Читать онлайн В руках богини бесплатно

Глава 1

Был чудесный летний день, тёплый, ясный, солнечный. Как раз такой, когда людям хочется одеться поярче и выбраться на улицу. Обнимались влюблённые парочки, носились взад-вперёд вопящие ребятишки, мамочки целеустремлённо толкали коляски с малышами.

Я аккуратно огибала и тех, и других и третьих, медленно, нога за ногу, тащась домой. Прозрачная папка под мышкой разогрелась на солнце и почти обжигала руку. В папке лежали документы из института – сегодня утром меня окончательно отчислили и выставили за дверь. Первый курс на факультете журналистики одновременно оказался и последним. Эх, как теперь сказать родителям? Они с первого класса повторяли, что нужно обязательно окончить университет, чтобы хоть как-то устроиться в жизни. А тут такая засада…

Вот и подземный переход, а по ту сторону, в глубине – наш дом. Спуск, подъём… От света я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела рядом смуглую, черноволосую молодую женщину с крючковатым носом, одетую в красное платье и увешанную золотом.

«Цыганка» – подумала я равнодушно.

– Вижу красавица, печаль на тебе великая, – нараспев, произнесла она, взяв меня за рукав. – Мечта твоя уходит от тебя!

– Кыш! – зло отмахнулась я. – По вторникам не подаю!

Но цыганка уже схватила меня за ладонь, поднесла к глазам и скороговоркой зачастила.

– Хочешь улететь отсюда и никогда не вернуться… Хочешь сражаться и побеждать… Хочешь чуда… Хочешь больше всего на свете…

От её слов мне стало совсем хреново. Да, я обожала фэнтези, а больше всего – истории о попаданках, кладущих к своим ногам целые миры. Как эта чёртова цыганка только догадалась?

– Не ваше дело! – огрызнулась я. – Отвяньте, не травите душу!

– Я могла бы тебе помочь, – ответила та. – Но не сейчас. Иди! Ещё увидимся.

Она развернулась и быстро зашагала прочь. Я же двинулась к родному подъезду. С детства все вокруг твердили мне, что чудес не случается, а волшебства не существует. Я, хоть и соглашалась, втайне всегда верила, что чудо произойдёт, и я смогу стать кем-то совсем другим. Волшебницей. Воительницей. Воровкой. Ниндзя. И отправиться на поиски настоящих приключений, вместо того, чтобы днями и ночами зубрить формулы и уравнения.

Родители уже были дома. Что ж это даже хорошо – можно было не откладывать разговор на потом, маясь от ожидания. Естественно, мать с отцом оказались не в восторге от вести о моём отчислении.

– Весь год ты уверяла нас, что всё учишь и сдаёшь вовремя, – вздыхая произнесла мать. – Я радовалась, что моя дочь стала взрослой и может позаботиться о себе сама… Ну, что ж, восемнадцать тебе уже есть, так что можешь искать любую работу. А параллельно будешь готовиться к экзаменам. В этот университет, или другой – неважно.

– И никаких карманных денег! – припечатал отец, буравя меня взглядом. – За интернет, телефон и прочее теперь будешь платить из своего кармана. Хватит уже сидеть на нашей шее.

– И куда меня, по-вашему, возьмут, без опыта и без всего? – хмуро спросила я, разглядывая пол.

Отец пожал плечами.

– А ты не ленись, ищи! Глядишь, что-нибудь и найдёшь.

Я развернулась и двинулась в свою комнату, мрачная и злая. Плюхнулась на кровать и уткнулась в подушку, чтобы не видеть развешанных по стенам постеров с корейскими певцами, киношными вампирами, анимешными волшебницами, эльфийками и драконами.

Нет, разрыдаться, я не разрыдалась – даже удивительно. Повалявшись, но так и не почувствовав облегчения, я кое-как встала и перебралась за компьютер. В почте приглашения на игры и квесты, на Воронежский фестиваль – теперь обо всём этом придётся забыть. Скривившись, я открыла окно с вакансиями и принялась искать, куда могут взять без опыта и образования.

Остаток дня я посвятила поиску, но нашлось всего несколько подходящих вакансий. Иногда я делала перерывы, пытаясь отвлечь себя хоть чем-нибудь. Но всё валилось из рук и вызывало отвращение. Когда уже стемнело, я выписала несколько номеров, решив завтра начать звонить по ним – может что и выгорит.

На следующий день выяснилось – не выгорело. Где-то меня послали, а в паре мест, куда пригласили на собеседование, в итоге велели «ждать звонка», так что домой я возвращалась ни с чем.

Я поднялась в квартиру. Было тихо и пусто – похоже, родители ещё на работе. Я закрыла за собой дверь и направилась на кухню, как вдруг…

– Ну, вот мы и встретились, – раздалось за моей спиной. Я подскочила, как ужаленная, и развернулась. У двери стояла цыганка. Я чуть не выругалась. Это что же, она проследила за мной, незаметно поднялась и вошла сразу после меня? Да быть такого не может – я же закрыла дверь сразу же!

– В-вы… – яростно процедила я, сжимая кулаки. – Обнести нас решили?!

– Нет, Маша, – спокойно покачала головой цыганка, глядя на меня. Откуда она моё имя знает, я же его не называла?

– Валите отсюда! – велела я, указав на дверь. – Валите, пока я полицию не вызвала!

Другую руку я сунула в карман за телефоном – и внезапно увидела, что тот в руках цыганки. Чёрт, а домашний-то сняли в прошлом году! Ладно, попробуем сыграть по её правилам.

– И чего вам тогда надо? – проворчала я.

– Не мне, а тебе, – поправила цыганка. – Ты же хочешь исполнить своё желание, да?

– И что? – скривилась я. – Но вам это не под силу!

– Так ты назови его сначала! – насмешливо отозвалась цыганка.

– Хочу быть волшебницей! – огрызнулась я. – И воительницей! Только как вы это сделаете, а?

– А какой именно волшебницей? Какой воительницей?

Я, с тайным злорадством, принялась перечислять свои требования.

– Хочу владеть магией четырёх стихий: огня, воды, земли и воздуха! Хочу волшебный двуручный меч, который умеет телепатически общаться с хозяйкой. Хочу чёрного демонического коня с клыками и красными глазами, и чтобы тоже разговаривал.

Одновременно я следила за цыганкой, надеясь, что она растеряется, начнёт переспрашивать и уточнять – и после этого всё же удастся выставить её за дверь. Но та спокойно слушала и кивала, как ни в чём не бывало. Неожиданно мне пришла в голову мысль.

– Кстати, – сообщила я. – Я недавно начала писать роман о том, какой героиней я стану, если попаду в волшебный мир. Хотите увидеть? Тогда отдайте телефон!

– Твой роман в интернете выложен, да? – уточнила цыганка.

Я кивнула. Надо же, какие мы продвинутые!

– Тогда открой страницу, и я прочту всё сама, – ответила она. Мда, хитрость не удалась.

Цыганка протянула мне телефон, продолжая крепко сжимать в руке. Я, с трудом сдерживаясь, сняла блокировку, открыла браузер, вошла в закладки и ткнула пальцем в первую же.

– Читайте!

Цыганка поднесла экран к лицу и принялась проматывать страницы. Вскоре она опустила телефон и кивнула.

– Что ж, всё понятно, да и написано неплохо.

Подобная похвала от кого-то другого меня бы порадовала, но услышать её от потенциальной воровки… Однако мне, поневоле, стало любопытно – как же цыганка собирается делать всё это? Хотя бы попытаться? Загипнотизирует меня так, как умеют её соплеменницы? Допустим.

– Подойди ко мне.

Что ж, я шагнула к ней. Она провела ладонью по моему лицу, шее, груди животу, до самой талии, и меня пронзила дрожь. Что-то и впрямь случилось? Ой, я что, стала выше ростом? И какое-то чувство неустойчивости появилось…

Я ощупала свою голову. Волосы удлинились до лопаток, хотя только что были до плеч. Я поднесла прядь к глазам – огненно-рыжая, а не мой жалкий мышиный оттенок! А что с ушами? Длинные, заострённые – эльфийские, а не человеческие! Нос, губы – всё не такое, каким было. Но… как? Каким образом цыганка так меня изменила? Неужели гипноз способен обмануть не только зрение, но и осязание? Или это какой-то продвинутый вид гипноза, которым владеет только она?

Я опустила голову, разглядывая свою фигуру. Формы приятно округлились, но куда больше меня поразила одежда. Голубое платье с открытыми плечами, многослойная юбка, голубые чулки и фиолетовые туфли на шпильках. Ни дать, ни взять – Блум в Космиксе! Также я ощутила, что на шее висит несколько амулетов. Подцепив их ладонью, подняла к лицу – золото и серебро!

Мой мир перевернулся. Значит, и вправду есть в нашем мире волшебство. Есть другие миры, полные этого волшебства, и туда можно попасть из нашего мира! И есть волшебницы, которые приходят к тем, кто достоин, чтобы отправить их на подвиги. От прилива счастья и надежды на исполнение желаний мне стало жарко.

– Ну как, довольна? – спросила цыганка, подойдя ко мне сзади.

– Д-да… – сбивчиво ответила я.

– Это ещё не всё, – ответила она, шагнув в сторону. – Обернись!

С трудом переступая на шпильках, я повернулась и увидела, что у моих ног лежит длинный двуручный меч с волнистым лезвием из воронёной стали. Дрожащими руками я подняла его.

– Тяжёлый!

«А ты чего хотела, дорогуша! – отозвался ехидный голос в голове. – Я, как-никак двуручный! И впредь попрошу меня называть Телькалам Быстрый».

– Меня зовут Ма… – я осеклась, чуть не назвавшись настоящим именем. Кому оно теперь нужно?

«Ладно, Ма, теперь так и буду тебя звать», – ответил меч.

– Меня… Меня зовут Маржинель Скиар`тойнур, принцесса эльфов в изгнании, – ответила я вслух с негодованием, ожидая очередную порцию ехидства. Однако меч промолчал, и я сочла это добрым знаком. Цыганка молча протянула мне ножны, украшенные цветной перевязью.

– А конь? – спросила я, всё-таки поднявшись на ноги и пытаясь пристроить куда-нибудь меч.

– Коня ты встретишь после того, как я переправлю тебя в тот мир, куда ты хочешь попасть. Так ты согласна?

– Да!

– Ну что ж, закрой глаза.

– Подождите! – воскликнула я. – Мне нужно собрать вещи!

– Собирай, – разрешила цыганка.

С трудом ковыляя на шпильках, я направилась в свою комнату. Попутно глянула на себя в зеркало и убедившись, что выгляжу именно так, как наколдовала цыганка, а глаза у меня теперь зелёные и миндалевидные. Вытащила из-под кровати свой школьный ранец с портретом Трис Прайор и принялась складывать туда всё необходимое, а заодно попыталась собраться с мыслями. В ранец полетели косметика, мой личный дневник, маникюрный набор и тому подобное. Одновременно я пыталась вычислить, какие ещё вещи и умения понадобятся мне в мире фэнтези.

– Ещё мне нужно уметь понимать все языки, которые есть в этом мире: эльфийский, гномский, тролльский и так далее, – заявила я, вернувшись в комнату с рюкзаком.

– Будет и это.

– И знать боевые искусства, на уровне мастера.

– И это тоже, – ответила цыганка. – Я вижу, ты понимаешь, что тебя будет ждать немало трудностей и опасностей. Так ты готова отправляться?

– Подождите, – ответила я. – А вы точно дали мне магию четырёх стихий?

– Проверь, – пожала плечами цыганка.

Я смешалась. Если бы у меня была волшебная палочка, я бы взмахнула ей и произнесла какое-нибудь заклинание из арсенала Гарри Поттера. Но палочки у меня не было, а просить её сейчас было уже неловко. Но откуда тогда возьмётся магия, где её источник. Хм… Если я чародейка, то, может быть, этот источник – внутри меня? Подняв руку, я представила, что над моей ладонью зажигается маленькое пламя. Огонёк нехотя зажегся, обдав ладонь жаром. Ну, всё – теперь я настоящая волшебница! Считай, на халяву!

– Ну что, теперь отправляемся? – задала вопрос цыганка.

Я кивнула, и она подошла ко мне и велела:

– Закрой глаза!

Я повиновалась и почувствовала, как она взяла меня за плечи, а потом с силой повернула вокруг своей оси, как это делают перед игрой в жмурки. Но, когда она убрала руки, я всё равно продолжала чувствовать, что моё тело продолжает вращаться, всё быстрее и быстрее. К горлу подкатил ком, засосало под ложечкой. Наконец вращение прекратилось, и я со страхом открыла глаза.

Глава 2

Я оказалась посреди широкой немощеной дороги. Стоял холодный, пасмурный день – похоже, здесь уже наступила осень. Накрапывал мелкий дождик. Рядом со мной топтался конь. Он был таким, как я и мечтала: чёрным, с огненно-рыжей гривой и светящимися красными глазами. Его сбруя была сделана из серебра и блестящей чёрной кожи, почти незаметной на его шкуре. Конь всхрапнул, щёлкнул острыми зубами и переступил с ноги на ногу. Я, слегка испугавшись, медленно подошла к нему и спросила:

– Как тебя зовут?

– Скимитар, – мрачно отозвался конь, стукнув копытом по земле. – Ты, что ли, моя хозяйка?

– Да, – ответила я, сразу почувствовав себя уверенней, и попыталась взобраться в седло. Это у меня получилось далеко не с первого раза, так как до сегодняшнего дня мне не приходилось близко сталкиваться с лошадьми, а спина коня была мокрой и скользкой от дождя. Скимитар, наблюдая за моими попытками, насмешливо ржал. Наконец, красная, потная и злая, я уселась в седло (которое тоже успело намокнуть – я это почувствовала) и, тряхнув поводьями, приказала.

– Едем!

– Куда? – процедил Скимитар сквозь зубы.

– Вперёд! – я ткнула его сапогами в бока. – Прямо!

– Шагом, рысью, галопом? – не унимался конь. – Или, может быть, с места в карьер?

– Шагом! – вскипела я. – И замолчи ты, животное!

– Ну вот, ещё не начали говорить, и уже «замолчи»! – буркнул Скимитар, но подчинился и неторопливо затрусил по дороге. Скользкие конские бока неприятно холодили ноги в чулках, вода текла с волос за шиворот, о мокром седле и говорить нечего. Я лихорадочно пыталась придумать заклинание, которое спасло бы меня от этого ужаса, но, увы никаких дельных мыслей в голову не приходило. Я оглядывалась по сторонам, но вокруг не было видно никакого жилья и ни единой живой души. По обе стороны дороги тянулся скучный серый лес. Листья на деревьях были сплошь жёлтые, и их оставалось не так много. Видимо, я не ошиблась насчёт осени. В лицо задул холодный ветер, проникая под блузку с юбкой и пробирая до костей. Я вся промокла, тряслась, ёжилась и стучала зубами. Нечего сказать, хороша спасительница мира!

– Далеко ещё? – спросила я у Скимитара, но он обиженно молчал.

– Ну… Извини, пожалуйста! – жалобно протянула я. – Как-то непривычно общаться с говорящей лошадью.

– До чего далеко, хозяйка? – буркнул Скимитар. – Если до голодной смерти – то не очень. У вас там в загашнике мясца не найдётся?

– Так ты же конь!

– Я демонический конь! – отозвался Скимитар, заносчиво тряхнув гривой. – Демоническому коню невместно жевать ту же траву, что и эти деревенские клячи! Мы едим только мясо! Хозяйка, давайте свернём вон в тот лесочек, и устроим привал.

Обустройство хоть какого-то подобия лагеря заняло у меня порядочно времени. Прежде всего, нужно было устроить какое-нибудь укрытие от дождя. Шалаш? Нет, пока буду искать то, из чего его можно построить, промокну и простужусь окончательно. А если воспользоваться магией?

Итак, источник моей магии – во мне, внутри. Надо только до него дотянуться. Обратиться к стихии воздуха. Я провела ладонью над головой, представляя, как из-под руки расходится невидимый, но прочный воздушный купол. Но нет, дождевые капли всё также сыпались вокруг.

Если источник внутри меня, то где именно? Мозг? Я прижала пальцы к вискам и напряглась, а затем вновь попробовала призвать купол, но опять ничего не вышло. Так, спокойнее, спокойнее… Может дело в сердце? Я прижала руки к груди, глубоко вдохнула холодный и сырой осенний воздух и почувствовала, как она теплеет внутри меня. Запрокинула голову, зажмурилась, подставив лицо дождю, поднесла ладони ко рту, медленно дохнула на них и начала разводить в стороны – и сразу почувствовала, что на лицо уже больше не капает. Я открыла глаза, и увидела, как вода скатывается по невидимому куполу, срываясь с него перед моим носом. Ура, работает! Теперь надо расширить…

Чуть обсохнув и придя в себя, я отправилась собирать хворост для костра. Потом сушила его той же магией и ей же разжигала. Скимитар же заявил, что сможет догнать, забить копытами и затоптать любую не слишком крупную дичь, так что я отпустила его на охоту. Окончательно высохнув и отогревшись, я оставила под куполом рюкзак и предприняла новую вылазку, теперь уже за едой. И вот тут мне впервые повезло – попалось немало маслят и волнушек, и даже несколько кустиков перезрелой клубники, прежде чем я снова промокла до нитки. Пока грибы жарились на палочке над огнём, вернулся Скимитар, задумчиво жевавший что-то окровавленное.

– Надеюсь, это не человечина? – спросила я в шутку. Конь буркнул что-то нечленораздельное и помотал головой.

Грибы я всю жизнь терпеть не могла, но, через силу, прожевала и проглотила – сейчас особого выбора не было. После чего задумалась над дальнейшим планом действий. В этом мире я уже почти что целый день, но пока не нашла не только приключений на свою голову, но и вообще ни одного живого существа, кроме, собственно, Скимитара. Ни единой разбойничьей шайки, ни самого завалящего оборотня! Даже не у кого спросить, нет ли поблизости войны или хотя бы кишащего нечистью кладбища. Я попыталась отогнать мрачные мысли. Дорога наверняка куда-нибудь да ведёт, а пусто на ней просто потому, что погода такая – хороший хозяин собаку не выгонит. Не сегодня, так завтра, но нам обязательно кто-нибудь да встретится. Перво-наперво, нужно хотя бы выяснить, где мы находимся, а там видно будет.

За ночь я несколько раз просыпалась от холода, то разжигая потухший костёр, то восстанавливая купол над собой. Как только начало светать, я, совершенно ошалевшая, кое-как поднялась и не слишком вежливо разбудила Скимитара. В животе урчало, в голове шумело, а с неба по-прежнему капало. Это было самое недоброе утро в моей жизни. И день обещал быть немногим добрее.

После полудня, преодолев ещё несколько десятков километров, мы со Скимитаром отдыхали в небольшой рощице. Я изо всех сил старалась отвлечься от мыслей о еде и стёртых о конские бока ногах. Даже не представляла, что верховая езда может так утомлять Чем бы себя занять? Может попрактиковаться в магии? Первое, что мне пришло на ум – попробовать сотворить огненный шар или, как его называют культурные люди, фаербол. Я вспомнила, как вызвала огонёк у себя в квартире. Свела ладони близко друг к другу, напрягла руки и представила, как между ними собирается тепло. Вскоре я почувствовала, что огонь всё-таки зажёгся. Развела ладони шире и увидела, что между ними и впрямь трепещет язычок пламени, не больше чем от зажигалки. Напрягла руки сильнее, и, по наитию, принялась делать ими плавные медленные движения, словно лепила снежок. Пламя разгоралось ярче и увеличивалось в размерах. Через несколько минут у меня в руках был самый настоящий фаербол, размером с волейбольный мяч. Я невольно залюбовалась им, но он обдал руки жаром. Я огляделась по сторонам, ища, куда бы им запустить. Выбрала старый дуб, стоявший неподалёку. Вспомнила уроки физкультуры в школе и швырнула фаербол от груди, словно это и вправду был мяч. Фаербол врезался в дерево, яркая вспышка (совершенно беззвучная!) на мгновение ослепила меня, а когда зрение вернулось вновь, я увидела, что ствол дерева, расщеплённый надвое от корней до самого верха, охвачен пламенем. В сухой траве, вокруг дуба, там и сям поднимались язычки пламени. Несколько деревьев тоже занялись.

«А ты чего ожидала?», – ехидно заметил меч.

– Хозяйка, беда! – воскликнул Скимитар, вскакивая на ноги.

Я тоже оказалась на ногах и изо всех сил попробовала вызвать дождь, чтобы залить огонь. Но на этот раз ничего не вышло, и я перепугалась окончательно. Попыталась вскочить в седло, но, поскольку ни руки, ни ноги меня не слушались, рхнула в грязь.

– Стой, колдунья! – донеслось до моих ушей. Я вскинула голову и увидела двух всадников, направляющихся ко мне.

Я попыталась на ходу придумать какое-нибудь заклинание, которое избавило бы меня от нежданных гостей, но в голове, увы, не было никаких мыслей, и тогда я потянула из ножен меч. Скимитар за моей спиной злобно фыркнул и шагнул вперёд, загораживая меня.

– Вложи меч в ножны, девка, – произнес кладя руку на рукоять своего меча один из всадников (уже подъехавший совсем близко). Это был немолодой бородатый мужчина с грубыми чертами лица. – Тогда мне не придётся тебя калечить.

– Ага, щас! – воскликнула я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более нагло. Получилось, прямо скажем, не очень.

Один из всадников направил своего коня на Скимитара, оттесняя того от меня. Другой спрыгнул на землю и обнажил клинок. Я с трудом подняла фламберг вертикально. (тот что-то истерично бормотал о правильной технике, но я уже не воспринимала его слова) и приготовившись отражать атаку. Всадник сделал выпад, почему-то ударив снизу вверх, метя куда-то над моей головой. Клинки ударились друг об друга, зазвенел металл, посыпались искры… Мой меч мотнулся в сторону, едва не вывихнув мне обе руки, выскользнул и отлетел в грязь. Я попыталась броситься к нему, но мой противник сшиб меня с ног и принялся вязать мне руки за спиной.

– Я, старший лесничий Хареф, именем князя Тибора, главы дом Халоб беру под стражу девицу без имени, уличенную в поджоге леса, принадлежащего княжескому дому! – произнёс, отдуваясь мужчина, когда закончил связывать меня. Я приподняла перепачканное лицо, оглянувшись в поисках Скимитара, и увидела, что он неподвижно лежит на земле, а второй всадник вытирает окровавленный клинок.

«Неужели он убил его?», – тупо подумала я.

Вмиг навалилась слабость, и я, уже без всякого сопротивления, позволила лесничему взвалить меня поперёк лошадиной спины.

– Ходу! – крикнул Хареф, или как его там звали. – Пожар разгорается!

Конь лесничего сорвался с места и земля понеслась перед моими глазами.

– Где же маг? – задыхаясь, крикнул товарищ Харефа, скакавший рядом.

– А ты думал, он в один миг тут окажется?! – отозвался Хареф сердито. – Пока Ниск до стана доскачет, пока мага вызовет, пока маг соберётся…

Не знаю, сколько времени мы мчались. Наконец, конь Харефа встал, а сам лесничий соскочил на землю, взвалил меня на плечо и куда-то понёс. Я до боли изогнула шею, и увидела впереди небольшое добротное деревянное здание. Из дверей, навстречу нам, быстро вышли два человека: один видимо тоже был лесничим, а другой, благообразный старик с длинной седой бородой, был одет в богато украшенную синюю мантию до земли…

– Почтенный маг, это колдунья и поджигательница! – произнёс, как выплюнул, Хареф, ставя меня на землю. – Прошу вас закрыть её, прежде чем вы начнёте тушить пожар.

– Ох-хо-хо… – протянул маг, присаживаясь передо мной на корточки. Поводил руками, произнёс несколько непонятных слов – я ничего не почувствовала – и поднялся отряхнувшись.

– Всё, до завтрашнего дня, она колдовать не будет, – заявил он. – Подайте мне лошадь! А ты, Ниск, дорогу покажи! – обратился он к своему спутнику.

– Пошли, девка, – поскучневшим голосом произнес Хареф. – Пока здесь посидишь, а к вечеру отвезём тебя в Гогар, князю на суд.

Остаток дня я провела, сидя в углу, на деревянном полу. Развязывать меня не стали, так что к вечеру я уже не чувствовала рук. В голове роились мысли, одна мрачнее другой, но сильнее всего было чувство обиды – это ж надо было так бездарно слиться в первом же бою! Тем не менее, мне как-то удалось заснуть.

Глава 3

Наутро Хареф, с помощью своих товарищей, усадил меня на свою лошадь задом наперёд, сел в седло сам и двинулись на суд. Дорога выдалась не из приятных. Мало того, что я ежеминутно рисковала съехать вни с мокрой от пота лошадиной спине, так ещё и трясло так, как никогда в жизни. К тому времени, как мы въехали в город, я уже была в невменяемом состоянии, и ничего вокруг не видела. В голове была всего одна мысль: «Скорей бы это закончилось!». Мы ехали мимо деревянных и каменных кварталов и наконец остановились перед какими-то воротами. Хареф стащил меня с лошади и поставил на землю. Я еле удержалась на ногах – голова кружилась, сил почти не было. Ворота открылись, из них вышли два стражника. Хареф что-то принялся им объяснять, впрочем я уже не слушала. Потом стражники подхватили меня под руки и повели внутрь. Я еле переставляла ноги, так что им приходилось чуть ли не тащить меня за собой.

Меня втолкнули в камеру. Лязгнула закрывающаяся решётчатая дверь, и я осталась одна. Камера оказалась именно такой, как я себе представляла – маленькой, с сырыми, холодными каменными стенами и маленьким окошком наверху. Решётки не было, но я бы всё равно не пролезла, даже если бы каким-то чудом достала. Интересно, а цепи на меня наденут? Я попыталась сесть поудобнее и принялась размышлять, есть ли способ сбежать отсюда. Но в голову ничего не приходило. Тогда я облазила всю камеру, ощупав каждый камень в стене – нет, все держаться крепко, между ними иголку не просунешь. Ухватилась, хоть и не с первой попытки, за край окна, подтянулась… Чёрт, стены в метр толщиной, до решётки даже рукой не достать! Я исследовала пол и потолок – нет, ничего. Дверь тяжёлая, но петли тронуты ржавчиной – может удасться как-нибудь их разломать, хотя бы постепенно. Пока я размышляла над способами побега, снаружи загремел замок, потом ещё один, и на пороге появился надзиратель. Толстый, лысый, пожилой, с виду не такой уж страшный. Я окинула его взглядом, пытаясь разглядеть ключи, но не увидела. Надзиратель молча махнул рукой – на выход, мол. Я подчинилась, и он повёл меня наверх. Оказавшись на улице, мы направились к одной из башен замка, вскоре остановившись перед неприметной дверью. Надзиратель негромко постучал и принял почтительный вид. Дверь открылась, и мы вошли в небольшую комнатку, в центре которой за массивным деревянным столом восседал пожилой мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами, красным морщинистым лицом, внимательными синими глазами и не по-старчески острым взглядом. Он поднялся из-за стола (но я всё равно оказалась выше него) и произнёс.

– Я Гес Шукаш, коронный судья княжества Халоб. Назови своё имя.

– М-маржинель, – ответила я. – Маржинель Скиар-Тойнур.

– Итак, девица Скиар-Тойнур, изволь рассказать, как всё было, – обратился ко мне коронный судья. За время, проведённое в подземелье, я успела обдумать своё положение и подготовиться к вопросам.

– Я сбилась с дороги. Направлялась как раз в этот город, напрямик через лес, и заблудилась.

– И решили проложить себе сквозную дорогу, снося деревья огненными шарами? – усмехнулся судья.

– Нет! – сердито ответила я. – Я просто учусь магии. Собиралась попробовать разжечь костёр, а вместо этого получился фаербол.

– Фае… что? – приподнял брови судья.

– Фаербол, – ответила я. – Так у нас называют огненные шары.

«А сейчас этот судья, видимо человек неглупый, возьмёт, да и спросит тебя: «А у кого это – «у нас»»?», – ехидно заметил внутренний голос.

– «У вас», говорите? – протянул судья, задумчиво глядя на меня. – А, впрочем, я не силен в эльфийском. Вы ведь эльфийка?

Я кивнула.

– И направлялись в Гогар очень издалека, – продолжал размышлять вслух судья. – Давно ли оставили родные места?

– Нет, недавно.

– Ладно, это мало относится к делу. Лесничий Хареф утверждает, что вы набросились на него с мечом, не так ли?

– Не так! – замотала головой я. – Это он набросился, вот мне и пришлось вытащить меч!

– Почему же вы не воспользовались чарами?

– Ваша честь! – умоляюще воскликнула я. – Разве вы не понимаете? У меня только что вышло кривое заклинание. Я подумала, что если попробую наколдовать ещё что-нибудь, то вообще спалю всё вокруг!

– Успокойтесь! – поднял руку судья. – Так значит, вы не жаждали крови и не собрались никого убивать? Похвально, похвально. Вы грамотны?

Я кивнула.

– В таком случае, напишите всё, как было, – судья одной рукой вынул из стола и протянул мне свиток пергамента, а другой придвинул поближе чернильницу с пером.

Я взяла перо и вдруг с ужасом поняла, что вряд ли смогу написать им хоть что-нибудь – мои руки слишком привыкли к клавишам и шариковым ручкам. Вдобавок, до меня дошло, что, хоть я и вытребовала у цыганки дар понимать все языки этого мира и разговаривать на них, однако про знание алфавита и грамматики, увы, не подумала. Что же делать? Эврика! Судья сам сказал, что не знает эльфийского, да и слово «фаербол» не показалось ему подозрительным… Так что напишу-ка я чистосердечное признание по-русски! А там, пока найдётся эльф, который согласился бы перевести мои каракули, пока выяснится, что это ни разу не эльфийский, пока то, да сё – глядишь, всё уляжется, и мои показания уже станут никому не нужны.

Я обмакнула перо в чернильницу. Писать было адски неудобно, буквы лепились вкривь и вкось, строчки ползли вверх-вниз, словно на кардиограмме, но я всё-таки справилась с задачей. Коротко изложив суть инцидента, я пододвинула пергамент судье. Тот взял пригоршню песка из коробочки на столе, насыпал на свиток и стряхнул.

– Что ж, мне всё ясно, – произнёс он, убирая пергамент. – Увы, вам придётся вернуться в камеру, а завтра состоится суд.

Цепи на меня таки не надели, но даже без них сидеть в камере было невыносимо как для тела, так и для души. Поэтому я чуть было не кинулась на шею надзирателю, когда тот принёс обед – какую-то жидкую бурду в деревянной плошке. А потом снова потянулись томительные часы. Я размышляла над тем, как следует вести себя на суде. Прикинуться бедной овечкой и давить на жалость? Или наоборот, устроитиь скандал, взять судью на понт и пригрозить, что будет хуже, если он меня не отпустит? А может попытаться задействовать женские чары? Я ведь сейчас хоть и помятая, но всё-таки эльфика!

Выспаться почти не удалось. Поэтому на суд я снова тащилась нога за ногу. Вдобавок, похоже, меня всё-таки угораздило простудиться, так что я то и дело кашляла и чихала. Мда, с таким бэкграундом судью не соблазнишь…

Помещение, на этот раз, было другое больше и светлее. По стенам головы зверей и цветные гобелены; самый большой из них – с двумя серыми конями на золотом фоне. Стол побольше и побогаче, чем у коронного судьи. За столом – металлическое кресло, а в нём – тощий человек с острым носом и острой бородкой, одетый в пышный костюм серого и жёлтого цветов.

Поднимаясь из подземелья, я немного пришла в себя, так что догадалась, что это какой-то местный правитель. Не король, потому что без короны. Наверное, какой-нибудь граф или барон.

Рядом с креслом возвышался длинный, лысый человек, также одетый в серо-жёлтое, но скромнее – явно какой-то слуга. В руке он сжимал резной деревянный посох. Заметила я и вчерашнего судью, но не сразу – сейчас он скромно приткнулся на стуле у стеночки.

– Князь Тибор из дома Халоб, держатель Гогара и окрестных земель, своею властью свершает суд над девицей Маржинель Скиар-Тойнур из народа эльфов! – звучным голосом объявил лысый и стукнул посохом в пол.

– Признаешь ли ты себя виновной в злонамеренном поджоге леса? – произнёс князь, уставившись на меня.

– Не признаю! – с вызовом произнесла я, кое-как собравшись. – Поджог не был злонамеренным, и вообще всё случайно вышло!

– Признаешь ли ты, что намеренно не подчинилась моим добрым слугам, облечённым властью от меня?

– Нет, не признаю! Они мне ничего не сказали о своей власти, так что я не обязана была им подчиняться!

– Итак… – князь огляделся на присутствующих. – Я вижу, ты признаешь свои деяния, но упорствуешь в отрицании своей вины, тем самым отягчая свою участь… Сообразно твоим делам и словам, я, князь Тибор, глава дома Халоб приговариваю тебя, девицу эльфийских кровей Маржинель Скиар-Тойнур к телесному наказанию в виде пятидесяти ударов палками…

Меня словно ледяной водой окатили. Пятьдесят палок? Мамочки!

– А также уплате вергельда в размере ста золотых крон, – продолжал князь. – Телесное наказание будет исполнено немедля, а вергельд, в силу невозможности его выплаты будет взыскан из твоей платы за исполнение принудительных работ, на которые ты будешь определена, сообразно твоему умению, как только позволит твоё здоровье. Такова моя воля!

– Сие не противоречит законам, установленным правителями нашего государства, от его основания до сегодняшнего дня, и достойно вступления в законную силу! – добавил коронный судья, до сих пор не проронивший ни слова.

У меня подкосились ноги. Охранники швырнули меня на холодный пол и принялись стаскивать с меня одежду. Я задергалась и заизвивалась, скорее инстинктивно, чем осознанно, но один из охранников, тот, что потяжелее, наступил мне сапогом на шею, прижав лицо к полу. Я начала задыхаться и прекратила сопротивление.

Раздался ни на что не похожий свистящий звук, и моя спина вспыхнула огнём. Удар. Ещё удар. Я попыталась вскрикнуть, но изо рта вырвалось лишь жалобное поскуливание. Удары сыпались один за другим, и вскоре я потеряла сознание. Меня облили водой, приведя в чувство, и наказание продолжилось. На полу, под моим лицом расплывалась лужа слёз, я то проваливалась в беспамятство, то вновь выныривала из него, вздрагивая всем телом. Когда меня, наконец, перестали бить, я поняла это далеко не сразу. В голове мелькнула мысль о том, чтобы встать, но тело никак не отреагировало. Болело всё, что только могло болеть.

Меня в очередной раз облили ледяной водой, но вместо того, чтобы вскочить (как я сделала бы, если б это произошло в обычной жизни), я смогла только слабо пошевелить головой.

– Жива! – раздался над головой голос охранника.

– В камеру её! – отозвался князь. – Эй ты, беги за врачом!

«Какой врач?», – вяло подумала я. – Зовите могильщика, я сейчас сдохну…».

И сознание, в который уже раз, покинуло меня.

Глава 4

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу в кровати, лицом вниз. Стоило мне пошевелиться, как взорвалась от боли спина, а следом и всё тело. Я слабо застонала – на большее сил не было. С трудом приподняв голову, огляделась по сторонам. Это была уже не тюрьма. Небольшое темное помещение с двумя дверями. В стену, над моей кроватью, была зачем-то вделана железная скоба. Из небольшого окна под потолком пробивался неяркий утренний свет. А ещё я почувствовала, что на мою шею надето что-то тяжёлое и металлическое. Ошейник?

Открылась дверь, и в комнату вошёл крепкий лысый мужчина в длинном халате. В руке он держал деревянный ящик с ручкой.

– Кто вы? – прошептала я.

– Мессир Линген, магистр врачевания.

«Врач?» – вяло удивилась я, но вспомнила, что князь и впрямь кого-то послал за врачом, перед тем, как я окончательно отключилась.

– Я умру, доктор?

– Во-первых, я ещё только магистр, – ответил врач. – Во-вторых – нет. Ты не умерла сразу, Маржинель-как-тебя-там, а значит, теперь уже точно будешь жить. Завтра-послезавтра встанешь на ноги и пойдёшь, куда следует.

«Куда это? – хотела было спросить я, но тут же сама себе ответила. – Долг отрабатывать. Вот только как? На каких-нибудь местных урановых рудниках? Или на бойцовской арене?»

Врач тем временем откинул одеяло, и я поняла, что моя спина чем-то замотана. Страшно подумать, на что она сейчас похожа! Я скрипнула зубами, когда врач начал снимать повязки, по щекам потекли слёзы.

– Ральф! – крикнул врач. Послышались шаги, хлопнула дверь, я хотела было взглянуть, что это за Ральф, но от боли не смогла пошевелиться.

– Зинарский отвар остыл? – спросил врач.

– Да, мессир, – отозвался Ральф. Судя по голосу, он был немногим старше меня. – Попробуйте сами.

Они начали вдвоём обрабатывать мою спину, а затем забинтовали её по новой. Боль слегка отпустила и, я, обернувшись, попыталась разглядеть Ральфа. Это был плотный, коренастый, черноволосый парень с широкой физиономией, мрачной и бледной, как бумага.

«Готично…», – вяло подумала я.

– Потом принесешь ей обед, – распорядился врач, обращаясь к Ральфу. Тот коротко поклонился и вышел.

– А тебе, Маржинель, сегодня ещё придётся спать на животе, – врач обратился уже ко мне.

– А… где… моя… одежда…? – выдавила я из себя.

– Останется здесь. За исключением ошейника. Его надел на тебя княжеский маг, мэтр Шемин, чтобы ты не могла колдовать, и снять его имеет право только он, по велению князя. Всё прочее, что было на тебе пойдёт в счёт оплаты. Лечение ведь денег стоит, особенно моё. Да, кстати, перед уходом ты подпишешь долговую расписку на оставшуюся часть!

«Час от часу не легче!» – подумала я, а вслух жалобно произнесла. – Я что, совсем голая останусь?

– Не беспокойся, в борделе тебе выдадут одежду, приличествующую твоему положению, – врач издевательски усмехнулся и вышел из комнаты.

«В борделе?! – меня обдало ужасом. – Нет, лучше бы урановые рудники!».

Я осталась одна. По-хорошему, надо удирать отсюда без оглядки. Но как, если шевелюсь-то еле-еле?! Я уткнулась лицом в подушку и тихонько заплакала. Почему с самого моего появления здесь всё идёт не так, как я ожидала?! Почему мне не удалось не то что убить, а даже поцарапать лесничего Харефа?! В аниме любая девушка, моего возраста, способна положить кого угодно обычной шваброй. Почему на князя не подействовали мои ехидные реплики, и он не отпустил меня с миром?! В книгах стоит героине что-нибудь сказать, так все вокруг роняют челюсти на пол, а героиня гордо разворачивается и уходит, пока те не опомнились. А у меня что получается?! И почему магия меня не слушается?!

Время шло, а ответы на вопросы никак не приходили в голову. От очередной волны тяжёлых мыслей меня отвлекло только появление Ральфа. Он вошёл в палату с небольшой корзинкой. Поставил её возле кровати (до меня донёсся вкусный запах) и вытащил нечто вроде странно выглядящего стакана, светло-коричневого цвета. Я нехотя вытащила руку из-под одеяла и взяла его.

– Это хлеб, что ли?!

– Да, – пожал плечами Ральф. – Всё, как вы, эльфы, любите. У вас же запрещено делать предметы из дерева, разве нет?

– Да, – кивнула я, – Деревья для нас – это святое.

– Ну вот, я решил сделать, как у вас принято. Суп выпьешь, чашкой закусишь.

Если честно, я ни разу не видела посуду, сделанную из хлеба, но удивляться было некогда – я слишком проголодалась.

Вечером, после ужина, зашёл мессир Линген, проверить моё состояние. Он остался доволен и даже попробовал завязать со мной разговор, но я демонстративно молчала.

На следующий день мне стало лучше, и удалось переключиться на обдумывание план побега. Дождаться ночи, ближе к утру, украсть что-нибудь из еды и одежды, успеть к открытию городских ворот. Дальше попробовать обмануть стражу, а потом… Потом видно будет.

Весь день я усиленно изображала тяжелобольную, но врач вечером всё равно заявил.

– Ну вот, с завтрашнего дня ты уже сможешь работать, так что можешь не притворяться.

Я попыталась встать с кровати, и у меня, отчасти, получилось, правда, пришлось ухватиться за скобу в стене (видимо именно для подобных случаев её и поставили). Тут я вспомнила, что одежды на мне нет и, инстинктивно, попыталась прикрыться.

– Будет тебе! – хмыкнул врач.

«Нет, нужно сваливать отсюда поскорее!», – в панике подумала я.

Ждать пришлось долго, прислушиваясь к шагам и звукам внутри дома и на улице. Мало-помалу и там, и там становилось всё тише. Я вынырнула из-под одеяла, встала и зябко передёрнула плечами – за окном была поздняя осень, и здесь тоже было довольно прохладно. Несколько минут стояла неподвижно, прислушиваясь к организму, но ни слабости, ни головокружения не почувствовала. Завернувшись в одеяло, медленно и осторожно двинулась в сторону прихожей. Из разговоров Ральфа и врача я уже уяснила, что первый этаж в доме состоял из пяти комнат: кухни, прихожей, приемной, в которой мессир Линген осматривал больных, моей палаты и операционной. Прошмыгнула в дверь и оказалась в приемной. Наугад (темень была непроглядная) принялась искать нужную дверь. Неожиданно почувствовала, что по моей спине течёт что-то тёплое. О нет, только не это! Неужели раны открылись?

В следующее мгновение меня кто-то схватил одновременно за ногу и руку, и я оказалась висящей в воздухе. Одеяло упало, меня вновь обдало холодом.

– Тихо! – раздался в темноте шёпот Ральфа. Слуга врача неожиданно легко взвалил меня на плечо и понёс обратно в палату. Чёрт, какие у него холодные руки.… А я-то голая! Я беззвучно всхлипнула от стыда и ужаса, догадываясь, что он собирается сделать со мной.

В палате Ральф уложил меня ничком на кровать, и…

– Зачем ты меня лижешь?! – простонала я, чувствуя, как вспыхивает моё лицо. – Давай, делай, что собирался, и уходи!

Но Ральф продолжал вылизывать мою спину, не касаясь любых других частей тела. И я вдруг поняла, зачем всё это.

– Я вампир, – тихо ответил Ральф, оторвавшись от своего занятия. – Молчи, мессира разбудишь. Он знает, кто я такой.

– Т-ты… съешь меня? – пролепетала я и устыдилась – вышло совсем жалко.

– Нет. Я не так уж и голоден, и мне незачем выпивать тебя досуха. Но ведь и тебе иногда хочется перекусить среди ночи, – лица Ральфа я почти не видела в темноте, но поняла, что он улыбается. – Известно ли тебе, что первейшее средство от любой болезни – кровопускание? Мессир Линген пускает людям кровь по пять раз на дню. И собирает в глиняные сосуды. А известно ли тебе, что с этой кровью случается потом?

– Ты её пьёшь.

– Да, – я почувствовала, как Ральф отстранился. – Ты представляешь, каково это – быть вампиром? Кругом ходят целые мешки, бочки еды, а ты умираешь от голода, но всё равно не можешь есть! Потому что знаешь, как поступят с тобой жрецы или охотники на нечисть, если поймут, кто ты такой. Только тут можно добывать людскую кровь незаметно и не вызывая подозрений.

– И как же ты стал врачом с такими повадками-то?

– Я искал врача, которому нужен слуга. Мессир Линген жаден – ты уже, наверное, поняла это – и поэтому искал того, кто будет просить меньше. Я согласился работать за крышу над головой, – Ральф коснулся пальцем моей спины. – И за еду. Кроме того мессир узнал, что я грамотный, и разрешил мне читать все книги в доме.

Ральф вздохнул.

– Я мечтаю о том, что когда-нибудь в какой-нибудь книге найду способ снова стать человеком. Вылечиться.

– Но… – смешалась я. – Почему ты всё это рассказываешь мне?

– Ты – чужачка, и тебя никто не будет слушать, – ответил Ральф, не задумываясь. – А ещё я чувствую, что ты боишься меня вовсе не так сильно, как другие. Тебе хотелось увидеть настоящего вампира?

– Хотелось, – отозвалась я, – Я читала в одной книге… Там было про любовь вампира и обычной девушки.

«Но этот Ральф – не Эдвард Каллен и даже не Лён», – наставительно заметил внутренний голос.

– Так вот, Ральф, – продолжила я, чувствуя, что мой голос набирает силу. – Давай уйдём отсюда вместе! Хочешь – я каждый день буду резать вены, чтобы тебя накормить! Помоги мне сбежать отсюда, и мы отправимся на поиски приключений!

– Приключений? – Ральф произнёс это слово с непередаваемой брезгливостью. – Ты подожгла княжеский лес, загремела под суд, схлопотала горячих по спине, не говоря уже об отработке штрафа и долга. Я ничего не пропустил?

– Ещё встретила вампира. Настоящего, – добавила я тихо. Ральф на некоторое время замолчал, а когда продолжил, его голос несколько смягчился.

– У тебя каждое приключение оборачивается чем-нибудь подобным? Или бывают истории со счастливым концом?

Я открыла рот, дабы начать пудрить Ральфу мозги, пересказав сюжет какой-нибудь книжки или сериала, но с собой в главной роли… И вдруг поняла, что он ни за что на свете не поверит мне.

– Бывает… – неопределённо ответила я.

– Что-то сомневаюсь, – отозвался вампир. – Ты как будто понятия не имеешь о наших законах и правилах. И, хоть ты и выглядишь, как эльфийка, но ведёшь себя не как эльфийка. Эльфийки не устраивают пожары в лесу.

Он замолчал, а потом произнес то, чего я так боялась.

– Ты вообще из нашего мира?

– Нет! – ответила я, не скрывая отчаяния в голосе. – Я совсем из другого!

– Вот как…?! – медленно произнёс Ральф. – Это многое объясняет, но ничего не меняет. Если ты не из нашего мира, но при этом не знаешь, как себя вести у нас, и не можешь себя защитить – твой побег ничем хорошим не закончится. Думаешь, в Горднате или у гномов законы сильно отличаются от здешних? Непонятным чужачкам не рады нигде. Прости, Маржинель, но бежать тебе просто некуда.

Я молчала, переваривая его реплику. Некуда. Жутковатое слово, если задуматься. Так и не дождавшись моего ответа, Ральф, сменил тему.

– И кем же ты была… там, где родилась?

– Я была школьницей, потому студенткой – ответила я через силу. – Училась.

– Училась? – удивился Ральф. – В университете?

– Угу, – ответила я, вяло удивившись. – Так у вас тут университеты тоже есть…?

– Здесь, в Гогаре, конечно нет, а вот в Стренте, нашей столице – есть, – ответил Ральф, и с нежной мечтательностью в голосе, продолжил. – Эх, может быть, я даже сам когда-нибудь попаду туда и выучусь на настоящего врача… А ты сама тоже на медицинском училась?

Я покачала головой.

– Нет, на факультете журналистики.

Ральф вскинул брови:

– Это что – какой-то способ колдовства?

Я пустилась в объяснения и, как ни странно, рассказ о моих студенческих делах увлёк меня, несмотря на грусть по поводу отчисления. Ральф почти ничего не говорил, лишь изредка вставляя удивлённые восклицания. Под конец рассказа он отодвинулся ещё дальше и покачал головой.

– Так значит, ты столько всего знаешь? И от всего этого сбежала?

Похоже, я всё-таки несколько выросла в его глазах. А может, наоборот, упала.

– Я училась не очень хорошо, и меня выгнали после первого года, – покраснев, пробормотала я и добавила. – Кроме того, в нашем мире от людей требуется больше знаний, чем здесь. Гораздо больше.

– В таком случае у нас ты не пропадёшь, – уверенно ответил Ральф. – В конце концов, я – вампир, и, смог не попасться охотникам на нечисть. Меня нашел мессир Линген, взял к себе и разрешил изучать медицину. А ты, всё-таки, человек, да и в бордель тебя определили не навечно, не так ли? Ты вырвешься.

Почему-то легче от его слов мне так и не стало.

Глава 5

Утром в палату вошёл мессир Линген, а вслед за ним – невысокая, полная, пожилая женщина с проседью в волосах, которая держала под мышкой внушительных размеров узел.

– Взгляните, мамаша Леффа, – произнёс врач, указывая на меня. – Товар – загляденье! Так вы будете платить за неё?

«Платить за меня? – ужаснулась я. – Так я ещё и рабыней стану? Хотя нет, наверное, это плата за лечение, про которую мессир говорил позавчера».

– Сейчас посмотрим, – ответила женщина, – Ты, что ли, будешь Маржинель Скиар-Тойнур? – этот вопрос был обращён уже ко мне.

«”Ты ли будешь?”, ну и вопрос! – с сарказмом подумала я. – Нет, я не буду! Не хочу быть Маржинель!»

«А что поделать? – отозвался внутренний голос. – Назвалась груздем – полезай в кузов».

– Да, хозяйка, – пискнула я, старательно изображая покорность. Внутри ёкнуло. Именно от этой женщины, теперь будет зависеть моя жизнь в ближайшие… Недели? Месяцы? Годы? Ох, лучше об этом не думать!

– Говоришь, она нетронутая? – деловито спросила женщина у врача. Тот кивнул, а меня внутри передёрнуло от её слов.

– Я проверял. Всё на месте, ничего не порвано.

Я инстинктивно сжала бёдра и вздрогнула. Ну конечно! Если меня собираются отправить в бордель, то врач, конечно, должен был проверить такой важный вопрос! И наверняка проверил, пока я спала. Ой-ёй-ёй…!

Продолжение не заставило себя долго ждать.

– Что-то мне сомнительно, – отозвалась женщина. – Эй, ты, вставай-ка, я проверю.

Я механически вылезла из-под одеяла и встала перед женщиной, зябко поёживаясь, причём вовсе не от холода. Женщина вразвалочку подошла ко мне и просунула руку между ног. Пальцы у неё оказались короткие, мясистые и грубые – я изо всех сил постаралась не сморщиться. А это не так-то легко, когда тебя ощупывают, как скотину на рынке.

– Кожа хорошая, нежная, чистая… – бормотала женщина, щупая меня. – А вот тело хилое, к работе непривычное.

Она заглянула мне в рот, прошлась ладонями по груди, больно сжав соски, потом запустила руки в мои волосы. Хоть я стояла посреди холодной комнаты, голая, но мне всё равно было жарко.

– Что ж, – женщина окончила осмотр, сделала шаг назад, оглядела меня с головы до ног, – Может, из тебя и выйдет толк. Запомни, девочка моя, меня зовут Мамаша Леффа, я хозяйка «Золотого пера». А теперь и твоя хозяйка.

Она швырнула на мою кровать узел.

– Твоя одежда, – сообщила она. – Тебе понравится.

Мой новый костюм неожиданно оказался удивительно похож на прежний: короткая юбка, высокие сапоги на шпильке. Вместо топика, правда, была длинная блуза (или как у них здесь это называется). Когда же я осторожно поинтересовалась насчёт исподнего, врач с бандершей обидно рассмеялись. Я, мысленно жалея себя, принялась натягивать эти тряпки, оказавшиеся адски неудобными и грубыми. Дома я ни к чему подобному даже не притронулась бы!

Наконец, я надела плащ поверх всего этого, но, выйдя на улицу, всё равно моментально продрогла – дул пронизывающий ветер, небо было затянуто тучами, неровная булыжная мостовая влажно блестела. Я впервые смогла увидеть, в какое же место меня занесла судьба. В книгах и фильмах мне не раз доводилось видеть города эльфов, людей, гномов и прочих рас, поэтому сказать, что я изумилась и восхитилась, было бы неправильно. Нигде не было видно ни сияющих дворцов, ни башен до самого неба, ни исполинских статуй – ничего, за что мог бы зацепиться глаз. А вот носу моему пришлось туго – воздух был полон всевозможных ароматов, и весьма мерзких – знакомыми были только запахи дыма и дерьма. Дом лекаря, похоже, находился в богатом районе – дома имели по два-три этажа, крыши сияли цветной черепицей. На улице было по-утреннему многолюдно, но мамаша Леффа тащила меня за собой, врезаясь в толпу, как бульдозер, и заставляя людей сторониться.

– Не трясись, как осиновый лист, – не оборачиваясь, бросила мне Мамаша. – Ничего страшного, что ты ни разу не была с мужчиной. Хоть и странно, такая красотка – и не распечатанная. Кто ты такая-то?

– Наполовину эльфийка, наполовину человек, – начала я на ходу придумывать легенду, – Моя мать – знатная дама из эльфов, а отец… – я замялась, пытаясь придумать что-нибудь убедительное.

– Наёмник, который разложил её во время очередного набега? – нетерпеливо спросила Мамаша. – Как же, знаем. Вот что. Раз ты ничего не знаешь о том, как надо ублажать мужчин, тебе нужно учиться. Будешь смотреть, как мои девочки обслуживают клиентов, и запоминать всё, что они делают. Чем быстрее ты запомнишь, тем лучше. Ты ведь хочешь побыстрее выплатить виргельд?

– Д-да… – пискнула я.

– Я так и думала. Сколько на тебе висит?

– Пятьдесят золотых крон, э… госпожа.

– Можешь называть меня, «матушка», – разрешила Мамаша Леффа. – Все мои девицы мне как родные дочери.

Она рассмеялась.

– Хорошо… матушка, – через силу произнесла я.

– Давай, учись и запоминай, – кивнула Мамаша. – Если перед тобой рыцарь, обращайся к нему только «вельможный бан», если книжный грамотей – то «учёный мессир». Усвоила?

– Усвоила… – у меня чесался язык спросить, сколько будут стоить мои услуги, и как долго придётся отрабатывать висящую на мне сумму. Но я была слишком испугана, чтобы лишний раз открывать рот.

– Если ты боишься, что я подложу тебя под первого же клиента, то это зря, – продолжала Мамаша. – Невинность стоит дорого, так что я подожду кого-нибудь побогаче. И ты должна понравиться ему!

Судя по тону Мамаши, в противном случае будет сильно хуже.

Некоторое время мы шли в молчании. Потянуло запахом реки – улица спускалась к набережной. Впереди виднелся выпуклый, словно кошачья спина, каменный мост.

– С чего тебе вдруг понадобилось лес поджигать? – спросила Мамаша Леффа. – Вы, эльфы, скорее самих себя позволите сжечь, чем ваши деревья.

Я не нашлась, что ответить, а Мамаша, в ответ на тишину, как будто совсем потеряла ко мне интерес. Поднявшись на мост, я увидела, что противоположный берег реки занимают одноэтажные деревянные дома затрапезного вида. Сама же река оказалась очень широкой – куда больше, чем наша Ока. Я на мгновение застыла, невольно засмотревшись, но Мамаша потянула меня за рукав.

– Нечего таращиться, иди!

Попетляв по узким улочкам, мы вышли к большому, серому двухэтажному зданию. Над входом висела круглая, блестящая чёрная вывеска, на которой было изображено перо золотого цвета. Буквы незнакомые, но нетрудно догадаться, что они означают. Вот он, бордель. Возле входа топтался здоровенный амбал, с кнутом за поясом. При виде нас он встрепенулся, изобразил на лице улыбку и, сделав рукой приглашающий жест, промолвил.

– С возвращением, матушка! Кто это с вами?

– Ещё одна, Тево, – небрежно бросила Мамаша. Мы вошли и оказались в большом полутёмном зале с небольшими окнами. Вдоль стен стояли небольшие столики, в этот ранний час пустовавшие, в центре же мебели не было. За стойкой маячила какая-то девица.

– Тара, хватит мух ловить! – прикрикнула на неё Мамаша, и вытолкнула меня вперёд. – Эта девчонка теперь одна из вас, и её нужно учить.

– Будет сделано, матушка, – низким, хрипловатым голосом отозвалась девица.

– Отведи её в Зелёную комнату, она будет жить там. И попутно объясни, что от неё будет нужно. Идите!

– Добро пожаловать в «Золотое Перо», подруга! – ухмыльнувшись, сказала Тара, когда мы вышли из общего зала и оказались в узком коридоре. Я молча рассматривала свою новую знакомую. Примерно на полголовы ниже меня. Нет, на голову – никак не привыкну к своему новому росту! Смуглая и довольно симпатичная с большими карими глазами и пухлыми яркими губами.

– Я тебе не подруга! – буркнула я, пытаясь собрать остатки ехидства и как следует отбрить нахалку. Но, увы, моё чувство юмора сегодня взяло отгул.

– Ничего, сойдёмся! – ответила Тара, не переставая улыбаться. Похоже, она всё находила смешным. Затем моя новая знакомая неожиданно, хлопнула меня ладонью пониже поясницы. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Привыкай! – заявила она. – Мужики будут делать так по сто раз за вечер, пока ты будешь их обносить. Вон за той дверью кухня, а вон там – выход на задний двор. Пошли наверх.

Поднявшись по лестнице, мы попали в другой коридор, более широкий и длинный. Он был погружён в полумрак, который не могли разогнать свечи на стенах. По обе стороны тянулись разноцветные двери. Тара открыла зелёную, и передо мной предстала маленькая комната, большую часть которой занимала кровать, а рядом примостился небольшой низенький столик. Больше ничего в комнате не было, если не считать занавески, закрывавшей одну из стен.

– Как в тюрьме… – вырвалось у меня, хотя это было неправдой, ибо местная тюрьма всё же была куда страшнее.

– Привыкай! – повторила Тара. – Мы тут все так живём. Эта кровать – самое главное, что у нас есть.

– Нет! – воскликнула я, отпрянув. – Я накоплю денег, выплачу штраф и…

Улыбка исчезла с лица Тары.

– А вот этого тебе лучше не говорить совсем! – произнесла она вкрадчиво. – Мне-то всё равно, а вот другие могут обидеться. Очень сильно.

Она вздохнула и, как ни в чём не бывало, продолжила:

– Горшок под кроватью, выносить будешь сама. Едим мы на кухне…

– Когда?

– Когда повезёт. Сейчас пойдём туда, рыжей Мерте наверняка нужна помощь в готовке, может даже позволит чего-нибудь откусить…

На лестнице мы наткнулись на Мамашу, которая вела какого-то бородатого мужика в длинном плаще.

– Вот, вельможный бан, взгляните! – заворковала Мамаша, увидев нас. – Таких девочек вы не найдёте даже в Стренте!

– Я выбираю рыжую! – отозвался клиент. Судя по голосу, он был изрядно пьян.

– Она у нас недавно, вельможный бан, – ответила Мамаша, с некоторым смущением. – У нас есть более умелые и опытные. Вы уверены, что она вам понравится?

– Да!

У меня внутри всё похолодело.

– Что ж, пусть она обрадует вас! – воскликнула Мамаша. – Маржи, готовься!

Тара схватила меня за руку и потащила обратно в комнату. Закрыв дверь, она толкнула меня на кровать, словно сама была клиентом, и приказала:

– Раздевайся! – после чего исчезла за дверью.

Я дрожащими руками принялась стаскивать с себя одежду, путаясь в завязках, и услышала, как вновь хлопнула дверь. Клиент, уже без плаща, висевшего теперь на руке, вошёл и опустился на кровать рядом со мной. Грубо сдёрнул с меня платье и начал торопливо раздеваться сам. Затем сально улыбнулся и проговорил что-то хриплым голосом, но я от ужаса уже ничего не соображала и не понимала. Клиент, видимо заметив это, взял меня за бёдра своими мозолистыми, жёсткими руками (я взвизгнула), резко перевернул на живот и навалился сверху, дыша в ухо перегаром. Моя промежность и всё нутро отозвались резкой болью, и я взвыла. Мужчина принялся мять меня, словно тесто, одновременно беспощадно долбя своим членом моё нутро. Я зарылась лицом в подушку, заливая её слезами, в тщетной попытке хоть как-то защититься от этого кошмара. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он с гортанным рычанием кончил, обрызгав меня, и, тяжело дыша, отстранился. Я уже не слышала, как он одевался, как вышел в коридор – вообще ничего не слышала и не чувствовала.

