Читать онлайн Возрождение: Война бесплатно

Нам нравятся легенды. В них главные герои выглядят непобедимыми. Кажется, их отвага взята из веры в себя, а решения непоколебимы. Но читатель забывает, что вера в себя мнима! Ни один сказочный герой не стал бы решительным без помощи простых людей. Тех самых, кто верил в него! Кто дружил и помогал, оберегал и защищал на долгом жизненном пути. Это аксиома! Ни один герой не стал бы великим без верных друзей!

– Лана Феро “Эпоха Возрождения”.

Глава 1. Президент

Горе и конец тому социуму, где символизм подменит мораль.

– Буссо “Уроки истории”.

На закате жаркого летнего дня, Великий Приспешник – Ал Тор – избранный Президент Республики прибывал на Водную церемонию. Храмовая площадь гудела от ожидания торжества. Светило Калдара до контраста выжигало жёлтые контуры городских мотивов. Космические лайнеры покорно пригнули к земле свои блестящие клювы. Вокруг витала такая святость, что боялись взлететь даже жуки! Праздник нарушала лишь далёкая полоса грозового фронта. Но скорое ненастье никого не смущало!

На площадь стекался народ. К прилёту лидера капилляры планеты-города Калдар бурлили, как русла рек. Толпы непреодолимо мяли клумбы. Под напором людской массы исчезали дорожки, разметка дорог, кустарники. Пропали даже спинавты. Сфероколёсные машины – обычный транспорт блестел на парковках глянцевыми крышами. Пустовал только соседний холм. Лысая вершина ждала приземления судна с лидером. Ал Тор, в этот раз, летел обычным лайнером.

Слуги Республики – стар и молод – вперились в картинки новоленты. Многометровые светящиеся экраны свисали с высоких храмовых стен. Но, вот диковинка! Фигурки на полотнах двигались как в жизни! Обычно новолента показывала статику. Но хвала Первородной, организаторы преподнесли сюрприз! Под наваждением невиданной доселе технологии молодые хейлы Республики пораскрывали рты и влезли на деревья. Гроздья детских головок торчали с тополей; глазки изумлённо бегали по движущимися картинкам. Часто одна из веток ломалась, а дети с визгом сыпали на головы счастливых горожан, но никто не плакал. Взрослые бережно поднимали в буквальном смысле – сорванцов; затем отряхивали и сажали даже незнакомых чад себе на плечи. Мириады сияющих глаз жили одной мыслью: увидеть воочию Ал Тора! Великого Приспешника!

**

Перелёт на другой конец Калдара длился больше часа. Лара нашла себе занятие; пока лайнер по субкосмической дуге пересекал полпланеты; она закусила карандаш и занялась рисунком. На альбомном листе проступала фигура безволосой девочки. Девочка держала в руках плюшевого кракота, а рядом, выпячивал неоконченный подлокотник. Лара рисовала, не оборачиваясь. У памяти было одно свойство: Лара могла один раз посмотреть на предмет, а затем нарисовать его, не отвлекаясь. Учитель логики хвалил фотографическую память. Но, к сожалению, только за это…

Историю девочки на скетче знал каждый пассажир. Ёще в начале полёта папа подошел к ней и спросил: почему она такая бледная и, что с волосами? Девочка страдала от безнадежной болезни. Её ждала операция. Где эти бедняки взяли деньги на лечение, папа не спросил, зато пообещал, что его дочка оставит на память рисунок. Рисовать Ларе было не в тягость. Она изо всех сил старалась, жалея, что не успеет к посадке.

Мама сидела по левую руку. Эра Тор всегда выглядела величавой, рассудительной, как положено жене Президента. Но сегодня её величавость куда-то испарилась. Мама часто кусала губы, сжимала подлокотники, над чем-то переживая. Вчера с папой они устроили перепалку, и, видимо, мама так и не отошла. Она хотела заявить нечто важное у храма, но папа не позволил. К тому же Эра Тор любила полёты в шикарном специальном корабле, а папа настоял лететь вместе с паломниками. Надо сказать, Ал Тор любил покрасоваться среди слуг. По любому поводу он изрекал мудрости из Писаний и, видя реакцию, купался в лучах величия. Маме же величия папы и без того хватало! Весь полёт она сверлила взглядом пол и отмахивалась, будто вонь простонародья достала её до колик.

Ал Тор куда-то пропал. Спасаясь от грозы в соседнем кресле, он решил прогуляться. Папа бродил по салону, спрашивая у рядовых хейлов об их заботах, слушал ответы как настоящий внимательный лидер. Его не видели уже минут десять…

Внезапно салон утонул в жёлтых вспышках: лампы замигали, сигналя о скором входе в атмосферу. Следовало срочно пристегнуться. Лара краем глаза заметила напряжение матери. Тревога Эры Тор передалась десяти охранникам и Мопсу – верному администратору. Мама поискала взглядом отца, но безрезультатно:

– Мопс! – мама не сдержала закипающую злобу. – Ты следишь за лидером?!

– Простите, хейла Тор!

Зная характер Эры, администратор сжался, как под плетью. Неуклюжий повелитель дотаций и контрактов – жиденький человечишка, согнувшись в три погибели, убежал вглубь салона. Тут же послышалась суета. Сотни глоток воздыхали, будто посреди лайнера пролились Тёплые Воды, а из них явилась Первородная. Лара обернулась и увидела папу. Высокого Ал Тора провожали сотни глаз. Каждому хотелось уловить редкий момент явления Приспешника воочию. Такого случая могло никогда не повториться!

Рядом застыла стюардка. Она заламывала пальцы, не решаясь сказать обожаемому лидеру, что следует ради его же безопасности занять кресло. Ситуацию в руки взяла мама:

– Ал!

Возглас Эры достиг последних рядов. Мопс в это время стоял на коленях и, касаясь кисти, тянул лидера к семье. Папа с широкой улыбкой потрепал по плечу растерянного администратора, и, будто не замечая маминого гнева, склонился над той самой болезненной девочкой. Что-то прошептал ей, погладил плюшевого кракота и только потом зашагал туда, куда указывали перепуганные стюардка и Мопс. Сел рядом:

– Спасибо, милая, – Ал дотронулся до мизинца Эры. – Я знал, что успею.

Лара, поняв, что нельзя тянуть дольше, вынула незаконченный скетч:

– Пап! Я сделала!

Лист выпорхнул из альбома, перекочевал в ладонь отца. Ал неожиданно встал и снова направился к девочке. Мать впилась в плечо Лары. По другую сторону ей подвернулся пиджак Мопса:

– Немедленно верни его!

Мопс испуганно заморгал, Лара ойкнула:

– Мам! Да, что с тобой?

Мама резко выдохнула и выпустила обоих. Похоже, её страдания от запаха дешёвой обивки, пропитанной потом раболепных слуг, вывели из себя. Папа шлёпнулся обратно с задорным видом:

– Умница!

– Ей понравилось?

Лара расплылась в улыбке. Она не замечала боли в плече, наблюдая, как лысая девочка в объятиях родителей рассматривала её рисунок. Их компания плакала от умиления.

Эра сжала подлокотники:

– Это мог сделать и Мопс!

– Дорогая! – строго начал отец. – Этот ребёнок может не дожить до завтра! Ей предстоит сложная операция…

– Мне очень жаль умирающих девочек, но правила – есть правила!

Лара, пощупав плечо, поняла, что там выйдет синяк:

– Пап, её что-то укусило…

– Прекратите оба! – мать вдавила её в кресло. – Жёлтый сигнал не видите? Вход в атмосферу!

Кресла с уверенностью завибрировали, сотрясая каждую клеточку. Салон разошёлся в посадочной пляске. За кормой нарастала сила рокочущего огня.

**

Миллионы глаз провожали приземление. Когда двигатели стихли, площадь всколыхнулась. Слугам Республики не терпелось увидеть своих правителей необычно: в движении. Новолента показывала трап, а рядом Приспешников и Служителей. Обе церкви склонили головы перед громадным лайнером.

Старшие слуги, судя по гримасе радости, настолько перепугались, что не находили себе места. Они шушукались и с выражением всепоглощающего раболепия ждали того момента, когда их ладони пожмут руку самому Великому Приспешнику из существующих ныне. Расплыться в почтении. Сказать удачную шутку. Выделиться, не упустив возможность, напомнить о себе – таком важном в этой храмовой дыре. И наверное, (когда-нибудь…) получить снисходительную возможность, переселиться в Парламент и продвинуться на невероятные высоты Политики!

И, конечно же, не забыть комплимент Эре Тор – своенравной супруге лидера!

По трапу зашагали паломники. Но среди них не оказалось Президента лучшей цивилизации во Вселенной! Миллионы глоток охнули. Вдруг на всю площадь прогремел трескучий голос:

"Уважаемые хейлы! Наш благословенный Великий Приспешник – хейл Тор милостиво пропустил рядовых паломников, чтобы им не пришлось ждать!"

Площадь взорвалась одобрительными криками. Лидер всемогущественнейшей нации оказался таким заботливым! Через минуту экраны новоленты резко увеличили движущиеся фигурки. За спинами пассажиров стояли три силуэта: высокий, статный мужчина в строгом костюме; женщина в ослепительно белом и тощая низкая девушка. От радостного рёва содрогнулись стены Храмов. Площадь под ногами заходила ходуном! Вспорхнули последние недогадливые птицы. Слуги Республики увидели то, ради чего побросали все дела!

Женщины визжали! Ал Тор выглядел, сошедшим с новолентных фотографий: красивый, русый мужчина с квадратным, оттого мудрым лицом. Его черноволосая с короткой стрижкой жена стояла, выпятив острую челюсть, взирая на встречавших, как на букашек. Когда Ал Тор с улыбкой пожал руки, хейла Тор протянула кисть только старшему Священнику, и то… в несколько отстранённой манере. Прочих оставила без внимания. Ни от кого не ускользнуло, что Эра пожала ладонь именно служителю Тоота, прихожанкой культа которого и являлась.

Наряд Эры потрясал! Мужчины не могли оторваться от ослепительно-белой туники. Дух захватывал символ на груди! На тунике сидел огромный трёхгранник – Три Когтя Власти, смотрящие в стороны. Такой же знак занимал белый круг на красном флаге Республики. Когти Власти значили союз Приспешников, Двувоцерквления и Стражей, а вместе с белым кругом на кровяном полотнище – Всеобъемлющую Демократию!

Казалось, когти распространяли силу и мощь на всю семью. Каждый, кто видел чёрные лезвия, подчёркнутые решимостью в статной фигуре, уверял себя, что с такой супругой – как Эра Тор: не только их лидер, но и вся Республика в безопасности!

Женщины от умиления целовали ребячьи щёчки, видя чужое дитя. Хрупкая девушка лет шестнадцати казалась немного напуганной. Лара Тор при виде миллионной толпы выпучила милые глазки. На Ларе сидел простенький и немного поношенный спортивный костюмчик цвета спелой нектаринды: зелёный с отливами жёлтого. Оливковые волосы накрывали лямки рюкзачка. Несмотря на растерянность, угловатую фигурку, глубоко посаженные глаза, неровные губы и нос с горбинкой, ни у кого не вызывало сомнений в том, что Лара Тор – просто красавица и самая желанная невеста во Вселенной!

Спустя минуту вся церемония показалась на парапете между Храмами. Два Храмовых комплекса: один Брахну, другой Тоота, полукругом овивали Площадь. Верхушка священнослужителей, предлагала каждому два пути к Первородной: через алкоголь Брахну или дымы чудесной травы бога Тоота. Сегодня первые лица пили и курили вместе со всеми во славу Теплой Воды Калдара, откуда вышла первая женщина Человечества. Отдавая дань прародительнице, Великий Приспешник Ал Тор взял кубок. Как и положено прихожанину Брахну он сделал глоток. Конечно же, скромный. Эра Тор, адепт Тоота приблизилась к клубам дыма и втянула один вдох.

