Воспоминания

Главная в жизни мысль приходит, если Жизнь удается сохранить.
На Соловках иногда расстреливали ровное число просто «для острастки». Когда пришли за Д. Лихачевым, он просто «запихнулся между поленницами», простояв там всю ночь. Должно быть, в октябре 1929 года за него расстреляли другого… И тогда в человеке «произошел переворот»: - Я понял, что каждый день-подарок Бога…и ничего не надо бояться на свете. И быть довольным, что живу лишний день…и быть благодарным за каждый…
Все-таки психика человека -великая вещь. Ведь рассказывает же автор о лагерной собаке по кличке Блек, что страшно выла, провожая людей на расстрелы через Пожарные ворота. Расстреливали у женского барака-и там тоже начинались истерики. – «… А Блек потом убежал в лес. Он не пожелал жить с людьми! Его искали. Особенно Успенский и начальник войск Соловецкого архипелага латыш Дегтярев». Тоже хотели «расстрелять»? И уже понятно, что такое СЛОН и почему он позднее превращается в СТОН. Просто на место «лагерю» приходит «тюрьма», а речь не идет о перевоспитании(как все еще надеялся Горький), несогласных с режимом тупо уничтожали. Воспоминания о пребывании Там - трудно читаются…
Поразила еще фраза Д.С. Лихачева о высылке их из Ленинграда в 1942 году поездом до станции Борисова Грива, а оттуда Ладожским озером на пароходах и барках: -Нам выдали похлебку…мы жадно ели эту настоящую пищу. Нас кусали комары, как живых…
А еще – книга полна воспоминаниями я о людях, ставших для автора подарками судьбы: А.А.Мейере, Г.О.Гордоне, В.П.Адриановой-Перетц и сотней других, кого так безжалостно валила судьба, да не сломала…

Книгу можно советовать всем, сложно представить, кому она не понравится.Со сменой власти, после убийства царской семьи, счастливая жизнь Дмитрия Лихачева кардинально меняется из-за проводимой политики: заключение в Соловетском лагере, после освобождения - для государства и сограждан - недочеловек, сложности с поиском работы.Блокада в Ленинграде, варка студня из столярного клея, манки, которой до войны шубы чистили. Голодной зимой - сожаления, что постеснялся и не купил в аптеке еще три бутылки рыбьего жира к 11 купленным. После войны - "проработки", когда тебя прилюдно травят, подводят под статью.На Соловках выживали вопреки, условия были ужасными. Интеллигенция приложила все усилия, чтобы помочь своим, найти им работу, подкормить, устроить получше - чтобы они не умерли от голода, холода или болезней. Это не уберегало их от расстрелов, тут могла спасти только удача.При этом, Дмитрий Лихачев - человек широкой доброй души, не держал на людей зла, считал главной ценностью - человеческую личность и память о людях, болел и боролся за архитектурное наследие страны. Самой большой ценностью считает встречи с хорошими людьми, даже на Соловках. Знакомства, которые очень сильно повлияли на его мировоззрение и дальнейшую жизнь.Книга написана прекрасным языком, подробно описывает периоды жизни автора. Очень интересно читать про уклад жизни Петербурга, дачные традиции интеллигенции, как проводили досуг.Блокадный период занимает мало места, описан достаточно сухо, поданы факты и рассказаны судьбы знакомых Лихачева.

Эта книга, в которой Лихачев захотел рассказать почти о всей своей жизни, об интересных моментах, важных событиях, значительных людях, с которыми он встречался на своем пути. Начинается рассказ еще с дореволюционных времен. Автор не спешит выбраться из них, с упоением вспоминая светлое детство. Лакомства, которые он пробовал, звенящую под копытами лошадей мостовую, первые трамваи, петербургский дачный отдых. Вкусы, запахи, дуновенья ветра, все кажется благословенным в те далекие времена.
Но вот они проходят, автор становится взрослым, студентом, запальчивым юношей, окутанным миров, в которым он вырос. Огромное количество философских течений, мировоззрений, книг, стихов, да еще и религия, к которой рождается благоговейный трепет. Все это загораживает от него политические особенности времени, или же позволяют относиться к ним легкомысленно. И вот одно из студенческих собраний вызывает интерес органов. Их арест был только делом времени. Странно не то, что он случился, а что он не случился раньше. И вот перед ним Соловки.
Соловки он описывает дважды. В конце книги помещены короткие заметки. Не знаю, где он делал их, там ли, после освобождения, но в них схематично записаны происходящие вокруг события. В самой же книге он не удовлетворился ими, а написал подробнее, хотя и основываясь на них. Но, может, был он и там несколько лаконичен, не описывал своей реакции на некоторые поступки знакомых, или же просто с возрастом уже сухо констатировал факты, но иной раз казалось мне, что он выдвигает какие-то претензии к тем, кто тоже сидел там вместе с ним. Быть может, я и не права, просто оставалось такое впечатление, как и позже, когда также без комментариев он печатал некоторые из фактов о блокаде. Но после нее совершенно точно было эмоциональное выгорание. Возможно, он просто не мог, в голову не приходило описать это с большим эмоциональным накалом. Но оставим это, пусть будет просто манерой письма.
На Соловках он упоминает множество имен, стремится оставить о них след. Некоторые из них уже были известны, но молодые писатели, поэты, так и канули в безвестность, не сумев раскрыть себя. Он же перечисляет, перечисляет... Этот возглавлял музей, спасал иконы под вывеской антирелигиозной пропаганды (затея не удалась, позже многие из них были уничтожены), другой рисовал замечательные картины, пейзажи. Некоторые из них удалось спасти. И прочее, прочее.
Несомненно, это очень ценные воспоминания мемуаристики. Но для непосвящённых, пожалуй, череда действий не слишком понятна. Так что мне пришлось здесь ориентироваться на художественное произведение, на "Обитель", которая создавалась явно на основе как этих, так и других воспоминаний. Разумеется, я говорю именно о хронологии фактических событий. Когда сменялось руководство, когда ужесточался режим, когда была попытка бунта, когда были массовые расстрелы. Лихачев тоже пишет о них. Но, с другой стороны, несмотря на холод, болезни, смерти, все равно остаётся впечатление, что правомерна фраза: тюрьма - мои университеты. Там было собрано такое количество интеллигенции, что общение с ними оказало большое значение на формирование его личности.
Следующим ярким фрагментом биографии я бы выделила блокаду. Он пишет о ней, не стесняясь приводить нелицеприятные факты и называть фамилии. Наверное, когда вышла эта книга, ряд моментов (такие как людоедство) ещё замалчивался.
И, наконец, отдельная глава была посвящена проработкам. Собраниям в коллективе, на которых предъявлялись обвинения выбранной жертве, а присутствующие должны были эти выступления поддержать. Часто после таких вечеров производились аресты. Надо было обладать немалым мужеством, чтобы осмелиться выступать против. Так что совсем не были детской забавой защитные речи Лихачёва, подкреплённые ссылками на Ленина и Энгельса.

Петербург-Ленинград - город трагической красоты, единственный в мире. Если этого не понимать - нельзя полюбить Петербург.Читая книги, погружаешься в иллюзорные миры, созданные фантазией писателей: это может быть фэнтези с драконами, может несуществующий город в реальном мире, а может быть просто реальный мир, перенесенный с допущениями на страницы книг. Иногда за чтением скучаешь, иногда удивляешься фантазии автора, завидуешь его способности мастерски развить сюжет.
Читая мемуары, непрестанно удивляешься только тому, как иногда повертывает жизнь людей: ни одному писателю не придет в голову такой поворот, который, бывает, случается, с реальными людьми.
Д.С.Лихачев наверняка известен мало-мальски образованному русскому человеку. В этой книге он рассказывает о том, как он стал тем, кем стал, какие люди встречались ему на пути и как они повлияли на его жизнь. Да, эта книга не только о Лихачеве, но и о людях - в равной степени.
В юности Дмитрию Сергеевичу пришлось провести пять лет на Соловках: время было такое, что думать вместе было чревато. Большая часть воспоминаний пришлась на это время. Автор не описывал повседневную жизнь заключенных, разве что выхватывал необычные детали. Много внимания он уделял тем, рядом с кем ему довелось прожить: кто-то его спас - нес тяжелую поклажу, продал койкоместо, устроил на непыльную работу, кого-то он вытащил из рук верной смерти.
После освобождения жизнь потекла менее насыщенная и более размеренная: работа, продвижение по ученым степеням, встречи. Разве что война и блокада Ленинграда выбила их семью, да и всю страну, из этого ритма. Военные главы чередовались: часть написана им самим, часть его женой, и они хорошо дополняли друг друга. Правда, не сразу я поняла, что "мама" и "папа" в этих главах не родители Лихачева, а он сам с женой - принято было так называть друг друга у них.
Интересный факт: дорога через Ладожское озеро, которую после войны в целях поднятия духа патриотизма называли Дорогой жизни, на самом деле среди ленинградцев прозывалась Дорогой смерти.
Избранные главы Лихачев посвятил отдельным, очень важным ему людям - коллегам, друзьям, знакомым. Он не грузил биографией, а собирал свои воспоминания о человеке и свое отношение к нему тогда и на момент написания книги.
После глав о Соловках и Великой отечественной читать о карьерных злоключениях в Пушкинском доме научного редактора Лихачева было легко и просто: как детская сказка. Примечательно, что Дмитрий Сергеевич в основном выносил положительную оценку даже подлым и малодушным поступкам. Возможно, сказывался возраст автора: он уже был достаточно пожилой и наверняка понимал, что злобными выпадами даже в сторону врага никому не поможешь. Бог простит, а Лихачев тем более.
Чтение этих мемуаров - дело непростое, поскольку все время держишь в голове: это все было в реальной жизни, и невозможно представить, как смог пройти человек через такие испытания и остаться добрым и благодарным судьбе. Я, читая о женщине, которая мчалась на грузовике из осажденного Ленинграда по льду Ладожского озера мимо другого тонущего грузовика, в котором находились ее дети, разрывалась от горя и несправедливости.
Эта книга стоит того, чтобы ее прочитать и немного по-новому взглянуть на события уже почти вековой давности.

Пересмотрел (в лучшую сторону)отношение к Дмитрию Сергеевичу. В совковые времена я относился к нему снастороженностью, но, скорее всего, в том были виноваты глупые и восторженныепочитатели «академика Лихачева» из числа «образованщины». Про Соловки былоизвестно, но почитав подробности (особенно про блокаду, да и про другоестрашное) относишься к автору мемуаров совсем иначе! Еще в застой к немуподсылали бандитов, чтобы избить и поджечь квартиру, а на «историческом»факультете переводили на ассистентскую ставку. И все же он выжил, пробился имного добился даже посреди кромешного ада.Всё это началось с монголов, а в Древней Руси было лучше? («Изборник»как альтернатива?)

Лихачев. Эту фамилию я слышала еще в школе, но вот кроме того, что его зовут Дмитрий ничего добавить не могла. Хотя нет. Эту фамилия всегда в "комплекте" с фамилиями Солженицина и Сахарова. Сейчас могу это объяснить это тем, что в школьные годы к литературе было какое-то очень поверхностное отношение, а к урокам истории стойкое отвращение (кроме 9-11 класса нас терроризировали датами, а я не могла быстро соображать при ответах, за что постоянно получала двойки, позднее ценилось умение рассуждать, а не запоминание исторических фактов). Благодаря Флешмобу одна из книг Дмитрия Лихачева попала в мой список. Взялась за прочтение с некоторой настороженностью.
К моему аааагромному удовольствию школьные впечатления были отметены. Книга действительно расширила мои читательские горизонты. И в ближайшее время я включи в свои список его работы по древнерусской культуре, несмотря на мою нелюбовь к истории.
Помимо прочего, были интересны описанные факты о Соловках и о блокаде Ленинграда.
Я очень опасаюсь, что мемуарная литература о 20-х и 30-х гг. создает однобокое представление о жизни тех лет, а, главное, о жизни в заключении. Вовсе не все ограничивалось страданиями, унижением, страхом. В ужасных условиях лагерей и тюрем в известной мере сохранялась умственная жизнь. И эта умственная жизнь была даже в некоторых случаях весьма интенсивной, когда вместе оказывались люди, привыкшие и хотевшие думать. Перефразируя известную лагерную поговорку «был бы человек, а статья для него найдется», можно было бы сказать — «был бы думающий человек, а мысли у него будут».Лет 10 назад я приводила в порядок прабабушкину книжку с рецептами. Многие были написаны химическим карандашом. И поскольку записано все было далеко не калиграфией я постоянно обращалась к маме за "переводом" текста. И вот там мы обе доолго сомневались, что в рецепте был указал "обойный клей"
А что такое дуранда — зайдите как-нибудь в фуражный магазин, где продают корм для скота. Дуранда спасала ленинградцев в оба голода.
Впрочем, мы ели не только дуранду. Ели столярный клей. Варили его, добавляли пахучих специй и делали студень. Дедушке (моему отцу) этот студень очень нравился. Столярный клей я достал в Институте — 8 плиток. Одну плитку я держал про запас: так мы ее и не съели. Пока варили клей, запах был ужасающий.

Я более или менее в курсе, что сделал Дмитрий Сергеевич Лихачёв для русской культуры, но я совершенно ничего о нем не знала как о человеке. И вроде бы рассказывает он в своей книге больше о времени, в которое ему пришлось жить и о судьбах окружавших его людей, но чем дальше читаешь, тем большей симпатией проникаешься к этому светлому человеку, который умел радоваться жизни и в Соловецком лагере и в блокадном Ленинграде.Как это часто бывает в мемуарах, Дмитрий Сергеевич начинает свой рассказ с истории семьи, со своего детства. Еще в достаточно юном возрасте его стали волновать вопросы мироустройства. Он создал свою философскую систему, потому что считал, что только правильное мировоззрение способно сохранить человека как телесно, так и духовно и эта система действительно помогла ему преодолеть многие жизненные невзгоды. Он был представителем той интеллигентной среды, для которой главными являлись вопросы нравственности, порядочности, приличия, репутации, воспитания. Именно эти категории являлись критериями его поступков и поведения.В 1928 году Лихачёв был арестован за участие в студенческом кружке с шутливым названием «Космическая Академия Наук», где обсуждались вопросы философии, искусства и религии. Это было время, когда участие в любом кружке считалось контрреволюционной деятельностью, все участники Академии получили реальный срок и были отправлены на Соловки. Дмитрий Сергеевич увидел непоследовательность властей в том, что арестовав людей за то, что они собирались вместе раз в неделю на пару часов, их всех сначала поместили в одну тюремную камеру, а потом объединили в лагере, периодически разбавляя другими людьми, которых интересовали похожие мировоззренческие вопросы.Соловкам посвящена значительная часть книги, ее ценность заключается в том, что это рассказ из первых уст, рассказ человека, наблюдавшего все своими собственными глазами и бывшего непосредственным участником процесса. Одни события он восстанавливает по памяти, другие на основе своих же записей. Помимо работы репрессивной машины, Дмитрий Сергеевич очень много говорит о людях, встреченных им в лагере - огромное число интеллигентов, более мудрых, более опытных, более знающих. Беседы с этими людьми оказали большое влияние на совсем еще молодого Дмитрия Лихачёва.Не менее значимым стал рассказ о жизни в блокадном Ленинграде. Казалось бы, мы столько об этом знаем, но оказывается, самое страшное – в деталях, а их приводится очень много и не всегда факты совпадают с официальной версией. В 1942 году Дмитрий Лихачёв был принудительно выслан из Ленинграда, возможно это спасло и его самого и его семью.Дмитрий Сергеевич Лихачёв не только ученый с мировым именем, это в первую очередь человек с огромным нравственным стержнем, для которого главное - прожить жизнь так, чтобы на старости лет не было мучительно стыдно за свои поступки.

Очень рада, что открыла для себя академика Дмитрия Лихачева.
Прослушала его прекрасные "Воспоминания", которые звонкой монеткой упали в копилку прочитанных мной мемуарных книг, которые почти всегда становятся любимыми, а их автор - как будто близким или, по крайней мере, дальним родственником - ведь ты как будто проживаешь с ним его жизнь.Дмитрий Лихачев, имхо, вполне может считаться эталоном интеллигентного человека, тем более, что он интеллигент "старой школы". Это чувствуется и в языке, и в его взглядах на жизнь и в событиях его жизни. Мне очень нравится хоть каким-то образом приобщаться к жизни подобных людей. Тем более, в "Воспоминаниях" масса интересной и познавательной информации - о старом Петербурге, о дачной жизни до революции в Куоккалле, куда летом перемещалась вся петербургская интеллигенция (то и дело встречаются известные имена из мира литературы, живописи и театрального искусства), о соловецком лагере, куда Лихачев попал в 20-е годы, о блокаде Ленинграда (самая пронзительная часть книги), о терроре 30-х годов, о партийных "проработках" всех мало-мальски думающих деятелей в научном мире. Да и просто о добре и зле, об отношении к жизни, о чести и совести, о культуре и искусстве.Еще меня ждут его "Письма о добром" и несколько документальных фильмов. Хочется узнать побольше об этом человеке.