Читать онлайн Двое бесплатно

Двое

Ограничение 18+, брань

Теги: разница в возрасте, жесткий мужчина, наивная героиня

Жанры: современный любовный роман, романтическая эротика

* * *

Двое

1

– Меню дай. – Мой спутник небрежно чиркает взглядом по лицу застывшего официанта в бабочке и вновь смотрит на меня. Его тон заметно смягчается, становится располагающим: – Ну рассказывай, красивая, чем занимаешься.

С Маратом я познакомилась в вестибюле популярного столичного ресторана сутки назад. Я выходила с провального собеседования на должность официантки, а он приехал на деловой обед. Он спросил, почему у меня такое расстроенное лицо, я коряво отшутилась, чтобы не посвящать незнакомца в свою очередную неудачу, после чего Марат неожиданно попросил мой номер телефона. Сегодняшним утром он позвонил с предложением встретиться. По этому поводу на мне надето лучшее платье Кристины и её самые дорогие туфли, которые малы на целый размер. Потому что я должна его заинтересовать.

Взгляд Марата исследует мои губы, беззастенчиво спускается к шее. Я улыбаюсь, стараясь не переборщить с призывом, чтобы не выглядеть легкодоступной. Он симпатичный: русые, модно подстриженные волосы, ухоженная щетина, ровные белые зубы, крепко сбитый торс под кашемировым свитером, дорогие часы. От него веет всем тем, чего так отчаянно не достаёт мне. Уверенностью в завтрашнем дне и деньгами.

– Я сейчас на каникулах. Приехала в Москву к подруге. Погулять, развеяться.

Марат слегка кивает, словно вносит необходимую производную в графу уравнения.

– Учишься?

Теперь киваю я, даже несмотря на то, что в потрепанный университет своего родного города, в котором проучилась год, ни за что не вернусь.

– Да, учусь.

Я судорожно подбираю тему для дальнейшей беседы в попытке проявить себя интересным собеседником, но в голову, как назло, ничего не лезет. К счастью, подоспевший официант дает мне необходимую отсрочку: кладёт перед нами меню и выжидательно замирает.

– Еще одно принеси, – распоряжается Марат, не удосужившись взять меню в руки. – У меня сейчас друг подъедет.

Новость о приезде друга меня настораживает. Мне нравится думать, что Марат меня пригласил, потому что я ему нравлюсь и у нас с ним свидание. Появление третьего лица никак не входит в мои планы.

– Приятель позвонил дорогой сюда. Пару вопросов с ним обсудим, и потом он уедет, – словно подслушав мои мысли, поясняет он. Придвигается ближе и небрежно опускает руку на изголовье дивана совсем близко к моему затылку.

От вторжения в личное пространство я по привычке напрягаюсь, но потом напоминаю себе, что это хороший знак. Марат явно заинтересован.

– А ты, – я приподнимаю уголки губ и щурю глаза, копируя любимую актрису, – Чем занимаешься ты?

– У меня сеть автосервисов в Москве и Подмосковье, – рука, лежащая позади, как бы невзначай задевает мою шею, и в глазах Марата вспыхивает знакомый огонь, какой я часто видела во взглядах мужчин, – ничего интересного для тебя, Тая.

Сейчас у меня почти нет сомнений, что после ресторана он предложит поехать к нему. Нужно ли мне соглашаться? Интуитивно чувствую, что нет. Но тогда передо мной встаёт другой вопрос: где сегодня ночевать? Кристина дала понять, чтобы на её гостеприимство я больше не рассчитывала.

Чтобы вернуть себе немного личного пространства, я тянусь к бокалу с водой, но отпить не успеваю, потому что в этот момент над столом нависает тень, а в ноздри проникает новый запах: мускусный, эксклюзивный, очень терпкий. Он щекочет нервные окончания, собирая мурашки на предплечьях и увлажняя рот слюной. Хотя последнее, скорее, происходит потому, что в последний раз я ела больше десяти часов назад.

В поле зрения попадает широкая кисть в обрамлении белой манжеты, крупные пальцы с качественно обработанной ногтевой пластиной. Второй маркер обеспеченности – идеальный мужской маникюр.

Новоприбывший садится, и я испытываю почти изумление – настолько то, что я ожидала увидеть, разнится с реальностью. У него иссиня-черные волосы и густая щетина, имеющая мало общего с выверенной небритостью Марата. Она, скорее, небрежная и при этом удивительным образом его не портит. Мужчина одет в строгую белую рубашку, из-под ворота которой контрастом проступают края цветной татуировки.

– Знакомься, Бо, это Тая, – пальцы Марата пробегаются по моей пояснице, заставляя слегка вздрогнуть. – Тая, это Булат Каримов, мой друг.

Взгляд мужчины касается моего лица с той же небрежностью, с какой Марат недавно смотрел на официанта, но через мгновение возвращается вновь. Теперь он смотрит по-другому: пристально, изучающе. Мне такое не в новинку. «Лицо как с картинки», – говорила наша соседка тётя Зоя. «Куколка», – звала меня покойная бабушка. Я знаю, что красивая. Кроме внешности, у меня больше ничего нет.

Тёмные глаза задерживаются на мне последнюю секунду, а потом, будто потеряв интерес, перебираются на меню.

– Заказали уже что-нибудь? – спрашивает мужчина поверх страниц.

Голос у него под стать внешности: немного резкий, будто осипший. Я не умею определять возраст, но вряд ли ему больше тридцати: у него хорошая кожа, а вокруг глаз совсем нет морщин.

– Нет ещё, – бедро Марата сливается с моим, когда он придвигает ко мне увесистую кожаную папку. – Выбирай, что хочешь, красавица. Мы пока дела обсудим.

Я раскрываю меню и моментально ощущаю тянущую резь в животе. Названия блюд снабжены картинками. Поджаренные куски мяса с характерными следами от гриля, яркие салаты, украшенные золотыми брызгами масла закуски, названия которых мне ни о чём не говорят, и от этого они становятся еще более аппетитными. Я беззвучно сглатываю слюну и, придав лицу безразличное выражение, перелистываю страницу. Только бы желудок не заурчал, так чтобы все за столом услышали.

– Давай еду закажем, Марат, – доносится всё тот же хрипловатый голос с ленцой, – твоя спутница голодная.

Кровь за секунду взмывает к щекам, окрашивая их в розовый. Чем я себя выдала?

Я слегка приподнимаю брови, чтобы продемонстрировать мужчине своё недоумение, однако его взгляд опущен в страницы. Высокие скулы, густые тёмные ресницы. Красивый.

– Я буду салат… – я быстро смотрю в меню, чтобы не запнуться на сложном названии, – нисуаз с тунцом и цыплёнка на кедровой доске. Из напитков – вино. Итальянское.

– Могу предложить Кьянти, Бароло, Вальполичелла… – начинает перечислять официант.

– Второе, – выпаливаю я чуть быстрее, чем нужно, и кожей ощущаю взгляд с противоположной половины стола. Расправляю плечи и откидываю назад волосы. Хватит волноваться.

Марат называет свой заказ: сложное название супа, овощной салат и горячее, а потом черёд доходит до Булата. Я подношу ко рту бокал с водой и наблюдаю.

В его манерах есть что-то от хищника: расслабленное и одновременно опасное. От него тоже исходит аура уверенности и роскоши, но к ним примешивается ещё один запах. Доминирующего превосходства. Рядом с ним Марат, который ещё полчаса назад казался мне образцовым кандидатом на роль спасителя, стремительно бледнеет и меркнет.

Мужчина откладывает меню, откидывается на спинку дивана. Наши взгляды встречаются всего на долю секунды, но и этого хватает, чтобы я приняла решение. Если уж следовать задуманному плану, то целью стоит выбирать лучшее. Мне больше не нужен Марат. Мне нужен он.

2

– Я с Меликом позавчера встречался, – Марат выпускает из рук нож и вилку, и они с небрежным звяканьем ударяются о края тарелки. – Сказал, что через него с армянами вопрос решить не получится. Надо кого-то другого искать.

Нахмурившись, мужчина отпивает кофе из крошечной разноцветной чашки и кивает. Мне кажется, ему не нравится, что я становлюсь свидетельницей этого разговора, но вида он, тем не менее, не подаёт.

Марат откидывается на спинку дивана, его рука вновь оказывается за мной, большой палец гладит шею.

– Заскучала, красавица?

Я сдержанно улыбаюсь и кручу головой, мол, нет, не заскучала. Терпеть его прикосновения у меня нет больше надобности, поэтому я тянусь за сумкой и, поставив её на колени, начинаю в ней деловито копаться. Булат не должен думать, что у нас с его другом что-то большее, чем просто ужин.

Когда я по второму разу перебираю нехитрое содержимое сумки, у Марата звонит телефон. Рука на изголовье дивана исчезает, он принимает вызов, громко смеётся.

– Выйду покурить, – негромко сообщает Булат, поднимаясь. Говорит он это не мне, а другу.

Я провожаю взглядом плечистую фигуру и принимаю очередное молниеносное решение. На раздумья у меня времени нет. Нужно действовать.

– Нет, Баш, завтра не получится, – расслабленно закинув ногу на ногу, Марат растягивает губы в улыбке и трет подбородок. – Выходные, сам понимаешь. Качу в Одинцово. Давай в понедельник увидимся…

Я незаметно поправляю вырез платья, трогаю его за колено и говорю шепотом:

– Отойду в туалет.

Марат утвердительно кивает, его ладонь гладит мое бедро, когда я протискиваюсь между ним и столом. Это можно потерпеть. Он, в конце концов, платит за мой ужин.

Лучше и впрямь для начала заглянуть в туалет: поправить волосы, подкрасить губы, но у меня мало времени. Улыбнувшись администраторше, я мельком оцениваю свое отражение в зеркале и наваливаюсь на массивную дверь.

Булат стоит справа от входа. Сигарета зажата во рту, смотрит в телефон. Он высокий, гораздо выше Марата. Да, это правильный выбор.

Я в последний раз поправляю волосы и шагаю к нему. Хорошо, что рядом никого нет. Сегодня всё играет мне на руку.

Заслышав стук каблуков, он отрывается от экрана, и наши взгляды встречаются.

– Захотелось подышать, – поясняю своё внезапное появление и глазами указываю на тлеющий ободок его сигареты. – Угостишь?

Мужчина за секунду оглядывает меня с ног до головы и, не меняя выражения лица, лезет в карман брюк и извлекает оттуда черную пачку. Выверенным движением ударяет по ней, молча протягивает мне.

Я выуживаю сигарету двумя пальцами, стараясь делать это изящно. Подношу ее к губам и, сфокусировавшись на его лице, слегка поднимаю брови:

– Прикуришь?

Свеча одноразовой зажигалки оказывается перед моими глазами, я бережно макаю в неё сигаретный кончик и затягиваюсь. Горький густой дым проникает в лёгкие, за мгновение разъедает их, заставляя меня поперхнуться.

– Крепкие, – я изо всех сил пытаюсь не закашляться, но в уголках глаз всё равно выступают слезы.

Не вынимая сигареты изо рта, Булат молча затягивается, и я тоже следую его примеру. От новой порции никотина начинает плыть голова, а желудок неприятно сжимается, но останавливаться я не планирую.

– Они не крепкие, – он перехватывает мои пальцы до того, как я успеваю сделать следующую затяжку, выдергивает из них окурок и швыряет его в урну. – Курением можно было впечатлить лет пятнадцать назад, но никак не сейчас. То, что ты не умеешь этого делать, тебе только в плюс.

Я даю себе пару секунд, чтобы оправиться от очередного поражения. Да, он не Марат. С ним приёмы, подсмотренные мной в голливудских мелодрамах, не проходят.

– Я собиралась из вежливости составить тебе компанию.

– У тебя уже есть компания на вечер.

Даже отлично, что он это сказал. Теперь я могу ненавязчиво прояснить ситуацию.

– Мы с Маратом познакомились только вчера. Он предложил встретиться, мне было скучно, и я согласилась.

Булат отрывает сигарету от губ, стряхивает пепел и смотрит на меня. На этот раз он делает это совсем не расслабленно, а требовательно.

– А ко мне ты для чего вышла?

Я даю себе секунду, чтобы осмыслить то, что я собираюсь сказать. Юлить и заигрывать с ним не имеет смысла: для этого у меня слишком мало времени, а он слишком умен и наблюдателен. За столом он смотрел на меня, и я уверена, что ему понравилась. Проще выложить на стол все карты. Что я потеряю, если не выгорит? С минуты на минуту он уедет, и у меня не будет второго шанса.

– Я хочу стать твоей содержанкой, – я произношу это спокойно и твёрдо, чтобы у него не закралось ни малейшего сомнения в серьёзности моих слов. – У тебя есть деньги, кольца на пальце нет, а остальное меня не интересует.

Мужчина слегка запрокидывает голову назад, пока выпускает в воздух сизую струю дыма, после чего фокусируется на мне глазами. Если он удивлён такой прямотой, то вида не подаёт.

– Тебе лет сколько, девочка?

– Боишься в тюрьму загреметь? – отвечаю ему в тон. – Не бойся. Мне девятнадцать.

Булат в течение секунды изучает моё лицо, потом смотрит на грудь без попытки это скрыть, затем на ноги.

– И что, по-твоему, означает быть содержанкой?

На этот вопрос у меня есть ответ, и он тоже будет предельно честным.

– Не видеть вечно пьяного отчима и равнодушную мать. Не думать о том, где я завтра буду спать и что буду есть. Носить красивую одежду и знать, что я не хуже других.

Мужчина затягивается в последний раз и точным движением отправляет окурок в урну. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит жёстко, поучающе.

– Содержанка продаёт свою свободу, свою гордость и своё тело. Купивший может делать с ними всё, что захочет. На твоём месте я бы поискал другие варианты.

Если так он думает переубедить меня, то зря. Мне не требуется времени на сомнения и раздумья.

– Вчера я была на собеседовании в одном популярном ресторане. Управляющий долго рассказывал мне, какие щедрые чаевые оставляют их клиенты и как они гордятся высоким уровнем обслуживания, а после предложил мне с ним переспать. За место официантки. Это к вопросу о продаже тела. Четыре дня назад я сбежала в Москву из дома, в котором мне долгое время было невыносимо жить, и с тех пор моя мать позвонила мне лишь раз, чтобы сказать, что я неблагодарная тварь и не смела возвращаться. Это к вопросу о никчёмности свободы. Этим утром парень моей подруги, у которой я остановилась, попытался облапать меня на кухне, пока она спускалась в магазин. Я пнула ему по яйцам и всё ей рассказала. Она расплакалась, а потом сообщила мне, что я больше не могу у неё ночевать. Это о гордости. Все в этом мире продаётся и покупается. Я знаю, что красивая, и хочу продать себя подороже.

Булат выслушивает мою тираду молча, не выдает ни намёка на то, что она его впечатлила. Что подтверждает следующая сказанная им фраза:

– Пойдём внутрь. Марат заскучает.

Я расправляю плечи, задираю подбородок. Не собираюсь давать ему насладиться моим поражением. По крайней мере я попробовала. Это лучше, чем бездействие.

Берусь за дверную ручку одновременно с Булатом. Кожа его ладони жёсткая, горячая, от соприкосновения с ней меня пробивает током, а во рту пересыхает.

– Проходи, – табачно-мускусное дыхание задевает мою шею.

Нет, как бы не так. Еще не всё потеряно.

Когда мы возвращаемся в зал, Марат уже закончил разговаривать по телефону и вопросительно смотрит на нас.

– Встретились в вестибюле, – поясняю наше парное появление, забираю с дивана сумку и вешаю ее на плечо. – Мне очень жаль, что приходится так уходить, но позвонила подруга, и ей срочно нужна мой помощь.

Я успеваю уловить намёк на удивление в глазах Булата, прежде чем снова взглянуть на свой неудавшийся проект. Марат не пытается скрыть свои разочарование и недовольство, и я на секунду почти жалею о принятом решении. Пожалуй, у меня бы могло с ним получиться.

– Прости, – я наклоняюсь и целую его в щёку. Почему-то мне кажется, что в его кругу так принято.

Бросаю последний взгляд на Булата, выражение лица которого вновь становится нечитаемым и, развернувшись, быстро шагаю к выходу.

Мой мозг судорожно обрабатывает дальнейшую стратегию действий. Шансов мало, но может получиться. У ресторана есть своя парковка. На столе перед Булатом лежали автомобильные ключи, значит, его машина, скорее всего, стоит там. Марата привёз сюда водитель, после чего тот его отпустил, значит, забирать он его будет, скорее всего, у входа. В присутствии друга Булат не станет предпринимать каких-либо шагов, а вот если его не будет, это может развязать ему руки.

Мой план срабатывает. Спустя пятнадцать минут рядом со шлагбаумом появляется знакомая фигура в белой рубашке. Булат идёт один. Я немного не угадала с автомобилем: вместо высокого внедорожника, рядом с которым я его жду, он направляется к длинному черному седану.

– Марат уехал? – я выхожу из своего укрытия к освещённому центру парковки.

Рука Булата застывает на хромированной ручке, и он медленно разворачивается.

– Поэтому ушла?

Я не скуплюсь на улыбку победителя, даже если она преждевременна. Он знает все мои безрадостные карты. Вызывать его жалость я не планирую.

– Конечно. Если я чего-то хочу, то всегда иду напролом.

3

Стараясь идти грациозно, но не слишком медленно, я подхожу к его машине. Встаю так, чтобы свет уличного фонаря падал мне на лицо: так глаза будут выразительнее. Даже мама как-то сказала, что они у меня красивые.

– Ну так как? Возьмёшь меня с собой?

Я удерживаю его взгляд, улыбаюсь. Да, ему точно не больше тридцати. Старше он кажется из-за длинной щетины. И я точно ему нравлюсь, потому что он меня разглядывает.

– Паспорт свой покажи.

Эти слова не звучат как просьба. Это требование, и оно застаёт меня врасплох. Улыбка сползает с лица, я невольно отступаю назад.

– Мне девятнадцать. Можешь поверить мне на слово. Я не собираюсь светить перед тобой паспортом.

– Полчаса назад ты так уверенно рассуждала о товарно-рыночных отношениях и завалилась на начальном этапе сделки, – жёстко произносит Булат, распахивая водительскую дверь. – Отойди от моей машины, чтобы я ненароком тебя не переехал.

Я снова чувствую себя идиоткой рядом с ним. Ну что мне стоило показать паспорт? Я хочу спать с ним за деньги. Гордость здесь совсем не уместна.

– Мне не нравится моё имя, – от волнения голос взлетает на самую высокую октаву, пока я выдираю паспорт из недр сумки, – я не люблю его показывать.

Я тычу им ему в плечо, возможно, поэтому Булат разворачивается. Смотрит на меня, опускает взгляд на розовую обложку из кожзама, будто нехотя ее берёт. Если его смущает лишь мой возраст, то с этим проблем не будет. Через несколько месяцев мне исполнится двадцать.

– Володина Таисия Алексеевна. Город Череповец, девяносто девятого года рождения.

Я обхватываю себя руками и закусываю губу, глотая свое унижение, пока он неспешно перелистывает страницы. Чувствую себя лошадью на базаре.

– Мне не интересны твои услуги, Таисия, – он протягивает мне документ и снова берётся за дверную ручку.

– Тая, – перебиваю его, – мне не нравится имя Таисия.

– Тебе нужно было попытаться с Маратом, Таисия, – проигнорировав мое замечание, продолжает он. – Навязчивые малолетние оборванки меня не интересуют. Проблем с сексом у меня нет, и я не испытываю потребности за него платить. Хорошего вечера.

Может быть, потому что в моей голове всё должно было сложиться по-другому и потому что в этот миг я поняла, что мне придётся ночевать на лавке по соседству с бомжами, что-то внутри меня ломается. Моя единственная надежда на спасение только что провалилась, и завтра мне банально будет не на что есть.

Грудь начинает ломить от растущего спазма, глазам становится горячо, отчаяние и дрожь в голосе сдерживать не удается:

– Для чего ты тогда попросил мой паспорт? Чтобы унизить меня напоследок? Ты ведь знаешь, что мне негде ночевать.

Булат бросает на меня последний, ничего не выражающий взгляд и захлопывает дверь. Переливающиеся бока седана неспеша откатываются назад, шины с хрустом перемалывают мои нервы. На секунду у меня возникает мысль броситься ему под колёса. Автомобиль двигается слишком медленно и вряд ли я серьёзно пострадаю, но тогда Булат точно не сможет меня оставить. Эта мысль задерживается в голове на секунду и исчезает за ненадобностью. Членовредительство – это окончательное дно. Уж лучше спать на лавке.

Автомобиль подкатывается к опущенному шлагбауму, останавливается. Через секунду эта полосатая палка поднимется, и он уедет. Я начинаю идти. Он был прав: я сама идиотка. Нужно было остаться с Маратом. Может быть, еще не всё потеряно, и я могу ему позвонить? Сказать, что дела с подругой решились быстрее и предложить увидеться? Нет, не выйдет. Мой баланс на телефоне ушел в минус, а кидать просьбу о дозвоне – это такое же дно, как и броситься под колёса.

Расстояние между мной и задним бампером с горящими стоп-сигналами сокращается с каждой секундой, но шлагбаум по-прежнему остается опущенным. Сгустившуюся темноту разрезает резкий звук автомобильного клаксона. Булат требует, чтобы ему открыли. Я мысленно усмехаюсь: так тебе и надо.

Перед тем как поравняться с водительским окном, я машинально выпрямляю спину и поправляю волосы. Собираюсь гордо прошагать мимо, но замечаю, что стекло опущено и притормаживаю.

– Наверное, охранник отошёл в туалет. Если хочешь, могу позвать кого-нибудь с ресепшена.

Булат коротко мотает головой, дескать, не нужно. Ну и к чёрту тебя. Я крепче прижимаю к себе сумку и, грохоча каблуками, иду вперёд. Просто ведь помочь хотела.

У входа в ресторан стоит небольшая компания: несколько парней и две девушки. Смеются, переговариваются, курят. Видимо, им никто не сообщил, что сигареты давно вышли из моды. Я останавливаюсь чуть поодаль, борясь с желанием отшвырнуть тесные каблуки, которые стёрли кожу до крови, и осесть на землю. Что мне сейчас делать? Куда пойти? Может быть, найти ближайший хостел и упросить администрацию разрешить мне переночевать? Взамен я бы могла убраться.

Мягкий шорох шин справа заставляет меня быстро вытащить телефон и уставиться в него. Машина Булата неспешно катится мимо меня, и я для убедительности начинаю активно водить по тёмному экрану пальцем.

– Таисия.

Звук собственного имени, произнесённый совсем негромко, заставляет меня вскинуть глаза, а сердце учащённо забиться. Булат смотрит на меня из-за опущенного стекла, на лице по-прежнему не отражается ни единой эмоции.

– Садись в машину.

Мой первый порыв – отказаться. Вытащить средний палец и сказать, чтобы он со своими проверками шёл далеко в задницу. Я бы, наверное, так и сделала, будь моё положение чуть менее безнадёжным.

Стараясь не делать резких движений, я убираю севший телефон в сумку, аккуратно застёгиваю её и прогулочным шагом иду к машине. Тяну ручку, но она не поддаётся. Кусаю губу. Это снова прикол какой-то?

Раздаётся глухой щелчок центрального замка, и тогда я пробую снова. На этот раз удачно.

Перекидываю через хромированный порог одну ногу, затем вторую, и с оглушительным хлопком закрываю за собой дверь. Слишком сильно. Будь на месте Булата отчим – он бы сейчас матерился.

В салоне автомобиля витает запах её хозяина: дорогой кожи и мускусного парфюма, из динамиков звучит незнакомая расслабляющая музыка. Я вытягиваю истерзанные ноги, вжимаюсь в бархатистую обивку сиденья и смотрю на Булата.

– Меня зовут Тая. Не Таисия.

4

Манера вождения Булата идеально вписывается в его образ: уверенная и неторопливая. Его ладони едва заметно ходят на руле, когда ему необходимо маневрировать, спина расслабленно покоится в кресле. Отчим водил совершенно по-другому: подавался грудью вперёд, ворчал на каждую проезжающую машину и бесконечно перестраивался из ряда в ряд. Поэтому я терпеть не могла нашу дачу – поездка туда означала два часа непрекращающейся тошноты.

– У тебя разве нет водителя?

Булат смотрит на меня мельком, после чего снова возвращает взгляд к дороге.

– Люблю ездить сам.

– Вряд ли это удобно, если ты решишь выпить.

– Не тебе об этом судить.

Я сжимаю пальцы в кулаки. Он снова указывает мне место. Навязчивая оборванка, так он сказал. Однако сейчас я сижу у него в машине, и мы едем… Я понятия не имею, куда мы едем.

– Куда ты меня везёшь?

– В квартиру.

– В твою?

– Да, в мою.

Губы непроизвольно дёргаются в победной улыбке. Он везёт меня к себе в квартиру. У меня все получилось. Пусть не с первого раза, но мой план сработал.

Я незаметно стаскиваю с ноги туфлю и едва не стону от облегчения. Даже страшно смотреть, во что превратилась моя ступня. Нужно будет где-то раздобыть зарядку. Моя осталась в квартире Кристины, а у Булата наверняка айфон. Но всё это мелочи, о которых я подумаю позже. Главной цели я добилась: сегодня я не буду ночевать на улице.

– Мы приехали? – задаю бесполезный вопрос, когда Булат останавливается перед чёрными въездными воротами. Дом явно элитный: современный фасад, подсвеченные стены из полированного гранита, вдоль которых стоят клумбы с зеленью.

Булат ничего мне не отвечает, выжидает, пока кованая решётка разъедется и направляет автомобиль внутрь. Парковка внутри небольшая и сплошь уставлена дорогими машинами, названия которых я не пытаюсь угадать. Чтобы не начать крутить головой по сторонам и вновь не выставить себя провинциальной дурочкой, я сосредотачиваю внимание на ногах. За пятнадцать минут поездки они немного отдохнули, и теперь мне необходимо запихнуть их в ненавистные туфли. Я прикусываю губу изнутри, чтобы погасить рвущийся стон, когда жёсткий задник вновь впивается в открытую рану. Надеюсь, Булат живет на первом этаже, ну или в доме есть лифт.

Припарковав машину, он выходит наружу, и я следую его примеру. Едва ноги соприкасаются с асфальтом, давление на пятку усиливается, и я беззвучно скулю. Боль адская.

– Иди за мной, – коротко распоряжается Булат и, не дожидаясь моей реакции, идет к подъезду. Воспользовавшись тем, что я нахожусь за его спиной, я плюю на выдержку и начинаю хромать. При первой же возможности выкину эти чертовы туфли.

Булат живёт на третьем этаже, и к счастью, поднимаемся мы на лифте. Ткнув серебристую кнопку, он встаёт напротив и смотрит мне в глаза. Я тоже смотрю и неожиданно для себя начинаю нервничать. Сейчас мы окажемся в его квартире один на один. Уйти и позвать на помощь будет уже нельзя. Паника во мне зреет, как снежный ком, по мере того как лифт продвигается к нужному этажу. Я мысленно шикаю на себя. Во-первых, я здесь с определённой целью. Во-вторых, Булат не похож на маньяка или преступника. Если я начну бояться или сомневаться, то всё испорчу.

Булат открывает дверь, цвет которой я определяю как морёный дуб, – такой оттенок выбирала мама, когда красила волосы, – и переступает порог.

– Где ваши манеры, многоуважаемый Булат? – комментирую шутливо из-за его спины. – Я всегда думала, что дам пропускают вперед.

– Ты не дама и к тому же понятия не имеешь, где включается свет.

Я плотно сжимаю губы. Все никак не могу решить: груб он или нет. Он не обзывается, не матерится, но при этом его слова ранят едва ли не хуже.

Переступив порог, я застываю. Здесь красиво. Очень. Высоченные потолки, много места… Так много, что в одной прихожей могла поместиться вся наша квартира в Череповце.

Не снимая с ног обуви, Булат идёт вглубь квартиры. Что делать мне? Последовать за ним? И почему он не разувается? Собирается уехать?

После секундных раздумий я, поморщившись, скидываю туфли и оглядываю ступни. В нескольких местах содрана кожа, сочится кровь. Выглядит жутко.

Из глубины квартиры доносится звук льющейся воды, и я решаю идти на него. Чем больше я смотрю по сторонам, тем больше меня одолевает странное подозрение, что Булат мне соврал. Не похоже, что здесь кто-то живёт. Слишком мало вещей, слишком стерильная чистота и даже запах здесь совсем не обжитой.

– Это не твоя квартира, – выпаливаю я, едва Булат появляется в дверях ванной комнаты.

Он слегка приподнимает брови, дескать, поясни.

– Здесь никто не живёт, это видно.

– Я живу за городом. Это моя квартира, но я в ней почти не бываю. Справа по коридору душевая. Помойся целиком. Полотенца и халат найдёшь в шкафу. Эту жуткую тряпку на себя не надевай.

– Это не тряпка, а платье, – машинально огрызаюсь я, чувствуя, как пунцовеют щеки. – И к твоему сведению, я принимала душ с утра.

– Ты начинаешь меня раздражать и если продолжишь, я вытряхну тебя за дверь. Не забудь помыть голову.

Он разворачивается и идёт по коридору, на ходу расстегивая манжету рубашки. Я опускаю взгляд на подол платья и трогаю ткань. Оно совсем не жуткое, и я прекрасно в нем смотрюсь. Просто это он сноб.

5

Душевая – это огромное ярко-освещённое помещение, наполовину разделённое стеклянной перегородкой. Я защёлкиваю замок, для верности дёргаю ручку и, убедившись, что дверь закрыта, подхожу к зеркалу, занимающему без малого половину стены. Может быть, дело в дороговизне интерьера или в унизительных словах Булата, но сейчас девушка, смотрящая на меня в отражении, мне совсем не нравится. Короткое чёрное платье начинает и впрямь казаться нелепым и вульгарным, а ещё тушь осыпалась под глазами. Я подношу к лицу прядь волос и глубоко вдыхаю. Почему он потребовал помыть голову? Не понравилась туалетная вода Кристины?

Полотенце и мягкий махровый халат я нахожу в шкафу на противоположной стене и не удерживаюсь от того, чтобы не ткнуться в них носом. Пахнут свежестью. Интересно, ими вообще когда-нибудь пользовались?

Повозившись с молнией, я избавляюсь от платья, расстёгиваю лифчик, стягиваю трусы. Выпрямившись, кладу руки на талию и снова разглядываю своё отражение. Бабушка говорила, что я очень худая, но мне так не кажется. Я никогда не сидела на диетах, просто у меня от природы такая конституция: высокий рост, тонкие руки, длинные ноги, но при этом есть бёдра и совсем не маленькая грудь.

С глухим звуком я отодвигаю тяжёлую стеклянную перегородку и захожу в душевую. Растерянно смотрю вниз. Пол здесь тоже на удивление теплый.

Мне требуется не меньше минуты, чтобы разобраться с диковинными смесителями, и еще столько же, чтобы настроить температуру. Дальше доходит очередь до шампуня. Баночки, стоящие в нише, мне не знакомы, и на них нет ни единого слова по-русски. Выбрав стеклянный флакон с надписью «shampoo», я встаю под тёплые струи и выливаю часть содержимого в ладонь. Шампунь явно мужской, пахнет сандалом и пряностями.

Ещё полчаса уходит на то, чтобы тщательно промыть волосы. Кондиционера я не нашла, а без него пряди сильно спутались, и мне приходится разделять их пальцами. Особое внимание я уделяю ступням: смываю кровь и дважды их мылю. Интересно, в этой квартире найдётся лейкопластырь?

Сполоснув за собой душевую кабину и убедившись, что в сливе не осталось волос, я заматываю голову полотенцем и кутаюсь в халат. Сейчас собственное отражение перестаёт мне казаться таким уж плохим. Щёки порозовели, и кожа выглядит отдохнувшей и свежей. Если Булат привёз меня в свою квартиру, значит, моё предложение его заинтересовало и у меня есть козыри на руках. Нужно просто грамотно ими распорядиться.

Фена и расчёски я не нахожу, а поэтому еще раз прочёсываю волосы пальцами, складываю одежду стопкой и, не придумав лучшего способа её разместить, кладу на край пьедестала вместе с полотенцем. Снова смотрюсь в зеркало. Я красивая и знаю, чего хочу. Не собираюсь волноваться. Слишком большой путь проделан.

Покинув тёплую влажную душевую, я выхожу в коридор и прислушиваюсь. Приглушённая вибрация голоса Булата долетает справа, и я на неё иду до тех пор, пока не упираюсь в приоткрытую дверь. Даю себе секунду на то, чтобы побороть внезапное волнение и собраться с мыслями, и переступаю порог.

Комната оказывается спальней. Как и везде, в ней тоже много пространства и света, а еще есть огромная кровать с высоким подголовником. Хозяин квартиры, прислонившись бёдрами к комоду, разговаривает по телефону. Белоснежная рубашка выправлена из брюк и расстёгнута на несколько пуговиц.

Заметив моё появление, Булат фокусируется взглядом на мне, ощупывает с ног до головы. Его бровь едва заметно дёргается вверх, глаза сужаются.

– По телефону о таких вещах говорить не стоит, Газиз. Давай завтра в первой половине дня встретимся. Наберу тебе. Отбой.

Он кладет телефон на комод, выпрямляется. От пристальности его взгляда мне становится неуютно, а еще возникает желание спрятать ступни, чтобы он не видел ссадин.

– Так гораздо лучше, – негромко резюмирует он.

Скорее всего, это комплимент, но он совсем меня не радует. Наверное, потому что в его голосе нет ни теплоты, ни восхищения.

– Подойди.

Мне снова хочется ему возразить и сказать, чтобы подошёл сам, но я себя одёргиваю. С ним нужно быть умнее и действовать по-другому. Если уж противостоять, то не в мелочах, а ради чего-то действительно стоящего.

Пока я шаг за шагом сокращаю расстояние между нами, напоминаю себе, что не он один в этой комнате имеет власть. У него есть ко мне интерес, мне нужно помнить об этом и не продешевить.

Я останавливаюсь в метре от него, смотрю ему в глаза. Они у него красивые: глубокого кофейного цвета, а еще я никогда не видела таких темных густых ресниц.

Булат молча обводит взглядом моё лицо: лоб, брови, нос, губы. Мне не за что переживать. Кожа у меня идеальная без пудры и тональников.

– Разденься, – коротко требует он, не сводя с меня глаз.

Я накрываю пояс халата ладонью и щурюсь. Пришло время делать ход.

– Если ты хочешь со мной переспать, мне нужны гарантии того, что завтра ты не выкинешь меня на улицу. Предлагаю тебе заключить договор прямо сейчас. Я отдаю тебе себя в пользование, а ты обеспечиваешь меня жильём и деньгами, – я раздвигаю губы в улыбке и понижаю голос до соблазнительной тональности. – Обещаю, я буду очень послушной девочкой.

От услышанного его лицо почти не меняется, разве что взгляд становится жёстче.

– Я сказал: «разденься».

Я крепче вцепляюсь в тряпичный узел, не зная, как поступить. Я хочу быть уверена, что всё затеяла не зря. Готова выполнять его приказы, зная, что оно того будет стоить. Если я сейчас легко сдамся, то это будет означать безоговорочно принять его превосходство. Он еще меня не купил.

– Сначала мне нужны гарантии, – говорю тихо, но твёрдо.

Вместо ответа Булат небрежно сбрасывает мою кисть с пояса, резко дёргает. Я вздрагиваю, когда полы халата распадаются, обнажая кожу. Хочется закрыться и отступить, но я не собираюсь показывать ему слабость.

– Снимай.

Я вытягиваюсь струной, задираю подбородок и, по очереди дернув плечами, высвобождаюсь от тяжелой ткани. В конце концов, ему нужно видеть то, что он покупает. Стесняться мне нечего.

Его взгляд будто нехотя сползает с моего лица, скользит по шее, ключицам, замедляется на груди. Кожа покрывается ознобом, стягивает соски. Волнение достигает максимума, и чтобы как-то его замаскировать, я втыкаю руки в бока и принимаю расслабленную позу:

– Ну и как? Нравится?

Булат не реагирует на сказанное, продолжая исследовать мои ноги, лобок, живот. Наверное, это к лучшему. Так он будет больше меня хотеть.

– Грудь настоящая? – наконец, спрашивает он, и в его тоне режутся новые ноты: вибрирующие и хриплые.

А вот это уже точно комплимент. Хорошо.

– Силикона нет, если ты об этом, – говорю с ироничной усмешкой. – И губы у меня тоже свои. Теперь, раз уж ты все разглядел, можем перейти к договорённости…

– Ты здесь не диктуешь условия.

Я дёргаюсь, когда его жёсткие ладони ложатся мне на талию и, развернув, толкают животом к комоду. Дыхание сбивается, пульс начинает молотить в утроенном режиме. Широко распахнув глаза, я разглядываю матовую поверхность стены, пытаясь справиться с дрожью. Так не должно быть. Мы ещё ни о чём не договорились.

Звуки за спиной сменяются один за другим: звон пряжки ремня, шорох расстегиваемой молнии, шелест фольги. И внезапно ко мне приходит осознание, что я ничего не контролирую, и что любая моя попытка манипулировать будет высмеяна и уничтожена.

– Ноги шире поставь, – рука Булата обхватывает мой живот, коротко дёргает вверх, фиксирует.

Я делаю, как он потребовал, и с силой впиваюсь пальцами в края комода. Бравада, которая ещё минуту назад ощущалась правильной и уместной, сейчас кажется мне смехотворной. Что я могу противопоставить ему? Он на своей территории и явно не привык к отказу. И я сама его выбрала, потому что он сильнее и опаснее Марата. Можно завизжать, отвесить ему пощёчину, и тогда он выставит меня за дверь. А я этого не хочу.

На короткое мгновение я чувствую в себе его пальцы. Они входят в меня коротким резким движением и также быстро выходят.

– Не напрягайся, – негромко советует Булат.

Я вздрагиваю, когда ощущаю что-то теплое и влажное, стекающее по коже ягодиц. Сердце начинает грохотать так, что проламывает грудную клетку. Зачем он плюнул?

Скользкий и твёрдый орган упирается мне во влагалище. Я дышу глубже, уговаривая себя не бояться. Ничего страшного не происходит. Все через это проходили. Давление усиливается, становится нестерпимым, и в следующее мгновение живот окольцовывает резкая боль. Я взвизгиваю, скребу ногтями по бездушному дереву, щекам становится мокро и горячо.

– Надо было предупредить, – произносит Булат спустя паузу, и мне приходится прикусить губу, потому что после этих слов следует новый глубокий толчок.

Он разливается по внутренностям горячей ноющей болью, стекает по ноге влажной теплой дорожкой. Я хочу вынести происходящее, не проронив ни звука, но все слишком туго и слишком больно, чтобы не стонать и не вскрикивать.

Ладонь Булата ложится мне на поясницу, надавливает, заставляя лечь грудью на комод. Моя девственность его не остановила, и он продолжает двигаться, не меняя темпа, методично и глубоко.

Совсем не похоже, что от секса можно получаться удовольствие. По крайней мере, не женщине. Влагалище жжёт и тянет, орган внутри меня ощущается раскалённой палкой, почему-то хочется в туалет. Я смогу потерпеть. Булат стал моим первым мужчиной, а они обычно это ценят. Ему не захочется меня никому отдавать.

Проходит минута, две, целая вечность. Острой боли больше нет, теперь она тупая, приглушённая. Он двигается во мне все быстрее, сдавливает шею, его бедра бьются о мои ягодицы с громкими шлепками. От взвизгов и криков саднит в горле, я совершенно лишаюсь сил. Прислонившись щекой к комоду, жмурюсь и глухо мычу.

Булат все делает молча: не охает и не стонет, слышно лишь его учащённое дыхание. То, что он близок к финалу, я чувствую интуитивно: его пальцы сгребают мои волосы, шлепки ускоряются до бешеного ритма и становятся оглушительными. Я кричу оттого, что давление внутри становится невыносимым. Кажется, ещё секунда, и меня разорвёт.

Всё прекращается через несколько секунд. Руки Булата покидают мои затылок и крестец, внутри тоже становится свободно.

Я боюсь пошевелиться. Ноги ощущаются немощными и мягкими, руки онемели, грудь и низ живота, напротив, горят.

Я снова ощущаю ладонь на своей талии – Булат рывком ставит меня на ноги и разворачивает. Его зрачки расширенные и чёрные, на лбу серебрятся капли пота. Я машинально опускаю взгляд на алое пятно на ткани его рубашки и растерянно моргаю. На нём моя кровь.

– Стоишь? – он приподнимает брови. – Сходи в душ, подмойся. Потом ляжешь спать.

6

Я загипнотизированно смотрю, как розовая лужица воды исчезает в хромированном сливе, и не нахожу в себе сил пошевелиться. Я больше не девственница. Не знаю, что привело меня в такой ступор, ведь я смирилась с мыслью об этом еще перед встречей с Маратом и на простыни с лепестками не рассчитывала. Я смахиваю нечаянно скатившуюся слезу и встряхиваю головой. Хватит. У меня было много возможностей лишиться невинности: хоть со смазливым одногруппником Лёшей, хоть с Димой, который влюблён меня с первого класса. Сама отказывалась. Да и кто сказал, что с ними было бы намного лучше? Оксанка говорила, что первый раз всегда больно и страшно.

Я опускаю пальцы вниз и с опаской ощупываю половые губы. Увеличились в размере и выпирают. Так теперь всегда останется? Столько вопросов и мыслей, которым суждено остаться висеть в воздухе. Например, что будет со мной завтра.

Я выключаю смеситель и отодвигаю уже знакомую стеклянную перегородку. Что сделано, то сделано. Пятиминутной жалости к себе достаточно, чтобы оплакать потерянную девственность, а нужно жить дальше. Сегодня у меня есть крыша над головой и постель, а обо всём другом я буду думать позже.

Замотавшись в полотенце и засунув под мышку свои вещи, я выхожу из душевой. Стараясь ступать осторожно, чтобы не усиливать дискомфорт в промежности, возвращаюсь в спальню и вижу, что Булата в ней нет. Взгляд машинально падает на кресло: через спинку небрежно переброшены брюки и рубашка с пятном моей крови. Прислушиваюсь. Из-за двери доносится легкий шум и журчание воды. Он в ванной.

Я перевожу взгляд на заправленную кровать и после секундных колебаний стаскиваю с неё шоколадное покрывало. Булат ведь сам сказал, что после душа я могу лечь спать, так к чему сомневаться?

Забираюсь под одеяло, не снимая полотенца: других вещей у меня нет, а спать голой в чужой квартире я не хочу. Я трусь щекой о подушку и крепко обнимаю её обеими руками. От неё исходит всё тот же запах свежести. Не так всё и плохо. Я в красивой квартире, на мягких, вкусно пахнущих простынях.

События минувшего дня одно за другим начинают пролетать перед глазами: руки придурка Эдика, лапающего мою задницу, перекошенное от слёз лицо Кристины, похотливые взгляды Марата, жёсткость комода, вонзившаяся мне в рёбра и звуки сталкивающейся кожи. Внезапно я чувствую себя бесконечно уставшей. Мне, правда, нужно поспать.

Едва стена напротив исчезает за сомкнутыми веками, раздаётся стук распахивающейся двери и слышится поступь шагов. Пульс предательски ускоряется, и я снова открываю глаза. Булат стоит в середине комнаты, по пояс замотанный в полотенце, влажные волосы падают ему на лоб. Смотрит на меня.

Хищник. Это слово первым приходит при взгляде на его тело. Оно крепкое, мускулистое, из-за тёмной поросли волос на его груди и многочисленных татуировок выглядит немного устрашающе.

– Ты будешь спать здесь?

С кивком головы Булат шагает к кровати и начинает стягивать с себя полотенце. Я успеваю отвести глаза до того, как оно с глухим шорохом приземляется на пол. Слышится щелчок выключателя, и комната погружается в темноту. Матрас пружинит слева от меня, и в ноздри мгновенно проникает его запах: мускус, смешанный с пряным ароматом шампуня или геля для душа.

В попытке успокоить сбивчивые удары сердца я разглядываю темноту. Никогда не спала в одной постели с мужчиной. Хорошо, что кровать такая огромная: даже если я выброшу руку, то вряд ли смогу до него дотянуться. Непохоже, что Булат хочет обнять меня или поговорить.

Я лежу в напряженном ожидании несколько минут, но ничего не происходит. Судя по выровнявшемуся дыханию, Булат уснул, и я тоже решаю последовать его примеру. Кто знает, насколько длинный день ждет меня завтра.

*************

Я просыпаюсь от горячего касания рук, уверенного, не сомневающегося. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, где я и что происходит. Лёгкий аромат морского бриза, мускус, тёмные стены. Я в квартире Булата, в его постели. Полотенце, в которое я была замотана, лежит смятым комком подо мной. Я беззащитная и голая.

Я чувствую давление на груди и животе, короткий рывок. Спина и ягодицы оказываются прижаты к твердому телу, глаза смотрят в потолок.

– Ноги раздвинь, – хрипло щекочет в затылке.

Я охаю и начинаю ерзать, когда половых губ касаются жёсткие пальцы. Они обводят чувствительную точку, отчего внизу живота остро скручивает, а икры дёргаются.

Я глубоко дышу, пытаясь не поддаваться панике от новых ощущений, и заставляю себя развести колени. В промежности по-прежнему ноет, но снаружи странно и приятно настолько, что горят щёки, а изо рта вылетает сиплый стон. Затем касание исчезает, и я вновь чувствую это: тупое давление во влагалище. Ладони Булата стискивают мои бедра, и я вскрикиваю от взорвавшейся боли. Он начинает двигаться во мне. Утяжелённое дыхание обжигает шею, щетина колет плечо, внутренности нестерпимо распирает с каждым новым толчком, потолок скачет и трясётся, то появляясь, то исчезая. Голова начинает плыть, в висках тугим напором гудит кровь, от каждого удара бёдер с губ срываются осипшие вскрики. Сейчас не так больно, как было, но на удовольствие это совсем не похоже. Член Булата раздирает меня изнутри, ударяется в органы, нагнетает давление.

Мой крики переходят в непрекращающийся визг, когда он, приподняв, фиксирует бедра и начинает вколачиваться в меня в бешеном ритме. Перед глазами темнеет, все мысли распадаются в пыль – тело отключает ненужные функции в погоне за выживанием. На секунду мне кажется, что от происходящего я сойду с ума или потеряю сознание. Я никогда ничего подобного не испытывала: мучительная, лишённая контроля боль, смешанная с чем-то странным, острым и запретным.

Ноги разбивает мелкой частой дрожью, когда движения внутри меня замедляются. Я снова чувствую под собой твёрдость его живота и влажный жар груди. Ладонь Булата обхватывают мою грудь, грубо сжимает. Он толкается в меня в последний раз и застывает.

Я пытаюсь облизать пересохшие губы, но язык будто онемел; удары сердца глухой вибрацией отражаются в рёбрах. Булат приподнимает мои бёдра, коротким быстрым движением выходит из меня, заставляя зажмуриться и закусить губу.

Я перекатываюсь на простыни, машинально подтягиваю одеяло к груди и смотрю, как он встаёт.

Булат совсем не стесняется своей наготы: неспешно подходит к комоду, берёт телефон и смотрит в экран. У него рельефные крепкие ягодицы, широкую спину пересекает объёмная татуировка с иностранными надписями. На икрах у него тоже татуировки.

– Сколько сейчас времени? – спрашиваю просто для того, чтобы не молчать.

– Шесть, – отвечает он, не оборачиваясь. – Можешь спать дальше.

– Откуда у тебя столько татуировок?

– У меня был тату-салон.

Несколько раз стукнув пальцем по экрану, он возвращает телефон на комод и выходит из спальни. В течение нескольких секунд я разглядываю дверь, после чего опускаю взгляд себе на грудь: сосок потемнел, на коже всё ещё видны его отпечатки. Трогаю себя между ног и оглядываю пальцы. Бледное розовое пятно. Крови почти нет.

Я зарываюсь в одеяло и закрываю глаза, уговаривая себя уснуть, чтобы отсрочить необходимость выгрызать себе путь к выживанию. Сон по крайней мере сотрёт ожившую боль в промежности.

В забытьё мне удается провалиться спустя несколько минут. Мне снится мама. Она ставит на стол пироги, я тянусь их взять, и она прикрикивает на меня за то, что не помыла руки. Я иду в туалет по нашему узкому коридору, дёргаю дверь, но она оказывается закрытой. Тяну сильнее и сильнее, но она никак не желает поддаваться.

– Таисия. Просыпайся.

Я открываю глаза и моментально жмурюсь от яркого света, бьющего сквозь распахнутые портьеры. Надо мной стоит Булат, одетый в идеально отглаженную серую рубашки и тёмные брюки.

– Мне нужно уехать. Как вернусь – решу, что с тобой делать.

До меня не сразу доходит смысл этих слов, но когда это случается, я никак не могу решить, что чувствую по этому поводу. С одной стороны, мне не нужно сию же минуту влезать в ненавистные туфли и несвежее платье и срочно придумывать новый план, как выжить, а с другой стороны, в моём будущем по-прежнему нет никакой определённости. Булат использовал меня как надувную куклу уже два раза, а у меня все еще нет никаких гарантий, что после этого он не вышвырнет меня на улицу.

Поборов порыв потребовать у него ясности прямо сейчас, я обхватываю колени руками и киваю.

– А ты не боишься, что я у тебя что-нибудь украду и сбегу? – спрашиваю его удаляющуюся спину и моментально об этом жалею. Идиотский мой язык. Сейчас он может передумать и сказать, чтобы я убиралась из квартиры.

– Если такое придёт тебе в голову, ты очень сильно об этом пожалеешь, – произносит он вполоборота. – Вряд ли ты настолько дура.

7

Как только дверь за Булатом захлопывается, я выжидаю минуту, обматываюсь полотенцем и встаю. Поначалу думаю пойти в ванную, но потом решаю немного повременить с гигиеной и отправляюсь на экскурсию.

В процессе осмотра квартиры выясняется, что комнаты здесь четыре: просторная квадратная гостиная, будто сошедшая со страницы паблика об интерьерном дизайне; немного странное помещение с большим круглым столом посередине и барной стойкой и ещё одна спальня, немногим меньше той, в которой я провела ночь. При виде неё я удовлетворённо хмыкаю. Булат вполне мог ночевать здесь, но предпочёл остаться со мной.

Когда я нахожу кухню, то на секунду застываю в восхищении, а потом начинаю улыбаться. Она просто потрясающая. Чёрный гарнитур занимает целых две стены, посередине – того же цвета островок, какой я видела в своих любимых сериалах о богатых домах, Г-образный обеденный стол, а ещё кофемашина, красивый духовой шкаф и мерцающий стальным глянцем холодильник. Не сравнить с нашей крошечной кухней в Череповце, не способной вместить более трёх человек.

Перед глазами вдруг ясно встаёт картина, как я стою возле плиты в кремовых пижамных шортах и тонкой шелковой майке – образ, подсмотренный мной у модного блогера в инстаграме. Готовлю себе кофе, пью его из белой фарфоровой кружки, глядя в окно. Я должна здесь остаться. Если для этого мне нужно будет удовлетворять все сексуальные прихоти Булата и быть терпеливой, я это сделаю. Такой жизнью я хочу жить. Покупать продукты, не считая денег, приходить в эту квартиру и готовить, зная, что больше не увижу неряшливого отчима, разящего перегаром, и не услышу крики матери, в очередной раз указывающей, что я сделала не так.

Желудок начинает подавать недвусмысленные сигналы о том, что голоден, и я решаю исследовать содержимое холодильника. Надеюсь, Булат не запер меня в квартире, где совсем нет еды.

Прохладная хромированная ручка мягко отщёлкивается, и я облегченно выдыхаю: продукты есть. На подсвеченных полках лежат несколько видов сыра, кусок мяса в вакуумной упаковке, тонкая, словно высушенная палка колбасы с налётом белой плесени. Последняя, видимо, успела испортиться. Есть яйца, две стеклянные бутылки с соком, банка консервированных оливок. Фу. Их я терпеть не могу. В нижнем отделении я нахожу упаковку овощей, похожих на морских ежей, и решаю её не трогать. От голода я точно не умру, это уже хорошо.

Следующий шаг – разобраться с плитой. Она плоская и сенсорная – такая была в квартире Оксаны. Наобум потыкав кнопки, я добиваюсь того, что одна из конфорок загорается красным, и ставлю на неё сковороду.

Через двадцать минут я сижу за столом. Передо мной стоит тарелка с глазуньей, рядом с которой аккуратно разложены ломтики сыра и подкопченного мяса, и кружка с чёрным кофе. С ним мне пришлось повозиться – кофемашина отказывалась подчиниться с первого раза. Жаль, что сел телефон и я не могу выложить эту красоту в инстаграм. Ладно, в другой раз. Надеюсь, такой шанс у меня будет.

Мясо имеет непривычный вкус, как, впрочем, и сыр, и я жалею, что не нашла хлеба. Я стараюсь есть неторопливо и изящно: режу еду на мелкие кусочки, перед тем как положить в рот, тщательно жую. Вспоминаю наши ужины дома, – как отчим с шумом всасывал суп и рвал зубами курицу, – аккуратно откладываю приборы и подношу к губам чашку. Как бы я ни была голодна, я никогда не буду есть как он.

Напиток оказывается крепким и горьким настолько, что я машинально начинаю шарить по столешнице в поисках сахара. В мире богатых людей у пищи другие вкусы, которые мне не сразу удаётся распробовать, и я обещаю себе, что обязательно сделаю это в будущем. Я буду работать над собой, чтобы больше ни одна живая душа не назвала меня оборванкой, не упрекнула в отсутствии вкуса и не смогла заподозрить, что я родилась в такой провинциальной глуши как Череповец.

Булат вернётся сегодня и мне нужно придумать, как убедить его в том, что я ему необходима. Он сказал, что не имеет проблем с сексом и не привык за него платить, значит, мне нужно предложить что-то сверху. Что хотят мужчины от женщины, помимо секса? Наверное, восхищения и заботы. Я могу всё это дать: я хорошо готовлю, я весёлая и я умею слушать.

План действий зреет в голове за минуту. Я быстро обшариваю шкафы в поисках необходимого набора продуктов для своего коронного блюда – пасты карбонары. Вкуснейший рецепт, подсмотренный мной в одной кулинарной передаче. В одном из ящиков я нахожу гнёзда макарон и упаковку одноразовых сливок и начинаю улыбаться. Ещё одна маленькая победа.

Когда время на часах показывает семь вечера, в списке выполненных мной дел числятся вымытые полы, начищенные до блеска зеркала и кухонный гарнитур, а на плите в совершенно новой блестящей кастрюле остывают макароны под сливочным соусом. Чтобы не выглядеть запыхавшейся, я принимаю душ и закутавшись в знакомый халат, сажусь перед телевизором.

К середине дурацкой передачи меня начинает неумолимо клонить в сон, но звук поворачивающегося в замке ключа заставляет меня вскочить на ноги. Я поправляю волосы, туже затягиваю халат и, придав лицу доброжелательное выражение, выхожу в прихожую.

– Привет… – все заготовленные слова за секунду улетучиваются из головы от негодования. Булат идёт мне навстречу, не сняв обувь. Его квартира размером с футбольный стадион, а я потратила два с половиной часа на мытьё полов.

– Я убиралась, если ты не заметил, – погасив вспышку гнева, с укоризной смотрю на его туфли.

Булат окидывает меня оценивающим взглядом и, проигнорировав моё замечание, направляется на кухню.

– Ты нашла, что поесть? – долетает из-за его плеча.

Мысленно приняв первое поражение, я иду за ним. Я дала себе обещание быть покладистой и милой, и я собираюсь ему следовать.

– Да, в холодильнике оказалось достаточно еды. Ты голоден? Я приготовила карбонару.

Булат мельком смотрит на плиту, берёт из сушилку ту самую чашку, из которой я пила утром кофе, и ставит её в отсек кофемашины.

– Я поел. Почему не открыла консьержу?

Я непонимающе смотрю на него, а потом меня осеняет. В обед в дверь и правда несколько раз звонили, но, увидев в глазок незнакомого мужчину, я решила, что правильнее будет не открывать. Кто знает, с какой целью он пришёл.

– У меня нет привычки открывать посторонним.

Булат подносит к губам чашку и разворачивается. Сейчас в его глазах я впервые вижу нечто, напоминающее усмешку.

– Достойная привычка, Таисия. Это была доставка еды, хотя ты тут явно с голоду не умирала.

Я пытаюсь угадать, что скрывается за этим замечанием, и решаю записать его в счёт похвалы. Теперь он знает, что я хозяйственная, даже если и не захотел пробовать мои макароны.

– Я люблю готовить, – произношу с достоинством. – Как прошел твой день?

– Нормально, – осушив чашку в один глоток, Булат опускает её на столешницу и указывает глазами на дверь. – Пойдём.

8

Булат, пройдя мимо, покидает кухню, я выжидаю несколько секунд и иду вслед за ним. Не люблю, когда мне отдают распоряжения, не поясняя цели, но сейчас неподходящее время это демонстрировать. Я хочу остаться в этой квартире и не собираюсь ничего портить.

Я останавливаюсь в коридоре, не зная, в какую из комнат пошёл Булат, и для начала решаю заглянуть в гостиную. Он оказывается там: сидит на диване. Его взгляд грузом ложится на меня с первыми шагами и не сдвигается до тех пор, пока звонивший телефон его не отвлекает.

Булат, мельком посмотрев на экран, прикладывает телефон к уху. Возникшее напряжение внутри меня ослабевает: от его пристального внимания я волей-неволей начинаю теряться.

– Приветствую. Да, я уже там был… Завтра, скорее всего… Это лучше у Марата уточнить. Он про две эски говорил. Давай.

Завершив вызов, он кладёт телефон рядом и снова находит меня глазами. Смотрит на подол моего халата и голые ступни, которые я заклеила найденным пластырем, вновь поднимается к лицу.

– Халат сними и иди сюда.

Стихшее напряжение, смешанное с растерянностью, за долю секунды достигает максимальной отметки. Так не годится. Пусть сначала скажет, что согласен принять мои условия. Если он снова хочет заняться со мной сексом и нужно терпеть боль, мне нужна ясность.

– Ты сказал, что мы обсудим мое нахождение у тебя, как только ты вернёшься.

– Я так не говорил. Я сказал, что решу, что с тобой делать. Подойди.

Дав себе несколько секунд, чтобы подавить восставший коктейль из негодования и беспомощности, я шагаю к нему. Халат сразу не снимаю. Подождёт.

Булат продолжает смотреть, лениво, слегка прищурившись. Думает, что всё и всегда происходит по его правилам.

Я останавливаюсь в полуметре от него, опускаю ладони на пояс. Хочу небрежно развязать его, но потом вспоминаю о своей цели. Мне нужно его покорить, потому что вымытые полы и приготовленные макароны не смогли этого сделать.

Пропускаю плотную ткань сквозь пальцы, не спеша тяну. С секунду даю ему полюбоваться животом в зазоре, обхватываю лацканы халата и спускаю их с плеч. Удары сердца с силой раздувают грудную клетку. Я не привыкла ходить голой даже в одиночестве, и мне не сразу удается обуздать нервозность.

Взгляд Булата задерживается на моих белых кружевных танга, после чего он негромко произносит:

– На колени вставай.

В голове закручивается стремительная воронка из мыслей и предположений, усиливая шум восставшей крови. На колени? Для чего? Бесшумно сглотнув, я медленно оседаю вниз, одну за другой опускаю ноги на пол. Булат берётся за ремень, расстегивает пряжку, с глухим звуком дёргает молнию.

Я не в силах ни отвести взгляд, ни пошевелиться. Заворожённо смотрю, как он стягивает брюки вниз, как под ними появляются чёрные боксеры, обтягивающие внушительную выпуклость. Становится немного страшно. С другой стороны, чего мне бояться? Боли первого раза я уже не испытаю.

– Ближе, – коротко командует Булат, освобождая эрекцию от ткани.

Я слушаюсь его не сразу, потому что шокирована зрелищем. Его член смуглее, чем его кожа, и даже он выглядит до странности мускулистым, возможно, из-за набухших вен, оплетающих его длину, и крупного налитого верха. Наверное, поэтому мне было так больно. Потому что он явно большой.

Опомнившись, я придвигаюсь к изножью дивана до тех пор, пока не упираюсь в него коленями. Собираюсь спросить, что делать дальше, но в этот момент Булат кладет руку мне на затылок и коротким движением дёргает к себе. Его член оказывается совсем близко к моему лицу, и я на секунду задерживаю дыхание. Меня страшит мысль, что я могу почувствовать неприятный запах, и начнёт тошнить.

К счастью, подобного нет и в помине. Когда я делаю новый вдох, то ощущаю легкий запах кондиционера для белья, смешанный с парфюмом и чем-то ещё, немного сладковатым, провоцирующим внезапное слюноотделение.

Чтобы не дожидаться следующего распоряжения, я сама открываю рот и осторожно касаюсь языком верхушки члена. Она горячая, гладкая и слегка солоноватая. Обхватываю её губами и выпускаю. Ещё вчера я была девственницей, а сегодня делаю мужчине минет.

– Ниже, – раздаётся над моей головой.

Я всасываю в лёгкие воздух и вбираю член в себя до тех пор, пока он не упирается мне в нёбо. Нужно, чтобы Булату понравилось, поэтому я продолжаю стараться: выпускаю его из рта и снова погружаю в себя. Я понятия не имею, как правильно двигаться, поэтому решаю замаскировать свою неопытность изобретательностью: не зацикливаясь на одном движении, посасываю головку, обвожу её языком, то ускоряя, то замедляя темп.

– Сейчас дыши носом и не напрягайся, – ладонь Булата неожиданно накрывает мою голову. – И горло не сжимай.

С резким давлением ладони его эрекция проталкивается мне горло. Желудок за долю секунды подпрыгивает к диафрагме, выталкивая наружу звук тошноты, из глаз начинают литься слёзы.

– Дыши.

Я разглядываю тёмно-синюю ткань его брюк и бешено моргаю. Судорожно втягиваю носом воздух, когда член освобождает мой рот. Он мокрый от моей слюны так же, как и мои губы.

Булат обхватывает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. Мне хочется отвернуться или сказать ему что-нибудь грубое. Вряд ли я сейчас выгляжу красиво: залитые слезами щёки, покрасневшие глаза и распухшие губы.

– Держи одинаковый ритм, бери горлом, – произносит он хрипло.

Я успеваю сделать один глубокий вдох до того, как опуститься вниз. Обхватываю член губами, стараясь взять глубже, но снова ощущаю зреющий спазм тошноты. Предпринимаю попытку двинуться назад, но ладонь Булата сдавливает мне голову, заставляя пройти путь до конца. Разбухшая головка ударяется в заднюю стенку горла, слёзы льются сильнее, я дёргаюсь и мычу. Но даже тогда он не даёт мне освобождения, продолжая прижимать к своему паху так, что я начинаю задыхаться.

– Дыши носом.

Зажмурившись, я старательно втягиваю воздух. С его притоком чувство страха постепенно начинает меня отпускать, тошнота тоже понемногу стихает.

Спустя несколько длинных секунд давление покидает мой затылок, и я снова могу отстраниться. Мое лицо и подбородок полностью мокрые от слёз и слюны, я шумно дышу и не могу перестать хватать ртом желанный кислород. Сквозь мутную пелену перед глазами вижу, что он на меня смотрит. Я не собираюсь проигрывать, поэтому опускаю голову вниз и беру его снова. Двигаться в одинаковом ритм, брать глубоко.

Во рту очень влажно, поэтому скользить губами становится легче. Ладонь Булата по-прежнему лежит на моём затылке, но не давит. Это придаёт мне немного уверенности, и через пару минут удаётся поймать нужный ритм. От жёсткости пола начинают ныть колени, болят щёки, саднит горло, но я одержима целью довести его до оргазма. Постепенно его дыхание сбивается, и я вновь ощущаю солоноватый вкус на языке. Я на правильном пути.

Его ладонь резко сгребает мои волосы и с силой давит, так что от неожиданности я закашливаюсь и впиваюсь ногтями в обшивку дивана. Булат снова держит меня так в течение долгих мучительных секунд, затем отпускает и заставляет поднять голову.

Я протираю тыльной стороной ладонью губы, быстро сжимаю веки, чтобы позволить остаткам слёз стечь. Булат обхватывает член ладонью, начинает по нему водить. Я снова тянусь к нему губами, но он перехватывает мою шею и заставляет опускаться до тех пор, пока мой подбородок не упирается в обшивку дивана.

– Что мне делать? – сипло выходит из меня.

– Лижи их.

Протест внутри меня вспыхивает и моментально гаснет. Вряд ли это намного хуже минета. Я касаюсь языком мягкой кожи, надавливаю, повторяю снова.

– Сильнее. Не останавливайся.

Это странно и ужасно грязно – то, что происходит. Булат мастурбирует рукой, а я ласкаю его языком. Еще пару дней назад я и представить такое не могла, а если бы и представила, то сочла отвратительным. Наверное, так и есть, но внизу живота всё равно начинает приятно тянуть, совсем как когда Булат трогал меня пальцами. Может быть, я испорченная. Но даже если и так, это к лучшему. Было бы куда хуже испытывать отвращение.

Движения его руки ускоряются, Булат снова тянет моё горло вверх.

– Рот открой, – сейчас его голос звучит почти завораживающе: глухо и низко.

Его член проталкивается между моих губ, пульсирующий и напряженный. Язык обжигает новый, горьковато-терпкий вкус, которого с каждой секундой становится всё больше и больше, он грозится переполнить мой рот. Не зная как с этим быть, я сглатываю. Сперма обжигает гортань, снова хочется закашляться.

Я медленно поднимаю голову, после того как пульсация члена стихает. Сердце колотится, как сумасшедшее, в животе мучительно сводит, мысли проносятся одна за другой со звуком разогнавшегося поезда.

Взгляд Булата сосредоточен на мне, его грудь быстро поднимается и опускается. Он тянет ладонь к моему лицу, проводит по подбородку согнутым пальцем, подносит ко рту. После секундной запинки я обхватываю его губами и трогаю языком. Сперма.

Увидев, что он берётся за брюки, я тоже решаю встать. Невольно морщусь: ноги жутко затекли. Набрасываю на плечи халат, затягиваю пояс. Нужно в ванную, умыть лицо и сполоснуть рот. Предупреждать его об этом я не собираюсь.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Булат уже разговаривает по телефону, брюки расстёгнуты, рубашка выправлена.

Обменявшись с собеседником несколькими фразами, он убирает мобильный в карман и смотрит на меня. Я обнимаю себя руками, вскидываю подбородок. Чёрта с два я его отсюда выпущу, пока он не даст мне окончательный ответ.

– Теперь ты, наконец, озвучишь своё решение? Думаю, такие как ты должны уметь держать слово.

Взгляд Булата становится цепким, пристальным, он словно забирается под кожу, желая вытряхнуть из-под неё любую потаённую мысль. Мне вдруг невыносимо хочется опустить глаза, и лишь усилием воли я этого не делаю. Не собираюсь стыдиться случившегося.

– Вижу, не передумала.

– А должна была?

Он едва заметно пожимает плечами и начинает идти мне навстречу. Внутри что-то ёкает и отпускает, когда он останавливается перед журнальным столиком.

– Эту неделю поживёшь здесь, а дальше будет видно, – он бросает на стеклянную поверхность черный пластиковый прямоугольник и смотрит на меня: – Купи нормальных вещей и продукты. Наглеть не стоит: на карте установлен лимит. В квартиру тебя будет пускать охранник. Закрывать дверь тоже будет он.

Если бы не опасение выглядеть дурой, я бы заулыбалась. У меня получилось. Неделя – это ерунда. Я сделаю так, что он жить без меня не сможет.

– Все вопросы решаешь через него. Мой номер у него есть.

– А мне ты его не дашь?

– Пока он тебе ни к чему.

Очевидно, посчитав, что разговор окончен, он идет к дверям гостиной. Я разглядываю лежащую на столе на пластиковую карту, но, заслышав подозрительный шорох в прихожей, выскакиваю в коридор.

– А ты разве не останешься? – растерянно смотрю, как Булат берётся за ручку.

– Я же говорил, что живу за городом, – произносит он перед тем, как захлопнуть дверь.

Ну и замечательно. Зато спокойно высплюсь.

9

Когда я открываю глаза следующим утром, то непроизвольно начинаю улыбаться. Я лежу на огромной кровати в роскошной спальне и в абсолютной тишине. Нет ни раздражающего запаха подгорелой колбасы, которую ел на завтрак отчим, ни шума его обычной перебранки с матерью. Сбылась моя давняя мечта: я наконец живу одна.

Я по очереди опускаю ступни на пол и встаю. Еще одна хорошая новость: ноющий дискомфорт в промежности почти прошёл. Мама говорила, что на мне всё заживает как на собаке. В детстве я была редким сорванцом, а потому ссадины и переломы становились моими вечными спутниками.

Замотав волосы в высокий пучок, я принимаю душ и иду на кухню, где неспеша готовлю себе завтрак. Жаль, если пропадут макароны: одной мне их не съесть, а накормить ими Булата уже вряд ли удастся. Отнесу их тому охраннику, про которого он говорил.

Расправившись с едой, погружаю тарелку в посудомоечную машину, с устройством которой мне ещё только предстоит разобраться, беру чашку с кофе и подхожу к окну. И пусть на мне пока нет шёлковой майки и пижамных шорт, сейчас я переполнена чувством абсолютного удовлетворения. В этой квартире даже вид из окна идеален: нет ни уродливых детских качелей, ни поржавевших мусорных контейнеров. Дворе напоминает мини-парк: аккуратно выстриженная зелень отбрасывает тень на скамейки и, если меня не подводит зрение, в глубине я вижу небольшой фонтан. Подумать только: пару суток назад я понятия не имела, где буду спать, а сейчас живу в доме с персональным фонтаном.

Даже кофе уже не кажется мне таким неприятным и горьким. Я допиваю его небольшими глотками, стараясь проникнуться глубиной вкуса, и прокручиваю в голове предстоящий день. В животе радостно покалывает: как легко строить планы, когда у тебя есть деньги. Выбирать одежду и покупать еду. Что может быть приятнее? Нужно не забыть обзавестись зарядкой для телефона и пополнить баланс. Без навигатора новичку вроде меня в столице не разобраться.

Так как мой выбор одежды временно ограничен, я влезаю в платье Кристины и скептически смотрюсь в зеркало. Вторые сутки пребывания в роскоши делают своё дело: я готова согласиться с Булатом, что такой наряд и впрямь выглядит дешёвым. Синтетическая ткань ощущается почти инородной, подол хочется оттянуть пониже. Ничего, сегодня я куплю себе новых вещей, а его спрячу.

В коридоре меня ожидает первая плохая новость за сегодня: мне снова нужно надеть ненавистные туфли. Я с шипением протискиваю в них ступни и понимаю, что дальше подъезда в них попросту не уйду. Мне понадобится такси.

Прихватив с комода контейнер с макаронами, я отпираю замок и выхожу в коридор. Спуск по лестнице дается мне с мучениями, я не могу перестать охать.

– Доброе утро! – я улыбаюсь охраннику, сидящему за стойкой перед большим черным монитором. – Я Тая. Булат вас обо мне предупредил?

Мужчина поднимается, быстро скользит по мне взглядом. Жаль, что ему удалось увидеть меня в этом платье. Вернуться сюда я планирую совершенно другим человеком.

– Вы Таисия?

Я невольно хмурюсь. Ну что за дурацкое имя.

– Зовите меня Таей, – с этими словами я опускаю перед ним контейнер и на удивленный взгляд поясняю: – Это паста карбонара. Я приготовила её вчера вечером для Булата. Очень вкусная. Поешьте, пожалуйста. Мне будет приятно.

На секунду мужчина выглядит растерянным, затем придвигает угощение к себе и бормочет:

– Спасибо.

– А вас как зовут?

– Михаил, – произносит он, будто спохватившись, и выходит из-за стойки. – Дверь нужно закрыть, правильно?

– Да. У меня к вам будет ещё одна просьба. Вернее, даже две. Не могли бы вы позвонить Булату и передать мне трубку? – Мне не хочется, чтобы охранник был в курсе, что у меня нет его номера, но тут, к счастью, мне даже врать не приходится: – Мой телефон сел, а зарядку я забыла в гостях.

После короткой паузы Михаил берёт со стола телефон и, потыкав в экран, прикладывает его к уху. Отворачивается от меня, нервно трёт лоб.

– Булат Даянович… Это Михаил с охраны беспокоит. Тут девушка, про которую вы говорили, спустилась. Просит вам трубку передать.

На долю секунды я напрягаюсь – вдруг Булат ему откажет. От него всего можно ожидать. К счастью, мужчина оборачивается и протягивает телефон мне. Я шёпотом выговариваю «спасибо» и отхожу в сторону.

– Доброе утро, – стараюсь говорить неторопливо и с достоинством. – Как твои дела?

– В порядке, – его голос звучит безэмоционально и спокойно. – Говори немного быстрее, я сейчас занят.

Хам.

– Я собираюсь выйти из дома и вспомнила, что ты не оставил номер карты. Мне нужно снять деньги на такси.

– Двадцать тридцать один.

– Спасибо. Ты сегодня прие…

Договорить мне не удаётся, потому что в трубке раздаются гудки.

Ладно, может быть, он действительно занят. Но вообще такое обращение не слишком приятно. Мог бы выделить хотя бы минуту.

– Спасибо Вам большое, – возвращаю Михаилу телефон. – И последняя просьба. Вы не могли бы вызвать мне такси? Без телефона как без рук.

Спустя сорок минут, отстояв всевозможные пробки, вызванный охранником автомобиль привозит меня к ближайшему торговому центру. Поездка обошлась мне в пятьсот семьдесят рублей – немыслимая сумма по меркам Череповца. Я расплачиваюсь с водителем снятой наличностью и, стараясь не сильно хромать, иду ко входу. Несмотря на острую боль в пятке, внутри меня всё кипит предвкушением и восторгом. Вокруг столько народа: стильно одетые девушки со стаканами кофе в руках, мужчины в строгих рубашках, на ходу разговаривающие с невидимыми собеседниками, глянцевые иномарки. Это город совершенно не похож на всё, к чему я привыкла, и он мне безумно нравится.

Глубоко вдохнув кипящий воздух, я вхожу в крутящиеся стеклянные двери, и снова не могу не заулыбаться: внутри так красиво. Начищенные полы, сияющие неоном витрины, движущийся эскалатор и этот запах… Запах денег, возможностей, красивой жизни, дорогих вещей. Трепет в животе усиливается. Я сделаю всё, чтобы найти своё место в этом новом мире.

Оглядевшись по сторонам, я выбираю первый попавшийся обувной и иду к нему. Внутреннее собираюсь: в этих платье и туфлях на меня наверняка будут смотреть косо, но я смогу это потерпеть. Через пару часов все изменится.

Но косо на меня никто не смотрит. Девушка-консультант, отделившаяся от стайки других продавцов, с улыбкой подходит ко мне и уточняет, может ли она мне помочь. Её тон настолько вежлив и доброжелателен, что я моментально расслабляюсь и начинаю улыбаться ей в ответ. Она мне нравится. Не красавица, но очень приятная. Возможно, мы бы даже могли дружить.

– Мне нужна удобная обувь… Что-нибудь не на каблуке и универсальное. Чтобы можно было носить с платьем и джинсами. Тридцать восьмой размер.

Девушка исчезает и меньше, чем через минуту, возвращается, держа в руках две пары кожаных шлепанцев. Они такие красивые и изящные, что пальцы моментально начинают зудеть от желания их потрогать. Но потом я смотрю на ценник, и моё сердце падает. Пятнадцать тысяч рублей. Но отказываться от примерки мне неудобно, тем более что девушка со мной так мила. Я опускаюсь на мягкую кушетку и, стиснув зубы, стягиваю с себя туфлю.

Если Марину, как написано на бейдже, и шокировал вид моих заклеенных ступней, то она не подаёт вида, продолжая улыбаться. Я по очереди вдеваю ноги в шлёпанцы и, выпрямившись, разглядываю своё отражение в зеркале. Меня затапливает восторг напополам с тоской. Какие они красивые. Сидят идеально и совсем не давят ногу. Настоящее произведение искусства. Рядом с ними туфли Кристины выглядят обшарпанными калошами. Я не хочу их снимать. Что стоило Булату сказать мне сумму, которую я могу потратить? Так было бы куда проще.

– Я не знаю, сколько денег на моей карте. Если оплата вдруг не пройдёт, мы сможем подобрать что-то дешевле?

– Конечно, – кивает девушка. – Вы решили остановиться на этих?

Я киваю. Чёрный цвет более универсальный.

На кассе мне оформляют дисконтную карту, коробку со шлёпанцами складывают в красивый бумажный пакет. Я вытягиваюсь струной, когда девушка в белой рубашке подносит мою карту к терминалу. Пожалуйста, пусть на ней будет достаточно денег. С шумом и улыбкой выдыхаю, когда начинает выезжать длинный товарный чек. У меня есть обувь, стоимость которой равна месячной зарплате моей матери, и я наконец могу выкинуть эти чёртовы туфли.

На выбор одежды я трачу около двух часов, потому что никак не могу подобрать то, что запланировала: кремовые шорты и белую рубашку – лук, подсмотренный у любимого фэшн-блогера в инстаграме. Мне необходимо удивить Булата, убедить его в том, что со мной ему будет нестыдно выйти в свет, и при этом не потратить на это чудовищную сумму денег. Мне ведь ещё нужно купить продукты, косметику и красивое бельё.

Каждый раз, когда я подхожу к кассе очередного отдела, меня одолевает страх, что лимит на карте будет исчерпан. Однако к четырём часам вечера мои руки оттягивают пять бумажных пакетов, и приговора до сих пор не прозвучало.

Последний пункт – салон сотовой связи, где я приобретаю зарядку. На телефоны не смотрю – рано. Ни к чему проявлять себя азартной транжирой в первый же день.

Исполненная чувства удовлетворения я останавливаюсь возле кофейни, расположенной на фудкорте, и после секундных колебаний решаю туда зайти. Мне нужно немного отдохнуть и заодно включить телефон.

Я чувствую себя совершенно по-новому: на мне удобная красивая обувь, стильная одежда из дорогой ткани, и есть деньги, чтобы заказать себе кофе. Я ничем не хуже любого посетителя здесь: девушки, сосредоточенно смотрящей в плоский ноутбук, или парня в модном джемпере, поедающего салат. Когда официант принимает у меня заказ и уходит, я вдруг ощущаю себя невероятно счастливой.

Я включаю телефон и разглядываю экран. От матери нет ни смс, ни звонков, один пропущенный от Кристины. Сначала я злилась на неё за то, что она такая дура и терпит этого придурка Эдика. Если он меня облапал, то наверняка ей изменяет. Сейчас же я ей благодарна. Кто знает, как бы всё сложилось, если бы она не выставила меня на улицу. Надо закинуть денег на телефон и написать ей сообщение, что со мной всё в порядке, и её вещи я ей при возможности верну.

Такси высаживает меня возле дома Булата около семи вечера. В одной руке у меня пакет с продуктами, в другой – сегодняшние приобретения. Михаил возвращает мне контейнер и говорит, что было вкусно, смотрит по-доброму. Думаю, мы с ним подружимся. Хороший дядька.

– Булат ничего не просил передать? – спрашиваю, когда он отпирает дверь в квартиру.

– Он больше не звонил. Хорошего вечера, Тая.

Я раскладываю продукты в холодильник, принимаю душ и переодеваюсь в новый чёрный кружевной комплект. Стоя перед зеркалом, оглядываю себя со всех сторон и остаюсь довольной: в груди образовалась аппетитная ложбинка, ягодицы выглядят соблазнительно. Булат не сможет не оценить.

Накинув халат, перемещаюсь на кухню. Для себя я решила, что независимо от того, будет он есть мою еду или нет, я продолжу готовить. Когда-нибудь он всё равно будет голоден, а потом привыкнет и будет приезжать, например, на обед.

Спустя два часа я сижу перед телевизором на диване. Стрелки настенного циферблата перескочили на отметку одиннадцать, на кухне в салатнице стоит вкуснейший оливье, в духовке остывает курица. Я ослабляю пояс халата и вытягиваю ноги. Булат так и не появился.

10

Я открываю глаза от глухого звука, мгновенно атаковавшего стены моего сна. В замке проворачивается ключ. Нащупав на прикроватной тумбочке телефон, я смотрю на часы: четыре утра.

Слышится шум шагов, глухое откашливание, звук включившейся воды. Булат. Почему он приехал так поздно? Или, наоборот, рано? Он пьян? От последней мысли я содрогаюсь: ненавижу пьяных людей. Они отвратительно пахнут, путаются в словах и ведут себя омерзительно. Мама выпивала редко, но в такие моменты я её терпеть не могла. Она неестественно громко смеялась, растягивала слова и становилась до приторности ласковой. Называла меня фальшивым «доченька» и постоянно норовила потрогать мои лицо и волосы. Лучше бы делала это, когда была трезвой.

Когда шаги начинают приближаться, я закрываю глаза и притворяюсь спящей. Булат в спальне, совсем рядом. Расстёгивает ремень, снимает одежду. Спина превращается в сплошной нерв, когда рядом пружинит матрас. Я невольно затаиваю дыхание. Не хочу заниматься сексом с пьяным.

Всего за несколько секунд я успеваю убедить себя в том, что Булат начнёт ко мне приставать, поэтому чувствую почти удивление, когда этого не происходит. И запаха спиртного тоже не ощущаю: в воздухе висит лишь лёгкий аромат его туалетной воды.

Минута сменяет другую. Дыхание за моей спиной замедляется, становится более ровным и размеренным. Булат спит.

Провалиться в глубокий сон мне больше не удаётся: около пары часов я дрейфую в поверхностной дрёме, и наконец, решаю встать. Бесшумно сев на кровати, оглядываюсь. Булат всё ещё спит. Даже сейчас черты его лица не теряют жёсткости: вертикальная складка между бровей никуда не исчезла, губы плотно сжаты. Воспользовавшись моментом, я разглядываю его: крупную татуировку с готическим рисунком на плече, широкую грудь, пересечённую надписью на латинице, смуглую кожу и выступающие вены на руках. Такие тела я видела лишь на картинках в интернете: впечатляющие и пугающие настолько, что сложно отвести глаза.

Я на цыпочках подхожу к окну и плотнее задёргиваю шторы, чтобы в комнате воцарился идеальный полумрак. Он приехал спать именно сюда, ко мне, и я хочу создать идеальные условия для того, чтобы моё нахождение в этой квартире его радовало.

Забираю крем и зубную щётку из ванной и бесшумно перемещаюсь в дальнюю душевую. Тщательно расчёсываю волосы и даже думаю слегка подкраситься: когда он проснётся, я хочу выглядеть особенно красивой. От косметики я в последний момент отказываюсь, а вот от нового белья – нет. Будет справедливо дать Булату увидеть то, на что потрачены его деньги.

Убедившись в том, что мой внешний вид не вызывает нареканий, я иду на кухню и после раздумий начинаю готовить бутерброды. Режу помидоры, сверху кладу сыр и ставлю их в духовку. Так делала бабушка, и в детстве это был мой любимый завтрак. Надеюсь, что Булат такое ест, я ведь совершенно ничего не знаю о его предпочтениях. Что он заказывал в тот день в ресторане? Кажется, стейк и овощи. Ну не жарить же с утра мясо. Запах будет на всю квартиру и наверняка его разбудит.

Булат появляется на кухне, когда я вынимаю бутерброды из духовки. На нём тёмно-синие брюки с расстегнутой на поясе пуговицей и больше ничего. Кажется, он вышел из душа: волосы влажные, на груди поблёскивают капли воды.

– Доброе утро, – я ставлю противень на столешницу и слегка улыбаюсь. – Я думала, ты проспишь дольше.

– Я выспался, – Булат мельком смотрит на источающие аромат бутерброды и переводит взгляд на кофемашину.

Я быстро берусь за чашку, желая его опередить.

– Какой кофе ты пьёшь? Я тебе сделаю.

– Чёрный, – произносит он после секундной запинки и, развернувшись, выдвигает стул.

Я ставлю чашку в поддон и, ткнув в нужную кнопку, изучаю толстые керамические стенки. Каким-то седьмым чувством я знаю, что Булат наблюдает за мной, и от этого начинаю чувствовать себя неуютно. Понятия не имею, почему он так на меня действует. Наверное, потому что он старше, опытнее и от него исходит странное спокойствие, граничащее с опасностью.

Не дожидаясь, пока чашка наполнится, я разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Бабушка говорила, что страхи надо встречать лицом к лицу.

– Ты встречался с друзьями, поэтому приехал так поздно?

Булат не пытается скрывать, что он меня разглядывал, потому что сейчас он занят тем же.

– Я возвращался с трассы. Ещё на один час езды до дома меня бы не хватило.

Мне становится любопытно, куда он ездил ночью, но я решаю держать этот вопрос при себе. Он наверняка скажет, что это не моё дело. А ещё по какой-то причине я чувствую лёгкий укол обиды. То есть он приехал сюда просто потому, что захотел спать?

– Вот поэтому тебе нужен водитель, – развернувшись, я вынимаю чашку из кофемашины и аккуратно ставлю перед ним. – Ездить так поздно одному небезопасно.

Булат никак не комментирует мой дельный совет и молча отпивает кофе. Мышцы его плеча в этот момент красиво напрягаются, и я не удерживаюсь, чтобы посмотреть на них чуть дольше. Всё-таки он очень привлекательный, и у него наверняка отбоя нет от женщин. Но даже если и так, я сделаю всё, чтобы он на них больше не смотрел. Он оставил меня у себя и занимается со мной сексом – это что-то да значит.

– У меня же есть бутерброды, – спохватившись, я оглядываюсь в поисках лопатки, чтобы снять их с противня.

– Я ничего не буду.

– Ты просто попробуй, – выложив бутерброд на тарелку, я ставлю её перед ним и мгновенно упираюсь в тяжелый взгляд.

Он что, боится, что я его отравлю? В чем проблема поесть? Он ведь наверняка голоден. Я думала, что мы вместе позавтракаем и, возможно, узнаем друг друга немного получше.

– Я купила себе вещи, – опустившись напротив, я придвигаю к себе свою чашку. Мельком смотрю на бутерброд и отвожу глаза. Начинать есть, когда Булат пьёт лишь кофе кажется неправильным.

– Я видел обувь в прихожей.

– Еще я купила себе одежду, – я бросаю на него быстрый взгляд, ощущая лёгкое покалывание на щеках. – И красивое бельё.

– Не имею ничего против, если ты начнешь есть, – проигнорировав мой завуалированный флирт, Булат подносит к губам чашку. – И я не люблю домашнюю еду.

Ну почему его слова так меня задевают? Что значит: «не люблю домашнюю еду»? Что он вообще привык есть?

– Я не голодна, – стараясь не выдать обиды, бормочу я. – Я готовила для тебя. Думала, что мужчины всегда просыпаются голодными.

– Очевидно, ты не такой знаток мужчин, каким себя мнишь, – уже знакомым мне движением Булат осушает чашку кофе и поднимается. – Раз ты не голодна, тогда иди за мной.

11

Едва мы заходим в спальню, Булат берётся за пояс брюк и кивает на кровать.

– Раздевайся.

Мысленно я обиженно фыркаю. Если он хочет заняться сексом, то почему не сделать это более романтично? Например, подойти ко мне, положить руки на талию… Поцеловать. Интересно, как он целуется? Я хочу узнать.

Поймав его взгляд, я берусь за пояс халата и неспеша развязываю. Позволяю ткани упасть к ногам, на секунду застываю, чтобы дать Булату себя рассмотреть. Действую и двигаюсь согласно плану, который заранее обрисовала в голове: быть красивой, соблазнительной, уверенной. Это куда легче сделать, когда на мне роскошное бельё, подчёркивающее изгибы тела, и внизу ничего не болит.

Глаза Булата сужаются, когда я делаю первые шаги к нему. Тёмный взгляд исследует мои шею, грудь, живот, ноги, и сейчас я впервые не испытываю при этом ни дискомфорта, ни стеснения. Я жажду, чтобы он смотрел на меня с восхищением и хотел заняться сексом. Сальные взгляды сверстников и друзей отчима не вызывали во мне ничего, кроме неприязни, и даже не льстили. Булат – другое дело. Я пока не разобралась, почему.

– Нравится бельё? – я останавливаюсь совсем близко к нему, смотрю в глаза.

Ответа не следует, а потому смелость меня предаёт, и я ощущаю растерянность. Почему он меня не обнимет? И что делать дальше?

– Ты же для чего-то подошла. Делай, что хотела.

Ладно.

Бесшумно сглотнув, я придвигаюсь ближе, так, что моя грудь задевает его. Смотрю на его губы. Яркие и выглядят упругими. Могу ли я его поцеловать?

Поцеловать не решаюсь и вместо этого кладу ладонь ему на ключицу. Убедившись, что он не попросит ее одёрнуть, скольжу вниз. Приходится напрячь руку, потому что она начинает немного дрожать. Его тело жёсткое и горячее, под пупком есть дорожка волос.

Когда пальцы касаются ткани брюк, я невольно прикрываю веки и после секундной заминки спускаюсь ниже. Оттягиваю резинку боксёров и обхватываю член.

В животе колет тёплыми иглами, и щекам тоже становится тепло. Он твёрдый. Водить вверх и вниз, так, как он делал сам. Держать ритм и не торопиться. Ничего сложного.

Не прекращая движения рукой, я поднимаю глаза и ощущаю мгновенную сухость во рту. Булат на меня смотрит. Ему нравится? Он оценил мою смелость?

Несмотря на то, что это я ласкаю его, жар, зреющий внизу живота, нарастает с каждой секундой. Он дурманит мозги, стирает смущение. Я хочу попробовать.

Привстав на цыпочки, я закрываю глаза и тянусь к нему губами. У меня было достаточно поцелуев в школе, но сейчас мне до ужаса интересно, каково это – когда целует он.

Коснуться рта мне не удается, потому что Булат кладёт руки мне на талию и, надавив, толкает на кровать.

– Сними всё, – произносит отрывисто, запуская руку в карман.

С колотящимся сердцем я подтягиваю к себе колени и, взявшись за тонкие лямки полупрозрачных трусиков, стягиваю их вниз. Хочу проделать тоже самое с бюстгальтером, но отвлекаюсь на новое зрелище, которое мне еще не довелось видеть: Булат надевает презерватив. Прижимает бесцветный кружок к головке, раскатывает. Размер его члена на фоне грозности тела кажется почти закономерностью.

Я успеваю расстегнуть лишь застежку лифчика, когда он подходит к изножью кровати и, обхватив мои колени, дергает к себе. Ягодицы упираются ему в ноги, кожа моментально покрывается мурашками.

– Сходи в салон и сделай эпиляцию.

Я даже не успеваю как следует обдумать сказанное, потому что в этот момент он упирается членом мне между ног и делает короткий толчок. Воздух покидает лёгкие одновременно с громким стоном, и мне моментально хочется зажмуриться: из недр тела выходит звонкий чавкающий звук. Как я могла такое допустить? Позорище.

Смущение и растерянность не задерживаются надолго: они за секунду выбиваются нарастающими внутри меня движениями. Всё ещё немного больно, странно, распирающе и обезоруживающе. Каждую клетку тела пробивает током, кровь бурлит всё сильнее. Не знаю, чего мне больше хочется: чтобы всё прекратилось, либо напротив, не прекращалось.

С каждым проникновением члена в животе что-то сжимается, скручивает, сводит. Тянет грудь, покалывает соски, между ног становится мокро. У меня нет определения тому, что происходит со мной, и я понятия не имею, как это остановить и хочу ли я, чтобы это останавливалось. Молчать тоже не получается: даже когда я пытаюсь сжать губы, охи и стоны просачиваются сквозь них.

Я в беспомощности скребу ногтями по покрывалу и, широко распахнув глаза, смотрю на Булата, как если бы он мог помочь мне справиться с этим состоянием. Ему словно нравится за мной наблюдать: взгляд стекает с лица к груди и возвращается вновь, и при этом он не перестаёт двигаться. Как безупречная машина, он делает это, не меняя скорости и с точно выверенной глубиной.

Огонь внутри меня разгорается ярче, и я теряю контроль над своим телом: выгибаю спину, жмурю глаза и снова их распахиваю. Мне хочется удержаться в осознанности, но я проигрываю себе же с каждой новой секундой. Становится страшно, и я обращаюсь к единственному, кто может мне помочь: выдыхаю имя Булата. Комната начинает кружиться, потолок и стены то появляются, то исчезают. Свет ярко вспыхивает и окончательно меркнет, когда происходит это: мощнейший взрыв. В промежности начинает бешено пульсировать, я кричу какие-то глупости: «мама»… и «боже». Даже страх смывается волной обрушившихся на меня ощущений. Становится всё равно, что будет через минуту или позже. Важен лишь этот момент, в котором я впервые испытываю настолько сильное наслаждение. Мой первый оргазм.

В чувство меня приводит усилившееся давление на коже: Булат сильнее сжимает мои ноги, ускоряя темп толчков. Я настолько обессилена, что могу лишь кусать губу и протяжно мычать. Спустя секунды я снова ощущаю пульсацию: на этот раз не такую сильную, потому что она не моя, а его.

Булат выходит из меня, стягивает презерватив, разворачивается. Я же не могу пошевелиться и ошарашенно разглядываю потолок, оглушённая собственными ударами сердца. Я жива, не сошла с ума и даже способность соображать ко мне вернулась. Часто и шумно дышу. Что бы ни происходило дальше, этот день и эти ощущения я не забуду никогда.

За дверью ванной слышится журчание включившейся воды, глухой шорох. Нужно найти бельё и хотя бы сесть.

Булат выходит из ванной спустя минуту, когда я, стоя на нетвёрдых ногах, затягиваю пояс халата. Мы встречаемся глазами и меня вдруг посещает жгучее желание того, чтобы он меня обнял или хотя бы поговорил.

Развернувшись, он заходит в гардеробную и возвращается оттуда со свежей рубашкой в руках. Их там у него много – я проверяла.

Судя по непроницаемому выражению лица, вряд ли он оценит мою потребность в объятиях, поэтому я робко предлагаю:

– Может быть, тебе еще сделать кофе?

Булат берётся за голубую манжету, смотрит на меня вполоборота.

– Нет, мне нужно ехать. Приведи волосы и тело в порядок. Еще одной парой обуви ты меня не разоришь.

12

– Я могу вам помочь? – накрашенные губы продавца-консультанта приподнимаются в приветливой улыбке.

– Да… – я быстро оглядываю зал поверх её плеча и, не найдя нужного человека, вновь фокусируюсь на собеседнице. – Мне нужна Марина. Она сегодня работает?

Взгляд девушки ощутимо блекнет, однако выражение лица при этом остаётся доброжелательным.

– Да, она сегодня здесь. Я позову.

Я благодарю её, и когда форменная белая рубашка исчезает из поля видимости, поворачиваюсь к зеркалу. Отражение нравится мне настолько, что я улыбаюсь себе самой же. Сейчас я выгляжу… дорого.

Мой план на сегодня: купить еще одну пару обуви и платье, а после поехать в салон красоты. Последний я уже выбрала: у него хорошие отзывы и цены на общем фоне кажутся более приемлемыми. Хотя всё равно недёшево. С другой стороны, рядом с Булатом мне нужно учиться мыслить по-другому и не экономить на мелочах.

– Здравствуйте, – приветливо звучит справа. – Вы снова к нам?

Развернувшись, я встречаюсь взглядом с Мариной и начинаю улыбаться. Всё-таки она очень милая. Не только вспомнила меня, но и смотрит так, как будто мы сто лет знакомы. Интересно, какого она возраста? На вид на пару-тройку лет меня старше.

– Здравствуйте, Марина. Вы мне так хорошо помогли в прошлый раз, что я решила обратиться к вам снова. Мне нужны туфли. Что-нибудь элегантное и удобное. Каблук не очень большой: я и без того высокая.

Выслушав мои пожелания, Марина невесомо касается рукой моего плеча и указывает на бархатный пуфик.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я принесу несколько моделей, которые лично мне очень нравятся.

– Меня зовут Тая. И со мной можно на «ты».

– Очень приятно, а меня Ма… – запнувшись, она опускает взгляд себе на бейджик и начинает улыбаться. – Ну да… Вы знаете.

В течение нескольких минут она порхает по между витринами, после чего возвращается с тремя парами туфель в руках. В лакированные остроносые лодочки бежевого цвета я влюбляюсь с первого взгляда.

– Я бы хотела попробовать эти, – от прилива восторга мой голос начинает немного дребезжать.

Перед тем как их примерить, я не удерживаюсь от того, чтобы провести пальцем по гладкой коже. Идеальные. У этой обуви даже стелька красивая: из бежевой кожи, посередине – тканевая полоска с именем дизайнера.

Натянув предложенные следки, я надеваю туфли и поднимаюсь. В пятках немного тянет из-за ссадин, но это пройдет.

– Ноги в них кажутся такими длинными, – я восхищённо разглядываю своё новое, улучшенное отражение. – И они очень удобные, – для верности поднимаюсь и опускаюсь на носках.

– И к шортам очень подходят, – улыбается Марина.

Совсем не похоже, что она пытается польстить, чтобы я непременно их купила. Не думаю, что она такая.

Я поднимаю волосы и представляю себя в платье. Что-нибудь чуть выше колена, цвета чайной розы. Сделать акцент на глазах, на губы нанести блеск. Мы бы с Булатом могли сходить куда-нибудь, например, на ужин в ресторан. Осталось только купить подходящий наряд и навестить салон.

– Я не буду мерить остальные, ладно? Мне очень нравятся эти.

Сажусь на пуфик, чтобы снять туфли и меня осеняет: я ведь даже цену не посмотрела. При взгляде на цифру я досадливо жмурюсь: двадцать семь тысяч. А я думала, что шлёпанцы были дорогими.

– Отнести на кассу? – осведомляется Марина.

В конце концов, Булат сам сказал мне купить обувь. Никто его за язык не тянул.

– Да. Еще хотела спросить: я в Москве совсем недавно, и знакомых у меня практически нет… Может быть, подскажете мне хорошие места для развлечений… или интересные заведения.

Я ищу в лице девушки признаки того, что моя назойливость ее насторожила, но не нахожу. Взгляд Марины становится задумчивым, она поджимает губы.

– Мы с сестрой любим ходить в бар «Фокус» на Цветном. Там большой выбор вина, вкусно готовят, и персонал очень весёлый.

– Здорово, когда можно ходить куда-то с сестрой. Вы ровесницы?

– Даша меня на два года старше. Мы вместе снимаем квартиру неподалёку, – помявшись, она добавляет: – Мы собираемся пойти туда в пятницу – у меня как раз выходной. Если не найдется других планов, можешь к нам присоединиться.

От этих слов внутри меня поднимается радость, которую сложно скрыть. Мне с первого взгляда понравилась Марина, и я очень хочу пойти в этот бар с ней и её сестрой. Мне нужны друзья в новом городе.

– Я запишу твой номер, – я торопливо лезу в сумку, достаю телефон и под диктовку Марины вбиваю цифры.

Из обувного я выхожу с широкой улыбкой на лице: у меня есть идеальные туфли, план купить новое платье и перспектива обрести подругу. Прекрасный день. В салон красоты я записана в четыре вечера, и у меня есть ещё два с половиной часа, чтобы осуществить ещё одно намеченное дело: отвезти платье и туфли Кристине.

На дороге возле торгового центра собралась длинная пробка, а потому я решаю добраться на метро. Поездка занимает двадцать минут и еще десять мне требуется, чтобы дойти до знакомой пятиэтажки, в которой я провела несколько дней.

– Привет. – Я даю появившейся на пороге Кристине время изучить мой новый облик, и когда её удивлённые глаза фокусируются на мне, протягиваю пакет с вещами. – Спасибо тебе большое. Платье я постирала. Ты меня очень выручила.

Хорошо, что она не слышала, что Булат о нём сказал. Ей бы наверняка стало неприятно.

Кристина молча принимает пакет, кивает. Её узкая фигура, облачённая в спортивные штаны и мешковатую футболку по-прежнему закрывает собой проход, не выдавая намерения пригласить меня внутрь.

Мне становится неловко и неуютно. Мы были лучшими подругами со школы, пока полтора года назад у дяди Кости в Москве не умерла сестра, оставив ему в наследство квартиру. Частично поэтому Кристина решила поступать в МГУ. Поступить она не смогла, но от столицы была в восторге и уговорила родителей разрешить ей остаться. Через месяц встретила Эдика и стала с ним жить.

– У нас гости? – раздается из глубины квартиры прокуренный ленивый голос.

Я стискиваю зубы. Ну конечно, этот придурок дома. Поэтому она меня не впускает.

– Сейчас подойду, Эдь! – выкрикивает Кристина, но с опозданием – физиономия ее никчёмного парня появляется за её плечом.

– Аа, подружка твоя приехала… – Эдик как-то особенно похабно обнимает её талию и поливает меня масляным взглядом.

Фу. Совсем нет совести. Живет в Кристининой квартире, не работает и при этом совсем её не ценит. Мне вдруг очень хочется, чтобы Булат ему врезал. Я и сама могла бы, но так сильно, как Эдик того заслуживает, у меня бы не вышло. Конечно, Булату я на него жаловаться не стану, но помечтать-то можно.

Я опускаю взгляд на пальцы Кристины, которые гладят обнимающую её костлявую руку, и понимаю, что пора прощаться. Как ни пытаюсь на нее злиться, у меня не получается. Мы знаем друг друга больше половины жизни, и я несмотря ни на что, её люблю. На Эдика мне злиться куда проще. Он тощий, мерзко пахнет, и это из-за него я потеряла подругу.

– Пока, Кристин. И спасибо за то, что приютила. Береги себя.

На Эдика не смотрю и ничего ему не желаю. Перебьётся.

********

– Как вам оливье, Михаил? – мне требуется усилие, чтобы выдавить улыбку, настолько я устала. Мои волосы стали немного короче и блестят так, как никогда не блестели, ногти идеально обработаны и накрашены, а кожу на лобке до сих пор печёт. Кто бы мог подумать, что эпиляция – это настолько больно.

Выглядя слегка смущённым, охранник лезет в стол и достает пустой чистый контейнер.

– Спасибо, Тая. Очень всё было вкусно.

– Вы завтра работаете? Я вам ещё принесу.

– Завтра будет Григорий. Я через два дня.

– Ну тогда позже. А Булат не звонил? Ничего не просил передать?

Мужчина мотает головой, дескать, не звонил.

Мне становится немного грустно. После нашего секса я не могу перестать о нём думать. Прокручиваю в голове его лицо, воспроизвожу голос до мельчайших интонаций и вместе с этими воспоминаниями каждый раз ощущаю горячий спазм в животе. Может быть, к завтрашнему дню это пройдет.

13

– А потом я понимаю, что оставила карту в банкомате на площади, – заливаясь смехом, вещает Даша. – Мы второй день в Италии, а у меня совсем нет денег, представляешь?

– И что ты сделала?

– Неделю мы жили на Маринкины сбережения. От шоппинга пришлось отказаться – это самое грустное. Позже умные люди подсказали, что можно было пойти в банк и снять со счета.

Я восхищённо вздыхаю: Даша и Марина совсем немногим старше, а успели объездить так много стран. Все их рассказы оживают у меня перед глазами: загадочный Римский форум, песчаные пляжи Таиланда, живописная набережная Амстердама. Как же много в мире красивого и удивительного, о чём я ещё совершенно не знаю. Уже сейчас, сидя в шумном и весёлом баре, я представляю, как вернусь домой и залезу в интернет, чтобы хотя бы на картинках увидеть всё то, о чём так увлечённо говорили мои новые приятельницы.

Вспомнив о возвращении в квартиру, я быстро нащупываю телефон. Мне нужно позвонить охране и спросить, не перезванивал ли Булат. Я пыталась его предупредить, что вечером встречаюсь с подругами, однако, на звонок Григория он не ответил.

Сказав девчонкам, что ненадолго отлучусь, я отхожу туда, где потише, и набираю номер охраны.

– Здравствуйте, Григорий. Это Тая из двенадцатой квартиры. А Булат случайно не перезванивал?

– Перезванивал, – звучит в трубке густой, не слишком приветливый бас. Всё-таки Михаил мне нравится больше. – Я сказал, что вы вышли с подругами и просили ему набрать.

– А он?

– Я так понял, Булат Даянович в скором времени собирался подъехать.

В крови начинает бурлить радость напополам с возбуждением: он приедет. Я не видела Булата три дня и уже начала думать, что сделала что-то не так, раз он долго не появляется. Наверное, и правда был очень занят.

– Девчонки, я посижу с вами еще минут пятнадцать, а потом мне нужно будет поехать домой, – опустившись на стул, виновато смотрю на сестёр.

– Твой парень по тебе соскучился? – улыбается Марина, отправляя в рот крупную оливку на шпажке.

Я невольно отвожу глаза и киваю. Мне совсем не хотелось начинать дружбу с вранья, но, когда Даша стала расспрашивать о личной жизни, пришлось немного приукрасить действительность. Вряд ли при первом знакомстве стоит рассказывать кому бы то ни было, что у нас с Булатом отношения по расчёту.

Оплатив заказанные салат и бокал вина, я расцеловываю девчонок в щёки и выхожу на улицу к подъехавшему такси. От бара до дома Булата всего пять минут езды. Надеюсь, я успею приехать раньше: хочу сама его встретить.

– Уже дома, – приглушив голос, сообщает Григорий, многозначительно указывая глазами на лестницу.

Не успела. Ну и ладно. Надеюсь, Булат не будет очень зол.

Я начинаю подниматься по ступеням, и Григорий, к удивлению, следует за мной.

– Сказал вам открыть, – поясняет на мой недоумённый взгляд.

Очутившись в прихожей, я ставлю сумку на комод и прислушиваюсь: из глубины квартиры доносятся приглушённые мужские голоса. Растерянно моргаю. Булат пришел не один?

Быстро оценив своё отражение зеркале и убедившись, что макияж и одежда в порядке, иду на звук. В гостиной и на кухне никого нет, и вряд ли есть смысл заглядывать в одну из спален. Шум разговора доносится из комнаты, предназначение которой пока осталось для меня невыясненным.

Остановившись перед закрытой дверью, собираюсь её толкнуть, но в последний момент передумываю и предупредительно стучусь. Вдруг Булат разговаривает о делах с друзьями по бизнесу, а я его отвлеку?

От вида открывшейся картины я удивленно моргаю. Булат сидит за тем самым круглым столом в компании четверых мужчин. Перед каждым из них стоит бокал с алкоголем, в руках они держат карты.

При моем появлении все взгляды устремляются на меня, и хотя смотрю я в этот момент лишь на Булата, любопытство чувствую кожей. Выпустив серую струю дыма, он кладёт сигарету в стоящую перед ним пепельницу и кивает в знак приветствия.

– Здравствуй, Таисия.

– Я не знала, что ты не один, – от растерянности мой голос звучит глуше, чем мне хотелось. Спохватившись, я быстро обвожу присутствующих глазами: – Здравствуйте.

– У нас покер, – произносит Булат, когда звук нестройных приветствий стихает.

Эта короткая фраз звучит с ощутимым нажимом, и становится ясно: мне нужно уйти. Я выжидаю паузу, чтобы убедиться, что представлять своим друзьям он меня не собирается, и бесшумно прикрываю за собой дверь.

Булат играет в покер? На деньги? Брат Оксаны играл по интернету ночами – она говорила, что у него зависимость.

Обуреваемая противоречивыми мыслями, я бреду в спальню и, заперев дверь на замок, начинаю переодеваться. Шорты и рубашку вешаю в гардеробной рядом с вещами Булата и облачаюсь в домашний комплект, который купила в том же отделе, что и бельё: атласные шаровары и майку шоколадного цвета. Они очень красивые, и мне не терпелось их ему показать.

Сев на кровать, включаю экран телефона и смотрю на часы: половина десятого. Интересно, сколько продлится этот покер? Мне вообще есть смысл ждать?

Я бесцельно тараню стену взглядом в течение нескольких минут, снова встаю и иду на кухню за водой. Вряд ли партия продлится меньше двух часов: они ведь только что сели, поэтому с чистой совестью можно пытаться спать. И очень жаль, потому что я хотела провести немного времени наедине с Булатом: рассказать о знакомстве с Мариной и Дашей и узнать, чем он занимался.

Открыв холодильник, я беру одну из двух бутылок минеральной воды, которые оставила охлаждаться и делаю жадный глоток. На улице последние два дня стоит невыносимый зной, и я часто просыпаюсь ночью с желанием пить. Собираюсь вернуться в комнату и вздрагиваю, потому что вижу перед собой темноволосого мужчину в черной рубашке – одного из тех, кто был в комнате вместе с Булатом.

– Вы меня напугали, – бормочу, сильнее сжимая в руке пластмассовое горлышко.

Незнакомец, смерив меня взглядом с головы до ног, криво улыбается.

– Не бойся, Таисия. Я сюда тоже за водой.

– Я Тая, – вежливо поправляю его. Если с тем, что Булату нравится меня называть полным именем, я смирилась, то остальным позволять этого не собираюсь.

– Камиль.

Находиться с этим мужчиной наедине, пока Булат сидит в другой комнате, кажется неправильным, поэтому я коротко ему улыбаюсь и выхожу из кухни.

Поставив воду на тумбочку, забираюсь в кровать и открываю туристический сайт, посвященный Риму. На экране телефона одна за другой мелькают сочные фотографии главных достопримечательностей итальянской столицы: Колизей, который я помню еще со времен школьной истории, Триумфальная Арка, Фонтан Четырёх рек. Я листаю страницы и ловлю себя на том, что то и дело прислушиваюсь: не собираются ли друзья Булата уходить.

За этим занятием я провожу ещё около получаса, а так как уходить пока никто не собирается, меня начинает безудержно клонить в сон.

14

Я просыпаюсь от низкой вибрации голосов и хлопка входной двери. Поморгав, чтобы дать себе привыкнуть к темноте, смотрю на экран телефона: начало третьего. Друзья Булата ушли? А он? Ушел вместе с ними?

Затаив дыхание, я изучаю тишину квартиры на предмет малейшего шороха и, кажется, слышу шаги. Они становятся отчетливее и громче с каждой секундой, перемещаются в коридор и затихают на уровне гостиной. Что мне делать? Продолжить спать? Или выйти проверить?

Я даю себе несколько секунд на раздумья. Булат пил. Хочу ли я видеть его пьяным? Вдруг он будет вести себя омерзительно, и я больше никогда не захочу заниматься с ним сексом? Пытаюсь представить его матерящимся, с помутневшим взглядом и отвратительно пахнущим, но не могу.

Приняв решение, натягиваю халат поверх пижамного топа и выскальзываю в коридор. Из гостиной пробивается тусклая полоса света – горит лишь торшер. Булат сидит на диване: ноги, обутые в чёрные туфли, вытянуты, ворот белой рубашки расстёгнут, смотрит в телефон.

– Почему не идёшь спать? – от сна мой голос немного осип.

Он отрывает взгляд от экрана и берёт меня в фокус. Может быть, он и пил, но не пьян. По крайней мере, ничто в его лице не выдаёт того, что он утратил над собой контроль.

– Ложись. Скоро подойду.

И разговаривает как обычно.

Наверное, мне стоит подчиниться, но разве случится что-то страшное, если я этого не сделаю? Мне не нравится то, что он сидит здесь один, и я всё равно встала и хочу ненадолго составить ему компанию.

– Как покер? – я отрываюсь от дверного косяка и делаю первые осторожные шаги.

– Нормально, – Булат возвращает глаза в экран и снова их поднимает, когда я останавливаюсь напротив него.

– Нельзя столько времени ходить в обуви, – не дожидаясь того, что он меня прогонит, я быстро опускаюсь на корточки и начинаю развязывать ему шнурки. – Вообще, дома её лучше снимать. Ногам нужен отдых.

Булат молчит, но и избавлять себя от ботинок не мешает. У него даже ступни не пахнут, как это часто бывает у мужчин. Вот что значит качественная обувь.

Отставив туфли в сторону, я выпрямляюсь и застываю. Уходить не хочется, тем более когда он на меня так пристально смотрит.

– Посижу с тобой немного?

Ответа я не получаю и позволяю себе еще одну смелость: опускаю колено рядом с его бедром, затем второе, и осторожно сажусь на него сверху.

– Еще одна твоя инициатива? – негромко уточняет Булат, когда я кладу ему руки на плечи.

От него пахнет крепким спиртным, неизменным парфюмом и немного – сигаретами. Эта смесь на удивление не вызывает во мне отторжения, возможно, потому что её компоненты недешёвые. Булат не растягивает слова, и его взгляд по-прежнему осмыслен, разве что зрачки расширены. Я не хочу никуда уходить. Мне нравится наша близость: то, что он отложил телефон и то, что его лицо совсем близко.

– Если бы ты был против, ты бы меня выгнал, – облизав внезапно пересохшие губы, я провожу кончиками пальцев по его шее.

Горячая, аж жжётся.

Под кожей начинает искрить стоваттное электричество, когда его ладони ложатся мне на бёдра. Этот жест вряд ли можно назвать объятиями, но для меня он ощущается именно так, даже в разы интимнее из-за того, что член подо мной твердеет. Снова начинает плыть голова: совсем как тогда, во время нашего последнего секса. Хочется много: трогать его, и чтобы он трогал меня, подчиняться инстинктам, быть смелой и раскованной.

Я делаю осторожное движение бёдрами и невольно прикрываю глаза от новых ощущений. Эрекция задевает меня именно там, где хочется. Дерзко и приятно. Я глажу его шею смелее, запускаю ладони в приоткрытый ворот рубашки, чтобы захватить всё новые территории. Руки на моих бёдрах едва заметно сжимаются, поощряя меня продолжать.

Я сильнее прижимаюсь к Булату, трусь об него промежностью не в силах перестать смотреть на его губы. Я хочу, хочу их коснуться. Именно этого так отчаянно мне не хватает – нашего поцелуя.

Закрываю глаза, чтобы не передумать и тянусь к нему ртом. Его дыхание задевает мой подбородок, каждая клетка тела пропитывается ожиданием того, как наши губы встретятся. Как и в прошлый раз, этого не случается: ладонь Булата перехватывает мою шею.

Я открываю глаза: его зрачки совсем близко, ресницы едва не задевают мои.

– Зачем тебе?

Мои щёки заливает жаром.

– Просто хочу. Разве в поцелуе есть что-то плохое?

– Не нужно фантазировать на мой счёт и не вздумай влюбляться. Ты здесь, пока мне это удобно.

Его слова царапают изнутри, словно тупое лезвие, и мне приходится напоминать себе: причин для расстройства у меня нет. У меня нет никаких фантазий, и я в него не влюблена. Поцелуй – это обычный человеческий порыв, и он никак не связан с чувствами. В жизни и в кино люди всегда целуются, когда занимаются сексом. Не вижу причин для нас не делать того же.

– Я ничего себе не придумываю, – отвечаю шёпотом. – Я не глупая, что бы ты там себе не думал.

Хватка на моей шее ослабевает, и я интуитивно принимаю это как согласие. Миную последние разделяющие нас сантиметры, прижимаюсь к его губам. Они кажутся даже более горячими, чем его кожа, а щетина, задевающая подбородок, ощущается непривычно. Зажмурившись, я слизываю вкус его кожи: она чуть солёная, слегка горькая, немного сладкая.

Моё тело вспыхивает, когда Булат мне отвечает. Его ладонь вновь окольцовывает мое горло, заставляя рот распахнуться, язык проталкивается мне в рот. Живот резко скручивает, между ног становится влажно и горячо, с губ слетает непроизвольный всхлип. Этот поцелуй полностью на его условиях: он заставляет отступать, задыхаться, подчиняться и вопреки грубости приводит меня в состояние возбуждённой эйфории. Я забываю обо всём: о том, что наш секс входит в условия договора и что мне нужно вести себя осторожнее. С глухим стоном ёрзаю на его члене, распаляя себя сильнее, царапаю мышцы сквозь рубашку.

Булат отпускает мою шею, дёргает халат на груди, распахивая. Его ладонь обхватывает мою грудь над пижамной майкой, сжимает так сильно, что глазам становится влажно. Я не знаю, почему мое тело отзывается на такую грубость: вместо того, чтобы воспротивиться ей, ярче зажигается.

Я нащупываю ремень на его брюках, за секунды расстёгиваю. Ещё никогда я не ощущала такого нетерпения: промедление кажется неправильным и раздражающим.

– Презервативы возьми, – отрывисто произносит Булат, оттягивая назад мой затылок. – Журнальный стол, вторая полка.

Протест разочарования сдержать невозможно. Я не хочу прерывать то, что происходит, даже на миг.

– Мы можем без… у меня скоро…

– Никогда не спи с мужчинами без защиты. Умей о себе заботиться.

Отрезвленная таким замечанием, я нехотя поднимаюсь с его колен и, высвободившись из пут халата, подхожу к журнальному столику. Я знаю, где лежат презервативы. Видела их, когда протирала пыль.

– Брюки с меня сними, – хрипло распоряжается Булат, когда подхожу к нему с упаковкой в руке.

Пламя внизу живота взмывает к груди: идея с раздеванием кажется мне привлекательной. Под его взглядом я стягиваю с себя майку, делаю короткую паузу и то же самое проделываю с трусиками. Взгляд Булата спускается к моему лобку, и я мысленно улыбаюсь: полчаса мучений и прикушенная губа того стоили.

Я специально наклоняюсь к нему ближе, чтобы стащить брюки. Наш поцелуй и желание заняться сексом навеяли дух авантюры. Я знаю, что у меня красивая грудь и что ему нравится мое тело. Сейчас мне хочется использовать его как оружие.

Его член в приглушённом свете ночника кажется по-настоящему огромным. С трудом оторвав от него взгляд, я достаю презерватив из пачки и грациозно опускаюсь к Булату на колени. Низ живота простреливают тысячи горячих копьев, когда клитор сливается с жаром его кожи. Я сглатываю, быстро облизываю губы. Хочу быстрее.

– Сама, – Булат указывает глазами на квадратик фольги в моей руке.

Дав себе секунду, чтобы проиграть необходимое действие в голове, я надрываю упаковку и извлекаю оттуда телесного цвета кружок. Скользкий. Вопросительно смотрю на Булата и под его молчаливым одобрением прижимаю латекс к головке члена. Приходится зафиксировать его рукой, чтобы свободно раскатать. Пальцы покалывает от волнения и возбуждения: он набухший и твёрдый.

Как только я заканчиваю, ладони Булата поднимают мои бёдра так, что эрекция упирается мне во влагалище. Толкают, заставляя тишину квартиры взорваться моим вскриком. Снова это двоякое ощущение: болезненно и необъяснимо хорошо.

Булат не останавливается, подбрасывает меня и вновь опускает. Воздух со свистом покидает мой рот, перед глазами расцветают искры: он словно пробуривает меня насквозь, выбивая из тела максимум ощущений, балансирующих на пике остроты. Предельно тесно, предельно глубоко, предельно сильно. Внизу живота печёт, грудь тяжело подпрыгивает с каждым толчком, воздуха становится мало, несмотря на то что я втягиваю его и носом, и ртом.

Я снова тянусь к нему: закрыв глаза, наощупь нахожу губы. Выдуваю в них задушенный стон, сосу и несильно кусаю, прося мне открыться. Булат мне не отвечает: обхватывает затылок и толкает на диван. Обшивка жалит спину прохладой, его тело нависает надо мной, возобновляя движение. Все также туго и мощно, заставляя меня поджимать пальцы на ногах и всхлипывать. За каждой искрой боли следует искра наслаждения. Я уже угадываю те самые ощущения внизу живота – предвестники запоминающегося взрыва. Я становлюсь зависимой. Хочется ещё и ещё.

Булат выпрямляется, прижимает мои колени к бёдрам, увеличивает темп, не давая мне шанса на передышку. Ноги начинают дрожать, я непроизвольно выгибаю поясницу.

– Ещё… ещё… пожалуйста, – помимо воли вылетает из самой груди.

Булат отрывает взгляд от моего лица, спускается ниже, минует живот. Наклоняет голову, щедро выпускает изо рта слюну. Я дёргаюсь, когда она попадает мне на лобок и стекает к клитору. Он прижимает к нему большой палец, делает круговое движение. Пружина, натянутая у меня в животе, выстреливает так резко и сильно, что я совершенно не успеваю к этому подготовиться. Меня подбрасывает вверх дугой, за мгновение отключая от реальности. В голове становится пусто, исчезает комната, мир и даже Булат. Мой второй оргазм оказывается в разы сильнее первого.

15

Я просыпаюсь от позыва в туалет. Несколько секунд смотрю в потолок, под разгоняющиеся удары сердца воспроизводя события прошедшей ночи, и осторожно поворачиваю голову. Невольно улыбаюсь. Булат спит. Тёмные волосы растрёпаны и падают ему на лоб, губы слегка приоткрыты.

Решив немного повременить с походом в уборную, я придвигаюсь к нему ближе и осторожно кладу руку на грудь. Ведь ничего страшного в этом нет? Мы спим в одной кровати и занимаемся сексом. Немного человечности в отношениях не помешает.

Его кожа словно нагрета солнцем, горячая и гладкая, мерные удары сердца отдаются в пальцы. Тук. Тук. Тук. Осмелев, я прижимаюсь головой к его плечу и закрываю глаза. От его тела веет мужской силой и уверенностью, и мне вдруг становится уютно и невероятно хорошо. Могла бы я просыпаться так каждый день? Думаю, да. Конечно, это не означает, что именно этого я хочу. Я прекрасно помню о словах, сказанных им ночью: не влюбляться и не фантазировать. У меня всё под контролем.

От нового прилива расслабления меня начинает клонить в сон, даже несмотря на давление в мочевом пузыре. Но поспать не получается. Над ухом раздаётся глубокий вздох, и через мгновение рука падает с груди Булата на нагретую простыню. Он садится.

– Доброе утро, – разрушать утреннюю идиллию не хочется, поэтому я произношу эти слова шёпотом и попутно разглядываю его спину. Она сплошь покрыта мышцами, под шеей вытатуирована надпись на латинском, которую я, как ни пытаюсь, не могу расшифровать. Если можно было бы незаметно сфотографировать, я бы это сделала, а потом поискала перевод в интернете.

– Доброе, – хрипло произносит Булат. Не оборачиваясь, встаёт и идёт к двери ванной. Он абсолютно голый, и я не могу перестать его разглядывать. Оксана говорила, что всегда смотрит парням на пятую точку. От задницы Булата она бы с ума сошла.

– Ты в душ? Сделать тебе кофе?

– Да, сделай, – летит в закрывающуюся дверь.

Сейчас его необщительность и отстранённость меня совсем не обижают. Мне кажется, этой ночью между нами что-то изменилось. Я не могу дать этому названия, но так я чувствую. Булат словно подпустил меня ближе. И пусть мне не с чем сравнить, но я уверена, что этой ночью у нас с ним был потрясающий секс. Не только для меня, но и для него.

Я заправляю кровать и перемещаюсь в дальнюю душевую, где умываюсь и чищу зубы. Причесавшись, смотрю на себя в зеркало. Выгляжу… хорошо. Глаза ярко блестят, на щеках румянец, а то, что губы слегка распухли от сна, сейчас мне даже на руку.

На кухне мне приходится прибираться: на столе стоят три бокала с недопитым алкоголем и пепельница с истлевшим окурком. Для чего Булату эта вредная привычка? Он не похож на человека, у которого не хватает силы воли от неё избавиться.

Я загружаю грязную посуду в мойку, протираю столовые поверхности и открываю окно. Сигаретами на удивление не пахнет, но проветрить всё равно не помешает.

Булат появляется на кухне, когда кофе уже стоит на столе, а я готовлю омлет. Интересно, в ресторанах такое подают? Может быть, хотя бы его он съест.

– Как тебе спалось? – с улыбкой смотрю, как он садится на стул и тянется к чашке. – Будешь завтракать?

Кажется, вчера он выпил больше, чем я предполагала: выглядит немного хмурым и глаза у него покрасневшие. Я тоже начинаю хмуриться. А вдруг он не помнит о нашем поцелуе и вообще о сексе? Это будет неприятно.

– Не буду. В холодильнике осталась минералка?

Я облегчённо выдыхаю. Если он помнит это, то наш секс точно не забыл.

Я ставлю перед ним стакан и запотевшую бутылку. Собираюсь её открыть, но Булат перехватывает мое запястье и отводит в сторону. Дескать, я сам.

– Как покер? – повторяю свой ночной вопрос.

– Я вчера тебе ответил. Нормально.

Я отворачиваюсь, чтобы снять с плиты сковороду и заодно спрятать улыбку. Конечно, он всё помнит.

– Точно не будешь? – демонстрирую ему содержимое. – Омлет должен быть вкусным.

Ответа не следует, и я решаю не настаивать. Когда-нибудь он всё равно попробует мою еду.

Я опускаюсь за стол и притягиваю к себе молочник. Я наконец поняла, как мне нравится пить варёный кофе. Без сахара, но с молоком.

– Расскажешь мне, чем ты занимаешься? Можно не подробно, а вкратце. А то немного странно, что я совсем ничего о тебе не знаю.

Булат едва заметно поводит плечами.

– Много чем. Есть автосалон и сеть отелей.

– Автосалон? – ухватываюсь за возможность поддержать разговор. – И какие машины ты продаешь?

– Разные. В основном, немцев.

– Как ты все успел? Я имею в виду, что ты еще молодой… У тебя ведь был тату-салон? Это когда ты учился в университете?

– Я не учился в университете.

Моя рука замирает с чашкой у рта. В моем представлении все успешные люди получили высшее образование. А Булат… он ведь умный, многого добился и грамотно излагает свои мысли, без мата и косноязычия. А мама всегда пугала меня, что если я никуда не поступлю, то закончу жизнь едва ли не бомжом.

– Выходит, ценность высшего образования преувеличена?

Булат отставляет пустую чашку и устремляет на меня тяжелый взгляд.

– Не ищи оправдание своему безделью. У меня нет диплома, потому что возможности учиться не было.

– Я вообще-то учусь, – бормочу я, опуская глаза в стол. Отчего-то становится стыдно.

– Училась кое-как, когда жила в Череповце. Или ты собираешься вернуться туда к началу учебного года?

Я поднимаю голову в изумлении. Откуда он знает?

– Не думала же ты, что я не захочу узнать о той, кто живет в моей квартире, – как и обычно, Булат угадывает мои мысли. – Скажу это тебе лишь раз, поэтому рекомендую прислушаться: не трать все деньги на шмотки. Инвестируй в себя. Возможно, когда-нибудь тебе надоест быть телом, продающим себя за деньги, и захочется стать личностью. Пока ты ничего из себя не представляешь, люди будут к тебе относиться, как к пустому месту.

Его слова хлещут сильнее пощёчин, которые давала мне мать. Я знаю, что он прав и, пожалуй, скажи мне это кто-то другой, я бы спокойно проглотила. В конце концов, спать с мужчиной за деньги – это был мой осознанный выбор. Но почему-то, когда это озвучивает Булат, всё внутри переворачивается.

Я гипнотизирую его чашку глазами, подхватив её, встаю, чтобы налить ещё кофе. Я успела запомнить, что Булат редко ограничивается одной порцией.

– И ты тоже относишься ко мне как к пустому месту? – обернувшись, впиваюсь в него глазами.

Лицо Булата остается беспристрастным.

– Ты продала мне себя как вещь, Таисия. Не стоит об этом забывать.

******

– Ты не думаешь, что пора бы мне узнать твой номер телефона? – Я смотрю как Булат надевает ботинки, которые я заблаговременно отнесла в прихожую. – Михаил каждый раз испариной покрывается, когда я прошу его тебе позвонить. Чем ты вообще их всех так напугал?

Булат смотрит на меня оценивающе, словно я прохожу какой-то экзамен. Мне снова становится неуютно, а потому я шутливо закатываю глаза.

– Обещаю не доставать тебя смешными картинками и смс-ками. Беспокоить буду только по делу.

Когда дверь за ним захлопывается, на моём лице сияет победная улыбка. Сегодня восьмой день, который я провожу в этой квартире, а это уже вторая неделя по счёту. А ещё я и Булат, наконец, обменялись телефонами.

16

– Что скажете насчёт этого? – я трясу перед лицом консультанта экстравагантным комплектом, состоящим из прозрачного бюстгальтера, пояса и невесомых трусиков.

Пожалуй, выбор нижнего белья – это моя любимая часть шоппинга, потому что мысленно я всегда посвящаю его Булату. К концу второй недели наших «отношений» мы по-прежнему никуда не выходили вместе, и возможности продемонстрировать ему свой растущий гардероб и то, как стильно и утончённо я в нем выгляжу, у меня нет. Всё, что мне остается, – соблазнять его провокационными кружевами.

– На вашей фигуре будет смотреться замечательно, – вежливо улыбается девушка. – Вам нужна будет помощь с выбором чулок?

Спустя полчаса я выхожу из бельевого бутика с двумя бумажными пакетами и предвкушением сегодняшнего вечера. Булат не появлялся два дня, а значит, скорее всего, приедет сегодня.

При виде сияющей вывески мужского отдела я невольно замедляю шаг и впиваюсь взглядом в витрину. Мне так хочется что-нибудь купить для Булата: например, галстук, ремень или запонки. Ещё в детстве мне нравилось дарить окружающим подарки, а теперь, когда у меня появились деньги, эта потребность засияла ярче.

– Можно мне посмотреть вот этот ремень? – я тычу пальцем в коробку с буквами знакомого бренда.

Стоит дорого, но ведь это подарок Булату, к тому же кусачие цены московских бутиков меня уже не так пугают. Бабушка была права, когда говорила, что к хорошему быстро привыкаешь.

Я провожу подушечкой пальца по гладкой коже ремня и немного наклоняюсь, чтобы вдохнуть его запах. Пахнет дорого, как и сам Булат. Ему точно подойдет.

– Я возьму, – протягиваю коробку застывшей девушке. – Его ведь можно носить с костюмом?

– Конечно, – с достоинством произносит она. – Отнести на кассу?

За столь короткий срок я полюбила тратить деньги, которых у меня никогда не было в достатке. Мне нравится приносить домой красивые бумажные пакеты и вдыхать аромат новых дорогих вещей, нравится выбирать продукты в супермаркете. Я подолгу вчитываюсь в состав на упаковке и лишь убедившись, что ингредиенты полностью натуральные, опускаю товар в корзину. Марина, которая как-то стала этому свидетельницей, удивлялась моей дотошности.

– Соскучились по мне, Михаил? – подмигнув, я вытаскиваю из пакета бутылку колы и ставлю перед охранником на стол. Он её очень любит, хотя я и говорила ему, что в составе много сахара.

Наше общение с ним теперь абсолютно бескорыстно: Булату я могу звонить напрямую, а ещё у меня уже несколько дней есть ключ.

Вернувшись в квартиру, я аккуратно развешиваю вещи в гардеробной, продукты раскладываю в холодильник и иду в душ. Сегодня утром я узнала, что в доме есть фитнес-зал с бассейном, и я могу посещать его совершенно бесплатно. С завтрашнего дня и начну. Слова Булата о том, что мне необходимо инвестировать в себя, я мимо ушей не пропустила. Слишком уж они запали мне в душу. Пока ты ничего из себя не представляешь, люди будут относиться к тебе, как к пустому месту. Я всегда думала, что достаточно быть хорошим человеком и не делать другим зла, чтобы к тебе относились по-доброму.

В шесть вечера мне звонит Марина и приглашает сходить в новое заведение, которое ей рекомендовала Даша. Я чувствую растерянность. Я хочу увидеться с ней, но ведь в любой момент может появиться Булат. И дело не в том, что он может рассердиться, когда меня не окажется дома к его приходу, а в том, что я сама хочу его встретить. В его отсутствие мысли о нём всё чаще посещают голову: в воспоминаниях я смакую каждую его фразу, каждый жест, каждое прикосновение. Всё чаще думаю о сексе с ним, иногда просыпаюсь ночью от острого приступа возбуждения. Фантазировать о будущем себе запрещаю, но изредка картинам того, как мы идем с ним под руку и смеёмся моей шутке, удаётся забираться под кожу.

– Я сейчас узнаю у Булата, во сколько он приедет, и перезвоню тебе.

Номер Булата за это время я набирала лишь однажды: когда заметила его машину во дворе, а сам он долго не появлялся. Заволновалась, а он, оказывается, просто встретил знакомого и разговорился.

Я прикладываю телефон к уху и вслушиваюсь в протяжные гудки. Надеюсь, он ответит: я ведь держу слово и звоню только по крайней необходимости.

– Да, Таисия.

– Эм… – от неожиданности я запинаюсь. – Привет. Хотела уточнить: ты сегодня приедешь? Дело в том, что мне позвонила подруга… Марина. Я тебе о ней рассказывала. Пригласила встретиться. Вот я и решила у тебя спросить…

– Сегодня не приеду, – раздаётся в трубке. – Что-то ещё?

Я разглядываю глянцевый маникюр, борясь с наплывом разочарования. Уже третий день не приезжает. Настолько сильно занят? Совсем не соскучился?

– Нет, ничего. Хорошего тебе вечера.

Повесив трубку, я подтягиваю к груди ноги, облачённые в чулки. Я так сильно настроилась на встречу с Булатом, что сейчас приходится сражаться с приступом негодования и отчаяния. Который мне, впрочем, удается погасить спустя пару минут мыслью о встрече с Мариной, возможностью «выгулять» новые вещи и безбашенной идеей, рождённой за одно мгновение.

Я ложусь на кровать и направляю на себя фронтальную камеру телефона. Поправляю грудь, чтобы она соблазнительно выпирала из лифа бюстгальтера, разглаживаю резинку чулок. Бельё и правда очень сексуальное. Оно не скрывает, а скорее подчёркивает: через прозрачную сетку призывно темнеют соски, да и трусики мало что прячут.

Хороший снимок удается сделать лишь с пятого раза: у моего старого телефона плохая камера, а покупку нового я всё ещё откладываю. В кадр попадает всё, что нужно: шея, грудь и бёдра. Жаль только, не вместились ноги: в чулках они выглядят соблазнительными и длинными. Прикрепляю фотографии к сообщению и после секундных раздумий жму «отправить». Это по делу.

Телефон разражается знакомым звуком секунд через десять.

«Ты обещала не слать картинки».

Не в силах подавить расплывающуюся улыбку, я начинаю быстро печатать:

«Я говорила о смешных картинках. На этой нет ничего смешного».

Дзинь.

«Заеду завтра».

Я хочу напечатать «Хорошо» или «Буду ждать», но в итоге откладываю телефон. Пальцы покалывает от желания что-нибудь ему набрать, – это, в конце концов, наша первая переписка – но я себя сдерживаю. Интуиция подсказывает мне, что Булат не ответит и будет лучше, чтобы последнее слово осталось за мной.

*********

– Шикарно выглядишь, Тая, – Марина одаривает меня своей простой улыбкой, от которой меня атакует прилив теплоты. Ей я тоже обязательно выберу подарок на днях. Она такая милая и замечательная, и мне хочется, чтобы она знала, что я очень ценю нашу дружбу.

Мы садимся за небольшой столик у окна, заказываем официанту напитки. Я оглядываюсь. Заведение и впрямь колоритное, в восточном стиле: спина упирается в подушки с яркой вышивкой, на полах лежат мягкие ковры, и даже графин с водой, принесённый официантом, выглядит необычно: он словно сделан из разноцветной мозаики.

– Как, ты сказала, называется это заведение? – спрашиваю у Марины, зарывшейся в меню.

Кажется, она что-то отвечает, но слышать я её не могу, потому что в этот момент вижу Булата. Нарастающие удары сердца отражаются в ушах, их словно заложило, а на спине собирается ледяное покалывание. Он сидит в противоположном углу заведения в компании двух мужчин и трёх девушек. Кажется, одного из них я видела во время игры в покер. Брюнетка, сидящая рядом, касается его локтя и, наклонившись, что-то ему говорит. Внутри зреет мучительное и тёмное: она его трогает, а он её не отталкивает.

Я чувствую лёгкое удушье и через секунду понимаю, почему: я перестала дышать. Втягиваю воздух носом и не могу перестать разглядывать её: первого человека, которого успела возненавидеть, совершенно не зная. Она красивая до приторности: кожа неестественно сияет, так же, как и волосы, они гладкие и прямые, словно лист фольги. Мои пышные, непокорные и всегда норовят выбиться даже из самого тугого хвоста.

Поэтому он не приехал сегодня ко мне? Из-за неё?

– Тая, с тобой все нормально? – долетает до меня голос Марины.

Я кручу головой, потому что слов во мне катастрофически мало.

– Нет. Мы можем уйти? Прямо сейчас.

17

Весь следующий день я провожу дома перед телевизором. И даже шторы задвинула, чтобы солнце не раздражало меня своей весёлой яркостью. Тарелка с нетронутой кашей по-прежнему стоит на кухонном столе: я попробовала заставить себя есть, но не смогла проглотить ни ложки. В обед звонила Марина, обеспокоенная моим поведением. Вчера я снова соврала ей, сказав, что хочу уйти, потому что увидела знакомого, с которым не желаю встречаться. Наверное, стоило, наконец, рассказать правду, но я была слишком раздавлена увиденным. Кто эта девушка? Булат с ней спит? У них отношения? Он влюблён в неё? Тогда зачем ему я? Почему он её обманывает?

За несколько часов сидения перед включенным экраном я ответила на каждый из этих вопросов, но легче мне ничуть не стало. Кем бы ни была эта девушка Булату, она значит для него больше, чем я. Ведь с ней он появляется на людях и предпочел провести вчерашний день с ней, а не со мной.

Как я ни пытаюсь запихать эмоции под пресс здравомыслия, у меня ничего не получается. В груди все переворачивается, когда я вспоминаю, как легко и непринуждённо она касалась его, и то, как внимательно Булат её слушал. Она принадлежит его кругу, поэтому он её не стесняется – других объяснений у меня просто нет. Да, она красивая, но вряд ли красивее меня, и рот у неё наверняка силиконовый. Может быть, это его сестра?

К вечеру мне удается немного прийти в себя и даже поковырять застывшую кашу. Готовить я не стала: нет ни аппетита, ни настроения. Завтра всё равно дежурит Григорий, мою еду он не ест, и наше с ним общение ограничивается лишь вежливым «здрасьте». Не потому, что я не пыталась с ним дружить, а потому, что он явно на общение не настроен. Ну и ладно.

Пойманному равновесию приходит конец, когда из прихожей доносится звук проворачиваемого замка. Злость и нервозность начинают бурлить под кожей, я вскакиваю с дивана и быстро подхожу к окну.

Сзади слышны шаги: как и обычно, не сняв обувь, Булат прошёл в гостиную. Стоять к нему спиной и делать вид, что не заметила его присутствия, глупо, но я ничего не могу с собой поделать. Чувствую себя обманутой и преданной. Пока я выбирала ему подарок, он был с ней.

– Таисия.

Я втягиваю воздух носом, выжидаю паузу и заставляю себя обернуться. Булат стоит рядом с журнальным столом в идеальном чёрном костюме. Почему при виде него внутри так болезненно тянет? Потому что он высокий и красивый?

– Привет, – я пытаюсь сказать это холодно, но сходу правильный тон подобрать не получается, а потому звучу, скорее, грубо.

– Ты сегодня не в настроении, – замечает Булат, расстёгивая пиджак.

Этим он злит меня ещё больше. Тем, что не спрашивает о причинах, и тем, что произносит это так равнодушно, тогда как я сутки себе места не нахожу.

Бросив пиджак на спинку дивана, он осматривает меня с ног до головы и выходит из гостиной. С кухни доносятся стук закрывшегося ящика, звук перемалываемых зерен. Как ни в чём не бывало он делает себе кофе.

Я смотрю на его пиджак, чувствуя, как начинает щипать в носу. Что мне делать? Как справиться с лавиной злости и отчаяния? Почему мне так плохо, а ему всё равно?

Спустя пару минут Булат появляется в коридоре. Он уже успел выпить кофе и, судя по хлопку двери, зашёл в душ. Торчать в гостиной бесконечность смысла не имеет, поэтому я иду в спальню. Пытаюсь читать книгу, присланную Мариной, – роман американского писателя, действие которого происходит в Италии, – но дальше первых двух строк двинуться не могу. Все мои мысли заняты Булатом.

– Скажешь, в чём дело? – раздаётся из дверей спальни.

Я с силой сдавливаю корпус телефона и поднимаю глаза. Этот вопрос – именно то, что нужно, чтобы горючая смесь, сутки бродящая внутри меня, вспыхнула.

– Я видела тебя, – от боли и негодования мой голос дребезжит. – Вчера в ресторане. С девушкой.

Лицо Булата остается невозмутимым. Он снимает влажное полотенце с шеи, небрежно швыряет его в кресло.

– И что?

– Кто она тебе? Ты из-за неё не приехал вчера ко мне?

Теперь он щурится. Обводит взглядом меня, до белых костяшек вцепившуюся в полы халата, переводит взгляд на пол, туда, где валяется коробка с подарочным ремнем. Это я её в сердцах швырнула.

– Ты забываешься, Таисия. Я тебе ничего не должен объяснять.

Спокойствие, исходящее от него, забивает мне гортань, размазывает меня по полу. Мне больно, а ему всё равно. Он даже двух слов объяснения сказать не хочет.

– Она твоя девушка? Ты спишь с ней?

– И на эти вопросы я не должен тебе отвечать. Но отвечу, чтобы ты больше не питала на мой счёт иллюзий. Я сплю с ней. Не думай, что твое появление существенно изменило мою жизнь.

Я ощущаю, как кровь отливает от лица и как слабеют колени. Ещё никогда в жизни я не чувствовала себя настолько разбитой и униженной. Даже когда пьяный отчим ни за что назвал меня шлюхой перед своими идиотами-дружками. Только Булату удается так больно меня жалить самыми простыми словами. Почему они так ранят? У нас отношения по расчёту.

– Вставай. Халат можешь снять.

Из бледного моё лицо пунцовеет за секунду. Он хочет, чтобы я как ни в чём не бывало занялась с ним сексом? После этих слов и когда меня трясёт от отчаяния?

Я прикусываю щёку изнутри до солоноватого вкуса и остаюсь сидеть. У меня тоже есть гордость. Пусть он купил меня, но я всё ещё человек.

Булат пытает меня взглядом, и с каждой новой секундой черты его лица всё больше грубеют. Таким я его ещё не видела, но сейчас слишком подавлена, чтобы начать бояться.

– Вещи свои собирай и пошла вон из моей квартиры, – произносит он тихо, но твёрдо.

Жжение в носу усиливается, а в горле, напротив, становится сухо. Мой первый порыв – встать и уйти. И вещи не брать – пусть подавится. Переночую на лавке, а завтра что-нибудь решу.

Я вскакиваю с кровати и застываю. Булат будто потерял ко мне интерес: развернувшись ко мне боком, водит пальцем по экрану своего крутого телефона. И что, я вот так уйду? После того, как добилась всего, к чему стремилась? Брошу эту квартиру, больше никогда не увижу Михаила и снова буду думать о том, как выжить?

Мне требуются неимоверные усилия, чтобы задушить свою глупую восставшую гордость. Кому я сделаю хуже? Только себе, потому что Булату явно всё равно.

Закусив губу, я развязываю халат, скидываю его с себя, расправляю плечи. Сейчас на мне нет ни чулок, ни красивого белья. Чтобы их увидеть, ему нужно было прийти вчера. Сейчас я голая, как снаружи, так и в душе.

Булат оборачивается на шорох, скользит взглядом по моему телу, останавливается на глазах. Надо идти. И я иду. Приближаюсь к нему вплотную, застываю. Вызов в глазах не прячу: здесь он надо мной не властен. Он хотел получить тело – пусть трахает тело. А его я больше не хочу.

Тёмные глаза напротив опасно вспыхивают, небритая челюсть напрягается до желваков. Я впервые вижу Булата злым. Ну и пусть. Даже злость лучше равнодушия.

Его ладонь сжимает мой лоб, давит вниз, так что подгибаются колени. Лицо утыкается во влажное полотенце, которое через секунду падает на пол, обнажая полуэрегированный член. Скальп обжигает короткая вспышка боли: Булат стягивает мои волосы.

Его голос скрежещет металлом:

– Соси.

Я беру паузу на то, чтобы передумать, затем открываю рот и обхватываю губами его член. Он твердеет за долю секунды, оставляя на языке вкус геля для душа и смазки. Извращенец. Даже не боится, что я могу его укусить.

Тяжесть руки на голове ослабевает, когда я начинаю двигаться. Он использует меня, а я использую его. Мне нужны только его деньги, чтобы никогда ни в чём не нуждаться. При первой же возможности пошлю его к чёрту. Пусть остается со своей девушкой.

Втягиваю член глубоко, насколько возможно, – посмотрела обучающий курс от одной секс-блогерши – хотела порадовать Булата. Дурочка. На глазах выступают слёзы. Пусть не думает, что я плачу из-за него. Просто у него пенис огромный, а у меня узкое горло. В доказательство этому я задираю подбородок и смотрю вверх. Заглатываю почти до основания – это легче сделать, когда во рту скользко от слюны – и держу его так в течение нескольких секунд, пока желудок не начинает бастовать. Выпускаю и жадно дышу перед тем, как повторить это вновь. Он, конечно, тоже на меня смотрит. Я уже знаю, что ему нравится смотреть. Глаза по-прежнему угрожающе мерцают, складка на лбу стала заметнее. Я тебя не боюсь, и мне не стыдно. Я ко всем отношусь хорошо, и мне просто хотелось, чтобы у нас всё было по-человечески. Хотелось заботиться о тебе, раз уж ты платишь. Если тебе не надо, ну и пошёл ты к чёрту. Я буду просто брать твои деньги и отрабатывать их телом.

Я царапаю его член зубами, но несильно, сдавливаю губами головку. Смаргиваю катящиеся слёзы, продолжаю двигаться и продолжаю смотреть.

Его лицо неуловимо меняется на короткий миг, и тогда же Булат рывком поднимает меня на ноги. Я успеваю стереть с подбородка слюну до того, как ребра вонзаются в комод, на котором я лишилась девственности. На мгновение снова от него отрываются: Булат открывает верхний ящик. Знакомый хруст фольги и резиновый звук: он надевает презерватив. Секунда, и его член пробуривает меня сильным быстрым толчком. Я злюсь на себя за то, что внутри мокрая. Лучше бы он знал, что я его не хочу.

Не дав опомниться, он начинает во мне двигаться. Сжимает пальцами мой затылок, загоняя член оглушительными шлепками так, что пылают ягодицы. Может и хорошо, что моё либидо такое испорченное. В противном случае мне было бы очень больно. Мне и сейчас больно, потому что он явно хочет меня наказать: не занимается со мной сексом, как всю прошлую неделю, а имеет меня как животное. Грудь ноет от трения о комод, на коже выступила испарина. Чтобы заглушить стоны, я жую губу, и хотя мои глаза открыты, я ничего перед собой не вижу. Несколько раз вскрикиваю, когда контроль над телом начинает меня покидать. Сжимаю себя изнутри, чтобы задушить намерение сдаться. Не хочу кончать, а что делать с этим – не знаю.

– Сильнее не можешь? – выходит из меня севшим хрипом.

Я охаю и дёргаюсь, потому что Булат вдруг сильно бьёт меня по ягодице. Его ладонь сдавливает мои скулы, оттягивает голову назад.

– Сука, – зло звучит мне в ухо. Я чувствую его зубы на своих губах, их сменяет язык. Не прекращая движения, он почему-то меня целует.

18

Этой ночью я просыпалась дважды, потому что Булату снова хотелось заняться сексом. В первый раз он ткнул меня головой в подушку и трахал так долго, что я достигла оргазма, несмотря на то что сопротивлялась: пыталась считать до ста и обратно. Во второй раз он разбудил меня, когда уже светало, заставил сесть сверху и двигаться на нём самой. Вот тогда я поняла, что мне обязательно нужно идти в спортзал: Булат может заниматься сексом часами, а от этого жутко болят ноги. Спать он после этого не лег: сходил в душ, переоделся в свежую одежду и уехал.

Стирать и гладить его рубашки я больше не стану. Пусть домработница этим занимается. Даже хорошо, что Булат такой упрямый и не разрешил её отпустить, когда я предложила убираться самой. Хотела денег ему сэкономить, а сейчас поняла, что зря. Всё равно он этого не оценит.

Уснуть мне больше не удаётся. Я час лежу с открытыми глазами, уставившись в зазор между шторами. На душе пусто, словно я внезапно осталась совсем одна. Похожее состояние было у меня после смерти бабушки – растерянность и тупая боль в груди. Глупости, конечно. Она меня по-настоящему любила и заботилась, а хорошее отношение Булата я себе придумала. Значит, и грустить не стоит, правильно? Но почему-то всё равно грустно.

Я заправляю кровать, вещи Булата вешаю в гардеробную, рубашку собираюсь отправить в пустую корзину для белья, но мешкаю и подношу её к носу. Вдруг на ней остался её запах – той девушки, с которой он проводит время. Не знаю, для чего мне нужно делать себе ещё больнее. Наверное, хочу окончательно спустить себя на землю. Зря. Рубашка пахнет только им. Может быть, он соврал, что спит с ней? Кажется, ему нравится ставить меня на место.

Я заставляю себя позавтракать: силой заталкиваю вареное яйцо с подсушенным тостом, выпиваю кофе и, подхватив новую спортивную сумку, спускаюсь вниз. Григорию даже не улыбаюсь – просто сдержанно здороваюсь. Хорошо, что Михаил успел показать мне вход в фитнес-зал – не придется просить его о помощи.

Приятная девушка на ресепшене спрашивает моё имя и уточняет номер квартиры, в которой я живу. Услышав фамилию Булата, начинает разглядывать меня пристальнее, чем вызывает во мне моментальную вспышку подозрения. Она тоже имеет на него виды?

За эти мысли я моментально укоряю себя. Так и на людей недолго начать кидаться. Конечно, Булата она помнит, если он хотя бы раз бывал в этом зале. Его татуировки привлекут внимание любого, а ещё он красивый.

Девушка выдаёт мне красный силиконовый браслет и делает знак идти за ней. Показывает мне раздевалку, зал с тренажёрами, ярко-голубой бассейн, вокруг которого составлены шезлонги, и бурлящий джакузи. Впервые за это утро моё настроение начинает ползти вверх: здесь так красиво, словно на дорогом курорте.

– Спасибо, – мне даже удаётся улыбнуться. – А здесь всегда так мало народу?

– Обычно наши жильцы приходят либо ранним утром, либо вечером. С десяти до четырех – самое комфортное время.

Девушка уходит, а я переодеваюсь в леггинсы и спортивный топ, купленные во время шоппинга с Мариной, и иду в зал. Самыми безопасным и понятным из тренажёров кажется беговая дорожка, поэтому я выбираю ее. Нужно будет обязательно обзавестись купальником и начать плавать. В детстве мы с Оксаной целый час тряслись в вонючем автобусе, чтобы искупаться в Шексне, а сейчас пожалуйста – спустился на два этажа и сразу нырнул в бассейн.

Мне требуется время, чтобы разобраться с кнопками: их здесь много и все надписи на английском. Звать администратора не хочется, я и сама не глупая.

Спустя пару минут чёрная лента подо мной, наконец, начинает двигаться, и я могу бежать. Ноги начинает ломить от напряжения почти сразу, и когда боль становится невыносимой, приходится немного сбросить скорость. И совершенно зря, потому что едва икры перестает жечь, и дыхание приходит в норму, мысли как примагниченная скрепка возвращаются к Булату. Вернее, к его девушке. Вот кто наверняка тренируется в зале и следит за своей формой. Достаточно взглянуть на её волосы. Такие, как она, вообще не позволяют себе выглядеть неидеально.

Вот для чего я о ней вспомнила? Я ведь уже решила, что всё, что касается Булата, меня больше не должно заботить. Мне нужны от него лишь деньги.

Чтобы больше не думать о нём, я снова ускоряюсь. В груди начинает печь, щиколотки тоже будто подожгли. Тяжело дыша, я слезаю с дорожки и оглядываю зал на наличие кулера. Даже не подумала взять с собой попить.

Кулера я не нахожу, зато вижу холодильник, забитый бутылками с водой. Интересно, бесплатные? Спрошу позже у девушки на ресепшене.

– И мне одну возьмите, – слышится позади мужской голос, едва мои пальцы соприкасаются с запотевшим пластиком.

Я оборачиваюсь. На меня смотрит парень лет на пять-семь старше. Его серая майка промокла насквозь, и даже на расстоянии от него пышет жаром. Потом к счастью, не пахнет. Складывается впечатление, что от богатых людей вообще не может исходить неприятных запахов.

Парень раздвигает рот в улыбке, дав мне возможность разглядеть свои иссиня-белые зубы. У Булата тоже белые зубы, но не такие неестественные.

– Пожалуйста, – я достаю вторую бутылку и протягиваю её парню.

– Новенькая? – коротким движением он откупоривает крышку и жадно пьёт, не сводя с меня взгляда.

От его пристального внимания мне немного неуютно, но вида я, конечно, не подаю. Я же какое-то время планирую жить здесь, так почему бы не познакомиться с соседями.

– Живу здесь вторую неделю. В зале первый раз.

– Я Сергей.

Я в замешательстве смотрю на протянутую руку и, в конце концов, её пожимаю. Ладонь немного влажная и мозолистая. У Булата другая – шире, кожа жёсткая, но не загрубевшая.

– Тая.

– Квартира?

– Двенадцатая, – нехотя выдавливаю я и оглядываюсь в сторону беговой дорожки. Отчего-то я чувствую себя так, словно поступаю плохо, общаясь с этим парнем. Почему? Потому что Булату это может не понравиться?

– Сергей, я пойду, – неопределенно киваю себе за спину. – Приятно было познакомиться.

– Конечно, – он снова широко обнажает свои приторно белые зубы. – Я здесь каждый день. Увидимся, Тая.

Моей выносливости хватает еще на пятнадцать минут бега, после чего я иду в душ. Спа-зона здесь тоже шикарная, с двумя видами сауны: очень сухой и очень влажной. Их посещение я решаю оставить на потом: сегодня у меня нет с собой необходимых принадлежностей. Благодарю Ирину – так зовут администратора – и выхожу на улицу.

От бега энергия, увядшая за последние сутки, немного воспряла. Поправив сумку на плече, я направляюсь к ближайшему банкомату – он здесь рядом, за углом. Недавно я выяснила, что могу узнать баланс на карте без боязни того, что Булату станет об этом известно. Ещё два дня назад я не испытывала в этом необходимости, но сейчас хочу знать.

Зайдя в банк и удостоверившись, что за мной никто не стоит, я погружаю карту в аппарат. Чувствую себя преступницей, когда тычу в кнопку «Выписка». Хватит. Булат дал мне эти деньги, и я имею право знать, сколько их у меня.

Когда на экране появляется итоговая цифра, мне требуется несколько секунд, чтобы убедить себя в том, что это не ошибка. Что бы я могла позволить себе на эти деньги? Всё, что угодно. В кладовой моей мечтаний пока нет такой вещи, которую нельзя было бы на них купить.

«Хотите продолжить выполнение операции или извлечь карту?»

Я сглатываю. Снять эти деньги, собрать вещи и уйти. Пусть Булат остается со своей прямоволосой девушкой, а я попытаю счастья в другом городе. Можно уехать, например, в Питер. Снять квартиру и устроиться, как Марина, консультантом в отдел обуви. Она отлично зарабатывает. Ну это я так думаю, потому что ей хватает денег и на походы в бары, и на путешествия.

Сердце бьётся в груди быстро и часто, совсем как недавно на беговой дорожке. Дружить с Мариной я смогу и на расстоянии: от Питера до Москвы рукой подать. Михаилу напишу прощальную записку и скажу, чтобы не пил много Колы. Он, конечно, будет скучать по мне, но со временем забудет.

Я закрываю глаза и представляю свою новую жизнь. У меня появятся друзья и знакомства. Квартира такой красивой не будет, но это не так страшно. Я в нашей крошечной неказистой хрущевке почти двадцать лет жила, и ничего. И я больше никогда не увижу Булата.

Я протягиваю руку и нажимаю нужную кнопку. Через секунду банкомат с щелчком выплевывает мне в ладонь карту, которую я убираю в карман сумки.

Я так не могу.

19

– Булат Даянович приехал, – заговорщицки шепчет Михаил, когда я останавливаюсь рядом с его столом с намерением поболтать.

Сердце заходится приступом тахикардии, как теперь всегда происходит, когда дело касается его. Что делать с этим, не знаю. Бороться пробовала, но пока безрезультатно.

– Давно он…? – я машинально поправляю волосы, наспех высушенные после душа.

– Почти сразу же, как вы ушли на тренировку. Я сказал, что вы в зале. Он кивнул.

Я захожу домой, быстро оглядываю себя в зеркале и иду в гостиную: Булат любит сидеть, вытянув ноги на журнальный стол. Он там, сосредоточенно смотрит в ноутбук, одновременно беседуя с кем-то по телефону.

– Привет, – посылаю ему сдержанную улыбку.

Я вообще стараюсь вести себя с ним сдержанно, хотя это и непросто. Особенно, когда ему звонит она, эта девушка. Ее зовут Карина, – дурацкое, кстати, имя – и она обожает донимать его по всякой ерунде. Например, каждый раз, как попугай, спрашивает «как дела», а Булат всегда отвечает «нормально». Ясно ведь, что он просто так это говорит.

Булат оценивающе пробегается по мне глазами, словно пытается найти какие-то изменения в моей внешности, задерживается взглядом на спортивной сумке и тоже кивает. Странно, что он приехал так рано. Обычно вечером.

Чтобы ему не мешать, я иду на кухню выпить протеиновый коктейль, после чего загружаю тренировочные вещи в стиральную машину. За две недели посещения зала я, наконец, вошла в ритм: час провожу на тренажерах, а потом иду плавать. Мышцы заметно окрепли: на ногах и животе появился рельеф, и я почти перестала задыхаться при беге.

Убедившись, что Булат перестал разговаривать, я возвращаюсь в гостиную. На ходу снимаю просторное худи, берусь за застёжку бюстгальтера. Я убеждаю себя, что инициатива в сексе – это часть моих обязанностей, и куда менее унизительно проявлять её самой, чем дожидаться его приказов. Знаю, что обманываю себя. На деле я стала зависимой от секса с ним, потому что это единственный способ утолить растущий голод по нему. В процессе мы иногда целуемся, а после лежим рядом, и я могу рассказать ему, как прошел мой день. Я люблю, когда он задаёт вопросы, пусть и незначительные. Например, почему я не возьму тренера или знает ли мой новый номер мама. Я вру ему, что она не знает, хотя на деле это не так. Я отправила ей его, как только поменяла сим-карту. Просто она не звонит.

– Не сейчас, Таисия, – Булат убирает с колен ноутбук и встает. Его взгляд задерживается на моей груди и переползает на лицо.

В одном я уверена: хочет он меня по-настоящему. Секса у нас много, гораздо больше, чем в первые дни. Просыпаться дважды за ночь и заняться им утром стало для меня нормой. Я стараюсь не думать, что то же самое Булат делает со своей Кариной: кусает её шею, сжимает её тело до отметин, дарит ей оргазмы. Я не понимаю, для чего ему она. Я готова слушать всё, что он говорит, могу дать столько секса, сколько ему нужно. Всё самое лучшее в себе мне хочется посвятить ему.

Пряча разочарование, я поднимаю с пола футболку, выпрямляюсь.

– Торопишься куда-то? Кофе сделать?

– Встреча через сорок минут на «Цветном». Кофе выпить успею.

Я оживляюсь. Вот это совпадение.

– На «Цветном»? Можешь с собой взять? У меня там неподалеку первое занятие в языковой школе.

Взгляд Булата становится цепким, изучающим.

– Пошла учить английский?

– Нет. Итальянский.

С этим отдельная история. Так вышло, что буквально за три недели, проведённые в его квартире, я достигла всего, о чём мечтала едва ли не с пятнадцати лет: живу вдали от отчима, у меня куча красивых вещей и дорогая обувь, я готовлю себе всё, что хочу, и могу позволить себе хоть каждый день покупать кофе в Старбаксе. И когда я всё это получила, мне вдруг стало скучно. Коротать вечера возле телевизора в ожидании Булата было мучительно. Иногда он мог попросту не прийти, и я начинала терзать себя картинами того, как он проводит время с Кариной. По этой причине как-то сутки провела в кровати, закутавшись в одеяло. Даже с Мариной увидеться не хотелось.

Меня спасла Италия. Я наконец дочитала тот роман американского автора, рекомендованный Мариной. Сам сюжет мне не слишком понравился, зато описание Рима и Флоренции впечатлили. И я стала изучать. Итальянскую кухню, историю, традиции, культуру. И чем больше я узнавала, тем сильнее крепло убеждение, что я хочу там побывать. Попробовать настоящую неаполитанскую пиццу, поплавать на гондоле в Венеции, съездить на виноградники в Тоскане, побродить по вулканам Сицилии. Можно сказать, что Италией я заболела.

– Почему именно итальянский?

Я пожимаю плечами.

– Красивый язык.

– Английский более востребованный и распространенный.

Вот такой он, Булат. Всегда стремится опустить меня на землю своей прямотой и практичностью.

– Я хочу учить именно итальянский, – произношу с вызовом. Пусть не думает, что всё в мире должно подчиняться расчёту и логике. – Так ты меня возьмешь?

– Поедешь в этом? – Булат кивает на мои просторные спортивные штаны.

Радость во мне вспыхивает за секунду, я начинаю улыбаться. Мы наконец-то куда-то выйдем вместе. Даже если это обычная поездка в его машине до Цветного бульвара.

– Я сейчас, – мой голос взлетает на одну октаву выше, и я вылетаю из гостиной. Судорожно перебираю вешалки гардеробной: что лучше надеть?

Мой выбор падает на белые брюки и такого же цвета пиджак. Мне всегда хотелось иметь в гардеробе костюм. Укладку соорудить не успею, поэтому приходится оставить волосы распущенными. Губы подкрашиваю блеском, на щёки наношу немного румян и смотрюсь в зеркало. По-моему, хорошо.

– Готова? – смерив меня взглядом, Булат указывает на дверь: – Идем.

– А кофе?

– Времени нет.

Мне так нравится вышагивать рядом с ним, становится даже грустно, что его машина стоит так близко к подъезду. Я вдруг вижу нас со стороны: Булат высокий, в идеально сидящих рубашке и брюках, и я, которая, наконец, выглядит достойной его. Жаль, что некому сфотографировать.

– Тая, здравствуй! – знакомый голос заставляет меня оглянуться и приветливо махнуть рукой.

Возле массивного внедорожника стоит Сергей, парень из спортзала. Пару раз в неделю мы пересекаемся на тренировках, и иногда он даёт мне советы по упражнениям. Он ничего, но я предпочитаю соблюдать дистанцию. Это получается неосознанно, но я знаю, что так будет правильно.

С Булатом они, очевидно, не знакомы, потому что ограничиваются лишь переглядыванием. Чтобы он не подумал лишнего, я ускоряю шаг.

– Это Сергей. Он тоже ходит в зал, – поясняю, когда мы оказываемся сидеть в машине. – Я с ним почти не общаюсь.

Булат никак не комментирует мое новое знакомство и молча заводит двигатель.

Дорогой я смотрю в окно, но то и дело чувствую на себе его взгляд. На щеке, на рукаве пиджака, на коленях. Получаю от этого странное удовольствие, а потому не пытаюсь завязать беседу. С ним у меня так бывает: достаточно незначительных мелочей, чтобы сердце стало биться чаще.

– Можешь высадить меня около метро, – я киваю на подземную станцию. – Здесь сто метров всего пройти.

Булат плавно направляет машину к обочине, и меня моментально затапливает сожаление, что приходится расставаться.

– У тебя платье есть? – неожиданно спрашивает он.

Я растерянно смотрю, как его рука плавно переводит рычаг режим парковки, и быстро киваю. Да, платье у меня есть и не одно.

– Сегодня к восьми вечера будь готова. Поедем на презентацию.

________

Друзья, по подписке: самая низкая цена -99р. Скидок от нее не будет. Чуть позже она вырастет до 119р

20

– Точно не ярко? – я критически оглядываю свое лицо в салонном зеркале, поворачивая его из стороны в сторону. – Брови не слишком тёмные? Они у меня густые. Внимание на себя не перетягивают?

– У вас очень красивые брови, – успокаивающе произносит девушка-визажист, провозившаяся с мной больше часа. – Макияж неяркий, всего в меру. К тому платью, которое вы показали, подойдёт идеально. Акцент, как вы и хотели, сделали на глаза. Губы сможете подкрашивать сами: блеск почти прозрачный.

На самом деле мне очень нравится мое отражение, но вдруг я себя переоцениваю? Сегодня мне нужно выглядеть идеально, чтобы убедить Булата и окружающих в том, что я достойна находиться с ним рядом.

– Спасибо вам большое, Эльза, – я стараюсь вложить в голос максимум благодарности, чтобы компенсировать свое недавнее сомнение в качестве её услуг. – Вы не думайте, что мне не нравится. Просто этот вечер очень важен для меня, поэтому я волнуюсь.

Она улыбается.

– Я всё понимаю. Вы выглядите замечательно.

Расплатившись на стойке ресепшена, я сажусь в такси и с волнением смотрю в телефон. Через час Булат за мной заедет, а я ещё не одета.

Мои переживания оказываются напрасными. К тому времени как Булат сообщает, что подъехал, я успела трижды сменить наряд, и в итоге все равно остановилась на том же кремовом платье, купленном в первую неделю моей новой, «денежной», жизни. В каком-то смысле сбылась ещё одна моя мечта: сегодня состоится наш дебютный выход в свет, и на мне тот самый наряд.

– Ну как? – я впиваюсь пальцами в гладкую кожу сумки, ожидая его вердикта. Булат, конечно, меня разглядывает. Любуется или боится, что подведу?

И правда, чего я так волнуюсь? Знаю ведь, что выгляжу хорошо. Булат, кстати, тоже выглядит классно: в угольно-чёрном костюме и рубашке, которая сейчас расстёгнута на две пуговицы. Мне нравится, что из-под неё видна его татуировка. Такой контраст строгости и вызова выглядит… завораживающе.

Я облегчённо вздыхаю, когда в его взгляде проступает одобрение. Мог бы просто сказать: «Шикарно выглядишь, Таисия», и тогда мне не пришлось бы вчитываться в черты его лица и гадать: «да или нет». Но с Булатом разве бывает просто?

– Кстати, а что за презентация? – спрашиваю дорогой. Весь интернет перелопатила в поисках ответа, но так его и не нашла.

– Автомобильная. Для своих.

Яснее не стало, а потому я решаю не думать. Вряд ли от меня потребуются какие-то особые навыки. В противном случае, Булат бы наверняка предупредил.

Спустя полчаса мы подъезжаем к автомобильному салону, который снаружи больше походит на ночной клуб. Виной тому сборище дорогих иномарок, презентабельный стеклянный фасад и доносящаяся из раздвижных дверей музыка. Я чувствую прилив нервозности и адреналина: никогда не бывала на подобных мероприятиях.

– Не нервничай, – рука Булата ложится мне на талию, заставляя идти. – Разговаривай как обычно и не слишком налегай на шампанское.

Я мгновенно решаю, что пить не буду. Я и так не слишком люблю алкоголь, а тут ещё куча незнакомых людей. Не сморозить бы глупость. Интересно, он всегда будет меня обнимать? Мне очень нравится. Будто мы настоящая пара.

Людей внутри оказывается чуть меньше, чем я себе воображала. Мужчины одеты в костюмы, и почти все они пришли со спутницами. Последних я разглядываю особенно пристально, чтобы понять, не слишком ли я от них отличаюсь. Остаюсь довольной: нет, не слишком. Их платья вряд ли красивее моего, да и причёски тоже. По случаю выхода в свет я впервые выпрямила волосы. Вот, оказывается, в чём заключался секрет зеркальной укладки Карины: в ламинировании и утюжке.

– Здорово, Бо. – Перед нами возникает мужчина в светло-сером костюме, лицо которого мне кажется смутно знакомым. Я вспоминаю, что видела его на игре в покер.

Они с Булатом пожимают друг другу руки, и потом его взгляд перебирается на меня. В нем мелькает интерес напополам с узнаванием, губы дёргаются в подобии улыбки:

– Привет, Таисия.

– Это Денис, – представляет его Булат.

Стараясь не переусердствовать с приветливостью, я тоже улыбаюсь и протягиваю мужчине руку.

– Здравствуйте. Я вас тоже помню. Только не Таисия, а Тая.

Мне кажется, что Булат усмехается, но проверить я не могу, потому что в этот момент Денис пожимает мне руку. Одна из моих целей на сегодня – понравиться друзьям Булата. Это тоже важно, ведь возможно, позже они будут меня обсуждать и сравнивать с Кариной.

– Камиль здесь?

– Уже полчаса как, – отвечает Денис, возвращая внимание к Булату. – Я в машину за телефоном. Сейчас вернусь.

Он уходит, позволяя нам шествовать дальше. Здесь очень красиво. Совсем не скажешь, что это автосалон. На пьедестале по центру стоит лишь одна машина, медленно вращающаяся под падающими лучами софитов. Слева от неё стол с алкогольными напитками, возле которого суетится бармен в чёрной бабочке. Я ищу источник музыки и через секунду нахожу его: в противоположном углу играет диджей. Мне моментально становится его жалко: все гости заняты беседой друг с другом, а на него никто не обращает внимания.

Камиля – мужчину, которого я повстречала на кухне, я замечаю первой и сжимаю локоть Булата:

– Я вижу твоего друга.

И мгновенно жалею о своих словах, потому что следом замечаю его собеседника. Это тот самый Марат, которого я вероломно бросила ради Булата.

Мои каблуки словно прилипли к полу. Как быть? Я не хочу, чтобы у Булата из-за меня возникали проблемы с другом.

На его недоумевающий взгляд поясняю:

– Там Марат… Ну, тот самый.

– И что?

Есть в мире хоть одна вещь, которая способна вывести его из равновесия? Булат всегда выглядит так, будто бы его ничем нельзя удивить.

– Он знает, что ты живёшь в моей квартире. Расслабься и иди.

Я даю себе секунду на то, чтобы переварить эти слова, и делаю, как он говорит. Пытаюсь расслабиться и иду. Я ровным счётом ничего не понимаю, но если уж Булат спокоен, то я планирую вести себя так же.

Под оценивающими взглядами Марата и Камиля я чувствую себя неуютно, но потом вспоминаю, что выгляжу я прекрасно и смущаться мне нечего. И кстати, Марат тоже пришел не один, так что причин чувствовать вину у меня нет. У его девушки красивое лицо, только взгляд недобрый. Булату она улыбается, а на меня смотрит так, словно у нас в прошлом были разногласия. Может, Марат ей рассказал, как я некрасиво себя повела по отношению к нему? Да нет, вряд ли. Нужно быть совсем глупым.

– Шампанское? – рядом с нами останавливается официант с подносом в руках. Все, включая Булата, по очереди берут бокалы, и после секундной заминки я тоже решаю взять. Кажется, это такая традиция.

– К тебе Кайен с Дискавери завтра заедут, – негромко говорит Булат, обращаясь к Марату. – Документы у них на руках. Посмотришь.

– Уже забирают?

– Да, с севера покупатель.

В их разговоре я участия принимать не могу, и убедившись, что девушку Марата устраивает стоять безмолвной рыбиной и со мной общаться она не хочет, делаю глоток шампанского. Оно оказывается на удивление вкусным, а от бурлящих пузырьков за секунду становится легко и хорошо.

Я пытаюсь слушать то, что говорит Булат, но понимаю только отдельные фразы. Лучше прогуляться до туалета – убедиться, что макияж в порядке.

– Можно я отойду ненадолго? – понизив голос, тяну его за локоть. Этот жест в своем исполнении мне нравится. Такой… собственнический. Будто я его девушка. – Мне нужно в туалет.

Чувствую на себе взгляды друзей Булата. Пусть смотрят. Это он хотел, чтобы я была здесь. Никто его за язык не тянул.

– Прямо и направо, – подсказывает он, на что я благодарно улыбаюсь. Всегда такой предусмотрительный.

Куда деть бокал, не знаю, поэтому беру его с собой. Даже хорошо, что я выпила. Чувствую себя расслабленнее, и взгляды со всех сторон меньше беспокоят. Отчасти я ведь поэтому и наряжалась – чтобы Булат мной гордился.

В туалете я провожу чуть больше минуты. Нужду справлять не хочу, да и с макияжем, как выясняется, у меня полный порядок. Надо будет позже поблагодарить Эльзу за такую качественную работу.

Чтобы не возвращаться в зал слишком быстро, я неспеша допиваю шампанское перед зеркалом и только после выхожу. То ли диджей сменил музыку, то ли алкоголь настолько меня развеселил, но мне вдруг хочется танцевать. Я оглядываюсь в поисках официанта, чтобы вернуть ему пустой бокал, и невольно вздрагиваю, когда рядом со мной вырастает незнакомый парень.

– Не меня потеряла?

Я машинально отступаю назад, даже несмотря на то, что выглядит он вполне дружелюбно. Тёмные глаза весело поблёскивают, на губах играет улыбка. Он в белой рубашке и без пиджака, волосы по-модному взъерошены. Старше меня. Наверное, ровесник Сергея из спортзала. А еще он симпатичный. Не то, чтобы он меня заинтересовал, просто это сложно не заметить. Пожалуй, даже красивый. Похож на известного испанского певца, по которому в детстве сходила с ума Кристина.

– Нет, не вас. Я ищу официанта.

Развернувшись, мой нечаянный собеседник быстро вскидывает руку, издаёт громкое «хей», и через секунду из толпы людей отделяется парень с подносом и в белой рубашке.

Он снова смотрит на меня, улыбается еще шире, если такое вообще возможно. Улыбка у него заразительная, поэтому я ему её возвращаю.

– Спасибо. А то хожу с пустым фужером.

– Я Фидель. А тебя как зовут?

Я машинально ищу глазами Булата. Каждый раз, когда какой-нибудь парень пытается со мной заговорить, я чувствую, будто совершаю преступление. Вот так сильно он на меня действует.

Булат стоит на том же месте ко мне спиной и выглядит увлечённым беседой. Спутница Марата тоже в ней участвует: смеётся, глядя на него, скалит зубы. Это мне не нравится.

– Я Тая. – Я собираюсь сказать, что мне нужно идти, но парень меня опережает:

– Тоже любишь Ауди?

Я хлопаю глазами. Ауди? Наверное, это автомобиль, на презентацию которого мы пришли. Что я понимаю в машинах? Ничего. Надеюсь, никто не станет меня расспрашивать о любимой модели. Потому что я сразу же завалюсь.

– Ауди красивая.

– Разглядывала её ближе? Можно записаться на тест-драйв без очереди, если хочешь.

Про себя я делаю пометку, что мне следует обязательно пойти на курсы вождения, и отрицательно качаю головой:

– Не разглядывала. Я вообще-то плохо разбираюсь в машинах. Я пришла сюда не одна.

– С парнем? – следует незамедлительный вопрос.

Не зная, как на него ответить, я указываю туда, где стоит Булат:

– Меня ждут. Я пойду.

– Ты пришла с Бо? – веселье за секунду утекает из взгляда парня, делая его серьёзным. – С Каримовым?

Я киваю. Да, я пришла с ним.

– Ну тогда пойдем, я тоже поздороваюсь.

Все двадцать метров, что мы идем вместе, я чувствую себя странно. Потому что Булат закончил разговор со своими друзьями и теперь смотрит на нас. Я снова чувствую острое желание начать оправдываться.

– Немного поговорил с твой подругой, Бо, – мой спутник протягивает ему руку. Снова улыбается, но по-другому, не как мне. Более осторожно и уважительно.

– Я заметил, – говорит Булат, и я улавливаю в его голосе новые ноты, заставляющие меня вскинуть глаза. Мне кажется, что он недоволен.

Сердце делает головокружительный кульбит. Он меня ревнует?

Фидель спрашивает мнение Булата о новой Ауди, и тот отвечает, что ещё не успел ее посмотреть. Они явно хорошо друг друга знают, но общаются не на равных. Тон Булата звучит немного покровительственно, словно он говорит со своим младшим братом.

Домой мы уезжаем спустя два часа. Настроение у меня отменное. Я выпила три фужера шампанского, Булат представил меня всем своим друзьям и при этом держал меня под руку. А ещё я уверена, что он действительно ревновал меня к этому Фиделю. Тот пытался принести мне шампанское, а Булат его осек: дескать, Таисии не надо.

– А этот Фидель – он твой друг?

– Работает у меня, – отвечает Булат, не отрывая взгляд от дороги.

Я издаю кокетливый смешок. Шампанское придало мне раскованности и легкомысленности.

– Пытался со мной познакомиться. Кстати, он симпатичный.

Булат ничего не отвечает, только прибавляет радио. Ему точно не понравилось, что Фидель уделял мне внимание. От этой мысли мне вдруг становится невероятно хорошо. Парни и раньше меня ревновали, но Булат – это, конечно, другое. Это ведь что-то значит? Что ему не всё равно?

Я любуюсь его профилем, наполовину скрытым полумраком салона, и неожиданно в голову приходит идея. Понятия не имею, чем она навеяна. Возможно тем, что я постоянно думаю о сексе с ним.

Я придвигаюсь ближе к консоли и, вытянув руку, кладу её ему на ширинку. Слегка сжимаю, глажу снизу вверх.

Булат отрывает взгляд от дороги, опускает его вниз, затем смотрит на меня.

– Что это? – его голос невозмутим, но я-то знаю, что ему нравится, потому что с каждым движением его член всё сильнее твердеет.

Я облизываю губы, слегка улыбаюсь. Мне нравится ощущать себя так: слегка возбужденной и смелой.

– Трогаю тебя. Не нравится?

Его глаза быстро очерчивают мои шею и грудь, после чего Булат накрывает мою руку своей и возвращает её на консоль.

– Подожди до дома.

21

– Я в душ, – сообщает Булат, отшвырнув ремень в кресло.

Мог бы и не предупреждать. Конечно, он туда непременно пойдет. Булат – страшный чистюля: в постель не ложится, пока не помоется. Эта черта мне в нём, конечно же, нравится, потому что от него всегда приятно пахнет, хотя есть одно но: часто это мешает заняться сексом спонтанно. Я бы, например, могла начать прямо в коридоре.

Звук включившейся воды доносится одновременно с тем, как разъезжается молния на моём платье. Я смотрю на прикрытую дверь и представляю Булата мокрым и голым. Голова всё ещё наполнена алкогольной невесомостью, внизу живота знакомо щекочет жар. За пару секунд приняв решение, я избавляюсь от белья, не без сожаления смотрю в зеркало на идеально прямые волосы, с которыми скоро собираюсь распрощаться, и иду.

Внутри ванной немного влажно, пахнет шампунем, которым неизменно пользуется Булат. Тёплый пол приятно греет ступни по пути к запотевшей душевой перегородке.

Перед тем как взяться за металлическую ручку, я застываю. А если выгонит? Вдруг он любит мыться один? Напоминаю себе о сегодняшнем вечере, о том, что Булат меня ревновал, и решительно её тяну. Не выгонит.

Он стоит под струями воды, бьющими из-под потолка. Они обволакивают его тело, стекают по татуировкам. И я снова чувствую это: странный восторженный транс, как всегда бывает, когда я разглядываю его тело. Мышцы, много мышц, две ямочки внизу поясницы, ягодицы, которые хочется царапать ногтями, рельефные икры.

Я бесшумно подхожу к нему вплотную и прижимаюсь всем телом. Руками обвиваю живот, губами касаюсь лопатки. Всегда такой горячий.

Булат на мгновение застывает, в следующее – поворачивает ко мне голову.

– Захотелось к тебе присоединиться, – говорю шёпотом и щекочу его кожу языком.

Чтобы не давать ни себе, ни ему времени на раздумья, скольжу ладонью по его животу, обхватываю член. Улыбаюсь, когда чувствую эрекцию. Так приятно иметь над ним власть. Невольно жмурюсь, когда пальцы касаются головки: кожа на ней такая горячая и тугая. Ласкать Булата меня возбуждает не меньше, чем заниматься с ним сексом – понятия не имею, почему.

Он перехватывает мою руку, разворачивается. Мокрые чёрные волосы падают ему на лоб, на ресницах повисли капли воды. Времени подумать у меня нет, я действую спонтанно: встаю на цыпочки, обнимаю его шею обеими руками, целую.

Булат, как и обычно, отвечает не сразу, просто позволяя себя целовать. Его ладони накрывают мои ягодицы и сжимают одним коротким резким движением, так что ноги отрываются от пола. Я люблю его грубость: так он словно говорит мне, что я принадлежу ему. Рядом с ним меня возбуждает всё: то, как он пахнет, как трогает меня, как его кожа соприкасается с моей, и даже то, как он дышит, шумно и глубоко.

Булат снимает мою руку со своей шеи, проталкивает её между нами и кладёт себе на член. Между ног томительно тянет – хочет, чтобы я его трогала. Он всегда честный и эгоистичный в своих желаниях, и эта черта в нём тоже нравится мне и даже возбуждает. Никогда не стесняется брать своё.

Его губы, наконец, раздвигаются, я чувствую влажный напор языка. Это значит, что время моего самовольства прошло и сейчас целует он. Поцелуй Булата – это всегда подчинение: он нападает, а я сдаюсь и отступаю. Мне нравится быть для него нежной и податливой, и ему, знаю, тоже.

– Презервативы.

Я улыбаюсь и, отстранившись, демонстрирую квадратик, зажатый в руке. Я тоже учусь быть предусмотрительной.

Булат надевает его сам, приподнимает меня вверх, словно пушинку, заставляя обхватить его ногами. Грудь больно сдавливает от столкновения с его кожей, но всё, о чём я могу думать – это то, как сильно я его хочу. Целую его сама, впиваюсь пальцами в шею, вскрикиваю, когда он начинает во мне двигаться. Я перестала стесняться тех звуков, которые издаю во время секса, потому что, как оказалось, Булату они нравятся. Также ему нравится, когда прошу его ещё и когда выкрикиваю его имя: не раз замечала, что так он быстрее кончает.

Заниматься сексом в таком положении непривычно: я словно кукла в его руках и совсем ничего не контролирую. Булат поднимает меня и опускает на себя: его член ходит во мне, как громадный поршень, заставляя стены вибрировать моими стонами. Я целую его, языком трогаю щетину:

– Хорошо… Мне хорошо… С тобой очень хорошо.

Спустя полчаса мы лежим в кровати: моя голова покоится у Булата на груди, я его обнимаю. Волосы лучше было высушить феном, но я не хочу пропустить ни одной минуты моего любимого времени, именуемого «время после секса». Вдруг, когда я выйду, Булат уже уснёт. Он умеет делать это быстро.

– Расскажи мне что-нибудь о себе.

– Например.

– Например, о своих родителях. Они живы?

– Конечно, они живы. Я не такой старый.

– Я тоже не старая, но мой папа умер.

– Давно?

– Когда мне было четыре. Но я его очень хорошо помню. У него были красивые голубые глаза, и он очень любил меня. Постоянно со мной возился и сажал к себе на колени.

Повисает пауза. Паузы я не люблю, потому что они могут означать конец разговора, а потому всегда стремлюсь их чем-нибудь заполнить.

– Я подумала, что мне нужно пойти в автомобильную школу, – озвучиваю мысль, посетившую меня на сегодняшней презентации. Спохватившись, быстро добавляю: – Это не намёк на машину, не думай.

Но Булат, кажется, и не думает.

– Права никогда не помешают. Напомни мне, когда соберёшься. Скажу, в какую лучше пойти.

Хорошо, что в спальне темно, и он не видит мою счастливую улыбку. Так приятно, что ему не всё равно. Школы, наверное, действительно разные есть: где-то инструктора более профессиональные и машины лучше.

Я поднимаю голову и, уперевшись Булату в грудь подбородком, смотрю ему в глаза. Видно плохо, но я знаю, что он тоже на меня смотрит.

– Тебе не захочется меня от себя отпускать. Если я вдруг исчезну, ты будешь по мне скучать.

– В тебе говорят шампанское и самонадеянность, Таисия. Давай спать.

визуализация

Визуализация для тех, кто желал) Это сугубо личное моё восприятие героев, которое я никому не навязываю)

Тая, Таисия

Рис.0 Двое
Рис.1 Двое
Рис.2 Двое

Бо. Просто Бо:)

Рис.3 Двое
Рис.4 Двое
Рис.5 Двое

22

– Кофе пить пойдём, Тай? – Лариса, девушка, с которой мы вместе ходим на курсы итальянского, обнимает меня за плечи. – Или ты опять домой к своему любимому торопишься?

«Любимым» она называет Булата, хотя сама я его так ни разу не называла. По крайней мере вслух. То, что я люблю его, я знаю почти месяц. Поняла это, когда неожиданно для себя расплакалась, оттого что он не пришел ночевать, хотя пообещал. Да и других доказательств много. Булат первый, о ком я думаю, когда просыпаюсь, независимо оттого, спит он рядом или нет. С мыслями о нём я готовлю завтрак, с ними же занимаюсь в спортзале, и даже музыка в наушниках не в силах их заглушить. Регулярно представляю, как он приедет домой вечером и в чём я его встречу. Гадаю, поведёт ли он меня куда-нибудь в выходные. Не считая той презентации, мы уже дважды выходили в свет вместе: на открытие ресторана его друга и на ужин в итальянское заведение.

Конечно, я люблю его и жутко ревную к Карине, даже несмотря на то, что времени с ней он стал проводить меньше. Теперь он остается у меня минимум три раза в неделю. Победа? Наверное, да. Но мне её мало. С каждым днём я становлюсь всё более ненасытной: хочу видеть его постоянно, а потому делать вид, что звонки от другой меня не беспокоят, становится все сложнее. В мыслях Булат только мой.

– Да, я домой. Надеюсь, не обижаешься? В следующий раз обязательно посидим где-нибудь.

– Не обижаюсь, конечно, – смеётся Лариса и звонко чмокает меня в щёку. – Но запомни: ты мне обещала.

Вот у кого нужно поучиться жизнерадостности и лёгкости. Сложно представить, что Лариса вообще умеет плакать: всегда в отличном настроении, всегда улыбчивая и позитивная. Она, как и я, мечтает посетить Италию. На фоне любви к этой стране мы и подружились.

Я сажусь в подъехавшее такси и звоню Булату. В последнее время я позволяю себе больше вольностей: например, набрать ему, чтобы уточнить, во сколько он приедет, нужно ли купить его любимой минералки и хочет ли он посмотреть фильм. Первое время Булат делал вид, что ему не нравятся мои звонки, но потом стал реагировать на них спокойно.

Читать далее