Лару Тор кто-то толкнул. Неожиданно, девушка оказалась между двух церемониальных столпов. Только тогда люди на площади поняли – Ларе исполнилось шестнадцать, а значит, по традиции, пришла пора выбрать свой божественный путь. Лара завертела головой. Её не интересовали божества, она искала подсказки в глазах родителей. Ал Тор и Эра остались безучастными. Очевидно, они желали дать дочери самой решать, от имени кого читать молитвы Первородной.

Лара Тор понюхала трубку Тоота, затем прикоснулась к Кубку Брахну, сделала маленький глоток. Внезапно святая вода полилась обратно. Лара стыдливо зажала рот. Отпрянула. Испугалась. Эра побагровела. Ал Тор сделал быстрый знак толстяку.

Каждый на площади заметил, как плохо стало дочке лидера. Лара Тор так и не смогла выбрать своего бога. Но ничего… Будет следующий раз! Площадь сочувственно загудела, поддерживая несчастную девушку. Лару быстро подхватили и увели.

Ал Тор казался невозмутимым. И всё же лидер коротко кивнул собравшимся в благодарность, за то, что дочь не освистали. Каждый печалился за бедняжку. Неопечаленной выглядела лишь Эра Тор. Мать Лары быстро скрылась в массе Священников. Когда её лицо нырнуло в цветные наряды, взгляд не казался озабоченным. Эра Тор метала молнии!

**

– Ты чего добивался? Тебе понравилось?

Лара весь вечер не спускалась со второго этажа. Её тянуло закутаться в одеяло. Скрыться от всех… Испытывая на прочность её нервы, родители снова устроили свору на первом этаже. Мама обвиняла отца, папа мать…

– Не надо было ей навязывать! – папа искал оправдания, мама не снижала напор:

– В нашем круге любят Тоота! Ларе нужен был ОН!

– А моя семья…

– И что твоя?.. Лара бы дружила с нужными детьми! А ты не видишь, что она не общается со сверстниками.

– И правильно! Нечего ей болтаться с этими придурками. Она – дочь Президента!

– А мальчики? – мама взвизгнула. – Ей пора дружить с парнем. С тринадцати лет девочки с женихами. А она?

– Ничего, потерпит!

– Потерпит? Ты кого хочешь воспитать? Забыл, о чём говорит Тоот? Во сколько родила Первородная? В тринадцать! А Ларе терпеть?! У неё такой возраст, что уже давно пора… Нужно сменить обстановку!

– Ты опять тянешь её на Пандею?

– Я давно тебе говорю. Ей нужно развеяться!

Мама уже два года хотела показать Ларе свою Родину – планету Пандею. Там жила младшая сестра семейства Декарт. Тётя Эльза надеялась увидеть племянницу. Но в намерении матери сквозило нечто параллельное, что-то скрытое, в чём мать не признавалась ни Ларе, ни отцу. И папу это напрягало:

– Успеет!

Мать изворачивалась:

– Ты не учил ни “Восхождение Брахну” ни “Полёт Тоота”! Ничего не знаешь о физиологии, а рассказываешь здесь. Любая девочка в её возрасте – уже не ребёнок. Так принято! Дети взрослеют… А у Лары ничего этого нет! Она не ходит в церковь! В ней нет той веры, что есть у других. Ей нужно переключиться. Иначе будет травма. Ей и так кажется, что она, не такая, как все. А всё из-за твоей опеки! К ней парни близко боятся подходить из-за тебя. Это делает всё хуже. Она замыкается!

Лара ненавидела разговоры про собственную физиологию. И ещё недолюбливала тех самых сверстников, которых подсовывала мать. Поначалу Лара ходила в общую школу для Приспешников, но заметила пристальное внимание. Половина класса лебезила, другая – насмехалась. Никто не разговаривал просто – как домочадцы. Не найдя друзей в школе, Лара потребовала учиться на дому. Тогда мать стала приглашать в гости знатных детей – ровню. Но они оказались настолько малодушными… Чёрствыми. Вечно хвастались, подаренными новыми спинавтами, драгоценностями, домами у кого какой больше, всякими выходками. Их выходки Ларе не нравились!

Четыре раза парни приглашали прокатиться с ними, намекая на прекрасные ночи… От слащавых уговоров веяло чем-то неестественным, наигранным. Ларе становилось дурно. А особенно дурно становилось от других грязных намёков и потных ладоней, что тянулись пощупать её. Слишком бесцеремонно! И слишком быстро…

Когда Лара рассказала об этом знакомым девушкам, они покрутили у виска и спросили: почему она не согласилась?

После чего Лара позабыла о дружбе с ровесниками. И вообще, она не понимала, что парни нашли в такой уродине, как она?..

Но одинокой она не осталась. По-настоящему с ней дружила только Фиала – взрослая женщина. За три года знакомства оказалось, Фиале единственной, кому от Лары не нужно абсолютно ничего: ни денег, ни спинавтов, ни путешествий… Ни влияния! Ни зависти в глазах остальных!

Их дружба вполне устраивала обеих.

Лара забралась под одеяло, спасаясь от голосов родителей. В это время папа настаивал:

– Пусть выберет сперва свою Церковь… Выйдет замуж и тогда полетит!

Глава 2. Атака

Даже столетия спустя историки спорят – кто скрывался за личностью Лары Тор? И главное – была ли она вообще? Зачем о ней говорить, если Лара могла и не существовать? Это, как правило, адепты скавитизма, которые думают, что историю её матери – Эры Тор, существование которой никто не ставит под сомнение(!), можно рассматривать в отдельности от дочери. Но как вы уже поняли: автор этих строк не сомневается в реальности Лары. И более того! Не говорить о ней нельзя. Так как именно трагедия дочки семейства Тор и повлияла на поступки знаменитой матери.

– Макс Феро “Возрождение: разрушение вековых мифов”.

Этот летний день, полный зелёных красок за окном, грозился стать для Лары самым обычным летним днём, полным зелёных красок. С рассвета всё шло, как обычно: Лара проснулась, почистила зубы, поела, стащив котлету из кастрюльки, пока не видит кухарка – Иринда. Разнообразить повседневность Лара собиралась уроками и гимнастикой.

Тот случай у Храмов уже не мешал самолюбию. Спустя две недели выбор казался правильным. Ни дымы, ни святые напитки не внушали доверия. Наоборот, Ларе казалось, что под воздействием божественных веществ люди становятся какими-то странными.

А вот легенда о Первородной нравилась. Лара с малых лет прониклась строками из Писаний, где о первой женщине говорили удивительно мало. (В основном там писали о пьянстве Брахну и галлюцинациях Тоота).

Первую женщину согласно Писаниям вынесло на песчаный берег Белого Океана. По словам древних Священников Первородная образовалась сама собой из множества мелких моллюсков. Многоклеточные организмы вместе с прочими обитателями Тёплых Вод однажды собрались и решили жить вместе. Существа отдались на волю волн. Океан вынес хитросплетённое тело на берег. А через миг каша из щупалец, раковин и инфузорий вдруг осознало, что она – нечто большее. И это нечто большее желало одного – размножаться! Для этого судьба послала Тоота и Брахну. Увидев неземную красоту Первородной, Тоот спустился с туч весенним дождиком. А Брахну пролился соком из спелой виноградной гронки. Брахну пришёл осенью, а весной снова спрятался в землю, чтобы потом прорасти. Тоот же – сын туч проливался на Калдар весной. Так два мужа сменяли друг друга.

Многие считали, что Первородной очень повезло – два мужа. Это же: два подарка, два свидания, два внимания! Но чем больше Лара взрослела, тем дольше сомневалась в приличии первой женщины. Отношения Первородной отдавали нездоровым душком. Где это видано – два мужа? В Республике это казалось недопустимым! Почему же Первородной можно?

Лара спрашивала у учителей – самых умных людей в мире. Но почему-то мастера знаний не торопились открывать истины. Более того. Учителей раздражал сам факт, того, что Лара задаёт вопросы. Дошло до того, что учитель литературы Олле Франк стал жаловаться матери. Он громче всех кипел оттого, что дочь Торов слишком много спрашивает!

Лара устала бороться с преподавателями и, не пробившись сквозь их души, замкнулась. Пришлось принять Первородную по-своему. Как прекрасную женщину, которую Лара чтила и иногда рисовала. На листах всегда получалась удивительная блондинка. Добрая и мягкая.

Свои рисунки Лара редко кому-то показывала. В основном рисовала для себя, перенося фотографическую память в результат, который можно пощупать. Увидеть свои видения со стороны. Но, несмотря на недовольство наставников, училась она прилежно. В день проходило по одному-два занятия. Учителя проезжали блокпост охраны и оставляли спинавт на лужайке. Занятия шли в мамином кабинете, где висела доска. Обитель множества карт, схем, картин. В этой уютной комнате, так располагающей к наукам, Лара занималась этикой, математикой, геометрией (любимый предмет, потому что приходилось рисовать карандашом), историей (конечно же, официальной), немного классической физикой (основанной ещё на заре Республики неподражаемым хейлом Нутоном, когда ему согласно легенде упала на голову нектаринда), литературной цензурой (каждый должен знать, что доверять можно только новоленте) и антиересью – очень важным предметом, где Лару учили не поддаваться глупостям и пресекать любые сомнения в праведности церквей (с антиересью у Лары всегда было туговато).

**

Занятие по физике продлилось недолго, но мучительно. Лара снова накосячила с опросником. Она запуталась и не в тех местах поставила галочки. Когда учитель Кагот Сад надавил, она призналась:

– Здесь должна быть теорема по корпускулярной физике!

– Где? – удивился учитель:

– Ну, вот же! Пятый вопрос про силы сближения, а шестой должен говорить о сближении микротел, и вот в учебнике есть глава. Вот тут… А вместо неё идёт следующая глава – воздушные шары!

Лара остановилась в середине главы. Запутавшись в воздушных шарах, она искала оправданий. Учитель Сад приподнял очки. Он делал это каждый раз, когда ему что-то не нравилось; Лара привыкла к слезящимся от возмущения глазам. Как всегда, хейл Сад заявил: корпускулярный раздел физики слишком сложен для женщин!

– Но тогда, почему моя прабабушка изобрела дека-связь? Как она узнала?..

После чего Кагот Сад вдруг дернулся, занервничал. Затряс своим дряблым пальцем и сказал, что порядочным юным хейлам не положено спорить с учителями!

Он быстро собрался и умчал на своём спинавте, оставив Лару недоумевать. И не впервой! Помимо загадок с Первородной, Ларе никто не мог объяснить, почему её прабабушка – Присцилла Декарт смогла изучить корпускулярную физику и даже изобрести дека-связь, которой пользовалась вся Республика, а остальные женщины – нет. От всей этой несуразицы Ларе хотелось вскипеть. Возмутиться несправедливостью! Успокоиться помог звонок от Фиалы, который прозвучал очень кстати. Подруга ждала в условленном месте – тренировочном зале на вершине небоскрёба Окси.

Ларе казалось, что Фиала разделит возмущение. Подруга слыла независимой. После смерти старичка мужа – Приспешника среднего стана, Фиала сама решала, как ей жить. В последние годы она ударилась в инструкторство по телопии. Сегодня после уроков они как раз собирались позаниматься с гантелями. Лара быстро запихнула в сумку деку, кроссовки, сменную одежду и выбежала наружу. Заранее вызванный коптер уже ждал в тридцати метрах за фонтаном. Справа с кустами возился садовник.

Их фамильного садовника на самом деле считали членом семьи. Макс любил поболтать, но при этом умел быть немногословным. Его отличали задумчивость и наивность. Добрый здоровяк выделялся огромным ростом и объёмными мышцами. В негласные члены семьи его записали после одного случая: Лара как и все считала Макса – героем. Потому что он спас ей жизнь! Тринадцать лет назад…

От тех событий остался только призрак. Из тумана времён призрак выбегал, раскрыв наивные глазёнки, и не смотрел по сторонам. Откуда трёхлетней Ларе было знать, что ночью поляну охраняют огромные чинарские псы, а на рассвете их закрывает охрана? Лара понеслась к деревьям. А когда увидела чёрного монстра, было поздно. Шестилапый пёс стоял поблизости и скалился, пуская слюни. Загривок из шевелящихся щупалец тянулся пучком змей, нащупывая жертву – её! Кричала мать. Эра неслась со стороны веранды и вопила нечеловеческим голосом. Но слишком далеко… Три ряда острых зубов поглотили мир. А с ним и голову… Если бы не Макс! Он выскочил из ниоткуда и скрутил пса, как тряпку. Никто не думал, что в садовнике таится такая сила!

На память Ларе остались рассказы матери… И навсегда рассечённая правая бровь. А Макс никогда не поднимал эту тему. Наверное, из скромности…

Лара давно не боялась псов. А Макса считала эталоном мужества! Семья, не сговариваясь, верила в Макса, как в некий талисман – спаситель дома Тор. Его выбритая до блеска голова склонилась у зарослей. Макс изучал иглы низкой туи и, казалось чем-то был недоволен:

– Макс, уже же лето, что не так с туей?

Садовник нахмурился:

– Холодное лето…

Лара удивилась:

– Да? Правда? Не заметила.

– Вам всегда тепло, молодая хозяйка.

Лару смешил один факт: Макс звал её “молодой хозяйкой”, а маму просто "хозяйкой". Лара, представляя себя важной, подыграла и цокнула языком:

– Молодая хозяйка летит в центр Окси. Тебе что-нибудь взять?

– Не надо… – Макс не заметил усмешки. Он задумчиво сощурился, отчего вокруг серых бездонных глаз поползли редкие морщины; садовник выглядел гораздо моложе своих сорока с лишним, поэтому складки у век смотрелись непривычно. – Вы, будьте осторожны!

– Почему? – Лара замерла у дверцы коптера. В этот миг турбина винтокрылой машины захрипела. – Что случилось?

– Протесты! – громко сказал он. – На Калдаре голодный бунт.

Последние слова утонули в нарастающем рокоте:

– Какой бунт? Макс! Ты чего? – Лара закричала изо всех сил. – Со мной всё будет в порядке!

Лара, оттолкнувшись от земли, легко влетела в кабину, помахала. Но жест не вселил в садовника должного спокойствия. Макс, сжимая кулаки, провожал коптер непривычно суровым взглядом. Лысина поплыла вниз, Лара послала воздушный поцелуй. Макс заслуживал его, ведь он – единственный, про кого можно было без натяжек сказать: вот – человек, спасший её от смерти! И, без сомнений, спас бы бесконечное число раз…

“Что ещё за бунты? Странный он сегодня…”

Как только коптер взмыл над дубовыми макушками, открылся вид на плоскую вершину холма Приспешников: поляна под ногами сменилась широкой чащей. Густой ковёр зелёных шапок, опоясывающий имение Тор, отделял гектары фамильной земли от владений иных Великих Приспешников. Конец ковра означал край Холма. На краю за зеленой грядой власть столетних дубов прерывал трёхметровый решётчатый забор. За ржавым частоколом холм резко обрывался и переходил в крутой склон – километр вниз по рыхлой земле; за чёрной полосой, которой начинался город. Верней, самая богатая его часть – район Парламент. Здесь высились самые огромные небоскребы Калдара, но лишь немногие шпили могли потягаться с Холмом. Прямоугольники резали горизонт, наполняя тысячи гектаров, ровными углами. Формы внушали аскетичность и справедливость вселенской Власти! Низкие серые кубы – парламентские здания – там работали мелкие Приспешники. В тонких высоких параллелепипедах развлекалась родня. Там можно было сходить на массаж, телопию, поиграть в тракбол, страйкдон; покупаться в бассейнах. И вообще гулять и жить на всю катушку! Там же молились в церквях, где пили Брахну или курили Тоота. И спрашивали у священников, чем ещё заняться, чтобы умилостивить богов?

Лара старалась поменьше вдаваться в культы. Если бы не занятия с Фиалой, Лара наверное и вовсе позабыла бы о людях! Замкнулась бы в себе… Закрылась от всего света и погрузилась в рисунки. Физкультура же оживляла. Телопия стала нужным тумблером для организма, отключающим страхи. Рывки гантелей, прыжки на коврах разгоняли кровь, давая вновь почувствовать жизнь. И напоминали о том, что нужно уменьшить свои бёдра! Растущий зад Фиала обзывала нехорошими словами, виня сидячий образ жизни.

Лара прямо в кабине размяла ноги. После десяти приседаний кровь забурлила. В это время за иллюминатором рос, заслоняя небо Пантеон – гигантский зиккурат – самое большое здание во Вселенной, где работали во благо Республики высокие Приспешники. И прозябал папа.

Далёкий Пантеон закрывал добрую половину города, занимая по четыре километра вдоль каждого ребра. А верхний ярус шкрябал брюха облакам. Где-то у небес работал отец. Лара, шмыгнув носом, вспомнила, как редко он забывает о работе и уделяет внимание ей. Будучи маленькой, она карабкалась по папиным коленям, тёрлась о крепкие ладони. Любила, когда он треплет щеку. Но с каждым годом ощущала себя всё более ненужной. А в последнее время папа намекал на замужество, словно желал избавиться от дочки.

Коптер сел на крыше центра Окси. Напоминание о доме – Холм Приспешников остался узкой полосочкой в дымке горизонта. Лара быстро выскочила, громыхнув босоножками по металлу, и понеслась по посадочной площадке к тубусу, торчащему из плоской крыши, где пассажиров винтокрылых машин ждал лифт.

Нажатие кнопки. Недолгое ожидание. Лара вышла на пять этажей ниже. По коридору направо, налево, затем снова направо и сквозь длинный серый ход, похожий на технический, попала в привычный яркий холл. После сумрака свет врезался в глаза. Лару встретило обиталище тренировочных снарядов. Ряды штанг, стойки с гантелями, беговые дорожки вели к широкому панорамному окну вдаль, откуда бил яркий свет. Зеркала на стенах усиливали ослепляющий эффект.

Лара остановилась у скамейки, ища Фиалу. Они старались подбирать “тихое время” – когда зал пустовал. Сегодня занимались несколько ребят: дюжина парней и пяток девушек. Две девушки бегали на дорожках, основная группа, как каракатицы усиками махала гантелями. Шесть фигур стояли поодаль – у стеклянной стены. Вдоль панорамного окна шла сплошная перила, те, кто опёрся на неё, просто убивали время и смотрели на город с высоты. Богатая молодёжь привыкла здесь видеть дочку Президента. При Ларином появлении от компании отделилась лишь фигура худой женщины. Как девчонка, которая, мчась со школы, торопится к приключениям, Фиала подлетела коротким шагом, улыбаясь во всю ширь. Долговязая, худая, черноволосая, с короткой стрижкой, обладательница большого, широкого рта с чувственными губами, чуть раскосых глаз – вся в мать, как она любила повторять. Лара поставила сумку на лавку и приготовилась к Фиалиному красноречию:

– Фли-и-ир-р-р! Приспешники! – визгнула Фиала, не забыв коронный возглас.

Подлетев, она обернулась юлой. Из Фиалы бил вечный фонтан энергии, заставляющий двигаться, будто они ровесницы, хотя подруга годилась в матери. Никто не сказал бы, что Фиале – за тридцать. Ухоженным видом и прической над острым личиком она чем-то напоминала маму. Вот только в Эре Тор сидела статность и величие, а Фиала источала простоту и бесшабашность. Именно за простодушие, перетекающее в прямолинейность, в обществе никто её не любил. А Лара ценила именно за это.

Фиала смешно выпучила глаза:

– А, что я для тебя придумала!

Лара скривилась, предчувствуя мучения на икрах. Но Фиала никогда не ждала ответа, предпочитая говорить за двоих:

– Сегодня по четыре подхода на икры и зад… Да! Да… Не куксись! (Хотя Лара и не куксилась). Сжигание жира – выведение воды. Надеюсь, ты соль ограничила? Что молчишь? (Хотя Лара раскрыла рот). Молчать вредно, не вредно не молчать! Знаешь, кто молчит? Рыбы! Их едят, потому что они молчат, – она призадумалась, – Э-э-э… Рыбы – это полезно! – Фиала стала загибать пальцы. – Там фосфор и йод. Всего двести граммов… – Фиала переключилась на костюм. – Ох, ты красотуля!.. – секундная пауза. – Что это?!

Фиала изменилась, схватив воротник. Её силы хватило бы вырвать ворот с корнем: костюм затрещал. Над обманчивой слабостью подруги подшучивали, говоря, что Фиала может потрошить карманы в тёмных переулках. “Нежный грабитель” надула губки:

– Ой, милая! В этом я часто тебя вижу. Давай, завтра сходим в “Ситецию” и выберем тебе что-нибудь новенькое!

– Это… – Лара застыла с раскрытым ртом, не успев сказать, что ношеные костюмы ей милее любых новомодных тряпок:

– Порвала! Порвала! – перебила Фиала. – Где ты зацепилась?

Подруга дернула за рукав с такой силой, что Лару развернуло на четверть оборота:

– Великие Приспешники, Фиала! Это же просто нитка! Ух!

– И где? Нитка?! – Фиалу покоробило. – Я тобой займусь! Дочка Ал Тора выглядит как бродяга из Дыры!

– Ух… – Лара отказалась от дальнейшего сопротивления.

– Костюм тебе выберем… На вот, смотри!

Фиала выудила из своей сумки белый рукав и захихикала:

– Ты не поверишь, что за штучку я взяла. Зашла в “Мантику”. Эта Стина мне сказала: там новая коллекция! Помнишь Стину? Ай… – Фиала отмахнулась, даже не обратив внимание на недоумлённую мину Лары. – Представь там целый ряд черных, таких, с полосочками, невзрачных… фли-и-ир – полная туфта. И тут я иду, такая… и вижу… Это – бе-е-елый!

На плечах подруги повисла кофта – красивая безделушка, которых у Фиалы, как у богачки, было несчесть:

– Лара! Ну? Как?!

Лара, считая свой вкус совсем никудышным, пролепетала:

– Красиво…

Неугомонная Фиала тут же вытянула руку, растопырив ладонь у носа:

– А вот это – колечко от Масгрифа. Я тебе рассказывала о нем? Нет? Ну не может быть!

Лара, наслушавшись за годы тысячи таких историй, отмахнулась и направилась в зал:

– Давай! Показывай, что задумала!

**

На втором подходе по плечу пробежал холодок. Промозглый ветер дул от окна, но монолитное стекло не открывалось. У перил столпились ребята, их шёпот веял тревогой. В светлом гало фигуры указывали на далёкие тучи, где в ватной тьме мерцали точки, схожие с бликами молний. Лара быстро избавилась от гантелей и подбежала. За спиной встала Фиала. Они впились в перила, наблюдая чарующую картину.

