Читать онлайн Секс? Деньги? Любовь! бесплатно

Глава 1.

1988 год, Рязанская область, деревня N.

Я сидела на полу перед телевизором и с восторгом смотрела, как на экране с трепетом в голосе от нахлынувших чувств пела российская Мадонна – Алла Пугачева. Ей подпевал Владимир Кузьмин. На сцене они смотрелись красиво, ярко и броско. Казалось, что эти двое растворяются друг в друге от любви.

Это завораживало меня и заставляло мечтать, что когда-нибудь я тоже буду вот так же петь со сцены. Мне будут аплодировать и дарить шикарные цветы. Люди станут скандировать мое имя и дожидаться после концерта, чтобы получить автограф.

А пока я подпевала им и не замечала ничего вокруг:

– «Этот счастливый праздник паденья

Головы им вскружил.

Только вернуться снова на небо

Не было больше сил.

Две звезды – две светлых повести,

В своей любви, как в невесо-о-о-о-о-омости», – от души пропела, жестикулируя руками.

– Кузьминишна, – одна из старух, сидящих на высокой старой кровати, ткнула в бок мою бабушку, – Твоя-то, небось, артисткой будет. Вон, как выпевает. Не хуже самой Пугачевой.

– Ай, – отмахнулась от знакомой пожилая женщина, – Что ты глупости, Клавка, несешь! Какие артистки? Тут дай, Боже, сил, чтобы вырастить ее, поставить на ноги, да дать в руки хлебную профессию. А потом уже пусть хоть в артистки, хоть в артиллеристки идет.

– Ну как же? Вот Пугачева деньги загребает лопатой, и Любка твоя будет так же, – включилась в разговор третья старушка.

– Не забивайте ребенку голову вашими глупостями! – разозлилась бабушка, – Пусть школу закончит, да в училище пойдет. Парикмахером будет или швеей. Всегда заработает себе на кусок хлеба с маслом и сыром.

– А я все равно, бабушка, стану актрисой. Или певицей, – я обернулась и показала им язык, – Буду разъезжать по заграницам и ходить по красной дорожке. А ты будешь везде меня сопровождать.

– Дитятко ты мое, еще не разумное, – бабушка изо всех сил постаралась сдержать слезы, – Конечно, я всегда буду с тобой рядом. Единственная радость – это ты у меня осталась.

– Ну, хватит, Ефросинья, хватит, – погладила ее по плечу подруга, – Не разводи при ребенке сырость. Твою дочь с зятем уже не вернуть.

– Любаша, сходи в огород, нарви малины и черной смородины, – попросила меня другая старушка, видя, что Ефросинью охватывают очередные рыдания.

Я послушно поднялась с пола, вышла из ветхого деревянного дома на улицу и весело спрыгнула с крыльца. Моя жизнь была прекрасна тогда. Никаких забот и печалей. Семь лет – это чудесный возраст, когда можно наслаждаться жизнью. Вот только… последнее время происходило что-то странное, чему я не могла найти объяснений.

Родители каждое лето отправляли меня к бабушке, пока сами разъезжали по экспедициям. Вот и в этот раз я очутилась в любимой деревне под Рязанской областью. Маленькое село, расположившееся, как и другие, вдоль основной трассы. Чтобы доехать до райцентра – небольшого городка нужно было час трястись в старом душном автобусе.

И этим летом я с удовольствием приехала к бабушке, ожидая, как мы с ней будем ходить на речку, собирать в лесу ягоды, но вместо этого…

Я оказалась еще слишком мала, чтобы осознать, почему моя бабушка стала так часто плакать, перечитывая официальное письмо с пометкой «КГБ». Сначала в доме появились какие-то незнакомые люди в деловых костюмах, а после любимая бабуля слегла с сердцем. Помогали ей прийти в себя всей деревней.

С тех пор в нашем доме, уже с месяц как, почти поселились две лучшие бабушкины подруги, помогая по хозяйству и приглядывая за мной.

На мои вопросы о том, что случилось, пожилые женщины, утирая слезы, всегда говорили, что все хорошо или уходили от ответа. Поэтому правду я узнала чуть позже, когда стала немного старше.

А в деревне для ребенка не жизнь была, а раздолье. Хочешь, гоняй кур с соседскими мальчуганами, а хочешь, исследуй запрещенный берег реки с теми же мальчишками. Занятие всегда найдется.

Я отрывалась, как могла, не желая возвращаться в Москву. Бегала по лесу, срывая ягоды, в тайне купалась в речке, но самым излюбленным было встать возле сарая на пень, взять в руки палку и петь во весь голос, распугивая скотину. Я закрывала глаза и представляла, что стою на сцене, а передо мной огромный зал со зрителями. Мне громко аплодируют, просят на бис и дарят охапки цветов.

Я была уверена в своем таланте, ведь родители и бабушка с подругами восхищенно ахали, заслушиваясь моим пением. Они всегда поощряли мои «выступления» и в конце старались угостить вкусной шоколадной конфетой.

Но помимо музыкальной карьеры, я всерьез грезила сниматься в кино, как гениальная Наталья Варлей. На это можно сказать лишь то, что мало кто в семилетнем возрасте точно представляет, кем хочет быть. Мне хотелось славы и известности.

Но у моей судьбы были свои планы…

Глава 2.

1998 год. Поступление в театральный вуз.

– Не пущу! – кричала моя бабушка, – Любка, чего ты в этой Москве не видела?

– Бабуль, – я в сотый раз взялась объяснять ей, – Я туда хочу поехать не на гулянки, а на учебу. Поступлю в ГИТИС или Щуку. Я хочу стать актрисой!

– Актрисой она станет, как же! Держи карман шире! Там таких, как ты, наивных дурочек, сотни в очереди стоят.

– Я все равно поеду, уж не буду в парикмахерское училище поступать.

– А могла бы, – пожилая женщина шутливо замахнулась рукой, – Чем не профессия? И ездить никуда не надо. Сердце мое хоть за тебя не будет так переживать. Всегда рядом будешь, под присмотром. Работать потом устроишься в районный центр.

– За три копейки в месяц? Много я парикмахером настригу, баб? Я жить хочу, понимаешь? Жить, а не выживать в деревне этой!

– Жить она хочет, – ворчливо передразнила меня бабушка, – А чего ж училась-то через пень колоду? Кто виноват, что с твоими знаниями, только в ПТУ и идти?

– Ой, баб, прекрати. Зато я лучшая в нашем театральном кружке! Могу сыграть Катерину из Островского с закрытыми глазами.

– Дурочка, – ласково произнесла бабушка, – Провалишься на своих этих вступительных, а потом год потеряешь. Что делать станешь?

Такие разговоры в нашем с бабулей доме последнее время проходили регулярно. Я закончила школу с половиной троек в аттестате. Мне просто было не интересно учиться.

Для себя я находила этому объяснение, что после смерти родителей мне пришлось остаться в деревне под Рязанской областью у бабушки. Она перевела меня в сельскую школу, и как могла пыталась растить одна на крохотную пенсию.

Моими родителями были археологи, работающие на секретных раскопках нашей необъятной страны. Они уже давно находились под патронажем КГБ, и когда я родилась, родителям временно выделили ведомственную квартиру.

Так получилось, что в очередной своей экспедиции, они погибли. Произошел обвал грунта, в результате которого под землей скрылась вся их команда. Спасти никого не удалось, к сожалению.

После случившегося квартиру в короткий срок отобрали, и мы с бабушкой уехали обратно к ней под Рязань. Делу о гибели археологов был присвоен гриф «секретно» и за нами первое время даже присматривали (следили) агенты КГБ. Бабушка после этого сильно сдала и ходила везде, оглядываясь и боясь сболтнуть лишнее.

Я училась вместе с деревенскими ребятами и очень скучала по своим московским друзьям. Здесь мне все не нравилось. Первое время закатывала бабушке истерики, не понимая, что своим поведением ухудшаю ее состояние.

Спустя пару лет до меня дошло, что она – единственный родной и любимый человек, оставшийся в моей жизни. С тех пор я была всегда добра с ней и старалась слушаться. Вот только интереса к знаниям не было ни малейшего.

Когда я была в пятом классе, в нашу школу из Москвы откомандировали Наталью Николаевну. Она стала нашим новым учителем по литературе. По ее инициативе вскоре открылся театральный кружок, куда я с радостью и вступила.

Женщина старалась приобщить нас к искусству вместо того, чтобы мы околачивались по улицам после уроков. И стоит заметить, что ей это удалось. Почти все ребята нашей школы охотно принимали участие в сценках и постановках.

Те, кто не прошел отбор на ту или иную самодеятельность, любили наблюдать за репетициями и выступлениями. К моему одиннадцатому классу вся молодежь нашей и соседних деревень забыли про алкогольные посиделки и прочие хулиганства. Их родители всерьез молились на Наталью Николаевну.

Я всегда старалась выступать с душой. Неважно, что это школьная сцена в обшарпанном актовом зале. Я знала, что когда-нибудь окажусь в съемочном павильоне под светом софитов.

Для этого у меня есть все данные. Красивая и яркая внешность, которая с возрастом станет еще более интересной. Сильный мелодичный голос. И артистизм с харизмой.

Об этом мне говорили все, начиная от бабушки и заканчивая Натальей Николаевной. Она даже пару раз обещала связаться со своими друзьями в приемной комиссии театральных вузов. Я слушала ее и млела от открывающихся перспектив.

В апреле этого года я ездила в Москву на разведку. Хотела заранее узнать, какие отборочные туры мне предстоит пройти. Не увидев в них ничего сложного, обрадовалась.

Первым туром следовало представить прозу или басню с монологом. Я выбрала свою любимую партию Джульетты к Ромео. Мне казалось это оригинальным и неизбитым.

Вторым туром шло актерское мастерство, где надлежало исполнить любой этюд. Вполне могло оказаться, что мастера приемной комиссии сами попросят меня что-нибудь изобразить. Для них я заготовила свой фирменный номер «Девушка, встречающая солдата». В нашем кружке он всегда собирал бурю аплодисментов.

И третье, самое простое, собеседование с мастером актерского искусства.

Я уже видела себя в рядах счастливых студентов ГИТИСа или Щукинского института.

Однако моей бабушке это очень не нравилось. Она не верила, что я могу своими силами поступить на бюджетное отделение. А платить нам было нечем, поэтому в случае неудачи мне придется успеть поступить в местное ПТУ.

Я люблю свою бабулю, но упускать шанс выбиться в люди, не буду.

* * *

В июле 98-ого года я все-таки, с позволения своей бабушки, отправилась штурмовать приемные комиссии.

Она собрала мне в дорогу 800 рублей. Для нас эта сумма была очень крупной, учитывая, что ее пенсия была всего 400 целковых в месяц.

– Люб, возьми вот с собой, – бабушка завернула в носовой платок сложенную пачку денег, – Тебе там месяц где-то нужно будет жить, а в столице цены то какие! Спрячь только подальше, чтобы не украли.

– Оставь себе, бабуль. Спрячь лучше обратно в банки с крупами. Я возьму рублей двести максимум, мне этого хватит на две недели.

– Я сказала, возьми, – рассердилась женщина, – Вдруг, что случится там, а ты без копейки в кармане в чужом городе.

Я благодарно обняла свою сухонькую бабушку и смачно поцеловала ее в щеку.

– Все взяла с собой? – она вопрошающе кивнула на мой потертый чемодан.

– Ну, пару платьев, белье, курточку, туфельки, – перечисляла я.

– А то платьишко в горошек, что я сшила тебе?

– Конечно! Я в нем и планирую выступать перед комиссией.

Почти все мои вещи были сшиты бабушкой. Она мастерски управлялась с иголкой и всегда хотела, чтобы я была красиво одета. Были в моем гардеробе и покупные вещи, но многие из них уже давно вышли из моды. Они словно несли впереди себя клеймо «Колхоз».

– Пусть тебя хранит Господь, – она перекрестила меня.

* * *

Когда я ехала в трясущемся автобусе до автовокзала Москвы, я грезила, как буду сниматься в кино, еще учась в институте. Мой талант должны были заметить все.

А вообще, сейчас время такое, когда можно взлететь за пару дней на звездный небосклон. Главное удачно найти режиссера или продюсера. Ведь я могу не только играть в театре, в кино, но и петь!

Москва – это город возможностей. Если есть все данные и в коей-то мере повезло, то тебя должны заметить. Я искренне так считала, когда спускала свой чемодан по ступенькам автобуса.

Мне предстояло доехать до городского общежития, где массово селились абитуриенты из регионов.

Я все-таки отвыкла от московского ритма жизни. Уже в метро, в самый вечерний час пик, ошалело вертела головой, крепче прижимая к себе чемодан. Повсюду мне мерещились охотники за моим добром.

Благополучно добравшись до общежития, заселилась и оплатила проживание на две недели. За крышу над головой пришлось отдать сто рублей. Грабительские расценки!

Меня поселили с веселой болтушкой Лидочкой. Она приехала покорять МГУ из Украины. У себя в Харькове Лида закончила школу с золотой медалью и старательно подготавливалась с репетиторами к вступительным экзаменам.

Мы разговорились с ней и довольно быстро нашли общий язык. Так как заселились мы почти одновременно, то пошли вдвоем обследовать общие места: душевые, санузлы и кухню.

На кухне сидело несколько человек, которые нас поприветствовали и угостили чаем с печеньем. Ребята рассказали, где лучше покупать продукты, и мы с Лидой решили на следующее утро сходить на рынок. Питаться то чем-то надо эти две недели.

Уже на следующее утро мы бродили среди прилавков. Это была стихийная толкучка, где каждый торговал тем, что сумел найти дома. На расстеленных газетах, прямо на асфальте, пожилые люди продавали фарфоровые статуэтки, часы, книги, валенки, консервы и многое другое. Все пытались хоть как-то выжить после дефолта.

Дойдя до специальных продуктовых прилавков, за которым стояли бойкие женщины, мы с Лидой выпали в осадок. Если в нашей деревне у знакомой бабульки можно было купить килограмм творога за шесть рублей, то здесь вынь да положь тридцатник! С такими ценами мой запас финансов быстро растворится.

Лидочка тоже взирала на этот беспредел с ужасом в глазах. У нее с собой была еще меньшая сумма, чем у меня.

Решив особо не шиковать, мы закупили крупы и консервы. Не забыли взять и чего-нибудь к чаю в виде сушек и печенья.

Уже в нашей комнате я демонстрировала ей свои заготовленные номера для приемной комиссии. Девушка с восторгом наблюдала за мной и приговаривала:

– Ну, ты просто прима, Любка! Такое талантище. Правильно сделала, что приехала в театральный поступать. Кончаловский или Балабанов тебя с руками оторвут в свои фильмы.

– А я еще подумаю, идти к ним или нет, – я улыбалась и тоже в это верила. По-другому и быть не могло.

* * *

У меня в руках было расписание отборочных туров в двух институтах. Сегодня мне предстоит покорять ГИТИС.

Через три часа буду читать свой отрывок перед маститыми деятелями театра.

Я нервничала и заикалась. Еще никогда не испытывала такой мандраж перед выступлением. От того, как я себя покажу, зависит останусь ли я в Москве или придется возвращаться к бабуле под крыло, а там и парикмахерский ПТУ замаячит на горизонте.

Передернувшись при мысли о чужих прическах, я старательно повторяла в голове текст, который знала уже наизусть.

– Да что ты трясешься, как цуцик? Из-за тебя вон чай на столе разлился, – Лида показала на мокрые пятна на протертой клеенке.

– Волнуюсь, – честно ответила я, – Вроде все знаю, все помню, но ощущение, будто ни черта не помню.

– Это нормально, – усмехнулась Лида, – Было бы хуже, если ты была во всем абсолютно уверена и ни о чем не переживала.

– Почему хуже то? – с недоверием гляжу на нее.

– Да потому! Сейчас ты нервничаешь, и твой мозг максимально сконцентрирован. В нужный момент на экзамене он с легкостью подкинет тебе ответ или решение, как сделать. Так?

– Предположим, – согласилась я.

– А теперь представь, что ты расслаблена и ни о чем не беспокоишься. А тут внезапно наступает критический момент, но твой мозг продолжает оставаться в нирване. Так что радуйся!

– Чепуха какая-то, – пробурчала я, громко прихлебывая горячий чай.

– Не чепуха, а исследования британских ученых!

– Где мы, а где британские ученые, – я рассмеялась, – У нас по определению вся жизнь – это стресс и критический момент.

Лида надулась и продолжила уплетать бутерброд из хлеба и консервы. А что? Дешево, сердито и сытно!

* * *

Наступил ответственный момент. Мою фамилию и имя должны выкрикнуть следующими, как раз после выступления худощавого паренька.

Мне вспоминались утренние слова Лиды про стресс и внезапное озарение. Сейчас как раз тот самый момент, когда на меня должно снизойти вдохновение и весь мой талант.

– Ковальчук Люба, – громко выкрикнул секретарь приемной комиссии, – Давай, проходи.

На негнущихся, словно деревянных ногах, я вышла на сцену. Передо мной сидело четверо уважаемых мастеров и одна незнакомая женщина, скорее всего кто-то из канцелярии.

– Девушка, не задерживайте нас, – раздраженно сказал один из них.

– Меня зовут Ковальчук Любовь Андреевна. Я…

– Мы знаем, как вас зовут, – снисходительно перебил меня мужчина, – Что читать будете?

– Шекспир, отрывок Джульетты к Ромео.

– Начинайте скорее, – поторопил мастер.

– «Мое лицо спасает темнота,

А то б я, знаешь, со стыда сгорела,

Что ты узнал так много обо мне.

Хотела б я восстановить приличье,

Да поздно, притворяться ни к чему.

Ты любишь ли меня? Я знаю, верю,

Что скажешь да…»

– Спасибо нам достаточно. Что еще есть? – пытливо глянул на меня мастер.

А дальше пошел прогон по басням, стихам и отрывкам из пьес. Было видно, что комиссия сомневается на счет меня, но что-то их все же привлекло.

– Спасибо, вы свободны. Посмотрите потом списки после прослушивания.

Я быстро ретировалась со сцены, смахивая со лба пот. На дальних рядах сидели такие же, как я бедняги, ожидающие своего результата. Присоединилась к ним и еще два часа провела, как на иголках.

По завершению всех прослушиваний мы покинули зал и столпились у двери, ожидая пока вывесят фамилии счастливчиков.

И вот из приоткрытой двери вышла присутствовавшая в комиссии женщина. Она окинула нас строгим взглядом, будто хотела отдать команду «Сидеть на месте!» и намеренно медленно приклеила два листа. Стоило ей скрыться за дверью, как мы ватагой бросились к результатам.

Сквозь толпу ребят и девчонок я с трудом смогла разглядеть столбец с надписью «Проходят в следующий тур».

Вокруг меня творилось что-то невообразимое. Кто-то рыдал навзрыд, а кто-то прыгал от радости. Я дождалась, пока хоть немного схлынет первая волна столпившихся, и активно работая локтями, пробралась еще ближе.

Свою фамилию я нашла последней в списке тех, кто прошел на следующий этап отбора!

* * *

Радостная я забежала на почту, чтобы позвонить бабушке в деревню. У нее телефона дома не было, но главное дозвониться до тети Клавы, бабушкиной подруги.

Пока оператор в третий раз набирала номер, меня трясло от радости и желания ей поделиться.

– Девушка, ну очередь не резиновая! – гнусаво протянула очень полная женщина со смешной химией на голове, делавшей ее похожей на растрепанного пуделя. Она стояла за мной и обмахивалась газетой, пока по ее вискам и шее тек пот.

– Я заплатила и мне нужно дозвониться домой, – миролюбиво ответила ей, – Сейчас освободится другое окно.

– Понаприезжают в Москву, потом из-за вас везде очереди. Куда ни пойдешь – везде толпы из лимиты, – скривив нос, сказала она, поглядывая мое простенькое платье.

– С чего вы взяли, что я лимита приезжая? Я родилась в семье коренных москвичей, в отличие от таких клуш, как вы, которые приезжают сюда по молодости, в надежде выскочить хоть за кого-нибудь замуж, – обожгла ее высокомерным взглядом.

– Ах ты, мерзавка малолетняя, – взвизгнула оскорбленная женщина, – Нет, ну вы все слышали, как она меня обозвала клушей?

Я хмыкнула и продолжила дальше стоять в очереди. У меня тоже есть зубы, которыми я могу укусить обидчика!

Телефонистка сказала, что трубку никто не снимает. Наверное, тетя Клава, как всегда, у бабушки дома. Схожу еще раз вечером на почту.

Я ехала в общежитие и пристально разглядывала себя в отражении стеклянных дверей вагона метро.

Платьице в горошек, сшитое бабушкой, красиво облегало фигуру, подчеркивая все необходимые выпуклости и изгибы. Накрахмаленный воротник выгодно открывал тонкую и длинную шею. Стандартная длина по колено. Что во мне могло напоминать приезжую лимиту?

На прослушивание в институт я не делала себе боевой раскрас индейцев, зная, что мастерам может не понравится заштукатуренное лицо. Мне девочки говорили, что нужно показать себя в естественной красоте.

Перебирая в голове возможные варианты своего скудного гардероба, я затосковала и окинула пассажиров взглядом.

Молодые женщины все с высокими пышными прическами. Почти каждая в джинсе, либо штаны, либо юбка. У меня не было джинс, потому что на нашем рынке они стоили чуть ли не всю бабушкину пенсию.

Девушки в вагоне держали в руках аккуратные сумочки или ридикюльчики. Перевела взгляд на свою потрескавшуюся и плешивую сумку, и окончательно загрустила.

Да, выгляжу аккуратно и чисто, но по мне за версту видно, что я не «столичная штучка». Ладно, все еще впереди! Вот поступлю в институт, начну работать и куплю себе и джинсы, и модные костюмы, и сапоги с сумкой из настоящей кожи.

* * *

– Лидочка, а не съездить ли нам на рынок? Хочу посмотреть московские цены на одежду.

– Нам по-любому не по карману, – мрачно ответила соседка, не отрывая головы от учебника, – Денег на еду может не хватить, а ты хочешь по вещевому рынку таскаться, – с укором добавила она.

– Много жрать вредно, а так будешь со стройной талией и попой в красивых джинсах, – не менее мрачно ответила я, понимая, что Лида права.

– Да дались тебе эти джинсы, – возмутилась девушка, – У тебя их никогда не было что ли?

– Представь себе, ни разу за всю жизнь. А сейчас проехалась в метро, посмотрела на московских девушек и прям загорелась идеей пойти на второй тур в джинсах. По одежке встречают, а я в своих деревенских нарядах!

– Мне это твое платье нравится, – пожала плечами Лида, – Ты в нем такая элегантная и утонченная.

– Бабушка сама шила.

– А так и не скажешь, – улыбнулась соседка, – Если ты хочешь, могу тебе просто составить компанию завтра. У меня будет свободный день.

– Давай, – обрадовалась я, – Мне так вообще, только через два дня на второй тур.

– Вот с утра пораньше и поедем, чтобы к одиннадцати уже вернуться в общагу.

Сказано – сделано. В девять часов утра мы тряслись в душном автобусе на Щелковском шоссе. Опять же ребята из общаги подсказали, что недорого приодеться можно на Черкизовском рынке, куда мы и приехали.

Нас окружала такая толпа народа, что в первые минуты, я не могла понять, где мы оказались. Мимо пробегали таджики, везя за собой тележку с товаром втрое больше его самого. Со всех сторон слышался зазывной клич продавцов.

Уже в первом павильоне я увидела то, что хотела. Красивый джинсовый костюм из юбки и жилетки. Я представила себя в нем на сцене и тут же захотела его примерить.

– Сколько стоит вон тот костюмчик? – все же решила сначала спросить цену у продавца восточной наружности.

– Милая, тебе за шесть сотен отдам. Турция, не самопал подвальный! – с гордостью ответил мужчина.

– Э-э-эм, спасибо, мы еще походим. Попозже вернемся, – я взяла Лиду под руку и быстренько отошла от продавца.

– Ну и цены, – осуждающе произнесла девушка, – Турция – не Турция, какая разница? Тебе нужно дешево и красиво, ну и пусть будет самопал китайский!

– Я думаю, мы найдем, – обнадеживающе сказала я, – Такой огромный рынок! Здесь государство в государстве, не иначе.

– Еще бы, самый крупный рынок в Москве, – усмехнулась Лида, – Представляешь, сколько бабок здесь крутиться?

– Даже подумать страшно, но я бы не отказалась от маленькой части этих денег, – улыбнулась я.

– А какой дурак отказался бы? – с грустью выдохнула соседка.

Мы проходили по рядам еще два часа, но, к сожалению, так и не нашли мне обновки по бюджету. Попадались вполне сносные вещи в пределах сотни рублей, но мне они не нравились. Та же одежда, которая была мне по душе, стоила непомерно дороже, чем я могла бы заплатить.

– Будешь, Любка, в своем платье в горох сдавать второй тур! – махнула рукой Лида, – Поехали домой, итак, колобродили два часа впустую.

– Зато теперь будем знать, что сколько стоит, – расстроенно проговорила я, – С первой же зарплаты куплю себе новой одежды! Тут столько красивых вещей, что теперь даже стыдно доставать свои из чемодана.

– Эй, красавицы, – гнусавым голосом произнес кто-то за спиной.

Не успели мы обернуться, как нас с Лидой приобнял за плечи какой-то бугай с лицом глупой обезьяны.

– Могу подкинуть вам деньжат, – кося одним глазом в сторону, проговорил мужчина.

Мы с Лидой одновременно скинули его руки с себя. Не смотря, на жаркую солнечную погоду, он был одет в спортивный костюм с застегнутой наглухо курткой, под которой угадывалась напоясная сумка.

– Не надо нам ничего от вас. Пойдем, Любка.

– Ну как же? Я слышал деньги тебе нужны на новое шмотье… Хочешь их быстро заработать или выиграть? – в упор глянул на меня «обезьяна».

– Выиграть? Это как? – мне стало любопытно.

– Да что ты его слушаешь? Пойдем, а то совсем без денег останешься. Не видишь что ли, это разводилы.

– Ты бы помолчала, если не разбираешься, – исподлобья глянул на Лиду мужчина, – А, ты, можешь легко выиграть деньги за пять минут. Вон у того здания проходит партия «болгарского лото». Всего-то надо угадать под каким стаканом шарик. При тебе наш ведущий кладет шар на стол, накрывает стаканом и перемешивает. Тебе нужно наблюдать, а потом правильно указать на стакан. Ничего сложного. Ну что, сыграешь? – мужчина попытался улыбнуться, но вышло немного пугающе.

В этот момент Лида не выдержала. Она закатила глаза и с силой утащила меня от этого места.

– Можно и без угадаек. Хочешь двадцать баксов за полчаса? – крикнул нам вслед бугай.

– Двадцать баксов?! Что он предлагает?! – в изумлении посмотрела на подругу, тянущую меня на выход.

– Ноги раздвинуть, – рявкнула взбешенная Лида.

– Господи, – ахнула я, – Это у них такие расценки? Это же… это… За полчаса бабушкина пенсия. Но все равно, это так мерзко, фу, – передернулась я.

– Ну ты, как малое дитя, – выговаривала она мне уже в автобусе, – Словно вчера родилась! Он стоит лапшу тебе на уши вешает, а ты слушаешь, раскрыв рот! Это же наперсточники, кидалы. Еще и сутенеры, вербующие девушек.

– И откуда я могла это знать? У нас таких мошенников в деревне отродясь не было.

– Правильно, там местные таким быстро пятак начистят и в реку скинут. А здесь в столице у них все схвачено. Милиция их же и прикрывает.

– Ты вообще, откуда все это знаешь? – подозрительно кошусь на нее, – Сама здесь без году неделя, а уже разбирается в видах мошенничества.

– Газеты надо читать! Умные люди оттуда узнают все новости, – огрызнулась Лида.

– Ладно, не дуйся. Зато какое приключение.

– Да уж! Больше я с тобой дальше продуктового никуда не пойду.

* * *

– Ковальчук! Где Ковальчук? – кричала секретарь приемной комиссии.

– Я здесь! Бегу! – вбегаю в зал, где проходит наш второй тур, и пытаюсь отдышаться, выравнивания дыхание.

Все-таки бег на каблуках – так себе занятие. Кто же знал, что сегодня не мой день?

С утра утюгом спалила бабушкино платье. Пришлось в темпе вальса думать, чем бы заменить так, чтобы подошло к моему этюду. В итоге взяла в займы у Лиды платье ярко-канареечного оттенка с большими рукавами фонарем. На груди у него было объемное не отстёгивающееся жабо. В этом платье было не видно меня, я в нем терялась, но надевать свое скромное темно-синее, я не решилась, думая, что встречают по одежке.

Потом, когда я такая нарядная вошла в автобус, тот решил через десять минут сломаться. Старенький дрожащий ЛиАЗ отфыркивался и устало чихал, не желая ехать дальше. Мне бы уже тогда выйти, да спокойно дойти до метро, но нет, я решила ждать, пока водитель реанимирует транспорт. Это было моей ошибкой.

– Любовь, вы явно не хотите нас сегодня порадовать своим этюдом, – недовольно прищурился один из театральных мастеров, окидывая меня критичным взглядом.

– Очень хочу, – я заверила маэстро, восходя на сцену.

Полминуты ушло, чтобы настроиться и принять нужную позу. Я, как и хотела ранее, решила показать миниатюру «Девушка, встречающая солдата».

В самый разгар моего номера, раздался голос из жюри:

– Ну что за селькие кривляния? Вы вообще готовились? Остановитесь, хватит.

Я испуганно замерла, не понимая, что им могло не понравится. Этот номер в нашем кружке всегда заходил на ура.

– Давайте еще что-нибудь, – предложил седовласый мужчина.

Порывшись в памяти, вспомнила этюд, где женщина читает записку от ушедшего от нее мужа. Приступив к сценке, скоро была так же остановлена недовольным окриком:

– Ну, вы над нами издеваетесь! Ковальчук, мы на вас столько времени уже потратили, а вы какую-то дешевую самодеятельность разыгрываете. Где ваши эмоции? Разве так убивается страдающая женщина?

– Каждая по-разному будет убиваться, – возразила я, оскорбленная таким пренебрежением.

– Вы еще поспорьте с нами, – однозначно члены жюри были сегодня не в духе, вымещая на мне свое плохое настроение, – Есть что еще показать? Последний шанс даем вам.

– Неудачное свидание, – я прибегла к своему нелюбимому номеру, на что опять получила едкий комментарий.

– Настоящему таланту не требуется объявлять свою сценку. Игра актера должна сама раскрывать сюжет, – проскрипела женщина со смешной бабеттой на голове.

Мне пришлось лишь сильнее стиснуть зубы, чтобы не высказать всего, что думаю об этом жюри.

Я изображала волнующуюся девушку, что вглядывалась в лица прохожих, выискивая своего запоздавшего кавалера. Она стояла на оставновке и вот пошел холодный моросящий дождь. Девушка куталась в воротник пальто, когда…

– Хватит, – остановил меня один из мужчин жюри, – Нам достаточно. Результаты увидите в конце прослушивания.

Оставшиеся четыре часа до оглашения списков везунчиков, я провела, как на иголках.

Все та же дама секретарь с поджатыми губами вывесила на информационную доску два листа. Успокаивая бешено-стучащееся сердце, я на ватных ногах добралась до списка.

Несколько раз я пересматривала лист, где были выписаны фамилии тех, кто успешно прошел в следующий тур. Из сорока пяти абитуриентов, я нигде не упоминалась. Решив, что это ошибка, пробежалась взглядом по тем, кто выбыл. К огромному сожалению, моя фамилия была второй в этом перечне.

Я провалилась и в ГИТИСе. Теперь можно спокойно собирать чемодан и готовить документы в парикмахерское училище.

Глава 3.

Трагедия дома.

Я плелась в общежитие, сгорбившись в три погибели. У меня было ужасное распухшее от слез лицо. Я дала волю своим эмоциям в кабинке туалета института. Слезы безостановочно лились, не давая мне возможности прийти в себя.

На тот момент казалось, что моя жизнь окончена, и теперь мне предстоит влачить жалкое существование в деревне, подстригая чужие шевелюры.

– И что ты рыдаешь, дурочка? – раздался чей-то голос от входа, – На весь этаж твои завывания слышны.

– Не поступи-и-и-ла, – заикаясь, провыла я.

– Ну не поступила в этом году, поступишь в следующем! – произнесла вошедшая девушка, – Ты хоть представляешь, сколько нынче известных актрис проваливались и поступали лишь со второго, третьего, четвертого и пятого раза?! А тут ты такая приехала из своей глуши, и думала, что тебя возьмут с первого раза?

– Конечно, я ведь готовилась! А в нашем театральном кружке, так вообще была лу-у-учшей.

– Забудь, – махнула рукой симпатичная блондинка, – То, что в вашем Урюпинске ты была местной примой, не значит, что здесь ею же и останешься. В Москве и без тебя талантов хоть ложкой ешь. Я вот уже третий раз пробуюсь, и снова провалилась на этюде! Хотя, на минуточку, я весь год занималась с преподавателем, чтобы сюда поступить.

– Все равно обидно, – шмыгнула я носом, – Мне теперь придется возвращаться в свою деревню, а там бабушка будет настаивать, чтобы я поступала в парикмахерское училище.

– Меня, кстати, Лена зовут, – представилась девушка, – Так не возвращайся в свою деревню. Скажи бабушке, что поступила, а сама найди в Москве работу, найми себе театрального педагога и готовься к поступлению в следующем году.

От удивления я раскрыла рот, уставившись на новую знакомую.

– Ты и дальше будешь рыдать здесь, или пойдем в столовку пить чай с булочкой? – хитро спросила Лена.

