Читать онлайн Дыхание жизни бесплатно

© Сергей Смирнов, 2023

ISBN 978-5-0059-4278-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещённых действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

Аннотация

Когда мощная вспышка на Солнце вызывает на Земле посреди зимы отключение электричества, Ольга спасается с детьми бегством из охваченной мародёрами замерзающей Риги. Женщина везёт детей в Юрмалу, надеясь переждать чрезвычайную ситуацию в тихом курортном городке, на своей даче с дровяной печью, ручной колонкой и месячным запасом еды. Однако мать двоих детей ещё не знает, что посреди разразившегося на планете энергетического апокалипсиса более не существует такого понятия, как безопасное место.

Глава 1. Северное сияние

23 декабря 2023-го года. Рига, Латвия

Рождество и Новый Год являются для многих из нас наиболее любимыми праздниками, наступления которых мы с нетерпением ожидаем даже больше собственного дня рождения. И дело тут не столько в дорогих и памятных подарках, которые мы можем получить от родных и близких, сколько в свойственной рождественской поре магии волшебства, которая незримо переносит нас в ощущение безмятежного детства, сколько бы нам лет при этом ни было.

Тонкая материя Рождества и Нового Года наполнена воодушевляющей радостью, улыбками и волнительным предвкушением стоящего на пороге счастья. Поэтому, когда в эту сказочную пору происходит нечто из ряда вон выходящее, всего одно событие может полностью перевернуть казавшийся нам доселе незыблемым порядок вещей и привести к непредсказуемым и пугающим своей неопределённостью последствиям.

****************************************************************

Полсотни брендовых магазинов модной одежды и обуви, два десятка ресторанов, дюжина магазинов товаров для дома, кинотеатр с девятью залами на тысячу зрителей, развлекательный центр с аттракционами для детей, спортивный бар с боулингом и бильярдом, фитнес клуб, салон красоты, два книжных магазина, почта, аптека, гипермаркет и большая ледовая арена. Всё это – торгово-развлекательный центр «Акрополь» площадью в сто тысяч квадратных метров, выросший в 2019-ом году в южной части Риги на шестнадцати гектарах земли. Настоящая Мекка для тысяч любителей шопинга, вкусной еды и активных развлечений, среди которых так легко затеряться, будучи при этом у всех на виду.

Пока мы терпеливо ожидали с Даней наш заказ, сидя за уютным столиком одного из окружавших всесезонную ледовую арену семейных ресторанов, моя одетая в облегающий спортивный костюм дочь ловко лавировала между катающимися на льду людьми и уверенно делала по периметру застеклённой арены различные дорожки шагов с изящно раскинутыми в стороны руками.

Безоглядно влюбившись в женское одиночное фигурное катание после того, как увидела выступление лучших фигуристок планеты на зимней Олимпиаде в Сочи, Лиза встала на коньки в три года с желанием научиться исполнять самые сложные элементы женского фигурного катания и получать от восторженных зрителей нескончаемую гору плюшевых игрушек.

Изнуряющие многочасовые тренировки на льду шесть дней в неделю под чутким руководством личного тренера, наряду с маниакальным упорством моей дочери в постоянном росте над собой привели её в итоге к тому, что Лиза стала в этом году лучшей одиночницей Латвии среди девочек в возрасте до двенадцати лет. Первая завоёванная Лизой в жизни золотая медаль почётно висела на стене её комнаты среди плакатов лучших фигуристок последнего десятилетия, вселяя в мою дочь веру в то, что ей по силам занять спустя три года высокое место на женском чемпионате мира и отобраться по его итогам на зимнюю Олимпиаду 2026-го года в Италии.

Сосредоточенная и полностью отстранённая от внешнего мира, словно в эту секунду в нём никого, кроме неё не существовало, Лиза набрала скорость, вышла на относительно свободный от людей участок катка, резко развернулась, оттолкнулась ото льда и взмыла невесомой бабочкой в воздух. С нескрываемой гордостью я наблюдала за тем, как моя дочь выполнила сложный каскад из акселя и риттбергера, после чего исполнила серию быстрых вращений, перейдя из либелы в заклон и бильман с удержанием руками за спиной за лезвие конька над головой одной ноги и вращением вокруг своей оси на второй ноге.

Завершив катание, Лиза отправилась к открытому бортику арены, в то время как десятки оставшихся на льду людей провожали мою девочку завороженными взглядами, внезапно осознав, что рядом с ними катался не обычный ребёнок, а одна из лучших в своей возрастной категории фигуристок страны.

Пока Лиза снимала за бортом арены коньки и переобувалась в зимние сапожки, я взглянула на сидящего напротив меня сына, который неотрывно смотрел сквозь тёмные очки на экран своего мобильного телефона, в то время как рядом с его пустой тарелкой на столе лежал собранный Даней из ЛЕГО космический звездолёт.

Будучи всего на год младше Лизы, у которой было много друзей и ещё больше подписчиков в социальных сетях, Даня жил в глубокой тени своей звёздной сестры, что, впрочем, его нисколько не тяготило, поскольку, испытывая живой интерес к знаниям, Даня предпочитал общению со сверстниками уединённое чтение энциклопедий и просмотр научно-образовательных программ. Большую часть свободного от школьных занятий времени Лиза проводила на льду и, не испытывая энтузиазма к учёбе, за исключением иностранных языков, не имела после тренировок сил на выполнение домашних заданий, которые исправно делал за неё Даня, с воодушевлением изучая программу своего следующего учебного года.

Последние несколько лет мой сын жил с диагнозом – эндотелиальная дистрофия Фукса и носил вне дома солнечные очки, защищающие его глаза от яркого света. Чтобы вовремя успеть в школу к первому уроку Дане приходилось вставать гораздо раньше старшей сестры и на ощупь пробираться из своей комнаты в ванную для совершения утреннего туалета. В первые часы после пробуждения зрение моего сына было крайне затуманенным от накопившейся за ночь в роговице влаги, из-за чего Даня видел лишь очертания окружавших его предметов, ожидая несколько часов, пока лишняя влага испарится, и картинка перед его глазами станет ясной и чёткой.

Дистрофию Фукса Даня получил в наследство от меня, а я от мамы, но к моим сорока двум годам эта тяжёлая болезнь, вызывающая необратимые дегенеративные изменения в роговице, по какой-то причине не коснулась ни меня, ни Лизы, избрав в качестве своей беззащитной жертвы моего сына. Болезнь стала прогрессировать у Дани минувшим летом после гибели моего мужа и отца моих детей. Внезапная смерть Олега от разрыва аневризмы стала невосполнимой потерей для нашей семьи, и каждый из нас по-прежнему тяжело её переживал, однако лишь Данино зрение неумолимо ухудшалось с каждым днём и требовало операции, заставляя меня бесчисленное количество раз на дню с надеждой тянуться к своему мобильному телефону. Лечащий врач Дани обещал, что я получу сообщение сразу, как только станет доступна для трансплантации подходящая моему сыну донорская роговица. А это, к несчастью, означало лишь одно – чтобы Даня мог видеть, другой ребёнок его возраста должен был неожиданно умереть от тяжёлой болезни или несовместимой с жизнью травмы, чтобы роговица его глаз была без промедлений пересажена моему сыну.

Наступившая три недели назад зима, которую я никогда не любила из-за холодов, сделала меня ещё более напряжённой и уязвимой, а моё ожидание заветного сообщения неистовым. Начало доходить до того, что я повсюду стала выискивать глазами в чужих детях того самого ребёнка, который мог бы скоропостижно скончаться и стать донором для моего Дани.

Вот и сейчас, мысленно коря себя за не ведающий границ материнский эгоизм, я окидываю взглядом соседние столики ресторана в поисках семьи с подходящим ребёнком, который мог бы случайно подавиться куском пирога и умереть на руках у своих любящих родителей. Ведь тогда, не теряя драгоценного времени, я могла бы подбежать к ним с соболезнованиями и сказать, что понимаю чувства безутешных родителей и разделяю постигшее их горе, умоляя при этом пожертвовать глаза их ещё не остывшего ребёнка моему слепнущему сыну. Я бы горячо убеждала этих родителей в том, что нет лучшего способа почтить добрую память их славного мальчика или девочки, чем милостиво пожертвовать сердце, лёгкие, почки и печень их безвременно ушедшего на небеса ребёнка нуждающимся в срочной трансплантации органов тяжело больным детям.

Возмущённые родители были бы глубоко поражены моими словами и смотрели на меня, как на полоумную, в то время как я робко указала бы им на сидящего за соседним столиком в тёмных очках Даню и рассказала о его неизлечимой болезни. Я бы сказала им, что они совершат поистине богоугодное дело, если отдадут моему сыну глаза их погибшего ребёнка, которого они ещё даже не успели оплакать. И пока эти родители не ответили мне отказом, я бы поспешно добавила, что органы их ребёнка спасут жизни ещё троих или даже четырёх остро нуждающихся в них детей, и их погибшее чадо продолжит жить не только в моём сыне, но и в других невинных детях.

Я бы сказала этим родителям, что, увидев счастье в светящихся глазах вновь обретших здоровье детей и их благодарных родителей, они бы вскоре обрели исцеляющий душу мир и покой, зная при этом, что нелепая смерть их любимого ребёнка имела высший смысл. А затем, испытывая душевные муки совести, я бы кротко добавила, что всё это может стать реальным только, если родители как можно скорее доставят бездыханное тело их ребёнка в больницу, где опытные врачи бережно вынут из него все подходящие для донорства органы, пригодность которых для трансплантации ограничена считанным количеством часов.

Осознавая, насколько жутко и бесчеловечно звучат все эти слова в моей голове, я виновато опустила глаза и в очередной раз разочарованно взглянула на свой телефон. Как бы то ни было, какой бы неисправимой эгоисткой и любящей своего сына матерью я не являлась, это не изменит того чудовищного факта, что для того, чтобы Даня мог сохранить своё зрение, его ни в чём не повинный сверстник должен непременно умереть. Эта трагедия морально сломит родителей погибшего ребёнка и принесёт в их жизнь невообразимое горе, однако вместе с тем вернёт толику утраченного счастья в нашу осиротевшую со смертью Олега семью, чего я всем сердцем желаю и в чём более всего на свете сейчас нуждаюсь.

Другой ребёнок погибнет или Даня навсегда ослепнет. Третьего не дано, поэтому, что бы ни произошло, это неизбежно обернётся тем, что кто-то будет мучительно страдать до конца своей жизни, и ни я, ни кто другой не в силах этого предотвратить.

– Заказ ещё не принесли? – неожиданно возникла у нашего с сыном столика Лиза и вырвала меня из плотно переплетённого клубка гнетущих мыслей.

– Ещё нет, – ответила я присевшей рядом с Даней дочери. – Как покаталась?

– Неплохо, но на катке слишком много людей, поэтому особо не разгонишься, – констатировала Лиза и взглянула на своего младшего брата. – Что смотришь?

– Ты знала, что сила гравитации чёрной дыры настолько велика, что искажает вокруг себя пространство и притягивает любую материю, включая фотоны света? – оторвавшись от экрана своего телефона, ответил вопросом на вопрос сестры Даня.

– Так это каждый знает, – с невозмутимым видом сказала Лиза, словно втайне от меня и брата изучала всю сознательную жизнь природу чёрных дыр во Вселенной.

– Допустим, – недоверчиво заметил Даня и слегка поправил на носу свои чёрные очки. – А ты знала, что в центре Млечного Пути есть сверхмассивная чёрная дыра, удалённая от Земли на целых 26.000 световых лет, масса которой составляет от двух до пяти миллионов масс нашего Солнца?

– А есть в твоём видео что-нибудь про белые дыры? – оставив без ответа очередной скучный вопрос младшего брата, решила попытаться поставить его в тупик Лиза.

– Астрофизики полагают, что раз во Вселенной есть чёрные дыры, то в ней должны быть и белые, которые не притягивают, а наоборот отталкивают материю, но пока существование таких дыр научно не доказано, – пожал плечами мой сын.

– Ну, раз не доказано, у тебя впереди ещё целая жизнь, чтобы это доказать.

Сочтя высказанное старшей сестрой замечание весьма достойной целью для земного бытия разумного индивидуума, Даня согласно кивнул Лизе и перевёл с неё взгляд на подошедшую к нашему столику с подносом молодую официантку.

– Пицца! – воодушевлённо воскликнул мой сын и погладил себя по животу под белой надписью NASA на шерстяном свитере, пока официантка разместила между четырьмя тарелками большой поднос с нарезанной кусочками пиццей с сыром и пепперони, а также тремя молочными коктейлями и бутылкой воды без газа.

– Приятного аппетита, – улыбнулась девушка детям и направилась к другим гостям семейного ресторана.

– Пицца?! – недоумённо спросила Лиза, с ужасом глядя на меня своими карими, как и у брата глазами, мысленно подсчитывая количество калорий, которые может себе позволить, дабы не поправиться и остаться способной исполнять свои сложные прыжки на льду.

– Один рождественский кусочек пиццы вряд ли навредит твоей стройной фигуре, – виновато улыбнулась я дочери, памятуя о том, что сумела затащить её сегодня в «Акрополь» лишь благодаря расположенному в нём ледовому катку, а Даню – обещанием большой и вкусной пиццы по его выбору.

