Читать онлайн Чистильщик бесплатно

1

Громадные ели густо росли по обеим сторонам дороги, образуя непроходимую чащу. Верхушки уходили высоко в небо, своей тенью защищая от яркого солнца. Украшенные молодыми шишками, они величественно смотрели в голубое небо. Размашистые лапы, как широкие цыганские юбки, скрывали мощные стволы. Ветки ровным строем вытягивались в стороны, как будто пытались достать друг друга. Все они были такими красивыми и одинаковыми, что казалось, будто всю эту красоту нарисовал неведомый художник-волшебник. Нарисовал, и превратил в живой лес. Полный птиц, зверья и всевозможных грибов, и ягод. Наверное, в таких лесах живут сказочные персонажи. И таких лесах происходит волшебство.

Трасса была широкой и свободной от машин. Воскресенье. Все либо на даче, либо отсыпаются после пьяной субботней ночи. Но Никиту не трогала вся эта дорожная романтика. Он нервно курил, зло сплевывая в открытое окно. Ветер трепал его густую черную шевелюру, сбивая пепел с сигареты. Почему все должны балдеть в выходные, отрываясь по полной? А он мчится на машине в очередную деревню Сергеевку. Там он должен лично убедиться, почему плохо продается этот гребанный йогурт. Сколько раз он объяснял начальнице отдела, Наталье Геннадьевне, что в деревне пьют молоко из-под коровы. Парное. И что для сельчан ее гребанный йогурт – это все равно, что секс с резиновой женщиной. На у той один ответ – надо лучше работать. Вести разъяснительную беседу с заведующей магазина, реклама, ну и прочая хрень. Ничего нет хуже, когда начальник – незамужняя баба бальзаковского возраста. Все мужики сволочи – вот отмазка от семейных неудач. Всю жизнь она искала принца на белом мерседесе. А они, сволочи на белых мерсах, так и не оценили третий размер ее груди и фирменную яичницу по утрам. И когда, после сорока, она перестала брезговать российским автопромом, оказалось, что нормальные мужики уже были разобраны, отрастили пивные животы и вторые подбородки. И живут они счастливо в окружении толстых теток и невоспитанных детей. Жизнь в один момент рухнула и появилась необъяснимая злость ко всем мужикам и белому свету. И вот под таким женским гнетом работал торговым представителем Никита Скворцов, недавний выпускник технологического института. Оказалось, что сверхпроводимость металлов и прочность балки сейчас никого не интересуют. Гораздо выгодней торговать непонятным напитком под названием йогурт. Никита жил с мамой. Она уже не воспитывала его, потому что понимала – сын вырос. И она не понимает его мораль. Как и он не понимает её. Но она была довольна им и сильно любила. Никита тоже любил маму. Вот так они и жили. В любви, и каждый в своем мире. Помыкавшись в поисках работы по специальности, Никита надел фирменную бейсболку компании и сел за руль старенькой служебной девятки. Работа была не пыльная, но хлопотная. Волка ноги кормят – так выражалась его начальница Грымза. Так её окрестил Никита. А звали ее Наталья Геннадиевна. И Никита с утра до вечера мотался на своей девятке по городам да весям района.

Видавшая виды колымага надрывалась всеми своими четырьмя цилиндрами, удерживая стрелку спидометра на скорости сто сорок километров в час. Злость немного прошла, когда Никита посмотрел вверх. Он мчался по громадному, широкому коридору. Казалось, еще немного, его девятка взлетит и поднимется выше верхушек. Он даже забыл на минуту эту грымзу Наталью Геннадьевну. И, плотно прижавшись к спинке сиденья, надавил на педаль газа до конца. Сил, у дребезжащей передним бампером девятки, уже не было. И поэтому скорость увеличилась всего на пять километров. Но Никиту не огорчило это. Он представил, что сейчас потянет штурвал на себя и колеса оторвутся от горячего асфальта. В душе появилась какая-то радость и азарт. И он громко загудел. Как маленький ребенок, который бежит по дороге, изображая самолет. Руки сильно сжимали руль, который нервно дорожал от большой скорости. Никита загудел еще сильней, улыбаясь своей глупости.

Вдруг неожиданно большая тень пролетела сверху, сильно напугав его. Сначала Никита не понял, что это и даже прижал голову к плечам. Впереди, в небе, появилась какая-то нереально огромная птица. Широко раскинув крылья, она плавно снижалась прямо перед ним. Никита быстро догонял ее. Секунда-вторая, и он мог врезаться в нее. Парень резко нажал на тормоз. Девятка, клюнув носом, резко сбавила скорость, завиляв по дороге. Было ясно, что какая-то странная конструкция садится впереди на дорогу. И если бы Никита не заметил ее вовремя, то столкновения было не избежать. Тот даже решил, что это инопланетяне. Сердце бешено билось, руки цепко держали руль машины. Свернув на обочину, машина зарылась передними колесами в песок. Странная конструкция плавно приземлилась и, завалившись огромным крылом набок, остановилась на дороге. Никита несколько секунд сидел неподвижно, страх удерживал его на месте. Руки дрожали мелкой дрожью. Было даже желание развернуться и удрать. Но любопытство взяло вверх, и он, медленно открыв дверь, вышел из машины. Неожиданно из-за крыла показался человек в шлеме. Увидев Никиту, он махнул ему рукой и тонким голосом крикнул:

– Чё уставился? Помоги аппарат оттащить на обочину. Пока какой-нибудь придурок, типа тебя, не въехал в дельталет.

Никиту эти слова привели в чувство, и он побежал к незнакомцу. Тот был совсем маленького роста, щупленький, в лётном комбинезоне и шлеме. Огромные голубые глаза властно смотрели на Никиту. Сначала показалось, что перед ним ребенок. Чудом оказавшийся в небе.

Аппарат оказался обычным дельтапланом с моторчиком. Он выглядел нелепо. Огромные крылья, неудобное сидение, винт сзади. Всё это напоминало конструкцию какого-то дворового умельца. И подниматься на нем в воздух было верхом смелости и безрассудства.

– Потащили аппарат вон на ту дорогу – приказал незнакомец, и Никита послушно уперся обеими руками в металлическую трубу летательного аппарата. Совсем рядом к асфальту примыкала проселочная дорога. И скоро аппарат смирно стоял на ней в стороне от трассы.

– Чё, напугался? – спросил незнакомец, широко улыбаясь. Он устало прислонился к аппарату, который чуть не угробил его.

Наконец Никита пришел в себя, и внезапно возмущение охватило его.

– Ты… блин… Да ты идиот! Ты же мне чуть на голову не сел! Я чуть не наехал на тебя! Какого хрена ты вздумал на трассу садиться? Здесь же такое движение! Тебе что, аэродрома мало?

Незнакомец продолжал улыбаться. Привычным движением он снял шлем и по его плечам волнами рассыпались длинные рыжие волосы.

– Лена, – сказал девушка, протянув руку Никите.

– Кит… блин… Никита, – он пожал мягкую ладошку, сильно смутившись. Опешив, он продолжал стоять, не выпуская руки девушки. Он смотрел в её голубые глаза, не в силах пошевелиться. Казалось, если он отпустит её руку, то она исчезнет точно так, как и появилась. Рука была нежная и теплая. И от всего этого, голубых глаз, рыжих волос, нежной руки, у Никиты перехватило дыхание.

– Оторвешь – незнакомка отдернула руку.

– Ах… да – Никита отпустил руку, продолжая неподвижно стоять на месте. Девушка тем временем подошла к дельталету и стала копаться в моторе.

– Говорила я Петровичу – надо поменять свечу, надо поменять свечу. Ведь в воздухе мотор несколько раз подтраивал! Нет! Он все пигалица! Пигалица! Не учи ученого! – Лена продолжала копаться в моторе, одновременно громко возмущаясь. Никита осторожно подошел к аппарату. Девушка повернулась к нему и уже спокойно сказала:

– Мотор у меня заглох. До аэродрома не дотянуть. А садится некуда, лес вокруг. Вот я и решила на трассу. А тебя я давно увидела. Несся как ужаленный. Скорость, наверное, за сотню? А у меня посадочная шестьдесят километров. Я тоже боялась, что ты в меня врежешься.

На минуту она замолчала, пристально вглядываясь с ошалевшего Никиту и затем тихо спросила:

– А ключи у тебя есть, лихач?

– Ключи? Ах да… конечно… я сейчас – Никита рванул к машине и через минуту стоял рядом с девушкой. Он протянул ей сумку с ключами.

– При такой колымаге всегда должны быть ключи и трос буксировочный – он кивнул на девятку.

– Я теперь тоже буду с ключами летать – Лена улыбнулась и взяла у него сумку. Она несколько минут хлопотала над мотором и затем, вытерев пот рукавом комбинезона, сказала:

– Должен завестись. Мне до Петровки дотянуть, там у нас аэроклуб. Мы по выходным летаем. Здесь по прямой километров двадцать. Пятнадцать минут лета…

Она уперлась в металлическую трубу дельталета и, обернувшись, крикнула Никите:

– Помоги выкатить на трассу. И посмотри, если машина будет ехать, тормозни ее. Пока я не взлечу.

Никита послушно уперся в дельталет. Выкатив аппарат на трассу, девушка села в кресло. Машин на не было. Двигатель мощно взревел. Никиту обдало сильной струей воздуха. Лена обернулась и помахала ему рукой. Дельталет начал разбег. Скоро он оторвался от земли и, заложив крутой вираж, взял курс на север. Еще секунда, и дельталет исчез за верхушками елок, так красиво украшенными молодыми шишками. Никита стоял неподвижно, как завороженный. Он закрыл глаза, открыл. Затем снова закрыл и открыл. Потом ущипнул себя за щеку. Ему показалось, что это был сон.

Он постоял еще минуту и затем закурил. Лицо девушки, такое открытое, громадные голубые глаза. Рыжие волосы до плеч. И улыбка. Хрупкая, почти ребенок… И этот аппарат… Никита вспоминал все это как приятный сон. Затягиваясь, он еще и еще вспоминал, как Лена улыбается, какой у нее милый голос. И эта рыжая шевелюра на голове… Он курил, как-то странно улыбаясь, вспоминая лицо незнакомки.

Внезапно он со злостью бросил окурок на землю.

– Вот идиот! А телефон? Почему он не спросил у нее телефон? Как теперь ее найти?

Никита повернулся и быстро пошел к машине. Хлопнув со злостью дверью, он рванул с места. Всю оставшуюся дорогу он ругал себя последними словами. Как он мог не взять у девушки номер телефона? И как теперь её найти?

Утром следующего дня Никита сидел на совещании у грымзы. Та поносила всех на чем свет стоит за невыполнение плана по продаже йогуртов. Когда очередь дошла до него, Никита засунул руку в карман брюк и скрутил там фигу.

– Скворцов! Почему Немцовский район перестал кушать наши йогурты? Все объявили голодовку или, может быть, вы престали работать? А кто не работает…

– Тот ест – Никита встал, продолжая держать руку в кармане, – кто не работает – тот ест. Это в комедии Гайдая… помните? Ну… Шурик, громила этот, что на пятнадцать суток угодил?

Все засмеялись. А Наталья Геннадьевна, нахмурив брови, строго взглянула на Никиту.

– Скворцов! В этом месяце ты без премиальных! Поздравляю! – она с ехидцей посмотрела на Никиту.

– Я уже привык к вашему покровительству – Никита продолжал сжимать фигу в кармане.

– Да… И еще в Петровку в воскресенье надо поехать… опять план не выполняется – она с победным видом взглянула на Никиту.

Никита засунул вторую руку в карман и скрутил там еще одну фигу.

– Как скажете… Я давно заметил, что вы ко мне не равнодушны… А что вы делаете сегодня вечером? – съязвил он.

– Скворцов! Выйди вон! – взорвалась грымза, громко ударив указкой по столу.

Никита пулей вылетел из кабинета. Пройдя по коридору, он заглянул в приемную к Верочке, молоденькой секретарше. Ярко накрашенные губы, открытое декольте, томный взгляд – всё это относило Верочку к категории женщин с которыми гуляют, но не женятся.

– Верунь привет – он широко улыбнулся.

– Привет, Кит. Как совещание?

– Опять грымза взъелась… Снова увольнять будет… Ты это… похлопочи за меня…

Верочка была в близких отношениях с шефом, Юрием Павловичем. И, конечно, решала все вопросы на фирме. Никите она отказать не могла. Дело в том, что Верочка, в тайне от всех, иногда встречалась с Никитой. У них был так называемый технический секс. Когда Верочке хотелось отдохнуть от толстого и лысого шефа, она приходила в Никите, и они отрывались по полной.

– Конечно, Кит! Для тебя все что захочешь – девушка улыбнулась.

– Верунь, ты золотце. И еще… Она меня опять в воскресенье напрягает. В какую-то Петровку посылает. Анализ продаж делать. Ты поговори с шефом, чтобы…

Внезапно он отсекся. Конечно! Петровка! Аэроклуб!

– Нет, Верунчик! Про Петровку не говори. В Петровку я обязательно поеду – Никита подскочил на месте от радости. Ведь именно про Петровку говорила Лена. Там они летают по выходным. Он круто развернулся и понесся в актовый зал, откуда его выгнала грымза. Совещание закончилось и народ медленно выходил в коридор. Последней вышла грымза.

– Наташечка Геннадьевна, Наташечка Геннадьевна! Не губите! Я все осознал. И в Петровку я обязательно поеду. И продажи увеличу! Только не увольняйте – Он покорно склонил голову и скрестил руки на груди.

– Скворцов. Тебе в театральный надо было поступать, а не в технологический. Из тебя получился бы известный клоун. Иди уж. Только премии тебе не видать – и она с видом победителя гордо пошла по коридору.

Никита скорчил ей вслед рожицу и побежал в противоположную сторону, высоко подпрыгивая от радости, касаясь рукой потолка.

2

Неделя прошла на одном дыхании. В воскресенье рано утром Никита оделся как на парад. Костюм, в котором он был на институтском выпускном. Белая рубашка и ярко-красный галстук. Ну, ни дать ни взять – директор фирмы. Старенькая девятка по этому случаю была вымыта и отполирована на ближайшей автомойке. В восемь утра Никита выехал со двора дома и, прибавив скорость, помчался в Петровку. Сорок километров пролетели мигом. И чем ближе он подъезжал к Петровке, тем чаще билось сердце.

Еще издали, высоко в небе, он заметил спортивный Як-52, который крутил невероятные пируэты. Двигаясь в направлении самолета, он вскоре увидел и сам аэродром.

Несколько разобранных Як-52, ветераны два Ан-2, антенны радиостанций и машина руководителя полетов. Чуть поодаль стоял большой ангар, двери которого были открыты. Видимо там ремонтировали авиационную технику. И, конечно же, большое летное поле. В дальнем углу стояли два дельталета. Вокруг них сновали люди. Никита подъехал к воротам и, оставив машину, направился к сторожу. Старенький дядька с костылем сидел на кресле с какого-то самолета и смотрел, как Як-52 выписывает в небе фигуры высшего пилотажа.

– Здрасьте, дедусь – поздоровался он.

– Здоровей бачили – буркнул старик, продолжая глядеть в небо, прикрывая глаза ладонью.

– На летное поле можно пройти? – Никита вопросительно смотрел на сторожа.

– Та иди куды хошь, тильки пид литак нэ лазь, задаве – не отрываясь от своего занятия, ответил тот.

Никита пошел по летному полю в сторону дельталетов. Лену он увидел сразу. Она была в том же летном комбинезоне и со шлемофоном в руке. Девушка что-то горячо обсуждала с механиком, периодически взмахивая руками. Казалось, шлемофон сейчас вылетит из ее рук. Подойдя поближе, он услышал, как Лена уговаривала выпустить ее в полет.

– Ну, Петрович, ну миленький! Да знаю я про эту чертову температуру! Я вовремя охлаждать буду движок на холостых. Ну выпусти, Петрович?

– А взлетать ты тоже на холостых будешь? Нет. Хватит с тебя приключений в прошлое воскресенье – отрезал Петрович и пошел к ангару. Большой, за пятьдесят, в стареньком техническом комбинезоне, Петрович шел покачивающейся походкой. Сгорбившись, он нес ящик с ключами, всем своим видом показывая, как он устал от этой хлопотной и нелегкой работы.

Лена повернулась и увидела Никиту. Минуту она смотрела на него, а затем радостно вскрикнула:

А, лихач! А ты как меня нашел?

– Ну, ты же вроде сама сказала… аэродром в Петровке. Я и приехал – Никита переминался с ноги на ногу.

– Ты как на свадьбу нарядился. Такой нарядный – девушка лукаво взглянула на Никиту. – Пойдем, сегодня полетов не будет. Температура на движке прет выше нормы. Петрович – зверюга, не выпускает. Я всю неделю ждала полеты. Соскучилась по небу – Лена шла впереди, махая шлемофоном, задрав голову вверх. В небе по-прежнему крутил пируэты спортивный Як-52.

– Я это… Сегодня тоже по работе… Вот в Петровке надо… йогурт плохо продается… Никита смущенно лепетал себе под нос, едва поспевая за Леной. Они подошли к стартовому командному пункту и сели на лавочку. Сквозь динамик доносились голоса летчика и руководителя полетов.

– Вот, моя мечта. На Яке полетать… самой… – Лена задумчиво посмотрела в небо. Это наш начальник аэроклуба пилотирует, Иван Викторович. Картина маслом. Все чисто, без помарочки… – она продолжала смотреть на самолетик в небе.

– 301 задание над точкой закончил – раздалось из динамика.

– 301-му к первому на триста – ответил руководитель полетов.

– Ну, все. Представление закончилось. На сегодня ничего интересного не будет. А ты меня до города не подвезешь? – Лена повернулась к Никите и посмотрела ему прямо в глаза.

Да-да, конечно, я с удовольствием, работу я уже всю сделал – соврал Никита.

– Ты только посиди немного. Я сбегаю, переоденусь – Лена встала и побежала в сторону покосившегося домика.

Никита встал с лавочки и пошел по утоптанной траве. Он с жалостью разглядывал стоящие неподалеку списанные самолеты. Это были спортивные Яки, вертолеты Ми-2, и даже учебные реактивные самолеты Л-29. Их было много, десятка два. Когда-то давно, в советские годы, здесь все гудело и шумело от рева реактивных моторов. Молодежь учили летать на всей этой, когда-то новой, технике. Мальчишки и девчонки в аэроклубах знакомились с небом, чтобы потом на всю жизнь связать с ним свою жизнь.

– Ты что варежку раззявил! – его кто-то схватил за рукав и потянул в сторону, – Самолет заруливает. Хочешь без башки остаться? – на него кричал тот самый старый дядька в потрепанном и замасленном авиационном комбинезоне. Совсем рядом прокатился только что пилотировавший над аэродромом самолет Як-52. Никиту обдало воздухом от винта. Самолет круто развернулся совсем рядом и остановился. Двигатель замолчал.

