Читать онлайн Львёнок: непокорный духом бесплатно

Глава 1. Почему ты меня ненавидишь, отец?

Вторые сутки в Блэкграде шёл снег, белый-белый, словно чистые души детей, и щиплющий холодом, как очерствевшие сердца многих взрослых, позабывших, что они тоже родом из детства. За суетой и рутиной серых будней мы порой забываем о самом важном. Мир наш великий и сложный, где почти стёрлась грань между злом и добром. И всё же он не без добрых людей: мир держится на них – на достойных поступках.

Патриния – могучая страна с нелёгким прошлым; больше трёх веков назад она, будто птица-феникс, возродилась из пепла раздробленного Патринского Царства и больше никогда не становилась на колени. Основанная победоносным князем Андреем Тёмным, прозванным Чёрным Фениксом, в дальнейшем принявшим титул императора Всепатринского, Патриния словно унаследовала несокрушимую волю первого правителя. Проклятые и униженные, став орудием возмездия в руках тёмного колдуна, прямые наследники Андрея I упустили патринский престол. После гибели Чёрного Феникса, которую оплакивала вся страна, как смерть отца, его трон достался династии Светлых. Патриния не пала, а продолжала процветать. Постепенно сделавшись грозой для всех держав, она заставила весь мир признать её и уважать.

Зима 1970 года была для патринцев переломной – страна перешла на новую структуру власти. Последний император Патринии, Геннадий Тимурович Светлый, не только добровольно оставил трон, он лично выступал против давно изживших себя устоев. Геннадий Тимурович не раз повторял, что не бросает свой народ, а желает ему свободы и равноправия. Светлый не побоялся баллотироваться на пост главы государства уже как свободный гражданин. Патринский народ испокон веков любил своих властелинов, как дети любят родителей. Современники Геннадия Тимуровича недалеко ушли от менталитета предков, поэтому из всех кандидатов на выборах президента именно Светлый набрал подавляющее число голосов избирателей.

Прошло почти одиннадцать лет с тех пор, как Патриния стала республикой, но многое в ней сохранилось от старого. Былые повадки, жестокие традиции и бесчеловечные законы. Патринцы – народ консервативный, и посему одиннадцати лет им оказалось недостаточно, чтобы искоренить прежние устои. Но была у патринцев дата, которую любил и стар и млад, – особый праздник – Новый год!

Блэкград – город, воздвигнутый Чёрным Фениксом в качестве новой столицы, при власти Светлых померк; уже в первый год правления первого императора из рода Светлых столица была возращена в прекрасный Сант-Андриад. Пусть Блэкград был уже не тот, в нём продолжало жить наследие основателя. Потомки Андрея Тёмного живут здесь и теперь, одни не ведая, а другие – тщательно храня в секрете правду о зловещем прошлом прародителей и о проклятии, лежавшем на их семьях.

Весь Блэкград начал готовиться к долгожданному празднику ещё в начале ноября. Теперь же, когда до волшебной ночи оставалось восемь дней, разноцветные огоньки, окна зданий, ёлки – всё сияло, сверкало, вторя блеску морозного серебра. Только на Майской улице, единственной из центральных, дух предстоящего празднества пропустил значительную частную территорию, и она была словно нарыв. В изящном трёхэтажном особняке, на протяжении столетий принадлежавшем династии князей Денисовых, нельзя было найти ни малейшего намёка на приближение волшебной ночи. Времени, способного объединить людей всех возрастов, кого угодно, но только не эту семью.

Старший сын князя Денисова, девятнадцатилетний Матвей, несколько дней назад улетел с друзьями в горы, где планировал не только встретить Новый год, но и пробыть все предстоящие праздники. Он родился слабым: почти всё детство Матюши прошло среди больничных стен. С первого вздоха он был окружён трепетной родительской заботой и лаской, которую не ценил, а однажды возненавидел. Так прошли годы полные боли, страха и мучений. Когда же подошла его молодость, парень поверил, что наконец-то исцелился и сможет жить, как другие сверстники, но в начале второго курса страшная болезнь вернулась. Матвей окончательно потерял веру в будущее. Отец с трудом сумел отговорить его от рокового поступка.

Матвей решил обеими руками держаться за ускользающую жизнь! Он продолжил учёбу в институте, но неоднократно пропускал лекции из-за обострений или пребывания в клиниках, специализирующихся на его страшной болезни. Обещая Андрею Георгиевичу не терять надежды и сопротивляться недугу до последнего вздоха, княжич уговорил отца позволить ему встретить 1981 год с друзьями в сильных и несокрушимых горах, которые манили его с детства. Матюша любил тот заветный мир, где ещё сохранилась частичка величия природы, а воздух был свеж и чист. Он часто видел те горы во снах, когда могучим вольным орлом парил высоко над ними.

Сон Матвея каждый раз обращался кошмаром, когда в нём появлялась огненная птица-феникс: она клевала его, рвала перья, принуждая терять высоту. В странном сне Матвей разбивался о камни, но прежде перед глазами видел образ младшего брата, что сжимал в маленьких руках, покрытых синяками, тяжёлый меч самого Чёрного Феникса. Только в руках его ненавистного брата, маленького Гриши, не считая первого владельца меча, лезвие семейной реликвии князей Денисовых пылало алым огнём.

Андрей Георгиевич опасался отпускать Матвея в такую даль даже в сопровождении доверенных врачей и преданной охраны. Матвей же заявил, что отправится туда с товарищами, которых знает со школьной скамьи, без ненавистных медиков и телохранителей. Князь Денисов не переставал терзать себя за вынужденное согласие: чтобы хоть немного успокоить своё отцовское сердце, он негласно отправил вслед за бесценным первенцем целую делегацию грамотных докторов и обученных бойцов, замаскированных под обычных туристов. Сам Андрей Георгиевич намеревался поскорее разобраться с неотложными делами и тридцатого приехать в горы, чтобы до конца праздников наблюдать за сыном и его компанией на расстоянии. По этой причине глава семьи не видел нужды украшать дом к приближающемуся Новому году. Он был готов лишить младших детей долгожданного праздника, ему не было дела до их чувств и желаний.

* * *

Мрачный коридор третьего этажа остался позади. По лестнице торопливо спускался низкий невзрачный мальчишка, придерживаясь за гладкие перила из красного дерева. Его руки – в синяках и царапинах, с покрасневшими костяшками – были необычно крепки для третьеклассника. Никто в огромном доме и не подумал обработать ссадины на исхудалом теле Гриши – нелюбимого отпрыска господина. Он привык: раны всегда затягивались на нём как на собаке.

Седьмого сентября Грише исполнилось восемь лет, но отец запретил отмечать его день. Дома Гриша ходил в серой футболке и спортивных штанах, выцветших после многочисленных стирок, и походил на ребёнка малоимущих родителей. Не посвящённые во все тонкости взаимоотношений в семье Денисовых гости, видя его, полагали, что перед ними сын кого-нибудь из прислуги, и обращались с мальчиком, как с бродячим щенком беспородной собаки. Отец безмолвно наблюдал за этим, не желая вмешиваться, а если сын осмеливался говорить, что он Денисов, Андрей Георгиевич приказывал охране высечь оборванца. Впрочем, нелюбимое дитя обычно запирали в комнате, скрывая от важных гостей.

Князь Денисов знал, насколько Матвея подавляет тёмно-русая шевелюра брата, которую маленький Гриша любил собирать в небольшой хвост, нехотя лишний раз напоминая юноше о потере собственных волос. Сердце Андрея Георгиевича обливалось кровью, когда первенец судорожно касался своей лысой головы. Глава семьи отдал приказ побрить Гришу налысо. Как бы мальчик ни просил не портить ему причёску, люди отца обездвижили его, невзирая на настойчивое сопротивление, и насильно сбрили волосы под корень, да так небрежно, что задели кожу в некоторых местах.

Горечь и неутолимая боль отражались в детских глазах, что по цвету напоминали спелые кофейные зёрна, стоило Грише увидеть своё отражение. Но становилось в сотню раз больней, когда над лысой головой с кое-как замазанными зелёнкой порезами потешались окружающие. Однако даже после всего пережитого за восемь лет его глаза пока ещё не скрылись за ледяной плёнкой безразличия, в них не пылали искры безжалостности, а их обладатель хоть и пытался заставить себя возненавидеть весь мир и много кричал об этом, когда был рассержен, в действительности ещё не умел ненавидеть по-настоящему.

Матушка Матвея, Гриши и их маленькой сестры Мариши, Диана Алексеевна, ушла в мир иной, за три года до этих событий. При жизни она никогда не заступалась за среднего сына, из-за страха перед мужем. Гриша не смог изгнать из памяти пряди её русых волос, рано появившуюся проседь и мамины глаза, которые напоминали два завядших каштана. Её глаза были полные печали, словно сердце матери разрывалось на части, а по щекам собирались политься горькие слёзы. Гриша тянул к ней ручки, но мать будто бы глядела сквозь него. Сколько мальчик себя помнил, она почти к нему не прикасалась и ни разу не обняла.

Диана Алексеевна происходила из родовитой семьи, но её жизнью распоряжалась лишь воля родителя. Молодая, прекрасная и невинная Диана, можно сказать, была продана князю Денисову собственным отцом. Андрей Георгиевич жену не любил, но находил её внешность достойной матери его будущего наследника.

Князь Денисов позволял жене видеться с Матюшей только по праздникам. Поэтому, когда их первенцу было плохо, когда мальчик в слезах звал маму, Дианы Алексеевны не было рядом. Матвей решил, что ничего для матери не значит, и возненавидел её.

Марину, их единственную дочь, о которой Диана столько мечтала, Андрей забрал из рук ослабленной супруги, сразу после родин, и отдал кормилице. Первые полгода жизни малышки, отец не позволял матери видеть дочь. Диане Алексеевне снились большие карие глаза доченьки, и её плачь каждую ночь. Когда всё же муж одобрил их общение в присутствии кормилицы, Мариша не узнала маму… Вскоре Диана сильно занемогла и до последнего дня не покидала спаленки, где князь держал обречённую взаперти.

* * *

Гриша любил ходить в школу и с удовольствием оставался после уроков на продлёнке. Там он не чувствовал себя не нужным и одиноким – рядом были друзья. Олег Волков и Федя Могилевский – единственные существа на Земле, которым он мог доверять как самому себе. Они дружили с первого класса и в школе всегда всё делали сообща, включая домашнюю работу. Тот из них, кто был по тому или иному предмету лучше, обязательно объяснял сложные вещи остальным, чтобы они тоже смогли разобраться.

Олега никто не заставлял оставаться на продлёнке, и если бы он захотел, их с Федей забрали бы по окончании уроков. Однако Волков настоял, чтобы в те дни, когда у него нет тренировок в спортивной секции, за ними приезжали после завершения работы группы продлённого дня. Светловолосый мальчуган лично договорился о таких условиях с Людмилой, которой Иван Николаевич Волков велел присматривать за старшим наследником и приёмышем, в котором предвидел преданного сторонника сына. Делал это Олег ради возможности подольше пообщаться с Гришей, но в этом товарищу никогда не признавался.

Не забывая о клятве, данной ещё в конце первого класса, Денисов и Волков стремились во всём друг друга превзойти. Могилевский же просто не желал от них отставать. Вся их конкуренция возникла, собственно, из-за того, что Гриша желал быть с Олегом на равных, когда Волкову нравилось оберегать лучшего друга как драгоценного младшего брата.

После школы Гриша оставался под надзором суровой няни, которая предпочитала забирать его чуть ли не в семь вечера, вынуждая мальчишку по завершении продлёнки ожидать её прихода возле раздевалки. Его няня, Ольга Захаровна, была высоченной накаченной тёткой срока пяти лет. Помимо совсем неженственной фигуры, она обладала мужеподобным лицом, из-за чего прислуга Денисовых за глаза называла её – «мужик в юбке». Сам же подопечный дал ей прозвище «Надзиратель», что по случайности совпало с прошлой должностью этой женщины.

«Надзиратель» не ведала жалости и сострадания; ей была чужда пощада и грели душу горести других. Но пуще всего Ольгу Захаровну забавляло отчаяние в людских глазах, неважно, взрослого или ребёнка. Вот только ей совсем не повезло с подопечным: ведь как бы с ним ни обращались, даже под тяжестью солёных детских слёз мальчишеский взор не знал той безысходности, что выдавали злосчастные взгляды приговорённых к смертной казни.

Впервые за несколько дней Грише удалось ускользнуть от злобной няни. Пусть он знал – рано или поздно будет пойман и наказан, – но стремился на кухню, надеясь застать там отца. Мальчик вознамерился упросить этого страшного человека позволить ему пойти на Ёлку, которая пройдёт в школе двадцать шестого декабря на пятом уроке. Пусть первые десять попыток закончились плачевно, Гриша не думал сдаваться.

Новогодние Ёлки в «Летописи Знаний» обходились родителям в хорошую монету. Князь Денисов был настолько богат, что для него эта цена была схожа с покупкой порции эскимо. Андрей Георгиевич не хотел пускать среднего отпрыска на праздник из принципа.

Младшая дочь Андрея, пятилетняя Марина, боялась отца как огня и никогда ни о чём его не просила. Глава семьи относился к ней получше, чем к Грише: она была сыта, опрятна, наряжалась в красивые платьица, но чрезмерная строгость со стороны отца и хмурой кормилицы, которая в основном и занималась воспитанием маленькой княжны, сделала девочку молчаливым запуганным существом.

Прошлым летом Гриша брал Марину с собой, когда сбежал из дома и почти четыре недели гостил в особняке Волковых. Воспользовавшись тем, что Андрей Георгиевич улетел с Матвеем на море, Гриша сумел привести план побега в действие.

В гостях девочка также всего боялась, пока не услышала волшебную мелодию, которую исполнял на фортепьяно Евгений, младший сын Ивана Николаевича Волкова. Игра этого одарённого ребёнка показалась Марине особенной. Женя обладал непростым характером, но рядом с ней ему хотелось быть хорошим. Музыка в его исполнении помогла Марине поверить в чудеса и придала уверенности, ещё девочке очень нравилось под неё танцевать. Тем не менее, когда отец и старший брат вернулись из заграницы и первый с огромным скандалом, проклиная Волковых, вернул младших детей домой, кормилица быстро превратила Марину в робкое создание.

На самом деле Гришу не особо волновала Новогодняя Ёлка, и мальчик совсем не горел желанием проводить лишнее время в компании классной руководительницы и одноклассников, которые вечно смотрели на него, как на монстра. Но Олегу очень хотелось с ним там побывать. Зная нрав Денисова, юный Волков пригрозил – если тот не придёт, объявить ему бойкот на двести лет и найти нового лучшего друга. Поэтому Гриша так настырно старался добиться у отца одобрения, невзирая на прошлые неудачи.

* * *

Грише повезло, он смог застать отца на светлой кухне, выполненной в стиле барокко, за чашкой зелёного чая, который тот предпочитал пить без сахара. Но не успел мальчишка сделать и пару шагов от двери, как услышал грозный голос Андрея Георгиевича:

– Ступай в свою комнату.

Андрей замер у стола – солидный джентльмен, одетый в вязаную кофту, застёгнутую на четыре пуговицы из пяти, благодаря чему возможно было рассмотреть ворот аккуратной сорочки; отглаженные брюки и туфли из натуральной кожи. Когда-то бравое, лицо теперь покрылось морщинами, казалось крайне утомлённым, и сложно было не заметить страшных синяков под карими глазами. Короткой тёмно-русой шевелюрой, усами и бородой почти овладела седина. Седеть Андрей начал в двадцать девять, когда врачи сомневались, что новорождённый Матвей дотянет до следующего утра. Потом был срок не больше семи дней, а после месяц, год… Однако, как Денисов-старший многократно заявлял, за всю жизнь он лишь раз был счастлив по-настоящему – когда услышал первое слово своего бесценного малыша – «папа».

Теперь же, в сорок восемь, Андрею Георгиевичу смело давали пятьдесят семь, а иногда и все пятьдесят девять.

Гриша пропустил родительский наказ мимо ушей и, остановившись на безопасном расстоянии от отца, направил на него настойчивый взгляд детских глаз, в которых отражалась отвага.

– Тебе не велено сюда заходить! – Андрей Георгиевич повысил и без того суровый тон.

Сколько Гриша себя помнил, по приказу хозяина в этом доме ему запрещали не только есть за общим столом, но и вообще появляться на кухне. По выходным он питался в чулане под надзором Ольги Захаровны; ребёнка кормили дважды в сутки тарелкой каши на воде и никогда не давали добавки. По будням мальчик получал возможность завтракать и обедать в школе. Андрей Георгиевич ни за что бы не стал оплачивать ненавистному чаду школьное питание, но было одно обстоятельство, заставившее мужчину пойти на это. Федя Могилевский делился с Гришей едой, а юный Волков отдавал лучшему другу всю порцию и даже хотел уговорить Людмилу, чтобы она в следующем месяце заплатила за всех троих. Такого унижения князь Денисов терпеть не стал и с тех пор регулярно оплачивал школьное питание среднему отпрыску, но взамен по будням запретил под страхом увольнения давать тому даже крошку хлеба на территории особняка.

– Я всю четверть учился без двоек и троек… – начал Гриша, но увидев холод в глазах отца, невольно взглянул на руки. – Ну, было несколько замечаний за поведение… – продолжал он, а выражение лица Андрея осталось прежним. – Я очень старался провести декабрь без драк. Правда-правда! Кодрян опрокинул горшок с фикусом, но весь класс показал Варваре Александровне на меня… Учительница велела идти к директору. Олега не было в школе, а Федьку с последних уроков забрала Герда Андреевна на репетицию к новогоднему празднику. Когда я возвращался в класс, увидел, как старшеклассники избивают его… Я не мог не вмешаться! – Лицо мальчишки стало не по-детски серьёзным.

Отец лишь приблизил к устам полупустую чашку чая и осушил до дна.

– Сегодня получил пятёрки по английскому языку и граждановедению и четвёрку по математике. Пожалуйста, посмотрите мой дневник и убедитесь – я всю четверть старался! Он в ранце, – попросил Гриша.

Князь Денисов резко опустил пустую чашку на белоснежную скатерть и собрался вызвать охрану, которой приказывал не мозолить глаза, пока его милость трапезничает.

– Позвольте мне пойти на школьную Ёлку, отец! – сказал мальчик, осознав, что осталось совсем немного времени на то, чтобы спасти эту попытку.

– Куда только смотрела твоя бездельница-няня, коль ты здесь оказался? Что ж, за нарушения ты получишь сполна. А пока прочь с моих глаз, оборванец! – жестоко сообщил Андрей Георгиевич. Каждое слово, произнесённое устами этого человека, подобно сотне игл вонзилось в раненую душу ребёнка, обида и злость переполнили чашу терпения, и эмоции устремились наружу.

– Я инопланетянин? Нет. У меня шесть пар глаз и щупальца вместо рук? Нет! Может, ослиные уши? И снова нет, человеческие. Моя кожа зелёная в красный горошек? Смотри, она обычная! Я нормальный пацан! – нервно выкрикнул Гриша, подойдя к главе семьи слишком близко. – Почему ты меня ненавидишь, отец? Я такой же твой сын, как и Матвей! – В этот момент мальчик не мог объяснить себе, почему вдруг слёзы невольно потекли по щекам.

Последняя фраза сына окончательно вывела Андрея Георгиевича из себя, и он яростно ударил Гришу напряжённой пятернёй по лицу, разбив губы в кровь и оттолкнув мальчишку, отчего тот упал на паркет.

– Если бы Матвей не нуждался в доноре, я бы никогда не позволил Диане рожать второго сына, – молвил мужчина зловещим голосом и, подойдя к ребёнку, грубо схватил за ворот футболки и оторвал от пола. – А когда, казалось, нам удалось произвести на свет после трёх неудачных попыток здоровое и выносливое спасение для нашего сокровища, выяснилось, что ты не подходишь! Позже профессор Емельянов, царствие ему небесное, нашёл другой способ спасти моего ребёнка. А ты остался как бельмо на глазу и все эти годы продолжаешь бесить нас с Матвеем своим бесполезным существованием… – рассказал он, чуть не срываясь на судорожный смех. – Умри же, щенок!

– Андрей Георгиевич! – просторное помещение оглушил ужасный голос Ольги Захаровны, заставив хозяина особняка опомниться и остановиться.

– Где тебя носило? Как ты посмела оставить мальчишку без присмотра и вынудить меня тратить на него время?! – грозно закричал Андрей.

– Клянусь, господин, подобное произошло в последний раз. Зверьё вас больше не потревожит, – произнесла няня обычным тоном.

– Надеюсь, в противном случае я буду вынужден искать новую няню, а ты вернёшься в родную тюрьму, но уже в качестве приговорённой, – пригрозил хозяин и, швырнув Гришу Ольге Захаровне, приказал:

– Отдери щенка как сидорову козу, а после запри в его комнате!

Страшные губы «Надзирателя», безобразность которых не в силах был скрыть не один слой помады, довольно растянулись. Женщина, скрутив исхудавшие руки мальчика, сковала их наручниками и громко ответила:

– Исполню с превеликим удовольствием! А вам советую включить музыку, желательно погромче.

* * *

Пусть детский крик и горький плач продолжались недолго, происходящее в чулане заставило Марину в ужасе забиться под кровать и, крепко затыкая уши, невольно представлять, что может твориться в том помещении, и мысленно просить, чтобы с ней такого никогда не случалось.

Очередной безжалостный удар «Надзирателя» по израненной спине заставил Гришу затихнуть без сознания, но даже после этого увлечённая женщина, не жалея сил, продолжала сечь уже неподвижного ребёнка.

Всё это время Андрей Георгиевич провёл в кабинете, где под звуки любимой пластинки продолжил разбирать накопившуюся стопку с документами.

Глава 2. Чудо

Гриша очнулся на жёсткой подстилке, запертый в тесной комнатушке без окон. Единственным освещением здесь был тусклый свет еле живого светильника, что стоял на письменном столе. Но, когда мальчик открыл опухшие глаза, старая настольная лампа была выключена, и его встретила кромешная тьма.

Покрасневшие запястья больше не сковывали металлические браслеты, но многочисленные следы от побоев жгли, при каждом движении вновь давая о себе знать. По щекам струились досадные слёзы. Денисов плакал вовсе не из-за мучительной боли, напоминавшей о недавнем происшествии. Нет, их вызвал не страх – Гриша привык к темноте и её не боялся. Слёзы вызвало понимание, возможно, самого прискорбного поражения в жизни, последствия которого могли навсегда разрушить их дружбу с Олегом. Стать с лучшим другом настоящими врагами… Денисов видел это в самых страшных кошмарах и сравнивал с концом света.

Внезапно мальчик вспомнил о драгоценном сокровище, которое берёг уже несколько лет, об особой вещи, приносящей удачу; Гриша верил, что этому бесценному предмету подвластны чудеса. Сделав немало усилий, он заставил себя подняться и, шатаясь, поплёлся к небольшому шкафу, за которым был пыльный угол. Туда Ольга Захаровна, которой помимо обязанностей няни хозяин поручил следить за порядком в каморке подопечного, соваться не желала.

Малость подвинув шкаф, Денисов сумел протиснуться туда и, нащупав в темноте своё сокровище, достал его. Гриша устало опустился на пол возле шкафа, прижал к себе далеко не новый баскетбольный мяч и чуть слышно произнёс:

– Я ничего сам не могу… Я не заслужил… но, прошу, исполни мою просьбу… Пожалуйста, пусть в пятницу случится чудо и Олежка не возненавидит меня!

* * *

В предвкушении предстоящей Новогодней Ёлки для многих одноклассников Гриши среда и четверг пронеслись почти незаметно. Для Денисова же каждый день тянулся как вечность. Ему не довелось ни единого дня отлёживаться дома, ожидая, пока улучшится самочувствие после последнего наказания. Он и сам не желал оставаться дома, понимая, что в школе сможет нормально поесть, а в родном особняке по будням ничего, кроме воды из крана, ему не светит.

В «Летописи знаний» чуть ли не каждый ученик третьего «А» мечтал сидеть за одной партой с сыном самого Блэкградского Волка, как в народе называли отца Олега. А вот Федя и Гриша среди сверстников совсем не пользовались популярностью. Если бы они ни были друзьями Волкова, то наверняка бы стали жертвами травли. Могилевский из-за низкого происхождения, а Денисов – как местный зверь.

До знакомства с Олежкой Гриша не умел дружить и никого не подпускал к себе. Жестокость, которой он подвергался в семье, почти превратила его в колючего ёжика. Денисов всё принимал за зло и всех за врагов. Он загорался как спичка и лез в драку по любому поводу и без.

Волкова и Могилевского перевели в «Летопись знаний» в начале третьей четверти первого класса – первые две они закончили в другой школе. Гриша терпеть не мог Олега: его улыбку, смех и голос; он завидовал популярности сына кровного врага Денисовых. Грише хотелось хорошенько врезать ненавистному выскочке, но в том была какая-то необъяснимая незримая сила, которая заставляла Денисова испытывать страх, поэтому он не решался к нему приближаться.

Однажды на перемене кто-то из мальчишек толкнул Федю, тот не устоял на ногах и упал на ранец Гриши. Денисов накинулся на Могилевского с кулаками. Олега в тот момент не оказалось рядом. Когда он подоспел, Федя уже лежал на полу без сознания – на нём не было живого места. Волков не простил обидчика друга и забил Денисову стрелку.

На следующий день после уроков на школьном стадионе собрался весь класс, чтобы поддержать сына Блэкградского Волка. Гриша пришёл, хоть понимал преимущество Волкова. Началась драка – Олег запретил остальным вмешиваться. Денисов махал кулаками с яростным криком, а его противник ловко уворачивался. Волков каждый раз толкал Гришу в грязь, но сам не нападал.

– Чего не дерёшься? Почему? – горячо повторял Гриша, весь перемазавшись в грязи. – Думаешь, я тебе не соперник?

– Соперник, но это здесь ни при чём, – серьёзно ответил Олег. – Федя тебя простил. Друг не хотел, чтобы я мстил тебе.

Слова Волкова заставили Денисова опомниться, а дальнейшие действия – поразили. Олег приблизился к нему и на глазах у всех подал руку. Грише стало стыдно за своё поведение.

Через две недели, когда Федя вернулся в школу, Гриша подошёл к нему перед началом занятий и, виновато опустив голову, произнёс:

– Извини…

– Всё нормально, – отозвался Могилевский. – Я давно тебя простил.

Олег был рад, что Гриша с Федей помирились. Он нескромно занял для друзей первую парту у двери, прогнав оттуда Беллу Ибатулину и скверного коротышку Вадика Кодряна, который вечно выполнял всякие пакости по её указанию. Уговорив Денисова и Могилевского стать соседями по парте до конца начальной школы, Волков разместился один за ученическим столом позади.

Из-за плохого зрения Олега учительница не могла сажать его дальше второй парты, несмотря на высокий рост мальчугана. Варвара Александровна, вопреки своему тираническому нраву, не желала связываться с Иваном Николаевичем и закрывала на все проделки его сынишки глаза. Так продолжалось уже третий год.

В среду Гриша пришёл в школу в разбитом состоянии, он мог с трудом передвигаться, не то что нормально соображать. Учительница, видя это, нарочно вызвала его к доске решать задачу повышенной сложности. Немудрено, что мальчик ошибся. Варвара с ликующей физиономией собралась влепить ему двойку, перед этим назвав его дауном на весь класс.

Помещение заполнил детский смех, а ухоженные пальчики учительницы, перехватив шариковую ручку, склонялись над журналом. Волков поднял руку и громко сообщил, что тоже не смог решить эту задачу. Тут же, вырвав из тетради лист с решённым заданием и спрятав его в карман, он пришёл к выводу:

– Варвара Александровна, выходит, я тоже даун… Справедливо будет и мне поставить «синего лебедя», да написать слово на букву «д» в дневнике не забудьте. Желательно крупными буквами, чтобы отцу удобнее было прочитать!

Поступок Олега заставил учительницу сжать ручку так сильно, что на той образовалась огромная трещина и, оторвавшись от журнала, с фальшивой улыбкой произнести:

– Денисов, садись на место.

Варвара оглядела класс в поисках так называемой груши для битья. Из всех девятнадцати учеников, которых ей ещё не довелось спросить на этом уроке, только один Федя сидел так, точно готов отвечать. Женщина проигнорировала его и позвала к доске Кирилла Купцова. Увидев, что упитанный мальчишка с едко-рыжей шевелюрой, укрывшись за спиной Стаса Тёркого, самого высокого третьеклассника во всей параллели, чавкая, уплетает пирожки с яблочным джемом, противно шмыгая носом, Варвара Александровна решила отыграться на нём.

Кирилл Купцов, будущий владелец сети торговых центров «Меридиан», пытался заставить ленивые извилины начать работать, но его потуги не принесли результата. В итоге он отделался отрядом колов на всю строку в дневнике и скромной двойкой в журнале.

Гриша вернулся за парту с убитым видом. От голода кружилась голова и так неугомонно урчал желудок, что, казалось, превратился в бездну, а слабость добивала мальчишку. Заметив, в каком состоянии сосед по парте, Федя порылся в портфеле, надеясь отыскать что-нибудь съестное, но нашёл лишь пару клубничных леденцов, которые даже предлагать Денисову было бы плохой идеей.

Волков, взглянув на Гришу, намеренно сломал ручку и, испачкав ладони в чернилах, отпросился в туалет вымыть руки. Учительница разрешила, вскипая от злости, но когда тот вернулся, выпучила подобно рыбе глаза. Почти весь третий «А» раскрыл рты от удивления – Олег умудрился притащить поднос, на котором поместил порцию запеканки, несколько бутербродов и горячее какао.

На сей раз Варвара Александровна окончательно вышла из себя и, не сказав более ни слова, отправилась за директором. Юный Волков велел Феде подвинуть учебные принадлежности соседа в сторону, а сам поставил перед лучшим другом поднос и бодро пожелал:

– Приятного аппетита!

Грише было стыдно смотреть тому в глаза, но голод заставил его забыть обо всём и он набросился на еду, краснея как варёный рак.

Когда учительница вернулась с директором, поднос с тарелкой и пустым стаканом стоял на парте Олега, а юный Волков одарил вошедших приятной улыбкой. Директор пожурил его перед всеми и, пообещав сообщить об этом инциденте Ивану Николаевичу, оставил третий «А» на Варвару Александровну.

В четверг четвёртым уроком была физкультура. Герда Андреевна вновь забрала Могилевского, ещё нескольких ребят и девчонок на репетицию к предстоящему празднику. Денисов же отправился на урок с остальными.

Физическая культура была для Гриши, наверное, самым любимым предметом. К тому же физрук восхищался его выносливостью и способностями.

Леонид Васильевич давно разглядел задатки баскетболиста в этом неказистом мальчугане и нередко тренировал его в свободное время, под собственную ответственность забирая на несколько часов с продлёнки.

До того как устроиться учителем физической культуры в «Летопись Знаний», мужчине довелось тренировать сборную Блэкграда. Затем Леонид поругался с одним влиятельным типом и был вынужден сменить профессию, но у него по-прежнему оставались связи.

Леонид Васильевич предвидел, что этот пацан далеко пойдёт, и готов был помочь ему, но Гриша не решался даже вступить в школьную команду. Зато с удовольствием тренировался с учителем, а также летом сам, если удавалось сбежать из особняка. Сейчас же, ни на минуту не забывая о том, что их дружбе с Волковым осталось жить всего полдня, юный Денисов был далёк мыслями от физкультуры.

Когда он переодевался в поношенную спортивную форму, Олег заметил следы от побоев и, прижав Гришу к шкафчику, легонько ткнул кулаком под дых, злясь на то, что друг посмел скрывать от него такое столько времени. Затем Волков крепко сжал его руку и, игнорируя сопротивление, повёл к медсестре. Отдав ей карманные деньги, Олег попросил девушку обработать все раны.

И вот, двадцать шестого декабря, в тот самый роковой день, когда, по всем подсчётам, должна была рухнуть и их дружба, Гриша боялся появляться в школе, но Ольга Захаровна всё равно его туда привела.

Поскольку учительница музыки освободила Федю и тех детей, которым предназначалась особая роль на предстоящей Ёлке, от уроков, Гриша просидел русский язык, окружающий мир и математику за последней партой, стараясь на переменах избегать Олега: он был не готов даже пересечься с ним взглядом. На сыне Блэкградского Волка тоже не было лица: вероятно, он так же не забыл о данном обещании объявить Денисову бойкот на двести лет и найти себе нового лучшего друга.

После уроков Варвара Александровна попросила третий «А» задержаться и, достав список, принялась объявлять имена тех, кто сможет забрать новогодний костюм, чтобы, переодевшись, отправиться на долгожданную Ёлку. Все дети, кроме Гриши, остались на местах, а юный Денисов торопливо собрал ранец и печально направился к двери, чтобы, спустившись на первый этаж, до семи вечера ждать возле охранника своего «Надзирателя».

– Денисов! – внезапно оглушил его учительский голос.

– Я буду ждать няню у охранника, – отозвался он, с досадой добавив: – Мне здесь нечего делать…

– Григорий Денисов, – уже спокойнее объявила Варвара Александровна, – кажется, это твоё.

Мальчик нехотя обернулся и раскрыл рот от удивления, заметив в руках учительницы бережно упакованный костюм пирата, о котором мечтал ещё с прошлого года. В тот день отец взял его с собой в «Мир Детства», куда приезжал, чтобы подобрать Марине наряд для важного мероприятия, а среднего отпрыска – подразнить. Глаза мальчишки загорелись, едва он заметил славный костюм, но он смог им лишь недолго полюбоваться.

Теперь нежданный поворот событий вселил в раненую детскую душу сомнения, и Гриша невольно подумал, что Андрей Георгиевич, его отец, запомнил тот случай и решил ему сделать своеобразный сюрприз. Мальчишеское сердце оттаяло, и он был готов простить родителю всё плохое, помириться с Матвеем, сделать всё, чтобы глава семьи смог им гордиться, лишь бы отец никогда больше не отказывался от него.

Глава 3. Исключение

Солидное здание «Летописи Знаний», выполненное в стиле классицизма, уже более двух с половиной столетий давало начальное и среднее образование отпрыскам Блэкградской знати и состоятельных лиц, живущих за пределами города, но имеющих патринское гражданство. За всю историю именитой школы лишь незначительный процент простых смертных сумел удостоиться права обучаться здесь: то были истинные гении, а также приёмные дети прославленных богатеев, которых по определённым соображениям решили отправить постигать науку именно сюда.

Вот и сейчас одно из упомянутых выше исключений скромно сидело на лавочке недалеко от грозного охранника. Маленькая Арина, склонившись над учебником анатомии, который ей посчастливилось обнаружить в урне на третьем этаже несколько дней назад, с большим интересом усваивала параграф за параграфом. Низенькая и болезненно худая, девочка явно недоедала, при этом на ней была опрятная, ещё совсем новая школьная форма, а бронзово-шоколадные локоны были заплетены в тугие косы. Смышлёные глаза, познавшие бездну горечи и боли, научились не показывать обиды и страха, потому лишь сверкали подобно сапфирам.

Девочка не отрывалась от бережно склеенных прозрачной лентой страниц, ведь учебник был найден в весьма плачевном состоянии. Она знала, что бессердечные опекуны, несомненно, отнимут и предадут её находку огню, как только обнаружат, поэтому старалась прочитать быстрее и всё усвоить.

Гибель родителей, пребывание в детском доме, затем в интернате, и даже существование в имении состоятельной супружеской пары, взявшей малышку под опеку чуть больше месяца назад, разрушили у девочки всё представление о справедливости и красоте мира, в которые верил её покойный отец. Теперь девочке пришлось позабыть не только о родительской ласке, сытном питании и игрушках – она лишилась детства.

В огромном доме опекунов Арине запрещалось к чему-либо прикасаться без позволения и ходить куда-либо без сопровождения молодой, но очень строгой гувернантки. Супруги Арбузовы приготовили для девочки шикарную комнату, которой позавидовала бы любая принцесса, но не разрешали под страхом порки находиться там, когда в доме нет важных гостей. В обычные дни её держали в неказистой комнатушке для гувернантки, где стало не повернуться после того, как туда поместили постель для Арины.

Хоть в «Летопись Знаний» она была переведена совсем недавно, чуть ли не каждый знал известное на всю страну сенсационное разоблачение профессора Емельянова, которого верховный суд признал опасным преступником и врагом народа. Учёного, что был патриотом, верным семьянином и любящим отцом – самым дорогим человеком для маленькой Арины.

Арина с первого дня стала белой вороной, класс объявил ей бойкот, и чудилось – вся школа была готова при случае разорвать девчушку на части. Никто не желал вникать в смысл фраз, когда она пыталась рассказать, что Сергей Давыдович ценил каждую жизнь, работал во благо Патринии и был настоящим отчизнолюбом, которого оклеветали и ложно обвинили. Поэтому девочка решила молчать, прилежно учиться и когда-нибудь доказать жестокому миру невиновность отца.

Впервые так долго дожидаясь гувернантку, Арина старалась читать, не отвлекаясь на посторонние звуки, но музыка с репетиции к празднику для третьих классов, доносившаяся из актового зала, заставила её захлопнуть еле живой переплёт. Убрав книгу да нацепив на плечи ранец, девочка торопливо поднялась на второй этаж и, прислонившись ухом к двери, прислушалась.

Весёлый, солнечный голос мальчишки, что исполнял новогоднюю песню, заставил её забыться на долгие секунды. Так просто оказалось вспомнить, с каким предвкушением она ждала раньше новогодние праздники, время, когда отец отрывался от всех своих дел, а неизлечимо больная мама как будто выздоравливала: они старались, чтобы в эти дни Арина смогла ощутить себя в светлой сказке.

Всё оборвалось внезапной тишиной и жгучей болью – грубая варежка Деда Мороза вцепилась в её ухо и оттащила от двери зала. Плотный мужчина с седой бородой, одетый в наряд, соответствующий нужному образу, отвёл девочку к охраннику как раз в ту минуту, когда за той пришла гувернантка, а сам поспешил разыскивать Снегурочку, которая, видимо, затерялась в школьных коридорах.

* * *

Вспотев под натиском синтетической ткани багряной шубы, колпака и нервирующей, раздражающей кожу искусственной бороды, злосчастный Дед Мороз продвигался по аккуратным коридорам «Летописи Знаний» походкой умирающего мученика, опираясь на посох и цыкая зубами от злости. Он делал небольшие передышки и невнятно бранился, не понимая, куда посмела подеваться бестолковая коллега, когда до начала Ёлки осталось меньше получаса.

Оказавшись на втором этаже крыла начальной школы, взмыленный мужчина остановился, скривив лицо от звонких голосов и смеха так, как не каждый смог бы поморщиться от мерзкого скрипа по стеклу. Слава бороде – от неугомонной ребятни подобный конфуз остался удачно скрытым.

Среди нарядных детских фигурок разгневанный Дед Мороз заметил бледную девушку в лёгкой шубке, которая решила помочь учителям и с энтузиазмом развлекала уже готовых к празднику школьников, пока их одноклассники переодевались. Быстрая и воздушная, она выделялась из разодетой толпы лазурными очами с красивыми ресницами в весёлых блёстках и роскошной пепельной косой.

Елена Скворцова, простодушная улыбчивая Снегурочка. Ей было всего восемнадцать, и за свою короткую жизнь она немногое успела повидать, месяцами не покидая больничных палат. Но даже там, на лечении, девушка старалась дарить другим пациентам хоть немного радости, пусть нередко ей самой хотелось заливаться безутешными слезами, слыша ужасные вердикты из уст медиков.

Для отца она всегда была Снегурочкой, сказочным созданием, оставшимся от рано ушедшей на тот свет супруги. Лена же гордилась папиной работой и считала его самым лучшим. Главной её мечтой было хотя бы на одной Ёлке порадовать детей вместе с ним.

Недавно врачи объявили Елене страшный приговор – это её последняя зима, и ей больше не увидеть лета. Понимая, что другого шанса не будет, мужчина согласился взять дочь Снегурочкой на Ёлку в саму «Летопись Знаний». Он старался, чтобы девушка всегда была у него перед глазами, чтобы, если у неё начнётся приступ, он попытался хоть чем-то помочь. Поэтому, внезапно потеряв Лену из виду, Скворцов чуть не сошёл с ума. Теперь же, видя, как ей хорошо рядом с этими детьми, как дочурка расцвела, он не стал подходить и всё портить вмешательством. Мужчина отёр пот с лица и медленно заковылял в сторону актового зала, давая Снегурочке возможность проявить себя.

В этом учебном году в «Летописи Знаний» набралось всего два третьих класса, поэтому, после того как Варвара Александровна и Любовь Егоровна, руководитель «Б» класса, раздали ученикам новогодние костюмы, женщины договорились, что мальчики будут переодеваться в кабинете Варвары, а девочек коллега возьмёт к себе.

Когда наконец все девчонки и большинство мальчишек вышли в коридор, где их веселила Снегурочка, в просторном помещении третьего «А» остались несколько ребят. Один здоровый, бодрый, крепкий, да и по росту он был вторым после Стаса Тёркого во всей параллели – настоящий юный богатырь! Роскошная шевелюра цвета спелых колосьев пшеницы, с раннего детства стриженная излюбленной причёской «ёжик», пряталась под лихой шляпой. Бойкий взор больших зелёных глаз, несмотря на стёкла ненавистных очков, придающих мальчугану вид весьма воспитанного ребёнка, выдавал сущность настоящего сорванца. На юном теле отлично сидел совсем новый костюм ковбоя, ничем не отличающийся от настоящего, правда револьверы были заряжены холостыми пулями.

Первый наследник Блэкградского Волка и будущий князь Волков свободно уселся на подоконнике, положив стетсон рядом и терпеливо дожидаясь, пока друг переоденется. Устав от ненавистного молчания, Олег уже трижды сетовал на то, что Федя будет выступать на сегодняшней Ёлке вопреки всем его запретам.

В такие минуты Гриша не мог понять, кто же их черноволосый товарищ для Олега: друг, названный брат, приёмный сын его отца или, быть может, просто игрушка?

Привыкший видеть в усталых глазах Андрея Георгиевича лишь ненависть к себе, юный Денисов по собственному опыту знал, насколько жестокими бывают порой родители. Потому предполагал, что может чувствовать к окружающему миру Фёдор, этот ребёнок, однажды проданный родной матерью. Однако Гриша не мог понять, как тот смог простить чудовище, обменявшее свободу ни в чём не повинного существа на знатное имя и собственное обогащение.

Из-за травм, полученных от «Надзирателя» несколько дней назад, Денисов не мог быстро переодеться, к тому же не хотел, чтобы учительница и одноклассники лишний раз смотрели на его ушибы и ссадины и злорадствовали.

Надев бриджи, рубаху и жилетку на истощённое тело, мальчик опоясался кушаком, закрыл кожаной повязкой левый глаз, завязал бандану с черепом на обритой голове, перемазанной в зелёнке. Взяв в руки, обклеенные пластырем, кутласс, лезвие которого было выковано специальным образом, дабы им нельзя было никого убить, Гриша прочёл на рукояти свои инициалы и окончательно убедился в том, что к этому дорогому подарку, как и к билету на Ёлку, отец навряд ли был причастен. Выходит, Андрею Георгиевичу средний сын по-прежнему не нужен и, когда приедет «Надзиратель», он вновь окунётся в ад. Но до того было ещё достаточно времени.

Гриша был уверен – дружба с Олегом делает его сильнее, теперь он всё сможет вытерпеть и преодолеть и когда они подрастут, то обязательно покончат с жестокостью и бессмысленной враждой. А пока он как обычный ребёнок собирался повеселиться на Ёлке.