Читать онлайн Звёздные окраины. Том 2 бесплатно

Глава 1. Непентес

– В углу! – направил меня Илья за плечи.

Я упала на пол, в последний момент ухватив холодную ручку ведра.

– Как знал…

Мой, с такой любовью съеденный, ужин скоро покидал внутренности. Музыка продолжала играть, сливаясь в такт с бешеным ритмом сердца. Забыть, как с девушки медленно сползает скальп, чтобы занять полупрозрачную высокую подставку с навершием, повторяющем форму головы, я никогда не смогу.

Горло саднило, мысли сплетались в тугой клубок. Где они взяли этот труп? Зачем снимают?

– Неужели… это дерьмо будет кто-то смотреть… – шептала я, не выпуская ведро из рук.

– Яна? – позвал в микрофон Илья.

– Да?

– Сколько у нас зрителей?

– Почти две тысячи.

Илья вернул взгляд ко мне, убедиться, что расслышала.

Было страшно встать на ноги, я забилась в угол, стараясь не поднимать взгляд на экраны, действие на которых и не думало прекращаться.

– Больные ублюдки…

– Не только больные, но и бога-атые… – протянул Сан Саныч.

– Это еще и платно?! – я чувствовала, как сквозь ужас пробивался интерес.

Слыхали мы о вещах и пострашнее, чем публичные вскрытия. Я бы даже сказала, подобное развлечение устарело… Правда морально я оказалась к такому совсем не готова.

Илья присел передо мной на корточки:

– По секрету скажу, – склонился он, – сто тысяч за труп.

– Вы хотите сказать, – не верила я ушам. – Что на этой кровавой сцене сейчас помимо скальпа, моря крови и больного на голову потрошителя, лежат двести миллионов?

– Ага! – подскочил довольный Вождь.

Никак кличку не только за дреды получил, вспоминала я подставку…

– Зачем вам я?

– Что ж такая глупая баба… – посмотрел Илья на меня. – Я тебе потом в цифрах объясню. Иди сюда, Рыба заканчивает.

Я осталась сидеть в углу.

– Вера, это всего лишь труп. И его практически всегда после смерти вскрывают, – сказал Сан Саныч. – Да, мы немного приукрасили картинку подвешиванием, так кишки эффектнее доставать, – как бы невзначай пояснил он, – но это просто бизнес.

– Где вы взяли труп? – пялилась я на Илью.

– Подарили, – не глядя на меня, сказал он. – Иди сюда, если хочешь продолжать работу.

– А если нет?

– Ну, тогда будешь следующей, – указал он рукой на стекло. – Я долгов не прощаю.

Илья посмотрел на меня и улыбнулся.

– Камера стоп! – пронеслось по помещению.

Минут пять ничего не происходило.

– Вера, да тут даже нет ничего криминального! – повернулся на меня оператор. – Ну почти… – добавил уже с усмешкой.

Ноги подкашивались. Я встала, но по-прежнему боялась поднять глаза. Илья дернул меня к себе, одной рукой увил по плечам, второй зафиксировал голову по направлению к стеклу.

– И не вздумай закрыть глаза.

Рыба стоял напротив подвешенного… мяса. Сколько бы я не пыталась придумать этому другое название, в голову ничего не лезло. Он задумчиво подпирал подбородок рукой в окровавленной перчатке и водил глазами по разложенным на сцене органам и частям тела. Помимо внутренностей, пока меня выворачивало, девушка лишилась кистей рук и одной ступни.

Ее глаза были закрыты, но по кровавым слезам я поняла, что он и там поработал.

Рыба обошел девушку, или точнее, то что от нее осталось, и двумя руками, бережно, будто коронуя, опустил скальп с волосами на оголенный череп. Просачивающийся сквозь его рубашку свет алел и разбредался острыми крыльями.

Меня настолько заворожила эта картина, что я вырвалась и припала ближе к стеклу.

– Что он делает…

– Собирает обратно, не можем же мы ее в таком виде оставить. – Спокойно говорил Илья.

Кости ребер, что сейчас прикрывали опустошенную полость, белоснежной клеткой светились в алой распахнутой груди. Он вернул на место только кишечник, что еще пару минут назад длинным червем спадал со ступеней сцены. Через час девушка почти обрела прежний вид. Если бы не выделяющиеся стежки толстой черной нити, ровными рядами покрывающие тело…

Рыба подошел почти в плотную к стеклу, чтобы полюбоваться на свое творение издалека. Он приближался, а я пятилась, пока стена не остановила это бегство. Чертов псих…

От одной мысли, что он живет напротив, и в моей квартире нет замка, сделалось дурно.

Илья усмехнулся, будто чувствуя, как страх и отвращение к этому мяснику пускают во мне корни. Это просто бизнес… но ладно операторы или Илья, которого, я уже поняла, кроме денег ничто не интересует. Но он?! Зачем ему этим заниматься? Я не могла уложить в голову, что его так же интересует только заработок! Да ни один нормальный человек не будет этим заниматься…

Рыба на минуту пропал из виду, потом вернулся, держа в руках фотоаппарат.

– Фото готовой, – Илья задумался, – композиции, стоят денег. С учетом того, что они расходятся чуть ли не оптом, миллиона три. А теперь представь, если это будет одна уникальная картина?

Последнюю фразу Илья прошептал на ухо, пытаясь зацепить все порочное, грязное и алчное в моей душе за раз.

– И…

– Сколько ты получишь? – Илья наигранно хмыкнул. – Двадцать пять процентов.

Как было понятно, момент воссоздания прежнего образа на видеообъективы уже не попадал. Так что желающих на фотографии должно быть не мало… Наверное, у этих больных на голову ушлепков все поджилки трясутся, требуя яркого финала.

Рыба закончил снимать и вышел в ранее не замеченную мной дверь. Мы находились выше, скорее всего тот проход вел на первый этаж. Свет в зале погас.

Я вглядывалась в стекло, стараясь прийти в себя. Из операторской все вышли, видимо, аргументы в оправдание этого шоу, закончились. Свет у сцены вновь загорелся. Уборщицы?

– Ну пошли, покажу текучку! – бодро хлопнул меня по плечу, возникший в дверях, Илья Владимирович. – Еще к работе не приступила, а я уже четыреста кусков поднял! Ты моя радость, – он притянул меня к себе и чмокнул в лоб. – Будет желание что-нибудь сжечь, обращайся! Обустроим тебе полигон!

И правда… душу дьяволу Илья давно продал.

– Хм… А это идея!

Я вырвалась из объятий пока не вплели в очередной бизнес проект.

Мы спускались по лестнице, и меня начало потряхивать от ощущения присутствия в этом здании Рыбы.

– Я хочу другое жилье…

– Еще чего! – нагло проигнорировал мою просьбу Вождь.

Он, подобно довольному ребенку, спускался по ступеням вприпрыжку. Собранные в букет дреды подрагивали, и мне едва верилось, что этот человек способен управлять районом. Но бизнесмен из него вышел отличный…

В кабинете нас встретила Яна и вручила мне стопку распечатанных листов.

– Отлично поработали! – стукнула она брата кулаком в плечо.

Даже не дав каких-то дальнейших инструкций, она хлопнула дверью и ушла.

Поработали?

Меня мигом взяла злость. Да как только могут… даже не стараются скрыть радости! Работал тут только один человек, и сейчас он, стоя в дальнем конце коридора, пытался осушать волосы полотенцем и буравил меня недовольным взглядом.

– Бабки в шапку! – крикнул ему Илья.

Я зашла в кабинет, пытаясь совладать с собой, и уселась за стол, который мне указали, как «твой». Я примерно понимала, чем нам предстоит заниматься и, глядя на готовые к работе принтера, уже представила, как скоро из-них хлынут кровавые реки.

Меня не оставляло в покое, что, наблюдая самую грязную работу издали, они смеют мнить себя причастными. Мне мерзко ввязываться в это дерьмо, я боюсь на него даже взглянуть после такого спектакля, но почему-то сейчас чувствую неподдельную обиду.

Складывалось впечатление, что они выдали чужую рукопись за свой роман и не стесняются.

– Так, это твой аванс, – приземлился предо мной конверт. – Оставляю остальное на тебя! – Илья похлопал по плечу зашедшего в кабинет Рыбу и скрылся за дверью.

Рыба, что явно только из душа, продолжал теребить голову полотенцем и занял стол в другом конце кабинета. Облегчением для меня стало, что в крови он по типографии не шарахается, и уже знакомая футболка с радугой немного успокоила.

Типография! И не поспоришь же!

– Можешь заняться конвертами, мне понадобится время на обработку, – отмахнулся он от моего намертво влипшего взгляда.

Я опять вспомнила довольное лицо Яны. Интересно, какой процент он получает с этих миллионов? Как-то не выглядит счастливым, если уж подобная работа ему нравится, еще и оплачивается так, что мне даже охарактеризовать не удается, должна же промелькнуть хоть улыбочка…

– Лучше бы ты снимался в порнухе…

Рыба усмехнулся, и я почувствовала облегчение. Да что не так…

Мораль пыталась реветь, но кроме омерзения и тошноты я ничего не чувствовала. «Это просто бизнес». Психопатов всегда было полно, может, глядя этот концерт онлайн, их жажда крови стихает?

Удивительно, что сейчас я всеми силами пыталась оправдать ситуацию, что буквально полтора часа назад заставляла меня забиться в угол с ведром в обнимку.

Рыба не обращал на меня и малейшего внимания. Благодаря мне, его кошелек явно опустел и отсутствие на это реакции просто убивало. Интересно, скольких он успел расчленить за все время? Да он наверняка миллионер!

Сколько бы я не пыталась придумать ему оправдания, у меня так и не вышло. Денег бы ему, наверняка, хватило на городскую жизнь с лихвой… Не может же ему просто нравиться сдирать с мертвых людей кожу?! Должна же быть причина?

Подарили им…

Но если вспомнить, следов насилия на трупе я не видела. Может отравили? Из города похитили? Я подумала о своей шкуре, с которой за сегодня успела попрощаться уже раза три и уставилась на конверт. Илья понял, я не смогу ему отказать. Цифры, что он называл, были просто космическими, я даже не могла представить, как пара сот тысяч окажется у меня на счету, не говоря о миллионах.

Я услышала, буквально: нарисуешь, продадим и дальше, забудешь, что такое нуждаться в деньгах на всю жизнь.

И как не посмотри, преграды для несогласия было только две.

Первая, омерзение и ужас, что наверняка будут сопровождать на всем этапе рисования. Я буквально оскверню свои навыки художника. С другой стороны, не этим ли я хотела зарабатывать? Заказы могут попадаться самые разные…

Второе было серьезней. Я не умею рисовать красками, и уведомить об этом Илью не решилась. Только вот…

– И часто такое?

– Какое? – оторвал Рыба глаз от экрана.

– Такое! – рявкнула я.

– Если ты про аутопсию, то нет. Иногда по паре месяцев приходится ждать подходящий труп.

Ждать? Неужто им и вправду их… дарят?

«Тут у нас сегодня дочурка умерла, не соизволите распотрошить ее на камеру, а потом вернуть в целостности, чтоб в гроб не страшно было смотреть?»

И как тогда Илья хотел, чтоб я вернула ему долг? А вдруг следующего раза придется ждать полгода?!

Я вытряхнула деньги из конверта на стол.

– Остальное получишь, как снимки уйдут.

Рыба откинулся на кресле и явно пытался усмотреть на моем лице какую-то реакцию.

Шелест купюр, которые я не стесняясь пересчитывала в пятый раз, разносился по всему кабинету.

Сто пятьдесят тысяч… Это не шутка.

Правда, если поделить эту сумму на несколько месяцев, картина немного смазывается, но я в жизни не держала таких денег в руках. Стараясь отогнать мысли о их кровавом происхождении, я сунула конверт в ящик стола.

Она уже была мертва. Ей плевать, хоть кол на голове теши. Мне было бы все равно, если бы перед этим меня специально не убили, конечно. Но, судя по тому, что они ждут, и терзаемые жаждой наживы не выходят на охоту, дело и вправду не такое и криминальное.

Насколько вообще вскрытие на камеру вне закона?

– Что? – вернула я взгляд недовольному коллеге.

Вместо ответа загудели принтера. Если бы я не присутствовала при самом вскрытии, сейчас бы это повергло меня в ужас. Наверняка Илья не ждал, что я сразу возьмусь за кисть, и решил меня окунуть в это, только чтоб облегчить адаптацию. На снимках крови было не так много, как в процессе. Девушка, конечно, живой не выглядела, но с грубыми швами больше походила на куклу, что массово скупают любители фильмов про потрошителей.

Я подошла к самому активному принтеру и вытащила снимки.

– Что с этим делать?

– См…

Из-за шума я не услышала, как Рыба подошел и сейчас испуганно дернулась в сторону, роняя снимки на пол. Он замер, исследуя взглядом место, на котором я только что стояла. Его рука потянулась к волосам, и невольно я отшатнулась еще дальше. Он улыбался.

Все его движения до сих пор стояли у меня в глазах, я почти ловила блики от ножа в его руке. Стыд ощутимо подкрадывался к горлу. Я опять вспомнила Яну. Я еще ничего не сделала, и получила кучу наличных за работу, которую он скрупулезно выполнял два с половиной часа, на перекрестке трех объективов. Свои деньги я забрала и оправдала, но спокойно находиться рядом с ним почему-то не могла.

Рыба отвернулся и отступил к своему столу.

– В ящиках, под принтерами, лежат конверты, – сказал он, не поднимая головы. – В распечатках, что тебе дала Яна, указаны номера снимков, и их покупатели. Номер в левом нижнем углу. Конверты нужно подписать и вложить снимок, сто экземпляров без подписи.

Я кивнула, не сообразив, что он на меня не смотрит.

– Если тебе настолько мерзко, можешь прийти завтра, конверты должны быть упакованы к семи вечера. Мне нужно закончить работу, – сказал Рыба, усаживаясь на свое место.

Я молча присела и начала собирать снимки. Мерзко? О чем он? Фото, конечно, малоприятные, да и завтра бабочки на них порхать не начнут.

Пока я ходила по кабинету за конвертами, обновляла бумагу для печати, он на меня больше не смотрел.

Пришлось потренироваться на листке выводить буквы черной гелиевой ручкой, спасибо школе, за этот бесполезный, казалось, навык.

– Старайся подписывать, как можно небрежнее.

– Почему еще?

– Они должны думать, что это я подписываю.

– А ты ровно писать не умеешь?

Рыба оторвался от монитора первый раз за последние пару часов.

– Я, умею. Мясник, который занимается рассылкой снимков, – нет.

Я нахмурилась, не сразу сообразив о чем он.

Мясник?

Не так ли сама прозвала его несколько часов назад… Что изменилось? Стопка денег, что купила меня за пару мгновений? Предвкушение еще большей наживы? Я ожидала, что находиться рядом с ним не могу, но мы сейчас вполне сносно смотрим друг на друга, и желания встать и бежать у меня не возникает. Да, его резкие движения напомнили мне того окровавленного парня в некогда белой рубашке, и скрыть этого не удалось, но…

Я первая опустила глаза. Глупо фантазировать, что там, на сцене, был другой человек, мне от этого легче точно не станет. Потому что я не смогу раздробить себя на части. Ту, что собралась участвовать в этом спектакле и уже мысленно пожинает плоды, и другую, Веру, что просто старается выжить, несмотря ни на что.

Теперь, второе даже казалось мне бредом. Можно было найти миллион других способов, и оправдывать этим свою алчность, на которой я, как оказалось, зациклена по самые уши, не выход. Ничего не поделаешь, городская жизнь десятилетиями вытачивала во мне жидобские черты. Все, что мне когда-либо было нужно, это деньги. Мечты лишь прикрытие, потому что смысл работы художником, тоже сводился к заработку. Почему-то в счастье уже не верится…

Но если так хочется, мне несложно подыграть. Ничего удивительного, что ему легче, выходя за порог типографии, мнить себя кем-то другим.

– Обманывать себя, не лучший способ выживания. – Посмотрела я на Рыбу, что уже вернулся к своим делам. – Ты не мясник, это просто бизнес, который и меня купил с потрохами.

Я положила перед собой конверт, взяла ручку по принципу трехлетнего ребенка, – в кулак, и начала шкрябать, не отрывая руки. Результат мне не нравился. Моя склонность к педантичности и четким линиям будет проявляться, пиши я даже ногой, но хоть что-то.

– Если тебе полегчает, я сделаю из тебя монстра.

