Читать онлайн Ястребы не ловят мух бесплатно

Солнечный город

Искра называла этот город солнечным, но солнца не было. Утро было темным. Рассвет не наступал. Он как бы слегка просвечивал, проступал сквозь серые тучи, заслоняющие город.

В обед шел снег, иногда похожий на острый ледяной дождь, а иногда похожий на перья невиданной белой птицы. Город таял. Город исчезал в плотном тумане, сливаясь с небом. Люди прятались в воротники и шарфы.

Бежали, не глядя друг на друга. Протаптывали новые тропинки, которые тут же исчезали. Никому не было дела до чужих забот. И уж тем более никого не интересовал заурядный молодой человек, который уже третий день сидел в кафе на краю Предела.

Нормальные люди обходили это кафе стороной. Хотя никто не знал о том, где находится край Предела и есть ли Предел вообще. Но интуитивно, следуя за шестым чувством, нормальные люди делали крюк, подходя к этому месту.

Заведение работало двадцать пять часов в сутки. По крайней мере, так было заявлено на большом красочном рекламном щите у входа. Днем и ночью там собирались те, кто выбрал жизнь по другим правилам.

Это были калеки, юродивые, черные копатели, черные риелторы, нелегалы и разные другие странные личности. Молодой человек не был странным. Он был совершенно обычным.

Джинсы, кроссовки, темная куртка с капюшоном и такой же темный рюкзак. Таких ребят в городе миллион. Он не был ни черным риэлтором, ни черным копателем. В этом кафе у него была назначена встреча. Очень важная встреча. Он ждал Искру.

Искра, конечно, не настоящее имя. Ее звали Ирина. Но когда они познакомились в интернете, то она назвала себя именно так. Это было ее имя в сети. А молодой человек назвал себя Ястреб. Они общались каждый день. Интерес к Пределу связал их тугой нитью любопытства. Они встретились в сети, когда Искра вела колонку в небольшой эзотерической газете. Она училась на журналиста, и в газете у нее проходила практика. Ястреб просто хотел все знать. Тайна, окутывающая все эти рассказы о Пределе, не давала ему спать.

Когда-то в детстве отец сказал ему, что Предел существует. Рассказывал о том, что не каждый может попасть туда. Но если попадешь, то будешь мечтать вернуться обратно снова и снова. Это совершенно другой мир. Может быть, даже параллельный нашему. Когда отец пропал, Ястреб учился в школе. Младший брат ходил в детский сад. Мама плакала и искала его. Но Ястреб был уверен, что отец не пропал. Он просто ушел за Предел. Как и мечтал когда-то. Возможно, переписка Ястреба и Искры так и осталась бы просто любопытством, и они по-прежнему каждый день придумывали бы новые теории, что там за Пределом и почему так сложно туда попасть. Но в один из дней в редакцию газеты, где работала Искра, пришел человек. Он утверждал, что был за Пределом.

В тот день Искра переслала Ястребу запись интервью для своей будущей статьи.

И: Как вы попали за Предел?

Ч: Я был в кафе, то кафе, в центре города, которое работает 25 часов в сутки. Я плохо помню события. Там была женщина. Странная. Прямо в кафе. Кажется, она кто-то вроде хранительницы Предела. Мы разговорились с ней. Конечно, тогда я не знал, что она какая-то там хранительница. Просто болтали, и о Пределе тоже. Она вдруг сказала, что я могу попасть туда, если хочу. И говорила еще про рунические круги. Это я плохо помню. Помню, что было темно. И дальше только что оказался уже там. Я просто делал то, что она сказала. И как-то оказался там. После я ходил в это кафе. Снова и снова. Там тоже видел девушку. Но она совсем молодая. Не та, что была хранительницей. Я все равно, конечно, подходил к ней и спрашивал, но она сказала, что не понимает, о чем я говорю.

И: Расскажите, что вы там видели, за Пределом?

Ч: Я видел много всего. Много разных чудес. Там все совсем не так, как в нашем городе. И даже не знаю, наверное, не так, как вообще мы привыкли в жизни. Там все ярче и красивее. Там живут люди, да. Много своих городов. Там будто другая планета, что ли. Цветы и небо. И птицы. И там совсем другие законы.

Ты можешь быть птицей и насекомым, а потом снова становиться человеком. Там есть своя магия. Волшебство. И многое зависит от тебя самого. От твоих мыслей, что ли. Думаю, что от нас скрывают Предел. От простых людей. Чтобы там не было толпы. Чтобы не было любопытных и вообще… Вроде как это не для простого народа. Обычных людей там я видел, привозят для работы.

А остальные – не могу называть их имена. Это известные и богатые люди, которые там наслаждаются отдыхом. Восстанавливают себя, свой организм. Знаете, ведь пребывание там очень целительно.

И: Почему вы вернулись, если там так хорошо? И как вы вернулись?

Ч: К сожалению, я не могу понять, как я оказался снова тут. Снова в этом же кафе. Смутное воспоминание, что там что-то произошло. Какой-то сбой. Не помню точно.

Но произошла эвакуация. Но это не точно. Мне будто стерли память об этом. Или я сам не помню. Словно не происходило ничего. Но я-то знаю, что я отсутствовал две недели. Меня за это время успели уволить с работы.

И семья подала в розыск. Но никто мне не верит. Говорят, что я напился и проспал в кустах это время. Но не мог же я две недели спать, в самом то деле. Я буду теперь снова пытаться попасть туда. Это замечательное место. Там у меня открылись глаза на простые вещи. Я стал другим человеком.

Теперь я совсем не пью. Ни капли. Я другой. Это меняет все. Все видишь после этого по-другому. Я ищу теперь ту женщину, хранительницу. Мне необходимо ее найти, чтобы она снова сказала мне, как туда попасть. Я не смог найти ее в кафе. Поэтому пришел в редакцию. Вдруг она увидит этот рассказ в газете и свяжется со мной. Вы уж, пожалуйста, опубликуйте мой номер телефона или адрес. Вдруг она читает вашу газету.

Материал не опубликовали. Отдали ей на доработку с мягкими рекомендациями сменить тему. Тогда она стала искать сама тех, кто мог побывать за Пределом. Находя таких людей, она дорабатывала свой материал, но в редакции уже настойчиво говорили о том, что она сама сошла с ума, если собирает бред больных людей и алкоголиков.

Ни одно серьезное издание не будет это публиковать. В конце концов, ее уволили. Эзотерика эзотерике рознь. Одно дело рассказать об осознанных сновидениях или свойствах кристаллов и совсем другое дело призывать людей искать несуществующий Предел. Начальница напоследок напомнила Искре одно из правил журналиста – хочешь о чем-то писать, проверь материал сама. И это Искру зацепило.

С того времени не проходило и дня, чтобы она не заговаривала о том, что готовит экспедицию за Предел. Ястреб был согласен, что надо проверять все самому. На самом деле, он надеялся. Хотя это была призрачная, эфемерная надежда.

Но она не давала ему покоя. Она не давала ему спать. Он надеялся увидеть снова своего отца. Почему-то ему казалось, что стоит только оказаться там за Пределом, как все сразу встанет на свои места. Он поймет, как найти отца. И сможет вернуть его домой.

Так был назначен день и время, когда они встретятся для того, чтобы пойти в опасную экспедицию вместе. Никто из них не знал, как вообще они попадут за Предел. Но с ними была твердая вера в то, что это не фантазии и не местный фольклор. Что Предел существует на самом деле и попасть туда можно. Решили встретиться, а там действовать по обстоятельствам. Вдруг им повезет, и они найдут эту хранительницу. Или она найдет их.

Поезд опоздал. Этого Ястреб не мог предвидеть. И сотовый, как назло, сел. Пока он не добрался до кафе, не смог зарядить телефон. И вот уже третий день. Третий день Ястреб ждал Искру. Он приехал из другого города для этой встречи. Но Искры не было. Эти три дня он не выходил из кафе, чтобы не пропустить ее. Ел тут и спал здесь же, сидя за грязным столом. Сначала было неловко. Хотя бородатый мужчина в грязной куртке за соседним столиком надвинул бейсболку на глаза и спокойно спал. Другой, с костылем, вообще лег удобно на кожаном диване. Никто их не гнал. В конце концов, усталость взяла свое. Все неловкости остались в другой жизни. В той, где он не ждал Искру. Он не понимал, что могло пойти не так.

Они задумали непростое и опасное путешествие. Могла ли она передумать в последний момент? Испугаться? Ее телефон не отвечал, и в сети уже три дня ее не было. Могла ли она уйти одна? Не поверить в то, что он приедет. Обидеться? Не дождаться его? Он опоздал всего на час. Конечно, его телефон не отвечал, но могла ли она решиться и уйти одна? Ястреб смотрел в большое, покрытое пылью панорамное окно. Еще середина дня, а город уже опутала темнота. Огни фонарей выглядели как маячки, по которым можно было находить путь. Сейчас вот так по маячкам найти бы Искру. Но она не оставила маячков.

Ястреб понимал, что необходимо что-то предпринимать. Или ехать домой. Просто уехать из этого города и забыть все, как сон. Но что-то его держало. Что-то не давало уйти. Наверное, этим чем-то была тайна. Все знали, что есть Предел, но никто не мог сказать толком, что там, за Пределом. Никто не понимал, как туда войти. И уж тем более как оттуда выйти. И еще Искра. Он видел ее на фото и через видео связь. И сейчас понимал, что практически ничего не знает о ней. Ни адреса, ни общих друзей, ни каких-то других ориентиров, по которым люди могут найти друг друга, если это необходимо. У него был номер телефона, который не отвечал, и адрес в сети, который был отключен. Конечно, он мог найти институт, где она училась, или редакцию, откуда ее уволили, и там раздобыть адрес. Но это он решил оставить на крайний случай.

Ястреб снова посмотрел в окно на силуэты тонких чахлых деревьев и полуразрушенных зданий. Хотя это самый центр города, все дышало близостью к Пределу. Пределу, которого не было ни на одной карте. Он ругал себя за то, что так наобум поехал в другой город, ничего не зная о человеке. Но тогда ему казалось, что между ними что-то есть. Какая-то связь. И ему неважно было, где она работает и с кем живет. Он зашел в грязный туалет. Примерно такой же, как в поезде. Умылся холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Глаза ввалились. Темные круги расчертили его лицо. Светлые волосы торчали ежиком во все стороны. Машинально он пригладил волосы мокрой ладонью. Все же вода принесла свежесть. Он вернулся в кафе. И опешил.

Прямо на него смотрела Искра. Только черно-белая. Это было видео. На стенах кафе висели большие телевизоры, которые постоянно крутили музыку со странным, несовпадающим видеорядом. И вот сейчас это было видео с Искрой. Он смотрел на ее кудрявые непослушные волосы, большие глаза и упрямый вздернутый нос. Это точно была она. Дальше шел текст. Ястреб присмотрелся. Это был типичный текст для потеряшек. Рост, приметы, во что была одета, когда ушла. Ее ищут. Полиция и добровольцы. И тут пришло понимание. Она ушла одна. Не дождалась его. Подумала, что он струсил. И он потерял тут уже три дня.

Кто знает, что могло произойти за Пределом в эти три дня. Может быть, ей была необходима его помощь? Он будто проснулся внезапно. Увидел, что вокруг люди и каждый из них мог что-то видеть. Например, кудрявую девушку с рюкзаком. Может, кто-то подскажет, куда она могла пойти. Но сколько бы он ни спрашивал, никто ничего не знал. Осталась только одна посетительница, у которой можно было спросить. Пока Ястреб торчал в кафе, она приходила каждый день.

Ее волосы были космического фиолетового цвета, а руки покрыты витиеватыми рисунками. Вся одежда ее была густого черного цвета, что придавало ей сходство с черной птицей. Галкой, а может быть, вороной. Каждый день она приходила в одно и то же время, брала большой кофе и садилась за столик у окна. Смотрела в окно. Всегда одна. Днем она вытаскивала деревянные пластинки из бархатного мешочка и раскладывала их на столе. А вечером уходила. Ястреб помнил, что Искра говорила про хранительницу. Может, так и есть? Безумная идея, конечно, но попытаться стоит.

Ястреб заговорил с ней, как только она пришла.

– Можно угостить вас кофе? – спросил он. Он волновался. Сам не понимал отчего.

– Черный, большой. Молоко и сахар отдельно, нисколько не удивившись, ответила она и даже не посмотрела в его сторону.

Ястреб принес ей кофе, молоко и сахар.

Девушка с фиолетовыми волосами смотрела не на Ястреба, а прямо перед собой. На одну из своих деревянных пластинок. На ней был изображен какой-то знак. Она молчала. Ястреб молчал тоже. Ждал. Через какое-то время она будто очнулась и посмотрела ему прямо в глаза. Взгляд как выстрел. Ястреб смутился.

– Феху, – тихо, почти шепотом, сказала она. – Знаешь, что это такое?

Ястреб молча помотал головой. Конечно, он не знал.

– Это первая руна старшего футарка, – продолжила она.

– Ты пройдешь рунический круг и выйдешь из Предела. Ты сможешь.

Ястреб не верил ни в какие футарки и руны, но он так устал за последние дни, что слушал не перебивая.

– Энергия Феху поможет тебе увидеть рамки, чтобы выйти за них. Это как птенец в яйце. Он либо разобьет скорлупу и выйдет за пределы прежнего понимания, либо не родится.

– Мне не нужно гадание. Я только хотел спросить.

– Смотри, – перебила она шепотом.

– Есть автобус номер 54, а есть 054. У них совершенно разный маршрут, но есть одна точка, где они пересекаются. Остановка рядом с кафе. Вот тут. Она показала в окно. Я каждый день наблюдаю за этим местом. Отсюда хорошо видно. Ястреб посмотрел в направлении, которое указала девушка. Ну да, остановка автобуса. Дальше – церковь и метро. Что тут можно наблюдать?

– По сути, 54 и 054 – это один и тот же номер, – продолжила она.

– Ведь ноль – это ничего. Но на самом деле ничего – это что-то еще не определенное. Не проявленное. То, что находится как-бы с другой стороны. Понимаешь?

– Это что-то из «Матрицы»? – устало улыбнулся Ястреб. Ему надо было разузнать про Искру, но выходило все так, что ничего нового он не услышал. Девушка явно была не в себе. Городская сумасшедшая, которая каждый день наблюдает за остановкой автобуса, церковью и метро.

– Может, и из «Матрицы», – серьезно ответила девушка. – Но если ты едешь в одну сторону на 54-м, а обратно на 054-м автобусе, ты попадаешь в петлю. Петлю времени. Ты оказываешься в той одной точке пересечения, где есть что-то еще. Из этой точки сможешь попасть туда, куда тебе нужно. Туда, куда ушла Искра.

