Читать онлайн Моя случайная бесплатно

Пролог

Сергей.

Шесть лет назад

– Девушка! – привлекаю к себе внимание очаровательной брюнетки. – Мне самый красивый и дорогой букет, – прошу, когда продавщица цветов все же оборачивается ко мне.

– По какому поводу? – хитро улыбаясь, спрашивает она, строя мне глазки.

– «Прости милая, я последняя сволочь», – усмехаюсь я. – Для таких поводов у вас есть букеты?

– Конечно есть, смеется она мне в ответ и указывает на прекрасные композиции из разных цветов. – Но судя по тому, что цветы вы покупаете утром, да и повод у вас весомый, одним букетом тут не отделаться.

– Есть предложения? – слегка приподнимаю брови, облокачиваясь на стойку, немного подаваясь к девушке, спрашиваю я.

– Да, у нас прекрасный выбор мягких игрушек, подарочных наборов, которые могут понравиться вашей женщине, – четко, заученной фразой, словно слоган, произносит она.

– Нет спасибо, мягкие игрушки она не любит, а подарочные наборы меня не интересуют. Только этот букет цветов. И вон ту, прекрасную, желтую розу.

– Но желтый цвет – к разлуке.

– Вот именно, – подмигиваю я девушке, забирая из ее рук цветок. – Это вам, – тут же протягиваю ей розу назад.

Тихо, стараясь не шуметь, открываю дверь нашей квартиры. Прохожу сразу на кухню, чтобы приготовить моей жене завтрак, пока она спит. Готовлю я не очень. Но продавщица цветов права. Одного букета будет недостаточно. Открываю холодильник, обдумываю, что смогу быстро сообразить.

– Твой вчерашний ужин на плите, – позади меня раздается голос Веры. Черт, сюрприз не удался. Сейчас лишь бы букет в меня не запустила. Закрываю холодильник, оборачиваюсь и вижу полностью одетую жену.

– Ты куда так рано собралась? Сегодня же выходной, – не понимаю, смотрю, как она нервно теребит свою сумочку.

– Цветы? – игнорируя мой вопрос, иронично спрашивает она.

– Ты не ответила, – уже вполне серьезно произношу я. Может я и виноват, но мне не нравится ее тон.

– Я ухожу от тебя Серов, – заявляет она, разворачивается и идет в гостиную. Я еще не верю ей. Точнее не воспринимаю эту новость всерьез. Веру можно понять. Я, в конце концов, дома не ночевал и явился утром. Она просто показывает свою обиду. Иду за ней, и спотыкаюсь об собранные чемоданы. А вот это уже ни хрена не смешно.

– Вер, ты вот это все сейчас серьезно? – указываю на чемоданы.

– Вполне. Сергей я устала. Мы разводимся, – тихо, спокойно, как-то даже без эмоций, произносит она, складывая в свою сумку какие – то мелочи.

– Позволь спросить милая, от чего же ты так устала?! – прекрасно понимаю, что сейчас мне лучше не повышать тон, а спокойно поговорить, но эмоции берут верх. Она вот так просто собирает вещи и уходит!? После четырех лет брака!? После всего, что между нами было!

– Позволь ответить за тебя, – говорю я, не давая ей сказать, начинаю злиться и тем самым нагнетаю еще больше.

– Может ты устала от того, что я пашу как проклятый ради нашего совместного будущего? – Или ты устала от того, что ничего не делаешь? – молчит, сжимает губы, но не произносит ни слова, продолжая собирать свои чертовы вещи. Не выдерживаю, подхожу к ней, сжимаю плечи и с силой разворачиваю к себе, немного встряхиваю, а самому хочется кричать от того, что в ее глазах читаю приговор нашему браку.

– Что ты, мать твою делаешь?! Зачем!? – кричу в лицо ей эти вопросы.

– Где ты был этой ночью?! – кричит мне в ответ, пытаясь вырваться из моего крепкого захвата.

– На работе я был, Вера! На гребаной работе!

– Вот поэтому и разводимся. Или я, или твоя работа! Выбирай! Я хочу детей! Хочу жить нормально! – она вырывается из моего захвата. Подходит к окну, отодвигает шторы и смотрит на улицу.

–Ты даже на новый год меня бросил. Уехал по звонку на чертово задание, а я впервые одна встречала новый год и плакала под бой курантов. Я устала так жить! – с каждым словом ее голос тише. А он мне как крик слышится.

– Я же это все ради нас делаю, чтобы вот эту девушку, – она не смотрит на меня, а я все равно развожу руками, указывая на нашу квартиру, – на дом поменять, чтобы жить достойно. Чтобы мы несколько раз в год на отдых ездили, как все нормальные люди.

– Не хочу ничего Серов, не надо мне этого, я просто хочу нормального семейного счастья. Всех денег не заработаешь. Хочу, чтобы ты приходил вовремя домой и ел теплый ужин вместе со мной, а не разогретый утром в микроволновке. Хочу, чтобы после мы смотрели вместе фильм. А потом ложились в постель. Хочу засыпать в твоих объятиях и просыпаться вместе с тобой. Хочу на выходные отдыхать с тобой. Ходить куда-нибудь вместе, а не с подругами. Я вроде замужем Серов, но все равно одна, я скучаю по мужу, с которым почти не живу в одном доме! Выбирай Серов, или наша семья, или твоя работа! – на последнем слове она кричит, резко оборачиваясь ко мне, а я ни хрена не понимаю. Нет, она права. Определенно права! Все так и есть. Я зашиваюсь на работе, чтобы стать кем-то большим. Так я делаю это все ради нее, ради семьи, ради нас и будущих детей. А дома не ночую, потому что работа у меня такая. Но платят за нее хорошо.

– Вера. Вера, Верочка, – вновь подхожу к ней, крепко обнимаю, прижимая к себе. – Я все понимаю, хорошая моя, – целую в висок, волосы. – Я тоже всего этого безумно хочу. Хочу, как мы мечтали. Небольшой уютный дом, который сами построим. Собаку. И двоих детей. А может троих. Нужно просто немного потерпеть любимая.

– Не хочу терпеть! – толкает меня в грудь, вынуждая ее отпустить. – Я сейчас жить хочу! Понимаешь? Сейчас, а не потом! – и в полной решимости вновь кидается к своим сумкам, закрывая их на замки. Это я решал важный для нас вопрос, а она уже все за нас решила.

Говорят, когда любишь человека, то не отпустишь его. А я отпустил.… Наверное, стоило тогда что-то предпринять, бросить все, в конце концов, как она просила. Или попытаться убедить, сказать ей какие-то главные слова, которые заставят ее остановиться. Но я ни хрена не романтик, и не умею говорить красивых слов, я предпочитаю действия и поступки. И я думал, что, действовал…

Если отбросить всю сентиментальную хрень и разобрать из чего состоит семейное благополучие, то все будет упираться в деньги. Мы хотели свой дом с большим двором и резной беседкой. Мы хотели путешествовать по миру, хотели двоих детей. И даже собаку, которую мы хотели, тоже нужно было покупать за деньги. А еще мы мечтали открыть собственный, семейный бизнес, который должен был обеспечить нашу дальнейшую безбедную жизнь. И я пахал, чтобы это все у нас было! Шел к цели и у меня получалось. Да, возможно я выбрал не ту работу и не тот способ заработка, но я делал все, что умею и то, что у меня хорошо получается. Зарабатывал деньги и терял жену.… Каждый день, постепенно ее терял, не замечая за суетой ее разочарования.

Когда она ушла, я еще не понял до конца, что это навсегда. Я был зол. Злился на Веру. Напился, разгромил квартиру, крича в пустые стены обвинения в ее сторону. Ругал себя последними словами. А потом вдруг решил, что она меня не любила. Если бы любила, не ушла. Я вновь погрузился в работу с головой, пока не стал тосковать по ней. Решил тогда, что хватит кого-то обвинять, мы оба не правы. И поехал ее возвращать. В голове строил планы на будущее. То будущее, которое ее бы устраивало. Даже рай в шалаше хотел предложить, как она хотела. Вновь как дурак купил цветы. Волновался как при первой встрече. Даже слов красивых насочинял. Ведь женщина любит ушами.

Но, как оказалось, было поздно. Не нужны ей были ни мои слова, ни обещания, ни будущее. Она за каких-то три недели нашего расставания, нашла себе другого. Того, о котором, наверное, мечтала: правильного, умеющего говорить красивые слова. Такого белого воротничка, который уходит на работу в отглаженной белой рубашке и возвращается даже, не помяв ее. А у меня грязная и опасная работа. И все, что может случиться с этим чистоплюем, так это то, что он может случайно уколоть себе пальчик скрепкой. А меня могут убить, и не важно оказалось, что я рисковал ради нашего будущего.

Смотрел на них, видел, как они растерялись, не ожидая меня, как мелькал страх в глазах жены. Верка хорошо меня знала, я же мог и убить их тогда. Но легче бы от этого никому не стало.

– Это то, что ты искала? – спросил тогда у нее, чувствуя, как земля из-под ног уходит. А она кивнула в ответ и отвела взгляд, а раньше всегда смотрела мне в глаза и говорила, что любит их.

– Ну, тогда благословляю, – бросил ей в спину и ушел. Нет, не ушел. Убежал. Понимал, что сам виноват, что потерял. А такие женщина как Вера, долго одни не остаются. Обязательно найдется тот, кто заменит тебя и станет лучше, чем ты. Но черт так быстро! А любила ли она вообще меня!? Наверное, нет.… Или со мной действительно было так тяжело? Ведь я пылинки с нее сдувал. Ведь ради нее же все это и было…

Я тогда банально ушел в недельный запой. Глотал алкоголь, не зная меры. Я не хотел приходить в себя. Как только меня отпускало алкогольное марево, я заливался снова лишь бы не вспоминать ее больше и не искать причины нашего расставания.

Вот так умирает любовь. Она скулит и загибается, смотря как твоя женщина счастлива с другим. Эта картинка ее убивает, и сука любовь уходит подыхать в прокуренную квартиру, где как казалось, вы когда-то были счастливы.

Говорят, если вы однажды любили, то уже никогда не сможете разлюбить и полюбить кого-нибудь другого. Ни хрена подобного! Можно разлюбить. Переболеть и выработать к этой твари иммунитет. Но полюбить заново действительно нельзя. Не то чтобы я поставил на себе крест и разочаровался во всех женщинах, но и специально никого не искал. Жил как живется, отдаваясь полностью работе. А через год узнал, что Вера родила двойню. Я был рад. Действительно искренне за нее рад. Сбылась ее мечта. Она хотела двоих детей, и Бог подарил ей сразу два подарка. А самое главное она счастлива. А я просто продолжал жить, как умею. И меня вполне устраивала моя холостяцкая жизнь.

Принципы одинокой холостяцкой жизни просты. Твоя жена – это работа, которая имеет тебя и днем, и ночью, а когда тебе все осточертеет, ты едешь иметь шлюх, которые готовы терпеть все ради денег, которые ты им платишь.

В холостяцкой жизни много плюсов. Во-первых, ты свободен и никому ничего не должен. Во-вторых, у тебя появляется куча времени, чтобы реализовать все свои амбиции и добиться того чего хотел, не оглядываясь ни на кого. А самое главное не нужно бояться, что тебя однажды бросят и предадут.

Я жил в свое удовольствие и шел к своим целям. Пока в один прекрасный момент и эта жизнь мне тоже осточертела.

Глава 1

Сергей

Говорят, когда тебе надоедает даже любимое дело, надо сменить деятельность на что-то другое. Еще бы эти умники сказали, что делать, когда надоедает все. Абсолютно все! Куда я шел? К чему стремился?! А самое главное, зачем? И для кого? Как оказалось, когда у тебя нет того, ради кого стоит жить, все цели становятся незначительными. И возникает ощущение, что проживаешь свою жизнь впустую. Вот и меня последний год не покидает пустота.

Мне тридцать семь лет. Казалось бы, жизнь должна бить ключом, а я ощущаю себя стариком. Будто в моей жизни все уже было и не к чему больше стремиться. А самое главное незачем. Я достаточно заработал, только тратить некуда и не на кого. А мне одному много не надо, да и не хочется ничего, словно я потерял вкус к жизни. Все бессмысленно. Работа уже не спасала, а все больше удручала и разочаровывала. Посиделки с друзьями казались скучными и однообразными. Тренировки, физические нагрузки ненужными. И все раздражало.

Михей, твердил, что мне нужно жениться, ну или найти себе постоянную партнершу и тогда жизнь заиграет новыми красками, будет куда стремиться после работы и ради кого жить. А на кой черт мне это надо, Михей не уточнил. Нет уж спасибо, женат я уже был и ничего хорошего из этого не вышло.

Я распустил всех своих ребят, пристроив их на хорошие места. Моим последним делом было вытащить дочь Добровольского из дерьма, в которое ее втянули. За годы службы у ее отца, она стала мне почти родной. Маленькой занозой, которая всеми возможными способами пыталась привлечь к себе внимание. Но я всегда ее понимал, и, наверное, она это чувствовала и всегда тянулась ко мне. Я сделал все возможное и невозможное, подключил все свои силы и связи, но отвоевал для Таисии нормальную жизнь с чистого листа. Я делал это, потому что должен, потому что привык делать что-то для других и добиваться положительного результата. И вот когда я отвоевал счастье для Таи и Тима, я отпустили их в свободное плавание. Дальше они справятся сами. Тим не даст Таисию в обиду и моя помощь им больше не нужна. А главное, я немного искупил вину перед Добровольским за его смерть, в которой есть и моя косвенная вина. Я должен был все это предусмотреть, я должен был усилить охрану еще больше и проверять своих людей лучше. Все твердят, что в этом нет моей вины, и такие люди как Добровольский не умирают своей смертью. Но какой я к черту профессионал, если не смог все это предотвратить?!

И вот я сижу в своем внедорожнике, на обочине ночной трассы, курю сигарету, затягиваясь горьким дымом, глотаю виски и смеюсь сам над собой. Теперь у меня все есть, и одновременно нет ничего. Только сейчас в полной мере осознаю поговорку «не в деньгах счастье» У меня есть неплохая квартира, машина, сбережения, которых хватит на долгую безбедную жизнь. Я ведь почти не тратился все эти годы. Только на кой черт мне все это нужно, не пойму. Сам себя не узнаю. Ведь не унывал никогда. Всегда стойко, с улыбкой сквозь боль переносил все тяготы реальной жизни. А сейчас впадаю в депрессию. Старею что ли? Или кризис среднего возраста настиг? Когда он там наступает?

Второй день глотаю чертов виски, хотя понимаю, что алкоголь ни хрена невыход из моего состояния. Мне нужно собраться, переосмыслить все и прийти к чему-то новому или выбрать очередную цель, лучше недостижимую, чтобы надолго заполнить ей свою пустоту. Только собраться в этот раз ни хрена не получается, из-за выпитого спиртного в голове гуляет ветер и туман стоит перед глазами.

Вновь глоток виски, который сменяется очередной глубокой затяжкой, отравляющей мои легкие сигаретным дымом. Наталкиваюсь на свое отражение в зеркале заднего вида. – Кто ты? – интересуюсь у черноглазого мужика с взъерошенными, немного кудрявыми волосами. – Зачем ты вообще существуешь? – скалюсь сам себе, понимая, что это уже паранойя. Так и до дурки недалеко. Очередной глоток виски обжигает горло, но сегодня мне нужно полностью отключиться, чтобы отвлечься. Хороший метод – это запой, но когда-нибудь надо будет из него выходить, а там будет еще хуже, чем было. Пора забыться по-другому. Ну где ты моя целительница? И как по волшебству телефон в руках оживает. Вот она та, которой я нужен, пусть ради денег, но все же. Я помогаю ей, она мне, все честно и без фальши.

– Сергей, я полностью освободила эту ночь для тебя, – соблазнительным голосом шепчет Стелла. Знаю, что это не ее имя, но мне плевать как ее зовут по-настоящему. Я мог узнать всю ее подноготную за десять минут, но не хочу. Зачем? У каждого должна быть своя легенда. Я иду к ней не беседовать о жизни, а за сексом, чтобы отключить мозг от разрывающих мыслей.

– Прекрасно, через десять минут буду, – сообщаю я, сбрасывая звонок. Еще пара глотков виски, последняя затяжка горьким дымом, и я вышвыриваю недопитую бутылку в снег. Хватит с меня алкоголя, дальше только секс. Подъезжаю к месту «работы» Стеллы. С виду это большой охраняемый особняк, а по факту закрытый публичный дом для избранных с элитными шлюхами. Паркуюсь на стоянке и выхожу из машины. Высоко поднимаю воротник, закрываясь от разыгравшегося, пронизывающего до костей февральского ветра. Щелчок сигнализацией. Несколько шагов по расчищенной дорожке. Звонок в массивную, дубовую дверь. Мне открывает высокий парень охранник, здоровается со мной без слов пожатием руки. Я здесь постоянный клиент и меня встречают как дорогого гостя.

Так проще. Просто секс на любой вкус и предпочтение. Снимаю в гардеробе пальто, прохожу в просторный холл, похожий на уютную гостиную с камином, удобными диванами и баром. Как всегда, с улыбкой как родного меня встречает Валентина. Женщине лет пятьдесят, точнее я не выяснял, мне все равно кто она за стенами этого дома, здесь она что-то вроде смотрящей. Сутенерша, проще говоря, но она предпочитает называть себя посредником в мир похоти. Сама не работает, ее обязанность содержать этот дом и смотреть за девочками, предоставляя им клиентов и обеспечивая хорошими условиями труда. Услуги здесь дорогие, но качественные. Девочки незатасканные, ухоженные, говорят, что у них есть даже медицинские книжки. Место это принято называть клубом, а шлюх – девушками, скрашивающими ваш досуг.

– Серов, – Валентина приветствует меня кивком головы и идет ко мне. – Ты как всегда к Стелле или к Марии, – хитро улыбается, зная, что Марию я беру очень редко в особом настроении.

– Ты прекрасно знаешь, что к Стелле.

– Да знаю, так просто спросила, а вдруг передумал, – усмехается она. – Ждет тебя уже твоя Стелла. Вы так глядишь и поженитесь. Между вами точно, что-то есть.

– Конечно есть. Между нами секс. Она у себя? – указываю глазами наверх, прикуривая сигарету.

– Да, но не торопись, разговор к тебе есть, – внимательно смотрю на невысокую женщину, с виду милую, в белом платье, со скромной прической и неброским макияжем. А на деле прожженная стерва. В этот дом ходят непростые люди. Валентина знает столько тайн и компромата на значимых людей этого города, что я удивляюсь, как ее еще не убрали.

– Так что за разговор? – спрашиваю, пытаясь побыстрее избавиться от ее общества.

– Мельников ищет себе полный штат охраны. Я подумала про тебя. Ты сейчас не занят?

– Мельников? С чего бы это вдруг?

– Ты не в курсе? Он же подался в большую политику и боится, что его постигнет участь Добровольского.

– И ты не придумала ничего лучше, как порекомендовать ему меня? Человека, который не уберег Добровольского, – откровенно смеюсь над ее предложением.

– Не драматизируй Серов, все мы прекрасно знаем, что такие люди как твой ныне покойный начальник, своей смертью не умирают. Рано или поздно его бы настигла эта участь и ты здесь ни при чем. У тебя хорошая репутация в плане охраны. Ходят слухи, что, если бы не ты, Добровольского давно бы убрали. Так что Мельников очень в тебе заинтересован, – довольно сообщает она. Вот так в нашей жизни и происходит, что все важные вопросы решают бывшие шлюхи и содержательницы публичных домов. Но меня не прельщают ее дифирамбы. Последнее время моя работа стала мне неинтересна, как, впрочем, и все вокруг.

– Не интересует, – обхожу Валентину и иду к лестнице.

– Может все же подумаешь? Такие предложения не часто поступают. А если надолго выпадешь из профессии, твое место займут и забудут, как звали. Всегда нужно быть на виду и на слуху, – говорит она мне вслед. Ничего ей не отвечаю, неинтересно, и назад на службу не хочу. Просто отрицательно качаю головой, поднимаюсь на второй этаж и скрываюсь в большом коридоре. Подхожу к двери в комнату Стеллы и вхожу без стука, зная, что она ждет. Прохожу в просторную комнату с огромной кроватью, двумя креслами и большим туалетным столиком, за которым сидит Стелла. В комнате полумрак, горит только один светильник над зеркалом, в которое она смотрится. Женщина как всегда шикарна, других здесь не держат, как-никак обслуживают они элиту. Стелле около тридцати пяти лет, может немного больше, я не выяснял, ни к чему это все. На ней легкий, полупрозрачный, черный халатик, под которым ничего нет. Чулки и туфли на высоком каблуке. Ее черные волосы вьющимися локонами спадают ей на плечи. Стелла поправляет макияж, смотря на меня через зеркало, улыбаясь плотоядной улыбкой. Наблюдает, как я подхожу к ней, на ходу расстегивая рубашку, смотрю на ее большую пышную грудь, которая вздымается от глубокого дыхания.

– Соскучился? – спрашивает она, облизывая губы.

– Сегодня мне нужно много секса Стелла. Собственно это не секрет раз я здесь, – усмехаюсь я.

– Что-то случилось? – спрашивает она, выгибая идеальные тонкие брови. – Тебе нужно много секса, только когда ты хочешь заглушить тягу к алкоголю, а если тебя потянуло на выпивку, значит что-то случилось Серов, – поясняет она, поднимаясь с низкого пуфика, отодвигая его ногой в сторону.

– Настолько хорошо меня изучила? – спрашиваю я, на что она усмехается и немного вскрикивает, когда я хватаю ее за талию и сажаю на туалетный столик.

– Ну так не первый год знакомы, – отвечает она, проходясь ногтями по моей груди, слегка царапая кожу. – Так что случилось? – оплетает ногами мой торс, прижимаясь ко мне промежностью, слегка прогибаясь назад.

– Давай ты закроешь ротик и займешься делом. Я не поболтать сюда пришел, – хватаюсь за ее халатик, снимаю его и отшвыриваю в сторону.

– Хорошо. Как ты сегодня хочешь? – спрашивает она, обхватывая мою шею, и тянется к губам.

– Для начала я хочу жестко и быстро. Просто утолить голод. А там посмотрим, – сильно сжимаю ее бедра и уворачиваюсь от ее губ.

– Стелла! – зло шиплю я. – Ты же знаешь, я не приемлю поцелуев, – расстегиваю ширинку, сильнее развожу ее ноги в стороны. Быстро разрываю упаковку, вынимаю презерватив, который Стелла вырывает из моих рук, и сама раскатывает по моему члену.

– В том то и дело Сергей. Ты же знаешь, запретный плод сладок. Иногда так хочется того что нельзя, – смеется она, но через секунду вскрикивает от того, что я резко в нее вхожу без подготовки. Замираю, обхватываю ее грудь, сжимаю соски, секунду смотрю в ее помутневшие глаза и начинаю вдалбливаться в нее как ненормальный. Мне ровным счетом плевать на ее чувства, я забочусь только о своей разрядке. Стелла стонет, царапает мою спину, закатывает глаза, просит меня глубже и быстрее. Возможно симулирует ведь это ее работа и на это мне тоже в данный момент плевать. По спине скатывается пот, я уже изрядно выложился, но долгожданный оргазм так и не приходит. Чего-то бл*дь не хватает. Стелла кончает, когда я меняю угол проникновения и вхожу в нее глубже. Ну, или делает вид, что кончает, а моя разрядка где-то близко, но никак не приходит. Да что со мной такое?! Я ведь хожу к этой женщине, потому что она всегда меня заводит. Только таких проблем для полного счастья мне и не хватало. Скручиваю ее волосы на затылке, отстраняя от себя.

– Детка, давай на колени. Хочу твой рот, – Стелла тут же спрыгивает со стола, опускается к моим ногам, снимает презерватив. И начинает играть с головкой, языком слизывая капельки смазки.

– Стелла! Не зли меня, – рычу ей, толкаясь в ее рот, наматывая шелковистые волосы на кулак, задавая нужный темп. Она поднимает на меня свои хитрые глаза, подмигивает мне, хватается за мои бедра и заглатывает мой член настолько глубоко, что я перекрываю ей кислород. Но Стелла знает, что делает, в этом она профи. Несколько минут таких движений и физиология все же берет свое. Я запрокидываю голову и кончаю, заставляя ее все проглотить. Отстраняюсь от нее. Снимаю штаны, боксеры, беру еще пару презервативов, кидаю их на тумбу и ложусь на кровать.

– А теперь поиграем подольше, – говорю я, откидываясь на подушки. – Иди сюда. И туфли сними. Реально неудобно, когда твои каблуки впиваются мне в зад, – Стелла смеется, скидывает туфли.

– Ты как всегда ненасытен Серов, – Стелла закатывает глаза и идет ко мне. Подходит к кровати и опускается на нее, как кошка ползет ко мне. – А ты знаешь, что ты мой любимый клиент? – выдает она, седлая меня, и сексуально трется попкой об мой член. – Если бы не Валентина, я бы давала тебе бесплатно, – шепчет мне словно по секрету. – Ты единственный с кем я кончаю по-настоящему.

– Да что ты говоришь, – тяну ее на себя, кусаю за сосок. – Наверное, всем так говоришь? – немного шлепаю ее по попе, которой она об меня трется.

– Обидно Серов, – надувает губы, приподнимается, берет с тумбочки еще один презерватив, открывает пакетик, надевая его. – Я правду говорю.

– Прекрасно, но я не нуждаюсь в твоих откровениях, лучше покажи мне, как кончаешь еще пару раз. А будешь стараться, получишь чаевые, – отвечаю я, сажая ее на член, и подаюсь бедрами вперед, входя очень глубоко. – Купишь себе те серьги, на которые мне намекала прошлый раз.

– Правдааа, – стонет она и сама начинает движение.

***

Февраль не самое лучшее время для загородных поездок. Но решение пришло мгновенно и неожиданно. После долгого секса со Стеллой, мы просто разговаривали ни о чем. Женщина впечатлялась моим подарком, растрогалась и болтала без умолку, рассказывая мне про свое детство. Про бабушку в деревне, которая ее воспитывала и до последних дней думала, что ее внучка отличница, работает бухгалтером в большой городской фирме. Не то чтобы мне было интересно слушать ее откровения, но ее истории про прелести загородной жизни заставили меня задуматься.

И вот я здесь, за сто пятьдесят километров от города в загородном поселке с не очень приветливыми жителями. Я не один, а с новым, надеюсь преданным другом, щенком лабрадора. Да, я все-таки купил собаку. В этом месте я планировал провести как минимум месяц, а может и вовсе остаться, если понравится. И мне нужен был компаньон. Альф поначалу боялся меня, скулил всю дорогу, а теперь не решается выходить из машины, с подозрением смотря на снежные заносы.

Я выбрал дом на самом отшибе, подальше от всех, поближе к лесу и озеру. Прекрасное место. Красивая зимняя природа. Здесь все иначе, нежели в городе: больше снега, воздух чище, а главное нет суеты мегаполиса. Жизнь идет тихо и размеренно. Простой дом из нового сруба, похожий на сказочный. Я видел его только на фотографиях, но в реальности это место оказалось еще лучше.

Беру трусливого пса на руки и поднимаюсь с ним на большое крыльцо с резной верандой для летних вечерних посиделок. Баня в конце большого двора, вымощенные дорожки, сад.

– Слушай Альф, а может плюнем на все и останемся здесь навсегда? – пес прижимает уши от моего громкого грубовато хриплого голоса.

– Не бойся, я просто простыл немного, а так, я не такой страшный, как кажется, – усмехаюсь я и треплю собаку за ухо. – Мы еще с тобой на охоту пойдем. Я научу тебя смелости, – усмехаюсь я, занося собаку внутрь. Дом одноэтажный, но полностью оборудованный. Кухня с техникой, душ, большая комната с камином, пушистым ковром и большим телевизором. И пару спален. Скромно, уютно и со вкусом, а большего мне и не надо. Осталось разгрузить вещи, продукты и наслаждаться забвением.

Я решил убежать от своей суетливой жизни сюда, в новую, тихую и спокойную. Остановить мой прежний ритм, нажать на стоп, перемотать пленку назад или вовсе все стереть и начать запись заново. Или просто прийти в себя и понять, как жить дальше, в какую сторону двигаться, а может обрести новый смысл. И это самое подходящее место чтобы привести мысли в порядок. Я бежал от шумного города, прежней жизни и от самого себя.

Первую неделю я просто отсыпался, гулял с псом в ближайшем лесу. Стрелял по банкам из охотничьего ружья. По вечерам пересматривал коллекцию любимых фильмов, много читал. А иногда просто смотрел на зиму за окном, не думая ни о чем, погружая себя в прострацию. И меня отпустило, голова стала ясной, мысли чище. Новых идей и грандиозных планов не приходило, но все уже не казалось пустым и безнадежным. Туман рассеялся, и захотелось жить и дышать по-новому.

Сегодня четырнадцатое февраля, день влюбленных. С самого утра, как положено я признался в любви моему новому другу псу Альфу, принеся ему завтрак прямо к его подстилке, на которой он спал. Пес был несказанно рад, вилял хвостом и даже один раз лизнул меня, показывая, что наша любовь взаимна. В этот день я решил порадовать себя баней. Но как выяснилось, к новенькой бане не прилагалось дров. Да и продукты начали заканчиваться. Что ж, придется все же выйти ненадолго к людям. Дров можно купить у местных жителей, а в центре поселка есть небольшой магазин. Только вот как-то погода с утра не заладилась.

Снег шел всю неделю, но тихо и размеренно, а сегодня разыгрался не на шутку, закручивая ветром, создавая плохую видимость на дороге. Медленно еду по главной дороге, рассматривая местных жителей, дома и здешний уклад жизни. В какой-то момент мое внимание привлекает темно-синяя «Хонда аккорд» на обочине и явно замершая, растерянная девушка в белом комбинезоне, суетящаяся возле застрявшей машины. Из-за метели я не вижу ее лица, только темно-каштановые длинные волосы, развивающиеся на ветру. Я почти проезжаю мимо, но торможу и сдаю назад, понимая, что девушка неместная, и немногочисленные прохожие не собираются ей помогать.

Сворачиваю на обочину, останавливаясь возле застрявшей машины. Выхожу на улицу, застегивая куртку поплотнее. Сильного мороза нет, но холодный ветер моментально пробирает до костей. Не лучшее время застрять на трассе.

– Помощь нужна? – спрашиваю я девушку. Осматриваю положение колес и понимаю, что просто так ей уже не выехать из этого снежного плена. Она вздрагивает от неожиданности, оборачивается и первое, что привлекает мое внимание – это глаза. Смотрю в большие, удивленные карие глаза и тону в них, на мгновение забывая цель своей остановки. Это что-то неописуемое и неподдающееся объяснению. Меня словно током пробивает, неся разряды по всему телу, от одного только взгляда случайной незнакомки. Я еще не вижу всей картинки целиком, не понимаю какая у нее внешность и фигура, я смотрю только в карие глаза. И взгляд у нее такой глубокий, вдумчивый, словно в нем скрывается огромная тайна, и только в ее взгляде отражаются все ответы, которые нужно научиться читать. А вот ей ничего не нужно распознавать, она словно мне в душу смотрит и всю мою никчемную жизнь видит. Отвожу взгляд, пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Со мной впервые такое. Никогда не верил в силу взгляда или во фразы подобной – «влюбился в ее глаза», а сейчас на себе испытал очарование взглядом.

– Что вы сказали? – переспрашивает девушка, убирая волосы, которые ветер бросает ей в лицо.

– Я говорю, давайте помогу вам выбраться из этого снежного плена, – подхожу к ней ближе, всматриваюсь в милые, красивые черты лица, чувственные губы. И нереальные глаза, к которым я вновь возвращаюсь, но боюсь снова зависнуть

– Нет, спасибо, я уже позвонила, скоро за мной приедут, – недоверчиво отвечает она. И голос такой эмоциональный. Она смотрит на меня, как на маньяка. Словно боится меня или я ей неприятен. Хочется спросить у нее – «Что, такой страшный?», но я сдерживаюсь.

– Вы уверены, что за вами скоро приедут? – спрашиваю я, не желая оставлять девушку в таком положении. – Погода ухудшается.

– Да, уверена! Спасибо за предложенную помощь, но я в ней не нуждаюсь, – выдает она и отворачивается от меня.

– Ну, тогда удачи, – кидаю ей в спину, сажусь в свою машину и еду вперед в сторону магазина. Всю дорогу посматриваю на себя в зеркало, понимаю, что не красавчик, но вроде не урод. А кареглазая так странно на меня смотрела, словно я ей отвратителен. Паркуюсь возле магазина и постоянно ловлю себя на мысли о девушке на трассе. – Интересно она уже выбралась. Если нет, так и замерзнуть можно. На улице полный хаос. Сильная метель наметает огромные сугробы, мороз усиливается и видимость почти нулевая. Даже если допустить, что она справится с заносом, как она дальше-то поедет? Это опасно. Понятно же, что она неместная. Остается надеяться, что у нее есть кто-нибудь из этого поселка, кто придет к ней на помощь. Черт, трясу головой, стряхивая с себя навязчивые мысли о кареглазой незнакомке. Серов очнись! Что с тобой такое?! Это просто красивая женщина, ни больше, ни меньше, ты таких тысячи видел.

Прохожу в небольшой сельский магазин, где сразу все замолкают и обращают все свое внимание на меня, как на нового человека. Осматриваю витрины на удивление с богатым ассортиментом, замечаю, что в магазине очень много народу. Хочу подойти к одной из витрин, поближе рассмотреть собачий корм, но какая-то, юркая бабуля преграждает мне путь.

– Молодой человек, в очередь вставайте! – недовольно бурчит она, окидывая меня строгим взглядом.

– Ну и кто последний? – усмехаюсь я, произнося эту фразу.

– Я, за мной будешь, – отвечает позади меня какой-то мужичок, явный любитель выпить.

– Хорошо, – киваю, встаю рядом с мужиком. – Тут всегда такие очереди? – интересуясь я, пытаясь наладить контакт с не очень приветливым местным населением.

– Да, нет. Дороги перекрыли. Видел, что на улице творится? Вот все и спешат закупиться впрок. Неизвестно теперь, когда к нам машины с товаром приедут, – отвечает он мне.

– А надолго дороги перекрыли?

– Так откуда ж мне знать? На пару дней, наверное, если погода наладится. А там пока расчистят. Еще авария на въезде произошла. Ты я смотрю неместный, к Иванчуку приехал? – не понимаю о ком он говорит, отрицательно качаю головой.

– Я дом здесь на окраине приобрел недавно и надеюсь стать местным, – усмехаюсь я.

– А, вот оно что. Долго этот дом продавали.

– А что? С ним что-то не так?

– Дом, как дом. Хороший, новый, добротный. Просто на отшибе он, дальше только лес. Вдали от всех. Не было желающих там жить.

– Ясно, – отвечаю я. – Я такой и искал, мне нравится.

– Ну вот и хорошо. Как говорится: на каждый товар найдется свой покупатель. Меня Серега зовут, – представляется он, протягивая мне руку.

– Меня тоже, – ухмыляюсь я, пожимая его ладонь.

– Тезки значит, – не замечаю, как за разговором подходит моя очередь. Покупаю нужные продукты, запасаясь впрок по совету моего нового знакомого. Выхожу из магазина, закидываю пакеты в багажник. Быстро сажусь за руль, прячась от ветра и холода. Прикуриваю сигарету, понимая, что дров я видимо не найду и баня мне в ближайшие дни не светит. Ну что же, обойдусь душевой. Только собираюсь тронуться с места, как в окно стучит Серега.

– Подвезти? – спрашиваю я, приоткрывая окно.

– Было бы не плохо, – отвечает он и тут же садится на пассажирское сидение. Не спрашивая, берет мои сигареты, прикуривает, закашливается, жалуется на их крепость. Он долго осматривает салон моего внедорожника, приборную панель.

– Хорошая тачка. Дорогая, наверное, честно на такую не заработаешь, – хмыкая, выдает он. Да, народ здесь такой, без городских манер и предрассудков. Всего пара часов езды, а жизнь совсем другая. Может действительно плюнуть на все, да остаться. Ходить с Серегой на охоту, летом на рыбалку и забыть большой город навсегда. По ходу нашего пути, узнаю у мужика, где можно приобрести сухие дрова, и он предлагает купить их у него.

Останавливаемся возле небольшого домика в центре поселка. Серега выходит из машины и ведет меня в сарай. Когда мы почти набираем нужное мне количество и договариваемся о цене, в сарай буквально влетает невысокая, полноватая женщина лет сорока и тут же накидывается на моего нового знакомого со словами, что он козел, все пропил и уже до дров добрался. А мне и смешно и неловко одновременно. Я словно в какой-то сериал про деревню попал. Женщина перестает кричать на мужика, переводит сердитый взгляд на меня.

– А ты кто такой?! – недовольно спрашивает она, скрещивая руки на груди. – Мужика моего спаиваешь?! – как бы весело мне не было за ними наблюдать, я не позволю ей так со мной разговаривать.

– На мужа кричать будешь. Я просто покупаю у твоего мужика дрова, остальное меня не интересует. Но вижу покупка отменяется, – отвечаю я, разворачиваюсь и выхожу из сарая, направляясь к своему внедорожнику. Но меня нагоняет Серега, окрикивает и все же вручает мешки с дровами, прося рассчитаться за них с его женой, говоря, что завтра привезет мне угля, если надо.

В сумерках, из-за метели видимость на дороге никакая. Еду очень медленно, даже не понимая, далеко ли мне еще до моего дома, как бы ни потеряться в этих закоулках. Ругаюсь на весь салон, когда замечаю так и стоящую на обочине темно-синюю «Хонду». Твою мать, кареглазая! Какого черта ты до сих пор здесь!?

Резко торможу, выхожу из машины, даже не застегиваю куртку, не обращая внимания на ветер и снег, бьющий мне в лицо. Заглядываю в салон машины и вижу, как девушка сидит на водительском сидении, обнимает руль, словно спит или находится в полном отчаянии.

Стучу в окно, вижу, как она пугается, подпрыгивая на месте, щурит глаза и выдыхает облегченно, когда понимает, что это я. Кареглазая снимает блокировку и немного приоткрывает дверь. А я вижу, что ее трясет от холода. Дурочка. Как она вообще оказалась в такой ситуации?!

– Значит, говоришь помощь уже близко, – иронично спрашиваю я, а самому хочется взять ее в охапку и отвезти домой, отогреть возле камина, напоить горячим чаем или кофе, чтобы не тряслась так сильно. – Ты что решила здесь замерзнуть?!

– Нет, так получилось… что я здесь никого не знаю… Я проездом здесь, – почти посиневшими губами, сообщает она. – Я звонила, но так и не дозвонилась домой, а потом связь пропала, а теперь и вовсе телефон сел, – в полном отчаянии сообщает она. – Если ваше предложение о помощи еще в силе, не могли бы вы мне помочь вызволить машину из заноса, а дальше я как-нибудь доберусь домой, ну или до ближайшей гостиницы. Если надо, я могу заплатить.

– Никуда ты отсюда не уедешь, дорога перекрыта, а гостиницы здесь нет, кареглазая. Ты мне лучше скажи, какого черта ты забыла в этой глуши в такую погоду?

– Я по работе здесь. Говорю же проездом! – уже более уверенно и даже раздраженно отвечает она. А кареглазая у нас еще и своенравна.

– Ясно. Закрывай машину, бери личные вещи, если есть и поехали, будет тебе бесплатная гостиница. А завтра решим, как твою машину вызволить. Сейчас вообще стемнеет и тогда видимость вообще пропадет.

– Вы же сказали, что здесь нет гостиниц.

– Нет. Ко мне поедем.

– Нет, извините. Спасибо, но я не могу! – она буквально шарахается от меня, вызывая мое удивление.

– Предпочитаешь замерзнуть здесь?

– Нет, дойду до ближайших домов, попрошусь на ночь.

– Значит стучаться к незнакомым людям и проситься на ночь ты не боишься, а от меня шарахаешься? – она не отвечает, сжимает губы, начиная трястись еще больше. Да она и до ближайшего дома не дойдет в таком состоянии. – Не бойся меня. Поехали пока не стемнело. Я тебя не обижу.

– Откуда я знаю, может вы маньяк, – упрямится она.

– Что так плохо выгляжу?

– А кто сказал, что маньяки плохо выглядят? Они наоборот вот такие внушительные и привлекательные, – вот мы и выяснили, что кареглазая не считает меня уродом, а шарахается, потому что боится незнакомцев. В любой другой ситуации я бы похвалил ее за это, но сейчас у меня нет времени доказывать, что я не обижу ее, а просто хочу помочь.

– Я точно не маньяк, скорее наоборот, – вытаскиваю из внутреннего кармана лицензию телохранителя, протягиваю ей.

–Откуда я знаю, может это подделка, – говорит она, с подозрением осматривая документ. А я начинаю злиться, она сейчас посинеет вся, но будет упрямиться!

– Так, мне все это надоело! Давай мы обсудим с тобой этот вопрос в месте, где тепло и уютно, – забираю у нее лицензию, надвигаюсь на нее, смотря, как она отступает.

– Не бойся кареглазая, я, правда, не сделаю тебе ничего плохого, просто не могу тебя здесь оставить замерзать. Ты мне еще спасибо скажешь, – настигаю ее, подхватываю, перекидываю на плечо, захлопываю ногой дверь ее машины и несу в свой внедорожник. Девушка визжит, требует, чтобы отпустил, бьет меня кулаками в спину, а мне все это кажется забавным. Я чувствую ее тело и нежный, еле уловимый ягодный аромат.

– Машину заблокируй, кареглазая, и прекрати меня бить, а то сама получишь по попе, – смеюсь сквозь ее возмущения и угрозы в мой адрес.

Глава 2

Сергей

Она хмурится, глубоко вдыхает, постоянно поправляет спутанные холодным ветром волосы, и иногда посматривает в мою сторону с опаской. Сам себя узнаю с трудом. Мне на дорогу надо смотреть, на которой и так видимость плохая, а я все время возвращаюсь к ней взглядом. Дышу украдкой, глубоко вдыхая исходящий от нее сладкий, ягодный запах, и моментально пьянею от него. Как мальчишка ей Богу! Я даже имени ее не знаю, а меня тянет к ней как маньяка. Что за черт со мной творится?! Никогда не был так сильно падок на женщин. Чтобы вот так, с первого взгляда хотелось узнать ее полностью. Мне всегда нужно было время, чтобы присмотреться, пообщаться и узнать лучше человека. А кареглазая словно околдовала меня одним своим взглядом.

Заезжаю во двор, паркую внедорожник, выхожу из машины и открываю двери для кареглазой, а она не решается выходить.

– Ты будешь в машине ночевать? – иронично спрашиваю я, протягивая ей руку, чтобы помочь выйти. А она глубоко вдыхает, будто собирается с силами, выходит из машины, игнорируя мою руку. Пропускаю ее вперед, указывая на крыльцо и входную дверь.

– Быстрее кареглазая, холодно, – поторапливаю ее, смотря, как она нерешительно оглядывается по сторонам, осматривая темный двор. А потом так мило вздергивает подбородок и гордо идет вперед. Открываю двери, слыша, как поскуливает Альф, и несется к нам. Кареглазая вскрикивает и отскакивает от меня. А я понять ничего не могу, но по инерции и старой профессиональной мышечной памяти, резко хватаю ее за плечи, отодвигаю ее себе за спину и хватаюсь за ствол, который всегда ношу с собой, тоже по привычке. Включаю свет, и не могу понять, что так сильно ее напугало.

– Кареглазая, ты что? – спрашиваю, поворачиваясь к ней. Хорошо хоть ствол не успел вытащить, а то напугал бы ее сильнее.

– Собака…, – выдыхает она, указывая на пса. – Он потерся об мою ногу, и я испугалась в темноте. Я просто не ожидала. Извините, – оправдывается она.

– А все от того, что ты слишком напряжена. И ищешь во всем подвох. Расслабься, мы не кусаемся, – усмехаюсь я. – Это Альф, – присаживаюсь, треплю пса за ухо, и ловлю красивую, мимолетную улыбку на ее губах, когда она смотрит на пса. – Проходи, располагайся. А я за дровами. Камин надо разжечь. Греть тебя будем, а то губы уже синие.

– А где у вас ванная? – тихо спрашивает она, отводя от меня глаза.

– По коридору направо, белая дверь, – отвечаю я, и кареглазая быстро убегает, скрываясь от меня в ванной.

– Дааа, сам в шоке, – усмехаюсь я псу, продолжая его гладить. – Красавица, да? – Альф соглашается со мной, виляя хвостом. Поднимаюсь, иду чистить камин. Дверь ванной открывается, и кареглазая довольно быстро из нее выходит, держа в руках белый, теплый комбинезон. На ней простые светло-голубые джинсы, соблазнительно обтягивающие ее бедра, и тонкая белая водолазка с серебреным рисунком на груди. Заставляю себя так явно не пялиться на ее фигуру, но ничего не могу с собой поделать. Она не худая, как сейчас, принято. Все при ней, округлые бедра, пышная грудь, круглолицая, такая, какая должна быть нормальная женщина с пышными формами, а не тонкая, костлявая анорексичка, как сейчас, модно. До которой боишься дотронуться, чтобы не сломалась. Кареглазая мнется на пороге, не решаясь проходить в комнату.

– Одежду можешь повесить в шкафу на входе и проходи, не стесняйся, – говорю я, буквально заставляя себя от нее отвернуться.

– А где у вас… туалет, – с запинкой спрашивает она. Ах, вот оно что.

– Напротив ванной, – отвечаю я. Закусываю губы, чтобы не засмеяться. Девушка не отвечает, быстро входит в туалет, так и не оставив свой комбинезон. Мы еще и стеснительные. Иду на кухню, кормлю пса, ставлю чайник и иду на улицу за дровами. Погода все хуже и хуже. Ветер ледяной, снег закручивает большими, белыми хлопьями и просвета не видно. Если так будет продолжаться, дороги не скоро откроют, и меня почему-то в данный момент это радует. Не потому ли, что кареглазая в твоем доме Серов? Усмехаюсь сам себе, набираю побольше дров, и спешу греть незнакомку.

Прохожу в гостиную, замечая девушку на диване с телефоном в руках. Вся натянутая, скованная, сидит, ровно держа спину, и не прекращает хмуриться.

– Не грусти кареглазая, сейчас камин разожгу, чаем горячим тебя напою и все будет хорошо, – подмигиваю ей, складывая дрова возле камина.

– Меня зовут Яна! – немного раздраженно заявляет она, слегка повышая тон.

– Красивое имя, кареглазая, тебе идет.

– Вы не могли бы не называть меня кареглазой, – просто требует она и мило морщит носик. – Мне не нравится такое обращение.

– А ты не могла бы мне не выкать?

– A вы не могли бы мне не тыкать?

– Ох, извините Яна, не знаю, как вас по отчеству, – отворачиваюсь от нее к камину, закладывая дрова.

– Хорошо, давай перейдем на ты. Но, пожалуйста, называй меня по имени, – уже более мягко просит она.

– Хорошо кареглазая, договорились, – смеюсь я, а Яна глубоко вдыхает. Разжигаю камин, оборачиваюсь, и вижу, как ее до сих пор трясет от холода. Беру с дивана плед, накидываю ей на плечи.

– Укутайся, и садись ближе к камину, сейчас принесу горячего чая, – совсем немного, как бы невзначай, сжимаю ее плечи, и понимаю, что не хочу ее отпускать. Хочу касаться ее еще. Просто касаться – не более, чтобы ощущать ее под своими пальцами. Но кареглазая быстро встает и садится в кресло ближе к камину.

– Спасибо, – благодарит меня, отворачивается и смотрит на огонь. Черт, Серов, соберись! Где твоя выдержка? Ты на маньяка становишься похож. Разворачиваюсь, быстро ухожу на кухню. Что я там хотел? Чай! Завариваю черный чай с бергамотом, обдумывая, чем накормить гостью. Готового у меня, как обычно, ничего нет. Повар с меня никакой. Нарезаю сыр, ветчину, хлеб. Достаю печенье, сахар, джем. Черт, а может она кофе хочет. Надо было, наверное, спросить. Ладно, кофе на ночь вреден, утром попьем. Ставлю все на поднос, прохожу в гостиную. Кареглазая будто не слышит меня, сжимает в руках телефон, смотрит на огонь и сильно волнуется. Кусает розовые губы, а я в очередной раз ловлю себя на мысли, что сам хочу немного прикусить ее губы, а потом втянуть и поласкать языком. У меня секса не было всего чуть больше недели, а я уже безумно голодный. Или все дело в ней? Сам не могу понять, нравится мне это все или нет, но со мной такое впервые. Я даже когда впервые увидел свою бывшую жену, ничего подобного не испытывал. Все как-то постепенно пришло. А здесь всего и сразу хочется.

– Что случилось? – спрашиваю я, ставя поднос на столик между кресел.

– Что? – растерянно спрашивает она, только сейчас меня замечая.

– Ты телефон в руках все время крутишь, и тебя явно что-то беспокоит, – поясняю я.

– Просто батарея села, а мне позвонить срочно нужно. У тебя есть зарядка? – показывает мне телефон.

– Ну, если срочно нужно предупредить близких, чтобы не волновались, звони с моего, – протягиваю ей свой телефон. – Хотя, здесь и раньше связь плохая была, а при такой погоде и вовсе нет. Советую сообщение написать, может, дойдет.

– Нет спасибо, – как-то резко и недоверчиво произносит она. – Я просто номера не помню, – спешит оправдаться, уже спокойнее отвечает она.

– Хорошо, – иду к полке возле телевизора, беру зарядное устройство. – Давай свой телефон кар…, – запинаюсь, вспоминая наш уговор. – Яна, – Она протягивает мне аппарат, и я нарочно прикасаюсь к ее пальчикам, а они просто ледяные. Качаю головой, ставлю ее телефон на зарядку. Сажусь напротив нее в кресло, двигаю чашку с еще горячим чаем. – Пей, грейся. Может коньячку в чай добавить? Так согреешься быстрее, да и для профилактики. Так и заболеть можно, – а кареглазая, опять кусает губы, не понимая, что дразнит меня этим.

– Можно – соглашается она. Достаю бутылку коньяка. Немного плескаю нам в чашки.

– Пей и ешь, не стесняйся.

– Спасибо, – вновь благодарит она, грея руки об чашку. И пальчики у нее такие маленькие, нежные, ухоженные. Не с метровым маникюром, как это сейчас модно, а аккуратные. Альф подходит к Яне, садится перед ней и заглядывает в рот, выпрашивает еду, когда я гаденыша только что накормил. Кареглазая улыбается щенку искренней, красивой улыбкой, берет кусочек ветчины и кормит его с рук.

– Ну все, он теперь от тебя не отстанет, – говорю я, коса посматривая на предателя пса. Меня он боится, а на нее как на родную смотрит. А потом и вовсе набирается наглости и ставит на нее лапы, прося еще. Я бы отругал его за попрошайничество, но Яна так мило ему улыбается, гладит его, что я не могу отвести от нее взгляд.

– Хороший он у тебя. Я тоже всегда хотела собаку с детства. Но у моей мамы была аллергия.

– Какие твои годы, еще заведешь себе собаку.

– А сколько по- твоему мне лет? – с интересом спрашивает она.

– Лет двадцать пять, не больше, – честно отвечаю я.

– Мне двадцать девять, почти тридцать. Но спасибо за комплимент.

– Это не комплимент, ты действительно выглядишь на двадцать пять, – кареглазая смущается, отводит от меня взгляд, продолжая кормить Альфа. – Лучше скажи мне, как так вышло, что ты застряла в этой глуши в такую погоду, – она перестает улыбаться, допивает чай, отставляя чашку.

– Сказала же, по работе, – намекает, что я лезу не в свое дело.

– Что за работа, если не секрет, – продолжаю настаивать я. Она долго молчит, словно обдумывает, стоит ли мне отвечать.

– Я журналистка из газеты. Здесь жила бабушка, ветеран войны, которую лишили всех льгот из-за какой-то ошибки чиновников. Я ездила к ней, хотела статью про нее написать, – так складно отвечает она. Врет и даже не запинается. Я ложь всегда за версту чувствую, никакая она не журналистка, а маленькая врушка. Киваю головой, делая вид, что поверил. Яна скидывает с себя плед, встает с кресла, снимает с зарядки свой телефон, ждет, когда он включится. Пальчик закусывает, волосы поправляет, проводя по ним рукой, а я представляю какие они мягкие, шелковистые, и как будут чувствоваться, если запустить в них руку.

– Действительно нет связи, – в каком-то отчаянии произносит она, и начинает строчить сообщение. Облокачивается на тумбу и немного выставляет округлую и аппетитную попку вперед. И тут во мне просыпается мужчина на примитивном уровне. Меня окатывает жаром внезапное желание, и вся кровь приливает в пах. Твою мать, кареглазая, что ты со мной сотворила всего за час нашего знакомства? Поднимаюсь с кресла, иду на кухню, снова ставлю чайник, чтобы заварить еще горячего чая. Глубоко вдыхаю, понимая, что это будет чертовски сложно находиться с этой женщиной в одной комнате и не иметь возможности касаться ее.

***

Просыпаюсь в шесть утра, что для меня не свойственно. Еще час ворочаюсь из стороны в сторону в надежде вновь заснуть, но все бесполезно. Поднимаюсь, иду в ванную, принимаю бодрящий душ. Обтираюсь полотенцем, осматриваю себя в зеркало, решая сегодня не бриться. Дверь в ванную резко распахивается, оборачиваюсь и вижу, как кареглазая на мгновение застывает, сжимая ручку двери. Я полностью обнаженный, сам теряюсь от неожиданности. Несколько секунд ступора, и я ловлю Яну за тем, что она откровенно рассматривает меня с ног до головы.

– Нравится? – спрашиваю я, усмехаюсь, видя, как она приходит в себя, краснеет, отводит взгляд от моего тела, быстро выходит, захлопывая за собой дверь.

– Извини! Я не знала, что ты в ванной! – кричит она мне через дверь. Накидываю полотенце на бедра, выхожу из ванны, видя, как девушка застыла в коридоре.

– Не извиняйся кареглазая, сам виноват. Не закрылся по привычке, – отвечаю я, видя, как она боится на меня посмотреть. И тут я сам не могу отвести от нее глаз. С утра она еще красивее, чем днем. Настоящая, естественная, со слегка припухшими от сна губами, которые мне кажутся такими мягкими, теплыми и вкусными. И у меня сводит скулы от желания их попробовать. Разворачиваюсь и быстро ухожу в комнату одеваться. Злюсь на себя. Как подросток какой-то, у которого женщин не было, а теперь его оставили наедине с красивой девушкой, и он не может устоять, постоянно пуская на нее слюни.

Быстро натягиваю черные джинсы и свитер, взъерошиваю еще влажные волосы руками и выхожу на кухню. В доме немного прохладно после холодной ветреной ночи. Яна сидит на диване, вновь кутаясь в плед.

– И как тебе спалось на этом диване? – спрашиваю я, недовольно смотря на девушку. Я вчера потратил почти час, уговаривая ее спать на моей большой, удобной кровати, но она упорно упрямилась и осталась на диване.

– Спасибо, хорошо, – вежливо отвечает она, смотря в окно. – Метель закончилась, ветра нет. Как ты думаешь, дороги уже открыли? – спрашивает она.

– Вряд ли, снегу намело почти по пояс, я вообще сомневаюсь, сможем ли мы сегодня твою машину вытащить из заноса. Если только ближе к вечеру, конечно если в этом поселке вообще чистят дороги от снега.

– Ты что неместный? – удивительно спрашивает она, наконец-то поворачиваясь в мою сторону.

– Нет, пока нет. Я этот дом неделю назад купил, приехал отдохнуть, – поясняю я, на что кареглазая просто кивает в ответ, переключая внимание на щенка, который видимо, спал у нее в ногах, а теперь наслаждается ее поглаживанием. Иду на кухню, заправляю кофеварку, открываю холодильник, обдумывая, что приготовить на завтрак, не могу же я второй день кормить кареглазую бутербродами, да она и не ела толком ничего вчера.

– Ты что больше любишь, простую яичницу или омлет?! – кричу кареглазой из кухни. Слышу ее приближающиеся шаги и вот она на пороге, облокачивается об дверной проем и вновь кидает в плен своих красивых, карих глаз.

– Омлет. Позволь я сама приготовлю. А то мне как-то неудобно стеснять тебя, ты еще и готовишь для меня.

– Хорошо готовь! – жестом руки предлагаю ей пройти на кухню. – И ты меня не стесняешь. Просто готовлю я, если честно не очень, боюсь тебя отравить кареглазая, – последнее слово вырывается, само собой. Я помню наш уговор не называть ее так. Но черт, в моих мыслях она именно кареглазая, а еще милая, нежная и красивая, и еще кучу эпитетов, которые ей подходят. – Холодильник и плита в твоем распоряжении. А я тогда пойду, камин растоплю, прохладно что-то.

Яна неплохо готовит, ни то, что не плохо, а просто прекрасно! Тем самым добавляя себе еще один плюс в моем большом списке ее положительных качеств. После обеда, своим просящим и отчаянным взглядом, она все же уговаривает меня выбраться из дома и просто доказать ей, что дороги действительно закрыты и выехать отсюда она сможет в лучшем случае завтра. Но мы, не без помощи моего нового знакомого, смогли вызволить ее машину из снежного плена и привезти ее ко мне во двор. Серега услужливо, естественно не бесплатно, привозит мне еще дров и угля, как и обещал вчера. Он долго осматривает Яну и говорит, что мне повезло с женой, красивая она у меня. А я почему-то не хочу ему разъяснять, кто она на самом деле. И мне безумно нравится, как звучит его выражение: «Красивая она у тебя» У меня.… Хотел бы я рядом с собой такую женщину? Хотел бы, чтобы она была моей? Бесспорно, да! И плевать на все! На принципы мои гребаные не подпускать к себе никого ближе постели и примитивного секса! Устал быть один!

Яна вызывается готовить нам ужин, а я, наконец, иду топить мою новенькую баньку. Давно я не был в хорошей бане, тем более своей. Альф счастливо носится по двору, ныряя в огромные сугробы, буквально проваливаясь в них, выныривает и прыгает заново. Я топлю баню, а красивая, соблазнительная женщина на моей кухне готовит ужин. И все это на свежем воздухе, вдали от городской суеты. Что может быть лучше?! Ничего! Еще бы эта женщина была моей! И я бы, наверное, чувствовал полное удовлетворение от жизни. Вот такие, немного бредовые и нереальные мысли посещали меня пока я занимался баней. Старею наверно. Самому смешно от того, что творится у меня в голове. Ведь за последние годы, я привык жить в сумасшедшем ритме. Работа, должность, обязанности, график. Секс по расписанию – со Стеллой или, когда надо выпустить пар и сделать это пожестче- с Марией. Виски или коньяк по вечерам, когда становится тоскливо. А сейчас все иначе. Тихо, размеренно, спокойно. Да еще от случайной незнакомки накрывает нереальными ощущениями. И мне все это чертовски нравится. Может в этом и есть смысл жизни? Не гнаться за городской суетой, не жить в ритме опасности и адреналина, когда жизнь объекта превыше собственной, и ты обязан ей пожертвовать, только потому, что это твоя работа. А сейчас хочется пожить для себя, защищать только самых дорогих тебе людей, за которых не жалко и жизнь отдать, не потому что это твоя профессия.

Прохожу в дом и застаю Яну за тем, что она нервно пытается оттереть от своих джинс и кофты какие-то пятна.

– Что случилось? – Спрашиваю я ее, видя, как она вздрагивает от неожиданности.

– Я безрукая, соус разлила. Черт, – ругается, злится, хмурится и все равно остается красивой. Ей любая эмоция идет, кажется, ее ничего не может испортить. – Теперь буду в пятнах ходить.

– Зачем? Стиральная машина в ванной. До завтра все высохнет.

– У меня нет запасной одежды. Я здесь планировала задержаться на несколько часов, – говорит она, недовольно швыряя бумажное полотенце в мусорное ведро.

– Не вижу проблемы. Сейчас сходишь в баню, одежду постираешь, а я тебе дам большой, теплый банный халат. Правда он мужской и будет тебе велик, но думаю в этом нет ничего страшного.

– Нет, я лучше душ приму, если можно. А ты иди в баню, а потом мы поужинаем, – как-то недоверчиво произносит она, отворачиваясь от меня, замечая, как я скольжу взглядом по ее телу. Понимаю, что веду себя как маньяк, но ничего не могу с собой поделать, меня, словно магнитом к ней тянет.

– Не любишь баню?

– Нет, люблю, но… в общем я не пойду. Я, в конце концов, не в гости к тебе приехала, – как-то нервно выдает она и быстро покидает кухню. Заметила мои взгляды. Испугалась? Я сам боюсь своих желаний! И того, что впервые не могу держать себя отстраненно. Тянет к ней безумно. Хочется все время смотреть на нее, изучать каждую черточку на лице, прикасаться к ней, хоть по рукам себя бей. И это, естественно, заметно. Или она столь проницательна и читает меня без труда. Прохожу в гостиную и вижу, как Яна в очередной раз пытается поймать связь и куда-то дозвониться.

– Ян, иди в баню, – сам смеюсь от двусмысленности своей фразы. – Что, я только для себя натопил что ли? А потом и поужинаем. Вкусно пахнет. Что ты приготовила?

– Мясо с овощами. Спасибо, но я в душ. У меня что-то горло немного с утра болит. Иди, а я на стол накрою, – все еще сопротивляется она.

– Тем более! Попаришься, и все как рукой снимет. Не пойдешь добровольно, закину на плечо, унесу и сам пропарю тебя, – наигранно – угрожающе говорю я.

– Нет! – вскрикивает она, немного отступая назад, понимая, что я не шучу. Пытается быть серьезной, но вижу, как она закусывает губы, пытаясь сдержать улыбку. Все! Это моя победа. Она сдалась. Иду к ней медленно, загоняя в угол, отрезая пути к отступлению. Кареглазая дергается вперед, в наивной надежде ускользнуть от меня. Но я быстрее. Хватаю ее за талию, сжимаю, тяну на себя. Рывок, не даю ей опомниться, закидываю на плечо и несу в баню. Девушка брыкается, снова бьет меня ладошками по спине.

– Сергей! Ты неандерталец! – кричит она. Но ее возмущения наигранны. Кареглазая смеется. – Отпусти меня немедленно! Я тяжелая.

– Ты легкая. И прекрати меня бить, – размахиваюсь и слегка шлепаю ее по попе. Я не знаю, почему я позволил себе такую вольность к девушке, мне все с ней кажется естественным, будто она уже давно моя. Яна прекращает смеяться, напрягается. Черт, вот зачем я это сделал?! Заношу ее в баню и ставлю на пол.

– Извини. Я сейчас принесу тебе полотенце и халат. Все оставлю здесь. Иди в парную, – кареглазая просто кивает, опять отводит взгляд и ждет, когда я уйду.

Парится она недолго, быстро возвращается. А я стараюсь не смотреть на нее в одном моем халате. Беру свои вещи и, буквально, сбегаю в баню. По возвращению застаю Яну в гостиной, подкидывающую поленья в камин, чтобы он не потух, замечая при этом импровизированный накрытый журнальный столик. Скидываю куртку, остаюсь в простой белой футболке и серых спортивных штанах. Сажусь в кресло, осматриваю стол. Мясо с овощами, легкий салатик, хлеб, горячий чай, пахнущий травами.

– Я травы нашла, подумала, что неплохо чай с ними заварить после бани. Я надеюсь, ты не против? – оправдывается она, садясь в соседнее кресло.

– Нет, конечно. Я для этого их и купил. Ты умница.

– Давай есть, – отвечает она, принимаясь за еду. Я ем, хвалю ее еду. Веду непринужденный разговор, чтобы скрасить неловкое молчание. Разговор ни о чем. О бане, здешней природе, о том, что приехал сюда отдохнуть и подумываю остаться навсегда. Она с интересом расспрашивает о моей работе. Запомнила, что людей охраняю. Говорит, что я видимо бесстрашный, раз выбрал такую опасную профессию.

– А как к этому относится твоя… жена или девушка, – в какой-то момент интересуется она.

– Никак. Нет у меня ни жены, ни девушки. Не делай такой удивленный и недоверчивый взгляд. Я был женат. Развелся шесть лет назад, – видно, что она хочет спросить что-то еще, но сжимает губы, просто кивает. Альф, как всегда, выпрашивает у нее еду, и Яна его балует, переключая внимание на собаку. Они прям сдружились за это время. А я беру чашку чая, откидываюсь в кресле и просто наблюдаю за кареглазой. Нет, я не просто наблюдаю, я трогаю ее взглядом. Такая теплая, мягкая, домашняя. Ее волосы, еще немного влажные, мелкими локонами спускаются ей на плечи. Щеки немного раскраснелись и ни грамма косметики, а все равно красавица. Нежно улыбается Альфу, ласкает его, а мне хочется быть на месте этого пса, почувствовать ее нежные пальчики на себе. Она вроде после бани, а я все равно ощущаю ее слегка сладковатый запах малины. Такая ухоженная, теплая, милая девочка-лапочка. Прикрываю на мгновение глаза, и отчетливо представляю, как зарываюсь в ее шелковистые волосы, глубоко вдыхаю ее запах, целую губы, ощущая их вкус. Рукой по телу веду, скидывая с нее халат, и ласкаю ее. Долго, мучительно наслаждаясь ею, растворяюсь в ее запахе и тону в ее глазах. А потом и вовсе откровенные картинки в голову лезут: она подо мной протяжно стонет, запрокидывает голову и закатывает глаза. И меня от одних лишь мыслей простреливает возбуждение. Твою мать! Серов соберись! Она что-то псу говорит, а я смотрю на ее губы и подмечаю в ней привычку, всегда немного прикусывать нижнюю губу, даже сама этого не замечает, а меня этот жест с ума сводит. Она такая женственная, настоящая. Без жеманства и наигранности в поведении. Мягкая, домашняя, но в то же время чертовски сексуальная, со своим шармом и очарованием. И меня к ней тянет непреодолимо. Сижу и спорю с самим собой, не понимая, почему не могу подойти к ней, прикоснуться, сказать, как тянет к ней. Привык за эти годы общаться со шлюхами, которых не нужно добиваться, завоевывать. Просто приходишь и берешь, что тебе надо. А с ней так не получится и мне кажется, что я уже разучился завоевывать женщин, флиртовать, делать намеки и говорить приятные, не пошлые комплименты. Раньше как-то все естественно и быстро получалось, а потом вдруг не нужно стало…

Помогаю кареглазой убрать со стола и помыть посуду. Мы делаем все молча, без слов понимая друг друга. Словно вместе делали все эти бытовые вещи сотни раз.

– Наверное, пора спать. Я надеюсь завтра с утра откроют дороги. Я хотела бы встать пораньше, – говорит она. Спешит покинуть меня, скрыться в большом городе и навсегда потеряться в городской суете. А мне вдруг хочется, чтобы эта непогода затянулась надолго, чтобы она еще со мной побыла. Узнать ее получше.

– Если устала, конечно, ложись. Только сегодня будешь спать в комнате. Отказов не принимаю. Я спать не хочу, посижу еще здесь, курить буду выходить. В общем, мешать тебе буду, – видимо сегодня я более убедительный или, наверное, говорю тоном, не терпящим отказов, но Яна кивает, и быстро идет в спальню. Выхожу на крыльцо покурить, даже не надев куртки. Мне остыть надо. Умерить свое желание, кровь остудить. А то от осознания, что она будет спать в моей кровати, у меня крышу сносит. Затягиваюсь несколько раз глубокими затяжками, вспоминаю, что не дал ей чистое белье. Тушу окурок в пепельнице, спешу в дом, пока кареглазая не уснула. В доме полная тишина. Альф спит в кресле, где сидела Яна. Иду в комнату, хочу постучаться, но дверь резко распахивается и Яна буквально врезается в мою грудь. Ловлю ее за талию, чтобы она не упала. В комнате темно, в коридоре тоже, только тусклый свет с гостиной. А у меня яркие вспышки перед глазами, которые слепят меня от близости с ней. В этот момент я понял, что, пропал. Все! Меня больше нет. Я весь в ней! А она часть меня. Очень значимая часть, без которой я больше не могу существовать. И ровно с этой минуты начинается наша история.

Мы застываем, замираем, боясь пошевелиться и спугнуть момент. И если со мной все понятно, то кареглазая меня удивляет. Я стискиваю ее талию, тяну ближе к себе, чтобы чувствовать ее всем телом и дышать ее сладким ароматом, а она не сопротивляется, поддается и даже льнет ко мне. И я понимаю, что наше влечение взаимно. Это моя женщина. Вот так просто за сутки, я понял, что она моя! Скажите так не бывает? Плевать я хотел на ваше мнение. Главное, что я это чувствую.

А чувствую я много чего, целый спектр эмоций, и они смешиваются, создавая взрывной коктейль. Легонько подталкиваю ее к ближайшей стене, прижимая кареглазую, ощущая ее тело и то, как сильно стучит ее сердце. Наклоняюсь к ее лицу, чувствую, как горячее дыхание опаляет мое лицо. Невесомо веду носом по щеке, глубоко вдыхая запах ее кожи. Веду ниже, к шее и обнаженному плечу. Я еще ничего с ней не делаю, просто прижимаю ее к себе, слегка лаская ее кожу губами, а она уже вся дрожит. Веду кончиками пальцев по ее щекам, наконец, ощущая ее мягкую, нежную кожу. И уже ничего не соображаю. Ее близость, тепло и запах кружат мне голову и затмевают разум. Аккуратно обхватываю ее подбородок и впиваюсь в ее губы со стоном от сладкого вкуса. Яна поначалу не отвечает мне, но и не сопротивляется. Губки приоткрывает, позволяя откровенно ее целовать. Ласкать языком губы, всасывать, и хмелеть сильнее от ее вкуса, ощущая туман в голове. Так проходит несколько секунд, и кареглазая отвечает мне, ахает, немного постанывает, накрывает руками мою грудь, собирает футболку в кулаки и тянет на себя сильнее. Сама сплетает наши языки со всей страстью. Да, она такая, как я и представлял! Живая, настоящая. Тихая и спокойная снаружи и страстная, и горячая внутри.

А в следующее мгновение, она разжимает руки на моей груди и отталкивает меня, разрывая наш сладкий поцелуй. Поддаюсь ей, отшатываюсь назад. Хотя ни хрена не понимаю, зачем мы останавливаемся. Дышу глубоко, руки в кулаки сжимаю, пытаясь хоть немного прийти в себя. А она поправляет халат на плече и быстро отворачивается от меня. Подходит к окну, сжимает руками подоконник, словно только что осознала произошедшее.

– Извини. Сам не знаю, что на меня нашло, – говорю я, и голос свой хриплый не узнаю. Во мне с этим поцелуем весь мир перевернулся.

– Не извиняйся, – тихо, почти дрожащим шепотом говорит она. – Я же отвечала тебе. Но… этого не должно было произойти, – а я понять не могу, почему не должно? – Оставь, пожалуйста, меня одну, – просит она, а я сжимаю челюсть, чтобы не сказать лишнего. Разворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь. И прямиком иду на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и рассеять этот дурман. А сам ощущаю на губах ее вкус, чувствую ее запах на себе, и это кажется таким естественным и правильным. А потом я окончательно схожу с ума. Возвращаюсь к ней, видя, как она до сих пор стоит у окна и обнимает себя руками. Подхожу вплотную и прижимаюсь к ее напряженной спине. Волосы, длинные, шелковистые отодвигаю в сторону, шею лихорадочно целую, словно обезумел.

– Не надо… пожалуйста…, – отчаянно просит она, а сама льнет ко мне, голову запрокидывает, открывая больший доступ, противореча своим словам. И я наглею, руками веду по ее телу, поглаживаю животик, продолжая наслаждаться вкусом ее кожи.

– Остановись, – со стоном наслаждения тянет она, а сама ищет мои губы.

– Останови меня, кареглазая. Я сам не могу.

Глава 3

Вы помните? Правда, помните?..-

в тот вечер была зима…

И двое в уютной комнате

друг другом сошли с ума…

Вы помните? – Было холодно…

И вьюга весь день мела…

И – мелом снега над городом.

И брошены все дела…

Вы помните? – Было пасмурно.

И флигели все в снегах.

И брызги из-под шампанского

дрожали на их губах…

Кружились снежинки стужами.

Шептала метель: "усни…"

И белые тучи вьюжили

волшебною кистью сны…

Вы слышали? Правда, слышали? -

протяжный и тихий стон…

И ангел парил над крышею,

пургу прогоняя вон.

Взвивались клубы изящные…

Дыханье тепло несет…

И пальцев следы скользящие… -

И можно сегодня Всё!..

..А руки хотели нежные

ладони на плечи класть…

И падали хлопья снежные.

И таяла…тлела страсть…

Вы помните их касания?..

Зажмурила глаз луна…

Вы помните их названия?

Вы помните их имена?..

.. И в тесной, уютной комнате

разбились осколки снов!..

Вы помните?

Да, вы – помните…

В ту ночь родилась Любовь…

(Алена Васильченко)

Сергей

Она дрожит в моих руках. Бессвязно шепчет, что мы не должны, нам нельзя, но я как помешанный слушаю только ее тело, которое говорит мне совсем иные слова. Разворачиваю ее лицом к себе, прижимаю к подоконнику, не давая возможности оттолкнуть, и впиваюсь в ее губы. Целую, чувствуя отдачу, страсть, будто в ней копилось это все годами и только сейчас вырвалось наружу. Я чувствую, как ее срывает, словно рвется что-то внутри окончательно и назад дороги нет. И ликую от этого. Понимаю, что мы знаем друг друга каких-то пару дней, а точнее, ничего не знаем. Но нашим телам на это плевать. Именно сейчас, мы изучаем и познаем друг друга. Вот так, без слов. Поцелуями и дрожью во всем теле, глубоким дыханием и нетерпеливыми стонами.

Вот так моя хорошая, молчи, пока не нужно слов, просто чувствуй меня. Ласкаю ее губы, всасываю, играя с языком, и нахожусь в полной эйфории от того, что она отвечает. Обхватывает мою шею, зарывается в волосы на затылке, легонько царапая ногтями. Тяну завязки ее халата, распахиваю его, и разочаровываюсь от того, что не вижу ее тела в полумраке, только силуэт. Накрываю рукой ее пышную, налитую грудь и сам издаю хриплый стон ей в губы от нахлынувших ощущений. Перекатываю между пальцев острые сосочки, и умираю от желания попробовать их на вкус, втянуть в рот, посасывать и слышать, как ей хорошо. Впервые за несколько лет хочу кому-то что-то отдавать, не думая о себе, не заботясь о своем удовольствии. Просто хочу, чтобы ей было хорошо со мной, так же, как и мне с ней. Хочу доставить ей море удовольствия и наслаждаться ее реакцией. Бессвязно целую ее щеки, губы, скулы, подбородок, мысленно приказывая себе притормозить и делать все медленно. Мы никуда не торопимся, у нас вся ночь впереди, и я хочу познать и изучить ее всю. Опускаюсь ниже, веду кончиком языка по шее, продолжая ласкать и немного сжимать ее твердые возбужденные соски. Яна такая отзывчивая, содрогается, и тихо, нежно, протяжно стонет от каждого моего прикосновения. Тянет меня за волосы, немного отстраняет, а я боюсь, что придет в себя и остановит меня. Нет, кареглазая, я сдохну на этом месте, если ты меня оттолкнешь. Прости, не могу тебе это позволить. Веду рукой по ее животу и врываюсь в ее трусики, тут же накрывая горячую плоть, получая в ответ протяжный стон и дрожь по всему телу. Боже, какая она чувствительная, это не женщина. Это просто подарок судьбы.

Поглаживаю ее складочки, раскрываю их, чувствую какая она влажная. Слегка задеваю клитор и схожу с ума от ее стона. Вновь впиваюсь в ее губы, слизывая ее стоны, невесомо лаская клитор, который начинает пульсировать под моими пальцами. Другой рукой скидываю халат с ее плеч, оставляя в одних маленьких трусиках. Неохотно отнимаю руку от ее горячего местечка, подталкиваю к кровати, подхватываю за талию и опускаю на кровать. Щелкаю светильник, осматриваю ее красивое тело, и схожу с ума от этой нереальной красоты.

– Выключи свет, – тихо просит она, прикрывает глаза, сжимает ноги.

– Нет, ты прекрасна. Хочу тебя видеть, – подхожу к столу, быстро достаю из ящика портмоне, в котором, слава Богу, есть презерватив. Черт, одного мало. Я хочу ее много раз. Разворачиваюсь к кровати, осматриваю ее, получая моральное наслаждение. Она немного запрокинула голову, ее волосы растрепаны на подушке, глаза закрыты, но длинные реснички подрагивают. Ее пышная грудь вздымается от глубокого дыхания, а ноги сжаты от возбуждения. Я не касаюсь ее, а она по-прежнему дрожит. И это так нереально красиво. Никогда не любил худышек, а у кареглазой все на месте, даже маленький животик, который я хочу поцеловать. Я бы еще долго визуально наслаждался ее телом, если бы сам не сгорал от желания. Снимаю футболку, отшвыриваю ее в сторону и накрываю собой ее тело.

– Открой глаза, кареглазая. Смотри на меня, – шепчу ей в губы, зарываясь в ее шелковистые волосы. Яна распахивает глазки, а меня засасывает их глубиной и проницательностью. Она ведет пальцами по моей шее, гладит плечи, спину, слегка царапая ее ногтями, а во мне что-то переворачивается от каждого ее прикосновения. Кареглазая сама не выдерживает, впивается в мои губы требовательным поцелуем. Ласкает мои губы, сплетает наши языки, пока я не беру инициативу в свои руки, не позволяя ей больше вести. Подхватываю ее ногу, закидываю себе на бедро, чтобы чувствовать ее сильнее. Кожа к коже. Ощущать, как ее сосочки трутся об мою грудь, как дрожит вся от желания. Как сжимает мои плечи до сладкой боли, а потом нежно хаотично глади спину. Будто в ее жизни очень давно не было близости. Она невероятно чувствительна и восприимчива. Кажется, сейчас коснусь ее между ножек, и она кончит мгновенно. Никогда не видел настолько отзывчивой девочки. Она словно растворяется во мне. Боюсь представить какая она в момент оргазма. Вся моя жизнь до нее летит в пропасть и не имеет никакого значения. Кажется, я и жил до этого, только ради этой случайной встречи. Хочу ее как обезумевший. Член болезненно дергается раз за разом, но я держусь, пытаясь делать все медленно, продлевая нашу агонию.

– Яна, – шепчу ей в губы, немного прикусывая их, как мечтал. – Ты…

– Молчи, – надрывно просит она, перебивая меня. – Не надо слов, просто займись со мной сексом. Я так хочу тебя, что мне уже больно, – говорит, задыхаясь, потому что я не даю ей дышать, забирая в поцелуе ее кислород. Веду руками по изгибам, трогаю, лаская каждый участок ее тела, ощущая, как она сама закидывает на меня вторую ногу, оплетая мой торс. Прижимается промокшими трусиками к моему уже каменному члену, вынуждая меня рычать ей в губы. Возбуждение окатывает волнами жара, одна круче другой. Голова идет кругом, и шум в ушах нарастает из-за бурлящей крови, которая несется по венам на немыслимой скорости.

Спускаюсь дорожкой поцелуев к ее груди, припадаю к набухшим соскам, которые требуют моей ласки. Медленно и нежно обвожу кончиком языка ее твердые вершинки, всасываю по очереди, свожу налитые груди вместе, легонько кусаю, зализывая укусы. Она стонет, выгибается навстречу моим ласкам, то замирает, то начинает извиваться.

– О Боже, Сергеееей, – так сладко тянет мое имя, начиная бесстыдно поддаваться бедрами к моему паху, трется об меня, вынуждая меня просто звереть от возбуждения.

– Тихо моя маленькая. Что ты делаешь? – шепчу ей в грудь, продолжая ее целовать, сильно сжимаю ее бедра, вынуждая остановиться, иначе я кончу только от этих движений через мешающую нам ткань. – Не торопись, иначе я просто грубо тебя трахну, а я заласкать и зацеловать тебя всю хочу.

– Нет… потом… – почти хнычет она. – Я хочу тебя внутри себя. Прямо сейчас… иначе я умру! – просит она. Нет, требует. А разве я могу ей сопротивляться. Нет, только не сейчас, когда сам на пределе. Цепляю ее трусики, быстро стягиваю их. Немного приподнимаюсь, стягивая с себя штаны вместе с боксерами, освобождая нас от ненужной сейчас одежды. Так хочу ее без презерватива, чтобы чувствовать до конца.

– Ты предохраняешься? – спрашиваю я, сильнее разводя ее ноги.

– Нет, – отвечает она. Беру с тумбы презерватив, быстро разрываю упаковку, раскатываю его по члену. Наклоняюсь, целую ее животик, лаская языком, снова поднимаюсь, подхватываю ее бедра, чуть приподнимаю, упираюсь головкой во влажные, блестящие складочки, и медленно, сантиметр за сантиметром вхожу в нее. Яна ахает, кусает губы и стискивает покрывало. Начинаю двигаться очень медленно, а у самого темнеет в глазах от нереального удовольствия находиться внутри нее. Поглаживаю ее бедро, веду рукой по животу, гладкому лобку, ниже, к набухшему клитору, ласкаю его круговыми движениями, смотря, как двигаюсь в ней, ловя ее стоны удовольствия. Ощущаю, как с каждым моим движением ее мышцы сжимают меня все сильнее и сильнее. Яна то поднимает голову и смотрит на меня затуманенным взглядом, то запрокидывает и протяжно стонет, продолжая сжимать покрывало. И она прекрасна, нереально красива в этот момент. Ее грудь колышется от частого дыхания и моих неспешных толчков, а волосы разметались на подушке. Одно грубое движение, и я замираю глубоко внутри нее, но продолжаю ласкать клитор, медленно, круговыми движениями. Хочу ее оргазм, хочу смотреть и чувствовать ее в этот момент. Тугие мышцы начинают сжиматься в спазмах удовольствия. Так хочется кончить вмести с ней, но нет, я хочу продлить нашу ночь до утра.

– Боже, как хорошо! – уже громко стонет она. – Пожалуйста, двигайся, – так жалобно, на грани оргазма просит она. Сильнее сжимаю ее бедра, чтобы она не ускользнула от меня. Полностью выхожу из нее, резко толкаюсь вперед, и Яна кончает, до боли сжимая мой член. Замирает в немом крике, а потом громко стонет, наполняя комнату своим сладким голосом. Наклоняюсь к ней, ловлю губами ее стоны. Целую жадно, требовательно, забирая ее удовольствие себе, боюсь в ней пошевелиться, иначе кончу мгновенно. Эйфория накатывает, когда кареглазая сама подается попкой ко мне, вынуждая начать движение. И я двигаюсь. Сначала медленно и размеренно, наслаждаясь спазмами еще не отпустившего ее оргазма. Она обхватывает мою шею, тянет на себя, сама целует мои губы, продолжая стонать от каждого моего движения. Я стараюсь не сорваться, быть нежным, хотя сейчас хочется сделать это быстро и жестко.

– Сергееей, – произносит мое имя, как никто и никогда не произносил. – Не останавливайся, сильнеееее, – последнее слово произносит вскрикивая, потому что я теряю контроль и проникаю в нее глубже, почти до конца. Все, меня больше нет. Есть только одно сплошное удовольствие, в котором я плыву, не соблюдая границ. Все размыто. Отрываюсь от ее сладких губ, подхватываю ее дрожащие ножки, закидываю себе на плечи, меняя угол проникновения на максимально глубокий. Замираю, чтобы поцеловать ее ногу на моем плече и сорваться в бешеный темп. Веду пальцами по ее припухлым губам, погружаю палец ей в рот, который она тут же всасывает, обводя кончиком языка. Яна распахивает глаза и смотрит на меня с таким вожделением и похотью, что я схожу с ума. Глубоко внутри, в этой с виду скромной и неопытной женщине, таится такая необузданная страсть, которую нужно просто разбудить и поднять на пик ее сексуальности. Она прикусывает мой палец, и я почти рычу ей в ответ, убираю его, обхватываю ее ноги у меня на плечах, и погружаюсь в нее резкими и быстрыми толчками, чувствуя момент невозврата, ту точку, когда собственный оргазм уже невозможно остановить.

– Давай моя маленькая… кончай со мной…, – задыхаюсь, чувствуя, как тело начинает покалывать и экстаз зарождается где-то внизу живота, разливаясь по всему телу. И она чувствует это, ее ноги дрожат в моих руках, ее лоно сжимает меня, а мое имя, слетающее криком с ее губ, наполняет комнату. Я кончаю почти одновременно с ней, и кажется, что на мгновение теряю сознание от мощной, острой вспышки наслаждения, не веря самому себе, что так бывает. Запредельно, нереально хорошо. И это все она. Моя случайная, кареглазая красавица, которая свела меня с ума и подсадила на себя за такой короткий срок. Словно я всю жизнь ждал только ее, и наконец, нашел.

Яна тяжело дышит, продолжая тихо постанывать и содрогаться от судорог острого оргазма. А я ласкаю губами ее ножки, и наблюдаю за ней затуманенным взглядом. Она вся мокрая, с прилипшими к лицу волосами. Глаза закрыты, длинные ресницы подрагивают, грудь колышется, соски, до сих пор набухшие словно, просят их еще поласкать. Что я и делаю. Аккуратно снимаю ее ножки с себя, наклоняюсь к ней нависая, упираюсь одной рукой об кровать. Втягиваю в рот сосок, и долго посасываю его, прикусывая немного. Проделываю то же самое с другой грудью, поднимаюсь выше, убираю волосы с ее лица. Долго смотрю на ее искусанные, красные губы, изучаю черты милого, красивого лица, веду носом по щеке, вдыхая ее сладкий, терпкий ягодный запах, смешанный с ароматом нашего секса. Она распахивает глаза, смотрит на меня, немного смущаясь, будто только сейчас осознала, что произошло.

– Привет кареглазая, как ты? – улыбаюсь ей, получая в ответ ее красивую улыбку.

– Разве так бывает? – тихо спрашивает она, и я понимаю, о чем она. Я сам недавно задавался этим вопросом.

– Я сам не верил, кареглазая. А сейчас знаю, что бывает, – нежно целую ее истерзанные губки. Отстраняюсь, медленно выхожу из нее, слыша, как тихо она постанывает. Снимаю презерватив, завязываю его в узел, отшвыриваю на пол, не желая покидать мою красавицу. Яна вскрикивает от неожиданности, а потом смеется, когда я подхватываю ее за талию, переворачиваю и укладываю себе на грудь. Она на мгновение напрягается, глубоко вдыхает и полностью расслабляется на мне. Дышит мне в грудь, опаляя своим горячим дыханием, поглаживает нежными пальчиками мои плечи. А я зарываюсь в ее волосы, перебираю ее пряди, играя с ними пальцами.

– Малышка? – веду рукой по ее позвоночнику.

– Эмм, – бессвязно отзывается она, покрываясь мурашками от моих ласк.

– Кто тебя ждет в городе?

– Никто. Никто меня там не ждет, – тихо, почти шепотом отвечает она, ласково покрывая поцелуями мою грудь. И мне так хорошо и комфортно с ней. Наслаждаюсь нашей ночью, и словно безнадежный романтик уже строю планы на завтра.

– Тогда останься здесь со мной еще на пару дней. А потом вместе рванем в город. Хочу знать о тебе все и показать свою жизнь. Ты не думай, это для меня был не просто секс, это нечто большее, то, что хочу продлить на…

– Сергей, – перебивает она меня, поднимая голову, снова погружая в омут своих пронзительных, карих глаз. – Давай просто помолчим сейчас. Хочу просто послушать твое дыхание и стук твоего сердца, – целует меня в губы, хочет лечь назад, но я не пускаю, обхватываю ее подбородок, тяну к себе.

– Хорошо, завтра поговорим, – шепчу ей в губы, и опять целую, зарываясь в волосы, а в голове крутится только одна сумасшедшая мысль. Никогда не думал, что это вновь со мной случится, но, похоже, я безнадежно влип. Не нужно изучать и общаться с человеком годами, чтобы понятью, что он твой. Она моя. Моя случайная, неожиданная женщина. Я понял это по ее взгляду, по запаху, голосу и стону. По красивой, мягкой улыбке и звонкому смеху. По нежным пальчикам и нереальном удовольствии, которое она мне доставляет. С первого взгляда понял, что она моя. Я тоже всегда думал, что так не бывает. Но вот она, рядом со мной. Случайная незнакомка, которая своими вкусными губами, жаркими поцелуями и теплом прекрасного тела, говорит мне об обратном.

***

Всю оставшуюся ночь мне снились ее глаза, в которых проносилась вся моя никчемная жизнь, только в этих глазах я видел смысл. Перед тем как заснуть, я строил много планов на следующий день. Разбудить нежным поцелуем кареглазую, отнести ее в душ, намывать ее тело, ласкать и брать, прижимая к стене. А после вместе завтракать и задать ей кучу вопросов. Да что там день. Я жизнь рядом с ней строил. Много чего в мои планы входило. Но только не то, что ожидало меня с утра.

Проснулся я один в совершенно пустой постели. Ее сладкий малиновый запах был везде, на смятых простынях, на подушке, на моем теле и внутри меня. Ее неповторимый вкус до сих пор ощущался на моих губах, а ее не было. В доме стояла звенящая тишина, но я еще не осознавал, что ее нет.

Быстро поднимаюсь с кровати, натягиваю на себя спортивные штаны, в которых был вчера. Прохожу в коридор, открываю дверь в ванную, ее нет. В гостиной тоже, как и на кухне. Ее нет. Нет! Она ушла. Ушла. И следа после себя не оставила, только ягодный запах и живые, красочные воспоминания. Есть конечно надежда, что она где-то здесь на улице или поехала в магазин, но я уже чувствую, что ее нет. Нет ее одежды, обуви, телефона. В какой-то глупой надежде выглядываю во двор, но ее машины тоже нет. Только свежие следы от шин. Как я не услышал, не понял, что она меня покидает? Как не ощутил пустоту, которая сейчас начинает меня поглощать.

Ушла, – пульсирует у меня в голове. Даже записки не оставила. Я уже весь дом осмотрел и ничего не нашел. Сижу на крыльце своего дома, почти раздетый в одних штанах и куртке, накинутой на голое тело. Курю одну за другой сигарету, смотрю на Альфа, играющего с мячом, который я ему кидаю, а в голове полный бардак. Ну не уходят женщины просто так. Это по большей части прерогатива мужчин – сбегать на утро после секса. Женщина же всегда хочет, чтобы на утро ее любили и окружили заботой. Ну, по крайней мере, мне так казалось. Почему она ушла?! Испугалась? С утра оценила ситуацию трезво? Пожалела?! Поднимаюсь с крыльца, захожу в дом, швыряю куртку в кресло. Замечаю на другом кресле мой халат, в котором она была вчера. Беру его в руки, вдыхаю его запах, а он еще так ярко хранит ее аромат.

Прохожу в спальню, оставляю халат на стуле. Сажусь на кровать, веду рукой по простыням, на которых она стала моей, и в ладонь впивается что-то острое. Беру в руки маленькую золотую сережку, которую она потеряла во время нашего безумия. Маленькая изящная безделушка с каплеобразным розовым камушком, вот все, что у меня от нее осталось. Сжимаю сережку в руке, падаю на подушки и словно мазохист глубоко вдыхаю ее запах, смешанный с моим. Очень правильный запах нашей прекрасной ночи. Запах, который выветрится со временем и от него ничего не останется, как и от нас.

Но почему, почему, она ушла?! Возможно ей срочно нужно было ехать. Я ведь совершенно ничего не знаю ни о ней, ни о ее настоящей жизни. Но почему не разбудила меня, ничего не сказала? А попросту сбежала. Что я сделал не так? Снова накатывает беспробудная тоска. А вчера я видел свет и надежду на будущее вместе с ней.

Черт! Серов! Какого хрена ты тут нюни распустил?! Нужна женщина? Так поднимай свою задницу и иди, ищи ее. Потребуй с нее ответы. Не хочет? Сделай так, чтобы захотела связать с тобой свою жизнь. Найди ее! Ты же можешь?! И не таких людей находил. Быстро одеваюсь, словно опаздываю куда-то. Проверяю все ли выключено. Хватаю пса, куда я теперь без этого маленького комочка, который так приглянулся кареглазой. Закрываю дом, прыгаю в машину, и срываюсь с места. Я должен вернуть ее в мою жизнь. Ну хотя бы попытаться. Может я ей и не нужен вовсе. Может с ее стороны это была всего лишь минутная слабость. Но я обязан спросить. Она же искренняя была. Ну не мог я так ошибиться. Эти глубокие глаза, в которых я тонул, не могли мне лгать. Я же раньше умел читать людей и в секунды вычислял фальшь. Она была настоящей. Да, что-то не договаривала, может, солгала про работу, но это нормально. По сути, я для нее никто, чтобы сразу про себя все рассказывать. Но я хочу стать очень значимым для нее человеком.

Мчусь вперед на полной скорости, замечаю, как быстро расчистили дороги. Как, сука, не вовремя! Еду в город, чтобы найти кареглазую и никуда больше не отпускать. Сжимаю руль руками, глубоко дышу, пытаясь собраться, и мыслить рационально. Итак, что у меня есть? Что я знаю про Яну. А ничего! Черт бы меня побрал! Я знаю о ней так много и одновременно ничего. Ничего того, что может мне помочь найти ее в огромном городе среди тысячи лиц. Я только знаю ее имя. И сейчас даже не уверен, что оно настоящее. Я идиот. Вместо того чтобы млеть от ее красоты, нужно было хотя бы запомнить номер ее машины. Или узнать номер телефона. Но черт, я просто не ожидал, что она вот так оставит меня. Я думал, что у нас все хорошо и есть куча времени, чтобы узнать друг друга.

Как только я вновь окунулся в ритм большого города, я потерялся, совершенно не зная в какую сторону двигаться. Я даже не был уверен, что она вообще здесь. Решил начать с тех крупиц информации, которая у меня была. Что она там говорила, журналистка из газеты? И я пробил все местные газеты, благо возможности у меня были. Но нет, девушки с такой внешностью среди тысячи сотрудников я не нашел. Знал же, что она лгала, но в какой-то наивной надежде полагал, что она все же была честна.