– Пойдем, – покорно согласилась я, сгребая свою сумку с раковины.

Признаюсь честно, мне было жутко любопытно пораспрашивать эту неунывающую после третьего провала девушку.

Купив себе по стакану сладкого чай и ромовую бабу, мы присели за стол.

– А кем ты работаешь? Ты ведь, получается, тоже после школы, без высшего образования?

– Да, я сюда приехала из Суздаля, сразу после школы. Провалившись, тоже думала, что придется возвращаться домой, к матери помогать коров доить. Однако, умные люди надоумили поступить так, как я тебе рассказала. Теперь днем я работаю продавщицей на вещевом рынке, вечером иногда подрабатываю на разных халтурках, а по выходным занимаюсь с преподавателем. Вот сейчас после провала, наверное, буду искать другого… Или попробую платно пристроиться в театральную студию при институте.

– И много ты на рынке получаешь? Мы тут с соседкой были на Черкизовском. Цены просто неподъемные.

– Вот там я и работаю. Получка зависит от того, сколько продашь, – резонно отметила Лена, – С каждой шмотки – десять-пятнадцать процентов твои.

– Такие деньжищи?!

– Ну, слушай… не так уж много это и выходит. В день от полтинника до сотни может и получиться, если народ хорошо прёт. Иногда бывает полный голяк. Один несчастный червонец умудряешься в карман положить и все.

– А где ты живешь? Снимаешь квартиру?

– Комнату, – скривилась знакомая, – Квартира дороговато выходит, если жить одной. А так я снимаю у одной бабуленции просторную комнатушку за две сотни.

Чем дольше мы с Леной болтали, тем больше я задумывалась, чтобы поступить так, как рассказала девушка. Глядя на нее, я подмечала, что у новой знакомой красивые и дорогие вещи. В ушах золотые сережки, а на пальчиках нанизаны кольца с драгоценными камнями. Наверное, она действительно хорошо получает, работая на рынке?

Было страшно принять настолько ответственное решение…

Сегодня я обещала позвонить бабушке и рассказать о своих успехах на экзамене. Что мне ей сказать? Я провалилась, ты была права, встречай на автовокзале в восемь утра? Или… может… немножечко, самую малость приврать и остаться в столице? Ведь не пропаду же, тут столько работы, столько возможностей. Не то, что в нашей N деревне и ближайшем городе.

От горьких дум, не следя за своей осанкой, я шагала по улице в сторону метро. Хотелось спокойно доехать до общаги, еще раз все обдумать, и только потом бежать на почту звонить бабушке.

* * *

– Провалилась? – с неподдельным расстройством спросила Лида, едва глянув на мое лицо.

Я сидела на кухне и пила чай с сушками, периодически вытирая слезы.

– Да, – хлюпнула носом.

Девушка бросилась меня обнимать и успокаивать.

– Не переживай. Просто московские театралы совсем зажравшиеся уже! Не видят настоящего таланта. Ты же знаешь, что даже Фаина Раевская с Ириной Муравьевой поступили далеко не с первого раза?

– Знаю, – нервно хохотнула я, – Где Раевская с Муравьевой и где я? Если уж их заворачивали столько раз, то мне вообще не суждено стать актрисой.

– Глупости не говори. Может попробуешь попасть в массовку, а там кто и заметит тебя?

– Посмотрим, я еще не решила, что делать.

Лида прошла к холодильнику, достала кастрюльку с наваристым борщом и потянулась к черпаку.

– Ну, ты погляди! – возмущенно воскликнула соседка, подняв крышку, – Только вчера вечером сварила, а уже почти нет! Какая тварюга сожрала почти пятилитровую кастрюлю супа?

* * *

Под вечер на почте никого не было, поэтому я свободно заняла кабинку с телефоном, и стала дожидаться, пока в трубке появятся гудки.

С третьего дозвона тетя Клава ответила.

– Любонька, – воскликнула она, – Беда у нас случилась.

– Тёть Клава, вас плохо слышно, – громко произнесла я, ничего не разобрав из-за помех в трубке, – Позовете бабушку?

– Лю…б…, приезжай сро…но …омой. По…ар слу…лся в доме. Баб…ка твоя у…ла.

– Девушка, можно что-то со связью сделать? Ничего не слышно, что говорят! – я высунулась из кабинки, обращаясь к сотруднице почты.

– Это помехи у абонента. Наша связь ни при чем, – безразлично ответила девушка за стеклом.

– Люб… ты слыш…? Приезжай срочно! – прокричала в трубку тетя Клава.

Последнюю ее фразу я хорошо расслышала, поэтому сразу испугалась. Мне стало понятно, что случилось что-то ужасное, иначе бабушкина соседка не стала бы просить меня срочно приехать.

– Тетя Клава, буду дома завтра днем. Выеду утренним рейсом.

– Жд… т…я, – на том конце раздались гудки.

Трясущимися руками я повесила трубку и на негнущихся ногах вышла с почты. Завтра в семь утра от автовокзала отбывает автобус в мою деревню. Хоть бы с бабушкой все было в порядке!

* * *

С вечера собрала свой чемодан, небрежно покидав в него одежду, и пошла в администрацию общежития. Там мне предстояло с боем вернуть свои пятьдесят рублей за оставшуюся неделю проживания.

Спустя полчаса наматывания нервов на кулак, вахтерша едва не кинула мне в лицо купюры. Ага, как же, я не в том положении, чтобы разбрасываться даже такими суммами. Знаю я, как они здесь по червонцу, да складывают к себе в карман на прибавку к пенсии.

На кухне мы с Лидочкой устроили прощальное чаепитие, во время которого успели и погрустить, пустив слезу, и посмеяться, строя наполеоновские планы покорения Москвы. В своих мыслях я больше склонялась к тому, что хотела сюда вернуться в скором времени. Сейчас главное – приехать домой и узнать, что случилось у бабушки.

Ложилась спать я с нарастающим чувством тревоги, которое утром переросло в панику.

В семь утра уже стояла с чемоданом на автовокзале перед стареньким автобусом, что направлялся в мои края.

Родная деревушка встретила меня знакомым запахом скотного двора. Глубоко вдохнув воздух, ко мне пришло чувство «Вот он – дом мой».

От остановки с трассы я шла по размытой дождем дороге. Ноги в туфельках утопали в грязной жиже, а чемодан рисковал вот-вот вывалиться из уставшей руки.

Уже подходя к нашей улочке, я проклинала сельскую жизнь и все ее прелести, скучая по московской брусчатке и асфальту.

Наш дом с бабушкой был предпоследним, поэтому пока я шла вдоль чужих участков, успела заметить, как местные жители и соседи выходят из своих калиток, и следуют за мной.

Со всех сторон доносился тревожный шепот, а кто-то из бабулек крестился, вытирая платком слезы.

Уже издалека я почувствовала едва уловимый запах гари. Прибавив шаг, вскоре подбегала к нашему дому.

Увиденная картина заставила меня затрястись от ужаса. Проклятый чемодан вывалился на землю из дрожащих пальцев.

– Где моя бабушка?! – прокричала я, чувствуя нарастающую истерику.

Передо мной было черное пепелище. Наш небольшой домик выгорел дотла, оставив на месте дотлевшие бревна, да упавшую сверху крышу. Даже сарайчики с правой стороны дома были охвачены огнем. От них теперь ничего не осталось.

– Кто-нибудь видел Ефросинью Кузьминичну, мою бабушку? – в панике я обратилась к соседям, что стояли за моей спиной.

Тут со своего участка бодро выбежала тетя Клава. Платок сбился с ее головы, на ногах разные тапочки, передник перекручен…

– Любонька, приехала, – со слезами на глазах старушка протянула ко мне руки, заключая в объятия.

– Бабушка у вас?

– Любушка, – горько заплакала соседка, – Нет больше твоей бабушки, угорела в доме ночью. Как огонь заполыхал ночью, поздно все увидели зарево. Когда кинулись тушить, уже было не зайти внутрь. Всей улицей тушили, только спустя два часа пожарная машина приехала.

Слова тетя Клавы, как обухом ударили по голове. Мир замер передо мной, а я отказывалась верить в происходящее.

– Где…?

– Милиция приедет, участковый тебе все объяснит. Пойдем, Любочка, я накапаю тебе и себе капелек? – старушка цепко взяла меня за руку и потащила в свой дом.

Кто-то из мужиков позднее принес ей на крыльцо мой забытый чемодан.

* * *

– Вот так вот, Любовь Андреевна.., – мужичок в годах, что работал по нашему округу участковым, сидел потупив взор, – Старая проводка загорелась. Пара минут и весь деревянный дом охватило пламя.

Я сидела в комнате у тети Клавы и беззвучно рыдала, слушая объяснения участкового.

– Ты, Любаша, не плачь. Бабушка была без сознания. Надышалась угарным газом и ничего не чувствовала, – тихо бубнил мужчина.

Не выдержав, я громко завыла.

– Клавдия Леонидовна, неси стакан, – крикнул в сени участковый.

– Бегу, бегу, – запричитала старушка, притаскивая огромную бутыль с мутной жидкостью.

Мне в руки сунули стакан с остропахнующей жижей, который я опрокинула в себя одним залпом. Обжигающая лава прокатилась по моему пищеводу.

С участковым мы договорились, что он поможет решить вопрос с выдачей бабушки и возьмет на себя всю бюрократическую часть.

Тетя Клава будет помогать с похоронами. Она же и предложила мне пока пожить у нее, на что я молча кивнула головой.

После всех пережитых эмоций и нескольких стаканов самогона, моя голова стала, как чугунная. Поэтому, стоило мне только прилечь на кровать, как мое сознание с благодарностью отключилось.

* * *

Я стояла у свежей могилы своей бабушки и хотела лишь одного – броситься вслед за ней.

Тетя Клава старательно меня поддерживала, хотя ей самой нужна была опора и моральная поддержка. Ведь умерла ее подруга, с которой их связывало более сорока лет дружбы. Еще одна бабушкина подружка Анастасия Сафроновна все больше хранила молчание, да тяжко вздыхала, утирая слезы.

Церемония прощания вышла людной. Собралась вся деревня. Соседи несли цветы, конфеты, бутыли с домашними настойками. Поминки решили проводить во дворе дома тети Клавы.

Накрыли небогатый, но сытный стол. Каждый из жителей выказал уважение, произнеся пару теплых фраз о Ефросинье Кузьминичне. Женщины приглашали меня пожить у них, пока мужики не возведут на месте пепелища новый дом.

Новый дом? На какие средства я его строить буду? У меня осталось от бабушкиных денег после похорон три сотни рублей, плюс какая-то мелочевка в кармане.

– Девонька, ты аж вся почернела от горя, – прижала меня к себе тетя Клава.

– Вы тоже, теть Клав. Хотела поблагодарить вас за помощь, – я обвела дрожащей рукой двор, где проводились поминки.

– Прекрати, Любочка. Разве ж мы с Сафроновной могли остаться в стороне? Ефросинья не чужая нам была. Вот сегодня закончим все, а завтра или, как готова будешь, мы и поговорим. Не бойся, мы тебя не оставим. Жить можешь у меня, сколько захочешь. Захочешь, так насовсем оставайся! Будешь мне радостью на старости лет.

– Посмотрим, тетя Клава. Я пока не готова принимать никакое решение.

* * *

– В среднем, если считать только стройматериалы, то выходит около четырех тысяч, – виновато потирая шею, произнес Савелий.

Мужчина вахтой работает в Москве на стройках, которые сейчас появляются, как грибы после дождя. Он знает что и сколько стоит, поэтому взялся мне подсчитать цену нового дома. Если бы у меня была такая сумма денег, то Савелий с другими мужчинами из деревни помог возвести дом за пару месяцев.

– Да ты, окаянный, никак упился?! – возмутилась тетя Клава, – Вон, Степану с четвертого дома ставили бытовку-пристройку, так всего в две сотни обошлись, а тут четыре тысячи. Да за эти деньги можно новый дом купить, еще и ближе к Москве.

– Ты, Клавдия, зря так говоришь, – укоризненно покачал головой мужчина, – Цены то как выросли на все! Каждый день все дорожает. Вот вчерась я в магазине шпроты брал по рубь семьдесят, а сегодня они уже два стоят! А тут мы считаем и доски, и кирпич, и утеплитель с шифером. Не будет же девка зимой в выстуженной хате сидеть, да в тулуп кутаться?

– Так нет таких денег то, Савелий, – огорченно произнесла тетя Клава.

– Ладно, давайте не торопиться, – вмешалась я, – К моменту, когда я накоплю нужную сумму, цена уже все равно будет другая.

– Да, родная моя, где ты их накопишь? В училище пойдешь, так и времени на работу не останется. Будешь весь день с ножницами бегать. С моей пенсии можем откладывать по сто рублей, – голос старушки дрогнул, – Чай за три годины и накопим?

– Тетя Клава, не надо ничего, – строго сказала женщине, – Не вздумайте тратить на меня свою пенсию. Я уеду скоро… Поступила в театральный… Стипендию буду получать приличную.., – с тяжелым сердцем соврала я.

Да, уже несколько ночей подряд обдумываю возможные варианты. План, столь подробно расписанный Леной, никак не желал выходить у меня из головы. Я должна попробовать. Здесь в N меня не ждет светлое будущее на тарелочке, да с голубой каёмочкой.

– Батюшки, Любаша, а чего молчала то? – всплеснула руками тетя Клава, – Ну, ты умничка, золотко. Бабушка тобой всегда гордилась! И сейчас она будет тебя всегда оберегать. И когда тебе на учебу надобно ехать, в сентябре?

– Да, – не подумав, подтвердила я, – Ой, ну вообще, заселиться в общежитие института уже можно и сейчас. После девяти дней бабушки как раз и поеду.

– Так девять дней уже завтра, – тяжко вздохнула тетя Клава. Ее можно понять, теперь она останется одна, без любимой подруги и ее внучки.

Глава 4.

1998 год, сентябрь. Ресторан «Рашель».

– Женщина, ну, где вы видите здесь паль китайскую? Отличная вещь. Мейд ин Италия, – раздраженно бросила я покупательнице.

– Так сама посмотри! – женщина на эмоциях потрясла перед моим носом кофточкой, – Швы все кривые, за нитку потяни – вся блуза на куски разъедется. За что вы пятьсот рублей дерёте?

– Так не надо за нитки тянуть! – я огрызнулась, прекрасно понимая, что она права.

– Вот же хамка, – восхитилась покупательница, – Я ей говорю, что эта вещь, как тряпка половая по качеству, а она мне в ответ грубит. Деточка, учись работать с клиентами, иначе без зарплаты останешься.

Перед уходом женщина бросила мне в лицо многострадальную блузку. Пока я, молча успокаивая себя, складывала вещь, из-за шторы подсобного помещения вышел хозяин торговой точки Ашот.

Он с укором посмотрел на меня и махнул рукой:

– Савсэм нэ умеышь работать, да? Сколько раз я тибэ говориль, что к женщин надо подход имэть! – мужчина выговорил с жутким акцентом.

Я горестно вздохнула, предчувствуя, как вечером буду покупать в палатке «Союзпечать» еженедельник с вакансиями.

Чуть больше месяца работаю на Черкизовском рынке. Ашот с его подделками, что отшивают в Китае, уже третья торговая точка, куда я перешла, сменив работодателя. Постепенно до меня доходит, что торговля одеждой не мое.

Ну не могу я врать в глаза покупателям и брать за такую дрянь большие деньги. Никакой актерский талант здесь не поможет. Тут нужен особый склад характера, чтобы и умаслить клиента, и приврать, и «втюхать», вцепившись в человека зубами.

Почему-то мне казалась эта работа более легкой и прибыльной. Однако, уже которая покупательница доводит меня до нервного срыва своими скандалами и нападками.

Я же не виновата, что здесь все сплошь из Китая и Турции? Не спорю, есть вещи отличного качества, не отличишь, небось, от оригинала, но мне в руки пока попадался лишь «Shanel» вместо «Chanel» и «Doch Gabana» вместо «Dolce&Gabbana».

– Ты слышишь меня? Завтра можешь не выходить. Пусть мой беременный жина стоит торгуэт. И то больше польза будит, – в сердцах сказал Ашот и скрылся за шторой в подсобке.

Тяжко вздохнув, присела на табурет, думая, как мне быть дальше. В заначке есть еще полторы тысячи рублей, что я заработала за все это время. На первых двух точках бойчее всего шла торговля. Этих денег хватит еще на три месяца экономного проживания.

Когда я с месяц назад вернулась в Москву, то прямо от вокзала с чемоданом в руке поехала сюда на рынок. Было около десяти утра, когда я, решительно насупившись, пошла обходить палатки с вопросом «Вам продавец нужен?».

В первую очередь обращала внимание на те точки, где за прилавком стояли русские женщины. Мне так было спокойнее. Однако очень быстро разочаровалась, получая везде отказы.

Женщины с явным украинским говором подсказывали, что для того, чтобы найти здесь работу, лучше поискать точки, где стоит сам хозяин, или откуда недавно ушла очередная сотрудница. Они же и дали «наводку» на эти павильоны.

Уже в третьем магазинчике Расул любезно принял меня на испытательный срок. Потом был Ахмед и вот сейчас Ашот.

Жаль лишаться рабочего места, но лучше поищу что-нибудь другое. Благо есть крыша над головой. Я снимаю маленькую отдельную комнатушку в общежитии рядом с рынком.

В соседях, конечно, сомнительный контингент, но стоит это удовольствие всего двести пятьдесят рублей в месяц. Для меня это стало решающим фактором, особенно после того, как дежурная показала изнутри надежный замок на двери.

Вечером Ашот выдал мне сорок рублей, рассчитавшись за сегодняшний день, и я была свободна на все четыре стороны.

* * *

То, что на нормальную работу где-нибудь в офисе фирмы я не могу рассчитывать без высшего образования, специальных навыков и в силу своего возраста, до меня дошло уже после третьего собеседования.

Выходя из компании, обосновавшейся за железной дверью на первом этаже исторического особняка, я снова достала журнал с вакансиями.

Если не получилось устроиться на должность секретаря, где основные обязанности принеси-подай-возьми трубку, то буду искать другое. Вон официантки требуются, аж на четырех страницах!

Выбрав несколько интересных объявлений, отправилась по ближайшему адресу.

Зайдя с улицы в полуподвальное помещение, я окунулась в темноту и чувственную музыку. Оказывается, место, где требовались «симпатичные девушки от 18 до 23 лет», было небольшим рестораном со сценой для живой музыки и залами под казино.

За столиками не было посетителей, хоть часы и показывали пол пятого дня. Только уборщица одиноко намывала полы посреди зала.

– Добрый день! Я по поводу работы официанткой. К кому могу обратиться?

– А вона, Сергей сидит, он всех девок кастингует, – махнула рукой женщина вглубь зала.

Робко пройдя мимо репетирующих на сцене полуголых девиц, я обратилась к мужчине, что сидел за столом и молча наблюдал за танцем.

– Здравствуйте! Я по поводу работы. Официанткой, – обратилась к светловолосому типу с неприятным лицом.

– Привет. Где работала до этого? – он поднял на меня свои светлые, почти прозрачные глаза.

– На Черкизовском торговала одеждой, – честно ответила я.

Мужчина удивленно приподнял бровь.

– А чего ушла? Там же можно нормально бабок поднимать, – светлоглазый взял пачку сигарет со стола и прикурил, – Садись.

– Не понравились условия работы и оплата, – не моргнув глазом, соврала ему.

Если бы мужчина услышал, что я не хочу торговать и впаривать людям то, что им не нужно, тем более плохого качества, думаю, что он не взял бы меня к себе даже официанткой.

– Не удивительно. Жара, холод, дождь, а ты, как чукча, сидишь в палатке на стуле. Такая работа не подходит красивым девочкам. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – мне пришлось округлить цифру в чуть большую сторону.

– Приезжая? – мужчина бросил на меня внимательный взгляд, от которого мне стало не по себе. У него были глаза, как льдинки, не выражающие никаких эмоций. Но все равно было в его облике что-то притягивающее и интригующее.

Да, симпатичный мужчина.

В этот момент на сцене творилась какая-то вакханалия. Четверо красивых девушек, одетых лишь в трусики из тоненьких веревочек, принялись танцевать друг с другом, выполняя отнюдь не двусмысленные движения. Тело каждой из них соблазнительно выгибалось, демонстрируя все, что по идее было прикрыто кусочком ткани. Когда они начали отнюдь не понарошку целоваться, я стыдливо отвела взгляд.

– Не совсем, родилась в Москве, но потом уехала под Рязань к бабушке. Сейчас вернулась, снимаю комнату и ищу работу, – все еще впечатленная увиденной сценой, смущенно сказала.

– И от бабушки ушел… и от дедушки. А тут колобка и сожрала лисица, – его лицо озарило подобие улыбки, – И чего вам, дурочкам, не сидится в родном доме?

– Потому, что в родном доме нет работы с нормальной зарплатой. К тому же, я приехала поступать в ГИТИС, – горделиво вздернула голову.

– Дай угадаю, – лениво протянул мужчина, – Ты провалилась, а ехать домой стыдно? – сказал он и посмотрел, мол «знаю я вас таких».

– Да какое вам дело, поступила я или нет? – рассердилась я, – Вам официантки нужны или как?

– Ишь, ты какая, с гонором… Встань, – внезапно грубо приказал он, – Теперь покрутись. Хочу посмотреть, подойдешь мне или нет.

Я понимала, что официантка – это своеобразное «лицо» заведения, поэтому не особо удивилась такой просьбе.

– Распусти волосы, а то с этой косой, как школьница-малолетка, – мужчина сделал глоток из прозрачного стакана, – Фигурка хороша и ноги длинные.

Пока я крутилась перед ним, обратила внимание, что девушки на сцене сделали паузу и теперь просто сидели, попивая воду и посматривая на нас. Они переговаривались между собой и тихонько посмеивались.

– Работа здесь сложная, по ночам только, – заговорил мужчина, – Народ бывает… разный, но каждому надо улыбаться, помня, что «клиент всегда прав». Никакого воровства, скандалов или интриг с другими девушками, иначе вышвырну в минуту. Работаешь в форме, с макияжем и на каблуках. Поднос хоть сможешь удержать?

– Смогу, – не очень уверенно кивнула головой.

– Зарплата в месяц пятьдесят баксов. Все чаевые, что получишь сверху, твои. Испытательный срок два дня. Накосячишь – вылетишь. Все понятно? – он просто напирал своей энергетикой, пока я заворожено наблюдала за ним.

Теперь я уже и не была уверена, что хочу работать именно здесь. Этот мужчина меня немного пугал, хоть и вызвал интерес. Однако, зарплата в тысячу рублей плюс чаевые очень подкупали. Тем более, если работа будет в ночь, то днем, отоспавшись, я спокойно смогу заниматься своими делами.

– Да, все ясно. Когда выходить? – я все-таки решилась на это предложение.

– Вот и отлично, – голос мужчины потеплел, – Приходи завтра к шести вечера. Успеешь и форму надеть и морду накрасить поярче. Девочки тебе все покажут. Зовут то тебя как?

– Люба.

– Любовь… смотри мне, Люба, все шашни с клиентами только за стенами ресторана. Здесь твоя работа – бегать с подносом, или по обоюдному согласию за дополнительную плату.

Последнюю его фразу я не особо поняла, но решила пока не придавать ей значения.

– Меня зовут Влад, – тоже представился работодатель и обворожительно улыбнулся, от чего у меня чуть не подкосились ноги.

* * *

Ресторан «Рашель», куда мне посчастливилось устроиться, был излюбленным местом для сбора и отдыха самого разнообразного контингента.

Сюда приезжали просадить деньги в казино и иностранцы, плохо понимающие русский язык, и бизнесмены средней руки. Завсегдатаями, конечно, были бандитского вида мужчины в сопровождении проституток. Это вообще оказалась отдельная категория гостей.

Высокие, плечистые парни занимали обычно сразу несколько столов и шумно проводили время. Они не считали денег и всегда щедро платили. Вокруг них, как мотыльки вились наши девчонки. За такой вечер они могли спокойно заработать до нескольких сотен баксов. Стоя в сторонке у бара и наблюдая за тем, как девушки извивались на коленях у мужчин, я испытывала противоречивые чувства.

С одной стороны, в ресторане, который являлся и ночным клубом и казино, никто не ожидал целомудренного поведения, а с другой стороны, это был явный перебор. Женщины, не стесняясь, оголяли грудь под одобрительные возгласы тех, кто сидел за столами, позволяли трогать себя, и перемещались от стола к столу, зазывно покачивая бедрами.

Женский персонал в «Рашель» делился на несколько категорий: официантки, к которым я относилась, танцовщицы, что исполняли откровенные номера на сцене, и девушки, работающие с клиентами в залах ресторана, ночного клуба и казино.

Если с первыми двумя все было понятно, то девушки из последней категории были прожженными хищницами с милым личиком. Они находили себе гостя, подсаживались к нему и раскручивали на напитки, закуски и… секс.

Причем интим был основной их задачей. Такие условия ставил Влад. Те мужчины, что желали получить разрядку здесь и сейчас, платили не самую большую сумму и могли на час уединиться в апартаментах на третьем этаже этого же здания.

Мне было очень жалко этих девушек, торгующих своим телом. Наверняка они пошли на это не от хорошей жизни. Однако, спустя пару дней, до меня дошло, что они всем довольны и их отсюда поганой метлой не выгонишь.

Так что, это им было жалко нас, официанток, бегающих всю ночь с тяжелым подносом.

* * *

– Киса, принеси нам еще красной икры и осетринки, – заплетающимся языком произнес один из гостей.

Он сидел в компании таких же пьяных мужчин, что отмечали здесь успешную сделку. Весь вечер от их стола только и раздавались тосты, да громкие выкрики парней с радостным визгом их женщин.

Приняв заказ, я отправилась на кухню. Получив блюда и возвращаясь обратно, краем зрения обратила внимание, что творится на сцене. Как всегда, эротический аншлаг.

Наши девочки, одетые лишь в крохотные трусики, и с кричащим макияжем танцевали вокруг приглашенных на сцену мужчин. Последние были рады, что об их тела терлись голой грудью такие красотки. Особо наглый тип все норовил облапать танцовщицу. Иногда ему это удавалось, и он с наслаждением на лице гладил и сжимал ее ягодицы.

– Нравится? – спросил Влад, незаметно подойдя и встав у меня за спиной.

Я уже не раз замечаю, что Влад оказывает мне повышенное внимание по сравнению с остальными девушками. Это льстило и немного пугало. Но с каждым разом мой интерес к этому мужчине просыпался все больше и больше. Стоило признаться самой себе, что он мне нравился. Меня тянуло к нему, как мотылька к теплому костру.

– Слишком пошло, – не раздумывая, ответила, чем вызвала его смех.

– Большая часть людей приходит сюда, чтобы на это посмотреть, а кто-то еще и поучаствовать.

– У каждого свои развлечения, – равнодушно проговорила.

– И какие же развлечения у тебя, Люба?

Он слегка приобнял меня, привлекая к себе. От сильного мужского тела исходило приятное тепло и тонкий аромат парфюма. Такая близость, с одной стороны, нервировала меня, а с другой, мне хотелось зайти чуть дальше, чем скромные объятия. Устыдившись собственных мыслей, вернулась к разговору.

– Самые обычные, – я пожала плечами, – Люблю читать книги, изучать театральные афиши, смотреть кино.

– Ты прям не Люба, а Любовь Андреевна. Еще скажи, что нравится вязать и вышивать, – хмыкнул начальник, – А вообще, чего замерла? Гости ждут свою осетрину! – внезапно рассердившись, сказал мужчина, – Пошла к столу.

Дважды меня уговаривать не пришлось. Через несколько секунд я подавала на стол, нагнувшись пониже.

– О, наша рыбка пришла! – пьяно воскликнул посетитель, что сидел ближе всех ко мне. На его возглас я натянуто улыбнулась.

– Кирюша, ты у нас сегодня один без женщины, – манерно воскликнула одна из гостий, обращаясь к нему, – Как тебе наша официанточка? Может, пригласишь ее к себе за стол?

– Я не против, – ухмыльнулся парень, – Девушка, а не составите ли мне компания? Я сегодня без жены и свободен, как сокол.

– Нам не разрешается садится к гостям за стол, – еще раз улыбнулась ему, – Если хотите, я позову наших девушек, которые с радостью составят вам компания.

– Не, этих проблядей не хочу. Мне ты понравилась, – он смачно шлепнул меня по заду в короткой юбке.

Спокойствие, только спокойствие. Здесь это в порядке вещей. Уволюсь к чертям!

– Так что? Нельзя за стол, ну садись ко мне на колени, – приглашающе похлопал себя этот тип.

– Извините, но нельзя. Что-нибудь еще будете заказывать? Или мне подойти позже? – я перевела тему разговора.

– Вот дура! Садись говорю! – вспылил мужик и пьяно дыхнул в мою сторону.

Он привстал со своего места и потянулся ко мне рукой. Я сделала несколько шагов назад и уперлась в чью-то грудь. Обернувшись, увидела нахмуренного Влада и облегченно выдохнула.

– Какие-то проблемы? – спросил он.

– Да, вот эта пигалица не хочет с нами посидеть, – ткнул мне в грудь рукой пьяный гость. От его тычка я немного пошатнулась, но Влад вовремя меня поддержал. Уверенная ладонь по-хозяйски легла мне на живот и чуть прижала к его груди. Такой мимолетный жест тут же вызвал у меня лавину мурашек и странное ёкание в груди.

– Она официантка, а им нельзя присаживаться к гостям, – Влад в упор смотрел своими глазами-льдинками на мужчину, – Хотите развлечься? Сейчас позову наших девочек, а трогать разносчиц категорически запрещается.

– Нет, тех не надо, – поморщился клиент, – Там пробы ставить негде. А здесь сразу видно – еще не испорченный экземпляр.

– За не испорченные экземпляры и выложить денег придется прилично, – холодно хмыкнул Влад и обратился ко мне, – Чего стоим? Заказов больше нет? Иди работать.

Я снова ретировалась. В три ночи у меня настал перерыв, во время которого я сидела в нашей раздевалке. Работать еще три часа, и можно будет ехать домой отсыпаться и два дня отдыхать.

За сегодняшнюю неполную ночь, я уже заработала шестьдесят рублей чаевых. Дай бог, к концу смены наберется сотня. Для меня это были большие и легкие деньги. Хотя легкими их назвать можно было с трудом. Попробуй на высоченных шпильках потаскать тяжелый поднос всю ночь. Но, однозначно, меня устраивал такой способ заработка.

Глава 5.

1998 год, октябрь. Любовь нечаянно нагрянет..?

В ресторане я уже проработала чуть больше месяца. Освоилась, привыкла. Меня полностью устраивал график, мои обязанности, и самое главное – заработок! Основной поток денег шел, конечно же, с чаевых.

Суровым и не очень ребятам достаточно было улыбнуться пошире, сказать пару ласковых слов, от души посоветовать вкусные блюда и проявить внимание – залог приличных чаевых в моем кармане. Были, естественно, и накладки, когда люди просили от меня большего. Но здесь Влад всегда вовремя приходил на помощь и помогал мирно решить проблему с разбушевавшимися клиентами.

Влад… странный он. Странный, но такой манящий. Мне всегда хотелось ловить на себе его заинтересованный взгляд. Нравилось, когда в перерывах этот мужчина уделял мне внимание и по-своему заботился. Но что удручало – Влад не делал попыток сблизиться со мной. Его интерес был исключительно со стороны. Он как хищник наблюдал за мной, оберегал от пьяных клиентов, но не спешил перейти к ухаживаниям.

На это я лишь горестно вздыхала, наблюдая, как вокруг него вьются наши девчонки. Он походил на тех бандитов, что приезжали в «Рашель» развлечься в казино и с девочками. Его глаза всегда излучали холод и некое безразличие с надменностью.

Сегодня выдалась одна из суматошных ночей, когда я разрывалась между залами и кухней. Несколько банкетов, четыре большие и шумные компании, ну и куда же без обычных посетителей, которые так же требовали к себе повышенного внимания.

Банкет, кстати, по слухам заказан для одной из группировок Москвы. Девочки сказали, что они часто здесь собираются и оставляют очень щедрые чаевые. Вот и хорошо, будет что утром отложить в мою копилку.

Обычно Влад грамотно распределял официанток среди гостей, следил, чтобы девушки не разрывались между разными столами и залами, но сегодня так вышло, что пять работниц не вышли на работу. Как же он рвал и метал! Крик стоял перед началом смены такой, что я лишний раз старалась не попадаться ему на глаза.

Поэтому сегодня все официантки работали на износ, стараясь уследить за всеми столами и залами. Нам пообещали удвоенную оплату и соответственно большие чаевые.

Уже к часу ночи я еле передвигала ногами и с трудом поднимала руки. От увеличившейся нагрузки и тяжелых подносов с едой мышцы ныли тупой болью.

– Свет, я отойду на пять минут. Возьму перерыв, – сказала, проходя мимо напарницы, – Сил уже совсем нет. Скоро поднос вывалится из рук.

– Иди, конечно. Только не больше десяти минут, ладно? – девушка устало вздохнула и взялась подменять меня.

Я ушла через двери для персонала в подсобные помещения и без сил присела на лавку. Ноги нещадно ныли от каблуков, руки мелко подрагивали, и в целом состояние было так себе. Решив, что мне не хватает воздуха, вышла через черный выход на улицу. Здесь у нас была небольшая парковка для рабочих, мусорные контейнеры и тупик в виде огромной кирпичной стены.

Вдыхая холодный воздух и разминая руки, не сразу заметила, как во внутренний двор, не сбавляя скорость, въехали четыре машины. Две девятки цвета мокрого асфальта и две иномарки, в которых я не особо разбиралась.

Двери машин открылись и оттуда, как из шляпы фокусника, стали появляться накаченного и угрожающего вида мужчины. Все происходило так быстро и буквально за секунды, что разглядеть в их руках оружие смогла лишь, когда они уже добежали до двери, рядом с которой я стояла. Всего было где-то около пятнадцати мужчин, или больше. От растерянности не смогла подсчитать, да и мысли такой даже не возникло.

У каждого в руках было что-то на подобии автомата, только поменьше. Гурьбой они добежали до двери, и каждый обжег меня злым взглядом, пока заходили внутрь.

В этот момент я не знала, что делать. Конечно, растерялась, но страх не позволил сдвинуться с места. Пока они пробегали мимо, сердце бешено стучало, а я каждое мгновение ожидала, что сейчас меня пристрелят, как ненужного свидетеля.

Позади всех отдельно шел отличающийся от этих бандитов мужчина. У него не было в руках оружия, но его лицо было злее и свирепее, чем у всех предыдущих вместе взятых. Он полоснул по мне взглядом, лишь на мгновение задержавшись на перекошенном от страха лице и дрожащих руках.

Я прекрасно понимала, в какую передрягу могу сейчас попасть. Из каждого матюгальника только и слышна информация о непрекращающемся переделе территории среди группировок. Их, конечно, милиция сейчас все больше прижимает, но насколько я знаю и слышала – до полного истребления бандитов еще ой как далеко.

А то, что это были сейчас бандиты, я ни капли не сомневаюсь.

– Боишься? – этот свирепый мужчина вдруг заговорил со мной, хотя секундой ранее он скрылся вслед за своими «коллегами».

– Н-н-не зн-наю… да! – выдохнула и мысленно сжалась. А если он сейчас пристрелит?

– Тогда тебе не стоит возвращаться внутрь, – бросил он, – Убирайся отсюда пока не пострадала.

– Но там мои напарницы и много невинных людей. Что с ними будет? – ой дура, надо было сорваться и бежать до ближайшего телефона – вызывать милицию.

– А не все ли равно? – мужчина безразлично пожал плечами и немного отстранился так, что в свете фонаря можно было разглядеть его лицо.

Относительно молодой – лет тридцать. Короткие темные волосы, светлые жестокие глаза. Поджатые губы, а над верхней тянулся тонкий старый шрам, уходящий через всю щеку к виску.

– Ладно, вижу от страха мозги у тебя совсем отказали. Пойдешь со мной, – не церемонясь, он схватил меня за руку и дернул на себя, – Если не хочешь получить шальную пулю в лоб, иди и не брыкайся.

Мои ноги в туфлях на высоких каблуках отказывались слаженно работать, поэтому мужчина больно придерживал меня под руку. Его пальцы так сильно впились, что я чувствовала, как рука начинает неметь. Или это от страха просто?

Он уверенно вел меня по коридорам, и уже отсюда было слышно, что в самом ресторане что-то происходит. Оттуда доносились женские визги, отборный мат и… выстрелы.

– Господи… да что же это происходит?! – шептала и не верила, что это все по-настоящему, а не по телевизору очередной репортаж.

– Возмездие за предательство. Крыс принято давить в зародыше, – спокойно ответил мужчина, когда мы остановились перед дверями, ведущими в зал, – Держись рядом. Кстати, как зовут?

– Любовь. Люба.

– Красивое имя, Люба. Ну, с Богом, – он выдохнул и казалось слегка улыбнулся прежде, чем раскрыть нараспашку двери.

С Богом?! Отправляться на убийства, рассчитывая на помощь Бога? Но эти мысли быстро покинули мою голову, стоило нам быстрым шагом выйти в зал. Здесь все было в дыму. На полу лежала круглая банка и источала белый удушливый дым, от которого немного слезились глаза, и разбирал сухой кашель.

Мимо нас пробегали гости, работники. Все торопились покинуть ресторан под резкие звуки выстрелов, но мой сопровождающий уверенно вел нас в дальний зал, где проходил сегодня банкет одной из группировок Москвы. Неужели, это по их душу громилы?

В голове крутились мысли оттолкнуть этого парня со шрамом и бежать как можно дальше, но было страшно. Перед глазами так и стояла картина, как он достает из внутреннего кармана кожаной куртки пистолет и выпускает в мою спину несколько пуль подряд.

– Зачем я вам? Отпустите? – пискнула в его сторону, пока он тащил меня через лежащих на полу людей.

– Ты же боялась. А со мной должно быть не так страшно, – хмыкнул он.

– Мне уже не с-с-страшно, а вдали от вас будет еще луч-чше, – язык предательски заикнулся под обидный смешок мужчины.

– А я может тебя, как живой щит использую? Об этом не подумала?

– Вы выбрали очень маленький и худой щит, – буркнула я и тут же поскользнулась на чем-то бордовом на полу.

Падение было быстрым и болезненным, так как я отбила коленки и почти вывихнула руку, за которую меня придерживал бандит.

– Черт, под ноги смотри, – шикнул он и потянул меня вверх.

Кое-как встав на ноги, ощутила, что по рукам стекает что-то вязкое и густое. Кровь. Мои ладони, блузка и ноги были испачканы в чужой крови, словно я опрокинула на себя ведро с ней. Чувствуя, как на меня накатывает паника и тошнота, согнулась в ложном рвотном позыве. Но так и не смогла опустошить желудок.

– Люба!!! – со стороны сквозь дым раздался истошный вопль… Влада? Через шум было не разобрать, но вроде голос его, – Люба, ты где?

– О, тебя ищут? – спокойно произнес бандит, – Пойдем. Мои ребята еще не закончили.

И он снова вцепился в меня клещом, утаскивая в дальний банкетный зал. Стоило нам явиться там, как стрельба и крики резко стихли. Бандиты продолжили избивать гостей в зале, но больше не стреляли ни в кого.

– Рус, готово. Всех взяли, – запыхавшись, произнес один из головорезов, – Но пришлось пострелять там, – он мотнул головой в сторону ресторана, – У этих охрана была везде выставлена.

Отморозки, держащие в руках автоматы с некой долей любопытства покосились на меня, но тут же потеряли интерес.

Рус – это этот бандит со шрамом? Интересно, его полное имя Руслан? Или это кличка? По телевизору показывали, что у бандитов в целом забавные «погонялова»: Деньга, Япончик, Слон.

Не то, чтобы я этим интересовалась, но когда в новостях проскакивали сюжеты, в памяти что-то выборочно откладывалось.

– Отлично. Этих, этих, вот этого и того добить, – Рус поочередно указывал на лежащих без сознания и в крови мужчин, – Геббельса берем с собой. Его будет ждать увлекательная поездка в лес.

На полу слабо простонал один из мужчин. Его голова была разбита, но он смог ее поднять и затуманенным взглядом оглядел бандитов. С трудом сфокусировался на главаре. С губ стекала пузырящаяся кровь, но он попробовал что-то произнести:

– Рус, я не предавал. Это подстава. Не убивай.

– Йозя, тебе надо было тщательнее заметать следы, совершив на меня покушение. Парни, грузите его и уходим.

Бандиты принялись исполнять приказ и быстро добили одиночными выстрелами в голову тех, на кого показал Рус. От первого выстрела я громко закричала, увидев, как дернулось тело, и потекла кровь. От второго ноги бы подкосились, но главарь на этот раз крепко держал, развернув меня к себя.

Я с силой вжималась в грудь Руса, вздрагивая от новых выстрелов. Было очень страшно. Особенно от того, как сильно и… нежно?… обнимал меня бандит. Его пальцы прошлись по спине, уютно расположившись на тонкой ткани юбки.

Черт возьми, что со мной дальше будет? Он же не оставит меня в живых после того, что я видела и слышала.

– Пойдем, – Рус очнулся первый и стал подталкивать меня к выходу, пока его люди заканчивали «работу», – У меня нет ни малейшего желания встречаться со спецназом.

Он вытолкнул меня за двери и повел обратно к служебным помещениям. Я уже не знала, что делать, лишь бы не допустить того, что меня увезут сейчас!

Надо бежать. Сейчас же, иначе увезут в лес вместе с этим несчастным Геббельсом и потом даже могилки не оставят.

Вдохнув и выдохнув, подгадала удобный момент, когда мы поравнялись с широкой барной стойкой, и резко дернулась в сторону.

В этот момент одновременно произошло несколько событий.

Я успела схватить с барной стойки нож для колки льда. Ко мне неизвестно откуда из дыма бросился Влад. И по всему ресторану издалека раздались резкие крики «Всем лежать! Работает ОМОН».

– Люба, Любаша, – покачал головой Рус, – Пойдем со мной, – он приглашающее протянул ладонь и слегка улыбнулся.

Мимо него как раз пробежали его люди, таща на руках обреченного пленника. Они подгоняли друг друга и прикрывали свои спины, выпуская автоматные очереди в те стороны, откуда доносились крики спецназа.

– Нет! Уходи и не трогай меня. Я буду молчать и никому ничего не скажу. Обещаю, – мой голос трясся от страха, а в руке нож ходил ходуном.

– Ладно, но это наша не последняя встреча, Люба. Чуть позже я тебя найду. Жаль, что сейчас у меня совсем нет времени, – быстро проговорил Рус, – Немедленно лезь за стойку, чтобы не схлопотать пулю.

Чьи-то руки согнули меня почти до пола и потащили за барную стойку, где уже оказывается сидел белый от страха бармен.

– Влад, Любка, вы живы, – выдохнул молодой парнишка, – Люб, ты ранена?!

Я только смогла покрутить головой, осознавая, что пригнул к полу меня Влад и привел сюда. Он быстро, но аккуратно развернул мое тело к себе и осторожно ощупал, расстегивая пуговицы. Его всегда холодные глаза сейчас смотрели так, будто он собрался меня хоронить.

– Это не моя кровь. Я упала и испачкалась.

– Любаша, я так за тебя испугался, – облегченно вздохнул Влад и прижал мою голову к своей груди.

Я вцепилась пальцами в его руки и сама прижималась к нему, ища поддержки и спокойствия. Губы Влада легко прошлись невесомыми поцелуями по моему виску, щеке, подбираясь все ближе к губам.

В эту секунду мне так хотелось раствориться в его объятиях, что я даже не поняла, что это мои первые поцелуи с мужчиной! Мне было так хорошо и легко, и даже покашливающий бармен у меня за спиной не смог нас смутить.

Влад целовал очень нежно. От него пахло табаком и алкоголем, но это ничуть не портило первое впечатление. Лишь бы не останавливался и дальше продолжал так меня обнимать, даря тепло своих губ и языка.

Со всех сторон доносились последние выстрелы, топот мужских сапог и резкие крики. Если судить по ним, то никого поймать из бандитов не удалось.

– А ну, на выход! Живо! – в наше убежище пролез один из бойцов ОМОНа, – Здесь раненная девушка. Позови Пашку быстро, – крикнул он через плечо в зал.

* * *

– С тобой точно все в порядке? Ничего не болит? – раз в двадцатый спросил Влад.

– Точно, – устало отмахивалась я.

Мои неудобные туфли в этой суматохе где-то потерялись, чему я признаться была очень рада. Поэтому остаток ночи и утро я встречала босиком на холодном мраморном полу. Главное теперь не свалиться с простудой.

Все прошедшие часы нас дотошно опрашивала милиция, пытаясь узнать хоть толику информации о том, кто это мог быть. Они методично обрабатывали каждого сотрудника, пока медики оказывали первую помощь пострадавшим.

Увы, но сегодня в ресторане «Рашель» погибло двадцать два человека. Все они были гостями того злосчастного банкета.

Еще до допроса посерьезневший Влад отвел меня в сторону и тихим шепотом предупредил:

– Люба, молчи о том, кого видела. Ни слова не говори. Скажешь, что была рядом со мной в зале, когда все началось, а далее растерялась, услышав крики и выстрелы. После чего я привел тебя за барную стойку, где мы и просидели, пока нас не вытащили.

– Но почему? – я вскинула на него удивленные глаза, – Я хорошо запомнила этого Руса и смогу описать его внешность. У него…

– Молчи, дуреха, – шикнул Влад. От его нежности ко мне не осталось ни следа. Сейчас передо мной стояла уже знакомая ледяная глыба с неживыми глазами, – Если хочешь жить – забудь. Забудь их лица и любые клички, которыми они себя называли.

– Но это же милиция! Они их найдут. Влад, погибло двадцать два человека!

– Любонька, ты же не хочешь стать двадцать третьей? В милиции полно крыс и доносчиков. Стоит тебе раскрыть рот, как этот Рус или как там его уже выедет за тобой со своими громилами.

Я тихо ойкнула, мысленно отвесив себе подзатыльник. В словах начальника была логика. Я же их невольный свидетель. Вообще удивляюсь, почему меня оставили в живых.

Тело пробрала крупная дрожь, а руки судорожно сжимали край окровавленной блузки. А еще этот бандюган пообещал, что найдет меня и это не последняя наша встреча! Такая новость не то что пугала, а вгоняла в ужас.

– Я хотела бы отойти и переодеться, – сказала Владу, пока он набирал чей-то номер на сотовом телефоне.

– Не отходи от меня никуда. Сейчас доложу начальству о случившемся и вместе сходим в мой кабинет.

Интересно, кто владелец этого заведения? Я до этого ни разу не задумывалась, что над Владом есть еще начальство. Он мне казался здесь царем и богом одновременно, хотя девчонки не раз говорили, что он управляющий «Рашель», но не владелец.

Через десять минут мы вернулись в зал. Я сменила свою блузку на рубашку Влада, в которой тут же утонула, а про обувь совсем забыла. Но проход к нашей переодевалке был заблокирован криминалистами. Рус и его бандиты, когда убегали застрелили еще одного человека, который пытался найти выход в наших коридорах. Как позже выяснилось, убитый тоже состоял в группировке и пытался сбежать. Не получилось.

В своем кабинете, где все кричало о роскоши и богатстве, стоило ему закрыть дверь, как мужчина притянул меня к себе и долго рассматривал мое смущенное лицо.

– Ты очень красива, Люба, – он уткнулся носом мне в шею и нежно повел головой вверх, – Смотрю на тебя и глаз не могу отвести. Такая чистая и естественная красота, что невозможно устоять.

– Спасибо, – пролепетала я. Еще ни разу мне не делали таких комплиментов. А уж услышать подобное от такого, как Влад… ммм.

– Там за барной стойкой мы начали одно дело.., – его взгляд затуманился, а объятия стали крепче и настойчивее, – Которое я хотел бы продолжить.

Я сгорала от смущения и стеснения. Сейчас, когда выброс адреналина в крови сошел на нет, все казалось таким страшным и неизведанным. Поэтому я сама первая потянулась к нему, как в омут с головой.

Губы неумело накрыли его, руками я цеплялась за воротник Влада, пока он в спешке расстегивал на мне свою рубашку. Мужчина целовал так страстно, что у меня подгибались ноги, а в голове приятно штормило.

Его губы обжигали мою кожу своим напором. Язык так и норовил оставить влажный след от ушка до ложбинки грудей. Пожалуй, очнулась я лишь тогда, когда Влад легким движением руки снял с меня простенький лифчик, купленный на Черкизоне.

Вот тут я засопротивлялась, испугавшись того, к чему все идет. У меня не было еще мужчины в плане секса. И лишаться девственности вот так – на бегу в кабинете, когда за дверью ждет милиция, мне не хотелось.

– Влааад, – мой голос предательски простонал его имя, когда мужчина накрыл ртом правый сосок. Он был нежен и дарил такую ласку, что мое тело совсем расслабилось.

Я бы точно упала, если бы Влад не придерживал меня, подставив колено. Умелые руки порхали по моей груди, доводя до такого исступления, что я готова была хоть сейчас расстаться с юбкой и трусами.

Эти несколько минут разожгли внутри меня такой пожар, что я забыла обо всех своих страхах.

– Детка, ты такая вкусная, – он легко прикусил мои тугие вершинки сосков, – Как же я хочу тебя попробовать здесь.

Широкая ладонь дразняще повела по внутренней части бедер, пока не наткнулась на насквозь мокрые трусики. Он отогнул ткань и легко проник туда, где все горело и пылало.

– Черт, Любаша, ты такая мокрая, – светлые глаза Влада смотрели с восторгом и предвкушением, словно ему пообещали новую игрушку.

– Прости, сама не знаю, что со мной, – сгорая со стыда, проговорила и попыталась вырваться из его объятий, – Пусти, пожалуйста.

– Люба, разве я тебя чем-то обидел? – он выглядел озадаченным моим отпором и ослабил хватку, убрав руки.

– Что? Нет. Просто… я еще ни разу… с мужчиной. И сейчас… не самое подходящее время и как-то не так я это себе представляла, – с трудом вытолкнула эти слова и облегченно выдохнула. Ну все, я сказала.

