Читать онлайн 999 Душ в моей копилке, не хватает только твоей бесплатно

Часть 1. Пал однажды, падешь и дважды

Сначала была только Тьма. Пожирающая, гнетущая, но тут ее пронзил луч Света, такой живой и теплый, хочется к нему прикоснуться и впустить в свое сердце.

Так, стоп, эта история не про сотворение мира и моего великого, до скрежета зубов, Отца. Это моя история, и только мне решать, как ее рассказывать.

***

Моя прошлая жизнь осталась там, на Небесах, за высоким, золотым забором, среди зелени садов и дурманящего, до опьянения, запаха цветов. Она осталась там, когда я, не задумываясь о своем многотысячелетнем будущем, сиганул вслед за старшим братом в бездну.

Сладкий аромат сменился зловонием обгоревших перьев, прежде нежная, словно лист райского древа, кожа покрылась шершавой коркой и волдырями. Но я не жалел, такой юный, глупый, бездумно верящий Люциферу, главному красавцу Небес, любимцу нашего отца и, по совместительству, моему старшему брату.

Говорить он умел, в этом не было сомнений. Его слова теплой жидкостью обволакивали сердца слушателей, заставляя верить во все сказанное им. А планы Лучезарного были такими же грандиозными и пылающими, как и его прозвище.

– Пора кончать с этим, – скривил он лицо, когда Отец и другие наши братья и сестры пускали слюни на мраморный пол Цитадели, наблюдая за первыми шагами нового творения Господа, человеком. – У меня есть план, – шепнул мне брат, оттягивая в сторону. – Но для этого придется пойти против правил. Что скажешь?

Глупый мальчишка, я готов проклясть тот день самыми грязными словами, которые доселе не слышал этот чистый мир. Готов вернуться в прошлое и растерзать Люцифера собственными руками, лишь бы за моей спиной вновь развернулись два белоснежных крыла.

Но тогда я был готов на все, чтобы великий архангел обратил ко мне свой всевидящий и, как я тогда считал, мудрый взор.

И вот я уже лечу вниз, размахиваю руками, чтобы остановить неконтролируемое падение, и вдруг понимаю. Это конец. Нет, не моей жизни, она только начинает играть новыми красками. Конец пришел моей чистоте и невинности, моей ангельской сущности, на место которой мгновенно пришло что-то терпкое, темное и слизкое, как только я, вслед за Люцифером, приземлился на горящие камни Преисподней.

– Ну, что скажешь? – оскалился брат, потирая ожоги на своих широких плечах. – Я долго обустраивал это место, скапливал темноту, которая будет способна противостоять свету Отца. И вот все готово, осталось только увеличить нашу с тобой свиту.

И вновь я безоговорочно киваю, заглядывая в рот бывшему ангелу, вновь восхищаюсь его планом.

Шли годы, наш Отец, словно слепой старик, ничего не подозревал, не видел, что все больше и больше его детей покидает Эдем, лишается крыльев и приклоняет колено новому Владыке, Люциферу. А я стою за ним, смиренно опустив голову, чувствую его величие и мощь, стремлюсь быть похожим на него, желаю заполучить уважение.

Силы мои растут с каждым днем, с каждым павшим ангелом, который своей верой подпитывает меня и брата. Я ощущаю это могущество, оно ослепляет, вселяет веру, что ты можешь действовать безнаказанно.

***

Шли годы, люди осваивали Эдем, радостно и беззаботно плескались в прозрачных озерах, рожали новых детей. Их уже больше сотни, да и живут они как-то ненормально долго. Адаму уже за сто пятьдесят, а он все никак не соберется на покой.

Наш Отец в восхищении, впервые за долгие тысячелетия так называемого бесплодия, творческого кризиса, ему удалось создать еще одну жизнь. Он влюблен, влюблен в Адама, Еву, всех их детей, внуков, правнуков, да во всех, к чему эти подробности.

А мы уже давно вскрыли карты, объявили себя независимым, новым, миром. А Господу было плевать, что его дети больше не принадлежат ему, он был ослеплен успехами людей, которые так забавно и неумело обрабатывают землю, что достойно высшей похвалы.

Я помню его замыленный взор и уставшие морщинки у глаз, помню последнюю фразу, которую он так безэмоционально, бездушно по отношению к нам бросил на первой встрече двух правителей Ада и Рая.

– Будь счастлив, Люцифер. Коли тебе так угодно, правь своим миром, да помни, что я здесь творец, не ты, – Отец взмахнул мантией, удаляясь, и я видел, как исказилось от злобы лицо моего брата.

Не этого ожидал Лучезарный, он хотел гнева, злобы, неконтролируемых эмоций, но получил абсолютно ничего. Брат, брызжа слюной, надеялся, что Всевышний склонится перед ним, встанет на колени и, умоляя, будет просить лишь об одном. Вернуться обратно на Небеса. И Люцифер бы согласился, а взамен потребовал бы самую малость, престол Рая.

– Что ж, старик, значит, по-хорошему ты не хочешь, значит, я заставлю тебя отвернуться от твоих новых любимцев, – брат вновь кивнул мне, как тогда, и потащил в самые глубины Ада.

И, да, я вновь иду за ним, как верный пес, ожидающий нового приказа. Мы шли долго, почему-то пешком. Я, наверно, впервые за прошедшие века видел вживую всю Преисподнюю целиком, чувствовал ее поистине ужасающее дыхание и горящий темнотой ночи огонь. Красота, если смотреть на это все под определенным углом.

Брат остановился, и я замер на месте, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании его великого слова.

– Мы скинем их с Эдема на Землю, туда, где царят животные законы и инстинкты, пускай их там разорвут острые клыки и затопчут мощные копыта. Если любовь отца не будет моей, то никто не должен купаться в ее лучах, – Люцифер все говорил и говорил, гневно размахивая руками, и вдруг встал как вкопанный. – Завтра, брат, завтра мы сделаем это вместе.

Я кивнул, даже не удосужившись спросить, что именно будет завтра, ведь брат не может меня обмануть.

***

– Ведь брат не может меня обмануть, – нашептываю я сам себе, наблюдая, как Лучезарный обращается в змея и скромно беседует с юной девушкой, названной в честь своей дальней родственницы, Евой.

Стражу я давно вырубил, они мирно дремлют, оперевшись спиной о кованые ворота Райского Сада.

– Конечно! – улыбается девушка, отвечая на предложение моего брата съесть проклятое всеми яблоко. Сейчас я бы заорал. Не смей, брось и беги! Но тогда я вкушал этот момент сполна, думая, какой мудрый мой старший брат.

Ева кусает плод, забавно жует, сок стекает по ее губе и дальше вниз к подбородку. Сначала ей вкусно, сладко, улыбчиво, она с радостью беседует с незнакомой тварью, а потом все заканчивается.

Тело не слушается девушку, ноги подкашиваются, яблоко выпадает из бледной руки и катится по зеленой траве, и каждое место, куда попал отравленный плод, становится черным, гнилым. Проклятье Люцифера распространяется быстро, как зараза, отравляя все на своем пути, и Господь больше не может оставаться в стороне, если не остановить яд и не найти виновника, Эдем падет.

Он ищет отравителя, не зная усталости, борется с чернотой, но тщетно. Господь видит, что это нечто темное и злое губит его Сад, и не находит ничего лучше, как обратиться к правителю нового, темного мира.

– Как скажешь, отец, – кривится Люцифер, склоняя в почтительном поклоне голову. – Но есть одно условие…

***

Люди изгнаны коротать свое жалкое время на Землю. Там бушуют бури, сверкают молнии, потоп сменяет засуху и наоборот. Гниль давно победил великий Люцифер, а на столе у Отца красуется мое перо, которое я всегда носил с собой, как память о былых днях. Мое перо – улика, которую заботливо преподнес мой брат, спуская на меня всех шавок.

Меня ненавидят ангелы, и презирают демоны, ведь по их мнению, я действовал за спиной правителя. Я помню суд, помню, как Люцифер в старинной мантии сидит за высоким столом, и слышу его приговор.

– Ты не будешь убит, Никаэль, ты не будешь изгнан, но каждому поступку должна быть своя цена, – брат практически готов пустить свою гнилую слезу, выражая глубокое раскаяние и печаль. Но меня не обманешь, теперь нет, суд шел несколько сотен лет, пока я «отдыхал» в затхлой камере, и глаза мои прояснились. – И твоя цена – тысяча людских душ.

Мои губы дрожат в ухмылке.

– Знал бы Отец, что ты требуешь, стер бы тебя в порошок, – рычу в мыслях, но даже не думаю отпираться. – Подумаешь, людей уже больше десяти тысяч, отобрать у десятой части души не проблема.

Но мой гениальный план разбивается о следующую фразу Люцифера.

– Только чистых, брат, с гнильцой у нас и так полно, – с этими словами он встает и подходит ко мне. Я чувствую его запах, наверно, именно так пахнет несгибаемая уверенность в каждом своем слове.

Его резкое движение, и смуглая рука торчит из моего живота, но боли я не ощущаю. Ощущаю лишь слабость, чувствую, как формируются неизвестные мне руны на моей коже.

– А вот и твоя копилка, – и вновь эта ухмылка, которую я готов стереть в порошок. – Наберешь тысячу, и твои силы к тебе вернуться, а пока иди, не теряй и секунды.

Люцифер уходит, а я еле стою на ногах, приходится опереться о деревянный стол. Вижу, как дрожат при этом мои руки, как стекает капелька пота по такой же бронзовой коже, как и у брата.

Я наконец-то прозрел, увидел как хитер был мой брат, продумывая свой план от начала до конца, он убил двух, нет, даже трех зайцев одним выстрелом. Люди низвергнуты, Отец смотрит на него, как на героя, а единственный, кто мог посоперничать с ним силами, устранен, тихо, быстро, без шума.

Теперь у меня новая цель, цель – собрать все эти души и отомстить Люциферу, ведь Никаэль не терпит предательства.

Часть 2. Жатва началась

Что же такого ценного в людских душах, маленькой искорке света, которая рождается совместно с ребенком и не покидает его до самой смерти. Ну, разумеется, если к ее жатве, да-да, именно так называется сбор душ, не прикладывает руку кто-то другой.

Обычно подобными махинациями занимаются низшие демоны, бесы или падальщики, которым Люцифер перекрыл доступ к силам Ада. Спасибо, брат, что хотя бы часть моих способностей оставил при мне. Я премного тебе благодарен.

Подобная борьба началась в тот же миг, как люди были пинком выкинуты из Рая. Свет отбирал себе только нетронутые серьезной тьмой души. Если ты украл горсть зерна у соседки, можешь не переживать, после кончины твоя недалекая сущность все равно не будет плавиться в горящей лаве Тартара. То же касается мелких лгунов и обманщиков, чревоугодие и сквернословие пускай и грехи, но за них с тобой всего лишь проведут воспитательную беседу.

Другое дело, если речь заходит об убийцах, насильниках, ворах, которые лишают своего ближнего последней крошки и закрывают глаза на чужой голод. Их черные, потяжелевшие от содеянного, души неминуемо попадают в чертоги моего брата, чтобы своей чернотой подпитывать силы каждого демона.

Но, естественно, как же без этого, темных не устраивает такой расклад вещей. Чувство ущемленности и своего рода расизма засело в их гнилых мыслях, заставляя придумывать что-то новое и поистине злое.

Обмен душами, да-да, вам не послышалось, старый добрый бартер в праздничной упаковке. Мы вам конфетку, вы нам искру, как бессмертные окрестили душу, все легко и просто. И, можете себе представить, находится немало удальцов, которые с радостью отдают непонятное нечто на букву "и" доброму дяденьке в забавной шляпе, который на кон ставит верность жены, к примеру.

Да что уж там, мы, демоны, не боимся замарать руки в грязи, чтобы получить светлую душу, которая намного сильнее сотни темных. Мы идем на грязные методы, прибегаем к шантажу, а люди ведь никогда не задумывались об истинном назначении маленькой искорки в их груди. Ну, нет, конечно задумывались, но уже намного позже того времени, о котором я сейчас рассказываю.

Так, о чем это я? Ах, да, истинная ценность души. Да это же маленькое человеческое солнце, ядерный реактор в замкнутой оболочке, ее силе могут завидовать даже самые сильные и древние демоны, такие как я и Люцифер. Ведь душа бессмертна, а мы демоны, да и ангелы тоже, пусть и живем долго, но век наш конечен. И после смерти, в отличие от людей, мы не попадаем ни в Рай, ни в Ад, мы просто исчезаем, пух, и все. Наверно поэтому как светлые, так и темные собирают души, мы просто стараемся разгадать их секрет, которым наш Отец не соизволил поделиться со своими первенцами. Да и лишняя подзарядка от сотни маленьких звезд нам тоже не помешает, чего уж обманывать.

А каково человеку живется без души, спросите вы? Они страдают? Мучаются? Чувствуют потерю бессмертия? Или вовсе умирают? А добрый демон Никаэль вам и на это даст ответ. Нет, людишки, к сожалению, не умирают, а во всю продолжают коротать свое жалкое существованию. Заключают браки, ходят в церковь и заводят детей. Но жизнь неумолимо теряет для них какой-то смысл, все становится чертовски серым, обыденные вещи становятся еще более обыденными, скука одолевает, радости становится все меньше, а депрессии больше. Буду честным, без души смертным ох как нелегко, можно даже сказать, что хреново, многие пустышки нередко прибегает к суициду, думая, что после смерти обретут хоть какой-то смысл. Но на деле они просто становятся бесконечной розеткой для подзарядки Темного Царства.

***

Ад, грязная забегаловка на самой окраине, 500 лет после

изгнания людей, 50 собранных душ.

Ее изгибы прекрасны, местами чешуйчатая кожа царапает мои пальцы, а ее хвост. Господь, мой папаша, ее хвост просто невыносимо заводит. Ласкает меня, пока я прижимаю чертовку, в прямом смысле этого слова, к стене, скрепляю запястья над головой и припадаю к округлой груди.

Жадные женские стоны разносятся эхом по затхлой комнатушке, лаская мой слух. Я знаю, что хорош, но люблю в этом убеждаться каждый раз, когда захожу в гости к Адель.

И вот я оставляю фиолетовые засосы на ее красноватой коже. Вхожу до основания, вбивая ее спиной в подгнивающую древесину стены, слышу ее хриплые стоны, чувствую, как ее заостренный хвост вновь и вновь обвивает мою шею, слегка сжимая до тяжелого дыхания.

Ох, как я люблю такие грязные игрушки, с радостью принимаю правила суккуба. Меня не останавливают глубокие царапины на моей спине и невозможность сделать глубокого вдоха. А она уже не стонет, кричит, выгибается ко мне на встречу, заставляя меня прикусывать шершавую кожу.

Перехожу к шее и вновь ловлю ее искусанные губы. Облизываю их, играю с ее языком, без стыда и совести, которых у меня уже давно нет.

Легко меняю положение, падая на спину, вздымая клубы черной пыли. Суккуб трется об меня, заигрывает и дразнит, водит руками и языком внизу живота, слегка прикусывая нежную кожу, заставляя меня порыкивать от нетерпения.

– Не играй со мной, девочка… – закатываю глаза, наматывая на кулак ее змеевидные волосы. И она подчиняется, как и всегда, ведь такому как я очень тяжело отказать.

Мягкие бедра охватывают мои, я вновь проникаю в нее, обдаваемый жаром ее тела, раздираю ногтями ее кожу, наращиваю темп, не заботясь о ее комфорте. Может ей больно, неприятно? Да мне плевать.

Чувствую дрожь ее тела и бедер, но не замедляюсь, продолжаю беспощадно драть ее, в конце наполняя ее частью себя.

Хорошо… Спихиваю ее на запятнанный матрас, Адель слегка недовольно шипит, но даже не думает прижиматься ко мне или проявлять нежность. Границы наших взаимоотношений давно определены. Мне нужен секс, а ей деньги и секс. Мы сошлись в наших интересах, благо деньги я не потерял вмести с силами.

– Ты никогда не рассказывал об этом… – все же прикасается к моему напряженному животу, на котором продолжает красоваться печать брата, она меняется каждый раз, когда очередная душа входит в мою копилку, словно ведет обратный отсчёт.

Я обвожу взглядом рисунок, настроение резко приближается к нулевой отметке, рискуя пробить дно. Перехватываю ее руку, отрывая от собственной кожи, мои фиолетовые глаза горят истинной злобой. Адель, сама того не желая, разбудила во мне зверя, который спал 500 лет, а это может стоить ей жизни.

– Еще раз прикоснешься ко мне без разрешения, и больше никогда не сможешь ходить и говорить, все понятно? – слышу хруст ее стальных костей, но не ослабляю хватку, пока не увижу ответ в ее глазах.

Кивок и стекающая слеза меня удовлетворяют не хуже секса, и я, окончательно сняв с себя вязкую усталость, встаю с подобия кровати, набрасывая на себя свои вещи. Адель провожает меня долгим и задумчивым взглядом, гадая, что со мной не так, и почему я так отреагировал. Она не знает кто я, после моего позорного падения с вершины Ада на уровень падальщиков, все как-то легко и быстро забыли о младшем брате их покровителя.

Помнят лишь самые старые и древние демоны, а тем плевать где и когда я шляюсь, с кем трахаюсь и на что сливаю запасы золота.

Задумчиво выхожу за дверь, потирая шею со следами удушья. Залечу позднее, а сейчас пора возвращаться на Землю и продолжить свои поиски. С каждым днем, годом, столетием, нужных мне душ становится все меньше, людям не выгодно быть святыми и безгрешными, тьма тянет их к себе, и впервые я жалею, что смертные такие падкие на соблазн.

***

Зеленые поля где-то на территории современной Англии,

десять тысяч лет после изгнания людей, 489 собранных душ.

– Проклятье, как же неудобно в этих не пойми из чего сделанных сандалях-ботинках, – шикаю я сам себе под нос, бредя сквозь высокую траву, доходящую мне до пояса.

Душ становится все меньше, а искать их все труднее. Людей уже больше сотни тысяч, они разбросаны по разным материкам, и даже мой исключительный, натренированный на непередаваемый аромат душ, нюх не всегда спасает меня.

За этой душонкой я охочусь примерно пятьдесят лет, она постоянно ускользала от меня, переезжая с места на место, вместе со своей владелицей. А я все иду и иду, утопая в траве, ощущая ее сладковато-свежий аромат, провожу рукой, чувствуя мягкость.

– Да, это тебе не Ад, там солнце светит только по праздникам, а трава награждает нас своим присутствием только в саду Люцифера, – недовольно озираюсь по сторонам, желая быстрее закончить эти мучения и приступить к поиску следующей цели.

– Шдесь кто-то ешть? – беззубым ртом лепечет старуха, сидя на голой траве. – Ну так пришашиваясь, шоштавь бабушке компанию.

Меня всегда поражало, как добры люди с такой чистой душой, как у этой старушки. Она практически слепа, смотрит куда-то вдаль, не может сфокусировать на мне взгляд, и в моей демонской груди что-то йокает, нечто неуловимое, что не сразу мне удается распознать.

Но я смиренно выполняю ее просьбу, присаживаясь рядом. В моей голове есть четкий текст, я знаю что говорить, как действовать, чтобы закрыть очередной гештальт.

– Каково это видеть солнце? – спрашивает она меня, медленно запрокидывая голову кверху. – Я хошу шюда кащдый день с шамого рождения. Но глаза мои уше четверть века покрыты пеленой.

Я недовольно поежился, эти разговоры всегда выводят из себя, но нельзя напугать, иначе старуха может уйти на Небеса раньше, чем я заполучу свой презент.

– Ты настолько искренне жаждешь вновь видеть? – усмехаюсь. – Да это будет проще некуда, – радуюсь в мыслях. – Я могу помочь.

Пожимаю плечами, словно для меня это ничего не стоит. Ведь так и есть, по сравнению с моими прошлыми силами, это так, фокус.

Бабка молчит, возможно мне не стоило так в лоб предлагать сделку. Тишина затягивается, и мне уже хочется силой вытащить светлую душу из ее бренного тела и уйти по своим делам.

Но тут неизвестная старуха поворачивает ко мне свое морщинистое, истерзанное временем лицо.

– Я молюсь об этом кашдый день, и если ты бог, то я соглашна на вше, – ее голос дрожит, как и моя рука от сравнения меня с кем-то вроде Отца.

– Твоя искра, взамен на глаза, – протягиваю ей руку, и она вкладывает иссушённую конечность в ладонь.

Наверно, самая легкая сделка за прошедшие года, но почему-то мне от этого не легче. Я держу в руках яркий сгусток истинного света, а бабулька щурится и лыбится, словно полоумная, разглядывая окружающий ее мир.

Я бы сказал, что это честная сделка, разве детская, искренняя радость в последние годы жизни не стоит того, чтобы продать ради нее душу? Конечно стоит, и старуха согласна со мной, даже хочет поблагодарить, но я уже утопаю в траве, уходя куда-то на запад.

***

Люцифер доволен собой, красив, богат, могуществен, в прочем, как и всегда, как и в начале веков. Он набрасывает плотную ткань на полупрозрачный камень, откидываясь на удобный, обшитый бархатом стул. Людям до разработки подобной ткани еще не меньше двадцати тысяч лет, а может и больше, смотря какими темпами пойдет прогресс.

Владыка тьмы, потирая ладошки, вновь и вновь прокручивает в голове увиденное, вспоминает каждую эмоцию Никаэля, движение брови и прикосновение к лицу. Бывший архангел наблюдал за каждой предыдущей сделкой своего братца, видя именно то, чего и добивался.

– Теряешь хватку, Ник, даю тебе пару десятков тысяч лет, может больше, и твоя демонская сущность настолько сильно погрязнет в людских эмоциях, что вернуться в Ад ты сможешь лишь как бренная, оскверненная гнилью душонка, а не как некогда великий демон.

Лучезарный потягивается, разминает мышцы, накидывает свой родовой плащ и выходит за дверь, творить, повергать в страх и убивать.

Все это он обычно делал по вторникам и четвергам, а сегодня была среда. Но разве Владыке Подземного царства писаны какие-то там законы и правила? Пускай он их сам придумал, но нет, конечно нет.

Люцифер днями и ночами упивался собственным безграничным величием, любил чувствовать пульсирующую под его тонкими пальцами вену на чьей-нибудь шее, а после слизывать кровь со своего кинжала, который резал кожу, словно бумагу.

От прежнего ангела, который помогал Отцу в правлении Раем и участвовал в создании Земли, не осталось и следа. Может оно и к лучшему, подобный слуга света не нужен Небесам, а добренького, с детским оперением на заднице правителя Ад не стерпел бы, в первую сотню лет сожрав без стыда.

***

Ад, Дом Никаэля, 135 тысяч лет после изгнания людей

Паршивая самокрутка дерет мое дьявольское горло, будто я какой-то юнец, впервые прикоснувшийся к чему-то прекрасному, наверно, единственной хорошей штуке, которую производят не самые плодородные земли Тартара.

Какое-то липкое расслабление охватывает меня, я заваливаюсь на свое ложе, запрокидывая руку за голову, и разглядываю побитый веками потолок. Это все, что осталось у меня после того суда.

Небольшой дворец, огромная комната, заполненная золотом, и большая черная собака, гончая самой Преисподней, которую я выходил с «крысенка» размером с мою ладонь. Айла посапывает на полу, занимая практически все пространство небольшой спальни, вытянутая морда расслаблена, острые уши заложены назад, а из-под губ выглядывают длинные острые клыки.

– Моя девочка, – скалюсь я, вспоминая, как мы в последний раз ходили на охоту. Три грифона и одна гарпия, неплохой улов, псинка постаралась на славу, это больше ее заслуга, что тут сказать.

Она спит, а я продолжаю курить, впуская в свои, сотканные из самых прочных тканей, легкие дым, смог и смолы. Такая болячка как рак мне уж точно не грозит, хотя, надо признаться, она доставила мне много хлопот.

Не знаю, кто из темных выпустил ее в свет, но если бы знал, уж точно вырвал бы ему все внутренние органы и пустил на корм Айле. Проклятый недуг увел у меня из-под носа две, а то и три души. Только я напал на след, бежал, плыл, взбирался на гору и спускался с холма, влетаю в огромный храм какой-то неизвестной мне богине Гере, (Да кто это вообще такая???) а там всё, траурные лица, одетый в богатые одеяния жрец-евнух с двумя монетками на глазах, успевший откинуться до моего прибытия.

– Что, жизнь без женщин так скучна, что ты решил сдохнуть побыстрее??? – рычу я, задыхаясь от долгого бега, ловя на себе гневные взгляды тех, кто пришел попрощаться. Запихиваю куда подальше желание разнести этот храм неизвестного божка на мелкие камушки и ухожу.

Вновь вдыхаю неприятный аромат и отвлекаюсь от поиска душ хотя бы на секунду. Прошло уже очень много времени, я свыкся с мыслью, что я никто, зовут меня никак, и что еще минимум несколько тысячелетий я буду вынужден маячить на виду в мире людей, предлагая сделки. Печать иногда невыносимо жжет, горит, словно кто-то специально меня подгоняет, напоминая, что не является самым терпеливым существом на земле.

Но осталось немного, я в этой гонке за тем, что принадлежит мне по праву, за собственными силами, уже более сотни тысяч лет, и за это время преуспел во многом. В живописи мне нет равных, пою как херувим, но самое главное это – замечательная трехзначная цифра. 975

Да-да-да, вы все правильно поняли, именно столько душ я уже наскреб, так долго мучился, практически сошел с ума в один момент, но все же, они у меня.

Двадцать пять, всего двадцать пять, да если сравнить с тем, что я уже собрал, это просто сущий пустяк.

Сбрасываю пепел и иду в душ. Как не странно, демонам тоже надо иногда мыться, пахнем мы не розами, а скорее их гниющими стеблями. Вода остужает меня, позволяет мыслить здраво, ведь за прошедшие века я стал ощущать себя другим, но мне никак не удается понять первопричину. Я болен? Головой? Телом? Или всем и сразу?

Вечерами моя собственная душа мечется в моем теле, заставляет обливаться потом или видеть кошмарные сны. А знаете, что самое ужасное, раньше я не видел снов, да никто из темных их не видит, мы занимаемся снами, мы их придумали, мы посылаем кошмары в сладкие сновидения людей, чтобы подпитываться их страхами. А сейчас что, я страдаю от своего яда, горю в собственном огне, убит выкованным в моей же кузне

мечом. Называйте это, как хотите.

– Разберусь с этим после финальной жатвы, сейчас не время утопать в своих эмоциях, – говорю я сам себе, ложась обратно в кровать, протирая рукой пепельные волосы, и закуриваю еще одну сигарету, чтобы вновь отвлечься.

Двадцать пять душ, и мой брат узнает, каков на вкус мой личный сорт пыток.

Часть 3. Такое шаткое равновесие

Земля, 138 тысяч лет после изгнания людей, 998 собранных душ.

– Так-так-так, – вдыхаю сухой, горячий воздух Иерусалима, поправляю затянутую на поясе белоснежную тунику и шляпу, которую втюхал мне торгаш на подходе к вратам города.

Не просто так меня сюда занесло, не на экскурсию, да и не празднование еврейского дня "Пасха". Всему виной этот манящий запах девственно чистой душонки одного из жителей али гостей города.

Я нагнал человечишку еще в далекой от Иерусалима деревушке, даже заключил сделку, но меня нагло и по-людски глупо надули. Как только я исполнил просьбу худощавого паренька с липкими патлами, он моментально смылся. Вы можете себе представить? Просто рванул в толпу, петляя между кривыми улочками. И черт подери, у меня не получилось его догнать.

Видать, теряю хватку, но просьба парнишки была более чем необычной, я даже на секунду потерял дар речи, да что уж секунду. Мое выражение лица так и застыло в немой истоме, а губы глупо подрагивали, когда его наглый рот произнес это.

– Хочу, чтобы меня считали сыном Божьим, ну и в добавок несколько чудотворных навыков, для правдоподобности, – как сейчас помню его безобидный взор и наглые слова. Такая сделка заставила меня усомниться. А точно ли его душа полностью принадлежит свету, может произошла какая-то ошибка? Но нет, искра пылала ярче всех прочих, но носивший ее человек не был святым.

И тут я понял, что поистине безукоризненные души не подвержены осквернению, каким бы мудаком ни был их носитель. Что ж, это забавно, ведь до этого мне попадались лишь чистые святоши.

– По рукам, будешь превращать воду в вино и ходить по воде, идет? – выхожу из своих глубоких раздумий, пока Джус, как звали паренька, безобидно поднимает пыль носком своей сандалены.

– Конечно идет, – как-то совсем по-демонски скалится Джус, протягивая мне руку для заключения нашей с ним сделки.

Договор скреплен, я уже практически щелкаю пальцами, чтобы взять свое, и тут мой нос, глаза, рот, да МАТЬ ВАШУ все начинает пылать, гореть, чесаться.

Это малолетний ублюдок выкинул свой фокус, окутав меня каким-то перцовым облаком. Проклятье! Я точно теряю хватку, а вместе с этим и статус архидемона, о котором уже все позабыли.

И искал я его. ЗЛОВОНЬЕ ГИЕНЫ!!! Пятнадцать с лишним лет. Каким-то образом ему удавалось ускользать вновь и вновь. Лишь благодаря слухам о чудесном Джусе – сыне Божьем, и его запаху я теперь стою здесь, на улицах Иерусалима.

Мимо меня проплывают люди в различных одеяниях, от порванного тряпья, до вышитых золотом плащей.

– Ох уж эти классовые различия, страдания бедных, роскошь богатых, – усмехаюсь я, идя вслед за толпой. Обычно лишь казни, пытки или театральные представления собирают столько зрителей, и я очень, очень надеюсь, что это первый вариант из списка. – Да, подобному рвению к зрелищам вы обязаны демонам.

И вот мы выходим на центральную площадь. Все тот же песок под ногами, смеси запахов из каждого переулка, и, возвышающееся над всем этим, деревянное лобное место.

– Ух, видимо, я угадал, – потираю ладошки, готовясь увидеть реки крови. Но вместо этого я вижу трех преступников, которых выводят на помост, а вслед за ними идет Прокуратор вместе со своей стражей.

Пожилой мужчина с золотым венком в волосах развернул длинный свиток, начиная зачитывать текст.

«За преступления совершенные против Иерусалима. За преступления совершенные против народа. За преступления против Рима, против Цезаря. Вы приговариваетесь к распятию на кресте»

Скучно, нудно, неинтересно. Распятие, серьезно? Давно можно было придумать нечто более изощренное, подобные пытки не в моде уже как пару тысяч лет. Ну да ладно.

«Но. Согласно нашим древним и несгибаемым законам и традициям один из вас будет помилован»

Я уже перестал слушать, мои глаза зацепились за искорёженное, избитое лицо и все те же грязные волосы.

– Проклятье… – рычу себе под нос, наблюдая за тем, как помилованного везунчика отводят в сторону, а остальных, включая мою цель, уводят прочь, на холмы, где уже специально к Пасхе установили кресты.

Я, не торопясь, бреду вслед за толпой, которая медленно расходится. Кто-то теряет интерес, кто-то спешит по делам. Мне не хочется привлекать внимание ни людей, ни падальщиков, которые легко могут увести душу, пускай контракт и останется за мной.

Стоит жара, окружающие обливаются потом, стражники преют в доспехах, но изредка продолжают взмахивать железным кнутом, подгоняя смертников.

Шли мы долго, под крики воронов и грифов, птицы давно наточили свои клювы до остроты, чтобы выклевывать печень и остальные органы с неистовой силой.

Я, не моргая глазом, смотрю, как руки Джуса приковывают огромными, поржавевшими гвоздями к дереву, как он корчится от боли, когда его ноги отрываются от земли, а худощавое тело остается висеть на кресте, истекаемое кровью и потом.

– Быть сыном Господа оказалось не так весело, да? – скалю зубы, но все же чувствую легкую, практически невесомую жалость к этому человеку, которому досталась не лучшая судьба.

Я так и просидел на соседнем камне, наблюдая, как солнце иссушает его губы, волосы липнут ко лбу, рассудок медленно покидает его голову. Вижу подходящего стражника с золотым копьем, понимаю, что дни Джуса сочтены, и пришло мое время.

Подхожу к центральному кресту, медленно касаясь центра живота. Душа податлива, светла, радостно идет ко мне на встречу, а после утопает в моей копилке, отсчитывая 999 сделку.

– Прощай, полагаю, годы жизни с душой и меткой сына Божьего прошли сладко, – отсалютовал я ему, параллельно кивая подошедшему стражнику. Отворачиваюсь и ухожу прочь, слышу за спиной хлюпающий звук, с которым острие входит под ребро и пронзает сердце.

– Не видать тебе Рая, да и в Аду не погоришь. – бросаю напоследок, уходя прочь.

***

Европейский континент, 136 тысяч лет после изгнания людей, 999 собранных душ

999 в моей копилке, не хватает одной, меня будоражит это чувство практически вернувшихся сил и такого желанного отмщения.

Хотите верьте, хотите нет, но мы с Люцифером не виделись все эти годы. Разумеется, я замечал его в толпе поклонников и поклонниц, всех этих пресмыкающихся созданий, которые потом не моются всю оставшуюся жизнь, лишь бы их одежда продолжала носить приторно-горький запах моего родственника.

Но, ни разговоров, ни пересечений взглядов не было. Ничего, словно не мы вместе поднимали Ад с колен. Конечно, Лучезарный приложил к его созданию больше сил, но я тоже не просто рядом стоял. Поэтому, могу сказать, что мне даже как-то по-человечески обидно, хотя раньше подобное чувство было мне неведомо.

Наверное, именно поэтому я сейчас коротаю свою жалкую вечность в одной корчме в недавно появившемся Киеве. Неплохой городок, люди веселые, задорные, правда пьют безбожно много, но опять же, кто в их время не пил?

– Николай, выпей со мной за рождение сына, – басит только вошедший мужик и хлопает меня по сероватой рубахе.

– Да неужели сложно было запомнить, что меня зовут Никаэль, – ворчу себе под нос, но все же улыбаюсь работяге и с согласием киваю.

Я живу тут уже более десяти лет, конечно местные могли заметить, что мое лицо чудесным образом не меняется под влиянием времени, но если запахнет вилами и топорами, я быстро смоюсь.

Ад мне осточертел за последнее тысячелетие, восхваление Люцифера перешло грань дозволенного и стало просто абсурдным. Прямо у моего дома воздвигли памятник в полный рост, где братец, словно путеводитель ведущий за собой людей, указывает рукой вперед.

Статуя поистине великая, размер грандиозен настолько, что окна моего третьего этажа упираются прямиком в его ангельско-демонский пах. Зрелище не для слабонервных, остальные комментарии излишни.

Вот я и решил перекантоваться у людей. После смерти Джуса остался в Иерусалиме, когда он пал, перебрался в Киев, чтобы вкусить больше различной людской культуры. Хотя я и мог подсобить древнему городу и помочь отбить его у крестоносцев, но что-то особого желания марать руки в смертной крови не было.

Однако меня не переставал волновать тот факт, что светлые души перестали рождаться. Их просто нет, прошла практически тысяча лет, а я ни разу не ощущал манящий меня запах.

Нервы иногда шалили, я дергал себя за волосы, напивался вдрызг хмельных настоек русичей вместе со своим, так уж вышло, другом кузнецом Михеем.

Он не задавал вопросы, просто молча трепал по плечу или волосам и говорил забавную фразу.

– Переживется, Никола, все переживется, главное верить, – и целовал свой рунический амулет.

А во что мне верить? Людям легко, у них тут вера на вере, и хотя бы одна была реальной. Могут верить, во что вздумается. Они даже сделали из Джуса святого и начали распространять религию джусианство. Надо же как я неосторожно сдвинул течение верований у людей.

А мне вот не в кого верить кроме самого себя и своей цели.

А что если таков закон, не больше 999 светлых душ может появиться за всю историю. И что если брат знал об этом и просто одурил меня, внушил надежду и сейчас, усмехаясь, кривит губы.

Ну что ж, придется подождать еще немного, больше ничего не остается.

Михей грузно падает рядом со мной, опираясь на деревянный стол. Это заставляет меня выйти из череды самобичевания и погрузиться в пелену выпивки, жирной закуски и общения со смертными.

– А зааааа окноооом цветет сиреень, – затягивает кузнец песнь, а я, не чураясь чужих взглядов, подхватываю, тряся кружкой с медом, рискуя все разлить.

– А ветеееер воет в бооожиий день, – растягиваю слова.

Настроение немного поднимается, я забываюсь, радуясь, что узнал Михея, он достоин быть бессмертным и вечность выпивать со мной в Аду.

***

Я давно покинул Киев, не желая накликать беду на семью Михея, моя молодость сдает и меня с потрохами и может сделать его причастным к общению с чертом.

Но я не мог не вернуться, слишком важный повод, я должен попрощаться с моим другом.

Мне удалось ранее познакомиться с людскими кладбищами, видел, как кузнец с поникшей головой хоронил своего старшего сына, погибшего от лап забредшего к

людям медведя.

А сейчас я сам решаюсь взглянуть на процессию, ведь Михей отправился на Небеса, да-да, именно туда. Я следил, чтобы ни один бес или падальщик не смел его тронуть, душа работяги осталась при нем и обрела бессмертие.

Он умер тихо и мирно в своей постели от старости. 65 лет, хах, чих в моей личной жизни, но для Михея это бесценные годы проведенные в родном городе, со своей семьей.

Уверен, он ни о чем не жалеет, ведь жил праведно и честно.

Я вижу, как, наспех сколоченный из деревяшек гроб опускается вместе с мертвым телом под землю. Люди, окружившие могилу, расступаются, когда я в демонском одеянии подхожу ближе и склоняюсь над сырой землей, захватываю горсть широкой ладонью и бросаю ее на крышку. Слышу глухой звук удара.

– Покойся с миром, кузнец. Я не чураюсь назвать человека другом, поэтому выпей в Раю за нас двоих и своего сына.

Не сказав больше и слова, под взгляды удивленных крестьян и работяг ухожу

Слышу шепот за спиной.

– Это ли не пропавший друг Михея?? – прижимая ладонь к губам, охает старуха в желтоватом платке.

– Да какое там? Совсем ума лишилась, бабка, тот давно помер, а этот совсем молод, – отмахивается ее муженек, хотя мы с ним вместе помогали кузнецу залатать крышу.

Но разум людей отказывается верить во что-то необычное, решая сразу подбросить им понятное объяснение.

Меня ожидает Айла, стоящая неподалеку, я не бросил свою тварину в Аду, и мы вместе перебираемся с места на место, находя новое пристанище. Гончая Ада обитала в лесах, пока я выпивал с Михеем, пугала медведей, даже заделалась альфой в местной стае волков, в общем, времени зря не теряла.

Остановившись рядом с псиной, опираюсь о ее плечо, вздымаю глаза к хмурому небу, слежу взглядом за кучевыми облаками, даже вижу пролетающего ангела, невесть зачем спустившегося в мир людей.

Цена бессмертия в мире смертных высока, рано или поздно тебе приходится хоронить тех, кто был тебе когда-то дорог.

– Расчувствовался, как поганая девственница перед жертвоприношением, – смеюсь я, потрепав Айлу по жесткой спине. А у самого течет по щеке непрошенная слеза. Чертова жизнь среди людей, их эмоции волей-неволей проникают в мою оскверненную душу, оставляя там неизгладимый след.

– Что ж, надо поторопиться и взять свое, пока я совсем не раскис, – беру себя в руки, дергаю кожаные ремни на поясе и груди и исчезаю, возвращаясь хотя бы на миг обратно в Преисподнюю, надеясь, что статуя Люцифера чудесным образом разрушилась.

***

На Небесах неспокойно, да и в Аду суматоха. Не только я заметил отсутствие девственных душ, словно свет поник в людях и больше не может создавать безукоризненные искры.

Архангел Михаил, еще один мой, так уж выпала карта, родственник, хмуро расхаживает по небесной Цитадели, важно скрепив руки за спиной. Поступь широкая, но не слишком, он будто плывет над белоснежным полом, лишь изредка ступая на него.

– Дела плохи, Отец. Охота Никаэля дурно сказалась на искрах и людях. Ты видел, он сделал обычного попрошайку твоим сыном, какая дерзость, – Михаил старался держать невозмутимость, но гневная испарина на лбу и горящие глаза говорили о другом.

Господь давно ушел из Рая, передавая белоснежный трон своему наследнику-архангелу. Творец просто устал от интриг на Небесах, в Аду, за которым он тоже приглядывал, и, конечно, на Земле.

Он полностью разбит и разочарован, люди должны были быть безукоризненными, добрыми, светлыми. А сейчас что? Они убивают, грабят, раздирают на куски ни в чем не повинных животных, когда можно питаться растительностью. Созданные демонами, грехи окутывают их, лезут в душу, в голову, в мысли, заставляя творить ужасные вещи.

– Отец, ты слышишь, ответь!? – срываясь на крик, архангел с мольбой в сердце уставился на ярко пылающую сферу, которую всевышний оставил для связи. Но пусто, тишина, ему никогда не удавалось связаться с ним, ни во времена великого потопа, когда природа обезумела, ни при создании лжебогов. Почему же Михаил решил, что сейчас все получится.

Ответа на этот вопрос нет и не будет. Возможно, его вера в могущество и добродетель отца настолько велика, что усомниться в нем он попросту не может.

– Собрать совет Серафимов! – властным, без капли дрожи, голосом, распорядился архангел, поправляя полы золотого плаща.

***

– Зря вы поставили на кон человеческие души, Милорд, да еще и такие светлые. Это может привести… – сгорбленное существо возомнило себя равным Люциферу, за что сразу поплатилось.

Взмах руки, и оно развалилось, растаяло, превращаясь в дурно пахнущую жижу. Владыка тьмы был зол, даже не так, гнев сочился из каждой его железы, пар шел из ушей, глаза были налиты кровью.

– Даже тут умудрился мне насолить, – ревел он, сидя в обществе своих советников.

Дела были плохи, конечно, можно подумать, если света больше нет, то тьма будет властвовать по всему миру, что явно играет на руку ее приспешникам.

Но это рассуждения глупцов, которые только в самом начале изучения матчасти об

ангелах, демонах и прочих тварях.

Стабильность. Под ее эгидой начиналась в древности осада Рая, выкрикивая именно это слово, ангелы брали Ад штурмом. Ста-биль-ность. Ну и еще Равновесие. Не зря же после отделения Преисподней от Небес на вратах обоих миров выкованы весы.

Если сгорает одна сторона, следом за ней в топку идет и другая. Если нет света, то и тьме не от куда взяться, потому что нет ее противоположности. И с этим ничего не поделать.

Конечно, в какие-то годы скопление сил ангелов было больше, или же демоны вновь перехватывали инициативу. Две стороны постоянно тянут одеяло на себя. Но с пониманием, что равновесие должно быть, чтобы эта борьба продолжалась вечно, а не закончилась поражением двух сторон.

– Что прикажете, Владыка? Никаэлю осталась одна душа, возможно, последняя светлая искра в людском мире, – черноглазый, с неприятным раздвоенным носом демон решился задать вопрос.

Люцифер окинул его взглядом желтых глаз, но от убийства воздержался. Все же Бельфигор был отличным соратником.

– Эта душа, если она, конечно появится на свет, должна стать нашей. Мы можем обратить ее свет в нашу пользу и наладить равновесие. Ангелов гнать в шею, мы обязаны спасти наши миры, иначе пернатые эгоисты никогда не забудут своего величия, – почесывая ножом щетину, распорядился Лучезарный. – Бросить все силы, назначить награду, и если придется. УБИТЬ МОЕГО БРАТА.

Часть 4. Чем же меня порадует 21 век?

Пелена Бытия, задолго до изгнания людей из Рая.

Старое доброе уныние не обошло стороной даже Господа. Оказалось, быть самым могущественным, а главное единственным существом в мире, невероятно тоскливо. И стал Всевышний думу думать, планы строить, да чудеса творить.

И первым сотворил семерку Серафимов из кости своей правой руки. Наделил он их своей мудростью, рассудительностью и спокойствием. Долго жили Серафимы бок о бок с Творцом, да не справлялись они с задачами своими. Править у них не было сил, и решил Господь еще сотворить чудо.

Вторыми на свет появились три архангела, Люцифер, позже прозванный Лучезарным, Михаил – Справедливый, и Никаэль – Добросердечный. Созданы они были из левой руки Всевышнего, и поделился Отец с ними своей гордостью, горящим сердцем и духом правителя.

Паззл практически был собран, Правители были, Советники были, но не хватало народа, которому требуется правление. И вновь взялся Господь за свое «перо», слепив ангелов из фаланг собственных пальцев.

И было создано Небесное Царство, первое царство, великое царство. И возрадовался Отец миров, наблюдая за тем, как растут и крепнут его дети, как процветает Рай, не зная лжи и зависти, как светит яркое солнце над их головами.

***

Пустошь Преисподней, пятьдесят лет до изгнания людей.

– Я покажу тебе, кто тут творец!! – Люцифер рвет и мечет, русые волосы ниспадают на гневное лицо, пока Лучезарный ковыряет себе руку, отрезает пальцы, заливая золотистой кровью стол, дробит кости. Глина на местах иссушенных рек Ада как ничто другое подходит для лепки чудовищ, которые только и получаются у Люцифера.

Свиные рыла вместо лиц, собачьи головы, лишние конечности, кривые крылья за спиной. Вот примерный внешний вид первого творения Лучезарного.

Но он доволен, скалится, разглядывая первого демоненка, подносит к огню, чтобы создание обрело упругость и прочность, а после придает нужный размер.

– Адскому созданию нужна адская внешность, красота нам тут не к чему, – кивает себе архидемон, приступаю к лепке остальных тварей.

Разумеется, при создании суккубов и дьяволиц Владыка Преисподней сделал исключения, наделив тех исключительной красотой и глубоким взглядом, лишающим дара речи.

***

Живя уже практически две тысячи лет среди людей, я не перестаю удивляться, какими жестокими и беспробудно глупыми они бывают. Стоило мне только сменить место жительства из-за начавшейся войны, как тут же, через некоторое время, начиналась другая.

Междоусобицы, заставившие меня оставить небольшую избушку на краю русского леса, унесли сотни жизней, а все можно было решить разговорами и менее раздутым эгом князей.

Прохладный ветер на берегах Сены не успел порадовать меня, ведь англо-французская война, можно сказать, испортила мне прекрасную рыбалку.

И так все время, революции, войны, смены власти, государственные перевороты и вновь революции. В двадцатом веке я вообще взял отдых от мира людей, потому что все спокойные места, где бы я мог расслабленно поплевать в потолок, являлись горящими точками в очередной перепалке между разными государствами.

Две тысячи лет я живу среди людей, и две тысячи лет ощущаю рядом с собой мельтешение ищеек, ангельских прихвостней и наемников. Меня это не то чтобы беспокоит, но весьма настораживает. Мы всегда были прямыми конкурентами с бесами и падальщиками, я нередко встречал их во время своих поисков, но они держались на большом расстоянии, боясь моего гнева. Все же я, даже с малой частью своих сил, был в разы сильнее их всех вместе взятых, но после захвата последней души что-то изменилось.

И тут я подумал, ладно мои сожители из Ада, но вот светлые чистюли, это из ряда вон. Даже добавить нечего. Я скрывался, меня вновь находили, но не атаковали, не угрожали, словно просто держались рядом. И мне ничего не оставалось, как принять такое нежелательное соседство и делать вид, что меня все устраивает.

Да и, со временем, я попросту перестал обращать на них внимания, но все же разведать информацию мне удалось. Пойманный мною падальщик бессвязно лепетал что-то о последней душе и назначенной награде, молил не лишать жизни, но мое тончайшее терпение, после новости о начавшихся поисках моей искорки, рвануло с неистовой силой, отправляя ищейку в пустоту.

– Придется найти последнюю душу первым и разгадать замысел двух миров, – пожимаю плечами, бредя по улицам Лондона конца двадцатого века. Но за последние годы рождения уникальной искры не произошло, и я в этом уверен.

Англия мне нравилась своей серостью и вязкостью. Погода чудесна для меня, я люблю дожди и туманы, которых не бывает в постоянно-горящем Аду. Мне нравится наблюдать за бегущими, сталкивающимися на перекрестках людьми. Сигналы машин, конечно, порядком раздражают, но за такой прогресс и подобные изобретения твердая пять с плюсом. А про самолеты я вообще молчу, мне грезится во снах, которые я все еще продолжаю видеть, как эти чудесные железные птицы на скорости размазывают пролетающих ангелов.

– Хах, я бы на это посмотрел, – запрокидываю голову и слежу за белым следом, который оставляет самолет.

Жить без какой-то деятельности скучно, в Аду я всегда был при деле. Организовывал распределение сил, следил, чтобы никто из низших не прихватил себе лишнего, проводил сотни, а то и тысячи советов на пару с братом, решая важные вопросы о возможной реорганизации Преисподней.

Ну это все до того, как меня пнули под зад с вершины Темного Царства и отправили наслаждаться жизнью простой пешки.

Вот и теперь я стал задумываться об организации чего-то интересного в мире людей, присмотрел подходящее место для начального офиса. В общем, решил вкусить эту золотую жилку, которую так рьяно ищут все начинающие и действующие бизнесмены.

А заняться решил я, как бы банально это не было, экстрасенсорикой и темной магией. Неожиданно, да? Конечно, но слава моему отцу, я просто пошутил, искать свое призвание мне придется среди пыли, древних вещей и потрепанных книг. Раскопки и поиск ценностей, мне должно повезти, ведь я помню каждое событие, в котором принимал участие, и его местоположение.

***

Англия, Лондон, 137 тысяч лет после изгнания людей, 999 собранных душ.

– Эх, как хорош двадцать первый век, – вздыхаю я, отхлебывая из кружки крепкий кофе, разглядывая город из панорамных окон моей квартиры на сотом этаже.

Мое тело воистину горячее, как реки Ада, что приятно контрастирует с холодным воздухом на просторной кухне.

– Ну ты чего ушел? – льнет ко мне Адель, да, все тот же суккуб, которая ничуть не поплохела за прошедшие века.

Признаюсь, мы стали близки. Когда я покинул братский дом, она с радостью коротала время со мной на Земле, как могла удовлетворяла в постели и даже не задавала вопросов о моем неожиданном переезде. А о большем и мечтать не стоит.

Чувствую ее длинные ногти, прокладывающие дорожку из белеющих царапин на моей спине. Такая же горячая и ненасытная, как и я сам, видимо поэтому мы так долго держимся вместе.

Отбрасываю чашку в сторону и хватаю ее на руки, слыша как разбивается вдребезги керамическое изделие.

До моей спальни добираюсь быстро, сбрасывая дьявольское отродье на просторную кровать с черными простынями. Ну люблю я такой цвет, что поделать?

Я смирился с тем, что печать с живота не будет снята, что силы не вернутся и что та, последняя, душа не появится на свет. И начал просто наслаждаться тем, что у меня есть, ловить каждый момент, которых в моей жизни еще будет очень много.

И сейчас один из тех моментов, которые я не намерен пропускать, наблюдая за тем, как извивается податливое тело под моим взором.

Припадаю губами к красной коже, оставляя кровавые отметины, ловлю каждый желанный вздох и стон. Дохожу до низа живота, чувствую как подрагивает тело от моего горячего дыхания, и продолжаю спускаться еще ниже.

Острый язык выводит узоры на влажной коже, я чувствую ее солоноватый вкус, продолжая свои махинации. Тонкие девичьи пальцы суккуба бесстыдно впиваются мне в плечи, переходя на волосы, рискуя выдрать их мне с корнем.

Я прерываюсь, переворачивая ее ко мне спиной, сжимая пальцы на бедрах. Да, таким я могу заниматься целыми днями, уж точно не наскучит.

Она подстраивается под мой темп, отвечает на мои движения подмахиванием бедер, запрокидывает голову мне на плечо, подставляя шею для поцелуев. Но мне не до них, я ускоряюсь, веду второй рукой от груди до низа живота, пощипываю, царапаю, дохожу пальцами до чувствительной кожи, начиная усиливать ее ощущение.

Чудесное чувство, когда в твоих руках бьется в экстазе другое создание. Немного замедляюсь, практически останавливаюсь, позволяя ей двигаться самостоятельно и даю себе передышку. А она хороша, гибкость движений меня убивает, а шлепающие звуки ее бедер о мои сводят с ума.

Я кончаю вслед за ней, падая сверху на худое тельце, и как-то совсем нежно, даже романтично, целую в основание шеи и обнимаю за грудь.

Адель сбивчиво дышит, прижимаясь ко мне. Мы словно сладкая парочка возлюбленных, которая только-только ощутила сладость первого секса и последующего отдыха. Меня это немного коробит, душит изнутри, я же все-таки демон, а не сопливый школьник.

Но пока закрываю на это глаза, наслаждаясь спокойствием, которое прерывается телефонным звонком. Да, можете представить, я завел себе телефон. Даже установил пару игр и научился делать красивые фотографии, собирающие лайки в моих социальных сетях. В общем и целом, да, я полностью очеловечился, если можно так сказать. Осталось только скончаться в течение следующих пятидесяти-семидесяти лет и все, дело в шляпе.

Лениво отрываюсь от Адель, которая мурчит словно кошка, потягиваясь и играя хвостом, иду за звонящим где-то в глубине квартиры смартфоном. «Джек Морис». Высвечивается на экране, и я, закатывая глаза, отвечаю на звонок.

– Да, дружище, – если бы люди умели со стопроцентной вероятностью определять скрытый сарказм в голосе, я был бы раскрыт с потрохами, но к моему счастью, у них отсутствует такая способность.

Джек – мой партнер по ведению раскопок, неприятный человек, хотя за все годы проведенные на Земле приятным оказался только Михей.

Мы с ним сотрудничаем уже больше пятнадцати лет, и мне приходится каждый раз влезать ему в голову, слегка меняя в его восприятии свой облик, придавая моему, двадцатипятилетнему по меркам людей, лицу чуть больше лет.

Ему врать даже более чем приятно, а вот семье кузнеца и другим жителям Киева не

хотелось.

– Сегодня встреча с очередными инвесторами с толстыми кошельками, мне нужно твое присутствие и честные глаза, – прохрипел Морис, кашляя от сигаретного дыма, которым травил свой слабый организм ежеминутно.

– Когда и где? – сухо спрашиваю я, недовольный тем, что мои глаза первородного искусителя назвали честными.

– Ну-ну, не надо этой твоей излюбленной строгости в голосе, я не твой подчиненный, – смеется на другом конце провода. – В 17:30 в Лондон-Сити, как раз побалуешься чайком и приедешь. Все, давай без опозданий, – беспардонно сбрасывает трубку, и я слышу лишь гудки.

Мне всегда было интересно, почему я, бывший ангел, один из первых демонов, иногда веду себя более порядочно и человечно, чем проклятый мною Джек Морис.

Смотрю на часы, без четверти три. Как раз успею прикупить себе новый костюм, к сотне тех, которые приобрел до этого. Ну что поделать, как выяснилось, слабость у меня к смокингам. И еще надо бы выгулять Айлу, которая уже пять минут, пока я решал важные людские дела, тыкается мне в шею неприятно влажным и шершавым носом.

– Все, полно тебе, идем, – отпихиваю я гончую, намекая ей, что стоит, как минимум уменьшится в размерах, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Айла понятлива, что не перестает меня радовать уже больше сотни тысяч лет, и уже сидит у выхода, держа поводок и ошейник, которыми мы никогда не пользуемся, в зубах, приняв размер крупного дога.

Адель оказалась не менее понятливой и, быстро собрав вещи, отправилась обратно в Преисподнюю, оставив мокрый поцелуй на моей щеке.

– Да встречи, пупсик, позвоню, – шепчет она, закрывая дверь. У нее нет телефона, и я знаю об этом, но эта фраза была как никогда к месту.

Выхожу из сладких мыслей о теле суккуба и направляюсь на дневную прогулку со своей главной любимицей.

***

Айле плевать на людей, плевать на других собак, кошек, голубей, мусор и прочие вещи, которые обычно сводят с ума людских питомцев. Она с чувством собственного достоинства гуляет по парку, выкапывая ямки, валяясь на траве, и изредка оказывает свое внимание подходящим к ней кобелькам, желающим позаигрывать с древним адским созданием.

Но тут что-то заставляет ее встрепенуться и застыть, я ловлю смену поведения гончей, вскакивая с клетчатого пледа, на котором мирно сидел.

Мои глаза бегают из стороны в сторону. Слежка? Опасность? Я ничего не ощущаю,

пока к Айле вдруг не подбегает забавный терьер, который даже не доходит ей до

начала грудины.

– Бим, ко мне! Да что ж это такое?! – я вижу, как хозяйка пса подлетает к Айле, хватая своего навязчивого питомца на руки. – Прости, милая, – хлопает гончую, которая бросает на меня агитирующие взгляды, по холке, собираясь уйти.

И что-то заставляет меня приглядеться, ненароком вдохнуть девичий запах, приносимый легким ветром. ДВА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ!!! ДВА!!! Именно столько я не ощущал этот чудесный аромат, руны на моем животе воспылали желанием заполучить ее душу, и мне ничего не остается, как броситься за ней, словно неопытный падальщик.

– Следили бы получше за своим песиком, – киваю я ей, засовывая руки в карманы джинсов, встречаясь своими фиолетовыми глазами с голубизной ее. Вижу легкое недоумение, которое разбавляется искорками гнева.

– А вы за своей, у нее даже ошейника нет, – тычет мне пальцем в грудь, и быстро уходит размашистым шагом, заставляя меня глядеть ей в спину.

Почему я не ощутил ее раньше, как это было с другими душами??? Вокруг вижу бесов, даже других демонов, которые и вовсе не обращают внимание на такой лакомый кусочек. Все странно, я не успеваю проследить, куда она пошла, в какую сторону, может и вовсе села на автобус и уехала в другую часть Англии. А как выяснилось, мне вполне себе можно выкинуть свое обоняние, ведь оно не работает, дало явный сбой.

Айла громко гавкнула, заставляя проходящих людей содрогнуться и ускорить шаг.

– Да, я понял, понял, не дурак, – отмахиваюсь от гончей, которую не меньше меня возбудил этот аромат. – Ты запомнила запах ее пса? – приходит мне умная мысль.

Псина урчит, давая понять, что ответ более чем положительный.

– Хорошая новость, – киваю себе. – Отправляйся на поиски, запомни все, каждую деталь, каждую ее эмоцию, я должен знать все, чтобы предложить ей наиболее выгодную сделку. И да, поставь на дверь ее квартиры руну, чтобы уж точно скрыть ее от других, – касаюсь носа адского пса, передавая печать.

Животина пару раз фыркает, потирая лапой морду, но задание поняла и уж точно

выполнит его.

Я верю Айле как себе, но это не отменяет тот факт, что мое тело словно током пронзило. Я уже отвык от сбора душ, привык к такой жизни. Размяк, что уж там, но пора вспомнить, кем я являюсь, кем был раньше и кем стану, после захвата последней души.

Гончая сразу направляется по следу, отпугивая своим видом людей, волноваться за нее точно не стоит. А я, полный мыслей, возвращаюсь в свою квартиру и направляюсь на встречу, хотя мог бы искать девушку. Но черт подери, моему бизнесу нужны инвесторы, еще один день мои силы подождут меня.

***

– К черту новый костюм! – думаю я, стоя уж битых тридцать минут под кипятковым душем, который бодрит лучше всякого льда.

Меня продолжает трясти, словно наркомана, которому поднесли дозу к вене, а потом резко отобрали. Мерзкое ощущение по всему телу, словно это был мой последний шанс, что Айла не отыщет ее мелкого песика со странным именем Бим.

Да, я уже тут обосновался. Бизнес, связи, Адель, дорогущая квартира. И, будем честны, я давно забыл, каково это быть демоном, забыл горящую собственной мощью кровь, текущую по венам, забыл, как правильно внушать страх, соблазнять, толкать на грехи. А она напомнила, молодая деваха с блондинистыми волосами и крысой, которую ошибочно приняла за собаку, напомнила мне о моей цели, вернула меня к началу, практически дала

пощечину.

Срываюсь с места, спешно вытирая свою кожу мягким махровым полотенцем. Мой гардероб не радует, но приходится довольствоваться тем, что есть. Опаздываю, уже пять часов, а ехать минимум пол часа, если повезет с этими угнетающими все и вся пробками.

Впрыгиваю в машину, моментально вдавливая педаль газа в пол, сразу удосужившись парочке недовольных высказываний и сигналов со стороны других водителей. Какие же все-таки людишки мерзкие.

На удивление мне везет, город полупустой, а моя совесть не брезгует нарушить пару правил, чтобы успеть к назначенному времени. С парковкой в этой стране еще хуже чем с молодыми наследниками короны, еле умудряюсь впихнуть свою слишком длинную машину между двумя другими.

Влетаю в холл многоэтажки, наполненной офисами компаний с многомиллионными оборотами, и успеваю заскочить в закрывающийся лифт, одолеваемый отдышкой. Ну прекрасно, теперь у меня еще и отдышка.

Клерки в отутюженных костюмах пялятся на меня исподлобья, будто готовятся продать страховку или набор косметики. Поправляю волосы, которые слегка падают на лоб, смотрюсь в зеркало, стараясь заглянуть сам себе в душу. Тьма. Отлично, значит я все еще в строю.

На тридцать третий этаж доезжаю в одиночестве, но это и к лучшему, ибо еще секунда и я мог запятнать кровью свою рубашку, разбивая голову паренька с галстуком о стену.

Слишком уж он пялился на меня, а я сейчас не в том настроении.

Падаю рядом с Морисом, который окидывает меня недовольным взглядом, параллельно пожимаю руки инвесторам.

Встреча тянется долго, я витаю в облаках, словно вновь вернулся на Небеса. Хлопать честными, по мнению одного Джека, глазами мне все равно удается, но в суть переговоров вникнуть не получается, в мыслях продолжают витать ее глаза и светлые волосы, а в носу рябит все тот же запах.

Меня еле хватает, чтобы отсидеть в кожаном кресле полтора часа, ведь я чувствую, что моя псина уже пробралась обратно в квартиру и ожидает меня с новостями.

– Спасибо, буду рад сотрудничеству, – наконец-то прощаюсь с состоявшимися партнерами и бегу в машину.

***

Айла валяется на кровати, хотя знает, что ее шерсть на подушке меня раздражает до летящих из глаз искр, но сейчас гончая принесла мне много интересного, что доказывает огромная сумка, валяющаяся в прихожей, поэтому ругаться я не стану.

– Спасибо, что в постель не потащила, – провожу рукой по гладкой спине и наблюдаю за наглой мордой.

Адское создание вскакивает на лапы, намекая мне на необходимость взглянуть на ее добычу. Мне самому уже не терпится посмотреть, чем же живет, о чем мечтает и что видит во снах хозяйка искры.

Сейчас заключать сделки стало намного тяжелее, смертные в край обнаглели, возомнили, что могут диктовать нам правила. И, кто бы мог подумать, Люцифер пошел им навстречу.

Теперь душу отбирают не сразу, а дают время, обычно это десять лет. Но Лучезарный и на этом не остановился. Акцию «Приведи друга» теперь можно увидеть не только в салонах красоты, но и у бесов на лбу.

Если душа твоего товарища чиста на 90%, то можно выручить для себя больше пятнадцати лет, но чем чернее искра, тем меньше отсрочки ты можешь получить, но не беда, как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей, чьи души ты можешь продать, увеличивая собственную отсрочку.

В общем, братец постарался на славу, придумывая всевозможные способы для привлечения энергии в Преисподнюю. Поэтому мне и приходится сейчас рыться в грязном белье, слава Отцу, в переносном смысле этой фразы. А начнем мы

с личного дневника, который первым попадется мне в руки, Айла в предвкушении навострила уши, требуя читать вслух, чтобы не пропустить ни одного злачного момента из жизни смертной.

Часть 5. Выслушай меня, иначе мы все падем

Запись в дневнике незнакомки от 21.01.2022г

«Не сказала бы, что погода радует, но и не совсем холодно. Пасмурно как и всегда, но редкое солнце в середине зимы напоминает мне о желанном лете. Но сейчас тоскливо, тоскливо одной в пустой квартире, но все же лучше чем в общажном кампусе. Я уже успела прикупить новой мебели, даже устроила себе маленький цветущий садик в гостиной. Ты бы мной гордилась, мам.»

Запись в дневнике незнакомки от 12.03.2022г

«Теперь мне не так одиноко. В моей жизни появился первый настоящий друг, назвала его Бим. Я всегда хотела песика, но все никак не решалась. Учеба, подработка и прочие мелочи отбирают слишком много сил, я боялась, что не буду уделять ему достаточно времени. Если бы не Рон, я бы никогда не была счастлива, а вчера он притащил щенка за пазухой, такого маленького и забавного. Я сразу в него влюбилась, как и в Рона.»

Запись в дневнике незнакомки от 08.04.2022г

«Сгорела любовь таким же пламенем, как и Москва во время войны 1812г. Прощааай, Рон! Буду скорбеть лишь по тому дню, когда согласилась с тобой встречаться. Надеюсь, я тебя больше не увижу, как и твою так называемую подругу. Говорят, что пить в одиночестве плохо, но меня ничто не останавливает в собственной квартире.»

Запись в дневнике незнакомки от 20.05.2022г

«Экзамены, экзамены, экзамены. Бессонные ночи, тонны кофеина и горы конспектов могут оставаться в прошлом. Все закончилось, диплом вручают послезавтра, руки и ноги дрожат от предвкушения. Мам, пап, спасибо, что всегда верили в меня, это и ваш день тоже.»

Отрываю глаза от помятых страниц и сразу же закатываю их куда подальше за веко. Черт бы драл этих девчонок, записывающих все и вся о своей жизни. Вот хоть убейте меня, киньте на растерзание гиенам, но я до сих пор не понимаю, что могу предложить этой дамочке.

Вернуть любовь? Ну это вряд ли, как я понял, Рон тот еще ублюдок, измена с подругой и все такое. Она не за какие шиши не согласится к нему возвращаться, так еще и душу продавать. Нет, нет, разве что напротив, станцует вместе со мной на его свеженькой могиле, отстукивая чечетку на надгробье. Что ж, тоже неплохой вариант для бартера, оставлю его на крайний случай, почему нет.

Родителей?… Предположение, конечно, очень интересное, но, боюсь, трудновыполнимое, у меня попросту нет таких сил, да и у других торговцев искрами тоже. Люцифер да, Михал тоже, им при их способностях даже пальцем пошевелить не придется, а родители девчонки будут целыми и здоровыми стоять на пороге ее квартире.

Интересно, как они погибли, но записей об этом нет. Ну ладно, если повезет, потом узнаю.

Фотографии, принесенные Айлой, тоже ничего не дают. Девушка как девушка, на некоторых снимках в очках, на некоторых без, с виду забавная. Много распечатанных фотографий ее песика, даже слишком, от его тупой мордашки аж скулы сводит. Благо моя гончая и с виду умная, и мозгами Преисподняя ее не обделила.

– Хм, может предложить ей вернуть зрение? – переглядываюсь я со своим личным кусочком Ада, которая с сомнением наклоняет голову.

Вариант на троечку из десяти, хотя с таким лупарикам, как у нее, грешно носить очки с толстенными стеклами. Но, к сожалению, человечество со своей магией, которую они заумно прозвали наукой, уже придумало способ помочь слепышам. Дорого, конечно, но душенька, как ни крути колесо фортуны, дороже.

Я мучаюсь уже несколько часов, листаю детские фотоальбомы, блокноты с учебными записями, понимая, что пренеприятная особа училась на факультете «Искусства» и увлекается историей. Ну, если что, хоть будет на какие темы побеседовать.

Устал, закуриваю уже пятую или шестую сигарету, которые продолжаю таскать из Преисподней или посылаю за ними Адель. Земной табак безусловно хорош, но нет в нем той горечи мучеников, которая впитывается в изрезанные листья подземного растения.

Серовато черный дым заполняет темную комнату, давно наступила ночь, накрывая мир своим звездным одеялом. А я все сижу, пытаясь за несколько сотен минут узнать каждую мелочь из двадцати с лишним летней жизни человека.

Мне не нужен сон в таком объеме, которым потребляют его смертные, тратя драгоценное время. Им жизнь, уж точно, проспать легче легкого, так еще и, по статистике, 12,5 % смертей происходит во сне. Немного, конечно, но на месте смертных я бы тысячу раз подумал, а настолько ли сильно я устал, чтобы играть с судьбой?

В общем, сплю я редко, раз в неделю, и то от скуки, когда попросту нечем заняться. В былые годы я мог бодрствовать годами, когда лишнего времени не было даже на покурить. Сейчас же времени завались, кури сколько хочешь, спи хоть целыми днями, но что-то меня это не радует.

Айла уже успела вздремнуть, и теперь сидит рядом, зевая, опасно раскрывая пасть вблизи моего лица, но я уже привык к таким выходкам, делая вид, что не замечаю ее. Псина пялится на чужие вещи, нюхая воздух, заполненный ЕЁ запахом, спрыгивает с кровати, потягиваясь и разминая сонные лапы.

Сумка с уликами так и валяется на полу, привлекая внимание моей вечной спутницы, она вскрывает ее носом, немного копается и достает еще один блокнот, протягивая его мне.

Читать очередную прозу об очередном дне смертной мне ох как не хочется. Но отказывать адской твари себе дороже, она очень настырная, переходит на рык, когда я слишком долго не отвечаю на ее позывы.

– Давай уже сюда, – выхватываю книжонку в кожаном переплете, устало заглядывая внутрь.

Ежедневник.

ТЫ ГЕНИЙ, ГОНЧАЯ, ГЕНИЙ!!! РАСЦЕЛОВАЛ БЫ ТЕБЯ, НО ПАХНЕТ ИЗ ПАСТИ НЕ ЗУБНОЙ ПАСТОЙ.

Я уже заметил, что девчонка достаточно аккуратна, любит записывать все. Ее почерк округлый, с забавными стежками на сцеплении букв, но очень опрятный, такой приятно читать, и такой я искренне желаю всем врачам и фармацевтам.

Пробегаюсь по последним страницам книжонки, рассматривая ее планы на эту неделю. Надеюсь, без записей она вспомнит, что надо делать, а то будет как-то неловко.

– Таакс, завтра до 15 у нее стажировка, а с 15:30 прогулка с Бимом, – скрипя зубами читаю имя пса, почему-то оно меня выводит из себя. И зайти обратно не получается очень долго. – А в 16:30 эта особа желает выпить кофейку с эклером. Что ж, спасибо всем высшим силами, которые наделили блондинку скрупулезностью и долей перфекционизма.

Я уже вижу, как произвожу на нее впечатление, врываюсь в запыленный и побитый тайник ее сердца, освещаю там все невероятной харизмой, впускаю смысл в ее жизнь, под шумок отбираю душу и ухожу в закат, под звуки взрыва и звон вновь разбитого сердца.

Да, определенно стоящий план, повелевал бы я временем, уже мотнул бы на завтра и к вечеру отдыхал в Аду, жонглируя головами брата и его прихвостней.

***

Ищейки, бесы, падальщики, все они уничтожаются сотнями, принося Люциферу нулевую информацию о последней душе. Владыка держит свой гнев в руках, по крайней мере старается, но получается плохо.

Равновесия, можно сказать, больше нет, а виновник продолжает бесчинствовать. Его имя известно всем верховным демонам и ангелам. Никаэль, именно он запирал светлые души в своей копилке, с каждым разом оставляя все больше и больше глубоких трещин в едином фундаменте двух миров.

Душа обязана уйти либо в Рай, либо в Ад. Она была рождена, чтобы обрести бессмертие среди просторных полей, ниспадающих с парящих скал водопадов и крылатых баранов. Ну, или, если не повезет, чтобы корчиться от боли, питая Подземное царство, отдавая все то же бессмертие.

В общем, дано лишь два варианта, никакого третьего, в лице Никаэля, не было и быть не может, но Люцифер, своим давним приговором, оставил первую трещину, позволяя ей разрастаться.

Самые мощные, безукоризненные души пылятся в затхлой копилке, ломая прописанный в летописях судьбы уклад, заставляя два мира сходить с ума. Засуха и пожары в Раю, ливни в Аду, еще немного, и некогда великие царства падут.

Искры призваны устранять неполадки, сохранять стабильность своей энергией. Господь оказался не таким простым дедулей с длинной, густой бородой, каким в ранние века являлся к смертным. Изгоняя людей на Землю, он вмешался в их судьбы в последний раз, накладывая на них ответственность за своих первенцев.

***

Люцифер теряет терпение, насаживая на свои траянглы непутевого демона. Темное подобие крови брызгает на оголенную кожу архидемона, заставляя того оскалиться еще сильнее, смакуя предсмертные крики противника.

Лучезарный определенно не подрастерял свою форму за тысячелетия просиживания туник и брюк на Адском троне. От каждого движения напряженные мышцы перекатываются под бронзой кожи, изгибы идеальны до абсурда, создавалось впечатление, что перед тобой не живое существо, а произведение искусства. Что ж, Всевышний был на коне, когда лепил своего первого архангела.

– Ну давайте, кто следующий?! Или так и будете дрожать, как подзаборные шавки? – стряхивая с треугольного кастета кровь и остатки кожи, провоцирует зрителей Король.

Олада Джида. Единственный день в тысячелетие, когда любой мог выступить против Люцифера и стать архидемоном. Все просто, оставь на идеальной коже хотя бы один порез и ты победил.

Но желающих было немного. Пускай битва проходила без использования магии и прочих способностей, но не было такого грешника в Преисподней, кто смог бы превзойти Люцифера в рукопашном бою или в использовании оружия.

По правде говоря, этот день был всего лишь прикрытием, позволяющим Лучезарному без повода порадовать себя зловонием смерти и запахом вмиг разлагающегося тела. Он прекрасно понимал, что никто из этих склизких калек не сможет даже ранить его. А остальные жители адской долины и рады лицезреть хороший бой, поднимая немного золота на ставках.

Толпа неожиданно замолкает, шушуканье прекращается, воздыхания и восхваления теряются в шуме шагов из прохода, ведущего к арене. В густом воздухе Подземного царства ясно ощущается напряжение и присутствие некоего постороннего дыхания силы.

Лучезарный с нахальной ухмылкой и прищуром ожидает прихода незваного гостя, догадываясь, кто неожиданно решил посетить его скромные владения.

– Ну здравствуй, брат, – Михаил, в компании единственной девушки-серафима Уриэль, спускается по лестнице, грациозно убирая полы плаща от лап темных. Кривые руки с желтоватыми ногтями так и норовят прикоснуться к великому, пучеглазые лица глупо пялятся на светлых.

Полумрак, царивший в громадной пещере, такой родной и уютный для всех темных, неожиданно сменяется на выжигающий глаза свет. Словно Солнце лично решило спуститься под землю и одарить всех жителей Ада своими лучами.

Дьявольские отродья припадают к каменному полу, закрывая лицо и пряча глаза, заполняют пещеру шипением и криками. Им больно и даже страшно, такой силы они еще не видели, лишь Люцифер, сложив руки на груди, гордо ожидает, когда брат закончит это представление и прекратит световое шоу.

Два ангела не обращают никакого внимания на царящий вокруг хаос, над их головами четко очерчиваются золотые нимбы, а за спинами раскрыты белоснежные крылья. Сильная аура окутывает тела, вступая в реакцию с аурой тьмы в воздухе, создавая впечатление, что два дитя Господа окутаны в золотистый кокон, который защищает их от внешней угрозы.

– Какая дерзость и… – Люцифер хищно оскалился. – Невероятная глупость, ты что, устал жить и решился на самую жестокую смерть, так еще и подружку прихватил?

Архидемон жадно скользит взглядом по небольшой груди, очерченной сталью брони, переходя на симпатичное личико и строгие глаза.

– Мы не воевать пришли. У нас к тебе разговор, Лучезарный, – прерывает череду эротико-бдсмных фантазий своего брата Михаил, возвращая все его внимание к своей персоне.

Люцифер дернул скулой, обходя арену по кругу, заставляя архангела зацепиться взглядом за шрамы на лопатках, откуда раньше росли крылья.

– Ну так говори, я ничего не скрываю от своих подданных, – останавливаясь в центре многоугольника, пропел Владыка тьмы, подбадриваемый возгласами толпы, которая готова была разорвать ангелов на месте и полакомиться свежим мясом, оправившись после нескольких секунд мучений. – А лучше, поднимайся сюда и завоюй возможность говорить со мной, как с равным.

Голоса перерастают в крики, мелкие отродья толкаются, наваливаясь друг на друга, плюются ядами, желая как можно ближе подобраться к разборкам двух родственников.

А Михаил сохраняет ледяное спокойствие, чинно анализируя ситуацию. Он был вторым по старшинству архангелом и хорошо знал все способности Люцифера, знал его слабые места, знал куда бить и что сказать, чтобы тот просел на мгновение, которого будет достаточно, чтобы нанести последний удар.

– Ну что скажешь, правитель Небес? Или папочка не научил тебя хорошим манерам, что на вызов нужно всегда отвечать, дабы не позорить свой чистоплотный род? – бросается оскорблениями Лучезарный, продолжая провоцировать и брата, и толпу. – Он всегда возился с тобой, так покажи, чему великий Атхе смог тебя научить, – Разводя напряженные руки в стороны, продолжил архий.

Михаил кривится, так Отца называли только они с братьями, негоже всяким отродьям слышать это имя.

– Но любил он больше все равно тебя, – еле слышно отвечает архангел, расстегивая цепи на плаще и быстро справляясь с прочными доспехами.

Он был готов к такому раскладу, знал, что придется прибегнуть к грубой силе. Молочная кожа отражает сияние нимба и крыльев, которое делают ее еще светлее. Тело напряжено словно ветвь ивового дерева в Раю, подтянутая грудь вздымается от каждого тяжелого вздоха, очерчивая линии мышц и связок. Михаил протягивает Серафиму свою накидку, раздраженно проводя рукой по идеально черным волосам.

Довольно неожиданно, учитывая, что у его темного братца солнечные, русые локоны. Видать Всевышний изначально рассчитывал, что именно действующий Повелитель Небес падет и обустроит Преисподнюю. Ну, немного просчитался, ничего страшного, со всеми бывает.

– Ты уверен, Михаил? Он, не задумываясь, убьет тебя, стоит ли так рисковать? Больше некому занять Райский престол, – тронув горячую ладонь, задает вопрос Уриэль, заглядывая в зеленые глаза.

– Если я не рискну, править будет нечем, – хмуро отрезает архангел, под свист прихвостней Люцифера ступая босой ногой на запятнанный пол арены. – Давай, брат, эта битва должна была состояться еще сотню тысяч лет назад.

Если бы не капли крови, стекающие с кастетов архидемона, не его дикий взгляд с животной жестокостью, грешным делом создавалось впечатление, что тут устраивается конкурс «Мистер Бикини».

Люцифер нетерпелив в отличие от брата, но зато безумно жесток и импульсивен. Он не намерен ожидать первого удара, желая снести темноволосую голову с плеч как можно быстрее, а после, под ошарашенный взгляд Уриэль, схватить кочерыжку за черные патлы, чтобы показать всем присутствующим свой трофей.

Прекрасная мечта, да силушек оказалось недостаточно, чтобы противостоять Михаилу, который веками жаждал эту встречу.

Слегка изогнутый меч, выкованный лучшими мастерами Небес из звездной пыли, с неангельской яростью врезается в золото траянглов, грозясь разрубить их и добраться до мягкой кожи противника.

Люцифер шипит, облизывая пересохшие губы, стирая бегущую по щеке струйку крови. Какое унижение, от начала боя не прошло и пары минут, а архангел уже успел зацепить его.

– Не желаешь ли вступить в мою свиту? Пост архидемона ты уже заслужил, – подныривая под мощную руку, бросает Лучезарный, оставляя глубокий порез между третьим и четвертым ребром.

Из уст светлого вырывается легкий хрип, ласкающий грешный слух Владыки Тьмы. Золотая лимфа пачкает светлые штаны, стекая на пол, смешиваясь с другими пятнами.

Поединок набирает обороты, соперники распыляются все больше, их гнев осязаем, от его мощи трещат камни, потолок заполняется паутинкой трещин, рискуя обвалиться в любую секунду.

Два правителя уставши, изранены, по арене разбросаны окровавленные, ранее белые, перья, которые осыпались после весьма удачной атаки демона.

Пора кончать, но оба готовы умереть, лишь бы не выказать собственную слабость перед другим.

Уриэль обреченно наблюдает за боем, слышит хриплое дыхание своего повелителя, видит как он совсем не безгрешно сплевывает слюну с примесью крови, отражая удары брата. Звон металла о металл пульсацией отдается в ее ушах, заставляя щурить синие глаза.

Этот поединок навсегда запомнит Ад и каждый его зритель. Поединок двух архиев, великих, несокрушимых, древних. Все запомнят эти бесподобные атаки, взмахи меча, удары кастетов, треск ржавой решетки, когда в нее на скорости влетал кто-то из мужчин.

– Ну давай, убей меня или я сам тебя убью, – чувствуя металлический вкус крови и жжение легких, выплевывает слова Люцифер. Давненько он не участвовал в подобных дуэлях, это вам не с низшими по рангу махаться чуть ли не с закрытыми глазами.

– Я пришел говорить, а не убивать, – опираясь руками о бедра, на выдохе отвечает Михаил, сдувая челку с потного лба. – Так ответь, заслужил ли я говорить с тобой или продолжим? – ухмылка сияет на красивом лице, а меч подрагивает в руке.

– ВСЕ ВОН ОТСЮДА! – рявкает Лучезарный, и только последний звук срывается с его уст, помещение пустеет, оставляя двух архиев и одного серафима в тишине. Легкий треск, и они покидают это место, направляясь на переговоры.

***

– Говори, – не удосужившись смыть с себя кровь и грязь, приказным тоном бросает архидемон, заваливаясь в свое кресло.

Михаил не торопится, стирая с рук и торса следы прошедшей битвы своим же плащом, чистоту он ценит больше, чем снисхождение брата.

– Перемирие, – отвечает за своего начальника Уриэль, скептически оглядывая кабинет Люцифера.

Довольно комичный момент, учитывая искаженное гримасой неожиданности лицо Владыки тьмы. Его безумный хохот отскакивает от стен комнатушки, заставляя ангелов морщиться.

– Ты слеп, брат, как был слеп когда-то Атхе, позволяя тебе отправить Никаэля на сбор душ, – прерывает смех Михаил, накидывая плащ на голое тело. – Неужто ты не замечаешь, как Ад разрушается изнутри, как взывают к нам о помощи все покинувшие Землю души? Грядет Конкров, брат, Небеса сгорят в вечном огне, а Преисподнюю затопят моря. Не будь глупцом.

Резкий удар кулаком разломил, казалось бы повидавший все, стол, оставляя от него две истерзанные половинки.

– Я и без тебя все знаю, но что ты можешь мне предложить? – рычит Люцифер, вскакивая с места. – Я знаю, что вы охотитесь за душой, и, как и вы, в курсе, что ее нет. Не родилась еще, никто из моих ищеек даже и близко не ощущал ее запах. Так повторюсь, что ты можешь мне предложить, брат?

Михаил то смыкает, то размыкает челюсть, играя жвалами, вздутая на лбу и шее вена ясно указывает на предельный уровень раздражения архангела.

– Если последняя душа окажется у Никаэля раньше времени, для нас будет все кончено, только она сможет вернуть подбитую стабильность, – вмешивается Серафим, делая шаг навстречу Лучезарному. – Так что, будьте добры заткнуть свой горделивый эгоизм за пояс и выслушать моего Повелителя.

Михаил хлопает глазами, Люцифер с интересом скалится, ожидая, что еще собирается выкинуть эта особа.

– А может мне лучше выдернуть все твои перья и сделать из них веер? – наконец отвечает архидемон, опасно нависая над миниатюрной девушкой, которая старше его примерно в два раза.

– Попробуй, – дерзко отвечает она, заставляя крылья искриться от выброса силы.

– Хватит, Уриэль, выйди! – устало пресекает намечающееся кровопролитие Михаил, грозно смотря на Серафима.

– Но…

– Выйди и дай нам все обсудить! – прерывает ее фразу архангел, и девушка выходит, разъярённо хлопая дверью.

Братья остались наедине, играя в гляделки, решая, кто первый продолжит разговор.

– А она ничего, я даже возбудился, – скалится Люцифер. – Подобных дамочек мне лично создать не удалось. Отец был мастером своего дела.

Это забавно, Михаил признает, что доказывается легкой улыбкой уголком рта, но все же серьезность не покидает его глаз, которые испытывающе смотрят на брата.

– Есть зацепка, северо-запад Европы, – тихо шепчет архангел, словно боится быть услышанным не теми ушами. – Мои солдаты засекли там вспышку силы, невероятно мощную, достаточно, чтобы скрывать положение своего носителя.

Лучезарный вскидывает растрепанные после битвы брови, падая обратно в кресло, приглашая родственника тоже присесть напротив.

– Северо-запад, значит, предлагаешь объединиться? – задавая очевидный вопрос, смотрит исподлобья архидемон.

– Да, наш брат не промах, если мы будем воевать друг против друга, он закончит все куда раньше, – кивает Михаил, расположившись в удобном кресле. – Забудем вечную вражду хотя бы на время.

Люцифер думает, взвешивает все «за» и «против», измеряет количество гордости и независимости, которое останется у него после заключения союза с Небесами, и понимает, что выхода другого то и нет.

– Договорились, я направлю всех шерстить Европу, но не забудь передать своим головорезам, чтобы никого из темных и пальцем тронуть не вздумали, иначе перемирию конец.

Архангел, поднимаясь, кивает, протягивая брату руку. Ни подписанных бумаг, ни свидетелей, они знают, что скрепленный словом божьих детей договор не будет нарушен. Лучезарный подтверждает начинающийся мир ответом на рукопожатие, и Михаил уходит.

***

– Да где же этот чертов ежедневник??? – разбрасывая вещи по комнате, кипит хозяйка последней искры, метая молнии из глаз.

Песик с сомнением ходит из угла в угол, нюхая валяющиеся предметы гардероба, собственные игрушки и прочее наполнение девичьей жизни.

– Нет, Бим, если ты его взял, то так и скажи. Мы решим все мирно! – усаживая кобелька себе на колени, произносит девушка, требовательно заглядывая в бусинки глаз.

Бим молчит, играя в партизана. Его собачий мозг помнит Айлу, прошмыгнувшую в приоткрытое окно, как только хозяйка покинула квартиру. Щенок задорно прыгал вокруг гончей, которая, занимаясь сбором вещей, пару раз наступила на него. Но он не обижается, большая собака интересно пахла, и хотелось как можно скорее с ней подружиться.

Не получив ответа от своего питомца, блондинка обреченно упала на кровать, оглядывая царивший вокруг хаос.

– Ну вот, теперь придется еще и убираться, – вздыхает она, зачесывая локоны назад. – Ладно, собирайся, Бим, иначе бронь нашего столика можно будет смыть в унитаз вместе с канувшим в бездну этого бардака ежедневником.

Девушка задорно вскакивает с кровати, словно не ее минуту назад терзали мучения от потерянной вещи. Грустить она не любит и старается делать это крайне редко.

Вот и теперь, смертная со штампом «Разыскивается», вприпрыжку несется по улице, подгоняя своего коротколапого питомца, который уже успел запыхаться, бегая до этого по парку.

Голубые глаза горят бурей эмоции, ей видится, как она встречает принца на белом коне, и тот увозит ее в закат, подальше от шумного Лондона.

– Можно даже без коня, да и не обязательно принца, главное, чтобы человек был хороший, – рассуждает она, еле успевая к назначенному времени в кафе, отвоевывая свой законный столик у приторной парочки.

Бим несколько раз громко тявкает, выскакивая из незатянутого ошейника, и на всех пора несется к предмету своей любви. Не успевая затормозить, на скорости влетает в задумавшуюся Айлу, подсечкой заставляя ту распластаться на полу так еще и навалиться сверху.

Кусочек пирожного, ранее наколотый на десертную вилку, обреченно падает обратно в тарелку, вынуждая Никаэля недовольно скривиться, но все же не перестать наслаждаться шоу.

Ему до колющих ощущений по всему телу комично наблюдать за тем, как Айла продолжает лежать на терьере, наказывая его тем самым за проникновение в свое личное пространство.

Но больше его веселит раскрасневшееся лицо девчонки, которой вновь придется отдуваться за своего непутевого пса.

– А за собакой так и не научились следить, да? – скалится демон, довольный собой и всем происходящим.

Часть 6. Не так плохо, как я ожидал

Мы с Айлой медленно ползем в сторону того самого кафе, где сегодня решила скоротать свое оставшееся время девушка с кристально чистой душой. Мне даже интересно,

действительно ли она свята как лик Божий али больше похожа на Джуса.

Я почему-то ставлю на второй вариант, ведь так в меня пальцем не тыкал даже Люцифер, гончая напротив борется за благородность и возвышенность блондинки, выражая несогласие громким лаем.

Сегодня псина решила особо не выделяться своими стандартными размерами, поэтому рядом со мной шагает животинка, доходящая примерно до колена. Непривычно, учитывая тот факт, что обычно она с легкостью кладет голову мне на плечо.

Наша парочка скользит по шумным улочкам Лондона, обгоняя людей, останавливаясь на светофорах. Можно было поехать на машине, но гончая жутко не любит подобные поездки, пачкая дорогущий салон своими слюнями. Бедное адское отродье укачивает как на переднем, так и на заднем сидении.

Оставалось недолго, благо эта людская забегаловка находится относительно недалеко от моего дома. Каждый новый шаг придает мне сил, кулаки сами по себе сжимаются до белоснежных костяшек, подобие сердца в груди мечется, словно загнанный зверь, но мысли мои спокойны.

Знаете, это как второе дыхание, словно ты бежишь многокилометровый марафон, уже практически сдаешься, и тут на горизонте маячит красная лента финиша. Ты слышишь овации толпы, видишь вспышки фотокамер, и, неожиданно, тебя наполняют иные силы, дают возможность добежать первым.

И сейчас я ощущаю то же самое. Жаль, что душу не забрать силой, иначе я бы так не убивался над поиском информации. Ну, конечно можно припугнуть, но, во-первых, это против писанных законов Преисподней. Никогда не понимал, зачем их придумали. А, во-вторых, искра может почернеть, защищая своего носителя, что меня не устраивает.

Дохожу до заданной точки. Что могу сказать, место привлекательное, даже уютное. Витиеватые растение спускаются с крыши веранды, по телевизору на стене крутят какие-то музыкальные клипы, можно зайти внутрь, но я предпочитаю сидеть на улице.

Летняя погода позволяет, да и приятный ветерок слегка успокаивает мой разгоряченный разум.

Хостес на входе что-то лепечет о псине, уверяя, что можно лишь с собаками не выше тридцати сантиметров.

Я благоразумно пропускаю брошенную фразу мимо ушей, смиряя бедолагу высокомерным, демонским взглядом, заставляя его заткнуться.

Еще чего, я свою любимицу даже в Аду не оставил, а он предлагает привязать ее к парковке для велосипедов. Идиот несчастный. Я не для того отвоевывал крошечное тело Айлы у Люцифера, который планировал пустить всех гончих на корм новорожденным демонам, чтобы теперь заставлять ее томиться в ожидании.

Кстати, да, Лучезарный не создавал животных Ада, как и Атхе не позаботился о Райских братьях наших меньших. Они появились благодаря скоплениям тьмы и света, созданы фактически каждым из миров. Поэтому мой брат их так недолюбливает, считая лишь себя настоящим создателем, ну и Отца немного.

Айла гордо продефилировала вместе со мной к столику в самом дальнем углу и уселась на пол, не забывая почесать лапой за ухом, разбрасывая шерсть.

Осталось ждать. Я заказал какой-то десерт и кофе, томясь в ожиданиях, поедая вкусную выпечку. Она опаздывает, на часах 16:29, а блондинистых волос на горизонте я не вижу.

Ровно тридцать, девчонка врывается шумным ураганом, заполняя веранду кокосовым запахом своих волос с примесью свежести души. Проклятый кусок моего пирожного срывается с вилки и летит в тарелку, обляпывая мою темную футболку клюквенным соусом, чего я, к моей великой печали, не замечаю.

Все мое внимание приковано к пародии на пса, который на всех порах своих маленьких лапок влетает в неустойчиво сидящую Айлу.

– Ну все, покойся с миром, недалекое создание. Пришло твое время, – проносятся в голове мысли, но, к моему величайшему сожалению, гончая сегодня в хорошем расположении духа и просто придавливает щенка своим телом.

Мой взор падает на красные, даже нет, пунцовые щеки, растрепанные волосы и злые глаза, но не на меня, а на Бима. Который второй раз за два дня кладет на мнение своей хозяйки. Черт, могу сказать, что этот засранец играет мне на руку. Не придется строить из себя джентльмена, самостоятельно подходить к ее столику, хозяйка искры уже на месте.

– А за собакой так и не научились следить, да? – встаю я из-за стола, сразу становясь минимум на голову выше блондинки.

Ей нечем возразить, бедняжка загнана в угол, тяжело дышит, сверля взглядом терьера, который блаженно придавлен тушей гончей, но тут ее рот растягивается в улыбке, а глаза наполняются дьявольским огнем.

– А аккуратность, как я понимаю, не ваш конек, – кивает на мой живот, по которому продолжает течь ненавистный мною соус.

Да кем она себя возомнила!? Тыкать мне на мои недостатки. Ну, обляпался, как последний хряк, с кем не бывает? Это вообще из-за нее, войди она нормально, без своего крысеныша, моя честь и футболка были бы чисты.

– Бим, пойдем! – громко и, что самое убийственное, гордо бросает девушка, собираясь уйти к своему столику в дальнем, от меня, конце веранды.

Но все, как обычно, идет не по ее плану, названный Бимом облизывает морду моей гончей, тихо потявкивая, будто воспевая ее во всех известных и придуманных песнях. Айла навострила уши, тыкаясь носом в розовое брюшко щенка, и чувствует себя самой прекрасной девушкой во всех мирах.

– Приплыли, – думаю я, – мне такие щенки не нужны.

Блондинка потирает виски, словно у нее разболелась голова, и бросает на меня жалостливый, какой приятный сюрприз, взгляд.

– Не могли бы вы попросить вашу собаку привстать? – уже не так дерзко говорит она, смотря мне прямо в глаза.

Я медленно, неторопливо беру салфетку, вытирая следы моего провала во втором впечатлении. Не обращаю внимание на топот ее маленькой ступни о пол и гневное личико. А не стоило бросаться резкими фразами, вот теперь жди, пока неспокойное море моей души утихнет.

– Ну что вы, неужели собираетесь разрушить эту любовь? – киваю я в сторону песьей пары, мысленно чертыхаясь на всех известных языках. – Присаживайтесь, – взглядом указываю на диванчик напротив меня.

Вижу в ее лупариках недовольство, сменяющееся смирением, в котором тонет прежняя гордость. Девчонка вздергивает подбородок, но все же садится, хмуря брови и складывая руки на груди.

– Меня зовут Никаэль, – практически приветливая улыбка зияет на моем хитром, словно у лиса, лице.

– Как демона, что ли? – прыскает блондинка и, видя в моих глазах полное непонимание и прострацию, поясняет. – Я читала одну легенду, в которой рассказывалось о третьем архангеле, который из зависти к Люциферу тоже стал демоном, но все равно не смог сравняться с силой своего великого брата.

Хорошо, что читать мысли и ауры смертные не могут, ведь моя аура сейчас пылает огнем, а в голове сменяются образы моего прошлого, которое так сильно повлияло на это невыносимое будущее, заставляя меня сейчас терпеть общество блондинки.

– Тезка, – выдавливаю из себя хотя бы слово, чтобы прервать затягивающуюся паузу.

Готов поспорить, эту премерзкую, позорящую мое существование байку по миру пустил никто иной, как мой желтоглазый братец.

– Понятно, – беззаботно пожимает плечами моя соседка по столику, словно не собиралась вскрывать мою маленькую тайну. – А я Джо, полное имя Джоанна, но я не люблю, когда меня так называют, больно официально.

Названная Джо слишком быстро расслабляется в моем присутствии, уже мило улыбается, протягивая мне свою маленькую ладонь, чтобы скрепить наше знакомство. Я чувствую пронизывающий холод, касаясь ее кожи, словно миллион сосулек разом вошли мне под кожу, но мне не больно, скорее наоборот.

Я чувствую мощь ее души, эта она рвется наружу, показывает, что ее хозяйка не простая смертная. Настолько необычных и сильных искр не приходилось встречать ранее, когда я ее заполучу, она преумножит мои силы.

– Вы следите за мной, Ник? – потягивая принесенный молочный коктейль, спрашивает девушка, поглядывая на посапывающего на лапах гончей Бима. Эта особа уже полностью в своей тарелке, до этого успела меня посвятить в свою учебу, стоило мне ответить на звонок и заикнутся о раскопках.

Ее действительно будоражит история, да и проходит стажировку она в компании моих партнеров. Забавно, как сводит нас судьба, не встреть я ее во время прогулки, точно столкнулся бы на ближайшем совещании.

– Или вы за мной? – поправляя упавшую на лоб прядь, усмехаюсь я. – Заметьте, я первым пришел сюда, и ваш пес потревожил мою собаку.

Джо забавно надувает губки, ставя локти на стол, чтобы опереться головой о ладони. Ее щеки наплывают на глаза, делая прежние лупарики узкими.

– Может и я за вами, – беспардонно хлопая меня по руке, произносит она. – Не всегда встретишь мужчину, разбирающегося в истории.

Разумеется, мне льстят ее слова, я люблю похвалу и, когда меня считают лучше других. Демонская гордыня дает о себе знать.

– Изучая прошлое, можно многое сказать о будущем, – больно серьезно произношу я, вызывая яркую улыбку у моей собеседницы.

– Мой отец так говорил, когда я, швыряя старые книжки кричала, что учить события тысячелетней давности неразумно, ведь они могут быть подделкой, угодной другим, – девушка вновь усмехается, но уже более печально, ее холодные пальцы неосознанно касаются моих, в очередной раз запуская волну разрядов. Я вижу, как ей одиноко, читаю мольбу о помощи в казалось бы веселых глазах, но тут она встряхивает себя и продолжает свой рассказ. – Папа привил мне любовь к истории, водил по музеям, читал разные легенды, когда его не стало, я не забросила наше маленькое хобби.

Мне даже стало интересно, попал ее отец на Небеса, горит в Аду или его душу утащил кто-то из моих коллег.

– Ваш отец говорил мудрые вещи, – спокойно отвечаю я, ловя на себе голубые глаза.

Мы продолжаем беседовать, словно старые друзья. Она громко, не переживая о других посетителях, смеется, когда я рассказываю те немногие забавные случаи из своей жизни. Джо действительно умна, ее родитель постарался на славу, занимаясь обучением дочери. Наши дискуссии о походах крестоносцев распыляются настолько, что я готов лечь костьми, доказывая их чрезмерную жестокость. Разграбление храмов, убийство мирных жителей ради своей веры – это верх неуважения к моему Папаше, который всегда болел за мир во всем мире.

Джо же спокойно меня слушает, парируя тем, что данное событие перевернуло ход мировой истории, и что иногда надо пролить кровь, дабы потом жить в цивилизованном мире.

Мы не заметили, как на улице стемнело, а стрелка часов перевалила за девять. Наверно впервые со времен Древней Руси, я так сильно увлекся разговором с человеком, что не заметил течения времени.

– Нам пора, – с заметной скорбью в голосе говорит девушка, поглядывая на щенка, вызывая себе такси. – Приятно было с вами познакомиться.

Голубоглазая особа выуживает из сумочки ручку и выписывает на салфетке знакомым мне почерком свой номер телефона и ник в социальных сетях, протягивая его мне.

Я киваю, оплачивая счет, хотя девчонка брызжа слюной воюет за свою независимость и нежелание быть нахлебником у малознакомого мужчины. Приходится минут пять объяснять ей, что так меня воспитала моя покойная матушка, хотя ее у меня в принципе не было, и только в таком случае, Джо отступает, укачивая своего сонного пса на руках.

– До встречи, – пожимает она мою руку на прощание и, позволяя Биму лизнуть Айлу в нос, запрыгивает в легендарное черное такси.

«До встречи». Ха, поверь, родная, она еще будет. Потягиваюсь и ухожу в сторону своего дома, под аккомпанементы скулежа гончей, которой не терпится обсудить эту встречу. Она та еще сплетница, а за годы, проведенные вместе, я научился понимать ее язык, что очень облегчает наше общение.

– Идем уже, – хлопаю я свою мохнатую подругу по плечу, залезая в свой телефон.

Так-так, все как положено, Instagram, Facebook и даже Twitter (Признаны экстремистскими организациями и запрещены на территории РФ), цель которого я, честно могу признаться, так и не понял.

Социальные сети кладезь знаний об их обладателях, да и общаться в них легче, чем болтать по телефону.

Я, вдыхая свежий, прохладный аромат вечернего Лондона, шагаю по заполненным улочкам. Сегодня меня вновь ожидает еще одна бессонная ночь, которую я проведу в поиске чего-то полезного среди сотни фотографий и постов.

***

– Я буду не я, если не проверю все и сразу, – высунув розовый язык, бормочет Джо, лежа на кровати с ноутбуком, – Подписался, это хорошо. – довольно подмечает она, закалывая длинную челку.

@nicka_el, ну ник весьма себе стандартный, ничего необычного. Проносится в блондинистой голове, хотя ее до сих пор мучает вопрос о его имени. Оно как раз уж слишком выбивается из привычных норм современного мира.

– Может его родители увлекались религией, – отгоняет странные мыли Джоанна, бегая пальцами по тачпаду.

Фотографий неожиданно много, словно человек, сделавший их, никак не может насытиться миром вокруг себя. Черная собака мелькает практически везде, с недовольной мордой и больно осознанными глазами позируя для наиболее удачного кадра. Изредка проскальзывают и снимки самого Никаэля.

Он всегда серьезен, улыбка – редкий гость на его лице, хотя сегодня Джоанне удалось лицезреть ее в полной мере. Пускай она и походила больше на оскал, но ровные, белые зубы притягивали к себе взгляд.

– Интересная татуировка, – думает Джо, разглядывая вовсе не рисунок, а подтянутый торс с ярко выраженными кубиками, на котором он изображен. Действительно необычный, учитывая, что Люцифер на ходу придумывал руны, отображая их на теле своего брата. О таких точно не прочесть в книжках, которые занимают большую часть полок в небольшой квартире девушки.

Следом после поста в плавках, от которого стало немного жарковато в комнате и в жизни в целом, девчонка натыкается на фотографию с какой-то девицей. Черные глаза, бордовые волосы и странного оттенка кожа, будто ее хозяйка постоянно сгорает в соляриях.

Ну, так-то она права, только не в соляриях, а в языках адского пламени. Но кого волнуют эти подробности?

Подписей нет, отметок другого профиля тоже, что невероятно бесит, до судороги в кончиках пальцев. Джоанна сетует, не понимая, кто это. Сестра? Подруга? Девушка? Жена????

Конечно претендовать на серовласого красавца после первой адекватной встречи и было глупо, но Джо по природе своей невероятная собственница. Это не играло ей на руку, часто являлось причиной проблем, но если ей нравился человек, делить его с кем-то уж очень не хотелось.

Больше красноволосая бестия в ленте не попадается, и желание навести порчу по первому рецепту из интернета пропадает. Хотя, было бы забавно понаблюдать, как людская особь с невероятным усердием дробит сухие мышиные сердечки, не забывая капнуть слюну девственницы, для пущего эффекта.

– Что ж, вроде на маньяка он не похож, это уже хорошо, – делает устраивающий ее вывод девушка, захлопывая ноутбук и кутаясь в одеяло.

Время перевалило за полночь, пока она сталкерила своего нового знакомого, пора бы и честь знать.

***

Никаэль, получивший метку «Не маньяк», с жадными глазами и слюнкой в уголке рта роется в новой порции информации, которую самолично вручила ему хозяйка души.

Фотографий у нее намного больше, а вот подписчиков меньше, что несомненно радует демона.

Сигаретка обреченно тлеет у пепельницы, оставленная своим хозяином. Ее алый глаз наблюдает за фиолетовой радужкой Ника, в которой отражается яркий экран ноутбука.

Впервые древний архидемон так увлечен процессом просматривания чужих фотографий и чтением комментариев, в основном состоящих из смайликов-сердечек.

***

– Тут намного интереснее, чем в задрыпанном дневнике, – думаю я, пролистывая последние посты.

Она красива, что тут таить, но, сказал бы, что в жизни лучше, более живая что ли. Не знаю как объяснить.

Не зря же индейцы считали, что фотосъемка лишает людей души. Разумеется, это не так, души лишаем мы, но в их словах была логика. Для фотографии человек скрывает настоящего себя за непрозрачным стеклом, выпуская наружу угодного обществу клона.

Так и Джо, старается выглядеть взрослее, скрывая детскую улыбку и грусть в глазах.

Вижу, что любит пешие прогулки, даже ходила в недельные походы в леса. Значит не просто заучка, это неплохо. Обычно книжные черви не видят ничего дальше своего заумного носа, следовательно и предложить им, кроме вселенских знаний, нечего.

Увлекается лошадьми, умеет ездить верхом, чем регулярно занимается.

– Хм, может породистого жеребца ей предложить? А что? Знаешь сколько такие стоят? – ворчу я на Айлу, которая по собачьи хихикает над моими предположениями.

Проклятье, вот же не повезло. Девушка без изъянов, не болеет, все конечности на месте, университет закончила, работа есть.

Как вы можете понять по моему негодованию, все варианты, которые действуют на среднестатистического кандидата на продажу души, сразу же отпадают. Приходится подключать мою фантазию, дремлющую последние века.

Конечно, никто не мешает отрубить ей руку и за душу предложить пришить обратно, но таким обычно грешит мой старый знакомый Бегемот. Не буду отбирать у него хлеб, которым он кормил простофиль и зевак в театрах Москвы тридцатых годов двадцатого века.

Мои размышления прерывает открывающаяся дверь, заставляя прислушаться к ауре вошедшего. Адель. Видать устала греть ягодицы в Аду и решила явиться ко мне.

Продолжаю свои поиски, но немного поменяв положение, чтобы суккуб не могла увидеть, чем я занимаюсь. Погружаться в объяснения мне не хочется, а учитывая тот факт, что она обо мне ничего толком и не знает, придется начинать с самого моего рождения. А это займет ни одну тысячу лет, такого времени у меня нет, да и желания, как вы поняли, тоже.

Суккуб мостится рядом на кровати, кладя голову на бедра, заставляя меня сдвинуть ноутбук ближе к ребрам, поглаживает незакрытую шортами кожу, еще немного, и ее рука буквально залезет мне в трусы.

– Я занят, Дель, давай потом, – отмахиваюсь от настойчивых, откровенных прикосновений, продолжая вглядываться в фотографии блондинки, с которых она искренне, как и в реальности, улыбается окружающим.

Ей мой ответ не нравится, и руки заменяются языком, ласкающим внутреннюю сторону бедра, поднимаясь все выше, борясь с мешающей тканью.

– А я тебя и не отвлекаю, – отрываясь от моей кожи, улыбается создание моего брата, возвращаясь к своим ласкам.

Я уже говорил, что Боженька пускай и старался сделать архангелов терпеливыми, но все же на мне просчитался или же сэкономил. Фитиль моего терпения сгорает так быстро, что ни один, даже самый заядлый вояка, не успеет одеться за это время. Вот и сейчас взрыв происходит незамедлительно.

– Я что-то непонятно объясняю? – придавливая худое тельце к полу, громко рычу я, зло смотря в темные глаза. Мои руки сдавливают ее предплечья, не давая вырваться. – Не слышу ответ!

– Понятно, – кратко отвечает Адель подрагивающим голосом. – Отпусти.

И я отпускаю, устраивать тут спарринг необходимости нет. Она обиженно уходит на кухню, ожидая, что я приду и попрошу прощения.

Признаюсь, раньше я так делал, словно сопливый старшеклассник вымаливал расположение к себе, но сейчас у меня немного другие планы на ночь, отличающиеся от жесткого секса. Так что, пускай суккуб подождет до лучших времен, пока я занимаюсь самым стоящим расследованием в своей жизни.

***

Красные пустыни Ада соприкасаются с Зелеными полями Рая. Это граница, граница, которую не решается уничтожить ни один ангел или демон. Она сама возникла, когда Люцифер, разражаясь громким хохотом, перерезал розовую ленточку на входе в Преисподнюю.

Свет и Тьма, добро и зло, инь и ян. Называйте как хотите. Но как ни крути, все это является двумя сторонами одной медали, концами одно палки. Опять же, выбор аналогии остается за вами.

Вот и сейчас, Михаил с грустью в зеленых глазах причесывает пальцами длинные, пушистые перья своих крыльев. Он не любит войну, не любит сладковатый запах крови, не выносит крики мольбы и стоны боли.

Архангел пацифист, хотя в людской вере его чаще всего изображают на белоснежном коне и с острым копьем, которым он героически пронзает своего старшего брата. С этим ничего не поделать, человечество постоянно верит в иллюзии, которые сами себе и придумывает.

Михаил слабо улыбается, всего лишь уголком рта, вспоминая, как Атхе впервые показал ему Адама, первому из трех братьев, но тут его лицо переполняет гримаса боли, а слух цепляется за визг и звуки рвущейся плоти.

Гарны, своего рода гибриды гончих и низших демонов. От первых они получили острый нюх, а от вторых мерзкий внешний вид и полнейшее отсутствие собственной воли. Твари лакомятся каким-то зверем, которого подкинул им надзиратель, взмахивающий хлыстом, готовясь вырваться на Землю.

– Готов поспорить на твои крылья, что в Раю подобных красавцев нет, – Люцифер неожиданно возникает по левую сторону от архангела, словно любящая мать, наблюдая за гарнами.

Михаил не отвечает, начинать этот спор бессмысленно, гонка между Небесами и Подземным Царством вечна и незыблема, ну, будет вечна, если им все же удастся отыскать последняя душу.

Он медленно поднимает руку, щелкая пальцами, открывая сияющую дверь к Райскому подобию псарни. Завидев своего создателя, животные, похожие на саблезубых гиен, но только с шестью конечностями, быстро пересекают границу портала, оказываясь рядом с двумя архиями.

– Это муры, – голос Михаила спокоен, но лишь глухой не распознает в нем самодовольных ноток. – Посмотрим, чье произведение лучше.

После ухода Отца архангел тоже взялся за лепку из глины. Создавать ангелов он не решался, боясь оклеветать творения Всевышнего, а вот кого-то вроде мур, почему нет?

Люцифер загадочно улыбнулся. Да, он скучал по этой борьбе, которая сопровождала его все время до падения в Ад. И сейчас Лучезарный уж точно насладится ей в полном объеме.

Часть 7. Не думал, что этот день закончится именно так

В двух мирах чтили и уважали традиции. Рай чинно, без возмущений и сдвинутых к переносице бровей, ежегодно празднует день рождение Адама, хотя тот и почил сотню с лишним тысяч лет назад. Что поделать, такие вот законы ввел Атхе. Михаил, был уверен, что если по какой-то, даже самой важной причине, к примеру его смерти, он забудет объявить день молчания в память о первом человеке, Господь тут же вернется из своего затяжного отпуска и устроит Конкров раньше задуманного.

Ад тоже не забывает про назначенные его же Владыкой празднества. Люцифер, не задумываясь о вреде высокой самооценки для ментального здоровья, натыкал в году не менее десяти, а то и пятнадцати праздников в свою честь. День рождения, хотя никто, даже он сам, толком не знает, в какой день и месяц это произошло, день основания Преисподней, День мудрых законов, День белоснежной улыбки Лучезарного, и прочее, прочее, прочее.

Но больше традиций и остальной ежегодной ереси жители двух миров ценят охоту. Ну так повелось, даже ангелы с огнем в глазах наблюдают, как хищник достигает цель и тащит ее хозяину. Животинку они не убивают, а залечивают раны и отпускают восвояси, тем самым обрекая на возможность ощутить повторные мучения от разорванных связок на лапе и содранной до мяса шерсти. Ну, а так, да. Святые святоши и заядлые вегетарианцы, питающиеся солнечной энергией и утренней росой.

У демонов с этим попроще. Охота на то и охота, что выследить, натравить, поймать и съесть. Не зря же Лучезарный в свое время пыхтел, как Папа Карло, над лучшим вариантом ищеек и преследователей. Собственно как и Михаил, старающийся не отстать от инноваций Ада.

***

Гарны и муры, муры и гарны. Твари толкаются, наваливаются друг на друга, испытывая явное пренебрежение к жителям противоположной стороны. Но они знают свой приказ и знают свою цель. Их разбили по парам, чтобы Рай следил за Адом и наоборот, все же остаться у разбитого корыта никому не хотелось, хотя два правителя и договорились о неприкосновенности своих поданных.

Ищеек выкинули в мир людей через десятки порталов. Европу, а точнее ее северо-западную часть заполнили адские отродья и создания света, хотя последних тяжело было так назвать. Будучи неприметными для простых людей со среднестатистической душенькой, они легко скользят в тени зданий, взбираются на крыши, нюхая поджаристый запах сосисок в Германии и бредя по чистым улочкам Швеции.

Некоторые людишки с врожденными способностями с опаской оглядываются на кривого горбуна с недалекими глазами и выступающими клыками, который шагает рядом с шестилапой гиеной. Они встряхивают головой, несколько раз быстро моргают, решая, что пропускать еженедельные встречи у психотерапевта все же не стоит, и ускоряют свой шаг.

Это был вопрос времени, когда хотя бы одна пара доберется вплавь до Англии, а после автостопом доедет до Лондона. Но двум мирам уж точно не играет на руку та скрупулёзность, с которой ищейки подходят к своей задаче. Они вынюхивают каждый уголок ровных улочек, шерстят леса, тратя на это часы.

Тут уж ничего не поделать. Раз уж ни бесам, ни падальщикам, ни даже ангелам не удалось отыскать душонку девчонки за двадцать с небольшим лет, то придется немного подождать и дать возможность профи проявить себя.

По правде говоря, среднестатистические ищейки, дерущиеся даже за самую поганую душу, попросту расслабились за те тысячелетия, пока идеальной искры и не существовало. Да, за нее назначена награда, причем немалая, но не лучше бросить свои силы на что-то более реальное, чем какая-то душонка, которая не известно когда соизволит появиться на свет? Вот именно – лучше.

Так и подумали падальщики и остальные пресмыкающиеся из Преисподней, лишь лениво создавая видимость поиска, при этом набивая карманы другими душами, получая за них не так много золота и сил, но все же не ноль.

Что же касается пернатышей, для них эти поиски и вовсе были в новинку. Они редко посещали мир людей, не знали, как правильно себя вести, разговаривать, какую одежду носить, чтобы не выглядеть глупо. Кто-то даже умудрился раскрыть свое происхождения, представ перед человеком с крыльями. Да еще и перед человеком, которому дано было видеть чуть больше, чем остальным.

В общем, появление искры они тоже благополучно проморгали, но наследить в людской культуре умудрились не хуже Никаэля. Тот дал толчок джусианству, а непутевые ангелы дали людям почву для творчества. Так в этой религии и появились ангелы, чуть позже демоны, которые из принципа представали перед смертными в истинном облике, чтобы и про них не забыли написать.

Двум правителям даже пришлось немного подчищать за людской фантазией. И в Раю, и в Аду были назначены ответственные за истинность строк в Библии и мыслей в пустых головах людей.

Поэтому в этой толстенной книженции, которую еще зачем-то адаптировали для детей, есть своя правда, но ее там относительно не много, если смотреть в общем контексте.

***

Англия, Лондон, 5 дней после знакомства с блондинкой. 999 собранных душ.

Я вальяжно расхаживаю по своей кухне, изредка заглядывая в гостиную, наблюдая за тем, как забавно дрыхнет Айла, подрагивая лапками во сне и издавая странные писклявые звуки.

– И это создание самой Преисподней, грозная гончая, прототип цербера в странной Греческой мифологии, – тихо смеюсь, чтобы не разбудить свою псину. Забавно, что однажды мы с животиной наткнулись на изрядно выпившего мужчину, идущего домой в ночи. Было это лет так надцать тысяч назад. То ли он был совсем плох, то ли луна не справлялась с освещением темной улочки. Но блаженный вопил на всю округу, оповещая всех о псине с тремя головами.

Да, именно так и появилось сказание о церберах. Кто-то потом добавил, что они неминуемо сторожат врата Тартара, пожирая тех, кто решил ненароком зайти в гости без приглашения.