Читать онлайн За стеклом бесплатно

ПРОЛОГ

Возникало ли у вас когда-нибудь это необъяснимое чувство вины, притупленное болью от знания, что вы могли что-то изменить, но не сделали этого?

Что в ваших силах было направить реку в нужное русло, туда, где она не принесёт беды, разрушая стихией всё на своём пути?

Что была возможность всё исправить, а теперь вам только и остаётся, что бродить среди руин своей души?

– Эмили, – вырывая меня из омута мыслей, тихо позвала по имени миссис Бэлл, утонченная женщина с черными волосами и проницательным взглядом, направленным прямо в душу из-под роговой оправы очков.

Я сидела в светлом кабинете, слушая монотонное и успокаивающее тиканье часов, стараясь сформулировать ответ на вопросы, заданные психотерапевтом.

«Что привело тебя ко мне? Тебя что-то беспокоит?»

– Да, извините, – я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в голосе, которая распространилась и на тело. – Я… Мой друг… – голос всё же предательски дрогнул, когда воспоминания о нем ворвались в разум. – Мой друг нуждался в помощи, а я этого не заметила. Не видела этого. И сейчас он… – слезы, которые я так упорно старалась сдерживать, находясь на людях, нашли выход в кабинете психотерапевта.

Озвучивать причину своей боли было в разы больней и тяжелей, чем просто думать о ней. Когда всё лишь в твоей голове, то и эмоции зачастую оказываются заперты там же, но не тогда, когда слова вылетают наружу. Они будто материализуются, превращаясь в тонкий и острый скальпель, который беспощадно вскрывает загноившуюся рану. Приносит ли это исцеление или ничего кроме потока новой боли?

– По твоему другу было заметно, что он нуждается в помощи? – миссис Бэлл принялась делать какие-то заметки в блокноте, лежащем на её коленях.

– Но разве друг не должен видеть чуточку больше, чем остальные окружающие? Разве он не должен видеть, когда тебе плохо и нужна помощь?

– Я спрошу иначе, Эмили. Ты предполагала, что с твоим другом может случиться нечто подобное? – миссис Бэлл положила ручку поверх блокнота и внимательно посмотрела на меня.

Предполагала ли я?

– Нет… Он всегда был таким… Я никогда не знала, что творится в его голове. С самого детства было так, – сцепив руки в замок, я наблюдала как от степени надавливания местами белеет кожа пальцев, лишаясь кровотока. Это немного отвлекло от боли, которая разрасталась в сердце. Не думала, что с эмоциями может быть настолько сложно справиться. Особенно если они наполнены грустью и негативом. Что они могут причинять такую боль, которая кажется физической.

– Расскажи мне подробнее о твоём друге и обо всем, что случилось.

Мой взгляд взметнулся к лицу женщины, ища там правильный ответ. Была ли я готова озвучить вслух то, о чем даже думать и вспоминать боялась?

– Если сейчас для тебя это сложно, можем продолжить в другой раз, – голос миссис Бэлл был мягким и успокаивающим, а взгляд добрым, не имеющим ни единого намека на осуждение, отчего захотелось рассказать ей все прямо сейчас.

Глубоко вздохнув, вновь опустила взгляд на сцепленные руки. И начала свой рассказ.

– Мы были знакомы с самого детства. Практически десять лет…

Глава первая

10 лет назад

В один из жарких летних дней, когда солнце не щадя выжигает траву на газоне, а от горячего асфальта исходит обжигающее тепло, я играла в тени под большим дубом у двора. Компанию мне составляла одна из самых любимых подружек – тряпочная кукла улыбашка-Люси.

На нашей улице было мало детей и все они были старше меня. Поэтому зачастую приходилось коротать время в одиночестве, с тоской наблюдая за тем, как более взрослые ребята катаются на самокатах и велосипедах, радостно смеясь. Они не хотели дружить со мной, считая малявкой.

Меня это немного задевало, но, к счастью, бывали и хорошие дни, которые я ждала с нетерпением. В эти дни мы с мамой посещали парк, в который приходили мои сверстники. Там всегда было весело и многолюдно, для каждого ребёнка находился свой друг, и я не была исключением. Жаль, что посещать это прекрасное место доводилось не так часто, как того бы хотелось.

Мимо проехала девочка, звоня маленьким звоночком, закреплённым на руле велосипеда. Глядя на меня, она всё чаще нажимала на рычажок, запуская дребезжащий шум по улице, и с каждым движением большого пальца её улыбка становилась всё шире и самодовольнее.

Она это делала специально?

Глядя, как она со звоном пронеслась вниз по улице, не выдержала и показала ей язык.

– Мама завтра отведет меня в парк, там я точно повеселюсь. И велосипед у меня скоро будет двухколёсный, – бурчала я, надавливая на нос улыбашке-Люси.

Я уже собиралась отправиться домой, где посмотрю мультики. Но столь грандиозные планы резко изменились, когда к соседнему дому подъехала большая грузовая машина, а затем ещё одна легковая.

Из машины вышла красивая женщина с вьющимися волосами пшеничного цвета, одетая в небесно-голубое платье. Она счастливо осматривала участок и дом, который, сколько себя помню, пустовал.

– Сэм, здесь просто прекрасно. Выходите скорей! – женщина улыбаясь двинулась к входной двери, а я посмотрела на машину, из которой так никто и не показался.

Присмотревшись внимательнее, заметила, что на водительском сидении был мужчина, который развернулся назад, видимо, говоря что-то тому, кто сидел за ним. Когда разговор был окончен, мужчина бросил взгляд на меня через стекло. Его кустистые тёмные брови были нахмурены, а взгляд карих глаз скрывал целую бурю.

Мне стало немного не по себе, отчего решила переключить внимание на тряпочную куклу в своих руках, пока не послышался хлопок дверцы машины. Сначала первый раз, а пару секунд спустя второй.

Когда осмелилась снова поднять взгляд, увидела мальчика, примерно своего возраста. Он выглядел печальным, глядя вслед мужчине, который скрылся за дверью соседского дома.

У мальчишки были тёмно-каштановые густые волосы, сам же он был худощавого телосложения, а ростом, возможно, чуть выше меня.

Заметив, что его нагло рассматривают, слабо улыбнулся. Я же радостно помахала ему в ответ.

– Привет! Выходи играть, – громко прошептала я так, чтобы он точно услышал и никто кроме него не узнал о таком приглашении. На что мальчик лишь едва заметно кивнул и побежал в дом, где скрылись его родители.

Я так и сидела в тени дерева, ожидая нового соседа, чтобы поиграть. Спустя пару часов, когда уже отчаялась, а вера в то, что вот-вот смогу обзавестись новым другом, погасла, я хотела отправиться домой. Но неожиданно соседская дверь распахнулась и оттуда выбежал уже знакомый мне мальчик с темно-каштановыми волосами.

Внутри затрепетало радостное чувство вместе с надеждой и предвкушением, что мои будни перестанут быть похожими друг на друга, что наконец-то буду не одна.

– Привет, – поздоровался он, присаживаясь рядом и протягивая мне плитку шоколада. – Меня зовут Ник.

Принимая подарок, я расплылась в радостной улыбке, чувствуя, что не смогу устоять и съем всё лакомство, после которого снова будут болеть зубы, а мама ругаться.

– А я Эмили!

Он улыбнулся мне в ответ.

С этого жаркого летнего дня, растаявшей плитки молочного шоколада и началась наша дружба.

День за днём мы играли около двора, всё больше и больше сближаясь. Мне нравился не только Ник, но и его мама. Миссис Миллер была доброй и милой. Она практически каждый день готовила лимонад и угощала нас, что помогало спастись от жажды в особенно жаркие дни. Так же наши мамы быстро нашли общий язык и уже мы вчетвером ходили гулять, а иногда миссис Миллер без колебаний разрешала своему сыну гостить у нас дома и пропадать со мной часами.

Глава соседского семейства большую часть своего времени проводил на работе, что было к лучшему, потому что, как только он появлялся дома, оттуда были слышны крики и ругань.

Однажды вечером, около девяти часов, к нам постучали. Мы никого не ждали, поэтому мама слегка удивилась столь позднему визиту. Но всё же, отложив в сторону сборник сказок, который читала мне перед сном, она отправилась к двери.

Во мне никогда не было усидчивости, а любопытство смело можно было считать вторым именем. Именно поэтому я хвостиком поплелась за мамой, желая узнать, что же это за ночной гость к нам пожаловал.

Когда она открыла входную дверь, то на пороге оказался Ник в одной только пижаме. Он был заплаканный и напуганный.

– Можно я у вас побуду чуть-чуть? Мама сказала, что скоро придёт за мной, – если я не сразу заметила, что его сотрясала дрожь, то услышав голос, наполненный страхом и мольбой, моментально поняла, что дома у Миллеров не всё так гладко. Скорее там бушевала целая гроза, от которой Ник нашёл спасение у нас.

– Да, конечно, милый. Заходи скорее, – мама отступила в сторону, давая Нику возможность зайти в дом. Но когда мальчик не шелохнулся, она протянула к нему руку. Это простое движение вынудило его в страхе отпрянуть в сторону, но через пару секунд, когда стало ясно, что нет никакой опасности, паника отступила.

– Спасибо, – пробормотал он, проходя внутрь и обхватывая себя руками, словно ему вдруг стало холодно.

В тот момент, когда мы встретились взглядами, во мне словно что-то щёлкнуло, и, выскочив из-за угла, откуда осторожно наблюдала за всем, я побежала к нему.

– Ник! Привет! Ты как раз успел на сказку про Гензель и Гретель! – я крепко обняла Ника, чувствуя, что он нуждается сейчас в этом больше всего, чувствуя, как он постепенно расслабляется в моих объятиях.

Я была очень рада видеть Ника, но то, в каком настроении он был, не нравилось. В тот день я впервые увидела его таким, и это всколыхнуло во мне гамму эмоций: грусть, сожаление, страх и даже злость. Мне предстояло узнать, в чём дело, но это произойдёт явно не сейчас. Сейчас у меня не было смелости спросить его, как не было смелости принять правдивый ответ, который мог бы расстроить ещё больше.

Когда он приобнял меня в ответ, заметила, как мама мягко улыбнулась, словно одобряя такое поведение. Я тогда не понимала почему, но в том, что поступила правильно, подчинившись внутреннему импульсу, сомнений не было.

В тот вечер мама прочла нам много сказок, но складывалось впечатление, что Ник их совершенно не слушал, уходя в свой внутренний мир, временами тревожно поглядывая на входную дверь.

Думаю, это потому, что он хотел поскорее увидеть маму. Я тоже не любила находиться долго без неё, особенно в окружении чужих людей. Но с каждым днём время, проведённое с родителями, постепенно сокращается, и ты отделяешься от них. Это называется взрослением.

Как бы то ни было, сейчас мама была рядом и дочитывала уже третью по счёту волшебную историю, обнимая меня одной рукой и даря тепло, тогда как в дверь неожиданно постучали. Вся сонливость в миг испарилась из глаз, а Ник быстро вскочил на ноги и побежал к выходу.

Он не дожидался, пока моя мама встанет и поможет открыть дверь. Он сделал это сам, словно чувствуя, что за деревянной преградой стоит его самый родной человек.

И это оказалось вправду так.

На пороге была миссис Миллер. На её лице засияла красивая улыбка, когда она увидела своего сына.

– Как вы провели время? – она присела перед ним, разглаживая невидимые складки на пижамной рубашке.

– Хорошо, – Ник вцепился в миссис Миллер, утыкаясь лицом ей в шею.

Когда мы вместе с мамой подошли к ним, то я увидела, что голубые глаза женщины были покрасневшими и немного припухшими. Возможно, она плакала до этого, но сейчас улыбалась.

Была ли эта улыбка искренней? Или всё же она очень обманчива?

Я не знала.

Но повидать эту улыбку мне довелось бесчисленное множество раз.

Глава вторая

7 лет назад

Всё стало ещё хуже, когда мы пошли в школу. Отец Ника постоянно давил на него из-за оценок, которые, в общем-то, были не так уж и плохи. Были даже времена, когда друг вызывался помочь мне с учёбой, что безумно выручало.

Так и в этот раз, когда мы возвращались домой, специально выбрав самый длинный путь, я размышляла над тем, как бы намекнуть Нику, что снова нуждаюсь в его помощи.

– Скоро каникулы, – начала я, вышагивая чуть впереди него, теребя шарф, на покупку которого с трудом склонила маму. Я очень любила франшизу Гарри Поттера и, как истинный фанат, считала, что будет преступлением не заиметь себе хотя бы шарф с фирменной расцветкой Гриффиндора.