– Спасибо.

Антрацитовый

И как только живут тут всей оравой.

– Тук-тук… – шептал я, пробираясь через расстеленные матрасы в дальний угол.

– Рыба! – завизжала старшая девка, напрочь переломив все мои потуги не разбудить остальных детей.

Что за идиотка…

Марта сидела в углу, прижимая малышку к груди, что, заслышав рев сестры, тут же раскрыла глазки и намеревалась включить свою верещащую сирену.

– Тс… – получал я в руки ребенка, что уже понял, как нужно максимально болезненно выдирать у меня волосы.

Надо бы начать закручивать в хвост…

– Как у нас дела? – задрал я над собой Лейлу, подобно ювелиру с бриллиантом.

– Плохо ест… – запахнула халат Марта, – практически не спит.

Я вернул Рите полный ненависти взгляд. Придушу когда-нибудь…

– Остальные спокойные были?

– Ну как сказать, – осматривала мамаша свою зевающую толпу, – наверное.

Не помнит уже ни черта… И как по именам еще не путает! Я осматривал ребенка и не мог поверить, что когда-то был готов спокойно смотреть, как он умирает, даже не родившись. Маленькое, пухлое, теплое создание…

– И что у нас с дыханием? А, Лейла? – заглядывал я в больше голубые глаза.

– А что с ним? – вылупилась на меня Марта. – Нормально все!

– Ненормально… Нужно свозить ее в больницу.

– Ну, еще чего, – фыркнула женщина, отворачиваясь к стене, – у нас ты есть, зачем нам больница?

– Марта, я не сканер. Я свожу ее за свой счет.

– Нет. Мы в подачках не нуждаемся.

Дурная баба!

Глава 2. Фуксия

За окном светало, но мне не хотелось уходить, не закончив работу, которую мне даже оплатили. Возвращаться сюда на свежую голову равносильно самоубийству. Я старалась не обращать внимания, на распихиваемые по конвертам снимки, но по сравнению с шоу… Когда оно в моей памяти хоть немного затуманиться, даже это, невинно висящие тело в швах, начнет взывать к панике.

Имена покупателей, конечно, были ненастоящими. Скорее вообще сетевые ники: написанные ЗаБоРоМ, чередуя языковые раскладки, некоторые даже с цифрами. Лучше и не придумаешь: UniКum1…

Спустя два часа непрерывного подписывания буквы начали плясать. Да в следующий раз я приду сюда пьяная в сопли… дело пойдет всяк быстрее.

И да. Я все же решила попробовать. Денежно-шуршащие причины этого решения теперь нужно попытаться возводить на передний план. Убивать меня не заставляют, да и смотреть на весь концерт с самого начала надобности нет. Достаточно прийти, когда он закончит свои портняжные дела.

Рыба выключил экраны и поднялся, потирая глаз. Стопка конвертов на столе у выхода уже превысила его рост, он утвердительно сам себе кивнул и потянулся за курткой.

– Можно я заберу мольберт и холст? Ну и все остальное…

Рыба разочарованно вздохнул.

– Пошли. – Указал он носом на дверь.

– К…куда? – вжалась я в стул.

– На сцену! – зло крикнул на меня он. И когда понял, что шутки я не поняла, добавил. – Мастерскую твою покажу.

Он вышел первым и не стал меня ждать. Медленно я поднялась и направилась за ним. Спасибо, что не оглядывался. Уж видеть его перед собой куда приятнее, чем ощущать за спиной…

Рыба распахнул соседнюю с кабинетом дверь. Небольшая комната была завалена натянутыми холстами всевозможных форм и размеров. Даже в форме звезды нашелся. У окна стояли уже знакомые мне мягкий стул и мольберт. В углу пылились еще два поменьше. На пристроенном к стене столе покоились горы коробочек.

Я, не веря своим глазам, накручивала по кабинету круги, стараясь смахнуть пыль со всего и сразу. А долго они меня ждали… И как только Илье в голову пришло, сделать из потрошения искусство? Но спрос есть, с этим не поспоришь.

Рыба вошел в комнату, отпрыгивать в ужасе я не собиралась, но тело отреагировало быстрее головы, и стопка приставленных к стене холстов с грохотом повалилась.

– Ключи. – Кинул он на стол связку, не обращая внимания на мои попытки вернуть самообладание. – В мастерскую и кабинет можешь приходить в любое время. Дай мне номер, как появится работа, я буду писать.

Он уселся на стол и, не отрываясь, глядел в экран своего смартфона.

– Нет…

– Да не убью я тебя! Господи! – рассерженно вытаращился он на меня. – Если с тобой что-то случиться, Илья быстрее подвесит меня главной ролью, чем простит! – почти обиженно завопил он. – Ты сама сказала, что это просто бизнес! Как ты собралась работать, если боишься меня до чертиков?!

Меня этот крикливый выпад вернул к реальности. Я сделала пару шагов к столу.

– Я тебя не боюсь, – цедила я почти извиняющимся тоном.

– Тогда давай номер.

– Не…

– Да чтоб тебя! – Рыба подскочил и направился на выход.

Я успела остановить его у самых дверей, ухватившись за куртку трясущимися руками.

– Телефона! У меня нет телефона! – крикнула я, притягивая его за воротник.

Почти заключая Рыбу в объятия, я хотела доказать, сама себе, что справлюсь, что соседство с ним не такой уж и страшных грех, что он просто работает, как и все.

– Я тебя не боюсь! – опять закричала я.

Страшно представить, что он разглядел на моем лице в этот момент, и за что принял катившиеся из глаз слезы. Его голова безвольно запрокинулась назад, и он опять начал теребить волосы.

– Ты же не какой-то убийца… – бормотала я себе под нос, уцепившись за его воротник.

Рыба вернул на меня взгляд. Удивление, что мешалось на его лице со злостью, ушло. Он смотрел куда-то сквозь меня и только с третьего раза смог начать говорить.

– Ты меня не знаешь, – уложил он свои холодные большие руки на мои, удерживающие его куртку, кулаки. – Я убил гораздо больше людей, чем ты можешь себе вообразить.

Я застыла. Он не старался скинуть мои руки с себя. На мгновенье мне показалось, что, когда мои пальцы начали разгибаться, он сжал их, чтобы молния задранного ворота впечаталась в ладони навсегда.

После чего просто исчез.

Провожая взглядом захлопывающуюся дверь, я поняла, что ненавидеть его сильнее, чем он вымораживает сам себя, я никогда не смогу.

Отлично поработали…

Я рухнула на пол и заревела. Мне не удалось понять, чем вызвана такая истерика. Все мешалось. Дом, родные, окраины, окровавленное тело на растяжках, стыд и ненависть к себе, к нему. К этим улыбающимся лицам, что без сожаления все карабкаются на горы трупов, будь в этом профит.

Но с каждой новой слезой я чувствовала, как меня покидает все, что должно было позволить сохранить человечность, коей она представлялась мне раньше. Да я еще хуже, чем они…

Я поднялась, и утерла лицо руками.

– Отлично! – проорала я в потолок, почесывая вновь зазудевшую голову.

Обернувшись на залитый свежим утренним светом мольберт, я поняла, что те способы выживания, к которым окружающие меня люди адаптировались годами, смогли захватить меня за один день, не оставляя и бреши для бегства.

Я усмехнулась. Да это они должны меня бояться! И мне бы в пору ненавидеть себя за слабость, которую я пытаюсь прикрыть за чужой счет.

Ухватив со стола связку, я вернулась в кабинет. Быстро расправившись с оставшимися конвертами, сложив запасные снимки в отдельный сверток, и проверив все замки по три раза, я направилась прямиком на торговую улицу.

– Вера? – окликнули меня на подходе к магазину электроники.

– Привет, Рит!

– Ты че такая счастливая? – исследовала мое лицо девушка. – Все, сваливаешь? – нахмурилось точеное личико.

Как же они все похожи на мать… Отчего мне так не повезло?!

А счастье, и правда, было. Раз уж представилась возможность немного поиметь эту чертову жизнь в свою пользу, я твердо решила не сворачивать. Да и слова Рыбы, что Илья за меня кого угодно порешит, тоже воодушевили. Конечно, такого золотого теленка, как мясник, он не тронет, а вот другие… Первый раз это чувство посетило меня в клубе, где в тонне противоречивой информации удалось зацепить, что гребаный город за своих жителей таки держится. Хоть и достаточно кроваво. Второй раз сегодня утром. Такой нужной я себя еще не чувствовала. Понятно, что Илья Владимирович видит во мне выигрышный лотерейный билет, но постоянное разочарование в словах матери, угрозы увольнения на работе, бесполезные трепыхания с копейками на счету крепко меня достали. То, что со мной сейчас происходит, и вправду можно смело принять за подарок судьбы.

– И не думаю! – засмеялась я, возвращая внимание к девушке, что так и продолжала хмуриться. – А ты откуда?

– С работы! Зайдешь к нам, ты обещала!

Тоже по ночам работает? И где интересно… Я оценила прилежный внешний вид Риты. Короткая алая юбка, до середины бедра отбрасывающая кружева, черная блуза, скудные белые волосы собраны в тугую косу, делая ее чуть не лысой. Она выжидающе хлопала своими длинными, приклеенными ресницами, в обрамлении которых ее голубые глаза светились и казалось сейчас испустят звонкий перелив.

Помнится, мама привезла мне маленький букетик голубеющих полевых цветов и сказала, что ночью они начнут звенеть. Не спала я, наверное, неделю, и хоть звона услышать так и не удалось, уверена, кто-то наверняка слышал.

– Когда возвращается малышня?

– После трех, но не обязательно приходить только когда они дома, – надулась Рита.

– Я хочу немного вздремнуть…

– Ну, сегодня ладно, наверняка был веселый денек, – подмигнула мне девушка. – Приходи на обед!

Интересно, они вообще в курсе, чем там занимаются?

– Окей, – я махнула и приготовилась завернуть в магазин электроники. – Ах, да! Рит, накладные ресницы не в тренде!

Пусть она хоть шлюхой подрабатывает, мне плевать… Наверняка подобные профессии накладывают отпечаток, но главное, чтоб наркоту не распространяла. Говорят, лучшие жены выходят из борделей.

За смартфон мне пришлось отвалить почти пятнадцать тысяч. Были кнопочные экземпляры подешевле, но я вряд ли смогла бы ими пользоваться. Лишь дойдя до дома дошло, что вай-фай тут не в ходу, и пользоваться мне смартфоном вовсе не придется. Только что смс-ки принимать.

Удивительно, насколько идет перелом цен. Еда в разы дешевле, чем в городских магазинах, но все, что касается техники и прочей не жизненно необходимой белиберды, наценка раз в сто! Полуфабрикаты не в ходу, но и приготовить можно… Я слышала, что из одного куска мяса получается сварить бульон, сделать суп, рагу и еще на корм домашним питомцам остается.

Похоже, помимо рисования еще и готовить придется учиться…

Взбираясь на свой этаж, я, кажется поняла, почему Рыба на вид такой крепкий… Да еще месяц, и меня можно будет отправлять на олимпиаду.

Добравшись до площадки двадцатого этажа, я сразу завернула к квартире своего единственного соседа. Вряд ли тут еще будет жить какой-то идиот. Неужели денег на жилье получше не хватает? Не может же Илья совсем обделять звезду своего шоу?

– Тук-тук! – прокричала я и бесцеремонно ввалилась в его квартиру.

Рыба от испугу уронил ложку, что дребезгом начала сопровождать мои выкатывающиеся глаза. Стены в коридоре и на кухне были выкрашены цветом фуксии, причем настолько небрежно, что капли покрывали сантиметров двадцать прилегающих половиц. Мне было больно даже смотреть по сторонам.

Я, не ожидая приглашения, прошла на кухню, где на меня недоверчиво продолжал пялиться оторванный от трапезы мужик. Даже не переоделся… Только треугольной повязки на нем не было и голову обрамляла тонкая черная косынка, прикрывая глаз. Сзади она была завязана узлом на скрученных в гульку волосах.

Зачем он дома то его прячет?

– Да как ты тут живешь… – разглядывала я сверкающую кухню, что своими ярко салатовыми фасадами пробивала на слезы.

Точно психопат… Нормальные люди в такой яркости жить не могут. И педантизм сильно уж пробивается.

– Какого хрена?

– Что, боишься меня? – глянула я на него сверху вниз.

Конечно, я не планировала вламываться так бесстыдно, но пока поднималась, вспомнила, как Рита отреагировала на мои постукивания, и решила, что раз уж мы соседи и замков нет, то можно и рискнуть. Сегодня я все равно подумывала начать процесс освоения окраин и их традиций…

А глядя на ошарашенное лицо Рыбы, я была готова проворачивать этот подвиг не меньше десяти раз на дню. Сердце бешено колотилось, и мне стоило многих усилий сохранять спокойно-насмехающееся лицо, но оно того стоило.

Голову саднило, меня пару раз передернуло от колик меж волос.

Рыба поднял ложку с пола, зашвырнул ее в раковину и взял новую. Н-да… меня бы сейчас от тарелки борща тоже атомная бомба не оторвала. Я вспомнила зазря съеденные пирожки…

И чего он молчит?

Я еще с полминуты рассматривала кухню, которая, несмотря на цвет, выглядела еще живее, чем моя в городе, задержала взгляд на холодильнике, в котором наверняка нет отрезанной головы, как бы мне не думалось, и уложила перед полупустой тарелкой коробку от сим-карты.

– Лучше звони, мне кажется на этом старье смс меня не разбудит, – продемонстрировала я обновку.

Хотя новым он явно был у пары тройки хозяев до меня.

– Приятного аппетита, – бросила я на прощание.

Уже стоя на своем пороге, пыталась унять дрожь и поняла, что так же его пугать моя персона начнет еще нескоро.

От мыслей, в каком прекрасном раскрасе он меня видел, опять зачесалась голова.

Я села на табуретку и притянула накрытую салфеткой тарелку с пирожками. Остальные таки заморозила, черт их знает… Через минуту пришлось отложить яство и перекинуть волосы на лицо, сгибаясь пополам, от сводящей зубы чесотки. Копна скатилась с колен и разлеглась ковром на полу. Я впилась ногтями в голову и сейчас была бы непротив, чтоб скальп сняли и с меня. Кажется, я разодрала ее до крови, но боль не зуд, терпимо. Скорее всего сковырнула старую рану. В больницу что ли сходить? Кстати ее я еще не видела.

Дверь в мою квартиру распахнулась, когда, запихивая второй пирожок я любовалась на голубеющее рассветное небо. Я вздрогнула, но даже не обернулась на коридор. Я догадывалась, что мое недавнее вторжение не останется без ответа, и чем чаще буду его видеть, тем легче будет удерживать накатывающий на меня ужас. Как я поняла, теряюсь, только при внезапном появлении Рыбы в радиусе полуметра. Нам еще работать вместе, и мне он теперь казался куда приятнее Святославы Иннокентьевны, будь он даже по горло в крови. Нужно хотя бы перестать шарахаться… кто знает, сколько времени может пройти до нашей следующей встречи, в которую я уже планировала сосредоточиться на холсте и не дрожать.

Я слышала, как он заглянул в комнату, и встал на проходе в кухню, после чего не говоря и слова ушел.

И что это было?

Через пару минут дверь опять распахнулась. На этот раз удивленья скрыть не удалось, и под сопровождением моего пристального взгляда он поставил на стол тарелку.

– Приятного аппетита. – Буркнул Рыба и ушел, хлопнув дверью.

– Да мы никак и подружиться можем…

Рассматривала я подсунутую под нос тарелку борща.

Смоляной

– Рита, будет нужна твоя помощь… – шептал я, склонившись над Лейлой и давя взглядом в сторону хлопочущей у плиты матери.

– Хочешь ее похитить? – легко толкнула меня в плечо девчонка.

– Мне не нравится ее дыхание… Я думал пройдет, но динамика отрицательная… Ей почти год, нужно показать врачу.

– В город?

– Да, у меня есть знакомый терапевт, он поможет…

– Что требуется от меня?

– Взять ее завтра на прогулку в семь утра.

– Я только со смены приду, можно хоть поспать?

– Потом поспишь! – шикнул я слишком громко.

Лейла тут же проснулась. Как тебе повезло с родственничками малышка… Наверняка, если дочь Арсения унаследует его шевелюру, будет выглядеть крайне похожей. Удивительно, семью Марты бы генетикам показать, им понравится этот ксерокс…

– У-у… – мычал пробуждающийся ребенок.

