Читать онлайн Рубикон бесплатно

Пролог

– Я тебе тысячу раз говорила, почему. Повторять в тысячу первый не собираюсь! – ее голос становится на пару октав выше.

Отлично, это как раз то, что мне нужно. Давай, выйди, наконец, из себя. Дай мне повод. Но нет, она делает глубокий вдох и, уже спокойно, продолжает:

– Милая, – как же меня тошнит от этого ее “милая”! – Это для нашей безопасности. Для папиной безопасности. Мы не можем позволить себе так рисковать.

Мы то, мы се, достало! Нет никаких мы, есть она и ее идиотские тайны! Она и ее бесконечные запреты! Она и ее тупые приказы! Никому не говори, никуда не ходи, делай это, слушай только меня и бла-бла-бла.

Я не смотрю на ее лицо, только на руки, сжимающие руль. Тонкие пальцы, красивый маникюр, тонкий браслет на запястье. Это так, до жути, не вяжется с реальностью.

– Бред. Полная чушь. Да ты послушай себя! Хоть бы раз ты попробовала довериться своему мужу! Он ширма, просто ширма! От кого ты нас прячешь, а? Ты здесь зло, мама! Одна ты.

Конечно, я начинаю плакать. Слабачка, всегда такой была. Будь я другой, давно бы рассказала все папе, предложила бы уйти, но я боюсь. Никогда, ни за что не скажу ей, что боюсь не тех призрачных “плохих людей”, а ее. Свою мать. Не доставлю ей такого удовольствия.

Закрываю лицо ладонями и глубоко дышу, стараясь успокоиться. Но каждый новый вдох приводит к обратному эффекту.

Вдох. Почему я плачу? Выдох. Она не должна иметь власть надо мной! Вдох – Лгунья! Выдох. Ненавижу! Вдох. Ненавижу себя!

Ненавижу себя, потому что боюсь ее. Ненавижу ее, потому что вынуждает бояться. Злюсь на себя из-за слабости, на отца – за то, что такой недалекий. На мать злюсь вообще по миллиону причин. Один большой ком отрицательных эмоций.

Выдох. Дыхание ускоряется. Вдох. Чувствую ее взгляд. Выдох. Хотя бы раз взгляни на меня по-человечески! Вдох. Я отнимаю руки от лица и резко поворачиваю лицо в ее сторону. Только, чтобы убедиться: она не человек. На меня смотрят холодные глаза змеи.

Выдох.

– Милая, – почему ее голос всегда такой? – Что с тобой? Хочешь подышать воздухом? Мне остановить машину? – почему он такой мягкий? Он должен быть таким же ледяным, как ее глаза. Жуткое противоречие.

Ну конечно, она человек и, конечно, она моя мать. Биологическая. Это отражается в одинаковом разрезе глаз и в росчерке рта. Но эти ее метаморфозы. Только когда она со мной, только в эти моменты она превращается в монстра. Пустой взгляд убийцы и голос ангела.

Меня начинает трясти. Мы все еще смотрим друг другу в глаза. На этот раз я не отступлю. Ее взгляд становится настороженным. Следом приходит осознание. Да, ты права, ты довела меня до края. Так держать, мама.

Ее губы, так сильно похожие на мои, растягиваются в сумасшедшей улыбке. Я смотрю на нее, но вижу себя. Она уже знает, что будет дальше, но ей плевать. Она добилась своего. Она сделала из меня себя.

Глава 1

Я подрываюсь с постели и бегу в туалет. Меня выворачивает над унитазом. Блевать особо нечем, от чего тело сотрясают бесполезные спазмы. На лбу испарина, руки дрожат, волосы лезут в лицо. Доброе утро, мир.

Прошло больше трех лет с того дня, а меня все еще преследуют кошмары. Чувство вины тяжелым грузом давит на грудь. Почему совесть особенно чувствительна именно с похмелья? Когда ты пьян – тебе на всё плевать, но стоит остановиться – чувства обрушиваются на тебя в троекратном размере.

Отползаю от унитаза, ползком же добираюсь до стены. Оказавшись на месте, облокачиваюсь на ледяной кафель и обхватываю холодными руками худые коленки. Взгляд – пустота. Тело —пустая оболочка. Мозг – поле боя. В голове беспорядочно скачут мысли, отдавая тупой болью в висках.

Признаюсь себе в тысячный раз – мне не жаль, что она умерла. Мне жаль, что она меня не любила. Теперь-то я понимаю, что всегда неосознанно стремилась к ее одобрению и даже мой бунт был лишь способом привлечь ее внимание. Ведь, даже протестуя, я продолжала исполнять роль способной ученицы и послушной дочери. За крошечным исключением, которое, в итоге, ни на что не повлияло. И вот я, навечно оставленная неудовлетворенной. Я не получила от нее желаемых любви и признания и уже никогда не смогу это исправить. И да, это утопия. Да, это бред сумасшедшего. Да, она бы никогда не стала для меня настоящей матерью. В нашем случае одна кровь ничего не значит. Но когда человек уходит навсегда, ты начинаешь думать, что будь он жив, у вас с ним был бы шанс.

И всему виной я, само мое естество. Что-то сидит во мне. И это что-то стремится захватить мое тело каждый божий день. Она приложила немало сил, пытаясь научить меня управлять этим чем-то. Но никогда не говорила мне почему со мной это происходит. А после ее смерти я добровольно отказалась задавать вопросы по типу “Кто я?” или “Что я?” Плевать. Она ушла, а вместе с ней большинство страхов и поводов для злости. Пока я спокойна, держать под контролем свое второе я не составляет труда. Я теперь свободный человек. Не стоит лишний раз ворошить улей с пчелами. Никто меня пока не нашел и никто не пытается меня убить, а значит – все хорошо.

Повторив себе эти святые слова, тяжело поднимаюсь с холодного пола – зубы уже начинают стучать друг о друга и по телу бежит ледяная дрожь. Полоскаю рот и решаюсь посмотреть в зеркало. Длинные темные волосы сальными прядями все еще облепляют шею и щеки. Лицо опухло из-за изрядной дозы выпитого накануне алкоголя. Воспаленные и покрасневшие, итак довольно раскосые, глаза кажутся еще более узкими из-за припухлых век. Обычно они насыщенно карие, с частыми рыжими вкраплениями. Сейчас их можно назвать, разве что мутно коричневыми. Сегодня воскресенье, поэтому на мне все еще болтается вчерашнее вечернее платье, а под глазами, помимо темных кругов, еще и подтеки туши. На веках остатки блесток, на щеке развод от помады. Опускаю глаза вниз. Колени и лодыжки в грязи и запекшейся крови – кто-то явно плохо стоял на ногах. Простым умыванием здесь не обойтись. Уныло тащусь в душ, где меня ждет очередной аттракцион с выворачиванием желудка наизнанку.

Спустя пару часов, пару пластырей на коленках и пару таблеток Анальгина, я прихожу в норму. Ну, или как минимум, в состояние близкое к нормальному. Лежу на нелепо большой кровати, за нелепо большими окнами бьется в экстазе полуденное солнце. Ему, в отличие от меня, не приходится бороться с похмельем и одиночеством. Звоню подруге – предлагаю провести у меня поздний завтрак. Я не могу подолгу оставаться одна в этой нелепо большой квартире с нелепо большими окнами, которые впускают в спальню до нелепого много солнечного света. Слишком много для одного человека.

После смерти матери папа не смог оставаться со мной в нашем доме – мы переехали в город. Точнее я думала, что мы переехали в город. Вот только еще и девяти дней не прошло с ее похорон, как отец исчез. Думаю, я зря наивно полагала, будто он не видел ничего дальше своего носа. Он, конечно, не мог исчезнуть совсем – мне было всего пятнадцать. Но и жить со мной он не собирался. Заселил меня в огромную квартиру в центре и сбежал. Ежемесячные пополнения на карту и приход, оплаченных им, клининг-служб – вот всё, что я получаю от родного отца. А я так мечтала с ним сблизиться, хотела все ему рассказать и уговорить его сбежать со мной от нее! О чем я только думала? Ха-ха. Этот олух любил мою мать. В отличие от меня. И он точно понимал, что произошло в тот день. По крайней мере, предполагал. И явно не горел желанием жить под одной крышей с предполагаемой убийцей его жены.

В тот роковой день я однозначно переступила черту.