Читать онлайн Любовь на спор бесплатно

© Любовь Попова, 2022

Глава 1

– Даша, ты надолго? Я собиралась приготовить ужин!

– Если ты собиралась, ты и готовь! – усмехаюсь и хлопаю дверью.

И только потом выдыхаю свободно, полной грудью. Словно из клетки вырвалась.

Саша мне нравится, но порой ее забота как удавка на шее. Прошло уже столько времени, но она продолжает следить и контролировать. Боится? Да и можно ее понять. Когда мы начали жить вместе, я была огромной, убитой, потерянной.

Расправляю плечи.

Лучше не думать. Именно так говорят все психологи, лица которых слились в одно пятно. Лучше не вспоминать, как говорит Алекс – муж Саши и мой…

Может быть именно новость, что он мой настоящий отец, что-то во мне переключила. А может быть мать, так старавшаяся оставить меня в психушке. Или… Марк.

То, что он сделал, прощать нельзя, но в тот момент, когда он держал меня в плену своего тела, почти простила. И лишь потом сообразила, что пора иметь хоть немного гордости. Пора жить для себя.

Так что, если мы увидимся снова, я просто подниму подбородок повыше, встряхну волной волос и покажу, что уже не толстая, а весьма и весьма привлекательная особа.

Я может быть так и не думаю, но взгляд соседа Вениамина убеждает меня в обратном.

И еще мужика из другого подъезда, который улыбается мне, пока выхожу из своего. И проезжающего на скейте мальчишки.

Мне весьма неловко. Ощущение, что они все знают про то самое видео, а не любуются тем, какой я стала. Но я останавливаюсь возле витрины магазина и долго смотрю на то, как не права.

Даже мои тараканы не могут закрыть мне глаза и не дать увидеть изменений. Они слишком разительны, а заметила я их совсем недавно. Мне странно видеть себя такой. Кажется, что мое огромное тело просто впихнули в худую оболочку. И стоит наколоться на веретено или съесть лишнюю калорию, как моя пухлая жопа вернется. С треском и взрывом всем на потеху.

Это мне потом объяснили, что в еде нет ничего страшного, а фигуру можно продолжать поддерживать танцами. Они, собственно, и помогли толстой, неуверенной в себе Даше превратиться в худую, но столь же неуверенную в себе Дашу.

Но для спокойствия Саши, Алекса, Паши, я широко улыбалась и убеждала всех, какая я уверенная, а имя Марка могу произносить без внутреннего трепета и дрожи ненависти.

Зато дрожь от ветра настигает меня стабильно, пока гуляю по набережной. Просто брожу вдоль, почти несмотря на людей, чувствуя, как ветер поднимает волосы, пышную юбку, как уносит пару слезинок.

Больно ли мне. Господи, адски. Порой кажется, что она разрывает меня изнутри, а порой кажется, что ничего и не было. Марка, его рук, слов, предательства. Кажется, что это все напридумывала я сама, что ничего страшного не случилось.

И только сжимающееся сердце при виде шевроле камаро или боев без правил, случайно мелькнувших при переключении телевизора, напоминают мне… Все было. Все это было.

И моя боль не результат воспаленного воображения, а реальные чувства, так и не умершие.

Замираю прямо на тротуаре, влекущая мыслью. А станет ли легче? Когда? Ведь прошло уже девять месяцев. Так много! Или это мало?

Сколько нужно времени, чтобы на самом деле вытравить у себя из груди печать с именем "Марк", когда я смогу посмотреть ему в глаза и сказать: «Ты для меня ничего не значишь»?

Облокотившись на парапет, смотрю на легкие волны. Саша боялась меня сюда пускать. Чтобы не пришлось вылавливать из Москвы-реки.

Не придется. На удивление, но боль лучше, чем пустота. Именно ее я ощущала в те дни. Мне просто не хотелось ничего. Особенно жить. А сейчас хочется дождаться, когда и боль станет лишь фантомной. Отголоском первой любви. Да и бывает она разве счастливой. Надо смириться, что в моей жизни Марк всего лишь эпизод. И по-своему хороший. Ведь была же я счастлива?

В какой-то момент понимаю, что мне жжет щеку.

Странное ощущение и я накрываю ее ладонью и смотрю направо.

Сначала вздрагиваю, когда вижу напротив парня. То есть, не просто парня… Плечи, прическа, цвет волос. Но я ведь точно знаю, что Марка нет в городе, тогда откуда…

Закрываю глаза и трясу головой. Ерунда. Не может быть. А я просто устала. Мы с Сашей уже три ночи пытаемся посмотреть ее любимый сериал.

Открыв глаза, улыбаюсь. Действительно показалось. На другой стороне реки никого нет. Только вот легче не стало. Я не готова ко встрече. Я еще не готова сказать: «Мне все равно».

Уже звонит телефон, и я сбрасываю. Не прошло и часа, а Саша уже беспокоится.

Разворачиваюсь и иду по весенней аллее в сторону нашего жилого комплекса. Мне нравится май. Слякоть уже сошла, а до лета еще есть время. Еще есть время, чтобы определиться, куда поступать в сентябре или может быть начать работать. Потому что последние девять месяцев я просто сижу на шее у новоявленного отца.

Мы с ним почти не разговариваем, но его помощь и заботу я принимаю, как должное. Сама не могу понять почему.

Напрягаюсь, когда слышу шаги за спиной. По телу проходит озноб, не связанный с ветром, и, кажется, что вот-вот на меня обрушится лавина.

Я иду быстрее, но и шаги не отстают. Я, конечно, не научена самообороне, но врезать и сбежать смогу, тем более среди бела дня.

Но горло все равно стягивает страх. А что, если мне не показалось. Что если он вернулся и теперь продолжит причинять мне боль. На вопрос «зачем» я даже не пытаюсь ответить. Так же, как на вопрос «зачем он пытался вытащить меня из больницы».

Чувство вины? Это не оправдание его поступка.

Дергаюсь, когда юбка словно за что-то цепляется. Прямо как тогда в поезде и я не выдерживаю. С криком взмахиваю ногой. Но ее ловит сильная рука и, увидев чья, от шока почти падаю.

– Марк!

Он ловит меня и добро улыбается.

Добро? Мне хочется расцарапать его лицо, у меня сердце заходится от стука, в ушах звенит, а он улыбается.

– Ты знаешь моего брата? – спрашивает Марк… И я пытаюсь понять, что он несет, и хочу, чтобы он убрал от меня свои руки. Но он и сам меня отпускает. Снова спрашивает: – Ты, наверное, знаешь моего брата. Марка?

Моргаю долго-долго, наверняка выгляжу как дура. Но прокашлявшись и оправив юбку, начинаю осознавать действительность. Даже изменившись, Марк бы никогда не надел рубашку и жилет.

– А ты…

– Кирилл. Кирилл Синицын. А тебя как зовут?

Глава 2

– Зовут?

Слов нет. Просто вот не знаю, что сказать. Потому что смотреть в лицо Марка больно. Осознавать, что это не он, еще больнее.

И эта улыбка. Добрая. Не Марка она. Он так не умеет. Даже шутка или изгиб губ его всегда циничны.

И я к этому привыкла. А как привыкать к доброте? Да, собственно, и зачем привыкать…

Просто развернуться и уйти. Не прощаясь.

– Стой, стой, – его пальцы хватают мое запястье, его голос почти такой же… Но. Вот она разница. Ничего.

Я не ощущаю ни покалывания, ни тревоги, и сердце возвращается к привычному ритму. Это не Марк.

– Ты имя свое не сказала.

Мне не хочется говорить, потому что тогда это может всколыхнуть в нем воспоминание. Может быть он что-то слышал?

– Даша, – все-таки говорю и мягко высвобождаю руку. Поворачиваюсь и разглядываю его уже спокойнее. Нет даже короткой щетины, что при поцелуях царапала кожу, а вместо скул как будто щеки.

– Даша… Мне нравится.

– Что… Нравится? – с вычищенных до блеска ботинок поднимаю взгляд. А он словно ждет от меня чего-то.

– Ты нравишься… Надеюсь, мой брат не сделал тебе ничего плохого? – хмурится «Марк», и меня начинает потряхивать.

Не знает…

Получается, он тогда не прилетал? Получается, он ничего не знает?

Для него я просто девушка. Просто девушка, за которой он бежал. Это напоминает обычную сцену знакомства миллионов пар.

Облизываю пересохшие губы и понимаю, что совру, если он будет расспрашивать подробнее.

– Так вы встречались с Марком? – напирает он, и я отрицательно качаю головой. Молчу, наблюдая, как ветер колышет отросшие волосы. Марк любил стричься короче. Марк не любил долго разговаривать, если только мы уже не занялись сексом. Марк любил секс. А я любила Марка.

– Нет, мы не встречались, – и ведь это почти правда. Разве можно назвать то, что между нами было, отношениями? Безумие – и все. Любовь, которая завершилась изнасилованием в психиатрической клинике. Какие это отношения? Это… – Я его почти не знала. Просто удивилась, что у него близнец. Говорят, он кобель?

– Это уж точно, – смеется Кирилл. Да, уже лучше. Кирилл. – Слушай, Даш. Ты извини, что так нахрапом. Просто… Мне показалось… Короче, выпьем кофе?

Он спрашивает, а я уже готова на отказ. Не он первый зовет меня на кофе за последние пару месяцев. Не ему первому я откажу.

Капучино. Оно напоминает Марка. Горький, как «молотый» человек, сдобренный молоком, как внешним обликом, и пенкой, как юмором.

– Я не пью кофе.

Кирилл усмехается, подходит ближе. Я уже и забыла, какой Марк высокий. И даже мои каблуки не помогают сделать наш рост равным. Что бы он сказал, увидь меня сейчас? Да еще и в компании брата.

– Тогда чай, я знаю, где делают отличный чай.

Чай я люблю, но без сахара его пить мне не нравится. А от сладкого я держусь подальше.

– Я не люблю чай.

– Наверное, про что-нибудь покрепче и речи нет, да?

– Да…

– Так мы пойдем…

– Да, то есть нет…

Вижу, как ловко он лавирует словами, улыбкой заставляет меня не спускать с него глаз.

Это невольно заражает весельем. Другим, не таким как его брат. В этом диалоге ни капли пошлости, и это подкупает.

– Нет, – все-таки говорю я. Каким бы он не был замечательным. У него лицо Марка. И однажды я просто могу сорваться. Не подумать. Расцарапать его в очередном приступе безумия.

– Ладно, тогда воды. Воду пьют все.

– Кроме кактуса… – улыбаюсь я и наклоняю голову на бок. – Кирилл, я не хожу на свидания.

– Вообще, или я не нравлюсь?

– Нравишься.

Здесь врать смысла не имеет. Внешность бога, что я полюбила когда-то. Характер человека, с которым я могла бы быть когда-то счастлива.

– Тогда в чем дело. Я ведь не в трусы к тебе лезу, – приближается он вплотную, обдает одеколоном. Говорит сипло, и мне хочется попятиться. Но это глупо, ведь я не чувствую угрозу. Этот брат меня не тронет.

– То есть это не предполагается…

– Предполагается… Со временем.

Я вздыхаю. Потому что спать с Кириллом, который выглядит как Марк. То есть, по сути, с Марком. Думая… Боже. Куда меня несет?

Надо просто уйти. Кирилл еще найдет, кому предложить воды, а я точно должна найти не того, кто похож на Марка.

– Я не могу. Прощай… Кирилл.

Разворачиваюсь и иду прямо, в сторону любимой аллеи, с двух сторон усаженной кленами. Чувствую, как спину жжет от его взгляда.

– Я не прощаюсь, – слышу вслед и невольно хочу улыбнуться. И делаю это. Повернув голову, чтобы посмотреть на не двинувшегося с места парня.

Наверное, так и начинаются настоящие отношения. Легко, с флирта, когда вы еще не знаете друг друга, но знаете, что вам будет хорошо.

