Читать онлайн Девушка с черным хвостом бесплатно
«Многие же будут первые последними,
и последнее первыми»
(Мар. 10:31)
Туман
Лола появилась внезапно – вышла из соседнего зала, поправляя белый поварской колпак.
Тот не хотел держаться: сползал назад, упрямые рыжеватые пряди выбивались на лоб.
Я шагнул к ней, помог, двумя руками натянул тугую ткань, спрятал лишние волосы.
Она заметила, что на мне сбит галстук – принялась расправлять воротник рубашки, подтягивать узел.
Со стороны казалось, что мы обнимаемся.
Посетители шли туда и обратно, обходили нас, косились, хмурились, улыбались, посмеивались.
Это не волновало.
Грудь Лолы плотно притиснулась к моей, я чувствовал ее колени, вдыхал запахи: смесь кухонных ароматов, духов и горячих подмышек.
Колпак сел на место, галстук вернулся в идеальное состояние.
Повод обниматься исчез.
Я взял Лолу за руку и увлек к лестнице.
Мы спустились на один пролет.
Я прижал ее к стене и начал целовать.
Лола не противилась, не говорила ни слова, лишь перебирала мои губы своими и смотрела большими темными глазами.
Я просунул руки под ее куртку, сдернул бюстгальтер куда-то наверх.
Грудь оказалась меньше, чем казалась.
Я расцепил свой ремень, расстегнул и спустил брюки.
Цвет Лолиных трусиков я не знал; на ощупь они показались черными.
Я стянул их до колен.
Бедра Лолы были горячими и слегка дрожали от напряжения.
Я развел их пошире.
Все шло правильно, моя готовность была полной, но Лола не раскрывалась.
На площадке под нами стоял то ли низкий стол, то ли высокая кушетка.
Мы переместились туда; я сел, привлек Лолу к себе на колени.
Отворилась дверь подсобного помещения, вышли какие-то равнодушные люди.
* * *
Гривцов открыл глаза.
Кругом подрагивал мрак, разбавленный оранжевым уличным светом, который пробивался сквозь плотную штору.
Жена спала на боку, отвернувшись к окну, совсем маленькая под толстым одеялом.
Где-то далеко снаружи лениво перелаивались собаки – вероятно, бродячие, которые днем опасались издать лишний звук.
За стеной в соседней квартире еле слышно плакал ребенок.
Этот плач раздавался постоянно: ночью, утром, днем – тихий и безнадежный.
К звукам привыкли, без них уже чего-то не доставало.
Он сел на кровати, спустил ноги.
Глаза привыкли к темноте, на туалетном столике перед зеркалом различились милые вещицы жены: проявились тюбики с кремом, слабо отблеснули очки.
Чисто австрийские, они стоили сорок тысяч; деньги когда-то прислал ко дню рождения старый приятель из США
Гривцов встал.
Колени отозвались болью.
Первым всколыхнулось левое, разбитое в понедельник 18 сентября 1967 года – в начале второго класса, когда он бежал по коридору, а одноклассник сделал подножку.
Тот мерзавец, давно почил от пьянства, кости истлели в могиле.
Но колено напоминало о себе перед каждой сменой погоды – а в последнее время и просто так.
После левого заболело правое, которое начало беспокоить лет пять назад, причем еще хуже.
В иные дни Гривцов еле-еле всходил на пять ступенек крыльца перед подъездом.
Он осторожно выскользнул из спальни, шагнул в холл.
Диодная лампа, включающаяся от движения, бросила на пол пятно света.
Гривцов сунул ноги в тапочки, которые оставлял за порогом, не желая портить ковровое покрытие, и прошел на кухню.
Штора была отдернута.
С этой стороны лежал туман; дворовые фонари расплывались в мутно светлеющей массе.
Стеклопакеты были качественными, но Гривцов почувствовал сырость.
Прошлое перестало греть; время от времени оно наползало туманом – тоскливым и неживым.
В ранней молодости случалось всякое.
Память что-то сохранила детально, что-то неузнаваемо исказила.
«Лолой» звали буфетчицу из кафетерия университетской столовой.
Однако та выглядела иначе, чем женщина из сна.
Да с ней у него никогда ничего и не было, не могло быть.
Лола перевалила за сорок, Гривцов – аспирант – еще не приблизился к тридцати.
Сейчас им с женой предстоял тридцатилетний юбилей совместной жизни.
Эти годы были полны исчерпывающего счастья; при возможности отката в начало координат Гривцов повторил бы все, не меняя ни минуты.
Но после снов, подобных нынешнему, начинало казаться, что самой жизни уже почти не осталось.
Совещание
В свои годы я ни капли не волновался о будущем.
Тому не имелось причин.
Я учился на «айтишном» факультете технического университета.
Я знал, что по окончании не останусь без работы: специалисты протоколов и верстальщики html были востребованы.
Жизнь разворачивала цветное полотно; я ей верил.
Сейчас стояло лето.
Я прекрасно сдал сессию, перешел на третий курс, не имел претензий ни от учебной части, ни от преподавателей.
Родителям – которые обожали проводить выходные в саду, перекидывая навоз в окружении чумазых соседей – я дал понять, что не собираюсь разделять их образ жизни.
Они смирились, позволяли по выходным оставаться в городе.
Брат был старше; он уже окончил институт и работал в фирме, занимающейся бог знает чем.
Ни я, ни родители в тонкости не вникали.
В нашей большой квартире мы имели каждый по комнате, друг другу не мешали.
Вчера я лег спать рано.
Родители в своей комнате еще смотрели телевизор, а у меня уже закрылись глаза.
Как вернулся брат, я не слышал: по пятницам он всегда приходил домой поздно.
Но утром меня разбудил резкий звонок в дверь.
Впрочем, я не прав.
Звонок не мог оказаться «резким – не резким».
Он просто был и вырвал из спокойного полусна.
Я потряс головой в надежде, что звук приснился.
Ничего не получилось; на меня лился вполне реальный трезвон.
Я выбрался из постели, всунулся в брюки, натянул футболку и прошлепал в переднюю.
Мимоходом я отметил, что все семейные тапочки: мамы, папы и брата – покоятся под вешалкой.
Это не выходило из формата.
Родители спозаранку уехали в сад.
Брат, вероятно, пошел за чем-то в магазин.
То, что меня никто не потревожил, соответствовало праву на сон, которое я отвоевал.
Сладко зевнув, я открыл дверь.
За порогом стояла девушка, с которой встречался брат.
Я знал, что ее зовут Наташа.
Имя стало нарицательным из-за российских проституток, приезжающих на турецкие берега.
Но я в Турции не бывал и проститутками не пользовался.
Иных знакомых Наташ у меня не имелось, эту я уважал.
– Привет, Наташа, – сказал я.
– Привет, Лева, – ответила она.
– Я не Лева, я Леня, – зачем-то поправил я. – То есть Леонид.
– Извини, извини, Леня!
Наташа взмахнула руками, на меня повеяло ароматом приятных духов.
– Ошиблась…
Я кивнул.
– А где Олег?
– Не знаю, – ответил я просто. – Ушел куда-то. Я спал, встал, его нет. Может, за сигаретами.
– За сигаретами, да… – отозвалась она.
– Ты заходи, – продолжил я на правах хозяина. – Давай выпьем кофе, пока он придет.
Наташа вошла, я закрыл и запер дверь.
На ней был костюм из белой супер-мини-юбки и сиреневого жакета, который ужасно шел к волосам, поднятым в высокий узел.
Туфли имели такие каблуки, что я не мог представить, как на них ходить.
Губы – большие и приятно накрашенные – блестели так, словно Наташа их облизнула.
Братова девушка казалась самим совершенством; я о такой не мог даже помечтать.
Я не был совсем уж уродом, но ростом не вышел.
Да и вообще, я знал, что во мне нет того, что принято называть харизмой.
Моим уделом оставались прыщавые однокурсницы, у которых плохо пахнет изо рта.
Ожидая Наташу, на месте Олега я бы никуда не свалил спозаранку.
Но он, конечно, сам распоряжался своей жизнью.
Мы устроились на кухне, я включил чайник, налил по чашке кофе.
Я слегка проснулся, невольно разглядывал гостью.
Коленки у нее были узкими, а ноги длинными, сочетание казалось идеальным.
– Устала, черт, от этих туфель!
Раздался стук, каблуки полетели под стол.
Пальцы ног сверкнули темно-бордовым лаком.
Я встал, насыпал еще кофе, опять заварил.
Наташа расстегнула жакет, потом сняла, повесила на спинку стула за собой.
Белая кофточка держалась на тонких тесемках – кажется, такая называлась «топиком».
Лямок лифчика на плечах не было, ложбинка свободной груди уходила в глубину, доступную Олегу, но не мне.
– Послушай, Леня…
Пустая чашка брякнула по столу.
–…Будь другом, найди, пожалуйста, мою сумочку, я ее где-то бросила.
Я послушно отправился в переднюю.
Сумочка – стильная, с полукруглым верхом и логотипом «PRADA», на металлическом треугольнике – белела на вешалке рядом с моей курткой.
Я доставил ее Наташе.
– За время, что мы сидим, можно пешком сходить в табачный бутик на фирме «Мир», – пояснила она, доставая мобильный телефон в розовом чехле с висюльками. – И даже вернуться.
Гудки пиликали долго; я уже думал, что вызов вот-вот автоматически завершится.
– Олег, ты где вообще? – спросила Наташа, когда брат наконец взял трубку. – Я пришла, как договаривались, а тебя нет
Олег что-то еле слышно ответил, повторил несколько раз.
Я не уловил ни слова в бубнеже, который проникал наружу.
– Ясно, – коротко ответила девушка и дала отбой.
Повернувшись, она взглянула на меня.
– Внеплановое совещание, видите ли, у него! в субботу…
Наташа резко положила телефон на стол.
Я понял, что ей хотелось громко стукнуть, но кожа чехла превратила удар в жалкий шлепок.
– Врет, как мурзилка!
Я ничего не ответил.
– За дуру меня держит.
Олеговы привычки я знал, но комментировать не хотел.
Все-таки он был моим братом – единственным и любимым.
– Леня, побудь другом еще раз! Позвони ему, пожалуйста, со своего номера. И, если можешь, включи громкую связь.
– Без проблем.
По выходным в каникулы мне мало кто звонил, я не имел привычки носить мобильник при себе.
Я сходил в комнату, принес аппарат, положил на стол, нажал быстрый вызов.
– Слушай!
– Но…
Наташа не успела договорить: на мой звонок брат отозвался мгновенно.
– Олежка, это я, – заговорил я, услышав голос. – Скажи мне…
Я на секунду запнулся, соображая, как соврать будет лучше всего.
–…У тебя ключ от нижнего замка с собой? Родичи в саду, я собираюсь уйти.
– С собой, Ленчик, с собой! Иди, куда хочешь.
В гулком эхе на том конце не слышалось чужих голосов.
По всему выходило, что Олег не на совещании.
– Олежка, а ты где вообще? – спросил я, глядя на девушку. – На работе, или как?
– Наташка приходила? – вместо ответа поинтересовался брат.
Она кивнула, не спуская с меня глаз.
– Да, – ответил я.
– Она еще у нас?
Наташа быстро-быстро потрясла головой, двумя пальцами изобразила бегущего человечка.
– Нет, откуда, – сказал я как можно равнодушней. – Даже не заходила. Я открыл, она узнала, что тебя нет, повернулась и ушла.
Девушка кивнула еще раз – теперь благодарно.
– Так вот, Леня, – наконец признался брат. – Никакой я не на работе. Вчера дома не ночевал.
– А я и не заметил, – признался я.
– Не сомневаюсь. Спал, небось, как сурок.
Брат легко рассмеялся.
– А у нас был микрокорпоративчик по поводу пятницы-развратницы.
Мне показалось, будто Наташа хотела что-то вставить, но сдержалась, зная коварность громкой связи.
– Ну и вот. С одной из наших как забурился на ночь, так до сих пор у нее.
Наташа подняла руку, указала на часы, щелкавшие над мойкой.
– Когда будешь? – спросил я, поняв желания его девушки.
– Не знаю, – ответил брат. – Может, к вечеру. А может, останусь до завтра…
В невидимой глубине линии вдруг раздался грохот, зазвучал женский голос.
– Ну все, братуха! – быстро сказал Олег. – Пока-пока.
Щелкнул отбой.
Я невольно посмотрел на Наташу.
– Quod erat demonstrandum, – задумчиво проговорила она. – То есть, «что и требовалось доказать».
Я не знал, чем на это ответить.
– Сукин сын!
Наташа поднялась.
Белая юбка расстегнулась спереди и опала, как лепестки.
– Он у меня получит! по полной…
Она поднялась, повернулась.
Трусики натянулись на ягодицах.
– А не пошел бы он далеко и надолго!
Блузка – «топик» или не топик – куда-то исчезла.
Я увидел спину, перечеркнутую лифчиком.
Он был, но не имел лямок, поддерживал грудь по-иному
– Но послушай, Наташа, – пропищал я. – А Олег…
– Провалился жёпой в снег, – перебила братова девушка.
Я не успел ничего понять.
Лифчик на Наташиной саморасстегнулся, как в фильме «Бриллиантовая рука» – хоть и без выстрела.
Через несколько секунд я обнаружил себя в ином качестве.
Обнимая поднятые ноги и схватив Наташу за грудь, я дрожал в экстазе.
Братова девушка лежала спокойно, закусила губу, смотрела мне в глаза.
И от того было как-то невнятно.
Еще через сколько-то времени я сидел на кухне, пил кофе и слушал, как в туалете плещет вода из гигиенического душа.
Чисто физически я не ощутил с Наташей ничего сверхъестественного.
Это не удивляло; я давно пришел к выводу, что внутри все женщины одинаковы.
Но окрыляло сознание, что мною не пренебрегла такая изумительная девушка.
Вины перед братом я не ощущал.
Я знал его повадки: Наташу он наверняка собирался бросить.
–…Спасибо, Леня!
Наташа появилась внезапно.
Без одежды она казалась беззащитной.
– Мне с тобой понравилось.
Она застегнула лифчик на животе, рывком перевернула назад, запихала грудь в чашечки.
– А твоему братцу это – и за субботнее совещание, и за воскресное! за день влюбленных и за восьмое марта и за тридцать первое декабря…
* * *
Телефон зазвонил, когда я еще витал в полусне.
Услышав, я поднялся, взял аппарат со стола.
Номер был неизвестным, голос не показался знакомым.
– Леня, это я, Наташа!
Я вздрогнул, вспомнив покрасневшие соски, упругие под моими пальцами.
Оставалось сожалеть, что ничего не повторится.
– Как дела? – спросила она.
– Нормально, – ответил я. – А у тебя?
– Тоже.
В трубке что-то попиликало: то ли вызов по второй линии, то ли пришедшее СМС.
– У этого вруна опять совещание?
– Нет, – я вздохнул. – Спит без задних ног. Разбудить?
– Не надо. Оно у меня.
– Что «у тебя»? – я не понял, переспросил.
– Совещание.
– Какое… совещание?
– Такое. Как в ту субботу.
– А…
– Есть куда записать адрес? – перебила Наташа.
– Так запомню, диктуй, – ответил я.
Пол колыхнулся под ногами и куда-то поплыл вместе с утлой планетой Земля.
Секвенция
Анне *
I
– Ну что, Анюта, фотографироваться будем? – спросил Вадим. – Для начала?
– Будем, ясное дело, – она кивнула. – Именно для начала, чтобы я разогрелась. Тебе же надо снимать свое Бибиси?
– «BBW», вообще-то.
– А что это такое? – поинтересовался Игорь, только сейчас услышав аббревиатуру. – Как расшифровывается?
– «Big Bra Wearer». То есть «носители больших лифчиков», если не ошибаюсь.
– Или «Big Boobs», то есть «больших титек», – добавил Сергей. – Что по сути одно и то же. Большие титьки требуют большого лифчика, большой лифчик подразумевает большие титьки…
Я молчал, сидел на поваленном стволе, наблюдал происходящее.
– Ну вы, титешные теоретики, – Анюта усмехнулась. – Болтать будем, или работать?
– Работать, – подтвердил Вадим. – Сделаем новую серию. Твои титьки покупают только так.
– А потом? – уточнил Игорь.
– Суп с котом, – ответил Сергей.
– По обычному распорядку, – пояснила Анюта. – От малого к большому.
Подтверждая обещания, она погладила свои бока.
Я представил, что сейчас чувствуют мои друзья.
– Ну, в общем, давай сниматься, пока не ушел свет, – поторопил Вадим.
– А дождь не пойдет? – забеспокоился Игорь. – Пока мы… пока Вадя снимает? успеем все прочее?..
– Успеем, – успокоил Сергей. – Облака не дождевые, побродят и разойдутся. Все пойдет по плану.
– Уже идет, – сказала Анюта и поднялась с подстилки, разложенной в тени под березой.
Вадим вскинул фотоаппарат – раздался зуммер, прожужжал двигатель, выталкивая огромный объектив.
Анюта сделала несколько шагов назад, повернулась.
Аппарат щелкал сплошной серией, выхватывал позы в движении.
Повернувшись в профиль, Анюта остановилась.
Ее темные, коротко стриженные волосы шевелились под легким ветерком.
Чудовищная грудь, обтянутая футболкой, казалась тяжелей Солнечной системы.
– Отлично, – сказал Вадим, поднимаясь с колен. – Начинай раздеваться.
– С какого места? Сверху или снизу?
– С какого хочешь.
– Тогда снизу, для разнообразия.
Юбка скользнула по ногам; Анюта переступила через нее, сверкнула круглыми коленями.
– Футболку приподними!
Показались широкие белые трусы с кружевной вставкой.
– Стой, не шевелись…
Вадим сел, потом лег, нацелился на округлость живота.
–…Молодец, лобок не бреешь! Несовременно и потому эротично!
– Все к вашим услугам, маэстро! – Анюта усмехнулась. – Трусы снять?
– Нет, пока не надо.
Сфотографировав все, Вадим поднялся, отряхнулся.
– Теперь сверху!
– Слушаюсь.
Футболка полетела в сторону.
Огромный бюстгальтер из последних сил держал пудовую массу.
– Здорово! – сказал Игорь.
– Будет еще здоровей, – добавил Сергей.
– Повернись, – скомандовал Вадим. – Чтобы все видели, на сколько крючков застегнут твой лифчик!
Анюта послушно повернулась.
– Видел? – спросил Сергей.
– Шесть рядов! – подтвердил Игорь.
Все это они видели многократно.
Но я понимал, что каждый новый раз воспринимается как первый.
Женское тело – особенно такое, как Анютино! – никогда не могло прискучить.
– Расстегивай! – продолжил Вадим, снова присев.
– Повернуться? – уточнила Анюта.
– Нет, сначала сними, потом покажешь.
Бюстгальтер отправился вслед за футболкой.
На его месте остались красные следы.
Анюта повернулась.
Молочные железы свесились до пупка.
Прожив на свете почти пятьдесят лет, я не встречал другой столь обильной женщины.
– Ну и, наконец, последнее.
Коленки сверкнули еще раз.
– Ну как? – Анюта хитро прищурилась. – Нравлюсь?
– Угадай с одной попытки.
Анютины соски торчали, как крупнокалиберные пули.
– Гоша, сходи вон в ту лощинку, – попросил Вадим. – Набери лабазника.
– Это такого с синими цветами?
– С синими – цикорий. Лабазник желтоватый, как пена. И пахнет так, что не ошибешься.
– Понял, наберу. Но зачем?
– Вставлю между титек.
Анюта закинула руки за голову.
– И подмышки тоже не брей! – сказал Вадим. – Они у тебя классные.
* * *
Дождь, вяло собиравшийся с утра, все-таки разразился.
Завершив круг, мы едва успели перекусить.
Повторения не получилось.
При первых каплях пришлось кидать вещи в машину, одеваясь на ходу.
К региональной трассе от этих райских мест вела грунтовая дорога.
Там можно было или застрять или перевернуться, соскользнув в кювет.
Следовало спешить восвояси.
В салоне стоял плотный аромат всего, что произошло за день.
А небо брызгало струйками на лобовое стекло – словно переживало невероятно продолжительный оргазм.
II
За дверью ванной комнаты шумел душ.
Перекрывая шорох струй, оттуда – через коридор и стену гостиной – доносились милые звуки.
Жена пела; звонкий голос, полный нескрываемого счастья, наполнял квартиру, хотя ни единого слова нельзя было разобрать.
Я сидел за столом и просматривал фотографии, переданные Вадимом через облако.
Он жил на окраине, поэтому успел не только скинуть их на компьютер, но отбраковать, выбрать лучшие и разослать всем.
На мониторе разворачивалась фотосессия.
Я переживал заново все этапы нынешней встречи, слушал звуки и даже вдыхал запахи.
Анюта на поляне у березы – скромная, полностью одетая.
Анюта без юбки.
Крупный план ее трусиков – черные волоски, выбившиеся из-под резинок.
Анюта без футболки, в лопающемся бюстгальтере.
Анютина спина с застежкой, похожей на плотину Днепрогэса.
Та же со следами от бюстгальтера.
Анюта анфас – ее непомерная грудь, заслонившая весь белый свет.
Анюта полностью обнаженная.
Букет лабазника между сдвинутых молочных желез.
И все, что последовало дальше – жесткая порнография, которую друзья прятали от своих жен, но мне она доставляла радость.
Двадцать пять лет законного брака убивали эротические поползновения.
Я перебивался случайными связями на стороне; для мужчины это было приемлемо.
Анюта – как всякая нормальная женщина – хотела и постоянства и законности.
Перебрав варианты, мы остановились на нынешнем; он оказался идеальным.
Выезды на природу с кучкой друзей: начинающиеся фотосессией, завершающиеся сексом – удовлетворили обоих.
Сограждане, воспитанные в плесени целомудрия, нас бы не поняли.
Но на них нам было наплевать.
* * *
-…Я вымылась!
Жена – горячая, пахнущая гелем для душа – вошла неслышно и встала около раскрытого балкона, за которым висела сетка дождя.
– С легким паром! – ответил я.
Она прыснула, как девчонка.
– Ты что смеешься?
– Да ничего… – жена хихикнула еще раз. – Просто когда моюсь, всякий раз вспоминаю, как когда училась в консе…
– Что – в консе? – переспросил я, хотя сто раз слышал эту историю.
– После физкультуры в душе мылась… Завалились сокурсницы и говорят – у тебя оказывается, титьки натуральные, а мы думали, что-то в лифчик вставляешь… Хуесоски, одно слово.
Я, как всегда, засмеялся.
– Эти титьки всю жизнь мешали играть на виолончели, черт бы их взял. Пианисткам хорошо – хоть какое вымя прицепи, лишь бы клавиш не загораживало.
Я опять нашел и развернул фотографию с нескромно зажатым букетом лабазника.
– Сейчас их вообще хоть узлом завязывай – надоели, честно…
– Зачем узлом, Анюта, – возразил я. – Разве плохо их сегодня использовали?
– Хорошо, Витя, и еще как хорошо!
Наклонившись, она поцеловала меня в макушку.
– И вообще ты – золотой человек. Кто бы еще разрешил мне устраивать эту восходящую секвенцию?
Музыкант до мозга костей, простые вещи жена называла оригинальными именами.
Обман
1
– Залезь учительнице под юбку, – сказал мальчишка.
– И пососи у нее, – добавил другой.
Что ответил третий, я не расслышал из-за музыки от проезжавшей машины.
Говорившим было лет по двенадцать.
Они только что вернулись из школы: рюкзаки лежали на сером снегу.
В их возрасте нас принуждали читать всякую возвышенную чепуху вроде «Дубровского»; суть вещей таилась под запретом.
Эти знали всё.
Было неясно, завидовать им или сочувствовать.
Я поднялся на крыльцо.
Домофон пропищал, впуская в подъезд.
2
На женщине было домашнее платье с глубоким вырезом.
Бюстгальтера под ним не имелось.
Я отметил это автоматически, как сделал бы на моем месте любой мужчина, еще не умерший как мужчина.
– Я к Борису, – сказал я, стоя перед открытой дверью.
– Заходите, – сказала она. – Не на пороге же объясняться.
Я вошел в темноватую переднюю.
Из глубины квартиры пахло смесью прожаренного кофе и чего-то еще – неуловимого, но побуждающего подчиняться.
– Раздевайтесь, – предложила хозяйка.
Я снял куртку, определил на вешалку.
На других крючках висели только женские вещи.
– А Боревич где? – спросил я.
Не отвечая, женщина подтолкнула тапочки.
Я пожал плечами, машинально взглянул в зеркало, отметил, что пора подстричься.
– Идемте, выпьем кофе, – сказала женщина.
Кухня у Бориса оказалась маленькой, но уютной.
Во всем чувствовалась женская рука, нигде не стояло лишнего.
Я присел, хозяйка заварила кофе, пододвинула тонкую чашечку.
– Вы Борькина жена? – ради приличия осведомился я, сделав глоток. – Много о вас рассказывал.
На самом деле друг никогда не рассказывал о своих семейных делах.
В гости к нам он всегда приходил один.
Прежде я не бывал тут, даже не знал, как зовут супругу.
Я вдруг заметил, что трусиков на ней тоже нет: сквозь платье просвечивал черный треугольник, венчающий точку схождения бедер.
Было похоже, что я застал женщину врасплох.
Это казалось странным.
О моем нынешнем визите мы договорились вчера.
После дела мы с другом намеревались выпить.
Поэтому я приехал не на машине, а на аэропортовском экспрессе, который ходил через город по расписанию, прибывал минута в минуту и позволял планировать график.
Я пришел в условленное время, но Бориса не было дома, а его жена вылезла из постели.
– Я его сестра, – после некоторой паузы ответила женщина. – Меня зовут Лия.
– Сестра? – глупо переспросил я. – А я думал…
– Это моя квартира, не его, – продолжила она. – Боря живет в Сипайлове. А с женой давно развелся.
– Ясно, – сказал я. – Помочь надо вам. Не понимаю только, почему Борис сказал, что ему. И где он вообще?
– Бориса съели крысы.
Усмехнувшись, Лия присела к столу.
– Он вам что сказал? надо собрать шкаф?
– Ну да, – я кивнул. – Типа что высокий, под потолок, одному не поднять. Значит, шкаф тут у вас?
– Нет никакого шкафа. Все давно собраны, скоро уж развалятся. И Бори не будет. Он все наплел по моей просьбе, чтобы зазвать вас ко мне.
– К вам? – я потряс головой. – Но… зачем?!
– А это правда, что он рассказывал, как вы отрывались в молодости? – вместо ответа спросила женщина.
– Что именно этот обманщик вам рассказывал? – уточнил я.
– Как вы брали одну девицу на двоих и соревновались, кто сумеет больше раз подряд.
– А, это…
Я смутился.
Те времена канули в Лету, уже виделись бывшими не с нами – и, уж точно, не со мной.
Говорить о подобном с незнакомой женщиной казалось неуместным.
И в то же время было ясно, что из прошлого нельзя вычеркнуть ни дня, и если кто-то о чем-то знает, то нет смысла отпираться.
Я выпил кофе, заслонившись чашкой от Лииной почти голой груди.
–…Кто не грешил в молодости, пусть плюнет в глаза другим.
– Верно.
– Соревновались, да. Было, чего уж там…
– А разве я что-то говорю? Чем вам было тогда заниматься с девушками? обсуждать динамику криптовалюты?
– Криптовалют еще не было, – возразил я. – Но, уж точно, не стихи читать.
– А на что соревновались? – продолжила Лия. – Ну, то есть, был какой-то приз?
– Когда на что, – ответил я. – Иногда на пиво, иногда на вино, крепкого не употребляли. Потом обычно втроем и выпивали.
– И кто чаще побеждал?
– Не хочу хвастаться, но я. Был тогда полон сил и энергии, не то что сейчас.
– Ясно, так и думала…
Лия подняла руки, поправила волосы.
Грудь тяжко качнулась, оторвавшись от стола.
Затем упала обратно с выразительным звуком.
–…Наврал, лишенец, как всегда. Утверждал, что он.
Смех покатился по кухне.
– Но зачем все-таки он меня сюда приманил? – напомнил я. – Чтоб я выпил кофе и рассказал о наших прежних причудах?
– Нет, для нынешних…
Женщина встала, отошла к окну.
Ей, должно быть, еще не исполнилось сорока.
–…Причуд.
– В каком смысле? – спросил я.
– В самом прямом из всех.
Приподняв ногу, Лия показала колено – белое, круглое, бесстыдное.
– Давайте расставим все точки и запятые.
– Давайте, – согласился я, не имея понятия, о чем идет речь.
– Мне тридцать семь. Я счастлива и свободна. Разведена, дочь учится в Англии. У меня двухкомнатная квартира, во дворе коричневый «Фольксваген», не видели? тоже мой. Хорошая работа…
– Вы, часом, не учительница вон в той школе? – зачем-то уточнил я.
Развратные мальчишки не выходили из головы, а Лиино тело круглилось вызывающе.
– Упаси бог!
Она протестующе вскинула ладони.
– Чтоб даже в страшном сне такое не приснилось! Я – начальник фармотдела на одном индийском оптовом складе.
– Понятно.
Я почувствовал неожиданное облегчение.
– Ну так вот. Все хорошо и даже прекрасно.
Лиина грудь качнулась еще раз.
Она была очень большой.
– Все есть, замуж больше не собираюсь. Но мне нужен любовник.
– Любовник? – глупо переспросил я. – Ка…кой?
– Приличный семейный человек, с которым встречались бы регулярно, без материальных притязаний с той или другой стороны.
– И…
Я замолчал, поняв смысл Борькиной комбинации.
– Да, – Лия кивнула. – Мой брат придурок, каких поискать, но между нами нет тайн и он меня понимает. Советовалась, Боря сказал, что лучшего кандидата, чем вы, не найти. Вот и устроили маленький обман.
– То есть я приехал для того, чтобы мы с вами…
– Потрахались, – завершила она. – Сегодня в первый раз. Если понравится – а я надеюсь, понравится – будем продолжать.
Простота задуманного была олимпийской.
– Или вы не хотите? я вам не нравлюсь?
– Нравитесь, – честно ответил я. – Идите в переднюю, посмотритесь в зеркало. Такая женщина, как вы, не может не нравиться нормальному мужчине.
Я не стал уточнять, что нормальному мужчине понравится любая женщина, которая встречает без лифчика и трусиков.