Ястреб бежал по заснеженному асфальту. Он не понял, как точно найти вход. Хотя девушка с фиолетовыми волосами объяснила несколько раз. Но это все были какие-то туманные объяснения из разряда пойди туда не знаю куда. Она сказала, что видела Искру. И рассказала ей то же самое. Отсюда, из своего наблюдательного пункта, она видела, как Искра ушла за Предел.

Солнце огромным красным пауком ползло за ним по горизонту, высвечивая остовы брошенных машин, которые молчаливо отдыхали на стоянке, как доисторические животные. Наконец-то он увидел солнце в этом городе. Ястреб помнил, что бежать надо быстро. Не останавливаться. Не смотреть на солнце. Только так можно увидеть Просвет. И, конечно, он не знал, чем все это закончится. Может быть, он найдет Искру. А может быть, погибнет там, за Пределом. Может, он и совсем не сможет попасть туда и Просвет, это миф. Или бред сумасшедшей дамочки, которому он по наивности поверил. Может быть, она сейчас смотрит в свое окно и смеется.

Однако он знал точно, что должен попытаться. Будет пытаться не один раз и не два. Каждый вечер, пока не иссякнет его вера. Номер 54, потом 054 и дальше бежать вдоль дороги. Через церковь, метро и дальше. Пока не кончатся силы. Иначе вся его жизнь будет такой же, как и прежде. То есть никакой. А это то же самое, что и сгинуть за Пределом. Он вспомнил вдруг притчу про веру всего лишь с горчичное зернышко, которая могла двигать горы, и он бежал изо всех сил. Двое ребят в теплых куртках и спортивных штанах шли ему навстречу. Не смотреть. Не смотреть. Вдруг в какой-то момент ему показалось, что он не касается земли. Парит над ней. Но только до той секунды, когда кроссовка угодила в выбоину на заснеженном асфальте. В воздухе сверкнула молния. Спортивные ребята пропали.

Просвет, – подумал Ястреб и кубарем полетел в котлован. Сознание его в этот миг сжалось в точку и рассыпалось на миллиард маленьких серых точек. Превратилось в ничто. Ничто мягко поглотило его. Никто из редких прохожих не обратил внимания на его внезапное исчезновение. Только одна девушка с фиолетовыми волосами, глядя в пыльное окно кафе, улыбнулась и кивнула головой. Она достала из сумочки записную книжку, в которой проставила дату и время:

21 марта 2020 г. Время – 20:20.

Выход за Предел

Когда он открыл глаза, вокруг по-прежнему не было ничего. Ни света, ни тени, ни земли, ни неба. Никаких звуков или запахов. Полная пустота. Вакуум. Серый шум. Это было странно. И страшно. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и вспомнить, где он и что произошло.

Может, он умер? «Где же земля?» – подумал он. Ведь должен же был он куда-то упасть, в конце концов. Тут же он ударился о твердую поверхность. Боль отозвалась во всем теле. «Какая каменистая земля, может, я в горах», – мелькнула мысль. И горы проступили, словно из тумана. Горы были со всех сторон. Похоже было на то, что он оказался в ущелье. На самом дне.

Посмотрев вверх, он подумал, что, когда он бежал, на небе полыхал красным закат. И тут же над головой, словно река, зарделось небо. Если это Предел, то хорошо бы тут была вода. Сейчас же по дну ущелья потекла прозрачная, чистая река, отражающая красное небо. «Почему-то нет людей», – подумал он.

И людей действительно не было. Странно: нет ни птиц, ни животных, ни людей, даже растений нет. И их не было. Что-то мелькнуло в небе, похожее на птицу, но тут же растаяло в красном зареве, будто кто-то невидимый прошелся ластиком в ответ на его мысли.

Вот ты какой, Предел, – подумал Ястреб и похлопал себя по карманам. Телефон оказался на месте. Ну, хоть что-то. Может быть, попробовать звонок? Но телефон не включался. Черный экран и никакого намека на то, что этот кусок пластика может быть средством связи. Сейчас он сообразил, почему не мог дозвониться до Искры.

Он смотрел вокруг и не понимал, насколько реально то, что с ним происходит. Может, это сон? Каменистые склоны, высокое небо, река. Не жарко и не холодно. Чистый воздух и тишина вокруг. Такая тишина, что слышно дыхание. Каждый вдох и выдох.

Может быть, пойти вдоль реки? Интересно, как действовала Искра? Куда она могла пойти? Поднялась вверх или шла вдоль воды? И тут он услышал странный звук. Похожий на детский смех. Ястреб прислушался. Ну точно, кто-то смеется или квакает.

– Искра! – позвал он, ни на что не надеясь. Резко наступила тишина. Такая, что заломило в ушах.

– Искра! – позвал он еще раз. Краем глаза он уловил движение. Будто кто-то спрятался в камнях неподалеку. Ястреб пошел навстречу. Ведь если это Искра, то хорошо. А если нет, то все же это кто-то, кто двигается и смеется. Может быть, сможет подсказать, куда идти дальше. Не у руны же ему спрашивать.

Тем более он даже не запомнил, как она там называется. Какой-то фенхель. В любых ситуациях он предпочитал действия пространным размышлениям. На всякий случай он поднял с земли камень и зажал его в ладонь. Ястреб накинул на плечи рюкзак и отправился туда, где видел движение.

Предел

Искра не могла открыть глаза. Ее ресницы стали длинными. Это из-за инея. Иней намерзал всюду. И если немного поспишь, то глаза потом открыть почти невозможно.

Она даже не замечала, что засыпает. А потом вдруг просыпалась, как сейчас, и не могла открыть глаза. Хорошо, что она взяла с собой перчатки. Жаль, что не догадалась надеть пуховик или шубу.

Странно, что никто из ранее посетивших Предел не говорил о таком холоде. Может быть, тут свои сезоны? И те, кто попадали, были тут летом? А она, везунчик по жизни, попала сюда зимой. Она мерзла. Мерзла до дрожи.

Где-то она слышала такое выражение – промерз до костей. Сейчас она понимала, что это значит. Это не образное выражение. На самом деле кости мерзли. По глазам резанул яркий белый цвет и свет. Все вокруг было белым. Снег. Лед. Иней. Место, где она оказалась, напоминало палубу корабля.

Стараясь сдержать слезы, которые текли сами собой из-за неожиданно яркого света, она пыталась все же рассмотреть, где оказалась.

Какое странное одинокое место. Под ногами снег и ни намека на чьи-то следы. Иней на перилах и балках. Все вокруг какое-то застывшее и заледеневшее. Будто не было мира, откуда Искра только что пришла. Где были люди, машины, огромные дома, птицы, собаки, разговоры и смех. Что-то было не так. Неужели это и есть тот самый Предел? Тут ведь совершенно ничего и никого, кроме ледяных глыб и снега. Когда перестали бежать слезы, она смогла видеть горизонт.

Ни намека на то, что здесь могут жить люди. Пейзаж завораживал своей одинокой, строгой красотой. Глыбы льда сверкали своими гранями. Будто сказочные кристаллы. Где-то белый цвет уходил в голубой, отражая высокое небо. Даже воздух искрился, застывая причудливыми узорами.

Застывшая красота.

Искра мерзла. Одновременно с этим ей было жарко от мыслей, что она натворила. Отправилась за Предел одна. Стоило подождать Ястреба или найти другого компаньона. Теперь сгинет тут, в этих льдах. Спасибо дурацкому характеру. Когда она познакомилась с хранительницей в кафе, то не могла уже ждать. Ей необходимо было попробовать. Правда ли это. И она решилась. Терпения ей всегда недоставало.

Теперь она застряла. Оказалась замурованной на каком-то странном, замороженном корабле в бескрайних льдах. Льды и снег со всех сторон. Красивые, застывшие горы с маленькими голубыми заледеневшими озерцами. И нигде ни намека на жизнь. Огромный сильный корабль, который создавался для того, чтобы плавать. Стоял беспомощный и пустой в этой белой пустыне. Искра понятия не имела, как им управлять и возможно ли это вообще.

Она промерзала. Она отказывалась верить в то, что видела. И временами ей казалось, что это странный сон и скоро прозвенит будильник. Тогда она проснется у себя дома, в теплой кровати, и смахнет это наваждение. Выкинет его из головы. Но сон не заканчивался. Надо было узнать у хранительницы, как возвращаться обратно из Предела. Но теперь спросить не у кого.

Единственное, на что можно было надеяться, – это чудо. Что тут кто-то объявится или ее случайно выбросит обратно в город, как было с другими. Все, что она смогла придумать, – это ходить по кораблю, чтобы не замерзнуть окончательно. Она обошла все. Убедилась, что это действительно корабль. Огромный. Полностью пустой и заброшенный, по всей видимости, давно. Пустые каюты. Капитанский мостик. Палубы. Заснеженные спасательные шлюпки. Иногда она засыпала, прямо на ходу. Очнувшись, выходила на палубу и смотрела на белую ледяную равнодушную пустыню вокруг. Кажется, что в ней замерз даже страх.

Все чувства притупились. И она равнодушно ожидала смерти от холода. Она слышала, как это бывает. Это не больно. Ты просто засыпаешь и больше не просыпаешься. Ресницы становятся невероятно длинными.

Все дни слились в один большой снежный ком, который давил на нее. И небо давило. Оно стало тяжелым и низким. Свинцовым. Глаза открывались все медленнее. Но каждый раз, когда просыпалась, она заставляла себя выходить на палубу и смотреть, что происходит вокруг. Иногда она доставала из рюкзака телефон и ноутбук, чтобы проверить, не появилась ли связь.

Бесполезно. Ничего не работало. Тогда она записывала в тетради, что с ней происходит. Она не знала, сколько времени, какой день и какой месяц. Хорошо, что взяла с собой карандаши. Они оказались надежнее любой техники. Очень хотелось есть, но еду она экономила.

Достаточно быстро те запасы, что она взяла с собой, подходили к концу. На ум приходили рассказы о том, как люди, оказавшись в открытом море без еды, ели кожаные ремни и ботинки. Ремня у нее не было, но ботинки становились с каждым часом все привлекательнее.

Чтобы пить, она ела снег. Растопить его было возможно только ладонями. Но и ладони становились холодными, как все вокруг. Ледяными. Ночью где-то неподалеку от корабля был слышен вой. Похожий на волчий. Ей снился горячий чай в большой кружке.

Шатаясь бесцельно по кораблю, Искра нашла бортовые журналы или что-то похожее на бортовые журналы, потому как прочитать их не было возможности. Буквы выцвели и еле-еле виднелись. Искра хотела их сжечь, но не было ничего, чем можно было бы добыть огонь. Журналы она положила в рюкзак. Подумала, что можно будет в них писать, когда закончится ее тетрадь.

Их было три. Три истрепанных журнала. Возможно, что ничего интересного там и не было. Что обычно записывают в такие журналы? Курс корабля, температуру за бортом. Но, возможно, что и наоборот. Может быть, как раз там было объяснение тому, что корабль стоял совершенно пустой, вмерзший во льды.

Казалось, не происходит ничего. Но, привыкнув к однообразному пейзажу, глаз стал различать пусть маленькие, но изменения. В один из дней она увидела в небе птиц. Это были сороки, но с длинными цветными хвостами, почти как у павлинов.

Должно быть, несут много новостей, подумала она тогда. В другой день снег шел так плотно, что ничего, кроме самого снега, не было видно. А однажды вышло солнце, и в этот день она увидела что-то странное. В снегу, неподалеку от корабля она увидела дверь. Или что-то похожее на дверь. Да, да. Просто дверь в снегу. И там, рядом с ней, что-то происходило. Это было движение. Искра наблюдала достаточно долго и решилась на вылазку.

До этого она даже и не думала сойти с корабля. Ведь со всех сторон, куда ни посмотри, один и тот же унылый пейзаж. Но если там кто-то двигается, то, возможно, ей не придется есть ботинки. Она положила в карман ржавый нож, который нашла на корабле, и отправилась на охоту. «Или я, или меня», – думала она. Тогда ей казалось, что третьего не дано.

Никто

Ястреб шел бы на звук, если бы мог уловить, откуда он идет. Звук шел одновременно со всех сторон. Он слышал смех. Он знал про такой обман слуха в горах. С отцом, в детстве он часто ходил в лес.

В такие дни отец рассказывал ему интересные истории про горы, про то, как различать следы и как быть, если встретишь медведя. Ястреб задумался и, наконец, за одним из каменных уступов он увидел того, кто смеялся. Внезапно. Маленькое, почти лысое, облезлое существо. Бесцветное, с огромными белыми глазами.

– Ты кто? – спросил Ястреб удивленно и сжал в ладони камень.

– Никто, – ответил большеглазый и перестал хихикать. Он хотел убежать, но Ястреб успел схватить его за шиворот.

– Ты тут живешь? – Ястреб был рад хоть такой компании и не собирался отпускать лысого.

– Теперь ты тоже тут живешь, – снова захихикал, сотрясаясь всем телом, Никто.

– Можешь мне помочь? Я ищу девушку. Она ушла за Предел раньше меня, и я хочу ее найти.

– Предел? – удивился человечек. – Мы слышали про него. Это другое место. Мы в кротовой норе.

Голова Ястреба шла кругом. Как могло выйти так, что они с Искрой попали в разные места? И как теперь найти ее? Или она тоже тут? Или это вранье? Можно ли верить первому встречному?

– Что еще за кротовая нора? Из нее есть выход? Мне надо попасть за Предел.

– Никто не знает. Еще никто не находил выхода из кротовой норы. И никто не знает, куда будет вести выход. Может быть, ты вернешься туда, откуда пришел, а может быть, за Предел. А может, и в другую кротовую нору, – Никто снова захихикал.

– Ерунда какая-то. А ты знаешь, где выход? Ты можешь помочь выйти отсюда?

– Может быть, мы знаем. Но для того, чтобы тебе сказать, дай нам имя. Дай нам имя!

Ястреб молчал. Он переваривал информацию. Полный бред. Все больше похоже на сон, где ничего не понятно. Он все еще машинально держал лысого за шиворот.

– Дай нам имя, ну дай нам имя, – канючил лысый и даже начал всхлипывать, будто сейчас заплачет.

– Я… я… – Ястреб потерял мысль и не успел закончить.

– Спасибо. Нам нравится! – заулыбался лысый.

– Что нравится? – удивился Ястреб.

– Имя Яя.

– Пусть будет Яя, раз нравится, – сказал Ястреб. Да и все равно ему было, как называть это странное существо. Чем проще, тем лучше.

– Нам нрааааавится, – нараспев повторил новый знакомый, и на щеках его проступило какое-то подобие румянца. Будто слегка добавили краски. А у тебя есть имя?

– Конечно. Можешь звать меня Ястребом. Это не совсем имя, но мне тоже нравится.

– Ну и где выход? Куда идти?

– Никуда. Бесполезно идти.

Ястреб закусил губу, чтобы успокоиться. Чтобы перестать злиться. Но что-то горячее закипало у него внутри.

– Послушай, Яя, ты ясно сказал, что поможешь мне выйти из этой дыры, норы, или как его там еще, короче, из этого места. А теперь говоришь, что никуда не надо идти. Это как вообще понимать?

Яя вжал голову в плечи и как-то весь сник.

– Вот так всегда. Все хотят куда-то идти. Не слушают нас. Они идут, упорно идут. Потом теряют силы, и все. Конец. Дело в том, что в кротовой норе такие правила.

И если ты идешь и теряешь силы, то остаешься тут навсегда. Или исчезаешь, как остальные. Весь смысл в том, чтобы остановиться там, где ты есть. Это должно быть внутреннее движение. Надо идти внутри. Двигаться без движения. Мы тут давно и знаем.

– Ничего не понимаю. – Ястреб был растерян. Одновременно ему хотелось прихлопнуть этого Яя, как муху, и понять его и разузнать все подробно.

Встреча

Искра шла, с трудом переставляя ноги. Снег набился ей в ботинки и налип на джинсы тяжелыми комьями, затрудняя каждое движение. Снег был глубоким и проваливался под ней. С каждым шагом она все больше увязала и теряла уверенность. Как бы ей самой не стать чьей-то удачной охотой. Небо резко закрыло тучами, и стало темно. Только благодаря снегу можно было видеть очертания корабля. Она старалась не терять его из виду.

Где-то она снова слышала вой, который пробирал ее до костей. Тогда она сжимала нож в кармане куртки. Сжимала до боли. До судорог. Могли ли тут быть дикие животные? Конечно, могли. Сквозь снежную пелену она пыталась рассмотреть, что было там впереди. Там, где она видела дверь и движение. «Даже если это звери, – подумала Искра, – уже все равно. Сегодня что-то изменится».

Она готова была сейчас качнуть маятник в любую сторону, лишь бы не этот покой. Бесконечный покой, в котором она застыла и уже сама себе стала напоминать покойника. День за днем лишаясь всех чувств, кроме холода. И вот снова. Это не обман зрения. Кто-то точно был впереди. Едва различимое, но движение.

Сердце Искры радостно забилось. Не зверь. Это человек! На двух ногах! И этот человек стремительно удалялся.

– Эй! – Искра заторопилась и снова провалилась в снег. Барахталась, пытаясь выбраться из ловушки. От этого становилось только хуже. Снег попадал в глаза и в нос, лишая ее возможности нормально дышать.

Но человек остановился и пошел к ней. Какой-то маленький человек. Чем ближе он подходил, тем больше удивлялась Искра. Это был ребенок. Лет примерно десяти или двенадцати. Неужели начались галлюцинации? Но нет. Это была девочка. Щеки ее раскраснелись от мороза, дыхание было тяжелым. Она была вся укутана в теплые цветные платки поверх теплой одежды, а на ногах ее были маленькие лыжи, поэтому она шла по снегу не проваливаясь.

Девочка дошла до двери и остановилась. Искра, проваливаясь в снег, побрела к ней навстречу. И неожиданно поняла, почему девочка остановилась именно там. Дальше идти возможности не было. Какое-то мощное силовое поле отталкивало ее. Искра пыталась и справа и слева обойти дверь, но везде натыкалась на невидимую преграду. Как будто там находилась невидимая стеклянная стена.

– Тебе надо открыть дверь, – крикнула девочка.

– А как ее открыть?

– У тебя должен быть ключ!

– Нет, у меня ничего нет. И откуда он у меня может быть?

– Ты выглядишь вполне взрослой и не понимаешь простых вещей, – сказала девочка. – Если ты создала замок, то у тебя же и должен быть ключ.

– Но это какая-то ошибка. Я ничего не создавала. Может быть, ключ где-то на корабле? – Искра с ужасом представила, как в темноте придется снова шагать через снег.

– Да. Ключ на корабле, если у тебя его нет. – Девочка рассмеялась. – Ты сама-то себя слышишь? При чем тут корабль? Но, если тебе так хочется, можешь сходить и поискать там. Я подожду. Мне торопиться некуда, – она прижалась лицом к невидимой стенке, и получилась смешная расплющенная рожица.

Искре было бы смешно при других обстоятельствах. Но не сейчас. Она силилась хоть что-то понять. Ясно, что девочка смеется над ней и на корабль идти бесполезно. Искра взялась за ручку двери и подергала, потом покрутила. Но ничего не произошло.

– Какая ты смешная. Откуда ты вообще взялась?

– Да какая сейчас разница? – Искра дергала и толкала дверь. Совершенно без толку.

– Ты просто опусти барьеры, и дверь сама откроется, – уже серьезно сказала девочка.

– Я не понимаю, как это сделать, – Искра чувствовала отчаяние и начала уже пинать дверь ногами.

– Перестань отделять себя от всего. Перестань бороться.

– Легко сказать. Только если бы я не боролась, уже уснула бы вечным сном на том корабле.

– Понятно теперь, как ты создала это поле.

Искра почувствовала усталость. И уже плевать было на девочку и барьеры. Она была бессильна что-либо сделать. И сдалась. Села на корточки и навалилась спиной на дверь. Плевать. Останется тут. Будет любоваться красотой снега. Вдруг она вспомнила, как здорово бывает летом в городе.

Представила себе одуванчики в солнечный день. Так ярко представила, будто и правда видела все это сейчас перед собой. Солнце покачивалось, просвечивая сквозь листву, и надо было подпрыгивать, чтобы отбить ракеткой волан.

И тут она поняла, что теряет опору. Падает. Дверь открылась сама. Искра хотела встать, но тут же почувствовала легкий толчок со стороны и потеряла равновесие. Искра не сразу поняла, что происходит. И вот, опустив глаза ниже, она поняла. Девочка скручивала запястья Искры толстой веревкой.

Кафе 25

Девушка с фиолетовыми волосами по-прежнему сидела в кафе и смотрела в окно. Она понимала, что, если ничего не происходит снаружи, это не значит, что ничего не происходит внутри. Она доставала руны и разглядывала их. Вот наконец-то заулыбалась, как будто встретила старого знакомого.

– Уруз, – прошептала она.

Это означало, что оба – и парень и девушка – в порядке. И сейчас им обоим предстоит выйти за рамки привычного. Протиснуться в игольное ушко. И они справятся. Иначе – все напрасно. Иначе все погрузится в хаос.

Начни сначала

Ястреб и Яя нашли отличное место, откуда было хорошо видно, что происходит вокруг. Хотя, на самом деле, ничего не происходило. Вокруг была звенящая тишина. Река текла, облака бежали, горы молча возвышались и уходили вершинами в небо. «Ни травы, ни цветов, ни птиц», – подумал Ястреб. Очень все лаконично. Было не жарко и не холодно. Ничего не мешало и не беспокоило. Ничего не нарушало покоя. Есть не хотелось, спать тоже. «Сколько времени уже идет этот день», – думал Ястреб. Солнце нисколько не сдвинулось. Как на картинке. На застывшей картинке.

– Ну рассказывай, – вздохнул Ястреб.

– Не знаем даже, с чего начать.

– Начни сначала. Как ты тут оказался?

– Мы не знаем. Сколько мы помним, мы живем в Кротовой норе одни. Иногда приходили другие. Но они не хотели нас слушать. Они были умными. И исчезали. Похоже, мы не очень хорошие проводники. – Яя задумался. Подбросил на ладони камушек. – Хотя сейчас нам стали приходить странные видения, будто до Кротовой норы было что-то еще. Какая-то другая жизнь. – Яя грустно вздохнул. Ястреб заметил, что Яя уже не лысый. Оказалось, у него вполне густая шевелюра. Волосы гладкие и черные. Ростом он стал выше и как-то стройнее.

– Ладно. А кто тут был до меня? Что с ними случилось?

– Мы же сказали. Они пропали.

– Умерли?

– Наверное. Или стали как мы. Потеряли себя. Стали никто. Забыли свои имена.

– Потому что шли к цели? Искали выход?

– Потому что не слушали нас и истощали силы.

– Понятно, что ничего непонятно. Ты говоришь загадками, и пока я только понял, что тебя никто не слушал и это закончилось плохо. Тогда попробуй рассказать, что нужно делать.

– Кротовая нора – такое место… Тут ты можешь идти три дня и потом понять, что не сдвинулся ни на миллиметр. А потом оставаться на месте и при этом шагать в разных направлениях. В общем, если говорить просто, то здесь движение происходит в другом диапазоне или на другой частоте. Надо только на эту частоту выйти.

– Хорошо. А почему моя знакомая, Искра, попала в Предел, а не сюда?

– Возможно, что и она тут. Откуда ты знаешь, что она попала в Предел? Сюда много входов.

Ястреб ощутил волнение. Действительно, баран, с чего он решил, что Искра в другом месте? Только потому, что ее тут не увидел? Может быть, она тут и ей нужна помощь.

– А как узнать, Яя? Твоя нора большая? Как узнать, кто тут еще есть.

– Сейчас это и твоя нора, и ты должен знать.

– Я? И как же я это узнаю?

– Чувствуй. На уровне чувств. И с выходом то же самое. Надо настроиться. Вот сейчас ты что чувствуешь?

– Ничего!

– Неправда. Прислушивайся! Ты чувствуешь волнение за свою подругу. Чувствуешь злость от того, что ничего не можешь понять. Чувствуешь свое тело. Пульс. Дыхание. И это только то, что на поверхности. Чем больше ты почувствуешь, тем скорее настроишься.

Ястреб был ошарашен. Он и правда не придавал значения тому, что чувствует. К тому, что перечислил Яя, можно было смело прибавлять страх, разочарование, интерес, апатию, ярость, в общем, целый букет.

– Яя, и что, так я в итоге почувствую выход?

– Э-э-э… Там есть второй шаг. Когда ты настроишься, тебе нужно будет снять с себя все наносное и чужеродное, пока не обнажится твоя суть и ты не станешь никем. Пока не станешь прозрачным. Вот тогда ты сможешь услышать.

– Никем? Получается, я должен стать как ты? И как те, кто исчезли? И что дальше? Что-то пока не очень похоже на выход.

Яя загрустил.

– Прости, но что дальше – мы не знаем. Кажется, мы сами дошли только до этого уровня. Но не удержали свою суть и потеряли себя. Потерялись. Нам кажется, что если у тебя это получится, то ты увидишь ответ, поймешь, что делать дальше. Ты поймешь.

– Понятно, – Ястреб растерянно улыбался. – А какой еще есть вариант?

– Мы знаем только этот.

Ястреб обратил внимание, что волосы у Яя уже закрывали лопатки. Лицо его стало румяным и более очерченным. Тело приобретало формы. Женские формы. Он смотрел на Яя и понимал, что перед ним сидит девушка.

– Это надо обдумать, Яя, – сказал Ястреб. На самом деле в голове его рождался план. Это Яя, она это или он, без разницы, явно ничего не понимает. На самом деле, надо идти вдоль реки. Вдоль реки всегда будут люди.

– Давай немного отдохнем, поспим и тогда уже с новыми силами будем прислушиваться, обнажать суть или что там по твоей технологии…

Яя легко согласился и, сомкнув глаза, сразу заснул. «Вот и хорошо», – подумал Ястреб. Он думал. Раз – он находится в каком-то незнакомом месте. Два – у него нет возможности связаться с кем-то из знакомых. Три – он еще ничего здесь не видел толком, чтобы просто на слово верить первому встречному. Ястреб подхватил свой рюкзак и двинулся в путь. Подальше от этого сумасшедшего.

Святая

Девочка бормотала что-то тихим шепотом. Что-то вроде «агудар, агудар, агудар…». Похоже, что она говорила на другом языке. Искра дернулась всем телом, и девочка шустро отскочила. Отбежала на несколько шагов и села в снег. При этом она дернула конец веревки так, что у Искры выступили слезы на глазах.

– Эй! Полегче! Мне же больно! – закричала она. – Зачем ты вообще это сделала?

– Я приведу тебя в зимник и получу награду!

Искра всегда считала, что переговоры – это ее сильная сторона. Но тут не нашлась что ответить.

– Послушай, как там тебя? Никто в трезвом уме не даст за меня награду. Я же ничего собой не представляю. Никакой ценности.

– Поднимайся, нам надо идти, – девочка дернула веревку, которая сейчас же впилась в замерзшую кожу.

– Развяжи мне руки, я же и сама хочу идти с тобой, – Искра заскулила от боли. Будто тысячи осколков стекла впились в запястья. Она уже стала думать, что не так уж и плохо было одной на корабле.

– У нас тут поселок. Зимник. Бабушка говорит, что раньше мы плыли на вооон том корабле. – Девочка указала пальцем на замерзший черный остов, с которого спустилась Искра.

Корабль оставался на месте. Безмолвный, неподвижный, пустой, черный, покосившийся.

– Хорошо. Идем. – Искра подумала, что девочка просто ее еще боится, но они познакомятся в дороге. Все не так плохо. И значит, не врали, что за Пределом есть жизнь.

– Только мне надо на корабль. Ненадолго. Меня бабушка отправила за бортовым журналом.

– Я только с корабля. Поверь мне, там нет бортового журнала, – соврала Искра. Во-первых, ей хотелось поскорее увидеть зимник, а во-вторых, было бы странно объяснять девочке, которая тащит ее на веревке, зачем она этот журнал забрала себе. Получалось ведь, что она эти журналы украла. Долго объяснять это ребенку. Ну а в-третьих, раз этим журналом интересуются, то, возможно, там что-то важное. Тут у нее сыграло журналистское чутье. Надо будет попробовать расшифровать записи. Потом. Когда она освободится и согреется.

Побег

Ястреб шагал вдоль реки. В голову лезли разные мысли. Странные и страшные. Но он их отгонял. Надо было двигаться. Сидеть на месте и медитировать – это явно перебор. Один раз он уже послушал хранительницу, которая в итоге отправила его непонятно куда. На берегу Ястреб увидел палку. Хорошая, крепкая, с блестящими от воды боками. «Пригодится, – подумал он. – Мало ли что».

Взял палку с собой. Можно опереться на нее, если устанет, и можно защищаться, если что. Но сколько бы он ни шел, никого не встретил. Даже намека на то, что тут могут быть люди. Хотя, размышлял он, глядя на палку, деревьев тут тоже он не видел, а палка вот она, вполне себе из дерева. Он шагал уверенно и был полон сил.

Время от времени он останавливался, чтобы перекусить. Доставал из рюкзака энергетический батончик, съедал часть. Пил воду из реки и шел дальше. В какой-то момент у него поднялось настроение настолько, что он даже стал напевать веселую мелодию себе под нос. Только чуть не подавился, когда увидел у себя на пути свернувшегося клубком, спящего Яя.

Все было в точности так, как Ястреб и оставил уходя. Как такое возможно? Он шел вдоль реки и вернулся обратно? Получается, что он шел все это время по кругу? Или тут есть еще Яя? И он тоже спит? Ястреба бросило в жар. Он подошел к реке и плеснул себе в лицо прохладной водой. Может, это он спит? На всякий случай он щипнул себя за руку, чтобы проснуться. Но нет. Он не спал. Он просто вернулся туда же, откуда ушел.

«Ладно, – подумал Ястреб. – Тогда надо просто идти в другую сторону. Не вдоль реки, а в горы!» Он воткнул палку рядом с Яя, чтобы заметить это место. И не сбавляя шага, стал удаляться от реки. Быстрый шаг, батончик для поддержания сил. Воды он взять с собой не догадался. Да и не в чем было ее нести. Плевать. Главное – двигаться. Не сбавлять темп.

Ястреб совсем выбился из сил, когда увидел перед собой отблески реки и Яя, который мирно спал на там же месте. Палка торчала из каменистой почвы рядом, как издевка. Ястреб устало упал на землю рядом с Яя. Это невозможно! Это бред какой-то! По ощущениям прошли сутки с момента, когда он ушел в первый раз. Солнце нисколько не сдвинулось. Ничего не поменялось. Что за фигня? Хотелось биться головой об землю. Но он не отступил. Он решил переплыть реку. Вода была ледяной. Он выдержал. С другого берега он видел Яя и палку, торчащую из камней. Он уходил с этого места столько раз, сколько мог. Но каждый раз оказывался в той же точке, из которой уходил. Ничего не менялось. В какую бы сторону он ни шел, он возвращался туда же. Наконец вымотанный, без сил, Ястреб рухнул рядом с Яя.

Яя открыл глаза.

– Пойдем, мы тебе покажем.

– Что покажешь? Я так устал. Я ничего уже не понимаю. – Ястреб даже говорил с трудом.

– Вставай, пойдем. Мы покажем тебе пик Ариадны.

– Что еще за пик?

– Это место, откуда видно всю Кротовую нору.

– Хорошо. Но, имей в виду, что после я все равно пойду дальше. Не собираюсь тут с тобой рассиживаться и искать выходы в уме.

Яя засмеялся. Его смех повис тонкой нитью среди гор. Ястреб с трудом поднялся. Ноги гудели. Но то, что он увидит всю местность и наконец-то поймет, куда идти дальше, придавало ему сил. Яя повел его в ущелье. Этого ущелья не было видно снаружи. Ястреб несколько раз проходил мимо этого места и не догадывался, что в гору можно войти. Внутри было темно и холодно. Яя пошарил в стене и вытащил старую, наполовину сгоревшую свечу. Чем-то провел в темноте, и свеча загорелась. Теплый ровный свет.

Они шагали молча. Каждый думал о чем-то своем. Вокруг них смыкались каменные глыбы. Темные, неприветливые. Плясали тени. Ястреб даже пожалел, что не взял с собой палку. Кто знает, с чем тут придется столкнуться. Он шел за Яя и видел, что впереди тупик. Все. Стоп. Они не вернулись на то же место, но снова никуда не пришли. Они находились в каменном мешке. Но тут Яя стал ловко карабкаться вверх. Находя уступы и цепляясь за них, он поднимался выше и выше. Ястреб смотрел и удивлялся. Вариантов в общем-то и не было. Или остаться в каменном мешке, или вернуться назад к реке, или ползти вверх за Яя и хоть что-то узнать.

– Яя, подожди, не так быстро! – крикнул он и стал искать выступы в камне, чтобы было за что уцепиться. Мимо него пролетела горящая свеча. Ястреб поверить не мог в такое. Яя просто бросил свечу вниз, не заботясь о том, что она может упасть прямиком на Ястреба. «Хотя сколько можно удивляться», – подумал Ястреб.

Подъем давался ему нелегко, учитывая, сколько он ходил до этого. Пот катился по лицу, застилал глаза, и приходилось часто-часто моргать. Влажные ладони скользили по камню. Воздуха не хватало. Пахло сыростью и пылью. Но он не хотел останавливаться. Он полз вверх. Не для этого он попал сюда. Не для того, чтобы остановиться на половине пути. Совсем не для этого.

Здесь и сейчас, в этом каменном мешке, взбираясь вверх, он вдруг понял, как любит жизнь. Как прекрасна вся его жизнь. С переживаниями, радостями, болью и поисками. Полностью вся, целиком. И его охватила сумасшедшая какая-то радость. Эйфория.

Он уже ничего не видел. Одежда промокла от пота. Он перестал чувствовать свое тело. Как вдруг такой яркий свет. Даже сквозь пот, стекающий по лицу, это было слишком. Свет шел сверху. Осталось только оттолкнуться ногами и подтянуться. Один рывок. Сил совсем осталось. Но он почувствовал сильные руки. Как руки отца в детстве, которые подняли его в воздух и поставили на твердую землю. На минутку он подумал, что снова стал ребенком и отец поднимает его в воздух и подбрасывает и снова ловит. Так было в его день рождения. Сколько ему тогда было? Пять или шесть лет. Но это был Яя. Вытащил его из норы. Какие сильные руки, удивился Ястреб. Измученный и оглушенный своим переживанием, он не сразу увидел, где находится. Это был действительно пик. Это было очень высоко. И с этой высоты было видно все. Ястреб был ошарашен. Он старался смотреть внимательно. Он приготовился запоминать карту местности. Ориентиры. Но то, что он увидел, поразило его. От ужасной догадки его зазнобило.

– Что это, Яя? – Ястреб смотрел на несметное количество ячеек, одинаковых по своей сути и создающих в итоге тот же самый рисунок или ландшафт только в большем формате. Это были одинаковые фрагменты. Река, горная гряда, солнце. В каждом фрагменте, как на кинопленке, он мог видеть себя в разный момент своего здесь пребывания. В одном он идет вдоль реки. В другом – поднимает палку. В третьем – держит Яя за шиворот. Вот он плывет через реку, вот ест батончик.

– Что это за фигня, Яя? Это запись? Кто-то записывал меня?

– Нет. Это не запись. Это все, что здесь есть. Лабиринт. Как снежинка. Каждая часть содержит в себе целое и наоборот. То, что мы сделали сейчас, – вышли в другую плоскость норы. Сюда еще никто не приходил. Никто не смог дойти. Но ты дошел и можешь видеть все. Одновременно. Одномоментно. Это прошлое, настоящее и будущее. Все в одном моменте. Все в одной плоскости. Чтобы выйти отсюда, тебе необходимо перейти в другую плоскость. В своем уме. Или так и будешь ходить. Как ходили все другие. Пока не исчезли.

Ястреб сел на землю и заплакал. Плана больше не было.

– Давай останемся здесь, – сказал Ястреб. Яя молча кивнул.

Ястреб свернулся клубочком и тут же заснул. Ему снился искрящийся снег и гладкие холодные льды. Причудливые снежинки и иней в ресницах. Когда он очнулся, Яя был рядом. Но выглядел он совсем по-другому.

– Ладно, Яя, как ты это сделал?

– Сделали что? – удивился Яя.

– Стал девушкой. Ты сейчас выглядишь совсем не так. Ты изменился. Или изменилась. Тфу. Я уже сам запутался.

– Ты дал нам имя. И мы возвращаем себя, – засмеялась Яя, – возвращаемся.

– С ума сойти. Цирк какой-то.

Яя улыбалась. Она выглядела довольной. Ее лицо сияло.

– Ты уже можешь настраиваться, Ястреб. Пробуй почувствовать себя и пространство. Ты услышишь все, что нужно. Начинай с дыхания. Попробуй услышать свое дыхание изнутри. Каждый вдох и выдох.

Ястреб закрыл глаза. Он был разбитым. Голова была ватной, и болели все мышцы. Он честно слушал дыхание. Честно фиксировал в себе чувства. Но ничего не происходило. Ровный эмоциональный фон. Как всегда. Немного того, чуть-чуть этого. Как вдруг его накрыло такой острой болью, что слезы брызнули из глаз. Что-то вскрылось в нем в один момент. Раздражение. Дикое раздражение и злость. Почему с ним случилось это? Что за бред происходит вокруг?

Защипало глаза. Как кровь по венам, толчками, быстро, потекли в нем чувства. Раскрываясь новыми и новыми гранями. Он вдруг почувствовал, как скучает по матери и волнуется за младшего брата. Как он их любит на самом деле. А потом вспомнил, как пропал отец. Как они с мамой искали его. Как обращались в полицию и к добровольцам. Каждый раз казалось, что вот сейчас он найдется. Позвонит или зайдет домой и, улыбаясь, скажет, что просто задержался. Расскажет забавную историю о том, что произошло. Но этого не происходило. И это вечное ожидание засело где-то внутри.

И вся та боль как электричеством пронзила его сейчас. Парни не плачут! Подбери сопли! – услышал он в своей голове голос отца. Внезапно он понял, что после этого запер для себя все чувства. Нет любви – нет боли. Все ровно. Обиды, неудачи – ничего не могло его задеть. А вместе с ними и радость оказалась в ловушке. Он был, оказывается, как робот. Парни не плачут. Парни не плачут. Сейчас он проживал все и сразу. Сразу и оптом. Целый ворох чувств и эмоций поднимался из залежей. Слезы текли из глаз. И от радости, и от боли. Все вместе. Парни не плачут. Парни не плачут, говорил он про себя, как мантру. Но она уже не работала. Плачут.

Оказалось, что и парни плачут. И это проживание несет в себе легкость. Его будто выпотрошили сейчас. Очистили. Он будто погрузился в прозрачную холодную реку с головой. И сам стал чистым. Обновленным. Вся муть и чернота была вычерпана и вычищена изнутри. Непонятно, сколько прошло времени. Ястреб очнулся. Он ощущал себя на удивление легко. Отдохнувшим и полным сил. Рядом сидела Яя. Она была похожа на шаманку. Длинные волосы. Раскосые глаза. Соболиные брови. Высокая и стройная.

– Обнажать суть, – лицо Яя сияло.

– Мне надо отдохнуть. Я не почувствовал границ норы. И никого тут не почувствовал.

– Значит, не надо, – улыбалась Яя. – Значит, никого нет.

Ястреб встал и оглянулся вокруг. Его сознание было ясным, как после хорошего сна. Солнце. Горы. Река. С высоты он видел, как снова и снова он сам совершает безумный бег по кругу и возвращается в одно и то же место. «Белка в колесе», – подумал он. Как хотелось бы видеть что-то другое. Море, например. Он закрыл глаза и представил себе песчаный берег и волны. И будто услышал этот ласковый шепот прибоя. Он подумал, что это дыхание. Вдох и выдох, как волны.

Когда он открыл глаза, то увидел, что стоит на песке. Горы отступили вдаль. А у его ног самое настоящее море.

– Яя, что это? У меня галлюцинации? – Ястреб коснулся рукой воды и облизнул пальцы. Соленая.

– Мы говорили. Это твоя Нора. И ты создаешь ее. Сейчас ты почувствовал границы? Сейчас понятно?

– Наверное. Сложно сказать, – Ястреб стал думать о птицах. Представлять их себе с закрытыми глазами. И услышал, как чайки полетели над водой.

– Офигеть! Ястреб до конца не понимал, как он это делает. Но ему нравилось создавать мир. Он стал думать о деревьях и цветах. Все, о чем он думал, проявлялось в действительности. Все, кроме людей. Сколько бы он ни думал об Искре или друзьях, родителях, они не появлялись.

– Ты не сможешь создавать людей тут, в Кротовой норе, – сказала Яя грустно.

– Почему?

– У людей сложное сознание, и у каждого из них своя кротовая нора. Только очень чистые учителя могут приходить в чужую кротовую нору. Такие, как мы, например…

Искра

Тогда сразу отправимся в Зимник, – легко согласилась девочка. Она легко побежала по снегу и дернула веревку.

– Ты не можешь идти? – спросила девочка, не мигая глядя на Искру. В ее широко раскрытых голубых глазах отражался и искрился снег. Она была серьезной, словно маленькая старушка, которая знает о жизни все.

– Я постараюсь. Но мне больно, понимаешь? Может, ты все же развяжешь меня?

– Ну уж нет. Не такая я и глупая. Все говорят – развяжи, развяжи. А потом обманывают.

– Я не обману. Как тебя зовут?

– Девочка, – нахмурилась она.

– Я понимаю, что ты девочка. А имя у тебя есть? Меня зовут Ирина, а знакомые называют Искра. А тебя? Как тебя зовут друзья?

– У меня нет друзей.

– Хорошо. Как тебя зовет бабушка?

– Девочка.

Искра устала вести этот разговор. Девочка так девочка. Пусть будет просто девочка. Так даже лучше. Не надо сейчас напрягать память. Это можно выяснить потом, когда они доберутся до места. Ей хотелось поскорее попасть в тепло и к людям, пусть даже это будет какой-то неизвестный зимник. Слишком долго она проторчала совершенно одна на замерзшем корабле.

Искра проваливалась в снег и шла в разы медленнее, чем девочка, которая легко бежала впереди на своих маленьких лыжах. Время от времени она поддергивала веревку, поторапливая Искру. Тогда Искра теряла равновесие и падала носом в снег. Иногда девочка оборачивалась. Лицо ее было закрыто. Были видны только глаза и белый иней, покрывавший платок вокруг и ресницы.

– Не останавливайся, Искра! – покрикивала она, когда Искра падала в снег. – Тут кроме нас живут северные волки. Если будешь отдыхать, они тебя учуют и разорвут.

– Волки? – испугалась Искра.

– Да. Волки. Они плохо видят. Вернее, не могут видеть тебя, пока ты двигаешься. Но если будешь стоять или сидеть неподвижно, то попадешь прямиком к ним на ужин.

Искра старалась изо всех сил. Только каждый следующий шаг давался сложнее предыдущего. Джинсы и ботинки стали тяжелыми. Хотелось есть и пить. Усталость последних дней наваливалась вся разом, делая движения замедленными и нескоординированными. Каждый раз, проваливаясь в сугроб, она буквально тащила себя за волосы, чтобы встать.

Она думала о волках, и страх подстегивал ее. Искра слышала свое дыхание. Оно было шумным. Кровь стучала в висках, как барабаны. Она поняла, что не выдержит. Зимника не было даже видно. Искра внезапно сдалась. Она просто села в снег и расплакалась. «Будь что будет», – подумала она. Она перестала бороться. Поняла, что сил у нее нет. Не увидела Зимник. Не увидела тут толком ничего. Только и смогла, что украсть бортовые журналы. Такая уж она слабачка. Недалеко послышался протяжный вой, от которого Искру замутило.

– Волки! – закричала девочка. – Вставай! Волки! – девочка изо всех сил дергала веревку. Искра даже подумала, что сейчас у нее оторвутся руки, но встать уже не могла. Ноги отказались ее слушаться. Она не чувствовала ног. Ничего не вышло. Если хочет, пусть тащит, как мешок с картошкой, – подумала она.

– Ты не понимаешь? – разозлилась Искра. – Убирайся отсюда! Оставь меня в покое!

В глазах девочки застыло непонимание.

– Я обычная девчонка, такая же, как и ты! Я никто. Несостоявшийся журналист. Я слабачка. Не особо умная. Даже тупая. Тупица. Все равно тебе никакой награды за меня не видать. И я не сдвинусь больше с этого места. Можешь оторвать мне руки своей веревкой и нести их в зимник.

Девочка отошла дальше и еще раз подергала веревку. В глазах ее застыли разочарование и обида. Искра истерически рассмеялась и закрыла глаза. Она вспомнила, что в кармане куртки у нее лежит нож, но по иронии судьбы она не может его достать. Круг замкнулся.

Она перестала бороться и полностью отдалась той горечи, которая переполняла ее сейчас. Могла же прожить нормальную жизнь. Выйти замуж, родить детей, варить борщи и ходить на работу в офис. Но она приняла все. Приняла все, что произошло с ней. Приняла смерть. Такой маленькой и несерьезной сейчас казалась ее статья про Предел, ради которой она сюда попала, рискнув всем.

Чтобы отвлечься от отравляющих мыслей, Искра стала разглядывать рисунки на внутренней стороне век. Она так делала в детстве, когда не могла заснуть. Кто-то считает овец, а ей нравилось разглядывать рисунки. Они менялись, как в калейдоскопе. Были разных цветов и оттенков.

Постепенно мысли ушли, и она провалилась в то состояние, которое бывает между сном и явью. Ястреб. Вспомнился Ястреб. Казалось, она не видит сейчас его, но чувствует рядом. Они не успели встретиться. Но сейчас это было неважно. Она слышала его дыхание. Ей показалось, что Ястреб приложил ладони к ее глазам. Почему-то на внутренней стороне его ладоней были рисунки в виде красной спирали, и они нагревались, обжигали глаза и проникали в самую суть. Хотелось, чтобы он держал так ладони вечно. Искра чувствовала, что она наполняется силами. Оживает. Согревается.

– Тихо, тихо. Мне надо понять, где ты, – прошептал он.

Тепло наполнило все тело. С закрытыми глазами она видела его ладони. Движение. Тепло. Тепло из самого сердца.

– Чувствуешь нежность? – спросил он.

– Да.

– Думай хорошее. Только хорошее. – Он исчез. Осталось только это ощущение любви и тепла. Слабая ниточка. Легкий след, который связывал их.

Непонятно, сколько прошло времени. Искра открыла глаза. Она чувствовала себя по-настоящему отдохнувшей и полной сил. Сначала она увидела солнце. Яркий свет заливал снежные равнины. Снег искрился и блестел, как радуга. Думай хорошее, только хорошее, вспомнила она и улыбнулась. Оглянувшись вокруг, она вдруг поняла, почему ей стало тепло.

Волки окружили ее со всех сторон. Они лежали на снегу, черные островки, плотно прижавшись к ней и друг к другу, образуя огромный круг. Только они не были страшными и, похоже, не собирались на нее нападать. Они отогрели ее своими телами. Черными на белом. Это их дыхание она слышала. Это их тепло ощущала.

– Как ты это сделала? – услышала она тонкий голос девочки. – Ты знала, что они не тронут тебя?

– Нет, я не знала, – Искра была растеряна. Она сама не понимала, что происходит.

– Такого еще не было! Ты смелая! Не зря я молилась за тебя святой Агудар! – обрадовалась девочка. – Теперь мы можем идти дальше? – и она снова требовательно дернула веревку. Как будто ничего и не было.

– Да не дергай ты! – разозлилась Искра. Все же было боязно идти среди волков. Они были огромными, и их желтые глаза внимательно следили за каждым шагом. Они не спали.

Один из самых крупных волков поднялся на ноги. И вся стая поднялась, как по команде. Искра вздрогнула. Напряглась. Снова вспомнился нож в кармане, и она не смогла удержать смех. Наверное, это нервное, подумала она. Но волки потеряли к ней интерес и стали уходить, легко, бесшумно двигаясь по снегу. Их шерсть блестела на солнце. Искра смотрела им вслед, пока черные точки не растворились в пелене искрящегося снега. В висках билось одно – я жива, я жива, я живая! Это чудо!

– Пойдем скорее! – позвала девочка.

Искра пошла за ней. Она чувствовала себя такой сильной, что могла идти сейчас куда угодно. Девочка обернулась и, увидев улыбку Искры, засмеялась.

– А почему они не тронули тебя? – спросила Искра. – Разве тебе не было страшно?

– Не знаю, – вздохнула она. – Я не успела понять. Все произошло так быстро.

– Это потому, что святая Агудар вступилась за тебя, – сказала, подумав, девочка. – Бабушка говорит, когда освещаешь тьму, она отступает. А молитва освещает тьму.

– Ну да, ну да, – Искра дернула плечом, стряхивая с куртки снег. Странное место, конечно, но главное, что она жива.

Ястреб

– Ничего не понял, – сказал Ястреб. – Что нужно делать? Как пойти в суть? Медитировать, биться головой о скалу?

– Зачем головой? Просто тяни и снимай, – Яя потянула себя за подбородок, как будто снимая паутину, и оторвала кусочек кожи.

Ястреб застыл в ужасе. Он думал о том, что все это похоже на какой-то абсурдный фильм. Однажды он смотрел такой по телевизору. Там не было никакого сюжета, герои были более чем странными и говорили невпопад, а еще время от времени появлялся клоун и танцевал. Фантазии накручивались на фантазии, картинки и герои сменяли друг друга, не было возможности проследить логику сюжета. Логики не было. Сюжета тоже. Ястреб тогда так и не понял, что это был за фильм, и вот сейчас было полное ощущение, что автор побывал тут, в Кротовой норе.

– Я точно так не смогу. Это же больно.

– А ты попробуй. Тут же все по-другому. Совсем не так, как ты привык. И уж точно совсем не так, как там.

– Хочешь сказать, что это не больно? Отрывать кожу?

– Ну, как тебе сказать. Больно, конечно. Но не так, как ты думаешь. Эта боль не от того, что отрываешь ткани. Это больно только тут, – и она похлопала себя кулачком в области сердца. Но ты станешь легче. Легким. Таким легким, что найдешь выход.

Ястреб недоверчиво потянул себя за подбородок, как показывала Яя, и с удивлением обнаружил, что кожа очень легко тянется и отрывается. Нет ни крови, ни боли. Кажется, будто снимаешь с себя липкое желе.

– А почему мне не больно тут? – Ястреб похлопал себя по сердцу, подражая Яя. – Я делаю что-то не так?

Яя засмеялась.

– Ты торопишься. Подожди. Слой за слоем. И каждый следующий все больнее. Ты почувствуешь. Поймешь, когда дойдешь до самых главных. Просто делай. Не думай.

Ястреб стал снимать. Стягивал с себя липкую жижу слой за слоем. Ничего не происходило. Было даже смешно.

Время шло. Рядом с ним уже образовалась кучка липкой субстанции. «Что я делаю? – думал Ястреб. – Слушаю советы какого-то странного существа, которое называет себя учителем и даже толком не знает, что надо делать». Стали кружить рядом и подступать все ближе разные образы и воспоминания. Кто я? Куда я иду? Что я делаю? Ответа не было. Чем я лучше Яя, который меняет образы.

Ястреб думал, что он тоже так же меняет образы. С родителями он один, на работе совсем другой, с друзьями третий, с братом совсем другой. И нигде нет его, цельного и собранного, чтобы сказать: вот это точно я. Ястреб думал о том, что ведь даже не знает толком, что он любит, чего он хочет и какой он.

Только сейчас он осознал, что не знает себя совсем. Есть какие-то образцы, шаблоны, которые он как бы надевал на себя сообразно обстоятельствам. Где-то он поступал как отец, где-то как герой понравившегося фильма, где-то, как еще кто-то. Но где он сам? Все эти роли – сын, одноклассник, друг, коллега, брат, мужчина. Все это сейчас виделось ему как сухие схемы, функции человека, но не сам человек.

Заглядываешь за фасад, а там пусто. Ничего. Страх стучал в висках. Получается, что год за годом все эти схемы, функции, шаблоны жили за него. А как же он сам? Кто он и зачем он?

Ястреб нырнул в пустоту. В ту пустоту, что хранилась за фасадом. Черную пустоту безвременья. Туда, за мысли. Страх, как паук, заползал в каждую клетку его тела. Если отбросить все роли, получалось, что внутри ничего нет. Получалось, что он не существует вовсе. Как будто он стоял сейчас на краю обрыва и был готов отдать себя в объятия бездны. Исчезнуть. Отколовшиеся когда-то кусочки души. Они могут соединиться сейчас во что-то цельное или полностью исчезнуть.

Кануть в небытие. Пусть эта пустота поглотит его полностью. Пусть не останется ничего, раз все равно ничего нет. В тот же момент что-то изменилось. Может, это была галлюцинация или видение. Он на секунду увидел Искру. Словно маяк в непроглядной тьме. Словно ниточка, за которую еще можно было держаться. Он увидел, как Искра взяла его за руку.

– Ты видишь это? Видишь этот свет? Этот воздух? Он становится желтым, когда осень. Помнишь, ты мне рассказывал? Помнишь?

И он увидел. Ярко и отчетливо.

Это был один из тех теплых ветреных осенних дней, когда деревья вдруг разом решаются отпустить своих детей в головокружительный полет. Птицы застывают в воздухе, раскрыв крылья, и поток держит их, словно в невесомости. Какая-то турбулентность подхватывает желтые листья и поднимает их вверх, к облакам. Закручивает и отпускает. Тогда полное ощущение, что листва, на фоне свинцового с фиолетовым, осыпается с неба. И появляется желтый свет.

Теплое мягкое свечение, как от солнечных лучей. Свет преломляется сквозь желтые листья, и везде присутствует это мягкое свечение. Словно тепло становится изнутри. И это изумительное чувство желтого, золотого света вокруг. Улетая от родителей-деревьев, листья обнажают что-то самое важное и сокровенное. Ты смотришь, и будто тебе открывается какое-то таинство, богатство.

Искра все время спрашивала: – Ты видишь это? Ты видишь этот желтый свет? – И он увидел. Он увидел себя, такого мощного внутри, стоящего посреди облетевших листьев-масок. Все, что он сбросил с себя, было просто листвой, которая скрывала самое сокровенное. Его суть. Его самого. Живого. Яркого. Сильного. Со всеми сломанными ветвями, мощными корнями и кроной, уходящей в самое небо.

Он вдруг ощутил себя не просто живым, а полным жизни. Будто в него вошел сейчас этот золотой, желтый свет и он стал обнаженным, без прикрытия листвы, но по настоящему живым. Ему открылось что-то настоящее. Пусть он никто. И не знает, что он из себя представляет. Пусть он пуст, но он может чувствовать и пропускать через себя это чудесное свечение листвы и неба.

И тогда стали появляться другие картинки. Он кожей ощущал сейчас все. Как он стал старыми скалами и маленьким камушком на дороге, как он прорастал травой, был землей и небом. Звездами. Солнцем. Змеей и кошкой, спящей в одеяле. Океанами и материками. И самим загадочным лабиринтом в Кротовой норе он тоже стал. И Кротовой норой. Он был сейчас всем. Будто образовавшаяся пустота позволила ему вместить в себя все. Он видел выход. Надо просто позволить себе уйти! Моя нора – мои правила. Прошептал он в пустоту. Стало легко. Он будто понял все в один момент. Простота решения заставила его смеяться.

Искра

Искра шагала за девочкой. Солнце сияло и слепило. Искре казалось, что так они шли уже несколько дней без сна и отдыха. Странно, но сил было много. Не хотелось ни есть, ни пить. И даже холод отступил. Каждый раз перед ними открывался новый пейзаж, красивее прежнего. Причудливые фигуры изо льда искрились на солнце. Это было не просто красиво, но красиво до замирания в сердце.

Они шли молча. Иногда девочка останавливалась и совершала какие-то движения, похожие на странный танец без музыки. Она это называла динамической молитвой. По ее словам выходило, что это помогает поддерживать внутренний огонь и ты не мерзнешь даже в самый лютый мороз.

– Может, ты все же развяжешь меня? У меня руки онемели от веревки. – Искра приостановилась.

Сейчас они шли по скользкому льду, припорошенному снегом. С одной стороны, легче, чем через сугробы, а с другой – ноги скользили и со связанными руками было сложно держать равновесие.

– Если я тебя развяжу, ты сбежишь, – девочка серьезно посмотрела из-под платка. – А мне надо получить награду.

– Тут же некуда бежать. Я иду с тобой, потому что сама хочу найти людей. – Искру откровенно бесила эта ситуация.

– Я этого не знаю. Бабушка говорит, что верить чужакам нельзя.

Искра поняла, что это бесполезно.

– Ну, хотя бы расскажи, что за награду ты получишь. И что меня ждет потом, когда мы придем.

– Я получу орден и право не платить налог. А тебя, наверное, казнят. Не знаю точно. Может, и направят на работы во благо общества.

Искра резко остановилась.

– В смысле, казнят! – веревка резко дернулась, и девочка исчезла.

Искра не верила глазам. Вот она, только что шла перед ней. И пропала. Ее просто не стало, и все. В секунду. Что вообще происходит? Искра медленно шла по инерции туда, где только что шагала девочка. Вот следы ее лыж. И вот ее нет. Она увидела перед собой обрыв. Обрыв льда. Это была трещина.

Трещина была не очень широкой, но девочке, видимо, хватило, чтобы провалиться. Искра посмотрела вниз. Внутри она увидела растерянную девочку. Она стояла на снежном мосту и судорожно сжимала в руках веревку. А дальше была бездна. Когда-то Искра делала статью про пропавших на Эльбрусе и знала, что снежный мост в ледяной трещине очень ненадежен. Она подумала, что если девочка будет падать дальше, то потянет и Искру за собой. Зацепиться тут среди льдов не за что. А они связаны одной веревкой. И можно не надеяться на то, что девочка отпустит веревку со своей стороны.

– Эй, ты цела? – крикнула вниз Искра.

Девочка молчала.

– Не двигайся! Ты на снежном мосту. И если будешь там крутиться, то просто провалишься дальше.

– Ты должна меня вытащить, – девочка смотрела на Искру чистыми голубыми глазами. Наивными и чистыми.

– Ну, во-первых, я тебе ничего не должна. А во-вторых, кто-то тут ведет меня на казнь. И, знаешь, не в моих интересах тебя спасать.

– Без меня ты не знаешь, куда идти, – надулась обиженно девочка.

– Это не аргумент. – Искра улыбалась. Наконец-то она хоть чем-то тут управляет. А не просто плывет по воле волн.

Искра села на краю провала и посмотрела вдаль.

– Хммм… – Искра думала. Она бы сейчас накрутила локон на палец или подергала бы себя за прядку волос, как обычно делала, но ее руки оставались связанными.

– Очень интересно. Вот я думаю, нет ли случайно такого варианта, что я прихожу в ваше поселение и меня не казнят?

– Почему же, есть. Если ты приходишь со мной в зимник, и никто не заявляет в совет, что ты появилась. Но тогда ты будешь там нелегально, и мы с бабушкой можем получить наказание, штраф, и еще… я не получу награду. – Девочка тихонько захныкала.

– Мы можем поладить, тебе не кажется? – Искра думала. Она вспоминала, как спасали людей из ледяной трещины. Ничего не подходило. Не было никакого специального оборудования.

– Мне страшно. Вытащи меня отсюда.

– Почему бы тебе не вознести молитвы святой Агудар, которая светит во тьму? Сейчас самое время.

Девочка молчала. Только испуганно сопела.

– Я, конечно, тебя вытащу, как только ты пообещаешь, что развяжешь меня и приведешь к себе, не заявляя никакому совету. Знаешь, мне не очень хочется спасать своего палача. Думаю, ты понимаешь.

– Шантажируешь меня?

– Да. Шантажирую. Ты не оставила мне выбора.

Девочка молчала несколько минут. Потом кивнула, будто внутренне с чем-то согласилась.

– Хорошо, – тихо прошептала она.

– Что? Плохо слышно! – Искра ликовала.

– Обещаю, – уже громче сказала она.

Искра объяснила девочке, как ей обвязаться веревкой, но она еще не могла понять, как же ей тащить. Со связанными запястьями, да еще когда не на что опереться.

– Слушай, ты тут живешь, ты разве не сталкивалась с таким раньше? – поинтересовалась Искра.

– Нет. Ни разу не падала в трещины.

– Понятно. То есть ты мне ничем не поможешь. – Искра покружилась, чтобы закрутить веревку вокруг себя. Так было надежнее, но что делать дальше, она не вполне понимала. Лечь на лед? Безнадежно. Шагать по скользкому льду. Тоже шаткий вариант. Немного подумав, она легла на спину над трещиной и уперлась ногами в край. Получился своеобразный мостик над трещиной. Искра упиралась плечами в один край и ботинками в другой.

– Поднимайся! Ползи вверх, как по канату! Ну!

Девочка была легкой, но все равно каждое ее движение отзывалось болью в теле.

– Я не могу. Не могу подниматься. У меня не хватает сил, – кричала сквозь слезы девочка.

И тут Искра увидела в небе птицу. Птица летела, расправив крылья, и вдруг ее стало крутить и кувыркать в порыве ветра. И она поняла. Поняла этот знак. Искра перекатилась на живот. Потом на спину. Потом снова на живот. Как в колодце вытаскивают ведро с водой, наматывая веревку на бревно, она намотала на себя веревку и вытащила девочку. Девочка была спасена. Она выскочила из ледяного плена, и Искра с облегчением вздохнула. Теперь она будет свободна. Она перевернулась на спину и оттолкнулась ногами от ледяного края. Как тюлень выкатилась на лед.

– Снежа, – сказала девочка, усевшись рядом.

– Что Снежа? – не поняла Искра.

– Мое имя. Меня зовут Снежа. Ты спрашивала, как меня зовут.

– Ааа. Приятно познакомиться, – Искра улыбнулась, глядя в бесконечное синее небо.

– Вставай. Мы совсем близко!

– Ээээ. Снежа, а развязать? Ты же мне обещала! – лежа на льду, Искра протянула вверх связанные запястья. Пальцы уже посинели и покраснели от недостаточного кровообращения.

– Я передумала, – заявила девочка и дернула за веревку.

– Эээ, стоп, стоп. Я сейчас столкну тебя обратно!

Весь остаток дороги они препирались. Но Снежа так и не освободила ее. В конце концов Искра начала думать, что все равно она более свободна. Даже со связанными руками, на веревке, чем Снежа, которая постоянно думает о том, что скажет бабушка и дадут ли ей награду или наказание.

Зимник

Так они и пришли в ледяной город. Девочка бодро бежала на лыжах впереди, а за ней на веревке ползла угрюмая Искра. Каштановые кудри выбивались из-под шапки, но поправить их она не могла и пыталась сдуть их с лица, но совершенно бесполезно.

Сначала Искра ничего не увидела.

– Мы пришли! – весело сказала Снежа и засмеялась.

– Куда? – Искра вглядывалась в снег и не видела ничего нового. – Ты шутишь?

– Нет! Вот же Зимник! – девочка радостно побежала вперед.

Тут только Искра рассмотрела в снегу какие-то изменения. Это был уже не ровный слой снега, как раньше. Тут и там в снегу было что-то вроде нор. Поэтому она не увидела их сразу. Она ожидала увидеть дома. Пусть даже из снега или льда, как делали северные народы. Но это, похоже, были подземные дома или, если точнее, подснежные. Их не существовало на поверхности. Они сливались с местностью.

Чем ближе они подходили, тем больше Искра видела таких домов – нор, уходящих под землю, и уже можно было рассмотреть тропинки между ними. Снежа с Искрой нырнули в одну из таких нор. Искра шагала вниз, в толщу снега по ледяным ступеням. И там и тут расходились тоннели, разветвлялись и уходили куда-то в темноту.

Везде царили темнота и полумрак. Но из-за толщи снега было ощущение тепла. Искра смотрела по сторонам, надеясь увидеть других людей и попросить помощи, но никого не было, кроме них. И вдруг неожиданно они вышли на просторную площадку, откуда открывался невообразимый вид. Искра даже открыла рот от удивления. «Мать моя!» – прошептала она. С той площадки, где они стояли, вдаль уходил целый город. Дома, улицы, скульптуры, магазинчики. Все было белым. Похоже, что сделано из снега. Широкий проспект перед ними заканчивался ступенями, ведущими к одному большому зданию, похожему на дворец.

– Это ратуша, – сказала Снежа, проследив за взглядом Искры. – Нам туда.

– Да это же целый город! – Искра не могла справиться с волнением. «Вот это материал, – шептала она себе под нос. – Вот про что говорили те люди. Вот он – Предел. Я нашла его».

– Это Зимник, – с достоинством сказала девочка.

Люди проходили мимо них, с интересом оглядывая Искру. Но никто не спешил к ней на помощь. Одна только женщина шла прямо к ним. Шла одна медленно, согнувшись, и, так же как и девочка, была вся замотана в разноцветные шали и платки. Лица разглядеть было невозможно. Только глаза было видно. И глаза выдавали ее возраст.

– Бабушка! – закричала девочка так звонко, что у Искры заложило уши. Девочка кинулась к бабушке и заговорила быстро. На каком-то своем тарабарском языке. Очень быстро. Искра не могла разобрать ни слова. Бабушка хмуро смотрела на Искру из-под платка. Искре показалось, что настроена она не очень дружелюбно.

– Извините, – сказала Искра. Она хотела объяснить, откуда она и что с ней произошло.

– Нечего извиняться, – проскрипела бабушка, – а то и оглянуться не успеешь, как все вокруг будут требовать от тебя извинений. Зачем пришла? Кто ты такая? Что тут вынюхиваешь?

– Меня зовут Искра. Была на корабле. Мне нужна помощь. – Искра показала связанные руки.

– В дом я тебя не пущу, даже не думай, – грозно сказала старуха. – Неизвестно, с чем ты пришла. Ишь, чего придумала. С корабля да на бал. Все с корабля давно уже тут. В общем, разговор короткий.

– Ты зачем ее сюда притащила? А если она больная? Ты думаешь вообще? – накинулась она на Снежу.

Снежа только бледнела и краснела. Лепетала что-то снова про ратушу и награду.

– Какая награда? Ты только сунешься с ней в ратушу и никакой награды не получишь. Не помнишь уже, как наши пропали? Замучаешься потом отдуваться и объяснять, откуда ты ее притащила. Затаскают по кабинетам.

Снежа побледнела в очередной раз и бросилась развязывать Искре руки.

– А ты, – это уже бабушка обращалась к Искре, – уходи подобру-поздорову. Пока тебя тут особо никто не видел.

– А куда же мне идти?

– Куда хочешь, только подальше отсюда. Можешь переночевать в комнате за нашим домом и убирайся подальше.

Искра растирала руки, мысли путались в голове, а взгляд невозможно было оторвать от прекрасной ратуши. Неужели это все создали люди? Целый подземный мир. Как было бы здорово задержаться тут подольше. Как бы хотелось сделать фотографии или зарисовки. Искра решила отдохнуть, переночевать в комнате, предложенной бабушкой, и отправиться в обратный путь. Хотя теперь обратный путь без провожатого будет куда сложнее. Но перед уходом она обязательно задержится в этом городе и рассмотрит все, что успеет. Сейчас, когда она свободна и ей выпал такой шанс, было бы глупо его упускать. Оказалось, что в комнате было вполне уютно и тепло. Это было что-то вроде маленькой юрты на одного человека.

Девочка принесла огонь и сделала в середине ледяной комнаты костер. В потолке была дыра. Там светился снежный высокий свод. Туда же улетали огненные искры. Девочка суетилась. Принесла матрас и одеяло. Немного странной безвкусной каши и хлеб. Она говорила, что бабушка строгая только с виду, что Искра привыкнет и что все будет хорошо. Искра устала от ее разговоров. Спасибо, насмотрелась уже на эту девочку и бабушку и их гостеприимство.

– Тебе очень повезло, что мы не пошли в ратушу, – говорила она, – тебя бы, скорее всего, казнили.

– Спасибо большое. Низкий тебе поклон, – съязвила Искра. Она думала, как пойдет одна обратно на корабль, и это было примерно то же самое, что и казнь в ратуше. Искра вспомнила удивительный город под землей, где было тепло и тихо. Чудесную ратушу, которая открылась ей, как драгоценность, спрятанная в коробочке.

– А про что говорила бабушка? Про людей, которые пропали?

– Ааа, это…, – сникла Снежа. – Это длинная история.

– Но мы же не торопимся, – сказала Искра, усаживаясь у костра поудобнее. От тепла и усталости последних дней ее разморило, и она почти проваливалась в сон.

История Снежи

Ты думаешь, что я на самом деле девочка? Я выгляжу как будто мне двенадцать, но на самом деле я так выгляжу уже последние сколько-то лет. Сколько себя помню. Сколько нахожусь тут в Зимнике. Холод. Он заставляет организм останавливаться. Останавливаться в росте. И тормозит все другие процессы. На самом деле мне лет сорок или даже сорок пять. Никто не знает точно.

Время тут тоже идет по-другому. Это точка пространства, где царит безвременье. Как электромагнитный пузырь Неймана. Время не двигается. Вернее, тут кажется, что двигается, но в обычном мире за эти годы ничего не произошло.

Когда все началось, мы были на корабле. Вот что я помню. Мы плыли в вахтовый поселок для работы. И вдруг все замерзло и окаменело вокруг. Экстренная ситуация. Капитан подавал сигналы о помощи. Все замерзло так быстро, что плыть дальше было уже невозможно. И все люди, кто был на корабле, ждали помощи. Помощи долго не было. Мы съели все припасы и стали выходить на лед.

Потом уже кто-то придумал рыть под снегом и строить там теплые дома. К этому времени часть людей заболели. Может быть, это было простудное, но когда прилетел вертолет с помощью и разыскал нас, то объявили, что это опасное заболевание и мы все можем заразиться или заразить других. Поэтому нам не разрешили пока вернуться на большую землю, в город. Нельзя было выносить из Предела эту болезнь.

Нас разделили на больных и здоровых. Здоровые остались здесь и основали Зимник, а больных мы больше не видели. Их отправили куда-то на санитарном вертолете. Мы не знаем куда, но бабушка сказала, что умирать. Люди на корабле были совершенно разные и ехали в Предел на вахту. Но, как видишь, до вахты мы не добрались. Ходит легенда о том, что когда с неба сойдет святая Агудар, то льды снова начнут таять и климат вернется к прежнему. А это значит – конец Зимнику. Конец времен. Все уже освоились и обжились тут и считают Зимник своим домом. Никто давно не надеется вернуться в обычный мир. Тут не приветствуют чужаков. Любой чужак – это угроза нашему хрупкому равновесию.

– А зачем были нужны бортовые журналы?

– На растопку.

Снежа отвела глаза, и Искра поняла, что та соврала. Ну что ж. Неизвестно, можно ли верить всему ее рассказу. Но материал интересный. Есть что записать.

– Хочешь, я научу тебя молитве? – как бы извиняясь произнесла Снежа.

– Да, обязательно, но не сейчас. Утром. Все утром.

Наконец, когда девочка ушла, Искра осталась одна. В тишине. Со своими мыслями.

Искра вышла из ледяной юрты, чтобы еще раз оглядеть кусочек города, что было видно оттуда. Она думала, что, может быть, увидит еще что-то, чего не заметила раньше. От снега шел тихий свет. Она легла на снег и стала смотреть вверх. Она была высотой, которая смотрит вверх и становится глубиной, а высокий снежный свод был глубиной, которая смотрит вниз и становится высотой. Так, лежа на снегу, можно было подумать, что она дома. Поиграет в снегу и пойдет в свою уютную квартиру. Нальет горячего чаю в кружку и будет пить маленькими глотками. А потом сделает себе пену в ванной и будет лежать в горячей воде, придумывая заголовок для новой статьи, наслаждаясь ароматом зажженных свечей. Ее мысли прервали крики птиц.

Много птиц. Они появились из ниоткуда. Сразу и много. Летели сбивчиво, хаотично, без всякого направления. Одна из птиц, похожая на черного большого ворона, летела прямо на Искру. Искра инстинктивно закрыла лицо и попыталась увернуться. Ворон летал близко, почти касаясь ее головы. Каркал, словно кричал, пронзительно, громко. Искра, отмахиваясь, забежала в ледяное убежище. Птицы не отставали. Залетали внутрь. Через дыру в потолке. Несколько птиц напали на ее рюкзак и стали потрошить его. Искра бросилась к вещам, но птицы летали так близко у лица, что ей приходилось постоянно закрываться и уже ничего не было видно.

Внезапно все прекратилось. Наступила тишина. Птицы исчезли так же, как и появились. В один момент. Рюкзак валялся у костра. Рядом были разбросаны вещи. Тетрадь, авторучка, один из бортовых журналов с корабля. Бортовой журнал. Искра взяла его аккуратно, чтобы сложить обратно. Открыла посмотреть еще раз, при свете огня. Она листала сухие старые страницы. Это было странно, но среди затертых записей одна была четкой и разборчивой. Искра могла поклясться: когда она изучала журнал на корабле, ни одной понятной записи там не было. Она стала рассматривать, что там написано.

«Я здесь. Ястреб».

Вот что было написано в бортовом журнале. Три слова. Как признание в любви. Искра закрыла руками лицо. Щеки ее горели. Когда она снова посмотрела на страницу, надписи не было. Как будто ее не было никогда.

Кафе 25

Все было закрыто. В стране объявили нерабочие дни. Только кафе у Предела было открыто. Правда, посетителей сильно поубавилось. Девушка с фиолетовыми волосами, в черном платье, все так же сидела у окна. С самого открытия.

Она грустно смотрела в окно, туда, где изредка проходили люди в медицинских масках. Они могут не успеть, думала она. Как бы ей хотелось оказаться там, с ними. Помочь, ускорить процесс. Но нет. Она может только надеяться. Наконец, она увидела перед собой нужную руну. Тур, или турисаз. Наконец-то! Все начинается с первого шага. И этот первый шаг уже определен. Ее друзьям предстояло увидеть свою тень и сделать первые шаги в новом пространстве. «Пусть им повезет», – думала она.

Первые шаги

Ястреб очнулся. Голова раскалывалась. Болели глаза. С трудом сфокусировав зрение, Ястреб увидел Яя. Она знаком показала ему не двигаться. Он весь был в чем-то липком. Не было ни гор, ни моря. Был лес. Трава, кустарники, деревья. Обычный лес средней полосы, как у него дома. Только вот все вокруг было покрыто чем-то белым и тонким. Словно иней покрывал все вокруг или тонкие, плетеные кружева. Ястреб сделал попытку представить в уме картинку местности, как он делал раньше. Открыл глаза. Ничего не поменялось. Яя покачала головой, как бы говоря – нет. Не работает.

– Где мы? Что произошло?

– Не двигайся. Мы попали за Предел.

– Почему нельзя двигаться?

– Мы попали в паучью изморозь. Надо быть очень осторожным. Как только ты начнешь двигаться, тонкие нити порвутся. И это будет сигнал.

– Сигнал кому? Что за сигнал?

– Я не помню. Я еще не все помню. Но надо быть осторожным.

– И долго мы будем так не двигаться? – Спросил Ястреб. Голова его еще была ватной. Словно и в голове его была липкая паучья изморозь.

– Не двигайся, пока я думаю, что можно сделать, – Яя была сосредоточенной и серьезной.

Ястреб ей не мешал, но чем больше он старался оставаться неподвижным, тем сложнее это было. Он видел, что Яя тоже сложно оставаться неподвижной. Ястреб ждал сколько смог. Одновременно у него чесалась голова, затекла нога и еще кололо что-то в животе. Тело требовало движения. Ястреб устал. Он встал в полный рост и разорвал паутину. Он успел увидеть, как расширились глаза Яя, и это был страх. На ее лице.

– Бежим, – прошептала она одними губами. Но, побежать они не успели. Сотни тысяч пауков. Все они шли на него. Столько он не видел никогда. Черные спинки сливались в одну. В одну огромную паучью спину. Ястреб стряхивал с себя куски паутины. Яростно топал ногами. Махал руками. Пауки остановились. Они не торопились атаковать. «Может быть, они видят, какой я сильный, раз так топаю», – подумал он. Стал топать еще и еще, притопывать, делать нелепые взмахи руками. Со стороны выглядело так, что он танцует под музыку, которую слышит только он.

Пауки не двигались. Потом прошло какое-то движение. Как море. Зашевелились, зашелестели пауки. Ястреб не мог поверить своим глазам. Они притопывали ножками и раскачивались. Неужели повторяли за ним. Танцуют? Он не стал останавливаться.

Последний раз он плясал в детском саду. Сложно было вспоминать телу движения. Яя, заметив танцующих пауков, тоже начала отряхивать с себя паутину и танцевать. Яя танцевала красиво и плавно. Все это было похоже на какой-то мистический обряд. Пауки стали перемещаться. Притопывая, раскачиваясь, они вели свой странный хоровод вокруг Ястреба.

Приближаясь к нему. Сужая круг. На Яя они не обращали никакого внимания. Ястреб не останавливался. У него начала кружиться голова. В какой-то момент все картинки стали увеличиваться, уменьшаться, перемешиваться. Ему стало очень жарко. Пересохло во рту.

Яя стала огромных размеров и неслась в экзотическом танце. Пауки, кружащиеся и топающие лапками в тишине. Все закружилось вокруг. Ветер. Искры костра. Черные спинки. Черные волосы Яя, разметавшиеся по плечам. Страх. Паника. Еще всполох, и все пропало. Ястреб потерял сознание.

Искра

Искра сидела в ледяном домике, сжавшись в комок. Болели колени от неудобной позы или от того, что она сильно промерзла на корабле. Огонь потух, и темнота окутывала со всех сторон. В тишине было слышно шаги. Кто-то ходил снаружи. Чиркнула спичка. Запах табака. Искра закашлялась.

– Ой, простите, мадам, – услышала я снаружи мужской голос. Он скрипел, как несмазанная дверь.

– Вы, видимо, та самая чужачка с корабля?

Искра запахнула куртку и вышла наружу.

– Видимо, да. – На нее смотрел мужчина неопределенного возраста. Все лицо в морщинах, а глаза молодые и веселые. В них читалась улыбка.

– Что смешного? – Искре было обидно. Она долго добиралась сюда и куда двигаться дальше не представляла.

– Почему ты не греешься у очага в доме? – он сказал это со смешком. Это было еще обиднее.

– Наверное, потому, что вы меня не впустили.

– Кто это мы?

– Та пожилая женщина. Я так поняла, она тут главная. Бабушка.

– Тебе самой не смешно? Не побоялась волков, но слушаешь полоумную старушку.

– Но есть же правила приличия, уважение….

– Да, я понимаю, для человека, который чуть не замерз в снегах и льдах, ты на удивление много думаешь о приличиях, – он снова засмеялся.

Искра почувствовала себя глупо. Получалось, она стояла в двух шагах от уютного жилища и сама себе не позволяла туда зайти. Из страха нарушить приличия и проявить неуважение к неизвестной старушке. А что было бы, если бы нарушила и проявила?

Мужчина исчез в доме. Искра осталась наедине со своими мыслями. Из Зимника доносился гул голосов и тепло. И тут она снова услышала этот скрипучий голос. «Девочка моя, моя малышка. Ты самая лучшая на свете! Как же я горжусь тобой! Как же я люблю тебя! Чудесная моя, необыкновенная девочка! Как нам всем повезло, что ты тут с нами. Какая ты талантливая. Я все, что смогу, буду делать для тебя и заботиться о тебе. Я тобой восхищаюсь. Скажи, чего ты хочешь? Чем тебя порадовать?»

Искра обратилась в слух. При каждом слове она закусывала губу. Все сильнее и сильнее, пока не почувствовала вкус крови. Никто не говорил ей таких слов. Ну и пусть, подумала она. Ну и пусть не говорили. Она и сама может их себе сказать. Она ушла в свой ледяной дом. Села на матрас. Обняла колени и стала повторять, как молитву: «Девочка моя, моя малышка! Я люблю тебя и восхищаюсь твоей смелостью и талантами…»

Ястреб

Ястреб проснулся от собственного беззвучного крика. Сердце билось. Стучало. На лбу выступил холодный пот. Что случилось? Где он оказался? Где Яя? Все тело ломило. Он с трудом успокоил дыхание. Приподнялся на локте и осмотрелся вокруг. Никаких пауков. Простая светлая комната. Большое окно открыто, и ветер качает легкие занавески в цветочек.

Он почувствовал запах свежей хвои и прелых листьев. Как в лесу. Ястреб приподнялся, чтобы встать, и упал обратно в кровать. Слишком мало сил. В какой-то момент он подумал, что умер и вот сейчас попал в это место. Но если бы он умер, то, уж наверное, его тело бы так не болело. Внезапной вспышкой его пронзило воспоминание об Искре. Ему надо найти Искру. Но вспышка была резкой, а дальше все зыбкое, как кисель.

Опереться не на что. Может быть, это вообще были только его сны? Про пауков, Кротовую нору, автобусы и хранительницу. Про все эти маски и Яя. Он услышал голоса за дверью и решил, что лучше пока не вставать. Оба голоса были женскими. Один – низкий, грудной, а второй совсем тонкий, почти детский.

– Я выкурю тебя отсюда, когда он хоть чуть-чуть поправится. Я буду голосовать против.

– Ты мне не веришь?

– Конечно, нет. И скажу больше. Никто с вахты тебе не верит.

– Но я говорю правду. Не знаю, как доказать тебе это.

– И я не знаю. Только знаю точно, что не могла ты просто взять и исчезнуть в какой-то там норе, а потом вернуться обратно как ни в чем не бывало, еще и с каким-то юродивым.

– Мне все равно. Вылечи моего друга, и мы сразу уйдем.

– Вылечу. Только для того, чтобы вы быстрее убрались отсюда и не навлекли на вахту неприятностей.

Скрипнула дверь. В комнату вошли двое. С ними в комнате появился запах мяты. Ястреб открыл глаза. На него злобно смотрела рыжеволосая женщина с короткими всклоченными волосами. Она была крупной, и от этого ее голова казалась маленькой. И такими же маленькими были ее злые глаза.

– О! Дождались наконец-то! – торжественно произнесла она.

Рядом с ней грустно стояла Яя, переминаясь с ноги на ногу. Она ему не приснилась. Вот она, стоит на расстоянии вытянутой руки. Маленькая, хрупкая, с длинными черными волосами.

– Лежи, не вставай, – Яя подошла ближе.

– Чего это не вставай? – оттолкнула ее рыжая. – Давай вставай и топай отсюда.

Ястреб снова попытался подняться и упал на кровать без сил. Сознание терялось и уплывало.

От настоев целебных трав Ястреб становился сильнее с каждым днем и даже понемногу стал выходить на улицу. Правда, только ночью, чтобы его никто не увидел. Яя сказала, что они не двинутся в путь, пока он не окрепнет достаточно. Оказалось, что его покусали пауки. Их яд действует как паралитик, чтобы сковать жертву. Наверное, он бы умер там, если бы Яя на себе не унесла его в этот вахтовый поселок, где умели лечить такие травмы. Яя каждый день просила его представить себе море.

Но у него ничего не получалось. Пока не получалось. Видимо, эта его способность тут утратилась. Заморозилась вместе с телом. Каждый раз Яя качала головой и становилась все более грустной. У него было много вопросов, но Яя каждый раз отвечала, что позже. Она объяснит ему все позже. Главное, что он сейчас попал туда, куда и хотел. Это Предел. Вернее, один маленький поселок вахтовиков в Пределе.

Днем Ястреб чинил в доме разные вещи, чтобы скоротать время, а с наступлением темноты уходил из дома. Каждый день немного дальше. Он даже был рад тому, что выходит только ночью. Вряд ли в этом поселке было на что смотреть. Обветшавшие здания, мосты, через которые прорастали деревья, заборы. Много заборов кругом. Охраняемые заборы. Неохраняемые заборы. Колючая проволока. Плохие дороги. Грязь, слякоть.

Корни деревьев вскрывали когда-то уложенный ровно асфальт. В общем, весь поселок дышал серостью, сыростью и старостью. Может быть, в лесу было красиво, но в лес Ястреб соваться не торопился, после происшествия с пауками. Кто знает, что тут еще водится в этом краю. Люди, если и попадались по дороге, то шарахались от него, как от чумного. Может, и не от него. Может быть, это у них тут нормальная практика. Ястреб вспоминал то интервью, что присылала ему Искра.

Тут и намека не было ни на что похожее, куда хотелось бы вернуться. В этом смысле даже Кротовая нора была уютнее. Тот мужчина говорил о каком-то сбое и эвакуации. Может ли быть, что сбой оказался настолько глобальным. Скорее тут произошла какая-то катастрофа.

Но одно место он нашел для себя. На заброшенной лодочной станции. На берегу реки. Там он сидел часами и слушал тихий плеск воды о камни. Смотрел, как полусгнившие лодки в темноте притворялись гордыми варягами и не уплывали по реке вдаль только потому, что были прикованы к причалу железными проржавевшими цепями. Сырость, казалось, разъедала даже камни на набережной. Но плеск воды успокаивал. И Ястреб думал. Он крутил разные мысли в голове. Воспоминания. Не мог понять, в какой момент что-то пошло не так.

Он оказался тут, в этом странном месте, и что? Что делать дальше? Раньше ему казалось, что вот стоит ему только попасть в Предел и сразу будет ясно, как найти отца и Искру. А теперь все так запуталось. В каждую темную встреченную фигуру он вглядывался очень тщательно. Вдруг узнает походку или черты лица. Но нет. Люди были как тени. Появлялись и тут же таяли в темноте. Ничего похожего.

Еще все эти тайны Яя. Почему она не могла рассказать ему все как есть? Как они оказались в этом поселке? Не могла же она случайно принести его больного туда, где уже ее знали раньше. Значит ли это, что она и сама отсюда? Знает ли она, куда идти дальше? Или у нее свои цели? Много вопросов и все без ответа. Те вещи, что Ястреб чинил накануне, оказывались снова нерабочими уже к утру. Это было так странно. Будто кто-то нарочно их ломал. Вообще он заметил, что тут совсем почти не пользовались техникой. Не было ни автомобилей, ни автобусов. Хотя пару раз в небе он замечал вертолет.

Сидеть ночью на старой пристани стало для Ястреба ритуалом. С каждым днем силы его крепли, и он все легче проходил свой обычный путь. На днях Яя сказала, что скоро они уйдут. Наверное, это к лучшему, думал он. Его раздражало постоянное напряжение в доме и это бездействие. Вернее, он понимал, что должен чувствовать благодарность за лечение и спасение, но ничего, кроме глухого раздражения, он не испытывал. Похоже, что обитатели дома тоже. С ним постоянно общалась та злобная рыжая женщина. Остальные при виде его просто уходили в другую комнату, прятались и закрывали двери.

Этот день был особенным. Было темно и пасмурно. А к ночи пошел снег. Крупными белыми хлопьями. Ястреб, как обычно, отправился на пристань. Он шел медленно. Мокрые холодные снежинки ложились ему на лицо и тут же таяли. Превращались в капельки воды. Все вокруг выглядело нарядным. Сверкающим. Белым. Этот снег будто давал уверенность в том, что все будет хорошо. Новый день будет чистым и светлым. Яя каждый день просила его представить море или еще что-нибудь. Ястреб старался, но ничего не получалось. Он перестал быть творцом. А вот сейчас, ощущая чистые снежинки на своем лице, он подумал, что смог бы. Внутри затеплилась некая сила.

Не спеша он дошел до причала и подумал, что нигде давно не видел зеркал. Он даже не знает, как выглядит. Ведь, может, он, как Яя, уже сменил внешность. Он стал думать о зеркале, вспоминая, как смотрелся в него дома, по утрам, когда брился. Видел блестящую гладкую поверхность, так похожую на воду. Ястреб продолжал представлять себе зеркала, зеркальные витрины, которые он видел в своем городе. Кажется, даже услышал гул шин по асфальту и звонки трамваев.

Резко открыв глаза, он увидел перед собой зеркало. Настоящее зеркало. Высокое, прямоугольное, с человеческий рост. Стояло прямо на набережной, аккуратно прислоненное к гранитным камням. Ястреб чуть не подпрыгнул от удивления. Неужели получилось? Он осторожно обошел зеркало со всех сторон. Потрогал деревянную раму. Настоящая ли. Он не спешил увидеть свое отражение.

Потому что было боязно. Ведь вот гусеница и бабочка – одно и то же, но в разные периоды времени. Вряд ли он был готов увидеть, что как-то сильно изменилась его внешность. Но любопытство оказалось сильнее. И он взглянул в отражение.

Из зеркала на него смотрел худой, измученный, небритый мужчина. Черные круги под глазами. Волосы отросли и торчали во все стороны. Но, все же это был он. За спиной его кто-то стоял. Ястреб резко обернулся, так, что даже потемнело в глазах. Там стоял старичок. В черном пальто и в шляпе. Он опирался на трость и тоже смотрел на себя в зеркало из-за плеча Ястреба.

– Мы просто шли по одному маршруту, – спокойно пояснил он, продолжая разглядывать себя в зеркало.

Ястреб опешил. Он настолько отвык говорить с кем-то, кроме Яя, что растерялся.

– М-да, я и забыл уже, какой я старый, – продолжал старик. – Ну, ничего, его быстро уберут.

– Зеркало? – переспросил Ястреб.

– Да, зеркало. Тут зеркала не в почете. А точнее, тут их совсем нет, – охотно пояснил новый знакомый.

– Почему? Что плохого в зеркалах?

– Когда человек смотрит в зеркало, он видит себя. Выделяет. Уважает. Хочет стать лучше. Изучает себя. Но тут никто не должен смотреть на себя. Все должны смотреть только на Смотрителя, ну или в крайнем случае на Сенатора.

– Смотрителя, сенатора? Кто это?

Ястреб вспомнил, что на каждом углу обветшалых домов видел странные цветные плакаты, на которых был изображен человек с раскрытой ладонью. Он как бы направлял силу своей ладони на всех и на каждого. Наверное, это и был Смотритель, на которого все должны были смотреть.

– Тот, кто за нами смотрит. Да ты что, не местный? Как ты сюда вообще попал?

– Я ищу человека, – Ястреб не знал, что говорить. Яя не предупреждала его о таком. Тревога загнанной птицей забилась у него в груди.

Старичок рассмеялся.

– Да не переживай. Я старой гвардии. Я своих не сдаю.

Через несколько минут, действительно, откуда-то появились люди в темном, которые молча унесли зеркало. Ястреб устроился на своем обычно месте, на причале. Старичок присел рядом.

– Смотритель смотрит за всеми. Это нам на благо. Но на самом деле, – старичок понизил голос до шепота, – на самом деле Смотритель смотрит, чтобы ничего не работало. Я из старой гвардии. Я еще помню, каким тут все было раньше, в отличие от остальных. У них потерли память. А я только притворяюсь. Но на самом деле помню, какой красивый тут раньше был город.

– А что случилось? Я слышал о какой-то катастрофе или сбое.

– Да. Последняя вахта. И я в том числе. Мы все остались тут под присмотром Смотрителя. Без права вернуться. Я надеюсь, что когда-то смогу отсюда выбраться, но сначала мне надо узнать, где моя дочь. Тогда уже, вместе, мы что-нибудь придумаем.

Раньше, когда-то давно, сюда, в Предел, приезжали работать вахтами. Конечно, это был секретный проект. Дома нельзя было об этом говорить никому. Мы все подписывали договор о неразглашении. Платили хорошие деньги, между прочим. Месяц там, а потом на месяц сюда.

Это была работа, о которой можно было только мечтать. Мы отстраивали тут города. Из реки был выход в море. Вооон там, вдалеке, видишь, – еще стоит маяк. Но, конечно, сейчас он не работает. Смотритель внимательно за этим следит. Так вот. О чем я? Сюда нас доставлял специальный корабль. Но однажды что-то случилось. Что-то с погодой.

Неожиданно, когда наш корабль был в дороге, началась лютая зима. Да такая, что корабль встал в лед намертво. И началась неразбериха. Кого-то эвакуировали на вертолетах. Нас, кто шел на вахту, частично привезли сюда, в поселок. Часть простыли, заболели и остались там на корабле. Сюда их уже не доставили. Не знаю до сих пор, что с ними случилось.

Последняя вахта, которую мы должны были сменить, тоже застряла здесь. Нам запретили что-либо строить. Потому, что это могло спровоцировать новую катастрофу. Некоторые были против. Но где теперь те герои? Не знаю. Их забрали. Больше мы их не видели. Смотритель доставляет нам воду, еду, чтобы только хватало на пропитание, и свои портреты. Нам запрещено работать и учиться. Люди постепенно тупеют. Не все, конечно. Но знаешь, как это тяжело – ничего не делать и смотреть, как все рушится вокруг? Не всякая психика такое выдержит.

В остальном, ты видишь, к чему это привело. Без портретов, конечно, прожить можно. Но без еды не очень-то и побастуешь против правил. Поэтому кто-то смирился. Кто-то сделал вид, как я. Но страх навсегда поселился в этом месте. Каждый боится что-то сделать не так и лишиться еды. Вот такая история.

Я был на том корабле. И уже не знаю, сколько времени тут торчу. Но скажу тебе точно, что за это время поселок пришел в полный упадок. Если бы была хоть малейшая надежда, что я могу найти свою дочь живой, я бы ушел отсюда тотчас. Но никто ничего не знает. И что там, за этим лесом, кроме самого леса, тоже неизвестно.

Искра

Сначала Искра услышала шорох. Она открыла глаза и увидела в полумраке фигуру, которая направлялась к ее рюкзаку.

– А ну стой! – закричала она тонким испуганным голосом.

Фигура резко обернулась и выругалась:

– Твою ж мать! Проклятый хондроз! Теперь снова переклинит.

– Ты кто? Что тебе нужно?

– Кто… кто… Дед Пихто. Лучше помоги мне сесть куда-нибудь, а то я сейчас упаду. Больно до ужаса, – проскрипела незнакомка. То, что это была девушка, Искра уже не сомневалась. Она подошла ближе и аккуратно усадила девушку на пол. При этом она рассмотрела ее и была очень удивлена. Девушка казалась очень красивой. Темные кудрявые волосы, светлые, почти прозрачные, ледяные глаза и маленький вздернутый нос.

На ней была надета теплая курточка на меху с большим капюшоном, кожаные брюки и красивые длинные сапоги, которые доходили ей почти до середины бедра. Никаких намотанных платков, как у Снежи с ее бабушкой.

– Ну, чего пялишься? Будем знакомы. Шоэль. Дочь первого сенатора.

– Искра. А кто это – первый сенатор?

– Это самый тут главный человек. Так что относись ко мне со всем уважением, иначе к утру тебя вздернут на виселице на площади у замка.

– Хорошо. Но я как раз к утру собиралась уходить.

– Ну и добро. Поэтому я тут! Я тоже сваливаю отсюда. И мне не помешает попутчик.

– Но я еще не знаю, куда я пойду.

– Ой, ну ты не знаешь, а я знаю. Так что, положись на меня, – при этом Шоэль радостно схватила рюкзак.

Искра спокойно забрала у нее свои вещи.

– И куда же ты собираешься идти?

– К старому маяку. Я слышала, что там находится вахта. И, возможно, я найду там своего настоящего отца.

Искра удивленно посмотрела на новую знакомую.

– А как же сенатор?

– Он мой приемный отец, но это ничего не меняет!

– А что за вахта? Еще один Зимник?

– Нее, старое вахтенное поселение. Туда увезли часть людей с корабля. Там настоящий город. Не то что тут. – Шоэль тряхнула черными волосами, покрутила головой и встала.

– Вроде отпустило, – радостно сообщила она. – Ну, так как? Идем?

Искра думала, что ей действительно сейчас идти на корабль смысла нет. Там она уже была. Да и в компании веселее. Глядя на искреннюю улыбку новой знакомой, очень хотелось ей верить.

– Ну, тогда заметано! – Шоэль не дождалась ответа. – Мне надо только смотаться за вещами, и можно отправляться. У меня все уже собрано. Только забрать. – А ты не хочешь посмотреть город?

– Хочу, конечно. Я мало что успела увидеть, – Искра вспомнила красивый дворец из льда. – Но мне сказали, что это опасно.

– Ой, ну тебя послушать, так вообще зарыться в снег и сдохнуть, а остальное все опасно! Конечно, опасно. Но ты же со мной. Я тут все знаю как свои пять пальцев. Можешь не переживать. Никто нас даже не заметит. Шоэль улыбалась так искренно, что ей невозможно было не поверить.

– Ладно, пошли, – решилась Искра. Все одно лучше, чем сидеть тут. Тем более что спать уже не хотелось, а Зимник очень было бы здорово посмотреть перед уходом. Как журналисту, ей было очень интересно.

Ястреб

Ястреб видел сон. Белый заснеженный лес. Огромные сосны, уходящие кронами в небо, спутанный, непролазный кустарник, тропинка в снегу. Одна маленькая тропинка, за которой смыкался неприветливый лес. Впереди на тропе стоит белый волк. Его желтые глаза, не мигая, смотрят на Ястреба. В голове звучат слова и складываются в предложения.

– Я передам тебе ее дыхание. И ты сможешь ее найти. Слушай…

Ястреб почувствовал горячее дыхание на шее и у виска. Запахло черникой и хвоей. Как летом. Он закрыл глаза. Стал смотреть в центр лба, как учила Яя. Он не боялся волка. Он понимал, что это сон. Даже с закрытыми глазами он чувствовал на себе неотрывный взгляд волка. Язык к небу, говорила Яя. Замкнуть цепь. Замкнул. Хрустнул снег, будто кто-то шагал по заснеженному лесу. Он четко увидел Искру. Но не тут. Она была посреди ровного синего льда, и лед расходился трещинами. Но она не видела этого. Еще не видела.

– Искра! – закричал он, что было сил. – Лед!! Лед!!!

Он проснулся от собственного крика. В воздухе витал аромат черники и леса. Ястреб подбежал к окну. Там, в лесу, он увидел два желтых огонька. На минуту. И все пропало.

Ястреб бросился к Яя. Она ничего не могла понять спросонья. Только хлопала глазами.

– Яя, мы должны идти. Я видел Искру! Она в опасности.

– Конечно, пойдем, – Яя зевнула во весь рот. – Только успокойся. Поговорим утром.

Яя отмахнулась от него. Зевнула еще раз. И заснула.

Ястреб не мог уснуть. Он все думал о своем видении. В конце концов ему стало казаться, что это был просто сон и он зря разбудил Яя.

Искра

Искра с удивлением разглядывала ледяные домики. Не верилось, что все это настоящее и тут могут жить люди. Все белое. Вокруг аккуратный белый искрящийся снег. Кукольные улицы и кукольные домишки. Людей было мало, но по мере их приближения к центру зимника становилось все больше. Искра беспокоилась, что они идут так открыто.

– А ты уверена, что меня никто не заметит? – спросила она.

– Конечно, уверена. Чтобы тебя заметили, нужно быть яркой или делать что-то интересное. А ты не то и не другое.

– Но тут все друг друга знают, наверное, а я новый человек.

– Да всем плевать. Я тебя уверяю.

Пришествие Агудар

Они шли по улицам. Искра старалась запомнить все, что видела вокруг. Это было так необычно. Но она понимала, что они идут к тому величественному зданию в центре, куда хотела ее сдать Снежа. А вот сейчас она сама добровольно идет туда. Волнение ее росло.

– Шоэль, а ты уверена, что это безопасно?

– Ты слишком много думаешь, – отрезала она.

Они продолжали идти молча. Никто и правда не обращал на нее внимания. Люди, которых они встречали, старались отвернуться или сразу уйти в сторону. Это немного успокаивало. Все были одеты как Снежа и ее бабушка. Теплые одежды, а поверх – платки. На поясе у многих были привязаны маленькие лыжи, как у Снежи.

– Легкоступы, – сказала Шоэль, проследив за ее взглядом. Тут без них никак. У тебя тоже будут такие.

Они вышли на большую площадь, которая была круглой, как сковородка, и со всех сторон окружена портиками, сделанными из снега. А дальше, направились прямо в Ратушу, которая при ближайшем рассмотрении выглядела еще прекраснее, чем издалека. Она была похожа на воздушный торт. Башни, шпили, балконы. Немыслимое количество украшений и лепнины. Тревожное чувство снова вернулось.

– Слушай, а где ты живешь? – спросила Искра.

– Прямо тут, в ратуше. Я же говорила тебе, что я дочь сенатора, – ответила Шоэль гордо.

Искру раздирали противоречия. Ей, конечно, хотелось побывать внутри такого необычного замка, но, с другой стороны, именно тут ее собирались определить на казнь еще вчера. И было страшно. А не получится ли так, что ей развязали руки, дали шанс уйти, а она сама пришла на собственную казнь?

Но все мысли покинули ее, когда Искра попала внутрь. Какая красота! Внутри ратуши все было из снега и льда. Ледяные колонны, бассейны с голубой, чистой водой. А с потолка свешивалась самая настоящая хрустальная люстра. Хотя почему хрустальная, может, и она была ледяной. Они поднимались по винтовым ледяным лестницам, проходили один коридор за другим. Пока не остановились перед одной из дверей.