Это не для меня. Только не таким образом. Только не попыткой заменить одного другим. Но… Господи… Как же хочется. Как же хочется хоть на миг вернуться в прошлое, хотя бы обманным путем. Я даже видео то самое искала. Хотела посмотреть, прокрутить еще раз… Но оно словно испарилось. Словно все это плод моего больного воображения.

Глава 3

Телефон звонит, а я сбрасываю. Не хочу, чтобы видели меня такой. Растерянной, бледной. Словно приведение. Словно прошлое в дверь не стучало, а просто вырвало петли, чтобы добраться. Чтобы снова мучить.

Ну а если адекватно, разве прощалась я с прошлым. Или просто спрятала его на дно своей души, периодически доставая. Да и оно не дает о себе забыть. Каждый месяц пятнадцатого напоминает.

И я невольно жду. Сегодня тоже жду.

Но то прошлое как тень, всегда рядом, а это настигло, скручивая внутренности. Потому что не знаю, что делать.

Может Сашка знает? Может Алекс скажет свое весомое слово.

Он бывший военный. Был связан с криминалом, но потом завязал. И теперь по блату работает профессором в университете. Говорит, что после всего, что он пережил, ему нравится стабильность. И Сашка ему ее обеспечивает. Мне порой хочется спросить их историю. Но они молчат. Смущаются. Даже пугают.

Дверь парадной мне открывает Вениамин, хочет что-то сказать, но я просто забегаю внутрь подъезда и упорно шагаю по лестнице.

Никаких свиданий. Ему я отказывала раз пять.

Десятый этаж. Каблуки. Но нет лучшей разминки, чем ходьба.

Так говорят бесконечные паблики по похудению во вконтакте, на которые я подписана. На аве старое фото. Это мне напоминание, какой я могу снова стать, если не буду себя контролировать.

Захожу домой, снимаю каблуки, мысленно матеря их создателя.

– Убийцы женских ног. Кому помешали кеды…

– На каблуках женщина чувствует себя женщиной, – выходит с кухни Сашка. Как всегда, в грязном фартуке.

И я сразу улавливаю привычный запах горелого

– Разрушаешь кухню? – поднимаю брови и иду мыть руки, переодеваться.

Саша, прищурившись, за мной. Наблюдает. Словно вынюхивает.

Что вот она могла во мне такого заметить? Испуганный вид? Дрожь? Пылающие щеки?

Я надеялась, долгая прогулка это скроет.

– Я тебе звонила.

– Я же написала, что иду. Не строй из себя заботливую мамашу, – раздраженно стягиваю платье и надеваю бриджи и тунику.

– И не собираюсь, но если заподозрю, что ты опять…

– Хватит! – повышаю голос и убираю волосы в косу. – Это в прошлом. Все прошло. Не болит!

Ну да… Только снова плакать хочется.

– Даша… – Саша сглатывает, хочет подойти, но я лучезарно улыбаюсь. – Пойдем посмотрим, что ты опять сожгла.

Сашка сразу приободряется. Идет за мной на кухню и начинает оправдывать этот треш в виде катастрофы.

– Ты еду готовила или бои без правил устраивала? И что это за запах?

Высматриваю виновное блюдо. Принюхиваюсь. Капуста, мясо. На столе кастрюля с прилипшим рисом.

Голубцы? А почему в духовке?

– Кто делает голубцы в духовке, Саш?

– Так меньше калорий.

Бред… Господи, достаю противень, заваленный сожженными капустными какашками. А это что такое…

– Саша! Кто скрепляет капусту скотчем? Ты решила нас убить?

– Но там было написано скрепить, и я….

– Все… Просто сядь, – сажаю ее на стул, и она дует губы.

Блин…Наверное, год назад я бы сказала, что она дурная, взбалмошная, капризная. Она такая и есть.

Но ее сердце настолько наполнено любовью. Ко мне. К Алексу. К младшему брату. Мне порой кажется, лучше человека и быть не может. Она отвратительная хозяйка, но она очень хочет ею стать ради Алекса.

Учитывая разницу в возрасте, их отношения можно и осудить, но я не знаю пары гармоничнее. Люблю их и благодарна.

Так благодарна, что думаю уже третий месяц, как съехать и им не мешать.

Но эта «мамаша» меня от себя ни на шаг не отпускает. Ей нельзя детей, она их своей любовью просто задушит.

– Не сиди, иди лучше картошки принеси. Хоть запеканку сделаем, – улыбаюсь через плечо.

Она подрывается с места и, пока я убираюсь, несет целый тазик.

– Чистить?

– Ага… – киваю и за монотонной работой снова погружаюсь в мысли о близнецах. Марк… Кирилл… Марк…

– Сегодня в универе нам толкали речь о важности высшего образования и самообразования. О том, как необходимо получить диплом… Даша, слышишь? Даша! Да-ша! Еще я беременна… Тройней? От разных мужчин! Даша, ты меня слышишь?!

– Что? – поднимаю взгляд от посуды, вспоминая фразу Кирилла: «Я не прощаюсь». Сашка что-то говорила, но я даже не услышала.

– Я сказала, что беременна тройней. Но это была шутка, – она раздраженно вздыхает и отбирает у меня губку для посуды, снимает фартук. – Что произошло?

– Марк… – я бы не сказала ей, но клейкая лента и та не такая прилипчивая.

Саша моргает, стискивает челюсти, потом мотает головой.

– Тебе показалось. Его нет в городе.

– Вот и я так подумала. А потом… – смотрю на замершую Сашку и меня саму пробирает дрожь от первого чувства, что все вернулось. Он вернулся.

– Ну!

– Это был его брат, Кирилл. И он ничего обо мне не знает. Ничего, представляешь! О том, что было.

Саша хмурится, отталкивает меня, сама домывает посуду. Я облокачиваюсь на холодильник и, почти не глядя, как сомнамбула смотрю в пространство.

– Саша, я кому рассказываю? – спрашиваю, пока она залипает в телефоне.

– Да я ужин заказываю. Хочу знать все подробности, – поднимает она взгляд, а я закатываю глаза.

Бедный Алекс. Содержать двух молодых девушек, которые его даже домашней едой накормить не могут.

И именно в этот момент тишину разрезает трель звонка.

– Алекс ключи забыл? – спрашиваю и смотрю в окно. Во дворе нет его машины, зато стоит незнакомый серый Вольво.

– Иду! Пойду гляну кто там, а ты… Просто жди меня.

Это не моя квартира, так что только и остается, что ждать, пока Сашка идет в прихожую.

Мне здесь нравится, но в этой большой и уютной квартире должна жить семья, а мне пора устраиваться на работу. Ходить на пары вряд ли удастся. Хотя я даже боюсь представить, кем пойти работать.

Мне предлагают идти танцевать в клуб. Паша говорит, я справлюсь, но я пока не могу. Только не в нижнем белье. Пока что я не преодолела скованность. Пока что я Даша. Пухлая, неуверенная в себе. Очень ждущая, что боль всей жизни пришлет заявку в друзья. Потому что сегодня пятнадцатое, а заявки все нет.

– Даша! Даша! – кричит Сашка, и я бегу в сторону прихожей. А там в двери букет огромных белых роз. Волшебно, как с картинки с инсты.

– Алекс не заревнует, что ты такие подарки принимаешь? – усмехаюсь я. Но она улыбается еще шире. Открывает рот, но ее перебивает голос:

– Это тебе, Даша

Глава 4

Если честно, начинаю злиться. Потому что я свое слово сказала, но, кажется, не слишком четко. Если я не готова встречаться с кем-либо, то не готова.

А уж о близнеце Марка и речи быть не может.

И именно это все взглядом я выговариваю этому красавцу с букетом. А он смотрит открыто, готовый к моему гневу.

– Какая красота, – разряжает обстановку голос Сашки, и она забирает цветы. – Пойду поставлю в вазу, если, конечно, найду такую большую и достойную этого…

– Мы уже поняли, что ты в восторге, – перевожу тот же раздраженный взгляд на Сашу, но ей все нипочем.

– Не держи гостя на пороге, пусть зайдет.

– Нет, – выталкиваю ее из прихожей, обещая себе свернуть ей башку позже. А пока на очереди еще один нахальный Синицын.

– Слушай, я же ничего плохого не имел в виду, – начинает он, но я перебиваю.

– Как ты меня нашел? Я не помню, чтобы давала тебе хоть какие-то свои данные.

Кирилл пожимает плечами и улыбается. Достает свой айфон.

– Ловкость рук и никакого мошенничества. Ты сказала имя. Твои соц. сети…

– Закрыты…

– Да, но фотография там есть, – показывает он мне экран, где действительно мой профиль. Если не приглядываться, то и не поймешь, что я там еще пышка.

– Допустим. Но адреса нет и там.

– Зато можно отследить айпи и примерное место положение. И вот я уже два часа стою с букетом возле твоего дома. Дожидаюсь тебя. Потом просто увидел, в какой подъезд ты зашла, и в какой комнате загорелся свет. Ну не смотри ты так грозно. Просто я не люблю терять время. Мне кажется, что жизнь слишком коротка, чтобы ждать. Я не мог ждать, когда такую красоту заберет кто-то другой.

Приятно ли мне слышать новый комплимент? О, да. А еще непривычно как эти слова срываются с губ Марка. Пусть это только видимость.

– Даша, ты просто мне понравилась. Я нормальный, симпатичный, адекватный парень…

– Забыл сказать скромный… – с иронией замечаю я.

– Это главная моя черта, – усмехается Кирилл, и я невольно улыбаюсь. Потому что мне приятно, черт возьми, что незнакомый, по сути, парень так расстарался, чтобы со мной увидиться.

И я не знаю, как на это реагировать.

И на то, что этот парень как две капли похож на мою боль.

Смотрю на часы. Еще десять минут. Десять минут…

Которые последние полгода жду с нетерпением, чтобы нажать одну единственную кнопку. «Отклонить».

– Хочешь, можем быть просто друзьями? – предлагает Кирилл, и я недоуменно смотрю, что он довольно искренен. Хотя, что я в этом понимаю? Мне казалось, что и Марк меня любит, но жизнь было развенчала его в моих глаза. Осколки розовых очков до сих пор торчат в сердце. Но я это уже проходила.

– Я не верю в дружбу мужчин и женщин. Всегда есть шанс, что она свернет не туда.

– Самые лучшие браки между друзьями, между прочим, – продолжает настаивать Кирилл. Не забывает притягивать мой взгляд к изгибу губ и сверкающим искрами смеха глазам. И к тому, как складно лежат у него светлые волосы.

У Марка всегда была крайне короткая стрижка, словно он стеснялся того, что блондин. Да и я как-то не придавала этому значения. Даже забавно было бы увидеть Марка на ринге вот с такой вьющейся шевелюрой из рекламы шампуня.

– Значит мир, любовь, жвачка?

– Да. Наступит, как только ты забудешь сюда дорогу, – прекращаю улыбаться и вижу, что и его лицо стало серьезным.

– Почему?

– Тебе так сильно нужно услышать причину? – повышаю я голос.

– Да.

Его ответ срывает внутренние заслонки эмоций, и я начинаю почти кричать.

– Потому что я не знаю, как жить дальше! Где учиться! Где работать! Потому, что год назад я лежала в психиатрической клинике. Мне кажется, несколько нерациональным кидаться в отношения с парнем… – который похож на Марка. – С любым парнем.

– Даша? – выбегает Сашка, но я резко оборачиваюсь, и мое выражение лица делает свое дело. Она ретируется, а я продолжаю.

– Я не готова! Не хочу. Ты можешь забрать свой букет за пятьдесят тысяч…

– Хочешь, раздадим прохожим?

– Что? – сначала даже теряюсь, насколько он спокойно отреагировал на мою истерику. – Это будет нецелесообразно. Лучше бы в фонд «Детское счастье» перевел.

