Читать онлайн Ядвига бесплатно

Часть 1

В квартире было душно. Я бросил ключи на журнальный столик, приоткрыл окно и впустил в комнату утреннюю прохладу. Сегодняшняя ночь была особенно тяжёлой. Наша бригада спасала детей из попавшего в аварию автобуса. Было несколько тяжелых травм, но я был доволен: мы ни потеряли ни одного ребёнка. Покормил своего единственного друга – мадагаскарского шипящего таракана Васю. Лика его терпеть не могла. Кстати о Лике… Я включил сотовый. Так и есть. Несколько сообщений от неё. Слушать не стал, позже. Там ничего нового: "Коля, ты куда пропал? Коля, я скучаю. Коля, имей совесть, звони хоть иногда".

Хорошая девушка Лика. Умная, красивая, понимающая. Зачем я ей? Включил компьютер. Просмотрел почту, заглянул ВКонтакте. В ответ на моё сообщение девушка Ядвига с мудрой совой на аве прислала своё фото. Конечно, это опять была не она, не моя Надя. Я снова ошибся. В который раз. Сколько уже было этих надежд и разочарований… Может, мне взять да и жениться на Лике? Нарожать детей и жить долго и счастливо?Я вздохнул: Лика заслуживает любящего мужа. А я совсем не люблю её. Я не могу с ней так поступить. Плюхнулся на кровать, включил телевизор. Бездумно стал переключать каналы, подыскивая что-то спокойное, под что можно заснуть

– … Ядвига Викторовна в настоящее время находится по своим личным делам в нашем городе. И мы, конечно, не могли пропустить такое событие и пригласили госпожу Лосано на нашу передачу.

Ведущий еще что-то там рассказывал, захлебываясь от восторга, а я смотрел широко открытыми глазами на экран телевизора. Сквозь меня как будто пропустили электрический ток. Сна как не бывало. Крупным планом камера показывала миловидную молодую женщину с ямочками на щеках и огромными серыми глазами. Госпожа Лосано… Ядвига… Чёрт побери! Это была она, моя Надька!!!

***

Говорят: хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. Мне было четырнадцать. Я жил в большом городе, готовился поступать в кадетскую школу, мечтал стать военным. Серьезно занимался боксом, ходил на плавание, тягал железо. При отличной физической подготовке и успеваемости легко прошёл по конкурсу в эту самую заветную школу, а уж оттуда мне открывалась прямая дорога в любое военное училище. Родители всячески поощряли мое стремление стать офицером, конечно, их больше волновала практическая сторона вопроса: неплохая зарплата, военная ипотека, большой отпуск и другие льготы. А я грезил небом. Ну и, конечно, представлял, как иду я по городу в лётной форме, а девушки восхищенно смотрят мне вслед. И все, как одна мечтают со мной познакомиться. И наша первая красавица класса – Галка Коростенёва среди них. Смотрит восхищённо на меня: «Коленька, я так счастлива, что мы с тобой в одном классе учились». И я, снисходительно кивнув ей, позволяю пройтись со мной под ручку, под завистливые взгляды неудачливых подруг-соперниц. Всё было так близко и досягаемо, что казалось, протяни руку, и всё сбудется. Но все мои мечты оборвались разом: родители полетели на отдых в Турцию. Они так долго планировали этот отпуск, выбирали время, спорили о том, что посетят в первую очередь. Долгожданный день настал, такси увезло их в аэропорт. Я и представить не мог, что больше их не увижу. Кроме фоток и сувениров предки обещали привести качественный турецкий трикотаж, а мне персонально – крутой кожаный ремень. В день их возвращения я прислушивался к каждому шороху за входной дверью, ожидая, что вот-вот дверь откроется, и родители весёлые и загоревшие стремительно войдут в неё. Но вместо них пришёл наш участковый и, немного помявшись, сообщил нам с бабушкой, которая приехала на время родительского отпуска приглядывать за мной, что мои папа и мама погибли в автомобильной катастрофе по пути из аэропорта. Дальше – как в тумане. Рыдания бабушки, какие-то понаехавшие родственники. Похороны. Плакать я не мог. Руки заледенели, меня постоянно тошнило. Казалось, что все это происходит не со мной, что я просто участник странно постановки. Вот она закончится, я вернусь домой, а там папа и мама, загоревшие, весёлые.

«Смотри, – скажет мне отец, – какой ремень я тебе привез!» И протянет фирмовую коробочку, где свернулся змеёй чёрный кожаный ремень. А мама потреплет меня по голове и рассмеётся: «Колька, ну ты зарос, настоящий дикобраз! А ну, срочно в парикмахерскую!» Но дома была непривычная мрачная тишина. Я зашёл в родительскую спальню. Мамин халатик висел на своём старом месте, на вешалке на стене. Я уткнулся в него носом: пахло её любимыми духами, немного корицей и чем-то еще неуловимым, маминым, родным. И я наконец заплакал. Рыдания сотрясали меня, я сдел на полу, прижимая к себе халатик и понимая, что никогда больше хозяйка не наденет его. Я и не заметил, как вошла бабушка, села рядом и обняла. Она не произнесла ни слова, просто прижала мою голову к своей груди и тихо стала гладить.

– Бабушка, – плакал я.– Бабушка, как же я буду, как? Без них?

– Так и будешь, Коленька. К нам поедешь, там учиться будешь. Будем учиться жить без них вместе.

Вот так началась моя новая жизнь. Без папы и мамы, в поселке городского типа Знаменское. Опека была оформлена на удивление быстро, и вскоре я перебрался в дом своих бабушки и дедушки. Местные пацаны проверяли меня на прочность задирая и обзывая «городской вороной». Но мои занятия боксом не прошли для меня даром, и хоть я частенько возвращался домой с разбитым носом, обидчикам спуска не давал, им тоже приходилось несладко. Постепенно драки сошли на нет, и я стал в поселке своим, приобретя даже некоторый авторитет. Но особо ни с кем из поселковых я не сближался. Как и у всех ребят у меня были свои обязанности по дому: с утра я таскал воду для полива огорода в большую бочку, косил вместе с дедом траву для козы и кроликов, помогал бабушке в саду если было нужно, но часто после завтрака я был уже свободен. Лето было жарким, и обычно я отправлялся на реку до вечера. Купался до одурения, загорал на горячем песке, ловил рыбу, лягушек и ужей. У нас была своя «пацанская» компания. Девчонки же держались отдельной стайкой немного в стороне. А мы делали вид, что не замечаем их. Хотя, у большинства ребят постарше была уже своя «дама сердца», для которой срывались кувшинки, желтые речные ирисы и другие незамысловатые полевые и речные цветы. Особым шиком считалось небрежно бросить ничего не подозревающей девчонке на нагретые солнцем колени охапку мокрых цветов, услышать её визг и небрежно удалиться, зная, что вся девичья стайка с восхищением смотрит тебе вслед. Меня девчонки не волновали, какой от них толк? Вечно хихикающие существа, что в них интересного? Есть дела и поважнее. Например, выследить и поймать медведку в огороде, услышать от бабушки похвалу и даже получить небольшую сумму денег на карманные расходы. Вот этим делом, выслеживанием медведки в огороде я и был занят. Нашёл в малиннике большую нору, (Точно, гнездо вредителя где-то рядом!), и принялся таскать вёдра с мыльной водой и заливать её в отверстие в земле. Я так был увлечён своим делом, что не сразу заметил, что из дырки в заборе на меня смотрит любопытный серый глаз. В доме за забором жила бабка Клаша, совсем старенькая бабушка. Я ей иногда воду в бочку таскал для полива, не совсем бескорыстно, конечно. Бабка пекла очень вкусные пирожки и пышки, и щедро благодарила меня ими за натасканную воду. Клаша была одинокой, откуда же тогда этот серый глаз в дырке с её стороны забора? Делая вид, что не замечаю наблюдения, я приблизился к забору и брызнул мыльной водой прямо в этот любопытный глаз.

– Дурак!– взвизгнул тонкий девчоночий голос.

– Чего брызгаешься?

– Сама дура!– тут же парировал я.–А ты кто? Чего на чужом огороде делаешь? Небось малину воруешь? Вот сейчас бабку Клашу позову, она тебе хворостиной то всыпет!

– Ой, напугал!– уже насмешливо сказала девчонка. Она поднялась с корточек и смотрела на меня поверх невысокого забора.

– Ничего мне не будет. Мне баба Клаша родная. Я к ней погостить на всё лето приехала, здоровья набраться. А то она говорит, что я больно тощая.

Я с любопытством рассматривал незнакомку: девчонка как девчонка. Чуть моложе меня, лет 13, не больше. И вправду, худышка, русые волосы, стянутые цветными резинками в два хвоста, нос в веснушках. И большие серые глаза с длинными ресницами.

– У тебя глаза – как у коровы! – засмеялся я.

– А тебя эта же корова по голове языком лизнула! – и эта зараза показала мне язык.

Я машинально схватился за голову: так и есть, на макушке опять торчал непокорный вихор. Как я его не причёсывал – он всё равно не хотел лежать ровно. Ну, сейчас она у меня получит. Зачерпнул кружкой мыльную воду из ведра и уже хотел плеснуть на девчонку.

– Вот только попробуй! – заверещала та.

– И что? Побежишь мамочке с папочкой жаловаться? Беги, беги, ябеда!

Но девчонка почему-то не побежала, а тихо заплакала. Ссутулив плечи она медленно побрела к дому бабы Клаши.

У меня стало как-то гадко на душе.

– Эй ты, подожди! Не собирался я тебя обливать, чего ты разревелась то? Ты что, шуток не понимаешь?

Девочка остановилась и повернулась ко мне, не переставая хлюпать носом.

– Шутки я понимаю, только ты по-больному задел, нет у меня родителей, я сирота.

Меня как громом поразило: и она тоже! Я перелез через невысокий забор и протянул девчонке носовой платок.

– Тебя как зовут, рёва?

– Ядвига, – ответила она вытирая глаза.

***

Бабка Клаша была Ядвиге даже не бабушкой, а прабабушкой. Вся семья её погибла автокатастрофе еще 10 лет назад. Подробностей девочка не знала. Ей тогда не было и четырех лет. Кроме Клавдии, отцовой бабки, другой родни не было. Клаша подавала на опекунство, но ей отказали: возраст не позволял ей стать опекуном, слишком стара, так Ядвига оказалась в детском доме. Прабабка не забывала о ней, навещала когда, могла, а летом забирала, к себе на все каникулы.

– Только не любит она меня, называет ведьминым отродьем,– вздохнула моя новая знакомая

– Говорит, что долг внуку отдает, то-есть, моему папе. Любила она его очень.

– А имя откуда у тебя такое странное?

– Мама где-то его вычитала, ей понравилось, вот и назвала. А я его терпеть не могу. В детдоме меня Гадей дразнят, да и тут мальчишки не лучше, так же обзывают. А бабка Клаша меня Надькой зовёт, ей так удобнее

– Если хочешь тоже тебя буду звать Надей, – предложил я. – Ядя и вправду как-то не очень звучит.

***

За ужином я спросил у бабушки:

– Ба, а почему Клавдия свою внучку «ведьминым отродьем» зовет?

Бабушка вытерла руки о фартук.

– Да вроде как ведьмы в роду у нее были, и бабка, и мать. Внучка своего, Витеньку, уж больно Клашка любила. Она ему вместо матери была, дочь то ее беспутная Лариска неизвестно от кого мальца прижила, да бабке его и подкинула. А сама в столицу умотала, за красивой жизнью, одно слово – гулящая. Да там и сгинула в конце 90. Вырастила пацана Клавдея, в 18 он как положено, в армию ушёл. А оттуда вернулся с женой, да уже пузатой. А жена то не наших кровей, то ли – цыганка, то ли – молдаванка. Одним словом, чужая. Кожа смуглая, глаза чёрные. И хоть оказалось, что Ирина вовсе не сирота, мать с отцом есть, и по паспорту она русская, невзлюбила Клашка сноху. Всё на неё внуку наговаривала: и готовить-то не умеет, и стирает плохо, и дерзкая не в меру. А Витя всё смеялся и за жену заступался, говорил, что научится Иринка всему, дай время. А дальше – ещё хуже стало, родилась девочка, на Витю уж больно похожая, радоваться бы Клавке, а ей всё неймётся, совсем сноху заклевала. Имя, видишь ли, не такое дали ребёнку, с ней не посоветовались. Ревность, что ли у нее была какая к невестке. Довела молодую, собралась она и вроде как в гости к своим родителям и с дочкой поехала. А оттуда назад не вернулась, осталась у отца с матерью жить. Ну и Витя с работы рассчитался и к жене с дочкой уехал. Видать, хорошо его встретили, что остался и он там жить, как Клавдея ни бесилась. Витюша совсем бабушку не забывал, каждый отпуск приезжал с дочкой, подарки привозил, бабка вроде смирилась, но сноху иначе как ведьмой за глаза не называла. А потом беда случилось, попал Витенька вместе с супругой и её родителями в страшную автокатастрофу. Все взрослые на месте погибли, одна девчонка и выжила, Иринка как-то её собой сумела прикрыть. Тут-то Клашка и взвыла. Осталась она одна на белом свете на старости лет. Кинулась опеку оформлять над ребёнком, а ей отказали: старая, да и хронические болезни не позволяли стать опекуном правнучки. И отправилась Надька в детский дом. Правда, позволили Клавдии девочку навещать в детдоме и на каникулы забирать. Девчонка чудная, конечно, растёт не от мира сего. А Клашка когда серчает, всегда обзывает её ведьминым отродьем. А ты что ж, познакомился с Надькой то? Ты уж её не обижай, она девочка хорошая. Я что-то буркнул в ответ и ушел в свой закуток спать.

***

Мы как то быстро подружились с Ядвигой. Не знаю, что тут подействовало: то, что она была сирота, как и я, или то, что девчонкой она была чертовски занятной. Когда мы впервые вдвоем появились на пляже, кое-кто из ребят попытался зацепить мою новую подружку, но я недвусмысленно показал свой кулак, расквасивший не один нос, и от нас отстали, а потом и вовсе перестали обращать внимания. С Надей мы часто бродили по лугам, я увлёкся насекомыми, ловил разных необычных жуков и отправлял их в баночку-морилку, которая постоянно висела у меня на поясе: из под кофе, стеклянная, с притертой крышкой, на дне – ватка, смоченная в медицинском спирте. Попавший в морилку жук почти мгновенно переставал барахтаться и засыпал. Наде не нравилось моё увлечение, она грустно вздыхала и морщила нос, когда очередное насекомое отправлялось в банку, но молчала. А потом я поймал парусника. Огромная желтая бабочка просто просилась в мой сачок. И я ее поймал. Редкую бабочку можно было засушить и выгодно продать, и я даже знал покупателя, поэтому я аккуратно приколол ее большой декоративной булавкой к поролону в особой коробке, тщательно расправив крылышки. Парусник был ещё жив. Он перебирал лапками и дёргал крыльями. Но я знал, что это не надолго. Скоро бабочка затихнет и умрет.

– Коля, давай её отпустим, – вдруг попросила жалобным голосом Ядвига.– Она такая красивая, пусть живёт.

Я бы отпустил бабочку, нечасто Надя меня о чем-то просила. Но тельце парусника было проколото булавкой, отпустишь – всё равно скоро сдохнет. Я так и сказал, что смысла нет, хана бабочке.

– Я возьму? – Серые глаза подружки смотрели просяще.