Я встал, удерживая Лейлу в руках и легонько подбросил. Все в груди сжималось от ее беззаботного хихиканья. Щекоча девочку, я не мог не оглянуться на ее братьев и сестер… Все они обречены.

– Л-л… – лепетал ребенок.

Отлично, дислалии не наблюдается.

– О, ты слышал?! – взвизгнула Рита, и выхватила у меня сестру. – Лей-ла! – громко настаивала она.

Марта отвлеклась от плиты, с интересом наблюдая за раздирающей мне душу картиной. Нужно было самому дать ей имя, не скоро еще ей удастся произнести этот сложный набор звуков. Она и говорит то, только благодаря мне!

– Л-л-л! – звонко вскрикнул ребенок, явно ощущая, что окружающие в восторге.

– Лей-ла! – помогала Рита.

– Л-л… – малышка посмотрела на меня и улыбнулась. – Л-ы…ба!

Я в ужасе отшатнулся. Да мне тоже нужен кардиолог…

– А ну-ка, еще раз, – недоверчиво я уставился в голубые глазки, что наверняка не понимали, что этому страшному дядьке надо. Пришлось улыбнуться шире.

Аж челюсть свело… когда я в последний раз улыбался?

– Л-л…

Марта закинула полотенце на плечо. Я спиной чувствовал ее недовольный взгляд. Ревнует?

– Л-л…ыба! – закричала Лейла.

Дети вокруг радостно захлопали.

Только мы с Ритой боялись отвести друг от друга взгляд.

Это катастрофа.

Я вывалился за дверь, едва сдерживая радостный вопль. От осознания, что меня она позвала раньше, чем «маму», саднило в мозгу. Да Марта меня теперь к ней на пушечный выстрел не подпустит…

Глава 3. Черная трава

Лившийся в окно свет уснуть мне не мешал, а вот отсутствие подушки и одеяла ощутимо давили на уют… Я приоткрыла один глаз и убедилась, что раскошелиться придется. Мертвецкая пустота, пыль, одиноко висящая на потолке лампа, все это приковывало внимание и просто не позволяло расслабиться.

Я достала смартфон. Как мне объяснил продавец, интернета тут нет. Только проводной. Ближе к свалке еще можно поймать пару полосок скорости, но в моей квартире даже поисковик не грузился. Установка современных вышек решила бы эту проблему, но операторов сотовой связи не интересовали окраины. Арендуй они место под вышку, вряд ли окупили бы даже затраты по ее установке.

Соорудив из футболок подушку и сняв с единственного в коридоре крючка плащ, я завалилась обратно, и сама не заметила, как уснула.

* * *

К двенадцати часы на руке начали попискивать, оповещая о куче запланированных дел.

Приметив в ванной на полу гору грязной, окровавленной одежды, я мечтала о стиральной машине… Но боюсь, на нее у меня денег пока не хватит. Я глянула на входную дверь: у Рыбы наверняка есть. А мне надо бы взять у Алисы пару уроков по стирке, думаю, детям будет приятно и меня чему-нибудь научить.

Даже не верится, что только вчера он воткнул мне в ногу стилус. Такое чувство, что я на окраинах не меньше месяца…

В дом Марты я уже входила, как положено. Мамы не оказалось, но Рита с ребятней были рады меня видеть. Только Герман поздоровался, едва отрывая от учебника математики взгляд, остальные же в стеснении пялились и протягивали маленькие ручонки. Когда-нибудь они ко мне привыкнут. Глядя на Риту, что висла на мне как старая подруга, я была в этом уверена. Интересно, если я уеду, и захочу вернуться, они будут меня встречать?

Если. Меня немного напугала мысль, что я уже рассматриваю возможность остаться тут навсегда.

– Сняла? – довольно осматривала я посвежевшее лицо Риты.

– Как видишь…

– Тебе это не надо, ты молодая и красивая, – нравоучала я, усаживаясь на матрасы поудобнее.

Сегодня вопросов было не много. Видимо, с нашей последней встречи стремление к учебе вспыхнуло в детях с новой силой, и конфеты, что взрываются во рту, интересовали их только в перерыве. Мое появление здесь без кучи денег и навороченного смартфона, шикарность городской жизни, почему-то, не приуменьшило.

Лейла лежала, свернувшись комочком и даже в моменты ярых дискуссий не отрывала от подушки голову.

– Заболела? – спросила я у Алисы, что уже закончила зубрить стих.

– Просто устала, – ответила за нее Рита.

Ну да, скачет она обычно не мало, но три часа спать в обеденное время… Что будет ночью делать?

Закончив с уроками, дети ударились в понятные только им забавы. Перед уходом меня напоили чаем с печеньем и конфетами, которых к моему удивлению оказалось целое ведро. Опять дядя приезжал?

Как я узнала, водитель был старшим братом Марты, и частенько притаскивал детям сладости из города. Правда доступны ему были только приграничные магазины, потому что хоть он и начинал маршрут в городе, дальше зоны у парковки выходить ему не разрешали, и жил он в соседнем районе на окраинах. Я бы на его месте вообще не выходила из автобуса, в страхе лишиться работы…

– Интересно? – уже направляясь на выход спросила никак не расстающегося с математикой Геру.

– Не очень… – поднял на меня раскрасневшиеся глаза ребенок.

Н-да. Глупый был вопрос. Я даже ни разу не видела рядом с ним тетрадки и ручки, создавалось впечатление, что исписанные уравнениями страницы он просто читал.

Герман был старшим мужчиной в семье и наверняка с малых лет чувствовал на себе ответственность за нее всю. Даже без этой математики было понятно, что из него выйдет замечательный человек.

На пороге я столкнулась с Мартой, она смущенно улыбнулась и попятилась. Рядом с ней стоял незнакомый мне мужик. Через легкие спортивные штаны проглядывались полусогнутые костлявые колени, даже на расстоянии чувствовался резкий запах дешевого пойла. По раздутому лицу понятно, что употребил он не первый раз на неделе.

– Здравствуй, Вера, – улыбнулся он мне.

– Здравствуйте. Здравствуй Марта.

Да тут никак любовь… Рита, все это время подпирающая мою спину, уложив острый подбородок на плечо, тихонько посмеивалась. Ее раскрасневшаяся, как помидор, мать быстро прогнала кавалера и сетуя на готовку сбежала без расспросов.

– Кто это? – не вовремя я сообразила, что он меня знает, а сам, почему-то не представился.

– Эт Миша. Ухаживает за мамкой уже лет шесть.

– Ого, жениться пора. Папка бы вам не помешал… – опять вспомнила я озадаченного Геру.

– Да мы ей тоже говорим, она все кобенится. Он в последнее время правда пить начал… не просыхая. Как его Вождь только с работы еще не попер.

Я смотрела вслед удаляющемуся мужику. Ну да, видок у него не очень, и пахнет скверно, но, судя по всему, работящий… Даже сквозь заплывшее лицо просматривались проблески некогда если не красавца, то точно не урода. Что тут еще надо?

Марта смутилась, будто мы застукали ее зачем-то не приличным. Раз уж домохозяйка, можно позволить себе и романтику. Почему нет? В семье пахала только Рита. Но спросить ее о виде заработка я и не решилась, так же, как и она не спрашивала, чем я занималась сегодня пол ночи.

Наверно, работа в привычном горожанам понятии тут встречается не часто, и обсуждать ее не спешат.

Рита не скрывая разочарования провожала скрывшегося за поворотом мужика.

– Он отец Лейлы?

– Ага…

– За что ж она его выгнала?

– Да не выгоняла. Он с нами никогда не жил, сколько бы мы не упрашивали. Раньше работал много, пару месяцев назад ванну нам во какую отбабахал! Откуда только денег взял… Еле уговорили мать принять этот «подарок».

– Гордая? – додумывала я.

– Не то слово… Рыба Лейле даже таблетки тайком передает, один раз чуть не скандал был. Мне то пофиг, а ей все «сами справимся», – ляпнула Рита, и, скорее всего, сразу пожалела.

– Значит Лейла болеет?

– Ага… У нас не принято об этом говорить. Извини.

Я понимающе кивнула. Даже в ночь первой встречи внезапное оцепенение Лейлы показалось мне странным. Надеюсь ничего серьезного. Может астма?

Интересно, а Рыба препарирует на своей сцене детей?

От одной мысли волосы дыбом встали. Быть того не может… Наверняка таблетки он таскает из города, и всяк не для того, чтоб потом расчленять эту маленькую девочку.

Я поправила майку, завернутую на голове вместо так и не выстиранного платка. Смысла скрываться уже не было, но с ним было трудней царапать голову. Неужели в ту рану попала какая-то зараза? Я на самом деле не любила больницы, но сдать кровь не помешало бы. Мысль, что на окраинах спокойно разгуливают болезни пострашнее простуды, тоже побуждала держать голову закрытой. Не хватало еще… Интересно, Илья сильно расстроится, если я умру? Или подвесив меня удастся отбить планируемую прибыль?

Я вставляла ключ в дверь типографии и размышляла, сколько может стоить моя картина на их кровавом рынке? Если он сказал, что за фото они получают «едва» три миллиона, неужели холст выйдет в десяток?

Уже закрывая за собой дверь изнутри, я сетовала на отсутствие тут сейчас охраны. Думаю, на ближайшее время мне придется здесь поселиться, и на случай визита любителей наживы не хотела бы случайно попасть под раздачу. Как они вообще могут оставлять этот кладезь техно-драгоценностей без охраны? Даже сигнализации нет…

Хотя камеру слежения в холле и кабинете я усмотрела, да и если люди знают, чем в типографии занимаются, вряд ли сунутся. Риск оставить тут свою шкуру был велик и, как нигде, актуален.

Я проверила мастерскую, по десятому разу перекрутила и рассмотрела все представленные инструменты. После чего, едва сдерживая восторженные всхлипы, достала из упаковок вообще все. Мне нужно привыкать хотя бы к внешнему виду инструментов. Какие-то лопатки ровными рядами расположились на столе.

А мы похожи больше, чем мне казалось… Мой стол поблескивал металлом, подобно ножикам Рыбы. Правда, вместо холста он использовал трупы, но у меня почти повернулся язык назвать его художником.

Сложенные стопки конвертов так и остались на столе в кабинете. Насколько понимаю, явятся за ними вечером. А мне пора бы заняться делом…

Я включила интернет-центр и начала мониторить видео хостинги на предмет уроков по рисованию… Искать тут учителя гиблое дело. К счастью, материала нашлось столько, что жизни не хватит. В первую очередь меня интересовала работа с холстом. Процесс натягивания его на подрамник я представляла, и теперь не терпелось сделать это самой. Правда, чтоб в мастерской закончились запасы, придется потратить не один год.

Преподаватели на видео превращали полотно в настоящие шедевры тремя взмахами мастихина… Я застопорилась на самом первом уроке и не переставая прокручивала его с начала, пытаясь уловить какие-то скрытые, секретные, движения, но ничего так и не усмотрела. Просто: взмах и готово. И правда, как ножом…

Пришлось принести эти лопатки за стол и пробовать повторить, представляя перед собой холст. Как с волшебной палочкой! Сдавать Илье отсутствие навыков мне не хотелось, а завидев испачканные каракулями холсты, он наверняка догадается в чем дело, так что поднатореть бы хоть чуть-чуть, перед первой пробой.

Второй урок был посвящен основам работы с масляной краской, мне повезло, что при переходе на третий я зависла, махая кистью, и услышала, как открывается входная дверь.

Благо, хватило мозгов не закрывать кабинет. Так хоть сразу будет понятно, что тут люди. Ровно семь часов. Быстро сгребая разложенные инструменты в ящик, я вывела на экран заготовленное окно регистрации в фейсбук. Подумаешь, девчонка пришла в интернете позалипать?

Первым в кабинет зашел Рыба. Он вряд ли ожидал меня увидеть, но удивления не выказал. А вот я, заинтересованно пялилась на него и зашедшего следом оператора.

– О, привет, Вер! Ты молодец, – радостно замахал мне парень. – Я ставил на тебя!

Я продемонстрировала ему жест одобрения с оттопыренным большим пальцем.

Рыба выглядел в точности, как на вчерашнем представлении. Свисающие сосульками волосы налипли на шею и лицо, рубашка светилась, только перчаток не было. Я уже догадывалась, что по округе он в этом сценическом образе не таскается. Неужели…

– Почему ты не позвонил? – уставилась я на него, демонстрируя полную готовность принять участие в грядущем событии, и негодование обделенного ребенка.

Хотя на деле я была не готова. Совсем. И сейчас взгляд постоянно падал на приоткрытый ящик с инструментами. Вряд ли трехчасовой экскурс в историю появления красок и холстов мне сильно помог.

Оператор усмехнулся и схватил одну из коробок, что до этого аккуратно заполнял кровавыми письмами.

– Женщины. Вечно недовольны. – Вякнул он, обращаясь к Рыбе, и пожимая плечами вышел.

Наверняка Рыбе рассказали, как вчера я негодовала в обнимку с ведром. Говнюки!

– Мы в город, работы сегодня не будет. – Укладывая очередную партию в коробку, сказал он.

Неужели сам письма доставляет?

Я быстро вышла из кабинета, и, выглядывая на крыльцо типографии, увидела припаркованный у ступеней грузовик. Кузов был раскрыт, но я уже знала, что, когда двери сомкнуться, там появится трилистник Олдекса. Выглядела эта машина новее предыдущей, да и номера еще светились белизной.

Если вспомнить, в нашу первую встречу на Рыбе тоже был плащ. И вывалился он аккурат из кузова, вместе с какими-то ушлепками.

Меня пихнули коробкой в спину, намекая свалить с прохода, но вместо этого я решительно зашагала к раскрытым створкам. Внутри по стенкам расходились, даже на вид, очень мягкие сидения. Обтянутый коричневой кожей корпус в некоторых местах спадал ремнями безопасности. Илья сидел в самом углу и перебирал заправленные в файлы листы, не обращая внимания на погрузку. Напротив него стояла небольшая трибуна, сплетенная резным деревом с небольшим столом. Никак для торгов?

Насколько я знаю, снимки уже проданы. Тогда что они собрались выставлять? К моим художествам так основательно подготовились?

– О, Вера. Практикуешься? – заметил меня Илья.

– Типа того.

– Насчет полигона я, если что, не шутил. У всех свое вдохновение! – подмигнул мне Илья и похлопал по сидению рядом с собой. – Хочешь прокатиться? Первый раз бесплатно! – улыбнулся он.

Даже рта не успела открыть, как запрыгивающий в кузов Рыба крикнул:

– Нет!

– Тю, ты. Жадина, – кривлялся на него Илья.

Да что за постаревший ребенок…

– А можно? – зацепилась я за предложение.

– Я сказал, нет! – опять рявкнул Рыба, глядя на Илью.

– Нет, так нет, – спокойно вернулся Вождь к своим бумажкам.

И кто тут кого слушается?! Да он никак на Рыбу молится перед сном… Пришлось отойти от кузова, что б мне не прищелкнули нос. Но, глядя вслед удаляющемуся грузовику, я смогла только порадоваться. Выход есть!

Я уже по-хозяйски закрылась в типографии и зашагала в кабинет. Все-таки написать подругам уже можно. Меня никто в городе не ищет, а кто хотел тот нашел… Может удастся напроситься в следующий раз? Я даже могу не отходить далеко, чтоб не привлекать внимания, а просто попросить Нелли принести мои вещи.

Правда, мне с трудом удавалось сообразить, что мне может тут понадобиться. Косметика? Одеяло и подушка? Фотографии? И что я скажу, когда мы встретимся?

Я уставилась на вкладку, что высветила наверху мое имя и вбила в поиске: Воронов Вадим. Открылось несколько профилей, и я быстро отыскала брата. Уж его жизнь в сети была активнее некуда. Вся виртуальная стена была усыпана картинками с одинокой горящей свечкой. Люди писали слова соболезнования, просили прощения, нашлась даже пара забавных институтских историй.

Я листала фотографии, пытаясь сквозь заплывшие слезами глаза выбрать подходящий снимок. Через пол часа принтер выдал наше последнее совместное фото. Я стояла в центре, справа брат, слева мама. На мне черная выпускная мантия и квадратная академическая шапочка.

Устроив снимок у основания проектора, я вернула вкладки с обучающими видео. Что сказать подругам я пока не решила. Возможно, через полгода я вернусь и все расскажу лично. Только сколько бы я не прокручивала в голове ситуацию, в которую попала, сформулировать внятно ничего не получалось.

Когда я поднялась домой луна уже вовсю боролась с темнотой. Я достала все из холодильника, сложила в пакет немного вещей и белый в желтую полоску махровый халат. Заниматься сейчас обустройством не было ни сил, ни желания, и пустынная обстановка откровенно пугала.

Все бы отдала за мешочек полуфабрикатов…

Плиты в типографии не нашлось, за то стиральных машин было аж три! Я не ожидала, что помимо душа тут найдется вполне приличный диван, стол и маленький холодильник. Эта небольшая комната была перед выходом к сцене. Эдакое закулисье. И мой стул явно стащили от сюда, потому что он идеально бы подошел к дивану. Спать придется, подогнув колени, но всяк приятнее, чем на голом матрасе. Времени у меня в обрез. Я не думаю, что Илья будет ждать, пока я свыкнусь со своим положением, убить меня не убьют, а вот если буду совсем бесполезной, могут вышвырнуть…

Я глянула на черную маленькую дверь.

И куда идти?

Вряд ли мне еще раз на голову упадет такой шанс. Благо, не успела вякнуть, что в жизни не работала с краской! Но наварился Вождь на мне куда больше, чем успел потратить… Это ж надо. Четыреста тысяч за пари. Совсем тут цену деньгам забыли!

Я свернулась на диване и укрылась халатом. Окон в этой комнате не было, и я побоялась гасить свет. Призрак же выходит, когда человек умирает, а не когда ему вскрывают грудную клетку?

Черные жалюзийные двери скрывали ящики с его инструментами, внизу стояла уже знакомая сумка. Наверняка Рыба не тащит к сцене все подряд. Подбирает под настроение или труп? Я не стала вскрывать футляры, боясь, что эти ножи потом еще долго будут преследовать меня своим мерцанием во снах. Три льняные белые рубашки были выглажены и прятались за другой дверкой. Также там были сложены пара штанов и черных футболок. Интересно, сколько у них уборщицы получают? Наверняка раза в три больше, чем начальник моего отдела в Олдексе.

Скорее всего, тут Рыба готовится к своим немым спектаклям. Обстановка, мягко говоря, гнетущая… Помимо прочего, вспыхивало чувство, что я вторгаюсь в чужое пространство. Но ему тут наверняка не нравится. Припоминая яркие стены в квартире напротив, не трудно догадаться, что от этого бархата Рыбу уже тошнит, а мне бы не помешало погрузиться…

Угольный

– Н-да, парень… Теперь тебя на тусовки брать, только что баб пугать, – видимо, любовался моей повязкой и наспех скрученным хвостом терапевт.

– Какие тебе бабы, одной ногой в могиле.

– Брак, – не могила.

Я оценил поправляющего очки друга, коего во всю подчинили белые стены поликлиники. Он будто высасывал из своих пациенток пару десятков лет, впитывал и серел на глазах. Хотя мои будни не сильно то отличались…

Сидя на кушетке в его кабинете, я с любопытством осматривал макеты системы сосудов. Денис был не многословен. Сколько мы не виделись? Год? Мою теперешнюю жизнь можно смело отсчитывать с даты рождения малышки, что сейчас мучал кардиолог за соседней стеной.

– Ты седеешь? – не мог я не приметить серебряные нити в шатенистой шапке Дена.

И не влом же пробор вычесывать, в чем раньше проблема была?!

– А что ты хотел? Сначала пропадаешь без вести на полгода, потом начинаешь присылать мне миллионы на счет, знаешь, как тяжело от них избавляться? Я вообще-то терапевт в районной поликлинике, а не звезда голубых экранов.

– Хочешь еще один промокод?

– Хватит с меня и одной трансляции. У меня в голове не укладывается, как ты сподобился на создание такого хаоса. Сдурел.

– Боишься? – легко скосил я на него.

– Конечно, – Ден скинул очки на стол и потер глаза, – ты переступил через все свои принципы. Я пытался смириться с ними в течении пятнадцати лет, и я знаю, что это добрая часть тебя. Ты ее уничтожил. Меня не покидает чувство, что ты просто готовишься сдохнуть.

От наглого вранья меня спас кардиолог, что зашел в кабинет, ловко удерживая заинтересованного ребенка на руках.

– Боюсь, вам придется попрощаться со стетоскопом, – лицезрел я победу прорезающихся зубов над черной трубкой.

– Не страшно, – отвечал мне мужчина, демонстрируя убийственное спокойствие.

По его лицу, я понял, – все плохо.

Глава 4. Колокольчик

К концу седьмого дня выпечка и колбаса закончились. Да и последний пирожок с картошкой ощутимо кислил. К сожалению, в маленьком холодильнике черной комнаты, что я уже считала своей, морозилки не нашлось.

Тело ныло. Большой проблемой в работе с краской для меня стало отсутствие функции «стереть». Два холста с психу были проткнуты насквозь, со вторым я даже проделала «фокус с распахиванием», что Рыба демонстрировал на вскрытии. Скорее всего, с первым взмахом он прошелся ножом аккурат по центру туловища. Тот его выпад был таким легким и естественным, что я сразу и не придала ему значения, но чем больше об этом думала, тем лучше мне удавалось управляться с мастихином.

Рисование, как и вскрытие, не терпит спешки, и почувствовать разницу между резко и просто быстро, было необходимо. Уже на третий день я уловила сходство в нашей с Рыбой работе.

И еще, рисование, как спорт. Глядя урок по художественному акционизму, я в этом наверняка убедилась. Профессиональный художник чуть не танцевал у мольберта, беспорядочные взмахи, приседания, наклоны, в итоге оседали на холсте прекрасными подсолнухами.

Обычно я во время рисования изображала мумию. Не дышать, не двигаться, не слышать. Правда, когда теперь решила расслабиться, порвала первый холст, но мне и это понравилось. Вся в поту и с окровавленной головой, я смотрела на искромсанный белый квадрат и ликовала. Танцы мне давались с трудом. Раздражало, что взмахом пальца по колесику изображение не уменьшается. Приходилось постоянно отходить, убедиться, что перспектива не поехала. Бесполезная функция, а то как же…

За неделю в типографию никто не приходил, а на центрах Рыбы был установлен пароль. Так что, когда вечером шестого дня я решила посмотреть кровавый фильм двух актеров, ничего не вышло. Трехчасовое рытье в базах своего центра плодов вообще не принесло, он был чист. А мне бы увидеть это еще раз. Корить себя за отвлечение на рвоту, вместо того чтоб вникать в процесс, было глупо. Если бы они меня предупредили, что будет мокро и кроваво, я может еще и выдержала. А может сразу сбежала.

* * *

День разгорался теплом. Лето подкрадывалось все ближе, и мне влезла в голову мысль, что можно развлечься и съездить на музыкальный фестиваль в Вознесенский район. Так себя изматывая, далеко не уйдешь, того и гляди соглашусь на полигон для пожаров, чтоб расслабиться.

Я сняла с мольберта свой первый законченный шедевр. Желтые стены по мне-таки плачут, но я все же видела в этом смысл. И пока что он меня немного пугал.

Но я ему обещала, я сделала…

Теперь не мешало бы разрядиться. И поесть. Я устроилась у дерева, неподалеку от дома и стала ждать пока соседки займут свои места. Через полчаса мелькнул первый платок, и спустя десять минут, я уже бодро вышагивала, готовая протянуть руку помощи всем нуждающимся. За пирожки и сало, конечно же. Хотя и носки пригодились. Тапочек у меня не было, и, когда вечером пятого дня я позволила себе разгуливать по типографии полуголая в халате, холодный пол быстро напомнил про вязаный подарок.

– Здравствуйте! – громко поприветствовала я собравшихся.

– Вера! Ты куда пропала! – вскрикнул дед.

– Да, работы навалилось.

– Правильно, – вступила Мира Степановна, – молодость самое время зарабатывать, что б было, что на старость отложить!

Старики поддержали кивками. Но и я спорить не собиралась. Сейчас, осматривая окружающих внимательнее, становилось понятно, что от старческих примочек у них только пирожки. Горящие глаза, у большинства платки накинуты на манер французских модниц. Некоторые даже позволяли себе роскошь, в виде небольших каблучков. Уже припоминая лица, я поняла, что это жительницы первых трех этажей.

– В магазин иду! Будут пожелания?

Я выслушала небольшую лекцию на тему «все бы такие молодцы, как Вера», и уже в очень приподнятом настроении заворачивала к супермаркету. Помимо никак не заживающей головы, руки тоже зачесались, предвкушая скорую сытую встречу с мольбертом.

Колбасы на этот раз я себе закинула три палки, на случай скудных подачек. Со списком стариков расправилась быстро, он почти не изменился с прошлого раза. И благо, хлеб с киселем в порошке весили не много. Себе тоже взяла пару пакетиков, говорят та еще дрянь, но вода из-под крана уже осточертела. Я задумалась и зашла в алкогольный отдел. Почему бы и нет?

Гуляя взглядом по полкам в поиске Рислинга, я не переставала поражаться низким ценам и новым названиям. Где-то в голове пронеслась мысль, что такие копейки за бутылку вина неспроста, но, выуживая самую дорогую из представленных, уже не думала.

Минуя прилавок с мясом, на который я зареклась больше никогда в жизни не смотреть, внимание привлек наворачивающий вокруг себя круги ребенок.

– Лейла! – крикнула я, радуясь, что с девочкой все хорошо, и она бодрее, чем когда-либо.

– Вера! – запрыгивал ко мне на руки ребенок, теребя за косынку. – Ты зачем эту штуку носишь?

– Для красоты! – врала я.

– Она некрасивая. Прическа красивее! – принялась сдирать с меня косынку Лейла.

– Рита, спасай… – поняла я, что без приглашения старшая сестра и не подумает вмешаться.

– Ты где пропадаешь? Почему не заходишь? – Рита стащила с меня Лейлу, которая, не обращая на нас внимания шустро понеслась к прилавку с овощами.

Может у нее гиперактивность и потом она пару суток отсыпается?

– На работе, нужно осваиваться.

– А это что? – ткнула она пальцем в венчавшую тележку хлеба бутылку.

– А это вино, выходной, – неуверенно пожала я плечами.

Мы прошли к кассе, и уже упаковывая пакеты, я заметила, что Рита не заплатила за свой товар, хотя кассир его пробил. Мой удивленный взгляд без ответа не остался.

– Чего? За нас район платит, мы многодетная семья, – ухватывала Рита пакеты поудобнее.

– Почему мама у вас такая худая тогда?

– Не знаю, она всегда такой была, – пожала плечами Рита. – Лейла, пошли! – привлекала она неугомонного ребенка, после чего наклонилась ко мне и ехидно прошептала, – и с кем ты планируешь пить?

Я намека не поняла, потому что пить мне на самом деле было не с кем. И не считая свадеб, дней рождений и… похорон, я всегда пила одна, и не видела в этом ничего страшного.

– Ни с кем, – постаралась я не выдать на лице смущения.

Мы уже дошли до поворота, где нам надо было расходиться, как Рита не уверенно заговорила:

– Слушай… Я конечно не думаю, что ты будешь в восторге, но если хочешь, мы с девчонками вечером идем в клуб. Подходи к моему дому к восьми.

– О, хорошо! – согласилась я даже не подумав.

Видать совсем изголодалась по людям в своем подземелье. На прошлой работе хоть Юлька веселила. Интересно, удалось подцепить кого? Хотя, местные забавы в любом случае были мне интересны. Последний поход в клуб оказался вообще судьбоносным. Да и пьяных людей легче раскрутить на откровенности.

– Только ты не надейся… – уже раскрасневшись цедила нагруженная Рита, – знаем мы, что наши клубы от городских больно отличаются.

Боится, что я приду, пальцы погну, застыжу их и свалю?

– Не переживай, я до сих пор считаю ваш дом самым уютным в округе, а уж от моего он сильно отличается. Но я не обещаю, если не приду до восьми, значит меня не ждите.

– Хорошо. И, Вер, – уже совсем шептала Рита. – Если придешь, оставь платок на голове, а то мы по сравнению с тобой, как кошки драные. Не хотелось бы в драку ввязаться.

В драку? Я в любом случае не собиралась его снимать, и как бы Рита сейчас себя не принижала, вышло все с точностью наоборот. Почему они думают, что я чем-то лучше их? Я всеми силами пытаюсь отгонять мысли о собственном превосходстве, а они их только подпитывают! Ну да, бывают волосы густые, бывают нет, но это ж не зависит от места рождения! Наверняка Рита не поверила, что к моему гнезду причастна только природа. Я далеко не красотка, и то, что в их глазах вокруг меня витает аура горожанки бесило меня до ужаса. Хотелось, чтобы Марта и ее семья относились ко мне, как к равному, и в Ритином поведении раньше я не усматривала таких претензий. Парня нашла? Боится уведу?

Уж насчет этого может не переживать. Пока что меня интересует только один мужчина, и ему я должна полмиллиона.

Настроение вернулось в более спокойное русло и отсутствие бабок на лавках радовало лишь слегка. Хоть не пришлось ждать, пока уйдут по домам.

* * *

Я ковыляла на последний в списке, восьмой этаж, и никак не могла перестать хвалить себя за сообразительность. Пирожков было немного, зато мясной пирог, банка варенья и платок – «что за срам на голове», приятной тяжестью упали на колбасу.

Подойдя к двери Анны Дмитриевны, я склонилась, зажала хлеб под мышкой, пакет с парой помидоров в зубах, и начала перекладывать часть своих подарков в опустевший пакет. Дверь открылась сама, стоило мне занести руку для постукиваний.

– Спасибо, Рыба! Только попробуй нас оставить… Мы ж тут все разом захиреем!

– Это точно!

Рыба наклонился и подставил щеку довольной бабульке. Улыбку с его лица сдуло, когда он увидел перед распахнутой дверью меня.

– Вера! Спасибо, дочка! – бабулька выдернула буханку и пакет с помидорами из челюсти, которую мигом свело. – А ну, погодь!

Она засеменила на кухню и вручила мне небольшой пакетик, что я сразу кинула к остальным подаркам. Дверь закрылась.

Рыба стоял рядом, удерживая в руках пакеты в несколько раз крупнее моих. На шее у него висел стетоскоп. Я не удивилась, так как за эту неделю многое успела переосмыслить, и рассматривая снимки, что остались после продажи, убедилась, что он либо портной, либо врач.

– Ты где была?

– В типографии, – не смогла я соврать, да и смысла не было.

– Ночью? – вытаращил он на меня свой глаз, явно не веря в сказанное.

– Д…

– Я был там ночью вчера и сегодня. Как-то не заметил тебя.

– Зачем ты поперся туда ночью?

Я не могла решить, сказать ему, что я нагло заняла его комнатушку или нет… Ну не придушит же он меня трубками, что сейчас болтались у него на шее. Видимо, Рыба был только в кабинете, да и смысл ему подходить к сцене. Видать, я настолько свыклась, что теперь сплю, как убитая…

А он отводил взгляд и придумывал отмазку. Что? Пересматривал свои кровавые видео? По плоти изголодался?

В голове всплыла еще одна, менее вероятная причина. Чувствуя, как к щекам приливает краска, я припомнила вечер шестого дня. Я изрыла весь кабинет, пока искала пароль от его центра, и буквально молилась, чтоб найти у него на столе некоторое подобие визиток. Его номер я почему-то не записала. Хотя, понятно почему. До недавнего времени, я считала, что звонить должен только он мне, и только по делу. Но впервые, взглянув на законченную картину, поняла кое-что еще.

Я опустила пакеты и достала смартфон.

– Дай номер.

Быстро вбив в книжке «Рыба», я отошла к лестнице, ведущей вниз. Тащиться на свой этаж я изначально не планировала, как бы меня сейчас не подмывало на этот идиотский выматывающий поступок.

Я опустила ногу на ступень и словила его недоумевающий взгляд.

– Будешь опять меня искать, просто позвони, – и сбежав на пару ступеней добавила, – я бы так и сделала.

Грифельный

– На сегодня все, – шумно выдохнул Илья, сцепляя стопку заказов, – последняя сотня ушла с тройной наценкой! – радостно постукивал он по экрану смартфона. – Ждем курьера и домой.

– Да что с этой дверью!

Предпринимал я третью попытку откинуть ржавую створку. Надо менять транспорт… И сидения бы помягче. Копчик в крошки.

– Отойди, – отстранил меня оператор и с легкого тычка распахнул кузов, – надо каши больше есть! – усмехнулся он, спрыгивая с пандуса.

Я недоверчиво осмотрел петли, может я не в ту сторону толкал? Контуженый идиот.

– Ох, ептвою… – с омерзением отпрыгнул Илья от грузовика.

Эхом по кузову вибрировал полный боли и отчаяния крик. Меня передернуло. Что за гортанный свист? Ведомый любопытством я свесился в проход.

Подпирая стену у коробок, едва удерживая себя на ногах, кто-то, судя по всему женщина, пыталась облегчить себе пьяные страдания. Яркий свет из кузова жестко обводил сгорбленный силуэт, путаясь в ее волосах.

Это что за гнездо?

– Даа-а, вот чем заканчивается бесконтрольное вливание бухла! А ну-ка… – в руках оператора сверкнула вспышка.

И что тут интересного? Профессиональные потребности?

– Из нее там демон вылазит походу!

Демон вряд ли, вероятно какая-то травма горла. При очередном спазме женщину потряхивало. Еще и судорога в ногу отдает, что норовит подкоситься каждую секунду.

Я спрыгнул и встал рядом с идиотом, радостно наблюдающим чьи-то страдания. Профдеформация после моих вскрытий?

Свет от вспышки терялся в завивающихся волосах, и мешаясь с желтоватыми лампами, вырывался наружу сотнями оттенков, будто на макушке пристроилась бриллиантовая шапка. Я как завороженный крутил головой, улавливая мельчайшие, просачивающиеся сквозь кудряшки лучи.

Да я точно сбрендил… Что в этом бардаке могло показаться мне волшебным?!

– Ну-у… – взвыл Паша, когда я прикрыл камеру рукой, пытаясь избавиться от завораживающего наваждения.

Оператор начал теребить смартфон, желая возобновить съемку. Бесит!

Запуская его технику в стену, я мечтал поскорее избавить свои глаза от страданий. Пусть только вякнет… Он зарабатывает на мне столько, что может еще ящик таких же купить!

Я перевел на парня полный бешенства взгляд, всеми фибрами намекая, что пару раз отступить от принципов смогу и подвешу его живьем. Во свое спасение спорить он не стал, и зашустрил за шефом. Было бы что снимать…

– Стой.

И откуда у нас столько силенок взялось…

Я провалился рукой в мягкую копну и потянул на себя изможденное существо, предпринимающее жалкую попытку к бегству.

Какая красота…

Свежие лиловые подтеки с концентрирующейся синью. А тут у нас что… не рассчитала силенок прикладываясь головой? Нос уже желтеет, наверняка прошла почти пара дней. Хорошенько ее кто-то отделал.

– Бо-ольно… – пыталась девушка уцепиться за мою руку, что вытягивала ее содрогающееся тело в струну.

Хм-м… Не похожа на пьяную. Запаха алкоголя вообще нет. Судя по растекающимся у стены крохам, несварение тоже под вопросом. Сотрясение?

Я ослабил хват и сразу почувствовал напряжение, что пробежало по ее худому телу. Решила вложить все в последний рывок?

Мягкая, как плюшевая игрушка…

Запуская руки меж волос, я не мог справиться с наслаждением. Отчего-то, она казалась мне до броского настоящей. Несмотря на обреченный с первого взгляда вид, жить ей сейчас хотелось, как никогда. Даже не имея сил на сопротивление, она умудряется переправлять судороги, мечтая высвободиться. Вот это воля… Что ж на этой проклятой земле тебя так держит? Семья? Дети?

А тут у нас что…

Меня обдало обжигающей волной. Какая прекрасная шея… Удушье? Пальцев не видно, но гематома знатная, почти вишневая. Я б на ее месте блевать собрался в последнюю очередь, наверняка боль адская.

Я скользнул рукой по истерзанной шее и чуть не застонал вместе с ней. Охренеть… как она умудряется получать такой откровенный кайф в своем положении?!

Пальцы нехотя сползали с ее шеи. Я жаждал впитать хоть каплю такого самоотверженного рвения… Уже забыл, какого это, цепляться за жизнь. Наверняка больно, но, как я посмотрю, может быть и не менее приятно…

– Жить будешь, – отчего-то захотелось мне ее порадовать.

Силы у девушки кончились. Она рухнула, не обращая внимания на разливающуюся под ногами грязь.

И куда подевался наш запал? Может, надо было сказать, что завтра она умрет от внутреннего кровотечения? Глядишь, второе дыхание не заставило бы себя ждать.

– Проваливай. Или думаешь у них один смартфон на всех?

Я захлопнул дверцы кузова и отвернулся. Смотреть, как она цепляется за грязь в поисках равновесия было невыносимо. Вероятно, ей удалось найти для себя спасительный огонь, другого объяснения этому вопиющему рвению я не видел.

У меня наверняка с этими вскрытиями тоже крыша поехала…

Что за прическа! Страшно представить, как бедолагу дразнили в школе. Овца? Я тряхнул головой.

Какое-то знакомое ощущение…

– Рыба, будь так добр, верни голову на место. – Встревоженно встречал меня за столиком Вождь. – И перестань лыбиться, клиентов распугаешь!

Я опять тряхнул головой, что отказывалась вставать ровно. Что за припадки… Пришлось коснуться рукой лица, чтобы убедиться: я действительно улыбаюсь.

Откидываясь на жесткую спинку стула, я закрыл глаза, до сих пор продолжая ловить тончайшие лучи, что сверкали подобно предрассветной паутине.

Глаз резко раскрылся, ловя тусклые отблески навешанных всюду гирлянд. Я согнулся, чувствуя, как проваливаюсь в сереющую бездну.

Что эта девка со мной сделала?!

Глава 5. Крапива

Выпрыгивала из подъезда я с такой одышкой, будто сбегала до двадцатого и обратно. Меня до сих пор колбасило рядом с Рыбой, но страх уже отчетливо перемежался с другими чувствами. Не похож он на зверя, как бы ему не хотелось и как бы черная повязка этому не способствовала. Вон, бабок осматривает… Сынок.

Люди, наверняка, знают, чем он занимается, и не боятся. Окраины расширяли границы морали, но я не думаю, что базовое: убивать плохо, у них не работает. Бесплатное жилье, бесплатные свет и вода, бесплатная еда, все это тоже со скрежетом укладывалось в голове. На что тогда Рита тратит деньги? И зачем работает? Бюджет у района должен быть весьма приличным, неужто Илья отсыпает со своего кровавого кинематографа? Даже не верится. Уж такая вопиющая скупость, и не стесняется!

Конечно, слова Яны Владимировны, что он меня не отпустит, даже когда я расквитаюсь с долгами, осели внутри. Илья может посадить меня на цепь и заставлять работать за еду. Сейчас меня вполне устраивала роль аленького цветочка, и зря они все дружно пустили меня в свой сад. Осваивалась я куда быстрее, чем могла представить, и теперь буду торговаться увереннее, превращаясь в сорняк.

Я вернулась в типографию и выставила законченную картину обратно на мольберт. Не думаю, что они смогут это продать. От трупа на ней одно название и алая дымка… Не долго я волновалась, по поводу не отпечатавшихся в памяти вывернутых кишок. Мне было страшно на это смотреть, так что взгляд цеплял что-то нейтральное. Как этим оказался мужик в окровавленной рубашке, я не знала, но в этот раз и не преследовала цели подзаработать, и само собой вышло, что на переднем плане: стоящий спиной Рыба, распахивающий руки. Подвешенная девушка будто кровавая тень мясника, чья спина увита канатами мышц. Я сделала его монстром, как обещала, мне нравился результат, но его смысл совсем шел поперек чувств.

И я никак не могла решить, что лучше. Что побуждает его этим заниматься – страсть к деньгам или к крови? Но бабульки вряд ли ему платят… Только что едой.

И мне он так ни разу не улыбался… Да и, если подумать, повода не было. Можно было похвалить, что я согласилась помочь им с дополнительным доходом, процент у него тоже наверняка будет. Только аккурат в тот момент он проиграл четыреста тысяч. Радости и правда мало…

Но хоть бы сегодня мог усмехнуться над моим навязчивым флиртом! И правда, – жмот.

Может он вампир? Работает только по ночам… Страшно представить, как какой-нибудь латентный маньяк, сидя в своем офисе в центре города в разгар дня будет смотреть на расчлененку. Две тысячи зрителей… Богатых зрителей. Интересно, какую территорию охватывают их трансляции? Думать, что это только московская область было страшно, куда приятнее поделить на весь мир и, желательно, мир подальше от меня. Но вот как объяснить отсутствие во всей типографии зеркал?!

Пришлось потратить целый час, чтоб закрутить платок глядя в камеру интернет-центра. Легкой элегантности, что демонстрировали головы старушек, воспроизвести мне не удалось, и теперь голову вершил алый тюрбан. Хотя и волос у них не так много…

К Рите я пришла на час раньше положенного и застала ее в разгар сборов. Видно наклеенные ресницы таки добавляли ей уверенности… При взгляде на меня Рита недовольно сморщилась и вздохнула.

– На, – протягивали мне какой-то карандаш.

– Что это?

– Подводка. У вас таким не пользуются?! – вылупилась на меня намарафеченная блондинка.

– Пользуются, – не стала я вдаваться в подробности, что у в городе карандаши для глаз отличаются от заточенного воскового мелка.

– И вот еще, – сунули мне, судя по всему, помаду. – Ты своей натуральностью будешь слишком выделяться. Эти ваши тренды до нас еще не дошли.

Ах вот в чем дело…

– И молись, чтоб девки не сняли с тебя эту прекрасную футболку.

– А с ней то что?!

Я отпихнула Риту от прямоугольного осколка зеркала и постаралась оценить себя ее взглядом. С лицом, так и быть, разберемся, а вот что экстравагантного в обычной футболке с нарисованными квадратами я понять не могла. Блестки?

– Она черная.

– Я вижу, и что?

Хоть джинсы и мой короткий плащ ее не смущали! Но теперь я задумалась, что лучше бы те, с дыркой надела. Я и так едва сдержалась чтоб не тащиться домой за чем-нибудь более подходящим для клубов. Буквально чувствуя, как Ани меня проклинает, я напяливала ботинки. Ведь никогда не знаешь, где встретишь свою судьбу, надо быть готовой! А я тут… джинсы.

– А вот что! – Рита кинула мне на плечо какую-то тряпку, и я поняла, что не так.

На мне сейчас явно лежала ее черная футболка, только вот была она… почти серой. И моя по сравнению выглядела, как новая. Неужели у них тут шмотки совсем не завозят? Где-то же они свою одежду берут.

И ничего, что Рыба вечно в черном шатается?! Его никто не раздевает, как я смотрю.

– Ну, хочешь я переоденусь схожу? Время есть еще.

– Запахни плащ, я посмотрю.

Я послушно завязала пояс потуже. А недельная мучная диета дает о себе знать…

– Развязывай, – вернулась к зеркалу Рита. – Это бесполезно… Алиса! Дай этой моднице зеркало!

Я уселась на крайний матрац и пыталась вспомнить все, чему меня учила Ани, но секунду погодя решила, что надо бы просто размазать все пальцем… Ровные стрелки мне тут не к чему. Только вот алая помада слишком уж подходила к платку, щас заставит стирать…

– Ты похожа на африканку! – заржал Герман, глядя на мои потуги немного подтереть помаду. Да эта косметика вообще смывается?!

– А ты не отвлекайся, рано еще на девочек засматриваться, – пригрозила ему Марта, что, удерживая Лейлу на коленях, листала какую-то детскую книжку. Судя по потрепанному состоянию этого издания, все дети знали ее наизусть.

– Почему ты только читаешь? – разглядывала я обложку учебника по математике.

– Да ты представляешь, – сказала Марта, недовольно поглядывая на сына, – мы едва смогли купить тетрадей на всех, а он за три ночи все их своими цифрами исписал!

Герман стыдливо косился на мать. А я представила, как случись со мной в детстве такое рвение к учебе, мать бы все полки этими тетрадями забила. Даже в ванной.

– Ну так математика же, ее надо решать, – пыталась я заступиться за ребенка.

– Он и в уме прекрасно решает, – сказала Алиса.

Я придвинулась к Герману, и уставилась на открытую страницу. Уравнения с корнями нельзя решать в уме в четырнадцать лет… Да я в свои двадцать семь их даже на бумаге не с первого раза решу.

– Я куплю тебе тетрадок… – шепнула я Гере, боясь привлечь внимание Марты. Откажется еще…

– Да не надо… – шепнул мне ребенок.

Я хотела хотя бы ему доказать, что обычное «чтение» математики, ни к чему умному не приводит, может, если он очень попросит, мать таки сжалится. Я уже не могла смотреть, как он чахнет над этой книжкой.

Выхватив учебник, я перевернула на последние страницы и запомнила ответы на случайные пять заданий из разных тем. Если уж он так старается, у него должен быть хотя бы шанс не тратить время впустую.

– Чему равен икс? – ткнула я на первое уравнение.

Спустя пару минут Герман так и сидел, уставившись в пестрящий задачами лист. Я решила прекращать эту пытку.

– Пятнадцать и пять, – ответил Гера.

– А здесь?

– Сто тридцать восемь.

– А это?

– Вера, я не пойму, мы идем? – постукивала ножкой у двери Рита.

А сама-то нарядилась! Короткие синие брюки в тонкую серую полоску, красная майка на бретельках, по центру делилась позолоченными пуговицами. Распущенные волосы лениво свисали по плечам, но начес немного решал проблему с объемом. Да, мой макияж в сравнении с этим, все равно что нет его.

– Отлично выглядишь! Может мне за платьем смотаться, – решила я пошутить.

– Мы ушли! – потащила меня к двери девушка.

– Корень из семи! – закричал нам вслед довольный Герман.

Дверь закрылась, и мы побрели в сторону окружной дороги.

– Слушай, Рит.

– М?

– У меня такое чувство, что Герман реально решает все это в уме…

– Ну да, так и есть. – Спокойно пожала плечами девушка. – Тетрадки ему разрешено брать только для домашних заданий. А то ему только дай, будет решать все что надо и нет.

– Так это же хорошо!

– А чего хорошего?! У меня на эти тетрадки-учебники почти вся зарплата уходит! Девочкам нужнее. Необразованную потом фиг кто в жены возьмет.

– А мальчикам значит не надо? – начинала понимать я политику.

– А нафига? У нас тут работы хватает для них, там эта математика не нужна. Мы уже устали с Германом воевать. Вечно сядет уткнется и не оттащишь, вместо того чтоб помогать мужикам с металлоломом. Ты ж его видела? Хилый как девка.

– Ты тоже в уме решала?

– Не помню, я после восьмого свалила. И так писать-читать научили.

Вот и разница в наших понятиях «образованная».

– Ты хоть понимаешь, что, решать такие задачи в уме может не каждый ребенок? Далеко не каждый. Почему вы не поощряете? Вдруг он бы смог выучиться и вытащить вас отсюда?!

Рита засмеялась.

– Я тебя умоляю! Я, конечно, слушала твою лекцию по поводу обучения в городе и бла-бла, но нам это не светит, ты сама понимаешь, наши школы городским неровня.

– Я училась в городской школе, и могу тебе с уверенностью сказать, что никто из параллели в уме уравнения не решал. Или ты думаешь выйти замуж за богатого городского мужика реальнее, чем поступить в вуз?!

– Именно так мы и думаем! – прыснули мне в ухо, – Привет, Вера! Я Лида!

За остаток пути мы подобрали еще трех девиц. Все они были примерно моего возраста и, что бросалось в глаза, одеты так же хорошо, как Рита… Когда интерес к моей персоне спал, и беседы перетекли в обыденный треп подруг, я начала понимать, куда Рита тратит часть зарплаты, что остается с покупки тетрадок… Хоть немного соображая в местном ценообразовании, не сложно посчитать, что эти ресницы стоят как пол коробки тетрадей! И, видать, получала Рита не мало, потому что посещение интернет-клуба пять раз в неделю, для мониторинга сайта знакомств, стоили здесь не малых денег…

Я старалась не придавать значения не желающей отпускать меня ситуации, и похихикивать со всеми, но голову просто разрывало от разницы. Наша мать гробила себя на работе и почти пожертвовала мной, чтоб выучить брата. Я, будучи ребенком, понимала, что младший растет умным парнем. Никогда не завидовала и не пыталась снять с него лавры и только радовалась, что его любимое дело, в отличии от моего, может неплохо оплачиваться. А эти мелкие шлюшки решили, что миллионеры клюют на большие сиськи, длинные ресницы и образование «2+2»? С чего они это вообще взяли?

Конечно, припоминая Ани в боеготовности и Юльку, в чем-то эти девушки были правы, но неужели они не знают, как городские относятся к людям окраин? Да не один мужик не решится проверить насколько правдив миф о проходящей через резину молекулу спида.

– Ты только в обморок не упади, принцесса! – толкнула меня в плечо Рита, когда мы приблизились к распахнутым воротам… клуба.

И когда с нее слетело все стеснение и неловкость ситуации? Даже не верится, что эта девушка буквально пару часов назад пыталась меня заверить, что они на моем фоне будут смотреться блекло.

Сейчас все выглядело с точностью наоборот. Гордо вышагивающие рядом тигрицы уверенным шагом миновали некоторое подобие вышибал, в виде двух дохляков, и заняли «свой» столик.

Длинные столы из досок и приставленные к ним лавки, ровными рядами стояли под навесами у края танцевальной площадки, что громоздилась в центре насыпью желтого песка. Хаотично на ней были расставлены бочки с огнем, которые наверняка под конец вечеринки кто-нибудь на себя да опрокинет. Неудивительно, что заведение располагалось почти на краю… Направленный в центр площадки дребезг колонок, слепленных из каких-то железяк и проводов, пилой врезался в ночную тишину.

Нам принесли меню, и я отметила про себя еще одну статью расходов старшей дочери в семье Марты. Значит, коммуналка в тысячу, это много, а сто пятьдесят за коктейль нормально?

– Ну как? – обратилась ко мне подруга Риты. – Похож на городской? – воодушевленно уставилась она на меня.

Я окинула взглядом заполняющийся танцпол, мусорки изрыгающие опустошенные бутылки, официанток «спасибо, что не в лицо» и нелепо сколоченную барную стойку, стулья у которой уже оккупировали изголодавшиеся голубки.

– Похож, даже больше, чем вы думаете.

– Даже так! – вздернула руку с коктейлем Рита. – Тогда добро пожаловать!

Я не решилась выбирать из списка непонятных напитков, и взяла тоже, что и все. Шершавый от множества моек стакан приятно холодил руку, несмотря на отсутствие тут крыши, жар от расставленных на танцполе бочек доходил и до столов, и уже через двадцать минут я перестала бояться, что моя футболка может привлечь внимание. Скорее сказать, – внимания бы на меня вообще никто не обратил, будь я даже при полном марафете, слишком уж мода у нас различалась…

– Только у нас в основном женщины танцуют… – перекрикивала я музыку исследуя танцпол.

– Ну, у вас-то понятно! – заржали девчонки. – Нам тут некого цеплять, так шо цепляют нас!

– Знаешь, в чем смысл? – наклонилась ко мне Лида. – По танцу легко определить, насколько мужик хорош в сексе! – взвизгнула она.

– И как же?

– Просто смотреть, как он двигается, как ритм чувствует. Если дело до медляка дошло, там вообще все понятно, если не пытается подстроиться под тебя и тащит куда ему надо, значит и в сексе ему будет на тебя чхать!

Да никак Ани пропустила один из важнейших тренингов в своей жизни…

– О-о-о, – удовлетворенно процедила я.

На самом деле теория имела право на жизнь, и я даже решила не отставать и просканировать танцпол. К удивлению, и вправду нашлись мужики, что своими движениями выделялись, но еще их сразу можно заприметить по толпящимся рядом девицам.

– А тебе-то какое до них дело? – уставилась я на заинтересованную Риту.

– В смысле?

– Ну тебе же городской нужен…

– А! Ну так я ж тут мужа себе не выбираю! – засмеялась Рита. – Тот пусть хоть вообще не танцует!

Девчонки захохотали. К моему счастью, женщины тут вообще не парились и на танцполе было по-настоящему весело, особенно, если не пытаешься высмотреть себе секс-умельца.

Я почувствовала внезапный укол счастья и адреналин, и тоже решила потанцевать, девушки охотно поддержали, и мы урвали себе местечко вокруг одной из бочек. Пламя трепыхало, наплевав на бит, вскидывая к темнеющему небу искры. Если танцы клуба походили на змеиное гнездо, здесь люди бесновались подобно чертям. В одночасье на танцполе стало слишком тесно.

Я вырвалась к столу и сразу заприметила обновленные напитки. На этот раз коктейли окрасились в красный. Пока я утоляла жажду, заглатывая разом пол стакана, подтянулись остальные.

– Рита сказала, ты в муниципалке живешь? – обмахиваясь, спросила Лида.

– Ага, – улыбнулась я.

На секунду это счастье показалось мне нездоровым. Я вернула взгляд на танцпол. Сменили ди-джея? Как-то атмосфера поменялась…

– Рыбина соседка значит?

– Ага, – не могла я оторвать взгляд от танцев, которые становились все откровеннее.

– Везет, – восхитилась Лида.

– Не то слово.

Что происходит? Я заприметила как пара у края танцевальной площадки начала раздеваться.

– Лида только и мечтает, что к нему под нож! – засмеялась Рита, вырывая мое внимание.

– А ты будто не мечтаешь! – подкололи ее девчонки. – Жалко только бабки на тот свет не утащишь.

– Вы знаете? – вылупилась я, терзаемая желанием вернуть взгляд к кострам.

– О чем?

– Ну, про работу в типографии?

Девчонки опять засмеялись.

– Ты шутишь? Да у всего района написано завещание на Рыбу! Я бы и тебе рекомендовала озаботиться наследством! – похлопала меня по ладоням Лида, призывая пить активнее. – Отбор правда жесткий, на стариков никто смотреть не хочет, а с детьми его работать не заставишь, Юлина семья пыталась, – указала она на улыбающуюся подругу.

– Да, больных и нариков тоже не берет, так что надо держать себя в форме, – подмигнула мне Юля, которую, кажется, упоминание погибшего родственника вообще не смутило.

Значит, они и вправду получают тела в «подарок»?

Лида залезла на стол и начала водить по себе руками, видимо, изображая расчленение. И это правда смешно? Ее длинные волосы залетали над столом. И до того короткая черная юбка задралась, почти обнажая не прикрытый бельем лобок. Я почувствовала приятное потягивание внизу живота.

– И в чем смысл этого завещания? – пила я вкусный коктейль и любовалась на извивающуюся девицу.

– Деньги! Да если Рите повезет попасть под нож, вся ее огромная семейка сможет паковать чемоданы!

Я пыталась собраться с мыслями, ловя в затуманенной голове вспышки интереса, но при взгляде на танцпол голова отключилась. Дым стелился, пытаясь укрыть обнаженные тела, что то и дело мелькали в тени костров. Я залпом допила свой стакан и поднимаясь, чуть не упала сама и не потащила за собой все извивающуюся Лиду.

В волосах кольнуло, я запустила руку под платок, и уже собиралась его сдернуть, предвкушая мягкое шуршание волос по своей голой спине, как поняла, что возбуждена настолько, что готова вплетаться в царящую на танцполе оргию.

Разум вспышками прояснялся…

– Что здесь? – села я обратно на лавку, и ткнула своим пустым стаканом Рите в лицо.

Хотя ответ у меня уже был. Наркотики. Причем такой ярый коктейль, что явно позволил бы мне без зазрений кувыркаться с десятой долей мужчин на этом танцполе.

– Да ничего особенного, – щурясь поглядывала на меня Рита, поблескивающими глазами.

А ресницы не так уж и плохо…

– Чувствуешь да?! – присела передо мной Лида. – Первый раз всегда самый отпадный! Аж завидую… меня почти не берет.

Не берет? Первый раз?

– Рита! – схватила я ее за щеки, и притянула ближе к лицу.

Я хотела что-то спросить, но в следующий миг почувствовала у себя во рту ее язык.

Циркон

Я посмотрел на мусорное ведро, горкой заполненное скомканными черно-белыми распечатками. Что за наваждение… Активируя на своем кресле релакс, все никак не мог решить: быстро или мучительно. Долговые распечатки покрылись росчерками маркера, правильнее бы было выбрать второй вариант, но кишка, как я посмотрю, тонка…

Звонок плавно врезался в мои счастливые размышления. Да он жопой чует!

– Да, Ден.

– Нашли.

Я сорвался с кресла, вжимая трубку в ухо до хруста, желая прочувствовать его реальность каждой клеткой.

– Сколько у меня времени?!

– Не спеши, еще часов пять в запасе, будет прощание. Подвезут, куда скажешь.

Наконец-то! И как нельзя вовремя!

– И еще кое-что. Банк отказал мне в возврате средств, Хэппи. Че ты будешь делать, понятия не имею.

Глава 6. Белена

– Рита, ну хорош! Испортишь принцессе весь кайф!

Я почувствовала, как Риту стаскивают с моих коленей. Потеряв упор в виде зажатого в объятии тела, я повалилась с лавки навзничь. Взирая на перевернутый мир, я наблюдала шустрые ножки Лиды, и теряющуюся в темноте и искрах оранжерею разврата.

Вот дерьмо!

Перекатившись по песку, затуманенным взглядом я пыталась найти выход отсюда.

– Пошли!

Меня под руки кто-то подхватил.

– Г… где туалет?! – металась я.

Наверняка эта дрянь уже почти всосалась! Я вырвалась, чувствуя, как мое тело жаждет вернуть эти прикосновения. Любые прикосновения! Да как я могла сразу не почувствовать!

В первый раз мы столкнулись с афродизиаком на третьем курсе института. Тогда подсыпали эту дрянь только Ани, и мы заметили, что ее потянуло к мужику, на которого она бы в жизни не посмотрела. Вытаскивая ее за волосы из клуба, мы и прознали всю суть этой наркоты. После чего зареклись следить за коктейлями друг друга и не пить их залпом. Я же сейчас сделала все с точностью наоборот. В подтверждение, на столе валялся мой перевернутый стакан. И там явно были добавлены какие-то батарейки, что многократно усиливало эффект.

Вскочив на ноги, я побежала к выходу, прикрыв глаза насколько возможно. Врезаясь во встречных людей, я не могла сдерживать стоны, колени подгибались даже от случайных шарканий по плечу. Только я выбежала за пределы клуба, сразу рухнула на колени, пихая пальцы в рот.

Из меня почти ничего не вышло. Сколько я просидела, стискивая Риту в объятьях? Минут десять?

Сейчас был одиннадцатый час. Пришли мы к половине девятого… Мне нужна больница…

Я, постанывая, поднялась, боясь прижать руки к туловищу. Передозировка такими наркотиками приводила к очень страшным последствиям, я как сейчас помню лекции, что нам проводили перед каникулами. Под действием этой дряни девушки раздирали себя изнутри своими же руками. И хорошо, когда руками!

Я бежала к дому, чувствуя, как прилив сил борется с расходящейся по телу дрожью. Грудь вздымалась и буквально требовала, что б кто-нибудь ее сжал, да покрепче. С каждой минутой мне становилось все хуже. Нужно, чтоб меня кто-нибудь связал. Марта? Соседи?

Я отгоняла от себя мысли о единственном враче, которого знала, потому что при воспоминании о его длинных белых пальцах бежать вообще не получалось. Периодически я замедлялась, борясь с желанием забиться в ближайшую подворотню и справиться с этим другим способом. Ну, спасибо примешанным батарейкам… Да я теперь буду постоянного их с собой брать!..

Нет… Я надеюсь, это последняя моя разрядка… И поможет мне только он.

Влетая в подъезд, я неслась по лестнице не глядя. Полумрак и уверенность, что ночью по подъезду никто не гуляет, давили виски. Гребаные ступени! Мне нужна помощь. На очередном повороте я влетела лбом в лестницу, ведущую на крышу. Боль немного отрезвила, но возникшее головокружение валило с ног. Я схватилась за лицо и скользнула руками к груди. Сползая по стене, нащупала холодную пуговицу джинсов.

Ну, нет…

Оттолкнувшись, я собрала, кажется, последние силы и ввалилась в квартиру к Рыбе. Дома его не оказалось, и, спасибо черту, меня вымораживал цвет его стен! Смартфон остался в плаще, плащ в клубе…

– Дерьмо!

Если его там нет, придется бежать к Марте… Но дети!

По дороге к типографии на стоны уже не хватало воздуха, с рыком я вставляла ключ в дверь, прислонившись лбом к холодной стене. Замок щелкнул, я завалилась на пол холла и заметила тонкую струйку света у дверей в кабинет.

Слова тонули во вздохах. Эффект батареек кончался и раздутые легкие будто сжимались.

– Рыба!! – проорала я.

Никто из них меня не тронет, я знала. Илья бы не посмел…

Дверь в кабинет с грохотом распахнулась. Мелькнула знакомая, подвязанная резинкой, прическа. Как же ему идет…

– Р-рр.

– В…

– Тихо, замри! – я впилась одной рукой в глаза, другую выставила перед собой. Нельзя, мне нельзя его не слышать, не видеть.

– Ч-что случилось?! – пронеслось над самой головой.

Рука соскользнула с лица. Рыба опустился на пол в сантиметрах от меня и тянул руку к моему лбу.

– Нет! – дернулась я, как думала, назад, но тут же почувствовала на щеке его пальцы. – Выруби меня… – терлась я об его руку губами, срываясь на стоны.

Рыба отпрянул, и я сто раз за эти секунды его прокляла. Какая же отборная дурь…

Я свернулась на холодном полу, зажимая руки коленями и боялась вдохнуть. Разум мерк. Я чувствовала, что почти на пике сумасшествия.

Ноги что-то стянуло.

– Руки! – закричал Рыба.

Я собрала ладони в замок и крепко сощурилась. Он сам выдрал их из захвата уже ослабевших ног.

– Кто тебя так накачал?!

Я взвыла, почувствовав его руку на своем животе. Он перевернул меня лицом к полу, руки тоже стянуло. Поясница прогибалась, я елозила извивалась от удовольствия, просто чувствуя, что он рядом. Но успокаивало, что сама себя я уже не прикончу.

Рыба схватил меня за лицо, и до боли надавил на челюсть, рот раскрылся.

– Соберись! Надо избавиться от этой дряни!

Его пальцы давили на язык, но избавляться было уже не от чего.

– Сколько ты выпила?!

– Коктейль, три…

Я почувствовала холодные руки на своей шее, и через секунду отключилась.

* * *

Тело очнулось раньше разума, когда я пыталась открыть глаза, уже чувствовала саднящую боль внизу живота и между ног. Я лежала на спине укрытая пышным легким одеялом, что приятно скользило по телу и, осматривая белый потолок радовалась, – ума, привязать меня к кровати в больнице, хватило. Правая рука лежала открытой, рядом торчал шест капельницы. Я не могла пошевелиться, голова болела, губы слиплись, легкие жгло и казалось, бешеное биение сердца легко можно разглядеть поверх окутывающей меня перины.

Голова соскользнула на бок.

Это не больница…

Вдоль стены, на месте, где у меня стоял небольшой шкаф, высились стеллажи, забитые книгами. Те, что не влезли, ровными пирамидками лежали рядом на полу. И не лень ему было раскладывать их по размерам? Рядом громоздился шкаф и комод, что своими венге фасадами броско разбавляли помещение.

Стены не отличались по цвету от потолка, отчего казалось комната круглая.

На стене напротив висел широкий холст проектора, само устройство было прикручено к потолку над моей головой. Я здесь уже была… аккурат вчера. Но рассматривать подробности сил не было, выворачивающее наизнанку возбуждение интересовало только что-нибудь мягкое, склизкое и теплое. Сухость коснулась и глаз, я старалась не моргать и повернулась к окну, источающему мягкий утренний свет.

Рыба полулежал на узкой кровати, подобной скудной лежанке в моей квартире. Опершись спиной на большую подушку, он читал. Футболка изумрудного цвета и фиолетовые штаны в клетку. Не удивительно, что за пределами дома он носит только черное. Не умеешь в стиль, используй черный универсал…

Голова была перемотана легко нависающей на глаз повязкой, казалось, наклонись он чуть вперед, и она спадет, открывая белое, будто бескровное, лицо. Солнечный зайчики тонули в спадающих на шею волосах, что непослушно выбились из закрученного пучка. Удивительно, как гелиевый глянец меняет облик. Тогда он блестел и светился, отражал весь мир, будто защищаясь, а сейчас я чувствовала, как эта черная дыра….

К животу ощутимо подкрадывались остатки блуждающего по организму афродизиака. Он возбуждает, но уже явно не туманит разум настолько, чтобы навешивать на окружающих желаемые облики. Рыба нравился мне сам по себе, конечно, телу не терпелось сменить тяжесть одеяла на его объятия, но это пройдет. Только что-то подсказывало, раскрыть тайны этой блуждающей во мраке галактики я хочу независимо от сводящего внутренности наркотика. Он опять меня спас.

Хруст переворачиваемой страницы прорезал дымку, что заволакивала весь вчерашний вечер. Они пишут завещания, мечтая после смерти попасть на сцену, где он сотворит из их тел кровавый шедевр. Платят должно быть немало… Припоминая, как Лида сетовала на переезд всей семьи Риты, было понятно, что деньги мертвые модели получали исправно. Нравится ли ему эта работа, или приходится делать ее ведомым чувством наживы, она в любом случае влекла за собой волну побочного счастья. Они не просто не убивают, они оставляют родственникам умерших шанс, что не в состоянии дать ни образование, ни замужество.

Я закрыла глаза и сразу словила горящие отблески костров. Их клубы отличались от наших лишь отсутствием занавеса. Алкоголь, наркотики, секс и никакого стремления спрятаться за мечтами о любви или счастье. Только жизнь, не распыляющаяся туманом лицемерия. Дико? Да. Аморально? Однозначно. Порочна ли страсть только когда не следует по пятам за любовью? Возможно, но тогда рая не существует, и все мы отправимся замаливать грехи, тешась с чертями у подножия адских котлов.

По голове пробежался колющий зуд, я дернула раскрытой рукой забыв о капельнице, чье постукивание ножек сразу сопроводил мягкий шорох кровати у окна.

Я открыла глаза и, стыдясь смотреть Рыбе в лицо, отвернулась на книжные стеллажи. Скрип его кровати пробирал до мурашек.

– Идиотка.

Я пыталась ответить, но язык отказывался слушаться, мне едва удалось оторвать его от неба. Выгнув шею, я начала елозить по подушке, пытаясь унять зуд. Платок с меня он явно снял, и сейчас что-то плотно перетягивало голову, почти до бровей. Вот и больница не нужна, наверняка он уже увидел мою разодранную голову и напишет пару рецептиков.

Склонив голову к окну, я блуждала глазами, открывая рот, не в силах ничего сказать. Рыба спустил ноги на пол, поставил локти на колени и свел ладони в замок, при этом явно не спуская с меня глаз.

– Мне кажется, ты забыла, где находишься, Вера. Ты хоть понимаешь, что по своей же дурости, чуть, – Рыба цыкнул, – Илья был готов расчленить Риту прилюдно и без всяких ножей! Из-за тебя их семью чуть не лишили талонов на еду на целый месяц! – закричал Рыба.

– Они не виноваты…

Рот наполнился слюной, я почувствовала, что моргать стало легче. Никто не тащил меня в этот клуб, не вливал насильно чертовы коктейли. Я и вправду забыла, где нахожусь.

Рыба молча ушел на кухню, после чего вернулся в комнату с парой табуреток. Я видела, как на одной развернулся черный несессер, рядом легла пара поблескивающих ножей. Молча наблюдая, как он натягивает перчатки, я возрадовалась остаточному действию от коктейлей, иначе умерла бы быстрее, чем успела понять, что он собирается делать. Рядом с пустующим стулом опустился мусорный мешок.

Он отвязал мне сначала ноги, потом руки и притянул к краю кровати. Дышать было трудно, сердце колотилось, выбивая из горла сдавленные хрипы.

– Потерпи, через пару дней будет легче. – Рыба сел рядом на кровати. – Еще пара коктейлей, и у тебя бы был передоз. Девчонки не рассчитали, что твое тело почти в два раза меньше и с афродизиаком наверняка не знакомо.

Мои босые ноги безвольно свисали, удерживаться в этом положении было почти невозможно, голова кружилась. Посыпались слезы, исчезая на белом полотне ночной рубашки, что, судя по виду, ему пришлось одолжить у соседок. Меня потянуло назад и в спину уперлась широкая ладонь.

Кулаки сжали мягкую тряпицу сорочки, задравшуюся чуть выше колен. Мне стало холодно, скрыть дрожь не удалось. Я уставилась на разложенные ножи и бритву.

– Успокойся, я не смогу тебя стричь, если ты будешь так трястись.

Я вопросительно уставилась на Рыбу и перевела взгляд на стул.

– Стричь?

– Да, придется брить наголо. Иначе голова у тебя никогда не заживет.

– Зачем…

Озиралась я, пока меня под руку сопровождали к стулу.

– У тебя педикулез.

Я извернулась, впиваясь взглядом в мужика, что сейчас обрабатывал ножницы каким-то спреем и, не скрывая скорби, поглядывал на мою перемотанную бинтами голову.

– Это лечится? – отвернулась я к окну, пытаясь переварить страшный диагноз.

– Лечится… – с откровенной неуверенностью сказал Рыба.

Второй поворот головы дался мне тяжелее. Что я успела подхватить буквально за неделю в окраинах?! Я в панике скользила взглядом по его зеленой футболке и уперлась в лицо, которое, ну, совсем не соответствовало ситуации.

Наверное, впервые я слышала от Рыбы некоторое подобие смеха. Рта он не открыл, но гулкий вздох сопроводили характерные звучные подергивания. Заприметив мой ошарашенный взгляд, он откровенно засмеялся. Вцепившись рукой в мою голову, он отвернул ее обратно к окну.

– Какого черта… – процедила я.

Я чувствовала, как его дрожащие от смешков руки, разматывали повязку. Он взял с соседнего стула флакон со спреем и начал распылять по волосам. В нос ударил резкий запах химии.

– Успокойся, – сказал Рыба, – На моей памяти, от вшей еще никто не умирал.

Муссон

– Где ты взял деньги? – сверлил я взглядом едва отрезвевшего мужика в синих спортивных штанах.

– Не важно, – цедил он, ужом извиваясь под пристальным вниманием окружающих.

– Я бы дал тебе денег! – шипел я. – Думаешь Марта примет твою подачку? Лучше бы ты молчал…

– Подачку?! – зло вытаращился на меня мужик. – Это моя дочь! – взревел он.

Лейла испугалась вскрика отца и вжалась в обшарпанное кожаное сидение ржавой развалюхи.

– Рита, придержи ее, – усаживался я поудобнее, предвкушая скорый выезд на Вознесенский район, – ну и чего ты? – посмотрел я на Лейлу. – Сама хотела на экскурсию?

– Нихочу… – надулся ребенок.

– Надо, нас уже ждут.

Глава 7. Этонера

Пакет с шорохом закрылся, пряча атакованные мошками волосы и бинты. Весь час я просидела в оцепенении, разглядывая плывущие за окном облака, ощущая, как подобно их мягкому скольжению по голове разгуливает холодное лезвие. Я умирала со стыда.

Наверняка я подцепила эту ерунду у Марты в первый же день… Не удивительно, что никто из ее детей не носит длинных волос. Про вшей я знала немного, но предполагаю, выуживать гнид из моего гнезда было просто невозможно. Так что теперь голова ощутимо полегчала и с платком я не расстанусь еще лет десять…

– Сходи в душ. Рубашку в стирку. На, – дал мне Рыба какие-то тряпки, и принялся стягивать с кровати, что наверняка притащили из моей квартиры, постельное белье.

И в какой душ мне идти?

Я неуверенно поднялась и зашлепала к коридору. Тапки бы… ноги сводило от холода. Только подумав об этом, сразу чихнула. От внезапного содрогания живот стянуло острой вспышкой боли.

– Пластырь с ноги не снимай. На полочке стоит бутылка с желтым шампунем, сначала она, потом можешь брать что хочешь. – Смотрел мне в спину Рыба.

Розовые стены ухнули на меня свою яркость. Да это самые тяжелые шаги в моей жизни… Дверь в ванную была открыта, к моему счастью и удивлению, плитка в ней красовалась голубого цвета. Как-то слишком примитивно для этого жилища…

Стягивая ночнушку, я отметила, что пластырь на ноге новый. Силиконовая поверхность просвечивала рану, но запекшейся крови не было.

– Ц…

Да он мне комплексный прием провел. Я развернулась в сторону душа, что прикрывала белая шторка, исчерченная серыми зигзагами, и зацепилась взглядом за маленькое зеркальце над раковиной.

Я думала, что раскраска, оставленная Андреем на моем лице, была верхом искусства, но круто ошиблась. Сейчас мне попросту было страшно на себя смотреть. Лицо осунулось, полуприкрытые глаза раскраснелись от слез, бесцеремонно прервавших засуху, череп бы, наверняка, блестел, если бы не воспаленные ссадины, пятнами покрывающие голову. За ушами кожа и вовсе покрылась коркой. Неужели, в отключке я была больше, чем ночь?

Шампунь сильно щипал, пришлось выключить горячую воду, и быстро работать руками, чтоб не заледенеть окончательно. Но как бы я не мучилась, со стороны, наверняка, было похоже на замедленную съемку.

Рыба дал мне свою одежду. Мою бы не плохо продезинфицировать или вообще сжечь. Узел на резинке алых шорт мне удалось завязать только с третьего раза. На мне они смотрелись слишком пышно и издали походили на юбку. Черная футболка с какими-то надписями повисла до середины бедра.

Я окинула себя взглядом в зеркало.

Сдохнуть было бы куда приятнее, чем созерцать это сгорбленное, обессиленное тело. При каждом повороте головы меня отчетливо вело в стороны. Волосы весили немало, и по инерции я прикладывала к элементарным действиям слишком много усилий. Не говоря уже, что я чувствовала, как с ними потеряла добрую часть жизни. Сейчас мне казалось, кудри были единственным, что связывало меня с городом. Я усмехнулась. Под нож к Рыбе я теперь наверняка не попаду.

Стоя у двери ванной, я никак не могла сообразить, что делать дальше. Идти домой? Может кровать он притащил из другой квартиры? На этаже их аж четыре… Большая часть моей одежды осталась в типографии, еды дома не было вовсе. Попросить у Рыбы? От мыслей о спуске с двадцатого этажа голова закружилась, про подъем и думать не стоило. Такой забег я осилю, только если выпью упаковку батареек.

От мыслей о борще свело живот. Есть не хотелось.

В дверь пару раз стукнули, и она открылась. Под ноги упали тапки.

– Что случилось? Почему не выходишь?

Рыба протиснулся к машинке, запихнул в нее постельное белье и залил сверху желтым шампунем. Я крутила головой, пытаясь спрятать лицо, но вспоминая о жутко выглядящей голове, только конвульсивно металась. Как бы исчезнуть… Вообще, парень передо мной наверняка видел вещи пострашнее, и он явно врач, а как известно, не перед кем женщины так охотно не открываются, как перед ними. Но я чувствовала себя слишком низко. Сначала разбитый нос, фингалы и покалеченная шея, теперь вши и наркотики. Как у него только хватает сил скрывать омерзение.

– Я домой. – Шагнула я по направлению к двери.

– Еще чего! – потянул меня Рыба в комнату. – Надо обработать и замотать голову, повязки менять каждые четыре часа, капельница, питание. Я не собираюсь таскаться к тебе каждые пять минут! – рявкнул он.

Я села на так и оставшийся стоять у двери стул. По голове прошелся приятный холод мази, бинты на этот раз были в несколько раз тоньше, и я чувствовала, как по голове пробегает тянущийся из приоткрытого окна теплый воздух.

– Простите, – бубнила я себе под нос, залезая под одеяло с головой.

– Что? – не расслышал меня Рыба, настраивающий капельницу.

– Извини! – сказала я уже громче, надеясь, что одеяло не сожрало всю звонкость и искренность сказанного слова. – За все это.

Я вытащила руку с катетером из-под одеяла.

О чем только думала, мня себя почти местной? Я городская, мне чужды их развлечения, не понятно, как в голову может прийти трансляция вскрытий, почему накладные ресницы важнее математики, зачем рожать от мужика, которого стыдно даже на порог привести. Мне здесь не место, и самое ужасное, что возвращаться в город я тоже не хотела.

Упершись носом в подушку, я пыталась заприметить в этой непроглядной тьме ориентиры. Рисовать? Но зачем? Просто потому, что нравится или потому, что платить будут хорошо? Работа, как не посмотри, не самая приятная. Одно дело вырисовывать складки на белой рубашке, другое воссоздавать все эти швы и кровоподтеки. Хотя, если это сможет помочь обездоленным воплотить в жизнь свои голубые мечты, то будет уже что-то. Заняться благотворительностью?

Не удивительно, что Марта отказывается от всякой помощи. Гордыня признак идиотизма. Что плохого в том, чтобы принять таблетки для своего ребенка? А Герман, неужели они не понимают, что он одарен! Я вцепилась в подушку и зарычала, пытаясь справиться с истерикой.

– Эй.

Я почувствовала, как с головы сползает одеяло и уцепилась за край свободной рукой и зубами, но дышать становилось невозможно, и хват ослаб. Я уткнулась лицом в подушку, что взмокла от слез и слюны, ощущая пробежавшее по голове солнечное тепло.

– Ну что еще?! – подскочила я, когда почувствовала прогибающуюся рядом кровать. – Я уже извинилась! Да, дура, и что дальше?! Что мне теперь делать, пойти с крыши спрыгнуть?

Я представила, как ныряю в трепещущую у основания дома листву, ловя отблески луны и звезд. А не так и плохо…

– Даже не думай об этом. – Забегал своим глазом по моему лицу Рыба. Да никак во мне сверкнула надежда на скорое освобождение, и он заметил…

– Конечно, ваши кошельки же сразу обеднеют, как я не подумала! Тащи листок, накарябаю завещание на твое имя. Даже причитающуюся себе часть на тебя перепишу!

Я уже собиралась приземлять голову обратно на подушку, как Рыба потянулся к катетеру и отсоединил от него трубку капельницы.

Неужели все решится так просто?

Но за требуемым листком он не пошел. Мое одеяло отправилось на соседнюю койку. Я подтянулась к задранной на стену подушке. Рыба забрался ко мне, сел напротив и вытянул свои ноги, зажимая меня ими в тиски.

– Не лучшая идея… – елозила я, ощущая долбящие в голову приступы наркоты.

– Слушай. Прости. Я не собирался на тебя орать.

– Прощаю. А теперь свали… – вцепилась я в его ногу, пытаясь отстранить от своей талии.

– Окраины всегда принимают радушно, когда я тут появился, так же не мог поверить своим глазам. – Продолжал Рыба, не обращая внимание на мои жалкие попытки освободиться. – Ты ведь заметила? Тут чисто, на дороге не валяются язвенники с зажатой в зубах бутылкой, можно спокойно дойти до магазина и не упасть в ближайший куст с перерезанным горлом.

Я откинулась на подушку. Силы вырываться закончились.

– Заметила…

Неужели Рыба тоже из города?

– Но так было не всегда. И это не значит, что ты обязательно растеряешь те крохи, что остались от прежней жизни. Окраины меняются, люди тоже. Не сразу. Но когда-нибудь. Ищи тут свое место. Не нужно подстраиваться и думать, что тебя либо поглотит, либо выплюнет.

– Ты правда думаешь, что здесь реально оставаться собой? – пыталась я внимать словам, исследуя проектор.

– А ты правда думаешь, что уже нашла себя?

У Рыбы зазвонил телефон. Он отвлекся на звонок и вышел на кухню. Я знала ответ на его вопрос. И это пугало меня больше всего. Мне слишком быстро тут понравилось, и я боялась, что те пустоты, которые я умудрилась сюда притащить, могут заполниться только гнилью.

– На, – Рыба вернулся и протянул мне свой смартфон.

На экране тикала вторая минута звонка. Я поджала ноги обратно, не вовремя сообразив, что это слишком похоже на приглашение.

– Да.

– Вера! – пришлось отстранить телефон от уха, чтобы не оглохнуть. – Ты какого хрена устроила?! – заорал Илья Владимирович.

Рыба довольно мотал головой, наблюдая мои реакции, и усаживался в прежнее положение. Я откинулась, устраивая локти на его колени, как на ручки кресла.

– Я очень извиняюсь… – закатила я глаза. – Со мной уже все в порядке.

Илья прокашлялся.

– Так. Рыба сказал, что тебе нужно еще немного времени на полную очистку, чтоб слушалась его! Понятно? Потом у меня будет для тебя работа.

Рыба на моменте «работа» удивленно задрал бровь и прислонился ухом к смартфону.

– Что за работа?

– Потом узнаешь… – Вождь вздохнул. – А я так и знал, что ты пироманка!

– Если вы о горящих бочках, то меня не впечатлило.

– Да ну? Тогда в следующий раз, когда захочешь нажраться, звони Рыбе или мне! Учти, я тебя с того света достану! – рявкнул Илья и сбросил звонок.

– Вот его задело… – удивлялась я столь бурной реакции вечно спокойного Вождя.

– Не думай, что он видит в людях только материальную выгоду. Все, на самом деле, переживали.

– Едва ли…

– Для Вождя главное, – его район. Он за него убьет и с удовольствием упьется кровью. Ты не только на него работаешь, ты стала такой же частью этого мира, как другие.

– Очень прибыльной частью.

– Не без этого. – Улыбнулся Рыба.

Он подключил капельницу обратно и зашвырнул скомканное одеяло в мою сторону.

Нам можно было многое обсудить. Как я попала на окраины он в курсе, но вот как он сюда попал, как Илья вовлек его в свой бизнес, есть ли у него семья, дети? Рыба тоже не спешил уточнять, что я делала в тот раз у их грузовика, почему была избита до полусмерти, планирую ли покидать это место, если удастся подзаработать. Все это висело в воздухе пепельным облаком, не позволяя нам рассмотреть друг друга. Это облако, стало нашей защитой.

Когда-то он сказал мне, что убил множество людей. Сколько бы я об этом не думала, не могла поверить. И все отчетливее казалось, что спас он куда больше.

* * *

Я почувствовала шевеление у своей руки. И провалилась в мерцающую темноту, едва раскрыв глаза. Лунный свет соскальзывал, путаясь в полах плаща Рыбы. Он устанавливал на капельницу новую склянку. Распущенные волосы спадали на лицо, на котором сверкнула треугольная повязка.

– Что случилось… – приподнялась я. – Ты куда?

– Спи.

Я скинула одеяло и села.

– Работа?

– Да.

– Я с тобой, – потянулась я к катетеру.

Я готова.

– Нет, ты остаешься здесь.

– Но…

– Никаких «но». У тебя сердце пашет на пределе, если тебе опять станет плохо, оно может не выдержать. На, – уложил он рядом с подушкой мой смартфон. – Если будет что-то срочное, звони.

Я уложила голову обратно на подушку и почувствовала неестественно сильное желание уснуть. Вернув взгляд на капельницу, поняла, что раствор сменился на снотворное.

– Нечестно…

Рыба ничего не ответил. Дверь в комнату закрылась. Может додумается захватить пирожки и колбасу, что я оставила на холодильнике? Вот сюрприз будет.

Когда я рассерженно поворачивалась на бок, уперлась носом в холодный экран смартфона, что от касания сразу засветился. Поперек синей бабочки на заставке висело какое-то оповещение.

Я подтянула слепящее устройство к глазам.

Это был пропущенный от Рыбы. Один звонок, судя по времени, аккурат в тот момент, что я, сломя голову, неслась в типографию.

Коветри

– Уведите его отсюда…

– Рыба! Что с папой?! – прыгала девочка вокруг убитого горем мужика .

– Ничего, малышка. Он просто перепил… Иди в машину, поедем домой.

Я улыбнулся Лейле, передавая в руки охране.

После чего схватил ее папочку и чуть не задрал над собой. Безвольный мешок дерьма…

– Успокойся! – рявкнул я ему в лицо. – Ты ее пугаешь!

Он выл, не в силах сказать и слова. Я зашвырнул его в сторону микрика и зашел в Помидор.

Запах гари врезался в нос и глаза. Мне сунули в руки распечатки. Утирая слезы, я уже представлял, как перережу глотку мрази, что своим поджогом поспешила всего на пару минут и лишила меня шанса на освобождение! Убью…

На снимках силуэт был едва различим, справляясь с сочащимся кровью сердцем, я вцепился в лист, пытаясь отключить голову и соображать трезво.

– Вряд ли тебе это поможет… – бубнила Яна. – У нас есть человек в отделе слежения, я уже отправила ему материал, может достанут еще что.

Я пялился на девушку, что стояла с вытянутой перед собой рукой, будто целясь. Было страшно вздохнуть, чтобы не сорваться на крик.

– У меня есть снимки, где ее лицо видно получше, – припоминал я свою переполненную мусорку.

– Ты ее знаешь? – вытаращилась на меня Яна.

– Можно и так сказать…

Убью…

Глава 8. Салат

Когда я открыла глаза в следующий раз, за окном было уже светло. Почти сутки спячки и окончательное отрезвление со скрипом собирали разбросанную в голове мозаику мыслей. Хватит отлеживаться…

Еще с десять минут пришлось рассматривать потолок, привыкая к белизне вокруг. Капельница была отключена. Я откинула одеяло и стащила ноги на пол. Рыба спал. На торчащем из-под одеяла пучке волос виднелся узел черного платка. На ночь-то можно было и снять… Не хочет меня шокировать? Уж думаю после вскрытия и своего отражения в зеркале меня ничего не испугает.

Я сделала пару шагов к двери и почувствовала себя невероятно легкой. Может черт с ними, с полуфабрикатами, и питаться только от капельницы?

Заворачивая на кухню, я помечтала о солнечных очках. Невозможно ярко. Да как он тут еще не ослеп? Наверняка один его глаз работал за два, у меня и то они норовили вытечь от поблескивающего зеленью гарнитура.

На столе я приметила знакомый пакет с подачками. Интересно, сильно его взбесило мое бесцеремонное вторжение?

Налив воды в стакан, я уселась, стараясь не отвлекаться от окна и взяла один пирожок. Нет… отказаться от этой вкуснятины в угоду капельницам я не смогу. После первого же укуса по телу прошлась болевая волна. Челюсти свело, но есть хотелось невозможно. И только на третьем пирожке я поняла, что набивать шокированный желудок не лучшая идея.

В комнату заглядывать не стала. Ночка у Рыбы, наверняка, была тяжелая. До этого тоже был приключенческий уикенд с вопящей от непрекращающегося оргазма девкой. Не мешало бы отдохнуть. Поесть я поела, думаю, ничего страшного, если пропущу пару часов капельницы, спать он будет еще долго, к моменту пробуждения я планировала вернуться.

В ванной нашла мазь и бинты. Конечно же, столь ровно закрутить голову у меня не получилось, но спрятать все это безобразие под косынкой и не страшно на люди показаться. Кровать, и правда, вытащили из моей квартиры, да и шкаф ощутимо опустел. На дезинсекции?

Пришлось напрячь память до головной боли, чтобы понять, что из всего оставленного в моем шкафу я еще не успела примерить. Хотя, куда теперь этим вшам деваться?

Я потрогала исхудавшую голову. Вот гадство… Я чувствовала себя открытой книгой. Плаща не нашла, но выглянув в окно поняла, что он и не понадобится. Платок, подаренный Мирой Степановной, остался в квартире Рыбы, стучать дверьми по такому пустяковому поводу не хотелось, так что футболка и розовая кофта с капюшоном были единственным выходом для маскировки.

Пряча голову поглубже, я оценила свой прикид. Если бы когда-нибудь мне на глаза попался подобный персонаж, я , даже не сомневаясь, решила – наркоман. Но коричневые спортивные штаны почти обтянули раздутые пирожками ноги, глядишь и за спортсменку сойду. О пробежке и мечтать рано.

Сползая по ступеням, я все же решили покрутить руками и размять шею, и к этажу пятому окончательно проснулась. Жить буду, и правда.

* * *

Минуя порог типографии, я порадовалась закрытым дверям. Уж очередную лекцию по поводу своей безмозглости слушать пока не хотелось. Илья сейчас воспринимался мной, почти как отец, что еще ни один раз будет припоминать мне вчерашний концерт. Если подумать, чего хотят родители от своих детей? Для начала это крепкое здоровье и прилежная учеба, но в итоге все сводится к стакану воды на смертном одре. Илья хотел от меня того же. Своеобразное проявление любви, подкрепленное в основном выгодой, но чем не забота? Да меня в жизни никто так не опекал, как эти двое…

Я зашла в кабинет. На положенном месте высились заполненные конверты. Взяв верхний, я разложила перед собой три снимка. На этот раз моделью был мужчина лет сорока. Подвешенный за ноги, он походил на свиную тушу… Даже заштопанный крест на туловище не мог сгладить нападающую почти на грудь складку кожи. Руки были не тронуты, а вот линии вдоль бедер, почти собранная в розу кожа на коленях… Никак Рыбе постоянно приходится изобретать что-то новое, дабы извращенцы, наблюдающие спектакль на своих экранах, исходили пеной, в ожидании следующего сеанса.

Эта работа была в разы кровавее предыдущей. Сцена превратилась в алеющий водопад. Снимки неслучайно демонстрировали на переднем плане ступени, усыпанные багровыми сгустками. Я сунула карточки обратно в конверт, зажимая рот рукой. Уж с таким трудом запиханые пирожки терять не хотелось…

Да меня еще пощадили, заставляя смотреть на аккуратное женское тело, увидь я сначала подобное, уже положила бы разум на полочку.

Включив интернет-центр, я открыла созданную социальную страницу. Ни единого оповещения, ожидаемо, не горело. Уж искать меня в интернете подругам никогда бы не пришло в голову. Ни в городе, ни, тем более, когда я оказалась на окраинах.

Я нашла страницу Ани в друзьях у Вадика, и отправила заявку. Фото ее профиля меня откровенно удивило и порадовало. Грудь и надутые губки на нем настолько второстепенны, что подруга была едва узнаваема. Серая водолазка, собранные в наивную косу волосы, уткнутая в ямочку на щеке ручка. Как школьница. Хотя, если припомнить запросы, что гарантировали долгую и счастливую, не удивительно… С другой стороны пацанов в школе больше привлекают училки, а не созревающие одноклассницы.

Потом почти полчаса мне понадобилось, чтобы найти, в тысяче с лишним друзей Вадима, репетиторов, коих в его детстве я видела чаще, чем своих университетских преподавателей. Меня как-то тоже пытались привлечь к «очень интересным интегралам», но внезапно появляющиеся у студентки дела и «случайно» нагрянувшая в гости Ани, ни оставляли и шанса. Одного гения в семье хватало.

Почти сразу мне ответили двое учителей, изъявив желание если не помочь, то хотя бы посмотреть на ученика. Вдогонку пришли прайсы. А ценник за пять лет вырос… почти в два раза! Одно часовое занятие стоило полторы тысячи.

Да пора бы браться за работу…

Я закрыла двери и направилась прямиком к дому Марты. Уже блуждая руками по пустым карманам, меня резко охватило нездоровое волнение. Я молча свалила и забыла смартфон под подушкой. Когда-нибудь Рыба не выдержит и точно меня придушит.

Я задрала голову, впиваясь взглядом в видневшуюся в дали двадцатиэтажку. Сердце задрожало, выбивая шустрые ритмы. Прижав руку к груди, я старалась успокоиться и не думать о ступенях. Да этот подъем никак грозится стать последним препятствием в моей жизни. Но не могу же я неделю валяться под одеялом?! Я тут у них не в рабстве, и свои дела есть. Кинув недовольный взгляд в сторону районной управы, я завернула за голубую вывеску.

Когда Марта заприметила меня на своем пороге, по помещению пробежался дрожащий вздох.

– Госпди! – кинулась она ко мне. – Ты живая! – ухватив за плечи Марта легонько тягала меня в стороны, стараясь не принять за привидение.

– Живая, конечно, – приуменьшила я масштаб трагедии.

Но с жизнью попрощаться тогда успела…

– Я думала Вождь Риту закапает на месте… – обмякла Марта.

– Простите за это. Меня никто не заставлял, я сама упилась до зеленых чертей. Кстати, – осмотрела я полупустой дом. – Где она?

– На работе, я скажу, что ты приходила. Рита хотела извиниться.

– За что? Мне понравилось, как она целуется.

Марта заметно смутилась. Что, забавы дочери не внушают гордости? За вчерашний день я кое-что поняла. Рыба мне помог. Я не должна уподобляться этим людям, стараться вписаться в их общество, бояться восторженных взглядов. В каком-то смысле они могут быть лучше, проще, честнее и порядочней, но мое воспитание и происхождение однозначно позволяет смотреть чуть глубже и более трезво. Если они думают, что я избалованная городская девка, пускай. Но они даже не представляют себе того дна, на котором существуют. Их слепота не позволяет им плыть в нужном направлении. Но пробиваться сквозь обожженные окраинами кирпичи я и не собиралась. Ни у Марты, ни у Риты уже нет шансов на освобождение.

Я опять обвела глазами комнату.

– А где Лейла? И Герман?

– О, – Марта обернулась, будто забыла, что детей у нее чуть больше, чем шесть. – Они… пошли к Мише.

Мы перекинулись еще парой ничего не значащих фраз, и я вышла на улицу. Как бы не хотелось, идти на поклон к Вождю придется. Кинуть бы с порога скальп какого-нибудь врага к его ногам, для успокоения… Тем более, у меня была к нему просьба. А ввиду последних событий я приношу больше проблем, чем пользы. Но, детей не выбирают!

Руки опять потянулись к карманам в поисках смартфона. Двигалась я куда медленнее, чем ожидала, и Рыба уже наверняка в бешенстве разглядывает пустую койку. Но чувствовала я себя неплохо, и даже не дрожала от направленных взглядов. Никак многие видели мое бьющееся в панике и экстазе тело, что, спотыкаясь каждые несколько метров стонало от удовольствия.

Плевать.

Не им меня судить. Пользы из этой ситуации я извлекла куда больше, чем позора. Занавес моей жизни подобно сценическому бархату с золотой каймой, медленно пополз вверх.

– Мне нужно на прием к В… К Илье Владимировичу.

Девушка у информационной стойки у входа неодобрительно задрала на меня глаза.

– Неприемный день.

– Оповестите его о моем приходе, пожалуйста, – настойчиво уперла в стойку руки и, оттолкнувшись, двинулась к начальнику.

На пороге его кабинета меня встретила знакомая красотка. Да за расчленение секретарши миллионов сто можно поднять… Я оценила ее взглядом, представляя вытекающий ботокс из прорезанных по центру губ . Джоконда бы загнулась от зависти…

Девушка молча указала на дверь кабинета. Ее недовольный взгляд не прошел мимо меня, но ничего не поделаешь, скоро часть своей зарплаты она будет получать с продаж моих картин, в пору настраивать хлопки закрученных ресниц на благодарный трепет.

Я открыла дверь и, не глядя на восседающего за столом Вождя, вытянула расправленную пятерней ладонь. Стул по-прежнему стоял в центре кабинета, на него я и села.

– Я идиотка. – Сразу начала я с унижения, дабы сдобрить момент.

На этот раз Илья Владимирович не спешил мне дружелюбно улыбаться.

– Я больше не пойду в этот клуб, не буду напиваться, – я оторвала глаза от ковра, – займусь спортом и буду рисовать до потери сознания, когда понадобится.

Вождь молчал, но намек на улыбку я засекла. По сути, ему должно быть плевать, здорова я или нет, если согласилась на него работать, то уже вчера должна была сидеть за мольбертом. Мои приключения влетели ему в копейку. С другой стороны, на перспективу было бы правильнее сохранить меня живой, и явно грамотный бизнес на этом и строится, но мне бы хотелось верить, что они тут и правда волновались. Я же художник… можно скинуть все свои надежды на тонкую душевную организацию. Немного самообмана не помешает.

– И у меня есть просьба. – Громко сказала я, поднимая глаза на Илью.

– А ты наглая. – Илья улыбнулся. – Говори.

– Разрешите мне иногда приводить в типографию Германа.

– Кого?

– Германа. Сына Марты.

– Зачем? – удивился Илья.

Что, думал, я аванс в пару миллионов затребую?

– Он очень талантливый мальчик, я хочу помочь ему с учебой, и для этого нам нужен интернет.

Илья Владимирович неуверенно кивнул.

– Еще что-то?

– Работа. Вы сказали у вас есть для меня работа.

– Я тебя не узнаю, Вера. Рыба тебе помимо крови мозги промыл? – откинулся на кресле Вождь, с любопытством меня осматривая. – Откуда такое рвение?

Я вернула взгляд на белые пушистые завитки красного ковра.

– Я просто хочу сделать что-то полезное. И да, – вспомнила я вчерашний гневный звонок. – Согласна на любую работу.

– С «любой» я бы на твоем месте не горячился. – Осуждающе посмотрел на меня Вождь. – Завтра жду тебя по этому адресу, в семь. Давно обещал своим девочкам подарок… – принялся он исписывать маленький желтый стикер. – А то и вправду становится похоже, что с тобой я приобрел только гору проблем.