– Это потрясающе. Просто потрясающе. Прости меня за мой напор. Я не хотел тебя испугать, – Влад поднял с пола мой лифчик, помог его надеть и отошел к шкафу, где у него висела запасная одежда, – Ты не подумай, Люб, что я разок хочу переспать с тобой и бросить. Ты мне очень нравишься, – мужчина так открыто улыбнулся, что у меня что-то ёкнуло в груди, – Хочешь, завтра сходим куда-нибудь? Ресторан, клуб? А, совсем забыл! Ты у меня театралка. Давай, в театр?

Я удивленно посмотрела на него, растерявшись от услышанной тирады. Он зовет меня на свидание? Меня? Он? Не длинноногую Катьку или Светку с пятым размером груди?

– Так что скажешь?

– Я согласна, – выпалила, поймав брошенную мне рубашку, – Можно в театр или в музей какой-нибудь.

Мне показалось или мужчина содрогнулся, стоя спиной ко мне? Музей, наверно, перебор.

– Как скажешь, солнце, – Влад подошел ко мне и порывисто поцеловал в нос, – Думаю, еще три дня «Рашель» будет закрыт, и мы сможем провести время вместе. Когда здесь закончат все, я провожу тебя до дома.

– Да не надо, я и сама доберусь.

– Не спорь, – он полоснул по мне привычно холодным взглядом, – Частника поймаю и быстро доедем.

– Ладно, – это все лучше, чем тащиться с утра на метро.

* * *

Милиция выжала из меня все соки. Опытный следователь будто заподозрил, что знаю больше, чем рассказываю, и насел так, что пришлось вмешаться Владу. Путем угроз и уговоров под утро нас всех отпустили. Ресторан опечатали, а впечатленные и вымотанные сотрудники разбрелись по дороге в поисках такси и ранних частников.

Нас с Владом провожали завистливым взглядом, так как он, не торгуясь, согласился на озвученную цену.

Я прижалась к Владу на заднем сидении и даже задремала, пока старенькая «четверка» везла нас по пустым улицам Москвы.

– Соня, проснись, – в мое ухо мягко фыркнули, вырывая из царства Морфея, – Я не знаю, какой у тебя этаж и номер квартиры.

С трудом разлепив глаза, не сразу поняла, что Влад держит меня на руках перед подъездом общежития, где я снимала комнату. Черт, как он умудрился вытащить из машины и при этом не разбудить спящую девушку?

– Третий этаж, десятая комната. Ой, Влад, поставь меня. Я дальше сама, – попыталась вырваться из его рук, но он крепко держал, прижав меня к себе.

– И куда это ты навострила лыжи? – с интересом спросил он, – И почему комната?

– Я снимаю здесь комнату, – неужели он не заметил вывеску с надписью «Общежитие №2»?

– Комнату? Подожди, – он огляделся и, наконец, заметил вывеску, – Вот же, не знал…

– Я говорила, – пожала плечами, немного стесняясь того, как он отреагировал. Да, не хоромы, не отдельная квартира, зато недорого!

– Прости, видимо вылетело из головы. Люб, я оставляю тебя здесь, но сегодня в шесть вечера заеду за тобой. Хорошо?

– Буду ждать, – сонно улыбнулась ему и потянулась для поцелуя. Уж этого я уже не стеснялась. Еще бы! После того, что он делал с моей грудью, не имело смысла смущаться от поцелуя…

Глава 6.

1998 год, ноябрь. Теперь ты женщина.

Уже неделю мы с Владом проводили каждый вечер, а порой и весь день вместе. Он был галантен и обходителен. Большую часть времени. Старался быть улыбчивым, что-то рассказывал о себе и о своем городе, откуда был родом. Стоически выдерживал свидания в разных театрах, где я, забыв обо всем на свете, погружалась в мир подмостков и софитов.

Влад пытался демонстрировать свои лучшие качества, но чем больше мы были вместе, пока ресторан все еще не открыли после стрельбы, тем больше я замечала, что рядом с ним испытываю резкие перепады настроения.

Всему виной было его отношение и поведение. Он словно иногда забывал о выбранной маске добродушного парня и становился тем, кем являлся на самом деле – бездушной и безэмоциональной глыбой. Он мог прикрикнуть на меня без малейшего повода, мог резко дернуть за руку, причиняя боль, и тут же целуя. Влад, не скрывая, мог показать, что недоволен тем, как я одета или как разговаривала.

В такие моменты я начинала искать причину в себе. Чем я могла его разозлить? Не находя ответов, старалась подстроиться под его настроение. Пожалуй, мне и мысли не приходило в голову, что это ненормально.

Я была увлечена этим мужчиной и на тот момент готова была принимать эмоциональные качели, на которые он меня прочно подсадил. Еще бы! Деревенская простушка с большими амбициями – это то, кем я себя чувствовала, на которую обратил внимание такой… такой мужчина.

Сама не понимаю, что меня в нем привлекает. То ли его таинственность и загадочность, которые я никак не могла раскусить, то ли сказывалось отсутствие у меня опыта отношений с мужчинами.

Влад часто при мне кому-то звонил и о чем-то договаривался. Иногда это были короткие разговоры, в которых он уточнял время и место, а следом передавал их дальше, иногда он звонил нашим девчонкам из «Рашель» и подкидывал им подработку.

– Тяжело им сейчас без клиентов. Пусть хоть какой копейкой перебьются, – пояснял он на мой немой вопрос.

Ну а я тактично не лезла в его вопросы и работу. Или старалась не замечать того, что меня могло сильно напрячь. А такие моменты были и не единожды…

Со всей этой новой для меня «романтикой» я совсем забросила поиски преподавателей для поступления в вуз. Под молчаливое одобрение Влада. Но я к этому еще вернусь. Через пару дней-то точно.

* * *

– Любаш, я замерз, как пес подзаборный, – недовольно проговорил Влад.

Мы только закончили наш вечерний променад по Патриаршим прудам и собирались идти в сторону метро. Время уже позднее, а я меня клонило в сон.

– Вот в метро и согреешься, – улыбнулась ему.

– Не хочу в метро. Ехать до твоего общежития, потом обратно, – закатил он глаза, – Давай поедем ко мне? У меня дома есть стейки и бутылка сладкого вина. М?

Я ненадолго засомневалась. Было боязно ехать с ним на «его территорию». Все же прекрасно понимаю, к чему он ведет и чем закончится сегодняшний вечер. Но… мне и самой хотелось этого. Страстные обжигающие поцелуи под осуждающими взглядами прохожих, мои неловкие попытки забраться руками под его свитер, чистое желание в глазах мужчины. Все это возбуждало и пьянило голову так, что хотелось петь и плясать, бездумно бросаясь в омут с головой.

– А давай, – решилась я одним махом.

– Люююбкаа, – радостно протянул он и полез обниматься, – Сейчас машину поймаю.

Мужчина радостно приподнял меня, схватил за руку и под мой заливистый счастливый смех потянул в сторону дороги. Я была в тот момент опьянена нежностью и любовью. Смотрела на Влада и не могла насмотреться. Мне хотелось не прекращать его касаться, вдыхать терпкий аромат парфюма, постоянно чувствовать его губы на своем лице. Это было какое-то безумное помешательство, в которое я добровольно погружалась метр за метром.

Уже в машине ни я, ни Влад не могли сдержать нетерпения. Мы целовались, как подростки, под удивленное и завистливое цоканье языком водителя. Я растворялась в этом человеке и была рада тому, что Влад так же терял голову от меня. Мои неумелые ласки и поцелуи не вызывали в нем раздражения, а наоборот мужчина подсказывал, как ему будет приятнее.

Врываясь в его квартиру, мы не прекращали целоваться. Кое-как стягивали верхнюю одежду, обронили напольную вешалку и едва не снесли собой тумбочку.

Я вся горела в предвкушении своего первого раза. В крови бродил адреналин и высоковольтное возбуждение, требовавшее выход здесь и сейчас.

Влад раздевал меня, покрывая обжигающими поцелуями каждый сантиметр кожи. Кофта улетела на пол, брюки последовали туда же. И вот я стою перед ним в одном белье. Восхищенный взгляд мужчины скользит от соблазнительно выпирающих ключиц до стройных бедер.

– Почему ты остановился? – мой голос дрожал, выдавая волнение и, пожалуй, неуверенность.

– Любуюсь. Ты прекраснее любой греческой богини, – он ласково провел пальцами вдоль позвоночника, вызывая у меня табун мурашек, – И я очень счастлив, что буду твоим первым мужчиной. Не бойся, просто доверься мне, Любаш.

То, как это было сказано тихим чуть хрипловатым голосом, едва не подкосило мне ноги. Но Влад был рядом, он поддержал и аккуратно уложил меня на кровать. Теплые губы оставляли дорожки поцелуев на моей шее, плечах. Не успела я опомниться, как Влад уже держал в руках мой бюстгальтер, освобождая полную грудь, так и просящуюся в его руки.

– Ты такая нежная, – шептал он, – Твоя кожа так сладко и вкусно пахнет, что я хочу тебя съесть.

В ответ я гладила его широкую грудь, кончиками пальцев ощущала бархат, а язык пробовал вкус кожи, посылая взрывающиеся импульсы удовольствия в мозг.

Острая волна наслаждения пронзила меня, когда губы втянули один сосок, а пальцы игриво сжали другой. Я чувствовала, как последняя вещь на мне – трусики становятся насквозь мокрыми. Выгибаю спину так, чтобы увеличить прикосновение наших тел, а Влад тихо смеется, чуть прикусывая тугую розовую вершинку.

– Моя жадная девочка. Можно я сниму эту деталь? – рукой поддел край моих трусиков и осторожно потянул вниз, снимая их с бедер.

Мне оставалось лишь слабо кивнуть, приподнимая попку и помогая ему.

– Наконец-то, я смогу тебя распробовать… Каждая капля влаги, каждая складочка, – обезумев, шептал он.

Стоило ему развести мои бедра, как рука опустилась туда, где уже давно все горело. Первое прикосновение к пульсирующей точке заставило меня еще раз выгнуться и сдержать стон, полный желания. Близость Влада, наши разгоряченные тела и умелые движения мужчины возносили меня до небес, пока я не взорвалась на миллионы частиц, опадая вниз легкими перышками, колышущимися на ветру.

– Люб, не могу больше, – простонал он.

Я раскрыла глаза. Влад навис надо мной, удерживая мощное тело на весу. Одной рукой он держал свой немаленький возбужденный член, а другой раздвигал мои ноги, с удобством пристраиваясь между них. Влажная головка с легкостью заскользила по моим мокрым складкам и ткнулась прямо в узенький вход.

– Я постараюсь сделать это быстро и не больно, – он прикусил мою губу и углубил поцелуй, делая первый толчок, растягивая меня под себя.

Мне удалось почувствовать, как он уткнулся в какое-то препятствие, но одно резкое и сильное движение смело его за секунду. Мой вскрик ничуть не испугал Влада. Наоборот он гладил меня, играл с грудью и шептал разные нежности, успокаивая и обещая, что больше не будет больно.

– Вот так, милая, теперь ты – женщина, – довольно говорил он, совершая медленные и неглубокие толчки, – Как я хотел тебя попробовать…

С каждым разом боль отступала, давая прочувствовать новые грани ощущений и удовольствий. Это было то, чего мне так не хватало, когда мы с Владом забывались и предавались прелюдии.

Теперь эта наполненность ощущалась, как самое правильное чувство в мире. Тело само подстраивалось и пыталось двигаться, чтобы получить свое. У нас с Владом было одно дыхание на двоих. Кожа к коже, быстрые движения, доставляющие небывалое наслаждение, его пошлые фразочки, вызывающие дрожь по всему телу. Я не знала, что так бывает.

Кода в деревне девчонки расписывали все «прелести» секса, у меня сложилось стойкое отвращение к нему, но сейчас… я парила, наслаждалась, умирала в его руках и тут же воскресала, пока не пришел самый мощный оргазм. Оглушающий, обессиливающий и дарящий волны удовлетворения.

– Тихо, тихо, моя девочка. С первого раза и так кончить, – Влад восхищенно убаюкивал меня в своих ручищах, целовал волосы и продолжал медленно двигаться во мне, – Тебе цены не будет, когда распробуешь секс.

На мгновение меня царапнула его фраза, но мужчина перевернул мое расслабленное тело на живот, подтянул вверх и заставил прогнуть спину, звонко шлепая по ягодицам.

– А теперь дай мне получить свою порцию удовольствия, – он произнес это так развратно и сексуально, что я снова завелась.

Руки уже по-хозяйски раздвинули мои бедра и притянули к себе. Когда он вошел в меня резко, до упора и без предупреждения, я закричала. Мой крик перерос в протяжный стон, давай понять, что мне все нравится.

– Хорошая девочка… ш-ш-ш… прогни спину, ляг грудью на кровать, вот та-а-ак…

Влад намотал мои длинные волосы на кулак и продолжил вколачиваться так, что я зубами отбивала чечетку, а тело норовило сломаться под напором мужчины. Очень скоро все это стало доставлять мне боль и дискомфорт, но он не слышал, пронзая меня так, как ему хотелось.

– Да-а-а… Любка, то, что надо, – шипел он, – Я скоро кончу.

Мой дискомфорт каким-то образом трансформировался в жгучую закручивающуюся спираль возбуждения. Она захватывала меня все сильнее, пока я не стала подаваться ему навстречу, высекая из наших тел громкие влажные шлепки. Один лишь этот звук толкал за грань, заставляя внутри все многообещающе сжиматься.

Теперь мои стоны были слышны даже соседям, о чем они тут же информировали стуком по батарее.

– Громкая девочка… мне это нравится, – довольно выдохнул Влад, делая последние самые сильные толчки.

Мое тело тут же отреагировало и без промедления сдалось в плен чувственного оргазма. От такого повторения внутри все скручивалось и разрывалось тысячью фейерверками. До темных кругов перед глазами. До перехватившего дыхания и сладкой судороги.

Мне было невозможно хорошо. От полноты эмоций слезы сами накатились на глаза.

Отрезвила лишь горячая жидкость, стекающая по бедрам и спине. Влад помог мне встать и лишь в ванне поцеловал, помогая смыть с себя кровь и обжигающие густые капли спермы.

– Ну, вот мы и сделали из тебя женщину, – самодовольно улыбнулся он, – Через часок повторим?

– Эмм, тебе было мало? – ошеломленно посмотрела на него, чувствуя, как во всем теле присутствует приятная ломота и сонливость.

– Конечно, – фыркнул он, – Так, первый голод лишь утолил. Но ты у меня горячая штучка, Любаш. Завела так, что аж яйца ломит до сих пор.

– Если я не усну, то повторим, – натянуто улыбнулась ему в ответ, а сама попыталась сдержать слезы. Мне очень и очень не понравилась случившаяся метаморфоза в его поведении.

Влад снова показывал какую-то свою незнакомую мне грань. Сейчас он был таким… чужим? Словно получил, что хотел и расслабился.

– Ну чего ты нос повесила? – внезапно он подошел ко мне из-за спины и крепко обнял, – Ничего страшного не случилось. Ну рассталась со своей девственностью, подумаешь. Зато теперь, как все нормальные бабы будешь. А то ходила снежной королевой, что не подступиться.

– В смысле?! – меня аж всю встряхнуло от услышанного.

– В смысле, что теперь будешь моей бабой, – жестко ответил Влад, – Будешь спать со мной тогда, когда я захочу. Будешь делать то, что я скажу. Понятно?

– Влад, – растерялась я, – Ты так говоришь, словно не любишь меня…

– Ну-у-у, любовь это, конечно, очень громко сказано, но что-то похожее есть, – согласно кивнул тот головой, – Однако, не жди от меня больше, что я буду таскаться с тобой по музеям и театрам. Не жди сопливых признаний и что я буду растекаться у твоих ног лужицей.

– Я ничего не понимаю, – бормотала, стараясь вырваться из его объятий.

– Люб, давай по-взрослому? Я не малолетний пацан, чтобы и дальше увиваться за тобой, ходя за ручки и целуясь в щечки. Мне нужен секс. Отличный качественный секс без обязательств. Сегодня ты себя показала, как отличная баба, умеющая как получить кайф, так и дать его мужику. Обучить кое-чему и цены тебе не будет.

Взгляд метнулся к его лицу. Может, это какая-то шутка? Где тот Влад, который был со мной всю неделю?! Где тот мужчина, целующий каждый пальчик на моих руках. Почему вместо него я смотрю на чужую глыбу льда, застывшую, как изваяние?!

– Мне… мне это не нужно, – смогла выдохнуть и вырваться из его хватки, – Если это было все, чтобы затащить меня в постель, то можешь поставить очередную зарубку на кровати. Молодец, тебе это удалось. Но мне это не подходит. Я, наверное, пойду.

– Ты куда собралась?! – гаркнул он, вскидывая руку.

От этого простого жеста я вздрогнула и сжалась. Но он не ударил. Лишь схватил за плечо и резко дернул к себе.

– Любаш, – Влад начал ласково, – Раньше надо было думать, когда вертела жопой перед взрослым мужиком. А сейчас уже поздно. Ты теперь моя женщина, и я с тобой буду спать столько и тогда, когда захочу. Нравишься ты мне, поняла?

От этого грубого признания, сказанного в ультимативной форме, мне слегка поплохело.

– Влад, не будь таким жестоким. Где тот мужчина, что был со мной всю эту неделю?

– Ты хочешь, чтобы я с тобой был пуделем на задних лапках?! – разъярился тот, – Любаша то, Любонька се… Привыкай! Я такой, какой есть! Будешь хорошо себя вести, может, побалую тебя лаской и нежностью. А пока не беси. Вытри слезы и иди пожарь стейки. Жрать хочу, пока как бобик шлялся с тобой на Патриках.

Влад развернул меня в сторону кухни и легонько подтолкнул вперед. На негнущихся ногах я поковыляла туда, куда меня отправили. В голове был какой-то вакуум, отказывающийся принимать услышанное. Хотелось встряхнуть Влада, чтобы он снова поменялся на такого, каким был. Но вместо этого я послушно шагала на кухню и всерьез собиралась жарить стейки.

Глава 7.

1998 год, декабрь. Новая работа.

У меня не было подруг, с кем можно было бы обсудить свои проблемы. Зато самих проблем и неприятностей оказалось выше крыши.

Начнем с того, что ресторан «Рашель», где я только-только начала зарабатывать нормальные чаевые, все-таки закрылся. Владельцы заведения проиграли властям, которые вовремя подсуетились и «прихватизировали», как выразился Влад, здание.

Работы лишилась не только я, но и все, кто там трудился. Влада собственник бизнеса перекинул на другой объект – в стриптиз клуб «Весна», а остальных просто уволил.

Я не рвалась больше работать под опекой Влада, да и он не хотел видеть меня в зале, где официантки разносили подносы топлес. Поэтому, сидя в своей съемной комнате, я лениво просматривала объявления. У меня было полностью апатичное состояние и настроение. Я ела потому что так надо было организму, жила по инерции и совсем перестала чем-либо интересоваться.

А виной тому был Влад. После того злополучного вечера, когда он лишил меня девственности, его словно подменили. Мужчина был груб, несдержан. Позволял себе похабные шуточки, завуалированные угрозы поделиться мной со своими «пацанами», угнетал и всячески показывал, что я рядом с ним никто.

На мои три попытки расстаться с ним, я получала в ответ побои и жестокие изнасилования. Он приезжал ко мне в общежитие, и распугивая всех соседей, орал, как припадочный, не забывая прикладывать меня лицом к стенке. После таких показательных выступлений всегда шел грубый секс, во время которого он, будто в трансе шептал «Ты моя, Любонька. Только моя, девочка. Захочу – вознесу на пьедестал, а нет – так отдам другим поиграться».

В какой-то момент я поняла, что он психически болен. И тогда-то стала продумывать план побега. Мне нужно было снять комнату в другом районе и под другим именем. Казалось бы, так просто, но нет.

Именно в тот момент в нашем общежитии капитально прорвало трубы. Здание полностью затопилось буквально за час. Вода хлестала с потолка везде, заливала коридоры, жилые комнаты. Почти все вещи были испорчены, и жильцы выбегали в двадцатиградусный мороз на улицу, спасая хоть какие остатки.

Жить там дальше было невозможно. Я собрала все, что у меня было на тот момент: несколько сумок с вещами и обувью, книги, заначка денег. Помню, как с этим добром брела до метро и мечтала, что вот он мой шанс. Скрыться так, чтобы Влад меня не нашел. И мне бы удалось, если бы я не встретила его машину, проезжающую мимо вдоль пешеходного тротуара. Он как раз ехал ко мне.

Каких же «лестных» слов я тогда наслушалась о себе! Спасибо, что не бил, но матом обложил так, что до сих пор в голове раскладываю новые слова по полочкам.

Влад выдернул из моих рук сумки, забросил на заднее сидение, а меня весьма грубо впихнул на переднее пассажирское.

– Будешь жить со мной, – тоном, не терпящим сопротивления, отрезал он, – Хочешь – не работай. Деньгами я тебя обеспечу.

– Учиться хочу. Я нашла хороших преподавателей при вузе. С их помощью легко поступлю в следующем году.

– Посмотрим, как вести себя будешь. А пока посидишь дома и докажешь мне свою любовь, – Влад обжег меня злым взглядом и больно сжал колено, – Ты же сбежать сейчас хотела, сука?

– Н-нет, – весь мой испуганный вид, говорил, что да. И даже актерский талант не помог избежать сильного тычка под ребра.

– Так я тебе и поверил, тварь. Никуда ты, Любка, от меня не денешься. Никуда. Будешь сидеть дома под замком, варить мне борщи и ублажать до самого утра, – он уже перешел на крик и замахивался рукой на меня.

В свою квартиру он затаскивал меня с криками и побоями, так как я отчаянно сопротивлялась и выла на весь подъезд. Последующее за этим изнасилование быстро отбило у меня желание размахивать руками и целиться ногтями ему в глаза.

Я лежала на кровати с синяками по всему телу. Из глаз без остановки тихо катились слезы, а Влад с видом побитой собаки ходил вокруг меня. Его искренние извинения, приправленные страхом, что он переборщил, выводили меня из себя. Но я молчала, прокручивая в голове план побега.

А в душе все равно поселился страх. Он сжирал меня медленно, но верно. Когда мужчина был дома, я притворялась тихой невидимой тенью, чем выбешивала его еще сильнее. Влад любил ту веселую, открытую и немного горделивую девчонку, какой он увидел меня в «Рашель».

Его претензии становились все глупее, а удары сильнее. В какой-то момент мне захотелось, чтобы он не рассчитал силу и закончил весь этот ужас, но это был еще не конец.

В один день, ближе к Новому году, он вернулся домой пьяным и тут же пошел ко мне. Его заплетающаяся речь с одной стороны меня порадовала, а потом ввергла в ужас.

– Все, Любка, – осоловевший взгляд Влада хмуро скользнул по моему телу. В нем не было привычного желания, что дало мне возможность хоть чуточку расслабиться.

– Что все?

– Надоела ты мне.

Я замерла и попыталась скрыть улыбку. Наконец-то. Этот день должен был наступить. Всего полтора месяца мучений, показавшиеся мне пятью годами…

– Я могу уйти? – с удовольствием сделала бы это раньше, если бы не сидела все эти дни запертая на три замка. Ни разу не выходила на улицу. Только прогулки по крошечному балкону. Все продукты и вещи Влад привозил сам, а меня с собой категорично отказывался брать.

– Уйти? – фыркнул он и пьяно рассмеялся, – Не-е-т, Любаша. Такими бабами, как ты, просто так не разбрасываются. Уйти она вздумала. Мы на тебе еще столько баксов сделаем, ух!

Смех Влад больно задевал и оскорблял, но, сцепив зубы, я молчала. Обычно расспросы до добра не доводили, а у меня только-только стали заживать кровоподтеки на теле. Поэтому терпеливо ждала, когда он продолжит.

– Работать будешь. Вместе со мной. Хватит уже жировать на мои деньги. Твоя классная задница принесет нам десятки тысяч долларов. Не зря же я занялся новым направлением в бизнесе, – его речь становилась все запутаннее, а голова так и норовила упасть на грудь.

Это был какой-то пьяный бред. Просто бред. Я не могла и не хотела верить в то, что он говорит. Почему? Возможно, потому, что Влад не единожды угрожал, что он мой первый и последний мужчина. Что он никогда и никому меня не отдаст. Что я только его, и только он будет иметь меня так, как ему захочется.

* * *

Как бы больно в душе мне не было, как бы не болело мое истерзанное тело, но в новогоднюю ночь мне пришлось вместе с Владом ехать на какой-то великосветский прием. Уж не знаю, каким образом он туда попал, но на входе протянул швейцару два позолоченных билета.

Накануне он вернулся домой увешанный брендированными пакетами. Сбросил их в коридоре и пошел ко мне.

– Разбери покупки, – холодно приказал Влад, – Там три платья, белье, обувь и косметика.

– Зачем мне это? – я смотрела на него, пытаясь понять, в каком он настроении.

– В новогоднюю ночь мы приглашены на один прием, где будут разные сливки общества. Нужно выгулять тебя и засветить перед важными людьми.

– Влад.., – мой голос немного срывался, но нам следовало поговорить с ним, когда он трезв, – Объясни мне, что происходит? Ты сказал, что я тебе надоела. Так?

– Нууу, – скривился он, – Не то, чтобы надоела, скорее я наигрался и готов поделиться своим золотом с другими.

– Недолго ты игрался, – усмехнулась, – Смысл было вообще начинать? Но если это так, то давай разойдемся мирно? Каждый пойдет своей дорогой и все.

– Люб, тебе не идет, когда ты прикидываешься рязанским валенком. Взрослей, детка. Я даю тебе шанс выбиться в люди, а ты мне здесь морду кривишь. Да, я буду на тебе зарабатывать баксы, но и ты не останешься на бобах. Все шмотки, ювелирка, все, что получишь – все твое. Другая вцепилась бы зубами, – он начинал злиться.

– Мне это не нравится и я не хочу так, – непрошенные слезы подступили к глазам, но я их быстро сморгнула. Сейчас не время истерик, нужно договариваться.

– Вот тебе пища для размышлений. Помнишь Настю официантку из «Рашель»?

Я задумчиво кивнула. Красивая девушка. Высокая, статная, густые рыжие волосы, тонкие черты лица.

– Так вот. Она начала работать со мной месяц назад. И сейчас она уходит, так как встретила богатого мужика, который ее выкупил. На данный момент разъезжает на мерсе и счастлива до усрачки. А ты свои природные данные хочешь похерить на пыльных подмостках. Ты сначала на ноги встань, заработай денег, а потом суйся в свои театры сколько влезет. Может мужика встретишь достойного и он тебя актриской сделает.

Он говорил уверенно, словно знал, что это действительно так. А все, чего мне хотелось – это закрыть уши ладонями и кричать.

– Я не буду этим заниматься! Это проституция! – все-таки выкрикнула, не сдержалась. Выплеснула эмоции и вся сжалась, ожидая затрещины, но мужчина спокойно поправил меня.

– Это не проституция, а эскорт. Слышала о таком?

– Нет.

– Не удивительно, что ты в своей деревне могла слышать? – ухмыльнулся Влад, – Эскорт – это элитное сопровождение. Не секс, а приятная компания, за которую платят немаленькие деньги. Все в рамках приличий и закона.

– И все? Мне не потребуется ни с кем спать? Просто кого-то сопроводить, а тебе за это заплатят? – я ни разу ему не поверила.

– И снова тебе говорю – повзрослей, Люба. Ну, какой баран будет платить деньги за просто сопровождение? Мужику с деньгами достаточно пальцем поманить и все цыпочки и так будут плющом за ним увиваться.

– Тогда что?

– Секс будет, но по обоюдному согласию. И ты получаешь не фиксированные деньги за час, а например, проводишь несколько дней с мужиком. Он может вывезти тебя заграницу, чтобы продемонстрировать свою бабу партнерам. Может арендовать тебя в Москве на неделю, и ты живешь у него, сопровождая на все мероприятия. Это очень приятная и не пыльная работа. Настя вот была уже в Израиле неделю, пока ее «Олежа» окучивал евреев на контракты.

– Влад, нет. Прошу не заставляй меня. Я не хочу переступать через себя и так низко падать в своих же глазах. Это неприемлемо для меня, понимаешь? – я смотрела на него с такой надеждой, но прекрасно понимала, что мои слова для него ничего не значат, – Тем более, ты сам говоришь, что это добровольно, а я не соглашусь ни с кем на секс.

– Дура, – вдруг рявкнул он так, что я аж подскочила, – Будешь делать то, что я скажу. Если заартачишься хоть перед одним клиентом…

– То что? – с вызовом спросила, мысленно готовясь к очередным побоям или изнасилованию.

– Просто поверь – тебе не понравится, – прищурился он, – Сдам в какой-нибудь притон, и будешь обслуживать наркоманов на грязном матрасе.

– Ты этого не сделаешь, – в ужасе прошептала я. По коже даже поползли мурашки от того животного страха, который я испытала в эту секунду.

– Сделаю, – Влад легко пожал плечами, – Как ни раз уже делал с другими. Живут они после этого, кстати, недолго. Их в первый же день сажают на иглу, чтобы не орали, а за дозу они потом готовы на все.

Я молча откинулась на спинку стула и не знала, что сказать. Это было какой-то дикостью. Такого не могло произойти со мной. Это больше подходило для сюжета новостей или очередной криминальной драмы, но точно не для моей жизни.

– Так как, разберешь пакеты? – провокационно спросил Влад. Он что-то высматривал в моем лице, но кроме глухой ненависти и презрения к нему ничего не увидел.

И вот мы заходим с ним в казино «Гранд Фердинанд». Я надела скромное черное платье, которое сидело на мне слегка свободно. Приятная шелковая ткань холодила кожу, вызывая мурашки. Еще в гардеробе у меня забрали норковую шубку – очередное капиталовложение Влада, и теперь я катастрофически мерзла.

Влад настоял, что под это платье не нужно белье, поэтому сейчас я скрестила руки на груди, чтобы скрыть стоящие колом соски. Было ужасно неловко и стыдно. Словно раздетая вышла в честной народ.

– Руки убери от груди. Что ты мнешься, как школьница? – прошипел мужчина, таща меня за руку.

– Я будто в ночнушке пришла в казино, – тихо ответила ему, не поднимая глаз.

– На тебе платье от Prada за несколько тысяч долларов. Ты всерьез думаешь, что знающие люди примут ее за ночнушку? Деревня, – махнул он рукой.

Я недоверчиво покосилась на тонкий шелк без всяких декоративных элементов. Вот эта тряпица стоит несколько тысяч? Да еще и долларов? У нас в деревне на рынке были похожие, но для сна.

– Значит так. Когда войдем в зал, улыбайся и держись рядом со мной. Никуда не отходи и ни с кем не разговаривай. Уяснила?

– Да, – я послушно кивнула.

– Натяни на морду улыбку что ли, – недовольно сказал Влад, – А то мина кислая, как на похоронах.

– Похороны моей чести и совести, – мрачно ухмыльнулась ему.

– Смотри, как бы я твои похороны не организовал, – бросил он и больно сжал мою руку.

Попав в зал, я зажмурилась. Хочется сказать, что от света многочисленных бриллиантов на дамах, но нет. От страха. Казалось, будто мы войдем, и к нам тут же бросятся оголодавшие по женскому телу мужики. Мне рисовалось в голове, как они тянут ко мне свои жадные и липкие ручонки, как вытягивают слюнявые губы в поисках поцелуя.

Хотелось разрыдаться в ту же секунду, но я постаралась резко выдохнуть и открыть глаза.

– Не стой столбом, шевели ногами, – прогудел Влад, привычно вливаясь в мир богатеев и дорогих одежд.

Глава 8.

1999 год, февраль. Рокировка.

– Любка, там снова к тебе. На этот раз тот женатик, что был в прошлый раз, – в общую комнату заглянула наш администратор-цербер Мила, – Поднимайся! Хватит бока отлеживать!

Она бодро процокала каблучками и подлетела ко мне.

– А ну вставай, лежебока! Ты посмотри, в кого ты превратилась! Страшно смотреть.

– Не смотри, – через силу ответила ей.

– Ты мне еще похами тут, – беззлобно ответила та, тормоша меня за плечо.

Я лежала на своей кровати и бездумно сверлила взглядом одну точку. В голове был абсолютный вакуум. Все чувства с эмоциями атрофировались, и в душе зияла огромная черная дыра. Она вытягивала из меня все жизненные силы, всю энергию и желание жить. Мне хотелось просто лежать и упиваться своим горем, чтобы меня никто не трогал и не тормошил.

– Люб, я не шучу. Вставай и приводи себя в порядок, иначе я снова позову Андрея, и он тебе быстро поможет придти в себя.

При упоминании последнего я едва заметно вздрогнула. Повернулась к Миле и попыталась встать. Ослабленное тело отказывалось двигаться. Ноги тряслись и подкашивались.

– Ооо, мать, ну ты даешь, – Мила подхватила меня и грязно выругалась, – Люба, блядь, ты понимаешь, что сама роешь себе яму? Если ты и дальше будешь так себя вести, Андрей не станет с тобой так церемониться, как я. Помнишь Ленку? Так вот нет больше Ленки. Осталась неадекватная наркоша, которая за дозу стелется перед любым. Дурища ты. Тебе еще повезло, что попала сюда, а не к Арману.

Девушка тащила меня по коридору, а я едва переставляла ноги от слабости. От осознания, куда меня ведут, очередной приступ истерики накатывал с катастрофической скоростью. Даже появилось немного сил, чтобы попытаться вырваться из захвата Милы. Она увидела мои слабые телодвижения и отпустила. В ту же секунду я сползла по стенке, не сумев устоять на ногах.

– Да еп твою мать, – всплеснула она руками, – Сколько же проблем с тобой. Уже жалею, что согласилась на предложение Влада.

– Урод, – едва слышно прошептала я, – Чтоб он сдох, тварь.

– Урод, – согласно кивнула Мила, – Но в этом бизнесе других и не бывает. Так, ладно. Сиди здесь, я сейчас Таньку отправлю вместо тебя. Сделаем женатику небольшой подарок за счет заведения.

Девушка, обдав меня приторными духами, упорхнула в противоположную сторону и скрылась в другой комнате. Через минуту она вышла следом за высокой красавицей Татьяной. Та обдала меня презрительным взглядом, закатила глаза и прошла мимо. Ее можно понять. Сегодня у нее выходной, а из-за меня ей придется поработать за весьма мизерную оплату.

– Прости, – прикрыв глаза, сказала ей вслед, но кажется, не была услышана.

– Поднимайся, Люб. Пойдем в столовую и поговорим, – Мила помогла мне встать на ноги и повела на первый этаж.

Усадив меня за стол, она подошла к плите, взяла половник и щедро плеснула в тарелку золотистого супа. Достала две рюмки, разлила коньяк. Подумала немного и нарезала копченой колбасы с хлебом.

– Ты когда последний раз ела? – спросила она.

Я облокотилась на стол и положила голову на сложенные руки. Сил не было удерживать себя прямо.

– Не помню… может, неделю назад? – если не больше.

– Вот же дурища, – ахнула Мила, – Если ты здесь помрешь, я тебя самолично придушу. Поняла? Давай ешь.

Она поставила передо мной миску с куриным супом, всучила в руку ложку и грозно встала над душой. Я потихоньку начала есть, а удивленный желудок радостно принимал наваристый бульон. Сама не заметила, как опустошила тарелку и жадно уставилась на кастрюльку с супом.

– Еще? – с сомнением протянула она, – Главное, чтобы не поплохело за раз.

Мила налила еще добавки и с умилением наблюдала, как у меня трещало за ушами, пока я выгребала ложкой кусочки курицы.

– Тощая ты, как из Освенцима, – она жалостливым взглядом пробежалась по моим острым плечам, торчащим ребрам под тонкой майкой, – А теперь давай рюмашку коньячка хлопни.

Поставила передо мной рюмку с остропахнущей янтарной жидкостью. Молча взяла ее и опрокинула в себя. Коньяк неприятно обжег горло и раскаленной лавой устремился по пищеводу, даря моментальное тепло и легкую расслабленность.

– Ну, а теперь рассказывай, – Мила села напротив меня за стол, поставила между нами бутылку, колбасу и наполнила рюмки.

– Что рассказывать?

– А все, Люба. Все, что на душе, то и говори, – девушка опустошила свою рюмку, закусила колбасой и выжидательно посмотрела на меня.

Мне не хотелось ничего рассказывать, поэтому сначала молчала, закусив губу, но потом плотина прорвалась, и я заговорила. Изливала душу Миле, которая участливо смотрела на меня и поглаживала мою ладонь. Я рассказала ей все, начиная с детства, когда хотела стать актрисой, как уехала из деревни, а бабушка просила, чтобы осталась. О своем провальном поступлении и лжи, о том, как умерла бабуля, как вернулась в Москву и работала на рынке. Говоря о Владе, с трудом сдерживала слезы. Было больно и обидно. Злость поселилась в каждой клетке тела.

Очень трудно было рассказывать недавние события, которые произошли со мной, начиная с той злополучной новогодней ночи. Чем дольше я говорила, тем больше сама погружалась в те дни.

* * *

Той ночью в «Гранд Фердинанд» что-то во мне окончательно надломилось. Я ходила побитой собакой за Владом и отказывалась поднимать глаза на гостей. Так мне казалось, что моя скромная персона никого не заинтересует, и мучитель успокоится. Это было наивно, но я действительно в это верила. Частично даже рисовала в голове радужные картины, как Влад отпускает меня.

Суровая реальность обухом ударила по голове, когда к нам стали подходить странные личности мужского пола. Они перебрасывались незначительными фразами с Владом, а меня просто прожигали оценивающими взглядами. Разве что рот не заставляли открыть, чтобы пересчитать зубы.

Не помню, как долго это длилось и сколько было «интересовавшихся». В памяти засел лишь момент, когда Влад довольно оскалился и наклонился ко мне. Он начал тихо говорить на ухо, а у меня чуть не подкосились ноги. Последний из тех, кто околачивался рядом с нами, выкупил меня на два дня. Мужчина пожелал, чтобы я сразу уехала с ним с этого новогоднего вечера.

Перед глазами пронеслись лица, которые я украдкой разглядывала, пока никто не видит, и меня охватил шок. Выкупившим оказался престарелый полный грузин или азербайджанец. К сожалению, я не смогла по лицу определить, к чьей нации он относится.

– Влад, пожалуйста, не надо, – взмолилась, готовая в любой момент упасть на колени.

И упала бы, если мужчина не держал меня крепко за руку.

– Любка, заткнись и делай свою работу. Выкинешь хоть один фокус – пеняй на себя. Сдам в такой бомжатник, что ты через десять минут взвоешь, и будешь бежать впереди меня. Пойдем.

В голове что-то разорвалось от переполнявших эмоций и чувств. Еще секунда и сердце остановится от той безысходности, в которую угодила.

Я громко отчаянно закричала и накинулась на Влада с кулаками. Никогда бы не подумала, что во мне есть столько сил, чтобы сбить с ног здоровенного мужика. Он нелепо шлепнулся на зад и вытаращился на меня, словно впервые видит.

Раненным медведем я бросалась на него, стараясь задеть ногтями глаза. Как можно сильнее оцарапать его мерзкую физиономию. Люди вокруг нас испуганно и обескуражено перешептывались, но не спешили на помощь. Чем я постаралась воспользоваться, и подключила к ударам руками ощутимые пинки туфлями.

Влад уворачивался, сбитый моим напором, но в какой-то момент резко перехватил мои руки и смог подняться. Короткая оплеуха, от которой я едва не потеряла сознание, и мучитель быстро перехватил мое тело, уходя с мероприятия.

Нам вслед доносились насмешливые и едкие комментарии, но мне было плевать, что говорят эти чужие незнакомые люди. Здесь и сейчас решалась моя судьба.

– Угомонись, истеричка, – зло прохрипел он, кидая меня в одном платье прямо на снег, – Я не собираюсь из-за тебя лишаться левых десяти штук баксов. Не заставляй меня применять крайние меры. Знаешь, что это?

Он потянулся к пиджаку, доставая из внутреннего кармана небольшой пакетик с чем-то белым.

– Это наркотик. Одна таблетка, и ты станешь покладистой и ласковой, делая все, что от тебя попросят. Надо было тебе ее подмешать в чай перед выходом из дома, – с сожалением произнес он.

Холодный снег обжигал кожу. Тело тряслось, как в лихорадке, пока я давилась рыданиями.

– Вставай. Иса ждет тебя в машине, – Влад грубо обхватил мою шею и рывком поднял на ноги, – Люба, два дня полного подчинения и я поделюсь с тобой бабками. Две штуки получишь. Так тебе будет легче? И прекрати рыдать. Иса не любит проблемных. Он их по-своему быстро укрощает, вот только методы тебе не понравятся.

Он тащил меня к парковке, к белоснежной новенькой Ауди, где за рулем сидел молодой чернявый парень, а сзади пожилой толстый нерусский.

– Что-то ты маю дэвочку потрепал по пути сюда. Какие-то проблэмы с ней? – покупатель придирчиво осмотрел мой внешний вид и перевел взгляд на Влада.

– Нет, Иса Махмедович, но Люба у нас строптивая барышня, которой нужно показать, как правильно себя вести в обществе интеллигентных людей.

– Без проблэм, дарагой, – расплылся в улыбке Иса, – С этим у меня проблэм нэ возникнэт.

Я в ужасе смотрела на мужчину и пыталась пятиться назад. Нет, нет и еще раз нет. Только не это. Влад сильнее, чем следовало сжал шею и нагнул меня, помогая усесться в салон. За мной тут же захлопнулась дверь, отрезая пути к отступлению.

Все остальное было, как в тумане. Помню свои мысли, что живой не дамся. Задорого продам жизнь. Помню, как первая набросилась на этого Ису, целясь ему в глаза. В которых, кстати, был неподдельный испуг. Мужчина не ожидал такой прыти и позволил впиться пальцами ему в лицо.

Молодой водитель со своего места сквозь смешки пытался мне помешать, но больше давился от хохота, чем помогал Исе. Оказывается, мы отъехали от парковки буквально метров пятьдесят и встали.

Я явно выигрывала в этом поединке, хотя не раз получила тяжелой ручищей по голове, груди и животу. Но держалась. Из последних самых яростных и отчаянных сил. И возможно, я бы одержала победу, смогла убежать, если бы не открывшаяся снаружи дверь и не взбешенный голос Влада.

– Ну, ты доигралась, сука, – он выдернул меня из машины за волосы и снова повалил в грязную кашу снега, – Не понимаешь по-хорошему? Будет тебе по-плохому, деревенщина.

Влад замахнулся и с такой силой ударил меня по голове, что я ничком упала на спину. Приходила в себя уже в тепле на мягкой кровати.

Первой мыслью было, что пронесло. Все обошлось. В книгах всегда так бывает. Прекрасная героиня теряет сознание, и пока она в обмороке, главный герой вытаскивает ее из болота. В моем случае, я уже очнулась в болоте. И две уродливые жабы с мутными взглядами стерегли свое сокровище.

– Андрюх, погляди, очнулась краля! – радостно и как-то глуповато воскликнул один из сторожей.

На вид они оба были ужасные. Большие накаченные тела, по сравнению с которыми головы казались несуразно маленькими. Тяжелый выступающий лоб, взгляд не обремененный мыслями, квадратная челюсть. Они походили на карикатуру, нарисованную детской рукой.

– Где я? – слабо простонала, чувствуя, как голова раскалывается от боли.

– Дома, – ухмыльнулся второй и направился ко мне. Он так паскудно улыбался, что я вся сжалась, наблюдая за его движениями.

– Это не мой дом, – вокруг маленькая комнатка, оклеенная бордовыми обоями и заставленная добротной мебелью. Чтобы разглядеть обстановку получше, приподнялась на локтях и тихо охнула. Помимо головы болело все тело, словно меня переехал грузовик, а следом за ним асфальтоукладчик.

– Ошибаешься, красючка. Теперь это твой дом на долгие годы вперед. Ну, или сколько проживешь, – подошедший толкнул меня в грудь, отчего я упала обратно на подушку. За ноги дернул второй и притянул к себе вниз.

Я закричала и тут же схлопотала увесистую пощечину. Уже сбилась считать, которая это была по счету с момента знакомства с Владом.

– Рот закрой и веди себя тихо, – низким голосом проговорил «Андрюха», – Не хочу попортить тебе личико, но если будешь визжать, не обессудь.

– Что вы собираетесь делать? – мой голос дрожал от страха, а глаза испуганно метались с одного на другого.

Вместо ответа эти уроды стали показывать. Тонкое шелковое платье от Prada они разорвали за секунду, невесомые трусики-стринги тоже не стали для них препятствием. Когда же они широко до боли развели мои ноги, я закричала. Это было единственным, что мне оставалось доступным. Недолго.

– Попытаешь откусить – лишишься зубов, – держа меня за волосы, предупредил Андрюха. Рукой он больно сжал челюсть, заставляя открыть рот, и ворвался своим членом прямо в горло. Второй же насильник уже вовсю пыхтел на мне, сжимая бедра до кровавых синяков.

Это было лишь началом. Началом конца всего, что было важно для меня. Моим планам и целям, моим принципам и подростковой беззаботности. Хотелось умереть в тот момент, но почему-то не получалось даже потерять сознание.

В ту ночь умерла Люба, которую все знали и любили. Больше не было добродушной Любаши, готовой веселиться с друзьями, дарить людям улыбки и радость. Осталась лишь одна телесная оболочка без всякого содержимого внутри.

– А девка-то крепкая, – с восторгом произнес Андрей, отпуская мое безвольное тело.

– Я уже заманался держать ее. Брыкается, как кобыла, – пожаловался второй.

– А ты зайди к ней с головы, – похабно хохотнул первый, – А я пристроюсь сзади.

И снова все повторилось, а потом еще, еще и еще. В комнату кто-то периодически заходил, отпускал едкие комментарии, а некоторые даже присоединялись. Они в открытую скалились, насмехаясь над моими слезами и криками, не чурались того, чтобы ударить. Наверное, это длилось дня три, пока на грани жизни и смерти я не перестала приходить в себя после кратковременных обмороков.

Только тогда меня, как кусок пережеванного мяса, отнесли в комнату к остальным девочкам, проживающим здесь. С тех пор несколько раз в день меня грубо выдергивали из кровати, волочили по полу все в ту же бордовую комнату и насиловали. Только теперь Андрей выступал в роли цепного пса, следя за тем, чтобы я не накинулась на клиента. А мне это было и не нужно. Я закрывала больные глаза, отворачивалась и молча плакала, пока тело терзали чужие мерзкие руки и не только.

– Лежишь, как бревно, – недовольно протянул цербер, возвращая меня обратно, – Клиенты недовольны. Спрашивают, за что только деньги платят в таком приличном месте, как наше.

– За изнасилование, – потрескавшимися губами, прошептала в ответ.

– Шибко умная что ли? – разъярился Андрей, – Да с тобой еще ласково обошлись. Можно сказать по-семейному. Скажи спасибо Владу, что сбагрил сюда, а не отдал кавказцам на растерзание. Вот где было бы изнасилование, овца!

– Передай Владу.., – зашептала я, собирая последние силы, – Пожалуйста…

– Что передать? – грубо тряхнул меня Андрей.

– Пусть… пусть…

– Ну? Что?

– Пусть сдохнет в самых тяжких муках.

Мужик поглядел на меня рыбьими глазами да как расхохотался. Его смех неприятно отзывался гулом в голове. Хотелось заткнуть ему рот грязными тряпками, лишь бы замолчал.

– А ты все-таки боевая, – отсмеявшись, сказал он, – Боевая, но глупая. Хотя тебе всего, сколько там лет? Восемнадцать? Огонь девка!

* * *

Рассказав все это Миле, я горько заплакала. На душе слегка полегче, но скорее всего это потому, что я сытно поела впервые за долгое время. Мне хотелось, чтобы меня пожалели, как в детстве. Чтобы обняли, прижали к себе и гладили по головке, приговаривая, что все пройдет, пройдет и это.

Я столько натерпелась грубостей и злости в своей адрес, что теперь столько же хотела теплоты и заботы. Она была нужна мне, как воздух. И ее я увидела в глазах Милы.

Девушка с жалостью смотрела на меня, гладила по рукам и успокаивала. Чуть позже заговорила.

– Не обижайся, Люба, но твоя история мало чем отличается от большинства других. За некоторым исключением, конечно.

– Вы здесь тоже пленницы? – шмыгнув носом, спросила.

– Кто-то да, а кто-то приехал сюда добровольно. Кого-то мать продала Андрюхе, кого-то он сам подцепил и теперь все никак выгнать не может. Тут же, понимаешь, сколько людей – столько и историй, – мягко улыбнулась она.

– Почему вы не приведете сюда милицию? Почему не попросите тех уродов, что вас насилуют, чтобы они помогли?!

– Потому что мы все хотим жить, Люба. Никто не хочет получить пулю в лоб, – серьезно произнесла она, – И ты держи язык за зубами, если не хочешь к отпетым наркошам. Как бы мерзко и грубо не прозвучало, но тебе действительно повезло, что ты попала сюда. Есть места в тысячу раз хуже. Туда выписывают билет в один конец, так как там никто не выдерживает больше двух недель.

Я все равно молчала, не зная, что на это сказать.

– Ты можешь сейчас злиться, беситься, не понимать моих слов, но со временем, когда успокоишься, поймешь, – продолжила она, – То, что с тобой случилось – это ужасно. Это тяжело пережить и принять, но надо, Люб, надо. Понимаешь? Иначе, зачем вообще жить?

– Я задаюсь тем же вопросом. Зачем мне жить теперь? Меня унизили, растоптали, вытерли об меня ноги! Понимаешь ты это, Мила? – закричала на нее.

– Слишком ты еще мало видела жизнь, поэтому в твоей голове сидят мысли на подобии «зачем мне жить?», – уверенно отрезала она, – Ты молода, чертовски красива даже сейчас, когда похожа на поломанный скелет из пыточной. У тебя впереди еще вся жизнь! Кто знает, как она сложится? Думаешь, здесь девчонкам не везет найти нормального мужика? Ага, щаз! Уже четверых выкупили на моей памяти. Сейчас сидят по домам, как благопристойные жены и пылинки сдувают со своих папиков. Не будешь дурой, вывернешь ситуацию во благо себе!