Лиза с предубеждением взглянула на лежащую перед ней на столе калорийную бомбу и, частично обезвредив её перекладыванием с одного куска пиццы тонких кружочков пепперони на рядом лежащий кусок, откусила крохотный ломтик от покрытого расплавленным сыром теста. Решив, что манящий кусок пиццы с двойной порцией пепперони предназначался именно ему, Даня заботливо свернул его в трубочку и поместил в рот, прекрасно зная, что следить за калориями ему ни к чему.

К счастью, мой сын унаследовал от Олега хороший метаболизм, поэтому, даже кушая за двоих, практически не имел лишнего веса и был на полголовы выше Лизы. Еда была для Дани настоящей отдушиной, помогая ему психологически справляться с тщательно скрываемым от всех страхом навсегда лишиться зрения.

Однако каждое утро я видела этот страх в застланных непроглядной пеленой глазах моего сына, прежде чем лишняя влага испарялась с роговицы Даниных глаз, и он снова мог видеть. Я почти физически ощущала глубоко проникший в душу моего мальчика первобытный страх и ужасно боялась того, что именно сегодня наступит тот самый день, когда из-за полной деградации эндотелиальных клеток в роговице зрение к Дане уже никогда не вернётся.

Поэтому для нас обоих было настоящим чудом и огромным облегчением, когда каждое утро спустя несколько мучительно долгих часов плотная туманность перед глазами Дани волшебным образом рассеивалась, и он снова мог смотреть на окружающий мир чётким и сфокусированным взглядом. Уже два года мы изо дня в день жили с этой страшной и неизлечимой болезнью, и каждый день я молила Всевышнего о том, чтобы Он подарил моему сыну донорскую роговицу, прежде чем станет слишком поздно.

И если свой страх ослепнуть Даня заедал большим количеством вкусной и не самой полезной еды, которая пока не откладывалась на его боках благодаря хорошей папиной генетике и активно растущему организму, то я преодолевала свои страхи ежедневной дозой антидепрессанта. Двадцать миллиграмм содержащегося в нём ингибитора обратного захвата серотонина меняли химию в нейронах моего мозга и позволяли противостоять депрессии, которая лишь усилилась после недавней смерти мужа. Антидепрессант делал меня вялой и сонливой, однако без этой волшебной таблетки я пребывала в полной апатии и не могла подняться с постели, чтобы позаботиться о себе и детях.

Внезапная смерть Олега настолько надломила меня, что мир вокруг внезапно лишился всех своих красок и погрузился в непроницаемую тишину, которая лишь усугублялась короткими зимними днями с низко висящим над головой грифельным небом и царящей за окном большую часть суток темнотой. Поэтому искусственное повышение настроения с помощью антидепрессанта было для меня отнюдь не прихотью, а острой необходимостью в выживании и сохранении способности держаться на плаву.

Так мы и жили с детьми последние полгода. Я сидела на таблетках и соблюдала с Лизой её спортивную диету с отказом от мучного, низким содержанием жиров, соли и сахара, а также большим количеством зелени, овощей, рыбы, белого мяса и сложных углеводов. Даня же в плане еды ни в чём себе не отказывал и проводил большую часть свободного от школы времени в своей комнате, делая уроки за себя и сестру, а также читая энциклопедии, смотря научные передачи и собирая из ЛЕГО звездолёты.

Последнее время мой сын увлёкся изучением ближнего космоса и стал грезить о пилотируемом полёте на Марс, для чего собирался построить космический корабль, который доставил бы его на красную планету со всем необходимым для терраформирования оборудованием. Я не решилась вставать на пути у детских фантазий Дани, понимая, что желание покинуть Землю во имя создания обитаемых условий жизни на Марсе было вызвано подсознательным стремлением моего мальчика пережить смерть отца и сбежать от пугающей реальности.

Будучи ребёнком, Даня оказался не в силах придумать ничего лучше для оживления своего опустошённого смертью папы мира, чем оставить Землю ради мёртвой красной планеты, которую пожелал наполнить жизнью, вернув тем самым к жизни самого себя. Понимая это, я не жалела денег на дорогие конструкторы для новых звездолётов Дани, надеясь, что их возведение поможет моему сыну пережить это тяжёлое время без приёма искусственно изменяющих химию мозга лекарств, которые вынужденно принимала я.

Что касается Лизы, её аналогом антидепрессанта являлся лёд с многочасовыми тренировками до полного изнеможения, не оставляющими моей дочери времени и сил на уныние и хандру. Смерть отца сделала Лизу более замкнутой и отстранённой от школьных товарищей и подписчиков в социальных сетях. Моя девочка практически перестала выкладывать свежие фото в интернет и полюбила, подобно брату, коротать долгие зимние вечера в своей комнате, часами слушая в наушниках любимую музыку.

Когда несколько недель назад Лизе торжественно вручали на полной зрителей ледовой «Арене Рига» первую в жизни моей дочери золотую медаль за победу над двадцатью фигуристками одиночницами не старше двенадцати лет, Лиза не скрывала своих слёз. И пусть другие фигуристки и их родители думали, что заслуженно стоящая на верхней ступени пьедестала Лиза плачет от переполняющего её счастья, я была единственной, кто знала, что моя дочь проливала слёзы от душевной боли по любимому отцу, посвящая ему свою победу, которую Олег так и не увидел.

Замкнутые в своих переживаниях, каждый из нас провёл последние шесть месяцев в уединённых застенках своих комнат, почти не разговаривая друг с другом и не выбираясь за пределы нашей квартиры, чтобы отдохнуть, как мы прежде делали всей семьёй каждые выходные с Олегом. Понимая, что ни к чему хорошему это в итоге не приведёт, и нам необходимо хоть изредка бывать на людях, чтобы быстрее вернуться к нормальной жизни, я с большим трудом сумела выманить сегодня детей в «Акрополь», заманив в него Лизу всесезонной ледовой ареной, а Даню сырной пиццей с пепперони.

И вот мы сидим втроём за столиком семейного ресторана, слушаем доносящуюся из колонок над нашими головами рождественскую музыку и едим остывающую пиццу, изображая из себя обычную семью, ничем не отличающуюся от тех, что сидят рядом с нами за соседними столами. И пусть пока это получается у нас не слишком убедительно, это всё же лучше, чем безвылазно сидеть зимними вечерами дома и пассивно ждать, что наша жизнь сама собой наладится, и мы вскоре соберёмся в гостиной нашей квартиры, чтобы посмотреть новую новогоднюю комедию или очередные «Звёздные войны».

Знаю, как раньше уже не будет, однако в этот субботний вечер накануне католического Рождества мы смогли преодолеть самих себя и сделали маленький шажок на пути к общему душевному исцелению, сколько бы времени оно в итоге не заняло.

Спустя четверть часа Лиза кое-как склевала два очищенных ею от пепперони кусочка пиццы, в то время как я съела на один кусок больше дочери, а Даня играючи расправился с четырьмя кусками, после чего мы приступили к молочным коктейлям. Когда и вкусные напитки благополучно остались на дне пустых стаканов, мы с детьми встретились глазами, и я приступила к выполнению нашего семейного ритуала.

В полной тишине я взяла последний кусок пиццы и переложила его в пустую тарелку рядом с моей, после чего налила из бутылки немного воды в чистый стакан. Затем мы взялись с Лизой и Даней за руки и, закрыв глаза, я начала тихо шептать молитву о небесном упокоении души Олега.

Подобным образом мы с детьми ежедневно почитали за трапезой память Олега, показывая друг другу и самим себе, что помним главу нашей семьи и не собираемся забывать его, оставляя в неумолимо стирающемся со временем из памяти прошлом. Данный ритуал за обеденным столом не только незримо объединял меня с Даней и Лизой переживанием общего горя, но и разделял его на троих, помогая смягчить живущую в сердце каждого из нас боль. Уверена, всем нам это было крайне необходимо, особенно мне, поскольку вся ответственность за детей со смертью мужа легла на мои плечи, и я боялась не выдержать эту ношу, учитывая моё подавленное психологическое состояние.

Завершив молитву, я открыла глаза и вздрогнула от неожиданности, увидев её мрачно стоящей прямо надо мной у стола. Женщина в чёрном траурном платье, длинных чёрных перчатках по локоть и с непрозрачной вуалью, покрывающей лицо женщины до губ, пугающе возвышалась надо мной. За долгие годы, что моя тёмная попутчица неотступно преследовала меня, то и дело внезапно возникая передо мной, когда я меньше всего этого ожидала, я так и не научилась спокойно её воспринимать, хотя у меня было для этого более чем достаточно времени.

Я понимала, что женщина в чёрном существует лишь в моей голове, поэтому никогда не рассказывала о ней мужу и детям, дабы не тревожить их своими видениями, свойственными душевнобольным людям. За последние пятнадцать лет я просто свыклась с неотъемлемым существованием моей тёмной попутчицы, которая напоминала своим появлением о совершённых мною прежде ошибках, и считала женщину в чёрном исключительно своей ношей и проклятием.

– Всё хорошо? – спросила меня Лиза, заметив, как я вздрогнула.

– Да, – солгала я дочери и отпустила ладони детей, после чего встала из-за стола и разгладила руками свои серые брюки и тёплую водолазку.

Как только мы с Даней и Лизой надели висящие на спинках стульев зимние куртки с меховой подкладкой, я оставила на столе наличные за обед и направилась с детьми к выходу из ресторана. Всем своим существом я ощущала, как оставшаяся неподвижно стоять у стола женщина в чёрном провожала меня неотрывным взглядом. Однако, ни разу не оглянувшись назад, я лишь нервно сглотнула, сморгнув выступившие на глазах слёзы, и оставила свою тёмную попутчицу позади.

Спустя минуту я уже шла с детьми по коридорам празднично украшенного рождественской иллюминацией торгового центра, напоминающего круизный лайнер, и, найдя глазами нужный магазин, подвела детей к ларьку с пряничными человечками. Купив две коричневые фигурки улыбающихся человечков, покрытых разноцветной глазурью, я вручила их Дане и Лизе, после чего оставила детей у ларька, а сама зашла в расположенный рядом с ним пиротехнический магазин.

После недолгих поисков я взяла с одного из стеллажей большую квадратную коробку китайских фейерверков с тридцатью шестью залпами, оплатила её на кассе и вышла со своей покупкой к ожидавшим меня детям.

– Большая хлопушка, – заметила Лиза, с интересом разглядывая в моих руках увесистую коробку. – Такая будет греметь в небе не меньше минуты.

– Можно я сам запущу её во дворе нашего дома на Новый Год? – обратился ко мне Даня, спешно доев пряничного человечка сестры, которого та любезно отдала брату, решив, что ей уже хватит на сегодня калорий.

– Только под моим присмотром, – ответила я сыну, заметив мелькнувшую на его лице ухмылку, и направилась с детьми к центральному выходу из «Акрополя».

Пока мы неспешно шли к дверям торгового центра, я с грустью думала о том, что это будет первый Новый Год, когда мы будем запускать с детьми фейерверки без Олега. Последние десять лет именно он покупал для нас все фейерверки и, выходя всей семьёй в новогоднюю ночь во двор нашего дома с подобными нам любителями пиротехники, мы честно вносили свой вклад в нестихающие в полуночном небе на протяжении течение часа взрывы ярких разноцветных огней.

Это была наша ежегодная семейная традиция, которую мы неизменно совершали вместе, и я решила не нарушать её в этот год, надеясь, что запуск фейерверков добавит моим детям в предстоящую новогоднюю ночь немного праздничного настроения. Я даже собиралась сделать Дане и Лизе новогодний стол, испеча детям праздничный торт, чтобы мы встретили этот Новый Год так, как привыкли делать это раньше.

И пусть минувший год оказался для нас весьма трагичным, мы не имеем права унывать и обязаны двигаться вперёд, с надеждой загадав под волнительный бой курантов свои заветные желания, даже если далеко не всем из них будет суждено сбыться. Незыблемая вера людей в то, что следующий год непременно окажется лучше предыдущего и принесёт с собой вместо новых бед и потерь неиссякающую радость, счастье и добро воодушевляет и придаёт сил двигаться дальше, и эта вера в лучшее именно то, в чём мы с детьми сейчас отчаянно нуждаемся.

– Это что, тоже фейерверки?! – удивлённо спросила меня Лиза, указав рукой на окутанное вечерними объятьями небо, как только мы вышли из «Акрополя» на плотно заставленную машинами парковку торгового центра.

Подняв голову и увидев в затянутом серыми облаками небе целую россыпь жёлто-зелёных изогнутых дуг с разливающимися по ним волнами яркого света, я поначалу и правда решила, что эти красивые разноцветные всполохи на небе вызваны рождественскими фейерверками. Однако ни одного взрыва от запусков последних не было слышно, и на просторной парковке «Акрополя» не было видно никаких людей с коробками фейерверков, подобными той, что я держала в руках.

– Ты что, никогда раньше не видела северного сияния? – обратился к старшей сестре Даня после так, как снял на улице свои тёмные очки и поместил их в куртку.

– Что такое северное сияние и где я, по-твоему, должна была его видеть, пропадая днями напролёт в школе или на льду? – ответила брату вопросом на вопрос Лиза.

– Северное сияние – это свечение в верхних слоях атмосферы, вызванное взаимодействием магнитосферы Земли с потоком заряженных частиц солнечного ветра, которые устремляются из солнечной короны в окружающее космическое пространство со скоростью до тысячи километров в секунду.

