Читать онлайн Принц Голубых Цветов. Похождения Такуана из Кото – 1 бесплатно

Редактор Инна Харитонова

Корректор Ольга Рыбина

Леттеринг-дизайнер Екатерина Багирова

Леттеринг-продюсер Елизавета Сбитникова

Переводчик Рю Чжун

© Рю Чжун, 2023

© Рю Чжун, перевод, 2023

ISBN 978-5-0059-5138-0 (т. 1)

ISBN 978-5-0059-5143-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

в которой повествуется о том, как волшебная каменная куница отправилась в погоню за солнцем, а в итоге встретила богиню Сиваньму и получила от неё имя

В незапамятные времена на берегах вечного океана лежала страна Ауяску. Волны трёх морей берегли её сон. Молчаливое западное море баюкало своим шёпотом, а Ледяное море крепко сжимало Ауяску в своих объятьях. Даже море Великих Бурь притихло у берегов этой холодной страны.

Белоснежной шубой укрывалась страна Ауяску от солнечного тепла. В самый жаркий летний день яркому светилу не удавалось пробраться под снежный покров и пробудить Ауяску от векового сна.

Посреди страны высилась снежная гора, а на её вершине была чудесная скала. Скала эта была открыта солнечным лучам и лунному сиянию, потому что не росли на ней высокие деревья. Один только мох покрывал едва тёплые от солнца камни.

И вот однажды скала произвела на свет каменное яйцо. Позднее из этого яйца вылупилась каменная куница, наделённая пятью органами чувств и четырьмя конечностями.

Она довольно быстро научилась бегать и охотиться на мелкую дичь, что скрывалась в снегах. Подружилась она и с другими зверями, которые населяли бесконечные снега Ауяску: с лисами, медведями, росомахами, волками и даже кротами, ну и, конечно же, с другими куницами, своими сородичами. Её родную гору потому и называли Куньей, что служила она домом для множества куниц.

Как-то утром, когда солнце появилось на востоке и медленно перекатывалось по небосводу, куницы принялись резвиться вокруг скалы, гоняться друг за другом. Нарезвившись, они успокоились и, уставившись на солнце, принялись толковать – «ведь даже звери между собой говорить умеют», так гласит пословица.

– Никто не знает, что такое солнце на самом деле, – сказали куницы. – Можно ли его ухватить в зубы и не обжечься?

Собрались они вместе и полезли на самую вершину скалы, пытаясь добраться до солнца. Прыгали они, но никак дотянуться до солнца не могли.

– Вот если найдётся среди нас тот, кто сможет нам солнце достать, сделаем его своим управителем! – так сказали куницы.

Каменная куница выскочила вперёд, махнула хвостом и крикнула:

– Я достану вам солнце!

Вскричав так, куница прыгнула к солнцу что есть сил и, конечно же, полетела прямо вниз – в огромный сугроб у подножия скалы. Но эта неудача нисколько её не расстроила.

Куница отряхнула налипший снег и победно оглянулась на своих братьев и сестёр, будто она изначально так и задумывала – со всего маху в сугроб прыгнуть. Взмахнула хвостом и отправилась в ту сторону, с которой солнце свисало на небосводе.

Солнцу между тем не сиделось на месте. К вечеру оно коснулось снежного горизонта чуть западнее обычного. Дни были коротки, и солнце садилось почти там же, где и вставало.

Прошла ночь, и солнце снова приподнялось над горизонтом. Куница продолжила путь. Она уже пожалела о своём бахвальстве, но отступать было некуда. Не хотелось кунице возвращаться с пустыми лапами.

Так, день за днём шла куница по заснеженным равнинам. Чем дальше она продвигалась на юг, тем больше был размах солнечного пути между восходом и закатом. Морозный воздух потеплел, а снег начал подтаивать. В проталины проглядывал лёд, который становился всё тоньше и тоньше. А потом и вовсе пошёл надламываться, опадая крупными кусками в тёмную воду.

Наконец достигла куница края великих льдов: добралась до того места, где встречались Ледяное и Молчаливое моря. Солнце там купало своё отражение в уходящей к горизонту воде. Громадные куски колотого льда прижимались друг к другу, сторонясь волн Молчаливого моря. Идти дальше было невозможно.

Куница приметила вдалеке большой кусок льда, который медленно отчаливал от изломанной череды своих перепуганных морскими волнами братьев. «Для дальнего путешествия нужен подходящий корабль, и вот же он!» – так порешила куница. Разбежалась и перепрыгнула на льдину, которая закачалась от неожиданности. Так началось морское путешествие каменной куницы.

День за днём льдина качалась на волнах, медленно продвигаясь к югу. Морские течения не препятствовали этому, но и не помогали; их мысли были устремлены на восток.

Воды Молчаливого моря оказались теплее, чем рассчитывали наши путешественники, которые родом были из холодной Ауяску.

Кунице такой ход вещей был по нраву. С большим удовольствием купалась она в мягкой теплеющей воде и ныряла за мелкой рыбёшкой. А вот льдина испытывала совершенно иные чувства. От яркого солнца и тёплой воды она становилась всё меньше и меньше.

Наконец льда осталось так мало, что куница едва на нём помещалась. Она забеспокоилась за свою жизнь и начала нервно перетаптываться на месте. Льдина от этого закачалась сильнее и перевернулась, опрокинув куницу в море.

Отфыркиваясь, куница забралась обратно и тут приметила на западе тёмную линию.

– Ура! – обрадовалась куница и погребла к берегу, помогая себе хвостом.

Гостеприимный берег был покрыт зелёной растительностью, в которой жили насекомые и звери, которых кунице ранее видеть не приходилось. Птицы заливались причудливыми трелями в кроне ветвистых деревьев.

Куница хорошенько отдохнула и решила продолжить свой путь на юг. Из поваленного дерева она изготовила плот, забралась на него и посильней оттолкнулась задними лапами.

Стоило западному берегу пропасть за горизонтом, как откуда ни возьмись набежали тучи и началась гроза. Молчаливое море зарычало и стало бросать крошечный плот то вверх, то вниз. Много времени продолжался шторм, а когда наконец закончился, плот из разломанного дерева оказался выброшен на золотой песок страны Итаюинду.

«Здесь и живёт солнце!» – так подумала куница, пересыпая тёплый песок между когтей. Само солнце стояло у куницы прямо над головой и насмехалось. Так показалось кунице, и она погрозила кулаком:

– Смейся-смейся! – крикнула она. – Придёт ночь, и я тебя изловлю!

Куница отправилась вдоль берега и увидела множество народу. Одни люди ловили рыбу сетями, другие охотились на уток и зайцев, третьи засевали поля рисовыми ростками, иные собирали опавшие с высоких деревьев плоды, стирали и сушили одежду.

Приблизившись к людям, куница стала выделывать всякие штуки: прыгать и размахивать когтистыми лапами, зарываться в песок и вертеть хвостом. Жители никогда такого зверя не видели и в страхе разбежались, побросав всё, с чем пришли. Куница наелась до отвала и стала от нечего делать примерять на себя брошенную одежду.

