Читать онлайн Звёздная самозванка бесплатно

1. Посол туманности Олво

– Теперь давайте воздадим хвалу великой Праматери! – громко прозвучал голос над Залом.

Затем эта же фраза была повторена на шести других языках. И тут же на больших экранах, служивших одновременно круглыми стенами для Зала Собраний, появились семь вариантов одной молитвы, и каждый присутствующий проговорил ее вслух или про себя на родном языке. На несколько минут в огромном помещении прекратились шум и гомон, и наступила тишина, прерываемая лишь шепотом и бормотанием гостей, произносивших святую молитву.

– Да не забудешь ты, Праматерь, обо мне, как не забываешь ни об одном из своих детей! – последние слова появившегося на экранах текста Заседатель произнес, как мог, громко и с чувством. Потом Зал Собраний вновь заполнили множество голосов, стремящихся перекричать один другие. Но время для споров уже иссякло, и гости, кто быстро, кто медленно, начинали расходиться.

Посол туманности Олво, представлявший самую малочисленную делегацию, включавшую кроме него еще двоих его соотечественников, вышел из Зала Собраний недовольный, как и многие другие. Во время дебатов он, кажется, говорил больше всех, но интерес публики к нему давно пропал вместе с уважением к его народу. Цивилизация акридинцев теряла свою значимую роль в жизни Вселенной, и ее голос на политической арене становился все тише и тише.

Народ, занимавший когда-то целую туманность и процветавший как в искусстве, так и в науке, претерпевал сейчас большие трудности. Однако лучшие умы акридинцев не оставляли надежды на свою родину и стремились отстоять давно занятые ими позиции, хотя положение акридинцев было действительно плачевным: на только что подошедшем к концу собрании обсуждался вопрос исключения жителей туманности Олво из Великого Союза Цивилизаций.

Небольшой делегации на сей раз удалось защитить свое право на место в союзе, но улучшить обстановку так и не получилось. Никто не захотел слушать советов угасающей цивилизации.

Но не только у них были трудности – все семь цивилизаций, составляющие союз, переживали непростые времена. И, конечно, распространялись разные слухи. Кто-то был уверен, что Явление Праматери будет совсем скоро, кто-то ждал перед этим огромной катастрофы, которой предназначалось погубить всю Вселенную. Разговоры о Богине и ее Наставлениях приобрели небывалую популярность. Среди участников Великого Союза Цивилизаций вновь разгорелись жестокие споры, не редко переходящие в драки между оппонентами по известному вопросу, вопросу, что современные философы вообще предложили причислить к разряду вечных.

Дипломат туманности со своими помощниками вернулись на свой космический корабль. Стоило им отчалить от широкой платформы с куполом, предназначавшейся для проведения заседаний союза, как между ними начались старые разговоры на обсуждавшуюся ранее тему. Правда, спорили, в основном, лишь два спутника посла, сам же дипломат больше их слушал и следил за курсом. Путь домой был неблизкий и пролегал рядом с большой пустынной звездной системой, официально считавшейся необитаемой и заброшенной даже вирусами. В этой области Млечного пути часто пропадала связь, и были не редки случаи, когда космические корабли, прокладывающие свой маршрут в тех областях, теряли на некоторое время контакт со станциями, наблюдавшими за их движением с помощью сверхмощных радаров.

Стоило войти в опасную зону, как на приборах корабля акридинцев начались перебои и помехи. Все были к этому готовы и с напряжением ждали, когда их корабль преодолеет эту область космоса. Буквально на три секунды глава делегации бросил свой взгляд с экранов многочисленных приборов на вид за прозрачной оболочкой (космический корабль акридинцев почти целиком состоял из прозрачного материала, напоминавшего стекло) на захватывающую дух картину миллионов мерцающих таинственными огнями звезд, из которых образовывался Млечный путь, пересекавший, словно мост, все видимое пространство Вселенной.

Только на несколько мгновений он позабыл о своей работе, засмотревшись на прекрасный пейзаж. Но именно в этот короткий отрезок времени раздался сильный удар – корабль акридинцев оказался подбит неизвестным космическим аппаратом. Никто из пассажиров не заметил, кто напал на них, но схожие предположения возникли у каждого из группы. Лишь придя в себя после страшнейшего удара, посол кинулся к пульту управления корабля и с ужасом увидел, что большинство приборов на борту повреждены и что восстановить их в короткий срок нет никакой возможности. Потребуется ремонт, который, в лучшем случае, займет неделю. Положение осложнялось еще и тем, что за это время космический корабль делегатов с туманности Олво, потерявший управление, может столкнуться с метеоритом или врезаться в астероид.

Нависшая угроза гибели заставила пассажиров корабля немедленно начать работу. Только они приступили к ремонту, как обнаружились иные, еще более глубокие повреждения, оставшиеся не замеченными при первом осмотре. Тут встал серьезный вопрос о возможности восстановить космический корабль. Но, сняв панель с пульта управления, посол с горечью подтвердил, что в их случае ремонт бесполезен. Наконец, тяжело вздохнув, дипломат проговорил:

– Ну что ж, кажется, настало время вспомнить о Той, кто дала жизнь всему дышащему, – эти слова означали смертельный приговор. Они призывали готовящихся встретиться со смертью провести их последние часы в мыслях о Праматери.

После заявления главы делегации каждый молча занял свое место.

Посол отключил прибор, контролирующий гравитацию и все остальные системы на борту, чтобы не переводить зря запасы энергии. Затем, сохраняя все тоже глубокое молчание, дипломат с туманности Олво подплыл к прозрачным стенам корабля, видимо, решив свой остаток жизни отдать созерцанию картин Вселенной. Он и не помышлял о спасении, не питал обманчивых иллюзий. Его космический корабль подбит и несется в неведомые бездны навстречу неизбежной гибели. И ему надлежало в такой час полностью предаться одной лишь думе о Богине.

Но мысли дипломата витали где-то далеко. Он размышлял обо всем и одновременно ни о чем. В полумраке и тишине глава делегации даже задремал, или ему почудилось, что он заснул на какое-то время.

Придя в себя, посол акридинцев беглым взглядом обвел все помещение корабля, будто на мгновение забыв, зачем он здесь и что жить ему осталось совсем недолго. С воспоминаниями к дипломату пришла и грусть о том, что вот такой отличный космический корабль и таких благородных и образованных представителей теряет его народ. Кто же теперь отправится от туманности Олво на следующее заседание Великого Союза Цивилизаций? А может и вовсе ее жителей к тому времени исключат из него? И как жаль будет сил, потраченных на их поиски, ведь искать дипломата и его спутников в такой ситуации – совершенно бесполезное занятие. С каждой секундой их относит все дальше в космические пространства. Вот уже они скоро пересекут границы неизученной звездной системы и попадут на ее мертвые территории. А там уж делегацию из трех акридинцев точно никто не сможет найти. Одна надежда теперь на Праматерь, на то, как примет Она своих заблудших детей. Однако ж как обидно, корабль совсем ведь новый…

Тут посол туманности Олво прервал свои думы, укоряя себя, что даже в такие минуты не может избавиться от мыслей повседневных и суетных.

Космический корабль, достигнув границ безымянной звездной системы, несся мимо незнакомых мертвых планет. Вот только что промелькнуло сбоку небольшое небесное тело, на первый взгляд и планета, но слишком уж крохотных размеров для такого громкого названия, с одним единственным спутником. Дипломат посмотрел вдаль. Там мерцала скупым светом чужая одинокая звезда. Потом посол обратил внимание на большую планету, окруженную множеством колец, и на другую планету – гиганта, вокруг которого вращалось множество спутников, крупных и совсем маленьких. Пока космический корабль делегации удачно избегал столкновений.

Лишь раз они почувствовали настоящую опасность, когда их корабль проходил кольцо астероидов. Но и тут смерть прошла стороной, космический корабль покинул его без малейших повреждений. Два спутника посла даже немного приободрились, начали толковать о том, что их пока хранит Создательница всего дышащего и, может быть, еще спасет от гибели.

Но мимолетная радость сменилась новой грустью, когда корабль пролетел мимо желтой звезды. Тогда вдруг сработала до этого молчавшая система безопасности, предупреждая о возможности столкновения.

Глава делегации подлетел к пульту управления и попытался рассчитать точное время падения. Это ему после некоторой заминки удалось. Безымянная голубая планета средних размеров с одним спутником преграждала им путь и грозила стать их могилой. Как посол ни пытался сбросить скорость космического корабля, он сумел оттянуть время до столкновения только на три часа.

И вновь на космическом корабле установилось прежнее настроение приговоренных к смерти. Время шло, все в молчании ждали. Вот показалась во всей красе неизвестная планета с испещренным кратерами от падения астероидов спутником. Близость этого белого тела слегка изменила траекторию полета корабля. Но эта перемена лишь усугубила положение пассажиров, теперь столкновение с планетой казалось неминуемым.

Вот уже осталось совсем немного. Десять минут, затем – пять. Один из помощников дипломата внезапно метнулся к хранилищу космического корабля и начал судорожно рыться в вещах. Он достал маленький свиток, красиво и аккуратно перевязанный зеленой ленточкой. Развернув его, делегат принялся дрожащим голосом читать начертанную на нем молитву, обращенную к Богине. Но эта молитва была не та, в ней заключалась просьба о добром пути, а ни мольба принять в свои вечные объятия собравшихся расстаться с жизнями.

Но посол не решился его прервать, он сам уже смирился с мыслью о своей скорой кончине, и она больше не тревожила его. Глава делегации молча ожидал того, что будет дальше.

Отвлек его другой спутник. Он, прежде застыв в неподвижности, увлеченный своей тяжелой думой, вдруг заметался. Его взор упал на пульт управления, и внезапно акридинец кинулся к нему. Помощник изо всех сил вцепился в рычаг аварийной остановки двигателя на панели управления, заклинивший при ударе. Посол туманности Олво даже с некоторым любопытством наблюдал за бесполезными, как он думал, потугами своего спутника. Дипломат уже было намеривался сказать ему, но тут заметил, что рычаг чуть-чуть поддается, и, если бы приложить к нему больше усилий, то можно будет его сдвинуть.

До столкновения оставалось пятнадцать-десять секунд, когда посол акридинцев вдруг сорвался со своего места, еле добрался до пульта управления (космический корабль после его вхождения в атмосферу начало сильно трясти) и попытался вместе со своим спутником передвинуть рычаг. Другой его помощник не обращал на них ни малейшего внимания, с головой погрузившись в чтение найденной на борту молитвы.

Вот уже осталось пять секунд, вот – четыре. Собрав все свои силы, два акридинца в последний раз навалились на рычаг… Осталось три секунды. Космический корабль, не сбавляя скорости, мчался к поверхности чужой планеты. Внизу мелькали то морская гладь, то зеленые и желтые клочки суши… Две секунды. Внезапно главе делегации почудилось, что рычаг поддался, он выпустил его и повалился возле на пол… Секунда. И страшной силы толчок… Раздался жуткий треск, шум и невыразимый грохот. Все вокруг бешено закрутилось.

2. Маленькая лодочка и рыбацкая пристань

– Маэ! Маэ! – кричал с набережной знакомый служащий местной курортной базы, где работала и сама девушка.

Маэ, недолго думая, повернула нос своей рыбацкой лодочки к берегу. Когда она причалила, служащий, полный мужчина пятидесяти лет с большими круглыми глазами и оттого с вечно озадаченным взглядом, накинулся на нее с расспросами:

– Где, скажи на милость? Где ты пропадала весь день?! – вопил он в страшном волнении.

– Я… я была у родителей, – наконец нашлась, что ответить Маэ.

Услышав ее слова, служащий на несколько секунд замолчал, будто смущенный.

– Ладно, – вздохнул он, а потом снова заговорил с нарастающим напряжением в голосе. – Ты не представляешь, что сегодня утром произошло!

– И что же? Почему ты не на работе? Ты же должен…

– Знаю, знаю, встречать гостей! – затараторил он. – Но после того, как это случилось, с базы всех эвакуировали. Сейчас на ту сторону острова не добраться, там все перекрыли. А всех жильцов «Северного цветка» и обслуживающий персонал отправили ждать неведомо чего сюда. Как тебе такой расклад?!

– А что это? – спросила Маэ.

– Что-то свалилось с неба, – начал объяснять служащий. – Метнулось сквозь облака яркой вспышкой и рухнуло прямо на побережье перед базой. Случилась паника. Я сам пришел в себя только, когда уже оказался здесь.

– Свалилось прямо с неба? – с сомнением повторила девушка.

– Да, да, именно так! – закивал служащий, положа руку на сердце в знак того, что говорит чистую правду, а потом вдруг снова принялся тараторить. – Я так переживаю! Я в спешке забыл на базе свой рюкзак. У нас с моей женой завтра годовщина. Решил купить ей дорогие сережки, о которых она давно мечтала. Только сегодня забрал из магазина по пути на работу. И, представляешь, забыл на базе в своем рюкзаке! Подумать страшно, что может с ними случится, пока там порядок наводят. А если они пропадут или куда затеряются?

– Хорошо, я посмотрю, что там творится, – поняла намек Маэ.

– О, спасибо, спасибо! – обрадовался он.

Девушка оттолкнула лодку от берега и ловко запрыгнула в нее. Отплыв на небольшое расстояние, она повела свою лодочку вдоль берега. Служащий стоял у самой воды, провожая ее глазами и одобрительно помахивая ей рукой. Маэ иногда оглядывалась на него. Девушке было совершенно ясно, что волнует ее знакомого вовсе не подарок для жены, если он, конечно, существует и если этот человек вообще женат, в чем она очень сомневалась, а то, что случилось на побережье. Но Маэ, однако, была не прочь ему подыграть, ее и саму заинтересовал упавший с неба предмет. Она не беспокоилась, что ее могла заметить полиция или еще кто. Крохотную лодку девушки скрывали от нежелательных зрителей густая растительность острова, которая своей темно-изумрудной шалью покрывала каждый дом, каждый забор на побережье.

Маэ родилась и прожила до своих девятнадцати лет на Курильских островах, на острове Маэ, в честь которого и была названа. Она трудилась, поставляя на кухню «Северного цветка» (так называлась курортная база, занимавшая собой почти всю площадь маленького острова, на котором располагалась) свежую рыбу.

Наконец-то Маэ достигла противоположного берега острова. За то время, что она добиралась до места, девушка не услышала со стороны базы ни единого звука. Заключив, что эта часть острова полностью оставлена людьми и что полиция еще не успела сюда добраться, она окончательно успокоилась и начала любоваться окружающими ее пейзажами. Вот где-то возле лодки рыба плеснула хвостом, вот морская волна трепещет от дуновения легкого ветра. А вот и деревянная пристань, куда Маэ привозила свою добычу… Но что стряслось?!

Девушка внезапно подскочила на ноги и, загораживая глаза от ярких лучей ладонью, принялась пристально всматриваться вдаль. Перед ней предстало страшное зрелище: что-то, какая-то круглая прозрачная сфера, проломив доски пристани, застряла на самом ее краю, готовая рухнуть в воду. Подплыв ближе, Маэ увидела длинный след на песке, оставленный неизвестным аппаратом. Видимо, его вынесло на пристань при ударе, прокатив по набережной, из близлежащих зарослей, где он и упал.

Маэ гребла по направлению к деревянной пристани изо всех сил. Несмотря на необычный вид объекта, она подумала, что это обломок потерпевшего крушение самолета и что, вероятно, внутри есть люди, которым срочно нужна помощь. Переполняемая благими намерениями спасти пострадавших, она, рискуя собой, взобралась на полуразрушенную пристань. Приблизившись к треснувшей сфере, девушка с изумлением открыла, что там, среди исковерканного металла, разбитого стекла и разорванных проводов лежат три пассажира и что они вряд ли являются клиентами местных авиалиний.

Представшая перед ней картина сначала породила у Маэ желание сбежать. Но внезапно раздавшийся треск бревен напомнил девушке, что пристань может вот-вот рухнуть, и тогда ей точно не узнать загадку этих невиданных существ. Осознание того, что в сложившейся ситуации они могут надеяться лишь на ее помощь, придало Маэ смелости.

Девушка ударила несколько раз с размаху по тому месту, где по сфере шла огромная трещина. Сильно поранившись, она, однако, забралась внутрь космического корабля. Девушка оглядела трех акридинцев. Двое из них, кажется, были еще живы, третий же – бездыханный труп, голова его была раздавлена одним из металлических обломков. В руке мертвеца Маэ заметила небольшой свиток, но надписей не разобрала.

Недолго пытая себя выбором, она схватила за плечи полуживого посла, который лежал к ней ближе всего и которого она намеревалась быстро вытащить из разбитой сферы наружу, чтобы затем тут же взяться за его помощника. Увы, пребывая в сильнейшем волнении, девушка не рассчитала своих сил – спасение одного дипломата туманности Олво заняло у нее больше времени, чем она предполагала.

Возясь с ним, она не заметила, как трещат под ее ногами доски рыбацкой пристани. Стоило ей только перетащить одного из пассажиров корабля на свою лодку, как Маэ услышала позади себя громкий скрежет.

Обернувшись, девушка с ужасом увидела, как пристань все более склоняется к поверхности воды, и космический аппарат медленно сползает вниз. Она хотела было снова влезть на рыбацкую пристань, чтобы попытаться спасти помощника посла, но вдруг раздался оглушительный треск, и доски пристани рухнули в океан вместе с внеземной сферой, утянув на дно и находившегося без сознания спутника дипломата. Все это произошло так быстро, что девушка не сразу смогла опомниться. Некоторое время она, стоя на краю своей длинной лодочки, в которой покоился теперь посол туманности Олво, глядела в глубину, так легко поглотившую то, что вызвало в ее душе столько волнений.

Наконец Маэ обратила свое внимание на единственного выжившего. Это существо было не человек, но очень на него походило. Девушка нашла в нем схожесть с насекомым, с саранчой в частности. У него было вытянутое, непропорциональное тело, покрытое не кожей, но какой-то жесткой шершавой оболочкой зеленоватого цвета, с очень длинными конечностями. Туловище акридинца, как и человека, имело четыре конечности: две, похожих на руки, с подвижными острыми пальцами, до половины покрытыми наростами, напоминающими когти, и две, которые можно было принять за ноги, с человеческой формой стопы, но со столь же необычными пальцами. Колени и локти обладали сильно выделяющимися суставами, защищенными от внешних воздействий твердой оболочкой (что-то между загрубевшей кожей и костью). Грудная клетка акридинца ни чем не отличалась от человеческой, но имела четкую квадратную форму и очень выделялась на худосочным теле с втянутым животом и тонкой талией. Плечи узкие и заостренные. Хоть акридинец напоминал гигантское насекомое, у него была шея и голова продолговатой формы: маленький острый подбородок и вытянутый лоб, заканчивающийся заострением чуть позади макушки. По кругу, словно венок, ее украшало кольцо из небольших наростов-рожек. Глаза у акридинца были крупных размеров и чем-то походили на козьи. Они располагались на лице не так, как у людей, и были оттянуты вверх и вбок. Рот был небольших размеров. Акридинец не обладал ни бровями, ни губами. Нос и уши представляли собой лишь еле заметные отверстия на лице и по бокам головы. И что особенно важно: представители туманности Олво имели рост гораздо выше человеческого, примерно, в полтора-два раза. Поэтому Маэ стоило огромных усилий разместить посла в своей узенькой рыбацкой лодочке. Одежда у него была простая: комбинезон из белоснежной легкой материи. На нем не было ни молний, ни пуговиц, ни застежек другого вида. Вместо них использовались подвязки зеленого цвета на шее, на руках (на плечах, под локтями и на кистях), на ногах (на бедрах, над коленями и на щиколотках). Грудь перевязывалась крестиком, через центр которого пускалась еще одна полоска изумрудной ткани. Еще у дипломата имелся на талии пояс с подвешенными к нему по бокам двумя небольшими сумками. Таков был вид спасенного от неминуемой смерти Маэ существа.

3. День в раю

Маэ гребла, не обращая внимания на усталость. Она старалась плыть все быстрее, хотя, по сути, не знала, куда в этот момент ей направиться. Все чувства и мысли в ее голове были в полном смятении. Временами девушке казалось, что лежащее в ее лодке существо ей лишь снится, а временами она, обуреваемая желанием избавиться от акридинца, еле-еле удерживалась от того, чтобы не сбросить его в воду, похоронив вместе с космическим кораблем. Однако эта буря в сердце и уме Маэ продолжалась недолго – до той минуты, пока она не причалила к родному берегу.

Ее дом располагался совсем неподалеку от набережной, и девушка надеялась перетащить посла туда, оставшись никем незамеченной. Когда нос лодки коснулся песка, она тут же спрыгнула на землю. Маэ уже собиралась с духом, чтобы, взяв дипломата под мышки, волочить до своего порога, как тот внезапно пошевелился. Это повергло ее в такой шок, что она застыла в нерешительности, стоя возле своей лодки по колена в соленой воде.

«– Живое! – пронеслось в голове Маэ. – Это создание живое!» – при этом она почувствовала и радость, и огорчение, не представляя, что для нее лучше: живой инопланетянин или мертвый.

Мысль освободиться от спасенного ею акридинца пропала у девушке в ту секунду, когда посол туманности Олво вновь пошевелился и издал какой-то звук, то ли вздох, то ли слово – теперь подобная мысль казалась ей кощунственной.

Глава дипломатической делегации постепенно приходил в сознание, Маэ неотрывно наблюдала за ним. Внезапно лицо посла исказила гримаса боли. Он начал морщиться, метаться, хвататься руками за горло и за грудь. Девушка сразу же догадалась, что тот задыхается, но понятия не имела, как ему помочь. Вдруг акридинец открыл глаза, приведенный в чувства усилившимися с каждым мигом страданиями. Еще не осознавая до конца, что с ним творится и где он находится, дипломат, задыхаясь, судорожно принялся искать что-то в одной из двух сумок, прикрепленных к его зеленому поясу. Вскоре посол туманности Олво извлек из одной крошечный прибор, отдаленно напоминающий прищепку, и вставил в ноздри. Сделав это, акридинец смог, наконец, глубоко вздохнуть, ужасные боли сейчас же утихли. Он на короткий срок снова замер, перестал двигаться. Все то время Маэ с любопытным и тревожным взглядом следила за ним.

Вскоре акридинец вновь распахнул глаза, уже окончательно вернувшись в мир живых. Он приподнялся на длинных и тонких руках, сидя в лодке, по его виду можно было заключить, что он совершенно растерян. Но тут посол взглянул на Маэ, которая, выпрямившись, стояла перед ним, готовая в равной мере и к побегу, и к возможной беседе между представителями двух разных миров. И стоило акридинцу ее увидеть, как все эмоции внезапно исчезли с его лица, а точнее сменились на одно единственное чувство, совершенно не понятное для девушки.

– Я – Маэ, – проговорила она первое, что взбрело ей в голову, заметив, что он рассматривает ее.

В следующую минуту она испытала еще большее удивление, когда посол туманности, страшно засуетившись, выскочил кое-как из рыбацкой лодки, при этом перевернув ее, и бросился тут же на колени. Его ступни омывала пенистая волна, лоб прижимался к влажному холодному песку, но он не смел пошевелиться. Маэ стояла перед ним обескураженная, боясь прервать неловкое и затянувшееся молчание.

Спустя некоторое время акридинец слега приподнял голову, чтобы только еще раз узреть лицо испуганной девушки. Потом он начал что-то говорить, его язык походил на стрекотание насекомых, и дипломат без конца повторял одну и ту же фразу в безумном волнении.

– Я не понимаю, – был ему ответ.

Посол, заслышав эти слова, приподнялся, оторвавшись от земли, и внимательно посмотрел на свою спасительницу. В его взоре что-то промелькнуло, какая-то мысль, заставившая напрячь его все силы своего ума. Словно что-то припоминая, акридинец вдруг произнес:

– Вы говорите на Древнейшем или Первом языке, не так ли?

– Я говорю на… Как вы выразились? – пробормотала Маэ, пораженная, что это внеземное существо владеет ее родной речью.

Дипломат выговаривал каждое слово отчетливо и чисто, однако особый, еле уловимый акцент выдавал в нем чужеземца. Он произносил каждый звук, словно сквозь зубы, цедя. Но голос посла туманности Олво показался Маэ довольно приятным. Она попыталась улыбнуться.

Приняв это за добрый знак, акридинец поднялся с колен. Стоило ему выпрямиться во весь свой огромный рост, как по спине девушки побежали мурашки.

– Я очень рад, что попал сюда, – снова заговорил дипломат. – За то, что Вы не забыли обо мне, я хотел бы Вас отблагодарить. Но какой подарок может сделать душа, покинувшая бренное тело? Да и возможно ли найти в мире или вне его хоть что-то сравнимое с Вашим милосердием, – голос посла звучал степенно и тихо. – Признаться, как многие жители туманности Олво, я начал было сомневаться в Вашем существовании. Я плохо знал молитвы, относился к Вашим Наставлениям с насмешкой, не верил, что в наше время еще случаются чудеса. Но вот я сам убедился! И чего мне это стоило? Я мертв, вижу рай, и Вы смотрите на меня. Как счастлив я, Праматерь!

– Кто ты? – вдруг спросила Маэ. – Откуда ты?

– Я – Сириус1, посол туманности Олво, представлял при жизни свой народ на советах Великого Союза Цивилизаций, – отчеканил акридинец. – Но наверняка Вам покажется этот ответ слишком грубым. Просто я не умею… говорить с божеством… и я раньше даже не верил, что… рай действительно существует.

Девушка глядела на акридинца, не зная, что сказать, в то время как посол туманности осматривался, поворачивая вытянутую голову то туда, то сюда, как бы оценивая тот рай, в котором он очутился. Налюбовавшись, Сириус, было, хотел что-то спросить, но вдруг поблизости раздался какой-то шум. Это страшно испугало Маэ и одновременно вывело из глубокого мысленного оцепенения. Она решила, что кто-то из соседей вышел на набережную.

– Бежим! – приказала девушка и кинулась по направлению к дому, даже не проверив, следует акридинец за ней или нет. Она побежала по мало протоптанной тропинке, которая вела прямо к родным дверям. Сириус следовал за своей Праматерью попятам, не отставая, хотя густые заросли и листва деревьев сильно мешали ему.

Маэ пустила его в дом. Надо заметить, что он был поражен ее жилищем куда больше, чем всем остальным «раем». В доме девушки дипломату приходилось сгибаться пополам, чтобы не задевать головой потолка. Расхаживая по комнатам, акридинец был увлечен более всего рассматриванием книг и техники. Маэ наблюдала за его поведением, боясь потревожить разумное насекомое.

– И это такой Рай?! – дивился вслух Сириус, вертя в руках старое радио и осторожно перелистывая лежащие на тумбочке журналы. – Маленькая постройка, наполненная предметами позапрошлых столетий? – он приблизился к висящему на стене телефону. – А это что такое? Я, кажется, читал о подобном устройстве, когда изучал историю зарождения науки. И вот это… это… – схватил дипломат книгу с полки. – У нас в таком виде информацию не хранят уже миллионы лет, только гимны и молитвы.

– Молитвы? – переспросила девушка.

– Да, Праматерь, – резко обернулся к ней Сириус. – Бумага – это драгоценнейший материал. Любая информация, записанная на бумаге, не имеет цены. У меня на корабле был один свиток… – начал припоминать акридинец. – Жаль, что он пропал.

Маэ слушала его со вниманием, но внезапно Сириус умолк, будто пораженный чем-то необыкновенным. Взгляд дипломата в тот момент упал на стоявшее в комнате зеркало.

– У меня прибор для дыхания включен! – удивился он.

– Ты испытывал боль, пока не засунул это себе в ноздри, – рассказала девушка. – Ты не помнишь, потому что тогда только приходил в сознание.

– Но ведь в раю прибор для дыхания не нужен, – заметил акридинец и, вынув его из своих ноздрей, собирался положить обратно в сумку, но тут же передумал, начав задыхаться. – Что это? Что со мной, Богиня?! – кинулся он к Маэ с расспросами. – Почему я не могу спокойно дышать в раю? – за этим вопросом последовала уйма других. – Почему кроме нас здесь никого? И разве на мне не должна быть иная одежда, не та, в которой я погиб? А что с моими помощниками? Они не заслужили рая?

– Они утонули в океане, – ответила девушка только на последний вопрос.

– Я понял, – задумчиво покачал головой Сириус. – Вы имеете в виду, они погрязли в океане греха.

– Нет, – опровергла Маэ. – Я имею в виду, они погрязли в океане воды.

Акридинец с откровенным удивлением посмотрел на нее.

– И это никакой не рай, – продолжала она. – Ваш космический корабль… – каждое слово правды давалось ей с неимоверным трудом, – он упал на берегу острова и застрял в рыбацкой пристани. Я подплыла туда на лодке и забралась на пристань… Мне удалось спасти лишь тебя… Я знаю, я видела, кроме тебя там было еще двое. Но один был… уже мертв, а второй… я не успела его вытащить, пристань рухнула… Он утонул в океане, – еще раз повторила девушка.

Маэ собиралась было еще добавить, что не является никакой Праматерью и, тем более, божеством, но посол не дал ей договорить.

– Так, значит, Вы реальна! – воздел руки к небу, словно благодаря, Сириус. – Вы не встречаете меня на пороге рая – Вы вернулись в наш мир! – акридинец был рад и не желал скрывать этого, новость о гибели двух его спутников совершенно не смутила посла.

– А другие пассажиры космического корабля… – намеревалась девушка еще что-то сказать об ушедших на тот свет делегатах.

– Они – две звезды на вечернем небосводе, – остановил ее Сириус. – Взорвутся одни – на их месте родятся новые.

– Но!..

– Праматерь, Вы, наконец, вспомнили о нас! – не слушал Маэ посол, находясь в состоянии эйфории. – С рождения нас учат, что Богиня никогда не забывает о своих детях, и судьба каждого, будь то богач или бедняк, одинаково важна для Нее. Кто-то принимал это за истину, кто-то – за выдумку. Но теперь я сам убедился – это правда! Праматерь! Праматерь, ответьте, почему именно я?! – не унимался дипломат. – Почему меня Вы выбрали в Свидетели Вашего Явления?! А, неужели! – вдруг его поразила какая-то очень приятная догадка. – Неужели Вы сделаете из меня ученика?! Своего Первого ученика?! – Маэ глядела на посла с недоумением. – Кто мог знать, кто мог предвидеть подобное? Встретиться с Богиней в такой захудалой звездной системе, на такой никчемной планете, как эта. Невероятно! – воскликнул Сириус. – Правду говорят, что Ваши поступки нельзя предвидеть…

– Я – Маэ! – взялась девушка прекратить это сумасшествие. – Не Праматерь и не Богиня, а Маэ!

– Прекрасное новое имя, Создательница, – учтиво поклонился ей дипломат. – Ваши любимые дети его никогда не забудут.

Тем временем на родине Сириуса творился страшный переполох. Его исчезновение вызвало большое горе у соотечественников. По туманности Олво со скоростью света разлеталась весть о том, что она потерял одного из лучших своих акридинцев. Впопыхах организовали поиски, которые сначала не дали никаких результатов. Но потом, когда, думалось, время упущено, радары вдруг засекли корабль посла на одной из заброшенных звёздных систем галактики. Туда была немедленно снаряжена спасательная экспедиция. То, что удалось обнаружить местонахождение космического корабля дипломата, многие жители туманности сочли за чудо, добрую волю Богини.

На разбитом и затонувшем корабле по невероятной случайности остался цел передатчик, должный передавать станциям, располагавшимся в туманности Олво, информацию о движении корабля, и спустя девять часов после погружения продолжал посылать слабые короткие сигналы, уже неуловимые для «слуха» станций, но заметные для поисковых служб акридинцев, рыскавших тогда по всем уголкам галактики.

Всего чуть больше недели Сириус считался пропавшим без вести. Его соотечественники не знали, найдут дипломата живым или мертвым, но надежда на невероятное спасение акридинца уже зародилась. И уничтожить ее могли лишь очевидные доказательства его смерти, каковых в распоряжении спасательной миссии пока не было.

До ее прибытия посол туманности не покидал двора и дома девушки, так и не узнав, что на этой планете множество похожих на нее существ, людей, таких же «божественных», как и Маэ.

4. Просвещенная цивилизация

Маэ заметила мгновенную яркую вспышку в светлеющем небе, когда укладывала в рыбацкую лодку снасти. Девушка тут же оставила свое занятие и с тревогой устремила взгляд на окровавленный восходящим солнцем небосвод. В душе она уже знала объяснение происходящему, но ее ум отказывался признавать эту догадку.

Подозрения Маэ подтвердились в тот миг, когда что-то вновь озарило небо, метнувшись по направлению к дому девушки. И буквально через несколько долей секунды возле его порога, во дворе, приземлился космический корабль акридинцев, напоминающий огромный стеклянный шар. Маэ, бросив все свои дела, кинулась к дому. Подбежав к воротам, она увидела, как Сириус встречал своих сородичей. Всего прилетевших было трое, и одеты они были в точности, как дипломат.

Только Сириус встретился со своими соотечественниками, как между ними сразу же завязался увлеченный разговор, вскоре переросший в настоящий спор. Посол туманности Олво словно пытался убедить их в чем-то, а те напрочь отказывались ему верить. Их громкое стрекотание раздавалось на всю округу.

– Тише! Угомонитесь! Замолчите же! – подскочила к ним девушка, побоявшись, что их горячую беседу услышат соседи.

Стоило ей произнести эти слова, как оживленный разговор сменился мертвым молчанием. Все внимание теперь было переключено на Маэ. Увидев ее, Сириус величественно указал на девушку рукой и громко произнес:

– Праматерь!

Трое гостей в это же мгновение, как подкошенная трава, упали на колени. Но вскоре охватившее их любопытство заставило акридинцев подняться на ноги и оторвать взгляды от земли. Они приблизились и окружили Маэ, но прикоснуться к ней боялись, как боятся дотронуться до хрупких древних скульптур.

Девушка, задрав кверху голову, глядела на новых гостей с испугом и растерянностью. Но ей нечего было бояться. Акридинцы никогда бы не решились причинить Праматери вред. Прибывшие спасатели, обступив свою Богиню, без конца переговаривались между собой. Наконец, засомневавшись, они обратились к дипломату. На их беспокойное стрекотание он ответил одной короткой фразой, стоя в стороне. Одного его приказания было достаточно, чтобы придать им храбрости. Окружившие Маэ акридинцы вдруг совершенно неожиданно для девушки подхватили ее на руки и понесли к космическому кораблю.

Оказавшись на такой высоте от земли во власти трех инопланетян, она тут же закричала.

– Оставьте меня! Пустите! – злилась Маэ, ожесточенно брыкаясь и пихаясь, но, поняв, что это бесполезно, стала звать посла. – Сириус! Помоги мне!

– Все хорошо, Праматерь, – подошел к ней дипломат. – Мы заберем Вас с этой заброшенной планеты. Обещаю, Вам понравится туманность Олво, Ваш новый дом, – с этими словами акридинец на время оставил свою Богиню.

В девять минут, несмотря на все свое сопротивление, Маэ была занесена на борт космического корабля. Тут стоит рассказать о кораблях жителей туманности поподробнее.

Их аппараты для полетов в межпланетном пространстве хоть и отличались друг от друга размерами и качеством, но все же содержали в себе много схожих черт. Главная из них: все космические корабли акридинцев имели форму идеально круглой сферы. Большая же часть этой сферы была изготовлена из сверхпрочного прозрачного материала, напоминающего стекло. И только обод, опоясывавший космический аппарат по центру, и его дно были металлические. Двигатель же работал за счет неизвестной девушке, да и всему человечеству, энергии, позволявшей кораблю летать на невероятных скоростях, покрывая расстояния в сто световых лет за какие-то шестьдесят минут. Маэ также отметила для себя тишину и феноменальную маневренность этих космических машин. Они взмывали вверх и садились, не производя ни звука, и двигались так плавно и легко, будто плыли по морю в безветренную погоду. Когда космический корабль набрал достаточную высоту, и начала заявлять о себе невесомость, Сириусу было достаточно лишь нажать на кнопку, чтобы ноги Богини снова коснулись пола.

Девушку усадили на не очень удобное и высокое кресло, на котором она ощущала себя маленьким ребенком, посаженным на детский стульчик с чрезвычайно длинными ножками.

Невозможно описать в простых словах на бумаге то, что испытывала Маэ в тот миг. Всего несколько минут назад она зарабатывала себе на хлеб рыболовством и вела тихую и скромную жизнь, а теперь ей со спроектированного и построенного где-то на просторах туманности Олво космического корабля приходится наблюдать, как родная голубая планета быстро исчезает вдали.

Около часа она пребывала в некоем оцепенении, глядя на крохотную точку в безмерном космическом пространстве – планету, на которой остались ее дом и рыбацкая лодка, да и вообще все, что ей принадлежало. Из ступора Праматерь вывел спокойный голос Сириуса:

– Возрадуйся, Богиня, вскоре Ты увидишься со своими любимыми детьми.

– Куда вы меня везете?! – чуть не плача, говорила Маэ, не отрывая взгляда от уменьшающейся Земли. – На что я вам сдалась?!

– О, не волнуйтесь, Праматерь, Вас встретят подобающе, – утешал ее посол.

Его слова только еще больше затуманивали рассудок несчастной Богини, временами ей казалось, что она сошла с ума.

– По моему приказанию корабль покинет это злачное местечко, как можно скорее, – продолжал Сириус. – Они (дипломат указал на других трех акридинцев) рассказывали мне, что заметили на той планете признаки жизни. Но никто из детей не смеет подвергать свою мать опасности, поэтому я решил не начинать никаких исследований и срочно оставить чуждую цивилизации и порядку планету. Не тревожьтесь, Праматерь, теперь Вы вне опасности.

– Покинуть Землю?! – заикаясь, переспросила девушка.

– Да, Богиня Маэ, мы больше никогда не вернемся обратно, – отвечал дипломат. – Через семь часов, если не помешают космические ветра, мы будем в системе Арианы.

– И что случится, когда мы там окажемся?

– Начнется Ваше славное и справедливое правление, Праматерь, – говорил Сириус. – Если Вы, конечно, не предпочтете нас другим цивилизациям союза, – это посол произнес с некоторой грустной задумчивостью. – Но клянусь Вам, Богиня, во всей Вселенной нет народа более развитого, чем народ акридинцев с туманности Олво.

– А что за союз? – задала вопрос Маэ.

– Великий Союз Цивилизаций, – расшифровал для нее дипломат. – Но Вам еще представится возможность оценить по заслугам каждого его участника.

Акридинец явно не желал беседовать с Праматерью ни о чем другом, кроме как о своем просвещенном народе. В длинном разговоре с Сириусом и прошел весь полет. Маэ временами спрашивала его о чем-нибудь, о чем тут же сама забывала, лишь бы постоянно слышать родную речь. Трое других пассажиров корабля не знали настолько хорошо язык Богини, как дипломат. Только один из поисковой группы попытался заговорить с девушкой, но она даже не сумела разобрать, что именно он хотел до нее донести.

– Народ акридинцев считается самым молодым среди других народов союза, – говорил всю дорогу посол, – поэтому нас принято называть младшими детьми Праматери. Дом наш – туманность Олво. Наш Центр – столица – находится в системе звезды Ариана. Несмотря на то, что жизнь в туманности появилась позднее, чем в соседних обитаемых космических областях, акридинцы в самые короткие сроки достигли первенства в развитии наук, и считаются в этом отношении официальными лидерами Великого Союза Цивилизаций. Мы первые доказали, что планеты вращаются вокруг звезд, а не наоборот, первые полетели в космос и изобрели противогравитационные приборы. Но мы уделяем внимание не только науке, мы открыты и для искусства. Нашими поэтами, скульптурами и музыкантами восхищаются все, кто способен понимать искусство и передаваемые с помощью него эмоции и мысли. – Маэ внимательно глядела на дипломата, ей было интересно, даже забавно, слышать из уст громадного насекомого такие речи. – Наши владения простираются на тысячи световых лет. Наши звезды сияют белым светом, вращая вокруг себя планеты-гиганты, на которых царствуют необъятные зеленые джунгли и влажные леса…

– Если у вас такие просторы и много дерева, – перебила его девушка, – почему же тогда древесину вы используете исключительно для написания молитв?

– У нас существуют строгие законы, запрещающие уничтожение растений без особой надобности, – продолжал Сириус, отвечая на заданный вопрос. – Народ акридинцев, как я уже говорил, находится на высочайшей ступени развития, как научного, так и духовного. И в туманности Олво уже как девять тысячелетий назад восторжествовали правила гуманного отношения ко всему дышащему. Мы не воюем, не едим мясо и питаемся исключительно семенами, плодами и овощами, не нанося вред самому растению, а подчас и их заменяем синтетическим подобием растительной пищи, дабы избежать лишних убийств. И так на свете чрезмерно много жестокости.

– И как у вас по закону наказывают за убийство червяка? – дивясь и усмехаясь, спросила Маэ.

– Если «червяк» – это живое существо, то так же, как и за любое другое – изгнанием, – с некоторой мрачностью произнес последнее слово дипломат. – У акридинцев не применяется к нарушителям закона или моральных норм телесных наказаний.

– Так значит вы живете в полном благополучии? – сказала Богиня, посмотрев в глаза Сириусу.

– Увы! Мы долго процветали, – он тяжело вздохнул, – но сейчас мы все ближе подбираемся к обрыву. Наша народ медленно угасает! – воскликнул, наконец, посол. – Несмотря на наши достижения в культуре и продуманные законы, на данный момент гибель нашей цивилизации кажется неминуемой.

– В чем же причины? – в Праматери загорелось любопытство.

– Наша туманность – это зона активного звездообразования. Новые светила рождаются, старые умирают, взрываясь. И эти процессы происходят в туманности Олво постоянно, с равной силой в любой ее области. И должны минуть еще десятки миллионов лет, чтобы наша туманность стала мирным звездным скоплением. Но лишь Богиня знает, доживут ли акридинцы до того момента, когда наступит покой. Что будет с нашей цивилизацией к тому времени? – задался риторическим вопросом посол и крепко задумался. – А пока что (внезапно очнулся дипломат) акридинцы гибнут сотнями тысяч от катаклизмов. Но и эти обстоятельства не были б такой проблемой, если бы не общественный кризис. Вам, Праматерь, – бросил он виноватый взгляд на Маэ, – будет обидно это слышать, но многие среди Ваших младших детей семь тысячелетий назад решили отказаться от… поклонения Вам, – эти слова дались Сириусу нелегко. – К сожалению, наш мир разъедают вредные противоречия между убежденными последователями и теми, кто считает Богиню просто древней основательницей акридинской культуры. Да и те, кто официально еще верят, относятся к своей вере беспечно. Они превращают Вас, Праматерь, во вдохновительницу, в героиню сказок и легенд, в простую акридинку, наконец, хотя и оставляют за Вами Ваше величие и превосходство над всем дышащим. Вашими жрецами стали деятели искусства. И теперь для большинства жителей туманности Олво Вы – только историческое лицо. Кто-то пытается доказать Ваше существование, собирая факты и выстраивая из них Вашу точную биографию, кто-то, наоборот, стремится низвести Вас до уровня обычной выдумки. И все эти споры о Вашем происхождении, Богиня, проходят на фоне недопустимо высокой смертности и катастрофически низкой рождаемости. Другие цивилизации союза обзывают нас отступниками за наше неверие и, видя нашу слабость, не учитывают наших голосов на собраниях, – внезапно дипломат отвлекся, перевел взгляд с лица девушки и радостно воскликнул, указывая вперед через прозрачное стекло. – Вот, Богиня Маэ, моя родина!

5. Первые почести

Вдруг перед глазами девушки распахнула свои объятья туманность Олво. Сотни, тысячи мерцающих звезд озаряли ее огромные пространства, даря свет и тепло, а следовательно, и жизнь множеству планет и их спутникам. Царящие повсюду огни и тени очаровывали Маэ своей внеземной красотой.

– Я знаю, я читала! – вдруг воскликнула она. – Сейчас я вспомню… Ах да! Орел! – обратилась девушка к послу акридинцев.

– Именно так, Праматерь, – отозвался Сириус. – На Первом языке ее имя будет Орел.

– Давно еще, в детстве, – продолжала она свой рассказ, – я наткнулась в местной библиотеке на одну энциклопедию, там были замечательные фотографии этой туманности, – но этих слов никто из пассажиров не услышал.

Их корабль приближался к Центру. И все внимание акридинцев на несколько минут увлекли виды родных звезд и планет. Притом они не только возвращались с радостными вестями, что главному представителю их народа в Великом Союзе Цивилизаций удалось уцелеть, они несли с собой, как священное знамя, свою Богиню.

– Где «Столпы творения», где «Гнездо орла»?! – принялась расспрашивать Маэ.

– Исчезли вместе с взрывом очередной сверхновой шесть тысячелетий назад, – обернулся к ней на пару секунд посол туманности Олво и вновь обратился к картинам, открывавшимся за прозрачным стеклом.

Маэ на некоторое время умолкла в необъяснимой задумчивости.

– Расстояние между туманностью Олво и той звездной системой, откуда мы Вас забрали, ровно семь тысяч световых лет, поэтому с тех далеких небесных тел еще есть возможность наблюдать их свет, но через десяток столетий он пропадет, – пояснил дипломат.

Тем временем космический корабль уже летел по системе Арианы, приближаясь ко второй по отдаленности от белого светила планете-гиганту, превосходящей все другие тела этой звездной системы во множество раз.

Девушка прильнула к стеклу, широко распахнув глаза в великом изумлении, не в силах оторвать взгляда от этого космического великана. Сквозь окутывающие его, словно мягкое одеяло, облака была видна поверхность этого колосса, покрытая зеленым ковром тропических лесов, отчего он казался издали громадным эллипсообразным изумрудом. Планета не уступала по размерам Юпитеру, но была населена, так как внутри она была полая. Многие обитаемые планеты акридинцев были созданы искусственно.

Сириус отдал приказ снижаться. Корабль ворвался в атмосферу представшей перед его пассажирами планеты. Вот он начал постепенно замедляться, а дальше – мягкая посадка. Когда корабль остановился, Праматерь снова охватило сильнейшее волнение. Она зажмурила глаза, не желая принимать тот факт, что очутилась за тысячи световых лет от дома всего за семь часов. И кто теперь согласится вернуть ее на родную планету?

Космический корабль акридинцев сел на гладкую небольших размеров площадку, возвышавшуюся над широкой площадью, где к тому часу уже собралась большая толпа встревоженных жителей столицы. Все они пришли на территорию старта космических кораблей услышать последние известия об активно проводившихся поисках их дорогого дипломата.

Только корабль приземлился, как кто-то из собравшихся закричал, указывая рукой на девушку в прозрачной кабине. Это зычное стрекотание пронеслось над всей толпой и вызвало волну и гомон огромного числа прочих голосов, озадаченных и смущенных. Конечно, внутри космического корабля зрителям было отлично видно и главного посла туманности. Но он уже не мог отвлечь их от Богини, которая с опаской оглядывала расшумевшуюся толпу, требующую ее покинуть свое убежище и выйти к ним.

Понимая, что она никогда не решится на подобный шаг самостоятельно, Сириус легко, как пушинку, взял свою Праматерь на руки. Дав знак акридинцам из спасательной группы, он дождался, когда те откроют перед ними двери, и вышел на воздух. Поставив девушку на ноги прямо перед собой, посол туманности Олво с торжеством и пафосом провозгласил:

– Акридинцы, младшие дети Богини, ваша Прародительница вернулась к вам!

Произнося эти слова, Сириус, одну руку вдохновенно воздев к небу, другую положил на плечо находящейся в предобморочном состоянии Маэ, дабы не позволить ей упасть на глазах у всех жителей столицы.

Девушка еле держалась на ногах, но не от одолевающего ее волнения. Стоило ей оказаться вне сферы космического корабля и совершить первый вдох, как Маэ тут же сделалось дурно. Слишком много кислорода в атмосфере. Если Праматери приходилось вступать в тяжелейшую борьбу с самой собой, чтобы не рухнуть со своего пьедестала без чувств, то удерживающему ее от этого падения послу акридинцев становилось все лучше и лучше. Он наконец-то мог избавиться от прибора в ноздрях и вдохнуть всей грудью воздух родной земли (на космическом корабле акридинцы поддерживали атмосферу, привычную для гостьи).

В голове Маэ все смешалось, однако она четко различала сотни голосов, звучавших в толпе:

– Праматерь! Праматерь вернулась! – раздавалось со всех сторон, перемежаясь со словами незнакомого для нее акридинского языка.

– Неужели? – думала девушка. – Неужели они все собрались здесь, чтобы наблюдать, как я буду гибнуть от их воздуха, отвратительной духоты и безветрия?

Толпа шумела, не утихая ни на долю секунды, постоянно повторяла одно и то же:

– Богиня! Явление Богини!

Но вдруг к этим привычным восклицаниям акридинцев, прибывших из различных уголков столицы на встречу со своим божеством, начали добавляться новые:

– Сириус – Первый ученик! – внезапно прозвучало где-то в огромной толпе, разраставшейся с каждой минутой все больше и больше.

Эта идея так понравилась собравшимся, что ее начала повторять вся толпа.

– Нет! – заорал кто-то еще. – Пусть он будет Избранником!

Эти слова вызвали такой гвалт одобрения, что от гама, воцарившегося над ликовавшим народом, у Маэ заложило уши, и ей стало совсем плохо.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что находится ни на площади на виду у гудящей толпы странных созданий, а в просторном помещении, уютном и тихом, с единственным узким и длинным во всю стену окном под самым потолком.

В комнате было сумрачно, лишь на идеально ровном потолке играли солнечные блики.

Приглядевшись, Маэ заметила, что все стены, пол и потолок покрыты мозаикой. Множество разнообразных картинок: одни изображали Праматерь и ее деяния, другие были посвящены сценкам из быта простых жителей туманности Олво, третьи – пейзажам местной природы.

Ложе девушки выглядело как каменная плита, поверх которой было положено около девяти мягких покрывал, одно из которых служило Праматери одеялом. Под головой покоилась маленькая прямоугольная подушечка. У изголовья стоял гладкий белоснежный стул с ножками причудливой формы.

Вообще же вся обстановка этого помещения с высоким потолком напоминала более некое святилище с заточенным в нем божеством, нежели жилую комнату.

Здесь было прохладно, и будто дул легкий ветерок, и девушка, наконец, могла передохнуть от жары. Она захотела выглянуть в окно, но, даже встав ногами на свою постель и приподнявшись на мысках, не сумела дотянуться до него. Тогда, оставив это бесплодное дело, Маэ обернулась к выходу из комнаты. По обе стороны его Богиня обнаружила двух незнакомых ей акридинцев. Они сидели на полу, склонив головы в молчаливой молитве и подобрав под себя ноги. Их глаза были закрыты. Ни один мускул не дрогнул на их лицах за то время, что девушка изучала своих безмолвных стражей. Праматерь прислушалась. Казалось, весь мир на десятки километров вокруг комнаты, где она находилась, погрузился по мановению чей-то руки в абсолютную тишину. Ни шороха, ни вздоха. Все словно замерло.

Утомленная этим безмолвием, Маэ быстро слезла со своего ложа и ступила босой ногой на гладкий каменный пол. Только в этот момент она заметила, что ее переодели. Вместо привычных футболки и шорт на ней было белое с зелеными вставками платье, ниспадавшее изящными складками до самого пола и украшенное золотыми бляшками, которые держали ткань на плечах. В волосы были искусно вплетены девять ярких изумрудных лент. На плечах и щиколотках блестели тонкие браслеты из легкого металла.

Как только Праматерь коснулась своей маленькой ступней пола из огромных выглаженных камней, тут же распахнули свои глаза два охраняющие ее акридинца. Они одновременно поднялись на ноги, вытянулись, поклонились смотревшей на них девушке и вышли вон из комнаты. Она было собиралась окликнуть стражу, не желая оставаться здесь в полном одиночестве, но внезапно на пороге показался, словно с неба упавший, Сириус. Маэ оглядела его с ног до головы. Он был одет в такой же комбинезон, какой носил раньше, только новый. Лицо его хранило печать спокойствия и добродушия. Дипломат был в отличном настроении, но, видно, стеснялся демонстрировать это Богине. Девушка хотела его о чем-то спросить, но он опередил ее:

– Как Вы отдохнули, Праматерь?

– Мне гораздо лучше, – ответила она. – А сколько времени я провела без сознания?

– О, Вы были во сне весь день, – рассказал посол. – Уже Ариана садится за горизонт.

– Почему вы называете свою звезду Арианой? – поинтересовалась Маэ.

– Вы так наказали нашим далеким предкам.

– Я?! – изумилась девушка.

– Да. Мы, акридинцы, до сих пор не можем перевести это имя или определить, какой смысл заложен был в Вашем велении, Праматерь.

– И не осталось никаких сведений?

– Если полагаться на мифы, то Вы, назвав светило Арианой, обещали, что один из тех, кто родится под ее лучами, повторит судьбу того, в честь кого она была так наречена.

– Бред все это! – вдруг возразила Богиня. – Я никогда не была здесь прежде и, тем более, не выбирала имен для ваших звезд.

– Не тревожьтесь о том, что многого не помните, – начал успокаивать ее Сириус, испугавшийся гнева Создательницы. – Воспоминания возвратятся со временем сами собой. Притом акридинцы чтут оставленные Вами наставления и предсказания, в одном из которых сказано, что Вы, Праматерь, явитесь во второй раз в облике обычного существа и не будете сначала помнить своего великого прошлого, но потом память постепенно возвратится к Вам, нужно только подождать.

– И это тоже мои слова? – удивилась девушка. Посол туманности кивнул.

Повисла гнетущая тишина.

– Вам, Праматерь, наверняка будет любопытно узнать, где Вы сейчас находитесь? – вскоре прервал наступившее молчание дипломат. Маэ вопросительно посмотрела на него. – Это один из старейших и прекраснейших храмов в туманности Олво, выстроенных в Вашу честь. Многие акридинцы пытаются добраться сюда, но порога храма достигают лишь единицы. Не зря он располагается на крутом склоне среди непроходимых зарослей и бурных рек. Путников здесь принимала оракул, вещающая своими устами высшую волю Богини. Обычно ее предсказания были непонятны и растолковывались двояко, поэтому очень немногие акридинцы решались им следовать, а еще меньшее число выигрывало благодаря своему решению.

– А где сейчас оракул?

– Да бродит, наверно, где-нибудь, – отмахнулся посол. – Не вернется – так не велика будет потеря. Она – обманщица! Я это сразу понял, как она мне раз предсказала: «На стенах старого города встретишься с Праматерью». Я после днями и ночами бродил по стенам столицы, а Вас, Праматерь, нашел на одной из самых захудалых планет галактики. Так что оракулам я больше не доверяю. Все их голоса и предостережения – болтовня да сумасбродство.

Снова наступило молчание.

– Я бы хотела осмотреть этот храм снаружи, – вдруг заявила Маэ.

6. Бассейн

– Мы живем в разных звездных системах на расстоянии семи тысяч световых лет друг от друга, но при этом у нас столько общего! Это просто фантастика! – рассуждала Богиня, гуляя у стен храма в компании дипломата. – Меры длины, меры веса, меры скорости и времени… – перечисляла она, загибая поочередно пальцы на руках. – Какой великолепный заход солнца! – вдруг отвлеклась Маэ от своего подсчета и обратила свой взгляд на небо.

Был поздний вечер, и Ариана уже успела скрыться за горизонтом, оставляя на небосводе за место себя малиново-красный свет. По мере того, как последние яркие лучи – след пылавшего весь день светила – бледнели, на небе все четче проявлялся блеск множества спутников планеты-колосса. Этот пейзаж завораживал девушку. Она глядела, не дыша, на творившиеся вверху метаморфозы и не могла себе представить, как раньше жила на Земле со всего одним единственным сателлитом, когда существуют миры, жители которых имеют возможность каждую ночь любоваться десятками лун.

– Скажи, Сириус, – внезапно обратилась к нему Праматерь, – сколько часов у вас в сутках?

Акридинский посол, до этого сохранявший молчание, позволяя Маэ восхищаться красотами родной ему планеты-гиганта, спокойно отвечал:

– Семьдесят два часа, Праматерь.

– Так получается, я двадцать четыре часа провела без чувств?! – поразилась девушка, рассчитывая на куда более скромные цифры.

– Двадцать семь часов с четвертью, Праматерь, – поправил ее Сириус.

– А год сколько?

– Триста шестьдесят пять суток.

– Если считать по часам, на планете, где жила я, это ровнялось бы трем годам, – проговорила в некоторой задумчивости Маэ.

– Не мучайте себя воспоминаниями о том ужасном месте, Праматерь, – посоветовал ей акридинец.

– А ты ведь сначала принял его за рай, – заметила девушка.

– С Богиней рай даже в аду, – изрек посол и, помолчав немного, добавил, – и наоборот.

Наступило молчание. Праматерь взглянула снова на старый храм, выстроенный, по уверениям дипломата, в ее честь. Несмотря на его внушительные размеры и расположение на одиноком склоне, он совершенно не напоминал крепость или тюрьму. Напротив, благодаря гению древних архитекторов туманности Олво, это здание из белого камня походило скорее на воздушное величавое облако или неясное, но прекрасное видение, готовое испариться – только приблизься к нему. Тонкие, изящные колонны, словно талии харит; навесные сады, источающие приятные, не знакомые для Праматери ароматы; множество мозаичных рисунков, огромных и крохотных, сложных и простых – все эти детали превращали обыкновенное строение в произведение истинного искусства. Но даже не они так восхищали девушку, не они стали последним, главным аккордом в симфонии этого архитектурного шедевра… статуи.

Да, скульптура ценилась жителями туманности выше, чем любой другой способ демонстрации достижений их высокой культуры и цивилизации. В центре святилища, в его главном зале, была установлена статуя Праматери, являвшаяся сердцем этой великолепной постройки, к которой путешественники из всевозможных миров, преодолев долгий и тяжкий путь, шли поклониться и попросить счастья и избавления от всяческих бед. Увидев эту статую Создательницы впервые, Маэ была потрясена тем невероятным сходством между своим лицом и ликом Богини. Они были как две капли воды, только одна живая, из крови и плоти, а другая в десять раз выше первой и сделана из белоснежного материала, напоминавшего мрамор. Девушка глядела на свое отражение в камне, не отрывая взгляд, и не прекращала дивиться тому, с каким необыкновенным мастерством безвестный скульптур изобразил свою Праматерь. Она словно дышала, словно ее глаза умели видеть, а уши – слышать. Такого смешения искусства и жизни пытались добиться многие, но удалось это лишь древним неизвестным акридинским творцам.

Скульптура, стоявшая в главном зале храма, так непринужденно склоняла свою милую головку, так грациозно протягивала свои руки, как бы желая обнять кого-то невидимого, стоявшего перед ней, таким по-матерински добрым казался ее взгляд, что весь образ ее чудился наполненным чувством и мыслью.

Подобные этой статуи были повсюду, одни больше, другие меньше, но все они были неоспоримо чудесны в своей красоте. Какие из них «прятались» в садах и зарослях, какие нашли свое место в здании святилища. И все были будто живы, будто дышали.

– Вы только что говорили очень мудрые слова, Праматерь, – сказал Сириус. – Между нами много общего, и это еще раз доказывает тот факт, что все мы произошли от одного существа, которое подарило жизнь всему дышащему. Народам Великого Союза Цивилизаций не под силу понять даже такую простую истину!

– Сириус, но я не… – Маэ тут хотела открыть своему спутнику, что ей только девятнадцать лет отроду и что вряд ли она могла дать жизнь всему дышащему, но дипломат помешал ей это сделать.

– Праматерь, Вам обязательно нужно взглянуть на Бассейн, – сказал он.

– Здесь есть бассейны?! – подпрыгнула на месте девушка, слово «бассейн» вдруг показалось ей таким родным и близким, но одновременно, к жалости, навечно далеким.

– Да, – подтвердил свои слова акридинец. – Позвольте Вас проводить.

Они прошли по широкой лестнице с такими огромными ступенями, что Богине каждый раз, чтобы преодолеть следующую, приходилось аккуратно сидя соскакивать с одной, приземляясь ногами на другую.

Оказавшись, наконец-то, у подножия храма, Сириус повел Маэ по просторной, но одинокой дороге вглубь садов и густых зарослей. Они долго были в пути. Отблески Арианы уже пропали с небосвода к тому часу, когда девушка и акридинец добрались до места.

Там, где роскошные сады сливались с дремучим лесом, располагалась обширная площадка, не занятая никакими растениями. В центре ее было сделано углубление, заполненное водой и выложенное затейливыми мозаичными рисунками.

Приблизившись к Бассейну, Праматери сначала подумала, что перед ней настоящее озеро или немыслимых размеров пруд. Вода в этом месте была кристально чистая, только девять изумрудных листиков отдыхало на ее тихой глади.

Несмотря на легкий ветер, на воде не было ряби, она застыла, словно в блюдце. Девушка подошла к самому краю Бассейна и заглянула вглубь. Спуск был пологий, и сама форма бассейна напоминала сложенные руки, готовые зачерпнуть влаги из ручья и умыть уставшее лицо.