На моё плечо легла рука. Кто-то с трудом перевернул меня на спину. Я не пошевелилась, безразлично глядя в потолок. Приоткрытых губ коснулось что-то деревянное, в нос ударил мерзкий запах какого-то крепкого пойла. Горькая жидкость обожгла язык и горло. Я закашлялась и, скосив глаза, увидела, как Мамаша держит у моего рта маленький глиняный кувшинчик.

– Очнись, красавица! – нарочито безразличным тоном произнесла она. – Пей. В нашей работе вино первое лекарство, от всех болезней помогает. Бан Лоиш остался доволен. Так что это твой первый шаг к выкупу.

Я, с яростным рычанием оттолкнула кувшин – вино плеснуло во все стороны – и вцепилась в одежду Мамаши Леффы. Никогда и никого я раньтьше так не навидела, как эту жирную, лживую, подлую бабищу!

В ответ Леффа коротко, но сильно и резко двинула мне в челюсть основанием ладони и сразу же влепила другой рукой увесистую затрещину по уху. Моя голова зазвенела, как стеклянная. Леффа, отпрянув, вырвалась и прижала меня к кровати, зажав обе руки своей огромной лапищей.

– Хочешь ещё? – процедила она. – Будет тебе ещё, пока слушаться не научишься! Ты хочешь выплатить долг, или нет? Бан Лоиш, между прочим, целых две кроны отдал за твою невинность! Осталось всего сорок восемь! Хочешь на свободу? Работай, и чтобы клиенты были довольны!

– Вы меня обманули! – задыхаясь, заплетающимся от вина языком, прохрипела я.

Мамаша Леффа поджала губы.

– Желание клиента – закон. Это ты тоже должна затвердить накрепко. Каждая девочка здесь должна приносить деньги «Золотому Перу» – ну и себе, конечно же.

Подобрав кувшин, она силой влила в меня остатки вина. Потом отпустила, но осталась сидеть на кровати.

Я отвернулась голову к стене, чтобы не видеть её жирную тушу. В голове крутились разные мысли: о том, что я попала в очень скверное место, о том, что нужно как можно скорее найти способ сбежать отсюда. Но нестерпимее всего были мысли о моём родном мире. Я сбежала оттуда и попала… По полной программе. Если бы мама с папой узнали, что со мной произошло – они бы этого, наверное, не пережили! Из глаз покатились слёзы.

Сколько я плакала, не знаю, но потом меня накрыл тяжёлый сон без сновидений. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Когда же вспомнила, то, против ожидания, ничего не почувствовала. Мною овладело какое-то странное безразличие и покорность судьбе. Уж не подмешала ли Мамаша чего-нибудь в вино? Я с трудом поднялась, сморщившись от боли в нижней части живота, кое-как оделась и вышла за дверь. Спустившись по лестнице, я наткнулась на Мамашу.

– Иди в кухню, поешь, пока можно, – буркнула она. – Завтра выйдешь в общий зал к клиентам.

– Да, матушка, – с трудом выговорила я.

Глава 6

На следующее утро меня вновь разбудила Тара.

– Что?! – простонала я. – Тот рыцарь опять пришёл?

– Нет, – зачастила Тара. – Вчера ты стала женщиной. Поэтому тебе нужно сходить в Храм Шести и показать себя богине.

Раньше мне не доводилось бывать в храмах – мои родители были некрещеными и в Бога не верили, я тоже. Впрочем, мне после вчерашнего уже всё было по фигу; в храм, так в храм.

– И что мы должны там делать? – спросила я.

– Ты разве не знаешь? – удивилась Тара. – Да, я позабыла, ты же молишься Великой Матери, или как там у вас её кличут…

– Неважно! – замотала головой я.

– В общем, ничего особенного делать не надо. Просто встаёшь перед богиней, закрываешь глаза и обращаешься к ней, называешь своё имя. Ну и начинаешь молиться. Только не забудь взять какой-нибудь дар для богов.

Идти пришлось довольно долго – храм находился на другой стороне реки. Это было шестигранное здание с толстыми бурыми стенами, похожее на огромную старую гайку. Один из входов, украшенный богаче других выходил прямо на улицу, два других – в узкие переулки, огибавшие его с обеих сторон. Я направилась было к главному, но Тара остановила меня.

– Это дверь в зал Рэнина, нам к нему не надо. Пошли в обход.

– Зал Рэнина?

– Да. Старый Рэнин, что создал наш мир, отец Треара, который населил этот мир и дед Скандара, что сотворил нас.

Нужный нам вход оказался с противоположной стороны. Я робко взялась за массивное кольцо в форме свернувшейся змеи и с трудом открыла дверь. Внутри царил тихий полумрак – небольшие окна были прорублены высоко под потолком. Напротив входа я разглядела две большие статуи из серого камня, обе высотой примерно в полтора человеческих роста. Одна изображала широкоплечего мускулистого юношу с мечом в руке. Рядом с ним возвышалась статуя красивой женщины в коротком открытом платье. Перед ними стояло несколько человек, все они были бедно и просто, но опрятно одеты.

– Почему они молчат? – шепнула я.

– Боги не любят шума, – ещё тише ответила Тара. – Говори про себя, и они тебя услышат. Взяла что-нибудь с собой?

Я вытащила из-за пазухи прихваченную в кухне лепёшку. Тара кивнула и показала несколько монет на ладони. Затем, ткнув пальцем в сторону женской статуи, сообщила.

– Это Хига, жена Скандара. Она дарует людям удачу и удовольствия! Она покровительствует нам.

Я взглянула на женщину внимательнее, и теперь её лицо показалось мне знакомым. Неожиданно стало стыдно, что я взяла с собой всего лишь лепёшку. Пожалуй, стоило бы захватить чего-нибудь посущественнее. Мы проскользнули через толпу, Я подошла к низенькому столику у ног статуи вслед за Тарой и положила свою лепёшку рядом с её монетками. Тара сделала шаг назад, встала прямо, вытянув руки по швам, и закрыла глаза.

«Значит, так тут молятся?», – подумала я, и последовала её примеру. Не то, чтобы я чего-то ждала, но всё-таки было любопытно – всё же это другой мир, может и случится чего-нибудь.

Закрыла глаза, мысленно обратившись к богине, а когда я их открыла, то увидела, что храмовый зал совершенно пуст – ни Тары, ни остальных богомольцев. Я обернулась к статуям. Статуя Скандара не изменилась, а вот на месте статуи Хиги стояла женщина, в которой я с изумлением узнала цыганку, чьё колдовство забросило меня в этот мир! И даже одежда та же самая!

– Вы! – ахнула я, инстинктивно отпрянув назад. – Что вы со мной сделали?! Я не для того пришла сюда, чтобы ублажать мужчин!

– Да, – цыганка-богиня усмехнулась и пожала плечами. – Вскочить на вершину с разбега ты не смогла. Что ж, ищи другие пути!

Ослепительный свет залил помещение, я зажмурилась, а когда вновь обрела способность видеть, то поняла, что вновь стою в толпе молящихся, рядом с Тарой. Та оглянулась на меня и за рукав потянула к выходу. Уже на улице она спросила.

– Маржи, что с тобой? Неужто богиня вот так сразу снизошла к тебе?

Я заколебалась. Говорить, или нет? Если я скажу всё, как есть, то сразу начнутся расспросы про то, кто я такая на самом деле. Тара не Ральф, может и разболтать.

– Не знаю, – ответила я. – Но я как будто почувствовала чьё-то присутствие…

– Это была богиня – категорично заявила Тара. – У меня тоже так бывало, стоишь с закрытыми глазами, но всё равно чувствуешь, как кто-то на тебя смотрит. Это хорошо – значит, молитва будет услышана.

Когда мы вошли в «Золотое перо», я с удивлением увидела за одним из столиков коронного судью. Он тоже заметил нас и жестом подозвал.

– Угодно ли мессиру развлечься? – пробормотала я, с ужасом представляя, как эта развалина начнёт раздеваться передо мной. У него, наверное, такие же седые волосы на груди, как у того рыцаря… Брр! Может он такой старый, что у него уже даже не стоит, и тогда всё обойдётся?

– Угодно, – кивнул судья. – Но не здесь, Маржи.

Тара, уловив намёк, повернулась и направилась к другому столику, за которым веселилась какая-то компания. Судья поднялся из-за стола и, взяв меня за руку, повёл наверх. В двух шагах от моей комнаты нас догнала Мамаша Леффа. Как и вчера, она втолкнула меня в комнату, а сама, похоже, стала торговаться с судьёй о цене.

Судья вошел в комнату и присел на мою кровать. Я похолодела и потянулась к завязкам платья, но он жестом остановил меня.

– Я заплатил два шильда, – произнёс он и, раскрыв ладонь, продемонстрировал мне серебряные монетки. – Но вовсе не за это. Сколько у тебя денег сейчас?

– Нисколько, – мрачно ответила я. – Мамаша Леффа говорит, мол всё, что платят клиенты, пойдёт на уплату князю. А ещё она высчитывает за еду.

– А сколько стоит твоя ночь? – продолжал судья.

– Не знаю, – я пожала плечами, недоумевая, к чему судья завёл этот разговор, и что ему от меня нужно.

– Мамаша утверждает, что пять шильдов. Или один шильд за полчаса. В таком случае, если очень повезёт, ты сможешь уйти отсюда максимум через полгода…

– Полгода…?! – ахнула я, лихорадочно прикидывая, что со мной случится за шесть месяцев такой жизни. Судья кивнул и продолжил.

– Это если Мамаша, после этого не заставит тебя отрабатывать долг уже перед ней, за ту же еду, или за тех клиентов, которые остались недовольны…

Я вновь сглотнула.

– Так вот, предлагаю тебе способ, как заработать денег, – судья выдержал паузу. – Это довольно опасное и неприятное дело, но я готов за него платить.

– Я согласна! – ответила я, задним умом сообразив, что даже не дослушала, чего же именно от меня хотят.

– Что ж… – судья смерил меня многозначительным взглядом. – Мне нужен человек, который умеет видеть и слышать. Который согласился бы рассказывать мне о том, что он слышит и видит. В вашем заведении толчется множество людей, которые говорят о чём угодно, так как не стесняются каких-то там шлюх. Слушай, запоминай, и рассказывай моему писцу. Ты ведь помнишь его?

– Да, – кивнула я. – Только что же слушать и запоминать-то?

– Что ж, прекрасно. Любые жалобы на князя, любое недовольство домом Халоб будет кстати для меня и моего короля. Любые сведения о планах князя и разговорах в его замке тоже будут нам полезны.

– Разве князь и король в ссоре? – спросила я, чувствуя шевельнувшуюся внутри надежду. Если тут творятся какие-то интриги, то это может помочь мне вырваться, может даже без всяких выплат!

Судья пожал плечами, и вдруг помрачнел.

– Нет, ссорой это не назвать, – нехотя ответил он. – Просто каждый князь – король на своей земле, и каждый рыцарь – король в своём замке. Такие вот в нашей стране порядки. Каждый гнёт в свою сторону, с каждым приходится договариваться и торговаться.… В итоге ни одного великого дела свершить нельзя – обязательно споткнёшься о чей-нибудь герб. Так не годится. Кто-то должен водворить порядок на миргской земле – хотя бы и мы.

Глава 7

Дни шли за днями, и я, мало-помалу, начала втягиваться в новую работу. Скоро я уже выучила всех постоянных клиентов «Золотого пера». Благодаря Таре я постигала разные мелкие хитрости профессии, облегчавшие работу. Например, можно было подцепить сильно пьяного клиента, отвести его к себе, попросив заплатить за целую ночь, а потом, уже перед самой постелью, уговорить выпить ещё. Затем уложить спящего на кровать, а под утро сообщить проспавшемуся и одуревшему: «Это было незабываемо!» и тихо спровадить.

Сложнее было научиться ладить с другими девицами. Через неделю после моего появления, утром, когда в «Золотом пере» ещё не было посетителей, долговязая девица по имени Бида заявила мне.

– Ты нас обкрадываешь, ушастая! Нам из-за тебя ни одного богча не достается!

– Рада бы, да не могу! – ехидно ответила я, стремясь сохранить хотя бы крохи достоинства даже в таком незавидном положении и, вдобавок, будучи слегка под хмельком, – Князь определил меня сюда, дабы я искупила свою вину…

– Искупай в другом месте! – огрызнулась Бида. – Иди нужники чистить!

– Не беспокойся, через полгода я выплачу свой долг, и уйду отсюда! – ответила я. – И тогда можешь хоть всех мужиков себе забирать!

Бида зарычала и, размахнувшись, ударила меня по лицу. Это было так неожиданно, что следующий удар я тоже пропустила, но вскоре мы уже катались по кухне, сцепившись, и лупя друг друга по всему подряд. Неожиданно что-то дёрнуло меня назад, и я повисла над полом, и кто-то держит меня за шиворот. Проморгавшись, я увидела, что это Ральф разнял нас. Ох, и силён же вампир!

– Какая муха вас укусила? – сердито спросил он.

– Простите, мессир! – залебезила Бида, тут же меняясь в лице. – Хлебнули лишнего, ну и…

Ральф презрительно фыркнул и осторожно поставил её на ноги. Меня же взвалил на плечо и понёс в комнату.

– Что на тебя нашло, Маржи? – уже не сурово, скорее укоризненно, спросил он, усадив меня на кровать. Я принялась рассказывать, и Ральф быстро всё понял.

– Хороша же ты! – фыркнул он. – Да тут половина девиц такие же должницы! Мамаша так просто людей от себя не отпускает! Только один долг отработаешь – она новый придумает. Взбрело же тебе в голову об этом другим напоминать!

– Я не знала… – протянула я, вздрогнув от открывшейся передо мной перспективы. – Подожди, Ральф, а ты пришёл, чтобы меня…

– Да нет же! Я уже давно умер. Кровь в моих жилах не течёт, а стоит. И я не могу сделать с девушкой то, что с ними обычно делают парни.

– Да что ты говоришь! – опешила я. Мне как-то не приходило в голову, что вампирам недоступны простые радости жизни, – Так что же… Ты за кровью пришёл?

– А можно? – совсем по-детски произнес Ральф, глядя на меня. – Я вообще-то, пришёл, чтобы осмотреть всех вас. Если ты меня… угостишь, Мамаша сегодня не поставит тебя в работу.

Я кивнула. Ральф куснул меня в шею и принялся насыщаться, клокоча горлом. Потом он бережно уложил в кровать и мы немного поболтали о моём мире. Под конец Ральф достал из-за пазухи небольшую книжку и протянул мне.

– Что это? – спросила я удивлённо.

– «Алкис», – ответил Ральф, с лёгким смущением, и, видя моё удивление, пояснил. – Так в Мирге называют буквы, по первым пяти. Здесь начертание всех букв, чтобы ты научилась читать и писать.

– Ух ты, спасибо!

С того дня я всегда брала эту книжку с собой, выходя на улицу. Читала вывески или священные надписи в Храме Шести, стараясь запомнить написание как можно большего числа слов. К счастью, благодаря богине я знала, как эти слова звучат, и разбирать их было гораздо легче, чем если бы я учила местный язык с нуля.

С каждым днём становилось всё холоднее, вперемешку с дождём из туч начала сыпаться ледяная крупа. У меня на душе было точно так же пасмурно и мерзко. В один из дней Мамаша Леффа собрала нас вместе и объявила.

– Скоро будет День Первого Снега, так что в город съедутся торговцы, барды, бродячие артисты, и прочий денежный народ. Если вы, как следует, постараетесь, мы озолотимся!

Я встрепенулась. Вот он мой шанс выбраться отсюда! Эх, очаровать бы какого-нибудь менестреля и махнуть отсюда, куда подальше!

– Перед праздником вы все должны вымыться с ног до головы, – продолжала Мамаша. – А ещё вы по очереди сходите к мессиру Лингену, чтобы он проверил, нет ли у вас нехороших болезней, которыми могут заболеть посетители. И чтобы никаких вшей!

Я вздохнула. Когда-то я думала, что вшей можно найти только у собак, теперь же мне каждую ночь приходилось выбирать из одежды десяток-другой этих кровожадных тварей. Я мылась дважды в день, чуть тёплой водой (греть на печке как следует было некогда) и золой (мыла тут не изобрели), отчего все остальные смотрели на меня косо. Но даже это помогало плохо.

Под вечер, когда внизу начали собираться клиенты, мы с Тарой спустились в общий зал. По дороге я поделилась с ней своим тайным желанием.

– А что потом? – полюбопытствовала Тара. – Станешь его женой и родишь ему детей? Голоса у тебя, вроде, нет, играть ты тоже не умеешь. Или умеешь? Хочешь стать бардессой?

– Нет, – покачала головой я. – Я хочу выучиться волшебству и стать колдуньей. Где-нибудь поблизости есть школа волшебства?

– Поблизости нет. А вот в Стренте, в Волшебном квартале есть такая школа. Только это стоит больших денег. Одних книг не меньше дюжины купить надо! И за уроки надо платить, и за всё подряд!

– Неужели?

– Ага. Недаром говорят, «жадный, как колдун». Если очень повезёт и колдун увидит в тебе что-нибудь эдакое, он согласится платить за тебя, зато потом ты должна будешь отрабатывать своё обучение у него.

Я нахмурилась. Что это за место такое, где каждый стремиться обокрасть и поработить другого? Мы вошли в зал и направились в разные стороны.

– Кувшин арнетского золотого! – крикнул мне какой-то гуляка. Я метнулась к стойке, а когда вернулась с кувшином, то увидела, что к нему подсели ещё двое посетителей, один из которых был широкотелым, с бородой веником, толстыми руками и ногами, ростом всего лишь по грудь своему спутнику, высокому и мускулистому. Спасибо просмотренным фильмам, я поняла, кто передо мной. Это был первый гном, и вообще первый представитель нечеловеческой расы, которого я увидела в этом мире.

Не успела я поставить кувшин на стол, как здоровяк схватил меня за задницу и заплетающимся языком выдал:

– И сама останься, красавица!

Он усадил меня к себе на колени и принялся тискать, распространяя вокруг себя такой винный запах, что от одного этого можно было опьянеть. Мысленно напомнив себе о долге, я стиснула зубы и приготовилась терпеть, а для того, чтобы хоть как-то отвлечься, прислушалась к разговору посетителя с гномом.

– Что же привело вас, достойный Койд, в наши места?

– Я хочу вернуться домой, – ответил гном. – Не так давно я был в Горднате. Город гудит, как растревоженный улей. Люди веры, и просто любители помахать мечами стекаются к Пантеону отовсюду. Проповедники на каждом углу твердят о новой Войне веры. Не нравится мне это.

– Бросьте! – покачал головой посетитель. – Жрецы каждый год грозятся искоренить эльфийских и оркских богов, да толку-то?

– Вы там не были, почтенный Витез, – возразил гном. – А я бывал не раз, но столько народу там увидел впервой. А ещё все эти слухи о Безмолвной…

Все трое переглянулись, даже здоровяк на какое-то время оставил меня в покое.

– Бросьте! – повторил Витез, принужденно усмехнувшись. – Про Безмолвную болтают с уже третий год, да только её не видно и не слышно! Говорю вам, она давным-давно мертва!

Но гном не сдавался.

– Вчера я встретился с приятелем, который приехал сюда покупать зерно. Так он рассказывает, что этим летом и осенью орки с гор ведут себя неприлично тихо, без стычек и набегов. Бороду даю на отсечение – там что-то затевается. А ещё мой приятель своим глазами видел волшебниц из людей, которые зачем-то приезжали к оркам, и вроде бы даже о чём-то с ними договаривались. Я не удивлюсь, что их направляет Безмолвная.

Витез только рукой махнул. Я же насторожилась. Уж не ожидается ли в ближайшее время эпическая битва за судьбы мира, в которой мне следовало бы поучаствовать?

На следующий день в "Золотое перо" явился Гергей, секретарь судьи Шукаша, чтобы собрать очередную порцию информации. Мы заперлись и я принялась шуршать постельным бельём, чтобы было не так подозрительно. И, одновремено, рассказывать Гергею о том, что слышала вчера. Секретарь слушал, не перебивая и записывал, хотя я сомневалась, что его хоть немного интересуют те сведения, которые я приношу.

– Мессир, – спросила я. – Что это за «Безмолвная» такая? Почему её все боятся?

– Никто толком не знает, кто она, – ответил Гергей нехотя. – Одни говорят, что она – человек, училась в Волшебной школе Стрента, из-за какого-то неудачного колдовства потеряла голос. Другие – что она тёмный эльф и отдала свою речь демонам, в обмен на могущество. Третьи и вовсе считают её воплощением одного из древних тёмных богов. Так или иначе, впервые о ней услышали три года назад, во время восстания бастарда Язепа. Безмолвная помогала ему и переманила нескольких волшебников и волшебниц на сторону бунтовщиков. Королю Тадесу удалось схватить их и казнить, но сама Безмолвная исчезла. Я сам чуть ли не каждый месяц слышу, что её видели там-то и там-то, но никаких доказательств никто не приводит. Не думай об этом.

Интерлюдия

В комнату вбежал слуга.

– Ваше банство! – произнёс он торопливо, – из Гогара прибыл мессир Гес Шукаш и просит позволения увидеть вас.

Великий коронный обвинитель Мирга, бан Сегнив Хурес, даже не поднял головы от пергаментов.

– Проводи его сюда, – приказал он. – Немедленно!

Сам же бан Сегнив вновь принялся перечитывать письмо Шукаша, полученное почти три недели назад.

Имею честь известить вас о странном и подозрительном случае, имевшем место в третий день третьего месяца осени, в местах, вверенных моему надзору, именем его королевского величества. Утром оного дня лесничим князя Тибора и его людьми была схвачена юная девушка, эльфийской наружности, якобы пытавшаяся поджечь принадлежащий князю лес. Девушка назвалась полуэльфийкой Маржинель Скиар-Тойнур, однако после предложения изложить свои показания письменно, она воспользовалась неизвестными рунами, не имеющими ничего общего ни с одним из эльфийских наречий. Ответы, данные ей на словах, также оказались противоречивыми и неубедительными. Нижайше смею полагать, что появление девицы Скиар-Тойнур может быть связано с недавними событиями и, следовательно, представлять угрозу для страны и его Величества. В связи с этим покорнейше прошу позволения покинуть место моей службы, на время, потребное для прибытия в Стрент, беседы с вами и возвращения обратно.

Со всем почтением, состоящий при особе Тибора князя Гогарского, коронный судья Гес Шукаш

Судя по тому, как рассыпался в любезностях обычно сухой и самоуверенный Шукаш, дело и впрямь было серьёзным, или, по крайней мере, представлялось ему таковым. Хлопнула дверь, и сам коронный судья вошёл в комнату. Он держал в руке деревянный футляр для свитков и был весьма взволнован.

«Что же так всполошило старого хитреца?», – задался вопросом Хурес, вслух же признёс, жестом предлагая садитиься:

– Итак, мессир Шукаш, я прочёл ваше письмо, и теперь жажду услышать нечто необыкновенное.

– Извольте, господин великий коронный обвинитель, – ответил Шукаш, открывая футляр, и выкладывая на стол пергамент. Хурес водрузил на нос стёкла, купленные недавно в лавке университета, и заправил за уши петли, к которым они крепились. Краем глаза он заметил, как Шукаш удивлённо приподнял брови.

– Это новый способ улучшения зрения, – счёл нужным пояснить королевский обвинитель, разглядывая строчки незнакомых знаков. – Мессир Торден утверждает, что люди теряют зрение от того, что их глаза получают слишком много или слишком мало солнечного света. Дабы исправить эту неприятность, он предлагает носить на глазах выпуклые или вогнутые стёкла, которые будут пропускать ровно столько света, сколько надо.

– И что, же, бан Хурес, есть от этой диковины какой-нибудь толк?

– Да. С этими стёклами мне гораздо легче читать. Но, увы, они не помогают разбирать незнакомые языки.

– Этот язык и впрямь незнаком ни вам, ни мне, – кивнул Шукаш. – Но если у вас есть стёкла, помогающие читать, то у меня есть человек, который может быть нам полезен. Это мессир Конрат из Трёхречья, магистр словесности.

Хурес приподнял брови.

– Я думал, речь пойдёт о чародее.

– Увы! – Шукаш развёл руками. – Знакомых в Волшебном квартале у меня нет. А вот с мессиром Конратом мы дружили, в бытность студитами университета. Он ещё тогда рассказывал мне о своём желании создать совершенный язык, который был бы понятен любому существу, наделённому речью. Мессир Конрат, который впрочем, тогда мессиром ещё не был, решил, что для этого ему необходимо постичь язык, на котором говорят боги…

– И что же – ему это удалось? – с лёгким нетерпением переспросил Хурес.

– Скорее всего нет, бан Хурес, иначе бы все уже давным-давно понимали друг друга, – невесело улыбнулся Шукаш. – Однако же это к делу не относится. Мессир Конрат, пытаясь постичь язык богов, собирал всевозможные загадочные надписи и непонятные знаки. Если кто и может разобраться с этими рунами, то только он!

– Только он, говорите? – Хурес посмотрел на пергамент, потом на Шукаша. – Собиратель непонятных знаков? И вы хотите взять его в помощь нам?

– Да.

Хурес задумался. С одной стороны привлекать к столь важному делу чужака, к тому же, явно не от мира сего, было весьма и весьма чревато. Но что, если Шукаш и в самом деле прав? Быть королевским судьёй в провинции – нелёгкий труд, нужно угодить и королю и князю, даже если они оба желают несовместимого. Шукаш сидел в Гогаре уже десять лет, умудряясь не только не портить отношений с алчным Тибором, но и следить за интересами короля Тадеса. Для этого нужно видеть людей насквозь и просчитывать все ходы.

– Что вы уже сделали, мессир Шукаш? – спросил он.

– Я решил прикормить её, – Шукаш хитро прищурился, голубые глаза почти утонули в морщинах. – Убедил доносить мне обо всём и велел своему секретарю выплачивать по одному серебряному шильду в день. Это единственные деньги, которые она получает. Украсть у нашей эльфийки не хватит ни ума, ни смелости, а хозяйка ей денег не платит.

– Неужели?

– Поверьте, бан Сегнив, я знаю эту женщину, она жадна как десяток чародеев, и по доброй воле ни за что не расстанется со своей добычей. Девочка может надеяться только на меня.

Хурес кивнул. Он хорошо знал историю и помнил немало случаев, когда такие вот девицы, появляясь из ниоткуда, разносили в пух и прах целые города и ставили с ног на голову королевства. Историки Университета много спорили о том, что это за существа, откуда они приходят, а главное, что им нужно, но без толку. Если эта странная девушка из таких, то заполучить её в руки – неслыханная удача!

Глава 8

В день праздника Мамаша с самого утра отправила нас на Речную площадь искать клиентов. Площадь эта находилась на правом берегу реки Дуан, напротив моста. Три улицы лучами сходились к реке с разных сторон, образуя широкий полукруг, упирающийся в набережную.

Местные называли Гогар большим городом, утверждая, что в нём несколько тысяч жителей. У меня временами чесался язык рассказать им, к примеру, про Москву с Петербургом, но я сдерживалась, делясь этим только с Ральфом. Несколько раз клиенты – за отдельную плату, разумеется – поручали мне передавать любовные записочки своим дамам. Так что за две недели я неплохо успела узнать, как минимум, его правобережную, или, как говорили местные, «каменную» часть, где жили люди с деньгами. Так что узнала, что городок совсем невелик. Впрочем, шум ярмарки разносился везде, так что я в любом случае не заблудилась бы. Поскольку на улице таки выпал первый снег, в честь которого и получил название сегодняшний день, я оделась потеплее – и, вместе с остальными, направилась по Торговой улице в сторону реки.

С башни над городской ратушей донеслись два удара колокола: высоких и звонких. Наступал «средний час утра» как говорили местные. Я пыталась вникнуть в местное время, но выходило не очень. Единственное, что я усвоила, это то, что в меcтных сутках не двадцать четыре, а всего двенадцать часов: три утренних, три дневных, три вечерних и три ночных. Поэтому каждый здешний час равнялся двум нашим, а нас обычно снимали «на получаса».

Ближние подступы к площади занимали городские мастера и торговцы. Некоторые из них уже побывали в моей постели, другие просто были наслышаны обо мне.

– Эй, Маржи, как насчёт ночи?! – крикнул рыжебородый рыбник Ярос.

– Заткнись, я уже договорился с ней! – крикнул в ответ какой-то незнакомый мужчина.

Я ничего не ответила, лишь ускорила шаг, в поисках человека (а может и нечеловека) побогаче. Площадь заполонил народ, людей развлекал заезжий менестрель. Однако площадь я решила обойти стороной – все были поглощены зрелищем и на меня всё равно никто не обратил бы внимания. Не без труда пробравшись через толпу, я оказалась на набережной. Здесь помещались палатки богатых купцов, приехавших издалека. По-хорошему, следовало как можно скорее найти клиента, но я моментально забыла о деле, и было от чего.

В уши ударил разноголосый и разноязычный гомон в котором я, несмотря на выпрошенный у богини талант к языкам, не могла понять ни слова, и мне оставалось лишь зачарованно оглядываться по сторонам. Ближе всего к мосту располагались ряды с рыбой и прочими дарами моря; вокруг них суетились бледные, темноволосые и темноглазые люди, живо напомнившие мне Ральфа. За мостом я увидела роскошный шатёр, возле которого топтались на привязях кони. К рыбному и лошадиному запахам примешивались ароматы пряностей, вина, сыра, фруктов, и чего-то ещё незнакомого и манящего. В прошлой, спокойно-домашней жизни я мечтала обо всём этом. Теперь вся эта иномирная экзотика лежала прямо передо мной, но радости мне это почему-то не приносило. Будь я настоящей героиней, отважной наёмницей или ведьмой, я бы, наверное, швырялась сейчас деньгами напропалую. Но, увы. Меч я потеряла, а волшебная сила обратилась против меня. Я изо всех сил зажмурилась, чтобы не разреветься – так тошно стало. Богиня дала мне всё, но я, увы не получила ничего!

