Читать онлайн Работа для ведьмы бесплатно

Работа для ведьмы

Эпизод первый: Проблема в трактире, Или Есть что вспомнить, а Остальное – как у всех

Один красивый мужчина рядом – маленькая беда для девушки, два – угроза свободе и здоровью, а три – грядёт апокалипсис!

Утренний завтрак с семьёй после свадебного застолья – это продолжение торжества, но в непринуждённой обстановке. Красивая, тёплая картинка: родные чародеи в домашних платьях, с помятыми лицами и сияющими счастьем глазами, уминают за обе щеки завтрак и весело беседуют.

Больше всего нравилось то, что именно я и муж принимали на себя взоры и улыбки собравшихся в знак их одобрения нашей решимости.

Хм-да. Ещё несколько недель назад я помыслить не могла, что судьба уготовила перегрузки на виражах, направляя лодку моей жизни в тихую гавань семейного уюта. Так всегда: самый красивый вид на море, и чистое небо над ним, бывают после сильнейшего шторма. Пожалуй, недавние злоключения можно назвать последним аккордом в холостяцкой жизни.

Посмотрела на супруга, болтающего с одной из моих тётушек, и тут же отвела взгляд, сосредоточившись на тарелке с нетронутой едой.

Я всё ещё боялась больше меры продемонстрировать любимому истинность, глубину своих чувств к нему.

Ну, конечно, глубину, а иже с ней ширину, высоту, я установила сама, и совершенно безосновательно. И через них – рамки я имею в виду! – пока не в состоянии перешагнуть. Повисла, понимаешь ли, в неопределённости – занесла ногу над чертой, и стою в ожидании, когда отпустит неоднозначность.

– Полагаю, господа, раз уж всё позади, то стоит услышать полную историю поимки преступников, – прогремел на весь обеденный зал голос одного из новых членов моей семьи. – Королевский обвинитель говорил гладко, как и адвокат злодея, но интересно услышать версию нашей легендарной невестушки. Как ей удалось вычислить злодея? Интересно. Очень. Кому ещё любопытно?

Мы с мужем переглянулись, и он кротко улыбнулся, будто просил у меня прощения за своего родственника.

– Я не думаю, что моя версия станет избыточной! Преступники понесли наказание, а большего и желать не следует, – ответила я за нас обоих.

Увы, стало только хуже: к гостю присоединились и другие, включая ведьм нашего ковена.

Наконец, прабабушка Пелагея, как главная ведьма, не выдержала. Подняв руку и, призывая всех к тишине, невозмутимым тоном произнесла:

– Считаю, не стоит утомлять детей в такое замечательное утро. Когда-нибудь…

Свёкор возразил:

– Утро чудесное – вы правы, достопочтенная Пелагея, а его стоит сделать ещё и увлекательным. Мы заслуживаем занимательного рассказа. К тому же он станет главой в Кодексах наших родов, и возможно, поможет будущим поколениям справляться с врагами. Мы пишем легенды потомкам. Расскажи, невестка. Просим!

«Кодекс рода» – аргумент. Придётся поведать произошедшее. Родственники не отвяжутся.

– Тогда, – улыбнулась мама, – я отошлю сообщение на кухню, чтобы подавали горячее. С удовольствием послушаю в третий раз то, что доченька поведает. Люблю всё необычное! Ещё вина, господа?

Пока напитки и фрукты материализовались с кухни на столы, я собиралась с мыслями, потому что не знала с чего начать.

Когда все взоры обратились ко мне, отступать оказалось некуда. Я начала с чувством:

– Всё дело в моём имени. Да, в нём! В имени каждого заложена тайна, которая раскрывается как бутон, становится символом души и вектором направления в жизни. Высокопарно получилось, но так оно и есть. Кхе-кхе. А ещё оно является судьбой.

В глазах гостей читалась мысль: «Переходи уже к делу». Она придала сил и развеселила:

– То была присказка, а сказка начинается… В Застенье наш род известен, как один из самых древних среди водных ведьм, потому любому ясно, что мы успели нажить себе не только славу, но и проклятье. Со слов моей двоюродной бабушки, Адрианы, пока оно не исполнится или нейтрализуется, будет обездоливать наши жизни. Даже заключение в тюрьму – итог того, что мы не занимались решением. Ну, конечно, по её версии.

Я бросила взор на сидящую по правую руку от свёкра, Адриану. Заметила, как в её огромных зелёных, точно молодая трава глазах, мелькнула ухмылка. Адриана бросила в ответ витиеватую фразу в собственном духе:

– Конечно, говоря о судьбах, я пыталась намекнуть, что пока тайны висели, точно пудовое ожерелье на шее, ровного бытия нашему роду не заиметь.

А я подхватила:

– И как оказалось позже совершенно права. От матери я получила существование и семью, а от отца – имя. Вместо гордого и звучного имени Зоя Кубок я сто двадцать пять лет была Зая Колобок. И судьба моя сплошь покрыта опечатками…

Мама грустно улыбнулась и потупила взор, а я продолжала:

– Четыре года назад забросил жребий в Низогорье, а проводником выступил Верховный суд Королевства, вынесший постановление о запрете заниматься положенной мне природой и генами деятельностью, обязавший в течение пяти лет отработать повинность в глубинке. Где именно – решит Канцелярия. Конечно, вердикт звучал гораздо острее, точнее и изящнее, но суть передана мной довольно точно. Хотя, наказание показалось чрезмерно лояльным. А почему?

Пелагея вздохнула довольно шумно, из чего я заключила, что данный вопрос, до сих пор, отдавался в её благоразумном сердце болезненной уязвимостью перед обществом Застенья.

Я улыбнулась:

– Полагаю, многие шушукались, припомнив, что Кубки в родстве с одной из семи Правящих фей. Ничего особенного нет: одна из нашего рода вдруг удостоилась такого титула, получила крылья и вошла в Круг семи королев. Ей была дарована длинная жизнь. Прабабушка Пелагея, горячо мною любимая, приходится фее двоюродной внучкой. Возможно, в глазах народа державы так всё и выглядело – рука руку моет, – совсем не обязательно таковым являлось!

Свёкор вставил свои пять копеек оправданий:

– Могу лишь выразить общее мнение, что случилось совершенно мудрое стечение обстоятельств. Никто не вправе осуждать или что-либо иное говорить, хотя толки блуждали по государству знатные!

Я улыбнулась:

– Пожалуй, решение суда показалось необычным для всех, включая меня. Адвокат после заседания поздравил с тем, что, цитирую: «легко отделалась», и попросил родственников отдалиться на срок исполнения приговора, и по возможности связываться с его бывшей подопечной с помощью зачарованных голубей с короткими эпистолами, а не морокосферы с рассказами о житие-бытие. Ради общего семейного блага. А особенно – моего.

В газах оборотней читался вопрос: «Почему?».

Пришлось объясняться:

– Ворожить нельзя, а морокосферы – ничто иное, как магическая субстанция, которая создаётся по типу призрачного зеркала, и доступна только ведьмам и ведьмакам. Так можно общаться с родными в режиме реального времени, находясь от них за тысячи вёрст. Вызывать на разговор следует только в ночи, но нас данное обстоятельство никогда не смущало. Впрочем, не так всё уныло в моём наказании – ограничения оказались весьма посредственными.

Я хихикнула, скрывая за смешком неуверенность в том, что последние две фразы важны для разворачивающегося сюжета, потому быстро поправила изложение:

– Позволено даже больше, чем могла бы предположить… В общем, каждая ведьма природы ею же и защищена. Если что-то будет угрожать моей жизни и здоровью, то сама сила воздействует через меня на агрессора. Мало того, не наложен запрет на дары силы – ими я могла пользоваться, сколько влезет. Я и пользовалась, стоило попросить магию воды, естественно, от чистого сердца.

– Провокационное решение судьи, – заметила Оливия, которая являлась женой моего дальнего родственника. – Открывает массу возможностей для сильной водной ведьмы.

– Лирическое отступление закончено, – коротко и нараспев отреагировала я на замечание женщины, стараясь посчитать в уме, те закавыки характера, из-за которых она так не нравилась мне, и когда счёт перевалил за цифру десять, наступило успокоение. – Другие пояснения опустим. Продолжаю.

Муж взял за руку. Мурашки побежали по коже от его тёплого прикосновения, а настроение стало игривым – то, что нужно для бойкого повествования.

– Увы, фортуна – затейница, и сплела для меня весьма экстравагантные кружева перипетий. Помню, когда, прочтя во вручённом посыльным Канцелярии распределении названия местности для поселения, я расхохоталась. Ну, скажите, куда ещё может быть сослана ведьма с опечатками в имени и фамилии, как не в местность, название которой забраковано с точки зрения орфографии изначально? Поселение «Раужные урицы» адского района Низогорья – звучит? Ещё как! Опечатки в каждом слове! Так мне и нужно!

– Ты не справедлива! – перебила мама, мягко улыбаясь, и строго глядя на меня карими огромными глазами и, одновременно, точно юная девушка, накручивая чёрный, как смоль локон на палец. – Эта сторона известна со времён основания нашей родины. И если бы дети в школах хорошо учили географию Застенья, то так не отзывались бы о дивном заповедном крае.

Пришлось мобилизоваться и шлифовать слова:

– Ты права, мама. Прибыв в Низогорье, я решила, что картографы из придворной географической школы специально исковеркали название, чтобы никто не посмел данное место сглазить. Улицы здесь выглядели невероятно радужно, а сады района делали поселение цветущим краем, в котором трижды в год можно собирать урожай. И горы здесь вполне себе высокие и ровные, низкогорьем такое великолепие назвать – язык не поворачивался. Ощущение, будто поселение находится на дне малахитовой чаши, треснувшей сбоку, а в месте разлома берёт начало золотистая дорога, выложенная из редкого жёлтого мрамора.

Взоры родных стали менее осуждающими. Ура!

– Так вот – проклятье, – улыбнулась я Адриане, которая была моей любимицей, а я у неё. – Семейная легенда в переработке двоюродной бабушки гласила, что раз в сотню лет у великой Тёмной силы мироздания случался выходной…

Адриана – единственная ведьма в ковене, которую опасались все, включая её мать, Пелагею. Она слыла невероятно злопамятной, жёстко мстила любому, даже близкому, улучив подходящий момент и загнав жертву в капкан. И лишь мне, единственной из рода, всё сходило с рук. Адриана будто не замечала моей порывистости.

Так вот, бабуля улыбалась, когда я что-то ей выговаривала, а другие в то же время холодели от ужаса. Потому я не сомневалась, что вольная трактовка нашей родовой тайны, которую принято называть проклятьем, в моём исполнении будет воспринята бабулей вполне сносно.

– В редкие дни отдыха от сотворения всеобщей справедливости на исходе века, – вещала я задушевно, – в средствах великая мощь ограничена, зато с фантазией и желанием поиграть у неё всё в полном порядке. Сила приметила водную ведьму из Кубков, расставила на неё, в переносном смысле, сети, и получила улов. Теперь все женщины нашего рода обречены соблюдать договор между той ведьмой и магией, пока не исполнится некое условие. Главным хранителем тайны назначена Пелагея. Но самое чудовищное то, что никто не знал ни тайны, ни условия, кроме хранителя. Вроде как, всё само собой образуется.

– Проклятье Тёмной мощи – невероятно сильно! – восхитился свёкор, его поддержали родственники со стороны мужа.

Хотелось сказать, что объявить войну могуществу, такому, каким наделены Кубки, может только равноценное могущество, а не абсолютное, каким была Тёмная мощь, однако, я не стала пояснять. Напротив, пока за столом стоял гул, я вспомнила, как на пятисотом дне рождения Пелагеи, которое я посетила прямо перед тем, как началось судебное разбирательство, Адриана, в который раз за свою жизнь, демонстративно удалилась с торжества. Кто-то спросит: «Зачем приезжала?», да только не члены нашей семьи. Все, кто носил имя Кубок, знали, что Адриана невероятно коварна и дальновидна, и раз уж вытворяла такое – значит точно понимала для чего. Но Пелагею, как хранительницу условия, такое поведение не трогало.

Что касаемо меня, то в тот день рождения прабабушки я просто ела вкуснейший пирог, с засахаренными мухоморами, и ждала исход Адрианы. Можно сказать, что традиция, – а сие правильнее всего назвать именно так, – носила в себе предсказуемый, но фееричный характер. В тот год Адриана не разочаровала, и вылилась за порог стаей птиц, сотворённых из воды, над которыми сияла радуга.

Ладно, что об этом, когда пауза затянулась. Настала пора прерывать обсуждение гостей.

Как обычно, на выручку пришла Адриана, заметив, что я собираюсь вернуть себе слово:

– Не стоит забывать, господа, что легенды выбиты кровавыми буквами в наших сердцах, и становятся историей поколений. Переходи сразу к главному, внученька!

Ухмылка Адрианы дорого стоит. Бабушка без возражений вернула повествование мне.

Мда. Никому и в голову не придёт назвать роскошную брюнеткой с огромными зелёными глазами бабулей! Ни Пелагею, ни Адриану. Ха! Кроме меня, конечно. Иерархия в моей семье чётко соблюдалась.

Я улыбнулась, а Адриана вдруг промолвила:

– Нет, главным в настоящем деле является всё. Я передумала – ты продолжай, как начала. Переходи к энергичному.

– Энергичного вам? – оживилась я. – Извольте. Итак, представьте…

Глава 1

Сидя у стены амбара и, дожидаясь сама не знаю, чего, я продумывала форму предстоящей беседы с полицией: ведь мы с коньком оказались свидетелями самого настоящего преступления.

В мыслях тирада звучала довольно сносно:

«Полночь. Мороз. Луна, укутанная шлейфом снежной тучи».

В общем – та ещё обстановка, способствующая тяжёлым мыслям о жизни для натур подавленных и склонных к совершению злодеяния. Возможно, я неправа, связывая то и другое воедино, но, вот уже четверть часа, я и мой конёк – скакунок ростом в полвершка, старались всеми силами не стать частью данного тождества.

По статистике погодно – временная предрасположенность лишь в одиннадцати процентах способствует унылому состоянию, вызывающему дикое желание кого-нибудь убить. Сегодня процент явно подтвердился благодаря придорожному трактиру «Про100пир» и двум гостям заведения.

Так, что же дальше в показаниях для полиции?

В голове снова возник поток стройных фраз, которые следовало ещё рихтовать:

«Мы едва не стали жертвами нападения – нам повезло. Вовремя удалось выбежать в дверь и спрятаться».

Вот уж точно! Умение быстро бегать спасло жизнь не одной ведьме и коньку, как и подвернувшийся амбар, ставший нашим укрытием. Жаль только, что пришлось за него забежать, а не в нём спрятаться – дверь оказалась заперта на огромный замок. Причём, я не преувеличила – он действительно такого размера, что от петелек защёлки свисал до земли. А точнее: утонул по самую скважину в снежном сугробе, наметённом с прихода зимы.

Ох, что-то я отвлеклась. Продолжаем:

«Впереди нас ждал неприятный сюрприз – купол над всей придомовой территорией трактира. У меня с собой часто водится зелье для создания ударной силы, чтобы устроить дыру в препятствии. Я разбила склянку и произнесла заклинание.

Да, да, я всегда ношу с собой несколько защитных средств. Работа у меня мирная, хотя, исключать риск не стоит.

Так вот: единственное, что произошло после заклинания, так ещё более неприятный сюрприз, – хотя куда уж неприятнее! – купол сжался и уплотнился, отогнав нас к стене продуктового хранилища. Теперь, господин – дознаватель, нам с Лютиком оставалось, следить за магической борьбой сильных колдунов на заднем дворе».

А ещё: трястись за собственную шкуру! Хотя сие – лирика, и я снова отклонилась от наброска показаний. Итак:

«К тому же дальше амбара нам уйти не представилось возможности. Купол, что развернулся над владением – умело сотканная ловушка, обжигающая при любом касании. Я попыталась, и вовремя отдёрнула руку, распознав слабый треск. Нам посчастливилось тем, что сумели затолкаться в нишу в стене амбара, непонятно с какой целью созданную строителями. Она оказалась глубокая, хоть и тесная. Удалось укрыться – нас не заметили. Мы тут же позвонили в полицию по сказизеркалу, отправив тревожное послание.

Нам стало страшно. Очень страшно».

Хм. В общем не плохо. Тут нужно слезу выдавить из себя, и тогда нам не только поверят, но и отпустят. Ох, как же нам не ко времени такая задержка!

Да. Именно так я начну свои свидетельские показания в полиции, когда она, наконец-то, поспешит к нам на помощь! Полагаю, придётся что-то подкорректировать в исповеди жертвы. Она звучала открыто, однако приторно. Дополнить можно, если события будут развиваться иначе. Ну, или упростить.

Думаю, чем проще, тем лучше для всех.

Я не желала делиться иными соображениями на счёт развернувшейся драмы, и причина элементарная: неготовность совать свой нос в чужие дела. Она как никогда актуальна и злободневна для нас с Лютиком.

– Караул! – прошамкал лошадиными губами Лютик, выпуская тонкую струйку пара в студёный воздух, и тут же прикрыл пасть копытом. – Тоже мне, полиция! А ещё лозунг у них: «Быстродействие и надёжность!» Вот, где они? Тут почтальоны в опасности, а господа медлят! Околеть же можно!

То, что преступник развернул стылый купол на тридцать саженей вокруг трактирного хозяйства, для нас с конём оказалась неожиданностью, вполне поправимой: ведь в сумке оставались другие средства обороны – продержимся! Нечто противоположное выглядело ужасным – эктоплазма, укрепляла купол, и он всё больше походил на ловушку.

Мы наблюдали уже пятого призрака из бара, растворившегося в нём, после чего мороз внутри заметно укрепился. Если растворятся все свежеиспечённые убиенные, то никакие средства защиты не спасут.

Шершавая стена каменного амбара болезненно холодила плечо, которым я к ней прижималась, сидя на корточках и подглядывая за противостоянием незнакомцев, выясняющих отношения в пяти саженях от нашего укрытия. Они крепко будоражили мои мысли, впрочем, как и писклявое ржание Лютика в собственные копыта.

Увы, мы – единственные уцелевшие, незамеченные в виду особенной занятости одного конкретного, в смысле могущества, колдуна другим, и тоже весьма конкретным, свидетели.

Лютик гундел:

– Просто и-го-го какое-то происходит! Он всех постояльцев одной левой в призраков разложил, а этого, похоже, сейчас заморочит, раз победить не в состоянии! Вся эта потасовка, пусть и яркая, отдаёт доморощенным магическим искусством.

Я прикрыла руками рот и нос – так теплее и пар не расходится от дыхания – посмотрела в глаза коню, ухмыльнулась:

– Согласна. Предположим что-нибудь? Давай поразмышляем? Причины схватки: месть за унижение, женщина, давняя ссора?

– Одно без другого может существовать, как и всё вместе быть единым коктейлем. Ох, я бы сейчас пропустил стаканчик, другой медового пойла из бара. На морозе все копыта заледенели, того гляди в сосульку под этим куполом злого экстаза превращусь! Давай обнимемся, что ли, на прощанье. Согреемся, может быть, ещё поживём!

Я и сама прекрасно видела происходящее, просто в моём случае срабатывал обратный эффект: я не болтала, как мой напарник, а замолкала и рефлексировала, стараясь просчитать возможные последствия. В голове на тот момент возникли две мысли. Первая – скоро придётся переходить к активным действиям, чтобы умудриться сдержать поступление эктоплазмы. Вторая – надежда на помощь таяла так же быстро, как самовосстанавливающиеся свечи в кабинете участкового полиции адского района Низогорья.

– Тихо! – шикнула я на коня. – Заметят движение! Я сердцем чувствую, мужик тот, со взором горящим и в шубе – самовязанке из водорослей, не заморочить собеседника собирается. Тут серьёзнее будет история.

– Конечно! – ехидно прошипел Лютик заскакивая передними ногами ко мне на колени, а те под тяжестью дородного тела коня, весом пуд с четвертью, воткнулись коленями в стылую землю. – Сердце ведьмы – вещун! Так видно же, что оба – маги, да ещё и чёрные настолько, что чернее не бывает. И мимо них не пробежишь – ещё заклятие в спину кинут, и жди, сработает твоя сила, ведьма, на нашу защиту или нет. А вдруг – нет? Что тогда? А я ещё молод, чтобы…

Я разозлилась и просипела, точно чревовещатель на ярмарке своей кукле:

– Ага, и сердце, и образование, и квалификация магистра чародейских наук предсказывают, что дядька нас удивит. И ещё, что ты опять пытаешься мной манипулировать. Хватит у меня за пазухой отсиживаться, захребетник! Весишь – не поднять! Убери копыта с колен!

Скакунок даже не подумал подчиниться – пыхнул пару раз через ноздри и уменьшился вдвое, снова полез ко мне.

Ох, сколько же вёрст Лютик на мне проехал – припомнить страшно! Спрашивается: кто кого под узды водит в нашей паре?

Мы – почтальоны. Посылки доставляли, подарки, чудо-пар с сообщениями разного толка. Чаще всего последней услугой пользовались влюблённые, отправляя друг другу признания, и тогда День розовых цветов превращался в гонку на выживание для всех почтальонов нашего Застенного мира.

Впрочем, бывало и так, что посылали с чудо-паром принудительные извещения, или неприятные эпистолы. Увы, но такое встречалось тоже довольно часто, и, вот клянусь своей ведьминой душой, в День розовых цветов я готова была пахать в три смены, лишь бы остальные сообщения относили мои сослуживцы.

Лютик – мой напарник и любитель свежего, ржаного хлеба, жаркого камина, час назад наотрез отказался нестись дальше по полям и лесам, до следующей стоянки. Я, естественно, как всегда, дала слабину, рассчитав, что во времени у нас есть фора, и повелась на каприз коня. Сейчас жалела, что позволила Лютику из могучего рысака, которого только ветер догнать может, а из-под копыт пламя выбивается, сдуться до конька – скакунка ростом в полвершка с короткой шеей, огромным филеем и тщедушным хвостом.

– Поговори у меня! – прошипела я в ответ, стараясь меньше разжимать губы, чтобы не выпускать пар изо рта. – По чьей вине мы здесь?

– Ой, подруга, не до беспочвенных обвинений сейчас! С тем парнем он почти разделался, и до нас черёд дойдёт. Может время пришло термос открыть с водицей из Изумрудного озера, а?

– Ты прав, – глядя на происходящее неподалёку, бросила я.

Резко стало не до препирательств, и во всём виновен тот сильный колдун в водорослевой шубе.

– Он что с ним сделал-то? – переполошился Лютик, и, встав на задние ноги, обхватил мою шею передними так, что подковы впились в позвоночный бугорок. – Ты видела? Что это было-то? Дыра! Видишь, там отверстие! Бежим? А штуку, на которой он умчался, узрела? Что за средство передвижения – не метла, не ковёр, не гончарный горшок?

Я всё разглядела, потому стало совсем тоскливо. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии.

– Он наложил на проигравшего заклинание мерзлоты, – пояснила я. – И портал в куполе открыл лишь для себя. Его чары, его же, не тронут. Проход сейчас затянется – не успеем втиснуться. Сидим дальше. Помощь ждём. Средство передвижения действительно любопытнейшее. Ничего подобного на рынке не встречала. Самоделка, как и его шуба?

– Заморозил, что ли? – Лютик из моей тирады вычленил самое важное, впрочем, как и всегда.

– Если бы! Хуже. Теплоту сердца вытащил, превратил в лёд. Пока оттаивает, опасен для всех, кто на глаза ему попадётся. Условия для таянья не подходящие – минусовая температура! – и вот не понятно, сколько времени такой шатун прожить сможет.

– Так купол же лопнет?! Или его взорвут.

– Как ты не поймёшь? Ловушка сие, а не купол! Зайти можно – выйти нельзя! Только магический спецназ справится, однако, его полиция пусть вызывает. Застряли мы тут, на морозе, и всё благодаря тебе! Сиди тихо, и не высовывайся!

– Ты ж смотри! – вытянул шею скакунок, забыв повторить попытку проникновения мне за шиворот. – Он его просто в бредущего мертвеца превратил. Разве такое возможно? Для чего? Цель какая?

Но вместо ответа я достала из кармана рубин, всмотрелась.

Память тут же воспроизвела эпизод, который произошёл в таверне. Я и Лютик за дубовым столом, на широкой скамье со спинкой сидим. В заведение вошёл человек, что весьма необычно для наших мест. Ну, в смысле, люди по магическим землям редко путешествуют. Парень лет двадцати пяти – двадцати семи. Светловолосый, румяный с мороза, улыбчивый. Особенно хорошо запомнились глаза – они такие голубые, что, кажется, будто два маленьких кусочка весеннего, высокого неба проникли в них и застряли навечно.

Отлично помнила, что сначала розовощёкий незнакомец поговорил с тем парнем, что сейчас был хуже магической бомбы. Они поболтали о чём-то, пожали друг другу руки, и только потом человек подсел за наш столик. Ровно с той стороны, где находилась сумка. Я быстро её переложила на другую скамью, ближе к себе.

Полагаю, я отняла у человек возможность сунуть украшение в почтальонское снаряжение, и он запихнул его в карман моей куртки.

– Помнишь, когда тот голубоглазый человек, что к нам за стол присел на минуту – другую, отбыл?

– Не помню никакого парня за нашим столом.

– Куда там! – я насмешливо всплеснула руками. – Ты в этот момент в сторону глядел, ушами передёргивал, а я сразу поняла, что всю дальнейшую дорогу будешь мне байки про гостей трактира травить.

– Вот сейчас самое время поболтать о моих пристрастиях! – возмутился скакунок. – Давай до лучших времён оставим. Между прочим, того, который сейчас повержен и заморочен, разглядел во всей красе. За минуту до появления Грозного колдуна он кивал кому-то. Полагаю, не просто так.

– Да. Он ждал человека. Теперь уже кажется, что замороченный убийцу отвлекал, чтобы человек скрыться успел и убежать, как можно дальше.

– Человек, значит. Хорошо, что ты рубин сразу обнаружила, и мы направились к выходу, чтобы отдать обратно финтифлюшку. Ох, как подумаю… Ладно. Рубин – проблема, и тот парень, что заморожен, тоже проблема. Придётся объясняться с полицейскими с Лысой горы насчёт и первой, и второй. А из последствий: вылет из благонадёжных, честно повинившихся перед судом граждан Застенья, отрабатывающих повинность на благо и радость других жителей государства. Не поверят нам. Или поверят, но замучают проверками. Свезло же…

– Думаешь? – хитро посмотрела я на скакунка, а Лютик причмокнул губами, хотя, тут же озираясь, прикрыл их копытом. – Раз уж человек так хотел, чтобы рубин оказался у нас, то он должен знать, как его вернуть себе обратно. Он найдёт нас, и проблемы рассосутся. Нужно спрятать вещицу. Ещё уменьшиться не хочешь? И помолчать, сидя в кармане куртки?

А Лютик всё своё тараторил:

– Колдовство во имя спасения невинных, колдовством не считается. А мы – невинные и есть. Только о нарушении правил без санкций никто знать не должен до поры, до времени. Придётся исхитриться и прикрыть одно волшебство другим. Какие мысли на этот счёт? Чего предпримем?

Похоже, наши с Лютиком мысли двигались в одном направлении, потому ничего не сказав, я лишь улыбнулась и раскрыла почтальонскую – тревожную, как называл её скакунок – кладь, достала термос с заговорённой водой.

Отстегнув цепочку, бросила внутрь рубин и прочитала заклинание, осознавая, что мне запрещено таким заниматься:

– Спрячь, вода, от чужих глаз, то, что не для всех – не напоказ. Как мгла скрывает солнце, так рубин бледнеет на донце.

Лютик фыркнул, соглашаясь с моим решением, и выдул через ноздри пар:

– Класс! Мы – команда! Но говоря о ворожбе, я имел в виду нечто иное. Мне виделось что-то лёгкое, едва заметное. Надеюсь, у тебя будет отмазка гладкая и ровная, чтобы полиция не докопалась.

– Конечно! – бросила я в ответ, заграбастывая Лютика, одновременно повышая голос и набирая в рот воды из термоса.

Замороженный отреагировал на наше движение, как бык на красную тряпку. Только этого и нужно. Прыснув водой в едва приоткрытые губы, прошептала:

– Водная сила, спаси-сохрани. Щитом прикрой, нас убереги.

Мир вдруг максимально замедлился от взорвавшейся магии. Я не могла двигаться, как и Лютик, что-либо ощущать, – а только наблюдать.

Околдованный, со свирепым видом и жаждой крови в очах, передвигался крайне медленно. Что вполне естественно: ведь на него действовала истинная сила стихии, а не самопальное колдовство, исходящее от всех нас.

Распылённые в воздухе капли зависли, выстроившись в несколько равномерных рядов. Между ними появились связи, схожие с паутинкой. Вскоре появилась заплатка из мелких прозрачных льдинок. Ещё момент, и таких заплаток стало уже восемь, и расположены они по сторонам света. А затем, будто кто-то потянул за края каждого куска, и они стали натягиваться, увеличиваясь в размере, точно рыбацкая сеть.

Когда полотна соединились, поблёскивая алмазами-льдинками, горящими магией, в них врезался лбом и грудью зачарованный. Ткань защитного купола вмялась под весом мужчины, но тут же рикошетом отшвырнула его обратно. Тот упал на заледеневшую твердь, посмотрел на нас с Лютиком исподлобья, тряхнул головой, вскочил на ноги, снова бросился на нас. К счастью, он сызнова потерпел фиаско. Щит работал – мы были в безопасности. Как долго? – это вопрос!

Только вот, не околеть бы до прибытия полиции. Холод снова набросился и стал кусать тело. Через гортань прошла острая, как пила, воздушная струя.

Я убрала термос в сумку, обняла Лютика за шею одной рукой, и прикрыла глаза.

Как же стандартно всё начиналось, а как закончится, никто не знает.

Работа нам крутиться и прозябать помогает! – пожалуй, таков был лейтмотив всей предшествующей недели, а перед ней – месяца. Сутки назад он резко изменился, потому что началась та самая, горячая пора, которая наступает перед Новогодними каникулами.

Ну, по крайней мере, я так поняла из мотивационного монолога руководителя подразделения «Почты Низогорья» адского района, поселения «Раужные урицы» господина Диониса Чайки.

Речь его была блестящей и самозабвенной, в том смысле, что её легко самому забыть, потому шеф почты нацепил на ухо ракушку, со встроенной в неё эхо-жемчужиной. Частота воспроизведения записей ракушки равна всего одному прослушиванию, что точно более чем достаточно, чтобы искренне и помпезно повторить записанный текст перед сотрудниками единственного на тысячу вёрст вокруг отделения почты, и повысить самооценку каждого служащего по отдельности и коллектива в целом.

– В этот раз у него лучше вышло, чем в прошлом году и гораздо ладнее, чем в позапрошлом! – шепнула мне на ухо почтальон Руслана. – Хорошо, что он ещё и жестикулирует. Не только руками, но и другими частями тела. Видишь, как головой потрясывает! Кудри так по плечам и размазываются! Красиво. Энергично.

Я слегка повернула голову в сторону Русланы и кивнула. Сделала так, чтобы со стороны показалось, будто я согласилась с очередным, грандиозным по исполнению и силе слога, тезисом Диониса Чайки.

– Да, – прошептала я. – Жалко, что пока нет ответа по поводу средств на содержание театрального клуба. Помню актёрскую работу начальника в постановке «Игра одного». Восторг! Ему явно не хватает публики.

– Да. Жаль.

На сём мы закруглились с разговорами, и каждая занялась своим делом. Лично я – томилась от впустую потраченного времени. Руслана же активно вздыхала, и я готова голову дать на отсечение, что мысли её по-прежнему направлены в сторону господина Чайки, но на тему, далёкую от сути его речи.

Она так хотела ему помочь обрести ещё один, помимо себя и работы на почте, смысл в жизни в Низогорье, что написала прошение губернатору области, магу высшей категории Некозлинскому, о чаяньях жителей нашего поселения по поводу закрытия любительского театра. Мы все подписались кровью под эпистолой, и Руслана лично отправилась в Центр, оседлав новую метлу, чтобы передать наши озабоченности. Мы ждали ответа от Некозлинского, а пока довольствовались монологами Диониса в стенах родного подразделения.

У кого-то сработало оповещение на сказизеркале, но никто не пошевелился – все продолжали слушать морально стимулирующие фразы, понимая, что прервать запись ракушки не возможно, а руководству требуется выход энергии и аплодисменты.

Да, народ у нас дружный, сознательный! Все горой друг за друга. До переезда, четыре с половиной года тому назад, я и не знала, что существовали места «внутреннего курорта». Ну, такие, где душой кривить, лгать, придумывать небылицы не нужно. А вот просто – живёшь как есть, и всё!

– А теперь перейдём к сменному графику, – моё нутро в тот день на слова руководителя отреагировало слабым, жадным вздохом, будто точно знало, что в передрягу попаду. – Давайте пройдём к моему столу.

– Попрошусь с тобой в одну смену, рыбка, зная, что ты опять согласишься поработать, – пропел на ухо Днищев Семён, подхватывая меня под локоток и помогая встать со стула. – Не могу оставить тебя одну в Новогоднюю ночь, здесь, на дежурстве. Уж пятый праздник ты в одиночестве на посту встретишь, пора традицию менять, и замуж тебе выходить. С кем Новый год встретишь, как говорится, с тем и проведёшь. И тебе веселей будет. Ведь, из развлечений, только что и есть, так «блюдо окаймлённое» и на все лады настроенное золотое яблоко со множеством каналов переключения.

Только я собралась в миллион первый раз за прошедшие годы послать Днищева в Дремучую рощу на поиски цветущего папоротника, как вмешалось руководство:

– Нет-нет. В этом году мы с многоуважаемой Русланой дежурим сами. А у Заи сложный заказ.

Вот такой поворот мне совсем не понравился. Мысли тут же отразились на лице в виде выпученных глаз и множественных складок на лбу. Впрочем, отреагировала я моментально:

– Неужто за магическую стену придётся выехать?

Сослуживцы замерли на месте, потому что из всех событий за последнее время стоящим оказалась лишь карточная игра в клубе «Василёк» на раздевание между драконом-оборотнем Дантесом Раевым и Семёном Днищевым, в которой Днищеву довелось не просто проиграть, а ещё и должником остаться. А тут такое! САМ подменить сподобился в Волшебную-то ночь! Точно не простое поручение будет – любопытно же! Вот и замерли родные односельчане, точно истуканы, ожидая развития событий.

Дионисий Чайка аккуратно, чтобы не помять выглаженную Русланой на рассвете щит-рубашку, приложил ладонь к груди, и максимально примирительно проговорил:

– Понимаю, понимаю, голубушка, Зая Радионовна, что не на то вы настроены. Но мир людей труден для нашего народа: столько соблазнов таит, что и сосчитать трудно. Вы единственная, кто ограничены в пользовании магией, а если что-то случится в дороге, то магия сработает как охранная сила. Чары не будут использованы по злобе и одухотворённости величием. Ой! Простите. Я имел ввиду: неудовлетворённости величия.

Я перевела взгляд на Руслану. Та глубоко вздохнула, отчего её полная грудь значительно колыхнулась, русая коса удлинилась на несколько десятков сантиметров и едва не волочилась по полу, что являлось признаком её сильнейшего, нервного состояния.

– И кто заказчик? – поинтересовалась я.

Руслана, стоя за спиной Чайки, и глядя на меня, пухлой ладошкой шлёпнула себя по лбу, затем резким движением схватила за горло, изображая удушение. Её коса при этом ещё больше выросла, и теперь лежала на полу у ног, свернувшись калачиком.

Почтальоны переглянулись, а Чайка сделал шаг назад, остановился возле своего рабочего стола, поднял с него свиток:

– Вот! Ознакомьтесь!

Чувствовалось, что пергамент жёг ладони Дионисия, а коса Русланы обвила её ноги – кольца доходили до середины щиколотки.

Что же её так разволновало и напугало?

Странно, меня тоже вдруг оторопь взяла, но с ней я расправилась быстро.

Я подошла к руководителю вплотную, приняла из рук свиток и развернула.

Тэкс! Обычная форма заявки на доставку ценной посылки. Ничего особенного, если не заглянуть в самый конец, туда, где стояли подписи. Там значилось имя отправителя: «ТДФ», и изощрённый вензель вместо закорючки клиента.

– Что?! – ахнула я. – ТДФ?

– О! – прошептала Руслана в один голос с другими сотрудниками, а коса обвила её стан до пояса.

– «Твоя Добрая Фея»?! – обезумела я. – Пожелание и подарок из дома самих Фей! Ха!

– Теперь вы понимаете, как важна ваша безупречная дисциплинированность? – пролепетал начальник. – Задание ответственное! Очень важное не только для адского района, но и всего Низогорья. Губернатор лично за мной метлу прислал, когда на совещание вызывал, и очень сильно просил исполнить всё в лучшем виде.

– Я понимаю, насколько важное задание, и для меня честь выполнить поручение одной из семи королев, – пролепетала я.

– Может, тогда и театр разрешат, – болтнул Днищев.

Руслана активно закивала, соглашаясь с ним, а её коса обвила её дородное тело до самого подбородка.

Глава 2

Спецназ активно штурмовал стылую зону. Придомовая территория трактира озарялась множественными системами самосветящихся зеркал с толстыми, прозрачными линзами, дающими направленный свет в каждый уголок купола, развеивая мглу. Казалось, что днём гораздо темнее, чем сейчас – ночью.

Чародеями из отряда особого назначения расставлены ряды ловушек, чтобы после нейтрализации экрана, поймать призраков и разложить эктоплазму погибших на молекулы.

Маги-оперативники пользовались заклинаниями левитации, чтобы максимально увеличить шансы нарушить зельями и ворожбой структурную решётку купола.

В общем, битва за спасение нас троих, – застывшего я тоже считала потерпевшим, – велась активно, но длилась вот уже полтора часа, а результатов не давала.

Всматриваясь в чёрное зимнее небо, усыпанное миллиардами звёзд, я, дрожа от пронизывающей стужи, конвульсивно вспоминала страницы из «Книги ведовства», копию которой забыла в Раужках, понадеявшись на собственную память. А она возьми и начни подводить на фоне моральных перегрузок и жуткого мороза.

Сейчас, по минимальным прикидкам, около шестидесяти градусов ниже нуля. Какой мозг станет работать в столь экстремальных условиях? Тело пыталось выжить – и только это являлось приоритетом.

Эх, была – не была! Так надоело ждать, готова рискнуть здоровьем, честью, относительной свободой, и развеять нас с коньком по ветру, протиснуться сквозь призраков и собраться заново за чертой купола. Но, с другой стороны, может так статься, что я-то «была», а потом вдруг превращусь в «не была», коли заклинание перепутаю или рука дрогнет при создании в воздухе сложного знака. И тогда пиши: «пропало»!

Коньку хорошо – у него: шкура собственная, ткань широкого кармана, в котором сидит, плюс тепло, исходящее от моего тела. А я до самых глаз укуталась в воротник и шапку натянула до бровей, обхватила себя руками, сумку прижала – и всё равно зуб на зуб не попадал. С плясками, для разгонки крови, покончила ещё полчаса назад – они продуктивны для согревания, но стоит остановиться, как сызнова начинаешь околевать. Как только выдохлась, отплясывая «Камаринского» так сразу и продрогла до костей.

А искушение поворожить на всю катушку, даже если в последний раз, всё сильнее росло внутри меня, и с каждым дуновением становилось значительнее. И, вроде, уже и не так плохо состояние «не была». Ну, развоплощусь, полетаю набором молекул, гонимая воздухом, а потом родня восстановит – буду цела и невредима.

Но тем самым ведьмовским зовом, которое люди за Стеной называют шестым чувством, понимала, что чем меньше магии внутри купола, тем безопаснее для бедных работящих почтальонов – Лютика и Заи. Объяснить почему так вдруг, затруднялась даже самой себе, а потому просто ждала, внимая своим ощущениям и проклиная тот день, когда влюбилась без оглядки в вора и мошенника.

– Сделай же что-нибудь, ведьма! – воззвал из кармана скакунок.

– «Книги ведовства» нет! – гаркнула я.

– Раньше тебя ничего не останавливало, – гнусавил Лютик. – Где твоя предприимчивость?! Четыре года честной службы – можно разок, ради спасения друга, рискнуть!

А я ему в ответ, чтобы отстал:

– Да, согласна, служим мы честно. У меня берестяных грамот за подписью главы почты Застенья не меньше двадцати штук имеется. Намедни пересчитывала. Ещё парочку, и на свободу с чистой совестью, восвояси.

– А я не хочу «восвояси», – заявил конёк. – Мне в Низогорье нравится. Трава вкусная, лошадки красивые, гордые, да и работа не такая пыльная. Ну, разок другой шкурой рисковал – так не беда. Выбрались. Чего грамотами-то меряться?

– Не увиливай! – рявкнула я. – Когда это я нечестной была?

– Хорошо, честной, была, но только в отношении клиентов. Я ж про то и говорю, что исключительно благодаря тебе, дорогуша, из каких только передряг не выпутывались! Всегда поворожишь, если нужно, и всё образуется. А сейчас чего решила правильной стать? Жить надоело? Вон, смотри, в сосульку превратилась.

Мне нечего ответить на отповедь напарника. Он был дважды прав.

Во-первых, мы действительно с честью выходили из разных ситуаций, доставляя корреспонденцию вовремя, потому что оба хотели получить освобождение без лишних проверок и волокит, без затягивания работы специальной комиссии при Канцелярии.

Во-вторых, я часто нарушала предписание суда, ловя на свою шею очередное ярмо, рискуя, топая по лезвию бритвы между «нельзя» и «разрешено в особых условиях».

А сейчас я чувствовала себя безоружной, растерянной, резко поглупевшей. Не могла представить, что должна делать. Раньше выход из обстоятельства находился сам собой – просто видела или чувствовала, что должна сделать, а нужная формула из «Книги» вставала перед глазами, и оставалось лишь ею воспользоваться.

Теперь меня будто перемкнуло – не в состоянии ничего предпринять, проанализировать, ухватить момент за хвост, который вытащит нас. Я наблюдала за усилиями полиции, осознавая, что наше дело – труба. Именно данное уразумение начисто отбивало волю к жизни в последние пятнадцать минут. Я словно бы согласилась с тем, что мои часы сочтены.

Полагаю, я жутко выдохлась, подавляя собственные гены, не следуя характеру, лишая себя удовольствия колдовать. Наказание – есть наказание, и я устала стоять в углу, точно маленькая провинившаяся девочка, и наблюдать, как другие добропорядочные ведьмы и маги наслаждаются жизнью и силой.

От себя следовало добавить: в-третьих. Итак, оно – в-третьих, нормально признаться самой себе, что авантюрный характер и самонадеянность в очередной раз сыграли со мной злую шутку. Зачем я спрятала драгоценность? О чём я думала в тот момент? Почему я не могла успокоиться и просто отбыть наказание? По собственной глупости, я не отсиживалась за амбаром, а скукожилась под истончающейся защитой, наблюдая, как она тает.

Да, самонадеянность – моё всё! Обнаружив подкинутый мне рубин, я решила, что приобрела возможность развлечься. Я не собиралась его присваивать, а надеялась на потеху, когда незнакомец отыщет меня и попросит обратно красный камень. Допрашивая человека, сумею позабавить себя его тайной, и историей про то, как к нему попал такой серьёзный булыжник.

Мыслимо, – но, боюсь, не точно! – пурпурный минерал вообще относился к разряду тайных артефактов. Все признаки этого имелись. А тут вдруг человек, артефакт, драгоценность – ух, как любопытно! Конечно, в моей голове всё именно так и произошло, но в жизни всё обстояло иначе. Вот – мёрзла теперь!

Мне не хватало в предыдущей досудебной жизни эмоций, драйва, стимула. Я поплатилась из-за особенности натуры, и наказание отрезвило. Но ненадолго. Увы, через четыре года мою душу снова одолела жажда похождений.

Пряча рубин, с особым удовольствием предвкушала новую встречу с ясноглазым человеком, которая точно состоится – я была уверена. Он ушёл – его след простыл. Маг, что перекинулся парой слов с ясноглазым мужчиной, до момента, когда человек подсел к нам с Лютиком за стол, теперь зачарован колдуном в водорослевой шубе.

В общем: спустя полтора часа на морозе самонадеянность покинула меня. На смену ей пришли иные мысли. Не скажу, что они хоть чем-то похожи на раскаяние, но, уж простите, как умею, так и анализирую собственное положение. Докатилась и до заклинания о развеивании по ветру – это ли не дно в ведре обстоятельств, которое умудрилась пробить в текущий раз?

Каюсь: в голове промелькнула та самая отчаянная мысль, ну, та, что идёт рука об руку с бравадой, мол, хватит, пустое бороться за свободу, держаться за месть, мечтать взять реванш у судьбы. Думала так: «Поворожу на всю катушку, а там, будь, что будет». Потом, браваду догнала безнадёга: «Всё – пришёл мой конец, и пусть так и будет. Счастье, что эпилог моей жизни всё же прописан».

Если расценивать происходящее, как театральные подмостки бытия, то концовка вполне красочная, драматичная и загадочная. У полиции будет над чем поразмышлять, когда они, расследуя происшествие и прорабатывая каждого гостя трактира, в вещьдоках заметят таинственный артефакт. Естественно, они его найдут после того, как обнаружат в личных предметах почтальона термос с водой. Начнут гадать, искать, чары накладывать, а тут вдруг – рубин! Здравствуйте, мы вас не ждали!

Увы, только в эту пору прекрасную я буду проходить по делу о драгоценности внушительных размеров, как случайная жертва, коей в общем-то и являлась. Придётся сыщику составлять мой психологический портрет, просматривать информацию в архиве, и в один прекрасный момент он получит данные о судебном разбирательстве и отбывании наказания. И в итоге, пообщавшись с семьёй, прочитав толстый томик доказательной базы и приговор суда, сыщик поймёт, наконец, что я просто идиотка.

Ладно. Можно сказать, что я сдалась.

Я – да, но только не Лютик. Спасибо ему за сие!

– Соберись, ведунья! – выпрыгнув из моего кармана и, на выдохе увеличившись в размере, гаркнул Лютик. – Ты обязана нас вытащить отсюда! Думай! Разуй глаза, оглядись! Ты столько прошла за четыре года! И я знаю, что ты хочешь сделать в будущем! Но ради чего ты сейчас мёрзнешь и ничего не предпринимаешь я тоже знаю! Хорошей остаться сложно, Зая! У тебя есть цель – иди к ней! Я – мошенник, и разбираюсь в людях! Задаю себе вопрос: Зая сдастся? И знаешь что? Не верю!

– Чего орёшь? – жалобно пропищала я, а на глаза навернулись неожиданные слёзы. – Я не могу! Мы как на ладони. Я не понимаю! Я…

– Неужто к прабабкам собралась? Я угадал? Не имеешь права! Ты ещё за себя не отомстила!

Лютик попал в самое сердце. Месть придавала мне силы последние четыре года, и стала целью для подвигов в почтальонском отделе во славу выхода по условно-досрочному.

Я заревела. И сильно удивилась этому.

Почему слёзы показались внезапными? Я заревела, потому что почувствовала себя невероятной тупицей, прошедшей все стадии принятия правды.

Первая стадия – всепрощающая во имя любви. Мужчина, ради которого я нарушила закон Застенья, кинул меня. Но я всё ещё надеялась, что он объявится и всё объяснит. Позже, когда поселилась в Раужках и немного пришла в себя, осознала, что меня подставил тот, кому я, как влюблённая идиотка, полностью доверяла.

Вторая стадия – самоистязающая. Бывший Чародей Моих Очей очень рассчитывал на истинное королевское правосудие, и оно случилось, но не соответствовало его изначальному замыслу.

По закону Застенья за содеянное, я отправилась бы в места, не столь отдалённые строгого режима, лет, так, на пятьдесят с небольшим, что весьма длительный срок, за который мести ожидать бывшему Чародею Моих Очей не стоило. А там я и сгинуть могла: ведь статья предполагала тяжёлый труд, невыносимые физические и моральные условия содержания.

Короче: меня жаждали убить.

И началась третья стадия – приход в чувства. С осознанием факта крупной подставы пришла страшная душевная боль. Она иссушила, издёргала нутро. За четыре года солёные капли на ресницах ни разу не появились, что бы со мной не происходило. Я просто разучилась плакать. Зато смеялась очень громко и весело.

Я расплачивалась за двоих, и адвокат был прав, сказав, что легко отделалась. Всё просчитал, гадёныш – предатель! Только не учёл, что срок дали в пять раз меньше, и досрочное освобождение предполагалось.

Наступила предпоследняя стадия – план мести. Я работала, не жалея живота своего. Лезла в самые сложные доставки. Ещё две бересты от главы почты Застенья, и выйду с почётом на свободу. А когда перестанут действовать ограничения, я смогу найти Бывшего и насладиться местью.

А я мечтала поквитаться.

Страшно отплатить.

Свести счеты.

Злость, пришедшая на смену растерянности и угнетению, подорвала изнутри. Она придала мне сил, подпитала, мобилизовала.

Я ещё не все намерения в жизни исполнила, и не всего добилась.

Я буду процветать вопреки всему, даже гениальному волшебству, сотворённому неизвестным в вязаной из водорослей шубе.

Я буду падать и подниматься на своей дороге жизни, пока не достигну целей.

Я не сдамся, и выполню все обещания, данные себе и другим.

Я что-нибудь придумаю, и вылезу из очередного капкана.

Энергично смахнув слёзы со щёк, посмотрела в глаза Лютику, бьющему копытом по стылому грунту, что свидетельствовало о его готовности стоять до конца, и прошептала:

– Ты прав, Лютик. Прости. Помутнение случилось.

Он приблизил морду, а потом выпрямился:

– Вот так бы раньше! И-го-го какое-то! Не жуй слюни – я с тобой!

– Тэ-э-э-кс! – озираясь по сторонам, выдохнула я. – Давай подумаем. Каждый удар чародеями из полиции склянкой с зельем о купол, и прочитанное следом заклинание на активацию средства, делает атаки зачарованного мужчины ожесточённее и стремительнее. Ему не до магов, исполняющих работу извне – он с нами воюет. Смотри: падает и поднимается, и происходит действие дерзновенно и быстро, точно со всяким столкновением его тела с нашей защитной водной полусферой он подзаряжается. Иначе говоря: он при столкновении принимает малую толику от неё себе. Однако, он практически не реагирует на внешние раздражители в виде полицейских. Ощущение, что мы – главный трофей. Что ещё? Помоги мне.

– Ты на его зрачки погляди – они меловые! Кожа приобрела оттенок синевы. Хотя последнее, возможно, просто от мороза. Дальше думаем, набрасываем.

Лютик цокнул копытом, а затем подпрыгнул – холодно ему. Длинные ресницы скакунка побелели от снега, облепившего их, а пар из ноздрей стал интенсивнее. Ох, нужно торопиться – Лютик долго в таком состоянии не протянет и превратится в мощного жеребца – а значит, я потеряю разумного напарника. С другой стороны, получу великолепного коня.

Суд приговорил Лютика за мошенничество к пяти годам исправительных работ и наложению вычитательной магии, ограничивающей его индивидуальность. С того момента Лютик, меняя размер мог пользоваться лишь частью своих возможностей.

Уменьшаясь, скакунок становился гением математики, логики и просто мудрым, знающим, приятным во всех отношениях существом. Когда же на выдохе он восстанавливался до своих природных размеров, то делался невообразимо скороходным, выносливым, сильным, но невероятно глупым, не мог существовать без седока.

Его бег по просторам королевства – завораживал. Объятый пламенем, вырывающимся из-под копыт, Лютик походил на птицу, лежащую на ветровых потоках. Когда я забиралась в седло, казалось, что я обретала то самое чувство, которое называется «надежда» и верила, что всё будет хорошо.

Впрочем, нравился мне Лютик именно разумным. С ним поговорить, поспорить можно.

Тяжело вздохнула:

– Да. Ещё тело потерпевшего стало массивнее, будто купол, подпитываясь призраками и магическими заклинаниями полиции, даёт силы и наращивает его мускулатуру, заставляет увеличиваться в размерах всё тело – он стал выше не меньше, чем на полметра.

– Он как я. Быстрота, – накидывал Лютик, стараясь помочь мне. – Зачарованный поднимается и устремляется к нашей защите, пытаясь разодрать её образовавшимися на руках кривыми, длинными, острыми когтями. У него когти и клыки, Зая! Форма черепа изменилась.

А я добавила:

– И хуже всего то, что у него получается ослабить магию застывших капель – они потускнели, уменьшились в размере. Значит, волшебство, наложенное на него, направленного действия. Скорость в таком случае означает, что ворожба имеет определённый срок воздействия. Преступник скрылся, и оставил Зачарованного здесь, будто аванпост организовал. Зачем ему преграда посреди леса?

Конёк скакал вокруг меня, а из его рта выбивались клубы пара:

– Спрошу иначе: то, что ты понимаешь методику хорошо для нас?

Я улыбнулась, пусть даже из-под поднятого воротника моей улыбки видно не было:

– Луч света в тёмном царстве.

– Делаю вывод: хорошо. Смотри на него, Зая. Он странно стоит, заметила? Будто только агрессия заставляет его держаться вертикально.

– Да, – согласилась я. – Выглядит так, словно мужчину в оборотня превратили. Но всё не так. Тут что-то иное. Эй, Лютик, не моргай ресницами так интенсивно – с них снег осыпается. Вон уже сугроб накидал. Что, шутка не удалась? Прости, совсем околела – вот и не получается. Всё против нас, но мы выпутаемся. Обещаю. Такс…

Пришлось прыгать на месте, чтобы хоть как-то согреться. Очень отвлекали лица полицейских, становящиеся всё более хмурыми, и глаза, в которых сильнее читалась злость и безнадёга.

Продолжая искать ответы, я закрыла глаза, отрешилась от происходящего, надеясь на Око сердца, указывающее верный путь любой ведьме от рождения до истечения её срока существования. Думала оно подскажет что-нибудь верное. Люди за границей королевства не считали Око за нечто удивительное – путеводную нить – они называли его интуицией, или проведением. Редко: Ангелом – хранителем. А Око сердца – дар, коим наделены все живущие на Земле. Только не всем дано ему следовать.

Я надеялась на подсказку из «Книги», пусть и по памяти, в усечённом варианте. Согласна была даже на намёк, указывающий в каком направлении ворожить. Хотела, чтобы Око натолкнуло на предмет из дорожной почтальонской сумки – умещайки, что сумеет помочь продержаться.

Замерла на месте, закрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь не замечать, насколько болезненно резанула пропущенная внутрь струя воздуха по горлу.

Ну же! Око! Книга!

Я увидела здание университета, в котором училась сто лет назад: его стены, регулярный парк с неувядающими, вечно цветущими деревьями. Необыкновенно голубой пруд с поющими кувшинками. Вишнёвый сад с призраком прекрасного принца, готового поддержать советом любого, если тот вызовет его интерес.

Но за пятьсот лет прекрасный принц посеял где-то любопытство к делам мирским, и являлся живым крайне редко. Мы с девчонками даже пытались его вызвать, когда затеяли гадания на суженного. Увы, безрезультатно.

Профессор некромантии застукал нас за совершением обряда, собрал в кабинете и вместо наказания, растолковал, что мы не первые, кто пытался связаться с его высочеством. Из года в год, изо дня в день, призрак слышал вопросы, адресованные ему, и никому не отвечал на них многие десятилетия. Вот и нам не следовало тревожить царственную особу.

Однако, шесть лет назад я наведалась к профессору по некротическому искусству за консультацией, и заглянула в вишнёвый сад, чтобы в приятной обстановке дождаться, когда учитель освободится от уроков. И вот тогда впервые его высочество явился передо мной, так сказать, воплоти. Ну, естественно, насколько такое возможно у призраков двадцать первого – наивысшего – уровня.

Я настолько опешила, стоя под деревом, что не смогла произнести ни единого слова. Фантомом оказался долговязым подростком лет пятнадцати, с грустными карими глазами, восточными чертами лица, роскошными тёмными, длинными волосами. Он явился из ниоткуда, став плотным, непрозрачным существом в белых одеждах.

Парнишка подошёл ко мне, протянул руку к дереву, будто собирался облокотиться на него, а затем резко наклонился, так, что наши лица оказались очень близко, и прошептал: «Только яркое солнце позволяет в полной мере оценить густоту тени от ветвей вишнёвого сада и насладиться ею. Угостись ягодой. Если сорвёшь червивую, то не переживай – хороших ягод больше». И развеялся.

Вот и думай теперь, зная, что произошло дальше в моей судьбе: толи проклял принц, толи совет дал, толи наградил простым и одновременно великим знанием.

Я распахнула веки, снова оказавшись в мёрзлом панцире:

– Ты чувствуешь, Лютик? Вишнёвый аромат! Стало теплее, не находишь?

– Дела совсем плохи, – посетовал напарник. – Галлюцинации на почве обморожения начались. Хотя против вишнёвой крепкой настойки я, лично, ничего не имею. Как и горячего чая с вишнёвым и брусничным листом. Вишнёвый лист, между прочим, отлично употреблять…

Мне стало не до сетований конька, как и не до его измышлений на тему плодов, прутьев, листьев деревьев, и употребления всего набора разом для увеселения души и тела – я погрузилась в анализ того, какое же событие заставило вспомнить Око сердца.

Видение показалось настолько ярким, что аромат и вкус мякоти ягод, как и сок, заполняющий рот, ощущался так, будто наелась их сейчас. Достоверность иллюзии заставляла меня считать воспоминание подсказкой, о которой мысленно просила.

Я невольно улыбнулась. В тот день, в вишнёвом саду, я срывала плоды и запихивала их в рот. Помню: жевала, глотала, плакала от удовольствия и тревоги, и снова охотилась за новой порцией. Остановить смог только окрик профессора и заклинание, произнесённое им на древнем языке.

Ладно. Будем расценивать воспоминание как подсказку. И?..

Сетка, созданная из застывших капель, истончилась настолько, что смотрелась мутным старым стеклом, через которое мир выглядел поцарапанным и искажённым. Зачарованный бесновался за ним, оскаливаясь и демонстрируя отросшие клыки внутри вытянувшейся вперёд пасти.

На заговор оборотня очень похоже, и, полагаю, именно его сейчас снимают полицейские. Только поведение у Зачарованного не то. Сумма признаков соответствовала также другим похожим Чёрным искусствам. Их не меньше пяти ста – если перебирать все, то жизнь из нас с Лютиком выбьют раньше, чем полиция закончит первую сотню.

А что, если решить задачку, разбив её на отдельные, короткие части? Что если происходящее лишь выглядит чем-то сложным, а на самом деле, простые элементы. Их можно встроить в сюжет чародейского воздействия, элементарно произнеся друг за другом заклинания.

Итак, что мы имели к данному моменту?

Эктоплазма, заполнившая купол – считаем за раз. Око, подбросившее воспоминание о призраке – принце – снова, раз. Почему? Суммируется отлично: тут призраки и там призрак.

А что у нас есть фантом?

Фантом – астральная оболочка, существующая отдельно от тела, но привязанная к нему крепкой связью. Существует в слоях живого эфира, и может уйти в мир иной, если живые сильно попросят или прогонят. Есть ещё одна градация – умертвия. Они – сильные духи, прошедшие обряд перед кончиной. Есть те из них, кто ждут подходящее тело, чтобы продолжить жить в нём. Они существуют лишь за счёт того, что осели на глубоких слоях сумеречного эфира.

Что у нас тут: умертвия или фантомы? Скорее – умертвия, а потому картина резко модифицировалась.

Мёрзлый купол, функционирующий как ловушка. Опять же ощущение одиночества, беспомощности, сводящие с ума живых, тоже вполне рифмовались – считаем за два.

Мне стало больно от того, что мы с Заворожённым оказались в одно время и в одном месте без права что-либо изменить. Одновременно, пришла жалость к будущему убийце, который не понимал, что творил.

И тут меня осенило!

Бухнувшись на ледяной панцирь, которым была скованна земля, я принялась рыться в почтальонской сумке – умещайке, и выкладывать из неё склянки со снадобьем. Лютик, скакавший до этого по кругу, чтобы согреться, замер напротив, наблюдая за моими действиями. Увы, в том и фишка напарника, что столбом стоять, не кидая в воздух слов, он не в состоянии даже десяти секунд. Потому, естественно, полез с вопросами:

– Зачем тебе столько порций «Любовного снадобья номер один», которое в классификации имеет специальное название: «Очарование»? Ты не выглядишь настолько отчаявшейся, Зая. Одиннадцать пузырьков с корнем валерианы, заговорённым на двухчасовое помутнение рассудка от влюблённости, и первого эмоционального контакта – сие, как минимум, неразумно. Обычно их подливают девушкам порочные ловеласы, но, чтобы серьёзная ведьма купила их сама себе – такое встречаю впервые. Нам срочно нужно поговорить! Я – твой друг, и могу быть чутким, понимающим. Я уважаю твои чувства, и положение не будет выглядеть бедственным, если о нём поговорить со старым другом. Я открыт для любого обсуждения. Неужели, ты решилась на отношения без любви, привязанности, благодарности, жалости, привычки…

– Стоп! – вскипела я. – Снадобье – бонус за каждый заказ в магазине «Всё для магии» семьи Раевых. Ну, как постоянному клиенту. Я часто в разъездах, потому много заказываю оборонительных средств из лавки. За год накопилось.

– И-го-го! Вот так поворот! Никогда не слышал о том, чтобы снадобье от Раевых, за которое многие душу готовы продать, присылали в виде бонуса. Оно жутко дорогое! Баснословно! Ты что-то не договариваешь, подруга! Сколько у тебя их? Две, четыре, шесть… Пятнадцать склянок?! Да у тебя в сумке целое состояние! Ты в курсе? Если бы у тебя была голова на плечах, то сбросила зелье на чёрном рынке и купила себе досрочное освобождение.

– Угомонись! – рявкнула я, выуживая из сумки – умещайки ещё четыре пузырька.

Но Лютик веселился от души:

– Ладно. Зайдём с другого бока. А записок с приглашениями на ужин в драконий Раужский замок там не обреталось? У тебя запас снадобья на три декады ужинов с продолжением. Могла бы сэкономить и получить свободу, как инициированная жена дракона – оборотня, и скинуть снадобье на чёрном рынке. Флэш-рояль, детка! И неучтённое приданое, и свободная жизнь! Ты издеваешься – тридцать один пузырёк! Или дракон издевается? Ну, или совсем отчаялся тебя завоевать. Из положительного: у парня серьёзные намерения! На всё готов ради тебя. Ну, и себя, тоже. Из отрицательного…

– Ты выбраться хочешь? – глядя в глаза Лютику, тихо спросила я. – Или попробуешь заговорить Зачарованного до смерти, когда он сеть из замёрзших капель проломит? Давай, попробуй, а я посмотрю. Это – из отрицательного. А из положительного: могу изложить свой план действия.

Лютик резко посерьёзнел, и даже голову склонил, оглядывая выставленные ровной батареей бутылочки.

– А сработает? Я слышал, что любовь побеждает все невзгоды, но…

– Зришь в корень, Лютик.

– И, я верно понял, что у нас всего один шанс испытать твою догадку?

– Ага.

– Раз так, то я с тобой, Зая. А Великий Авось с нами! Валяй, делись соображениями.

Я вытащила руку из перчатки и подышала на неё. Лучше не стало – как была задеревеневшей, так и осталась – хотя, манёвр дал возможность унять дрожь в голосе из-за слов Лютика, готового со мной идти и в огонь, и в воду. Нет уверенности по поводу медных труб – скакунок, натура одухотворённая – но о них сейчас и думать не следует.

– Есть история, в которой фея наказала злого принца и превратила его в чудовище, а его обитель и всех слуг – в одушевленные предметы. Фея подарила чудищу алый цветок и наложила заклятье. Его разрушить могла лишь любовь.

– Знаю я легенду о Красавице и Чудовище. И парень за щитом стал похож на главного героя. Хм. Согласен с тобой.

Радовало то, что Лютик включился в рассуждение моментально.

– Хитрость феи состояла в том, что замок был околдован при помощи рубинового цветка, которое Чудовище стерёг. Слуги помогали ему с крепостью, и ждали обратного перевоплощения. Без них колдовство феи не оказалось бы полным. Слуги – часть истории, а в нашем случае купол состоит из душ умертвий, прошедших определённый обряд. Умертвия – слуги. Красный цветок – рубин, что у нас оказался, а мы – похитители. Мне кажется, что преступник хочет, чтобы Зачарованный забрал камень у нас. Он не нас убить собирается, а камень отдать преступнику. Сам злодей, по какой-то причине, не может забрать его лично, только через третьи руки.

Конёк пару раз ударил копытом о землю:

– Постой, постой. Ты хочешь сказать, что рубин – аленький цветочек, трактир – обитель Чудовища, купол – граница «царства», слуги – умертвия, а мы – похитители. Так? И потому тот парень старается разорвать наш щит? Ладно. Звучит логично. Однако очарования для такой махины будет маловато. Не находишь?

– Есть ещё заклинание, усиливающее очарование. И его я вспомню даже если разбудить меня среди ночи и попросить произнести.

Лютик вытаращил на меня глаза:

– Это законно?

Хихикнула:

– Не-а. Потому и помню – так сказать, чтобы не вляпаться. Я всегда учила в первую очередь исключения из правил.

Напарник расслабленно протянул:

– Ну, теперь я спокоен. Начинаем?

Скомандовала:

– Перевоплотись, стань большим и мощным конём, я сниму защиту, и – в седло. Твоя задача скакать по кругу, а моя – отбиваться «Любовью».

Лютик заржал:

– Прокачу с ветерком!

– Скачи один, но, как и обещал, с ветерком!

Глава 3

– Я восхищён! – расплылся в улыбке старший полицейский чин. – Вы очень рисковали, и у вас был всего один шанс из тысячи выбраться живой из Кольца Чудовища – так называется совершённый обряд.

Мы с коньком переглянулись, но тут же отвели глаза, чтобы заняться насущными проблемами – согреться и не проболтаться.

Следователь Константин Сторожевский, имя которого я узнала спустя несколько суток, являющийся в узких правоохранительных кругах персоной весьма примечательной и знаменитой – шутка ли, ноль целых одна десятитысячная процента нераскрытых дел за всю карьеру! – продолжал петь дифирамбы, а я – прятать глаза за опущенными ресницами, на всякий пожарный случай.

Кстати сказать, я пропустила имя мужчины, в момент, когда он представился, и на то у меня была весьма веская причина – адреналин. Представьте: шумело в ушах, горели щёки, прерывистое дыхание, вдыхаемый воздух колол горло холодом, и в ушах дико шумело. Если короче, то паника владела моим умом, а в таком положении своё имя трудно вспомнить, не говоря уже о том, чтобы чужое расслышать, уяснить, проанализировать и осознать с кем дело имею.

Но лицо, глаза, осанка, тело дознавателя настораживали меня, потому вела себя весьма осмотрительно, принимая тот факт, что передо мной персона умная, предприимчивая, обаятельная и готовая на всё ради получения желаемого результата. В общем и частном, допрашивающий нас господин показался мне похожим на Чародея Моих Очей, ставшего ныне бывшим, потому осторожность нас с Лютиком никак помешать не могла.

– О, данный ритуал весьма сложный. Для предотвращения его действия требуется идеальная точность исполнения. Вы столкнулись невероятно с сильным магом. Я не прошу вас его описывать – скорее всего, он наложил на себя чужую личину, но я обязан опросить вас, и запечатлеть облик. Процедура едва заметная для носителя. Следует лишь максимально расслабиться. Но я вижу, что вы замёрзли, потому подождём немного.

– Простая удача, но мы выбрались, – просипела я, продолжая кутаться в толстенный плед – он обнаружился в машине «Скорой помощи», прибывшей на место происшествия. Меня в него закутали фельдшеры-травники, и в нём же я проследовала на допрос.

– Невиданная удача, – шире раздвинул губы в улыбке полицейский.

От каждого глотка горячего чая перехватывало горло, вызывая жуткое желание откашляться, но я продолжала тянуть его, наслаждаясь теплом, даримым напитком.

Допрос проходил в небольшой уютной комнатке, используемой хозяином трактира для отдыха. Лютик лежал на полу, напротив меня, а я с ногами забралась на диванчик, чтобы даже куска тела не осталось непокрытым спасительной тканью. Хорошо, что куртку снимать не стала – в ней лучше, роднее, проще, хотя лекари настаивали на разоблачении.

Полицейский сидел в кресле, разложив магические амулеты на журнальном столике. Сбоку покоился лист крашитовой бумаги, а над ней замерло перо Жар-птицы с остриём, смоченным в особых, самовоспроизводящихся чернилах. Оно так и висело в воздухе до следующей активации заклинания «Секретаря», которое помогало составлять протокол, записав в него каждое слово допрашиваемого.

Мне показалось, или на самом деле пахнуло апельсинами?

Осторожно принюхалась. Так и есть. Но откуда? Хм. Вполне возможно, что тянуло из-под двери: ведь за ней находился обеденный зал трактира, украшенный по-новогоднему. Набор в такое время года обыкновенный: цитрусовые в вазах, сеть разноцветных гирлянд, огромная ель, одетая яркие шары, и искусственная имитация снега, выполненная двумя тремя хионскими заклинаниями, известные каждому школьнику. В общем – очень атмосферно и стандартно.

Или…

С самого детства ненавидела цитрусовые. Они ассоциировались у меня с чем-то разъедающим и неприятным. Чуть позже, когда училась в университете, вкус и аромат броских плодов отождествлялся с чёрным искусством и ядоварением. К последней дисциплине, которая, кстати сказать, изучалась четыре семестра подряд, кожура цитрусовых имела непосредственное отношение. Добавление цукатов из корок апельсина, лимона или мандарина, придавало любой серии веномных зелий особый вкус, внушая жертве желание насладиться предложенным напитком.

Стоит ли говорить, насколько я обожала данный предмет университетской программы? Полагаю, что нет. Спасала только маска, закрывающая лицо от глаз до подбородка, которую я собственноручно соорудила на курсах по технологии изготовления защитных тканей. А вот этот предмет в университетские годы я обожала. Верна пристрастию по сей день.

Неужели лёгкое опьянение цитрусовым отваром? Это не запрещалось, и не преследовалось законом. Так – пустяковая шалость, чтобы взбодрить собеседника, спровоцировать его расслабление и доверие. Порой маги сами себе делали отвар, желая просто уснуть после тяжёлого дня. Именно в таких незамысловатых методах использования доступных продуктов заключалось знахарское искусство ведьм и колдунов, живущих среди людей.

Я глубоко вдохнула.

Ненавистный аромат усилился, что по сути своей являлось плохим признаком. Теперь дело было не в отваре – он лишь запустил механизм оценки моим сознанием происходящего, – а в интуиции. Так уж повелось, что в крайне опасные моменты она проявлялась физически, представляя из себя удушающий запах цитрусовых. Впрочем, желудок тоже не отставал, а порой опережал ощущения на шаг, изливая на свет то, что в него попало.

Помнится, особенно работала интуиция в университете. Я считывала чужие злые чувства в отношении меня по запаху, исходящему от абитуриентов. В некоторых компаниях наличие цитрусовых достигало апогея, и я сторонилась антипоклонников, что позволяло не попадаться на лживые сладкие улыбки и слова, источаемые в мой адрес с их стороны.

Эх, кто не обитал в молодой среде волшебников, тот прожил жизнь с пользой. Я же выкинула на свалку долгие годы, стараясь не попасть в просак и не оказаться на крючке у всё более умелых приспешников трёх лиг. Именно на три части к четвёртому курсу разделились студенты учебного заведения: Лига Розы, Лига Вьюна и Лига Странников. Остальные – я и ещё трое ребят – остались верны собственному пути.

Если других неопределившихся не особенно задевали, то меня пытались заполучить каждое из собраний. Отказ не принимался, причём невзирая на его форму – мягкую или жёсткую. К концу четвёртого года против меня восстали все кому не лень, искренне полагая, что во мне притаилось много спеси по праву рождения, и стану сговорчивее, если однажды проколюсь.

Какое самое лучшее лекарство против высокомерия? Верно – стать всеобщим посмешищем, а там я сама стану искать чьего-то одобрения.

На практике же, недоброжелатели, готовили зелье, чтобы подлить его мне и похохотать от души, после его активации. По факту – воняли оранжевыми плодами. Я безошибочно распознавала обман или готовящуюся злую шутку, и подсовывала собственное «студенческое пойло». В общем: дашь-на-дашь. Или: на брудершафт.

Не лыком я шита оказалась, и держала марку до конца обучения. Противники напротив – становились злее, изворотливее, что заставляло меня максимально глубоко нырять в науку, совершенствуя навыки и познания.

Пошутить юные маги любили! И особенно ведьмы! Труднее всего пришлось на пятом курсе. Пятых курсов было два: обычный и специальный. Проходили мы его параллельно, и времени разоблачать интриги почти не оставалось. Но желудок раз пять или шесть, может и больше, помог в прямом смысле избежать попадания в ловушку, расставленную девчонками с курса. Что поделать – защитный рефлекс, и он где-то там, в мозгу. Зато над «подружками» хохотал не только весь факультет, но и университет, когда я им бросила ответ.

Ладно. Что это я? Точнее: к чему?

Вот и спрашивается: усиление благоухания цитрусовых – это традиционная работа подсознания, или полицейский замыслил нечто такое, с чем я не соглашусь?

Следователь отвлёк меня от размышлений ярко окрашенным возгласом:

– Удача? Нет – грамотность. Странно, что ведьма с такими знаниями и решительностью их применять работает обычным почтальоном.

– Накладная у вас на столе, – дёрнула я головой в направлении собственной крашитовой бумаги, заполненной изящным почерком неизвестной канцелярии. – Сегодня и ближайшую неделю до наступления Нового года, мы – посыльные её Величества Судьбы.

По ту сторону дверей что-то упало и напряжённость, растаявшая изначально, когда уселась на диван и глотнула чай, навалилась на меня с новой силой. Какую я чашку по счёту пью? Третью? Или… О Великий Магический дух, меня сильно опоили!

Сделала вид, что вдохнула напиток, дабы насладиться его ароматом, но мужчина заметил это:

– Что-то не так?

– Мелисса? – нахмурилась я. – В народе её называют лимонной травой. Цитрусовых не добавлено? Какую по счёту чашку я пью?

– Конечно же нет цитрусовых! А чашка уже четвёртая. Вы сильно замёрзли.

Но я перебила его, мысленно отметив чересчур искренний взгляд, навивающий лёгкое беспокойство:

– Согревающий состав, противовоспалительный. Хм. Чтобы разогреть кровь. В чае три капли концентрата мелисового зелья, и капля зелья усиленной валерианы. Так? Такое обычно прописывают лекари, чтобы уменьшить реакцию.

– Безошибочно, – едва заметно сощурил глаза мужчина, а затем мазнул взором по столу.

Цитрусовые мне только причудились – факт! Но аромат жёлто-оранжевых плодов усиливался, и меня уже от него подташнивало. Подсознание диктовало доказательства обмана, а я не понимала намёков, не могла их прочитать.

Ладно проанализируем:

Дознаватель не стал переступать черту и выполнил предписание травников. Ощущение такое, что ему даже выгодно соблюдать все правила.

Мелиса и валериана – вполне невинные растение в мире людей, но не в среде волшебников. Состав развязывал язык почище «заклинания правды», если правильно спросить опоенного человека, ну, и, до кучи, разложить специальную комбинацию из камней «Дрангориев».

Я окинула стол взором вполне открыто, а затем улыбнулась, видя на лице полицейского кривую, едва заметную усмешку, вперемешку с удивлением.

– Любопытная комбинация, – нашлась я. – Камни. Они на столе разложены в занимательной последовательности, и составляют рисунок «Раскрепощения».

Хитро, господин полицейский чин! Очень хитро! Ловушка расставлена мастерски! Что ещё с деревенской дурёхи взять? Так сельских глупышек и учат уму разуму.

И я это глотала за милую душу! Совсем с ума сошла!

Однако, так хотелось согреться, что немудрено, пусть и непростительно.

Что мне делать теперь? Изменить положение камней на столе, или продолжить улыбаться, отвечая на вопросы полицейского чина?

Последнее будет интереснее, чем первое – так подсказывала интуиция, а она никогда не ошибалась.

– Комбинация выпала произвольно, – удивил меня маг. – Я высыпал камни из узелка. Я доверяю проведению. Вероятнее всего, оно хотело, чтобы вы были откровенны.

– Конечно, – настала моя очередь ухмыляться, но на собеседника я посмотрела совсем под иным ракурсом.

Что я о маге-полицейском подумала изначально, когда увидела среди тех, кто подбежал ко мне после падения Кольца Чудовища и вскрытия купола?

Помнится, я плюхнулась на землю, кидая в Зачарованного предпоследнюю склянку – а тот замер неподвижно – наконец-то! Лютик остановился возле меня, задрав морду вверх.

– Трансформируйся! – крикнула я ему.

Уже через секунду Лютик стал невелик ростом, и я подхватила его на руки, точно он маленькая болонка.

Что было дальше? О, Великий Магический Дух, всё как в тумане, уже не помню, что случилось час – другой назад.

Напряглась. Пораскинула мозгами, уловила нить некогда случившейся картины. В ней Лютик на моих руках смотрел с опаской.

– Не нравится мне это, – прошептал тогда скакунок, а я со страхом таращилась на купол и на тех, кто завис по ту сторону в воздухе, разглядывая происходящее.

Ровно в то мгновение, как напарник закончил фразу купол задрожал, загудел, точно многотысячный улей, а затем рухнул, разлетевшись на миллиарды прозрачных, преломляющих блеск осколков, освобождая из плена души умертвий.

Как же быстро работает мысль в минуту опасности! Бриллиантовое облако огня, в которое превратился купол, грозило похоронить нас, и ровно потому я прошептала одними губами защитное слово семьи, к которому можно прибегать лишь в крайних случаях, и зажмурилась.

Грохот. Оглушительный вой, от которого заложило уши. Потом – сторонний стон.

Я распахнула веки, огляделась.

Маги рванули к нам со всех сторон. Первым я увидела этого кареглазого красавчика с тремя огромными звёздами на погонах – жаль не разбираюсь в чинах. Он подбежал одним из первых и дёрнул меня за руку, поднимая.

Я вскочила, сделала шаг назад, а затем вырвала свою ладошку из его цепких жёстких пальцев, пробубнив: «Спасибо. Я нормально. Сама справлюсь». Поставила Лютика на землю. Зачем-то отряхнулась.

Кто бы мог подумать, но в тот момент руки меня совсем не слушались. Я едва чувствовала прикосновение к материи куртки, когда коснулась её. Осознав, что они просто замёрзли и потому не подчинялись, постаралась согнуть пальцы. Увы, попытка не увенчалась успехом – тело сантиметр за сантиметром отказывало мне.

Полицейский среагировал первым: принялся растирать кожу фаланг, дышать на них, а я, как и Зачарованный, которого к тому моменту уже окружили специфической клеткой, стояла, и пошевелиться не могла.

Сейчас я осознаю, что у меня был шок, как эмоциональный, так и физический. Но в то мгновение, вместо того чтобы выразить свой испуг, напряжение, злость, или ещё что-то похожее на выплеск чувств после избежания неминуемой смерти, я рассматривала мужчину, пытающегося согреть мои окоченевшие руки, и болтающего какую-то успокаивающую чушь. Я не просто глядела на него, я формировала в голове набросок его качеств. Вот ведь диковинка какая!

Глаза – карие, жёсткие, умные. В них видна воля и неряшливая злость.

Лицо – красивое, волевое, утончённое.

Рот – точно маленький червяк.

Тело – тренированное.

Движения – резкие, но сдержанные.

Он представился, а я не запомнила – моё упущение.

Итого в сумме – тот ещё субъект! Честолюбив парень, и по головам не прочь пройтись для собственной надобности, но злость ему порой мешала. Рецепт в таком случае один – держать чувства под уздой. А он, похоже, и не прочь так поступать.

Вероятнее всего, чтобы я расслабилась и не чувствовала напряжения, и, потенциально, как идиотка всё выложила как на духу, парень в пагонах меня опоил. Вернее: предложил лекарям меня исцелить.

Вот ведь не думала, не гадала, а на крючок чуть не попала! Виртуоз называется – на элементарном споткнулась!

Главное – чтобы мужчина с пронзительным взором и желанием карьерного роста не изменил мои планы, и не стал копаться в прошлом. Однако, полагаю, он узнает кто я такая чуть позже, если пожелает установить личность выжившего свидетеля. Или если полицейский не сможет найти мотив преступления или подозреваемых не останется, тогда уже, обратит свой взор на участников драмы. А до той поры я могла спать спокойно. Вернее: ехать по делам спокойно.

Почему я так в этом уверенна?

Потому что он применил метод усыпления бдительности, прочитав в «Накладной» пункт отправления посылки. В его глазах я – деревенщина из захудалой губернии, и какие в провинции с опечатками в названии могут быть супер-ведьмы, замешанные в мошенничестве века? Вот именно – никакие, от слова «совсем»!

Ну, теперь следовало быть умнее. Взвешенность и такт, а ещё «коровий» взгляд – вот мои контраргументы «дружелюбию» с нотками мелисы и валерианы.

Я чувствовала на себе изучающий взор старшего чина едва ли не физически. Он лип ко мне и медленно скользил по лицу, словно мужчина пытался прочитать мои мысли, или понять намерения. Неужели он усомнился, что перед ним провинциалка?

Непорядок. Нужно его срочно возвращать в прежнее, благостное, расположение духа и мысли в отношении моей персоны. Это будет сделать труднее, раз уж заметила расстановку амулетов на столе, но мыслимо в кратчайший срок, стоит лишь улыбнуться и состроить глазки. Хорошо бы ещё сказать что-нибудь невпопад. До кучи: «коровий» взор и железная аргументация своих действий. А именно: «не знаю», «само вышло», «я, просто, попробовала и оно получилось». Это – прокатит, а Лютик не подведёт и подыграет.

Вслух сказала:

– Ах, я рада, что проведение, пусть так редко откликающееся на наши чаянья, играет здесь основную роль. Всё что произошло – странное стечение обстоятельств. Я так благодарна вам, что первым оказались рядом, поддержали, помогли. Вы такой… Такой мужественный! Спасибо вам.

Я таинственно улыбнулась и стрельнула глазками в мужчину при исполнении. Моё притворство угодило в цель, и было воспринято на удивление серьёзно. Маг замешкался с ответом. Подобрался. Затем – переменил позу, сев более ровно. И скупо ответил на «стрельбу очами» деревенской соблазнительницы коротким:

– Не стоит благодарности.

– О, ваша жена наверняка гордится вами, – продолжила я наступление на суверенитет отдельно взятого господина в погонах.

– Я не женат, – напряжённо прояснил он свой статус и едва заметно передвинул один из камней семейства «Дрангориев», поменяв комбинацию на «Крепость».

Я мысленно улыбнулась, отмечая желание мужчины прояснить своё положение. Он мог и не отвечать, но сделал это. И попутно задалась вопросом: стоило ли продолжать атаку, но полицейский меня удивил, переведя тему разговора на эти скользкие рельсы целиком и полностью, потому задал неожиданный, но одновременно закономерный вопрос:

– Откуда у вас столько концентрированного зелья «Очарование»? Это очень дорогой элексир.

Поделом же мне! Придётся что-то отвечать. Этот красавчик просто не поверит правде. Почему? Отвечу логично: бонус в виде «Любовного снадобья номер один» из магазина самих Раевых, стоящий целое состояние для дурёхи из провинции – это слишком помпезно и не по статусу. А для ведьмы из древнего прославленного рода подобное снадобье – крайне мало и нелепо.

А кто в этом повинен? Ну, в том, что я оказалась в таком уязвимом положении! Правильно – драконы! Ну, не на себя же вину брать, в самом деле! Ещё чего!

Я понимала корявые намёки драконов из древнего рода Раевых. Водная ведьма и огнедышащий крылатый ящур – с ума сойти, что за перспектива в нашем кастовом обществе! Просто улёт! Соединение двух древних родов, двух стихий, двух магических школ, двух сил, и так далее, и тому подобное прямо по списку – верх мечтаний. Про богатство и положение в обществе вообще молчу – это на последнем месте из линейки возможностей.

Короче: потенциал такого брака выглядел невероятно радужно и волшебно даже в нашем-то мире магии. Из нашей пары только Роман Раев – надежда обоих родов, потому что на меня рассчитывать уже никто не в состоянии. Вот и брал на себя оборотень драконьей породы все мыслимые шаги по получению согласия на скрепления уз. Но сразу оговорюсь, так было с самого начала, потому что деваться нам с драконом друг от друга некуда. Спустя некоторое время всё изменилось, но поползновения, вероятно провоцируемые обеими семьями, остались.

Первой скрипкой за оттягивание момента принятия решения выступала я, а Роман, пусть и готов был связать наши судьбы воедино в любой момент, шёл у меня на поводу. И на то были особые причины с моей стороны, и потакание – с его.

Увы, за четыре года любимец семейства, Роман Раев, воспылавший ко мне неистощимой, и поначалу бурной, а затем, – в связи с особыми обстоятельствами, которые я бы назвала «дядюшкин фактор» – ставшей вялотекущей любовью, так ничего и не предпринял, чтобы выйти за пределы дружеского статуса «почти помолвленных».

В общем, длинная история – наши взаимоотношения и временами нудная. Останавливаться внутри вялотекущего процесса влюблённости никто из нас не собирался: ведь оба заинтересованы в продолжении, но и переходить на следующую ступень отношений – помолвку – не собирались без особых причин.

Оттого, мне было странно получать от него щербатые, докучные извещения о намерениях в виде «Очарования» или «Голубой розы» – цветка, раскрывающего страсть, пока действует его аромат. А поговорить по душам у нас с Романом не получалось: то я в командировке, то он при дворе, ну, или в других землях с визитами к многочисленным родственникам.

«Голубую розу» я благополучно сушила между книжными страницами романов о любви, осознавая, что даже в таком состоянии растение имело неотвратимую силу, если добавить его лепестки в чай, а флаконы с чаем складировала в сумку, благо она умещала в себя всё, что засунешь.

Я, грешным делом, на досуге пыталась просчитать ответ недожениха по поводу снадобья и цветка, но чем больше размышляла над действиями оборотня, тем бредовее мне казались собственные измышления: ведь в нашем Застенье логики не допросишься – всё сплошь, да и только, интрига и бардак от чистого сердца и с благими побуждениями.

Вот так вот.

Всё это рассказывать следователю не собиралась, и потому придётся импровизировать. Требовалась нелепость – в неё быстрее верят. А лучше всего, несуразица с душком, так сказать, чтобы подчеркнуть вкус и цвет созданного словесного блюда.

Увы, только я собралась от всей души поведать нечто удобоваримое, как тяжёлая дубовая дверь комнаты распахнулась, и на пороге во всей мужественной красе и застёгнутом не на те пуговицы чёрном пальто, со взъерошенными волосами и белозубой улыбкой предстал сам его «вседраконшество» Роман Раев. Ну, а моё сердце ровно в тот момент встрепенулось от радости, полыхнуло от любви.

Да-да. Вы всё верно поняли, именно то самое чувство бродило в моей душе – я назвала его весьма точно! – но признаваться в нем во всеуслышание я намерений не имела.

Помнится вначале знакомства я отмечала исключительно привлекательную внешность Романа. Пусть даже некоторые манеры оставляли желать лучшего, старалась не замечать сего пункта и возгонялась трепетом от чудесного внешнего вида.

Дракон был светловолос, высок, статен. Молод – отроду ста пятидесяти годков. Разница между мной и им составляла всего двадцать пять лет, потому нас можно было назвать людьми одного поколения. Это обстоятельство дарило дракону дополнительные баллы к внешности в пользу моего общения с ним. Жил Роман на широкую ногу, владел обширными землям в Низогорье и представлял своего дядю, Дантеса Раева – Председателя попечительского совета, – в разного рода заседаниях.

И чтобы уж совсем объясниться, я бы сказала, что до встречи с оборотнем – драконом в моём сердце было выжженное поле, на котором не могло ничего путного взрасти. Сколь угодно не засеивай его элегантными или простецкими ухаживаниями, и удобряй комплиментами, томными взглядами и вздохами, ничего не произойдёт. В моем сердце жило только желание мести. Считала, что пока оно не изольётся на предмет, побудивший его, ничего другого не шевельнётся.

Ан нет – я сильно заблуждалась. Очарование, а за ней любовь взошли лёгкими побегами и укреплялись день за днём и год за годом. Мне нравилось тесное общение с Романом в первый год, как только оказалась в Низогорье, как и наблюдать за ним издали, встречаться взорами и улыбаться в ответ на его улыбку во время короткого разговора в последующие три года.

Потому не могла не обрадоваться стремительному появлению Романа Раева сейчас, с румянцем во всю щёку, блеском в глазах и решительностью во всём облике.

Я – женщина, и мне простительно иногда отвлекаться от намеченной цели без ущерба её исполнения. И будь Роман Раев простым воздыхателем, как Днищев Семён, я была бы к нему более благосклонна. Может быть, даже намного больше, чем того требовали приличия. Но всё испортило Раевское Гнездо. Ну, или родовой ковен – если на язык ведьм перевести. Такой напор с их стороны в мою случился, что меня в нём едва не утопили. Вот тогда-то и я и предприняла все попытки, чтобы осушить симпатии Романа ко мне до самого дна. С тех пор мы и заморозили отношения на стадии: «не против дальше, но есть дела».

– Доброго времени суток! – начал Роман. – Раев Роман. Временно представляю интересы Заи Колобок.

– Следователь по особо важным делам Константин Сторожевский.

И без предисловий, так сказать не мешкая, без перехода и пауз дракон продолжил:

– Как поверенный представитель Председателя Низогорья, прошу засвидетельствовать моё прошение в защиту Заи Колобок, как возможность, предоставленную ей законом, не давать какие-либо показания без адвоката. Так же, смею уведомить вас, господин полицейский, что адвокат незамедлительно будет представлен. Его зовут Александрит Раев. Он отписал мне поручение присутствовать на допросе, пока он не сможет вступить в права адвоката. Сейчас исполнителем таких прав являюсь я в силу Указа о правах саморегулируемых территорий, к числу коих относится, в общем, весь Адский район, и в частности – поселение «Раужные урицы».

Раевы перешли в атаку! Спасибо им. Александрита подключили – прославленного на всё Застенье адвоката! Во-дают! На картах не раскидывай и в воду не гляди, потому что и так понятно: драконы не сдаются. От слова «совсем», к стороннему сожалению.

Молодой человек лёгким движением руки распахнул неверно застёгнутые пуговицы, сделал всего пару шагов и уселся рядом со мной на диван. Строго посмотрел мне в лицо, затем перевёл взгляд на Лютика. А я вместе с ним.

У конька было невозмутимое выражение морды и совершенно невинные глаза. До кучи Лютик ещё и ушами подёргал, демонстрируя своё простодушие, чем вызвал у меня желание показать ему кулак, ну, или хотя бы пригрозить пальцем. Но всё на что я была способна в ту минуту, так это мило, точно так же – почти естественно и простовато – улыбнуться новому собеседнику.

Раев взял у меня кружку с напитком, принюхался, затем окинул стол с артефактами взглядом, и только после этого поднял на полицейского взгляд. А вкупе с лютым взором, он, чеканя каждое слово, заявил:

– В виду всего вышесказанного в моих полномочиях заявить, что всё произнесённое во время допроса Заей Колобок, не имеет силы. В копилку к этому идёт и тот факт, что девушка пребывает в подавленном состоянии после произошедшего с ней происшествия. Шутка ли – нападение и удержание!

Дознаватель, изменившийся в лице к тому моменту настолько, что камень позавидует твёрдости мины на нём, вдруг спокойно заявил:

– Согласен, и по закону, между мной и многоуважаемой Заей Колобок состоялась беседа, а не допрос. И я хотел бы продолжить с ней эту беседу, чтобы составить с её слов картину преступления.

Высочайшее согласие Раева было дано, и мне пришлось отвечать на задаваемые полицейским вопросы.

В общем и частном: ничего сугубо интересного не происходило. Я объяснила, когда и при каких обстоятельствах я первый раз увидела Зачарованного. С кем он говорил, и как началось помешательство.

Раев ни разу не встрял за всё время «беседы», и лишь смотрел на меня, хмуря брови, да изредка потирал ладони друг о друга, выказывая этим своё крайнее беспокойство.

– «Очарование» Колобок подарил я, – прервал своё молчание Раев, когда объяснение снова коснулось любовного зелья, и он соврал, не моргнув даже глазом. – У нас была акция: возможность выиграть в лотерею: «Пять по цене одного».

Такое даже я бы не придумала! И ведь как врёт, как врёт – что песню поёт!

– Госпожа Колобок выиграла пять раз подряд? – усомнился полицейский чин.

А мы с Лютиком с интересом перевели взор с одного мужчины на другого.

Роман развёл руками, широко, добросердечно улыбнулся и сразил ответом не только мага, но и нас с Лютиком:

– Невероятное везенье!

Теперь моя очередь:

– Вообще-то шесть раз подряд случилось такое везенье, и один флакон – подарочный, от фирмы.

Раев лишь кивнул, подтверждая мою ложь, и ещё шире растянул улыбку. Как только губы у него не треснули от такой-то натуги?

По каменному выражению лица нашего «собеседника» трудно понять, как он воспринял ответ, но другого-то нет, вот и проглотил, что дали.

– Хорошо, – наконец, после небольшой паузы, выдавил Сторожевский, – на сегодня, я не имею права вас больше задерживать, госпожа Зая Колобок. Хорошего отдыха и желаю вам успеть по адресу доставки.

Мы распрощались и вышли, а в комнату в тот же момент вошли толпившиеся за дверью маги-оперативники. Похоже, у высокого чина с тремя звёздами на погонах намечалась летучка.

Оказались в опустевшем зале. Лютик тут же устремился за свободный столик.

– Ну и переделка! – заметил дракон. – Александрит во всём разберётся. Не волнуйся.

– Спасибо.

– Неужели там был тридцать один пузырёк?

Я кивнула и зашагала к бару, а Роман за мной следом, бросив в спину:

– Услужили родственники! А я всё думаю, что за… Кхе-кхе!

Я резко остановилась и обернулась:

– Так это не ты? И «Голубую розу» не присылал?

– Не-а. Мне нравится общаться с тобой, и я бы не посмел всё испортить, как и подталкивать тебя к чему-то иному, например, выбору и принятию решения. Знаю, наша партия выгодна обеим родам, но я не сторонник нагнетания и скоропалительности. Мне по душе плыть по течению – у меня это хорошо получается. Правда? Получается?

Он посмотрел мне в глаза с надеждой.

– Ты лучший в этом, – хмыкнула я.

Я поверила дракону, а сердце повело себя странно – запело. Теперь я поняла, от кого были пузырьки с провокационным зельем.

Вслух я сказала:

– Подарки спасли нам с Лютиком жизнь. Спасибо твоим и моим родственникам. Полагаю, неверно будет всё валить только на драконов. Обе семьи в деле.

Глава 4

Аппетит у Лютика, естественно, был зверский, как и полагается! Стресс, перенесённый коньком, давал свои плоды, потому я метнулась к бару, как пчёлка и заказала ещё порцию похлёбки.

Увы, потребности желудка, мой спутник рано или поздно утолит, а вот что делать с журналистами всея Застенья у входа в трактир, как и с тем, что я одномоментно превратилась в героиню дня, не знала. Так что неистощимый голод напарника меня даже устраивал.

Роман поплёлся следом за мной к бару, но я остановила его и усадила обратно:

– Сиди, чтобы бывшим умертвиям, коих благополучно восстановили в живую плоть, было с кем ударить кружками с «пенным» за здоровье, и возвращение из ледяного панциря.

– А ты? – светлые брови Романа взметнулись на лоб.

– А я обязана своему коню. Услужу ему, а там и он мне. Так и живём.

– Понял. Сейчас лишний, – дракону не по душе покладистость, но в отношении меня он проявлял чудеса терпеливости и уступчивости.

– Нет, – поспешила я с продолжением диалога. – Я рада тебе. Рада твоему участию.

– Тогда что? – непонимание на лице красавчика выглядело просто миной плохого актёра.

Лютик пошевелил ушами, став невольным свидетелем беседы, но морду демонстративно отвернул, и принялся шарить взглядом по залу.

Пора было ставить ситуацию на место – вот я и сообщила:

– Ещё вопрос, и я в тебя запущу «Очарованием». Вон та девица в углу, все глаза о тебя стёрла, порадую её твоей короткой любовью, если не перестанешь суетиться по пустякам. Ей точно будет что о тебе вспомнить после бурной ночи. Ну, и мне тоже в отношении тебя.

Дракон поднял руки вверх, шлёпнулся филеем на скамью и завёл беседу с Лютиком о поэзии прошлого века. Точнее: он произнёс фразу из романса, а Лютик, будучи конём образованным, напомнил, что строчки принято упоминать в момент отчуждения старой любви, хотя поэт имел изначально иной посыл. Роман заявил, что потрясён, и подобный факт известен не всем. В обсуждение влилось одно из бывших умертвий, высказав некое предположение, после которого разгорелся спор.

Решила пропустить стаканчик наедине и отправилась к бару.

Цитрусовыми несло безбожно!

Голова кругом.

Я дала себе слово, что как только Лютик насытится, я сумею подготовить речь для прессы. Потом мы умчимся в пургу, в даль, на край света… Куда угодно, но дальше от этого места!

За барной стойкой никого не было и я, взгромоздившись на высокий крутящийся стул, самозабвенно и без удовольствия принялась в уме набрасывать фразы, которые должны расставить акценты короткого диалога со Сказигруппами молниеносной информации, или кратко – СМИ.

Набросок выглядел так:

«Тайна следствия»

«Не имею права говорить об этом»

«Мы – простые почтальоны»

«Был один шанс, и мы им воспользовались»

«Без комментариев»

«Вы всё узнаете от официального представителя полицейской службы»

Неожиданно за спиной раздался глубокий шумный вдох, сразу за ним последовал протяжный выдох.

Я резко обернулась и наткнулась на улыбающееся милое восточное личико девушки в пёстрых одеждах, от красок которых рябило в глазах. Её огромные очи с чёрными длинными ресницами, матовая бронзовая кожа и пухлые губки пылали удовольствием и нахальством. А ещё: экзотикой востока.

– Давно такого сильного запаха не ощущала. Это интересно. Привет тебе, наездница!

Запаха? Тут трактовка может быть и более конкретной: аромата или вони. Если последнее, то любому захочется провалиться сквозь землю.

А душ-цветы в трактире разводят? И если разводят, то в каждой комнате по бутону или один на этаж? Если один на этаж, то росу могли давно исчерпать другие жильцы, что плохо. Хотя – какая разница, позже тоже ополоснуться неплохо. Может и следует задержаться на лишних пару часиков, или до утра в этом месте, и привести себя в порядок?

– Ненужно такого напряжения. От тебя пахнет тайной, наездница! – улыбнулась незнакомка. – И аромат кожи у тебя водяной. Но если интересуют душ-цветы, то самые лучшие находятся в западном крыле.

А я вслух пробубнила:

– Спасибо. Воспользуюсь. И тебе приветов отвесим – нам не жалко, восточная птичка!

Девушка, лет двадцати на вид, проскользнула к стойке и взгромоздилась на стул, отчего ещё больше стала походить на птичку-невеличку с пёстрым хвостиком, живущую в оазисе Жёлтой пустыни. Оазис знаменит двумя вещами:

Во-первых, по середине необыкновенной красоты дворца, стоящего ровнёхонько в центре пышного сада, проходила южная граница Застенья и мира людей;

Во-вторых, дворец населён призраками, коим границы миров не ведомы, и потому они жутко болтливы, готовы растрепать всем и каждому тайны, включая те, что скрывают даже древнейшие артефакты.

Люди, путешествующие по пустыне на своей территории, и маги, бредущие по Жёлтым пескам в Застенье, видели миражи. Некоторые из них на удивление мощные и большие. И только в Застенье знают, что все рассказы об иллюзорной дымке пустыни правда, а люди – просто разочаровываются, когда мираж развеивается.

Отвлекусь. Будем считать сие лирическим отступлением.

Помнится, лет сорок назад я навещала родственницу, променявшую мир волшебников на жизнь в стране людей. Мой приезд в её обитель был актом со стороны ковена, чтобы вернуть ведьму обратно, и тем самым дать сил, продлить ей жизнь, сделать снова молодой и красивой. Но моя дальняя родственница ответила отказом, а до кучи вытолкала взашей, не дав мне закончить предложение ковена.

Ночь я провела в местном трактире. Вероятно, такова моя судьба: вечно коротать лунные дни в низкого пошиба заведениях, попивая вино и пытаясь понять чужую мотивацию. Меня мучил вопрос: почему ведьма предпочла простую жизнь, другой – длинной, которою дарила ворожба Застенья?

Вот тогда-то я и услышала историю, которую поведал своим спутникам пьяный мужчина с тёмным загаром, отвечая на вопрос собутыльников об его мечте. После изложения, я так растерялась, что наложила на темнокожего незнакомца печать забытья.

Так вот, что он рассказал.

Люди, бредя по пустыни, видят фата-морганы прекрасных мест, с жирной растительностью, ключами, бьющими из-под земли и экзотическими, яркими птичками-невеличками, порхающими с ветки на ветку вековых деревьев, обсыпанных броскими плодами. Люди не понимают, насколько им повезло лицезреть подобное. Эти якобы иллюзии – воплощение настоящего великолепного сада, разбитого вокруг величественного дворца, красивее которого не сыскать ни на небе, ни земле, и описать который, слов не найти.

Он манит, зовёт – такова его природа. Кто отыщет, то вступив на его белоснежные мраморные ступени, получит шанс познать «чудо-расчудесное». А коли сумеет встретиться с ним, задаст любой вопрос и получить на него верный ответ. Именно то, что скажет невидимый хозяин дворца, осчастливит и обогатит вопрошающего, а ещё укажет, где хранится ненайденный клад. В общем, не только ответ на злобу дня, но и дары, обеспечивающие безбедную жизнь.

Чем дальше от дворца, тем миражи мельче, и всё наоборот: ближе дворец – гуще сад. Ещё одна закавыка – пути ко дворцу неустойчивы, запутанны, постоянно меняют направление, чтобы редкий гость мог побывать в том «Месте откровений».

Однажды, – следуя повествованию трактирного гостя, – путнику удалось посетить чудесный дворец и задать свой вопрос. Человек получил богатство, которого хватило на всю его жизнь и осталось наследникам. Он нашёл клад, стал состоятельным и счастливым, а потом быстро умер, потому что его убили.

Я, помнится, немного удивилась, услышав подлинную легенду, записанную в «Кодексе» моего рода в захудалом питейном заведении. Кто мог растрепать её – не ведомо, но факт оставался фактом, и легенда моего пра-пра и ещё много раз пра-пра звучала из уст трактирного забулдыги-проходимца с загаром, вполне естественно.

Только проблема в том, что человек поведал лишь вторую часть легенды, касающуюся свалившегося на долю путника в пустыни успеха, а то, что в ней была первая часть, где он стал убийцей, не разглашалась. И то, что душегубца укокошили, вполне естественное развитие событий.

А первая часть предания закончилась печально, потому она и оказалась в «Кодексе рода». Мой дальний пращур поверил в дружбу мага и человека. Он сумел найти вход во Дворец через мир людей, а вышел оттуда со знанием. Изготовил эликсир молодости, – именно рецепт такого зелья желал узнать у Чуда-расчудесного, – и подпаивал им своего друга – человека. На клад пращур наплевал.

Жили они, не тужили, но через пять или шесть сотен лет – конкретное число стёрто из «Главы» либо случайно, либо намеренно – друзьям волею судьбы ненароком улыбнулась удача вновь попасть в «Место откровений», как назывался пышный Дворец. В него вошли двое – маг и простолюдин. Каждый спрашивал о своём насущном.

Человек вышел в сад растерянным, но счастливым, а мой предок – высушивал слёзы на щеках. А потом пращур был убит другом прямо там, в саду, и его дух стал частью Дворца на границе двух миров.

Всё сказание от начала и до конца удалось узнать от самого отравителя: ведь проклятье ведьмы его настигло, а его богатства действительно хватило на всю его короткую жизнь, и ценности достались наследникам.

Ладно. Возвращусь к повествованию.

Вы думаете, к чему я вспомнила ту легенду? Дело в незнакомке. Мало кто в курсе, но птички-невелички, живущие в том райском саду, это вместилища душ джиннов. Время не властно над «Местом откровений», потому ничто не императивно над душой джинна и самим джинном, кроме лампы, куда он попадает после того, как поместит свою душу внутрь крылатого существа.

Ничего себе плата за могущество, равного которому нет!

Раз в полторы сотни лет духу дают отпуск и отбирают половину чародейской силы, зато отдают половину души. Целые сутки джинн делает всё, что пожелает в рамках разумного, а его птичка засыпает на дереве. Потом всё возвращается на круги своя.

Итак, девушка, которой на самом деле могло быть сколько угодно лет, против тех, на которые она выглядела, напомнила мне ту самую юркую птичку в ярком оперении из диковинного сада.

– Нет, не воспользуешься росой душ-цветков. Если только на обратном пути, и то, под вопросом. Сейчас не о том. Ты спасла нас всех. Спасибо тебе, наездница!

– Пожалуйста.

За тот час, что провела в бурлящем от удовольствия и вкуса к жизни трактире, это слово я произнесла раз тысячу или больше. Получается, что на каждого гостя раз по пять, и вот снова: «спасибо-пожалуйста».

– Меня зовут Гервис, но тебе это не важно, так ведь?

Девушка щёлкнула пальцами. На барной стойке появились две тарелки до краёв наполненные похлёбкой, и три кружки горячего бодрящего напитка.

– Ты это хотела заказать? Хозяин трактира сильно занят, а мне не сложно ему помочь. Сегодня я работаю здесь – напросилась. Обычно я свой выходной трачу на простую работу, о которой всегда мечтала, и тем самым отдыхаю от своей.

Мне было всё равно, и отвечать на трескотню Гервис не собиралась, но невежливо было сразу уходить, потому спросила:

– И с чем связана твоя сложная работа, что ты находишь отдых в другой?

– С разным, – уклончиво заметила Гервис, и расплылась в улыбке. – Но больше всего я люблю именно такую работу – обыденную. Меня привлекает запах тайны, а именно её очень много в простоте. У меня нюх на секреты. И я вижу, что ты уже взошла в бурные воды давней загадки. Я вижу, что именно тебе выпала от рождения честь разгадать её. Но ты могла выбрать иной путь – я вижу это.

– Хрю-хрю! – получилось у меня вместо смешка, и всё из-за выпитого чая, пива, а затем ещё и медовухи ради согревания нутра и увеселения сердца. – Занятная ты!

– Да, не буду спорить. Но я тебе ещё пригожусь, наездница, – согласилась странная девушка, а в том, что она с чудинкой, доказательством тому невероятный трудоголизм. – Представляешь, я жутко удивилась, когда мне дали внеочередной выходной за долгие десятилетия. Просто так – особых заслуг не было. Мы отдыхаем раз в сто пятьдесят лет, а тут такое! Я направилась сюда, и стала частью Стылого купола: ведь защитой и всемогуществом джинны обладают только на работе, а на отдыхе с нас эта печать снимается. О-о-о! Я не сказала! Я – джиннири. Живу в лампе.

Отпуск вне графика? И тут такое? Ох-хо-хох, Великая Всемогущая сила! Чур меня, чур, от проблем мироздания! Не желаю впутываться. Не просила и не искала. За что так со мной, а?

– Ну, где же ещё-то! – пробубнила я себе под нос, находя для себя ответ странного поведения девушки, а до кучи, трезвея потихоньку от ярости в отношении себя. – Кхе-кхе… Трудолюбие у тебя на десятерых. Что касаемо твоего отпуска, то не связывай его со мной и с мифической тайной. Нет у меня ни секретов, ни намерения их заводить. Если только чуть-чуть. Токмо ради любопытства и потехи для.

Я окончательно пришла в себя после выпитого, когда осознала, что пустынные джиннири лучше других чувствуют древние подвохи, а у меня в почтальонской сумке немного – немало, а целых два секрета, и оба с драгоценными камнями, одно из которых вообще создали феи.

Девушка доверительно промолвила:

– Вот и говорю: я тебе ещё пригожусь! Я так счастлива, что попала сюда, в самое начало распутывания головоломки!

Красотка хихикнула и картинно сжала щёчки ладошками, закатила карие глазки, и дополнительно, помимо смешка, издала трудно распознаваемый звук. Но вскоре продолжила с такой горячностью, что мне резко захотелось подхватить тарелки с кружками и сделать ноги к столику земляков:

– Но услышав аромат, густой и стойкий, хочу заметить, невероятной тайны, я поняла почему выбрала трактир в далёких землях, где так холодно, что зуб на зуб не попадает. Без трёх тёплых восточных халатов не обойтись. Я должна помочь тебе, и исполнить твоё желание.

А потом девушка нахмурилась, подалась вперёд, а её указательный палец острой пикой устремился в потолок:

– Так хочет Судьба!

– Не-е-ет! – протянула я со смешком. – Спасибо, обойдусь. Я имею право отказаться от даров.

Так и до полицейского расследования недалеко, а вместе с ним и продления моего срока. Дудки! Не про меня подобные россказни волшебников Жёлтых песков. От рубина я избавлюсь, и даже расспрашивать не стану того человека – передумала. Меньше знаешь – крепче спишь до полного близкого освобождения.

Джиннири – потеха, а мне потом расплачиваться, если полезу разгадывать ситуацию со Стылым куполом и обращением Зачарованного в чудовище! Ха-ха! Не на ту напала!

– Почему ты отказываешься? Исполнение желания – мой подарок. Я хочу отблагодарить. И меня очень волнует твоя тайна – я буду следить за тобой.

Вот только этого мне и не хватало для полного счастья – ещё одного соглядатая! Спасибо, удружила!

– У меня есть желание, и осуществить я его могу сама. Я – водная ведьма. Не нужно, джинн, я серьёзно.

Гервис нахмурилась на пару секунд и снова просияла:

– Конечно! Ты права: глупо исполнять мелкие желания. Я сама того не ведая обесценила свою жизнь и каждого в этом зале. Поступим так: я исполню твоё заветное желание, о котором ты попросишь меня, когда воды тайны выплеснут твою лодку жизни на берег ответов. И я просто так подарю тебе ещё одно желание. Три не могу – стану твоей рабыней, потеряю душу, и тебя поймают, будут судить, как преступницу. Потому только два: заветное и обычное.

– Ладно, – согласилась я, чтобы отделаться от Гервис. – Пусть будет обычное. Мне не особо что-то требуется, если только наверстать упущенное время и получить в нём фору для доставки заказа. Дня два – три. С Лютиком мы столько времени будем в дороге, если нигде больше останавливаться не станем! Просто – ух! Хряпнем с ним по маленькой снадобья для восстановления сил. Фора нужна, чтобы нам с Лютиком оказаться на Магическом рынке в городе Каскад. Так или иначе. К открытию. Запасы эликсиров и амулетов истощились, а дорога дальняя. Требуется пополнить. Как выяснилось проблем жуть как много, и журналистов – тоже.

Последнюю фразу я сказала с дальним прицелом, и на рынке собиралась посмотреть зелья для отвода глаз, чтобы пресса не лезла ко мне, не мешала спокойно доставлять почту.

– Тайну не раскрыть, если не быть на её дороге вовремя! Она началась здесь – дорога! – улыбнулась джиннири, и зачем-то подмигнула мне. – Почему не создать фору? Будет исполнено! К открытию ты очутишься на рынке. Естественно, как и загадано: «так или иначе».

Она подалась вперёд, зачем-то уставилась на мой нос, отчего её глаза сошлись, а потом вдруг резко отпрянув, продолжила:

– И не буду хвастать, но я легко решаю уравнения с тремя неизвестными. В школе джиннов была отличницей! А полотно твоего пути уже выстраивается. У него три переменных. На Востоке подарки обратно никто не забирает, потому сделаю ещё один. Нравишься ты мне, наездница! Самоуверенная! Потому, подарю браслет вместо третьего желания, который поможет в минуту, когда самоуверенность тебя покинет. Сейчас он невидим – появится на запястье лишь, когда ты сама признаешь, что ничего не можешь поделать. Увидимся – таково моё желание!

И не успела я что-то сказать, как в руке восточной красавицы появился прозрачный стакан с водой, из которого она глотнула, а затем резким движением расплескала воду по полу. Понимаю: отвлекающий манёвр, – я и сама так умею, – но куда она испарилась, мне и сейчас трудно сказать.

– Волонтёрша или работает здесь стажёром? Что хотела?

Голос Романа заставил меня обернуться. Ох, и любят драконы подкрадываться вот так, – тихо и запросто, – не мудрено, что за стеной, в мире людей, о них легенды слагают!

– Ровно то же, что и маги голубой крови, вроде тебя – поблагодарить за спасение! – отмахнулась я.

Что не отнять у драконов, так это спесь. Напарник был прав, когда говорил, что выйти замуж за ящера всё равно, что получить индульгенцию не только на срок моего «исправления», но и на будущие грехи. Но если рассматривать такой ход событий, то странная у нас будет семья: я со своей спесью рода, он – со своей. В итоге произойдёт полное взаимное уничтожение: он меня испепелит, а я его в прах развею, и всё это в первый день супружества, без возможности дальнейшего восстановления.

Нет уж – проходили!

В глубокий карман за примером лезть не стоит – глубокой осенью дело было. Он ко мне с цветами и яблоками молодильными прибыл, чтобы я здоровье поправила после ранения в очередной командировке, а кончилось тем, что он дом мне спалил, а потом отстраивал. Благо что лучше прежнего пятистенок мне соорудил! И всё из-за того, что час – другой, ну или пять, летал по окрестностям и выплёвывал ледяные сосульки вместо огненных струй.

Эхе-хех, всё так хорошо начиналось! Я даже душой оттаяла, а сердце – предатель ровно так же прыгало от волнения, как на так называемой беседе с полицейским. Впрочем, вру – оно – сердце то есть! – вообще к горлу подскочило, и стало биться там, точно сумасшедшее. Еле уняла!

Отвлекусь и сделаю отступление от повествования, раз уж у нас откровенный разговор, и дабы есть возможность посвятить всех присутствующих в детали наших сложных и, одновременно, трепетных отношений с Романом.

Задание в тот раз нам с Лютиком выпало плёвое. Всего-то извещение доставить из судейской Канцелярии. Оно было сформировано в виде парового облака и упаковано в специальную сферу. Прибыли на место – нас впустил владелец. Мне ещё тогда показалось, что мужчина чересчур спокоен.

Хозяин – тут хочется заметить, что его дом был на самом деле роскошным особняком – выслушал паровое извещение, произнёс необходимую фразу, и я запечатала её для отправки адресату – в судейскую Канцелярию: ведь почта была заказная, с уведомлением о получении.

И тут вдруг его прорвало – заорал на нас так, что мы аж попятились к двери, стараясь не делать резких движений, чтобы не провоцировать агрессию. Но не тут-то было! Маг объявил нас с Лютиком заложниками, и пока он не поговорит с феями, нас живыми не выпустит.

Глубокий пардон! Тут нюансик маленький: разгневанный получатель – мой бывший адвокат.

Начал он кидать заклинания, выстраивать защитные стены. Через первую Лютик, обернувшийся рысаком с огненными копытами, легко перепрыгнул, но впереди моментально выросла вторая – ещё выше. Седьмую стену преодолеть не смогли, как и разрушить её склянками с зельем и заклинаниями. Жаль, слабенькие средства взяла с собой, что стало наукой на будущее.

Я верхом на коне, вертелась у подножья стены, обдумывая варианты побега, как вдруг над нами закружила стая птиц. Я пустила в них заклинание заморозки – они бросились камнем вниз.

Удар о землю пернатого клина – и перед нами во всей красе вырос господин адвокат, собственной персоной. Ну, а дальше полетели в меня чёрные заклинания, которые без ведовской книги отбивать стало сложно.

Увы, ведьмам требуется подготовка: зелья, эликсиры, снадобья и прочее, и прочее. Потому с первого курса изучают изготовление «Образа будущего», а если проще, то амулета или жидкости, в коих можно разглядеть несколько вариантов итогов развития грядущих событий. Так проще подготовиться, чтобы отразить неминуемое.

Кстати, большое количество «Очарования», в моей сумке, наверняка, дело рук мамы – она его увидела в одном из возможных путей развития моего предстоящего. Кстати, за прошедшие годы близкие родственники поступали подобным образом, дайте подумать… «Никогда» – от слова совсем. Это – был первый раз.

Мама в нашем роду единственная имеет талант трактовать «Образ будущего» наиболее близко к истинности предстоящих событий. Всё дело в том, что ведьма, заряжая воду, видит итог, а если быть точнее – то эмоцию, которую испытывает тот, на кого эту картину раскидывает.

Требуется невероятный ум и проницательность, чтобы верно истолковать живое изображение и подготовить нужный магический способ, при помощи которого либо увиденного не произойдёт, а будет нечто иное, либо результат окажется достигнут. Ну, а если добавить к этому несколько вариантов развития событий, то требуется изумительное воображение и умение читать клиента, как открытую книгу, чтобы выбрать точный путь.

Читать далее