Читать онлайн Творчество и потенциал. Выпуск 4 бесплатно

Творчество и потенциал. Выпуск 4
Рис.0 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Составитель Мария Александрова

Рис.1 Творчество и потенциал. Выпуск 4

© Издательство «Четыре», 2022

Найти собственные ноты

В каждом персонаже есть часть души художника,

героя нельзя просто выдумать, писатель должен

«войти в него», ему он должен отдать

часть своей души…

Валентин Катаев

Творчество заложено в человеке природой. Мы рождаемся с желанием строить. Мы стремимся ко всему новому, свежему, неизведанному. Это увлекает нас и помогает чувствовать себя живыми. Мы – творцы.

А что же литераторы?.. Есть ли отличия в их восприятии жизни и созидания?..

Искусство слова – дело непростое: несмотря на врождённый талант, богатый словарный запас и креативность, чтобы оставаться писателем, необходимо учиться, развиваться, повышать художественное мастерство. Истощение собственных ресурсов, неверная оценка своего потенциала – самый быстрый путь к неустойчивому творчеству.

Самобытность, динамика, умение показать персонажей ярких, колоритных – вот что имеет большую цену в литературе, что всегда привлекало и будет привлекать книгочеев.

Но поразить, захватить до глубины души, покорить своей убедительностью, помочь человеку понять и жизнь, и самого себя – работа нелёгкая. Поэтому профессиональные писатели тщательно продумывают сюжет, стиль и детали будущей книги, непрестанно спрашивая себя: «А будет ли это интересно читателю?»

Такова одна из причин, по которой издательство «Четыре» считает важным дать современным авторам возможность не только опубликовать своё творение, но и увидеть на страницах альманаха отзывы на него, узнать мнение коллег и единомышленников. Такого рода взаимодействие даёт пищу для ума и стимул к свежим идеям, а для начинающих писателей это отличный шанс заявить о себе.

Иван Сергеевич Тургенев так говорил о подлинном творце: «Важно в литературном… да, впрочем, я думаю, и во всяком таланте, то, что я решился бы назвать своим голосом… Важны живые, особенные, свои собственные ноты, каких не найдётся в горле у каждого из людей… Это как у птиц…»

Очередной выпуск нашего художественно-аналитического альманаха вновь собрал современных писателей. Читатели познакомятся с новинками прозы, поэзии и публицистики, прочтут рецензии на полюбившиеся произведения, узнают из интервью с авторами об их планах и наиболее интересных моментах творческого процесса.

Надеемся, что каждый найдёт на этих страницах близкие его сердцу голоса и ноты!

Современная поэзия

Григорий Гачкевич

Рис.2 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Родился в 1973 году в Молдавии.

Автор двенадцати стихотворных книг для детей. Лауреат международных литературных конкурсов и премий.

Живёт в г. Кишинёве (Республика Молдова).

Вкусный поход

Я с утра иду в поход

По дороге на восход.

Я шагаю налегке –

Лишь вкусняшки в рюкзаке.

И пока что я иду,

Я считаю всю еду.

Мармелада два кило

(Прямо скажем, повезло!),

Три кило простых конфет

(Их припас я на обед!),

А ещё, скажу я вам,

Есть зефира килограмм.

Итого я должен съесть

Килограммов ровно…

Ответ: шесть

Лягушки

  • У пруда сидят лягушки,
  • Три весёлые подружки,
  • Громко песенку поют,
  • Нам задачку задают:
  • «Ква-ква-ква! Ква-ква-ква!
  • Сколько будет шесть плюс два?
  • Дать ответ скорее просим!»
  • Мы лягушкам скажем:…

Ответ: восемь

Три книжки

  • На полке стояли три детские книжки.
  • Одну подарил я приятелю Мишке,
  • Одну почитать дал знакомому Сане,
  • А сколько осталось – решите вы сами!

Ответ: одна

Четыре груши

  • У Антонова Илюши
  • В рюкзаке четыре груши,
  • Дал одну он другу Димке
  • И ещё одну – Максимке,
  • А оставшиеся груши
  • Подарил Илюша Ксюше.
  • Нам узнать осталось малость:
  • Сколько Ксюше груш досталось?

Ответ: две

Сколько грибов у кошки?

  • В лес пошла с лукошком кошка —
  • Собирать грибы в лукошко,
  • Отыскала семь опят,
  • Что на пнях обычно спят,
  • Следом рыжиков штук пять
  • Удалось ещё собрать.
  • А в конце попался груздь,
  • Пусть он тоже будет, пусть!
  • Сколько же всего в лукошке
  • Собралось грибов у кошки?

Ответ: тринадцать

Андрейкины птички

  • У нашего Андреечки
  • Четыре канареечки.
  • Поют с утра в квартире:
  • Один, два, три, четыре!
  • Живут ещё у мальчика
  • Два шустрых попугайчика,
  • Ещё бы двух синичек —
  • И будет… птичек.

Ответ: восемь

Рыбалка-считалка

  • С папой был я на рыбалке.
  • Правда, я не рыболов,
  • Оттого играл в считалки,
  • И считал я наш улов.
  • Мы рыбачили не зря:
  • Есть у нас три пескаря
  • И к тому же семь лещей,
  • А ещё пять карасей.
  • Краснопёрок тоже пять
  • Удалось в конце поймать.
  • Посчитайте без ошибок
  • И ответ скажите свой —
  • Сколько мы в итоге рыбок
  • Принесли в тот день домой?

Ответ: двадцать

Я считаю облака

  • По небу, словно там река,
  • Плывут неспешно облака.
  • Плывут куда-то на закат,
  • А я считать их очень рад!
  • Они похожи на зверей —
  • Мне так считать их веселей!
  • Одно похоже на ежа,
  • Другое точно на моржа,
  • Ещё одно почти как слон,
  • Ну точно – слон со всех сторон!
  • Ещё одно как бурундук,
  • Который кушает фундук,
  • Ещё одно как белый кот,
  • Плывущий задом наперёд.
  • Одно, как добрый бегемот,
  • Плывёт и песенку поёт,
  • А следом облако как лев
  • Поёт той песенки припев.
  • Ещё одно как горный тур,
  • А рядом с ним – почти лемур.
  • Считать ещё я долго мог,
  • Но подвести решил итог.
  • Итог мой облачный таков:
  • Проплыло … облаков.

Ответ: девять

Снег пошёл!

  • Первый снег пошёл в четверг.
  • Мы – во двор и смотрим вверх!
  • Тучи в небе снег кроша,
  • Шлют его нам не спеша.
  • Постепенно, еле-еле,
  • Снег пришёл к концу недели
  • И увидел в воскресенье
  • Про себя стихотворенье.

Снег и ботинки

  • Приземлившись, все снежинки
  • Превратились в снег сухой,
  • По нему мои ботинки,
  • Торопясь, идут домой.
  • Подо мной они устали,
  • Отдохнуть уже хотят
  • И на снежном покрывале,
  • Тихо охая, скрипят.
  • Мне же радостно от снега,
  • И готов я громко петь,
  • Пусть, как старая телега,
  • Продолжаем мы скрипеть.

Две песни

  • Мы со снегом вместе пели:
  • Он – про вьюги и метели,
  • Я ему же пел про лето,
  • Жаркий пляж на море где-то.
  • Но завыл снег: «У-у-у!
  • Летом жить я не смогу!»
  • И меня, что было сил,
  • Он завьюжил-закружил.
  • Только мне не страшно это:
  • Продолжаю петь про лето.

Загадка

  • Кто всю ночь сплетал узоры
  • Белых кружев и цветов
  • И с утра создал уборы
  • Для деревьев и кустов?
  • Кто пушиночки-снежинки
  • Так рассыпал-уложил,
  • Что дороги и тропинки
  • Все в округе отбелил?
  • Кто домов укутал крыши,
  • Сделал мягче свет огней?
  • Как во сне, всё стало тише
  • Для растений и людей.
  • Кто же он, творивший это?
  • А быть может, и она?
  • Нам понятна суть ответа:
  • Это – снежная….

Ответ: зима

Зимняя физкультура

  • Мы с морозом вместе
  • Не стоим на месте:
  • То потопаем ногами,
  • То похлопаем руками.
  • Будет только минус два,
  • Чуть попрыгаем сперва.
  • Как наступит минус пять,
  • Будем зайцами скакать.
  • Минус десять – мы без лени
  • Понесёмся, как олени.
  • Но вот минус двадцать пять —
  • Нам пора домой бежать!
  • При такой температуре
  • Так и тянет к физкультуре!

Я – в игре!

  • Мне вчера на восемь лет
  • Подарили не планшет,
  • Не кроссовки, не игрушку,
  • А коньки и суперклюшку!
  • И теперь в своём дворе
  • Я – в хоккее! Я – в игре!
  • Не страшны мороз и стужа,
  • Хочешь стать звездой – не плачь!
  • Я своей команде нужен —
  • Мы выигрываем матч!
  • Я, друзья, без лишних слов
  • Гол забить всегда готов!

Снег и Дружок

  • Наш любимый пёс Дружок
  • Ждёт, когда пойдёт снежок.
  • Только к нам заглянет снег,
  • Пёс во двор потащит всех:
  • Папу, маму и меня —
  • Это вся Дружка родня.
  • И, едва увидев снег,
  • Переходит пёс на бег,
  • Мчится он по снегу вскачь,
  • Будто он не пёс, а мяч,
  • И с восторгом снег жуёт —
  • Ждал он зиму целый год!
  • На Дружка мы все глядим,
  • Снег, однако, не едим,
  • Но мы счастливы, что мир
  • Стал похожим на пломбир!

Лето внутри

  • Зима. На улице – мороз,
  • А под твоим пальтишком – лето,
  • И всё внутри тебя согрето,
  • Хоть покраснел уже твой нос.
  • И ты спешишь к своим друзьям,
  • Кто от зимы не смог укрыться —
  • К продрогшим грустным воробьям —
  • Бежишь теплом своим делиться.
  • И сыплешь им на твёрдый снег
  • С утра протоптанной дорожки
  • И семена, и хлеба крошки:
  • Хватило только бы на всех!

Морской прибой

  • Нас зовёт морской прибой,
  • Сине-бело-голубой.
  • Защекоченный волной,
  • Он хохочет, как живой, −
  • И бурлит, и пенится,
  • Крутится, как мельница.
  • Но потом он стелется
  • И едва шевелится.
  • А набравшись сил, прибой
  • Снова очень озорной.
  • Мы бежим к нему с тобой,
  • Поиграть хотим с волной!

Моряк

  • Стать хочу я моряком.
  • С морем я уже знаком!
  • Мне по нраву чáек крики,
  • На воде от солнца блики,
  • Мне приятен шум прибоя,
  • Гонки ветра за волною.
  • Мной любима моря пена,
  • Мне всё море − по колено!
  • Ну, слукавил я чуть-чуть:
  • Море всё же мне по грудь.

Дмитрий Корнеев

Рис.3 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Родился в 1987 году в г. Ленинграде (Российская Федерация).

Образование высшее. Прозаик и поэт, автор книг «Закалённые войной» и «Они вершили Победу». Состоит в литературных объединениях, созданных при поддержке Союза писателей России; член литературного клуба «Творчество и потенциал» при издательстве «Четыре», кандидат в члены Интернационального Союза писателей.

Творческий путь берёт свое начало в 2012 году с публикации поэтического сборника. С 2018-го автор начинает работу в жанре военной художественной прозы. За последующие четыре года вышли в свет две книги о Великой Отечественной войне. Тематика, выбранная Дмитрием Валерьевичем, – сложная и тяжёлая, ведь война прошла через каждую семью, через каждое сердце…

Встреча

  • Запах кофе терпкий и приятный
  • Из долины снов тебя позвал.
  • Что вчера нам было непонятно —
  • На листке сегодня написал.
  • В синей дымке утра заструились
  • Волосы твои, как водопад,
  • Под лучами солнца заискрились,
  • Превратив мой дом в весенний сад!
  • Нежный стан, глаза твои и плечи…
  • Всё готов тебе одной отдать!
  • Познакомил нас вчерашний вечер —
  • Он сумел обоих разгадать.
  • Ты взмахнёшь ресницами своими,
  • Голову склонив мне на плечо.
  • Твои губы встретятся с моими —
  • Оттого и сердцу горячо!
  • Счастье подарить тебе сумею,
  • Только ты будь рядом, будь со мной!
  • Я хочу назвать тебя своею
  • Милой, нежной, самой дорогой!

16.09.2018

Сон

  • Однажды мне приснился сон,
  • Что город мой в осаде.
  • Стучал тихонько метроном
  • В холодном Ленинграде.
  • Я видел сонные глаза,
  • «Буржуек» серых пламя
  • И снег – горячий, как слеза…
  • И шарканье ногами…
  • Я слышал чей-то разговор,
  • Свист пуль и запах гари,
  • И как, всему наперекор,
  • Кольцо блокады рвали!
  • Как вереницею пошли
  • По Ладоге машины,
  • И как скрывали крик души,
  • Но плакали мужчины.
  • А утром с раненой душой
  • Молился я в печали.
  • Одно просил: чтоб мы с тобой
  • Кошмар войны не знали…

2.11.2018

Алла Кречмер

Рис.4 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Автор живёт в Израиле, работает врачом.

За годы работы накопила много наблюдений за характерами людей и жизненными ситуациями, что помогает в создании произведений.

Состоит в СРПИ – Союзе русскоязычных писателей Израиля. Публикуется также в периодических изданиях и сборниках в России, Беларуси, Бельгии, Болгарии, Германии, Великобритании, Сербии, США, Финляндии.

Автор пяти романов и шести книг стихов. Лауреат и призёр многих конкурсов и фестивалей.

Счастливая жена, мать и бабушка. Любит музыку, кошек и путешествия.