Огромным усилием воли всё-таки удалось справиться с эмоциями, и я, тяжело вздохнув, побрела между рядами к мосту, глядя не на товар, а на тех, кто его продавал и покупал. Неожиданно моё внимание привлёк один из посетителей. Высокий, стройный мужчина с длинными тёмно-каштановыми волосами и тонкими, правильными чертами удлиненного лица был абсолютно не похож ни на жителей Гогара, ни на других торговцев. Он вообще не был похож на человека.

– Эльф… – вырвалось у меня.

– Он самый! – подтвердила какая-то женщина, стоявшая рядом. – Эти ушастые целыми караванами вчера прибывали.

– И где же они? – удивлённо спросила я, обернувшись к ней.

– А вон там, на мосту! – ответила женщина, махнув рукой. – И гномы там же обретаются.

Я затопталась на месте в нерешительности. Идти туда, или лучше не надо? Я полюбила эльфов с тех самых пор, как впервые прочитала о них. Высокие, стройные, статные красавцы, отдающие всё время музыке, танцам, волшебству и сражениям с нечистью (впрочем, иногда мне в книгах и играх попадались эльфы-торговцы, но я не обращала на них внимания) – кем же восхищаться, как не ими! Потому, отправляясь в этот мир, оказавшийся таким негостеприимным, я пожелала стать в нём именно эльфийкой. Но… Осталось ли во мне что-нибудь эльфийское после моих злоключений, или я окончательно превратилась в «ночную бабочку» без роду и племени?

Решившись, я направилась к мосту. Просто зайду в первую попавшуюся палатку и куплю что-нибудь. Если торговец меня прогонит, или просто не признает за свою – пиши, пропало. Если нет – значит, ещё повоюем.

– Сладости! Хорошие и разные! – донеслось до моих ушей, и я сглотнула. Сколько дней у меня во рту не было самой завалящей конфетки, их вкус уже начал забываться. Ноги сами собой зашагали быстрее.

– Волшебные сладости из волшебного леса! – раздалось совсем рядом, и я нырнула внутрь синей палатки, расшитой цветами.

Перед широким столом топтались несколько детей, все хорошо одетые, умытые, причёсанные, явно не из бедных – настоящие сладости тут по карману далеко не всем. За столом же стоял эльф, и расхваливал товар.

– А вот это лиссеалакко, его можно съесть сколько угодно и зубки болеть не будут!

– Возьмите, почтенный! – торопливо произнёс один из детей, лохматый крепыш в отороченной мехом курточке, протягивая деньги. Эльф кивнул и дал ему нечто вроде чашки, сплетённой из листьев. В чашке было залито что-то белое, похожее на желе.

– Я первый пробую! – решительно сказал крепыш своим приятелям, и они выскочили из палатки, возбуждённо переговариваясь.

Я сжала в ладони свои монетки и, упрямо нагнув голову, шагнула к столу. Эльф взглянул на меня и улыбнулся.

– Странница? – спросил он.

Я удивилась такому высокопарному слову, но не подала вида – эльфу пристало говорить «высоким штилем».

– Да, я странствую, – кивнув, ответила я. В конце концов, это было правдой.

Лицо эльфа прояснилось. Я, воспрянула духом, подошла ближе и принялась выбирать. Чего тут только не было! Блестящие леденцы в форме цветов и листьев, фигурки животных из какой-то мягкой белой массы, орехи в меду и нечто, чему я не могла подобрать названия. Торговец, тем временем, забрасывал меня вопросами: давно ли странствую, где побывала, куда отправлюсь потом. Я отвечала уклончиво и, кажется, невпопад. Наконец эльф прямо спросил.

– Как же так вышло, что ты согласилась ублажать мужчин?

– На мне долг, – неохотно ответила я. – Стражники сцапали, надавали затрещин и заставили платить.

– Бывает, – вздохнул эльф. – Ты покупать что-нибудь будешь?

Я кивнула и выложила на стол обе свои монеты.

– Сколько стоят вот эти леденцы?

Двух шильдов хватило на пригоршню. Попрощавшись с эльфом, я вышла из палатки, бережно завязала леденцы в платок, а один сунула в рот и зажмурилась от удовольствия. Ничего вкуснее в жизни не пробовала, даже дома! Впрочем, может быть, дело было в том, как давно я уже не пробовала ничего сладкого.

Настроение улучшилось и я, вспомнив о деле, повернула на набережную. Прежде всего, стоило наведаться к смуглым торговцам из Орадва, лежащего далеко к юго-востоку отсюда; тем, что продавали лошадей и пряности. От Ральфа и Тары я слышала, что они необычайно охочи до женского внимания. И деньги у них есть, цена хорошего орадвского скакуна измерялась десятками и сотнями крон.

Заприметив стройного парня с едва пробившимися усиками, одетого в расшитый золотом халат, я направилась к нему.

– Айл сагаб радур? – произнесла я, подходя к нему и стараясь придать лицу томное выражение, хотя внутри всё болезненно сжалось. По-орадвски это означало: «Молодому господину одиноко?». В отличие от прочих талантов, дарованных колдуньей, знание языков уже не раз сослужило мне добрую службу. Парень обернулся, увидел меня и восхищённо вздохнул. Начало обнадеживало.

– Я брошу к твоим ногам весь мир, красавица! – протягивая мне руку, воскликнул орадвец. Эту фразу я слышала уже не впервые, но никакой радости она мне не доставляла, ибо «весь мир» оседал в карманах Мамаши и казне князя. Однако, я заставила себя улыбнуться и шагнула к нему. С башни замка донеслись удары колокола. Мы начали пробиваться, сквозь толпу в сторону Торговой улицы, как вдруг впереди послышались неразборчивые гневные крики, перекрывшие шум толпы.

«Вора поймали, что ли?», – равнодушно подумала я, но тут одна из цветных палаток впереди закачалась и рухнула. По толпе прокатился испуганный вздох.

– Что это?! – испуганно воскликнул мой спутник, указывая куда-то в сторону. Я повернулась и увидела, как в одном месте над толпой поднимается дым. Толпа шарахнулась в нашу сторону, раздались крики ужаса. А дальше начался форменный трэш.

Какой-то большой, толстый человечище, попятившись задом, толкнул меня спиной, вдавив в стену палатки конеторговца. Люди заметались в разные стороны, никто ничего не понимал. Внезапно над моим ухом раздался треск рвущейся ткани, и палатка за моей спиной завалилась набок, накрыв меня. Я попыталась подняться на четвереньки и выбраться из-под ткани, но кто-то наступил мне на спину, придавив к мостовой и буквально выбив дух.

«Сейчас затопчут!» – с ужасом подумала я и снова попыталась выпутаться из полотнища шатра, но без толку. Однако мне удалось отползти в сторону, к самому краю набережной. Чуть-чуть придя в себя, я нашла просвет и смогла высунуть голову наружу. Но тут же спрятала обратно.

Вокруг сновали оборванцы из Деревянного города. У них в руках были ножи, топоры и – средь бела дня! – зажженные факелы.

– Бей чужаков! – раздавалось повсюду. Послышался плеск воды – что-то рухнуло в реку. Потом ещё и ещё. Моё сердце провалилось куда-то очень глубоко, а внутри всё похолодело. Прямо напротив меня трое мужчин избивали какого-то гнома. Из бокового переулка на помощь сородичу бросились двое бородатых коротышек с дубинами в руках.

То же самое происходило и на мосту. Некоторые палатки уже пылали, ржали лошади, крики ярости и ужаса на разных языках сливались в один сплошной рёв. Я на четвереньках поползла вдоль края набережной.

– Глядите-ка, ребята, ушастая! – раздалось совсем рядом со мной. Я инстинктивно вжалась в холодный, влажный снег, но чьи-то руки схватили меня за талию и вздёрнули на ноги. Я увидела перед собой троих парней.

– Попалась! – рявкнул один из них, коренастый и белобрысый, с красной, перекошенной от ярости физиономией, и ударил меня по лицу. Я, испуганно взвизгнув, качнулась назад, и кто-то грубо подхватил меня за плечи. Боже, что со мной будет?!

– Эй, Ясек, придержи коней! – схватил белокурого за руку его товарищ. – Это же красотка Маржи из «Золотого пера»!

– Да? – белокурый отступил и уставился на мою грудь. Перьев в узле уже не было, да и сам узел наполовину развязался, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, я не приезжая, а своя из Гогара.

– Но она же эльфа!

– Её мать была шлюхой в «Золотом пере» и спуталась с эльфом. От него и нагуляла эту Маржи.

– У, гнилая кровь! – рыкнул белокурый и сплюнул себе под ноги. – Проваливай отсюда, чтоб я тебя здесь больше не видел!

Повторять ему не пришлось. Едва меня толкнули в спину, я бросилась наутёк.

Глава 9

До «Золотого Пера» добраться удалось только в сумерках. Сначала, с перепугу, помчалась в противоположную сторону и заблудилась. Потом за мной погнались какие-то парни, и пришлось прятаться от них в случайно подвернувшемся сарае.

Я шла по улице, напрочь одуревшая от пережитого страха, никого и ничего не видя. Вокруг было пустынно – перепуганные горожане попрятались по домам, торговцы удрали из города, а погромщиков, разогнала княжеская стража. Сейчас, кроме конных стражников, да немногочисленных горемык, подобно мне попавших в самое пекло и разбредающихся по домам, никто не попадался.

Снаружи, у главного входа, не было никого, даже наш вышибала Тево не торчал возле входа с кнутом за поясом. Шторы были задёрнуты, но из-за них пробивался слабый свет. Похоже, городским отморозкам не пришло в голову штурмовать бордель. Я растерянно потопталась перед закрытой дверью, но вечерний холод несколько прочистил мне мозги, и я вспомнила про потайной ход, которым пользовались клиенты, не желавшие афишировать свои похождения. Обогнув здание, я нырнула в просвет между «Золотым пером» и соседним домом, отыскала почти незаметную дверь и тихонько постучала.

– Кто там? – раздался грубый голос Тево.

– Это я, Маржи!

Тево открыл дверь и тут же тотчас потерял ко мне интерес. Из-за стены доносился вялый, приглушённый гул голосов в общем зале. Я тихонько прокралась по коридору, желая одного – добраться до своей комнатки, запереть дверь, и, наконец, почувствовать себя в безопасности. Свернула в большой коридор, ведущий к лестнице на второй этаж, и уже почти добралась до лестницы, как мне навстречу спустилась Мамаша.

– Вернулась наконец-то! – изрекла она сердито. – Что, ни одного клиента сегодня не поймала?

Я помотала головой.

– Впредь будет тебе наука, – продолжила Мамаша. – Коли вокруг тебя много мужчин – не глазей по сторонам, хватай и тащи сюда!

Однако мой несчастный вид, похоже, подействовал на неё.

– Иди в кухню, все девочки там, – произнесла Мамаша, уже не так строго. – Выпьешь, может в голове прояснится. Иди!

В кухне и впрямь собрались все девицы. На столе горела одна-единственная свеча, так что их лиц я почти не видела, но витавший в комнате запах перегара ясно давал понять, что они уже порядком пьяны.

– О! А вот и Маржи! – воскликнула Тара заплетающимся языком, вскочив с места и пошатнувшись. Меня силой усадили за стол и придвинули кружку.

– Пе-е-ей! – протянула долговязая Бида, сидевшая справа от меня. – К нам приезжали стражники, перевернули «Золотое перо» вверх дном, искали бунтовщиков…

– Запретили этой ночью выходить на промысел, – добавила Скута-пухляшка. – Весь день, вся ночь, весь праздник коту под хвост!

Я чуть пригубила вино, делая вид, что пью, хотя мне не хотелось. Вообще ничего не хотелось. И слушать жалобы девиц тоже было неохота. Я попыталась подняться из-за стола.

– Эй, ты куда? – Бида схватила меня за рукав.

– На задний двор, – буркнула я. – Меня сейчас вырвет.

– А-а-а… – Бида отпустила меня. – Как проблюёшься, возьми в сарае дров, в очаг подкинуть.

Наш задний двор был окружён высокими стенами, и попасть на него можно было только через «Золотое перо», так что здесь можно было не опасаться чужаков. С одной из соседних улиц до меня донеслись крики и лязг оружия – какая-то компания погромщиков повстречалась со стражей. Уже совсем стемнело, так что приходилось во все глаза смотреть под ноги. Открыв дверь сарая, я заметила в темноте какое-то шевеление.

– Эй! – неуверенно пробормотала я, соображая. Оно прячется в сарае, стало быть, неопасно… Наверное. А вдруг это злой дух или ещё какая нечисть, поджидающая добычу? Хотя нет, тогда бы оно набросилось на меня. Я вытянула руку, нечто дёрнулось, дрова посыпались мне под ноги, а одно полено чувствительно стукнуло. Но я смогла ухватить нечто за… волосы?

– Больно! – задушенно пискнуло нечто по-эльфийски. Голос был высокий, детский. – Пусти!

– Вылезай! – отозвалась я, отпуская волосы невидимой девочки. – Я тебе ничего не сделаю, малышка.

Девочка, секунду поколебалась, но всё-таки выбралась наружу. Она была гораздо ниже меня – метр пятьдесят или даже меньше. Стройная, тоненькая, с пышной золотистой шевелюрой.

– Кто ты? – спросила я. Девочка, неожиданно схватив меня за руку, прошептала.

– Прошу, не выдавай меня!

– Не бойся, – я понизила голос, тоже перейдя на эльфийский. – Обещаю, что ничего не сделаю.

Девочка изумлённо распахнула глаза, блеснувшие в лунном свете.

– Ты из наших? Из каравана?

– Нет, я сама по себе, – покачала головой я. – Как тебя звать?

– Мэл. Мой папа приехал сюда торговать, и меня взял с собой. Когда на площади началась свалка, я испугалась, убежала, а потом заблудилась. Что это за место?

– Бордель «Золотое перо», – брякнула я, не задумавшись. Мэл охнула. Позади раздался скрип двери и я, обернувшись, увидела Биду, держащуюся за дверной косяк.

– Ты с кем болтаешь, Маржи? – пьяным голосом произнесла она.

– С кошкой! – беспечно ответила я, повернувшись к Биде лицом и прикрывая отпрянувшую назад Мэл. – Забрела тут одна, с улицы. Пушистая такая!

– Брось… – Бида икнула. – Брось эту кошку! Где дрова?

– Сейчас!

Я обернулась к Мэл, скорчившейся в тени сарая.

– Тебе нужно исчезнуть отсюда, пока тебя не нашли!

– Но я не знаю, куда идти! – прошептала Мэл исполненным отчаяния голосом. – Все эти дома, улицы… А на улицах эти люди с факелами! Маржи, сестра, помоги мне выбраться из этого города!

Я удивилась было такому обращению – с чего это вдруг «сестра»? но тут же поняла, что для эльфийки Мэл это слово сейчас означает нечто иное. Что-то вроде «мы с тобой одной крови». Я решилась.

– Хорошо, я отведу тебя к воротам. Но как ты выйдешь? Ворота будут закрыты, а после сегодняшнего побоища стража вряд ли кого-то выпустит.

– Но ведь люди хотят, чтобы нас, эльфов, в городе не было! – воскликнула Мэл. – С чего бы им мешать мне?

– Ты меня не убедила, – я покачала головой, но тут же почувствовала, что должна решиться и попробовать, вдруг с эльфами и впрямь выгорит? – Подожди меня здесь чуть-чуть, только сиди тихо!

Набрав охапку дров, я вернулась в кухню и подбросила несколько поленьев в очаг. Кое-кто из девиц уже начал засыпать, а остальные были близки к этому. Я прошмыгнула в коридор, поднялась к себе и вытрясла из тайника все свои сокровища: несколько золотых и серебряных монет, а также подаренный Ральфом букварь. Завязав их в тряпицу, я спустилась вниз и вновь вышла к сараю.

– Пошли! – шепнула я. – Какие ворота тебе нужны?

– Наверное, те, через которые мы въехали сюда, – ответила Мэл нерешительно. – Те, что на дороге, ведущей к гномам.

Забравшись на кучу мусора, я подпрыгнула, ухватилась за верхний край забора, подтянулась, оказалась верхом на нём и наклонилась к Мэл, протягивая ей руку. Но эльфийка вместо этого вспрыгнула, ухватившись прямо за стену, и с ловкостью Человека-Паука взобралась по ней, оказавшись рядом со мной. Мы спрыгнули на улицу.

Я уже успела немного изучить город, так что поняла, что речь идёт о Медных воротах в северо-западной части города. Не рядом, но и не так уж далеко.

Мы двигались между домами тихо и осторожно, стараясь не попадать в полосы лунного света. К счастью, погромщики встретились на всего один раз – несколько парней, шумно переговариваясь, вышли нам наперерез. К счастью, их было хорошо слышно, и мы успели затаиться раньше, чем нас заметили. Парни скрылись за поворотом, и мы двинулись дальше. Наконец, впереди показались Медные ворота. Велев Мэл спрятаться, я, уже не таясь, вышла на площадь. Приосанившись, и попытавшись придать лицу как можно более развратное выражение, я зашагала прямиком к топтавшимся у ворот стражникам.

– Эй! – окликнул меня один из них, когда я подошла достаточно близко. – Ты что здесь забыла, сучка? Иди к себе, завтра я тебе засажу!

– О, я буду ждать этого! – произнесла я, стараясь говорить как можно более легкомысленно. – Подружки просили меня узнать, можно ли уже нам выйти на промысел?

– Иди, говорю! – вмешался дюжий бородатый десятник. – Сказано, до рассвета никому из домов не выходить!

– А этих, с факелами, всех поймали? – не отставала я, невинно хлопая глазами.

– Ловим.

– А эльфы с гномами уже не буянят? Утихомирились?

– Всех нелюдей из города выгнали, – отозвался десятник, разглаживая усы. – А тех, кто остался велено хватать и доставлять в замок, потому как лазутчики.

«Чё-ё-ё-ёрт! Вот тебе и взялась помочь!», – мелькнуло в моей голове, но я, как ни в чём не бывало, с неподдельным удивлением переспросила. – Какие лазутчики? У нас что, война?

Десятник, склонив голову набок, смерил меня подозрительным взглядом, помолчал, но всё же нехотя ответил.

– Война. Сегодня к князю Тибору прилетел голубь с письмом. Орки вторглись на земли дома Кригел. Завтра об этом объявят всем.

– Так, то орки, а то эльфы с гномами…

– А эти нелюди всегда заодно! – сплюнул десятник. – Чуть не уследишь – сразу нам жизнь портить начинают! За ними глаз, да глаз!

Я игриво попрощалась со стражником и вернулась к эльфийке.

– Что? – испуганно спросила Мэл, высунувшись из-за какой-то бочки.

– Плохо дело, – ответила я и пересказала ей услышанное.

– А что же теперь делать?

– Доверься мне! – ответила я. – Идём!

– Куда?

– К тому, кто сумеет нам помочь.

Дом мессира Лингена я нашла быстро. Окна были ярко освещены, а изнутри доносилось множество мужских голосов. Что за чертовщина? Я пробралась к задней двери и тихонько постучала. Подождала, постучала ещё раз и ещё. Наконец, дверь медленно открылась, и на пороге Ральф. Он был легко одет – вампиру не пристало бояться зимнего холода – и держал в руке медный таз.

– Маржи? – произнёс он, прикрывая дверь, и я уловила в его голосе недовольство. – Чего это ты пришла так поздно, да ещё и с подругой? Или это твоя родственница?

– Нет! – замотала головой я. – Пусти нас в дом, я всё объясню.

– Заходите, – кивнул Ральф, подумав. – Я отведу вас в свою комнату. Сидите тихо и не зажигайте свет – у мессира и меня сегодня выдастся нелёгкая ночка. Кучу людей помяли на площади. Как освобожусь – зайду к вам.

Мы просидели в темноте довольно долго. Мэл дрожала и прижималась ко мне, но у меня на душе тоже скребли кошки. Вдобавок, я чувствовала себя виноватой перед Ральфом – надо же было заявиться в такое неудобное время! Согласится ли он теперь помочь нам? Наконец, дверь заскрипела, и я уловила вкусный запах. Рот тотчас наполнился слюной, и я услышала, как сглотнула Мэл – она была ещё голоднее, чем я.

– Держи! – шепнул Ральф, что-то сунув мне в руку. В темноте, на ощупь, я определила, что это хлебная чашка с супом. – Ешь и рассказывай, что стряслось.

Пару раз я в темноте пролила на себя ещё горячий суп и чудом удержалась от того, чтобы выругаться. Но всё-таки смогла поведать Ральфу о свалившейся на мою голову проблеме.

– А я-то тут причём? – переспросил Ральф с недоумением.

– Но ведь… – я растерялась. – Ты же много чего умеешь!

– Думаешь, это так просто?

– Если тебе нужна кровь – вот она! – я ткнула себя пальцем в грудь и тут же пожалела о своих словах. Однако отступать было некуда.

– Что?! – испуганно ахнула Мэл, отпрянув от меня.

– Да-а-а? – многозначительно протянул Ральф. – Не боишься, что я тебя… целиком, а?

– Ральф… – я старалась говорить как можно мягче. – Ты смог сдержать себя тогда. Я тебе доверяю.

– Доверяешь, значит… – голос вампира изменился, теперь в нём сквозила растерянность. – Но предупреждаю, мне нужно выпить больше, чем обычно. Так как, подпустишь меня к шее?

Я кивнула и начала разматывать платок. Ошейник неприятно захолодил кожу.

– Нет, Маржи! – прошептала Мэл, потянув меня за руку. – Ты не можешь…

– Молчи! – шикнула на неё я. – Для тебя же стараюсь!

– Не надо…

Ральф пододвинулся ближе, его широкая, жёсткая, холодная ладонь коснулась моей щеки, заставляя склонить голову набок. Укус, кровь, стекающая по шее – и томительное ожидание. С каждой минутой мне становилось не по себе, я даже тайком провела языком по зубам – не начали ли они заостряться и вытягиваться? И облегчённо вздохнула, когда Ральф отстранился и нажал двумя пальцами на мою шею.

– Я запечатал место укуса, – произнес он, не дожидаясь моего вопроса. – Теперь не откроется, как тогда.

Попробовав пошевелиться, я почувствовала слабость и озноб. Медленно повернула голову в сторону Ральфа, и увидела, что его глаза в темноте светятся жёлто-зелёным, как у кошки.

– Подожди, Маржи, – произнёс он с трудом. – Сейчас я окутаю вас Лунным Покровом. При свете луны люди увидят лишь два неясных морока, а в тени вы будете и вовсе невидимы.

Он протянул мне руку и помог подняться. Пол поплыл из-под ног.

– Ральф, несносный мальчишка! Где тебя носит! – раздался откуда-то голос мессира Лингена.

– Идите, – прошептал Ральф, сжав напоследок моё запястье, и я поняла, что он тоже волнуется. Затем вампир стрелой вылетел из комнаты и затопал по коридору.

– Мэл! – прошептала я, и меня, на мгновение, охватил ужас. Неужели девочка перепугалась и убежала, пока Ральф занимался мной?

– Я здесь, – севшим от страха голосом отозвалась эльфийка.

– Идём. Помоги-ка мне.

Маленькая рука Мэл обхватила мою ладонь, и мы медленно вышли из комнаты.

Глава 10

На улице похолодало, вдобавок, теперь меня морозило от кровопотери. Я встряхнулась и огляделась по сторонам. После темноты дома улица показалась мне гораздо светлее, чем до того. Или всё дело в побочном действии заклинания? Я оглянулась на Мэл, которую по-прежнему держала за руку. Но вместо эльфийки, освещенной лунным светом, увидела лишь неясную фигуру без лица, почти сливающуюся с вечерней темнотой. Значит, и сама я сейчас выгляжу точно так же. Ральф не обманул – маскировка вышла на славу. Мы шагнули в тень дома, и я снова оглянулась.

– Ой, Маржи…! – прошептала Мэл. – Я тебя не вижу!

– Супер! – выдохнула я. – А теперь давай осторожно…

И снова перебежки из тени в тень, меж пятен лунного света. И снова впереди ворота. А перед ними стоит телега, запряжённая парой лошадей. А на телеге бочки, от которых расходится нестерпимая вонь. Рядом стоял бедно и неряшливо одетый человек и препирался со стражниками.

– Сказано – никого не выпускать! – не уступал десятник. – Возвращайся к себе, до утра потерпишь!

«Золотарь! – подумала я: Вот оно – наше спасение!».

– Я оставлю телегу здесь, мне всё едино! – продолжал разоряться золотарь. – Хотите до утра дерьмом дышать – так это завсегда!

– Придержи язык, вонючка! – вспылил, берясь за копьё, один из стражников, тот самый, который первым заговорил со мной.

– На, тыкай! – воскликнул, шагнув к нему, золотарь, который, похоже, был навеселе. – Только кто вместо меня нужники чистить будет, ты что ли?!

Стражник шагнул к наглецу, опуская копьё, но десятник схватил своего подчиненного за плечо.

– Стой, Марцин! Ни к чему лаяться. Я приказываю открыть ворота этому убогому. А ты проводишь его до места и проследишь, чтобы тот никого не попробовал впустить или выпустить.

– Живо к воротам! – прошипела я. – В обход!

Пока золотарь тыкал в бочки какой-то палкой, демонстрируя, что никого там не прячет, пока со скрипом открывались ворота, мы успели подобраться к телеге. Лошади всхрапнули, телега поравнялась с нами, и тени бочек упали на нас.

Дыша ртом, я сделала шаг вперёд, стараясь двигаться так, чтобы снег не скрипел под ногами. Стражник, с мрачным видом двинувшийся вслед за телегой, нас не заметил.

Никогда ещё в жизни мне не было так страшно! Я перестала чувствовать холод, и ничего не видела, кроме лошадей, телеги и двух людей рядом. Стражник воинственно озирался по сторонам, золотарь бурчал себе под нос какую-то песню. Мэл я не видела, но слышала, как она тяжело дышит рядом. Неожиданно её рука коснулась моего плеча. Я обернулась, и Мэл указала куда-то в сторону, где, неподалёку от дороги, торчало высокое одиноко стоящее дерево. Я кивнула, и, как только телега поравнялась с ним, мы метнулись в его тень.

– Стой! – крикнул стражник сзади. Телега остановилась. Мы, затаив дыхание, прильнули к древесному стволу и напряжённо наблюдали, как стражник обходит телегу со всех сторон, с оружием наперевес, как всматривается в темноту. Его взгляд скользнул по нам, и у меня перехватило дыхание. Однако он лишь он разочарованно выругался, плюнул и буркнул.

– Поехали!

Когда телега золотаря исчезла в темноте, я перевела дух и, оглядевшись по сторонам, обратилась к Мэл.

– Ну и где твои эльфы?

– Примерно в двух сане от городских ворот есть дубовая роща. – торопливо ответила Мэл, – Перед въездом в этот город старшины каравана назначили место сбора там!

Я понятия не имела, сколько это «два сане», но, судя по всему, довольно много. Холод пробирал до костей, в голове шумело, не то от вина, не то от укуса Ральфа. Уж не превращаюсь ли я в вампиршу?! Не дай Бог! Я вновь осторожно провела языком по зубам. Нет, клыки длиннее не стали, да и жажда крови не ощущается. Живём.

– Ладно. Показывай, – пробормотала я недовольно.

Идти оказалось не так уж далеко, но когда впереди показались тёмные силуэты эльфийских фургонов и палаток, я почувствовала, что совсем выбилась из сил – тело будто ватой набили.

– Стойте! Ни с места! – послышалось впереди. Мы застыли.

– Не стреляйте! Мы не враги! – крикнула Мэл по-эльфийски.

Раздался щелчок, свист, и в снег у моих ног воткнулась стрела.

– Если вы и впрямь не враги – попробуйте поднять мою стрелу! – откликнулся невидимый в темноте эльф. Я нагнулась и взяла стрелу в руки. Она была сделана из какой-то незнакомой мне породы дерева, поблёскивавшего серебристым в свете луны. Я, пожав плечами, протянула стрелу Мэл и крикнула в ответ.

– Теперь вы нам верите?

Навстречу нам вышли двое эльфов, один из них держал в руках лук с наложенной на тетиву блестящей стрелой, точно такой же, как и та, которую подобрала я. У второго за плечами виднелся арбалет. В паре шагов от нас они остановились.

– Кто вы такие? – задал вопрос тот, что с арбалетом.

– Свои! – воскликнула Мэл испуганно. – Я Ильвемэльда, дочь Ангаквара рода Хисинга! Мы из Варбе!

– Голос, как будто, её, – произнёс тот, что с луком.

– А почему на вас наложено тёмное колдовство? – грозно спросил арбалетчик. – С кем вы якшались в городе?

– Маржи, скажи им! – умоляюще прошептала Мэл.

Я же готова была зарычать от бессилия. Маскировка Ральфа, которая выручила нас в городе, теперь грозила погубить.

– Мы не вампиры, можете проверить! – отозвалась я, стараясь сохранять лицо, что не так-то просто, когда ты падаешь от усталости, и вообще зуб на зуб не попадает. – Мы приняли помощь от того, кому я доверяю, и я не виновата, что он оказался вампиром!

Эльфы переглянулись.

– Не двигайтесь! – произнёс лучник и направил своё оружие на нас. Если попробуете напасть – я не промахнусь!

Месяц назад я бы непременно ввернула бы что-нибудь ехидное, но жизнь в этом мире, пусть и недолгая, убедила меня в том, что хамить тем, у кого есть оружие – плохая идея.

Арбалетчик зашёл мне за спину и принялся связывать мне руки. Закончив с этим, он неожиданно поднёс к моей щеке что-то острое, и чиркнул по коже. Я сердито зашипела, потом зашипела ещё раз, когдаа эльф коснулся пальцем пореза.

– Кровь, – произнес он. – Эта, вторая, – тоже не упырица. Отведём их в лагерь.

Он толкнул меня в спину и я, внезапно почувствовав, что уже не владею своим телом, повалилась вперёд. Сознание покинуло меня ещё до того, как я рухнула в снег.

Очнулась я в каком-то узком тёмном, тёплом помещении. Стены были обиты чем-то мягким, а сама я – укрыта меховым одеялом.

«Это что, психушка? – мелькнула шальная мысль. – А всё, что было – сумасшедший бред?».

Одна из стен раздвинулась, с улицы повеяло зимним холодом. Я зажмурилась от яркого света и попыталась укутаться поглубже.

– Маржи, как ты? – раздался голос Мэл. Нет, всё-таки я ещё здесь, в этом странном волшебном мире, среди эльфов, гномов и рыцарей, и на моей шее по-прежнему антимагический ошейник.

– Мэл? – я заморгала и приподнялась. – Где я?

– В нашем фургоне! – Мэл исчезла снаружи, задёрнув за собой полог, и вскоре оттуда раздался её голос. – Папа, иди сюда!

Полог вновь качнулся, впуская внутрь фургона незнакомого эльфа. Он был рослым, широкоплечим, крепко сбитым и совсем непохожим на тех эльфов, какими я их представляла себе. Тем не менее, лицом он и впрямь напоминал Мэл, вот только волосы, забранные в хвост, были того же серебристого оттенка, что и глаза.

– Я Ангкавар, рода Хисингов из вольного города Варбе, торговец Жёлтой гильдии – произнёс он. – А кто ты такая?

– Маржинель Скиар-Тойнур, дочь… – я замялась, пытаясь вспомнить имя выдуманного мной отца.

– Откуда? – прервал меня Ангкавар.

– Из Гогара, – выдавила я, ругая себя за то, что не сподобилась придумать правдоподобную легенду на этот случай. – Я полукровка.

– Ах вот оно что… – голос Ангаквара смягчился. – Ты действительно водишь дружбу с кровопийцей?

– Не называйте его так! Ральф добрый и милый, и никому зла не делает! Если бы не он…

– Знаю, Мэл мне рассказала, – ответил Ангаквар. – Что за ошейник на тебе?

Я принялась рассказывать моих похождениях в лесу, о пожаре и о том, что случилось после.

– Так значит, ты пыталась научиться волшебству? Своим умом, без наставника? – спросил Ангаквар недоверчиво.

– Да, – кивнула я, – Меня никто не учил, я сама…

Ангаквар задумчиво хмыкнул, и мне показалось, что он понял больше, чем я рассказала. Это наводило на неприятные мысли.

– И что же вы будете со мной делать? – спросила я требовательно. – Я вашу дочь, может статься, от смерти спасла!

– И чего ты потребуешь взамен? – поинтересовался Ангаквар. – Половину королевства обещать не могу, у меня её нет.

– Мне… – я запнулась и не сразу смогла собраться с духом, – Мне нужно пятьдесят золотых крон, чтобы выплатить мой виргельд. И ещё… Почтенный Аг… Анк… Почтенный, вы можете взять меня с собой?

Как ни велик был соблазн удрать с эльфами прямо сейчас, я всё же решила быть осторожнее. Князь быстро узнает, что я сбежала, не заплатив. А он человек обидчивый, это я уже усвоила. Если я оставлю его без платы, то она всё своё княжество перевернёт вверх дном, лишь бы меня найти. И, чует моё сердце, после такого я уже не отделаюсь палками и штрафом! Вдобавок, я ещё и подставлю этих эльфов, которые, получается, помогли мне сбежать… Нет, так не годится. Нужно хотя бы обезопасить себя от князя.

– Пятьдесят золотых, говоришь? Что ж, у меня найдутся пятьдесят, – тон эльфа заставил меня насторожиться. Уж не собирается ли он меня обжулить, как это сделала Мамаша Леффа?

– А если ты хочешь, чтобы мы взяли тебя с собой, – продолжал тем временем эльф. – Скажи мне сначала, что ты умеешь?

Я открыла рот, но тут же закрыла. Колдунья из меня никакая, воительница – тем более. Неужели мне нечего сказать?

– Знаю разные языки, – ответила я, наконец. – Вы, почтенный, ведь со всеми торгуете? Я вам пригожусь.

– Языки знаешь? – удивился эльф и переспросил, уже заинтересованно. – Только говоришь, или читать-писать на них можешь? Как у тебя с грамотой?

Усилием воли я заставила себя не покраснеть. В моём мире с грамотой у меня было не очень, и попросить у цыганки дар правильно писать я как-то не догадалась. Но, всё равно, поспешно ответила.

– Знаю грамоту! Читаю, пишу, считаю!

– Да? – эльф приподнял брови. Тогда скажи мне, восемнадцать да тринадцать вместе – это сколько?

– Тридцать один, – ответила я, недоумевая.

– А сорок пять без двадцати двух?

– Двадцать три, – чего это он забивает мне голову задачками для второклассников?

– Умножать и делить, наверное, тоже умеешь?

– Да! – мне начинал надоедать этот странный экзамен.

Воцарилось молчание – эльф глубоко задумался.

– Хорошо, – ответил он наконец, – Ты получишь свои пятьдесят крон, отправишься в город и заплатишь князю то, что ему причитается. А потом поедешь с нами.

Глава 11

Мэл, после того, как её отец поговорил со мной, притащила прямо в фургон котелок с кашей и чашку какого-то пряного травяного отвара – не поймёшь, то ли лекарство, то ли местный аналог чая. Ощутив прилив сил, я выбралась из фургона и, наконец, смогла как следует разглядеть, кого же всё-таки спасла. Мэл оказалась румяной, ясноглазой девочкой-подростком, с ямочками на щеках. Оторвавшись от неё, я увидела, что к фургону шагает её отец. Увы, я так и не смогла запомнить его имя сразу, и вообще оно было какое-то не эльфийское – правильные эльфийские имена ведь кончаются на «эль»! Вслед за ним шёл какой-то парень, явно из людей.

– Кто это? – шёпотом спросила я у Мэл.

– Это Льонги, он управляет нашим вторым фургоном, – ответила та, пожав плечами.

– Он проводит тебя в город, – сообщил отец Мэл, подойдя к нам. Я придирчиво оглядела своего спутника. Невысокий, коренастый, смуглый, кареглазый, но волосы платиновой белизны.

«Он с юга, из Гордната», – заключила я. – Скута рассказывала, что там солнце такое яркое, что выжигает волосы добела. Крепкий, такой, наверное, в обиду не даст. Вот только сам не стал бы лезть…».

Льонги ухмыльнулся, и мне стало немного не по себе. Однако я заставила себя кивнуть.

– Благодарю вас, почтенный! Вот только… Могли бы вы заколдовать меня так, чтобы никто меня не узнал?

– Не мог бы! – ответил отец Мэл недовольно. – Я торговец, а не жрица Великой Матери, которая взамен за службу получает силу творить всё, что в голову взбредёт. И ни одной жрицы здесь нет. Увы. Да и зачем тебе всё это?

– Меня… Многие знают, – ответила я, покраснев. – Могут подумать, что я на самом деле эльфийская лазутчица, и уже не отпустят!

– Пустяки, Маржи! – вмешалась Мэл. – У меня есть платье, которое мне велико, а волосы мы тебе покрасим! Никто не узнает! Идёт?

– Идёт, – ответила я, впрочем, не очень веря в это. Мэл просияла и куда-то умчалась.

К тому времени, как мы вышли из лагеря, солнце уже поднялось высоко. Снег блестел золотом, а небо было чистым и ясным. На мне было светло-серое шерстяное платье до колен, зелёные шерстяные чулки и мягкие кожаные сапожки, а волосы из рыжих стали чёрными. Я от всей души надеялась, что не привлеку ненужного внимания.

– Ты, главное, рот поменьше открывай, – заявил Льонги, словно подслушав мои мысли. – А уж я кого надо уговорю.

– А деньги у тебя есть? – невесело спросила я.

– Денег у меня нет. Но хозяин дал мне то, что поможет их получить, – Льонги с самодовольным видом похлопал себя по груди.

Городские ворота были открыты, а стражник, встретивший нас – спокоен и благодушен.

– Кто такие? – спросил он, подойдя к нам. – Откуда и куда идёте?

– Я возвращаюсь домой в Горднат, – ответил Льонги, назвав себя. – Ездил к Сияющим Горам на заработки, да заодно и жену себе нашёл. Её зовут Мара.

Я механически поклонилась, но стражник, похоже, был не из тех, что шляются по борделям и, окинув меня взглядом, произнёс только.

– Красавица! Повезло тебе, парень. Она из эльфов, штоль?

– Разве что какая-нибудь прабабка у неё была из этих, – ответил Льонги, улыбаясь.

– Ну-ну, – кивнул стражник. – Платите городовой сбор.

Людей на улице было немного, и они, по большей части, обсуждали вчерашнее.

– Говорят, вчера, на Речной площади человек сто потоптали, а прочих и вовсе без счёта!

– Старому Миласу чуть дом не сожгли, за то, что он с эльфийкой жил.

– Да эти ушастые сами виноваты! Пришли в чужой дом, так сидите тихо!

С Речной площади доносился стук и скрип – похоже, там полным ходом шла уборка следов побоища. На улицах, ведущих к площади, были зачем расставлены посты стражников, так что нам пришлось сделать небольшой крюк.

– А вот и фактория Горного банка! – весело сказал Льонги, остановившись перед крепким двухэтажным зданием без окон, на вывеске которого были изображены пять разноцветных кругов: жёлтый, белый, два коричневых (один посветлее, другой потемнее) и серый. Я задумалась, что они означают, и меня осенило. Это же монеты! Золотая, серебряная, бронзовая, медная, железная – все, какие тут в ходу. Льонги потянул меня за руку, и я, вслед за ним, вошла внутрь. В помещении царил полумрак, отчасти рассеиваемый факелами на стенах. Гномы за длинными столами вдоль стен смерили нас подозрительными взглядами и вернулись к своим делам. Льонги свернул в боковую комнату, в которой я увидела осанистого длиннобородого гнома, восседавшего за здоровенным бюро, которое разделяло комнатку надвое, и что-то писавшего. За спиной гнома виднелась невысокая дверь.

– Почтеннейший Фастар, – обратился Льонги к нему, почтительно кланяясь. – Дозвольте вручить вам письмо от почтенного Ангаквара из Варбе.

Гном поднял голову, молча оглядел и протянул руку. Льонги вытащил из-за пазухи деревянный цилиндрик на шнурке. Гном открыл его, вытащив наружу небольшой свиток и бронзовый ключик. Пробежав глазами свиток, гном кивнул и скрылся за дверью.

– Что это было? – шепнула я.

– Хозяин написал, что хочет забрать часть своих денег, которые лежат здесь. У него в каждом городе, где есть банк, хоть пара золотых, но есть.

Скрипнула дверь, и гном вновь появился перед нами. В руке он держал небольшой, но явно тяжёлый, кожаный мешочек.

– Держи, парень, – скрипучим голосом произнёс он, вручая мешочек Льонги. – Передай почтенному Ангаквару мои наилучшие пожелания.

Льонги развязал мешочек и я, увидев, что в нём поблёскивают золотые монеты, затаила дыхание. Вот она, моя свобода!

– Ну вот, теперь можно и к князю в замок! – гордо изрек Льонги, когда мы вышли на улицу.

– Подожди! – возразила я. – Лучше сначала зайти к коронному судье Шукашу. Только, когда мы дойдём до Судейской башни, подожди меня на улице.

Гергей, увидев меня, очень удивился.

– Что с тобой стряслось, Маржи? Сегодня утром ко мне заявилась Мамаша Леффа, и заявила, что ты сбежала с каким-то эльфом. Якобы, сговорилась с ним утром на площади, ещё до погрома.

Я с трудом удержалась, чтобы не ответить. «Да что вы? Не видите что ли, что прямо сейчас и сбегаю!». Вместо этого приосанилась и гордо сказала.

– Мессир, я готова выплатить свой виргельд.

Гергей недоверчиво приподнял бровь.

– Неужели? Откуда же у тебя взялись деньги?

– Мне попался очень щедрый клиент, – ответила я, втайне надеясь, что секретарь задал вопрос просто так и не станет допытываться.

– Не из ваших ли? – усмехнулся Гергей. – Брось, я отсюда вижу, что это был эльф. Ты его долго уговаривала, чтобы он тебя выкупил?

– Всю ночь! – ответила я с вызовом. – Вы же понимаете, мессир, пятьдесят золотых!

– Что ж, – Гергей пожал плечами. – Это хорошо, что ты смогла вырваться. Не забудь старого Гергея и мессира Шукаша, когда в следующий раз обратишься к богам!

Я кивнула. В конце концов, старый судья сам подставил мне плечо, когда мои дела были совсем плохи.

– А теперь подожди немного. Нужно известить князя Тибора, так как мессир Шукаш ещё не вернулся. – продолжал Гергей. – А ещё вызвать мессира Эвега, княжеского мага, чтобы он снял с тебя ошейник. И молю тебя, Маржи, в этот раз держи язык на цепи, пока не покинешь замок! Князья не любят, когда им дерзят.

Я помрачнела и кивнула.

Спустя примерно час, мы с Гергеем уже были в тронном зале. князь велел старому слуге взять у меня деньги и пересчитать их. Затем вошёл маг и коснулся моего ошейника, прошептав заклинание. Когда ошейник распался надвое, маг положил обе половинки в кошель на поясе.

– А теперь ты покинешь пределы княжества! – велел князь. – И более в них не появишься.

Я лишь прикусила язык. Когда мы вышли из зала, Гергей вновь обратился ко мне.

– Вот ты и свободна, Маржи. Готова ли ты оказать мне одну услугу?

– Конечно!

Гергей достал из рукава точно такой же деревянный цилиндрик, как и тот, который был у Льонги.

– Сейчас все эльфы двинутся на север, в родные места, – произнёс он. – По пути туда лежит Фреханк, стольный город дома Кригел, где сейчас сидит князь Пе́тор. В городе есть корчма «Лисий хвост», которой владеет Оржик-холостяк. Он давно ждёт письма от меня и обязательно тебе заплатит.

– Понятно! – кивнула я.

– Ну что ж, в добрый час!

Глава 12

Всю дорогу от замка до городских ворот я словно на крыльях летела – Льонги едва поспевал следом. Лишь когда стены Гогара остались позади, я остановилась перевести дыхание, и оглянулась. Город, который так неласково встретил меня, оставался в прошлом, теперь наступала новая жизнь, свободная, моя собственная. Я повернулась спиной к городу и глубоко вздохнула.

– О чём задумалась? – спросил меня Льонги.

– Обо всём, – ответила я. – Слушай, а вообще, у почтенного Агн… Ак…

– Если не можешь выговорить его имя, говори просто «хозяин», – прервал меня Льонги. – Я всегда так делаю.

– Так вот… У хозяина вообще людей много? – спросила я и тут же поняла, что сморозила глупость.

– Людей-то немного, – пожал плечами Льонги. – Всего-то я один. Ещё вчера к нам нанялся в охранники один гном. А остальные – эльфы. Хозяин, его дочка, потом Андо, который правит оленями, как я. Ну и Эарин-святоша.

– Святоша? – переспросила я удивлённо. – Он что, жрец?

– Какое там! – усмехнулся Льонги. Ему доставляло удовольствие рассказывать мне, вроде как эльфийке, то, что я и так должна была знать с рождения. – Он же мужчина, а у эльфов только женщины могут служить Великой Матери. Просто если ему заняться нечем, так он всё время с Богиней разговаривает. Одно слово – блаженный. На самом деле он ведает припасами. Они с хозяином братья: хозяин младший, а святоша – старший, но всё равно у него на побегушках. Ну а мелкую ты уже видела.

Подходя к лагерю, я ещё издалека увидела, как от него отъезжают фургоны.

– После вчерашнего многим торговать стало неохота, – пояснил Льонги. – Хозяин тоже собирался трогаться в путь сразу, как только мы вернёмся.

– А что, кто-то остаётся?

– Угу. Те, у кого жадности больше чем ума. Те, кто думают, что смогут стребовать с князя плату за пожженные палатки. Только пустое это дело.

– А что, так бывало и раньше? – полюбопытствовала я. – Я имею в виду…

– Побоища, вроде вчерашнего? – переспросил Льонги. – Нет, такое и для меня внове. Вот чтобы какой-нибудь пьяный рыцарь набросился с мечом на того, у кого уши длиннее, чем надо… Или чтобы толпа оборванцев разметала фургон с Севера… Это я видел. Ещё когда жил в Горднате, задолго до того, как прибился к эльфам.

Он нахмурился и нехотя добавил.

– Мне тоже доставалось иногда. Как вернулся домой – так половина друзей меня знать не пожелала, чуть ли не за предателя держали. Да что говорить об этом…

– Подожди, – вмешалась я, чувствуя неловкость. – Ты говоришь, «задолго»… А ты, вообще, давно вот так… бродишь? Сразу попал к… хозяину? Или раньше служил кому-то другому?

– Уже полтора года, – ответил Льонги, обрадовавшись перемене темы. – Прошлой весной хозяин приехал в наш город, продавать свои сладости. Ну, я и увязался за ним. Ему как раз нужен был человек.

Последнее слово было произнесено так, что я сразу поняла: эльфу нужен был именно человек. Последующие слова Льонги подтвердили мою догадку.

– Коли торговец умный, так он старается завести себе хотя бы одного человека, чтоб тот договаривался с теми, с кем эльфу не договориться. Вот, как сейчас. Так что я полезный! – Льонги ухмыльнулся во весь рот и важно поднял палец.

– А куда мы поедем?

– Ещё утром хозяин сказал, чем скорее мы уберёмся, тем лучше. Сейчас мы едем на северо-запад, к гномам Сияющих Гор.

– Далеко это?

– До Орлиных Ворот будет дней пятнадцать быстрого ходу. Как только мы вернёмся, наш караван тоже тронется в дорогу.

– Целый караван? И сколько же у вас фургонов?

– Два. В одном товар, деньги, Андо, охранник и хозяин с дочкой. В другом припасы, шатёр, Эарин, я… – Льонги задумался. – И, похоже, ты тоже у нас поедешь.

Ангаквар и остальные и впрямь уже были готовы к отъезду и ждали только нас. Олени фыркали и потряхивали рогами. Вокруг них топтался юный эльф, и совал им куски соли. В нём я, не без удивления, узнала того самого парня, что продал мне вчера леденцы. Стройный эльф с распущенными волосами до плеч (видимо тот самый «святоша Эарин») придирчиво осматривал стенки фургонов, видимо ища дыры. Ангаквар нетерпеливо прохаживался рядом.

– А вот и вы! – воскликнул он, увидев нас. – Рассаживайтесь, мы отправляемся!

Я заняла место на передке фургона, рядом с Льонги. Парень выудил из-за пазухи небольшой свисток и дунул его. Олени встрепенулись и резво взяли с места.

– А кнута у тебя нет? – полюбопытствовала я.

– Нет, конечно, – ответил Льонги. – Святоша в первый же день заявил мне, что ихняя Великая Матерь не разрешает делать больно ни одному животному. По мне так глупость несусветная, но коли уж мой хозяин – эльф, то приходится соблюдать его правила.

– А чего ещё эльфам нельзя? – поинтересовалась я. Мне позарез нужно было узнать, как полагается вести себя, иначе я опять что-нибудь нарушу, и выйдет ещё хуже чем тогда с князем.

– Да много чего! – отозвался Льонги, презрительно поджав губы. – Ведь их вера учит, что нужно жить в дружбе со всем, что обитает в мире. Убивать живое нельзя. Есть нельзя. Шкуру снимать нельзя. Я-то не эльф, могу себе позволить купить что-нибудь мясное или рыбное. Хозяин не запрещает, а вот Святоша смотрит косо…

Разговор о еде, видимо, навёл Льонги на мысль, он достал из широкого рукава куртки коричневую вяленую рыбу, сунул её в рот и аппетитно захрустел. Я сглотнула и собралась, было, попросить у него ещё одну рыбку мне, но тут же осадила себя. Если уж мне выпало в этом мире быть эльфийкой, то я должна буду соблюдать все правила, так что я, чтобы отвлечься от мыслей о еде, отвернулась и принялась рассматривать пейзаж вокруг. Впрочем, смотреть оказалось абсолютно не на что: кругом расстилались бескрайние, покрытые снегом поля, лишь изредка перемежающиеся небольшими голыми рощицами. Заскучав и слегка замёрзнув, я полезла внутрь фургона. В полумраке я увидела Мэл (когда это она успела влезть к нам?) и Эарина, который рассказывал ей какую-то историю.

– …На другой день после того как княгиня Уриен узнала о гибели Мирэдина Несгибаемого, в её тронный зал пришла неведомая никому воительница. Четверо лучших воинов, охранявших тронный зал, попробовали не пропустить её, но она расшвыряла их одна, и, насмехаясь, заявила, что мужчины эльфов никуда не годятся, после чего объявила, что убьёт дракона и принесёт его голову прямо во дворец. Взамен же потребовала от княгини, чтобы та уступила ей власть над княжеством, – говорил он неторопливо.

«Не такой уж он нудный, – подумала я. – И почему Льонги его так не любит?».

Эарин был похож и непохож на своего брата – те же серебристые волосы и того же цвета глаза. Но если у Ангаквара черты лица были чёткими и твёрдыми, словно у каменной статуи, то у Эарина – мягче и подвижней, а уголки рта приподняты, словно в ожидании улыбки.

– И что же, княгиня согласилась? – изумлённо прошептала Мэл.

– Почти. Княгиня пообещала, что уступит воительнице княжество, но лишь после того, как получит голову дракона. Воительница потребовала себе лучший меч и лучшие доспехи, которые только найдутся. Но когда ей принесли их, она ударила дворцового оружейника по щеке и крикнула, что ей подобная рухлядь ни к чему.

В фургоне стоял полумрак, но я заметила, что Мэл обиженно скривилась. Девочке явно было стыдно за соплеменников.

– Так вот, – продолжал Эарин. – В конце концов, воительница ускакала на битву. У княгини Уриен болело сердце о том, что придётся отдать своих эльфов под власть этой злой и капризной девушки, но уговор есть уговор. Прошла неделя, и гонец привёз княгине весть о том, что Неведомая сошлась в битве с драконом, и победила его, разрушив попутно замок одного из рыцарей. Княгиня Уриен совсем опечалилась и ночью пошла к дворцовому колодцу, который все почитали чудесным, чтобы спросить совета Великой Матери, как ей обойти условие сделки. Княгиня наклонилась в колодец, окунула в воду руку, чтобы услышать голос вод, и неожиданно почувствовала, что вода покрыта какой-то странной плёнкой. Колодец взбурлил, из него послышался рык…

Мэл тихонько ойкнула, мне тоже стало не по себе.

– Княгиня отпрянула от колодца и увидела, как из него высунул голову дракон. Тот самый, чёрный. Княгиня приготовилась было зачаровать его, не надеясь впрочем на успех, однако дракон открыл пасть…

Мэл и я затаили дыхание.

– …И на языке эльфов начал умолять княгиню позволить ему остаться в колодце, покуда Неведомая не покинет пределов княжества. Княгиня спросила его: поклянется ли он служить эльфам, если ему сохранят жизнь. Дракон поклялся кровью, небом и дыханием. Княгиня зачаровала колодец так, чтобы его нельзя было увидеть, и с лёгким сердцем дождалась приезда Неведомой. Воительница внесла в тронный зал драконью голову, но когда княгиня коснулась головы, та рассыпалась в прах. Воительница уехала ни с чем, а дракон после этого много лет служил княгине Уриен. Колодец же существует и по сию пору, и называется он Драконьим.

– А о чём эта сказка, почтенный? – с недоумением спросила я.

– Это не сказка, – спокойно ответил он. – Всё так и было. Эта история о том, что лекарство может иногда быть хуже самой болезни.

– Маржи, а ты что-нибудь рассказать можешь? – спросила Мэл умоляюще.

Я задумалась, уже решив, было, ответить «нет», но неожиданно мне пришла в голову чудесная мысль.

– Что ж, пожалуй, смогла бы, – ответила я многозначительно и, напрягая память, начала пересказывать им содержание последнего прочитанного фэнтези.

Глава 13

Прошло ещё два дня, мы по-прежнему двигались на север, обходя стороной деревни – Ангаквар утверждал, что после того, как по всему княжеству разнеслось известие о побоище в Гогаре, селяне могут встретить нас весьма неприветливо. Я удивилась, с чего бы им обвинять в погроме именно нас. Но Льонги объяснил, что люди, слыша о столкновении между своими и пришлыми, всегда обвиняют чужаков из других стран или рас.

– Не вешай нос, Маржи! – успокаивал он меня на третий вечер. – Завтра доберемся до земель Фреханкского княжества и отдохнём как следует!

– А что, там ненавидят эльфов не так сильно? – равнодушно спросила я, зевая – спать в фургоне было душно и неудобно, кроме того, часть ночи приходилось сидеть у костра и таращиться по сторонам; так что я уже ощущала последствия недосыпания.

– Не знаю, – пожал плечами Льонги. – Сомнительно мне, чтобы все князья разом спрыгнули с ума, чтобы такой ущерб себе терпеть. Не берусь судить, сколько князь Тибор денег потерял на ярмарке, которая не случилась, но уж наверное немало!

– А отчего, ты думаешь, всё произошло-то? – задала я давно мучавший меня вопрос.

– А не из-за чего. Один приезжий напился, одному гогарскому это пришлось не по нраву. Слово за слово, кулак за кулак, и всё – помогите, наших бьют!

– Ну уж! – покачал головой подошедший Койд. – Всё было так, будто люди заранее собрались чужаков прогонять. Я торчал в этом проклятом богами городе целую неделю и каждый день ловил на себе косые взгляды, особенно когда проходил мимо Храма Шести! Последнее время вокруг него тёрлись какие-то оборванцы, называвшие себя проповедниками и провозглашавшие новую Войну Веры. Да охранят нас Отец Гор и Матерь Пещер!

Наконец мы отправились спать. Я тоже влезла в фургон, не раздеваясь, укуталась в одеяло и свернулась калачиком, стараясь не упираться разными частями тела в Льонги, Койда или Эарина. Я то просыпалась, то снова начинала дремать, и скоро уже сама не понимала, то ли сплю, то ли нет. Когда я в очередной раз открыла глаза, то увидела, что из-за полога фургона выглядывает богиня Хига.

– Вы? – прошептала я неслышно.

– Ну что, героиня, сколько подвигов ты уже совершила? – усмехнулась богиня, протиснувшись в фургон.

– Один, – ответила я, покраснев. – Спасла от погромщиков Мэл и помогла ей вернуться к отцу.

– Ну, это не подвиг, – пренебрежительно махнула рукой богиня. – Самое большое – четверть подвига. Неужели ты явилась сюда лишь для того, чтобы спасти одну эльфийскую девчонку? Или ты всё же хотела достичь чего-то большего?

– Теперь уже не знаю, – ответила я подавленно. – Я думала, всё будет проще.

– Так что, спасение мира подождёт?

– А от кого его спасать? У меня нет ни пророчества, ни задания… Почему вы мне не сказали, чего вам нужно добиться в этом мире? Для чего вы перебросили меня сюда?

– А разве ты не об этом меня просила?

– Но вам-то какая выгода с этого? Почему вы нашли меня?

Богиня ответила не сразу.

– Понимаешь, девочка моя… – произнесла она наконец. – Каждому миру нужны герои, которые совершают подвиги, нужны те, о ком можно слагать песни, те с кого можно брать пример, те, кто совершает невозможное. Я – богиня удачи и покровительствую тем, кто бросает вызов судьбе. И мне не нравится, что люди в этом мире совсем перестали мечтать и стремиться к невероятному. Вот, я искала и нашла тебя.

– Но мне-то что делать теперь?! – воскликнула я, забыв о том, что могу разбудить соседей.

– Что угодно, – ответила богиня. – Ты – волшебница! Ты – эльфийка! Тебе удалось вырваться из плена, и теперь ты – на свободе. Так распорядись всем этим правильно!

Она коснулась рукой моего лица, и я провалилась в темноту. Открыв глаза мгновение спустя, я обнаружила, что рядом со мной никого, а сквозь полог пробивается свет. Внутрь фургона заглянул Эарин.

– Встречай новое утро, Маржи! – весело воскликнул он, и добавил. – Мы уже почти всё доели и собираемся трогаться.

Мысль о том, что я останусь без завтрака, мигом согнала остатки сна. Я выскочила наружу. На меня чуть не налетел Льонги.

– Эй, не надо выскакивать из-под снега, как пшеничница по весне! – бросил он.

– Кто выскакивает? – не поняла я.

– Такая зверюшка, похожая на мышь, только с кисточками на ушах, – нетерпеливо ответил Льонги, сунув мне в руки ещё тёплый свёрток. – Держи, вот тебе две овощные лепёшки. Доешь их по дороге.

Олени взяли с места. Вскоре мы выехали на широкую, вымощенную булыжником дорогу, очищенную от снега и помчались ещё быстрее.

– Наконец-то! – произнёс Льонги, потягиваясь. – Ехать по даранскому тракту – одно удовольствие!

– Даранскому? – переспросила я. – А почему его так называют?

– А потому. Дед мой рассказывал мне то, что слышал от своего деда, а тот – от своего… В общем, когда-то давным-давно была огромная страна, называвшаяся Даран, и правили ей императоры, которым платил дань весь остальной мир. Даранцы загнали эльфов в северные леса, гномов – в подгорные пещеры, а орков – на голые скалы. Вот эти-то даранцы настроили повсюду таких чудесных дорог. Говорят, что строить им помогали то ли боги, то ли демоны, то ли те и другие вместе. Почти все большие города стоят либо на даранских дорогах, либо на реках.

Во мне проснулся интерес. А вдруг нам удастся найти какую-нибудь древнюю даранскую гробницу или храм, полный сокровищ?

– Что же сталось с такой большой и могущественной страной? – спросила я.

– Дед про это не знал. А жрец, который служил в храме на нашей улице, говорил, что демонам надоело служить, они взбунтовались против даранцев и уничтожили и их, и всю страну.

Я попыталась свернуть разговор на старинные знания и богатства империи, которые наверняка только и ждут, чтобы их достали из земли, но Льонги отвечал без охоты, и, в конце концов, признался, что не слишком-то верит рассказам.

– Подумай, Маржи! – заявил он. – Прошло много-много лет, и много-много людей, как ты сейчас, желали обогатиться на пустом месте. Даже если удача улыбалась лишь некоторым, всё равно все клады давно уже откопаны и растащены!

Некоторое время мы ехали молча. Затем передний фургон неожиданно остановился, а затем раздался звук рога. Приглядевшись, я увидела нескольких всадников, скакавших навстречу нам.

– Разбойники?! – дрогнувшим голосом прошептала я.

– Нет… – отозвался Льонги. – Но это и не люди дома Кригел. Их цвета – чёрный и голубой, а эти – в зелёном и жёлтом. Какой-то местный рыцарь… Эй, Маржи, не торчи тут, как сторожевая башня, лезь в фургон!

Я нырнула внутрь. Вскоре послышался стук копыт.

– Эй, парень, покажи-ка ваши сладости, именем дома Кумор! – гаркнул незнакомый голос.

– Я бы с радостью, уважаемый, – спокойно отозвался Льонги. – Но весь товар вон в том фургоне, а здесь только припасы.

– Чего это он? – прошептала я, испугавшись. Моя жизнь в этом мире длилась не так давно, но я уже понимала, что злить рыцарей или даже их слуг – плохая идея.

– Это не рыцарь со своим копьём, – пояснил Эарин. – Простые деревенские объездчики, которые присматривают за порядком вокруг деревень. Они такие же крестьяне, только с княжеской печатью. Им даже оружие не всегда дают. С этими нам будет легко договориться.

Открылась дверь, впустив волну холодного воздуха, и внутрь фургона заглянул пожилой седоусый человек с дубинкой в руке. Оглядев нас и, видимо, не заинтересовавшись, он тут же вылез, закрыв дверь, и крикнул.

– Ладно, езжайте!

Оленьи копыта вновь застучали по булыжникам дороги, а вскоре послышались мычание коров и неразборчивые голоса людей. Похоже, мы въехали в какую-то деревню. Фургон остановился.

– Приехали, – сообщил Льонги, просунув голову к нам. – Вылезайте.

Деревня оказалась небольшой: всего лишь десяток-другой дворов. Двухэтажное здание, возле которого мы остановились, судя по всему было таверной, или как там это здесь называется. Над входом была приделана выкованная из железа фигура волка, а вот надписи с названием почему-то не было.

Мы вошли в общий зал таверны (лишь Льонги задержался снаружи, чтобы устроить оленей в конюшню). Хозяин, тощий, лысый вертлявый человек, устремился к Ангаквару.

– Добро пожаловать в «Железного волка», высокие эльфы! – воскликнул он, потирая руки. – Что вам угодно?

– Три комнаты и ужин на семерых, – ответил Ангаквар. – И нагрейте к вечеру воды.

«Зачем?», – хотела удивиться я, но тут же обругала себя за глупость. Конечно же, здесь нельзя открыть кран с горячей водой. Эх, наконец-то я впервые в этом мире вымоюсь, как следует! Ещё бы мыла кусок, для полного счастья… Но – чего нет, того нет.

Пока Ангаквар торговался с хозяином, мы заняли столик, и тут я заметила, что в общем зале таверны почти нет посетителей. Только пара каких-то пропойц возле стойки, да мрачный человек, сидевший возле окна. Он временами посматривал на нас, не то с любопытством, не то с опаской. Наконец, покончив с едой, он подошёл к нам и обратился к Ангаквару.

– Куда вы держите путь, достойные эльфы? Не в Гогар ли?

– Наоборот, мы едем как раз оттуда, – ответил Ангаквар. – Ещё до Темнейшей ночи мы собираемся попасть к Орлиным вратам.

– Это может быть чревато, почтенный, – произнес незнакомец, качая головой. – Моё имя Бронис, я родом из Излучины, деревни в нескольких днях к западу отсюда, у самых гор. Я был оружейником у бана Лиона Сивого.

– И что же стряслось в вашей деревне, достойный Бронис? – спросил Ангаквар без особого интереса, но, тем не менее, жестом предложил оружейнику сесть.

– С первым снегом с гор спустились орки. Но это не обычный набег, когда угоняют пару стад и поджигают несколько домов. Орки пришли надолго. Они нагрянули в нашу деревню среди ночи. Собак у нас не было, так что оркам удалось подобраться незамеченными…

– Неужто ни одной собаки в деревне? – удивился Койд. – Совсем, что ли, обеднели?

– Обеднели, – проворчал Бронис. – Только не мы, а князь Петор! Он кидает золото на ветер горстями, а его люди потом грабят нас не хуже орков! С прошлого года ему ударило в голову ввести новые налоги, чтобы наполнить свои пустые карманы. И он обложил данью всех собак, хоть господских, хоть холопских. Во всём княжестве переполох поднялся. Псов забивали, прогоняли, продавали… У нас в Излучине не осталось ни одного!

– Так что с орками-то? – поторопил его Льонги.

– Что-что… Среди ночи у ворот усадьбы раздались крики, грохот. Ворота снесли бревном, и только тогда поднялась тревога, – Бронис скривился, словно дохлую крысу проглотил. – Мы попытались дать бой, да только нас было два десятка, все сонные и одуревшие а орков – с полсотни и свежие.

– Среди ночи – и свежие? – хмыкнул Льонги.

– Ты там не был, парень, и ничего не видел! – враждебно отозвался Бронис. – Да, свежие. Бана убили первым, а мне голову расшибли…

Он, приподнял прядь тёмных волос и продемонстрировал широкий шрам на виске.

– Когда я очнулся, наши уже либо удрали, либо лежали мёртвые. Орки разбрелись по поместью в поисках добычи, а на меня внимания не обратили. Я дополз до дома Колченогого Стеля, и он помог мне спрятаться…

Бронис перевёл дух. Эарин пододвинул к нему свою кружку, и оружейник, выпив её залпом, продолжил.

– Наутро орки собрали жителей деревни перед воротами поместья и объявили, что останутся здесь, дабы держать окрестные земли именем короля Нимаша. Но самое страшное началось потом…

«Что же может быть страшнее битвы и смерти?» – с недоумением подумала я, но промолчала.

– Уже заполдень в деревню приехала верхом какая-то женщина. Не из орков, из людей, но орки перед ней только что на цыпочки не вставали. Приехала она одна, без провожатых, как будто так и надо. Сама одета просто, а конь знатный, сбруя в золоте, седло телячьей кожи. Прошла она по деревне, во все дома заглянула, однакож ни с кем ни словечком не перемолвиласьи отправилась в поместье. Там хозяйничали орки, но она, как будто, совсем их не боялась.

Через какое-то время гляжу я в окно – снова она по улице идёт, да не одна, а с несколькими орками. Те шумят, галдят, клинки обнажили, а ей и дела нет. Подошли они к дому Шимо-кровельщика, женщина кивнула оркам, те вломились туда, да и выволокли среднюю из Шимовых дочек, Франю-худышку. Шимо голову потерял, на орков с кулаками кинулся, так его прямо там до беспамяти отмордовали. Франя в рёв ударилась, а та женщина как посмотрит на неё – девчонка вмиг сомлела, ни дать ни взять лунатик… Женщина махнула рукой, и Франю увели.

Бронис тяжело вздохнул и опустил голову, рассматривая столешницу.

– Я что думаю, – продолжил он после паузы, тревожно понизив голос. – Уж не сама ли Безмолвная к нам снова пожаловала? С чего бы оркам бояться какую-то женщину из людей, которая вдобавок ещё и говорить не может, коли она не колдунья?

Все замолчали. Я почувствовала, как Мэл под столом взяла меня за руку, и её пальцы дрожат. Я успокаивающе накрыла ладонь Мэл своей и, собравшись с духом, спросила.

– Скажите, э-э-э… мастер Бронис, а какая она из себя, это Безмолвная?

Оружейник задумался, ероша бороду.

– Да как сказать… – произнёс он. – Я ведь её вблизи не видел. Лицо обыкновенное, взглянешь – не обернёшься. Волосы бурые… Или нет, тёмно-рыжие. Из-под шапки-то не видать. В общем, ничего такого, о чём можно рассказать.

– А что же случилось с девочкой? – тихо спросил Эарин.

– Не знаю, – Бронис покачал головой. – Может, съели, а может, орочьим богам подарили, кто этих орков разберёт-то? А как ночь настала, я в ноги ударился – и на восток.

Ангаквар принялся расспрашивать оружейника о том, как он добирался сюда, но я при всём желании не разобралась бы в названиях деревень, холмов и озёр, которые они упоминали. Есть после рассказа Брониса уже не хотелось, так что я решила отправиться в свою комнату. Оказалось, что служанки уже успели принести бадью с горячей водой, и Мэл тут же изъявила желание вымыться. Я согласилась посторожить снаружи. Вскоре я увидела, что снизу поднимается Льонги.

– Вот ты где! – воскликнул он, подходя ко мне. – Чего это ты дверь подпираешь?

– Там Мэл, – буркнула я. Из комнаты донёсся плеск воды, и Льонги ухмыльнулся.

– Никак ты её ждёшь? Брось. Пошли ко мне, помоемся вместе, пока вода не остыла! – он недвусмысленно попытался взять меня за руку, выше локтя, обдав перегаром, но я дернулась в сторону. В животе неприятно похолодело.

– Маржи, ну не строй ты из себя недотрогу! – недовольно воскликнул Льонги. – Забыла, откуда к нам пришла?

Испуг сменился яростью, руки сжались в кулаки.

– Попробуй взять! – прошипела я, пытаясь принять нечто похожее на боевую стойку. Льонги, похоже, не ожидавший этого и не настроенный на драку, невольно сделал шаг назад.

– Дура! – бросил он обиженно. Я вздохнула.

– Прости. Но зря ты вспомнил про бордель. Я вовсе не хотела там оказаться, и теперь…

Я не договорила. Теперь, после месячного пребывания в «Золотом пере», у меня, похоже, развилась настоящая паранойя на мужчин. Смогу ли я теперь по доброй воле подпустить к себе хоть одного до конца жизни?

– Пойми, Льонги, ты мне нравишься… Вы все мне нравитесь, и я хочу с вами дружить… – продолжила я после паузы, осеклась, однако всё-таки закончила мысль. – Но не спать.

– Так не бывает! – проворчал Льонги и, насупившись, зашагал к себе.

Глава 14

На следующее утро я проснулась от завывания ветра в щелях и увидела, что небо за окном усыпано облаками, которые к обеду, скорее всего, превратятся в тучи.

– Едем! – объявил Ангаквар после того, как мы покончили с завтраком. – Мы должны добраться до ближайшей деревни до того, как погода испортится окончательно.

– Эй, Маржи! – обратилась ко мне Мэл. – Сегодня очередь папы везти меня. Ты со мной?

Я покачала головой.

– Боюсь, нам там будет тесно.

Мэл удивлённо посмотрела не меня и, ничего не сказав, побежала к фургону Ангаквара.

Мёрзнуть на ветру мне было неохота, тем более Льонги, похоже, всё ещё дулся на меня за вчерашнее – хмурился и молчал. Так что я сразу влезла внутрь фургона, где были только Койд, который почти сразу задремал, и Эарин. Снаружи засвистел Льонги, всхрапнули олени, и мы тронулись.

– Как вы думаете, почтенный… – начала я нерешительно. – Какова вероятность того, что мы попадём в буран?

Эарин улыбнулся.

– Во-первых, «почтенный» не я, а мой брат. Правда скоро он, наверное, станет «почтеннейшим», если ничего непредвиденного не случится. Во-вторых, давай на «ты», я ведь так же работаю на Ангаквара, как и все остальные. А в-третьих… – он пожал плечами, – я ещё на рассвете попросил Великую Матерь Илвинан подождать с бурей до того, как мы доберёмся до какого-нибудь жилья.

Замолчав, Эарин, к чему-то прислушался, затем вытащил из мешочка на поясе горсть хлебных крошек. Затем, приподняв задний полог фургона, высунулся наружу и бросил их на дорогу.

– Это для воробьёв? – спросила я.

– И для них тоже, – кивнул Эарин. – Но главное – для малышей-менорнов, чтобы они сохранили нас от разбойников и прочих лихих людей.

– А почему вы Великую Матерь об этом не попросили?

– Отвращать разбойников – слишком мелкое дело, чтобы она занималась этим сама. У Илвинан множество друзей, которые помогают ей там, где она не успевает.

– Откуда вы… ты это знаешь?

– Видишь ли, Маржи… – начал Эарин немного смущённо, но тут же приосанился и продолжил.

– Когда-то давно, больше тысячи лет назад всё было не так, как сейчас. Эльфы жили, как и все остальные народы: рубили деревья, охотились, ловили рыбу, держали домашних животных, и резали их на мясо. Они поклонялись богам охоты, войны и смерти. Во славу своих богов они воевали друг с другом и приносили в жертву кровь, плоть и жизни зверей, птиц и тех, кто наделён речью. Боги давали им силу, бесстрашие и беспощадность к врагам.

Однажды в одной деревне, у одного мясника родился эльф по имени Стайрен. Когда он подрос, отец собрался обучать его своему ремеслу. Привёл ягнёнка, дал в руки нож и приказал зарезать его. Стайрен взял было нож, но посмотрев на ягненка, выронил его и ответил отцу, что сделать этого не может. Ибо Стайрен был добр и жалостлив и не осмеливался проливать кровь, даже ради пропитания. Отец разгневался и выгнал сына из деревни. Стайрен остался жить в лесу, кормился грибами и ягодами, но не трогал тех, в ком есть жизнь. Наступила осень, и есть стало нечего. Стайрен задумался о том, чтобы вернуться в деревню к отцу, но отверг эту мысль. Он сделал себе жильё из сухих веток, листьев, дёрна и мха. В лесу он наблюдал за зверями и птицами, и запоминал, как они живут и добывают пропитание. Стайрен научился доставать из земли съедобные коренья, кору, желуди, и так пережил зиму. Пришла весна, а за ней лето. Стайрен обжился, научился понимать язык зверей и птиц, делил с ними то, что находил в лесу, помогал тем из них, что попали в беду, и уже начал забывать о своей деревне и родне. Вновь наступила зима, но Стайрен был готов к ней, и его жилище было полно запасов. Однажды, ненастной зимней ночью на его дом набрела заблудившаяся, обессилевшая эльфийка. Стайрен разделил с ней кров и еду и кое-как выходил. Пришелица удивилась тому, что эльф суровой зимой живёт один посреди леса, да к тому же и сам нужды не знает, и другим помогает. Стайрен рассказал ей свою историю. Женщина ответила, что может научить его и другим вещам, и Стайрен согласился. Женщина показала, как слушать ветер и чувствовать деревья, читать звёзды и прозревать воду. Прошло несколько лет, и однажды женщина велела Стайрену вернуться в родную деревню, и в следующий миг исчезла. Стайрен понял, что женщина была Богиней, и он должен передать другим её слова. Он вернулся в деревню и нашёл её разорённой, ибо прошедшие годы выдались суровыми и многие погибли от голода, болезней, схваток за еду и землю. Стайрен попытался рассказать о том, что произошло с ним, но его не стали слушать, обругали лжецом, избили и выгнали. Но одна девушка всё же тайком последовала за ним, и попросила рассказать историю полностью. Стайрен рассказал, и девушка по имени Ильвемэльда заявила, что останется с ним навсегда. Они вернулись в Стайренов дом и вновь начали жить там. Тем временем среди эльфов началась война, так как всем не хвтало мяса, рыбы, дров, земли и всего остального. Вдобавок пришли люди, которым тоже нужно было чем-то жить. Стайрен с Ильвемэльдой, которая стала его женой, находили детей, которые лишились родителей и взрослых, потерявших свои семьи, и учили их, и те оставались жить с ними, так что вскоре вокруг Стайренова дома выросла целая деревня. Слухи о ней разнеслись далеко, и однажды остальные эльфы решили напасть на деревню и разграбить её. Они собрали целое войско и направились к Стайреновой деревне. Стайрен и Ильвемэльда от животных и птиц заранее узнали об этом и призвали на помощь силу леса, так что вражеские воины заплутали, потеряли друг друга и после долгого блуждания по чащобам, по одному возвратились восвояси. После этого Стайрен, которого к тому времени уже называли Маниаром – «Благословенным», – отправил своих учеников в четыре стороны света, наказав им искать тех, кто уцелел в войне, и спасать их…

Эарин замолчал, переводя дух. Я же обдумывала услышанное.

– Так значит… Значит, Мэл назвали в честь той Ильвемэльды?

Эарин кивнул.

– У нас старших детей часто называют Стайренами и Ильвемэльдами. Так вот… Стайрену удалось сохранить народ эльфов и их землю и заключить мир с людьми. Остатки же тех, кто не принял слов богини, отправились на восток, за море.

– И что же, с тех пор о них ничего не слышно?

– Нет, почему же… Они заняли остров Хелканар, в Китовом море. Со временем мы даже замирились, и иногда они приплывают к нам, правда, мы редко бываем им рады. Или в порты Лейда, где им рады ещё меньше.

Я задумалась.

– Неужели же всё так просто? Стал веганом – и богиня сама придёт к тебе?

– Веганом? – с недоумением переспросил Эарин. Я густо покраснела. Каким образом из меня ни к селу ни к городу вдруг выскочило это слово?

– Я слышала, так у нас в заведении один приезжий называл тех, кто любит животных и не хочет их есть и вообще брать от них что-либо, – ответила я, густо покраснев.

– Надо же! – пожал плечами Эарин. – Сколько лет живу, а каждый день новости! Впрочем, ты, похоже, ничего не поняла, Маржи! Испокон веков мы только брали у Великой Матери, а Стайрен был первым, кто решил, что нужно и ей что-то отдавать. Не в виде сожженных жертв, а в виде настоящих дел. Он был первым, кто увидел в каждой частице мира чёрточку лица Богини, что создала его.

– Но ведь в природе же всё совсем не так! Хищные звери едят всех остальных, и не думают о том, что их есть нельзя.

– Они – просто дикие звери. У них нет того разума, которым обладаем мы – Эарин слегка коснулся моей головы, взъерошив волосы. – Они едят мясо потому что не могут есть ничего другого. А мы можем выбрать. А от того, что мы выбираем, и зависит, будет ли Великая Матерь Илвинин сопутствовать нам.

Он говорил, а я смотрела на него. Губы Эарина изогнулись в восторженной улыбке, на щеках заиграл румянец, глаза сияли, он смотрел вроде бы и на меня, но в то же время куда-то сквозь меня, словно за моей спиной стояла богиня Илвинан. Хм, может быть так оно и есть? Вдруг богиня удачи Хига и есть Великая Матерь Илвинан? В конце концов, у Паладайна и Такхизис из «Саги о копье» тоже было по несколько псевдонимов для каждого народа.

– Скажи, Эарин, а другие, не эльфы, поклоняются Илвинан?

– Это вряд ли, – покачал головой эльф. – Я триста лет живу на свете, обошёл весь материк, проплыл вдоль всех его берегов. И нигде не слышал ничего похожего на заветы Стайрена Маниара. А впрочем, что мне до того? Пусть каждый верит в то, во что верит. Вот во что веришь ты?

– В Великую Шестёрку, – ответила я, хотя язык чесался ответить «Ни во что!». – Но я ведь могу сменить веру, не так ли?

– Можешь, – кивнул Эарин. – Но для этого нужно много чего сделать – можно сказать, придётся родиться заново и заново прожить жизнь. Сможешь ты прожить без яичницы с ветчиной и меховой шубы в этакую погоду?

Он хитро прищурился и кивнул на входной полог, колышущийся под холодным ветром. Я, почувствовав замешательство, промолчала. Эарин же, развернувшись к стенке фургона, нараспев произнёс:

– Приветствую тебя, великий Бруэркас, дозволь нам миновать твои леса. Я обещаю, не забудем о тебе. Что причитается, получишь ты вполне.

Затем он коснулся стенки, и вновь повернулся ко мне.

– К кому ты сейчас обратился? – полюбопытствовала я.

– Маржи, а разве ты не слышишь, что мы уже в лесу?

Я прислушалась и кивнула. И в самом деле, звуки за стенками фургона изменились. К шуму ветра добавился шорох ветвей, лишенных листьев.

– Я поприветствовал орнина – хозяина этого леса, служащего Илвинан.

– Но кто он? Тоже эльф? Дух? Зверь?

– Он – это весь лес и всё, что в нём обитает. Орнин может принять любое обличье. Для зверей он обернётся зверем. Для эльфов станет эльфом. Для людей примет облик человека, но он – ни то, ни другое, ни третье, – Эарин сделал паузу и добавил. – Если ты придёшь в чужой дом – ты же поздороваешься с хозяином, так ведь?

– Конечно!

– Вот именно. Мы сейчас в гостях у Бруэркаса, так что, Маржи, пожалуйста, веди себя вежливо.

Я чуть было не рассмеялась – сложно было принять всерьёз слова Эарина – но, не желая обижать его, всё-таки сдержала улыбку.

– Кстати, – продолжил, как ни в чём не бывало, Эарин. – Ветер стихает. Это добрый знак.

Я выглянула наружу. Дуло и впрямь не так сильно, как с утра. Неужели всё это из-за пары слов?

Интерлюдия

Мессир Конрат из Трехречья явился точно в назначенный час. Утром Сегнив Хурес отправил ему с курьером приглашение, к которому приложил и копию показаний таинственной эльфийки. Вернувшись, курьер сообщил, что ученый с первого взгляда опознал текст и тут же согласился рассказать господину королевскому обвинителю всё, что знает.

Мессир Конрат оказался рослым, хмурым мужчиной с мощными плечами и здоровенными ручищами. Хоть он и был ровесником Шукаша, седины в волосах имел гораздо меньше.

«Такому место на поле брани, а не среди свитков», – мельком подумал Хурес. Вслух же он произнёс:

– Итак, мессир, что вы можете сказать об этом пергаменте?

– Эти письмена и этот язык мне знакомы, – ответил учёный низким, глухим голосом. – Я собрал немало записей на нём.

– Вы принесли их?

– Да, господин королевский обвинитель. Ваш стражник, после того, как обыскал меня, забрал суму с записями, дабы проверить её. Если вы позволите…

– Позволяю, – кивнул Хурес и позвонил в колокольчик. Открылась дверь, стражник внёс объёмистую кожаную суму, туго набитую свитками.

– Ничего? – задал Хурес вопрос стражнику.

– Ничего, ваше банство! – ответил стражник. – Только свитки.

– Оставь их здесь и возвращайся обратно.

Когда за стражником закрылась дверь, Хурес вновь обратился к учёному.

– Итак, я вижу, вы изрядно постарались, – произнёс он, кивнув на груду свитков на столе. – Как вы их находите?

– Самые первые я обнаружил в университетских хранилищах, ещё когда учился. Несколько нашлись в Волшебном Квартале, кроме того, у меня есть знакомства среди переписчиков и книготорговцев, которые сообщают мне обо всех непонятных записях и надписях, которые попадаются им на глаза. Ныне я путешествую по Миргу и соседним странам, в поисках древних записей.

– И где же вы находили записи на этом языке?

– Больше всего их я обнаружил в библиотеке Школы Волшебства. В основном это коротенькие записки, написанные ученицами.

Хурес усмехнулся.

– Так это – всего лишь детская забава?

– Подождите, не всё так просто, – покачал головой учёный. – Некоторые из этих учениц впоследствии наделали шуму…

– Продолжайте, – кивнул Хурес, внутренне подобравшись.

– Последние по времени записи, попавшие мне в руки, были сделаны ученицей по имени Лили Эванс. Я пытался расспросить наставников и учеников об этой Эванс, но никто не смог мне сказать, кто она такая, откуда взялась, кто её родители. Никто даже не был уверен, что Лили Эванс – это её настоящее имя. Со всеми она говорила на сносном миргском, хотя и с акцентом, однако же я предполагаю, что настоящим для неё является как раз этот тайный язык!

Учёный взял со стола один из свитков, развернул, демонстрируя Хуресу, и продолжил.

– А ещё я узнал, что после выпуска она собрала вокруг себя единомышленников, дабы сделать магию доступной для всех.

– Да, я припоминаю что-то такое, – равнодушно пожал плечами Хурес. – Какая-то юная волшебница взялась мутить народ, в том числе и в Волшебном квартале, с тем-де, что предназначение магии состоит в улучшении жизни всех людей. По мне так это невообразимая глупость. Мало того, что осчастливить всех людей невозможно, вдобавок, где это видано, чтобы тот, кто в чём-то превосходит всех остальных, согласился бы пожертвовать своим преимуществом ради тех, кто ниже его?

Учёный хотел было что-то сказать, но, когда открыл рот, произнёс явно не то, что собирался.

– Так вот… – начал он нерешительно. – Как я узнал, Лили Эванс за её разговоры схватили и передали королевским дознавателям…

Учёный вопросительно взглянул на Хуреса. Королевский обвинитель пожал плечами.

– Да. Если я ничего не забыл, эту Эванс отправили в тюрьму, и там она, кажется, умерла… Впрочем, я перепроверю это.

– Это было бы очень печально, коли она и в самом деле умерла, – тяжело вздохнул учёный. – Видите ли, господин королевский обвинитель, я бы очень хотел побеседовать с той, кто владеет этим языком. Разобраться в нём очень непросто.

– Насколько вы успели в этом? – с интересом спросил Хурес.

– Не слишком, – недовольно ответил учёный. – Мне удалось расшифровать алфавит, выяснить звучание букв, причём, не всех, что же до значения слов, то они увы, остаются загадкой для меня. Этот язык не сходен ни с одним из тех, которые известны мне или другим учёным. Он не похож ни на миргский, ни на орадвский, ни на эльфийский. Поэтому перевести эти записи я не могу.

– Вот как? – задумчиво произнёс Хурес. – Мессир, вы говорили, что Эванс – не единственная из тех, кто говорит на вашем тайном языке. Вы узнали о ком-то ещё?

– Да, господин королевский обвинитель. Вот это, – учёный вновь развернул взятый со стола свиток. – Принадлежало самому Аманнару Закатному.

– Князю тёмных эльфов? Предводителю набега в 121 году от Основания? Тому, который убил короля Макера Второго?

– Тому самому. Это письмо, которое, якобы, написала Аманнару его возлюбленная. А я получил его от лейдского рыцаря, фрея Куно Штембарка, предок которого сражался с Аманнаром в том бою возле Рогатой скалы, когда князь с несколькими приближенными попал в засаду и погиб. Письмо он, как будто, носил при себе.

– Вы уверены? – Хурес недоверчиво покачал головой. – Есть доказательства тому, что это письмо действительно древнее, а не прошлогодняя подделка?

– Есть, – кивнул учёный. – Во-первых, те желтоватые чернила, которыми оно написано, получают из моллюсков, которые обитают у берегов острова Хелканар, занятого тёмным эльфами. Кроме них, такими никто не пользуется. Во-вторых, взгляните, как кожа свитка собралась по краям мелкими складочками. Стало быть, её обрабатывали порошком снежного камня, а этот способ вышел из употребления уже при Тадесе Победоносном. В-третьих, в письме упоминается Дринга, а она была основана в 105 году.

– С чего вы взяли, что речь идёт о Дринге, если не смогли понять ни единого слова? – хмыкнул Хурес.

Учёный покачал головой.

– Я выделил все слова с большой буквы, которые фигурируют в большинстве записей, далёких по времени друг от друга. Имена людей, клички коней, названия кораблей появляются и исчезают, но названия стран и городов держатся дольше. Затем я разделил их по количеству букв. Потом принялся искать, какие слова в том и другом собрании совпадают по длине, и где в словах из одного собрания совпадает расположение букв… Собрав совпадающие слова в пары, я выяснил значение каждой употреблённой буквы и узнал, как пишутся на тайном языке названия наших городов и стран. Я вас не утомил, господин королевский обвинитель?

– Нисколько, – покачал головой Хурес. – Мессир, расскажите мне о каждой из известных вам записей. Я вижу, ваш рассказ обещает быть долгим. Присядьте, мы никуда не торопимся.

Распрощались они уже поздним вечером – за окнами совсем стемнело. Когда за Конратом из Трёхречья закрылась дверь, Сегниву Хуресу стало не по себе.

Он помнил Лили Эванс. Тогда, пять лет назад, он был всего лишь королевским заседателем, и рассматривал вместе с другими её дело. Эванс не творила никакой запретной волшбы, так что старейшины Гильдии Магов не могли её судить, а речи девушки касались исключительно порядков в школе и гильдии, так что короне от неё тоже не было никакого вреда. Дело шло к оправдательному приговору, но один из магов вдруг заявил, что, якобы Эванс в беседе с ним дурно отзывалась о короле Тадесе. Этого оказалось достаточно, чтобы ей вырвали язык и заключили в тюрьму Волшебного Квартала. Для мага остаться без языка – почти что смерть: нельзя произнести ни одного заклинания, да и читать, не проговаривая слова, тоже непросто. Однако же, Лили Эванс, при помощи оставшихся на свободе подруг, смогла сбежать. После её побега предыдущий королевский обвинитель лишился своего места, которое занял Хурес…

Он обдумывал услышанное от учёного, глядя на листы, покрытые неровными буквами, и эти буквы, казалось, сливались в сплошную цепь, тянущуюся от Маржинель Скиар-Тойнур к Лили Эванс и дальше, к могучим волшебницам далёкого прошлого. Ему предстояло распутать эту цепь до конца. Хурес сжал кулаки от напряжения. Наверное, так чувствовал себя Йонашек-пахарь, выходя на поединок с чёрным драконом.

– Я готов! – произнёс Хурес в пространство.

Глава 15

В деревню мы прибыли ещё до полудня, но жители, встречавшие нас у ворот, при виде Ангаквара подняли крик, что не желают вести никаких дел с эльфами, и весьма доходчиво объяснили, куда нам следует отправляться. Мы двинулись дальше, и мои мысли мало-помалу свернули на тему обеда. Скорей бы уже привал!

– Маржи! – встревоженный голос Эарина оторвал меня от мыслей о еде. – Прислушайся!

Я навострила уши – как бы странно это не звучало, учитывая моё нахождение в эльфийском теле – и услышала вдалеке вой. Затем он повторился снова – уже многоголосо.

– Волки! – испуганно воскликнула я. – Целая стая!

– Уймись! – прикрикнул на меня Койд, взвешивая в руке увесистый топор. – Ты колдунья, или нет? Мы встретим их честь по чести!

– Не торопитесь! – Эарин вскинул руки в успокаивающем жесте, хотя в его голосе чувствовалось беспокойство. – Может, Великая Матерь позволит нам избежать крови.

Я приподняла передний полог и высунулась наружу. Льонги покосился на меня. В руке он держал внушительных размеров нож.

– Сейчас нас будут жрать, – мрачно буркнул он, широким жестом обводя дорогу и заросли по обе стороны от неё. Среди кустов и сугробов виднелись серые хвостатые туши. Волки недружелюбно рассматривали нас жёлтыми блестящими глазами, но почему-то медлили. Перед первым фургоном, где они серой ворчащей шеренгой, стояли всплошную, загородив всю дорогу, маячил Ангаквар с факелом в руке.

– Неужто сытые…? – прошептал Льонги.

Сзади послышался шорох ткани, и мы, оглянувшись, увидели, как Эарин спрыгнул на снег и начал рыться в поясном кошеле. Вытащив оттуда какой-то блестящий чёрный камень, он не спеша зашагал вперёд. Миновав Ангаквара, Эарин, как ни в чём не бывало, двинулся навстречу волкам.

«С ума сошёл?!», – панически подумала я.

Один из зверей, самый крупный (судя по всему, вожак стаи), зарычав, шагнул к нему. Вот они оказались друг напротив друга и застыли неподвижно. Время словно остановилось – я не знала, прошло ли несколько секунд, или несколько часов, прежде чем, волк, рыкнув, переступил с лапы на лапу и слегка подался назад. Эарин неторопливо опустился на корточки (его лицо оказалось как раз напротив ощеренной волчьей морды) и, ещё немного подождав, протянул волку на раскрытой ладони камень. Волк отрывисто рявкнул, но остался на месте. Эарин даже не шевельнулся. Волк обнюхал камень, медленно взял в зубы и затрусил к своим. Положив камень на снег, он обернулся к Эарину и протяжно провыл, как будто извиняясь или благодаря, причём – спорю на что угодно! – Эарин его понял. Затем стая потянулась к деревьям у края дороги и скрылась за ними.

Эарин поднялся, постоял на месте, опустив голову, подобрал камень и, развернувшись, побрёл обратно. Поравнявшись с Ангакваром, он остановился и принялся что-то втолковывать ему. Выслушав брата, Ангаквар вытащил из-за пазухи свисток – такой же, как у Льонги, только богаче украшенный – и дважды протяжно дунул в него. Это означало: «Все сюда». Льонги спрыгнул с передка и бросился к нему, за ним последовали я и неуклюжий Койд.

– Я рад, что тебе удалось! – подбегая, услышала я голос Ангаквара. – А если бы нет?

– Если бы Солнце не светило днём, оно было бы Луной! – махнув рукой, отозвался Эарин, когда мы оказались возле них. Рядом уже топтались Мэл и Андо.

– Что вы сделали с ними?! – воскликнула я.

– Великая Матерь Илвинан, создавая всех живых, наделила их душой. Я не враг этому волку, и он это понял.

– А вот мне смертельно удивительно! – вмешался Койд. – Зачем же волки сбежались сюда, коли не для того, чтобы нами закусить?

Эарин, разом помрачнев, оглядел нас и заявил:

– Их что-то напугало. И всех остальных обитателей леса тоже. Так что наши волки не охотились, а спасались, и им было не до нас.

– И кто же сподобился-то напугать целую стаю? – хмыкнул Койд, но его усмешка прозвучала неестественно. – Надо бы попросить его, чтобы меня такому научил!

Остальные обменялись встревоженными взглядами.

– Что бы ни напугало волков, оно находится как раз, в той стороне, куда мы едем, – высказал Льонги то, что пришло в голову всем.

– Да, – мрачно кивнул Ангаквар. – Нужно попытаться узнать, что это такое.

– Я пойду с вами, почтенный! – с готовностью вызвался Койд.

– Нет! – отрезал Ангаквар, и продолжил, уже несколько смягчив тон. – Уважаемый Койд, сын Тругуна, поверьте, те, кто станется здесь, нуждаются в вашей защите больше, чем те, кто отправится на разведку. Тем более, устраивать сражение нам совсем ни к чему, нужно лишь разузнать, в чём дело. Ваш топор будет полезнее здесь.

– Стало быть, на розыски отправимся ты и я? – задал вопрос Эарин.

– Не стоит, брат, – покачал головой Ангаквар. – Всё, что ты мог узнать – уже узнал.

– Я пойду! – воскликнул Андо.

– Нет, я! – возразил Льонги. Они оба сердито уставились друг на друга, сжимая кулаки.

– Молчите оба! – прикрикнул на них Ангаквар. – Нет и нет. Я возьму с собой Маржи. Что бы там ни произошло – скорее всего, не обошлось без волшебства. А волшебница у нас всего одна.

Я охнула. С одной стороны, такое доверие было невероятно лестным, с другой же – я абсолютно не представляла, чем могу помочь. Почувствую ли я волшебство, или нет? А даже если и почувствую, как понять, кто впереди – добрый маг, или злобный дракон? В голове не в первый раз мелькнула мысль, что у меня в моём мире было какое-то неправильное представление о волшебстве. Мне хотелось кидаться файерболами, пулять во врагов молнии, брызгать кислотой… Но почему-то за пару месяцев жизни здесь ни разу – если не считать истории в лесу, о которой я до сих пор не могла вспоминать спокойно – не возникало причины пустить в ход что-то подобное. А заклинания, которые и вправду были необходимы, оказались недоступными. Стоило ли выпрашивать у богини власть над стихиями, если от этой власти никакого толку?

– Пошли! – отвлёк меня от мыслей окрик Ангаквара. – Эй, Маржи, за мной!

Ветер уже стих, лишь снег валил с неба большими пушистыми хлопьями. Мы сошли с дороги и, не теряя из виду, двинулись вдоль неё, петляя между деревьями. Снега намело почти по колено, толстые шерстяные чулки и нижняя юбка Мэл были мне коротковаты, так что при каждом шаге разлетавшиеся в стороны снежинки касались голой кожи ног. Чёрт, не догадалась попросить у кого-нибудь из мужчин запасные штаны! Но я крепилась – капризничать было стыдно, тем более в таком ответственном деле. Я двигалась за бесшумно ступавшим Ангакваром след в след, приглядываясь и прислушиваясь, но ничего подозрительного не замечала. Кругом расстилался пронизанный солнцем густой лес, по-зимнему голый и тихий. Лишь изредка с веток с шорохом срывались снежные шапки, заставляя меня испуганно останавливаться.

– Маржи, – прошептал Ангаквар, на ходу оборачиваясь. – Что говорит твоё волшебное чутьё?

Я зажмурилась и, на всякий случай, втянула воздух. Увы, мой нос, привыкший к выхлопным газам родного мира, ничего не чувствовал. Не возникало никакой картины в голове, молчали зрение и слух… Но кое-что странное я всё-таки ощутила. Пока мы шли, я не обращала на это внимания, списывая на действие мороза, однако сейчас, остановившись и закрыв глаза, особенно остро почувствовала на всей коже легкое покалывание, словно от статического электричества. Теперь было понятно, что холод не при чём – покалывание ощущалось даже там, куда он не проник. Неужели это и называется – «чувствовать магию»?

– Что-то есть, – пробормотала я. – Пока не пойму откуда. Подождите-ка.

Сосредоточившись на осязании, я, не открывая глаз, повернулась влево-вправо, пытаясь уловить изменения. По всему выходило, что источник неизвестного волшебства находится прямо впереди, не рядом, но уже и не так далеко. Обо всём этом я сообщила Ангаквару. Тот нахмурился, втянул носом воздух, а затем долго прислушивался. Мне даже показалось, что его острые уши слегка прядают по-звериному.

– Всё тихо, – произнёс он, немного погодя, причём не шёпотом, а в полный голос. – Чем бы ни было это волшебное нечто, сейчас его там уже нет. Остались лишь следы, которые ты почувствовала. Вперёд!

Вскоре перед нами предстала довольно большая поляна, хранившая следы недавнего побоища. Снега на ней почти не было, кроме того, что успел нападать только что. Повсюду валялись здоровенные куски мёрзлой земли, чёрные и бурые. В некоторых местах виднелись ледяные столбы в метр, а то и два – ни дать ни взять противотанковые надолбы, которые во множестве остались вокруг Орла со времён Курской дуги. На поляне явно поработали магией, следы которой я и уловила. Битва вышла нешуточная, коли неизвестный маг умудрился распугать даже волков. Я оглянулась на Ангаквара, невольно ища поддержки, и увидела, что он смотрит на что-то, лежащее в стороне.

– Мертвец, – произнёс он мрачно. – И не один.

Я, пересилив себя, сделала шаг в сторону убитого. Это был немолодой мужчина с бородой веником и глубоко сидящими глазами. Снег вокруг него был тёмным от крови и земли. Рядом валялся наполовину обугленный обломок копья с ржавым наконечником. Этот человек явно был разбойником. Я неловко присела возле него, краем глаза заметив, как Ангаквар двинулся в обход поляны, глядя по сторонам. Моё внимание же занял убитый. Я смахнула перчаткой снежинки с его лица и закрыла ему глаза. Была ли у него семья, дети? Кем он был до того, как пошёл в разбойники? И главное – что за маг расправился с ним и его шайкой?

Сколько я так просидела – не знаю, но когда Ангаквар, взяв меня за руку, помог встать, почувствовала, что ноги изрядно затекли.

– Их было пятеро, – сообщил эльф, хмурясь. – Все убиты колдовством, и каждый – по-разному. Вернёмся.

Помедлив он добавил, несколько прояснившись лицом.

– Зря мы перепугались, оказывается.

Обратно мы шли уже по дороге.

– Скажите пожалуйста, почтенный, – спросила я, после некоторого молчания. – А отчего вы решили идти сами? Почему не послали Койда или Льонги?

– Это мой гном и мой человек, – ответил Ангаквар веско. – Стало быть я за них отвечаю. Хочешь быть первым в караване – будь первым во всём. Особенно когда становится опасно.

Эарин, узнав о сражении на поляне, сначала побледнел, а потом вдруг, ни с того, ни с сего, заявил, что этих людей непременно следует похоронить. На спор братьев подтянулись остальные, поддерживая Ангаквара.

– Некогда нам с покойниками возиться! – заявил Льонги.

– Мёртвым всё равно, – добавил Андо. – Пусть они упокоятся в желудках зверей, это не против воли Илвинан.

– Это не так долго! – стоял на своём Эарин. – У вас что, сердца нет?

– И как ты собираешься рыть мёрзлую землю? – недовольно спросил Ангаквар.

Эарин на мгновение задумался, а затем выразительно посмотрел на меня.

– Что? – меня передёрнуло. – Не вернусь я больше на эту поляну, хватит с меня покойников!

– Маржи! – умоляюще произнёс Эарин. – Я всё сделаю сам, нужно только размягчить землю. Ты сможешь?

В конце концов ему удалось меня уговорить. Ангаквар отпустил нас на поляну, а остальным велел заняться устройством привала.

– Ну что, ты придумала, что надо делать? – спросил Эарин, когда мы оказались на поляне. – Разведёшь костёр, чтобы прогреть землю, или попробуешь что-то ещё?

– Подождите-ка, – произнесла я задумчиво. – Я попробую сделать так, что даже рыть ничего не надо будет.

– Что ж, дерзай.

Я твёрдо решила использовать какое-нибудь заклинание земли. Потопталась на месте, чтобы лучше почувствовать твёрдую от холода землю под ногами. Эх, жаль нельзя разуться, как Тоф Бей Фонг! Я попыталась вложить в свою правую ногу всю силу, и обычную, и – мне очень хотелось верить в это – магическую. А потом с силой топнула, надеясь, что из этого выйдет хоть какой-нибудь толк.

Толк и впрямь вышел. От моей ноги через всю поляну протянулась внушительных размеров не то канава, не то трещина. Я услышала, как Эарин тяжело вздохнул.

– И как мне теперь это закапывать?

– Я что-нибудь придумаю! – заверила я его, хотя меня вовсю терзали сомнения.

Пока Эарин стаскивал тела в яму, я стояла, отвернувшись от неё и лихорадочно размышляла, что же делать. Заметив, что Эарин закончил, я зажмурилась и топнула снова. Появилась ещё одна трещина, перпендикулярная первой. Блин! Впрочем, Эарин вышел из положения, кое-как забросав тела мерзлой землёй, раскиданной по всей поляне. Затем он присел над могилой и заговорил.

– Илвинан, Великая Матерь, в чьей власти все жизни и смерти! Разреши нам помочь этим людям предстать пред Твоими очами! Чтобы путь указала Ты верный, которым пойдут они дальше. Ибо долг наш таков пред Тобою, принятый от рожденья. Я Эарин из рода Хисина, а вот Маржинель из Гогара. Я знаю, что нас Ты слышишь, дай знаки увидеть Твои нам!

Закончив молитву, он снял перчатку и коснулся ладонью земли.

– Ну, вот и всё, – произнёс он, поднявшись. Мы направились в сторону лагеря. Через несколько шагов я обернулась, и увидела, как на поляну вышел кряжистый матёрый кабан. Он пересёк поляну и, остановившись точно над могилой, принялся обнюхивать землю.

– Эарин! – шепнула я, дёрнув его за рукав. Эльф остановился, обернулся и без всякого удивления взглянул на зверя.

– Вот видишь, Маржи, – тихо произнёс он. – Помощник тут как тут. Пойдём-ка отсюда.

Кабан тем временем оторвался от своего занятия и уставился на нас. Затем неторопливо затрусил в нашу сторону. Я испуганно взглянула на Эарина, но тот оставался безмятежен. В паре шагов от нас кабан остановился и уставился на нас, дёргая пятачком. Эарин низко поклонился зверю. Я, на всякий случай, последовала его примеру. Когда мы выпрямились, кабан топнул передней ногой – и исчез, как будто его и не было.

– Так всё-таки, Эарин, – спросила я, когда мы уже возвращались к фургону, – Что это был за камень, от которого волки так присмирели?

Эльф вновь достал камень и протянул мне.

– А ты понюхай.

Я недоверчиво глянула на Эарина исподлобья, подозревая какой-то розыгрыш, но любопытство оказалось сильнее. Я осторожно взяла камень и медленно поднесла к носу.

– Пахнет… как будто псиной!

Эарин добродушно фыркнул.

– Эх ты, горожанка! Волчьего запаха не узнаёшь.

Я поджала губы, но огрызаться не стала, а вместо этого поинтересовалась:

– Так откуда он, этот запах?

– Камень давно со мной, – ответил Эарин. – Я, в своей жизни, много раз помогал разным зверям, и волкам в том числе. Этот камень хранит запахи всех волков, которым я помог. А также он был зачарован на алтаре Матери Илвинан. Обнюхав его, вожак понял, что я им не враг, а значит и те, кто со мной – тоже. Поэтому он и не разрешил своей стае напасть на нас.

– А если б это были не волки, а медведи?

– У меня и медвежий камень есть, – заверил Эарин.

– Не верю! Неужели у тебя для каждого зверя свой камень?

– Не для каждого, а только для тех, кто может быть опасен. Я ношу с собой волчий, медвежий, кабаний и олений…

Глава 16

На следующий день мы добрались до городка под названием Неллан. Сюда с запада стекались беженцы, спасающиеся от войны, так что дорога перед городскими воротами оказалась забита повозками, лошадьми и людьми.

– На полтысячи джен хвост! – буркнул Льонги, заглядывая к нам. – Всё, теперь до вечера простоим!

– А я рад, – неожиданно заметил Эарин, когда за Льонги захлопнулся полог. – Не люблю я города!

– За что? – удивилась я.

– Я ведь вырос в лесу, – ответил Эарин, вздыхая. – А это совсем другое дело! Ты, наверное, не жила на дереве и не спала на ложе из переплетающихся ветвей…

Его удлинённое лицо приобрело ностальгически-мечтательное выражение.

– Каждое утро, когда я спускался с дерева – первым делом хватал ведро, набирал в ручье воды и выливал её под корни дерева, со словами благодарности за то, что оно даёт нам кров и оберегает наш сон ночами.

– Ему было приятно? – брякнула я, не в силах сдержать сарказм, но Эарин, увлечённый рассказом, пропустил его мимо ушей.

– Очень! – кивнул он. – Мы ухаживали за ним, а оно в ответ помогало нам, как и заповедала матерь Илвинан.

Он начал рассказывать о том, как мальчишкой жил в эльфийских лесах на севере, как отправился в Странствие, и как, вернувшись из него, объявил родителям, что нашёл своё призвание – обойти весь мир, что создала Илвинан, дабы увидеть всё его единство. Как потом завербовался на корабль в Брифлесе (так назывался единственный порт эльфов) и отправился плавать по морям.

– А в городе совсем другое, – произнёс он, закончив свой рассказ. – Лежишь ты на кровати, но она хоть и мягкая, а всё равно не живая. И ты её не чувствуешь, и она тебя. Стены каменные – ни птиц сквозь них не слышно, ни ветра. Нет, не люблю я города.

Снаружи послышался звук шагов, и в фургон заглянул Ангаквар.

– Брат! – обратился он к Эарину. – Если в городе собралось столько народу, места в гостинице нам не видать, как синего солнца. Придётся искать своих, если они ещё не сбежали отсюда.

Эарин энергично кивнул.

– А здесь много эльфов? – спросила я, когда мы въезжали в ворота.

– Пара десятков, не больше – ответил Эарин. – Неллан – небольшой городок, так что нам тут места мало. Я думаю, здесь даже своей жрицы нет.

Затем он поднял голову к потолку фургона и произнёс в пространство.

– Прощай, матерь Илвинан! Пусть наше расставание будет недолгим, и ты узнаешь меня при встрече.

Я сдавленно хихикнула, но тут же попыталась сгладить неловкость.

– Пыль в нос попала, – объяснила я Эарину. – Прости. Зачем ты прощаешься с богиней? Если весь мир её дом – то и города тоже!

– Нет! – Эарин мотнул головой. – То, что было создано руками – до него ей дела нет. Пока мы не покинем Неллан, богиня вряд ли будет меня видеть и слышать. Так что я пока попрощаюсь.

Затем он вылез на передок фургона, и мы услышали, как он что-то втолковывает Льонги.

– Странный он! Даже для эльфа, – буркнул Койд.

– Будет вам, почтенный гном! – махнула рукой я. – На самом деле Эарин очень милый.

– Он неплохой, да. По крайней мере, для эльфа, – кивнул Койд. – Но всё равно – странный!

Через несколько часов, фургон въехал в ворота и буквально утонул в уличном шуме и суете. Я выглянула наружу и увидела, что улица полна народа. Нас пропускали медленно и неохотно. Льонги, ругался, охаживая палкой тех, кто не успевал убраться с дороги, сердито всхрапывали олени, а гул голосов снаружи мало-помалу становился возбуждённым и недовольным. Несколько раз о стенки фургона, судя по звуку, ударились камни. Я зябко передёрнула плечами – а ну как мы снова угодим в побоище вроде гогарского? Койд перехватил поудобнее топор.

– Вы никого убивать не хотите? – испуганно спросила я.

– Ну, для начала хватит и обуха, – пожал плечами гном. – Это если повезёт. А там… там видно будет.

В его низком голосе прозвучала угроза, к счастью адресованная не мне. Он явно не шутил. Мы свернули на какую-то улицу, и стало чуть-чуть потише.

– У меня нет мест! Ни одного! Даже на чердаке! – послышался снаружи чей-то старческий голос, тут же утонувший в возмущённых возгласах. Улица стала уже, когда я приоткрыла боковой выход, то почти что перед глазами увидела стену дома.

Спустя ещё несколько рискованных манёвров и парочку ругательств Льонги мы остановились окончательно.

– Вон там нам будут рады, – сообщил Эарин, указывая на крепкий двухэтажный домик в самом конце улицы. Сама улица совсем сузилась, и дальше фургоны уже не могли проехать.

– Откуда ты знаешь?

Эарин снисходительно улыбнулся.

– Хорошо, что Андо не слышит! Он бы поднял бы тебя на смех, наш Андо это умеет. Каждый, кто отправляется в Странствие, заучивает все тайные знаки наизусть, без этого в большом мире пропадёшь. Сам дом каменный, ни кусочка дерева на него не пошло, даже на рамы с наличниками. Люди так не строят, только эльфы, если им вздумалось среди людей поселиться. А видишь вон-то окно, рядом с входной дверью? Занавески зелёные, это значит «добро пожаловать».

После паузы Эарин добавил.

– Ну а мы с братом уже больше ста лет бродим по странам и городам, так что отлично знаем, где можно найти наших.

Я удивлённо покачала головой. Нет, все книги, прочитанные мной, говорили о том, что эльфы бессмертны, или, по крайней мере, живут сотни лет, но мне всё равно на миг стало не по себе. Получается, Ангаквар с Эарином продавали в этом городе сладости, когда ещё не родился ни один из его нынешних жителей, даже самых старых. И они, наверное, будут торговать и после того, как умрут те люди, которые сегодня только родились. Интересно, а в самом деле каково это – видеть, как состарились внуки твоих первых клиентов, а ты всё тот же, что и раньше?

Нам открыла степенная эльфийка, в которой, несмотря на лишённую возраста внешность, чувствовались прожитые годы. Величаво наклонив голову, словно разрешая нам войти во дворец, она произнесла.

– Я рада вам, братья и сёстры. Мой дом – ваш дом. Моё имя Урнара из рода Руньяра.

Вскоре мы уже сидели за накрытым столом, вместе с ней и её дочерью Лаурэ, живой улыбчивой девушкой со смешинками в зелёных глазах, во всём помогавшей матери. Льонги так и пожирал её глазами.

– Тихо ли в городе? – спросил Ангаквар, после первой же ложки. – Люди вас прогнать не пытаются?

Госпожа Урнара, поморщившись, покачала головой.

– Несколько дней назад жрец собрал перед храмом с дюжину юнцов, у которых дел мало, а глупости много, и пытался втолковать им, что, мол в городах, осенённых благословением Шести, не место тем, кто в Шестерых не верит. Да только ничего из этого не вышло. Мы тоже не вчера родились, и пока эти парни ходили за вилами и топорами, успели собраться на площади. Старейшина Келеброс объявил, что наши будут защищаться до последнего издыхания. Те парни струсили, помахали вилами для острастки, да и разошлись. Я слышала, одному даже от отца влетело, что единственный топор в доме без спроса взял.

Я рассмеялась, ко мне присоединились Мэл, Лаурэ и Льонги, но остальным, похоже, было не так весело.

– Так-то оно так, – пожал плечами Эарин. – Но не пора ли и вам вернуться под родные ветви? Что случилось однажды, случится и дважды.

– Может быть, – пожала плечами госпожа Урнара. – Князь Петор Кригел выступил из Фреханка на битву с Безмолвной. Если ему не удастся загнать её с её орками обратно в горы, то я начну собирать вещи. Мы с Лаурэ решили подождать, но многие уже готовятся к отъезду – впрочем, вы и сами, наверное, видели, пока искали мой дом. Поэтому на площади сейчас никто не торгует – людям не до этого. Но кое-что можно купить у наших.

Сытный обед подействовал благотворно – из-за стола я вставала вполне довольная жизнью. Неожиданно мой взгляд упал на картину на стене. Лесная поляна, освещённая солнцем, и в центре её двое эльфов. Светловолосый мужчина почтительно склонял голову, опустившись на одно колено. А перед ним – женщина с длиными распущеными волосами, в платье, сшитом из множества разноцветных лоскутков и ни один цвет или оттенок не повторялся дважды. Женщина спокойно и умиротворённо смотрела на мужчину, положив ладонь на его затылок.

– Кто это нарисован? – шёпотом спросила я у Мэл.

– О! – та состроила торжественную физиономию. – Это матерь Илвинан благословляет Стайрена Маниара вернуться домой!

Я вновь оглядела женщину. Так вот кому поклоняются эльфы!

Лаурэ начала собирать посуду, Льонги и Мэл вызвались помочь ей, а Эарин сообщил, что отправляется за припасами.

– Маржи, ты пойдёшь с ним, – велел Ангаквар. – Проследи, чтобы вас не обсчитали, а как закончите – составь ведомость потраченного. И вы, почтенный Койд, тоже идите, мало ли что.

Эарин, судя по всему, и впрямь помнил наизусть все эльфийские дома в Неллане – он безошибочно находил их, один за другим, так что у нас всех прибавилось поклажи. Толчея на улицах продолжалась, пробиваться сквозь неё было не так уж легко: мне трижды отдавили левую ногу и дважды – правую. Койд время от времени неразборчиво ругался, когда кто-то из прохожих задевал его локтем по лицу. Лишь Эарин умудрялся никого не касаться, словно вовсе не замечая толпы.

– Идут! Идут! – неожиданно донеслось с соседней улицы.

Толпа пришла в движение, кто-то бросился на крик, кто-то, напротив, решил, что пришло время убраться с улицы.

– Кто идёт? Куда идёт? – растерянно спросила я.

– Похоже, это князь Петор со своим войском, – пробормотал Эарин в ответ. – Великая Матерь, как же не вовремя!

– Возвращаемся? – деловито спросил Койд.

– Нет, – недовольно ответил Эарин. – Пойдём в обход. И пусть богиня убережёт нас от встречи с воинами.

Я не очень понимала, почему он так встревожился – ну солдаты и солдаты, что им за дело до нас? Но, на всякий случай, прочитала про себя краткую молитву Хиге.

– Постараемся найти всё что нужно, чтобы мы могли тронуться сегодня же, – продолжил Эарин. – Хлеб у нас уже есть, крупа тоже, остаются овощи… Нам – туда!

Мы последовали за ним напрямик между домами. Городок мало-помалу наполнялся шумом: грохотом сапог, звяканьем кольчуг, громкими командами, стуком копыт, хлопаньем дверей и забористой солдатской бранью. Солнце уже скрылось за городскими стенами, и небо окрасилось багрянцем. Улицы стремительно пустели. Мы двигались между домов (Койду это удавалось с трудом), пока не оказались на заднем дворе небольшого каменного домика. Эарин постучал в низенькую дверь чёрного хода, и на стук выглянул долговзяый эльф с недовольным лицом.

– В чём дело? – спросил он.

– В припасах, брат, – мягко ответил Эарин, демонстрируя деньги. – Ты продавай, а мы купим.

Эльф с некоторым подозрением оглядел нас и нехотя кивнул.

– Ты, – он ткнул пальцем в грудь Эарина, – заходи. Может, в подполе что-нибудь для вас найдётся. А вы, – он указал на нас, – подождите снаружи.

Они вдвоём скрылись внутри. Через некоторое время Эарин выскользнул из двери с какими-то горшками в руках. Почти тут же с улицы послышался топот, стук, потом кто-то крикнул:

– Эй, хозяин, выходи! Исполни свой долг перед домом Кригел!

– Пронесло! – выдохнул Койд, вытирая лоб.

– Всё! – тяжело дыша добавил Эарин. – Возвращаемся.

Возле дома госпожи Урнары царила суета – ещё издали мы заметили, как Льонги и Андо пытаются увезти фургоны от дома. Какой-то человек на лошади покрикивал на них.

– Пошевеливайтесь вы, деревенщина! Вы мешаете бану Корлену Вегиру расположиться на ночлег! Убирайте свою рухлядь с улицы, коли кнута не хотите!

У него был совсем юный, ещё ломающийся голос – он был даже младше меня. Я, не сдержавшись, выругалась – к счастью по-русски, так что Койд с Эарином меня не поняли. Что это за хрен с горы? Что он себе позволяет? Я невольно начала перебирать пальцами, готовясь к заклинанию, но Эарин, почувствовал это.

– Держи себя в руках! – шепнул он. – Не хватало нам ещё и с рыцарем ссориться!

– Кто такие?! – крикнул нам всадник. – Я Даруш Бугад, оруженосец бана Корлена!

Эарин принялся объяснять, но тут из дома вынырнул Ангаквар.

– Это мои работники, – хмуро заявил он и представил нас. – Охранник Койд и счётчица Маржи. А также мой брат Эарин.

– Ладно, проходите… – недовольно пробормотал парнишка, скривив губы.

– Дом госпожи Урнары заняло рыцарское копьё, – мрачно буркнул Ангаквар, когда мы вошли во двор.

– Рыцарское копьё заняло дом? – удивлённо переспросила я. – А сам рыцарь куда подевался?

– Не смешно, – процедил Ангаквар. – Если ты забыла, то копьё – это сам рыцарь, его оруженосцы и пажи. Они тут и поселились. Урнару выгнали на чердак, Лаурэ заставили прислуживать себе, а мы сегодня будем ночевать в фургонах.

– Что за жизнь, ни поспать, ни погреться! – сплюнул Койд, и я была согласна с ним на все сто. Мы развернулись и направились к воротам. На улице зацокали копыта, и во двор, навстречу нам, вошёл седой, усатый человек в богато украшенной кольчуге. Похоже, это и есть тот самый бан Корлен.

– А ну посторонитесь! – гаркнул он, но, заметив меня, сменил тон. – Ого! Надо же какие цветы растут зимой посреди города! Кто ты, девица?

Ангаквар побагровел, Эарин побледнел, но я слегка кивнула им, стараясь смотреть как можно уверенней, мол, ничего со мной не будет.

– Эй, рыжая! Звать тебя как? – подойдя поближе, повторил рыцарь уже менее любезно.

– М-маржи, – выдавила я. – Маржи из Гогара.

– Иди со мной, Маржи из Гогара, – велел рыцарь, а затем добавил, обращаясь к мужчинам. – А вы все убирайтесь с глаз долой!

Я ободряюще улыбнулась Ангаквару, хотя на душе скребли даже не кошки, а целый прайд львов, и зашагала вслед за баном Корленом.

В доме шла пьянка. Несколько молодых парней, скорее даже подростков – видимо оруженосцы – сидели за столом, гоготали и вливали в себя вино. Я подумала, что бан Корлен их сейчас разгонит, но тот лишь крикнул.

– Подать мне самую большую кружку!

Из кухни появилась Лаурэ с искажённым от страха лицом, нёсшая в руках кувшин и здоровенную глиняную кружку с узорами.

Бан Корлен выхватил её, плюхнулся на стул во главе стола и силой усадил меня рядом. Оруженосец, сидевший тут же, похотливо уставился на меня. В моей душе всё перевернулось – шум общей залы «Золотого пера» вновь зазвучал в голове. Проклятье!

– Эй, крошка, ещё медовухи! – воскликнул один из оруженосцев. Лаурэ юркнула в кухню и, вернувшись с новым кувшином, принялась наливать. Бан Корлен шлёпнул её ниже пояса, и она вздрогнула всем телом.

Оруженосцы болтали, перебивая, и перекрикивая друг друга, и иногда отпускали двусмысленные шутки в адрес меня и Лаурэ. Бан Корлен под столом деловито ощупывал моё бедро. Я почувствовала, что закипаю. Что же делать? Может они напьются, и заснут прямо за столом? Нет, не похоже. Вон, пьют кружку за кружкой и хоть бы что!

– Ещё кувшин! – велел рыцарь, заглянув в пустую кружку. – Да смотри, тащи покрепче, а то эта больно слабая! Вода, а не медовуха, я бочку выпью, а потом на руках пройдусь! И ты пей, Маржи!

Я осторожно отпила из поставленной передо мной кружки. Хм, и впрямь не так уж крепко. Лаурэ метнулась в кухню, и у меня родилась идея. Пока ещё неотчётливая, но, возможно, спасительная.

– Можно я ей помогу?! – просительно протянула я, заглядывая в глаза бана Корлена.

– Иди! Но потом возвращайся за стол! – кивнул рыцарь.

Оказавшись на кухне, я первым делом спросила у Лаурэ.

– Слушай, у вас дома никакого снотворного нет?

– Нет.

– А чего-нибудь покрепче?

– Нет! – с несчастным видом отозвалась Лаурэ. – Мы пьём редко, так что ничего особенно крепкого не держим. Ни гогарского хлебника, ни горднатской изумрудки. А от этого пойла действительно, разве что с целой бочки опьянеешь.

Я взяла у неё из рук кувшин и заглянула в него. Хм. Медовуха – это вода, мёд, этиловый спирт и всякая дрянь, о которой вспоминать не стоит. Если бы я могла разделить всё это… Я снова посмотрела на кувшин, затем на Лаурэ. Ободряюще взяла её за руку и произнесла:

– Не было печали! Сейчас будет им покрепче!

Я поставила кувшин на стол и, погрузила в медовуху указательные пальцы рук.

– Что ты делаешь? – испуганно прошептала Лаурэ.

– Спасаю тебя и себя, – отозвалась я, стараясь почувствовать магию в руках. Пальцы начало покалывать, и, спустя мгновение, энергия потекла в кувшин. Я поболтала пальцами в разные стороны и почувствовала, как жидкость отзывается на мои движения. Когда я осторожно подняла руки, то под моими пальцами висели две здоровенные капли. Одна из них, жёлтая, пахла мёдом, другая, прозрачная – спиртом. Я опустила спиртовую каплю – вернее каплищу – обратно в кувшин, и велела Лаурэ.

– Давай сюда все кувшины, какие есть в доме!

Лаурэ открыла дверцу в полу и нырнула в подвал. Через несколько секунд передо мной стояло с полдюжины кувшинов с медовухой. Мне предстояло сделать из них то, что вырубит этих вояк. Я принялась разделять спирт и мёд, собирая первый в свой кувшин, а второй – в стоявшее на полу ведро. Когда убойный коктейль, градусов на восемьдесят, был готов, я добавила немного мёда из ведра, и сунула кувшин Лаурэ.

– Неси! Скажи, что это самое лучшее ваше вино!

Лаурэ вмиг умчалась, и вскоре из комнаты донеслись восхищённые возгласы, мало-помалу утрачивавшие членораздельность. Ну, ещё бы, нельзя же так резко повышать градус!

Из комнаты донёсся звук падающего тела, потом ещё один. После четвёртого я выглянула за дверь и с удовлетворением увидела, что оруженосцы спят под столом. Бан Корлен, более выносливый, нашёл в себе силы подняться и направиться ко мне.

– Пшли кмне впстель, – невнятно выдал он. Я кивнула Лаурэ, мы вдвоём подхватили рыцаря под руки и потащили в спальню. Едва растянувшись на кровати, он захрапел. Лаурэ вытерла со лба пот и обняла меня.

– Спасибо, сестрёнка!

Глава 17

Наутро меня ещё затемно разбудила Мэл.

– Просыпайся, Маржи! – шепотом велела она. – Скоро воины князя проснутся. Они будут злые с похмелья и разозлятся ещё больше, если увидят, что в их постелях разлеглись какие-то эльфы!

Сон как рукой сняло, и я лихорадочно начала собираться, стараясь не шуметь. Послышались осторожные шаги, и Андо с Льонги, красные от натуги, внесли в комнату одного из оруженосцев, не без труда уложив на моё место. Оруженосец буркнул что-то во сне, обнял подушку и раскатисто захрапел.

Вскоре мы уже собрались возле фургонов.

– Уходим, хозяин? – задал вопрос Льонги.

– Нет, – покачал головой Ангаквар. – По случаю приезда князя в городе снова разрешено торговать. Нельзя упускать такую возможность.

Рыночная площадь Неллана – одно название, что площадь, а на самом деле просто пересечение нескольких широких, по местным меркам, улиц – и впрямь была заполнена народом. Местных среди покупателей почти не было – среди рядов бродили в основном солдаты, оруженосцы и слуги рыцарей – в общем те, кому как-то не до сладостей. Я вздохнула и нырнула в тёплое нутро фургона, ожидая возвращения Ангаквара, который, как только мы остановились перед самой площадью, вылез из своего фургона и куда-то быстро ушёл. Вскоре он вернулся довольный.

– Наместник дал разрешение, – сообщил он и махнул рукой в дальний конец площади. – Вон там мы встанем. Ари, начинай готовить фургон.

– Да, брат, – кивнул Эарин. – Эй, все вылезайте!

– Маржи, подожди, – обратился ко мне Ангаквар, когда я спрыгнула на мёрзлую грязь улицы. – У меня к тебе поручение.

– Да, хозяин! – ответила я немного растерянно. – Пересчитать товары?

– Нет, – покачал головой Ангаквар. – Это я могу сделать и сам. Сейчас ты возьмёшь кулёк с леденцами, отправишься на площадь, и будешь их есть, делая вид, что ты не с нами. Ешь помедленнее, и предлагай другим. Потом отправляй к нам. И смотри, не вздумай съедать всё сама! Один леденец съела – десять раздала.

Ангаквар погрозил пальцем и, взяв протянутый Эарином кулёк с леденцами, отдал мне.

– Ну, благослови тебя Матерь Илвинан!

Я вышла на площадь и смешалась с толпой. Сунула в рот леденец и принялась оглядываться в поисках того, кому предложить. Оруженосцы свистели мне вслед и приглашали в таверну, оценить их воинское искусство, но я отшучивалась. Наконец возле одного из лотков я заметила мальчугана лет девяти-десяти, глазевшего на товары. Я подошла и встала рядом с ним, демонстративно хрустнув леденцом. Он оглянулся на меня, и, не спрашивая разрешения, протянул руку. Я протянула ему один.

– Попробуй.

Он схватил леденец и проглотил, не жуя, и сразу протянул руку за следующим.

– Дай ещё!

– Ты тут не один такой! – шикнула я на него и махнула рукой в сторону фургона Ангаквара, который уже занял место в углу площади. – Вон там ещё есть!

Мальчишка со всех ног бросился сквозь толпу. Я двинулась вдоль лотков, высматривая новую цель и время от времени краем глаза поглядывая на товары. Койд последовал за мной. Я обошла один ряд, другой (попутно отправив к Ангаквару ещё нескольких желающих) и расслышала в шуме площади.

– Лучшая на свете одежда – всего за несколько крон! Купите, не пожалеете!

Мне стало любопытно, что это за одежда такая, что за неё нужно платить аж золотом. Протолкнувшись через толпу, я увидела седого старичка, перед которым на лотке возвышался ворох одежды.

– Всё продаю! – кричал старичок. – Сыну на войну деньги нужны! Не скупитесь! Взгляните, какая работа!

Он вытащил из груды совсем новую куртку, и я ахнула вместе со всеми.

– Сын мой добыл её в бою с тёмными эльфами на берегах Лейда! – принялся расхваливать товар старичок. – Эта куртка сделана из шкуры морского чудовища, которые обитают у самой Верхушки Мира. Потрогайте сами – ничего подобного вы раньше не видели, ручаюсь!

Я, одновременно с двумя или тремя покупателями протянула руку и дотронулась до рукава куртки, опасаясь, что она растает как дым. Но мои пальцы коснулись ткани как ни в чём не бывало. Обычная синтетика. Почти такая же разноцветная «дутая» полуспортивная куртка была и у меня. Но откуда она здесь?! Неужели я не единственная, кто провалился в этот мир из нашего?!

– Врёшь ты всё! – раздался из толпы чей-то насмешливый голос. – Не иначе твой оболтус шута на большой дороге ограбил! Даже эльф не станет надевать на себя этакое посмешище!

– Да не, наверное, в этой куртке какой-нибудь маляр всю жизнь работал, изгваздал в краске так, что отстирать не смог, вот и решил продать! – предположила рябая девица, стоявшая рядом со мной.

Кое-кто засмеялся, я же наоборот чуть не разревелась от нахлынувших воспоминаний. Родители… Подруги… Дом…

– Я хочу её купить! – воскликнула я, изо всех сил сдерживая слёзы.

– Двадцать пять шильдов! – отозвался старичок, потирая руки.

– Что?! – вскипела я. – Пять шильдов, и всё тут! Дороже её у вас никто не купит!

– Ну почему же «никто»? – отозвалась девица рядом со мной. – Семь!

– Десять! – ответила я, поражаясь собственной смелости. Пятнадцать шильдов звякнули друг об друга в мешочке на груди.

– Хорошо, двадцать, – уступил старичок.

– Пятнадцать!

– Семнадцать! – вклинилась девица.

– Ну? – усмехнулся старичок, глядя на меня. – Есть у тебя больше?

Я скрипнула зубами и сдёрнула с шеи платок.

– Вот, возьмите и его!

– Э, нет, я продаю, а не покупаю, – покачал головой старичок. – Деньги у тебя есть?

– Подождите! Сейчас! – ответила я. Оглянулась назад и, найдя взглядом Койда, метнулась к нему.

– Помоги! – умоляюще прошептала я, схватив его за руку. – У тебя есть пара шильдов? Я потом отдам!

– Умолкни! – буркнул Койд, – У меня их нет, и у почтенного Ангаквара точно не найдётся.

Я обернулась и увидела, что та девица уже натянула куртку и протянула старичку деньги. Глядя, как напоминание о моём родном мире ускользает из рук, я скрипнула зубами, чувствуя, что внутри всё заныло. Чуть не разревевшись, отвернулась, опустила голову и мрачно зашагала вдоль торгового ряда. Койд нагнал меня и, дёрнув за рукав, протянул на ладони горсть снега.

– Умойся, – велел он строго, но с ноткой неловкости в голосе. – Почтенному нужно сегодня продать побольше, а ты не привлечёшь ни одного покупателя с таким похоронным лицом. Стыдно – из-за каких-то нарядов рыдать!

Я нехотя мазнула мокрым холодным снегом по разгорячённому лицу и мрачно поглядела на гнома. Тот только пожал плечами.

«Это не просто какие-то “наряды”, это вещь из моего мира!», – могла бы сказать я, но Койд всё равно не понял бы. Вместо этого, скривившись, я сунула в рот очередной леденец, который, теперь, уже не показался мне сладким.

Ангаквар, услышав мою просьбу, сначала рассмеялся, а потом, когда я попыталась настоять на своём, рассердился.

– Ты мне и так дорого обошлась, Маржинель, чтобы ещё в каждом городе на тебя тратиться. Сначала отработай долг, а потом проси! Твои наряды никуда не денутся.

Помолчав, он чуть смягчился и добавил.

– За сегодняшний день я, пожалуй, спишу с тебя шильдов пятнадцать, после того, как ты всё пересчитаешь вечером. А городов у нас впереди много – успеешь отработать.

Он требовательно уставился на меня, и я, не сразу сообразив, всё-таки поклонилась и пробормотала.

– Благодарю вас, почтенный, вы очень добры ко мне!

Наша торговля, похоже, и впрямь шла бойко – к фургону подходили всё новые и новые покупатели, в основном из горожан. Ангаквар досыпал мне в кулёк леденцов, и я вновь отправилась привлекать клиентов.

Когда солнце скрылось за городскими стенами, окрасив небо в розовый цвет, мы начали собираться в путь. Льонги занялся оленями, я приняла и пересчитала деньги у Андо, потом взялась за оставшиеся товары, которые Койд с Эарином принялись устраивать в фургоне поудобнее. Когда мы, кое-как пробились через запруженную беженцами улицу, ведущую к Фреханкским воротам, уже начало темнеть. Впрочем, мне было не до того – я занималась подсчётам нашей прибыли, сидя в фургоне Ангаквара. Мне даже выдали небольшой изящный светильник, единственный в нашем маленьком караване. Мэл то и дело заглядывала мне через плечо. Когда я, наконец, покончила с работой, она заявила.

– Маржи, я тоже хочу научиться так ловко считать! Ну, пожалуйста!

Я вздохнула. Это ж что же получается? Я и бухгалтер, и учитель, и менеджер по продажам, и так далее – и всё это за одну зарплату… Которую, я, пока что, так и не увидела. В душе вновь всколыхнулась обида, но посмотрев на сияющую в предвкушении Мэл, я невольно улыбнулась и кивнула.

– Ладно, научу.

Вскоре Андо прокричал снаружи, что дороги уже не видно, и пора искать ночлег. Ангаквар, прикрыв глаза, на мгновение задумался и велел.

– Поворачивай направо и через полсотни сане остановимся.

– Слушаюсь, почтенный! – Андо засвистел в свой свисток, фургон качнулся и запрыгал по каким-то неровностям. К счастью это продолжалось недолго. Олени встали, как вкопанные, и Мэл первой выскочила на улицу.

– Несчастье моё! – вздохнул Ангаквар, впрочем, без особого недовольства. – Учу её, учу, что первым должен выйти мужчина и осмотреться, а уж потом…

Он встряхнулся и вылез вслед за Мэл. Темень кругом стояла и впрямь непроглядная, но по шуму ветвей можно было понять, что рядом опушка. Я запалила файербол и увидела поодаль фургон Льонги. Из-за него появился Эарин и быстро подошёл к нам.

– Не нравится мне это место, – произнёс он озабоченно. – Того и гляди ночью придёт полный песец!

У меня отпала челюсть. С каких это пор воспитанный, вежливый Эарин заговорил как гопник?!

– Это хорошее место, – возразил Ангаквар. – Я своему чутью верю. Тем более, найти место получше мы сейчас вряд ли сможем.

Эарин кивнул, хотя было непохоже, чтобы его успокоили слова брата и обратился уже ко мне.

– Маржи, поможешь развести костёр?

– С удовольствием!

Я принялась за дело, и когда Эарин вернулся с котлом, пламя уже весело потрескивало.

– Отличная работа, Маржи, – кивнул он. – А ты можешь сделать пламя пожарче?

– Не знаю, – растерялась я. – Можно попробовать…

Протянув ладони к огню, я мысленно приказала ему гореть сильнее, но ничего не вышло. Попыталась добавить в него немного магической энергии.

– Так лучше?

– Пока не понять, – ответил Эарин. – Подождём.

– Слушай, – произнесла я, как бы, между прочим. – А что ты там говорил про песца? Почему он должен прийти к нам? И почему – «полный»?

– Это просто поговорка, – улыбнулся Эарин. – К северу от наших земель лежит Незримая Граница, за которой деревья утрачивают жизненную силу, становясь с каждым сане всё ниже и ниже, пока не превращаются в жалкие чахлые кустики, похожие, впрочем, на своих настоящих собратьев. А ещё севернее исчезают даже они, и остаются лишь бескрайние болота, почти весь год покрытые снегом. Ночь там длится полгода, и столько же – день. Там обитают только народ снежников, не похожий ни на нас, ни на людей; северные олени, ледяные мыши, да песцы. А ещё севернее лежит море Ветров, и в нём нет никакой земли, до самой Вершины Мира. Когда-то, давным-давно, когда в мире ещё не было людей, а эльфы жили одним народом всюду, где только растут деревья. В один год зима выдалась особенно суровой. Сначала море Ветров покрылось льдом до самого берега. Птицы замерзали на ветвях, а звери в норах. Те же, которые не хотели замерзать – летели, бежали, шли на юг. Но зима шла по их следам и обгоняла их, входя в земли, где о ней даже не слышали. В лесах сугробы вырастали до нижних ветвей деревьев и от холода начали гибнуть не только звери, но и эльфы, гномы и орки. Песцы досыта отъедались на телах погибших от холода и бежали дальше на юг. И каждый знал: коли пришёл полный песец – следом за ним придёт лишь смерть…

– И что же? – тихо спросила я. – Эта зима всё-таки закончилась?

– Закончилась в свой черёд, конечно же, – кивнул Эарин. – Но птицы, с тех пор, взяли за правило улетать осенью на юг. На всякий случай. А у нас сложилась поговорка: «Не говори, что не может быть хуже – подожди, пока придёт полный песец!».

Я громко рассмеялась, и огонь полыхнул сильнее, почти что лизнув ладони.

– Вот так! – одобрительно произнёс Эарин, бросив в костёр ещё один пучок хвороста.

Наскоро поужинав, мы бросили жребий, кому когда караулить. Мне и Льонги выпала третья по счёту стража, перед рассветом, так что мне удалось более-менее выспаться, прежде чем нас разбудил Эарин.

– Что-о-о? – зевая, спросила я. – Не приходил ещё песец?

Эарин покачал головой.

– Слава Великой Матери, всё спокойно. Идите, ребята, песцу сегодня не до нас, – он улёгся на тряпьё, укрывавшее ящики с товаром, завернулся в одеяло и мгновенно заснул.

Мы сели возле костра, друг напротив друга, чтобы видеть все стороны. Льонги открыл фляжку с вином и, немного придя в себя, протянул мне.

– Желаешь погреться?

– Нет.

– Ну ладно, иди сюда, я тебя так согрею! – Льонги одёрнул воротник и гордо расправил плечи.

– Не смешно, – буркнула я, нахохлившись.

– А волк, который смотрит на тебя вон из-за того дерева – тоже не смешно? – вкрадчиво спросил Льонги, махнув рукой куда-то мимо меня. Я испуганно оглянулась, ожидая увидеть, если не серую тушу с оскаленной мордой то, как минимум, пару горящих в темноте жёлтых глаз. Но за моей спиной, конечно же, ничего не было. Льонги широко ухмыльнулся, я погрозила ему кулаком и спрятала руки в рукава.

Холод и впрямь стоял собачий, но я решила попробовать согреться собственными силами, и обратилась к магии. Потерев ладони друг о друга, попыталась усилием воли разогнать кровь в жилах и заставить сердце биться чаще, но ничего не вышло. Я предприняла ещё несколько неудачных попыток согреться, пока меня не отвлёк голос Льонги.

– Эй, Маржи, я что-то вижу!

– Не шути! – сердито отозвалась я.

– Да посмотри ты!

Я нехотя обернулась и обомлела. Над землёй, метрах в ста от нас, горели яркие голубые огоньки (около десятка), освещавшие стволы деревьев и сугробы призрачным светом.

– Красота какая! – выдохнула я. – Что это?

– Не знаю, – прошептал Льонги. – По-моему они летят к нам. Чует моё сердце, не к добру это…

Я пригляделась, и увидела, что огоньки и в самом деле неторопливо движутся в нашу сторону. Их становилось всё больше. За моей спиной зашевелились олени, шумно втягивая ноздрями воздух и поднимаясь с земли.

– Маржи! – воскликнул Льонги испуганно. – Надо уезжать! Буди хозяина, а я сейчас запрягу!

Я хотела возразить, что маленькие огоньки, чем бы – или кем бы – они ни были, всё равно ничего нам не сделают, но страх в голосе Льонги заставил меня подчиниться. В конце концов, он, наверное, знает этот мир лучше меня. Я бросилась к фургону Ангаквара и, заглянув внутрь, увидела, что он уже проснулся.

– Что за шум? Что за свет? – произнёс он, увидев меня.

– Там какие-то огни! – отозвалась я, махнув рукой в ту сторону, откуда летели огоньки. Ангаквар выглянул наружу и переменился в лице. Огоньки уже плясали всего в нескольких шагах, отсветы их сияния падали на бока фургонов.

– Беда! – воскликнул он, спрыгнув на снег. Вытащил из-за пазухи свисток и трижды сильно дунул в него. К нам подбежал Льонги.

– Они и там тоже! – крикнул он, указывая рукой в сторону нашего фургона. В том направлении и впрямь виднелись яркие сполохи. Огоньки подступали к нашему лагерю со всех сторон, и я увидела, что они, кружась, сталкиваются друг с другом, увеличиваясь в размерах.

– Уезжаем! – крикнул в ответ Ангаквар, и обернулся к Андо, который высунулся из фургона, жмурясь от яркого света. – Давай, залезай!

Льонги бросился к нашему фургону, я за ним. Огней стало меньше, но если сначала они были величиной с яблоко, теперь уже стали с мою голову. На мгновения я остановилась, чтобы засыпать снегом костёр – не хотела снова устроить пожар.

Что-то сверкнуло, грянул раскат грома, я инстинктивно бросилась ничком, а когда вскочила, то увидела, что зола и угли костра разбросаны вокруг. Насмерть перепугавшись, я в два прыжка оказалась возле фургона и нырнула внутрь. Снаружи снова грохнуло, и наш фургон завалился набок. Я, не удержавшись, снова вывалилась наружу, больно ударившись плечом и ногой. Послышались жалобные вскрики оленей. Лёжа на снегу, я увидела, что огни сливаются в большой голубовато-белый шар, около метра в поперечнике. Упряжка Андо уже успела взять с места и теперь удалялась. Мгновение спустя из фургона выскочил, перепрыгнув через меня, Койд с обнажённым топором, лезвие которого было окружено желтоватым сиянием.

– Стой! – крикнул ему Эарин. Шар света качнулся, и из него в гнома ударила самая настоящая молния! От топора, шлема и кольчуги Койда полетели во все стороны искры, и гном опрокинулся навзничь.

– Маржи! Ты можешь что-нибудь сделать?! – прокричал из-за фургона Льонги. Молния ударила снова.

«Чем защищаться?», – лихорадочно соображала я. «Это чудовище электрическое – светится и током бьётся! Как его разрядить? Заземлить!».

Я кое-как поднялась на колени. Скинув перчатки, наскоро разрыла снег перед собой и коснулась твёрдой, жёсткой земли. Сосредоточилась на том, сколь отличается ощущение земли от снега. Оперлась на ладони и, вскинув голову, мысленно приказала земле: «Вверх!». Передо мной, аккурат под шаром, вздыбился, раскидывая снег, небольшой земляной холмик и начал расти, пока не коснулся шара. Затем вспышка и громовой раскат ослепили и оглушили меня. Я потеряла сознание.

Глава 18

Без чувств я пробыла недолго – когда, всё-таки, удалось открыть глаза и, не без труда, сесть, вокруг было так же темно и тихо, как до появления огоньков. Рядом лежал без движения Койд. Я осторожно коснулась лица гнома. Оно было ещё не таким холодным, как окружающий воздух, но уже гораздо холоднее, чем моя рука.

Сейчас я чувствовала совсем не то же, что несколько дней назад на поляне. Те разбойники в лесу были для меня чужими, да и при жизни я их не знала, так что не было причин печалиться о них. А сейчас погиб Койд, и для меня это стало потрясением. Хоть мы и не успели подружиться, но я всё равно привыкла к его басу и тяжёлым шагам гнома. Так что сейчас мне казалось, что всё вокруг происходит не со мной. Как будто я сейчас со стороны смотрю, как моя рука касается лица Койда. Кажется, вот-вот моё тепло передастся ему и он, застонав, поднимется на ноги. Но нет. Он по-прежнему лежал на снегу, а снежинки ложились на его крючковатый нос и не думали таять.

Что-то коснулось моего затылка и я, вздрогнув, инстинктивно дёрнулась в сторону.

– Тише, Маржи, тише, – мягко прошептал Эарин, осторожно обнимая меня и помогая подняться. – Вставай. Не пристало воительнице сидеть в сугробе.

Я, всхлипнув, уткнулась в плечо эльфа. Он долго вытирал мне слёзы, гладил по волосам и что-то говорил, но слушать было неохота. В конце концов я сердито вытерла глаза снегом и кое-как пришла в себя.

Остаток ночи эльфы провели, приводя в порядок повреждённый фургон. Льонги, как оказалось, тоже попал под молнию, но отделался легче – у него от электрического удара парализовало одну ногу. Теперь он, постанывая, лежал в фургоне Ангаквара. А мне и Мэл Эарин велел сложить погребальный костёр для Койда. Лишь после того, как последние почести были отданы, и огонь прогорел до конца, мы тронулись в путь. На передок нашего фургона перебрался Андо, а второй Ангаквар вёл сам, вдобавок, велев мне сесть к нему.

Теперь он допытывался, что же, собственно, произошло.

– Как ты умудрилась прикончить лиеккио? – говорил он, искоса поглядывая на меня. – Так грохнуло – я думал, небо на землю рушится! Что ты сделала?

– Леккио? Эти штуки так называются? – осторожно переспросила я. – Я думала, что это просто болотные огоньки.

– Огоньки! Тут на лигу окрест не найдётся ни одного самого захудалого болотца! Вдобавок, где ты видела, чтобы блуждающие огоньки подбирались к живым? Наоборот пытаются увести за собой – покажутся и сразу уплывут. Лиеккио – другое дело. Они обычно появляются после грозы и ищут места, куда не смогла ударить небесная молния. Ума не приложу, откуда они взялись здесь зимой! Даже Ари, и тот удивился!

Закончив столь необычно длинную для него речь, Ангаквар перевёл дух и потянулся к лежащему рядом меху с водой.

– Что это были за чары? – спросил он, немного отпив.

– Так ведь эта штука – она электрическая… – ответила я, пожимая плечами. – Конечно же, она должна была разрядиться от заземления.

Не успев договорить фразу до конца, я поняла, что сморозила глупость, но было уже поздно. Ангаквар покачал головой.

– Ты сказала, но понятнее не стало. Особенно – то длинное слово в середине. На каком это языке?

– Не знаю! – ответила я, сердясь на себя. – Так было написано в книге, которую я читала.

– И что же оно означает?

Я начала было объяснять эльфу, что такое электричество, перескакивая то к атомам и электронам, то к молниям, но, похоже, запутала его ещё больше.

– В общем, любое электричество стремится уйти в землю, и я решила сделать так, чтобы земля сама встретилась с этим леккио.

– Умно! – кивнул Ангаквар. – Чем больше я узнаю тебя, Маржи, тем меньше понимаю.

– Что значит – «меньше»? – спросила я с лёгкой опаской.

– Меньше, – повторил Ангаквар. – Ты решилась подружиться с вампиром, если конечно Мэл не врёт. А врёт она очень редко, и это всегда видно. Однако сама ты вампиршей не стала. Ты знаешь грамоту и счёт, и даже читала о вещах, про которые я за всю вою жизнь ни разу не слышал. А ещё ты колдунья и поджигаешь леса.

Несмотря на мороз и встречный ветер, мне всё равно стало жарко. Зря я надеялась, что Ангаквар примет мою легенду, как должное, и не станет вникать. Вник, обдумал и вот, до чего-то додумался.

– Ко всему прочему, имя у тебя тоже не эльфийское, – добавил Ангаквар.

– Разве?

– Да, Маржинель. В нашем языке нет буквы «ж». Я тешил себя надеждой, что твоя мать, не зная толком эльфийского, тщилась придумать хоть что-нибудь, что было бы похоже на наши имена, но ей это всё равно удалось не вполне. Однако же, чем больше я наблюдаю за тобой, тем меньше у меня надежды. Так кто же ты? – в голосе эльфа неожиданно прозвучал металл.

– Вы всё равно не поверите! – вырвалось у меня.

– Откуда ты знаешь, во что я поверю, а во что – нет? – пожал плечами Ангаквар. – Мне, по человеческому счёту, двести тридцать лет, и я навидался всякого. Когда я отправился в своё Странствие, не было ещё Миргского королевства. Ты начинай, а я скажу, когда станет совсем несообразно.

Я, состроив жалобную гримасу, уставилась на эльфа, одновременно лихорадочно перебирая в уме возможные объяснения. Рассказать ему всё, как есть? Что-то мне подсказывало, что он не сильно обрадуется, если узнает, что я не из этого мира. Ральф никому об этом не проболтался, но у него были на то причины – он и сам раскрылся передо мной.

– Я родилась в столице, – начала я, наконец. Между прочим это было правдой, я действительно родилась в Москве. – Мой отец был начальником цеха…

– Цеховой старшина? – с уважением переспросил Ангаквар. – Из Стрента? Ого! Большой человек, наверняка. А мать?

– Она была дочерью учёного, – это тоже было правдой, мой дедушка и впрямь работал в каком-то институте. – Именно от дедушки я столько всего знаю. Родители отдали меня в школу, но я оттуда сбежала.

– Подожди, – тряхнул головой Ангаквар, – Откуда тогда в тебе эльфийская кровь?

– Дедушка был женат на эльфийке, так он рассказывал, – а вот это уже была самая настоящая ложь. Но Ангаквар, как будто, ничего не заподозрил.

– Ты собираешься возвращаться к родителям? – спросил он.

– Да… Нет… Не знаю! – ответила я в замешательстве. – Наверное, это сейчас невозможно…