Читать онлайн Скорый поезд бесплатно

Глава 1

Светлана

Света стояла на перроне и тихо плакала, прижавшись к плечу Женьки, крупного, симпатичного светловолосого парня. Он крепко обнимал любимую девушку, гладил по мягким волосам и приговаривал:

– Светик, ну неделя туда, три дня там и неделя обратно. Время быстро пролетит, будем на связи.

– Женька, ну почему мама сама не поехала за бабулей? Ну почему я? И на поезде, к тому же! Ведь у отчима денег полно!

– Светик! Ключевое слово – «у отчима». Бабушка – мама твоей мамы, а не его. Да и нельзя ей на самолете, ты сама говорила, что у нее больное сердце.

– Жень, а мне-то можно. Ну хоть туда на самолете отправили бы! Две недели в дороге трястись!

Женька развел руками:

– Не знаю, Света. И у меня как назло не очень с деньгами. Я бы сам тебя хоть в одну сторону на самолете отправил. Но…– и Евгений снова развел руками.

– С первого пути отправляется скорый поезд Москва-Владивосток.

Будьте осторожны, – ожил громкоговоритель.

– Девушка, давайте-ка в вагон, или остаетесь? – проводник внимательно глянул на Свету, а про себя подумал: «Эх, повезло парню, такая красавица досталась! И любит его, похоже. А мне и познакомиться некогда! За неделю пути отношений не построить».

Света напоследок прижалась к Жене, он поцеловал ее крепко в губы, влюбленные нехотя отлепились друг от друга, и Света вскочила в состав, уже тронувшийся с места.

Поезд быстро набрал скорость, и вот уже не видно Женьки. Света же еще долго стояла у окошка и лила слезы, тихонько, маленьким язычком ругая маму.

А не знала она того, что отчим купил путевки на Сейшельские острова еще зимой. И будут они с матерью целых двенадцать дней купаться в океане, жить в шикарном отеле и потягивать коктейли, а Светлана тем временем будет трястись в вагоне доблестной Российской железной дороги. Ну кто тогда знал, что матери его жены станет совсем плохо, и будет решено перевезти ее из Владивостока в Москву?

Из Светиного купе вышла старушка, бесшумно подошла к ней.

– Ну что ты, милая! Не стоит так расстраиваться. Пойдем, чайку попьем.

Света подняла на бабусю огромные карие глаза и спросила удивленно:

– Почему не стоит?

– Ой, – замялась старушка, – и сама не знаю. Вырвалось! Пойдем, пойдем. Чайку попьем, а может кофе хочешь? У меня есть в термосе! Хороший, из «старого доллара»!

– Откуда? – улыбнулась Света.

Старушка засмеялась:

– Никак не могу запомнить название этой сети кафешек, а вот созвучно оно «старому доллару». Это я легко запомнила.

– Старбакс, – рассмеялась Света.

– Точно! – улыбнулась пожилая женщина.

Расстройство как рукой сняло.

– Меня зовут Света Пономарева.

– О, как официально! А я Алтуфьева Ирина Степановна.

Дамы, жеманясь, протянули друг другу ручки и пожали за кончики пальцев, снова рассмеялись.

Плохое настроение Светы испарилось, будто его вовсе не было.

Ирина Степановна налила кофе из термоса из того же «старого доллара» в тончайшие фарфоровые чашечки.

– Ничего себе! – обомлела Света, – мама такие только для гостей достает, а вы в поезд взяли.

– А я в том возрасте, когда глупо экономить, тем более посуду. Это всего лишь вещь. Самое страшное, что может с ней случиться: разобьется! Не беда – купим новую. Ах, если бы также легко решались и другие …– Ирина Степановна помедлила, прежде чем сказать следующее слово, но передумала его говорить, хотя и так было ясно, что вертелось у нее на языке.

– Света, – сменила она тему, – а ты заметила, что мы с тобой вдвоем? Было бы чудесно доехать так до Владивостока. Во Владике выйдем вместе, мой брат отвезет нас. Нам… – Ирина Степановна вновь остановилась, не досказав фразу.

Света же удивленно спросила:

– А откуда вы знаете, что мне до Владивостока?

– Так, – качнула головой старушка, – старческая интуиция! Она меня часто выручает!

– А еще вы сказали, что ваш брат отвезет нас. А вдруг нам не по пути?

– Ну и что же, он все равно отвезет. Мой брат – дамский угодник со стажем. Ему будет приятно доставить такую красавицу в любую точку города.

Света засмущалась и опустила свои прекрасные глаза.