– Ты откуда здесь взялся? Тебя кто сюда пустил – старый дядька строго смотрел на Никиту.

– Я это… тут… я случайно… – Никита мямлил несуразное, стушевавшись под пристальным взглядом незнакомца.

– Петрович! Ты что к человеку пристаешь? Это мой друг. Приехал за мной – Лена подошла незаметно и очень выручила Никиту. Тот с благодарностью взглянул на нее. Лена была в обтягивающих джинсах и ярко-желтой майке. Пышные рыжие волосы падали на плечи. Никита невольно залюбовался ею.

– Ты, Самохина, абы кого на аэродром не води. А коли привела – следи, чтобы под винт не попал – ворчливый Петрович повернулся и зашагал по аэродрому тяжелой походкой. Лена взяла Никиту под руку и, прижавшись к нему, повела его вперед.

– Один авиационный специалист остался. Все знает про самолеты. Он и моторист, и самолетчик, и радист. В общем, и жрец, и жнец и на дуде игрец. На него молимся, как на бога. Уйдет – все сразу встанет. А здесь же когда-то был большой аэроклуб. Пацаны с шестнадцати лет летали. Только этот аэроклуб сотни мальчишек и девчонок пропускал через себя, делая их навсегда преданными небу. И все было бесплатным. И обучение, и питание, и проживание. А сейчас дети наркоманят по подъездам. Да пиво с десяти лет лакают. Поколение пепси! Жертвы капитализма! Аэроклуб закрыли, самолеты растащили, спецы ушли кто в бизнес, кто спился. В общем, как в целом по стране. Апокалипсис – Лена шла впереди, изредка посматривая на Никиту.

Никита слушал Лену не дыша. Ее рыжие волосы трепало ветром, и они почти касались его лица.

– Как они пахнут – подумал он, и сердце учащенно забилось. Он почти не слышал, что она говорила. Крепко сжимая руку девушки, он старательно ловил запах ее волос. От этого запаха кружилась голова, и сладостно сжималось сердце. Никита не чувствовал ног. Он как бы плыл по реке вместе с Леной, прижимаясь к ней. Каждый раз, когда порыв ветра приносил запах ее волос, он поворачивал навстречу голову, стараясь насладиться им. И запомнить его. Голос девушки вводил его в транс. Он был заворожён и уже уверен, что влюбился. Так сразу и навсегда. Ему уже ужасно хотелось внезапно обнять Лену, крепко прижать к себе и поцеловать жгучим поцелуем. И от этой мысли лицо бросило в жар. Никита неожиданно споткнулся.

– Не убейся, кавалер – Лена придержала его.

– Извини, заслушался – Никита виновато взглянул на девушку.

– Ну, а я на дельталетах летаю. Тоже авиация. На следующий год пойду работать по вечерам. Заработаю денег и буду на Як переучиваться. Мне по знакомству пообещали. Недорого возьмут за обучение. Моя мечта – Лена пристально посмотрела на Никиту голубыми глазами.

– А здесь платить надо? – спросил Никита удивленно.

– Конечно. Ведь все сами покупаем. Государство ни копейки не дает. Поэтому все полеты платные. Час стоит шесть тысяч рублей. Мне пока не по карману. Предки сами еле ели концы с концами сводят. Поэтому вот на этом куске тряпки с моторчиком болтаюсь в небе. На нем дешевле – она показала на дельталет, стоявший вдалеке на летном поле.

Они прошли мимо сторожа, который мирно дремал на авиационном стуле.

– Дядь Лень, пока. До следующей субботы.

– Пока, Ленусик. За микрофон я помню. Пороюсь у себя в гараже, должон быть гдесь.

– Дядь Леня… когда-то лучший инструктор. Спился… Когда аэроклуб развалился, работы не стало. Кто уехал, кто на стакан сел… – грустно сказала Лена, открывая дверь машины.

Никита лихо рванул с места. На трассу выехали быстро, и машина помчалась по коридору из мощных елей.

Никита был по-прежнему скован. Он пытался произвести впечатление на Лену. Но получалось, наоборот. Речь сбивалась, язык заплетался. Никита не понимал, что с ним происходит. Обычно у него не было проблем при общении с девушками. Он с лёгкостью знакомился и общался в ночных клубах с девчонками. За ним закрепилась репутация балагура и весельчака. И в свои двадцать четыре года он уже имел несколько легких романов с постельным исходом. Лена же, напротив, была спокойна. Она говорила медленно, размеренно, изредка поглядывая на Никиту.

– И ты каждые выходные здесь?

– Почти… за исключением непогоды. Ну, когда ветер, или дождь зарядит.

– Не страшно?

– Не-е-е, – протянула Ленка, с усмешкой взглянув на Никиту. – Вы же, мужики, только на публику смелые. А женщина она естественна. Если смелая – значит смелая. Вот, Петрович рассказывал. Почему в советские годы стюардессами брали только женщин? Потому как у мужика в случае опасности инстинкт срабатывает – бежать. А у женщины – спасать. Был случай, когда стюардесса больше ста человек вывела из горящего самолета. А когда ее попросили рассказать, как она это сделала – та ничего не могла вспомнить. Все делала на инстинктах.

– Ну да… прям таки и бежать? – Никита с ухмылкой взглянул на Лену.

– Не веришь! Командир экипажа тогда в форточку выскочил и по самолету побежал, держась за антенну! И когда его сняли, то не мог объяснить, как он туда попал. А еще потом пытались его в эту форточку протиснуть. Фигушки! Одна голова пролезла и дальше застрял. А когда самолет горел, он проскочил в эту форточку, как помидор в банку – рассказывала энергично Лена. Ее глаза при этом горели, лицо раскраснелось. И Никита окончательно понял, что влюбился. Он улыбался, наслаждаясь ее рассказом и запахом волос. Все в ней было красивым, и голос, и губы, и яркие волосы. Сердце по-прежнему учащенно билось, настроение зашкаливало. Ему захотелось сделать что-то сверхъестественное. Конечно, у него были юношеские романы. Светка в десятом классе… потом Ева в институте… Но никогда он не испытывал подобных чувств. В груди все замирало от ее голоса, запах волос, манера размахивать руками в разговоре, редкие конопушки на лице… Все это вызывало в нем умиление и восторг.

– Я верю, Лен, верю – сказал он уже спокойно.

– А я, наверное, пойду в стюардессы после универа – сказала Лена спокойнее.

– Ты учишься в универе?

Второй курс, физ-мат. Точные науки.

– Круто, да ты еще и математик?

Папа учитель математики в школе, мама учитель физики. Чтобы никого не обидеть – пошла на физмат. Да и какие могут быть увлечения, когда с детства в доме одни формулы да уравнения? – Лена с улыбкой посмотрела на Никиту. – Брат школу заканчивает, тоже математик будущий.

– А у меня одна мама. Отец даже не знает о моем существовании. Он начал с мамкиной подругой крутить, когда мама забеременела. Они расстались, а меня мамка родила и отчество своего отца дала. Так что я безотцовщина закоренелая… Закончил технологический, но работы по специальности не нашел. Поэтому развожу этот гребанный йогурт по деревням. Вообще маразм. В деревне коровы свои, и зачем им этот йогурт с концентратом? Пили бы парное молоко…

– Ха! Где ты в деревне корову видел? Их же порезали на мясо. Мне в Петровке говорили местные, чтобы корову на пастбище выгнать, надо такие деньги заплатить в сельсовет, что молоко золотое у коровы будет. Поэтому коров порезали и сдали на колбасу. А сами твоим йогуртом похмеляются…

– Лен, а помнишь, вон там, вдалеке я с тобой встретился. Вернее, ты на меня с неба свалилась, – Никита показал рукой вперед.

– Ага. А я тебя еще сверху увидела. Трасса то пустая. Думаю, один сумасшедший несется. Я без двигателя уже планировала. Кругом лес. Не подтянуть. Да и тормозов нет. Падаю и думаю, как тебе на голову не сесть.

– А я еду, и тут такое падает – Никита неожиданно расхохотался, – я чуть в штаны не наделал. Думал инопланетяне, ха-ха-ха. Уже хотел в кусты драпать.

– А я, а я – Лена тоже заливисто засмеялась, – думаю, вот идиот, несется как угорелый, кругом лес. Вот, думаю прикольно, сяду сейчас ему на голову – она заливисто смеялась.

– А я тебе хотел в глаз засветить – Никита ржал во все горло.

– Ага! Хорошо я шлемофон сняла. Представляю! Улетала в порядке, а прилетела в фингалом! Ха-ха-ха!

Лена смеялась, взмахивая высоко руками.

Вот это место – Никита остановился на обочине. Пойдем, посмотрим.

Молодые люди вышли из машины. Трасса была пустой. Высоко в небе светило яркое весеннее солнце. На деревьях набухли почки, уже готовые стать молодыми листочками. Лесные птицы радостно щебетали, перелетая с одного дерева на другое, радуясь теплым дням. Трава высохла после растаявшего снега и ее молодые побеги ярким ковром зеленели то тут, то там. Воздух нагрелся от яркого весеннего солнца, которое начинало припекать. Дышалось легко. И от всего этого хотелось по-детски веселиться и делать глупости.

– Ленка! Вот здесь стоял твой дельталет. Вон следы! – Никита радостно закричал. Здесь мы его ремонтировали – он взял девушку за руку и потащил на лесную дорогу, куда они в тот день укатили дельталет.

– Ага. Вот это именно то место, где ты мне хотел фингал поставить! – Лена засмеялась. – Никита, как здесь хорошо! – она зарыла глаза и принялась кружиться, подняв вверх голову и расставив руки в стороны.

Никита побоялся, что Лена упадет. Он побежал к ней и поймал в свои объятья. Лена схватилась за его талию и открыла глаза. Их лица оказались рядом, и Никите показалось, что он может поцеловать девушку. Он прижал ее к себе. Но Лена отстранилась от него и тихо сказала:

– Инструкция по пользованию… Целуюсь, если полюблю… Секс только после свадьбы… Мои принципы… Наверное, немодно? Но я такая… – она смотрела прямо в глаза Никиты, продолжая держаться за его талию руками.

– Ты самая лучшая на свете… И я сделаю все, чтобы ты меня полюбила… – Никита говорил тихо, уже не пытаясь прижимать Лену к себе. По поему я уже влюбился – закончил он тихо, тоже пристально смотря ей в глаза.

– Так быстро? – голос Лены дрогнул.

– Так быстро… – ответил шепотом Никита.

Они стояли рядом, держа друг друга за талию, на расстоянии. Голоса и звуки пропали, яркое солнце перестало слепить и припекать. Молодые люди смотрели друг другу в глаза, и их лица светились каким-то волшебным светом. Казалось, все вокруг перестало существовать. И они остались одни в этом волшебном мире. Никита и Лена не могли оторвать взгляд от глаз друг друга, с жадностью ловили чужое дыхание. И, кажется, даже их сердца стали биться одинаково, в унисон. Наступило великое таинство, под названием рождение любви. Великое и необъяснимое. Веками люди пытались описать это чувство, вывести формулу любви, объяснить физическими процессами и колдовской магией. Но никогда и никто не мог понять этого чувства, если сам не любил. Никогда и никто не поймет этого чувства ни с помощью формул, ни с помощью магии. Только когда в его груди вспыхнет огонь, сердце начет бешено колотиться, весь мир перестанет существовать при появлении любимого или любимой. И только тогда можно объяснять это великое чувство с помощью формулы любви, или магии, или чуда…

Никита смотрел на Лену, не в силах что-либо сказать. В голе пересохло, мысли путались, смущение сковало его.

Наконец он набрал воздуха в легкие и прошептал:

– Как у тебя приятно пахнут волосы…

– Это шампунь – Лена отвечала тоже шепотом.

– Нет, это пахнут твои волосы… Я так люблю запах твоих волос… – шептал Никита.

– Это шампунь – отвечала шепотом Лена, улыбаясь.

– А еще у тебя красивая улыбка… – Никита продолжал говорить шепотом.

– Это от мамы… Это ее улыбка – Лена продолжала смотреть Никите в глаза, отвечая шепотом.

– И твой голос… Он самый красивый…

– Обычный голос… немного сипилявый…

– Я люблю твой сипилявый голос… – Никита говорил тихо, наслаждаясь запахом Ленкиных волос.

Неожиданно Лена вырвалась и, скинув тапочки, медленно пошла босиком по весенней траве. Никита стоял неподвижно. Он посмотрел по сторонам и вдруг резко побежал к машине.

– Я сейчас, – крикнул он на бегу.

Порывшись в багажнике, он вернулся с лопатой и ведром.

– У меня есть идея! Вот на этом пригорке мы посадим дерево нашей любви! – крикнул он с пафосом.

– Какое дерево? Какой любви? Дон Жуан, вы торопите события – Лена взглянула на него с иронией.

– Да! Я тороплю события! Да! Я тороплюсь жить! Сейчас мы посадим дерево нашей любви! А Любовь уже есть! – кричал Никита, махая ведром.

– Ну, есть так есть – Лена пожала плечами. А какое дерево будем сажать?

– Лучше березу. Она легче приживается – Никита побежал по полю к небольшому березняку. Там он выкопал молодую березку, на которой набухли почки.

– Должна приняться, березки быстро приживаются на новом месте, – он старательно копал ямку для дерева.

– Лен, принеси воды из той лужи – он показал рукой.

Через несколько минут молодая березка была посажена на небольшом пригорке. Никита поливал ее, что-то бормоча себе под нос.

– Ты что там колдуешь? – поинтересовалась Лена.

– Это заговор есть такой. Мне в детстве дедушка говорил, когда мы деревья в саду сажали:

– Расти, расти! Большая вырасти!

– Чудной ты какой-то – Лена стояла чуть в стороне, наблюдая за Никитой. Она не могла понять, что происходит. В ее груди появилось непонятное чувство. Этот взбалмошный парень заставлял замирать ее сердце. Внутри все наполнялось сладостной истоминой. Она никогда не испытывала подобных чувств. Конечно, она встречалась с парнями. Даже была влюблена в Кольку из параллельного класса. И она целовались с ним в подъезде, когда тот провожал ее. Но сейчас все было по-другому. Она старалась не выдавать своих чувств. Ведь все происходило очень быстро, и она боялась показаться легкомысленной. А вдруг этот парень просто бабник? Все чувства смешались и Лена находилась некоторое время в растерянности.

– Все! Готово! – Никита воткнул лопату в землю и, взяв Лену за руку, подвел ее посаженой березе.

– А сейчас мы дадим клятву нашей любви! – Никита приложил руку к сердцу.

– А ты всем девушкам березки сажаешь – неожиданно вырвалось у Ленки.

Никита на минуту опешил.

– Лен, ты мне не веришь? – он посмотрел на неё удивленным взглядом.

– Никита… как-то все быстро…

– Короче! – он схватил ее за руки.

– Все, что я сейчас делаю – впервые. И никогда и никому не говорил таких слов. И, тем более, не сажал деревьев. Я понимаю, первый встречный-поперечный…

– Второй встречный… «Мы второй раз видимся…» – сказала Лена задумчиво.

– Я докажу, что все по-настоящему… И чувства, и березка, и я… – Никита говорил тихо, смотря прямо в глаза девушки.

– Тогда я клянусь – прошептала Лена.

– Что клянешься? – не понял Никита.

– Ну… ты же сказал, что мы дадим клятву любви.

– Ах, да! Мы клянемся!

– Как растет это дерево, так будет расти наша любовь – Никита опять приложил руку к груди.

– Клянемся – сказал Лена шутливо, тоже приложив руку к груди.

Два молодых человека, ещё вчера были чужими. Они могли встретиться на улице и пройти мимо, не обратив внимания друг на друга. Ещё вчера их сердца бились ровно и спокойно. Ещё вчера они строили планы на жизнь друг без друга. И вдруг что-то случилось! Мир вокруг них перевернулся. Какая-то магия соединила их сердца и души. Всё переменилось.

Мысли, чувства, слова – всё это только одному – любимому, или любимой. И вся дальнейшая жизнь перестала иметь смысл без него, еще вчера постороннего человека. И вся эта магия и называется любовь. Необъяснимое и не познанное чувство. Чувство, которое заставляет совершать сумасбродные поступки. Чувство, которое делает человека поистине счастливым. Любовь – это жизнь.

Они постояли еще минуту и Никита, глубоко вздохнув, тихо сказал:

– Ну, вот и все. Дерево посажено. Пора ехать домой.

– Почему всё? Ведь все только начинается – крикнула Лена и побежала к машине. Никита припустил за ней.

К Ленкиному дому они подъехали поздно вечером. Остаток дня колесили по городу, наскоро поели в суши баре, и даже успели прокатиться на колесе обозрения. Дом находился в центре города. В блатном районе, где жили новые русские и высокопоставленные чиновники. Дорогие иномарки выстроились в ряд, балконы с дорогим ремонтом.

– Ого, да вы случайно не дочь местного олигарха? – воскликнул Никита, подъехав к дому, где жила Лена.

– Нет. Я дочь учителей. Просто в советские годы учителям давали квартиры в престижных домах. Папа и мама пришли в школу молодыми учителями после института. И им сразу дали квартиру в этом доме. Как говорит папа – подарок и память от советской власти – Лена повернулась к Никите.

– Спасибо тебе. Мне было хорошо с тобой – она взяла его за руку.

– Лен, я позвоню тебе… Мобильник твой запомнил. Мой здесь – он протянул ей свою визитку.

– Тогда пока? – Лена открыла дверцу машины.

– Я позвоню тебе, как доберусь домой – Никита продолжал держать ее руку.

– Ты хочешь, чтобы моя рука осталась здесь? – Лена лукаво взглянула на парня.

– Я хочу, чтобы твое сердце осталось здесь – Никита отпустил руку. Лена захлопнула дверь и побежала в подъезд.

3

Утром Никита привык вставать без будильника. И сейчас он открыл глаза и первым делом взглянул на часы. Без пяти шесть. Значит, он может пять минут повалятся. Ему сразу же вспомнилась вчерашняя встреча. Никита улыбнулся, и по всему телу пробежала приятная истомина.

Ленка! Конечно, он влюбился! Все в этой девушке нравилось ему. Ее голос завораживал, прикосновения заставляли бешено биться сердце. Никогда он не испытывал подобных чувств. И у него не было ни малейших сомнений, что это и есть настоящая любовь. Закрыв глаза, он стал вспоминать вчерашнюю встречу, посаженную березку, запах Ленкиных волос, тепло рук.

Он открыл глаза и резко вскочил с постели.

Да! Это любовь! Да! Он встретил ее – девушку своей мечты!

Им охватило радость и веселье. Никита улыбался и как бешенный носился по квартире, что-то напевая себе под нос. Натянув спортивный костюм, он выскочил из квартиры, нечаянно сильно хлопнув дверью. Минута, и он бежал по школьному стадиону свою привычную дистанцию в пять километров. Бежал привычным темпом, думая о Лене и отсчитывая круги школьного стадиона.

