Читать онлайн Истен бесплатно

За год, до прибытия Кайла в Эллингтон

Глава 1 Кристина

Истен потерял великую королеву, а мы с Кайлом важного человека.

Кано взошел на престол слишком молодым и неподготовленным. Союз с Алианой был финансово выгодным для Истена. Но и без этого мама вложила в королевство свою душу. Пока отец это допускал, она была открыта для простых людей и создавала условия для их стабильной и безопасной жизни. Никогда не была поглощена этим настолько, чтобы забыть о своих детях-двойняшках. Мы были счастливые дети.

Мама быстро шла на поправку после болезни, но через время также быстро ушла из жизни. Меня душит гнев, обращенный на отца. Ни капли искренней жалости и печали в его глазах. Он всегда был равнодушен ко мне и маме, но ведь хоть какая-то привязанность должна была существовать?

Принимая бесконечные соболезнования, я прошла к выходу, прочь из этого зала с толпой страдающих лиц. Пройдет максимум два дня, и они снова вернутся к своим заботам. К отцу выстроилась очередь, и он участливо всех выслушивал, принимал объятья и практически каждому произносил одни и те же фразы: «спасибо», «да, это все неожиданно», «дети потрясены, конечно», «да, она была хорошей королевой».

Я закатила глаза и выбежала в коридор. От серых стен никогда не веяло позитивом, еще и погода отвратна. Я одернула высокий воротник черного платья, но так и не смогла избавиться от давящего чувства.

Ее больше нет. Та, единственная от кого я получала любовь и тепло. Благодаря ей, я все еще живу и нахожу силы бороться за каждый новый день. Возможно, скоро отец найдет способ избавиться от меня или использовать на благо своих амбиций. Но мама учила меня не поддаваться влиянию других. Идти своей дорогой, что она мягко указала.

Я судорожно вдохнула, а на выдохе покатились слезы. Вообще, я часто плачу. В основном от причиненной боли другим, пусть даже незнакомых людей. Остро переношу чужие страдания. Хотя для всех я Кристина, которая сильная. Лишь мама и брат знают меня уязвимой.

У меня остался только брат. Он, должно быть, разбит.

Я нашла Кайла в подвале дворца. Помещение без окон, но довольно уютное. Когда нам было десять, мы с мамой превратили эту захламленную комнату в домашний кинотеатр и место для настольных игр. Одна стена состоит только из полок с книгами и настольными играми. Напротив нее белая стена, на которую направляли проектор. В середине диван на шест мест, журнальный столик, и мягкий коричневый ковер. Словно маленький семейный остров. Сюда практически никто не спускался. Я, мама и Кайл проводили здесь время вдали от других.

Кайл сидит на краю дивана, поставив локти на колени. Руки сцеплены в замок и прижаты к губам. Смотрит в стену словно там серьезный фильм, когда не нужно упустить ни единой детали, чтобы приблизиться к разгадке.

– Ты как? – тихо спросила я, не решаясь сесть рядом.

– Что уже гости спрашивают, куда я пропал? – раздраженно сказал он, так и не взглянув на меня.

– Думаю, они понимают.

– Я не в силах сдерживать чувства, как ты или отец.

Замечание Кайла задело меня. Если я держусь хорошо на людях это не значит, что меня не разрывает внутри. Но больше во мне закипел гнев, что он поставил меня в один ряд с отцом.

– Что отец сдерживает так это довольство нынешним положением.

– Даже в такой день ты смеешь так плохо говорить о нем! – Кайл вскочил с места. – Он потерял жену, свою королеву!

– Извини, Кайл, но для тебя тоже было очевидно. Что он ее не любил.

– Почему ты всегда такая упрямая? Вечно недовольная каждым словом отца. Все делаешь наперекор ему.

Я обхватила себя руками. Его повышенный тон лишает меня сил. Мы никогда не разговаривали так друг с другом. Неужели с уходом мамы наши отношения испортятся?

– Потому что я никогда не была ему интересна. Он делает все, чтобы я не проявила себя, – с горечью сказала я.

Может, он наконец поймет, что это не ревность, и я действительно ощущаю себя чужой. Кайл поставил руки на пояс и отрицательно покачал головой. Кажется, у него этот разговор отнимает силы. Но я уже не могла остановиться:

– А сколько людей страдает по его вине, ты знаешь? Как на других влияют его решения?

– Ты не можешь это точно утверждать. Или ты общалась с этими отбросами?

Я выпрямилась и приподняла подбородок. Да, все же я не послушала Уилла. Но те новенькие оказались такими олухами, что не заметили, как два раза хрустнула ветка под моей ногой. Узнала я многое из их разговоров.

– Я с ними не общаюсь. Но прислушаться к ним не помешало бы.

– Так уходи к ним.

– Кайл…

– Знаешь, мне и самому не нужна эта власть. Захватите, забирайте. Но только возьми потом на себя ответственность, если что-то пойдет не так, как ты ожидала, – Кайл со злостью бросил эти слова и вышел из комнаты.

Ответственность. На мне никогда не было ответственности за что-либо. Наверное, самое тяжелое это отвечать за жизни других людей.

Если кто-то из них пострадает по моей вине, как быть дальше?

Глава 2 Кайл

«Помни, Кайл – твоя сестра, это самое ценное, что есть в твоей жизни. Сомневается она, сомневаешься ты. Радуется она, счастлив ты. Страдает она, не знаешь покоя и ты. Что бы между вами ни произошло, заботиться друг о друге ваша обязанность».

Я считал, что нет необходимости в этих словах, сказанные мамой за неделю до ее смерти. Мы с Кристиной еще с утробы близки и заботимся о благополучии друг друга.

Даже когда ее разговоры об отце обрели негативные замечания, а его решения воспринимались с критикой, я реагировал спокойно. Она и с детства не была с ним близка. Все свое время он отдавал мне, наследнику. Ее упрямство я счел ревностью, но не судил за это.

После потери мамы, и последнего разговора с Тиной, между нами выстроилась стена, к которой каждый боялся подойти. Я бы мог списать это на утрату мамы, если бы не слухи, которыми она обладает об отце.

Только не отбросы. Только бы она с ними не пересекалась.

– Тебя что-то беспокоит, сын?

Я очнулся от своих мыслей. Отец зашел в кабинет тихо, в то время как я собрался изучить политику Эллингтона. Меньше всего этого хотелось, поскольку там ничего интересного нет. Но как будущий король должен иметь представление обо всех странах.

– Все в порядке отец. Сложно сосредоточиться.

– Понимаю. Не так много времени прошло, – он вздохнул и похлопал меня по плечу. – Но чем раньше вернемся к прежней жизни, тем быстрее станет легче.

Гнетущее чувство вновь сжало легкие. Не может жизнь остаться прежней, когда кто-то близкий из нее ушел.

– Что это? Эллингтон? – заинтересовался отец статьей в моем планшете. – Можешь даже не читать, там ничего интересного и отношения с этой страной прекрасные.

Я удивленно посмотрел на отца. О большинстве стран можно так сказать, но почему Эллингтон вдруг особенный? Он повернулся ко мне и нервно постучал пальцами по столу.

– Нет, конечно, можешь почитать. Для осведомленности.

А теперь мне стало интересно. Я редко когда видел отца в замешательстве.

– Ты же был там?

– Да. Было время, – медленно протянул он и сел в кресло, ожидая следующих вопросов.

– И с королем знаком?

– Мы с ним друзья.

– Разве? Я не видел, чтобы вы общались.

– Знаешь, сын, на расстоянии совершено нет тем для разговора. Вот если бы мы встретились вживую, – он уставился в стену и улыбнулся. – Мы бы о многом с ним поговорили.

Ненавижу, когда отец говорит загадками. Пожалуй, хватит вопросов. Просто вернусь к этой статье.

– Кстати, его дочь – твоя ровесница, – неожиданно сообщил он и я вновь поднял на него глаза.

Папа ничего не говорит зря. К чему этот факт?

– Она единственный ребенок? – попытался я перевести тему на семью.

– Да, – сказал он, но я заметил, как тяжело ему выдержать зрительный контакт, но тем не менее продолжает это делать.

– Ладно, – я встал, отложив планшет. – Прогуляюсь немного.

– Послушай сын, – отец поднялся вслед за мной. – Не скажешь мне, как твоя сестра?

Обычный вопрос, но отчего-то я испытал напряжение всем телом. Часто ли он спрашивал о ней? Не припомню.

– Справляется, как и все мы.

Он прищурился, затем отвел взгляд и зашагал по комнате, начав свои объяснения:

– Мы с ней не близки, сам понимаешь. Кристина никогда не питала ко мне теплых чувств.

– Вы бы хоть раз сами проявили к ней внимание, – выпалил я.

Как он может винить только ее? Свою сестру знаю, как никто другой. Если бы он дарил ей свое время и внимание, она бы ответила в сто раз больше.

– Я пытался, – ответил он. – Отказывается. Упрямится. Серьезно, не понимаю, в кого она такая.

Отец засмеялся собственной шутке. Какой смысл, что-либо ему доказывать?

– Послушай, Кайл, – он подошел ближе и положил руку мне на плечо. – Если заметишь, что-то странное в ее поведении… сразу скажи мне. Поверь, если узнаю первым я, будет проще скрыть это от общественности. Но если что-нибудь всплывет из других источников, то и я помочь ей не смогу.

Я медленно кивнул, поверив в его искренность. Меня охватил ужас, потому что отец тоже догадывается. Если Кристина общалась с отбросами, ее ждет суд и приговор к казни.

У меня нет доказательств, а подозрениями подорву ее доверие ко мне насовсем.

«Сомневается она, сомневаешься ты», – сказала мне мама.

Лучше сначала сам поговорю с сестрой.

Глава 3 Кристина

Одна ситуация все не выходит из головы.

Что произошло с мамой за считаные дни, когда она уже шла на поправку?

Я рисковала узнать о собственном отце ужасное, если начну в этом копаться. Но те олухи из отбросов так уверенно об этом говорили:

«– Истенцы даже подумать побоятся об этом. Тем более Кано умеет вводить их в заблуждение.

– Они любили королеву Алиану. Скорее всего, будут добиваться расследования этого дела.

– Что было в тех бумагах, не знаешь?

– Королева Алиана пыталась отправить их юристу. Сейчас ее нет. Значит, это несло угрозу правлению Кано.

– Мария восстановит эти бумаги? Она даст им ход?

– Это займет около года. Через кого она сделает известным их содержание, очевидно, сюрприз…»

Их голоса стихли, а я оцепенело просидела до глубокой ночи, утирая слезы. Они называли маму по имени и в прошедшем времени. Осознание, что ее нет, впервые с такой силой навалилось на меня. Что, если отец виноват? Я уничтожу его или тех отбросов, что посмели предположить такое.

⁕⁕⁕

Я стою перед дверью маминой комнаты. Уже вечер. Вернувшись с последней вылазки, проспала целый день. Сон – хороший способ сбежать от реальности.

Повернув ручку, сделала глубокий вдох. Первый раз войти в комнату, где я больше ее не увижу. Прикоснуться к вещам, которых касалась она. Ощутить ее присутствие, еще не выветренное открытым сквозняком, пыльными поверхностями и одеждой, которую она надевала совсем недавно и не успела отдать в стирку. Представить, что мама сейчас зайдет.

Голова закружилась от обилия свежего воздуха и чистящих средств. Я забежала и опустилась на мамин диван. Тут все сменили на новое. С чего я взяла, что здесь все останется как есть?

Словно мамы и не было.

Я провела рукой по ткани дивана. Пальцы соскользнули в щель между матрасом и подлокотником, нащупав что-то гладкое.

Может, мамины духи или помада? – подумала я с надеждой, что хоть что-то осталось. На туалетном столике ведь пусто.

С трепетом сжимаю эту вещь и открываю глаза. Мамино лекарство. Сжала зубы от досады, что это напоминание не о маме, а о причине ее ухода. Оно должно было помочь. Нам говорили, что шансы высокие. Я подняла глаза в поисках места, куда запустить этот флакон. Вновь посмотрев на него, представила, как разобьется стекло. Жидкость медленно переливается после того, как я прокрутила емкость пальцами.

Медленно переливается.

У меня перехватило дыхание.

Я побежала в свою комнату и вытащила такой же флакон. Выпросила у врача для учебы. Нужно было исследовать популярный препарат и его влияние на ход лечения. Еще тогда я изучила его физические свойства. Лекарство не должно стекать по стенкам. С тем лекарством, что я нашла, одинаковая консистенция, запах и вкус. Но оно переливается, оставляя влажный след, который медленно исчезает. Тот, что я взяла у врача, не остается на стенках флакона.

Внутри не мамино лекарство.

Кто-то подменил настоящее.

Я спустилась к бывшей маминой горничной. Не сказать, что у нас теплые отношения, но относились друг к другу хорошо. Нужно поговорить с каждым, кто мог быть у моей мамы в комнате. Она должна была вылечиться. Врач говорил, что прогноз хороший при условии, что она будет принимать препарат. Кто-то не хотел, чтобы она вылечилась. Кому вообще это было нужно? Я уничтожу этого человека.

– Мне жаль мисс Алиану. Она была такой чуткой, доброй, – осторожно произнесла Луиза.

Считаю ее ровесницей мамы. Она невысокая, немного грузная, волосы черные, как у большинства истенцев. Всегда заплетает их в косу. Горничные носят строгие бордовые платья, закрывающие колени. Луиза наливает мне чай, на этаже прислуги, в ее рабочей комнате.

– Да, мама была добра ко всем, – я посмотрела на Луизу, но та говорит только, если я задаю вопрос.

В этом нет ничего странного, мы ведь действительно не общались, а для многих во дворце я холодная и неприступная личность. К моему сожалению, меня часто сравнивает с той из Эллингтонов. Но та и снаружи, и внутри высокомерная особа.

– Чем вы сейчас занимаетесь? – спросила я.

– В основном здесь, – она наконец села на стул и обхватила руками чашку. – Помогаю на кухне, в прачечной. Первые дни было особенно тяжко. Ведь, мисс Алиана…

Луиза вновь на меня посмотрела, проверяя, не слишком ли она откровенна и не заскучала ли я.

– Луиза, расскажите мне все, – нежно успокоила ее я, коснувшись руки. – Так хочется поговорить о ней.

– Хорошо, – она набрала в легкие воздуха и продолжила. Кажется, даже сдерживает слезы. – Мисс Алиана никогда не была строга и требовательна. Каждый день от нее исходило тепло, что на душе сразу становилось легко, как бы я сама не была расстроена своими заботами.

– Места себе не нахожу, – перебила я, поскольку разговор уходит от главной цели, зачем я пришла.

– Да, да. Как ваш брат?

– В отличие от меня, ему дел хватает. Чтобы хоть как-то отвлечься. Я же тону в своих мыслях.

Луиза сделала глоток чая. Напряжение и нервозность спали. Нет, она не могла подменить лекарство. Она умеет владеть собой, когда нужно, и если бы имела отношение к смерти мамы, то подготовилась бы, чтобы держаться уверенно. Я прекрасно считываю состояния людей, и она тоже горюет.

– Я все думаю, – продолжила я. Пора уже заканчивать этот тяжелый разговор. – Может, она забывала принимать лекарства? Может, мне надо было напоминать или вообще найти другого врача, попробовать другое лечение.

– Миледи, ваш отец о ней заботился! – успокаивающе воскликнула она. Даже удивлена, что я беспокоюсь об этом. – Он всегда напоминал и следил, чтобы она принимала. Так был нежен и беспокоился о ней.

Я слабо кивнула и сжала ее руку.

– Спасибо, Луиза. Мне нужно идти.

Сдержав порыв быстро покинуть это помещение, я медленно зашагала к лестнице, а оттуда по коридору в кабинет отца.

Ее слов было достаточно. Боли пока нет, только неистовый гнев. Что такого знала мама, что он так поступил с ней?

– Миледи Рамирес, вас ждет господин Кано.

– Что? – ошеломленно спросила я.

На меня смотрит дворецкий. Я тут же мотнула головой, потому что, итак, слышала, что он сказал. Что за идиотизм? Наверное, континенты сдвинулись. Когда последний раз меня звал отец?

Главное, как вовремя.

⁕⁕⁕

– Вы звали меня?

Окна в его кабинете закрыты меланжевыми шторами цвета темного дерева. Горит лампа на столе и еще парочку на тумбах и журнальном столике. Отец стоит, положив одну руку в карман брюк, а другой держит лист. Глаза на меня так и не поднял, но содержимое на этой бумаге вызывает у него скуку.

– Кристина, проходи садись, – он указал на стул, напротив него.

Не смотрит на меня. Никогда не смотрит.

– Сегодня в руки мне попало это письмо, – он поднял конверт с эмблемой медицинской академии.

Единственное, куда я подавала заявление, потому что это мечта. Учится там это то, ради чего я встаю каждое утро.

– Удивительно, как оно могло к вам попасть, – сказала я равнодушно. Если это письмо попало к отцу, каким бы ни был ответ, его решение не в мою пользу. – Здесь есть право на личную жизнь? Оно должно быть у меня, но я вижу, вы уже его прочитали.

– Да. Мне интересно все, что касается тебя с братом. Ты даже со мной не посоветовалась, когда решила туда поступать.

– Помогли бы с поступлением? – саркастически ответила я.

– Запретил бы.

Я поникла. Думала в его интересах держать меня подальше от себя.

– Тебя, кстати, приняли, но я им уже сообщил, что ты не сможешь у них учиться, – он порвал письмо, впервые так пристально глядя в глаза.

– Отец, прошу вас, – вымолвила я, сквозь слезы.

– Довольно, Кристина. Тебе не идут слезы. А упрямство мне уже надоело. Твоя роль ждать, когда я придумаю наилучшее для тебя применение.

– Я не какая-то вещь!

– Ты дочь политика! Все политики и их дети живут не своими интересами.

– Вам это не мешает. Вы делаете только то, что вам выгодно.

– Много знаешь о жизни, чтобы мне указывать?

– Знаю достаточно, чтобы вас казнили за убийство королевы, – произнесла я шепотом.

– О чем ты?

Его взгляд заметался. Он поправил пиджак и встал ровно. Я раскрыла ладонь, в которой все это время сжимала флакон.

– Мама умерла, потому что вы не дали ей вылечиться, – мой голос сорвался.

– Впечатлен, – уголки его губ приподнялись. – Моя дочь оказалась умной. Что ты собираешься делать?

Вот же сволочь. Не отрицает, не испытывает угрызений. Прости, мама. Кто может идти против него?

– Позвольте мне поступить в академию и уехать. Уйдите в отставку, а Кайл станет королем, – решительно произнесла я и скривилась.

Мама не вернется, если я докажу, что отец виновен. Она учила искать возможности в любой ситуации.

– Иначе, что?

– Все узнают об этом.

– Пойдем со мной, – отец направился ко мне.

– Я никуда с вами не… – он схватил меня за руку и повел по коридору, по пути приказывая охране сопровождать его.

Я пыталась вырваться, потом вспомнила, что у меня есть голос, и закричала, а он закрыл рот рукой. Вывел из дворца и усадил в машину.

– Сообщите отряду явиться в поселение на юге, – приказал он по рации и сел рядом со мной.

– Куда вы меня везете?

– Зря не уделял время твоему воспитанию. Но думаю, этот урок запомнишь на всю жизнь.

Я отвернулась, закусив губу. Еще не стемнело. Небо серое и зловещее. Никогда прежде мы не проводили вместе больше пяти минут, и никуда я не ездила рядом с ним. Может, ничего страшного? Он ничего со мной не сделает, раз берет собой столько гвардейцев. Но желудок стягивает узлом.

Может, он хочет доказать, что не виноват в смерти мамы? Пусть, пожалуйста, это будет так.

⁕⁕⁕

Прошло около двадцати минут. За все время никто не проронил ни слова. Трасса плохо освещена, но, когда машина повернула, вдали показались слабые огоньки.

Видимо, то самое поселение.

Деревья уже окрашены в темный цвет. Меня схватили за руку и вывели на пустую поляну. В нескольких метрах начинается дорога, по обе стороны расположились маленькие дома, уличные фонари. Дорога убитая, здания нуждаются в ремонте. Голоса, музыка. Несмотря на позднее время, здесь кипит своя жизнь.

Я никогда не была в таких местах. Оказывается, в большом городе не оставляет чувство, что ты здесь чужая, пускай даже родилась там. Я смотрю на этот крохотный городок. Поспорила бы на то, что здесь все знают друг другу и никто не остается незамеченным. Слышу смех. Какое-то городское веселье происходит на улице.

Наверное, мне просто стоило перебраться в город поменьше.

– Знаешь, там довольно милые жители, – сказал отец, рядом со мной. – Дети разных возрастов. Пожилые люди, всю жизнь трудившиеся на этой земле. Можно простить им неуплату налогов, но не покровительство отбросов.

От чего-то пробрало холодом. Вспомнила, что отец здесь. Что он сказал? Что-то о прощении?

– Кристина, ты меня слышишь?

«Можно простить им неуплату налогов, но не покровительство отбросов», – вот что он сказал.

Меня никогда не били в солнечное сплетение. Но так это ощущается?

– Отец, нет! Не наказывайте всех!

– Пусть другие видят, что их ошибки влияют на остальных.

– Нет, нет, отец, пожалуйста!

Я вцепилась в его руку. Черт. Я же его дочь! Он не может намеренно причинить боль. Это не может быть правдой. Он не может убить невинных людей.

– Знаешь, что Кристина? – он убрал мои руки, будто ему противно даже прикасаться ко мне. – Каждый раз, когда ты захочешь в чем-то обвинить меня, страдать будет сотни людей. Это я тебе обещаю своей головой.

Я не могу выдавить рыданий. Дыхание прерывается, я смотрю остолбенело, и не могу дышать.

Он холодно приказал:

– Приступайте. А вы двое держите ее крепко.

Резкая боль пронзила левое предплечье. Я вскрикнула и дернула ее, но гвардеец крепче ее сжал. Около десяти человек в черной форме и масках прошли мимо нас к деревне, держа обеими руками огромное оружие. Я не видела такое ни разу. Кажется, им самим тяжело нести его. Кто-то справа слабо и медленно обхватил мою руку чуть выше локтя. Инстинктивно хочу посмотреть кто это, но впереди ослепляет вспышка.

Все начало покрываться пламенем.

Первый крик был моим. Дальше последовали остальные.

Хватка усилилась, но я извивалась, что есть сил.

– Отец, не надо! Останови это! Они беззащитны!

Он смотрит вперед хладнокровно. Его люди сжигают все на своем пути. Раздается треск, жар доносится даже до меня. И нарастающие крики паники и боли.

Это происходит сейчас. Я это слышу. Мой страшный кошмар стал реальностью. Передо мной страдают и гибнут люди, а я ничего не могу сделать.

– Этого достаточно, отец отпустите меня!

Я кричу и умоляю. Вслух ли это или про себя. Из меня будто выбили воздух. Я пытаюсь вдохнуть, в надежде, что это придаст сил вырваться, но тело сотрясает. Ворота деревни закрывают. Никого не выпустили. Форма защитила гвардейцев от огня, но те люди…

– НЕТ! Прошу! Пожалуйста, не надо, – я не узнаю свой голос.

Перед глазами все смещается из стороны в сторону и вены на висках пульсируют. Я ослабла и смотрю до тех пор, пока не погасло пламя. Будто это просто на экране.

Затихли крики и наступила давящая тишина. За короткое время он убил людей. В наказание для меня.

– Картер, можете ее уже отпустить, – приказал он. – Девушка сильная, сама доберется.

За моей спиной стихли шаги, а затем и шум колес. Я смотрю вперед и слышу крики. Хотелось бежать, спасти хоть кого-то. Но спасать некого. Крики поселились в моей голове.

Люди мертвы, но эти голоса останутся навсегда.

Я наклонилась вперед и зажала уши ладонями.

– Нет-нет-нет, этого не может быть, этого не может быть.

Не было этого.

Не было.

Глава 4 Кайл

Заговорить с сестрой никогда не составляло труда.

Но сегодня я провел несколько часов, подбирая удачные формулировки вопросов, так чтобы она не думала, будто я ей не доверяю. Сейчас мы находимся в тех отношениях, когда одно неудачное слово способно разрушить наши отношения. Я боюсь, что она разгневается, попросит меня уйти, решит, что я на стороне отца.

Она не понимает, в какой находится опасности.

– И почему так тяжело сказать об этом, – я стукнул кулаком по стене и разжал пальцы. Некоторое спокойствие это приносит.

Когда я решил, что готов, оказалось, что моей сестры нет в комнате и где-либо в пределах дворца. Уже два часа, как стемнело, но ее по-прежнему нет. Даже отец вернулся неизвестно откуда. Я не стал переодеваться, планируя скорее закончить этот разговор, но от долгого ожидания одежда начала теснить, и я выправил рубашку.

Да куда она запропастилась?

Прошло еще около двух часов. Хотел бы я подумать, что у подруг, но у нее их нет. Может, в клубе? Нет. Ее увлечение танцами быстро сошло на нет. Ее могли забрать отбросы, если она и правда с ними общается. Хотя не завидую я тем, кто встанет на пути моей сестры. Да, этот вариант точно отпадает.

За дверью послышались быстрые шаги. Обычно они такие, когда Тина зла и следом должна хлопнуть дверью. Но этого не произошло. Я выглянул в коридор. Никого. Дверь в ее комнату приоткрыта и горит светильник.

Я иду, прислушиваясь. Торопливые шаги по комнате, тишина, шорох и так снова. Подойдя ближе, я услышал всхлипы.

Неужели снова узнала о какой-то страшной новости?

Я приоткрыл дверь, Крис даже не заметила. Моя сестра собирает вещи в рюкзак. Лицо перепачкано чем-то черным, будто землей или углем. Волосы выбились из собранного пучка.

Не видит меня. Я не могу шевельнуться. Будто это разобьет ее окончательно. Она что-то мычит себе под нос, останавливается, стучит ладонями по голове, вздыхает и вновь мечется по комнате.

– Тина? – спросил я осторожно.

Она застегивает рюкзак и замирает на невидимой точке на кровати.

Нет. Так не может продолжаться.

– Тина? Что с тобой? – воскликнул я и подошел ближе.

– Кайл, – она разрыдалась, но подняла руки, показывая, что не нужно к ней подходить.

На самом деле я и не знал, что делать. Кристина часто приходила в мои объятья плакать. Я не знаю другого способа успокоить ее, кроме как обнять и заверить, что мы справимся со всем.

– Я ухожу, – сказала она, овладев собой. Но вижу, как сотрясается ее тело. Как же могу ее отпустить? – Не говори отцу. Иначе он сделает хуже того, что уже сделал.

Значит, дело в отце. Выходит, я опоздал.

– Что он…

– Нет, – нервно и громко ответила она. – Ты не посмеешь задавать этот вопрос!

Лучше видеть сестру в гневе, чем в отчаянии.

– Куда ты пойдешь? – спросил я осторожнее.

Хоть что-то из происходящего должен понять?

Она закинула на плечи рюкзак и подошла. Поцеловала меня в щеку и сказала:

– Не ищи меня. Кайл, рано или поздно тебе нужно исчезнуть из жизни отца, как это делаю я. Иначе он сломает и тебя.

Задержать ее и доложить отцу или отпустить? Вот, черт, понятия не имею. Кристина уже вышла в коридор быстрым уверенным шагом. Я смотрю ей вслед.

Хуже всего это помешать ей уйти.

Она остановилась у лестницы и оглянулась. Увижу ли я ее снова? Я медленно кивнул, она ответила слабой улыбкой и умчалась.

Туда, где обретет смысл.

Здесь его нет.

Глава 5 Кристина

Я бежала.

Казалось, отец в любой момент доберется до меня или же стук сердца в ушах и затрудненное дыхание не дает вернуться в пережитый ужас.

– Проклятье! – взревела я, когда в очередной раз, споткнувшись, полетела на землю.

Я закашлялась и перевернулась на спину. Боюсь представить, сколько ссадин и синяков собрала. Перед глазами сквозь листву видно звездное небо. Который сейчас час? Не представляю. Я прикрыла рот, чтобы сдержать смешок, но это не помогло. Я истерично засмеялась и закашлялась.

Я не боюсь быть одной ночью лесу, но ужасаюсь от мысли вернуться к отцу.

– Ну же, Крис, вставай, – сказала себе под нос, повернувшись набок.

Не получается оттолкнуться руками и просто сесть. Даже думать о попытках встать тяжело. Я опускаю голову на землю и отключаюсь.

⁕⁕⁕

Холодно. Я пытаюсь нащупать, чем укрыться. Оставив эти попытки, поджимаю колени к груди. Дрожь не проходит. Кто-то кричит. Приглушенно. Я распахиваю глаза и резко сажусь.

Светает. Возможно, пять или шесть утра. Кто же так кричит?

Поднимаюсь на ноги и судорожно вздыхаю от боли. Да, я ведь накануне бежала. От этих криков. Не помню зачем, но мне надо в лагерь повстанцев. Отец сделал что-то ужасное. Им нужно знать.

Я нашла знакомую тропу, но бежать не смогла. Кажется, это недалеко. И меня скоро обнаружат. Надеюсь, сразу отведут к лидеру. Что я ему скажу?

Понемногу начала согреваться, но по-прежнему дрожу. Я пережила нечто ужасное, только… только не помню.

Отбросы хитры и бдительны, но не в сравнении со мной. Однажды я зашла слишком далеко. Подходить к лагерю опасно. Никто не должен знать, где они находятся. Я заметила только место, где они встречаются, очевидно, с теми, кто из лагеря. Дальше пройти я не смогла. Несколько людей дежурит в этой части и, возможно, расставлены ловушки.

Меня не отпустят, когда найдут, а может даже и не дадут шанса поговорить с лидером. В любом случае хуже того, что произошло, быть не может.

Что же произошло?

Я вскрикиваю и мир переворачивается. Повисла вниз головой, земля в метре от меня. Ну наконец-то, только найдите меня скорее.

Прошло не больше двух минут, кровь уже прилила к лицу, и меня затошнило. Двое с оружием в руках и масках, закрывающих нижнюю часть лица, внимательно меня рассмотрели и переглянулись.

– Послушайте, – решила я все же перестраховаться. – Я знаю Уилла.

Не зря же он мне имя назвал?

Меня медленно спустили на землю и нацепили наручники. После звонка одного из них приехала машина. Серьезно? Нет, только они способны незаметно перемещаться в лесу на машине. Темно-зеленый корпус, без боковых окон и компактная. На четыре места, точно не больше. Меня усадили на переднее.

Пейзаж за окном не менялся. Я удивилась, что мне не надели мешок на голову или не завязали глаза. Водитель поглядывает подозрительно и даже с сочувствием. Браво, Крис, обычно я внушаю страх. Как же я выгляжу сейчас и почему? Или дело в том, что я часто отключаюсь? Не помню, как выхожу из машины, путь до оврага, где надежно спрятан вход. Они под землей?

Над стальной дверью словно поработал художник. Внешняя сторона сливается с каменной стеной и укрыта каким-то вьющимся растением. В жизни не догадалась бы.

Снова обрывками остальной путь и вот уже стою перед Уиллом и какой-то женщиной в скучном офисном кабинете, но навороченным по-современному. Белые столы, техника. Однако, выглядит богато.

Уилл, увидев меня, улыбнулся. Женщина, что старше его этого не заметила, так как стоит впереди. У нее светлые волосы с золотистым оттенком. Взгляд холодный, задумчивый, настороженный. Точно лидер. Скорее выше Уилла по роли. Одета, как подобает. Белая рубашка и брючный костюм серого цвета. Дорогой. Это мне легко определить.

Оказывается, отбросы не живут впроголодь.

– Рамирес, – уточнила она и этим нанесла оскорбление. Я не хочу больше носить эту фамилию. Женщина не внушает мне страх, но от чего-то слово вымолвить не могу.

– Что тебе нужно? – продолжила она.

– Я… я, – ужас, Кристина, это так жалко. Я подняла подбородок, набрала больше воздуха в легкие и произнесла увереннее. – Я намерена остановить отца. Покончить с его правлением.

Женщина внимательно разглядывает меня, Уилл приложил руку ко рту.

– Я сказала что-то смешное? – произнесла строго я.

Она повернулась к нему, а он вскинул руки в жесте «виноват». Они точно мать и сын.

– Извини, – начал он. – Не каждый день приходят дети политиков и жаждут скинуть их с престола.

– Выражаясь иначе, – заговорила спокойно женщина. – С чего ты решила, что мы тебе поможем?

– Вы ведь тоже этого хотите, разве нет? Кано вас истребляет.

– Наши цели идут дальше того, чтобы просто свергнуть Кано.

– Поскольку вы еще этого не сделали, останусь, чтобы ускорить этот процесс, – решительно заявила я.

Уилл вновь растянулся в улыбке. Я промолчала, чтобы не уйти с темы разговора.

– Почему ты пришла именно сейчас? – она склонила голову. Наверное, ответ на этот вопрос будет решающим.

Я прокручиваю события вчерашнего дня, пытаясь уловить, что же произошло? Все бывают недовольны отцами, но что сделал он?

В помещение кто-то зашел, но звуки стали приглушенными.

– Мария. Известно, что Кано сжег поселение в полчаса езды от города.

– Сколько там было наших?

– Около пятнадцати процентов и плюс еще столько же сочувствующих. Но, они уже давно не вели там деятельности и даже не связывались с нами.

Мария посмотрела на меня, но выглядит она расплывчато. Я притронулась к глазам. Слезы. Что? Нет, нет. Только не на людях.

– Ты знаешь, что-нибудь об этом? – спросила она.

В голове замелькали картинки. Горничная мамы, флакон, письмо из академии, смерть мамы по вине отца и огонь. Крики вновь прорвались в мое сознание.

Все из-за меня.

Из-за меня.

Слезы и воспоминания душат. Меня трясут за плечи, и я поднимаю глаза на Уилла. Он смотрит обеспокоенно и совсем игнорирует, что говорит ему та женщина.

По ее тону, понятно, что она считает меня психически больной.

– Мария, ей просто нужно отдохнуть! Скорее всего, пережила сильное потрясение.

Точно хочет выгнать меня. Мария. Запомню. А вот, Уилл, защищает меня.

– Ты услышал меня, Уилл? Прояви доброту, но, чтобы завтра ее здесь не было!

Прозвучало откуда-то издалека и захлопнулась дверь. Меня уже ведут по коридорам.

– Ничего, ничего, – шептал весело Уилл, мягко придерживая меня за плечи. – Вот увидишь. Пройдет немного времени, и ты уже без стука будешь врываться в ее кабинет и выражать недовольства.

Он засмеялся, и мои губы тронула улыбка.

Глава 6 Кайл

Я сослался на головную боль.

Одним видом мог выдать, что видел, как уходила сестра и во сколько. Раньше отца не волновало, где она проводит время, но сейчас заметит ее отсутствие. Главное как можно скорее оттянуть этот момент и сообщить, что со вчерашнего вечера я был в комнате и видел сестру только днем.

Надеюсь, она успеет уйти. Осознание накрыло меня. Здесь больше нет мамы и сестры. Но у меня есть отец, и я люблю его. Только почему с их уходом я чувствую, что остался один?

Что сделал отец, из-за чего Кристина ушла? Я не могу этого понять. Отец не плохой человек, но почему все вокруг пытаются доказать обратное? Плохой правитель, алчный человек. Я вижу, сколько усилий он прилагает, чтобы Истен процветал. Не любит свою жену? Имеет романы на стороне? Он был добр к маме, я видел. Скандалов никогда не было. Не слышал от него грубого слова.

Неужели я что-то упускаю?

В дверь постучали. Я втянул воздух. Отец рано или поздно пришел бы лично осведомиться о моем здоровье.

– Кайл, прости, что вынужден беспокоить тебя, но я должен сообщить тебе неприятную новость.

Я напрягся всем телом. Что может означать эта новость? Молю, чтобы только тот факт, что сестра сбежала, а не что-то с ней случилось.

– Твоя сестра ушла, – сказал он ровно и безразлично, словно и не удивлен этому.

– Куда? – постарался выдавить я непонимание.

– Официальная версия будет такая – вышла замуж за бизнесмена и уехала в Аларейм. Именно эту новость будем продвигать в массы.

– А на самом деле?

Отец тяжело вздохнул. Наигранно как-то даже.

– Кайл, я понимаю, что вы были близки с сестрой, и тебе возможно тяжело это слышать. Она сбежала. Что, собственно, от нее и ожидал.

– Как вы поняли, что сбежала?

– Я это знаю.

– Вас совсем не волнует, что с ней? – выпалил я.

Никогда не обвинял его в чем-либо. Даже не представляю, какой будет его реакция. Отец скучающе оглядел комнату. Потом задержал взгляд на мне. Я нервно поправил свой галстук. Молодец, Кайл. Убеждает всех в головной боли, но принарядился как полагается.

– Она взрослая девушка, вольна поступать как хочет. Сейчас главное, чтобы другие не строили догадок, а поверили в то, что скажем мы.

– Уверен, вы все уладите, – произнес я и схватил пиджак, чтобы уйти и приступить к работе.

– Кстати, сын, – остановил он меня. – Для тебя есть новая работа. Как станет лучше, зайдешь в кабинет, я введу в курс дела.

– Что за работа? Кажется, мне хватает.

– Тебе нужно научиться общаться с врагами.

– Врагами?

– Кайл, сразу скажу. Работа неприятная. Тебе нужно будет общаться с отбросами. Я дам список, приговоренных к казни. Выведать информацию, разговорить их.

Отец сказал это так легко, будто мне просто нужно опросить детей об их хобби и отправить дальше играть.

– Почему я?

Мы смотрим друг другу в глаза, и впервые я вижу что-то чужое в его глазах. Дело в просьбе или его дальнейших планах, что мне еще неизвестны?

– Ты располагаешь людей к себе. К тому же нужно хорошо знать врага. Когда взойдешь на престол, будешь лучше понимать, как с ними бороться.

– А вы разве не покончите с ними до того, как это случится?

Отец уже выходил из комнаты, как я произнес эти слова и тут же пожалел. Не годится. Я опять спорю с ним. Нужно было просто согласиться.

Но отец расплылся в улыбке:

– Ну хоть кто-то верит в меня.

Кристина, – мысленно обратился я. – Если бы только ты мне все объяснила.

Глава 7 Кристина

– Никогда не забывай, что здесь ты только благодаря мне.

Я улыбнулась, а рядом со мной возник Уилл. Он легко коснулся моей руки, и этого жеста хватит, чтобы почувствовать себя особенной. Возможно, этим он мог просто намекнуть, чтобы я шла медленнее, но подобное внимание со стороны Уилла Макадама способно поднять дух каждого в лагере. Мы практически всегда вместе. Два главных лидера в этом подземном бункере и я удостоена его большим вниманием.

– Это не повод каждый раз просить меня выйти в твою смену.

– Ну же, Крис? Обещаю это последний раз.

Я ухмыльнулась и бросила взгляд, мол еще подумаю.

В бункере проживает около пятисот человек. Мария президент их движения под названием Арлен. Это логично, хоть и зовут их остальные повстанцами или отбросами. Последнее считается оскорбительным, но не для движения Арлен, а для тех, кто самоутверждается, называя их так.

Арлен ведет деятельность также удаленно. Их люди проживают в Эллингтоне, Истене и в кочующих лагерях.

Уилл, как сын президента, первый лидер и отвечает за деятельность вне бункера. Все решения Уилл и Мария обсуждают и принимают вместе. Конечно, последнее слово за ней, и всегда они были согласны друг с другом.

Пока не явилась я.

Не знаю как, но именно Уиллу удалось убедить оставить меня. Своим умом, бесстрашием, умением влиять на других одним лишь взглядом, я заслужила место второго лидера, но все действия совершаю только с согласия Уилла. Мои приказы выполняют, ко мне прислушиваются. Я поддерживаю порядок и положительный дух общества.

Несмотря на высокое положение, мы часто получаем смены дежурства на открытом участке. Главные блокпосты, где мы отпускаем и принимаем разведчиков, отслеживаем, нет ли опасности, ведем отчет, передаем информацию Марии. Скучная работа, но я люблю находиться на поверхности. Все же в бункере давит слой земли и железа.

Узнав об этом Уилл, упрашивает хотя бы иногда заменить его. Ему куда интереснее изучать деятельность нынешних политиков, положение в странах и как он и обещал, планировать уход из лагеря.

– Кристина, опаздываешь.

Не поднимая взгляда от бумаг на столе, произнесла Мария. Как она легко догадывается, что именно я на пороге!

– Я ее задержал. – Уилл появился следом.

Мария недовольно посмотрела на меня и Уилла. Когда она отвернулась к столу, он подмигнул мне.

– Мы получили неожиданные, но весьма занимательные новости, – сказала Мария, медленно ходя из стороны в сторону. Стук каблуков на самом деле отвлекает. – Кано намерен женить своего сына на принцессе Эллингтона.

Я не смогла сдержать смешка. На этой высокомерной особе? Кано нужны люди, которыми можно управлять. Принцесса Эшли точно не будет польщена его предложением. Уилл толкнул меня плечом, а Мария пропустила мою выходку.

– Предполагаю, через три недели он прибудет на бал в Эллингтон.

– Считаешь, это решение несет угрозу? – спросил Уилл.

– Скорее это наше преимущество. Достаточно убедить будущую королеву в его грязных мотивах и предложить сотрудничать с нами.

– Серьезно? И что мы будем с ней делать? Постель застилать и холодные напитки приносить?

– Кристина, ты, кажется, забываешься.

– Прости Мария, но как это связано со свержением Кано?

– Как только она признает наше движение официальным, все улики против Кано приобретут вес. И его королевское величество потерпит крушение, а каждый из нас вернется домой.

Я закатила глаза. Как красиво и легко звучит. Мария всегда сначала видит результат, а уже потом разбирается с препятствиями.

– С чего бы ей кого-либо из нас слушать?

Уилл кивком согласился с моим вопросом.

– Показать, что мы владеем информацией, которой у нее нет.

– А мы ею владеем?

– Мы ее уже отправили во дворец.

– Быть максимально честными, вот наш девиз, – вскинула я кулак.

Уилл засмеялся.

– Кристина, ты здесь не для того, чтобы веселить нас юмором.

– Простите, – нарочито сказала я. – Но, если принцесса в какой-то момент узнает, что ей манипулировали, не отмоетесь и больше не заслужите ее доверия.

– Уверена есть то, чего не знает ни Эшли, ни мы. Этим будет шантажировать Кано. Это будет скрывать Грегори. Иначе, Кано слишком безосновательно надеется на этот союз. Мы лишь дадим ей другую информацию.

– Как ты собираешься это сделать? – спросил Уилл.

– Оказаться во дворце на длительной основе и установить с принцессой дружеские отношения.

– Мне устроится служанкой?

– Там ты мне не нужна. Уилл, ты устроишься на работу лакеем. У них открыта вакансия.

Меня пугала мысль, что Уилл будет далеко. Рядом с Эшли.

– Не переживай, – сказала она, от чего-то радостно глядя в глаза. – Твоя задача – наладить связь с Кайлом. Он должен, как и мы тянуть время до помолвки и убеждать Эшли не давать согласия и отказа.

– Мария, я год с ним не виделась. Он всегда верен отцу и не будет меня слушать. Вообще, зачем он вам?

– Мне важно знать, на какой стороне он планирует оказаться.

– Уж точно не на вашей, – воскликнула я, а Уилл пихнул локтем. Не могу ничего с собой поделать.

– Тем не менее я приказываю тебе, выйти с ним на связь.

Она отвернулась, значит, нам нужно покинуть ее. Что я тут же и сделала.

Я мечтаю увидеть брата.

Предупредить, чтобы держался от всего этого подальше.

Глава 8 Кайл

Мне не приходилось общаться с отбросами.

Даже отец первое время не спрашивал, но сегодня вдруг вспомнил. Парень, с которым он поручил мне поговорить, старше меня лет на десять. Я решил, что это будет мой первый и последний разговор с кем-либо из них. Дальше пусть поручит мне другую работу.

Охранник с оружием наперевес открыл железную массивную дверь. Отбросы отбывают свое содержание в просторных залах с зеркалом на всю стену. Они все попадают сюда раненными, грязными. Глядеть круглосуточно на свой жалкий вид тошно.

Раз в день их кормят, и приносят им воду. Они даже не могут полноценно принять душ, но санузел и раковина им обеспечена. Больше в помещении ничего нет. Бесцельное существование с заранее уготованной участью здесь угнетающе и отвратительно.

Мне жаль каждого, кто находится в таком положении. Но ведь они знали на что идут? И я не могу отмахнуться от личного вопроса: ради чего такие жертвы?

Парень сидит на полу, прислонившись к зеркалу. Он ссутулился и опустил голову, крутя в руке, кажется, единственный предмет, что здесь есть – дешевый перстень, будто это самая потрясающая вещь на свете. Светловолосый, челка касается его ресниц. Он одет в белую растянутую майку и черные свободные штаны. Босиком. Очевидно высокий. Худой, но не истощенный.

– Том Колин. Я Кайл Рамирес и в моей власти вас освободить.

Он, не поднимая на меня глаз, засмеялся:

– Освободить? Мой друг, ты немного наивен.

Я удивлен подобной фамильярностью, но его положение и так хуже некуда.

– Уверяю, если вы расскажите о повстанцах, король будет милостив к вам.

– Повстанцы. Отбросы. Вы уже определитесь.

– К сожалению, я не знаю, к какой группе вас отнести. Но вы делаете все, чтобы подорвать власть Истена.

– Причину не пытался понять, мой друг? – он поднял глаза на меня.

Может, сейчас он станет наконец серьезнее?

– Деньги, власть или вам просто что-то не нравится, – я заложил руки за спину и прошелся в этом помещении.

– Ты назвал то, что движет твоим отцом, – заявил он и голос его зазвучал тверже. – Если бы это двигало нами, Кано давно бы потерпел крах.

– Какой тогда ваш мотив?

– Вернуть то, что отнял у нас Кано.

Том многозначительно взглянул на меня, а затем улыбнулся тому факту, что я не понимаю, что у них отнято. Конечно, он это понял и продолжил:

– Как считаешь, принц, к какому королевству или стране мы принадлежим?

Я задумался. Гипотез хватало, но официально ни одна из причин не была признана королем. Но нападали они только на Истен. Значит, к нам у них было что-то личное.

– Затрудняюсь ответить.

– Арлен.

Ни одна ассоциация не пришла мне на ум. Понятия не имею, значение этого слова.

– Что Арлен?

– Тот участок у океана. Где сейчас самый востребованный курорт. Это наша страна. Маленькая. Но такая живописная и просторная. Была нашей, пока твой отец не решил забрать эти земли.

Он был прав насчет популярности этого участка. Не секрет, что большая часть дохода идет оттуда. Элита и туристы из других королевств часто проводят там отпуск. Дико слышать, что оно не является нашим.

– Эта земля давно принадлежит нам.

– Историю разве нельзя переписать?

– Конечно. За этим стоит не один человек и к тому же эту информацию не пресечь среди обычных граждан.

– Твой отец мог бы направить свой ум на великие дела, но… алчность, жадность, эгоизм. И вот, Арлен стерт с лица земли. А что граждане? Каждый, кто произнесет слово Арлен, проходит в Истене через виселицу. Даже не являясь повстанцем или сочувствующим.

Арлен действительно звучало из его уст опасно и зловеще. Но другие королевства и страны? И там это должно было быть известно.

– Не верю, ни единому слову.

– Друг…

– Мы с вами не друзья, – мой голос эхом пронесся по этому холодному пространству.

Похолодело даже у меня внутри, понять бы только отчего. Я решил уйти прочь.

– С Кристиной было гораздо легче подружиться, – бросил едва слышно он мне вслед.

Я потрясенно обернулся. Этим и выдал себя.

– Даже не заподозришь меня во лжи и не скажешь, что твоя сестра в Аларейме?

– Как она?

Уйти она могла только к ним. Я счастлив, что она жива, но омрачен новостью, что она с ними.

– Все боятся снискать ее недовольство.

Вдруг мы оба заулыбались. Том продолжил:

– Мне довелось общаться с ней целый месяц. Ее местоположение даже тебе раскрыть не могу. Для ее безопасности.

Я кивнул, в благодарность за подобную предусмотрительность.

– Принц, – произнес гвардеец, впустивший меня сюда. – Король приказал вам явиться к нему.

– Иду, – я задержал взгляд, в надежде, что Том скажет что-то еще про Кристину.

– Успейте до этого времени найти книгу Сокровища поэзии, страница 167. Если тебе нужно доказательство, что я говорю правду, мой друг.

Я молча направился к выходу.

– Распорядитесь, чтобы заключенному дали теплую кофту и носки. Он пробудет здесь немного дольше, чем остальные.

– Есть, сэр.

Не стал бы смело утверждать, что в камере, где находится Том холодно. Но озноб не проходил, пока я шел к отцу в кабинет.

Мне стало не по себе оттого, что сообщил Том.

Глава 9 Кристина

– Будешь по мне скучать? – Уилл шел позади.

Очевидно, тоже выставили за дверь. Его явно забавляет, свалившееся на него задание.

– Скорее сочувствовать. Принцесса Эшли невыносима.

– Ты судишь только по тому, что показывают на телеэкранах.

– Я отлично считываю состояния людей. Даже через телеэкран.

Мы уже дошли до моей комнаты, и он зашел следом. Без разрешения. Да, вот так.

– Ты высказала свое мнение о ней, а не ее состояние.

Я резко развернулась и скрестила руки. Хочет поговорить об Эшли? Хорошо.

– Ладно. Как личность, у которой есть огромная ответственность, старается все контролировать. Малейшая угроза ее стабильности и контроля, способно дать трещину и выбить из равновесия. Она боится потерять власть и способна жертвовать даже близкими, чтобы сохранить влияние, ибо без этого не видит смысла в своей жизни. Холодная, отстраненная с виду, чтобы скрыть слабости.

– Впечатляет. Только оценку невыносимости, куда отнести?

– А вот как раз люди с огромной властью, мало думают об отдельных людях. Считают тех, кто рядом, чем-то им обязанными. Когда они говорят, что действуют на благо других, просто прикрываются, чтобы удержать власть.

– Кайл тоже станет королем. Неужели эту характеристику ты и к нему отнесешь?

– Он совсем другой, – голос меня подвел. Блестящая уверенность сгинула ниже плинтуса.

– Возможно, и Эшли тоже. Я не вижу причин, которые могут помешать мне поговорить с ней и убедить во взаимовыгодном сотрудничестве.

– Это бредовая идея, Уилл!

– Что тебе не нравится? – вскинул он руки и захлопнул посильнее дверь.

Да, нужно приложить силу, чтобы она закрылась и нас не было слышно.

– При чем тут Эллингтон? Мы действуем против Кано. Чтобы вернуть вам Арлен. Зачем вмешивать других?

– Кристин, ведь Кано с какой-то целью заинтересовался Эллингтоном? Либо он ищет союзника, либо… хочет и его к рукам прибрать. Оба варианта нам все усложнят.

– Так, ладно. Хватит это обсуждать.

– Крис, – я хотела отвернуться, но Уилл остановил меня, прикоснувшись к запястью.

Он так нежно смотрит на меня, что все попытки отыскать в его планах изъян, терпят крах. Он действительно прав, но… все же я очень хочу отыскать это «но».

Уилл продолжил спокойным голосом:

– В Истене казнь повстанцев уже как театральное зрелище. Они верят Кано, никто из них нас не поддержит. Ты знаешь, какой процент арленцев проживает в Эллингтоне. Поодиночке, идти против Кано опасно. Но если королева поддержит нас, а мы ее…

– Да, но Эшли еще не полноправная королева, она не сможет действовать без согласия отца. А если почувствует угрозу от Кано, будет совершать один безумный поступок за другим. Мало нам внутреннего конфликта, давайте еще других втянем.

– Кристин, ты пообещала доверять мне. Нам нужно влияние Эшли. И я не могу сейчас пойти против Марии.

– И ты обещал, что мы уйдем.

Уилл привлек меня, и я позволила себе на какое-то время оказаться в его объятьях во второй раз.

И вновь все вспомнить:

Меня отвели в комнату. Металлические стены, две лампы в потолке. Я устроилась у стены напротив двери и вытянула ноги. Приблизительно комната метра четыре на десять. И ничего здесь нет.

Идеально. Меньше визуального шума. И я либо останусь и переселюсь в одну из удобных комнат или же отправлюсь на поверхность. А тут, можно подумать. Вот только поздно я спохватилась, что думать мне вовсе не хочется.

Стать бы такой же холодной и чистой комнатой. Без воспоминаний и боли.

Едва слышный щелчок и дверь медленно открылась. Я моргнула несколько раз, но от этого еще больше клонит в сон. На нем бордовая футболка и серые брюки.

Успел переодеться?

Он опустился напротив меня. Я услышала тихий плеск воды и повернула голову на звук. Он выжимал тряпку в небольшой железный ковш. А затем нежно взял одну мою руку.

– Пока Мария не озвучит решение, я не могу отвести тебя в душ из этой комнаты. Но все же, немного приведу тебя в порядок. Хотя, мне кажется, ты не осилила бы самостоятельно даже умыться.

Мягкая холодная ткань коснулась руки. Я вздрогнула от неприятного жжения. Уилл повернул руку ладонью вверх. Кожа стерта и покрыта алыми ранами.

– Смоем грязь и обработаем. Я прихватил мазь, она обезболит и ускорит процесс заживления.

Утешение слышать его заботливый голос. Что-то да значит его внимание ко мне.

– Значит… я ее не убедила?

Я прислонилась затылком к стене и закрыла глаза, пока он отмывал мои руки.

– Ты не убедила меня.

Послышался шорох и тихий скрип. Я ощутила на ладонях приятную прохладу. Аккуратными, медленными движениями пальцев Уилл втирал мазь, придерживая другой рукой запястье. Затем повторил это с другой рукой.

Может, ему просто жаль меня? Позаботится о бедняжке и отпустит?

– Ну-ка, – он обхватил пальцами мою голову и чуть наклонил вперед.

Я открыла глаза, но он уже не смотрит на меня. После короткого плеска воды он поднимает взгляд и сосредоточен на моем лице. Также мягко стирает следы страшного происшествия.

– Лицо не так пострадало, как руки.

Слышит ли он, как колотится сердце? Надеюсь, не чувствует, как пульсируют вены на висках. Ну же, Крис. Сохраняй холодный рассудок.

Он мог бы поручить это кому-нибудь другому. Чтобы он каждого явившегося грязного, раненого гостя, вот так нежно обхаживал?

Я ему нужна. Это секрет для остальных.

– Как убедить тебя? – произнесла, в тот момент, когда он большим пальцем провел по нижней губе и я судорожно вздохнула. Как больно.

– Немного разбила губу, – сообщил деловито он и выдавил мазь размером с горошину и снова провел по этому месту.

Он улыбается, очевидно, помня мой вопрос. С ним нужно быть осторожнее. Наша вторая встреча, но все указывает на то, что Уилл умен и опасен.

То, что ум твердит оттолкнуть, притягивает сердце.

– Ты знал, что я приду?

Он неспешно убрал тюбик в рюкзак, отодвинул в сторону таз с водой и сел напротив меня. Руки положил на колени и смотрит долгим проницательным взглядом.

Если он ожидает, что я засмущаюсь или стушуюсь под этим взглядом, ошибается. Я же Кристина. Вздернув подбородок, я изобразила решимость наконец получить ответы на два вопроса, что он проигнорировал.

– Только дурак упустит в союзники дочь короля. Так подумал я, когда заметил, что ты уже не первый раз следишь за нами. Ты выставила моих людей идиотами.

– Не суди их строго. Дело в моих искусных качествах и навыках.

Уилл довольно ухмыльнулся. Нервное порхание в животе подсказало, что мне приятно быть для него особенной.

– Отвечаю на твои вопросы… Да, я ждал тебя. Потому что, никто бы лучше не подошел на роль моего союзника.

– Твоего?

– Именно.

Уилл замолчал, давая мне переварить информацию. За этими словами стоит, что он не совсем предан тем, кто находится здесь. Это должно служить своего рода звоночком опасности, но я отмахнулась.

Он продолжил:

– Кто мы? Почему наша цель – Кано? Он отнял у нас королевство Арлен. Мы выжившие граждане.

Я догадывалась. Поэтому они не сдаются. Ни повстанцы, ни Кано.

– Ты сказала, что готова помочь свергнуть Кано. Но кто тогда станет королем?

– Кайл, – произнеся это, я вдруг засомневалась.

– Хорошо бы. Вот только, если нам это удастся, престол Истена займет Мария.

Я устремила взгляд в пол. Это все логично. Зачем просто возвращать страну, если можно еще и поквитаться? Возместить моральный ущерб. Но во что превратится страна под ее руководством?

– Я не хочу этого, – произнес, скривившись, Уилл. – Все может обернуться войной, а эти жертвы… бессмысленны, если конфликт только меж двух людей.

– И что ты предлагаешь?

– Я помогаю тебе свергнуть Кано и передать престол Кайлу, ты поможешь мне получить власть над Арленом. Пока Мария и Кано воюют друг с другом, мы действуем скрыто против них.

– Заманчиво. Только где гарантия, что ты не засматриваешься на престол Истена?

– Я же сказал. Не хочу жертв.

Уилл придвинулся ближе и взял за руку. По его лицу пробежала печаль. Мне нелегко дышать. Словно все защитные барьеры между нами сняты, и нам больше не нужно притворяться сильными и неуязвимыми. То, что дальше произносит Уилл, ломает мою последнюю стену:

– Меня тоже глубоко задело, происшествие прошлым вечером. Я видел подобное своими глазами, будучи ребенком.

Я не могла вдохнуть воздух. Картинки вперемежку с голосами отца и людей замелькали с бешеной скоростью. Я заметалась в поисках опоры или же чего-то, чтобы заглушить эти чувства. Чем-то нанести себе физическую боль, потому что душевную я вынести не могу.

И тут Уилл привлек меня к себе. Одной рукой прижимая к себе голову, а другой ласково гладя по спине. Я смогла отделить гнев, страх, боль и прожить их в его объятьях. Дать волю слезам и неконтролируемым всхлипам. Уилл дал время на это.

– Мы уйдем, Кристина. Я обещаю. Мы не допустим, чтобы все вышло из-под контроля.

– Крис? – он неохотно отстранил меня. – Я помню о своем обещании.

Я кивнула.

Надеюсь, что не ошиблась.

Глава 10 Кайл

Арлен.

Неужели отец способен на такое? Чушь.

Та территория, что парень назвал своей страной, вошла в состав Истена пятьдесят лет назад. Это была неизведанная территория, никому не принадлежавшая. Ни до, ни после нее Истен не расширял территории.

Ист-Голт. Этот курорт – достояние Истена из-за близости с океаном и как бы алчно ни звучало, от прибыли, которую мы имеем от туристов, добычи ресурсов и торговли в портах. Я часто ездил туда с отцом, когда был ребенком. Мы и так проводили много времени вместе, но там все по-особенному. Он становился просто отцом.

Только мама с Кристиной никогда там не были. Я искренне не понимал почему.

А правда. Почему?

Мама всегда находила повод не ехать, а отец никогда не настаивал. Разве может кто-то так легко отказаться от поездки к океану?

Я проснулся в пять утра. Солнце уже взошло и слышны тихие шаги, голоса прислуги в коридоре и на улице. Во сколько они встали, если уже вовсю выполняют свою работу? Если бы не мои планы, так бы и не узнал, что в это время кипит жизнь.

Отец дотошен до распорядка. У него подъем ровно в девять и полтора часа на то, чтобы привести себя в порядок, позавтракать и составить план нового дня, внести корректировки в планы на неделю, месяц и год, если требуется. Проводит полчаса за книгой, а затем вызывает меня. В это время его нельзя беспокоить и сам он никого видеть не желает.

Значит, у меня достаточно времени, чтобы найти ту книгу и не вызвать вопросов.

Я собрал волосы на затылке, надел брюки и заправил белую рубашку. Потянулся рукой к звонку, чтобы заказать кофе, но осекся. Шокировать прислугу ранним подъемом не стоит.

Подождал, когда голоса стихнут, и открыл дверь. Горничная, проходящая мимо вскрикнула, уронив корзину с бельем.

Гвэн Эванс.

Ее угольно-черные волосы собраны в тугую косу. В этой серой форме – рубашка с коротким рукавом, юбка до колена и белый передник, она выглядит миниатюрной и, кажется, работа прислуги ей совсем не подходит.

Но это только первое впечатление.

Я плохо запоминаю лица, но когда появилась Гвэн, она всегда смотрела глаза и не отводила первая взгляд. Как бы показывая, что не боится моего титула. Так, я ее и запомнил.

– Прости, я напугал тебя.

Я опустился, чтобы помочь поднять ей чистые полотенца, которые придется снова стирать.

– Вы просто никогда в это время не выходите, – ответила она и поджала губы.

– И пусть это останется секретом.

Мы одновременно поднялись, дольше положенного посмотрели друг другу в глаза. Нет, Гвэн мне не победить, поэтому я первый отвел взгляд и сказал:

– Прошу меня извинить.

Я сделал шаг, чтобы обойти ее, но она преградила мне дорогу. Тут же невинно заправила невидимую прядку волос и произнесла тихо, кокетливо:

– Просто скучаю.

Я успел подавить тяжелый вздох. Мне и самому все это причиняло неудобства. Кристина предупреждала не подпускать близко Гвэн, но я оказался слишком добрым, внимательным, а она привлекательной девушкой. Благодарен за то, что у нас не зашло слишком далеко, но достаточно, чтобы в груди сжималось от стыда.

Я не желаю иметь репутацию распутного принца и подвергать насмешкам ее.

– Гвэн, оставим все в прошлом. Так лучше в первую очередь для тебя.

Она подняла голову, уставившись на меня этим обиженным взглядом, который так и манил пожалеть ее.

Но я научился контролировать свои желания и эмоции.

– Хорошо дня, – произнес я и направился в библиотеку.

Чувствовал затылком, что Гвэн смотрела мне вслед, пока не скрылся в другом коридоре.

⁕⁕⁕

Сокровища поэзии.

Я перебрал книги трех стеллажей, и перед глазами начало расплываться от цветных потертых обложек и букв. Конечно, проще вбить название в базу данных и найти ее расположение, но это не останется незамеченным у отца. Поэтому я продолжил поиски. Пару часов на это есть.

Вообще, поэзии мне встретилось много. Чудеса поэзии, Великая поэзия, Лучшие поэты Истена и так далее. Интересно, что такого должно быть в той книге? Я вот так сразу поверю словам Тома?

Он знает Кристину. Казалось, я буду ближе к сестре, если помогу Тому. Смогу услышать ее строгие замечания, увидеть улыбку, как-то ощутить ее присутствие и главное… убедиться, что она права. Живот скрутило узлом, от осознания, будто я предаю отца. Не верю, что он плохой человек. Мне не по себе, что я засомневался в нем.

Я так задумался, что чуть не пропустил ту самую книгу. В четвертом стеллаже на самой верхней полке. Когда я уже успел на лестницу взобраться?

Синяя, твердая, шершавая обложка. Золотистыми буквами написано:

Сокровища поэзии.

Книга в хорошем состоянии, ее не назовешь старинной. Все книги содержатся здесь в первоначальном состоянии и при малейшем дефекте реставрируются. Сложно сказать какой это год здания. Я только знаю, что со всех книг они удалены.

Есть только настоящее время, – так сказал мой отец.

Страница 167 находится справа. Первая цитата какого-то писателя из Истена. Дальше еще два поэта из Аларейма. Они распределены между собой на одинаковом расстоянии, оставляя пустое место.

И что я здесь должен был найти? Я хотел захлопнуть книгу, но тут заметил, что оттенок листа отличается от всех остальных. Так, удачно упал свет от окна. Все листы грязновато-то серые, а этот едва заметно отдает белизной. Я сравнил напечатанные строки с остальными. Кажутся одинаковыми, но все же… на той странице, они немного ярче.

⁕⁕⁕

– В той книге ничего нет.

Я прошел в камеру. Том сидит на том же месте, опустив голову. Кофта и носки сложены рядом. Он улыбнулся и, не глядя на меня, сказал:

– Там была цитата одного поэта из Арлена. Как думаешь, можно ли доверять человеку, если ты впервые с ним встретился?

– Это ничего не доказывает, – холодно произнес я.

Так, меня научили. Не хочешь отвечать на вопрос – проигнорируй его.

Том посмотрел на меня и еще шире улыбнулся.

– Что с той страницей? Ее заменили? Или цитату искусно удалили с бумаги? – Том подтянул к себе колени и замер в ожидании ответа.

Я вновь проигнорировал.

– Ясно, значит, одно из двух, – понял Том. – Послушай, мой друг, я расскажу тебе историю. Не историю отношений Истена и Арлена. Потому что правда мне так и неизвестна…

– Боюсь, мне нужно идти.

– Друг? Никто тебя не упрекнет, если ты здесь задержишься. Тем более это твоя работа.

Я не хотел слушать. Боялся разрушить то, во что я верил всю свою жизнь. Меня пугало, что придется что-то предпринять с этим, но готовили меня к другому.

Что Истен и наш Король безупречны.

Взгляд Тома добр и излучает надежду, что я выслушаю, поверю и сумею перенести. Обычно все подчиняются мне. Кто из страха или благоговения, зависти или восхищения. Но только Том проявляет подлинное уважение и как это правильно зовется? Братское участие? Я не знал этого чувства, поскольку братьев и друзей у меня нет. Я подчинился, потому что он вызывал во мне это новое чувство.

Том подождал, когда я удобно сяду на пол, хотя оно не совсем возможно и мой костюм причиняет дискомфорт в таком положении. Я посмотрел на него, готовый слушать:

– Мне было 14 лет. Жил как обычные подростки. Был отец, была мать, и четверо братьев. Все младше меня. Играли возле дома в футбол. Денег хватало только на необходимое, но родители учили быть довольными. Поэтому мяч был настолько потрепанный, что спутать его можно с мусорным мешком… – Том засмеялся, но, к счастью, быстро понял, что не нужно отягощать меня подробностями.

Они были нужны только для него. Я почувствовал тупой укол внутри, что не выслушал его, но Том уже перешел к сути:

– Мне нравилась соседская девочка. Миа. Невероятной красоты и само олицетворение доброты. Она всегда здоровалась со мной. Нет. Она со всеми была приветлива. Всегда закалывала передние пряди волос на затылке. А волосы у нее были рыжие, даже золотистые, а летом светлели от солнца. Думать не мог, ни о чем другом. Только бы еще взглянуть на нее, а если заговорить… думал, сойду с ума.

Том прикрыл глаза и приглушил голос. Я улыбался, не понимая, что вызвало у меня эту улыбку. Ни о какой девушке я не отзывался так, как он. Ничего подобного я не испытывал. Мне нравилась Гвэн, но я не грезил о ней. Она не была для меня особенной.

– Я так и не заговорил с ней, – Том сглотнул и опустил глаза. – Представляешь, прошло девять лет. Да я ее едва знал. Но изо дня в день я жалею, что так и не заговорил с ней. Думал, потом. Как-нибудь потом. Когда момент будет удачнее. А он так и не настал.

Если Том говорит правду, можно догадаться, что произошло. Но я не хотел пока признавать его правоту, поэтому задал иной вопрос:

– Где она сейчас?

– Я видел, как она вечером забежала домой. В одинадцать вечера в ее комнате потух свет. Наутро все дома нашей улицы подверглись огню. Мы выбежали из дома, а я даже не успел взглянуть на ее дом. Счет был на секунды. А у меня были братья. Должен был спасти их.

– Мне жаль.

Я удивился своим словам. Неужели я и правда в это поверил?

– Мы жили несколько лет в лесах. Эллингтон был в курсе всей ситуации и принимал беженцев. Мы несколько месяцев жили на границе, чтобы получить шанс на жизнь там. Но многие дальше Истена уйти не смогли. Скрываться сложно, туго пришлось всем. Слово Арлен нельзя было произносить вслух. В Истене тебя лишат жизни, в Эллингтоне гражданства.

Эллингтон. Я задумался, что говорил отец. С этим королевством якобы прекрасные отношения. Они умолчали об этом, но тем не менее оказали помощь людям. Они не пошли на конфликт, но их это особо и не касалось.

– В Эллингтон я так и не смог попасть, – продолжил Том. – Несколько лет мы жили в лесах небольшой группой, пока нас не нашла Мария. Она дала надежду что мы вернемся домой и найдем кого-то из близких. Но я не стал искать Мию.

– Почему? Может, ей удалось спастись?

– Мой друг. Тяжело искать правду, не зная, что скрывается за ней. Я боюсь, что с ней могло произойти хуже, чем пламя в доме. Многие попали в руки Кано, другие вели падший образ жизни. Миа девушка благородная, но и ее могли вынудить… – Том замолк и сглотнул. – Как видишь, я не знаю, какой получу ответ.

– Может, тебе, наоборот, станет легче?

– Я не терзаюсь. Для меня Миа, в тот момент, осталась в доме.

Том запрокинул голову и закрыл глаза.

Я понял, что разговор окончен.

Не ведая, зачем мне это, я твердо решил:

Не хочет знать Том, узнаю я, что случилось с Мией.

Глава 11 Кристина

Паршивое, однако, утро.

Проспать до часу дня непростительная ошибка. Разговоры о брате, миссии Уилла и надвигающейся угрозы, не дали мне заснуть быстро, а придурок врач отказался ради меня одной открывать медицинский кабинет, чтобы выписать успокоительного.

Да, однажды я высказалась, что он слабохарактерен и не отстаивает свою позицию до конца перед Марией, но покажите мне здесь человека, которому я не сказала резких слов? Ну а иначе как донести правду если не болезненно?

Лагерь повстанцев – это трехэтажный комплекс, в форме буквы П. На последнем этаже тренировочные площадки, медицинский отсек и зал, вмещающий в себя всех жителей лагеря, на случай эвакуации. На среднем, кабинет Марии, Уилла, остальных ее приближенных, а также программистов. Несколько залов для совещаний. Здесь происходит вся деятельность повстанцев, в том числе удаленно. Нижний этаж – это жилые комнаты, кухня, столовая, зоны отдыха и досуга.

Лагерь скрыт под землей. Общение с остальными группами вне лагеря, происходит на блокпостах. Доставка провизии, оружия, информации от разведчиков. У них огромен риск попасть в плен, поэтому они не знают о местонахождении лагеря. Покинуть его могут единицы.

Многие привыкли, а другие устали жить под землей.

Я надела черные облегающие джинсы и кофту цвета хаки. Волосы собрала в хвост, передние пряди, как всегда, выбиваются и лезут в глаза. Первое, что я полюбила здесь это одежду. Максимально комфортная.

– Я прогуляться, – кивнула я дежурному.

– Не хотел бы я проблем, – неуверенно ответил он.

Без распоряжения Марии он не должен никого отпускать на поверхность. Но, кажется, все усвоили, что лучше иметь проблемы с Марией, чем со мной.

– Скажешь, я пригрозила оружием, и была убедительна.

Прошла мимо него и ввела код. Прозвучал щелчок. Приходится каждый раз прилагать усилия, чтобы открыть эту тяжеленную дверь на себя. Далее преодолею лестничный пролет и выйду на свободу.

Мария знает, переживать бессмысленно, что я ринусь прямиком к Кано. Стоит мне что-то запретить, я разрушу лагерь изнутри. Поэтому довольствуюсь одиночными вылазками, комнатой подальше от остальных, комендантским часом, в которые ни одна живая душа не станет меня тревожить. Люди видят во мне лидера. Стоит мне получить крупицу власти, держаться лучше моей стороны. Потому что я не дам никого в обиду.

Мария довольно быстро пожалела, что позволила Уиллу меня оставить.

Я поддерживаю настрой людей. Не позволяю падать духом и сеять разногласия. Меня слушают. Меня уважают. Пока Мария не решила, как от меня избавиться, это ей на руку.

Пробежала через пустующую местность, оттуда преодолела полосу леса, прямо к широкому ручью. На небе ни облачка. Вне цивилизации время будто замирает. Вода поблескивает на солнце, камни под водой разных оттенков черного, серого, белого, мерцают под прозрачной рябью. Дальше местность обрывается. Я слышу водопад. Касаюсь пальцами поверхности воды, ощущая прохладу и легкость в руках.

– Какого черта, я вообще там делаю, – прошипела я сама себе, устремив взгляд вниз по ручью.

Ведь там свобода. Я бы выжила в дикой природе, поселилась в скромной деревушке или кочевала. Порыв убрать Кано с престола, да и, в конце концов, отомстить, восстановить справедливость, довольно быстро утих. Я не в силах, изменить мир, в каких бы масштабах он ни был. Изменить свой, да, пожалуйста. Но я так боюсь одиночества. Не того, когда не с кем проводить время и говорить по душам. Я боюсь остаться наедине с мыслями. А умиротворяющая природа, казалось бы, для этого и существует. Не бежать, не волноваться, не думать. Но в такой угнетающей тишине я веду войну с мыслями. И это может меня уничтожить.

Уилл обещал, что мы уйдем. Поэтому я еще не ушла вниз по ручью.

– Бедняга, Билли, вызвал меня, – я обернулась, услышав знакомый голос. – А я, между прочим, впервые за долгое время взялся за книгу. Даже двух строк не прочел, как он позвонил мне, боясь, что ты заблудишься.

– Как мило, – закатила глаза я и отвернулась.

Меня одновременно злило и успокоило, что Уилл, как обычно, не оставляет меня одну.

– Я серьезно, никто бы не хотел быть на плохом счету у Марии.

– Пусть она уже выдаст мне пропуск.

Уилл сел рядом, как и я, вглядываясь в воду. Может, его это успокаивает. Но во мне уже поднимается волна беспричинного беспокойства.

– Мария просила тебе не говорить. Но я хочу быть честным с тобой.

Он произнес это мягко, и я приятно удивлена такому доверию.

– Говори.

– Чтобы Эшли мне доверилась, нужна не только информация. Мария попросила меня, сыграть на ее чувствах.

– Ты имеешь в виду…

– Романтические отношения.

– Твоя мать, которая так упорно утверждает, что проявление чувств всем только вредит?

– Нам нужно шаткое состояние королевы. А что, если не влюбленность способно затуманить разум?

– А что дает это нам с тобой?

– Что лучше? Завести опасные разговоры с непримечательным и робким человеком или обаятельным, пафосным красавцем, который не боится смотреть ей в глаза?

– Уилл, – строго и нетерпеливо сказала я. – Это заходит слишком далеко.

– Кристин, это война диктаторов, но не их детей. Она молода, как и мы. Я считаю, что если объединимся, то будет легче, понимаешь? Больше шансов, предотвратить страшное или избежать этого вовсе.

Я скривилась, что на секунду позволила себе согласиться с этим. Молодежь у обеих стран осмысленная и миролюбивая. Но сама мысль об Эшли рядом с Уиллом…

– А мне, почему не надо говорить? – спросила я и тут же пожелала.

– Хочешь, чтобы я прямо сказал?

– Нет.

Знаю, что мои чувства не остались не замеченными перед Марией и Уиллом. И она этим ловко манипулирует.

– Кристина, сейчас не время заводить друзей и отношения, ты и сама это знаешь. А с Эшли… это всего лишь для дела. Уверен она и сама меня вскоре бросит.

Уилл прикоснулся к моему подбородку и повернул лицо ко мне. Такие жесты – редкость для него, и делают меня слабой.

Уилл продолжил уверенно:

– Кристина, ты тот человек, которому я доверяю больше всего. Я буду думать о тебе постоянно.

Не знаю, с какой стати я ждала, что он приблизится ко мне, предвкушала долгожданный поцелуй, но этого не произошло. Какая же я глупая.

– Думай об Эшли, – я встала, отряхнув штаны. – Это важнее. Для дела.

Мария права, что чувства вредят.

Вот только не другим. А прежде всего себе.

Глава 12 Кайл

Найду Мию.

Ага, как же.

Я два часа мерил шагами комнату, но так и не додумался до способа навести о ней хоть какие-то сведения. В какой момент я вообще поверил в его историю? Я не обладаю и четверти эмпатии Кристины, но угнетенное состояние Тома, ощущается, будто я и сам потерял любимую.

Только убежден, что он ошибается. Они могут еще встретиться.

Послышался робкий стук в дверь и она тут же приоткрылась. Сначала появилась аккуратная женская рука, а затем и сама Гвэн.

Я сокрушенно вздохнул в надежде, что она все же поймет, что все попытки тщетны.

– Я же сказал, Гвэн…

– Успокойся, Кайл, я с другим вопросом.

Я поставил руки на пояс и смотрю выжидающе. С ее надменным взглядом ей точно не пробыть долго горничной.

– Я получила письмо от родителей. Они сообщают о повстанцах. Те проникают в дома, магазины, будто ищут что-то.

– Гвэн, это часто происходит.

– Да, но… они когда не грабили. И не разрушали.

Как бы отец ни приукрашивал и не сгущал краски, повстанцы действительно аккуратны. Об этом, конечно, знает небольшая группа людей, а на телеэкранах повстанцы выглядят варварами. Он говорил, что опаснее пропаганда, что они сеют в умах других, поэтому не страшно, что мы «слегка» лжем.

– И что ты хочешь?

Она нарочито вздохнула и сцепила руки. Рассчитывала, что я сам догадаюсь? Но мне сейчас не до этого.

– Ты знаешь, что я не могу уехать, когда вздумается. Потеряю работу. А ждать не могу. Я два года не видела родителей, они волнуются, и я считаю нужным их поддержать.

Я сдержался. С трудом, но сдержался. Во дворце работает сотни людей, и я должен за всех ручаться? Однако, ей хватило смелости просить что-то для себя! Надо было слушать Кристину.

Но ее чувства и обстоятельства я тоже понимаю. Гвэн спохватилась, словно прочитав мои мысли:

– Кайл, можешь считать меня дерзкой и глупой, да как я смею идти с такой просьбой! Но в доме родителей они тоже были! Перевернули все вверх дном, – ее голос сорвался, и она нервно пригладила свои волосы. – В Ист-Голте всегда было безопасно. У многих из прислуги пострадали дома…

– Как ты сказала? – произнес я резко и подошел к ней.

Она замерла.

– Что я такого сказала?

– Где живут твои родители?

– В Ист-Голте, – ответила она настороженно.

Замечательно. Нет лучшего повода наведаться туда сейчас. Возможно, получится навести справки о Томе и Мие.

– Гвэн. Ты золото. Сегодня же поедешь к родителям.

Я порывисто обнял ее и направился к отцу.

⁕⁕⁕

Кано листал бумаги и напевал себе под нос. Редко увидишь его в таком забавном приподнятом духе.

– Отец, в Ист-Голте произошли массовые атаки повстанцев на дома.

Он даже бровью не повел. Пробормотал вроде что-то «угу», поэтому я продолжил:

– Я навещу сегодня пострадавших, оценю нанесенный ущерб и предоставлю вам отчет.

– Да, поезжай. Не откладывай, – произнес он, не отрываясь от чтения.

За все время, что проработал с отцом, я усвоил важный урок. Не спрашивать, а ставить в известность. Я не просто сын ему, а приемник. Я должен не отпрашиваться, а решать сам.

– Пострадали родственники у многих из прислуги. Я позволю им отлучиться, чтобы побыть с родными.

– Все правильно, сын. Ступай.

Я закрыл за собой дверь.

Все прошло слишком просто. Может, мне даже предупреждать не стоило?

⁕⁕⁕

– Просто скажи, где ты жил.

Я уже начал терять терпение. Том сидит на прежнем месте и улыбается. Моя идея навестить его дом, ему не пришлась по душе.

– Друг, я же тебе все объяснил.

– Пойми же, я хочу докопаться до правды. Зачем твоим людям нужно было совершать это? Что они искали?

– Да ничего они не искали, – резко сказал Том. – Они оставили вам послание. Переводи их действия так – это наша земля, наши дома, мы их вернем.

Слова, произнесенные этим холодным и угнетенным голосом, прозвучали зловеще. Они и правда никогда не нападали на Ист-Голт. Грядет что-то серьезное.

– Ты ничего не найдешь в моем доме, – уже мягко продолжил Том. – Но, если тебя это успокоит. Улица Пристани 87 дом. Он уже не тот, что был, когда я вынужден был покинуть его. Но все же он там.

– Спасибо.

Том опустил глаза. Я поспешил оставить его.

– Кайл?

Эхом пронесся голос по камере. Он никогда не звал меня по имени.

– Не копайся в этом. Поверь, потом будет больно.

Я выдержал полминуты его взгляд и ушел.

Том не заслуживает казни.

Надежда найти Мию поможет разговорить его.

Глава 13 Кристина

В лагере царит напряжение. Я почувствовала это, как только увидела поникшее лицо дежурного. В коридорах мало людей и все с опущенной головой. В столовой едва слышимые шепотки. Атмосфера удручающая.

Значит, поймали кого-то из наших.

– Рамирес, где Уилл? – окликнула меня Мария.

Сказать, что я бросила его у ручья? Сложно отказать в удовольствии вызвать ее гнев, но это слишком подло после сегодняшних новостей.

Я развела руками и уже приоткрыла рот, как возник Уилл.

– Полагаю плохие новости?

– Зайдите вдвоем ко мне.

Мы переглянулись. Вспомнив, на чем закончился наш разговор, мои щеки стали гореть. Я направилась за Марией.

– Поймали только одного, – сообщила она.

– Такое случается, – пожал плечами Уилл.

Мне бы хотелось относиться к этому проще. А что остается? Все уже давно приняли, что такое будет случаться. Но мне от этого не легче.

– Никогда не случалось, чтобы подставляли своих! – гневно воскликнула Мария.

А это уже серьезно. Стоит об этом кому-то узнать, как вся организованность, что выстраивалась годами, рухнет.

– Кто это сделал? – спросила я.

– Дарен и Мирай.

Я демонстративно вздохнула. Не выносила этих типов. Дарен нахал, что звал меня подставной крысой. Он давно заслуживал, чтобы я проехалась ему по лицу, но Уилл берег мои руки. Мирай всегда в тени Дарена, никогда не оспаривающий его мнения. Просто бесил своим ухмылками, после каждой реплики Дарена.

– Зачем они это сделали?

– Колин раскрыл, что они уже давно работают на Республику.

– Как это?

– Деньги, Кристина. Знаешь, сколько стоит в Республике человек с лавитенскими корнями?

Понятия не имею, подумала я про себя. Спрошу потом Уилла.

– Колин? – уточнил Уилл.

– Да.

Он слабо кивнул, и желваки дернулись на его лице. Я не имею понятия кто такой Колин. Никого не знаю из повстанцев по фамилии. Вот и хорошо.

– Где они сейчас? – произнесла я после минутного молчания.

– Пойдешь вершить правосудие?

– Не радует перспектива, что эти двое разгуливают и сдают людей тиранам! – уже кричала я.

И тут же пожалела. Да и что я сделаю, если их найду? Действовать под влиянием эмоций не хочу. Не буду себя уважать потом.

– Я буду только рада, если ты их найдешь.

Позже, уже перед сном Уилл сообщил подробности.

Колин, Дарен и Мирай отвечали за погрузку провизии в лагерь. Он застал их за разговором о предполагаемой девушке лавитенки из Эллингтона. Дарен был впечатлен обещанной суммой и поделился этим с Мираем. Если они найдут ее, то Республика развяжет войну.

Уилл сам недоуменно качал головой, когда это рассказывал. А меня пугало количество государств, выходящих на арену конфликта, сути которого, я так и не смогла уловить.

Колин отправлял нашим сообщение об этом, когда получил удар по голове. Дарен и Мирай скрылись, а Колина нашли люди Кано. Уилл видел записи с камер. Он знал Колина. По глазам вижу, он хочет, чтобы и я поняла кто это, но я отрицательно покачала головой.

Уилл пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты.

Каждый остался со своим горем и вопросом.

Глава 14 Кайл

Три часа первым классом на поезде и открывается из окна вид, на залитый солнцем, океан.

Я дал прислуге час на сборы и забронировал билеты в купе среднего класса. Всего семь человек, чьи семьи пострадали.

За минуту до посадки я заметил Гвэн. Ее проницательные глаза осудили меня лучше любых слов. Разве села бы она в этот поезд, если бы не моя личная выгода?

Она понимала, что я даже недостоин ее благодарного взгляда.

Мне же ясно, что для нее я не буду совершать подвигов.

Было приказано покинуть дома, где прошли облавы и ничего не трогать. Ист-Голт составлял пять городов и пострадало около десяти домов в каждом. Гвардейцы предоставили названия улиц, фото и карту, с отметками мест происшествия. Пятьдесят красных точек распределены равномерно. Словно атака произошла по всей местности.

Это наша земля. Наши дома. Мы их вернем, – вспомнил я слова Тома.

Я поверил ему еще до этого события. Сейчас оно твердо убедило меня в том, что эта земля не наша и близится неминуемый конфликт.

Как от меня ожидалось, произнес речь на центральной площади и ответил на несколько вопросов журналистов. Как меня научили, я заверил, что виновные уже несут свое наказание и ситуация взята под контроль.

Они мне поверили. Человеку, который не верил собственным словам.

В каждый дом я распределил по два гвардейца. Их задача – оценить ущерб, поговорить с жильцами о том, что пропало и пропало ли что-то вообще. Мне неудобно загружать их этой работой. Но приходится создать видимость расследования.

Я приказал отвезти меня на улицу Пристани. Там пострадал один дом – восемьдесят восьмой. Конец города, неподалеку от железнодорожной станции. Этим я объясню свое решение проверить дом именно здесь.

От набережной улицу отделял парк. Дома расположены по обе стороны. Двухэтажные, выбеленные, с небольшими двориками. Улица широкая, и я вспомнил, как Том упоминал, что на ней они играли футбол.

Пристань 87, предпоследний. Какая-то пожилая женщина в садовых перчатках подрезает цветы у стены дома. Рядом, очевидно, ее муж, красит рамы окон. Догадываются ли они, кому по праву принадлежит этот дом? Здесь сломалась жизнь Тома.

Следующий дом восемьдесят восьмой. Дом Мии. Здесь недавно были повстанцы.

Меня встретил пожилой мужчина и пригласил войти.

– Ушел в кондитерскую, – начал свой рассказ он. – Возвращаюсь, а калитка не заперта!

Я невольно улыбнулся. Старик произнес это с чувством, вскинув руки.

– Я всегда ее запираю! Более того! Делаю фото. И закрытой двери и калитки.

Он надел очки и дрожащими пальцами отыскал в смартфоне эти самые фото.

– Вот видите! С памятью-то уже беда. Чтобы лишний раз не волноваться и домой не возвращаться, – засмеялся он своей рифме.

Я не смог удержаться от широкой улыбки.

– Так вот… все шкафы и полки открыты. Вещи вывалены наружу. У меня красть-то нечего. Думал жена, что-то искала. Позвонил. Она у подруги. Ничего не знает.

– Да, мистер Стивенсон, подобное произошло во многих домах. Вы меня простите, но скоро мой поезд. Мне нужно осмотреть дом. А вы посмотрите, пропало ли что-то ценное?

– Так, я смотрел. Сразу проверил и пересчитал сбережения. Золото и техника на месте.

– Может что-то неприметное? Не имеющее материальной ценности?

– Это надо подумать, – покачал головой старик.

– Ладно. Вы пока думайте, а я начну со второго этажа.

– Да-да, иди, сынок.

Он что-то бормотал под нос и задумчиво потер подбородок.

Я поднялся на второй этаж, все больше сомневаясь в этой затее. Могло ли остаться что-то от прошлых жильцов, чье существование нужно было стереть? Если даже и были тайники, как их отыскать под слоем линолеума и отштукатуренных стен?

Я убедился, что повстанцы ничего конкретного не искали. Они переворачивали, вскрывали все в домах и этим мне помогли. В комнате Мии сдернуты плинтуса, опрокинут стол, из шкафа вывалены книги и различные безделушки.

Да, это ее комната. Том рассказывал, что видел, как в комнате на втором этаже погас свет в последний вечер. С этой стороны только эта комната и ванная. В настоящем времени это похоже на кабинет. Спального места нет. Стол, стул, шкаф и кресло. Я осмотрел каждый угол, в некоторых местах приподнимал линолеум, искал щели в стенах и стыках с дверью и оконными рамами. Все в этой комнате в идеальном порядке.

Что я вообще надеялся найти? Или просто хотел успокоить себя хоть какой-то деятельностью?

– Сынок, ты там? – закричал старик внизу у лестницы.

– Уже спускаюсь.

– Ты погляди, что я нашел.

Заинтригованный, я спустился, и он протянул мне какие-то состаренные фото, перевязанные веревкой.

– Первый раз их у себя вижу. Может кто из этих… «постановцев» обронил?

– Повстанцев, – поправил я.

– Точно, точно.

Я провел большим пальцем по уголку. Семь фото. На верхней снят дом с деревом, раскинувшим свои ветви в одну сторону. Зеленая густая листва, видимо, разгар лета. Дом Мии практически не изменился. Разница в цвете краски. А вот дерева я не видел.

– Где вы это нашли?

Старик уже сидел в кресле-качалке с пультом от телевизора. Его не смущал хаос, царивший вокруг. Нашел свой островок спокойствия и наслаждается моментом.

– А-а-а… там короче, – махнул в сторону кладовой. – Там, видать, тоже побывали. А это лежало на полу.

– Я оставлю их себе.

– Да, забирай.

– Сегодня к вам заглянут соцработники и помогут навести порядок.

– Угу.

Стивенсон не отрывал взгляда от телевизора. Кажется, я кому-то мешаю. Улыбаясь и убрав находку в карман пиджака, покинул этот дом.

Возможно, это зовется надеждой.

В мире еще есть люди, способные не делать проблемы и неурядицы центром вселенной. Неважно свои или чужие. Им, главное, сохранить свое личное пространство и не позволить никому в него вторгаться.

Может этими фото, я нарушу покой Тома?

Или сумею изменить его жизнь?

Глава 15 Кристина

В пять утра редко кто появляется в тренажерном зале.

Я проспала шесть часов и проснулась с тяжестью в груди. Осознание, что я под слоем земли и железа изредка навещает меня, но сегодня иначе. Кажется, вот-вот задохнусь. Я скатилась с кровати на пол, нащупала под ней кроссовки. Пальцы меня не слушаются. Нужно зашнуровать обувь и скорее уйти отсюда. Не стала завязывать шнурки, а заправила их. Держись, Крис. Не поддавайся. Твердила я самой израненной части себя. Стоит дать ей прорваться, и я точно разобьюсь головой об стену.

И самое страшное не это. Я боюсь того, что доведет меня до этого.

Меня знобило, я утирала пот со лба. Не помня, как дошла до беговой дорожки, включаю ее, встаю и бегу. Сбитое дыхание приходит в норму, в голове проясняется.

Я снова живу.

В зал подтягиваются другие. Кивают мне, а дальше по своим делам. Я сошла дорожки и села у стены. По телу разливается приятная боль и тепло. Делаю вид, что горжусь собой. Что так искусно обманываю свое состояние. А что, если в следующий раз уже не сумею даже сползти с кровати? Не смогу справиться сама?

⁕⁕⁕

Очевидно, многие знали Колина. Даже Уилл не пришел на завтрак. Я сижу одна, запивая водой две столовые ложки гречневой каши. Жаль, не могу питаться воздухом.

Мне рассказали про лавитенов. Республика – это союз довольно большого количества разных культур. Они решили стереть все различия, а попробуй отобрать у людей то, что они любят всем сердцем, ожидай сопротивления. Впрочем, многие сдались. Лавитен это единственная нация, которая не хотела исчезнуть, и они оказывали большее сопротивление, чем другие. Выходит, лавитены для Республики, то же что повстанцы для Истена.

Разница в том, что сейчас повстанцы себя проявляют. Сиди мы тихо, про нас бы давно забыли. Лавитены давно затаились, но их продолжают искать и уничтожать.

Дарен чертов… ладно. Нужно успокоиться.

Сейчас в Истене есть парень. Он отвечал за то, чтобы нам было что поесть. Никому не причинил вреда и не сделал ничего, чтобы заслужить смертную казнь. Что он чувствует сейчас? Надеется ли на освобождение?

Я сморгнула слезы и отнесла посуду. Позыв к рвоте был уже не от еды. Больше все на свете я ненавижу несправедливость.

Однажды я видела секретное место Дарена. Он озирался по сторонам и с особым удовольствием полировал свой пистолет с золотой гравировкой. У повстанцев таких нет.

– Вторая твоя вылазка, хочешь, чтобы дежурного приступ схватил?

Я пробиралась через лес. То, что Уилл следовал за мной, я сразу заметила, но не подала вида.

– Не надоело везде за мной таскаться?

– Я же просто волнуюсь

– За меня?

– Нет. Скорее за Дарена и Мирая.

Я улыбнулась. Приятно, что тебя считают бесстрашной.

– Ты где собралась их искать?

– Просто знаю, где они.

Уилл поравнялся со мной, и мы шли в одном ритме.

– Что ты собралась делать?

– По ситуации.

Мои любимые моменты. Есть цель и ресурсы ее осуществить, а Уилл на моей стороне. Я долго бы не протянула, если бы не встретила его. И говорю я не про сейчас.

⁕⁕⁕

– Ты поняла, кто этот Колин?

Мы стоим здесь уже час, в надежде, что те двое все же объявятся.

Пройдя через лес, встречаешь поляну, а за ней обрыв. Спуститься не составило труда. Дальше повернули налево, прошли полкилометра по каменистой земле, перешли небольшой ручей и за высокой травой ждет местность, огражденная невысокой скалой.

Здесь прятался Дарен.

– Я никого не знаю по фамилии, – ответила я сквозь зубы.

Уилл и так знает это. Я понимаю, что ему просто хочется поговорить. Но не могу. Даже ради него.

– Я подумал… может, удастся пока не поздно…

– Нет! – резко ответила я. – Раз уж попался, значит, уже казнен.

Горько произносить это вслух и лишать Уилла надежды. Он кивнул. Значит, просто нуждался в этих словах. Я знаю, как страшно надеяться, зная, что ничего нельзя изменить.

– Солнышко, пришла попрощаться?

Как сладостно слышать этот голос и убедиться, что я оказалась права.

Дарен шел медленно, как всегда, одетый во все черное. Волосы коротко сострижены, будто никогда не растут и всегда выбритое лицо. Я никогда не занимала очередь в душевую за Дареном. Он просто помешан на том, чтобы выглядеть безукоризненно.

Дарен возраста Уилла. Один из тех, кто ребенком застал захват Арлена. Мирай мой ровесник, лицо еще наивное и юное, а телосложение крепкое. Он чаще меня навещает тренажерный зал.

– Как жаль, что уходишь, – цокнула я.

– Со мной пойдешь? – развел руки Дарен.

Уилл рядом втянул воздух.

– Ах да, забыл. Придется тогда хвост твой брать, – сказал он, вызывающе глядя на Уилла. – Ох, Уилл, может, объяснишь, в конце концов, почему ты за ней таскаешься? А? Дочь Кано? Или ты скажешь, что тактика Марии тебе больше не катит? Я давно понял, что весь лагерь – это дно. Даже если Арлен вернет территорию, он не станет могущественным. Эту страну еще долго придется поднимать из нищеты.

– И ты не придумал ничего лучше, как наживаться за счет Республики? – спокойно спросила я. Неприятно, что Дарен во многом прав.

– Миролюбие тебя не прокормит, Кристин. Очнись уже. Тебе никого не остановить.

– А Колин? – мой голос дрогнул. – Вы предали своего товарища.

– Поэтому дорогая тебе нужно почаще задумываться, а все ли заслуживают твоего доверия, – сказал он без привычной язвительности.

Может, мне показалось, но в этот момент он мельком взглянул на Уилла. Дарен не тупой, конечно. Просто эгоист и напрочь лишенный эмпатии. Я напомнила себе, что он, по сути, убил невинного Колина. А значит, не уйдет просто так. В конце концов, сколько людей еще из-за него пострадает?

Я потянулась за пистолетом и сжала руку в кулак, стыдясь, что посмела подумать об этом. Ты не сделаешь это Кристина. Ты не такая.

Но поздно скрыть ошибку, Дарен улыбнулся одним уголком губ.

– Ты не сделаешь этого, солнышко. И знаешь, что больше всего бесит? Ты давно бы уже могла покончить с отцом, но слаба для этого. Держишь образ героя, а внутри ты просто слаба, – выплюнул он эти слова. – Цепляешься за Уилла, поэтому что без него ты бы давно бросилась вниз по ручью.

Меня словно ударили по голове. В ушах зазвенели последние слова Дарена.

– Так хватит, – Уилл схватил Дарена за воротник куртки, но тот даже не шелохнулся.

– Убирайтесь, – процедил Уилл. – Иначе я сомневаться не буду.

– Жаль, знаешь, Кристину, ты не оцениваешь ее по достоинству, давно уже мог бы…

Я не сдерживаюсь и ударяю прикладом Дарена. Уилл тут же опускает его и тот валится, потирая подбородок.

– Брось, Мирай, – сказал он, когда тот наставил на меня оружие. – Я не прочь с ними еще раз встретиться.

– Убирайтесь! – приказал Уилл.

Он больше не являлся их лидером, но, тем не менее Дарен поднялся на ноги и ушел прочь со своим напарником.

Чувствую, мы еще пожалеем, что так просто их отпустили.

Глава 16 Кайл

– Я могу обратиться к айтишникам. Они найдут ее по фото.

Всю дорогу я рассматривал каждое фото. Никогда бы не подумал, что изображение на бумаге вызовет трепет. В некоторых местах помяты, где-то пожелтевшие или выцветшие. Но это не перекрывало их очарования. Неожиданно я понял, что прикасаюсь к чему-то глубоко личному. Это неслучайный набор фото. На них запечатлено самое важное в жизни.

Нет сомнений, что эти фото сделала Миа.

Дом с деревом. Девушка за пианино, она сидит спиной. Фото припыленное, снятое в раннее утро. Это Миа. Дальше ее родители. У отца густые темные волосы в небольшом беспорядке. Клетчатая рубашка на нем сидит свободно. Их, наверное, застали врасплох. Они смеются, а в руках игральные карты. Мама рыжая и с веснушками. Они красивая и счастливая пара. На следующем фото учебный класс. Окна на дальней стене во всю стену. Одиночные парты со стульями стоят в шахматном порядке. На фото восемь человек, некоторые места пустуют. Каждый занят своими делами и не в курсе, что их снимают.

Закат. Девушка стоит спиной на берегу в длинном платье. Небо окрашено в ровный оранжевый цвет, а море пестрит всеми оттенками. Волны омывают подол ее платья.

Меня до глубины души тронули эти снимки. Столько любви и довольства в таких простых ценностях.

На предпоследнем фото – Том. Задний фон немного засвечен. Непонятно, оно сделано на улице или в светлом помещении. Лицо снято в профиль, немного ниже плеч. Волосы на макушке приподняты, даже аккуратно взъерошены. Возможно, так было модно. Лицо здесь юное, не тронутое горем. Над чем-то смеется. Я видел его улыбку и смех, но это далеко оттого, что на фото.

Знал ли он, как важен был для нее?

На последнем фото ее лицо. Голову чуть склонила набок, рыжие волосы распущены. Улыбка выглядит натянутой. Кажется, она больше любила оставаться за кадром, а смотреть в камеру было некомфортно. Юная, красивая, еще не познавшая горя, лишений и ненависти.

Я понял, почему Том до сих пор не забыл ее. Много ли таких людей сейчас? Кто излучает столько света и тепла? Чей облик так наивен по отношению к жестокому миру и видит только прекрасное?

Если бы я встретил такого человека, целью всей моей жизни стало бы только его благополучие и счастье.

– Нет, мой друг. Не нужно, – мягко сказал Том. – Можно я оставлю это фото себе?

Том безразлично просматривал каждое фото, но увидев Мию замер. Он пару минут смотрел на нее, а я боялся пошевелиться. Видел, как Том с усилием сглотнул, как задергались желваки на лице. Я ожидал, что он все же захочет ее найти, но ошибся.

Я кивнул, и он убрал фото Мии в карман брюк. Не понимаю. Как можно столько лет беречь в памяти образ любимой девушки и отказаться от возможности найти ее?

– Не смотри так на меня, друг, – Том глядит на меня пристально, с укором. – Все не так просто.

– Но ты ведь хочешь узнать, где она? И, возможно, даже…

– Если она умерла иначе? Узнать худшее? Нет. Не хочу. А если и жива. То какой мне от этого толк?

– Вы можете встретиться.

Том засмеялся и покачал головой. Затем глянул на меня, словно я ребенок, что не понимаю простых вещей. На самом деле, мне действительно страшно представить, что значит смириться со своей участью.

– Если ты поделишься информацией, отец обещал милосердие.

– Друг. Забудь про это. Я и не прочь рассказать, что знаю, но только пользы твоему отцу это не принесет. Если так надо, можешь сказать, что мы специально создаем лагеря в лесах и оставляем следы, чтобы казалось, что мы кочуем. Мы живем в подземном бункере, огромном комплексе. Это бывшие владения Республики…

– Хорошо, хорошо, – я сел напротив, готовый, что Том расскажет больше. – Это много может дать.

Том опять засмеялся. Может, и хорошо, что мне удается его развеселить. Зря Том так недооценивает эту информацию.

– Зачем тогда вообще все мне рассказал, – негромко произнес я.

– Из-за сестры. Знаешь, самая красивая ее улыбка, когда она говорила о тебе. Я решил, что сын Кано, должно быть, хороший человек. Не такой, как отец.

– Все считают его монстром. Не понимаю! – воскликнул я и встал на ноги.

Все! Все, кроме меня! Сколько раз я мысленно защищал отца! Разве не было у меня искушения хоть раз прислушаться? Ладно, я привык, что Кристина постоянно выкидывала замечания в его адрес. Но совершенно посторонние люди?

– Человека, которого ты любишь и который так всегда добр с тобой, обвиняют во лжи всяческом зле! – кричал я на Тома.

Голова раскалывается.

Я устал.

От всего этого.

– Я и не хочу сказать, что ты ошибаешься, – мягко заговорил Том. – Просто никто из нас, не знает всей правды. Я считаю Кано врагом, а ты нет. Кано считает меня врагом, но ты за такового меня не принимаешь. Ведь, так?

Я кивнул, глядя мимо Тома. Он продолжил:

– Кристина на стороне тех, кто хочет свергнуть его правление, но сестра тебе не враг. Видишь, Кайл. Возможно, все заблуждаются. Может враг внутри каждого из нас?

Я посмотрел на свое отражение. Кто мой враг? Если ни отец, ни повстанцы. Склонность отрицать все, что противоречит моим убеждениям? Я никогда по-настоящему не прислушивался к другим людям.

Ни к сестре. Ни к повстанцам.

Да, я никогда даже не пытался выслушать их сторону.

– Не нужно спасать меня, Кайл, – голос Тома прервал размышления. – Лучшее что ты можешь сделать это побыть другом в последние дни моей жизни.

Я одернул себя, чтобы не возразить и не всплеснуть руками. Ладно. Если ему так легче, пусть думает так. Том заслуживает уважения.

– Я… ни с кем не дружил, – я пожал плечами. – Только с сестрой.

– Не считается.

У меня вырвался смешок. Я вдруг представил Тома, как он все эти года учился со мной. Как мы разодетые в смокинг смеемся на светском приеме над каким-нибудь перебравшим лордом и флиртующим с дамой. Я мог легко, увидеть его в коридорах дворцах. Вот он подбадривает меня перед выступлениями. Округляет глаза, видя какие взгляды бросает на меня Гвэн. Заходит без стука в комнату и без предупреждения бросает мяч.

Я улыбнулся. Выходит, не зря Том с самого начала называл меня другом. Он быстрее меня разглядел, что такое возможно. Я сел напротив и попросил рассказать о Кристине.

Время шло незаметно. Мы просто делились историями и смеялись.

Я давно не был собой. Настоящим.

Глава 17 Кристина

Держишь образ героя, а внутри ты просто слаба.

Почему правда так болезненно воспринимается от других? Может быть, потому, что рушится последняя надежда, что ты можешь хоть что-то контролировать?

Ты просто слаба.

В этом я боялась признаться себе. Есть толк от того, чтобы признавать слабости. Ты можешь исправиться, сделать что-то с этим. Только я не могу. Мой путь длиною в пять лет это отрицание.

Когда я была младше, то и дело убегала в бедные районы. Собирала во дворце все что могу и отдавала вещи и еду маленьким детишкам. Сиротам. Я лезла в драку, когда обижали беззащитных. Я ночью плакала, вспоминая их изнуренные болью глаза и голодом тела. Это были года, когда Истен еще до конца не оправился. И мне часто снилось, что Кайл – один из тех детей.

Когда мои вылазки обнаружили, Кано на весь день запер меня в подвале. Я задыхалась от сырости и затхлого воздуха. У меня онемели пальцы, и стучали зубы. Наверное, это единственный раз, когда они сильно поругались с мамой. Если бы не она, кто знает сколько бы он меня там держал. И я бы точно не выжила. Чуть не умерла. И это было не самым ужасным.

Прежде я никогда не смотрела телевизор. Но в палате соседка любила включать его глубокой ночью. Я прежде не догадывалась о масштабах жестокого мира, в котором живу. В несчетном количестве уголков земли творятся страшные вещи. Я просила медсестер переселить меня, но, видимо, отец приказал, обеспечить мне удручающие условия. Никто меня не слушал. Меня пугала реальность. Тогда возникли приступы агрессии. Я разбила монитор, меня ударила одна из медсестер.

Все вокруг меня были чем-то заняты. Я не могла определить свою цель и путь. Пробовала разные занятия, но не горела настолько, чтобы верить в себя и идти к этому через сомнения.

Кайл первый заметил мое состояние. Я натянуто улыбалась, днем лежала в комнате. В основном спала. Люди вокруг меня так легко заговаривали о недавних преступлениях и происшествиях, а я принимала это близко к сердцу. Меня охватывали гнев, отчаяние. И так повторялось по кругу.

Он выразил беспокойства отцу, чего зря, конечно, сделал, но откуда ему знать. Ведь с ним отец другой. Кано обвинил меня в слабохарактерности и закрыл вопрос о психологе. Я не сумасшедшая. Чтобы весь Истен узнал, что я психически нездорова? Нет, спасибо.

Кайл посоветовал мне, если я чувствую себя слабой, работать над теми сферами, где я могу стать сильнее. Я тренировала свое тело, освоила навыки борьбы и владения оружием. Тренировала ум, способность к запоминанию, дару убеждения и влиянию на людей. Я работала над собой каждую минуту жизни и мне становилось легче.

Но Дарен прав.

Это был хрупкий образ.

Яркий правдивый, но то, что под ним, способно разрушить все в один миг. Поэтому я отрицала свою боль.

Я высоко эмпатичная. Страдания других уничтожают меня. Я попробовала себя на курсах медсестры, думая, что так я смогу просто к этому привыкнуть. Но это вдохновило меня. Я поняла, что могу много сделать для других. Помогу кому-то выжить и облегчить страдания другим. Впервые я почувствовала настоящее удовлетворение.

Пока самый ненавистный человек не напомнил мне о том, что я по-прежнему в жестоком мире и я страдаю в нем.

⁕⁕⁕

Сегодня все собрались на ежегодное воспоминание о дне, когда их жизнь в корне изменилась. День, когда Арлен был уничтожен. Это короткая церемония, как воспоминание об утраченной надежде на светлое будущее. Цель поддерживать дух поселенцев. Я сказала Уиллу идти без меня. Он точно там должен быть.

Я снова окунулась в то время, когда все вокруг имеют цель и смысл, а я просто существую. На какое-то время здесь я сумела заглушить боль, но теперь…

Вниз по ручью.

Вдыхаю прохладный влажный воздух. Шаг. Еще один. Странно, что боль ушла. И все остальное. Шелест листвы, раскаты грома, все где-то далеко. Слышу в ушах стук сердца, остальное приглушено.

Никогда не подходила так близко к краю. Не видно границ леса. Справа бурный поток может сбить с ног. Внизу озеро. Высоты достаточно, чтобы вышибло из тебя все, что можно.

Я сделала вдох и закрыла глаза.

– Кристина, стой!

Из меня вышибло воздух. Полились слезы, и я судорожно вздохнула. Шла сюда не колеблясь. Выходит, какая-то часть меня надеялась, что кто-то отговорит? Та, маленькая Кристина, с длинными ресницами и пухлыми щечками, будто смотрит сейчас на меня. Ее лицо искажено, она надрывно плачет. Зачем я с ней так поступаю и почему не нашла другого выхода?

Я медленно повернулась. Уилл стоит, вскинув руки и, кажется, затаил дыхание. Уже накрапывает дождь. Стоять на камнях становится скользко. Меня отделяет пару шагов от края обрыва.

– Ты никогда не оставляешь меня одну, – крикнула я, хотя Уилл не более чем в трех метрах.

– Вижу, что не зря.

– Уилл…

– Не делай этого.

Уилл говорит шепотом, а мой голос разносится по всей видимой территории.

– Нет-нет, – начала я дрожащим голосом. – Мне бы только забыть.

Я подняла руку и раскрыла ладонь, большим пальцем прижимая две крохотные вещи. Уилл опустил руки и выдохнул.

Был в моей жизни эпизод. Я зашла в медицинский кабинет ночью, превышая свои полномочия. Рылась в ящиках. Мне нужно было что-то седативное, чтобы успокоиться или уснуть. В прозрачной баночке из-под знакомого мне препарата около пятнадцати капсул, с прозрачным веществом. Меня остановил доктор Глайнс. Пожилой худощавый мужчина. Врач широкой специализации в лагере. Он объяснил, что одна капсула способна стереть память последних шести лет, оставив при этом личностные качества и приобретенные навыки. Если я кому-нибудь проболтаюсь, он расскажет, что я без его ведома проникла сюда.

Я впервые в лагере, подчинилась кому-то без ропота. Доктор Глайнс ведь мог не раскрывать мне значение этих капсул? В его взгляде я прочла, что должна знать об этом. На мой вопрос кому еще о них известно, он упомянул только Уилла. Сомневаюсь, что Глайнс рассчитывал, что я использую их по назначению. Если это нужно скрыть от Марии, значит, когда-нибудь эта информация прояснит другое.

Дело времени, что именно.

– Уилл, я просто хочу все забыть.

– А делать это на краю обрыва, чтобы смягчить падение?

Я прыснула от смеха, но Уилл даже не улыбнулся якобы шутке.

– Не знаю, просто пришла сюда. Почему-то, – соврала я.

Капсулы были на случай, если я не решусь. Маленькая Кристина в сердце продолжает умоляюще на меня смотреть. Мне тяжело делать ей больно.

– Крис, прекрати. Я знаю, что тебе тяжело, я каждый день вижу боль в твоих глазах, вижу, как ты пытаешься это скрыть. Но лучшие времена будут! Слышишь? Все можно изменить, но не то что ты хочешь сделать.

– Я слышу их крики! То, что сделал со мной отец, – я схватилась за горло. Голос надрывается, шею будто стягивает веревкой. – Уилл, я каждый день проживаю все заново. Я проживаю в своей голове все, что случается с другими. И я больше не могу.

– Обещаю, мы справимся, только дай мне руку.

Уилл уже был ближе, протягивая раскрытую ладонь. По моему лицу стекала вода, дождь все сильнее. Стоять здесь опасно.

– Уилл, прошу, уходи.

– Кристина, ты не можешь всех спасти. Это правда, – он сделал шаг ближе. – Но один, два человека это что мало? Пять или десять. Да, хотя бы один!

Его голос сорвался. А в моей голове числа. Десять, пять, два, один. Что-то рассеивается в голове. Я начинаю понимать, к чему клонит Уилл.

– Но что станет с этими людьми, если ты сделаешь это? Помоги тем, кому можешь. Кто без тебя не выживет.

Я не знаю, говорит ли Уилл о себе или моем брате. Но кое-что я поняла. Насколько была сосредоточена на том, что я не в силах сделать. Такой склад ума любого приведет в отчаяние. Я никогда не задумывалась, о тех незначительных единицах людей, для кого я могу стать спасением. Тогда к списку кому я не могу помочь, добавятся еще те, кому могла бы.

– Крис, очнись! Дай руку! – кричит Уилл.

Только не вижу его. Ливень застилает глаза, и я насквозь промокла. Куда ступить? Я лихорадочно поворачиваю голову, но ком подступает к горлу. Я схватилась за голову. Хочу закричать. Перекричать шум от воды.

Порыв ветра пошатнул меня, затем острая боль в колене вышибла воздух. Я ухватилась за край выступа, и сразу почувствовал жжение в ладони. Рука соскальзывала от влаги и крови. Второй рукой пыталась ухватиться, но ее схватил Уилл.

Я чувствую, как выскальзываю и мне смертельно страшно. Только бы Уилла не потащить за собой.

– Ра… Рамирес, – Уилл тяжело дышит, лицо красное. – Если ты мне не поможешь, я полечу вместе с тобой. Ну же, помоги мне.

Я пришла в себя. Мигом проанализировала, что Уилл может, как и я соскользнуть с обрыва. Он удерживает нас одной рукой, держась за острый обломок валуна. Я нащупала выступы в стене и переместила свой вес на ноги. Слева зловеще шумит водопад, пытаясь задеть нас и увлечь за собой. Я чуть подтянулась, дав Уиллу возможность сделать рывок.

Он подтянул меня, и я сумела схватиться за край двумя руками.

– Я вытащу тебя.

Он так и сделал. Подтянул меня за плечи и увлек подальше от края. Вдруг все затихло. Нет, ливень даже усилился, а водопад не прекращал свой путь. Просто я оказалась в объятьях Уилла и сотрясалась рыданиями.

Где бы я ни оказалась, он не даст мне упасть. Хорошо это или плохо? Я замотала головой. Потому что уже не знаю.

– Ты совсем обо мне не подумала.

– О тебе в самую последнюю очередь.

– Давай, рань своими словами еще сильнее, глупая. Поверь, тебе можно.

Он обнял крепче, насколько это возможно, а я цеплялась так, будто все еще падаю.

Стремительно падаю в этой битве с Кано, Марией и кто знает еще с кем и кого прихвачу по пути.

И никому не известно, чем все обернется.

Глава 18 Кайл

День в самом разгаре.

Никто бы не поверил, что вчера ливень длился до полуночи. Вокруг царил удушающий мрак. Если бы человек был погодой, кажется, у кого-то в тот день иссякло терпение.

По какой-то неясной причине и мне было плохо. Я много смеялся, разговаривая с Томом Колином, а потом возникло гнетущее чувство. Я все пытался найти причину, но от этого становилось еще тревожнее. Не смог взяться ни за одно дело. Просто глядел в невидимую точку. Глаза жгло, а горло сжималось. Уснуть не мог. Полночи так и просидел в расстегнутой рубашке. Брюки смяты от всяческих движений. Я и сидел на полу, и лежал, подогнув колени.

Открыл глаза, когда первые лучи проникли через окно. Казалось, что не только погода пришла в норму. Я воспрянул духом, уверенный, что и мне этот день принесет, что-то хорошее.

Может, даже изменит мою жизнь.

⁕⁕⁕

Гвардейцы не взглянули на меня. Я открыл дверь в кабинет в отца. Он сразу поднялся со своего места и воскликнул:

– А, сын! Выглядишь уставшим, – отец прищурился. От него мало что скроешь. – Не выспался?

– Погода, – пожал я плечами. – Болела голова.

– Бывает-бывает, сынок, – проговорил он себе под нос.

Как обычно, бесконечно перечитывает какие-то бумаги, о чем-то задумывается. Сегодня только при этом издает еще смешки.

– Вы чему-то радуетесь, отец?

Он поднял голову, глаза так и горят.

– Да, я очень рад. Скоро нам с тобой предстоит одна важная поездка.

– Куда?

– Увидишь.

Меня не удивить важными поездками, но вид отца сейчас особенно загадочный. Я бросил взгляд на монитор за его спиной. В новостном заголовке крупными буквами Эллингтон, остальное не смог разглядеть. На экране люди возле какого-то здания. Крупным планом показываются счастливые лица случайных людей. Я опустил глаза на стол, чтобы собраться с мыслями и снова – Эллингтон. Газета, которую отец каждое утро предпочитает электронным устройствам. На главной странице черно-белое фото. Пишут что-то о королеве. А сама она улыбается. Искренне. Я удивлен. Обычно улыбки всех диктаторов натянутые. Не знал, что королева Эшли такая красивая. Что ее красота в изящной простоте и искренности. Хотел разглядеть и других людей, стоящих за ней, но мое внимание привлек отец:

– Кайл, ты зачем пришел? – он убрал газету, куда-то под стол.

– Вы однажды говорили о милосердии. По отношению к заключенным повстанцам.

Отец выпрямился, и его радостное настроение испарилось. Но пока он ничего не говорит.

– Заключенный Том Колин, готов поделиться информацией. Он уже рассказал некоторые подробности. Необходимо его помиловать и дать другие условия. Тогда я смогу узнать больше.

Отец внимательно рассматривает меня. У меня вспотели ладони, я сдержался, чтобы не вытереть их о брюки. Иначе бы, он заметил это. Я с трудом сглатываю. Ощущаю, как дрожит лицо.

Никогда так не чувствовал себя с ним.

– Хм, – он расслабился и начал убирать в полку под столом по одному листу, бросая на каждый взгляд. – Я думал, ты понял, Кайл, что это просто уловка.

– Нет, – я сделал пару вдохов-выдохов, чтобы голос не дрожал. – Вы говорили, что если кто-то и правда заговорить, то это станет уроком для других. Поможет разговорить остальных и собрать информацию.

– Кайл, зачем повстанцы нашему обществу? Чтобы внедрились и начали свою деятельность изнутри?

– Строгий контроль…

– Нет, – строго оборвал он. – Не сработает.

Я хватал ртом воздух. Благо он не смотрел на меня.

– Слушай, Кайл. Я доверил тебе это дело. Ты можешь держать его, сколько считаешь нужным, а как поймешь, что получил достаточно информации, отдай приказ о казни. Никого помиловать я не собираюсь, – отец сел за свой стол, щелкнул ручкой. – А теперь, прошу, вернись к своим делам.

– Я понял вас, отец. Сделаю все как вы сказали.

– Иди, мой мальчик.

Я выходил оглушенный. Путь до двери, казалось, отдалялся от меня. Всем своим нутром чувствовал, как отец смотрит мне в затылок.

Как я ошибался.

Но единственное, что у меня есть это время.

Я еще могу спасти его.

⁕⁕⁕

Несколько поселений затопило после ливня. Я вынужден был выехать на место и дать распоряжение по реконструкции улиц, домов и временном расселении пострадавших. Сердце глухо стучало в ушах. Я выполнял свою работу до автоматизма.

У меня нет выбора. Я должен устроить побег Тома. Он воспротивится, конечно, но если у него будет цель, надежда…

Миа.

Забегая в Управление по технологиям Истена, я снял пиджак и ослабил галстук. Солнце разогревало не слабо. Точно пропущу обед. Только бы Майк сегодня работал.

Он талантливый айтишник или хакер удачнее сказать. Из богатой семьи. Мы вместе посещали уроки в частной школе. Друзьями не были, но выручить друг друга уговаривать не приходилось.

Я постучал и открыл дверь. Здесь все унылое, светлое, стерильное, без визуального шума. Майк как-то объяснил, что большую часть времени они находятся в виртуальном мире. Над обстановкой вокруг заморачиваться попусту.

Он сидит спиной. Силуэт на фоне яркого монитора. Майк коротко стрижется и только верхнюю часть волос оставляет длиннее и укладывает гелем. Такие стрижки, редкость в Истене.

– Это я.

– Что хотел?

Я подкатил стул и сел слева от него. Что никогда не меняется у Майка – это очки в красной оправе, а взгляд устремлен в монитор. Я сделал цветную копию фото Мии. Знал, что оригинал Том захочет оставить себе. Разгладил лист и подвинул Майку.

– Нужно найти эту девушку.

– Что-то еще мы о ней знаем? – он так и не оторвал взгляд от экрана.

– Ей сейчас примерно двадцать пять двадцать семь лет.

– Окей, – Майк откатился назад и прихватил фото. – Красивая. Для себя что ль ищешь?

– Нет, – я улыбнулся. Хотел было произнести для друга, но осекся. Такой сценарий даже для отца не прокатит. – Поможет разговорить одного повстанца, если найду ее.

– А-а-а, ясно. До сих пор боритесь с этими негодяями.

Точной позиции Майка в этом вопросе я никогда не знал. Несерьезно и шутливо он отзывается всегда.

– Когда-нибудь это закончится, – со вздохом произнес я.

Майк уже отсканировал фото, и его пальцы забегали по клавиатуре. Я же разминал свои и пытался уследить за тем, что происходит на экране. Вдруг все стало размытым и лишь одна строка с загрузкой в процентах. Майк стучал пальцами по столу и ждал.

– Сразу скажу, я сумею найти только общую информацию. Ее будет недостаточно, чтобы встретится с девушкой лично. На остальное потребуется время.

– Да, это устраивает.

Сто процентов и экран на миг затухает. А затем фото Мии. Другое. На белом фоне в бордовой майке, волосы заплетены, в одну косу. Немного старше. Левую бровь рассекает шрам.

– Готов послушать информацию?

– За этим и пришел.

Майк навел курсор на значок человечка и зачитал вслух:

– ЛЮСИ. Двадцать семь лет. Место проживания Эллингтон. Работает официально в сфере обслуживания. Родителей нет. Братьев, сестер нет. Не замужем, детей нет.

– То есть… с ней в порядке? – мой голос задрожал, и сердце радостно встрепенулось.

– Я ж откуда знаю, – не понял Майк.

– В смысле, – я попытался вернуть спокойный тон. – Она жива?

– Да, Кайл. Жива и наверняка является завидной девушкой там.

– Спасибо, Майк, – я похлопал его по плечу. – Когда сможешь узнать подробности? Мне нужно встретиться с ней.

– Неделя, может, две. Ты заглядывай чаще.

– Спасибо, спасибо!

Я выскочил из его кабинета. Она жива. У меня вырывался смех и восторг. Представляю лицо Тома, когда он это услышит. Он покачает головой и посмотрит с укором. А может, и разочаруется во мне. Посчитает, что я добавил боли в его решенную участь.

Но Том должен знать.

Я широко улыбаюсь.

Миа жива и невредима.

По телу разливается приятное тепло. Я сел в машину и приказал скорее доставить меня во дворец. В салоне прохладно и окна тонированы. Ослабил еще галстук и подкатил рукава рубашки до локтей. Солнце разогрело не на шутку. На лбу испарина, представляю в каком состоянии сейчас мои волосы, я все утро заправляю их за уши.

Скоро буду на месте. Все будет хорошо.

⁕⁕⁕

Я забегаю через парадные двери. Дворецкий формально приветствовал и пытался сказать что-то еще вслед. Ноги несут меня вперед. Нужно на пятый этаж и уйду в крыло заключенных. Сейчас там только Том.

Я сбавил шаг, поправил рубашку и галстук. Нужно унять эмоции и выглядеть презентабельно перед охраной во избежание панибратства, ухмылок и вопросов.

Дистанция. Власть. Отстраненность.

Таким должен быть принц.

На меня чуть не налетела Гвэн. Резко остановилась и чертыхнулась. Непривычно видеть ее здесь в простой футболке и джинсах.

– Да что с тобой, Кайл? Уже который раз, чуть сердце не остановилось.

– Прости, я просто торопился.

– Куда? – насмешливо сказала она и тут же опустила глаза и закусила нижнюю губу. – Да мне то, что… ладно.

Гвэн обошла меня. Она катит за собой чемодан на колесиках.

– Гвэн? Ты куда? Подожди, – я сделал пару шагов к ней.

Она остановилась и повернулась. Взгляд, мол, ну что еще тебе нужно?

– Я ведь давал вам неделю побыть с близкими, а ты уже здесь.

– Я уволилась, Кайл.

– Что? Почему?

Я нахмурился. Меня действительно поразила эта новость. Гвэн гордилась своей работой и всегда метила получить должность выше. Она не рассказывала в подробностях о своей жизни, но мне известно, что семью приходится кормить ей.

Его губы тронула хитрая улыбка. Она подошла ближе.

– Никто не пострадал? Ущерб нанесли только имуществу? Когда ты перестанешь так легко верить всему, Кайл?

Ее голос медленный, вкрадчивый, мелодичный. Когда она хочет внести смятение, она это делает.

– Моего отца, обнаружили без сознания на тротуаре перед домом. Жив, к счастью, но возможно сотрясение. На него напали повстанцы, – она тяжело сглотнула и замотала головой. – И таких случаев достаточно.

Гвэн замолкла. Собирается что-то еще сказать. А я в недоумении. Почему об этом никто мне не доложил?

– Может, раньше они не нападали на людей, то сейчас что-то изменилось. Просто имей это в виду, – Гвэн мягко похлопала меня по плечу и собралась уходить.

Ей удалось, сбить меня столку.

– Гвэн…

Прозвучал трехкратный сигнал. Мы вскинули головы к динамикам. Меня обдало холодом, и к горлу подкатила тошнота. Знакомое чувство, когда я слышу этот сигнал. И прежде чем, понял к чему это, Гвэн довольным голосом сообщила:

– Собираются казнить повстанца.

Я бросился к камере Тома. Нет. Нет. Нет. Не может быть. Отец сказал, что это я должен отдать приказ, как только посчитаю нужным. Не может же он…

Дверь в камеру открыта настежь. Я хватаю ртом воздух и пытаюсь удержаться за стену. Искры мельтешат перед глазами, мешая здраво думать. Куда дальше? Выхватывать Тома из рук гвардейцев? Меня тут же повяжут. Все коридоры, где ведут заключенного, блокируются. Так всегда. Я смогу добраться либо до места наблюдения или же до отца.

Абсурд.

Что произошло.

Пульс бешено бьется, я бегу. Образовавшийся лабиринт привел меня к лестнице. Путь только вниз. Отдышаться бы. Я хватаюсь за бок и пытаюсь сдержать рвотный позыв.

Черт черт черт.

Дверь на первом этаже открылась. Я попал в помещение с панорамными окнами. Здесь два кожаных кресла. Мне стало дурно. Я понимаю зачем это. Никогда не был здесь. Никогда не смотрел казнь.

А отец…

Сделал комфортную комнату для этого.

– Кайл?

Он вдруг оказался справа, держа в руке стакан с виски. Торжествующе улыбается. Я не могу вымолвить ни слова. Тяжело дышу, боль охватила легкие.

– Сын, мне хватило в нашей семье мягкосердечного ребенка. Ох, какое счастье, что она не наследница. А вот ты, – он указал пальцем руки, которой держит стакан. – Ты разочаровал меня.

Мне хочется просто упасть в кресло и закрыть глаза.

Никогда.

Никогда.

Он так никогда не говорил.

– Да как такое могло произойти, Кайл? Пожалеть повстанца? Просить меня дать ему шанс? – отец сорвался на крик и отправил стакан в стену. – Что такого наговорил этот ущербный, что теперь я не узнаю своего сына?

– Ты же не станешь отрицать про Арлен, – злобно прошептал я.

– Ну раз ты знаешь, то нет. Не стану. Но ты должен понимать. Это была вынужденная мера.

– Отец! – воскликнул я. – Не все они враги! Многие такие же люди…

– Заблуждаешься, сын, – отец резко подошел ко мне, тыча пальцем в лицо. – Поверь, самые миролюбивые на первый взгляд и незначительные, способны обрести над тобой власть. Подчинить себе.

Отец вдруг раскраснелся. Мне на миг показалось, что ему это знакомо. Будто кто-то имеет над ним власть.

– Это будет тебе уроком.

Сказал он вслед, а я бросился за ним. Меня оттеснили двое гвардейцев и оттолкнули на пол.

Дверь закрылась. Я один. В удушающей тишине. Не хватает воздуха. Встаю, откашливаюсь, бросаюсь к двери. Но она часть стены и нет ничего, что могло бы открыть ее.

Он так решил.

Запереть меня здесь.

Я беспомощно бью кулаками. Кричу как никогда прежде.

Меня привел в чувства только жуткий, прерывистый сигнал.

Начинается.

Начинается.

На ватных ногах кинулся к окнам.

Сколько людей.

Вся прислуга и приглашенная элита.

Казнь повстанцев – это зрелище.

Я ничего не слышу. Комната изолирована. Но люди гневно кричат и вскидывают кулаки. В их глазах столько ярости к человеку, который подобного не испытывает.

Я вижу Тома.

Взгляд опущен, но лицо спокойное.

Не скорбит. Не тревожится.