Это фонд детей, которым нужна пересадка. Мама часто под видом благотворительного вечера устраивала вечеринки.

– Не вопрос, – Кирилл тут же щелкает по телефону, а я чувствую на затылке взгляд Саши. Смотрю на нее через плечо. И мне становится неловко. За поведение. За то, что вместо простого «Нет» я кричу. – Вот, перевел пятьдесят тысяч.

Тяжело вздыхаю, приваливаюсь к косяку и поднимаю взгляд. Одного у них не отнять. Это настырность.

– И что мне теперь сделать? Броситься в объятия?

– Ничего. Просто знай, что я готов подождать. Тем более, говорят, что, наладив один из аспектов жизни, остальные могут за этим подтянуться. Почему не начать с отношений.

Кирилл, не прощаясь, поворачивается к двери, и я уже хочу вздохнуть с облегчением. Если честно, слышать такую правильную речь в голосе Марка мне непривычно. Это пугает до дрожи. Кажется, схожу с ума. Снова.

Но мне не дают совсем погрузиться в безумие. Дверь открывает Алекс.

Судя по всему, уставший и, судя по светлой рубашке, вспотевший. Даже сейчас за сумбуром мыслей восхищаюсь его невозмутимостью. Он с его темными волосами и острыми чертами лица очень подходит нежной Саше.

– Не понял, – переводит он взгляд с меня на Кирилла. Потом на вытянувшуюся по струнке Сашу.

И я впервые за всю жизнь чувствую себя пойманной. Как будто отец меня застал не за разговором, а в постели. Хотя и такое было. Только с другим папой. В другой жизни.

– Алекс, это не…

– Да я понял… Пойдем-ка, поговорим…

– Кирилл, его зовут Кирилл, – говорю вслед, пока Алекс выходит за ним в подъезд, а Синицын мне подмигивает.

Дверь хлопает, я остаюсь в тишине и круговороте своих мыслей.

Ну и зачем им разговаривать? И что Алекс хочет ему сказать? А главное, что ему скажет Кирилл?

Присаживаюсь на скамейку в прихожей. Но нервное напряжение уже не спрячешь, так что снова встаю. Пара шагов и я смотрю в глазок. Блин. Их уже не обнаруживаю.

Тихонько открываю двери и снова никого.

– Даша! – зовет меня Сашка, и я бегу на голос. Моя комната и окно. В котором видно, как возле того самого Вольво Кирилл общается с Алексом. Последний вдруг хватает его того грудки, и мы испуганно ахаем.

Вернее, я испуганно, а Сашка восхищенно.

– Скоро привезут ужин. Пойду накрою на стол. Надо же накормить моего рыцаря, – мечтательно высказывает она и убегает, чуть ли не вприпрыжку. Я же смотрю и думаю, что в Марке меня тоже в свое время привлекла это грубая сила.

И он бы вряд ли бы согласился ждать. Скорее всего дверь моей комнаты была бы уже закрыта, а моя одежда откинута в сторону. За этими похабными мыслями не замечаю, как машина Кирилла уезжает, а входная дверь хлопает.

И я не выхожу, потому что слышу, как Сашка с Алексом шепчутся. Наверное, целуются. Счастливые… Сажусь за ноутбук и замираю.

Как по расписанию. Пятнадцатого сентября прошлого года Марк подсел ко мне в вагоне метро и предложил быть друзьями. Обманывал.

Ровно в семь вечера.

И сейчас девятнадцать ноль-ноль и на экране во вконтакте заявка в друзья от Марка Синицына.

Глава 5

Марк Синицын

«Дарья Малышева отклонила вашу заявку в друзья».

Резкий стук кулака об стол был привычным звуком. Кто бы сомневался. Это уже похоже на издевательство. Можно подумать, сложно нажать «принять».

Была бы она сейчас передо мной, объяснил бы, где находится эта кнопка и как ее нужно нажимать. Потом бы нагнул над столом и вставил. Так, чтобы уши от визга закладывало. Лучше от визга, когда в ней, чем от желания убиться, когда она далеко.

Не дотянуться. Не потрогать. Не прижать к себе.

Не прошипеть на ухо: «Ты клялась любить меня всегда. Так что… Люби. Блять. Люби и хватит мозг мне выносить».

Хочется подрочить. Хотя бы всплеском похоти вспомнить, какого это. Когда охуе*ное тело рядом.

Но быстрый взгляд вниз дает мне понять, что ничего не выйдет. В этом месте про член вспоминают, только когда идут ссать. Не знаю, насколько это безопасно для здоровья. Но бром, что подсыпают в еду, дает шанс избежать постоянных изнасилований. Хотя бы их.

Отстраняюсь от экрана и вздрагиваю, когда дверь в кабинет ротного открывается и заходит, собственно, он сам.

Начальник нашей роты.

– Закончил, Синицын?

– Да, товарищ капитан, – подрываюсь и сразу иду к выходу, пока он идет за свой стол. Где и стоит его допотопный, как и все в этом кабинете, компьютер. – Спасибо, что пустили.

– Синицын! – останавливает меня командный голос, и я по уже выработанной привычке разворачиваюсь и готов отдать честь.

Сначала мне это казалось каким-то дебилизмом, сейчас эти правила стали успокаивать. Дисциплина чистит мозги.

– Еще одна драка и ты отправишься в дисбат.

– Только я? – невольно ухмыляюсь. Знаю ведь, что за второго участника вечного рукоприкладства впряжется папаша. У меня нет никого.

– Только ты. Не лезь. Таких уродов, как Черепанов, жизнь и так накажет.

Я рассказал. Вернее, меня заставили поведать, чего я так сильно хочу смерти своему бывшему приятелю.

– И мне остается только ждать?

– Да, Синицын, только ждать! – повышает голос этот мужик, который, несмотря на некоторое самодурство, в части был самым адекватным. Остальное отрепье просто очень любили дрочить на своё ЧСВ (чувство собственного достоинства…прим. Автора) за счет рядовых солдат. – Тебе осталось три месяца. А будешь лезть на рожон, и еще год проторчишь в дисбате, Ты этого хочешь?! Хочешь, чтобы твою Дашу увел кто-то другой!?

Он кивает на фото, что наверняка так и висит и на экране.

Дашка. Не ждет. Не ждет. Сжимаю руку в кулак и киваю.

Три месяца. Кажется, что год тянется медленно до невозможности. Каждый день, много часов. А в башке только она.

– Я не трону его.

– Вот и молоток. Иди. Сегодня в наряд.

– За что?!

– За препирательство со старшим по званию! – падает он на стул и внезапно улыбается. – Красивая она у тебя.

– Люблю самое лучшее, – даже задираю подбородок и выхожу из отделанного деревом кабинета, чтобы оказаться в недавно выкрашенном коридоре.

И запах свежей краски кружит голову, дает погрузиться в свою хроническую боль. Даша. Даша. Даша.

Кулак вбиваю в стену. Внутри пламя, что еще немного и спалит. Кожа горит. Губы шепчут имя.

Красивая. Почему-то сейчас, имея возможность только фантазировать и смотреть на ее фото раз в месяц, осознаю это в полной мере.

И горло стягивает ком просто от желания ее видеть. А сердце за тридцать дней, чуть успокоившееся, снова отбивает ритм чечетки. Словно не фото посмотрел и заявку кинул, а реально пообщался.

Коротко и хлестко. Отказ в дружбе, как очередная пощечина. Могла ведь и проигнорировать, но она отказывает. Раз за разом. А смотрю на ее фото и почти вижу, как она ухмыляется.

Кажется, что мир сосредоточился только до уровня аватарки, где видны глаза, что смотрели с такой любовью. Губы, что целовали, как последний раз, щеки, по которым стекали соленые слезы.

И эти воспоминания крутят внутренности, мешают спать. Особенно есть. Потому что знаю, что имей я мозги, сейчас бы не ел перловку и не сбрасывал вес, а питался нормально.

А потом бы благодарил Дашу в кровати, выбивая из нее крики и избавляя от набранных калорий.

Снова и снова.

А что имею теперь? Военную службу под Питером. Но это лучше тюрьмы, куда меня хотели запихнуть за изнасилование.

Я принял это. Решил, что года будет достаточно, чтобы Даша остыла. Но не забыла. Может, конечно, эгоистично так думать. Но если девушка вешается из-за любви к тебе. Предательства. Сложно поверить, что она так просто тебя забудет.

Тем более Даша. Та, что любила как кошка два года и приняла, несмотря ни на что. Блять.

Еще удар в стену, и с выдохом марширую к посту.

В армии всегда есть, чем себя занять. Но в конце концов учения, походы, построения становятся монотонной рутиной. И мысли о Даше заставляют теряться в пространстве.

Порой специально отталкиваю их, чтобы не совсем съезжать с катушек.

Но лежа в постели, закрывая глаза, прокручиваю каждое её слово. Каждую улыбку. Движение. Стон. Снова и снова. Как одержимый.

Иногда страшно становится, что становлюсь помешанным. Что внутри не осталось ничего, кроме четырех таких родных букв.

Еще страшно за Дашку, ведь ей меня терпеть всю жизнь.

И этот день – пятнадцатое число, единственная возможность напомнить, что я обещал несмотря ни на что ее вернуть. А она клялась, что любит.

Вернусь, объясню, как все было. Выслушаю истерику, трахну и просто будем жить дальше. Уже вместе. Потому что оказалось, что порознь – это больно. Порой так, словно кусок мяса рвут из груди и подыхать оставляют.

Я хотел написать. И даже написал. Одно письмо. Короткое, плохо помню, что нес. Но в конце поставил эти три слова, что часто крутятся на языке, но не могут оформиться.

Ответ мне прислал тогда, ее новоявленный отец. Профессор. «Даша не реабилитации и потрясения любого рода ей не нужны. Вернешься, обсудим».

«Потрясения». «Обсудим».

Мне вот тоже пришлось пережить одно потрясение. Даже обсудить было не с кем.

Я думал, смогу просто служить, ловить дзен, дрочить на Дашку, но все плану пошли к черту, когда на первом построении я увидел Черепа. Насмешка судьбы оказаться с виновником боли в одной части или благословение?

Пожалуй, второе, ведь я могу его просто убить. Учебные гранаты так часто путают с настоящими…

Плохо помню тот первый день в армии. Но очнулся я, вбивая кулак в окровавленную рожу Черепа. Что продолжал тупо ржать.

Чтобы меня остановить, пришлось тянуть меня трем парням.

Черепа забрали в мед пункт, но он все равно вернулся на службу.

Уже тогда я зарекомендовал себя самым услужливым и честным. Но не потому что хотел, а потому что мне светил дисбат.

Так что приходилось действовать исподтишка. Подставлять. Следить за каждым его движением. Но мне быстро объяснили, что мои действия навредят мне быстрее.

Над Черепом стоит отец.

И именно он хочет, чтобы сынок отслужил год и стал человеком. Только вот сколько из дерьма не лепи куличи, они все равно останутся дерьмом.

И я начал действовать иначе.

Помогал всем тем, кого Череп «трогал» по доброте душевной. Прослыл защитником и стукачом. Не раз получал пизды. Но знал, что однажды это мне пригодится.

И кажется, сегодня та самая ночь.

Потому что Череп в одинокого вылезает из окна туалета на первом этаже и приспускает к воротам.

Это отличный шанс. Потому что здесь с ним ничего произойти не может, а на воле все что угодно.

У меня пара минут, так что поворачиваюсь к парням.

– Иди… – кивает мне парниша, которому Череп как-то заточенной зубной щеткой проколол бедро. Эдик. – Мы прикроем. Только не марай руки. Он того не стоит.

– Да и Дашка твоя вряд ли будет ждать еще пару лет, если сядешь, – усмехается другой – Эльдар – что тоже попал под раздачу Черепа. – Не упусти.

Я киваю, быстро бью кулаками об кулаки парней и бегу к воротам. Ловко перебираюсь и следую за Черепом. Очень прям интересно, куда он собрался.

* * *

Дисбат. Дисциплинарный батальон – это специальная воинская часть, куда отправляют отбывать наказание осужденных за совершение преступлений солдат и сержантов срочной службы, а также курсантов военных вузов.

Глава 6

Месть – блюдо, которое надо подавать холодным. Проблема в том, что я не знаю, как. Мне наоборот хотелось разорвать на части причину нашего с Дашей расставания. Того, что уже девять месяцев я вижу отказ. Отказ в простом общении сети.

Сейчас эта причина долго шла освященными неонами рекламы дорогами. Но вскоре завернула на одну из улиц. Вывеска гласила «Думная». Я помню, что это одна из самых злачных улиц Питера. Именно здесь собираются любители ширнуться, потрахаться, умереть.

И я могу сказать, что Черепу здесь самое место, но плохо понимаю, почему его потянуло сюда именно сегодня.

А я иду следом. Не сбавляя темпа. Почти не дыша, почти не создавая шума. Стараюсь не приближаться сильно. Придумывая новые и новые причины случайной смерти человека в этом месте.

Но повсюду люди. В нашем веке даже потрахаться и подрочить (прим автора. Дзюба) нельзя. А уж про то, чтобы убить, и речи нет.

А сидеть десять лет за убийство мне не улыбается. Так что иду дальше. Надеюсь, что мне удастся застать Черепа за какой-нибудь мерзостью.

Возможно я смогу донести на него или шантажировать. Что угодно, только бы отомстить за страдания любимой. За свою боль. За тупость, что помешала мне просто с ней объясниться.

Я часто прокручивал в голове события последней ночи, когда мы дрались в сплошной мгле.

Как мне надо было поступить? Может, стоило ее вырубить?

Но, где гарантия, что после моего удара она бы вообще очнулась?

Из мыслей о Дашке меня выкидывает скрип двери и развязный женский голос. Такие бывают у женщин, играющих на утренниках кикимор, и у престарелых пропитых шмар.

В душе гадостное предчувствие беды, но я подхожу ближе… Рассматриваю женщину в короткой юбке и ботфортах. Сзади она смотрится почти сносно, но по впалым щекам видно профессию.

– Она дорого стоит.

– Мне цена не важна, – Череп решил купить проститутку? – Главное, чтобы не под кайфом была.

– Девочкам дозу вечером дают. Так что тебе повезло. Пять штук сразу. Пять по выходу.

Слушаю внимательно и не могу понять, с чего бы Черепу тратиться на секс. Учитывая, что член просто не работает. Ну… Вот никак.

Дверь с лязгом закрывается, и я остаюсь в тишине, мельком осматривая подворотню, темные окна, где люди могут даже не подозревать, что происходит у них под носом.

– Эээ, – слышу пьяный стон и морщусь. Еще один клиент. Решил отлить рядом со мной. Сглатываю тошноту и отхожу в сторону. Смотрю назад, на дорогу, что мелькает в арке… Просто сделать шаг туда. Это было бы разумно, но я остаюсь и принимаюсь ждать.

Только вот чего. Что я сейчас могу сделать? Рассказать ротному, что Череп пошел по шлюхам?

Тот только обсмеет меня, еще и в дисбат отправит за уход с поста. Пинком под зад.

Пять минут.

Десять.

Стоять на одном месте становится прохладно, даже несмотря на форму.

Надо возвращаться. Делать здесь больше нечего.

Уже разворачиваюсь, чтобы вернуться в часть, до которой идти не меньше часа. Делаю твердый шаг к выходу, как вдруг слышу звон стекла, выстрел и отборную, русскую брань.

Блять…

Невольно присаживаюсь.

Меньше, чем даже в тюрьму, я мечтаю о смерти. Может меня поэтому Дашка своим поступком так выбесила? В жизни так много дерьма, что если вешаться из-за него, то людей на свете не останется.

А ведь живем-то раз. Этот аргумент я и думаю применить, когда буду объясняться. Нашел, о чем думать. Но лучше о Даше, чем трусливо жаться к стене и бояться, что пристрелят.

– Стой, гнида! – выстрел совсем рядом. Почти пули слышно. Звук удара об стену. Сердце почти останавливается. – В девку на попади!

Мимо меня пробегает Череп с полуголой блондинкой, а следом выстрел. Ох, епть…

Пара миллиметров и Череп остался бы без ноги.

Следом за пулей два чувака. За ними третий, на ходу перезаряжает пистолет. Замедляется прямиком рядом со мной. Не знаю, каким местом думаю. Но выдергиваю из темноты руку и хватаю его за ухо.

Затаскиваю в открытую дверь мусорника и головой прикладываю к стене.

Мягко так. Раз десять.

Потом сбрасываю с себя долбанное напряжение. Бегу за остальными.

Череп с блондинкой перелезают через забор. Бандиты за ними. Не отстают.

Мне бы свернуть к части. Это будет правильно. Рационально.

Но адреналин в крови, он затмевает разум, отбивает колокольный бом в висках, и я продолжаю бежать… Бежать… Бежать… Подхватываю камень. Пусть будет. Хоть какое-то оружие.

Но опаздываю. Сука… Очередной тупик.

На большом пространстве девка запинается каблуком, падает…

Черепу прилетает в спину пуля.

Пиздец. Пиздец…

Я хотел его смерти… Но видеть, как он падает на землю, как дергается в конвульсиях, а девушка, которую он пытался спасти, орет над ним, тяжело и болезненно. Почти ощущая, как он борется с агонией боли, чтобы спасти… кого? Кого он хотел спасти ценой собственной жизни?

Кого… Блондинка. Блондинка…

И кожа ладони в кровь впивается в камень. Потому что я знаю, ради кого он мог так рисковать.

Ради кого бы ты рисковал, Марк? Много ли таких людей. Даша и … Аня…

Надо уйти.

Просто уйди, Марк! Не касается это тебя!

– Идем, Ника…

Бля-я… ты ведь знал. Понял. Питер. Вот почему он торчал именно в Питерской части.

– Оставь, урод! – орет она замогильным голосом. – Ты же убил его! Ты убил его! Ублюдок! Тварь! Мразь! Ненавижу!

– Пошли, шмара, нечего было сбегать! – хохочет бандит в красной футболке, и мне очень хочется, чтобы она стала такой еще и от крови. – Ты думала, мы тебя отпустим?! Такую цыпочку…

– Пошел на хуй! Никого не приму! Никого, понял! Сам обслуживай своих обезьян!

– За дозу примешь и в жопу, и в пи*ду. А если надо и в рот по кругу всем бомжам в округе… По кругу в округе… Во какой я поэт.

Отморозки ржут, тиская титьки Ники, а у меня голова кругом идет. Шатает. Тошнит. Происходящее выносит мозг.

Сестра…

Это сестра Черепа. Та самая девка, за которую он мою жизнь разрушил. Чуть не разрушил Дашку…

Это шлюшка и наркоманка, которая сосала и у меня. Сейчас она мало напоминает ту красотку. Побитая с размазанным макияжем. И только светлые от природы волосы выдают ту самую Веронику.

Они уже тащат ее назад под громкие визги, а я продолжаю смотреть на тело Черепа. Замечаю движение. Живой?

И вот думаю, готова ли Ника бороться. Готова ли была бороться Даша за себя. А за нас?

Почему-то мысли относят в тот год, когда сестра легла под своего режиссера, чтобы оплатить лечение матери. Я тогда и пошел работать. Не мог на это смотреть. Тогда и с Кириллом разосрался.

Потому что он, влюбленный в сестру, словно в ней разочаровался. Ублюдок.

– Она шлюхой стала!

– Закрой рот! У нее выбора не было! Надо было работать идти!

Наверное, он тогда острее принял эту ситуацию. Наверное, он сильнее все переживал. Но для меня она была сестрой и сестрой останется, а для него была кем-то вроде возлюбленной. Как бы это не было неправильно.

«Впрягся бы ты за сестру», – спрашивал меня Череп. Блять! Да! Тысячу раз да!

Рисковал бы жизнью ради Ани? Ради той, что положила три года ради семьи? А ради Даши?

В голове полный треш, но я принимаю решение. Иначе уже не выходит, как бы тараканы в голове не орали: «Дебил, у тебя даже пистолета нет. Ничего нет, кроме желания справедливости».

Выхожу на свет, сжимая от напряжения челюсти. Страха уже не осталось. Лишь жажда крови.

– А ты кто такой?

Глава 7

Даша Малышева

– Как дела, Даш?

Останавливаюсь рядом с Пашей и в недоумении открываю рот. Ну как бы…

– Мы только что с одной тренировки? Или… – его бровь скептически взлетает. – Ты обо мне?

– Да, я спрашиваю, как дела, потому что уже четвертую неделю вижу этого красавчика, ждущего тебя у крыльца. И я вижу, что это не Марк.

– А еще ты видишь, – если уж заговорили об этом. – Что он как две капли на него похож.

– Да ну? – смеется Паша, чем начинает меня раздражать. Все начинают раздражать. От Алекса, который так и не прокомментировал разговор с Кириллом, до Саши, которая упорно считает, что клин "Марк" можно выбить только клином "Кирилл". Особенно меня раздражает Кирилл, который вообще ничего не делает. Но стабильно приезжает после каждой тренировки в ТОДЕСЕ и просто стоит, даже не смотря в мою сторону. Вот как это называется. А потом просто здоровается, когда прохожу мимо. Я же решила. Никаких Синицыных. Мне плохо, когда я смотрю на него. Мне просто пиздец как хреново, потому что я вижу схожесть и вижу разницу. И не знаю, что хуже. Быть с Кириллом и обманывать себя, что это Марк. Или быть с Кириллом и забыть Марка.

Где гарантия, что однажды я не оговорюсь. Где гарантия, что однажды я их не спутаю.

– Ну да! – выдыхаю, стиснув зубы, и легко сбегаю с высокой лестницы, а Паша неожиданно меня догоняет и заслоняет проход. – Ну что еще? Тоже будешь убеждать, что мне нужен клин в виде копии человека, который меня уничтожил.

– Нет. Предлагаю забыть о нем и взглянуть на ситуацию иначе.

Очень заумно сказал, но послушаем. Не отпихивать же его с дороги. Хотя порой хочется. Отпихнуть всех и просто побыть одной. За последний год мне все реже это удается. Столько знакомств, что голова кругом. Будто стоит мне остаться одной, я снова найду глазами крюк. Надоело.

– Тебя преследует парень. И на Марка он не похож. У него отличная прическа…

– Прилизанная.

– Стильная. У него отличный вкус в одежде… Посмотри, даже стрелки на брюках.

– Они же в облипку…

– У него хорошее образование, машина, скорее всего квартира…

– Давай я вас познакомлю? – предлагаю я со смешком. Больно ласково он о нем отзывается.

– Да я бы не против. Но он сюда приезжает из-за тебя. А еще он симпатичный. Ты же…

– Вот опять. Вы действительно считаете, что я два года убивалась по Марку, потому что у него глаза красивые и бицепсы на руках?

– А разве нет? – удивляется Паша, чем вынуждает меня применить силу. Отпихиваю его и, даже не махнув привычно Синицыну номер два, иду к метро. Достали. Просто все достали. «Он в твоем вкусе». Да я терпеть не могу блондинов, я даже не задумывалась о цвете волос Марка, я просто любила его. А он просто… Предал меня.

За внутренней бурей совершенно не вижу, куда иду. Просто марширую прямо. Где-то там должно быть метро.

И выпадаю из астрала только в тот момент, когда яростно сигналит автобус, а меня силком утягивают обратно на тротуар.

– Даша! – рядом уже друг, лапает мое тело, за что получает толчок в грудь, а из объятий спасителя я вырываюсь. Обернувшись я вижу Марка… То есть Кирилла.

– Ты в порядке? – только и спрашивает он, и я киваю. Говорить не хочется. Он зацепится, начнет меня уговаривать. Или нет, и мне просто давит на голову корона?

– Спасибо…

Он улыбается, вынуждая меня как кролику не отрывать глаз от таких знакомых и таких чужих губ. Уйди. Господи. Просто уйди.

– А знаешь, что самое главное? – шепчет рядом искуситель Паша, когда я пялюсь в удаляющуюся спину Кирилла.

– Ну и что.

– Ты ничего к нему не чувствуешь. Тебя не трясет. Ты не хочешь броситься к нему в ноги. Ты не возбуждаешься. Даже ко мне ты более эмоциональна.

– Ты раздражаешь…

– А он для тебя просто фото человека, которого ты хочешь забыть…

– Я не понимаю, – поворачиваю я голову и смотрю на Пашу. Ну вот что он несет?

– Знаешь, как разлюбить мелодию…

Поняла.

– Поставить ее на будильник.

– Бинго, крошка. Равнодушие к копии поможет тебе забыть оригинал. Воспринимай это как анти-марко-терапию. Ты ведь хочешь его забыть?

– Наверное… – шепчу я, снова наблюдая за спиной Кирилла, обтянутой спортивным пиджаком. И я ему под стать. В платье вырядилась. Знала ведь, что приедет.

– Хочешь! – поворачивает меня к себе Паша, заглядывает в глаза. – Этот человек убил тебя. Твоя задача убить в себе чувства к нему и это… очень хороший, – тыкает он пальцем в «Вольво», – пусть и нестандартный способ.

– Ты прямо как Саша.

– Именно… Мы любим тебя. Мы не хотим, чтобы ты страдала. И поверь, лучше плыть по спокойной реке, но далеко и надежно, чем по бурной и в водопад.

Разумно. Рационально. Правильно.

Но как же тяжело это принять. Потому что бурная река в каждом моем сне. И я несусь по ней с громким смехом, с криками экстаза, но никогда не доплываю до края.

Водопад и то, что в нем, для меня так и остается загадкой.

– Ладно… Я… Попробую.

Глава 8

– Тогда пошли… – тянет меня Паша…

– Не сегодня, – резко разворачиваюсь и иду к метро снова, уже более внимательно смотря по сторонам. – И не завтра.

Мне нужно подумать. Самой принять это решение.

Тем более Кириллу, правильному во всех отношениях, может просто надоесть меня преследовать. Тогда и вопрос отпадет сам собой.

И именно так мне показалось, когда всю следующую неделю Кирилл не появлялся в поле моего зрения.

И я бы уже начала дышать легче, Марк не прислал очередную заявку в друзья.

Я не помню, сколько просидела, смотря на сине-белый профиль в вк. У него он тоже был закрытый с одной единственной аватаркой. Спиной. Во время боя. Ждала. Ждала. Как дура надеялась. Уверяла себя, что это правильно. Что давно пора перестать о нем думать. Убеждать легко. Принять трудно.

После этого я проплакала всю ночь, понимая, что последняя связывающая нас с Марком ниточка лопнула. Теперь мы никто.

Просто прошлое, которое нужно перешагнуть.

Значит пора закрывать эту страницу своей жизни. Пора думать о более материальных вещах. Например, о том, то Алекс вместо того, чтобы строить свою семью, содержит взрослую деваху. Пусть даже свою дочь. Деньги законных родителей – так я их называю – ежемесячно капают на счет. И пусть. Потом пригодятся.

Так что невзирая на убеждения Алекса и Саши, что ему это по силам, я решаю найти работу. Может быть со временем жилье.

Спустя буквально пару дней поиска мне улыбается удача. В ресторане европейской кухни рядом с домом требуется помощник повара. И я узнаю об этом по объявлению на двери, которое с жадной улыбкой срываю и иду обходить здание, чтобы найти черный вход.

Брать меня, разумеется, сразу не хотели, но работа мне была нужна. Так что…

– Я работаю неделю бесплатно. Испытательный срок. Не понравится, найдете другого, но, судя по, – осматриваю просто зашивающихся работников и горы листочков с заказами, – ситуации, у вас выбора немного.

Грозный дядька осматривает меня, потом своих поворят. Кто-то его пихает в бок. Паренек, что курил возле черного входа и провел меня во святая святых.

Во мне бушует ликование. Потому что да, мы нужны друг другу. Ему работник с высокой степенью ответственности и, надо сказать, талантом к кулинарии. Мне возможность ночами спать, а не рыдать… А еще я не хочу видеть эротические сны, если буду уставать, есть надежда, что они трансформируются. Я слишком долго варилась в каше "Марк", пора сыпать другую крупу.

– Никаких романов на рабочем месте, – указывает на меня пальцем бородатый шеф-повар и бросает взгляды в парней, что усиленно делают вид, что заняты. Хотя я чувствую их внимание. Но это из-за платья с декольте. В нем грудь выглядит не слишком прилично.

– Совсем недавно меня выписали из психушки. Я хотела повеситься из-за парня, который лишил меня девственности. Так что я не лучшая кандидатура для короткого романа, – смеюсь я и протягиваю руку. На что шеф одобрительно кивает и жмет мою в ответ.

– Лучше любой таблички «занято». Иди переодевайся. Начнешь сегодня.

Еще никогда я не была так счастлива как в этот вечер, занятая не мыслями о бытие и невзаимной любви, а простой человеческой работой.

За шутками, готовкой и иронией повара Михалыча даже не заметила, как вечер подошел к концу. Пора было собираться домой, и я с большим удовольствием сняла униформу и наделала платье.

Сегодня я это заслужила.

Распрощавшись с коллегами, которые замечательно приняли меня в коллектив, я замечаю Вольво.

И сердце пускается вскачь, но тут же успокаивается, когда я вижу Кирилла. Он выходит из машины, как только замечает мое внимание.

Даже в темноте я понимаю разницу. И дело не во внешнем облике.

Паша прав. Я ничего не чувствую. Просто плыву по течению. Так может быть пора узнать, куда оно меня несет?

Ладно… Пора это тоже как-то решать. Нечего парня мучить.

– Привет… Как новая работа? – протягивает Кирилл букет роз. Красиво, но лишнее. – Поздравляю… Это большой шаг.

В никуда. Ты хочешь сказать…

– Отлично, – говорю я, не поздоровавшись, и сразу перехожу к делу. Но букет принимаю. Запах приторный, но хуже одеколон Синицына номер два. – Ты красивый парень. Успешный, умный…

– Не перехвали… – смеется Кирилл.

– Твоей может стать любая. Почему я? – это очень важный вопрос. От ответа будет зависеть многое.

– Зачем мне любая, если я хочу самое лучшее.

– Я не лучшее…

– Любое мнение субъективно, Даша. Я предпочитаю опираться на свое, – обрывает он меня более серьезным тоном. – Ты мне нравишься. И я могу позволить себе подождать, пока ты поймешь, что лучшее для тебя я.

Вот это заявление… Нагло и так не марковски. Тот бы не разговаривал.

– Ладно… Одно свидание… – решаюсь я.

– У меня…

– На нейтральной территории, – перебиваю, чтобы у него фантазия не разыгралась. – И, если будет дискомфортно или мы поймем, что это все ошибка… Ты перестанешь за мной таскаться. Это уже смешно просто…

– Если судить субъективно…

– Кирилл!

– Понял. Одно свидание. Но как оно будет проходить, выбираю я.

Тяжело вздыхаю.

Даша, ты просто плывешь по спокойной реке. Кирилл именно такая. А Марк… Неизвестно где. Теперь даже в друзья не просится.

– Договорились, – пожимает он мою руку и резко тянет меня на себя.

Почти касается губами, и я почти замираю в ожидании… Чего-то… Но чувствую лишь влагу на щеке. И это ведь хорошо? Хорошо, что Кирилл не вызывает во мне отклика. Хорошо, что он не Марк. Хорошо, что от его поцелуя я могу отвернуться. А про секс и речи нет, потому что рядом с ним тело спит.

Спит, когда он ведет меня на конную прогулку.

Спит, когда везет меня на пикник.

Спит, когда мы вместе дегустируем самые разные кухни.

Спит, даже когда я вижу его в потной футболке в спортзале. Спит тело. Спят эмоции. Так проще воспринимать лицо Марка, но прекрасно осознавать, что это не он. Душа просится к оригиналу, мозг нашел этому замену. И всем хорошо. Кирилл не требует от меня ласки, поцелуев, только смотрит и часто-часто говорит, что я красивая. И даже это не пробуждает во мне ничего, лишь постепенно глушит любовь к оригиналу.

Но вся борьба с собственными чувствами становится бесполезной, стоит на очередном свидании оказаться дома на дне рождении его матери. Спустя полтора месяца наших свиданий. Потому что об этой семье я знаю гораздо больше новоиспеченной девушки Кирилла. Потому что это семья Марка.

Глава 9

Звонок в дверь и мне даже хочется зажмуриться от страха, хотя рука Кирилла должна меня поддерживать. Но не получается. Мне боязно…

Потому что я не знаю, зачем я здесь. Хотела ведь отказать. Отговаривала себя весь день, но все равно стою неловко, улыбаясь «клину», и жду, когда откроется дверь.

Может быть потому что я сумасшедшая? Может, несмотря на предательство я все еще люблю Марка? Может мне хочется хоть раз заглянуть в ту часть мира, что я не успела познать?

А теперь из-под ног уходит земля, когда вижу одну из самых красивых женщин страны. Невысокая, тоненькая, с мягким овалом лица и высокой прической. Анна Сладенькая, известная балерина, жена хирурга и мать прекрасной девочки. В журналах её образ превозносят. Говорят, как хорошо она живет. Но даже сейчас в глазах её я вижу, что не так далось легко то, что она имеет.

А еще я чувствую напряжение со стороны Кирилла. Оно буквально обволакивает меня, особенно чувствуется, когда руку на талии словно нагрели у батареи.

Но молчание быстро разрушает голос Анны. Приятный, почти нежный.

– Когда ты сказал, что придет друг, мы ждали друга, а не очаровательную девушку, – улыбается она мне, и хочется ответить на улыбку. – А имя у друга есть?

– Даша, – отвечает Кирилл и подталкивает меня в прихожую. И все бы ничего, но мое имя словно сгущает недоброжелательность Анны в недоумение.

– Что-то не так?

– Все прекрасно! – тут же меняет она лицо, как по щелчку пальцев. – Ну что же вы стоите! Мама! У кого сегодня праздник? Кирилл девушку привел!

На встречу выходит женщина лет пятидесяти. Не молодая, но нравится она мне гораздо больше матери, тратившей на себя мою годовую зарплату помощника повара.

– Даша. Ты не представляешь, как я рада тебе, – обнимает она меня и шепчет на ухо. – Если честно, я уже подозревала, что Кира гей.

Я откашливаюсь, делая большие глаза.

Пока Кира снимает обувь, протягивает подарки Анне, шепчу в ответ:

– У меня есть друг гей. Он уже Киру проверил. Натурал…

– Я надеялась, проверкой займешься ты сама, – Маргарита Павловна смеется и подталкивает меня в гостиную. Сначала на встречу выходит крупный мужчина с темноволосой девочкой на руках.

– Даша, это мой друг…

– Жених… – поправляет он.

Я улыбаюсь с неловкости матери, потому что помню рассказы Марка. Она долго была одна.

– Сергей. – представляется мужчина. – А это Лелька.

– Очень приятно, – улыбаюсь я, чувствуя, что мышцы лица скоро заноют, и вдруг щеку начинает припекать. Поворачиваю голову и натыкаюсь на внимательный взгляд мужа Анны. Вижу его впервые, но как выглядит известный хирург страны, знают многие. Короткие светлые волосы, острые черты красивого лица. И судя по взгляду весьма и весьма циничен.

– Добрый вечер, Даша. Как вы?

– Я? – странное чувство, как будто пришла на прием к врачу. – Нормально. А вы как?

Моя фраза меня успокаивает, а Роман даже усмехается. Кивает удовлетворенно.

– Неплохо, неплохо… Кирилл… – тот уже сзади, выдвигает для меня стул, чтобы сесть за уставленный разнообразными блюдами стол. – Поговорить не хочешь?

– Я хочу поесть. Поговорить мы всегда успеем, правда, Даша?

У меня возникает ощущение, что я нахожусь на медицинском симпозиуме и не могу разобрать ни одного термина. И только эти двое могут мне что-то объяснить, но предпочитают не делать этого.

Ужин проходит вполне приятно, я впервые нахожусь в такой дружной семье, где даже маленьким девочкам дают слово. Но я все равно чувствую, что Кириллу здесь некомфортно.

– Все нормально? – спрашиваю я Кирилла после того, как убрали горячее.

– Конечно. Расслабься. Тебе сегодня на тренировку во сколько?

– В семь, но я не хочу тебя отрывать от семьи…

– О, Даша! А что за тренировка? – спрашивает Аня, попивая чай, и я стараюсь незаметно убрать кусок торта. Потом под взглядами неловко откашливаюсь.

– Мой друг Паша. Тот самый гей, – улыбаюсь я имениннице, – втянул меня в настоящую секту. Они тянут из меня деньги, заставляют покупать костюмы для выступлений.

– ТОДЕС, – предполагает со смешком Аня, и я весело киваю. – Но судя по горящим глазами тебе все это очень нравится.

– Безумно! Я когда-то занималась баскетболом, но танцевать оказалось куда интереснее.

Глава 10

И эффективнее для фигуры.

– Баскетболом? – удивляется Аня, пока остальные поедают торт, переводит взгляд на Кирилла. – Как интересно… Но танцы – это здорово… Я тебя прекрасно понимаю…

– Только если не заниматься ими профессионально и в ущерб семье… – как бы невзначай говорит Роман, и все смеются. Кроме Ани.

А я получаю удовольствие от перепалки супругов. Судя по всему, далеко не первой.

Это мило. Я не помню, чтобы наши семейные праздники или ужины проходили вот так уютно и тепло. Мне хочется улыбнуться Кириллу, но он внимательно наблюдает за супругами. И только через пару мгновений замечает мой взгляд. И делает вид, что все нормально. Нормально ли?

И почему мне это так неприятно, словно моё появление здесь часть какого-то тайного плана. Но мне не хочется думать о плохом, особенно, когда рядом такие чудесные маленькие девочки. И я бы полностью погрузилась в эту гостеприимную атмосферу, если бы не ощущение, что здесь не хватает одного члена семьи. А я влезла туда, куда не должна.

А еще гложет жажда посмотреть комнату Марка.

Почему мне кажется, что именно для этого я здесь. Увидеть место, где он рос, развивался, становился ублюдком. А главное понять, почему Кирилл не такой. Почему они – близнецы – выросли настолько разными?

– Можно мне… – врываюсь в разговор, скашивая глаза в сторону прихожей, и Аня подскакивает…

– Конечно! Пойдем, проведу экскурсию!

Она дожидается, когда я встану из-за стола, потом показала спальню мамы и Оли, кухню и наконец спальню близнецов.

Я минуты две стою и смотрю на подростковые плакаты фильмов, которые мы с Марком пересмотрели раза по два. На гитару, чуть более старую, чем в его квартире.

Где же ты, Марк? Уехал в Штаты, как и планировал? Или помчался покорять российские города своим обаянием? И когда, черт возьми, ненависть к тебе перерастет в желание не видеть тебя никогда? Почему каждая встреча с Кириллом волнует сердце ровно до того момента, когда он открывает рот. Что же в тебе такого, Марк? Что в тебе такого! – кричу внутри себя и чувствую, как эмоции готовы вырваться наружу.

Дергаюсь, когда плеча касается рука.

– Все в порядке?

– Да, да, – смахиваю я слезы. Стоит снова психиатра посетить. Она говорила, что Марк болезнь. Но кажется, я нашла не то лечение. – Задумалась…

– Ты ведь знаешь Марка? – спрашивает Аня в лоб и заглядывает в глаза. А я в ее. Почти такие же, как у Марка. Больно. Господи, как же хочется соврать.

– Думала, что знаю…

– Вот же ж… Если честно, я мало, что понимаю. Да и представляла тебя иначе…

– Представляла? Марк говорил обо мне? – зачем ты спрашиваешь? Зачем лезешь в это? Зачем смотришь на два одинаковых дивана, гадая, на каком из них мог спать Марк.

– Два раза, – вырывает меня из гипноза Аня. Огорошивает, если честно, словами. – Первый, когда спрашивал, что тебе купить для игры в баскетбол. Для груди. Потом снова, когда рассказывал, что ты сильно на него обижена…

Тело наливается свинцом. Голова кружится, и я закрываю глаза, погружаясь в омут прошлого… Мне нужно отпустить его, а я только в ловушку себя загоняю. Обманываюсь, смотря на Кирилла, как на Марка. На Марка, который не Марк. Хочу еще немного побыть с ним, пусть даже вот таким обманным путем. Глупо… Но я сумасшедшая, мне можно. Можно… Даже справка есть…

– Аня… Вы меня извините… И перед мамой извинитесь… Мне нужно идти, – только не плачь, просто уйди из этой квартиры, просто забудь дорогу сюда. Марка. Марка в виде его брата близнеца. Это не лечение, все становится только хуже.

– Даша…

Я останавливаюсь перед дверью, уже не могу повернуться. Слезы ручьем.

– Ты очень красивая…

– Да… – хриплый смешок. – Только красота счастья не приносит. Оказывается.

– Не приносит, – соглашается Аня, и я все-таки вырываюсь из квартиры. Дышать в подъезде легче, в окна задувает предгрозовой ветер. Бегу по лестнице вниз. Четвертый. Третий. Второй. Звук низких каблуков как стук отчаявшегося сердца. Так громко, затуманивая сознание. А впереди темнота.

И я со всего размаха врезаюсь во что-то твердое, отталкиваюсь как от стены, но не падаю. Сильные, крупные руки держат плечи, и я утыкаюсь носом в мужскую грудь в тельняшке. Ощущаю сильный запах пота и отстраняюсь.

– Извините, – прошу я и выбегаю из подъезда. На тренировку. В танцы. Там легче. Там можно забыться и не думать о том, какой дебильный поступок совершила, придя в чужую семью на праздник. Придя в дом Марка. Обманывая себя в желании еще хоть немного побыть с ним. Пусть даже эфемерно.

Звонит Кирилл, и я сразу беру трубку. Неудобно вышло.

– Даша…

– Кирилл, прости, стало плохо, давай завтра поговорим.

Лучше никогда…

– Сегодня. Заберу тебя после тренировки и поговорим… – отрезает он, и я слово не успеваю вставить, как он шумно выдыхает: – Е*ануться… Даш, я перезвоню…

Отключается резко, и смотрю на телефон в недоумении…

Кирилл не матерится. Никогда. Ну вот совсем. Недавно в нас въехала машина, и мужик вёл себя откровенно по-хамски. Кирилл просто вызвал нужные службы и слова против не сказал. Не возмутился, не дал ему в нос. Мне тогда казалось, что мужик этого заслужил.

Поэтому мат от Кирилла – это странно. И причина должна быть очень веской. Вот прям очень.

Глава 11

Вы знаете, что такое музыка? Она звук нашей души. Он может быть нежной, как перелив струн. А может быть грубой, как удар бита.

И порой музыка может заглушить боль, мысли, людей. Порой она вдохновляет на открытия, порой заставляет ностальгировать.

Меня музыка заставляет оживать. Двигаться. Не думать о плохом. Она вторгается в мое тело импульсами, вынуждая двигаться в определенном ритме и наслаждаться каждой нотой. Именно это происходит со мной сейчас. В огромном зале, полном единомышленников и зеркал.

И в них отражаюсь я, с влажной от пота кожей, улыбкой в пол лица, действующая слаженно, четко по композиции. Мельком думая о том, что бы сказал Марк, увидев меня такой.

И мне все это нравится. Только заставить себя выступать не могу. И даже уловки тренера Димы, который выставляет меня в первый ряд из четырех, не помогают.

– Дима, ты зря стараешься.

– Ничего не хочу слышать. Моя задача сделать выступление удачным, ты отлично двигаешься, остальные тянутся за тобой.

– Слишком быстро… – топчусь я на месте и невольно заправляю влажную прядь за уши. Ощущение после тренировки не передать словами. Тебя словно выжали как тряпку, но при этом сполоснули в эндорфинах.

– Ты занимаешься почти год. Пропустила уже два концерта. Я не могу оставлять тебя в группе и не использовать такой ресурс…

– Да просто пригласи ее на свидание, – кричит вдруг кто-то из группы, и я, не сдержавшись, показываю неприличный знак.

– Это, кстати, идея. Мы после концерта обсудим это? – спрашивает меня Дима, и я увожу взгляд на его длинные волосы. Мне жутко неудобно. Не только потому что боюсь выступать, а потому что не готова к столь пристальному вниманию.

– Я плохая компания…

– Зато весьма сексуальная, – хмыкает Дима, и я невольно улыбаюсь. Ну… приятно. Приятно, нечего сказать. Внимание даже не Марка-Кирилла, а совершенно постороннего взрослого парня, да еще и тренера, который видел, каким бревном я сюда пришла.

Не успеваю ответить, как щеку начинает жечь огнем, и я резко поворачиваю голову в сторону двери. В проеме никого нет, но я точно ощущала взгляд. Прям точно.

Может Кирилл решил зайти прямо сюда? Устал ждать?

Неловко улыбаюсь Диме и бегу к окну.

Ну точно. Вольво. И Кирилл сбегает с крыльца. Перед тем, как сесть в машину, он бросает на наше окно нечитаемый взгляд, и я снова вспоминаю, что он сматерился.

Дико любопытно – почему.

– Ты ему так и не даешь? – спрашивает Паша, оказавшись за спиной. Я пожимаю плечами.

Я думала об этом. Думала о том, чтобы сравнить… Но не знаю. Возле Кирилла мое тело спит. А он ничего не пытается делать, чтобы его разбудить.

– Он особо и не просит.

– А если…

– Паша, угомонись. И вообще. Лечение не помогает. Все только хуже. И я прекрасно знаю, что, если у нас дошло бы до секса, я обязательно вспомнила бы Марка. Думаешь, это красиво по отношению к Кириллу?

– Не думаю, что они в сексе одинаковы. Да и второй был бы внимательным и нежным…

– Все, Паш… – от его внимательности и нежности, откровенно говоря, уже тошнит. – Закрыли тему. И вообще, сегодня я решила поговорить с Кириллом и закончить этот фарс…

– Ну и дура…

– Дурой я была, когда думала, что это поможет мне забыть Марка. Вон Дима еще может помочь… – смотрю я на тренера и отвечаю на его подмигивание улыбкой.

А потом все-таки бегу в раздевалку. Надеваю свое платье, но из-за влажной кожи оно стало сидеть некомфортно. Слишком тесно и грудь на выкате, но я прикрываюсь легким блейзером и, осмотрев себя в зеркале, остаюсь довольной. Со всеми прощаюсь. Останавливаюсь рядом с дверью, где Дима показывает движение Катюшке, и понимаю, что он тоже не «клин». Не хочется мне становится частью его гарема.

Лифт. Тяжелая дверь. Улыбки членам секты. И вот я уже смотрю на блестящий чистотой синий Вольво, который в темноте кажется черным.

Жду, когда Кирилл по обыкновению выйдет и откроет мне дверь, но он лишь кивает, почти не глядя.

– Залезай.

Это странно, но, кажется, он с ужина в не духе.

Сажусь в машину и продолжаю ощущать то самое напряжение, что мешало наслаждаться праздником.

– Как все прошло?

– Нормально… – коротко и ясно

– Мне кажется, тебе было некомфортно, – вслух размышляю и выбираю трек на магнитоле. Музыка снимет натянутость. У нас с ним разные вкусы, он любит джаз, фолк, французский реп. Я же продолжаю угорать по обработанной рок-классике и попсе. Но он обычно дает мне слушать то, что я хочу. Сегодня наоборот я включаю его любимую мелодию лунной сонаты. Но стоит мне убрать руки, как он резким движением обрывает мелодию.

Ну что ж, тишина и звук мотора тоже хороши…

– Поделишься причиной своего настроения?

В темноте салона я почти не вижу его лица, зато хорошо вижу гуляющие желваки, почти побелевшие костяшки пальцев на руле. А в нос бросается сильный запах, обычно довольно легкого, одеколона.

Наверное, это в маленьком пространстве так сильно ощущается.

И я хочу спросить снова, что с ним, но даю ему вырулить с парковки на дорогу.

– Ну так?

– Не хочу пока… – кидает он фразу и пристально следит за дорогой.

Мне становится не по себе рядом с ним. Внутри разгорается чувство дискомфорта и странной тошноты. Хочется выйти подышать воздухом, и я открываю окно.

– А когда…

– Доедем и все расскажу. Ты расскажешь, что думаешь о моей семье, – мельком он бросает взгляд, и я впервые вижу, как на секунду он спустился с лица на грудь.

Я отворачиваюсь, не понимая, почему там внутри сердце так отчаянно стучит. Бьет пульсацией в виски и заставляет задыхаться.

К его дому, что находится в жилом высотном комплексе в центре города, мы подъезжаем быстро. Я сама выпрыгиваю из машины. Да что же это…

Плохо. Тошнит. Кажется, все тело гудит в ожидании нечаянной беды. Но я не понимаю, откуда она может меня ждать.

Ведь это Кирилл. С ним всегда спокойно.

С ним я не боюсь, что мои чувства могут быть затронуты.

Может это из-за ужина? Может там внутри меня произошел сбой системы. Или просто отравилась?

Надо скорее сказать Кириллу, что больше нет смысла мучить друг друга и окончательно порвать все связи с Синицыными.

Так будет лучше.

Глава 12

В подъезде, куда мы заходим, темно. Лифт не работает.

– Что случилось?

– Кто его знает, – идет Кирилл вверх по лестнице, и я за ним. Только и благодарю Господа, что живет он на седьмом, а не семнадцатом.

– А что заставило тебя сматериться. Ты говорил, что расскажешь…

– Расскажу, – снова повторяет он, и мне все время кажется, что слова он не произносит, а выдавливает из себя.

С большим трудом.

А у меня ощущение тревоги разгорается внутри все больше, с каждым шагом по лестнице и взглядом на темный силуэт Кирилла. В темноте мне особенно виднеются сходные черты тел близнецов. Ширина плеч, изгиб талии. Легко спутать на самом деле, но за эти месяцы я ни разу не перепутала имена.

Не хотела обидеть Кирилла.

Добравшись до нужного этажа, он заходит первым. Я прикрываю двери и замираю. Дальше коридора в этой квартире я не бывала. Да и смысла не видела.

Сексом мы заниматься не планировали и любили исследовать разные ресторанчики и музеи. Так что, если заходили к нему домой, то, чтобы подождать, как он переоденется.

Проходит минуты три, а Кирилл словно затерялся в темноте. В горле рождается смешок. Все кажется жутко походящим на триллер, когда пропадает герой фильма и тебе необходимо его найти. Ну, а потом умереть, конечно…

– Кирилл! – зову я и делаю пару шагов по кафелю в прихожей. Справа гостиная с кухней. Слева спальня. – Кирилл, ты меня пугаешь…!

Если честно, весь вечер…

Бросаю взгляд на наручные часы, уже пол-одиннадцатого. Поздно. Скоро Сашка названивать начнет.

– Кирилл, давай может завтра поговорим, если ты занят, – кричу я, заглядывая в комнату, но в темноте не видно даже силуэта. Только окна, в которые светят городские огни. – Кирилл!

Мой голос становится надрывным, и я сглатываю, чувствуя, как от страха кожа покрывается корочкой льда. Обнимая себя за плечи… Но тут вздрагиваю снова, чувствуя жжение на коже лица.

Вскрикиваю, когда в темноте раздается треск костей. Словно кто-то пальцы разминает.

– Боже… Кирилл, – он стоит возле полочки с фотографией, в пол оборота ко мне. – Напугал. Давай… Знаешь… Давай завтра поговорим. Ты не волнуйся, я вызову такси.

Я разворачиваюсь на каблуках, шагаю к двери, видя просвет в двери, как шанс вдохнуть полной грудью. Еще шаг, и я хватаю ручку, как спасательный круг. Тяну на себя и кричу от страха, когда рядом со мной рука эту самую дверь с шумом захлопывает.

– Господи! У меня чуть сердце от страха не выскочило! – шепчу я со смешком и поворачиваюсь, скользя взглядом по его руке, что продолжает упираться в дверь. – Ты в порядке?

Я поднимаю руку к пряди, что упала на покрытый капельками пота лоб. Еле дышу, так сильно стучит сердце. Да что же со мной такое? Вздрагиваю, когда Кирилл хватает пальцами мои и тянет к губам. Прижимается и замирает, часто дыша, почти в такт со мной.

Да что же произошло дома? Почему он так себя ведет? Почему я не отрываю руку от его лица, а во все глаза смотрю за тем, как губы, знакомые-чужие, скользят по коже, опаляя ее иглами. Почему не прерву контакт и не перестану ощущать, как меня наполняют давно забытые отголоски инстинктов.

Будят. Будят. Разгоняют кровь, словно алкоголь. И я надрывно дышу, хочу сказать, что со стороны Кирилла было некрасиво заманивать меня к себе домой и действовать так нагло. Но, господи, может быть мне этой наглости и не хватало. Может быть мне не хватало похоти, что стреляет в мозг, увлажняя самые потаенные места. И сердце вскачь. И глаза широко открыты. И ощущения внутри подобны урагану.

И в голове одна лишь рациональная мысль. Даша, помни, это не Марк. Это не Марк. Это Кирилл и ты решила с ним расстаться. Ты решила.

Я решила, все верно… Но разве я не могу вспомнить, какого это, когда ты хочешь мужчину. Пусть даже копию. И разве я не заслужила ощутить, что такое настоящее желание мужчины к тебе. Не из-за спора, а потом что я стала привлекательной.

– Даша… – слышу хрип и поддаюсь навстречу всем телом, пропускаю пальцы сквозь короткие пряди и вскрикиваю. Меня буквально придавливают к двери и поднимают по ней выше. Я обнимаю ногами бедра Кирилла и застываю, когда чужие-родные губы касаются моего рта…

Глава 13

Жарко. Душно. Воздуха все меньше.

По влажной спине скользит грубая рука. Почти царапает неожиданно огрубевшей кожей. Ниже… Еще ниже… Стягивает кожу в области талии. Затем сжимает ягодичную плоть, вынуждает простонать в губы.

А они мучают меня, целуют рвано, резко, словно замученный путник, пьющий глотками воду из единственного источника в пустыне.

Кирилл пьет меня.

Снова и снова вторгается языком, так отчаянно. Словно умрет, если не будет этого делать. И меня этим заражает. Этой неутолимой жаждой тактильного, такого пошлого, звучного контакта.

Могла ли я подумать, что у этого закрытого на все пуговицы педанта столько страсти? Могла ли я представить, что буду отвечать на каждый резкий порыв его языка. На каждое голодное касание рук.

Они словно разорвать меня хотят. Стягивают с плеч платье, так что оно уже болтается на талии. Кирилл оставляет синяки на забывшей ласке коже.

Но боль не вызывает дискомфорта, она вытягивает меня из порочной воронки, что заполняет сознание все сильнее. Ослепляет желанием.

Больным, неправильным, аморальным.

Таким, что, когда целуешь одного, но в самом укромном уголке представляешь себя с другим.

Как больно осознавать, что предаешь… Себя. Его. Марка.

Что причиной изменения такого замечательного человека ты приписываешь родство с другим.

Отвратительным, ужасным, сексуальным, плохим…

Самым лучшим.

Тем, кто, несмотря ни на что, в каждой клетке твоего страдающего от похоти, страдающего от любви тела…

– Даша, бля*ь, – голос Кирилла хриплый, непривычный врывается. На мгновение дикое желание отдаться во власть чужого естества.

Потому что все неправильно.

Я пришла расстаться, а не фантазировать.

Нужно прекратить, прекратить, но почему его солоноватую кожу хочется целовать. Снова…

Снова… Лизать, прикусывать… Слышать густой, бархатный хрип.

Упиваться вкусом. Наслаждаться каждым мигом.

Хочется снять наконец штаны, чтобы ощутить, что близнецы действительно идентичны.

Что так легко перепутать в темноте…

– Марр… Кирилл, давай остановимся… – прошу, даю себе единственный шанс. Может быть он поймет, догадается, что я не хочу его.

Не хочу Кирилла.

Хочу Марка.

Боль, что он собой олицетворяет. Боль, что я хочу испытывать снова и снова.

– Попроси меня остановиться, – вжимается членом, впивается руками. Вдруг несет куда-то…

И я парю в воздухе, не понимаю, что он болтает. Не понимаю, чего хочу… В голове настоящая каша и я не хочу разбираться… Хочу только чувствовать… Попросить?

– Прошу, не останавливайся… – целую сама, царапаю неожиданно твёрдые мышцы рук, рельеф, что Кирилл так хорошо скрывал за рубашками и пиджаками.

– Как скажешь, – говорит он неожиданно зло, рукой лезет между ног и касается пальцами мокрых складок.

Именно там.

Именно так. Именно сладко.

Словно знает.

Неужели между близнецами настолько сильная связь?

Кирилл знает, как нужно делать, и я теряюсь, когда пара пальцев уже внутри, уже собирают густые соки, уже размазывают по ноющему соску. Обводят. Тянут… Господи… Как же не умереть-то?

– Попроси меня остановиться, – хрипит он снова, требует, но я уже не могу. Не хочу.

Не сегодня.

Завтра.

Я буду винить себя завтра.

Извиняться, убегать, корить себя.

Но сегодня я хочу снова гипноза, в который меня вводил Марк. И пусть потом будет больно. Пусть я снова умру.

Но я бы все повторила. Каждое слово. Каждое касание.

Женщины вообще мазохистки.

Какой мужик после удара по яйца пойдем за ним снова? А женщина, получая ошеломительную боль во время родов, возвращается.

И я сегодня возвращаюсь, пропитываюсь горячим дыханием, поцелуями-укусами, болью, что пронзает, когда Марк… То есть Кирилл начинает растягивать нутро умелыми пальцами другой руки…Для себя. Для каменной плоти, что пронзит насквозь мои чувства.

– Попроси…

– Прошу… Возьми меня, – сдаюсь окончательно и сама глажу влажную спину, прокаченные мышцы талии, потом твердый как камень живот и ощущаю ремень.

Расстёгиваю, спешу.

А вдруг это сон, и он скоро закончится?

А вдруг я умерла, и это предсмертное ведение?

А вдруг я перенеслась в прошлое, и у меня последний шанс ощутить в себе Марка… Пусть даже под другим именем.

Застываю, когда вместо твёрдой плоти в руки попадает мягкая…

Ещё одно доказательство, кто передо мной. У Марка всегда был твердый как дерево, готовый пронзить любое доступное отверстие…

Хочу убрать руку, но Кирилл не дает…

– Пальцы свои оближи.

Я с трудом, но подчиняюсь. Когда приказывал Марк, было комфортно, а сейчас пружина возбуждения стремительно распрямляется.

Открываю глаза, чувствуя, как часть напряженного возбуждения уходит, как волна с отливом.

Теперь неправильность ощущается сильнее.

Это не Марк…

Кирилл не хочет меня…

Член словно вялое желе, хоть и длинное. И мне приходится рукой подводить его к нормальному состоянию. Кирилл смотрит на меня в темноте, молчит и направляет руку. А потом пытается вставить, но внутри меня уже сухая пустыня.

– Не надо…

Мой голос глуше, но он все равно пихает, с трудом.

И внутри неприятно, меня начинает тошнить.

Нет ничего хуже, чем заниматься сексом с мужчиной, у которого на тебя не стоит. Но Кирилл пыхтит, елозит, целует соленные от слез губы…

– Помоги мне, не будь бревном, – оглушает он меня словами. И я, еле сдерживая рыдание, снова касаюсь его руками. Стараюсь двигаться с ним в унисон.

Но все кажется напрасным, потому что вялый член то и дело выскальзывает.

Кирилл матерится третий раз за вечер, откатывается в сторону. Устремляет взгляд в потолок.

Я поворачиваю голову и вижу, что член так и лежит без движения. Вялый, грустный, безжизненный.

Кирилл хватает мою руку, тянет к себе, но я отдергиваю.

– Может ротиком… – предлагает… Боже. Нет

– Нет, извини, – сажусь я и стираю слезы. Хочу поправить платье, но его нет… Ни нитки.

До чего я дошла в своей одержимости?

Лечь не с тем и получить полное подтверждение, что он тебя не хочет.

Ведь это было понятно.

Куда ты полезла, Даша?

Чего хотела добиться? Снова вдохнуть наркотика, каким для тебя являлся Марк? Обманывать себя, других, делая вид, что тебе плевать?

Смирись. Ты алкоголик. Никакая кодировка не поможет.

– Света нет, твой телефон сел… Если не хочешь уйти голой, то просто ложись и спи.

– Я не хочу… – с тобой.

– Я на диван пойду, – скрипит кровать за спиной, и я обнимаю себя руками. – Спи. С утра поговорим.

– О чем…

– О том, что ты, очевидно, привыкла к более твердым состояниям… – усмехается он, и я закрываю глаза, чувствуя, как начинает гудеть голова…

Надо уходить, но рыскать свои вещи в темноте не лучшее занятие.

Я думаю о том, что меня потеряла Саша.

Я испортила отношения с Кириллом, между ног жжет, а у Марка появится ещё один повод надо мной издеваться. Если он, конечно, когда-нибудь вернется.

Я слышу шум воды в туалете, ложусь и закрываю глаза. Надо не позориться окончательно и не плакать, но слезы сами увлажняют подушку.

И последняя мысль меня посещает, что худоба вот вообще счастья не приносит. Проще было быть пухлой, но когда у парня на тебя стоял…

Глава 14

С утра тело ломит… То ли от тренировки, то ли от неудавшегося секса.

Я судорожно сглатываю, когда снова слышу шум душа. Подскакиваю.

У меня мало времени.

Нужно просто собрать вещи, сбежать, побыть одной и потом поговорить с Кириллом, что ничего не получится.

Друзьями нам не быть.

Я так и буду фантазировать о Марке.

Лучше с глаз долой из сердца вон. Так будет лучше.

На дрожащих ногах собираю раскиданные вещи, хватаю в охапку, снимаю с зарядки свой выключенный телефон и, стараясь не шуметь, бегу к двери.

Быстрее. Быстрее.

Пальцы непослушные не хотят открывать замок. Но я все-таки им щелкаю. Немного и я буду свободна.

– Уже уходишь? А как же утренний секс?

Шумно выдыхаю… Неудача… Ладно. Набираюсь смелости, поворачиваюсь… Чтобы сказать, что секса между нами не будет. Не… будет… Моргаю часто-часто, словно ослепленная яркой лампой. Сердце ухает куда-то в пятки. Под взглядом. Ледяным. Презрительным.

Острым как лезвие…

* * *

– Господи…

– Ну что ты, можно просто Марк… Хотя тебе что Марк, что Кирилл.

Можно упасть в обморок… Можно развернуться и уйти. Можно просто стоять и смотреть на то, как капли стекают по совершенному телу, по рельефным мышцам пресса, по руке, на которой до дрожи знакомое тату, можно даже обратить внимание на то, как низко он повязал полотенце….

Можно…

Можно…

Нужно успокоиться. Выдохнуть, не спешить с выводами. Может сейчас выйдет Кирилл… Все объяснит, но слишком много, "но"… Маты, злоба, размах плеч, грубость… И каждое слово Марка врезается топором в ствол мозга. Взрывает его и последствия неизбежны…

«Ну что ты, можно просто Марк…»

«Ну что ты, можно просто Марк…»

Марк…

Марк…

В груди рождается крик, и я не сдерживаюсь. Перехожу в замедленный режим…

Вещи уже летят в него. Вместе с телефоном, с туфлями. А за вещами, что Марк отталкивает руками, кидаюсь я.

Набрасываюсь. Вою. Что-то говорю. Обвиняю. Царапаю лицо. Врезаюсь ногтями в затылок. Хохочу как безумная. Уже ничего не вижу за слезами, уже ничего не слышу от шума в голове.

Только чувствую…

Чувствую, чувствую…

Как они могли? Как они могли! Как могли братья так жестоко надо мной посмеяться?! Может быть это был план? Сколько раз они менялись местами?! Сколько раз я оставалась в дураках?! Сколько камер было сегодня в спальне?

А может у них не получилось меня трахнуть, потому что они постеснялись камер? Они – он. Разницы нет.

Нет разницы!

Я должна радоваться. Радоваться. Что не стану снова порно звездой. Сегодня я стану убийцей.

– Хватит, больная!!! – пыхтит Марк, пытаясь отцепить меня от себя, успокоить, но поздно. Меня уже колотит.

– Скотина! – возвращаюсь в реальность, как после наркоза… Ощущаю все ярче, словно спала… Запахи, краски, прикосновения.

Лицо жжет от взаимных ударов, искусанные губы в кровь от слез, тело от отчаянной борьбы.

С ним. С собой!

– Мало тебе было моей смерти! Решил добить! А был ли вообще близнец!

– Хуйню не неси! Ты с ним трахалась! Вся твоя хваленная любовь утекла в твое блядское горло с чужой спермой…

Тварь! Ладонь обжигает новый удар об его щеку и мне тут же прилетает ответная оплеуха.

Стою почти не дыша, смотрю в пустые колодца глаз и реву…

Реву…

Реву…

– Ненавижу, ненавижу!

Хочу ударить снова, но Марк ловит мою руку, заворачивает за спину. Больно! Толкает к комоду в коридоре и со шлепком кожи об его гладкую поверхность опускает…

Что он собирается делать?! Почему полотенце, что было на бедрах, уже валяется в ногах?

– Не смей, – кричу я сквозь слезы. – Не смей!

Но мои крики как горох об стену, мое сопротивление словно крик возле глухого… Член твёрдый, крупный уже касается складок… Предательски влажных…

Я не хочу, мне нужно просто сильнее сжать мышцы, не пустить его… Но рука из капкана превращается почти в перо, ласкающее клитор.

– Отстань… Прошу, прекрати…

– Ну, давай, назови мое имя, – шипит он и тут же толкается в полностью готовое влагалище. Рукой плотно прижимая меня грудью, вынуждая сильнее оттопырить зад…

– Ублюдок тебе имя!

– Ответ неправильный, – вторгается он глубже, с тяжелым выдохом почти валится на меня, словно от подкошенных ног. – Кто я, Малышева?

– Марк! – шумно, со слезами. На грани крика. Как только твердое естество заполняет меня до упора. – Скотина Марк… Вытащи… Я не хочу тебя…

– Зато Кирилла хотела… Знала, кто он, и все равно хотела. Я просто даю тебе сравнить… Вспомнить разницу… Дрянь. Дашка, какая же ты дрянь…

Он собирает на затылке волосы. Поворачивает голову на бок и сразу накрывает рот. Сначала грубо. Больно. В кровь. Жадно целует. И я хочу укусить его язык, но мягкий толчок члена царапает венами влагалище, ослепляет чувства. Заставляет мозг плыть, и просто стонать в рот предателя… Сделав животной поцелуй почти нежной лаской.

Не понимаю, как я не осознала, кто вчера меня целовал. Ведь целовать ТАК может только Марк. Такие чувства я могу испытывать только к НЕМУ.

Только его член с такой силой может вдалбливаться в мое нутро.

Часто.

Остервенело, выжигая из души все кроме похоти. Вынуждая самой насаживаться на кол, убивать себя, упиваться острыми ощущениями. А они все сильнее, стоит Марку чуть ускориться, двигать языком так же энергично, имитируя движения члена внутри меня. Он весь внутри меня. И я больше не пытаюсь бороться, сливаюсь с ним, просто наслаждаюсь растягивающей нутро болью. Которая в конечном итоге принесет лишь…

Ка-айф…

Тело предательски дрожит… И я больше себя не контролирую. Влагалище плотным коконом охватывает ствол, так тесно, что Марк дергается. Сам воет мне в губы… Открывает глаза…

На мгновение мне кажется, я вижу полыхание костра, но он тут же тухнет. Пара фрикций, и вот по спине стекает горячая влага, а захват на затылке становится сильнее…

– Надеюсь, ты уловила разницу?

Жар его тела больше не давит… Ещё пара минут, пока я держу дрожащими пальцами углы комода, и хлопок двери…

Вздрагиваю от оглушительного звука и с рыданием стекаю на пол.

Наверное, в такие моменты и должны приходить мысли о суициде. Тело все еще сгорает от похоти, но молекулы мозга все еще мечутся.

Близнецы. Марк. Кирилл…Был ли он? Уезжал ли Марк? Жива ли я? Схожу с ума… Теряюсь в пустоте и, как выбраться, не знаю…

Спасает трель телефона. Столь оглушительная, словно ко мне вернулся слух. Рукой ищу трубку, оказавшуюся неожиданной включенной, и не глядя провожу пальцем. Даже думать не хочу, кто это…

– Даша! Даша! – в телефоне женский голос. Звонкий. И я бы подумала на Сашу, но после ночи отсутствия она бы вряд ли была столь радостной.

– Вася?

– Дашка! До тебя как до президента! – смеется она и говорит тише. – Ты прости, что не звонила. Столько всего… Произошло… Как ты?!

– Нормально… Жива…

– Это самое главное, а я родила, представляешь?! Борьку! Придешь посмотреть, если не занята?

– Не занята, – усмехаюсь, переворачиваюсь на бок и улыбаюсь. Черт… Так приятно знать, что в мире есть счастливые люди. Так важно знать, что страдания могут привести тебя с простой радости. Васька страдала. Теперь она смеется. Тоже так хочу.

– Даша! Так тебя вносить в список на посещение?

– Вноси, конечно… И адрес скинь. Скоро буду.

* * *

Вася очень светлый человек, но отношения с криминальным воротилой ее испортили. Я ее предупреждала. Часто. В итоге ей пришлось вообще уехать на время из страны. В итоге-то она к нему вернулась, но счастье далось нелегко. Именно это она рассказала мне, пока качала малыша. А я смотрела на него и лечилась. Думала, может мои проблемы не такие крупные. Все не важно, пока в мире рождаются дети, спасаются жизни…

Но это не меняло моего отношения к ситуации. Я должна была понять, не зря ли я обвинила Кирилла. Особенно корила себя после того, как не брала трубку почти три дня. Но в итоге иду к нему в больницу. Отделение травматологии.

Чувство вины топит меня еще из-за того, что по сути я изменила ему с Марком. Что перепутала их. Пусть Саша и пыталась меня убедить, что я не виновата, и Марк меня обманул.

Обманул… Но мелочей было слишком много. Я должна была понять. Должна… Должна… Теперь это нужно объяснить Кириллу, который лежит на кушетке с переломом ноги, руки, носа и судя по перевязки корпуса – ребер. И смотря на него я почти не дышу, сравнивая, сравнивая, сравнивая… Осознавая большую разницу. Огромную.