В шароварах и курточке с красным поясом куница стала похожа на одного из местных жителей. Пошла она тогда по городам и сёлам, чтобы посмотреть, как живут эти люди, у которых, к удивлению куницы, от всей шерсти осталась только копна волос на затылке.

Со временем куница научилась людским обычаям и языку.

Прошло семь лет, и куница наконец вспомнила о своей цели.

Сколько она ни ходила по стране Итаюинду, солнца кунице найти не удалось. А люди только смеялись её расспросам и говорили, что солнце нигде и никогда не касается земли и что встретиться с ним можно только на Небесах.

Тогда куница решила сама отправиться на Небеса и там изловить назойливое солнце, которое припекало ей макушку каждый день. Чтобы добраться до Небес, вздумала куница взлезть на самую высокую гору. «Уж с неё-то я непременно до Небес допрыгну», – решила она.

Самой высокой горой в Итаюинду считалась Гуньлунь. На самой вершине этой горы стоял храм Сиваньму – великой богини Запада. Туда и отправилась каменная куница.

По пути к вершине куница услышала человеческий голос, который пел похабную песню о семи карликах, что решили взобраться на лошадь, но только у них это никак не получалось. «Вот и богиня», – подумала куница. Её нисколько не смутило, что голос был грубый и хриплый.

Она прошла ещё немного вперёд и увидела на поляне бородатого человека с огромной корзиной. «Ну и дела! – удивилась куница. – Местные богини не только на затылке покрыты шерстью, но и со стороны подбородка. Должно быть, это говорит об их волшебной силе. Коли так, я даже посильнее богини буду».

– Приветствую тебя, богиня Сиваньму! – вскричала куница.

Бородатый человек прекратил своё пение и сказал:

– Должно быть, ты перепутала, уважаемая. Какая из меня богиня! Я всего лишь отшельник, который живёт на склонах этой священной горы.

Отшельник собирал грибы себе на ужин и радушно пригласил куницу присоседиться к его трапезе. Вместе они приготовили нехитрое блюдо. Отшельник набрал холодной воды из ручья и вымочил в ней найденные грибы. Затем добавил немного заповедных трав и кореньев, повесил котелок над костром и уселся перед ним. Куница тоже примостилась рядом. Сидеть на голых камнях ей оказалось неудобно, поэтому она подтащила большой деревянный чурбан и уселась на него верхом.

За ужином куница спросила отшельника:

– Почему ты назвал эту гору священной? Не живёт ли на ней богиня Сиваньму?

– Живу здесь много лет, но богини не встречал, – ответил отшельник. – А какая у тебя нужда к богине? Хочешь испросить у неё мудрости? Или красоты?

– Хочу забраться на Небеса, – сказала куница.

– Только бессмертные небожители туда могут попасть, – покачал отшельник головой. – Сам я живу на этой священной горе вдали от людей, чтобы хоть так обрести бессмертие.

– Если это нужно для того, чтобы оказаться на Небесах, – сказала тогда куница, – я тоже поселюсь на этой горе.

– Вот как! Тогда у меня к тебе есть просьба, – сказал отшельник. – На вершине горы разбит персиковый сад. Говорят, персики в этом саду имеют ни с чем не сравнимый вкус.

Кунице тотчас же захотелось попробовать этих персиков, но из уважения к отшельнику она промолчала.

– Я стар и немощен, – продолжил отшельник, – и нет у меня сил забираться на самую верхотуру. А больше всего на свете хотел бы я попробовать этих персиков. Принеси мне один и живи тогда со мной в хижине.

На самом деле отшельник был не так-то прост. Это был вовсе не человек, а бес-оборотень, которого прогнали с Небес за то, что он вылил чернила прямо в прозрачный родник у дворца Нефритового Императора.

Оборотень мечтал вернуться на Небеса и поквитаться за долгие годы, что провёл в мире людей. Для этого он должен был вернуть бессмертие, которое отобрали у него боги. А сделать это можно было, только лишь вкусив сладкий плод Сянь Тао, персикового дерева бессмертия.

Деревья эти были высажены в храме богини Сиваньму. А храм стоял на вершине священной горы Гуньлунь. Попасть в него могли только те, кому суждено было стать бессмертным. Оборотню путь в храм был заказан. Ему нужен был пособник.

Вот поэтому оборотень и обрадовался появлению каменной куницы, поэтому он был необычайно радушен. Он обманом попросил куницу добыть персик Сянь Тао и даже словом не обмолвился о волшебных свойствах этого плода.

Куница приняла слова оборотня-отшельника за чистую воду и отправилась к вершине. Ловко цепляясь за ветки деревьев, пробиралась она всё выше и вот наконец добралась к персиковому саду. Без труда она перемахнула через ограду и взобралась на персиковое дерево.

Куница сорвала самый спелый персик и думала уже было сунуть его за пазуху, а затем повернуть к отшельнику. Но тут её одолело желание самой попробовать сладкий плод. «Только один разок укушу», – решила она.

Стоило кунице вонзить свои зубы в персиковую мякоть, как перед глазами у неё закружилось. От неожиданности она разжала лапы и упала на землю. Соки персика побежали по её телу, проникли в каждую из конечностей и коснулись каждого из чувств. Сама о том не подозревая, куница отведала плод дерева Сянь Тао.

Богиня Сиваньму явилась перед каменной куницей и произнесла такие слова:

– Кто посмел проникнуть в мой божественный сад без ведома?

– Это я, – храбро ответила куница.

– Как прозывается твой род? – спросила богиня Запада.

– Нет у меня рода, – сказала куница.

– Что же, – удивилась богиня, – у тебя ни отца, ни матери не было? Как же тебе удалось на свет появиться? Из-под земли, что ли?

– Каменная скала породила меня, – отвечала куница. – А холодный воздух страны Ауяску первым встретил меня в этом мире.

– Врёшь ты всё, страна Ауяску от нас далеко, за двумя морями.

Куница тогда поведала богине историю своего путешествия.

– Что же, – сказала Сиваньму, – надобно тебе дать прозвище.

– Я царь всех куниц! – гордо выкрикнула куница.

– Что же, похожа ты на символ Тацунь. Но «цунь» означает «голый», а к тебе это совсем не подходит. Так что остаётся «та», что и означает «царь». Есть двенадцать символов, которыми обозначаются имена: гуан, да, чжи, хуэй, чжань, жу, син, хай, ин, у, юань, цзюэ. Назовём тебя Гуан. Полное имя твоё тогда будет Та Гуан.

Куница обрадованно подпрыгнула и воскликнула:

– Какое прекрасное имя!

Чтобы узнать, каким образом куница Та Гуан попала на Небеса и что с ней там произошло, прочтите следующую главу.

Глава вторая

в которой повествуется о том, как Та Гуан попадает на Небеса и наводит там переполох

Итак, каменная куница пробралась на вершину горы Гуньлунь и угостилась персиками Сянь Тао, которые приносили бессмертие всякому, кто их попробует. А оборотень-отшельник так и сидел в своей хижине на склоне горы и потихоньку закипал от нетерпения.

– Где эта чертова куница шляется! – в сердцах сказал оборотень и пнул полено, едва тлевшее в костре.

Полено от его удара перевернулось, и сноп ярких искр полетел прямо на одеяние оборотня. Раскалённые угольки попали на всклокоченную отшельничью бороду, которая затлела и тотчас же разгорелась пламенем.

С громким криком оборотень упал на землю и стал кататься, пытаясь погасить горящую бороду. В панике он угодил ногами в костёр и крепко обжёг себе пятки. Оборотень завопил во всю глотку не по-человечьи, вскочил на ноги и бросился к ручью, в котором обычно брал воду для питья. Перед глазами оборотня ярко пылала его некогда роскошная борода, и ничего больше видно ему не было. Поэтому оборотень не заметил большого чурбана, который приволокла куница чуть раньше. Благодаря кунице чурбан оказался посреди поляны, и оборотень этого совсем не ожидал.

Со всего размаху ударил оборотень-отшельник по чурбану ногой и попал мизинцем на острый сучок.

– Проклятая куница! – вскричал оборотень, поскользнулся на пролившейся из котла грибной похлёбке и кубарем покатился вниз с горы. Так он хорошо разогнался, что никак не мог остановиться и докатился почти до самого Молчаливого моря, где зарылся в прибрежный песок Жёлтой реки.

Куница Та Гуан тем временем разговаривала с богиней Сиваньму и получила от неё своё имя. Она уже позабыла и про отшельника, и про его просьбы. Даже шум и ругань, которые доносились со склонов горы, не отвлекли куницу от беседы с богиней Запада.

– Скажи мне, о мудрая Сиваньму, – произнесла Та Гуан со всем почтением, – как бы мне попасть на Небеса? Чем я могу заслужить такую почесть?

– Хоть и обрела ты бессмертие, – ответила богиня, – этого недостаточно. Надобно тебе созерцать цветение весенней вишни и созревание зимней хурмы, внимать шороху осенних листьев и журчанию летних рек.

– Сколько же на это нужно времени? – спросила Та Гуан, которой не терпелось оказаться на Небесах и схватить солнце за румяный бок. «Удалось ему перехитрить меня, этому солнцу, – так подумала куница. – Совсем позабыла я о своей главной цели. Но погоди теперь!»

– Триста солнечных дней и три сотни дней проливного дождя, – так ответила богиня Запада.

– А нельзя ли побыстрее?

– Только достойный может попасть на Небеса. А спешка никогда не была признаком большого достоинства, – указала справедливая Сиваньму на широкие штаны куницы Та Гуан.

Но куница не сдавалась. Она спросила:

– Быть может, какой-нибудь ценный дар поможет тебе пересчитать дни побыстрей, о щедрая Сиваньму?

Куница не раз подмечала, как падки люди на сладкие обещания. Но богиня Запада оказалась неподкупной. Предложение Та Гуан её только разозлило.

– Ах ты, негодная куница! – вскричала Сиваньму и взмахнула посохом, на котором зазвенели серебряные кольца.

Куница Та Гуан ловко увернулась от удара и скрылась в листве персикового дерева.

Сиваньму потеряла куницу из виду и решила, что та от страху умчалась прочь. Богиня отряхнула свои одежды и расправила кольца на посохе. Затем она пошла в храмовые помещения, чтобы омыть ноги перед дорогой на Небеса.

А куница осталась на дереве.

Не прошло и часа, как из храма вышли четверо храмовых служек, которые несли на своих плечах глубокую корзину. Они поставили её под персиковым деревом и разошлись по саду. Они отрясали персиковые деревья одно за другим и собирали упавшие на землю спелые плоды.

Та Гуан улучила момент и спрыгнула со своего дерева прямо в корзину. Там она прикрылась персиками и замерла в ожидании. А храмовые слуги набрали полную корзину Сянь Тао и понесли её в храм. Там они поклонились богине Запада и возложили корзину прямо на спину небесного дракона. Сиваньму взошла в паланкин, который был закреплён у дракона на спине, и махнула веером. Дракон взмыл вверх и понёсся на Небеса.

На Небесах же происходило вот что. Полным ходом шла подготовка к фестивалю Летнего Равноденствия. Боги, их слуги и прочие небожители собирали дары для Нефритового Императора. Сам Император объезжал Небеса на красном драконе, который был в семь раз больше того, что нёс на спине паланкин Сиваньму. На спине Императорского дракона умещалось пять паланкинов. Нефритового Императора сопровождали четыре Небесных Царя, без которых он не покидал дворец, – Тамонтен, Дзотётен, Дзикокутен и Комокутен.

Младший брат Нефритового Императора, могучий Яньван Умма-ё, объезжал своих лошадей и, как только приметил на горизонте богиню Сиваньму, тотчас же направился к ней.

Надобно сказать, Яньван был без памяти влюблён в богиню Запада, но никак не мог ей в том открыто признаться. Лишь однажды он осмелел и написал для богини любовную песню, но Сиваньму так и не довелось её услышать.

– Приветствую тебя, прекрасная Сиваньму, – так сказал Яньван, и голос его дрогнул.

– Здравствуй, храбрый Яньван, – ответила ему Сиваньму.

Брат Нефритового Императора ей давно нравился, но того больше ей нравился нефритовый скипетр самого Императора. Только медитация на вершине Гуньлунь приоткрыла ей сердце. Но до сей поры Сиваньму не спешила отвечать Яньвану взаимностью.

– Позволь мне сопровождать тебя во дворец, – сказал Яньван.

Он уже придумал, как завоевать расположение богини, и всё для того приготовил.

Нефритовый Император поручил Яньвану следить за порядком на Небесах. Яньван быстро изловил всех оборотней, которые творили бесчинства в Императорском дворце и его окрестностях. Пойманных бесов он заключил в чайные колбы, а колбы убрал в самый дальний чулан. На дверях этого чулана висел огромный замок, а над ним табличка: «Склад солёных анчоусов». Анчоусы на Небесах считались недостойной пищей, поэтому с такой табличкой можно было не беспокоиться, что кому-то взбредёт в голову заглянуть внутрь.

Ранним утром Яньван посетил свой чулан и вынес из него одну колбу. В той колбе сидел проказливый огненный бесёнок. Он приходился внуком огненному богу Кагуцути и в силу малого возраста не мог усидеть на месте. Однажды он убежал от нянек и заскочил прямо в небесные конюшни. Лошади перепугались и разбежались по всему небу. За это Яньван и упрятал бесёнка в чулан.

Стоило богине Запада отправиться в свой храм за персиками, как Яньвану пришла в голову идея. Он подговорил бесёнка оказать ему услугу в обмен на освобождение. Бесёнок должен был притаиться в покоях Сиваньму и дожидаться, покуда богиня не вернётся домой. Тут-то бесёнок и выпрыгнул бы Сиваньму на голову, чтобы устроить пожар. А могучий Яньван как бы случайно оказался бы рядом и спас прекрасную Сиваньму.

Всё шло по плану Императорского брата. Богиня Запада приняла его приглашение, и они направились во дворец. Небесный дракон вёз на спине корзину, полную персиков Сянь Тао. Корзина ёрзала и подпрыгивала. У каменной куницы Та Гуан затекли ноги и чесался кончик хвоста.

– Что это в корзине? – спросил Яньван.

– Персики, – ответила богиня Запада, ничего не подозревая.

Яньван тоже не стал вглядываться. Ему не терпелось поскорее оказаться в покоях своей возлюбленной и спасти её от подстроенного пожара.

Вскоре они добрались до дворца. Небесный дракон опустил корзину с персиками на полированную веранду, поклонился богине и нырнул в карповый пруд. Яньван привязал лошадей и вслед за богиней Запада направился внутрь.

Бесёнок заслышал шаги и приготовился к прыжку. От нетерпения искры брызнули из его ушей, окрасив покои богини Запада яркой вспышкой. Богиня Сиваньму в испуге прильнула к Яньвану, который только этого и дожидался. Он приобнял прекрасную богиню за плечи.

Вспышка была такой сильной, что её заметили не только обитатели дворца, но и все, кто был поблизости. Даже Та Гуан, которая до сих пор пряталась в корзине, прищурила глаза.

«Ага, вот оно где ты, солнце», – догадалась куница. Она вмиг выскользнула из корзины и забралась на крышу дворца. По черепице она пронеслась к покоям богини Запада. Просунула голову в чердачное окно и принюхалась.

Бесёнок заметил куницу Та Гуан и не на шутку испугался. «Так мы не договаривались!» – подумал он. Бесёнок решил, что Та Гуан прибыла в покои по специальному приказу Яньвана, чтобы не дать ему вернуться к свободной жизни в нарушение уговора.

Тут в спальные покои вошли Сиваньму и Яньван, который бережно придерживал богиню за плечи.

– Не беспокойся, моя Сиваньму, – так сказал брат Нефритового Императора, а сам довольно покосился на потолок, где притаился огненный бесёнок. – Я уничтожу любого, кто посмеет тебе угрожать.

«Ах так!» – бесёнка обуяла ярость. Его подозрения подтвердились: Яньван обманул бесёнка и прислал своего слугу на перехват. Бесёнок зажмурился и взорвался огненными сполохами во все стороны. Комната наполнилась огнём. Яньвану не оставалось ничего другого, как призвать свои силы и вернуть бесёнка обратно в колбу. К счастью, колба до сих пор была у него в кармане.

Огонь вихрем устремился в колбу, которую Яньван поднял над головой. Через мгновение в комнате больше не осталось пламени, только колба светилась огненным шаром в руке Яньвана. Колба не ускользнула от взора куницы.

– Этот могущественный бог изловил солнце прежде меня, – тихонько прошептала куница. Никто её не услышал. Богиня Сиваньму без чувств повалилась на подушки, а раздосадованный Яньван направился в свой чулан. Его план провалился. Вместо небольшой суматохи он чуть было не устроил пожар.

«В следующий раз придумаю что-нибудь понадёжней», – с этими мыслями Яньван отпер большой амбарный замок, над которым висела табличка «Склад анчоусов». Никаких анчоусов внутри не было. На запыленных полках ровными рядами стояли стеклянные колбы всевозможных форм и размеров.

Яньван достал из кармана колбу с огненным бесёнком. В чулане стало светло. Яньван недовольно поморщился и накинул на колбу шёлковую тряпицу, вернув чулану прежнюю полутьму. Он поставил колбу на ту же полку, откуда и взял её не далее, как утром. Затем Яньван развернулся и вышел, крепко заперев за собой дверь.

Куница Та Гуан всё это хорошо видела. Перепрыгивая с одной потолочной балки на другую, она неслышно проследовала за Яньваном. Та Гуан видела, как брат Нефритового Императора вошёл в чулан. Видела она и свет, которым наполнился чулан, как только Яньван оказался внутри.

Яньван отправился за своими лошадьми, на ходу придумывая новый план обольщения Сиваньму. А каменная куница белкой спустилась с потолка и подскочила к двери.

«Зачем он поместил солнце в чулан с анчоусами?» – такой вопрос задала себе Та Гуан, взглянув на табличку. Она догадалась, что никаких анчоусов внутри чулана нет. Глаза куницы загорелись любопытством. «А вдруг там не одно солнце, а целая солнечная батарея? Вот обрадуются мои подданные, когда я принесу им не одно, а сразу триста солнц. Или хотя бы семь», – такие планы возникли у Та Гуан в голове. Планам этим не суждено было исполниться.

Но не будем забегать вперёд.

Та Гуан попыталась открыть дверь в чулан, но большой амбарный замок этого ей не позволил. Он лишь надменно покачивался в ответ на все попытки Та Гуан его отомкнуть.

Тогда каменная куница решила выкрасть ключи у того могучего бога, который владел этим чуланом. Она вновь забралась на крышу и побежала искать Яньвана.

Яньван тем временем отвёл коней в стойло и завёл такой разговор с конюшим:

– Хорошенько следи за моими конями. Накорми их и вычеши им гриву.

Конюший давно служил в Императорском дворце и хорошо знал, как сильно Яньван любит своих лошадей. Он хорошо помнил, в какую ярость пришёл брат Нефритового Императора, когда в конюшне поднялся огненный переполох. Поэтому он произнёс:

– Непременно, великий Яньван, пусть всегда будут черны твои волосы. Можешь быть покоен за своих коней. Я хорошенько за ними прослежу. И уж, конечно, не допущу внутрь и малейшего огонька.

Эти слова услышала куница, которая уже сидела под самой крышей Императорской конюшни. Она ничего не знала о проказах огненного бесёнка, но ей и знать того было не надобно. Со слов конюшего Та Гуан поняла, что пожар в конюшне будет Яньвану поперёк течения дел.

Сам Яньван, успокоенный конюшим, отправился в покои передохнуть. Он уселся на богато расшитый золотом стул и снял чёрную кожаную броню. Расчесал свои длинные волосы и заплёл их в две косицы. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Никто не мог услышать Яньвана в его покоях, поэтому он сказал вслух:

– Какой же ты всё-таки красавец, Яньван Умма-ё! Почему глупой Сиваньму этого никак не понять?

За спиной Яньвана раздалось покашливание. Богу тут же стало стыдно за то, что он так громко себя похвалил. И за то, что прозвал богиню Запада глупой. Он спрятал смущение и быстро обернулся.

Перед ним предстал храмовый служка, которого Яньван прежде никогда не видел. На слуге были шаровары с красным поясом и лёгкая куртка без рукавов. Руки, ноги и даже лицо слуги покрывала золотистая шерсть. Глаза храмового служки были широко распахнуты от ужаса. Он пролепетал:

– О, могущественный! Беда в твоей конюшне!

Яньван схватился за свой кожаный доспех. Пальцы чуть не порвали чёрную кожу. Он грозно посмотрел на храмового служку. Тот затрясся пуще прежнего и затараторил:

– Пожар! Случился пожар в конюшне! Кони горят! По конюшне мечутся! И шерсть горит у них на спинах, и хвосты полыхают пламенем!

Бросил тут Яньван всё и помчался на конюшню.

А храмовый служка вмиг расстался со своим испугом. Ведь никакого пожара в конюшне не было. Да и сам храмовый служка был ненастоящий. Это была каменная куница Та Гуан, которая провела самого брата Нефритового Императора.

Она схватила связку ключей, которые Яньван оставил подле зеркала. Крутя от радости хвостом, Та Гуан поскакала к чулану.

Чтобы узнать, что случилось с куницей в чулане Яньвана, читайте следующую главу.

Глава третья

в которой повествуется о том, как из-за куницы Та Гуан начался Великий Шторм, и о том, как брат Нефритового Императора спас богов от погибели

Итак, куница Та Гуан хитростью завладела ключами от чулана, где охранитель Императорского дворца запер пойманных им бесов-оборотней. Не больше и не меньше, чем три сотни колб из волшебного чайного стекла было в том чулане. И в каждой из колб сидел оборотень.

Покуда Императорский охранитель Яньван Умма-ё сломя голову мчался к своим лошадям, куница проследовала к чулану и отперла дверь. Двумя руками она сняла тяжёлый замок и прислонила его к дверному косяку. После чего Та Гуан проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.

В чулане царила полутьма. Полоски света пробивались внутрь через щели в стенах и освещали высокие шкафы, где рядами стояли колбы. Некоторые из колб были накрыты плотными тряпицами, из-под которых пробивалось тёплое мерцание оранжевых и небесно-голубых оттенков. Но в большинстве колб едва-едва теплились тёмно-синий, глубокий зелёный и бордовый цвета. В колбах этих были заточены самые опасные оборотни, которые вобрали в себя истинные коренья зла: невежество, гневливость и жадность. Много лет Яньван отвёл на то, чтобы очистить Императорский дворец и его окрестности от армии бесов.

Кунице Та Гуан об этом было неизвестно. Её интересовало только солнце, которое большой черноволосый бог спрятал в чулане.

Одна из колб на самой верхней полке простреливала ярко-оранжевым светом сквозь плотную ткань. «Вот оно, солнце!» – решила Та Гуан. Она подпрыгнула что было сил, но до полки не достала. Куницу это нимало не расхолодило. Со всей возможной куньей ловкостью она вскарабкалась по полкам.

Оказавшись на самой верхотуре, куница сдёрнула покрывало с колбы, в которую Яньван запер огненного бесёнка. Яркий свет брызнул во все стороны.

Довольная Та Гуан взяла светящуюся колбу в руки. Стекло покалывало пальцы, словно пыталось залезть под кожу кунице и поселиться под её золотистым мехом.

«Уж теперь-то ни одна другая куница не сможет мне перечить!» – радостно заключила куница Та Гуан. Свободной рукой она распахнула курточку, чтобы убрать солнечный шар за пазуху.

Но этого ей сделать не удалось, потому что куницу настигла та же самая неудача, что немногим раньше добралась и до Яньвана.

Вот как это произошло.

Черноволосый брат Нефритового Императора выскочил из своих покоев, как только услышал весть о пожаре на конюшнях. В спешке он позабыл про свою связку ключей – на что и рассчитывала куница Та Гуан. Позабыл он и про свой чёрный доспех, и про только что заплетённые косицы.

Со всех ног мчался Яньван по коридорам дворца. Косы его не выдержали и расплелись, длинные чёрные волосы развевались за спиной как зловещее пламя. Придворные в ужасе бросались прочь с его пути. Лишь однажды они видели Яньвана столь же встревоженным. Было это в тот самый раз, когда Императорские конюшни охватил пожар.

В одно мгновение ока Яньван добрался до конюшни. Он даже не обратил внимания, что и самого крошечного дымка не поднималось над крышами. Яньвана беспокоили только его кони.

Тяжёлая деревянная дверь с грохотом вылетела с петель и рухнула в пруд, чуть не придавив собой водного каппу, который высунул морду на поднявшийся шум. Яньван заскочил в конюшню и заорал:

– Пожар!

Конюший, который только-только распряг последнего коня, побелел. Как и все во дворце, он знал историю с пожаром. Была ему известна и печальная участь прошлого конюшего, который был разжалован в помощники дворцового подметальщика.

Конюший схватил ведро с водой и резко обернулся на крик.

Он увидел перед собой чёрный, развевающийся во все стороны дым. Не раздумывая, конюший с размаху выплеснул всю воду из ведра и зажмурился, чтобы дым не попал ему в глаза.

– Как ты посмел! – раздался громовой голос.

Конюший осторожно приоткрыл глаза. Ни дыма, ни пламени, ни даже самой маленькой искорки он не увидел. Это его немного успокоило. Он решил, что вовремя успел загасить пожар. Но затем конюший увидел прямо перед собой самого охранителя Императорского дворца, из ушей которого тонкими зелёными струйками дыма поднималась ярость. Длинные чёрные волосы висели мокрыми паклями. По лицу и одежде Яньвана стекали струи воды, в ногах его была грязная лужа.

Конюший задрожал как осиновый лист и упал в ноги небесному охранителю. Он взмолился:

– Помилуй меня, о справедливейший из жителей Небес! Рьяность услужить – вот в чём единственная моя вина! Так я торопился побороть пожар, что и не заметил твоего появления.

Яньван в ответ замахнулся и дал конюшему такую крепкую пощёчину, что тот вылетел из конюшни, прокатился по всему двору и угодил в пруд, придавив собой любопытного водяного каппу.

Рассерженный каппа набрал полный рот воды и выдул её в распахнутые двери конюшни. Если и оставалось на Яньване сухое место, то теперь и оно промокло. Холодный душ остудил охранителя Императорского дворца. Яростный гнев покинул его разум.

Яньван оглядел конюшню и успокоился. Кони были распряжены, сбруя убрана, ни одного сполоха пламени видно не было. «Должно быть, вовремя справился конюший с пожаром, – порешил Яньван. – Пожалую за это ему новую должность». Он стряхнул остатки воды со своего лица, отжал волосы, вышел на улицу и промолвил:

– За службу твою, конюший, произвожу тебя в смотрители моей оружейной.

Оружейная у Яньвана была побольше его покоев, и требовалось немало слуг, чтобы за ней приглядывать. А место смотрителя было среди них самым почётным. И уж куда почётней любой из конюших должностей. Так что бывший конюший, а теперешний смотритель оружейной возликовал и стал благодарить своего повелителя:

– Спасибо тебе, наищедрейший Яньван! Уж я-то вас никогда не подведу, можете на меня положиться. Немедля отправлюсь на новый пост!

И он поспешил в оружейную. Надобно сказать, что оружейная комната Императорского дворца находилась в том же крыле, что и чулан, который служил пойманным оборотням тюрьмой. Потому не было ничего удивительного в том, что свежевыпеченный смотритель оружейной проходил мимо чулана, в котором уже хозяйничала Та Гуан.

К несчастью для куницы, был у смотрителя один тайный интерес. Никому конюший не признавался, что самым его любимым лакомством были анчоусы. От прочих слуг он прознал о существовании тайного склада, но сам до сей поры никогда его не видел.

И вот теперь, исполненный радостью, бывший конюший приметил заветную табличку на двери. Будь он в другом расположении духа и будь дверь заперта, ни за что бы конюший не подошёл к чулану. Но теперь-то он был назначен оружейным смотрителем и был чрезвычайно тому рад, ну а замок от чулана лежал на полу.

Не веря своему счастью, смотритель подошёл к самой двери. В этот самый момент в чулане что-то полыхнуло так, что лучи света вылетели изо всех щелей.

Смотритель оружейной тут же распахнул дверь настежь.

Куница Та Гуан и смотритель оружейной уставились друг на друга. Первым опомнился смотритель и вскричал:

– Воры! Воры во дворце! Похитители анчоусов!

Та Гуан решила бежать. Она ловко перепрыгнула с одного шкафа на другой. Оставалось перепрыгнуть через невысокого прислужника, и была бы куница такова. Но смотритель оружейной уже оправился от шока и сам бросился на куницу. Ей пришлось отступить вглубь чулана.

Руки смотрителя схватили воздух там, где только что развевались шаровары Та Гуан. Смотритель потерял равновесие, схватился за шкаф и вывалил на него весь свой вес. Шкаф заскрипел и накренился. Чайные колбы покатились по полкам.

Шкаф накренился ещё сильней и с грохотом обрушился на соседний – тот, что стоял позади. На верхней полке там сидела куница Та Гуан, которая крепко сжимала в руках светящуюся колбу с бесёнком внутри.

Содержимое шкафов посыпалось на пол. Тонкое заговоренное стекло ударялось о деревянные доски, осколки летели во все стороны. Оборотни выскакивали наружу клубами разноцветного дыма. Те, кому удалось освободиться, хватали уцелевшие колбы, чтобы вызволить своих товарищей из плена.

Не успел смотритель оружейной сосчитать до семи, как в чулане не осталось ни одного оборотня. В чулане осталась только куница Та Гуан с последней светящейся колбой.

«Спасу хотя бы эту, – подумал смотритель. – Быть может, Яньван меня пощадит». И он прыгнул на куницу. Та Гуан перескочила через его голову, но смотрителю удалось-таки ухватить широкую кунью штанину. Со всего размаху куница ударилась о дощатый пол и разбила последнюю драгоценную колбу.

Огненный бесёнок второй раз за день оказался на свободе. Одним дыханием он поджёг поваленные шкафы и выскочил наружу. Куница же высвободилась из шаровар, оставив смотрителя оружейной без добычи. Размахивая пушистым хвостом, Та Гуан бросилась в погоню за бесёнком.

Во дворце тем временем творился настоящий хаос. Оборотни хватали слуг, придворных и самих небожителей. Наиболее голодные бесы тут же пожирали свою добычу. Самые смекалистые оборачивались небожителями и в притворной панике носились по дворцу. Немалое количество бесов отправились на землю, где немедля разразилась такая буря, которой триста лет никто не видел. Небо заволокли тёмные тучи всех оттенков. Из туч стали бить молнии, поражая самые благополучные людские города. Даже Вечный океан расчесали бесы-оборотни против шерсти, и гигантские волны обрушились на некогда мирные берега.

Словно этого было мало, бесы-оборотни набросились на людей. Вмиг они подмяли под себя крупнейшие в мире царства и начали истреблять человеческий род. Оголодавшие оборотни проглатывали целые деревни, и от этого им только больше хотелось есть.

Люди призывали богов прийти им на помощь, но богам и самим приходилось несладко.

Охвативший людскую землю шторм добрался и до Небес. Даже Нефритовый Император и его четыре Небесных Царя не могли одолеть такую армию бесов. Разозлился Нефритовый Император на Яньвана, поставленного охранять Небеса от бесов, и обратил на него свой гнев. Он вскричал:

– Недостойный брат! Всё это твоя вина!

Ну а сам Яньван никак не мог понять, что происходит. Оборотней, которые бросались на него, он легко раскидывал в стороны, но противников его становилось всё больше. Яньван заметил дым, поднимающийся над тем крылом, где был его чулан с демонами, и ему всё стало ясно. Он крикнул:

– Кагуцути! Смотри, что наделал твой внук!

Огненный бог Кагуцути в это время сидел в своих покоях и боялся нос высунуть. Оборотни окружили его со всех сторон. Поэтому он ничем не мог помочь Яньвану.

Яньван же, установив причину беспорядка, ринулся к чулану.

Огненный бесёнок оказался заперт промеж двух водопадов. С одной стороны на него бежал разъярённый Яньван, с волос которого до сих пор во все стороны летела вода. С другой же стороны его настигала куница Та Гуан.

Огненный бесёнок прикинул и выбрал из двух зол самое маленькое по размеру. Он развернулся и набросился на куницу. Та Гуан схватила бесёнка за уши, и они оба выкатились на лужайку. Бесёнок надеялся обжечь куницу и таким образом освободиться, а Та Гуан ни за что не отпускала солнце, ради которого ей уже столько пришлось вытерпеть. Когда Яньван добежал до лужайки, бесёнок и куница сплелись в один оранжевый клубок, из которого летели искры и шерсть.

Яньван схватился за свой пояс, но там было пусто. Зачарованные колбы да и остальное его вооружение – всё осталось в покоях вместе с доспехами. А медлить было нельзя. Он зажмурился и выдернул жёсткий волосок из своей левой ноздри, чуть было не чихнув. Подул на него, и волосок превратился в упругую дубинку.

Со всего размаху Яньван обрушил дубинку на проказника-беса, заклиная его волшебными словами. Дубинка ударила бесёнка по плечу, а затем отскочила в голову кунице Та Гуан. Заклятье Яньвана схватило обоих и заперло в дубинке, которая налилась золотом и зазвенела.

Куница Та Гуан наконец поняла, что в руках у неё было никакое не солнце, а всего лишь бесёнок. Но было уже поздно. Вместе с бесёнком Та Гуан оказалась в золочёной тюрьме волшебной дубинки Яньвана.

Он взмахнул своей дубинкой ещё раз, и она увеличилась в размерах, став посохом длиною в семь локтей. Охранитель Императорского дворца бросился разгонять бушующих бесов.

Сам Нефритовый Император смотрел на это со своего большого красного дракона. Бесы не могли дотянуться до него, и он чувствовал себя в полной безопасности. Вместе с четырьмя Небесными Царями он выжидал, чем закончится битва на Небесах.

Оборотни призывали своих собратьев из самых дальних уголков мира, и вскоре Небеса кишмя кишели бесами всех мастей. Яньван не мог их более сдерживать, и волна бесов хлынула в покои, где сидели перепуганные боги. Боги один за другим выскакивали из Императорского дворца и мчались к своим Небесным кораблям. Последним отступал Яньван.

Наконец все боги погрузились на корабли и отчалили, направляясь подальше от населённого бесами мира. Яньван остался один. Он крикнул Нефритовому Императору:

– Брат, забери меня отсюда!

Но в этот момент со всех сторон набросились на Яньвана оборотни и разорвали его на мелкие кусочки. Горько заплакал тут Нефритовый Император, но ничего поделать было уже нельзя. А посох, в который была заточена куница Та Гуан, провалился сквозь Небеса и со звоном упал в людской мир.

Чтобы узнать, что же в это время творилось с людьми и как они смогли устоять перед напором бесов, читайте следующую главу.

Глава четвёртая

в которой повествуется о том, как семь богов удачи повернули свой Небесный корабль вспять, а также о том, как появился на свет мальчик по имени Хацукои

Итак, все боги и небожители погрузились в свои Небесные корабли и отправились куда подальше. Ну а людям ничего не оставалось делать, как смириться со своей судьбой. Оборотни, которые спустились на землю, жгли и разоряли людские дома. Они охотились на людей, ловили их и сжирали на месте. Особенные гурманы волокли свою добычу в логово и там приготавливали, щедро сдобрив приправами и кореньями. Грудные младенцы были самой лакомой их пищей. Стоило оставить младенца без присмотра, как тут же являлись бесплотные духи-ёкаи и утаскивали ребёнка в логово оборотней.

Люди не знали, что им делать, и потому стали неистово молиться всем богам, которых только знали, в спешке вспоминая тех, что были забыты. Но боги были уже далеко на своих Небесных кораблях и человеческих молитв не слышали.

Слышал их только Нефритовый Император. Людских страданий он выдержать не смог, подхлестнул своего дракона и помчался вслед богам. Он умолял их вернуться на Небеса, но только семь богов удачи согласились. Эбису, Дайкоку, Бисямон, Бэндзайтен, Фукурокудзю, Хотэй и Дзюродзин повернули свой Небесный корабль вспять.

Боги вручили Нефритовому Императору семена удачи, которые должны были защитить людей.

Триста бездонных мешков погрузил Нефритовый Император на своего дракона и спустился на землю. Один за другим он посетил горные монастыри и встретился с каждым настоятелем.

Император взял с монастырей такой обет: каждому монастырю достался большой мешок семян удачи, и монахи должны были посеять эти семена посреди людей. Всякому, кто приходил в монастырь, должно быть даровано волшебное семя.

Взамен Нефритовый Император потребовал только одного: чтобы монахи позволили небожителям поселиться в их молитвах. Ведь лишь самая малая толика небожителей поместилась на корабли вместе с богами. А сами Небеса оказались в руинах после шторма, который подняли бесы.

Все триста монастырей согласились на условия Нефритового Императора, и тот испытал великое облегчение. И люди, и небожители получили средства к спасению.

Небожителям привольно жилось в монашеских молитвах, людей же по-прежнему притесняли оборотни. Они больше не могли просто так хватать людей, но даже всей силы богов удачи оказалось недостаточно.

Дарованные людям семена прорастали в человеческом разуме. Оборотни больше не могли морочить им головы. Но в животе каждого человека по-прежнему таились коренья зла: невежество, гневливость и жадность. Стоило только одному из этих кореньев присосаться к слабому ростку удачи, как человеком в тот же момент овладевал бес.

И вот однажды такое произошло с одним из князей, которые управляли провинциями Итаюинду. Звали этого князя Бао Гунь, а провинция его прозывалась княжеством Четырёх Рек. Осматривая владения, он приметил прекрасную девушку, которая купалась в горном ручье. Кожа этой девушки была белой, словно рисовая бумага, а волосы струились золотом по обнажённым плечам.

Князя обуяла жадная страсть, с которой он не мог совладать. Над его головой поднялся розовый пар. Князь крикнул:

– Кто ты, прекрасная дева! И почему ты купаешься в моём ручье!

Девушка повернулась к нему и приподняла ресницы, из-под которых блеснули изумруды глаз.

– Имя мне Гу Цинь, а купаюсь я для того, чтобы смыть с ног дорожную пыль.

Разъярился князь от того, что к нему не выказали должного уважения. Зелёный дым тонкой струйкой разбавил розовое облако жадной страсти. Князь приказал своим слугам схватить девушку и доставить её к себе во дворец.

Девушка не сопротивлялась. Когда её проводили мимо княжеского коня, она легонько коснулась сбруи и прошептала заклинание. Князем с того момента окончательно завладели бесы, которых он пробудил своими страстями.

По прибытии во дворец князь повелел устроить Гу Цинь торжественный приём, обрядил в лучшие одежды и посадил рядом с собой. Он спросил:

– Прекрасная Гу Цинь, согласна ли ты быть моей женой?

Гу Цинь покраснела от смущения и согласилась.

Свадьбу сыграли в ту же неделю. Медовый месяц начался, но всё чаще князь находил свою супругу в слезах. Князь попытался вызнать их причину:

– Жена моя, откуда родом твоя печаль?

– О мой царственный муж, – отвечала ему Гу Цинь, теперь уже со всем уважением, – меня терзают воспоминания.

Гу Цинь поведала ему, что ещё во младенчестве с ней произошло страшное горе: их родную деревню разорили бесы-оборотни. Не осталось ни одного целого камешка. А всех жителей оборотни утащили в своё логово. Только Гу Цинь удалось спастись.

Случилось это потому, что монахи из монастыря Остроконечных Пиков стали бахвалиться победами, которые они якобы одержали над воинством бесов-оборотней. На деле же никаких побед не было. Наглая ложь так разозлила бесов, что они стали нападать на все деревни в округе.

– Вот наглецы! – вскричал Бао Гунь, переполняемый яростью. – Что же стало с монахами? Поплатились они за своё бахвальство?

– Нет, – тихо ответила Гу Цинь, и слёзы покрыли её изумрудные глаза. – Бесам не удалось добраться до монастыря. Монахи до сих пор над ними потешаются.

– Как они посмели! – не мог стерпеть Бао Гунь праведного гнева. – Не грусти, прекрасная Гу Цинь. Я отомщу за твоих родичей.

Тотчас же собрал Бао Гунь немалое воинство и повёл его к Остроконечным Пикам. Немалое расстояние пришлось преодолеть воинам Бао Гуня. Пересекли они своё княжество, и ещё две провинции им пришлось преодолеть, заручившись поддержкой их правителей. Немало сокровищ покинуло казну Четырёх Рек во время этого похода.

Наконец Бао Гунь добрался до Остроконечных Пиков. С большим трудом, но всё же удалось князю Четырёх Рек и его воинам взобраться по отвесным скалам. Чёрный дым поднялся над монастырём. Монахи получили по заслугам.

А князь вернулся в свой дворец. Там его встретила печальная новость. В то время как Бао Гунь воевал с монахами, чёрный недуг напал на его прекрасную жену. И когда правитель княжества Четырёх Рек вернулся, его дворец был уже пуст. Красные траурные цвета встречали князя.

Шесть лет горевал князь. Отсылал прочь всех, кто предлагал ему жениться заново. И только на седьмой год встретил князь прелестную Сю Дзинь, дочь правителя Круйтепа. Отец Сю Дзинь и князь заключили торговый союз и скрепили его свадьбой.

Родила Сю Дзинь князю сына, наречённого Бао Чжу за то, что был он упитанным с первых своих дней. Сын этот повзрослел и получил в наследство титул, а также жадность, которая так и не покинула его отца.

Оказался Бао Чжу чванлив и голоден до похвалы. Взяточничество процветало в княжестве Четырёх Рек под его управлением. Со всех сторон приезжали купцы и привозили Бао Чжу дары.

Больше прочих даров князь любил статуи с крупными драгоценными камнями вместо глаз. Накопился у него таких статуй целый сад. Бао Чжу любил бродить по этому саду, а ещё больше любил хвастаться статуями перед каждым важным гостем.

И вот однажды в его замок пожаловал сам принц из страны Голубых Цветов. Страна эта была расположена далеко на западе, дальше даже бесконечных песков Аугаитану. Бао Чжу слышал о несметных богатствах страны Голубых Цветов.

Принц был роскошно одет, его длинные волосы были аккуратно расчёсаны, а на щеке виднелась благородная родинка. На пальцах принца поблёскивали золотые перстни.

«Мы здесь тоже не виноградной лозой вышиты», – так подумал Бао Чжу и сказал принцу:

– Пока мы коротаем время между вторым и третьим обедом, позвольте показать вам пару безделушек.

И под этим предлогом Бао Чжу завёл принца в свой сад. Принц тут же ахнул и принялся расспрашивать князя Четырёх Рек о каждой статуе и о каждом драгоценном камне. Бао Чжу аж зарделся от гордости.

Так они обошли весь сад и уселись в беседку, чтобы продолжить разговор о сходствах и различиях двух стран. Им тут же принесли травяной чай и печенья.

Прежде чем мы узнаем, о чём говорили князь Четырёх Рек и принц Голубых Цветов, нам следует обратить внимание на другую часть Итаюинду и узнать, как на свет появился Такуан из Кото, великий обманщик и плут.

Некоторое время назад в деревне Кото родился ничем не примечательный младенец. Деревня эта стояла аккурат на границе княжества Четырёх Рек и провинции Парчовой Горы.

Родился мальчик в семье кузнеца по имени Цунь и первые годы своей жизни ничем не отличался от сверстников. Разве что порой мелькала в его глазах какая-то особенная хитрость. Назвали мальчика Хацукои, что означало «плод материнской любви». Немногим позже в семье кузнеца родилась девочка, которая тоже вышла любопытной, но всё же до Хацукои ей было далеко.

И вот мальчик дорос до возраста, когда он уже мог работать вместе с отцом в кузнице. Однообразная работа ему быстро надоела, и он стал искать способов себя развлечь.

Однажды кузнец проснулся, позавтракал и взялся за работу. Хацукои нигде видно не было. Кузнец вздохнул, разжёг огонь в горне и взялся за меха, чтобы хорошенько раздуть пламя. Хотел он свести рукоятки мехов одной рукой, как делал это обычно по триста раз на дню, но меха его не послушались. Тогда кузнец двумя руками взялся за меха и что есть силы сдавил их.

Меха заскрипели, и кузнец сдавил ещё сильней. Раздался громкий хлопок. Из выдува мехов с огромной скоростью вылетела картофелина и зарылась в насыпанные в горне угли. Искры и пепел полетели во все стороны. Чёрная гарь покрыла кузнеца с ног до головы. Из кустов раздался заливистый смех.

– Ах ты негодник! – вскричал кузнец и бросился ловить сына.

Но тот ловко увернулся и убежал на деревенский рынок. Кузнец вздохнул и принялся за работу.

На рынке Хацукои устроил ещё одну проказу. Он схватил с прилавка большую зелёную дыню-кивано и бросился наутёк.

– Вор, держи его! – закричал торговец и выскочил следом.

Прохожие попытались схватить мальчика, но тот оказался ловчей. Он промчался по улице и скрылся в подворотне. Там он подменил дыню на срезанный заранее пустынный кактус с длинными острыми иглами. И тотчас же выскочил обратно на улицу.

Торговец уже был совсем близко. Тогда Хацукои крикнул:

– Извини, почтенный! Держи свою дыню! – С этими словами Хацукои бросил кактус торговцу. Тот, конечно, протянул руки навстречу, и острые иглы глубоко вонзились ему в ладони. Торговец истошно заорал и остановился. Одну за другой он выдирал длинные иглы и каждый раз вскрикивал. Про мальчика он и вовсе позабыл.

А сам Хацукои вернулся в подворотню и достал добытую дыню. Он был очень доволен своей проделкой.

Мальчик расколол дыню пополам и собрался ею пообедать. Но ему это не удалось. Внезапно кто-то схватил его за ухо и приподнял. Это был местный староста. Он сказал такие слова:

– Опять твои проделки! Ты словно каменная куница, из-за которой начался Великий Шторм. Не Хацукои тебя следовало назвать, а Та Гуан!

Мальчику прозвище пришлось по душе. Из небесных жителей именно каменная куница ему нравилась больше прочих.

Староста меж тем не намеревался отпускать Хацукои просто так. Он промолвил:

– Пусть отец всыплет тебе хорошенько! Пойдём к нему. И не вздумай бежать, а не то опять в подвале тебя запру.

Хацукои уже однажды побывал в тёмном мокром подвале, и снова попадать туда ему не хотелось. Поэтому он послушно поплёлся домой. Деревенский староста шёл следом.

Тут Хацукои понял, что дыня-кивано осталась у него в руках. И старосте она была не видна. И плуту в голову пришла идея.

Он громко чихнул и затем наклонился вперёд, чтобы вытереть сопли рукавом. Сделав так, он вонзился зубами в сладкую мякоть дыни. Староста услышал чавкающий звук, но подумал, что у Хацукои всего лишь крепкий насморк.

Хацукои увидел, что план его удался, и продолжил чихать, всякий раз утираясь рукавом. К тому моменту, когда они со старостой добрались до кузни, никакой дыни в руках Хацукои не осталось.

– Эй, Цунь! – громко крикнул староста. – Сын твой беспутёвый опять бедокурит.

– Что опять? – спросил кузнец.

Он отложил молот и повернулся к старосте. На лице кузнеца всё ещё чернели пятна копоти.

– Что с тобой? – удивился этому староста. – Не заболел часом? Вон и сын твой чихает вовсю.

Всякие болезни ходили по стране, и деревенскому старосте вовсе не хотелось запирать жителей по домам. А другого пути остановить чёрную болезнь не было.