Читать онлайн Запретный Дворец бесплатно

1

Шари была раздражена. Накалена до предела, как оставленная среди углей кочерга. Вот-вот её вытащат, и она обожжёт чьи-то руки, а если не обожжёт, то зашипит уж точно.

Её раздражало абсолютно всё. Сунув большой палец в рот, она яростно грызла ноготь и злилась на то, что они растут слишком быстро. Поймав неодобрительный взгляд прошедших мимо девушек, Шари хмыкнула про себя и нахмурилась ещё сильнее. Её бесило, что скоро совсем сносятся сандалии и что, по слухам, Тари опять украл чьё-то ожерелье. Она найдёт его под потолком, если встанет на табурет, или придётся лезть на крышу и раскапывать ворохи листьев.

Почему с такой страстью к драгоценностям и снисходительным взглядам грифон ещё не научился говорить? Хотя даже если бы и научился, думала Шари, то всё равно бы скрывал, потому что слишком умён, чтобы влезать в разговоры раттов.

Ей нужно было остыть. От вспотевшей ладони стала влажной ручка корзины, полной груш. Всё, чего она желала, – это обойтись без встреч с приятелями по пути в госпиталь. И с неприятелями ей тоже видеться не хотелось.

Проходя мимо доски объявлений, Шари опять наткнулась взглядом на красочный лист бумаги. Первая красавица Стирданора готовилась выйти замуж за приехавшего из столицы богача, эту новость обсуждали уже неделю, хотя самих жениха и невесту никто не видел примерно столько же. Гуляли вести о том, что они уехали в Слайсепт знакомиться с семейством супруга, а также что пара тайно сбежала, чтобы пробраться в Нижний мир и купить там собственность. Правда была неизвестна и никого не интересовала.

Шари бы высунула язык на изображение высокомерного лица девушки чуть постарше себя. Художник сделал её ещё бледнее, чем она старалась казаться, а её чёрные волосы так и лоснились свежестью.

«Интересно, что ей пришлось сделать, чтобы добиться такого эффекта приукрашивания? – думала Шари. – Она не первый год старается поймать случайно забредшего к нам гостя, даже если в итоге он оказывается обманщиком и его выкидывают за ворота вместе с мусором».

Её мысль не ушла дальше риторических вопросов. Напряжение не спало, даже когда она увидела светлые стены госпиталя, незапертые ворота ограды, широко открытые ставни немытых окон и гуляющих с медсёстрами больных.

Она должна была успокоиться. Ради Лиссара и ради того, чтобы из-за её недовольной физиономии её никто не остановил по дороге к нему в палату. Если у входа дежурит тот же стражник, что и вчера, возможно, он даже замолвит за неё словечко, так что ей разрешат остаться подольше.

Глубокий вдох. И выдох. Воздух, наполненный запахами листьев и мокрого камня, разбавленный слабым ароматом фруктов, принёс ей успокоение. Она посмотрела на небо: любимое, переменчивое и в то же время вечное небо, оно всегда забирало её волнение и уносило его прочь. Совсем перестать переживать Шари не могла, но хотя бы прекратила проклинать всех подряд и себя в том числе.

«Мудрый Дарис, дай мне сил, – молилась она про себя, – помоги мне найти выход и вразумить моего безмозглого братца».

Перед глазами тут же возникло улыбающееся лицо Сорина. Сегодня свою зелёную бандану он повязал на голову, и часть её съехала набок, открыв лохматую шевелюру.

Ох, как сильно она ненавидела его в тот момент, как сильно ей хотелось ударить его по этой самой голове!

Улыбнувшись знакомой медсестре, Шари прошла по длинному коридору, невнимательно скользя взглядом по другим больным. Ей нужно было в одну из дальних палат, где лежали пациенты на долгосрочном лечении. Так это называется, знала она, но не обманывалась оптимистичным именем.

Ещё раз глубоко подышав, она открыла дверь в светлую, знакомую комнату, которую почти считала вторым домом.

Лиссар не знал наверняка, придёт ли она сегодня. Он говорит, что каждый день готов встречать её объятиями, даже если самостоятельно встать не получается. Сегодня он сидел, утопая спиной в пухлой подушке, и записывал что-то в толстую тетрадь в кожаном переплёте. Его рука медленно скользила по странице, словно, кроме слов, он добавлял неловкие рисунки. Солнце светило в окно, украдкой теряясь в коротких бурых волосках и заглядывая в круглое ушко. Кончик длинного лысого хвоста выглядывал из-под покрывала и свисал с края кровати, так и не доставая до пола. На столике рядом стояла тарелка с разноцветными таблетками, бутылочки с микстурами.

Бледность считается эталоном красоты у раттов, но Шари не находила Лиссара более привлекательным в связи с его болезнью.

По её приходе Лиссар оторвался от записей и широко улыбнулся.

– Один из ребят, которые с переломами на втором этаже, проспорил мне, – радостно сообщил он. – Я всегда ставлю на то, что ты придёшь, Шари. Мой долг уменьшился вдвое.

– Интересно, как ты будешь его выплачивать, если тебя припрут к стенке?

Она поставила корзину с грушами на пол и села на кровать рядом с вытянутыми ногами Лиссара. Он поднял хвост и пощекотал её шею, отчего девушка засмеялась и втянула голову в плечи.

– Прекрати! – с улыбкой попросила она. Раздражение как рукой сняло.

– Приди сюда ещё пару раз, и я ограблю этого самоуверенного нахала, – пообещал друг.

Шари достала из поясной сумки складной нож и начала резать грушу. Пальцы ловко справлялись с фруктом, она лишь изредка опускала взгляд на своё занятие.

– Ты опять пишешь? – кивнула она на тетрадь.

– Да. Мне немногое остаётся, но я стараюсь записывать как можно больше мыслей. Даже рисую. Но не уговаривай, я ни за что не покажу тебе мои каракули. Ты засмеяла меня в школе однажды, больше я тебе такого шанса не предоставлю.

– Эй, это было в шестом классе, ты мне не нравился, потому что задирал, как и остальные, я не могла оставить тебя безнаказанным!

– Ударила по самому больному, Шари! – наигранно простонал Лиссар.

Он засмеялся, но трели его смеха быстро оборвались. Протянув было кусочек груши, Шари сосредоточенно всмотрелась в лицо друга. На его шее выступил пот, он зажмурился и закусил губу, стараясь замереть.

Вскоре это прошло, и Лиссар облегчённо выдохнул. Шари угостила его.

– Тебе хуже?

– Нет, – покачал головой он, хрустя грушей. – Обычные приступы, не о чем беспокоиться. Я сегодня даже сам дошёл до уборной, правда, потом меня стошнило и бедным сёстрам пришлось убираться. Благослови их Дарис за их всепрощение.

– Это их работа, – пожала плечами Шари. – Было бы странно работать в госпитале и ругаться с каждым больным из-за его болячек. Никаких нервов не хватит.

Жёсткость в её голосе заставила Лиссара остановиться. Он коснулся её руки, и она погладила пальцами тыльную сторону его ладони. Тёмные волоски были мягкими на ощупь.

– Ты сегодня немного не в себе, Шари. Что-то случилось?

Она поднялась и, скрестив руки на груди, отошла от кровати. Встретилась со стеной, в углу которой разрасталась тонкая трещина. Повернулась и вновь посмотрела на Лиссара.

– Это всё Сорин, – стараясь сдерживать злость, начала Шари. – На перерыве я ходила относить ему еду. Сегодня это был твой нелюбимый картофельный суп, – она выдала смешок. Друг изобразил гримасу омерзения. – И представляешь, что он мне заявляет? Он договорился с мастером, что уйдёт с работы и начнёт готовиться к путешествию в Запретный Дворец! Слышишь, Лиссар? Запретный Дворец!

В стенку постучали. Больной из соседней палаты просил быть потише. Или, возможно, сам хотел услышать продолжение.

Лицо Лиссара изумлённо вытянулось. Кончик хвоста задёргался от волнения.

– Ты серьёзно? Он правда решил отправиться туда? Один?

– Нет! Он хочет найти спутников и стать одним из Рискнувших!

Он пожевал губу.

– На самом деле, я не очень удивлён, – он несколько раз растерянно моргнул. – Последние несколько лет, когда мы все втроём видимся, у Сорина только и разговоров, что о Рискнувших, Запретном Дворце и подготовке к путешествию. Да ты сама с ним обсуждала, как вы будете искать геранов, потому что именно от них зависит, войдёте вы в Запретный Дворец или нет.

Его напоминание укололо Шари. Она сжала руки в кулаки и надулась.

– Я помню. Не думай, что забыла. Но даже если и так… То, что я поддерживала его, не даёт ему права бросить все дела здесь и отправиться куда глаза глядят, надеясь на попутный ветер и зашитую дыру в кармане штанов.

– Я думал, что он решится, но не ожидал, что это будет так скоро, – увлёкся темой Лиссар. – Интересно, он спустится в Нижний мир или найдёт добровольцев в Слайсепте?

– О чём ты, Лиссар? – возмутилась Шари. – Никуда Сорин не пойдёт!

– Почему?

– Да потому что! Это опасно! Вспомни, сколько Рискнувших не вернулось, сколько из них потеряло рассудок! Никакие сокровища, никакие знания не стоят того, чтобы мой и без того полоумный брат бросался в самое пекло!

– Но он же будет не один, для того и собираются спутники, – возразил он.

– Да какая разница? Значит, будет не один сумасшедший, а несколько. От этого не легче, знаешь ли.

Ей самой стало неприятно от того, как она огрызалась. Ситуация с Сорином расстроила её, испугала, и в итоге всё вылилось в раскалённый гнев. Ей совсем не хотелось срывать его на Лиссаре, но кому ещё она могла выговориться? Кто ещё мог помочь ей, кроме лучшего друга?

Не выдержав, она проворчала:

– Если будет надо, я попрошу Тари не выпускать Сорина из дома несколько дней, чтобы он оставил эту глупую затею.

Лиссар рассмеялся, на этот раз без приступов боли.

– Я бы многое отдал, чтобы посмотреть на это, ведь ссориться с Тари – себе дороже. Я слышал, он опять кого-то обворовал?

– Ото всех обвинений, правдивые они или нет, я буду защищать Тари, даже от тебя, – расслабившись, подмигнула ему Шари.

Она снова опустилась на кровать рядом с ним и положила руку туда, где под покрывалом вырисовывалось его колено. Улыбаясь, Лиссар погладил кончиком хвоста её щёку, провёл по подбородку и поправил выбившийся из хвостика светлый волос.

– Не будь такой категоричной, – попросил он ласково и нежно. – Если ты так боишься за Сорина, просто иди с ним.

Ей не хватило воздуха, чтобы изумлённо воскликнуть «Что?». Она перестала чувствовать его прикосновения и уставилась в острый угол подушки за его плечом.

«Отправиться с ним?»

Этот вариант даже не рассматривался. Шари не спрашивала ни у брата, ни у самой себя, может ли она пойти с ним. Они жили в Стирданоре с самого детства, они держали дом в порядке, пока мама отсутствовала, оба работали. За их семьёй и так закрепилась не самая лестная репутация: Сорин перескакивал с места на место долгое время, в конце концов остановился в подмастерьях у плотника, но не обошёлся без увечий в овладении нелёгким мастерством; внешность Шари выделяла её среди остальных раттов, с детства обречённая на насмешки, она научилась не прятаться за спиной брата.

«А теперь он решил всё бросить, оставить позади дом, друзей, дядю, и всё это ради эфемерного желания стать кем-то большим, чем он есть на самом деле».

У неё не было тщеславия Сорина. Всё, чего ей хотелось: прожить спокойную и мирную жизнь, создать семью и уберечь то родное, что у неё есть сейчас. Она не просила о большем и не могла позволить богам или судьбе лишить её того малого, что она имела.

– Будь он проклят, никуда я не пойду! – к Шари вернулся дар речи в тот самый момент, когда Лиссар начал за неё беспокоиться. – Даже если сам Дарис укажет мне направление к Запретному Дворцу, я туда не отправлюсь. Это опасно. У нас есть жизнь здесь. Здесь наш дом, здесь Тари, здесь дядя, здесь ты, в конце концов!

Лиссар счастливо улыбнулся.

– Ты хватаешься за все соломинки, пытаясь остаться в Стирданоре. Только вот вы с Сорином оба упрямцы ещё те, так что сегодня всё это не закончится.

– Закончится, – пообещала она. – Если надо, я попрошу дядю вразумить Сорина, уж он-то точно на него повлияет.

– А если нет? – полюбопытствовал Лиссар.

– А если нет, тогда посмотрим, что ещё можно сделать, – от мыслей о способах уберечь брата у Шари начала болеть голова. – Всё, закрыли тему, я устала, я пришла к тебе не для того, чтобы говорить о Сорине. Мы ещё не закончили ту книгу.

– Да-да, – не стал настаивать друг.

Ловко стянув сандалии, Шари забралась и легла рядом с Лиссаром, положив голову ему на плечо. Он взял с подоконника одну из книг и раскрыл её. Вскоре его мерный голос разносился по палате, читая вслух о приключениях великого героя, спасшего все расы от страшного чудища, пришедшего с одной из звёзд.

Вечер подкрался незаметно. Так же незаметно, как закрывались глаза Лиссара спустя некоторое время. Он и сам не замечал, как постепенно погружался в сон, чтение переходило в бормотание, страницы книги выскользнули из длинных пальцев. Шари не шевелилась, наблюдая, каким мерным становилось его дыхание, как остатки бодрости погибали в сонных глазах. Его тепло было уютным, ей хотелось бы остаться подольше, но часы посещения давно подошли к концу, и то, что её ещё не выгнали из госпиталя, было чистой удачей.

Осторожно поцеловав Лиссара в мягкую щёку, она погладила его лоб тыльной стороной ладони и встала с постели. Надела сандалии, отодвинула корзину с грушами к стене и убрала книгу обратно на место.

Она была благодарна, что Лиссар опять сделал то, что он делает обычно. Успокоил, привёл её мысли в порядок, помог настроиться на нужный лад. Помог прибраться в хаосе в её голове, точно зная, что на какой полке лежит.

Перед тем как уйти, Шари бросила взгляд на столик с лекарствами. Таблеток становится всё больше. Появилась бутылка с неизвестной ей жидкостью. Они с Лиссаром не говорят о лечении, но Шари была уверена, что количество уколов растёт, как и количество приступов.

Однако её визиты как будто бы замедляют болезнь. Останавливают её, задерживают, как загулявшийся в трактире менестрель, чьи песни охота послушать до рассвета и дольше. Однажды Лиссар сказал, что она лучшее лекарство и, флиртуя, намекнул, что рад болеть, лишь бы принимать её почаще. Это был самый неловкий флирт для неё, потому что глубоко в душе Шари смертельно боялась потерять друга.

Не замечать очевидного, закрывать глаза и говорить, что этого нет, – она забыла, когда именно выбрала неправильную тактику поведения.

Вернувшись домой, Шари была встречена Тари. Он лежал на полу у её кровати, сложив передние когтистые лапы, как ратты складывают руки в замок. Острый клюв почти касался пола, широкие ноздри втягивали воздух. Тёмно-серый грифон посмотрел на неё покровительственным взглядом, будто говоря: «Твои поздние возвращения домой не одобрены. Постарайся исправиться, дорогая».

– Я навещала Лиссара, – объяснила она ему. – И вообще, не тебе меня сегодня судить, воришка.

Тари поднялся на четыре лапы и с шумом выдохнул. Его крылья зашевелились, не раскрывшись и наполовину. Шари бросила поясную сумку на стол и села на кровать. Её плечи опустились.

– Да-да, я знаю. Ты не вор. Ты всего лишь забираешь у остальных то, чего они не заслуживают. Но это твоё мнение, Тари. Ты не Дарис, не Исаара и не Рошгх, чтобы судить нас, простых смертных. Каким бы великим ты ни был, просто помни, что воровать надо так, чтобы тебя никто не увидел.

На последних словах она подмигнула грифону. Он фыркнул, точно говоря ей, что не нуждается в советах. Поведя плечами, подошёл ближе и соединил свой лоб с её. Шари погладила друга по голове.

– Сорин хочет попасть в Запретный Дворец. На этот раз это не просто болтовня, Тари. Он серьёзно рассчитывает отправиться туда. Я не могу его отпустить.

Когти грифона зацарапали по полу, он не отходил.

– Все эти рассказы… Рискнувшие, что пропали без вести, так и не вернувшись из путешествий. Рискнувшие, что успешно вернулись, но не раскрыли ни одной тайны о самом дворце. Они привезли великие знания, они герои, Тари. Я восхищаюсь ими. Но что… что происходит в этом Запретном Дворце, что мы до сих пор ничего о нём не знаем? Стоят ли знания жертв, на которые идут путешественники?

Обхватив шею Тари руками, Шари зарылась пальцами в его перья. Его крепкая спина и лапы, твёрдо стоявшие на полу – крепость, которую не сломить сомнениями и страхами. Грифон помогал ей держаться.

– Ты же понимаешь меня. Ты знаешь меня и знаешь Сорина. Мы не можем оставить наш дом. Не можем уйти, – тихо говорила она. – Он… не может уйти, потому что я не могу отпустить его одного. Я не хочу этого.

Отодвинувшись, она всмотрелась в жёлтые глаза Тари. Он глядел на неё с каменным спокойствием и уверенностью, которой ей иногда недоставало. Его не поколебали новость и опасения Шари. Грифон верил.

Они поужинали и встретили ночь без происшествий. Под конец дня Тари без доли вины принёс ей серебряный кулон, принадлежавший одному из сборщиков податей в Стирданоре. Возвращать украшение хозяину Шари не решилась: не хватало ей только выслушивать лекции о поведении “её сумасшедшей курицы”, как не стесняются называть Тари недовольные ратты. Подумать только, самый уважаемый зверь, потомок бога, а такое отношение! Шари не могла этого понять.

Она легла спать с мыслью о том, что завтра придётся поговорить с дядей. Письмо до мамы не успеет дойти, так что на её поддержку рассчитывать не приходилось. Но капитан стражи мог повлиять на Сорина.

«Пять дней, Сорин, – думала Шари. – Как ты умудрился договориться? Пять дней отработки перед уходом, ты днём и ночью в мастерской. Что за занозу ты засадил себе в зад, что так резко срываешься навстречу приключениям?»

Становилось холоднее с каждым днём. Тари всё не мог найти положение для сна, поэтому ворочался и переминался на полу, тяжело дыша. Через открытое окно в дом залетали песни сверчков.

Шари не могла сказать точно, сколько она проспала, прежде чем невероятный грохот разбудил её. Подскочивший на месте Тари распахнул крылья так широко, что сбил примостившиеся у стенки швабру и грабли. Его глаза словно светились в темноте.

– Что это было, Тари? – испуганно спросила Шари.

Грифон напряжённо вслушивался. После единичного грохота никаких звуков больше не доносилось. Выглянув в окно, Шари увидела, что в соседнем доме зажёгся свет.

– Марим тоже проснулась. Может быть, это был гром далёкой грозы?

Тари не спешил расслабляться. Наконец, что-то обнаружив, он закачал головой в сторону двери, привлекая внимание Шари.

– Не гром? Ты думаешь, кто-то ворвался к нам?

«Если так, этот ратт нажил себе страшного врага», – она заранее сочувствовала тому, кому придётся спасаться от разъярённого грифона.

Тари вытянул одно крыло, чтобы она схватилась за него рукой, и повёл её в сторону выхода. Шари было прохладно босиком и в белой ночной рубашке, но одеваться было некогда. Держась за крыло, она медленно шагала рядом с другом, в ожидании чего-то страшного или глупого.

Они вышли из дома. Свет в окне старой соседки Марим всё ещё горел. Её морщинистое лицо выглянуло из открывшегося окна.

– Кто там идёт? – проскрипела она. – Сорин, ты, мальчик мой?

– Марим, это мы, – подала голос Шари. – Я и Тари.

– Золото моё, Шари, что это был за грохот? – заохала старушка. – Я думала, у меня сердце остановится! У вас что-то случилось?

– Не думаю, что что-то серьёзное, – пыталась успокоить её Шари. – Наверное, в сарае Сорина что-то старое и дряхлое наконец-то развалилось на части, вот и разбудило нас всех.

– Старое и дряхлое… – усмехнулась Марим, – это скорее я развалюсь, чем что-то из вещей Сорина. Этот паренёк умеет собирать по частям всё, даже других раттов. Эх, мальчик мой. Что ж он тебя-то отправил проверять, отчего сам не пошёл?

Тари нетерпеливо ворошил землю когтями. Он не рвался вперёд, дожидаясь, пока закончится беседа. Шари готова была поспорить, в его голове проносилось что-то вроде «Ох уж мне эти двуногие, им лишь бы языками молоть». С благодарностью она тепло сжала крыло, за которое держалась.

– Он на работе ночует, его оттуда за хвост не вытащишь, – объясняла она Марим. – Да и чего тут проверять, быстренько загляну посмотреть, что именно сломано, и пойду обратно спать. Вы бы тоже шли, завтра рано вставать.

– Это верно, – согласилась соседка. – Шари, детка, не задерживайся допоздна. И другу своему крылатому передай, чтобы зашёл ко мне. Я приготовила такие острые заячьи лапки, а есть некому.

Тари вмиг перестал порицать двуногих и воодушевился. Шари удивилась, как это Марим не разглядела его. Ночь была ясной, луна ярко светила, проникая сквозь облачные ямы на земли Среднего мира. Шари хорошо видела перед собой весь путь до сарая, могла точно сказать, что различает проломленную крышу.

«Должно быть, Марим совсем начала сдавать, – сочувственно смотрела она на уже закрытое окно. Свет погас. – Шестьдесят второй год даётся ей не так уж легко».

Не было времени для сентиментальных мыслей. Пробитая крыша сарая напрягала её, Тари тоже не расслаблялся, победив соблазн заячьих лапок. Они продвигались дальше, приближаясь к покосившейся двери.

Смазанные петли не позволили ни единому скрипу ворваться в тишину ночи. Тари стремился вперёд, чтобы принять удар на себя, но Шари не отставала ни на шаг. Пока что не было ничего странного. В сарае располагались частные владения Сорина, которые он называл своим спасительным местом от всех миров. Здесь он вырезал фигурки из дерева, которыми торговал на редких ярмарках, здесь же делал работу, взятую из мастерской на дом. Все его инструменты, все вещи, что не помещались в доме, хранились в сарае.

«И почему, чтобы зажечь свет, нужно обязательно проходить к твоему рабочему столу, Сорин?» – недоумевала про себя Шари.

Внезапно Тари замер. Шари вышла из-за его спины и обомлела. В углу под проломом в крыше лежало тело. Сначала она не разобрала, что где находится, но, сосредоточив взгляд, в изумлении раскрыла рот.

На полу их сарая лежал геран. Тёмная кожа казалась чёрной в мраке ночи, подсвеченные лунным светом волосы серебрились. Шари разглядела кольцо, вставленное в левую бровь, и предусмотрительно покачала головой, обращаясь к Тари. Тот закатил глаза, давая понять, что и не собирался ничего делать с чужим добром.

Потом Шари обратила внимание на то, что должно было зачаровать её с самого начала. Крылья незнакомца. Полураскрытые белые крылья, испачканные в грязи и крови. Одно крыло упиралось в стену.

– Он ранен, Тари.

Шари приблизилась. Она никогда не видела раньше представителей других рас вживую. В школе им рассказывали о геранах и альдах, показывали картинки, но Стирданор – слишком мелкий городок, чтобы заинтересовать представителей Верхнего и Нижнего миров. А теперь словно сам Дарис дарит ей возможность увидеть настоящего, живого герана!

– Он жив? – внезапно озаботилась этим вопросом она.

Шари подошла ещё ближе и склонилась над телом. Геран был без сознания, но его грудь вздымалась от глубокого дыхания. На плече порез, будто его задело чем-то очень острым. Не удержавшись, Шари дотронулась до головы незнакомца и нащупала образовывавшуюся шишку.

– Ему нужно помочь, – сказала она Тари.

Грифон фыркнул.

– Мы не можем просто оставить его валяться здесь, Тари, – возмутилась она. – Посмотри, это же живой геран! Я никогда их не видела. Я не такая старая, как ты!

Тари опешил от неожиданности. Он с шумом вдыхал и выдыхал, стараясь сдержать крик негодования. Шари взмахнула рукой.

– Не злись, пожалуйста. Но я серьёзно, ты посмотри на него. Он ранен.

Он был таким, какими их описывают в учебниках Среднего мира. Острый прямой нос. Вокруг глаз кожа красная, будто маска. Значит, это геран, а не геранка. Впрочем, Шари и без этого поняла половую принадлежность ночного гостя, хотя была рада вспомнить, как изучала другие расы.

– В Верхнем мире явно теплее, чем у нас, – прокомментировала она его одежду. На нём были штаны до колен и лёгкая рубашка. Обуви не нашлось даже рядом.

Тари подошёл и ткнул клювом в согнутую ногу герана.

– Ты прав, – согласилась с ним Шари. – Нужно проверить, нет ли переломов. Они ведь такие хрупкие.

Она и сама часто ломала себе конечности в детстве, но о хрупкости геранов известно всем. Полые кости, позволяющие им летать, служат плохую службу при падениях. Шутки про кальций никогда себя не исчерпают в компаниях, где обсуждают расу геранов.

– Поможешь поднять его и отнести в дом, Тари?

Грифон не успел ответить. Будучи близко к лицу незнакомца, Шари резко отпрянула, когда он распахнул глаза. Раздался мучительный стон, крылья зашевелились, пытаясь собраться за его спиной. Он приподнял руки и встретился глазами с Шари.

– Исаара… – протянул хриплый голос. В его зове проглядывали усталость и страх. – Исаара… ты пришла. Прости… – тонкие губы изобразили виноватую улыбку, – прости, что не рад тебя видеть. Как бы я хотел, чтобы ты поймала меня в полёте, Исаара.

Он протянул руку в попытке достать до Шари. Она изумлённо моргала.

Тари среагировал быстрее и ударил по протянутой ладони герана. Он отдёрнул руку и опустил её.

– Прости. Пожалуйста, не забирай меня сейчас. Исаара… ты красивее, чем я себе представлял.

Что-то музыкальное было в его горестных просьбах о прощении. Шари растерянно смотрела, как он вновь потерял сознание. Она всё не могла выкинуть из головы его пронзительно голубые глаза. О них не писали в учебниках.

Шари встряхнулась и сглотнула ком в горле.

– Похоже, у него бред, – предположила она. – С чего бы он называл меня Исаарой, Тари? Я ничуть не похожа на богиню, верно?

Поймав взгляд грифона, Шари подняла ладонь.

– Нет, не отвечай, не хочу этого слышать, – на это он выдал кряхтенье, отдалённо напоминающее смех.

Она снова вернулась к бессознательному телу.

– Давай поднимем его. Я смогу дома обработать его. Но, если это что-то серьёзное, придётся вести его в госпиталь. – При мысли о прогулке под руку с гераном по дорогам Стирданора Шари застонала. – О нет, только этого нам не хватало! У нас и без того было много внимания от одного тебя, Тари, а тут ещё один крылатый. Другие ратты меня сожрут.

Грифон не обращал внимания на её размышления. Он подошёл к незнакомцу и, лапой отодвинув его от стены, просунул голову под его рукой. Крылья ночного гостя сильно мешали при его переносе. Шари чувствовала себя виноватой, что почти весь вес перешёл на Тари, но он не жаловался. Похоже, информация о том, что гераны очень лёгкие, тоже была правдивой.

В доме было ещё сложнее. Если в сарае и без того царил беспорядок, привычный для Сорина, то дома Шари не хотела ничего ломать или раскидывать в стороны.

– Давай перетащим его в мою комнату, – направляла она Тари.

Оказавшись на месте, они уронили тело на незаправленную постель. При свете Шари удалось лучше рассмотреть раненого. Бронзовая кожа и выгоревшие на солнце волосы – всё, как она ожидала увидеть. Тёплый климат Верхнего мира лишил бы раттов такой роскоши, как аристократическая бледность. Золотое кольцо в брови поймало блик и отразилось жадным блеском в глазах Тари.

Заметив это, Шари усмехнулась:

– Можешь потом потребовать с него плату за медицинскую помощь, если захочешь.

Грифон сделал вид, что его это не волнует. Он потерял интерес к гостю, как только тот оказался в доме. Без сознания незнакомец не представлял опасности для Шари, поэтому Тари не переживал. А сам факт того, что в доме находится представитель Верхнего мира, похоже, совершенно не казался ему странным.

– Судя по всему, ты повидал на своём веку немало геранов, – то ли с завистью, то ли с насмешкой сказала Шари.

Он в ответ пожал плечами и, склонив голову, вышел из комнаты. У него был шанс вернуться ко сну. Такой привилегии не было у самой Шари.

Порез на плече не кровоточил. На ноге она обнаружила дорожку синяков, идущую от острого колена к щиколотке. Одежда порвана, но намёков на переломы она не нашла. Точно сказать Шари не могла, ей нужно было, чтобы гость очнулся и сказал, где у него болит. Но, судя по всему, он упал не с такой высоты, чтобы покалечиться серьёзно.

«Интересно, почему он упал на наш сарай? – заинтересовалась она. – В конце концов, у него есть крылья!»

Крылья зачаровывали её. Они оказались не полностью белыми, как Шари думала вначале. Маховые перья были чёрными. Оценить всю их красоту она не могла, но сами мысли о том, что существо перед ней может летать, будоражили её. Она всегда завидовала Тари и геранам. Их связь с небом, способность к полётам, возможность коснуться далёкой выси – её фантазии были осуществимы для многих, но не для неё.

Шари сходила за аптечкой и начала заниматься лечением. Она подрабатывала в аптеке при госпитале, прежде чем её уволили.

«Продавец должен выглядеть как здоровый ратт. Прости, но ты не подходишь», – с этими словами её отправили восвояси, выбрав кого-то более… подходящего под описание ратта. С круглыми ушами, хвостом, стандартным ростом и плотным телосложением. Подобное стереотипное мышление долго выводило Шари из себя, но она нашла себе место в городской столовой и перестала думать об этом. Там никому не было дела, есть у неё хвост или нет и каких размера и формы её уши.

Когда всё было сделано, убирая аптечку, Шари поймала своё отражение в окне. Тут же пришло осознание, почему ночной гость называл её Исаарой, богиней, покровительницей Верхнего мира.

– Ну конечно, я бы тоже в той тьме перепутала, – понимающе пробормотала она себе под нос. – Или приняла бы себя за приведение.

В храмах, религиозных книгах и везде, где изображалась Милосердная Исаара, она выглядела одинаково: длинные светлые волосы, белые одеяния, смуглая кожа и небеса в её глазах. Едва ли Шари могла сравнить себя с богиней, но в месте, где единственным источником света являлась луна, была вероятность перепутать. К тому же, ночная рубашка доходила до пола, так что её можно было принять за платье.

– Что до неба в глазах, это уж точно не ко мне, – посмеялась она. – У меня сплошная серость. Эх… – она устало вздохнула, – что же мне с тобой делать? Завтра на работу. Я могу оставить тебя на Тари, конечно… потом не рассчитаюсь с ним за эту услугу.

И всё же улыбалась. Грифон наверняка пойдёт навстречу её просьбе.

– Мудрый Дарис, дай мне совет, как справиться со всем, что навалилось сегодня.

Она оставила гостя в своей комнате, а сама пошла в комнату брата, меньшую по размеру и больше заставленную мебелью. Всегда удивлялась, как ему удобно жить в такой тесноте.

«Конечно, удобно, когда ты не ночуешь дома большую часть времени», – временами она скучала по нему.

Шари лежала в кровати и неожиданно для неё в ней пробудилась потребность ещё раз обратиться к богу. Она коснулась кулона грифона, висевшего на тонкой цепочке на шее.

– Мудрый Дарис, сегодня был странный день. Но ничего страшного. Позаботься о маме, Сорине и Лиссаре. И, наверное, об этом геране в моей комнате. Будь милостив, как был милостив всегда ко мне и моей семье. Доброй ночи.

За окном медленно занимался рассвет.

2

Пришлось лезть на дерево. Шари попросили с кухни быстро добраться до участка одного из поставщиков и собрать свежую партию яблок. Фрукты поспевали одни за другими, настала сладкая пора пирогов и салатов. Городская столовая Стирданора радовала рабочих с самого утра. Чтобы поток не останавливался, Шари велели прервать мытьё посуды и съездить по поручению.

Ей не очень нравилась работа в столовой. Сменяющие друг друга обязанности – то на раздаче, то на уборке, то туда сбегай, то с тем договорись, а начальство и носу не сунет посмотреть, как идут дела. Но эту должность Шари смогла получить без проблем, связанных с её внешним видом и слухами о её происхождении. Посетители столовой были не заинтересованы в том, чьи руки проходятся по тарелкам, лишь бы всё соответствовало тривиальным нормам санитарии.

На этот раз она взбиралась на высокое дерево, побеленное снизу и раскинувшее многочисленные руки-ветви в широких объятиях. Цепляясь за кору, она переступала с ветки на ветку, огибала ствол, дотягиваясь до самых дальних плодов. Снизу за ней присматривал поставщик без намёка на вину, хотя его работа сейчас выполнялась другим. Судя по тому, за чем именно следили его глазки, безопасность фруктов его волновала гораздо больше, чем безопасность Шари.

Она чувствовала себя неуверенно. Ратты очень ловкие, когда дело касается лазанья по деревьям, на этом поприще даже проводятся состязания. Но отсутствие хвоста, помогающего поддерживать равновесие, мешало Шари. Она недоумевала, почему послали именно её, ведь лет десять назад её имя было на слуху как имя той, кто падал с верхушек деревьев наибольшее количество раз.

Вспомнив свои конфузы, она покраснела от стыда.

«Теперь-то уж я не оплошаю, усилия Сорина не пропали зря», – клялась она, утирая нос мысленным неприятелям.

Несмотря на шаткое положение, Шари нравилось находиться наверху. Забираться на самую высоту, находить устойчивое положение, подставлять лицо ветру. Она смотрела на облака над своей головой, скрывающие Верхний мир, и наугад определяла положение облачных ям. И воздух здесь был холоднее, чище, и ей сильнее хотелось отпустить грубую ветвь из руки, поддаться ветряным потокам, чтобы те унесли её…

– Эй, Шари!

Из упоительного состояния расслабленности её выдернул знакомый голос. Она глянула вниз и разглядела прямо под деревом, среди рассыпанных яблок, серую макушку. Сорвала зрелый фрукт, в последний раз втянула небесный воздух и спустилась на землю.

– Отлично сработано, – оценил ратт её приземление.

Доставщик пошёл разбираться с упаковкой, чтобы было легче перевезти товар в столовую и не заставлять работницу тащить всё на себе. Была вероятность и того, что он занервничал из-за присутствия представителя городской стражи, пришедшего к нему на участок.

Шари заметила, что у Кливара появился шрам на щеке. Небольшой, тонкая светлая царапинка. Ей захотелось погладить её.

– Каждый раз, как мне выдаётся шанс увидеть тебя за работой, ты делаешь совершенно разные вещи, – со сдержанной ухмылкой сказал Кливар. – Уверен, в скором времени я приду, а ты выкидываешь из столовой очередного балагура, перебравшего сидра.

– У нас столько сидра никому не подают, ты же знаешь, – отвечала ему Шари.

У неё в груди перемешивались разные чувства. И радость от того, что она видит Кливара, и боль от воспоминаний об их отношениях, и нежность при взгляде на его попытки вести себя как обычно, и зависть от того, что у него это получается лучше, чем у неё.

От неё не укрылось движение его длинного хвоста – и без того не знающий покоя, он вдруг взметнулся в попытке достичь её лица, но остановился на полпути и вновь ушёл за спину Кливара. Тот отвёл взгляд и нахмурился.

– У тебя листья на голове, Шари, выглядишь как оборванка.

И вновь противоречие: ущипнуть его за плечо за проскользнувшее оскорбление или обнять его крепко-крепко, потому что, несмотря на его старания, он тоже не может сдерживать всё внутри.

Она вытащила листья и тонкие веточки из хвоста волос и провела вдоль прядей пальцами. Затем обернулась в поисках поставщика.

– А где этот, который за мной смотрел всё это время?

– Похоже, я его чем-то напугал, – вернул своё былое равновесие Кливар и пожал плечами. – Я всего лишь спросил, здесь ли ты, хотел с тобой поговорить, а он показал мне дорогу и, видно, где-то прячется сейчас.

– Гроза Стирданора, ты караешь всех виновных и невинных, – протянула Шари с улыбкой.

– Я тоже рад тебя видеть, – признался он.

Наступило неловкое молчание. Кливар откашлялся, но никак не мог подобрать слова, чтобы начать разговор. Шари, видя, как ему тяжело, решила помочь.

– Слышала, твой поход на дальние плантации был успешен, – вспомнила она причину его трёхнедельного отсутствия в городе. – Что там случилось?

– Кочевники решили обрадовать местных фермеров и повадились обкрадывать склады, – с выдохом облегчения начал Кливар. – Их бы ждало всего лишь трёхгодичное пребывание в тюрьме, если бы один обалдуй не решил повеселиться. В итоге поджёг несколько амбаров, чуть всю деревню не спалил. Видит Дарис, я хотел преподать ему урок, но по уставу положено привезти его сюда. Теперь это забота Ямока, не моя. Возвращаюсь к службе в городе.

– Скучал по местным сплетникам? – хитро прищурилась Шари.

«Пожалуй, слухи и сплетни – это единственное достижение Стирданора», – думалось ей.

– Разумеется, все три недели изнывал узнать, кто с кем был замечен после полуночи переплетающим хвосты и чью морду разбили в трактире на площади, – поддержал её игру Кливар.

Они рассмеялись. И внутри у Шари защемило от тонкой боли.

Кливар почувствовал её замешательство и поспешил избежать неудобств.

– Я почему пришёл, Шари. Ты посылала мальчишку к Ямоку с утра, так ведь? Он побоялся потребовать лишней платы с нас, надеюсь, тебе это недорого обошлось.

– Да нет, с ним было легко договориться, – она вспомнила утренние заботы по устройству скорейшей встречи с дядей. – Я надеялась, что дядя сам придёт к вечеру.

Кливара это обидело. Не зная, куда деть руки, он поправил ремень на поясе.

– Ямок занят, он послал меня. Если мой приход настолько напрасен, тогда я пойду…

– Нет, постой, – Шари не придала значения его реакции. Она судорожно пыталась понять, стоит ли довериться Кливару или она просит слишком много.

– Я не могу стоять тут с тобой весь день, – устало поторопил он её. – Да и твой работодатель будет не рад. Так что либо думай быстрее, либо Дарис с тобой, я пошёл.

– Извини, – искренне попросила она. Решение было принято. – Я хотела встретиться с дядей, но думаю, что ты тоже можешь помочь.

– Помочь с чем?

– С Сорином.

Второй день мысли о Сорине медленно и верно колебали её уверенность. Как ноющая ссадина, не желающая заживать, потому что её слишком часто трогают. У Шари появились и другие заботы, да и повседневная рутина никуда не пропала, но проблема с братом была приоритетнее всего.

– Он решил отправиться в Запретный Дворец, – она посмотрела Кливару в глаза, надеясь, что он с точностью прочтёт весь ужас её новости.

На его лице не отразилось ни капли сочувствия. Только насмешка в глазах.

– А что, инвалидов туда пускают?

– Прикуси свой хвост, Кливар, – сердито бросила ему Шари. – Я не шучу, и если ты и дальше намерен так себя вести, то я лучше сама позже схожу к дяде и…

– Тихо-тихо, Шари, не злись, я понял, – немедленно сориентировался Кливар. Её опасные настроения он выучил уже давно. – Так что там с Запретным Дворцом?

– Сорин уходит с работы через четыре дня. В мастерской он уже всё устроил. Сказал, что не собирается больше сидеть в Стирданоре и готовится начать своё путешествие немедленно после завершения всех дел.

– Ничего себе Сорин засуетился! – присвистнул он и пробормотал в сторонку: – Мне бы его прыть…

– Я пыталась вразумить его, насколько глупа эта затея, – продолжала Шари, – но он просто меня не слышит. Его заклинило, как ржавый замок, хоть лом в руки бери.

– Ты с ломом не торопись пока… – тоном представителя стражи, пресекающего правонарушения, предупредил её Кливар. – Успеешь. Я не понял, чего ты хочешь от Ямока? Чтобы он арестовал Сорина за глупые идеи?

– Я хочу, чтобы он повлиял на Сорина. Если он не прислушивается ко мне, может, он прислушается к дяде. На худой конец, да, можно запереть его где-нибудь, – в отчаянии Шари готова была обратиться к крайним мерам.

В тишине, нарушаемой звуками из дома поставщика, они оба размышляли над проблемой. Кливар спустя время признал:

– Затея и впрямь сумасшедшая. Ямок будет не в восторге. Могу себе представить, как ты гневалась на Сорина, когда услышала об этом.

– Д-да, было дело, – не хотелось признаваться во всплеске эмоций Шари.

– В какой-то мере я даже уважаю его целеустремлённость, – честно сказал он. – Нужно ведь и печати, по крайней мере, в консульствах двух миров получить, договориться об аренде дирижабля, найти спутников, нанять команду… – Трудность всех процедур разрушала сказочность Соринской мечты. Кливар покачал головой. – Но в остальном это чистое безумие, и ты абсолютно права, что пытаешься его остановить.

Шари коротко посмеялась. На удивлённый взгляд собеседника, что такого смешного он сказал, она пояснила:

– Я вчера говорила об этом с Лиссаром…

При упоминании имени больного друга Кливар окаменел. Он поджал губы и сощурил глаза, хвост наконец-то замер, вытянувшись вдоль тела и загнув кончик крючком. Шари видела, как злит его упоминание о Лиссаре, но не собиралась потакать его капризам.

– И что же сказал Лиссар? – процедил сквозь зубы Кливар.

– Предложил мне пойти вместе с Сорином, – выдав ещё один смешок, ответила Шари. Слова друга отчего-то веселили её, казались невероятными и потому забавными.

– Хах, чушь какая, – выдавил из себя Кливар. – Не хватало ещё и тебе отправиться в Запретный Дворец. Сорин хоть как-то может сойти за Рискнувшего, с его-то тягой к переменам и саморазрушению, да и с его внешним видом. Но ты…

– Что я? – с вызовом спросила Шари. Ей не нравился тон, каким тоном он отзывался о ней и её брате.

– Да брось, Шари, путешествия, ну это же совсем не твоё! Это Сорин весь в вашу матушку пошёл, а ты…

– Прикуси. Свой. Хвост, – с паузами произнесла она. Гнев зарождался как пламя огня от спички, брошенный в стог сухого сена. – Если ты сейчас же не прекратишь, Кливар, то скоро по всему Стирданору разлетится весть о том, как городскому стражнику ободрала загривок та самая “некрасивая ратта”, – упоминание прозвища, ходившего за ней по пятам в школьные годы, только подлило масла в огонь.

Но Кливар не испугался. Напротив, встретился с её злым лицом, уголки его губ дёрнулись в усмешке, а хвост выдавал непонятное предвкушение.

– Твои провокации ничего не стоят, Шари, заканчивай представление.

Словно вспышка мелькнула между ними, Шари моргнула и отпрянула, отведя взгляд. Она смотрела в сторону, стараясь успокоиться, отгородиться от захлёстывающих её чувств. Кливар тоже пытался вернуть себе прежнюю уверенность.

«Однажды я был влюблён в девочку со злыми глазами», – его голос прозвучал в голове, как если бы он сказал это вслух прямо сейчас. Шари уставилась на его лицо, и целая часть жизни пронеслась у неё перед глазами за пару секунд.

«Я люблю тебя, – на этот раз голос был её. – Жаль, это не означает, что мы никогда больше не раним друг друга».

– Как удивительно наблюдать подобную перемену, сначала ты злишься на брата, а потом с таким упорством его защищаешь, – пробурчал негромко Кливар, разорвав пелену былого и вернув Шари в настоящее.

– Кхм, суть остаётся та же, – она постаралась вернуться в нужное русло, – ни Сорин, ни я уж точно, никуда не идём. И мне нужно, чтобы дядя как-то внушил ему это.

– Сложно будет спорить с начальником стражи, – усмехнулся ратт. – Даже если это твой собственный дядя. Я бы даже сказал, тем более если это твой дядя. У Сорина почти нет шансов.

– Только бы он слегка поостыл, – Шари понимала, к чему относится это «почти». – Чуть-чуть потерял запал, и нам удастся его переубедить.

– Я могу зайти вечером, если нужна помощь, – предложил Кливар будничным тоном.

Шари вспомнила, что в их с Сорином доме отдыхает необычный гость. Такой шок не выдержать даже Кливару, долгое время знакомому с семьёй Шари. Нет-нет, сейчас никого нельзя впускать внутрь. Пока она не разберётся с жителем Верхнего мира, нельзя поднимать шум.

– Нет, – покачала она головой, – не нужно. Я ценю порыв, Кливар, но не надо. К тому же Сорин не планировал возвращаться до конца своей отработки. Сейчас мастерская – его дом. Пожалуйста, попроси дядю навестить его сегодня или завтра. Не думаю, что здесь можно медлить. Когда он рассказывал мне свой план, он был таким…

«…счастливым? – думала Шари. – Воодушевлённым? Как будто что-то отыскавшим?»

– …таким буйным, что ничто не могло его успокоить.

– Я понял, – кивнул Кливар. – Передам Ямоку, как только его увижу.

– Спасибо.

Они знали, как следует прощаться тем, кто имеет схожую с ними историю. Быстро приблизившись, Шари обняла Кливара за плечи и на секунду прикрыла глаза. Его серые волосы смешались с её светлыми прядями, словно после долгой разлуки. Он слишком крепко сцепил руки за её спиной и коснулся хвостом кончиков её пальцев. Ей показалось, что его пробила мелкая дрожь. И, точно пытаясь это скрыть, он быстро отстранился.

– Поцелуй от меня Тари, – решил спрятать за шуткой смятение Кливар.

– Боюсь оглохнуть от его возмущения, – этим способом пользовались они оба.

В столовой никто не обрадовался такой задержке доставки, но ругаться было некогда. С ворчанием и недовольными гримасами Шари вернули к мытью посуды, и работа пошла своим чередом. Её это ничуть не покоробило: она не сталкивалась с требованиями, которые превышали бы её собственные.

На время перерыва Шари взяла миску супа со свежеиспечённым хлебом и, пристроившись за столом, пообедала. К ней подсаживались другие ратты, но бесед не заводили. У всех на языке водились одни и те же вести: Звериная Зараза не выходит за пределы Бурлящего Ручья, из медицинского центра Нижнего мира никаких вестей; пропавшую пару помолвленных видели на дороге вместе с торговым караваном; седой сезон в этом году наступит раньше, чем в прошлом; на участке детей Овейны по неизвестной причине сломалась крыша сарая.

Услышав, как обсуждают их дом, Шари чуть не подавилась. Она напряглась, вслушиваясь, не хочет ли кто навестить их и проверить, утолить природное любопытство. Желанием не горел никто, проломленная крыша не нашла отклика в сердцах раттов, и вскоре болтовня об этом прекратилась.

Вечером Шари возвращалась домой с мыслями о том, что она сделала уже достаточно, чтобы Сорин засомневался в успешности своей затеи. Как бы ей ни хотелось признавать, но Кливар был прав: брат взял от матери её неусидчивость, нетерпеливость и страсть к переменам, а потому готов был сорваться с места в любой момент. Но, равно как и Овейна, он мог так же легко растерять энтузиазм, если не потакать его порывам.

Поэтому беспокойство Шари постепенно усмирялось. Перед ней стояла другая задача: помочь герану и выяснить, как так вышло, что он свалился на их с Сорином сарай. Ей снова захотелось увидеть необычного гостя, рассмотреть его, полюбоваться крыльями. Шари надеялась, что ей удалось оказать правильную медицинскую помощь.

По возвращении домой Тари вышел её встречать. Он выглядел спокойным и статным, не потерявшим ни доли уверенности, несмотря на то, что ответственность за больного весь день лежала на его плечах.

– Здравствуй, Тари, – поприветствовала его Шари и прикоснулась ладонью к груди грифона. Тот удовлетворённо моргнул и слегка склонил голову, отвечая. – Как наш гость?

Тари сделал движение крылом, прося Шари идти за ним. Они прошли к ней в комнату, где было очень душно. Шари поспешила открыть окно и наконец обратила внимание на раненого. Тот был накрыт покрывалом, под которым проглядывало что-то влажное. Отодвинув ткань, Шари, к своему изумлению, обнаружила ледяной кусок мяса, прижатый к груди гостя и немного подтаявший. Она вопросительно посмотрела на грифона.

– Это ещё что?

Тари приблизился и передней лапой оторвал мясо от тела. На месте влажных разводов Шари разглядела крупную гематому. Понемногу понимая, что к чему, она прислушалась к дыханию незнакомца. Он дышал медленно и глубоко, но иногда ритм сбивался и тело будто пыталось задержать воздух внутри.

Грифон вновь приложил кусок мяса к груди, перевернув более промёрзшей стороной.

– У него трещина в ребре, – догадалась Шари, – я помню, как это больно. Как ты узнал, Тари?

Ответом ей был кивок на лицо спящего и двойное моргание. Сквозь ноздри грифон тяжело и шумно пропускал воздух.

– Он просыпался? – поняла она. – Ясно. Значит, он сам тебе сказал. Представляю, как он удивился, узнав, что о нём печётся грифон. – Её смешок был достойно проигнорирован. – А мясо ты где взял? Из погреба? Не помню, чтобы в леднике у нас лежали такие запасы.

Очередной кивок. Шари приблизилась к Тари и поцеловала его в твёрдый лоб.

– Спасибо тебе большое, – с искренним уважением сказала она. – Я знала, что на тебя можно положиться. Отдыхай, Тари, дальше я о нём позабочусь.

Склонив голову, грифон сдал свой пост и вышел из комнаты. По звукам Шари разобрала, как он вышел из дома и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух. Никто сегодня не поработал лучше, чем он, думалось ей. На секунду ей захотелось полететь вместе с ним, но Шари отогнала лишние мысли.

Вместо этого она убрала мясо обратно в погреб, где оно хранилось на день большого ужина. В запасах лекарств, оставшихся ещё со времён её переломов, отыскала мазь и повязки. Геран спал так крепко, что даже её прикосновения не могли разбудить его. Шари осторожно обработала гематому и перевязала место перелома. Его кожа была тонкой и сухой. В комнате запахло терпким ароматом мази, которая быстро впитывалась в повязки.

Убрав остатки и помыв руки, Шари вернулась в комнату и села на табурет рядом с кроватью. Она вновь накрыла гостя покрывалом и рассеянным взглядом прошлась по всей его фигуре.

Ничего нового. За день её отсутствия житель Верхнего мира не поменялся. Сложенные крылья выглядели массивными и страшно неудобными, чтобы спать на спине. Выгоревшие волосы растрепались.

Единственной новой деталью, что привлекла внимание Шари, стали его руки. Точнее, ногти. Ещё точнее, когти, потому что ногтями она могла назвать их лишь с большой натяжкой. Они были длинными, твёрдыми и заострёнными. С такими руками Шари не могла представить себя, лазившую по деревьям или исполняющую хоть какую-нибудь из своих обязанностей. Даже обычная уборка показалась ей мукой.

«Как они с этим ходят? – недоумевала она, подушечкой пальца водя по когтю. – Это немного похоже на когти Тари, только по цвету почти не отличаются от пальцев».

С такими когтями Сорин быстрее отрезал бы себе руки, чем сумел бы вырезать одну из своих фигурок.

Шари размышляла, что она будет делать дальше. Когда незнакомец придёт в себя и, возможно, поделится с ней историей своего падения, им придётся что-то решать. Нужно будет найти способ доставить его домой, в Верхний мир. Так или иначе, его увидят в Стирданоре, и это станет настоящей сенсацией десятилетия для жителей. Возможно, даже мама вернётся, чтобы увидеть, какого гостя принимали её дети.

Ей захотелось увидеть маму. Красивую, танцующую под игру гитары маму, в её красном платье, звенящую кольцами в изогнутом хвосте и взмахивающую волосами. Чтобы она раскинула карты и предсказала ей неожиданное везение, а потом переборщила со специями в совместной готовке, и чтобы на языке всё горчило, и Сорин морщил нос, жалуясь на присутствие сразу двух поваров и ни одного с талантом в кулинарии.

Внезапно для себя Шари заскучала по временам, когда дневной сон был пустой тратой времени, а попытка залезть на крышу приравнивалась к покорению горы.

Она рассмеялась и провела рукой по лицу.

– Ты становишься сентиментальной, Шари, это не дело, – укорила она себя с улыбкой.

Тари не прилетел на ужин. Он решил сполна насладиться заслуженным отдыхом, поэтому о его местонахождении Шари не было известно. Она поела, освежилась перед сном, проверила состояние сарая и убедилась, что починить крышу за пару дней никак не получится.

Она не отметала вероятности того, что больной проснётся ночью. Поэтому приготовила тарелку с лёгкими закусками и кувшин воды, поставила всё это рядом с кроватью. Ещё раз осмотрела повязки, удостоверилась в крепости узелков. Шари могла поклясться: ему что-то снилось. По едва заметным движениям век, а точнее, под веками, словно он с невероятной скоростью вращал глазами.

Ей были интересны его сны.

Шари была терпелива. Смирилась с тем, что придётся ждать улучшения его состояния. Где-то на краю подсознания теплилась смутная надежда, что на полное восстановление уйдёт много времени, и Сорин, придя домой, не сможет отправиться в своё путешествие и оставить сестру справляться с таким грузом в одиночку. Такое откровенное использование ситуации в своих целях Шари не нравилось, но совсем перестать об этом думать она не могла.

Поздно вечером она услышала скрежет по крыше – Тари вернулся с прогулки. В дом решил не заходить, а то, не дай Дарис, на него опять скинут ответственность за больного. Однако присутствие своё обнаружил, не желая волновать Шари понапрасну.

Сильно хотелось спать. Прошлая ночь выдалась жадной на сон из-за всех событий, поэтому глаза Шари начинали слипаться. Комната проветрилась, и она закрыла на ночь окно, чтобы не налетели насекомые и не было слишком холодно. Темнело всё раньше, и мрак ночи становился всё гуще.

От решения завершить день её отвлёк сухой резкий кашель. Уже стоявшая у двери, Шари обернулась. Геран, до того щекой тонувший в подушке, перевернулся и сотрясся в кашле. Его рука автоматически легла на перевязанную грудь, на место гематомы, и лицо выдало гримасу боли. Комнату огласил глубокий выдох-стон.

Шари немедленно подбежала к постели.

– Эй, – тихонько позвала она, – ты здесь? Ты проснулся?

Движение остановилось. Незнакомец замер, а затем его глаза распахнулись, намного шире, чем распахиваются сонные зенки проснувшихся раттов. На фоне красной кожи вокруг глаз показались слегка желтоватые белки и глубокая синева радужки. Взгляд не мог сфокусироваться, Шари отодвинулась, чтобы дать ему больше пространства.

Наконец он нашёл в себе силы полностью сосредоточиться и разглядел её. Неподвижное удивление сменилось настороженностью, с которой гость приподнялся на руках. Он хотел было распахнуть крылья, но упёрся ими в сошедшиеся в углу стены. Боль пронзила грудь, и на секунду он зажмурился. Затем снова посмотрел на Шари.

– Воды? – без всяких приветствий сразу перешла к делу она.

Кивок. Она протянула ему подготовленный кувшин. Он долго и медленно пил, Шари наблюдала за движением его кадыка, следя, нет ли там осложнений и не пропустила ли она при осмотре что-то ещё.

Напившись, житель Верхнего мира слегка расслабился. Он уже не был так осторожен, хотя и старался держаться от Шари на расстоянии.

– Как ты себя чувствуешь? – прежде чем переходить к интересующим её вопросам, ей нужно было убедиться в состоянии его здоровья.

– Лучше, – мелодичный голос выдал глубокие низкие трели. Шари вспомнились первые слова, которые она слышала от ночного гостя. Его голос звучал сильнее, чем тогда в сарае.

Больной, видно, вспомнил о Тари, потому что обвёл комнату взглядом, как будто что-то ища.

– Грифон, который присматривал за тобой днём, сейчас не здесь, – подсказала Шари. – Он на крыше, там одно из его мест.

– Значит, это был не сон, – ошарашенно проговорил он. Затем дотронулся до повязки на груди. – Он перевязал меня?

– Нет, – улыбнулась Шари. – Тари, конечно, умница, но перевязкой заниматься не умеет. Скорее всего, считает это ниже своего достоинства.

– Я понимаю, – задумчиво протянул он. – Это сделала ты.

Несмотря на боль, он поднялся с кровати. Шари обратила внимание на их разницу в росте: незнакомец был выше её на полголовы, что было немного странным. Гераны намного обходили по росту раттов, если брать стандартные расчёты.

«Возможно, он просто коротышка среди своих, – предположила она. – Да и я гораздо выше других раттов, чего уж тут таить».

Житель Верхнего мира с глубоким почтением склонил голову, стоя перед ней.

– Я благодарен за оказанную мне помощь. Ты была не обязана помогать мне, но сделала это. Я в долгу перед тобой.

От подобной торжественности Шари смутилась.

– Да не стоит, что ты. Я не могла оставить тебя, когда ты упал на наш сарай.

Услышав о том, какие неприятности он доставил, собеседник так и не поднял головы.

– Прошу прощения. Я займусь починкой как можно скорее. И возмещу все расходы на лекарства.

Обескураженная Шари не знала, как ответить. Не дождавшись её реакции, он поднял голову и протянул ей руку.

– Эней.

Она пожала его крепкую сухую ладонь и на мгновение ощутила, как царапнули её запястье острые когти. Это оказалось не так уж и сложно, как она думала.

– Меня зовут Шари.

– Спасибо за помощь, Шари, – решил повториться Эней. – Где я нахожусь?

– Ты в Среднем мире, в городе Стирданор. Это к западу от Слайсепта, столицы. Сомневаюсь, что ты слышал о нашем городке, он совсем маленький и ничем выдающимся не отличается, чтобы о нём знали в других мирах.

– Стирданор… – он проговорил название с паузами после каждого слога. Эней знакомился со словом. – Стирданор.

Неожиданно он выдохнул и опустился на постель, прижав ладонь к месту ушиба. Шари опустилась на табурет рядом с ним. Сон как рукой сняло.

– Могу я задать вопрос?

– Я постараюсь на него ответить, Шари, – похоже, он имел слабость к именам собственным, раз ему нравилось произносить их так часто.

– Как ты здесь оказался?

Это поставило его в тупик. Шари с намерением помочь решила продолжить:

– Прошлой ночью ты упал на наш сарай, пробил крышу и потерял сознание. С тобой явно что-то произошло, – она указала рукой на залепленную рану на плече, синяки на ногах. – Ты можешь рассказать, что случилось?

В молчании она распробовала на вкус замешательство Энея, судорожную работу его мыслей, отдалённый намёк на страх и растерянность. Он часто прикрывал глаза красными веками, проводил рукой по лбу и глубоко дышал.

Терпение Шари было вознаграждено самым неожиданным ответом. Эней поднял голову.

– Я умер.

Она опешила. Он смотрел вполне серьёзно. Шари склонила голову на бок и усмехнулась.

– Выглядишь вполне живым для мертвеца.

Но не смогла добиться его улыбки. Эней отвёл взгляд в глубокой задумчивости. Шари попыталась коснуться его руки, чтобы поддержать, но он не позволил до себя дотронуться. Ей на ум пришла мысль о том, что ратты склонны к физическим контактам, тогда как остальные расы могут относиться к этому по-другому. Внутри она дала себе щелбан за то, что не подумала об этом раньше.

– То, что ты видел Исаару тогда, не означает, что ты мёртв. Ты обознался и был не в себе.

Ещё одна попытка помочь не увенчалась успехом. Напоминание о богине только расстроило Энея. На его лице появилось выражение боли и тут же исчезло, сменившись усталостью.

– Я… – он запнулся, снова посмотрев на неё. – Прошу прощения, Шари. Мне нужно собраться с мыслями. Я у тебя в неоплатном долгу. Рассказать тебе всё – самое малое, что я могу сделать. Но сейчас…

– А, нет, я всё понимаю, – не настаивала она. – Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя. Не волнуйся.

Ей в голову пришла идея. Быстро выбежав из комнаты, она через некоторое время вернулась с вещами в руках. Это была мужская одежда.

– Твоя одежда испачкалась и порвалась в некоторых местах, – объяснила она Энею. – Мы не можем похвастаться богатствами, но моему брату когда-то покупали одежду на вырост. Он надеялся перегнать меня, – с улыбкой поделилась Шари, – в итоге так и не дорос до этих вещей. Думаю, тебе они могут быть как раз. В Среднем мире холоднее, чем в Верхнем. Хотя, – она даже и не задумывалась о тонкостях в ношении одежды, когда за спиной два огромных крыла, – я понятия не имею, как ты наденешь рубашку или жилетку Сорина с твоими крыльями.

– Я что-нибудь придумаю, – его слова ободрили Шари.

– И-и-и, – она бросила взгляд на его ноги, – вот обуви, боюсь, у нас не найдётся.

– Ничего страшного, – немедленно отозвался Эней, – ты и без того делаешь больше, чем нужно. Спасибо.

Она положила одежду на кровать.

– Завтра я иду на работу, так что не смогу увидеться с тобой днём. Ты опять будешь под опекой Тари.

– Тари? Ты зовёшь грифона Тари? – удивился Эней. – И даже говоришь ему, что делать?

– Нет-нет, конечно нет, он не слуга, что ты! Тари наш друг, он член семьи. Я доверяю ему, так что можешь ни о чём не беспокоиться. Если что-то случится, он поможет тебе, а в том случае, если не сможет, позовёт меня.

И прежде чем Эней успел в очередной раз склонить голову в знак признательности, Шари поторопилась попрощаться.

– Я оставлю еду с утра на столе. И попрошу тебя, пожалуйста, не выходи из дома. Если соседи увидят герана, об этом узнает весь город меньше чем за час, и я не смогу защитить тебя от любопытной толпы зевак.

– Я сделаю, как ты скажешь, – покорно согласился Эней. – Мне жаль, что я доставляю столько забот.

– Не жалей, – попросила его Шари.

3

День пролетел мимо Шари из-за её изнывающего ожидания вечера. Она не запомнила, как едва не пролила похлёбку на почтальона, улыбнувшегося ей с утра; как отдавила хвост посудомойке, за что получила мокрой тряпкой по спине; как обменялась приветствиями с заглянувшей перекусить Марим. Соседка хотела было поинтересоваться насчёт крыши сарая, но Шари шустро убежала на кухню, сославшись на занятость.

Мир вокруг неё разбился на два острова: на одном обливался горячим потом Сорин, пытаясь сделать всю работу как можно скорее, а на другом безмятежно спал Эней, укрывшись крыльями как вторым одеялом. Её крепкими тросами связывала ответственность за брата, но невидимые ветра манили скорее домой, к новому живому существу, повстречавшемуся на её пути.

Как только рабочий день подошёл к концу, Шари неряшливо закинула фартук в шкаф и быстрым шагом отправилась домой. Несмотря на нетерпение, она бросила мечтательный, полный надежды взгляд на небо – оно ответило ей сиреневыми проблесками в облачных ямах Верхнего мира. Шари вдыхала прохладный воздух, и мелькнула мысль о том, что надо бы надевать что-то поверх рубахи, чтобы не знобило.

Дома она, перевязав хвост волос и умывшись, сразу прошла в свою комнату. Её ожиданию пришёл конец – на заправленной постели сидел Эней, держа в руках потрёпанную книгу. Присмотревшись, Шари узнала старый учебник, доставшийся ей от брата и прошедший с ней всю среднюю школу.

По её приходе Эней поднял голову.

– Здравствуй, Шари, – и, решив, что этого недостаточно, сам встал на ноги, отложив книгу на столик.

Шари в очередной раз поразилась тому, что видела перед собой. Крылья аккуратно сложены за спиной, повязка заново закреплена на груди, и только верхний уголок бинта выглядывает из-под жилетки. Шари предположила, что он прорезал дыру в спине одёжки, и не ошиблась. Голубые глаза смотрели осторожно и прицельно – её немного задело, что Эней никак не показал, что ждал её так, как она ждала окончания дня.

– Рада видеть, что ты уже лучше себя чувствуешь, – радостно сказала она. – А где Тари?

– Грифон был обременён заботой обо мне, и я освободил его от этой обязанности. Сказал, что справлюсь сам.

Ей было непривычно слушать его речь. Голос мелодичный, вежливый тон, но слова оставались безликими. Однако большее значение Шари придала другому:

– Он оставил тебя? – она была недовольна.

– С его позволения я решил остаться в одиночестве, – пояснил Эней.

– Дарис бы его побрал, – проворчала Шари. Закатив глаза, вздохнула. – Ладно, главное, что ничего с тобой не случилось. Я боялась, что просмотрела ещё какие-нибудь увечья, с которыми пришлось бы отправиться в госпиталь.

– Не стоит волноваться. Ты уже обо всём позаботилась.

– Да, значит, я проделала отличную работу, раз ты уже так хорошо стоишь на ногах, – с улыбкой сказа она.

Эней повернул голову в сторону окна. Глядя на его лицо, Шари готова была поклясться, что на редкость тяжёлые мысли приходится обдумывать её гостю. Но вспоминая попытку прикоснуться к нему, она понимала, что торопиться не стоит. Она готова была дать ему время.

Только не была уверена, что оно у неё есть в достатке.

После недолгих раздумий Эней проговорил:

– Это неудивительно. Я помню, как падал. Я подготовился.

Шари не поняла, что он имеет в виду. Но вопрос не успел сорваться с губ: Эней снова посмотрел на неё, и в его глазах светилось спокойное требование.

– Я бы хотел узнать больше. О Стирданоре. О Шари.

Растерявшись на миг, она согласно закивала.

«Видимо, это он так пытается склонить меня к долгому разговору, – поняла она. – Ну очень аккуратно. Даже слишком».

– Да, разумеется, – она махнула рукой, приглашая его в большую комнату, – я сама ждала возможности поговорить с тобой. Я разожгу камин, а ты можешь сесть за стол или устроиться в одном из кресел.

Коротко поклонившись, Эней молча вышел из комнаты. Он сел на лавку и устроил руки на обеденном столе, сцепив их в замке. Шари, стараясь избегать откровенного разглядывания, поспешила разжечь огонь. Не то чтобы в доме было холодно, хотя вечер уже неприветливо поддувал по углам. Камин, как предполагала она, должен расположить их к беседе. Кроме того, Шари заварила чай, лишь бы только была возможность держать что-то в руках.

У неё были тысячи вопросов. Роем насекомых они жужжали в голове, один заглушал другой, шум стоял невыносимый. Она не могла собраться с мыслями. Эней же, казалось, наоборот, чувствовал себя очень комфортно, в тишине обдумывая что-то своё.

Тихо глотнув тёплый чай, Шари заговорила:

– Итак… Я даже не знаю, с чего начать, – уверенность улетучилась в одно мгновение, она отвела взгляд и пробормотала: – Мудрый Дарис, у меня дома сидит живой геран, кто бы мог предположить!

– Я должен объяснить своё появление здесь, – проигнорировав её волнение, Эней решил задать направление. Шари нашла его верным.

– Да, точно, это будет очень кстати. Ты, эм, сказал, что умер.

– Прости, Шари, если это повергло тебя в шок.

– Нет-нет, что ты! То есть да, это было странно, но извиняться тебе не за что. Я буду рада выслушать, как ты здесь оказался и почему сказал именно это.

Эней глубоко вздохнул. Он всё ещё не прикоснулся к чаю.

– Я не расскажу тебе всего. Это долго. И я пока не уверен, что могу это сделать.

– Расскажи что сможешь, – понимающе попросила Шари. Она не хотела лезть не в своё дело, но знала, что заслуживает хоть какого-то объяснения.

– Я провалился в облачную яму. Выпал из Верхнего мира и упал здесь.

– Но, – задумчиво нахмурилась Шари, – ты же геран. У тебя есть крылья. Разве ты не должен был удержаться в воздухе? Даже если ты случайно оступился в облачную яму, ты всегда можешь просто вылететь из неё обратно на землю.

– Нет, – коротко пресёк её размышления Эней. – Я был без сознания. Когда провалился. Пришёл в себя, уже приближаясь к твоей земле. Я смог сгруппироваться и смягчить падение, но не предотвратить его.

«Их, должно быть, этому специально обучают, – догадалась она. – Особые техники полётов и падений, чтобы уменьшить повреждения. Надо же.

– Я не могу пока что рассказать тебе больше, – с долей вины в голосе признался Эней. – Почему я был без сознания и что происходило до моего падения. Но я даю тебе слово, и Исаара мой свидетель, что я не представляю угрозы ни тебе, ни твоей семье, ни кому-либо ещё в Стирданоре.

– Это ты ещё не встречался тут с некоторыми личностями, – иронично заметила Шари. – Вот им-то угроза бы не помешала.

Эней либо не понял, либо решил не отвечать. Он наконец-то сделал первый глоток, словно открытие небольшой правды принесло облегчение. Шари была более или менее удовлетворена. Конечно, ей хотелось бы узнать больше, но она уважала право Энея на молчание. В конце концов, они знали друг друга не больше двух дней, один из которых он провёл в беспамятстве.

Перед ней ещё стоял один важный вопрос.

– Что ты намерен делать дальше, Эней? – встретив его вопросительный взгляд, она пояснила: – После того, как трещина и ушибы заживут, что ты будешь делать? Не могу сказать, что мы готовы давать приют всем, кто падает к нам с неба.

– Я не преследовал такую цель, – покачал головой Эней. – Я должен отплатить тебе, Шари. Возместить ущерб и вернуть долг за твою доброту. Всё могло сложиться гораздо хуже, если бы меня нашёл кто-то другой.

– В Стирданоре? Не, не думаю, – взмахнула рукой она. – Самое страшное, это тебя начали бы обсуждать на каждом углу. И, если мы не будем достаточно осторожны, это случится. Но здесь ратты не имеют никаких претензий к геранам, насколько мне известно.

– Понятно.

Он замолчал, углубившись в себя. Шари заметила, что это почти постоянное его состояние. Внутри Энея происходило много всего, что редко находило выражение во внешности. Чтобы отвлечь его от, возможно, тяжких мыслей, она решила вернуться к разговору:

– Ты хотел что-то узнать.

Вздрогнув, Эней словно очнулся.

– Да. Расскажи мне, пожалуйста, об этом городе.

Шари предположила, что бы она могла поведать о своём доме.

– Хм, не знаю, что именно ты хочешь услышать. Стирданор – это маленький городок к западу от столицы. Мы очень незаметны, если покупаешь карты для дальних путешествий. Чтобы отсюда попасть в Слайсепт, придётся пройти две деревни и, добравшись до самого крупного поблизости города Лоунпат, сесть на поезд, который довезёт тебя прямо до столицы. Это самый короткий путь, который я знаю, хоть никогда им и не пользовалась.

Ей было известно, как добраться до столицы, а оттуда отправиться в Верхний мир, как отыскать там консульство и что делать дальше. Великие планы Сорина были опасными и даже безумными, но стоит отдать должное, продумывал он всё чётко.

– У нас нет ничего необычного, чего бы не было в других городах Среднего мира, – продолжала Шари. – Небольшая часовня, госпиталь, городская стража и резиденция местного главы. Это, пожалуй, самые важные заведения в Стирданоре. К нам даже приезжает ежемесячная ярмарка. Мой брат Сорин раньше торговал там деревянными куклами ручной резки, но теперь этим занимаюсь я. Иначе он просто не может везде поспеть.

Эней внимательно слушал, даже когда подробности уже перестали касаться непосредственно города. Поймав себя на том, что она отвлеклась, Шари прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Геранов, как и альдов, у нас здесь нет. И я не помню, чтобы они когда-либо появлялись. Поэтому ты первый житель Верхнего мира, которого я встретила в своей жизни.

Она покраснела, будто признавалась в чём-то постыдном. Эней не придал этому значения. Он обдумывал то, что узнал о своём местонахождении. Крылья за его спиной задвигались, точно пытаясь раскрыться, но не решаясь.

– Я не видел твоего брата, Шари. Единственный, кто был здесь, это грифон, – о Тари Эней упомянул с большим почтением. – Его присутствие весьма удивило меня. И продолжает удивлять, учитывая то, что ты говоришь о незначительности Стирданора.

– Да, это должно казаться странным, – согласилась Шари. – Грифоновы Горы находятся к востоку от Слайсепта, и грифоны преимущественно живут там. И ты прав, они редко покидают свой дом. Я встретила Тари в детстве, и я не знаю, что с ним было до того, как мы пересеклись на моём пути в школу. Он готов был подраться с собаками рядом с трактиром на площади. Мне не хотелось, чтобы его порвали, так что я постаралась увести его подальше. – Она улыбалась, вспоминая. – Он исцарапал мне плечи и грудь, почти клюнул в темечко. Хорошо, что промахнулся. Только потом я поняла, что спасла не Тари от собак, а собак от него. Мы стали семьёй спустя некоторое время. Он решил не покидать наш дом.

– Невероятно.

Шари от неожиданности вынырнула из вод воспоминаний и уставилась на Энея. Она увидела неприкрытое изумление, с которым он тихо слушал её историю. Эмоции не было нужды скрывать, и Эней проявил их, чем безмерно обрадовал Шари.

– Конечно, для остальных раттов это была та ещё сенсация. Они даже хотели выгнать Тари, потому что опасались, что за одним грифоном прилетят другие; думали даже, что теперь грифоны выберут Стирданор новым домом и прогонят раттов. – Она сокрушённо покачала головой. – Но ничего подобного не случилось. И со временем они привыкли к Тари, как мы привыкаем ко всему, что есть вокруг нас и не очень нас беспокоит.

Она зацепилась взглядом за кольцо в левой брови Энея и усмехнулась.

– Хотя у него есть слабость к чужим драгоценностям, никто не осмелится в открытую требовать их назад. У него, во всяком случае. Меня же доставать они не боятся.

Эней проследил за тем, что привлекло её внимание, и дотронулся до украшения. Пальцами потеребил кольцо, и Шари заметила небольшой просвет мыслей, мелькнувший в его глазах. Но делиться этим он не спешил. Ей ничего другого не оставалось, как говорить дальше.

– А моего брата ты навряд ли увидишь в ближайшее время. Он очень занят на работе, в мастерской. Он подмастерье по работе с деревом. Очень талантливый, – с гордостью подчеркнула Шари. – Правда, иногда слишком увлекается.

– Вы живёте вдвоём?

– На данный момент, да. Наша мама путешествует с караваном артистов. Она известна своими танцами и предсказаниями. Её зовут Овейна, может быть, ты слышал о ней?

Он нахмурил брови, вспоминая, мог ли слышать о бродячей танцовщице.

– Возможно, – уклончиво ответил Эней. – Не уверен.

– В общем, она нечасто бывает дома. Она в принципе не любит засиживаться на месте. Путешествует с труппой, отправляет нам письма и деньги, просит беречь дом. Иногда мама возвращается в Стирданор.

Шари старалась подавить эмоции, как это удавалось Энею. Она не хотела показаться ему слишком чувствительной, когда дело касалось её семьи. Ему ни к чему было знать, что она думает о матери и её образе жизни и какую жизнь ведут они с Сорином.

Она думала, что он спросит об отце, но Эней молчал. Его явно интересовало что-то ещё, однако он словно не мог сформулировать вопрос правильно. Шари начинала напрягать его склонность к осторожной речи, но поделать она ничего не могла.

Чай уже был выпит. В камине догорали угли. Она встала, чтобы разжечь пламя вновь, подкинула дров и, втянув глубоко воздух, шумно подула на оранжевые всполохи. Пришлось повторить процедуру несколько раз, прежде чем древесина схватилась. Шари провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая налипшую золу.

За хрустом горящих поленьев послышался топот по крыше. Она подняла голову, как будто рассчитывая что-то увидеть. Улыбнулась одними губами и села обратно за стол.

– Тари вернулся с прогулки, – прокомментировала она. – Даёт нам знать, что всё в порядке.

– Я рад, что всё благополучно, – кивнул Эней.

На этом он не остановился, хотел продолжить и высказать, наконец, свой вопрос, но замер. Как будто в горле застревали слова, силясь вырваться наружу и царапая всё внутри. Шари видела его нетерпение и то, скольких усилий ему стоило подавлять его.

– Ты хочешь спросить что-то ещё? – подбодрила она его.

– Я не знаю, имею ли право спрашивать подобное, учитывая всю твою помощь и гостеприимство, Шари, – с удивительным спокойствием Эней говорил о своём затруднительном положении.

Её заинтриговало, что же такое ему хочется выведать у неё.

– Уверена, всё будет в порядке, если ты спросишь, – успокоила она его. – Если нет, я прямо тебе скажу.

– Как пожелаешь, – кивнул он.

Отодвинув кружку в сторону, Эней очень внимательно вгляделся в её лицо, точно отпечатывал каждую деталь в своём сознании. Такое пристальное внимание не обрадовало Шари, хотя и не слишком смутило. Она ждала.

– Почему ты здесь?

Ей почудилось, будто прогремел выстрел. На секунду оглохнув, Шари дёрнула головой и с недоумением усмехнулась.

– Боюсь, я не поняла вопроса. В каком смысле, почему?

– Ты… не выглядишь, как ратт, – пояснил Эней. – У тебя нет хвоста, уши не маленькие и не круглые, волосы светлые, да и фигура не та. Нетрудно догадаться, что ты…

– Ах вот ты про что! – с улыбкой понимания прервала его Шари. Она и думать забыла о том, что её внешность выделяется среди других раттов. – Это вполне обыкновенный вопрос! Да, я непохожа на остальных раттов. Такое случается, что ребёнок ратта рождается без хвоста, это редкая мутация, но иногда бывает. Я один из тех редких случаев. Меня часто задирали в детстве из-за внешних изъянов, но со временем, как и к Тари, ко мне привыкли. Я, конечно, не эталон красоты среди раттов, но себя стесняться мне нечего. Так уж вышло.

Этого было недостаточно. Шари видела, что её объяснений не хватило Энею, у него всё ещё был огонёк непонимания в глазах. Он подавил его, самостоятельно ответив на свои вопросы.

Ей бы хотелось ещё поговорить с ним. Узнать о Верхнем мире, рассказать о Среднем то, что она знает, поговорить о расах, о сходствах и различиях геранов и раттов. Шари хотела бы узнать и самого Энея больше, чем он ей позволил пока что, но она не хотела напугать его напором.

«Он один в незнакомом месте, ранен и растерян, – осознавала она. – Если я буду доставать его, это ничем хорошим не закончится».

Стало ясно, что на сегодняшний день хватит. У них обоих появилось над чем поразмыслить. Работу с утра никто не отменял, и Шари хотелось лечь поскорее спать. Она приготовила лёгкий ужин и, в тишине поев вместе с Энеем, пожелала ему доброй ночи. Мудрый Дарис не подвёл её – он заботился о тех, за кого она просила.

Следующим днём земля окропилась первым холодным дождём. Для всех раттов это было знаком, что тепло недолго ещё задержится на их земле. Укутанные в плащи, они торопливым шагом семенили по делам, втянув голову в плечи и поджав длинные хвосты.

Поймав капли на лицо, пока ещё дождь стеной не обрушился в полную силу, Шари поспешила к госпиталю. У неё не было верхней одежды с собой, чтобы укрыться, поэтому пришлось бежать сломя голову, чтобы не зябнуть. Уже не беспокоясь, она могла смело вскидывать голову вверх и вглядываться в клубящиеся тучи. Их разрывало молниями, но гром отдавался где-то вдали, совсем не над Стирданором.

Ей представлялось, как ревущие горные великаны поднимаются с колен, а грифоны грозными воителями воздуха ведут хозяев к победе в битвах за их миры.

Она улыбалась и думала, что подобные мысли нужно рассказать Лиссару. Ему вообще многое следует рассказать. Шари одолевали противоречивые мысли, и только он мог помочь ей в них разобраться.

Вдалеке, за высокой крышей библиотеки, она разглядела что-то. Сначала решила, что ей показалось, но затем убедилась, что действительно увидела большие крылья. Это не было бы странным, если бы крылья были тёмными, – Тари может летать где ему вздумается, никто не осмелится и слова сказать грифону.

Однако крылья, которые увидела Шари, были белыми. Она моргнула, и видение исчезло, будто его смыло рухнувшей каплей дождя.

«Показалось? – предположила она. Но уверенности не было. – Не думала, что гераны любят летать под дождём. А Эней вообще сейчас может летать?»

Следом за видением появилась тёмная фигура. Тут не было никаких сомнений: это Тари. Широко распахнув крылья, он подставил клюв струям дождя и замер как статуя, стоя на парапете. Если бы грифон сейчас закричал, Шари бы вряд ли его расслышала. Она несколько мгновений любовалась его застывшей вдали фигурой и сумела расслабиться.

«Даже если Эней решил прогуляться, Тари с ним. Значит, ничего плохого не случится», – с облегчением вздохнула она.

В госпитале было тихо. Пахло лекарствами и если бы Шари спросили, то белым цветом. Для неё это был странный приторный запах, который неуловимо кольцевал вокруг головы, но не давал вдохнуть себя полной грудью. На входе на неё неодобрительно посмотрел стражник – другой, не тот, который по-дружески пропускает её тайком – а одна из сестёр протянула полотенце. Шари вытерлась, извинилась за беспорядок, который не успела развести, и прошла по коридору.

Она не слышала гомона больных, скучающих по беседам в общем холле. Работники госпиталя ходили медленно, словно сонные насекомые. Раздавался гул крутящихся колёсиков тележки с лекарствами.

Шари не была готова к тому, что ждало её в палате Лиссара. Войдя внутрь, ещё не слыша новостей, уже почувствовала что-то неладное. Он лежал, вытянув ноги на постели и накрывшись тёплым одеялом. Опять что-то писал, намного медленнее, чем в прошлый раз, рука едва выводила слова. Из обыкновенной бледности цвет его кожи приобрёл серость, круглые ушки слегка дрожали. На шее виднелись блёклые красные пятна. К руке Лиссара крепилась трубка с медленно капающим лекарством. На тумбе рядом с постелью стояло ещё больше препаратов. Окно наполовину зашторено, на столе еда, до которой почти не дотрагивались.

Он выглядел хуже. Шари уже видела такое, и это не переставало её пугать.

На её приход Лиссар мягко улыбнулся и выронил тетрадь из рук.

– Шари! – глухо отзывался его голос. – Я так рад тебя видеть. Ты как промокшая курица выглядишь, тебя хоть выжимай!

– Лиссар, как ты себя чувствуешь?

Она прошла и села рядом с ним на постель. От его тела шёл жар. Из-под одеяла выбрался лысый хвост, но до Шари не дотянулся, только кончик в волнении подрагивал. Лиссар отвёл взгляд на секунду, после чего слабо усмехнулся.

– У меня была лихорадка ночью. Колошматило несколько часов, я не мог перенести перепад давления легко. На одно из лекарств пошла аллергия, мне слишком много его давали, – он показал на шею. – Сегодня я не смог встать сам. Весь день лежу в кровати. Иногда приходится приподниматься, делать дыхательные упражнения. – Его дыхание было тяжёлым и медленным. – Врачи говорят что-то про влагу в лёгких, про редкие судороги, я не очень понимаю.

Шари взяла его за руку. Несмотря на жар всего тела, не прошедший ещё с лихорадки, ладонь его была ледяной. Она подняла её и поцеловала, прижала к щеке, пытаясь согреть.

– Эй, Шари, не бойся ты так, – от её страха у Лиссара волоски на руках встали дыбом. – Ты же помнишь, такое уже было.

– Было, – эхом отозвалась она.

– И что после этого наступает обычно?

У неё вертелось несколько слов на языке. Но она прекрасно знала, какое именно ждал Лиссар.

– Ремиссия. Тебе будет лучше.

– Умница, – он расцвёл в улыбке и пальцем очертил линию её подбородка. – Так что нет повода для волнения, это временно. Мне будет лучше, как ты и сказала.

– Да, – кивнула она. – Да, да, конечно, тебе станет лучше. – Они оба знали, что говорила Шари это себе, а не Лиссару.

Некоторое время посидев без слов, утопая в звуках дождя за окном, Лиссар коротко ухмыльнулся.

– Итак, мы закончили с той частью, где ты напрасно переживаешь за меня, давай перейдём к следующей поскорее.

Она улыбнулась и легонько щипнула его. Он удовлетворённо кивнул.

– Давай, я жду не дождусь, когда ты начнёшь мне что-нибудь рассказывать.

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Шари начала говорить. Она упомянула о встрече с Кливаром, которая прошла на удивление лучше, чем могла бы. Лиссар очень осторожно подходил к теме её отношений со стражником, поскольку друг был одной из причин их хронических ссор. Быстро закрыв тему Кливара, Шари перешла к главному блюду. Об Энее пришлось рассказывать долго, она не хотела упустить ни одной подробности, описывала внешность, поведение, слова и манеру речи, почти дословно пересказала их беседу прошлым вечером. Чем дальше шло повествование, тем более бодрым выглядел Лиссар. Он завороженно слушал, кивая и иногда издавая мычание, тем самым показывая свой интерес. Шари вся взбудоражилась от того, что наконец-то поделилась с кем-то секретом о новом знакомом. На её счастье, Лиссар не выказал ни капли неодобрения на то, как она повела себя в ситуации с ночным гостем.

– В это сложно поверить, – только и смог сказать он после завершения рассказа. – Когда Тари появился, всё пошло кувырком, но он великий зверь, потомок Мудрого Дариса, с ним сложно конфликтовать. Да и страшно, если честно, – не стеснялся своей трусливости в этом вопросе Лиссар. – Но теперь у вас в доме живёт геран! Настоящий, по непонятной причине свалившийся прямиком с Верхнего мира!

– Тише, – шикнула на него Шари. Она помнила про любопытных соседей.

– Прости. Просто я всё ещё в шоке. – Он внимательно посмотрел на неё. – А ты, похоже, уже смирилась с этой мыслью. Такая спокойная.

Шари усмехнулась.

– На самом деле, мне жутко, Лиссар. До ужаса страшно.

От её слов он содрогнулся всем телом. Улыбка сошла с его лица. Вздохнув, Шари склонила голову и прикрыла глаза.

– И дело даже не в Энее. Я не боюсь, что он окажется плохим, потому что у меня есть, кому меня защитить. Я просто… Всего вокруг меня слишком много. Геран падает с неба и пробивает наш сарай. Кливар возвращается, и мне смертельно неудобно вести себя так, будто мы с ним просто друзья. Сорин хочет отправиться в Запретный Дворец. Мама не возвращается, а дядя слишком занят, чтобы даже увидеться со мной. И я…

Она не замечала, как дрожит её голос, пока ледяная рука не начала гладить её по предплечью. Лиссар нашёл в себе силы поднять хвост и ободрительно водил им по её плечу. Шари хотелось обнять друга, прижаться к его обжигающему жаром телу, перенять его температуру, лишь бы только где-то ему стало легче. Лишь бы только где-то она сумела справиться и сделать всё правильно.

Она впервые за последние дни осознала, в каком трепете перед будущим живёт.

– Мне так страшно, Лиссар, – честно призналась Шари. – Я одна, и вокруг так много всего происходит. И я не хочу отпускать Сорина, потому что если он уйдёт, я…

– Иди с ним, Шари.

Его голос пронёсся горячим ветром по её лицу. Она выдавила ухмылку.

– Мы же уже говорили об этом. Мы не можем уйти. Здесь наш дом, наша жизнь, здесь всё. Просто взять и оставить это – какой безответственный подход!

– Ну и наплевать, – пожал, как мог, плечами Лиссар. – Кого волнует, насколько вы ответственны? Я и без того в тебе уверен, не нужно мне ничего доказывать. И я знаю, что если бы попросил тебя остаться, ты бы переехала сюда, ко мне в палату. Ты такая безумная, Шари, – посмеялся он. – Но я не тот, кто решает здесь. И не Кливар, не геран, который сдружился с Тари, даже не Сорин. Здесь решаешь ты. Как мне кажется, ты убегаешь от самого очевидного выбора.

– Но он всё равно догоняет, – продолжила его метафору Шари.

– Ты никогда не была мастером в догонялках, – подразнил её Лиссар.

– Ты правда думаешь, что оно того стоит? – сомневалась она. – Попытаться стать Рискнувшими? Отправиться в Слайсепт, отыскать спутников, делать всё это? Мы с Сорином, мы же просто ратты. Мы даже не настолько богаты, чтобы позволить себе такую роскошь, как поездка в Верхний мир.

– Не всё решается деньгами, тебе ли не знать. Вспомни рассказы Овейны, как она и её караван начинали свою деятельность. Неужели тебя это не вдохновляет?

– Меня это больше вдохновляет на то, чтобы петь, а не рисковать своей жизнью в поисках того, чьё местоположение никому неизвестно.

– Ты должна попытаться, – настойчиво проговорил Лиссар. – Посмотри, как горит этой идеей Сорин! Как долго он готовился, да вы справитесь с дворцом в два счёта! И у вас есть геран. Значит, половина команды собрана!

– Что? – изумлённо выпучила глаза Шари. – О чём ты? Эней? Да как я могу такое ему предложить?

– Не ты, так Сорин. Если к завтрашнему дню геран божественными силами не выздоровеет и не улетит домой, то они с Сорином наверняка встретятся. Вот бы посмотреть на это, – мечтательно улыбнулся Лиссар.

– О, Дарис, как всё сложно, – обречённо протянула Шари. – Как бы я хотела, чтобы всё решилось моментально, по щелчку пальцев.

Подняв руку, Лиссар издал слабый щелчок.

– Оп, – как фокусник, сказал он. – Всё решилось, Шари. Смотри, как всё стало легко в один момент. Дальше будет проще, я тебе обещаю.

– Честное слово? – подыгрывая ему, спросила она.

– Честное слово. – Он взял её за руку, и Шари почувствовала, что его ладони уже не такие ледяные. – И, Шари, ты никогда не будешь одна. Не забывай об этом, “некрасивая ратта”, – чтобы раззадорить её, он вспомнил старое прозвище.

– Ах ты негодяй! – но вместо того чтобы ударить его, Шари бросилась на него и сжала в объятиях. Лиссар недовольно заворчал, что ему неудобно и больно, но сам в ответ обхватил её руками и прижал к себе.

– У меня всегда есть ты, – с безмерной благодарностью прошептала она ему на ухо.

И больше говорить было нечего. Небо за окном разрывалось от криков молний и орошало землю Среднего мира слезами. По госпиталю бродили тихие работники и больные, запертые в белом ящике хворей. Ратты ели яблочные пироги и обсуждали последние вести.

Шари недоумевала, с какой стати ей чувствовать себя одинокой в Стирданоре.

Уже дома она вскользь упомянула, что видела кое-чьи белые крылья за крышей библиотеки. Вытирая волосы и сидя у тёплого горящего камина, она наслаждалась растерянным видом Энея. Устроившись в кресле, он старательно читал книгу, найденную в доме. Упоминание его вылазки, замеченной Шари, выбило его из колеи.

– Я, мм, не, мм, – её повеселило видеть его таким как можно скорее пытающимся найти выход из ситуации.

На помощь Энею пришёл Тари. В этот вечер он лежал на полу рядом с камином, сложив крылья вместе и устроив голову на передних когтистых лапах. Как только началась атака на Энея, грифон поднялся и сердито уставился на Шари.

– Я знаю, Тари тебя из виду не выпускал, я даже не сомневалась в этом, – немедленно пошла на попятную она. – Но я думала, ты ещё не в форме, чтобы летать.

– Крылья не повреждены, – вернул себе равновесие Эней. – Позвоночник в норме. Боль незначительна в полёте. Я не мог сидеть в твоём доме.

– О, – расстроилась Шари. – Извини. Я не знала, что в нашем доме окажется настолько неуютно.

Эней, казалось, не заметил, как её задела его ремарка. Тари, фыркнув, издал гортанный звук. Встретился с ним взглядом и кивнул в сторону понурившейся Шари. Только тогда Эней сообразил.

– Мне жаль, произошло недопонимание, Шари, – искренне проговорил он. – Твой дом очень хороший, и твоё гостеприимство удивляет меня в хорошем смысле. Но я не мог оставаться сегодня внутри. Постройки раттов слишком ограниченные для меня. В них тесно. Низкие потолки и много мебели, практически негде развернуться.

– Так вот оно что, – просияла Шари. Ей стало намного легче. – Да, знаешь, я тоже замечала это! Мы, ратты, сами по себе маленькие, поэтому и дома у нас соответствующие. Но мебели и впрямь многовато. Ты, наверное, не вспомнишь, но в сарае Сорина, куда ты упал, просто места свободного нет!

– Тебе тоже тесно? – тихо осведомился Эней.

– Иногда бывает, – пожала плечами она. – У меня, если можно так выразиться, самая пустая комната в доме. Я там только сплю и одежду храню.

По его молчанию ей стало ясно, что любопытство гостя удовлетворено. Пришла её очередь задать вопрос.

– И как тебе полеталось? Нашёл что-нибудь интересное в Стирданоре?

– Город небольшой, – охотливо делился впечатлениями он. – Благодаря Тари я посмотрел его почти полностью. Красивая площадь с некрасивыми событиями, на ней происходящими.

– Да, там большой трактир, про драки и пьянство можешь мне не рассказывать, – понимающе закивала Шари.

– Я видел странного ратта преклонного возраста, стоявшего на скамье и кричавшего что-то про ложь и позор общепринятой религии и про одного-единственного бога.

– Это старик Боу, – закатила глаза она. – Во всех городах нужен свой юродивый, вот и у нас он есть. Рассказывает о том, что богов на самом деле не три, а один, и все мы живём в большой иллюзии, которую придумали сами.

– Это очень… необычный способ воздействия, – высказал своё мнение Эней. Казалось, тема пропаганды ему была знакома не понаслышке. Он продолжил: – Дом вашего главы совсем не выделяется. Если бы не Тари, я навряд ли бы догадался, что там живёт глава Стирданора.

– Он не склонен афишировать своё богатство. А внутрь дома заглянуть не получится, вот там-то точно забитые кладовые всяких дорогих вещей.

– Не могу судить, – отказался строить предположения он. – В дождь ратты двигаются быстрее, чем обычно. Это бы не удивило меня, если бы они прятались от осадков, но они так и продолжают заниматься своим делом даже на улице.

– Никто не сделает твою работу за тебя. Дождь ли за окном, снег или пекло, тебе платят за то, чтобы ты выполнял свои обязанности, а не ворчал о погоде, – выдала ему Шари один из принципов работы раттов. – Так происходит в большинстве городов Среднего мира. Не знаю, может, в столице уже поменялось ввиду многорасового населения.

– Возможно. Ратты очень преданы труду, – неясно было, восхищает это Энея или удручает. – Я не знал об этом.

Через некоторое время он заинтересованно обратился к Шари:

– И почти никто не смотрел вверх. Даже до дождя. Мне было легко прятаться, Шари. Я удивлён, что ты меня обнаружила.

– Как можно не обнаружить летающее существо ростом больше тебя, стоящее на крыше одного из зданий? – изумилась она.

– Можно, если не поднимать головы.

В тот момент Шари почувствовала, что интерес Энея не ограничивается обычным любопытством. Но разгадать его мотивы у неё не хватило сил и желания. Она верила, что ещё придёт время, когда им выдастся шанс поговорить обо всём, о чём они молчат сейчас.

4

Шари было крайне неудобно работать в тот день, когда предположительно Сорин начинал сборы в дорогу. Слишком многое могло пойти не по плану – ха, как будто у неё был план! Всё складывалось неудачно: она застряла за стойкой в столовой, раздавая остатки фруктового салата работягам, некоторые из которых простыли; Сорин в любой момент мог прийти домой и обнаружить там Энея, совершенно не готового к такому повороту. Тари подсобит, Шари была уверена, но проблемы впоследствии обрушатся на её голову. Она сетовала, что выходной у неё только завтра – с каждым часом ситуация с братом казалась ей всё более безвыходной.

Что думать о решении, на котором настаивал Лиссар, она не знала. В ней не было уверенности – ни в собственных силах, ни в способностях Сорина, ни в успехе всего путешествия. Дух авантюризма крепко спал под оболочкой рёбер, и достучаться до него не удалось ещё никому.

«Эней умный, – уже оценила его интеллектуальный уровень Шари. – Может, он сможет помочь мне разубедить Сорина? Брат, как и я, никогда не видел герана, он должен прислушаться к более старшему и опытному жителю Верхнего мира. Это разумно, да? – В мыслях мелькнуло недоумение. – Погодите, а сколько Энею лет?»

Ответов не было. Вопросы звучали монотонно и занудно где-то глубоко в ушах, так что под конец рабочего дня Шари начала иногда потряхивать головой, словно пытаясь избавиться от назойливых насекомых. Выйдя на улицу, она полной грудью вдохнула свежий воздух, наполненный запахом влажной земли и рассеявшегося тумана. Было прохладно, но очень чисто – в небе, в ветре, вокруг Шари. Это принесло ей немного успокоения.

Она предполагала, что уже к этому моменту дома разворачивается сцена. Сорин не драчун, единственное существо, которому он причинил наибольший вред, – это он сам. Поэтому о драке при встрече с Энеем не может идти и речи; к тому же не в присутствии мудрого Тари.

Внезапно страшная догадка мелькнула в голове Шари.

«О нет! – перед глазами пронеслось мамино лицо. – Весь в мать. Будь ты проклят, Кливар! Хватит быть правым так часто! – в панике она едва не схватилась за голову. – Они же оба верят в это. В знаки, в подарки судьбы, в указания, данные предназначением. Нет! Сорин решит, что Эней – это знак, что он на правильном пути. О, Дарис!»

Но она не успела испугаться слишком сильно. Едва выйдя за пределы участка столовой, Шари поймала взглядом знакомую рыжую шевелюру.

Сорин. Стоял, скрестив руки на груди и ковыряя носком ботинка застрявший в грунте камень. Его хвост касался земли и иногда выгибался дугой. Зелёная бандана повязана выше локтя. За спиной – большой рюкзак с подвешенными на нём инструментами. Шари догадалась, что он забрал всё своё добро, которое может пригодиться, из мастерской. Большая часть её обрадовалась, что брат решил встретиться после работы и пойти домой вместе – тогда она сможет подготовить его к тому, что его ожидает. Однако оставалась доля внутренних сомнений: Шари видела, насколько Сорин серьёзен, насколько он целенаправленно идёт навстречу опасности.

– Сорин! – подходя к нему, она помахала рукой.

Он позы не изменил, что напрямую говорило о его обиде.

– Ты наябедничала на меня дяде, – сходу бросил Сорин претензию в сестру. – Не могу в это поверить, Шари, ты как малявка побежала плакаться взрослому! Зачем?

Подойдя ближе, Шари увидела неприкрытое раздражение, выраженное на его лице. Сорин был зол. В здоровом правом глазе сквозила уязвлённость, немного детская. Стеклянный глаз, уже несколько лет заполнявший пустоту в левой глазнице, блёкло отразил облик Шари. Она увидела собственную растерянность и взяла себя в руки.

– Прости, Сорин, но ты не оставил мне выбора! Меня ты не слушаешь, голос разума в своей голове ты удачно заткнул, мамы дома нет, а больше авторитетов для тебя, кроме дяди, в городе не осталось.

– Мало того что ты дяде нажаловалась, так ты ещё и Кливара во всё посвятила! – продолжал возмущаться брат.

Они уже направились к дому, медленным шагом измеряя широкую дорогу. Проходящие мимо ратты начинали было прислушиваться, но теряли нить повествования. Да и не очень переживали, о чём ссорятся дети Овейны: никакой повод не мог стать достаточно серьёзным для боевых действий у этой парочки, знала общественность. А пока не дошло до драки, любопытным носам тут делать нечего.

– Он пришёл по поручению дяди, – оправдывалась Шари. Внезапно она поняла, насколько сглупила. – Да, ты прав, здесь я была неправа. Мне нужно было спросить тебя в первую очередь, хочешь ли ты, чтобы тебя останавливала только семья, или можно позвать народ со стороны, – даже в извинение и признание своей вины она добавила перчинку насмешки.

– Ну что ты, давай соберём всех жителей Стирданора, повесим объявление на доске, а потом я покину город под всеобщие фанфары!

Словесные заряды кончились у обеих сторон. Некоторое время брат и сестра шли молча, дуясь друг на друга. Первым сдался Сорин.

– Дядя промыл мне мозги, Шари. Прочёл мне нотации на годы вперёд, весь вечер отвлекал меня от работы россказнями о том, как опасно идти в Запретный Дворец, какая это неблагодарная работа – быть Рискнувшими. Как оно того не стоит, ставить на кон всё, что я имею, ради цели, которую могу и не достичь.

На смену гневу пришла грусть. Разгоревшийся пожар ярости быстро залили водой, и зола рассеивалась туманной пеленой. Шари стало жаль Сорина.

– Как будто я всего этого не знаю сам, – он взмахнул руками. – Я всё знаю. Я знаю о Рискнувших, которые вернулись и сошли с ума. Я знаю о тех, кого замучили до смерти, чтобы выведать у них об устройстве самого дворца. О тех, кто однажды отправился туда и никогда больше не возвращался. Думаете, мне это неизвестно?

– Сорин…

– Я думал, что вы подбодрите меня. Будете на моей стороне, потому что кто ещё может поддержать меня в таком деле, как не ты или дядя?

– Я…

– Я писал маме, – признался он. – Месяц назад. Уже тогда я знал, что отправлюсь в путь. Я писал ей, просил совета, хотел узнать, что она об этом думает. Но ответа не было.

– Может, это даже и к лучшему, – предположила Шари. – Письмо могло не дойти. Лучше не получить ответа вовсе, чем узнать, что мама разочарована в тебе или зла на тебя.

Сорина всего затрясло. Шари остановилась и положила руки ему на плечи. Он был на голову ниже её, но шире и крупнее. Он сильнее её, точно знала она. И всё же есть вопросы, в которых даже её сильный брат не справится в одиночку.

«Лиссар прав, – думала Шари, – мы не одни. И никогда не были одни».

Сорин вздохнул и поправил рюкзак за спиной. Потом встретился взглядом с сестрой.

– Я пойду туда, Шари. Дядя обещал, что выбьет из меня всю дурь, если я не передумаю. Хах, сказал, что снесёт голову мне, иначе ему снесёт её мама за то, что он не уберёг меня.

Он улыбнулся широкой улыбкой, чуть зажмурив мелкие глаза. Его хвост бодро поднялся вверх, выглядывая из-за левого плеча.

– Но это меня не остановит. Если нужно, проберусь из города тайком. Я знаю, что делать и куда идти.

В его глазах было столько веры, что Шари невольно поддалась. Она заглушила монотонные вопрошающие голоса в ушах, представила себе спокойную морду Тари, обречённо вздыхающего, потому что «эти неугомонные дети опять куда-то лезут». Именно так, она думала, считает грифон про них с Сорином.

«Я пожалею об этом. Я пожалею об этом. Я пожалею об этом, – как молитву, проговорила она про себя. – Мудрый Дарис!»

– Я иду с тобой, – уверенности в её голосе хватило сполна, чтобы заглушить тонкие нотки отчаяния. Она решила поддержать брата. Даже если это означало оставить всё остальное позади.

Сорин от неожиданности опешил. Он быстро-быстро заморгал, будто сомневаясь, не сон ли ему снится. Затем подозрительно нахмурился. Вгляделся тщательно в лицо сестры.

– Что случилось за эти четыре дня, Шари? С чего вдруг ты изменила своё мнение, причём настолько кардинально?

– Я иду с тобой, – повторила она. – Я не хочу, чтобы ты шёл туда в одиночку. И если ты решил стать Рискнувшим, значит, я тоже. К тому же без меня велик шанс, что ты заночуешь в лесу и отравишься первым же попавшимся грибом, потому что решишь, что если и быть Рискнувшим, то во всём и везде.

– Язва, – высунул язык Сорин.

Понимание пришло сразу, но радость накатывала волнами, одна за одной, всё сильнее и сильнее. Они проходили мимо дома Марим, когда Сорин остановился и взял сестру за руки. Восторг звучал в каждой его жиле.

– Мы вместе, Шари, – шёпотом, точно боясь спугнуть счастье, проговорил он. – Мы вместе покорим Запретный Дворец и вернёмся героями. Мы принесём великое знание, прославимся сами, прославим маму с дядей. Мы станем чем-то большим! – его глаза горели ярче первой звезды на небе.

И это было заразительно. Шари сжала его ладони в своих. На секунду ей показалось, что более верного решения она в жизни не принимала.

– Мы со всем справимся, вернёмся целыми и невредимыми. Покажем всем, кто когда-либо в нас сомневался, чего мы стоим!

Всё прошло куда быстрее и безболезненнее, чем она ожидала. Вот только за непростым разговором, задавшим новое направление на её жизненной карте, Шари упустила момент, чтобы рассказать Сорину об Энее. Они уже стояли у входной двери, и рука брата тянулась к ручке. Поздно останавливать его и объяснять слишком многое на пороге. Шари бросила поводья и пустила всё на самотёк.

В комнате горел свет. Пахло травами и чем-то напоминающим топлёный сахар. Хрустело пламя в камине, с аппетитом пожирая свежие поленца. Было тепло.

И Эней встал рядом со столом, устанавливая кружки на блюдца. Рядом, как страж, его направлял Тари. Руководителем действа явно был он, используя гостя как рабочую силу. Кроме чая, чей аромат витал в комнате невидимыми бабочками, на столе расположились вчерашняя выпечка и миска ягод. Порезанные кусочки яблок были приготовлены, чтобы бросать их в чай по вкусу.

Всё было настолько по-домашнему, что Шари растерялась. Её давно так не встречали дома. Сорин замер каменной статуей, уронив рюкзак на пол. Раздавшийся грохот отвлёк летающую часть населения. Эней также потерял подвижность, не донеся кружку до блюдца. Тари уставился на Сорина, широко распахнув глаза и приоткрыв клюв – он тоже не был готов к такому повороту событий.

Раздался сдавленный голос Сорина:

– Ш-шари, прошу тебя, скажи, я один это вижу?

– Ха, ха, – обеспокоенно выдыхала она, – что именно?

– Я вижу герана, – начал описывать брат. – Который готовит чай в нашем доме. И Тари не нервничает и, кажется, указывает ему, что делать. А ещё на нём жилетка, похожая на мою, только с дырой в спине, – он в буквальном смысле указывал на всё, что приходило ему в голову в тот момент.

Брат с сестрой не двигались с места.

– Может, мы оба спим, а, Шари?

Фыркнув, Тари подошёл и укусил Сорина за хвост. От резкой короткой боли он тут же пришёл в движение и, взяв хвост в обе руки, воззрился на грифона.

– Тари! Какого Дариса ты это сделал?

Шари вздохнула. От сумасбродного порядка, с каким происходят события в её жизни в последнее время, кружилась голова. Она прошла и села за стол перед Энеем, растерянно вытянувшимся по струнке. Он пока звуков не издавал, вероятно, ожидая сигнала от хозяйки дома.

– Он помог тебе понять, что это не сон, – объяснила Шари действия грифона. – Да, Сорин, ты не спишь. И у нас в комнате стоит геран. То, что он делает чай, конечно, странно, – она с подозрением покосилась на Тари, однако тот гордо делал вид, что не замечает её взгляда, – но он не сделал ничего плохого. Давайте вы познакомитесь, и я всё объясню.

Моментально сорвавшись с места, Эней быстро оказался перед Сорином. Тому пришлось задирать голову, настолько велика была разница в росте. Эней был тоньше по телосложению, но внушительности его фигуре придавали крылья, даже будучи сложенными за спиной.

Он склонил голову в знак уважения и протянул руку.

– Эней.

– Сорин, – всё ещё обескураженный происходящим, Сорин пожал руку, глазам не веря, что он дотрагивается до жителя Верхнего мира наяву.

– Рад встрече, – вежливо говорил тот. – Шари оказала мне огромную услугу, и я в долгу перед ней.

– И что же она сделала? – живо заинтересовался Сорин.

– Твоя сестра вытащила меня из обломков, когда я упал на постройку, и помогла в лечении. – Он указал на повязки, выглядывающие из-под одежды. – Кроме того, она разрешила мне остаться здесь, когда я понял, в какой сложной ситуации оказался.

– Ничего себе ты успела дел натворить, Шари, – присвистнул брат. – Меня не было всего четыре дня, а ты уже второго крылатого друга себе завела.

Тари ревниво дёрнул головой, издав гортанный звук. Он подошёл к Шари, и она погладила его по голове. Затем чмокнула в клюв для убедительности.

Эней замолчал, решив, что всё самое нужное было сказано. Сорин всё не мог сообразить, за что ему ухватиться, что ответить и как поступить. Шари сделала глоток чая и поняла, что ей слишком горько пить его без сладкого.

Поднявшись, она ощутила огромный вес, который несли её ноги. Как же она устала! Вдруг накатило чувство утомлённости, которое давило камнями на плечи, голову, спину, тянуло за руки вниз. Ей хотелось лечь и проспать несколько дней, не вылезая из постели.

Но времени на это не было. Шари подошла ближе к ребятам.

– Сорин, давай я расскажу более подробно. Дай Энею передышку, ему и так нелегко у нас живётся.

Тот не спешил опровергать её слова. Получив разрешение, он сел за стол, но к еде не приступал, готовый в любой момент вернуться в разговор в качестве поддержки.

Сорин всё ещё переваривал информацию, когда начала поступать новая порция.

– Пару дней назад нас с Тари разбудил грохот ночью. Мы думали, гроза, а оказалось, это Эней свалился с Верхнего мира прямо на сарай.

– Мой сарай?! – жалобно протянул Сорин.

Миг, и входная дверь хлопнула. Он побежал оценивать нанесённый его крепости ущерб. Шари пожалела о том, что не занялась ремонтом крыши раньше. Она обернулась к Энею, который молча наблюдал.

– Всё должно было сложиться не так, да? – без надежды на ответ спросила она.

– Результат ещё неизвестен, – отозвался Эней, – но я не вижу враждебности по отношению к себе.

– Разумеется, какая враждебность, о чём ты говоришь, – устало рассмеялась она. – Поверь, сейчас ты самое радостное событие в жизни моего брата.

Его беззвучное недоумение осталось не отвеченным. В дом вернулся Сорин, и выглядел он удручённым.

– Дыра в крыше… теперь слишком влажно… а если дождь пойдёт… нужно убрать все статуэтки… придётся перетаскивать в дом… а как же инструменты… – он бормотал себе под нос все несчастья, следующие за нанесённым сараю уроном.

Но при взгляде на Энея в Сорине не было ни капли злости или обиды. Он расстроился, но не настолько, чтобы отвлекаться от главной темы.

– Дарис меня подери, к нам в сарай упал геран, – наверняка уже не в первый раз говорил он себе.

Самым недовольным в доме выглядел Тари. Он повёл плечами, слегка раскрыл крылья, насколько позволяло пространство. Почувствовав, что ему слишком тесно в набитой народом комнате и рядом с ограниченными умами двуногих, грифон коротко и шумно выдохнул. Подойдя к двери, открыл её и вышел наружу. Раздалось хлопанье крыльев, затем последовал скрежет по крыше.

Шари повернулась к Энею:

– Готова поспорить, ты сейчас хочешь сделать то же самое.

– Грубо говоря, – кивнул он.

Сорин быстрым шагом пересёк комнату и сел к ним за стол. Он вцепился в край обеими руками так, что сотряслась вся посуда. Его хвост в волнении забил по полу.

– Шари, это оно! Боги дают нам знак!

Она даже не была удивлена тому, насколько оказалась права. За всю жизнь, что они прожили, Шари знала брата вдоль и поперёк, чтобы предсказывать подобные реакции с удивительной точностью.

– К нам, ты понимаешь, к нам упал геран! – не успокаивался Сорин. В нём после долгих дней непрерывной усердной работы в мастерской ещё остались силы на энтузиазм. – Мудрый Дарис, Милосердная Исаара, Справедливый Рошгх – все они говорят нам, что мы на верном пути! – он звонко рассмеялся. – Это ли не доказательство, Шари?

– Сорин, успокойся немного, пожалуйста, – устало попросила его сестра. – Ты пять минут назад узнал, что у нас гостит житель Верхнего мира, а сейчас ты уже говоришь что-то о судьбе и богах.

– Да, да, прости, – послушно закивал брат. – Ты права. Я слишком тороплюсь. Ещё есть время. Я…

Закончить фразу ему не удалось. Как и Энею не удалось задать интересующий его вопрос, о какой судьбе идёт речь.

Комнату, а также ближайшие несколько домов на улице, разорвал пронзительный крик. Тонкий, как игла, он проникал под кожу, пробирая до мурашек и оставляя слушателей дрожать ещё некоторое время после. Испуг Энея выдали широко распахнутые глаза на фоне красной кожи. Сорин и Шари переглянулись, мигом сообразив, в чём дело.

Кричал Тари. Он подавал знак, что идёт кто-то, о приближении кого нужно известить.

Ещё до того как крик стих, Шари рванулась к окну и, отодвинув занавеску, выглянула наружу. В начале дороги, за несколько домов от них, показалась пара массивных фигур. Одну из них точно выдавал стройный военный шаг, а затем Шари сумела разглядеть и чёрные бакенбарды с бородой.

– Это дядя, – в панике бросила Шари. – С компанией. Он идёт сюда.

– Ух, Дарис, он всё ещё не угомонится, – предположил Сорин. – Знал же, что он так всё не оставит, обязательно заглянет, вернулся ли я домой или сразу с работы убежал.

– Его можно понять, – осторожно подразнила его сестра.

Обменявшись ехидными взглядами, они поняли, что сейчас не лучшее время. Эней уловил настроение и, услышав о дяде, осознал, что его присутствие нежелательно. Но выходить через дверь глупо – порог просматривается с дороги слишком хорошо, чтобы сравнивать его с чёрным входом.

Шари указала на свою комнату:

– Моё окно самое большое и выходит на внутренний двор. Марим, даже если выглянет, всё равно тебя не разглядит. Спрячься с Тари, как ты делал вчера.

Кивнув, Эней рывками достиг цели и скрылся. Сорин затолкал рюкзак с инструментами за кресла и вернулся за стол. Шари нервничала, хотя больше они сделать ничего не могли. Оставалось убедить дядю Ямока в том, что Сорин остаётся дома, и ничем не выдать присутствие необычного гостя.

«Плёвое дело, – думала она, пытаясь унять дрожь в руках, держа кружку с горьким чаем. – Такое же плёвое, как когда Сорин только начинал заниматься резьбой по дереву».

Пример был неудачный. В начале своей деятельности брат Шари был неосторожен и при работе с топором отрубил себе три пальца на правой руке. Теперь вместо них красовались протезы матового чёрного цвета – лучшие, которые удалось добыть на имеющиеся у них тогда деньги.

Прямо сейчас они дрожали вместе с остальными пальцами на руках Сорина, сцепленных в замок. Больше ничто не выдавало его волнение. Шари успокоила дыхание и снова сделала глоток из кружки. Очень не вовремя ей в голову пришла мысль, как странно было вернуться домой к приготовленной еде.

Прошло совсем немного времени, прежде чем перед дверью послышалась тяжёлая поступь и раздался стук. Для большей уверенности стучавшийся прокричал:

– Сорин! Шари! Открывайте! – нотки приказа просачивались в тоне Ямока, даже когда он был не на службе. Сказывалось влияние должности капитана стражи.

Его спутник молчал. В последний раз переглянувшись с братом, Шари подошла к двери и повернула ручку.

Дяде Ямоку было сорок восемь лет, и он слыл таким же видным, как его сестра Овейна. Чёрные густые волосы с завитками снизу обрамляли широкое лицо, выделялась мощная челюсть, укутанная короткой бородой. С возрастом за ушами начали появляться рыжие волоски, признаки старости у раттов. Вся фигура Ямока демонстрировала воинскую стать и выдержку, но при взгляде на него не возникало страха. Шари думала на досуге, что это правильно: страж не должен вызывать боязнь с ним связываться; его цель – это обеспечивать безопасность и чувство комфорта. Пусть дрожат только те, кто этот комфорт собирается нарушить.

– Дядя! – с искренней радостью Шари обвила его руками, носом втянув запах усталости.

– Привет, свет мой, – уютным гортанным тоном встретил её объятия Ямок.

Недолго постояв на пороге, они прошли внутрь дома. Из-за дядиной спины Шари увидела бесстрастное лицо Кливара. Он стоял с немым вопросом, стоит ли ему также входить.

После той встречи Шари не рассчитывала увидеть его так скоро. В неловкости не зная, что сказать, она сделала жест рукой, приглашая Кливара зайти. Он кивнул.

– Дядя! – наигранно бодро воскликнул Сорин, поднимаясь на ноги. После коротких объятий с похлопываниями по спине они оба сели за стол. Шари встала позади брата, сложив руки вместе за спиной. Кливар остался стоять у двери, показывая непричастность к происходящему.

Ямок откашлялся.

– Итак, дети мои, – покровительственно начал он, – рад видеть вас обоих на месте.

– Что же за интерес привел тебя сюда? – с намёком на насмешку спросил Сорин.

– Не паясничай, – дядя пригрозил ему указательным пальцем. – Как будто я не имею права навестить любимых племянников.

Шари посмотрела на Кливара в поиске ответов. Тот покачал головой, советуя ей не влезать в конфронтации. Он был прав, признавала она.

– Твой график не перестаёт меня удивлять, дядя, – продолжал Сорин. – То мы не видимся неделями, то ты второй вечер подряд горишь желанием увидеться со мной. Я могу решить, что у тебя появился повод за мной следить.

– Как грубо, – Ямок сделал вид, что обиделся, – я оскорблён. Как тебе не стыдно устраивать подобное на глазах сестры, Сорин?

– Я могу попросить её отвернуться.

Они сверлили друг друга взглядами, и Шари становилось горячо находиться в той же комнате. Она видела, что дело не ограничилось чтением нравоучений в последнюю их встречу. И спор, разгоревшийся тогда, продолжал полыхать до сих пор.

Ей надоело. Она слишком устала для чужих продолжительных разборок.

Уткнувшись обеими руками в столешницу, она привлекла к себе внимание.

– Перестаньте, оба. Дядя, мы очень рады тебя видеть, честное слово. Но ответь, ты пришёл по какому-то поводу или мне поставить подогреваться чай, чтобы посидеть большой дружной семьёй?

Кливар вздрогнул на месте. Шари, заметив это, тоже покрылась мурашками.

Ямок посерьёзнел.

– Я пришёл проверить, не сварились ли мозги в мастерской у моего дорогого племянника, чтобы он отправился в Запретный Дворец, как и хотел.

– Как видишь, не сварились, если я всё ещё в состоянии отвечать тебе, – нахмурился Сорин.

– Не сварились, раз ты всё ещё здесь, – Ямок повёл бровью.

В течение всего разговора его хвост оставался неподвижен, выдавая непоколебимую уверенность и стойкость. В свою очередь, хвост Сорина мотался из стороны в сторону от напряжения.

Дядя посмотрел на Шари.

– Я благодарен, что ты, свет мой, проявила благоразумие. Прости, что не пришёл сам в тот раз.

– Ничего страшного, – кивнула она, – мы с Кливаром хорошо поболтали.

Она почувствовала, как это польстило Кливару.

– Я рад, – честно улыбнулся Ямок. – И я рад, что ты, Сорин, никуда не идёшь. Перестань вести себя как ребёнок, не иди на поводу у мимолётных желаний.

Шари видела, как застыли напряжённые плечи брата.

– У тебя есть ответственность перед семьёй и перед самим собой. И эта ответственность здесь, в Стирданоре. Ты не можешь просто так разбрасываться своей жизнью, становясь Рискнувшим и идя куда глаза глядят.

С каждым словом Сорин всё мрачнел и мрачнел. Смесь тоски и злости выражалась в том, как слегка опустилось его лицо, как всё медленнее и дальше раскачивался хвост. Шари молилась Дарису, чтобы брат не сорвался прямо сейчас.

– Если бы Овейна была здесь, ты бы получил категоричный отказ, Сорин. Неужели ты бы и тогда пошёл? Против решения матери?

Даже Кливару стало ясно, что Ямок ходил по тонкому льду. Он не мог ничего сказать, но шумно переступил с ноги на ногу, ударив каблуком сапога по стене. Видно, это был своеобразный знак, потому что дядя сдержался после произнесённых слов. Он протянул руку и коснулся плеча Сорина.

– Послушай, я говорю всё это не из злости, – его голос стал мягче, – но ты же понимаешь, что здесь, – он обвёл руками комнату, – здесь остаётся слишком многое, чтобы ты мог так запросто уйти. Оставить Шари, работу, дом. У тебя просто нет такого выбора, Сорин.

– Я знаю, – совсем поникнув, согласился с ним он. – Да, ты прав, дядя.

Поднявшись на ноги, Ямок потрепал его по рыжим волосам.

– Я знаю, что ты ушёл из мастерской, – более добродушно звучал его тон. – Если захочешь вступить в ряды стражи, только скажи. Начнём тренировку немедленно.

– Я пока подумаю, – ушёл от ответа Сорин.

– Ну думай.

Стянув ягодку с миски на столе, Ямок отправил её в рот. Затем подошёл и мокро поцеловал Шари в щёку.

– Приглядывай за братом, свет мой, – ласково погладил он её по голове.

– Конечно, – кивнула она.

Сорин встал, чтобы проводить дядю. Следом за ними вышли Кливар и Шари. Внезапно Ямок остановился, словно что-то вспомнил.

– Кстати говоря, до меня дошли слухи, что у вас крышу проломило. Не покажете, в чём тут дело?

– Да, сарай старый, крыша совсем прохудилась, – легкомысленно ответил Сорин.

– Пойдём посмотрим, – предложил помощь дядя.

Здесь у них поводов для ссоры не нашлось. Они обошли дом и прошли во внутренний двор в направлении сарая.

«Твоё убежище, Сорин, стало новостью недели в Стирданоре, – подумала Шари. – И единственной вещью, насчёт которой вы с дядей решили не ругаться сегодня».

Они остались с Кливаром вдвоём стоять у входа в дом. Шари облегчённо выдохнула – с каждой минутой ей всё больше и больше хотелось, чтобы день подошёл к концу. Кливар обеспокоенно осмотрел её.

– Выглядишь изнурённой, Шари.

– Чувствую себя в десять раз хуже, – вздохнула она. Перед ней стоял тот, с кем не нужно было притворяться бодрой и стойкой. – Последние несколько дней… ох, Дарис, как-то тяжело.

– Сорин не давал тебе спуску? – сочувственно заметил Кливар.

«Дело не только в нём, – про себя добавляла Шари. – Ты даже не представляешь, что творится здесь. И я не хочу, чтобы представлял».

Ей было совестно не рассказывать всего. Вот он, стоял перед ней, готовый помочь, даже если ему это не нравится. Сами боги, как сказал бы Сорин, тычут её носом в возможность отвести душу.

Но приходилось держаться. Не ради себя, но ради брата и, наверное, самого Кливара.

– Всё будет нормально, – с тонкой улыбкой посмотрела на него Шари. – Больше никаких разговоров о Запретном Дворце, Кливар. Дальше будет проще.

– Если Сорин решится пойти в стражу, обещаю изматывать его. Настолько, что хватать его будет только на то, чтобы доползти домой и лечь спать.

Она рассмеялась.

– Спасибо.

Взаимное молчание заглушало переговоры на заднем дворе. Стемнело. Голубые облака, скрывающие Верхний мир, неторопливо плыли по синему небу. Шари стало прохладно, но откуда-то нашлись силы стоять в ожидании и не замечать холода. Она чувствовала, как Кливар смотрел на неё, но не подавала виду. Ей было жаль.

– Как твоя служба? – решила нарушить тишину она. – После возвращения ничего не изменилось?

– Нет, всё по-прежнему, – отведя взгляд, отвечал он. – Зелёные набираются сил, чтобы отвечать старшим, Ямок раздаёт приказы, приезжие торговцы достают нас жалобами на потерянный товар, бестолковый народ, Дарис бы их побрал.

– Ты останешься в Стирданоре?

– Придётся, – с неожиданной неохотой признался Кливар. – Я хотел бы отправиться на юго-восток.

– К Бурлящему Ручью? – неверяще пробормотала Шари.

– Да. Там требуется вся помощь, которую можно сыскать. Напуганные ратты в лучшем случае бегут оттуда сломя голову, а в худшем – устраивают беспорядки. Звериная Зараза достаёт даже не заболевших.

– Но как же… – не понимала она, – тебе нельзя туда. Разве ратты вообще могут там появляться?

– Деревни закрыты на карантин, альды ведут исследования. Я слышал что-то про иммунных раттов, помогающих им, – встретив её обеспокоенный взгляд, Кливар смягчился, – но я не хочу прямо в карантинную зону, если ты об этом. Беспорядки случаются до ручья, возле застав и на мосту. Вот где я должен быть.

– Дядя не отпускает тебя?

– Да, – зло прошипел он. Хвост затрясся от раздражения. – Но я знаю, он не по своей воле. Из Слайсепта пришёл приказ не допустить распространения Звериной Заразы. Всем населённым пунктам до Бурлящего Ручья запрещено приближаться и присылать помощь. Врачи и учёные альдов требовали у министров поддержки, хотя бы финансовой, если они не могут прислать рабочие руки. Нет! Конечно, нет! Богатые ублюдки, сидят в своих клетках, боясь заразиться.

– Кливар, – Шари не в первый раз видела его злость, но была удивлена, что его так волнует ситуация на юго-востоке.

– Лучше дать умереть целым поселениям, чем оказаться на шаг дальше от безопасной норы, – желчно критиковал он жителей столицы. – Сделали наказуемым желание помочь, какие молодцы. Им нет дела до простых раттов.

Она дотронулась до его плеча. Кливар почти дошёл до откровенной ярости, однако её прикосновение как будто повернуло нужный рычаг. Он глубоко вздохнул. Шари хотелось, чтобы он дотронулся до неё, погладил по шее, провёл пальцем по ямке у ключицы.

Но он не стал. И в глубине души она была ему благодарна за ту выдержку, которую не смогла проявить сама.

– Давно я не видел Ямока таким…

– …азартным? – попыталась найти правильное слово Шари. – Не помню, чтобы в перепалках с Сорином у них было как-то иначе. Он пытается быть похожим на дядю лет с десяти.

– Почему же тогда сразу не пошёл в военное дело?

– «Быть похожим» и «полностью подражать» – это разные вещи, – поучительно ухмыльнулась она. – Сорин остаётся собой, стараясь взять лучшее от дяди.

– Так обычно бывает в отношениях отца и сына.

– Да, бывает, – что-то оборвалось внутри Шари. Она пожалела, что завела их беседу в это направление. Чтобы выручить её, Кливар, подтянувшись, сказал:

– Я тоже беру у него многое. Ваш дядя – хороший образец, Шари. Только Дарис знает, что было бы, согласись он на ту должность в Слайсепте. Кто был бы капитаном здесь?

– Есть кто-нибудь на примете? – поинтересовалась она. – Кто-нибудь наименее противный?

– Секретарь, – с улыбкой предположил Кливар. – Возится с бумажками, оружие не держал лет пять точно. По характеру отличный парень. Опытом с Ямоком не сравнится, конечно, но ему бы руководство я доверил. Скажем так, хех, на его приказ я бы не огрызнулся.

– Ого, это говорит о многом, – Шари рассмеялась, зажмурившись от удовольствия.

Лёгкая беседа была прервана: вернулись Сорин и Ямок. Они шли молча, видно, уже обсудив всё наедине. Возможно, предполагала Шари, дядя хотел сказать что-то брату приватно, не при ней и своём подчинённом. Если так, она могла спросить Сорина позже.

Попрощавшись, стражники ушли. Шари стояла позади брата, смотря в отдаляющиеся спины. Вскоре тьма широкой дороги поглотила их. Шумный выдох и тихий стон, которые издал Сорин, вернули её в реальность происходящего.

– Я устал, Шари, – обвиняя богов, судьбу, сестру или самого себя, он вскинул руки над головой. – Я готов на что угодно, чтобы убраться из Стирданора как можно скорее.

– Невероятно, что я это говорю, но я чувствую точно то же самое, – сгорбившись, как от невыносимой ноши, вторила ему Шари.

– Пойдём, у нас ещё есть что обсудить с гераном, как его там…

С крыши свесилась светловолосая голова. Шари перепугалась от неожиданности, встретившись с голубыми глазами.

– Эней, – спокойно напомнил он Сорину своё имя.

– Да, точно, – слишком утомлённый, чтобы испугаться, отмахнулся тот. – Пошли в дом.

Шумно размахивая крыльями, Эней больше спрыгнул, нежели слетел с крыши дома. Он обменялся с Шари тихим холодным взглядом и прошёл внутрь. Она держала дверь открытой.

– Тари не спустится?

– Он решил остаться наверху, – отозвался Эней.

– Захочешь есть, приходи, – бросила на крышу она и услышала ответный возглас грифона.

Внутренние часы Шари понемногу начинали ругаться. День подошёл к концу, спать ложились все, даже те, кому не нужно на работу завтра с утра. Но она вместо этого сидела с необычной компанией у потухшего камина в ожидании того, куда возьмёт путь новый виток её жизни.

Сорин разжигал огонь. Эней пил холодный чай, накалывая на коготь кусочки яблок и отправляя их в рот. Несмотря на усталость, в Шари отозвались остатки любопытства: она пообещала, как выдастся время, поинтересоваться у Энея о когтях.

Тишину нарушало редкое потрескивание ленивых угольков, копошение Сорина, почти засунувшего лицо в камин, и тихое дыхание. В стеклах закрытых окон отражался свет.

Эней допил чай.

– Институт семьи настолько же важен, как и трудовая деятельность в мировоззрении раттов, – начал он. – Ваша семья отличается от моих представлений.

– У тебя были представления? – вяло откликнулась Шари.

– Не только от твоих, друг мой, – поднявшись на ноги, Сорин отряхнул колени и сел за стол к Энею. – Поверь, необычность нашей семьи была темой для обсуждений на протяжении всего нашего с Шари детства.

– Ваш дядя опекает вас, – задумчиво протянул Эней. – Это нормально для вашего возраста?

– В Среднем мире работать можно сразу после средней школы, – отвечал Сорин. – Уже тогда ты считаешься достаточно взрослым. Но при этом мы склонны жить вместе большими семьями. Поколения, преемственность, семейные традиции – иногда ратты даже чересчур зациклены на этом.

– В нашей семье не так, – решила помочь ему сестра. – Отец… не семейный тип, он живёт в Нижнем мире. Мы никогда его не видели.

– Генерал военной академии, воевавший с радикальными специалистами Верхнего мира, – Сорин вспомнил события сорокалетней давности. – Не знаю, почему он ещё жив. Марим загибается в свои шестьдесят два, а отец в том же возрасте ещё на посту и, по словам мамы, даст фору любой молодёжи.

– Ваша мама… Овейна, путешествующая с труппой артистов, – Эней впитывал информацию как губка, вспоминая старое и запоминая новое.

– Верно. И, как ты уже заметил, тоже далеко не домосед, – в голосе Сорина не было сожалений, только спокойное принятие. – Мы с Шари живём в вечном ожидании её возвращения. Дядя Ямок – единственная родня в городе. Если бы не он, мы были бы совсем одни, а это, друг мой, нелегко.

Он стучал пальцами по столу рядом с миской ягод. Эней зачарованно смотрел на чёрные протезы.

– Вы тоже не собираетесь сидеть на месте, – больше как утверждение, чем вопрос, сказал он. – Сорин, ты хочешь отправиться в Запретный Дворец.

«Вот мы и подошли к той теме, которую ты так ждал, братец», – Шари не нашла в себе сил произнести это вслух. Она молча слушала разговор сидевших за столом.

– Да.

– В ваших домах тонкие стены, – как оправдание добавил Эней. – Я всё слышал.

– Тогда я должен попросить тебя не верить дяде, – моментально насторожился Сорин. – Всё, что он говорил о «мимолётном желании» и «безответственности», – всё это чушь. Я вынашивал планы несколько лет, я точно знаю, что делать и куда идти. Я давно к этому готов.

– А Шари?

Спеси у Сорина поубавилось. Он обернулся и посмотрел на сестру, устроившуюся в кресле. Она сама не заметила, как начала клевать носом, но при упоминании своего имени взбодрилась. Встретив беспокойные взгляды, тряхнула головой.

– От меня требуется только одно – предотвратить бессмысленную гибель моего бестолкового старшего брата. А к этому я готова каждый день.

– Старшего брата? – удивился Эней.

– Бестолкового? – возмутился Сорин.

Их голоса слились в один громкий возглас. Шари улыбнулась.

– Он старше меня на три года, Эней. Хотя по виду не скажешь.

– Ха-ха, по виду не скажешь, но я умнее, чем говорит Шари, – ребячески дразня её, высунул язык брат.

– Это опрометчиво – идти в Запретный Дворец без должной подготовки, – высказал своё мнение Эней.

– Подготовки? – приподнял бровь над здоровым глазом Сорин. – Ты имеешь в виду боевой? Я планировал приобрести оружие по дороге. И, честно говоря, рассчитывал, что мои спутники будут уметь драться.

– Что делаешь ты?

– Я руководитель всего путешествия, – без хвастовства, но с чувством ответственности признался он. – Я изучил всё, что смог достать, о прошлых путешествиях, записи о возвращении Рискнувших и о тех, кто пропал без вести. Все процедуры, которые нужно пройти, чтобы тебя официально отправили в путь. Все… последствия, к которым ты должен быть готов.

Возбудившись от разговоров на любимую тему, Сорин подскочил и, сбегав в свою комнату, вернулся с толстой книгой. С шумом хлопнув ею о стол, он раскрыл её перед Энеем. Страницы были исписаны его почерком, где-то просматривались зарисовки и схемы.

Шари вспомнился Лиссар, и она с удивлением заметила, как ратты любят работать с информацией и фиксировать её.

– Я готовился, – повторился Сорин. – Я более чем подхожу, чтобы добраться до Запретного Дворца и пройти его. Я знаю, что вернусь сюда с великим знанием и стану одним из Рискнувших, добившихся успеха.

Его уверенность впечатлила Энея. Он не вчитывался в текст, лежавший перед ним, но верил словам его автора. Однако тот ещё не закончил.

– Всё, что есть здесь, – Сорин повторил жест, сделанный дядей, обводя комнату руками, – всё, что есть вокруг нас в этом городе, – это стабильный путь в никуда. Без перемен, без сделанного выбора, ратты здесь не двигаются, ни прогресса, ни регресса, мы просто стоим на месте. Если боги прописали для каждого свой путь, то мой сценарий они забросили странице на десятой. Я застрял здесь.

Сорин говорил не столько для Энея, сколько для всех, в том числе и для себя. Ему выдался шанс выплеснуть мысли, накопившиеся в нём по поводу Запретного Дворца. Он хотел показать, что для него значит это путешествие. Хотел быть понятым.

– Никто, кроме меня, не хочет ничего менять. Поэтому решение приходится принимать мне. И вот оно, я его принял. Я больше не собираюсь тратить время в Стирданоре. Другие миры зовут, а я не глухой. Дяде и Кливару придётся прикусить хвосты, они не могут остановить меня. Жизнь за пределами нашего города кипит, и я хочу быть её частью. Искать оправдания, чтобы застрять здесь навсегда – ну, нет, ни за что на свете. Каждый лишний день здесь – это потраченный шанс.

В его словах не было отвращения к Стирданору или его жителям. Шари слушала и понимала, что Сорина не смогла бы отговорить даже мама. Потому что он ненавидит себя, запертого здесь, на одном месте. И если ей хочется спокойной мерной жизни и уверенности в завтрашнем дне, то брат жаждет перемен, которые будет творить своими руками.

Он глуп, думала она, по-детски мечтателен и легкомыслен. Но единственное, что Шари хотелось в тот момент, – это гореть так же ярко, как горел Сорин.

С крыши послышался скрежет. Тари возился наверху.

Эней впитал в себя заряды, выпущенные вдохновляющей речью. Он воспринимал всё с безразличным смирением. Шари видела, как он внимал, и поражалась его сдержанности.

К самому тонкому и трепещущему вопросу Сорин, однако, так и не перешёл. Сестра всё ждала, как он поднимет эту тему. Эней, казалось, даже и не догадывался о том, что его могут попросить присоединиться к группе.

«Если бы он сам предложил, Сорину было бы проще, – размышляла Шари. – Да даже если Эней скажет, что не готов пойти на такое, это всё равно облегчит Сорину задачу. Будет хотя бы ясность».

Эней подал голос:

– Ты говорил о богах и судьбе. Ты веришь, что они предписали тебе такую дорогу?

– Да, – чётко ответил Сорин. Потом смутился, но взял себя в руки. – Хотя, говоря о судьбе, я вёл речь не про себя.

– О, – выдохнул Эней.

– Друг мой, это не может быть простым совпадением, – на одном дыхании выпалил Сорин. – Ты – геран, оказался здесь, в доме раттов, которые отправляются в Запретный дворец. Да я готов съесть собственный хвост, если это случайность!

– Тебе его засолить или замариновать? – не удержалась Шари.

– Сырой сойдёт, если докажешь, что Эней не сыграет важной роли во всём этом!

– Я в долгу перед Шари, – напомнил он. – Я собирался расплатиться возмещением всего ущерба, что причинил.

– Но вместо того чтобы разбираться с ремонтом и лекарствами, ты можешь просто присоединиться к команде и отправиться с нами! – расцвёл Сорин, предлагая альтернативу.

Шари нахмурилась.

– Ты говоришь так, словно стать Рискнувшим – это всё равно, что починить старый сарай. Взвесь все возможные опасности. Между смертью и прищемленным пальцем выбор очевиден, Сорин.

– Ты не помогаешь, Шари, – прошипел брат.

Она замолчала. Это было дело Сорина, не её. Она уже сделала свой выбор. Черёд за Энеем.

– Для покорения Запретного Дворца нужны представили каждой расы. Найти его могут только альды; добраться до него без геранов невозможно; пройти его можно только с помощью раттов.

Шари и Сорин были изумлены: Эней только что процитировал один из редких принципов, усвоенных при прохождении Запретного Дворца в прошлом. Понадобился не один Рискнувший, чтобы выявить эту закономерность. Оттого создавались многорасовые группы путешественников.

– Ты хочешь, чтобы я стал одним из спутников, – серьёзно произнёс Эней.

Шари поняла, что дело близится к развязке. Время шуток прошло. Решалось будущее Энея – того, кого она повстречала несколько дней назад, но за кого уже несла некую долю ответственности. Она не хотела, чтобы он брал на себя то, что не сможет вынести. Шари становилось противно от одной мысли, что Эней может пострадать, поддавшись на уговоры Сорина.

Поднявшись из кресла, она пересела на лавку рядом с братом. Эней обратил внимание на её приближение и проследил весь путь. Забыв о разнице в восприятии, Шари взяла обеими руками ладонь Энея и сжала в своих. От неожиданности он застыл.

– Я не могу сказать, что я полностью на стороне Сорина.

– Ша… – Сорин попытался встрять, но сестра так на него посмотрела, что он тут же закрыл рот.

– Я иду с ним, потому что он мой брат и потому что я не хочу отпускать его одного. Куда он, туда и я. Мы семья.

От смущения Сорин опустил взгляд.

– Но ты, – Шари крепче сжала руку Энея, – ты не обязан ему. Да и мне, по большому счёту, тоже. Я не спасла тебе жизнь, Эней, я оказала тебе помощь, это естественно. Без меня ты бы не умер, тебе было бы немного тяжелее, но ты точно не умер бы здесь. Долг, о котором ты говоришь, ты путаешь его с обыкновенной благодарностью.

Похоже, её слова прозвучали для него оскорбительно. Эней вырвал руку из её ладоней и поджал губы. Его глаза сузились, однако он молчал, видя, что Шари ещё не закончила.

– Ты можешь верить чему угодно: словам Сорина о воле богов, своему понятию долга, интуиции или здравому смыслу. Но, пожалуйста, будь уверен в своём решении. Ты знаешь, на что Сорин предлагает тебе пойти.

Эней повернул голову и уставился в пламя огня в камине. Он не моргал. Шари нервничала, не слишком ли сильно она надавила на него. Она опять смутилась, что дала волю эмоциям и причинила ему неудобство, взяв за руку. Сорин же выглядел на удивление уверенным в себе. Словно знал, какой ответ последует.

Эней посмотрел на брата и сестру, и огонь превратил его голубые глаза в ледяное пламя.

– Я иду с вами.

– Поче… – Шари хотела узнать причину, но Сорин её перебил:

– В качестве спутника?

– Да, – коротко подтвердил Эней.

– Слава Дарису! – радостно засмеявшись, воскликнул Сорин.

– Да, но почем… – она попыталась снова, и вновь была остановлена. На этот раз брат прикрыл её рот тёплой ладонью.

– Кому какое дело до причин, если ответ получен?

Шари сдалась. Скрежет на крыше превратился в недолгую тишину, затем дверь дома открылась, и вошёл Тари. Он обвёл помещение взглядом, убедился в своих мыслях и приютился рядом с камином. Свет плясал на его сложенных крыльях приглушёнными пятнами.

Сорин ознаменовал завершение дня победоносным ужином. Он помогал сестре при готовке, потому что Шари едва шевелила руками. В течение всей трапезы брат составлял план действий на завтрашний день.

Им предстояло провести последнюю ночь дома.

5

Немного снисхождения Шари заслужила, как она считала. Однако в глубине души не ждала таких подарков. Поэтому для неё было полной неожиданностью обнаружить, что она проспала до полудня под охраной бдительного Тари. Грифон лежал рядом с её кроватью, вытянув крыло и тихо подчищая перья. Солнечные лучи, прорываясь сквозь облачные ямы Верхнего мира, проникали в окна, в щели стен и бессовестно сновали по всей комнате. Шари недовольно нахмурила брови, когда солнечный зайчик одарил теплом её лицо. Натянула покрывало на голову, но потревоженный покой было не вернуть.

Она открыла глаза и боковым зрением увидела Тари. Заметив её пробуждение, тот прекратил чистку и мотнул головой, словно спрашивая, как она поживает.

– Давно у нас дома не было так много народу, Тари, – спросонья она говорила более хриплым голосом, чем обычно. – Настолько, что тебе приходится ночевать со мной.

Тари повёл плечами, складывая крылья за спиной. Для него ничего из ряда вон выходящего не случилось – совместные ночи были в ходу в ранние годы их семейства. Поменялось только распределение: Шари охватила взглядом комнату брата, в которой спала, и в очередной раз убедилась, как много у него вещей.

Она не могла позволить Энею чувствовать себя ещё более зажатым, поэтому решила оставить ему свою спальню на эту ночь. Сорин спал в кресле, из-за чего всё утро стонал, как ломило тело. Благо, делал это шёпотом, чтобы не разбудить сестру.

После утренних процедур переодевания и умывания Шари похватала всё, что не нужно готовить и можно съесть прямо так, и присоединилась к ребятам. Они выходили из сарая, когда пересеклись с проснувшейся.

– Ты весьма притомилась вчера, Шари, – приветствовал её брат, хлопая по плечу. Зелёная бандана была повязана на голове.

Эней воздержался от слов и кивнул.

– Надеюсь, путешествие будет легче, чем подготовка к нему. И да, в твоём плане предусмотрено, чтобы в каждом пункте, где мы будем останавливаться, была возможность помыться? – ещё мокрые волосы щекотали лицо Шари. – Если нет, я умываю руки.

– Я сделал ставку на то, что в самом дворце у нас не будет времени на такого рода… приземлённые дела. Не хочешь начать привыкать к этому?

– Фу, – скривилась она, – нет, такой вариант даже не рассматривай. Опасности опасностями, но даже три дня без водных процедур сведут меня с ума.

– Не говоря уже о весьма щепетильных в этом вопросе альдах, – вставил комментарий Эней.

– К тому же, тебе надо будет как-то бриться, – Шари дотронулась до подбородка брата, коснувшись большим пальцем ямочки. – Не хочешь же ты быть как дядя.

– Я ещё недостаточно стар для бакенбард и бороды, – пробурчал Сорин. – Но вы правы, да. Мы ограничены в средствах, однако я постараюсь устроить всё так, чтобы мы не походили на бездомных оборванцев.

– И на том спасибо.

Только зайдя в дом, Шари увидела, что ребята не с пустыми руками. К рюкзаку Сорина добавились ещё вещи, такие как сумка, покрывала, глиняная посуда, немного лекарств, пара книг. На столе разложена огромная карта. Рядом лежали листы бумаги, исчирканные почерком Сорина. Тари вышел из спальни и посмотрел на карту со скрытым любопытством.

Разглядывая всё это, Шари не заметила, как рядом с ней встал Эней.

– Я знал, что ратты по натуре своей дотошны, когда нужно, как вы говорите, «сделать дело». Но никогда не видел подобного вживую.

– С таким подходом у нас, возможно, есть какой-никакой, но шанс хотя бы добраться до Верхнего мира, – с большой натяжкой судила Шари.

– В тебе больше скепсиса, чем должно быть во мне, – покосился на неё Эней.

– Я знаю Сорина дольше, чем ты, – пожала она плечами, – и в его чёткие планы всегда вносятся импровизированные коррективы.

Он принял это к сведению. Обошёл стол и встал по левую сторону от подсчитывающего что-то Сорина. Тот зажал карандаш губами и мычал себе под нос. Затем хлопнул ладонями по столу по обеим сторонам от карты и обнажил зубы в улыбке.

Шари поняла, что пришло время слушать.

– Я вся внимание, – отрапортовала она.

– Отлично, – бодро начал Сорин. – Итак, я уже успел сбегать и стряхнуть с одного парня деньги, что он мне задолжал. Добавим их к моим сбережениям, и у нас набирается приличная сумма. У тебя есть что-нибудь?

– Немного накоплений.

Она вспомнила о сохранённых деньгах, заработанных на праздничной ярмарке. Минута, и деньги были отданы брату. Он пересчитал их и прибавил к уже имеющимся.

– Да мы по финансам скоро обгоним главу! – обрадовался он. – Предположим, с этим вопрос решён. Смотрим дальше. Первый пункт нашего плана – добраться до Слайсепта, столицы. Там у нас консульство, там и многорасовое население. Попробуем отыскать альдов. Обследовать Нижний мир слишком долго.

– Как мы попадём в Слайсепт? – не отвлекался от сути Эней.

– Нам надо идти на север, – Сорин повёл пальцем по карте, начав с пятна под названием «Стирданор». – У нас по пути две деревни, небольшие совсем. И мы оказываемся в Лоунпате, первом крупном городе вокруг нас. Большая торговая точка на нашей карте. Также имеет доступ к Рифовой Дороге.

– Ты уверен, что нам не нужно в Нижний мир? – засомневалась Шари. – Рифовая Дорога связана не со всеми городами Среднего мира. И если мы попадаем в Лоунпат, не лучше ли нам спуститься и поискать альдов внизу?

– Нет, – был категоричен Сорин. – Нет нужды. Рифовая Дорога по длине чуть меньше, чем Радужная Тропа. Мы потратим неделю, а то и больше, чтобы только добраться до Паратосса, центра Нижнего мира. Сейчас идёт год поклонения Великому Духу, много паломников, монахов. Там, – он указал пальцем себе под ноги, имея в виду Нижний мир, – сейчас больше религии, чем во всех храмах всех миров, вместе взятых.

– Он прав, – согласился с ним Эней. – Удачей будет не столкнуться с ярыми фанатиками, выступающими против покорения Запретного Дворца.

– К тому же, у меня есть… предчувствие, – азартно блеснули глаза Сорина, – я знаю, я чувствую, что мы найдём альда в столице. Слайсепт не зря стал первым многорасовым городом более шестидесяти лет назад.

– Но разве нам не нужна печать из консульства Нижнего мира, чтобы отправиться в путь? – всё ещё не была уверена Шари.

– Необязательно, – покачал головой брат. – Официально требуется хотя бы две из трёх печатей на документе, чтобы стать Рискнувшими. Мы с тобой – представители раттов, нет ничего, что бы могло препятствовать получению печати в Слайсепте. Эней, – он указал на него пальцем, чуть не ткнув в грудь, – будет представителем геранов, консульство Верхнего мира должно поставить печать. – С хлопком он ударил кулаком по раскрытой ладони. – Бум! У нас все необходимые бумажки, дирижабль и команда! Дело сделано!

– Ну, если ты так уверен…

– Я уверен, – ухмыльнулся Сорин. И вернулся к карте на столе. – Так, где мы были? А, точно. Мы добираемся до Лоунпата, там садимся на поезд и с ветерком доезжаем до столицы. На месте разбираемся, с чем имеем дело. Отыскиваем альда, готового рискнуть вместе с нами. Затем показываемся в консульстве и получаем печать, как готовая группа Рискнувших. Доходим до Нирмаунда – предгорного городка, он служит связью между Средним и Верхним мирами. Берём ещё один поезд и отправляемся в Верхний мир. Придётся побегать по воздушным островам, потому что, если я правильно помню, консульство находится в политической столице, а приедем мы в культурную. Сейчас…

Он заскользил пальцем по району воздушного архипелага. Эней, чтобы помочь, указал острым когтем на одно из названий. Сорин просиял.

– Да, верно, спасибо, друг мой! Мы приезжаем сюда, в Таминар, я правильно произнёс?

– Да.

– Хорошо. Так вот, прибываем в Таминар, оттуда добираемся до Новемии. Опять консульство, но на этот раз будем решать не только проблему с печатью, но и вопрос транспорта. В аренду нам должны выдать дирижабль. На это подписалось правительство Верхнего мира при обсуждении ситуации с Запретным Дворцом. При должном порядке они предоставляют команду и дирижабль, чтобы доставить Рискнувших до пункта назначения.

На последних словах Сорин ткнул пальцем в пустой участок в районе Верхнего мира. Там не было указано островов, архипелагов или каких-либо населённых пунктов геранов. Лишь облака.

– И-и-и, – протянул он, – я думаю, это всё. Краткий обзор. – Начал загибать пальцы, произнося названия: – Лоунпат, Слайсепт, Нирмаунд, Таминар, Новемия, Запретный Дворец.

Шари была обескуражена. Не один год они с Сорином обсуждали гипотетическое путешествие, но он никогда не вдавался в такие мелкие детали. Кроме столицы и Лоунпата не звучало никаких других названий. Теперь же перед ней был чётко прописанный путь.

«Сорин взялся дописывать сценарий собственной жизни, заброшенный богами», – ей вспомнилось, какое сравнение он привёл вчера.

– Звучит вполне ясно для меня, – Эней потянулся, наполовину расправив крылья и едва не сбив стоявшую на полках посуду.

– Естественно, мы можем отходить от плана ненадолго, – решил пояснить Сорин. Он уже складывал карту. – Например, я очень хочу посетить оружейный магазин в Слайсепте. Мама рассказывала, что там они держат копию отцовского меча. – Смущение окрасило его лицо. – Я бы хотел его увидеть.

Шари обратилась к Энею:

– У тебя есть какие-нибудь пожелания? Место, которое ты хотел бы посетить в Среднем мире?

Он покачал головой.

– Нет. Я никогда не был за пределами Верхнего мира. Я последую за вами, но не поведу сам.

– Ясно, – в задумчивости от его слов кивнула Шари. Эней в первый раз заговорил о своём прошлом. Это было хорошим знаком. – Так, когда мы выходим?

– Около пяти вечера, – сверился по часам Сорин. – Есть ещё пара часов, если хочешь что-то сделать. В половину шестого сменяется стража у ворот, а патруль в это время к югу от главной площади. Мы постараемся пройти так, чтобы нас не заметили и не донесли на нас дяде.

– Постой-постой, – опешила Шари, – ты планируешь выбираться тайком? Не через вход в Стирданор?

– Конечно, через вход, Шари, как иначе-то, – заверил её брат, – не по стенам же лезть. Эней и Тари перелетят с лёгкостью, но нам с тобой придётся быстро преодолеть эту точку, – он нахмурился, – не хочу, чтобы о нашем уходе дяде стало известно тут же, едва мы выйдем на дорогу.

– Ты всё просчитал, – под впечатлением пролепетала она.

– Разумеется, – с нотками хвастовства заявил Сорин.

Страха не было. Он должен был появиться, укорениться внутри Шари, поселиться на подкорках. Страх за брата, страх перед неизвестным. Но его не было. Шари ничего не боялась. Была удивлена, как легко всё для неё складывается: следовать за Сорином, составлять компанию ему и Энею. Обязанности? Появятся, наверняка, со временем. Когда сформируется команда. Когда они влипнут в первые неприятности. Когда Запретный Дворец перестанет быть таким… далёким. Недостижимым. Пока он маячил где-то вдалеке безликой фигурой, скрытой за облаками, куда более ощутимыми и реальными по сравнению с ним.

Ей станет страшно. Но позже, знала Шари. А пока что её переполняло волнение. Холодный восторг, взрывающийся брызгами внутри. Она вся трепетала от мысли о том, чему уже было положено начало.

В голове до того момента было пусто. Она наполнялась фактами и важными сведениями, которыми делился Сорин. Теперь же мозг заработал, как заведённая машина. Он чётко выдавал инструкции, что делать дальше.

Шари отодвинулась от стола и размяла ладони.

– Нам нужно решить, у кого останутся ключи от дома. Написать записку на случай возвращения мамы, – перечисляла она, – написать и отправить письмо ей же о том, где мы и куда собираемся.

Сорин внимал её словам и соглашался со всем сказанным. Потом подпрыгнул на месте от её громкого возгласа:

– Лиссар!

Эней обратил вопросительный взгляд на Сорина и хотел поинтересоваться, но тот ладонью попросил его молчать. Шари в нетерпении забродила по комнате, натыкаясь на мебель и обходя её.

– Мы должны навестить его, Сорин! Он говорил мне, что я пойду с тобой. Дарис! Он знал, что я пойду с тобой!

– Я никогда в нём не сомневался, – с широкой улыбкой произнёс он.

– Мы должны оставить ему ключи, – решительно заявила Шари. – У него наступит ремиссия. Скорее всего, его отпустят из госпиталя. Он мог бы пожить здесь, пока нас не будет. Последить за домом.

– Ему опять становилось хуже? – с тревогой спросил Сорин.

– Да, – расстроенно ответила она. – Недавно. Ты не мог знать, ты был весь в работе. Это было так же ужасно, как и в прошлый раз.

– О, боги.

– У Марим есть лишние ключи. Наши мы отдадим Лиссару. И вопрос с домом будет закрыт.

– Значит, решено, – щёлкнул пальцами Сорин. – Я сажусь за письма, потом сбегаю на почту. Эней, ты со мной. Как обычно, не высовываешься и остаёшься на крышах. И мне кажется, тебе пригодилась бы обувь, друг мой.

– Зачем? – опешил тот.

– Да, действительно, зачем, – фыркнул он. И вернулся к сестре: – Ты собираешь всё, что тебе нужно будет в дороге. Только не переборщи, Шари.

– Хорошо, – покорилась она.

– Затем мы берём вещи, закрываем дом. Большую часть багажа отдаём Энею и Тари.

Названные переглянулись. Сорин виновато развёл руками:

– Простите, ребята, но вам проще всего выбраться за пределы города. Вы сможете вылететь и дождаться нас у… – он напряг память, – у указателя на перекрёстке, он недалеко. Тари знает где.

Эней искал поддержки в глазах грифона. Тари кивнул, заверяя его, что всё схвачено.

– В это время мы с Шари навестим Лиссара в госпитале. Оставим ему ключи. Как раз должны успеть к моменту, чтобы оказаться у ворот в отсутствие стражи. У нас будет не больше двадцати минут.

На пути к госпиталю Шари окончательно поняла, что они уходят. Окидывая привычным взглядом окрестности, доску объявлений, кучкующихся раттов преклонного возраста, осуждающих молодёжь за их неугомонность, – все знакомые картины повседневной жизни скоро будут лишь воспоминаниями. Они отправляются навстречу неизвестности. Ведомые энтузиазмом и верой, готовые рискнуть просто ради самого риска. Шари больше не считала брата безрассудным. Увлекающимся – да, мечтателем – безусловно. Но теперь он решал их судьбу. И она готова была следовать за ним без сомнений.

До этого они встретились у дома. Заперли дверь на ключ, проверили багаж. Кроме рюкзака с вещами, Шари не расставалась с поясной сумкой, где хранила всё самое необходимое. Эней поделился размышлениями о том, что у раттов есть необычное предпочтение в одежде: на ней много карманов. Он связал это с особой чертой этой расы – запасливостью, накопительством.

«Ратты мало что выбрасывают. Любят чинить и перерабатывать. Это похвально, пока твой дом не начинает лопаться от всего хлама, что ты в него засунул».

Сорин счёл это камнем в свой огород и начал тщательно пояснять, что каждая вещь в его сарае и комнате необыкновенно важна и играет большую роль в повседневной жизни. Шари наблюдала за ними, и отчего-то ей было легко. Видеть, как раскрепощается Эней. Он больше не чувствовал себя потерянным в их мире. Найдя в ней и Сорине безопасность, он постепенно расширял границы своего пространства.

«Возможно, – думала Шари, – скоро в его кругу доверия найдётся место и для нас с Сорином. Если мы хотим пройти Запретный Дворец, мы должны быть ближе, чем просто знакомые. Необходима взаимная поддержка».

Такие мысли отвлекали её от того, что делали руки. А руки сжимали связку ключей и поправляли лямки рюкзака за спиной. Покидать дом сложнее, чем это звучит во вдохновляющих речах Сорина. И каким бы воодушевлённым он ни выглядел, ему тоже приходилось нелегко.

Обувь Энею так и не купили.

Сложив бандану инадев её на голову вокруг лба, как повязку, Сорин с уверенностью отправил Энея и Тари с багажом на место встречи за чертой города. Затем взял сестру за руку, и вместе они отправились к зданию с белыми стенами. Стражника не было на месте: вероятно, какой-нибудь больной нашёл время и возможность побуянить, и блюститель порядка покинул свой пост, чтобы его угомонить.

По дороге к палате Лиссара им встретилась одна из сестёр, занимающаяся его лечением. Она выглядела измождённой, очевидно, давно не спала, её руки дрожали, а глаза будто покрылись плёнкой. Хвост волочился за ней по полу.

Встретив знакомых ребят, сестра сделала над собой усилие и улыбнулась в приветствии.

– Вы плохо выглядите, – не стала лгать Шари, осторожно коснувшись её плеча.

– Знали бы вы, сколько раз я уже это слышала за сегодня, – устало согласилась с ней несчастная.

– Дай вам Дарис хорошенько отдохнуть, – посочувствовал ей Сорин.

– Последние две ночные смены выдались ужасными. Одного мальчика из детских палат лихорадило, приходилось непрерывно следить за его температурой. А потом у одного из этих обалдуев из стражи открылось кровотечение, – её губы, несмотря на улыбку, дрожали. – Им, видите ли, захотелось размяться.

– Как Лиссар? – Шари забеспокоилась, не был ли он одной из причин утомлённого состояния сестры.

– Стабилен, – заверила их сестра. – Жара больше нет, боли уменьшились. Сердечный ритм не приходит в норму, но мы ждём положительных результатов. Он спит сейчас. Эх, если бы все пациенты были такими же послушными, как он!

– Мы можем зайти к нему? – спросил Сорин.

– Нет, я же сказала, что он спит, – у девушки не было сил, чтобы раздражаться, но если бы были, она точно рассердилась бы.

– Мы не будем его будить, – деликатно упрашивала Шари, – мы быстро войдём на цыпочках и тут же выйдем.

– Зачем это?

– Нам нужно оставить ему кое-какие вещи, – уклончиво объяснила она.

– Оставьте дежурной, она их передаст.

– Это слишком важно и должно быть передано в руки, – настаивала Шари.

– Пожалуйста, – добавил Сорин. – Мы ненадолго, туда и обратно. Вы нас больше не увидите, клянусь.

– Ох, идите уже, – сдалась сестра. – Дарис с вами. Моя смена всё равно закончилась, так что не мне отчитываться, если вы что натворите, – пробормотав, она тут же спохватилась и вернула профессиональную строгость. – Но вы всё равно ничего не творите!

– Обещаем! – бодро отсалютовали ей они.

В палате Лиссара стоял приглушённый свет. Прикрытое светлыми занавесками окно было чуть приоткрыто и впускало свежий воздух. Лекарств на столике не стало меньше, но трубки из руки больного уже не торчали. Он прикрыл ладонью лицо и едва слышно сопел, лёжа на боку. Под покрывалом вырисовывались поджатые ноги и скрученный хвост.

Загипнотизированная зрелищем, Шари замерла на месте, глядя на мирную картину спящего друга. Он выглядел лучше. И это делало её такой счастливой, что не хотелось нарушать безмолвие происходящего. После увиденного в прошлый раз такая перемена к лучшему наполняла Шари силами.

Оценив обстановку, Сорин ткнул её в бок локтем.

– Ну что, пишем ещё одну записку?

– Да, давай не будить его, – согласилась с ним она.

Но они опоздали. На удивление широко распахнув абсолютно чистые ото сна глаза, Лиссар повернулся к ним.

– Ваша забота меня так растрогала, что я проснулся, – встретил он их широкой ухмылкой.

– Лиссар, приятель, ты не спишь! – обрадованный Сорин бросился к нему, чтобы как следует поприветствовать. Хлопанье по рукам, а затем он плюхнулся на кровать к больному, чуть не придавив его ноги. – Что, обманываешь уставших медсестёр, притворщик?

– Если я не засыпаю сам, они кормят меня усыпляющими таблетками, от которых я потом как пришибленный ещё полдня хожу, – развёл руками Лиссар. – Приходится притворяться.

– Как ты себя чувствуешь? – Шари подошла к нему с другой стороны и погладила по бурым волосам. Его бледность никуда не ушла, повторяла она себе. Его болезнь не испарилась.

– Теперь, когда вы здесь, лучше, чем когда-либо! – Он обвёл взглядом их внешний вид и поумерил пыл. – Но что-то мне подсказывает, вы ненадолго.

– Да, Лиссар, – Сорин сжал руку в кулак, его хвост взмыл вверх. – Мы идём в Запретный Дворец. Мы будем Рискнувшими.

– Значит, ты всё-таки согласилась, Шари? – он поднял на неё голову, на его лице читались приятное смирение и тихая поддержка.

– Иногда проще сдаться, чем бороться с чужим упрямством, – улыбнулась она.

– Эй, я всё ещё здесь, ребята, – ворчливо, как старик, проскрипел Сорин. Засмеялся и вытащил из кармана ключи от дома. – Мы пришли, чтобы оставить тебе кое-какие гостинцы.

– Ключи? От чего? – подержав их в руках, Лиссар хитро сощурился. – Судя по тому, какие они старые, они могут быть от твоего сердца, Сорин.

– Они не такие старые, смотри, даже не ржавые! – похоже, он защищал ключи больше, чем самого себя.

– Это от нашего дома, Лиссар, – пояснила Шари. – Когда ты покинешь госпиталь, можешь пожить там. Приглядеть за домом.

– О, – выдохнул друг. Он перестал улыбаться. – Да. Ведь там теперь никого не будет. – Чтобы не волновать друзей, он решил отвлечься: – Кстати, как там ваш геран?

– Он неплохой парень, – оценил Сорин. – Немного зажат, но это лишь вопрос времени. И меня беспокоит, что он ходит босой.

– То есть крылья, которые, несомненно, привлекут внимание в деревнях, тебя не беспокоят? – иронично осведомилась у брата Шари.

– Мы не можем спрятать его крылья, но можем его обуть. Вот только он против.

– У них жарче в Верхнем мире, чем у нас, – вспомнил свои знания Лиссар. – И, если я правильно помню, о чистоте на улицах заботятся куда лучше. Неудивительно, что они могут позволить себе ходить босыми.

– Да, ты прав, – закивал Сорин, – дать ему пару дней, и он сам устанет от наших дорог.

– Он рассказал вам свою историю? Что делал раньше и как оказался здесь?

– Нет, – покачала головой Шари. – Похоже, это что-то более серьёзное, чем обычный несчастный случай. Здесь лучше не давить.

Лиссар кивнул. Его руки смяли край покрывала в складки. На лице читалась плохо скрытая грусть. Причина её была понятна, но от этого не становилось легче.

– И куда вы сейчас направитесь? – чтобы задержать их подольше, спросил он.

Брат и сестра видели, как с каждой минутой всё тяжелее даётся прощание их другу. Но усугублять всё совместными слезами и обещаниями не хотел никто. Поэтому Шари положила руку Лиссару на плечо, и он накрыл её своей тёплой ладонью. Сорин рассказывал:

– Деревня на севере. Потом ещё одна в том же направлении. Я не помню названия, они не имеют значения, на самом деле, – пожимал плечами он, – мы там не задержимся. Наша первая цель – Лоунпат.

– А, Лоунпат, – вторил ему Лиссар. – Торговцы оттуда привозят самые лучшие изделия из меха. Лежал тут один мужик в прошлый седой сезон, хвастал меховой шубой. От морозов она, может, его и уберегла, но от нездоровой официантки в трактире не сумела, – он усмехнулся. – Но своей болезни он не стыдился, даже хвастался. Дарис знает, что творится у раттов в головах!

Все трое переглянулись, на секунду их охватила неловкая жалость к неразборчивому ловеласу, после чего они дружно рассмеялись. Лиссар слегка закашлялся, но всё равно продолжал хохотать, будто запасаясь смехом на будущее.

– А потом из Лоунпата прямиком в Слайсепт? – догадался он.

– Точно, – подтвердил Сорин. – Первый базовый пункт на нашей карте. Там будем искать альда, там же и первое консульство. И ещё пара мест, где можно будет побывать, если время останется. Мы не очень торопимся.

– Если бы я мог пойти с вами… – вздохнул Лиссар. – Там расположена старая музыкальная академия. Её, конечно, затмевают новые школы с современными музыкальными направлениями, но академия держит марку до сих пор. Её выпускники дают концерты. Арфа. Я бы хотел сходить.

Он поднял свободную руку, которой не держался за Шари. Пальцы, чуть согнутые, дрожали в неровном ритме. Предполагая, что ещё немного и Лиссар совсем повесит нос, Сорин сложил его пальцы в кулак и, сжав собственную руку, стукнул костяшками по нему.

– Сходим, Лиссар, не беспокойся, – заверил он друга. – Поправляйся, и, когда мы вернёмся сюда как Рискнувшие, мы заберём тебя на самой шикарной машине и купим билеты на лучшие места на концерт твоей академии.

– Договорились? – с натянутой улыбкой спросила Шари. Не могла не спросить.

– Возвращайтесь целыми, ребята, – с толикой тревоги в голосе попросил их Лиссар. – Берегите друг друга и тех, кто идёт с вами. Присматривайте за спутниками так, как если бы одним из них был я.

– Обещаем.

Шари привлекла его голову к груди и обхватила руками. Он держался за неё долго и крепко, как если бы силами мог сравняться с любым здоровым раттом. Потом обнялся с Сорином и взял в руки оставленные ключи.

Немного пораздумав, Шари расстегнула замочек сзади и сняла с шеи свой кулон. Протянула его Лиссару.

– Нас не будет рядом, чтобы присмотреть за твоими долгами другим больным. Пусть Мудрый Дарис временно делает эту работу за нас.

– Он не такой профессионал, но доверим это дело ему, – отшутился Лиссар, забирая кулон. Пальцы трепетно касались изображения грифона.

Сорин достал из кармана часы. Выглянул в окно и ещё раз сверился со стрелками. Попрощавшись с другом, брат и сестра вышли из госпиталя. Всё шло в соответствии с планом. Не отягощённые вещами, они успешно преодолели оставленные без присмотра ворота. Даже если прохожий ратт и видел их, он решил бы, что они вышли ненадолго и скоро вернутся. Никто бы не заподозрил их в побеге.

Смеркалось. С каждым днём темнело всё раньше. Редкому тёплому ветру поклонялись высокие травы. Солнце погрузило Верхний мир во тьму и катилось целовать на ночь жителей Среднего мира. Небо мешало в себе оттенки сиреневого и глубокого синего, а у горизонта разливался золотой полукруг.

Идя вдоль дороги, которая должна была вывести их к месту встречи, Шари чувствовала удивительное спокойствие. Они завершили дела в Стирданоре. У них официально появилось «Место, куда можно вернуться». Куда они вернутся по окончании путешествия. Дом.

В голове проносились картинки. Мама. Встреча с Тари. Драки в школе. Порванные до состояния тапочек сандалии. Дни ярмарки. Губы Кливара. Прикосновения. Много прикосновений. Смех Лиссара. Пари с дядей. Ссоры с владельцем аптеки. Пролитые супы и несъеденные салаты. Высокие деревья. Сплетни. Чужое счастье и горе.

Сорин шёл впереди.

– Не оглядывайся, Шари, – он с улыбкой провожал закат, точно зная, что сестра на него смотрит. – Оглядываться – значит, прощаться. А мы ещё вернёмся.

– Ты прав.

У неё не было необходимости оглядываться, чтобы вспоминать. Поправив сумку на поясе и разметавшийся хвост волос, Шари догнала брата и пошла с ним вровень.

Эней и Тари, как и планировалось, ждали их у указателя на перекрёстке. Издалека Шари разглядела, как Эней что-то говорит, а грифон внимательно слушает, иногда расправляя крылья и складывая их обратно. Рассмотрев приближение ребят, они замолчали.

Приблизившись, Сорин начал распределять багаж, затрудняясь придумать, как и что повесить на Энея. Тот, в свою очередь, обратился к Шари:

– Ваша встреча с Лиссаром прошла успешно?

– Если можно так сказать, – затруднилась ответить она.

– Сложно расставаться с близкими, когда всё, что они могут, – это ждать твоего возвращения, – проговорил Сорин.

Он примерил вес одного из рюкзаков. Посчитав, что на комплекцию Энея полагаться сомнительно, Сорин протянул ему тот, что полегче. Эней забросил лямку на одно плечо. Жалоб не было.

Компания тронулась в путь. Сопровождали их последние лучи заходящего солнца, стрекот сверчков и шевеление редких зверей. Тари иногда срывался с дороги и устремлялся вглубь кустов. Обычно возвращался ни с чем, наслаждаясь больше погоней, чем добычей. Но однажды предстал перед остальными с окровавленным клювом. Язык не дотягивался стереть следы.

– Пару минут назад я хотела сказать, что проголодалась, – глядя на грифона, высказалась Шари, – но сейчас я что-то расхотела есть.

– Не осуждай его, – засмеялся Сорин.

– В неограниченной свободе больше возможностей, – глубокомысленно изрёк Эней. Сделал шаг к Тари и протянул руку. – Можно?

Окинув его критикующим взором, грифон кивнул и подставил ему морду. Эней провёл пальцами по кровавым следам, стерев их с клюва. Затем наклонился, набрал несколько капель росы с травы и, смочив руку, вытер её о край штанов.

Шари и Сорин наблюдали всё действо в немом изумлении, однако от комментариев воздержались. Вместо этого Шари потянулась, вскинув руки вверх, и хрустнула шеей.

– Вот бы нам по пути встретилась машина наподобие той, на которой ездит мама с её ребятами.

– С большим кузовом и кабиной? Или целый фургон? – переспросил Сорин. – Я бы не рассчитывал на такое. Никто из тех, кто владеет машинами, по доброй воле в эти деревни не поедет. У раттов там натуральное хозяйство, что производим – то потребляем, самостоятельность, все дела. Туда разве что стадо кто-нибудь будет гнать. Попытаешься оседлать бычка?

– Эх, придётся идти на своих двоих.

– Не расстраивайся, – подбодрил он сестру. – Не так уж и далеко. До полуночи точно доберёмся и найдём, где переночевать.

И не ошибся. Вскоре вдалеке показались нечёткие постройки, которые при приближении превращались в маленькие домики. Во многих горел свет, но встречались и с тёмными окнами, заросшими участками и покосившимися стенами. Входя в деревню, Шари заметила, что здесь, так же как и в Стирданоре, – график жизни расписан по часам и с наступлением ночи спать ложатся все без исключения. Она слышала о ночной жизни Слайсепта. Здесь об этом не могло идти и речи. Вывод напрашивался сам собой: Стирданор – та же деревня, только разросшаяся до больших размеров.

«Что ж, здесь хотя бы нет знакомых лиц», – ободряла она себя.

По пути им изредка попадались ратты. Увидев грифона и Энея, они прекращали свои занятия и разглядывали их во все глаза, поражаясь тому, что видят. Сорин не обращал внимания на взгляды, пока один старый ратт не прихромал к компании и не спросил, что нужно гостям из Верхнего мира в их деревне. Радушно улыбаясь, Сорин узнал, где можно переночевать, и, поблагодарив старика, сказал, что они путешественники. И всё равно это не избавило их от любопытных глаз, однако больше с вопросами никто не подходил.

Дешёвый постоялый двор, на который указал старый ратт, принадлежал кому-то по имени Джен. Отыскать его оказалось несложно: крупное здание с гуляющими тенями из-за льющегося из окон света. Вторая его часть вытянута в сторону и, скорее всего, включает в себя комнаты постояльцев.

Войдя внутрь, путники оказались в тёплом помещении, пропахшем чем-то жареным и щедро приправленным травами. Тут и там были раскиданы столики с аккуратными табуретами, за стойкой виднелись шкафы и полки с разного рода ёмкостями.

На хлопок входной двери вышел толстый маленький ратт. Его хвост был изогнут и порван на конце, как будто кто-то его откусил. На выдающемся животе повязан фартук, а каштановые волосы окружают лысину на макушке. Выйдя из другой комнаты, он моментально скрылся за стойкой, настолько был коротковат в росте. Но тут же появился, видно, встав на заготовленную заранее скамью.

– Не ожидал принимать посетителей так поздно, – раздался его голос, куда более мощный, чем сам владелец. – Но я всегда рад хорошим знакомствам и хорошим историям. У вас найдётся парочка?

Эней и Шари переглянулись, пытаясь понять, как оценить такой приём. Сорин же без колебаний подошёл к стойке.

– Здравствуй, – уперев ладони в столешницу, он высказал предположение: – Джен?

– Угадал, я и есть Джен, – владелец гостеприимно раскинул руки, – а это мой постоялый двор. Накормим, спать уложим, сказку расскажем. Не захочешь платить, всё будет немного иначе, дед.

К Сорину присоединились остальные, став по разные стороны.

– Дед? – удивился Эней.

– Нет-нет, ты ошибся, Джен, – поспешила исправить ситуацию Шари, указывая на брата, – он не старый. Он просто рыжий. Сорин всегда был таким.

– Хотя, если с возрастом у тебя появляются скидки, я готов притвориться дедом, – не обиделся Сорин.

– А, прости, парень, ошибся, – Джен поднял руки в извиняющемся жесте. – У нас немного гостей, иногородних тем более. Своих-то по морде в любой толпе узнаешь, а к чужим не один день приглядываться нужно. Но ты на рожу вроде молодой, моя ошибка. За день, видать, утомился.

– Ничего страшного. Забудем, – легко отмахнулся Сорин. – Лучше скажи мне, сколько у тебя будет стоить ужин и комната.

– Одна? – изогнул бровь Джен.

– Ты сам сказал, я молодой. Денег ещё не скопил достаточно, приходится экономить.

– С интересной компанией ты путешествуешь, парень, – маленький хозяин постоялого двора рассматривал остальных. – Геранам ещё можно не удивляться, хотя у нас они едва ли появляются. А вот грифона я вижу впервые в жизни.

– Он тебя тоже, так что это взаимно, Джен. Даю слово, они не будут проблемой. Мы ненадолго здесь.

– Как скажешь.

Джен достал тетрадь, которая оказалась журналом, куда он записывал всё о постояльцах и текущих расходах. Он что-то проверил, подсчитал и высказал свою цену. Сорин расплатился, поймал брошенный ему ключ от комнаты. Убрав обратно журнал, Джен кивнул на столики за спиной друзей.

– Выбирайте, устраивайтесь. Кухней заведует моя дочь, но я уже отправил её спать. Сам вам еду принесу. Не засиживайтесь, мне тоже на боковую пора.

– Будет сделано, Джен, – Сорин послушно занял один из столов, бросив багаж на пол рядом.

Шари и Эней также сели за стол. Тари сел рядом с Шари, выпрямив спину и глядя на пока что пустой стол. Ничего интересного для себя – драгоценностей, золота, дорогих украшений – грифон в окружении не нашёл, потому ему оставалось только испепелять деревянную поверхность огнём жёлтых глаз.

– Это было легко, – обескураженно проговорил Эней.

– Ты ожидал допроса с пристрастием? – поправляя веко стеклянного глаза, поинтересовался Сорин. – Не в такого рода местах. В деревнях все друг другу верят. Тут живут ратты старой закалки, не знающие больших городов. Здесь тебя никто не оставит под дождём и без хлеба. Это не по-товарищески. Даже если тебя видят впервые в жизни.

– А безопасность?

– Им нечего бояться, – подключилась к беседе Шари. – Их много, а ты один. И, если ты предашь оказанное доверие, укусишь руку, которая тебя кормит… ох, ты о многом пожалеешь. Будешь рад, что жив, покидая это место. Деревня – как одна большая семья.

Во время разговора Джен выходил из кухни, чтобы разложить перед постояльцами посуду и налить им чая. Горячительное доставать отказался наотрез, хоть его и не просили об этом.

Сорин перевязал бандану с головы на руку, сложив её другой стороной. Эней стучал когтями о стол рядом с кружкой горячего чая. Пар поднимался вверх, наполняя воздух запахами земляники и мяты.

Заинтересованная давним вопросом, Шари осведомилась:

– Это удобно? – стараясь обойтись без прикосновений, приблизила руку к когтям Энея, указывая на них пальцами.

– Это? – он не понял, что она имеет в виду, и вытянул руку перед собой, чтобы рассмотреть.

– Когти.

– Да, я думаю, – в сомнениях Эней не мог дать уверенного ответа. – Я не знаю, как иначе. Гераны носят когти такой длины. Это… нормально.

– Вы не царапаетесь? – Сорину тоже было любопытно.

– Нет. С детства привыкаешь. Обычный предмет одежды Верхнего мира – перчатки, без пальцев и до сгиба локтя. Чтобы при рукопожатии избежать неудобств и чтобы снизить вероятность того, что в сражении будут задеты вены.

Было видно, что он чувствовал себя странно, объясняя нечто подобное. Будто Сорин и Шари должны были знать эту непреложную истину, как смену сезонов. Но Эней не останавливался.

– Я свои оставил дома в тот день, когда упал сюда. – Он снова вытянул руку, пристально разглядывая когти. – Если мне сейчас их отрезать, я, вероятнее всего, буду неуклюж. Как если бы мне сами пальцы укоротили. То, как ходят альды и ратты, для меня более странно.

Еда уже стояла на столе. Мясо, обжаренное в масле, с травами и чем-то острым. Было горячо, но Сорин не утерпел и приступил к еде первым. За ним последовали остальные, даже Тари, с которым поделилась Шари.

– О, как давно я не пробовал хорошей еды! – с наслаждением простонал Сорин. – В перерывах в мастерской едва ли урываешь кусок-другой, а то, что ты, Шари, приносила из столовой, прости, конечно, но так себе.

– Как славно, что я больше этого делать не буду, – не осталась без ответа сестра.

– Не обижайся, – обезоруживающе улыбнулся он. – Но ты же понимаешь, ты же чувствуешь это… эту смесь вкусовых оттенков!

– Нет, – честно призналась Шари. – Еда хороша, не спорю, но я не чувствую ничего, чтобы испытать твой восторг.

– Ай, ты никогда не ощущала в еде те самые нотки, которые важнее всего!

Эней ел медленно и аккуратно, тоже пытаясь распробовать и отыскать причину восхищения Сорина. Не нашёл, однако не расстроился.

– У раттов повышенная чувствительность языка, – сказал он. – Ваши повара опережают поваров других рас, даже если те в этом не признаются. Учёные склонны верить, что это из-за особой тонкости вкусового восприятия.

Звуки жевания ненадолго прекратились. Сорин и Шари переглянулись, а потом оба взглянули на неторопливого Энея. Только Тари не отвлекался от главного.

– Слушай, друг мой, – начал Сорин, – ты иногда говоришь очень… странные вещи. Умные, безусловно, но странные.

– Странные? – повторил Эней.

– Не то чтобы они странные, – поправила брата Шари. – Просто ты говоришь их в неподходящие моменты. И мы немного не ожидаем от тебя таких реплик.

Эней склонил голову.

– Прошу прощения. Я постараюсь впредь следить за своей речью и…

– Нет-нет, стой, не надо, – остановил его Сорин. – Дело не в этом. Всё, что ты говоришь, имеет смысл, и не нужно пытаться что-то исправить, – он задумался, подбирая нужные слова. Отпил чая и, подержав его во рту, проглотил. – Знаешь, я думаю, пришло время тебе рассказать нам, что ты делал в Верхнем мире и как оказался здесь.

Эней отложил приборы. Шари внимательно следила за его лицом, но выражение оставалось сосредоточенным. В его глазах проносились противоречивые мысли, раздумья, в круговоротах которых он был заперт.

Однако всё решилось быстрее, чем она ожидала. Эней поднял голову и спокойно проговорил:

– Да, наверное, сейчас я могу рассказать.

Он провёл рукой по волосам, убирая их назад. Коснулся золотого кольца в брови и, подержавшись за него, сложил руки вместе.

– Я состою… – только начав, Эней моментально запнулся. Собравшись, он продолжил: – Я состоял в организации пропагандистов инорасовых диаспор в Верхнем мире.

– Как в Нижнем? – уточнила Шари.

– Да. В Среднем мире первым многорасовым городом стал Слайсепт. Затем уже и другие крупные города начали принимать многорасовое население как нечто естественное. В Нижнем мире всё происходило не так. Сперва были основаны инорасовые диаспоры в центре Паратосс, общины не пускали на свои территории представителей других рас. Со временем всё равно произошло слияние, и теперь только дальние поселения альдов однородны. В остальных местах свободный вход для всех желающих.

Шари представила себе подводные города, наполненные геранами, альдами и раттами. Для неё это было странное, удивительное зрелище, которое не вписывалось в окружающую действительность. Она не могла правильно соотнести сказанное с миром вокруг неё. Картина не вырисовывалась.

– В Верхнем мире не так. Да, у нас принимают обеспеченных представителей Среднего и Нижнего миров, но только если они вкладывают что-то в развитие государства. Получить гражданство способны немногие, а депортировать начинают уже спустя пару месяцев.

– Верхний мир самый закрытый на данный момент, но даже там есть города с многорасовым населением, если я правильно помню, – нахмурился Сорин.

– Их мало, быть может, два или три. Столицы не в счёт, они обязаны быть такими. В остальном же гераны предпочитают обособляться от других рас и закрывать территории.

– А ты выступал за то, чтобы были созданы диаспоры? – вернула его в нужное направление Шари.

– Изначально это была небольшая организация. Она не распространялась больше, чем на пару районов. Но затем её влияние начало расти. Когда я вступил, у неё уже были занятые точки почти на всех островах воздушного архипелага. Я и мой друг Юмин… он был знаком с основателем, поэтому решил вступить и позвал меня с собой.

– Что ты делал? – решил уточнить Сорин.

– То же, что и остальные. Я заражал геранов идеей. Деятельность организации пропагандистов основана на распространении нового угла мировоззрения. Есть писатели, пишущие книги об альдах и раттах, об их взаимодействии с геранами. Чаще всего с хорошими концовками и счастливыми главными героями. Сочиняются песни, создаются скульптуры, картины, театральные постановки. Искусство – лишь один из способов воздействия.

Эней смутился. Рассказывать об организации ему было проще, чем о себе. Но он продолжал, зная, что и без того заставлял Шари и Сорина ждать слишком долго.

– Я не занимался искусством. Я был посыльным. Меня засылали в какую-то часть города, устраивали на должность, не требующую исключительной подготовки. Квалификация, образование – всё это можно было подделать. Навыками я овладевал на месте, если это не превышало мои возможности. На работе я должен продержаться от силы два с половиной месяца. За это время моя задача – посеять в коллегах, начальстве и клиентах идею о том, что взаимодействие с другими расами имеет свои выгоды.

– Ты… медленно заставлял их верить в идею вашей организации? – Шари пыталась уложить всё в голове.

– Никакого насилия, – категорично отрезал Эней. – Мысль – вещь мимолётная, но цепкая. Чтобы укорениться, ей достаточно всего нескольких упоминаний и ассоциаций. Я рассказывал о вымышленных друзьях раттах и альдах. Изучая другие расы, делился преимуществами возможного сосуществования. Приводил факты из истории.

– Вот откуда тебе известны все эти, гм, учебные знания о раттах, – понял Сорин.

– Так и есть, – кивнул Эней. – Я изучал вас. Изучал альдов. Чтобы достоверно убеждать других в пользе взаимодействия, я должен был сам в это верить.

– Ты веришь? – моментально вбросила вопрос Шари.

– Я верю, – глядя ей точно в глаза, без колебаний ответил он. – Иначе бы не работал на них. Четыре с половиной года я служил посыльным. Организация добивалась успеха среди населения, но на уровень правительства ещё не вышла.

– Что случилось потом? Почему ты прекратил на них работать?

– Основателю было недостаточно, – перейдя к этой части, Эней начал немного злиться. Его руки напряглись, спина выпрямилась, а в глазах появился ледяной блеск. – В торговой гильдии, среди главных предпринимателей на одном из торговых островов не удавалось убедить геранов. Они слишком цеплялись за высокие налоги на перевозку товара по Радужной Тропе. Они не могли лишиться такой прибыли.

– Их можно понять, – осторожно высказался Сорин.

– Можно, – не спорил с ним Эней. – И поэтому было высказано мнение оставить уровень торговли ненадолго. Им нужно было время, чтобы прийти к идее организации. Но основатель решил иначе. Добиться перемены их мировоззрения методом насилия.

– Разве так можно? – не поняла Шари. – Можно изменить то, как геран воспринимает другие расы, просто пригрозив ему ножом?

– Взгляды больше никого не волновали, – с дрожащим раздражением в мелодичном голосе рассказывал он. – Ему нужны были документы. Подписанные петиции, договоры. Что-то, что бы указывало на то, что при возможном голосовании торговая гильдия была бы на стороне диаспор. В этом плане можно работать с насилием.

– Что произошло? – посуровел Сорин.

– Решили использовать взрывчатку на доме одного из торговцев драгоценными металлами. Очень распространённый товар в Верхнем мире. Запугать его, и с остальными разобраться будет проще простого.

– Вы сделали это? – Сорин совсем помрачнел. Он словно обвинял Энея во всём, что тот говорил.

– Я не знаю, – неожиданно беспомощно прозвучала реплика. – Я отказался. Как только организация решила применять насилие, я сказал, что ухожу. Членство не было пожизненным. Не было такого правила, при котором ты либо вступаешь и не уходишь, либо уходишь, но уже с концами. Надеюсь, я понятно выразился.

– Да, кристально ясно, – подтвердила Шари. – То есть у вас можно было свободно распоряжаться своей жизнью.

– Верно. И как только зашла речь об изменении методов, я решил уйти. Основатель придерживался собственных правил. Он отпустил меня, поблагодарив за работу и выплатив деньги за последнюю засылку.

– Фух, – выдохнул Сорин, – ты тут такое напряжение развёл, я уж думал, что тебя грозились убить.

– Грозились, – Эней разрушил облегчение, вернув его в состояние натянутой струны. – Не основатель, но ревностные последователи. Небольшая группка. Слепо верные организации, они решили, что я предал их идеалы. Они выследили меня и попытались отомстить.

– О, Дарис, – прошептала Шари.

До этого внимательно слушавший историю Тари подошёл к табурету, где сидел Эней, и приблизил морду к его плечу. Тот повернулся и встретился с режущим взглядом жёлтых глаз. Эней закрыл глаза и склонил голову, отдаваясь на суд грифону. Зверь сделал то же самое и коснулся лбом его плеча.

Сцена немой поддержки впустила холод внутрь Шари. Даже Тари осознал, насколько тяжело пришлось Энею наверху. Он мог дотронуться до него, выразить сочувствие, показать, что сейчас всё хорошо.

Что делать ей, Шари не знала.

– В полёте им было меня не достать, – вернулся к слушателям Эней. – Я смог уйти от них в воздухе трижды. На четвёртый раз они загнали меня в угол в магазине. Им не было дела до остальных покупателей, я был их целью.

– И-и? – не выдерживал уже Сорин.

– Спасением было выбраться наружу. И снова избавиться от них в воздухе. Но как только я вышел, сработала зафиксированная заранее мина.

– Мудрый Дарис, этого не может быть! – воскликнул он.

– Мне повезло: я не попал под осколки, меня отбросило волной в облачную яму неподалёку. В чём мне не повезло, так это в том, что я был без сознания.

Всё сложилось в голове Шари, как детский паззл.

– Я пришёл в себя, уже приближаясь к вашей земле, – продолжал Эней. – Совсем близко. Успел сделать несколько взмахов и принять нужное положение, чтобы приземлиться с минимумом увечий. Не рассчитал только место. Мне очень жаль. – Вновь склонил голову, извиняясь за нанесённый ущерб.

– Да не бери в голову, друг мой, с кем не бывает… – Сорин сообразил, что он сказал, и усмехнулся, – я имею в виду, никто на тебя зла не держит.

– Я благодарен, – Эней обратился к Шари. – За помощь.

Она смотрела на него совершенно другими глазами. Раньше Эней был странным незнакомцем, в буквальном смысле свалившимся им на головы. Теперь у него была своя непростая история. Появились причины и следствия, начало и продолжение. Шари могла представить Энея, работающим в библиотеке и рекомендующим одну из книг, написанных организацией. Энея, обустраивающего парк и рассказывающего о том, как его друг-ратт прекрасно готовит рыбу и как жизненно необходимо её всем попробовать, вот только талантливого кулинара не пускают в Верхний мир без нужных предпосылок.

Она встретилась взглядом с голубыми глазами. Эней изучал её, как, наверное, часами изучал труды о расах. Сейчас же он пытался понять, как повлияла его история на Шари.

Сорин вытянулся со своего табурета и по-дружески хлопнул Энея по плечу.

– Те ребята, друг мой, заслуживают хорошей трёпки, – говорил он. – А ты теперь здесь, с нами. И я этому рад. Поверь, мы не собираемся бросаться взрывчатками и закладывать мины. Мы дойдём до Запретного дворца, добудем знания, выберемся оттуда и вернёмся Рискнувшими. Уж тогда-то ты сможешь привнести изменения в Верхний мир. Тебя нельзя будет игнорировать. Дарис мой свидетель, всё так и будет.

Шари было нечего добавить, поэтому она молча подняла кружку с наполовину выпитым чаем. Раздался звонкий стук: с её кружкой встретились кружки Сорина и Энея. Тари издал гортанный звук, означавший участие.

6

Перемены давались с трудом. Ночью ей было то слишком холодно, то слишком жарко – в итоге наутро покрывало всё скомканное собралось в районе ног. Живот урчал, как от голода, но вместе с тем Шари не могла проглотить ни кусочка. Никаких претензий к стряпне дочери Джена она не имела, однако есть не получалось. Заметив это, Тари покровительственно подвинул лапой тарелку ближе к ней, но встретил незамедлительный отказ. По сравнению с сестрой Сорин уплетал за обе щеки, расхваливая повара настолько, что молодая ратта вышла из кухни, чтобы смутиться. Эней тоже ел мало, как и Шари, но в его случае это проходило менее болезненно и демонстрировалось менее явно.

Она не привыкла. Сорина быстро захватило течение приключения, здоровый дух их путешествия, вызывающий голод и возбуждение. Шари же как будто постоянно чего-то боялась, словно из-за каждого угла на них готова была выскочить опасность. Она нервничала, была невнимательна, трижды развязывала и завязывала хвост волос.

Следуя плану, они выдвинулись через полчаса после завтрака. Прощание с Дженом имело неожиданный финал. В отсутствие посетителей тот стоял за стойкой и думал, что налить себе выпить.

– А ведь я так и не услышал от вас хорошенькой истории, – пожаловался он, доставая бутылку эля. – Считай, что зря потратили время.

– Не унывай, Джен, – по-дружески подбодрил его Сорин. Пока остальные поправляли вещи и проверяли, не забыто ли что-нибудь, он подбежал к хозяину постоялого двора, чтобы пожать ему руку. – Ты первый пункт в плане нашего путешествия. Это большая честь.

– Что же это у вас за путешествие такое?

– Мы идём покорять Запретный Дворец! – с энтузиазмом поделился Сорин. – Сегодня здесь ночевали будущие Рискнувшие, о которых ты ещё услышишь в газетах!

– Да ну? – Джен был староват для бурных удивлений, потому только недоверчивость отразилась на его лице. – Запретный Дворец? Вы?

– Так и есть. Перед тобой бо́льшая часть команды и её лидер во плоти!

Его энергичность буквально искрами вылетала из глаз. Он говорил, и Джен видел перед собой амбициозного молодого ратта, пытающегося прыгнуть выше своей головы и сделавшего первый шаг к этой цели.

– Удачи вам, Рискнувшие, – растрогался Джен, – и да хранит вас Дарис. И если попасть в Запретный Дворец не получится, возвращайтесь сюда. Угощу разок за счёт заведения.

– Договорились!

И всё же Шари сомневалась, что он им до конца поверил.

Уже на выходе с постоялого двора Эней высказал предположение, что дочь Джена была очарована любовью Сорина к её кулинарным изыскам. Тот смутился, а Шари посмеялась, заявив, что любовь к еде доводит до разного рода безумств.

Раскрыв карту, Сорин нашёл деревню, из которой они выходили, и начал вести пальцем вверх на север.

– До следующей деревни полдня пути. Она за большим холмом после перелеска. Есть дорога, но по ней придётся обходить этот самый холм, тогда путь займёт весь день. Что выбираем?

Непрерывно меняющийся ритм путешествия утомлял Шари, однако сбавлять обороты она не собиралась. Взглянув через плечо брата на карту, она последовала за его пальцем.

– Пойдём по холму, если так быстрее, – даже не видя этого, она чувствовала, что ответ пришёлся Сорину по душе. Трата времени на более длинной дороге остудила бы его пыл, и Шари не хотела так поступать. – Дорога всё равно есть в начале, так что следуем ей, а затем сворачиваем в перелесок.

Эней и Тари воздержались от просмотра карты. Они приняли к сведению дальнейшие передвижения и просто шли рядом. Грифон наслаждался прогулкой, врываясь в высокую траву и глубоко вдыхая влажный от ещё не сошедшей росы воздух. Его крылья ловили солнечные лучи и, словно впитывая их, отдавали насыщенным цветом оперения.

Эней в задумчивости рассматривал окрестности. Молча обводил взглядом далёкий лес, слабо петляющую дорогу, которую путники вскоре будут вынуждены покинуть. Шари думала про него, что он на удивление спокоен. Эней вёл себя увереннее, чем когда находился в Стирданоре. Словно открытая местность вселяла в него чувство безопасности – в любой момент он может сорваться с места и взмыть в небо.

Шари хотелось бы иметь такую возможность.

Она шла по левую сторону от брата и заметно нервничала. Природа ей нравилась, и прогулки давали телу и душе отдохнуть, в том не было сомнений. Однако Шари не могла привыкнуть к постоянным изменениям окружения. Незнание того, что будет дальше, выбивало из колеи и заставляло её всё время быть начеку. Она и сама не понимала, откуда это напрасное волнение.

Из-за этого усталость сломила её первой. Заметив это, Сорин принял решение остановиться. Они всё ещё не отходили от дороги, хотя перелесок уже виднелся вдалеке. Решив, что у них есть время на остановку, Сорин подозвал к себе Тари, ушедшего вперёд. Тот потряс головой, словно сокрушаясь, и прибрёл обратно.

– Небольшая остановка нам не повредит, – отвечая на реакцию грифона, наставнически произнёс Сорин. После недолгих раздумий он обратился к Энею: – Друг мой, у тебя ещё есть силы?

– Да, – коротко ответил тот.

– Я бы хотел попросить тебя об одолжении. Чтобы лишний раз убедиться, не мог бы ты слетать вон в ту сторону, – он указал на перелесок, – и посмотреть, далеко ли деревня? Я знаю, что она там, и мои предположения должны быть верны. Но на всякий случай.

– Я всё сделаю, – согласился Эней.

Аккуратно поставив рюкзак к ногам Сорина, он отошёл и, сделав несколько широких взмахов, поднялся в воздух. Его фигура в небе становилась всё меньше и меньше, чем выше он поднимался. До момента, когда он исчезнет совсем, Эней взял нужное направление.

Недолго думая, Тари решил сопроводить разведчика и полетел за ним следом. Сорина и Шари уже второй раз окатили потоки ветра, вырвавшиеся из-под крыльев.

Проводив их взглядом, Сорин опустил сумку. Солнце начинало припекать, несмотря на густые облака Верхнего мира. Он повязал бандану на голову и достал воду. Выпив немного, протянул сестре. Шари сделала несколько глотков. Её слегка затошнило, так что пришлось опуститься на землю. Согнув ноги в коленях, она уперлась ладонями назад и задышала то носом, то ртом.

Сорин присел рядом с ней.

– Ты с самого утра нехорошо себя чувствуешь, Шари, – забота в его голосе разошлась внутри неё теплым паром.

– Немного не по себе, – призналась она. – Не могу, как ты, войти в ритм. Ха-хах, прав был Кливар, – его нахмуренное лицо мелькнуло перед глазами, – путешествия для тебя как кость для альда – на один укус. Мне это не даётся так просто.

– Да, ты у нас девочка прилипчивая, тяжело тебя отдирать от насиженного места, – беззлобно посмеялся брат.

Шари хотела пихнуть его, но не стала тратить энергию. Сорин дотронулся хвостом до её плеча и мягко погладил. Пощекотал контур челюсти и убрал выбившуюся из хвоста прядь светлых волос за ухо.

– Всё в порядке, – успокаивающе проговорил он, – у нас нет ограничений. Мы не опаздываем, так что можем позволить себе сколько угодно остановок, если тебе нужно. Только говори мне, если что не так.

– Конечно, – с благодарностью улыбнулась она. – Спасибо, Сорин.

– К тому же, – добавил брат, – похоже, тебе не одной требовался отдых. Не знаю, заметила ты или нет, но Эней тоже напряжён.

– Правда? – удивилась Шари.

– Угу. Не так явно, как ты. По тебе было видно, что ты скоро упадёшь, а он как кремень держится. Я смог понять только по тому, как он стискивал челюсть, – Сорин сжал зубы так, что на лице выделились желваки. – Больше Эней ничем себя не выдал, – с уважением и неодобрением одновременно рассказывал он. – Видимо, ему тоже перемены даются нелегко. Да и в принципе быть в незнакомом мире тяжко, согласись? Хоть бы пикнул, ан нет! С ним придётся быть внимательнее.

– Я даже не поняла, что с ним что-то не так, – растерянно пробормотала она.

Сорин пожал плечами и, покряхтев, поднялся на ноги. Отряхнул одежду сзади от травы и земли. Потом подал руку сестре и, сжав её ладонь, помог ей встать следом. Шари чувствовала себя гораздо лучше после разговора с ним.

– Знаешь, из тебя получается хороший лидер, – поделилась она мыслью, видя, как он поднимает сумку.

От неожиданного комплимента он счастливо улыбнулся. Кончики его ушей покраснели, а хвост нетерпеливо задёргался за спиной.

– Спасибо, Шари.

То, как он рассудителен касательно планирования пути, уже успело поразить Шари. Однако умение собирать и использовать информацию не единственное качество, необходимое лидеру. Он должен присматривать за спутниками, направлять их и поддерживать. Осторожно указывать на ошибки. Вести за собой. Сглаживать углы.

Ей казалось, что Сорин справляется. Пускай пока что их группа маловата для полноценных выводов, но Шари гордилась братом. Он выглядел так, словно находился на своём месте.

Эней и Тари не возвращались. Сорин смотрел в том направлении, куда они полетели. Напевая привязчивую песню, Шари водила мыском по камушкам, застрявшим среди зарослей.

Внезапно её ушей достиг далёкий звук. Точно что-то с редким грохотом и хлопками двигалось с той стороны, откуда они шли. И звук приближался, становясь похожим на плохо работающий мотор.

– Кажется, я ошибся, – оборачиваясь, заметил Сорин, – машины всё-таки мелькают здесь.

К ним ехал небольшой автомобиль с длинным кузовом. При приближении удалось рассмотреть, что внутри него располагаются клетки с разного рода домашней птицей: перепела, индюшка, курицы, гуси. За рулём сидел русый ратт, заколовший волосы в миниатюрный пучок на голове.

Подъехав ближе, он выглянул из окна навстречу путешественникам.

– Здравствуйте, – приветливо улыбнулся водитель. – Нечасто я встречаю здесь компанию. Собираетесь в Ремтак?

– Ремтак! Точно! – воскликнул Сорин. – Вот как называется эта деревня! А я никак не могу запомнить, ну ни с чем не ассоциируется у меня это название.

– Да и надобности нет в запоминании, – взмахнул рукой ратт за рулём, – там только местные кичатся именами, а в саму деревню приезжают лишь такие, как я, кто вынужден. Я сюда каждый год езжу, товары привожу. Больше Ремтак никому не сдался.

– Почему? – спросила Шари.

– А кому он нужен? Ничего полезного, кроме налогов, деревня предложить не может. Всё самое необходимое жители сами себе производят.

– Как я и говорил, – согласился Сорин.

– Да что тут болтать, – хлопнул по рулю водитель, – если вы в Ремтак, давайте я вас подвезу! Вам туда до вечера топать, а на машине я вас до обеда домчу.

Сорин и Шари обменялись воодушевлёнными взглядами. Всё складывалось как нельзя лучше. В готовности загружать вещи в машину Сорин остановился.

– О, с нами ещё два попутчика должны быть, – решил он предупредить. – Ничего страшного?

– Думаю, пташки потеснятся в кузове, – одобрительно отозвался ратт. – Все поместятся. А долго ваших друзей ждать?

– Да вон они летят.

Сорин указал на приближающиеся силуэты Энея и Тари. Взмахивая широкими крыльями, они стремительно снижались. В них обоих Шари видела откровенное наслаждение полётом и ветром, который разрывал их тела. Они были частью неба и, зная это, упивались свободой.

Они опустились совсем рядом с машиной, обдав прохладными порывами всех вокруг. Эней глубоко и тяжело дышал, но выглядел посвежевшим и довольным. Шари разобрала в его взгляде исчезающие остатки усталости. Сорин был прав, дав ему задание слетать на разведку.

– Вот и они, – он повернулся к водителю, представляя друзей.

Реакция того была далека от радости. Он помрачнел, перестал улыбаться и больше не высовывался из окна. Сидел прямо, хоть и повернув голову к путникам.

– Вы не говорили, что среди ваших друзей есть геран, – недовольно сказал он.

Эней вздёрнул голову. Шари не могла сказать, уязвил ли его тон или слова ратта, потому что, кроме вопроса, на лице Энея ничего не читалось.

– А это проблема? – осведомился Сорин.

Водитель вздохнул.

– Не для меня, – без восторга начал объяснять он. – Но в Ремтаке ратты ненавидят геранов. Они не могут забыть, что случилось сорок лет назад.

– Радикальные специалисты Верхнего мира? Как Ремтак к этому относится? Я думал, там участвовали только ратты из деревень на окраинах, а эта деревня не так уж далеко от Лоунпата. Или тут дело в расовой солидарности?

– К Дарису солидарность, – водитель дёрнул головой. – Пятнадцать раттов из Ремтака добровольно пошли к радикальным специалистам, когда те пообещали плату. Посчитай, что это значит для деревни, население которой не превышает сотни голов.

– О, боги, – выдохнул Сорин.

Шари смотрела на Энея. Тот, окаменевший, стоял на месте, сложив крылья за спиной. Руки прижаты к телу, когти словно вот-вот вонзятся в бёдра. Он не опускал головы, но маска уязвимости считывалась со складок рядом со ртом. Голубые глаза потеряли блеск после полёта.

Водитель понимающе покачал головой.

– Я ничего лично не имею против тебя, – обратился он к Энею, – ты явно выглядишь моложе событий тех лет. Но для них это не имеет значения. Любой геран заведомо заклеймён бессердечным чудовищем.

– Прошу пр… – его голос стал тоньше в попытке извиниться, но Сорин не дал ему этого сделать. Протянув руку в его сторону, чтобы дать знак молчать, он придвинулся ближе к кабине машины.

– Понятно. Спасибо, что рассказал. Мы хотя бы будем готовы к тому, что нас ждёт. Не посоветуешь, как нам лучше вести себя в Ремтаке?

Водитель задумался. Почесал шею так сильно, что она покраснела.

– Если вы всё-таки туда идёте, отыщите Рилгу. Она более снисходительна и, я думаю, даст вам возможность передохнуть. Да и остальных раттов она не боится. Ей можно довериться.

– Спасибо, – поблагодарила его Шари. – Ты очень помог.

– Мне жаль, что не могу вас подвезти, ребята, – сожалел он. – Но если я появлюсь в деревне с гераном, со мной вряд ли будут дальше иметь дело. Не эти ратты точно.

– Конечно, мы всё понимаем, – улыбался Сорин. Он щитом стоял между водителем и Энеем, словно защищая последнего. – Удачи тебе.

– И вам того же, храни вас Дарис! – он отсалютовал хвостом и, заведя шумный мотор, поехал дальше по дороге. За грохотом можно было различить кудахтанье птиц.

Неуютная тишина окутала ребят ватным одеялом после того, как машина скрылась из вида. Сорин повернулся к Энею, но тот уже вернул себе сдержанную гримасу. Глядя прямо перед собой, он указал рукой в направлении перелеска.

– Деревня недалеко, Сорин. Если поторопимся, сумеем уложиться в те сроки, которые ты установил вчера.

– Значит, наша остановка закончилась, – не растеряв энтузиазма, заявил Сорин.

Удостоверившись, что ничего не забыто, он тронулся в путь, шагая в ногу с Энеем. Тот, как и раньше, рассматривал окружающий его пейзаж. Только на этот раз выглядел равнодушным ко всему, что видел.

Шари шла рядом с Тари. Грифон был серьёзен и собран, уловив настрой спутников. Не сходя с пути, не отдаляясь от остальных, он впивался когтями в землю и оставлял за собой рваные следы. Вскоре компания свернула с дороги и пошла по непротоптанным кустам. С некоторых мест, по которым ступала нога, вылетали букашки, возмущённые нарушением их покоя.

Шари наблюдала за Энеем. Его потрясло то, что он услышал, в этом она не сомневалась. Чувствовал ли он себя ответственным за действия своего народа – это ей было неизвестно. Шари хотелось поговорить с ним, но слегка пришибленный вид Энея отбивал всякую охоту начинать беседу. Слова терялись, а одного настроя казалось недостаточно, чтобы помочь.

Она задумалась о своём и прослушала, как Сорин завёл разговор на какую-то отвлечённую тему с Энеем и Тари. Сначала отвечал только грифон – издавал негромкие звуки, чихал и фыркал. Всё больше и больше это напоминало монолог с неуклюжим музыкальным сопровождением. Но вскоре и Эней присоединился, начав вставлять короткие фразы.

В перелеске шум гулко отдавался от окружающих деревьев. Хрустящая кора сосен, облетающая под ноги, колючки и мелкие веточки попадались на каждом шагу. Среди стволов мелькнуло нечто, напоминающее муравейник, а за ним, как земляные рога, торчали высокие пни. Сорин чуть не выколол себе здоровый глаз торчавшей тонкой веткой, которую он не заметил. Было прохладнее, так что ребята автоматически ускорились, желая как можно быстрее преодолеть этот участок пути.

Это им удалось, и они вышли к основанию холма. Покрытый сочной зелёной травой, он мог похвастаться зарослями мелких фиолетовых и жёлтых цветов у самого подножия. Не сбавляя темпа, Сорин бодро повёл за собой остальных, чуть согнув ноги в коленях и пригнув спину. Жалоб не поступало, все успели морально подготовиться к подъёму.

Оказавшись на вершине, они снова сделали перерыв. Сорин раздал немного еды, чтобы перекусить, и устроился на земле со своей порцией. Шари присоединилась к нему и, позвав Энея, пригласила его тоже. Тари решил воздержаться от бесед и, отойдя подальше, встал мордой к другой стороне холма. К той, где располагалась деревня. Но не она привлекла грифона – он стоял, подставившись ветру и приоткрыв клюв.

За едой предпочтительно молчали. Закончив, путники не спешили собираться. Они продолжали сидеть – переваривали как еду, так и ту часть путешествия, что уже осталась позади.

– Значит, будем искать Рилгу? – спросила Шари брата.

– Да. Это рискованно, но попытаться стоит. Через Ремтак самая короткая дорога до поездов до столицы. Я бы не хотел отклоняться от курса.

– А если жители деревни захотят нас прогнать или, того хуже, подраться? – она рассматривала все перспективы, стараясь оставаться объективной, но всё же ей было неприятно говорить об этом в присутствии Энея. Тот, в свою очередь, словно отключился и не слышал совершенно ничего.

– Если так, то мы уйдём, – спокойно отвечал Сорин. – Не нужно ни с кем ссориться. Я знаю, что Эней не имеет никакого отношения к радикальным специалистам, но если ратты из Ремтака имеют такие претензии, мы не можем заставить их принять Энея. Так что мы просто уйдём без стычек.

– Хорошо.

– Я могу пробраться незаметно, – внезапно сказал Эней.

Сорин и Шари непонимающе воззрились на него.

– Я уже говорил, – низко пояснял он, – вы, ратты, не поднимаете головы. Меня не заметят, если я буду осторожен. Пройду по крышам.

– Нет, – категорически отрезал Сорин.

Абсолютно согласная с ним Шари нахмурилась.

– Эней, ты не должен думать о чём-то подобном.

– Исключено, – всё так же был уверен в своём решении Сорин. – Ты часть команды, ты один из спутников, ты будущий Рискнувший, Дарис их подери! Ты не должен прятаться только потому, что какие-то старики решили злиться на всех геранов Верхнего мира.

– У них есть повод, – попытался поспорить Эней.

– Нет, – более мягко вторила брату Шари. – Это не повод, это оправдание бессмысленной вражде. Отжившая своё месть.

Кивнув, Сорин решил закрыть эту тему окончательно.

– Если будет совсем плохо, мы уйдём, – повторился он. – Но ты, друг мой, не будешь прятаться и сбегать, как какой-то вор. Ты с нами.

– Хорошо, – покорно склонил голову Эней.

До деревни путь прошёл в тишине. Негласным лидером при спуске с холма выступил Тари: вышагивая в ровном темпе во главе группы, он прокладывал дорогу сквозь траву. Никто ни с кем не разговаривал, каждый был сосредоточен на своих мыслях. Шари опасалась возможного плохого приёма гостей в Ремтаке, но доверилась Сорину. Ей было легче от того, что сложные решения ложатся не на её плечи.

Атмосфера накалилась мгновенно сразу на входе в деревню. Видя необычных путников, ратты прекращали свои занятия и провожали их взглядами, в которых мешались удивление и злоба. Старики поднимались с насиженных мест, словно готовились дать бой пробравшимся в лагерь лазутчикам. Никто не предпринимал попыток приблизиться, пока путешественники не прошли дальше в Ремтак. Когда же вокруг них не осталось свободного от домов пространства, жители деревни медленно стали окружать гостей.

Сорин остановился и подал знак остальным сделать то же самое. Шари ощутила, как напрягся за её спиной Эней, но не могла ободрить его взглядом. Её глаза перебегали от одного недовольного лица в толпе к другому. Здесь были ратты разных возрастов, телосложения, сферы деятельности. Она заметила, как рядом стоят мальчик лет шести, ещё недавно пинавший сдутый мяч, и взрослая женщина, вышедшая из огорода и вытиравшая руки от земли и травы. Их всех объединяло одно.

Прежде чем Сорин успел обратиться к толпе, из неё вышел крепкий ратт, сжимавший в руке топорик. От вида оружия Шари ощутила, как её пробил холодный пот. Всё шло хуже, чем они могли ожидать.

– Что вам здесь нужно? – требовательно спросил парень, решивший говорить от всех.

Сорин поднял руки, чтобы их видели все. Шари сделала то же самое, демонстрируя, что у них нет никаких враждебных намерений. Эней с интересом проследил за этим жестом, явно сталкиваясь с ним чуть ли не в первый раз. Затем неуверенно повторил его, чтобы поддержать брата с сестру. Тари стоял на месте и обводил раттов режущим взглядом.

– Мы лишь путешественники, – миролюбиво сказал Сорин. – Направляемся в Лоунпат. Мы решили…

– В Лоунпат можно попасть и другой дорогой, через старую каменоломню, – перебил его парень. – Идите отсюда, вам здесь не рады.

Его острые слова имели чёткую направленность. Шари будто кожей могла ощутить на себе прицел невидимого ружья. Она закрывала собой Энея от говорившего, но и за его спиной стояли другие ратты, словно выдыхающие волны презрения. В её представлении вокруг них сейчас сновала волчья стая, окружая жертву.

– Через каменоломню идти больше трёх дней, – аккуратно объяснял Сорин, – и недавно на тех дорогах случились оползни. Этот путь небезопасен.

Из толпы послышались выкрики:

– А нам всё равно!

– Да! Уходите!

– Вышвырните эту птицу из Ремтака!

Парень с топориком взмахнул свободной рукой в попытке утихомирить раттов. Он явно сдерживал и себя самого, чтобы не перейти к драке. Возможно, думала Шари, их всех пугало присутствие грифона. Это могло быть единственной причиной, почему их ещё не разорвали на части.

– Послушай, – парень обратился лично к Сорину, – мы всегда готовы принять путешественников, – его слова не соответствовали тому, что видела Шари. – Но пока это, – перевернув оружие и показав навершием на Энея, он наморщил нос, – это… вместе с тобой, тебя и остальных здесь видеть не хотят. Понятно?

Сорин тяжело вздохнул. Шари понимала его: сложно под давлением такой злобы оставаться приверженцем дипломатии. В ней одновременно мешались страх и нетерпение. Каждая жила кричала о том, скорее бы всё закончилось, и неважно чем: дракой или бегством. Лишь бы не это томительное ожидание.

Но Сорин стоял на своём.

– Мы всего лишь идём мимо. Нам нужно пройти к большой дороге, ведущей в Лоунпат. Если остаться здесь на ночь не получится, мы готовы уйти, только дайте нам пройти сквозь Ремтак.

И снова толпа взревела:

– Да гоните их отсюда!

– Сейчас я этим курицам перья-то пообщипаю!

– Почему он связался с тварью Верхнего мира?

– Посмотрите на грифона, о Мудрый Дарис!

– Убирайтесь вон.

На этот раз потребовалось больше времени, чтобы угомонить шум. Парню пришлось поворачиваться к своим соплеменникам, махать руками и просить их остановиться. Пока он отвернулся, из толпы рядом с Тари вылезла юная ратта, Шари дала бы ей не больше одиннадцати лет. Она с любопытством смотрела на путников, а потом тихонько предложила:

– Может, пускай они пройдут?

На неё тут же зашипели, Шари даже увидела, как её хлестнул кто-то хвостом по уху, а потом затолкали вглубь толпы. Ей стало обидно за девочку.

Внезапно гомон стих. И случилось это не благодаря стараниям парня с топориком. Толпа сменила курс и теперь глядела в другую сторону. Эней и Шари могли видеть, тогда как Сорину пришлось мотать головой и приподниматься на носках, чтобы понять, куда все смотрят.

Единственная фигура приближалась к собравшимся раттам. Это была женщина с длинными каштановыми волосами. Её хвост направлен точно вверх, словно готовый пронзить облака вместе со всем Верхним миром и небом над ним. Она высоко держала голову, приплюснутый нос сердито втягивал воздух, будто женщина вот-вот начнёт ругаться насчёт всего на свете.

– Что за публичное изгнание вы здесь устроили, олухи? – ей не пришлось кричать, чтобы быть услышанной. Все внимали её недовольству молча.

Из толпы к ней вышел старик, рыжина волос которого уже растеряла блеск.

– Не лезь в это, Рилга, – велел он женщине, – это дело не требует твоего вмешательства.

– Не требует? – язвительно переспросила она. – То, что вы готовы выставить за порог невинных путников или даже избить их, не требует моего вмешательства?

– Твоё место в часовне, вот и сиди там! – выкрикнул кто-то несмелый в толпе.

Рилга прищурилась. Парень с топориком вышел к старику, чтобы поддержать его.

– Прости, Рилга, но это правда. Здесь геранам не будут рады никогда. Пусть они уйдут.

– Милосердная Исаара проповедует прощение, – голосом, совсем далёким о тех, каким читают молитвы, проговорила Рилга. – А вы, видно, так и не научились жить дальше.

– Есть вещи, которые нельзя прощать! – снова тот же голос раздался среди опущенных от стыда голов.

Не выдержав, парень с топориком обернулся:

– Ты либо выйди и говори при всех, храбрец, либо прикуси свой хвост!

Ответа не было. Старик обратился к Рилге:

– Мы все знаем, что нам велят делать боги, – устало звучал его голос. – Но мы выбираем свой путь исполнения их воли, Рилга.

– Этот путь неверен, если он ведёт к застарелой ненависти целой расы, – укорила его она.

– Тебя здесь не было сорок лет назад, – с обидой и гневом ответил он.

Среди его эмоций Шари различила обжигающую боль и скорбь. Она виновато опустила голову, будто ратт обвинял лично её, и краем глаза заметила, что Сорин сделал то же самое.

Рилга обошла собеседников и, как будто рукой разведя толпу на две стороны, приблизилась к путешественникам. Шари теперь могла рассмотреть цветочный узор на её юбке, длинные рукава и открытые плечи.

– Ремтак заслуживает быть чем-то лучшим, чем мы его делаем, – сказала она, обращаясь ко всем. – Я дам этим путникам приют в своём доме и не потерплю, если кто-то попробует потревожить их покой. Прислушайтесь к Мудрому Дарису, который говорит в каждом из нас. Прислушайтесь, и вы поймёте, что они нам не враги.

– Забирай их, – сплюнул себе под ноги старик. Не оборачиваясь, он пошёл в направлении одного из домов. – Я не буду тягаться с богами и твоим упрямством, Рилга.

– Я очень надеюсь, что ты права, – неуверенно произнёс парень. И пробормотал себе под нос, надеясь, что мало кто его услышит: – Я прослежу, чтобы они были в безопасности.

Толпа недовольно загудела. Некоторое разочарование звучало в этом гуле, будто ратты рассчитывали на представление, которое сорвалось. Они начали расходиться по своим делам, успевая при этом одарить путешественников презрительным шепотком.

Сорин подошёл к Рилге, которая внимательно следила за расходящимися жителями.

– Мы так благодарны, что ты…

– Молчи и ничего не говори, – быстро приказала она. Затем мотнула головой в сторону одно из дальних домов. – Идём. Поговорим внутри.

Переглянувшись с Тари, Шари увидела в нём отражение собственных подозрений. Но это была та самая Рилга, о которой упоминал водитель на дороге. Значит, стоит довериться ей. К тому же она стала единственной, кто защищал их на народном суде.

Несмотря на то что у неё был опыт всеобщего внимания, прикованного к ней, Шари было неудобно идти сквозь деревню, привлекая неодобрительные взгляды других раттов. Они налипали, точно вторая кожа, облепляли всю её с ног до головы. И, хотя неуютно было ей, Шари поймала себя на мысли, что больше боится за остальных, чем за себя. Даже за Рилгу она переживала сильнее, чем за собственную шкуру.

Дом у новой знакомой оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Большая печь вделана в одну из стен и потому не занимает много пространства внутри. Именно она отапливает весь дом. Маленькие окошки, как точки на мухоморе, испещряют стены, на полу расстелен лазурный ковёр. Недорогая и явно старенькая мебель выглядит отнюдь не утратившей своего удобства.

Пройдя внутрь и закрыв за остальными дверь, Рилга опустилась за стол и на некоторое время замолчала. Она словно отдыхала, восстанавливая силы после сопротивления толпе. Праведный гнев сошёл с её лица, а хвост опустился вниз, посчитав бой оконченным.

Тари первым осмелился пройти дальше порога и сел рядом с печью. Приятные волны тепла обдавали его со стороны, так что грифон сумел расслабить плечи и немного пожмуриться. Но полностью бдительность он не терял, иногда приоткрывая один глаз и следя за хозяйкой дома.

Пока Шари и Эней мялись у двери, Сорин прошёл и сел напротив Рилги. Сумка за спиной звенела гремящими инструментами во время его передвижения.

– Мы…

– Нужно сделать знак, – не дала ему сказать Рилга, – и повесить его на всех выходах в Ремтаке. «Если среди вас есть геран, вас убьют. Удачной дороги!» Ох, Великий Дух, помоги мне.

– Рилга, – позвал её Сорин. Она наконец отвлеклась от бормотания и обратила на него внимание. – Спасибо. Ты спасла нас.

– Я вас не спасала, – покачала головой она. – Я лишь на шаг приблизила себя к богам. Чем больше я спорю с раттами здесь, тем скорее они подожгут мой дом вместе со мной внутри.

Её безрадостный настрой пропал так же быстро, как и появился. Упершись ладонями в стол, она посмотрела на гостей.

– Что ж вы такие несмелые? – улыбнулась Рилга Шари и Энею. – Берите пример с вашего главы, проходите, располагайтесь. Вы мои гости.

Получив разрешение, Эней кивнул и прошёл к дивану под парой окон. Он положил рюкзак рядом с ножкой, а сам сел на край, будто рассчитывая занять так мало места, насколько это возможно. С его комплекцией это было маловероятно в доме, построенном раттом и для раттов. Он всё равно выделялся.

Шари села рядом с братом. Ей начинала нравиться Рилга. Шари находила её красивой и волевой женщиной. Судя по тому, что она уже слышала, Рилга была священнослужительницей в часовне Ремтака. И с её мнением приходилось считаться.

– Итак, время для знакомств, – хлопнув в ладоши, бодро объявила она. – Меня зовут Рилга, и я заведую часовней в этой деревне. Я уроженка Ремтака, преклонившая колени Великому Духу, хранитель самой полной библиотеки в деревне и неплохой танцор. Если вы не будете шуметь, пока я сплю, и не оставите после себя большого беспорядка, мы с вами подружимся.

Сорин одобрил её подход и решил поддержать.

– Меня зовут Сорин. Это Шари, Эней и Тари, – он поочерёдно указал на остальных, представляя их. – Мы из Стирданора и держим путь в Лоунпат. Я резчик по дереву, Шари неплохо готовит, Эней очень умный, а Тари… – ему было трудно вкратце представить грифона. Тот выжидающе смотрел на Сорина. – А Тари среди нас самый опытный и следит, чтобы мы не натворили дел.

Грифон выглядел удовлетворённым данной ему характеристикой. Некоторое время наблюдая за ним и остальными, Рилга улыбнулась.

– Интересная компания, Сорин, – в её голосе появилась игривость. – С такими напарниками можно далеко уйти. Зачем вам в Лоунпат?

– Мы хотим стать Рискнувшими, – честно признался Сорин.

Шари уже поняла, что он не собирается делать из этого тайны. И, хотя по её мнению, это было довольно самоуверенно, постоянное упоминание их конечной цели придавало сил и некоего запала.

– Рискнувшими, – повторила Рилга. Она всерьёз задумалась над услышанным. – Поэтому среди вас геран, – сделала вывод она. – Ну да, в Стирданоре навряд ли можно просто так завести дружбу с жителем Верхнего мира.

При упоминании геранов в ней напрочь отсутствовал тот настрой, что разделяли остальные ратты деревни. Она говорила спокойно, как рассуждают о погоде или сплетнях о властях и торговцах.

Рилга поднялась на ноги и приветливо обвела взглядом собравшихся.

– Давайте я накрою на стол, Рискнувшие, – она уже присвоила им звание, и Сорину это невероятно польстило. – Вы с дороги, устали наверняка, проголодались. Первосортных изысков не обещаю, но сытыми вы точно будете хорошо спать.

Шари встала из-за стола.

– Я могу помочь, – в ней всё больше росла симпатия к Рилге. Несмотря на усталость после дня пути, ей очень хотелось разделить обязанности хозяйки дома.

– Я буду рада, – благодарно посмотрела на неё Рилга.

7

После еды Сорин прилёг на диван отдохнуть. Хозяйка дома ничуть не возражала, когда он устроился на трёх подушках. Главное, сказала она, чтобы ноги в ботинках не закидывал. Сорин смущённо пообещал такого не делать.

Чтобы не заснуть, он достал из одной из сумок ножик и деревянный брусок. Последний он, по-видимому, захватил ещё из дома. Это была почти полностью вырезанная статуэтка. Расправив рубаху, чтобы на неё, а не на пол, падали все мелкие опилки и стружки, Сорин начал ковырять поделку острием ножа. Даже в положении лёжа ему это было в удовольствие и, стоит признать, получалось хорошо.

Тари отправился растрясать съеденное в полётах. Перед этим он с благодарностью поклонился Рилге за предоставленный его друзьям кров. Она ответила ему тем же, но в более озорной и насмешливой манере. Несмотря на её преданную религиозность – Рилга хоть и не просила других, но сама молилась перед ужином, – она не боялась Тари. Он мог быть потомком Мудрого Дариса, сказала она, но сейчас он играет роль друга и наставника, а не бога. А значит, и относиться к нему нужно соответственно.

Эней спросил разрешения, можно ли ему некоторое время провести на крыше дома. Она покатая, и Рилга с сомнением предположила, не будет ли ему удобнее устроиться на внутреннем дворе на скамейке. Однако он заверил, что всё будет в порядке, и после её согласия покинул дом. Шари поняла, что ему нужно побыть одному. Она пообещала себе позже, возможно, перед сном, поговорить с ним. Ей хотелось, как Сорин, заботиться о тех, кто рядом с ней.

Но пока что она сидела за столом с Рилгой и пила травяной настой на основе ромашки и малины. Успокаивающим был не столько напиток, сколько настроение в доме. Шари не было так тихо и мирно с начала путешествия. Она невольно начала напевать себе под нос от лёгкости, бьющейся в груди вместе с сердцем.

Идиллию прервал стук в дверь. Сорин отвлёкся от вырезания и повернул голову. Чтобы у стучавшего не возникло неправильных мыслей, он перехватил нож хвостом и увёл его за спинку дивана, так чтобы с входа его не было видно. Рилга отставила чашку, но Шари первая поднялась с вопросом:

– Могу я открыть?

– Ты лишаешь меня шанса быть хорошей хозяйкой, – с доброй насмешкой над собой протянула Рилга. – Но если таково твоё желание, Дарис с тобой.

Шари подошла к двери, и за секунду до открытия её пронзил мимолётный страх неизвестности, застывшей на пороге. Не поддавшись, она отперла.

За дверью оказалась девочка. Шари узнала её – это была та самая молоденькая ратта, несмело просившая толпу пропустить путешественников пройти через Ремтак. Вместо того чтобы послушать, её затолкали вглубь, перед этим наказав не раскрывать рта.

Девочка, увидев Шари, от неожиданности забыла, зачем она здесь стоит. Шари улыбнулась ей.

– Привет.

– Здравствуйте, – пролепетала она, теребя край маечки.

Из дома раздался зовущий голос Рилги:

– Менри, мышка любопытная, это ты?

– Да, Рилга! – откликнулась девочка. Прозвище, которым её наградили, вызвалона её лице краску.

– Проходи, раз пришла, – велела Рилга.

Шари хотела отойти, чтобы пропустить Менри внутрь, но та ловко прошмыгнула, склонившись под её рукой. Не прошло и минуты, как она сидела у Рилги под боком, хвостом стянув с полки ещё одну чашку и уже наливая себе настой. Шари вернулась на своё место за столом.

– Это Менри, – представила девочку Рилга, – маленькое создание с далеко не маленьким любопытством. Не удивлюсь, если ты пришла увидеть герана и грифона, мышка. Разочарована, что их здесь нет?

– Нет, – смутившись на мгновение, ответила девочка. – Я… Мне интересно узнать и про других.

Рилга потрепала её по волосам и представила всех путников, даже тех, кого не было в доме. Она рассказала, куда они направляются. Когда речь зашла о Рискнувших, глаза Менри распахнулись от изумления. Восхищение на её лице вызвало в Шари желание оправдать её надежды и завершить путешествие с торжественным успехом.

Менри по большей части говорила с Рилгой, но не стеснялась присутствия Шари и Сорина. Когда вопросы закончились, она обратилась непосредственно к брату с сестрой.

– Мне очень жаль, что так получилось с другими раттами, – искренне извинилась она. – Кстати, Вол тоже хотел прийти, но у него не получилось. Тот ратт, который привёз сегодня птиц, задержал его и попросил помочь. Думаю, он хотел защитить Вола от того, чтобы его не ругали остальные за дружелюбие с вами.

– Вол – это тот, кто разговаривал с вами, пока я не подошла, – пояснила Рилга для Шари. – Он уговаривал вас уйти.

– А тебе ничего не будет за то, что ты говоришь с нами? – забеспокоился Сорин. Частично участвуя в беседе, он продолжал вырезать поделку.

– Нет, – гордо похвасталась Менри. – Одной нотацией больше, одной меньше. Ничего больше мне не грозит, клянусь Дарисом.

Она сделала глоток из чашки и, положив локти на стол, с обидой от незнания протянула:

– Я не понимаю этого. Весь Ремтак ненавидит геранов за то, что произошло много лет назад. Мне говорят, все жители Верхнего мира плохие, но когда я спрашиваю о причинах, просто отмахиваются, ворча что-то о радикальных специалистах. Как можно воспитывать в нас неприязнь к геранам, когда вы даже не рассказываете, что случилось?

– Видят боги, так будет лучше, – сказала Рилга. – Если от незнания в наших детях не будет расти ненависть к целой расе, значит, это незнание во благо.

– Незнание во благо? – нахмурилась Шари. Она не понимала, как такое бывает. – Разве не будет лучше учить их прощать?

– Это слишком сложный предмет, Шари, – покачала головой Рилга. – Оттого его не проходят в школе.

– Значит, юное поколение раттов в Ремтаке даже не знает, почему все ненавидят геранов? – поразился Сорин. – Какой в этом смысл?

– Мама говорит, что пытается защитить меня, – жевала губы Менри. – Что, не рассказывая мне всего, она ограждает меня от худших последствий.

– Какая тонкая грань между слепотой и желанием уберечь, – вздохнула Рилга.

Менри обвела взглядом собравшихся в комнате.

– Значит, вы все знаете, что случилось сорок лет назад? Кто такие радикальные специалисты?

Шари кивнула. Рилга настороженно посмотрела на неё. Ветвь, по которой пошло течение разговора, ей не нравилась.

– Расскажите мне! – попросила Менри.

– Нет, – сказала Рилга. – Твои родители не говорят, так с чего бы мы должны?

– Ну пожалуйста!

На этот раз уговаривающие глаза были направлены на Сорина. Он колебался. В его сомнения вторгся голос сестры:

– Сорин, это не наше решение. Если так здесь захотели растить детей, пусть так и остаётся. Мы в Ремтаке всего на одну ночь, лучше оставаться в стороне от здешнего порядка.

– Но, Шари, ты посмотри на них! – возмутился он. – Если бы не Рилга, мы бы в лучшем случае ночевали в лесу, а в худшем… – он решил не продолжать из-за присутствия Менри в комнате. – Нужно что-то делать с этой бессмысленной обидой на Верхний мир.

– И что ты хочешь сделать? – не понимала Шари. – Вскоре всё наладится и без твоего участия. Не зная причины, дети не будут слушать наставления родителей о том, какие гераны плохие. Всё решится само собой.

– Да, но это будет не то, – настаивал Сорин. В его голосе проклюнулся намёк на печаль. – Это будет… они не научатся принимать правду и прощать чужие ошибки. Всё, что они будут уметь, – это закрывать глаза на прошлое, чтобы не страдать в настоящем.

– Разве это не хорошо? – спросила Шари. – Не давать прошлому мешать жизни в настоящем?

– Нет, – вдруг сказала Рилга. От её голоса настроение в комнате стало тише. – Сорин прав. Милосердная Исаара. Её жизнь была полна ошибок, сплошное противоречие на каждом шагу. Она говорит нам учиться на промахах, своих и чужих. Принимать их.

Она посмотрела на Менри, беспомощно ожидающую, какое решение они примут. Рилга что-то искала в её глазах и, найдя это, удовлетворённо кивнула.

– Милосердная Исаара не хотела бы, чтобы из-за ошибки, даже такой тяжёлой, целую расу, которой она покровительствует, считали чудовищами. Будет лучше, если мы расскажем.

– Неужели это так страшно? – пролепетала Менри. Она отодвинулась от Рилги и уже сама не знала, хочется ей знать правду или нет.

На вопрос не ответил никто. Сорин поднялся с дивана, в хвосте держа нож, в одной руке – почти готовую статуэтку, а другой придерживая край рубахи, чтобы не просыпать опилки на пол. Он пересел за стол и, стараясь продолжить своё занятие, устроился боком, так что скамья оказалась у него между ног. Рилга оценила его попытки оставить как можно меньше следов от своей деятельности.

– Сорок лет назад началась небольшая научная кампания, руководством которой были некоторые учёные из Верхнего мира, – начал Сорин. – Специалисты-генетики заинтересовались структурой генов раттов. Они хотели понять причину того, что мы неуязвимы к большинству ядов. Было много медицинского оборудования, финансирование, работа проводилась тщательно. Но результатов не было.

– Учёные не могут принять то, что заложено природой, не отыскав научной для этого подоплёки, – высказалась Рилга. – И фраза «на то воля богов» для них не больше, чем детский лепет. Лучше бы они хоть иногда обращались к вере.

– Лучше бы они обратились к вере в тот раз, – тихо согласилась с ней Шари.

– Эксперименты шли, но безуспешно. Финансирование сокращалось, однако учёные не сдавались. Они приглашали всё больше и больше раттов. Что-то… пошло не так. Опыты перестали быть такими безопасными, каким должны были быть изначально. Гераны жаждали узнать причину нашей невосприимчивости к ядам, чтобы суметь создать универсальное противоядие.

– Они зашли слишком далеко, – грустно сказала Рилга. – Мудрый Дарис, как они могли пойти на такое.

– Что? – не понимала Менри. – Что такое произошло? Что пошло не так?

– Они перешли к радикальным мерам. Начали похищать раттов для проведения исследований, – сглотнув ком в горле, продолжал Сорин. – Обманом заманивали тех, кому нужны были деньги, приглашали раттов из деревень, обещая им гражданство в Верхнем мире и безбедную жизнь. Играли на амбициях и мечтах о лучшей доле. Вместо этого раттов запирали в лабораториях, ставя на них эксперименты и чуть ли не пытая их в надежде добиться результатов.

– О, Дарис, – в глазах Менри показались слёзы. Шари приблизилась к ней и приобняла за плечи, которые начали дрожать.

– То, что происходило, тщательно скрывалось. Я не знаю, было ли известно Совету Девяти, правительству Верхнего мира, но на все требования и рапорты они обещали начать расследование и на этом останавливались. Они тянули и тянули время, я просто не могу понять, неужели они действительно защищали этих учёных?!

– Нет, – покачала головой Рилга. – Они не знали. Правительству не было известно об их деятельности. Я путешествовала к Великому Духу в этом году, я общалась с геранами, некоторые из которых играют важную роль в верхних кругах. Я знаю, что Совет Девяти ничего не знал. Они отказывали раттам по другой причине – закрытость. Они не могли пустить армию раттов в Верхний мир без должных оснований. А у нас не было доказательств деятельности радикальных специалистов.

– Пока не появился свидетель, – кивнул Сорин. – Один ратт сбежал и стал живым доказательством того, что там происходит. Мы получили разрешение, чтобы впустить один-единственный отряд.

– Этим отрядом руководил наш отец, – проговорила Шари. Она сомневалась, что брат упомянёт это, потому что его отношение к отцу колеблется от недоверия к нему до скрытого восхищения его заслугами. – Генерал Гурн.

– Ваш отец генерал Гурн? – изумилась Рилга. – А ваша мама случайно не Овейна?

– Ваша мама Овейна?! – на миг Менри отвлеклась от страшных событий прошлого. – Танцовщица и предсказательница Овейна? Из тех самых «Ребят Овейны»?

Сорин и Шари смущённо переглянулись.

– Да, это наши родители, – сказала Шари.

– Это подарок богов, что я принимаю вас в своём доме, – прошептала Рилга.

– Ваш папа был главным в отряде раттов? – решила вернуться к рассказу Менри.

– Да, – кивнул Сорин. – Он возглавлял отряд, который захватил лаборатории учёных и спас тех раттов, которых ещё можно было спасти. Он раскрыл Совету Девяти глаза на то, что творилось у них под носом.

– Радикальных специалистов арестовали, а Верхний мир обязался выплачивать компенсацию Среднему миру в течение пятнадцати лет.

– Это ничто по сравнению с жизнями, которые мы потеряли, – растерянно произнесла Менри. Она начинала разбираться, как ей относиться к новой правде.

– Ты права, – согласился Сорин. – Деньги не заменят погибших раттов и тех, кто от экспериментов болел остаток жизни. Но Верхний мир не ушёл безнаказанным. Гераны потеряли группу блестящих учёных, которые, будь они разумнее, направили бы свои силы на более мирные исследования. Деньги и ресурсы, поступавшие в Средний мир, не вернули нам друзей и родных, но они показали, что гераны готовы отвечать за последствия своих поступков.

– Эта справедливость какая-то кривая, – наморщила нос Менри. – Разве не было бы правильнее уравнять счёт? Жизнь в обмен на жизнь?

Из уст девочки это прозвучало жутко. Сорин перестал вырезать фигурку и застыл. Шари разглядела, как мурашки пошли по коже его рук, и поняла, что саму её бьёт нервная дрожь. Менри же, наоборот, успокоилась. Её волновали вопросы морали, и от них ей не было страшно.

Рилга взяла руки девочки в свои и крепко сжала.

– Разве боги учили нас жить по торговым принципам, Менри? С каких пор ты решаешь всё обменом и выведением цен на чужую жизнь?

– Но то, что сделали гераны…

– Уже не исправить, да, мышка, я знаю, – голос Рилги был наполнен ласковой тоской по тому, что сломалось когда-то давно и уже не починить. – Но взгляни на всё со стороны геранов. Их соплеменники совершили такое зверство и обрекли остальной народ расплачиваться за их грехи. Ратты, такие как в Ремтаке, ненавидят геранов, которых никогда не увидят. Ты думаешь, жители Верхнего мира хотели бы, чтобы их ненавидели?

– Кому какое дело до того, что хотят гераны? – возмутилась Менри.

– А ты сама хочешь этого? – подал голос Сорин.

Он подул на деревянную фигурку в своих руках. Это был геран. Вырезанные крылья широко раскрыты, тонкое тело замерло. Кажется, ещё чуть-чуть, и он взмоет вверх, чтобы никогда не спускаться на землю. У герана не было лица, но Шари узнала в нём Энея.

Неожиданно для себя она вспомнила, как он говорил о том, что у раттов тонкие стены. Значит, он всё слышал. Этот разговор. Внутри Шари затряслась от волнения. Ей понадобилось срочно увидеть Энея.

Сорин провёл ладонью по статуэтке и, удовлетворённо кивнув, протянул её Менри. Та взяла герана в руки и повертела. Затем посмотрела на Сорина, который только этого и ждал.

– Разве ты хочешь этого, Менри? Держать чужую обиду в себе? Никогда не узнать другую сторону геранов? Не понять их? Мстить целому миру за поступок лишь нескольких его представителей?

– Н-нет, я думаю, – неуверенно ответила Менри.

– Гераны удивительные, – с мягкой улыбкой говорил Сорин. – Они умные, красивые и невероятно сильные. Они открыли законы механики, работы паровых механизмов, астрономию и первыми отыскали Запретный Дворец. Наш друг Эней – хороший парень, который готов помочь с чем угодно. Я горд быть его спутником. Я не жалею об этом.

– Но то, что произошло сорок лет назад…

– Произошло сорок лет назад, – закончил за неё он. – Эней ещё не родился тогда. Он не должен нести ответственность за своих сородичей. К тому же, когда на его плечи эту ответственность налагают ратты вроде жителей Ремтака. Это просто… не им решать.

– Он ни в чём не виноват, – добавила Шари. Зная, что Эней на крыше слышит каждое слово, она вкладывала всю душу в то, что говорила. – Он не отвечает за ошибки своего народа. Эней здесь, с нами, по воле богов и своей собственной. И нельзя пожелать лучшего спутника, чтобы пройти Запретный Дворец. В Верхнем мире он несколько лет боролся за то, чтобы раттам и альдам дали возможность развивать свои диаспоры на территориях воздушного архипелага. Он делал больше, чем нужно, и поступал по совести.

– Эней делал это? – ахнула Менри. Она гладила деревянную статуэтку пальцем по крыльям.

– Да, – улыбнулась Шари. – А ещё он неплохо готовит чай, – вспомнила она одно из возвращений домой в Стирданоре, – и знает многое о других расах.

– Я бы не хотела ненавидеть его, – задумчиво выдала Менри.

– И это относится не только к нему, – поддержал её настрой Сорин. – Если ты можешь простить Энея за то, что совершили гераны когда-то, значит, ты можешь простить и других?

– Могу, да, – уверенно кивнула она.

– Ты хорошая девочка, Менри, – расчувствовался он. Затем поднялся со скамьи и, увидев состояние своей рубахи, расстроено вздохнул. – Эх, Рилга, я всё равно насорил. Можно я сейчас пойду почищу одежду, а потом подмету здесь?

И, не дожидаясь ответа, вышел на улицу. Шари всё ещё сидела, приобняв озадаченную Менри, которая держала в руках фигурку. Она подняла голову, чтобы встретиться с Шари взглядом.

– Вы хотите покорить Запретный Дворец? – неожиданно спросила она.

– Да.

– И Эней будет с вами в качестве спутника?

– Да.

– Тогда пусть Мудрый Дарис, – она помедлила, затем продолжила, – Милосердная Исаара и Справедливый Рошгх… пусть все они хранят вас. И вас, и Энея. Чтобы вы вернулись Рискнувшими. – Менри улыбнулась. – И я могла потом похвастаться как-нибудь, что пила с вами чай.

Она вылезла из-за стола и, помахав статуэткой герана, выбежала из дома. Рилга и Шари остались сидеть в тишине. Затем первая поднялась, чтобы подбросить дров в печь и переворошить оранжевые угли. Тепло не пропадало, но теперь запахло свежим горящим деревом.

Не оборачиваясь, Рилга сказала:

– Сорин удивительный. Честно говоря, я не знала, чего от него ожидать. Но он сделал всё правильно. Сорин изменил мнение Менри о геранах, а она поможет изменить его среди остальных детей.

Она повернулась к Шари, которая внимательно слушала. Ей стало ясно, что Рилге нужно выговориться.

– Сорин сделал то, что должна была сделать я. Простой путник, который мог даже и не оказаться в Ремтаке, дал начало переменам в нашей деревне. Я не могу в это поверить.

– Значит, так было нужно, – решила поддержать её Шари. – Значит, боги направили нас сюда. Зная о твоей проблеме, они помогли тебе с решением.

– Ратты здесь всё ещё будут злиться на геранов, – понимала Рилга, – но это последнее поколение. Надежда есть, и она в таких, как Менри. В таких, как Сорин. – Она посмотрела на Шари с выражением благоговения. – Слава богам, вы оказались здесь, Шари. Это настоящее чудо.

В обычной ситуации на такие слова Шари бы смутилась, но здесь стеснения не было. Она ощутила окрылённую веру Рилги и разделила её. Вместе они смотрели друг на друга, с улыбкой и признательностью.

– Даже в моём паломничестве к Великому Духу я не чувствовала такой близости к богам, – откровенно сказала Рилга. – Это потрясающе.

Шари поднялась и подошла, чтобы обнять Рилгу. Та положила руки ей на спину и хвостом провела по шее. Тело Рилги было крепким и сильным, но руки с осторожной нежностью сжимали в объятиях. От неё пахло терпкой заботой, казалось Шари, и она бы не смогла описать этот запах никак иначе.

Разомкнув объятия, Шари сказала, что хочет пойти проведать Энея. Рилга не была против и решила пойти помочь Сорину, потому что он навряд ли сам найдёт принадлежности для уборки. В ней снова появилась игривость, чему Шари была очень рада.

Выйдя из дома, она обошла его, думая, как ей забраться на крышу. Найдя с одной стороны выстроенную гору нарубленных дров, она решила использовать её в качестве лестницы. Неустойчивость конструкции её не пугала. К тому же Шари видела светлую макушку, и это придавало ей уверенности. Волосы Энея в темноте казались серыми, почти серебряными.

– Эней? – позвала она, добираясь до крыши.

– Шари? – раздался удивлённый голос.

Она поднялась и увидела, что Эней сидит, согнув ноги в коленях и отведя руки за спину. Заметив её, он встал и подошёл к краю крыши. Колебавшись секунды две, он протянул ей руку, готовый помочь. Ободрённая тем, что он уже не чурается прикосновений, Шари ухватилась за его руку и забралась на крышу дома.

Вместе они отошли дальше от края, и Эней предложил ей присесть на его место. Сам он устроился поблизости.

Сложно было начать разговор. Шари думала о том, чтобы первым делом упомянуть что-нибудь неважное, незначительное, а затем ненавязчиво затронуть нужную тему. Но потом решила, что это чушь, и если она хочет поговорить о чём-то конкретном, лучше сразу переходить к делу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Шари.

– Нормально, – бесстрастно отвечал Эней. – Трещина уже не беспокоит так сильно, боль уменьшилась. Завтра рано вставать, поэтому я не задержусь здесь надолго и скоро лягу спать. У тебя нет причин для беспокойства, Шари.

– Есть, – мягко поспорила с ним она. – Я рада, что ты постепенно выздоравливаешь, но я спрашивала не об этом.

– Тебя интересует, как я себя чувствую по отношению к тому, с чем мы столкнулись, – понимающе проговорил Эней. – Ответ тот же. У тебя нет причин для беспокойства.

Ей было тяжело. Эней отказывался раскрываться, а причины Шари не знала. Была ли это природная закрытость геранов или его личное недоверие ей и Сорину, или собственное непонимание того, что он чувствует? Но, даже не зная причины, Шари хотела ему помочь.

– Ты слышал всё, да? О чём мы говорили?

– Не всё, – покачал головой Эней. – Только самые громкие слова.

Она не поняла, говорит ли он о тоне, которым произносились слова, или о весе, который они имели.

– Ты не согласен с тем, что сказали мы с Сорином? Что сказал он о тебе?

– Я был рад услышать такое, – в его голосе мелькнул намёк на тепло. – Спасибо. Спасибо тебе, Шари, за то, что сказала ты.

– Но ты всё ещё чувствуешь себя виноватым? – пыталась понять его Шари.

Эней молчал. Хоть и было сложно, она не чувствовала неловкости. Это было не стыдно и не странно – сидеть рядом с ним на крыше и пытаться исцелить рану, которая принадлежит не ему, но от которой решил страдать он. Шари хотелось взять его за руку, потому что именно это обычно помогало ей в поддерживающих беседах. Но она помнила – раньше ей приходилось вести разговоры только с раттами. Поэтому не двигалась.

– В первый раз, когда я проснулся в твоём доме, я боялся, что попал к ратту, который меня убьёт, – наконец высказался Эней. – Потому что я знаю, какой ущерб моя раса нанесла раттам. Потому что я знаю, что эта ненависть оправдана. То, что сделали мои соплеменники, непростительно. Это на душе у всех геранов. Тот, кто пытается забыть об этом, теряет слишком многое. Теряет способность сопереживать совсем. Лучше чувствовать себя виноватым, чем оправдывать представления раттов о бессердечных геранах.

– Нет, не лучше, – возразила Шари. – Не лучше, потому что это не твоя вина. Чем скорее ты сумеешь сбросить с себя это, тем скорее мы все придём к тому, чтобы не вспоминать радикальных специалистов с болью и гневом. Прошло слишком мало времени, чтобы забыть, но уже достаточно много, чтобы простить.

– Ты говоришь это так просто, – Эней повернул к ней лицо, и даже в темноте Шари разглядела снисходительную улыбку, – но согласился бы ваш отец с тем, как легко вы прощаете геранов? Прощаете меня?

От упоминания отца Шари растерялась. Она никогда не думала, совпадает ли их с Сорином мнение с мнением генерала, принявшего непосредственное участие в событиях сорокалетней давности. Сейчас Шари поняла, что, скорее всего, он бы поспорил с ними. Потому что для него эти события никогда не были чужим прошлым. Они было его собственным.

– Мы не знаем, – пожала она плечами. – И это не имеет значения, как бы подумал наш отец. Потому что он это он, а мы это мы. И мы твои друзья, Эней. Поэтому вот, что мы думаем. Не надо нести вину. Тем более не свою. – Шари решила улучшить настрой шуткой: – У нас и без того тяжёлый багаж.

Это была чувствительная тема, и, только пошутив, Шари сообразила, что здесь не место смеху. Но вопреки её укорам самой себе, Эней коротко посмеялся. Казалось, будто в темноте и на крыше ему легче.

Она с улыбкой поправила волосы за спиной.

– С тобой непросто, Эней, – честно сказала она и готова была поспорить, что увидела его удивление, – но это неплохо. Сегодня Сорин на перерыве, когда вы с Тари летали на разведку, попросил меня не скрывать, если тяжело. Он видел, как нелегко даются мне перемены.

Эней замер. Шари догадалась: к нему пришло осознание того, что Сорин позаботился и о нём. Оно пронзило его, как неожиданно сильный порыв холодного ветра.

Шари продолжила говорить:

– А ведь я не жаловалась, ты знаешь. Но Сорин всё равно заметил. Я, конечно, и скрывать ничего намеренно не пыталась, так что это было легко заметить, если честно.

– Да, – Эней согласился с отсутствием у неё сдержанности.

Шари прыснула со смеху от его поддержки. Он не понял, что её насмешило, но не стал спрашивать.

– Смысл в том, Эней, что нет причин скрывать того, что чувствуешь. Если страшно – дай знать, чтобы близкие смогли прогнать страх. Если больно – скажи, чтобы тебе смогли помочь. Скрывая слабость, не сможешь обратить её в силу. Не сможешь победить.

– Возможно, – произнёс Эней неуверенно. – Среди раттов это нормально – делиться. Гераны так не делают, Шари.

– Раса не имеет значения. Важны те, кто тебя окружают, а не то, какой они и ты расы. Тебя определяют не когти и крылья, а то, какой ты сам по себе. Иначе мы все были бы заперты в расовых стереотипах на всю жизнь.

Шари поднялась и задрала голову к небу. Среди облаков и мелькающих облачных ям проглядывало тёмное небо. Месяц ещё не поднялся, поэтому небосвод был сплошным разлившимся тёмно-синим пятном чернил.

– Например, – бодро сказала Шари, – у нас говорят, что в некоторые ночи жители Верхнего мира могут дотронуться до созвездий, просто вытянув руку из окна.

Она обернулась и увидела, что Эней тоже встал на ноги. Он подошёл к ней ближе, и на его лице в темноте читалось приятное спокойствие. Шари подумала, что он пришёл в себя, и это сделало её счастливой.

Оказавшись рядом с ней, Эней поднял голову, как сделала она.

– Это только домыслы, – услышала Шари. – Я не смог бы коснуться их, даже если бы находился у себя дома.

Она хотела что-то сказать, но Эней ещё не закончил. Он поднял руку и одним пальцем указал на одну из облачных ям.

– Зато я могу сделать так.

В том месте, где был его коготь, внезапно зажглась звезда. Шари не поверила своим глазам. Эней повёл руку в другую сторону и указал на ещё одну точку. Тут же звезда зажглась и там. Он делал это опять и опять, будто бы своей рукой зажигая огни ночного неба. Когтями пронзал чёрный занавес, пропуская свет.

– Как ты это делаешь? – шёпотом, боясь спугнуть таинственность момента, спросила Шари.

– Я живу под этим небом, – отвечал Эней, продолжая игру с огоньками. – Я знаю точно, где и какая звезда загорается, Шари. Это как знать, что цветок под твоим окном раскроется под лучами солнца.

Он что-то почувствовал в колебаниях воздуха. С неба его рука указала куда-то в сторону. Шари не видела, на что он указывает, пока из мрака ночи не вылетел чёрный силуэт. При приближении этим силуэтом оказался Тари. Грифон летел, поддавшись порывам и редко совершая широкие махи.

Оказавшись рядом, он приземлился на крышу. Под ногами у Шари всё заскрипело. Она схватилась за Тари, чтобы не упасть, и рассмеялась:

– Давайте спускаться, иначе мы разрушим дом Рилги. И это в ответ на её гостеприимство!

Тари развеселился, в его груди клокотал смех. Эней вспорхнул в небо и быстро оказался на земле. У Шари путь вниз занял куда больше времени. Они все вместе вошли в дом.

Внутри Сорин с счастливой улыбкой держал Рилгу за руки, его бандана съехала, открыв полголовы, но он, кажется, этого не замечал. Рилга выглядела усталой и очень решительной.

– Шари! – воскликнул Сорин, увидев её. – Шари! Рилга идёт с нами!

– Что? – изумилась сестра.

Тари издал звук, похожий на тот же вопрос. Эней замер на месте.

Сорин подбежал к Шари, обнял её, приподнял над землёй и покружил.

Эней посмотрел на грифона.

– Похоже, ему необходим был повод порадоваться, – высказал он своё мнение.

Тари согласно кивнул и повёл плечами. Они всё ещё ждали объяснений.

Когда Сорин отпустил Шари, она держалась за его плечо, потому что ненадолго потеряла равновесие. Тогда-то он и решил рассказать:

– Рилга идёт с нами! Она решила отправиться в путешествие с нами!

Шари отодвинула брата, который своим энтузиазмом перекрывал все разумные объяснения. Она обратилась к Рилге:

– Ты тоже хочешь стать Рискнувшей?

– Я? Нет, о боги, конечно, нет, – подняла руки она. Затем смягчилась: – Но я буду частью команды. На дирижабле, который вы арендуете, я буду частью команды, которая доставит вас до Запретного Дворца. Я буду сопровождать вас на этом пути.

– Почему ты так решила? – не понимала Шари.

Когда Эней сказал, что будет спутником, Сорин воспрепятствовал тому, чтобы узнать причины такого решения. Повторять ту же ситуацию с Рилгой Шари не хотела.

– Я верю в то, что видела сегодня здесь. Моё паломничество к Великому Духу дало мне силы и только укрепило мою веру. Но настоящие чудеса творятся не у святынь, а среди обычных живых существ. На пути к Запретному Дворцу вам понадобится поддержка. Не только богов, но и тех, кто рядом. Я буду рада помочь.

– Это же так замечательно, правда? – как ребёнок, радовался Сорин.

– То есть завтра ты отправишься в Лоунпат вместе с нами? – уточнила Шари.

– Нет, – Рилга покачала головой. – У меня есть дела, которые нужно доделать в Ремтаке. Мне придётся оставить часовню и этих обозлённых раттов. Я должна найти того, кто на время займёт мой пост и позаботится о жителях деревни.

– То есть… – направил её в нужное русло Эней.

– Мы встретимся в Верхнем мире. Уж билет-то на поезд по Радужной Тропе я найду чем оплатить. А там мы отыщем друг друга в консульстве. Или в одной из столиц.

Решение принято. Нарадовавшись вдоволь, Сорин посмотрел на часы и велел ложиться спать. Рилга разместила гостей, разрешив Тари также остаться в доме. Она раздала подушки и покрывала и ушла в единственную спальню. Там ещё некоторое время горел свет – она молилась.

Перед сном Шари думала о том, что произошло. Те, кто отваживался на это путешествие, – она не понимала их причин. Ни Эней, ни Рилга не делали это вынужденно, они оба соглашались добровольно. Она задавалась вопросом, почему они шли на этот риск. Поддавшись на обаяние Сорина? На собственные иллюзии о Запретном Дворце? На секундную блажь, подтолкнувшую их?

Думая о других, Шари ни на миг не сомневалась в себе. Своя причина ей была известна. И предельно ясна. Поэтому, если Сорин засомневается в идее покорения Запретного Дворца хотя бы на миг, – рядом будет Шари в попытке уговорить его сдаться.

8

Аромат завтрака разбавлял резкий запах средства для бритья. Сорин сидел рядом с сестрой и перебивал ей аппетит после водных процедур. Рилга постаралась на славу, не желая отпускать путешественников голодными: стол был заставлен тарелками со всякого рода блюдами – были и овощи с фруктами, и сладкая каша, и пирожки с разной начинкой, и яйца. Шари с братом жадно набросились на угощения, последний даже не успевал прожёвывать до конца, как тащил ко рту очередной кусок.

Эней был сонным. Вскользь упомянув, что ночью плохо спал, и стараясь не жаловаться, он отодвинулся к краю стола и периодически клевал носом, прикрывая глаза и роняя голову с подпирающей ладони. Ему не помогла даже попытка поесть – лениво жуя, он словно забывал о том, что у него во рту, и пропадал в пучину сна.

Шари заметила, как Сорин пристально поглядывал на Энея в первое время после общего подъёма. Она не рассказывала о ночной беседе, но брат сам знал, как вести себя. Проявляя бдительность, он не настаивал с заботой и оставался наблюдателем со стороны. Пока в его помощи не было нужды, Сорин готов был верить, что всё в порядке.

За окном было солнечно и тихо. Слишком рано, чтобы жители Ремтака начали вылезать из домов и заниматься делами. Сорин надеялся, что их уход не привлечёт внимания. Это напоминало ему побег из Стирданора.

Зная, что, едва выйдя за территорию деревни, она начнёт немного тосковать по улыбке Рилги, Шари попросила:

– Расскажи про своё паломничество к Великому Духу.

Вставшая ещё раньше путешественников, Рилга успела поесть до них, сходить в часовню и обратно и теперь составляла им компанию перед уходом. Вопрос приятно удивил её – она не ожидала религиозного интереса в гостях. Зная, что слишком серьёзные аспекты наверняка им наскучат, решила поведать лишь некоторые моменты.

– Это было захватывающе, – делилась Рилга впечатлениями. – Я копила несколько лет, чтобы на следующий день после объявления года поклонения Великому Духу сразу же отправиться в путь. Думала, что народу будет столько, что каждый второй будет наступать на хвост, но, боги, как же я ошиблась! Таких же ранних пташек, как я, было не так много. Думаю, в нашем поезде даже остались пустые места в тот день, когда я отправилась в Нижний мир.

– Ты поехала одна? – жуя, уточнил Сорин.

– Да, но это было лишь начало. Найти единомышленников оказалось проще простого. Уже на следующий день компанию мне составляла пара священнослужителей из Нирмаунда, а затем у нас даже получилась небольшая группа. Там были и гераны, и альды, и ратты.

– Это здорово, когда одна вера объединяет многих, – высказалась Шари.

– Да, здорово, – согласилась Рилга. – Но, несмотря на одну веру, взгляды на мир у нас разные. Я помню, был там один юноша, который отказывался говорить. Мы несколько дней пытались выведать у него, кто он и с какой целью едет. Поняли, что он дал обет молчания с того дня, как узнал о существовании года поклонения Великому Духу, и до того самого момента, как он увидит монумент. Представляете, мальчик молчал пять лет!

Шари и Сорин с интересом слушали, представляя себе всё, что описывала Рилга. Эней придрёмывал, глубоко дыша и в полусне держась на скамье, чтобы не упасть. Сорин осторожно, едва коснувшись, погладил его острое плечо и медленно стащил его порцию каши с вареньем.

– А ещё там была учительница, – вспоминала Рилга. – Я хоть и ратта, но даже для меня она казалась совсем уж маленькой. Однако это не мешало ей кричать на нас из-за того, как грешно мы отзываемся о богах. Смешная такая малышка была! – заулыбалась она и потёрла лоб, задумавшись. – Сколько ей было, шестьдесят семь?

– Как это вы грешно отзывались о богах? – не понял Сорин.

– О, она преподавала международный язык и риторику, – игриво подмигнула ему Рилга, – так что с неё станется привязываться к словам. Ну вы же знаете эти устоявшиеся выражения, вроде «Дарис меня подери» и «к Дарису вас», «Рошгх тебя разорви», такого рода.

Шари многозначительно уставилась на брата. Тот втянул голову в плечи и, сглотнув, смущённо спросил:

– А что, это плохо, так говорить? – несмотря на пристыженность, рука потянулась через стол, чтобы долить молока.

– Нет, – покачала головой Рилга. – Да и кто тебе будет определять, что плохо и хорошо? Это ты сам для себя решаешь. Учительница вещала, что упоминая богов в этих выражениях, мы приравниваем их к злодеям и монстрам, чтобы натравить на себя и других.

– Но это же не так, – возразила Шари. – В смысле, есть и хорошие выражения тоже. «Храни вас Дарис», мы говорим и слышим их очень часто.

– К этому у неё претензий не было, – пожала плечами Рилга. – Признаться, она чересчур идеализировала богов, делала их безгрешными и слишком правильными. Странно для верующей старой закалки.

– Вы помогли ей разобраться?

– Мы попытались, – уклончиво ответила она. – Переубеждать её не было нужды, каждый сам выбирает степень и форму выражения своей веры. Мы напомнили ей о том, что Рошгх, Исаара и Дарис когда-то жили среди нас, давным-давно, когда государства были ещё неорганизованы, а миры разобщены. И они делали шаги к объединению рас и созданию того, что мы сейчас называем жизнью. И все они делали ошибки и спотыкались на своём пути. Вспомните только, жизнь Исаары – сплошное противоречие, да она оступалась везде, где только можно! И всё же стала той, кого теперь зовут Милосердная Исаара, кого почитают и в кого верят.

– Судя по твоему лицу, Рилга, учительница вас не очень-то послушала, – пробурчал Сорин так, словно ему было обидно за священнослужителей.

– Она настаивала на том, что обретя форму Великого Духа, боги отреклись от своих земных форм. И что раз они святые, они должны благословлять нас на безгрешную жизнь и вести по правильному пути.

– И это несмотря на то, что ни один из самих богов не был безгрешен, – задумалась Шари. – Вспомните, как Мудрый Дарис обиделся на геранов, когда был ещё их покровителем, и отказался от них, перейдя в Средний мир. Они, конечно, далековато зашли, когда попытались поставить себя выше него только из-за наличия крыльев… но поддаваться обиде и бросать тех, за кого ты в ответе – так бы не поступил бог, в которого верит та учительница.

– Потому что они не идеальны, – с улыбкой кивнула ей Рилга. – Они были такие же, как мы, с достоинствами и недостатками. Единственное их отличие в том, что они сумели своими силами стать чем-то большим, чем были до этого. В этом причина их величия. В этом причина того, что сейчас они зовутся Справедливый Рошгх, Милосердная Исаара и Мудрый Дарис. Пускай и совершая ошибки, они пришли к огромным заслугам, которые и определяют их сейчас в глазах верующих.

– Учительница не вняла вам? – совсем разочаровался в ней Сорин.

– Нет, – в глазах Рилги сверкнуло коварство, – поэтому до конца поездки, пока она была с нами, мы ругались как можно чаще, упоминая богов в хлёстких выраженьицах. Ух, как краснели её уши и кончик хвоста!

Смех разлился по комнате. Эней проснулся и рассеянно моргал, пытаясь понять, где он находится и что его разбудило. Пока Сорин помогал Рилге убирать со стола, Шари проверяла вещи. Эней стоял у двери с рюкзаком на плече, откинув голову назад и упершись спиной в стену. Он всё никак не мог набраться бодрости, поэтому едва передвигался. Крылья в полурасслабленном состоянии наполовину раскрывались, упираясь в мебель.

Тари тёрся головой о ещё сохранившую тепло с ночи печку. Выглядело это так, словно он прощался с самым любимым существом на свете.

Пришло время уходить, и Сорин крепко обнял Рилгу. Она поцеловала его в лоб, затем того же удостоилась склонившаяся Шари. Даже Энея не обошли тонкие губы, запечатлевшие поцелуй на его подбородке – выше Рилга не дотянулась. От неожиданности он на время растерял сон и обескураженно провёл ладонью по лицу.

– Я приготовила для вас сюрприз, Рискнувшие, – всё с тем же озорством щёлкнула языком Рилга. – Напоследок.

Она открыла дверь, и Шари увидела, что у дома стоит знакомая машина. Кузов на этот раз пустой, а водитель не остался в кабине – вылез наружу, чтобы отсалютовать хвостом и немного виновато улыбнуться.

– Мне не удалось подвезти вас сюда, но уж до Лоунпата я вас точно подброшу, – с обезоруживающей наивностью он постучал по капоту. – Ратты Ремтака не могут перестать иметь со мной дела, если увидят, как я увожу отсюда ненавистную компанию. Может, мне даже платить станут больше, – он потёр подбородок кончиком хвоста, сделав умный вид.

– Мы поедем в Лоунпат? – восторженно прошептала Шари.

– Нам не придётся идти пешком? – поддержал её брат.

Эней тоже был удивлён такому повороту событий, но остался в безмолвии. Тари, распрощавшись с печкой и ткнувшись лбом в не менее тёплую ладонь Рилги, первым вышел из дома.

– Мы, кстати говоря, так и не познакомились, – обходя машину, говорил водитель, – зовут меня Турсо. А вас мне уже представила Рилга, когда приходила договариваться о поездке. Рад, что вы целы после вчерашнего!

– Мы тоже, – улыбнулся Сорин.

Он начал забрасывать вещи и обсуждать с Турсо путь, какой им предстояло проехать. Эней, подталкиваемый приподнятым крылом Тари, проследовал к кузову.

Шари обернулась к Рилге. Та стояла в проёме, сложив руки вместе и опустив их в складки юбки. Её распущенные волосы разлетелись по открытым плечам в красивом беспорядке. Шари подумала, что если бы она хотела быть на кого-то похожей, то на неё. На маму, само собой, ей хотелось походить всегда. Но если выбирать пришлось бы не из семьи – этим выбором стала бы Рилга. Взрослая, она не растеряла детскую весёлость и улыбку. Глубоко верующая, она не забыла о реалиях миров и вещах, далёких от святости. Ратта, защищавшая герана, которого встретила в первый раз, от соплеменников, с кем жила всю жизнь. Отважная и преданная тому, чему верит. Шари хотела бы быть похожей на неё.

Чувствуя это, она неожиданно для себя поняла отношение брата к дяде. Не полностью, только часть, возможно, одну из многих причин, почему Сорин так ревностно пытается оправдать собственные надежды в глазах Ямока, которому просто достаточно того, что уже есть.

Шари тоже хотела, чтобы Рилга ими гордилась.

– Он позволил ему уснуть на себе, – смеясь в кулак, проговорила в ухо брату Шари.

Они сидели рядом в кабине машины: Шари у окна, Сорин посередине, Турсо за рулём. Обернувшись, чтобы выглянуть из заднего окна, Шари увидела милейшую, по её мнению, картину: разлёгшись в кузове, Тари прижался щекой к краю, чтобы ленивым взглядом окидывать проносящиеся мимо места. Но его праздному созерцанию, как окрестила про себя Шари, пришёл конец – не выдержав, Эней, пробормотав извинения, опустил голову в район шеи грифона и, обняв себя руками за плечи, заснул. Крылья вскоре раскрылись, чтобы укрыть Энея от поддувающего ветра. Тари некоторое время лежал неподвижно, то ли оторопев от подобной наглости, то ли заботясь, чтобы не разбудить спящего друга. Завершающим штрихом выступило то, что грифон чуть приоткрыл одно крыло, сделал для Энея тень и укрыл его лицо от солнечных лучей.

Сорин повторил жест сестры и прикрыл рот, чтобы не засмеяться в голос. Это выглядело мирно, по-домашнему, но в первые секунды Тари глядел на Энея с такой снисходительностью, с какой родитель смотрит на описавшегося младенца. Шари попыталась изобразить эту гримасу, и им с братом пришлось ещё больше скрючиваться от беззвучного смеха.

Во время поездки обсуждалось много тем. Первой, что неудивительно, стал Ремтак и всё в нём произошедшее. Турсо рассказал, что видел суд народа, которому подверглись путники, и долго извинялся, что не смог их защитить. Шари и Сорин наперебой ему возражали, говоря, что всё в порядке, они всё понимают и не обижаются. Затем Турсо узнал, что друзья собираются покорять Запретный Дворец, и смесь восторга и ужаса, отразившаяся на его лице, нашла отклик внутри Шари. Она подумала, что наверняка выглядела так же, когда брат в первый раз поделился с ней мыслью об уходе из Стирданора.

Шари подремала, поддавшись настроению друзей из кузова. Сорин, подставив сестре плечо, рассказывал, как некоторое время проработал в кузнице, прежде чем вплотную заняться плотницким делом. Он демонстрировал протезы на руках, в деталях расписывая несчастный случай. Если бы не необходимость осторожно ехать по неровной дороге, Турсо бы проявил больше интереса к увечью. Но он был привязан к рулю.

В пункт назначения они приехали к вечеру, было около шести часов. Лоунпат – один из крупных городов, в котором, несмотря на преобладающее население раттов, отнюдь не редкость встретить герана или альда. И пока Эней с удовлетворением убеждался, насколько ему комфортнее в многорасовом обществе, Шари и Сорин во все глаза разглядывали жителей Верхнего и Нижнего миров. Никогда раньше не видевшие их вживую, они откровенно пялились из окна машины, невольно улыбаясь и бормоча друг другу все замеченные особенности. Загорелые гераны с украшениями на телах в разных местах выглядели величественными, уверенно рассекая улицы и воздух над ними. Альды приглушённых оттенков разных цветов – синий, фиолетовый, бордовый, зелёный, белый – виднелись на самом дальнем расстоянии. Благодаря росту за ними можно было наблюдать даже в толпе. В них не было грациозной порывистости геранов, но просматривалась энергичность и сила, некая упругость походки. И среди других рас маленьким ростом, хвостами и юркостью выделялись ратты, семенящие по своим делам. О них нельзя было забыть по той причине, что Лоунпат, как-никак, город Среднего мира, и коренное население – ратты.

Эней и Тари хорошо отдохнули, поэтому с интересом рассматривали новый город. Первый чувствовал себя спокойно. Шари ощущала небольшую ломоту в теле после неудобного сна, но тоже была готова продолжать путь пешком. Распрощавшись с Турсо, наотрез отказавшимся принять деньги за поездку и пожелавшим им удачи, друзья оказались у железнодорожного вокзала.

Сорин оставил часть вещей и побежал разбираться с вопросами поездов в Слайсепт. Эней и Шари стали в начале перрона, наблюдая наполовину пустую железную дорогу и редких раттов, видно, работников, таскавших чужие чемоданы. Огромные поезда растягивались по путям, как щупальца гигантского осьминога, готового сыграть на пианино. Пока Шари и Эней разглядывали сцепления и провода, каждый думая о своём, Тари с любопытством уставился на брошенный окурок сигары. Он почти прижался клювом к земле, чтобы тщательнее рассмотреть находку. Вдоволь наглядевшись, отодвинулся с брезгливым видом и отвернулся.

Сорин вернулся слегка запыхавшийся и с опасным блеском в глазах. Шари приготовилась к чему-то нехорошему.

– Ближайший поезд до Слайсепта завтра в полдень, – начал рассказывать он. – Билеты нам по карману, с этим всё в порядке. Сейчас в основном поток едет из столицы, а не наоборот, так что мест ещё полно. Насчёт Тари не спросил, но, Дарис с ними, я не позволю ему на своих двоих лететь в Слайсепт.

Грифон впился в Сорина испытующим взглядом. Тот поднял руки.

– Я знаю, ты можешь облететь весь Средний мир и даже не запыхаться, но мне будет приятно, если мы доберёмся до столицы вместе.

Если бы Тари мог улыбаться, он бы обязательно это сделал. Однако неспособный на подобный жест, он склонил голову и одобрительно фыркнул. Стоявшая поблизости Шари погладила его по голове.

Эней поправил лямку рюкзака на плече.

– Значит, мы ищем место для ночлега?

– Здесь должна быть недорогая гостиница, я думаю, – предположила Шари. Она начала вспоминать, не приметила ли что-нибудь по дороге на вокзал.

– Хе-хе, – раздалось со стороны Сорина.

Он привлёк всеобщее внимание и с хитрой улыбкой указал на один из дальних поездов. Тот был чёрного цвета с серыми полосами, испещрявшими его ровными трещинами. Окон не было.

– Сорин, нет, – внезапно догадавшись, категорически заявила Шари.

– Ну почему, Шари? – простонал брат. – Всё складывается более чем удачно!

– Что такое? – не понимал Эней. Он ещё не научился улавливать тонкие связи между спутниками.

– Перестань скидывать на богов все удобные для тебя совпадения, – наставнически указала на него пальцем Шари. – Ты скоро предложишь грабить других только потому, что Мудрый Дарис велел тебе накопить денег на дирижабль!

– Но это же не просто так! – возражал Сорин.

– Да, не просто так, – она закатила глаза, – это грузовой поезд, который едет с грузом в Слайсепт, чтобы доставить груз! И назван он грузовым, потому что возит груз!

– Тебе что, сложно притвориться грузом? Хочешь, мы с Энеем замотаем тебя в покрывало и понесём?

Запутавшийся Эней растерянно переводил взгляд с брата на сестру и обратно. Беспомощный в их обсуждении, он пытался вставить слово, но не мог позволить себе перебивать, поэтому молчал.

– Слушай, Шари, этот поезд отправляется через два часа, – Сорин достал карманные часы и перепроверил время. – Если мы послоняемся где-нибудь часик-полтора, то потом вернёмся и сможем забраться в один из последних вагонов. Достаточно будет притаиться при осмотре, спрятаться где-нибудь в углу за ящиками. И тогда уже через два дня будем с Слайсепте!

Услышав его идею, Эней оторопел. Шари не хотела использовать его изумление как аргумент, но не смогла удержаться:

– Видишь, даже Эней против, – указала она на вытянутое лицо друга. Тот только моргал, не зная, как ему реагировать. – Это незаконно, неудобно и если нас обнаружат, то выкинут по дороге, дай Дарис, не с идущего на полной скорости поезда.

– Что ты, они же не такие жестокие, – пробормотал Сорин. – И это не очень… не так уж и незаконно. В смысле, нас за это не арестуют и не бросят в тюрьму. Штраф выписать могут, только если обнаружат.

– Не думал, что ты способен на такие авантюры, Сорин, – к Энею вернулся дар речи. Услышав его слова, Шари вскинула бровь.

– О чём ты? Вся затея с Запретным Дворцом его и только его. А теперь мы ещё и правила нарушаем. Ну здорово, Сорин!

– Я тебя прошу, – он сложил руки вместе в молящем жесте, – это в первый и последний раз, Шари. Я очень хочу добраться до Слайсепта как можно скорее. Я чувствую, что туда нужно добраться быстрее. И вот он, шанс. Давай же! Дарис мой свидетель, когда мы приедем, ты выберешь гостиницу и, если захочешь, я даже буду жить в каморке для швабр.

Несмотря на серьёзность решения, оказавшегося на её плечах, Шари засмеялась. Она представила брата, спящего в обнимку со шваброй, потому что они решили сэкономить на его проживании и наказать за авантюру с грузовым поездом. Тари, наблюдавший за спором, уже понял, чем всё кончится.

– Если остаться в Лоунпате до завтра, можно отыскать спутника-альда, – неожиданно добавил ещё одну тему для обсуждения Эней.

Он не ожидал, какая реакция за этим последует. Шари торжествующе воззрилась на брата. Сорин хлопнул себя по лбу и взялся за плечо Энея.

– Друг мой, как я рад, что ты у нас такой… благоразумный, – натянуто проговаривал он. Затем вздохнул. – Но я сомневаюсь, что здесь мы найдём кого нужно. Лоунпат – торговый город, сюда приезжают для купли-продажи товаров, а не в поисках приключений. Если мы начнём спрашивать альдов, кто хочет пойти покорять Запретный Дворец, половина из них будет ссылаться на занятость торговлей, а другая молиться богам за наши души, потому что они кто? Правильно, паломники и пилигримы.

– Разумный довод, – кивнул Эней. Его ничуть не покоробило, что его аргумент разбили в пух и прах.

Сорин взял сестру за руку.

– Ну что? – жалобно уставился он на неё.

Шари с достоинством выдержала испытание на прочность, однако сдалась по другой причине.

– Ладно, хорошо, ты победил. Зато хоть не потратим здесь лишних денег на ночлег.

Сорин отвёл взгляд в сторону и почесал хвостом затылок.

– Да-а, именно. Я планировал до отъезда заглянуть на рынок, посмотреть, что там да как.

– Сорин!

В итоге всё решилось по предпочтениям лидера. Шари, не заинтересованная покупками и одолеваемая зудящим ворчанием на брата, сама вызвалась остаться на вокзале дежурить у поездов. Тари остался с ней. Если Сорин и Эней не вернутся к назначенному времени, то за полчаса до отъезда грифон полетит предупреждать их и торопить обратно к железной дороге. Тари не был расстроен тем, что из него сделали живое напоминание. Они с Шари легко отыскали лавочку в тени и, расположив на ней вещи, устроились отдыхать.

За время ожидания Шари наблюдала за поездами, отправляющимися в другие города или, наоборот, приезжающими из них. Разнообразие пассажиров завораживало. Гераны, несмотря на массивные крылья за спиной, ловко передвигались, никого не задевая. Раз или два Шари заметила необычных спутников у жителей Верхнего мира – это был кто-то без крыльев, но не похожий на раттов и альдов. Она не придала этому значения, решив, что просто плохо разглядела и не заметила хвостов. Что её заинтересовало, так это семейная пара альдов. Высокие мужчина и женщина – первый тёмно-фиолетового цвета, а вторая – белая с синими пятнами по всему телу. Пара о чём-то переговаривалась и громко смеялась, затаскивая вещи в вагон поезда. Они были необычными, экзотическими для Шари, но их неординарная внешность не отталкивала. Она думала, что, пообщавшись поближе с альдом, сумела бы привыкнуть к нему и не разглядывать пристально уже после второй или третьей встречи.

И всё же на наблюдениях за другими Шари не останавливалась.

Она много думала об их путешествии. Пока что всё шло хорошо, они завели новых друзей, побывали в деревнях и первом крупном городе. Для неё, безвылазно сидевшей в Стирданоре, каждый день теперь пролетал на натянутой струне напряжения. Всё вокруг было странным, удивительным, бесконтрольным и волнующим. Если раньше мир, в котором она жила, был маленьким и умещался в её ладонях, то теперь он неожиданно разросся до таких размеров, что Шари выронила его. Реки растеклись в разные стороны, новые лица мелькали тут и там, леса, города, озера. Даже небо словно изменилось, стало глубже и выше. Стало таким же, как Запретный Дворец, – тяжёлым, чтобы его отыскать. Сорин, увлекающийся всем новым, тревожил её своим энтузиазмом, но Шари была рада, что он прислушивается к мнению спутников.

Эней, как ей казалось, постепенно привыкает. Ему ещё сложно вести себя так же непринуждённо и открыто, как брат с сестрой, но Шари списывала это на особенность расы. Как он сказал, гераны не делятся. Значит, и от него откровенных признаний можно не ждать. Что было важно, так это то, что Эней больше не чувствовал себя незащищённым. Шари нравилось, что он наконец-то не боится говорить и предлагать что-либо, иногда даже спорить с ними. Она всё ещё не понимала, что творится у него в голове, но, несмотря на это, им было весело вместе.

Шари старалась не думать о самом Запретном Дворце. Он ещё далеко, твердила она себе, слишком далеко, за облаками, за тысячами километров, до него можно идти несколько жизней и всё равно не дойти. Ей совершенно не хотелось вспоминать об опасностях, о риске, обо всех трудностях, которые поджидают друзей за одной только фразой в консульстве «Мы хотим стать Рискнувшими». Доходя до этой точки, Шари могла ущипнуть себя за тыльную сторону ладони и приказать не думать об этом. Когда она так делала, Тари тревожно окидывал её взрослым взглядом.

– Всё что происходит, Тари, – заметив, что он готов слушать, начала Шари, – то что было, начиная с ухода из Стирданора и до сегодняшнего дня… всё это кажется мне правильным. Даже слишком, будто мы идём по плану, уготовленному нам судьбой. Очевидно, Сорину нравится это. Не знаю, замечает ли Эней. Но я… – она вздохнула. – Я постоянно жду, что что-то пойдёт не так. Не то чтобы это паранойя и я готова наброситься на первого же прохожего, который подойдёт просто спросить время… нет. Но, когда нам весело или спокойно, иногда меня посещает мысль, что это ненадолго. Тари. Я всё больше страшусь, что чем ближе мы к цели, тем тяжелее будет становиться наш путь. Я не хочу думать об этом, я не хочу… как бы это выразиться… привлекать плохое. Но ничего не могу с собой поделать. Ты знаешь, я изначально была против этого путешествия.

Она уронила голову на руки и покачала головой с усталой улыбкой.

– Мудрый Дарис, что я здесь делаю.

Тари поднялся и, подойдя ближе, коснулся её макушки лбом. Она почувствовала его дыхание кожей головы. Оно было тёплым и сильным. На автомате её руки потянулись, чтобы обнять грифона за мощную шею.

– Ты прав, Тари, – с более честным смехом произносила Шари, – что мы оба здесь делаем.

Тари издал звук, похожий на согласное мычание.

– Тебе приходится следить за нами, как за непослушными детьми, – благодарно сжимала она перья, – а мне почему-то вдруг вздумалось играть роль старшей сестры, пускай я и младше Сорина.

После недолгого молчания, она тихо поправила саму себя.

– Хотя кто из нас ведёт тут себя как растерянный ребёнок, если не я?

Услышав это, Тари пихнул её в макушку сильнее, чуть ли не протаранил. Видеть её кратковременное уныние ему не хотелось. Сообразив, что она слишком сильно вдалась в запутанные вереницы чувств, Шари усмехнулась.

– Ты прав, Тари. Всё хорошо. Нам не на что жаловаться. Следующий пункт – Слайсепт и спутники-альды. Мы с лёгкостью покорим Запретный Дворец. Сорин на меньшее не согласен.

Грифон повернул голову в сторону дороги от вокзала. Там показались две знакомые фигуры.

– А вот и они, – с улыбкой сказала Шари.

Сильно тратиться Сорину совесть не позволила, но кое-чем необходимым он всё же закупился. Пополнил запасы еды, чтобы в случае необходимости не умирать от голода в поисках ближайшего магазина. Купил маленькую карту Слайсепта со всеми подробностями – уже в поезде он собирался пометить места, которые нужно будет посетить. Также взял газету – следить за новостями было важно.

Когда они подходили к лавочке, Шари услышала интересную беседу.

– Я отправлял тебя купить обувь, друг мой, – терпеливо и покровительственно говорил Сорин.

– Так и есть, – безропотно откликнулся Эней.

– И вместо этого ты купил перчатки.

– Да.

– Почему?

– Более целесообразная трата денег, – без зазрения совести отвечал Эней.

– Ох, Дарис, помоги нам, – улыбаясь, простонал Сорин. – А ведь по приезде в Лоунпат он жаловался на наши дороги. Впрочем, ничего нового – давайте жаловаться и не делать ничего, чтобы исправить положение. Типично для Среднего мира. Ты уже проникся нашим духом, друг мой!

Не слушая ворчание Сорина, Эней рассматривал покупку, вытянув руки и проверяя состояние когтей. Шари оценила аксессуар Верхнего мира: перчатка без пальцев покрывала ладонь и чуть не доходила до сгиба локтя. Материал был прочный, но к коже прилегал не сильно, так что воздух проходил свободно. На вопрос – не спадает ли – Эней ответил, что строение перчаток в районе запястья позволяет им не прилипать к коже и не спадать одновременно.

– На самом деле, Шари, это очень интересно, – заметил Сорин, – ещё до того как мы разделились, Эней рассказал мне, как он был удивлён тому, что случилось в Ремтаке. Помнишь, когда толпа нас окружила? Мы тогда подняли руки, показывая, что у нас нет оружия и мы не собираемся затевать драку, верно?

– Верно, – кивнула Шари.

Сорин сделал знак Энею, чтобы тот перехватил инициативу разговора.

– Гераны так не делают, – более спокойно продолжил тот. – Если в ссоре ты поднимаешь руки, это означает, что ты готов наброситься на оппонента. А, я имею в виду обычные ссоры. Если у герана есть оружие, он не будет использовать когти, когда есть такая возможность.

– Значит, для тебя в Ремтаке это выглядело так, словно мы раззадориваем раттов на драку?

– В первый момент, да, – кивнул Эней. – Я был немного озадачен, но решил повторить жест за вами. Как выяснилось, не зря.

– Когда мы будем в Верхнем мире, думаю, Сорин, тебе нужно будет о многом советоваться с Энеем, – высказалась Шари.

– Конечно, – не спорил с ней брат. – Я полностью доверюсь его советам. Он специалист по всему, что летает.

Одновременно Тари и Эней намеренно кашлянули. Сорин, не придавший словам должного значения, исправился.

– Я имею в виду, что оба ваших драгоценных мнения будут первостепенными во всех решениях касательно Верхнего мира. Мы все слушаем друг друга, неважно, где находимся, друзья, – наставнически сказал он.

А когда Эней и Тари прошли вперёд, по времени зная, что пора идти, Сорин увидел заговорщицкий взгляд сестры и воздержался от ответной ухмылки.

Забраться в предпоследний вагон грузового поезда оказалось проще, чем должно было быть. Единственный оставшийся не закрытым в конце погрузки, он был наполовину заполнен ящиками и огромными пакетами. По запаху Сорин предположил, что везут что-то резиновое. Забравшись вслед за подлетевшим Энеем, он подтянул Шари наверх и пролез в дальний и тёмный угол. Источников света не предусматривалось, но это не сильно расстроило путников. Тари внимательно присматривался к замку на отодвинутой двери вагона. Сорин точно угадал, о чём думал грифон, и сказал, что они не будут ломать устройство, чтобы открыть дверь во время поездки и насладиться ветерком. Презрительно фыркнув, Тари в конце концов обречённо вздохнул и прошёл внутрь за остальными.

– Я его понимаю, – тихо заметил Эней.

– Простите, – мягко, без смеха и дурачеств, попросил Сорин, – я знаю, тебе и Тари неуютно в таком замкнутом пространстве. – Он задумался. – Знаешь, ещё не поздно отказаться. Видимо, Шари изначально была права насчёт поездки на обычном пассажирском поезде.

– Нет, – отказался Эней. – Это твоё решение, Сорин. И мы ему следуем.

Шари промолчала о том, что это был один из тех редких случаев, когда Эней употребил слово «мы». Уже за одно это она готова была простить брату все неудобства, которые он причиняет остальным. Сорин, хлопнув Энея по плечу, сердечно воскликнул:

– Спасибо, друг мой!

Тари занял больше всех места, так что размещаться пришлось вокруг него. Во время последнего осмотра работники-ратты не заметили спрятавшихся путешественников. Они притаились, почти вжавшись в пол, на котором сидели, и надеясь, что тень укроет их от чужих глаз. Шари чуть не чихнула, но Сорин зажал ей нос, да так неожиданно, что она едва не задохнулась в попытке сделать вдох. Когда дверь вагона закрылась, пришло время расслабиться.

– Мы будем ехать в темноте? – спросила Шари.

– Вовсе нет, – хоть она этого и не видела, но была уверена, что Сорин покачал головой. – Я купил кое-что.

Он покопался в сумке и наощупь вытащил всё необходимое. Раздался звук, с каким посуду выставляют на стол, затем во тьме замелькали искры. Несколько вспышек, и в глазах всех сидящих робко затанцевало пламя свечи. Сорин установил её на блюдце, чтобы воск и пламя не распространялись дальше ограниченной территории.

Шари была озадачена:

– Почему ты не купил фонарик?

Некоторое время Сорин молчал, словно смысл заданного вопроса было сложно понять. Он вдруг осознал, что мысль о фонарике не пришла ему в голову раньше, и это было крайне необычно. Завёл руку за голову и почесал макушку.

– Ну, фонарик. Он в четыре раза дороже свечей. А лампу покупать невыгодно – потом неудобно её таскать везде с собой, – Сорин говорил первое, что приходило на ум, чтобы как-то себя оправдать и удержать авторитет лидера группы. Однако вместо логичных обоснований наружу вырвался порывистый выдох: – Да и свечи создают нужное… настроение. Знаешь, как в старых рассказах о путешествиях, когда приходилось искать путь в лесу, разводить костры, делать факелы. Мы как будто возвращаемся в прошлое. Ненадолго, конечно, – его улыбка в мерцающем свете пламени была изящной и мягкой.

Он поправил блюдце и позаботился, что вокруг него достаточно свободного пространства, чтобы не потерять контроль над огнём.

– Это очень романтично, – сказал Эней, и в его голосе, Шари показалось, она расслышала одобрение.

– Её не хватит на все два дня, но я слышал, что по дороге поезд делает остановку в одном мелком городке, таком же как Стирданор, – рассказывал Сорин. Он поправил себя: – Хотя, если там есть доступ к железной дороге, почему он мелкий?..

– Там будет проходить часть разгрузки? – спросил Эней.

– Да. Точно знаю, что будут разгружать первые пять вагонов и последний обязательно, – перечислял Сорин. – Из нашего, может быть, возьмут вон те пакеты, – он указал на непонятные силуэты в другой части вагона. – Если заляжем, как только что делали, нас не заметят.

– А если заметят? – осведомилась Шари.

– Будем договариваться, – обезоруживающе улыбнулся брат.

Тари закатил глаза и, отвернувшись, положил голову на передние лапы. Он явно намеревался поспать. Путники вздрогнули, когда раздался мощный толчок. Их чуть не опрокинуло. Поезд медленно начинал набирать скорость. В ушах отдавался стук колёс. Из незаметных трещинок в углах вагона подул свежий ветерок.

9

Свет распространялся недалеко. Эней занял место рядом со свечой, тогда как Шари сидела ближе к углу. Негласно было решено не пускать Энея к стенам, чтобы не испытывать его нервы на прочность. Сорин устроился у самого огня и аккуратно раскрыл газету, стараясь её не поджечь. Он внимательно читал новости, пропуская разделы домоводства и советов гадалок. Спорт также был лишён должного внимания. К запаху резины добавилась тонкая ниточка дыма.

Мысли Шари напоминали реку с ровным течением. Пока она, неторопливо рассекая воду, не наткнулась на небольшой камень, торчавший из водной глади. Этим камнем стала мысль – когда Сорин отдал Менри вырезанную фигурку герана, он перед этим прошёлся по ней наждачной бумагой? Не засадит ли девочка себе занозы в пальцы, трогая статуэтку? Шари понимала, насколько бессмысленно сейчас об этом думать, но вопросы назойливыми змейками сновали в голове, шипели и кусались при попытке выкинуть их оттуда.

Она не успела задать вопрос, как Сорин возбуждённо воскликнул:

– Шари, смотри! Смотри, про маму в газете написали!

Шари тут же подлетела со своего места и приблизилась к брату. Она сосредоточила взгляд, пытаясь привыкнуть к тусклому свету огня. Разглядев, наконец, рукой подманила Энея со словами:

– Эней, иди сюда, взгляни!

Втроём они согнулись над газетой. Из-за смешивающегося дыхания огонь плясал поклонами в разные стороны. Шари как раз вытянула голову над свечой, и игра теней сделала её лицо пугающим.

В газете на всю страницу было напечатано изображение труппы артистов. На первом плане оказался барабанщик, вылезающий из угла, рядом с ним примостились скрипач, виолончелист, трубач и певица. Чтобы помочь Энею разобраться, Сорин ткнул пальцем в один из силуэтов в центре. Ратта словно была на втором плане, и одновременно с этим всё действо происходило вокруг неё, она была центром и ядром представления. Это была красивая женщина в длинном платье, с распущенными волосами, браслетами на руках, изгибы её тела показывали, что она вот-вот закружится под переливы музыки.

– Вот она, – с любовью и нежностью в голосе произнёс Сорин. – Наша мама.

– Тут внизу подписано. «Ребята Овейны», – прочла Шари и усмехнулась. – Я думала, они перестали так называться года полтора назад. Мама не хотела, чтобы в названии было только её имя, предлагала что-то более нейтральное.

– Видимо, остальные ребята были несогласны, – развеселился Сорин. – Так и представляю, как Палочник с этим его свистящим говором спорит с мамой по этому поводу. – Он нахмурился и притворился, будто кого-то отчитывает. – Ты, дорогая-с, со мной не спорь! Совсем страх потеряла-с! За чужими спинами прячешься, будто мы тебя на повешение ведём-с. Это честь-с-с, а не наказание. Идите-с, танцуйте-с!

Он так смешно передразнивал одного из «Ребят Овейны», что Шари расхохоталась. Она помнила Палочника, чьё имя затерялось где-то двадцать лет назад. Он ходит с тростью, строит из себя древнего старика и говорит будто шипит.

Даже Эней улыбнулся, пускай и не знал, о ком идёт речь.

Сорин вчитался в следующую страницу рядом с изображением.

– Тут написано, они сейчас в Нижнем мире. Поехали на юго-запад от Паратосса. Конечно, в совсем дальние районы им путь заказан, там же другие расы дышать не могут из-за отсутствия мембранного купола. Но до его границ, предполагается, «Ребята Овейны» обойдут все населённые пункты.

– Думаю, она поехала увидеться с отцом, – предположила тихо Шари.

Сорин поумерил пыл. Руки, сжимавшие газету, на миг напряглись, а затем совсем расслабились, выпустив страницы из пальцев.

– Да. Я тоже так думаю, – негромко согласился он. Затем поперхнулся и перелистнул дальше. – Ну, больше ничего интересного пока что. Звериная Зараза всё ещё не излечена, альды жалуются на отсутствие помощи от министерств, но исследования продолжают. О, а здесь пишут, что для путешественников к Великому Духу на следующие несколько недель будут скидки на всех железных дорогах Среднего мира.

Сорин ещё что-то бормотал, но себе под нос и слишком тихо, чтобы его слышали. Шари и Эней вернулись на свои места. Теперь свеча освещала их обоих только со стороны, оставляя другую во тьме вагона.

– Вы никогда не видели своего отца? – обратился к Шари Эней. Почему-то было очевидно, что он спрашивает её, а не Сорина или не их обоих.

– Ни разу вживую, – она покачала головой, сомневаясь, что он разглядит. – Мама показывала фотографии. Сорин вылитый отец, такой же рыжий и плотный. Мама рассказывала, что отец был рыжим сразу от рождения. – Она усмехнулась. – Помню, как, когда Сорину нравилась девочка в школе, он жаловался, что не пошёл в маму. У неё ведь чёрные густые волосы, это роскошь среди раттов, первый сорт в шаблонах красоты!

– Я всё слышу, Шари! – в шутливой обиде протянул брат.

– Я не могу спрятаться от тебя здесь, чтобы рассказывать об этом по секрету, – рассмеялась она.

Послышался звук перелистывания страниц. Шари вернулась к разговору о родителях.

– Мама рассказывала, что с отцом её познакомил дядя. Они вместе служили, стали хорошими друзьями. Потом дядя как-то пришёл с сестрой к отцу на день рождения, потому что хотел показать, как она танцует. – В голосе Шари послышалась нежность. – Мама сказала, что уже тогда знала, что полюбит этого мужчину на всю жизнь. И в тот день её танец посвящался ему. Конечно, она не могла знать, что всё сложится так, как сейчас…

В Шари не было той неловкости, непонятной настороженности, с которой об отце говорил Сорин. Безмерное количество любви звучало, когда она рассказывала о маме. Упоминания отца лишь откликались где-то на фоне.

– Итак… двадцать три года назад отец навсегда уехал из нашего дома, а мама родила Сорина.

– Он бросил семью? – решил уточнить Эней. Его голос оставался бесстрастным.

– Не то чтобы бросил, – с сомнением отвечала Шари. – Хм, как бы тебе объяснить. Отец не семейный ратт, он не тот, кто работает, чтобы, приходя домой, обнимать детей, целовать жену и читать книгу, сидя в кресле у камина. Мама говорит, что она – его вторая любовь, а первой любовью отца стала военная служба. Но я не уверена, что могу это понять. Они с мамой всё ещё видятся. Она ездит к нему и, когда возвращается, говорит, что хорошо провела время.

Шари распустила волосы. Они упали за спину непослушными волнами, в то время как она растягивала резинку на руке. Взяв одну прядь, вытащила её вперёд и накрутила на палец так, чтобы получилась спираль. В задумчивости рассматривая её, Шари продолжила говорить:

– Знаешь, Эней… Пружина, испытавшая сжатие, стремится вернуться в исходное положение.

Эней озадаченно замер, не понимая, куда Шари клонит. Она тем временем пыталась сделать так, чтобы совсем не упругая спиралька волос напомнила пружинку.

– Наши с Сорином родители, они как будто на концах пружины. Так всегда было. Однажды сблизившись, они снова разойдутся. Потом вновь и вновь.

Сорин закрыл газету. На секунду Шари почудилось, что ему страстно хочется поджечь бумагу. Но он лишь скрутил её в трубочку и сунул в сумку.

– Как мы уже говорили в Стирданоре, – напомнил Сорин, – наша семья далека от идеальных представлений раттов. Но что есть, то есть.

Для Шари было закономерно попросить Энея рассказать о своей семье. Однако она не стала. Предчувствие подсказывало, что ничего хорошего из этого не выйдет. Шари предполагала, что Эней сам, если захочет, позже поделится с ней и Сорином рассказами о своей семье и детстве.

Поэтому, когда Сорин закончил читать и предложил сыграть в словесную игру, Шари без колебаний согласилась. Они объяснили Энею правила и нашли способ скоротать время.

Проснувшись от резкого толчка, Шари выругалась и прокляла поезд, на котором они ехали. У неё болела голова от тряски, во время которой она пыталась поспать и из-за которой несколько раз ударилась макушкой. Ей было душно и тесно. И совершенно не хотелось думать о том, что Энею, должно быть, в тысячу раз хуже, чем ей, ехать в этом забитом грузовом вагоне.

Сорин, однако, не унывал. Он успел поесть и предложил сестре перекусить. Перевязал бандану на шею и сидел над картой Слайсепта, наполовину освещаемой свечой. Вероятно, это была уже вторая свеча, потому что остатки первой пришлось отскребать от блюдца несколько часов назад. Эней дремал, укрывшись крыльями и вытянув руку. В темноте его кольцо в брови ловило блики от свечи, и Тари зачарованно следил за украшением жадным взглядом.

Шари потянулась, в спине хрустнуло, она изменила положение тела и поняла, насколько у неё всё затекло. Втянула носом воздух и со смущением отметила, что ей нужно бы переодеться, потому что одежда начинает слегка пахнуть.

– Обдумываешь наш маршрут в Слайсепте? – хрипловатым спросонья голосом осведомилась она. С удовольствием воспользовалась предложением брата и начала есть.

– Да, – кивнул он. – А ещё пытаюсь отвлечься от мысли, как сильно я хочу в туалет.

– Если не выдержишь, иди в другой конец вагона, – сделав каменное лицо, пробубнила Шари. – Но потом сам будешь объяснять работникам, кто испортил им груз, если нас обнаружат.

– Хах, не волнуйся, – уверенно заявил Сорин, – скоро остановка. Там и выйду. Я заранее всё узнал не для того, чтобы запереть нас в духоте на два дня.

– Предусмотрительно, – искренне похвалила его сестра. Умеренно жуя, придвинулась к карте с гусеницами названий на ней. – Что-нибудь интересное нашёл?

– Нашёл гостиницу недалеко от консульства, – он ткнул пальцем в извилистые буквы, – но готов поспорить, она дорогая. Подешевле, я думаю, одна из этих, – палец переместился в более дальние районы, – тут и обстановка попроще, и достопримечательности есть, а значит, путешественников надо где-то расселять.

– Ого, смотри, какая большая площадь, – присвистнула Шари, показывая на огромное пространство по сравнению с узкими дорогами.

– Да, – с такой гордостью, будто он сам это проектировал, сказал Сорин. – Площадь напротив монаршей резиденции. Там живёт монарх с семьёй, а вокруг разбросаны домики министров, гляди, – и впрямь вокруг площади обнаружилась россыпь домов. – Можем там погулять, если хочешь, свободный проход, не частные владения, я имею в виду.

– Если получится, можно там прогуляться немного, – не хотела настаивать Шари.

– А вот и оружейный магазин, о котором я говорил, – брат указал на маленькое здание на одной из широких улиц. – Кроме самого магазина, там ещё небольшой музей. Именно там хранится копия меча нашего отца. Того, которым он пользуется наравне с пистолетом. Настоящий, естественно, у него самого.

– Ты хочешь на него посмотреть? – понимающе спросила Шари.

– Да, – с чем-то похожим на благоговение проговорил Сорин. – Да, хотелось бы. В конце концов, радикальных специалистов остановили с этим мечом. Да и в принципе это должно быть хорошее оружие. Интересно, как его делали.

– Значит, это будет первым пунктом для посещения, когда приедем, – одобрительно кивнула Шари. – Интересно, Эней пойдёт с нами? – она повернулась, чтобы взглянуть на спящего друга. – Или будет отдыхать после поезда? Такой стресс бесследно не проходит.

– Да, зря я всё-таки с этим грузовым поездом так решил, – виновато потупил взгляд Сорин. – Мне тогда даже в голову не пришло, насколько ему будет неудобно.

– Как будто мы с тобой чувствуем себя как в роскоши, – съязвила сестра.

– Брось ты, – улыбнулся он. – Видит Дарис, ему труднее.

Шари подумала, что, если Эней сейчас проснётся, будет неудобно объяснять, почему они с братом оба смотрят на него с заботой и жалостью одновременно. Хотя в такой темноте навряд ли он что-либо разглядит.

Когда долгожданная остановка поезда случилась и вагон открыли, чтобы вытащить стоящие с краю пакеты, ребята затаились. Но как только работники ушли, Сорин пулей вылетел из вагона, бормоча под нос что-то о том, что он скоро вернётся. Остальные последовали его примеру и тоже вышли облегчиться, зная, что больше остановок до Слайсепта не предвидится. Тари улетел немного поохотиться и размять крылья.

Шари и Эней стояли у двери в их вагон, имея превосходный обзор на возможных приближающихся рабочих. Она спросила:

– Не хочешь тоже полетать? Должно быть, тебе страсть как хочется расслабиться после такой дороги.

– Я в порядке, – покачал головой Эней. – Не хочу отлучаться надолго.

– Как знаешь, – пожала она плечами.

Они прислушивались к далёким разговорам, опираясь на шероховатую поверхность поезда. От колёс к ногам шло оставшееся тепло. Шари с наслаждением втягивала воздух, пусть даже разбавленный парами от поезда. Но после духоты даже они казались ей свежими.

Она не сразу заметила, что Эней пристально разглядывает её. Винить его у неё не было права – Шари и сама вволю насмотрелась на него дома в Стирданоре, при обработке ран. Да и иногда ей случалось останавливать на нём взгляд – когда на мгновение она отвыкала, что с ними путешествует живой геран, и удивлялась его присутствию.

Но сейчас это было слишком откровенно, чтобы спустить с рук.

– Что-то не так? – наклонив голову, с улыбкой поинтересовалась Шари.

Эней не показал ни доли смущения, продолжая своё занятие. Его нахмуренное лицо насторожило Шари.

– Волосы, – вдруг выпалил Эней.

На её озадаченный взгляд он пояснил:

– У тебя длинные светлые волосы.

Она завела руку за спину и схватила хвост, стянутый резинкой. Притянула к себе и с недоверием посмотрела на волосы так, будто видела их в первый раз.

– Светлые, – повторился Эней.

– Д-да, – непонимающе согласилась Шари. – А что такое?

– На руках волосяного покрова нет, – голосом взволнованного доктора говорил он. – Сзади на шее и за ушами нет.

Она коснулась кожи в районе ушей, затем приблизила лицо к рукам. Никак не могла понять, зачем Эней перечисляет очевидные вещи.

– Ты не похожа на Сорина. И на Овейну тоже, – сказал он, дав ей направление для догадок.

– А, точно, эта тема, – голосом узнавания произнесла Шари. Ей тут же стало всё ясно. – Да, помню, я говорила тебе, почему у меня нет хвоста. Тут то же самое. Такое случается.

Однако настороженное непонимание не пропало с лица Энея. Шари решила упомянуть ещё один факт.

– Я не родная дочь Овейны и Гурна, – обычным тоном пояснила она. – Хотя, думаю, ты и сам уже догадался. У мамы чёрная грива, которой обзавидоваться можно, а отец рыжий, такой же, как Сорин. Точнее, это он такой же, как отец. Как видишь, я выделяюсь не только отсутствием хвоста.

– Тебя удочерили? – с намёком на грусть спросил Эней.

– Не совсем, – Шари постаралась успокоить его бодрым голосом. – Мама нашла меня. Сказала, что возвращалась домой и нашла рядом с дверью. Мне было два или три. Я плохо помню детство. Ратты первый год после рождения вообще слепые, а уж воспоминания у них самые ранние лет с пяти. Я помню… мм-мм, первое воспоминание моё… а, точно, это когда мне было шесть, я вернулась из школы после первого дня и сказала маме, что больше туда не пойду, потому что там заставляют долгое время сидеть на месте в глупом классе, – она со смехом рассказывала о детстве.

Эней улыбнулся, видя какую радость ей приносили воспоминания. Но его интерес не закончился.

– Когда ты узнала о том, что неродная?

– Лет в девять, я думаю? – она нахмурилась, пытаясь быть точной. – Мы гуляли с мамой, и гости из деревни подошли к ней поздороваться, потому что помнили её выступления. Они решили, что я просто девочка, которой нравится мамино творчество, и гуляет она со мной из душевной доброты. Мама объяснила, что я её дочь. Вот у них были лица! – несмотря на приятные воспоминания, улыбка на лице Шари стала слегка натянутой. Были неприятные эмоции в том, что она рассказывала, и ей приходилось переживать их снова, делясь с Энеем. – После этого я стала задаваться вопросом, почему не похожа на маму и Сорина. Мама решила не делать из этого тайны и рассказала мне всё.

– Ты расстроилась? – спросил Эней.

– Скорее, разозлилась, – усмехнулась Шари, – не помню уже, на что именно. Прибежала к Сорину тут же, рассказала ему. Мы сидели и дулись вместе на все миры. А потом это как-то перестало беспокоить. Ведь ничего страшного не произошло, и ничего не изменилось.

Разговаривая с ним о себе, Шари вспоминала многое. Как в младшей школе было легко, потому что детям было без разницы, сколько у тебя хвостов и какого цвета твои волосы. Ты просто присоединяешься к игре «кто плюнет дальше», и всё. Позже – сложнее. Будучи подростком, Шари не хотела выделяться, потому что бороться с коллективом ей было не по силам. Но от её желания ничего не зависело: её выделили, вытеснили из групп, потому что она не походила на остальных. Пришлось учиться отстаивать свои позиции, защищать гордость.

Ей было странно разговаривать об этом с Энеем. Он сам ни о чём не рассказывал. Вроде стоявший совсем рядом, он казался далёким, если начать выспрашивать у него что-то личное. Однако узнавать других – в этом Эней отличался тактичностью и лаской. Медленно и деликатно он делал так, что Шари готова была поведать ему всё.

Почему не возникало естественного порыва защитить личное? Возможно, потому, что Шари видела, что интерес Энея направлен не на её семейные секреты. Это – побочное, одно из ответвлений главной причины его любопытства. Но что именно толкало его на расспросы, она не могла понять.