Читать онлайн Тайна нефритовой ауры бесплатно
Пролог
Только мысль о необходимости сохранить собственное достоинство заставляет меня идти по коридору спокойно. Она и желание успокоиться прежде, чем я увижу своенравного поганца.
И всё же очевидно, что моё лицо, моя аура и резкие движения выдают настоящие эмоции. Я в бешенстве.
Из страха получить проклятие за чужой проступок все встреченные слуги падают на одно колено, склоняя головы и молясь, чтоб я их не увидела. Но разве можно не заметить человека в узком, наполненном светом коридоре родового замка? Да я замечу замену одного камня в самом темном углу, что уж говорить о мешающихся под ногами людишках.
Позади меня по коридору идут гвардейцы короля. Можно подумать, эти закованные в железо обрюзгшие рыцарьки способны защитить меня при необходимости. Но если его величеству так спокойнее, то пусть эти несчастные потеют и проклинают судьбу, таскаясь за мной в доспехах. Мне нравится их мучать. После окончания войны трех Слияний им всё равно не нашлось иного применения…
Я прохожу сквозь дверь и сразу накладываю на неё магическую печать, чтобы нам не мешали. Гвардейцы недовольно бряцают своей железной шкуркой, но зайти сюда они не смогут, пока я не разрешу.
Чейз сидит, развалившись на стуле. Темно-синяя рубашка выбилась из штанов, серебряные волосы сальными прядями свисают на красивое лицо. В его руках золотой кубок с вином, итанийским судя по смраду в комнате.
Я зла настолько, что готова придушить его прямо сейчас. Но выдерживаю голос ровным, сухим:
– Ты не пришёл.
– И больше не приду, – его интонации плывут. Уверенность тона смазывается ватностью языка, взгляд не фокусируется.
Животное…
Мои шаги отмечаются стуком каблуков по каменному полу. В попытке затащить Чейза к себе велела убрать из комнаты все ковры и гобелены. Не хочет греть меня ночью, пусть мёрзнет сам.
Касаюсь его головы, веду длинные пальцы ото лба назад, путаясь в нечесаных несколько дней волосах. Чейз морщится. То ли от того, что я болезненно сжимаю пряди в кулак на затылке, то ли от того, что опьянения больше нет и ему снова придётся заливаться этим дешёвым пойлом.
– Не придёшь? – мягко мурлыкаю, склонившись к уху и резко дёргаю его голову назад: – А не много ли ты себе позволяешь, паршивец? – выпрямляюсь, заглядывая в темно-фиолетовые, почти чёрные глаза. – У нас договор…
– Засунь его себе!..
Чейз дергается, пытается встать, но я всё ещё держу его волосы. Подбираю юбки и сажусь на него верхом. Несколько капель гранатовой жижи разливается на моё синее парчовое платье. Одна медленно ползёт вдоль золотой нити, которой вышит узор на корсете.
– Если бы это было также приятно… – мурлыкаю, хотя гнев внутри не отступает.
Аккуратно провожу ногтем, вспарывая рубашку сапфирового цвета. Ткань расходится ровной полосой, обнажая рельефную грудь. Светлая кожа оплетена паутинками шрамов. Возможно, продлись война дольше, он стал бы генералом или героем Франкая посмертно…
– Каких Проклятых тебе вдруг стало мало?
– Надоело…
– Надоело?! – моя ладонь скользит от его живота вверх, замирает чуть правее грудины. – Надоело жить в самом древнем замке мира? – его сердце бьётся неровно, но это от злобы, а не от возбуждения. – Надоело носить дорогие ткани и искусно выделанные кожи и меха? – одним пальцем веду вдоль шрама, что так удачно доходит почти до соска, но останавливаюсь в дюйме от него. – Надоело есть самую изысканную еду и пить самые вкусные вина?
Касаюсь края кубка, по-прежнему находящегося в руках Чейза. Над жижей, которую кто-то додумался называть вином, тут же начинает виться густой зелёный туман.
– Ты надоела! – рычит мой обнаглевший любовник, с досадой наблюдая, как его пойло становится водой.
Скотина!
Натягиваю его волосы так, что запрокинутая за спинку стула голова хрустит позвонками шеи. Он может быть сильнее дюжины медведей, но, если я захочу, движения моего мизинца хватит, чтобы раскрошить каждую косточку в его прекрасном теле.
Глаза плотоядно впиваются в его кадык. Хочу! Недельное воздержание, усиленное лунным циклом, сводит с ума. Хочу!!!
Склоняюсь губами к его шее, спешно решая: укусить или поцеловать. Получается нечто среднее.
Его руки впиваются в мои ключицы, пытаясь оттолкнуть.
Захотел поиграть?
Одного движения бедрами достаточно, чтоб понять насколько ошибочно это предположение. Чейз безразличен ко мне. Поганец!
Разжимаю хватку, встаю.
– Значит так, дружочек, варианта два, – я цепляю кувшин с пойлом одним пальцем и направляюсь к окну, – либо ты пересмотришь свои увлечения, либо сдохнешь в этой комнате на воде и лепешках.
Чейз злобно скользит по мне хищным взглядом, но не двигается. Должно быть, мысленно прощается с вином.
Выхожу. Запереть бы его надо, но очень мне интересно с чего вдруг он охладел ко мне.
Не успеваю сделать и десяти шагов от двери, как слышу треск дерева – Чейз опрокидывает стол, с яростью шипит: «Сука!»
***
Слияние лун происходит раз в сорок лет и длится лишь месяц. Этого времени катастрофически мало, чтобы пренебрегать возможностью зачать нового мага. И именно в это время мой избранник решает показать норов? И самое досадное, что воздействие чар здесь бессильно. Удовольствие получить можно, а вот родить от околдованного не выйдет.
Меряю шагами окутанную золотом полуденного солнца комнату. Так глупо упустить шанс…
Взмахиваю рукой, будто отдергиваю штору и сквозь десяток комнат вижу, что Чейз сидит на кровати, обхватив руками голову.
Жалкое зрелище, учитывая его прошлое.
Воспоминания затмевают картинку, рисуют события семилетней давности. Ярко и чётко.
Глава 1. Нефритовая аура
Семью годами ранее
Пиктонийцы – мерзкие и туповатые обитатели северных островов. Они отчего-то решили, что могут заявиться на наши земли и взять, что им придется по вкусу. Их окрашенные в синее морды и торчащие в разные стороны космы стали кошмаром тысяч крестьянок в прибрежных деревнях.
Старший маг пиктонийцев был опытнее меня на пару столетий и, чего скрывать, превосходил по силе. Поэтому Карл, наш тогдашний король, от поединка отказался. В бой пошли люди. Исцелять, а при необходимости и оживлять, я уже в те далёкие годы умела неплохо.
Битвы разливали кровь, удобряя телами наши земли, но наконец удалось переломить ход войны и синемордые начали отступать к морю.
За год до окончания войны я оказываюсь на полях Февильского княжества. Там добивают остатки пиктонийской армии.
Лязг стали и свист стрел доносятся едва ли не из-за горизонта, а я иду в лучах заходящего солнца, высматривая тех, кто нам ещё пригодится.
Вокруг лежат растоптанные, растерзанные тела. У большинства уже полностью истлевшие ауры, у остальных она истлеет прежде, чем солнце опустится в далёкое море. И только в опасной близости от поля боя я замечаю яркое нефритовое сияние. Оно не может не привлечь.
Пытаться воскресить тех, кто лежит здесь, долго и сложно – многие талисманы уже опустошены, а зарядить их до Слияния лун не получится. Значит мой выбор не велик – магией обращаю дорогое платье в крестьянскую одежду и перемещаюсь поближе к владельцу столь яркой ауры.
За моей спиной шумит вековой лес, и это место кажется нетронутым битвой. Обладатель нефритовой ауры сидит, привалившись к дереву. Вижу только часть спины и волосы. От природы они должны быть серебряными, но сейчас на прядях смешались кровь и земля. Жаль, нет возможность подойти так, чтоб из укрытия рассмотреть лицо. Тратить магию на свои хотелки непозволительно. Обращаю фляжку в кувшин с водой и подхожу.
На вид ему не больше восемнадцати, фиолетовые глаза полны жизнью, но вот жизни в нем осталось на несколько дней, не больше. Кираса, раскорёженная в нескольких местах острыми топорами, валяется неподалеку, а шлема не видно. Должно быть, он потерял его раньше, потому и голова вся в крови. По ауре видно, что смерти он не боится. И всё же с тоской и обреченностью смотрит на окровавленные пальцы, которыми мгновение раньше касался дыр в гамбезоне. В довесок к сильнейшей ауре у него есть та притягательная красота, что рождает внутри возбуждающее томленье.
Он замечает меня не сразу, только когда я склоняюсь к нему, предлагаю воды.
– Ты откуда здесь, девица? Таким как ты не место на поле битвы…
Бархат его голоса разрывается надсадным кашлем, и с губ срываются капли крови.
– Мне здесь самое место, – улыбаюсь, а он смотрит внимательно, настороженно, точно пытается увидеть меня настоящую сквозь наведенный морок. – Выпей водицы, если жизнь сохранить хочешь.
Он отодвигает кувшин, который почти донёс до губ.
– Иди, ведьма, прочь! И вода твоя не нужна.
Красивое лицо, смуглая кожа, франкайские фиолетовые глаза и сильная, непозволительно для человека сильная аура. Глупо терять такого, но страх перед Инквизицией не позволяет применять чары. Он должен сам решить стать моим.
Выпрямляюсь, убираю морок.
Лицо воина меняется, удивлённо дёргаются вверх брови, смущённо поджимаются губы.
– Простите, миледи, не хотел вас обидеть.
– Вот и не обижай, – улыбаюсь как можно мягче, – согласись принадлежать мне до самой смерти.
Разумеется, это не честно. Разумеется, если об этом узнает Инквизиция, то мне будет тяжко. Разумеется, я отобьюсь от обвинений, он сам своими словами дал мне возможность.
Но что это? Его аура тускнеет, она становится бледно-зелёной, почти что серой. Неужели настолько напуган? Или это ловушка и его ауру питали, чтоб приманить меня?
Я осторожно оглядываюсь по сторонам, но всё спокойно.
– Это никак невозможно, – тихо говорит воин.
– С чего вдруг? – моё терпение иссякает вместе с его жизненной силой.
– Я обещал…
«Обещал он! Ладно, поступим иначе», – я всё-таки исцеляю его, он нужен на поле битвы и это куда важнее. О том, как его заполучить себе я подумаю позже. Хотя желание сделать обладателя такой сильной ауры отцом моего ребенка лавиной скатывается от мозга. А затем возбуждением взвивается от живота наверх, затуманивая разум. Дурнею. Но ещё пытаюсь сдержаться.
– На вот, – бросаю ему кулон, – если вдруг освободишься от обещания, скажи об этом камню.
Он с недоверием смотрит на меня, но кулон вернуть не пытается. Сжав подарок в ладони, проводит пальцем по затянутым ранам. Его аура снова сияет ярким нефритовым светом, а я ухожу с чувством выполненного долга и злостью, что такой мужчина достался не мне.
– Эй… то есть… миледи, простите, но почему?.. – догоняет меня, осознав наконец, что спасён.
– Потому что Франкаю нужны такие воины. Да и я не теряю надежды.
Улыбаюсь, как можно дружелюбнее, хотя сама хочу свернуть ему шею. Такую красивую шею…
Закусив губу, рассматриваю лицо. Острые скулы, бездонные фиолетовые глаза и пухлые губы. Взгляд соскальзывает к наполовину прикрытому воротником кадыку…
Хватит!
Не могу устоять перед искушением. Делаю шаг, разделяющий нас, и впиваюсь в его пухлые губы. Слишком велик соблазн. Слишком восхитительно глубокими кажутся его глаза. И только колючая борода чуть снижает уровень наслаждения, царапая мою нежную кожу.
Он отвечает, когда я уже смиряюсь с поражением. Чувствую его ладонь на моей спине сквозь ткань платья. Он крепче прижимает меня к себе. Это действует как сигнал к атаке.
Тяну за шнурок гамбезона, не сразу, но удаётся его распутать. В любой другой раз распорола бы к чёрту! Сейчас же есть время – он тоже не слишком проворно справляется со шнуровкой корсета.
«Крестьянин, ну точно, крестьянин», – стучит в голове, но отчего-то это лишь распаляет.
Его губы касаются шеи, когда руки опускают верхнюю часть платья, оголяя грудь и живот. Поцелуи скользят вслед за тканью. Хочется ещё и ещё.
Снимаю с него жёсткую от впитавшейся крови рубашку. Ладонями исследую горячее тело. Ещё ни у кого из моих любовников не было таких мышц. Огромные, будто каменные, плечи. Мощная, точно вековое дерево, спина.
Как же он великолепен и горяч! Страсть захлёстывает с головой, не позволяя нормально дышать. В голове туман и хочется большего, намного, намного большего…
Стоп!
Я щелкаю пальцами и переношусь домой, в родовой замок.
«Каких Проклятых я творю?! Лес, крестьянин… Остановись, Юсиньи! – я мечусь по комнате, сжимая то правой рукой пальцы левой, то наоборот. – Так нельзя. Игры играми, но прыгать на первого попавшегося мужика…»
Замеченное краем глаза зеркало заставляет остановиться. Какая нелепость! Старшая магесса Франкая Юсиньи Ла Ревиль стоит лохматая, голая по пояс с румянцем страсти на белом лице. Что на это сказала бы матушка?!
И всё же кожа ещё хранит тепло его прикосновений, обжигающие воспоминания о поцелуях, а низ живота сводит от возбуждения. С чего вдруг?
Глава 2. Трава с розовыми цветами
Семью годами ранее
Я осматриваю себя, в складках спущенного платья остался его серебряный волос. Поправив одежду, бегу в свою башню. Помещаю волос в стеклянный шар, надеясь узнать, что это было.
Разумеется он был крестьянином, но удивительно, что жил на моей земле… Хотя что удивительного? В родовом замке я почти не бываю, проводя всё время неподалёку от битв или в ставке у короля. А с людьми из моих деревень всегда общались управляющие и князья из моего рода.
Вскоре в шаре показалась и та, кому он обещал вернуться. Лицезрение обстоятельств, при которых он дал обещание, отозвалось тупой, ноющей болью внизу живота. Я, определенно, многое потеряла, сбежав от него.
– Леди Юсиньи, вы дома? – старик-дворецкий удивлённо замер на пороге, не решаясь войти.
– Я дома, Пьер, а вот что вы забыли в моей башне?
– Простите, госпожа. Служанка сказала, что видела вас. Я решил убедиться…
Всё было бы логично и правильно, если бы не удивлённое лицо при виде меня.
– Пьер, вы уже слишком стары, чтобы я вас пытала. Давайте пропустим неприятные для вас и энергозатратные не для меня процедуры. Зачем вы здесь?
Старик с залысиной на макушке, окружённой седым пушком, круглым лицом и маленькими плутоватыми глазками потёр руки, будто моя их, и с тоской посмотрел на меня:
– Понимаете, леди Юсиньи, у меня была дочь…
– Пьер, причины меня не интересуют. Суть. Мне нужна суть.
– Я хотел одолжить у вас сбор… моя внучка, она нагуляла и…
Я закрываю глаза, сжав пальцами переносицу, и пытаюсь ровно дышать. Когда эти безмозглые людишки начнут понимать, что брать даже знакомые им травы у магов нельзя?!
– И что взять собирались?
– Чародей сказал найти траву с розовыми цветами, которые…
– Чародей, траву с розовыми цветами?! – мысли крутятся, прорисовывая хитросплетение чужой интриги. – Вы уже относили ему эту траву?
– Да, но он сказал надо три полнолуния и…
Я не дослушиваю Пьера. Трава, которую можно использовать для приворота того, кто ее собрал… Оборачиваюсь к шару, где замерло изображение розовощекой девицы. Ну если я права, Пьер, ну если права…
– Ваша? – указываю взглядом на шар.
Старик всматривается в изображение. Его нижняя губа и подбородок начинают трястись, а в глаза набегают слёзы. Он утвердительно кивает.
Так, приплыли…
Поджимаю губы, щурюсь. И, хотя на самом деле я спешу собрать пазл из обрывков фактов, мой управляющий воспринимает это как угрозу. Пьер бухается на колени, вцепляется в подол платья:
– Леди Юсиньи! Моя госпожа, пожалуйста, я приму любую кару! Внучку-дурочку пощадите, не виновата она!
Вырываю подол и отхожу к окну. Пьер пытается доползти до меня, но через пару шажков замирает. Склонившись лбом к полу, смиренно ждёт решения.
А каким оно должно быть?
Взгляд скользит по дубовой роще, раскинувшейся чуть дальше за оградительным рвом замка. Вокруг тишина и покой, битва идёт далеко отсюда. Здесь ночной воздух наполнен душистым ароматом лаванды…
Старика одурачил не чародей и, почти наверняка, не ведун. Кто-то из магов. Зачем? Хотели при помощи этого сбора приворожить меня к тому парню?
Пока это единственная правдоподобная версия.
Что дальше? Допустим, приворожили. Чем мне это грозит? Магесса Ла Ревиль связалась с крестьянином! Пфф, и что? Если его аура действительно так сильна, как я видела, то никто и не тявкнет. От нашего союза явно родится старший маг…
Аура. Значит его ауру напитали? Допустим, я клюну, заберу его себе и, в погоне за сильным наследником, пропущу ближайшее Слияние лун? Кому это выгодно? Да всем соседям! Значит, надо ждать следующего хода, чтобы понять кто такой смелый…
– Встаньте и подойдите, – оборачиваюсь на Пьера.
Старик послушно ковыляет ко мне, повесив голову, стушевавшись.
Вырываю у него седой волос, отхожу к столу и меняю содержимое шара.
– Когда впервые встретились с чародеем?
– Так на первую луну, госпожа.
Провожу ладонью над шаром, вызывая воспоминания.
Пьер возвращается из деревни, на дороге встречает мужика в рубище и предлагает бродяге помощь. Тот, якобы в благодарность, обещает наложить любые чары, чтоб развеять печали доброго господина…
Отчётливо вижу, что Пьера ждали, знали, о чем попросит, знали, кому он служит. Кто так близко ко мне подобрался?
Единственно верным кажется принять всё за чистую монету и подыграть.
– Говорите, примете любую кару? – в ответ Пьер трясёт седой головой. – К чародею придёте сегодня, скажете, что я всё знаю и высылаю вас, но куда пока не решила. Девочку вашу не трону, только если сделаете всё в точности, как научу. Не подчинитесь, разорву и её, и ребенка на ваших глазах. И имейте в виду, Инквизитор мне за это ничего не сделает: вы у меня украли.
– Сделаю, леди Юсиньи, всё, как прикажете, сделаю. А ребенок…
Пьер мнется, не решается озвучить ту мерзость, что сточила его разум, толкнув на воровство.
– И с ребенком всё разрешится, но только если сделаете, что прикажу.
Он кивает, уходит.
Тяжело опускаюсь на стул. Не слишком ли много событий для одного дня?
Надо возвращаться к своим обязанностям. Не стоит злить короля Филиппа.
Так до конца и не продумав, что делать дальше, переношусь на поля Февильского княжества.
Шатёр князя Де Ревиль нахожу сравнительно быстро. Злобно зыркнув на гвардейцев, вхожу внутрь.
Конечно же мой дальний родственник не отказал себе ни в роскоши, ни в комфорте, ни в компании. На дорогих мехах рядом с ним лежит девка со смазливым личиком и огненно-рыжими волосами.
– Тётушка?! – блеет родственничек, командующий моими войсками. – Вы… Вы…
– Пошла вон, – взмах руки, и девка исчезает вместе со шкуркой тёплого меха. Будет чем прикрыться. – Мне нужны списки наших людей. Будет здорово, если посмертные.
– По… по… посмертные ещё не составляли….
– Давай, что есть!
– Отвернитесь, леди Юсиньи.
– Я увижу там что-то уникальное? Шевелись!
Мой родственничек, прикрываясь простыней, будто тогой, идёт к письменному столу.
Тощий, без намека на рельеф мышц, по-кошачьи гибкий он похож на лиану дикого винограда. Но это единственная фраза, где упоминание князя Де Ревиль и определение «дикий» могут стоять рядом. В остальном же он неподобающе для мужчины изящный, грациозный, красивый. Сражение кончилось едва ли пару часов назад, а он уже отмыт и причесан. Да и пахнет не потом и смертью, а розами и вином. Его каштановые волосы блестят в свете масляной лампы, аккуратными кольцами лежат на плечах.
Князь Де Ревиль берёт со стола листы, складывая один на другой, даже не глядя в большинство из них. Наконец протягивает несколько:
– Вот, здесь список последнего набора. Устроит? – и язвительно усмехается: – Или желаете посетить мой замок?
– Лишу себя этого удовольствия.
Я забираю у родственника листы. Выяснять кто из записанных жив, а кто погиб долго и нудно, но ждать списков погибших еще дольше.
Глава 3. Сказки о внучке Пьера
Семью годами ранее
Я сижу за столом в шатре князя Де Ревиль и веду раскрытой ладонью над списком тех, кто пришел из деревни, где живёт внучка Пьера. Всего трое, выжил один. Чейз, сын кузнеца. Вот откуда такая комплекция.
Воспоминания об обладателе нефритовой ауры разжигают огонь внизу живота. Попытки выкинуть его из головы не дают результата. В висках так и стучит навязчивое «Хочу!». Словно я ребенок, просящий леденец на ярмарке.
Неужели всё-таки приворожили? Кто такой смелый?
Мотаю головой – надо избавиться от этих мыслей. Сейчас это не важно. Хуже того, сейчас это никак не узнать! Значит, будем подыгрывать, пока интриган себя не проявит.
Медленно выдыхаю. Перебираю листы в поисках нужной деревни. Флеёр – самая дальняя от моего замка деревня. Все, призванные оттуда на войну мужчины, мертвы. И, наконец, третья деревня – Жион, она недалеко от замка, но домов в ней много. Думаю, Пьер там отлично устроится с внучкой и правнуком.
Снова щелкаю пальцами и возвращаюсь в пустынные коридоры моего замка. Отпрыгиваю, неожиданно наткнувшись на патруль гвардейцев, охраняющий мои владения ночью.
– Леди Юсиньи! – хором приветствуют три воина, опускаются на левое колено, склоняя голову, но не выпуская из рук укороченных алебард.
– Пьер, управляющий замком, вернулся? – делаю жест рукой, чтобы встали.
– Нет, миледи, – отвечает один из гвардейцев. – Ушёл буквально только что.
– Как вернётся, пусть идёт в мою башню.
– Да, миледи.
Устало бреду к лестнице. По холодным стенам расползаются блики от редких масляных ламп. Здесь осталось несколько слуг и небольшой гарнизон из раненых в битвах гвардейцев. Все ценности убраны в хранилище, подальше от ловких рук. В дымоходах скулит заблудившийся ветер.
Замок кажется старым, нежилым, неживым. Это давит, усиливая усталость. Поднимаюсь в комнату под самой крышей башни. Убежище магов моего рода. С самого первого дня существования этого замка здесь восполняли силу мои предки.
Вдоль стен расставлены шкафы с древними книгами, этажерки с разными склянками, полки и крюки с травами. В центре комнаты огромная каменная плита, заменяющая рабочий, а в былые времена и ритуальный стол. Она – напоминание, что эту башню строили маги, не люди. Справа от входа в стене сделан небольшой камин, рядом с которым стоит жаровня. Напротив них мягкое кресло с приставным табуретом для ног.
Я с удовольствием опускаюсь в теплый сапфировый бархат, стаскиваю с подголовника велюровую накидку. В отличие от королевского велюра, эта накидка дешевле – она шерстяная. Но её тепло приятно обволакивает тело. Один пас рукой – комнату наполняет запах смолы и тихий шорох горящих дров.
Скидываю грязные туфли и поджимаю под себя ноги, укрываясь накидкой.
Осознаю, что уснула, только когда вижу Чейза. Его могучее тело покрыто бисеринками пота. Теперь он гладко выбрит. На щеке след от сажи. Он стоит прислонившись голым плечом к стене дома, вытирая ладони о тряпку. Мысль о том, что происходящее мне только снится, дарит свободу, которой не хватало в лесу.
Подхожу вплотную и снова впиваюсь в его губы. Поясницу и спину сквозь ткань обжигает прикосновение его горячих ладоней. Теперь он справляется с платьем ловчее. Мне остаётся разделаться только с его штанами. Я ощущаю жар возбуждения.
Губы Чейза скользят вдоль шеи к груди, оставляя гореть ожерелье из поцелуев. Как только я справляюсь с его штанами, он выхватывает меня из платья. Поднимает на руки и обхватывает губами сосок. Сплетаю ноги на его пояснице, пока он ласкает поочередно каждую грудь. Мои ладони путаются в его серебряных волосах. Ловлю каждое мгновение этой сладостной пытки…
– Леди Юсиньи, госпожа, – голос Пьера возвращает в комнату под самой крышей башни. Туда, где меня обнимает кресло и греет накидка.
– Да, Пьер, слушаю.
Мой голос охрип от досады и возбуждения.
– Миледи, я ходил к тому чародею, но он не пришёл.
От прежних эмоций не остаётся следа. Значит, следили. Повинуюсь скорее бессознательной интуиции, чем разуму, проверяю ауру Пьера. Нет, здесь всё нормально. Это он и у него никаких амулетов с собой точно нет.
– Не знаю хорошо это или плохо, – отвечаю то ли на свои мысли, то ли на его слова об исчезнувшем чародее. – Но уж как есть.
«Маг отступил. Отказался от своей затеи, испугавшись, или потому, что добился желаемого? А чего? Хотел, чтобы я потеряла голову от сына кузнеца? Зачем?» – вопросы сводят с ума. Очевидно, что ответ кроется в самом обладатели нефритовой ауры. Значит нужно заполучить его себе.
Встаю с кресла и, гася не аристократичное желание потянуться, подхожу к окну. Небо уже светлое, но солнца пока не видно.
На такой высоте всегда парит ветер. Ночью он неизменно холодный, вот и сейчас воздух ещё не нагрелся.
– Кто в вашей деревне главная сплетница?
– Не знаю, миледи, – старик задумчиво морщит лоб, – там много желающих языки почесать.
– Кто-то из них помогала тебе с внучкой?
– Да уж, помогли…
Я устало качаю головой и подхожу к шкафу, выдвигаю один из ящиков, где лежат талисманы.
– Ладно, а есть такие, кого ты за помощь отблагодарить хочешь?
– Есть, миледи, – с готовностью кивает Пьер. – Да только она не из тех, кто сплетничать станет.
– А если новость расскажет, ей поверят?
– Поверят, миледи.
Достаю из ящика кольцо с сиреневым камнем, надеваю на палец и мысленно выстраиваю образ: в лесу под деревом лежит внучка Пьера с перерезанным горлом, а сам он висит в петле с окровавленными руками. Закрепляю образ, шепча в камень древнее заклинание и, сняв с пальца кольцо, отдаю старику.
– Вот, отдашь ей. Хочешь, скажи, что украл, хочешь, что я им с тобой расплатилась. Но женщине той непременно надень его на палец. Понял?
Пьер согласно кивает, трепетно принимая амулет.
Из соседнего ящика достаю маленький ловец снов. Проделываю с ним те же манипуляции, только рассказываю другую историю. О несчастном старике, чья внучка осталась вдовой, да ещё и на сносях в крохотной деревушке. Об их нелёгком путешествии из Флеёра в Жион. И даже о том, как труслива была старшая магесса Франкая Юсиньи Ла Ревиль, не воскресившая молодого воина, отдавшего жизнь за своего короля.
– Вот, это повесишь над вашими головами, когда ляжете спать. А сейчас отправляйся за внучкой и уезжайте в Жион, я прослежу, чтобы вы там удачно устроились.
Пьер неуверенно смотрит на согнутую в кольцо ивовую ветвь, оплетенную кружевом нитей. Кивает. Благодарит и выходит.
Впервые за долгие годы войны я спускаюсь в свою гардеробную, чтобы без помощи магии сменить наряд.
Тонкие пальцы ловко развязывают шнурок карсета. Мягкая ткань скользит по коже, вызывая в памяти образ Чейза…
Глава 4. Принц Фридрих
Семью годами ранее
– Леди Юсиньи, вы всё-таки соизволили почтить нас своим присутствием? – язвит король, едва я вхожу в его шатёр.
Филипп сидит во главе стола, на котором развернута карта Франкая. Его одутловатое лицо как обычно сливается с алой бархатной мантией, а парик из густо-черных волос чуть съехал на бок.
– Простите, ваше величество, возникли неотложные дела, которые я могла решить только дома.
Филипп фыркает и кивает князю Де Февиль, которого я прервала своим появлением.
Невысокий, крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти склоняется над картой. Прутиком он очерчивает контур реки, обозначая новую границу между армиями.
– Что скажет уважаемая старшая магесса, – обращается ко мне Филипп. – Вам под силу помочь нашей армии перебраться на другой берег.
– Разумеется, ваше величество, мне такое по силам, но, боюсь, вам придётся выбирать: я перенесу армию или продолжу исцелять раненых. На то и другое мне силы не хватит. До Слияния лун ещё семь лет, а мои амулеты истощены.
– И какая тогда от вас польза?!
– Отец, не стоит, – из-за кресла короля подаёт голос принц Фридрих. – Старшая магесса многое сделала для нашей страны!
– Будь она сильнее, не пришлось бы этого делать!
– Если вашему величеству угодно, я могу уйти.
Голос садится до яростного шипения. Огоньки масляных ламп замирают и начинают тянуться ко мне.
– Тебе не позволено колдовать в королевском шатре! – втискиваясь в спинку кресла, повизгивает Филипп. – Тебя сожжёт Инквизиция!
– Но вы моих мук не услышите.
Одариваю бьющегося в истерике короля улыбкой, напоминающей хищный оскал.
– Взять! Схватить! Позвать Инквизиторов!
Никто не двигается с места. Десять князей, пятнадцать баронов – все стоят и переводят взгляд с меня на Филиппа.
– Леди Юсиньи, – подаёт голос Фридрих, – позвольте я провожу вас до вашего шатра. Думаю, все согласятся, что лечить раненых нам нужнее, чем перенестись через реку.
Принц обходит стол и предлагает свою руку так, словно мы собираемся танцевать. Я кладу ладонь на его кулак и, едва соприкасаясь предплечьями, мы покидаем шатёр короля.
Общество принца мне неприятно. Не могу объяснить почему.
Он красивый: высокий, поджарый, с прямыми русыми волосами до середины спины. Глаза – два огромных изумруда – внимательно следят за всем, что происходит вокруг. Тонкие губы, прямой нос и острые скулы превращают Фридриха в мечту всех девушек Франкая.
И только меня от него тошнит. Возможно, дело в пламенно-рыжей ауре – слишком теплый и яркий цвет для нашей земли.
– Благодарю, ваше высочество, – киваю, когда мы доходим до моего шатра.
– Не позволите сопроводить вас дальше?
Его ласковая улыбка идёт в разрез с той молниеносной хваткой, что сжимается на моем запястье.
Два гвардейца это замечают. Дёргаются. Замирают, внимательно рассматривая меня. Нет, защищать они собираются Фридриха. Что, в целом, пожалуй, логично, но заранее обречено на провал.
Я возвращаю взгляд к принцу и пожимаю плечами:
– Ну отчего же, только учтите, ваше высочество, у меня весьма аскетично.
Отодвигаю полу шатра, пропуская Фридриха внутрь.
На улице я ему не врала. Простая деревянная кровать с одной периной, стол, пара стульев, высокий дорожный сундук и обложенное камнем место для очага.
– Здесь очень уютно, – улыбается принц, осматриваясь по сторонам. – Впрочем, нужно ли больше той, кто по щелчку пальцев может возвращаться в свой замок…
Он встаёт напротив меня в непозволительной по этикету близости. Взгляд Фридриха скользит по мне, а у меня ощущение, что меня облизывает корова.
– Ваша охрана, должно быть, волнуется, ваше высочество.
Я киваю на выход, но принц меня будто не слышит.
– У вас необычный цвет волос, леди Юсиньи. Черный с сапфировым отливом. Кто ваши предки?
Его рука подбирает выпавший на лицо локон. Фридрих держит его так трепетно и нежно, что стоило бы восхититься принцем.
– Я… Хм, видите ли, ваше высочество, старший маг не рождается, если кровь родов смешана. Все мои предки жили здесь ещё до возникновения Франкая и во времена его становления и расцвета.
– Вот как… – он отпускает мой локон и костяшками пальцев скользит по моей щеке. – Значит у вас особая кровь. Это она продлевает вам жизнь?
– Да, ваше высочество.
Он переворачивает ладонь, обхватывая мою шею так, будто пытается задушить, но не сдавливает. Если бы не холод его пальцев, то, возможно, я сочла бы прикосновение приятным.
Только сейчас, ощутив этот холод, чувствую, что что-то не то…
Я заглядываю в глаза Фридриха, но и слова сказать не могу, шевельнутся, даже сконцентрировать силу.
Его пальцы опускаются вдоль шеи к ключицам…
Подо льдом прикосновений принца ещё тлеет призрачный огонь поцелуев Чейза из сна…
Чейз!
Мой мысленный зов мог бы снести все горы мира, но только его не услышит человек, который мне не принадлежит.
Бесполезно пытаться позвать его. Бесполезно сопротивляться. Бесполезно чего-то желать…
Глава 5. Магичка с Февильских полей
Чейз
Семью годами ранее
Опускающееся за горизонт солнце слепит. С трудом расстегиваю ремни кирасы непослушными пальцами. Меч с непривычки натирает ладони не хуже молота в кузне. С трудом вылезаю из покореженного железного панциря. На ощупь насчитываю пять дыр на груди. Все до мяса, а может и до кости. Дышать тяжело и больно. Но пока ещё надо. Надо вернуться домой.
Ребята перед битвой говорили, что раненых подбирают ведьмы, лечат и возвращают в обмен на вечную службу. Нет, такого не надо. Отдышусь и до лекарей нормальных дойду.
За деревом слышится шорох. Только б не зверь. Оружия нет, да и сил уже тоже.
Но вместо зверя из-за дерева выходит девушка.
– Ты откуда здесь, девица? Таким как ты не место на поле битвы…
«Такие должны гулять в садах рая. Но мне туда рано…»
Кашель душит, царапает горло. Во рту остаётся вкус крови.
– Мне здесь самое место.
Она мягко улыбается, протягивает кувшин с водой, но по ледяным синим глазам видно, здесь, что-то не то.
– Выпей водицы, если жизнь сохранить хочешь.
– Иди, ведьма, прочь! – возвращаю кувшин, только этого мне не хватало. – И вода твоя не нужна.
Она с любопытством рассматривает меня, а потом выпрямляется и вместо крестьянской одежды на ней расшитое золотом синее платье. Нет, это не ведьма. Ведьмы такое не носят. Уж не из магов ли эта девушка?
– Простите, миледи, не хотел вас обидеть.
– Вот и не обижай, – снова улыбается, только глаза наливаются пламенем. – Согласись принадлежать мне до самой смерти.
«Нет, спасибо, миледи. Хоть магичка, хоть ведьма, а я вот свой собственный. И таким, похоже, помру…» – думаю я и потихоньку прощаюсь с жизнью. Слишком сильной кажется боль в животе. Провожу пальцами и понимаю, что и там меня чем-то достали.
А магичка всё также стоит надо мной с королевской осанкой, но теперь отчего-то опасливо смотрит по сторонам.
– Это никак невозможно, – из последних сил отвечаю, помня, что колдовство обычно очень хитро.
– С чего вдруг?
– Я обещал…
И вдруг вся боль отступает, будто приснилась. К пальцам возвращается чувствительность, грудь и живот уже не болят.
– На вот, – мне в ладонь падает кулон: прозрачный камень на синем шнурке, – если вдруг освободишься от обещания, скажи об этом камню.
Ничего не понимаю. Это проверка на верность или что-то ещё? Почему она меня исцелила? Или не исцелила?
Я проверяю все раны – они затянуты.
Да что тут, черт возьми, происходит?!
– Эй… то есть… миледи, простите, но почему?..
– Потому что Франкаю нужны такие воины. Да и я не теряю надежды.
Она произносит это мягко, с улыбкой, но что-то в её облике настораживает, если не сказать пугает.
Взгляд! Она точно хищник рассматривает мою шею. Едва успеваю подумать, что пора отсюда бежать, как она налетает на меня с поцелуем…
Все мысли спутались. На кой ей я? Кто она? Зачем исцелила?
Всё утрачивает значение – слишком уж жаден её поцелуй.
А мне слишком хочется на него ответить.
Провожу по её спине ладонью, отчего она ещё плотнее прижимается ко мне. На ощупь нахожу шнуровку её корсажа. Кто придумал это орудие пыток? Тонкие шнурки приходится снимать с каждого крючка. Впрочем и она не особо ловко справляется с гамбезоном. Это приободряет.
Чуть наклоняюсь, не в силах устоять перед запахом её мягкой белой кожи. Спускаю платье до пояса.
Её тонкие холодные пальцы забираются под рубашку, отстраняюсь на мгновение, не мешая стянуть лишнюю одежду с меня.
И едва я вновь касаюсь её кожи, как остаюсь стоять один…
Куда она делась?
А может её и не было? Может всё это бред? Я со злостью наклоняюсь за рубашкой и гамбезоном. Будто роса, в траве блестит кулон.
Не понимаю, совсем ничего не понимаю. Рассматриваю грудь и живот восемь шрамов, белых, будто давно затянувшихся, шрамов.
Со злостью одеваюсь, подхватываю кирасу и иду туда, где недавно гремела битва.
Наши войска стоят на берегу реки, наблюдая, как над ней полыхает десяток мостов. Похоже, на сегодня битвы окончены. Устало ищу костёр своих, но никого нет. Рядом с шатром князя Да Ревиль горит только один. Вокруг огня сидят те, кто остался, кто пережил эту битву.
Неожиданно за шатром раздается громкое улюлюканье, крики и смех. Мы встаём и бежим на шум.
Ошалелыми глазами по сторонам озирается голая девушка, пытающаяся прикрыться лисьей шкуркой. Кто-то из гвардейцев любезно отдает ей свой плащ и уводит.
В шатре князя слышатся голоса, с трудом узнаю женский…
Меня будто парализует, я не способен пошевелиться. Там, в лесу, была старшая магичка Франкая?
«Да, и на кой ты ей сдался? Выискался любовничек для досточтимой княгини Ла Ревиль!» – смеюсь сам над собой, но от мысли, что в лесу была она, почему-то приятнее.
Теперь желание узнать, кем же была та магичка одолевает с новой силой. С ним я возвращаюсь к костру и с ним же засыпаю.
Мне снится магичка всё в том же дорогом синем платье. Она снова кидается на меня. Её прикосновения колют кожу ледяными иглами. И желание согреть затмевает разум. Пусть она княгиня Ла Ревиль, пусть старшая магичка Франкая… Сейчас это всё так не важно. Как и тогда в лесу развязываю шнуровку платья. На этот раз получается быстрей. Её мягкая кожа такая холодная, точно снег на ветках деревьев. Подхватываю на руки, прижимаю, чувствуя, как захлестнувшая страсть греет магичку.
И снова она исчезает.
А я стою голый посреди деревни.
Даже во сне понимаю, что связь с ней превратит меня в посмешище. Наиграется и вышвырнет, как блохастого пса.
Просыпаюсь со злостью на себя. Иду к реке в надежде смыть воспоминания о магичке. У воды замираю. На другом берегу стоит пиктонийский воин, в опущенной руке держит арбалет.
Стою, рассматривая его, и отчетливо понимаю – не выстрелит. У воды не убьёт. Благодарно киваю и подхожу к несущемуся в море потоку. Зачерпываю горсть прохладной воды, выплескиваю на шею. По коже струится тот же холод, который, ассоциируясь с магичкой, кажется теперь непреодолимо желанным.
Умываюсь и возвращаюсь к костру. Весь лагерь сегодня расслаблен, все отдыхают. Одни оплакивают друзей, другие радуются, что выжили сами.
Не сразу понимаю, что в воздухе туманом стоит напряжение. Надо как-то переправиться через реку, но все мосты в округе вчера сожгли пиктонийцы. Следом разносится весть: леди Ла Ревиль исчезла.
В груди начинает тянуть. Не понимаю, почему именно эта новость заставляет собраться. Разве мне до это должно быть какое-то дело?
Глава 6. Встреча с Инквизицией
Чейз
Семью годами ранее
Лагерь наводняют невесть откуда взявшиеся гвардейцы короля. Красные перья на шлемах и красные же плащи не позволяют ходить им незамеченными. Они ищут старшую магичку, будто она корова, которая могла заблудиться.
Но почему она оставила лагерь? Становится неуютно и холодно. Появляется предчувствие чего-то дурного, словно у бабы. Но к полудню гвардейцы вновь исчезают. Нашлась?
Нашлась. Издали вижу, как она идёт об руку с принцем. Да, вот кто ей по статусу. Отворачиваюсь. Мотаю головой, надеясь избавится от навязчивых мыслей. Но ощущение тревоги всё не проходит. Разгорается с новой силой. Не могу усидеть на месте…
Пойти с ней поговорить? Выяснить, что происходит. Я ведь сказал, что обещал вернуться к другой, так почему княгиня Ла Ревиль не идёт из моей головы.
Словно продолжая издеваться, в мысли врывается её голос: «Чейз!»
В нем нет холода её ласк или льда безразличия. В нем… Страх? Страх и отчаяние.
Ноги сами несут к небольшому шатру из синего войлока. У входа стоят пять гвардейцев, трое в рыжих плащах. Значит принц до сих пор там.
«Что я себе тут придумал?» – резко разворачиваюсь, чтобы уйти.
Но вместо этого обхожу шатёр, с задней стороны замечаю небольшую щель.
«Загляну убедиться, что я всё придумал…» – обещаю себе и оглядываюсь по сторонам. До меня никому нет никакого дела.
В щель между тканями вижу, как принц касается верхней части её груди над кружевом платья. Руки сами сжимаются в кулаки.
А она стоит, молча смотрит ему в глаза, и, кажется, даже не дышит. Перевожу взгляд на лицо принца… Я не могу понять как выглядит его лицо. Такое вообще возможно?!
Не выдерживаю, бросаюсь к входу в шатёр.
– Принц! В опасности! – мой крик заставляет гвардейцев реагировать, не раздумывая, все пятеро бросаются внутрь.
В суматохе ставлю второму подножку, и пять тел бряцая железом доспехов падают на землю у входа. Проскальзываю внутрь.
– Миледи, простите, – я опускаюсь на одно колено, склоняю голову, как делали это приветствовавшие знать гвардейцы и мелкие рыцари, – я хотел поблагодарить вас…
Мой голос звучит так, словно я говорю в пустой кувшин. Приподнимаю голову и замечаю, что меня накрыл голубой купол…
Над поднятыми до уровня груди ладонями магички разбрасывают молнии два шара. Она что-то шепчет, но слов я не слышу. Только вижу как что-то смазанное ало-оранжевое отделяется от тела принца и втекает в эти шары.
Магичка отлетает к дальней опоре шатра, словно она и не человек, а мешок репы. Падает и не шевелится. В это же мгновение купол, окружавший меня исчезает.
В плечо впиваются острые когти. Мир вокруг чернеет и внезапно появляется новый.
Он начинается с металлического лязга и характерного хлопка за спиной. С таким звуком от меня прежде сбегала магичка.
Второе ощущение от нового мира – запах. Вонь испражнений смешанная с ароматом ладана. Голова начинает кружиться, ломит виски, и тело складывается пополам. Словно каждый вдох сопровождается ударом. Я пячусь. Скорчившись, шатаюсь из стороны в сторону в поисках дополнительной опоры.
Наконец появляется размытая картинка. Все вокруг кажется оранжевым от избытка масляных ламп. Оранжевыми кажутся решетки, камень пола и стен, солома и ведро в углу.
Упираюсь спиной в каменную кладку. Держась за мокрый, холодный и скользкий кирпич, оседаю на пол. Только теперь зрение возвращается полностью.
Похоже, я в какой-то темнице. За что? Кто перенёс меня сюда, если княгиня Ла Ревиль лежала без сознания, а то, что выдавало себя за принца, не двигалось с места.
Касаюсь плеча. Там, где в тело вцепились когти, проступила кровь. Но раны почти не болят. Если не подцеплю тут заразу, то они быстро затянутся.
Боль от навязчивого запаха ладана в какой-то момент перестала быть острой, сменилась постоянно ноющей. Привыкнув к свету, осматриваю темницу более внимательно и замечаю черную тень через несколько клеток по диагонали от меня. За его балахоном замечаю край синей расшитой золотом юбки. Но тень слишком широкая, чтобы понять, что он там делает. Наконец он исчезает, и я вижу повисшую на цепях княгиню Ла Ревиль.
«Она старшая магичка, кто мог…» – я не успеваю додумать вопрос, когда осознаю ответ.
Вдоль хребта расползается страх. Совершенно животный ужас, что это и есть подземелье Великой Инквизиции.
Бабки в деревнях пугали, говорили, что живыми отсюда никто не выходит. Но это суд для способных к колдовству…
Эй…
– Что я тут делаю?! Я человек! Отпустите меня!!!
Вот я влип!
Ведь ещё вчера понял, что добра от этой магички не будет. Чего пошел к шатру? Зачем вмешался? Теперь решат, что я с ней заодно. И что, что они со мной сделают?!
Плечо чешется и рука, и спина, и живот… Навязчивый зуд охватывает всё тело. Здесь что, ещё водятся блохи? Или это изощрённый вид пыток?
«Чейз, во что ж ты влип?» – хватаюсь за голову.
А она? Я поднимаю взгляд на княгиню Ла Ревиль.
Она так и не приходит в себя. Черно-синие волосы, выбившиеся из прически, закрывают её лицо.
Как долго она сможет находится в таком состоянии?
«Что же произошло в лагере? Что она делала с принцем?» – это не даёт покоя. Раз за разом заставляет вернуться в шатёр книги Ла Ревиль.
– Это какое-то недоразумение, – доносится из дальней части коридора. – Вы не имеете права так обращаться со старшим магом!
Я не могу разобрать ответов, но почему-то убежден, что они есть. А ещё меня удивляет манера речи этого мага, слишком уж он коверкает слова.
– Меня даже на территории Франкая не было, – продолжает возмущаться громкий голос.
Я наконец могу увидеть идущих по коридору темницы. Высокий мужчина в белом с золотой вышивкой бархатном камзоле, бежевых бархатных бриджах и белых чулках идёт рядом с лысым, толстым, одетым в коричневый балахон до пят монахом.
– Давайте не будем всё усложнять, – спокойным тоном говорит монах.
– Не будем усложнять? Тогда к чему всё это? Вы помещаете меня в Склеп ограничения магии и что, я должен быть этим доволен?
Монах открывает дверь одной из клеток и жестом приглашает собеседника войти внутрь.
– Вы должны понимать, что это вынужденная мера. Старший маг вашего уровня, ваших знаний и вашего опыта не может дожидаться разбирательства дома. Тем более, если речь о покушении на жизнь наследного принца.
Мужчина в белом входит в клетку и, несмотря на свои слова, помешать монаху не пытается. Он осматривается по сторонам и, замечая ведро, возвращается к двери:
– А нельзя ли хотя бы более приличные условия создать для этого ожидания?
– Мы можем приковать вас так же, как и её, – монах кивает в сторону княгини Ла Ревиль и, щёлкнув замком, уходит.
Во время всего этого диалога я стараюсь даже не дышать. Теперь же, когда он прекратился, начинаю догадываться, что в трёх клетках от меня сидит старший маг соседнего королевства, скорее всего, Пиктонии. И привели его сюда из-за того, что произошло в шатре. Неужели он смог вселиться в тело нашего принца?
От такой мысли становится жутко. Как можно занять чужое тело?
– Эй, парень, а ты кто? – громко спрашивает старший маг.