Никита представлял себе, как сегодня встретиться с ней, как возьмет за руку. Да! Он поцелует ее, если она его полюбит. А как он узнает, что Лена полюбила его? И если он начнет приставать к ней с поцелуями, что может оттолкнуть ее от себя?

– Нет, я буду терпелив! Нет, я заставлю ее полюбить себя! – Никита бежал по школьному стадиону с блаженной улыбкой на губах.

– Привет, Китеныш! Ты что улыбаешься? Укололся с утра? – его догнал Пал Палыч, полковник запаса семидесяти лет. Он был постоянным партнером Никиты по утренней зарядке и по совместительству соседом этажом ниже.

– Привет, Пал Палыч! День такой сегодня! Весна!!! – заорал Никита, продолжая улыбаться.

– Ага, улыбался я такой улыбкой, когда тетю Валю встретил в шестьдесят пятом году. Так же орал как бешенный и дверьми хлопал в шесть утра – пенсионер не отставал от Никиты.

Никита добежал до места, где стояли спортивные снаряды и с разбегу прыгнул на перекладину. Привычное солнышко на турнике, и он сходу заскакивает на брусья.

– Блин! Сколько раз тебе говорю! Восстанавливай дыхание! Загонишь сердце такой нагрузкой – ворчал Пал Палыч.

– Все Палыч! Нет у меня сердца! Украли вчера! Похитили! – Никита соскочил с брусьев на землю, переводя дыхание.

– Ото ж, я вижу. Адреналин прет из тебя – Пал Палыч принялся махать руками, делая разминку.

Никита был знаком с Палычем целую вечность. Он был еще совсем маленьким, когда в их подъезде появился высокий, стройный мужчина. Он был одет военный комбинезон без знаком отличия. Его жена, Нина Петровна, маленькая и незаметная женщина, во всем подчинялась своему мужу. Казалось, что она настолько была за мужем как за каменной стеной, что даже дышать не могла без его благословения. Она двигалась неслышно, говорила тихо, и всегда перед всеми была виновата.

Мама тогда пришла с работы и сказала, что у них новые соседи. А утром у них прорвало кран в ванной, и они благополучно затопили квартиру Пал Палыча. Никита хорошо помнит, как рано утром в их дверь кто-то постучал. Когда мама открыла дверь, там стояла Нина Петровна и с виноватой улыбкой, тихо сказала:

– Бога ради, извините, что я вас бужу так рано. Но у нас капает с потолка.

Затем пришел сам Палыч, и починил кран. В доме у Никиты никогда не было мужчин. Отца Никита не знал. Что произошло – мама никогда не говорила. Только опускала голову и молчала. А Никите было неудобно расспрашивать. И тогда он пристально наблюдал за соседом, казавшимся великаном. Палыч ловко чинил кран, весело подмигнув Никите. Затем соседи пили чай за знакомство. И с тех пор Никита был частым гостем у Палыча. Да и его утренняя зарядка была делом рук Пал Палыча.

– Каюсь, влюбился – Никита делал отжимания, одновременно разговаривая с Палычем. – И с этого момента мое сердце принадлежит ей!

– Как зовут эту несчастную? – Палыч тоже начал отжимания.

– Лена. А почему несчастную? Я сделаю ее счастливой! Я поведу её к той звезде! – возмутился Никита.

– С твоим неугомонным характером? Передай твоей девушке, что она познакомилась с ходячим вулканом.

– Палыч! Все! Каюсь! Укротили! – Никита говорил громко, с пафосом. Одновременно переходя от одного спортивного снаряда к другому.

– Палыч, ты только маме пока не говори, а то она сразу начнет знакомиться с родителями.

– Замок – Палыч приложил палец к губам, – Считай, что ты разговаривал с глухонемым.

После зарядки Никита залетел к себе в комнату и первым делом схватил мобильник. Найдя в записной книжке телефона номер Лены, он нажал кнопку вызова. Через минуту раздались длинные гудки. Никита плюхнулся на диван, затаив дыхание.

– Але, кто там? – в трубке раздался сонный голос Лены.

– Я пришел к тебе с рассветом, рассказать, что солнце встало – начал громко Никита.

– Господи, кто это? Который час? – Лена не могла сообразить, кто звонит.

– Нормальные люди уже сделали зарядку и приняли душ – Никита соврал про душ, швырнув строну грязную майку.

– Кто это? Господи, еще семи нет. Зачем в такую рань звонить – Лена говорила по-прежнему сонным голосом, не понимая, с кем разговаривает.

– Скворцов Никита Сергеевич, двадцать четыре года, высшее образование, не судим, не привлекался, морально устойчив – отбарабанил он по-военному.

– А-а-а, это ты, Никита… Мне сегодня к десяти в институт. Думала еще поспать.

– Лен, я падаю на колени и прошу прощения – Никита перешел на шепот, – Но я не мог больше терпеть. Мне необходимо услышать твой голос.

– Ну… услышал… я еще посплю немного – Лена по-прежнему не могла проснуться.

– Лен, только один вопрос. Мы во сколько сегодня увидимся?

– Никит, у меня пара заканчивается в пять. Давай полшестого у института.

– Я буду полшестого… А еще я очень соскучился… – Никита прошептал в трубку и нажал кнопку отключения. Минуту он сидел без движения, а затем высоко подпрыгнул, коснувшись руками потолка.

На работу он приехал, как всегда, к восьми. Припарковав служебную девятку почти у входа, он пулей влетел в офис.

Пробегая мимо Верочки, Никита на минуту остановился и тихо шепнул ей на ухо:

– Верунчик, у меня горе! Я влюбился! Теперь я несвободный мужчинка – Никита жалобно посмотрел на девушку.

– Кит, ну ты жопа. А как же я? – Верочка обиженно надула губы.

– Все Верунчик! Все! Финит аля комедия! Меня околдовали злые чары – Никита продолжал улыбаться.

– Вот же везет кому-то. А кто она? Я надеюсь, не уродина? – Вера сделала заботливую маску на лице.

– Красавица, комсомолка, студентка! Извини Верунь, опоздаю на совещание, – Никита чмокнул ее в щеку и побежал в актовый зал.

По понедельникам совещание проводил сам генеральный – Юрий Павлович. Директор был добрым мужиком. Любил шутить с подчинёнными и делать дорогие подарки. В далекие перестроечные годы молодым специалистом молочной отрасли он каким-то образом купил развалившийся молочный цех. И со временем этот цех превратился в небольшой заводик по производству йогуртов. И директор гордился своим производством, ездил на дорогой иномарке и даже был депутатом городской думы.

Когда все расселись по местам и угомонились. Он начал заслушивать начальников отделов. Обычно через минуту Никита засыпал, но сейчас он уставился в потолок, подперев голову руками. Он вспоминал вчерашнюю встречу с Ленкой, ее голос, рыжую шевелюру. На лице появилась блаженная улыбка.

Сколько прошло времени Никита – не помнил. После генерального выступали начальники отделов, потом зам по экономике, потом еще кто-то. Никита отключился напрочь. Он мысленно он проигрывал предстоящую встречу с Леной. Куда они пойдут, что он ей скажет.

Сначала Никита услышал тяжелый топот армейских берцев по коридору. Неожиданно дверь в актовый зал открылась. Сразу же раздался громкий голос:

– Всем встать и по одному выходить в коридор! Я майор Симонов, городской ОМОН. Руки держать за головой! Не разговаривать!

– Позвольте! Что за произвол! – закричал Юрий Павлович, вскочив со своего места. Где охрана?

К нему подскочил Симонов и с размаху ткнул дубинкой в живот. Юрий Павлович застонал и рухнул на пол. По залу пробежал гул.

– Гавнюки у тебя, а не охрана – Тимофеев, Галкин! Забрать. В кабинет его. Сейчас мы разговаривать с ним будем.

Два рослых омоновца схватили Юрия Павловича за руки и поволокли из актового зала. Все стояли оцепенев. Никита вертел головой в поисках путей бегства. Ему казалось, что это переодетые чеченские боевики. И все это похоже на захват. Но военные в большинстве своем были русские.

– Так, все встали, руки за голову и по одному выходим в коридор. На выходе сдаем мобильники и становимся лицом к стене до особых указаний – продолжал командовать Симонов. Сотрудники стали по одному выходить в коридор. На выходе поставили стол и на него выкладывали мобильники. Когда подошла очередь Никиты, он прошел мимо стола, выложив только служебный мобильник. Свой, где был номер Ленкиного телефона, оставил в заднем кармане брюк.

В коридоре все стали лицом к стене, упершись поднятыми раками в стену и расставив ноги на ширине плеч. Хуже всех приходилось Марии Ивановне, кассирше. Ей было уже шестьдесят, и совсем недавно ее проводили на пенсию. Но он продолжала работать, так как генеральный только ей доверял крупные суммы денег. Она стояла у стены, периодически всхлипывая и вздыхая. Стоящий рядом Костя Иванов, начальник транспортного цеха, резко повернулся и крикнул стоящему неподалеку омоновцу:

– Вы можете хоть женщину отпустить! Ей же плохо!

В ответ омоновец одним прыжком подскочил к Косте и с размаху огрел его дубинкой по почкам. Костя рухнул на пол как подкошенный. Мария Ивановна ойкнула и упала рядом с Костей.

Наталья Геннадьевна подскочила к Марии Ивановне и посадила ее на стул. Та пришла в себя и стала вытирать платком слезы и нос.

– Всем стоять смирно! Как деньги воровать у государства у вас здоровье есть! Налоги надо платить вовремя! Ублюдки! – Симонов сплюнул себе под ноги и важно пошел по коридору.

Никита помог подняться Косте, с опаской поглядывая на омоновца. И они опять стали лицом к стене с поднятыми раками.

Когда омоновец отошел подальше, Костя тихо сказал Никите:

– Маски шоу это… Мне шеф рассказывал по пьяне как-то. Москвичи уже год под его фирму роют. Деньги предлагали, вступить в их холдинг. Ведь мы самые крупные производители молочки в районе. Шеф не соглашался. Так, видимо, они решили силой забрать. Начальнику местного УВД прислали заказ – пресануть, вот мы и попали под каток. Рейдерский захват это называется. Как и везде…Беспредел… – Костя застонал, потерев спину, – вот суки, грамотно бьет по почкам… опыт большой.

Наталья Геннадиевна стояла рядом, тихо бормоча:

– Вот твари… Как гестаповцы…Их надо в полицаи переименовать…

Мария Ивановна сидела на стуле и тихонько плакала:

– У меня полтора миллиона в кассе… Не успела в банк сдать… Сейчас же эти сволочи заберут, потом концов не найти…

– Разговоры! Я сейчас вас успокою! – рослый омоновец подошел с другого конца коридора. Из кабинетов стали выносить опечатанные компьютеры и коробки с документацией. Сколько прошло времени, Никита не помнил. Он уже опоздал на свидание с Леной. Скорей бы кончился этот кошмар. Только бы в обезьянник не забрали. Тогда точно до утра продержат.

Из своего кабинета вышел Юрий Павлович. Он был явно подавлен. Из губы сочилась кровь. Руки за спиной в наручниках. За ним выбежала зареванная Верочка.

– Проследи, что бы после обыска все закрыли. Всем пока отпуска за свой счет. До выяснения – бросил он на ходу Наталье Геннадиевне.

Неожиданно у Никиты в кармане брюк завибрировал мобильник. Никита замер, сейчас он начнет звонить. Омоновец стоял спиной. Никита потянулся к заднему карману брюк, и тут мобильник зазвенел. Омоновец резко повернулся и подскочил к Никите.

– Тебе что, не понятно было, козёл? Сдать все телефоны! Вытащил быстро!

Никита вытащил мобильник и отдал дрожащей рукой омоновцу. Тот схватил его и бросил на пол. Мобильник жалобно пискнул под тяжелым берцем омоновца и замолчал. Никита повернулся к стене. Руки предательски тряслись. И какого черта он не сдал этот мобильник. Сейчас бы схлопотал по почкам.

Часам к шести закончили выносить компьютеры и коробки с документацией. Уже опросили всех сотрудников, и начали отпускать домой. Никита вышел затемно. Первой мыслью было позвонить Лене, но мобильника не было. Тогда он решил ехать к ее дому. Через пол часа Никита сбыл на месте. Что делать теперь? Квартиру он не знал, телефона у него не было. Выйдя из машины, он прошелся под окнами пятиэтажки. Неожиданно у него появилась идея. А что, если попросить мобильник у прохожего. Всего один звонок. Телефон Ленкин он помнил. Никита покрутил головой. Из-за угла дома появился интеллигентного вида мужчина. Он шел, не спеша с портфелем в руках. Никита бросился к нему.

– Мужчина, извините пожалуйста. У меня беда. Представляете, назначил первое свидание девушке. А у нас в офисе маски-шоу, ну то есть омоновцы нагрянули. Мой мобильник конфисковали. На свидание я опоздал. Позвольте мне сделать один звонок из вашего мобильника. Решается моя судьба! Жизнь или смерть! Пожалуйста! Пожалуйста! – выпалил Никита на одном дыхании.

– Какие маски? Какое шоу? Молодой человек, может быть вы жулик? Сейчас возьмете мой мобильник и в бега? – мужчина строго взглянул на Никиту.

– Да какой там жулик! Торговый представитель я. Йогурт развозим. Москвичи на шефа наехали, а мы под раздачу попали – Никита продолжал жалобно смотреть на прохожего.

– А я, представляете, влюбился. И на первое свидание опоздал. Моя девушка решит, что я болтун. А я, правда, влюбился! По-настоящему! – Никита с мольбой смотрел на мужчину.

– Ну, если влюбился – тогда, пожалуйста – тот улыбнулся и протянул ему мобильник.

Никита быстро набрал номер и сразу кнопку вызова. Через пару секунд в трубке раздался радостный Ленкин голос:

– Да, папочка, слушаю тебя…

– Лен, это я, Никита. Лен у меня ЧП. Я не смог прийти на свидание. А ты дома?

– Да, я дома… А ты почему с папиного телефона?

– Я тебе все объясню. Ты могла бы выйти? Я около подъезда.

– Хорошо, я сейчас выйду – трубка замолчала.

Никита смущенно взглянул на мужчину, протягивая мобильник.

– Так вы Ленин папа? Извините, сегодня день какой-то бешеный – он окончательно смутился.

Мужчина взял мобильник и набрал номер.

– Леночка, не спускайся. Мы с твоим кавалером сами поднимемся – он посмотрел на Никиту с легкой улыбкой.

– Ну, раз вы влюбились, тогда милости просим к нам.

– Вообще-то я не готов к знакомству – пробормотал Никита.

– Молодой человек. Уже поздно, да и не зачем вам в подъезде в любви объясняться. Не стесняйтесь – он пошел в подъезд. Никита поплелся за ним следом.

Лена уже ждала у открытой двери. Одета в домашний халатик, рыжие волосы аккуратно убраны назад, она была похожа на девочку подростка.

Представляешь, Леночка, вижу около подъезда молодого человека. А у нас же в подъезде две невесты. Ты да Зульфира Магомедова. Но к той же на мерседесах приезжают молодые люди. А этот на старенькой девятке… да еще без мобильника… Сразу понял – наш.

– Пап, ну можно без твоих шуточек. Никита парень скромный, и от твоих замечаний вообще сбежит и мне сидеть невестой век вечный. Привет, Никит! А ты откуда? Я тебе звонила… – Лена помогала отцу снимать куртку.

– А у нас это… ну, маски-шоу… мобильник мой разбили… хорошо папу твоего встретил у подъезда.

– Давай куртку, не стесняйся – Лена улыбнулась и у Никиты сразу отлегло. Квартира преподавателей была очень скромной. Старя мебель, ковер на стене, и много картин и цветов в горшочках. Никита осматривал все вокруг, пока Лена вешала его куртку.

– Слышу посторонние голоса. У нас гости? – из комнаты вышла женщина строгого вида в коричневом платье. Поверх него был надет фартук.

– Мамуль, познакомься. Это Никита. Я свалилась ему на голову. Помнишь, рассказывала, когда у меня мотор отказал и я на трассу села?

– Это знак, Леночка. Это знак. Помнишь сказку про Ивана царевича и лягушку? Вот, примерно такой же сюжет – с иронией сказал папа, причесывая пышные рыжие волосы у зеркала.

– Ну, спасибо, папочка! Значит я лягушка, а Никита у нас принц! – возмутилась Лена и с улыбкой посмотрела на отца.

– Не так важно, кто ты сейчас – важна перспектива! А в перспективе лягушка становится царевной. Ну, давайте знакомиться. Я – Леонид Петрович. Папа этой очаровательной лягушки-принцессы. Я это ее мама – Клавдия Семеновна – мужчина протянул Никите руку.

– Я Никита, Никита Скворцов. Окончил технологический институт. Сейчас работаю торговым представителем. Продаю йогурты. Живу с мамой на улице Лермонтова.

– Ну, вот и познакомились. Пойдемте в зал. Сейчас я буду вас кормить – Женщина пошла вперед. Все двинулись за ней. Никита все еще был растерян. Знакомство с родителями не входило в его планы. Но они оказались такими милыми людьми и так просто встретили его, что неловкость постепенно проходила.

– Мамуль, мы с Никитой пройдем в мою комнату. А когда будешь стол нарывать, позовешь. Я помогу – Лена взяла Никиту за рукав, и потянул его в свою комнату.

– Вот здесь моя власть. Это мое государство – Лена усадила Никиту на небольшой диванчик. Комната была такой же скромной, как вся квартира. Бросалось в глаза множество картин на стенах.

– А откуда столько картин? Это же целое состояние? – Никита вертел головой по сторонам, разглядывая картины.

– Так мы же все художники – улыбнулась Лена. – Конечно главный художник – это папа. В основном это все его картины. Немного рисует мама, иногда я. А вот Вадька пошел в отца. Тоже от мольберта не оттянешь. Это мой брат. Он сейчас на секции волейбола. Высокий, как папка, только математику не любит. Все рисует и рисует. Девушка подошла к окну, и задумчиво посмотрела в окно. Никита подошел к ней сзади. Из окна открывался вид во двор.

– Вон там, детские качели – Лена показала рукой. – Это папка строил, когда мне было пять лет. Еще стоят. Новые русские хотели гаражи для своих огромных машин построить, но папка отстоял. К самому мэру ходил. Теперь нажил врагов. Эти жулики папку называют коммунист недоделанный. А папка коммунистом никогда не был.

Никита стоял рядом с Леной, совсем близко, и вдыхал запах ее волос. Он неожиданно для себя сделал шаг вперед и обнял девушку сзади. Лена прижалась к нему спиной. Никите показалось, что сердце сейчас выскочит из груди. От молчал, не в силах сказать что-либо от волнения. Только нежно обнимал девушку за талию.

– У тебя так сильно бьется сердце – прошептала Лена. Она взяла Никитины ладошки в свои руки.