– Угу, – коротко бросил он, глядя куда-то далеко вперёд, как обычно, витая в своих мыслях.

– И контрольные скоро, – настойчиво подводила я тему к нужной точке.

– И правда, – очередной незаинтересованный ответ.

Похоже, снова не угадала с его настроением, а значит, нужно хорошенько постараться, чтобы добиться своего.

– По математике, Ник! – Я резко остановилась, вынуждая друга замереть на месте, во избежание человеческой аварии прямо на тротуаре.

– Я помню, Эм. По всем основным предметам у нас итоговые контрольные, – он внимательно посмотрел на меня, будто не понимая, к чему клоню.

Да, часто бывали моменты, когда Ник не понимал намёков, но за несколько лет дружбы, думаю, можно было бы знать меня уже лучше. Хотя, чего греха таить, сама зачастую не могла понять его мыслей.

– Есть кое-кто, кому нужна помощь по математике, потому что этому кое-кому не нравится этот предмет, а больше нравится болтать с соседкой по парте, – не встречая никакого проблеска понимая во взгляде друга, всплеснула руками. – Это я, Ник. Мне нужна помощь, – указала на себя пальцем, чтоб уж наверняка быть понятой.

– А. Так бы и сказала, – он слабо усмехнулся и двинулся дальше, обходя меня стороной. – Я приду к тебе сегодня. Наверное.

Неопределённость – ещё одна черта, которая частенько раздражала меня в Нике, наряду с ленью, которая порой одолевала его настолько, что он даже не утруждал себя ответом, не говоря уж какой-то значимой физической активности.

– Постарайся сегодня. Мне ну о-очень нужна помощь. Иначе я завалю контрольную завтра и меня не будут выпускать гулять, закроют в комнате без окон и дверей, и там будут только учебники по математике, – догнав друга, повисла сзади на его плечах, хныча на ухо. – Я состарюсь и умру в окружении цифр. Это же самый настоящий ад!

– Если это научит решать уравнения, то можно тебя туда отправить на каникулы, – протянул он, продолжая идти вперёд, невзирая на то, что на его плечах покоилась ноша существеннее рюкзака.

– Как ты можешь быть настолько жестоким, Ник? – пробубнила я, изо всех сил выражая обиду.

– Хорошо, я приду. Только хватит виснуть на мне, – он передёрнул плечами, будто стряхивая меня.

Получив тот самый ответ, на который рассчитывала, отстранилась и вприпрыжку обогнала его, радостно улыбаясь.

– Ты самый лучший друг, Ник!

Да. И мы оба это знали.

Время ожидания моего мини-репетитора затянулось, и весь пыл к знаниям и даже паника, накатывающая при упоминании о контрольной, пошли на спад. И вот я уже сидела, скучая, дула на ручку и наблюдала, как она катается по столу от потоков воздуха.

Похоже, он всё-таки не придёт.

Но, словно услышав мои мысли, в комнату с грохотом ворвался Ник. Его глаза радостно блестели, а в руках находилось по меньшей мере пять учебников.

– Сейчас мы сделаем из тебя математического гения! – с энтузиазмом проговорил он и с громким шлепком опустил книги на стол прямо перед моим носом.

Глядя на стопку учебников, а затем на энергичного друга, тяжело вздохнула.

– Похоже, ты высосал всю мою энергию. Я так устала, что пальцами пошевелить не могу, – пробубнила я.

– Тогда шевели извилинами, – он сел рядом и принялся открывать книгу за книгой, быстро листая страницы в поисках нужной темы. – Начнём с таблицы умножения или всё не столь безнадёжно? – Ник ухмыльнулся.

– Очень смешно. Дай сюда, – выхватив учебник по математике из рук друга, посмотрела на страницы, исписанные цифрами и буквами. – Сделаем это! Мы получим высший балл.

– Вот это настрой, – удовлетворённо кивнул он и открыл тетрадь.

Мы учились, шутили и ели чипсы. Ник терпеливо всё объяснял, а когда всё же что-то было непонятно, повторял заново. Мне нравилось, когда он такой. Забавный и ничем не загруженный, даже несмотря на то, что учёба далеко не самое весёлое времяпрепровождение.

Спустя несколько часов к нам заглянула моя мама.

– Ник, милый, тебя уже зовут домой, – она мягко улыбнулась, словно почувствовав атмосферу в комнате. – Уверена, вы оба завтра отлично справитесь.

– Думаю, да, – он с гордостью посмотрел на меня, а я ухмыльнулась в ответ, понимая, что теперь точно спасена и с лёгкостью справлюсь со всеми задачками.

– Пойду, предупрежу, что ты собираешься, – мама тихо закрыла за собой дверь, оставляя нас наедине.

– Спасибо тебе, Ник, – отвлекая друга от складывания своих принадлежностей в рюкзак, проговорила я, крепко обнимая. Как обычно, он напрягся от неожиданного прикосновения, но уже спустя пару мгновений расслабился, похлопывая меня по спине.

– Ага. Только не завали контрольную.

Проще сказать, чем сделать.

Когда он ушёл, я заняла место на подоконнике, которое было особенным в это время суток. День за днём мы с Ником проводили один и тот же ритуал – махали друг другу в окно перед сном.

Это значило, что наша дружба по-прежнему крепка. Что завтра мы снова будем вместе. Что мы всегда рядом.

Заметив, как в окне напротив загорелся свет, я устроилась поудобнее и, когда друг подошёл, чтобы выполнить наш особенный ритуал, выдохнула тёплый воздух из лёгких, вынуждая стекло запотеть. И вывела аккуратными буквами слово "Спасибо".

Увидев, как Ник смеётся, склонила голову набок, пытаясь понять, в чём причина его веселья. Он же в свою очередь просто показал тыльную сторону ладони, а затем и лицевую, самодовольно ухмыляясь.

И только тогда до меня дошло, что написала я слова благодарности для себя нормально, а для Ника – задом наперёд.

Лишь бы так не перепутать ничего на контрольной.

Несмотря на волнение и страх, которые преследовали с самого вечера, а также всю ночь, не давая спокойно спать, я аккуратно заполняла бланк, методично вписывая ответы. С каждым решённым заданием моё настроение поднималось, а мандраж проходил. Благодаря Нику чувствовала уверенность в собственных знаниях.

Я бросила взгляд на соседний ряд, где через пару парт от меня было место Ника. Он сидел, сложив руки и глядя в бланк.

Неужели он всё успел решить?

В какой-то степени я завидовала его умениям, но больше всего восхищалась и гордилась, что у меня такой друг.

Его успех давно стал моим успехом, как и его радость или любая неудача. Его боль – моей.

Во многих моментах он был для меня самым близким и родным. И это никогда не изменится.

– Ну и как? – едва ли не прыгая от радости, спросила я, когда урок был окончен, а мы с другом вышли в коридор.

– Что? – рассеянно переспросил он.

– Ты всё заполнил? Я вот всё решила. Всё благодаря тебе, – схватила его за руки, сжимая их.

– А, да, – только и было мне ответом.

Казалось, что из него выкачали всю энергию. Хотя, в какой-то степени понимала его. Контрольная – очень большая нагрузка, и нам необходимо восполнить запас сил, хорошенько подкрепившись.

Но даже скупив все последние шоколадки в буфете, настроение друга ничуть не улучшилось. Ровно как и на следующий день.

На любые вопросы о причинах или о том, что его волнует, отвечал лишь, что устал. И в этом был весь Ник.

Перед началом урока математики все ученики были на взводе, нервничая и с нетерпением ожидая, когда мистер Ванс раздаст обратно бланки, где в уголке красной ручкой будет написана оценка. В том числе нервничала и я, наблюдая, как учитель ходит между рядами, раздавая листы и озвучивая результат наших трудов.

– Поздравляю, Эмили. "В" с плюсом. Ты очень хорошо постаралась, – учитель отдал мне бланк с оценкой, а я, увидев её собственными глазами, едва сдержалась, чтобы не завизжать от счастья.

Теперь оставалось дождаться результатов Ника, и начнутся наши весёлые каникулы! Мы будем лепить снеговиков и объедаться мандаринами. Каждые зимние каникулы были для нас самым волшебным и весёлым временем.

Этого я ожидала. Но следующие слова учителя словно окатили меня холодной водой.

– "D" с минусом, Ник, – мистер Ванс положил лист на парту, но Ник всё так же смотрел куда-то мимо вниз. – Я бы хотел переговорить с твоими родителями.

– "D" с минусом?! Вы уверены? – не выдержала я, вскакивая с места, чем знатно удивила соседку по парте.

– Да, Эмили. Присядь, – скомандовал учитель.

Мои щёки заливала краска, а сердце клокотало в груди. Не уверена, от чего именно, то ли от неверия в такой исход, то ли от несправедливости, то ли от того, что друг предпочёл молчать.

Возможно, Ник знал, что плохо написал контрольную, потому был как в воду опущенный.

Это разбивало сердце. Это злило.

Но только по окончании учебного дня вся эта буря эмоций пошла на спад. Тогда, когда постепенно начало доходить, что мы не проведём каникулы вместе, но что ещё страшнее – дома Ника ждут большие проблемы.

Но масштаб этих проблем стал ясен, когда в школу пришла не мама Ника, а мистер Миллер.

Мы с Ником стояли около кабинета математики, ожидая, когда разговор двух взрослых подойдёт к концу.

Моё сердце стучало как бешеное, а ноги от страха немели так, словно я пробежала целый марафон.

– Боишься? – я искоса взглянула на друга, который с безмятежным видом смотрел на дверь, за которой находился его отец.

– Нет.

– А мне вот страшно, Ник, – я переступила с ноги на ногу. Хотелось схватить друга за руку и бежать куда глаза глядят. – Давай уйдём? Тогда тебе не достанется от папы.

– Не говори ерунды.

Он серьёзно не понимал, что его ждёт? Даже я знала, что характер мистера Миллера был далёк от ангельского. Он и в хорошие времена был злой, а что произойдёт сейчас, представить было страшно.

Мой страх оправдался, когда мистер Миллер вышел из кабинета. Его лицо было пунцовым от гнева, когда он посмотрел на меня, а затем на своего сына.

Я немного съёжилась, когда мужчина тяжёлой походкой направился к нам.

Он быстро схватил Ника за капюшон куртки и потащил прочь к выходу из школы, сопровождаемый взглядами учеников.

Я же смотреть не могла, желая, чтобы предательская влага, заслонившая зрение, исчезла из глаз, а внутри нашлись силы, чтобы защитить Ника.

Глава третья

Ник

Отец тащил меня домой, за всю дорогу не проронив ни слова. Я знал, что это не сулило ничего хорошего. Наоборот, это затишье означало одно: он был в ярости.

Я знал вспыльчивый характер отца. Но, как ни странно, мне не было страшно. Даже несмотря на то, что дома мы будем одни до завтра, потому что мама поехала навестить бабушку.

Это даже было к лучшему. Я знал, что он будет кричать, но в этот раз хотя бы мама не попытается встать на мою защиту и не попадёт под раздачу. Хотя это могло произойти ещё вчера утром.

Он снова кричал. Был снова зол на меня. А я на себя, что не мог найти в себе силы быть счастливым или хотя бы притвориться таким.

А всё из-за сна.

Мне снилось, что я тону. Но в какой-то момент оказываюсь на берегу и вижу в середине реки своего старшего брата – Джеймса. Теперь тонет он.

Тонет снова и снова. Пока вовсе не скрывается из виду.

Я кричу. Мама рыдает. А отец раз за разом ныряет в то место, где в последний раз была видна тёмная макушка брата.

Он пропадает подолгу, что порой кажется, что пойдёт вслед за Джеймсом, но папа выныривает вновь, хватая ртом воздух, а затем снова уходит под воду.

Долго.

Так долго он ныряет.

Так долго надо мной плачет мама, прижимая к груди, отчего я ещё чётче слышу её отчаяние.

Я.

Виноват я.

Зачем я гулял по тонкому льду?

Зачем я такой тяжёлый?

Зачем провалился, а мой старший брат спас меня, исчезнув под водой навсегда?

Я тону.

Задыхаюсь.

Открыв глаза, я понял, что лицо мокрое от слёз и пота. Что я не там, у реки, а дома. В собственной кровати. В тепле. Дышу. Живой.

Судорожно выдохнув, с силой провёл руками по лицу, вытирая влагу.

Не хотелось вставать, но и спать уже тоже не хотелось.

Возможно, Эмили уже собирается в школу, волнуясь перед предстоящей контрольной.

А я?

Волнуюсь?

Нет.

– Вставай, чёрт тебя дери! – с громким стуком дверь в комнату открылась и на пороге показался отец. – Даю тебе пять минут, и чтобы был уже внизу, – сказав это, он многообещающе посмотрел на меня и пошёл дальше по коридору.

Не знаю, сколько времени понадобилось, но с усилием воли оторвал себя от кровати и, передвигаясь, словно черепаха, ходил по комнате.

Где рубашка? А носки?

Какой носок надеть? Правый? Или левый?

– Сложно, – прошептал я как раз в тот момент, когда отец проходил мимо.

Заметив, что стою в рубашке и трусах, держа носки в руках, он, похоже, решил, что я никуда не тороплюсь. Это снова вывело его из себя.

– Я непонятно сказал? Твои пять минут истекают. Или ты пойдёшь вот так по улице? Тогда пошли! – он терял терпение с каждым словом, с каждым шагом, сделанным ко мне навстречу.

Когда он схватил меня сзади за шею, я понял, что плевать, какой носок сначала надену. Главное – сделать это быстро.

– Я почти всё, пап. Прости.

– Пошевеливайся, – он отпустил меня и в презрении скривил рот.

Презрение – та самая эмоция, которую с завидной частотой получал от отца.

И если такое настроение у него было утром, то сейчас, после того как его выдернули с работы, чтобы пожаловаться на непутёвого сына, оно явно не стало лучше.

– Ты понимаешь, что ты позоришь нас с матерью?! – вопил он так громко, что уши начало закладывать. – Ради чего мы тратим на тебя столько денег, потакаем тебе? Чтобы ты так нам отплачивал? – Брызги слюны летели прямо в лицо, когда он схватил меня за плечи, нависая сверху своей угрожающей величиной.

Он смотрел на меня так, будто ждал ответа.

– Прости, пап. Я исправлюсь.

На самом деле это было ложью. Я не знал, почему не мог приложить хоть немного усилий на контрольной, чтобы получить хорошую оценку. Просто не видел смысла.

Зачем?

Ради чего?

Ради того, чтобы отец не кричал?

Он крепко сжал мои плечи, пытаясь глубоко дышать, отчего его ноздри широко раздувались, будто у быка на родео.

– Да. Ты исправишься. Ты, мать твою, сделаешь всё, что я тебе скажу, – он крепко схватил меня за руку и потащил наверх, в комнату. Было больно настолько, что казалось, конечность вот-вот откажет, если отец не оторвёт её прежде.

Он с силой затолкнул меня в комнату.

– Ради чего мы тебе все эти книги покупаем? Чтобы ты их носил соседской девке? Ты хоть раз их сам открывал? – отец взял один из учебников и, не получая никакого ответа, швырнул его в меня, попав прямо в лицо. – Открывал, я спрашиваю?

Я чувствовал, как начала пульсировать боль. В голове, в руке.

Физическая боль лучше, чем эмоциональная. Эмоциональная разрушает изнутри, а оболочка, получающая внешние повреждения – ерунда.

– Открывал, – мой голос дрожал, а по щекам скатывались слёзы.

Почему я плакал? Мне же не страшно.

Слёзы сами катились, пусть я этого и не хотел.

– Какое же ты ничтожество, Ник, – отец с разочарованием покачал головой. – От тебя одни только беды. Всегда.

Я старался выровнять дыхание, понимая, что дальше последует. Отец всегда использовал запрещённый приём. Такой, который способен был меня сломать в любую секунду. Уничтожить.

– Ты нас скоро с матерью в могилу сведёшь своими выходками! Тебе мало того, что ты натворил?! Мало того, что убил брата?! Сколько можно портить нам жизнь?! – он уже не кричал. Он орал. Громко. Оглушительно. Но, уверен, скажи он те же самые слова шёпотом, они так же разорвали бы барабанные перепонки. Так же лишили бы слуха. Лишили воздуха в лёгких.

Утопили.

Утопили в вине и боли.

Он громко выдохнул, пытаясь обрести хоть какое-то подобие спокойствия.

– Сиди тут. Учи всё наизусть. После каникул всю программу чтоб рассказал Вансу. Ты меня понял? – я молчал. – Ты понял меня?! – заорал он.

– Да, – во мне нашлись последние крупицы сил, позволившие выдавить это простое и в то же время сложное, лёгкое, но невозможно тяжёлое, слово.

Словно удовлетворившись таким ответом, он выдохнул, успокаиваясь. А затем громко хлопнул дверью, оставляя меня в комнате одного.

А я так и стоял. Не в силах пошевелиться.

Густая слеза скатилась по щеке. Или это не слеза?

Прикоснувшись к коже, увидел, что на пальцах осталась кровь. Но мне не больно. Просто всё равно.

Я стоял посреди комнаты и смотрел в окно.

На соседний дом.

Дом, где всегда царили тепло, уют и счастье.

Находясь у Эмили, всегда завидовал её отношениям с родителями. Отношением родителей к ней.

Они любили её.

Меня мама тоже любила. Но она устала. Устала защищать меня, постоянно ввязываться в проблемы, которые вызываю любым неправильным вздохом, что так бесит отца.

Потому она всё чаще уезжала к бабушке, оставляя нас с отцом наедине.

Я знал, что он винил меня в смерти Джеймса, что мама тоже так же думала, просто не говорила этого вслух.

А папа говорил.

И он прав.

Я убил Джеймса.

Я ничтожество.

Судя по звукам телевизора, доносящихся с первого этажа, отец успокоился. Не знаю, сколько времени прошло, но уже было темно. А я всё так же стоял на месте и смотрел в окно, мало что осознавая, кроме правоты слов отца.

В окне напротив уже горел ночник, отчего виден силуэт Эмили, сидящей на подоконнике.

Она хотела помахать мне перед сном? После того, как подвёл её? Испортил последний день в школе. Не объяснил всё, чтобы она написала на высший балл. Испортил каникулы.

Когда вновь смогу увидеть её озорные зелёные глаза, которые никогда не смотрят на меня с ненавистью или жалостью? Только они смотрят на меня с теплом и добротой.

Ничтожество. Не заслужил этого.

Всегда порчу всё.

Прости.

Глава четвёртая

4 года назад

На уроке биологии было практическое занятие, вызвавшее у главного хулигана нашего класса нездоровый интерес. Мы препарировали лягушек.

Точнее, должны были.

Нам уже провели инструктаж, раздали контейнеры с образцами, а также коробочки с инструментами. И всё шло довольно неплохо, пока Эндрю Форд не бросил свою подопытную особь в одного из отличников и тот в страхе не начал кричать и бегать по классу.

Мы с Ником сидели за последней партой и наблюдали за развернувшейся картиной: у умника в очках паническая атака, Эндрю задыхался от смеха, а учитель беспомощно металась туда-сюда, успокаивая учеников, которые поддались шаловливому настроению самого главного заводилы в классе и тоже желали устроить обстрел лягушками.

– Детский сад какой-то, – пробубнил рядом Ник.

У него был скучающий вид, впрочем, это не редкость. Он всё чаще пребывал в подавленном состоянии, возможно, из-за натянутой обстановки дома. Но, периодически, в хорошие дни, всё-таки возвращался к жизни. Даже несмотря на то, что это не могло не радовать, его оптимизм зачастую был чересчур, а энергия била через край.

– Да ладно, – я усмехнулась. – Это гораздо веселее, чем резать чью-то плоть, пусть даже зелёную.

– Ты так считаешь? – друг бросил на меня заинтересованный взгляд, изгибая тёмную бровь, на которой вот уже несколько лет, после злосчастных зимних каникул, красовался тонкий шрам, происхождение которого мне до сих пор было так и неизвестно. Он говорил, что упал и ударился, но верилось в это с трудом.

– Конечно, – пододвинув контейнер со всё ещё целой лягушкой, лежащей в прозрачной жидкости, посмотрела на существо. – Разве это не кощунство, учить детей вскрывать кого-то? Например, этого.... Пупырчатого друга.

– Не обязательно, – он открыл коробочку, в которой лежали иголки, скальпели и стёкла, и затаил дыхание, всматриваясь в содержимое.

– Настоящие орудия пыток, – фыркнула я, отворачиваясь и возвращаясь к созерцанию менее жестокой пытки над учителем.

– Эндрю! Прекрати немедленно! – уже переходя на крик, пропищала мисс Роуз. Она была самым юным преподавателем в нашей школе, а потому ей было сложнее всего совладать с подростками, у которых гормоны бьют через край. А в частности с Эндрю.

Я видела, как обычно бледная кожа на её лице покраснела, когда Эндрю в ответ ещё сильнее засмеялся.

– Бедная, – пробормотала я, возвращая внимание к другу, но в этот момент Ник вскочил на ноги и, поправляя рукав, побежал к выходу из класса, на своём пути едва не сбивая Форда и мисс Роуз.

– Ник, постой! В чём дело? Куда ты? – крикнула учитель вслед, но он не остановился, а ответом ей послужил лишь хлопок двери.

И куда это он? Может, плохо стало от вида лягушки?

Посмотрев ещё раз на контейнер, я, морщась, отодвинула его подальше.

Но в этом был и плюс. Благодаря тому, что Ник внезапно решил ретироваться, мисс Роуз умудрилась схватить Эндрю за ухо. А затем принялась отчитывать его, как маленького мальчишку, чем здорово позабавила всех учеников.

В любом случае, урок был сорван, а значит, негуманное занятие по препарированию лягушек откладывалось на неопределённый срок.

– Дети, – выдохнула мисс Роуз, сдувая упавшую на лоб светлую прядь волос. – Раз уж наше занятие не удалось, пожалуйста, подойдите по очереди и сдайте коробки с инструментами и распишитесь напротив ваших фамилий, – учитель села за свой стол и открыла журнал. – Эмили, с Ником всё хорошо? Во всей этой суматохе я не успела узнать, что случилось.

– А, эм, думаю, да. Может быть, просто в туалет вышел? – неуверенно промямлила я.

– Ага. Слабоват желудок у твоей мамочки, – прогоготал Эндрю.

То, что Ника с самого первого класса называют моей мамочкой, было неспроста. Он всегда выручал меня, был рядом и заступался в случае чего. Проще говоря, был второй мамой для меня, проявляя заботу. Но из-за своего, зачастую меланхоличного, характера, он выглядел не слишком мужественно и порой пускал на самотёк нападки в свой собственный адрес. И тем не менее, такое прозвище выводило из себя не меньше, чем сам Эндрю Форд.

– Тишина, – цыкнула мисс Роуз. – Хорошо, мы подождём Ника. А пока можете подходить и сдавать инструменты.

Когда дошла очередь до нашей парты, Ника всё ещё не было, и поэтому мне в одиночку пришлось подвергаться проверке учителя.

– Так. Хорошо. Иглы, пинцеты на месте, – она нахмурилась, глядя в коробку, а затем подняла взгляд серых глаз на меня, словно сканируя лицо. – Эмили, я не вижу ещё одного скальпеля. Где он?

– Я не трогала, – сказала чистую правду. – Кажется, в коробке был всего один.

– Ты уверена? – учитель с сомнением смотрела на меня.

– Да, – ответила я прежде, чем смогла себя остановить.

В этот момент прозвенел звонок, и все ученики подскочили со своих мест, желая поскорее покинуть класс.

– Ладно, – мисс Роуз выглядела немного обеспокоенно, а её руки слегка задрожали. – Передай Нику, когда встретишь, чтобы он подошёл ко мне, – видя мой удивлённый взгляд, добавила: – Расписаться, – она пододвинула журнал к краю стола. – Остались только вы двое.

– Хорошо, – быстро черкнув фирменную закорючку, подошла к своему месту, забирая наши с Ником вещи.

Я чувствовала на себе изучающий взгляд мисс Роуз и мне это не нравилось. Не нравилось, что она может считать меня или Ника воришками. Сдались нам эти скальпели.

А она, похоже, действительно не могла принять собственную ошибку и принялась открывать коробочки, пересчитывая инструменты.

– До свидания, – не дожидаясь ответа, я выскользнула из класса и быстро пошла по коридору. Мне было нужно найти Ника и убедиться в своей правоте.

Мой взгляд метался от лица к лицу, от стены к стене, выискивая нужного человека, пока наконец не нашёл его.

Из противоположного конца коридора навстречу мне шёл Ник. Его походка была неторопливой и расслабленной, а на губах играла лёгкая улыбка.

Не знаю почему, но это немного разозлило, и я, увеличивая скорость, стремительно сократила расстояние между нами.

– Где тебя носило половину урока, Ник? – хмурясь на друга, впихнула ему в руки рюкзак и пиджак, брошенные в классе.

– В туалет ходил. Ты чего такая злая? – в его тоне слышались нотки веселья.

Что его так забавляло?

– У нас из набора, похоже, пропал скальпель, а мой друг вскочил и убежал куда-то, бросив меня оправдываться. Какое-то странное стечение обстоятельств, не находишь? – конечно я не думала, что Ник взял его, а это заявление не должно было прозвучать в столь обвинительном тоне, но так уж вышло.

– Мне стоило облегчить свою нужду прямо в классе, только лишь бы не задеть твоих чувств, Эм? – просто спросил он.

– Нет. Конечно, нет. Ты прав. Извини, – я вздохнула, продолжая уже гораздо спокойнее. – Не помнишь, у нас было два скальпеля в коробке?

Он неопределённо пожал плечами.

– Один.

– Ну слава Богу, – облегчённо улыбнувшись, шлёпнула его по плечу. – Не хотелось бы стать врунишкой для мисс Роуз, – вспомнив просьбу учителя, добавила: – Кстати, тебе нужно зайти к ней, расписаться в журнале.

– А, ага, – он бросил взгляд мне за плечо в направлении класса биологии. – Займи нам место в столовой, а я скоро приду.

Улыбнувшись, он прошёл мимо всё той же лёгкой походкой, совершенно не торопясь.

Ну конечно, это же не ему предстояло бежать прямиком в ад и попасть под каток из учеников в столовой во время обеденного перерыва.

Ох уж этот Ник Миллер.

Когда-нибудь он сведёт меня с ума.

И в целом, у него это прекрасно получилось, когда, вернувшись от мисс Роуз и присев на наше привычное место в углу столовой у окна, он выпалил мне то, что ожидала услышать меньше всего.

– Нам разрешили сделать проект по биологии. Когда сдадим его, не придётся писать итоговую контрольную. Круто? – он ёрзал на стуле, практически светясь от счастья.

– Что? – морковная палочка, которую я так желала укусить, повисла в воздухе, не достигнув рта, распахнувшегося в изумлении.

– Да. Это ли не удача? Когда я попросил об этом мисс Роуз, она разрешила. Тем более, это поможет мне выровнять оценки к концу года.

– Ты сделал что? – всё ещё не веря своим ушам, переспросила. – Почему ты не спросил у меня, Ник? Почему вообще решил втянуть меня в это? – я раздосадовано смотрела на друга. В мои планы никак не входило выполнение какого-то проекта, тем более по биологии.

На данный момент у меня была куча других занятий. Помимо секций и учёбы, встречалась с подругами, которых мне с большим трудом удалось найти и наладить контакт. Было непросто общаться с девчонками своего возраста, с учётом того, что с самого детства дружила исключительно с мальчиком. И то с одним единственным. А мне хотелось большего. Хотелось иметь подружек, которым могу доверить свои девичьи тайны, а не грузить Ника всем подряд.

Мы взрослели, поэтому постоянное нахождение вместе начинало вызывать долю беспокойства у наших родителей, да и у нас уже начали меняться интересы. Порой бывали моменты, когда даже поговорить было не о чем и мы сидели молча. Поэтому я хотела чего-то нового. Своего. Особенного. Отдельного от Ника.

А ему было всё равно. Он что-то решил. И решил за нас обоих. Не спрашивая. Будто моё мнение не имеет значения. И мне это не нравилось.

– Да ладно тебе. Сделаю всё за два дня, зато автоматы обоим обеспечены, – он, самодовольно улыбаясь, вытащил из моей пачки морковную палочку и с хрустом откусил.

– Ну как же. За два дня. Это делается неделями, Ник. И не в одиночку, – отодвинув от себя поднос с едой, хмуро посмотрела в окно. Аппетит полностью пропал.

– Эм, – позвал он, но не встретив обратной реакции, положил свою руку поверх моей, привлекая внимание. – Скажи, я хоть раз тебя подводил?

Я внимательно изучала его карие глаза, которые с искренностью и проницательностью смотрели на меня.

На самом деле, были моменты, когда мне казалось, что вот-вот всё рухнет. Что Ник не сможет выполнить своё обещание, но в последнюю секунду всё абсолютно менялось и нам каким-то чудом удавалось не разбиться о скалы реальности и неотвратимости судьбы. Можно ли это было назвать везением? И стоит ли снова слепо уповать на него?

– Нет. Ни разу, – выдохнула я.

– Ну вот. Так что не беспокойся ни о чём. Всё будет, – он отпустил мою руку и посмотрел на содержимое наших подносов, снова загораясь неудержимой радостью. – О, пудинг.

Глядя, как друг с большим рвением утоляет свой аппетит, усмехнулась.

Везение?

Это безумие.

Глава пятая

3 года назад

Ник

Я понимал, что это рано или поздно должно было наступить. Но всегда думал, что ещё есть время. Что буду готов к этому. Что восприму это как нечто само собой разумеющееся и не стану чувствовать себя так, как чувствовал в тот момент.

В один осенний день, когда мы с Эмили сидели в столовой, я размышлял обо всём и ни о чём сразу.

О матери, которая постоянно пропадает у бабушки. Порой я даже скучал по ней. Жаль, но она никогда не брала меня с собой, невзирая на то, на какой срок оставляет нас с отцом наедине. Всё потому, что она боялась за мою психику, видите ли. Какая ирония. Знала бы она, что нахождение дома одинаково опасно для всех видов здоровья, как и нахождение в одном доме с бабушкой.

Бабушка была серьёзно больна. Шизофрения с каждым днём проявляла себя всё в более яркой форме и порой находиться рядом со старушкой, которая превращалась в самого настоящего монстра, по рассказам матери, было попросту опасно. Временами, когда мама возвращалась домой, видел на ней синяки и ссадины, её глаза всегда были опухшими в какой-то степени от слёз, но чаще из-за похмелья.

Да, я знал, что она начала выпивать. Это началось ещё до болезни бабушки. А если быть точным, то со смерти Джеймса.

Она думала, что я этого не замечал, что никто не замечал. Но даже ещё до поступления в школу, когда моё времяпрепровождение было крепко завязано с досугом матери, то и дело ловил её за тем, как она, морщась пила что-то из стакана.

Она говорила, что это кислый сок для взрослых, а иногда специальная вода, которую нельзя детям, а порой, что это было горькое лекарство, утоляющее боль.

Об отце, который тоже не слишком часто бывал дома из-за работы, мыслей было меньше всего. А если и были, то лишь негативные.

Я ненавидел его. Возможно, чуть меньше, чем себя, но всё же ненависть к нему была в миллионы раз сильнее любого чувства, что порой вспыхивало в моей душе.

– Ник, – мягкий голос Эмили вернул меня в шумную столовую. Хоть и ненавидел это место, то, что вокруг, тех, кто вокруг, но ради неё я готов был терпеть и даже наслаждаться нахождением тут. Лишь бы продолжать присутствовать в её жизни. Несмотря ни на что.

Да, я заметил, как наши отношения стали не такими воздушными, как это было даже пару лет назад. Вроде бы и не такой большой срок, но она изменилась. Как и её интересы. Даже тем для разговоров стало в разы меньше.

Точками соприкосновения служила школа, музыка, всякие новинки кино и, на крайний случай, погода. Насколько всё может стать ужасным в общении, когда ты начинаешь говорить о погоде? Когда других тем нет.

– Ник, приём. Земля вызывает, – Эм помахала перед моим лицом рукой, снова выводя из задумчивости.

И я вновь посмотрел на неё.

Сколько бы времени я ни проводил с ней, каждый раз отмечал что-то необычное, что поражало словно молнией, будто не видел это множество раз до сего момента.

Мне нравилось смотреть на её зелёные глаза, опушённые коричневыми ресницами, на её русые волосы, которые всегда были такими мягкими на вид, как и на ощупь.

Мне нравилось чувствовать то, что чувствовал, находясь рядом с ней. Я не знал, что это. Но мне это нравилось. Даже нравилось не знать.

– М-м?

– Ник, я хотела сказать, что сегодня домой пойду с Амандой и девочками. Нам по пути нужно будет ещё заскочить в магазин. У Дэми скоро день рождения, и она хочет выбрать платье, – видя, с каким энтузиазмом она всё это рассказывала, то, как хочет с ними пойти, вызвало какую-то тупую боль в груди.

Ты же знал.

Ну и что? Пусть идёт.

Ты же ничтожество. Не забывай это.

Помни это столько, сколько тебе осталось жить.

– Ник, ты обиделся? – Эм схватила мои руки, лежащие на столе, крепко сжимая. Она выглядела несчастной, глядя в моё лицо.

Я выглядел обиженно?

Нет. Ты делаешь её несчастной.

– Нет, конечно, Эм. Иди. Мне не нужна нянька, которая сопроводит домой в целости и сохранности, – я не хотел убирать руки, ведь они только начали согреваться её теплом. Но казалось, что она обжигала меня.

Даже при всей любви к боли, мне нравилась другая. Не эта.

И только при упоминании о ней, сразу почувствовал, как нога начала подёргиваться.

Хотел сорваться с места и скорее пойти домой.

Скоро. Терпи.

– Ну да, ты же уже большой мальчик, – усмехнулась она, отпивая какао из стаканчика.

– Да.

– Но завтра ты точно от меня не отделаешься, – она шутливо показала мне язык.

Она явно была счастлива, что отделалась от меня сегодня. В этом я был абсолютно уверен.

Как бы то ни было, означало это лишь одно. Больше времени для самого себя. И его стало много. И, чего уж греха таить, с каждым днём становилось всё больше.

Когда пришёл домой, внимательно прислушался к пустоте стен.

– Пап? Ты дома? – встретив в ответ лишь тишину, бросил ключи на тумбочку и, отшвырнув кеды в дальний угол, пошёл к себе.

Есть не хотелось, но я был голоден.

Голоден до другой пищи, которая накормит мою страдающую душу.

Бросив рюкзак на пол своей комнаты, рухнул на кровать, ощущая, как она прогибается под моей тяжестью.

Все мы склонны прогибаться. Кто-то под кого-то, кто-то под что-то, но, в целом, под жизнь. Под ту самую штуку, которой наивно полагаем, что управляем сами. Какая глупость.

Хотя мы сами взращиваем в себе этих мелких монстров, чтобы потом лишь потакать им, кормить их, влача своё гнусное существование, называя это жизнью.

Мой монстр ненасытен и мерзок. Он практически всегда хочет есть. И пока не дам ему то, чего желает, он будет мучить меня. Доводить до агонии.

Поначалу я сопротивлялся ему. Столько, сколько мог. Но всё было бесполезно. Было уже поздно.

Находясь во тьме, породив его однажды, больше не мог избавиться. И теперь лишь кормил.

Мои руки дрожали, пока тянулся к прикроватной тумбочке.

От страха? Или от предвкушения?

От желания? Или от освобождения?

Исцеления. Спасения. Облегчения.

Да.

Вытащив тонкий скальпель, который вот уже несколько лет являлся моим верным другом, надавил на лезвие подушечкой большого пальца, ощущая тягучее чувство наслаждения, хлынувшее по венам.

Я долго думал, где стоит начинать делать это? Как делать так, чтобы этого никто не увидел?

Возможно, я стыдился. А быть может, хотел, чтобы эта тайна была только моей. А может, не хотел, чтобы кто-то ещё видел это уродство.

Стянув через голову рубашку, посмотрел на испещрённый тонкими шрамами торс. Для меня выбор этого места был самым верным.

Раздеваться ни перед кем я не планировал. Точнее, оголяться полностью. То, что нужно мне, то, что нужно девушкам, ниже, с точки зрения эстетики, всё в норме. Остальное их не касалось. Не их дело.

В целом, кроме спортивных раздевалок в школе, больше проблем не возникало. На всяческие медосмотры отец разрешения не давал, ссылаясь на то, что у нас семейный врач, и заключения, зачастую купленные, свидетельствовали о том, что всё идеально.

Но мы оба знали, почему покупались справки. Почему я не ходил к врачам.

Устроившись удобнее на подушках, коснулся бледной кожи лезвием, слегка надавливая. Чувствуя пульсацию, исходящую от обжигающей полосы, которую оставлял металл, судорожно выдохнул.

Для полного облегчения посмотрел на тонкие струйки багровой крови, плавно стекающие вниз. Они не только были похожи на прекрасный рисунок, который творил я сам, черпая краску из самого же себя, используя кожу как холст. Они дарили блаженство и эйфорию.

Словно наркотик.

Мои глаза закатились от наслаждения, а голова откинулась назад на мягкие подушки.

– Да-а....

Сегодня мне было мало. Тупая боль, засевшая внутри, была слишком глубоко. Чтобы выпустить её, нужно больше. Глубже.

Облизнув пересохшие губы, сделал ещё один порез, в этот раз надавливая чуть сильнее.

Да. Вот так.

Ты молодец.

На лице расплылась блаженная улыбка.

Это то, что я делал, пока никто не видел.

Это мой маленький секрет.

Который навсегда останется за стеклом.

Глава шестая

Ник

Зима.

Ненавижу зиму. Ненавижу холод.

Плотнее закутавшись в одеяло, зажмурил глаза, которые нестерпимо жгло. Прошла очередная ночь, в которую снова не смог заснуть. Хотя в этот раз дело было не в том, что не мог спать, а в том, что боялся позволить себе это.

Сегодня очередная годовщина с того дня, как жизнь чётко поделилась на эти пресловутые "до" и "после". С того дня, как не стало Джеймса. В это время кошмары становились просто нестерпимыми и лишний раз позволять себе их увидеть было бы настоящим сумасшествием.

Слушая, как по стеклу бьёт снег, смешанный с дождём, шумно выдохнул. Скверная погода за окном отчётливо передавала мрачную атмосферу дома в этот день. Из года в год.

Несмотря на то, что время близилось уже практически к полудню, выползать куда-то за пределы комнаты, собственного подобия убежища, не хотелось. И поэтому я лежал, жалея, что сегодня хотя бы не понедельник. Ведь когда этот день выпадает на выходные, хуже и быть не может. Оставаться наедине с родителями, не имея особого предлога для побега, становилось невыносимо.

И неважно сколько лет прошло.

Тот, кто придумал фразу "время лечит", явно не осознавал какую чушь нёс. Если ты забыл, это не значит, что излечился, если тебе плевать, не значит, что всё прошло. Это всегда с тобой, пока ты помнишь, кто ты, что сделал, пока не потерял моральный облик, ты всегда будешь страдать.

Грудь тисками сдавила боль. Снова.

Я знал, чем её ослабить, но так часто пытаться спастись от неё – довольно трусливо.

Перекатившись на спину, уставился в белый потолок, который даже больше казался серым благодаря пасмурной погоде.

Ладно, пора начать жить этот день. Хотя бы немного.

Когда встал, поёжился от холода и, нашарив взглядом серое худи, натянул на себя.

Возможно, ещё одним шагом в сторону тепла и бодрости станет кофе. А ещё он будет мотивацией выйти за пределы комнаты и встретиться лицом к лицу с печалью, которая ощущалась даже здесь.

– Мам? – негромко позвал, спускаясь по лестнице на первый этаж. Я сразу заметил её светлую макушку. Мама сидела в гостиной на диване и, как по обычаю, листала фотоальбом за чашкой горячительного. Возможно, фотографии вызывали у неё желание пить, а, возможно, наоборот. Алкоголь побуждал листать страницу за страницей в потрёпанном альбоме, бередя старые раны.

– Джеймс? – мать вскинула голову, поднимая удивлённый и полный надежды взгляд. Но, переборов пелену слёз, затуманившую зрение, и поняв, что это всего лишь я, растерянно моргнула. – А, Ник… Это ты.

То мимолётное разочарование, что отчётливо проскользнуло в её охрипшем голосе, было больше похоже на удар под дых. Болезненный и заслуженный.

– Да, мам, – тихо ответил я, стараясь всеми силами удерживать на лице маску невозмутимого спокойствия, которое уже на полном ходу летело чёрту под хвост.

– Ты что-то хотел? Голоден? – она зашуршала фотографиями, сгребая их в кучу. – Сейчас приготовлю тебе завтрак.

Я внимательно следил за её движениями, поэтому безуспешная попытка спрятать полупустую бутылку за диван не осталась незамеченной.

– Нет, мам. Я.... – чувствуя растущий ком в горле, покосился на дверь, и ответ пришёл сам собой. – Я просто хотел сказать, что ухожу сейчас. Пойду, прогуляюсь, – не планируя находиться в этом доме хоть на минуту дольше, натянул куртку и принялся шнуровать кроссовки.

– С Эмили? – отстранённым голосом спросила мама, уже полностью сосредоточенная на возвращении волшебной бутылки, в которой плескалось красное забвение.

Нет. Просто дай мне убраться отсюда.

– Да.

– Хорошо. Это хорошо, Ник. Я спокойна, когда ты с ней, – она откинулась на диван, устало вздохнув.

– Ага. До вечера, мам.

Не ожидая больше ничего, кроме тишины, вышел на улицу. Мне было необходимо заглушить собственные мысли громкой музыкой. И не позволить тревожить мой мир, хотя бы ненадолго. Включил на телефоне режим "полёта" и вставил в уши наушники, которые мигом заполнили слух песней "Beartooth – Afterall" и медленным шагом пошёл в парк.

Несмотря на скверную погоду, людей было хоть отбавляй. Возможно, дело в том, что близилось Рождество и все хотели быть хитрее и закупиться всем необходимым до наступления ажиотажа. Только вот таких умников было больше, чем тех, кто откладывал это дело в самый дальний ящик.

Смахнув мокрый снег с лавки, уселся, не понимая, чего хочу и что делать дальше. Шататься бесцельно по городу весь день? Вариант был бы хорош, если бы не погода.

Куда идти?

Мимо пронёсся маленький мальчик и, запутавшись в собственных ногах, упал, немного прокатившись вперёд лицом и ладонями по снегу.

Я смотрел на него, будто он где-то далеко, настолько далеко, что даже не возникло желания сдвинуться с места. Вместо этого мой взгляд медленно проскользил туда, откуда прибежал мальчуган.

Двое взволнованных родителей и девочка, видимо, старшая дочь, бежали к месту происшествия. Первой подоспела девочка. Она помогла братишке подняться и, вытирая его румяные пухлые щёки, по которым градом катились слёзы, что-то говорила. В какой-то момент засмеялась, а следом и мальчуган, словно забыв про боль, зашёлся хохотом.

Благодаря музыке я не слышал этого звука, но он проникал под кожу, колясь мелкими шипами.

Подошли родители, и мать, улыбаясь, подняла своё шмыгающее носом чадо.

Хватит смотреть.

Глядя им вслед, увидел, как отец, загруженный переполненными пакетами, чмокнул в щёку пацана, вызывая у того ещё больший хохот, а у остальных улыбку умиления.

У тебя так никогда не будет.

Не смотри.

Глаза жгло.

Так устал.

Запрокинув голову, посмотрел на пасмурное небо, откуда крупными мокрыми хлопьями падал снег. Кажется, он не собирался заканчиваться. А по истечении нескольких часов даже усилился.

Я чувствовал, что замёрз уже настолько, что понадобятся все чашки горячего шоколада мира, как и пуховых одеял, чтобы хоть немного согреться. И даже несмотря на холод, что пробирал до костей, ноги медленно ступали по тротуару, желая отдалить тот миг, когда окажусь дома, настолько, насколько это было вообще возможно.

Не хотел возвращаться.

– Ник! – голос Эм заставил меня замереть на полпути к подъездной дорожке. Она выскочила на крыльцо своего дома, выглядя немного обиженно. – Телефон не учили проверять? – она возмущённо скрестила руки на груди, но сразу же поёжилась от холода.

– Прости, он разрядился, – сказал чистую правду, опустив тот факт, что до этого он ещё был вне зоны доступа. – Что-то случилось?

– Н-нет, – она переминалась с ноги на ногу. – Просто хотела позвать тебя. Сегодня премьера нового сезона "Поиска". Думала, вместе посмотрим.

Это был мой шанс сбежать. Отсрочить возвращение в свой персональный ад. Даже несмотря на то, что не был фанатом сериалов детективного жанра, особенно этого его представителя, перспектива была в разы лучше, чем переступить порог дома, где находились родители с их печальными и укоризненными взглядами.

Да что уж говорить. Провести время с Эм было лучшим решением во всех случаях.

– Я только за, – незамедлительно ответил, быстро направляясь к ней.

– Заходи, – она уже немного подпрыгивала в своих смешных вязаных носках, поторапливая меня. – Ух-х, как же холодно стало! – Эмили захлопнула дверь, оставляя за ней весь холод и серый мир.

В доме было так тепло, светло несмотря на то, что за окном уже начинало темнеть. Здесь пахло чем-то вкусным и сладким.

– Ник, привет, дорогой, – в дверном проёме кухни показалась мама Эм, доброжелательно улыбаясь и вытирая о фартук испачканные в муке руки. – Рада видеть тебя, – женщина провела ладонью по моим взъерошенным от ветра волосам, стряхивая остатки снега.

– Здравствуйте, миссис Стоун.

– Ты как раз вовремя. У нас стоит нетронутый шоколадный торт. Наша стрекоза отказывается его есть! – мама Эм бросила на дочь хитрый взгляд. – Говорит, что теперь на диете. Вот что внушают ей эти её подруги?

– Ничего, кроме глупостей, – сбрасывая кроссовки с замёрзших ног, серьёзно ответил, припоминая не блещущую умом Аманду. Я не мог запретить Эм общаться ещё с кем-то помимо меня, хотя порой этого безумно хотелось.

– Эй, – возмутилась Эм.

– Тогда, надеюсь, ты переубедишь её сейчас. Потому что я иду ставить чайник и резать торт! – хлопнув в ладоши, миссис Стоун удалилась на кухню и принялась хлопотать там, гремя посудой.

– Поднимайся и жди, я сейчас всё принесу, – Эмили, раздав указания, недовольно хмыкнула и ушла вслед за матерью.

Когда сидел в небольшой уютной комнатке на одной из больших подушек, валяющихся на полу, чувствовал, что напряжение, которое сковало ещё с самого утра, постепенно начало отступать. Спустя пару минут в этот покой вплыла Эмили, принося с собой сладкий аромат, исходящий от подноса, где стояли пара тарелок и чашки.

Каждый раз, когда в поле зрения девушки появлялась какая-то вкусная еда, а в частности сладости, её настроение в ту же секунду становилось в разы лучше. Так и сейчас, садясь на пол напротив меня, она сверкала довольной улыбкой.

– У тебя такие руки холодные! – взвизгнула Эм, едва коснувшись кончиками пальцев моих, когда передавала тарелку. – Ты замерз?

– Нет, – коротко ответил я. Но, похоже, прозвучал либо не слишком убедительно, либо ей было всё равно, потому как уже в следующую минуту моё зрение поглотила темнота. – Что ты делаешь? – добавив максимум недовольства в голос, нахмурился.

– Как что? Пытаюсь согреть тебя! – как только Эм сдвинула с моего лица это махровое нечто, то сразу же увидел перед собой её широкую улыбку. – Знаешь, не думала, что тебе так идёт розовый, – от её тихого хихиканья по мне пробежала мелкая дрожь.

– Не знал, что ты стала внезапно комиком, – пробормотал в ответ, стараясь не поддаваться её заразительной улыбке.

– Ха-ха. Я всегда комичная вообще-то. Все шутки бьют в цель, – она принялась растирать мои плечи поверх пледа. – Эй, что за снисходительный взгляд?

– Да так… – внимательно изучал её лицо, отмечая, что нравится то, как она морщит нос или поджимает губы. – Забавная ты.

– Учись, – гордая собой, Эм вскинула подбородок, но заметив, что продолжаю пристально на неё смотреть, спросила: – Ну что?

– Покормишь меня? – всем своим видом показывая, что не хотел бы вытаскивать руки из-под пледа и предпочёл бы оставить их в тепле, задал вопрос, ответ на который последовал незамедлительно.

– Ещё чего! – пискнула она, моментально отстранившись и перебираясь на одну из подушек, что лежала рядом на полу. – Маленький, что ли? – за всем этим бубнежом заметил лёгкий румянец, окрасивший её щёки, что вынудило меня хмыкнуть, то ли от удовлетворения, то ли от разочарования.

Противоречивые мысли и эмоции кружились внутри, пока мы в тишине принялись поглощать шоколадный торт.

Мне хотелось поделиться с ней тем, что чувствовал. Хотелось открыться целиком и полностью, но страх быть непонятым и отвергнутым всегда преобладал внутри. Поэтому предпочитал всегда трусливо молчать.

Но сейчас было нестерпимо. Хотелось рассказать ей хоть что-то. Хотя бы чуть-чуть. Почему именно сейчас?

Я не знал. Просто чувствовал, что если не сделаю этого, то развалюсь на части прежде, чем наступит следующее утро. Слишком много всего скопилось внутри, не находя выхода наружу.

Я смотрел на шоколадный торт, сжимая в руке вилку, пытаясь решить с чего начать. Подобрать хоть какие-то слова.

– Сегодня исполнилось девять лет, как умер мой старший брат.

Звук моего голоса повис в тишине комнаты, поглощая, затмевая всё остальное.

Хоть я и видел Эмили боковым зрением, повернуться и взглянуть в её глаза всё же не осмеливался.

Просто не был готов к тому, что там обнаружу.

– Ты не говорил об этом раньше… – наконец-то прошептала она. – Почему молчал о таком важном?

Из меня вырвался прерывистый выдох.

– Всё равно ничего уже не изменишь. Просто… – уставившись на шоколадную начинку, чувствовал, что не справляюсь с собой. Что жалею о такой глупой затее, как этот разговор. Что не хочу раскиснуть как тряпка тут, перед Эмили. Только не перед ней, чёрт возьми.

И пока все эти мысли кружились в голове, ощутил, как неожиданно меня заключили в дрожащие объятия.

– Я просто хотел рассказать, что он погиб… – мой голос предательски дрогнул. Нет. Я не могу ей рассказать всего.

Не готов к тому, чтобы она узнала, что причиной его смерти стал именно я. Что всё произошло по моей вине.

– Мне так жаль, Ник, – она тихо шмыгнула носом, крепче сжимая меня. – Расскажешь почему? – на что лишь отрицательно покачал головой. – Хочешь остаться сегодня подольше?

Такой простой вопрос заставил сердце болезненно сжаться, но не от боли или страха, как это обычно бывало у меня, а от… от счастья?

– Если можно, – прохрипел в ответ.

– Конечно, Ник.

– Посмотрим новый сезон "Поиска".

– Угу, – послышался приглушённый ответ. Повернув голову в сторону, увидел, что Эм уткнулась лицом мне в плечо. От этого было одновременно приятно и не по себе.

– Так включай, – фыркнул, желая разрядить обстановку и вернуть обратно бодрую Эм.

Но весь оставшийся вечер она была необычайно тихой. Хотя это неудивительно. Более занудного сериала я в жизни не смотрел, но сейчас это не имело значения.

Сейчас ничего не имело значения, кроме того тепла, что чувствовал. Оно ощущалось не только снаружи, благодаря рукам, что сжимали мои, и этому дурацкому розовому пледу. Оно ощущалось и внутри.

Не было ничего, кроме долгожданного тепла и спокойствия.

И в этот раз я позволил себе заснуть, не боясь вновь увидеть очередной кошмар.

Глава седьмая

Полтора года назад

– Серьёзно, вы видели, какие у неё ноги? – Аманда, кривясь, проследила взглядом за девушкой из старших классов, идущей по коридору.

– Да, ужас.

– Просто кошмар. Как такое может нравиться парням?

Компания, состоящая из четырёх девушек, куда входила Аманда, имея при этом статус главы, уже практически как год приняла меня в свои ряды.

Первое время я безумно радовалась этому факту, но, когда эйфория прошла, а желание дружить и постоянно тусоваться с девчонками было удовлетворено, поняла, что игра не стоила свеч. Зачастую мне было с ними неимоверно скучно, ведь они без конца болтали о моде, одежде и конечно же о парнях. В этом не было ничего особенного, просто обычные девичьи разговоры, в которые всё чаще и чаще стали врываться осуждение и нападки на окружающих.

Если Аманде кто-то не нравился, то этот человек должен был не нравиться и нам. И причина всего недовольства могла быть любая, начиная с того, что у человека одна бровь выше, а другая ниже, заканчивая тем, что им нравился какой-то один парень, например.

С какой готовностью остальные девчонки в нашей компании подхватывали идею поливания грязью от Аманды, с такой же я предпочитала увиливать и уходить куда-нибудь. Например, к Нику.

С ним мне всегда было спокойно. Возможно, потому, что он сам уже продолжительное время невероятно спокоен. По крайней мере, любое потрясение никак не отражалось на его вечно скучающем лице.

Я всегда безумно переживала, когда слышала по соседству крики его родителей, а порой Ник и сам вытаскивал к мусорному контейнеру некоторые предметы мебели, светильники, битую посуду. А когда отказывалась у них дома, то про себя отмечала, что обстановка в комнатах становилась всё более минималистичной.

Но что бы я ни спрашивала, как бы не выпытывала, пытаясь узнать правду, пытаясь, заставить его поделиться хоть чем-то, он говорил, что всё хорошо. Что это разборки взрослых и его они не касаются.

Мне хотелось в это верить. Всей душой. Но порой мне казалось, что мы превращаемся в двух незнакомцев. Но так было до тех моментов, когда мы выполняли наш обычный вечерний ритуал, находясь за стёклами наших окон.

Он вселял в меня оптимизм и счастье. Ведь знала, что завтра вновь встречусь со своим самым лучшим другом. Пусть немного и отдалившимся за все эти годы.

– А ты что скажешь, Эмили? Это же ужас? – Аманда впилась в меня голубыми глазами, ожидая поддержки, которую дать ей не могла.

– Я не смотрела. У нас сегодня тестирование, вот и голова забита, – я улыбнулась, не ощущая ни капли вины за столь откровенную ложь.

– Да? Тесты это отстой, – она хмыкнула, ёрзая сидя на подоконнике и поправляя свою короткую джинсовую юбку.

Аманда была одной из самых популярных девушек нашей школы. И пусть она была старше меня на год, всё равно разрешала с ними дружить и, когда наши уроки заканчивались, мы проводили время вместе.

– Это точно, – я вздохнула. Да, тесты у нас и вправду намечались, но, к счастью, не в этот день. Так что времени подготовиться и понервничать хватало сполна. Но подругам знать об этом вовсе необязательно.

– Прямо по курсу Милле-ер, – пропела Дэми, она была красивой и высокой блондинкой, которая нравилась той части мужской половины школы, которой не приходилась по душе Аманда.

Бросив взгляд вперёд, увидела Ника, который неспешно плыл в потоке учеников, как обычно, выглядя крайне скучающим. Изо дня в день он выглядел одинаково: чёрная рубашка, чёрные джинсы и рюкзак. В общем, одно целое мрачное пятно посреди цветастого коридора.

– Он такой ледышка, что хочется его взять и растопить сразу же, – хихикнула Кэм, мы с ней учились в параллельных классах и потому представляли младшую часть компании, но, даже несмотря на это, влиться ей удалось гораздо лучше, и она уже практически была с Амандой и Дэми наравне, чего нельзя было сказать обо мне.

– Да, – Аманда закинула ногу на ногу, рассматривая приближающегося парня.

Когда он заметил нас, то слегка кивнул, приветствуя меня.

Да. Меня и только меня.

Он делал так всегда, когда я была рядом с подругами. Отчего они порой хмуро смотрели на меня, но это не пугало. И не волновало. А даже наоборот, вызывало какую-то радость и трепет.

– Эмили, признавайся. У вас с ним всё же что-то есть? – Дэми подхватила меня под руку, притягивая ближе и задавая вопрос, который уже успел изрядно надоесть.

– Нет, конечно. Ник мой друг. И вам это прекрасно известно.

– Надеюсь, ты не врёшь. А то вдруг я зря замолвила за тебя словечко перед Джейми, – как бы невзначай обронила Аманда.

Волшебное имя Джейми заставляло меня практически порхать от счастья. А то, что он мне нравился вот уже полгода, для подруг не было тайной. Наоборот, они то и дело напоминали о нём, вынуждая краснеть и мечтать о том, что попросту невозможно.

Невозможно, чтобы он обратил внимание на меня. Ведь ничего особенного во мне не было. Ни стройной фигуры с ногами от ушей, ни модельной внешности с пухлыми губами. Ни умения себя преподнести. Ведь когда оказывалась рядом с ним, то и слова не могла вымолвить.

Но раз уж за дело взялась Аманда, то, возможно, всё может кардинально измениться по щелчку её тонких пальчиков с красивым маникюром.

– Что ты сказала? – всё ещё не веря своему счастью, переспросила я.

– Что намекнула Джейми, чтобы он позвал тебя гулять, дурёха, – она, улыбаясь, ткнула пальцем мне в щёку.

– Серьёзно?! Аманда! Не могу поверить, что ты это сделала! – из меня вырвался громкий и счастливый визг, под который принялась обнимать подругу, подпрыгивая на месте, чем вызвала её смех, как и веселье у остальных подруг.

– Тише-тише, Эм, – посмеиваясь, пыталась распространить спокойствие Аманда, но все попытки были тщетны перед счастьем безответно влюблённого человека.

– Господи! Я до конца жизни тебе буду благодарна!

– Да хватит тебе, – отмахнулась подруга, а затем, будто взвесив что-то в своём уме, задумчиво посмотрела на моё лицо. – Но если хочешь, то можешь попробовать мне отплатить тем же.

– Что ты имеешь в виду? – мой пыл немного поутих, а тревожные звоночки начали шуметь в голове, пронзая её.

– Вы же друзья с Ником Миллером. Как и я с Джейми. И, раз уж между вами ничего нет, а Джейми практически твой, то, может быть, мне попробовать наладить отношения с Ником? С твоей помощью, разумеется, – Аманда, как и другие девчонки, выжидающе смотрела, а я всеми силами пыталась удержать свой оптимизм и улыбку на месте, приклеенными к лицу.

– Ты хочешь, чтобы я свела вас с Ником? – мой голос почему-то звучал тише, и было похоже, что это из-за мерзкого чувства, которое всколыхнулось от одной лишь мысли, что Ник начнёт встречаться с Амандой.

Она ему совершенно не подходит.

Они будто из разных миров.

Ему не нравятся такие.

Так ведь?

– Я хочу, чтобы ты поговорила с ним обо мне. Сказала, что я свободна и очень хороша, – она немного наклонилась ко мне, продолжая сидеть на подоконнике. – Ты же сделаешь это для меня, Эмили? – её голос звучал вкрадчиво, отчего на миг показалось, что если откажусь, то мне несдобровать.

– Д-да. Конечно, сделаю. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Но просто Ник такой…

– Вот и отлично, – Аманда, не дослушав, спрыгнула с подоконника и, довольная собой, пошла по коридору. – До завтра, девочки. Удачи на тестах, Эм, – она махнула рукой, не оборачиваясь, а Дэми, словно хвостик, поплелась за ней.

– И что ты нашла в этом Джейми? – от звука голоса Кэм, прозвучавшего рядом, я вздрогнула, никак не ожидая, что стояла здесь не одна. Все мысли и ощущение пространства поглотила просьба Аманды, из-за чего мир не хотел возвращаться на свою ось.

– Серьёзно будешь просить Ника начать встречаться с Амандой? – продолжила подруга, когда не получила никакого ответа, кроме выразительного взгляда, направленного в её адрес.

– Не знаю. Сомневаюсь, что даже если буду слёзно молить его это сделать, так и будет.

– Ещё бы, – усмехнулась Кэм, подхватывая сумочку и закидывая себе на плечо.

– Это ещё как понимать?

– Ой, только вот не надо притворяться, что не понимаешь о чём речь, – она направилась в сторону класса, где был запланирован урок. – Надеюсь, Джейми того стоит. Удачи, Эм. Она тебе понадобится.

Я стояла и растеряно смотрела на девушку, оставшись в одиночестве.

Конечно, Джейми того стоил. Он стоил всего. И если ради того, чтобы быть с ним, мне нужно попросить Ника разочек прогуляться с Амандой, я это сделаю.

Что может быть проще, верно?

Но, как только эта мысль сформулировалась в моей голове, с трудом сглотнула ком эмоций, вставший в горле.

Почему-то мне совсем не хотелось этого делать.

Глава восьмая

Впереди были выходные, а это значит, что был единственный день, когда мы бы с Ником смогли остаться наедине. Без его отца, который не мог переносить моё присутствие в их доме. По какой-то причине мужчина возненавидел меня с самой первой нашей встречи. Его взгляд всегда был безумно пугающим для меня, потому мы старались не пересекаться.

Мне нужно было серьёзно поговорить с другом, ну а ещё поделиться некоторыми переживаниями, потому как я безумно нервничала перед самым первым настоящим свиданием в жизни. К тому же с самим Джейми Доунсоном. Ну а то, что мне ещё предстояло произнести вслух ужасное предложение Аманды, нервировало ещё больше.

Я оттягивала этот момент истины столько, сколько могла. Но, когда уже завтра настанет мой звёздный час, буду чувствовать себя виноватой обманщицей, предавшей доверие подруги.

Поэтому сегодня сразу же после того, как вернулась со школы, отправилась к Нику. И вот, мы сидели уже добрых двадцать минут в его комнате молча. Он был чем-то увлечён в своём телефоне, лёжа на кровати, а я занята поиском нужных слов, сидя рядом.

– Это.... Ник… – слабо позвала я, не желая больше тратить время и надеясь, что слова сами собой придут на ум, а тянущее чувство вины, наоборот, убежит куда подальше.

– М? – подал голос он, всё так же не отрываясь от телефона, что-то быстро печатая.

– Я завтра иду на свидание, – выпалила я на одном дыхании.

Эта фраза определённо возымела эффект и привлекла внимание карих глаз ко мне.

– С Джейми, – решила добавить такую несущественную уточняющую деталь.

Друг наградил меня тяжёлым взглядом, а затем снова переключил внимание на телефон.

– Поздравляю.

Я поджала губы, чувствуя, как глаза начинают гореть.

Не знаю, чего я ожидала от Ника. Но точно уж не такой реакции.

Ему будто всё равно.

Сцепив руки в замок, пыталась успокоить эмоции. Возможно, они так разбушевались лишь на фоне предстоящей встречи, от мысли о которой я безумно нервничала. И так продолжалось целую неделю. Да, было проще всё списать именно на это.

– Ты же знаешь, что вам нужно будет поцеловаться в конце? – после нескольких минут молчания спросил он.

– Что? – мои глаза распахнулись, а я в шоке уставилась на друга.

– Ну, у вас же свидание, – словно это всё объясняло, добавил он. Но подмечая, что ответом ему служит лишь тишина, оторвал взгляд от экрана телефона и снова посмотрел на меня. – Эм, ты выглядишь так, будто я тебе только что сказал, что Земля на самом деле плоская, а всё, чему нас учили до этого, полный бред. И космос это лишь выдумка, а мы фантомные копии чизбургеров, которые были съедены столетие назад.

– Что?! – пискнула я, от чего губы друга дрогнули в улыбке.

– Эмили. Ты целовалась когда-нибудь?

– Нет… – тихо пробормотала я. – Ты бы знал.

– Выходит, и целоваться ты не умеешь, – констатировал он.

Мне всегда казалось, что неумение целоваться в пятнадцать лет не является чем-то ужасным, но, когда на это указал Ник, мне стало немного стыдно, из-за чего щёки залились краской.

– Выходит, что так… – это значило, что моё завтрашнее свидание с Джейми будет полнейшим провалом, а потом ещё вся школа узнает, какая я неумёха, и будет смеяться с меня с объектом моего обожания во главе.

Ник отложил в сторону телефон и глубоко вздохнул. Впервые в его глазах промелькнул огонёк, которого я не видела уже долгое время.

– Хорошо, что у тебя есть я. Сейчас всему научу.

Значит ли это, что Ник уже целовался с кем-то раньше?

– Ты с кем-то целовался? Ты мне не говорил, – не подумав, выпалила я всё, что всплыло в голове, звуча при этом совершенно не так, как хотелось бы. А звучала я.... Недовольно? Обиженно? Скорее всего, всё вместе. Меня накрыло возмущение от того, что я ему всё доверяю, а он даже не поделился столь важным моментом в своей жизни.

– Забыл, – он пожал плечами, садясь рядом со мной. – Эм.

Я смотрела на друга, который в свою очередь сосредоточенно изучал моё лицо.

– Да, – откликнулась я, едва различая собственный голос в тишине комнаты. Но, кажется, Ник всё прекрасно расслышал.

– Я научу тебя целоваться? Для этого я поцелую тебя. Ты согласна? – он внимательно смотрел в мои глаза, а я едва могла дышать.

– Да, давай попробуем, – кивнула я.

– Хорошо, – тихо сказал он и придвинулся ещё ближе.

Его ладонь мягко скользнула по моей щеке, проследовав к затылку, слегка сжимая.

Расстояние между нами сократилось ещё больше.

Я раньше не заостряла внимание на том, что мой друг довольно красив. Карие глаза, длинные чёрные ресницы, тёмные брови, одна из которых украшена тонким шрамом, придавая его мягким чертам более мужественный вид.

Ник был от меня на расстоянии выдоха. Казалось, он настолько близко, что способен услышать моё бешено грохочущее сердце.

Я никогда не могла подумать, что когда-то Ник, мой Ник, мой друг, сосед, тот, с кем знакома с детства, тот, кто был всегда рядом, вызовет во мне такое трепещущее чувство.

Не могла подумать до тех пор, пока его губы уверенно не соприкоснулись с моими.

Тёплые и сладкие. От него пахло шоколадом, которым угостила его, как только пришла сегодня.

Когда его язык проскользнул в мой рот, поняла, что и на вкус он был как шоколад.

Я не могла дышать. Не могла двигаться. Не могла думать.

Я только лишь ощущала тепло его прикосновений. Его мягкость. Его вкус.

Мои глаза были крепко зажмурены и, когда Ник отстранился от меня, пришлось приложить максимум усилий, чтобы открыть их вновь и встретиться с ним взглядом.

Он сидел рядом, тяжело дыша. Его рука, что направляла наш поцелуй, покоясь в моих волосах, медленно отстранилась, и я почувствовала холод там, где всего пару мгновений было обжигающее тепло.

– Видишь, всё просто, Эм, – никогда ещё не слышала такой голос Ника. Хриплый и низкий, запускающий волну мурашек по спине вместе с разрядами тока.

– Да, – только и смогла прошептать в ответ.

Он встал и быстрым шагом направился к выходу из комнаты.

– Я, э, принесу попить. Чай. А ты пока подумай. Всё запомнила? И всё ли понятно, – он выскочил, захлопнув за собой дверь.

Я сидела и смотрела на то место, откуда только что испарился Ник. Секунду назад он был уверенным в себе парнем, но в следующую превратился в обычного замкнутого друга. Такого привычного.

Но то, что мой первый поцелуй был со вкусом шоколада, в памяти останется навсегда. Внутри разлилось тепло, а улыбка тронула покрасневшие и слегка припухшие губы.

Я чувствовала, как внутри всё порхает и цветёт. Покой и в то же время невероятный мандраж. И так было до тех пор, пока с кухни на первом этаже не донёсся шумный грохот.

Быстро соскочив с кровати, понеслась вниз, боясь представить, что могу увидеть.

Вдруг вернулся отец Ника? Он же меня ненавидит и выпихнет отсюда.

А вдруг кто-то вломился, а мы здесь одни?

Но я ошиблась во всём. На кухне стоял Ник, держа руку под струёй воды. Заметив меня, он раздосадовано зашипел от боли.

– О Господи, Ник! Что случилось? – подбежала к нему, замечая, что чайник валялся на полу, а вода, от которой поднимался горячий пар, разлита.

– Чайник. Обжёгся. Случайно, – между перерывами сквозь зубы проговорил он, не убирая руку от струи холодной воды.

– Ник! Это очень серьёзный ожог! Смотри, уже начали появляться волдыри. Тебе нужно в больницу! – я смотрела на покрасневшую руку, стараясь унять страх.

– Ерунда. Перебинтую и всё будет хорошо, – отрезал он.

– Нет, Ник. Это же серьёзно! Тебе нужна профессиональная медицинская помощь: перевязка, мази, обезболивающее! – не унималась я.

– Эмили, я же сказал, это ерунда. Прекрати сейчас же, – на его скулах заиграли желваки, будто он сердился на меня. Но за что?

– Но, Ник…

– Нет, Эмили. Хватит, – он выключил воду и встряхнул рукой, немного морщась. – Иди домой. Скоро вернётся отец. Я сам со всем справлюсь, – он развернулся ко мне спиной, хватая несколько тряпок.

Но я не пошевелилась, а он, заметив это, хмуро сдвинул брови.

– Уйди, Эмили. Сейчас.

Я чувствовала, как внутри что-то, дрогнув, треснуло. Он никогда не говорил со мной так. И то, каким он сейчас был, причиняло нестерпимую боль. Он всегда отвергал любую мою помощь. Любую попытку участия в его жизни. И сам никогда об этом не просил.

Я устала от этого.

Устала от этих перепадов настроения. Когда в один момент всё бывает так хорошо, даже идеально, а уже в следующий всё горит огнём или вовсе покрывается коркой изо льда.

Я не знала, чего Ник ждал от меня. Я не знала, что могла дать ему.

Я не могла больше играть в "Дружбу" в одиночку. Не могла больше тянуться за ним, пока он убегал. Не могла быть рядом, когда он отталкивал.

Не могла.

Одинокая слеза скатилась по щеке, но я быстро её вытерла, стараясь не обращать внимание на вспышку боли, исказившую черты лица Ника. Моего друга. Моего лучшего друга. Бывшего друга?

Не говоря больше ни слова, я развернулась и быстро направилась к двери.

Ник ничего не сказал. Не остановил.

Ему снова всё равно.

Он снова стал чужим.

Этот день стал одним из первых, когда мы осознанно не попрощались на ночь, закрыв свои окна шторами.

Глава девятая

Ник

Я лежал на кровати, той самой, где двумя днями ранее поцеловал Эмили. Безустанно щёлкая выключателем ночника, пялился на белый потолок, который периодически вспыхивал, озаряясь приглушённым светом. Долгое время не мог найти себе места, а внутри бурлил нескончаемый поток энергии, который было некуда деть и его не притупляла даже боль в перебинтованной руке.

Я метался, словно пойманный в клетку тигр, только моей темницей был собственный разум. Казалось, что схожу с ума.

Меня разрывало на части.

В сотый раз щёлкнув по выключателю, погрузил комнату в темноту. Из окна напротив также не горел свет. Тот самый свет, который служил маяком по жизни. Свет, в котором всегда находилась Эмили. И который теперь был мне недоступен.

В тот день, когда я коснулся того, чего не должен был. Того, о чём даже мечтать себе не позволял. Того, что было так желанно и далеко, губ Эмили, понял, что совершил самую ужасную и необратимую ошибку в своей жизни.

Я всегда желал быть рядом с ней, быть её тенью. Тем, чьё присутствие не всегда необходимо, но в нужные моменты есть.

А теперь что?

Разрушил всё в один момент. Нельзя было целовать её. Нельзя.

Зато она уже целуется с другим.

Я крепко сжал выключатель в ладони, стараясь ровнее дышать. Это было сложно делать из-за боли внутри, а может из-за боли в руке, которая была оббинтована некогда белой повязкой, ныне представляющей собой насквозь пропитанную красными разводами ткань.

Мне было неизвестно, ходила ли Эмили на свидание с этим тупоголовым качком Джейми или нет. Но от этого незнания и надежды, которую оно дарило, становилось лишь тяжелее.

Но так и должно быть. Так правильно.

Эмили всегда должна была быть на расстоянии. Ей не нужно знать, какой я на самом деле.

Ничтожество.

Убийца.

Да.

Если она узнает, то уйдёт навсегда.

В носу защипало.

Как-будто она уже не ушла. Ты же выгнал её. Сказал уйти. И она ушла.

Я думал, что делаю всё правильно. Что боль от ожога приведёт меня в чувства, что не захочу бросить всё и побежать к ней обратно. Но очередная моя стена была едва ли не разрушена одним лишь прикосновением её нежной руки. Отчего я в панике оттолкнул её. И на этот раз настолько далеко, что не уверен, смогу ли вновь приблизиться.

Идиот.

Ничтожество.

Я с диким криком рванул за шнур, выдёргивая из розетки ночник и запуская в полёт по комнате, разбивая его на осколки. Дешёвый пластик, дешёвая лампочка разлетелись в разные стороны от соприкосновения с твёрдой поверхностью стены.

Уверен, скоро дело дойдёт до того, что отец пошлёт меня к чёрту и не станет больше заполнять мою комнату хоть чем-то, оставляя пустоту в четырёх стенах.

В этот момент внизу раздался хлопок входной двери, а это значило, что вернулся отец, словно чувствуя, что о нём кто-то вспомнил.

На какое-то мгновение я замер, прислушиваясь к звукам, но когда понял, что отец тяжёлыми шагами поднимается по лестнице, быстро соскочил с кровати и принялся с невероятной скоростью собирать осколки.

– Дьявол, – выругался себе под нос, когда стекло от лампы впилось в и без того истерзанную ладонь, но тут же затих, увидев в щели появившуюся у двери тень.

Если отец зайдёт и увидит, в каком состоянии сейчас комната и я, снова придёт в бешенство. К чему я абсолютно не готов. Эти дни, находясь совершенно в разобранном состоянии, не хочу, чтобы топтали и добивали.

Почему?

Хочу жить.

Жить?

Бежать.

Тень сдвинулась, а затем и вовсе исчезла. Слышал, как отец открыл дверь в соседнюю комнату, где была их с мамой спальня.

Это мой шанс.

Сунув под кровать светильник, который больше никогда не сможет выполнять свои функции, схватил толстовку и осторожно приоткрыл дверь. Стараясь двигаться максимально тихо, покинул дом.

Не хотел находиться под одной крышей с отцом. Не сейчас. Мне нужно найти выход своей энергии, которая практически разрывала меня изнутри.

Выбежав на улицу, ощутил свежий воздух и моросящий дождь, который мелкими капельками касался лица. Эта ласка и блаженная прохлада, которую он дарил, сподвигла меня бежать вперёд. Куда? Не знал сам.

Мне нужно было просто бежать.

Хотелось бежать.

И я бежал.

С каждым стремительным движением набирал скорость, пока не понял, что бегу на пределе собственных возможностей.

Лёгкие нестерпимо жгло, было жарко, а ноги полыхали, но, несмотря на это и на дождь, который, усиливаясь, хотел остудить меня, хоть чем-то помочь, легче не становилось.

Я бежал так долго, что вся одежда была промокшей до нитки и уже плотно облепила тело. Так долго, что, казалось, прошло уже несколько часов. Я задыхался. Но меня это не останавливало. Как не останавливало то, что утром нужно будет отправляться в школу, стараться выжить и не умереть от одного лишь взгляда Эмили.

Из груди вырвался сдавленный крик, когда тело всё-таки сдалось под натиском нагрузки и давления мыслей.

Сил не было. Но мне нужно бежать.

Беги!

– А-а-а! – яростно мотнув головой, бежал дальше, чувствуя, как на грудь давит обжигающий огонь, но он ведь физический. Это лучше.

Я готов гореть физически. Я смогу с этим справиться.

Перед глазами вспыхнул образ Эм, которая с мукой на лице смотрела на меня. Её зелёные глаза светились печалью, когда она покинула меня в последний раз.

Не мог.

Лодыжку сковала судорога и, запнувшись, рухнул на влажную и прохладную траву. Я очутился в парке, находящимся на другом конце города. Как так вышло, не заметил сам.

Но если думал, что мне станет легче от такого импровизированного побега от реальности, то сейчас понял, что глубоко заблуждался.

Я бежал физически, но мой разум всё ещё заперт в клетке. В той клетке, которую создал для себя сам. В той самой клетке, от которой у меня нет ключей. А существуют ли они вообще?

Как мне выбраться?

Я сжал ладони в кулаки, ощущая прекрасную пульсацию в одной из рук, отчего медленно выдохнул, расслабляясь. Чувствовал, как лёгкая улыбка растянула пересохшие губы.

Пусть я и заперт в этой клетке, но знаю, что есть что-то, облегчающее моё существование в ней.

Боль.

Эмили.

Перед глазами встал её образ. Она, всегда улыбчивая, согревала меня. Я находил в ней покой, убежище от любой бури. Но и она сама могла уничтожить, если бы только пожелала этого. Я хотел быть рядом. Желал всем сердцем. Но что, если наврежу ей? Что, если сломаю?

Нет.

Но я же хороший друг.

Так ведь она говорила?

Да. Друг. Не больше.

У неё есть Джейми. А ты ей не нужен.

Никогда не был.

Зачем кому-то такой как ты?

Твоя собственная мать бежит куда подальше от тебя. Отец ненавидит. Из-за тебя погиб старший брат.

Ничтожество.

Но я стараюсь быть лучше. И буду дальше продолжать стараться.

У меня есть силы быть лучшим. Лучшим во всём.

Самым умным. Да.

Сильным. Да.

Добрым. Ты сможешь.

Лучшим другом.

Я. Буду.

Найдя в себе силы, сел и огляделся по сторонам. Улица была пуста, а в прохладном воздухе витал лёгкий туман.

Скоро наступит утро.

Значит, пора домой. Пора в новый день.

В день, где будет новый Ник. Который будет лучшим.

С трудом поднявшись на трясущиеся ноги, поплёлся в сторону дома, едва ощущая почву под ногами.

Это странно.

Я чувствовал, что во мне уйма сил и энергии, что предстоящий день в школе будет насыщенным на события: без проблем напишу тесты, вызовусь помощником в подготовке к ежегодному празднованию дня рождения школы, а главное – извинюсь перед Эмили за то, что натворил.

Но моё тело… Оно сопротивлялось: ноги не хотели идти, руки, которыми обхватил себя, не хотели согревать, а лёгкие не хотели снова вдохнуть воздух.

Я запнулся о выбившийся из тротуарной плитки камень. Один раз. Второй.

Иди.

И помни: ты–лучший.

Глава десятая

Полтора года назад

Никогда раньше я не испытывала такого чувства. Потому даже не знаю, как его описать. Это было нечто сродни ощущению утраты кого-то близкого, а возможно, и части самой себя. В то же самое время злилась на всё и вся. На себя, а на Ника больше всего.

Он оттолкнул меня. Снова. Зачастую он просто закрывался в себе, не подпуская ближе, замалчивая многие моменты, а иногда вовсе предпочитал не обращать внимания на жалкие потуги вторгнуться в разум и разобраться в его чувствах.

Это часто бесило, но ещё больше вынуждало обессиленно смириться с ситуацией и просто быть рядом с другом. С тем, кто в любой ситуации поддерживал, помогал и понимал.

Сейчас же я этого лишилась. Окончательно.

Глядя на экран телевизора в гостиной, которую я оккупировала вот уже два дня, поняла, что не могу различить ни единой картинки, стремительно сменяющие себя в вечернем телешоу. А всё из-за слёз, которые снова заслонили зрение.

Всегда думала, что причиной моих слёз будет кто угодно, но не Ник. Даже после того, как отказалась идти с Джейми на свидание, сославшись на несуществующую болезнь, было не так грустно. Но только лишь от воспоминаний о словах Ника, брошенных в тот день, мне снова и снова хотелось плакать.

Мама сказала, что все мальчишки такие, ну а ещё, что всему виной переходный возраст. Я не стала ей всего рассказывать. Просто сообщила, что Ник прогнал меня, что мы поругались. И совершенно опустила тот момент, когда произошёл мой первый поцелуй, после которого последовала столь бурная реакция.

Какой-то частью мозга я понимала, что мама права. Что мальчишки есть мальчишки. У нас в классе полно таких: грубияны и озабоченные. Но я никогда не относила Ника к их числу. Он был совершенно другим.

Лишь временами он менялся, вливаясь в абсолютно любую компанию, забывая обо мне. Тогда он становится забавным и богатым на эмоции, но это никогда не длилось долго, будто он вспоминал, что он совершенно другой, и всё снова возвращалось на круги своя.

Спокойный и отстраненный Ник, мир которого доступен только мне. И какой-то эгоистичной частью души я любила это, отчего даже не пыталась втянуть его в какие-то другие компании, в которые иногда попадала сама.

И даже сейчас, когда всё обернулось вот так, совершенно не хотелось пытаться наладить дружеские отношения с кем-то ещё. Но и терпеть вспышки Ника сил уже не было. Возможно, я бы относилась к этим перепадам настроения более легко, если бы он объяснял в чём причина.

Допустим, в данной ситуации я не понимала, что именно повлияло на него: наш поцелуй или попытка помочь с ожогом. И таких моментов была уйма за всё время нашей дружбы. Но всегда на следующий день он делал вид, что ничего не произошло, что он не злился и не огрызался на меня, что всё по-старому. Тогда я радовалась этому, и мы продолжали дружить дальше.

Но сейчас всё стало в разы сложнее. Он не пытался пойти первым на контакт, я тоже не стала, потому что устала быть первой, кто всегда извиняется за всё.

– Эмили, милая. Пора спать. Завтра в школу, – где-то за спиной послышался ласковый голос мамы. – Ты всё ещё переживаешь? – видя мои покрасневшие глаза, она села рядом, печально улыбаясь.

– Ещё чего, – хмыкнула в ответ, насупившись, зная, что выгляжу как маленький ребёнок.

– Уверена, завтра, когда вы увидитесь, всё снова будет как раньше. Вы же всегда так легко мирились, – она погладила меня по спине, подбадривая.

– Думаешь? – я с сомнением покосилась на маму. – В этот раз я не буду первая мириться. Я ничего не сделала, чтобы заслужить такое обращение.

– Думаю, Ник это уже понял. А сейчас перестань себя накручивать и отправляйся спать. Завтра всё будет как прежде, – мама говорила это настолько уверенно, отчего я хотела верить, что она права.

И утром, когда я только ступила на территорию школы, подумала, что мама всё-таки прогадала. Ничего уже не будет, как раньше. Посреди двора был Ник в окружении ребят, они громко о чём-то переговаривались и смеялись.

Выходит, он решил поставить на нашей дружбе крест и найти себе новых друзей. Осознание этого ревностно резануло по сердцу, и я, крепче сжав лямку от рюкзака, свисавшего с плеча, быстрым шагом направилась в здание школы.

Было сложно не обращать внимание на заразительный смех Ника, а ещё сложнее не смотреть в его сторону, когда проходила мимо. Видеть его весёлым было большой редкостью, но когда это всё же происходило, каким бы скверным не было собственное настроение, оно улучшалось стократно, и хотелось парить над землёй от счастья.

Но не в этот раз.

В этот раз не со мной он делил своё настроение. Он ясно дал понять, что не хочет иметь ничего общего больше.

Ну и не надо.

Я уже не маленькая. Переживу.

Чувствуя, как глаза начинают гореть, а нижняя губа предательски задрожала, закусила её, поражаясь, как ещё не пошла кровь.

И как только прибавила скорости своему шагу, услышала за спиной голос, который заставил ритм сердца пуститься вскачь.

– Эм! – родной голос Ника. —Эмили, постой!

Меня разрывали противоречивые чувства: хотелось одновременно замереть и бежать прочь.

– Эмили, – его голос стал ближе, а мой локоть был пойман цепкими пальцами, что немедленно смогло остановить меня.

Глубоко вдохнув для успокоения, я развернулась, чтобы встретиться со взглядом карих глаз.

Ник.

Моё сердце загрохотало, а перед глазами всплыли воспоминания о поцелуе, из-за чего щёки густо покраснели. Почему именно сейчас?

– Вот это спринт, – он криво усмехнулся, смахивая невидимые капельки пота со лба.

– Что тебе нужно, Ник?

Он явно не ожидал, что в голосе будет не присущее мне раздражение, от чего пару раз обескураженно моргнул.

– Я… – он начал, но запнулся, когда мимо нас пробежало несколько учеников. – Давай отойдём, – он заключил мою руку в своей ладони и повёл нас к той части школьного дворика, где стояло несколько деревянных лавочек.

– Итак, – поторопила я, садясь на одну из них и наблюдая, как Ник, пряча руки за спину, переминается с ноги на ногу.

– То, что произошло… Прости за это. Я имею в виду, поцелуй и то, что было после, – видя, что мои брови хмуро сдвинулись на переносице, он всплеснул руками и присел передо мной на корточки. – Нет, не так. То есть, я не хочу сказать, что поцелуй был плохой затеей. То есть… Это было, но мне понравилось, э-э, тебе надо было знать. И мне тоже, и я ещё тогда сказал всё так… И я бегал, много думал и всё решил.

Он тараторил настолько быстро и путано, что я едва ли успевала за потоком слов. Когда я старалась понять смысл первой фразы, он уже перескакивал на другую, а когда доходила до её разбора, его уже уносило в другую сторону.

– Ник, помедленнее. Давай по порядку. Ты меня прогнал. Помнишь? – перебила я.

– Да, помню. И мне правда стыдно. Я не должен был. И прогонять, целовать, и всё это делать. Просто так вышло. Мы можем всё забыть и вести себя так, как до этого? —выпалив всё на одном дыхании, он упёрся подбородком в мои колени и умоляюще посмотрел прямо в глаза. – Пожалуйста?

Я тяжело вздохнула и взглянула на небо.

Господи, Ник Миллер меня когда-нибудь сведёт с ума.

– Есть одно условие, Ник.

– Что угодно, – ни секунды не думая, сказал он.

– Ты должен измениться, чтобы у нас был хотя бы шанс, – я пристально посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Никаких тайн. Я спрашиваю тебя, а ты отвечаешь. Прямо. А не отмахиваешься от моих вопросов, как от назойливой мухи. Я хочу понимать причину твоей грусти, Ник. Грустить, когда грустно тебе. И радоваться с тобой, когда ты рад. Понимаешь?

Глядя на друга, заметила, как его лицо стало на пару оттенков бледнее, а сам он явно не выглядел довольным от такой перспективы. Каждая секунда молчания и его внутренней борьбы разбивала сердце. Хотелось взять слова обратно. Сделать вид, что согласна на его условия. Закрыть на всё глаза и вести себя как ни в чём не бывало. Как обычно.

Но настало время что-то изменить, встать на следующую ступень. Обратного пути уже нет.

– Я постараюсь, – Ник встал и, поправив длинные рукава чёрной рубашки, протянул руку. – Мир?

– Мир, – улыбнувшись, приняла его руку. Мне всей душой хотелось верить ему и не терять надежды, что всё между нами изменится и станет только лучше.