Через секунду вынырнул огромный клюв корабля. Разрубая тучи остриëм гигантского топора, в небо Калдара медленно и пугающе ворвался посланник из космоса – неизвестный линкор. За клювом шëл остов грубых, тупых очертаний. Корма хлестала раскалёнными струями. Но огонь рвался не только из сопел – он пылал по всему кораблю. Над Калдаром кипел бой! Его вели флаера. Штурмовики – дежурные защитники Калдара, встали на защиту родного неба, окружив врага роем мух, и извергали ленты трассеров. Десятки ракет врезались в тушу врага. Но, к сожалению, маленькие искорки казались гиганту укусами комаров. Взрывы оставляли мелкие огненные ростки на чёрной непоколебимой туше (именно они и полыхали в туче).

Лара оледенела. Она наконец поняла, куда направлен клюв. Линкор нёсся к вершине зиккурата – туда, где работал папа. До тарана оставались считанные минуты. Фиала заёрзала:

– Что с тобой? – подруга прижалась к спине, не давая упасть. – Спокойно! У Пантеона есть КСО1!

Линкор резал небо со стремительностью пули, но скорость растворялась с расстоянием. Казалось, чёрная клякса медленно рассекает небосвод, распуская за собой неторопливого дымного змея. Наконец, рокот битвы достиг Окси. Окно дрогнуло. Сокрушающий рёв тысячетонной махины разбередил стекло у носа с такой силой, что казалось – прикоснись и рука онемеет!

В общий рëв включилась и сирена. Калдар звал к защите! Рядом заплакала девушка. Все ждали удар по Пантеону. Но огромная пирамида не смолчала. Из жерла зиккурата выскочили две искры. Оставляя за собой тонкие следы, искорки нарисовали огненные линии и понеслись навстречу зловещему кораблю:

– Ракеты! Молодцы!

Крепкие руки Фиалы сжали подмышки:

– Только не папу, – Ларе казалось, что настал конец!

Глаза пронзила вспышка. Из ржавого клюва, где коснулась первая искорка, рвануло оранжевое облако. Фиала с досадой прошептала:

– Не туда! В баки! По корме бей!

Вторая ракета зашла за корпус и через мгновение весь город-Калдар, как на ладони распростертый из центра Окси, потонул в ярком свете. Вспышка, поглотив корабль, разметала штурмовиков. Благо защитники заранее, как мурашки, почуяв пламя, побежали прочь от огненной сферы. Ладони подруги налились мрамором:

"Откуда Фиале знать, куда стрелять?"

Залитый светом Парламент быстро проявил прежние черты. Последним показался линкор. Остатки корабля развернуло на четверть оборота. Угроза сдулась… Враг, превратившись в дымное чадилище, падал вниз клочьями горящего железа… Туда, где бродили мирные калдарцы.

Крик ребят победоносно взорвал пространство. От счастья Лара сомкнула ладони. Хвала Первородной! Плачущая девушка бросилась на шею парню. Единственная, кто не поддался всеобщей радости, была Фиала. У подруги вздулись вены:

– Фиала, ты чего?

В этот миг центр Окси дрогнул – пол колыхнулся. Бетонные колонны шевельнула неведомая сила. Только тогда, Лара, поняла причину тревоги!

Страх в Фиалу вселило невиданное! Калдар поглощали два обруча. Они неслись прочь от взрыва, набрасываясь на здания голодными псами. Шерстили гребни домов, смахивая пыль с Парламента, как муку с доски:

– ОТ ОКНА!

Крик Фиалы взорвал перепонки. Под давлением сильных рук Лара взлетела как пушинка. Фиала, взревев, потащила назад – прочь от радостных лиц. Её леденящий крик не тронул ребят, не изменил выражений. Край обруча на фоне людских фигур мыльным облаком поглотил другой небоскрёб. Здание напротив вспыхнуло мириадом осколков. Увиденное показалось невероятным.

Лару несло назад, вне её воли. Фиала, сопя над ухом, тащила её как кракотёнка к выходу. Громкий “бумс” ударил в перепонки. Будто грозный великан упал на город и зацепил Окси плечом. Зал дрогнул. На стекло прыгнул огромный белый паук. Тысячи лап-трещин разверзлись над головами упавших. Некоторые удержались за перила:

– ОТ ОКНА!

Второе предупреждение оказалось бесполезным. Ребята, потеряв ориентиры, барахтались, как птенцы. Паук над головами сильней раскидывал лапы, хватая стонущее стекло:

– Бегите!

Фиала кричала и тащила её прочь! Скулила и тащила! У приёмной стойки извернулась. Бросила. Лара полетела в укрытие. За миг до падения показался край второго “обруча”. Мыльное облако злобного урагана нашло и, будто стекла не существовало, хлынуло внутрь. Зал сотряс гром. От удара молота взметнулось всё: осколки, фигурки людей, тумбы, лавки, стенды и даже штанги. Стена смерти чёрной тучей метнулась навстречу. Круша, ломая, перемалывая. Сознание утонуло в грохоте. В висок ударил бетон – Лара шмякнулась о пол. Сверху упало тело – тёплое. Родное! Фиала, рыча, закрывала собой от напора бури.

Когда вихрь стих, остался шелест ветра. В грудь ворвалась вонь. Сухая гарь процарапала трахеи… Разрушительный удар заставил кожу онеметь. На одеревеневшие мышцы давили мощные клещи. Челюсть не слушалась: зубы, словно срослись. Лара хотела помычать, дать самой себе знать, что – жива! Но скулы пронзила боль, настолько режущая, что вопрос о живости пропал сам собой. От радости Лара пикнула. Сверху тут же раздался рык:

– Не открывай глаза! – рычала Фиала. – Стёкла! Слышишь?

Суставы ныли, как избитые палкой:

– Стёкла везде. Не шевели ресницами! А теперь сядь! Дай, посмотрю!

Знакомые ладони схватили за шиворот и дёрнули. Лара села. По лицу забегали заботливые пальчики:

– Ресницами не двигай! Вот так… Осколки не должны попасть. Потеряешь глаза!

Спустя полминуты подруга позволила открыть глаза и рот:

– Ну, вот… Теперь можешь. Только медленно, – и тут же добавила. – Где болит?! Говори – где болит?

Шок проходил, оставляя после себя звонкий “з-з-з”, будто в череп нещадно ввинчивали шуруп:

– Не пойму… Ух…

Фиала спрашивала: не болит ли затылок? Говорила что-то о тошноте, бликах, искрах, пятнах… Еë уверенность внушала спокойствие:

– Двигаешься? Значит, нет переломов! Выдохни ртом, чтобы прочистить губы. Сплюнь! А теперь набери воздух ртом и сильно выдохни. Прочисть ноздри! Пыль! Не видишь? Вот так! Затылок болит? Нет? Значит, не сотрясение!

Лара послушно пофыркала. Она диву давалась собранности подруги. Фиала не боялась, не тряслась. Лишь деловито пыхтела, сдувая волосы. Причёска Фиалы под белым налётом посветлела, а лицо от грязи стало тусклым, отчего её облик обрёл единый серый оттенок. У виска пудру извёстки резала тонкая струйка крови.

По залу от растерзанного окна гулял пронизывающий ветер. Лара потянулась за стойку, посмотреть; но Фиала резко толкнула и гаркнула:

– Не смотри туда… Не смотри! Ты что не слышишь, что говорю?!

– Что там?

В ответ сердитое сопение:

– Не надо тебе туда смотреть!

Дыхание прервал застрявший ком:

– По… почему?

– Не надо! Что тебе неясно?!

Фиалина лёгкость испарилась без следа:

– Что там?

– Замолчи! И слушай меня! – Фиала грозно насупилась. – Меня слушай! – она вцепилась в плечи, не давая посмотреть на зал. – Это атака! На Калдар напали! Тебе главное сейчас попасть домой! Ты поняла? Думай только об этом! Только дома ты будешь в безопасности!

Фиала ещё раз повертела Лару в стороны. Осмотрела. Ощупала, ища раны. Успокоившись, позволила встать. Лара медленно поднялась и тут же пожалела, что не потеряла зрение… Окна не существовало! Вместо него зиял огромный проём во всю стену, за которым горел город. Дымящая туча на месте линкора почти осела вниз. Прямо на глазах она крушила кубы Парламента. Над завесой катастрофы выла сирена. Кружили защитники. Штурмовики скользили над щупальцами жёлтого дыма, пожиравшего бесчисленные кварталы. И жертвам, похоже, не было числа… Фиала трясла за плечи:

– Лара! Это военная тревога! Значит, в воздухе только армия и Стражи. Ты слышишь меня?

Холодный ветер верхних этажей дул до рези, с трудом позволяя рассмотреть смятые лавки и опрокинутые стенды:

– Не смотри!

Фиала дёрнула, но опоздала. Лара увидела. Ближе всех лежала та самая девушка. Её тело, вывернутое в неестественной позе, замело пылью. Белый налёт придавал мертвенности. Лара не сразу поняла, что у тела нет головы…

В глазах резко потемнело. От падения спасли крепкие руки:

– Я же говорила! Пошли!

Фиала толкнула к выходу. Оказавшись в коридоре, Лара взялась за стену, но Фиала жёстко схватила за грудки:

– Послушай! Соберись! Здесь опасно! Может начаться пожар. И внизу проходили бунты. Тебе нельзя вниз! Поэтому мы идем наверх. К площадке коптера. Там ты сядешь в транспорт и полетишь домой! Тебе понятно!

Лара еле стояла на ногах:

– Хорошо!

Фиала сильно изменилась. Неожиданно, за считанные минуты в ней выросла громила, которая бросалась приказами, не хуже папиных адмиралов. Её хватка, и без того крепкая, стала несокрушимой. Подруга вела по коридорам уверенно. Двигалась резво без налета прежней женственности.

Лара не нашла сил спрашивать и сомневаться в той, кому доверяла. Весь путь она боролась с ватными ногами. Тряска в коленях усиливала оковы испуга. Разруха, безголовый труп. Весь ужас плясал перед глазами. Вместе с Фиалой переменился и весь мир! Он стал жёстче! Ощутимей, ярче! Как и Фиала, злобным!

Лара нащупала ступени, потерялась, считая пролеты, и вдруг вынырнула на ослепляющий свет. Они оказались на крыше в ста шагах от трёх коптерных площадок. Туда же шли десятки человек. Они выныривали из ниоткуда и перегораживали путь. Лара с размаху налетела на подругу, которая вдруг передумала идти вперёд. Фиала потянула обратно. Она с опаской смотрела на один-единственный коптер на площадке.

Коптер пытался взлететь. Турбины ревели, но с какой бы бешеной силой они ни рвали, машина только толкалась. В салоне болталось много людей, а вниз винтокрылую машину тянул частокол из дюжин рук. Те, кто желал стать новыми пассажирами, держась за металл, рвались внутрь. Все остервенело кричали:

– Назад! – скомандовала Фиала.

Последовал сильный рывок. Лара отлетела на несколько шагов, наблюдая за машиной. Пилоту всё-таки удалось оторвать свою птицу. Коптер пошёл медленно вверх, лениво под весом самых сильных пяти мужчин, которые намертво вцепились в чёрную сталь. Из полураскрытой дверцы чьи-то ноги били по головам. Один тут же упал. Посыпались и другие. Лара онемела. Люди падали с хрустом, ломая кости. Прямо на головы. Нечеловеческие вопли сдавили нутро:

– Бежим! – Фиала рванула что есть мочи.

Турбинный вой сменился: рокот разорвал лязг напильника. Коптер резко накренился, погружая лопасти прямо в людскую массу. Железный обод взорвал фонтаны, взрыхлил толпу кусками кровавого фарша. Разнёс запах солёного моря, ворвавшегося прямо в ноздри. Лару вновь окутал чёрный туман:

– Очнись! – в щёку врезалась крепкая ладонь. – Не вздумай! Слышишь!