– Оно просится к тебе – Никита говорил, с трудом шевеля пересохшим языком, – У вас свободно сердце, мадам?

– У нас сердце свободно, только мы не пускаем туда незнакомцев – Лена тоже говорила шепотом. Никита чувствовал ее теплые руки, от запаха волос кружилась голова.

– Мы знакомы целую вечность – Никита шептал девушке на ухо, и волосы девушки прилипали к его губам. Казалось, он уже может поцеловать ее в шею. Ему хотелось сделать это, но он с трудом сдерживал себя. Какую-то минуту ему вдруг казалось, что Лена уже позволит себя поцеловать. Но нет. Он не решался, и только крепко обнимал Лену. Они стояли неподвижно, боясь пошевелиться.

– Время! Остановись! – кричала душа Никиты. – Замри! Стрелки часов! Остановитесь! – ведь это и есть истинное счастье. Еще секундочку, еще мгновение! Какое счастье – когда Лена так близко. Совсем рядом. Он боялся совсем потерять голову. Ему нестерпимо хотелось подхватить Лену на руки и закружить по комнате. Он совсем потерял счет времени. Все перестало существовать вокруг. Только он и Лена. Его любимая Лена. И он уже ни чуточку не сомневался, что это и есть настоящая любовь.

Но неожиданно из соседней комнаты раздался громкий голос Леонида Петровича:

– Молодежь! К столу!

Лена резко повернулась к Никите. Их лица были так близко, что казалось, что они сейчас коснуться друг друга. Девушка пристально посмотрела в глаза Никите, и он вдруг понял, что Лена тоже любит его, что она тоже хочет, чтобы он ее поцеловал. Это длилось целую секунду. Затем Лена резко взяла его за руку и потащила в зал. Там уже был накрыт стол, и Клавдия Семеновна по-хозяйски раскладывала на тарелки дымящуюся отварную картошку. Никита и Лена сели рядом. За столом негромко разговаривали, одновременно уплетая картошку с селедкой. Никита что-то отвечал невпопад, Лена заливисто смеялась над шутками отца. Ужин пролетел быстро. Наскоро выпив чаю, Никита заторопился домой. Лена пошла провожать его. Выйдя из подъезда, Лена по-мужски протянула Никите руку.

– Родителям ты понравился. Это уже полдела – она с лукавством взглянула на Никиту.

– Осталось понравиться невесте – Никита обнял Лену за талию и прижал ее к себе.

– Я уже невеста? – Лена тоже обняла Никиту за талию.

Никита смотрел на Лену, с трудом сдерживая себя. Кровь хлынула ему в лицо, сердце бешено рвалось из груди. Он сильнее прижал девушку, но та отстранилась и убрав руки Никиты с талии твердым голосом сказала:

– Считай, что невесте ты тоже понравился. Мне пора. Надо домой. Сейчас там наверняка пьют валерьянку. Ты ведь первый парень, кого я привела домой.

– У тебя хорошие родители.

– Самые лучшие на свете – Лена вдруг поцеловала его в щеку и скрылась в дверях. Никита стоял неподвижно. Неужели этот поцелуй знак того, что он тоже нравится Лене? Ну да! Ведь она сама призналась в этом. Пусть и шутливо. Никита подпрыгнул на месте от радости и побежал в сторону автобусной остановки.

4

Старенькая газель громко ревела мотором. Водитель, молодой деревенский парень с сигаретой в зубах, жал газ до упора, стараясь выдавить из нее остатки мощности. Но потрепанный российский автопром, в лице микроавтобуса марки ГАЗ, чадил всеми своими четырьмя цилиндрами, ревел пробитым глушителем, но ехать больше восьмидесяти километров в час отказывался. Пассажиры мирно спали на своих неудобных сидениях, дружно подпрыгивая на ухабах. Лена и Никита сидели рядом на заднем сидении, прижавшись друг к другу. Никита обнял девушку за плечи. А та, положив голову на его плечо, дремала. Они ехали уже целый час в Петровку на полеты. На работе у Никиты творилось непонятно что. Директора так и не выпустили. Поговаривали, что его пытают в следственном изоляторе, чтобы он подписал договор продажи предприятия. Но тот пока мужественно держался. Пока шел передел собственности, или как модно говорить – рейдерский захват, всех работников отпустили в отпуска. Машину у Никиты забрали, и он целыми днями болтался без дела. И поэтому, когда Лена предложила поехать на полеты – он с радостью согласился.

Наконец показалась деревня Петровка. Газель остановилась на трассе. Дальше Никита и Лена пошли пешком, держась за руки и весело болтая. Солнце уже было высоко над головой. Припекало. Утренняя прохлада таяла на глазах. Высоко в небе пел жаворонок. Недалеко паслись местные буренки, своими хвостами отгоняя надоедливых мух. Ветер приносил от них запах молока и навоза. Сельская дорога была полностью разбита, и лишь остатки асфальта напоминали о когда-то современной трассе. Лена и Никита шли по обочине, весело болтая о всякой ерунде.

Неожиданно Никита остановился и прикрыл глаз рукой.

– Кажется, что-то попало – он тер глаз кулаком.

– Подожди, дай посмотрю – Лена подошла к нему поближе и решительно отвела его руку от глаза. Она стала краешком носового платочка вытирать глаз Никиты, пытаясь найти злосчастную соринку. Никита этим временем осторожно обнял девушку за талию и прижал ее к себе.

– Так я тебе глаз выколю – тихо скала Лена.

– А я пошутил, и ничего мне не попало в глаз – Никита лукаво посмотрел на девушку и затем поцеловал ее в губы. Лена прижалась к нему. Они стояли посредине сельской дороги и целовались. Они целовались с такой жадностью – как пьют воду, испытывая сильную жажду. Как глотаю свежий воздух, задыхаясь от бега. Никита целовал Лену неистово, крепко прижимая ее к себе, девушка отвечала взаимностью. Казалось, весь мир перестал существовать для них. Только он и она. Только два человека, уже любящие друг друга, уже ставшие родными и близкими. Затихли звуки птиц, мычание коров. Не стало утренней жары, запаха молока и навоза. И даже ветер на мгновение стих, чтобы не мешать влюбленным. И казалось, что весь мир, радуясь новой любви, затаил дыхание.

Первой пришла в себя Лена и отпрянула от Никиты. Она услышала звук машины, которая стояла совсем рядом. Из окна выглядывал улыбающийся Петрович.

– А шо, продолжения нэ будэ? А то я ж настроился на эротику – он лукаво улыбался, вывалившись наполовину из окна своей старенькой, видавшей виды Волги Газ – 21.

Никита, смутившись, отпустил девушку. Лена, не спеша поправила прическу и громко сказала, смело взглянув на Петровича:

– А подглядывать нехорошо. Нас этому еще в первом классе учили!

– Вас целоваться тоже с первого класса учат? – Петрович продолжал улыбаться.

Лена взяла Никиту за руку и потащила к машине.

– Андрей Петрович, познакомьтесь – это мой друг Никита.

– Та уже ш знакомы. Это человек, который мечтает погибнуть под винтом Як – 52.

Никита подошел к машине и протянул руку.

– Никита Викторович Скворцов – менеджер по продажам.

Петрович важно взглянул на него и также важно ответил:

– Андрей Петрович Гагарин – заместитель начальника аэропорта по инженерно-авиационной части, а также зам по авиационному оборудованию, зам по двигателю, зам по радиолокационному оборудованию, зам по самолетным системам, зам…

– Петрович, ты у нас зам по всему. Подбрось до полосы? Будь ласка? – перебила его улыбающаяся Лена. Не дожидаясь ответа Петровича, она открыла заднюю дверь старенькой Волги и потянула за собой Никиту. Машина взревела мотором и резво покатилась по разбитой дороге. Через пять минут они были на аэродроме. Петрович, припарковав машину в тени, сразу направился к стоящему неподалеку спортивному самолету Як-52. Он принялся стягивать чехлы. К нему сразу же подбежали два молодых парня и стали помогать.

– Ну, сейчас будут Як готовить на разведку погоды, а потом и мою технику. Петрович уникум. Во-первых, он любую неисправность по звуку определяет. Во-вторых – может отремонтировать все, что есть в самолете. Начальник аэроклуба Смирнов называет его человек-оркестр.

– Причем здесь самолеты и музыка? – медленно спросил Никита, удивленно разглядывая все вокруг.

– Ну, раньше, еще в советские годы, самолеты обслуживали разные специалисты. И самолетчики, авиационщики, двигателисты… В каждой службе были свои спецы. После развала страны все разбежались. Кто за границу удрал, кто в бизнес пошел, кто в бандиты, кто на стакан сел… А Петрович остался. И на нем сейчас вся вот эта техника держится. Уйдет Петрович – все станет. Самолеты продадут, машины разворуют, полосу перепашут. Получается, что он у нас самолетный бог – Лена говорила медленно, держа Никиту под руку и облокотившись на него всем своим телом. Никита еще не отошел от первого поцелуя и плохо соображал, что происходит вокруг. Внутри у него все горело и бурлило. Он поцеловал Лену! И она ответила взаимностью! Значит, она призналась ему в любви! Значит, она его любит!

Стараясь не выдать своего волнения, Никита делал вид, что внимательно слушает Лену.

– Самохина! Я сейчас схожу на разведку погоды. Ты готовься после разведки на дельталете. Погода нормальная, полный штиль – сзади к ним подошел высокий мужчина в кожаной летной куртке.

– Иван Викторович, я готова. Всю неделю страдала. Жуть как соскучилась по полетам – Лена улыбалась во весь рот, продолжая держать Никиту за руку.

– А это кто с тобой? На полеты?

– Познакомьтесь. Это Никита. Мой друг. А это Иван Викторович Смирнов. Начальник аэроклуба – Лена кивнула на подошедшего мужчину.

– Тоже хочет летать? Или так, сочувствующий? – Смирнов взглянул на Никиту с ухмылкой.

– Я тоже хочу летать – сходу соврал Никита.

Лена с удивлением взглянула на него.

– Ну, если есть желание – давай в группу к новичкам, осваивай теорию. Вначале на дельталете научим летать, а потом уже к более серьезной технике допустим – Смирнов похлопал Никиту по плечу и размашистой походкой пошел к самолету. Никита завороженно смотрел в спину этому широкоплечему здоровяку. Он помнил, как в его первый приезд, тот крутил пилотаж над точкой. И сейчас этот здоровяк казался ему богом. У Никиты действительно возникло желание подняться в воздух.

– Слушай, а сколько надо учиться, чтобы пилотировать, как Смирнов? – спросил Никита, все еще смотря в сторону уходящего летчика.

– Всю жизнь – ответила негромко Лена, – Смирнов до этого двадцать пять лет на сверхзвуковых истребителях летал. Он военный летчик. Как уволился, так сразу принял наш аэроклуб. Вернее, что от него после перестройки осталось. И то, что здесь еще что-то летает – его заслуга. Он фанат своего дела. Собственно, на таких энтузиастах малая авиация и держится. Денег государство не дает. Вот он и ходит, побирается по спонсорам. Иногда приходится беспредельничать. Гуляет какая ни будь организованная преступная группировка под названием БАНМЕЧИ.

– А что такое БАНМЕЧИ – удивленно спросил Никита.

– БАНМЕЧИ – это совместные сходки бандитов, ментов и чиновников. Это их так Смирнов называет. Он часто на таки сходки летает. Любят БАНМЕЧИ экстрим. Смирнов над их головами такой аттракцион закатит, залюбуешься. Вот они и платят щедро за такие рискованные трюки. А Смирнов на вырученные деньги самолеты ремонтирует.

– А откуда Смирнов знает, кто на этих сходках?

– Как-то за ним после пилотажа машину прислали. Он только прилетел, а на аэродром тачка черная въезжает. Выходят братки и к нам. Мы испугались. Что случилось? А они к шефу. Посадили Смирнова в машину и ходу. Мы все изволновались. И только поздно вечером, когда мы у костра картошку пекли, привезли Смирнова назад. Конечно, выпил он достаточно, но на ногах крепко стоял. Вот тогда он и рассказал. Доставили его, значит, братки к самому начальнику милиции. Тот на теплоходе день рождения отмечал. Понравился ему пилотаж над головой, и он решил летчика лично поблагодарить. Пожал руку Смирнову и подарил часы собственные. Так сказать, с барского плеча, или вернее с руки. Смирнов говорил, что лимон точно стоят. Ну, а потом значит, за стол его посадили. И насмотрелся он там. Как начальник милиции с местным авторитетом на брудершафт пил, как мэр города голый на столе танцевал. ФСБшники, прокурорские, криминальные авторитеты. Все вместе, за одним столом. Беспредел полный. Все пьяные, проститутки голые пляшут. Кто рыгает, тут же кого-то трахают, рядом дерутся. Вот после этого Смирнов и называет их БАНМЕЧИ. Бандиты – менты – чиновники. Организованная преступная группировка под названием государство – Лена все еще облокачиваясь на Никиту.

Тем временем пилот подошел к самолету и принял доклад от техника самолета. Затем он стал внимательно осматривать самолет. Неторопливой походкой он шел вокруг самолета, пощупывая и постукивая по частям самолета. Когда он подошел к кабине, то неожиданно обернулся и громко крикнул:

– Эй, новичок! Хочешь прокатиться?

Никита вначале не понял, что это относится к нему и завертел головой, ища человека, к кому обращается летчик. Лена толкнула его в бок и негромко сказала:

– Беги скорее, а то передумает.

Никита, что есть силы, припустил к самолету. Подбежав, он затараторил:

– Хочу! Очень хочу прокатиться!

– Не тараторь. «На самолетах летал?» – спросил спокойно его летчик.

– Да. Два раза в Москву. Один раз в третьем классе, второй раз на первом курсе института – выпалил Никита.

– Не густо – ухмыльнулся летчик, – А на американских горках катался? Качели как переносишь? Вестибулярный аппарат в норме?

– Я солнышко на турнике делаю – опять выпалил Никита.

– Ну, если солнышко, тогда полетели. Только если плохо станет, сразу говори. Не жди, пока обрыгаешься – летчик стал взбираться в переднюю кабину. Петрович помог надеть привязную систему. Через пару минут он спрыгнул с крыла и повелительным тоном спросил:

– Что в карманах? Вытряхивай. Или на замок закрой карманы. А то вывалится все на пилотаже вверх ногами. Собирай потом по всему самолету.

Никита послушно вытащил пачку сигарет и зажигалку. Передал все Петровичу. Затем он полез в заднюю кабину самолета, стараясь не задеть переключатели на боковых панелях. Садился неуклюже. Петрович ворчал, помогая надеть подвесную систему.

– Ноги поставишь на пол. Педали не трогай. Вот эта кнопочка – СПУ, самолетное переговорное устройство. Когда что надо сказать, нажимай, а потом говори. Рядом кнопка рации, это для связи с руководителем полетов. Её не трогай. Смотри не перепутай.

– Понял – послушно отвечал Никита, надевая наушники. Он очень волновался. Все было так неожиданно. Петрович внимательно оглядел кабину и затем закрыл фонарь самолета.

– Как слышишь меня, новичок? – услышал Никита в наушниках, и сразу же нажал кнопку СПУ.

– Слышу вас хорошо. К полету готов! – отчеканил он сходу.

– Молодец. Так держать – ответил летчик. – Воронок-старт, 341 запуск на разведку погоды.

– 341 запуск разрешаю – услышал в наушниках Никита. Он вертел головой по сторонам, не понимая, что происходит. Неожиданно винт самолета закрутился и, громко чихнув, мотор взревел. Самолет кивнул вперед, как будто хотел рвануться вперед, но его ухватила какая-то крепкая рука и он замер на месте. Затем обороты двигателя стали то увеличиваться, то уменьшаться.

– Ага, летчик опробует системы – догадался Никита. Петрович что-то показывал летчику жестами. Через пять минут он услышал в наушниках:

– Воронок-старт, 341-му разрешите вырулить.

– 341 выруливайте – ответил руководитель полетов. Самолет дрогнул и неторопливо покатился по траве, подпрыгивая на неровностях.

– Новичок, как самочувствие?

Никита вздрогнул от неожиданности и сразу нажал на кнопку переговорного устройства.

– Хорошо. Даже очень хорошо себя чувствую! – ответил он бодро.

– Слушай меня внимательно. После набора высоты я переведу самолет на пикирование и создам небольшую перегрузку. Если будет плохо – сразу говори, не стесняйся. Хуже будет, если тебя стошнит. Петрович тогда тебя на пушечный выстрел не допустит к самолету.

– Вас понял. Если будет тошнить – доложить вам – Никита отвечал по-военному четко.

Скоро самолет вырулил на полосу и остановился. Минуту стояли молча.

– Воронок-старт, 341-му взлет на разведку погоды – услышал Никита и понял, что сейчас начнется самое интересное. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Затем покрепче прижался к спинке кресла, упершись ногами в пол кабины. Уверенный голос руководителя полетов разрешил взлет и, взревев мотором, самолет начал разбег. Он бежал неуклюже, подпрыгивая на кочках грунтовой полосы, с каждой секундой увеличивая скорость.

– Ну что, новичок! Не страшно! – услышал Никита веселый голос летчика.

– Не страшно! Даже очень нестрашно! – завопил Никита, хотя у самого бешено билось сердце и руки намертво вцепились в лямки подвесной системы.

– Тогда взлетаем.

Самолет поднял носовое колесо и, еще несколько раз подпрыгнув на неровностях, оторвался от полосы. Никита увидел, как земля стала медленно уходить вниз. Самолет дрожал мощью своего мотора, врезаясь крыльями в прохладный воздух утреннего неба. Двигатель ревел надрывно, показывая свою силу. Крылья подрагивали, в щели между кабиной и фонарем свистел ветер. Какая-то непонятная радость и восторг охватили Никиту. Страх пропал, и вместо него пришло ощущение праздника. Он вертел головой по сторонам, улыбаясь во весь рот. Неожиданно самолет лег на правое крыло. Никита немного испугался, схватившись за борт кабины, но страх сразу прошел. Самолет медленно разворачивался, одновременно набирая высоту. Дома и машины становились все меньше, люди вовсе исчезли, впереди открывался широкий и чистый горизонт. Небо было безоблачным. Только большое и яркое солнце. На земле разноцветными кусками виднелись поля, петляла голубой лентой речка, дома превратились в маленькие квадратики. Реальный мир перестал существовать. Казалось, что всё это сон. Красивый и романтичный.

Никита вертел головой, рассматривая всю эту красоту и наслаждаясь внутренним восторгом. Он не мог понять своего состояния. Отчего пришла эта радость. Почему хочется смеяться и кричать. Захотелось сделать что-то необычное. Какая-то внутренняя сила появилась в нем, делая его еще сильнее.

– 341, докладываю погоду. Над точкой и по району безоблачная погода. Видимость более десяти километров. Опасных явлений погоды не наблюдаю. Можно работать в полном объеме день простые метеоусловия.

– Вас понял, я Воронок-старт. Безоблачно, видимость более десяти – ответил руководитель.

