Читать онлайн Человек в темноте бесплатно

Пролог

Темнота угнетает. В ней прячутся самые жуткие фантазии. Страшные мысли оживают и гонятся за тобой. Как сейчас кто-то гнался за мной. Бесконечные коридоры лабиринта держали меня в лапах зверя, таящегося в темноте. Бетонный пол под ногами, холодные шершавые стены, запах сырости вперемешку с какой-то вонью, как будто чудовище мочилось повсюду. Это не кошмар, от которого можно проснуться, лишь открыв глаза. Это реальность. Стук сердца проникал в эти стены, распространяя его по всему лабиринту. Меня и чудище разделяла дверь. В паре шагов стоял монстр и принюхивался. Он ждал, когда я оступлюсь, сделаю ошибку, и тогда он поймает меня.

Но я не дамся так просто. Ему еще придется погоняться за мной. Шевелиться нельзя. Иначе он услышит. Он узнает шорох мелких камней под хрупкими человеческими ногами. Он поймет, что жертва рядом. Темнота на моей стороне. Она помогла спрятать мой собственный страх от меня же самой. Я воспользуюсь этим преимуществом. Я скроюсь в темноте.

Возможно, прошла всего лишь минута, но казалось – вечность. Жуткие мысли нарастали, как снежный ком. Из маленького шарика – в гигантский убийственный шар. Это «эффект бабочки»¹. Он существует. Неосторожно брошенное слово повлекло обиду. Обида – поступок. Поступок – вред. Кому-то может показаться, что обидное слово – ерунда. Но эта ерунда ломает жизни.

Я слышала голоса. И мне хотелось бежать. Рвануть по лабиринту и надеяться, что я смогу найти выход. Голоса приближались, и я начала паниковать. Меня душила тревога. Тревога сменилась ужасом. Ужас парализовал меня, запустив корни в самое сердце. Я, как статуя, замерла в ожидании самого страшного в своей жизни. Если чудовище поймает беглянку, беглянке – конец.

Глава 1

Сейчас

«Оно медленно поднимается вверх по одеялу, а я даже не могу двинуться»,– это все, о чем я могла думать, когда я в очередной раз испытала сонный паралич. Этой ночью я долго не могла уснуть. Хотела обдумать все, что произошло в моей жизни и что меня не устраивало. Я представила все события с высоты птичьего полета, и время от времени на меня нахлынывали разные чувства от увиденного, пока я не погрузилась в сон. А затем не могла проснуться. Меня сковало невидимыми кандалами, а огромный стопудовый шар давил на горло. «Отпусти меня!»,– я пыталась кричать, но мои тщетные попытки еще больше делали меня слабой. А оно все сильнее давило на меня и поднималось выше.

Я мало встречала людей, у которых были подобные проблемы со сном, но они ощущали абсолютно то же самое. Я много времени провела на форумах, где люди делились приступами паралича. Почти все видели и ощущали одно и тоже. Хотя паралич сна и считается психофизическим явлением, которое вызывают ряд внешних причин, я не могла согласиться с утверждением, что каждый человек на земле хотя бы раз в жизни испытывает его.

Я старалась не паниковать. Мои губы шептали детскую считалочку, чтобы прогнать чудище из-под кровати. Но оно не уходило, а наоборот, забралось повыше и держало меня, шепча что-то на мертвом языке. Капельки пота проявились на моем лбу и жар окутал мое временно безжизненное тело. Глаза наполнились слезами из-за боли в грудной клетке, а страх, который я испытала, усилил это состояние.

Будильник на полседьмого утра спас мою жизнь. Я наконец смогла дышать, двигаться и расслабить кулаки. Так близко оно еще не приближалось. Это был не просто страх, это был ужас, который взял меня в плен. Я посмотрела в окно и как в детстве произнесла волшебную фразу: «Куда ночь, туда и сон». Когда кошмары овладевали мной, мама всегда советовала произносить ее, будто она защищала от дурных снов: «Когда проснешься, то глянь в окошко и скажи: куда ночь, туда и сон. И все пройдет, моя малышка». Жаль, что мама не всегда проявляла заботу.

Я обула свои любимые серые тапочки, которые я носила и летом и зимой, и пошла на кухню. Мои ноги круглый год нуждались в тепле. Что являлось постоянным и неизменным, так это мертвенно-ледяные ступни. Даже в тридцатиградусную жару. Я хотела выпить стакан воды и успокоиться. За окном только начало светать. В этом и заключалось преимущество осени перед летом – рассвет наступал позже. Нежно-кремовый цвет играл на окнах соседнего дома, который освещался слегка золотистым солнышком на горизонте, но большая половина неба утопала в темноте. Мое учащенное дыхание разрезало утреннюю тишину. Я пыталась прийти в себя, не думать о случившемся, но моя фобия не отпускала меня. Словно Фредди², она заставляла меня думать, что спать ни в коем случае нельзя, и если я засну, то оно придет за мной. Придет и выпотрошит, словно кровожадная бойцовская собака разрывает мягкую игрушку. Тиканье часов разбудило мое сознание, я щелкнула кнопку на чайнике и пошла в ванную, рассчитывая, что контрастный душ поможет мне начать день.

Пока губка в пене скользила по моему телу, я вновь и вновь прокручивала в голове ночные испытания. «На этот раз мне повезло!»,– я произнесла фразу вслух так громко, что слова пронеслись эхом по ванной, отскакивая от плиточных стен. «С этим надо что-то делать». Я взяла лейку душа и направила теплые струи воды на лицо, смывая краски мрачности и усталости с себя. Становилось легче на душе и немного отпускало волнение. Я отключила кран и достала полотенце. С моих волос стекали капли, издавая монотонные удары по кафелю. Комок в горле бесследно растворился в горячем паре. Все-таки душ приводит в чувства, снимает напряжение и смывает горечь прожитой ночи.

Я закуталась в банное полотенце и вернулась в комнату на «место преступления». Спальня при свете лампы казалась такой уютной и безмятежной, что никто бы и не сказал какой страх можно испытать в месте, где все гармонично. Я не верю в различные техники построения обстановки в доме, типа «Фэншуя»³, но ловец снов над кроватью на всякий случай закрепила. «Берите, мисс», – сказал выходец из Эквадора, когда я спросила о стоимости амулета. – «Он будет оберегать вас от разных чудовищ и монстров». Обманул, старый. Чуда не произошло.

Я надела наручные часы, стрелки показывали ровно семь. Мне казалось, прошла целая вечность с момента пробуждения». Я взяла телефон и включила интернет. Шесть новых сообщений отображались на экране. Реклама, скидки, сообщение из банка… Я пролистывала уведомления, сдвигая пальцем ненужные. Не то, не то… «Уважаемая Александра, приглашаем вас на закрытое мероприятие для подавших заявки на стажировку в модельном агентстве. Ваша заявка принята и одобрена. Адрес и дату проведения отправим вам по почте. Благодарим за участие» – сердце замерло, дрожь по телу, удар эндорфинов в голову, и я, счастливая, уже мысленно лечу в столицу. Я прыгала от радости, пищала и не могла поверить, что моя мечта, которую я вынашивала несколько лет, стала явью. Моя внешность не подходит для стандартных фотосессий и дефиле. Да, я достаточно худенькая и высокая, но лицо, так скажем, не для обложек глянцевого журнала. Я редко получаюсь на фотографиях, но я всегда мечтала попасть в модельный мир. Поэтому отучилась на модельера-дизайнера, чтобы проникнуть за кулисье показа мод и топ-моделей. Полгода назад я встретила рекламу в одной из социальных сетей про набор модельеров на стажировку для частного рекламного агентства. Заполнила анкету, приложила пару фотографий, резюме и отправила им. И вот, наконец, мне пришло ответное письмо.

«Что делать, что делать?»,– паника в голове не давала вразумительного ответа. Я совершенно забыла про чайник. Я вошла на кухню и достала кружку с принтом из любимого сериала, на которой красовалась надпись «Everybody lies»⁴. Чайный пакетик с бергамотом дал приятный аромат, когда горячая вода едва коснулась его. Я, окрыленная сообщением из агентства, сделала глоток из кружки и обожгла небо и язык.

– Черт! – ругнулась я. Если бы мама сейчас услышала меня, то непременно бы вломилась в кухню и отшлепала ремнем. Хорошо, что ее тут нет. Я улыбнулась и, прежде чем сделать еще один глоток, подула на чай.

Кажется, с девяти открывается офис по продаже авиабилетов, значит в моем расположении пара часов. Мне уже не терпелось купить билет в Москву и собрать чемодан. Я зашла в свой почтовый ящик, чтобы найти письмо с адресом. Я стояла у окна, наслаждаясь прохладным осенним утром, наблюдала за спешащими куда-то прохожими, и понимала, что все скоро изменится.

Глава 2

Пятнадцать лет назад

– Ничего не меняется, Саша! – мама вышла из комнаты и хлопнула дверью.

Опять она недовольная. Ее презрительно брошенный взгляд вывел меня из себя. Хотелось запустить в нее книгой или тапкой, лишь бы перестала меня контролировать. Не успела зайти домой, мама уже закидала меня претензиями. Одни и те же излюбленные вопросы: «Где ты была? Почему задержалась?». Все это – напускная забота. На самом деле, маме нет до меня дела. Она лишь переживала, чтобы я не принесла сверток в подоле. О моих чувствах она подавно не волновалась.

Сегодня я опоздала всего на десять минут. Болталась с Чижиком после школы. Вернее, он плелся за мной. Ненавижу, когда он цепляется. Меня нервирует Чиж, а маму – мои опоздания. Мне четырнадцать. Почти пятнадцать. Но мама обращается со мной, как с младенцем. Могу поспорить, когда я была малявкой, она так не пеклась обо мне.

– Еще бы к колышку меня привязала, чтобы я ходила по кругу, как коза, – промямлила я едва слышно и сгримасничала.

В школе и так постоянно посмеивались надо мной. Костя, придурок рыжий, сказал, что удивляется, мол как так, мамка до школы не провожает. Как-то раз одноклассники заметили, что мама дошла со мной до перекрестка и ждала, когда я перейду дорогу. По ее словам, этот участок очень опасен. Потом стояла там, пока я не исчезла из ее вида. После этого случая двое из класса стали задирать меня. Рассказали остальным, что я хожу с мамой за ручку до сих пор. Они облепили меня со всех сторон. Загнали, словно зверя в ловушку. Я металась как крыса по клетке, а они кричали: «мамся, мамся!». Они скандировали громче и громче, а я заткнула уши и плакала. Ненавижу их. Пришлось соврать учителям, почему я рыдала. Чтобы еще и не прослыть ябедой. Сказала, что у меня умер хомяк.

С тех самых пор они продолжали издеваться надо мной. Два года прошло. Два чертовых года они терроризируют меня. Из-за маминых загонов. Объяснять – нет смысла, станет еще хуже. Она меня не понимает.

Каждый день в школе – каторга. Иногда я прогуливала. Учителям говорила, что болела голова, месячные или что-то еще. А когда я посещала школу, то забивалась на последних партах и старалась не привлекать внимание. Заходила с учителем, выходила последней. Чем меньше я их провоцировала, тем легче жилось мне.

Последний месяц я не прогуливала уроки. Классный руководитель, Тамара Васильевна, позвонила моей маме и спросила, почему у меня столько пропусков и не могла бы мама как-то повлиять на меня. Ох уж эта противная старая тетка. Лучше бы сбрила волоски под носом. Стукачка. Мать мне такую взбучку устроила. Настоящий допрос. Мама это умела. В армии все строго. Вот и ко мне она строга. Я была под домашним арестом два месяца. После – не пропускала учебу. Но так и не призналась, почему я гуляла. Молчала как рыба.

Школьный психолог списала на переходный возраст и пубертатный период. Убедила мать, что гормоны девчачьи заиграли. Мама все равно не поняла ничего. Просто наказала.

– Анна Дмитриевна, у вашей дочери трудный возраст, уж удосужьтесь объяснить ей, как следует себя вести, поговорите о половом воспитании, об изменениях и бунтарстве, – шлепала губами классуха, и слюни разлетались в разные стороны. Так хотелось ей прокричать, чтобы она сбрила свои усы. Неужели она не замечала уродские торчащие волоски под носом?

Я знала, что мама ее не слушала. Она таких людей терпеть не могла. Мама покивала головой, будто согласна. На такие глупости у нее не было времени. Было много обсуждений, что я из ударницы превращусь в троечницу. Мать тогда пригрозила мне ремнем. Но не била. Я стала ходить на уроки и подтянула оценки.

За то одноклассники посчитали, что я нажаловалась мамке на них, и поэтому Тамара Васильевна вызвала ее в школу. Стали морщить еще сильнее. Костя сбил меня с ног, как раз на том месте, где только что расплескал грязную воду из полового ведра. Его друг, Митька, мелом мне всю жилетку изрисовал.

Я проплакала последнюю четверть. Каждый день они придумывали, как еще поизмываться надо мной. Как им противостоять, если я одна против всех? Я их ненавижу! Хочется треснуть каждому по голове, чтобы их черепушки рассеклись пополам, и выковырять им глаза, чтобы никогда меня не видели.

Во всем виновата мама. Через чур опекала меня. Но как постоять за себя – не научила. Если уж она меня и отпускала теперь одну в школу, то все остальное продолжала контролировать. Только весь ее контроль заключался тупо в наказаниях. Никакой профилактической беседы, проявления любви или объяснений. Если ей что-то не нравилось – наказание. Она применяла на мне свои армейские штучки.

Вот и сегодня такой день. День, когда я опоздала, и для меня появилось дополнительное задание. Я как ее солдатишка. Она командовала, я подчинялась. Если нет, драила полы, читала несколько книг в неделю, стояла на горохе. И терпела. Как терпела нападки одноклассников, так и терпела маму.

Я поставила рюкзак на полку под столом. Вещи сложила в шкаф. На столе все тетради лежали под линейку. Ровно – стопочка к стопочке У мамы по этому поводу пунктик. В доме все должно быть на своих местах, и абсолютно ровно. Я переоделась в домашний наряд. Заметила, что ручка валялась под столом. Я схватила ее и положила в пенал. Никакого хаоса, тогда мама не станет придираться.

За уроки я не села. Потому что если оттянуть момент наказания, дальше будет еще хуже. А я так хотела кушать. У нас существовало правило – никакой еды, если дела не сделаны.

Я вышла в коридор и увидела старое ржавое ведро с водой. Мама уже набрала его для меня. Швабры нигде не было видно. Опять ползать на карачках и начищать полы, которые и так уже блестели от чистоты. Я жила в кошмаре наяву. И не понимала маму.

Глава 3

Сейчас

Позабыв на мгновение о ночном кошмаре, я схватила зеркало и карандаш для бровей. Привести свои брови в порядок – целое искусство. Вырисовывать идеальные контуры и делать это максимально естественно – нелегкое дело. И почему у меня не густые красивые брови? Постоянно нужно их рисовать! За годы сложных манипуляций я наловчилась в кратчайшие сроки делать красоту из своих неряшливых волосков над глазами. Давно пора сделать окрашивание и форму в салоне, но каждый раз находится любая причина, чтоб отложить поход в салон. Подведя глаза и накрасив ресницы тушью, я глянула на гигиеническую помаду. Только ее и могу вынести у себя на тонюсеньких губах. Терпеть не могу, когда на губах блеск или помада. К ним все время прилипают мои волосы. Особенно в ветреную погоду.

Торчащие волоски от корней никак не поддавались укладке, пришлось брать утюжок и палить прядки. Жженый запах уже настолько сильно врезался в волосы, что ни один шампунь не устранял эту кошмарную гарь. Я протянула щипцы от корней волос до кончиков и волоски превратились в прямые аккуратные пряди. Пар от горячих панелей обжигал мои пальцы, и я снизила температуру нагрева на несколько градусов. Пара незамысловатых движений и прическа обрела форму. Последний штрих – духи на волосы, запястья и шею в зоне, где можно прощупать пульс. Давным-давно я прочитала в каком-то девчачьем журнале, что правильные места для нанесения духов – зоны пульса. Пусть это будет называться так. Осталось подготовить одежду и отправляться за билетом в мечту.

Кто-то скажет, что каждый второй мечтает попасть в столицу и завоевать ее, что легко грезить о жизни в большом городе, словно Кэрри, пить кофе и делать из себя деловую женщину. Попасть в модельный бизнес сложно, но всегда есть лазейка. Куда угодно. Мама твердила, сколько я себя помню, что все модели и те женщины, что там работают – ведут аморальный образ жизни. И по этическим нормам это не самый лучший вариант для провинциальной девочки. Мама старой закалки. Армейской. Только время уже не то. И я. В ее убеждениях – все дороги туда вымощены через постель. Но я наивно полагаю, что именно мне удастся завоевать свое место в этом агентстве. Поэтому я не говорила об этом маме. Она своей гипер-опекой даже спустя годы задолбит меня. Заставит отказаться, передумать. Найдет тысячи причин, что туда ехать нельзя, что опасность меня будет поджидать везде, за каждым углом. «И милая моя, я столько прожила! Просто так ничего не бывает! Забудь. Это заманиха», – скажет мама. Я знаю ее слишком хорошо. И я не желаю слушать ее слова.

Мне предстояло выбрать что-то потеплее. Поздняя осень намекала на зимнюю версию толстых вязаных свитеров или свитшотов на флисе. Джинсы и джемпер без горла – мои самые любимые повседневные вещи. Не могу расстаться с белыми кроссами, не смотря на холод снаружи. Пора натягивать утепленные ботинки, куртку на синтепоне, доставать колготки, что являлось самым страшным для меня. Колготки плюс джинсы – адское сочетание. И так хочется продлить теплое время. Я снова остановилась на вязаном кардигане, так гармонично подходящем к моим кроссовкам.

До девяти часов еще оставалось чуть больше получаса, и я решила допить уже остывший чай, который так и стоял на кухонном столе нетронутым. Я подогрела воду в чайнике и подлила в кружку, разбавив холодный чай. В шкафчике лежал гематоген. Я развернула упаковку, откусила кусочек и запила глотком из кружки. Пролистав ленту в соцсетях, я залипла на интересной статье про кругосветное путешествие по Америке. Там было столько маршрутов, интересных мест, дешевых мотелей и ресторанчиков в аутентичном стиле, что я потянулась за листком бумаги записать самые подходящие. Может быть, когда я стану знаменитой, то смогу отмечать на своей странице места, где я побываю. Буду описывать, как я предпочитаю путешествовать одна, когда нет обязательств, ограничения времени, нытья детей или девушек, недовольных взглядов и психов. Я сама принадлежу себе и ни перед кем не отчитываюсь. Это прекрасно. Я старалась визуализировать подробно каждую тропинку в лесу, каждый спуск к пляжам, каждый подъем на вершины, каждое кафе по пути и их знаменитые завтраки, национальные парки и одноэтажные города. Практику визуализации я вычитала в интернете у блоггеров, Они уверяют, что это работает на космическом уровне. Я еще тот Фома неверующий⁵. Но, как говорится, была не была. Тоже самое я проделывала и с мечтой о модельном бизнесе. Как можно заметить, это почти сработало. Осталось только произвести впечатление и пройти следующий уровень на закрытом мероприятии. Когда я заполняла анкету на их сайте, то в одном из окошек нужно было написать, как быстро я смогу приехать, если это потребуется. И я ответила «так быстро, как только это возможно».

Глава 4

Пятнадцать лет назад

Спустя четыре часа я закинула тряпку в половое ведро. Уборка отняла кусок моей жизни, хотя я терла линолеум так быстро, как могла. Мать заставила драить всю квартиру. Хорошо, что у нас «хрущевка», а не хата в новостройке. Обед перешел в ужин, и новое задание. Мать заставила перебирать старые квитанции на квартплату. Она хранит их за последние несколько лет. Пока я поедала макароны, откладывала старые чеки, на которых почти стерлись чернила.

– Зачем тебе их по долгу хранить? Ты же оплатила, – поинтересовалась я.

Вдруг что-то пойдет не так, – холодно ответила мать. – А у меня и дата оплаты и чек. Доказательство на руках. – Она стояла ко мне спиной и вытирала сковородку.

– Зачем доказывать оплату? – снова спросила я. Это какая-то чушь.

– Эх, Саша.., – выдохнула мама, отставила сковородку и повернулась ко мне. – Тогда ни одна компания не впаяет мне долги. Ты знаешь, как они это дело любят? Спустя годы предъявить неоплату. И еще пеню сверху накрутят, попробуй докажи, если нет чека. Дурить людей – их работа. Ты еще мала, чтобы понимать этот мир.

На ее стареющем лице отпечатались злость и недовольство. Сколько я ее помню, она всегда была такой. Вечно недовольной. Только сейчас она выглядела морщинистой. И как же меня бесили ее замечания по поводу моего возраста. Я для нее до сих пор оставалась маленькой девочкой. Ничего, что мне уже почти пятнадцать? Достаточно взрослая, чтобы понимать этот мир. Кого я не понимаю, так это маму.

– Никому нельзя доверять, – она сделала паузу, будто вспомнила что-то личное. – Никому.

Однако, мама права, иногда стоит хранить документы немного дольше обычного. Но кипа квитанций и различных бумаг от стиральной машины и телевизора, например, захламляли все квартиру. Все равно они уже бесполезный хлам. В серванте не было ни единого пустого места. Все завалено чеками, инструкциями, кредитными договорами, чей срок уже давно истек.

Когда я управилась с квитанциями, мама наконец-то отстала от меня. Я допивала чай и давилась макаронами, поглядывая в дневник. Н его страницах почти отсутствовало домашнее задание. Несколько упражнений по русскому и параграф по географии. Впереди выходные. Передышка. Не надо видеть эти рожи.

Вернувшись в комнату, я уселась за стол и включила настольную лампу. Она так грела, что становилось жарко. Но мне нравилось, когда в темноте ее свет ложился мягко на предметы на столе. Они отбрасывали красивые жесткие тени, создавая забавные рисунки. Обои сразу казались темными, а узоры – устрашающими. Каждый завиток превращался в лапы монстра, выползающего из-под кровати и тянущего свои лапы-щупальца к плакатам Аврил Лавин⁶. Мне становилось жутко. Но нравилось, что в темноте комната меняла свой облик. Свой старый уродский облик.

При свете дня все было старым и несовременным. Деревянный самодельный стол, полки из старых столешниц, шифоньер с едва держащимися дверцами, которые скрипели при каждом прикосновении, и узкая кровать. Люстра года моего рождения. У бедных людей денег нет на что-то новенькое. Из современного висели плакаты знаменитостей из журнала «Все звезды» и «Cool» и музыкальный центр, который помимо кассет мог проигрывать диски.

Пока мама была чем-то занята, я тихонько достала свой личный дневник секретов из тайника. За учебниками я устроила небольшое пространство, куда я прятала его. Мать туда не лазила, я надеялась на это. Вряд ли она просматривала атласы, биологию и прочие книги. Комнату я убирала сама, так что, мне казалось это надежным местом.

Немного подумав, я начала заполнять страницы дневника своими мыслями и гневом. Я выплескивала его на одноклассников, которые общались со мной, если надо было списать, и унижали меня, если уже взять с меня было нечего. На единственную подругу, которая умудрялась осуждать меня и не понимала, а иногда пополняла ряды моих врагов, когда я обижалась на нее. На Чижика, который приставал ко мне постоянно и нудил. И на маму. За то, что она взращивала во мне урода.

Иногда я так сильно давила ручкой, что разрывала бумагу. Я писала, пока во мне не умирала последняя частичка злости, пока меня не отпускало. И тогда я таращилась в окно и наблюдала, как в соседнем доме в окнах мамы расчесывали волосы дочкам, как папы подбрасывали сыновей в воздухе и щекотали их, как старушка выглядывала в окно и одиноко пила чай. В их окнах отражалась жизнь, которой у меня не было.

Глава 5

Сейчас

За окном рассвело, и стекла дома напротив отражали блики холодного солнца. Во дворе соседи прогревали машины, и дым от выхлопных труб застелил землю. Давление не давало клубам газа подниматься выше, и казалось, это утренний туман сел на город. Грязно-голубой сигаретный дым пронзал легкие мужчин, толпившихся около подъезда, шумно обсуждая что-то. Бабушка с собачкой прогуливалась по тротуарной дорожке, приговаривая себе под нос очередные претензии к жизни. Город постепенно оживал. Я подолгу могу смотреть в одну точку и думать о важных вещах и не очень, могу разглядывать как ветер гоняет волны на лужах, как кошка умывается на подоконнике квартиры в соседнем доме, но сегодня я не могла сконцентрироваться на чем-то одном, мое внимание перепрыгивало с полуголых деревьев во дворе на каркающую ворону около мусорного бака. Я чувствовала внутреннее беспокойство, и не понимала из-за чего оно. То ли из-за сообщения о возможности уехать в Москву, выйдя из зоны комфорта. То ли из-за приключений в ночи с монстром из сна. Я взглянула на часы, стрелки сдвинулись лишь на пятнадцать минут.

–Время резиновое, – я поставила кружку в раковину и отправилась в гостиную. Прохладный воздух в квартире заставил накинуть плед. Я села на диван и включила телевизор. Чтобы хоть что-то бормотало на фоне, избавляя меня от одиночества, я нашла новостной канал. И уже устроившись поудобнее, я продолжала листать ленту в интернете.

– Обнаружено еще одно тело двадцатипятилетней уроженки Ростовской области.., – слова диктора вернули меня в реальность. Очередная жертва какого-то придурка. – Это уже третья жертва, найденная за последние несколько недель… – я переключила канал, чтобы не портить себе настроение жестокими известиями, и не вникать.

Оставалось пять минут до открытия касс. Я нажала на кнопку телевизора и вышла в прихожую. Боковым зрением я увидела в спальне темный силуэт. Тошнота подошла к горлу, в висках сдавило, дыхание затаилось, и я медленно повернула голову – это висел кардиган, который я разместила на дверцу шифоньера.

–Молодец, Саша, второй раз за утро ты умудрилась отдать Богу душу, – я облокотилась на стену и закрыла глаза. – Хватит, это только твое воображение, успокойся. – Я выдохнула, сняла кардиган с двери, накинула его и влезла в кроссы. Схватив сумку и ключи, я выбралась из тисков квартиры, где пахло одиночеством и мраком. Каждый раз, когда я покидаю свой дом, я возвращаюсь проверить замок. Мне кажется, что я вовсе забываю провернуть ключи в замочной скважине. Приходится проговаривать свои действия вслух, дергать ручку, и еще минут пять держать в своей голове порядок выполненных действий. Я называю это синдромом ОКР⁷. Как будто голова отказывается воспроизводить элементарные функции, а я боюсь оставить дверь открытой.

Выйдя на улицу, я испытала свободу, и рука монстра из-под кровати уже не могла меня удерживать и угнетать мое настроение. Заводы пустили свой дым, словно лапы чудовища проникли в воздух в поисках меня. Но я была недосягаема для него. До улицы, на которой находился офис авиакасс, меня провожали автомобили такси и автобусы, свора собак, плетущаяся за мной, мамы с детьми, торопившиеся в сад. Я достала из кармана наушники и подсоединила их к телефону. В плеере заиграл саундтрек из «Сумерек»⁸. Спрятав руки в карманы кардигана от колющего холодка утренней осени, я побрела по центральной площади города, сокращая путь.

Глава 6

Пятнадцать лет назад

На часах почти одиннадцать вечера. За окном так темно и тихо. Лишь изредка проходили заблудшие души, задержавшиеся на скучных работах. Когда я стану старше, то хочу, чтобы у меня была крутая и интересная работа. А лучше вообще не работать. Вот бы найти богатого мужа. Или самой стать богатой. Жаль, у нас нет никакого родственника-миллионера, который бы вот-вот окочурился, оставив завещание на нас с мамой. Уличный фонарь освещал лишь небольшой клочок дороги перед домом. Я разглядела силуэт мужчины. Он шел медленно раскачиваясь, спрятав руки в карманы пальто. Мужчина горбился и оглядывался по сторонам. Интересно, им бывает страшно так же, как и женщинам? Они думают, что их могут преследовать или убить? Пугаются ли они любого подозрительного типа, идущего вслед? Было бы смешно, если бы мужчина рванул с места, визжа от ужаса, преследующего его в ночи. Смешно, потому что мужики ничего не боятся и не плачут. Ну, это они так говорят. «Это только бабы пищат и ноют, а у нас яйца. Нам не положено», – заявил как-то Костя перед всем классом на уроке физкультуры, пока физрук куда-то прогорел. А мне бы хотелось, чтобы рыжий зарыдал как девчонка, моля о помощи. Хотя этот мужчина озирался по сторонам, чтобы его не сбила машина.

Мое внимание переключилось на деревья, стоящие щитом. Они скрывали почти весь вид. Загораживали окна моей спальни, словно рыцари, охраняющие принцессу. С первого этажа практически ничего не видно. Только кусок дороги, часть детской площадки и фонарь. Иногда проходящего мимо человека.

Но летом, когда окна открыты, мне нравится подслушивать разговоры прохожих, звонкие голоса детей во дворе дома напротив, гул машин, проезжающих мимо. Это все днем. А ночью пугают эти кусты сирени и деревья облепихи. Мне всегда кажется, что в ночи там кто-то прячется, стоит там и наблюдает за мной. Я видела.

Когда моя «моторолла» загудела, я вернулась из мыслей обратно в свою комнату. Сообщение от Ксюши.

«Сегодня видела того красавчика. Лешу. Поболтали немного».

Она видела Лешу. Моего Лешу..

Я таращилась в темноту за окном, разглядывая свое слабое отражение в стекле. В памяти замелькали кадры знакомства с человеком, в которого я безнадежно влюблена.

***

Ксюша старше меня на три года. Она единственная моя подруга. И я держалась за нее, как за шанс срезать ярлык изгоя. Ее одноклассники – первые парни, с которыми я стала общаться, как с парнями. Они интересовались мной совершенно искренне, а я чувствовала себя раскрепощенно. Мои одногодки меня раздражали. Тупые создания. Скучные тупые создания. А вот, ребята из Ксюшиного класса – совсем другое дело. Они умнее. Они круче. И мне нравилось зависать с ними.

Мои одноклассники даже не догадывались, какая у меня крыша⁹. Но я никогда не обращалась к ним за помощью. Потому что мне было стыдно. Катьку и Дашку жаба задушит, когда узнают. Хотелось бы мне, чтобы и рыжий Костя обделался, когда один из старшеклассников подошел бы к нему и настучал за меня ему по каске. Тогда бы Костя перестал меня задевать.

Так вот, как-то раз Ксюша позвала меня в парк встретиться с одноклассниками и рассказала, что там еще будут их друзья из другой школы. Она отпросила меня у моей мамы погулять, заверив, что мы будем в соседнем дворе и вовремя вернемся домой. Не смотря на то, что Ксюше уже семнадцать, ее мама тоже воспитывала в строгости. Только моей маме трудно было следить за мной, потому что она часто дежурила в ночную смену. Ее контролем было нагружать меня делами и звонить домой. А Ксюшина мама, тетя Лена, была домохозяйкой. Что ж, наши мамы считали, что мы хорошо влияем друг на друга и не попадем в неприятности. Я в их глазах еще мала, только они не учли один нюанс – я никак не могла повлиять на Ксюшу. А вот она на меня…

У Ксюши сложный характер. Она могла быть милой и держаться очень спокойно, а в одночасье разозлиться и метать молнии в людей вокруг. И ей никто не перечил. Лишь несколько парней, но и им она могла заткнуть рот. Я держалась особняком и пыталась не попадаться ей в момент гнева, и иногда поддакивать ее мнению. Если уж я и осмеливалась возражать, то быстро меняла позицию в ее пользу.

Каждый раз, когда мы уходили гулять в парк, то обратно неслись как сумасшедшие. Потому что парк находился в минутах десяти, если бежать.

В тот вечер мы отправились в парк около восьми. Ксюша зашла в подъезд одного из домов по пути. Она всегда носила с собой «мини», которую ее мама категорически запрещала носить. Юбка едва прикрывала пятую точку. Когда она вышла из подъезда, джинсы-клеш сменились на черную бархатную полоску. В руках она держала пакет.

– Мама тебя убьет, если узнает, – хихикнула я, прикрыв рот рукой. Она такая крутая! Честно говоря, я ахнула. На ней это смотрелось дерзко и смело.

– А ты ей ничего и не скажешь, – хихикнула она в ответ, зная, что я ее прикрою. Легкий смех сменился строгим взглядом. Она умела смотреть в глаза так, что ноги подкашивались. Она доминировала над всеми. Как лидер команды. Некоторые мальчишки называли ее «альфа идет» и перешептывались, смеясь. Думаю, ей это нравилось. Этот взгляд говорил мне, что будут последствия, если ее мать пронюхает от меня хоть что-то о Ксюшиных переодеваниях.

Ксюша всегда себя выгодно подавала. И уверяла меня, что мужикам нравится кушать. Глазами. Откуда ей столько известно? По ее словам, им всегда хочется жрать, они голодные двадцать четыре на семь.

Я шла на встречу с парнями не настолько сногсшибательной. Тугой конский хвост с выбивающимися прядками, одежда, которой уже несколько лет. Все кофты с длинными рукавами, они скрывали порезы. Это мой маленький секрет. Когда мать меня достает и меня охватывает желание вцепиться ей в горло, я запираюсь в ванной и режу себя. Надавливаю бритвой на кожу, пока не проявится кровь. До изнуряющей боли. Это помогает приглушить во мне злость и плохие мысли. Тогда я успокаиваюсь.

Мы с Ксюшей – полные противоположности. Она – мисс «совершенство», я же – «постоянное сомнение и страх». Она – сама уверенность, я – угловатая девственница. Ее красиво вьющиеся пшеничные волосы красиво ложились на плечи. Мои темные, до черна, волосы никогда не выглядели идеально. Даже не понимаю, как она меня заметила. Я – полная неудачница в школе, едва заметная на фоне Ксюши. По началу мне было некомфортно. Но я мечтала вырваться из «гадкого утенка» в «прекрасного лебедя», и очень быстро смогла подстроиться под нее. Наверное, ей нужна была такая подруга рядом. Которая не перечила и не затмевала ее. Она мне нравилась даже больше, чем Аврил Лавин. Можно было бы заклеить стены Ксюшиными фотографиями, я бы так и сделала.

Сложнее было, когда я испытывала вспышки зависти. У нее все самое лучшее – волосы, грудь, родители, дом, оценки. Когда Ксюша хвастала отметками, я приходила домой и резала руку. Когда она показывала, что ей подарил отец, я резала руку. Когда она бросалась карманными деньгами и покупала, что ей хотелось, не считая лавэ¹⁰, я резала руку.

Мы шагали в парк, и Ксюша что-то рассказывала про надвигающийся выпускной, платье и разные безделушки, я мечтала порезать руки. Ее карие глаза сверкали в сумерках дня. Загорелая кожа, короткая юбка, голые ноги вызывали во мне желание резать руки.

Наш друг, Чижик, Ксюшин одноклассник, настиг нас на подходе к воротам парка. Он подмигнул мне, когда поравнялся с нами, а Ксюше бросил холодный «привет». Ксюша сказала, что он готов на все ради меня. Я засомневалась, потому что не понимала, как такая бескровная кукла с тонкими губами может кому-то по-настоящему нравиться. Но она уверяла меня, что он влюбился. Хотя он и выглядел как одуванчик, тощий и курчавый, но мне льстила мысль, что я ему нравилась. Нет, не так. Что я могу нравиться.

– Как дела, чикса? – он толкнул меня в плечо, неуклюже и по-дружески. – Ксюша, я смотрю ты во всей красе. – Он наморщил нос и жестом указал на ее «мини».

– Не твое дело, Чиж.

– Зад еле прикрывает. С каждым разом все короче, – он взорвался смехом. Я хотела бы поддержать его стеб. Но гримаса на лице Ксюши гласила «не смей».

– Иди ты, Чиж. В натуре, шутка отстойная, – рявкнула Ксюша, спуская юбку на миллиметр ниже. Чиж – единственный, кто вообще не боялся ее грозного взгляда.

Ксюша уверенно дефилировала в своей бархатной юбке, а я скованно шагала за ней. Чиж пытался привлечь мое внимание, но я старалась его игнорировать. Ксюша сказала, что такие пацаны должны попадать только в зону «мы всего лишь друзья, прости». Чиж много раз предлагал проводить меня и даже приглашал в кафе. Но я его динамила¹¹. Потому что Ксюша сказала так. А я не перечила. Ей больше лет, и она должна смыслить в парнях. Иногда мне казалось, что именно Чиж стоит за кустами сирени и следит за мной. Из темноты.

– Ладно, брателло, че за наезд? Не шипи, – ехидно произнес он и положил руку на ее плечи. Я хихикнула, и Ксюша бросила на меня ядовитый взгляд.

На лавочке под деревьями сидели знакомые лица, а напротив стояло несколько человек, которых раньше я не встречала. Две девчонки и три парня. Девки сразу нас оглядели, когда мы подошли. В основном, пялились на Ксю. Она их явно затмевала. Я стояла тенью позади нее и приветственно кивала всем знакомым. Чиж пожал руки всем и сделал небольшой поклон перед новенькими, сопровождая это действие словом «дамы». Они рассмеялись, но не злобно. Им такая выходка понравилась. Ксюшин одноклассник Никита представил нас парням и девчонкам, задержавшись на мне. Он забыл мое имя, что неудивительно. Я сама назвалась, и кто-то тихо ответил «АГА, ПРИЯТНО».

***

Становилось скучно. Ребята пили пиво, Женя играл на гитаре, а Никита все время отпускал дебильные шуточки и громко ржал. Его смех был похож на крики осла, зазывающего самку. Но новеньким девочкам это нравилось, они так и вились около него. Никита, и в правду, был обаятельным. Хотя внешность на любителя, как говорила Ксюша. Он крупнее других ребят. И его лицо покрывала светлая щетина. Если в девчачьем мире альфа у нас Ксюша, то в мире пацанов это Никита.

Я уже раздумывала о тихом побеге из парка, так чтобы никто не заметил, когда наши с ним глаза встретились. Мое сознание поплыло. Я лишь помнила, как не могла оторвать взгляд. Он слегка улыбнулся мне. Или не мне. Ямочки на щеках дополнили его юное красивое лицо, словно завершающий паззл. Высокий шатен, даже крупнее Никиты. С ямочками. На щеках. Я не могла понять цвет его глаз. Да это и не важно, потому что он заворожил меня. И его ямочки. Внутри что-то екнуло. Приятное и острое. Любви с первого взгляда не бывает, я была уверена. Но он..

– О, чел. Здорова! – крикнул ему Никита и протянул ему руку. Другие парни протянули ему руки, чтобы поздороваться. Похоже, его знали все кроме меня. Даже Ксюша обняла его. Она обняла его? В эту секунду во мне вспыхнуло желание отпихнуть ее, а потом резать руку.

– Леша, – обратился он ко мне, легкая улыбка на лице делала его еще более загадочным.

– С.. Саша,. – заикаясь, ответила я. Голос осип от волнения. Я так глупо пялилась на него, а Леша излучал уверенность. Словно греческий Бог, сошедший с небес покорять земных женщин. Я про такое только в книгах читала.

Все мысли о том, чтобы уйти раньше, покинули мой мозг. Я хотела остаться навечно, лишь бы поймать его взгляд на себе еще раз. Леша стоял рядом, или я пыталась встать так, чтобы слышать его запах. Он пах мужчиной. Его парфюм сводил с ума. Раньше я даже не замечала, как пахнут парни. Только вонючий пот мог ударить в нос. Если от парня не воняло потом, значит, он попадал в категорию нормальных. От Чижика редко несло, но его духов я никогда не чувствовала.

Иногда Леша слегка касался меня. Случайно. И я вздрагивала от его прикосновения. Я – оголенный провод. Ксюша перетягивала Лешино внимание на себя. Смеялась со всех его шуток, хотя что тут говорить. Чувство юмора у Леши на высоте. Я помалкивала, наблюдая за всеми. Чиж мне постоянно что-то мямлил на ухо, но я все пропускала мимо ушей. Он- как назойливая муха, все жужжал и жужжал, а я хотела отмахнуться от него.

«Леша.. Леша».. Имя врезалось мне в память, крутясь в голове. Я будто кружилась на карусели, а по кругу летали маленькие птички и щебетали его имя. Затем щебет переходил в скандирование миллионов болельщиков на футбольном матче, и его имя гулко отзывалось в моей голове. Пока я не поняла, что это Ксюша зовет его. Ее мерзкий голос сейчас звучал в моих мыслях.

Остаток вечера я просто слушала его. Наблюдала за его жестами, мимикой, улыбкой, от которой нельзя оторваться. Девочки, чьи имена я так и не запомнила, строили ему глазки, смеялись, и составляли конкуренцию Ксюши. Но разве мог хоть кто-то затмить Ксюшу? Она идеальна, ну как же.

Мне хотелось думать, что Леша иногда, но все же, поглядывал в мою сторону. Уверена, что ловила на себе его взгляд. Определенно.

Я посмотрела на экран «мобилки». Через полчаса надо было быть дома. Как же нещадно летело время. Я подошла к Ксюше и сказала, что нам скоро выдвигаться. Она закатила глаза и ответила, что без меня знает. Слишком громко она это произнесла, что большинство повернулись в мою сторону. Мне стало не по себе. Что с ней такое? Я смущенно отошла, слезы наворачивались на глаза, но я стерпела. Зачем так показушно себя вести? Обида сидела в горле. Я снова захотела порезать себе руки.

Пришло время уходить, и Ксюша заявила всем, что нам пора. Леша махнул на прощание нам, а я непроизвольно улыбнулась. Заметил ли он?

Когда мы бежали домой (а мы бежали, потому что не успевали к десяти), Ксюша пыталась рассказать что-то, но ее голос срывался, и слова звучали отрывисто. Тот тон, которым она мне ответила ранее, куда-то испарился. И со мной рядом бежала нормальная Ксю. Может, мне показалось?

Я ее не слушала. Потому что мою голову занял парень с чудесными ямочками на щеках. Парень, чье имя отражалось от стенок черепной коробки и проникало в отдел мозга, отвечающего за влюбленность. Я старалась запомнить его голос с легкой хрипатой, зафиксировать приятную тошноту от симпатии.

Рядом с нами притормаживал водитель на какой-то темной иномарке. Он поинтересовался, почему мы бежим, и предложил подбросить нас, если Ксюша даст свой номерок. Конечно, устоять перед ее «мини» трудно. Она поднялась еще выше, пока Ксюша бежала. Она сказала водиле, чтобы и не надеялся ни на что. Тот кинул что-то вроде «ну и хрен с тобой, шалава» и нажал на акселератор.

Мы забежали в подъезд, и Ксюша переоделась в джинсы. И как я не заметила, что она была с пакетом? Все это время ходила с ним? И бежала? Ксюша свернула юбку и положила в пакет. На прощанье она чмокнула меня в щеку и крикнула, что завтра увидимся. Какая же она воздушная и легкая. Мне бы ее шарм.

Ее дом находился ближе. Она уже скрылась из вида в своем подъезде, а мне надо было преодолеть еще несколько метров до своего дома. Мама ничего мне не сказала, когда я появилась на пороге дома без одной минуты десять. Я проскочила в ванную. Просидела под душем несколько минут, переваривая вечер. А еще я подавляла желание резать руки. Но на глаза попалась бритва. И я полоснула по руке. Капли крови падали в поток воды, превращаясь в светло-красные, почти бесцветные пятна, а затем исчезали насовсем. Мной овладело чувство, которое обездвижило меня. Я стояла и смотрела, как капли, одна за одной, растворялись в горячем потоке воды.

Я просидела у окна почти час. Воспоминания о встрече с Лешей отвлекли меня от серых будней. Даже когда мама зашла в комнату и сердито посмотрела на меня, указывая на то, что мне пора спать, я ни разу не огрызнулась. Лежа в постели я не переставала прокручивать тот вечер. Я представляла, как могла бы сделать что-то по-другому. Могла поздороваться увереннее, подойти сама, поговорить, пофлиртовать. Я сжала запястье. Рана от лезвия еще не зажила. Я надавила, чтобы боль перебила чувство сожаления и упущенной возможности. Отстой.

Глава 7

Сейчас

Прошло пару дней, как случился последний приступ паралича. Но из головы не выходил образ того, кто почти каждую неделю пытался мной овладеть. Высохшее тело до костей, обтянутое тонкой синеватой кожей, медленно и плавно тянулось от ног к моему лицу. Пустые серые глаза пугали еще сильнее, а скрипящий голос, шепчущий мерзости на латыни, приводил в ужас весть мой организм. Оно не было похоже ни на женщину, ни на мужчину. Оно выглядело как призрак, который может схватить. У этого существа не было хвоста или рогов, когтей или других уродливых конечностей. Но я точно знала, что это монстр. И ноги.. Ноги, будто изо льда, длинные, тонкие и в трупных пятнах. Пряди черных волос спадали с плеч и шатались из стороны в сторону, склеенные грязью и жиром. Они свисали, как сосульки. Но я никак не могла сосредоточиться на губах, не могла вспомнить, есть ли зубы, острые и тонкие как у вампиров или желтые и гнилые как у мертвецов. Не помнила и то, как именно оно пахнет. Я ощущала дыхание на коже, и оно вызывало ужас. Пустые глаза отвлекали меня от остального.

«Прочь из моей головы! Тебя не существует», – я помотала головой, отрицая мысли.

Я открыла список вещей, необходимых мне для поездки: паспорт, деньги, косметика, белье, куртка и пара свитеров. Из сорока пунктов в чемодан умещалось всего двадцать три. Куда деть остальную половину оставалось загадкой. Приходилось думать, что может быть бесполезным и чего брать не стоит.

–Шампуни и крема можно купить и в Москве. Так что вы не едете. – я усмехнулась сама себе и отложила их в сторону. – Утюжок очень нужен. Ты остаешься.

Я пыталась избавиться от самых ненужных вещей, которые, возможно, даже не надену.

– Так-то лучше. – я нахмурила брови, оглядела спальню и увидела на прикроватном столике браслет. Я схватила его, как самую дорогую вещь из прошлого, и надела на левое запястье. Сантиметровой толщины красный плетеный браслет из бисера, с буквой «В» посередине. Напоминание обо мне. Обо мне прошлой.

До поездки мечты – три дня. Завтра утром – автобус до соседнего города с большим международным аэропортом. Я несколько раз проверила каждый пункт и сложила все в одном месте, чтобы не забыть ничего. «Билеты, деньги, паспорт», – моя мантра на остаток дня. Я испытывала такое легкое волнение и тошноту, какое ощущала всегда перед дорогой куда-то. И пока я не сяду в автобус, а затем в самолет, эти чувства будут сопровождать меня, до самой Москвы, и пройдут, лишь когда я ступлю на западную землю. На карте прилично накопленная сумма, отпускные и несколько тысяч от инвестиций. За пять лет упорного труда в местном журнале я ни разу не гуляла отпуск. Поэтому у меня три месяца свободы от работы. И новая жизнь.

Я взяла телефон и в разделе вызовов нашла маму. Я должна была сказать ей, что улетаю. Отголоски прошлой жизни все еще сказывались на мне. Мамин тотальный контроль так и остался крошечным пятном на моей свободе. Отдаленные гудки несколько раз прозвучали в динамике, прежде чем мама взяла трубку.

–Саша? Привет. Не ожидала, что ты позвонишь. Почти месяц прошел после.., – я знала, что маме не понравится то, что я собиралась сообщить. Одно дело – переехать от нее в соседний город, чтобы вырваться из-под опеки, а иное – перебраться на другой конец страны.

–Привет, мам. – От волнения разболелся живот. Я подошла к окну, потому что связь в квартире была отвратительной и почти нигде не ловила. На экране телефона появились два деления. Я включила громкую связь и положила телефон на подоконник для уверенности, что антенна не пропадет.

С тех пор, как я съехала с родительского дома, редко звонила маме. Мы никогда не были особо близки, как мать и дочь. И отдалились совсем. Она и не догадывалась про приступы ночного сна, и я не хотела ее расстраивать, поэтому всячески скрывала.

– Саш, ты вообще собираешься приезжать? У тебя, вроде как, отпуск намечался. Или ты решила работать, как проклятая? Всех денег не заработаешь.

– Мам.. – как же трудно мне давались слова.. Всегда тяжело разговаривать с мамой. Еще в детстве противостоять маминому «нет» было нереально. Особенно когда мама надевала форму. Ничего не изменилось. Даже на расстоянии. – Мам, я уезжаю. В Москву.

Тишина на противоположной стороне трубки насторожила меня. Я понимала, что сейчас у мамы случится внутренний припадок ярости, а затем она совершенно спокойным голосом начнет выдавать тысячи причин, почему мне стоит воздержаться от поездки. Вплоть до мольбы не бросать ее в очередной раз, ведь она же поднимала меня одна, и теперь нуждается во мне.

– Я хочу прощупать почву в одном из агентств. Мне сделали предложение, но все решится на закрытом мероприятии, на котором я должна быть. – да, я немного исказила правду. Но для ее же спокойствия.

– Ты.. ты что? Издеваешься? Опять? – в этот раз ее тон звучал натянуто. Будто она на грани сорваться и облаять меня, словно я пробегающая мимо стаи собак кошка. – Ты бросаешь меня?

– Мам, давай не бу..

– Я тебе говорила, что девочкам вроде тебя не место в столице. Ты знаешь, кто туда приезжает на заработки, или как ты там называешь свои никчемные мечты, и теряются? Ты знаешь, чем именно они зарабатывают на жизнь? Это все сказки для наивных дурочек. Я тебя такой не растила. Вспомни своих школьных друзей. Даже в таком маленьком городке, как у нас, есть плохие люди. А там их миллионы. Никому ты не нужна. Никому. Только мне.

Она всегда славилась тем, что любила прервать меня. Ей важно только ее мнение. В любой момент. Тогда и сейчас. Она продолжала перебивать. Всегда. Как же мне хотелось закричать на нее, сказать, как достало все, что она говорит. Что я вовсе не нуждаюсь в ее дебильных советах. Что она мне больше не указ. Что я достаточно взрослая. Что я давно перестала считаться с ее мнением. Но я как обычно подавила ком ненависти, понимая, что она моя мама. И единственная, кто у меня есть.

– Я знаю, мам. Но я уже решила. Ты не остановишь меня. Прости, – как всегда я старалась успокоить ее разбушевавшееся воображение. И что со мной должно случиться? Откуда такое стремление меня защитить? Как обычно я извинилась перед ней. Хотя не должна была. В чем я виновата? Но испытывать вину за себя я давно приняла как должное.

Она повесила трубку. Типичное поведение инфантильного взрослого. Я перезвонила. Меня встретили тоскливые гудки. Звонок сбросился, а я набрала снова. В этот раз мама скинула. Она умела шантажировать меня и заставлять переживать. Всегда умела. И пользуется шантажом до сих пор. Перезванивать сейчас было бесполезно.

Я заметила сообщение на экране телефона. Это от Димки. Мой верный друг, словно бродячий пес, таскался за мной с самого детства. Если он узнает о моем отъезде, это разобьет ему сердце. В зоне дружбы он давно. Я знаю, что Димка испытывает ко мне. Вот уже пятнадцать лет он пытается из зоны Д перейти в зону Л. Но любовниками нам не стать. Не то чтобы он мне не нравился, просто он как брат. И я не встречаюсь с теми, кто знает обо мне больше позволенного.

«Привентос. Как дела? Прогуляемся завтра? Я в городе уже.»

Я научилась пользоваться его любовью ко мне. И довольно часто. Отказать мне – означало бы конец каких-либо отношений. И без намеков на прощение. Поэтому он соглашается со всем. У него есть девчонки. Но ничего серьезного. И если я поманю его, он бросит любую, чтобы прийти ко мне. Я ответила, что не смогу. Надо бы объяснить почему. Ведь это следующий его вопрос. Но мне не хочется выслушивать очередное поучение, как Москва меня проглотит. Мне хватило мамы. Я не готова к двойному удару нотациями.

«ПОЧЕМУ»

О чем я и говорила. Он предсказуемый. Или я. Плохая из меня подруга. Корыстная. Но его не останавливала моя эгоистичность. «Девушка с выгодой», – называл он меня. Говорил, что любя. Мы всегда делились новостями, планами и впечатлениями. Но последнее время я старалась отдалиться. Потому что хочу изменить свою жизнь полностью. А это подразумевает отказаться от прошлого. От того, что случилось пятнадцать лет назад. И Димка – мое напоминание.

Глава 8

Пятнадцать лет назад

С тех пор, как Ксюша сказала мне, что видела Лешу, прошла неделя. Когда она рассказывала о нем, то восхищалась. Она восхищается им? Особенно ей нравилось рассказывать про его пресс и сильные руки.

С самого утра лил дождь. По дороге, мимо окна, несло мелкий мусор. Рядом с окном водосточная труба. Вода мощным потоком лилась по водостоку, словно открыли дамбу. На улице пахло сыростью и землей. Почти весь день я сидела около окна и пялилась на дорогу. Меланхоличное настроение поддерживала музыка по радио. За завтраком мы с мамой не обмолвились ни словом. Но в обед мы обсудили мамину подругу, которая собиралась приехать на встречу выпускников. И мама возмущалась, что та намекала на ночевку у нас дома. Я молча ковырялась в тарелке, поднимая ложку с борщом, опуская ложку с борщом. Мама прекрасно знала, что я его терпеть не могу, но все же готовила борщ каждую неделю. И когда она спрашивала, как он на вкус, я говорила «пальчики оближешь», а саму мутило от одного вида капусты. Пока мама не видела, я старалась сливать остатки с тарелки в унитаз.

Радовало то, что не приходилось выполнять дела по дому. В субботу у мамы были другие планы, и хорошо, что я в них не входила. Я продолжала любоваться каплями дождя, которые барабанили по отливу. Серость нагоняла тоску. Романтичную тоску, как в самых красивых фильмах, где влюбленные гуляли под дождем и целовались без остановки. Я представила себя с Лешей. Мы гуляли под проливным дождем, он держал меня за руку, прикасался губами к моим. А Ксюша, Чижик, Костя и другие заливались слюной от зависти. Я машинально улыбнулась на этом моменте, подперев голову руками. Удастся ли мне увидеть его еще хоть разок? Есть ли у него кто-нибудь? Понравилась ли я ему?

Я наслаждалась воспоминаниями о том вечере, перематывая фрагменты памяти до любого нужного кадра. Вдруг меня осенило. Вспомнила, как Чиж смотрел на меня. Косился полвечера. Точно, я поймала его недовольный взгляд. Еще подумала, странно, что Чиж даже не подошел ко мне ни разу за весь вечер. Хотя в тот момент я даже не обратила на это внимание, потому что все мои мысли были заняты лишь любованием Лешей. Обычно, Чиж трещал и трещал без умолка. И он даже не вызвался проводить нас.

«А почему все зовут его Чижиком?», -внезапно пришло мне в голову. При первом знакомстве он представился Димкой. Но все в компании звали его этой «кличкой».

Иногда Ксюша сватала его мне. Особенно в первые недели знакомства. Я так злилась на нее. Сама-то она не желала мутить с ним. А мне его впихивала. Ксюша отнекивалась, что мол он ее одноклассник. И ей не вариант с ним мутить. Хотя я уверена, причина не в этом. Она слишком хороша для него. А я что нет? Чижик – стремный дрыщ. Не знаю, чье сердце он мог покорить? Но уж точно не мое.

Уроки почти не задали, потому что учиться оставалось пару дней. Но мама заставляла заниматься внеурочной работой. Я обложилась тетрадями, делая вид, что озабочена Буниным и Достоевским. Но не продвинулась ни на йоту. Мечтала. Дождь задал ритм размышлениям, и я не заметила, как мама зашла в комнату.

– Не вижу, чтобы ты трудилась в поте лица, – она швырнула «Горе от ума» в твердом переплете на стол. Книга шлепнула по стопкам учебников и снесла их. Они упали на пол.

Я закатила глаза.

– Я читаю, мам. Просто у меня болит голова из-за погоды, – соврала я. Мне хотелось закричать, как меня бесила ее литература и придирки к урокам. Но сдержалась.

– Да что ты говоришь! Голова у нее болит, – мама уперлась руками в бока и нахмурила брови. – Ты такая бестолковая, Саша. Оценки важны, понимаешь? Куда тебя, дуру, возьмут, если ты не получишь баллы выше среднего? Твой аттестат – путь в будущее. Осталось четыре года до выпуска. Где твоя голова? – мама облокотилась о стену около стола. – Посмотри на Ксюшу. И умница, и красавица.

От гнева я стиснула зубы. По телу прошла волна обиды. Почему мама вообще меня сравнивает с Ксюшей? Неужели я такая плохая дочь, не оправдывающая ее надежд? Я отвернулась, чтобы мама не видела слез, навернувшихся на глаза. Но не смогла их сдержать, и одна за одной потекли по щекам. Я шмыгнула носом.

– Ой, хорош реветь. Не будь настолько тряпкой, Саш. Если бы я ревела по каждому поводу.. – мама не договорила свою коронную фразу и вышла из комнаты. Вот почему я не люблю плакать при ней. Она всегда выдает колкую реакцию.

Я утерла слезы и уставилась вдаль. Краем глаза заметила какое-то движение за деревьями. На улице достаточно светло, чтобы можно было разглядеть человека, стоявшего за кустами сирени. Я отодвинулась назад, вглубь комнаты и отключила лампу, чтобы меня не было видно. Кто-то смотрел в мое окно? Или это всего лишь плод моего воображения? Я подняла упавшие книги и аккуратно уложила их на стол. Когда я повернулась и посмотрела на деревья, там уже никого не было. Показалось.

Моя «моторолла» молчала. Мне хотелось написать Ксюше сообщение, но я экономила баланс. Сорок знаков – восемь с половиной рублей. На счету всего восемьдесят семь рублей. Я расстроенно отложила мобильник и снова подперла голову рукой. В животе заурчало. Пора что-то перекусить. Я сходила на кухню, налила компот и отрезала корочку, размазав сверху растительное масло, посыпала солью, и вернулась в комнату. Мама гремела посудой, демонстрируя свое недовольство.

Я открыла книгу на странице с закладкой и начала читать. Некоторые строчки я перечитывала несколько раз, но так и не поняла, что там написано. Потому что все мои мысли принадлежали не литературному классику великой эпохи, а Леше. Его ямочки на щеках. Мне хотелось сбежать из дома и нестись под дождем к нему. В груди приятно покалывало.

Спустя несколько минут, а может и часов, не знаю, сколько так просидела, послышался стук двери. Мама закрыла меня на ключ. Я знала, что она ушла в магазин. Я побежала в зал и посмотрела в окно, убедившись, что она перешла дорогу к соседнему дому, в котором располагался продуктовый магазин. Я подбежала к домашнему телефону и набрала номер Ксюши. Через три долгих нескончаемых гудка она подняла трубку.

– Ксю, привет. Планы на сегодня? – я торопилась, чтобы успеть до прихода мамы. Не хотела встречаться с ней глазами. Не то, чтобы мне нельзя звонить, просто в это время я должна заниматься литературой.

– Привет, – ее голос прозвучал, так словно она разочаровалась, что позвонила я. А она ждала чей-то важный звонок? – Пока не знаю. Не уверена, что… – она не договорила и попросила подождать. Я слышала, как она перешептывалась с кем-то. У нее гости?

Меня взбесило это тупое ожидание. Можно подумать, я глухая.

– Слушай, дождливо сегодня. Собаку не выгонишь в такую погодку.

Я промолчала. Сидеть в субботний день дома – так себе идея. А без нее идти в парк я не решалась.

– Вряд ли, кто-нибудь будет гулять сегодня. Там льет как из ведра.

– Кто у тебя? – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать. Обычно я боялась идти на открытый конфликт с Ксюшей, но сегодня я так злилась на нее, что мне было все равно. – Я слышала, как ты с кем-то перешептывалась.

У нее были гости в то время, когда я сидела дома. А она и не подумывала позвать меня. Я посмотрела на руку, где был заклеен свежий порез. Кожа запульсировала в этом месте, когда я захотела прикоснуться лезвием к той же ране.

– Эмм.. Тебе какое дело? – грубо высказалась Ксюша, явно не ожидая, что я задам такой вопрос. – Мне пора.

Она положила трубку. А я какое-то время стояла и слушала прерывистые гудки. Сука! Только спустя время до меня дошло, что я сделала. Я порвала и так тонкую нить между нами. Вся дружба держалась на том, что я приклонялась перед ней. А теперь мне придется ползать у нее в ногах и просить ее не дуться на мой резкий тон. Я стукнула ладонью по лбу. Почему я такая тупая? Я так долго укладывала кирпичики дружбы, чтобы все испортить за мгновение?

Чиж! У меня еще остался Чижик. Точно! Я рванула в свою комнату и прикрыла дверь, оставив небольшой зазор, чтобы слышать, как придет мама. Схватила телефон, открыла строку ввода сообщения: «Привет, не хочешь прогуляться?» и отправила.

Пока ждала ответа, достала дневник и начала описывать все свои чувства от разговора с Ксюшей. Обидно от того, что даже она не относилась ко мне всерьез. Зачем она водилась со мной? Выгодой и не пахло. Тогда почему? Подобрала жалкого щенка на морозе, чтобы выкормить, вырастить и оставить его прижиматься к ногам?

Я подробно расписала, как обижена на Ксюшу. И добавила несколько строчек про Лешу. Обвела его имя несколько раз по буквам, подрисовав по кругу сердечки.

Пришло сообщение от Чижа. «С удовольствием!».

Глава 9

Сейчас

Димка оборвал мне телефон звонками и сообщениями. А я ему так и не ответила. Почему я не могу поступать также с мамой? Было бы куда проще. Я бы избавила себя от лишних стрессов и оправдания. Кстати, она мне так и не ответила. Думаю, будет дуться еще несколько дней. Позвоню ей из Москвы. Когда она переварит мой отъезд.

«Ты только напиши мне, чтобы я знал. Я в чем-то виноват?»

Новое сообщение от Димки выскочило на экране. Снова он пишет, как зануда. Я сорвалась и ответила:

«Завтра я лечу в Москву».

Ох, что же меня сейчас ждало. Я видела, как судорожно бегали три точки, означающие, что собеседник печатает сообщение. Я представила его лицо: впалые щеки от нездоровой худобы исказились в недовольной гримасе. Ноздри раздулись.

«Что? И я узнаю об этом только сейчас?»

«Ты едешь туда просто в отпуск? Ты же не собираешься там оставаться?»

«Не говори, что ты там останешься. Я думал, ты оставила эту тупую идею переезжать в Москву.»

«Саша! Они же заносчивые пижоны. Умоляю, скажи, что ты просто в отпуск!»

Прежде чем ответить, я задумалась, стоит ли ему знать правду. Может написать о том, что я просто хочу сфотографироваться на Красной площади и погулять по ГУМу, встретить знаменитость и побывать на каком-нибудь концерте? И что я непременно вернусь. Вернусь в старый замызганный городишко, который ничем не отличается от того, где я родилась и прожила двадцать лет своей жизни. Не отличающийся от тысячи других таких же бесперспективных пунктов с людьми без стремлений. Но я написала правду.

«Дорогой друг, я благодарна за твое рвение позаботиться обо мне, но спешу тебе сообщить, я уже взрослая девочка и в силах позаботиться о себе как следует. Спасибо, Дим, я обязательно сообщу тебе, как я устроилась на новом «пижонском» месте в мире моих тупых грез».

Поставив точку в конце предложения, я выждала паузу, зная, что она его позлит, и спустя несколько минут отправила сообщение. После – смайлик в виде цветочка стал конечным в нашей переписке. Тут же посыпались звонки. И мне пришлось его заблокировать.

Завтра я отправлялась в путь длиною в жизнь. Выспаться нужно сегодня, в кресле автобуса это сделать не реально, затекает шея, ноги гудят, в коленях что-то ломается и хрустит как у скелета, дует холодным воздухом кондиционер, кто-то открывает вонючие сухарики или чипсы с беконом, и тогда комфорту – конец. Хотя, было бы не плохо, уснуть и проспать всю дорогу, чтобы ее не заметить. После восьми часов дорожного приключения остановка в аэропорту за пять часов до отправления станет самой мучительной. «Что делать пять часов в аэропорту», – подумала я и открыла приложение с книгами. Есть еще парочка романов, которые я не успела прочитать. Они-то и скрасят мое ожидание.

Я приняла горячий душ, надела свою любимую ночную сорочку из шелковой ткани, фиалкового цвета. Тонкие бретельки все время спадали с моих плеч, но мне нравилось ощущать настоящий шелк на своем теле. Сначала подумала оставить ночник, но спать при свете очень мучительно, а повязки на глаза для сна у меня никогда не было. Я щелкнула выключатель и в комнате стало темно. Я на ощупь пробиралась сквозь мебель, плотно стоящую вдоль стен, лишь бы не удариться ногой или лбом. Хотя я и помнила расположение каждого предмета в спальне, все равно опасалась стукнуться обо что-то, ведь в полном мраке чувство реального расстояния притупляется. Уличные фонари совсем не помогали мне в ночной авантюре «Добраться до кровати в целости и сохранности». Я с трудом нашла угол кровати, ударилась мизинцем о ножку трельяжа, корчилась от боли и проклинала всю мебель на свете, прежде чем улеглась в свою воздушную постель и закрыла глаза.

За окном завывал ветер и подергивал легкие алюминиевые карнизы. Они стучали о кирпичную стену. Я представила, как ветер может срывать все на своем пути, превращая железяки в ночных холодных монстров, пугающих людей своими резкими и неожиданными стуками о другие железные карнизы.

Когда наступает ночь, моя фантазия придумывает самые нелепые исходы для любого шума. Мужчина, чихнувший за стеной, напугал меня, я вздрогнула и открыла глаза. В такой разрывающейся тишине слышны даже капли, падающие из плохо закрытого крана у соседей с верхнего этажа. Эта ночь потихоньку забирала меня, я медленно погружалась в дремоту. Мне снились удивительные вещи, которые отражали мое внутреннее состояние перед поездкой в Москву. Я сидела в аэропорту Шереметьево и ждала автобус до центра, который отложили на полтора часа. Ко мне подошла маленькая девочка и пристально смотрела на меня. Я пыталась расспросить про ее родителей и почему она одна, но вымолвить не смогла ни слова. Она протянула мне красный браслет из бисера и убежала. Я надела его на запястье. Он обвил мою руку, и сдавливал ее все сильнее и сильнее, как удав, убивающий свою жертву. Я не могла пошевелиться, хотела выбраться из его оков, скинуть, сорвать браслет, но он никак не поддавался. Я осознавала, что сплю, но так хотела открыть глаза. Я шептала себе «Проснись, открой глаза». Ногти впились в ладони от боли, сдавливавшей мое запястье браслетом. Я резко открыла глаза. Оно сидело на моей груди и вжимало меня в кровать. Груз бетонной плиты лежал на мне. Я не могла двигаться, не могла дышать, даже издать писк было самым невозможным в этот раз. Только глаза пытались осмотреть монстра детально. Его рот был искривлен, кожа вокруг губ порезана, темные круги под серыми пустыми глазами, без зрачков, без ресниц, два бездонных туманных яблока. Его руки держали мою шею и запястье с браслетом. Кровь прильнула к голове, и я начала терять сознание. Темная комната стала еще темнее. В ушах гудели тысячи крыльев стрекоз, и я почувствовала слабость. Ночной ужас вернулся. Я похрипывала, стараясь сделать вдох как можно глубже. Наполнить легкие. Сбросить это чудовище с себя. И я проснулась. В спальне никого не было.

–Я больше не хочу спать. Я не буду больше спать! – я кричала, как ненормальная. Слезы текли ручьем. Меня трясло. Голова раскалывалась, как если бы меня стукнули дубиной по затылку.

На улице шел дождь. Он барабанил по карнизу, который перед сном испробовал на себе музыку ветра. Шум приглушал плохие мысли о чудище под кроватью. Я пялилась в потолок и держалась из последних сил, чтобы не допустить погрузиться в малейший дрём.

Ничего удивительного, что мне снились кошмары. Я запоем смотрела фильмы про насилие и убийства. Иногда ночи напролет, пока не закончатся все сезоны, я не могла выбраться из киношного мира.

Пока я пребывала в раздумьях о госте из сна, даже не заметила, как отключилась. Когда я открыла глаза, на мне никто не сидел, и за окном было светло. На часах, которые стояли на трельяже, стрелки указывали на девять. Оставалось три часа до отъезда. Как выжатый лимон я побрела в ванную, снова контрастный душ для полного пробуждения, и новая свежая я. Я приклеила патчи от мешков под глазами. Они должны помочь снять усталость и отеки. Замотала волосы в полотенце и поставила кипятиться чайник. Опустошенность – мое состояние на сегодня. Обычный сон вызвал очередной сеанс паралича. Надеюсь, на время поездки меня отпустит этот кроватный монстр.

После утреннего бодрящего кофе я собрала все вещи по списку и перепроверила несколько раз, чтобы не корить себя за то, что вдруг бы забыла что-то по невнимательности. Высушила феном мои тонкие курчавые волосы, в этот раз заколов их в пучок, чтобы не нагревать утюжок, который уже давно упакован. Накинула серое драповое пальто, снуд¹² под стать ему, и засунула шапку в карман. Я еще раз промотала в голове, все ли я отключила, вспомнила, что вторую пару ключей отдала когда-то Диме, так на всякий случай. И закрыв входную дверь, дернула ручку, проговорила все действия вслух и вышла из подъезда. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, которого мне так не хватало ночью. Я, впервые за долгое время, ощущала себя счастливой. Я еду домой.

Автобус, который должен отвезти меня в большой город, останавливался на остановке в ста метрах от дома. Я достала телефон из кармана пальто и набрала маму. Руки сразу начали мерзнуть, а пар изо рта дал понять, что на улице уже минусовая температура. Осень закончилась.

Я скинула вызов, не дождавшись ответа. Около рейсового автобуса стоял водитель и принимал багаж. До отправления оставалось меньше пятнадцати минут. Я сдала свой чемодан и подошла к девушке, торговавшей кофе и беляшами на улице.

–Кофе с собой, пожалуйста, латте, – я протянула ей сто пятьдесят рублей, и она подала мне жестяную баночку, на которой большими английскими буквами сверкала надпись «Latte»

– Вот, – улыбнулась мне в ответ рыжеволосая продавщица.

– Спасибо, -я одарила ее легкой улыбкой и отправилась к автобусу. Водитель попросил показать ему билет. Я сняла рюкзак с плеч и достала паспорт, в котором виднелся слегка потрепанный напечатанный на тонкой чековой бумаге пропуск на место в автобусе.

– Ваше место двадцать восемь, проходите, пожалуйста, – высокий коренастый водитель вернул мне билетик обратно, и я зашла в автобус. Уже почти все пассажиры нашего рейса сидели на своих местах, только последние ряды не были заполнены. Я закинула рюкзачок на верхнюю полку для ручной клади и села в кресло. Расстояние между моими ногами и расположенным впереди креслом было небольшим, и они почти упирались в спинку.

– Весело будет, главное, удобно. – Сварливо произнесла я и постаралась набросить ногу на ногу. Они не умещались в сорокасантиметровом пространстве между сиденьем и впереди стоящим креслом. Я немного откинула спинку своего кресла назад и вытянула ноги в проход, достала телефон и снова набрала маме.

– Чего тебе? – недовольно ответила она. Я обрадовалась, что она все-таки сняла трубку. Я не собиралась звонить сегодня. Но тревожилась за предыдущий неприятный разговор. Поэтому мне было важно поговорить с ней до отъезда.

– Мам, я села в автобус, все хорошо. Купила кофе, сижу в неудобном положении, ноги нельзя поставить, места маловато, но терпимо, – мне пришлось сделать вид, будто предыдущей ругани не было. Все равно мама не признает себя проигравшей стороной.

– Будь осторожна, – выдавила она из себя. Я знала, как ей давались такие слова. Она действительно выдавила их. Практически силой воли заставила себя сказать мне это. Но я уже была счастлива, что она все же решила не обижаться на меня слишком долго.

Пока я разговаривала с мамой, вдалеке я увидела знакомый силуэт, стоящий около магазина на противоположной стороне улицы.

– О, черт. – сорвалось с моих губ.

– Что такое?

– Дима пришел меня проводить, хотя мы.. ну это.. не договаривались прощаться, ты же знаешь, как я не люблю этот процесс. Черт его побери. Я не буду выходить из автобуса, пусть стоит, – да, и тут я тоже исказила правду. Маме нравился Димка. Да и сейчас тоже. Она говорила, он надежный. Мол, можешь положиться на него, дочка.

–Дочь, ну разве так можно, он все-таки твой друг какой бы не был.

–Хорошо, сейчас выйду. Он как раз переходит дорогу, давай, позвоню тебе, когда приеду в Хабаровск, люблю тебя, мам, пока. – и я сбросила.

Я спросила у водителя о времени стоянки, и он сказал, что осталось пять минут. Дима подошел к автобусу и робко улыбнулся, когда увидел меня. Я была так зла на него, ведь он приперся сюда, хотя его не звали. Откуда он знал, что автобус утром?

–Привет, Санюшка. Уедешь не попрощавшись? – он нежно обнял меня и не хотел отпускать. А я так некомфортно себя чувствовала в его объятиях после его реакции. Я постаралась осторожно его оттолкнуть, чтобы не обидеть совсем. Вспомнила ночной кошмар. То, как я корчилась после сидевшей на моей груди уродской фигуре.

–Я же тебя просила не беспокоиться за меня! И вообще, как ты понял, что автобус утром? – я отодвинула руками его тело от себя. Дима робко мялся с ноги на ногу, затем залез в карман и протянул маленькую розовую коробочку, обвязанную красной лентой.

– Это что? – я не поверила своим глазам. Только не это. Неужели кольцо?

– Я хотел тебе подарить на Новый год, но пришлось перед поездкой. Открой, пожалуйста, в автобусе, ладно? – он положил мне ее в карман и взял меня за руку. Водитель, докуривая сигарету, окликнул меня, намекнув, что пора ехать. Я обняла Диму и прошептала: «Спасибо». Он стиснул мою руку крепче, и я поняла его желание. Дима не хотел, чтобы я уезжала.

– Я уже давно не та провинциальная дурнушка. Я больше не ведусь на слащавых мальчиков. И уж точно не подставлю себя снова.

Я махнула на прощание Диме и еле сдерживала свои слезы. Я всегда расстраивалась и чувствовала какую-то вину, когда меня провожали. Мне казалось, что я бросаю и предаю тех, кого оставляю. Я села на свое место. Дима стоял грустный и неуверенный в том, что хотел меня отпускать. Я зажала губы так, чтобы не выдать себя. Мое сердцебиение участилось, мне хотелось реветь белугой. Дурацкое чувство. И это не смотря на то, что я желала свалить отсюда. Дима показал мне жестами, чтобы я ему писала. Автобус тронулся, и я еще раз помахала ему в след. Уже не в силах сдерживаться, я заплакала, так тихонько, чтобы никто не услышал и не увидел.

Я уставилась в окно, провожая дома, парки, машины, людей, город, в котором я уже жила около девяти лет. Я вспомнила про коробочку и запустила руку в карман. Нащупав ее, я вынула Димкин подарок и развязала ленточку, цвет которой был на несколько тонов темнее самой коробочки. Я долго не хотела смотреть, что же там. Я боялась, что это будет признание в чувствах, кольцо или любой намек на его любовь. Покрутив ее в руках, я все-таки решилась и отворила крышку. На мягкой бархатной черной подушечке лежала серебряная подвеска в виде небоскребов.

Под красным из бисера браслетом, что так дорог мне, красовалась тонкая серебряная цепочка. Я прицепила небоскребы туда, где уже находились Эйфелева башня, Тауэр Бридж и Петербуржский разводной мост. Я заказывала каждый из них по интернету, через Ozon¹³. «Спасибо тебе, Дима», – я благодарила его мысленно, убеждаясь, что он слишком меня знает.

Я набрала сообщение Димке. Решила поблагодарить за подвеску.

«Спасибо за подарок. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Как ты узнал, что я поеду утром?"

Глава 10

Пятнадцать лет назад

Несколько дней мы с Ксюшей не разговаривали. Я пыталась звонить, но она не брала трубку. На домашний отвечала тетя Лена одной и той же фразой «Ее нет дома». В начале лета Ксюша всегда уезжала к бабушке в Кострому. Но не в этот раз. Выпускные экзамены, бал, и поступление в университет.

Я написала Ксюше, что соскучилась и хотела бы увидеться. Тот неудачный разговор по телефону испортил два года дружбы. Это моя вина. Я не сдержалась. Кто не с Ксюшей – тот против нее. Мне всегда приходилось наступать себе на горло, даже если нет моей вины, и протягивать руку дружбы. В этот раз я сделала тоже самое. Привычное действие в наших отношениях. Я подождала немного, но ответа не последовало. Возможно, она еще не прочла эсэмэску.

Я разложила литературу по списку, выданному в школе. Впереди целое лето, мне не придется сталкиваться с «придурклассниками». Напоследок Костя назвал меня грязной «поношенкой» и показал мне средний палец, сопровождая словами «буду скучать». Слава богам, я его не увижу. Хоть бы его переехала машина.

Мне бы хотелось, чтобы три месяца лета стали для меня свободой от всех проблем в школе и дома. Но если с первым пунктом все ясно, то со вторым.. Дома существовала одна проблема – мама. Она, словно цербер, будет стоять надо мной и следить, что же я из заданного на каникулы сделала. Могу поспорить, я буду единственной, кто выполнит «домашку» на лето. Но это лучше, чем плестись в школу и бояться очередного издевательства. Вот бы Леша стал моим парнем, чтобы зайти в свой девятый класс и поразмахивать перед носами своих одноклассников доказательствами, что у меня есть тот, кто надерет им задницы. Утереть нос Катьке и ее подружке Юльке было бы лучшим способом мести. Да и Ксюше тоже. Судя по ее отзывам о Леше, он ей понравился.

У мамы сегодня смена в ночь, и я смогу улизнуть из дома. Ночное дежурство часто выпадало на понедельник или четверг, два раза в месяц. По средам – никогда. Главное, перетерпеть ее назойливые звонки. До десяти из дома не ногой. После десяти мама редко звонила, потому что я говорила ей, что собиралась спать и намеренно зевала.

Я пошла в гостиную и уселась на пол. Пока мама отсыпалась на диване, я листала каналы на телеке, выключив звук. Одни и те же программы. Ток-шоу, новости, старые фильмы – неинтересно. В комнате звякнул телефон. Я тихонько поднялась с пола и отправилась в комнату. Сообщение пришло от чижа «сегоднятусичприходивпарк». Сначала я подумала, что написана какая-то ерунда, но потом до меня дошло, что Дима не поставил пробел между словами, экономя знаки. Я набрала ответное сообщение, что смогу после десяти. Я бесшумно воскликнула от радости, понимая, что сегодня будет шанс увидеть Лешу.

Тогда, после ссоры с Ксюшей, я пошла гулять с Чижом. Но мы простояли на крыльце его дома, потому что ужасно лил дождь. Настроения у меня не было, и Дима постоянно напрягался. Он хотел меня развеселить. Но только все портил. И мы разошлись по домам. Но сегодня есть надежда, что Леша придет в парк.

***

В десять Чиж уже стоял у меня под дверью. После того, как я сообщила, что смогу прийти после десяти, он написал о своем волнении и что-то там о не-стоит-ходить-одной-так-поздно времени. Я неохотно согласилась, понимая, что Чижик не отстанет. Я слегка подкрасила маминой тушью ресницы и нанесла румяна. Лицо стало выразительнее. Волосы пришлось спрятать в хвост, потому что после сна они были похоже на солому.

Мы вышли из подъезда в настоящую летнюю вечеринку. Во дворе на стоянке для машин кто-то включил громко музыку, и басы долбили по ушам, заставляя тело подпрыгивать в такт ритму. Молодежное настроение, которое означало, что можно тусить после десяти вечера, захлестнуло меня. Я смотрела на беззаботных девчонок и парней щенячьими глазами и восхищалась ими. Мир после десяти совершенно другой. До этого – спокойная детская пора. Я еще ни разу не покидала дом так поздно. Эйфория запустила в меня свои щупальца, и я с удовольствием позволила им это сделать.

– Круто, что твоя мамка работает, – радостно произнес Чиж. Он сделал непонятный жест в мою сторону, как будто хотел взять меня за руку, но передумал.

Я закивала, едва скрыв улыбку. Если честно, я даже задумывалась о том, чтобы начать встречаться с Димой. Но при мысли, что его язык будет залезать мне в рот, меня мутило. Ксюша сказала, что это плохо. Типа у меня нет к нему влечения. Поэтому даже не стоит грузиться по этому поводу. Иначе «передружба» все испортит.

– А как же я рада, – подумала я, особенно зная, что Ксюши там не будет. Ей, как и мне, нельзя гулять допоздна. И мы в ссоре. Зачем эти неловкие моменты.

В парке царила примерно такая же атмосфера, что и у меня во дворе. Прежде я не видела ничего подобного. Столько народу, и все, сбившись в кучки, веселились. Я вертела головой и старалась впитать в себя звуки музыки, дым сигарет, громкий хохот, взрослую жизнь. Вот она свобода! Катька и Костя умерли бы от зависти, увидев меня здесь.

Я сняла с себя олимпийку. Слишком жарко. Ветра почти не было.

– Классная майка, – покосившись на мои сиськи, сказал Чиж. Я видела его взгляд. Хотя я не располагала третьим размером, как у Ксюши, но два холмика торчали на лицах у Розы и Джека*, убеждая окружающих, что грудь у меня была. – Вот и наша компания.

Я заметила сразу Никиту. Он как обычно вел себя слишком громко и важно. Альфа компании брал все внимание на себя. Еще несколько его одноклассников, и две девочки, что терлись возле Леши в прошлый раз. Но его я не видела. Сердце сжалось от разочарования. Я так надеялась встретить Лешу.

– Здоров, кенты, – поднял руку Чиж, и подтолкнул меня ближе. Я тоже со всеми поздоровалась.

Девочки даже не обернулись. Что-то там себе промямлили, посмеялись, от чего мне стало не по себе, и продолжили беседу с Женькой. Как же я не выносила, когда кто-то смотрел на меня и потом шушукался, утопая в хохоте. Это некомфортно и неприятно. А еще обидно, что Леши здесь нет. А что если Чижик догадался, что мне понравился его друг? И позвал меня тогда, когда Леша не пришел.

– Мне че-нибудь обломится? – Дима посмотрел на бутылку пива в руках у Никиты. Тот протянул ее ему, и Чиж сделал несколько глотков.

– Вовремя надо приходить, тормоз, ты бы еще дольше зад подмывал, – Никита прыснул от смеха, и почему-то глянул на меня, прищурился и спросил: – А ты че не пришла с Ксюхой? Обычно вы – мы с Тамарой ходим парой.

Значит, она была в парке и не позвала меня. Стерва. Когда она узнает, что я тусовалась с пацанами после десяти, умрет от зависти.

– Была занята, – я хотела предать деловитости тону, но кажется, прозвучало как-то нелепо. Какие могут быть дела у четырнадцатилетней девчонки?

– Ясно, – Никита посмотрел куда-то за меня, и фальшиво улыбнулся. Я заметила, как его нос сморщился от любопытства. – Проводил?

– Да, – этот голос был таким знакомым. Сердце застучало в висках.

Я обернулась. Леша стоял уже рядом и мило улыбался.

– Привет, – сказал он мне. А я замерла, разинув рот.

– Челюсть подбери, – подколол меня Никита. И тогда я очнулась.

– Привет, – ответила я. Красивый высокий парень, его сводящие с ума ямочки на щеках. И зеленые глаза. Точно. Зеленые. На этот раз я запомнила.

Он подошел к девочкам, увлекая их в беседу. Чиж дернул меня за руку, подтянув ближе к себе. Я не хотела слушать дебильные шутки Димы и Никиты, их соревнования, кто круче и у кого яйца больше. Я хотела знать, что там говорил девкам Леша. Они смеялись как ненормальные. Я хотела быть частью его компании, его шуток и его внимания.

Немного погодя девочки ушли вместе с Женей, и тогда Леша примкнул к нам. Я оживилась, и Чиж это заметил. Он злился, но старался не подавать виду. Было даже забавно наблюдать, как Никита строил из себя вожака стаи, забирая все внимание на себя. А Чиж метил на его место и одновременно защищал условные границы, то есть – меня. Никита иногда мог приобнять меня. Он злил Чижа этим, и у них происходили якобы шуточные перепалки.

– Брателло, не дрейфь. Я не виноват, что все девчонки без ума от меня, – Никита подмигнул мне и положил руку мне на талию.

– Не брат ты мне, гнида черножопая¹⁴, – Чиж натянул улыбку. Но я видела, как он сжал кулаки. Мне нравилось быть причиной их «шуточного» конфликта.

Леша вел себя естественно и ничего из себя не строил. Из него сочилась энергия мужчины. Он наблюдал за происходящей картиной, сидя на скамейке. Иногда пялился в свой телефон. Его не интересовала борьба за первенство.