Читать онлайн Любимая игрушка Зверя бесплатно

Пролог

Зверь. Нет. Зверюга. Громадный и высоченный. Голый по пояс. Мокрый от пота, залитый чужой кровью. На него смотреть боязно, но не смотреть не выходит. Рельефные мышцы ритмично сокращаются под загорелой кожей. Страшное смертоносное оружие. Машина для безжалостной расправы. Бездушный агрегат.

– Я тебя забираю на ночь, – говорит он.

Прямо и резко, без долгих церемоний, хриплым голосом как ножом режет, небрежно полосует стальным лезвием. Просто ставит в известность, сухо констатирует факт.

Молчу, дар речи от его наглости потерян. Это шутка такая? Розыгрыш?

К счастью, Миша реагирует гораздо быстрее меня, поднимается, угрожающе сжимает кулаки.

– Эй, она не какая-нибудь… – мрачнеет. – Она со мной!

Пульс с ума сходит, сердце у самого горла колотится, а кожу разом прошибает ледяная испарина. Дурное предчувствие накрывает с головой, на дно утягивает. Моя интуиция буквально вопит об опасности. Только поздно уже. Слишком поздно.

Господи. Нам здесь не место. Зачем мы вообще сюда пришли?

– Уверен, тут хватает желающих, – продолжает Миша с нервной усмешкой. – Ты можешь выбрать любую другую девчонку.

Боже. Этот жуткий мужчина никак не реагирует на чужие слова, даже не поворачивается, безотрывно смотрит четко вперед. Тяжелым взглядом пронизывает меня насквозь. Аж до костей добирается. Вызывает мелкую дрожь в каждом позвонке.

Его глаза душу в клочья раздирают, калечат, отбирая последние остатки веры в лучшее.

Я всегда думала, зеленый – это цвет надежды. Но в его глазах только дикость. Бешенство. Одержимость. Жестокий приговор всем и каждому, кто рискнет встать на пути, перейти дорогу. В его глазах нет никакого света. Только мрак. Это может убить, однако завораживает. И я проклясть себя готова за то, что не властна разорвать зрительный контакт.

Реально зверюга. Одержимый и бешеный. Явно не представляет, что существует слово «стоп», привык получать желаемое за секунду.

Он уже сделал выбор. Ничего менять не намерен.

Черт. Я сама виновата. Да? Не нужно было провоцировать. Не нужно было тогда…

Застываю, не успевая толком осознать происходящее. Взмах. Громадный кулак рассекает воздух, а после раздается звук, как от удара. И в следующий же миг Миша падает вниз, точно подкошенный. Безвольно растягивается на полу.

Кричу. Кажется. Трудно сказать. Вскакиваю, очнувшись от липкого ледяного оцепенения. Бросаюсь в сторону, падаю рядом на колени, хочу быстрее проверить, как он. Помочь. Я содрогаюсь от ужаса, глядя на распростертое тело. Сломленное. Бездыханное. Я страшусь думать о возможных последствиях, о вероятных травмах.

Куда он его ударил?! В голову? В грудь? Даже примерно различить не удалось. Все произошло чересчур быстро. Молниеносно. Как раскат грома. Оглушительно.

Огромные руки обхватывают меня за талию, не разрешая двинуться дальше. Отрывают от земли, словно пушинку, перебрасывают через здоровенное плечо. Как трофей забирают.

Я захлебываюсь собственным возмущенным воплем. Задыхаюсь, когда оказываюсь вниз головой. Кровь приливает к лицу, обжигает щеки.

– Нет! Пусти! – отчаянно молочу чудовищного незнакомца по спине. – Отпусти!

Но мои удары наносят ему не больше вреда, чем комариные тычки. Мне самой явно больнее дубасить мускулистую, будто металлом налитую спину.

– Нет! – кричу. – Нет! Помогите!

Глупое решение, наивное и бесполезное.

Люди вокруг хохочут, их развлекает подобное зрелище. Наверняка в этом омерзительном заведении такой поворот – не редкость. Каждый может творить, что пожелает.

Кто запретит? Монстрам плевать на закон.

– Отдрючь эту малышку! Отжарь милашку до хрустящей корочки! – похабные фразы доносятся отовсюду. – Такую сладкую конфету грех не отыметь во все щелки! Молодец! Выдери ее за всех нас! Давай, не жалей! Задай сучке по полной.

Я вырываюсь, лихорадочно дергаюсь, извиваюсь, стараясь выскользнуть. Но крупная ладонь держит крепко, как в железный капкан заключает.

Издевательский смех. Грязные ругательства. Сальные шутки. Улюлюкающая толпа. Все это выглядит нереальным. Плохим сном, ожившим кошмаром, дурацким фильмом. Все это не может быть правдой.

Ну, не может же? Я не могу поверить. Нет, нет, так не бывает.

– Хватит! – ору. – Отпусти! Стой!

Из глаз льются слезы. Слезы злобы и отчаяния. А ужас холодит внутренности.

Что с Мишей? Как он? У меня не было ни единого шанса ему помочь.

Только бы все было нормально. Только бы…

Темный коридор сменяется лестницей. Тупо считаю ступеньки.

Щелчок замка. Грохот захлопнутой двери. Сердце сводит болезненной судорогой, когда меня опять резко переворачивают и усаживают на кушетку.

Озираюсь по сторонам в безотчетном поиске защиты. Спасения ждать неоткуда. Все пути к отступлению отрезаны.

– Что вы… Что вы собираетесь делать? – бормочу сдавленно. – Я не… Я думаю, вы не понимаете, как я…

Он срывает мое платье. Одной рукой. Всей пятерней ухватывает за самый верх и дергает, раздирая донизу.

Глава 1

Я привыкаю к холоду. Ко всему можно привыкнуть, если честно. К стылой промозглой сырости, к безжалостным порывам яростного ветра, к хлестким каплям дождя, которые колючими льдинками впиваются в лицо, жестоко ранят обнаженную кожу.

Поздняя осень. Никакой другой погоды ожидать не стоит. Сезон бесконечных ливней. Град и раскаты грома. Штормовое предупреждение.

Пожалуй, это не лучшее время для торговли в рядах на открытом рынке. Хотя для этой работы любые периоды одинаково плохи. Летом – дикая жара. Зимой – лютый мороз. А весной та же продирающая до костей сырость.

Однако я стараюсь поменьше об этом думать, игнорирую собственные ощущения, отвлекаюсь на вещи поважнее. Во всяком случае, трудиться приходится в основном в первой половине дня, значит, вечером вполне реально устроиться на дополнительную подработку. Да и куда еще меня возьмут без нормального образования? Я же только школу окончила, в университет поступила, однако долго там не продержалась, никакого диплома не получила. Должности получше теперь не найти. Надо радоваться малому. Так хотя бы часть долгов начну выплачивать.

Я улыбаюсь покупателям. Собственное хмурое настроение пытаюсь развеять, а заодно другим людям немного воодушевления передать. Иногда достаточно пары слов, чтобы моментально поднять человеку настроение. Одна удачная шутка мигом разведет тучи, которые скопились на горизонте. Пара приятных фраз тоже хорошо помогут. Вроде и мелочь, а уже не так паршиво и кошки меньше скребут на душе. И будто даже в целом теплее становится.

– Гадионаг! – гулкое восклицание заставляет вздрогнуть и поежиться, быстро губит приподнятое настроение, резко опуская с небес на самое дно.

Проклятье. У меня прямо челюсти сводит. Не могу контролировать природный рефлекс. Огромным усилием воли заставляю себя растянуть губы в улыбке. Старательно придаю лицу приветливый вид.

– Гадионаг! – продолжает нарочито торжественно громыхать рядом крупный смуглый мужчина. – Ты скучал? Или не скучал, а?

Довольно трудно разобрать в столь экзотическом обращении нежное и ласковое «котенок», но это именно оно, просто безбожно исковерканное.

Гурам – младший брат директора. Среднего роста брюнет с блестящими сальными глазками. Чуть полноватый. Не красавец, но и не урод, обладает весьма приятной внешностью. Однако у меня вызывает стойкое отвращение, омерзение на уровне инстинкта.

В последнее время он стал чересчур много внимания уделять рядовой продавщице, хоть раз в день, но явится побродить между торговыми рядами. А сегодня вообще в страшную непогоду заявился.

– Некогда скучать, – говорю. – Работы много.

К счастью, к моему прилавку как раз подходит милая бабушка с зонтом изумрудного цвета. Мир вокруг опять становится ярче.

– Доченька, сколько эти яблочки? – спрашивает.

Гурам наблюдает за каждым моим движением, пока я обслуживаю покупательницу, жадно ловит жест за жестом. Никуда не спешит уходить. И похоже, ему совершенно наплевать на ливень. Он спокойно продолжает стоять рядом, попросту надвинув на лоб темную фуражку. Как хищник добычу присматривает.

Возмущение захлестывает. А сделать ничего нельзя. Не отшивать же такого типа прямым текстом, еще взъестся за отказ, затаит зло. Проблемы мне совсем не нужны. Давно забот хватает.

Да чего только он ко мне прицепился?

Я специально наряжаюсь в просторную одежду на несколько размеров больше. Еще и по несколько свитеров сверху натягиваю, ведь так гораздо удобнее и теплее. Незачем внимание привлекать. Губы не крашу, другой косметикой не пользуюсь. Бледная моль без намека на фигуру, худющая и высушенная.

– Нэдастача есть? – спрашивает Гурам, когда женщина отходит в сторону и мы вновь остаемся наедине. – Твой хазяин гаварит есть. Вчэра нашел.

Он намеренно все слова коверкает, до абсурда акцент доводит. Видимо, считает, что фишка удачная, придает особую привлекательность. Особенно интересно, как уровень знания языка меняется в зависимости от личного желания этого мужчины. Когда хочет понять, то сразу схватывает, на лету буквально ловит. А когда такой потребности для себя не видит, хоть сто раз ему повторяй, по слогам слова растягивай – не поможет.

– Недостача исключена, – невольно хмурюсь. – У меня все подсчитано и записано. Можете проверить.

Я знаю, как это работает. Многих наивных новичков собственные хозяева пытаются облапошить, обдирают реализаторов до нитки, штрафуют за выдуманные провинности, причем так жестко, что те ничего не получают, только тратят последние копейки.

Но у меня все до мелочей подсчитано и проверено. Всегда, с первого дня. Не зря же я отличницей в школе была, математика легко давалась. Однако тут на одной только математике далеко не уедешь. Надо сразу себя показать, проявить стойкость.

–А твой хазяин гаварит нэдастача, – ухмыляется Гурам. – Правэрить нада.

В его устах «твой хозяин» звучит так, что я сразу ощущаю себя товаром на невольничьем рынке. А вообще с хозяином мне повезло, адекватный человек. И кстати, ни о какой недостаче он мне ничего не сообщал. Странный спектакль. Сути не понимаю.

Дальше что? Сам директор рынка придет проверять мелкую сошку на предмет недостачи?

– Ну давайте вместе посчитаем и пересчитаем, – отвечаю ровным тоном. – Тогда вот и убедитесь, все в полном порядке.

– Ой, гадионаг, – заливается смехом. – Шучу. Шутку любишь?

Отличная шутка. Ничего не скажешь. Опять выдавливаю улыбку.

Моя главная ошибка в том, что я женщина. Плевать Гураму на внешность, уже одного этого факта достаточно. Видимо, от красавиц устал, потянуло на разнообразие.

– Скажи, – продолжает он. – Тебе костюм надо? Пальто новый надо? Платье?

Смотрю на него и молчу. Отчего на рынке сегодня так мало народу? Проклятый дождь всех распугал. Почему никто не подходит? Покупатели бы очень быстро его отвадили.

– Ты можешь это получить, – его жуткий акцент практически исчезает. – Что захочешь, то и получишь. Ну? Гавари, милая.

Глава 2

Звонок мобильного телефона спасает ситуацию. Быстро извлекаю устройство из кармана, стараюсь пристроить под капюшон дождевика так, чтобы защитить от попадания воды. Успеваю заметить на экране номер дочери.

– Да, Катюша, – отвечаю ей.

– Мама, а ты скоро будешь? – доносится до меня родной голос, моментально окутывая теплотой, разом изгоняя холод и все дурные эмоции.

– Через пару часов, – обещаю с улыбкой.

– Ну, тогда, – запинается. – Мам, купи какой-нибудь еды. А то… ничего нет. Только каша осталась. Можно… можно фрукты?

– Подожди, – удивляюсь. – А папа разве не купил? Я же ему вчера деньги оставляла. На тумбе лежали.

– Не знаю, – вздыхает. – Папы нет.

– Значит, сама сходи в магазин, – говорю. – Купи все, что тебе понравится. Там должно хватить.

– Мам, а тут уже пусто.

– Ладно, – бросаю, нахмурившись. – Возьми из серванта.

– А сколько ты разрешаешь? – спрашивает оживляясь.

– Оттуда только одну бумажку, – бросаю на автомате, размышляю о другом. Вроде бы стараюсь не накручивать себя заранее, однако внутри зарождается дурное чувство.

Где муж? Почему не встретил дочку после школы? Он обычно дома в это время, готовит обед.

– Сейчас, – бормочет Катя. – Только не отключай телефон.

– Я тут, родная, – заверяю. – Не отключаю.

– Я поищу, – продолжает девочка. – Хочу при тебе взять.

– Давай.

– Ма-а-ам, – протягивает изумленно. – Тут тоже пусто.

– Как? – мое сердце пропускает удар.

– Совсем, – говорит дочка. – Пусто. Наверное, папа переложил. Да?

– Да, – подтверждаю глухо. – Кушай кашу. Я постараюсь вернуться пораньше и фруктов обязательно куплю. Делай уроки. Приду – проверю.

– Хорошо, мам.

– Целую, Катюша.

Дожидаюсь, пока она первой завершит вызов, только после этого прячу телефон обратно в карман, поглубже, чтобы не намок под дождем.

– Плахой мабильный, – протяжно замечает Гурман, заставляя меня опять поежиться. – Ты такой красывый дэвушка. Эта мабильный не для тэбя.

– Какой есть, – пожимаю плечами.

Телефон и правда древний, самый обычный, кнопочный, даже экран у него не цветной, а монохромный, и номера нельзя занести в список контактов, никак подписать не выходит. Но я легко запоминаю цифры, поэтому не возникает проблем с набором. Если кто-то звонит, быстро узнаю последовательность, принадлежащую определенному контакту.

Зачем мне модный смартфон? Кино смотреть некогда, музыку не слушаю. Игры тоже не нужны. Лучше детям купить, для них это важнее. А я и так справлюсь.

– Ты можешь получить все, – выразительно ухмыляется Гурам. – Мабильный. Платья. Любой капрыз. Думай. Ты же дэвушка умный.

Улыбаюсь. Сдерживаю все свои естественные порывы. Прекрасно понимаю, как дорого мне обойдется удовольствие послать этого мерзкого типа к черту, отлично осознаю риски, оцениваю вероятные последствия.

– Спасибо, – отвечаю ровно. – Я думаю.

– Красывый гадионаг, – подмигивает. – Не нада работа.

К счастью, рядом с моим прилавком снова возникает покупатель, а после подходит еще один, и еще, поэтому Гурам уходит. Убирается восвояси, напоследок обласкав масляным взглядом.

Вымыться хочется. Аж потряхивает от столь пристального внимания.

Конечно, однажды ему наскучит, рано или поздно он отцепится, переключится на более сговорчивую кандидатуру. Скорей бы. Не желаю его привлекать.

– И чего ты нос воротишь? – спрашивает Света, девушка, которая торгует по соседству и является невольной свидетельницей этих назойливых ухаживаний. – Возьми и сходи разок на свидание. От тебя не убудет.

– Что? – поражаюсь. – Я замужем.

– Ой, брось, – отмахивается, будто данный факт не играет ни малейшей роли. – Он же не под венец тебя зовет, а приятно и выгодно поразвлечься.

– Я мужа люблю, – выдаю твердо. – Не ищу никаких развлечений.

– Ну, люби, – усмехается. – Как это связано? Не пойму. Такой шанс тебе выпал. Важный человек знаки внимания оказывает. Серьезный мужчина, состоятельный, внешне видный. Со всех сторон выгодный вариант. Бери и раскручивай.

– Я так не умею, – бросаю тихо.

– А чего там уметь? – хмыкает, глаза закатывает. – Ох, почему же мне такое счастье не привалило? Я бы не терялась, сразу в оборот взяла и бабла бы с него стряхнула. А ты вот стоишь и сопли жуешь, слова сказать не можешь. Хватай быка за рога. Девки сами к Гураму липнут, прохода не дают. Он ведь мужик щедрый. По ресторанам водит, подарки дарит. А если сам кого выбрал, то уж точно озолотит, постоянной любовницей назначит. Мой тебе совет: на мужа своего наплюй. Позволяет тебе тут вкалывать, мерзнуть под дождем и надрываться с этими сраными коробками овощей. Лох и придурок. Какой с такого мужа толк вообще? Если грамотно себя поведешь, то ни дня работать не придется. Шмотки нормальные купишь. Наряжаешься ведь как бомжиха. Неужели самой не тошно? Хоть бы телефон хороший где-то раздобыла. Таскаешь за собой орехокол, по которому даже моя бабка говорить не станет.

– Думаешь, это того стоит? – спрашиваю вкрадчиво.

– Легкие деньги, – посмеивается. – Я бы сама его в койку затащила.

– Ну попробуй, – улыбаюсь. – Я не знаю, почему он на меня внимание обратил, когда рядом ты. Настоящая красавица. Нас и сравнивать глупо.

Чистая правда. Светлана выглядит гораздо ярче. Я о такой груди только мечтать могу. Натуральный пятый размер, не меньше. Причем талия узкая, а попа пышная, еще и ноги стройные, как говорится, «от ушей». В мастерстве макияжа Свете тоже равных не найти, умудряется самой дешевой косметикой творить чудеса, причем в суровую непогоду ее идеальный образ никак не плывет: тушь остается на месте, тени держатся потрясающе, губы броско подкрашены. Прямо картинка с обложки журнала.

– Слушай, – понижаю голос. – А может, Гурам специально так поступает? Притворяется, будто со мной заигрывает, а на деле все намеки тебе адресованы?

– Чего? – кривится. – Издеваешься?

– Я серьезно, – говорю без тени насмешки. – Вот хотя бы вспомни его предыдущих девушек. Высокие, стройные, с точеной фигурой. Я среди них точно не впишусь.

– Хм, ерунда, – протягивает она.

– Может, я и не права, – продолжаю. – Не знаю. Но не верится, что такой мужчина, как Гурам, мог реально обратить внимание на женщину вроде меня. Скорее, он не решается приударить за тобой открыто, боится, что ты его пошлешь куда подальше.

– Думаешь? – напрягается.

– Это бы многое объяснило.

Но куда вероятнее, что Гураму наскучило получать желаемое без каких-либо усилий. Захотелось новых ощущений, вот мой отказ и воспламенил его интерес. Не слишком хочу в этом разбираться. Однако если Света начнет проявлять серьезную активность, то вектор страсти легко переменится, причем это приведет к обоюдной радости.

А я просто хочу работать. Тихо и спокойно, без подобных приключений. Пусть ухаживания достаются тем, кто в них заинтересован.

Мои мысли то и дело возвращаются к мужу. Куда ушел? Зачем? Почему дочку не встретил? И главное – деньги. Забрал все из серванта. Все наши накопления вынес. Причем никого не спросил. Муторно на душе.

Глава 3

Я стою на остановке, дожидаюсь автобуса. Пешком до дома дойти не смогу, слишком много продуктов набрала, сумки тяжеленные. Поясницу сводит от боли. Смотрю на безрадостные лица других людей и понимаю: тут никому не легче. Здесь у каждого человека есть своя ноша, причем порой совершенно неподъемная.

Рядом притормаживает красная иномарка. Не очень хорошо разбираюсь в значках на машинах, поэтому едва ли смогу определить точную модель, но автомобиль выглядит круто, сразу бросается в глаза. Яркая клякса посреди серых улиц. Ослепительная, ядовитая. Невольно взгляд приковывает. Стекла темные, покрыты тонировкой настолько сильно, что нельзя рассмотреть водителя. Авто мягко продвигается вперед, замирает прямо передо мной. Дверца резко распахивается, вынуждая вздрогнуть и сделать шаг назад.

– Ира! – восклицает женский голос. – Ирка, ты что ли? Крапивина?

– Да, – говорю и наклоняюсь, заглядываю в салон, изучаю лицо девушки, сидящей за рулем. Напрягаю память, пытаясь вспомнить, где и когда встречала ее прежде.

– Давай, – кивком указывает на сиденье. – Подвезу.

– У меня сумки, – показываю объемный багаж. – Неудобно.

– Ладно тебе, – смеется и выходит из авто. – Грузи назад.

Ловко помогает уложить покупки в машину, располагает все позади. А я продолжаю ломать голову, пытаюсь понять, откуда мы знакомы.

– Что ты набрала? – удивляется девушка. – Как только умудряешься таскать эти баулы?

– Привыкла, – улыбаюсь. – Там все самое необходимое.

– Ясно, – хмыкает. – Пристегнись, пожалуйста. Знаю, у нас не принято, но технику безопасности лучше соблюдать. Правила не просто так придумали.

– Конечно, – поспешно выполняю требование. – Прости.

– Ты совсем не изменилась, – выдает пораженно, постоянно поворачивается, чтобы взглянуть на меня. – Один в один как в школе была!

Даже неудобно. Вместе учились, а память меня подводит. Перебираю список учащихся своего класса, однако не удается выудить ничего подходящего.

Очень эффектная девушка. Как такую забыть? Огромные глаза, синие-синие, густой и насыщенный цвет, очень необычный оттенок. Точеные черты завораживают: высокие острые скулы, тонкий нос, пухлые губы. Настоящая фотомодель. Волосы роскошные, буквально львиная грива светлых медовых прядей. Одежда высокого качества, фигура идеальная по всем параметрам. Образ доведен до истинного совершенства.

Дыхание перехватывает от восхищения. Она как будто явилась из другого мира, озарила серые и скучные декорации искристой вспышкой.

– Куда ехать? – спрашивает.

Называю адрес. Продолжаю мозговой штурм, но без особого успеха. Разум отказывается разгадывать шараду.

Тяжелый аромат дорогого парфюма щекочет ноздри, накрывает пряным облаком, пропитывает каждую клетку.

Я вглядываюсь в тонкий профиль девушки, терзаемая смутными сомнениями. Сквозит нечто неуловимо знакомое. Но что?

– А ты, по ходу, меня не узнаешь, – заявляет девушка, опять поворачивается и насмешливо выгибает бровь. – Верно?

– Я пробую вспомнить, – виновато улыбаюсь. – Но никак не получается. В одном точно уверена: не было в моем классе девочки с такими невероятными глазами. Наверное, ты гораздо младше, иначе бы…

– Ирка, брось, – обрывает. – С ума сошла? У тебя ни единой морщинки, даже «гусиных лапок» нет. А я младше? Бред. Признавайся, что колешь?

– Я не… – запинаюсь. – Ничего не колю. Я и алкоголь не употребляю.

– Ой, да я не про наркоту, – отмахивается. – Я же о препаратах интересуюсь. Гиалуронка, ботокс, витаминные коктейли. Чем ты тургор кожи поддерживаешь? Ставила мезонити? А филлеры вкалывала?

– Нет, – отрицательно мотаю головой.

Догадываюсь, речь идет о косметологических процедурах, но большая часть слов все равно остается непостижимой загадкой. Я и обычным кремом через раз пользуюсь, если только для рук, а то от моей работы кожа жутко сохнет и потом хлопьями сходит, прямо как змея шкуру сбрасываю.

– Везет тебе с генетикой, без всяких вложений девчонкой выглядишь, как вчера из школы выпустилась, – заключает она. – Мне вот многое перекроить пришлось. Нос подправила, скулы вылепила, жир из щек откачала. А как с проблемной кожей боролась! Думала уже сдаваться. Ничего не помогало. Но в любом деле главное – упорство и боевая хватка. Ты всего добьешься, было бы желание.

Рассеянно киваю.

– Я даже рада, что ты меня не узнала, – смеется. – На глазах, кстати, линзы. Представь, лицо перешивала и не боялась, а на лазерную коррекцию зрения никак не решусь.

– Наташа? – изумленно выдаю я. – Наташа Судак?

– Судзиловская, – поправляет мягко. – Фамилию тоже пришлось поменять. Для себя. Мне так больше по вкусу, да и с родной семейкой меньше связи.

Наконец вижу девочку из прошлого. Милую и скромную, в очках с толстенными стеклами, постоянно таскающую за собой рюкзак с кучей учебников.

– Не узнать, да? – усмехается. – Я уже не похожа на тот четырехглазый жиртрест.

– Ты всегда симпатичной была, – произношу ровно. – Возможно, чуть полноватой и слегка зажатой, но это ведь вполне нормально для такого возраста. Теперь ты и вовсе как актриса выглядишь.

– Благодарю, – роняет небрежно. – Не скажешь, что я управляю сетью крутых отелей, да?

– Ух ты, – восхищенно выдыхаю. – Молодец.

– Ладно, ничего особенного, – невозмутимо пожимает плечами. – Знаешь, я помню, как ты тогда меня защищала. Ну, в седьмом классе. Шолохов заграбастал мой личный дневник, зачитывал записи перед всем классом. Стыдоба. Я же этому конченому дебилу в любви признавалась, всякие романтические бредни разводила. А он ржал. Издевался урод. И никакого внимания на мои просьбы и рыдания не обращал, читал и читал, стебал по полной программе. Зато потом появилась ты и мозги ему вправила. Он аж обмяк весь, поник, покраснел. Ты любого хулигана могла на место поставить. Боевая.

– Да, – замечаю тихо. – Разное бывало.

– А потом на выпускном вас выбрали королем и королевой, – продолжает оживленно. – До нас дошли все эти модные западные примочки. Как же Шолохов трясся, ведя тебя на сцену. Оно и понятно, первая красавица района.

– Глупости, – отмахиваюсь.

– Чистая правда! – восклицает.

Ее взгляд жадно впивается в меня, скользит по лицу, исследует каждую черту. Опускается дальше, оценивает одежду и обувь.

Вжимаюсь в сиденье. Пожалуй, зря. Еще испачкаю светлое кожаное покрытие. Чувствую себя неловко. Не место мне в подобных автомобилях.

– Ты по работе приехала? – решаю перевести тему беседы.

Презрительно фыркает, снова устремляет взгляд на дорогу.

– Работа в Европе, в Эмиратах, в Штатах, – заявляет она. – Вот где деньги лопатой гребут, а тут только жалкие гроши копят. Ни дня не жалею, что свинтила отсюда. Вернулась, чтоб вопросы с наследством порешать. Матушка померла, поэтому надо добить ремонт в ее квартире и подороже продать.

– В стране тяжелые времена, – соглашаюсь.

– В нашей стране всегда так, – бросает презрительно. – Сразу понятно, отчего люди с перекошенными мордами ходят, никто не улыбнется, слова доброго не бросит. Тут не живут, а выживают. То ли дело за бугром. Другая культура. Высокий уровень.

Трудно спорить с очевидными фактами, однако в любом государстве хватает проблем, а в чужом краю трава всегда кажется зеленее. Хотя мне ли выражать свое мнение? Никогда за границей не была, сравнить не с чем.

– А Шолохов как? – холодно спрашивает Наташа.

– Нормально, – отвечаю ровно.

– Общаешься с ним? – щурится. – Не спился? Не сторчался? Задатки были. Сынок богатых родителей. Семья моряков.

– Общаюсь, – не могу удержаться от улыбки. – Практически каждый день.

– Ого, вы, небось, соседи?

– В каком-то смысле.

– В каком? – синие глаза опять вонзаются в меня.

– Мы супруги, – признаюсь как есть. – Поженились, лишь только нам исполнилось восемнадцать. И с тех пор живем вместе.

– Тогда почему ты так хреново одета? – хмурится. – Он мажор. Неужели не может ничего нормального купить?

– Жизнь по-разному складывается, – отвечаю спокойно. – У нас был тяжелый период, но все постепенно приходит в порядок.

– Ты и Шолохов, – присвистывает. – Балбес. Разгильдяй. Видно, промотал отцовские накопления подчистую.

– Всякое случается, – не собираюсь оправдываться или вдаваться в подробности.

– Понятно, – протягивает она. – А дети есть?

– Да.

– Один ребенок?

– Двое.

Цокает языком. Ничего не произносит, но все мысли и без того громко звучат, накаляют атмосферу. До боли известное «зачем плодить нищету?» отчетливо повисает в воздухе.

Ты можешь родить дитя, пребывая в абсолютном достатке, выстроив планы на будущее, а потом все потерять, резко, в единственный момент, без какого-либо предупреждения. Твои красивые мечты могут разбиться вдребезги. За день. За час. За миг. Разделить жизнь на сказочное «до» и до жути уродливое «после».

Почему никто об этом не задумывается? Нельзя предугадать собственное будущее до мелочей, нельзя безупречно спланировать действия наперед. Попытаться – можно. Не более того. Бывает, все идет наперекосяк.

Но я своих детей не брошу. Не оставлю. Я подниму их с нуля, с самого низа. За ценой не постою. Если понадобится, выгрызу для них счастливую судьбу. Никогда не сдамся. Не отступлю.

– Заглядывай в гости, – приглашает Наташа. – Живу там, где и раньше. Возле школы. Дом со шпилями.

– Спасибо, что подвезла, – покидаю машину, забираю сумки.

И тут в спину бьет мужской голос:

– Ирка!

Миг – сильные руки обвивают талию.

– Отшлепаю, сидеть будет больно, – горячий шепот на ухо. – Зачем опять сама продукты таскаешь? Запрещаю. Официально. Так понятнее?

Игривый шлепок ниже поясницы. А в следующую секунду у меня решительно отбирают весь тяжкий груз.

– Привет, Миша, – произносит девушка, выходя из автомобиля.

– Привет, – бросает муж, сдвинув брови. Замечает: – Классная тачка.

– Спасибо, – красавица растягивает губы в улыбке. – Не узнаешь?

– Кажется, нет, – он смотрит на меня.

– Твоя бывшая одноклассница, – продолжает она. – Наташа Судак.

– Ясно, – кивает.

Хотя я вижу, что ему ничего не ясно. У него плохая память на лица. Никого из школы не помнит, даже на общих фото не узнает.

– Хорошо, что малышку подвезли, – говорит он. – Спасибо.

– Миш, – усмехаюсь. – Ну какая я малышка?

– Понятно какая, – ухмыляется. – Моя. Ненаглядная.

Хлопаю его по плечу, хотя для этого приходится встать на носочки, ведь у супруга рост под два метра.

– Пойдем, Ир, надо срочно потолковать, – торопит он. – Я тебе сейчас такую новость расскажу – обалдеешь.

– Новость? – инстинктивно напрягаюсь. – Надеюсь, хорошую?

– Будем праздновать, – сияет от радости.

Похоже, все и правда начинает приходить в норму. Напрасно я волновалась по поводу денег. Привыкла уже получать от судьбы удар за ударом, разучилась расслабляться.

Глава 4

Мой муж – мой первый и единственный мужчина. Наша близость произошла в ночь после свадьбы. Красиво, словно в кино, лучше, чем в самых смелых мечтах. Настоящее волшебство, торжество любви. Нежность и романтика, точно в традициях голливудских фильмов.

Михаил Шолохов был звездой нашей школы. Привлекательный и состоятельный парень, вокруг которого всегда собирались хороводы девчонок, даже старшеклассницы заинтересованно поглядывали. Когда он, следуя примеру отца-капитана, поступил на обучение в Военно-морскую академию, его популярность лишь возросла. Юноша в форме вызывал намного больше внимания.

Не представляю, почему он выбрал меня. Наверное, я не показывала, как сильно он мне нравится. Хотя стоило бы ему проявить больше напора, сразу потеряла бы голову. Я не была какой-то особенной красавицей. Титул «королевы школьного бала» достался по чистой случайности. Везение, вот и все. Довольно скромную внешность украшала моя улыбка.

Вообще, улыбаться важно. Мне стоило огромного труда сохранить и развить это мастерство. Особенно после таких моментов, когда запираешься в ванной комнате, сползаешь на ледяной кафель и, зажав рот кулаком, воешь. Беззвучно. Воду включить нельзя. Счета за оплату коммунальных и без того разгромные. А детей тоже пугать не хочется. Поэтому рыдаешь часами практически молча, учишься не издавать лишних звуков. И улыбаться. Несмотря ни на что. Даже когда внутри кровавая рана, а кругом сплошная безысходность.

Так было не всегда. Вначале мы походили на идеальную пару. Как с обложки журнала.

А потом грянул гром. Вернее – ад. Причем кромешный.

Мишин отец прекратил ходить в рейсы, решил начать бизнес на суше. Сперва дела шли отлично, после наступил кризис, который нанес серьезный удар по зарождающемуся предприятию. Мужчина пытался спасти ситуацию, защитить затею от краха, однако за пару месяцев потерял все, последние накопления ушли на оплату долгов. После этого заболела Мишина мать, пришлось продать дом и два автомобиля. Мои родители тоже давали деньги на лечение, однако это ничем не помогло. Бедная женщина ужасно страдала, ничто не облегчило муки. Она буквально сгорела на глазах. Страшный недуг оставил от нее бледную тень.

Когда мать умерла, Миша находился в плавании. Возможно, мне не стоило сообщать ему подобные новости по телефону. Однако промолчать или солгать, проигнорировать его вопросы я тоже не могла. Сказала правду, а он в тот же день сорвался на своего капитана, обычное распоряжение вызвало такую ярость, что супруг отдубасил непосредственного начальника до полусмерти. Его мигом списали на берег и занесли в черные списки всех нормальных компаний. Карьера моряка оборвалась. Радужные перспективы в одночасье рухнули.

– Моя жена ни дня работать не будет, – заявлял Миша, убеждая меня прекратить учебу в университете. – Ну, если только ради развлечения. Чтоб не заскучать.

И я не стала возвращаться к обучению после рождения первого ребенка. Как отправилась в академический отпуск, так там и осталась. Потом снова забеременела, целиком отдала время семье, обустройству быта. Решила, что разумнее заниматься воспитанием детей, отдавать им каждую минуту, а не торчать за книжками. Ведь всегда успею наверстать, заново поступить куда-то, получить высшее образование и приступить к работе.

Идиотка. Дура. Но что поделать? Тогда я и помыслить не могла о грядущих проблемах и трудностях. Если бы я заранее знала будущее, то нашла бы способ грамотно совместить личную жизнь и саморазвитие. Наизнанку бы вывернулась, а диплом раздобыла. Любой ценой.

Однако время вспять не обернуть.

Обоих детей я рожала, проживая в шикарном трехэтажном доме, где уборку выполняли специально нанятые слуги, они же трудились в саду. Денег было предостаточно, ни в чем не возникало проблем. Я в страшном сне бы не вообразила свою дальнейшую судьбу.

Наша семья оказалась на улице. Сыну едва исполнилось пять. Дочке и вовсе всего лишь годик. Отец Михаила всегда любил выпить, но тут особенно крепко пристрастился к бутылке, стал отчаянно играть, в надежде вернуть утраченный капитал. Спускал все, что обнаруживал поблизости. Однажды его убили, а на нас повесили долги.

Продажа квартиры – меньшее из возможных зол. Во всяком случае, удалось откупиться от головорезов, оплатить и закрыть счет.

Несколько месяцев мы ютились в «однушке» моих родителей. Однако Миша не собирался сдаваться, начал новый бизнес со своими друзьями. Вкалывал днями и ночами, что в итоге позволило нам оплачивать съемное жилье, а потом даже приобрести собственное.

Я и порадоваться толком не успела. Раз – и все закончилось. Дружба дала трещину, когда в оборот пошли большие деньги. Супруга выставили из общего дела. Резко оборвали контакты.

Миша не отчаивался: пробовал то одно, то другое. Но ничего не складывалось. Начали копиться долги, пусть не перед бандитами, а перед государством, все равно не слишком приятно.

Муж до последнего не разрешал мне работать, но судьба отняла всякий выбор. Мы были близки к тому, чтобы по-настоящему голодать. Дети ели одну картошку. Дочь просила меня купить хотя бы одно яблоко на десерт. Случайные подработки не исправляли нашего плачевного положения. Долги продолжали накапливаться. Газ. Электричество. Вода. Отопление. Все требовало оплаты рано или поздно.

Миша искал серьезное дело, стоящее предложение, ждал и верил до упора, однако моя вера давно закончилась. Никто бы нас не спас. Надо было выбираться.

Я соглашалась на все. Раздавала листовки в лютый мороз, разносила тяжелые стопки газет по домам, раскладывала прессу в почтовые ящики. Вымывала до блеска посуду в местных забегаловках. Драила подъезды. Утром и вечером. Без перерыва. Как по кругу. В колесе.

Говорят, если идешь через ад, то главное – не останавливаться. И я не стояла ни секунды. Уставала до безумия. Выла от бессилия. Но руки не опускала никогда. Старалась не для себя. Ради детей. Чтобы купить им теплую одежду и нормальную еду. Чтоб обеспечить самым необходимым.

Я пробовала выучиться бухгалтерскому делу. Без курсов и преподавателей. Изучала учебники, составляла конспекты. Но всюду требовался опыт работы. Везде передо мной закрывали дверь.

Я устроилась на завод. Чудом. На деле же – просто сильно приглянулась руководителю, о чем он прямо заявил в первый же рабочий день, зажав меня своим грузным телом в углу. Вылетела я оттуда как пробка. Мише ничего не объясняла. Он бы не сдержался, пошел бы бить морду тому мужику, а проблем и так хватало. Куда еще?

Я практически не спала, впахивала как проклятая. Очень старалась успеть заработать больше, хоть и копейки.

Порой я думала – не пойти ли по легкому пути? Закрыть глаза, отключить разум и выставить на продажу тело. Не скрести гроши, а за несколько ночей собрать месячную зарплату.

Но путь этот не был легким.

Я пыталась. Представляла. И… не могла.

Уж лучше вымывать экскременты из загаженных подъездов и полировать грязные унитазы до состояния идеальной чистоты. Эту грязь можно вытерпеть. Смыть.

Труд помогал потеряться и забыться, довести череду действий до автоматизма, выключить голову и ни о чем не размышлять. Не жалеть. Просто работать.

И вот, год за годом, потихоньку мы выкарабкались из ямы. Раздали практически все долги, позакрывали коммунальные счета. Миша купил подержанную машину и начал таксовать. Даже удалось подкопить денег. И не разбить чувства о суровый быт.

Рай в шалаше нереален. Но однажды ты можешь оборвать ад.

Уж если мы все прошлые испытания выдержали, не разошлись под грузом невзгод, не возненавидели друг друга и не погрязли в извечных ссорах, то нас ничто не разлучит.

Конечно, у нас не все гладко. Однако какая семья идеальна?

– Миша, ты на ремонт деньги взял? Передумал? – спрашиваю. – В серванте пусто. Мы вроде решили подождать. Не пойму.

Авто супруга постоянно нуждается в техническом обслуживании. Двигатель на ладан дышит. Но мы договорились до следующего месяца подождать, подкопить серьезную сумму, продать машину на запчасти и поновее приобрести.

Признаюсь, я не в восторге от подобного заработка. Опасное дело, особенно по ночам. Часто слышу про убийство или ограбление таксистов. Но на моего мужа не каждый рискнет напасть. Нрав у него тяжелый и кулак – не легче.

– Нет, малышка, – отвечает. – Ту рухлядь я сегодня продал и вложил все в очень крутой проект.

– Проект? – сердце обрывается. – Какой еще проект?

Глава 5

– Тише, – смеется муж и уверенно произносит: – Все под контролем.

Звонок в дверь прерывает наш разговор. Наверное, Димка вернулся. Бросаю взгляд на часы. Давно пора. Его уроки должны были закончиться еще пару часов назад.

– Ира, приветик, – на пороге стоит Кристина, крестная моего сына, с которой мы дружим уже на протяжении долгих лет. – Я тут печенье испекла, решила к вам заглянуть.

Мы живем по соседству. Практически дом к дому. Кристина обожает готовить и часто приходит к нам с разными вкусностями.

– Ты, случайно, Диму во дворе не видела? – интересуюсь мимоходом.

– Нет, а Катюха дома?

Киваю.

– Кать, – зову дочку. – Пора ужинать.

Сердце по-прежнему не на месте, нервно стрекочет и подрагивает, рвано ударяясь о ребра. Накрываю на стол, выполняю привычные движения чисто механически. Думаю о другом. Мишина идея покоя не дает. Странное дело. Что за проект? Зачем все наши деньги вложил? К играм он и близко не подступится, свежа память об отце. Но вот вложение в рискованное предприятие – совсем не исключаю. А Дима где пропадает? Не нравится мне компания, с которой он связался. Все парни старше его, школу регулярно прогуливают. Сыну четырнадцать, и это трудный возраст.

– Катюша, – захожу в комнату дочери. – Ты почему к столу не идешь?

Девочка лежит на диване, уткнувшись лицом в подушку, однако, услышав мой голос, приподнимается. Замечаю рядом с ней беспорядочно разложенные тетради и книги.

– А эта… эта тоже там? – спрашивает хмуро.

– Кто? – не сразу понимаю.

– Крыстина, – будто специально имя коверкает.

– Кристина? – уточняю удивленно. – Она твое любимое песочное печенье принесла.

– Пусть засунет себе это печенье… куда подальше! – выпаливает яростно и тут же краснеет, отворачивается.

– Доченька, – опускаюсь на колени рядом с диваном. – Что случилось? Вы же прекрасно ладили.

– Ничего, – бормочет тихо. – Я не голодная.

– А я тебе мандарины купила, – чмокаю ее в щеку. – И хурму. Неужели совсем ничего попробовать не хочешь? Одну кашу кушала и все?

Преимущество работы в рядах на открытом рынке заключается в том, что очень часто хозяин разрешает забирать некоторые продукты домой. Наглеть нельзя, надо знать меру, но лучше так, чем вовсе никак.

– Я Диму подожду, – заявляет Катя. – Он со своей братвой нагуляется и вернется.

Сокрушенно качаю головой.

«Братва». Так называют себя приятели моего сына. Играют в бандитов, повторяют роли из очередного популярного криминального сериала. Им кажется, это все смело и круто, как на сочной картинке, которую показывает экран телевизора. Но на деле там только боль, кровь, грязь и смерть. Полнейшая, беспросветная, жестокая реальность.

– Уроки сделала? – интересуюсь тихо.

– Стишок по литературе надо выучить.

– Значит, учи.

Провожу ладонью по ее узкой спинке. Такая худенькая. Даже обнимать страшно. Совсем хрупкая фигурка, хотя кушает сейчас нормально. Моя любимая девочка, самая родная на свете.

– Мам, – выдает она.

– Что?

– Поцелуй меня еще раз.

Зацеловываю ее личико, снова и снова прижимаюсь губами к щечкам, трусь своим носом о крохотный носик. Меня переполняет нежность. Вот она, главная драгоценность в мире, то, ради чего стоит жить дальше, продолжать тяжелый путь день за днем.

Возвращаюсь на кухню, а там уже чаепитие полным ходом идет.

– Ирка, – муж улыбается во весь рот, выглядит невероятно довольным. – Присаживайся. Давно пора отмечать.

Пододвигает ко мне табуретку.

– А повод какой? – напрягаюсь. – Хватит тянуть, рассказывай, что ты задумал.

– Сюрприз, – заключает торжественно. – Завтра узнаешь.

– Идея и правда обалденная, – заверяет Кристина.

– Ты уже в курсе? – мои брови моментально взмывают вверх.

– Тина подслушала мой разговор, – хохочет муж. – Я же как раз с Коляном дела обсуждал. Он мне позвонил, чтобы главные детали выяснить.

– Какой Колян? – мрачнею. – Тот Колян, которого с рейса за наркоту списали?

– Ну да, – невозмутимо пожимает плечами. – Мутная история была. Но он больше такими вещами не занимается. Давно в завязке.

– Он же срок отсидел, – чеканю холодно. – Причем не один, если правильно помню. Какие детали ты с ним обсуждаешь?

– Каждый человек заслуживает второй шанс, – бросает небрежно.

– Нет, не каждый, – отрезаю. – Для многих и первый шанс явно будет лишним. Миша, скажи, куда ты ввязался?

Хоть и стараюсь при Кристине держаться, а все равно срываюсь. Просто представляю, как улетают на ветер очередные накопления. Глупо и бездарно тратятся до копейки.

– Ира, – укоризненно заявляет супруг. – Стал бы я рисковать попусту? Поверь, ставка там серьезная. Бизнес не совсем легальный, но все чисто. Железное прикрытие. Это легкие деньги.

– Легкие? – вздыхаю. – Такие только в мышеловке бывают.

– Завтра сама поймешь, – улыбается он. – Увидишь и перестанешь сомневаться. Наконец я смогу совмещать приятное с полезным, подниму нормальные бабки. Будем шиковать.

– Хорошо, – невольно кривлюсь. – Что у нас завтра?

– Важное мероприятие, – в его глазах вспыхивает блеск нетерпения. – Возвращайся пораньше, надо успеть собраться. Нарядись посимпатичнее. Платье какое-нибудь выбери.

– Мы на праздник идем? – удивляюсь. – На банкет?

– Типа того, – отвечает уклончиво. – Короче, нарядиться нужно. Прическу. Каблуки. Туда все расфуфыренные приезжают.

– Постараюсь, – усмехаюсь. – Ради тебя.

Только где подходящую одежду достать? Давным-давно ничего себе приличного не покупала. Джинсы да кроссовки занашиваю до дыр, вот и все мои парадно-выходные образы.

– Вон у Тинки возьми, – советует муж, словно в мысли заглядывает. – У нее полно тряпья. Хахали постоянно ей шмотки покупают.

– Миша! – возмущенно восклицает Кристина. – Вряд ли мои наряды придутся впору Ире. Слишком разные фигуры.

Бюст у подруги действительно впечатляющий. Будучи девчонкой, я ждала, когда у меня такой же вырастет, но природа распорядилась иначе. Формами похвастать не могу.

– Я сама подберу что-нибудь из старых вещей, – заверяю вкрадчиво. – Лучше объясни, какая связь между твоим загадочным проектом и этим странным мероприятием.

– Все просто, – подмигивает с видом заговорщика. – Потом станет ясно. Твоя задача быть моей обворожительной спутницей, больше ничего не требуется.

Ладно, посмотрим. Во всяком случае, эта затея не связана с торговлей наркотиками. Иначе зачем наряжаться на выход?

– Тина, признавайся, – возвращаюсь к основной теме дня, когда провожаю подругу в коридоре. – Что он задумал?

– Ой, да я случайно догадалась, – мнется. – Он просил ничего тебе не говорить. Реально хочет сюрприз устроить. Слово с меня взял.

– Многовато сюрпризов, – закусываю губу от волнения. – Странные бизнес-проекты. Какие-то непонятные праздники.

– Ира, – качает головой. – Не ценишь ты Мишку. Он у тебя настоящий мужик. Сильный и смелый. Сразу видно – лев.

– Не скажешь? – спрашиваю мрачно.

– Прости, – нервно ведет плечами. – Я же ему обещала.

– Чья ты подруга? – интересуюсь с долей насмешки.

– Не обижайся, так круче будет.

– Правда? – хмыкаю.

– Я бы мечтала туда попасть, – выдает с придыханием. – Элитное место. Закрытое. Но Миша не может нас двоих взять туда. А жаль.

Закрываю дверь за Кристиной и не могу побороть тревогу. Волнение буквально снедает нутро, захлестывает с головой и утягивает в ледяной водоворот. Утробный ужас скребет когтями ребра.

Глава 6

Снаружи паб «Питбуль» не производит впечатление элитного закрытого клуба. Затемненные стекла на окнах, тяжелые стальные двери, будто нерушимые врата, охраняющие вход в банковское хранилище. Крепкие парни в роли охранников.

Возможно, это и могло бы натолкнуть на определенные подозрения, однако сейчас все можно легко списать на особенности модного и оригинального дизайна.

Крутые автомобили останавливаются на парковке перед заведением. В марках машин я не разбираюсь, но даже без специальных познаний легко понять и оценить высокий уровень.

Неоновая вывеска ослепляет, а эмблема с оскалившейся собачьей пастью пробуждает суеверный ужас.

Будь у меня выбор, я никогда бы сюда не зашла. Интуитивно улавливаю мрачную и тяжелую энергетику. Даже дышать здесь тяжело.

Внутри все гораздо страшнее и хуже. Когда Миша достает и показывает черную пластиковую карту с эмблемой «Питбуля» стоящим на входе охранникам, я очень надеюсь, что нам откажут в пропуске, завернут и пошлют на все четыре стороны.

Увы, моим мечтам не суждено сбыться. Нам улыбаются и приглашают пройти вглубь. Стальные врата разъезжаются с хищным скрежетом, точно впускают нас в логово диких зверей. Никакой ошибки. Мы желанные гости.

На первом этаже ситуация обстоит весьма прилично. Бар. Столики. Люди в основном заказывают напитки. Но мы практически сразу опускаемся по лестнице вниз и попадаем в самое сердце преисподней, иначе подобное помещение не назвать. Подвал, где льется рекой алкоголь и… кровь. Одни люди калечат друг друга на ринге, большинство же делает ставки: кто, кого, как именно, как быстро, сколько протянет.

Я попадаю в запретный мир. Жуткий. Грязный. Попирающий нормы морали и права. Здесь своя особая справедливость, и вершит ее только грубая сила.

Запах дорогих духов забивается в горле. Сигаретный дым выедает глаза. Густые пары кальяна возносятся к потолку. Алкоголь льется рекой. От легких коктейлей до самых крепких напитков.

– Бей! Бей! – дикие вопли оглушают. – Добивай эту мразь! Чтоб не встал! Урой ублюдка! Размажь его! Да! Черт дери! Да! Так!

Атмосфера накалена до предела. Разнузданность. Разврат. Порок завладевает каждым из присутствующих здесь, подчиняет волю темноте. Люди впадают в неистовство, глядя, как два мужика изо всех сил молотят друг друга кулаками на бойцовском ринге.

Просторное помещение битком наполнено посетителями, забито до отказа. В самом центре возвышается масштабный помост, окруженный металлическими прутьями, между которыми натянута железная сетка. Это место щедро освещается прожекторами, чтобы ни один зритель ничего не упустил, насладился представлением сполна.

Толпа безумствует. Некоторые гости заведения упражняются в остроумии, стараясь выдумать особенно хлесткий возглас, сдабривают речь отборными ругательствами, сальными шутками. Большинство же попросту орет во всю мочь. Улюлюканье почти перекрывает жесткую ритмичную музыку, играющую на фоне развернувшегося действа. Бурные овации раздаются при каждом удачном ударе. Никто не сдерживает эмоций.

– Нравится? – интересуется супруг. – Я давно такого драйва не ощущал. Так и тянет броситься туда, прямо на ринг.

Меня тоже тянет: броситься наутек. Удрать. Помчаться на выход. И чем скорее, тем лучше. Никак не могу привыкнуть к этому странному месту.

А Миша ведет меня вперед, приглашает присесть за стол. Пожалуй, это хороший стол. И место выгодное, удобное. Наверное. По здешним меркам. Не слишком близко к рингу, но и не очень далеко, примерно в среднем круге.

Пол формируется из нескольких ярусов, расположенных на разных уровнях. Чем ближе к сцене, где ведется бой, тем ниже ярус. Своеобразная иерархия.

Между столами быстро перемещаются официантки с подносами. Эффектные девушки в микроскопических обтягивающих платьях, едва способных прикрывать грудь и попу одновременно. Они дефилируют на высоченных каблуках и при этом умудряются ловко обслуживать клиентов, оперативно принимая и доставляя заказы.

Публика тут собирается разношерстная. Мужчины преимущественно громадные амбалы и мордовороты, пугающие громилы, которых никто бы не захотел повстречать в темном переулке. Им без всякого грима и подготовки можно сниматься в кино про «лихие девяностые». Бандиты, причем эталонные. А девушки выглядят куда приятнее. Есть совсем молодые, юные и свежие. Надеюсь, им хотя бы восемнадцать лет исполнилось. Возраст не всегда можно определить, если судить по внешности. Но в основном я замечаю женщин моего возраста и даже старше, кто-то выглядит довольно просто и обычно, а кто-то прокачал себя по максимуму под стать моей бывшей однокласснице Наташе. Всех дам объединяет единственная черта – хищное выражение лица.

Ощущаю себя чужой на празднике жизни. Я тут как инородный элемент. Поражает, как женщины неистовствуют не меньше мужчин, хлопают в ладоши, наблюдая за кровавым избиением, еще и кричат от восторга.

Я вообще на ринг смотреть не могу. Багровые брызги, разлетающиеся во все стороны, не вызывают у меня никакого воодушевления. Не выношу вида крови, не могу совладать физически: сильнейшая тошнота накатывает в момент.

– Это что, и есть твоя идея? – спрашиваю Мишу. – Ставки на бои без правил? Своего рода тотализатор?

– Не угадала, – широко ухмыляется.

– Неужели? – хмурюсь. – А что тут еще можно делать? Лишь деньги на ветер спускать, пытаясь угадать, чья возьмет. Признавайся, какого бойца выбрал?

– Себя, – выдает коротко.

Впечатление, точно удар пришелся прямо в грудь.

– Это плохая шутка, – отвечаю медленно.

– Это не шутка.

– Что? – выдаю пораженно. – Ты… Ты с ума сошел?

– Совсем не веришь в меня? – криво усмехается.

– В смысле – не верю? – поражаюсь. – Я…

Мой голос тонет в протяжном реве гонга, знаменующем об окончании боя.

Неистовые вопли. Громовые овации. Дикий визг. Свистки. Ор поднимается до небес.

Тянет уши ладонями зажать, лишь бы этого всего не слышать. А через несколько минут мимо нашего столика проносят носилки с проигравшим бойцом. И, судя по его состоянию, проиграл он уже навсегда. На этом бедняге живого места не найти, даже смотреть на него больно. Сомневаюсь, будто можно кого-то спасти при таких чудовищных ранениях.

Вздрагиваю и отворачиваюсь. Бросаю взгляд на победителя, который буквально ревет от собственного торжества. Бьет себя кулаками по груди. Животное. Ничего человеческого в нем нет.

Меня передергивает от волнения.

– Миша, – беру мужа за руку, выразительно сжимаю. – Я не хочу твоей смерти. Нужно быть психом, чтобы выйти на этот ринг.

– Думаешь, я настолько простая мишень? Легкая добыча? – посмеивается. – Да я кому угодно тут зад надеру. В два счета. Вот увидишь.

К нашему столику подсаживается приятель супруга. Тот самый Колян. Узнаю его сразу. Лицо запоминающееся, кирпича просит. Наверное, поэтому у него такая кличка: «Коля-Кирпич». Среднего роста парень, сбитый, крепкого телосложения. Глазки вечно бегают, суетятся, воровато поглядывают по сторонам. Моментально становится понятно, что их обладатель только и рыщет, чего бы стянуть.

– Привет, Мишаня, – узкие губы растягиваются в змеиной улыбке. – Иришка. Рад вас тут видеть.

Мужчины жмут руки, а на меня еще сильнее тошнота накатывает. Никак не могу прийти в себя от недавних заявлений.

Бои без правил. На смерть. Настоящая бойня. Развлекуха для конченных отморозков. Мой муж и правда собирается принимать участие в этом кровавом цирке?

– Миша, ты этого не сделаешь, – говорю прямо.

– В смысле, Ир? – изумляется. – Даже шанса мне не дашь? Посмотри сперва, потом отчитывать будешь.

– Посмотреть? – усмехаюсь, еле сдерживаю истерику. – На что посмотреть-то? Как тебя убивают?

– Я хулиган от природы, – бросает он. – Разве забыла, какие номера в школе откалывал? Да никто не рисковал со мной закуситься.

– Господи, Миша, – мучительно хочется взвыть. – То школа была, молодые ребята. А здесь просто звери. Они же совсем бешеные. Сам не видишь? Их наркотой накачивают.

– Нет у нас никакой наркоты, – моментально встревает в разговор Колян. – Все чисто и натурально. Без запрещенных веществ.

Ну, конечно. Что еще он скажет? Только продолжит пудрить мозги.

– Я всегда спортом увлекался, – говорит муж.

– Это не спорт, – отрезаю.

– Ты не хочешь, чтобы я деньги зарабатывал? – хмурится. – Не пойму. Нравится все одной вытягивать или как?

– Я не хочу стать вдовой.

Поднимаюсь. Нужно выйти. Срочно. Умыться ледяной водой, привести себя в чувство, угомонить разбушевавшиеся эмоции. В противном случае сорвусь и лично этого Коляна придушу, без всяких рингов прямо тут разделаю.

– Скоро вернусь, – обещаю коротко и отправляюсь искать дамскую комнату.

Официантка показывает, в каком направлении идти. Следую по указанному пути, открываю дверь с соответствующим значком и застываю в проеме.

Очередное потрясающее открытие. Туалет здесь общий. Гендерно-сбалансированный, вероятно, согласно последним тенденциям равноправия полов.

А еще тут намечается очередь. Штук десять здоровяков и две женщины. Все пребывают в алкогольном опьянении разной степени тяжести.

– Какая детка, – присвистывает ближайший ко мне амбал. – Сладкая конфетка. Давай договоримся, угощу тебя леденцом.

Женщины заходятся в приступе хохота. В тот же момент со стороны запертых кабин доносится характерный стон. Там сексом занимаются, что ли?

Зайду позже. Черт, нет. Я вообще сюда не зайду.

Захлопываю дверь и вылетаю из туалета, точно пробка из бутылки игристого вина. Мчусь обратно, но путь мне преграждают разборки. Посреди коридора громилы начинают выяснять, кто кого сильнее уважает. Один пихает другого. Завязывается потасовка.

Я вжимаюсь в стену, не представляя, как безопасно обойти этих мужиков. Они уже пускают в ход кулаки. Зажмуриваюсь при каждом звуке удара.

Боже, тут и мне врежут. Пусть случайно, но приятного мало. Зашибут и затопчут, вряд ли заметят. Продолжат дальше друг друга месить. Ситуация явно накаляется. И никакой охраны нет. Элитное место, вот уж точно. Общий туалет. Безопасность на нуле.

И тут появляется он. Приходит с противоположной мне стороны. Возвышается над всеми остальными. Как скала. Как мрачная статуя.

Нас разделяют люди. Жесткая потасовка. Но создается впечатление, будто ничего этого нет. Вообще. Совсем. Только я и этот странный мужчина. Пугающий незнакомец.

У него глаза цвета надежды. Зеленые. Ядовитые. А я, наивная, даже не подозреваю, что встретила свое проклятие. Вечное.

Глава 7

Это наваждение. Губительное. Греховное. Безумное. Запретное. Сознание играет со мной злую шутку. Мысли враз пропитывает отрава.

Я никогда такого взгляда не видела. Никогда прежде. От него по телу пробегает ток. Разряд за разрядом. Выше тысячи вольт. Обжигает. И пол вдруг становится мягким, растекается под ногами.

Утопаю. Увязаю. Погрязаю. Без надежды выбраться. Без единого шанса разорвать этот порочный зрительный контакт.

Забываю дышать. Все на свете забываю. Вряд ли собственное имя сейчас назову. Даже слова не вымолвлю. Язык присыхает к небу. Сердце ударяется прямо в горло, отчаянно рвется на волю. Ребра ломит и саднит, кипяток обдает внутренности.

Ощущение, будто незнакомец режет меня, полосует лезвием ножа, не дотрагиваясь до кожи. А если бы дотронулся?

Кровь моментально приливает к щекам. Голова кругом. Кажется, мой мозг полностью отключается.

Мужчина смотрит на меня. Дерзко. Нагло. Точно чует неминуемую победу. Точно уже своей считает.

Боже. Хоть и капли алкоголя не выпила, а чувствую себя пьяной. Колени слабеют и подгибаются, едва на ногах держусь. Пора укротить воображение. Быть скромнее, оценить ситуацию трезво. Зачем ему я?

Надо выходить отсюда, возвращаться к супругу. Уловить момент и проскользнуть мимо сцепившихся в схватке мужиков. Только осторожно. Юркнуть, а после броситься наутек. Прошмыгнуть как мышь.

Вдруг дерущиеся люди расступаются, причем сами, словно по команде, расходятся в разные стороны, открывая отличный обзор на этого до жути пугающего и до одури привлекательного мужчину. Их агрессия тает, растворяется, исчезая без следа. Еще пару секунд назад они были на взводе, жаждали выяснить отношения, распалялись все сильнее. А теперь резко затихли. И я не сразу понимаю причину. Не догадываюсь о смысле происшедшего.

Мой взгляд так и липнет к незнакомцу. Он высокий. Очень. Выше остальных мужчин как минимум на голову. Выгодно выделяется посреди толпы громил.

Лицо у него красивое, сразу цепляет и восхищает гармоничностью, правильностью четко высеченных черт. Высокий лоб, прямой нос, чувственные губы. Каждый из этих штрихов завораживает. А о жестко прорисованные скулы порезаться можно. По такому облику надо наглядно показывать классические стандарты идеальной внешности. Коротко остриженные, светлые, точно выгоревшие на солнце, волосы дополняют образ.

Ангел, от которого за километр тьмой веет. Гремучее сочетание. Ужасающее и пленяющее.

Когда люди расходятся, прекращая разборки, можно и его тело детально разглядеть. Под загорелой кожей перекатываются железные канаты мышц. Широкие плечи, раскачанная грудная клетка, торс античной статуи. Тут вроде и покрупнее амбалы найдутся, но этот мужчина выглядит гораздо сильнее и мощнее за счет манеры держаться. Он здесь будто лев. Царь зверей. Никто не рискнет на его трон посягнуть.

Тишина. Мертвая. Ни единого звука не раздается. Никаких криков, никаких ругательств. Молчание затягивается.

Наконец, понимаю, добираюсь до истины. Потасовка оборвалась лишь потому, что возник незнакомец. Все его боятся. Быстро расступаются и затыкаются, мигом дорогу уступают. Людской страх ощутим физически.

Сглатываю, чувствую, как по спине стекает тонкая струйка пота.

Из одежды на мужчине только темно-синие боксерские шорты. Выходит, он тоже боец? Сражается на ринге?

Но он такой… нет, не милый и не добрый, просто слишком красивый для подобных развлечений. И нос у него не сломан, и синяков нет, даже легких кровоподтеков не видно. Активисты заведения наверняка с расквашенными мордами ходят.

В чем его секрет?

Зеленые глаза перехватывают мой взгляд. Держат, не позволяя отвернуться. Впечатление, будто в сокровенные мысли проникают.

А потом следует легкий кивок в сторону. Небрежный жест. Мол, давай уже, иди скорее. Поиграли в гляделки и хватит баловства. Поторопись убраться подальше.

Он мне дорогу расчистил. Серьезно? Правда? Одним только своим появлением мир расколол на части.

Я решаю ничего не уточнять. Поспешно направляюсь по коридору, минуя поникших амбалов. Даже пошлых шуток не слышу, едких комментариев вслед не получаю.

Черт. Совсем разучилась ходить на каблуках. Хоть бы не упасть и не растянуться на полу перед главным хищником.

Я умудрилась извлечь из глубин гардероба платье со школьного выпускного. Нежно-голубое, довольно закрытое и скромное. Без декольте, свободного кроя, длиной ниже колен. Туфли-лодочки подходят к наряду цвет в цвет. Тоже для того бала их покупала.

Проклятье. Прячу глаза, отворачиваюсь, избегаю даже случайного контакта. Никак не желаю соприкасаться.

Я не смотрю на него. Зато прекрасно чувствую его взгляд. И от этого прошибающий меня пот становится ледяным.

– Ты в порядке? – спрашивает Миша, когда я возвращаюсь за стол и усаживаюсь обратно на свое место.

– Нет, – признаюсь честно. – Давай уедем отсюда. Сейчас. Пожалуйста.

– Что случилось? – удивляется супруг. – Тебя кто-то обидел? Я разберусь. Какой урод прицепился? Покажи мне ублюдка.

– Все нормально, – судорожно выдыхаю. – Просто не хочу тут находиться. Прошу. Нам лучше уйти.

– Ира, – улыбается. – Чего ты боишься? Ты со мной. Никто тебя не тронет. Я любого порву и по рингу раскатаю.

– Миша, ну хватит, – выдаю сдавленно. – Мне не по душе подобные заведения. Драться тебе не разрешаю, понял?

– Я уже оплатил клубный взнос, – признается муж. – Поздно назад откатывать. Теперь только вперед.

– Откажись, – заявляю с нажимом. – Разорви договор или что там вы заключили. Попроси деньги обратно.

– Не прокатит, – качает головой.

– Значит, черт с теми деньгами, – бросаю раздраженно. – Еще заработаем. Это не повод отправлять себя на убой. Никакие деньги такого не стоят. Жизнь гораздо дороже.

– Ирка, – обнимает меня, прижимает крепко-крепко. – Ну, чего ты дергаешься? Пару боев проведу, а там посмотрим. Конечно, против серьезных бойцов не выстою. Опыта мало, надо набраться практики. Но большинство здешних ребят на моем уровне или ниже.

– Ты издеваешься? – выпаливаю и разрываю объятия. – Ты вообще слушаешь меня? Я тебя умоляю. Заклинаю: прекращай!

Рев гонга знаменует начало нового боя. Наверное, хорошо, что Колян уже успел свалить. Застала бы его тут, – убила. Без шуток. Задушила бы голыми руками, потому как задурил мужа дебильными мечтами.

Миша продолжает выдвигать разные аргументы, разумные лишь с его точки зрения. А я рассеянно смотрю на ринг, на клетку, в которую входят новые бойцы.

Сердце пропускает удар. Он здесь. В центре помоста. В свете прожекторов.

Когда клетку запирают и начинается бой, я понимаю, почему все те здоровенные мужики затихли и разошлись, поспешно прекратив схватку в коридоре.

Зверь. Нет. Зверюга. Вот то самое, единственное определение, которое приходит на ум. Он не человек. Животное. Дикое и грозное. Одним ударом прибить может. Размазать. Прихлопнуть без труда и пойти дальше искать новую жертву.

– Дайте шума! – кричит ведущий.

По залу проносится протяжный рев. Раздаются хлопки и свистки. Кто-то даже бьет посуду, показывая, насколько сильно заведен. Звук разбивающегося стекла сливается с истошными воплями. Одержимость зрителей зашкаливает.

– Да! – одобрительно орет ведущий. – Да! Вот так! Покажите, как сильно хотите этот бой. Покажите, на что вы способны. Выпустите внутреннее животное на волю.

Толпа беснуется. Массовый психоз. Один человек заражает безумием других.

Я хочу отвернуться, отвести взгляд от ринга, отвлечься от ужасающей картины, которая там разыгрывается. Но не выходит, не удается, ничего не получается. Даже шевельнуться не могу, примерзаю к стулу. Шея затекает от напряжения.

Мне совершенно не нравится происходящее. Это страшно, чудовищно, и явно идет против всех существующих моральных норм. Однако я, как загипнотизированная, продолжаю и дальше смотреть.

Итог предрешен. Сразу понятно, за кем останется победа. У противника нет шансов, хотя он тоже находится в отличной форме, силен и подкачан. Зеленоглазый хищник сокрушает его медленно и методично, движется с неповторимой звериной грацией, царственно и небрежно. Он не спешит. Лишь под самый конец стремительно наращивает темп и повергает соперника наземь, проводя серию мощных ударов.

Я и сейчас, издалека способна различить изумрудные глаза. Даже на расстоянии вижу их четко. Так сильно врезался в память порабощающий взгляд.

Когда мужчина выпрямляется и смотрит в зал, возникает ощущение, точно он находит среди зрителей меня, вычисляет безошибочно, и его полные, красиво очерченные губы моментально складываются в кривой ухмылке.

Ток прошибает насквозь. Вжимаюсь в спинку стула, нервно облизываю губы.

Что происходит? Почему я о таких глупостях думаю?

– А парень хорош, – заключает Миша. – Местный чемпион. Когда-нибудь и я смогу встать с ним на один уровень.

Меня охватывает лихорадочная дрожь. Внутренности мучительно печет, разъедает от неясного волнения.

– Новичок быстро сдулся, – лениво выдает ведущий, пока проигравшего бойца оперативно укладывают на носилки и выносят за пределы клетки. – Зверь опять одерживает верх. Ему давно стало здесь скучно. Мало кто рискует бросить вызов. Но сегодня особенный вечер. Дамы и господа, у нас есть грандиозный сюрприз. Гвоздь программы. То, чего вы давно желали, но боялись попросить.

Господи. Бросаю встревоженный взгляд на мужа. Надеюсь, он туда сегодня не записался? Не станет заходить в клетку? Не настолько же он спятил?

– Поприветствуем самого опасного и смертоносного бойца, – опять подзуживает ведущий, мастерски растравляет интерес зрителей. – Гость прямиком из нашей славной столицы. Его кулаки давно пора запретить законом, а про выносливость ходят легенды. Каждый мечтал бы сразиться с ним. Но не каждый выдержит. Не каждый вывезет. Гриша Топор! Разрубит всех своих врагов! Вырвет им хребты и покрошит на куски.

К решетке приближается самый настоящий великан. Сбрасывает на ходу шелковый красный халат, остается в одних спортивных шортах. Его тело кажется нереальным, сюрреалистично огромным, доведенным до устрашающих размеров. Плечи бугрятся напряженными до предела мускулами. Он будто киборг, робот, покрытый кожей. Его бритый череп сверкает в ярком свете, а изувеченная физиономия ввергает в шок. Нос расквашен, изуродован шрамами, точно через мясорубку пропущен.

– Пошумим! – вопит ведущий, подстегивая зрителей. – Покажем нашу поддержку!

Люди неистовствуют. Особенно дико кричат женщины, не скрывая своего желания.

– Я хочу тебя! – кричит вроде бы приятная и милая внешне девушка через столик от нашего. – Хочу! Ты мой!

Какая-то дама бросает под ноги Топора свое нижнее белье. Мужик небрежно отбрасывает алые трусы в сторону, убирает с пути и оглядывается в поисках отчаянной девицы.

– Это я! – радостно орет она. – Я!

Великан сворачивает, шагает в зал, сходя с красной дорожки, ведущей в клетку, грубо отпихивает всех со своего пути, кто зазевался и не отпрянул сам. Добирается до той чокнутой девчонки.

– Привет, – она расплывается в улыбке. Это чувствуется по голосу.

Здоровяк кладет ладонь ей на макушку, вынуждает опуститься на колени, а потом залезает рукой в свои шорты и…

Я отворачиваюсь, зажмурившись. Прижимаю ладонь ко рту, сдерживая тошноту.

Гости заведения реагируют на подобный акт с восторгом. Похоже, это здесь привычное дело. Никто не удивляется. Наоборот – отпускают пошлые шутки, искренне упиваются происходящим. Им это представление по вкусу.

Неужели даже охрана не вмешается? Не остановит насилие? Или бойцу тут можно все? Вряд ли девочка ожидала подобного расклада, начиная заигрывать с монстром. Кто дал ему право насиловать гостью?

Но через пару минут я слышу звонкий и радостный голос девушки:

– Топор, я буду ждать тебя!

Поворачиваюсь и вижу улыбку на ее лице. Безумная девчонка облизывается, выглядит абсолютно довольной произошедшим. Даже добавки просит. Ее накачали наркотиками? Она пьяна?

– Это «феечки для чемпионов», – поясняет Миша, наблюдая мой шок. – Они сами этого хотят. Ты же видишь.

– Как можно хотеть… насилия? – голос срывается, невольно закашливаюсь.

– Ну, раз дама согласна, то какое же это насилие? – усмехается супруг. – Просто кто-то предпочитает пожестче и погорячее.

– Ты себе тоже потом такую «феечку» возьмешь? – спрашиваю глухо.

– Милая, ну ты чего? – выдает возмущенно. – Ты у меня одна. Других не надо. Я и в мыслях этой похабщины не держу. Мне бы денег поднять и все.

Отличное заведение. Нечто среднее между притоном и бойней.

– Зверь! – рычит великан, заходя в клетку, тычет толстым пальцем в зеленоглазого хищника. – Ты следующий. Ты у меня так же на колени встанешь и отсосешь! Давай, готовь свой сладенький ротик.

Никакого ответа он не получает. Лишь ухмылку. Кривую и жуткую. Такую, что тянет бежать прочь. Да насмешливо выгнутые брови, – ясно читаемую издевку.

Зверь на пустые разговоры не разменивается. Не доказывает и не спорит. Сразу в глотку вгрызается без лишних вопросов.

Зверь. Его и правда так зовут? Это и есть кличка чемпиона? Ведущий тоже называл этого мужчину подобным образом. Все сходится.

Почему он не взял более оригинальное прозвище? Тут бились «Кровавый Бык», «Молот Тора», «Храбрый Стервятник». Теперь вот Гриша «Топор» подтянулся.

Черт. Никогда не замечала в себе склонности к насилию, но как же мне хочется, чтобы Зверь расправился с этим здоровяком. Похоже, я заражена общим безумием, как вирусом, проклятым и токсическим.

Глава 8

Бой будет жарким. Жестоким и беспощадным. Зрители на взводе, отовсюду кричат клички соперников. Кто-то болеет за столичного чемпиона, кто-то предпочитает поддержать местного. А у меня возникает четкое ощущение, будто внутри взрывается ампула с кислотой, смертоносная жидкость разъедает внутренности, выжигает подчистую.

Топор бросается вперед раньше, чем раздается звук гонга, знаменующий начало схватки. Срывается с места и несется на противника, казалось бы, с небывалой для крупного тела прытью. Размахивает гигантскими кулаками, издает дикий варварский клич.

Кажется, он сейчас попросту размажет Зверя по железным прутьям клетки, раскатает по рингу, раздерет на куски. Но это только кажется. Первое впечатление обманчиво.

Зеленоглазый хищник без труда уходит от прямого столкновения. Избегает атаки. Легко, играючи. В самый последний момент. Ловко отступает в сторону, не позволяя никак себя задеть.

– Чего зассал? – ревет Топор. – Че ты как девка?

Я задерживаю дыхание, испытываю легкое разочарование. Зверь должен нападать, а не уворачиваться. Должен, верно?

– Давай сразу на колени, – ржет великан. – Будешь моей любимой сучкой. Заглотишь по самые гланды. Я тебе разработаю глотку. И очко заодно.

Оскорбительные фразы опять не получают ответной реакции. Только мускулы четче проступают под золотистой кожей Зверя, напрягаются и наливаются животной силой. Вены набухают, расчерчивая мощное тело пугающим и завораживающим узором.

– Хватит бегать! – рявкает Топор. – Раз не готов к моим кулакам, нагибайся – подставляй жопу под молот. Я уже изголодался. Не умеешь быть мужиком – сделаю девахой.

Продолжает атаковать. Безуспешно. Ему не угнаться за скоростью соперника. Тот вмиг ускользает. Точно танцует, едва касается поверхности ринга. Но танец этот чем дальше, тем опаснее. Страшнее любых угроз.

Великан замолкает, прекращает сыпать мерзостями, явно начинает раздражаться оттого, что до сих пор не смог задеть противника. Воет, ревет и рычит, носится по периметру клетки, точно разъяренный носорог. Распаляется все сильнее.

Зверь отвешивает ему пару ударов. Почти неощутимых. Скользящих. Будто случайных. Впечатление такое, словно прощупывает оборону, отмечает слабые места, примеряется.

– Бейся! – вопит Топор. – Что за тычки?! Бейся! Давай!

Но Зверь не собирается давать ему то, чего он требует. Танец продолжается. Ощущение, точно продвинутый мастер восточных единоборств столкнулся с рядовым мясником.

Зверь движется мягко и плавно, проводит сложнейшие комбинации так, будто они не стоят ему ни капли усилий. Хищная грация пленяет, не позволяет отвести взгляд.

– У него ничего не выйдет, – уверенно заключает Миша. – Плохая тактика. Вот увидишь, этот кабан его пришибет. Нельзя постоянно с огнем играть. Надо бить по-нормальному. Иначе такого здоровяка не завалить.

– Думаешь? – мой голос предательски срывается.

– Ну конечно, – хмыкает. – Я бы действовал жестче, сразу в атаку пошел. Тут нужно вырубать, в нокаут отправлять. Главное – правильно врезать, двинуть удачно. И тогда плевое дело. Даже эта громадина по полу распластается.

– Миша, – шепчу сдавленно. – Надеюсь, против таких бойцов ты на ринг выходить не собираешься? Это же самоубийство.

– Пока рановато, – бросает насмешливо. – Если опыта поднаберусь, то чем черт не шутит? Могу и такого урода влегкую завалить. А может, и кого покруче побью. Здесь надо сразу валить. Не выделываться, не играть. Заваливать и бить, чтоб не поднялся. Вот прошлого соперника Зверь правильно вырубил. Всадил промеж глаз – и готово. А вот с этим гадом труднее, но принцип тот же должен быть. Вали и забивай.

– Миша, – бросаю на него пораженный взгляд. – Откуда ты этого набрался?

– Бокс смотрю, – пожимает плечами.

Но эти бои совсем не похожи на бокс. Здесь происходят настоящие убийства. А гости еще и радуются такому. Кошмар. Страшно вообразить, скольким людям тут сломали жизнь. В буквальном смысле. Скольких покалечили, изувечили, обобрали до нитки на ставках.

Почему подобное заведение существует? Неужели столь сильна жажда зрелищ?

Я не замечаю, что сама с каким-то извращенным любопытством наблюдаю за разыгравшейся битвой. Глаз не могу отвести.

Чудовищно. Мерзко. Аморально.

А поглядеть тянет. Даже стыдно за свой жгучий интерес. Хотя бой волнует меня по одной лишь причине. Имя ей – Зверь. И от этого во сто крат хуже.

Залипаю на отвратительном действе. Даже веки опасаюсь сомкнуть. Слежу за каждым движением.

– Продует он, – фыркает Миша. – Выдохнется. Зря затеял выкрутасы. Чем проще, тем лучше. Это ринг, а не балет.

Господи, нет. Я совсем не желаю, чтобы он проигрывал. Я не согласна. Возражаю против унизительного расклада. Отказываюсь принимать такой поворот событий.

Но зачем мне его победа? Чужой мужчина. Абсолютно незнакомый. От результата схватки ничего не поменяется. Пусть проигрывает, пусть погибает.

Нет. Нет, нет, нет.

Топор не должен победить. Омерзительный тип. Нечего ему почивать на лаврах.

А чем Зверь лучше? Может, он также себе «феечек» отбирает? Просто сегодня не успел. Пользуется глупыми девчонками по полной. Унижает женщин.

– Топор! Вперед! – вдруг кричит Миша, вынуждая меня вздрогнуть, а после поднимается и начинает размахивать руками, подхватывая настроение остальных посетителей. – Бей его! Добивай! Давай!

– Ты чего? – дергаю его за локоть. – Сядь.

Но муж отмахивается от меня, поглощенный картиной на ринге. Продолжает бешено орать. Поддается всеобщей одержимости.

Я и сама близка к безумию. Мучительно хочется подскочить и поболеть за Зверя. Дико выкрикивать имя.

При этой последней мысли становится жарко. «Дико». Так и тянет посмаковать. Одурело. Одичало. Точно в постели. В кровати под любимым мужчиной.

Стоп. Нервно сглатываю. Пора бы вспомнить, что у меня давно есть любимый мужчина. Мой супруг. И пускай сегодня он ведет себя как последний придурок, это не повод от него отказываться.

Зверь сбивает Топора с ног. Так резко и неожиданно, что весь гомон в зале разом стихает. Кажется, эхо от падения огромного тела отразилось от стен.

Я даже не успеваю понять, как это произошло. Когда? Еще секунду назад Топор метался по рингу, тяжело дышал и рычал, но держался, выглядел бодрым. А теперь он валяется на полу. Растянулся как подкошенный.

Просто бах – и все. Один удар. Как и в предыдущем бою. Четкая работа. Точная.

Зверь измотал его и загнал в угол. Пробудил ярость, раздразнил и заставил дать слабину. Хитрый ход.

Топор пытается подняться. Но шансов у него нет.

Удар за ударом. Безжалостно и беспощадно, не прерываясь ни на миг. Хлюпающие звуки. Треск проломленных костей. Никакой жалости.

Мастер восточных единоборств сменился одуревшим от жажды крови дикарем. Монстр не ведает усталости. Жаждет крови.

И кровь льется рекой. Прямо с ринга.

А зрители молчат. Пребывают в шоке. Серьезный боец повержен и растерзан. Зверь забирает свое. Заталкивает колкие фразы Топора обратно в его глотку.

Я подавляю рвотный спазм. Желудок сводит судорога. Отвернуться не могу, но и смотреть на творящееся передо мной невозможно.

Я как под гипнозом. В ледяном оцепенении.

Нужно вызвать кого-то. Обратиться в полицию. Нужно срочно прекратить беспредел. Никто не имеет права отнимать чужую жизнь. Даже если это жизнь того, кто сам успел кучу судеб сломать.

Боже. Меня потряхивает.

Я все-таки умудряюсь закрыть глаза. Сбрасываю холодные цепи. Задыхаюсь.

Нужно бежать отсюда. Срочно. Прямо сейчас.

Нервы оголены. Рефлексы обострены до предела.

Толпа взрывается аплодисментами, заходится в бурных овациях, неистовствует от восторга.

– Бей! Бей! Бей! – скандируют люди вокруг, причем не только одуревшие мужики, но и женщины подключаются. – Бей! Бей!

Я прихожу в ужас.

А супруг тоже примыкает к темной стороне. Вроде пару секунд назад за Топора болел, а теперь одобряет его казнь. Прямо как зомбированный повторяет за остальными.

Видимо, так выглядит массовый психоз.

Дурдом какой-то.

Я в окружении психов. Тут все точно с ума посходили. Иначе подобное бешенство не объяснить.

Бросаю взгляд на ринг и содрогаюсь от недоброго предчувствия. Замерзаю изнутри. Застываю, вжавшись в стул.

Зверь вдруг отрывается от избиения своего врага. Прекращает молотить по его голове кулаками. Замирает и поднимает голову, глядя в зал.

Черт. Почему мне кажется, он смотрит на меня? Это невозможно. Нас разделяет приличное расстояние. Да и вообще…

Он поднимается. Обхватывает стальные прутья клетки руками. Подтягивается и перемахивает через решетку, точно выполняет простейший трюк.

Вырывается на свободу. Срывается с цепи.

– Зверь! – вопят все вокруг. – Ты лучший!

Девчонки предлагают себя на ночь. Мужики просят оторвать Топору башку. Куча идей и предложений льется со всех сторон.

Зверь властно поднимает руки, делает знак всем заткнуться.

Тишина придавливает меня, будто гранитная плита.

Я прячу глаза. Точно это поможет скрыться. Утыкаю взгляд в пол. Однако даже можно не смотреть, и без того слышу тяжелые шаги. Все ближе. Неминуемо. Неотвратимо.

Он идет за мной.

Нет. Бред. Ерунда полнейшая. Здесь предостаточно красивых и молодых девчонок. Я бы никого не смогла привлечь.

Громовая поступь оглушает.

Краткий миг – и вынесен приговор.

– Я тебя забираю на ночь, – резко выдает Зверь.

Глава 9

Даже смотреть на него страшно. Боязно глаза поднять и взглянуть наверх. Дрожь по телу пробегает, оторопь берет.

А может, он не ко мне обращается? Может, это ошибка какая–то? Или дурацкая шутка? Странный розыгрыш? Может, это Колян все подстроил? Знает же мое отношение к себе, вот и решил подговорить дружка, злобно постебаться. Одна версия безумнее другой.

Но так ведь не бывает. В реальности – не бывает. Никто не может просто подойти и забрать приглянувшуюся женщину на ночь без ее согласия. Без одобрения.

Это не предложение и не вопрос. Скупая констатация факта. Что захочу, то и возьму. Точка. Никто не остановит и не помешает.

– Эй, она не какая-нибудь… – начинает говорить Миша и осекается. Угрожающе сжимает кулаки, уверенно прибавляет: – Она со мной!

Зверь скалится. На мужа не смотрит, только на меня. Насквозь прожигает. Ему явно нет дела до прозвучавших слов. Любые фразы пройдут мимо.

Животное. Дикое и голодное. Первобытное. Необузданное. Неистовое.

От него такая сокрушительная сила исходит, что дух захватывает. Дышать трудно. Грудь металлические обручи сдавливают.

Кровь заливает мускулистые руки по локоть. Багровые капли смешиваются с каплями пота, стекают по широкой и мощной груди, контрастно расчерчивают рельефный торс. Железные мышцы напрягаются под гладкой загорелой кожей.

Красив как греческий бог. И также жесток.

– Уверен, тут хватает желающих, – заявляет мой супруг твердым голосом, в котором все же прорезаются ноты волнения, а после усмехается и заключает: – Ты можешь выбрать любую другую девчонку.

Мне еще никогда так страшно не было. Ни в самые острые моменты безденежья, ни за самой тяжелой работой. Бывало, и пьяные мужики приставали, зажимали в темных углах, сыпали сальными шуточками, завлекали грязными предложениями. В тех забегаловках, где я работала, и на простую посудомойку существовал спрос. Могли и по заднице треснуть, и за бедро ухватить. Однако все те домогательства, пусть и настойчивые, как тень настоящей угрозы. Насмешка.

Такого острого и дикого ужаса я прежде не испытывала. Просто потому, что не встречала подобных мужчин. Безумных и одержимых, помешанных на безжалостном насилии.

Убийца. Он реально способен покалечить, а то и до смерти забить. В его глазах пылает жестокий приговор.

Ты моя. На эту ночь.

Выбор уже сделан.

Его глаза как раскаленные крючья. Душу в клочья раздирают. Продирают нутро насквозь. Лишают воли, пленяют в горящей клетке. От них не спастись, не сбежать.

Я виновата. Привлекла его внимание. Пялилась в том проклятом коридоре, застыла перед ним, как последняя идиотка. А потом во время боя отлипнуть не могла. Видно, это и сгубило, принял меня за начинающую «феечку». Еще не стягиваю трусы и не бросаю никому под ноги. Стесняюсь. Зато таращусь, как оголодавшая дура.

Застываю. Точно жертва перед палачом. Врастаю в стул. Удар. Не замечаю. Зато вижу, как Миша с грохотом падает на пол, растягивается возле нашего стола.

Кричу и вскакиваю с места. Бросаюсь к мужу, пытаюсь помочь, проверить пульс. Даже думать не желаю о вероятных последствиях. Громадный кулак кого угодно на тот свет отправит. Жутко даже представить.

Меня затапливает липкий холод, пронизывает с мясом и до костей, выворачивает наизнанку, впивается жадными когтями, рвет на части. На куски разрывает.

Это как удар грома. Ужасающий. Разрушительный.

Сердце содрогается при виде безвольно распластавшегося супруга. Соляная кислота вмиг пропитывает жилы. Живот скручивает болезненная судорога.

Да как же так? Почему никто не вмешается? Почему?! Нужен врач. Нужно…

Горячие пальцы смыкаются на моей талии, берут в жесткий захват. Здоровенные руки отрывают от земли, будто пушинку подхватывают, забрасывают на громадное плечо. Как трофей. Как выигрыш. Как личную собственность.

– Нет! Пусти! – ору как чокнутая, стучу кулаками по широченной спине. – Отпусти!

Бесполезно. Даже не дергается. Ему наплевать на сопротивление. Вряд ли он вообще замечает мое несогласие. Никак не реагирует.

– Нет! – продолжаю истошно вопить. – Нет! Помогите!

Как будто это поможет.

Зрители хохочут. Подбадривают Зверя возгласами.

– Дрючь эту сучку до рассвета! Отжарь малышку до хрустящей корочки! – похабщина несется со всех сторон. – Сладкая конфетка, у нее и щели сладкие, грех не отыметь по полной! Вперед! Выдери ее за всех нас! Давай, не жалей! Задай стерве по полной.

Я вырываюсь. Сопротивляюсь, как могу. Отчаянно и лихорадочно.

Отвратительный гогот. Площадная брань. Сальные остроты. Улюлюкающая толпа кажется частью плохого сна. Сейчас я очнусь и все закончится.

Так не бывает. Нет, нет. Пожалуйста, прошу. Нет. Я умоляю.

– Хватит! – закашливаюсь, голос от воплей срываю. – Отпусти! Стой!

А Миша как? Находясь вниз головой, ничего не способна толком разглядеть. Переброшена, точно тряпичная кукла.

Господи. Только бы мой супруг был в порядке. Только бы ничего серьезного не случилось. Он очнется. Он обязательно…

Полутемный коридор. Лестница наверх. На первый этаж. Поворот. Еще одна лестница. Пробую запомнить дорогу. На всякий случай. Хотя поможет ли это?

Щелкает замок. Грохочет дверь. А мое сердце пропускает удар.

Вот и насмотрелась на бой без правил. Вот и поболела за чемпиона. Доигралась. Лучше бы никого не разглядывала. Не навлекала беду.

Черт. Но это же не повод? Я же ничего не говорила. Я не просила этого. Я не соглашалась. Ха. А кому требуется мое разрешение?

Зверь усаживает меня на кушетку. Сердцебиение оглушает. Все внутри холодеет и обрывается, раскалывается на тысячи ледяных осколков, продирает до открытых, незаживающих ран.

Оглядываюсь в напрасном поиске выхода. Оцениваю обстановку, пробую успокоить нервы, сосредоточиться.

Довольно просторная комната. Здесь по разным сторонам подвешены к потолку две боксерские груши. Повсюду много других тренировочных снарядов. Брусья, гантели, толстые веревочные канаты, разные неведомые мне штуковины. Стены выкрашены красной краской, украшены мрачными постерами рок-групп – всякие черепа и молнии, растерзанные розы и гвозди, устрашающие эмблемы. Из мебели здесь только широкая черная кожаная кушетка да нечто вроде бара: огромная стойка, заставленная бутылками, располагается внизу, под одной из стен.

Пульс стрекочет, ударяет по вискам.

Поворачиваюсь и встречаю взгляд Зверя. Никогда не думала, что в зеленых глазах может царить такая беспросветная темнота. Кипучая и губительная.

– Что вы… Что вы собираетесь делать? – шепчу сдавленно. – Я не… Я думаю, вы не понимаете, как я…

Он берется за верх моего платья и дергает, раздирая донизу единственным движением. Отбрасывает лоскуты, оставляя в одном лишь нижнем белье.

Прекрасно. Что дальше?

Глава 10

– Меня зовут Ирина, – говорю прерывающимся голосом. – А вас как? Ну, по паспорту вы вряд ли Зверем зоветесь. Должно быть какое-то имя.

Сама не представляю, для чего несу подобную чушь. Надеюсь, будто ему будет труднее насиловать меня, если познакомимся поближе и сперва узнаем имена друг друга?

Он накрывает мою грудь ладонями. Жар его пальцев ощущается даже сквозь плотную материю бюстгальтера. А когда руки слегка сжимают мою плоть, подскакиваю, как ошпаренная.

У него костяшки стесаны. До костей. Жуткое зрелище. Реально видно, как кости белеют, так сильно мясо ободрано. Кулаки точно кровавое месиво выглядят.

Меня передергивает.

Как ему удается руками двигать? Еще и тискать?

– Вам что, – запинаюсь. – Вам не больно?

Кривая ухмылка.

Он вообще понимает меня? Разбирает человеческую речь? До него хоть часть слов доходит или все мимо проносится?

Вдруг замечаю, сколько у него шрамов. Лицо идеальное. Ни царапин, ни синяков. Чистое. Зато тело как летопись жестоких и чудовищных избиений.

Я всякого насмотреться успела. С разными людьми жизнь сводила. До самого дна опустила. Поэтому сразу различаю следы от пуль и ударов ножа. Ожоги, шрамы, оставленные после открытых переломов.

Развитая мускулатура отвлекает внимание от состояния кожи. Мышцы настолько контрастно и четко выделяются, что страшные отметины едва ли заметны. Вены разбухают и ритмично пульсируют, не позволяют сосредоточиться на ином.

Бурная у него биография. Судя по состоянию тела. Интересно, сколько ему лет? Примерно тридцать? Выходит, как мне?

Господи. Лучше о побеге думать.

– Я замужем, – сообщаю лихорадочно и поднимаю руку, демонстрирую простенькое колечко на безымянном пальце. – Видите?

Он раздирает мой бюстгальтер. Надвое. Отбрасывает прочь, обнажая грудь. Поглаживает соски большими пальцами, заставляя их затвердеть. Его прикосновения осторожны и нежны. Никакого напора. Тончайшая ласка.

И от этого еще страшнее. Во рту пересыхает. Внутри зарождается немая истерика. Меня колотит, точно в тропической лихорадке. Но я понимаю, что никакая паника не спасет.

– Пожалуйста, – говорю я. – У меня двое детей. Мальчик и девочка. Мы с мужем должны вернуться домой, иначе им будет страшно. Они совсем маленькие. Проснутся утром, а нас нет. Мою дочку зовут Катя, а сына Дима… если вы не верите, то можете у Коляна спросить, его кличка «Кирпич». Это приятель моего мужа. Он нас сюда и пригласил, просто на бои посмотреть и…

Зверь отстраняется. Отрывается от меня, но разглядывать не перестает, просто склоняет голову набок, изучает исподлобья.

– Прошу вас, – ощущаю слабый всполох надежды. – Я не… не хочу ничего такого. Мне нужно домой. К детям. Я должна их завтра в школу отвести. Еще и завтрак приготовить. Иначе им будет нечего кушать. Поймите, я даже не знала, что у вас тут бои происходят, муж сказал…

Он вдруг берется за мои лодыжки. Мягко, едва касается. Медленно обводит выпирающие косточки, вынуждает мелко задрожать.

А потом резко дергает на себя, заставляя растянуться на спине, распластаться на кушетке. Встает между моими широко разведенными бедрами, поддевает резинку трусов, медлит, позволяет жадно глотнуть раскаленный воздух и сдергивает последний клочок одежды, причиняя физическую боль, оставляя красные полосы на бледной коже.

Боже. Он не прекратит и не остановится. Бесполезно умолять.

Его руки на моей груди, а к животу прижимается внушительный бугор. Запах крови забивается в ноздри, вызывая тошноту. Дышать тяжело. Невозможно. Я практически теряю сознание.

– Пожалуйста, – накрываю ладонями мощные плечи. – Я хочу выпить. Можно? Я бы совсем чуть-чуть. Пригубить.

– Что? – спрашивает Зверь.

– Что? – повторяю на автомате.

– Какие напитки предпочитаешь? – хмыкает.

– Покрепче.

Он ухмыляется и отвечает небрежным кивком. Отпускает меня, направляется в сторону бара, но прежде включает музыку. Что-то тяжелое и мрачное, жесткое.

Значит, слушает и слышит. Понимает, если хочет. На мое семейное положение ему плевать, зато в алкоголе не откажет.

Я поднимаюсь, соскальзываю с кушетки и только теперь замечаю, что по пути в логово хищника лишилась обуви. Мои туфли пропали, как и одежда. Но глупо жалеть об этих мелочах. Надо выбираться отсюда. Быстро.

Здесь даже окон нет. Везде глухие стены. Подозреваю, через дверь выйти не позволят. Придется искать другой вариант. Чем скорее, тем лучше.

В объятом отчаянием мозгу зарождается безумная идея.

Но хуже уже не станет. В любом случае. Верно?

Единственный шанс. Второго не светит. Нужно действовать.

Я наклоняюсь и хватаю гантель, прячу за спиной. Тяжелая, зараза. Не успеваю разглядеть вес, обозначенный на ней, но ощущается килограммов на пять, не меньше.

Зверь оборачивается и припечатывает меня взглядом.

Улыбаюсь. Широко. До ушей. Подступаю ближе. Уверенно.

Он явно видит, что я прячу за спиной какой-то предмет, пусть и одной рукой держу, все равно очевидно. Да только не придает этому особого значения. Присаживается у бара, оглядывает бутылки.

– Я хочу вон ту темную, которая в форме черепа, – указываю на одну из самых дальних бутылок, потому как мне нужно, чтобы враг именно туда потянулся. – Если можно.

Зверь выполняет просьбу. Молча. Без вопросов. Подается вперед, чуть наклоняется, начиная извлекать из бара бутылки, чтобы добраться до нужной. Обхватывает мой заказ.

Я подступаю вплотную. Закрываю глаза и со всей дури бью его гантелью по голове. Вкладываю в удар максимальную силу. Хотя пальцы нервно вибрируют.

Выпускаю тяжесть практически сразу. Отскакиваю назад. Боюсь смотреть, только усилием воли заставляю себя разлепить веки и предстать перед истиной. Продолжаю подрагивать.

Мой противник застывает. Кажется, секунда – и обернется. Кинется на меня, обрушит злобу и ярость, на куски порвет. Не просто изнасилует, а убьет. До смерти забьет.

Но он падает. Валится на пол.

Нокаут?

Боже. Зажимаю рот ладонями, чтобы не заорать. Как же мне повезло. Отключился. С первого удара сработало.

Я вырубила его.

Господи. А что, если? Что, если… он мертв?

Надо пульс проверить. Стоп. Вдруг гад притворяется? Коснусь его – сам схватит. И тогда точно конец.

Черт.

Черт, черт, черт.

Я все-таки подхожу к нему, приближаюсь на негнущихся ногах, дотрагиваюсь до мощной шеи, обливаясь ледяным потом. Пульс бьет по пальцам, обдает огнем.

Жив. Ну и ладно. Пора сматываться. Он ведь способен очнуться в любой момент. И будет в дикой ярости.

Бросаюсь к двери, поворачиваю ручку. Отлично. Не заперто. Никакой ключ не нужен. Толкаю дверь и обмираю.

Я же голая. Ни клочка ткани. Куда собираюсь бежать в таком виде? Смотрю на себя с ужасом. Понимаю, что еще и чужой кровью перепачкана.

Озираюсь и замечаю вешалку с одеждой, хватаю первую попавшуюся спортивную куртку, надеваю и только после этого выскакиваю за порог, плотно притворяю дверь. Тут же на двух амбалов наталкиваюсь. Охрана? Дружки? Обычные посетители?

– Забыла подарок для Зверя, – сообщаю с очередной насквозь фальшивой улыбкой. – В машине. Сейчас вернусь.

И удираю со всех ног. Никто не пытается меня остановить. Никто не пристает. Никто не рискнет посягнуть на то, что уже выбрал их лидер. Пользуюсь этим сполна.

Выхожу на улицу. Вдыхаю холодный воздух.

Миша. Он же там остался. Что с ним вообще? Глупо на помощь Коляна надеяться. Трус он, ничего не сделает. А я сама чем помочь могу? Оглядываюсь назад, но отлично понимаю, что вернуться не сумею.

Душа на части разрывается. Однако возвращаться точно нельзя.

Замечаю такси, которое только что высадило пассажиров. Время на размышления закончилось. Подбегаю к автомобилю, распахиваю дверцу и усаживаюсь назад.

– Нужно уехать, – говорю. – Срочно.

– А деньги у тебя есть? – хмурится водитель, изучая меня.

Вид наверняка сильно так себе. Сомнительный. Спортивная куртка сидит как пальто, по размеру огромная, до середины бедер доходит. Сразу видно, с чужого плеча. Еще и ноги босые, волосы всклокочены.

– Да, – отвечаю твердо, а сама лезу в карманы, сгребаю нечто похожее на купюры, извлекаю на свет, украдкой изучаю.

Тут целое состояние. Пачка долларов. Несколько измятых евро самого крупного достоинства. И национальная валюта есть. Можно год на такси разъезжать.

– Ладно, поехали, – соглашается водитель.

И авто трогается с места.

Сердце рвется оттого, что Мишу не увезти отсюда. Однако если Зверь уже очнулся, если снова увидит и схватит меня, то мало не покажется. Нельзя рисковать. Дома и правда дети ждут. От моей жертвы им лучше не станет. И себя погублю, и супруга не вызволю. Пока нужно самой выбираться.

+++

Подъезжая к дому, понимаю, что идти в квартиру – не лучшая идея. Ключей у меня нет, остались в сумке, которую я никак бы не успела прихватить с собой. Можно достать наш запасной комплект. Но все равно опасная затея, могу детей разбудить. Как я покажусь им в таком виде? Нужно нормально одеться. Не хочу их пугать. К родителям тоже ехать не стоит. Что у мамы, что у папы проблемы с давлением. Нечего их попусту тревожить. А как же тогда? Заглянуть к Кристине? Она совсем рядом живет. Но точно начнет задавать вопросы. Солгать не сумею, а правду рассказывать не хочу.

– Остановите тут, – говорю таксисту, расплачиваюсь крупной купюрой и выбегаю прочь из автомобиля.

– Эй, девушка, а сдачу?

– Не надо, – бросаю не оборачиваясь.

Залетаю в подъезд, напрягаю память, вспоминая нужный этаж, поднимаюсь и стучу в дверь.

– Привет, Наташа, – улыбаюсь. – Надеюсь, не разбудила?

– Нет, – отвечает бывшая одноклассница, плотнее запахивая халат. – Я поздно ложусь.

– Моя просьба прозвучит безумно, но…

– Проходи, – заявляет она. – Чего на пороге стоишь? Еще и босиком. Ты откуда вообще? От бандитов убегала?

– Почти, – нервно усмехаюсь и вхожу в коридор. – Можно у тебя душ принять и одежду попросить ненадолго? Я все постираю и верну.

– Ладно тебе, – отмахивается. – Не надо ничего стирать, все равно потом сдам в химчистку.

Наташа показывает мне ванную комнату, приносит наряд, который готова на время одолжить.

– Ну и прикид у тебя, – хитро щурится. – Как будто любовник посреди ночи выгнал.

– Я уже старая для таких приключений, – отвечаю с нервным смешком.

– А размерчик-то нехилый, покрупнее Мишкиного, – заключает с многозначительной ухмылкой.

– Наташ, ну ты чего? – даже неприятно становится. – Я никогда не изменяла мужу и начинать не намерена.

– Очень жаль, если ты и правда такая дура, – выдает она. – Мужик тебя никак не обеспечивает, а ты ему детей рожаешь и верность хранишь.

– Наташ, я же люблю его, причем тут…

– А он тебя любит? – фыркает. – На косметолога денег не дает. На шмотки тоже зажимает. Это что за любовь такая, если мужик для своей женщины ничего заработать не может? Был крутым мажором, а стал обычным лошарой.

– Просто период тяжелый.

– Ой, Ирка, вроде умная ты девка была, а несешь полную чушь. Советую дать хозяину этой куртки. Марка известная, один из самых крутых брендов спортивной одежды. Уж поверь на слово, разбираюсь. Как окажешься под нормальным мужиком, так про своего Мишутку и не вспомнишь.

Она кладет полотенце на край ванны и уходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Стягиваю спортивную куртку, которая внутри измазана кровью, откладываю в сторону, но не сразу, какое-то время просто держу в руках. Она пахнет им. Зверем. Голодным и диким. И по неведомой причине мне приятен этот аромат. Наваждение. Бред. Слишком много впечатлений за день, и вот результат.

Я стараюсь не размышлять о том, как Зверь трогал меня и какую реакцию вызвали его прикосновения в моем теле. Но не могу отрицать тот факт, что он сдерживал бешеную силу и одержимый напор. До определенного момента. А дальше ничего хорошего бы не последовало. Бандит. Убийца. Насильник. От такого глупо милости ждать.

Я всегда оставалась равнодушна к сексу. До рождения сына испытывала дискомфорт при каждой нашей близости, но ради Миши терпела, все-таки его темперамент оказался гораздо сильнее моего. После первых родов все почти наладилось, а потом стало не до интима, слишком много возникло проблем. То одно, то другое. Эта сторона жизни давно отступила на второй план. Я никогда бы не смогла лечь в постель с чужим мужчиной. Только с любимым мужем.

Глава 11

Я переступаю порог собственной квартиры, когда часы показывают четыре утра. Можно начинать готовить завтрак. Сперва провожу детей в школу, а потом займусь поисками мужа.

Меня выручает то, что Миша часто забывал ключи в квартире. У нас дверь такая, которую можно просто захлопнуть, не запирая замок, зато для открытия ключ нужен. И несколько раз получалось так, что супруг сам загонял себя в ловушку.

В итоге было решено прятать запасной комплект в импровизированном тайнике. На выступе за счетчиком, который был установлен между этажами. Там никто и никогда ничего искать не станет.

Прохожу в квартиру, стараюсь поменьше шуметь.

Сердце не на месте. Душу разъедает тревога. Но пока я все равно ничего полезного сделать не смогу.

Отправляюсь на кухню, приступаю к готовке и вдруг слышу какое-то шурудение в замке. Отлично. Только этого не хватало. Неужели воры пытаются к нам забраться? Красть нечего, лишь наоборот, подать нам остается.

Беру скалку и встаю у порога. Похоже, приключения не закончатся. Ох, пожалуй, слишком наивно надеяться, что деревяшка поможет одолеть взломщиков.

А если это Зверь? Пробил адрес и явился ко мне домой?

Нет. Он бы сразу дверь выбил. Не стал бы возиться с замком, вскрывать его, время тянуть.

Пара секунд – и на пороге возникает Димка.

– Ты что, дома не ночевал? – застываю от удивления.

– А ты почему со скалкой, мам? – хмыкает. – Думаешь, от бандитов этим отобьешься?

– Отвечай на вопрос, – заявляю строго. – И что у тебя в руке?

– Отмычка, – бросает небрежно, кладет сверкающий металлический предмет прямо на тумбу в коридоре. – Если хочешь, могу и тебя научить.

– Дима, не надо так шутить…

– А я не шучу, мам. Пацаны научили, вот и пробую сразу. Тут надо навык развивать.

– Какие пацаны? – поражаюсь. – Почему они тебя такому учат?

– Мы братва, – произносит так, точно это все объясняет.

– Да что за глупости? Тебе учиться надо. Мне твоя классная руководительница звонила, ты уроки прогуливаешь. Теперь выясняется, что и по ночам где-то пропадаешь.

– Эта старая карга уже достала стучать, – роняет хмуро. – Допросится гадина, что с ней разберутся.

– Дима, – за ухо его хватаю и дергаю. – Чтоб я такого больше от тебя не слышала!

– Мама! – пытается вырваться, но хватка у меня крепкая. – Пусти, я уже не маленький. Пусти! Ты чего?

– Маленький, – усмехаюсь. – Взрослые парни такую ерунду не говорят.

– Я должен зарабатывать, – мрачно бросает сын. – Я хочу семью обеспечивать, раз папа не может.

– И как ты собрался зарабатывать? – отпускаю его, смотрю в горящие карие глаза.

– Не важно, – отмахивается. – Главное – деньги добыть.

– Сынок. Тебе надо хорошо учиться, ходить на занятия, потом в университет поступить. Выучишься, получишь достойное образование и тогда будешь зарабатывать, – терпеливо поясняю.

– Не нужны мне никакие университеты! – выпаливает.

– Сынок…

– Ну, ты в школе была отличницей, – брезгливо морщится. – Отец морскую академию закончил. И чего? У нас ничего нет. А кто ни дня в жизни не учился – деньги лопатой гребет.

– Не все так просто, – качаю головой.

– Просто, мам, – заявляет твердо. – У кого власть, тот и прав. Тот и получает все. А учеба ваша никому не нужна. Так что я найду способ без всего этого дерьма подняться. И тебе больше никогда не придется мерзнуть и тяжести таскать.

Разворачивается и решительно направляется в ванную комнату. Я просто стою и смотрю на отмычку, которую сын положил на тумбу. Это все очень и очень плохо, гораздо хуже всех моих предыдущих потрясений.

+++

– Не боись, Мишка. Я уверен, твоя баба сама кайфанула. Зверь же умеет с девчонками обращаться. Он их не бьет и не калечит, просто дрючит так, что даже самые бешеные оторвы после его агрегата как шелковые ходят.

– Ты чего сейчас несешь? – буквально ревет. – Она не баба. Она моя жена. Рот свой поганый захлопни!

– Так я успокаиваю, – прибавляет поспешно. – Чтоб ты не дергался.

– По-твоему, я должен успокоиться, представляя, как другой мужик мою жену дерет? Нормальный ход.

– Да ты радоваться должен, что Зверь ее выбрал, – явно усмехается.

– Чего?! – взвывает.

– Ну, связи поможет наладить, а может, и деньжат каких-то подкинет вам…

– Ты охренел?

Звук какой-то возни. Потасовки. Шуршание одежды. Глухие удары. Завывание.

– Мишка, кончай дурить, – стонет. – Я тебе прямо говорю, вот и весь расклад. Иначе зачем друзья нужны?

– Ты лучше скажи, как жену забрать, – бросает с горечью. – К ментам бесполезно идти, да? Может, к бандюкам?

– Ой, не парься, сама вернется, – отмахивается. – Думаю, к вечеру.

– А если нет?

– Я же тебе сказал, Зверь баб не мучает, – заключает уверенно. – Это на ринге он дикий. С мужиками. Ни одной избитой бабы я за ним не помню. Хотя вру. Парочка была. Но они сами друг дружку отметелили. Не смогли его поделить, и понеслась. Патлы повыдергивали, ногти поломали. Кровищи было… как после самого жестокого боя! Базарят, что мы двинуты на агрессии. Да страшнее ревнивой девки никого нет!

– Ладно, ждем, – произносит мрачно.

– Не грузись, – смеется. – Она сейчас на его члене извивается и горя не знает. Думаешь, бабы просто так за него бьются? Умеет их завести.

– Ну ты и урод! – орет.

Толкаю дверь и выхожу в коридор.

– Привет, мальчики, – широко улыбаюсь.

Муж отпускает своего дружка. Моментально. Они оба бледные и перепуганные, будто привидение увидели.

– Привет, Ира, – наконец, выдает Колян, явно недоумевая, как мое появление в столь ранний час в принципе возможно.

– Ирка! – восклицает супруг, бросается вперед и сгребает меня в объятья, подхватывает на руки и кружит вокруг своей оси.

– Миша, тише, мне на работу пора, – стараюсь его пыл остудить. – Детей проводила, теперь надо делом заняться.

– Прости, родная, прости, – зацеловывает мое лицо. – Я вчера… перебрал.

– Больше не перебирай, – с трудом, но вырываюсь из жаркой хватки. – Пить надо меньше и не лезть на рожон.

– Но как… но как ты, – не решается спросить. – Ты же не…

– Я – нет, – усмехаюсь.

Бросаю взгляд на Коляна. Сдаст все в момент. Конечно, мне тоже не стоило языком болтать, все про семью выкладывать. Но в пабе «Питбуль» куча камер. Не проблема выяснить, с кем мы там общались. Клубная карта и вовсе на мужа выписана. Адрес определят в два счета.

Только захочет ли Зверь затевать поиски? Вон, девушки за него сами сражаются, проходу не дают. Какой смысл связываться с замужней женщиной? Тогда он в мои рассказы не поверил, однако если начнет искать, получит кучу подтверждений. И отступит.

На душе тревожно. До одури. Жуткие чувства гложут и гложут душу.

Глава 12

Я чувствую, кто-то наблюдает за мной. Кожей ощущаю. Физически. Безумие. Бред.

Но это и правда так. Смутное волнение пожирает изнутри, порабощает мысли, поглощает остатки спокойствия. Тянет обернуться, оглядеться по сторонам и обнаружить источник угрозы.

Я возвращаю куртку Зверю в тот же день. Не собираюсь ничего у себя оставлять, стараюсь избавиться от чужой вещи как можно скорее. Тщательно отстирываю от крови, сушу на обогревателе, чтобы сэкономить время, раскладываю деньги обратно по карманам. А ту сумму, которую потратила на оплату такси, занимаю у соседки. Не хочу быть должной бандиту. Ни единой копейки брать не желаю. Укладываю все в пакет и отправляюсь на работу, в обед прошу одного из знакомых ребят отнести данную «посылку» в проклятый паб «Питбуль». Сама туда сунуться не решаюсь. Других тоже не подставляюю Парень просто отдал охранникам на входе передачку для Зверя и моментально удалился. Никто не успел толком разобраться, никто не начал гнаться за случайным посыльным.

Все проходит гладко. День за днем – тишина. Никаких приключений. От Коляна ничего не слышно. Супруг тоже молчит, ни слова про свои бои не выдает. Меня ни о чем не спрашивает. Видимо, верит в мою удачу, в то, что чудом улизнула от монстра без особых потерь.

Хотя без новых идей муж не обходится. Ему явно не хочется возвращаться к работе в службе такси. Да и средств на ремонт автомобиля больше нет. Клубный взнос нельзя обратно забрать. Теперь вкалывать и вкалывать, только бы на оплату коммунальных хватило.

А Миша прирожденный фантазер. Спокойно усидеть на месте не способен. Вечно пребывает в поиске, его буйный нрав требует активной деятельности.

– Я тут договорился, в рейс пойду, – заявляет супруг. – Встретил на днях отцовского друга, обещал с документами помочь. За пару недель все порешаем.

– Серьезно? – удивляюсь. – Он и правда такой влиятельный, что способен тебя из всех черных списков убрать?

– Ну, это не совсем такой рейс, в какие я прежде ходил, – произносит медленно. – Я даже не моряком пойду.

– А кем тогда?

– Еще точно не знаю, – пожимает плечами. – Официантом или стюардом. Скорее всего, надо официантом идти, так легко чаевые заработать. Но еще лучше барменом. Вообще озолотиться можно. Это ведь круизный лайнер, там люди регулярно напиваются, сорят купюрами направо и налево. За ночь среднюю зарплату получаешь, а за девять месяцев рейса – и вовсе целое состояние без напряга получить можно.

– Миш, ты что? – почти теряю дар речи. – На таких лайнерах адские условия труда. Сам мне раньше рассказывал. Официальная смена – четырнадцать часов в день, выходных как праздника ждешь. Однако по факту впахиваешь без перерыва.

– Ничего, – отмахивается. – Я мужик. Справлюсь. Пора нормальное дело искать, надоело уже копейки считать. Пару контрактов отработаю, зашибу бабла и снова на суше чем-то займусь. Автосервис замучу.

– Наверное, если барменом идти, то опыт требуется, практика, – начинаю неуверенно.

– Ой, ладно, – смеется. – Неужели водку с соком не замешаю? Уж разберусь как-то. Не высшая математика. Нарисуют мне шикарный опыт.

– Ты собираешься документы подделать?

– Посмотрим, по ситуации решу.

Я не спорю. Если супруг загорелся, то его не остановить. Будет, как баран, в стену биться, пока голову не расшибет.

А может, зря в нем сомневаюсь? Может, и выйдет чего?

Меня больше Димка волнует. Связался с дурной компанией, пропадает по ночам, школу опять прогуливает. Ему нужна сильная мужская рука, а Миша в облаках витает, некогда ему сыном заниматься.

Катя тоже странно себя ведет. Еще более тихая и молчаливая, чем обычно. Вся в себе.

Очередным вечером застаю ее за книжкой. Держит учебник в руках, а смотрит мимо. Думает о чем-то, напряжена очень, взгляд горит, губы поджаты.

– Катюша, – обнимаю дочку, рядом присаживаюсь. – Тебе отдыхать пора. Почему не ложишься?

Вздрагивает.

– Все хорошо, мам.

– Я всегда рядом, – улыбаюсь ей. – Помни об этом. Всегда тебя поддержу. Только скажи – любую проблему решим.

Целую ее в макушку, вдыхаю родной аромат.

– Проблем нет, – произносит тихо. – Просто… я встретила Принца.

– Принца? – невольно переспрашиваю.

– Он очень красивый. Очень. Правда, – глаза дочки загораются. – Как из сказки. Высокий. Даже выше папы. Одет во все темное и мрачное. Но от него столько света исходит, что даже больно смотреть.

– Это мультик какой-то? Кино?

– Мама! – восклицает обиженно, отрицательно мотает головой. – Я же не маленькая. Ну, не такая маленькая. Настоящий Принц. Не из мультика.

– И где ты его встретила? – спрашиваю, уже ощущая недобрые подозрения.

– У нас во дворе, – закусывает губу. – Иногда из окна вижу его, иногда близко, вот прямо совсем рядом. Он как будто кого-то ожидает.

– Этот Принц, – запинаюсь, – говорил с тобой? С другими детьми?

– Нет, – хмурится. – Мам, он взрослый совсем. Зачем ему с нами говорить? Скучно. Он такой… недосягаемый. Появляется, а потом исчезает. До нас ему никакого дела нет.

Ощущаю явное облегчение. Ну, хоть не извращенец. Сейчас чего только не бывает, любая мерзость наружу лезет. Пусть бы этот Принц только попробовал с моей дочкой заговорить, я бы ему по башке приложила быстро. Похлеще, чем Зверю, врезала бы.

– Мам, – дочка вдруг запинается, краснеет и выпаливает: – А какая разница в возрасте считается нормальной?

– Для чего? – уточняю осторожно.

– Для любви, – роняет глухо и тут же отворачивается.

– Ох, Катюша, у каждого своя судьба, – обнимаю дочь крепко-крепко. – Принц уже свою Принцессу встретил, видимо, ее и ждет у нас во дворе. Однако все должно происходить в правильный момент. Нельзя спешить. С первого взгляда люди влюбляются очень редко. Мы с папой познакомились в школе, но любовь пришла к нам через годы.

– Может, зря? – выдает резко.

– Что? – изумляюсь.

– Да так, – супится. – Иногда Принцы предают своих Принцесс, находят новых, забывают про любовь.

– Тогда это ненастоящие Принцы, – заключаю я.

– Мой – настоящий, – говорит твердо, медлит и прибавляет: – Только не совсем мой. Он взрослый слишком. Даже старый, наверное. И уже влюбленный.

– Катя, – нежно перебираю ее роскошные темные волосы. Тут точно в Мишу пошла, с моей шевелюрой а-ля «три пера» никак не сравнить. – Будет еще любовь. Настоящая. И Принц обязательно будет. Но пока слишком рано.

– Думаешь? – сомневается.

– Да, – подтверждаю твердо.

+++

– Ирка, приглашаю тебя на день рождения, – сообщает мне соседка по месту на рынке. – В эту субботу. Возражения не принимаются. Приходишь в любом случае.

– Спасибо, но… – не успеваю толком отказаться.

– Сразу после работы празднуем, – обрывает Света. – Часик, максимум два. Чего ты ломаешься сразу?

– Надо с детьми посидеть, – сообщаю как есть. – Миша занят, никак не сможет.

– Я же не в ночной клуб зову, – смеется. – Говорю же – час или два. Потолок. Посидим прямо тут, своей компанией. Гурам нам крутое место выделит, еще и вкуснях подкинет. Молодец ты, хорошо надоумила инициативу проявить. Такой мужик и весь мой. А я же круглая дура, счастья под носом не замечала.

Искренне радуюсь успеху этих внезапных отношений. Похоже, брат директора рынка и моя соседка очень вовремя сошлись. Совпала идеальная пара. И мне от него больше нет внимания, и другой девчонке приятно. Лучше не придумать.

А на сердце неспокойно. Тревожно до одури. Вроде повода переживать нет, а нервы успокоить не могу.

– Ладно, – рассеянно обещаю посетить торжество. – На час задержаться смогу.

– На два часа, – широко улыбается девушка.

– Поглядим, – тоже улыбаюсь.

Нельзя совсем никаких контактов не иметь. Надо с людьми общаться. Но я намерена прийти буквально на пару минут, быстро выдать Свете подарок и удалиться.

Очередной рабочий день проходит тихо и мирно, близится к завершению без каких-либо потрясений. Получаю зарплату от хозяина, собираюсь, прощаюсь и следую к выходу. От рынка рукой подать до автобусной остановки, туда и направляюсь.

Темнеет все раньше. Световой день сокращается. Вдыхаю морозный воздух и улыбаюсь, совсем скоро буду дома, начну готовить ужин. Размышляю над возможными блюдами, прикидываю, что сообразить из имеющихся в холодильнике продуктов. Едва ли обращаю внимание на происходящее рядом.

И вдруг реальность взрывает бешеный рев мотоцикла. Ледяной порыв ветра бьет в лицо. Застываю на месте, боясь шевельнуться.

Громадный сверкающий байк проносится мимо и тормозит прямо передо мной, чуть не сбивая с ног. Отшатываюсь. Сердце одержимо стрекочет, ритмично пульсирует в горле. Пытаюсь глотнуть воздух, однако ничего не получается.

Хозяин мотоцикла облачен в черную «косуху», темные джинсы и высокие кожаные сапоги. Байкер, причем бывалый, явно опытный, способный на крутые виражи.

Проклятье. Этот мужчина будто прямиком из ада выбрался. Мрачный. Огромный. Очень высокий. Пусть и сидит, не встает в полный рост, но сразу заметно, какие у него мощные и длинные ноги. Настоящий громила.

Во мне все обрывается. Рвется с оглушительным треском. Что-то внутри отзывается. Откликается. Чует правду.

А потом он снимает шлем. Резко. Рывком.

От осознания стынет кровь и подгибаются колени. Холодный пот прошибает тело. Льдистый озноб сотрясает плоть.

Зверь криво ухмыляется и небрежным кивком головы приказывает мне занять пассажирское сиденье мотоцикла.

Я цепенею, даже страшусь шелохнуться.

Глава 13

Кошмар возвращается, накрывает кипучей волной без какого-либо предупреждения, обращает в лед и выжигает в пепел. Остатки моего самообладания исчезают вмиг. Мир рушится, будто карточный домик.

Я думала, все давно позади. Я успела расслабиться, забыть. Вычеркнула прошлое. Лишние страницы вырвала и выбросила. Смело двинулась вперед.

И вот – почва вновь уходит из-под ног. Ужас затапливает до краев. Дрожь раскалывает позвонки на части.

Мне конец. Точно. Верить и надеяться – глупо. Дикий хищник жаждет крови, требует возмездия, причем быстрого и безжалостного. Растерзает и сожрет в момент.

Он не простит то унижение. Не спустит. Какая-то наглая баба осмелилась сопротивляться, врезала по голове и убежала. Ну разве монстр подобное стерпит? Разве проглотит обиду?

Нет. Никогда. Не мечтай.

– Может, гантель тебе дать? – Зверь усмехается шире. – Такая дерзкая была, опасная, а теперь вдруг застыла, дернуться боишься.

Готова поспорить, это самая долгая и осмысленная фраза, которую я от него слышу. За все время нашего знакомства. И этот чертов голос окончательно контроля лишает, волю враз отбирает. Тягучий и пьянящий. Хриплый, под кожу проникающий, режущий без ножа.

– Спасибо, но я спешу, – роняю тихо, стараюсь не выдать бушующее внутри волнение, прячу истинные чувства поглубже. – Мне домой нужно.

– Я тебя подвезу, – хмыкает. – Когда закончим.

– Что закончим? – сердце тут же ухает вниз, будто в беспроглядную бездну срывается, на дно скалистой пропасти летит.

– Сама сядешь или ждешь, чтобы я посадил? – интересуется мрачно.

Его взгляд темнеет, отбивая всякую охоту спорить. Остается лишь кивнуть и подчиниться, на негнущихся ногах приблизиться к мотоциклу и занять четко указанное место позади.

Бежать не имеет смысла. Только не сейчас. Лучше покориться. Изобразить послушание. До определенного момента.

Горячие пальцы обхватывают запястья, пленяют в железный капкан, буквально прожигая плоть огнем, клеймят.

– Держись крепко, – холодно приказывает он и кладет мои руки к себе на пояс.

Боже. Аж дыхание перехватывает от настолько близкого контакта. Да и тело у него просто каменное. Под мягкой кожаной курткой скрывается настоящий гранит. Только не ледяной и равнодушный, а охваченный адским пламенем и сжигающий дотла. Стальные мускулы. Без преувеличения. На ощупь, и правда, как металл, налиты жуткой мощью и чудовищной силой.

Пожалуй, стоило рискнуть. Сорваться и броситься наутек, удирая прочь со всех ног. Этот мужчина очень странно действует на меня. Ощущаю угрозу, чую явно, однако даже и не пробую спастись. Резво шагаю в пропасть.

– Крепче, – отрывисто произносит Зверь.

И в следующую секунду мотоцикл с животным ревом выезжает прямо на дорогу.

Я зажмуриваюсь. Плотно смыкаю веки. Сжимаюсь, обращаюсь в комок оголенных нервов, рефлекторно льну к своему палачу.

А как еще удержаться на сиденье?

Краснею, боюсь собственных противоречивых реакций. Но иначе не выходит. Невольно вжимаюсь в мускулистое тело, моментально сливаюсь с ним в единое целое. Его запах дурманит мой разум. Резкий. Колючий. Истинно мужской.

Что у него за парфюм? Грешный. Дьявольский. Отравленный. Запрещенный всеми существующими на свете законами.

Господи. Нельзя поступать подобным образом. Нельзя прижиматься к чужому мужчине. Пропитываться пороком, проникаться безумной одержимостью. Нельзя уступать своей слабости столь легко.

На мне два теплых свитера и объемный пуховик, вокруг горла шарф обмотан, а создается впечатление, точно сижу абсолютно обнаженная. Четко ощущаю жар стальной плоти. Под пальцами бешено пульс бьется.

Огни ночного города ослепляют. Голова кругом. И взглянуть вперед страшно, и не смотреть совсем – тоже боязно.

Мотоцикл мастерски лавирует между проезжающими автомобилями. Мягко скользит по дороге. Все дальше и дальше, в подсвеченную уличной иллюминацией темень.

Что я делаю? Что вытворяю?

Надо было заскочить в первый попавшийся автобус, втиснуться, пусть даже в самый заполненный, и раствориться, затеряться в разношерстной толпе народа.

Да. Надо… было. Только выбор уже сделан и сожалеть поздно.

Я отваживаюсь на совершенно дикую авантюру. Переступаю черту, пересекаю грань. Разрешаю хищнику затащить меня обратно в берлогу.

Я безумна.

+++

Мотоцикл останавливается. Замирает, притормаживая у бордюра. Спешу разорвать пагубный контакт. Моментально отстраняюсь от Зверя и соскакиваю на землю. Едва удерживаюсь от падения, ибо ноги затекли после сильного напряжения.

– Тише, – насмешливо выдает монстр, придерживая меня за капюшон пуховика, будто малое дитя.

Затравленно озираюсь по сторонам. Район приличный, даже очень. Самый центр. Не какая-нибудь глухая окраина, не темная подворотня. Ярко освещенная улица. И тут достаточно много известных и пафосных заведений. Если бы этот гад намеревался насиловать или избивать меня, то выбрал бы гораздо более неприметный квартал. Здесь множество камер и лишних свидетелей. Ничего жуткого провернуть не выйдет.

Тогда в чем смысл?

– Пойдем, – бросает Зверь и следует вперед, не оборачиваясь, потому как целиком и полностью уверен в покорности жертвы.

Я действительно ступаю за ним. Как овца на заклание. Без вопросов. Во мне вспыхивает идиотский интерес. А что дальше?

Вдруг замираю перед гигантской лужей, совершенно не представляю, каким путем ее обойти, ведь поток протягивается чуть ли не на километр, целая речка набегает, пруд набирается.

У меня не слишком хорошие сапоги. Ступлю туда и промочу в секунду. Потом хоть обувь выжимай.

Ну, надо же. Прямо по курсу расположен шикарный ресторан, а перед входом такое вот непредсказуемое препятствие. Вчера шел проливной дождь, и, как показывает практика, водостоки паршиво работают во всем городе. Никакой дискриминации. Везде до боли знакомая ситуация. Либо утопай, либо вплавь перебирайся. Даже смешно.

И как крутые гости преодолевают данную трудность?

Вскрикиваю, когда Зверь подхватывает меня на руки, будто невесомую пушинку, и спокойно переносит до самого порога, не обращая внимания на бурную реакцию.

Он не задает вопросы, ничего не уточняет, просто действует. Резко. Решительно. Сразу. Не тратит время попусту.

А у меня поджилки трясутся от ужаса. От ощущения его пугающей неукротимости и буйности. Бешеный. Дикий. Шальной. Как такому сопротивляться? Как бросать вызов? Если жаждет чего, всегда возьмет, заберет все до капли. Никогда свое не отпустит.

– Вы что, – запинаюсь. – Вы сюда хотите?

Округлившимися глазами изучаю роскошный фасад известного ресторана. Прежде тут не бывала, однако наслышана. «Лови момент» – так это место называется. И момент здесь ловят отнюдь не простые смертные, а всякие политики, олигархи, знаменитости. Самые именитые гости собираются под крышей данного заведения. Однажды Кристина пыталась сюда с подругой попасть, думали богатых женихов подцепить, специально нарядились во все самое дорогое и лучшее, пару недель готовились и собирались, заранее деньги копили, но охрана все равно не пустила. Жесткий фейсконтроль. Дресс-код. Мужчины должны надевать костюмы, а женщины – платья в пол. Однако если твое лицо не по вкусу тем, кто фильтрует гостей на входе, то никакой наряд не поможет.

Мой пуховик мигом засмеют. Понятно и без попыток. Уж если Кристинку отсюда вышвырнули, мне точно на выход укажут.

А он на что рассчитывает? Выглядит впечатляюще, не спорю. Но только для бойцовского клуба или же для байкерского. В заведение высокого уровня никого в подобном виде не пропустят. Завернут и посмеются вслед.

Может, Зверь пистолет достанет? У бандитов всегда оружие есть. Или же громадным кулаком двинет, прямо на пороге всех охранников и уложит.

Однако никаких проблем не возникает. Бравые ребята на входе радостно улыбаются и почтительно расступаются, пропуская нас вперед.

Их уже били прежде? Иного объяснения резкому послаблению правил не нахожу. К моему неописуемому удивлению нас быстро пропускают внутрь. Ни единого вопроса не задают.

– Никита Сергеевич! – восклицает бросившийся нас встречать солидный мужчина в невероятно элегантном костюме. – Как же мы рады вашему визиту. Лучший стол ждет вас. Я уже отдал необходимые распоряжения.

Зверь расстегивает мой пуховик, стягивает с плеч и отбрасывает в сторону, а солидный мужчина подхватывает скромную верхнюю одежду так нежно и трепетно, точно имеет дело с мехом соболя.

Поразительно. Ничего не понимаю.

Никита Сергеевич?

– Ник, – ухмыляется Зверь, глядя в мои глаза.

– Что? – сглатываю с трудом, невольно моргаю.

– Разрешаю так себя называть, – поясняет насмешливо. – Раз умудрилась вырубить меня с первого удара.

– Я… я… мне просто повезло, – выдаю сдавленно, а после судорожно втягиваю воздух и закашливаюсь от волнения.

Почему рядом с ним я чувствую себя идиоткой? Двух слов связать не могу. Едва языком ворочаю, мямлю нечленораздельный бред.

Он ничего не говорит, ограничивается усмешкой, а в горящем взгляде ясно читается короткое и лаконичное «знаю».

Ну конечно. Наглый гад уверен в себе. Нет повода сомневаться.

– Никита Сергеевич, – продолжает лихорадочно бормотать солидный мужчина, вероятно, администратор ресторана. – Позвольте проводить вас.

Я четко улавливаю его волнение. Страх. Пожалуй, даже ужас.

Зверь заставляет людей бояться. Страшиться жестокой расправы. И пусть сейчас он усмехается, грань между гневом и милостью очень тонка. Люди улавливают опасность. Безошибочно чуют.

У меня ощущение, точно по краю хожу. По самому острию ножа проскальзываю. Чудом до крови себя не режу. Пока что. Везучая.

Иду вперед и оглядываюсь по сторонам, изучаю удивительное помещение. Никогда бы сюда сама не пришла, даже пробовать бы не стала. Тина мне и не предлагала. Я очень редкий гость в ресторанах. Все это в другой жизни осталось. Теперь мы разве что пиццу домой заказываем, и то лишь по особым праздникам. Даже не припомню, когда мы с Мишей в последний раз вот так выходили. Паб «Питбуль» считать отказываюсь.

Интерьер здесь впечатляющий. Все продумано до мелочей. Огромные хрустальные люстры, зеркальные коридоры. Впечатление, будто свет изнутри льется. Вокруг царит неописуемая роскошь.

Странный выбор места. Для Зверя. Ему другие декорации больше подходят. Ринг, клетка, помост, тонущий в слепящем сиянии прожекторов. Боль и кровь, жесточайшее насилие. В том и заключается его животная стихия. В абсолютном уничтожении врагов.

– Прошу вас, – администратор отодвигает стул, предлагая мне присесть. – Осмелюсь вам рекомендовать блюдо от шеф-повара. Фриттата с лобстером. Только сегодня в меню.

– Омлет что ли? – хмыкает Зверь.

– Вроде того, – мигом растягивает губы в улыбке администратор, а на его лбу тут же выступают бисеринки пота от нервного перенапряжения. – Туда еще входит севрюжья икра. Сегодня также была поставка белых трюфелей и хамона иберико де бейота. Если пожелаете, то я прямо сейчас…

– Спасибо, – обрывает. – Разберемся.

– Мой ресторан всегда к вашим услугам, – заверяет с подобострастным выражением лица, почтительно склоняет голову. – Любой каприз. Вы же знаете, Никита Сергеевич. Я быстро выполню и…

Бедняга замолкает. Сразу после небрежного кивка, который указывает ему на выход. Не отваживается продолжать, поспешно пятится назад.

Как он сказал? «Мой ресторан»? Выходит, это не администратор, а хозяин. Почему же настолько сильно лебезит перед посетителем? Бросился лично встречать и провожать.

Никита Сергеевич. Кто вы? Даже самых кровожадных бандитов и отпетых преступников не стали бы обслуживать подобным образом. Много чести для теневого бизнеса. Или я плохо разбираюсь в этих понятиях?

Нас оставляют наедине, в отдельном зале, который отделен от всех прочих, вероятно, предназначен для специальных гостей.

Я никогда столько позолоты и хрусталя не видела. Как в музее себя ощущаю. Даже страшно на стул присаживаться. Белоснежная кожа. Боюсь испачкать.

– Заказывай, – произносит Зверь. – Выбирай, что хочешь.

Открываю меню – будто в другой мир попадаю. Столько неизвестных слов. Смутно догадываюсь об их значении, однако трудно разобраться наверняка.

«Пастрами из осетрины», «Лягушачьи лапки с чесночным пюре и пеной из копченого чеддера», «Тартар из оленины в березовом сиропе», «Лосось в чернилах каракатицы», «Пряные говяжьи щечки, мисо-баклажан, пюре из комбу».

Помню, был у нас пес, ему как раз говяжьи щеки и покупали, только по цене куда ниже обозначенной. Боже. А это точно цены? Или номера телефонов? Я тут и стакан воды без газа себе не куплю.

Перехожу от основных блюд к десертам. «Пирог из шишек и каштанов». Экзотика, ничего не скажешь. А стоит данный пирог, будто из чистого золота выпечен. Неужели люди тут что-то заказывают?

Кошмар. От стоимости алкоголя пьянею за раз. Разориться можно. Годового дохода на бутылку вина не хватит. Безумие.

– Ну как? – спрашивает Зверь. – Что приглянулось?

– Спасибо, – прочищаю горло. – Я не голодна.

Хмуро сдвигает брови. Мрачнеет.

– Место хреновое, да? – уточняет вкрадчиво. – Пафосно. Напыщенно. Давно всех этих хмырей разогнать пора.

В его словах прорезается угроза. Воображение живо рисует то, как именно может произойти «разгон». Уверена, этот мужчина способен все тут залить кровью.

Теперь даже сглотнуть сложно. Закусываю губу до боли.

– Место… отличное, – выдаю наконец. – Очень красивое и со вкусом обставлено. Просто я не привыкла посещать подобные заведения. Да и действительно кушать не хочется.

– Целый день стоишь на рынке, торгуешь, – кривится, – но не голодная?

Откуда он знает? Следил за мной?

– Нет, – отвечаю тихо. – Вообще мало ем.

– Заметно, – зеленые глаза жадно впиваются в меня. – Худющая.

Сижу перед ним, облаченная в два свитера крупной вязки, однако даже это никак мое положение не облегчает. Щеки жжет от стыда, когда вспоминаю, что мужчина видел прежде, в той комнате с красными стенами. Я была перед ним голой. Совсем. И теперь тяжелый взгляд нагло скользит по моему телу, будто одежду сдирает, в клочья разрывает.

– Моя женщина должна хорошо кушать, – с обманчивой мягкостью заключает Зверь. – Это для здоровья важно.

– Ваша… ваша женщина? – вновь срываюсь и начинаю жалко мямлить. – Но я… я ведь замужем. Надеюсь, вы не…

Он смотрит на меня так, что я замолкаю. Сама. Точно по команде. Как хозяин этого ресторана пару минут назад. Затыкаюсь и больше ни звука не издаю.

Замужем. Кажется, мой семейный статус его слабо волнует. Досадное недоразумение. Случайность. Примерно таким образом он это все воспринимает.

Встает и приближается, останавливается за спиной, накрывает плечи крупными ладонями, слегка сжимает, склоняется и точно железное дуло к затылку приставляет:

– Ты моя женщина.

Жутко оспаривать столь уверенное заявление.

– Я не вполне понимаю вас, – роняю осторожно. – Никита…

– Ник, – исправляет елейно.

– Хорошо, – киваю, очень стараюсь игнорировать жаркое дыхание, что безжалостно опаляет шею. – Ник, я давно замужем. У меня есть двое детей, о чем вам наверняка известно. Я никогда не стану изменять супругу и предавать свою семью.

– Пора сделать заказ, – раздается небрежное замечание.

А после он резко отстраняется. Вызывает официанта, озвучивает желаемое за нас обоих. Названные блюда тянут на астрономическую сумму. Мой желудок моментально сводит тягучая судорога. Жгучая тревога пожирает рассудок.

Я пытаюсь понять, что происходит. Зачем нужна такая игра? Имитация нормальных отношений? Нечто вроде свидания? Будь его воля, меня бы скрутили и доставили в указанное место. Без проблем. Без вопросов. По щелчку пальцев.

Но он хочет иначе? Без насилия. Без принуждения. Черт, да перед таким парнем никакая свободная девушка не устоит. Зачем ему я?

Глупость какая-то. Ерунда.

Нужно время. Мужчина одумается и позабудет о прихоти. У богатых людей свои развлечения и причуды. Но они быстро остывают, переключаются между различными забавами. Вряд ли способны на долгую и стойкую привязанность.

Никита Сергеевич. Еще бы фамилию узнать.

Нет. Господи, нет. Не нужна мне его фамилия. И вообще ничего не нужно. Ни эти блюда, ни вино по сумасшедшей цене.

– Простите, – говорю тихо, отставляю в сторону бокал. – Я не употребляю алкоголь.

– Молодец, – уголки его рта дергаются вверх, обнажают хищные клыки. – Но сегодня лучше выпить.

– Почему? – интересуюсь чуть слышно.

– Бой помнишь? – на красивых губах играет леденящая душу ухмылка. – Трахаюсь тоже жестко. Люблю, чтобы баба подо мной выла и орала, ноги сдвинуть не могла. Выдираю девок до судорог, сперва от дикой боли вопят, потом умоляют еще сильнее выдрать.

– Ох, – единственное, что способна произнести.

Отшатываюсь и в спинку стула вжимаюсь. Холод сковывает внутренности, пронизывает до костей, заставляя содрогнуться.

– Шучу, – насмешливо скалится Зверюга, не выпускает из-под прицела зеленых глаз, будто на цепи пылающим взглядом держит. – В сексе мне по кайфу нежность. Раздвигаю девчонке бедра, забрасываю ноги на плечи, вылизываю так, чтобы поплыла, прямо в рот потекла.

– Все, прошу, – произношу глухо. – Прекратите.

Хватаю бокал и осушаю до дна за несколько жадных глотков. Спохватываюсь, когда вино бьет по вискам и зал ресторана слегка покачивается перед глазами.

Проклятье. Что вытворяю? Для чего пью?

– В чем проблема? – следует издевательский вопрос. – Начинаешь заводиться?

Горячие пальцы обхватывают запястье. Враз пропускают сквозь тело электрический ток. Пустой бокал выскальзывает, катится по столу и падает на пол.

Звон битого стекла. Дурная, очень дурная примета.

Глава 14

Люди часто фантазируют о сексе. Представляют то, что вряд ли бы осмелились попробовать в реальности. В мечтах возможно все. Даже самые развратные и безумные эксперименты. Грани размыты, запреты стерты.

Никто не осудит, не прочтет ваши мысли. Воображение ничем не ограничено. Ты имеешь право на очень многое.

Признаюсь, я никогда этим правом не пользовалась. Моя сексуальная жизнь оставалась одинаково спокойной – что в мыслях, что в реальности. И ничего другого я не желала.

Каждому свое, верно?

И вдруг все меняется. В секунду. Моя идеально выстроенная картина мира взрывается, раскалывается на тысячи осколков и отправляется к черту.

Я вижу все, о чем говорит Зверь. Живо. Ярко. Четко. Будто пока он смотрит в мои глаза, все это уже происходит.

А когда его пальцы заключают мое запястье в капкан, пульс и вовсе сходит с ума. Толчки крови бьют по вискам, оглушают. И даже тревожный звон разбившегося бокала никак не помогает протрезветь, очнуться и сбросить цепкие путы кипучего наваждения.

У меня впечатление, точно я уже под ним. Под горячим и сильным телом. В безграничной власти голодного и похотливого Зверя. Вою и ору, как безумная, царапаю широкую спину ногтями, извиваюсь под грудой железных мускулов, обнимаю его крепкие ноги своими бедрами, льну плотнее, выгибаюсь и покорно отвечаю на жесткие толчки.

Я ощущаю губительную тяжесть, жар горящей плоти, невыносимую твердость стальных мышц. Как будто он уже раскладывает меня перед собой, сдирает одежду и наваливается сверху. Берет рваными одержимыми толчками, грубым рывком погружается до предела.

Я должна прекратить это. Сейчас. Немедленно. Избавиться от морока и предательского оцепенения. Я должна…

Зверь поднимается и сокращает расстояние между нами за считанные мгновения. Приближается вплотную. Подхватывает меня и усаживает на стол, оказывается между моими разведенными бедрами. Как тогда. После бойни на ринге. Однако теперь еще страшнее. Пугает не он, а моя дикая и совершенно ненормальная реакция.

Не успеваю ни вскрикнуть, ни дернуться. Горячие пальцы ловко ныряют под оба моих свитера, пробираются под бюстгальтер и сжимают грудь, заставляя содрогнуться.

– Нет, – сдавленно бормочу я. – Пожалуйста, нет.

– Нет? – скалится хищник.

Отстраняется, но только частично. Убирает лишь одну руку, второй продолжает нагло орудовать под свитерами, опять принуждает содрогаться.

Боже. Миша за все годы брака так меня не трогал, да и трогать особо нечего. Грудь маленькая, даже после рождения детей размер не прибавился. Все скромно. Но этот чудовищный мужчина умудряется задевать тайные точки, пробуждает во моем теле порочные токи, растравляет жажду наслаждения.

– Такая пугливая, – заключает, буравя меня взглядом.

– От-пусти, – задыхаюсь.

– Зря дергаешься, – произносит хрипло. – Моя женщина всегда под защитой. Никто не рискнет ей вред причинить.

Накрывает мой рот большим пальцем, поглаживает губы. И я помимо воли издаю гортанный стон, вспыхиваю от стыда за свою собственную распущенность.

Я же замужняя женщина. Я за всю жизнь единственного мужчину познала.

Что происходит? Что со мной творится?

Всхлипываю. А он вдруг резко прекращает терзать мою грудь. Длинные пальцы проскальзывают по ребрам, как по клавишам музыкального инструмента. Ловко, осторожно, нежно. От такого громилы подобной ласки не ждешь.

Моя кожа становится гусиной. Не могу контролировать природные рефлексы. Краткий миг – его рука проникает за пояс джинсов, не расстегивая, сдвигает нижнее белье и накрывает лоно.

Мои глаза округляются. Крик забивается в горле. Зверь зажимает мне рот, запрещая вопить.

– Тебе нравится принимать член в глотку? – спрашивает он, начиная невыносимо медленно ласкать меня в самом чувствительном месте.

Нет, нет, нет. Бешено мотаю головой. Протестую.

Пошлый вопрос обжигает и повергает в состояние глубокого шока.

Он что… Он правда собирается…?

Даже мысль не решаюсь додуматьдо конца.

Слезы наворачиваются на глаза.

– Я не заставлю тебя отсасывать, – шепчет на ухо, медленно обводит языком, прикусывает мочку. – Если только сама не захочешь опуститься передо мной на колени.

Не захочу. Никогда. Нет!

Цепляюсь в его руку, пытаюсь отодвинуть от себя. Но он никак не реагирует на это сопротивление. Не отпускает. Терпит молча, даже когда до крови царапаю. А потом проталкивает пальцы вглубь моего тела, вынуждая захлебнуться сдавленным криком. Задрожать и сдаться, покорно обмякнуть в безжалостной хватке. Рот надежно зажат, вопить бесполезно. Лоно подвергается самому настоящему штурму.

Меня так не трогали. Там. Прежде. Сочетая жесткий напор и безбрежную нежность, перемежая все оттенки экстаза, обнажая грань за гранью. Вынуждая задыхаться.

Низ живота выкручивает неистовый спазм. Бедра инстинктивно подрагивают. Спину выгибает судорога. Еще. Опять. Снова и снова. До состояния, близкого к обмороку.

Я отключаюсь. Кажется. На миг. Или даже на пару мгновений. Падаю в черноту и возвращаюсь обратно, четко ощущая, как влага выделяется толчками.

Какой стыд. Ужас. Кошмар. Не могу себя контролировать. Сдерживать не могу. Я полностью теряю ориентацию в пространстве. Перестаю соображать.

И будто в насмешку – ощущаю его запах. Аромат Зверя. Пропитывает реальность, проникает под кожу, по жилам растекается отравой.

Это парфюм? Дорогущий и модный. Или же это он сам так пахнет? Острый. Колючий. Жгучий. Пряный. Как шторм. Ураган. Грозовое предупреждение.

Его губы. Красиво очерченные. Идеальные. Напрочь порочные. В опасной близости от моих губ. Внутри становится больно от преступного желания податься вперед. С трудом одергиваю себя, изгоняю пьянящий мираж из одурманенного разума.

– Горячая ты, – хриплый голос как лезвие между ребрами входит.

– Ч-что? – роняю чуть слышно.

Он шумно втягивает воздух. Трется щекой о мою шею. Не пытается поцеловать, просто прикасается и точно клеймо выжигает.

Его пальцы до сих пор поглаживают меня. Неспешно. Легко. Скользящими движениями. Выводят такие круги, от которых и мир кругом идет.

Больше не могу истерику побороть. Судорожные рыдания прорываются наружу. Слезы градом льются по щекам. Стыд пожирает нутро. Никогда не смотрела на других мужчин, не воображала ничего подобного, а теперь поступаю как самая настоящая шлюха. Горю в чужих руках, как с любимым мужем никогда не горела. Позволяю незнакомцу вытворять все эти невообразимые вещи, уступаю низменным рефлексам.

– Пожалуйста, Никита, – шепчу я. – Пусти-те меня. Прошу.

Молчит. Даже не двинется.

– Ник, – умоляю тихо. – Ник, пожалуйста.

Зверь отпускает меня, издавая нечто вроде рычания. Жуткий утробный звук. Животный возглас.

Наши взгляды встречаются. Как жар и холод воедино сливаются. И вопрос не озвучен, однако читается четко.

Чего он ждет? Может получить желаемое без труда. Никто не помешает. Никто не отважится забрать добычу. Меня сервируют к столу по первому же требованию. С севрюжьей икрой или с белыми трюфелями. С тем проклятым хамоном.

Я тону в зеленых глазах и понимаю, что этот мужчина действительно любит жестко. Умеет причинять боль, держать на грани агонии. А еще – он хочет меня. Одержимо. Жаждет подмять и разломать, врезаться до самого нутра.

Но… ничего ужасного не происходит. Просто шаг назад. Небрежный кивок в сторону двери.

– Иди, – холодно бросает Никита.

Глава 15

Я отпускаю ее. Опять. Разрешаю уйти. До дверного проема. Взглядом вгрызаюсь в тонкое тело. А хотел бы вгрызться зубами. Нагнуть и вогнать вглубь воспаленный от похоти член. Долбить, пока голос от воплей не сорвет, пока в конвульсиях не забьется, пока не кончит подо мной раз сто. Пока не сдохнет. Тварь. Гадина. Совсем башку задурила. Отравила собой. Сука. Дрянь. Ядовитая. Холодная стерва. Реально убил бы. Порвал.

Закрываю глаза. Стискиваю челюсти до скрипа. Желваки играют, ходуном ходят. Десны саднят. В паху настоящее пекло.

Зверь рвется на волю.

Зачем сдерживаюсь? Чего выжидаю? На черта мне нужна добровольность? Она моя, а значит, могу брать сразу и без вопросов. Кто остановит?

Настигаю жертву. За шаг. Наматываю светлые волосы на кулак, толкаю ее обратно к столу, срываю уродскую одежду и раскладываю добычу.

Да. Так. На живот. По ходу, резко прикладываю. У нее кровь носом идет. Наплевать. И не такое стерпит. Переживет. Привыкнет. Еще и кайф научится ловить. Другого выбора не светит.

Я ее растрахаю. И затрахаю. Долго. Жестко. Размеренно. На свой вкус. Обработаю каждое отверстие. Ни одно без внимания не оставлю. Везде побываю. Всюду.

Хватит мять яйца. Пора оторваться.

И я отпускаю тормоза.

Натягиваю влажную плоть грубым рывком. Продираю член насквозь. Вбиваюсь внутрь снова и снова. Одурело. Ошалело. Тараню без жалости. На кол насаживаю. Наслаждаюсь хрипами и воплями.

– Нет, нет, нет, – молит она. – Пожалуйста, нет. Не надо. Прошу. Нет…

Валяй. Разве я могу отказать даме в милости?

Сдергиваю ее со своего одеревеневшего члена, разворачиваю лицом к себе и опускаю на колени. У нее по-прежнему кровь идет, темные струи густо заливают подбородок и щеки. Роскошное зрелище. От такого член железным становится. Стояк бешеный.

Надавливаю ей на челюсти, заставляю широко раскрыть рот и проталкиваю член между разомкнутых губ. Прямо в глотку. Рывок за рывком.

Дьявол.

Когда я открываю глаза, ее уже нет рядом. Остается только запах. Свежий. Дразнящий. Дурманящий. Стиральный порошок и что-то еще. Неуловимое. Непонятное. Как будто персиками пахнет или абрикосами. На духи не похоже. Видно, от природы. Родное.

А еще остаются всполохи моих диких фантазий. Стиснутые кулаки и мощный стояк, прорывающий штаны.

Проклятье. Ну и дебил. Слюни подотри.

Я берусь за стол и отбрасываю со всей дури. В стену. Посуда бьется, приборы разлетаются в разные стороны. Повсюду щепки. Обломки.

И я обломан. В очередной раз.

Она уходит. Просто уходит. Сваливает. Даже не подозревает, как близко оказывается к насилию, по какому острому краю своими маленькими ножками рассекает. Она не догадывается, как опасно мои нервы канатами натягивать, жилы выматывать.

Надо проветриться. Развеяться. Срочно.

Достаю пачку купюр, бросаю на пол.

Я всегда плачу по счетам. Всегда долги закрываю.

+++

Я никогда не насиловал баб. Не воображал ничего такого. Потребности не возникало. Стоило взглянуть – и девка сама на член прыгала. Мигом ноги раздвигала, на колени вставала, раком выгибалась. Короче, все к моим услугам. Без загонов. Сразу. Рады были, что выбрал и выделил из толпы. Отрабатывали по полной программе. Бывало, пытались ездить по мозгам бредом про ухаживания и свидания, но быстро стухали, понимая: такой номер не прокатит. Голый секс. Никаких отношений. Точка. Я не гребаный романтик. Время не сливаю. Только сперму. Кто против – не держу.

Добровольность, мать ее. Абсолютная прозрачность намерений.

Конечно, каждая девчонка мечтала, что я втрескаюсь по уши и поплыву, предложу ей выйти замуж или хотя бы стану трахать на постоянной основе. Каждая считала себя особенной, идеально мне подходящей, настоящей суженой.

Я это дерьмо не поддерживал. Их мечты – их проблемы. Но во всем привык оставаться честным. Никакой надежды. Никаких обещаний.

Зачем кормить иллюзиями?

Я мог бы силой заставить. Принудить любую. Тут главное – не перебрать. Не прибить ненароком. Но какой нормальный мужик начнет бабу насиловать?

Мерзость. Одно дело на ринге раскатывать себе подобных. В ноль уделывать. Гасить. И совсем другое – слабых девчонок против воли валять.

А потом появилась она. И сорвала мою крышу на хрен.

Первая, кто отказал. Единственная. Может, тем и зацепила? На крюк насадила. Все нутро выкрутила и выдрала.

Сука. Любимая.

Она все самое темное пробудила. Зверя проняла. Такое сотворила, что мне самому страшно. Вдруг берега попутаю. Вдруг свои проклятые фантазии в жизнь воплощу.

Тогда костей не собрать. Никакая кровь жажду не утолит. Никаким мясом сыт не буду. Потеряюсь и очнусь, когда поздно будет. Яростью захлебнусь.

Обычная баба. Вроде. Простая. Реально. Что в ней особенного?

Все. Каждое движение. Каждая черта. Манера держаться. Ходить, будто бы земли не касаться, плыть вперед, разрезая пространство. Причем не пошло, не виляя бедрами, не отклячивая жопу, не выкручиваясь. Идти, да так, чтобы каждым своим долбаным шагом нож в грудь втыкать.

Увидел – и пропал. Стоит посреди коридора. Вся такая мелкая. Тощая. Беззащитная. Ни груди, ни задницы. Тонкая совсем. Тростинка. И ростом не вышла. В пах мне дышит. На лице никакой косметики нет. Бесцветная. Белесая. Еще и волосы эти. Как едкой краской вытравлены. Платье дурацкое. Напрочь закрытое. Как у бабки. Хотел рассмеяться – но хохот в глотке застрял.

Зараза. Эти глаза. Голубые. Холодные. Точно две глыбы льда обрушились на меня. В пол вогнали.

И она вся такая. Холодная. Ледяная.

Льдинка… гребаная.

Я бы ее растопил. Сжег дотла. Выжег. Уничтожил. Испепелил. Я бы ее уложил под себя. И любил. Долго. Со вкусом.

Черт раздери.

Я ей просто кивнул. Мол, давай, беги. Удирай от меня, пока можешь, пока цела. А то внутри сидит жадная злобная тварь и точит на тебя свои когти. Прочь, девочка. Прочь. Проваливай.

Ха. Девочка? Это я мальчишка. А она женщина. Моя. Жаль, еще не поняла. Ничего, не тороплю.

Я сразу ее нашел. Еще как на ринг шел, так и отметил взглядом бледно-голубое пятно. Два боя провел. Гнев выпустил. Дыхание перевел и решил, что глупо от своего десерта отказываться.

Лох какой-то под ногами путался. Отправил его на отдых. Нечего было под горячую руку попадаться. А девчонку через плечо перебросил и в берлогу понес. Она вырывалась. Но так многие сперва брыкаются. Для виду. На публику работают. Еще и разрыдаться могут.

Знавал я таких скромниц. Стоит дверь закрыть – сами набрасываются. Член под корень заглатывают, как бывалые профессионалки отсасывают.

Разные «феечки» встречаются. Попадались и вовсе целки. Чем круче прибор обрабатывают, тем выше вероятность, что в других местах окажусь первым.

Хорошо, их паспорта при входе проверяют. Малолеток на порог не пустят.

Все по закону. Четко. Строго. Кроме самих боев. Такое не скоро легализуют. Официально одобренная бойня. Лицензия на убийство. Тот еще вызов общественной морали.

Девчонка дергалась до последнего. Отчаянно. Лихорадочно. Из образа не выходила. Так натурально боролась, что даже я засомневался.

Может, и правда честная? Может, тот лошара по дурости ее привел? Правила не понял или думал – пронесет?

Чемпион волен выбрать себе любую девку. Любую. Вообще. Ну да, обычно из самых крикливых выбирают. Кто на виду, кто сам себя предлагает. Иногда никого не хватают. Лень. Настроя нет. Тянет напиться. Трахаться влом. Но каждый, кто клубную карту получает, знает суть: желание чемпиона обжалованию не подлежит. Если захочет взять бабу на ночь, то ничего спрашивать не станет.

Смущают правила? Добро пожаловать на хрен. Не ходи в звериное логово. Силком сюда никого не затягивают. А раз пришел, значит, в курсе.

Девчонка лепетала что-то про мужа. Показывала кольцо. Детей вспоминала.

Актриса. Сказочница. Такие любят болтать. Сами от своих рассказов заводятся и распаляются. Текут как шлюхи.

Да и откуда у нее двое детей? Худющая. Щепка. Не смахивает на рожавшую женщину. Явно заливает. Когда бы успела столько потомства наплодить? По виду ей максимум лет двадцать. Если бы не знал, как охрана всех телок проверяет на предмет возраста, то лично бы паспорт посмотрел.

Я содрал с нее тряпки. Стало лучше. Гораздо. Гладкая кожа. Прозрачная. Изнутри чуть ли не светится. Холодная. И обжигающая. Манит коснуться. Зацеловать. Языком пометить. И губами пройтись. Такое тело грех под убогими шмотками прятать. Надо обнажать.

Мой член колом встал. До боли вздыбился.

Девчонка дрожала. Очень естественно.

А я уже не думал. Все мысли в яйца утекли. Живот как свинцом обожгло. Будто месяц не трахался. Год. Два. Вечность. Одурел от нее. Ошалел.

Грудь маленькая. Грудка. Даже трогать страшно. Вдруг синяки оставлю. Провел пальцами по соску, едва коснулся и чуть не кончил.

Содрал с нее трусы. Еще жарче стало. Градус в башку ударил. Небритая она там. Совсем. Но аккуратная. Ладная. Вроде привык, что бабы там начисто все удаляют или стрижки дебильные мутят: полоски, котята, сердечки. А тут иначе. И член похотью обдало.

Буду драть ее ночь напролет. Только нежно. Осторожно. Она же совсем хрупкая. Как из фарфора. Игрушечная. Нужно меру соблюдать.

И кажется, я ее не отпущу. На неделю возьму. Для начала. Может, продлю. Если мозг не будет выносить, то надолго сойдемся.

Ха. Придурок. Сопливый и наивный.

Девчонка меня наколола. Обвела вокруг своего маленького пальчика. Отвлекла просьбой о выпивке, ослепила милой улыбкой, тихо подкралась.

И видел же – прячет что-то. Держит за спиной. Видел. Понимал четко. А угрозу не оценил, не распознал, не почуял серьезность подвоха.

Ну не ждал я никак, что гантелей по затылку врежет. Приложит по башке и не моргнет. Со всей силы зарядит в бубен. На ринге ни разу не отрубался, а тут у ее ног по полу растекся, будто баран растянулся. Только краем сознания удержался, однако двинуться не мог.

Я чувствовал ее холодные пальцы на горле, но даже ухмыльнуться не удалось.

Проверила пульс. И удрала. Сучка. Прихватила куртку. На следующий день вернула. И деньги не тронула. Невозможная баба. Нереальная. Стерва долбаная.

Никогда прежде женщина столько чувств во мне не будила. Вроде и зол на нее, а ржать тоже охота. И догнать ее нужно, наказать по всей строгости, задать жару. И отпустить согласен, простить и помиловать без разборок.

Избаловали меня. Привык получать все, чего пожелаю. Исключений не встречал. Отказа не слышал. Имел по обоюдному согласию. Раз или два, месяц максимум. И достаточно. Обычно короткого контакта хватало. Никто не цеплял, за горло не брал.

Пробил информацию по девчонке и охренел. Не актриса. Не сказочница. Правда все, от и до. Двое детей. Пацан здоровый. Девка еще мелкая. Муж – олень. Хотел в боях принимать участие. Таких лохов специально на вступительный взнос разводят. Обдирают до нитки. Кто поумнее, тот сам соскакивает. А тупарей после первой же схватки в больницу шлют. Ну или сразу на кладбище закапывают. Как повезет.

Ладно, по сути – я обалдел. Челюсть в пол. Точно опять вырубило. Молотом по башке. Штангой. Расклад удивительный. Кто бы угадал?

Моя одержимость. Первая. Последняя. Единственная. И имя ей – Ирина Шолохова. И ей тридцать три. Жесть. Тридцать три. Двое детей. Муженек ничего заработать не может. Она торгует на рынке. Всю семью тянет. Еле концы с концами сводит.

Ураган, а не баба. Но другая бы меня не уложила. Не сбила с ног.

Я следил за ней. Мотался хвостом как слюнявый школьник. Никак понять не мог, чего жажду. Затрахать до полусмерти или забыть навсегда. Штормило жестко.

Я ощущал себя маньяком. Шизанутым напрочь. Между рядами на рынке бродил, во дворе ее дома торчал. Точно двинулся умом. Долбанулся.

Зачем за ней таскался? Черт разберет. Пытался понять, чем проняла. Почему аж до печени вошла. Нутро прокрутила.

А потом решил – моя. Нечего размышлять. Нечего гадать. Нужно добиваться. Заполучить эту дикую девчонку.

+++

Я мчусь по ночному городу на полной скорости. Выброс адреналина помогает очистить разум. Перезагружает мозг, удаляя все лишнее.

Возвращаю контроль. Крепче сковываю своих демонов. Нахожу прочные железные цепи. Стальные сети. Захлопываю клетку.

Темные улицы вспороты неоновыми огнями. Пульсируют как артерии. Город живет только в самое мрачное время суток. Существует по-настоящему. Прямо как я.

Обретаю покой. На время. Сдерживаю тьму.

Я не хочу сорваться. Не сейчас. Не с ней. Я должен защищать ее. Оберегать. Маленькая девочка. Женщина. Моя. Тонкая. Точеная. Хрупкая.

Дьявол.

Не хочу ее пугать.

Гребаное искушение. Достаточно приказать – быстро скрутят и приволокут, в ноги швырнут. Муженек ее ничего поделать не сможет. Если вставлю ей хоть один раз, она сама к нему больше не пойдет, не вернется. Навсегда рядом останется.

Я умею трахаться. Умею делать хорошо. Мне в кайф, когда баба течет, когда отвечает на каждый толчок, когда бешено извивается на члене, бьется подо мной.

А она… Льдинка. Толком и не траханная. Это сразу чувствуется. Она нормально не кончала. Потому оргазма испугалась. Разрыдалась. В ужас от самой себя пришла.

Что у нее за муж такой? Жену не трахает. Хотя это хорошо. Если бы трахал, я бы его убил. Не лучший способ ухаживания, верно?

Я и так не особо разбираюсь в этой романтической чухне. Первое свидание прошло хреново. А с другой стороны – может, и неплохо?

Я не изнасиловал ее. Не завалил силой. Не сотворил и десятой доли того, что мог и до безумия хотел. Потрогал и отпустил. Приласкал слегка.

И сегодня, если этот лох полезет на нее, она ему не даст. Стыдно ей. Вроде как изменила. Кончила рядом с чужим мужиком. Без секса, но так еще хуже. Предательство. И она подумает. Представит. Невольно. Если от моих пальцев такое почувствовала, то как тогда на члене?

Стоп. Пора тормозить. Зря в голову к ней лезу, только сам сильнее залипаю.

Лучше отвлечься. Не дуреть. Слить возбуждение на стороне. Как повстречал ее, так никого и не драл. Глупо. Опасно. Совсем озверею и однажды сорвусь. Наломаю дров. Поломаю девчонку. Нельзя. Стоп. Запрет.

Надо шлюху найти. Завтра. Сразу как с делами разберусь, так напряг и сброшу, решу вопрос со своим каменным стояком.

Я возвращаюсь домой далеко за полночь. И получаю охренительный сюрприз.

Круто. Прямо как на заказ. Кто там мои желания подслушивает и выполняет?

Голая девка в коридоре. Ну, практически голая. В кожаном ошейнике со стальными шипами, поводок длинный, между сиськами висит, требует ухватить. На башке уши прикреплены. Черные. Пиздец. Это типа зайчик?

Я узнаю это тело. Не сразу, но узнаю. Я часто ее имел. В самые разные отверстия. Долго, размашисто, с оттяжкой. Ни в чем себе не отказывал.

Анжелика. Дочь важного чиновника, партнера по бизнесу моего отца. Прирожденная шалава.

– Кто тебя пустил? – спрашиваю.

Дом элитный. Просто так в хату не завалиться. Ключей у нее нет.

– Не важно, – мотает башкой. – Я подумала над твоим предложением. И вот. Я согласна. Давай. Приказывай. Все исполню.

Бухается на колени, жопой ко мне поворачивается, виляет, показывая пушистый хвостик. По ходу, анальную пробку воткнула. Совсем сдурела девка.

– На что ты согласна? – уточняю.

– На все, – подползает ближе, преданно заглядывает в глаза. – Быть твоей рабыней. Ты сказал, мы можем продолжить отношения, только если я начну выполнять все твои приказы, даже самые унизительные.

Я сказал? Серьезно? Когда? В нашу последнюю встречу я был вдрызг пьян. Мог и не такого бреда нагородить, лишь бы она отвязалась. Назойливая девка. Достала в край.

Но красивая. Не спорю. Высокая и стройная, фигуристая, есть за что ухватиться. Я таких обычно и драл. Вот мой типаж. Модель. Здоровые сиськи, упругая жопа, рабочий рот. Я их пачками имел. Потоком. Ночь за ночью. День за днем. Брюнетки. Смуглые от природы, в солярии зажаренные или на морях. Предпочтения устоялись четко.

А теперь не прет. Как отрезало. На ровном месте.

Точнее – не перло. Сейчас это подходящий вариант. Особенно теперь, когда девка трется о мои сапоги голой грудью и постанывает.

Что-то в этом есть. Грязное. Развязное. Мутная тема. Но член подергивается, отзывается, твердеет.

Только я уже другое вижу. Другое представляю. До одури четко. Без хвоста. Без ошейника. Без ушей этих чертовых. Просто голая. Моя. На коленях.

Охренеть. Мотаю головой, прогоняя мираж.

– Прошу, Ник, – шепчет Анжелика. – Я сделаю все, что захочешь. Только не прогоняй. Я не могу без тебя. Не могу.

Отец думал, я на ней женюсь. Спал и видел нашу свадьбу. Объединение капиталов.

Что же. Я разочаровал его. В очередной раз. Послал назойливую шлюху куда подальше. Месяц не видел, и вот, приползла. В ошейнике, на коленях. Отличная была бы жена. Прямо фотка в семейный альбом. Сука, до слез пронимает.

Хотя для траха сойдет. И от жести заводится. Нужная мне волна поймана.

– Ник, пожалуйста, – молит девка. – Дай мне свой член. Разреши пососать. Я не хочу никого другого. Только тебя. Я готова на все. На самые порочные фантазии. Ты же видишь. Не отступлю. Не откажусь от своих слов.

– Хорошо, – ухмыляюсь.

Беру поводок, дергаю, выталкиваю шлюху за порог.

– Ник! – вопит она. – Ник. Не надо! Не прогоняй. Не… Ты же… Ты обещал… Ты…

– Это мой первый приказ, – обрываю. – Оценю твою покорность.

Затихает. Затыкается моментально.

Ну надо же. Правда хочет рабыней стать? Я не фанат всего этого БДСМ-говна.

Захлопываю дверь и набираю начальника охраны, отдаю распоряжение одеть шлюху и вернуть домой, а также уволить тех дебилов, которые ее ко мне пропустили.

Ну не стоит член на эту шмару тратить. Не стоит, и все. Лучше уж просто подрочить, молодость вспомнить.

Льдинка мозг выедает. Других драть не дает. Собственница. Прямо как я. Жадная и голодная.

Глава 16

Я выбегаю из ресторана, будто ошпаренная. Мчусь вперед, не глядя на дорогу. Ступаю в лужу, однако едва ли замечаю, как насквозь промокает обувь. Просто продолжаю бежать. Дальше и дальше, игнорируя абсолютно все вокруг.

Но от правды никуда не денешься. От лжи. От предательства. От измены. От всей этой грязи.

Господи. Что я наделала? Что позволила? Зачем вообще поехала с этим чудовищным человеком? О чем я думала?

Нет. Я не думала. Совсем.

А сейчас… Щеки горят. И тело сгорает в адском пламени. Я до сих пор ощущаю его пальцы внутри себя. Но хочу ощутить гораздо больше.

Боже. Как стыдно. Я просто шлюха. Это отвратительно. Омерзительно.

Миша никогда не прикасался ко мне подобным образом. Трогал иногда, но так нагло не проникал. Не брал пальцами, не заставлял содрогнуться от преступного наслаждения. Такая дерзкая ласка больше похожа на открытое нападение. И от мужа бы смущала, а от чужого человека и вовсе в дикий ужас приводит. Но моя собственная реакция гораздо страшнее. Ведь я отзывалась на каждое его движение. Я разрешила ему все это. И еще многое бы разрешила. В этих железных объятиях я таю, словно расплавленный воск. Весь мир плывет. Даже твердая поверхность стола враз становится мягкой.

– Ты моя женщина, – громом отбивается в голове, в каждом ударе пульса отражается, пропитывает плоть и кровь.

А если бы он действительно меня взял? По-настоящему.

Желудок скручивает в морской узел. Леденящий ужас холодит ребра.

Громадный бугор уже прижимался к моему животу. Прежде. В самую первую встречу. Очень ощутимо и угрожающе. А если бы проник внутрь? Как бы это ощущалось? Как ураган.

Стоп. Я не должна размышлять о таком. Это недопустимо. Неправильно. Отвратительно.

Но чем сильнее пытаюсь сдержаться, тем неистовее и безумнее становятся мои фантазии. Я четко ощущаю, как сильные руки подхватывают меня и насаживают на гигантский орган. Дыхание перехватывает. Развратная картина ослепляет. Уши закладывает от одержимого боя крови. Пульсация внутри чуть с ног не сбивает. Меня колотит в лихорадке. И ничто не помогает протрезветь.

Я бегу по ночному городу. Вперед. В неизвестность. Куртка расстегнута. Ветер хлещет по щекам.

Но так тянет замереть. Обернуться. Вернуться назад.

Я схожу с ума. Иного объяснения нет. Прежде крамольных мыслей не возникало, никаких искушений, никакой низменной потребности. А тут вдруг аж нутро печет. Так тянет в пропасть шагнуть, в бездну сорваться. Я и правда проклята. Этими ядовитыми зелеными глазами. Дурманящим запахом. Сатанинской силой.

+++

– Родная моя, – Миша встречает меня на пороге и моментально тянется, чтобы чмокнуть в щеку.

– Потом, – ловко избегаю его поцелуя, поспешно отстраняюсь. – Нужно срочно в душ. На рынке был тяжелый день. Я жутко продрогла.

– Почему ты так долго? – удивляется. – Что за задержка?

– Пришлось остаться подольше, товар принимали, большая партия приехала, сразу и не разобрать. А после решила пешком пройтись, потому как автобуса долго не было. Пока ждала, вообще задубела, – сама поражаюсь своей чудовищной изворотливости.

– Погода не для прогулок, – задумчиво произносит муж. – Дождь как из ведра льет, ты вся вымокла. В таких случаях надо такси брать.

– Сейчас пойду отогреваться, – нервно усмехаюсь и бросаюсь к ванной комнате.

– Могу предложить способ получше! – посмеивается Миша.

Нет. Меня аж передергивает от подобной перспективы. Будто заново все пережить, заново предать сразу после измены и…

Хотя ничего ведь толком не произошло. Я не целовалась с другим мужчиной. Не спала.

Тогда почему реагирую так, точно вся чужаком перепачкана? Помечена. Измазана. Его диким пламенем от макушки до пят обдана. Заклеймена.

Стягиваю одежду, сразу укладываю в стиральную машину, запускаю стирку. Поспешно встаю под горячие струи воды, очень хочу побыстрее смыть с себя все противоречивые эмоции, избавиться от преступных чувств.

Пришлось утаить правду от супруга. Не могла же я все рассказать ему. Никогда прежде не лгала и вот, иду против собственных принципов.

Ладно. Не о чем переживать. Зверь поймет, что по доброй воле я ему не отдамся, а силой ему брать не интересно, иначе бы давно уже ко всему принудил.

Я не сдамся. Не уступлю. Не встану перед ним на колени.

Только ноги сами меня предают. Слабеют и подгибаются. Соскальзываю на дно ванны, цепляюсь за прохладные бортики и вспыхиваю от слов, которые отчетливо звучат в ушах.

– Тебе нравится принимать член в глотку?

Губы невольно приоткрываются. В горле пересыхает. Шумно сглатываю. Закашливаюсь. Сгибаюсь пополам и обнимаю себя руками, отчаянно пробую унять мелкую дрожь.

Откуда я могу знать, нравится мне или нет, если никогда не пробовала ничего такого? Миша не любит минет. Во всяком случае, не просит и не намекает на подобное.

У нас довольно стандартная сексуальная жизнь. Возможно, скучная. Пресная. Однако при учете зашкаливающего напряжения последних лет, случались долгие периоды без всякого интима. На первый план выходили совсем другие потребности.

Муж иногда пытался пробовать нечто новое. Например, поласкать меня в сокровенном месте, доставлять удовольствие таким образом. Но это было очень странно и неловко, не слишком приятно, скорее уж щекотно. А я касалась его руками, но о том, чтобы взять плоть прямо в рот, речи не шло. Супруг даже от прикосновения моих пальцев сильно возбуждался, быстро достигал разрядки.

Миша вообще более чувственный и темпераментный. После свадьбы из постели меня не выпускал, мог часами сексом заниматься. Хотя с годами его потребности снизились, ему до сих пор нужно больше и чаще. Я спокойная. Наверное, холодная.

Но как тогда объяснить сегодняшнюю вспышку? Наваждение. Чистое безумие.

Я должна была почувствовать гадливость. Физически. Омерзение. Отвращение. Да меня должно было затошнить.

Чужой человек. Посторонний. Убийца. Бандит. Настоящий Зверь, возомнивший себя хозяином мира.

А ведь он и правда хозяин. Не только на ринге. В жизни. Это ощущается, считывается моментально. В каждом чертовом движении сквозит, в манере речи, в повадках.

Многие страстно желали ему принадлежать, стать его женщиной. Получить деньги. Власть. Оказаться под ним в постели. Ведь он порочен до мозга костей. И дьявольски красив.

Нет. Хватит. Пора прекращать. Нужно пресекать данные мысли. Уничтожать на корню, без долгих отлагательств.

У меня есть любимый супруг. Дети. Если мы сохранили семью в трудные времена, то теперь точно не потеряем.

Мое помешательство пройдет. Наверняка. Просто… непривычно. Пожалуй, проблема заключается в том, что я отвыкла от мужского внимания, и столь буйный напор сбил с толку, выбил опору из-под ног. Точнее, внимание было, но от совсем других мужчин. Ухаживания забулдыг и пьянчуг, едва вяжущих лыко, вдохновляли слабо. А тут вдруг хищная порода. Статус. Животная энергетика, подчиняющая на уровне рефлексов.

Глупо отрицать очевидное. От Никиты кому угодно голову снесет. Опомниться не успеешь, как по уши влюбишься.

Глаза чего стоят. Омуты. Раз взглянешь – и мигом потонешь. Увязнешь. Не заметишь, что воздух из легких напрочь выбит.

Но я замужняя женщина. Я сумею избежать искушения.

Только, что он во мне нашел? Видно, сильно гантелей по голове врезала. Вот и зацепился, обалдел от такого жесткого отпора.

А лучше бы забыл. Вычеркнул из памяти. Надеюсь, так и произойдет. Каждый из нас возвратится к обычному ритму существования. Разойдемся в разных направлениях.

Усмехаюсь. Ну зачем переживать? Не станет он меня преследовать. Интерес без ответной реакции затухает. Взять того же Гурама, поприставал и отвалил. Мало кто продолжает как одержимый женщину преследовать.

Вытираюсь насухо, надеваю халат и выхожу из ванной комнаты.

– Наконец-то, – улыбается Миша. – Долго плескалась, я уже переживать начал. Думал пойти тебя ловить.

– Все нормально, – плотнее запахиваю полы халата, невольно передергиваю плечами. – Но еще немного морозит.

– Давай чай попьем.

– Дети уже спят?

– Катька давно улеглась, а Димка где-то шляется.

– Стоп, – замираю. – В смысле? Димы нет? Ты ему звонил?

– Мобильник отключен, – бросает без тени волнения, ставит чайник и готовит заварку, никаких переживаний не выдает.

– Миш, ну как же это? – шепчу я. – Искать его надо. Вдруг что-то случилось. Вдруг он куда-то влез.

– Здоровый пацан, справится, – невозмутимо отмахивается. – Я в его возрасте и круче чудил. Ничего страшного. Под утро явится.

– Ты должен с ним поговорить, – выдаю судорожно. – Наш сын связался с очень дурной компанией.

– Я помню историю про отмычку, – хмыкает. – Ну, станет бывалым медвежатником, обчистит всех соседей. Может, тогда и разбогатеем?

– Это не шутки, – без сил опускаюсь на стул. – Пожалуйста, пообщайся с ним, не стоит тянуть. Как мужчина с мужчиной поговори. Объясни…

– Ир, понял уже, – обрывает. – Потолкую по душам.

– Миш, давай хотя бы во дворе посмотрим, – предлагаю сдавленно. – Вдруг они там гуляют.

– Ну кто гуляет? – кривится. – Дождь полным ходом прет. На улице нет ни души. У кого-то на хате тусит, вот и все. Не дергайся. Рано утром вернется.

– Ладно, – закусываю губу. – Я сама посмотрю. Быстро. У нас и в соседнем дворе. Просто пройдусь.

– Хватит, сиди, – заявляет строго. – Тем более разговор есть.

– Какой разговор? – спрашиваю с истерическим смешком. – Наш сын пропадает непонятно где, а ты…

– Колян посылку принес.

Муж кладет на стол передо мной объемный пластиковый пакет.

– Это, – запинаюсь. – Это же не наркотики?

– Почему вдруг наркотики? – усмехается.

– Ну, твой товарищ именно таким бизнесом занимается, – отвечаю медленно. – Миша, прошу, только не нужно опять рисковать и ввязываться в очередной мутный бизнес.

– Да за кого ты меня принимаешь?! – бросает неожиданно резко. – По-твоему, я сплю и вижу, как срок в тюряге отмотать?

– Миша, пожалуйста…

– Все мои идеи настолько бредовые, да?

– Нет, просто…

– Успокойся, – заявляет холодно. – Никакой наркоты. Неужели я на дебила похож? Под статью не пойду.

– А что тогда?

– Сама глянь.

Открываю пакет, заглядываю внутрь и обмираю. Пачки денег, причем валюта далеко не национальная. Я столько наличных прежде не видела, даже при сборе средств на лечение матери Михаила. Безумная сумма. Жутко от одного вида.

– Откуда столько? – шепчу, четко ощущая, как взмокшую кожу моментально покрывает ледяная изморозь.

– Ты мне скажи, – мрачнеет супруг.

– Я не знаю, – роняю одними губами.

– Это от Зверя, – бросает хмуро. – За нокаут.

Глава 17

Перед глазами темнеет. Мир ускользает все дальше и дальше. Привычная реальность рушится, раскалывается на части.

Нокаут. Вот как это ощущается.

– Я не понимаю, – признаюсь абсолютно искренне.

– Я тоже не особо, – хмыкает Миша. – Конечно, Колян предположение выдвинул, не удержался от замечания.

– И что? – еле языком двигаю.

– Сказал, ты Зверя так улетно ночью обслужила, что он в нокауте оказался, прибалдел и решил бабла отвалить за старания, – произносит неожиданно злобным тоном, даже голос его не узнаю. – Не каждая баба до капли может высосать.

– Ты, – запинаюсь, – веришь в это?

– Я ему рожу начистил и с лестницы спустил.

– Тогда зачем, – сглатываю с огромным трудом. – Зачем его слова повторяешь? Все эти мерзкие фразы.

– Я верю тебе, – заключает мрачно. – Только откуда деньги? С какой радости такую безумную сумму получили? Это же как выигрыш за бой, причем против чемпиона.

– Я и правда… я…

– Ира, что между вами произошло в ту ночь? – спрашивает прямо. – Я знаю, ты бы меня не предала. Я дурак, сам тебя туда привел, а защитить не смог. Отключился от одного удара, как реальный лошара. Но против такого мужика… здесь надо годами тренироваться. Я бы ему ничего сделать не смог. А как ты ускользнула? Как ты домой вернулась? Я просто не понимаю. Нужно было сразу выяснить, спросить. Я струсил. Боялся правду услышать.

– Миша, – улыбаюсь нервно. – Нечего бояться. Ничего же и не произошло.

– Как ты удрала?

Вздыхаю. Без лжи тут не обойтись. Вряд ли супруг поверит, будто мне удалось вырубить безжалостного бойца-чемпиона одним ударом гантели.

– Я рассказала ему правду, – пожимаю плечами, начинаю с истины. – Показала кольцо, объяснила, что я давно замужем и у меня двое детей. Получилось разжалобить этого жуткого человека. Повезло.

– И все? – с подозрением хмурится Миша. – Так легко?

– Да, – киваю. – А как иначе? Он думал, я обычная гостья, пришла в поиске приключений. Но оказалось, перед ним мать двоих детей. Согласись, это не слишком-то соблазнительно выглядит.

– И он просто тебя отпустил? – уточняет с явным сомнением.

– Миш, ну сам подумай, – выдаю усталым тоном. – Разве иначе я бы так быстро ушла? И как бы домой добралась раньше тебя? Меня подвезли. Прости, что за тобой не пришла. Боялась рисковать. Хотела поскорее оттуда выбраться, вернуться к детям.

– Малыш, это ты меня прости, – говорит муж и на колени передо мной опускается, обнимает мои ноги, трется щекой о халат. – Я идиот. Такие глупые вопросы.

– Все нормально, – чмокаю его в затылок.

– Я сам должен был тебя защищать.

– Миша…

– Я тебя подвел, а сейчас еще и допрашиваю.

– Ничего страшного.

– У вас же точно, – начинает и замолкает, смотрит мне в глаза. – Между вами… ну…

– Миша! – обрываю его, чувствуя себя законченной лгуньей и предательницей, однако никакой измены действительно не произошло.

– Ладно, – криво усмехается. – Я бы такое почувствовал.

– Я уже старая для подобных авантюр, – улыбаюсь.

– Глупости, – сгребает меня в объятья. – Не старая, а самая-самая.

Наверное. Надеюсь. Черт, что теперь делать с деньгами? Первый порыв – вернуть, швырнуть дарителю в лицо. Но стоит ли опять напоминать о себе и привлекать его внимание?

– Давай не будем эти деньги трогать, – говорю я. – Пока что. Мало ли как там все обернется дальше.

– Хорошо, родная, как скажешь, – не спорит супруг. – Только я все равно в упор не могу понять, за что нам такая щедрость выпала на ровном месте.

– Жалко нас стало, – предполагаю тихо.

– Жалко? – удивляется.

– Ну, я же много рассказать успела. Про семью и вообще. Про то, как ты на вступительный взнос потратил последние сбережения. Может, и екнуло под сердцем у Зверя. Решил нам помочь. Понял, ты новичок, к боям никак не подготовлен. И за смелость наградил.

– Да? – вздыхает. – Наверное, ты права. Звучит логичнее, чем плата за секс.

– Миша, – качаю головой. – Допросишься, что врежу.

– Давай, малыш, – смеется. – От тебя не больно.

Прекрасно осознаю, Зверь действовал не из благородных побуждений. Мог лично мне деньги передать, но знал, что не приму, верну моментально, вот и решил через мужа действовать. Отобрал шанс на отказ. Каждый шаг просчитал.

А дальше? Купить пытается? Не думаю. Чересчур грубо. По-настоящему наградить жаждет? Впервые отправился в нокаут, честно выплатил выигрыш. Сильный ход.

И как против него сражаться? Манит, дурманит, почвы лишает.

+++

Жизнь возвращается в привычное русло. Череда серых и скучных дней. Сперва постоянно пребываю в напряжении, ожидаю подвох. Но постепенно расслабляюсь. Понимаю, что за мной не торопятся приходить. Может, и вовсе не явятся. Может, позабыли и отпустили.

Однако тревога не отпускает. Нарастает и нарастает. Хотя подобное состояние легко объяснить проблемами с Димкой. Отца он слушать не желает. Я для него тоже не авторитет.

Замкнутый круг. Не одно, так другое.

– Иришка, ты же про мой день рождения не забыла? – спрашивает Света.

– Нет, конечно, – ложь постепенно входит в привычку.

– После работы собираемся, – улыбается соседка. – Гурам отдельный контейнер выделил. Стол там накрою. Будем отмечать.

– Хорошо, – киваю. – Но я ненадолго.

– Ой, ну часик же посидишь?

Отвечаю согласием. В свой короткий перерыв отлучаюсь купить подарок. Кое-что из бижутерии, милые безделушки, от которых Света без ума. Все в подобном стиле носит, пачками скупает. Время пролетает как один миг. Не успеваю оглянуться, а уже конец рабочего дня наступает. Именинница тащит меня за собой.

– Пошли скорее, – щебечет она. – Хоть оторвешься, наконец. Вечно мотаешься между рынком и домом. Скукотища. На черта такая семейная жизнь нужна? Хлопоты.

Воздерживаюсь от ответа. Мысли о другом. О сыне сейчас размышляю, прикидываю, как его от дурацкой компании отвадить. Чем сильнее запрещаешь что-то, тем сильнее это привлекает. Значит, нужно действовать тоньше, хотя тянет мальчишку выпороть.

– Проходи, – пропускает меня вперед Света.

Ступаю в контейнер практически не глядя, только под ноги смотрю. Отмечаю, что тихо здесь: музыку никто не включил, голосов гостей не слышно. Кажется, мы первые.

– Гадионаг, – раздается до жути исковерканное «котенок», и я невольно вздрагиваю всем телом, инстинктивно подбираюсь. – Какой красывый гадионаг.

Окидываю взглядом контейнер – по коже разом пробегает колючий озноб, липкий страх сковывает внутренности, ворочается в кишках ржавыми ледяными крючьями.

Тут накрыт стол. Довольно щедро и разнообразно – закуски, нарезки, фрукты, алкоголь, соки, минеральная вода. Однако из присутствующих только Гурам и его охрана. Человек пять. Черт, семь. Это напрягает. Очень сильно.

Оборачиваюсь и бросаю взгляд на Светку.

– Садись, – смеется та. – Чего засмущалась?

Дверь контейнера закрывается. Кем-то, кто снаружи стоит. Захлопывается с грохотом и на засов запирается. От скрежета металла мой желудок моментально сводит судорога. Горло сковывает стальной обруч.

Черт. Проклятье. Что здесь происходит?

Света спокойно занимает место рядом с Гурамом. Я понимаю, лучше не паниковать, не показывать страх, поэтому тоже прохожу дальше и усаживаюсь напротив этой сладкой парочки, опускаюсь на табурет, стоящий между охранниками.

Ну и рожи. Мордовороты. Вполне сойдут за стандартных посетителей паба «Питбуль», могут биться насмерть в тех чудовищных боях.

Может, зря волнуюсь, но мне совсем не комфортно находиться в подобной компании. Почему никого из других девчонок нет? Только куча мужиков.

– С днем рождения, Свет, – говорю я и протягиваю своей приятельнице коробочку с подарком.

– Ой, спасибо! – восклицает она, хватает коробку и мигом открывает, в глазах тут же зажигается хищный блеск. – Красота какая!

Один из мордоворотов открывает бутылку водки, разливает по стопкам. Тишину нарушает лишь плеск алкоголя.

– Знаешь, а нет ведь никакого дня рождения, – вдруг сообщает Света. – Точнее – у меня нет. Сегодня Гурам отмечает, поэтому поздравлять надо его.

– Боюсь, мой подарок для Гурама не подойдет, – произношу тихо.

– Ничего, – невозмутимо пожимает плечами. – Дашь ему другой. От тебя не убудет. Дама замужняя, знаешь, что к чему.

– Что? – спрашиваю. – Что знаю?

– Удачи, подруга, – улыбается она, поднимается, идет к выходу и орет: – Эй, меня выпустите. Не хочу мешать.

– Мешать? – повторяю на автомате. – Чему мешать?

Поднимаюсь, но мордовороты быстро вынуждают присесть обратно, давят на плечи, не позволяя выскользнуть из мертвой хватки. Кто-то вкладывает в мои пальцы стопку водки, кто-то хлопает по спине.

– С днем рождения, Гурамчик, – нараспев произносит Света, прежде чем покинуть контейнер. – Наслаждайтесь!

Снова щелчок замка. Засова. Железный лязг заставляет задрожать. Мелко-мелко. К горлу подкатывает тошнота.

– Ладно, котенок, поигрались и хватит, – выдает Гурам без какого-либо акцента, и от этого становится во сто крат страшнее. – Выбирай.

– Выбирают, когда есть выбор, – слабо усмехаюсь. – А тут мне нечего выбирать.

– Почему? – хмыкает. – Либо я, либо все мои ребята.

– Как? – сжимаю стопку до боли в пальцах.

– Будешь нежной и послушной – я сразу скажу всем уйти. Развлечемся на славу. Деньгами не обижу, – без долгих прелюдий поясняет брат директора рынка. – Будешь всякие фокусы мочить – поимею и подарю другим. Каждый мужик тут тебя отдрючит. Решай.

– Я, – закусываю губу и улыбаюсь. – Я думаю, есть еще вариант.

– Предлагай, – похотливо ухмыляется Гурам.

Выплескиваю водку в рожу того мордоворота, который меня до сих пор держал, хватаю со стола нож и бросаюсь к выходу. Вжимаюсь спиной в дверь, а лезвие плотно приставляю к собственному горлу.

– Я себе сама глотку перережу! – выпаливаю. – Но ты, урод, ко мне не притронешься. Я сдохну. Клянусь. Только шаг сделай.

Это блеф. И они это понимают. Ничего я не сделаю. Не посмею. Трусиха. Не рискну так. Не отважусь жизнь прервать.

Меня разоружают за пару секунд. Нож вырывают, выкручивая руки до хруста суставов. Бьют по лицу. Наотмашь. Резко и безжалостно. Рот наполняется кровью. Разум пленяет жесточайшая агония.

Что делать? Что мне делать? Что?!..

– Лицо не трогай! – орет Гурам. – Не порти пока. Аккуратно с ней.

Пока. Дьявол. А потом?

Грохот посуды. Все летит со стола на пол. Меня подхватывают на руки и раскладывают на столе, сервируют, будто главное блюдо.

Я кричу. Никаких конкретных слов. Никаких осмысленных фраз. Просто исторгаю из груди истошные вопли. Пытаюсь звучать как можно громче.

Только кто поможет? Все покупатели разошлись. На входе в контейнер наверняка стоят громилы Гурама, мимо них никому не пробраться. Никто и не попробует. Не верю, что Света меня так подставила.

Зачем? За что?

Но сейчас нужно о другом думать. Как спастись. Как выбраться. Идеи ко мне больше не приходят. Ни одной разумной мысли не возникает.

– Захлопни пасть! – рявкает Гурам, сдавливая мою шею потной ручищей. – Или шлангом тебя заткнуть?

Замолкаю. Попросту не могу орать, когда он настолько сильно горло сжимает. Еще немного и придушит. Получается лишь хрипеть. Жалко и жалобно.

С меня сдирают одежду. Вырываюсь, извиваюсь, даже царапаюсь и лягаюсь, но против кучи мужиков ничего сделать не удается. Бесполезно сопротивляться.

Гурам расстегивает штаны. Не вижу, слышу. Спазм сводит внутренности, содержимое желудка рвется наружу.

И тут вдруг оглушает совсем другой звук. