Читать онлайн Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности бесплатно

Глава первая

Жизнь анархиста в подполье

Что воспитало Генриха Ягоду? К 1917 году, когда он понадобится советской власти, будущий глава госбезопасности был уже революционером с немалым стажем. Свои университеты Ягода проходил еще в годы первой русской революции 1905–1907 годов. Он рано присоединился к радикально настроенным социалистам, считавшим, что царская власть должна быть свергнута. Скрывался в подполье, готовил террористические акты против существующей власти, был арестован и отправлен в ссылку.

Волжский город Рыбинск подарил стране двух начальников госбезопасности – Юрия Владимировича Андропова и Генриха Григорьевича Ягоду. Но будущий председатель КГБ СССР Андропов родился на Северном Кавказе, в Рыбинске учился и начинал свою карьеру.

А Генрих Ягода появился на свет в Рыбинске 7 ноября (по старому стилю) 1891 года. Здесь обосновался дед Ягоды, отслуживший в царской армии. После службы он мог поселиться и за пределами черты оседлости, установленной для евреев, которые в Российской империи были ограничены в правах (на перешедших в православие это не распространялось: государственный антисемитизм носил тогда религиозный характер). Потом семья перебралась в Нижний Новгород. Жили на улице Ковалихинской.

Ю.В. Андропов. [Из открытых источников]

Рыбинск подарил стране двух начальников госбезопасности – Юрия Андропова и Генриха Ягоду

Г.Г. Ягода. [Из открытых источников]

В тридцатые годы рыбинцы гордились знаменитым земляком. Имя Ягоды присвоили одной из площадей города и Рыбинскому заводу полиграфических машин.

В семье восемь детей: у будущего наркома внутренних дел было пять сестер и два брата. Племянница Генриха Григорьевича рассказала уже в годы перестройки, что одного из братьев, Михаила Ягоду, зарубили казаки во время сормовских событий (в декабре 1905 года начались массовые беспорядки на Сормовском заводе в Нижнем Новгороде), ему не было и шестнадцати. Другого брата, Льва Ягоду, уже в Гражданскую войну мобилизовали в Белую армию адмирала Александра Васильевича Колчака и казнили вместе с другими солдатами, отказавшимися, как и он, расстреливать рабочих.

Писатель М. Горький с семьей.

1903. [РГАКФД]

Ночлежка. 1899. [ТАСС]

Нижегородец Максим Горький, писавший о тяжкой жизни российского пролетариата, сыграл важную роль в судьбе Ягоды

Разносчик, торгующий пирожками.

1900. [ТАСС]

Родственные связи немногое значили для Генриха Ягоды. В эпоху террора он, не раздумывая, подписал ордер на арест своей племянницы Дины (дочь его сестры Эсфири Григорьевны), и она умерла в лагере. Сестру Ягоды расстреляли в 1938 году.

Отец будущего наркома внутренних дел СССР Григорий Филиппович Ягода, часовых дел мастер, являлся двоюродным братом Михаила Израилевича Свердлова – отца одного из вождей большевиков – Якова Михайловича Свердлова.

Иначе говоря, Генрих Ягода и Яков Свердлов, предшественник Сталина на посту секретаря ЦК партии, троюродные братья. Принято считать, что это родство и вознесло Ягоду на вершину власти. Но Яков Михайлович Свердлов умер весной 1919 года и особо помочь дальнему родственнику не успел. Своей карьерой Ягода был обязан самому себе.

В Нижнем Новгороде он познакомился с Алексеем Максимовичем Горьким, с которым дружил всю жизнь. Юный Генрих был целеустремленным молодым человеком с тяжелым характером, что сильно повредит ему в кремлевских интригах. Экстерном окончил восемь классов гимназии, устроился учеником аптекаря, а работал в нелегальной типографии, вступил в подпольную боевую дружину, когда вспыхнула первая русская революция 1905–1907 годов, спровоцированная вспышкой недовольства на фоне неудачной войны с Японией.

В советское время ее принято было считать незавершенной. Сегодня историки иначе оценивают первую революцию – она пошла стране на пользу. Ее результатом стал исторический компромисс между обществом и царским дворцом: общество отказалось от радикальных лозунгов, власть поступилась привилегиями.

Император добровольно отказался от многих полномочий и прерогатив, по существу – от самодержавия. После октября 1905 года страна превратилась в конституционную монархию. 6 мая 1906 года Николай II утвердил новую редакцию «Основных государственных законов Российской империи», составленную в соответствии с манифестом «Об усовершенствовании государственного порядка» от 30 октября 1905 года. Впервые в России были закреплены гражданские права и свободы (неприкосновенность личности и имущества). И это была не декларация, а политическая реальность. Скажем, старая Россия не знала телефонного права, и не потому, что телефонных аппаратов было маловато, а из-за того, что даже император не мог нарушить закон и влиять на суд.

Свои законодательные полномочия Николай II разделил с Государственной думой и Государственным советом (что-то вроде нынешнего Совета Федерации). Император определял состав правительства, но бюджет и законы принимала Государственная дума. Формировалась демократическая система разделения властей. Появилась публичная политика. В Государственную думу избиралось предостаточно оппозиционеров, в том числе радикально настроенных. Дума и Государственный совет проваливали правительственные законопроекты…

После 1907 года вооруженное подполье было подавлено. Радикально настроенные смутьяны, взявшиеся за оружие, казнены или отправлены в Сибирь. А Генрих Ягода, напротив, втянулся в подпольную работу, когда другие – после поражения первой революции – разочаровались и вернулись к обычной жизни. Как человека действия, его тянуло к анархистам. Он вступил в Нижегородскую организацию анархо-коммунистов.

26 июля 1909 года Московское районное охранное отделение обратилось к начальнику Нижегородского охранного отделения с просьбой сообщить сведения об анархисте-коммунисте Ягоде (здесь и далее в цитатах сохранена орфография и стилистика документов):

«По имеющимся сведениям, проживающий в Н. Новгороде, на Ковалихе в доме Некрасова, кв. 10, у матери своей, Генрих Ягода принадлежит к группе анархистов-коммунистов; и близок к известному Вашему Высокоблагородию Ивану Алексееву Чимбарисову. Сообщая об изложенном, районное отделение просит Ваше Высокоблагородие имеющиеся у Вас о Генрихе Ягоде сведения».

Иван Алексеевич Чимбарисов руководил группой нижегородских анархистов и, как выяснится после революции, являлся секретным сотрудником охранного отделения.

2 августа нижегородские жандармы информировали москвичей:

«Генрих Ягода, по негласной установке, оказался Рыбинским мещанином Генрихом-Енохом Гершеновым Ягодой, 17 лет, который проживал при своих родителях в доме № 19 Некрасова по Ковалихе, откуда выбыл 23-го июня 1909 года в Санкт-Петербург, а затем намеревался проехать в Финляндию.

Названный Ягода имеет сестер – Розу, 20 лет, и Эсфирь, 22 лет, из коих первая проживает в городе Москве и служит там аптекарской помощницей, а вторая – в Санкт-Петербурге занимается при каком-то магазине. Сведений о Генрихе Ягоде до настоящего времени в моем распоряжении не имелось.

Донося об изложенном Вашему Высокоблагородию, присовокупляю, что 5 декабря в квартире Ягоды был произведен обыск, при чем была обнаружена тайная типография Нижегородской организации Российской социал-демократической рабочей партии».

Отделение «по охранению порядка и спокойствия» в столице создали в 1866 году, после первых попыток радикальных социалистов убить императора Александра II. В 1880 году в Москве образовали секретно-розыскное отделение. Такие же отделения появились во многих крупных городах. Это была политическая полиция.

В 1898 году в составе Департамента полиции образовали особый отдел. Он ведал агентурой, засылаемой в подпольные антиправительственные организации, перлюстрацией переписки подозрительных лиц, розыском политических преступников и следил за настроениями в обществе.

Охранное отделение формировали из офицеров отдельного корпуса жандармов, считавшегося карающей рукой императора. В корпус зачисляли только потомственных дворян и только православных. Не допускались католики и даже женатые на католичках. Жандармы носили красивую синюю форму и получали содержание вдвое большее, чем строевые офицеры. Ежемесячно департамент приплачивал двадцать пять рублей. На Рождество полагались наградные – «на гуся».

Передовым по части политического сыска считалось Московское охранное отделение, во главе которого стоял Сергей Васильевич Зубатов. Потом ему доверят особый отдел Департамента полиции. Он поставил розыскное дело по западноевропейскому образцу. Наладил регистрацию подпольщиков, на них составляли справки и прикладывали фотографические снимки.

Охранное отделение состояло из агентурной части, следственной части, службы наружного наблюдения и канцелярии. При канцелярии заводили архив и алфавитную картотеку, в которую заносились фамилии всех, кто проходил по делам охранного отделения.

Царскую Россию называли полицейским государством: полиция, жандармы, охранные отделения… Но сколько было жандармов? Всего тысяча офицеров и десять тысяч унтер-офицеров на всю страну. В столичном жандармском управлении в революционном семнадцатом служили 158 человек! Не сравнишь с аппаратом госбезопасности при Ягоде. К тому же многие жандармы брезговали розыскным делом.

15 августа 1910 года начальник Нижегородского охранного отделения подполковник А.В. Караулов информировал Москву:

«Проходивший по наблюдению в Нижнем Новгороде по группе анархистов мещанин города Рыбинска Генрих-Энох Гершенов Ягода, кличка “Сыч”, 14-го сего августа с почтовым поездом выбыл без наблюдения в город Москву.

В виду полученных по выезде Ягоды из Нижнего Новгорода агентурных сведений мною телеграфировано начальнику Московского охранного отделения об учреждении за Ягодой в Москве наружного наблюдения».

Кличку «Сыч» Генриху Ягоде дали в охранном отделении. Для товарищей по подполью он – «Генка». Друзья называли его Геной.

И почти сразу подполковник Караулов телеграфировал в Московское охранное отделение:

«Сегодня почтовым вагоном триста сорок восемь выехал Москву без наблюдения известный Вам анархист Генрих Ягода, имея собою паспорт Григория Петровича Книшевского. В Москве Ягода должен иметь свидание сестрой Розою Ягодою, вращающеюся кругу анархистов.

Одет: белая рубашка длинным белым галстуком, поверх сероватый пиджак, черные брюки, худощавый, среднего роста, сутуловатый, лет двадцати, волосы длинные. Прошу установить Москве наружное наблюдение. Обратно выезд его Нижний благоволите мне телеграфировать».

14 августа 1910 года Ягода приехал в Москву. Здесь в охранном отделении ему дали кличку «Одинокий».

Самыми опасными царская власть считала эсеров и анархистов, делавших ставку на индивидуальный террор. Поэтому искали эсеров и анархистов, боевиков с бомбами и револьверами, которые охотились на высших царских чиновников и на жандармов.

Сохранилось обращение одного из боевиков в ЦК Партии социалистов-революционеров:

«Побольше “святой ненависти” к врагу! Воспитывая в себе готовность собственными руками вонзить в бок опричника отравленный кинжал, влепить ему в живот отравленную пулю, и часть победы будет за вами».

Московское охранное отделение 25 августа 1910 года доложило в Департамент полиции:

«По особому отделу

Согласно телеграммы начальника Нижегородского охранного отделения от 15 сего августа, 16 числа в Москве был взят в наблюдение прибывший из Нижнего Новгорода Рыбинский мещанин Ягода, 17 лет, кличка “Одинокий”. О всем замеченном и заслуживающем внимания будет донесено дополнительно».

В ту пору сыскное дело еще не достигло совершенства. Улизнуть от жандармов умелому подпольщику не составляло труда. Хотя бы и с чужими документами.

«В паспортном деле у нас был большой пробел, – свидетельствовал генерал Павел Павлович Заварзин, много лет прослуживший в корпусе жандармов, – на паспорте не требовалась фотография его владельца, что, конечно, весьма облегчало пользование чужими документами».

Генрих Ягода, как и другие создатели советской системы госбезопасности, еще в юности на собственном опыте узнал, как действует репрессивный аппарат. И какие же уроки он извлек из собственного опыта? Он хорошо помнил, с какой легкостью ему и его товарищам удавалось обманывать царских полицейских и тюремщиков, и став хозяином Лубянки, неустанно совершенствовал механизм слежки и контроля.

24 апреля 1911 года начальник Нижегородского охранного отделения подписал справку о положении дел в партии анархистов-коммунистов, информация была получена агентурным путем:

«Среди оставшихся членов местной группы анархистов полная бездеятельность и пока нет никаких признаков, указывающих на то, что в более или менее близком будущем положение это может измениться.

Теперь вся надежда оживить деятельность группы возлагается на Генриха Ягоду, но этот пока от работы уклоняется. Одно время группой московских анархистов велись переговоры с Ягодой относительно ограбления в Нижнем какого-то банка, кажется, Николаевского, но переговоры эти очевидно успеха не имели, так как план ограбления осуществить не удалось.

Приняты меры: агентурное наблюдение за Ягодой продолжается».

Главным орудием полиции стала осведомительная агентура. Среди армии добровольных доносчиков были случайные заявители, «штучники», были постоянные осведомители (большей частью дворники или горничные) и, наконец, «секретные сотрудники» – платные агенты полиции из числа самих революционеров. Подпольщики боялись провокаторов и пытались их вычислить.

Московские жандармы попросили начальника Нижегородского охранного отделения 29 апреля 1911 года «принять меры к выяснению, кем именно из московских анархистов велись переговоры с Генрихом Ягодой по поводу предполагавшегося ограбления Нижегородского Банка».

6 мая Нижний Новгород ответил начальнику отделения по охранению общественной безопасности и порядка в городе Москве:

«Имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что, по вновь полученным мною агентурным сведениям, в 1909 году Генрих Ягода вел переговоры по поводу предполагавшегося ограбления Нижегородского банка с московскими анархистами – носившим в то время кличку “Черный” и каким-то скульптором, выяснить коих более подробно не представилось возможным».

В царские времена у спецслужб было множество недочетов, которые Ягода и другие большевики исправят после революции. Но в царские времена неплохо была поставлена служба наружного наблюдения, ее агентов на французский лад именовали филёрами.

17 мая нижегородские жандармы занесли в свою картотеку:

«Ягода Генрих-Энох Гершенов, Рыбинский мещанин, 20 лет. Намеревался получить от Ивана Чимбарисова в Нижнем Новгороде один пуд гремучего студня и две-три штуки оболочки. На него возлагалась вся надежда оживить деятельность группы, с ним велись переговоры московских анархистов относительно ограбления в Нижнем какого-то банка».

Гремучий студень – мощное взрывчатое вещество, которое изобрел шведский химик Альфред Нобель для взрывных работ. Это вещество можно было изготовить в кустарных условиях, и террористы взяли его на вооружение.

Теракты представлялись революционерам эффективным способом борьбы с властью. Будущий начальник Ягоды в наркомате внешней торговли инженер Леонид Борисович Красин в годы Первой русской революции руководил боевой технической группой при ЦК партии большевиков. Мечтал создать «бомбу величиной с грецкий орех».

Годы, проведенные среди анархистов, не прошли даром для Генриха Ягоды; склонность к насилию получила оправдание – убийства, налеты, экспроприации совершаются во имя победы революции.

Дореволюционная Москва. 1910. [ТАСС]

Ягода, как и другие советские руководители, был воспитан революционными событиями, которые привели к власти профессиональных подпольщиков

Демонстрация в Петербурге.

1905. [ТАСС]

Революционные события в России. Манифестация. 1905. [ТАСС]

Не всякий на это способен. В сознании человека должен произойти какой-то радикальный сдвиг, прежде чем он перейдет к насилию. Зато, если этот внутренний переворот свершился, он становится хладнокровным и безжалостным убийцей.

Молодой подпольщик Ягода, как и другие подпольщики, наверняка боялся показаться трусом или недостаточно надежным. Начинающие боевики доказывали друг другу свою храбрость и презрение к врагу… Но главным было твердое убеждение в том, что убивать необходимо во имя высшей цели. Идеология и вера словно выдавали лицензию на праведный гнев. Заповедь «не убий» не применима в революционных условиях. Для революционера убийство политического врага – не только необходимость, но и долг, что ярко проявится после Октября семнадцатого.

В 1917 году профессиональные подпольщики, боевики и террористы, организаторы экспроприаций и просто люди с уголовным складом ума, презревшие мораль и нравственность, внезапно оказались у руля огромного государства. Отныне они будут определять судьбу России. Революционеры и подпольщики при советской власти станут безжалостно уничтожать тех, кого сочтут врагами.

28 апреля 1912 года начальник отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Москве отправил донесение в Департамент полиции министерства внутренних дел:

«Начальник Нижегородского охранного отделения, телеграммой от 1 сего апреля за № 372, сообщил мне, что со скорым поездом выехал в Москву в сопровождении филеров Осипова и Шмырева местный анархист Генрих Гершон Ягода, кличка “Сыч”, вместе с неизвестным, при чем просил принять наблюдаемых в дальнейшее наблюдение и установить личность последнего, не подвергая их обыскам до получения дополнительных сведений по почте.

По прибытии в Москву нижегородские филеры наблюдаемых упустили из вида, почему мною было установлено самое строжайшее наблюдение, каковое заметило, что 4 апреля на Курский вокзал явился наблюдаемый “Сыч” вместе с неизвестным, последний в тот же день, в сопровождении нижегородских филеров Осипова и Шмырева, из Москвы выехал в гор. Нижний Новгород.

Наблюдаемый же под кличкой “Сыч” с Курского вокзала был проведен в дом № 4 по Весковскому переулку, где он и проживает до сего времени, в квартире № 34, не предъявляя своего вида в прописку; в означенной квартире проживает его родная сестра Евгения Ягода.

По имеющимся у меня агентурным сведениям, Генрих Ягода прибыл в Москву с целью приискания себе службы, прописался по паспорту на имя Галушкина, так как, будучи евреем, не имеет права жительства в городе Москве. Имеет револьвер “Велодог”, полученный им в Нижнем Новгороде от какого-то лица взамен оставленной им там охотничьей собаки. Находится в крайне затруднительном материальном положении, поговаривает о самоубийстве, если бы не удалось ему устроиться на службу. В 1908 году в городе Нижний Новгород был заподозрен в сношениях с охранным отделением.

К сему имею честь доложить, что по агентурным соображениям ликвидация Ягоды и его связей по Москве будет произведена между 5 и 7 наступающего мая месяца. Наружное наблюдение за ним продолжается».

Упомянутое в донесении оружие Генриха Ягоды – карманный револьвер «Велодог» (Velo-Dog) – придумал в конце XIX века французский оружейник Шарль Франсуа Галан специально для велосипедистов, чтобы они защищались от нападавших на них уличных собак. Отсюда и название. Револьверы этой марки производил Императорский Тульский оружейный завод.

9 мая 1912 года министерство внутренних дел поинтересовалось у начальника Московского охранного отделения:

«Департамент полиции просит Ваше Высокоблагородие сообщить, ликвидирован ли Вами и с какими результатами анархист Генрих Гершенов Ягода и его связи, упоминаемый Вами в сообщении Вашем от 28 апреля сего года за № 296262».

Московский градоначальник генерал-майор Александр Александрович Адрианов постановил:

«2 мая 1912 года я, Московский градоначальник, получив сведения, дающие основание признать мещанина города Ставрополя Николая Григорьевича Галушкина – Генриха Ягоду вредным для общественного порядка и спокойствия, руководствуясь § 21 Высочайше утвержденного в 31 день августа 1881 года Положения об усиленной охране, постановил: означенного Галушкина впредь до выяснения обстоятельств дела заключить под стражу с содержанием, согласно ст. 1043 Уст. Судопр.

Настоящее постановление на основании 431 ст. того же Устава, объявить арестованному, а копию с постановлением препроводить прокурору Московской судебной палаты и в место заключения задержанного».

Начальник отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Москве 15 мая 1912 года донес в Департамент полиции:

«По особому отделу

Вследствие предложения Департамента полиции от 9 сего мая за № 100849 имею честь донести, что 11 сего мая обыскан Генрих Ягода, который того же числа заключен под стражу и о нем возбуждена переписка в порядке Положения о государственной охране.

Из показания Ягоды усматривается, что прибыл он в Москву из Нижнего Новгорода с целью приискания себе службы. Перешел на нелегальное положение, так как, будучи евреем, не имеет права жительства в Москве, и что предполагал он проживать по чужому паспорту недолго, имея намерение перейти в православную веру».

Московское охранное отделение занялось выяснением «политической благонадежности Генриха Гершенова Ягоды». Что ему вменялось в вину? «Сношения с анархистами в городе Нижнем Новгороде и проживание по чужому документу».

12 мая Генриха Ягоду задержали. При обыске ничего противозаконного не обнаружили. Заключили под стражу. На следующий день допросили.

На допросах в полиции многие будущие партийные руководители проявляли себя не самым достойным образом. Как это происходило? Попал человек за решетку. С товарищами в камере или на прогулке – герой. А оказавшись один на один со следователем… Если на прямую вербовку не соглашался, то желание поскорее выйти на волю толкало на откровенный разговор.

В советские времена после смерти члена политбюро Серго (Григория Константиновича) Орджоникидзе, который возглавлял партийную инквизицию – Центральную контрольную комиссию, в его архиве нашли два запечатанных пакета.

Г.К. Орджоникидзе (второй слева) среди бойцов и командиров Красной армии в городе Грозном. 1918. [ТАСС]

Серго Орджоникидзе, когда возглавлял партийную инквизицию, собирал материалы и на членов политбюро. Это считалось нормальной практикой в большевистской верхушке. На Ягоду у него материалов не было

На пакетах Серго написал: «Без меня не вскрывать». Там обнаружились документы царского Департамента полиции, в том числе показания члена политбюро Михаила Ивановича Калинина. На допросе будущий глава государства (пусть даже и формальный) или, как его чаще называли, всесоюзный староста сказал следователю:

– Желаю дать откровенные показания о своей преступной деятельности.

И Калинин выложил полиции абсолютно все, что ему было известно о работе подпольного кружка, в котором он состоял.

В архиве Орджоникидзе хранилась и справка о другом члене политбюро – Яне Эрнестовича Рудзутаке, которого одно время даже прочили в генеральные секретари вместо Сталина. Арестованный по делу Латышской социал-демократической рабочей партии, он назвал имена и адреса членов своей организации. Основываясь на его показаниях, полиция провела обыски, изъяла оружие и подпольную литературу.

Генрих Ягода показаний на товарищей не дал. Он был человеком с характером.

Родственники просили за него, ссылаясь на «сильную степень чахотки». Чахотка, то есть туберкулез, была очень распространена в России. Еще не было ни лекарств, ни социальных условий для борьбы с этим недугом.

19 мая Отделение по охранению общественной безопасности и порядка Москвы информировало смотрителя Сущевского полицейского дома:

«Содержащийся под стражей во вверенном Вам полицейском доме под именем мещанина города Ставрополя Николая Григорьева Галушкина (постановление № 405) в действительности оказался Рыбинским мещанином Генрихом Гершеновым Ягодой».

25 июня 1912 года московский градоначальник генерал-майор Адрианов и начальник московской охранки Павел Заварзин обратились к министру внутренних дел:

«Представляя при сем сведения на мещанина города Рыбинска Генриха Гершенова Ягоду и признавая деятельность его безусловно вредной для общественной безопасности и порядка, ходатайствую пред Вашим Высокоблагородием о внесении дела о названном лице в Особое Совещание, на предмет наложения на него административного взыскания – высылка в одну из отдаленных губерний Империи с отдачей под гласный надзор полиции на срок два года».

Полицейские сработали не слишком умело, предъявить Генриху Ягоде им было нечего, кроме того, что он приехал по чужим документам в Москву, не имея на то права как еврей. А евреи по-прежнему были ограничены в правах.

Если бы не раздел Польши, евреев в России вовсе бы не было. Но присоединив немалую часть польского королевства, императрица Екатерина II обрела и еврейских подданных. Сначала им было обещано равенство в правах, но они его так и не увидели.

Евреи в силу давних религиозных предрассудков воспринимались как нежелательный элемент. Ведь только в 1965 году Второй Ватиканский собор убрал из церковных текстов упоминания о вине еврейского народа за распятие Иисуса Христа.

Долгое время евреи жили в своих местечках совершенно обособленно. Это власть не устраивало. Правительственный указ 1845 года предписал евреям отказаться от традиционной одежды и одеваться, как все.

Обучение русскому языку открыло двери еврейских местечек. Разрушение традиционной общины вело к вовлечению евреев в общую жизнь России. Они учили русский язык и получали образование.

Но устроить свою жизнь евреям было трудновато. На государственную службу не принимали. Военная карьера? Производство в офицеры – только после перехода в христианство. Заниматься земледелием? Землю не разрешали покупать. Работать в промышленности? Запрещено селиться в городах, где строились заводы. Оставались медицина, наука, культура. Но не может же целый народ этим заниматься!

Основная масса евреев существовала в беспросветной нищете. Перебивались ремесленничеством, кустарничеством, мелкой торговлей. Отсюда и пошло представление о евреях как о торгашах, которые ни к чему другому не пригодны. Как сейчас жалуются на засилье выходцев с юга в московской торговле, так сто с лишним лет назад боялись конкуренции в торгово-экономической сфере с евреями.

Образованная еврейская молодежь, видя, что русский крестьянин находится в столь же безысходной нужде, присоединялась к народническому движению, занималась просветительской деятельностью. Исходили из того, что судьба евреев неразрывно связана с историей России и евреи получат равноправие только тогда, когда жизнь всей страны изменится к лучшему.

Среди тех, кто так думал, был и Генрих Ягода. В этой среде было много романтиков и идеалистов. Но революционная борьба за социальную справедливость и права человека быстро превращала романтика в профессионального подпольщика.

Прежде евреев упрекали в том, что они живут замкнуто, не интересуются делами всей страны. А тут, напротив, посыпались обвинения в излишней политической активности. Начались погромы, которые рождали у еврейской молодежи ненависть к существующему политическому строю.

Еврейские национальные организации возражали против участия в революционном движении. Сионисты хотели, чтобы молодежь готовилась к переезду в Палестину и вообще не влезала в российские дела.

У нас часто говорят о «сионистах», плохо представляя себе значение этого термина. Сионисты исходят из того, что рассеянные по всему миру евреи должны вернуться на историческую родину, а не ассимилироваться в тех странах, куда их привело изгнание. До момента возвращения в Палестину им не следует участвовать в политической жизни страны, их приютившей.

Но многие молодые евреи рассматривали Россию как свою страну, полагали, что не имеют права оставаться в стороне, когда решается судьба родины. Так появилось поколение революционеров, борцов за общее дело, для которых еврейское происхождение не имело никакого значения. Они не делили людей по национальному или религиозному признаку. Генрих Ягода принадлежал к их числу.

Глава вторая

Агентурное наблюдение продолжить

А как прошли его годы от ареста до революции семнадцатого? Как их провел юный анархист-боевик? Сколько Ягоду держали в неволе?

Судьба будущего наркома внутренних дел СССР зависела тогда от царского министра внутренних дел Александра Александровича Макарова. Он много лет служил прокурором, прежде чем самый знаменитый политик начала века Петр Аркадьевич Столыпин сделал его своим заместителем, после убийства Столыпина он возглавил ведомство. Макаров оставался министром почти до конца существования империи – декабря 1916 года. Он не эмигрировал, остался в революционной России. В 1919 году большевики его арестовали и расстреляли.

Дело Ягоды решилось быстро. 2 августа 1912 года охранное отделение уведомило начальника Московской Центральной пересыльной тюрьмы:

«По рассмотрении Особым Совещанием, образованным согласно ст. 34 Положения о государственной охране, обстоятельства дела о содержащемся под стражей в пересыльной тюрьме Генриха Гершенова Ягоды, изобличенном в преступных сношениях с лицами, принадлежащими к революционным организациям, министр внутренних дел постановил: подчинить Генриха Ягоду гласному надзору в избранном месте жительства, но вне столицы и столичных губерний, на два года.

Об изложенном Отделение просит объявить под расписку названному Ягоде и опросить его, желает ли он выехать из Москвы на собственный счет с проходным свидетельством в избранное им место жительства за исключением столиц и столичных губерний, а также и местностей, указанных в прилагаемом при сем списке и, в утвердительном случае, освободить его из-под стражи, обязав подпиской о явке по истечении трех дней в Охранное отделение за получением проходного свидетельства для следования в место жительства».

Генрих Ягода предпочел отправиться в ссылку самостоятельно, а не на казенный счет под конвоем. Выбрал Симбирск, куда и поехал по железной дороге. Это был большой город с населением в шестьдесят тысяч человек.

11 августа 1912 года помощник московского градоначальника уведомил симбирского губернатора:

«По рассмотрении Особым Совещанием обстоятельств дела о Генрихе Гершенове Ягоде, изобличенном в преступных сношениях с лицами, принадлежащими к революционным организациям, министр внутренних дел постановил: подчинить Генриха Ягоду гласному надзору полиции на два года. Ягода избрал местом своего жительства гор. Симбирск, куда и выбыл 8 сего августа с проходным свидетельством за № 302127.

Сообщая об изложенном Вашему Превосходительству для зависящих распоряжений, прошу о последующем меня уведомить. Приложение: Фотографическая карточка».

21 августа вице-губернатор оповестил московского градоначальника:

«Уведомляю Ваше Превосходительство, что мещанин гор. Рыбинска Генрих Гершенов Ягода в гор. Симбирск прибыл 12 сего августа и гласный надзор полиции над ним установлен».

Начальником полиции Симбирской губернии был статский советник Василий Асафович Пифиев, который прослужил на этой должности почти три десятилетия – при семи губернаторах. Симбирское жандармское управление, которое должно было присматривать за Ягодой, возглавлял подполковник Сергей Петрович Шабельский. Он окончил Николаевское кавалерийское училище и был выпущен в лейб-гвардии драгунский полк. В 1898 году его перевели в Отдельный корпус жандармов.

Прежние руководители жандармского управления облегчали себе жизнь тем, что во всем полагались на полицмейстера Пифиева, но подполковник Шабельский озаботился созданием собственной агентурной сети, которая к моменту приезда Ягоды состояла из восемнадцати постоянных осведомителей и тридцати шести «штучников».

Подполковник Шабельский 2 января 1913 года доложил директору Департамента полиции: «За Ягодой установлено как агентурное, так и наружное наблюдение».

Но Генрих Ягода избавил охранку от лишних хлопот. Высланный в Симбирск, он полностью отошел от революционной деятельности.

Не он один.

Это были годы, когда казалось, что революционное движение в России потерпело поражение. Радикально настроенные социалисты, как Владимир Ильич Ленин, уехали за границу. Менее радикальные, как Леонид Борисович Красин, занялись устройством личной жизни. Оказавшиеся в руках жандармов, как Иосиф Виссарионович Сталин и Генрих Григорьевич Ягода, безропотно отбывали наказание, не конфликтуя с властью.

В Симбирске Генрих Ягода обосновался в доме № 13 по Лосевой улице, где жил его дедушка и две тетушки – сестры его матери. Но долго томиться в ссылке ему не пришлось.

21 февраля 1913 года в России с невероятной пышностью отмечалось 300-летие царствования дома Романовых. «День празднования, – записал в дневнике император Николай II, – был светлый и совсем весенний. Настроение было радостное».

Торжественные литургии и молебны, на которых читалась специально составленная, начинавшаяся словами молитва «Крепость даяй царем нашим Господи», парады, балы у губернаторов и градоначальников, благодарственные слова императорскому дому. Казалось, ничто не помешает в 2013 году с еще большим блеском отметить 400-летие династии…

Генриху Ягоде повезло. По случаю 300-летия дома Романовых объявили амнистию. Она распространилась и на Ягоду ввиду незначительности его проступка. 16 июля 1913 года Генрих Григорьевич был освобожден из-под надзора полиции.

В справке записали:

«Ягода подвергнут был гласному надзору полиции на два года, считая срок с 16 июля 1912 года; по 16 июля 1914 года, но на основании Высочайшего указа от 21 февраля 1913 года срок этот Ягоде сокращен на один год».

Симбирский губернатор обратился в Департамент полиции:

«Препровождаю при сем на распоряжение Департамента полиции прошение гласноподнадзорного в городе Симбирске Генриха Гершенова Ягоды, ходатайствующего пред г. министром внутренних дел ему перейти на жительство в гор. Нижний Новгород.

Ягода за время нахождения под гласным надзором полиции в Симбирске ни в чем предосудительном не замечался».

Сохранилось и обращение Ягоды к министру внутренних дел:

«Особым Совещанием при Департаменте полиции я был назначен к административной высылке из Москвы сроком на два года под гласный надзор полиции с правом выбора своего места жительства. На первое время я выбрал город Симбирск, так как родина моя и местожительство моих родных город Нижний Новгород был объявлен на положении об усиленной охране на время Нижегородской ярмарки.

Теперь же, по окончании ярмарки и снятии положения об усиленной охране, я покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство разрешить мне въезд на родину мою, город Нижний Новгород, так как болезнь моя, туберкулез легких и острое малокровие, требует тщательного за мной ухода, который могут мне доставить только родные мои, живущие в Нижнем Новгороде.

Группа жандармов в штабе корпуса за работой.

1915. [РГАКФД]

После Первой русской революции казалось, что социалистическое движение потерпело поражение.

Одни уехали за границу. Другие, как Ягода, безропотно отбывали наказание

Проживая же в Симбирске, я не только не имею возможности лечиться, но даже доставить себе того питания, требуемое моим болезненным состоянием, так как не имею абсолютно никакого заработка. Вследствие всего вышеизложенного я еще раз имею честь покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство не отказать мне в покорнейшей моей просьбе и разрешении мне переезда в город Нижний Новгород».

Разрешение дали. Царская власть не была мстительной.

Жизнь в подполье и ссылка Ягоду изменили. Не могли не изменить. Приученные восхищаться революционерами, мы не думали о том, что подполье – аморальная, циничная и преступная среда.

Арестованный и отправленный за решетку, он, конечно же, думал о том, кто его выдал. Высланный в Симбирск под надзор полиции, пытался понять, кто тайный осведомитель охранного отделения. Все революционеры друг друга подозревали в предательстве, в работе на полицию. Вот корни профессиональной подозрительности будущего наркома Ягоды!

Какие еще жизненные уроки – помимо презрения к закону и моральным нормам – он извлек из жизни в подполье?

Подпольщики – морально неразборчивые фанатики – гордились совершенными ими уголовными преступлениями. К тому же это – среда, где постоянно врали и обманывали. А как еще можно существовать, выдавая себя за другого человека. Ягода, как и руководивший им Сталин, привык не верить даже самым близким соратникам. О каком доверии может быть речь? Это понятие вовсе исчезло из его жизни.

Генрих Ягода действительно находился под наблюдением агентов полиции.

25 июля 1913 года Нижегородское губернское жандармское управление информировало московское охранное отделение:

«23 июля агент “Иванов” сообщил, что возвратился из ссылки и проживает в Нижнем Новгороде анархист Генрих Ягодкин. В организации он известен тем, что давал сведения о лицах и местах, которые можно ограбить. Кроме того, Ягодкиным хорошо налажено было дело скупки и перепродажи оружия и динамита.

Ягодкин, по негласной установке, оказался Рыбинским мещанином Генрихом Гершевым Ягодой, упоминаемым в агентурных сведениях бывшего Нижегородского охранного отделения от 8 марта сего года за № 1029. Кроме того, Ягода по своим убеждениям является анархистом и в 1912 году проходил в наблюдении в Нижнем Новгороде под кличкой “Сыч”.

Агентурное наблюдение за Ягодой продолжается».

10 ноября 1913 года отделение по охранению общественной безопасности и порядка в Санкт-Петербурге обратилось к начальнику Ярославского губернского жандармского управления:

«Мещанин города Рыбинска Генрих Гершенов Ягода прибыл на жительство в гор. С.-Петербург и прописался в д. № 34 Ямской улицы. Сообщая об изложенном, охранное отделение просит уведомить, подлежит ли в настоящее время Ягода подчинению гласного надзора полиции».

Но в столице Ягода не доставлял никакого беспокойства охранному отделению. После ссылки пытался вернуться к нормальной жизни. Хотел обосноваться в столице. На знаменитом машиностроительном Путиловском заводе трудился статистиком больничной кассы. Секретарем больничной кассы Путиловского завода устроили и видного большевика Николая Ильича Подвойского, под руководством которого Ягода начнет свою послереволюционную карьеру. Ягода поработал и статистиком в Союзе городов.

Генрих Ягода женился на Иде Леонидовне Авербах, дочери владельца пароходной компании на Волге. Она окончила гимназию и после революции Московский университет. Пошла по юридической линии и стала помощником прокурора Москвы. Родила сына, которого назвали в честь отца Генрихом.

Ягоду в 1915 году призвали в царскую армию. В отличие от других подпольщиков он от воинской службы не уклонился. Участвовал в Первой мировой

Первая мировая война. 1915. [ТАСС]

Первая мировая война. Пулемет в окопах. 1916. [ТАСС]

Первая мировая война. Очередь у продовольственной лавки.

1915. [ТАСС]

Общественные организации становились все более заметными в жизни страны. Когда вспыхнула Первая мировая война, в августе 1914 года на Всероссийском съезде городских голов образовали Всероссийский союз городов помощи больным и раненым воинам – общественную организацию, призванную помочь государству в деле эвакуации, размещения и лечения военнослужащих.

В 1915 году Генриха Ягоду призвали в царскую армию. В отличие от других подпольщиков он не пытался уклониться от воинской службы.

Российское еврейство поддержало царское правительство в Первой мировой войне. Евреи записывались в царскую армию добровольцами. Только рядовыми служили полмиллиона евреев; доля евреев в армии и доля убитых солдат-евреев превышала долю евреев среди населения Российской империи. Однако же все это не мешало националистам винить евреев в недостатке патриотизма…

В синагогах проводились богослужения о даровании победы русскому оружию. В Петрограде (31 августа 1914 года Петербург переименовали в Петроград – на русский манер) после молитвы в хоральной синагоге верующие вышли на улицу с флагами и портретами царя. Еврейский хор пел «Боже, царя храни…»

Одна из самых заметных газет того времени «Новое время» сообщала:

«Толпа евреев, вышедших из синагоги, встретила по дороге к Дворцовой площади манифестацию русских и здесь, при общих восторженных криках, слилась с русскими в одно неразрывное целое. Такие минуты не забываются».

Еврейская газета «Новый восход» писала:

«Наша любимая страна, великая Россия, была втянута в ужасную и кровавую бойню. Это беспощадная борьба за целостность и величие России. Все верные сыны России поднялись, как один человек, чтобы грудью заслонить родину от вражеской атаки. По всей Российской империи евреи, наши братья по религии, полны решимости исполнить свой долг».

Три тысячи евреев в первую мировую были награждены георгиевскими крестами, одиннадцать человек стали полными георгиевскими кавалерами – получили все четыре степени этой высшей солдатской награды. А вот офицеров-евреев было немного. В царской России евреи имели право быть произведенными лишь в чин подпрапорщика – высшее звание для унтер-офицерского состава. Более высокие звания получали только крещеные евреи.

Глава третья

Из анархистов в большевики

Если бы не грянула Великая русская революция, Генрих Ягода мог бы прожить тихую и спокойную жизнь. Но отречение от трона последнего русского императора Николая II 2 марта 1917 года перевернуло историю страны… и жизнь героя этой книги, который за несколько месяцев семнадцатого из никому не известного солдата императорской армии превратился в видную фигуру новой власти.

Ефрейтор Ягода служил в 20-м стрелковом полку 5-го армейского корпуса, был ранен. В 1917 году после Февральской революции, когда император Николай II отрекся от престола и власть перешла к Временному правительству, вернулся в столицу. Вот теперь для него началась новая жизнь.

«Вот перемены, произошедшие в Петрограде за месяц революции, – записывал в дневнике в 1917 году будущий знаменитый социолог Питирим Александрович Сорокин. – Улицы загажены бумагой, грязью, экскрементами и шелухой семечек подсолнуха. Солдаты и проститутки вызывающе занимаются непотребством.

– Товарищ! Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Пошли ко мне домой, – обратилась ко мне раскрашенная девица.

Очень оригинальное использование революционного лозунга!»

Мы все еще во власти романтических представлений о том, что происходило в России в годы революции и Гражданской войны. А вот реальность жизни молодого Ягоды.

Одна из газет писала о настроениях людей:

«Присмотритесь к улице нашего дня, и вам станет жутко. У нее хищное, злобное лицо. В каждом обыденном практическом движении человека из толпы – кем бы он не был – вы увидите напряженный инстинкт зверя. Никогда еще закон борьбы за существование не имел столь обильных и ярких проявлений в человеческом обществе».

Вот в какой атмосфере Генрих Ягода начинал свою службу в партии большевиков! Он участвовал в издании газеты «Солдатская правда», потом «Крестьянской бедноты».

Император Николай II. 1915. [ТАСС]

Если бы император Николай II не отрекся от престола, большевики не пришли бы к власти, Ягода не стал бы наркомом внутренних дел и не был бы расстрелян недавними подчиненными…

Николай II с охраной. 1917–1918. [Алексей Щукин ⁄ ТАСС]

«В Интимном театре, – пометила в дневнике поэтесса Зинаида Николаевна Гиппиус, – на благотворительном концерте, исполнялся романс Рахманинова на (старые) слова Мережковского “Христос Воскрес”. Матросу из публики не понравился смысл слов (Христос зарыдал бы, увидев землю в крови ненависти наших дней). Ну, матрос и пальнул в певца, чуть не убил».

Из ссылки в столицу вернулся Яков Михайлович Свердлов. Его избрали в ЦК партии большевиков, и Ленин поручил ему руководить секретариатом ЦК партии, то есть доверил ему все организационные дела партии. Ни в одной другой партии пост оргсекретаря не имел такого значения, как у большевиков.

На втором съезде социал-демократов летом 1903 года партия раскололась. Сторонники широкой демократии, считавшие целесообразным открыть двери партии для всех, кто жаждет социальной справедливости, и привлекать как можно более широкий круг союзников для совместной борьбы, остались в меньшинстве. И они стали называться меньшевиками.

Бескомпромиссные борцы против царизма, желавшие превратить партию в боевой отряд, не знающий сомнений, объединились вокруг Ленина.

«В самодержавной стране, – доказывал Владимир Ильич, – чем более мы сузим состав членов такой организации до участия в ней таких только членов, которые профессионально занимаются революционной деятельностью и получили профессиональную подготовку в искусстве борьбы с политической полицией, тем труднее будет “выявить” такую организацию».

С точки зрения борьбы за власть он оказался прав. Другие партии напоминали дискуссионные клубы. Большевики же подчинялись строгой дисциплине и следовали за своим вождем. В хаосе 1917 года они оказались реальной силой и в октябре совершили военный переворот. Большую роль в превращении партии в боевой отряд сыграл Яков Свердлов. Он был очень молодым. В 1917 году ему было тридцать два года. Очень сильный голос, бас. Сильная воля. И – большая редкость для революционеров – умелый организатор. Такие люди были на вес золота.

Аппарат ЦК партии большевиков в ту пору – крошечный, всего шесть человек. В секретариате ЦК работала и жена вождя – Надежда Константиновна Крупская. До октябрьского переворота аппарат ЦК находился на Фурштадской, 19 – в задних комнатах большой квартиры. А в передних комнатах располагалось книжное издательство «Прибой».

Политическая манифестация в Петрограде. 1917. [Pictorial Press Ltd ⁄ Alamy ⁄ ТАСС]

Февральская революция начиналась как праздник. Но праздник быстро сменился хаосом, и общество жаждало твердой руки. Между двумя революциями Ягода присоединился к активным большевикам

Февральская революция. 1917. [Heritage-Images ⁄ TopFoto ⁄ ТАСС]

Революционная Москва. 1917. [ТАСС]

Проверка пропусков у входа в Смольный. 1917. [ТАСС]

Свердлов распорядился: так как почта нас саботирует и не доставляет наших газет, то для того, чтобы провинция не была оторвана от центра и знала все происходящее, выпускать бюллетень на основании всего того, что поступало в секретариат.

«Ежедневно к вечеру, – вспоминала Елена Дмитриевна Стасова, которая была секретарем Бюро ЦК партии большевиков, – составляли бюллетень, переписывали его гектографическими чернилами, размножали и посылали по всем имевшимся в ЦК адресам в провинцию. Работали над этими бюллетенями до поздней ночи».

Свердлов привлек Ягоду к партийной работе. Генриху Григорьевичу, как и другим, засчитали годы, проведенные в организации анархистов-коммунистов, в партийный стаж – и он стал членом партии с 1907 года. А старые (по стажу) болбшевики ценились. И назначались на высшие посты.

Нетерпение – вот что охватило Генриха Ягоду (и не его одного!) в семнадцатом году. Вождь большевиков Владимир Ильич Ленин утолил эту жажду, обещав изменить все разом. Не знаю, верил ли он сам, что, отобрав деньги у банкиров, землю у помещиков, заводы у фабрикантов и введя вместо рынка план, а вместо магазинов – распределители, можно немедленно изменить жизнь и сделать страну счастливой, но других он в этом точно убедил!

Ленин и произнес эту знаменитую формулу «грабь награбленное!» И нисколько она не смутила молодого Ягоду: правильно, так с буржуями и надо! Лишь немногие, как замечательный писатель и очень совестливый человек Владимир Галактионович Короленко, осознали, что большевики подтолкнули народ к «устройству социальной справедливости через индивидуальный грабеж (ваше: грабь награбленное)». Одним махом отменили все сдерживающие факторы – законы, традиции, моральные запреты…

Но именно эти обещания и лозунги привлекли массы и помогли ленинцам завоевать власть в ноябре семнадцатого и удержать ее в годы Гражданской войны. Первая строфа «Интернационала», гимна партии большевиков, заканчивалась радующими душу словами:

Очень точно эти настроения описал член-корреспондент Академии наук и многолетний директор Института российской истории Андрей Николаевич Сахаров:

«Когда малокультурные, обездоленные люди поняли, что они могут не только встать вровень с имущими, с вчерашним “барином”, но и подняться выше него в социальной иерархии, завладеть безнаказанно его домом, имуществом, средствами производства, – когда до них дошел этот сокровенный смысл революции, она стала многомиллионным социальным взрывом, который и оказался самым важным, реальным результатом Октябрьского переворота».

Генрих Ягода видел, что происходит в стране, где крестьяне с наслаждением разоряли помещичьи усадьбы и процветающие хозяйства. Забирали все, что хотели, – скот, инвентарь, зерно. Остальное – сжигали. Ягода и остальные большевики не сознавали, что тем самым уничтожалось самое эффективное в стране зерновое производство: помещичьи имения и хозяйства тех, кто поднялся в результате столыпинских реформ.

В чем смысл уничтожения чужой собственности? А это и есть затаенная мечта тех, кто не переносит чужого успеха: пусть все превратится в пепел, лишь бы больше никто на этом свете не обогащался!

Если бы начатую главой российского правительства Петром Аркадьевичем Столыпиным аграрную реформу успели довести до конца, революции бы не случилось. Но Столыпина радикальные социалисты, и Ягода среди них, ненавидели.

А сегодня историки и экономисты смотрят на старую Россию иным, более трезвым взглядом.

«Россия накануне Первой мировой войны была одной из основных экономических держав, – пишет известный американский ученый Пол Грегори, изучающий экономическую историю нашей страны. – Она стояла на четвертом месте среди пяти крупнейших промышленно развитых стран. Российская империя выпускала почти такой же объем промышленной продукции, как и Австро-Венгрия, и была крупнейшим производителем сельскохозяйственных товаров в Европе».

Темпы экономических и социальных перемен в дореволюционной России сравнимы с европейскими, хотя отставали от американских. Рост национального дохода – как в Германии и Швеции. Очень успешно развивалось сельское хозяйство – можно говорить о настоящем буме.

П.А. Столыпин, саратовский губернатор (1903–1906), председатель Совета министров, барон В.Б. Фредерикс, граф, министр императорского двора. 1910. [РГАКФД]

Если бы главу правительства Петра Аркадьевича Столыпина не застрелили в 1911 году в Киеве, судьба России – и героя этой книги – сложилась бы иначе

Старая Россия при условии проведения таких же модернизационных проектов, какие затеял Столыпин, добилась бы неизмеримо большего. И сколько десятков миллионов людей остались бы живы! Все долгосрочные цели могли быть достигнуты на путях развития стабильной рыночной экономики. Если даже очень осторожно экстраполировать показатели дореволюционного экономического роста в гипотетическое будущее, то очевидно, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от превращения в процветающую во всех отношениях страну…

Но не сбылось. Петра Аркадьевича Столыпина, который пытался модернизировать Россию, в сентябре 1911 года застрелили в киевском городском театре, где в тот вечер давали «Сказку о царе Салтане».

Снимая фильм о Столыпине, я побывал в зале киевского театра. Его только что отремонтировали. Вот место, где во втором антракте, как только занавес опустился и царская ложа опустела, стоял глава правительства, опершись на балюстраду оркестра. Он разговаривал со своими министрами.

Зал опустел, публика хлынула в фойе. Вместе с остальными зрителями вышел и адъютант председателя Совета министров, который должен был его охранять. Да что может случиться? В театре – пятнадцать жандармских офицеров и девяносто два агента дворцовой охраны и Киевского охранного отделения!

И в этот момент раздались два выстрела!

«Петр Аркадьевич как будто не сразу понял, что случилось, – вспоминал киевский губернатор. – Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны под грудной клеткой уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидя жилет, густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: “Все кончено!”»

Сохранился боковой выход из театра, через который вынесли смертельно раненного Столыпина, чтобы уложить в подъехавшую карету скорой помощи. Он уже впал в беспамятство. Нет только места, где во время спектакля сидел стрелявший в главу правительства Дмитрий Григорьевич Богров, революционер-анархист и секретный сотрудник охранного отделения полиции. Он получил билет в последний ряд. При ремонте расширили оркестровую раму, и последним рядом кресел пожертвовали…

Ягоду, как и других радикалов, убийство Столыпина только радовало. В 1911 году Генрих Григорьевич сам готовился к терактам с помощью взрывчатки.

До и сразу после революции большевики и анархисты были союзниками в борьбе против общего врага – царской власти.

Скажем, Учредительное собрание, которое в январе 1918 года собралось в Петрограде в Таврическом дворце, поручили разогнать отряду моряков под командованием анархиста Анатолия Григорьевича Викторского (Железняка). Он действовал по приказу наркома по морским делам балтийского матроса Павла Ефимовича Дыбенко. А брат Павла – Федор Дыбенко, который в Гражданскую войну командовал 42-й стрелковой дивизией, был «анархистом-коммунистом».

После октября семнадцатого года многие анархисты, недавние однопартийцы Ягоды, пришли в новые органы управления, создаваемые советской властью. Служили в органах госбезопасности, стали профессиональными чекистами.

Надо разделить анархистов – на идейных, у которых была программа, и на тех, кто просто наслаждался революционной вольницей. Для идейных анархистов революция – это процесс. Они считали, что недостаточно взять власть. Революция сама по себе не уничтожает пресс давящей человека государственной машины. Главное для анархистов – сознательный отказ подчиняться властям и законам, причем любым властям и законам. Все очень просто: «Если людей можно заставить подчиняться хорошему закону, то их можно заставить подчиняться и плохому закону». Анархисты считают необходимым создавать децентрализованные коллективы – без вождя и лидера, где у всех равный голос. Свобода – это привычка, ее надо вырабатывать.

Анархизм – это еще и борьба с мещанством, тупостью, рутиной и мертвечиной в искусстве во имя революционной переделки жизни. Анархизм был рожден стремлением освободиться от давящего государственного аппарата, от насилия.

Сталин ненавидел идейных анархистов как людей, которые принципиально не признавали власти государства и вождя. Сталин когда-то в работе «Анархизм или социализм?» писал: «Краеугольный камень анархизма – личность, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения массы. Краеугольным же камнем марксизма является масса, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения личности».

Сталину, его соратникам, сторонникам и последователям не нравилось, что идеи свободы от государственного аппарата и государственного угнетения вдохновляли пылкие сердца молодых идейных анархистов, готовых до конца стоять за свои идеалы. Но Ягода от анархистов быстро перешел к большевикам.

Родственные отношения со Свердловым, конечно, имели значение для карьеры Генриха Григорьевича, но только на самом первом этапе. Яков Михайлович как бы засвидетельствовал надежность молодого человека – ему можно доверять! А дальше Генрих Ягода всего добивался сам.

Большевики отчаянно нуждались в кадрах. Революционеры, взявшие власть в октябре семнадцатого, представляли собой группу, не имевшую никакого опыта созидательной работы. Они привыкли только разрушать. Почти никто из них никогда не трудился. Они никогда утром не ходили на работу… Большинство не имело никаких организационных навыков. И никто из подпольщиков до семнадцатого года не предполагал, что в один прекрасный день они внезапно окажутся у руля государства и будут определять судьбу России!

Умелые организаторы были в цене. А Генрих Ягода хотел и умел работать. В апреле 1918 года энергичного Ягоду утвердили управляющим делами Высшей военной инспекции только что созданной Красной армии.

Возглавивший военное ведомство Лев Давидович Троцкий 24 апреля 1918 года подписал приказ об образовании Высшей военной инспекции, задача которой состояла в том, чтобы следить за созданием военных комиссариатов по всей стране и призывом в армию. Инспекции поручили заниматься формированием новых частей и обучением новобранцев.

А уже полным ходом шла Гражданская война. И Красная армия отчаянно нуждалась в пополнении.

Председателем Высшей военной инспекции назначили Николая Ильича Подвойского, старого большевика и одного из первых народных комиссаров по военным делам. Подвойский, сын священника, учился в духовном училище Нежина и в Черниговской духовной семинарии. Одаренный от рождения, с хорошим слухом и голосом, Николай Ильич играл на скрипке, неплохо пел. В семинарском оркестре играл на барабане. Подрабатывал репетиторством, устроился помощником регента архиерейского хора мальчиков Троицкого монастыря. Из семинарии его исключили за связь с социал-демократами и участие в недозволенной деятельности. Николай Ильич стал, как раньше говорили, профессиональным революционером.

Н.И. Подвойский. 1918–1919. [РГАСПИ]

Один из первых народных комиссаров по военным делам Николай Подвойский оценил способности Ягоды и сделал его своим заместителем

Старания Генриха Ягоды будут замечены, и вскоре он станет заместителем Николая Ильича. В инспекции у Подвойского служил не только будущий нарком внутренних дел Ягода, но и царский офицер Борис Михайлович Шапошников, будущий маршал и начальник Генерального штаба Красной армии.

Николай Подвойский, как положено амбициозному чиновнику, постоянно пытался увеличить подведомственный ему аппарат в центре и на местах, что раздражало Троцкого – в условиях войны люди нужны были на фронте, а не в тыловых комиссариатах и комиссиях.

Закончилось это тем, что 30 января 1919 года Подвойский – неожиданно для самого себя – узнал, что он назначен народным комиссаром по военным и морским делам Украинской Советской Социалистической Республики. Уезжая, он прихватил с собой двести (!) работников, чтобы сформировать аппарат республиканского наркомата. А Ягода остался в Москве, его отпускать никто не собирался.

В роли одного из руководителей Высшей военной инспекции Ягода часто приезжал на Южный и Юго-Восточный фронты. С гордостью он писал в автобиографии: «Был почти на всех фронтах, выполняя самые разнообразные обязанности до стрелка включительно». В Царицыне (ныне Волгоград) Генрих Григорьевич познакомился со Сталиным. Это знакомство определит всю его жизнь.

Глава четвертая

Царицынские товарищи

Зачем Генриха Ягоду отправляли в Царицын и что там тогда происходило?

Значение города в Гражданскую определялось его особым стратегическим положением. Царицын – крупный железнодорожный центр – связывал Москву с Северным Кавказом. В 1918 году, когда против большевиков восставали целые губернии, советское правительство лишилось и украинского, и сибирского хлеба. Продовольствие можно было получать только с Северного Кавказа и Поволжья. По Волге и по железной дороге. И оба пути вели через Царицын.

А для белых захватить город значило отрезать большевиков, которые контролировали центральные районы России, от хлебного юга. И уморить советскую власть голодом.

Сталинград вошел в историю Второй мировой войны. Но и в Гражданскую оборона города, возможно, имела не меньшее значение для судьбы России. Бои за город носили настолько ожесточенный характер, что Царицын назвали Красным Верденом (в годы Первой мировой за французский город Верден сражались особенно ожесточенно).

Город Царицын (ныне Волгоград) со временем назовут именем вождя, сделают Сталинградом: именно здесь не очень известный пока стране член ЦК и нарком по делам национальностей Иосиф Виссарионович Джугашвили превратился в того Сталина, которого мы знаем.

Общий вид дореволюционного города Царицына. [РГАКФД]

В разгар Гражданской войны Ягоду командировали в Царицын, где главным был Сталин.

Это была встреча с судьбой

Общий вид города Царицына со стороны Волги. 1928. [РГАКФД]

29 мая 1918 года Совнарком (советское правительство) решил командировать некоторых наркомов на продовольственную работу – выкачивать из деревни хлеб. В Царицын отправили Сталина – уполномоченным по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные районы.

Обосновавшись в Царицыне, Сталин телеграфировал оттуда Ленину: «Гоню и ругаю всех, кого нужно… Можете быть уверены, что не пощадим никого – ни себя, ни других, а хлеб все же дадим». В Царицыне он и привык к тому, что зерно не покупают, а отбирают. Если крестьяне сопротивляются, то надо использовать силу.

Очень быстро Сталин понял, что не намерен ограничивать себя скучными хлебозаготовками. 22 июня 1918 года он телеграфировал Ленину и Троцкому:

«Я не хотел брать на себя никаких военных функций, но штаб округа сам втягивает меня в свои дела, и я чувствую, что иначе нельзя, просто-таки невозможно иначе. Было бы полезно для дела иметь мне прямое формальное полномочие смещать и назначать, например, комиссаров при отрядах и “штабах”, обязательно присутствовать на заседаниях штаба округа и вообще представлять центральную военную власть на юге».

Чрезвычайный продовольственный комитет занял помещение бывшей гостиницы «Столичные номера». Расположившись здесь, Сталин ощутил вкус абсолютной власти. Он больше никому не хотел подчиняться. Он желал быть главным. Но еще не все были готовы ему подчиниться.

«Штаб Северо-Кавказского округа, – жаловался Сталин, – оказался совершенно неприспособленным к условиям борьбы с контрреволюцией. Смотреть на это равнодушно я считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочеты на местах, я принимаю ряд мер (и буду принимать) вплоть до смещения губящих дело чинов и командармов, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать».

Если в Москве не примут такого решения, предупреждал Сталин, он все равно будет «сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит».

Сталин сам себя назначил председателем Реввоенсовета Северо-Кавказского военного округа. Округом руководил генерал-лейтенант Андрей Евгеньевич Снесарев, выдающийся военный мыслитель. Он окончил математический факультет Московского университета, учился в консерватории, владел четырнадцатью языками. В Первую мировую командовал полком, бригадой, дивизией. Генерал Снесарев безоговорочно признал власть большевиков и добровольно вступил в Красную армию.

Сталин отправился в Котельниково, продовольственную базу и опорный пункт на южных подступах к Царицыну. Отсюда хлеб шел в Москву и промышленные центры России. Сталин приказал гарнизону Котельникова готовиться отойти к Царицыну. Ему показали телеграмму из Москвы: Ленин требует удерживать Котельниковскую продовольственную базу, пока не закончится уборка урожая.

Сталин пренебрежительно заметил:

– Они там – в Москве, а мы здесь, нам лучше знать, что нам делать.

Ситуация в Царицыне серьезно беспокоила большевистское руководство, туда командировали чиновников разных ведомств, в том числе и Генриха Ягоду из Высшей военной инспекции. Он однозначно занял сторону Сталина.

Пока обороной Царицына командовал бывший генерал Снесарев, ситуация была вполне благоприятной. Вмешательство Сталина в военные дела привело к неудаче. Город окружили с трех сторон – с севера, запада и юго-запада.

12 августа 1918 года Сталин подписал паническую телеграмму:

«Всему Южному фронту

Царицын берут кадеты. Кадеты собрали все свои силы против Царицына. Царицын будет взят и Южный фронт погибнет без снарядов и патрон. Спасение может придти только с Южного фронта, который должен дать помощь. Без этого Царицын погибнет».

При этом Сталин самоуверенно телеграфировал в Москву: «Благодаря, между прочим, аресту военных специалистов, произведенному нами, положение на фронте изменилось к лучшему».

Сорокатысячная казачья армия под командованием генерала Петра Николаевича Краснова прорывалась к Царицыну, чтобы взять под контроль судоходство по Волге.

Командующий советскими войсками Юга России Владимир Александрович Антонов-Овсеенко писал Ленину о необходимости искать союзников среди казаков:

«Казачья контрреволюция может быть сломлена лишь при содействии трудового казачества. Этого содействия нет. Его нет благодаря, между прочим, непримиримой политике Царицынских товарищей. Эти товарищи не скрывают, что для упрочения Советской власти на Дону считают необходимым расказачивание казачества. Такое отношение отталкивает от них казачьи массы и сплачивает ряды красновских полков».

«Царицынские товарищи» – это Сталин и его помощники. Сталин был настроен против казаков. Антонов-Овсеенко же хотел сотрудничать с казаками, а не уничтожать их, как призывал Сталин. В Царицыне у Сталина появились и первые поклонники. Самый заметный из них – Климент Ефремович Ворошилов, он станет маршалом и наркомом обороны.

Сталин решил вообще избавиться от генерала Снесарева, а командующим фронтом назначить Ворошилова. Повод нашелся. К белым перебежал начальник штаба округа Анатолий Леонидович Носович, бывший полковник царской армии. Сталин обвинил всех военспецов в «преступной небрежности и прямом предательстве». Недавних офицеров арестовали и на барже вывезли на середину Волги. В сентябре-октябре больше полусотни военспецов расстреляли.

Возмущенный Троцкий потребовал от Сталина обеспечить командованию округа возможность работать нормально. Сталин на телеграмме написал: «Не принимать во внимание».

Но тут уже Троцкий потребовал навести порядок – идет война: «Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в пятьдесят тысяч солдат».

Троцкий считал Ворошилова бездарным в военном отношении и, как показала история, был недалек от истины. Лев Давидович твердо заявил, что, если царицынские товарищи не подчинятся приказам, он отдаст их под суд. Сталина вызвал к себе Ленин.

И.В. Сталин. 1918–1919. [РГАСПИ]

В Царицыне Сталин стал тем Сталиным, которого мы знаем.

И здесь сформировалась сталинская гвардия, среди которой самый заметный – будущий нарком обороны Ворошилов. В Царицыне Сталин обратил внимание на Ягоду

К.Е. Ворошилов. 1919. [РГАСПИ]

Сталин телеграфировал в Царицын Ворошилову: «Только что ездил к Ильичу. Взбешен и требует перерешения в той или иной форме». Сталин пошел на попятный, заявил, что готов сотрудничать с бывшими царскими генералами.

Пока Сталин воевал с собственным штабом, белые успешно наступали. Взяли Северный Кавказ и окружили Царицын. Главком Красной армии бывший полковник Иоаким Иоакимович Вацетис телеграфировал Ворошилову: «Катастрофическое положение Царицына – исключительно ваша вина».

Но Сталин и Ворошилов продолжали обвинять во всем военспецов и требовали заменить «генштабистов коммунистами».

Троцкий отвечал им:

«Больше всего вопят против применения офицеров либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, странствуют, бездельничают, а когда проваливаются – взваливают вину на генштабистов».

На закрытом заседании VIII съезда Ленин сказал:

– Товарищ Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас шестьдесят тысяч потерь. Это ужасно… Вы говорите: мы героически защищали Царицын… В смысле героизма это громаднейший факт, но ясно, что по шестьдесят тысяч мы отдавать не можем, и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти шестьдесят тысяч, если б там были специалисты, если бы была регулярная армия.

Троцкий настоял на том, чтобы не только самого Сталина, но и всю его команду отозвали из Царицына. Ленин поддержал председателя Реввоенсовета.

– Неужели вы хотите всех их выгнать? – спросил Сталин Троцкого, имея в виду свое царицынское окружение. – Они хорошие ребята.

– Эти хорошие ребята погубят революцию, которая не может ждать, доколе они выйдут из ребяческого возраста, – твердо ответил ему председатель Реввоенсовета.

Троцкий холодно объяснил Ворошилову, что если тот не обяжется точно и безусловно выполнять приказы, то отправится под конвоем в Москву для предания трибуналу. Климент Ефремович, глядя Троцкому в глаза, понял, что председатель Реввоенсовета не шутит. Хмуро ответил, что будет верен дисциплине. Отныне он вошел в число самых непримиримых врагов Троцкого.

Распри в лагере красных стоили им города. Белые взяли Царицын.

Троцкий написал Ленину:

«Царицынская линия привела к полному распаду Царицынской армии… Линия Сталина и Ворошилова означает гибель всего дела… Я считаю покровительство Сталина царицынскому течению опаснейшей язвой, хуже всякой измены и предательства военных специалистов… Они цепко держатся друг за друга, возводя невежество в принцип».

Лев Давидович и не понимал, с каким опасным противником имеет дело. Так зародилась ненависть, которая приведет к убийству Троцкого.

«Царицынские товарищи» присягнули на верность Сталину и встали на его сторону в борьбе с Троцким, которого и сами от души ненавидели. С этого времени они шли по жизни сплоченной группой, сметая соперников и поддерживая друг друга.

Сталин покровительствовал людям, которые оказались рядом с ним в Царицыне и первыми признали его вождем. В Царицыне Сталин оценил энергию, инициативность, надежность и преданность молодого Ягоды. Это обстоятельство сыграло ключевую роль в судьбе Генриха Григорьевича. Он вошел в ближний круг будущего вождя.

Те, кто оказался рядом со Сталиным в Царицыне, кто присягнул ему на верность, потом пошли в гору. Среди них – Ягода и его будущий первый заместитель в наркомате внутренних дел армейский комиссар 1-го ранга (генерал армии) Яков Саулович Агранов.

Глава пятая

Безбрежная ненависть

Ничто не предопределено. Генрих Григорьевич Ягода после революции и Гражданской войны вполне мог выбрать иную стезю, найти себе место в любом ведомстве. Но он пошел служить на Лубянку. Как эта работа повлияла на него?

Судьба Ягоды решилась, когда в декабре 1917 года большевистское руководство поручило члену ЦК партии Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому создать Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем.

Вскоре его ближайшим помощником и самым доверенным лицом на Лубянке станет Генрих Ягода. И ВЧК превратится в инструмент тотального контроля и подавления.

Почему на эту роль выбрали именно Дзержинского и чему он учил Ягоду, которого сделает главным исполнителем своих идей?

Еще в дореволюционные годы товарищи по партии поручали Дзержинскому выявлять среди большевиков провокаторов, внедренных полицией. Он вел следствие методично и почти профессионально. Природный талант?

Я побывал в доме неподалеку от Минска, где вырос будущий председатель ВЧК. Хороший дом, красивое место. На старых фотографиях милый юноша с тонкими чертами лица, натура открытая и благородная. Из хорошей дворянской семьи. Он очень любил своих братьев и сестер. Вдруг милый мальчик превращается в палача, которого ненавидит половина России. И я думал: как идеалист и романтик, ненавидевший жандармов, провокаторов, фабрикацию дел, неоправданно суровые приговоры, пытки, тюрьмы, смертную казнь, как такой человек мог стать председателем ВЧК?

Учился в гимназии. Бросил. Работу искать не стал, вступил в социал-демократический кружок, потом в партию. С того момента, как семнадцатилетним юношей Дзержинский занялся революционной деятельностью, на свободе он почти не был. Шесть лет провел на каторге и пять в ссылке. Иногда в кандалах. Иногда в одиночке. Иногда в лазарете. Жандармы предлагали ему свободу в обмен на сотрудничество. Отказывался. Был готов к худшему. Явно не отрекся бы от своей веры и перед эшафотом.

Его единомышленников пороли розгами, приговаривали к смертной казни и вешали. Они умирали от туберкулеза. В порыве отчаяния кончали жизнь самоубийством. Разве мог он об этом забыть? Или простить палачей.

«В ночной тиши я отчетливо слышу, как пилят, обтесывают доски, – записывал он в дневнике 7 мая 1908 года. – “Это готовят виселицу”, – мелькает в голове. Я ложусь, натягиваю одеяло на голову. Это уже не помогает. Сегодня кто-нибудь будет повешен. Он знает об этом. К нему приходят, набрасываются на него, вяжут, затыкают ему рот, чтобы не кричал. А может быть, он не сопротивляется, позволяет связать себе руки и надеть рубаху смерти. И ведут его и смотрят, как его хватает палач, смотрят на его предсмертные судороги и, может быть, циническими словами провожают его, когда зарывают труп, как зарывают падаль».

Ф.Э. Дзержинский. 1920. [ТАСС]

Феликс Дзержинский, создатель органов госбезопасности, высоко ценил таланты Ягоды и сделал его своим ближайшим помощником

Он полагал, что нет оснований быть снисходительным к тем, кто держал его и его единомышленников на каторге. В борьбе не на жизнь, а на смерть не считал себя связанным какими-то нормами морали. Это одна из причин, объясняющих, почему на посту главы ведомства госбезопасности Дзержинский был жесток и беспощаден.

Что он внушал Ягоде и другим своим ближайшим помощникам?

Дзержинский говорил, что для революционера не существует объективной честности: революция исключает всякий объективизм. То, что в одних условиях считается честным, – нечестно в других, а для революционеров вообще честно только то, что ведет к цели. Он не был патологическим садистом, каким его изображают, кровопийцей, который наслаждался мучениями своих узников. Не получал удовольствия от уничтожения врагов, но считал это необходимым. И очень быстро привык к тому, что вправе лишать людей жизни.

«Я увидел яснее подлинную жизнь и ужаснулся, – вспоминал семнадцатый год генерал Антон Иванович Деникин, который возглавил Белую армию. – Прежде всего – разлитая повсюду безбрежная ненависть – и к людям, и к идеям. Ко всему, что было социально и умственно выше толпы, что носило малейший след достатка, даже к неодушевленным предметам – признакам некоторой культуры, чужой или недоступной… Ненависть с одинаковой последовательностью и безотчетным чувством рушила государственные устои, выбрасывала в окно “буржуя”, разбивала череп начальнику станции и рвала в клочья бархатную обшивку вагонных скамеек».

Особенно пугающе выглядела развалившаяся армия – расхристанные солдаты, лузгающие семечки, все в шелухе. Зинаида Гиппиус описывала их в дневнике: «Фуражка на затылке. Глаза тупые и скучающие. Скучно здоровенному парню. На войну он тебе не пойдет, нет! А побунтовать… это другое дело».

«Стало совсем невыносимым передвижение по железным дорогам, – вспоминал сменивший Столыпина на посту главы царского правительства Владимир Николаевич Коковцов. – Все отделения были битком набиты солдатами, не обращавшими никакого внимания на остальную публику. Песни и невероятные прибаутки не смолкали во всю дорогу. Верхние места раскидывались, несмотря на дневную пору, и с них свешивались грязные портянки и босые ноги».

В хрущевскую оттепель, в брежневские времена и в горбачевскую перестройку Ленина пытались представить гуманной альтернативой Сталину. Придуманная альтернатива! Поэтому из этого искусственного противопоставления ничего и не вышло. Военный коммунизм – как уничтожение рыночной экономики, политика осажденной крепости – когда весь мир рисуется враждебным, тотальное уничтожение внутренних врагов… Все это ленинские заготовки.

А то, что в нем было альтернативного, – воспитание в образованной дворянской семье, учеба в гимназии и университете, знакомство с европейской социал-демократией… Так это он все преодолел.

Ленин нарисовал себе модель нового мира – и все ненужное отсекал. Предложил для решения самых сложных проблем простые и даже примитивные решения, но всем понятные. С чего он начал? С уничтожения свободы печати, с запрета миролюбивой и либеральной кадетской партии, с расстрела москвичей, которые сопротивлялись государственному перевороту, устроенному большевиками, с разгона законно избранного всем народом парламента – Учредительного собрания… Он все свел к классовой борьбе, позволив одним уничтожать других. И получил полную поддержку таких партийцев, как Генрих Ягода.

С семнадцатого года на все острые, болезненные и неотложные вопросы, возникающие перед обществом, даются предложенные Лениным невероятно примитивные ответы. Что бы ни произошло в стране, реакция одна: запретить, отменить, закрыть. Понадобились люди, готовые это сделать.

Когда в декабре 1922 года отмечалась пятая годовщина ВЧК, поздравить юбиляров и в том числе Генриха Григорьевича Ягоду приехал член политбюро и председатель Московского Совета Лев Борисович Каменев.

Он отметил главное, что ценит власть в чекистах:

– Мы не знаем ни одного отказа от исполнения какого бы то ни было приказания. Мы не видели ни разу колебания в рядах передовых бойцов ВЧК. Мы всегда могли рассчитывать, что любой приказ будет исполнен во что бы то ни стало.

Лев Борисович Каменев был тогда для Ягоды высшим начальником. Как и все остальные, Генрих Григорьевич горячо аплодировал его словам. Со временем чекисты Ягоды, выполняя приказ, расстреляют и Каменева.

Дзержинский с помощью Ягоды создавал ведомство госбезопасности как особый орган, имеющий право самостоятельно уничтожать врагов: «Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно». Он добился этого права для чекистов, и страна с ужасом заговорила о «кожаных людях».

Л.Д. Троцкий, В.И. Ленин и Л.Б. Каменев. 1920. [ТАСС]

Для Ягоды эти трое – Ленин, Троцкий, Каменев – были небожителями. Но пройдут годы… Ленина он проводит в последний путь вместе с другими чекистами.

Недавнего председателя Реввоенсовета Троцкого люди Ягоды отправят в ссылку, потом вышлют из страны.

А Каменева, бывшего заместителя Ленина в правительстве, арестуют и расстреляют

Сотрудники ВЧК носили кожаные куртки: им раздали обмундирование, предназначенное для летчиков, – это был подарок стран Антанты, союзников России в Первой мировой войне, найденный большевиками на складах в Петрограде. Куртки чекистам нравились не потому, что они предчувствовали моду на кожу. В кожаных куртках не заводились вши. В те годы это было очень важно: вши – переносчики тифа, косившего людей и на фронте, и в тылу.

Немногие сознавали масштаб трагедии, постигшей Россию.

Один из вождей русской социал-демократии Георгий Валентинович Плеханов, решительный противник Ленина, умер в мае 1918 года. Его похоронили в Петрограде на Волковом кладбище рядом со знаменитым литературным критиком неистовым Виссарионом Григорьевичем Белинским.

Ленинцы относились к Плеханову презрительно. Один из видных большевиков бросил:

– На баррикаде взломщик-рецидивист полезнее Плеханова.

«Умер Плеханов, – записала в дневнике Зинаида Гиппиус. – Его съела родина… Его убила Россия, его убили те, кому он, в меру сил, служил сорок лет. Нельзя русскому революционеру: 1) быть честным, 2) культурным, 3) держаться науки и любить ее. Нельзя ему быть – европейцем. Задушат. Еще при царе туда-сюда, но при Ленине – конец».

Большевики сломали государственный механизм, отменили все законы и судебную систему. Дзержинский и Ягода этим и занимались, уверенные в том, что делают правое дело. Пройдет время и Ягоду самого посадят на скамью подсудимых и приговорят к смертной казни за то, чего он не совершал…

«Против наших окон стоит босяк с винтовкой на веревке через плечо – “красный милиционер”, – записал в дневнике талантливый прозаик и поэт Иван Алексеевич Бунин. – И вся улица трепещет так, как не трепетала бы прежде при виде тысячи самых свирепых городовых».

В чем сила ленинской власти?

Александр Самойлович Изгоев, член ЦК кадетской партии, записал услышанные им в революционном году слова относительно большевиков:

– Народу только такое правительство и нужно. Другое с ним не справится. Вы думаете, народ вас, кадетов, уважает? Нет, он над вами смеется, а большевиков уважает. Большевик каждую минуту застрелить может.

Октябрь семнадцатого – невиданное даже в истории революций полное уничтожение старого мира. Прошлое ликвидируется. Жизнь начинается с чистого листа. На более примитивном уровне. Целые социальные слои переводятся в небытие – в прямом смысле.

Ленин – технолог. Проектировщик. Ставил задачу – выстраивал под нее технологию. Не получалось – мгновенно придумывал другую. Сплошная чрезвычайка. Искал уязвимые точки своих врагов. Чувствовал, кого можно использовать, кого с кем надо столкнуть.

Еще в дореволюционные годы, на V съезде партии, Ленин откровенно заметил:

– Бебель, дескать, сказал: если нужно для дела, хоть с чертовой бабушкой войдем в сношения. Бебель-то прав, товарищи: если нужно для дела, тогда можно и с чертовой бабушкой.

Сила большевиков – в современном инструментарии: массовая пропаганда и массовый террор. У царей этого не было – массовое общество еще не существовало, оно сформировалось в ходе Первой мировой войны и революции. Ленинский инструментарий на это общество и был рассчитан. Мораль, нравственность, национальные интересы – все это не имеет никакого значения. И никаких договоров и компромиссов!

«Требование социального равенства перерождалось в ощущение собственной социальной исключительности (“рабочее”, “бедняцкое” происхождение) как заслуги, дающей основание для привилегий, – отмечал член-корреспондент РАН Андрей Сахаров. – Бедные, простые, полуграмотные. Именно эти характеристики в революционную эпоху стали “знаком качества”… Не классовая борьба, а цивилизационное противостояние – реальный источник социальных коллизий и катаклизмов в России. Культ силы и власти, социального реванша маленького полуграмотного человека пропитал все поры общества».

Народ пожелал отомстить тем, кто им управлял, кто всем командовал и заставлял на себя работать. И началось уничтожение «эксплуататорских классов». А Ленин этому так радовался. На заседании столичного комитета партии он пообещал:

– Когда нам необходимо арестовывать – мы будем… Когда кричали об арестах, то тверской мужичок пришел и сказал: «Всех их арестуйте». Вот это я понимаю. Вот он имеет понимание, что такое диктатура пролетариата.

Вот почему во враги зачисляли целые социальные классы и группы: буржуи, офицеры, помещики… Для расстрела было достаточно анкетных данных. По телефонным и адресным книгам составлялись списки капиталистов, бывших царских сановников и генералов, после чего всех поименованных в них лиц арестовывали, а то и ставили к стенке.

Служба в ЧК оказалась тяжелым испытанием. Не у каждого психика выдерживала. Люди совестливые, те, кто не хотел расстреливать, после Гражданской скинули кожанки и вернулись к мирной жизни. Остались те, кто нашел себя на этой работе. Генрих Ягода чувствовал себя на месте.

Приспосабливались к любому повороту партийной линии. Сознавали, что совершают пусть и санкционированное, но преступление. Вслух об избиениях, пытках и расстрелах не говорили. Пользовались эвфемизмами.

Конечно, при отборе на службу учитывались психологическая устойчивость, физическая подготовка, умение ладить с людьми. Но главный принцип кадровой политики – отсутствие сомнений в правоте высшего руководства.

Создатель ведомства госбезопасности Феликс Дзержинский сразу определил, кто ему нужен: «Если приходится выбирать между безусловно нашим человеком, но не особенно способным, и не совсем нашим, но очень способным, у нас, в ЧК, необходимо оставить первого».

Дзержинский объяснял принципы кадровой политики своему любимцу, тому, кого он ценил и продвигал, – Генриху Ягоде, который вскоре займет его место в здании на Лубянке.

23 мая 1924 года Дзержинский написал Ягоде:

«Мильнер по вопросу внутрипартийной дискуссии колеблется. Если это верно, то при всей его деловитости и преданности делу у нас держать его не стоит».

Абрам Исаакович Мильнер руководил новгородскими чекистами. Слова Дзержинского для Ягоды – закон. Из ГПУ Мильнера сразу же убрали. Наверное, тогда он сокрушался. Зато прожил много дольше и Дзержинского, и Ягоды.

Глава шестая

«В могилу Могилина!»

Гражданская война, продолжавшаяся долгие годы, сформировала целое поколение, определив представления советских людей о морали и нравственности. Как эту школу жизни прошел Генрих Ягода?

Л.Б. Красин. 1925. [ТАСС]

В наркомате внешней торговли Ягода трудился под руководством Леонида Красина, одного из немногих руководителей большевиков, которые разбирались в экономике

Он начал службу на Лубянке в начале января 1919 года. На следующий год, в 1920-м, Ягоду, проявившего себя в Высшей военной инспекции, утвердили еще и членом коллегии наркомата внешней торговли РСФСР. Наркомом стал Леонид Красин, остроумный и талантливый человек. Он пользовался немалым уважением, потому что в свое время сыграл важнейшую роль в финансировании партии большевиков.

До революции инженер Красин занимался еще и нелегальной закупкой оружия для большевистских боевых отрядов. Царская полиция его арестовала. Он сидел в Таганской тюрьме, где сумел выучить немецкий язык, прочитал в оригинале всего Шиллера и Гете. После ссылки отошел от революционных дел, окончил Харьковский технологический институт, четыре года строил в Баку электростанции, а потом и вовсе уехал в Берлин, где успешно работал по инженерной части в фирме Сименса и Шуккерта.

Красин был одним из тех немногих большевиков, которые понимали, что такое современная экономика и торговля. Поэтому Ленин привлек Красина к государственной работе. Леонид Борисович принял пост наркома и взял к себе Ягоду.

М.В. Фрунзе с детьми. [ТАСС]

Ягода формировал Особые отделы, присматривавшие за вооруженными силами, которые после Троцкого возглавил Михаил Фрунзе, взявший в 1920 году Крым

Дзержинский немедленно распорядился:

«Ни один арест по преступлению по должности сотрудников Наркомвнешторга не может быть произведен без ведома тов. Ягоды».

Работа у Красина не должна была мешать основной миссии Ягоды в недавно созданном Особом отделе Всероссийской чрезвычайной комиссии.

Совместительство – обычное в ту пору явление ввиду острой нехватки кадров. Сам Дзержинский выполнял безумное количество обязанностей: председатель Главного комитета по всеобщей трудовой повинности, председатель комиссии по борьбе со взяточничеством, председатель комиссии по улучшению быта московских рабочих, председатель общества друзей кино, председатель комиссии по улучшению жизни детей, председатель комиссии по пересмотру структуры всех ведомств, член президиума общества изучения проблем межпланетных сообщений…

«Борьбу с контрреволюционными элементами в армии» первоначально поручили отделу по борьбе с контрреволюцией ВЧК. Потом возникли и фронтовые чрезвычайные комиссии.

В наркомате по военным и морским делам существовала своя контрразведка, именовавшаяся Военным контролем. Она была частью вооруженных сил и подчинялась военному министру. Задача – борьба с иностранным шпионажем. Так было в старой России, так принято во многих странах. Начальником активной части отдела Военного контроля Реввоенсовета Республики был Артур Христианович Артузов, который станет одним из самых известных чекистов, руководителем внешней разведки.

Но большевиков это не устраивало. Важнее всего надзор за политической благонадежностью вооруженных сил. 19 декабря 1919 года ЦК партии объединил Военный контроль и ведавшие армией подразделения ВЧК. Так появились особые отделы. Генрих Ягода был утвержден управляющим делами Особого отдела ВЧК, то есть вторым человеком в военной контрразведке. И сразу показал себя способным организатором.

Мартын Иванович Лацис, член коллегии ВЧК, вспоминал:

«По предложению тов. Ягоды приступают к коренной реорганизации как центрального аппарата Особого отдела, так и подчиненных ему фронтовых и других местных органов».

Через несколько месяцев Ягоду тоже включили в состав коллегии ВЧК. Разработанную им схему организации военной контрразведки утвердили на первом съезде работников особых отделов 25 декабря 1919 года. Особисты сыграли немаловажную роль в Гражданской войне.

Хотя, наверное, Гражданская война – не совсем точная формула. Никакого «брат пошел на брата». Потому что не братьями они были. Гражданская война – ликвидация чуждых для народа элементов: в погонах, в рясах, в сюртуках, в очках… И сколько же нашлось желающих поучаствовать! Ликвидировать старую жизнь! Поставить к стенке всех слабаков! От императора Николая II до главы Временного правительства Александра Федоровича Керенского…

Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Бунин записал услышанное на митинге: «Мы вас всех перережем, – холодно сказал рабочий и пошел прочь».

А кто же враг трудового народа? «Начальство», «власти», «буржуи», «паразиты трудящихся масс», «сытая сволочь», «фабриканты и купцы».

В.И. Ленин на Красной площади. 1919. [ТАСС]

Празднование 1 Мая. 1919. [ТАСС]

Ленин изменил историческую судьбу России. Присоединившиеся к нему взялись за оружие, и началась кровавая Гражданская война

Бойцы Первой конной армии на митинге. 1920. [ТАСС]

Ленинцы не зря говорили, что исход дела решат не акты индивидуального террора, не револьверы и не бомбы эсеров, а настроения людей:

– Химия взрывчатых веществ не может заменить массы.

Горький рассказывал Генриху Ягоде (а потом и описал), как в Гражданскую войну в Сибири крестьяне, выкопав ямы, опускали туда – вниз головой – пленных, оставляя их ноги – до колен – на поверхности. Потом засыпали яму землей и с интересом следили по судорогам ног, кто из жертв окажется выносливее, живучее, кто задохнется позднее других…

Одна Россия уничтожала или изгоняла другую.

«Смертные приговоры сыпались пачками, часто расстреливались совершенно невинные, старики, старухи, дети, – докладывал в Москву представитель ВЦИК (высшего органа государственной власти в послереволюционной России) из станицы Урюпинской Хоперского округа. – Достаточно было ненормальному в психическом отношении председателю ревтрибунала заявить, что ему подсудимый известен как контрреволюционер, чтобы трибунал приговаривал человека к расстрелу… Расстрелы проводились на глазах у всей станицы, по 30–40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, гиканьем, криками вели к месту расстрела».

Ягода знал, что левый эсер и нарком юстиции Исаак Захарович Штейнберг однажды в сердцах бросил Ленину:

– Для чего же тогда народный комиссариат юстиции? Назвали бы его комиссариатом по социальному уничтожению, и дело с концом!

– Великолепная мысль, – хладнокровно отозвался Ленин. – Это совершенно точно отражает положение. К несчастью, так назвать его мы не можем.

Один из видных большевиков, будущий военный министр Михаил Васильевич Фрунзе издевался над теми, кого это испугало:

«“Совет народных комиссаров уничтожил суды, стране угрожает анархия и царство кулака!” – вопит буржуазия. Да, старые суды уничтожены, но на их месте должны быть созданы новые, народные. И так во всем остальном. Не станем скрывать, в процессе этой работы часто делается ненужное, а подчас и вредное, нередко совершаются жестокости. Но в основе этой глубокой, небывалой на земле работы – сдвиг всех общественно-экономических отношений. Из того кажущегося хаоса, который являет сейчас наша родина, родится новая Россия, более прекрасная и человечная, чем какая-либо иная страна».

Генрих Ягода мог бы подписаться под каждым этим словом! Он считал, что большевики всего лишь отвечают на белый террор.

В популярном некогда многосерийном фильме «Адъютант его превосходительства» народный артист СССР и Герой Социалистического Труда Владислав Игнатьевич Стржельчик блистательно сыграл белого генерала Владимира Зеноновича Май-Маевского.

В отличие от благообразного киногенерала реальный Май-Маевский, опытный и умелый военачальник, был тяжелым алкоголиком. В его армии процветали грабежи. Взяв Харьков, Май-Маевский отдал город своим войскам на разграбление. В конце концов главнокомандующий Вооруженными силами Юга России Антон Иванович Деникин освободил Май-Маевского от командования. Еще один белый военачальник барон Петр Николаевич Врангель навестил опального генерала в Севастополе.

– На войне, – внушал Май-Маевский Врангелю, – для достижения успеха должно использовать все. Не только положительные, но и отрицательные побуждения подчиненных. Если вы будете требовать от офицеров и солдат, чтобы они были аскетами, то они воевать не станут.

Барон Врангель возмутился:

– Ваше превосходительство, какая же разница будет между нами и большевиками?

Май-Маевский быстро нашелся:

– Ну вот большевики и побеждают…

В первых числах января 1919 года красные, отступая под напором Белой армии, оставили Кисловодск. Следователь городской ЧК Ксения Михайловна Ге осталась, потому что болела маленькая дочь.