День уходящий

  • Затихнут под вечер шальные ветра,
  • А в окнах зажжётся огонь.
  • Я день, промелькнувший как отблеск костра,
  • Себе положу на ладонь.
  • Засветится взятый из звёздных горнил
  • Горящей души уголёк.
  • Исчезнет однажды средь дальних светил,
  • Когда подойдёт его срок.
  • Закончился день, он такой же, как все, —
  • Не лучше, не хуже других.
  • Сирень за окном в предрассветной росе
  • В садах расцветает чужих.
  • Пушинкой с ладони слететь он готов,
  • Мой день. Но приходит другой.
  • А утром разбудит нас гул голосов
  • И злого будильника вой…

Бабье лето

  • Перепутала осень, и вместо дождей
  • Благодать принесла и тепло.
  • Стало синее небо над нами светлей,
  • И озёрная гладь, как стекло.
  • Появилась надежда у поздних цветов
  • Процвести до конца ноября.
  • А шиповника ягоды в гуще кустов
  • Незашедшей зарёю горят.
  • Пожелтел старый плющ, верный осени страж;
  • Сливы поздние – цвета вина.
  • А над речкой студёной кипрея плюмаж,
  • Но не манит речная волна.
  • Бабье лето… Светло и спокойно кругом.
  • Эти дни для раздумий даны.
  • А в преддверье зимы, вспоминая о нём,
  • Сберегу эти светлые сны

Отпусти

  • Говорят, отпусти. Всё равно удержать невозможно
  • Ни любимых, ни время, ни ветер в разжатой горсти.
  • Он летит по земле, след заносит твой пылью дорожной,
  • Что назад не вернуть – не жалей и совсем отпусти.
  • Отпусти навсегда, в хрупкой памяти ставя заслоны.
  • Всё прошедшее – миф, и об этом не надо скорбеть.
  • Каждый день пролетают над нами бездушные дроны
  • И уносят слова, что хотела сказать я тебе.
  • Говорят, всё пройдёт. Устоится, уляжется, станет
  • Безразличным и пошлым наш глупый любовный роман.
  • Только мир без тебя – словно дом, где захлопнуты ставни
  • И разбитому сердцу у входа поставлен капкан.

Олег Лубенченко

Рис.5 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Родился и вырос в городе Северодвинске Архангельской области (Россия).

В 1989 году окончил среднюю школу, а в 1989-м – электромеханический факультет Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. В настоящее время работает по специальности.

Финалист Московской литературной премии – 2019, финалист Лондонской премии (2016, 2020), кавалер ордена Святой Анны.

На произведение А. С. Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке»

  • Бывает подчас, что уже много лет
  • классический, да и привычный такой,
  • всем с детских пелёнок знакомый сюжет
  • становится вновь откровеньем порой.
  • И что там ещё среди сказок, как знать,
  • случайно найти где-то можно подчас
  • нам, если когда-нибудь вновь полистать
  • те самые детские книжки хоть раз.
  • Сюжет незатейливый вроде такой —
  • изба, и корыто лежит перед ней,
  • чуть дальше за ней виден берег морской,
  • а в море старик где-то в лодке своей.
  • Средь волн и ветров, и с нелёгким трудом
  • он неводом рыбы побольше добыть
  • старается здесь, чтобы было потом
  • хоть чем-то старуху свою прокормить.
  • И вот как-то раз он свой невод со дна
  • достал – ну а тот, как нарочно, пустой:
  • всего-то попалась рыбёшка одна,
  • да только вот вид у неё непростой!
  • Бока золотистым отливом горят,
  • и взгляд выразительный, будто она
  • всех рыб на всём свете умней во сто крат,
  • душой человеческой наделена.
  • И вот за свою за свободу она,
  • как царская дочь в рыбьем царстве своём,
  • готова теперь расплатиться сполна
  • с поймавшим в свой невод её стариком.
  • Но, видно, в тот раз почему-то старик
  • не мог в своё счастье поверить никак
  • (ведь он к дармовым чудесам не привык)
  • и рыбку свою отпустил просто так.
  • Вернувшись на берег ни с чем, рассказал
  • старухе старик всё как есть обо всём:
  • как странную рыбу он в невод поймал,
  • и что ему рыба сказала потом.
  • Ну, как уж у них развивался потом
  • дальнейших событий естественный ход,
  • то каждый на опыте личном своём
  • всё сам испытав, безусловно поймёт.
  • И вот уже лодка несёт старика
  • в открытое море, чтоб там бы опять
  • он с рыбкой своей не свалял дурака
  • и смог подходящую цену назвать.
  • Корыто старухе у рыбки едва
  • старик поначалу успел попросить —
  • у той уже в планах другая изба,
  • а то старику головы не сносить.
  • А базис первичный он вслед за собой
  • при каждом своём продвиженьи вперёд,
  • о чём сейчас знает и школьник любой,
  • с собой неизбежно надстройку влечёт.
  • И вроде всё есть, что ж ещё?.. Только вот
  • избой, пусть и новой, кого удивишь?
  • И вот неизбежно выходит вперёд
  • знакомое каждому слово «престиж».
  • Ну как же, а кто из нас был бы не рад
  • побольше на откуп себе получить
  • каких-нибудь титулов, званий, наград
  • и жизнь свою с ними в почёте прожить?
  • Давно ли старухе своей мял бока
  • старик? – но другие пришли времена,
  • не хочет и знать своего старика,
  • теперь столбовая дворянка она.
  • Но это ещё далеко не предел:
  • морскою царицей она хочет быть!
  • Перечить старухе старик не посмел,
  • отправился с рыбкой своей говорить.
  • Но рыбка в тот раз в рыбьем царстве своём
  • в ответ на последнюю блажь старика
  • смолчала и, гневно ударив хвостом,
  • отправилась прочь, усмехнувшись слегка.
  • Что было потом, знает каждый из нас:
  • весь сказочный сон в одночасье пропал,
  • старик со старухой своей в тот же час
  • вернулся к тому же, с чего начинал.
  • Да, впрочем, едва ль интересен для нас —
  • всех тех, кто давно с этой сказкой знаком —
  • какой-то банальный пустой пересказ,
  • что выше здесь дан. Только дело не в том.
  • Ведь сказка ещё и содержит намёк,
  • о чём в своё время сам Пушкин писал, —
  • так, чтоб, так сказать, для нас этот урок
  • бесследно опять в этот раз не пропал.
  • Давайте на этом примере хоть раз,
  • что Пушкин оставил в наследье своём,
  • попробуем мы разобраться сейчас,
  • и где ж тут собака зарыта, найдём.
  • Вот если б другую жену, может быть, —
  • чтоб страсть в его сердце разжечь бы смогла,
  • старик догадался себе попросить?..
  • Лет эдак на тридцать моложе б была.
  • Чтоб было всё, как и положено быть:
  • стройна, высока и приятна лицом,
  • и вот что ещё важно тут не забыть —
  • имела хороший характер притом.
  • Ну, в общем, раз уж чудеса совершать
  • вот запросто так эта рыбка могла,
  • то ей для него и жену разыскать
  • несложно. Ну, в общем, уж точно б нашла.
  • Лишь только старик в самом главном во всём
  • дал маху, как самый последний дурак,
  • то всё покатилось куда-то кругом,
  • и нам уж сюжет не исправить никак.
  • И хоть уж теперь на дворе наши дни,
  • но всё же сюжет старых сказок порой,
  • как будто для нас и писались они,
  • ложится в контекст нашей жизни, как в свой.
  • Пример, безусловно, типичный для нас:
  • ведь сколько, однако, народу кругом
  • как раз и живёт такой жизнью сейчас,
  • менять свою жизнь не желая ни в чём:
  • работа, машина, рыбалка и дом,
  • а дома, как водится, злая жена —
  • всё это ещё актуально, при том,
  • что мужа безбожно тиранит она.
  • И если бы выпал кому-то опять
  • счастливый и сказочно редкий притом
  • единственный шанс себе рыбку поймать
  • в волшебном обличье своём золотом,
  • то что ещё можно ему пожелать,
  • чтоб он в этот раз оказался умней
  • и счастье своё не профукал опять —
  • ну, как тот старик в этой сказке своей?
  • Да, впрочем, понятно уже наперёд,
  • с простой и понятной подсказкой такой
  • ответ без сомнения каждый поймёт:
  • найдёшь своё счастье с хорошей женой.
  • А вот ещё скажем, к примеру, такой
  • (без всяких сомнений, уже много лет,
  • на первый взгляд тоже как будто простой)
  • всем с детских пелёнок знакомый сюжет,
  • где лебедь-красавица, щука и рак
  • на всём недалёком, но трудном пути
  • ну хоть ты убей, но не могут никак
  • к каким-то совместным решеньям прийти.
  • И как результат, пропадает потом
  • в итоге их странной размолвки такой
  • телега с каким-то их общим добром,
  • что взяли они поначалу с собой.
  • Однако ещё с самых тех давних пор
  • доныне среди русских сказок никак
  • нигде не встречался нам шведский колор,
  • да так, чтобы лебедь, и щука, и рак.
  • Поди ж ты, собрали компанию там…
  • А впрочем, бывает ещё не такой
  • порой сама жизнь подсказать может нам
  • сюжет, да к тому же доподлинный свой.
  • И вот на страницы легли на века,
  • бывает, подчас в виде сказок порой
  • сюжет про какого-то там рыбака,
  • ну а вместе с ним и ещё там какой…
  • Когда-то давно монумент свой открыл
  • поэт, чтоб как колосс стоял он века,
  • я пальцем пишу: «И я тоже здесь был»,
  • внизу у подножия стоя пока.
  • По мрамору золотом: «Пушкин А. С.»
  • написано там, а внизу, под доской
  • под памятной этой, куда я залез,
  • я там приписал: «И я тоже с тобой».
  • Так пусть же любой, кто однажды придёт
  • сюда, к монументу, для встречи с тобой,
  • ещё заодно моё имя прочтёт
  • с твоим, Александр Сергеич ты мой!

На стихотворение А. С. Пушкина «Сказка о попе и работнике его Балде»

  • И как уж я только решился опять
  • на то, чтоб в Эзоповом стиле таком
  • забраться под стол и там крохи собрать,
  • что щедро когда-то рассыпал кругом
  • поэт, что в свой век, что давно миновал
  • (точнее сказать, пролетел без следа),
  • помимо всего ещё сказки писал
  • для маленьких самых детей иногда.
  • В наш век, что так скуден, и что с него взять,
  • такой скверный жребий судьба нам дала:
  • нам только осталось, что крохи собрать,
  • что где-то остались с чьего-то стола.
  • Я мудрствовать тоже лукаво не стал:
  • поскрёб по щелям и сусекам кругом —
  • и вот излагаю всё то, что собрал
  • пред вами в Эзоповом стиле своём.
  • Вот как только мне свои вирши назвать?..
  • Рецензией, что сорвалась с языка,
  • лишь стоило мне раз-другой прочитать
  • творенье поэта? – Не знаю пока.
  • Печатное слово, коль скоро оно
  • уж есть и оформлено в рифму притом,
  • бесследно исчезнуть никак не должно,
  • и пусть нас читатель рассудит потом.
  • Давно ли двадцатый наш век миновал,
  • и вот в этом веке двадцатом своём
  • любой эту сказку хоть раз прочитал
  • и знал ещё с детских пелёнок притом.
  • Там главный герой, этот самый Балда
  • (тот, что злую шутку сыграет потом)
  • случайно сюжет начинает, когда
  • встречается как-то на рынке с попом.
  • И вот всё сильней зачесалась рука,
  • чтоб хоть ещё раз, и в последний притом,
  • от скромности ложной смущаясь слегка,
  • развить эту тему в контексте своём.
  • И вот пресловутые те три щелчка,
  • что поп получить согласился потом,
  • когда нанимал он Балду-простака
  • к себе на работу в хозяйстве своём…
  • Конечно, тут всё не так просто кругом,
  • и без объяснений нетрудно понять,
  • что, как говорится-то, дело не в том,
  • лишь нам разбираться тут стоит начать.
  • Ведь как же непросто бывает порой
  • в мешке на базаре кота распознать,
  • что в руки себе получает герой.
  • Лишь стоит поэту рассказ свой начать,
  • лишь раз допустил он оплошность – и вот
  • злодейка-судьба, на помине легка,
  • ей вслед неизбежно с собою влечёт
  • беду, что попа не настигла пока.
  • Он жил себе славно в приходе своём
  • и что-то подвоха не видел пока,
  • хоть тучи над ним и сгущались кругом.
  • Вот так-то чутьё подвело старика!
  • Уж коль нос хорош, то он чует кулак
  • ещё загодя, за неделю вперёд,
  • а как говорится, неделю никак,
  • хороший кулак – он неделю не ждёт.
  • От шутки от этой весёлой такой
  • смешно, но наводит на мысли она:
  • а может быть, это привет бесовской,
  • что черти прислали с морского со дна?
  • Давно у чертей человеческий род,
  • как кость стоит в горле, и случай такой
  • они пропустить не смогли бы, и вот
  • прислали привет из пучины морской.
  • И кто ещё знает, что там за оброк,
  • что с них получил этот самый Балда,
  • они там Балде положили в мешок,
  • когда он его получил без труда!
  • Ведь вот же наш поп и додумался там
  • (ну или ещё получил ли совет)
  • Балду да подальше отправить к чертям —
  • и вот тебе здрасте, прислали привет.
  • Быть может, Балда про свои три щелчка
  • давно бы забыл к концу службы своей,
  • да только порой, как нарочно, легка
  • бывает, однако, рука у чертей.
  • чтоб думал пореже в приходе своём
  • о всяких чертях разлюбезный наш поп,
  • привет получил, да так крепко притом,
  • что враз затрещал толоконный твой лоб.
  • Злой рок или, может, злодейка-судьба,
  • что, будто назло, на помине легка,
  • лишь грешное дело задумал едва,
  • в тот раз старика наказала слегка.
  • Так чтоб десять раз, да покрепче притом
  • подумал бы он, перед тем, как опять
  • как выпадет случай в приходе своём
  • с чертями в азартные игры играть.
  • Во всяком уж случае, вывод такой
  • среди всех других почему-то, как знать,
  • приходит мне чаще на ум сам собой,
  • лишь стоит ту сказку порой прочитать.
  • А впрочем, в недавнем во времени том,
  • когда прошлый век не успел миновать,
  • ещё кое-кто и в контексте своём
  • нам старую сказку решил преподать.
  • И поп там у них кровопийца-злодей,
  • что знай себе только всю жизнь без стыда
  • всё с толку сбивает несчастных людей,
  • разжившись плодами чужого труда.
  • Вот тут-то на рынке настигла его
  • суровая кара в лице мужика,
  • и тот за работу не взял ничего,
  • лишь только назначил попу три щелчка.
  • На первый-то взгляд вроде как ерунда,
  • но это, однако, ещё как сказать:
  • бывает ведь в жизни и так иногда,
  • что, как говорится, смотря как считать.
  • Так в прежнее время, известное нам
  • так лихо, в марксистском контексте своём
  • закрыть эту тему решил кто-то там
  • и запросто так разобрался с попом.
  • Хоть сказка и ложь, да содержит намёк —
  • тот, что без сомнения каждый поймёт,
  • в момент без труда разглядев между строк,
  • когда лишь хоть раз эту сказку прочтёт.
  • И вывод, естественно, будет такой:
  • всех этих буржуев, царей и попов
  • к ядрёной их матери, братцы, долой!
  • У нас больше нету нигде дураков.
  • Решил кое-кто, что на свете на всём
  • умнее него днём с огнём не сыскать,
  • поэтому в новом контексте своём
  • он будет нам всем всё кругом объяснять.
  • Ну, как говорится, понятно без слов —
  • в конце у них вывод был сделан такой,
  • что надо буржуев, царей и попов
  • за глотку – и к ногтю железной рукой.
  • И как, Александр Сергеич ты мой,
  • могло получиться, что в принципе сам,
  • своей, так сказать, гениальной рукой
  • дубину ты в руки им дал, сволочам?
  • И вот теперь машут дубиной кругом
  • направо-налево они как хотят,
  • лишь треск раздаётся кругом, а потом
  • на землю кровавые брызги летят.
  • Взошла наконец-то, товарищ, звезда,
  • пленительным счастьем сияя кругом,
  • ну что же, теперь подождём, и когда
  • ещё имена там напишут потом,
  • среди самовластья обломков, что нам
  • обратно уже никогда не собрать.
  • Да что уж поделать, чего уже там…
  • Осталось теперь ваши вирши читать….

Ева Олина

Рис.6 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Ольга Арсентьевна Евстафьева публикуется под псевдонимом.

Родилась 20 декабря 1948 года в г. Стерлитамаке (Башкирия). Окончила КГУ.

Пишет стихи, прозу, детскую литературу. Номинант конкурсов «Писатель года» (2014–2017), «Детская литература» (2014), «Дебют» (2014), «Романтика» (2014), «Наследие» (2014, 2015), «Русь моя» (2015, 2016) Российского союза писателей. Публиковалась в 30 альманахах, журналах «Бельские просторы», «Современные записки», «Серебро слов». В издательстве Канады вышло 11 книг. Автор писала либретто к постановкам народного танцевального коллектива «Акбузат», создавала костюмы для театра танца М. Галимханова при Театре оперы и балета г. Уфы.

Награждена медалями С. А. Есенина, И. А. Бунина, «Святая Русь», благодарственными письмами президента РБ и Всемирного курултая башкир «За вклад в развитие дружбы между народами». Член Российского союза писателей и Союза российских поэтов. Член правления Башкирского отделения РСП. Создатель и руководитель городского ЛИТО «Сте-Лит».

«Я читаю стихи…»

  • Я читаю стихи.
  • В классе тихо и строго.
  • За окошком снежинки немые летят.
  • И средь множества глаз
  • Два огромных,
  • Два синих восторга,
  • Два майских рассвета
  • Мне в душу глядят…

Мои синие цветы

  • Уснули мои синие цветы —
  • Уж осень бродит по дорожкам сада.
  • И с самого утра, до темноты
  • Туманной тихой осени я рада.
  • Люблю ее нескромную красу
  • И в ярких красках увяданье лета.
  • Фиалок синих горсть домой внесу,
  • Цветов любимых синевой согрета.
  • Я на крылечке тихо посижу,
  • После работы отдохнуть так надо.
  • И птичью стаю взглядом провожу.
  • Ах, так сладка осенняя отрада…
  • Пусть отдыхают синие цветы,
  • Чтобы весной цвести, как прежде.
  • Во имя Бога и во имя доброты.
  • И это лучшее, что дарит нам надежда…

Мой дом

  • Январь!
  • Мороз трескучий!
  • Всё в инее кругом —
  • Деревья и строенья,
  • И среди них мой дом.
  • Мой дом!
  • И в нем горит родительский очаг,
  • Он сердцу так щемяще дорог…
  • О, сколько раз он, как причал, спасал,
  • Встречал меня теплом после дорог.
  • Январь
  • Морозный, в серебре дома,
  • Но в доме мне тепло,
  • Спокойно и уютно моим детям.
  • За окнами бродит зима,
  • И самые сладкие сны на рассвете.
  • Морозный дух!
  • Сквозь иней алая заря,
  • И на деревьях пташки стаями.
  • Насыплю теплых семечек, парят,
  • Пусть птички греются, живут, питаются.

«На белоснежном покрывале февраля…»

  • На белоснежном покрывале февраля
  • Офорта росчерком следы сороки.
  • Скрывает солнце мглистая заря,
  • И беззащитны мы и одиноки.
  • И сбилась вьюга с Млечного Пути,
  • В сугроб сбивая звезды у порога.
  • И истину, не тужься, не найти —
  • Умчалась в январи за Козерогом.
  • Вот черное и белое – сорочьих два крыла —
  • День уходящий сбросил у порога.
  • Черным рисует вещая судьба,
  • И белое перо по скатерти стола
  • Вершит спасенье, посланное Богом.
  • Роман пишу. Я снова юностью жива,
  • И будто та ж девчонка-недотрога.

«В распятье сердца…»

  • В распятье сердца,
  • На разрыв души,
  • Звучала музыка
  • Эрнесто Кортазара…
  • Мажор, аллегро и форте
  • И Муза тактам отвечала…
  • Стелил февраль,
  • Мели метели,
  • Но всуе грезились апрели…
  • О! Звуки музыки!
  • О пьяно!
  • И волшебство,
  • Где нет изъяна!
  • Апофеоз:
  • Аккорды, ноты —
  • …Торжество!
  • И жизни всплески,
  • И разлуки
  • Напомнили аккорды,
  • И – затихли звуки..

Искры души

  • Летят искры души, догорая.
  • Их последний полет в унисон.
  • Словно клин журавлей, улетая,
  • Перьев дым слетает с корон.
  • Так и годы уносят нас в небо,
  • Оставляя под пеплом огонь.
  • Жизнь – как сон, будто небыль.
  • Тает луч, обжигая ладонь.

Может, я, может, ты…

Maybe i, Maybe you.

Scorpions
  • Может, я, может, ты
  • За Планету в ответе.
  • Это я, это ты —
  • Мы Вселенские дети.
  • Теплый ветер с лугов
  • На рассвете доносит,
  • Снявши тайный покров
  • Весть сестер-мироносиц.
  • Maybe i, Maybe you!
  • Так я Землю люблю.
  • Я люблю и пою,
  • И тебе говорю:
  • Maibe i, Maibe you,
  • Maibe i, Maibe you
  • Сохраним для любви
  • Мы Планету свою.
  • Может, я, может, ты
  • Претворим все мечты.
  • И потомкам своим
  • Землю-сад создадим.
  • Maybe i, Maybe you.
  • Я тебя так люблю.
  • Я тебя так люблю.
  • Пусть сияет в веках
  • Maybe you в облаках,
  • Maybe you, ты в веках
  • светишь мне в облаках.

Наталья Самошкина

Рис.7 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Родилась на Дальнем Востоке, в городе, носящем красивое мужское имя – Артём. В связи с тем, что отец был военнослужащим, стала путешественником через месяц после появления на свет, и до окончания школы переезжала с семьей через каждые три-четыре года.

С 1988 года по нынешний день проживает в Санкт-Петербурге. Интуитивный художник и поэт, творящий не по плану, а благодаря тонким ощущениям. Пишет стихи и прозу в самых разных стилях: от произведений для детворы до мистико-эротической прозы для взрослых. Вдохновляется созданием хокку и танка, любовной лирики и философских размышлений, стихотворений о природе и магических узороплетений.

Ведьма из клана Огненного Дракона, энергопрактик. Ведьмовское имя – Найра. Несколько раз была номинантом национальной литературной премии «Поэт года». В 2021-м стала финалистом национальной литературной премии «Писатель года».

То ли звёзды присыпаны снегом…

  • То ли звёзды присыпаны снегом,
  • То ль сугробы в небесной золе…
  • Синим пятнышком прячется Вега.
  • Стрелки судеб почти на нуле.
  • Что изжито, собою измеришь.
  • Изгоняя, притянешь вдвойне.
  • Не тверди, что старательно веришь,
  • Если путь не нашёл при Луне.
  • Год окончится, чтобы начаться
  • С прежних троп и забытых узлов.
  • Значит, жизнь не спешит обрываться
  • В толкотне из запросов-углов.
  • И пока наглядеться не можешь
  • Всей землёю на всполохи звёзд,
  • Ты, себя изменяя, тревожишь,
  • Выпрямляясь в свой истинный рост.

А я не спешу подгонять снегопады…

  • Над городом чайки кричат о рассвете,
  • О долгих дождях, промочивших декабрь.
  • Кораблик на шпиле – янтарной конфетой —
  • Сверкает сквозь серую с розовым хмарь.
  • Торопятся люди пройти по досóчке,
  • Проложенной жизнью сквозь волны погод,
  • Стараясь поставить асфальтово точку
  • И встретить обещанный радостный год.
  • А я не спешу подгонять снегопады,
  • Короткие дни и волненье синиц.
  • Случается то, что действительно надо —
  • От тёплого хлеба до заспанных лиц.

На озере осень…

  • На озере осень в скорлупке каштана
  • Плывёт по волнам, словно слово – в молве.
  • И куполом светлым природного храма
  • Запуталось солнце в угасшей траве.
  • Колеблются эхом страницы осины,
  • Бросая на ветер обложек узор.
  • И рыжей листвой, словно тёплой сангиной,
  • Красуются лисы у полога нор.

Лист альбомный закрутился…

  • Лист альбомный закрутился,
  • Став ушедшим ноябрём.
  • На дорожках снег обжился
  • Самозванцем – не царём.
  • Говорят, ещё дождями
  • Будет щёлкать нас декабрь,
  • Подновлять крупой-гвоздями
  • Старый год – закрытый ларь.
  • Зимний дуб листвой-гирляндой
  • Целый день, как кот, шуршит.
  • Парк – остывшею верандой —
  • Засыпает. Дремлет. Спит.

Змейка и Змеелов

  • Ты идёшь за спиною у снега,
  • Повторяя за вьюгой слова:
  • «Жизнь без страсти невзрачна и пега,
  • Как пожухлая – в осень – трава».
  • Я танцую на крохотной сцене,
  • Где вмещается карий рояль,
  • Повторяя: «Любовь лишь в обмене!» —
  • И бросаю подснежно вуаль.
  • Ты сидишь на лоскутьях скамейки,
  • Выплетая из сердца смешок:
  • – Сколько силы в танцующей змейке!
  • Обхватить бы стремительность ног!
  • Я скольжу между светом и тьмою,
  • Оживляя засохший миндаль:
  • «Капля яда вдруг станет росою,
  • Если чувства изведают даль».
  • Мы идём за спиною у снега,
  • Запалив белый иней ветвей.
  • «Посмотри, пляшет в вечности Вега!»
  • – Сколько в мыслях на вечер затей!

Любовь, как барвинок…

  • Любовь, как барвинок, доводит понемногу
  • Одних до пламени, других – до алтаря.
  • Цветок же льнёт беспечностью к порогу,
  • Лишь тонкий запах страннику даря.
  • Как много слов и признанных значений
  • Вложить спешат в прохладу лепестков!
  • А барвинок – всего лишь скромный гений,
  • Посланник стойкий леса и лугов.

Доски на мосту

  • По шёлку – пятна увлечений,
  • Осколки дней и швы от ран,
  • Печать сургучная от мнений
  • И с кем-то «вытертый» роман.
  • Наряд стал тесен от пригожья,
  • От норм, в которых жизни нет.
  • И вот иду по бездорожью,
  • Забросив прошлое в кювет.
  • И по крупице собираю
  • Свою святую наготу,
  • В которой нет ключей от рая,
  • А только доски на мосту.

Горчащие алым

  • В корзине – тюльпаны, несмятые в буднях,
  • Горчащие алым в обход февраля.
  • Хоть снег завалил предсказанья полудня,
  • Цветы учат жить, бесконечно любя.
  • Подвязана ручка плетёная лентой,
  • Чтоб встречный нашёл этот праздник в себе
  • До вспышки, до вздоха, до «соли» момента,
  • До жёлтой пыльцы на припухшей губе.
  • В корзине – тюльпаны, взволнованно-свежи,
  • По-девичьи жадны к всезнанию утех,
  • Но только не жаждут быть даром невежи,
  • Который в них видит «три стебля – для всех».

Где же ты, мой очарованный Странник?

  • Город не спит вместе с нашими снами,
  • Бойко звенит привокзальной струной.
  • Стены, вагоны, кресты с куполами —
  • К ним не прижаться влюблённо щекой.
  • Где же ты, мой очарованный Странник?
  • Слышишь, как я тебя песней зову?
  • Жизнь – не прямая, рубин-многогранник,
  • Брошенный беглою волей в траву.
  • Скверы обмётаны северной дымкой,
  • Холод грядёт на узлы площадей.
  • Снова во сне прохожу невидимкой
  • По переулкам-раздумьям людей.
  • Где же ты, мой очарованный Странник?
  • Я твоё сердце услышать должна,
  • Чтобы понять: в нём таится изгнанник
  • Иль Человек, страсть испивший сполна?..
  • Клёкот проспектов в ночи затихает,
  • Ставя на «ноль» ожидания игру.
  • Кто зачарован судьбою, тот знает,
  • Что все ответы творятся к утру.

Гуляю как хочется

  • Иду по проспекту, а рядом по крыше
  • Гуляет котейка в пятнистом манто
  • И мне говорит: «Поднимайся повыше!
  • Смотреть себе под ноги, знаешь, не то!»
  • – Но я же не кошка, – шепчу осторожно, —
  • И в девять дверей моя жизнь не войдёт.
  • Котейка хохочет: «Вместиться не сложно,
  • Коль сразу сказать, что тебе повезёт!
  • И нос постарайся настроить по ветру,
  • Чтоб вниз не тянули “ничейные” дни,
  • Которые знают о точности метра
  • И громко вещают: “Ярлык оцени!”»
  • – Ах, сколько на свете закрытых окошек,
  • Которым нет дела до крыш и стихов!
  • Гуляю как хочется! В магию кошек
  • Влюбляюсь до звёзд и смешных облаков!

Остановка по требованию

  • За стеной у соседей звенит домофон —
  • Мимолётная связь для пришедших.
  • Кто-то тащит авоську, а кто-то – бурбон,
  • Кто-то – связку тюльпанов зацветших.
  • Я ж сижу на пороге из веры и длин,
  • Рассыпаю бисквитные крошки
  • Тем, кто в мраке межзвёздном остался один,
  • Тем, кто ищет пути и дорожки.
  • Всё вмещается просто в высокий проём:
  • Корабли, океаны и мели,
  • Беззаботная юность и жизнь «под заём»,
  • Эдельвейсы, высоты и ели.
  • Всё приходит само, словно ангельский хор,
  • Словно буквы извечного кода:
  • Откровенная встреча, шуршание штор
  • И желанная сердцу погода.

Сок из манго

  • Как практичен наш век, словно стены из блоков,
  • Как походка скучна, точно бродим толпой.
  • А, наверно, так хочется «манговым соком»
  • Повести, закружить, обнадёжить собой?..
  • И пройти, не сливаясь с расцветками хаки,
  • Обливая сердца ароматом дождей,
  • Откровенно рискуя, как в жаркой атаке,
  • И назвав эту жизнь полноценно своей.
  • И вступить в разговор не словами, а телом,
  • Вызвончая роман на ладонях-листах,
  • Чтобы трепетной быть, а не слыть «цепенелой»,
  • Чтобы чувствовать эхо на мягких губах.
  • И рождать города не в унылой каморке,
  • Не по строгим лекалам религий и мер,
  • Чтоб не падать на камни от брошенной корки,
  • Развлекая того, кто фантазией сер.

На озере – тишь

  • На озере – тишь. И в колючей осоке
  • Бормочет чуть слышно о вечном волна.
  • Плывут облака по небесной протоке,
  • И пахнет смолой в жаркий полдень сосна.
  • Привязана лодка – щенком – за цепочку,
  • И тычется носом в прохладный песок.
  • Костёр догорает. Лохматую кочку
  • Толкают подушкой диванной под бок.
  • И мир так устроен спокойно и просто,
  • Как будто дощечки с речного мостка,
  • И жизнь не нуждается в строгости ГОСТа,
  • Поскольку приходит с земного витка.

Провода протянуты на небо…

  • Провода протянуты на небо.
  • Звон трамвайный слышится с утра.
  • Горечь в рюмке. Кус ржаного хлеба
  • И записка: «Уходить пора».
  • Ржавый лист плывёт ковшом по луже,
  • Загибая у вселенной край.
  • Гуси улетают – к скорой стуже.
  • В тополях – вороний резкий грай.
  • У церквей поют фальцетом свечи,
  • Не желая гаснуть под дождём.
  • Тишину ломают боль и речи,
  • Словно скрип от дужки над ведром.
  • На берёзах – рваные просветы,
  • Будто дыры на изнанке лет.
  • Кто-то наверху составил смету,
  • Как платить за колокольный свет.

Пусть прост букет…

  • Пусть прост букет, и нет в нём громкой славы,
  • Злачёной красоты и только верхних нот,
  • Зато весной звенят пролески из дубравы
  • И горьковато пахнет из борти дикий мёд.
  • Пусть прост букет, но дышит в нём природа
  • Открытой властью глаз и светом наготы,
  • Всем тем, чего не знает изменчивая мода,
  • Но держатся веками рожденья и мосты.

Позднее иль ранее

  • Не тосковать, если лишь на экране
  • Можешь увидеть рассвет красоты.
  • Жизнь – перемены. Позднее иль ранее
  • Быть благодарным сумеешь и ты.
  • Где-то на юге томление магнолий.
  • А у тебя – болтовня воробьёв
  • Да на окошке три вспышки сенполий —
  • Не отрекайся от этих даров.
  • Ветер качает упругие ветки.
  • Слышишь от пчёл нарастающий звон?
  • Чувствуй, живи не для лучшей отметки,
  • Не для того, чтобы выстроить клон.
  • А для того, чтоб губами касаться
  • Солнца, дождя или новых стихов,
  • Чтоб понимать, окрылять, обниматься
  • Иль познавать речь иных языков.
  • Чтобы быть центром влекущим в долине,
  • Замком, холмом – не кротовой норой,
  • Чувственным обликом – ню – на картине,
  • Сотканной пряхой – румяной Луной.
  • Жизнь – перемены. Позднее иль ранее…

Не мой, не твой, не наш…

  • Дожди скользят по шее жемчугами,
  • Смывая кем-то нанесённый грим.
  • Зачем-то отмеряем жизнь листками,
  • Когда исправить прошлое хотим?..
  • Рисуем опыт на щеках альбомных,
  • Чтоб сбросить груз «не мой, не твой, не наш»,
  • И ждём видений странных, полусонных,
  • Чтоб только в них почувствовать кураж.
  • И пьём заботы пустотелой ложкой,
  • Как эликсир, вино иль тихий яд,
  • Чтоб мысли-бусы вновь собрать с окошка
  • И подобрать к ним сердце и наряд.
  • И в сумрак выйти под дрожанье лилий,
  • Пыльцу стряхнувших ветру на ладонь.
  • Как просто всё, когда не слышно «или»,
  • Когда не выпрошен целительный огонь.

Воробей из ближайших кустов

  • Я сегодня не Синяя птица —
  • Воробей из ближайших кустов.
  • Выбираю сама, кому сниться,
  • Кто к чириканью будет готов.
  • Надеваю забавную шляпку
  • С непослушным изгибом полей.
  • Воробья не приучишь к порядку,
  • Ему лишь бы смешней и быстрей.
  • Тороплюсь, чтобы выхватить слово
  • Из земной и небесной молвы.
  • Воробей тащит просо с подковы
  • И алмаз с обросевшей травы.
  • Я сегодня не Синяя птица —
  • Воробей из ближайших кустов.
  • Нахожу оперенье и лица
  • Всех летающих с нами богов.

Длинные пальцы играют со светом…

  • Длинные пальцы играют со светом,
  • Струны сощурив, как в детстве глаза.
  • Жёлтое, рыжее станет ответом
  • Лишь когда в сердце утихнет гроза.
  • Кот золотой на высокой подушке
  • Мнёт синий бант, словно в осень поёт.
  • Есть в мире души большие и «душки»,
  • Мерою им – похвальба и почёт.
  • Август кусает ладонь, как лепёшку,
  • Видно, голодный от жизни пустой.
  • Кот отыскал во дворе себе кошку,
  • Мне предложили стать нежной женой.
  • Мир полосат, как шмелиное брюшко,
  • И оттого без зазренья гудит.
  • Рыжие кудри скользят по подушке,
  • Значит, полсвета от счастья не спит.

Как звонко мы общаемся с тобою…

  • Как звонко мы общаемся с тобою,
  • Мы – общие по летнему дождю,
  • По лужам, по проспектам и по зною,
  • По зонтику, по мыслям в стиле «ню».
  • Как жизнь хлопочет, вытирая листья
  • В блокнотах тонконогих тополей!
  • Зачем стирать?.. Дождю нужнее кисти,
  • Рисующие запах меж ветвей.
  • А ливень прёт, грохочет и буянит,
  • Колотит в вёдра, судьбы и тела.
  • И нас с тобой по-прежнему дурманит…
  • Такие вот забавные дела!!!

По столу разбросаны лимоны…

  • По столу рассыпаны лимоны,
  • Как по полю жёлтые стожки.
  • Солнце строит во дворе колонны,
  • Я варю обычные «рожки».
  • Твоя скрипка спит внутри футляра
  • Золотистым отсветом бедра —
  • Суламифь, Мария или Сара
  • В беспокойном таинстве утра.
  • Тру чеснок на дырах старой тёрки,
  • Режу в соус пряный базилик.
  • Может, к ним добавить нежность Лорки
  • Иль расплавить сыром чей-то лик?
  • Просыпайся, мой волшебный гений,
  • Опьянявший в сумерках меня!
  • Ночью был моей поющей Тенью
  • И дрожал, немыслимо звеня.
  • По столу разбросаны лимоны.
  • Может, нам отжать их светлый сок?
  • Наша жизнь – сплошные обертоны
  • Или, скажем проще, путь-заскок.

Трава многолетняя

  • Мы с тобою – трава многолетняя,
  • Сохнем осенью, дышим весной,
  • Очищаем себя – не обеднями,
  • А лишь тем, что срезаем косой.
  • От корней разлохматимся досыта,
  • Всё равно, сочный луг иль асфальт,
  • И следами случайными прошиты,
  • Всё вбирая – и смех, и печаль.
  • Мы с тобою такие живучие,
  • Ведь не зря проросли из глубин,
  • Только люди ковылью горючею
  • Нас назвали от ранних седин.
  • Да, не видят за сизыми плёсами
  • Разудалость души и полей,
  • Где дороги не метят затёсами,
  • Где пускают – на ветер – коней.
  • Мы с тобою – трава семижильная,
  • Сплетены, зацелованы – в страсть.
  • От снегов будут воды обильные,
  • Чтобы жизнь пить влюблённо и всласть.

Тишина и ковшик с медовухой

  • А тишина вокруг такая,
  • Что слышно, как порхает снег
  • И как полоска золотая
  • От солнца начинает бег.
  • И обмякают телом ели,
  • Забравшись в ласковый сугроб.
  • А завтра вновь придут метели,
  • Крестя двумя перстами лоб.
  • И так завьюжит, закудрявит,
  • Что в лес дороги не найдёшь.
  • А нынче солнце ковшик ставит —
  • И не захочешь, а попьёшь.
  • И с медовухи поднебесной
  • Затеешь смачно «трепака»,
  • А бор качается отвесно,
  • И тишина вокруг… пока.

Крик лисы и хокку на шёлке

  • Крик лисы, обошедшей капканы.
  • Голос нежный, влекущий к любви.
  • Это я – без прикрас и обмана,
  • С колдовством оборотным в крови.
  • Рыжей шерстью себя одеваю,
  • Чтобы мороком тешить Луну,
  • Ворожу, скалю зубы и лаю,
  • Не давая безмолвия сну.
  • А потом выхожу на тропинку,
  • Что ведёт к дому важных господ.
  • Кимоно, скрытый взгляд и корзинка
  • Обеспечат мне выход и вход.
  • Тело нежное – хокку на шёлке.
  • Звон струны – равнодушия порог.
  • Стены тонкие – ушко иголки.
  • Страсть кицунэ – для смертных ожог.
  • Подползаю смиренно к коленям,
  • Чтоб сыграть на гордыне мужской.
  • Зверь на запах приходит из тени,
  • Чтобы слиться всей кожей со мной.
  • Свет луны льётся маслом фонарным,
  • Завлекая людей-мотыльков.
  • Ухожу. Только в нише алтарной
  • Оставляю след лисьих зубов.

Что ты хотел сказать?

  • Прислал мне пустоту
  • На рисовой бумаге.
  • Что ты хотел сказать —
  • Вернёшься по весне,
  • Или зима меж нами?

Чужая жизнь

  • Чужая жизнь,
  • Как лодка на пруду,
  • Запрятана в ивняк,
  • Стоит без вёсел.
  • Без разрешенья в ней не поплывёшь.

Угли на жаровне

  • Кленовый лист,
  • Как угли на жаровне,
  • Пылает, согревая сердце мне.
  • Как терпок аромат
  • Былых страданий!

Стёртая монета

  • Монетой стёртой в кошельке
  • Луна средь туч играет.
  • На миску риса только хватит.

Ветер для флейты

  • Бамбук голосит
  • Вслед случайным прохожим.
  • Никто из них ветром для флейты не стал.

Тёплые листья

  • Прозрачна тишина,
  • В которой греют листья
  • Воды остывшей мокрое лицо.

Заплатки на кимоно

  • Монахом нищим
  • На ступеньках старых
  • Сидит с потёртой мискою октябрь.
  • На кимоно заплатки —
  • Листья клёна.

Лепесток и трава

  • Чем легче лепесток,
  • Тем уловить труднее.
  • И мысль скользит —
  • Мгновеньем – на ветру.
  • Травою стань, чтоб не измять словами.

Властные, как солнце

  • Как восхищён я
  • Прелестью пионов,
  • Что властвуют, как солнце, надо мной!
  • Останусь их слугой.
  • А тень бежит из сада.

Духи-люди и небесный цветок

  • Небесным цветком
  • Назову я молчанье.
  • В нём суть раскрывается
  • Духов-людей,
  • Прикрывших уста
  • Лепестками познанья.
  • Как лёгок их шаг!

Полнолуние и раскрашенный зонт

  • Вода темна
  • Под выгнутым мостом.
  • Вплывает лодка жизни
  • В неизвестность,
  • Забрав цветенье сакуры с собой.
  • А кто-то полнолунья не заметил,
  • Гуляя под раскрашенным зонтом.

Чем впечатлить?

  • Чем впечатлить?
  • Вопрос сей неуклюжий
  • Оставь глупцу,
  • Меняющему нить
  • На паутину с потолка сторожки.
  • Проснись цветком,
  • Чтоб заново любить.

Ночь, женщина, кошка

  • Что ночь для кошки? —
  • Женщина в зелёном,
  • Что гладит воздух
  • Сомкнутым цветком.
  • Что ночь для женщины? —
  • Все девять жизней кошки.
  • И смотрят в тьму бесстрастную втроём.

Женщина-сирень

  • Сирень сумасбродна,
  • Как женщина в мае.
  • Всё ждёт, чтоб в охапке несли!

Корзина с ежевикой

  • Чтоб не помять слова
  • В «корзине» разговора,
  • Укрою сладость их изысканным листом.

Цветок, обжёгший губы

  • Как мне назвать его —
  • Цветком, обжёгшим губы,
  • Иль искрой, облетевшей лепестком,
  • Иль нежностью, открывшейся из силы?
  • Ах, поцелуй, тебе и слов не надо!

Ликуя и смущаясь…

  • Как вспыхнуть мне,
  • Чтоб страстным, алым маком
  • Себя увидеть в любящих глазах?
  • Цветок горит, ликуя и смущаясь,
  • Мной отражаясь в светлых зеркалах.

Голос страсти

  • Чтоб голос страсти не умолк,
  • Будь откровенен с миром.
  • Безличье красится взаймы.

Камелия и слепец

  • Цветок не перестанет
  • Быть цветком,
  • Когда б прошёл мимо него незрячий.

Лис и отражение

  • Лис лакает в речке воду,
  • Отраженью лижет нос.
  • Удивлён – оно чихнуло!!!

Дуб и маленькая птичка

  • Дуб раскинул тяжёлые ветки,
  • Хоть срывает тайфун
  • Горсти листьев.
  • Спрячусь в кроне я
  • Маленькой птичкой.

Услышишь…

  • Окликаешь того,
  • Кто поднялся на гору,
  • И молчишь на призыв
  • С тростниковых болот.
  • Как услышишь в себе голос друга?

Тропа к цветку

  • К цветку, заросшему травой,
  • Найдёт тропу влюблённый
  • Или мудрец, проснувшийся стихом.
  • Как уровнять в душе
  • Мгновенья строчек?
  • Как в них оставить позабытый сон?

Я слушаю струну…

  • – В печали ты? —
  • Спросили у певицы,
  • Застывшей взором
  • Средь гуляк и праздных.
  • – Я слушаю струну,
  • А в ней – все песни сердца.

Елена Северная

Рис.8 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Родилась в 1964 году в г. Рубцовске Алтайского края России.

В 1972-м переехала с родителями в Норильск, где живёт и поныне.

Молчит душа

  • Молчит душа…
  • Ни боли, ни досады.
  • И жизнь идет тихонько, не спеша.
  • И мне как будто никуда не надо.
  • Молчит, молчит моя душа.
  • И краски осени не дразнят красотой,
  • И всё равно на дождь и серость неба.
  • Душа наполнилась безмолвной пустотой,
  • И капают мгновенья в небыль.
  • Застыло время в этой пустоте.
  • И всё равно, куда несется ветер.
  • Иль я не верю собственной мечте,
  • Иль всё старо на этом белом свете?!

12.09.2022

«Мы с тобою по духу родные…»

Посвящаю Э. Тихоновой

  • Мы с тобою по духу родные
  • И совсем чужие по крови.
  • Нас волнуют миры иные,
  • Где исполнено всё любовью.
  • Нам мещанский мирок тесен,
  • Нас тревожат другие дали.
  • И рождается Песня песен
  • Из восторга и из печали.
  • Нас волнуют бескрайность степи,
  • Запах трав на лугу весеннем…
  • Не удержат стальные цепи
  • Дух мятежный, что в теле бренном.
  • Нам бы ввысь с журавлиной стаей,
  • Облаков бы крылом коснуться
  • И, встречая убранство мая,
  • Утром радостно улыбнуться.
  • Нам бы к звездам рвануть душою.
  • В легком вальсе кружить, мечтая…
  • Мы по духу родные с тобою,
  • Нам не надо ключей от рая.

22.05.2022

Лето

  • Под звук испанских кастаньет
  • Звучало лето.
  • Мной не испита эта страсть
  • И ода жизни не допета.
  • А высоко, на сини неба…
  • Палило солнце….
  • Я, как игристое вино,
  • Напиток жизни выпью весь
  • До крайней капельки, до донца.
  • Я восхищаюсь, удивляясь,
  • И жадно пью любви вино.
  • Я, как дитя, смеюсь, играя.
  • Мне всё равно. Мне всё равно.
  • Мне всё равно, что мне пророчат.
  • Не жду, не верю, не ревную.
  • И на исходе жаркой ночи
  • Фламенко страстное танцую.

14.07.2022

«О, эта наша женская беда!..»

Ксении Газиевой

  • О, эта наша женская беда!
  • Скрывать от мира всё, что наболело.
  • До вас нет миру никакого дела
  • И ваша боль для мира – ерунда.
  • Как скрипки звук печально боль звучит.
  • И плачет сердце, а глаза сухие,
  • Когда вдруг вспомнятся черты родные.
  • А ты молчишь, хотя душа кричит.
  • И не в ладу рассудок и душа.
  • И скрыта тайна, как под бездной океана.
  • С другим, пытаясь вылечить ту рану,
  • Напрасно тратишь время. Чуть дыша,
  • Твоя душа всё время кровоточит.
  • А он… Не слышит. Не узнает никогда.
  • И в этом наша женская беда,
  • Что ветры злые нам судьбу порой пророчат.

Бабье лето

  • Рассыпал звезды темный небосвод.
  • А ночь нежна, и лето на исходе.
  • И тихой поступью, как кот,
  • Крадучись, бабье лето входит.
  • Прозрачен воздух, чист и свеж.
  • А месяц улыбается игриво.
  • И мир у ног моих улегся весь…
  • А на душе светло и радостно
  • На диво.
  • Среди мерцания огней
  • По тихим улицам бреду.
  • И эта ночь, и миг неповторимы.
  • Я повторяю, как в бреду:
  • Люблю, любила и любима!
  • Судьбой-шутницей нас с тобою свяжет
  • Ночь августа. Ты к звездам не ревнуй!
  • На мой роман виньеткой ляжет
  • Последний пылкий поцелуй.

19.08.2022

Предчувствие любви

  • Предчувствие любви,
  • Как зарожденье смерча.
  • И кажется тягучей тишина.
  • Волнительно в груди так бьется сердце,
  • И накрывает набежавшая волна.
  • Предчувствие любви.
  • Затишье перед боем.
  • Еще мгновенье – и раздастся взрыв.
  • Втянув в игру страстей обоих,
  • Эмоций яркой вспышкой осветив.
  • Предчувствие, как проигрыш у песни.
  • Особый взгляд, как будто изнутри.
  • Что впереди – туманно, неизвестно.
  • И шепчет голос: «Назад, о не смотри!»
  • Предчувствие любви – как тайна, как наитье.
  • Смесь страсти и лихого фарта.
  • И вроде нет пока событий.
  • А ты всё ждешь, как ляжет карта….
  • Предвосхищая этот миг.
  • Немея в приступе азарта.

19.09.2022

Современная проза

Агата София

Рис.9 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Писатель, поэт и композитор.

Живет и работает в Москве, по первому образованию музыкант, по второму режиссер.

По мнению самого автора, нет разницы, в чем выражается творческая мысль – в словах или нотах, всё это лишь символы, раскрывающие заложенную в них суть.

Библиография:

Серый морок дневного неба, сборник. ИД Библио-Глобус, 2015.

st Адам, повесть, часть первая. Рипол-Классик, 2019.

Ганна, cага по мемуарам. Рипол-Классик, 2020.

Мой дьявол, ангел мой…

(главы из романа)

Глава V

Анхель

Первые годы своей жизни Анхель, как свойственно большинству людей, помнил мало. Они остались в нем подобно ярким мазкам художника на полотне, картине, которую последний создавал ежедневно, кладя краски слой за слоем. Так сегодняшний слой красок уже покрывал вчерашний…

Бывало, что краски подсыхали, отколупывались, холст перемещали, трясли, царапали… И вот тогда-то и выглядывали неожиданно из-под толстого слоя эти радужные первые штрихи, эти кусочки, обрывки. Но вся полнота картины детства была сокрыта уже навсегда.

Две няни Анхеля, присутствовавшие в его воспоминаниях, были очень разные, не всегда ладящие между собой, но по его первому желанию всегда готовые к примирению.

Оказавшись в самом близком к нему положении, они постепенно заняли в душе мальчика место родственников, из которых у Анхеля был только отец. Именно эти, чужие ему по крови женщины, стали объектами его самой непосредственной и бескорыстной детской любви, которая должна бы была предназначаться матери..

По странному совпадению, обе носили имя Мария. Одна из них была местной, вторая родом из России. Их национальная принадлежность помогла в ситуации с одинаковыми именами: местная осталась Марией, а русская стала зваться Машей, – что, как оказалось, являлось у русских уменьшительным вариантом.

Мария была темпераментной, подвижной, но и требовательной. Маша же обладала невероятным терпением и была снисходительна ко всем его детским шалостям. Излишне доверчивая, она обижалась до слез на проделки, хитрости и даже прямой обман, но так же, со слезами, и прощала его, приговаривая: «Ну будет, будет, голубчик!»

Рядом с нянями в его воспоминаниях всегда был гувернер Поль – наставник Анхеля во всем, что касалось мужских интересов подрастающего мальчика. Так или иначе, в юные годы Поль не раз его выручал при трудных обстоятельствах.

И наконец самым главным в его воспоминаниях был отец. В детстве Анхель думал, что его папа император или король, как в сказках, которые ему читали на ночь, – таким величественным представлялся он мальчику.

Отец… Только заслышав в детской его шаги, кто бы с Анхелем ни находился в этот момент – Мария, Маша или Поль, – тут же вскакивали, судорожно пытаясь придать подобие порядка вокруг себя, да так и оставались стоять.

Сколь бы радушно они ни приветствовали его, в этом всегда слышалось ещё и благоговение перед важным, особым в доме человеком. Отец никогда не выказал неудовольствия, но ни разу и не улыбнулся им ободряюще. Он всегда имел такой вид, словно его оторвали от важного занятия, принудив взглянуть на нечто малозначительное. Анхель не любил это выражение лица… зато он любил отца, хоть и немного побаивался его.

– Что ж ты, сломал? – как-то обратился к нему отец по-французски, взяв у Анхеля из рук игрушечную машинку.

В детской были только они и Поль, поэтому отец и заговорил с Анхелем по-французски, – если бы была Мария, он спросил бы по-испански. Обе няни и его наставник говорили с мальчиком на разных языках, закладывая таким образом, по замыслу отца, основу его блестящего владения несколькими европейскими языками.

Услыхав в вопросе упрек, Анхель заволновался, что отец недоволен и может наказать его. В поисках поддержки он умоляюще взглянул на Поля.

Поль, улыбаясь (впрочем, так неестественно, как может улыбаться зависимый от обстоятельств человек), попытался прийти ему на помощь:

– С вашего разрешения, Анхель хотел…

– Я разве вас спрашивал? – не оборачиваясь, произнес отец.

Поль тут же замолчал, однако губы его продолжали шевелиться, и Анхель прочитал по ним, что гувернер хотел ему подсказать.

– Я… хотеть посмотреть, что внутри, – гораздо смелее, чем можно было предположить, ответил Анхель.

Отец неожиданно улыбнулся.

– Ты хотел, – поправил он. – Хотел посмотреть. – И вдруг немного резковатым движением поднял его на руки…

Затем отец сел на стоящий рядом диванчик, не выпуская маленького сына, и взял игрушку, которая выпала из пальчиков Анхеля.

Мальчик оказался в кольце отцовских рук. Его уже не интересовала игрушка. Он осторожно прижался плечиком к груди отца, чувствуя упругость его тела, вдыхая его запах. Затем ребенок поднял белесую головку и посмотрел на отцовский подбородок. Ему показалось, что он впервые видит отца так близко, и ему это очень понравилось.

Он прижался к отцу еще теснее. Тот взглянул на него.

– Посмотрим на настоящие машины?

И тут же послал Поля вперед – предупредить в гараже о своем приходе.

Некоторое время он еще нес Анхеля на руках. Потом спустил на пол и шел рядом, подстраиваясь под коротенькие шаги и не выпуская его руки из своей.

Гараж не произвел на мальчика впечатления, во всяком случае ему особенно ничего не запомнилось после того посещения.

Все стояли перед отцом так же навытяжку, как перед этим Поль. Его, Анхеля, посадили в машину и дали подержаться за руль, но это не показалось ему таким же не-обыкновенным, как быть рядом с отцом, сидеть, прижавшись, на его коленях, сначала бояться наказания, а потом чувствовать тепло и любовь.

Анхель был счастлив в этот день. Будто что-то новое вошло в его детскую жизнь…

На другой день он ожидал увидеть отца, но тот не появлялся. Мальчик не знал, с кем поделиться своим разочарованием. И только вечером, когда Маша укладывала его спать, расплакался. Няня всегда жалела его.

Она тут же стала расспрашивать, что с ним, гладя по голове теплой рукой, а потом прижимая к мягкой груди, а Анхель всё не успокаивался. Чем больше Маша жалела его, тем горше и непоправимее казалась обида.

– Да что с тобой, ангелочек? Что случилось, голубчик?

– Мой папа… Он никогда больше не придет ко мне! – Слезы уже лились ручьем.

Анхель не мог понять, что сделал не так… или вдруг не сделал того, что, возможно, должен был. Отчего папа вчера был так ласков с ним, а сегодня не пришел?.. И, вероятно, не придет. Никогда.

Это казалось страшным, непоправимым. Наверное, папа больше не любит его!

– Да кто их поймет, этих мужиков?! – будто вынимая голос откуда-то из груди, с придыханием произнесла Маша. Потом, опомнившись, улыбнулась: – Анхель! Это не надо повторять. Это наш секрет, ладно?

Анхель улыбнулся сквозь слезы. Таких секретных разговоров у них уже набралось немало. В доме никто, кроме него и Маши, не понимал по-русски.

– Этих мужиков! – весело выкрикнул он, подстраиваясь под Машино настроение.

– Ах, милый мой. Не слушай меня! Брякнешь чего не надо, это плохо… Вот что запомни: папа самый хороший. Если он что-то делает, значит, так надо, так правильно. Взрослые… У них свои дела. Папа любит тебя, ты это всегда знай. Отец, сын – одна кровь. Никогда не сомневайся. И спи, голубчик, Бог с тобой, спи!

От слез, а потом от Машиных слов Анхелю сделалось сладко-устало. Няня еще устраивала его в кроватке получше, шептала что-то, но слов он уже не разбирал. Маша его не обманет: если сказала, что папа его любит, значит, так и есть.

Он совсем не помнил своей матери. Та умерла, когда мальчик был слишком мал, чтобы ее запомнить, – так ему сказали. Когда Анхель пытался ее представить, ему казалось, что мама похожа и на Марию, и на Машу. Иногда выходило больше на Марию, особенно днем, когда местная няня играла с ним, пела и танцевала, показывая разные па, тормошила его, называя своим кавалером. После такого веселья и танцев кланялась ему низко и говорила: «Спасибо, сеньор!»

А вечером получалось, что мама больше похожа на Машу. С русской няней у них были общие тайны. Вернее, тайн особых не было, но Маша так округляла глаза, когда говорила: «Это же только наш секрет», что Анхель охотно включался в эту игру.

Маша всегда укладывала его на ночь. Под покровом сумрака и тишины мальчик решался рассказать ей свои сокровенные мысли и обиды. Она слушала очень серьезно, никогда не смеялась над ним. А потом начинала говорить, журя или успокаивая, но неизменно начиная со слов: «Вот что, голубчик…»

Когда ему исполнилось шесть, отец стал чаще звать сына к себе.

Обыкновенно он бывал один в гостиной. Как только входил Анхель, отец прежде всего сообщал, на каком языке они будут сегодня говорить. Мальчик легко представлял себя то Полем, отвечая по-французски или по-немецки, то Марией, высказываясь по-испански, то Машей, говоря по-русски. Он старался копировать их манеру произносить слова, их интонацию, вплетая даже некоторые сленговые словечки.

Слыша это, отец каждый раз слегка улыбался, неизменно пряча улыбку от сына. Но Анхель детским чутьем угадывал, что отец доволен, и продолжал болтать в своей притворно-взрослой манере, уже ставшей для него обычной.

Русского отец не знал – во всяком случае, Анхель не слышал от него никогда ни слова на этом языке. Однако отец просил объясняться и по-русски. Тогда Анхель читал стихи или что-нибудь говорил – о прочитанном либо пересказывая слова Маши. Делал это, как она: певуче и даже чуть раскачиваясь. В конце всегда лукаво прибавлял нянино: «Вот и всё, голубчик».

Его определили в школу.

Отец вызвал его однажды для важного разговора. Приглашен был и Поль. Предполагалось, что наставник будет сопровождать его, заниматься с ним уроками и отвечать за его успехи и промахи. Отец говорил о том, что не должно выходить за пределы дома и не предназначено для любопытных чужих ушей. Потом говорил о его, Анхеля, положении, о своем месте в обществе… и еще о многом, что пока не очень-то умещалось в голове шестилетнего мальчика.

Но он понял главное: никогда и ни в чем он не должен подвести отца!

Полетели школьные дни, месяцы.

За их быстрым течением пришло первое огорчение: Мария покинула их дом.

Анхель переживал. Никто не объяснил ему причин. У отца он спросить не решился.

Однажды Поль позвал его к телефону – звонила ушедшая няня. Но едва он начал с ней разговаривать, в комнату вошел отец, и он тут же положил трубку на рычаг.

Отец ни о чем не спросил, он просто смотрел на него. Анхель не испугался, но опустил глаза, чтобы нельзя было заметить его слезы.

Когда мальчик все-таки решился взглянуть на отца, того уже не было в комнате.

Полю тоже явно не хватало Марии, однако он быстро утешился, принявшись оказывать знаки внимания новой поварихе – не такой изящной особе, как Мария, но все же привлекательной и смешливой девице. Анхель сделал вывод, что Поль был внимателен и ласков с ним, когда рядом бывала Мария, из-за няни. Теперь же все действия и отношение гувернера к мальчику были продиктованы лишь необходимостью.

Только Маша совершенно не изменилась к Анхелю, но тот, будто считая ее виновной во всех переменах в доме, стал с ней резок. Ему не нужны были больше ее объятия. Мальчик боялся признаться себе, что они смущают его. Смущало прикосновение ее большой, мягкой груди, которую он ощущал через тонкую ткань, смущали бретельки бюстгальтера, иногда выглядывающие в вырезе платья, – этого странного немужского предмета одежды.

Маша вдруг перестала быть для него просто аморфным, добрым созданием. Теперь Анхель видел ее тело, выступы и округлости которого лезли ему в глаза. Как будто няня где-то прятала до сих пор свою фигуру, а сейчас выставила напоказ. Это казалось ему предательством.

Но Маша, не подозревая в нем таких мыслей, как назло, в любую минуту норовила прикоснуться к нему, обнять. Взять его ладони в свои, пригладить непослушные волосы… Тогда Анхель со злостью вырывался, отталкивая Машу. А она, терпя его болезненные тычки руками, говорила только: «Ну уж, какой быстрый!»

Он остался один. Это угнетало его.

Однажды с Анхелем случилась истерика. У него появилась проблема, о которой он никому не мог рассказать. Как-то вечером он со стоном вышел из туалетной комнаты, примыкающей к его спальне, где провел мучительные минуты, опорожняя мочевой пузырь. Шатаясь, весь покрытый холодным потом, он добрел до постели и упал на нее без сил.

Наверное, у него ужасная болезнь. Что-то из запретной области, о которой говорили между собой старшие мальчики в школе, смеясь и толкая друг друга локтями.

Какой позор! Кто поможет ему?.. Поль?.. Анхель сразу же отверг эту идею. Отец?.. Один только его взгляд, и он провалится в ад. Он стал плакать. Вот если бы у него была мама… Но ее нет. И не надо.

– Пусть я умру! – говорил он уже вслух, перемежая слова рыданиями. – Раз маме была судьба умереть, значит и мне так суждено!

На звуки его рыданий прибежала Маша.

– Голубчик! Ангелочек! Да что с тобой? – кинулась к нему Маша.

– Уходи! Нет у меня мамы! И не надо! Пусть я умру!

– Да что ты? – Маша пыталась повернуть его лицом к себе, а он вжался в постель всем телом, бил по подушке угловатыми мальчишескими кулачками и глухо рыдал.

Тогда она присела рядом с ним на кровать и нараспев, словно не замечая его, стала читать молитву: «Да воскреснет Бог, да расточатся врази его, да…»

Анхель перестал рыдать. Стал прислушиваться к знакомым словам, а потом и вовсе повернулся и поглядел на Машу.

В приглушенном свете ночника ее волосы, чуть растрепавшиеся к вечеру, светлым ореолом обрамляли лицо. И вообще вся она была светлая и спокойная, будто точно знала: молитва поможет и все пройдет. Может, и его мама была бы такая и так же пришла бы к нему. И, как Маша, простила бы ему, что он хотел отдалиться от няни. Пришла бы и плакала над ним, как она.

– Маша! Прости меня! Ведь я умираю!

– Да что ж ты говоришь-то, голубчик! – тут и она залилась испуганными слезами.

– У меня болезнь, Маша!

– Ой! Да что же такое, какая болезнь?

Анхель молчал. А слезы опять стали подступать к глазам.

– Маша! Я только тебе скажу, потому что… Это стыдная болезнь! – Тут он схватил руками подушку и положил себе на лицо. – Я… писать не могу. Больно… Я умираю?..

Маша громко выдохнула, так громко, будто все это время и не дышала вовсе:

– Тудыт твою растудыт! А ну-ка!..

Она так быстро откинула одеяло и стащила с него пижамные штаны, что от страха и стыда Анхель только и успел, что покрепче прижать подушку к лицу.

В комнате кто-то зажег верхний свет, и он услышал голос отца:

– Что это?!

Маша торопливо прикрыла Анхеля одеялом.

– Нужен врач, сеньор! Я только…

– Вон! Убирайтесь! – загремел отец.

Анхель замер. Отец подошел к нему и выхватил подушку. Увидев заплаканное лицо сына, он гораздо мягче, чем прежде говорил с Машей, спросил:

– Она… что?.. Тебе нужен врач?..

– Да, папа… Наверное.

Глава VI

Молитва

– Да воскреснет Бог, да расточатся врази его, да бегут от лица Его…

Странно. Ему самому было странно. Неужели для того только, чтобы произнести именно эти слова, он открыл рот?.. Его губы, все в запекшейся крови, отделились одна от другой, потревожив едва подсохшие струпья так, что кровь из них стала сочиться снова, попадая в рот и стекая струйками из уголков рта по щекам.

Его губы шептали слова молитвы.

Анхель лежал на спине, не слишком хорошо ощущая целостность своего тела. Он чувствовал только ладони – они привычно сжимали приклад автомата (так ему казалось).

Никакого автомата не было. Его ладони распластались и словно приклеились к его груди, и только пальцы, вцепившиеся в лохмотья куртки и слипшиеся от засохшей крови, судорожно сжимали воображаемое оружие. Грязное заскорузлое месиво из земли, обрывков одежды, мелких веток, больше похожее на кусок застывшей лавы, покрывало собой то, что было его телом.

Глаз он не открывал. Не мог или не хотел. Ему не на что было здесь смотреть. Все кончилось… во всяком случае, для него. Он даже не мог бы утверждать, что жив, если бы не боль, которая возвращала ему сознание, когда тело накрывала ее жалящая, надсадная волна.

– Матушка Мария! – звал издалека тревожный женский голос.

– Подожди! Тут еще один наш, кажется! – голос невидимой матушки Марии был низким, звучным, с какой-то, ему показалось, отстраненно-безразличной интонацией. И этот голос раздавался в непосредственной близости от него.

– Жив?! Ты, что ль, молился?..

Анхель, приложив максимально возможное для него сейчас усилие, открыл глаза. В лицо рванулся свет и рассыпался острой болью уже где-то в черепной коробке.

– Крещеный?.. Как звать? – по голосу матушки Марии было понятно, что особой радости она не испытывает.

– Иван…

– Иван? А не врешь?..

Анхель ощутил унизительную неловкость. Он лежал на земле перед этой странной женщиной, одетой в черное. Он не собирается просить ее о помощи. Да и помощь ли это?.. И не собирается ничего ей доказывать. Пусть убирается эта… матушка Мария. Он криво улыбнулся, отчего кровь снова потекла из растрескавшихся губ, и закрыл глаза.

Пусть она убирается.

«Пусть она убирается!» – отец кричал это кому-то невидимому.

В кабинете горела только настольная лампа. Анхель впервые пришел в кабинет отца ночью.

После того как отец выгнал Машу из комнаты и поговорил с Анхелем, он сразу же вышел. Анхель не спал. Он не смог ничего объяснить отцу. То, что он хотел объяснить, касалось Маши, и ему было стыдно, что он не нашел слов.

Даже сейчас, стоя босыми ногами на прохладном полу, мальчик еще не знал, какие слова должен сказать отцу, чтобы остановить его. Этого не должно случиться! Маша не может уйти из его жизни. Он этого не допустит. Так ничего и не придумав, дрожа всем телом от страха, что приказ отца будет исполнен тотчас же, он выкрикнул:

– Папа!

Отец оглянулся.

– Анхель… – Он встал с кресла, на котором сидел, и сделал шаг в сторону мальчика. – Ты?! Здесь? В этот час! Что ты?..

– Папа! Маша должна остаться со мной! Ты не должен ее выгонять, – его мальчишеский голос от волнения срывался.

Взгляд отца на минуту смягчился, однако заговорил он довольно холодно:

– Я прощаю тебе эту выходку, учитывая не совсем… обычную ситуацию. Но и только! Марш в постель!

Анхель посмотрел на отца и наконец в свете лампы ему удалось разглядеть мужчину, который до этого был в тени. Поль! Анхелю показалось, что едва различимая усмешка заиграла на губах гувернера. Этого Анхель не мог вынести. Несмотря на слова отца, он продолжал:

– Отец! Прошу вас! Я готов понести за это наказание, но прошу выслушать меня. То, что я собираюсь сказать, предназначено только вам, и я требую, чтобы посторонний… тот, кто не является членом нашей семьи, покинул ваш кабинет.

Сердце Анхеля билось так сильно и громко, что он был уверен: уж Поль наверняка слышит эти удары и наслаждается подобным проявлением страха. Если отец его не поддержит, если он велит ему уйти при Поле, а это позор… если, если…

Отец смотрел на Анхеля с каким-то новым выражением лица. Нечто, похожее на интерес, – не вынужденный, приличествующий их родству и положению мальчика в доме, а искренний, живой интерес к этому подростку.

– Поль, вы слышали? Исполняйте! – отец проговорил это отчетливо, обычным голосом, каким всегда отдавал распоряжения в доме.

Гувернер вышел.

Отец сдвинул какие-то бумаги на письменном столе, поправил настольную лампу и сел в кресло. Анхель, понимая, что любое промедление будет истолковано отцом не в его пользу, заговорил сразу же и горячо:

– Отец! Там, в моей комнате, я все объяснил. Вы, казалось, были удовлетворены. Но я не был бы вашим сыном, человеком одной с вами крови, если бы засомневался в том, что вы решите этот вопрос окончательно и ваше решение будет фатальным.

Отец вскинул брови, глядя на Анхеля. Ему хотелось спросить, почему «фатальным» (этот пафос даже чуть рассмешил его), но он решил не унижать мальчика и не перебивать его.

– Я не знал своей матери. Судьба или Бог, я не знаю, но ее отняли у меня! Маша – вот кто заменил мне мать. Я не понимал этого, не хотел признать до этой минуты. Но сейчас, отец, если Маша, единственная женщина, которая в полной мере дала мне понять, что значат материнская ласка и забота, будет выгнана… Отец, тогда вы будете человеком, отнявшим у меня мать… второй раз. А я буду считать себя виновником этого плохого дела!

Отец вздрогнул. Потом встал с кресла и отошел в тень.

Он смотрел на мальчика. Что он говорит? Как он это говорит!.. Никогда он не видел в сыне такой горячности. Вот как проявилась в нем испанская кровь его матери! А ведь Анхель совершенно не помнит ее…

Мужчина был вынужден признать, что упустил важный момент в воспитании сына. Он нанял русскую ему в няни исключительно по своим соображениям. В его планы не входила такая привязанность Анхеля к женщине, главная задача которой была научить мальчика в совершенстве русскому языку. Слишком велика была его ненависть к русским, чтобы он мог предположить вероятность вызвать в ребенке чувства, питаемые лишь к родному существу.

Ошибся ли он? Нет! Этой войны он не проиграет. Он должен безраздельно властвовать в сердце своего сына. А его сын должен быть оружием в его руках. Это его солдат. Его лучший солдат. Сын будет верен только ему и не станет задумываться над его приказами. Это же… досадное препятствие, да и только. Если нельзя преодолеть его прямо, значит, он добьется своего хитростью. Ему ничто не помешает достигнуть цели, стоит только поменять тактику.

Именно так он и поступит.

Анхель не мог видеть его лица. Почему-то оттуда, из тени, отец произнес немного глухим, как показалось мальчику, голосом:

– Запомни, Анхель. Ты мой сын. Отец никогда не пожелает сыну плохого, а сын никогда не ослушается отца.

Анхель замер. Сейчас папа произносил те же слова, которыми Маша всегда утешала его в непоправимых детских горестях. Слезы подступили к горлу. Он уже не знал, от чего: сердце его разрывалось сейчас от долга перед Машей и долга перед отцом. Папа впервые так говорил с ним.

Отец замолчал. Анхель опустил голову. Он уже не мог сдерживать слез и беззвучно плакал, не позволяя себе даже вытереть их.

– Но ты… – продолжал отец. – Есть в жизни моменты, и важные моменты, сын. Их не будет много, когда ты можешь употребить всю свою власть надо мной, твоим отцом, а я признаю, что ты имеешь такую власть, и просить или… требовать сделать исключение в установленном Богом порядке вещей… – Отец снова замолчал. – Я должен изменить сейчас свое мнение… Взять назад мое слово. Понимаешь ли ты, осознаешь ли ты всю ответственность этого шага?.. Готов ли ты его сделать?.. Тот ли это момент?..

Анхель поднял голову и двумя руками по очереди вытер слезы с лица. Что-то словно расправилось внутри него. Отец вышел из тени и смотрел на Анхеля. И тот твердо и отчетливо, не отводя взгляда, произнес:

– Да, отец!

Тот подошел к Анхелю и положил ему руки на плечи:

– Маша остается! Все подозрения я с нее снимаю. Мое слово!

На следующий день Анхель со всей серьезностью завел с Машей разговор о Боге, православии и церковных таинствах, из которых крещение интересовало его больше всего.

– Ты веришь в Бога, ангелочек?.. Или тебе русские молитвы нравятся? – Маша и не ведала, какой силы гроза пронеслась над ней, не затронув, а Анхель не стал ей рассказывать о ночном разговоре с отцом. Она радовалась тому, что мальчик не сторонится ее, как было прежде, и не бежит от нее, стоит дотронуться до него.

– Я хочу, чтобы ты была моей ма… крестной матерью. Я прошу тебя об этом.

Православная церковь находилась в центре города. Не очень удачно втиснутая между домов, она не производила впечатления особым величием. Но стоило войти внутрь храма, как мнение полностью менялось.

Маша подошла к священнику и о чем-то с ним вполголоса говорила. Тот сделал знак, и к нему тотчас подошли еще один священнослужитель и женщина, прислуживающая в церкви. Анхель терпеливо стоял у входа, когда Маша позвала его.

Они поднялись на второй этаж. Помещение было довольно просторным (это показалось Анхелю странным: он думал, что православный храм мал и кроме общего зала в нем ничего нет). В центре комнаты была купель с водой и столик, на котором стоял кувшин, лежал крест и еще какие-то предметы.

Маша подала Анхелю приготовленную ею крестильную рубашку и попросила мальчика переодеться за ширмой. Потом взяла за руку и встала рядом с ним спиной к окну, забранному решеткой.

– Знаешь ли ты, отрок, молитвы? – спросил священник Анхеля.

– Знаю, – отвечал Анхель.

– Какие?

По мере того как подросток начинал одну за другой произносить первые слова молитвы, священник становился всё довольнее, а к концу уж совсем расплылся в улыбке.

Анхелю были заданы обычные вопросы, составляющие часть обряда.

Знает ли Анхель, что Мария теперь – его крестная мать?.. Анхель отвечал, что знает и рад этому всем сердцем, потому что его родная мать умерла. Затем священник наклонил его над купелью и стал поливать водой из кувшина. Потом они ходили вокруг купели, и Маша ходила с ними. Анхель со всей серьезностью плевал себе за спину и ясным, четким голосом повторял за священником: «Отрицаюсь! Отрицаюсь! Отрицаюсь!»

Анхеля нарекли в православии Иоанном. Так и обращался к нему батюшка, ведя его в нижнем большом зале к алтарю.

Когда таинство крещения было завершено, священник подошел к Маше и дал ей бумажный листочек. Она закивала головой, перекрестилась и поцеловала батюшке руку.

По дороге домой Анхель спросил у Маши, что за бумагу дал ей священник и что ее так порадовало.

– Это, Иван… Ванечка… Это молитва матери. – Маша остановилась и смотрела на Анхеля, будто видела его впервые. – Я теперь буду молиться за тебя, как делала бы твоя мама, будь она жива…

– Матушка Мария! Там, там… – подбежавшая женщина была без платка, и волосы ее растрепались.

– Подожди! – властно прервала ее матушка Мария. – Это тоже наш. Зови Фатиму. Его вытащить надо, вдвоем не справимся.

Анхель хотел возразить, но матушка Мария наклонилась над ним и осторожно сгребла в сторону землю и ветки.

– Ой, без ноги останется… – покачала она головой.

Анхель резко дернулся, пытаясь заставить свое тело делать хоть какие-то движения… и потерял сознание.

Глава VII

Эжен

Звук дверного звонка прорезал тишину спящего дома. Еще раз длинная заливистая трель, потом еще… Почему днем у него совсем не такой противный звук?..

Эжен поморщился сквозь сон и проснулся. Трель звонка, бездушная и безжалостная, резала ночной воздух подобно пыточной пиле. Наконец звонок прекратился. Раздались приглушенные голоса: один принадлежал дедушке, второй был мамин. Скоро и они стихли.

Главное, мама дома. Эжен не зря проснулся. Остаток ночи будет приятным.

Накануне вечером он долго ворочался, вспоминая дедушкино угрюмое лицо за ужином и бабушкины поджатые губы. Это всегда означало одно и то же: мама вернется поздно, и с утра обязательно будет скандал. Его не пустят в столовую, он позавтракает на кухне, под выразительное молчание слуг, наденет ранец и побредет к входной двери в надежде, что мама выйдет к нему, поцелует и пожелает хорошего дня.

Мама не выйдет, но главное, что мама дома. Он будет молиться, чтобы она оказалась дома и днем, когда он возвратится из школы, а еще лучше и вечером. Чтобы она не уходила к своим «хиппарям», как выражается бабушка.

Эжен приготовился насладиться обретенным покоем и уже подложил ладошку под щеку и подтянул ноги, повернувшись набок, как вдруг в коридоре послышались быстрые шаги, и дверь в его комнату распахнулась.

– Не отдам!.. – Мать ворвалась в комнату и с разбегу бросилась на его постель, больно задев бедром.

– Выйди, дура! – кричал дед, вбежав следом за ней в комнату. – И это моя дочь! О боже!..

От матери пахло алкоголем и духами. Ее руки, унизанные немыслимым количеством огромных колец – «железяк», как называла их бабушка, – цеплялись за плечи Эжена. Дед схватил ее за распущенные волосы с вплетенными разноцветными нитями и сильно рванул. Мать упала на колени у кровати Эжена. Мальчик закричал. Дед волоком потащил дочку к двери, не обращая внимания на Эжена. Мать не упиралась. Сейчас, в полумраке комнаты, она походила скорее на тряпичный куль, чем на человеческое существо.

Дед выволок ее в коридор, и с шумом захлопнул дверь.

Через минуту вошла бабушка. Она напоила Эжена чем-то горьким, чуть ли не насильно вливая ему лекарство в рот по ложке в перерывах между рыданиями. Она гладила ребенка по голове сильно, едва не царапая своими ногтями кожу, и цедила сквозь зубы зловещим шепотом: «Позор! Позор!»

Она говорила это не ему. Это был диалог с собой. При чем тут был Эжен? Он и чувствовал себя здесь сейчас совершенно лишним.

На некоторое время мать исчезла. «Она в больнице», – так сказал дед.

Несколько вечеров подряд бабушка приходила к Эжену и поила его все тем же горьким лекарством. Заглядывал дед, желал ему спокойной ночи.

Ни один из них не умел ни высказать, ни показать нежности. Их негромкая, но четкая речь не изобиловала теплыми, родственными интонациями. Даже их прямые сухие, старые тела, казалось, переломятся, если нагнутся, чтобы погладить его по голове или поцеловать на ночь.

Эжен и не ждал от них этого. Он ждал мать.

Ему казалось, что он должен был защитить ее от бабки с дедом, но не сумел. Это мучило его. Мальчик считал себя виноватым… и одиноким. Он был мал и слаб, чтобы встать на ее защиту. Вот если бы его отец жил с ними… Тот, о котором дед говорил: «формальный» или «биологический». Разговоры о нем, по негласному уговору, в доме были запрещены.

Через несколько дней в доме появилась гувернантка – молоденькая девушка-студентка. Она была из другой страны, откуда-то из Восточной Европы, но бойко говорила по-французски. Ее появление в доме несколько отвлекло Эжена от беспокойных мыслей. Однако прошло совсем немного времени, и он потерял к воспитательнице интерес. От нее, так же, как от бабки с дедом, не исходило ни капли тепла.

Эжен решил разыскать отца. Но он совершено не представлял, с чего начинать поиски.

Подсказка появилась неожиданно.

– Тебя мне тоже называть «маркиз»? – гувернантка произнесла это с вызовом, и в продолжение какой-то своей мысли спросила: – А почему ты носишь фамилию матери? Из-за титула? По-моему, это несовременно.

– Я не знаю фамилии отца… И не знаю, почему ношу фамилию матери, – отвечал Эжен.

– Вот как!.. Но можно же спросить…

– Нельзя. Если бы можно было, я бы спросил.

– Ну… если нельзя спросить прямо, всегда есть другой способ узнать это. – Нечто похожее на жалость к мальчику промелькнуло во взгляде девушки.

– Я этого способа не знаю. – Он взглянул ей прямо в глаза, но тут же отвел взгляд и добавил: – Но хотел бы узнать.

Гувернантка выдохнула воздух вверх, через губу, – ее челка поднялась, словно от порыва ветра, и тотчас же опустилась на лоб, но промолчала. Затем не спеша проверила его школьные принадлежности, сложенные на завтра в ранец, и звонко защелкнула замок.

– Значит, я наткнулась на настоящие скелеты в шкафу?

– Это вопрос мне? Я не понимаю… – Эжен действительно не понимал, о чем она говорит.

– Да… это поговорка. Только она не французская. Ты ее не знаешь.

Эжену показалось, что девушка просто хочет сменить тему. Что ж, другого он и не ожидал.

– Есть один очень простой способ узнать фамилию твоего отца, знаешь ли. – Она вдруг улыбнулась озорно. – Надо просто посмотреть документ о твоем рождении.

– Да-а?

Такая простая мысль не приходила ему в голову.

Кабинет деда запирался на ключ. Не было никакой возможности проникнуть туда. А то, что свидетельство о его рождении хранилось там, Эжен не сомневался.

Он несколько раз подходил к двери и ждал, что дед выйдет куда-нибудь ненадолго. Дед выходил, не замечая его в коридоре, но в этот момент Эжен впадал в ступор. Ноги его наливались свинцом, сердце бешено колотилось, на лбу выступала испарина.

Мальчик не мог сделать ни шага в сторону кабинета.

Кто-то легонько толкнул его в спину. Эжен резко повернулся.

Гувернантка стояла прямо перед ним.

– Мадемуазель…

– Так ты никогда не решишься! В конце концов тебя обнаружит здесь кто-нибудь кроме меня!

– Вы неправильно поняли, мадемуазель!

Это прозвучало жалко. Ему стало противно из-за вынужденных оправданий перед этой почти прислугой. Он разозлился. Вскинул голову:

– У вас нет других дел?..

– Ты мне указываешь мое место? – Девушка отшатнулась от удивления. – Я хотела тебе помочь!

– Вы, мадемуазель, думали меня подразнить! – Эжен сделал шаг в ее сторону. – Что вы себе вообразили – что мы с вами друзья?! Вы забываетесь! – Вся злость на самого себя, на свою нерешительность, на то, что его застали в такой невыгодной позиции, всё его смущение сейчас преобразовалось в желание доказать свое превосходство, продемонстрировать явное преимущество.

Мальчику так яростно захотелось унижения девушки, так физически захотелось увидеть его, что он задрожал всем телом.

– Я вынужден напомнить о вашем положении в доме моего деда, а значит, и в моем доме. Здесь я хозяин – маркиз Эжен де Сен-Рош! А вы лишь…

Закончить ему не удалось. В коридоре раздался звук звонкой пощечины. Лицо словно обожгло. Эжен еще выше вскинул подбородок. Гувернантка ударила с другой руки. Ее ладони взмывали вверх по очереди. Боли он уже не чувствовал: щеки онемели.

Он смотрел девушке прямо в глаза. И ему нравилось то, что он видел. Там было куда меньше уверенности, чем в ее руках. Там был страх.

– Довольно! – голос деда раздался неожиданно. – Пройдите в кабинет! – дед обращался к гувернантке. – Эжен, тебе нужна помощь?..

Мальчик отрицательно мотнул головой. Знал бы дед, как ему хорошо… Так хорошо, что его ноги дрожали от приятной слабости, накатившей на него. Подступавшая к нему сладостная дремота была похожа на ту, что охватывала его всякий раз, когда он, лежа в постели, поглаживал свое тело.

Но тогда он обычно чувствовал еще стыд, понимая, что совершает нечто запретное. Сейчас ощущения стыда не было.

Эжен доплелся до своей комнаты, упал на постель и сразу уснул.

Проснулся он под вечер. За ужином дед с бабкой по обыкновению молчали.

– Могу я узнать? – решился Эжен.

Дед перевел на него взгляд, до сих пор блуждающий по картинам, висящим в столовой, пошевелил деснами, пережевывая пищу, затем вынул из-за ворота сорочки салфетку, промокнул совершенно сухие губы и медленно положил салфетку на стол.

– Разумеется. Девушка уволена. Она не затруднила себя оправданиями…

Пряно запахло цветами, стоящими в вазах, впрочем, как и всегда вечером.

Эжен был совершенно доволен. Нет, его цель узнать о своем отце не изменилась. Но только дураки слепо стремятся к цели, не замечая ничего вокруг. Он не спешит.

Впервые ему было комфортно с дедом и бабушкой.

Пребывание матери в больнице затянулось на долгий срок.

Это было странное заведение: посещения там не разрешались. Острая вначале тоска по маме притупилась, уступив место новым открытиям в жизни Эжена.

Он открывал самого себя – удивляясь тому, что раскрывалось в нем, тому, чего он не мог и ожидать, что волновало его и даже пугало, но неизменно манило к продолжению этого процесса. У него начал ломаться голос, и новые нотки нравились ему. Он стал говорить чуть медленнее, чтобы не дать сорваться приятному мужскому тембру на детские, визгливые (как ему теперь казалось) нотки.

Приближался день рождения Эжена. Двадцатого апреля ему исполнялось тринадцать лет.

Глава VIII

Мадемуазель

Осенним прохладным вечером редким прохожим улицы Рю де Ришелье встретился молодой человек лет шестнадцати-семнадцати, одетый в легкое драповое пальто с приподнятым по погоде воротником, строгие брюки и элегантные туфли из мягкой кожи.

На шее юноши было повязано шелковое кашне, ровно на полтона светлее пальто. Перчатки, тоже под цвет шарфа, безупречно облегали узкие кисти рук. Стрижка, которая, надо отметить, очень ему шла, была тоже будто бы на полтона консервативнее остромодных тенденций. Длина волос не переходила грань приличий, цвет их был, скорее всего, натуральным – платиновый блондин с медовым оттенком. Волосы были не прямыми и не вьющимися – такие называют «послушными». Они прекрасно смотрятся в любой форме стрижки, ложась покорными завитками.

Редкие прохожие Рю де Ришелье, которая сама по себе расположена в одном из респектабельных кварталов Парижа, были в основном жителями солидных коттеджей и особняков, выстроенных на этой улице. Они с одобрением смотрели на идущего по улице юношу, грустно вспоминая собственных отпрысков подросткового возраста, которые отдавали предпочтение гардеробу люмпенов[1], выражая таким образом свой протест.

К подъезду одного из домов подъехала машина. Вынырнувший из нее шофер обошел автомобиль, намереваясь открыть дверь со стороны пассажиров. Молодой человек вынужденно остановился.

Из двери авто показалась ножка в черном чулке, за ней появилась дама элегантного возраста. Возраст элегантности границ не имеет, однако одну из его ступеней, числом шестьдесят, она миновала, вероятно, уже лет несколько назад.

Дама пристально поглядела на молодого человека, который дожидался, когда отъедет машина, преградившая ему путь. На ее ухоженном лице (впрочем, с несколько бóльшим слоем косметики, чем требовалось) появилась сухая, презрительная улыбка. За этой гримасой спряталась досада на возраст, восхищение видом юноши и упрек, обращенный к небесам, которые так непоправимо и несправедливо поспешили отобрать у нее годы и красоту.

Молодой человек, для которого в его шестнадцать, учитывая жизненную ситуацию, что сопутствовала ему с самого рождения, давно уже не были тайной мимические подтверждения тайных мыслей, улыбнулся и отвесил поклон – легко, совсем не опереточно.

– Мадемуазель… – произнес он приятным низким голосом, пропуская даму к подъезду.

Ему были хорошо знакомы женские причуды. Всё, что было им прочтено на лице дамы ранее, позволяло предположить, что будь у нее муж, дети и даже внуки, и тогда она не станет оборачиваться, чтобы поправить: «мадам!» Она примет его обращение как комплимент, и это доставит ей маленькое удовольствие.

Машина отъехала, юноша пошел дальше не оглядываясь, вполне уверенный, что старая мымра все еще стоит у подъезда и с теплой, искренней и чуть грустной улыбкой смотрит ему вслед.

Наконец молодой человек остановился у одного из домов. Здесь было два подъезда и несколько этажей. Он начал с первого.

Номера квартиры он не знал, поэтому позвонил консьержу.

Через некоторое время в стекло двойной двери выглянуло круглое лицо. Дверь приоткрылась, из нее высунулась полноватая женщина средних лет, кутаясь в шаль. Шаль, впрочем, была такой крупной вязки, что состояла сплошь из дырок, и становилось совершенно понятно – ее назначение состоит в том, чтобы скрыть недостатки фигуры.

Юноша сказал ей очень вежливо, что ищет свою знакомую, но сомневается – не поменяла ли она фамилию. Они очень давно не виделись.

– С пеленок, что ли, не виделись? – Консьержка усмехнулась, явно не веря его словам, и собралась захлопнуть дверь.

– Вы очень проницательны… мадам!

Консьержка замерла. Она была одинока, очень хотела замуж, очень хотела хотя бы выглядеть замужней, и ей польстило, что ее посчитали таковой.

– Она была моей… Она нянчила меня. А теперь, когда моя мама умерла, понимаете ли, мадам, мне захотелось отыскать хотя бы ее… Вы понимаете, мадам?..

Молодой человек был убедителен, а если и не очень, консьержка не обратила на это внимание, польщенная его обходительным обращением.

– О! Но кого же вы ищете?.. Как ее имя? Я должна предупредить ее. Ждет ли она гостя?..

– Бове… Я думаю, ее фамилия Бове… Это сюрприз, мадам, уверяю вас, мадам… Она его оценит… Ей будет очень приятно!

Консьержка отстранилась, пропуская его в дом: такой прелестный юноша, такой учтивый…

– Это четвертый этаж, слева, да-да! – прокричала она в спину уже поднимающемуся по лестнице молодому человеку.

Женщина поспешила в свою комнатку на первом этаже. Она почти подбежала к зеркалу, отдышалась. Гордо вскинула голову и, глядя на свое отражение, торжествующе сказала себе:

– Мадам! Вот так-то!

А прелестный юноша уже нажимал на звонок указанной консьержкой квартиры.

Дверь открыла девушка небольшого роста. Он грубо втолкнул ее в квартиру, прижал к стенке в прихожей и сжал ей горло. Хозяйка квартиры безуспешно пыталась сопротивляться, но молодой человек был не по возрасту силен.

Все это длилось несколько секунд.

– У меня только один вопрос… – Незваный визитер отнял руки от женской шеи. – Почему ты тогда не выдала меня?

Девушка судорожно схватилась за горло. Она стала растирать и разминать место, где только что были мужские пальцы, будто кожа смялась и ее непременно надо было расправить. Глаза метались по лицу молодого человека.

Кто он?.. Сумасшедший, маньяк, грабитель?.. Что он спросил?.. Она его не знает.

Нет! Она его знает…

– Эжен?.. Это же ты… Вы?! Эжен?..

Он почувствовал приятную слабость в теле, которая всегда настигала его после приступа агрессии. Нина же, бледная и испуганная, стояла, боясь пошевелиться. Она прокручивала в голове варианты развития событий.

Он пришел убить ее, и надо срочно звать на помощь?..

Этот выросший мальчик – избалованный и заносчивый отпрыск де Сен-Роша, ее первое и странное рабочее место в Париже… во Франции, куда она стремилась и сумела попасть, как только стало возможным уехать из Советского Союза легально. Эту подвернувшуюся вакансию она привыкла считать тем, что на ее родине называют «первый блин комом».

Нина с брезгливостью вспоминала об этом мальчике еще некоторое время после увольнения и приложила немало стараний, чтобы забыть.

Он стал высок, красив и еще более надменен, чем был в отрочестве.

И стал опасен.

– Мне ваша жизнь не нужна. Я еще никого не убивал, мадемуазель, и… не хотел бы начинать с вас.

На языке вертелся ехидный вопрос – не пришел ли он просто, чтобы поздороваться, но Нина все еще была напугана и благоразумно промолчала.

Эжен явно ожидал от нее какого-нибудь словесного выпада, а когда не услышал, сказал:

– Я оскорблений не забываю! Предлагаю вам за них со мной расплатиться… Вы поможете мне встретиться с отцом. Я нашел его, но совершенно не представляю, каким образом наладить с ним контакт.

– Я?! Мне… помочь вам?.. – Нина прочистила горло, потому как голос ее был таким же сдавленным, как несколько минут назад ее шея. – И как вы это представляете?..

Эжен стоял напротив нее в расслабленной позе. Вдруг он резко поднял руку к ее лицу. Девушка вздрогнула. Юноша усмехнулся, поднял вторую руку, уже медленнее, и стал медленно стягивать перчатки прямо перед носом Нины.

– Вы боитесь меня… Иначе бы сразу отказали и стали бы звать на помощь. – произнес Эжен рассудительно, самым будничным тоном, глядя Нине в глаза, как если бы проводил лабораторные опыты или оповещал больного о его диагнозе.

Нина вряд ли представляла, как подавленно она сейчас выглядит. Она всеми силами старалась бороться с паникой, которая полностью ее охватила и заставила тело предательски дрожать.

Почему она была так беспечна и легко открыла дверь, даже не поинтересовавшись, кто за ней стоит?..

Последние несколько лет Нина жила спокойно, чувствуя себя самостоятельной. Ей было за что уважать себя. Она всего добилась сама. Приехала в Париж без денег и знакомств, выдержала все перипетии трудного периода адаптации.

У нее была работа – Нина слыла очень хорошим переводчиком-синхронистом, и она даже побывала замужем. Причем, в отличие от подружек с похожей биографией, муж был не фиктивный – тут ей опять повезло: веселый парень, художник, инфантильная личность, живущая на деньги мамы и в доме мамы. Их брак был спонтанным решением, они быстро это поняли и разъехались. Разводиться он не хотел: экономил на налогах, и Нине это было на руку – она могла работать, хотя не имея гражданства, зато будучи замужем за французом.

И вот она стояла сейчас перед этим почти подростком… и боялась.

Нина перебирала в голове возможные варианты выхода из сложившейся ситуации. Она вспомнила, что буквально на днях видела по телевизору, как психолог рассуждал о грамотном общении с неадекватными людьми, маньяками… Он говорил уверенно что-то важное и конкретное, но она слушала его рассеянно, увлеченная книгой, которую читала. И все же…

– А… ваша мама? Она… Может, логичнее ей это сделать… в смысле, познакомить вас с отцом?

Эжен холодно посмотрел на нее. Нине показалось, что его серые глаза стали совсем прозрачными.

– Вы дома готовите? – Он повернул голову в сторону дверей, ведущих в комнаты из прихожей.

– Что?..

– У вас еда есть? Я бы что-нибудь съел… – Эжен направился в сторону одной из дверей. – Кухня здесь?

– Да… – только и смогла сказать Нина.

– Идите сюда и дайте мне поесть. – Эжен вошел в кухню, и голос его слышался слабо. Он, вероятно, понял это и стал говорить громче: – Моя мать умерла. Это ведь естественно… Люди умирают. А вы меня спросили о ней, чтобы отвлечь, вызвать во мне человеческие чувства? Я об этом читал… давно. Это не работает. Есть статистика!

Тут Эжен выглянул из двери кухни и улыбнулся Нине так открыто и доброжелательно, что все случившееся несколько минут назад могло сейчас показаться розыгрышем, шуткой… чем угодно, только не реальностью.

– Я не маньяк, мадемуазель! – Юноша вышел из кухни.

В его руках блестел нож, взятый, несомненно с кухонного стола. Он был похож на подростка, который зашел в кухню сделать себе бутерброд.

Эжен, все так же улыбаясь, посмотрел на нож в своей руке, сделал шаг к Нине и добавил совершенно серьезным тоном:

– Я же объяснил вам, зачем пришел… Черт!

Нина сползла по стенке и упала на пол без чувств в шаге от входной двери в квартиру.

Эжен подошел ближе, наклонился, внимательно посмотрел на девушку, затем на входную дверь… Дверь оказалась не заперта.

Он тут же устранил эту оплошность, захлопнув ее.

Римма Байтимирова

Рис.10 Творчество и потенциал. Выпуск 4

Родилась в г. Орске Оренбургской области России.

По первому высшему образованию – инженер-строитель, по второму – юрист. Всю жизнь посвятила своей семье, воспитав двоих прекрасных сыновей и с удовольствием работала – в основном по первой профессии.

После 35 лет брака осталась одна: скоропостижно скончался муж. Чтобы не сойти с ума, начала писать сначала воспоминания, потом стала замечать, что её волнуют и чужие проблемы. В творчестве Риммы появились басни, рассказы о любви. Всё, что она писала, складывала в стол, показывала друзьям и родственникам.

По совету брата стала размещать свои произведения в соцсетях. Так появилось много поклонников и друзей, потом были заметки в местную газету. И вот возникла возможность показать своё творчество… Была этому несказанно рада, ждала реакции от руководителя проекта. Получив добро, автор почувствовала, будто у неё выросли крылья!

Птичник

…Летний жаркий день. На площадке перед курятником лежал петух, будто упавший без сил. Можно подумать, что он покинул этот мир: вытянул лапки, распустил крылья… Вокруг него ходили куры – одни были спокойны, а другие занимались интересными им делами.

Петух (которого, конечно, звали Петей) временами открывал один глаз, иногда поднимал голову, смотрел обоими глазами, снова отпускал голову на землю и закрывал глаза…

– У меня такое ощущение, будто я в раю! Красота! Хозяева хорошие: напоили, накормили, и погода хорошая… – рассуждал Петя. – Вот Пеструшка… она так ласкова, чистит мне лапки, ну как её не любить?!

И правда, эта Пеструшка клювом чистила ему лапки, аккуратненько, чтобы не повредить кожу, выковыривала песок и мусор из складочек.

– А Рябушка как старается, слов нет! Мне так приятно!

Курочка тщательно протягивала каждое перо по всей длине, тем самым чистила перышки и массировала крылышки с особым усердием, рассчитывая на расположение Пети к ней.

– Какие они у меня классные! А Клуша что придумала: подсовывает мне еду. Но зачем? Я сыт, жара, совсем ничего не хочется, – заметил петух.

Курица, которую он называл Клушей, принесла ему в клюве кусочек яблока (хозяева нарубили падалицу).

– Я знаю, что она меня любит, мне просто жалко её. Вот стоит около забора блондинка, и имя-то её Забияка, очень хороша! Но она мне не нравится – уж больно задириста и очень наглая, – продолжал рассуждать Петя. – А я бы не выпускал из своих объятий вон ту блондинку Хохлатку… но она даже не смотрит на меня. Новенькая, а ничего не боится. Думаю, когда мы познакомимся, я ей тоже понравлюсь. Всему своё время…

Петя положил голову на землю, закрыл глаза и стал представлять, как он подходит к Хохлатке и боком, боком осматривает её, тем самым показывая свою благосклонность к ней… «Да, это будет!» – подумал он и задремал.

1 Люмпен (от нем. Lumpen: «лохмотья», Lump: «неряшливый») – термин для обозначения групп населения, изгнанных или исключённых из общества: бродяги, нищие, уголовные элементы и т. д.
Читать далее