– И как долго длится это сияние?

– Каждый раз по-разному, но в основном от нескольких минут до двух дней.

– Значит, это яркое волшебство может сиять на небе целых два дня? – обрадовалась Лиза и достала из кармана зимней куртки свой мобильный телефон. – Надо бы запечатлеть это северное сияние на память и выложить его в социальные сети.

Пока моя дочь увлечённо снимала на телефон вместе с десятками других людей на парковке обильно покрывшие собой небеса всполохи северного сияния, я поймала себя на мысли, что и сама никогда прежде не видела это природное явление вживую, будучи удивлена его неожиданному появлению в вечернем небе Риги.

Большую часть зимы небо в латвийской столице было плотно затянуто низко висящими над головой грифельно-серыми облаками, что давило мне на психику, равно как и замёрзшая почва под ногами, голые деревья, напоминающие прошедших курс химиотерапии онкобольных, и слишком рано наступающая на улице темнота.

Даже снег в Риге выпадал за последние десятилетия лишь в отдельные года, и латвийская зима редко баловала людей снежным покровом и трескучими морозами. Вот и на этот раз, хотя мокрый снег в столице почти ежедневно выпадал уже с конца ноября, он тут же таял из-за застывшей на уровне нуля температуры воздуха. Поэтому, едва успевавшая покрыть собой тонким слоем серые улицы города снежная красота мгновенно испарялась, оказываясь совершенно нежизнеспособной.

На протяжении всего декабря вялотекущая зима в Риге так и не смогла должным образом заявить о своих правах, и мне с горечью приходилось ежедневно лицезреть всюду тающий снег, обнажавший под своим хрупким покровом угнетающую серость мрачного города. Поэтому, увидев неожиданно озарившее ныне свинцовое небо столицы яркое северное сияние, я очень обрадовалась столь редкому для Риги небесному явлению, и мне отчаянно захотелось, чтобы оно продлилось, как можно дольше, создавая собой воцарившуюся в этот момент на вечернем небе атмосферу праздника.

После того как я поместила коробку с фейерверками в небольшой багажник своего «Мини Купера», я наконец смогла расслабить руки и хорошенько рассмотреть безраздельно заполнившее собой небеса северное сияние. Все эти ярко переливающиеся волны жёлто-зелёного света, конца и края которым не было видно, выглядели, словно на ожившей картинке из волшебной детской сказки, и невольно вынудили меня ощутить себя мелкой рыбёшкой, которая впервые на своём веку оторвала глаза от однообразного океанического дна и неожиданно осознала величие окружающего её мироздания.

Я, конечно, не столь хорошо разбиралась в заряженных фотонах солнечного ветра, как мой сын, но и без научных знаний была вполне способна оценить волнующую красоту дышащего космической жизнью северного сияния и искренне радовалась тому, с какой лёгкостью это небесное явление смогло вызвать на лицах моих детей восторженную улыбку.

Следующие полчаса, что мы ехали с Лизой и Даней домой по широкой улице Краста, застроенной супермаркетами, торговыми центрами и крупнейшим в Риге центром общественного питания и отдыха «Лидо», а затем пересекали по украшенному рождественской иллюминацией Вантовому мосту тёмные воды Даугавы, мои прильнувшие к окнам машины дети завороженно смотрели в небо. Когда я выехала у ботанического сада на длинную улицу Юрмалас гатве, которая соединяла воедино три района Риги, мы вскоре добрались до Иманты, и я с удовлетворением заметила через лобовое стекло, что огни северного сияния столь же ярко светят и в нашем районе.

Площадью в девять тысяч квадратных метров и населением в пятьдесят тысяч человек Иманта компактно располагалась на левом берегу Даугавы, в западной части Риги, и напоминала сверху окружённую сосновым лесом лошадиную подкову с лесопарковой зоной в её сердцевине. Разделённый архитектурной мыслью на пять равномерных частей район с сотнями многоквартирных и частных домов, торговыми центрами, гипермаркетами, магазинами стройматериалов, сантехники и мебели, а также десятью школами и детскими садами, походил на небольшой город и являлся одним из крупнейших спальных районов латвийской столицы.

Остановившись на светофоре у въезда в первую часть Иманты, я заметила стоящий на остановке по левую от меня сторону низкопольный трамвай, немалая часть пассажиров которого везла купленные в различных магазинах новогодние подарки. Я повернула голову направо и взглянула на светящуюся вывеску крупнейшего в Иманте торгового центра «Дамме», в котором планировала подыскать завтра детям подарки, а также закупиться продуктами на следующую неделю и всевозможными вкусностями для новогоднего стола.

Затем я перевела взгляд на приборную панель «Мини Купера» и заметила, что температура воздуха на улице в кои-то веки приобрела отрицательное значение, что хотя бы на время гарантировало сохранение тонкого снежного покрова, после чего услышала звуки недовольных клаксонов стоящих передо мной автомобилей и подняла глаза.

– Что случилось? – обратилась ко мне с заднего сиденья машины Лиза. – Куда пропал свет?

– Странно, – промолвил сидящий рядом с сестрой Даня. – Может быть, какая-то авария?

Обернувшись по сторонам, я увидела, что ещё пару мгновений назад хорошо освещённый изнутри трамвай погрузился в кромешную тьму, равно как и расположенные за ним у дороги дома и торговый центр справа. Светофорное табло впереди так же было чёрным, как смоль, и находящиеся передо мной автомобили многоголосно сигналили водителям растерянно замерших у погасшего светофора машин. Единственным источником света на улице оставалось жёлто-зелёное зарево северного сияния в декабрьском небе вечерней столицы.

– В Риге иногда случается аварийное отключение электричества, но свет всегда появляется в течение нескольких часов, – ответила я детям, пытаясь найти логичное объяснение происходящему.

– И как же мы доберёмся до нашего дома без светофоров? – спросила меня Лиза.

– Не спеша и осторожно, – сказала я и медленно поехала за тронувшимися наконец передо мной машинами. – До дома осталось меньше километра.

Проехав по Курземскому проспекту мимо объятых тьмой жилых пятиэтажек с одной стороны дороги и ряда массивных торговых центров с другой, я проводила напряжённым взглядом габаритные огни последовавших далее по проспекту машин и свернула на ближайшем перекрёстке налево, резко ударив по тормозам от внезапного крика Дани: – Осторожно, машина!

Далее я, будто в замедленной съёмке остросюжетного кино, увидела пронёсшийся перед нами справа на высокой скорости автомобиль, который направлялся к выезду из Иманты, и нервно сглотнула, крепко вцепившись пальцами в рулевое колесо.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула я, поблагодарив сына, и отметила про себя, что по приезду домой мне нужно ненадолго вздремнуть, чтобы восстановить нарушенную утренним приёмом антидепрессанта реакцию внимания.

Будучи полностью сосредоточена на тёмной дороге впереди себя, я не заметила на повороте внезапно выскочивший на нас автомобиль, который едва не врезался в правый бок компактного «Мини Купера» лишь благодаря тому, что Даня вовремя заметил опасность.

Внимательно посмотрев на этот раз по сторонам, я продолжила движение и выехала на небольшую улицу Бебру с расположенными по обеим её сторонам частными двухэтажными домами, чёрные глазницы погасших окон которых неприветливо глядели нам с детьми вслед. Наученная приобретённым на прошлом повороте опытом, я заранее притормозила в конце улицы и, убедившись, что на дороге слева от меня не было видно света фар других машин, повернула направо, выехав на дугообразный бульвар Анниньмуйжас, который располагался в самом сердце Иманты и заключал в себя сосновый лесопарк.

– Вот мы и дома, – радостно сказала я детям через пару сотен метров, увидев справа от себя расположенную у дороги пятёрку одноподъездных пятнадцатиэтажек с панорамными окнами и застеклёнными балконами.

Далее я свернула с широкого бульвара на разделённую посредине двумя колеями трамвайных путей улицу Даммес и, повернув к высоткам, заехала на подземную парковку нашего дома, где заняла свободное место у одной из стен, бетонные сваи которой соединяла тонкая стальная решётка.

– Мы сделали это! – победно воскликнула Лиза, как только я заглушила мотор «Мини Купера».

– Хоть и едва не попали в аварию, – пробурчал Даня, выбираясь из машины.

Проветриваемая со всех сторон парковка дома встретила нас лёгким морозцем и зловещей тишиной, поэтому, не теряя времени, мы спешно покинули с детьми автомобильную парковку и подошли по выложенной брусчаткой дорожке к металлической двери нашего дома. Затем я вытащила из кармана брюк электронный чип и по привычке поднесла его к домофону, чтобы открыть дверь, и лишь спустя какое-то время вернула чип обратно в карман, поняв, что входная дверь дома обесточена, как и весь район.

– Надеюсь, свет скоро починят, и нам не придётся долго сидеть дома в темноте, – сказала я, заходя с Даней и Лизой в открытую дверь в тревожном осознании того, что без электричества в наш дом может зайти с улицы абсолютно любой желающий.

– Доброго вечера, Ольга Сергеевна! – внезапно обратился ко мне из темноты вестибюля многоэтажного дома пожилой консьерж, ослепив меня ярким светом своего фонарика. – Простите за доставленное неудобство. Приходится светить в лицо каждому входящему в дом человеку, дабы убедиться, чтобы не проскочил кто чужой.

– Конечно, – понимающе ответила я Матвею Алексеевичу после того, как он опустил массивный фонарик и осветил им выложенный кафельной плиткой пол перед нашими с детьми ногами.

– Другие жильцы говорят, что света нет не только в нашем доме, но и в соседних зданиях, – доложил мне консьерж, казалось, ожидая от меня подтверждения полученной им ранее информации.

– Похоже, что обесточена вся Иманта, но аварийные службы должны вскоре восстановить энергоснабжение в районе, – ответила я мужчине.

– Хорошо бы эти службы и интернет с мобильной связью починили, – тяжело вздохнул консьерж.

– О чём это вы? – удивилась я и тут же почувствовала, как по моей спине пробежал неприятный холодок.

– Так с отключением света в доме перестали работать не только камеры наблюдения и лифт, но и интернет с телефонной связью. Сначала я подумал, что проблема только у нас, и решил вызвать электрика, но так и не смог до него дозвониться.

Не поверив на слово пожилому консьержу, я взволнованно вытащила из зимней куртки телефон и попыталась зайти в мобильный интернет, однако надпись на открывшейся странице браузера сообщила мне о том, что соединение в данный момент недоступно.

– Ерунда какая-то, – негодующе пробурчала я себе под нос, после чего набрала номер Лизиного телефона и увидела на экране, как мой вызов был спешно завершён ещё до соединения. – Лиза, попробуй мне позвонить.

Моя дочь послушно вытащила из куртки свой телефон и набрала мой номер, однако результат её звонка оказался тождественен моему.

– Вызов завершён, – подытожил вслед за нами Даня, которому так же не удалось дозвониться мне или сестре. – И интернет соединения тоже нет.

Поняв, что оставаться далее в тёмном вестибюле не имеет смысла, я пожелала Матвею Алексеевичу успешной вахты и направилась с детьми к ведущей на лестницу двери, поскольку обесточенный лифт не работал. Однако только я успела открыть дверь, как на меня внезапно выскочил из непроглядной темноты кто-то высокий и коренастый, едва не сбив меня с ног.

– Осторожнее! – испуганно воскликнула я и машинально отступила назад.

– Извините, – промычал мне в ответ ломающийся подростковый голос, в котором я тут же узнала четырнадцатилетнего сына своих соседей по лестничной клетке.

– Ты бы не носился, как угорелый, Тимур, особенно по такой темени, – нравоучительно обратился к парню консьерж, осветив лицо молодого человека ярким светом фонарика.

– Постараюсь, – криво улыбнулся подросток, обнажив свои скованные брекетами зубы, после чего ловко прошмыгнул мимо меня с детьми и направился к выходу из обесточенного дома.

– И куда это ты собрался на ночь глядя? – крикнул Матвей Алексеевич в спину долговязого парня, прежде чем тот успел открыть металлическую дверь. – Ты ведь не хочешь, чтобы родители о тебе волновались?

– Они пробудут до вечера в гостях, а сейчас ещё детское время, чтобы сидеть дома без электричества и всего остального, – попытался оправдаться перед въедливым консьержем Тимур и взглянул на меня в поисках понимания. – Схожу пока к живущим по соседству друзьям.

– Не засиживайся только допоздна, чтобы по возвращению домой родители не ломали голову, где тебя искать, не сумев до тебя дозвониться, – сказала я крепко сложенному юноше, благоразумно решив занять сторону Матвея Алексеевича.

– Ладно, – примирительно пожал плечами подросток и юркнул в следующее мгновение в открытую им дверь, скрывшись в уличной темноте.

Оставив пожилого консьержа в мрачном вестибюле, я включила на своём мобильном телефоне фонарик и, освещая им путь, стала осторожно подниматься с детьми по ступеням лестницы.

– Хорошо, что мы живём на третьем, а не на пятнадцатом этаже, – с облегчением произнёс Даня, впервые на моей памяти поднимавшийся по лестнице, а не на лифте.

– Физические нагрузки полезны для здоровья, – ответила я сыну, будучи уверена, что преодоление пары лестничных пролётов пойдут Дане только на пользу.