Глава 2

Максим

Женщины чудесно провели остаток позднего вечера, и уже ближе к полуночи легли спать. Глубокой ночью, на какой-то небольшой станции к ним в купе сел молодой человек, он с кем-то шепотом разговаривал по телефону. Света спала и ничего не слышала. Молодость! А вот Ирина Степановна стала свидетелем странного разговора молодого человека с кем-то, скорее всего с женщиной: женой или мамой.

– Да-да, – говорил новый пассажир, – долго не буду сидеть, уже укладываюсь спать. Да-да, Дану выгуляю, мусор выбрасываю регулярно. Нет-нет, голодный не сижу.

Разговор наконец-то закончился, и парень очень осторожно взобрался на верхнюю полку.

«Странно, – подумала Ирина Степановна, – как он выгуляет Дану? Это, наверное, собака. Хотя очень может быть, что парень выйдет рано утром на какой-нибудь станции и вполне успеет прогуляться с питомцем. Но его просили не засиживаться допоздна. Хотя, и в купе можно вполне себе до утра в телефоне зависнуть. И мусор! Вообще удивительно, что кто-то волнуется о мусоре в вагоне. Да чего это я? – спросила сама у себя Ирина Степановна, – какое мне дело до этого парня», – но старушка чувствовала, что дело ей до него будет.

Проснулась она достаточно рано, самая первая. Света и незнакомый парень проспали до одиннадцати утра. «А как же Дана? – думала старушка, – кто ж ее выгуляет? Далась мне эта Дана!» – разозлилась она сама на себя.

Молодые люди проснулись одновременно. Парень соскочил с полки, и Света поднялась тоже, и именно в тот момент поезд сильно качнуло, и они стукнулись головами. Обоим стало неловко, они начали извиняться друг перед другом.

Ирина Степановна заинтересованно наблюдала эту картину, она снова почувствовала своей «старушечьей интуицией», что между ребятами что-то возникло, а бабуся доверяла своему чутью. Да что там доверяла, лет двадцать своей нынешней пенсионерской жизни, а именно столько лет она уже была на пенсии, она только и жила им.

Немало таких искр она повидала, и все те люди стали парами впоследствии. Некоторые много лет спустя…

«Вот и вчера я сказала Свете, что не стоит расстраиваться», – вспомнила старушка.

А тем временем попутчики уже познакомились, сообщив друг другу свои имена. Парня звали Максим, и ехал он до Владивостока, что немало удивило Ирину Степановну. Как? А Дана? Очень хотелось спросить об этом, но тогда надо было признаваться, что слышала весь разговор с незнакомкой, а этого очень не хотелось.

«Скоро все само выяснится, путь долгий. Целая неделя»!

– Кстати, – спросила она вслух, – завтракать-то будем?

И, не дожидаясь ответа, извлекла из своей объемной сумки еще одну фарфоровую чашечку, термос из «старого доллара», батон, баночку джема, палочку сырокопченой колбаски, упаковку плавленого сыра и три вареных яйца.

Света накануне очень удивилась двум фарфоровым чашечкам с блюдцами, а тут и третья появилась.

Девушка подмигнула старушке лукаво и спросила:

– А что, и четвертая есть?

– Конечно, – ответила старушка, но чашечку не показала.

Завтрак прошел оживленно, с шутками и прибаутками, Максим оказался очень веселым парнем. Он все время заинтересованно поглядывал на Свету, а она смущалась и опускала голову все ниже и ниже.

К вечеру попутчики знали друг о друге все, ну или почти все. Ирина Степановна ехала во Владивосток к брату, она гостила у него каждое лето подолгу: столько, пока не надоест. И потом он отправлял ее на теплоходе в круиз. После вояжа еще гостила, уже, как правило, недолго, и возвращалась домой снова на «России».

С Максом все было сложно, он сначала не хотел открывать свою душу, мялся, краснел, но женщины не настаивали, и, видимо, это, как ни странно, подвигло его рассказать о себе все, практически с самого детства.

Вырос Максим во Владивостоке, воспитала его бабушка, к ней и ехал. Родителей своих Максим не видел до определенного момента. Бабушка всегда говорила, что они живут за границей, зарабатывают деньги. Но тогда почему они так плохо жили, почти впроголодь, было непонятно. Для кого или для чего родители зарабатывали деньги? Мало того, они никогда не звонили и не писали. Никаких фотографий в доме не было, и рассказывать про свою дочь, маму Макса, бабушка не хотела.

Работала пожилая женщина почти до семидесяти лет. Максим тоже очень рано начал трудиться, чтобы помочь ей: мыл машины на стоянках и на заправках, работал на доставке.

После окончания одиннадцатого класса бабуля настояла, чтобы Максим ехал учиться в Москву. Он уехал, но через три месяца ему стало ясно, что дома происходит что-то нехорошее. Бабушка разговаривала шепотом, а иногда и вообще не брала трубку. Писать сообщения она так и не научилась, хотя Макс перед отъездом все подробно объяснил, а бабушка записала в блокнотик.

Однажды Максим позвонил, и ответила вообще незнакомая женщина, видимо пьяная, она стала городить околесицу и нецензурно ругаться. Макс закричал, чтобы она позвала Марию Алексеевну, а женщина захохотала и крикнула в трубку:

– Сдохла, сдохла, сдохла твоя Мария Алексеевна.

Первым же рейсом, назанимав крупную сумму денег, Макс вылетел во Владивосток. Вбежав домой, он обнаружил бабушку, лежащую на кровати без сознания. А еще в доме неизвестно откуда взялись отвратительные мужики, пьющие на кухне. Единственная среди них женщина встала, покачиваясь, чуть не упала, ее поддержали собутыльники.

– А ты кто такой? Чего врываешься? – пьяница отвратительно икнула, не сдержалась, и ее вытошнило прямо на стол вблизи сидящих мужиков. Они недовольно зашумели, заматерились.

Тетка рухнула замертво.

– Вы кто такие? – закричал Максим, чуть не плача, – что вы делаете в доме моей бабушки?

Парнишка снова метнулся в комнату, вызвал скорую помощь. Один из мужиков, видно самый сообразительный, очнулся:

– Слышь, ты, – он ткнул сидящего рядом, – он сказал «моей бабушки». Это что ж получается? Ларкин сын это? Должон проставиться!

Мужик встал и, еле передвигаясь, двинулся в комнату.

Максим сидел рядом с бабушкой и держал ее за руку, слезы градом катились из его глаз, и он приговаривал:

– Бабулечка, миленькая, ты только не умирай! Ты потерпи! Сейчас врач приедет, все хорошо будет.

Алкаш, споткнувшись о невидимое препятствие, влетел в комнату, упал, едва не разнес комод, поднялся и гаркнул:

– Эй ты, как тебя там! К родной же матери приехал! Давай ставь пол-литра! А ну, мигом!

Максим в ужасе посмотрел на пьянчугу, ничего не понимая! О чем он говорит? Максим приехал к бабушке. Кто все эти люди? Во что превращен некогда идеально чистый, небольшой, но уютный, их с бабушкой домик? Кругом горы мусора, ужасная грязь, окна выбиты, занавесок нет, и вообще, много чего нет: телевизора, картин, серванта, как по старинке бабушка называла горку, и посуды нет вообще.

В это время в раскрытую настежь дверь вошел доктор, он брезгливо огляделся и сразу оповестил:

– Если вызвали к пьяному, ничего делать не стану, еще и штраф оплатите.

– Нет-нет, – Максим подскочил к врачу, – плохо моей бабушке, она совсем не пьет. А кто все эти люди, мне неизвестно. Я только приехал, а тут притон.

Врач немедленно подошел к кровати. Проделав все необходимые манипуляции, он сообщил:

– Да, просто поразительно, как она до сих пор держится. Немедленно в больницу, у нее инсульт. Возможно, и инфаркт в придачу.

– Как? Что вы говорите? А она не умрет?

– Поехали, поехали! – не ответил врач ни на один из вопросов.

– На следующее утро бабушка пришла в себя, – сообщил Максим и замолчал.

Света и Ирина Степановна, затаив дыхание, слушали Максима.

– Макс, – осторожно обратилась Светлана к парню, – а что за алкаши были в вашей квартире?

– Света, до Владика еще долго, мы ж не торопимся. Расскажу, все расскажу, – и Макс вышел из купе.

Глава 3

Алексей

Буквально через несколько секунд поезд стал замедлять ход, на пути была небольшая станция Маслянская, «Россия» стояла там всего две минуты.

В купе вместе с Максимом вошел еще один молодой человек, в руках у него был совсем маленький ребенок. Мужчина положил младенца на свободную верхнюю полку.

Света вскочила:

– Ой, а давайте на мое место? А я наверх. Как же вы с ребенком?

– Да ничего, – доброжелательно ответил мужчина, – справимся, – он подмигнул Свете.

– Нет, что вы! – настаивала Света, – вдруг упадет.

– Мы до Красноярска всего-то, завтра ночью выйдем, – ответил новый пассажир.

– Тем более, – Света быстро освободила свое нижнее место.

– Благодарю вас, но я все равно Светочку никогда не оставлю без присмотра, – молодой отец очень осторожно переложил ребенка на нижнюю полку.

– Как вы сказали? Светочку? Так еще и моя тезка! И я Света, – представилась девушка.

– Очень приятно! А я Алексей, – и мужчина вопросительно посмотрел на остальных.

Ирина Степановна, все это время пристально наблюдавшая за развитием событий, встрепенулась:

– А я Ирина Степановна. Сколько ж вашей доченьке? Маленькая совсем. Куда же вы с ней?  – Ирина Степановна не отважилась спросить про мать, хотя очень хотелось, но пресекла свое любопытство, подумав, что просто так мужики с такими малыми детьми по поездам не шастают.

– Светочке четыре месяца.

Женщины ахнули.

– Куда ж вы с ней? – повторила свой вопрос Ирина Степановна. – Чем кормить будете?

– К маме своей везу. Вот не справился! А насчет еды все просто. Сегодня ночью Света только молочко из бутылочки попьет, утром кашка, а потом попрошу проводника пюре сварить, не откажет, я уже поинтересовался, потом снова кашка, а на ночь кефирчик. Ну и все: приехали, Красноярск! – весело закончил Алексей.

– Как у вас все здорово продумано! – похвалила Света.

Дослушать рассказ Максима не получилось, и все пассажиры купе улеглись спать.

Утром первой проснулась не Ирина Степановна, а малышка. Алексей очень быстро и ловко приготовил ей кашку. Девочка была не капризна, она терпеливо ждала, внимательно наблюдая за отцом, а он, шепотом приговаривая всякие шутки и прибаутки, сварганил ребенку еду. Девочка поела, погулила недолго и снова уснула.

Ирина Степановна достала еще одну фарфоровую чашку и подмигнула Леше:

– Кофейку?

– С удовольствием, – ответил парень.

Света и Макс спали на верхних полках, время было совсем ранее. Ирина Степановна чувствовала, что спать Леша больше не ляжет, и ему очень хочется излить душу.

– Давай без расшаркиваний? – предложила старушка, – слушаю тебя очень внимательно.

В небольшой деревеньке недалеко от станции Маслянская в девяностые годы обнаружили какие-то полезные источники, и родители Алексея, потомственные геологи, двинули из Москвы, где была квартира, машина, дача и прочие блага цивилизации, в то местечко.

Деревенька так понравилась, что решили остаться. Лешка совсем маленький был, а потому считал себя деревенским. Детство и юность прошли там, а выучился, конечно, в Москве тоже на геолога, как и родители, и вернулся в родную деревню. Благо, что работы для специалиста в тех местах было много.

Пару лет назад родителей в Красноярский край повлекло, там тоже что-то нашли, а Леша остался: любовь у него тогда приключилась с деревенской девушкой Мариной. Но как-то случайно получилось на вечеринке, что проснулся он в объятиях другой красавицы, а не Марины вовсе. А с Маришкой ничего и не было никогда, девушка не позволяла лишнего.

Вскочил Леша, посмотрел на ту, с которой разделил постель, и ничего не смог вспомнить. Вечеринка у приятеля была по случаю дня рождения, Леша с Мариной пришел и весь вечер с ней провел. Но где она? Да, пил очень много, Марина отговаривала, не давала очередную рюмку опрокинуть. Леша не слушался, балагурил и не пропускал ни одного тоста. Марина, видимо, обиделась и ушла.

Дальше полный провал. Ничего Алексей не помнил, и девушку эту он не знал.

Как оказалось, она пришла намного позже с подругами. И вот как-то сложилось у них с Алексеем оказаться в одной постели.

Леша подхватил свои вещи и убежал, а девушка пришла к нему сама тем же вечером. Голова у Алексея раскалывалась, гостья пивка принесла и поесть, но Алексей не принял ни ее, ни то, что она принесла. Объяснил, как можно вежливее, что был сильно пьян, ничего не помнит, и даже не знает, как зовут гостью, и попросил уйти.

– Меня зовут Катя, – засмеялась девушка, пиво и еду оставила и ушла.

Деревня небольшая, слух покатился, и, конечно, дошел до Марины.

Она даже смотреть в сторону Алексея перестала, очень гордая девушка была.

А через пару месяцев после вечеринки пришла снова к нему Катерина.

– Леш, я беременная, – выпалила с порога, – твой ребенок.

Много раз в фильмах Леша видел, как обижаются девушки, когда парни сомневаются, их ли это ребенок, но именно это он и спросил у Кати:

– Послушай, это было у нас с тобой один раз. Да и было ли вообще? Я ничего не помню. И вот теперь ребенок! Ну что ты хочешь, чтобы я сказал? Жениться я не хочу, даже Маринке не предлагал.

Катя выслушала и ответила:

– Мне ничего от тебя не нужно. Просто, я подумала, что ты должен знать, имеешь право.

Вскоре все приятели подшучивали и подтрунивали над Алексеем.

– Папаша!

– Ну что, пеленки приготовил?

– Памперсы учись менять!

Насмешки сыпались со всех сторон, Марина при встрече отворачивалась и не здоровалась, Катя, впрочем, тоже. Живот у нее рос не по дням, а по часам, и по деревне пошел слух, что у Кати двойня. А некоторые, совсем уж безбашенные, гоготали, что тройня, и все от разных папаш.

Леше было дурно от всех насмешек и слухов. Поговорить было не с кем: закадычный друг Валька уехал в Москву на заработки, родители далеко. Были, конечно, приятели, но это так, выпить, на гитаре побренчать, на рыбалку сходить да на мопедах погонять.

Хотелось задушевного разговора, потому что на душе у Алексея было неспокойно.

«А вдруг это действительно мой ребенок? – думал Леша, – а Катя живет сейчас в общежитии, в ужасных условиях, плохо питается, много работает, сирота же».

Родители Катерины рано умерли от пьянки, сестра старшая в Польшу подалась, говорили проституцией зарабатывала. Да и про Катю тоже всякие слухи ходили – вот почему у Алеши было много сомнений, и не любил он ее, конечно. Да что там любовь? Он совсем ее не знал до того случая, когда переспали, а только видел мельком пару раз. Было бы странно жить в одной деревне и не видеть. Но никогда не общался, и в одной компании вместе на той вечеринке оказались впервые.

И вот как-то поздно вечером, Леша уже спать собирался, прибежала Катина подруга:

– Лешка, Катьку в район увезли, рожает, да что-то рано. Говорит, что еще недели три не доходила, пузо огромное на нос уж полезло. Точно, двойня у нее. Как пить дать! – закричала она с порога.

Леша хотел спросить, какой он по счету, у кого сегодня была Ленка, так звали девушку, но сдержался, и вопросительно посмотрел на незваную гостью:

– И что?

– Записку она тебе передала! Вот! – Лена сунула ему мятую бумажку, зачитанную всей общагой до дыр, и убежала.

«Алексей», – записка начиналась стандартно, – «у меня нехорошее предчувствие, умру я, не бросай ребенка. Не дай бог, приют. Твой ребенок, не сомневайся. Связи были у меня, отрицать не стану, но до того вечера, так случилось, долго у меня никого не было: недели три, а то и четыре. А после тебя вообще к себе не подпускала никого, и по сей день. Влюбилась я в тебя, Леша. Вот не знаю, что со мной стало, а не нужен мне никто кроме тебя. Утром просыпаюсь с мыслями о тебе и ложусь, думая о нас! Как бы все здорово могло сложиться! Ты, я и ребеночек наш – семья! Я и к Марине ходила, просила ее отстать от тебя, сказала, что беременная я. Она только фыркнула и крикнула, чтобы я тебя забирала со всеми твоими гнилыми потрохами. Только не помогло это, не сошьешь отношений, когда нет взаимной любви. Не бросай ребенка! Умоляю»!

Прочитал Алексей записку несколько раз. Сожаления об испорченных отношениях с Мариной не возникло. Любви, что был готов жениться на ней, у Алексея не было, злости на Катю тоже не было. А думать о том, что ему нужно забирать ребенка, он вообще не стал. Все бабы – дуры, перед роддомом истерично умирать собираются и пристраивают своих детей. А в сказочки о том, что «никого у меня, кроме тебя не было» Алексей верить не собирался.

Но слух пошел вскоре, что родила Катя двойню: мальчика и девочку. Мальчик совсем плох, а девочка здорова.

А вот Катя… У нее открылось сильное кровотечение, и пока его не могут остановить. Деревня гудела.

Еще через пару дней дошла до Алеши страшная новость, что мальчик умер, а Катя все еще борется за жизнь.

И снова Ленка прибежала, зареванная вся, вцепилась в Лешу.

– Тебя она ждет, иди к ней, пропустят. Не жилец она, времени нет совсем. Долго не думай, иди!

Леше было очень жаль Катю. Такая молодая! И умершего ребенка тоже было жаль, но при чем тут он? Он не чувствовал себя ответственным за происходящее. Смерть соседки произвела на него большее впечатление, и он долго не мог прийти в себя, а это просто обычное происшествие, каких много в жизни. Ничего и нигде не шевельнулось у Алексея в тех уголках души, которые заставляют мучиться, трепетать и думать о происходящем.

В тот же вечер он отправился с друзьями на пикник и прекрасно провел время. А на следующий день пришла весть о смерти Кати, и в ту же ночь она ему приснилась. Покойница стояла в белых прозрачных одеждах с ребенком на руках, а другой ребенок чуть поодаль сильно плакал и тянул руки к матери. Но Катя даже не обращала на него внимания. Она ласкала лишь того, который был у нее на руках.

Леша очнулся в холодном поту. Ничего особенного или страшного не приснилось, но Алексея колотило,  и он не мог уснуть до утра.

В следующую ночь все повторилось: тот же сон, и снова бессонница, и ужасная тревога.

Эти сновидения стали преследовать его, и через две недели Алексей не выдержал, но прежде кое-что произошло.

– И вот со Светочкой я не расстаюсь уже почти полтора месяца. Но понял, что переоценил свои возможности, – Алексей заканчивал свой рассказ, – вот везу ее к маме. Не могу и работать, и за ней смотреть. Три няньки нанимал, но не устраивает меня, как за Светиком смотрят.

– Погоди, – Ирина Степановна перебила его, – так Света действительно твоя дочь?

– Хотелось бы мне в этом месте ответить, что нет, и я удочерил совершенно чужую мне девочку. Так было бы очень круто, правда? – Алексей чуть помедлил, – но Света действительно оказалась моим ребенком. Вся процедура была недолгой, но нервы потрепала. Тест на отцовство решил все для органов опеки, но мне и тест не нужен был.

– Как это? Почему? – удивилась Ирина Степановна. – Рассказывай дальше.

Алеша замялся:

– Боюсь, посчитаете меня ненормальным.

– Не посчитаю, давно живу на свете, и всякого повидала.

– В общем, однажды ночью во сне рядом с Катей я увидел пожилую женщину, если не сказать старую. Я уловил в ней какие-то знакомые черты, она посмотрела на меня долгим взглядом и сказала:

– Это твоя дочь, не сомневайся, назови как меня, Светланой. Пусть будет полной моей тезкой Светланой Алексеевной. Хватит нашим детям по интернатам обретаться.

Сказала и исчезла, и Катя с ребенком на руках растаяла, а другой ребенок остался, и я увидел, что это девочка. Она протянула ручки ко мне и сказала: «Папа, я тебя буду ждать».

У пожилой женщины была одна особенность, уха правого почти не было, у моей мамы тоже слегка уродливое правое ухо. Это врожденное.

Я со своей бабушкой не был знаком, мама меня поздно родила, в тридцать восемь лет, бабушки уже в живых не было. Мама никогда ничего не рассказывала про нее. Так, вскользь. Будете удивлены, но ни имени бабушки, ни имени дедушки я до того дня не знал.

В общем, на следующее утро я позвонил маме в Красноярск и все рассказал. Мама сказала:

– Алеша, тебе приснилась твоя бабушка Светлана Алексеевна. У нее также, как и у меня, было уродливое ухо, – мама помолчала недолго, видимо решая, говорить или нет дальше, но решилась, – Алешенька, забирай девочку. Думаю, она твоя. Действительно, хватит нашим детям по детдомам обретаться.

И мама шокировала меня рассказом о том, что бабушка в свое время сдала ее в интернат, мама приходила домой только раз в неделю.

А еще мама сказала, что у меня есть старшая сестра Наташа, мама ее тоже в интернат отдавала. Когда я родился, ей уже девятнадцать лет было, и она была замужем. Сестра обижалась на маму, впрочем, ровно также, как и моя мама на свою. Наташа до сих пор не общается с мамой, а моя мама не общалась со своей.

В тот же день я бегом побежал в районный приют. Светочку, – Алексей улыбнулся, – ну она тогда конечно не была Светочкой, мне показали сразу. Я отогнул уголок шапочки, правое ушко было не сформировано. Для меня это решило все, и никакая экспертиза не нужна, я хотел ее тут же забрать, но не тут-то было, – Алеша замолчал. – Можно я не буду вам рассказывать о своих мытарствах?

– Конечно, конечно, – быстро согласилась Ирина Степановна и добавила, – ты большой молодец! Я бы гордилась тобой, будь я твоей мамой.

– Правда? – в глазах Алексея блеснула надежда на то, что хоть кто-то может им гордиться. – Знаете, Ирина Степановна, а я себя все время виноватым чувствую перед Катей, перед Светочкой. Наверное, все могло быть по-другому. Катя не доедала, тяжело работала, никто о ней не заботился. Видно, потому роды проходили так тяжело, и нашего сына не смогли спасти.

Ирина Степановна взяла руку Леши в свои морщинистые руки:

– Не тревожься об этом. Все случилось так, как должно было случиться. Света с тобой, у нее есть папа, бабушка. Это очень важно для ребенка. А у Кати такая судьба. Свете обязательно расскажи о ее маме!

– Да я ничего не знаю о Кате, рассказать будет нечего.

– А вот и узнай! Подруги остались, попроси у них ее вещи, фотографии, может какие-то бумаги, письма, документы, украшения, пусть дешевенькие, но они будут очень важны для Светы как память о ее маме. Может быть ты что-то узнаешь, не обязательно важное. Самый простой рассказ станет для твоей дочки свидетельством того, что ее мама когда-то была такой же девочкой как она. Жила, смеялась, грустила, дружила, любила. Пусть у тебя будет хотя бы по одному рассказу каждый год для твоей доченьки о ее мамочке.

– Как же я сам-то не подумал! – словно прозрел Алексей, – ну конечно! Обязательно, как приеду, поговорю с девчонками. Спасибо вам, Ирина Степановна, – парень в порыве обнял старушку.

Она не противилась, прижала его к себе.

– Спасибо тебе, что поделился!

Через некоторое время все купе проснулось, Света и Максим спустились вниз, позавтракали.

Маленькая Светочка оказалась замечательным, славным, улыбчивым и спокойным ребенком, с ней не было никаких проблем. Она улыбалась всем, шла на ручки, шумно гулила и с аппетитом кушала.

Алексей был весел, много шутил, и вообще, компания подобралась замечательная. До самого Красноярска ехали дружно, громко смеялись, рассказывали анекдоты.

Максим, конечно, не продолжал свой рассказ, потому что Алексей не знал его начала, да и как-то неуместно было, поэтому когда Лешу с ребенком проводили, Света и Ирина Степановна в один голос воскликнули:

– Давай дальше.

Глава 4

Непутевая мать

В Красноярске никто не подсел, поэтому Максим спокойно мог продолжить историю, хоть и было уже достаточно поздно.

– Может спать ляжем? – робко заикнулся он.

– Нет! – женщины грозно на него посмотрели.

– Хорошо, хорошо, – деланно-испуганно отмахнулся парень и продолжил рассказ.

– Врач позволил мне остаться рядом с бабушкой. Положили ее в инсультный центр, у нее действительно случился этот страшный недуг. Но утром она пришла в себя и очень обрадовалась, увидев меня! Временами она, конечно, говорила какие-то странные вещи, но в целом мозг работал хорошо, она все помнила и вот, что мне рассказала.

Примерно через месяц после моего отъезда появилась моя мать. Да-да, единственная женщина среди алкашей была она – моя мать.

Бабушка наконец-то призналась мне, что Лариса перенесла в юности очень сложную операцию. Реабилитационный период был крайне тяжелый и долгий, и ей давали много обезболивающих препаратов, а, выписавшись домой, она стала злоупотреблять ими, превратившись в зависимую. Затем начала прикладываться к бутылке: кто-то посоветовал, вроде спиртное усиливает эффект препаратов. Быстро нашлись алкаши-собутыльники, и Лариса стала все выносить из дома. Потом беременность, потом появился ребенок – я.

Конечно, все заботы обо мне на себя взяла бабушка, а Лара катилась по наклонной плоскости.

****

Когда бабушка рассказывала все это внуку, Максим вдруг отчетливо вспомнил: дом, двор, собака. Она казалась ему тогда огромной. Он играл с ней маленьким розовым мячиком: кидал, а собака приносила и просила бросать снова, шумно лая.

На эти звуки из дома пошатываясь вышла мать. Собака, поджав хвост, сразу спряталась, ей нередко доставалось от пьяной Ларисы, да и трезвая она ее не жаловала, могла пнуть или даже схватить камень и кинуть в животное.

Максим стоял около крыльца с мячиком в руках. Мать отвесила такую затрещину, что мальчишка отлетел в открытую сараюшку, там напоролся на гвоздь.

Максим потрогал затылок, нащупав рубец, бабушка уловила этот жест:

– Вспомнил, Максюша? – ласково спросила она и заплакала.

Парень позвал врача, бабушке сделали укол, и она уснула.

Продолжение истории рассказывала в течение некоторого времени урывками, Максим не позволял больше так расстраиваться.

После того случая мать стала частенько бить Максима, бабушка защищала как могла, но однажды она и бабушку ударила. И с тех пор Максим с бабушкой ходили в синяках и ссадинах. В стране уже был беспредел, но это была глубинка, и прежние законы, а особенно привычки, еще действовали.

Участковый был очень хороший. Вот он как-то и зашел на огонек. Лариса была пьяная, но не настолько, чтобы не понять, что донес до нее капитан.

– Послушай-ка сюда, Лариса Афанасьевна, двадцати трех лет от роду, незамужняя и безработная, с вредными привычками. Если ты еще хоть раз пальцем тронешь мать или сына, я тебя посажу, и свидетелей много найдется.

Это и был приговор для Лариски. Она, видимо, уже настолько привыкла драться, что не могла без этого. Участкового испугалась и мать с сынишкой больше не трогала, но руки чесались.

Через пару месяцев она подралась с такой же алкашкой как сама и убила ее. Забулдыге, подскочившему на подмогу, она вставила огрызок бутылки в глаз, нанеся тяжелое увечье.

В общем, в тот же вечер оказалась Ларка в местном обезьяннике, а еще через пару месяцев на зоне, с которой явилась тогда, когда Максим уехал на учебу.

– Ну вот, теперь ты все знаешь, – глубоко и как-то даже с облегчением вздохнула бабушка.

– Про отца спрашивать, я так понимаю, бессмысленно! – угрюмо констатировал Максим.

Бабушка промолчала, все было понятно: отцом мог оказаться любой из тех, кого привечала Ларка, а привечала она многих.

– Что делать будем, Максимушка? – бабушка заплакала снова.

– Не тревожься, я решу этот вопрос.

Конечно, Максим не знал, как справляться с такого рода проблемами. Что он мог? Девятнадцатилетний парень против целой банды алкашей.

Но решение пришло быстро: с ними нужно действовать только их методами. Зашел во двор, в сарае схватил топор, и, забежав в дом, заорал, что есть мочи:

– Я больной, у меня справка, зарублю всех нахрен, и мне ничего не будет! Вон, все вон отсюда!

Алкаши вскочили и разбежались как тараканы, кто куда, Максу даже смешно стало. Лара не смогла подняться, она была жутко пьяна.

Ее он в тот же день отвез на принудительное лечение в клинику, отдав все свои сбережения. Он ничего не чувствовал к этой женщине, она была ему совершенно чужой. Максим пробовал вызвать у себя хотя бы неприязнь, глядя на ее почти беззубый рот, помятое лицо, хотя она еще была молода, на ее ужасные волосы, торчащие клоками, но и неприязни не было.

Бабушку выписали через месяц, за ней нужен был уход. В университете пришлось оформить академический отпуск. Макс научился все делать сам по уходу за лежачей: днем ухаживал, выкраивая немного времени для сна, а ночью работал. Так незаметно пролетело полгода.

Как-то вечером бабушка аккуратно стала спрашивать про Ларису:

– Максим, ты пойми, она моя дочь, какая бы ни была, и я за нее волнуюсь. Поезжай в клинику, прошу тебя, узнай, как она себя чувствует. Ты ведь как отвез ее, так и ни разу не был?

– И сейчас бы не поехал, но коли ты просишь… – вздохнул Максим.

В клинике к нему выскочила какая-то незнакомая женщина, симпатичная, достаточно ухоженная, и, о чудо, с зубами. Она кинулась обниматься со словами:

– Сыночек мой, Максик, ну наконец-то. А то я уж вся испереживалась. Ну как твоя командировка? Взяли тебя на постоянную работу? – это Лариса кричала громко, а в ухо парню она прошипела, – подыграй мне, не то придушу твою бабку, когда вернусь, мне терять нечего. Для меня зона – дом родной.

И Максим поверил ей, что придушит, и что терять ей нечего, а потому быстро отсканировал пространство. Для кого концерт? На диване сидел мужчина в белом халате, видимо врач, больше никого не было.

«Ну хорошо», – подумал Макс, – «подыграю, но не пожалеешь ли ты об этом, тварь»? –  и радостно ответил на все вопросы интриганки:

– Все хорошо с моей поездкой, и на работу взяли. Но вот с бабушкой-то как быть? На кого я ее оставлю?

Такого ответа Макс, конечно, не ожидал. Мать резко отстранилась от него и выкрикнула:

– А мне плевать! На кого она меня оставила, до чего она меня довела? – орала артистка, делая особый упор на слове «она». – Я ж в алкоголичку из-за нее превратилась, ты ж сам меня сюда привез, – «истерика» нарастала, концерт Лара устроила еще тот.

Мужчина вскочил с дивана и быстро направился к ним. Он обнял уже рыдающую Ларку, усадил на диван, она приникла к нему всем телом и стала судорожно всхлипывать.

– Ларочка, ну успокойся. Ну все же хорошо? Ну мы ж с тобой уже все обговорили. Ведь правда?

Лариса закивала головой как маленькая девочка, Максим ничего не понимал. «Что происходит»? – зудел в голове вопрос.

Мужчина развернулся к Максиму: