Читать онлайн Рожденная без мамы. Как решиться на счастье, если тебя не любила мать бесплатно

Новогоднее проклятье

Я лежу в детской кроватке, ко мне приближаются нервные и злые шаги. Надо мной нависает ее растрепанная голова, я вижу, как она корчится и рвет на себе волосы. Глаза жутко округляются, а лицо перекашивается. Потом она куда-то уходит.

– Мне тут сон приснился, – поделилась я в возрасте лет пяти со своим папой.

Он выслушал меня, а потом угрюмо сказал:

– Ты видела, как мама ругалась над твоей детской кроваткой, когда ты была совсем маленькая? А может, это был не сон?

Тогда я впервые задумалась, что этот кошмар мог быть воспоминанием, просто приходящим ко мне по ночам. И правда, с чего бы это малышке ни с того ни с сего такое приснилось?

В первые годы жизни я очень-очень много болела. Коклюш, скарлатина, краснуха, дизентерия. Я собирала одну болячку за другой. Кроме того, что я родилась недоношенной, у меня еще оказалась лишняя хорда в сердце и повышенное внутричерепное давление.

В общем, больше десятка недугов пытались изо всех сил меня убить, чтобы освободить мою мать, которая меня не хотела, но я всех победила! И теперь очень этим горжусь. Сейчас, когда я ввела для себя правило хорошо к себе относиться и хвалить себя.

Но в прошлые времена, когда у меня еще не было такого правила, а потому со мной происходило много плохого, я часто испытывала чувство вины из-за того, что доставила этой женщине, которая произвела меня на свет, столько хлопот. Ведь так тяжело постоянно лечить ребенка, который вечно болеет.

Я так часто сдавала кровь из пальца, что уже даже не боялась, а другие мамы ставили меня в пример в коридоре детской поликлиники. Одну зиму мы с матерью так часто ходили туда по утрам, когда еще было темно, что я не выдержала и возмутилась: “Куда ты меня опять ведешь ночью?!”

Теперь, когда мне тридцать пять лет, я смотрю на ту детскую болезненность по-другому. Я где-то слышала, что ребенок в утробе все чувствует, и даже может улавливать эмоции матери. Скорее всего, я как-то почувствовала, что меня не ждут там, снаружи, и запустила программу самоуничтожения. Так и получился настолько часто болеющий всем подряд ребенок.

А может быть, все еще проще, и дело в том, что моя мать курила с пятнадцати лет, чем и спровоцировала преждевременные роды, а заодно и подорвала мой иммунитет своей вредной привычкой. Когда я над этим задумалась, мне удалось снять с себя вину за все невзгоды, которые я доставила бесконечными болезнями своей матери.

Сколько раз мне приходилось слушать ее жалобы о том, как со мной было тяжело. Что у меня не было даже сил сосать грудь, и она сцеживала молоко, и какой это был подвиг. Не спорю, возможно, это было непросто, но вряд ли грудное молоко становится особенно полезным после курева.

Осведомили меня и о том, что я помешала матери получить образование своим появлением. А ведь она подавала большие надежды и хорошо рисовала.

Вот только папа потом рассказал, когда я спросила его в подростковом возрасте, что приехал забирать ее на мотоцикле в институт, а она вышла в слезах и сказала, что у нее там двойки. Ну а уже потом и в самом деле получилась я. Здравый смысл подсказывал: “Почему она не пошла учиться, когда я подросла, раз так хотела стать модельером?” Никогда не поздно начать заниматься своим делом, и ребенок точно не помеха.

Тем более, как вы узнаете чуть позднее, ее собственная мать, моя бабушка, была совсем не против со мной сидеть, и могла бы помочь, если бы мать действительно хотела учиться. Так что, со временем я все поняла, особенно когда сама получила высшее образование. Нет, не потому что стала такая умная. Просто у нас в группе одновременно забеременели и родили сразу две девушки, и они смогли благополучно закончить обучение. Одна из них даже приходила на зачеты с ребенком, и ей тут же все ставили.

Но всю мою жизнь мать винила меня в том, что она не доучилась из-за беременности. Кстати, есть еще академический отпуск, чуть не забыла. Если вдруг вас обвиняют в чем-то подобном, можете мысленно отбиваться и им тоже, тут все средства хороши.

Проговаривать ли вслух нечто подобное своей матери или нет, – вопрос сложный. Зависит от вашей цели, ее характера и уровня склонности к агрессивному поведению. Главное поверить всем сердцем, что вы не виноваты в ее проблемах.

Я родилась первого января, папа даже иногда называл меня новогодним подарком, но для матери я была скорее новогодним проклятием.

Не в обиду другим людям, родившимся в праздники, будет сказано, но у меня словно навсегда отняли полноценный день рождения. Каждый раз, когда он наступает, то оказывается в тени всеобщего празднования Нового года. Как будто мать сразу хотела поставить меня на место и сказать: “Твое рождение не должно быть особенным поводом”. Даже здесь у нее все вышло как нельзя кстати, чтобы принизить меня. Пусть и не намеренно.

Теперь я повторяю себе, когда иду по украшенному гирляндами городу, что все это – в мою честь. Помогает.

– Я подумала, что у тебя нет уха! – много раз рассказывала мать.

А потом пришла медсестра и отлепила загнувшийся тонюсенький кусочек кожи, открыв ушной канал. Знаю, знаю. Столько раз слышала эту историю. Я ведь родилась семимесячной и весила всего один килограмм и шестьсот граммов.

В этих рассказах я была такой жалкой, полудохлой и беззащитной. Ребенок без ушей, ужас! Честно говоря, во многих ситуациях это было бы скорее преимуществом, чтобы не слышать весь тот словесный мусор, который выпускали из своих ртов "заботливые" взрослые.

Правда, еще мать говорила, что у меня сразу после рождения был осмысленный сфокусированный взгляд, и я следила глазами за ее перемещениями по палате, как будто понимала все.

Сложно представить, что я могла чувствовать, если правда улавливала, к кому попала. Теперь день за днем она будет создавать для меня другую реальность, чтобы я забыла себя и поверила в ее версию меня.

А вот первое страшное событие, связанное с матерью, которое я отчетливо помню:

Мне годика три. Моя мать сидит с подругой за столом и что-то обсуждает, а я заглядываю на кухню и тяну к ней руки.

Вдруг я чувствую, что лечу по полу, через весь коридор. Мое маленькое тельце останавливается возле обуви в прихожей, я слышу, как открылась комната и оттуда вышел папа. Он подбегает ко мне, берет за руку, и тут я вижу длиннющую царапину от самого плеча до запястья.

– Что ты сделала, истеричка?! – кричит папа.

Подбегает мать и начинает проливать слезы, а потом долго мажет царапину кремом. Она похожа на трещину в руке. Отметину в моем сердце не увидеть глазами.

– Почему ты плачешь? – спрашиваю ее.

– Тебя жалко.

И почему тогда ты ничего не сделала? Не приняла все возможные меры, чтобы ничего подобного никогда не повторилось? Эти вопросы я ни разу ей не задавала.

Пора назвать все вещи своими именами. Моя мать швырнула меня в возрасте примерно трех-четырех лет, и я проехалась на боку пару метров.

Теперь я знаю, мне удалось это принять, проплакать по этому поводу, ведь у меня не было мамы. Мама рада своему ребенку, мама любит, мама жалеет, мама заботится, мама поддерживает и защищает. Выходит, я родилась без мамы. Сразу осталась без нее еще в утробе. Что поделать? Такая уж судьба у нежеланных детей.

Разумеется, как и у всех людей, у меня есть мать, но это совсем другая роль. Скорее биологическая функция. Люди хотят передать свои гены, они это делают, как и другие виды. Ничего большего здесь нет. Все млекопитающие заводят потомство, выращивают его, кормят и учат добывать себе пропитание. Но мама дает нечто большее, чем то, что нужно для физического выживания. Она вселяет в ребенка веру в себя и в мир, в свои мечты и таланты, дает силы достигать целей и не бояться жить.

История, которую я решилась рассказать здесь, будет о том, каково это, расти без мамы, в то время как для всего общества она у тебя есть, раз ты не в детском доме. А еще о том, как воспрять духом и найти себя, обрести счастье вопреки всему.

Если у вас тоже не было той любящей мамы, о которой все говорят, а вы ощущали себя нежеланным ребенком, то мой пример, надеюсь, поможет залечить душевные раны и разрешить себе выбирать лучшую жизнь.

Горькие гостинцы

Когда я пошла в школу, то первые три года учебы жила с бабушкой. Ее дом располагался буквально в двух шагах от школьных ворот, и это было названо основной причиной, почему я буду жить с ней.

На самом деле, как я думаю, матери нужно было устраивать личную жизнь после развода с моим отцом, а еще она, судя по всему, боялась мне что-то сделать и столкнуться с последствиями. Ей не хватало абсолютно никакого терпения, чтобы учить со мной уроки. А у меня было повышенное внутричерепное давление (которое само прошло в подростковом возрасте), и врачи запретили перегружать мою голову, необходимо было очень внимательно относиться к моему самочувствию, давать возможность полежать при малейшем недомогании и дозировать занятия. Иначе у меня даже могла развиться эпилепсия.

Бабушка была терпеливой, садилась рядом со мной, подолгу объясняла все и показывала, не кричала и не сердилась. Но в этот вечер в квартире была еще и мать. Она пришла к нам в гости. Странно звучит, правда?

Так вот, мать находилась неподалеку и источала злость, мне стало сложнее сфокусироваться на задании. Бабушка корпела надо мной, но я словно застыла, ничего не могла понять.

И тут я почувствовала, как меня грубо схватили за волосы, и моя голова резко наклонилась вперед. Щеки и лоб ощутили на секунду прохладную поверхность стола и шероховатость открытой тетради.

Внутри все дрожало, а моя голова уже откинулась назад, в свое обычное положение. Даже не помню, плакала я или нет, только какой-то ступор, похожий на шок. И голос бабушки: “Что ты делаешь?!!” Но как-то глобально повлиять на свою дочь она не могла. “Твоя мать еще в молодости была агрессивной”, – говорила бабушка, словно извиняясь. Возможно, поэтому и забрала меня к себе на время начальной школы, когда ребенку нужно уделять много внимания.

Не помню, как мать ушла к себе домой в тот вечер, и что мы с бабушкой делали после ее ухода. Только на всю жизнь это оставило рану в моем сердце, которую я не могла забыть. Оказалось, что меня можно просто так взять и ударить головой по столу. И за это ничего и никому не было, никто даже не признал, что это было недопустимо. Хотя, бабушка скорее всего пыталась меня утешить, возможно, принесла чаю и конфет. Но что это для того, кого пнули в душу?

Физических последствий этот инцидент не имел, разумеется, удар был не такой силы, чтобы осталась шишка или синяк, и на другой день я как обычно пошла в школу.

Более того, я так же продолжила скучать по матери и ждать ее прихода. Ну конечно, я ведь была ребенком и тогда еще не могла отсоединить реального человека от несуществующего образа мамы, который нарисовала в своем сердце. Я верила в иллюзию, чтобы выжить.

Мы никогда не говорили о том случае. Даже когда в качестве аргумента в свое оправдание она выпаливала: “Ну я же тебя не избивала!” Мое горло сжималось, и я не могла выговорить, что меня очень сильно обидел тот случай, и что это тоже было физическим проявлением агрессии. Значит, сказать, что она меня никогда и пальцем не тронула нельзя.

Все просто продолжили жить как жили. Я с бабушкой. Год, второй, третий. Моя мать – отдельно. И все это время мне приходилось ходить около сорока минут в другой микрорайон к ней в гости. Она налаживала личную жизнь у себя на квартире.

Я приходила на выходных, гуляла во дворе с детьми, зимой каталась там на горке, иногда с нами проводил время и ее ухажер. А потом я возвращалась к бабушке.

Не помню, как звали ту девочку. Мы бегали по детской площадке, веселились. И я как-то между делом бросила, не придавая этому никакого значения:

– А я к маме в гости пришла!

Девочка изменилась в лице, она тогда не понимала, что открывает мне глаза на правду.

– Как это? К маме в гости разве можно приходить? Я всегда живу с мамой и папой.

Сейчас я бы обняла эту девочку. Надеюсь, что у нее все хорошо, родители любят ее, у них теплые отношения, они собираются в семейном кругу, и ей там тепло, ей не хочется оттуда убежать, спрятаться, исчезнуть. Хотя, разумеется, далеко не факт, что в той семье все было столь безмятежно, а девочка просто жила с родителями в одном доме. И меня напугал тот факт, что это нормально, всего лишь нормально, и у меня этого нет. Это не идеально, не сверхуспешно, а просто нормально, как у всех. С родителями не живут только те дети, у которых их нет.

Зато сколько раз я слышала потом, когда стала взрослее, начала больше и больше понимать происходящее, и меня пытались заковать в более надежные кандалы, используя фразы вроде: “Не бывает идеальных родителей” и “Ты сама тоже не будешь для своего ребенка идеальной”.

Теперь я понимаю, что речь шла о нормальных вещах, на которые я имела право рассчитывать, я никого и не требовала быть идеальными. Меня лишили НОРМАЛЬНЫХ, базовых вещей. Когда в университете проходит экзамен, то для отличника, сдавшего один предмет на оценку “хорошо”, уместно будет сказать: “И так сойдет. Пусть будет не идеально, я тоже имею право где-то расслабиться”. Но когда это скажет тот, кто завалил сессию, эти слова от него будут звучать глупо. Так и здесь.

Помните, когда вам говорят подобные аргументы, что неидеально может быть на девять из десяти, на восемь из десяти, а может быть на два и даже на один. И это совершенно разные варианты. Когда ваша мать даже не стремилась к тому, чтобы приблизиться хотя бы к норме поведения с ребенком, она точно не имеет права говорить вам о том, что идеальных матерей не бывает. С этим не поспоришь, но можно быть очень хорошей матерью, можно быть замечательной, такие точно есть. Им ведь как-то это удалось.

И вот, я стояла тогда посреди детской площадки с ощущением пустоты в душе и своей неуместности здесь, среди нормальных детей. Кажется, мы больше не играли с той девочкой, наши пути разошлись. Сколько раз после этого мне ставили в упрек, что я какая-то дикая и не умею дружить с детьми. А меня не покидало ощущение, что среди всех детей вокруг в такой ситуации, как у меня, не находился никто. Конечно же, мне было тяжело ощущать себя уверенно и легко общаться, раз я такая одна в целом мире.

Потом я поняла, что это не так, и многие люди пережили похожий опыт в детстве, только нюансы могут быть разные, но суть часто одна. Если у вас были подобные чувства, то абсолютно точно наберется множество других людей, способных это понять. Мы не одиноки. Как минимум, я вас понимаю.

Осознание этого факта определенно помогает стать счастливее. Особенно, когда кому-то с похожей судьбой удалось выстроить свою жизнь совсем иначе, чем его программировали в семье. Вы тоже это сможете, если по-настоящему захотите.

Как я тебя рожала

Ночь, Новый год, врачи все пьяные, они мне что-то говорят, а я от схваток ничего не понимаю, – в который раз рассказывает мать. – Хотела прибраться перед праздником, пол помыть, а тут ты вздумала родиться на два месяца раньше срока. Там еще такое зеркало напротив родильного кресла было, и я все своими глазами увидела. И как закричу: “Она не пролезет!” Эти сразу отвернули кресло. Намучилась с тобой, я же тогда и поседела. Теперь всю жизнь волосы приходится красить. А я еще так рано тебя родила, почти в двадцать лет. И уже седая!

Эту историю своего появления на свет я слышала много раз, и всегда у меня возникало чувство какого-то сострадания, ведь ей было так тяжело. Да еще тебе не забудут напомнить, что ты сама не рожала, а как родишь, то все сразу поймешь. Как будто я могла родить в десять лет! И ты просто веришь, что и правда все было так ужасно.

И как будто бы вроде снова твоя вина, из-за тебя мучились, так страдали несколько часов. И от этого желания рожать своих детей совсем не прибавляется, ведь появление на свет ребенка – худшее, что может произойти во всех смыслах, включая и сами роды.

И вот, тебе уже за тридцать, а рожать по-прежнему как-то боязно, теперь еще и возраст, риск патологий выше. В итоге ты даже не можешь сравнить эти истории со своим личным опытом и оценить.

К счастью, мы живем не в вакууме, и за последнее время у меня в окружении родили несколько знакомых женщин. Кто-то даже не по одному разу.

Я стала спрашивать, как это было для них: рожать ребенка. Скажу, что я поразилась их историям и тому, насколько они отличались от слышанного когда-то мной.

“Больно, конечно, было. Но во мне словно проснулась какая-то сила, которая ждала своего часа. Открылся запасной ресурс, я о нем даже не подозревала”, – воодушевленно рассказывала одна из моих знакомых.

“Я думала, будет хуже. Ждала что-то такое тяжелое. Но нет, главное – настрой. В итоге довольно легко и быстро родила. И теперь у меня есть моя доченька, ради такого точно стоило немного напрячься”, – с нежностью говорила другая счастливая мамочка.

“Да мне обезболивающий укол поставили, и я просто сидела, ждала врача. Потом главное тужиться и слушаться медиков, и все будет хорошо”, – непринужденно бросила третья.

А еще одна из опрошенных мной мам ответила так: “Это как месячные. Для меня почти никакой разницы не было. Зато теперь могу всем говорить, что я мать двоих детей”.

К слову, никто из тех, кому я задавала свой вопрос, не сказал ничего плохого о процессе родов. И я вспомнила, как моя мать рассказывала свою жуткую историю мне, а еще вспоминала ее за столом при других людях. Я подумала: “Либо те женщины такие тактичные, что лукавили, либо они говорили свою правду”.

Я склонилась ко второму варианту, ведь роды, как и любой опыт, каждый проходит по-разному. Так что, возможно, для кого-то день родов и правда мог оказаться худшим днем в их жизни, а для кого-то процесс деторождения был просто способом стать мамой, и для того человека это было важнее всего.

Наверное, эти женщины, которые поделились со мной, искренне хотели своих детей. И были готовы к их появлению. А моя мать нет. Это человек, который не готов ни на малейший компромисс ради другого, а тут пришлось всю ночь рожать, да еще на Новый год. Конечно же, для нее все происходящее усилилось в несколько раз из-за внутреннего нежелания вообще иметь ребенка и уж тем более так напрягаться ради него.

Первым этапом моего осознания неуместности подобных рассказов от матери была мысль о том, что, возможно, все не было так ужасно, как мне описывали. Вторым этапом стал разговор по душам с моим будущим мужем. Я делилась с ним переживаниями и как-то спросила:

– А тебе мать когда-нибудь вообще рассказывала, как она тебя рожала?

– Нет. Ни разу, – с округлившимися глазами ответил он.

И тут до меня дошла вся картина. Совершенно не важно, как вас пришлось рожать, легко ли все прошло или нет, потому что все индивидуально.

Важнее то, для чего это вообще в мельчайших подробностях рассказывать своему ребенку. Только к тридцати годам я задумалась, насколько нормально сообщать такие вещи детям. А еще мне закралось в душу подозрение, что скорее всего большая часть матерей ничего такого не рассказывает.

Я стала думать, зачем моей матери это было нужно. Просто необходимо, чтобы я знала и помнила, как тяжело ей было меня рожать.

Разумеется, чтобы создать у меня чувство вины. Тогда понятно, почему она могла намеренно нагнетать историю и сгущать краски. Она хотела создать для меня такой мир, в котором можно, если я вдруг окажусь чем-то недовольна в ее поведении, сказать: “А я тоже намучилась, пока тебя рожала!” И все, можно позволять себе что угодно, унижать и обесценивать, а я вроде как должна была терпеть в качестве компенсации за принесенные во время моего рождения страдания.

Тем матерям, у которых нет плохих намерений по отношению к своим детям, и незачем пугать ребенка подобными “сказками на ночь”. Им просто не нужна эта жуткая схема “страдания за страдание”, чтобы оправдывать себя. Так что, это не более чем жестокая манипуляция.

Если и вас пытались таким способом придавливать морально к ноге, стоит помнить, что для некоторых матерей день рождения их ребенка – самый важный и счастливый момент в жизни.

Не мы придумали такой способ появления живых существ на белый свет, чтобы извиняться и оправдываться за то, что нас пришлось родить. Всех других людей, которые ходят рядом по улице или встречаются в кафе и магазинах, точно так же кто-то родил. Только с большой вероятностью он даже ни разу не слышал, как это было, тем более, насколько это ужасно. А мы слышали.

Более того, у основной массы матерей всех этих людей, которых можно встретить повсюду, хватало душевной теплоты, даже после пережитых родов, чтобы быть ласковой с ними, возможно, они даже старались дать им все лучшее и окутать любовью.

Так что, если мать пичкала вас такими историями, то дело только в ее жестокости и абсолютной бестактности. Мы можем годами питать иллюзии, что ко всем детям их мамы относились примерно одинаково, но это совершенно не так. Привычка рассказывать своему же ребенку о его родах тоже находится ниже нормы, вы имеете право пытаться избавиться от такого положения вещей, где вы вынуждены это слушать.

Я верю в то, что для обретения счастливой жизни обязательно нужно начать выбирать свое благополучие, которое несовместимо с чувством вины за собственное рождение.

Еще одна “милая” история

Есть случаи из детства, которые я помню, а есть, как в прошлой главе, – пересказанные много раз со слов матери. То есть, даже если ты чего-то не запомнишь, как, например, свои собственные роды (сложно представить человека, который мог бы рассказать, как он рождался и что при этом чувствовал), тебе еще и напомнят. Вместо того чтобы попытаться скрыть хотя бы это. Скорее всего, на подсознании что-то в любом случае осталось бы, но сам факт, что от тебя даже не утаивают все эти случаи, совсем не жалеют, ранит дополнительно к самой ситуации, произошедшей когда-то.

Эта история из таких. Ее можно было бы назвать: “Как я била тебя по рукам, пока ты не заплакала”. Честно скажу, я совсем не помню тот случай. Сколько же мне было лет? Может быть, годика два или три. История звучит примерно так:

“Ты сидела и что-то перебирала на полу, я протянула к тебе руку. Ты оттолкнула ее. Тогда я легонько стукнула тебя по руке. Ты тоже в ответ хлопнула меня по руке. Я еще раз ответила тебе тем же. И так пока ты не убрала руку и не заплакала. А бабушка, мама отца твоего, еще тогда сказала, что я изверг! Зато я показала тебе, кто тут хозяин”.

Сейчас мне жутко перечитывать эти строчки. Насколько я в данный момент могу судить, тогда, в далеком детстве, я просто пыталась проявлять какую-то первую самостоятельность, хотела сделать что-то сама. Может быть, собирала конструктор или что-то в таком роде. Потому и отодвинула руку матери. Вряд ли это был такой сильный удар от малышки, чтобы взрослый человек не смог его пережить.

Это ведь нормально, что ребенок растет и желает что-то сделать без участия взрослого. Ничего кроме возмущения у меня вся эта история в данный момент не вызывает. Как можно было так грубо и жестоко обращаться с маленькой девочкой, которая должна быть принцессой, играть с плюшевым медведем и улыбаться, пуская слюни на умиление всем?

Поэтому я только горько смеюсь, когда кто-то говорит мне, что я все пойму, когда рожу сама. Что именно мне нужно понять? Что лупить маленького ребенка по рукам, пока он не заплачет, была необходимая мера? Эти люди даже сами не понимают, о чем они говорят, и что пережил человек перед ними. Может быть, он не хочет всего этого понимать. Да и они сами не поняли бы, если бы с ними так поступали, а потом еще пересказывали все это в красках.

Когда ребенок для матери – это угроза и враг, с которым нужно бороться с первых месяцев его жизни, разумеется, это не будет способствовать развитию теплых отношений между ними. Встречая такую агрессию, не имея возможности защититься, какой выбор есть у такого ребенка? Только закрыться и больше не доверять.

Сложно представить ту гамму эмоций, которая копилась тогда в моей детской душе. Наверное, обида и боль оттого, что мама так грубо поступила, непонимание, что я сделала не так и беззащитность.

Видимо, в том числе и после этого случая при любом малейшем повышении голоса или недобром взгляде от нее в свой адрес я начинала плакать. Если это происходило в присутствии других людей, она всегда возмущалась: “У этой все время глаза на мокром месте, что бы я ни сказала!” А персонально для меня добавляла: “Больше поплачешь, меньше поссышь”.

Я все детство не могла понять, почему для мамы было так важно, чтобы я меньше ходила в туалет.

По сей день я часто справляюсь с напряжением слезами, ничего не могу с собой поделать. Они просто сами текут из глаз.

Сейчас мне тридцать пять лет, и я так и не родила сама. Видимо, не захотела понять все то, что окружающие пытались мне внушить. Честно, если бы я родила и стала оправдывать все, что описала выше, то лучше не иметь детей.

Кроме того, во мне сидит какой-то страх, что такой травмированный человек обязательно тоже нанесет вред ребенку. В общем, скорее всего, ничего нового в этом всем нет. Типичные опасения пережившей подобный опыты женщины.

Я люблю детей и думала, что хочу их иметь. Но время шло, и у меня не возникало ощущения, что я готова к появлению ребенка. А после всего этого кошмара я стала убеждена в том, что рожать должны только те, кто уверен в своей готовности к родительству и сможет давать малышу всю ту любовь и заботу, которых он заслуживает. А не станет отыгрывать на нем свои травмы, страхи и комплексы.

Тем более, я долгие годы жила во внушенной мне иллюзии, что стать матерью в двадцать лет – это слишком рано. Когда ты растешь с такой мыслью, тебе начинает казаться, что надо, наверное, заводить детей ближе к тридцати. А там может не получиться выйти замуж или настигнут хронические заболевания, и срок может еще сдвинуться.

У меня, например, после тридцати проявилось заболевание щитовидной железы, которое я лечила токсичными препаратами почти два года. А теперь и вовсе не могу представить, что у меня на самом деле появится малыш. Но, возможно, что-то изменится. Я верю, что если у человека должен быть ребенок, он у него будет. Внутренне примирилась я и с вариантом жизни без детей.

Зато я открыла на этом пути становления своего внутреннего ребенка, который живет в любом взрослом, и приняла его. Позднее расскажу, какие упражнения делала, чтобы наладить контакт с этой частью своей психики.

Так что, все-таки, ребенок у меня есть. Сейчас я живу тем, что показываю самой себе мир, принимаю любовь от мужа и от себя, внимательно реагирую на свои внутренние сигналы. Стараюсь радовать себя, делать то, что мне нравится. Отстраняюсь от тех, кто влезает без спроса в мою жизнь или пытается задеть, защищаю внутреннего ребенка. В общем, сейчас я восполняю то, что недополучила в семье.

Мне еще многое нужно сделать для себя, а еще у меня есть муж, и нам вдвоем не скучно. Мы смотрим фильмы, ходим в хорошие рестораны, дарим друг другу подарки, ездим в новые места. Мы семья. Мой муж в данный момент тоже не хочет детей, и у нас нет конфликтов по этому поводу. “Не будет – и не надо. Тебе решать”, – говорит он. Так что, мы просто проживаем нашу жизнь и стараемся радоваться каждому дню. У нас две кошки, которых мы очень любим, они нам как дети.

Чтобы впустить в жизнь счастье, нужно осознать те ситуации, когда мать поступила с вами недопустимо, и как это на вас повлияло. Тогда вы получите возможность убрать последствия подобного опыта, который отравляет вас и отнимает ваш ресурс, необходимый для достижения благополучия.

Коварство светлых моментов

Когда я пыталась что-то прояснить с матерью и отстоять себя, она любила повторять: “Ну не все же в твоей жизни было плохо!” Действительно, не все. А как вообще все может быть плохо? Тем более у ребенка. В детстве мы видим этот мир в более радужных красках и умеем быть счастливыми просто так. И даже когда нам обидно и больно, то быстро от этого отходим, убегая на детскую площадку играть и смеяться с другими ребятами.

Даже во взрослом возрасте, в сложные времена, какие-то просветы обычно все же бывают, человек не может страдать каждую секунду. В условиях голода и корка хлеба принесет радость. Хотя, возможно, человеку остается жить несколько дней, а значит, его обстоятельства трудно назвать благополучными.

Никому не придет в голову сказать тому, кто убежал от маньяка с ножом, что-то вроде: “Ну у тебя же не все время нож был к горлу приставлен!” При этом, безусловно, человек мог испытать положительные эмоции, когда понял, что может спастись, к примеру. Мы же не будем делать вывод, что раз у жертвы нападения был в какой-то момент душевный подъем, значит, не так уж плохо в целом, что маньяки на людей нападают.

Дело в том, что “не все плохо” еще не значит “хорошо”.

Когда мы счастливы в каком-то месте, то обязательно хотим туда вернуться. Но я бы ни за что не вернулась в свое детство.

Хорошо, как бы странно это ни звучало, – это когда хорошо, а не когда “не все плохо”. Какой-то малюсенький процент света в ваше окно, разумеется, мог проникать, и тогда получается, что уже этому малому вы должны быть рады, словно не достойны большего. Слова человека, который приводит подобные аргументы, следует понимать так.

С другой стороны, очень показательно то, какие детали и ситуации человек выделяет в качестве положительных. Это может помочь понять, в какой точке своего развития и освобождения от груза прошлого мы находимся. Теперь я расскажу несколько примеров того, что казалось мне хорошим в моем опыте взаимодействия с матерью.

Я выбираю тебя

Мне было около пяти лет, и подруга матери долго упрашивала ее пойти с ней куда-то, но в тот день она обещала взять меня с собой на пляж.

– Ну отдай ее соседям, пока мы куда-нибудь сходим, – не унималась мамина подруга.

– Как я ее незнакомым людям оставлю?

Я все слышала, как они спорят, и стало даже страшно, что же они решат на мой счет. До этого я никогда не оставалась с чужими людьми. Вдруг мать отдаст меня им, а сама уйдет с этой тетей Светой?

Но мать развернулась, взяла меня за руку, и мы поехали на пляж. Я была так горда и счастлива. Мама выбрала меня, я важный человек!

Казалось бы, это и вправду хорошо: мать взяла ребенка на пляж. Но дальше жизнь шла своим чередом, и стали происходить другие истории. Например, когда я училась в старшей школе, к нам пришла еще одна подруга матери и попросила у нее мой букварь для своего сына. Я всегда была человеком, который любит памятные вещи, и я стала протестовать, что букварь мой, я училась по нему в первом классе, и он мне дорог.

И мать, и ее подруга так посмотрели на меня, словно я говорю какие-то глупости.

– Да зачем он тебе, букварь тебе уже точно не понадобится, а этом мальчику он нужен, – возмущалась мать.

И почему бы его маме не пойти и не купить ему свой? Хотела сказать я, но ком встал в горле, если бы я так ответила, то точно схлопотала бы по первое число. Меня бы, конечно, не побили, но я бы ощущала себя не лучше, чем после побоев.

– Отдай его нам, – решила вмешаться мамина подруга, – а я тебе его потом верну.

Я горько кивнула, а может, и правда вернут? Разумеется, свой букварь я больше не видела. В этот день мать не выбрала меня. Она меня вообще не заметила, не видела во мне человека со своим характером и особенностями, на которые нужно обращать внимание и учитывать.

Это не было случайностью. Еще позднее, когда я уже жила отдельно от нее и навещала три-четыре раза в год, я приехала в гости, а там не оказалось моего плюшевого медведя. Папа дарил его мне, когда мне было лет восемь. Тогда я могла полностью поместиться на том мишке, как в кресле. Он был белый с красной бабочкой на шее. И я думала, что когда-то его заберу, возможно.

В любом случае, я знала, что есть место, куда я могу приехать и взглянуть на него. Но теперь его здесь не было.

– А где мишка? – задала я матери свой вопрос.

– Да мы его в деревню увезли.

– Что? Почему ты меня не спросила? Это ведь мой медведь! А можно как-то вернуть его назад?

– На нем у бабы Гали коты спят, он уже весь в блохах, наверное.

Что?! Мой подарочный мишка весь в блохастых деревенских котах и вообще уже, наверное, кишит клопами! Я не верила своим ушам и была в шоке от такого пренебрежения мной.

Когда я совсем выросла, а еще подрос мой младший брат, уровень равнодушия ко мне достиг своего апогея. По крайней мере, я стала еще более остро его ощущать. Так, в один прекрасный день я поздравила брата с Новым годом и получила в ответ: “Спасибо”. Ни каких-то ответных поздравлений, ни слов: “У тебя же первого января еще и день рождения, хорошо отметить, сестренка”. Просто ничего, как будто только у него был праздник.

Мои попытки прояснить у матери, почему так происходит, не увенчались успехом. Она просто отвечала, что ее сын не любит писать, он не любит звонить и прочее. И вообще, нет никакой проблемы, она ведь поздравила меня, что еще нужно?

И снова мама не выбирала меня. В общем-то, она не делала этого почти никогда, если обернуться назад. Но тот случай с пляжем создал какой-то теплый образ, и это сыграло со мной злую шутку, давало какую-то надежду. Внутреннему ребенку было за что уцепиться, чтобы доказать самому себе, что у него есть мама, которая может любить и выбирать его. Такое ведь случалось. Хоть и когда-то очень давно.

Оборотная сторона этой медали в том, что на фоне общего игнорирования тот случай, когда меня все-таки выбрали, создал в мозгу болезненную связку. И это заставляло меня цепляться за людей, которые хоть как-то проявили ко мне интерес. “Он выбрал меня!” – звучал голос подсознания. Вот только это часто оказывались совершено не те люди, которые были нужны, а главное, я не задумывалась, выбираю ли их Я. Не задавалась вопросом, а что мне вообще нужно по-настоящему?

В случае с братом вообще стало понятно, что мать всегда будет выбирать его, а такого варианта, чтобы быть на стороне нас обоих, у нее даже нет в голове. Словно это в принципе невозможно.

Разговор через закрытую дверь

Когда мне было примерно четыре года, папа получил двухкомнатную квартиру на нашу семью. Она была еще не готова к заселению, там не было мебели. Не помню зачем мы отправились туда с матерью.

Кажется, она стояла и болтала на лестничной площадке перед дверью с кем-то из будущих соседей, а я в это время зашла в абсолютно пустую квартиру и закрылась там. Это вышло случайно. Дверь не открывалась ни изнутри, ни снаружи.

Я напугалась и сидела под дверью. Мама, находясь с другой стороны, успокаивала меня. Прошло несколько часов, прежде чем пришел мастер и открыл квартиру.

Долгие годы эта история казалась мне положительной. Мама вроде как переживала за меня, разговаривала через преграду, видимо, в тот момент это принесло мне утешение.

Вот только как я вообще оказалась там заперта? Выходит, сначала моя мать, не обращая на меня никакого внимания, допустила такую ситуацию, что я зашла в пустую квартиру и даже успела закрыть дверь, вряд ли это произошло в одну секунду. Может, это вообще было реакцией на какие-то ее слова, что я захотела отстраниться и зашла в квартиру, дверь захлопнулась, а потом, обнаружив это, мать просто пыталась удостовериться, что со мной все в порядке. Было бы странно, если бы она просто оставила меня и пошла сидеть в кафе, пока ожидала мастера. Все-таки я осталась в пустой квартире, мало ли, что могло произойти. От сильного испуга до засунутых пальцев в розетку. Сначала она накосячила, а потом пыталась хоть как-то исправить возникшую ситуацию, и в лучшем случае “вышла в ноль”, позитивным этот опыт точно не назовешь.

Уничтожить засранца!

Мне было тринадцать лет, я собиралась в школу во вторую смену. Тут подходит мать и говорит:

– Расскажи мне еще раз, что он там тебе сказал.

– Кто?

– Женя.

– Когда? Ничего он мне не говорил, ты о чем?

Женя. Был такой мамин знакомый. Они тогда временно разошлись с отчимом, и она общалась с этим Женей, который был лет на десять ее моложе. Еще у него был друг, он тоже как-то приходил к нам, и они всей толпой сидели на кухне. Только я вообще тогда не поняла, что он должен был мне сказать, этот Женя.

– Как ничего! Ты же мне рассказывала вчера, что он к тебе приставал, предлагал конфеты.

– Нет. Не было такого. Я в школу опоздаю.

Я продолжила собирать рюкзак и одеваться, а мама вдогонку причитала:

– Правда? А я уже всем знакомым позвонила и собрала толпу, чтобы побить его. Говорю: “Этот урод приставал к моей дочери. А если потом он пристанет к вашим детям. Ну куда это годится!”

Я даже не знала, что ответить, потому что Женя ко мне не приставал, мы вообще особо не говорили, тем более наедине. Я видела его пару раз у нас дома и еще столько же в гостях у подруги, мать которой и познакомила с этой компанией молодых друзей мою мать.

– Мам, Женя мне ничего такого не говорил. Я пошла в школу, закрой за мной дверь.

Я начала обуваться, а она выдала:

– Так мне что, приснилось это, что ли?

– Ну видимо. Пока.

В растерянности и смятении я ушла на занятия, а вечером после школы слушала, как мать со смехом пересказывала то, что случилось днем.

– Приснится же такое! А я еще позвонила всем, это же надо! Ххха-хаха.

– Да уж, ну ты даешь, мам.

Я тогда тоже смеялась. Вот дела! Раньше мне казалось, что это хорошо, раз мать была готова так за меня вступиться, если что. Но по прошествии времени и с накопленным опытом разного рода ,смогла переосмыслить то, что было у нас с ней.

Теперь я понимаю, что основная угроза для моего благополучия всегда исходила от нее самой. Может, из-за какого-то подсознательного чувства вины ее мозг и сконструировал такой сон, чтобы дать ей возможность побороться с каким-то противником, якобы обидевшим меня.

Но вообще весьма странно, что человеку приснился настолько реалистичный сон, и у него даже не возникло никаких подозрений посреди ночи, а он просто начал всех обзванивать.

Я до сих пор не знаю, что она потом говорила этим людям, когда поняла, что все ей привиделось. А еще страшно представить, что могло бы быть, если бы она тогда не подошла ко мне еще раз прояснить произошедшую по ее мнению в реальности ситуацию.

Представляю, как к бедному Жене врывается толпа разъяренных родителей и избивает его за то, что он приставал к чьей-то дочери. Его отрицания никто не принимает всерьез. Они пишет заявление в полицию (тогда еще милицию), вызывают меня, а я прихожу и говорю, что он мне ничего не делал. Вот это да! В итоге история якобы благородного поведения матери превращается в историю о том, как из-за меня чуть не избили ни в чем не повинного человека.

Сон ей приснился! Не говоря уже о том, что это вообще за метод такой решения подобного конфликта. Если бы он даже приставал ко мне, при чем только на словах, почему ей не пришло в голову подать заявление в правоохранительные органы и просто перестать с ним общаться после этого? Но она же хотела побить толпой одного человека. Что тоже говорит о той же самой жестокости. Даже в способе “постоять за меня”.

Так уж и быть, можешь ехать

В возрасте шестнадцати лет я бросила школу, мне тогда было очень плохо. Мать все больше подавляла меня, вообще перестала отпускать гулять или переночевать к подруге, хотя раньше я могла у нее оставаться. Теперь мне стали отвечать: “У тебя есть дом, чтобы ночевать”.

При этом в доме рядом была она и постоянно срывала на мне раздражение: “Ты не так дышишь! Ты держишь булочку, как белка. Кто так ест?! Ты ходишь, как палка, хоть руками двигай!” Ее бесило во мне практически все.

Я старалась не показ лишний раз из комнаты, даже стала брать туда еду с собой про запас, чтобы, когда проголодаюсь, не нужно было идти на кухню. Это тоже вызывало раздражение матери. А один раз она выдернула меня из комнаты, чтобы предъявить за то, что якобы я взяла из холодильника более красивый копченый окорок, а менее красивый оставила. Хотя я просто взяла тот, который лежал ближе. При этом тот факт, что ее ребенок боится пересечься с ней в квартире, ее вообще не беспокоил. Неужели она правда думала, что я уносила в комнату еду, чтобы другим не достались более красивые кусочки?!

А я просто не хотела есть и слушать, что я как-то не так держу окорок.

С полной подавленностью в душе я шла в школу, где с таким багажом тоже становилось все труднее. Раньше я могла с выражением читать стихи перед классом, но теперь не могла произнести ни звука, когда на меня смотрели десятки глаз. “Да что с тобой такое?!” – недоумевала учительница по русскому и литературе.

Мне стало казаться, что я выгляжу глупо, когда читаю стихи. По математике вообще пошли двойки. Новая учительница невзлюбила меня и ставила мне плохие оценки. Я попала в какую-то другую реальность, где мне не было места.

Репетитор по математике говорила, что я решила задания хорошо, но когда я делала все то же самое в школе, то все равно получала двойку. Мне грозила даже двойка в четверти. Я ощущала себя просто разбито, ведь раньше была хорошисткой, по многим предметам получала пятерки! Мать пыталась обвинить в проблемах с учебой меня, но тут у меня хватило смелости настоять на том, что она должна заступиться за меня перед учительницей, а еще напомнила слова репетитора о том, что я решаю задачи по текущей теме на четверку.

Мать и вправду пошла к математичке и узнала, что оказывается, та хочет отправить меня из школы со справкой для умственно отсталых, и что я, по ее мнению, видите ли, белая ворона. “Какое это имеет отношение к математике?” – спросила ее моя мать, как она мне потом рассказывала. Что ей на это ответила учительница, я уже не помню.

К слову, после этого, уже переехав в другой город, я участвовала в олимпиаде по математике и даже заняла далеко не последнее место. А позднее вообще получила два красных диплома, один из них – о высшем образовании.

Так что, можно заставить плохо учиться в принципе обучаемого и даже способного ребенка.

Одноклассники тоже улавливали какую-то мою уязвимость. Всегда видно, когда у человека уходит почва из-под ног. Конечно же, они хотели держаться от этого подальше и спокойно проживать свою радостную подростковую жизнь, когда тебе позволяют бунтовать и делать какие-то шаги во взрослении. Между нами образовалась пропасть, однажды я была единственной из класса, кого не отпустили на какую-то общую вечеринку. При чем я хотела пойти, но мать потом выставляла все так, как будто у нее просто более добродетельная дочь, чем остальные несносные дети.

А когда классная руководительница после родительского собрания сказала матери, что все ходят группами или парами, а я вообще одна, она посоветовала мне: “Ну расскажи анекдот!”

Сложно рассказывать анекдоты с огромной дырой в душе, мама! Так я тогда подумала. Мне хотелось ответить: “Ты же и забрала мою уверенность, мою дерзость и веселость, которыми я могла завоевывать любовь и уважение в классе”. Но я была нужна ей в затравленном виде, иначе она не смогла бы постоянно самоутверждаться за мой счет.

Современным подросткам и так не нужен особый повод, чтобы объединиться против кого-то, а так у меня вообще не оставалось шансов избежать участи изгоя.

В общем, мой подростковый возраст был полнейшим адом. Спасала только художественная школа, где я могла выплескивать на холст свои эмоции и общаться в спокойной атмосфере с творческими детьми. Там мне было комфортно.

Я решила бросить школу, когда подходил к концу десятый класс, и только закончить художественную, где мне оставалось учиться несколько месяцев. Сказала матери, что хочу забрать свой аттестат, выданный после девятого класса, и пойти учиться в средне-специальное учебное заведение в Новосибирске. Мне нужно было вырваться прямо сейчас и задышать свободно.

Мать собрала целый консилиум в составе еще моей тети и бабушки. Я неловко уселась на стуле перед ними, и мать описала мою ситуацию, а еще идею о том, чтобы прямо сейчас бросить все и уехать отсюда. Не знаю, что было бы со мной, если бы родственники стали против моего отъезда. Но, к счастью, все сказали, что раз я хочу, и мне тут так плохо, то надо ехать, тем более, я уже не маленькая, и можно учиться там.

На следующий день я не пошла в школу. Какое это было счастье! Моя душа запела. Зато я с гордостью отправилась в художку, даже призналась преподавателю, что бросила учебу. И он не ругал меня, не осуждал, а только отметил, что по мне сейчас видно, как отличаются от других свободные дети. Видимо, я воспряла духом, и это было заметно невооруженным взглядом. Я действительно ощущала себя гораздо легче. Будущий отъезд из моего личного ада и отсутствие необходимости ощущать на себе все эти взгляды детей, которые даже понятия не имели, что мне приходилось переживать, давали надежду на спасение. И тот факт, что мать все же отпустила меня, грел мне душу.

В общем, так я уехала из маленького городка в Новосибирск, где родилась и провела раннее детство, где жил мой отец и бабушка по отцовской линии. Сначала тоже было нелегко, но я хотя бы освободилась от гнета матери и одноклассников. Здесь я могла начать все с чистого листа, что я и стала делать небольшими шагами. У меня снова пошли хорошие оценки, появилась подружка.

Правда, приходилось видеть, как отец злоупотребляет алкоголем. Но меня он не обижал, и это было всяко лучше прошлой жизни. Мне предстоял еще очень долгий путь примерно в пятнадцать лет, чтобы обрести себя окончательно и начать полноценную жизнь.

Все эти истории: и про пляж, и про мое заточение в квартире, и про “ложные приставания”, и про отъезд в другой город я считала положительными примерами отношения ко мне матери.

Как я уже говорила, на мой взгляд очень показательно то, какие детали и ситуации человек выделяет как позитивные. Например, если вам кажется, что в семье все было хорошо, потому что вас кормили и одевали, это грустный показатель. Такие вещи подразумеваются сами собой и являются базой, на которой в свою очередь уже должно располагаться это самое “хорошее”.

Тут поможет простой тест. Вспомните момент, который считаете положительным из вашего опыта общения с матерью. Теперь задайте себе вопрос: “Могла ли она этого не делать, чтобы все прошло для нее гладко?” Так, если бы она вас не кормила, вы бы умерли, ее бы в этом обвинили и скорее всего посадили бы в тюрьму. Значит, нет, не могла не кормить. Значит, это не хорошо и не плохо, а просто минимальная для выживания необходимость. Хорошее – это нечто такое, что в принципе мать могла бы и не делать, но делала из любви к вам. Чтобы порадовать и вызвать вашу улыбку.

Кстати, для теста реальности можно использовать и вопрос: “Могла ли так делать?” Например, протестируем так аргумент: “Я же тебя не избивала”. А что, могла избивать? Вообще, это уголовное преступление. Значит, не делать этого нормально. Если ваша мать приводила вам такой довод, тут надо подумать, а зачем люди вообще такое говорят?

Она что, хотела вас избивать, но держалась изо всех сил? А теперь вот решила высказать, как тяжело ей пришлось, нужно было терпеть, сжимая кулаки. Так не хотелось за решетку. Ведь если человек никогда не хотел и не думал никого избивать, то не будет даже и говорить об этом.

Конечно, это лучше, чем если бы вас и вправду избивали, но раз у матери были такие наклонности, в любом случае они проявлялись в чем-то другом и тоже ранили вас. Это не ваша вина, что люди с такими отклонениями и склонностью к агрессии становятся родителями на общих основаниях и при этом не обращаются за лечением, либо его им не назначают принудительно.

Что можно сказать про описанные выше истории из моей жизни? Давайте протестируем их.

История про то, как мать выбрала меня и взяла с собой на пляж, вместо того чтобы оставить соседям и пойти гулять с подругой.

Могли ли она этого не делать?

Ответ: наверное, могла, если бы хорошо знала кого-то из соседей. Видимо, дела обстояли иначе, и она боялась, что со мной может что-то случиться, тогда ведь проблемы возникли бы и у нее.

Вывод: это не хорошее воспоминание о чем-то светлом, то была необходимость, продиктованная здравым смыслом и элементарными нормами безопасности.

История о том, как я заперлась одна в квартире в возрасте четырех лет, и мать разговаривала со мной через дверь.

Могла ли она этого не делать?

Ответ: нет, не могла. Если бы она просто ушла куда-то заниматься своими делами, как ни в чем не бывало, то я могла бы травмироваться, выпасть с балкона, например, открыв его каким-то образом. Тогда ей нужно было бы отвечать за это перед всей семьей и законом. Ей пришлось отслеживать, все ли со мной в порядке.

Вывод: это нормальное поведение матери в такой ситуации, не более того. Тем более, она сама проворонила, когда я заперлась изнутри в пустой квартире.

История о том, как матери приснился сон, и она хотела побить парня, который якобы ко мне приставал. Пыталась защитить меня, как она думала.

Могла ли она этого не делать?

Ответ: если бы приставания действительно имели место, наверное, никак не реагировать было бы странно. Скорее нет, не могла. Но в данном случае речь идет вообще о несуществующей проблеме.

Вывод: это воспоминание не о материнской заботе, а о бредовом случае, когда человек вел себя неадекватно из-за приснившегося сна и чуть не нанес физический вред третьему лицу. По-хорошему, нужно было пройти обследование, раз она перепутала сон с реальностью.

История о том, как мать отпустила меня в другой город и разрешила бросить школу.

Могла ли она этого не делать?

Ответ: могла. Тогда мне пришлось бы ждать два года до совершеннолетия, и неизвестно, в каком психическом состоянии я дожила бы до него в том гнете.

Вывод: это можно считать хорошим поступком в мой адрес, который был реально нужен и полезен для меня.

То же можно сказать и про обучение в художественной школе. Мать могла не согласиться оплачивать мое обучение там, например. В итоге, из всего, что мне запомнилось за мою жизнь, набирается всего пара значимых и по-настоящему хороших поступков, на фоне всего остального хаоса этого недостаточно, чтобы компенсировать весь пережитый ужас.

Тем более, я по сей день не уверена, насколько это было сделано ради моего блага, а насколько была какая-то своя мотивация. Может быть, она меня отпустила, чтобы полностью посвятить себя сыну, чтобы я не мешала ей и не отнимала ресурсы, тем более, раз я сама захотела уехать. Да еще и родные это одобрили, и она этим сняла с себя всю ответственность.

Выходит, чуть ли не единственный по-настоящему хороший поступок от матери в мой адрес – это разрешение уехать в другой город. Что только подтверждает, насколько все было плохо. Действительно значимый поступок, который оказал положительное влияние на мою жизнь и имел высокую ценность от матери, – это отпустить меня подальше от себя.

Самый большой подвох таких вот светлых моментов, что вы начинаете считать чем-то хорошим для вас очень маленький вклад в ваше благополучие, а то и вовсе просто прекращение прессинга на какое-то время вам видится уже чем-то таким, за что можно благодарить судьбу.

Чтобы разрешить себе счастливую жизнь, для начала нужно осознать, где вы радовались “обглоданной кости”, как куску именинного пирога.

Если вы привыкли радоваться малому, даже неприятному и невкусному, как голодная собака, то счастье будет казаться вам чем-то далеким, недосягаемым. Словно это что-то для каких-то других людей, не таких, как вы. А на самом деле вас просто долго держали на голодном пайке, чтобы те самые редкие подачки более-менее нормального обращения или просто остановка давления на короткое время были для вас чем-то вкусным и желанным.

Поверьте, что имеете полное право на огромный вкусный торт, красиво украшенный, свежий и ароматный, приготовленный на заказ с учетом ваших пожеланий. Только ваш целый собственный торт!

Роковая ночнушка

После того как в возрасте шестнадцати лет я уехала от матери, то первое время крестилась перед ее дверью, когда приезжала погостить, прежде чем позвонить или постучаться. Я готовилась к визиту, как к испытанию. Но мысли о том, чтобы не приезжать, у меня не возникало. Тогда я, как и многие, тоже верила в ложь, что все матери любят своих детей. И хотя после всего пережитого какая-то часть меня уже знала правду, осознавать ее я была еще не готова.

На пороге встречала она, и на лице словно была маска злости, которая не исчезала даже на фоне приветственной улыбки и формальных выражений заботы, вроде вопроса: "Как доехала?”

Накормив меня с дороги, мать всегда давала мне шорты с футболкой, чтобы переодеться, а еще одну и ту же ночнушку. Она была такая белая, полупрозрачная, с розовым цветочным узором.

В этот раз мать так же вручила мне ночнушку. Тогда мне было около восемнадцати лет, и я ни с кем не встречалась, а только мечтала о том, как встречу своего первого парня. Мать тогда еще не разошлась с отчимом, и он тоже сидел с нами, брат что-то делал в своей комнате.

Мы обменялись новостями, как обычно после длительной разлуки в несколько месяцев. И я пошла переодеться в ночнушку. Вышла в ней из комнаты и проследовала в ванную, чтобы почистить зубы и умыться перед сном.

Когда я вернулась в комнату, на меня буквально накинулась мать. Она нависла надо мной всем телом и давила всей своей злостью. Лицо ее перекосило, мне сделалось не по себе.

– Что ты ходишь здесь полуголая?! Сергей на тебя смотрит.

У меня задрожали колени, а в горле пересохло. Что? Да я просто прошла в ванную комнату, чтобы умыться. При чем эту ночнушку она сама мне дала. Я словно проглотила все слова. Она что, приревновала ко мне своего мужика, которого я много лет называла папой?! Да он появился, когда я была еще в первом классе.

– Я-я-я просто умывалась, ты чего?

– Нет. Он посмотрел на тебя, когда ты проходила мимо его кресла, и мне это не понравилось!

Здравый смысл подсказывал мне, что это ненормально. Я ведь ничего не сделала. Я прямо ощущала, как у меня дрожат губы и трясутся поджилки. Словно к моему лбу приставили пистолет. Сколько же в ней агрессии ко мне! Да она ведь сейчас и ударить меня может. Надо что-то сказать. Но что? Она сама дала мне эту ночнушку, а я ничего не сделала. Я просто пошла умыться, и все!

– Ну если он на меня посмотрел, то ему и говори, че это он уставился на меня, – наверное, не слишком уверенно пробормотала я.

– Ты уже не маленькая, и сзади все видно в этой ночнушке.

Я не знала, как мне закончить это нападение на меня. Нужно было просто это остановить, у меня от потока ненависти уже подкашивались ноги.

– Ты же не думаешь, что пытаюсь увести у тебя Сергея, что за бред? Не переживай, у меня вообще не было никакого умысла.

С ума сойти, я же еще и должна ее успокаивать после того, как она ввела меня в состояние шока и просто выбила у меня почву из-под ног. Что-то внутри меня сжалось. А вдруг она не успокоится, вдруг так и будет давить на меня из-за этого все три дня, которые я планировала у них гостить? Она наконец остыла, поняв, судя по всему, что я достаточно хорошо запугана и в самом деле не буду уводить у нее мужа. Что за бред? Нечто, съежившееся у меня внутри несколько минут назад, понемногу расслаблялось. Вроде бы, бомбардировка моего сознания прекратилась, угроза миновала. Я словно убежала от пули, которая могла меня уничтожить.