– Ну что, новичок! Пошалим! – услышал Никита и снова схватился руками за лямки подвесной системы.

– Пошалим – крикнул он, и сразу понял, что летчик его не услышит, ведь он не нажал кнопку СПУ. Быстро нащупав кнопку, он еще раз крикнул:

– Пошалим.

После его слов самолет вдруг начал энергично опускать нос, и мотор взревел как на взлете. Сердце у Никиты забилось еще сильнее и казалось, что сейчас вырвется из груди. После небольшого пикирования самолет вдруг пошел в набор, и у Никиты все тело стало наливаться какой-то непонятной тяжестью. Продолжалось это несколько секунд и самолет, выйдя из пикирования, замер в горизонтальном полете.

– Как самочувствие, новичок! – услышал Никита и сразу же, нажав на кнопку СПУ, ответил бодро:

– Хорошее самочувствие.

– Почувствовал перегрузку? Когда опять давить начнет, ты пресс напрягай. Сопротивляйся.

– Понял сопротивляться! – крикнул Никита.

– Ну, сынок, держись. Сейчас мы займемся мужским делом – радостно крикнул летчик. Самолет вдруг перевернулся вверх ногами и полетел к земле. Все начало вращаться. Небо, горизонт, солнце, земля. Самолет то летел стремительно вниз, то вдруг резко взмывал к солнцу. И зависнув на какую-то секунду в верхней точке, падал вниз хвостом. Потом переворачивался и опять стремительно летел вниз, разгоняя скорость. Петля Нестерова сменяла боевой разворот, потом самолет уходил на вертикаль, падая через крыло вниз. Бочки, штопора, перевороты следовали друг за другом непрекращающимся каскадом фигур высшего пилотажа. Казалось, что летчик соревнуется с самолетом, кто сильнее. У кого власть. Кто главный – летчик, или самолет. Самолет, как необъезженный жеребец рвался на волю, а летчик, как опытный наездник, вел его своей уверенной рукой. Никита взялся правой рукой за ручку управления, а левую положил на рукоятку управления двигателем. Необъяснимый восторг разрывал Никиту на части. Он радостно кричал, когда самолет стремительно несся к земле. И когда его придавливало к креслу – тужился изо всех сил, напрягая пресс. В какой-то момент ему показалось, что это он сам летает! Что его тело – это корпус самолета, а руки – крылья. Ему хотелось, как в детстве, раскинуть руки в стороны и помчаться вперед к солнцу! Неожиданно он понял, что ему неудержимо хочется петь. И он запел. Первое, что пришло ему на ум.

– Широка страна моя родная. Много в ней лесов полей и рек… Он не пел, а орал как шальной. Самолет падал вниз, он пел громче. Когда давило перегрузкой, мямлил непонятное под нос. Он забывал слова и начинал петь другую песню, затем просто кричал как ошалелый.

Неожиданно самолет вышел в горизонт и замер. Никита почувствовал, как летчик несколько раз дернул рычагом управления двигателем вперед и назад. И вдруг он понял, что нажал кнопку связи с руководителем полетов. Испуганно отдернув руку от кнопки рации, тут же услышал голос в наушниках:

– 341-й, возвращай своего Шаляпина на землю, а то он уже охрип.

– Вас понял, задание над точкой закончил.

– К первому на триста.

Никита замер. Он понял, что весь его песенный бред слышал весь аэродром. Ведь радиообмен между летчиком и руководителем полетов транслируется через динамик. Ему вдруг стало стыдно, он покраснел.

– Новичок, как самочувствие? – поинтересовался летчик.

Восторг у Никиты сменился неловкостью, и он смущенно промямлил:

– Нормальное самочувствие. Только вот кнопку рации нажал случайно.

– Не дрейфь, новичок. Все в первом полете поют. Не ты один. И кнопки тоже путают.

Слова летчика мало успокоили Никиту, и он ждал, с каким позором его встретят на земле. Самолет тем временем пошел на посадку. Сделав круг над аэродромом, он мягко приземлился и, пробежав несколько сот метров, зарулил на стоянку. Винт замер на месте. Наступила тишина. Никита все еще не мог прийти в себя. В заложенных ушах стоял шум. Неописуемый восторг и радость от полета переполняли его. Вот только была неловкость от того, он случайно нажал на кнопку рации. Он ждал, что получит нагоняй за ошибку. Петрович сначала помог расстегнуть парашютную систему летчику, а затем открыл фонарь кабины у Никиты.

– Живой, Шаляпин! – спросил он сразу же Никиту.

– Живой, смущенно ответил Никита, и опустил голову.

Петрович расстегнул его подвесную систему и хлопнул по плечу:

– Все, вытряхивайся, Шаляпин – он улыбался широкой улыбкой.

Никита вылез из кабины и стал на крыло самолет. Его немного качало после полета. Но он быстро справился легким головокружением и спрыгнул на землю. Иван Викторович стоял рядом. Он снял шлемофон и улыбнувшись спросил:

– Ну, как тебе прогулка в облаках?

– Нормально. Только вот облажался… теперь все смеяться будут – Никита опустил голову.

– Смеяться не будут. Потому как все пели в первом полете. И сейчас многие поют. Я сам тоже пою, когда настроение хорошее. И если ты пел в первом полете, а не в штаны наделал – значит, наш человек. И будешь ты летать, раз поешь в небе – летчик повернулся в технику самолета и спросил:

– Как звать то его будем, Петрович? Шаляпин, что ли?

– Так точно, товарищ командир, Шаляпин – Петрович улыбнулся во весь рот.

– Ну, так и быть – Шаляпин – Иван Викторович повернулся и пошел в сторону стартового командного пункта.

Никита стал крутить головой, стараясь увидеть Лену. Неожиданно недалеко взревел мотор дельталета. Никита сразу понял, что это Лена готовится к взлету. Он стал наблюдать за ней. Через несколько минут дельталет покатился по взлетной полосе и плавно оторвался от полосы. Аппарат медленно набирал высоту, и скоро исчез за горизонтом.

– Полчаса можешь погулять, пока твоя зазноба получает удовольствие – услышал Никита за спиной голос Петровича. – Ты пока сбегай к начальнику штаба, нехай он тебе в списки курсантов запишет.

Никита пошел к стартовому домику и уже скоро заполнял анкету курсанта. Его включили в группу для полетов на дельталетах. И он сразу же попал на занятия по теории, которые проходили в классе предполетных указаний. На первом перерыве он сразу побежал к стоянке дельталетов. Там Лена что-то рассказывала Петровичу. Увидев подбегающего Никиту, она пошла ему на встречу.

– Ну, как! «Понравился пилотаж?» – спросила она сходу.

– Ленка! Это просто супер! Я ничего подобного в жизни не испытывал! Это такой кайф!

– Кайф будет, когда ты сам будешь управлять самолетом – Лена улыбаясь смотрела на Никиту.

– Меня включили в группу новичков… а еще мне погоняло дали – Шаляпин – Никита смутился.

– Петрович окрестил? Это он может. Знаешь, как меня здесь зовут? Рыжая. Тоже Петрович окрестил. Я не обижаюсь…

Лен, я побежал. У нас еще час занятий. Подождешь меня?

– Конечно. Куда ж теперь я без тебя – ухмыльнулась Лена.

После занятий Никита и Лена пошли пешком на трассу ловить попутку до города. Они шли по пустынной дороге и целовались. Потом Никита взял ее на руки. Он нес ее на руках, и они снова целовались. Потом Лена соскочила на землю, и они побежали, взявшись за руки. Скоро они остановились и стали опять целоваться, крепко обнимая друг друга.

Петрович стоял, опершись на крыло самолета и смотрел им вслед. Сзади к нему подошел Иван Викторович и тоже посмотрел на ребят.

– Любовь, однако, у нас в эскадрильи, Петрович.

– Так точно, товарищ командир, любовь.

– Это хорошо, когда любовь. Я со своей Аннушкой тоже на аэродроме познакомился… Она в десятом классе в парашютной секции занималась. А я тогда молодой и красивый лейтенант в часть пришёл после училища. Вместе прыгали… и допрыгались. Двое пацанов, одна девка… Детишки значит наши…Любовь… – многозначительно произнес летчик. Они смотрели вслед уходящей парочки, пока те не скрылись за поворотом. Каждый думал о своем. И скорее всего, вспоминал начало своей любви. Как всё начиналось, и как проходила жизнь. В те далекие, далекие годы…

5

Отношения Лены и Никиты развивались стремительно. Они встречались уже два месяца. Каждое утро Никита первым делом звонил Лене. И засыпали они только после того, как наговорятся по телефону. Почти каждый день Никита бывал у Лены дома. Да и Лена тоже была частой гостьей у Никиты. Она быстро поладила с мамой. И даже часто о чем-то шептались, в тайне от Никиты. На работе у Никиты все успокоилось. После того, как жену директора тоже посадили в КПЗ, тот не выдержал и подписал документы о передаче фирмы. Скоро его и жену выпустили, и они уехали из страны куда-то в Чехию. Начинать новую жизнь. А на фирме появилось новое руководство в лице москвича Ованесяна Хачика Эдуардовича. Все знали, что рейдерский захват – это его рук дело. А местные менты только выполняли проплаченное дело. С приходом нового руководства почти ничего не поменялось. Работа на фирме была отлажена, и нужно было только возобновить деятельность. Скоро все забыли о переменах. Никита продолжал мотаться по району, повышая продажи йогурта. По выходным по-прежнему вместе с Леной летали в аэроклубе. Но в это воскресенье Никита и Лена не поехали на полеты. Они собирались на день рождения к папиному другу Льву Николаевичу. Тот был влиятельным человеком в городе. Его фирма Мостовик, строила мосты не только в городе, но и по всей стране. На его день рождения собирались вся знать города. И семья Лены всегда была в числе почетных гостей. Лев Николаевич и Леонид Петрович дружили с детства. И хотя деньги развели их по разным компаниям, они продолжали дружить бескорыстно и преданно. Торжества назначены на пять вечера, и Никита еще в три часа пришел к Лене домой. Он был в своем парадном костюме и ярко-красном галстуке. Увидев его в дверях – Лена взмахнула руками:

– Мам! Ты видела этого попугая? – Лена втянула опешившего Никиту в дом. – Ты где откопал этот галстук? Неордэнталец какой-то!

– Я… это… вроде красный… красиво – замямлил Никита.

На шум выбежала Клавдия Семеновна.

– Мам! Красный галстук! Ты бы еще пионерский нацепил…

– А что? Было бы классно. Местным буржуям соль на рану – в прихожую вышел Леонид Петрович.

– Никитка, проходи. Накинулись на бедного мальчика – Клавдия Семеновна взяла Никиту за руку и повела в дом. – Лен, ты подбери из папиной коллекции что ни будь. Сейчас мы поменяем твой чудесный галстук.

Никита прошел в зал и обескураженный сел на диван. Через минуту вбежала Лена с новым галстуком.

– Так, быстро меняй. Это папкин. Он галстучный гурман. Все знают, и поэтому на день рождения дарят галстуки. Так что имей ввиду. Будешь тестю дарить галстуки – Лена подошла к Никите и принялась снимать с его красный галстук. Никита обнял девушку за талию и прижал к себе.

– Если ты будешь меня так прижимать, я затяну тебе галстук так, что не продохнешь – сказала Лена шепотом.

– И в моем некрологе напишут – погиб в объятьях любимой девушки, – Никита продолжал обнимать Лену. И девушка тоже прижалась к нему.

Как только Лена сняла галстук, он принялся целовать ее.

– Жених и невеста, тили-тили теста. Фу, как вы можете облизывать друг друга? – в комнату неожиданно вошел Вадька, брат Лены.

Никита отпустил девушку и негромко сказал:

– Эх Вадим Леонидович. Нет ничего вкуснее губ любимой девушки.

– Ага, если из них холодец сварить – Вадик взял рубашку из шкафа.

– Вадька! Опять ты со своими шутками дурацкими? Какой холодец? Тебе уже самому пора целоваться с девчонками. А у тебя только компьютер на уме, – Лена взяла утюг и принялась гладить рубашку отца.

– Компьютер – величайшее изобретение человечества. И неограниченный горизонт познания. Общение с высшим интеллектом – вот истинное наслаждение. А не облизывание друг друга заражая микробами, – парень натягивал рубашку, рассуждая с видом видавшего виды ученого.

– Сейчас как дам утюгом по твоей умной башке, сразу девушку найдешь себе – Лена шутливо замахнулась на брата утюгом.

– Первым делом первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом, – Вадим поцеловал сестру в щеку и выскочил из комнаты.

На дачу Льва Николаевича ехали на новом внедорожнике, присланным специально за семьей Леонида Петровича. Леонид Петрович с интересом рассматривал дорогой автомобиль, расспрашивая водителя о назначении многочисленных кнопок и переключателей. Лена, Клавдия Семеновна и Никита сидели на заднем сиденье. Вадик устроился на сиденье в багажнике, чем был несказанно доволен. Водитель Слава, средних лет мужчина, гнал машину, не обращая внимания на сигналы светофора. Когда проскочили очередной красный сигнал, Леонид Петрович неожиданно строго сказал:

– Не пойму, почему надо нарушать правила движения? Мы же ведь не на пожар едем?

Славик взглянул на Леонида Петровича и с усмешкой сказал:

– Да кто из гаишников посмеет остановить машину Льва Николаевича? Он же второй человек в городе.

– Но ведь правила писаны для всех? Почему Льву Николаевичу можно нарушать, а Иван Ивановичу нельзя? Ведь закон на то и закон, что для всех одинаков?

– Леонид Петрович! Вот сколько помню вас, вы всю жизнь правдолюб. Времена поменялись. У кого власть, тот и прав. Я, конечно, к вам с уважением, еще со школы. Но смотрите на вещи реально. Сейчас все решают деньги. А деньги у того, кто у власти. Поэтому закон нынче это и есть власть. И к власти надо быть поближе. Тогда и ты можешь ехать на красный свет. Времена такие. Если ты с властью – тебе все можно, пошел против – раздавят катком. Какой бы ты не был правильный и честный. Времена такие… – закончил водитель свой монолог, уверенно объезжая пробки через двойную сплошную линию.

– Старинная турецкая заповедь гласит:

Чтобы владеть страной – нужна армия

Чтобы содержать воинов – нужно имущество

Чтобы располагать имуществом – нужен богатый народ

Богатым народ можно сделать только с помощью правильных законов.

Когда нарушается хотя бы один из принципов – разрушается все. Когда разрушаются принципы – теряется власть над страной. Пример тому – наша страна. Нет законов, народ разоряется. В итоге не на что содержать армию. В конце концов все это приведет к потере власти над страной. Помнишь, как у Ленина? Верхи не могут управлять, а низы не хотят жить по-старому. Это называется революционная ситуация. Нужен только лидер, и систему свалят доведенные до отчаяния массы – негромко сказал Леонид Петрович.

Никита внимательно слушал, обнимая Лену. Водитель неожиданно затормозил на перекрестке, когда загорелся красный сигнал светофора.

– С вами стыдно правила нарушать – улыбнулся Славик, и как только загорелся зеленый сигнал – резко рванул с места.

– Я, Леонид Петрович, тоже за правду. И за закон. Только в волчьей стае жить – по-волчьи выть. Помните, вы мне в пятом классе путевку выхлопотали в Артек? Так вот, были там дети турецкие. И как они на нас смотрели? Дети великой страны!

Могучей державы. А мы как на Турков смотрели в свое время? Люди второго сорта, развивающаяся страна.

А сейчас? Поехал Я в Турцию отдыхать. Так они теперь к нам относятся как к людям второго сорта. И Россия для них теперь какая-то республика слоновой кости, где феодальный строй. И мы, русские, превратились в какой-то кисель. Нас имеют, а мы стелемся. Я в первую чеченскую воевал. Так там пацаны четырнадцатилетние с АКМ… в окопах. Землю свою защищали… И сейчас у них все в шоколаде. Бобло из бюджета рекой, ислам рулит, русских выжили. А по телеку все про тесную дружбу врут. А у нас? Рынки все Саид-Ахмедов захватил, всеми дорогами командует Галустян, а самый богатый человек в городе – Магомедов. Я знаю, что мент наш главный, Сидорчук, к нему с отчетами ходит. На ковер. Отчитывается. А у кого деньги, тот и заказывает музыку. Получается Магомедов и власть в нашем городе. При мне наш город продавали. Я хорошо помню, как это было. Эти чурки на похищении наших солдат в Чечне денег срубили, а потом у нас же за наши деньги и город купили. И теперь они и власть, и закон. А народ… Помните выборы мэра в прошлом году? Так вот из миллионного города на выборы пришли шестьдесят тысяч. И то это военные, которых строем гнали на выборы. Да студены с чиновниками, которых запугали. А остальным насрать, что их открыто грабят. Жопу свою лень от дивана отодрать, я уже не говорю про то, чтобы вилы в руки взять. Извините за грубость. Я тоже накоплю немного и к тетке в Германию уеду. Тошно смотреть на этот бардак – Слава нахмурился и прибавил газу. Лицо Леонида Петровича помрачнело. Остаток пути ехали молча. Каждый думал о своем. Никита продолжал обнимать Лену, уткнувшись носом в ее волосы.

На дачу именинника прибыли вовремя. Лев Николаевич встречал гостей у входа. Когда их машины вышел Леонид Петрович, они обнялись.

– С днем рождения, Лева. Будь здоров и поменьше врагов – Леонид Петрович похлопал именинника по спине. Следом подошла Клавдия Семеновна.

– С днем ангела, Левушка – она поцеловала именинника в щеку, – желаю тебе счастья.

– Спасибо, родная. Вот если бы ты вышла за меня замуж, тогда я был бы счастлив – улыбнулся Лев Николаевич.

– Любовь зла, полюбишь и козла – пошутил стоявший рядом Леонид Петрович.

– Никакой ты не козел – нежно обняла мужа Клавдия Семеновна.

– Леночка, ты просто красавица! – воскликнул Лев Николаевич, увидев Лену, – просто невеста уже. Как быстро выросла! – он принялся тискать девушку.

– Раздавите, дядя Лева – с улыбкой сказала Лена, вырываясь из крепких объятий Льва Николаевича. – Познакомьтесь, это мой парень – Никита – она показала рукой на стоящего поодаль Никиту. Он сразу подошел ближе и протянул руку:

– Никита Викторович Скворцов – менеджер по продажам.

– Фу! Как не люблю это слово – менеджер по продажам! А образование есть?

– Технологический закончил. Я и сам не люблю йогуртами торговать. Только вот другой работы нет – Никита уверенно пожал руку имениннику.

– Ладно, Ленка, приведешь его ко мне в офис на неделе. Найдем тебе работу – он подмигнул Лене.

– Хорошо, дядя Лева, обязательно приведу – Лена в свою очередь подмигнула Никите. Тот смутился и отошел в сторону.

Все направились в большую беседку, где уже были гости. Лев Николаевич сел во главе стола рядом со своей женой – Тамарой Николаевной. Тамада, яркая женщина средних лет, принялась усаживать всех за стол. Началась официальная часть. Важные гости говорили высокопарные тосты, Лев Николаевич покорно принимал поздравления, изредка отвечая шутками.

Лена тихонько толкнула Никиту в бок.

– Кит, давай сбежим. Эта тягомотина будет еще часа три. А когда начнется развлекаловка, мы подойдем.

– Лен, а куда мы сбежим? Это ведь чужая дача?

– Китеныш, я выросла на этой даче. Ведь папа с дядей Левой дружат еще со школы. Я помню, как эту дачу строили. Так, что я здесь своя – Лена потянула Никиту за рукав и они потихоньку выбрались из-за стола.

– Пошли к реке – Лена уверенно вела Никиту за собой. Скоро они вышли на берег реки, где была небольшая пристань. Четыре водных мотоцикла и один большой катер были пришвартованы рядом.

– Хочешь, покатаемся? – Лена озорно взглянула на Никиту и не дождавшись ответа, потянула его за собой.

– А можно?

– Мне здесь все можно – Лена побежала к пристани, Никита едва поспевал за ней.

На пристани из сторожки вышел бородатый мужчина лет шестидесяти.

– Дядь Коль здрасьте. Мы на мотоцикле покатаемся? – бросила на ходу Лена, скидывая обувь.

– Конечно можно. Тебе здесь все можно. Ты же ведь крестная доченька Льва Николаевича. Своих детей ему бог не послал. Так ты для него как родная – мужчина отвязал швартовочный трос от столба и протянул Лене ключ.

Лена лихо запрыгнул на водный мотоцикл. Никита примостился сзади. Мотор мощно взревел, и они понеслись по водной глади. Лена лихо управляла водным мотоциклом, Никита крепко держался за нее руками.

– Лен, давай на тот берег – крикнул Никита, стараясь перекричать рев мотора.

Лена направила мотоцикл к другому берегу, выше по течению. Аппарат уткнулся носом в песок и ребята выскочили на берег.

– Классно! – воскликнул Никита. А ты когда научилась так управлять мотоциклом?

– Меня еще девчонкой дядя Лева научил. Он действительно ко мне как родной относится. У них с тетей Нелей своих детей нет. Я практически выросла у них на даче – Лена привязала водный мотоцикл к дереву и ребята вышли на берег. Никита обнял Лену, и девушка прижалась к нему.

– Никита, ты не будешь смеяться? Я хочу открыть тебе одну тайну.

– Я даю слово мужчины не смеяться – ответил серьезно Никита.

– Еще девчонкой я прочитала «Алые Паруса». Помнишь? На горизонте показались алые паруса… Тогда я внушила себе, что и у меня тоже будет все так же красиво… Красивый, высокий, стройный… на яхте… с алыми парусами… И я сделала тайник. Тогда мне было десять лет. Я люблю это место. Эта огромная ива, тихая речка. Уединившись от всех, я любила здесь мечтать. Сначала я приплывала сюда на лодке, потом на водном мотоцикле. И я дала себе слово, что открою тайник вместе с любимым. Сейчас я хочу его открыть – Лена смущенно уткнулась Никите в плечо.

– Ты правда любишь меня? – у Никиты перехватило дыхание, – Милая, родная, я самый счастливый человек на свете – он подхватил Лену на руки и принялся кружить.

– Пусти дурачок, уронишь – Лена хлопала его по спине ладошками.

Никита поставил девушку на землю и принялся страстно ее целовать. Лена изредка отвечала на поцелуи, подавленная страстью Никиты. Она буквально повисла у него на руках, ноги стали ватными.

– Милая, родная, какой же я счастливый – Никита продолжал целовать девушку.

– Погоди, Никита, ну погоди – Лена легонько отстранилась от парня. Она быстро пришла в себя и волевым голосом сказала:

– Сейчас будем искать тайник. Наклонившись почти к самой земле, она медленно шла вдоль берега. У подножья старой ивы Лена повернулась к Никите:

– Вот здесь надо копать. Тайник должен быть не глубоко.

Никита взял на земле палку и принялся медленно разгребать землю. Скоро показалась металлическая крышка. Через минуту он держал в руках коробку.

– Открывай. Это твой подарок – Лена смотрела на Никиту влюблёнными глазами.

Никита с трудом открыл коробку. В ней был бумажный сверток. Развернув его, он увидел деревянные бусы, нанизанные на леску. Это было что-то наподобие четок. Никита повертел бусы и затем надел себе на шею. Украшение пришлось ему впору. Никита стал на колени. Затем он взял Лену за руку и посмотрел Лене в глаза:

– Я люблю тебя. И клянусь любить тебя и в горе, и в радости всю свою жизнь. И я прошу тебя стать моей женой. Обещаю быть преданным и любящим мужем, не обижать тебя и любить всю жизнь.

Лена тоже медленно опустилась на колени и тихо сказала:

– Я тоже люблю тебя. Я согласна стать твоей женой. Обещаю и в горе, и в радости идти рядом с тобой, быть тебе верной и надежной женой. Только мне надо институт закончить. А то будет у тебя жена необразованная – Лена улыбнулась и опустила голову.

Никита обнял и страстно поцеловал ее. Лена неумело отвечала ему.

Они были под кроной огромной ивы, ветки которой скрывали их. Молодые люди продолжали целоваться, стоя на коленях.

Неожиданно их внимание привлек шум мотора. Никита раздвинул ветки и увидел выше по течению подъехавшего мотоциклиста. Он поставил спортивный мотоцикл наверху крутого обрыва, и, взяв большой черный рюкзак, спустился к берегу. Незнакомец был в черном спортивном костюме с натянутым на голову капюшоном. На берегу, он достал из рюкзака спиннинг и закрепил его на треноге. Затем принялся устанавливать небольшую палатку. Никита и Лена, затаившись, наблюдали за незнакомцем.

– Тип странный, здесь рыбаки все свои. А этого я первый раз вижу – Лена говорила шепотом, прижавшись к Никите.

– Залетный какой-то. Наверное браконьер – Никита обнимал Лену и тоже говорил шепотом.

Незнакомец тем временем закрепил палатку, достал небольшой стульчик и сел на него. В руках у него был бинокль. Рядом лежал чехол. Видимо в нём был ещё спининг.

– Странный рыбак. Спиннинг то без катушки и без лески. Как он рыбачить собирается? – задумчиво проговорил Никита.

– Пошли отсюда. Не нравится он мне – Лена потянула Никиту за рукав.

Они тихонько подошли к своему водному мотоциклу.

– А можно я буду управлять? – Спросил Никита.

– Конечно. Это не сложно. Вот сюда вставляешь ключ, это кнопка запуска, это газ – быстро объяснила Лена.

Молодые люди сели на водный мотоцикл и, оттолкнувшись от берега, поплыли вниз по течению.

– Давай подальше от этого типа отплывем, а потом запустим двигатель – Никита говорил шепотом.

Они несколько минут плыли по течению, наслаждаясь красотой большой реки. Затем Никита запустил двигатель и мотоцикл, взревев мотором, понесся по реке. Лена крепко держалась за него. Никита делал крутые виражи, развороты. Водный мотоцикл то зарывался в воду, то, задрав нос, стремительно несся по водной глади. Лена визжала сзади от восторга.

Никита по-мальчишески дурачился, стараясь произвести на Лену впечатление крутого парня. Вдоволь накатавшись, молодые люди причалили к берегу.

– Дядь коль, принимай технику! Мотор зверь! – Лена ловко прыгнула на берег.

– Видал я ваши выкрутасы. И сами то мокрые. Теперь сушится надо – ворчал сторож.

– Ниче, дядь Коль, до свадьбы высохнет – ответила на ходу Лена, и они с Никитой побежали вверх по лестнице к беседке, где вовсю отмечали день рождения.

– Надо же! Уже о свадьбе речь – сторож облокотился на перила причала и закурил сигарету, – только девчонкой бегала… а уже свадьба… Потом родит, и ее дочь будет расти здесь. Эх, жизнь… Течет, как ента река. «Не затормозить…» – сказал он, задумавшись. Старик молча смотрел на воду, изредка затягиваясь и стряхивая пепел от папиросы прямо в воду.

Никита и Лена подбежали к беседке. Все гости были уже изрядно пьяны. За столом уже никого не было, и теперь они сидели небольшими группами на многочисленных скамейках. Снующие официанты разносили спиртное. Лев Николаевич и Леонид Петрович сидели рядом в небольшой компании. Невысокого роста мужчина оживленно спорил с соседом, размахивая стаканом с виски.

– Вот ты, Иваныч, как лидер партии, и веди народ в правильном направлении. Мы тебе за это членские взносы платим. И главное – чтоб никакой бузы. Хватит нам уже революций! Нам страну надо поднимать. Никаких переворотов больше. И никакой смены власти. Раз Путин победил – пусть рулит. Я в него верю – он пьяно икнул.

– Да… Уже двенадцать лет рулит, а страна как падала в пропасть, так и продолжает. И пропасть эта не бездонная. Вот промышленный потенциал, который коммунисты создали, добьют. И когда атомные электростанции начнут взрываться от старости, когда тепловые и гидроэлектростанции встанут. Когда будет холодно в домах и нечего жрать. А американские евреи еще и цены на нефть уронят. Как в восьмидесятых. И вот тогда и начнется веселуха. Народ возьмется за вилы и начнет рубать этими вилами налево и направо. Кончено, цари нынешние будут уже на Канарах мемуары писать. И с улыбкой на наши мытарства поглядывать. А нам тогда всем достанется, и левым и правым – негромко ответил Иваныч. И через минуту добавил:

– И к тебе на птицефабрику заглянуть, Гаврила Гаврилыч.

– А ко мне зачем? Я зарплату вовремя плачу, льготы у меня разные. Опять же детский садик на балансе. Меня-то за что вилами? – возмутился Гаврила Гаврилович, владелец местной птицефабрики.

– За компанию – тихо сказал Леонид Петрович.

– Не понял? Какую компанию?

– Притча такая есть. Собрался хан дочь замуж отдать и объявил – кто попадет стрелой в яблоко на голове пажа, за того дочь отдаст и пол царства в придачу. А кто промажет – тому голову долой. Собрались стрелки. Всем хочется с ханом породнится. Выходит первый. Стреляет и промахивается. Схватили его и отрубили голову. Выходит второй. Долго целился. Пускает стрелу и попадает в яблоко, но стрела немного задевает голову пажа. Ему тоже отрубают голову. Наконец подходит третий стрелок, долго целится и пускает стрелу. Та попадает прямо в яблоко. Все захлопали в ладоши, а хан велит и ему отрубить голову. Когда его спросили – за что? Хан ответил – за компанию…Вы, уважаемый Гаврила Гаврилович, знаете, как помещиков жгли и на вилы сажали во время великой октябрьской революции? Ведь большинство купцов и промышленников были честными и преданными России людьми. А как полыхнуло, так всех подряд стали резать и жечь… За компанию. Нельзя доводить народ до отчаяния. А сейчас революционная ситуация налицо. Низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять.

Власть устроила себе коммунизм в отдельно взятом городе под названием Москва. А то, что дальше кольцевой дороги – это ее не касается, – закончил он так же тихо. Насупила тишина. Лев Николаевич поднялся и громко сказал:

– Вообще у меня день рождения! О политике ни слова! Гуляем! Скоро спортивный самолет прилетит. Моя крестная доченька подарок мне устроила. Высший пилотаж будет показывать. Начальник местного аэроклуба будет пилотировать. Мастер своего дела. Я лично с ним знаком. Так что давайте, господа, на берег реки подтягивайтесь. Обещали красивое шоу – он взял за руку Леонида Петровича – пойдем Лёнечка, прогуляемся.

Они пошли по широкой дорожке, ведущей к берегу реки.

– В сущности ты, Лёнечка, прав. Этот грабеж не может продолжаться бесконечно. Страна обладает несметными богатствами. 40 процентов мировых богатств у нас, а народ реально в нищете. У власти махровые бандиты. Посуди по нашему городу. Мэр – бывший рэкетир. Две судимости. Прокурор крышует весь бюджет. Все, кто работает с бюджетом, отстегиваю ему 10 процентов. Это знают все. Начальник УВД реально снабжает город наркотой. Всё, что изымают у мелких торговцев наркотиками, через его же ментов опять попадает на рынок. Только его людей никто не трогает. И так по всей вертикали власти. Страну поделили, и теперь молча качают из нее бобло. Не сегодня – завтра нефть упадет, и в стране начнется хаос. Семьдесят процентов продовольствия из-за рубежа. Мы уже на продовольственной игле у американцев. Про армию я боюсь говорить. Жалкие остатки. Вчера показывали учения армейские. Два самолета летят, а диктор слюной давится от эйфории. Вот, летит гордость страны – два новейших самолета. А то, что на такую страну эти два самолета – слону дробина в жопу, об этом молчит… Дело времени… Ты правильно сказал. Американцы ждут, пока мы добьем промышленный потенциал, который нам в наследство от СССР достался. Затем они цены на нефть уронят, как в восьмидесятые, и дело сделано. Мы сразу встанем в ряд с африканскими отсталыми странами. Все наши республики без особых проблем объявят суверенитет. И мы будем страной под названием Россия в границах московской области. А цари наши нынешние будут писать мемуары, где ни будь в Венеции. Или в Альпах разводить пчел. Сегодня мы имеем семьдесят процентов износа оборудования тяжелого машиностроения, изношенные коммуникации в городе, разрушающиеся электростанции. Дороги уже в отдельных регионах превратились в направление. Ветхое и аварийное жилье – это уже катастрофа. И все хуже, и хуже, и хуже – Лев Николаевич зло сплюнул в сторону и ускорил шаг.

– Да, Левушка. Все идет по спирали. Хоть я с Лениным не согласен по некоторым вопросам, но во многом он прав. Все развивается по спирали. Был тысяча девятьсот семнадцатый год, его повторил девяносто первый. После революции семнадцатого года НЭП и ускоренное развитие страны. У нас в девяностых тоже все развивалось. А потом наступили репрессии тридцать седьмого года. А за тридцать седьмым грянула Великая отечественная война. Сейчас как телевизор посмотришь – так одни менты. Того посадили, того разоблачили. Реально – тридцать седьмой год у нас по полной программе. А после репрессий началась война. На душе не спокойно у меня. Как бы нам не пришлось еще при жизни похоронки на сыновей получать. Все идет к войне… Но главное – мне непонятна реакция народа. Как будто все разом отупели. На глазах город разрушается. Галустян, главный строитель дорог в городе, уже оборзел до того, что акты приемы несуществующего дорожного ремонта пачками подписывает у мэра. А где сделал ремонт, там асфальт после первых паводков смывает как пыль угольную. Кавказцы уже с черными флагами открыто на машинах по городу разъезжают под звуки лезгинки. А нападение на деревню Романовку? Когда их сорок человек приехали на машинах русских мужиков избивать? Мужики поднялись против наркоты, что продавали в деревне цыгане. Детей своих защитить хотели. И что? Цыгане вызвали крышу – чурок. Те мужиков избили. Два трупа. И менты даже пальцем не пошевелили. А народ идет и тупо голосует за власть. Полный дебилизм. И неужели во власти нет патриотов? Ведь родина одна. И никакие теплые края ее не заменят. Почему Сидорчук, главный милиционер в городе идет на поводу кавказцев? Ведь он тоже русский?

– Сидорчук, Лёнечка, под таким колпаком у кавказцев! Ему Магомедов не только деньги большие платит, но и компромат держит под столом. Еще с чеченской компании. Торговля оружием. Тот боевиков снабжал. Старые автоматы, что списаны, он нашим бойцам выдавал. А новенькие поставляли прямиком к боевикам. Так что, если Сидорчук рыпнется, Магомедов на него быстро информацию сольет кому надо. Все гораздо хуже, чем ты думаешь – Лев Николаевич замолчал, продолжая вести под руку друга.

– Левушка! Ну, менты понятно, продажные твари. А куда ФСБ смотрит? Ведь это государственная безопасность?

– Все продается в наше время. Был я как-то на пьянке с ФСБшникам. Разговоры только о том, у кого какой бизнес. И сколько прибыли приносит. Или кто на какого коммерсанта наехал и сколько бобла из него выкачал. Похоже, все родиной торгуют. Дружно. И каждый хочет в этой гонке по продаже родины оказаться первым. И самое главное, дети их учатся за границей, дома они настроили тоже за границей. И внуком своих они уже заграничными именами называют. Понимают, что не сегодня завтра драпать придется из тонущей лодки. А народ… народ в порывах скуки сыт дешевой колбасой… Я сам не понимаю всеобщего пофигизма и отупения русского народа. Такое впечатления, что все нажрались колбасы и теперь вместо мозгов гавно в голове забродило… Я вообще удивляюсь, как русский народ победил фашистов. Какое было партизанское движение! А сейчас? Чурки беспредельничают, русских пацанов убивают, каждое второе изнасилование в городе – представитель Кавказа. А народ? Как крысы по домам. Мне тут Васька Рыков, однокашник наш, заявил, что уедет в Австралию. А сам, помнишь, за единороссов на выборах в думу какую агитацию развел! Слюной со сцены на три метра плевался! Парадокс. Я его спрашиваю – Вась, так ты же за власть голосовал. Зачем тебе уезжать? А он в ответ – а меня на работе принудили голосовать. Он теперь как раб, слова не может против брякнуть. Ему сказали – он и выступил за единую Россию. А сам потихоньку чемодан собирает. В Австралию. Драпать. Будет где ни будь кенгуру пасти. Быдло! А вообще в стране настоящий военный капитализм. Помнишь, по истории проходили военный коммунизм, как переход от капитализма к социализму? Так вот сейчас чистой воды военный капитализм. Реально правят силовики. И никакой закон им не указ. Прокурор, начальник УВД, ФСБшник, даже пожарник, то есть МЧС овец – все они обладают неограниченной властью. А власть эту им дали сверху. И они пользуются этой властью не для наведения порядка – а для пополнения личных счетов в банке. На прошлой неделе пожарники ко мне пожаловали. Мило так поулыбались и акт выкатили на двадцати станицах. Я к начальнику местного МЧС. Говорю, мол, у меня завод пять лет назад вводился в строй. Вот акт о приемке, который ваши представители подписали.

А он в ответ – эти представители уже в столице акты подписывают. И с них и спрашивайте. А нам наше отдайте. Откровенно так и говорит. И главное не боится, что я к прокурору пойду с заявлением о вымогательстве. По тому как прокурор в доле с ним. Я точно знаю. Пять лимонов я ему за акт отвез. И, главное, мне не эти пять миллионов жалко. Противно на эту рожу смотреть и преклоняться перед этой тварью. А он еще коньяк наливает после того, как денежки в сейф кинул. Вот гнида! – Лев Николаевич снова зло сплюнул под ноги. Немного помолчал и, высоко задрав голову, глядя куда-то вверх, добавил:

– Решил и я уехать, Ленечка, – продолжил он, подняв голову кверху и глубоко вздохнув. Противно мне здесь на эти рожи прокурорские да ментовские смотреть и пресмыкаться перед ними. Зовет меня Георгий в Канаду. Он там уже десять лет. И что такое проверки и откаты забыл. И говорит, что есть там такое понятие – частная собственность. И никакая сволочь из пожарной охраны к тебе не заявиться. Построили, приняли по акту – все. Дальше это твое. И ни санитары, ни пожарники, ни ветеринары, ни менты продажные не могут тебе на предприятие без твоего разрешения зайти. Вот это капитализм. А у нас бандитский, военный беспредел. И меня уже тошнит от всего этого – тихо закончил Лев Николаевич.

– На все воля господа, Ленечка – тихо ответил Леонид Петрович, задумавшись.

Они шли по алее, и вверху шумели столетние дубы. Под ногами шуршали желуди. Их обгоняли, спешившие на берег, люди. Навстречу бежали официанты за очередной порцией спиртного. Охранник в черном что говорил негромко по рации.

– Да, и насчет господа… Тут мне тоже не все понятно, Лев Николаевич повернулся к другу. – Почитал я как-то библию. Так там написано, что человек должен постоянно поститься, то есть мало жрать. Быть постоянно в послушании, то есть постоянно работать, с рассвета до зари. И если тебя ударили по левой щеке, подставь правую. И начальник твой – господин твой. Не смей ему перечить. Почти буква в букву пересказываю библию. Так это же идеальная модель раба. Ест мало, работает с утра до вечера и слова против сказать не может. И кто нас эту религию принес? – Еврей Иисус, и его апостолы. Тоже евреи, кстати. Может задумано так? Тысячи лет назад. Сделать из нас нацию рабов? И по библии нашей, каждый сам спасет свою душу. То есть каждый сам за себя. А у евреев в талмуде знаешь как написано? Еврею займи денег без процентов. А с другой нации бери по полно. Значить они спасают нацию свою! А у нас, русских, нет лучшего праздника, чем пожар у соседа. Вот такая, брат, толерантность получается. Буданова, героя чеченской войны чечены прямо в Москве грохнули и тишина! Все, в том числе и ветераны всяких войн, языки в жопу засунули и кланяются в сторону кремля. Рабы! – он зло сплюнул и, повернувшись к другу негромко продолжил: – Проблемы у меня намечаются, Лёнечка. Магомедов под меня копает. Фирма у меня большая. Прибыльная. Вот он и решил ее под себя подмять. Месяц назад приезжал ко мне. Слащавым голоском предложил продать бизнес. Хорошие деньги предлагал. Я, конечно, послал его куда подальше. А на днях до меня информация дошла через моих людей. Роет он под меня серьезно. Вроде бы менты наши готовят наезд крупный по его заказу. Так что придется после выходных в Москву лететь, просить защиты у своих корешей в Госдуме.

– Ты Левушка, только будь осторожней. Ведь эти кавказцы беспредельщики.

– Сам знаю. Я уже охрану усилил, думаю бронеавтомобиль купить. На всякий пожарный случай.

Они шли неторопливой походкой по широкой алее. По обе стороны росли могучие дубы. Слышалось пение птиц, вдалеке играла музыка. От жаркого солнца защищала крона деревьев. Под ногами приятно шуршала мелкая галька. Алея выходила прямо к берегу реки, где уже собирался народ. Друзья шли рядом, ведя неторопливы разговор. Они называли себя ласкательно – Лёнечка, Левушка. Казалось, что так могут называть мужчин только женщины. Но это были друзья, которые смогли пронести мужскую дружбу через годы. Хоть жизнь развела их по разным социальным дорогам. Сделав одного местным олигархом, а второго – городским учителем. И эта, проверенная временем, мужская дружба, роднила их.

Друзья подошли к берегу реки. Они сели на лавочку. Внизу располагалась пристань. Народ постепенно прибывал, и все ждали прилета спортивного самолета. Лена уже созвонилась с аэроклубом, и ей сказали, что самолет будет с минуты на минуту. Люди крутили головой, в надежде первым увидеть приближающийся самолет. Наконец Лена радостно замахала руками и закричала:

– Самолет! Самолет! Смотрите вон туда, выше одинокой сосны!

Все радостно закричали и замахали руками.

На горизонте показалась точка, которая постепенно превращалась в Як-52. Приблизившись, самолет стал стремительно снижаться. Зрителям показалось, что он сейчас врежется в толпу. Но Як-52 пролетел над самыми головами и резко взмыл вверх. Все запрыгали и захлопали в ладоши.

– Это он на вертикаль пошел! А сейчас штопор, смотрите, штопор! – кричала Лена.

Звук мотора стих и самолет закружился. Затем резко остановился и, взревев мотором, снова рванул вверх.

– Это петля! За ней поворот на горке – восторженно кричала Лена.

Все хлопали в ладоши, кричали и свистели. Это был самый настоящий праздник. Никита тоже хлопал в ладоши и громко свистел. Стоящие рядом Леонид Петрович и Лев Николаевич тоже свистели, засунув пальцы в рот. Они смеялись как мальчишки и веселились. Никита невольно заулыбался, наблюдая за ними. Лена бегала вокруг гостей, стараясь всем объяснить, какой маневр выполняет самолет. Вокруг был настоящий праздник и веселье. Все громко хлопали в ладоши после каждой фигуры и радостно кричали. Вдруг Лев Николаевич неожиданно присел и стал валиться на бок. На его белой рубашке появились два кровавых пятна. Изо рта хлынула кровь. Леонид Петрович подхватил его. Все смотрели вверх и продолжали хлопать и свистеть. Представление было наверху, и поэтому никто не замечал, что произошло с именинником. Леонид Петрович что-то кричал, но за ревом мотора его не было слышно. Никита остолбенел. Он на какое-то мгновение замер. Все звуки смешались, превратившись в сплошной гул. Это оцепенение продолжалось всего несколько секунд. Его как будто пробило электрическим током. Время стало тянуться медленно, все происходящее было как в замедленном кино. Вдруг перед глазами возник подозрительный рыбак в черном, спиннинг без катушки, бинокль в руках, чехол рядом. Никита бросил взгляд на противоположный берег реки и сразу же увидел его, быстро взбирающегося вверх обрыва к своему мотоциклу. Ни палатки, ни спиннинга уже не было. Только большой рюкзак за спиной. Сомнений нет. Это был киллер. Оцепенение мигом прошло. Никита рванул вниз к пристани. Через несколько секунд он был уже на водном мотоцикле.

– Дядь Коль! Ключ давай! Вон там киллер – он показал пальцем на взбирающегося по обрыву мужчину, – пришли подмогу!

Сторож послушно отдал Никит ключи, озираясь по сторонам.

Резко взревел мотор, и Никита понесся на противоположный берег, стараясь не выпустить из виду киллера. Обернувшись назад, он увидел, что все столпились на лежащим Львом Николаевичем. Охранники что-то кричали в рации, вытащив пистолеты и оглядываясь вокруг. Никита был только на середине реки, а киллер уже сел на мотоцикл и понесся по берегу в сторону трассы. Никита повернул вдоль реки, стараясь не отставать от мотоциклиста. Скоро он увидел, что дорога делает большую петлю и вновь выходит к реке. Он понесся к этому месту. Расчет оказался верным. На большой скорости вылетел на берег. Водный мотоцикл резко зарылся в песок и Никита, перелетев через руль, оказался на песке. Быстро вскочив на ноги, он бежал к дороге. Уже был слышен рев приближавшегося мотоцикла. Но как остановить его? Голыми руками? Ведь тот наверняка вооружен. Никита бежал, лихорадочно соображая на ходу. Вдруг он увидел на земле большую палку. Схватив ее, он, выскочил к дороге. В это же мгновение из-за поворота показался мотоциклист. Он мчался на большой скорости, поднимая клубы пыли. Все происходило так быстро, что Никита не успевал соображать. Когда мотоциклист поравнялся с ним, Никита, что было силы, бросил палку в колесо мотоцикла. Она угодила прямо между спиц. Переднее колесо заклинило, и мотоциклист кубарем полетел через руль. Пролетев метров пять, он ударился головой о дерево и затих. Никита сразу же бросился к нему. Мужчина в черном спортивном костюме был без сознания. По голове побежала небольшая струйка крови. Никита обернулся и увидел, что по реке к нему мчится еще один водный мотоцикл с двумя охранниками. Через минуту они были рядом.

– Живой? Мертвый? – охранники сразу же принялись тормошить киллера. Второй быстро валяющийся рядом рюкзак.

– Он, сволочь! Вот «плетка» – крикнул второй, доставая из рюкзака уже сложенную снайперскую винтовку. – СВД, видимо еще с чеченской компании гуляет по России.

– Первый, первый! Присылай ментов к повороту реки. Мы его взяли – кричал другой охранник в рацию.

Никита стоял рядом. Его вдруг охватила слабость. Он сел на землю и опустил голову. Перед глазами стояли круги, слегка подташнивало.

– Ты как его остановил, парень? – спросил охранник.

– Палку бросил… между колес – Никита говорил слабым голосом.

– Тебе надо водки стакан, у тебя нервный срыв – второй охранник присел на корточки рядом и стал тереть виски у Никиты. В это время к берегу пристал катер, из которого выскочили пять человек.

– Николай Кузьмич. Киллер задержан. Этот парень помог. Без него ушел бы – охранник стал докладывать старшему. – Он без сознания. Надо ментов вызывать.

– Уже едут. А кто этот парень?

– Из гостей, кажется, с Леонидом Петровичем приехал.

– Вези его назад – бросил на ходу старший, а сам направился к лежащему на дороге киллеру.

– Ну, герой, пошли. Ты свою работу сделал – охранник подхватил Никиту под руки и повел к катеру. Никита шел покачиваясь. Он едва стоял на ногах. В голове стоял шум. Все тело было ватным. Через минуту они были у причала. К Никите сразу же подбежала Лена. Она была вся в слезах. Волосы растрепанные, кофточка сползла с плеч на рукава.

– Никита! Ты куда умчался! Дядя Лева умер! – девушка кричала, схватив Никиту за плечи.

– Девушка, ему сейчас водки надо. Он киллера голыми руками взял. Настоящий герой. Похоже у него нервный срыв.

Выведя Никиту наверх, он подошел к столу, где стояли бутылки со спиртным и налил полный стакан водки.

– Давай, парень, залпом. Тебе сейчас надо – он протянул Никите стакан.

Никита ничего не понимал. Он взял стакан и залпом выпил.

Перехватило дыхание, на глазах появились слезы. Поморщившись, он сел на стул. Минуту посидел, тупо уставившись в землю. Затем улыбнулся идиотской улыбкой Лене и попытался что-то сказать.

Но сил уже не было и он, положив голову на стол, закрыл глаза.

– Уснул. Теперь его надо доставить домой. Свою работу он сделал. Геройский парень – сказал охранник, обращаясь к Лене и подошедшей Клавдии Семеновне.

6

Никита проскочил через вертушку проходной за минуту до начала рабочего дня. Он уже получил позавчера выговорешник от Хачика Эдуардовича, и соответственно лишение премии. Второе опоздание за неделю шеф не простит. Поэтому, когда за его спиной охранник разочарованно брякнул – успел, Никита выдохнул. Он понесся по длинному коридору, как всегда высоко подпрыгивая, доставая потолок пальцами руки. Парень уже открыл дверь бухгалтерии, как вдруг увидел стоящую у окна Наталью Геннадиевну. Та нервно курила, выпуская дым в открытую форточку. Никита закрыл дверь и подлетел к начальнице. Он любил донимать ее с утра непристойными комплиментами типа – какие у вас мешки под глазами симпатичные. Или – ой, как вас полнит эта кофточка. И сейчас он открыл рот, чтобы сказать очередную гадость, но отсекся на полуслове… Наталья Геннадиевна плакала. Слезы стекали по ее щекам и падали на подоконник. А она молча курила, глубоко затягиваясь. Только плечи слега подрагивали и дрожала сигарета в руках.

Наталья Геннадиевна! Женщина кремень! Женщина полководец! Женщина – от грозного голоса которой дрожали коленки у многих мужиков на фирме, плакала как девчонка. Никита стал как вкопанный, не зная, что сказать. Его парализовали слезы когда-то грозной начальницы.

– Все, Скворцов, кончилась наша нелюбовь… увольняют меня – увидев Никиту, негромко сказала Наталья Геннадиевна. Она достала платочек и стала вытирать слезы. Никите опешил. Он посмотрел ей в глаза и удивленно, заикаясь, спросил:

– Наташечка Геннадиевна! Это за что? Вы… вы же честь и гордость нашего коллектива. Я бы сказал даже города и страны…

– Смешно сказать, Скворцов – Наталья Геннадиевна ухмыльнулась – Не дала этому жирному козлу – она кивнула в строну кабинета Хачика Эдуардовича.

– Не понял? Что не дали? – Никита продолжал удивленно пялится на начальницу.

– Скворцов! Ты что, не понял? В постель меня этот маньяк тащил. А я ему отказала. А он так и сказал – или мы спим, или ты ищешь другую работу – у нее опять навернулись слезы.

– Как в постель? Его жена, Марина Саркисовна, главбух. Бабы вмиг разнесут. Наталья Геннадиевна глубоко затянулась и, выпустив дым в окно, тихо сказала:

– Он же не здесь предлагал. Квартирка у него есть подпольная – женщина еще раз затянулась, – он меня туда под предлогом знакомства с московскими партнерами пригласил. А сам под юбку еще в прихожей полез. Ну, я ему и двинула… Никита, пораженный таким героическим поступком восхищенно скала:

– Ну, Наташечка Геннадиевна! Ну, вы герой! А я думал, что все бабы могут за деньги ноги раздвинуть!

– Глупый ты еще, Скворцов – Наталья Геннадиевна улыбнулась, – за деньги ноги раздвигают проститутки. Да, к тому же, я последнее время такой националисткой стала. С нерусским даже за лимон баксов в постель не лягу. Достали эти чурки! Думают, раз русская баба, так сразу потаскуха.

– Уважуха, – Никита пожал руку женщине. – Не расстраивайтесь. Вы работу найдете. С вашим опытом… – Никита не успел закончить. Наталья Геннадиевна как-то жалобно посмотрела на него и тихо сказала:

– Конечно найду. Просто в душу насрали… Противно… – она неуверенно улыбнулась. Затем еще раз вытерла слезы платочком и, подмигнув Никите, пошла по коридору неторопливой походкой.

Никита повернулся и понесся в бухгалтерию. Его буквально трясло. Взяв в бухгалтерии сводку по продажам, он вошел к себе в кабинет. Едва сел за стол, как началась планерка. С приходом Хачика Эдуардовича многое поменялось. И планерки проходили уже по-другому. Если при старом начальстве всех собирали в актовом зале и песочили, то сейчас работники видели на своих местах и слушали речь начальника через громкоговорители. Их поставили во всех кабинетах. Причем Хачик Эдуардович любил давать указания, прохаживаясь по кабинету, как полководец. С помощью нескольких микрофонов, установленных в его кабинете, речь была хорошо слышна, даже если он ходил из угла в угол. Директор прохаживался по кабинету, сложив руки за спиной изредка останавливаясь у большого зеркала на стене. Полюбовавшись несколько секунд собой, снова маршировал по кабинету, выговаривая подчиненным недовольство плохим выполнением плана. Это была его минута славы. Власть – вот вершина пути, по которому он шел много лет, зарабатывая деньги четным и нечестным путем. Унижался, воровал, закладывал конкурентов. Нарушал закон, предавал товарищей, убивал неугодных. Все ради одной цели. Добиться власти над людьми. Пусть только в рамках одной фирмы. И сейчас он получал несказанное удовольствие от неограниченной власти над людьми, работающими на него. Он был королем, властелином. Пусть только в своем маленьком королевстве, но все-таки королем. И в этом королевстве не было законов для него. Были законы только для черни, которая работала на него. И это было высшим наслаждением.

Никита сидел на стуле, слушая речь начальника. Внутри у него все кипело. Как Хачик Эдуардович мог так поступить с Натальей Геннадиевной!

Почему все кавказцы считают русских баб шлюхами? – возмущенно подумал он. Набить ему морду? Никита буквально возненавидел этого жирного альфонса.

– У самого жена, три дочери, а он открыто соблазняет подчиненных женщин. Козел жирный – возмущенно думал он.

Не дослушав речь Хачика Эдуардовича, Никита встал и вышел в коридор. Он быстро пошел по коридору в сторону туалетной комнаты.

Проходя мимо приемной, он увидел через открытую дверь Верочку, которая красила губы перед зеркалом. Стоящий на столе динамик разрывался голосом Хачика Эдуардовича.

Никита буквально влетел в приемную и громко выпалил:

– Сволочь он, этот твой Хачик. Грымзу уволил. Падла.

– Не кричи. Услышит. Нечего выеживаться. Ничего бы с ней не стало. Пошла в душ, помылась и забыла… За то оклад бы повысили – ответила Верочка тихим и спокойным голосом. Она знала о конфликте. У неё уже завязались личные отношения с шефом, и она была в курсе всех его дел.

Никита опешил. Он хотел было нагрубить Верочке, но тут Хачик Эдуардович закончил свою речь и пожелал всем трудовых успехов. Верочка уверенным движением отключила выключатель громкоговорящей связи, который был у нее на пульте управления.

– Хачик Эдуардович, связь отключена – проговорила Верочка в аппарат, нажав другую кнопку.

– Вера Сергеевна, зайдите в кабинет – раздалось в ответ.

– Дура она, эта твоя Наталья Геннадиевна – Верочка встала и кокетливо поправила прическу. Зайдя в кабинет начальника, она плотно прикрыла дверь.

– Ага, дура… но не шалава – тихо сказал Никита. Его взгляд неожиданно упал на выключатель громкой связи. Сам не понимая – зачем, он наклонился к столу и включил его.

Из динамиков тут же послышался голос Хачика Эдуардовича:

– Ну, Верочка, побалуй усталого начальника. Иди ко мне на коленочки. Я от этих планёрок так устаю! Так устаю!

– Ой, Хачапурчик ты мой. Ты такой сильный – Верочка отвечала ласковым, мурлыкающим голосом.

– А ты дверь закрыла? – вдруг встревоженно спросил Хачик Эдуардович.

– Закрыла, закрыла. На ключ. Иди ко мне, мой ненасытный – Верочка томно задышала.

– Круто! – тихо воскликнул Никита и понесся к себе в кабинет. Только открыв дверь, он увидел опешившего Ваньку Синицина.

– Ты слышал! – сходу спросил он Никиту и показал пальцем на динамик, который висел на стене.

– Ну, моя девочка, еще, еще – стонал динамик голосом Хачика Эдуардовича.

– Да! Да! – томно дышала Верочка. Все эти крики эхом раздавались из других кабинетов.

Неожиданно мимо открытой двери кабинета буквально пролетела жена Хачика Эдуардовича. Толстая, с большим задом, Марина Саркисовна, неслась по коридору ураганом, сметая все на своем пути. Падали со стен портреты руководителей правительства, огромная пальма в холе была вывернута с корнем. Возмущенная женщина подлетела к двери, за которой был ее муж и секретарша, и сходу всем телом навалилась на нее. Дверь была заперта. Тогда она отошла назад и пробежав пару метров ударила плечом в дверь. Та слетела с петель и с грохотом упала на пол. Сразу же раздался женский визг. Из кабинета вылетела полуобнаженная Верочка. Она спотыкнулась об выбитую дверь и упала. Тут же быстро вскочила, прикрывая голую грудь розовой кофточкой.

– Истеричка – бросила она в сторону кабинета начальника и побежала по коридору. Из динамиков раздавалась сильная женская брань на армянском языке. Все сотрудники вышли в коридор и, опешившие, наблюдали за развязкой. Голос Марины Саркисовны перебил виноватый Хачик Эдуардович, но после удара пощечины Марина Саркисовна опять истерически закричала на мужа. Так продолжалось минут пять. Потом из кабинета вылетел растрепанный Хачик Эдуардович и завизжал не своим голосом:

– Да выключит кто ни будь этот гребанный динамик! Где эта сучка Верка! Я ее убью!

Верочка, услышав в туалете, что ее назвали сучкой, выскочила в коридор и, подбежав к начальнику тоже заорала:

– Я сучка? Я сучка? А кто квартиру на Ломоносова снимает для развлечения с шалавами? – она на минуту скрылась в приемной и, выбежав, протянула связку ключей Марине Саркисовне.

– Вот. Это от съемной квартиры. Улица Ломоносова шесть, квартира двенадцать. Это его блат хата. Он там потаскух принимает. Верочка опять убежала в приемную и, выскочив через минуту со своей сумочкой, прямо в лицо Хачику Эдуардовичу громко крикнула:

– Блядун старый!

Затем не спеша пошла по коридору, широко размахивая розовой сумочкой. Все сотрудники стояли неподвижно. Проходя мимо Никиты, она громко крикнула ему в лицо:

– А тебе, Скворцов, я этого не прощу! – и неторопливой походкой, нарочито виляя бедрами, пошла дальше по коридору.

Наступила гнетущая тишина. Опешивший Хачик Эдуардович стоял неподвижно, смотря в спину уходящей секретарше.

Первой пришла в себя Марина Саркисовна. Она повернулась в сторону опешивших подчиненных и громко крикнула:

– Спектакль окончен. Всем по рабочим местам.

Работники стали молча расходиться по кабинетам. Марина Саркисовна сильно ударила мужа ладонью в плечо и грубо что-то сказала на армянском языке. Хачик Эдуардович, сгорбившись, побрёл в кабинет. Все сразу разошлись, и лишь Никита задумчиво и одиноко стоял посреди коридора.

– Да… шутка удалась. Видимо пора искать другую работу – парень почесал голову и пошёл в свой кабинет собирать вещи.

7

Яркое солнце светило прямо в глаза. Никита отвернулся, но через минуту повернулся обратно и солнце опять резануло по глазам.

– Блин, надо жалюзи повесить на окно. Уже сколько раз собираюсь, но каждый раз забываю – раздосадовано подумал Никита и достал рукой будильник, который стоял на тумбочке рядом. С трудом раскрыв глаза, он посмотрел на часы. Можно было бы поспать еще полчаса. Сегодня суббота, и он с Ленкой едет на полеты в аэроклуб. Вставать надо в шесть, а сейчас только пять тридцать. Но ведь сегодня полеты! И для него это праздник. К тому же он едет с Ленкой. Вспомнив Ленку, Никита улыбнулся.

И как это он жил без нее все это время? А сейчас даже полдня без Ленки для него невыносимая тоска. Ленка… милая Ленка, запах волос, улыбка, голос… Как он ее любит!

Никита лежал с открытыми глазами, улыбаясь. Он снова повернулся к окну. Неожиданно в его голове возникли фразы:

– Ничего себе! Я что, стал писать стихи? – Никита приподнялся на локтях и сел. Но ему понравились эти красивые строчки, и он стал опять подбирать рифму.

Вот это да! – удивился Никита. – Как просто! Ему как будто бы кто-то диктовал рифмованные строчки. Он стал лихорадочно перебирать в уме слова, в поисках красивых фраз, но в этот момент вдруг истерически зазвонил будильник. Никита подскочил как ужаленный.

– Тьфу ты, зараза. Напугал – выругался он в адрес будильника. Взяв телефон, который лежал на тумбочке рядом, он набрал Ленкин номер.

– Але… кто там – раздался в трубке ее сонный голос.

– В открытое окно влетает белый пух – начал Никита негромко.

– Какой пух? Сколько время? – похоже, что Лена еще не проснулась.

– Вставай, страна! Нас ждут великие дела! – Никита улыбался во весь рот. Его всегда веселила сонная Ленка. Она была забавная и милая, как маленькая девочка. И слушать её в это время было огромным удовольствием.

– Ровно в семь у фонтана. Без опозданий – Никита отключил телефон. Но затем снова набрал Ленкин номер.

– Ну что еще? Я поняла, в семь – ответила недовольно все еще сонная Ленка.

– А еще я тебя люблю. Вот – прошептал Никита.

– Я тебя тоже – Никита почувствовал, что любимая девушка улыбается.

Он снова отключил телефон и побежал в ванную комнату. Там он залез под душ и включил холодную воду.

– кричал Никита, яростно растираю тело руками под струями холодной воды.

Через полчаса он вышел из ванной комнаты гладко выбритый и причесанный. Присев несколько раз, он принялся подтягиваться на перекладине в проеме двери, которая верой и правдой служила ему еще с 10-го класса. Настроение было на высоте.

– А за окном чудачит новый день – опять заорал он и тут же отсекся. Мама еще спала. Он быстро собрался и выскочил на улицу. Когда он шел к фонтану, строчки одна за другой переплетались в голове. Через десять минут он был на месте. Лены еще не было, и Никита закружил вокруг фонтана, рифмуя новые строчки. Он нарезал круги вокруг фонтана, уставившись себе под ноги и увлеченно собирая отдельные слова в красивые строчки. Это занятие настолько увлекло его, что он не заметил, как подошла Лена. Она смотрела на Никиту с улыбкой, а тот проходил мимо, наматывая очередной круг. Наконец Лена встала у него на пути глядя прямо в лицо. Никита уперся в нее и пытался обойти. Но Лена снова преградила ему путь. Никита так же, глядя под ноги, опять попытался обойти девушку. Но она упорно стояла на его пути. Никита резко вскинул голову, собираясь разразиться непристойной бранью, но увидев Лену заулыбался.

– Слушай, Лен, я тебе такое скажу! – он почти закричал.

– Ты мне рукав куртки оторвешь – Лена по-прежнему улыбалась.

– Иди сюда – Никита потянул ее к скамейке.

Он посадил ее, а сам отошел на метр. Глядя ей прямо в глаза, начал читать стихи:

Никита закончил и тупо уставился на Лену.

– Всю ночь учил – девушка лукаво смотрела на парня.

– Как же, учил… Я сам написал! Сам! Понимаешь? Блин, это какое-то наваждение. Как будто кто-то диктует тебе, а ты записываешь – Никита орал как бешенный.

– Как ты? Ты что, втайне от меня стихи пишешь? – удивилась Лена.

– Да это первое стихотворение! – опять заорал Никита – Первое! Понимаешь?

– Круто, Кит. Как-то даже не верится…

– Представляешь, мне нравится это занятие – собирать отдельные слова в красивые строчки, – Никита обнял девушку и поцеловал ее в щеку.

Лена тоже чмокнула его и слегка оттолкнула.

– Это хорошо. Может, ты станешь великим поэтом? Как Лермонтов? Или Пушкин? А я буду верной женой… как Наталья Николаевна у Пушкина?

– Ага, а потом меня убьет Дантес… Ладно издеваться. Побежали, вон автобус подошел. А то опять стоя ехать будем. Сегодня народ на дачи с утра попрётся.

Ребята взялись за руки и побежали на остановку, где уже стоял автобус на Петровку. Он почти сразу тронулся, на ходу закрывая дверь. Дорога петляла среди высоких елей. Старенький ПаЗик чадил густым дымом, добрая часть которого просачивалась в салон. Никита и Лена сидели на заднем сиденье, дружно подпрыгивая на выбоинах. Они мирно досыпали, обнявшись и не обращая внимание на неровности дороги.

– В Петровке выходит кто? – громко крикнул водитель, притормаживая.

– Мы, выходим! Мы! – Никита подскочил и потянул сонную Лену к выходу.

ПаЗик остановился и, зашипев, открыл двери. Ребята выскочили на улицу. Сразу повеяло прохладой. Автобус взревел и, обдав ребят грязным дымом, покатился дальше, смешно подпрыгивая на выбоинах.

– Ленка, а давай вместе стих придумаем, – Никита шел быстрым шагом, таща Лену за собой.

– Блин, мне только стихи сейчас сочинять! Ты меня как флаг тянешь. Руку оторвешь, Никита! – Лена с трудом поспевала за ним.

– Какая ты неромантичная – Никита улыбался. У него было отличное настроение несмотря на то, что он остался без работы. – Ну, вот например:

Никита орал во все горло. Лена продолжала телепаться сзади, быстро перебирая ногами.

– Ну, Никита. Ну, миленький! Давай помедленней! Я еще не проснулась!

Никита не обращал на нее никакого внимания и лишь улыбался, продолжая читать стихи.

– Кажется красиво – Лена тяжело дышала, – а куда мы так торопимся, полеты начнут без нас. Мы в третьем разлете. Еще два часа.

– Не ворчать, – Никита резко остановился и подхватил Лену на руки.

Никита громко читал стихи и нес Лену на руках. Та обнимала его за шею, закрыв глаза. Неожиданно сзади послышался рев автомобильных моторов. Никита поставил Лену на землю, и они отступили на обочину. Скоро мимо промчались три дорогих внедорожника и микроавтобус.

– Комиссия, наверное? – Никита пожал плечами.

– Да не должны – Лена задумчиво смотрела вслед колоне, – Петрович ничего не говорил. К комиссии всегда аврал был. Драили все подряд, от окон до асфальта…

Ребят взялись за руки и побежали в сторону аэродрома. За поворотом показались самолеты. Они прошли мимо шлагбаума, кивнув сонному охраннику. На летном поле толпились нарядные люди. Как только ребята подошли к ангару, из дверей вылетел Петрович.

– А!!! Вовремя вы! «Помогать будете!» – сказал он, довольно потирая руки. Его глаза светились от счастья.

– Петрович, а что, собственно, случилось? Нам дали два новых Яка? – Лена с удивлением посмотрела на Петровича.

– Круче!!! Спонсоры приехали. Корпоратив у них здесь! Платят бешеные бабки. Смирнов пробил. Они уже сто штук предоплаты дали. После полетов и пьянки еще двести. Когда мы такие деньжищи видели? – Петрович говорил почти шепотом, улыбаясь во весь рот. – Наконец-то мы наши самолеты покрасим. А то обшарпанные, стыдно людям показывать – он потирал руки от удовольствия.

– Петрович! Ты бы лучше премию попросил у Смирнова. Комбез себе новый справил. А то не непонятно, техник ты или пугало аэродромное – Лена вызывающе взглянула на техника самолета.

Петрович неожиданно сделал строгое лицо и громко рявкнул:

– Ты, Самохина, за свой язык когда-нибудь поплатишься! Вот придешь ты ко мне зачеты по матчасти сдавать! Вот, выкуси! Не сдашь, пока прощения за все твои подковырки не попросишь – он вывернул фигу и потряс ею у самого носа Самохиной Ленки.

– Петрович, миленький, я пошутила – Лена повисла на шее у Петровича и поцеловала его в колючую щеку.

– Ладно, хватит лизаться. Пошли, помогать мне будете, – Петрович сразу подобрел.

– Сейчас гости пить сядут. Часа через два покатушки начнутся. Смирнов будет по очереди катать гостей на Як-52. Вы будете помогать мне самолет готовить. Желающих много. И, как говорится, время – деньги.

– Блин, Петрович! Так мы сегодня не летаем? – Лена расстроено посмотрела на техника самолета.

– Самохина! Налетаешься еще! Нам выживать надо! Это гребаное государство нам ни копейке не выделяет. Самим надо крутиться! Хозрасчет, ети его мать! – Петрович сердито сплюнул.

На летном поле задымил костер, запахло шашлыком. Ребята сидели на лавочке возле СКП. Рядом крутился аэродромный пес Лонжерон. Из кабины СКП неторопливо вышел начальник аэроклуба Смирнов и, достав пачку Беломора, закурил.

– Ну что, сладкая парочка, приуныли? – он весело взглянул на ребят.

– А что нам веселиться, Иван Викторович? Думали, полетаем сегодня. А тут эти покатушники нарисовались. Пропади они пропадом. Тем более, что взяточники – сказал расстроенный Никита.

– Ты это зря, Скворцов, работников налоговой инспекции ругаешь. Они тоже люди, и им тоже отдых нужен. Тем более праздник у них – день рождения руководителя. Сам понимаешь, всем надо рюмку выпить с начальником. Признаться ему в любви…

– Ни хрена себе, триста штук из бюджета государства на день рождения начальника! Щоб я так жил. А нам потом верещат по телеку – заплати налоги и спи спокойно. Я-то налоги заплатил, а эти твари их сейчас пропьют – зло сплюнул Петрович, который уже подготовил самолет к вылету и лениво стоял около столба с громкоговорителем.

– Не ворчи, Петрович, сами эту власть выбрали, теперь некому жалиться – Смирнов глубоко затянулся.

– Я эту власть не выбирал. Я за СССР голосовал, когда недоделок Горбачев референдум проводил. И, между прочим, 75 процентов жителей тогдашнего СССР проголосовали за. А эта сука конченная Ельцин, со своими приспешниками и удами, в Беловежской Пуще по-своему решили. Горбача в Форосе заперли и липовый документ о развале Союза приняли. А это не что иное – как измена Родине. И за нее за яйца вешать на площади надо, а не памятники по стране для этого иуды Ельцина строить – Петрович зло плюнул себе под ноги и напоследок еще и выругался матом.

– Петрович, не матерись, дети рядом – Смирнов улыбнулся.

– Дети меня простят, потому как про нашу власть бандитскую без мата нельзя – сказал Петрович уже спокойнее и подмигнул Ленке. Она подмигнула ему в ответ и заулыбалась.

– Ладно, хватит митинговать. Петрович, технику готовить быстро. Я буду в передней кабине. Ты готовишь матчасть. Самохина и Скворцов – вы пристегивать покатушников в задней кабине. Да, не забудьте у них из карманов все вытащить. А то на отрицательно перегрузке что ни будь вылетит, потом самолет будем разбирать. Обувь на каблуках снимать, бусы, серьги снимать, кольца тоже. Телефон, и прочую хрень, в кабину не брать. Смотреть всем строго. Если проглядите – шкуру спущу – Смирнов строго посмотрел на подчиненных.

– Да, еще, Петрович. Пакеты под блевотину приготовь. А то народ после шашлыков. Вдруг у кого он назад попросится.

– Будет сделано, командир – Петрович вмиг изменился и вытянулся по стойке смирно.

– А сейчас предполетный завтрак – Смирнов вытащил два яблока из кармана и кинул их Лене и Никите. Затем он поднялся по лестнице и скрылся в кабине СКП.

Ребята дружно захрустели яблоками, снова усевшись на скамейку. Рядом уже вовсю гуляли налоговики. Слышалась пьяная речь и хвалебные тосты. Именинник, толстый, маленького роста начальник налоговой инспекции, то и дело подскакивал и любезно кланялся очередному оратору. Петрович глянул на пьяную компанию, очередной раз зло сплюнул и пошел к самолету.

Через час, когда Лена и Никита уже дремали под теплым солнышком, из СКП выскочил Смирнов и громко крикнул:

– Начинаем работу, всем по рабочим местам.

Ленка и Никита подскочили и понеслись к самолету, возле которого уже толпились гости.

– Граждане, отойти всем на безопасное расстояние, а то можно под винтом этого чудесного аэроплана и расстаться с жизнью – Петрович отгонял любопытных от самолета. Смирнов о чем-то быстро поговорил с начальником налоговой, и затем подошёл к ребятам.

– Первым полетит вот эта девушка, – он показал рукой на высокую девицу лет тридцати с большой открытой грудью. Она была на высоких каблуках и на две головы выше начальника налоговой инспекции.

– Девица эта – любовница шефа. Поэтому с ней полюбезней. Она, конечно, дура конченая. И все мозги у нее между ног и в сиськах. Но если обидится – нам не поздоровиться. Шеф за нее всех порвет – добавил Смирнов тихо Петровичу.

Затем он громко крикнул: – Элеонора Геннадиевна, прошу вас к самолету. Все уже готово. Девица поцеловала шефа в лысину и, качая бедрами, направилась к самолету. Никита открыл приготовленную сумочку для мелочи и негромко сказал:

– Сюда пожалуйста выложите все мелкие предметы. Кольца, серьги, ожерелье тоже надо снять.

– Это с какого такого хрена? – басом спросила девица, уничтожающим взглядом посмотрев на Никиту.

– Элеонора Геннадиевна, такой порядок. Если что-нибудь выпадет и попадет под рули, мы с вами можем остаться в одной могиле – услужливо сказал Смирнов.

Девица тревожно подняла брови и, через секунду спросила, подозрительно глядя на Лешку:

– А этот прыщ не сопрет золото?

– Этот прыщ – наш человек – Смирнов подмигнул Никите и забрался в переднюю кабину. Девица выложила серьги и ожерелье в сумочку, и полезла на крыло самолета.

– Обувь тоже надо снять. Положено – строго сказал Никита.

Девица обернулась и пренебрежительно посмотрела на парня, собираясь сказать очередную гадость. Но потом махнул рукой и скинула туфли на траву. Никита накинул на нее подвесную систему и, что было силы, затянул ремни.

А что, так должны давить – тяжело дыша под ремнями спросила девица.

– Это чтобы твои сиськи не выскочили из-под платья. А то фонарь пробьешь своими сиськами и прилетишь к своему хахалю в виде бифштекса – не выдержал Никита и резко закрыл фонарь кабины. Он спрыгнул с крыла и самолет тут же взревел мотором. Всех обдало ветром от винта. Летчик и техником жестами подавали команды. Через несколько минут самолет побежал по траве, переваливаясь с крыла на крыло. Гости столпились и о чем-то шумно переговаривались, показывая пальцами на самолет. Довольный начальник налоговой инспекции одобрительно качал головой. Тут ему поднесли очередную рюмку и все дружно чокнувшись, выпили. Самолет тем временем вырулил на взлетную полосу.