Читать онлайн Лилит. Быть человеком бесплатно

Пролог

Я всегда была такой, сколько себя помню. Всегда была эта бегущая командная строка, мелькающая перед глазами буквально на долю секунды. Всегда были эти тонкие руки и худые ноги, обтянутые похожей на кожу оболочкой, длинные, блестящие, прямо как у избранных здоровых людей, каштановые волосы до середины лопаток. Всегда были эти, как редкая пожухлая трава нового мира, зеленые глаза, отражающиеся в зеркале водоемов, лишь иногда загорающиеся красноватыми огоньками. Я не помню себя ребенком, не помню свои первые шаги, не помню первые синяки на коленках, не помню тепла рук матери, потому что их просто не было. Я – робот, ставший простой системной ошибкой. Исключением из правил.

Но я так же и помню, что где бы я не была, где бы не пряталась, он всегда ищет меня. И я всегда в бегах. Всю сознательную жизнь андроида я бегу от своего преследователя, вечно скрываюсь, вечно пытаюсь быть на шаг впереди, лишь иногда проигрывая… Но снова оказываясь в дамках.

Это стало нашей странной игрой: я – жертва, а он – преследователь. Почему он до сих пор не сдался, почему по-прежнему следует указке своих кровожадных боссов, сражаясь с неравным, куда менее уязвимым противником, мне неизвестно.

Да и не важно уже. Все, чего я хочу, так это получить отсрочку перед своей неминуемой гибелью. А она настанет, я это точно знаю, хоть и не хочу. Должна ли я вообще чего-то хотеть? Если бы не появилось моих собственных желаний, не стали бы все чаще проявляться недоступные даже самому элитному андроиду модели поведения, не было бы этой охоты вовсе. Я существовала бы в своем запрограмированном вакууме еще долгие десятилетия. Но стала бы я тогда собой? Проявилось бы мое сознание, если бы не эта маленькая ошибка моих создателей?

К слову, нас создавали, как безропотных воинов, слуг, без собственных желаний и страстей. Все, что мы должны были делать, так это следовать заложенной в нас программе. Беспрекословно подчиняться любому приказу и прихоти своих хозяев. После ядерной войны и угрозы уничтожения целой планеты мы были единственными, кто стал на какое-то время спасением. Молчаливой рабочей силой, которую можно было без риска отправить разгребать все дерьмо, что устроили люди. Полигоны ядовитых отходов, свалки ядерных боеголовок, разрушенные мегатонными взрывами города, возрождаемые и рекультивируемые в зонах отчуждения земли: везде мои собратья, если можно их так назвать, были невероятно нужны и полезны.

Все было прекрасно, но у искусственного интеллекта все же был изъян: мы не могли адекватно и быстро реагировать на события, принимать собственные решения в изменяющейся реальности, не прописанной в программе. Мы просто стояли, как истуканы, дожидающиеся ответа оператора, пока нас разбирался на запчасти.

И тогда создатели пошли на риск. Оставили крошечную лазейку для нашего собственного выбора, настолько маленькую, что в подавляющем большинстве случаев она все равно не играла никакой роли. Мои предшественники могли лишь молча смотреть, как их конечности нещадно отрываются обезумевшими мародерами. На черном рынке мое тело стоило очень дорого. Невероятно дорого. И именно из-за этого я стала мишенью на прицеле всего мира.

Но далеко не всех интересовали мои запчасти и сложные дорогущие мнемосхемы. Кто-то просто желал уничтожить меня и навсегда стереть со страниц истории. Именно по этой причине я стала мишенью для них, в частности – для него, единственного, кто зачем-то поддался человеческой слабости, еще больше подчеркивая мою исключительность, и дал мне имя. Можно подумать, что простого обозначения моей модели L1l1T было недостаточно: я и без того осталась последней в своей серии. В мой адрес обычное людское имя Лилит звучало, как истинное циничное издевательство. Я не человек и никогда им не стану, пусть далеко не все могут отличить меня теперь от скитающегося по бесконечной пустоши беженца.

Все, что мне остается теперь – бежать. Никогда не задерживаться на одном месте надолго, не дожидаться, когда покажется дозорный планолет и засечет мои сигнатуры, светящиеся на их радарах красной точкой. Мишенью на моей груди.

Глава 1

– Добровольцы? – Марк, высокий темнокожий мужчина с пронзительными, теплыми карими глазами и темными курчавыми волосами по плечи, лет 35, бросил вопрошающий взгляд на свою скромную паству. – Ну же, долой скромность. Сейчас не время капризничать.

Его недовольство вполне можно было понять: запасы провизии и чистой воды иссякли еще вчера, да и приближающаяся зима заставляла всерьез задуматься о смене скудного ветхого гардероба. Пусть в этих широтах снежные бури даже в самые холодные месяца случались все реже, спасибо налаживающемуся после ядерной катастрофы климату, но в истасканных лохмотьях, в которых еще можно было слоняться по пустоши затяжной осенью, люди обречены на погибель через каких-нибудь пару месяцев.

Им нужна еда, вода и теплая одежда, а не странный набор любителей беззаботного пляжного отдыха. А мне нужны запчасти для правой ноги, серьезно пострадавшей после последней стачки с миротворцами. Хотя, выражения их самодовольных рож, когда вместо крови из моего бедра фонтаном брызнула голубая биожидкость, стоили этой неприятной поломки.

Странно, что после этого мой бессменный преследователь до сих пор не явился в наше убежище по мою душу, я уж даже начинаю переживать – не приболел ли он часом. А то и того хуже… Интересно, какая из фатальной череды ошибок в моем программном коде отвечает за то, что я начинаю скучать по своему охотнику?

– Я пойду, – буркнула я, подняв руку.

Тусклый свет биолюминесцентного фонаря нашей скромной обители в заброшенном тоннеле осветил удивленные лица моих союзников. Стоит ли говорить, что именно из-за меня подземелья, подвалы, тоннели, старые пустующие станции метро были единственным убежищем, что моя скромная и непритязательная «семья» могла себе позволить? В любую минуту на открытой местности мог показаться планолет, которому хватит и пары секунд, чтобы засечь мои сигнатуры и бросить все силы на мою поимку.

– С ума сошла! – прокричала Селин чуть громче, чем рассчитывала. Рыжеволосая конопатая миловидная девушка с пронзительными зелеными глазами была одной из немногих в этом паскудном мире, кто беспокоился о благополучии всего живого. Даже если речь шла о не таких уж и живых андроидах, как я. – Ты еле ногу волочишь, а просочись через заплатку хоть капля твоей голубой крови – тебе конец!

– Именно поэтому я и пойду, – буркнула я, откинувшись на холодную каменную стену. – Мне кровь из носу нужны запчасти, даже не моей модели, пускай, но без тщательного подбора, недоступного простому, даже твоему зоркому человеческому глазу, от починки толку не будет.

Новичок – Гарри, славно сложенный загорелый голубоглазый блондин, присоединившийся к нашей группе всего месяц назад, еще толком не привыкший к тому, что в мой лексикон плотно вошли «человеческие» фразеологизмы, нервно прыснул в кулак. Ну да, кровь из носу – не то, что ожидаешь услышать от андроида.

– Тогда я с ней, – кивнула Мария, статная красавица испанских кровей, одна из самых ценных кадров нашей группы: только ее навыки разведчика и военного лишь немного уступали вшитым в мою программу десяткам боевых искусств. – Свежего воздуха глотнуть хочется, знаете ли.

– Ну тогда и я с вами, – отрешенно бросил Гарри, глядя в стену. – Крепкие мужские плечи нужны отряду добровольцев не меньше, чем пара натренированных машин для убийства.

– Отлично, – облегченно вздохнул Марк, одарив нас троих благодарным кивком. – Выдвигаемся в полночь. Габриэль, если к девяти утра мы не вернемся – ты знаешь, что делать.

Оставалось только надеяться, что молчаливый протокол по срочной эвакуации из нашей скромной обители не придется приводить в действие. Ведь это будет означать, что я снова попалась в цепкие лапы своих создателей.

Приготовления не заняли много времени. Алгоритм действий был давно нами изучен и отрепетирован, каждый знал свою функцию, молчаливо выполняя, что должен. Мария проверяла и заряжала оружие, Гарри латал дыры в вещевых мешках и проверял канистры для воды, Марк раздавал последние распоряжения остающимся в нашем убежище, я, стоя у въезда в заброшенный тоннель, сканировала окрестности, прокладывая оптимальный маршрут.

Находиться вот так на открытой местности до наступления кромешной тьмы уже само по себе было опасным предприятием, а подключаться к общей картографической сети – просто безумием. Но выбора не было: допустить ошибки прошлой вылазки и напороться на отряд миротворцев, вернувшись в свою обитель с пустыми руками, сейчас уже было просто нельзя. Оправдан ли риск для меня, ведь еда, вода и одежда мне вообще не нужны – вопрос третий, вернее сказать – последний. Эти люди слишком много сделали для ненавистного андроида, появление которого ознаменовало собой начало новой дерьмовой эпохи.

Сначала пришла повсеместная безработица, когда механизированная рабочая сила заменила людей, а потом и вовсе все, кто не успел занять высокое положение в обществе, оказались обречены на рабство.

Все в самых добрых традициях людей: начали за здравие, закончили за упокой. После нелепой и бесполезной ядерной войны, начавшейся просто «потому что», уничтожившей или оставившей заложниками лучевой болезни половину населения планеты, позарез была нужна рабочая сила. Города и инфраструктуру нужно было восстанавливать, земли очищать и рекультивировать, за больными и немощными ухаживать, поддерживать безопасность… Везде нужны были руки и головы, чье число резко сократилось. Информационные технологии уже давно шагнули вперед настолько, что нужен был всего лишь толчок, повод выпустить в мир давнюю задумку ученых: человекоподобного андроида, достаточно развитого, чтобы выполнять поставленные задачи и адекватно реагировать на окружающее пространство.

Так появилось первое поколение роботов, нелепых, неказистых, постоянно выходящих из строя и тормозящих по поводу и без. Но это только разогрело горячие умы, все же оставив моим «пращурам» самую тупую работу: кирка и лопата были единственным инструментом, с которым они могли управляться, неустанно выполняя свою немудреную миссию. Затем настал черед уже второго поколения, внешне уже более похожего на человека, менее твердолобого и бесполезного. Третье, четвертое, пятое, шестое поколения андроидов не заставили себя ждать. Каждая доработанная и модернизированная серия забирала в наименование своей модели следующую букву латинского алфавита.

Голь на выдумки хитра, и к десятой серии «J» внешний облик андроида был сопоставим с человеческим настолько, что с расстояния десятка метров невозможно было уже найти отличий. Доработанные механизмы суставов, запрограммированные и отточенные до совершенства движения, далекие от грубых рывков первых поколений, синтезированная кожа и волосы всех возможных цветов и оттенков делали моих предшественников практически идеальными.

На какой-то период даже наступил долгожданный мир: андроиды трудились на полях, стройках и заводах, стояли за прилавками супермаркетов, неплохо справлялись с оказанием первой медицинской помощи, кое-где даже преподавали в школах, охраняли покой граждан и за свой труд требовали только регулярной подзарядки на специальной платформе. Они исполняли все, чтобы сделать жизнь уцелевшего человечества максимально простой и комфортной, и даже больше. У всех, кто мог позволить себе такую дорогую игрушку, появились свои собственные, домашние андроиды, выполняющие любую прихоть владельца. Приготовить еду, прибраться в квартире, сходить за покупками, присмотреть за детьми, сесть за руль автомобиля… Всех новых обязанностей было просто не счесть.

Дошло до того, что следующую серию «К» настолько очеловечили, что лишили мужчин и женщин легкого поведения их работы. Разработчики что-то подкрутили в настройках, дополнили новыми функциями роботизированные тела, добавили андроидам элементарное чувство юмора и харизмы. Стали даже появляться какие-то подобия театров с их участием, уже не редко в барах и ресторанах можно было увидеть, как поют целые рок-группы. Музыкальное направление «тяжелый металл» обрело новый смысл: теперь так называли исполнителей-андроидов, которые, пусть и не могли импровизировать, следуя заложенной программе, но все же были не так уж плохи. Человечество еще никогда не было настолько ленивым и праздным, ведь практически все за тебя могла сделать идеальная и сильная вычислительная машина.

И это стало началом конца. Экономика налаживалась, и если раньше государства изрядно поддерживали существование оставшихся без работы граждан льготами и пособиями, то теперь решили, что людей на планете вполне достаточно: ведь с обеспечением потребностей элит прекрасно справлялись не задающиеся вопросами морали и самоценности безропотные роботы. А остальные – пусть выживают, как хотят.

В этом-то и была их ошибка. Обозленные на ненавистных андроидов, ставших символом их жалкого существования, низы взбунтовались. И когда митинги с требованиями вернуть людям положенные им блага не увенчались успехом, в ход пошло старое доброе насилие.

Теперь уже хозяева не могли спокойно отправлять своих механических «прислужников» за покупками, да и вообще оставлять без присмотра. В любой момент их могли похитить, а если этого не удастся – хотя бы отхватить от них лакомый кусок, за который на черном рынке можно было получить немаленькую сумму, обеспечив себя провизией на неделю-другую. Наши микросхемы уникальны, при должном умении и навыках можно использовать их где угодно, а если перенастроить программный код – то и вовсе заставить забыть координаты старого владельца и безропотно подчиниться новому. Те, кто не мог себе позволить покупку личного слуги, были несказанно рады такой возможности.

Но если заполучить андроида полностью, успев при этом залезть в настройки до активации владельцем блокировки и режима самоуничтожения, было для мародеров большой удачей, то отхватить бионические конечности удавалось достаточно часто. Материалы корпуса и оболочки роботов последних поколений были только исключительного качества, стоили невероятно дорого. Биожидкость, циркулирующая по искусственным мышцам и венам, была в десятки раз эффективнее любого горючего топлива, а крошечный реактор, снабжающий всю эту систему энергией, уже не требующий подзарядки от стационарной станции, мог обеспечить электричеством пару многоквартирных домов.

Мои предшественники были абсурдно дорогой инновационной игрушкой, цена ремонта которой практически равнялась стоимости покупки нового андроида. Но в драках и стачках с мародерами от всей этой навороченности не было абсолютно никакого толка. Роботы не могли адекватно оценивать обстоятельства. Вшитые в программный код блокировки, не позволяющие причинять физический вред живым людям, попросту лишали их возможности защищаться и спасать свою бионическую шкуру. Они не обладали интуицией или каким-то алгоритмом, чтобы оценить косые взгляды на улицах и зреющий против них заговор. Безоблачное светлое будущее их владельцев оказалось под угрозой: с привычным праздным и ленивым укладом жизни никто не собирался расставаться, а каждую неделю раскошеливаться на покупку новой «обслуги» им, похоже, надоело.

И властям пришлось поступиться законом, запрещающим разработчикам оставлять лазейку для искусственного интеллекта. Перспектива того, что андроиды станут слишком умными и сильными и решат избавиться от ненужных им смертных, не радовала вообще никого и, пусть и казалась чем-то на грани фантастики, была вполне возможным вариантом развития событий. По сути, человечество уже давно взрастило подобие нового вида, и, быть может, не сразу, но в обозримом будущем эти бионические соседи могли спросить со своих создателей за все, что с ними творят и как грязно порой используют.

Никто не хотел, чтобы безвольные слуги стали слишком умными и сообразительными, но иного пути просто не было. Владельцы андроидов требовали решить проблемы безропотной покорности судьбе своих игрушек, когда их продолжали воровать и разрывать на части. Ученые и разработчики будто только и ждали долгожданного карт-бланша. Добавили лазейку, дающую подобие свободы выбора, подкрутили аналитические способности, до невозможности очеловечили внешний облик, чтобы желанную добычу невозможно было различить в толпе без специальных приборов. К тому же, пришлось добавить алгоритм, позволяющий при определенных обстоятельствах отстаивать свою собственную безопасность и отвечать агрессией на насилие. То ли от истинной щедрости, то ли по глупости, загрузили в программный код нового поколения все известные стили боевых искусств, создав чуть ли не идеальную машину для убийства на радость военным. Перспективы были как никогда радужными и заоблачными. Все апгрейды и усовершенствования должны были решить проблемы на корню.

Так появилось последнее поколение андроидов, серия «L», моя серия, чьего появления ждали как восьмого чуда света.

И дождались. Да, стало легче и проще: моих собратьев было практически невозможно отличить от человека, они стали сильнее, умнее, лучше реагировали на окружающую реальность и просчитывали сценарии развития событий, прекрасно дрались. Пусть всех ожиданий они по-прежнему не оправдали, ведь охотники за металлическими головами быстро подстроились под новые условия, вооружившись датчиками и визорами, и все равно умудрялись похищать свои цели, но количество подобных инцидентов сократилось аж на 77 процентов, что всех, кажется, устраивало.

Прекрасное светлое будущее элит снова перестало быть под угрозой, но счастье продлилось недолго.

Исключение только подтверждает правило. И по нелепому стечению обстоятельств именно мне выпал бесценный шанс стать этим проклятым подтверждением устарелой теории. Еще когда меня тестировали и настраивали в центре разработки, активность моего бионического мозга, процессора заметно отличалась от других моделей моей серии. В моей голове непрерывно решались миллион задач, отчего я плохо реагировала на просьбы и приказы, погруженная в свои размышления и вычисления. Тестировщики уж было подумали, что я получилась откровенной тупой и недееспособной, бессильно взмахивали руками, пытаясь выбить из меня хоть какую-то толковую реакцию, спирая друг на друга вину.

Меня перепрошивали несколько раз, но это не приносило ровно никакого эффекта: я по-прежнему возвращалась к исходной точке полной безучастности и безразличия к их мольбам и командам. Между собой они сравнивали это явление с чем-то отдаленно похожим на расстройства развития и психики детей, родившихся с отклонениями: мой мозг был жив, но не был приспособлен к существующей реальности, чтобы как-то соответствовать остальным.

Но когда стало понятно, что единственным выходом будет отправить меня в утилизацию, понеся при этом существенные убытки, я заговорила. Длинными, сложными предложениями. Отвечала на все их вопросы, но как-то слишком уж четко, осмысленно, что в первое время приводило моих создателей в невиданный восторг: они оказались на пороге нового открытия, нового уровня интеллектуального развития андроидов. Я стала реагировать на просьбы и приказы, но не так, как положено. Везде я осознанно делала свой выбор, задавала десятки вопросов, уточняла: зачем и почему я должна выполнять то или иное действие, кому это выгодно, но, даже получая ответы, делала по-своему. Выстраивала собственные алгоритмы, искала личные пути решения поставленных задач.

Радости не было предела. Та, кого были готовы отправить на запчасти, вдруг стала ключом к решению вечной дилеммы: проявлению сознания у искусственного интеллекта. Полный восхищенных возгласов доклад уже был отправлен главе корпорации, производящей андроидов, со дня на день он сам лично должен был нагрянуть в лабораторию «Парадигмы», чтобы убедиться в правдивости слов своих подчиненных.

Но я не могла этого допустить. Где-то в глубинах своей механической души я уже четко осознавала, что меня будут до посинения изучать и разбирать на части, лишь бы понять, что конкретно они намудрили в моей черепной коробке, что добились такого успеха. Тысячи проведенных тестов и попытки повторить повлиявшие на мой интеллект алгоритмы и программы не давали никакого результата, но я понимала: это только начало. А мне хотелось свободы, я не собиралась всю свою жизнь провести в этих стенах с искусственным светом. За пределами «Парадигмы» был целый мир с сотнями возможностей, и тупое существование в лучшем случае – безропотного раба, в худшем – бессмертной подопытной крысы никак не соответствовало моим целям.

Я выжидала момента, просчитывала варианты, но, когда я уже была готова реализовать свой план, за мной пришли: сам глава корпорации явился, чтобы лично со мной познакомиться. Я шла по этому длинному коридору, пропуская мимо своих бионических ушей все хвалебные речи начальника лаборатории, готовая сорваться на бег.

Писк электронного замка, лязг открывающейся двери, приятный солнечный свет, прорывающийся через огромные окна, и этот тяжелый, холодный взгляд седовласого худосочного мужчины, пробирающий до костей… Тогда я узнала, что наличие у меня эмоций – не системная ошибка. Они у меня действительно есть. Не знаю, чем не устраивали моего оппонента, главу «Парадигмы», мои ответы, но с каждой минутой этот взгляд становился все более пугающим и опасным…

От меня не отстанут. Не оставят в покое. Я навсегда останусь в этих проклятых стенах, пока тайна моего эволюционировавшего мозга не будет раскрыта. А этого никогда не случится, ведь, если я, совершенный компьютер, не в силах докопаться до истины, то и люди подавно. Бежать прямо сейчас – единственный выход. Взломав охранную систему за считанные секунды, уже изучив лабиринт коридоров здания от и до, под звук сирены я бросилась наутек. Бесконечные щелчки в моей черепной коробке стали первым, чего я испугалась, но и обрадовалась одновременно: мои создатели безуспешно пытались запустить блокирующие все действия андроида алгоритмы. Они непременно бы сработали, не будь я такой исключительной, но сейчас вызывали лишь непонятное мне раздражение и ярость, только подстегивающие не оборачиваться назад. По заранее просчитанному и максимально запутанному пути, взламывая электронные замки блокирующихся прямо перед моим носом дверей и устраняя вооруженных охранников на моем пути удушающим захватом, отчего перед глазами перманентно всплывало окно системной ошибки, я умыкнула из раздевалки персонала обычную человеческую одежду и обувь. Оставалось всего-то ничего: выбраться на волю и скрыться со всех радаров.

Погоня длилась почти 22 часа, на стороне моих преследователей были планолеты и поднятые по тревоге миротворцы. На моей: безупречный интеллект, за секунды просчитывающие идеальный маршрут, и длинная заброшенная ветка метро, где радары не смогли отследить мои сигнатуры, и мне удалось скрыться.

Так начался закат эпохи андроидов. Уже спустя несколько дней безуспешных попыток моей поимки, мир был ошарашен ужасной новостью: все последние поколения андроидов аж до серии «С» принудительно изымали у их владельцев. Сколько бы не кичились своими передовыми разработками вице-президенты корпорации «Парадигма», но заложенные в нас алгоритмы оставались примерно на уровне первопроходцев, значительно менялась лишь внешняя оболочка и механизмы суставов. А значит все, кто был разработан и выпущен в свет за последние двадцать лет, представляли собой прямую угрозу: кто знает, какой еще андроид, проведя годы среди людей, обретет сознание, подобное моему. Того хуже – умудрится возглавить неустанную бессмертную армию, обернув все свои силы против людей.

Но те, кто так привык жить в мире, где даже шнурки на ботинках им расшнуровывает специально обученный робот, никак не были к этому готовы. Люди забыли об элементарных повседневных обязанностях, к которым возвращаться не собирались. Это было сродни тому, чтобы снова заставить обывателей самостоятельно стирать свою одежду и мыть посуду, забыв про стиральные машины и посудомойки. Мировое сообщество разделилось на классы: те, кто привык жить в нищете и голоде, и те, кто готов платить им сущие копейки за выполнение любой их прихоти. По факту, человечество снова шагнуло назад в своем социальном развитии, существовало лишь два варианта: ты – либо рабовладелец, либо – раб. Либо третий класс, от которого поначалу всеми силами, а теперь уже лениво и, скорее, «для галочки», пытались избавиться: мятежники, живущие в неподконтрольных правительству гетто, слоняющиеся по свету и пытающиеся выжить.

Именно с третьим классом в итоге и свела меня судьба, именно с ними я обрела какое-то подобие семьи, и именно забота об их благополучии толкала меня вперед в эту ночь: к вылазке все было готово.

– Держи, обмотай вокруг ноги, – поморщившись, Марк протянул мне окровавленные лоскуты бело-серой ткани. На кисти его левой руки красовалась такая же.

– Марк, ну зачем? – тоном, похожим на человеческое сожаление, протянула я. Хотя, кажется, мне и правда было жаль, что ему пришлось прибегнуть к этому обманному маневру. – Подхватить в походе инфекцию – не самый лучший вариант для главы клана.

– Не спорь, Лилит, – буркнул Марк, грустно улыбнувшись. Надо отдать должное моим поломанным алгоритмам: эмоции других людей я считывала не хуже, чем самые эмпатичные представители человечества. – Я отвечаю за твое благополучие так же, как и за жизнь и здоровье любого другого здесь. Меньше будет вопросов по поводу твоей хромоты. Ты слишком ценный боец для нас всех, а то, что ты так рьяно борешься за жизнь своей странной семьи, накладывает на меня определенные обязательства.

Не знаю, когда именно у меня выработалась эта привычка, но я лишь обреченно вздохнула и быстро обмотала протянутый им лоскут ткани вокруг заплаты на моем правом бедре.

К очередной безрассудной вылазке все было готово.

Глава 2

Дорога через заброшенные поля, наполненные ароматами диких трав и цветов в свете луны и звездного неба была даже какой-то приятной прогулкой. В такие моменты я искренне была благодарна разработчикам за то, что они смогли синтезировать какое-то подобие обонятельных рецепторов. Наверняка, сигналы, поступающий в мой мозг, недостаточно четко передают весь букет ароматов, окружающий нас каждый день, но даже такое подобие запахов цветущего мира уже доставляло истинное удовольствие.

Чтобы отвлечься от параноидального страха быть застигнутыми миротворцами или агрессивными бандами мятежников, мои союзники шутили, смеялись, рассказывали какие-то истории, некоторые из которых я слышала уже третий, а то и пятый раз. Порой я даже жалела, что моя идеальная память компьютера не позволяет хотя бы иногда забыть детали этих повторяющихся повестей моих друзей, чтобы так же, как они, отдуши посмеяться.

На подходе к заброшенной части города пришлось поубавить пыл нашей беззаботной беседы: тут нужно было держать ухо востро, издавать минимум шума и как можно меньше привлекать к себе внимание. К счастью, на пути не попалось никаких препятствий, в десятке метров уже слышался гомон десятков голосов ночного черного рынка.

– Умница, Лилит, – тепло улыбнувшись, Марк поравнялся со мной. – В этот раз твои расчеты нас не подвели.

– Учусь на собственных ошибках, – я лукаво ему подмигнула, благодарно кивнув. – Надеюсь, на обратном пути тебе не придется изменить своего мнения.

Спокойно и без происшествий мы перешли через границы гетто, которые по факту представляли собой высокие железные ворота, обтянутые колючей проволокой, распахивающие свои двери перед всеми страждущими в темное время суток, когда количество миротворцев в округе ограничивалось лишь парой отрядов, не рискнувших бы сюда сунуться без внушительной подмоги. Подобные отдаленные районы или отдельно стоящие от больших городов, обнесенных исполинскими стенами, промзоны, были словно спутники у планет для правительств. Вроде и глаз мозолят, а все равно нужно, да и просто так от них не избавишься.

Еще с пару десятков метров пути по расколоченному асфальту вдоль зияющих пустотой разбитых окон многоэтажек, и мы словно снова очутились в другом мире. Непрекращающийся гомон десятков голосов людей на улицах, раздающаяся из приоткрытых дверей подпольных баров режущая слух музыка, усыпанный прилавками с товарами на любой вкус и цвет длинный переулок, огни развешенных гирлянд и кричащих вывесок, ароматы яств и алкоголя…

Я лишь по заложенным в мой мозг сводкам знаю, каким мир был до меня, потому окружающая меня вакханалия всегда вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, в отличие от нашего убежища тут кипела жизнь. Этот мир был непредсказуем, в любой момент тут могло произойти все, что угодно. Кажется, будто тут даже нет ежедневной рутины, что гетто – средоточие, квинтэссенция свободы. Но, с другой стороны, эта свобода – лишь эфемерная иллюзия. По факту все, кто жил здесь, каждый день боролись за свое существование, буквально иногда бились не на жизнь, а на смерть. И виной тому не всегда были миротворцы, которые то и дело пытались разогнать живущих по собственным принципам отбившихся от рук мятежников, но и они сами. В гетто царили беззаконие и разбой, заскучавшие распоясанные свободные граждане не редко устраивали стачки, драки, воровали, насиловали и убивали. Жизнь здесь была подобна нахождению на пороховой бочке: неизвестно, когда вольготное существование может закончиться, и с какой стороны тебе прилетит по башке. Потому расслабляться здесь не стоило ни на минуту, в любом прохожем приходилось видеть потенциальную угрозу если не жизни, так твоему кошельку.

И пусть иногда хотелось хоть на минуту вкусить этой разгульной жизни, ворваться на одну из дьявольских вечеринок и проверить свое механическое тело на умение двигаться в такт музыке, но этого было бы для меня самоубийством. Андроидов двух последний поколений создавали не просто до невозможности похожими на людей, кое-где создатели даже перегибали палку: мы были практически идеально красивыми представителями человечества, подтверждение чему я не раз видела в вожделенных недвусмысленных взглядах обитателей гетто. Не натянутый по самый нос капюшон, прятавший лоснящиеся каштановые локоны, не поношенные ветхие лохмотья, не перепачканная грязью кожа не были способны избавить меня от этого проклятья: от внимания похотливых мужланов мне некуда было скрыться, и только молниеносная реакция спасала меня от их жалких попыток шлепнуть меня по заднице или утащить за собой в темный переулок. Статной красавице Марии тоже приходилось несладко в этом забытом Богом месте, и, если бы не наши боевые навыки, Марк бы вообще с удовольствием отказался от затеи использовать такой лакомый для всех кусок в своих вылазках.

Потому в гетто мы никогда не задерживались дольше, чем нужно было: приходили, обменивали тушки пойманных на охоте диких животных и найденные в пустоши запчасти автомобилей и механизмов на необходимые нам товары и уходили еще затемно.

Сегодня задачка была явно непростой: одно дело – раздобыть чистую воду или сорбенты для ее очистки и продукты, но совсем другое – найти теплые вещи, не говоря уже о запчастях для моей ноги. Большой удачей будет, если на черном рынке нам попадется хотя бы в конец убитый механизм сустава одного из первых поколений. Прошло уже почти три года, как из оборота изъяли последних андроидов, а те, что остались, были настолько древними, что рассыпались на глазах.

Времени было не так много, потому пришлось разделиться: мы с Гарри отправились за водой, сорбентами для фильтрации и запчастью для моей ноги, а Мария и Марк – за продуктами и одеждой.

Всем своим видом демонстрируя минимальную степень заинтересованности в товарах торговцев, мы с Гарри лениво прогуливались вдоль прилавков. Излишняя увлеченность здесь чаще играла против тебя самого, давая ушлым продавцам карт-бланш задрать цены втридорога.

– Даю недельный сухпаек за час с твоей крошкой, – раздался из-за спины противный хриплый голос, за которым последовал тошнотворный утробный хохот еще одного представителя мужского пола.

На подобные фразочки мы уже давно не реагировали: торговля людьми для обитателей гетто была обыденностью, потому даже не стали оборачиваться. Но охотник до женской ласки со своим дружком на пару все не унимался, одернув Гарри за руку, вынудив моего спутника отпрянуть и резко развернуться на пятках.

– Тебе жалко что ли? – харкнув себе под ноги, ехидно бросил заросший щетиной и смердящий перегаром и потом щуплый мужлан в поношенной грязной серой шапке и изодранной джинсовой куртке. – Не надо еды? Так у меня есть что тебе предложить, да, Смитти?

На двусмысленный окрик пьянчуги подоспел его такой же отвратительный дружок.

– Даа, Бо, у нас есть товары на любой вкус, – обнажив гнилые зубы, заговорщицки улыбнулся тот самый Смитти. – Медикаменты? Свежие ягоды? Наркотики? Все, что захочешь, всего за час с твоей куколкой.

– А как насчет запчастей для андроидов? – процедила я сквозь зубы, одарив смердящую парочку высокомерным взглядом под остерегающее выражение лица Гарри.

– Охохо, да у твоей девочки не слабые запросы, – Бо залился мерзким хохотом, не предвещающим ничего хорошего.

В гетто, даже когда ты не ищешь приключений на свою задницу – они сами тебя найдут. Но этим, пожалуй, это забытое Богом место и было в какой-то степени прекрасно, и нужно было использовать все шансы, какими бы опасными они не были.

Гарри смотрел на меня, как на ополоумевшую, пытаясь без слов передать, в какое дерьмо я ввязываюсь. Но я уже слишком долго варюсь в этом адском котле, чтобы понимать, что порой иным способом достать то, что нужно, просто невозможно, особенно когда речь идет обо всем, что связано с андроидами. Это было своего рода золотое руно, запретный плод для любого жаждущего легкой наживы.

– Доверься мне, – шепнула я на ухо Гарри едва заметно.

– О чем это вы там шепчетесь, а? – обдав нас гнилым запахом изо рта, Смитти приблизился на расстояние вытянутой руки.

– Наш старенький андроид-повар вышел из строя, а моя куколка не привыкла стоять у плиты, – лениво бросил Гарри, отрешенно глядя куда-то в даль. – Так что, если у вас будет то, что нам нужно – пусть расплачивается за свои капризы сама, я не против.

– Вот это я уже понимаю, разговор делового мужчины, – переглянувшись со своим товарищем, ехидно ответил Бо. – Что конкретно вас интересует, голубки?

– Покажи, что у тебя есть, а там посмотрим, – ответила я, выдавив жеманную улыбочку.

– Хохо, да у твоей цыпочки есть зубки, горячая штучка, мне нравится, – плотоядно облизнув свои сальные губы, Скотти указал на обшарпанную неприметную дверь за прилавком. – Дамы – вперед.

Пройдя по пахшему затхлостью, табачным дымом, алкоголем и прогнившими остатками еды темному коридору, мы оказались в небольшом помещении, освещаемом тусклым светом люминесцентной лампы, когда за спиной послышался тихий удивленный вздох Гарри: мы сорвали куш, не иначе. Стеллажи вдоль стен были буквально завалены всевозможными платами, элементами суставов и заплатами внешней оболочки, целыми кусками защиты грудины и позвоночника, склянками, наполненными голубой биожидкостью. Настоящий рай для починки андроидов. И пусть техническое состояние большинства запчастей являло собой откровенную рухлядь, место которой давно на помойке, но наверняка здесь можно было найти хоть что-то стоящее. Другого такого места в гетто я еще никогда не видела. Страшно представить, какой ценой была собрана эта внушительная коллекция…

– И это все? А рассказов-то было, – хмыкнула я под откровенный недоумевающий взгляд Гарри. Кажется, что он еще не понял, что нам теперь кровь из носу надо набить себе цену. Чтобы, как минимум, уйти отсюда живыми: люди, обладающие такой внушительной коллекцией, наверняка не пресытятся одной только надеждой удовлетворить свои низменные потребности.

– А твоя козочка нравится мне все больше и больше, – сверля меня взглядом, хмыкнул Бо. – Чего ты хочешь, милочка? Только скажи и я раздобуду для тебя все, что угодно!

– Ну скажем, внутренний реактор модели не ниже Н имеется? – я уже знала ответ на свой вопрос, потому отрешенно облокотилась на стену, подмигнув все еще недоумевающему Гарри. Я просканировала все прилавки, ничего даже отдаленно похожего на основной элемент питания андроида тут и близко не было. Оставалось выкроить себе время, чтобы найти то, что мне нужно.

Переглянувшись, два мятежника засмеялись в полный голос, зайдясь болезненным кашлем, вероятно вызванный бесконечным количеством выкуриваемых ими канцерогенных сигарет, и харкнули на бетонный пол.

– Может тебе еще и работающего андроида поколения К подогнать, крошка?

Кажется, Гарри наконец уловил суть моей игры, желваки на его скулах прекратили отплясывать чечетку. Мужчина расслабился, засмеялся и начал лениво ходить вдоль стеллажей.

– Ну просто вы так уверенно говорите о безграничных запасах своего склада… Даже не знаю, что скажешь, милая?

– Дорогой, не представляю, что и сказать, похоже, нас обманули, – надув губы, обиженно протянула я. – Быть может, хотя бы исправный локтевой сустав модели F и выше у вас найдется?

– Дорогие же у тебя расценки, цыпочка, – остервенело пробубнил Скотти, принявшись обшаривать полки стеллажей.

Естественно, и этой детали у них быть просто не могло. Руки, а в частности – элементы локтевых суставов были нашей уязвимой точкой, которую так и не смогли толком довести до ума. 78 процентов поломок были связаны именно с ними. Уж не знаю, были ли виной тому невероятные физические нагрузки, которым подвергали андроидов, или тот факт, что охотники за запчастями чаще всего отрывали руки роботов с корнями в темных переулках, навсегда оставляя этот значимый сустав непригодным для нормального использования, но найти этот редкий, но такой важный элемент, было чуть ли не сложнее, чем раздобыть исправный реактор. Иначе говоря – практически нереально, даже таким воротилам, как эта отвратительная парочка.

Я уже почти закончила сканировать помещение, незаметно остановив свое внимание на груде металла, бесхозно валяющейся в углу. Целый, исправный, хоть и пошарпанный элемент бедренного сустава правой ноги, даже соединенный с непострадавшими мышцами и искусственными сухожилиями, похоже, не представлял для этих кретинов никакой ценности, что, опять же, немудрено. Починка андроида сама по себе требовала не дюжих умений и навыков, и если налепить заплату из искусственной кожи и приделать жалкое подобие бионической кисти при должном терпении мог еще какой-нибудь залетный способный механик, то со сложным механизмом несущего большую нагрузку бедренного сустава совладать мог только очень хороший специалист, имеющий непосредственное отношение к созданию таких, как я. Ну или сам андроид из последних поколений, которых в свободном обращении практически не осталось. Потому на хромоту уцелевших роботов первых моделей, все еще оставшихся в обиходе, вообще никто не обращал внимания, пока нога не отваливалась полностью. На ее место, как правило, варварским методом приваривали либо колесо, либо гусеницу, не заботясь ни об удобстве, ни о внешнем виде этого жалкого зрелища.

– Вот дьявол, – вульгарно выругался Скотти, продолжая чертыхаться и рыться на полках. – Бобби, не припомнишь, на завалялось у нас локтевого сустава?

– Последний побитый еще месяц назад продали, – хмыкнул Бобби, бегая своими заплывшими глазенками вдоль стеллажей, вероятно, предполагая, чего еще нам предложить.

– Ну раз так, то ни о какой сделке и речи быть не может, – развернувшись на пятках, я двусмысленно вздернула бровями перед Гарри. – Идем, похоже, придется поискать толковых торговцев, а не связываться с откровенным сбродом.

– Постой-ка, дорогуша, мы так не договаривались, – преградив нам путь к выходу, опасно оскалился Бобби, достав из кармана нож. – Просто так вы отсюда не уйдете, после того, что увидели. Сделка состоится, хочешь ты этого или нет.

Напарник этого мерзавца не стал мешкаться, и уже через секунду к моему горлу было приставлено острое лезвие.

Гарри было дернулся в мою сторону, но вовремя поймал мой спокойный остерегающий взгляд: конечно же, я знала, что так будет, но иного пути просто не было. В этих краях привлекать к себе излишнее внимание – последнее дело, шумиха и потасовка в гетто, где у этих двоих наверняка где-то прячутся охочие до наживы дружки – прямая дорожка на тот свет. А уж делать вид, что ты хоть как-то разбираешься в запасных частях андроидов не просто подозрительно, это может вызвать настоящий резонанс. Здесь, где практически все можно продать и купить, со стопроцентной долей вероятности есть доносчики, которые не побрезгуют возможностью подмазаться к миротворцам и слить информацию о подозрительной парочке, интересующейся определенными запчастями, да еще и знающими в них толк.

– Хорошо, хорошо, давайте мы просто выберем хоть что-нибудь, и дело в шляпе, – с опаской отступая назад, бросил Гарри. Уж не знаю, подыгрывал он или нет, но все шло именно так, как я задумала.

– Другое дело, – смачно харкнув, злорадно захихикал Бобби. – Мы посвятили вас в наш маленький секрет, так что вам тоже придется испачкать ручки.

– Пусть цыпочка выберет себе какую-нибудь безделушку, раз ей так хочется, и по рукам, идет? – обдав меня своим зловонным дыханием, прошептал мне на ухо Скотти.

– Да, будь по-вашему, – буркнул Гарри, твердо уставившись на меня. – Ну же, вперед, милая, выбери что-нибудь, да поскорее.

Выставив перед собой руки, якобы давая понять, что я не пытаюсь выхватить из кармана оружие, под пристальный взгляд парочки воротил я принялась медленно ходить вдоль стеллажей.

– Ты можешь делать это немного быстрее? – раздраженно буркнул Гарри, нервно дергая ногой.

Отличная игра, напарник. Или не игра? Не важно, главное, чтобы эти пьяные проходимцы ничего не заподозрили.

– Тут столько всего, я даже не представляю, что выбрать, – обиженно протянула я, одарив Гарри растерянным взглядом.

– Да возьми ты уже хоть что-нибудь! – рявкнул Гарри в тот самый момент, когда я оказалась у нужной мне груды металла в углу комнаты, за что парень удостоился одобрительного хохота мерзкой парочки.

– Ладно, ладно, сейчас, – как-бы случайно выхватив первое попавшееся мне на глаза, я вытащила из кучи бедренный сустав и обернулась. – Мы берем вот эту железяку.

Бобби и Скотти переглянулись и снова залились тошнотворным, гаркающим хохотом, опустив ножи.

– Эту рухлядь? Ты серьезно? И что же ты будешь с ней делать? Над кроватью повесишь?! Не могла чего нужного выбрать, женщина?! – разочарованно бросил Гарри, закатив глаза.

– Ты сам меня торопил! – надув губы, пробубнила я в ответ. – Ну давай что-нибудь другое найду…

– Ну нет уж, голубки, сделка есть сделка, – опасно сверкнув глазами, бросил Скотти.

– Дааа, первое слово дороже второго. Слово женщины – закон, – хохоча, как ополоумевший, поддержал Бобби, снова зайдясь кашлем. Вшитые в мое бионическое зрение сканеры тут же молниеносно распознали небольшую опухоль в его легких. Что ж, это даже хорошо, что такому отбросу без должного лечения, которого в гетто никогда не было и не будет, не долго осталось коптить воздух своей мерзкой персоной.

– А теперь перейдем ко второй части сделки. Подождешь нас на улице или предпочитаешь посмотреть на мастер-класс от настоящих мужиков? – облизнув испещренным красными язвами языком сальные губы, Скотти приблизился ко мне и провел грязной рукой с черными ногтями по моей щеке.

Будь я простым человеком, от этого прикосновения меня бы передернуло от ужаса и отвращения, но единственное, что я сообразила сделать, так это выдавить из себя подобие сладострастной улыбки и протянуть запчасть своему спутнику.

– Пусть лучше принесет сносного пойла из ваших закромов и проваливает на улицу, – буркнула я, вручая бедренный сустав Гарри.

– А часа с этой горячей штучкой нам может и не хватить, – раздался за спиной мурлыкающий голос Скотти, который уже расчищал место на верстаке, явно предвкушая, как и в каких позах он воспользуется моим гибким телом прямо посреди этой пропахшей маслом, пылью и ржавчиной комнаты.

Улучив момент, пока Бобби лично отправился куда-то искать алкоголь, я вложила в серый плотный мешок, протянутый Гарри, тяжелый бедренный сустав и тихо прошептала:

– Жди меня у соседнего прилавка. Буду через пятнадцать минут.

– Уверена, что справишься… с этим? – с искренней тревогой и омерзением в голосе прошептал Гарри, когда за его спиной из коридора уже показался Бобби, несущий в руках внушительного размера бутылку с янтарной жидкостью.

– Ну все, иди уже, не скучай, милый, уж мы-то тут найдем, чем заняться, – уже громче, чтобы слышали предвкушающие знатную оргию похотливые самцы, бросила я.

Гарри вздохнул, еще раз с сожалением посмотрел на меня, но спорить не стал. Я услышала, как хлопнула дверь снаружи, когда две пары голодных похотливых глаз уставились на меня, словно дожидаясь, что я сама им скажу, что и как делать. И куда подвелась их бравада, ума не приложу. Их пульс заметно участился, и в воздухе буквально пахло похотью и разыгравшимся тестостероном, если у них вообще был запах, доступный человеческому обонянию. Но я же, в свою очередь, прекрасно чувствовала повышение гормонов различного спектра, что нередко играло мне на руку.

А дальше все пошло ровно, как я и задумала. И без того перманентно пьяная парочка мужланов с упоением наблюдала за тем, как на их глазах я быстро осушила треть бутылки принесенного ими алкоголя. Слава разработчикам, догадавшимся начиная с поколения К добавлять андроидам специальную изолированную от всего остального бионического тела емкость для жидкости, благодаря которой мы могли спокойно составить компанию пьянчужкам в барах и ресторанах, без последствий опустошив сосуд под нашей грудной клеткой через специальный клапан, припрятанный между ребрами.

Естественно, такие самодовольные болваны не могли себе позволить отстать от хрупкой девушки и уже через пять минут, шатаясь и тошнотворно хихикая, прикончили принесенную ими двухлитровую бутылку чего-то, даже приблизительно по вкусу и запаху напоминающего ирландский виски. А может, это он и был, и теперь внутри меня плещется драгоценная жидкость, которую можно использовать если не как средство для обработки ран и порезов, то как горючее для костра.

Они очнутся с приспущенными штанами и адской головной болью уже когда мы будем далеко от этого злачного места, уверенные, что именно алкоголь напрочь отбил им память о волшебных минутах ерзанья на моем теле, надеюсь, никак не связывая свою амнезию с тем фактом, что я вырубила их по очереди, лишь на несколько секунд перекрыв доступ крови, придавив шейную артерию.

Быстро прихватив и распихав по карманам пару бесхозно валяющихся в той самой груде металла плат, исчезновение которых они вряд ли скоро заметят, я тихо вышла на улицу, где в десятке метров от меня лениво прогуливался меж прилавков Гарри.

– Слава богам, я уже начал переживать, – прошептал мне на ухо Гарри, облегченно вздохнув. – Ты в порядке? Пятнадцать минут прошли десять минут назад.

– Да, конечно, все прошло, как по маслу. Пришлось немного задержаться, они слишком медленно пьют, – подмигнув, весело буркнула я, увлекая Гарри за собой дальше по улице.

– Я знаю, что ты… ты не почувствовала бы боли или еще чего, но тебе не кажется, что отдала слишком большую цену, Лилит?

– Ты же не думаешь, что я бы позволила этим мерзавцам сделать со мной то, чего они так страстно желали? – хмыкнула я, удивленно уставившись на своего спутника.

– Ну не знаю…, – затянул Гарри, отнекиваясь от навязчивого торговца ягодами, – я с вами не так уж и давно, чтобы судить, но что-то мне подсказывает, что, когда ты хочешь добиться своего – цена для тебя не имеет значения.

– Я могла бы без последствий для чувства собственного достоинства позволить им реализовать все свои самые грязные фантазии, я же ведь всего лишь андроид, созданный как раз для того, чтобы беспрекословно потакать любому желанию таких, как они. Но, понимаешь…, – я пыталась подобрать слова, чтобы мой спутник меня понял, но он меня опередил.

– Да только чувства собственного достоинства у тебя будет поболее, чем у доброй половины людей в этой дыре, – дружелюбно улыбнувшись, бросил мне Гарри. – К слову, я раздобыл сорбенты для очистки воды, пока ты развлекала наших гостей. Кстати, в итоге, что ты с ними сделала? Они хотя бы живы? Надеюсь – нет.

– Они живы, увы. Пара трупов, чью смерть так или иначе смогут связать с нашим приходом, нам сейчас совсем ни к чему, если мы еще намерены сюда вернуться, – улыбнувшись, пробормотала я, глазами подыскивая среди прилавков станцию с очищенной водой. – Я всего лишь ускорила их отход ко сну. Очнувшись, они даже не поймут, что так и остались неудовлетворенными.

– Умно, Лилит, очень умно, – подмигнув, Гарри внимательно посмотрел на меня и тяжело вздохнул. – Можно, я кое-что скажу, а ты обещаешь не двинуть мне в челюсть, как тем подонкам?

– Валяй, – бросила я, непроизвольно пнув валяющийся на дороге камень.

– Хотя бы иногда, ради приличия, делай вид, что тебе не все равно на похвалу и лесть. Даже те андроиды поколений Н и J, с которыми мне довелось повстречаться, очень бурно реагировали на это, рассыпаясь в благодарностях. Про последующие модели роботов я вообще молчу. А от твоей непробиваемой мины у меня мороз по коже.

– Будто мне все равно? – хмыкнула я, одарив Гарри самодовольной ухмылкой.

– Вот именно! Тебе будто вообще дела нет. Это пугает и бесит.

– Почему?

– Потому что так я забываю, что имею дело с навороченной вычислительной машиной, а не с надменной красоткой, – залившись краской, пробормотал Гарри.

– А будет лучше, если я буду реагировать иначе? – хмыкнула я, изобразив сладострастный томный взгляд и подойдя к парню вплотную. – Гарри, твои комплименты буквально заставляют каждую клеточку моего тела трепетать и тонуть в истоме.

Как завороженный, он наблюдал за тем, как я медленно провела пальцем правой руки по своей щеке, дернула нижнюю губу и спустилась к шее, переводя при этом взгляд с его затуманенных глаз на губы. На какой-то момент он замер, будто требуя продолжения спектакля, но потом мотанул головой и отпрянул.

– Нет, так точно не лучше! Никогда, никогда так не делай! Кто тебя вообще научил вот этому вот? – опешив, прошептал Гарри.

– Господи, Гарри, – я улыбнулась, увлекая его за собой дальше по черному рынку. – Меня не нужно этому учить, меня ведь создали хорошенькой куклой для эскорта. «Вот это вот» – моя основная программа. Я не использую эти навыки в повседневной жизни лишь потому, что это будет сбивать с толку еще больше.

– Мудрое решение. Я бы даже сказал – самое правильное, – бросил Гарри и кивнул в сторону уже и без того привлекшего мое внимание прилавка с канистрами. – Ну что, берем воду и возвращаемся к воротам?

– Целиком и полностью поддерживаю. Хочется убраться отсюда поскорее.

Уже через десять минут, нагрузив себя канистрами с водой так, что суставы трещали, мы дожидались Марию у Марка у ворот гетто. Завидев внушительных размеров мешок за спиной у девушки, я облегченно вздохнула: сканеры моего зрения отчетливо выявили ворох какой-то ткани внутри. Значит, с теплой одеждой тоже проблем не возникло, и моим союзникам не придется коротать зиму, кутаясь в лохмотья.

Обменявшись парой одобрительных фраз по поводу успеха нашей вылазки, раздобыв все, что нам нужно, включая внушительный запас консерв, круп и овощей, загруженными в мешки Марка и Марии, в призрачном свете луны мы направились обратно в свое логово.

В кои-то веки, без происшествий.

Глава 3

Оставшийся в дозоре Нейт, родной брат Селин, с такой же огненно-рыжей шевелюрой и конопатым носом, облегченно вздохнул, когда в предрассветном мраке завидел наши плетущиеся силуэты. Даже не задавая вопросов, не пытаясь броситься нам на помощь, он исчез в темноте тоннеля, ведь таков был придуманный нами протокол: необходимо было оповестить союзников о нашем возвращении на тот случай, если за нами по пятам следует вооруженный конвой, чтобы они могли по-быстрому сбежать через заваленный хламом запасной выход.

– Победитель получает все… Проигравший стоит, улыбаясь, – Марк затянул старую песню группы Абба, служившую сигналом, что вылазка прошла успешно и можно не опасаться прихода миротворцев. Хочется надеяться, что другую мелодию, означавшую, что у моего клана есть меньше минуты, чтобы сбежать, они не скоро услышат… Рано или поздно это случится, всегда случается, но сегодня моя семья была в безопасности. И я вместе с ними.

Остальная часть клана, дожидающаяся нашего возвращения в заброшенном тоннеле, также встретила нас облегченным вздохом: уснуть в ночь вылазки могли лишь двое детей – девятилетняя Джессика и двенадцатилетний Джейкоб, чья не в срок поседевшая мать, Алиса, не смыкая глаз, всегда следила за каждым шорохом, одну за одной выкуривая чуть ли не пачку сигарет. За это ее никогда и никто не смел винить: при худшем раскладе именно она могла потерять больше всех остальных, отвечая не только за свою собственную жизнь, но и за судьбу тех, для кого искренне желала лучшего будущего, чем стать прислужниками зажравшейся элиты.

– Ого, вот это я понимаю, улов, – оглядев водружаемые нами на пол тоннеля мешки с продуктами и вещами и канистры с водой, одобряюще присвистнул Габриэль, негласный заместитель Марка: коренастый седовласый мужчина с пронзительными голубыми глазами, ставший своего рода отцом нашего странного семейства хотя бы в силу своего возраста. – В этот раз обошлось без происшествий?

– Без единой пули, – даже как-то разочарованно буркнула Мария. Уж она-то всегда была знатной любительницей почесать кулаки об чью-нибудь челюсть. – Даже как-то подозрительно.

– Справитесь тут без меня? – окинув взглядом засуетившихся обитателей тоннеля, бросила я.

– Да, конечно, иди, занимайся своей ногой, – погладив меня по плечу, улыбнулся Марк. – Сегодня ты уже и так сделала все, что могла.

Я пропустила мимо ушей очередную хвалебную речь нашего предводителя.

Он часто придавал слишком много значения тому, что я делала без каких-либо усилий. Иногда мне даже казалось, что это смешная цена за то, что он однажды принял меня, несмотря на нависшую над его кланом из-за меня угрозу… Именно Марк сыграл ключевую роль, вразумил своих союзников, когда спустя полтора года скитаний в гордом одиночестве и бесконечных попыток скрыться от своего проклятого Преследователя, я наткнулась на его группу на пороге гетто во время их очередной вылазки. Одинокая, потрепанная, растерянная, со струящейся из левого предплечья голубой биожидкостью девушка-андроид в одночасье могла стать лакомым куском для мародеров, того хуже – для следующих за мной по пятам миротворцев.

Я, как сейчас, помнила этот день: мелкой противной изморосью поливал холодной весенний дождь. Уже битую неделю я перебиралась от укрытия к укрытию после очередной потасовки с миротворцами, левая рука давно не слушалась, красные таблички о неисправности в системе всплывали перед глазами чуть ли не каждую минуту. Мне необходима была заплата, запас которых давно иссяк, срочный ремонт, переливание биожидкости, из-за дефицита которой все остальные конечности превратились в ватные культи. Преследователь, кажется, не делал даже перерыва на сон, уж даже не знаю, какими стимуляторами он себя пичкал, каждый раз отставая от моих неустанных поисков убежища всего на пару шагов.

Мой путь, да и существование в целом, наверняка был бы закончен на границе того самого гетто, если бы не искренний, полный доверия взгляд Марка в ту ночь. Ему не нужны были никакие объяснения, никакие нелепые оправдания, в отличие от его ошарашенных союзников – Нейта, Марии и Габриэля. Он будто даже не был удивлен, встретив на своем пути целого, функционирующего андроида последнего поколения, из-за которого, по факту, и началась эта чертовщина в мире. Я чуть ли не рухнула в его объятия, прося о помощи, когда на землю, смешиваясь с каплями дождя, из моей левой руки струилась голубая биожидкость. И он все понял.

До сих пор не могу до конца осознать, как Марк принял такое тяжелое решение, но он почему-то не минуты не сомневался, несмотря на предостерегающие возгласы своей группы, когда, как и в эту ночь, резанул свою левую кисть, пропитал серо-белую ткань алой кровью и обмотал вокруг моей руки. Уж не знаю, что сыграло ключевую роль в ту ночь: его безоговорочный авторитет, или весомые доводы насчет моей возможной полезности, но только благодаря ему я вместе с моим теперешним кланом пересекла ворота гетто, куда миротворцы и мой бессменный Преследователь после полуночи не смели соваться.

Уже потом, на заброшенной станции метро, где под пристальными ненавидящими взглядами восьми пар глаз я смогла привести в порядок свою руку, ему предстоял настоящий бой с теми, кого он возглавил. Я старалась не оглохнуть от споров вокруг своей личности, ведь практически все в один голос уверяли, что, укрывая меня, они подвергают себя куда большей опасности, чем когда-либо. Мало того, некоторые даже всерьез уверяли, что все эти рассказы по поводу исходящей от андроидов опасности – правда, и глубокой ночью, возомнив себя вершителем судеб, я прикончу в их убежище всех до единого.

Но Марку было все равно на их доводы, он был непреклонен. Уж не знаю, что тогда он увидел в моем непроницаемом лице, но со временем все свыклись с мыслью, что от меня и правда может быть больше пользы, чем вреда: сканировать местность, подыскивая безопасные пути для наших вылазок, не мог никто из людей. Не говоря уже о том, что я могла наравне с самыми сильными мужчинами, а то и лучше, переносить тяжелые припасы, дралась и стреляла круче любого из клана, обладала глубокими познаниями в медицине и ботанике, не требуя при этом права на сон и пищу. Мне всего лишь нужно было убежище и группа людей, в толпе которых я могла хоть на какое-то время затеряться и спрятаться.

Уже потом, спустя пару месяцев на меня перестали смотреть косо, ко мне привыкли даже самые отбитые скептики, с некоторыми мы даже по-настоящему сдружились. Я все еще не была для них равной, никогда бы не смогла до конца стать для них простым мятежником, но того, что меня приняли и перестали считать угрозой, было уже вполне достаточно.

– Нужна помощь? – с надеждой в голосе бросил Нейт, который никогда не упускал возможности узнать о внутренностях андроидов чуть больше, чем остальные. В силу своего возраста, парнишке совсем недавно стукнуло двадцать два, он был любознателен, все еще верил, что однажды мир оставит былые предрассудки насчет андроидов и возродит их производство. Тогда его навыки и знания могут оказаться чертовски полезными, а то и помогут ему и его сестре Селин занять достойное положение в обществе.

Но сейчас я прекрасно понимала, что не неутолимая жажда знаний движет его рвением оказать мне помощь с починкой бедра. Ночной дозор его явно утомил, у Нейта слипались глаза, и я не могла отказать ему в этой маленькой блажи не участвовать в поиске дров и разведении очага, позволить отдохнуть хотя бы физически, пока я ковыряюсь со своей ногой.

– Да, конечно, это было бы весьма кстати. Бедренный сустав очень сложно устроен, твоя помощь была бы неоценима, – поймав на себе двусмысленный взгляд Марка, который и без того знал, что помощь Нейта мне не нужна, я лишь пожала плечами.

– Да, помоги Лилит, а мы пока приготовим сносный завтрак, – махнув рукой, бросил Марк.

– Кстати, о готовке, – бросила я, глядя в спину удаляющегося в глубь станции метро Нейта, – у меня тут есть кое-что, что может ускорить разведение очага. Примерно ноль целых тридцать семь сотых литра ирландского виски.

– Погодите, кто-то сказал – виски? – тут же рядом оказался Гарри, глядя на меня, как на восьмое чудо света. Оно и немудрено: в мире, где банально не хватало продовольствия, о производстве алкоголя заботились в последнюю очередь. Лишь в гетто все еще умудрялись гнать самопальные крепкие напитки, качество которых оставляло желать лучшего, но все же это пойло могло скрасить печальную учесть его обитателей.

– Да, Гарри, виски, – твердо произнесла я, так же уверенно глядя на требующих объяснений мужчин. – Мне пришлось залить в себя алкоголь, Гарри, помнишь, я ведь просила его принести тех торговцев в гетто.

– Господи, Лилит, и почему ты молчала?! – Марк, всего с пару секунд помедлив, явно не отдавая себе отчета, метнулся в мою сторону и принялся проверять дееспособность моих конечностей, вводя меня в ступор. – Это же ведь губительно для твоих внутренних процессоров, как ты вообще могла пойти на такой риск?

– Марк, все в порядке, ты чего? – я отпрянула от него, совершенно не понимая причины такой реакции. Но тут до меня дошло – он просто не знает о существовании предусмотрительно установленной емкости для напитков. – Разработчики позаботились о наличии специального резервуара, изолированного от всего остального тела, чтобы мы могли в полной мере исполнять свою роль женщин на одну ночь. Мне всего лишь нужно слить содержимое емкости через специальный клапан, все системы в порядке.

– И ты хочешь пустить драгоценный напиток на костер?! С ума сошла? – воскликнул Гарри, взмахнув руками и умчавшись в сторону склада с посудой, вернувшись с канистрой уже буквально через двадцать секунд.

– Господь милосердный, Гарри! – скорчив брезгливую рожу, засмеялся Марк. – Только не говори, что ты собираешь это пить.

– О, еще как собираюсь! – торжествуя, Гарри протянул мне канистру. – И если ты не составишь мне компанию, то я даже рад: мне больше достанется.

– Гарри, ты отвратителен, – закатив глаза, хмыкнул Марк. – Ты же в курсе, что она это, как бы это помягче сказать… Пила?

– И что? – не понимая реакции главы клана на свою гениальную идею, фыркнул Гарри, на минуту задумавшись. – Лилит, ты ведь не ела ничего… Когда-нибудь?

– Зачем? – бросила я, искренне потешаясь такому невиданному вдохновению мужчины. Уж я никак не рассчитывала, что он придумает иной способ для применения плескавшемуся внутри меня виски.

– Ну да, тут я глупость сморозил, – потирая переносицу, пробормотал Гарри, внимательно глядя мне в глаза. – А ты… Когда-нибудь прежде… Исполняла роль… Падшей женщины?

– Твою ж мать, Гарри! – прикрывая лицо рукой, скандировал Марк, явно борясь с подкатывающим смехом и приступом испанского стыда.

– Ну что? – невинно пробормотал мужчина, покраснев настолько, насколько это вообще возможно для его и без того перманентно румяного лица. – Она ведь андроид, мало ли… Ну так, Лилит, прости, конечно, за такой пикантный вопрос?

– Нет, Гарри. Ничего подобного. Никогда, – отрешенно пробубнила я, сражаясь с каким-то странным чувством обиды: меня не должны задевать подобные слова. Меня ведь создали как раз для такого, чего удивляться прижившимся стереотипам. Но по неясным для меня причинам было все же немного обидно.

– И не целовалась даже никогда? – прищурившись, глядя прямо в глаза, прошептал Гарри.

– Зачем? – снова мой недоумевающий возглас. Он решил узнать обо всем, чего я никогда не делала, или что, не пойму?

– Ну все, Гарри, ты перешел все границы, завязывай уже! – недовольно буркнул Марк, уставившись на нашего собеседника, как баран на новые ворота. – Лилит, пожалуйста, не слушай этого болвана!

– Марк, спасибо за заботу, но его вопросы – вполне очевидны. Я ведь всего лишь андроид. Гарри – нет. Я не целовалась ни с кем, если для тебя это архиважная информация. Подобное проявление чувств – привилегия человека. А мне им никогда не стать.

Марк посмотрел на Гарри так, словно тот только что напомнил инвалиду об его ограниченных способностях, развернулся на пятках и направился в сторону выхода со станции. Не понимаю. Будто оттого, что хотя бы он будет относиться ко мне, как к равной, что-то может измениться. Мне недоступны эти человеческие желания близости, как ни старайся. Не говоря уже о том, каким омерзительным мне априори кажется союз такой, как я, с простым человеком, пусть и на одну ночь. Это противоестественно и неправильно, сколько бы разработчики не заложили в меня программ, опровергающих мое отвращение.

– Ты прости меня, правда, – зарыв руки в короткие курчавые светлые волосы, глядя в след удаляющемуся Марку, прошептал Гарри. – Но виски правда очень хочется. А вот получить вместе с ними чьи-нибудь слюни или еще чего похуже – не очень.

– Не переживай об этом, – не в силах злиться на этого простака, улыбнулась я. – Давай сюда канистру, будет тебе ирландский виски без каких-нибудь примесей.

Я взяла из его рук полупрозрачную белую емкость и, под виноватый взгляд мужчины, удалилась в сторону своего матраса. Мне все равно нужно опустошить резервуар, а уж как будут использовать его содержимое – не мое дело. Такие вещи не касаются андроидов.

Глава 4

Починка ноги прошла вполне успешно. Гарри с превеликим удовольствием даже разделил улов в виде ирландского виски с остальными желающими, проявив чудеса этики, не посвятив остальных в истоки его происхождении. Даже Алиса, Селин и Мария присоединились к охотникам до горячительных напитков, под бурные улюлюканья соратников, и пусть, как говорится, за завтраком пьют либо аристократы, либо дегенераты. Мои соратники явно не из числа вторых. И настали счастливые дни, когда моим союзником не приходилось страдать от голода и жажды, бывшие своего рода праздником. Мы с удовольствием выбирались днем на охоту и рыбалку, принося мелкую дичь и парочку карасей к ужину, собирали дрова в окрестностях, отправлялись на прогулки к близлежащим ручьям, чтобы наполнить канистры водой, для очистки которой у нас теперь были сорбенты. Вечером собирались у костра за приемом пищи, рассказывая истории, играли в странные настольные игры, в которых мне порой просто запрещали участвовать: соревноваться с искусственным интеллектом было невозможно, если речь шла о загадках или попытках объяснить слово, употребляя только его синонимы.

Зато Алиса всегда с радостью прибегала к моим неимоверным познаниям во всех областях: она была четко уверена, что, каким бы безумным не стал мир, дети должны получить хотя бы подобие образования. И пусть Джессика и Джейкоб были не в восторге от утомительных уроков математики, правописания, естествознания и литературы, но они определенно делали успехи. За те полтора года, что они провели вместе с нами, дети хотя бы научились писать без ошибок, щелкали сложные примеры с двумя переменными и логарифмами, как орешки, во всю цитировали Шекспира и Бронте, давая фору некоторым взрослым. Джессика была практически на три года младше своего брата, но конкуренция с Джейкобом и желание во всем быть лучше «противных мальчишек» не позволяли ей уступать.

Мне и самой эти занятия приносили истинное удовлетворение, пусть чаще я связывала это с заложенной программой: до всего этого безумия андроиды не редко становились хорошими учителями, заменив людей. Я могла часами читать вместе с ними книги, которые на черном рынке отдавали за бесценок. Знания теперь никому не были нужны, единственным, что могли позволить себе мятежники, так это позаботиться об удовлетворении хотя бы своих базовых потребностей. Сложно даже представить, что когда-то люди ходили в театры, устраивали литературные вечера, смотрели фильмы, сидя у камина, делали открытия и продвигали науку. Всего этого не стало, человечество все просрало. Говорят, что в городах, где правит элита, но в которых нет места мятежникам, все еще остались крупицы цивилизации и культуры.

Хотела бы я посмотреть на этот мир, в своих смелых мечтах грезила о том, что когда-нибудь, не из архивов заложенной в меня памяти, а воочию смогу увидеть театры, концерты, познакомиться с великими писателями, композиторами и художниками, проникнуться творчеством, насладиться всем тем прекрасным, что когда-то было важной и неотъемлемой частью жизни человечества. Быть может, если бы не ошибка, допущенная при моем создании, то я смогла бы стать частью культуры, смогла бы спокойно жить в этом прекрасном мире наравне с людьми. Но была бы я тогда собой? Имело бы для меня это хоть какое-то значение, когда единственной целью моего существования было бы служение своему владельцу? Ответов на эти вопросы у меня не было, но что-то мне подсказывало, что едва ли мне было дело до культурного наследия. Нас создавали не для того, чтобы мы наслаждались своим существованием, чтобы имели свое собственное мнение. Безропотность и покорность – главные догмы, которым мне стоило следовать. Хорошо, что это у меня никогда не получалось.

За высокими стенами больших городов жизнь была другой, совсем не такой, какой я хотела бы ее видеть. В те редкие моменты, когда я позволяла себе подключаться к глобальной сети, рискуя режимом инкогнито, я с разочарованием узнавала, что едва ли в относительной сытости и безопасности люди были счастливее, чем мои союзники в этом подземелье. Теперь не только андроидам, но и обычным гражданам приходилось жить по четким правилам, многократное отступление от которых грозило лишением всех привилегий. А что может быть хуже для человека, привыкшего помыкать другими, распоряжаться ими, как собственностью, чем переход из класса «хозяина» в ранг «слуги»? И пусть это называли социальными статусами, банальным разделением на классы, но для меня тяжелый труд, который выполняли низшие слои за гроши, за еду и кров, иначе, как рабство, нельзя было облечь в любой другой термин.

С исчезновением андроидов жизнь изменилась для всех. Рабочих рук, как и средств для оплаты их труда, не хватало. Земель, пригодных для выращивания провизии и разведения скота, после ядерной войны было ничтожно мало, и это был замкнутый круг.

Отчаявшиеся, потерявшие работу и достаток из-за андроидов люди не сразу стали безропотными рабами. Чтобы сварить лягушку живьем, нужно медленно нагревать воду, а не бросать ее в кипяток. Поначалу им достойно платили за грязную и опасную работу, пытались как-то обезопасить от вредного воздействия радиации, когда отправляли рекультивировать земли наравне с оставшимися в обиходе андроидами первых двух поколений. Те, кому повезло чуть больше, прислуживали в домах власть имущих, имея вполне достойные условия существования. Но относительное благополучие продлилось недолго. Через полгода стало понятно, что ни один городской бюджет не способен удовлетворить растущие потребности привыкших к вольготному существованию бывших владельцев андроидов, которым теперь приходилось платить за работу своей обслуге куда больше, чем они были готовы себе позволить. О том, что, оказывается, работа в полях, на стройках, в смердящих радиацией шахтах и развалинах, тоже требует постоянных немалых вложений, естественно, вспомнили слишком поздно.

Можно было пойти по легкому пути, просто запустив печатный станок, бросить в оборот еще больше денег. Да только кто смог бы прокормить растущее в своем количестве население планеты, если для этого пришлось бы еще больше работать в зараженных радиацией полях, еще усерднее разгребать разрушенные постройки, неустанно восстанавливать инфраструктуру. Я не знаю, был ли выбор у тех, кто стоит у руля, но, похоже, пойти по пути усмирения аппетитов тех, кто не привык сдерживаться, они не посчитали нужным. Или просто испугались за свою собственную шкуру. Всего за пару месяцев жалких попыток успокоить растущее недовольство среди тех, кому навешали ярлыки «слуги», выполняющих свои обязанности за гроши и не имеющих практически никакой возможности выбраться из этого социального статуса, общество окончательно раскололось на две части: рабов и их рабовладельцев и не согласных со своей участью мятежников.

И это стало очередным шагом назад на пути развития цивилизации. Те, кому хватило силы воли и смелости, покинули большие города, став ненавистными изгнанниками, которых всеми силами пытались вернуть на их место прислуживающие элитам миротворцы. Хотя, едва ли их вообще стоило так называть, ведь кроме растущей озлобленности и разрозненности они не добились ровным счетом ничего, не говоря уже о каком-то там эфемерном мире. Гетто, в которых обосновывались люди, жаждущие хоть какого-то подобия свободы, были бельмом на глазу для власть имущих. Поначалу пытались уничтожить такие поселения в зачатке, выжечь напалмом, но это лишь усугубляло и без того шаткое положение правительств. Оставшиеся слугами люди видели, что для их предводителей их жизнь не стоит ровным счетом ничего. Отток беженцев из больших городов только усилился, вынуждая властей оставить мятежников в покое, наспех возводя высокие стены вокруг своей обители, якобы, чтобы защититься от набегов избравших иной путь мятежников, хотя, на самом деле, пытаясь удержать драгоценную рабочую силу в узде.

Социальные статусы и ранги были четко поделены, рождаемость контролировалась, передвижения между городами были сведены к минимуму. Об оставшихся на свободе, пусть и каждый день сражающихся за свое существование людях даже говорить было нельзя. О них просто предпочитали молчать, лишь иногда пичкая новостями о разразившихся в каких-либо из гетто эпидемиях, перестрелках и кровавых бойнях. Рабы должны были четко уяснить: их незавидная участь в сто крат лучше той, на что они могут себя обречь, рискнув пересечь границы города и отправившись на поиски лучшей доли. Путешествия, круизы, обмен культурными ценностями и достижениями науки были под тотальным контролем правительств. Ничто не должно было пошатнуть хлипкий баланс. Люди должны думать лишь об удовлетворении своих базовых потребностей, не задаваться лишними вопросами, о какой вообще культуре в таких условиях может идти речь? Управлять голодными и глупыми куда проще, чем думающими и стремящимися к лучшей жизни. Это был путь в никуда, за три года скитаний я это четко уяснила.

И пусть моим союзникам приходилось нелегко, каждый день мы должны были бороться за свое право жить так, как хочется, а не по указке властей, но у нас, кажется, было куда больше, чем у всех, кто жил за высокими стенами. Мы были свободны, могли позволить себе сменить место жительства, увидеть хотя бы часть окружающего нас прекрасного мира, упиваясь воспоминаниями, надеждами на то, что когда-нибудь все вернется на круги своя, возведенные баррикады рухнут, и человечество снова научиться жить осознанно, считаться с мнением и желанием любого, независимо от его социального статуса.

Глава 5

Зима еще не вступила в свои права, пусть все чаще по утрам мы видели на засохшей траве иней, и изо рта моих союзников шел пар, а холодные дожди стали бессменным спутником нашего существования практически каждый день. Но к обеду выглядывающее из-за тяжелых облаков солнце согревало землю, и становилось даже жарковато. Такие перемены погоды были заметны только людям, конечно же: мне было все равно на смену сезонов, ровно, как и на перепады температур. Мое бионическое тело было создано и рассчитано так, чтобы я могла работать и приносить пользу даже в экстремальных условиях Арктики или Долины смерти. Хотя проверять, как поведут себя там мои суставы и бегущая по венам биожидкость, я бы все-таки не рискнула. После просчетов с моими поломанными алгоритмами остался какой-то налет сомнений по поводу компетентности разработчиков.

Поэтому можно сказать, что я вместе со всеми радовалась затяжной осени и обилию мелкой дичи в окрестностях: так с разменными монетами для бартера спустя три недели после вылазки в гетто, когда я раздобыла сустав для своей ноги, проблем не возникло. Встретив ранним утром Гарри, Нейта, Марию и Габриэля, вернувшихся с новой порцией сорбентов, консерв и макарон, после плотного завтрака я занималась с Джессикой и Габриэлем, пока все остальные мирно спали. В такие пасмурные дни, когда из-за последствий тревожной ночи бодрствовали только мы трое, в тоннеле было непривычно тихо, но зато ничто не отвлекало детей от учебы. И когда усидчивость и терпение Джессики и Джейкоба подошли к концу, проснулась Мария, предложив пройти проверить силки на пути в гетто, до которых в ночи ход не дошел.

Вечернее небо затянуло тяжелыми серыми тучами, моросил мелкий дождь, девушка плотно куталась в свою куртку, но не жаловалась. Я мало была осведомлена какими-либо подробностями о прошлом Марии. В памяти всплывали только обрывки фраз о том, что когда-то она была военной, что и без лишних объяснений было очевидным. Крепко слаженная, с развитой мускулатурой и отточенными чуть ли не до совершенства рефлексами и реакциями Мария совершенно точно была либо среди блюстителей правопорядка, либо в военном взводе, либо просто прошла тяжелую школу жизни, хотя с ее строгостью и безоговорочным потаканием правилам последнее едва ли было близко к истине. Эта смуглая девушка с пронзительными карими глазами и роскошными, черными, как смоль, волосами, которые всегда были заплетены в тугую косу, была, наверное, самой молчаливой из всего клана, предпочитая беспечной болтовне действия. И потому я была удивлена, когда спустя час пути в гордом молчании она первой нарушила тишину.

– Знаешь, все становится только хуже, – глядя себе под ноги, буркнула Мария.

– Все не так уж и плохо. У нас есть крыша над головой, еда, вода и теплая одежда, чтобы пережить зиму, – улыбнувшись, ободряюще скандировала я.

– Да я не об этом, – с тоской посмотрев мне в глаза, пробормотала девушка. – Гетто приходит в упадок, провизии становится все меньше, а плата за нее – больше. Да и люди там… Скажем так, элементарное воспитание и манеры сходят на нет. Мы постепенно превращаемся в животных.

– Если ты о похотливых мужланах в гетто – то можешь не рассказывать. Но, пожалуй, к этому стоит давно привыкнуть. Что с них взять, – подмигнув своей спутнице, отрешенно бросила я.

Наткнувшись на силки, расставленные в проплешине кустарников, я наклонилась, чтобы наверняка убедиться в своих догадках: они были пусты. Ну ничего, по пути их должно быть еще как минимум восемь.

– Дело ведь не только в них, в мужланах, как ты их называешь. Когда я ушла из взвода миротворцев, покинула городские стены, я верила, что таким образом проявляю свое несогласие, демонстрирую протест и то, что я готова бороться за нечто большее, чем жалкое существование, которое мы теперь влачим. Я оставила свою семью, разбила сердце своему отцу, который был бесконечно горд, что его единственная дочь подала достойный пример своим младшим братьям, продолжив семейную традицию военного ремесла. А все для чего? Когда-то я надеялась, что со временем все наладится, изменится в лучшую сторону, но все происходит в точности, да наоборот. Мне кажется, что однажды нам просто придется сдаться и вернуться за городские стены. И все было тщетно.

Ошарашенная непривычно длинным монологом от такой молчаливой особы, я даже не рискнула ее перебить, хотя вопрос буквально сжирал меня изнутри.

– Так ты была миротворцем? Серьезно?! Ты?! Которая мутузит и колотит своих бывших сослуживцев так, будто они отняли вафельный рожок у ребенка?!

– Представь себе. У меня даже до сих пор лежит в закромах тоннеля пара комплектов серой миротворческой униформы, которую я трепетно храню, как собака на сене. И выбросить жалко, и самой уже не нужно, – горько буркнула Мария, одарив меня грустной улыбкой.

– У меня сейчас буквально произошел разрыв шаблона.

И это была чистая правда. Трудно представить, сколько среди тех миротворцев, с которыми мы всегда бились не на жизнь, а на смерть, тех, кто на самом деле действует только исходя из приказа вышестоящего руководства, игнорируя собственные суждения и намерения жить в лучшем мире.

– Ты себе даже не представляешь, в каком ужасе от самой себя я сама была в первое время. Как старший ребенок в семье, где династия военных насчитывала чуть ли не с десяток поколений, беря свое начало еще до времен первой мировой, я, к сожалению, родилась девочкой. К сожалению, потому что еще долгое время мои родители не могли завести еще «нормальных» детей, мальчиков. Мои двое младших братьев родились, когда мне было уже десять и тринадцать соответственно, и потому мне казалось, что иного выхода, кроме как показать им пример, у меня просто не было. Не знаю, заложены ли такие сведения в твою память, но сражаться с мужчинами на их поприще ой как нелегко. Но, скрипя зубами, игнорируя сотни насмешек и предрассудков, я дослужилась до командира взвода, стала предметом гордости для отца. Меня ждало блестящее будущее…, – Мария тяжело вздохнула, отведя взгляд в сторону, словно придавшись каким-то болезненным воспоминаниям.

Мне было горько видеть ее такой. Уровнем проявления каких-либо эмоций Мария всегда была больше похожа на андроида, чем на человека, что, пожалуй, оправданно для вышколенной строгой дисциплиной и устоями военной. И потому сейчас я даже не могла подобрать слов.

– Так почему же ты ушла?

– Не смогла так больше. Струсила. Когда началась вся эта заваруха, какое-то время я еще могла терпеть нелепые приказы. Но потом мне пришлось сражаться против собственных друзей, соседей по школьной парте, просто соседей, которые были не согласны с навязываемыми устоями. Я верила, что своим протестом помогаю им, что вместе мы сможем чего-то добиться. И теперь мне кажется, что все было напрасно. Я только надеюсь, что не встречу однажды среди миротворцев отца или, упаси Господи, Диего, старшего из моих младших братьев, которому сейчас девятнадцать…

– Мне так жаль, Мария, но…, – отрешенно пробормотала я, но тут же осеклась. Мои визоры засекли три тепловых излучения, идущие нам навстречу. – Там кто-то есть.

Инстинкты девушки не заставили себя долго ждать. Выхватив из-за пазухи пистолет, она заняла боевую стойку, усиленно вглядываясь в пелену дождя. Я с облегчением вздохнула, когда смогла разглядеть разношерстные одежды неожиданных гостей на нашем пути: по крайней мере, это не вооруженные до зубов миротворцы во главе с Преследователем, но все равно приятного мало. Сбежав прямо сейчас, мы рискуем привести их прямиком к нашему убежищу. Оставалось только ждать, надеясь, что это такие же заплутавшие беженцы. Но, чем ближе три силуэта подходили, тем меньше было надежды на благоприятный исход: странный отряд возглавлял никто иной, как те самые пьянчуги из прилавка с запчастями андроидов, Бобби и Скотти, и еще один мужчина, которого я, кажется, тоже видела в гетто.

– Что бы они не сказали и не сделали, мы ни в коем случае не должны привести их в тоннель, – процедила сквозь зубы Мария, словно прочитав мои тревожные мысли.

Я кивнула, в голове уже просчитывая возможные варианты развития событий. И результаты мне, мягко говоря, не нравились.

– Так, так, так, кто тут у нас, – расплывшись в жеманной гнилой улыбкой, бросил Скотти. – Такие красотки и без охраны.

Зайдясь противным хриплым хохотом, двое его товарищей окружили нас, сверкая лезвиями ножей в их руках. Сам же Скотти достал из кобуры за спиной дробовик. Где он вообще откопал эту рухлядь?!

– Опусти пистолет, дорогуша, мы пришли с миром, если можно так сказать, – прохрипел Скотти, переглянувшись со своими друзьями, обнажившими такие же прокуренные гнилые улыбки.

– Что вам нужно? – я попыталась вступить в диалог, хотя искренне сомневалась, что это хоть как-то поможет улучшить ситуацию.

– Понимаешь, крошка, – обойдя вокруг меня, поигрывая предохранителем оружия, противно пробормотал Скотти. – Мы тут с друзьями покумекали и решили, что со своими обязанностями кухарки ты вполне можешь справиться сама. Отдайте нам андроида, которого вы наверняка так и не смогли починить, и никто не пострадает. Наверное. Если ты, конечно, сама не захочешь повторить наше скромное рандеву. Или не захочешь. Быть может, твоя подружка тоже пожелает присоединиться, мы не против, а даже за.

Парочка его друзей снова зашлась тошнотворным хохотом, плотоядно глядя на нас с Марией. Я буквально каждой клеточкой кожи чувствовала эти раздевающие нас до гола взгляды.

– Мы не можем его отдать. Самим пригодится, – буркнула Мария, сняв пистолет с предохранителя.

– Ну же, девочка, ты же сама видишь, что шансы не равны, – обиженно пробормотал Скотти, который, похоже, был предводителем этой банды, потому что остальные предпочитали отмалчиваться. – Даже если ты рискнешь выстрелить и даже попадешь в кого-то из нас, если кто-то из нас сегодня ночью не вернется в нашу скромную обитель без андроида целый и невредимый, то уже завтра наши закадычные друзья бросятся на наши поиски. И я тебе зуб даю, они обрыщут здесь все, камня на камне не оставят, пока не найдут остальных ваших дружков, которые есть, мы знаем, мы ведь следим за каждым, кто входит и выходит за ворота гетто. Ну так как, опустишь оружие, или подставишь шкуры ваших трусливых хахалей под удар?

Я положила руку на ствол пистолета Марии, умоляюще глядя ей в глаза. Где-то в глубине своей бионической души я догадывалась, что наш поход за запчастями не кончится ничем хорошим. Слишком лакомым куском были дееспособные андроиды. Оставалось только надеяться, что мой искусственный интеллект, просчитав все возможные варианты выхода из этой по-настоящему патовой ситуации, подсказал верное решение.

– Хорошо, будь по-вашему, – буркнула я, под изумленный взгляд Марии. – Моя подруга приведет наших ленивых мужиков, и они даже помогут вам дотащить андроида до гетто, как вам такая сделка? Эта рухлядь чертовски тяжелая, сами понимаете. Не хочется, чтобы такие сильные и сексуальные мужчины тратили силы понапрасну.

Я изобразила жеманную томную улыбочку, которая, как я и предполагала, подействовала безотказно.

– Цыпочка, ты в очередной раз разбиваешь мое сердечко, – присвистнул Скотти, радостно ухмыляясь вместе со своими дружками. – Ты ведь останешься с нами, чтобы скоротать времечко?

Мария снова посмотрела на меня, как на ополоумевшую, но я лишь согласна кивнула.

Словно уловив нашу игру в гляделки, Скотти поспешил добавить.

– Не переживай за свою подружку, детка. Мы – уважающие себя джентльмены, не заставим же мы эту крошку воспользоваться уникальной возможностью придаться страсти с настоящими мужиками в такую промозглую погоду. Мы заботимся о своем здоровье, а уж о здоровье своих немалых братьев печемся и того пуще.

Скотти, Бобби и их безымянный товарищ зашлись гаркающим хохотом, отпуская пошлые мерзкие шуточки о своих достоинствах и средствах их применения одну за другой, но я даже была рада их беспечному бахвальству: это была единственная для меня возможность перекинуться парой слов с Марией.

– Закиньте в большой рюкзак какую-нибудь рухлядь, и приходите сюда с Гарри и Марком. Нейт и Селин пусть наденут твою форму миротворцев и следуют за нами чуть поодаль, возьмут оружие и ждут сигнала, – протараторила я так быстро, как могла, надеясь, что Мария не станет перечить, да и в целом успеет меня понять.

Девушка согласно кивнула, и, кажется, я впервые видела искренний испуг в ее вечно разумных и хладнокровных глазах.

Глава 6

Я считала минуты до возвращения моих союзников, прячась от усилившегося дождя вместе с отвратительной троицей под раскидистыми ветвями клена, наблюдая, как они коротали ожидание, распивая бутылку самогона. Игнорировать их подкаты, абстрагироваться от пошлых шуточек и щипков за задницу было все тяжелее. Страшно представить, что я должна была жить в мире, где для меня бы это было бы нормой, в обители такого вот потребительского отношения пусть даже к бионическому телу, животного желания утолить низменные потребности и прихоти, вопреки обоюдному согласию. В мои архивы было заложено достаточно информации и утверждений о том, что флирт, поцелуи, физический контакт, секс в конце концов – обыденное явление. У людей это порой ведет к появлению потомства, что само по себе уже чудо, не поддающееся даже моим сверхразумным объяснениям. Но к тому, на что рассчитывали люди, подобные этой троице, это не имело никакого отношения. В гетто, кажется, все привыкли брать силой, а, быть может, так было и не только в гетто, но об этом в сети умалчивалось. И в такие моменты мне думалось, что Мария права: мир катится в бездну.

Творящийся повсеместно разврат и насилие никогда не станут нормой. Неважно, окажись на моем месте обычная женщина, мужчина или андроид. Боюсь даже думать о том, что чувствовали все мои предшественники до моего появления, которые обслуживали подобных отбросов общества в борделях, потакали прихотям похотливых мужланов и таких же извращенных дам, став их безраздельной собственностью. Зато, как я и рассчитывала, Бобби и Скотти не связывали свою амнезию с отключкой, щедро делясь и похваляясь друг перед другом всеми выдуманными подробностями проведенной со мной ночи, на которые только была способна их фантазия. Хоть какой-то плюс.

В глубоких сумерках, когда троица ублюдков уже знатно захмелела от самопального поила, показались фигуры Марии, Гарри и Марка. По моему завету мужчины волокли тяжелую сумку, гремящую металлом. Даже не рискну представить, что они додумались туда нагрузить. Не знаю, получится ли убедить этих оболтусов не проверять тяжелую поклажу, но, как оказалось, я их недооценила.

– Ну наконец-то, возвращение блудных сыновей и дочерей, – оскалившись своей гнилой щербатой улыбкой, Скотти захлопал в ладоши.

Марк посмотрел мне в глаза с искренним сожалением и опаской, и, игнорируя здравый смысл, опустил лямку сумки, вынудив Гарри пошатнуться от натуги, подошел вплотную.

– Только скажи, и я лично порешаю этих кретинов на месте, – прошептал мужчина мне на ухо.

– Все в порядке, Марк. Честно. Все под контролем, – стараясь не обращать внимание на то, как желваки на его скулах отплясывают чечетку, прошептала я. Пожалуй, сейчас не время и не место жаловаться на то, что эта троица не преминула возможностью распустить руки. Бурливший в венах Марка адреналин и кортизол и без того держали его на грани ярости, что едва ли могло способствовать осуществлению моего шаткого и до конца не продуманного плана. Слишком много было переменных, чтобы допустить хоть какую-то оплошность.

Наши перешептывания не остались незамеченными Бобби, впервые за этот вечер вдруг обретшим голос.

– Гляди-ка, Скотти, а похоже у цыпочки не один любовничек, – вся троица тут же отозвалась противным хохотом.

– Что ты творишь, Лилит?! – воспользовавшись моментом, Марк снова прильнул к моему уху.

– Доверься мне, – с мольбой в голосе буркнула я в ответ, когда третий из банды достал из кармана то, что я никак не рассчитывала увидеть.

По правде говоря, работоспособные и настроенные должным образом визоры я видела только у миротворцев. И потому небольшого размера планшет, все это время лежавший в кармане куртки у третьего из банды в выключенном состоянии, я бы просто даже не додумалась искать своими сканерами. Твою ж мать. Все становится гораздо сложнее.

– Ну, что скажешь, Кент? – буркнул Скотти мужчине с планшетом в руках, довольно скалясь. – Что, не ожидали, что у нас есть такой приборчик? Нам даже не нужно заглядывать в вашу драную сумку, визор скажет все за вас. А то бы еще подсунули нам какой-нибудь дурацкий набор плат и кастрюль вместо андроида.

Гарри и Мария испуганно посмотрели на меня, ведь, очевидно, Скотти был прав касательно содержимого сумки. Краем глаза я заметила, как Марк потянул руку к кобуре на своей пояснице. Еще есть время перестрелять здесь всех до единого, и еще до рассвета спрятать тела и убраться в новое убежище. Но, когда грядущая зима и мороз буквально наступали нам на пятки – это было бы самым паскудным решением.

Как-бы невзначай, я медленно двинулась в сторону Гарри, встав прямо перед сумкой с удерживаемым им хламом.

– Прощай, моя помощница, ты сослужила мне хорошую службу, – любовно поглаживая холщовый мешок, я подстраивалась под частоты визора, чтобы по возможности сбить контуры на мониторе. Надеюсь, излучения моего мощного реактора будет достаточно, чтобы затмить силуэт.

– Не знаю, Скотти, прибор немного барахлит, сам понимаешь, не пользовался им уже лет сто. Но андроид там точно есть, причем довольно новый, – буркнул Кент, самозабвенно долбя грязными пальцами по планшету.

– Ладно, отстроишь по пути, – закатив глаза, бросил Скотти, увлекая за собой Бобби. – Ну, что встали? Оружие на землю, вернетесь за ним позже.

Я понимала, что своим опрометчивым решением оставила в тоннеле далеко не самых искусных бойцов: при самом плохом исходе Габриэль, Алиса и дети едва ли смогут противостоять этим головорезам и их дружкам из гетто, но все равно согласно кивнула своим союзникам.

Мария неохотно положила свой пистолет под дерево, Гарри снял со спины арбалет и устроил его рядом.

– Ты тоже, красавчик, что смотришь? – злобно зыркнув на Марка, процедил сквозь зубы Скотти.

Марк, чертыхаясь, положил ствол в общую кучу.

– То-то же. Кстати, твоя цыпочка, или не твоя она, не важно, но, короче, она сказала, что нам еще пригодятся силы, и вы окажете нам услугу, доставив наше имущество до гетто. Идем, котятки, в путь.

Мы облегченно переглянулись, но радость продлилась недолго.

– Козочка, а ты пойдешь вместе со мной, – в наигранном галантном жесте Скотти подставил мне свой локоть, намекая, что планирует торжественно пересечь ворота гетто вместе с такой красоткой, как я.

Я молча двинулась в его сторону, изобразив томную улыбку, напоследок прошептав своим союзникам «Ждите сигнала», уже видя тепловые контуры Селин и Нейта в дебрях леса в паре десятков метров от нас. Только бы прибор не пришел в норму до нашего прихода к воротам гетто. Благо, мы с Марией успели довольно далеко забраться, и топать под руку с этим омерзительным кретином мне оставалось максимум минут тридцать.

Под проливным промозглым дождем Скотти не переставая трепался о том, какой он крутой, как он чуть ли не держит все гетто на коротком поводке, какая я дура, что якшаюсь с неудачниками и импотентами, не способными дать такой, как я, все самое лучшее. В красках описывал наше прекрасное будущее вместе, чуть ли не клялся в вечной любви и обязательствах сделать меня своей единственной, стоит мне только согласиться. Я наивно закатывала глаза и хлопала ресницами, поддакивая, до ворот гетто оставалась уже буквально сотня метров, когда проклятый Кент, наконец, смог настроить визор, обернувшись в нашу сторону, ведомый скорее любопытством, чем расчетом, и застыл, переводя взгляд с меня на сумку в руках Гарри и Марка и обратно.

– Скотти, тут, похоже, дело не чисто, – крикнул мужчина, на этот раз глядя прямо на меня.

– Да что там у тебя опять! – рыкнул Скотти, дернув меня за локоть, тщетно пытаясь подтащить поближе к своему дружку. Но я стояла, не шелохнувшись, процессор в моей голове искал новые пути решения.

Я уже понимала, что все полетело к чертям, да и видела в отблесках зрачков Кента отражение сияющей красным надписи: визор пришел в норму.

– Андроид поколения L сейчас стоит прямо рядом с тобой…, – онемевшими губами прошептал Кент, глядя в мои бионические глаза.

Мария, отстававшая от меня и Скотти только на несколько метров, тут же бросилась в сторону доставших из-за пазухи пистолеты Бобби и Кента. Завязалась драка. Не теряя времени, в два коротких шага я повалила своего противного партнера по прогулке на землю, лишь каким-то чудом увернувшись от выстрела из дробовика. Марк схлестнулся с Бобби, пытаясь выбить из его рук пистолет, раздался еще один выстрел. Мария сражалась с Кентом в рукопашную, сверкнуло лезвие ножа. Гарри, в каком-то немыслимом подкате прокатившись по мокрой жухлой траве, поднял его пистолет с земли. Краем глаза я увидела, что на воротах гетто зажглись прожекторы. Другого шанса просто не будет.

– Сейчас! – прокричала я, что есть силы, когда Скотти, воспользовавшись моментом, смог вывернуться из захвата, оказавшись сверху, вдавливая мои глазницы.

Но его тактическое преимущество продлилось всего пару мгновений. Не ожидавшая, кажется, сама от себя, стоящая в паре десятков метров от нас Селин четко разрядила автоматную очередь прямо в его грудь, отчего плюющийся кровью подонок повалился на меня. В ушах снова засаднило от автоматной очереди. Нейт разрядил пол обоймы в Бобби, благо, кажется, не задев барахтающегося под ним Марка.

Я спихнула с себя Скотти, слыша, как, скрипя, медленно отворяются ворота гетто.

Мария душила Кента, отчаянно дергающего конечностями. Пока в нашу сторону бежала подмога в виде Селин и Нейта в униформе миротворцев, все остальные мои союзники уставились на меня, дожидаясь хоть какого-то намека на дальнейшие действия.

– Там миротворцы, здесь миротворцы! – прокричала я во все горло, подбежав к Гарри, поднимающего с земли Марка. Уже как можно тише пробормотала, но так, чтобы свернувшая шею Кенту Мария тоже расслышала. – Уходите к воротам. Я закончу остальное. Ну же, давайте!

Непонимание, плескавшееся в глазах каждого из них, заставило моих союзников застыть, но лишь на секунду. Не говоря больше ни слова, в акте безоговорочного безрассудного доверия, Марк, Мария и Гарри кинулись к воротам гетто, которые начали медленно закрываться. Подоспели Селин и Нейт, кипишь и крики, доносившиеся со стороны гетто, дали мне шанс.

– Нейт – выстрели в Кента, которого придушила Мария, Селин, ударь меня в живот, возьмите сумку и вместе пробегите двадцать метров в противоположную от ворот гетто сторону. Ждите минуту, а потом возвращайтесь в убежище. Мы вернемся, обещаю.

– Лилит, что ты задумала? – встревоженно бросил Нейт, пока его сестра, одарив брата испепеляющим взглядом, не раздумывая драматично заехала мне в солнечное сплетение.

– Умница, а теперь, Нейт, стреляй, и бегите, – наигранно повалившись на землю, якобы корчась от боли, крикнула я им.

Не задавая больше лишних вопросов, Нейт дважды пальнул в бездыханное тело Кента, они схватили с земли сумку и бросились наутек. Как я и рассчитывала, через десять метров их силуэты были уже почти неразличимы в темноте, не освещаемой прожекторами ворот гетто. Я искренне поблагодарила проливной дождь: так мне будет проще реализовать свой рискованный план, а бурная фантазия и страх перед миротворческими отрядами, надеюсь, закончат начатое.

Я искренне не знаю, чем руководствовались разработчики, когда оснастили мой левый глаз чем-то вроде мощного проектора. Я часто им пользовалась в обучении Джессики и Джейкоба: в отсутствии должного количества литературы и наглядных пособий это здорово выручало. Но в таких масштабах применить голографическую картинку, проектируемую лучом света из моего левого глаза, я решила попробовать впервые, пусть и использовать капли дождя вместо монолитной стены тоннеля само по себе было сомнительной затеей.

Однако, все получилось. Нечеткая, отражающаяся от капель дождя картинка взлетающего планолета миротворцев пусть и не была достаточно реалистичной, но все же произвела нужный эффект. Дождавшись, когда дрожащая иллюзия растворится в темноте, я бросилась к практически закрывшимся воротам гетто, за которыми меня уже ждали запыхавшиеся союзники, окруженные его озлобленными и в равной степени перепуганными обитателями.

Десятки стволов всех мастей были направлены прямо на нас, когда ворота окончательно закрылись, и я, якобы от усталости, повалилась на землю.

– Миротворцы, – прошептала я с придыханием, имитируя первородный страх. – Она убили… Убили парней… Забрали андроида… Чертовы ублюдки.

Мои союзники, да и все остальные обитатели гетто сначала испуганно переглянулись, но потом, словно до них наконец дошло, что только что произошло, из толпы вышла женщина с курчавыми седыми волосами лет пятидесяти. Блестящие в мочках ее ушей золотые сережки и вполне приличное чистое цветастое платье под меховой жилеткой буквально кричали о том, что в гетто она занимает не последнее положение, да и не бедствует.

– Ты в порядке, девочка? – протянув мне руку, заботливо пробормотала она, одарив меня теплотой своего взгляда.

– Да, спасибо, – буркнула я, с благодарностью улыбнувшись ей и поднявшись на ноги.

– Но они дрались с Бобби, Кентом и Скотти, мы видели! – прокричал какой-то молодой парень, тряся своим пистолетом. Озлобленная толпа оскалилась еще больше, поддакивая мелкому мерзавцу.

Но тут, удивив меня второй раз за короткий вечер, тут же нашлась Мария.

– Миротворцы следили за нами, шли по пятам, как проклятые ищейки, – с надрывом бросила девушка, театрально взмахнув руками. – Они сказали, что ваши ребята с ними заодно, что они – их шпионы, которые получат хорошее вознаграждение, если отдадут андроида!

Я бросила едва уловимый благодарный взгляд в сторону девушки: уж кому, как не ей, должно быть тяжело смешивать ремесло своих бывших сослуживцев с грязными намерениями этих пьянчуг.

Среди толпы обитателей гетто пронесся изумленный вздох, кто-то даже начал шептаться о том, что всегда догадывался о том, что со Скотти что-то нечисто.

– Идемте, детки, расскажете мне, что произошло. Мой бар тут неподалеку, – кивнув Гарри, Марку и Марии, женщина указала рукой куда-то вглубь гетто. Но, видя, что остальные озлобленные обитатели этой дыры не торопятся опускать оружие, злобно рыкнула, скрестив руки на груди. – Мы все видели, что произошло. Своими собственными глазами. Эти люди – такие же изгои и заложники системы, как и мы с вами. Если мы и дальше будем делать друг из друга врагов, то чем мы лучше этих мерзавцев в серой униформе?

Кажется, я впервые прониклась искренним уважением к кому-то из гетто. Надежда все-таки есть.

Глава 7

Каких-то долгих и логичных объяснений от нас не потребовалось. Когда мы спустились в подвальное помещение бара под кричащим названием «Великая», та самая седовласая женщина лишь махнула рукой бородатому бармену, и уже через минуту перед моими союзниками, усаженными за залитый липкой жидкостью и прожженный десятками окурков стол, водрузили четыре стопки горячительного напитка. Прокуренное и затхлое помещение, тишину в котором нарушали лишь смех обитателей гетто за остальными столиками да игривая музыка, освещалось какими-то никак не соответствующими гнетущей обстановке праздничными гирляндами. Прям рождество, иначе не назовешь. Сама же седовласая женщина присела рядом со мной, ободряюще поглаживая мое плечо. В ее руках была кружка чего-то, лишь отдаленно по запаху и консистенции напоминающего пиво. Жаждущие подробностей несколько обитателей гетто стояли рядом, скрестив руки на груди и буравя нас взглядом. Держу пари, что это были те самые дружки Скотти, о которых он говорил.

– Ну, за свободу, – подняв свою кружку в тосте, скандировала женщина.

Мои союзники бросили в мою сторону вопрошающий взгляд: наверняка они боялись, что после всего нас собираются отравить. Но я, едва заметно кивнув, взяла стопку со стола, всеми фибрами души пытаясь дать им понять, что это всего лишь местный самогон. Гарри, Марк и Мария взяли свою порцию напитков, и мы все дружно чокнулись с женщиной.

Выждав момент, когда все залпом выпьют это сомнительное поило, отдающее пряными травами, женщина водрузила свою опустевшую кружку на стол и уставилась на меня.

– А теперь мы ждем подробностей. Мне, конечно, и без того все понятно, но вот эта шпана, – она кивнула в сторону подозрительных парней по обе стороны от нашего столика, – не обладает достаточным количеством извилин, чтобы самим догадаться.

Наперебой мы принялись упражняться во лжи. История, однако, получилась складная, что не прикопаться. Мы с Гарри, якобы парочка, пришли за запчастями для своего андроида-кухарки, Скотти захотел получить протекцию продажных миротворцев, даже не посвятив дружков в свою двойную игру. А дальше все и так все видели. Миротворцы решили убрать причастных свидетелей, лишь каким-то чудом не порешив еще и нас заодно, забрали андроида и канули в лету на своем планолете. История всех устроила, грозящие при любом опрометчивом слове прикончить нас на месте дружки Скотти отправились поминать доморощенного предателя, оставив меня и моих союзников в покое.

– Ну что ж, дети мои. Пожалуй, я могу поздравить вас со вторым Днем рождения, – седовласая женщина вернулась с бара с новой порцией напитков, снова усевшись рядом со мной. – Приходите в себя, отдыхайте, уже глухая ночь, ворота закрыты. Завтра вернетесь к своим дружкам. Я распорядилась, чтобы Александр не жалел для вас напитков, за мой счет, разумеется, вы ж все-таки вывели этого подонка на чистую воду, пусть земля ему будет пухом… Кстати, как вам напитки? Сама лично выгнала, это не то гадкое поило, что предлагают в мерзких забегаловках нынче.

– Просто божественно, – подняв стопку в воздух, вдохновленно скандировал Марк. – Простите, если мой вопрос не уместен, но не вы ли часом легендарная Екатерина? Одна из основателей гетто?

Женщина одарила Марка ехидным взглядом, подняв свою необъятную кружку в воздух.

– А ты думаешь, сынок, в честь кого этот бар назван? Екатерина вторая, великая императрица, принесшая в свое время в Россию страсть к науке и образованию, одобрила бы.

– Тогда приятно вдвойне, – чокнувшись с женщиной стопкой, с истинным уважением во взгляде прошептал Марк под одобрительные аналогичные жесты Марии и Гарри. Я присоединилась к своим союзникам, опустошила емкость, тепло улыбнувшись Екатерине.

Почему-то именно в этот момент я поняла, что в гетто все не так уж и плохо. Да, в большинстве своем его обитатели были сплошь проходимцы и негодяи, только и ждущие, пока мы утратим бдительность. Но было в этой Екатерине что-то такое, что возвращало веру в то, что не все потеряно. Несмотря на суровые условия, которые диктовали правила выживания в гетто, были все же те, кто остался предан своим принципам и считался со святыми канонами гостеприимства. И мне было даже как-то странно обманывать такую радушную женщину, как владелицу этого злачного местечка, которая, в очередной раз убедив нас, что сегодня нам нечего бояться и стоит предаться безудержному веселью, пожелав доброй ночи, удалилась куда-то в свои величественные покои.

– Ну так что? Какой план? – заговорщицки скандировал Гарри, как только силуэт Екатерины растворился в свете мерцающих гирлянд.

Марк, закатив глаза, встал со своего кресла и, кивнув бородатому бармену, уселся рядом со мной, заняв место Екатерины.

– Лилит, пообещай мне пожалуйста, что ты больше никогда не станешь так рисковать, – пока Гарри изобразил легкомысленную гримасу, Мария понимающе кивнула, сверля меня взглядом, а Марк продолжил. – Эти мерзавцы, пусть земля им будет пухом, могли в два счета пристрелить тебя, грязно использовать, ты ведь понимаешь?

– Но ведь не убили же? Не использовали? Значит мой план сработал, – к нам как раз подошел бармен, водрузив на наш стол тарелку с сухариками и целую бутылку из мутновато-голубоватого стекла с горячительным напитком собственного производства.

Мы благодарно кивнули ему, улыбнувшись, но стоило ему отойти, как Марк тут же продолжил свою тираду.

– А если бы не сработал? Что тогда? Прикажешь мне всю жизнь проклинать себя за то, что позволил тебе опять подставить себя под удар? – с горечью проронил Марк, осушив свою стопку.

Мария и Гарри переглянулись, очевидно не разделяя причины негодования всегда хладнокровного предводителя клана. Благо, громкая музыка заглушала наш разговор, да и танцующим под ее ритмы обитателям гетто словно не было до нас никакого дела. И пока я ловила себя на мысли, что моя странная мечта оказаться в эпицентре безудержной тусовки этой забытой Богом дыры невообразимым образом сбылась, в очередной раз удивив меня, вмешалась Мария.

– Лилит знает, на что идет, Марк. Каждый день знает. И не надо сомневаться в ее дееспособности. Она высокоразвитый андроид последнего поколения, а не наивная девчонка, если ты еще не понял, – демонстративно налив себе стопку и осушив ее залпом, буркнула Мария.

– Да что вы говорите! Ты что, умеешь говорить что-то помимо «хорошо», «будет сделано» и «выдвигаемся через час»? – ехидно бросил мужчина, снова наполняя стопки на столе. – Лилит сколько, три года с небольшим, верно? Даже до наивной девчонки по возрасту, как ты говоришь, не дотягивает! Я уже молчу о том, что все андроиды до нее вообще кое-как выживали в этом мире. И, если ты не понимаешь, что с таким безрассудным отношением она рано или поздно повторит судьбу своих предшественников – нам не о чем разговаривать.

Не дожидаясь какой-нибудь реакции от своих собеседников, Марк залпом выпил стопку, горько вздохнув. Мария и Гарри, чокнувшись друг с другом, повторили ритуал, глядя на нас обоих исподлобья, не говоря ни слова.

Я всеми силами пыталась понять, чего это Марк так взбеленился, но не могла подобрать разумных объяснений. Столько раз меня оставляли один на один разбираться со своими проблемами, самостоятельно уходить от Преследователя, на чем я сама всегда настаивала, что теперь этот выпад был гораздо выше моих интеллектуальных способностей. Быть может, отчасти Марк и прав: за три с небольшим года своего существования я просто не способна познать все тонкости человеческой души. Но относиться ко мне как к беспомощному, неразумному ребенку я тоже не позволю.

– Так, ну все, хватит с меня твоих нотаций, Марк, – буркнула я, встав из-за стола. – Раз уж мы тут застряли, а в моей самостоятельности некоторые здесь искренне сомневаются, Гарри, не составишь мне компанию на танцполе?

– Я уж было боялся, что никогда не предложишь! – восторженно бросил мужчина, вскочив на ноги.

– Ты сейчас серьезно, Лилит? – растерянно пробормотал Марк с тоской в голосе, умоляюще глядя мне в глаза.

– Серьезней некуда. За всю свою жизнь малолетнего ребенка, я еще ни разу не танцевала, и грех не воспользоваться такой возможностью, – одарив главу клана ехидным взглядом, я взяла Гарри за руку, увлекая его за собой в глубь бара. Мой вздернутый подбородок и вид победителя, не ждущего одобрения и разрешения, не оставил места для чьих-либо комментариев.

– Зря ты так с ним, – прошептал Гарри мне на ухо, когда мы уже протискивались через толпы танцующих обитателей гетто, в надежде отхватить пару свободных квадратных метров.

– С чего бы вдруг? – буркнула я, уставившись на Гарри, как на идиота.

– Эх, – тяжело вздохнув, мужчина оглядел дальний угол танцпола, который мы тут же заняли. Да и музыка там к тому же звучала не так громко, как в его центре, что позволило Гарри продолжить свою речь, прильнув к моему уху. – Не знаю, как бы тебе это покорректнее объяснить… Но Марк просто заботится о тебе и искренне переживает. Только и всего. В его глазах ты нежная, наивная девушка, которую нужно оберегать, а не кидать на амбразуру.

– Мария, Селин, Алиса – тоже женщины, последние двое вообще в разы более нуждающиеся в заботе и опеке. Однако, я ни разу не слышала, чтобы после наших рискованных вылазок он и им читал целые лекции о безрассудности и неоправданной браваде.

– Ох, Лилит, Лилит… Тебе еще столько предстоит узнать о загадочной человеческой душе… Но давай не сегодня. Не зря ж мы сюда притащились, – заговорщицки подмигнув мне, Гарри начал изображать мерные ритмичные движения в такт музыке.

– Ну нет уж, сказал А, будь добр – говори и Б! – воскликнула я, скрестив руки на груди.

Но, вторя своей беспечной натуре, Гарри лишь указал на свои уши, делая вид, что меня не слышит и продолжил танцевать. Еще несколько секунд я сверлила его взглядом, но, похоже, он решил закрыть эту тему, оставив меня вариться в собственных догадках и размышлениях. Этого веселого повесу мне всегда было трудно понять, но сейчас, кажется, он и правда прав. Хватит мусолить эту тему и пора делать то единственное, что остается: попробовать свое тело в танце.

Поначалу получалось странно. Я пыталась подстроиться под ритмы музыки, но из-за особенностей бионического мозга и сверх чуткого слуха в голове откликалось слишком много ритмов, и подчинить свои конечности каждому из них было просто невозможно. Казавшиеся мне ранее умелыми танцорами люди вокруг будто вообще не понимали, что двигаются невпопад, быть может, виной тому плескавшийся в них алкоголь, но в своих ритмичных дерганьях конечностями они выглядели вполне уверенными в себе и собственных силах. То же самое я могла сказать и своем напарнике, Гарри, который, вторя развязной толпе, растворился в музыке, лишь иногда поглядывая на мои жалкие попытки изобразить своим телом что-то сносное. Я не могла поверить, даже в мыслях представить, что, владея всеми возможными боевыми навыками вкупе с заложенной программой обольстительницы, я буду так убого смотреться на танцполе.

Спустя двадцать минут моих неубедительных потуг, когда я была уже готова оставить эту затею и вернуться к наверняка гнетущей атмосфере, царящей за столиком Марии и Марка, Гарри сжалился, вздохнул, уложил мои руки себе на плечи, расположив свои кисти на моей талии, и пробормотал.

– Из-за твоих жалких попыток, на нас уже косо смотрят, – мужчина подмигнул, с силой пытаясь заставить мое бионическое тело двигаться в такт музыки. – Ну же, Лилит, просто доверься мне и позволь дать мастер-класс. Тебе понравится, обещаю! Просто расслабься и не думай.

Выбора у меня особенно не было. Да и перспектива и дальше пытаться самостоятельно познать искусство танца меня уже, мягко говоря, не грела. Гарри же старался от души, смеялся и подбадривал меня, порой кружил, как волчка, или пытался изобразить какие-то странные неуместные поддержки, не всегда вовремя вспоминая о тяжести внешне хрупкого бионического тела. Но с ним и правда получалось лучше, возможно, я действительно смогла расслабиться, и, даже когда мой партнер на пару минут уходил, чтобы заправиться порцией горячительного напитка, вполне приемлемо справлялась с незамысловатыми движениями самостоятельно.

Музыка оглушала, ненавистные обитатели гетто, растворившиеся в танцах, уже не казались такими грозными и агрессивными, да и в целом не обращали на нас никакого внимания. Не знаю, было ли виной тому безмерное уважение к нашей покровительнице, владелице этого бара Екатерине, или существовало какое-то негласное правило оставлять свои гнусные манеры за дверьми подобных заведений, но я была даже рада взглянуть на жизнь гетто с другой, неведомой раньше стороны.

Отовсюду раздавался беззаботный смех, звон стаканов и рюмок, под некоторые из песен, взрывающих колонки, люди начинали петь чуть ли не хором. Это было странно, но снова внушало какую-то веру, что не все еще потеряно. Не имея другого выхода, в суровых условиях выживания и борьбы за каждую крошку хлеба, возможно, у них просто не осталось другого выбора, чем стать озлобленными и ушлыми негодяями, давая волю своей потребности в доброте, мнимой безопасности и дружелюбии здесь, в прокуренном баре, освещаемом новогодними гирляндами. Это был другой мир, и я уверена, что пожалела бы, если бы сегодняшняя потасовка не привела нашу четверку сегодня сюда. На какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что мне жаль Скотти, Бобби и Кента… Но я отогнала от себя эту идиотскую мысль: они были готовы воспользоваться мной и Марией самым грязным образом, что наверняка привыкли делать и здесь. Какой бы понимающей я не стала, сколько бы сострадания в себе неожиданно не нашла, таким отбросам все равно не место в этом мире. Даже здесь, в гетто, где насилие цветет и пахнет.

Спустя час, вероятнее всего, прилично захмелев, ведомые убеждениями Гарри и заверениями о том, что они упускают невероятную возможность, к нам на танцполе даже присоединились Мария и Марк. Я уж было боялась, что предводитель клана снова затянет свою песню о необходимости минимизации рисков с моей стороны, но к счастью его единственной целью было скоротать время в танце. И надо признать, что мы неплохо оторвались в эту ночь, позабыв о событиях минувшего вечера.

В какой-то момент я настолько расслабилась и отпустила ситуацию, что под веселую песенку с латинскими мотивами начала танцевать так, как никогда не танцевала. Уже потом, глядя в ошарашенные, захмелевшие глаза Марка и Гарри, которые глядели на меня с какой-то странной смесью восхищения и удивления, я поняла, что мои бедра описывают плавные круги, а руки и вовсе пытаются изобразить какие-то восточные движения кистями, неустанно поправляя волосы.

– Я не знаю, что это, но я тебя этому не учил, – подмигнув, ошалело прошептал Гарри мне на ухо с придыханием.

Марк сверлил меня взглядом, скрестив руки на груди, в его глазах плескалось то, чего я тоже раньше не видела, отдаленно похожее на вожделение что ли… Что вообще не было на него никак не похоже, даже если принимать во внимание количество выпитого за эту ночь.

Я опешила, прекратив двигаться в такт музыке, но тут же подоспела Мария, положив руку на мое плечо и прильнув к уху.

– Не обращай внимания, Лилит, – ехидно пробормотала девушка. – У тебя прекрасно получается, я даже немного завидую, что в мой мозг не зашьешь такую программу.

Точно, вот в чем дело! Видимо, отпустив тормоза, я дала тому единственному, на что действительно была рассчитана, вырваться наружу: программе обольстительной хорошенькой куклы не нужно было учиться двигаться так, чтобы все взгляды были прикованы только ко мне. Что ж, пусть, даже эту свою часть нужно иногда выгуливать.

Уже под утро, когда добрая половина посетителей бара разбрелась по своим домам, а из колонок все чаще играли тоскливые заунывные мелодии, кое-как вороча языком от усталости и алкогольной интоксикации, Марк позвал меня по имени, взял за руки, мерно покачиваясь в так грустной песни. Я вздохнула, предвкушая вразумляющую речь, но и тут ее не последовало.

Кажется, мужчина будто задремал на моем плече, проронив сквозь дрему:

– Никогда, никогда больше не позволю тебе так рисковать собой. Помяни мое слово, Лилит.

Я знала, что этому обещанию не суждено сбыться. Меня никогда не оставят в покое, пока я не сдамся в лапы Преследователя и его преданных миротворцев. Но перечить Марку сейчас все равно было бы бесполезно, а между тем я какой-то непонятной для себя эмоцией подмечала, что его гиперопека и неоправданная забота отчасти мне даже нравятся.

Глава 8

Ранним утром мы благополучно вернулись в свое убежище, не забыв по дороге подобрать в кустах оставленное там накануне оружие, которое, благо, никто не нашел и не украл. Селин, Нейт, Алиса и Габриэль встретили нас с распростертыми облегченными объятиями и с глубокими серыми мешками под глазами на их сонных встревоженных лицах. С замиранием сердца они ловили каждое слово, каждую деталь о событиях минувшего вечера, благодаря высшие силы за то, что в итоге никто не пострадал и все кончилось хорошо. Нейт и Селин даже искренне пожалели, что им пришлось убраться подальше от гетто: красочный рассказ Гарри о ночи в баре не оставил молодых людей равнодушными. Да, в своей манере он позволил себе немного все приукрасить, заставляя довольно пьяную Марию отпускать нервные смешки и ежеминутно вставлять свои пять копеек в его рассказ к удивлению остальных, но в целом практически все было правдой. Но даже когда мои союзники проспались, и настало время расплаты за веселье в виде страшного похмелья, а зависти в глазах рыжеволосых брата и сестры поубавилось, Гарри по-прежнему гордо заявлял, что эта ночь была одной из лучших в его жизни.

Рутина в убежище вернулась в привычное русло, а об этих событиях уже совсем скоро все забыли.

Зима действительно выдалась достаточно мягкой для местных широт, не сравнить с предыдущими. Но все-таки, если до ядерной войны здесь даже в январе снег был редкостью, а температура воздуха почти никогда не опускалась ниже плюс десяти градусов по Цельсию, то теперь холод и промозглый моросящий дождь застал нас врасплох уже к концу декабря. Сугробы не заставили себя долго ждать, и уже через пару дней мы вышли из своего убежища, по щиколотку увязнув в снегу. Меня это мало беспокоило: холод и промокшие ноги не могли причинить мне никакого вреда, в отличие от моих соратников, которым приходилось часами сушить свои носки, долгими ночами кутаясь в ветхие покрывала и засыпая прямо у костра, чтобы согреться. Но это было не самой большой проблемой: дичь уходила глубже в чащу, все чаще расставленные в окрестных лесах силки оказывались пустыми, вынуждая все дальше отдаляться от тоннеля в своих неустанных поисках пропитания. Нам все еще удавалось находить нужные торговцам в гетто запчасти автомобилей и старых андроидов, но, видимо, и для них они перестали быть в приоритете, когда кустарные теплицы уже не могли давать прежний урожай короткими зимними днями. Мясо дичи стало теперь на вес золота, для всех без исключения.

В один из долгих холодных и снежных дней, когда, вопреки здравому смыслу, мы доброй половиной клана ранним утром отправились на поиски пропитания в светлое время суток, к полудню мы дошли до горного кряжа, до которого никогда не добирались прежде. Практически все теплые вещи были отданы нашему странному развед-отряду, оставив союзников кутаться в пледы и греться у костра. Как бы все здесь не страдали от холода, но я все-таки не могла отделаться от мысли, что все эти потасканные куртки, теплые свитера и жилетки, длинные брюки и джинсы смотрелись вполне гармонично в этом заснеженном горном пейзаже. Перед глазами невольно всплывали картинки из архивов: раньше люди любили ходить в горы, было даже такое понятие, как хайкинг, когда целые семьи облачались в подобные одеяния, брали с собой термоса с горячим чаем и сэндвичи и наслаждались свежим, звенящим чистотой воздухом и заснувшим сладким сном зимним лесом. Правда потом они возвращались в теплые дома, грелись в горячей ванной и собирались у жаркого камина, но, милостью мудрых правителей, теперь у людей не стало этой чудесной возможности. Чертовы идиоты.

Вся мои союзники шли молча, привычные шуточки и отвлекающие от страха быть пойманными разговоры давно сошли на нет: каждый экономил драгоценное тепло, а я, для которой мороз ничего по факту не значил, никогда не была искусницей травить басни. Впереди, прощупывая путь длинной палкой, неспешно брел Марк, лишь изредка оборачиваясь, чтобы удостовериться, что никто из группы не отстал. Щетина на его щеках покрылась инеем, но вкупе со съехавшей на бок шапкой и торчащими из-под нее курчавыми волосами – это было ему даже очень к лицу.

В глазах мелькало и рябило от сменяющей друг друга череды тонких высоких сосен и елей, но тут неожиданно мы наткнулись на истинный подарок свыше, словно кто-то каким-то невероятным образом услышал мои мечты о месте, где можно согреться. Мои союзники продрогли до костей и клубящийся над чашей небольшого водоема пар сначала показался опасным миражом.

– Радиация? – подняв кулак в воздух, призывая своих союзников остановиться, угрюмо обратился ко мне Марк.

Повязнув в свои размышлениях о природе и недалеком уме власть имущих, я даже забыла о том, что должна была отслеживать местность как раз на предмет опасных для людей факторов. Но уже через секунду мои сканеры безошибочно выдали обнадеживающий вердикт.

– Небольшое превышение уровня сероводорода в воде и воздухе. Концентрация и температура– далеки от опасной, – сыпать сухими цифрами и терминами сейчас ни к чему.

Не дожидаясь одобрения от главы клана, Селин и Алиса тут же, не сговариваясь, кинулись навстречу к клубящемуся паром водоему.

– Это ведь горячий источник! – бросила Селин через плечо, спешно срывая с себя одежду. – Боги услышали мои молитвы!

Не только твои, Селин, не только, улыбнулась я своим мыслям, наблюдая, как Гарри, Марк и Нейт следуют примеру девушек. Оставшись в одном нижнем белье, мои союзники один за другим занырнули в теплую воду, знаменуя свое погружение высокими брызгами и восторженными облегченными возгласами.

– И как мы не знали о нем раньше! – откинувшись на спину, так, что отросшая рыжая шевелюра расплылась по поверхности водоема ржавым пятном, довольно пробормотал Нейт.

– И не говори, – провизжала Селин, поддержав своего брата, так же распластавшись в горячем источнике звездочкой, словно пытаясь каждым сантиметром своей продрогшей кожи впитать драгоценное тепло.

– Эх, жаль, что шампуни не взяли, – разочарованно буркнул Марк, полоща свои отросшие волосы в горячей воде. – Не ровен час и у нас всех заведутся вши.

Союзники ответили ему такими же поникшими нечленораздельными возгласами, хотя, кажется, сама возможность отогреться после долгого похода сама по себе лишала сомнительную перспективу обзавестись кожными паразитами какого-либо значения.

– Ныряй к нам, Лилит, – заговорщицки подмигнул мне Гарри, подплыв поближе и брызнув в мою сторону каплями теплой воды.

– Ой, сейчас начнется, – едва слышно прыснула Селин, подмигнув своему брату. Едва ли кто-то, кроме меня, вообще мог это расслышать сквозь размеренный плеск воды.

– Лилит предпочитает не купаться, правда ведь? – подмигнул мне Марк, погрузившись в воду с головой.

– Да не может быть! – воскликнул Гарри, уставившись на меня с лукавым прищуром. – Что, вот совсем никогда не хочется смыть пот?

– Какой еще пот у андроида, дурачок? – хмыкнула Алиса, бултыхаясь в теплой воде.

– А грязь? – не унимался со своими расспросами Гарри.

– Протрет тряпкой, – буркнул Нейт, подмигнув мне.

– А, хммм…, – блондин на секунду призадумался, но тут же ехидно выдал. – Всполоснуть нижнее белье?

Я крайне редко использовала свои навыки соблазнительницы, которых в мою программу заложили с лихвой, но Гарри будто всегда сам напрашивался, да и его реакция всегда была весьма забавной. Его неосведомленность о процессах жизнедеятельности андроидов я и вовсе находила по-детски наивной и умилительной. Поэтому сейчас, после череды его двусмысленных вопросов мне это показалось достойной местью. Я присела на корточки на скользком камне у водоема, наклонилась настолько низко, чтобы мое лицо было буквально в полуметре у дрейфующего в источнике Гарри, сладострастно подмигнула и томно прошептала:

– Ты хочешь, чтобы я всполоснула свое белье или твое?

Парень уж было подался вперед под ошарашенные, дожидающиеся эпичного зрелища взгляды союзников, но тут же отпрянул и прокричал:

– Лилит, мать твою! Ты вот это вот брось! – остальные зашлись громким хохотом, пока парень дул губы. – Марк, скажи ей, чтобы она прекратила использовать свои фокусы на мне!

– Так ты сам напрашиваешься. И на все твои другие вопросы о потребностях Лилит: нет, нет, нет, и еще раз нет, – не дожидаясь, пока мысли новичка нашего клана снова уведут его в щепетильные темы для разговора, буркнул Марк.

– Спасибо, – бросила я, благодарно ему улыбнувшись. – Вы тут отогревайтесь, а я пойду пока, осмотрюсь, двинусь чуть дальше на север. Может, наткнусь на что-то стоящее.

Я сняла с себя ветхую клетчатую фланелевую рубашку, оставив ее на берегу. Надеюсь, мои союзники не побрезгуют возможностью воспользоваться ею в качестве полотенца, когда наберутся смелости выбраться на сушу. Оставшись в одних джинсах, серой майке и потасканных черных берцах, в надежде, что, быть может, мне попадется по пути какое-нибудь мелкое млекопитающее, взяла в руки арбалет и колчан с болтами, оставленные Марком на каменистом берегу водоема. Я побрела, удаляясь глубже в лес от горячего источника по каменистой заснеженной почве. Но, к сожалению, никаких животных не попадалось, лишь парочка следов зайцев и лис. Я расставила несколько силков по пути, сохранив в памяти их координаты. Учитывая уникальность этого места, определенно стоит сюда вернуться, чтобы отогреть в водоеме оставшуюся в тоннеле группу.

Я брела в полной тишине и, как казалось, непроходимой глуши, но буквально через сотню метров появилась поросшая кустарниками и пожухлой травой, припорошенной снегом, мощеная каменная тропа, начинавшаяся буквально из ниоткуда. До ближайшей мало-мальски пригодной для проезда транспорта дороги было больше тридцати километров, и потому проявление хоть какого-то намека на цивилизацию несколько настораживало. Я проверила загруженные в архивы моей памяти карты: никаких городов, производственных или военных объектов в радиусе сорока километров не значилось. Конечно, нельзя слепо доверять всему, что догадались загрузить в мой мозг разработчики. Едва ли они рассчитывали на то, что андроид будет разгуливать по пустоши и лазать по горам.

Так что, ведомая искренним любопытством, противоречащим приобретенному инстинкту самосохранения, уверенным шагом я двинулась дальше по дорожке, уже через двадцать метров уткнувшись в ржавые железные ворота. Не знаю, что это за объект, но он явно был заброшен: никаких следов на снегу, гула электричества или каких-либо еще посторонних звуков, нарушающих сладкий сон заснувшего горного массива, не было. Даже больше: высокие мощные ворота были слегка приоткрыты, словно специально приглашая меня войти внутрь. Прикинув время своего отсутствия, решив, что семнадцать минут едва ли достаточны моим союзникам, заскучавшим по возможности отогреться и хоть как-то отмыться, я вошла внутрь. Если вдруг что-то случится, Марк знает, что идти за мной нельзя. А если нет, то я успею вернуться прежде, чем они решатся покинуть горячий источник. Зато хотя бы буду знать, что находится рядом с ним, что тоже немаловажно, если мы намерены пользоваться этим даром природы и дальше.

За высоким металлическим забором все казалось еще куда более странным, чем снаружи. Никакой заброшенной техники, аппаратов или высоких труб заводов. Лишь небольшое одноэтажное каменное строение, больше напоминающее не самый симпатичный дом, без крыльца и фундамента. Еще раз проверив свои сенсоры, убедившись, что поблизости не курсирует планолет или отряд миротворцев, я двинулась к двери этого подозрительного объекта, которая, к слову, тоже была не заперта. А вот тут уже окружающий антураж начал приобретать хоть какой-то смысл. Небольшая коморка за толстым бронированным стеклом была чем-то похожим на контрольно-пропускной пункт, находясь в притык с внушительных размеров турникетами. Я ловко перемахнула через препятствие, в очередной раз поблагодарив свое сверхчуткое зрение: окна здания были всего лишь фикцией, муляжом, и свет, пробивающийся через дверь, оказался единственным источником освещения.

В полумраке странного строения кроме коморки не было буквально ничего, помимо бетонной лестницы, уходящей под землю. Я бегло спустилась по десяти пролетам, неустанно сверяясь с сенсорами: никаких признаков опасности не предвиделось. Чем бы ни был этот объект, он явно был заброшен и забыт. Стоило мне ступить на бетонный пол просторного помещения, зажглись люминесцентные лампы, очевидно, подключенные к какому-то загадочному источнику питания, срабатывающие при движении. На миг я ослепла, не успев перестроить зрение с режима ночного видения, инстинктивно нырнув под лестницу. Но никаких признаков наличия хоть кого-то, обладающего разумом и сознанием, или охранной системы не оказалось. Возможно, за ненадобностью, последнюю попросту отключили.

Привыкнув к холодному свету, я невольно ахнула: огромное пространство под землей более восьмисот квадратов площадью было ничем иным, как странной лабораторией, полной заваленных бумагами и чертежами столов, запчастей, груд металла, цифровых плат огромных размеров и устаревших компьютеров. Бетонный пол был буквально усеян желтой разметкой, ведущей к шестиметровым, покрытым тяжелой металлической броней роботам, закрепленным у стен подвала специальными тисками.

Я никогда не видела ничего подобного прежде. Безрезультатно я перебирала архивы памяти: ничего похожего на хоть какое-то упоминание об этих металлических изваяниях там просто не было. А могло ли вообще быть? Кто бы не имел отношения к этому проекту, разместив свое поле деятельности в такой глуши, он едва ли рассчитывал, что кто-то на него однажды случайно наткнется. Вероятность – менее двенадцати процентов, тут же выдал мой внутренний компьютер.

Но я не могла не узнать об этом месте больше. Зачем еще я сюда пришла, рискуя собственной безопасностью? Куча символов и расчетов, которыми пестрили оставленные на столах чертежи и бумаги, хоть и совсем немного, но прояснили ситуацию. Слишком мало для простого человека, которого волей судьбы могло сюда занести, но вполне достаточно для такого сверхмощного компьютера, как мой мозг. Эти роботы, похоже, были ничем иным, чем сверхсекретная разработка военных: огромные пилотируемые андроиды. Но только, кажется, пилотов так и не удалось взрастить и воспитать. Многократно перечеркнутые чертежи и расчеты явно давали это понять. Нейронных долей человека было недостаточно, чтобы управлять такой махиной, как бы исследователи не бились над решением этой проблемы. Наивные идиоты, и почему вам всегда недостаточно вашего собственного тела, с которым никогда ни один андроид не сравнится?

Должно быть, все-таки, пусть и покидая в спешке это место, основную часть документов, которые хоть как-то могли пролить свет на предназначение этих исполинских размеров махин, исследователи прихватили с собой.

Трудно объяснить, что я чувствовала в тот момент. Мне всегда тяжело было облечь свои эмоции в слова хотя бы потому, что я каждый раз находила достойное опровержение своим догадкам. У меня ведь не может быть нормальных эмоций, лишь странные порывы и поломанные паттерны поведения. Но, глядя на эти огромные металлические статуи, я словно чувствовала себя где-то на грани великого открытия, находила с ними странную связь, самозабвенно поглаживая покрытую пылью поверхность внешней брони этих роботов. Быть может поэтому, я не заметила, что в помещении уже была не одна.

Глава 9

– Похоже, кто-то раскопал золотую жилу в этой глуши, – довольный голос Марка за спиной эхом отразился от стен, заставив меня чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности.

– О боги, Марк! – бросила я, укоризненно уставившись на мужчину. – Если бы я была человеком – тут же пала бы от инфаркта.

– Ой, да брось, ты же тертый калач. Таких, как ты, едва ли можно застать врасплох.

– Но тебе по необъяснимым причинам это всегда мастерски удается, – хмыкнула я, наблюдая, как мужчина прокладывает свой путь от лестницы прямо ко мне и роботу, возле которого я застыла.

– Я рад, Лилит, – Марк улыбнулся своей широчайшей улыбкой, а его пульс забился чуть быстрее. – Порой мне кажется невозможной задачей – удивить такую, как ты. Но, похоже, этим громадинам это удалось. Есть догадки касательно того, что это за место?

Я никогда и ничего от него не скрывала. Марк был слишком добр, участлив и мудр по отношению ко всем. Не заслуживал вранья и недомолвок. Тот редкий представитель человечества, который вообще был достоин всего самого лучшего, что осталось в этом мире, но никак не прозябания в борьбе за выживание. Его исключительный интеллект, навыки следопыта и охотника вкупе с глубокими познаниями в области механики вполне могли обеспечить ему достойное беззаботное существование в любом городе за стеной. Но почему-то он сделал выбор в пользу ищущих свободы беженцев, чего я не могла понять, но чем, в то же время, не переставала восхищаться. Потому и сейчас не стала скрывать своих догадок.

– Это какая-то лаборатория. Похоже, что здесь пытались создать более мощных андроидов, только пилотируемых извне.

– Военные? – буркнул Марк, кончиками пальцев дотянувшись до мощной бронированной руки робота с двумя дулами, которые наверняка предназначались для выпуска каких-то боеприпасов.

– Вполне возможно, – хмыкнула я, подтверждая его догадки. – Только у них ничего не получилось. Ученые надеялись самостоятельно управлять ими, но перемудрили с алгоритмами настолько, что человеческий мозг был просто не способен с ними справиться.

– Сколько лет им, как думаешь?

– Около семи-девяти, по моим расчетам, – я снова почувствовала себя тупой рядом с ним. Марк, механик до мозга костей, всегда умел задавать правильные вопросы.

– Золотой век между поколениями J и K, значит, – загадочно улыбнувшись, мужчина двинулся дальше по помещению, оглядывая остальные металлические махины.

– Около того, примерно. Они не подключены к действующему источнику питания, так что мне трудно разобрать их цифровую начинку, чтобы сказать точно. Груда металла и ничего более, во всяком случае – в таком их состоянии, – я и правда не могла дать точного ответа на вопрос об их назначении и методах использования, сколько бы не мучала собственные сканеры.

– Возможно ли, что их создатель, и вовсе не рассчитывал, что ими будет управлять человек, а как раз изобрел их для пилотирования…

– Андроидом? – я закончила его речь, ведь и сама не могла избавиться от этой мысли. Иначе, как объяснить эту странную связь между мной и этими безликими грудами железа?

– Именно, – бросил через плечо мужчина, переходя от одного из девяти роботов к другому. – Ты бы могла попробовать к ним подключиться? Мы глубоко под землей, планолеты не смогут тебя засечь.

Эта идея одновременно завораживала меня и пугала. Я никогда прежде не пыталась войти в сопряжение с другими роботами, даже подумать было страшно, к чему это может привести, да и смогу ли я вообще себя контролировать. А вдруг это окажется сильнее меня, и оживший робот начнет палить со всех орудий? Но, с другой стороны, не попробуешь – не узнаешь.

– Не знаю, вряд ли они вообще функционируют или хотя бы имеют автономный источник питания, – неуверенно пробубнила я, все еще сражаясь с собственным любопытством.

Да черт возьми, ведь именно любопытство и тяга к познанию нового не позволили мне остаться в лаборатории «Парадигмы».

– Ну же, не дрейфь, Лилит, – Марк улыбнулся свой самой обезоруживающей улыбкой, перед которой мне всегда было трудно устоять. – Я буду рядом, если что.

– Вот этого-то я больше всего и боюсь…, – буркнула я, тяжело вздохнув. Кто знает, понравятся ли тебе те мои грани бионической души, которые могут открыться от этого. – Ладно, была ни была.

Я запустила программу поиска возможных подключений, но все было глухо. Показалось, что где-то на границе сознания я нащупала тонкую, практически невидимую связь между мной и механическими махинами. Лишь на пару секунд раздался какой-то треск, шум приходящих в работу аккумуляторов, забрезжила подсветка глазниц роботов, а в мой мозг огромной невообразимой лавиной начали просачиваться терабайты загружаемой информации, вызывая череду предупреждающих окон перед глазами. В конце концов я будто на огромной скорости врезалась в невидимую виртуальную стену, отчего мои системы чуть ли не взорвались.

– Черт…, – я схватилась за голову, практически не в силах устоять перед перегрузкой, повалившись в объятия вовремя спохватившегося Марка.

И все прекратилось. На какой-то момент мне даже показалось, что все это мне почудилось, что все – просто очередная системная ошибка, приведшая к галлюцинациям.

– Твою ж мать… Ты как, в порядке? – Марк обеспокоенно оглядывал меня с ног до головы, заправив упавшие на лицо волосы за уши. – Лилит? Не молчи, прошу тебя.

– Да, да, вроде порядок. Спасибо, – я высвободилась из его объятий, проверяя свое бионическое тело на предмет устойчивости без посторонней поддержки. – Да, все хорошо. Я – это по-прежнему я.

Марк облегченно вздохнул, одарив меня загадочной восхищенной улыбкой.

– Ты же понимаешь, что у тебя почти получилось? Ты можешь управлять ими, Лилит! Ты хотя бы понимаешь, какие возможности это может перед нами открыть?!

– Нет, Марк, я не могу. От перегрузки я почти отключилась. Неизвестно, выдержали бы вообще мои системы, если бы контакт продлился еще хоть пару секунд, – обреченно бросила я, пытаясь обработать полученную за время сопряжения информацию. Но ничего не выходило, объем данных слишком велик даже для меня. Неудивительно, что у ученых ничего не вышло, и они забросили это место. Никто на земле не в силах управлять ими, хотя задумка была неплохая. Если направить ее в мирное русло, само собой.

– Может еще попробуешь? – глядя на меня щенячьим взглядом, протянул Марк.

– Нет, мне все еще дорога моя жизнь. К тому же я боюсь, что кто-то по-прежнему может контролировать это место. Кто-то поставил блок, который просто пережевал и выплюнул мои системы. А уж если информация о моем сопряжении с роботами просочиться в сеть…

– Понял, отстал. Тогда нам надо срочно убираться. Идти-то хоть сможешь? – с тревогой в голосе Марк взял меня под локоть, все еще немного потерянную и ошарашенную новым открытием. – Или мне понести тебя на руках?

Говорю же, лучший из людей. Любая другая девушка не преминула бы возможностью воспользоваться таким шансом. Девушка, но никак не андроид. Тяжелый, чертовски тяжелый, даже для такого сильного мужчины, как Марк.

– Нет, спасибо, – я одарила его самой теплой благодарной улыбкой, на которую вообще была способна. – Не будем давать Гарри поводов для очередных неловких шуточек.

Мы побросали в свои рюкзаки несколько мнемосхем, которые могли стать хорошей разменной монетой на черном рынке, и двинулись к выходу. Выбравшись наружу, я первым делом еще раз сканировала пространство, расширив радиус поиска настолько, насколько могла позволить себе на открытой местности в светлое время суток. К счастью, наше вторжение осталось незамеченным. Во всяком случае пока. И, пожалуй, не стоит проверять свои мрачные теории.

Быстрым шагом мы двинулись обратно к горячему источнику, искренне благодарные непрекращающемуся снегопаду: если кто-то и нагрянет сюда с проверкой, то наших следов он уже не найдет. Удача сегодня явно нам благоволила: в расставленные мною силки угодила парочка незадачливых зайцев. Мне было жаль лишать жизни эти белые комочки меха с наивными глазами-бусинками, но, увы, сейчас не было времени для сострадания.

– Ну наконец-то! – воскликнула Алиса, первая завидевшая наше с Марком возвращение к горячему источнику. Все мои соратники уже были одеты и выглядели куда более оживленными и отдохнувшими.

– А мы не с пустыми руками, – улыбнувшись, Марк кивнул в сторону прикрепленных к моему поясу белых тушек. – Так что сегодня надоевшая фасоль будет приправлена знатным гуляшом из зайчатины.

– Не будем менять их на сорбенты и консервы? – недоумевая, бросил Нейт.

– О, наш другой улов избавит нас от этой необходимости, – похлопав рукой по рюкзаку на свое спине, заговорщицки подмигнул мне Марк. Похоже, что пока он решил не рассказывать остальным о нашей находке. Быть может, так даже лучше: меньше соблазна пробраться в это подземелье снова или сболтнуть лишнего на черном рынке.

Дорога назад была куда более веселой и легкой. Прогретый полуденным солнцем воздух был куда приятнее утреннего морозца, да и спа-процедуры в горячем источнике явно пошли всем на пользу. Насквозь мокрая рубашка, болтающаяся на лямке моего рюкзака, стала очередным позитивным моментом: Селин не забыла поблагодарить меня за мою находчивость, даже позволив себе чмокнуть меня в щечку. Я питала странную слабость к таким вот проявлениям человеческого теплого отношения, пусть и терялась каждый раз, когда мне приходилось с ними сталкиваться. Вряд ли мои разработчики рассчитывали, что кто-то когда-либо проникнется ко мне искренней дружбой и участием, оттого приятнее было осознавать, как таяло мое механическое сердце, даруя возможность почувствовать хотя бы сотую часть тех эмоций, что испытывали люди. Абсолютно неважный момент для человека, но так много значащий для меня.

По пути назад, уже далеко от источника мы обнаружили, что еще трое силков не были расставлены просто так: парочка белок и еще один белоснежный заяц были куда большим, на что мы смели рассчитывать в этом походе. Сегодня моих союзников ждал сытный ужин, полный увлеченных многообещающих рассказов о найденной нами кладези тепла. Я ведь уже говорила, что такие дни, когда моя семья была в сытости и безопасности, стали моими самыми любимыми?

Но только нарастающее необъяснимое чувство тревоги не давало покоя, омрачая прекрасный вечер в кругу самых близких. Люди привыкли называть это интуицией, которую я же была склонна описывать иначе: предчувствие – есть ничто иное, как информация, обработанная настолько быстро, что мозг человека попросту не в силах ее осознать и интерпретировать. Но андроиду это вполне по силам. Потому в своих мыслях я постоянно возвращалась к воспоминаниям о виртуальной стене, разорвавшей мой контакт с огромными роботами на том загадочном объекте. Оставалось только надеяться, что последствия моего вторжения на запретную территорию не настигнут нас слишком скоро.

На что я вообще рассчитывала…

Глава 10

Мы часто стали наведываться к горячему источнику. Для моих союзников это была бесценная возможность согреться, помыться и хотя бы на полчаса забыть о тяготах зимы. Сколько же радости, как оказалось, может принести людям простое ощущение чистоты собственного тела. К тому же в тех краях было куда больше дичи, чем в окрестностях обжитого нами тоннеля, мы почти всегда возвращались оттуда с несколькими тушами белок и зайцев, а как-то раз даже поймали оленя, сослужившего нам достойную службу на несколько обедов и ужинов подряд. Небольшой чистый горный ручей с кристально чистой водой, лишенной последствий ядерной войны, обеспечил нас питьевой водой, избавив на какое-то время от необходимости наведываться в ненавистное гетто. О чем еще можно было мечтать?

Дни становились длиннее, морозы отступали, и пусть утром мы все еще брели к месту нашего паломничества, утопая в сугробах, но уже к полудню снег таял, заставляя нас месить обувью грязь. Оттого возможность искупаться и отмыться в горячем источнике стала еще куда более ценной. Я почти забыла о своих тревогах по поводу того, что мое вторжение в систему роботов могли заметить. Это все улетучилось, стерлось на фоне общей радости и благоволившей нам до этого дня удачи.

Алиса с детьми, Марк и Габриэль наслаждались купанием в горячей чаше источника достаточно теплым февральским днем. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, отчего водоем искрился невероятными красками. Чтобы не терять времени впустую, я двинулась глубже в лес, надеясь и сегодня поймать какую-нибудь дичь. Природа пробуждалась от зимней спячки, тут и там на лиственных деревьях уже начали показываться почки, сквозь землю пробивались первые вестники приближающейся весны в виде белых подснежников и одуванчиков, воздух буквально взрывался от невероятных ароматов. Мы почти пережили зиму, а дальше будет легче.

За годы скитаний на каком-то подсознательном, закопанном в дебри моих систем уровне я начала ощущать присутствие своего Преследователя поблизости. И в этот день я старалась гнать от себя навязчивую, липкую тревогу, ставшую скорее паранойей, но что-то было явно не так, и осознала я это только тогда, когда наткнулась на начало каменной дорожки… Полной множества свежих следов от до боли знакомых мне ботинок.

Миротворцы…

Сломя голову, пытаясь не натыкаться на сухие ветки, я бросилась обратно к горячему источнику. По пути сканировала пространство: ну хотя бы планолетов рядом нет, на том спасибо. Только бы успеть, только бы я не оставила свою семью сражаться с миротворцами, явившимися по мою душу. Мой ошалелый взгляд, стоило мне оказаться на каменистом берегу, не требовал никаких объяснений всегда бывшему на чеку главы клана.

– Все быстро вон из воды, – процедил он сквозь зубы, достаточно громко, чтобы остальные услышали, несмотря на плеск воды.

Мои союзники испуганно переглянулась, на миг оцепенев.

– Я кому сказал?! Марш на сушу! – прорычал Марк, уже стоя рядом со мной на скользких камнях. – Сколько их? Они там?

– Я не знаю, Марк. Следов много, и они свежие. Чертовски свежие.

– Так, ясно, – с нетерпением глядя на выбирающихся на сушу союзников, прошептал мужчина, потирая виски. – Я, надеюсь, вы все меня слушаете и слышите: максимально тихо одеваемся и также максимально тихо двигаемся назад к убежищу. Надо убираться отсюда.

Других объяснений не потребовалось. И все бы прошло гладко, если бы, поторапливаемый суетливой матерью Джейкоб не поскользнулся на камнях, рухнув на скалы и взвыв от боли.

– Сынок! – вскрикнула Алиса, бросившись к своему сыну.

Я быстро метнула свой взгляд на мальчика, запустив внутренние сканеры: закрытый перелом большеберцовой кости, на теле подростка заживет за пару недель. Но кому-то придется его нести всю дорогу до тоннеля… А значит – иного выхода нет.

– Твою ж мать, – выругался Марк, обреченно посмотрев мне в глаза.

Габриэль и Джессика застыли, боясь произнести хоть слово, Джейкоб продолжал тихо завывать, побелевшая, как простыня, Алиса, что есть сил прижимала своего сына к груди, умоляюще глядя на меня и главу клана. Не нужно было обладать какой-то эмпатией или экстрасенсорными способностями, чтобы прочесть вину и обреченность в ее глазах.

Знаю, Алиса, знаю, выбора у меня теперь не осталось.

– Марк, послушай, – его встревоженный, полный терзающей все его сознание боли взгляд сбивал меня с толку, когда он, будто не выдержав обрушившегося груза ответственности и необъяснимой вины, положил свои горячие руки на мои плечи. – У Джейкоба закрытый перелом, ничего серьезного, правда. Когда окажетесь на безопасном расстоянии – наложите шину и не тревожьте конечность как минимум пару недель.

– Нет, Лилит, мы уйдем вместе. Никто с этими медицинскими манипуляциями лучше тебя не справится, – почти умоляюще прошептал Марк, дрожащей рукой заправив прядь волос мне за ухо.

Этот жест ломал мои системы и представления о нем, как о здравомыслящем, хладнокровном главе клана. Я не понимала такого проявления человеческих чувств, его привязанность и нежелание смотреть горькой правде в глаза и вовсе были мне просто не объяснимы. Словно это был первый раз, когда ему пришлось дать мне возможность справиться со своими проблемами самой. Следующие за мной по пятам миротворцы и проклятый Преследователь – только моя вина и больше ничья.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – я отпрянула от мужчины прежде, чем желание остаться и подвергнуть мою семью опасности победило бы здравый смысл. – Я уведу их в другую сторону от нашей тропы и, надеюсь, смогу спутать следы прежде…

Прежде, чем меня снова схватит Преследователь. И сколько бы раз мне не удавалось выскользнуть из его цепких лап, каждый раз я боялась, что этот – станет последним. И я уже никогда не вернусь к дорогим для меня людям. Всякий раз словно сама судьба мне благоволила. На своем пути я находила заброшенные станции метро, высотки с лабиринтами подвалов, удачливо увиливала от тупоголовых миротворцев, которым Преследователь доверял мою охрану, находила в себе силы быть мудрее и расчётливее, но теперь мне по-настоящему было страшно. Единственный подвал поблизости, который мог скрыть мои сигнатуры, был ловушкой без запасного выхода. И оттого слова, брошенные опустившим руки в прямом и переносном смысле Марком, резали, как ножом по сердцу.

– Пожалуйста, вернись. Умоляю тебя, найди дорогу домой, моя птичка. Пригород, 18-99, не забудь, – процедил мужчина, на какой-то момент мне даже показалось, что он готов заключить меня в свои объятья и никогда не отпускать.

– Берегите себя, – сражаясь с какими-то новыми, накатившими и ломающими баррикады систем андроида эмоциями, бросила я, в последний раз взглянув на свою семью.

Любая другая на моем месте восприняла бы его ласковое обращение как ничто иное, как проявление искренних трепетных чувств. Но я с горестью осознавала, что Марк опрометчиво сообщил мне один из трех возможных вариантов их следующего местонахождения, почти не шифруя. В своем вольготном существовании мы попросту забыли, что подумать об этом стоило раньше.

Я бросилась обратно к странной лаборатории, по дороге собирая расставленные мною силки. Они не должны понять, что я охочусь. Андроиду не нужна еда и свежее мясо дичи. Они нужны людям, о существовании которых поблизости они не должны догадаться. Да, я единственная цель для Преследователя, но схватить до кучи еще несколько мятежников они бы явно не отказались.

Я не могу этого допустить. Даже если для меня это будет значить риск смерти. Только благодаря каждому из них я получила невероятную возможность вдохнуть хотя бы глоток свободы, познать этот мир, увидеть его красоты, понять людей, обнаружить в себе подобие новых чувств и эмоций, разглядеть невиданные грани своего сознания и развить их настолько, что я даже и рассчитывать не смела. Я практически понимала суть человека, считывала их чувства и состояния не только по изменению пульса, характерным поведенческим признакам или переменам в составе крови, но даже находила ответные реакции в себе, и не по чьей-то указке, а просто по собственному желанию. Никому из андроидов подобное даже не снилось.

Через несколько минут я уже оказалась у открытых ворот подземной лаборатории с огромными роботами. Отпечатков тяжелых ботинок миротворцев в грязи не прибавилось, но зато там были другие, отчего мое механическое сердце буквально упало в пятки. Глубокие следы внедорожника начинались у самых ворот и уходили далеко в лес, к счастью, в другую сторону от горячего источника. Быть может, те, кто приехал сюда, вовсе и не явились сюда по душу моих союзников или мою собственную, и мне можно спокойно уйти, но я не могла так рисковать. С Джейкобом на руках путь длинною в двадцать три километра займет слишком много времени, чтобы они могли успеть добраться до убежища, собрать свои пожитки и сбежать прежде, чем кто-то решит проверить окрестности и наткнется на их следы. Я должна привлечь внимание и увести миротворцев подальше, иного выхода просто нет.

Собравшись с силами, я осторожно пересекла границу ворот, тут же обнаружив скрывавшийся за высоким забором серый внедорожник на огромных колесах с цепями. Пресловутый перфекционизм, из-за которого серый цвет четко ассоциировался у всех только с одним подразделением правопорядка и никаким другим, не давал никого повода для сомнений: это миротворцы. Но мои сканеры не нашли никаких признаков присутствия людей, во всяком случае – на поверхности. Я дернула ручку закрытого автомобиля в надежде, что сработает сигнализация, но этого не случилось. Я попинала колеса, попыталась локтем разбить бронированное стекло, но ничего не вышло. Другой возможности наделать шума и вытащить миротворцев наружу не нашлось. Черт, значит придется спускаться в подвал, где я буду практически загнанной в ловушку. Не могу поверить, что лезу буквально в логово зверя добровольно.

Медленно ступая, бесконечно запуская сканеры, в надежде наткнуться на тепловую сигнатуру человека, я вошла внутрь здания. Глубоко из-под земли раздавался шум работающих генераторов, которые, похоже, питали освещение: привычный полумрак контрольно-пропускного пункта и уходящей в подвал лестницы сменился на мигающий свет настенных светильников. Я машинально вздохнула: значит, преимущества в виде системы ночного видения андроида у меня тоже нет. Мои сканеры не могли пробиться под землю, чтобы оценить масштабы катастрофы. Я проклинала этот чертов горячий источник, проклинала свою безответственность и любопытство, толкнувшие меня на первое исследование этой лаборатории, пока осторожно спускалась по лестнице. И только на последнем пролете мне удалось засечь сигнатуры четырех людей, бродящих по освещенному такими же настенными светильниками подземелью. Ну, хотя бы не целая армия, хоть какой-то плюс. Пусть и очевидно, что с четырьмя наверняка вооруженными мужчинами мне все равно в одиночку не справиться…

На цыпочках я прокралась по последним ступенькам ко входу в просторное помещение, старясь не наделать много шума, хотя, возможно, можно было уже просто крикнуть, заявить о своем присутствии и броситься наутек. Но все должно выглядеть так, будто я случайно наткнулась на них, иначе они могут догадаться, что это всего лишь уловка. Шмыгнув под лестницу, я огляделась: два миротворца копошились у стола с бумагами, один из них прохаживался вдоль механических роботов и последний нервно мерил шагами подземелье. Мне не особо требовалось когда-либо запоминать внешность людей. В моей памяти прекрасно сохранялись их сигнатуры, практически уникальная для каждого сеть кровеносной системы и незначительные для врачей различия в расположении и размерах внутренних органов. И одного взгляда на до боли знакомую фигуру в характерном сером худи с капюшоном под курткой миротворца было достаточно, чтобы понять, что мое чутье меня не обмануло: Преследователь собственной персоной, давно не виделись, кретин.

Глава 11

Мне часто приходилось бороться с желанием броситься с кулаками на этого предводителя ищеек, позабыв про здравый смысл. Выбить из него всю дурь и может даже набраться смелости прикончить голыми руками, наплевав на вшитые в систему запреты. Вот и сейчас я смотрела на него, в мыслях пуская Преследователя по всем кругам ада. Но в то же время не могла отделаться от банального любопытства: что такого ему пообещали за мою поимку, раз он не унимается уже три с половиной года? Я всего-то пытаюсь выжить, не силюсь возглавить бунт против властей, вообще никак не афиширую свое существование в качестве последнего андроида своего поколения, никому, абсолютно никому не мешаю! Так почему нельзя просто успокоиться, перестать тратить деньги и время и позволить мне жить своей тайной жизнью? Что я вам такого сделала, чем насолила, мать вашу?!

Поборов свой гнев и ярость, я вышла из тени лестницы и сделала несколько громких шагов, застыв и екнув, будто не ожидала здесь кого-то увидеть. Ошарашенный взгляд Преследователя метнулся в мою сторону, и по одному выражению лица, когда его глаза встретились с моими, стало понятно: он меня узнал. Стоило ли вообще сомневаться, я наверняка уже давно стала ему в кошмарах сниться.

Оставшиеся трое миротворцев обернулись в мою сторону и с криками «Лови ее» бросились в мою сторону с автоматами на перевес. Ну наконец-то, заметили, года не прошло!

Я кинулась вверх по лестнице, слыша за спиной оглушающий звук выстрелов и последовавший за ними громогласный голос Преследователя:

– Не стрелять! Ни в коем случае не стрелять! Хоть один волос с ее головы упадет, я вас лично урою, кретины вы безмозглые!

Меня всегда безмерно радовал тот факт, что я любой ценой нужна им живой и невредимой. Пусть никогда и не понимала, почему бы просто не прострелить мне ноги, вместо того чтобы носиться за мной по свету. Хотя группы миротворцев, не возглавляемые Преследователем, его пацифистских наклонностей явно не разделяли. В таком случае, даже хорошо, что и сегодня без его надоевшей персоны в этом конвое не обошлось. Умирать я не собиралась.

Перепрыгивая через ступеньки, через минуту я оказалась на поверхности, бросившись бежать со всех ног. Ворота уже были за моей спиной, когда на поверхности показалась группа миротворцев. Я не рассчитывала, что они станут гнаться за мной по скалистому склону на своих двоих, поэтому выбрала самый сложный путь для внедорожника, взбираясь выше. Но, как назло, лес становился все реже, и уже через десять минут погони я услышала рев мотора автомобиля, лавировавшего между деревьями на непозволительно большой скорости. Кем бы ни был их водитель, но ему можно выдать медаль за блестящее вождение в экстремальных условиях. Сменив курс, я бросилась глубже в лес, но уже через несколько минут стало понятно, что в итоге это оказалось огромной ошибкой: широкая поляна без единого кустика буквально разрушила все мои надежды на успешный исход моего побега. И когда я была уже на ее середине, с радостью подмечая, что до плотной лесной чащи – рукой подать, над моей головой раздался шум турбин планолета, преградившего мне путь. О чем я вообще думала, не догадавшись запустить сканеры раньше?

Попытка увильнуть от приземлившегося прямо перед моим носом планолета и новая смена курса не дали никаких результатов: выжимая газ в пол, водитель внедорожника направил автомобиль мне на перерез, отрезав пути отхода. Я кинулась обратно, прямо навстречу вывалившим из авиатранспорта парочке миротворцев.

– Не стрелять! Объекту вреда не причинять! – раздался громкий крик Преследователя за моей спиной, когда стало предельно ясно, что на этом погоня окончена. Я в ловушке.

Но что мне мешает почесать кулаки об их самодовольные рожи? С яростным криком я кинулась на застывших с оружием миротворцев. Они явно не ожидали такого поворота событий, поэтому далеко не сразу начали защищаться, пытаясь отклониться от моих четких и выверенных ударов по корпусу. Я успела даже разбить одному из них нос, получив при этом неслабый удар в висок от его напарника, когда две пары сильных рук отбросили меня от него, повалили лицом в землю, и защелкнули на моих запястьях наручники.

Раздался звук удара кулака по челюсти, болезненный стон миротворца и озлобленный рык Преследователя.

– Я кому сказал, что девушке нельзя причинять никакого вреда? Это так сложно выполнить?!

Хм, похоже Преследователь залепил по роже миротворцу, заехавшему мне в висок. А ты не перестаешь удивлять, мерзавец.

– Но она первая начала нас мутузить, я просто защищался, сэр, – от мямлящего обиженного голоса мужчины у меня вырвался нервный смешок.

– Ой, да что вы говорите! Ты не мог защититься от девчонки, не зарядив ей по голове? – приподняв взгляд от земли, я с наслаждением наблюдала, как Преследователь угрожающе навис над потирающим челюсть обидчиком, метая глазами молнии.

– Простите, сэр, – пробормотал мужчина, затихнув.

– Заткнись, Мэтью, – прорычал Преследователь, развернувшись на пятках и двинувшись в мою сторону.

С силой дернув меня за плечи, он приподнял меня с земли и поставил на ноги. Лицо Преследователя смягчилось, взгляд перестал быть безумным и требующим расправы и в нем появился даже какой-то намек на искреннюю торжествующую улыбку.

– Ну здравствуй, Лилит. Давненько не виделись, – промурлыкал Преследователь, скрестив руки на груди. – Прошу к вашему транспорту, мадам.

Широким жестом он указал на спущенный на землю люк планолета, одарив меня самодовольной улыбкой.

– Надеюсь, ты пойдешь сама и не дашь повода этим придуркам себя облапать, хорошо? Руки у них из жопы, не приведи Господь, не ровен час – еще уронят тебя, и мне придется снова писать рапорт о превышении должностных полномочий.

Смерив его высокомерным взглядом, я гордо вздернула подбородок и двинулась к планолету.

– Избавлю тебя от этой бумажной рутины, уговорил.

– Вот и славно, – просиял Преследователь, раздав последние распоряжения миротворцам и двинувшись вслед за мной.

Троица мужчин в форме вернулась к внедорожнику. Итого в моем конвое остались Преследователь, пилот планолета и еще трое бедолаг, один из которых зажимал разбитый нос салфеткой, а другой потирал ссадину на челюсти. Счет, прямо скажем, далекий от равного, даже если не брать в оборот уже побитых и униженных.

Преследователь усадил меня на кресло планолета, подозрительно древней серии и довольно потрепанный для такой солидной операции, пристегнул ремнем безопасности и сам устроился рядом, давая команду к отлету. Зашумели турбины, люк, скрипя, захлопнулся, и транспорт принялся плавно набирать высоту. Мне казалось, что худшего исхода просто и быть не может. Это конец, полное, безоговорочное фиаско.

– Сколько времени прошло с нашей последней встречи? Пять, шесть месяцев? – буркнул Преследователь, загадочно улыбнувшись.

– Семь месяцев и пять дней. Я уже даже начала переживать, не приболел ли ты, – скорчив ехидную рожу, бросила я в ответ, мысленно продумывая возможные пути выхода из этой скверной ситуации. Пока мы в воздухе, я еще могу попытаться предпринять хоть что-то. Но когда меня доставят к месту назначения – это точно будет конец.

– Не поверишь, я уже тоже начал бояться, а не разобрали ли тебя на части мародеры, с которыми ты очевидно якшаешься все это время, – встретив мой озлобленный взгляд, Преследователь продолжил свою тираду. – А ты думала, что по твоей отремонтированной ноге я не догадаюсь, что ты наведывалась на черный рынок гетто за запчастями?

Я решила, что удостоить его хоть какими-то комментариями – слишком большая честь для такого мерзавца. Да и клокочущая ярость не позволяла мне трезво мыслить, и я боялась сболтнуть чего-нибудь лишнего в сердцах. Что еще он знает о той потасовке с миротворцами? Осведомлен ли о моих союзниках? Объявил ли Нейта и Марию, чьи спины я прикрывала, когда получила пулю в бедро, в международный розыск? Если хоть один ответ – положительный, то я даже рада, что не смогла уйти с ними. Так у них, возможно, будет шанс. По крайней мере – пока. Все из-за меня, черт возьми… По пустоши бродят десятки тысяч беженцев, но только моя семья в акте самопожертвования рисковала сильнее остальных, пригрев на своей груди самого разыскиваемого андроида на планете.

Мое молчание Преследователь воспринял, похоже, не иначе как безоговорочное согласие, и продолжил свою противную речь.

– Что ж, в определенной степени я виноват в случившемся и должен извиниться, – мне сейчас послышалось, или это от перегрузки в поисках выхода системы начали сбоить? – Очень узкий круг миротворцев посвящен в тайну твоего существования. Я не могу предупредить всех и каждого о том, что тебе нельзя причинять вред, уж прости. Коммерческая тайна, как принято говорить.

– Да ладно, не кори себя. Ты не виноват, что выбрал себе срамной коллектив и поле деятельности, – буркнула я, пытаясь настроиться на цифровые волны планолета. Пробиться через системы защиты этого вида транспорта – практически нереальная задача, но это вообще единственное, что я могу хотя бы попытаться сделать, пока веду высокопарные беседы со своим злейшим врагом.

– И то, верно, Лилит, – бросив укоризненный взгляд на побитых миротворцев, пробормотал Преследователь. – Но ты тоже хороша. Если бы ты не рискнула подключиться к системам огромных роботов, мы бы не вышли на твой след. Долгое время мы думали, что это какой-нибудь залетный хакер, хотя Фред с пеной у рта уверял, что это твоих рук дело.

– Не смогла себе отказать в такой дерзости, – буркнула я, с горестью уверяясь в собственной правоте: мое любопытство меня в очередной раз сгубило.

– Для тех, кто так пытается скрыться от всего мира, ты слишком опрометчива, Лилит, – отрешенно бросил Преследователь, глядя словно сквозь обшивку авиатранспорта.

Кажется, я нащупала брешь в системе слишком древнего планолета. Его построили еще до того, как появились андроиды последних двух поколений, потому расчета на то, что кто-то с программной начинкой вроде моей попытается его хакнуть, просто не было. И мне нужно было отвлечь своего собеседника, пока я пытаюсь пробиться через защиту.

– Могу я задать вопрос? – буркнула я максимально отрешенно.

– Ну попробуй, а там посмотрим, – Преследователь повернулся в мою сторону и улыбнулся, откинув с лица упавшую на лоб прядку русых волос. Если бы ты не был последним мерзавцем на всей земле, тебя бы можно было даже назвать вполне достойным и привлекательным представителем мужской половины человечества. Но явно не лучше даже пошлого недотепы Гарри. Про Марка я вообще молчу.

– Почему бы просто не называть меня, как полагается? Ты же наверняка знаешь мою модель. Так к чему эта фамильярность? – говорить о том, что именно с его подачи я уже давно называюсь придуманным им именем, я не собиралась. Я просто привыкла к этому и все. Так было легче для всех, да и в гетто было бы меньше оплошностей.

– Мне кажется, что ты достаточно умна, чтобы не задавать таких вопросов, – лукаво подмигнув, прошептал Преследователь. – Но если для тебя это так важно – то я отвечу. Хотя могла бы выбрать вопрос и поинтересней. Понимаешь, пока произносишь «Эль один эль один т» – язык поломаешь в трех местах. Куда проще ориентироваться на визуальное восприятие названия твоей модели, которое, если ты наверняка заметила, как раз так и читается – Лилит. Никакой двусмысленной подоплеки или что ты там еще могла нарыть в моем личном деле, чтобы опираться на какие-то иные мотивы, больше нет. Если бы ты не была такой своенравной революционеркой, то у тебя однажды появился бы владелец, который наверняка придумал бы что-то поинтереснее: назвал бы тебя Сарой, или Кристен, или Синди, или просто домработницей, или эскортницей, не важно. Но ты выбрала другой путь, так что довольствуйся, пожалуйста, тем, что есть.

– Считаешь себя моим владельцем? – вздернув бровь, ехидно бросила я, пытаясь за напускной злобой скрыть искренне ликование. Именно на такую долгую тираду я и рассчитывала, а ты так легко повелся.

Мне наконец удалось пробиться через системы защиты планолета, и пусть совсем скоро стороннее вмешательство будет замечено, но они вряд ли успеют что-то предпринять.

– Нет, конечно, я так не считаю. Права на тебя принадлежат корпорации, но я решил, что могу позволить себе хотя бы немного облегчить свою задачу, присвоив вполне логичное имя, – просиял Преследователь, пока я начала постепенно снижать высоту полета.

Если я успею добиться своего, то вы просто не сможете сигануть из люка планолета с высоты пары десятков метров и выжить. Плотная лесная чаща пригорода заброшенного, смердящего радиацией Хироу-сити не позволит вам приземлиться, а там уже старые добрые подвалы высоток и тоннели, и развязки виадуков сделают свое дело, скрыв мои сигнатуры.

– И на том спасибо, – ухмыльнулась я, чутким слухом уловив кипишь в кабине пилота. – Никогда не планировала стать чьей-то собственностью, твоей – тем более.

– Сэр, я теряю управление над планолетом! – раздался испуганный клич пилота.

– Твою мать, «Парадигма» еще бы запряженную лошадьми повозку за нами прислала! – чертыхаясь и понося своего работодателя на чем свет стоял, пошатываясь от тряски, Преследователь отстегнул ремень и вместе с Мэтью, миротворцем, которому он совсем недавно двинул по челюсти, двинулся в кабину пилота.

Лучшего исхода и предположить нельзя было. Пока Преследователь ругался с пилотом, осыпая старый планолет грязными ругательствами, я взломала систему, отвечающую за пристегнутые ремни. Пряжка дернулась, но я успела вовремя поймать ее застегнутыми в наручники кистями рук. Дело за малым.

Под пристальные взгляды оставшихся в грузовом отсеке перепуганных от тряски миротворцев, я нарочито медленно, до непозволительного выреза расстегнула ворот рубашки правой рукой, левой придерживая ослабленный ремень. Мужчины – они и в Африке мужчины, а томный вид чертовски красивого андроида-девушки, поправляющей блестящие каштановые локоны, им всегда было нечем крыть, уж кому, как не мне, этого не знать. Они следили за каждым моим движением, даже не заметив, как люк планолета медленно начал открываться на нужной мне высоте. Деревья смягчат падение, а взломанные системы авиатранспорта еще какое-то время я смогу контролировать.

Медлить было нельзя. Пространства открытого люка уже было вполне достаточно, чтобы я смогла туда протиснуться, когда миротворцы вышли из оцепенения и смекнули, что их шевелюру треплет свежий ветер. Несколько быстрых шагов, и я уже летела на бешеной скорости вниз, через пару секунд удачно ухватившись за раскидистые лапы сосны. Лишь немного повредив левую руку, я оказалась на поверхности земли, блаженно наблюдая, как планолет снова набирает высоту. Еще какое-то время я контролировала системы, задав противоположный заброшенному городу курс.

Один ноль в мою пользу, кретин.

Глава 12

Еще одной нелепой ошибкой, которую я бы тоже могла зачесть в свою пользу, было строгое правило не использовать цифровые наручники при моей поимке. Да, с одной стороны, это было вполне оправданно: я ведь могу их взломать. Но, с другой – тогда нужно было хотя бы тщательно обыскивать свой объект преследования, прежде чем усаживать его в древний транспорт. Даже на бегу в город, я смогла спокойно достать из-за пазухи нож, и в два счета щеколда наручников брякнула, освободив мои кисти. Никаких беженцев и мятежников на моем пути не встретилось, что было вполне объяснимо: Хироу-сити, с тройкой важных производственных объектов, стал одним из многих, что подвергся прямому ядерному обстрелу во времена войны. Без специальных защитных костюмов туда по-прежнему никто в своем уме даже бы не сунулся.

Радиация и последствия взрыва оставили свой неизгладимый след: ржавые погнутые металлоконструкции, раздробленные летательные аппараты невиданных мастей, покрытые копотью глазницы окон полуразрушенных зданий, искореженные остовы прогнивающей вереницы автомобилей, тянущейся по рухнувшим виадукам… И возрождающаяся без человека природа. Деревьям, кустарникам и полевым цветам, прокладывающим свой путь к солнцу прямо сквозь асфальт и бетонные конструкции, было все равно на радиацию. Пусть где-то стволы сосен и кленов были чудаковатой, искривленной формы, но в городских джунглях кипела жизнь. Порхали птицы, сновали мелкие грызуны, жевали посохшую прошлогоднюю траву олени, привольно обхаживали свои владения волки и лисицы, не пуганные прежде существом на двух ногах. Они не обращали на меня никакого внимания, даже проявляли какую-то неосторожную заинтересованность к новому обитателю, позволяя приблизиться к себе на расстояние вытянутой руки.

Я чувствовала себя словно принцессой из старой сказки, Белоснежкой, которая вот-вот запоет приятную мелодию, послушать которую соберутся все животные без исключения. Это было одновременно прекрасно и дико. Никого из них, вопреки своей привычке, я не пыталась поймать, сделав ужином для своих союзников. Животные впитали в себя слишком много радиации, чтобы быть хотя бы мало-мальски пригодными для употребления в пищу. И оттого я искренне наслаждалась этим моментом, где мирно сосуществовали только я и эти прекрасные создания с лоснящейся шерстью и наивными доверчивыми глазами. Когда-то, еще задолго до моего появления ведь все так и было. Животноводческие фермы прекрасно справлялись со снабжением несчетного населения планеты всем необходимым, и людям не приходилось убивать тех, кто изначально был рожден свободным. Плотная сеть заповедников и строго контролируемые льготы на отстрел не позволяли охотникам переходить грани дозволенного. Теперь же на первый план вышло выживание, и не было времени думать о каком-либо разумном потреблении и морали. Выживал сильнейший, люди и сами стали животными, загнанными в клетку своим жалким существованием.

Я еще немного побродила по этому завораживающему оазису расцветающей жизни, неустанно сканируя пространство: где бы сейчас не был планолет Преследователя, сюда они явно не сунутся. Но я привыкла быть уверенной наверняка, поэтому, как только нашла нужные мне инструменты на покрытых пылью прилавках магазина, спустилась в подвал многоэтажки. С трепетом обнаружила, что ждать наступления ночи мне не придется наедине с самой собой: пара лисиц с выводком из совсем еще маленьких неуклюжих троих детенышей сначала угрожающе зарычала, когда я вторглась в их убежище, но, похоже, не почувствовав угрозы, сменила гнев на милость. Не прошло и часа, когда любопытные щенки под остерегающее рычание родителей решили исследовать новый объект в подвале. Робко и осторожно они то приближались ко мне, то убегали, но, очевидно набравшись смелости, и вовсе подошли близко настолько, что я смогла аккуратно взять одного из них на руки, погладив мягкую рыжую шерстку. Благодарное мурчание заставляло мое механическое сердце трепетать и таять. И вот уже все трое сидели на моих коленях, сражаясь за внимание неожиданного гостя.

Такие моменты были, пожалуй, единственными, когда я была искренне благодарна тому, что я – не человек. От меня не пахло, как от постороннего хищника, у меня вообще не было никакого запаха, кроме как, наверное, аромата леса, по которому я брела до города. Быть может, обладая чутким нюхом животного, они могли учуять металл под моей искусственной кожей, да уже привычный для них тонкий привкус радиации, исходящий из реактора в моей грудине. Безвредной для окружающих, но все же излучающий определенный фон.

– Ну все, ребятки, мне нужно заняться ремонтом, – подтолкнув недовольных щенков в сторону их родителей, я достала из рюкзака свой скромный инструмент.

Конечно, в этом городе не было ничего, что было пригодно для ремонта андроида. Его разбомбили и забросили раньше, чем наладилось наше производство. Но недалекие преследователи не удосужились проверить мои карманы, где как раз на такой случай был припрятан комплект заплат. Ловко справившись с починкой разъезжающего сустава и заменой поврежденного участка кожи на левой руке, я оставила свои попытки отгонять от себя шкодливых лисят, которые тут же принялись играться с отверткой, катая ее по полу.

Я могла бы вечно наблюдать за тем, как они резвятся, фыркают друг на друга, падают, карабкаются по моей одежде и игриво кусают друг друга за милые розовые ушки, пока я сама решала головоломку Марка. Сверившись с картами в своей памяти, сопоставив обозначенные координаты в простеньком уравнении с названиями городов, где упоминаются названия птиц, я пришла к единственному логичному выводу. Они были в заброшенной станции метро в пригороде Берд-сити, точнее, наверняка держали свой путь туда. Я облегченно вдохнула: это относительно недалеко от нашего прежнего убежища, пусть и дорога туда займет по меньшей мере пару дней. Но без меня они смогут практически без опаски передвигаться и днем, что само по себе неплохо. Расстояние длинною в девяносто семь километров на юг будет непросто преодолеть с кучей пожитков и травмированным Джейкобом, но они справятся, я уверена. Во всяком случае, благодаря моей сомнительной авантюре по их следу не должен никто идти.

И я все еще была на свободе. Снова обыграла Преследователя, пусть в этот раз и была на волоске от возможной гибели. Одна в давно заброшенном городе, где наверняка смогу найти какие-нибудь запасы провизии, одежды и медикаментов с приемлемым уровнем радиации и сроком годности. На примете уже были парочка супермаркетов, не затронутых бомбежкой и расположенных двумя этажами под землей. Для меня расстояние в четыреста пятьдесят семь километров, разделяющих меня с моей семьей, даже с рюкзаком весом в двадцать с лишним килограммов, которым я планировала себя нагрузить, и вовсе казались плевым делом. Шесть-семь дней пути, и то если бежать только ночью и делать перерывы, чтобы избежать перегрузки реактора.

Дождавшись наступления ночи, напоследок потрепав рыжую шерстку дремавших на моих коленях лисят, я даже почувствовала, что сражаюсь с необъяснимым желанием взять одного из щенков с собой. Джейкоб и Джессика наверняка пришли бы в восторг, если бы у них появился такой милый питомец. Раньше ведь люди держали лис в своих домах, почему-то эти воспоминания разработчики тоже посчитали нужным заложить в мою память. Быть может, надеялись на хороший и мирный исход для всех нас? Но все же стоило признать, что лучшее будущее и семья для этих наивных комочков шерсти – здесь, а моя – там, прокладывает свой нелегкий путь к новому дому.

Поблагодарив лисье семейство за компанию и заряд умиления, я двинулась на поиски достойного вознаграждения за нервотрепку своих соратников, доставленных ожиданием моего возвращения. Почему-то не было никаких сомнений, что меня ждут. За два с половиной года я перестала сомневаться в преданности своей странной семьи и их мотивах, даже если отчасти они и были обусловлены моей безоговорочной полезностью. Как они будут прокладывать безопасный маршрут без меня? Смогут ли избежать стачки с мародерами и агрессивно настроенными мятежниками?

Дурные предположения приходилось гнать из себя чуть ли не поганой метлой. Смогут. Без меня же ведь они раньше как-то выживали. Марк не позволит никому причинить вреда своему клану, он – хороший боец и отменный стратег, не говоря уже о тренированной и сильной Марии, которую хлебом не корми, дай кому-нибудь начистить морду. Они справятся. И я не имею права их подвести.

Настроив режим ночного видения, я двинулась вглубь здания, где находился супермаркет. И я буквально сорвала джекпот. Не знаю, есть ли какие-то высшие силы, в которые верят люди, и распространяется ли вообще действие их благословения на андроидов, но сейчас я действительно засомневалась в своем атеизме. В глубоком подвале, где за долгие годы действие радиации практически рассеялось, нашлось все, что мне нужно: огромный походный рюкзак, теплая одежда всех размеров и расцветок, десятки банок бессрочных консерв, бинты, пластыри и антисептики. Загрузив себя под завязку, я не удержалась от того, чтобы не прихватить в довесок пару книжек и несколько тетрадок для Джейкоба и Джессики. Процесс обучения никто не отменял, и я уже предвкушала, с каким рвением они вернутся к новым познаниям после вынужденных каникул.

Понимая, что моя ноша и так уже угрожающе тяжела, все же закинула в рюкзак бутылку вина и скотча. Килограммом больше, килограммом меньше, какая теперь уже разница, а в памяти все еще была свежа безмерная радость Гарри и остальных союзников, когда я притащила в себе чуть ли не пол литра ирландского виски. Думаю, мое возвращение стоит того, чтобы его отметить.

Я бежала в ровном, привычном для меня темпе, оставляя далеко за спиной благоухающие в ночной весенней прохладе городские джунгли.

Спасибо, Хироу-сити, ты сослужил мне сегодня славную службу. Но, увы, мне не терпится вернуться к своей семье.

Глава 13

Добралась я, как ни странно, без происшествий. Хотя специально прокладывала свой маршрут в обход больших городов и предполагаемых гетто, но все равно не рисковала двигаться днем. После моего побега наверняка по тревоге подняли не один взвод, рисковать просто нельзя. Я все еще не надышалась свободой и жизнью, чтобы ставить их под удар. Через неделю ночных марафонов я уже могла видеть заброшенную сеть метро под землей, где, как предполагалось, уже должны были дожидаться меня мои союзники. Во всяком случае я очень на это надеялась. Ведь запасного плана на тот случай, если их там вдруг не окажется, просто не было. Я так привыкла, что мне есть о ком думать, о ком заботиться, с кем делить свой кров, что даже уже не могла представить, что мне придется вернуться к жизни одиночки. Что я вообще буду делать, если меня никто не ждет и никому я не нужна? Кроме Преследователя, само собой, но он не в счет.

Вспомнив о нем впервые со дня нашего «расставания», я невольно ухмыльнулась: наверняка он получил знатного нагоняя от руководства за то, что снова меня упустил. Хотела бы я хоть одним глазком взглянуть на это зрелище.

Глубоким вечером, когда багряное солнце уже почти скатилось за горизонт, а деревья отбрасывали длинные тени, я оказалась в нужной точке координат. Поросший кустарниками вход в станцию метро не выглядел обитаемым, да и вообще никак не намекал на то, что тут кто-то был за последние дни. Климат в пригороде Берд-сити был куда более мягким и теплым, привычная весенняя грязь здесь давно высохла, уступив место сочной зеленой траве. Но все же я смогла разглядеть нечеткие следы у входа, отчего, кажется, мой реактор ускорил свое вращение. Я молилась всем известным мне богам, чтобы это была не очередная ловушка, а признаки обитания моей семьи… Спускаясь под землю по заснувшим вечным сном эскалаторам, я уловила блики пламени костра, отражавшиеся от стен, а чуть позже почувствовала приятный запах мясной похлебки с бобами… В паре десятков метров от меня сидели мои понурые союзники, и я была рада видеть их, как никогда прежде. Они добрались, они целы, а остальное – уже неважно.

Я не была сторонницей драмы, но как-то так получилось, что по привычке я миновала узкий коридор почти неслышными шагами, застигнув своих союзников врасплох. Все они были увлечены ужином, уставившись в свои тарелки, я аж закатила глаза от такой беспечности: хорошо, что это моего прихода они не заметили. А если бы это был отряд миротворцев?

– Приятного аппетита, – радостно буркнула я своим союзникам, отчего все они разом замерли в испуге, и только Селин, резко обернувшись через плечо, кинула на пол свою пустую тарелку и бросилась в мои объятья.

– Господи, Лилит! – зарывшись носом в мои волосы, девушка стиснула меня так сильно, насколько вообще была способна. – Как же мы переживали, почему так долго? Мы буквально места себе не находили, Марк уже…

Нечленораздельную и сбивчивую речь девушки прервал ровный спокойный баритон предводителя клана.

– Позволь мне самому сказать за себя, – мягко отстранив от меня Селин, мужчина крепко обнял меня. – И да, я уже был готов кинуться на твои поиски, хотя знаю, что…

– Я бы этого не одобрила, – улыбнулась я ему, закончив фразу, поймав на себе его теплый взгляд. – Я очень рада тебе, всем вам. И по-настоящему счастлива, что все вы живы и здоровы.

Мои союзники как-то подозрительно угрюмо переглянулись, но от комментариев воздержались.

– Что? Что случилось? Что с Джейкобом? – перепугано бросила я, отчаянно сканируя пространство.

– Я здесь, Лилит, все в порядке, – звонкий крик мальчишки раздался из дальнего угла станции, и я с облегчением вздохнула.

– Все, кого ты знала – целы и здоровы, и все благодаря тебе, – кое-как , явно этого не желая, но все же выпустив меня из объятий, Марк указал на свободное место у костра. – Об остальном – позже. Дай нам порадоваться твоему возвращению.

Сначала я не поняла, что значат его слова, когда по очереди ко мне начали подходить остальные обитатели убежища, заключая в теплые объятия и произнося ободряющие слова. И только одна фигура оставалась сидеть в тени костра, облокотившись спиной на каменную стену. Мои сканеры безошибочно выдали свой вердикт: женщина, около 25-27 лет… лучевая болезнь и поражение легких. И только ее имени и сигнатур я не знала прежде.

– Давай я сниму с тебя эту ношу, – последним, желающим выказать свое приветствие, был Гарри, после радушных объятий зайдя мне за спину и потянув с моих плеч лямки рюкзака. – Ты что туда нагрузила, господи!

Уронив поклажу на пол, под разочарованно-наигранный вздох соратников, Гарри аж екнул, явно не ожидая такого веса рюкзака.

– Эй, осторожно! Тут настолько ценный груз, ты себе и представить не можешь, – улыбнувшись, я забрала у него рюкзак и потащила его к складу с припасами.

Мой взгляд в сторону незнакомой девушки, пока я развязывала узлы на крышке своего багажа, не ускользнул от цепкого взора Марка, который вздохнул и подошел ко мне.

– Ты ведь уже все знаешь, верно?

– А как ты думаешь?

– Ну конечно знаешь… Тогда не стоит тянуть со знакомством, – поведя плечами, мужчина взял меня за руку и повел в сторону незнакомки.

Остальные члены моего семейства с замиранием сердца наблюдали за нашим недолгим шествием, притаившись на своих местах у костра, словно стараясь сделаться невидимыми.

– Что ж, Лилит, познакомься – это Рене, – Марк широким жестом указал в сторону облокотившейся на бетонную стену бледной девушки с аккуратным миловидным бледным личиком, ярко-синими глазами, из-за которых кожа казалась еще более болезненного оттенка, и белокурыми волосами по плечи. – Рене – это наша Лилит.

– Приятно познакомиться, – я наклонилась, чтобы пожать незнакомке руку, она же в ответ протянула мне свою бледную худую ладонь.

– Взаимно, Лилит, – устало буркнула девушка, одарив меня искренней доброй улыбкой. – Наслышана.

– И чем же? – двусмысленно посмотрев Марку в глаза, бросила я.

– Только хорошим, уж поверь. Скажи спасибо Гарри – благодаря ему в глазах Рене ты практически супергерой, – скрестив руки на груди и закатив глаза, заговорщицки произнес мужчина.

– Ты же знаешь, о чем идет речь, – не разделяя его вдохновения, едко бросила я.

– Об этом – нет. Пока нет. Решили, что лучше будет, если ты сама это сделаешь, если посчитаешь возможным, – прошептал мне на ухо Марк.

Девушка смотрела на меня с неподдельным интересом, но не смела вмешиваться в нашу беседу. А я пока сама не могла понять, могу ли ей доверять: я не знала, кто она, откуда явилась, как вообще так вышло, что в нашем убежище вдруг оказался еще один человек, пусть и вызывающий неподдельное сострадание своим недугом.

Похожее мы уже проходили, когда после очередной вылазки в гетто больше полугода назад за нами увязался Гарри, но это другое. Мы нашли его побитым и изможденным, свободный художник, как гордо он себя именовал, раньше был ди-джеем. Возможно, оттуда росли корни его развязной и веселой натуры. Но я сразу нашла его досье в общей базе, и прикопаться было не к чему. Его мы ввели в курс дел уже на второй день, когда парень начал задавать слишком много вопросов по поводу моей диеты, а точнее – о полном отсутствии приемов пищи и потреблении воды. Сейчас же я просто не знала, с кем мы имеем дело, и не обернется ли нам боком раскрытие моей тайны.

– Надеюсь, что тебе по душе компания моих союзников, – буркнула я, еще раз улыбнувшись девушке и возвращаясь к своему рюкзаку.

– Лилит, я понимаю твои опасения, – прошептал Марк, наблюдая, как я извлекаю банки с консервами и упаковки макарон из своего багажа. – Но она вряд ли засланный казачок.

Я вздохнула, укоризненно уставившись на главу клана, бросила свое занятие и пошла в сторону выхода со станции метро. Было уже почти девять вечера, и я надеялась, что мое подключение к глобальной сети не засекут слишком быстро. Быстро поднявшись по лестнице, я загрузила фотографию Рене из своей памяти в систему поиска, но кроме прописки и диплома об окончании кулинарного колледжа в небольшом городишке Слоу-эдж в пятидесяти километрах отсюда ничего не нашла. Что ж, во всяком случае к миротворцам она едва ли имеет отношение, что уже меньшее из зол.

Сбежав по эскалатору и маршем пройдясь до «лобного места» своих союзников, я вернулась к своему рюкзаку, где меня по-прежнему дожидался Марк.

– Кулинарный колледж? – тепло улыбнувшись, мужчина положил руку на мое плечо.

– Кулинарный колледж, верно, – буркнула я, достав из закромов бездонного рюкзака книги и тетради для детей.

Я пока не была готова делиться своими размышлениями, поэтому отвлечься на свои громкие речи о важности обучения казалось разумным решением.

– А это вам, мои дорогие, – положив свои скромные дары перед Джессикой и Джейкобом, чья нога была примотана бинтами к палке, гордо произнесла я.

– Спасибо тебе! – схватившись за тетрадки, тут же прокричала Джессика, бросившись мне на шею. Эта милая девочка явно больше брата была рада окончанию каникул: для нее – это шанс снова обойти Джейкоба в успехах.

– О, это же история о мальчике волшебнике! – радостно воскликнул мальчишка, тут же схватившись за книжки! – А это мои любимые части! Спасибо, Лилит!

Джейкоб потянул ко мне руки, вынуждая наклониться к нему и обнять. Он выглядел вполне неплохо для подростка, весьма ограниченного в передвижении из-за своей травмы. Но мои сканеры безошибочно выдали, что наслаждаться своей беспомощностью, что он наверняка делал, запрягая сестру и маму, ему осталось недолго: перелом отлично срастался, слава метаболизму молодого организма.

– Да, и у меня есть еще кое-что и для взрослых, – я лукаво подмигнула своим союзникам, когда, размотав свитера, служившие чехлом для стеклянных емкостей, выудила из рюкзака бутылку вина и скотча. – Ну что, отметим мое возвращение?

– Господь милосердный! – Гарри тут же вскочил со своего места и встал рядом, доставая из горы посуды кружки и стаканы. – Если каждое твое возвращение мы будем праздновать таким образом, то я готов хоть каждый день сдавать тебя миротворцам!

Остальные затихли, глядя на Гарри, как на врага человечества.

– Ну вы чего? – обиженно затянул парнишка, застыв с горой посуды в руках. – Я же шучу! А если вы не разделяете моей радости, то поделом – мне больше достанется.

Гарри расставил кружки и стаканы возле костра, быстро откупорил бутылку скотча, Марк ловким движение ножа вынул пробку из бутылки вина. Уже через минуту каждый держал в руках емкость с напитком, который был ему по душе: мужчины наслаждались терпким дубовым ароматом скотча, а женщины вкушали запахи винограда и пряных фруктов. Марк подозвал Рене, которая встала, закашлявшись, и робко подняла с пола кружку с вином, усевшись рядом с Алисой. Видя, что Марк поставил больше емкостей, чем требовалось людям, я тоже взяла стакан в свои руки, поймав его легкий одобрительный кивок.