– Особенно после такого сытного обеда, – добавила Лиза, желая подколоть своего младшего брата.

– Да я съел всего четыре куска пиццы и полтора пряничного человечка, – возразил сестре Даня, поднимаясь вслед за мной по освещаемым лучом фонарика бетонным ступеням.

– И выпил большой молочный коктейль, – не унималась Лиза.

– Ты тоже его выпила и съела два куска пиццы с половиной человечка, – попытался осадить сестру Даня. – Ты ведь понимаешь, что теперь тебе придётся до Нового Года сидеть на строгой диете, чтобы не выглядеть на льду толстой коровой.

– Я не толстая, – обиженно возразила Лиза и тут же смерила взволнованным взглядом свою стройную фигурку в облегающей зимней куртке.

– Это тебе так только кажется, – ехидно хмыкнул мой сын за мгновение до того, как я открыла перед детьми деревянные двери третьего этажа, и мы благополучно вышли на лестничную площадку, оказавшись у нашей запертой квартиры.

Глава 2. Ноев ковчег

Отворив ключом замок металлической двери, я пропустила детей в тёмную прихожую и нервно вздрогнула, явственно ощутив за спиной чьё-то присутствие.

– Оленька? – обратилась ко мне показавшаяся в свете телефонного фонарика пожилая соседка из квартиры напротив.

– Господи, Алевтина Игоревна! Вы меня до смерти напугали, – негодующе ответила я с облегчением бабушке.

– Прости, Оленька! Я случайно услышала тебя с детьми и вышла спросить, не знаешь ли ты, что у нас в доме с электричеством?

– Насколько я могу судить, электричества сейчас нет во всей Иманте, поэтому нам всем придётся немного подождать, пока аварийные службы восстановят в районе электроснабжение.

– Какой ужас! – ахнула моя пожилая соседка, расстроенная услышанной новостью. – Но ведь завтра Рождество. Как же нам обойтись без света в праздник?

– Уверена, в ближайшие часы электричество появится, и мы встретим Рождество в надлежащей ему праздничной обстановке, – попыталась успокоить я взволнованную бабушку и саму себя. – Возвращайтесь домой, Алевтина Игоревна, и заприте дверь.

– Конечно, – рассеянно ответила соседка, после чего задумчиво взглянула на меня поверх своих очков и радушно добавила: – Я напекла дома румяных пирожков с картошкой и грибами и хотела бы угостить ими Даню и Лизу.

– Спасибо, Алевтина Игоревна. Мы с детьми только что сытно пообедали в «Акрополе», но благодарю вас за любезное предложение.

– Тогда заходи ко мне к ужину, когда дети снова проголодаются.

– Договорились, – улыбнулась я пожилой соседке, после чего зашла в свою квартиру и заперла дверь, немедленно почувствовав на себе когтистые лапы и шершавый язык возбуждённо скачущей возле меня голландской овчарки.

– Макс успел по нам соскучиться, – заметила снявшая с себя сапоги и куртку Лиза, пока так же раздевшийся Даня позвал к себе своего питомца.

Сторожевая собака послушно подошла к моему сыну и принялась лизать его руки, дружелюбно виляя хвостом, в то время как я сняла с себя верхнюю одежду и обувь и направилась на окутанную тьмой кухню. Озорного Макса подарил Дане несколько лет назад ещё щенком Олег, после того как у моего сына был диагностирован синдром Фукса. Муж решил преподнести расстроенному тяжёлой болезнью Дане верного и преданного компаньона, который любил бы его больше всех на свете и всегда был рядом.

К счастью, выбор Олега собаки полностью себя оправдал. Умный и послушный сторожевой кабель песочно-коричневого окраса с тёмными миндалевидными глазами, узкой мордой, прямыми стоячими ушами и длинным хвостом стал моему сыну лучшим другом и оказался единственной причиной, по которой Даня каждый вечер совершал в лесопарке у дома прогулку с энергичным псом.

Таким образом, молодая и активная бельгийская овчарка ежедневно выгуливала моего сына-домоседа, чего мне оказалось вполне достаточно, чтобы полюбить этого пса и баловать его время от времени разными собачьими вкусняшками. Утром же с Максом выходила на прогулку Лиза, пока я готовила для детей завтрак и приглядывала за невидящим Даней.

– Хочешь пить? – спросила я вошедшую вслед за мной на кухню дочь.

– Я бы не отказалась от чашечки горячего чая, – ответила мне Лиза, взглянув на стоящую на кухонном столе рядом с пятилитровой бутылью воды деревянную коробку «Липтон» с разными пакетиками ягодного и фруктового чая внутри.

– Разогрею чайник, как появится электричество, а пока могу предложить тебе прохладной бутилированной воды.

– Не надо, я потерплю. Кстати, я хотела вымыть в ванной руки, но оказалось, что в кране нет воды, и она больше не заполняется в туалетном бачке после слива.

Не поверив дочери на слово, я подошла к раковине и подняла ручку крана в надежде на то, что Лиза ошибается, однако, к несчастью, дочь оказалась права. Водоснабжение в обесточенной квартире отсутствовало, равно как электричество, интернет и телефонная связь.

С замершим от волнения сердцем я подошла к расположенному у панорамного окна радиатору и, коснувшись его стального корпуса, невольно одёрнула руку. Ещё горячий с утра радиатор был сейчас едва тёплым, и мне стало не по себе от пугающего осознания того, что в нашем доме не работало абсолютно всё, а значит, произошедшая в городе авария была крайне серьёзной.

– Мам, можно я выгуляю Макса, а то он просится на улицу? – услышала я за спиной голос сына и машинально обернулась, радуясь тому, что дети не могут разглядеть в густой темноте застывший в моих глазах испуг.

Было ещё рано для вечернего выгула собаки, но поскольку фонарное освещение на улице отсутствовало, и мне не хотелось, чтобы Даня находился поздним вечером на улице один, я решила отпустить его выгулять Макса сейчас.

– Иди с сестрой на детскую площадку у дома, и погуляйте там с Максом, не заходя сегодня в лесопарк и не гуляя по району.

– Но вечером моя очередь гулять с Максом, а детская площадка слишком маленькая для прогулок, – возразил мне сын.

– Я не отпущу тебя одного на улицу, а площадка вполне нормальная, чтобы Макс мог побегать на ней и сделать свои дела, – ответила я Дане и вышла из кухни в коридор, чтобы достать с вешалки детские шапки, перчатки и шарфы. – На улице сегодня холоднее обычного, поэтому оденетесь потеплее, погуляете немного и сразу возвращайтесь домой.

– Ясно, – ответил мне Даня, обувая вместе с сестрой зимние сапоги и надевая на плечи куртки, которые дети едва успели снять, в то время как Макс радостно скакал в предвкушении прогулки, а я подсвечивала детям своим телефонным фонариком.

Когда Лиза с Даней были полностью одеты для вечерней прогулки во дворе дома, я выпустила их с собакой за дверь и почувствовала себя усталой. Ежедневный приём антидепрессанта клонил меня в сон, поэтому, решив воспользоваться представившимся моментом, пока детей не было дома, а до приготовления ужина ещё оставалось какое-то время, я зашла в свою спальню и прилегла на кровать, чтобы немного отдохнуть. Вся эта ситуация с внезапным отключением электричества и всего остального в доме успела меня вымотать дополнительными переживаниями, поэтому, накрывшись одеялом, я закрыла глаза и попыталась расслабиться, выбросив из головы беспокойные мысли.

Когда я вновь открыла глаза и взглянула на телефон, то немедля вскочила с постели и вышла из спальни, окликнув детей. Оказалось, что незаметно для себя я провалилась в глубокий сон и проспала более двух часов. Не услышав от детей ответа и не найдя их в пронизанной темнотой квартире, я попыталась позвонить Лизе, однако телефонная связь по-прежнему отсутствовала.

Внезапно я заметила, как при выдохе изо рта у меня вылетают прозрачные облачка пара и только сейчас почувствовала, насколько холодно стало в квартире. Не теряя времени, я принялась спешно одеваться, мысленно коря себя за то, что отпустила детей на улицу одних, как вдруг услышала лёгкий стук в дверь и тут же распахнула её настежь, даже не спросив, кто за ней был.

Первым в прихожую влетел взъерошенный Макс, по довольной морде которого я сразу заключила, что пёс вдоволь набегался и не позволил моим детям вернуться домой, пока не пометил каждый встретившийся ему в округе фонарный столб. Затем в дверном проёме показались подсвечиваемые их телефонными фонариками дети с красными от мороза щеками и заиндевевшими ресницами.

– Почему вы так долго?! – недовольно спросила я, запирая за Лизой и Даней дверь, и испытав огромное облегчение от возвращения детей домой.

– Ты должна это послушать! – возбуждённо ответила мне Лиза, словно не услышала моего вопроса, и немедленно протянула передо мной в руке свой мобильный телефон.

– Мы всё время были на площадке у дома, как ты и просила, – вмешался Даня. – Пока Макс гулял и резвился, мы слушали музыкальный плейлист на телефоне Лизы, а потом решили включить радио и услышали на всех радиостанциях одно и то же сообщение.

Взяв из рук взволнованной дочери телефон и включив на нём радио, я тут же услышала хорошо знакомый мне по передачам телевизионных новостей голос премьер-министра страны, который сосредоточенно зачитывал следующее сообщение:

«Уважаемые жители Латвии! Вследствие произошедшего на Солнце мощного выброса энергии и последовавшей за ним на Земле магнитной бури были выведены из строя высоковольтные силовые трансформаторы, питающие энергоблоки Рижских ТЭЦ и ГЭС, из-за чего электроснабжение в стране, как и в большей части мира, оказалось временно недоступным. Магнитной буре не удалось обесточить крупнейшие мегаполисы планеты, обладающие модернизированными электросетями, способными выдерживать самые сильные магнитные бури, сродни сегодняшней.

Поэтому мною был немедленно размещён заказ на необходимые Латвии трансформаторы в страны Скандинавии, энергосистемы которых уцелели. Производство и поставка новых высоковольтных силовых трансформаторов займёт около одного месяца, в связи с чем я прошу вас незамедлительно запастись месячным запасом продуктов питания и воды. Для этой цели до полуночи сегодняшнего дня дизельными генераторами будет обеспечена работа большинства продуктовых магазинов нашей страны.

С завтрашнего дня и вплоть до поступления в Латвию новых трансформаторов генераторное электроснабжение будет осуществляться лишь в городских больницах и местах дислоцирования регулярных войск армии. Начиная с полуночи 24-го декабря 2023-го года на всей территории Латвии вводится режим чрезвычайного положения и комендантский час, действующий в тёмное время суток, который будет обеспечиваться силами регулярной армии. Глубоко убеждён, что общими усилиями нам удастся преодолеть обрушившийся на планету энергетический кризис и выйти из него более сильными и сплочёнными. В заключение хочу поздравить вас с наступающим католическим Рождеством и Новым Годом, пожелав всем нам крепкой выдержки и терпения, чтобы с честью и достоинством пережить ближайший месяц».

После этих слов голос премьер-министра стих и вновь зазвучал на радио волнах спустя несколько секунд, повторяя то же самое сообщение. Выключив радио, я вернула Лизе её телефон и растерянно застыла на месте, пытаясь осмыслить услышанное.

Мощная вспышка на Солнце, магнитная буря, сгоревшие трансформаторы, чрезвычайная ситуация и комендантский час – всё это звучало слишком сюрреалистично, чтобы быть правдой. Однако отсутствие в нашей тёмной квартире электричества, отопления, водоснабжения, интернета и связи, в совокупности с мерцающим за окном в вечернем небе северным сиянием, вынуждали меня верить озвученным главой правительства словам и проясняли картину происходящего.

– Получается, мы будем жить так целый месяц? – в недоумении спросила меня Лиза. – Без света, тепла, воды, интернета, телевизора, посещения школы и ледовых тренировок?

Пока я ошеломлённо смотрела на дочь, пытаясь собрать в кучу роящиеся в моей голове мысли, Макс уселся перед Лизой на пол и понимающе заскулил, в то время как сохранявший всё это время молчание Даня неожиданно спокойно и рассудительно ответил старшей сестре за меня: – Ничего страшного. Подобное уже случалось ранее. В 1859-ом году серия вспышек на Солнце вызвала мощную геомагнитную бурю, которая получила название «событие Кэррингтона». Вспышки были такими сильными, что ударная волна солнечного ветра вывела из строя все телеграфы в Европе и Северной Америке, оставив миллионы людей без света, а полярные сияния горели в небе так ярко, что ночью было светло, как днём.

– И чем закончилось это «событие»? – тут же спросила брата Лиза, надеясь услышать счастливую концовку этой истории.

– Судя по тому, что последние полтора века мы читали книги при свете ламп накаливания, а не при свечах, всё кончилось хорошо, – успокоил сестру Даня. – Правда, люди в те времена не настолько зависели от электричества, как сейчас, и магнитных бурь, подобных «событию Кэррингтона», с 1859-го года не происходило.

– Еда! – дослушав познавательную историческую справку от сына, взволнованно воскликнула я, словно вспомнила о чём-то невероятно важном. – Я должна съездить в магазин за продуктами и водой на ближайший месяц, а вы ждите меня дома.

– Может, нам поехать с тобой, чтобы помочь нести пакеты? – предложила Лиза, не горя желанием оставаться в тёмной и холодной квартире.

– Нет, я справлюсь сама. Не хватало ещё потерять друг друга в магазине и искать вас в забитом толпами перепуганных людей гипермаркете.

– Тогда езжай скорее, пока люди не раскупили всю еду, – сказал мне Даня. – В Иманте живёт пятьдесят тысяч людей, и уверен, не мы одни успели прослушать по радио экстренное сообщение.

Согласившись с сыном, я заперла детей в квартире и спустилась по освещаемой своим телефонным фонариком лестнице в вестибюль дома. К моему удивлению, я не нашла в нём Матвея Алексеевича, но, увидев на его столе работающее от батареек радио с повторяющимся сообщением премьер-министра страны, решила, что консьерж ушёл оповещать жильцов нашего дома, чтобы те поспешили отправиться за едой.

Спустя несколько мгновений я вышла на посыпанную песком брусчатку крыльца дома и сразу почувствовала, как в моё лицо жадно вцепился крепчающий мороз. За последние часы на улице заметно похолодало, и у меня имелось в распоряжении менее четырёх часов, чтобы закупиться в продуктовом магазине всем необходимым и вернуться к детям домой до полуночи.

Спустившись с крыльца дома на подземную стоянку, я заметила на ней около дюжины обеспокоенных жильцов, которые спешно садились в свои машины и выезжали на заснеженную улицу. Я решила не отставать от соседей по дому и села в свой красный «Мини Купер», после чего завела мотор и отправилась за едой в расположенный неподалёку от дома продуктовый магазин.

Спустя минуту я подъехала вслед за соседскими машинами к небольшому магазину и тут же обомлела от увиденного. Вся парковка магазина была плотно заставлена разными автомобилями, а у входа в магазин выстроилась внушительная очередь из нескольких сотен людей, какую я видела лишь пару лет назад при открытии в Риге первых дискаунтеров немецкой сети «Лидл». Памятуя о том, как долго я тогда стояла в предательски медленно ползущей очереди, я решила попытаться сэкономить время и съездить в крупнейший в Иманте торговый центр «Дамме» в надежде на то, что у меня окажется там больше шансов быстрее попасть в огромный гипермаркет.

Единственное, чего я не понимала, выезжая на бульвар Анниньмуйжас и оставляя позади освещённый автомобильными фарами магазин, это то, каким образом так много людей успело прослушать радиосообщение премьер-министра о чрезвычайной ситуации и добраться до магазина быстрее меня. Впрочем, ответ на этот вопрос пришёл спустя всего пару мгновений, когда я увидела едущую мне навстречу полицейскую машину с ярко горящими проблесковыми маячками. Водитель зачитывал по рации краткую выжимку из обращения премьер-министра, и голос полицейского разносился по округе из установленного на крыше автомобиля громкоговорителя.

На протяжении всей дороги до расположенного в километре от моего дома торгового центра я увидела ещё несколько разъезжающих по Иманте полицейских машин, водители которых так же извещали жителей района об аварийном отключении электричества и призывали людей немедленно отправиться в магазины за месячным запасом еды и воды.

Я не представляла себе, как мы выживем с детьми в обесточенной квартире без отопления, но меня немного успокаивала та оперативность, с которой правительство оповестило жителей о вызванном солнечной вспышкой коллапсе энергосистемы страны, успело заказать новые трансформаторы, организовало работу продуктовых магазинов и направило на улицы полицейских для извещения людей. Всё это давало мне надежду на то, что сложная ситуация находится под контролем правительства, и жизнь в столице вскоре вернётся в своё прежнее русло.

Нужно лишь продержаться тридцать дней до восстановления электроснабжения, и всё станет как раньше, а эта дурацкая вспышка на Солнце с вызванной ею магнитной бурей и северным сиянием в небе навсегда останутся в прошлом, словно дурной сон. Люди ведь как-то обходились без электричества на протяжении многих тысячелетий, а нам с детьми нужно потерпеть всего месяц до возобновления временно утраченных благ цивилизации. Тёплая одежда у нас есть, осталось лишь купить в магазине месячный запас еды и воды, а также побольше свечей, и всё будет хорошо.

С этими мыслями я напряжённо ехала по Курземскому проспекту в направлении торгового центра «Дамме», который предлагал своим гостям, помимо широкого ассортимента продуктов питания, ресторанов и хозяйственных товаров, различную одежду и обувь, ювелирные изделия, товары электроники, услуги банков, салонов красоты и центров обслуживания клиентов мобильных операторов.

Подъезжая к горящей вывеске щедро украшенного рождественской иллюминацией торгового центра, я невольно подумала о том, что он похож на огромный Ноев ковчег, взывающий к себе ищущих спасения от голода людей прямо посреди внушающей страх и трепет темноты. К несчастью, это образное впечатление превзошло все мои ожидания, поскольку ещё на въезде на парковку торгового центра я увидела огромную очередь из стоящих в магазин людей, которая змеилась от центрального входа в гипермаркет до самой проезжей части.

Медленно проезжая мимо тысячи выстроившихся в живую очередь людей, словно за билетами на единственный в странах Балтии концерт всемирно известной рок-звезды, первым моим желанием было вернуться к небольшому продуктовому магазину у моего дома. Однако, сочтя безрассудным ездить туда-сюда от одного магазина к другому, я всё же решила остаться, уповая на то, что в огромном и хорошо освещённом «Ноевом ковчеге» хватит еды и для меня с детьми.

Спустя какое-то время я отыскала на переполненной автомобилями парковке место, юркнув на освободившийся от другой машины участок покрытого свежевыпавшим снегом асфальта. Затем я натянула на голову капюшон зимней куртки, надела перчатки, вышла из «Мини Купера» и устроилась в конце длинной очереди. Почему-то у меня тут же возникла полная уверенность в том, что огромная толпа людей впереди меня, неотъемлемой частью которой я стала, сметёт с полок гипермаркета всю еду и воду гораздо раньше полуночного закрытия магазина.

Скольких людей сможет обеспечить провизией этот светящийся во тьме гигант, прежде чем его трюмы опустеют, и капитан «Ноева ковчега» прикажет задраить его спасительные люки? Две, три, максимум пять тысяч растерянных и напуганных происходящим жителей Иманты успеют закупиться в «Дамме» месячным запасом еды и воды притом, что в районе обитает пятьдесят тысяч человек. Крупных торговых центров в Иманте, подобных этому, ещё один, плюс десяток продуктовых магазинов поменьше, вроде того, что расположен у моего дома.

Сдаётся мне, что даже все магазины нашего района смогут одновременно обеспечить нужды лишь половины жителей Иманты, в то время как оставшаяся половина людей окажется без необходимых запасов и будет вынуждена обходиться ближайший месяц имеющимися у них дома продуктами. И что станет с этими людьми, когда через неделю-другую у них закончится еда и вода? Они примутся ходить с протянутой рукой по соседям своих замёрзших и обесточенных домов, а если соседи не откроют, то выйдут на улицу и начнут обдирать с деревьев кору и пить снег? Надеюсь, я ошиблась в своих расчётах, и запасов продовольствия на полках магазинов хватит для всех.

Несмотря на тёплую одежду, с каждой минутой мне становилось всё тяжелее находиться на морозной вечерней улице, но меня радовало, что очередь впереди двигалась довольно живо, внушая уверенность в том, что всё будет хорошо. Однако спустя полтора часа моя надежда на лучшее стала стремительно таять на глазах, по мере моего приближения к ярко освещённому входу в торговый центр, из которого один за другим выходили с доверху набитыми продуктами тележками посетители.

Я точно помню, что в своём обращении премьер-министр призвал жителей страны сделать запасы еды и воды всего на месяц, однако количество продуктов в тележках покидающих гипермаркет людей хватило бы на то, чтобы с успехом пережить целую зиму. Успевшие приехать до меня в торговый центр люди закупались, по меньшей мере, на три месяца вперёд и, судя по всему, магазин не соизволил позаботиться о том, чтобы отводить в одни руки ограниченное количество продуктов. Покупатели с ломящимися от еды тележками явно опасались провести в холоде и темноте гораздо дольше месяца и не думали о благополучии стоящих в очереди людей.

Видя, как успевшие закупиться гости гипермаркета перекладывают свои тяжёлые пакеты в багажники машин, я вдруг осознала, что, если большинство покупателей действует столь же безоглядно на остальных людей, то еды и воды в продуктовых магазинах Иманты точно не хватит на всех жителей района, какими бы большими запасами не обладали магазины. Похоже, та же идея посетила и головы стоящих позади меня сотен людей, некоторые из которых начали разочарованно покидать очередь и направляться к людям с полными тележками у машин, прося тех продать им часть еды по цене, в два-три раза превышающей магазинную стоимость продуктов.

Однако я не заметила, чтобы кто-то из уже закупившихся людей продал даже втридорога хотя бы часть своего драгоценного запаса провизии, неизменно говоря подошедшим к ним людям о своих больших семьях и о том, что еды в магазине ещё вполне достаточно. Подобный ответ не радовал понуро возвращающихся в очередь с пустыми руками людей, но, по крайней мере, дарил им надежду на то, что продовольствия в гипермаркете и правда хватит на всех. Провожая глазами покидающих парковку с бесценными припасами счастливчиков, я ежеминутно мысленно подсчитывала количество оставшихся до входа в торговый центр людей.

Так, незаметно пролетело два часа, к концу которых я не чувствовала на крепчающем морозе своего лица и испытывала не стихающую боль в окоченевших в перчатках пальцах. Чтобы немного отвлечься от беспощадно истязающего меня холода, я принялась рассматривать троицу охранников, которые впускали людей в магазин.

Один из охранников страдал от мороза так же, как и я, пытаясь согреться в постоянном движении между несколькими зонами для тележек, которые мужчина катил к входу в магазин и вручал очередному человеку, стоящему в начале очереди перед двумя другими охранниками. Сборщиком тележек оказался субтильного телосложения мужчина около тридцати с безобидным лицом человека, который не способен причинить кому-либо вреда, и вынуждено занимался тем, чего ранее никогда в своей жизни не делал.

Как и у его напарников, на ногах мужчины были высокие армейские сапоги на толстой подошве и тёплые чёрные брюки, а на узких плечах висела зимняя куртка с меховым воротником и красующимся логотипом частного охранного агентства. На правом бедре каждого охранника виднелась увесистая кобура с табельным оружием, устрашающий вид которого вынуждал стоящих часами в очереди людей вести себя сдержанно и хаотично не ломиться в продуктовый магазин.

Двум охранникам, которые впускали людей внутрь, было с виду чуть за сорок. Один из них был низкорослым плотно сбитым мужчиной с суровым взглядом и выдающимся вперёд животом. У охранника было широкое лицо с крупным носом, слегка оттопыренные уши и удручённый вид скучающего человека, который с радостью предпочёл бы сейчас расслабленно сидеть у телевизора в уютном кресле своей тёплой квартиры и смотреть футбольный матч в компании увесистой упаковки пива.

Второй охранник рядом с толстяком вальяжно стоял в настежь расстёгнутой куртке, без шапки и перчаток, всем своим видом демонстрируя полное презрение к царящему на улице морозу. Обветренное лицо гладко выбритого мужчины было покрыто глубокими морщинами, а его пронизывающий взгляд недвусмысленно намекал на то, что с ним не стоит шутить. Охранник пребывал в приподнятом расположении духа и улыбался своими жёлтыми от курения зубами, снисходительно взирая на многочисленных людей в очереди так, словно его забавлял их напряжённый и испуганный вид. Мужчина смотрел на людей без малейшей жалости и сострадания, выглядя человеком, которому не страшен никакой солнечной шторм, магнитная буря и целая россыпь вызванных ими проблем, о которых переживают лишь не способные позаботиться о себе в не простых жизненных обстоятельствах люди.

– Проходи, красавица! – улыбнулся мне охранник, обнажив свои жёлтые зубы, и лукаво подмигнул, когда после двух с лишним часов ожидания, наконец, подошла моя очередь, и молодой охранник с лицом невинного ребёнка вручил мне пустую тележку.

Пройдя через открывшиеся передо мной автоматические двери торгового центра, я тут же осознала великую ценность в жизни человека электричества и центрального отопления, и начала понемногу согреваться в тёплом и светлом помещении с оживлённо играющей в нём рождественской музыкой. За соблюдением порядка внутри гипермаркета следили пятеро магазинных охранников, а на дюжине касс сидели разного возраста женщины, обслуживающие длинные очереди из покупателей с доверху набитыми тележками.

Первым, что бросилось мне в глаза, как только я преодолела со своей тележкой металлические рамки на входе в магазин, стали голые стеллажи, на которых ранее стояли восковые свечи, коробки спичек и средства гигиены. В остальном отдел хозяйственных товаров гипермаркета казался нетронутым, как и следующие за ним отделы с одеждой, посудой, книгами и детскими игрушками.

Все люди с тележками были плотно скучены в продуктовых отделах магазина, оживлённо двигаясь между многочисленными полками с едой, словно рой голодных муравьёв, стремящихся поскорее доставить свою добычу в муравейник. Вглядываясь в хмурые и нервозные лица людей, чей полный уюта и комфорта мир в одночасье рухнул, подобно карточному домику, я едва могла сдержать виноватую улыбку от осознания того, что наконец оказалась с людьми на одной волне страха и неопределённости перед пугающим будущим.

За последние два года моя жизнь была пущена под откос тяжёлым диагнозом сына и внезапной смертью мужа, поэтому, находясь среди людей, я чувствовала себя совершенно потерянной в их мире размеренной обывательской рутины. Я ежедневно принимала прописанный мне психиатром антидепрессант, призванный противостоять постигшей меня апатии и унынию, и усердно скрывала от всех свою душевную боль и переживания, чтобы не омрачать грузом собственных проблем уютный мир окружающих меня людей.

Теперь же, когда и их мир сильно пострадал и, будучи ведомы страхом, они лихорадочно сметали с полок еду в попытке обрести утраченную под ногами почву, окружающие меня люди стали столь же хрупкими и уязвимыми, как и я, ощущая тяжесть своей беззащитности. Охваченные массовой паникой, люди спешно нагружали свои тележки, внутренне отгородившись неприступной стеной от остальных людей, в которых видели теперь лишь опасных конкурентов в борьбе за драгоценные припасы.

Незаметно влившись со своей пустой тележкой в хищную стаю покупателей, я в растерянности взирала на пустые витрины с готовой едой и голые полки с мясными, рыбными и овощными консервами, а также сырами, колбасами и ветчиной. Помимо выше указанного, побывавшие до меня в магазине люди раскупили весь хлеб, выпечку, сливочное масло и молочные продукты, а также орехи, сухофрукты, чипсы, конфеты и шоколад, не говоря уже о табачных изделиях и алкогольных напитках, которые, очевидно, разлетелись в самую первую очередь.

Практически всё, что можно было съесть без приготовления на плите, отсутствовало, равно как и значительная часть хранящихся в морозильных камерах продуктов, а также оставшихся лишь в небольшом количестве яиц, сухих хлопьев, круп, макарон и овощей. Понимая, что в гипермаркете почти не осталось готовой еды, я находилась на грани паники, словно утопающий в безбрежном океане посреди бушующего шторма человек, когда меня внезапно осенило, и я крепко вцепилась в возникшую в моей голове идею.

Я могу купить оставшиеся в магазине сырые, замороженные и сухие продукты, приготовив их на огне в казане и на мангале моей юрмальской дачи, доставшейся в наследство от Олега. Нужно будет лишь раздобыть на заправке дров, уголь и жидкость для розжига, чтобы можно было готовить еду, а также купить на кассе магазина газеты и пару зажигалок.

Ощутив внезапный прилив эйфории от осознания того, что мне не придётся возвращаться домой к детям с пустыми руками, я решительно направила тележку к полкам с овсяными хлопьями и веганскими продуктами. Вместе с хлопьями, рисовым и миндальным молоком я взяла также шёлковый тофу, после чего отоварилась растительным маслом, яйцами, репчатым луком, болгарским перцем, шампиньонами, початками кукурузы и пакетом маленьких польских яблок, так как кроме них из фруктов в магазине больше ничего не осталось.

Далее в отделе замороженной продукции я взяла горошек с морковью, цветную капусту, брокколи, куриные бёдрышки и ножки, пару ведёрок шашлыка, вареники и блинчики, после чего добавила в отделе сухих продуктов в тележку рис, гречку, макароны, соль, перец и бульонные кубики. Решив не брать объёмные бутылки воды, поскольку на даче имелась ручная колонка, а в компактном багажнике моего «Мини Купера» было необходимо оставить место для вязанок дров и углей, я взяла себе лишь упаковку растворимого кофе для борьбы со сном от приёма антидепрессанта.

Когда месячный запас продуктов оказался собран, и я была готова покатить заполненную провизией тележку к кассам, я неожиданно заметила метрах в десяти от себя средних лет мужчину, который по-хозяйски вытащил из почти пустой тележки какой-то бабушки килограммовую упаковку творога и две пластиковые бутылки кефира.

– Пора уступить дорогу молодым, бабуля, – бесцеремонно обратился к пожилой женщине мужчина. – Ты уже отжила своё.

– Верни обратно то, что взял, нахал! – с укором воскликнула проходящая мимо женщина, решившая заступиться за беззащитную бабушку.

– Попробуй отними! – огрызнулся мужчина и вытащил из кармана своей кожаной куртки перочинный нож, чем заставил женщину поспешно ретироваться. – Так я и думал, тупая корова.

После того как дерзкий мужчина отправился со своей тележкой за новой добычей в другой отдел магазина, я незаметно подошла к едва не плачущей бабушке и положила в её тележку шёлковый тофу и рисовое молоко.

– Спасибо тебе, дочка! – благодарно промолвила пожилая женщина. – Здоровья тебе и твоим близким.

Оставив бабушку, я направила свою тележку к кассе, где добавила к списку покупок кипу свежих газет и несколько газовых зажигалок, после чего расплатилась за всё с кассиршей. Затем я приступила к сбору продуктов в пакеты и заметила стоящего на выходе из гипермаркета Желтозуба, который оставил свой пост и о чём-то оживлённо беседовал с одним из магазинных охранников. Короткая беседа мужчин окончилась тем, что морщинистый охранник частного агентства вернулся на морозную улицу, а я покатила вслед за ним свою тележку с полными пакетами, направляясь к «Мини Куперу».

– Внимание! Оставшейся в гипермаркете еды хватит только на тех людей, которые уже находятся в магазине, поэтому торговый центр вынужденно закрывается раньше времени, – едва успев открыть багажник, услышала я голос полного охранника, который обратился к многочисленным людям в очереди. – Расходитесь и идите в другие магазины.

– А мы что – не люди? – тут же раздался в очереди в ответ на слова Пельменя чей-то недовольный голос.

– В другие магазины нам уже не попасть, – послышался из другой части длинной очереди ещё один испуганный голос.

– Никуда мы не уйдём, пока сами не увидим, что еды здесь больше нет! – решительно заявил какой-то мужчина и, отделившись из очереди, спешно направился к входу в гипермаркет под одобрительные возгласы остальных людей.

– Стоять! – грозно рыкнул на мужчину Желтозуб и, вытащив из своей кобуры пистолет, сделал предупредительный выстрел в воздух, после чего мужчина из очереди остановился, а морщинистый охранник направил оружие на замершую толпу. – Следующая пуля прилетит прямо в лоб тому, кому надоело жить. Есть желающие не вернуться сегодня домой?

А вот и его подлинное лицо, которое он умело скрывает за своей показной улыбкой и хорошим настроением, невольно подумалось мне о морозоустойчивом Желтозубе. В ответ на угрожающие действия охранника разочарованные люди в очереди стали двигаться в направлении расположенных у торгового центра жилых домов или понуро идти к своим машинам на заснеженной парковке.

При этом часть из не попавших в гипермаркет людей направилась прямиком к автомобилям успевших закупиться водителей и начала настойчиво просить последних продать им за любые деньги хоть какую-то еду. Получив же отказ, оставшиеся ни с чем люди стали грубо вырывать из открытых багажников чужих машин ломящиеся пакеты с продуктами, осыпая при этом ругательствами и тумаками хозяев увесистых пакетов прямо на глазах у троицы охранников, которая предпочла благоразумно не вмешиваться в разборки людей.

Вышедшая из-под контроля ситуация начала стремительно накаляться, поэтому я поместила свои пакеты с едой в багажник «Мини Купера» и села за его водительское место в тот самый момент, когда увидела целенаправленно направляющуюся ко мне группу людей.

– Куда это ты собралась, дамочка, не поделившись с другими продуктами?! – угрожающе крикнул мне один из спешно приближающихся мужчин.

Едва я успела запереться в своей машине, как небольшая, но агрессивно настроенная группа из мужчин и женщин обступила мой красный «Мини Купер» и принялась грубо колотить по его окнам и дёргать за заблокированные мной дверцы, в то время как один из мужчин попытался вскрыть чем-то металлическим багажник компактного автомобиля.

С выпрыгивающим от страха из груди сердцем я завела мотор и резко надавила на газ, едва не сбив одного из нападавших, который угрожающе навис перед окрашенным белыми полосами капотом моего яркого «Мини Купера». Ещё более разозлённые моими действиями люди принялись бросать мне вслед наспех слепленные снежки, которые звучно разбивались о заднее стекло автомобиля.

До смерти перепуганная, я покинула парковку торгового центра и проводила глазами разрозненные стаи растекающихся в разные стороны участников длинной очереди. Мне было искренне жаль оставшихся без месячного запаса еды людей, однако я ни за что не хотела бы оказаться на их месте. Меня ужасало то, как быстро часть оставшихся ни с чем людей поддалась животной агрессии и превратилась в неуправляемую толпу, одержимую ожесточённой борьбой за полные пакеты с едой.

И это были лишь первые часы после отключения электричества. Страшно даже подумать, во что превратится в ближайший месяц Рига и целая страна, с толпами голодных и отчаявшихся людей, скорых на беспощадную расправу ради собственного выживания.

Выехав на освещаемый яркими всполохами северного сияния Курземский проспект, я немного сбавила скорость и направилась домой, безгранично радуясь тому, что оставила своих детей в безопасной квартире, тщательно запертой мною на ключ.

Глава 3. Дрова, уголь и всё необходимое

Проглотив брошенный ему на пол кусок аппетитной колбасы, Макс с надеждой взглянул в ожидании добавки на своего юного хозяина, который сидел в зимней куртке вместе со старшей сестрой в тёмной и холодной гостиной их квартиры.

– Это был последний кусок, – извиняясь, ответил Даня псу на застывший в его миндалевидных глазах немой вопрос. – Скоро вернётся мама и привезёт ещё колбасы, а пока довольствуйся своим сухим кормом.

Будучи слегка разочарован ответом мальчика, Макс улёгся на покрытый шерстяным ковром пол и положил голову на лапы, поняв, что ему больше не перепадёт ничего вкусненького до возвращения домой из магазина хозяйки квартиры.

За время отсутствия мамы Лиза приготовила себе на кухне бутерброды с хумусом, томатами и салатом, а Даня, в свою очередь, бургеры с паштетом, сыром и колбасой, опустошив на троих с псом скудные остатки еды, остававшиеся в холодильнике.

– Мамы нет уже больше двух часов, – взволнованно обратилась Лиза к сидящему рядом с ней на диване гостиной брату, который аккуратно собрал из опустевшей тарелки с бургерами хлебные крошки и поместил их в рот. – Что, если с ней что-то случилось, и она не вернётся домой?

– Тогда мы умрём от голода, а Макс съест наши окоченевшие тела – спокойно ответил на вопрос старшей сестры Даня.

– Тебе кажется это смешным? Надо что-то делать!

– Лучшее, что мы можем сделать – это ждать. Уверен, мама скоро вернётся с полными пакетами еды, поэтому успокойся и не разводи раньше времени панику.

– И сколько нам ещё ждать, пока можно будет начать разводить панику?

Не дождавшись ответа своего хозяина на очередной вопрос Лизы, Макс неожиданно вскочил на ноги, повернулся мордой к выходу из гостиной и, навострив уши, тихо зарычал.

– Что там, дружок? – спросил бельгийскую овчарку Даня. – Что ты услышал?

Ответом на вопросы мальчика стал внезапно раздавшийся из коридора стук по запертой двери квартиры, который заставил Лизу незамедлительно броситься в прихожую.

– Мама вернулась! – радостно воскликнула девочка, обратившись к брату.

– Постой! – окрикнул сестру Даня. – Мама заперла нас на ключ и не стала бы стучаться в дверь. Это кто-то чужой!

Однако взволнованная Лиза уже выбежала из гостиной, оставив младшего брата и пса в холодной комнате, после чего подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Не сумев ничего разглядеть на окутанной кромешной тьмой лестничной клетке, девочка испуганно вздрогнула от неожиданности, когда услышала, как человек за дверью снова в неё постучал.

– Кто там? – спросила Лиза в надежде услышать мамин голос.

– Здравствуй, девочка! – раздался за дверью незнакомый женский голос, заставив Лизу отступить назад. – Я твоя соседка с верхнего этажа. У меня дома маленький ребёнок, которого я не могу оставить одного, чтобы сходить за продуктами в магазин. Ты не могла бы дать немного еды для меня и моего малыша?

– Извините, но у меня нет дома еды, – выйдя из замешательства, ответила женщине Лиза. – Вы можете зайти позже. Моя мама должна скоро вернуться из магазина с едой.

– Спасибо, девочка, я так и сделаю, – благодарно ответил голос за дверью, после чего Лиза уже хотела направиться обратно в гостиную, как внезапно замерла на месте, услышав настойчивый стук в соседскую дверь.

Девочка помнила, как недавно столкнулась в вестибюле дома с Тимуром, который ушёл к друзьям, сообщив, что его родителей нет дома, поэтому знала, что на стук незнакомой женщины в соседскую дверь ей никто не ответит. Когда так и произошло, лестничная площадка вновь ненадолго погрузилась в тишину, после чего Лиза снова услышала требовательный стук, но на этот раз в запертую дверь Алевтины Игоревны.

– Кто там? – услышала девочка спустя некоторое время голос пожилой соседки.

– Добрый вечер! – ответила бабушке женщина. – Я ваша соседка с верхнего этажа. У вас случайно не будет немного еды для меня и моего малыша, которого я не могу оставить одного, чтобы сходить за продуктами в магазин?

– Конечно, найдётся, – тут же ответила незнакомке Алевтина Игоревна. – Я как раз напекла вкусных пирожков. Ваш малыш любит пирожки с картошкой и грибами?

– Просто обожает, – услышала вдруг Лиза на тёмной лестничной клетке незнакомый мужской голос, как только бабушка опрометчиво открыла женщине дверь своей квартиры.

– Что происходит? – удивлённо спросила Алевтина Игоревна, когда мужчина внезапно ослепил её ярким светом мощного фонарика и по-хозяйски ввалился в чужую квартиру вместе со своей спутницей. – Кто вы такие?

– Добрые соседи, – ухмыльнулся мужчина и проследовал на кухню пожилой женщины с большой сумкой в руке, оставив бабушку растерянно стоять на пороге квартиры.

– Не мешайте нам, пожалуйста. Мы просто заберём у вас еду и уйдём, – сказала незнакомка Алевтине Игоревне, перегородив бабушке собой путь на кухню.

– У вас вообще есть ребёнок или вы его нарочно выдумали, чтобы проникнуть в мой дом? – расстроено спросила бабушка, тщетно пытаясь рассмотреть в темноте лицо обманувшей её женщины.

– Вы, верно, радио не слушали, бабуля, и не знаете, что в мире творится, – крикнул Алевтине Игоревне из кухни орудующий на ней мужчина, выкладывая из холодильника в пустую сумку продукты. – У нас тут конец света наступил, и правительство распорядилось закупиться месячным запасом еды, которой не хватило на всех в магазинах, а умирать с голоду как-то не хочется, поэтому мы решили с женой заглянуть в обесточенные дома богатеев. Вдруг у них найдутся для нас лишние продукты.

– Не понимаю, о чём вы, – в недоумении ответила незнакомцу пожилая женщина.

– Судя по почти пустому холодильнику на кухне, вижу, что не понимаешь, бабуля, – произнёс мужчина. – Но сути дела это не меняет. С едой в городе теперь большой напряг, поэтому мы реквизируем у богатеев их продукты.

– Но я не богатей, – возразила Алевтина Игоревна. – И мне тоже нужно что-то есть.

– Конечно, бабуля, – кивнул мужчина, завершая складывать во вместительную сумку еду. – И квартиру ты в этом элитном доме с консьержем на зарплату обычного дворника купила.

– Квартиру подарил мне сын, когда переехал с женой в свой частный дом.

– Вот о том я и говорю, бабуля. Простым людям свои дома и квартиры в новостройках не по карману, в отличие от вас, богатеев. Но теперь, когда отключение электричества устроило всеобщий день открытых дверей, мы с женой можем взять своё и немного уровнять классовое неравенство.

С этими словами мужчина вышел из ограбленной им кухни и переступил порог квартиры пожилой женщины с заполненной едой сумкой, осветив ярким светом фонарика поникшее лицо Алевтины Игоревны.

– А пирожки у вас и правда вкусные, – заметил мужчина и откусил сразу половину холодного пирожка с картошкой и грибами. – Такие мне мама в детстве делала.

– Мне очень жаль, – обратилась напоследок к бабушке спутница мужчины, после чего поспешила вслед за своим мужем, который уже спускался по ступеням лестницы в просторный вестибюль дома.

Алевтина Игоревна какое-то время потерянно постояла на пороге своей квартиры, после чего тихонько закрыла дверь, и пронизанная обволакивающей тьмой лестничная площадка вновь погрузилась в удручающую тишину.

– Кто это был? – неожиданно спросил выросший за спиной старшей сестры Даня, заставив девочку вздрогнуть от испуга.

– Не подкрадывайся ко мне так больше! – недовольно ответила Лиза и отправилась на кухню вместе с последовавшим за ней братом и собакой, чтобы налить себе воды. – Грабители обокрали Алевтину Игоревну, сказав, что в магазинах не хватило на всех еды, а я сказала им, что мама скоро вернётся домой с продуктами. Что, если они снова придут?

– Налей-ка и мне воды, – тяжело вздохнул в ответ на Лизины слова Даня и присел за скудно освещаемый северным сиянием за окном кухонный стол.

После этого девочка налила себе и брату прохладной воды из пятилитровой бутыли и залпом осушила свой стакан, мысленно задаваясь с Даней одним и тем же тревожным вопросом: «Где же мама?»

****************************************************************

Оказавшись на подземной парковке своего дома, я заглушила мотор «Мини Купера», вышла из машины и поднялась на посыпанное песком крыльцо дома. Неожиданно я заметила неподалёку от дома мужчину и женщину, которые что-то живо обсуждали и перекладывали из большой чёрной сумки в багажник своего автомобиля. Женщина, видимо, ощутила на себе мой взгляд и обернулась, оценивающе посмотрев на меня, от чего мне почему-то стало не по себе, поэтому я спешно вошла в окутанный тьмой вестибюль дома и включила на мобильном телефоне фонарик.

Увиденное в вестибюле тут же заставило меня оцепенеть от ужаса, и какое-то время я неподвижно стояла на месте, высветив в темноте лучом фонарика лежащее у стойки консьержа тело Матвея Алексеевича. Вокруг головы пожилого мужчины виднелась растёкшаяся на сером кафельном полу лужица крови, и я знала, что должна была проверить пульс консьержа и позвать кого-нибудь на помощь, однако вместо этого инстинктивно бросилась к лестнице и побежала вверх, моля Бога о том, чтобы Даня с Лизой были в порядке.

Перепрыгивая сразу через две ступеньки, я вспомнила агрессивно настроенную толпу людей на парковке торгового центра, которая пыталась проникнуть в мою машину и взломать багажник с полными пакетами еды. Вплоть до сего момента я была уверена, что у нас с детьми имелся небольшой запас времени, пока разгорающееся на улицах города пламя хаоса, питаемое оставшимися без продуктового запаса людьми, перекинется от опустевших магазинов на близлежащие жилые дома и неизбежно доберётся до нашей высотки. Однако я не предполагала, что этот всепоглощающий на своём пути пожар из гремучей смеси массовой паники и отчаянной борьбы за выживание достигнет нашего жилища настолько скоро.

Будучи не в силах выбросить из головы произошедшее у торгового центра, я была почти уверена в том, что лежащий на полу вестибюля с проломленной головой консьерж героически отдал свою жизнь в попытке не впустить явившихся в наш дом с недобрыми намерениями чужаков. Возможно, тех самых, что стояли неподалёку от дома у машины и перекладывали в её багажник из сумки украденные у кого-то из моих соседей продукты. Вспоминая пристальный взгляд незнакомой женщины, теперь я понимала, что она высматривала у меня в руках пакеты с едой, которые я оставила в багажнике «Мини Купера» на подземной парковке.

Уверена, вслед за этой парой мародёров к новостройкам, включая нашу, потекут бурные реки из голодных людей, которые не остановятся ни перед чем, пока не получат своё, и гибель Матвея Алексеевича станет лишь первой смертью в череде жестоких и бессмысленных убийств. С этими внушающими страх мыслями я вышла на площадку третьего этажа и, освещая её телефонным фонариком, открыла ключом входную дверь своей квартиры. Едва я успела войти внутрь, как меня тут же обступили в прихожей испуганные лица моих детей, между которых гордо восседал бесстрашный Макс.

– Наконец-то ты пришла! – с облегчением воскликнула Лиза, словно уже не надеялась увидеть меня живой. – Мы так за тебя волновались. Почему ты так долго?

– Очередь в магазин оказалась слишком длинной, – ответила я дочери, решив не пугать её и сына подробностями своей напряжённой поездки в гипермаркет.

– К нам приходили грабители, – сдержанно обратился ко мне Даня. – Просили еды, обманув, что у них маленький ребёнок, а когда Лиза не открыла им, обокрали Алевтину Игоревну.

– Я сказала этим людям, что у нас нет еды, но они могут вернуться позже, когда ты приедешь из магазина с продуктами, – виновато добавила Лиза. – Прости меня, я не знала, что это плохие люди.

Радуясь, что моим детям хватило ума не впустить в квартиру незнакомых людей и, беспокоясь при этом о своей пожилой соседке, я решила сказать Дане и Лизе правду: – Еды в гипермаркете и правда не хватило всем, поэтому некоторые расстроенные этим люди уже начали ходить по чужим домам в поисках пропитания.

– А где продукты, что ты купила в магазине? – удивился мой сын, лишь сейчас заметив, что я вернулась домой с пустыми руками. – Тебя тоже ограбили?!

– Нет, хотя и пытались, – промолвила я. – Я оставила пакеты с едой в багажнике машины, но купила в основном сырые и замороженные продукты, потому что готовую еду разобрали к тому моменту, как я выстояла длинную очередь и зашла в магазин.

– И как же мы будем готовить сырую еду без электричества? – пытливо посмотрел на меня Даня.

– Мы поедем на нашу дачу в Юрмалу, где будем жить в гостиной у растопленной дровами печи с неограниченным запасом воды из колонки и сможем готовить еду в казане и на мангале, – озвучила я детям придуманный мною план.

– А у нас разве есть на даче дрова и уголь? – недоверчиво поинтересовался у меня сын.

– Мы возьмём дрова, угли и жидкость для розжига на бензоколонке у нашего дома, а бумагу и зажигалки я уже купила в магазине, – успокоила я Даню.

– Может, нам лучше остаться здесь? – спросила Лиза, не желая провести ближайший месяц в летнем домике с печным отоплением и спать вчетвером вместе со мной, младшим братом и собакой на деревянном полу гостиной.

– Мы не выживем здесь без тепла, воды и готовой еды и умрём от холода, голода или рук мародёров, – ответила я дочери, развеяв последние надежды той, что нам по силам переждать энергетический кризис в нашей столичной квартире. – Я думала отправиться на дачу завтра утром, как только рассветёт, но мародёры уже добрались до нашего дома, и если мы станем медлить, то можем и вовсе не суметь выбраться отсюда.

– Значит, мы поедем на дачу прямо сейчас? – скептически спросил меня Даня.

– Выезжаем, как только соберём рюкзаки с тёплыми вещами и всем, что нам может понадобиться ближайший месяц на даче, – сказала я детям. – Вы пока начинайте сборы, а я проверю, как там Алевтина Игоревна.

Не дожидаясь ответа своих изумлённых детей, я вышла из квартиры и подошла к двери пожилой соседки, которая оказалась не заперта на ключ. Я зашла в тёмную прихожую Алевтины Игоревны, обратилась к ней по имени, но мне никто не ответил. Тогда, подсвечивая телефонным фонариком, я внимательно осмотрела кухню с распахнутым настежь пустым холодильником, а также ванную и гостиную женщины, но, никого там не найдя, зашла в единственную в квартире спальню.

Алевтина Игоревна неподвижно лежала на своей кровати, укрывшись одеялом, а в холодной комнате бабушки чувствовался стойкий запах «Корвалола». Увидев на прикроватной тумбочке пузырёк с сердечным лекарством и пустой стакан, я подошла к изголовью кровати и вновь обратилась к соседке по имени. Алевтина Игоревна снова мне не ответила, поэтому, набравшись смелости, я поднесла ладонь к лицу бабушки и нашла подтверждение своим худшим опасениям. Моя пожилая соседка не дышала, вероятно, скончавшись от сердечного приступа после разорительного визита к ней уличных мародёров, которые забрали у доверчивой женщины всю еду.

Она хотя бы умерла быстро, и ей не пришлось на протяжении месяца мучиться от голода и холода в своей тёмной и пустой квартире, почему-то подумалось мне, словно это могло смягчить ужас увиденного мной в соседской квартире. Сперва агрессивная толпа людей у торгового центра, а теперь бездыханные тела консьержа и пожилой соседки, ставших невинными жертвами набирающего обороты безумия.

И это только первый вечер после отключения электричества. Через пару дней мародёрских налётов на беззащитные дома таких смертей в Иманте будут десятки или даже сотни. А сколько людей погибнет в Риге за ближайший месяц от холода, голода и рук не ведающих жалости мародёров, прежде чем правительство восстановит подачу электричества, и жизнь вернётся в прежнее русло? Тысяча, пять, десять тысяч человек?

Не зная чёткого ответа на свои вопросы, я бережно накрыла лицо Алевтины Игоревны пуховым одеялом и заперла квартиру пожилой соседки на ключ, чтобы никто из мародёров больше не смог нарушить её покой. Затем я вернулась домой и, стараясь отбросить подальше тягостные мысли о погибших Матвее Алексеевиче и Алевтине Игоревне, зашла в тёмную гостиную к своим детям.

– Как там наша соседка? – спросил меня Даня, вошедший в комнату с собранным рюкзаком на плечах и пакетом с собачьим кормом и мисками Макса в руке.

– Грабители оставили ей немного еды, и бабушка в порядке, – обманула я сына, не желая беспокоить детей тяжёлой правдой.

– Я готова, – сказала зашедшая вслед за братом в гостиную со своим рюкзаком Лиза.

– Хорошо, – ответила я детям. – Подождите меня здесь, пока я соберу свои вещи, и можем идти.

Оставив детей в гостиной с собакой, я зашла в свою комнату и собрала в рюкзак пару тёплых свитеров и джинсов, а также шерстяные носки и нижнее бельё. Затем я зашла на кухню и добавила в рюкзак Лизину коробку с чаем «Липтон», после чего заглянула в ванную и положила в рюкзак шампунь, мыло, гигиенические прокладки, тюбики с зубной пастой и щётки, которые Даня и Лиза позабыли взять. Водрузив увесистый рюкзак на плечи, я вышла в прихожую и застала в ней ожидавших меня детей.

– Из дома до машины идём тихо и без разговоров, – сказала я серьёзным тоном. – Если заметим мародёров, прячемся и ждём, пока они пройдут мимо. Если не получится спрятаться, бежим за мной со всех ног к «Мини Куперу». Всё понятно?

– Понятно, – кивнул Даня.

– Мне страшно, – добавила Лиза, прижавшись ко мне.

– Не бойся, – ответила я дочери. – Если что-то пойдёт не так, Макс нас защитит.

После этих слов мы одновременно взглянули на нашу бельгийскую овчарку, которая, судя по всему, осознав свою значимость, решительно встала на четыре лапы, будучи преисполнена готовности не дать нас никому в обиду.

– Действуем по плану. Нам нужно добраться до подземной парковки, а в машине мы уже будем в безопасности, – подбодрила я себя и детей, после чего мы вышли из квартиры, заперли её на ключ и начали неспешно спускаться по тёмной лестнице, подсвечивая себе телефонными фонариками.

Едва мы оказались в окутанном непроницаемой тишиной вестибюле дома, как Лиза вскрикнула от испуга, увидев лежащего на полу в луже крови консьержа, в то время как Даня нервно поёжился.

– Не смотрите на него и идите за мной! – приказала я детям, понимая, что сейчас не время и не место обсуждать трагичную смерть Алексея Матвеевича.

Успев сделать с детьми всего пару шагов к металлической двери дома, я заметила в окне какое-то движение на крыльце и тут же выключила свой фонарик, прошептав детям сделать то же самое, после чего спряталась с ними и собакой под деревянной стойкой убитого консьержа. Почувствовавший неладное Макс тихо зарычал, на что Даня дал ему команду замолчать и крепко прижал ощетинившегося пса к себе.

– Я точно говорю, что видел внутри какой-то свет, – уверенно заявил жене вошедший в вестибюль дома мужчина с пустой чёрной сумкой в руке и настороженно осветил отнятым у Алексея Матвеевича фонариком первый этаж дома.

– Тебе, наверное, показалось, – ответила мужчине супруга, взглянув на тело консьержа. – Может, спрячешь его под стойку, чтобы не пугать жильцов дома?

От последних слов женщины моё сердце замерло, а внутри всё похолодело. Моля Бога о том, чтобы вернувшаяся в дом пара мародёров поскорее забыла об убитом Алексее Матвеевиче и отправилась на лестницу в поисках новой наживы, я обняла Лизу и Даню за плечи.

– Пусть валяется, старый дурак, – презрительно ответил жене мужчина, осветив фонариком бездыханное тело консьержа. – Сам виноват, что встал у меня на пути, защищая богатеев, которые доверху набили едой у магазинов багажники своих внедорожников и оставили простых людей ни с чем. Пусть теперь каждый жилец этого дома знает, что с ним будет, если он не отдаст нам еду.

– Будь по-твоему. С какого этажа начнём обход?

– Вернёмся на третий. Хочу ещё раз навестить ту бабулю. Уж больно хорошие у неё оказались пирожки. Может, старая карга ещё что припасла, чего я не нашёл у неё в первый раз.

– И зайдём ещё к той девочке, которая сказала мне, что её мама должна скоро вернуться из магазина с едой. Я видела какую-то женщину, зашедшую недавно в подъезд.

– Так и сделаем, – кивнул мужчина и покинул вместе с супругой мрачный вестибюль, скрывшись на лестнице.

Подождав около минуты в снова воцарившейся на первом этаже дома тишине, я поднялась на ноги и прошептала детям, что мы уходим. Перепуганные Лиза и Даня послушно последовали за мной, стараясь не смотреть на тело Алексея Матвеевича, и спустя считанные мгновения мы уже стояли вчетвером, включая Макса, на холодном крыльце нашего дома. С празднично украшенного северным сиянием неба неспешно падал хлопьями снег, а на улице поднялся ветер, который усилил и без того ощутимый в этот поздний час мороз.

Не теряя времени, мы побежали с детьми и псом на расположенную под домом парковку, которая, к нашему ужасу, оказалась отнюдь не пустой. Прижавшись к ледяной стене, неподалёку от которой стояла моя красная машина, мы услышали с детьми вызывающе ревущий из динамика портативной колонки голос солиста метал-группы Rammstein, а также несколько подпевающих харизматичному Тиллю Линдеманну голосов.

Я осторожно выглянула из-за серой стены и увидела небольшую группу подростков, которые распивали на подземной парковке пиво и швыряли в окна машин пустые бутылки. Один из ребят забрался на крышу какого-то автомобиля и с радостным воплем мочился с неё на бетонный пол под одобрительное улюлюканье своих друзей, в то время другой парень разбивал битой автомобильные зеркала, а его приятель протыкал ножом беззащитные шины. Судя по разгорячённому виду стайки малолетних вандалов, они уже успели изрядно набраться алкоголем и совершенно не опасались того, что их может кто-то приструнить.

Дождавшись момента, когда никто из подростков не смотрел в нашу сторону, я приказала детям бежать к нашей машине, и мы побежали под не стихающую музыку культовой немецкой рок-группы. Спустя считанные секунды, показавшиеся мне целой вечностью, мы оказались у красного «Мини Купера» и побросали в его багажник свои рюкзаки и пакет с кормом Макса, после чего я открыла детям одну из дверей, и Лиза с Даней и псом спешно юркнули друг за дружкой на задние сиденья компактной машины.

Только я хотела закрыть за детьми дверь «Мини Купера», как заметила неожиданно выросшую передо мной массивную фигуру одного из подростков, который всё же увидел меня с детьми. Коренастый парень едва держался на ногах от сильного опьянения и угрожающе замахнулся на меня своей битой в тот самый момент, когда Макс резко выскочил из машины и вцепился в запястье подростка, повалив того на холодный пол подземной парковки. Опешивший парень выронил из ладони биту и взвыл от сильной боли, безуспешно пытаясь отогнать намертво вцепившуюся в него овчарку, которая с совершенно безумными глазами пыталась разорвать запястье напавшего на меня подростка.

– Тимур?! – изумлённо воскликнула я, узнав в поверженном парне своего соседа по лестничной клетке, и позвала к себе Макса, который нехотя отпустил свою законную жертву. – Ты для этого уходил из дома к друзьям, чтобы напиться и крушить на парковке чужие машины?

Машинально обхватив второй рукой своё раненое запястье, Тимур так же меня узнал и с вызовом бросил: – Вы ничего не понимаете! Теперь я свободен от глупых законов взрослых и могу делать, что захочу. Этот блэкаут – лучшее, что со мной происходило в жизни, и я надеюсь, что он не закончится никогда.

– Возвращайся домой к родителям, чтобы обработать рану и протрезветь, – ответила я подростку, будучи поражена его словами и, не став дожидаться, пока его дружки меня заметят, скомандовала Максу сесть к детям в машину, после чего захлопнула за псом дверь своего «Мини Купера» и села на водительское кресло.

– Ты в порядке? – взволнованно спросила меня Лиза.

– Да, благодаря Максу, – ответила я дочери. – Слава Богу, что он у нас есть.

Догадавшись, что его хвалят, довольный собой пёс высунул из пасти розовый язык, в то время как я завела мотор автомобиля и выехала с парковки, оставив на ней покусанного Тимура и его нетрезвую команду малолетних вандалов.

И чего только не хватало этому глупому мальчишке, думала я, едя по пустой дороге к расположенной у нашего дома бензоколонке на бульваре Анниньмуйжас. Обеспеченные родители, элитная школа, безлимитный запас карманных денег. Живи себе и радуйся, что имеешь гораздо больше подавляющей части своих сверстников.

Так нет же. Стоило на время отключиться электричеству и всем благам цивилизации, как мой сосед и подобные ему избалованные родителями подростки сорвались с привязи и, напившись на радостях, принялись крушить чужие машины. И если пара взрослых мародёров совершила в нашем доме убийство консьержа и грабёж моей пожилой соседки ради еды и выживания, что ещё можно было попытаться как-то понять, то это накачанное алкоголем и тестостероном хулиганьё взялось за вандализм ради невежественного развлечения и ощущения собственной безнаказанности.

Поражаясь тому, во что стали стремительно превращаться окружающие люди, ещё минувшим днём носившие на себе маски порядочности и законопослушности, я выехала на дугообразный бульвар Анниньмуйжас и остановилась через пару сотен метров у обесточенной бензоколонки.

– Сидите здесь, пока я схожу за дровами и остальным, – сказала я детям и, не глуша мотор, вышла из машины.

Едва я ступила на заснеженный асфальт, как услышала под ногами звонкий хруст и, опустив глаза, увидела на снегу осколки битого стекла, пару стрелянных гильз и тёмно-красные пятна крови. Невольно отступив в сторону, я заметила, что стеклянные двери магазина заправки были разбиты, а многочисленные осколки лежали у его входа и внутри него, в то время как полки магазина были практически опустошены.

Вряд ли стоило удивляться тому, что не сумевшие купить в гипермаркетах месячный запас еды и воды люди тут же принялись грабить не только жильцов многоквартирных домов, но и небольшие магазинчики, вроде этого. Однако тот факт, что у некоторых мародёров имелось при себе огнестрельное оружие, которое они начали применять в конкурентной борьбе за ресурсы, говорило о том, что голодные люди не остановятся ни перед чем и убьют каждого, кто встанет на их пути. Впрочем, несмотря на наличие пятен крови на снегу, никаких тел у бензоколонки и в магазине не было видно, а значит, раненый человек, к счастью, сумел сбежать и выжить.

Решив не задерживаться на месте совершённого неизвестными преступления, я взяла лежащие у входа в магазин четыре вязанки дров и поместила их в багажник своего «Мини Купера», после чего проделала то же самое с упаковками древесного угля и бутылками с жидкостью для розжига. На мою удачу, ограбивших магазин мародёров интересовала лишь еда и вода, поэтому стоящие у входа канистры с антифризом, дрова, уголь и жидкость для розжига остались нетронутыми, в отличие от массивных пятнадцатилитровых бутылей питьевой воды.

С трудом закрыв доверху набитый багажник, я зашла в пустой и тёмный магазин, оставив на его кассе деньги за дрова и всё остальное. Мой поступок мог показаться кому-то со стороны глупым и бессмысленным, но после оплаты взятых на бензоколонке припасов мне стало немного теплее на душе от осознания того, что я не опустилась до мародёрства и по-прежнему была законопослушным гражданином.

Не знаю, сумею ли я таковым остаться к моменту возобновления энергоснабжения, но мне бы очень не хотелось переходить тонкую грань, отделяющую порядок от хаоса, словно, сделав это, я тут же стала бы той, кто пребывает в отчаянии и готов на самые ужасные поступки. Стоит всего раз не расплатиться в магазине за товар, и в твоей голове начинают незаметно происходить необратимые изменения, которые заставят тебя вскоре отнять у других людей последнее или даже лишить их жизни, если придётся.

Вернувшись к детям в машину, я была готова выехать с разграбленной бензоколонки, когда вдруг увидела в стекло заднего вида «Мини Купера» яркие огни многочисленных фар.

– Кто это? – удивлённо спросила меня Лиза, обернувшись назад.

– Военные, – ответил за меня старшей сестре Даня, неотрывно следя глазами за медленно ползущей по бульвару Анниньмуйжас колонной, состоящей из дюжины армейских внедорожников «Хаммер» и «Хамви» зелёной камуфляжной расцветки.

Взглянув на наручные часы, я увидела, что до полуночи оставался ещё час, а значит, у нас с детьми было время, чтобы покинуть Ригу и добраться до Юрмалы, прежде чем начнёт действовать комендантский час, и наше пребывание на улице станет незаконным.

– Военные приехали, чтобы защитить людей от бандитов? – спросила Лиза.

– Они здесь для поддержания порядка на улицах, но их слишком мало для защиты людей в жилых домах нашего пятидесятитысячного района, – пояснил сестре Даня.

Согласившись с сыном, что полсотни солдат и правда недостаточно, чтобы избавить жителей Иманты от посягательств мародёров, я дождалась, пока колонна бронированных машин скроется из виду и выехала на бульвар, свернув затем с него на шоссейную улицу Юрмалас гатве.

Спустя пару километров следования по пустой дороге я выехала на Юрмальское шоссе и возрадовалась тому, что нам с детьми удалось оставить позади обесточенную и замерзающую столицу, имея полный бак бензина, месячный запас еды со всем необходимым для её приготовления, а также дрова для растопки печи на нашей летней даче.

Глава 4. Добрые соседи

До Юрмалы оставалось ещё порядка двадцати километров, и пока Лиза увлечённо любовалась через окно машины яркими всполохами северного сияния в ночном небе, а Даня поглаживал сидящего между ним и сестрой пса, я возлагала большие надежды на то, что тихая Юрмала подарит нам не только тепло, но и безопасность. И пусть крупнейший в Латвии курортный город имел такое же по численности население, что и Иманта, юрмальчане проживали отнюдь не столь скученно, как жители столицы, обитая в основном за заборами своих частных домов, летних дач и апартаментов.