– Не надо…

– Во! Очнулась! Давай, приходи в себя. Стой ровно!

– … Не могу встать.

Несмотря на мягкие шлепки Лара парила в серой пелене. Густой холодной кисель давил на веки:

– Ты и так стоишь! Ты потеряла сознание стоя.

Вместо коптера лежала горящая груда металла. Из баков хлестал огненный вал. Прочь бежали люди. Трое горели прямо на бегу. Они падали, кричали. Агония длилась недолго. Вскоре фигуры замерли горящими головешками. Из догорающих чёрных куколок торчали скрюченные пальцы. Тошнотворная картина длилась бесконечность. Лара прикрыла глаза. Жуть агонии сковала. Ужас давил вниз. Упасть и закричать! Но упасть не давала крепкая рука. Картину безумия прекратил живот грузного мужчины. Он подошёл и вытаращился во все глаза:

– Что вы здесь делаете?

Ларе показалось, что он обратился именно к ней. Фиала быстро перегородила путь:

– А ну, пошел отсюда!

Фиала выпрямилась с бойцовским видом. Незнакомец отпрянул:

– Давайте посадим её к военным!

Он указал на точки в небе. Фиала не отступала:

– Что уставился? Это моя дочка!

Незнакомец робко покосился:

– Да, да… конечно…

По небу плыли коптеры с зелёными и синими полосами – военные и Стражи. Фиала согласилась с мужчиной и вскочила на высокий ящик. Вместе с незнакомцем они принялись махать пилотам. Но привлекли внимание лишь одного. Коптер завис у парапета. Пока Фиала изо всех сил тыкала пилоту в Лару, он подал быстрый знак, похожий на “спускайтесь сами” и, виновато пожав плечами, понёсся догонять остальные вертушки.

Фиала с мужчиной спрыгнули с ящика. Незнакомец предложил:

– Давайте, её спускать!

Лара постепенно приходила в себя. Она уже разбирала запах гари, чувствовала жар и понимала, что по крыше к ним движется сильное пламя. Мысли упорядочились, хотя солёный привкус сводил с ума, а желудок встал колом. Лара поднесла ладонь к губам, стараясь сдержать позывы, но когда увидела кисти, тут же позабыла о рвоте. Хиролинии на ладонях превратились в чёрные реки, подушки пальцев измазались в саже, волоски рук заросли снежком известковых хлопьев. Что на самом деле творилось с лицом – трудно представить. Вот почему эту замарашку не узнал пилот!

– А как? – в голосе Фиалы сквозило отчаяние. – Внизу тоже пожары. Я видела горящие этажи.

– Но оставаться здесь – смерть! На крыше хуже!

Пламя из баков двигало группу уцелевших – они жались к противоположному концу. Фиала сосредоточилась:

– Будем прорываться!

Незнакомец заявил:

– Я буду идти впереди! Пробью путь, – он склонился. – Я помогу, хейла Тор! Вы не бойтесь!

– Погоди… – тон Фиалы сменился на дружеский.

Теперь склонилась она. Фиала впилась черными раскосыми глазами, подчёркивая важность того, что собиралась сказать:

– Лара, слушай! Здесь опасно! – она часто сглатывала слюну, – Крыша горит и этажи тоже. Но мы будем спускаться, – Фиала переменилась: сейчас тон не казался злобным, скорей наполненным тревогой за решения, от которых зависела жизнь. – Нужно попасть к моему спинавту. Он в гараже. Это главное! Будем идти по пожарной лестнице. Там будет сложно, – голос заледенел, зазвучав по-военному. – Лифты не работают, значит, на лестнице будет куча народу. Будет давка. Запомни, самое страшное – это паника! – потрясла за плечи, – Что бы ни случилось – не паникуй! Подави страх! Держись за меня! И главное – не падай! Ты поняла? Не вздумай падать! Стой на ногах! – она округлила глаза, – Запомни, держи мою руку! Ты понимаешь?! Мы будем держаться стены! Двигаемся вдоль стены и держимся вместе! Ты никогда не отпускаешь мою руку и не падаешь! Поняла? А теперь, повтори!

– Держаться за руку… Не падать! Идём у стены… – Лара ответила твердеющим голосом.

Ларе удавалось подавить панический ступор. Страшные образы стирались, уступая место решимости. В глазах светлело. Лара брала себя под контроль. Сердце колотила мысль – выжить!

– Умница! – Фиала выдавила подобие улыбки. – А теперь, пошли!

Перед стартом незнакомец ободряюще подмигнул. Он узнал её. Тёплая улыбка на грязном лице вселила веру в лучшее.

Первые десять пролётов дались легко. Но следом пошла лавина людей. Она шла на лестничную шахту из новых пожарных выходов и текла вниз нескончаемой рекой. Квадратная лента из тысяч голов растворялась в дымке. Горели верхние этажи. Дым медленно спускался, смешиваясь с потоками. Клубы гари создавали марево. Воздух накалился. Дышалось бы легче, если бы к дыму не примешался запах пота суматошных людей. Пожарный пролёт пронзали крики, визги, истерика, брань… Через минуту Ларе показалось, что она сойдет с ума, если это продлится ещё хоть сколечко. Шаг за шагом, ступень за ступенью… Пролёт за пролётом. Но пытка не кончалась. Незнакомец пробивал путь, Фиала билась за место подле, не отпуская ладонь:

– Плохо… очень плохо…

– Вижу, – ответил он.

Дверные проёмы добавляли и добавляли новых участников страшного спуска. Через секунду Лара врезалась в поток, ещё гуще. Давление чужих плеч не давало помощнику обернуться. Их проводник поплыл в море. И исчез…

Лара двигалась только так, как позволяло море, и ни шагу в сторону. Неудержимый вал стиснул, и толкал, и толкал, не давая вобрать воздух. Невысокий рост только мешал. Со всех сторон сыпались тычки. Прилетали локти, плечи, кулаки. Самые неприятные удары принимали виски и затылок. Мука становилась невыносимой. Вдруг справа, там, где обрывалась лестница, раздался дикий рёв. Тут же ладонь Фиалы шлёпнула по лицу. Сквозь пальцы пролетела чья-то фигура. Дико, нечеловечески фигура кричала, уносясь в поглощающую тьму стометрового пролёта. Ладонь Фиалы не спасла от ужаса. Лара завизжала:

– Не смотри! – рыкнула Фиала. – Смотри вперед! Только вперед!

Снова крик пронзил бетонный короб. И снова ладонь Фиалы. И снова крик. И снова ладонь… Четвёртый крик Лара встретила с истрëпанной волей: ноги предательски зашаркали. Лара споткнулась и на миг потеряла хватку. Спасительная ладонь исчезла. Фиала пропала в ревущей толпе. Толчея двинула, ударила. Отодвинула от стены, не давая опомнится. Лара зацепила плечом женщину, та споткнулась, сползла и рухнула. Волна брюк, шорт и юбок вмиг проглотила незнакомку, унося испуганное лицо назад:

– Фиала! – Лара завопила, выпустив последние капли воздуха.

Пробив плотную стену, выросли острые когти. Фиала вцепилась в волосы. Ногти процарапали лоб. Взрывы боли пронзили мозг… Но боль была радостной! Ярость толкнула. Лара зарычала. Со всей силы ухватилась за кисть, как за последнюю соломинку. До одурманивания родимая ладонь раскалилась, заскользила от пота. Лара тянула со всей одури. Ближе! Жить и не упасть! Наконец, показались два зрачка той, кого хотелось видеть больше всего:

– Держи меня!

Фиала что-то крикнула и ударила в чьё-то лицо. Снова… Лицо подруги пылало яростью. Она, рыча, пробилась вплотную:

– К стене… – Фиала сбила дыхание.

Новый вопль показался знакомым. Лара влетела в бетон и краешком глаза заметила, как незнакомец, пробивавший путь, лежал на ступенях. В его плоть вступали подошвы. Ботинки и каблуки мяли тело. Из содранного наполовину лица торчало мясо. Кошмар длился миг, вслед за которым волна смерти забрала силуэт. От незнакомца остались лишь воспоминания.

Лара взвизгнула. И от страха, и от нестерпимой жалости. Проклятый жар хлынул снова, горячие волны залили щёки. Желая вернуть защитника, Лара дёрнулась. Вдруг в лоб прилетел чужой локоть. Слишком неожиданный тупой удар. Близость смерти вспышкой пронзила мозг, когда хрустнули позвонки. Ещё миллиметр и шея сломалась бы. Но выдержала. Фиала бешено зарычала:

– Пошли вон! Вон!

Посыпались ругательства. Охваченные безумием люди, не давали ни секунды передышки. Ни капельки времени, чтобы оплакать смерть незнакомца:

– Мама…

Ещё миг и давление остервеневших безумцев, что потеряли свой человеческий облик, принудит сдаться. Сдаться и сползти вниз. Сползти не давала лишь воля Фиалы. Она билась за двоих, но силы кончались:

– Туда!

Фиала толкнула к белым цифрам на двери. Уже теряя силы, Лара врезалась лбом в створку и полетела дальше. Дверь технического хода впустила внутрь, и тут же закрылась за спиной. Лара замерла у стены, ощутив нежданную свежесть. Лёгкие взорвались от возможности надышаться вволю. Хлынули ручьи прохлады. Коридор из чёрного мрамора тихо навис над путниками. Рядом в тишине сопела Фиала. Подруга села на натёртый до блеска пол и прислонилась к стене. Лара сделала то же самое:

– Мама… Ух! – сквозь одышку Лара не могла расплакаться. – Фиала… что с ним? Его можно спасти? Ты можешь?!

– Оставь… – короткий ответ.

Фиала глотала воздух вместе с ней. Их передышку обеспечил пустой этаж, а тонкая створка отделяла от нарастающих воплей на лестнице. Тех, кто там бился, этаж не интересовал, как промежуточный. Лара осмотрелась. В полутьме гулял мрак чёрных углов. Мирное спокойствие нарушал бешеный ритм сердца, чуть не растоптанного чужаками. У подмышки колотилась птичка в клетке.

Фиала смотрела с чужеродной суровостью. Черты лица налились страшными тенями. И в этот миг Лара осознала – Фиала изменилась слишком сильно! Кардинально для того человека, которого знала три года. С той секунды, как взорвался линкор, Фиала утратила свою взбалмошность и лёгкость. Стала жёсткой. Натянутой до предела, готовой рвать и метать! Фиала даже двигалась иначе! Её лёгкость испарилась. Воздушные жесты пропали, их сменили расчёт и целеустремлённость. Взгляд блистал холодной яростью, впитав огонёк непредсказуемой незнакомки. Неведомый Ларе человек дёрнулся и посмотрел в сторону двери. На лестнице крики только усилились. Фиала решительно встала:

– Нужно спускаться…

Фиала, как ни в чём не бывало, быстро скрылась за углом. Слабая улыбка говорила, что она нашла выход. Лара не ответила. Ища разгадки, она поползла. Упираясь руками, проелозила задом по скользкому полу и заглянула за угол. Фиала в это время нажимала кнопку лифта. Затем подняла взгляд и зашевелила губами. Лара отпрянула в испуге. Ей показалось что, Фиала разговаривает с потолком…

Лара была готова поклясться, что расслышала шепот. Кроме каких-то слов Фиала сказала: "… да, помоги же мне!"

Через какое-то время тишину нарушил звоночек лифта. Из распахнутых створок полил свет. Будто лифт подчинился воле того, с кем говорила Фиала:

– Спасибо… – всё так же в потолок прошептала женщина, которую Лара считала подругой:

– Давай! Скорей, тут лифт!

Казалось, эта незнакомка сейчас утащит в неизвестность. Лара отпрянула, но Фиале невозможно было сопротивляться. Она бесцеремонно схватила за ворот. Протащила за собой и запихнула в короб. Оказавшись внутри, Лара прижалась к стенке. Голову переполнили подозрения. Тысячи птиц-мыслей понеслись, не задерживаясь!

Что с Фиалой? Она участвует во всём этом? Нет! Она же спасла меня! Тогда хочет похитить? Что с ней произошло? Нет! Мы видимся часто, похитить могла в любое время… И разве для этого нужно обрушивать на город целый корабль?

Может, хочет добра?

Лара сжала кулаки:

– Фиала, с кем ты сейчас разговаривала?

– Что?

Фиала сделала вид, что не поняла. Лифт гудел, опуская в неизвестность:

– Лара, помни! Ты едешь домой! – непререкаемый ответ. – Внизу мой спинавт. Я отвезу тебя к ближайшим военным. Они отвезут тебя домой.

– Ты меня пугаешь!

– Тебе нужно бояться другого. Здесь вчера был бунт! Весь район в протестантах. Держись меня, тебе понятно?!

Лара насторожилась. Спустя полминуты створки распахнулись. Фиала осторожно выглянула наружу. Лифт прибыл на подземную стоянку. В огромном мрачном подвале горело всего три лампы, по всей видимости – резервные, потому что плафоны под потолком источали очень тусклый свет. В мрачных овалах виднелись блики сотен крыш и бамперов. Подвал казался нелюдим. Фиала указала на ближайший светлый ореол метрах в пятидесяти:

– Вон мой! Скорей!

Жёлтая машина подруги ждала среди парочки спинавтов. Лара приготовилась отдаться на волю судьбе. Оставалось пройти десять шагов, как вдруг из мрака вышли четыре фигуры. Сутулые, мощные. Судя по движениям, они напоминали вилотов – жителей бедных районов Калдара, рабочих строящих богатство Приспешников. От чёрных силуэтов веяло беспредельной наглостью:

– Быстро! – процедила Фиала. – Назад…

Она открыла заднюю дверцу и загородила собой. Фигуры быстро окружили. Одежды очень пёстрые, броские. Видимо, украденные: под ними скрывались грязные работники. Лара впервые увидела вилотов вблизи и даже не знала, как к этим несчастным относиться. Ведь им не повезло жить, как всем нормальным людям. Даже пестрые куртки не затеняли изрытые оспинками лица и лапищи, отягощённые грубым трудом:

– Стой, девочка!

Самый высокий обратился к Фиале. Лара успела шмыгнуть внутрь и захлопнула дверцу. Хотя вряд ли тонкий металл мог спасти. Уберечь могли Стражи. Но где они? Лара судорожно сжалась:

– Чего надо? – Фиала напряглась, стоя одна против четырёх мужчин:

– Хейла… Как тебя… Это твоё? – самый высокий указал на спинавт. – Ты довези нас. Будь добра…

Но добром не пахло! Бородатый вилот пригнулся и заглянул в окно, уставившись на Лару:

– Какая милаха…

Его оскал с гнилыми зубами тоже не сулил ничего хорошего. Фиала смело бросила:

– Ты разбогател, крибей? Я тебе не такси!

Фиала назвала вилота по-ихнему. Вилоты переглянулись:

– Она что, из наших?

– Смотри-ка, красавица-хейла знает жизнь крибея?

Высокий сплюнул:

– Да, какая разница? Ты чего такая бойкая? Не надо…

Высокий подошёл вплотную, причмокивая, будто на месте Фиалы стоял сладкий леденец, и выставил указательный палец. Кончик шёл к груди, рассчитывая встретить солнечное сплетение. Высокий хотел подчеркнуть авторитет. Но не подчеркнул. Движение его пальца прервал взмах спортивной кофты. Лара успела заметить, как Фиала сомкнула обе ладони – почти мгновенно. Раздался дикий вопль. Высокий согнулся пополам, держась за кисть. Указательный палец неестественно смотрел наружу. Тут же Фиала пропала. Кувыркаясь на ходу, она перелетела через капот, прочь от противников. Мяками её лихости служили руки и ноги. Они двигались так быстро, что Лара отпрянула от удивления.

Прыткость Фиалы ввела в ступор не только её. Пока высокий падал, троица недоумевала – что же произошло? Фиала воспользовалась заминкой и приняла боевую стойку: колени подогнулись настолько, чтобы сместить центр тяжести к поясу. Поза напоминала разьярённого краба, который растопырил клешни. Если это был способ боя, то Лара никогда в жизни не видела подобную изготовку. Фиала скрючила пальцы, как хищный кракот, давая понять, что пустит когти в ход. Первым, кто решил это проверить, оказался худой. Он быстрее остальных подбежал и тут же развернулся, получив сильный удар в челюсть. Кость хрустнула так, что у Лары свело скулы. Тонкий упал без чувств.

Третий среднего роста воспользовался моментом. Пока Фиала возвращала правую руку, оставив без защиты корпус, он на всём скаку врезал ей в челюсть. Фиалу отбросило. Она бы рухнула, если бы не удаль четвёртого. Бородатый забежал сбоку и впился в плечо. Фиала, устояв на подкошенных ногах, извернулась и достала зубами до бороды. Вилот взвизгнул и резко отшатнулся, разомкнув хватку. По его подбородку потекла кровь. Третий – снова подскочил и ударил. Ногой в живот. Фиала харкнула кровью, и перед тем как упасть, вздёрнула лодыжку. Голень врезалась туда, где сходились ноги вилота. Он громко взвыл и, держась за пах, повалился на бок. Они с Фиалой упали одновременно. Бородатый, громко ругаясь, бросился сверху. Он оседлал Фиалу и стал душить.

Лару трясло. Увидев смертельную схватку, она прижалась к стеклу. Фиала хрипела и металась под давлением огромных лап. Она задыхалась, но не могла сбросить неподъёмного противника. Бородач, чувствуя превосходство, не сдавался и нажимал всё сильней. Фиала забилась в агонии последнего вдоха. Лара вцепилась в ручку двери:

– Фиала!

Лара вылетела пулей и, сжав кулаки, бросилась вперёд. Испуг толкал на немыслимое, заставляя забыть, что она всего лишь – слабая девушка. Лара нацелилась в спину вилота. Но не добежала. На очередном шагу нога прилипла к полу, её кто-то схватил. Лара полетела вниз. Она шмякнулась, врезавшись коленями о бетон. Голень прилипла к цепким пальцам третьего. Вилот потянул к себе и зарычал. От злости Лара брякнула что-то нечленораздельное и, ощутив свободную ногу, подтянулась и пнула туда же, куда до этого ударила Фиала. Стопа погрузилась в штанину, вызвав новый визг. Вилот заскулил, свернувшись клубком. Лара попыталась вскочить, но боль в разбитых коленях резко стянула сухожилия. Лара вскрикнула.

Противник Фиалы отвлёкся и обернулся, но мига хватило. Фиала извернулась, освободила руки и резко распрямилась. Её ладони сцепились на шее. Голова вилота резко ушла вниз. Нос бородача встретился с Фиалиным лбом. Новый хруст! Тело мародёра тут же обмякло…

Фиала, громко ругаясь, вскочила:

– Бысс… В маш… В маш…

Она кашляла и держалась за бок. Надрывный хрип вряд ли можно было назвать голосом. Но трясущиеся колени не помешали Фиале двинуть по лопатке с такой силой, что Лара очутилась у дверцы быстрей, чем ойкнула от боли. Она влетела, плюхнулась на обивку, захлопнула дверцу. Фиала ковыляла. Она прошла у левого спина машины и вдруг остановилась. У сферического колеса корчился первый вилот. Он держался за сломанный палец и хныкал. Фиала с размаху пнула ногой в живот:

– Тварь!

Затем она влезла, захлопнула дверцу и нажала кнопку пуска. Электродвигатель засвистел, как бешеный, разгоняя машину. Лару дёрнуло, подбросило. Спинавт подпрыгнул на препятствии и погнал, унося прочь от четвёрки мародёров. В заднем окне валялся вилот, которого переехала машина. Ноги дёргались в агонии. Высокий безжизненно распластал руки. Лару окатил холодок. В который раз за сегодня она видела смерть. Предсмертная агония затмила все жуткие картины того, что могли вилоты сделать с ней – молодой богачкой… Лара уцепилась за обивку, жалея и не понимая, как Фиала могла раздавить беспомощного человека. Как могла перенести хруст человеческой плоти… В зеркале водителя узкой полоской виднелись сдвинутые брови и сосредоточенный взгляд. Абсолютный холод!

– Фиала, что с ним?

Фиала гнала по туннелю, ведущему к светлой точке впереди – пути к свободе. В зеркале промелькнул быстрый, как молния взгляд:

– Ты за себя переживай!

Выражение осталось прежним, будто для Фиалы вдавить человека в бетон – дело обыденное. В эту секунду тесные стены парковки закончились. На пути возник шлагбаум. Фиала, не сбавляя темпа, въехала в тонкую полоску металла. Планка с грохотом ударилась о капот, прошлась по стеклу, выбив две трещины, и с несчастным визгом улетела вверх. Сферические спины, вращаясь вокруг осей на триста шестьдесят градусов, позволили развернуть машину почти мгновенно. Швыряло так, что Лара хваталась за ручки.

После сумасшедшей гонки Фиала резко сбросила скорость. Движение замедлила плотная завеса пыли. Над проспектом у Окси висел непроглядный туман. Жёлтые щупальца взрыва добрались и сюда. За повисшей гущей скрывались контуры стен. Даже бордюры утонули в дыму и пепле. Столбы казались обломанными спичками.

В пылевом мареве шли редкие фигуры. Одна из них, завидев спинавт, подбежала и стала наперерез. Заплаканная женщина размахивала руками. Она отчаянно привлекала внимание, пытаясь, что-то донести. Завидев её, Фиала резко приняла в сторону и проехала мимо, оставив несчастную плакать на обочине. Фигурка за бортом быстро скрылась в тумане творящегося безумия:

– Мы разве не поможем? Фиала!

– Твоя задача – вернуться домой!

Снова грубый тон:

– Мы даже сумочки… – Лара отстранилась, не зная чего ожидать. Она вспомнила о вещах в тренировочном зале. – Ух! Там наши деки…

Фиала ответила не сразу. На шее пульсировал красный след, щека под левым глазом набухла. Розовое лицо уродовал синяк. Нос казался больше обычного. Переносицу резал глубокий шрам, а с губы стекали две тёмные струйки. Фиала выдавила из себя слова режущие хрипотцой:

– Запомни! Трупам шмотки не нужны!

Это сказала женщина, которая час назад хвасталась белой кофточкой и прыгала от радости… Лара сложила ладошки на животе и приготовилась к любой неожиданности. Но к радости, через минуту показался синий маячок Стражей. Из пелены вынырнули контуры боевых машин. Десятки фигур сновали туда-сюда. Стражи растаскивали завал, а посредине стоял тип с автоматом. Он направил оружие, как только спинавт замер в пяти метрах от броневиков. Фиала вышла, держась за бок. Стеная и ковыляя, что-то сказала. Тип подлетел к дверце и прислонился. Завидев Лару, что-то крикнул своим. Стражи забегали, засуетились. Пока они оцепляли машину плотным кольцом, Фиала села обратно. Ей заметно нездоровилось. К хрипу добавился тихий стон. Фиала склонилась над рулём и уперлась лбом. В салоне повисла тишина:

– Сейчас тебя заберут… – прошептала. – Жди… Если я…

После того как Фиала опустила голову, обнажился затылок. Волосы спутала кровь:

– Фиала! Тебе плохо?

При виде войск Лара осмелела. Ей стало безумно жаль эту женщину, которая так отчаянно сражалась. Сражалась за неё, так, как казалось, не сражался бы никто!

– Н-н-а-мана… – промычала Фиала.

Лара впилась в обивку:

– Поедем ко мне! Слышишь?!

В это время округа тонула в грохоте винтов. Синеполосый коптер в гуще тумана вилял в поисках удобного места:

– Ух! Слышишь? Фиала! У нас врачи. Тебе помогут!

Фиала медленно подняла голову, обернулась, показав один здоровый глаз. Её второй зрачок еле сверкал сквозь опухшее веко:

– Врачи? Мне?.. Зачем?.. – Фиала указала в жёлтый туман, поглотивший город. Жест был наполнен пониманием трагедии. – Врачи нужны, вон где! Там!

Отчаяние передалось. Лара вспомнила о тысячах калдарцев, наверняка кричавших под завалами. Зовущих на помощь:

– Ну, так же нельзя!

– Справлюсь… – Фиала отмахнулась.

Коптер сел. В салон проникли сильные руки и подхватили за подмышки. Стражи понесли бережно. И так же бережно посадили в кабину. Но весь путь Лара не спускала глаз с водительского места. Фиала продолжала мрачно искать точку в нигде. Вдруг она ожила, встрепенулась. Медленно вышла. Отыскала Лару взглядом и, не спуская глаз, доковыляла до бампера. Затем села на капот, уперев руку о верную машину.

Фиала улыбалась. Она провожала взлёт загадочной улыбкой, украшавшей избитое лицо. Неровная поза и разбитая щека – такой запомнила её Лара. Ту незнакомку, что скрывалась за маской бесшабашной тренера телопии. Под грохот винтов в пепел катастрофы уплывала новая Фиала. Истерзанная ранами, боевая! Но очень добрая и притягательная. И эта, смертельно уставшая, грустная Фиала нравилась гораздо больше!

Глава 3. Садовник

Любая собака, понюхавшая хвост другой собаке, узнает больше правды, чем тот, кто посмотрит новости.

– Буссо “Ложь правды”.

Семейный доктор – хейл Скарузи по военной тревоге, обязан был спасать семейство Тор. Он прибыл в особняк, задолго до её возвращения, и когда Лару привезли военные, она сразу попала в лапы этого эскулапа. Доктор строго без прелюдий вытащил остатки стекла и принялся мазать ссадины.

Во время лечения Лара поведала маме о спасении. Пока хейл Скарузи занимался делом, Эра задумчиво следила за его манипуляциями:

– Что ты там делала? – строго спросила мать:

– Мам, ты чего? – удивилась Лара, она уже полчаса уточняла детали:

– Поверить не могу! Тебе дома не сиделось? Зачем туда попёрлась?! Занятия…

Мать словно пропустила рассказ о пережитом. Лара взвилась:

– Я и занималась! Тебе не интересно, кто меня спас?

– Военные! Ну и эта… Как её? Ты говорила…

– Как КТО?!

Мать нахмурилась:

– В стране кошмар! Военное положение! Отец непонятно когда вернётся! – скулы Эры свело. – А тебя кто-то должен спасать?

– Найди её!

– Кого?

– Фиалу!

Мама шлёпнула по бокам:

– Какую к алькам Фиалу?

– Я же говорила! Третий раз! Мама, это она меня спасла! И ещё один… Мужчина. Его тоже надо найти!

– Да? – Эра смягчилась, словно смысл слов до неё дошёл. – Спасла? Молодец! На их месте каждый республиканец сделал бы то же самое!

– Прекрати уже! Неужели, это не важно?

Мать отпрянула:

– Не кричи! Найдётся? Наградят… Что ещё? Нам улетать завтра. Собирайся.

– Куда?

– Подальше от всего этого, – мать указала на дымы за окном. —Ты, что, не видишь, что происходит?

– Я вижу! – не сдержалась Лара. – Я вижу, что вы с папой орёте друг на друга, как сумасшедшие!

Мать отступила на шаг…

– Да, что ты вообще понимаешь?!

Её усталые глаза блестели. Острый подбородок Эры Тор жил своей жизнью. В былые времена, когда мать так злилась, Лара втягивала голову в плечи. Но сейчас страх куда-то испарился. Эра развернулась и, хлопнув дверью, вышла. Спустя пять минут за окнами взревели турбины. Мать улетела на коптере, даже не попрощавшись.

Доктор Скарузи помазал синяки, перебинтовал колени, наклеил пластыри и, сделав снимок, успокоился. После, посоветовал полный покой и ушёл.

**

К вечеру дрожь улеглась. После пережитого навалилась тяжесть. Это была тяжесть человека, вырванного из лап смерти. До сих пор, ощущая близость удушливых фаланг, пальцы хватались за воздух, распарывая туман страха, возвращая желание выбраться из колодца. Туннеля, где Лару ждал новый кошмар! Откуда тащила крепкая рука подруги. Ныла спина. Бока кололи, как после многочасовой пробежки. Истерика вспыхивала вновь. Перед глазами прыгали серые стены колодца с безумцами. Их мускусный запах страха. Солёный вкус крови. И как только память взрывалась страшными картинами, Лару бросало в жар, затем в холод. Тело ныло, чесалось. Где колени встретились с бетоном, кололи тысячи игл. Лара не знала куда деваться. Она устала лежать. Вставала. Ходила. Кусала палец. Хотелось зарычать. Позвать Фиалу и спросить, зачем она разговаривала с потолком…

А ещё глодала совесть. Лару точил червячок: она оставила раненую подругу в беде! Хотя могла приказать Стражам, забрать Фиалу. Даже насильно! Но поздно о чём-то жалеть… Лара шаталась по дому, ковыляя и охая, ища в стенах ответы… Белёсые обои ответов не давали… Вспомнился единственный человек – тот, кому можно выговориться. Максу! Лара спустилась и вышла. Под вечер сирены смолкли, стражи освободили веранду. Военные переселились в сторожку у ворот. За деревьями до сих пор поднималось марево катастрофы.

Макс, как ни в чём не бывало, состригал сухие розы. Силуэт садовника на фоне громадных дымов, казался тихой бухточкой среди штормящего моря. Лара, найдя в этой бухте свою лодочку, уселась на скамью. Постепенно она утопала в плавных движениях садовника. Его всегда считали – “не от мира сего…”

Даже тринадцать лет назад, когда Макс спас её: он сделал это не обычно. Садовник схватил чинарского пса, но не убил. После того как Эра в окружении охраны забрала маленькую Лару, Макс предупредил – пёс жив! Тогда все перепугались и рванули к этой самой веранде. А Макс остался. Он что-то сделал с собакой: придушил, надавил на шею так, что пёс всего лишь потерял сознание. Когда Лара оказалась в безопасности, пёс встал. Мама говорила, как все вокруг с ужасом наблюдали картину: Макс стоит рядом с чёрным гривастым чудищем и отчитывает его. Двухметровый монстр пристыженно слушал, затем развернулся и покорно заковылял в загон, будто крошечным мозгом убийцы понял свою вину. Пёс боялся Макса!

Лара разделяла чувства пса. Макс, хоть и уступал ростом папе, но мощный торс и крепкие руки внушали уважение. Если бы в Окси вместо Фиалы оказался он, Лара ни секунды не сомневалась бы в спасении.

Макс, заметив её, кивнул. Лара помахала в ответ, но не сильно: кольнул бок, локоть под пластырем пронзили искры. Макс подошёл и медленно, словно калдарская трагедия его не касалась, сел рядом:

– Плохо выглядите молодая хозяйка, – его серые глаза добро улыбались.

"Хоть один человек за сегодня, который не орёт, не приказывает и не грубит!" – подумала она:

– Ух. Да, уж!

Лара ойкнула. Резкий укол в челюсти не дал позабыть, что звук “а”, даётся дорого:

– Иринда сказала – вас ранило. Там… – Макс указал на столб дыма.

Лара с печалью кивнула:

– Это были бандиты? – спросил он:

– Это было всё, что только можно придумать! У меня ощущение, что на меня рухнул потолок. Ну, да, почти рухнул… – Лара задумчиво выпятила губу. – Чуть-чуть осталось. А потом… случилось… – она горько вздохнула. – Да всё дерьмо, что могло случиться сегодня – случилось!

– Вы ругаетесь? – Макс укорительно сощурился.

Он знал её, и оба считали слово “дерьмо” слишком резким:

– Прости… Я сегодня такая злая! Весь мир сошёл с ума! И я …

Лара не знала, как передать словами, что пережила. Она хотела забыть девушку без головы, крушение коптера, смерть мужчины (в которую отказывалась верить) и этого вилота, которого переехала Фиала:

– Знаешь, Макс? Скажи, ты когда-нибудь дружил? По-настоящему!

Макс наигранно заморгал, затем кивнул:

– Ну, так вот! – Лара затараторила. – У тебя был такой друг, что тебе казалось – он самый лучший друг? Такой, что всё понимает. Вот, всегда, всегда! – она сжала кулачки. – И тут происходит странное. Твой друг начинает грубить. Он сильно меняется. Ты боишься его. Не доверяешь… – она стукнула по коленке. – Но все равно он делает всё правильно! Так правильно, что ты не знаешь, как благодарить его? Но он очень сильно изменился! Даже слишком… – она выпучила глаза. – Что делать? Или больше не говорить с ним? Вот, что бы ты сделал?

Макс несколько секунд чесал подбородок:

– Если это ценный друг?..

– Вот, сама теперь… – пожала плечами. – Да, ценный!

– Я бы? Я бы проверил этого друга ещё раз. Если друг повёл себя странно… – он помялся. – Знаете, молодая хозяйка – иногда дружбу нужно подтвердить!..

– Да… Ты прав… Пожалуй, ты прав… – Лара убедилась, что садовник слушает внимательно. – Макс! Я тебя когда-нибудь благодарила за спасение? Нет? Ведь, нет же?!

Макс быстро затряс головой, скромничая:

– Послушай! – в ноге кольнуло, и Лара поморщилась. – Я такая растяпа, Макс! Прости! Я была маленькая… Тогда.

– Не надо… Вы, зачем так?..

– Нет! Ух! Как я могла тебе не сказать – спасибо? Ведь это ты! От той собаки…

Благодарность запоздала на тринадцать лет, но лучше поздно, чем никогда. Лара прижалась и, обняв крепкую шею, размякла. Положила голову на большую грудь:

– У меня нет слов… Просто сказать – спасибо! Этого недостаточно, – она мечтательно вздохнула. – Спасибо большущее, что ты есть!

Макс легонько похлопал ладонью по спине. Его мягкая лапа накрыла обе худые, никудышные лопатки разом:

– Вы себя берегите! Вам больно?

Лара отстранилась и шмыгнула носом:

– Нормально… Это от взрывной волны, – Лара из уст военных узнала, как назывались те самые “обручи”, что прошлись по Калдару. – Их было целых две! От первой и второй ракеты КСО. А вторая даже сильней в десять раз! – Лара оторопела от воспоминаний жуткого вида волн, пожирающих город. – Там взорвались баки линкора. Вот вторая и натворила столько бед! А первая так… Просто выбила стёкла…

Силу второй ударной волны часто обсуждали военные. В новоленте писали – “несколько килотонн”! Большая часть жертв произошла от неё. А ещё от обломков. Макс задумчиво посмотрел в сторону:

– А вы сами видели тот линкор?

– Ух! Да! Огромный такой!

– А он… – садовник вдруг нахмурился. – Он был похож на тот, что показывают в новоленте?

– Я видела, да…

Лара запнулась и бросила короткий взгляд сквозь штору, где в окне светился экран. Линкор показывали весь день напролёт. И хоть в сию секунду корабля не было, Лара наизусть помнила его контуры. Корабль иноземцев в действительности выглядел иначе:

– Нет… – смутившись, призналась она:

– Вы же всё помните, молодая хозяйка, – он намекал на феноменальную зрительную память:

– Нет. Не похож…

– А каким он был?

– Острым. И в середине толще и треугольники по бокам, такие. Ну, выпуклые. И вообще, он был как треугольный… – Лара отстранилась. – А зачем тебе?

– Так, просто…

– Да, ладно, Макс! – Лара хихикнула. – Ты, что в кораблях разбираешься? Хоть, летал когда-нибудь?

Лара вспомнила, что садовник – выходец из самого бедного района на планете с пугающим названием – Дыра. Там жили одни вилоты, и скорей всего Макс стеснялся своего происхождения. Он когда-то тоже пахал среди грязных рабочих. Но откуда у вилота до работы садовником могли взяться деньги, чтобы летать на лайнерах?

Садовник изобразил мудрую улыбку. Что-что, а мудрые улыбки у Макса получались, как ни у кого! Он загадочно кивнул:

– Летал… Пару раз.

– Да, ладно! Ты не рассказывал.

– Ничего интересного.

– Ладно… Извини…

Три минуты рядом с верным защитником смахнули усталость. Напомнили миропорядок дома Тор. Лара успокоилась. Попрощавшись, сонно поковыляла на свой второй этаж. В гостиной она не удержалась и снова замерла у экрана. Новолента сменяла картинку за картинкой, снизу бежал текст. Строки били в набат! “Утопия напала на наш образ жизни!” “Враг заплатит!” И прочее…

Снова возникла серая туша линкора. Хотя к Пантеону летел корабль чёрного цвета! Нос врага растерял свою остроту. Пропала жёлтая облупленная краска… Брюхо линкора похудело на четверть.

Странно… Может, снимали с другого ракурса? Или потом нарисовали? Да! Лара наконец сообразила: линкор просто не успели снять на камеру и теперь показывали специальную реконструкцию!

Найдя разгадку, Лара со спокойной душой зашагала по лестнице. А вечером вернулся отец.

Лара дремала, когда внизу разгорелся новый конфликт. Мама объявила, что забирает дочь на Пандею. Ни второй этаж, ни длинный коридор не спасли от голосов распалённых родителей. Лара захлопнула дверь как раз в тот момент, когда папа провозглашал:

– Даю тебе месяц! Помни! Лара будет женой только выходца из нашего круга! Искать ей пару следует только на Калдаре! – и добавил. – Только не вздумай, на Пандее выдать её замуж!

Глава 4. Браут

Когда я впервые увидела Лару, она показалась мне избалованной богачкой, не достойной внимания или сожаления. Но, надо сказать, эта девочка смогла меня удивить! Некоторые поступки, несмотря на свойственную заносчивость, характеризовали её как многообещающего, достойного индивида. И ожидания меня не подвели…

– Хейла Клио “Тайные дневники”.

Желтое светило Пандеи под названием Каспа спектрально значилось более холодным, чем калдарский Раф. Но это по справочникам. На деле же разницу смывал зеленый массив. Он придавал нужную “тёплоту” рельефам.

Лара не ожидала увидеть Пандею настолько зелёной. Как только столичный космопорт остался позади, воспоминания о Холме Приспешников растворились. До этого Лара считала его самым буйнорастущим местом во Вселенной. Пока они летели к поместью Декартов, взор утопал в заливных лугах, дремучих лесах… Больше всего поражали невысокие холмы, идущие гребнями волн до горизонта.

Комнаты тëтиного особняка обжили быстро. Он сразу показался родным, будто Лара заранее знала расположение: стены и убранство стояли ровно там, где и должны. Цвета те, что и описывала мать. Приветливые шкафчики быстро уместили весь скарб. Размеры комнат, блики слились в одну сущность. Родную и близкую, которая стремилась поскорей залечить все раны! На третий день Лара, сама удивилась, как сняла последний пластырь. Содранные колени забылись. Молодая кожа заживала быстро.

Мать осмотрела оставшиеся рубцы и решила лететь в гости. Она вызвала коптер-такси, заявив, что посетит местного искусствоведа по имени Грапп Феро. Хотя имя хейла Феро было известно всем, Лара удивилась, узнав, что поместье такой знаменитости стоит в каких-нибудь тридцати километрах от Декартов.

О старике ходило много легенд! Спорили о возрасте, о сути великого творца. Но все сходились в одном – в значимости вклада в культуру. Фактически всю живопись и музыку Республики создал он. Точнее, творцы признавали, что их картины, скульптуры, песни и даже спектакли с новолентными картинками, основывались на работах Граппа Феро. По их рассказам получалось: именно пандейский гений создал республиканскую культуру. Искусствовед, мыслитель, писатель, поэт, композитор… Чем только Грапп Феро не занимался за свою долгую жизнь. А жил он настолько долго, что годам потеряли счëт. Современники устали спорить, сколько же хейлу Феро? То ли сто пятьдесят… То ли больше. Но в любом случае Грапп Феро давно пересёк границу столетнего возраста, который считался нормой для здорового республиканца.

Каких только эпитетов ему не придумывали! Великий маэстро. Гений. Легенда. Меценат. Грапп Феро построил с нуля столицу Пандеи, наполнив её школами, институтами и прочим. Всё это прославило Пандею, как центр искусств. Самые лучшие передачи новоленты составляли именно здесь.

Ларе показалось, что мама хотела увидеться с ним не случайно!

Коптер-такси понёс над просторами. Лара в уютной кабине застыла у иллюминатора. За стеклом поплыла Родина Декартов, о которой так много писали и говорили. Тень винтокрылой машины то поднималась, то шныряла вниз проворной птицей, бегая по изгибам холмов. Россыпь вершин усеивала Предутёсовое Плато, превращая даль до самого горизонта в навеки застывшие волны пронзительно-изумрудного цвета. Тщательно прорисованные, как на картине пейзажиста, холмы сменялись заливными лугами, а кое-где обрастали прилесками, за которыми шли огромные леса, ведущие вглубь континента. И зелень, зелень, зелень вокруг… Гордость аграриев благодатной Пандеи!

Земля маминых предков – огромный континент делился на множество угодий, где каждый вёл земледелие или скотоводство на своих сотнях гектаров. Были и общинные хозяйства. Но те, кто обладал собственной землёй – считались знатными и родовитыми. Из таких семей были выходцами – мама и Грапп Феро.

Мать весь полёт пялилась вдаль. А Лара задумалась: примут ли их? Ведь старик слыл очень замкнутым. Тётя Эльза говорила – Грапп Феро не принимает никого! Он слишком эксцентричен. И не делает исключений!

Внизу показались огромные волосатые ящеры – гипфы – охранники стад. Элегантные короткошёрстные травоядные с клювообразной головой – местная фауна, похожая на ящериц ростом с коня. Не хищные, но достаточно умные и сильные, чтобы охранять территорию и загонять целые стада в стойла. Для верховых поездок гипфы годились даже лучше лошадей. Эти ящеры считались символом Пандеи. Гипфы берегли места, приносящие аграриям баснословный доход. Дюжина разномастных ящериц в этот момент кружила вокруг сотни коров, загоняя их в круг. Лара вцепилась в поручень, провожая взглядом живую спираль:

– Ух! Мам! А, ты доила корову?

– Нет! Я?.. – Эра округлила глаза. – Я танцевала!.. И пела!

Мама опешила не зря. До знакомства с папой она пела в опере. Эру Декарт хвалили, и многие искусствоведы и ценители прочили ей большое будущее! Но большое будущее сдулось как шарик, напоровшийся на петличку брака. После концерта к лучшей приме Пандеи подошёл молодой Ал Тор. А точку в гастролях поставила Лара. После родов Эра забросила концерты, и, казалось, что в карьерном застое винила её. После резких слов Лара, осознав свою ненужность, отодвинулась в противоположный край кабины.

Вдалеке показался точкой, а затем вырос двухэтажный особняк. Дом Феро стоял в одиночестве посреди пожухшей, выжженной светилом, равнины. Жилище выглядело как у настоящего аскета: безликие серые стены, длинная веранда на весь фасад. Лужайка и коптерная площадка. Справа ровными рядами, как фигуры на игральной доске стояли конюшни, где держали гипф. (Жилища гипф продолжали называть по привычке – конюшнями.) Разведение элитных пород считалось причудой Феро. Лара слышала, как в былые годы гений отдавал гипфам, как и искусству, немалое время. Но выгоревшие стены указали, как с годами старик терял к ним интерес.

Коптер сел в тридцати метрах от особняка. Лара, вслед за мамой, направилась к запыленной веранде, обросшей пожухшими редкими лозами. Лёгкие летние платья развевались, а шелест ткани сросся с повисшей в воздухе неопределённостью. Из-за жёлтой степи округа казалась заброшенной, дом нежилым. Таинственно посвистывал несильный ветер. Обстановка немного пугала. Звуки шагов по изъеденной трещинами земле показались самым громким, что здесь могло бы случиться.

Тишину нарушил скрип двери. На веранду вышла женщина в чёрном. Она выглядела под стать строгому дому – кожа сухая, как и жёлтая округа. Мама остановилась с почтением у нижней ступени. Женщина сердито нахмурилась и сказала трескучим голосом:

– Вам назначено?

– Я Эра…

– Я знаю – кто вы! – резко бросила хозяйка. – Вам назначено?!

Лара сжала ладонь, не ожидая такой дерзости:

– Я бы хотела попросить… – мама подбирала миролюбивый тон. – Хейл Феро…

Женщина громко перебила:

– Ладно… Присядьте!

Хозяйка, кивнув с механической точностью, указала на широкий конец веранды, где стояли шесть стульев и стол. Лара не успела опомниться, как женщина исчезла за бежевым полотном двери:

– Мам, почему она так с тобой?

Лара от недоумения выпятила губу. Но мама вместо ответа потянула в сторону. Туда где широкий конец веранды занимали большой белый стол и шесть стульев. Спинки величаво выгнулись, приглашая гостей занять места. Мебель, выкрашенная в белое, походила на шапки гор. Резная массивная столешница подчёркивала непоколебимость места. Мастер искусно потрудился над каждым элементом. Стулья по качеству не уступали и, похоже, повидали много гостей: пятна на белой краске говорили о чьих-то долгих заседаниях.

Эра медленно села. Лара опустилась на краешек другого стула очень настороженно, готовясь при случае сбежать.

Неожиданно дверь распахнулась. На веранду с грохотом вывалились три мальчугана, каждый младше Лары. Самый мелкий лет двенадцати упал на спину и закрыл лицо руками. Двое постарше схватили его за лямки майки и потянули с крыльца:

– Нажаловалось говно? Сейчас!.. – крикнул самый высокий:

– К алькам пойдёшь! – злорадно добавил второй среднего роста.

Мальчики не заметили гостей. В порыве злости они волоком стащили парнишку на красную землю. Бедолаге не светило ничего хорошего. Лара, ощутив резкий порыв, вскочила:

– А ну, оставьте его!

Лара сжала кулаки. Троица обернулась. Двое отпустили жертву и пригнулись, словно их застали на месте преступления. Из дома понеслась женская брань:

– Сид! Вид!

Нарушители тут же сорвались с места и припустили за угол, мелькая босыми пятками. Младший остался беспомощно сидеть на земле в той же позе. Заметив Лару, он расширил веки больше прежнего. У него были красивые голубые глаза, русая копна спутанных волос и очень наивное лицо: из числа тех, что жизнь заранее готовит к чужим насмешкам. Чистое, беззлобное. Дверь снова грохнула от сильного пинка. Хозяйка вылетела и, потрясая кулаком вслед хулиганам, закричала: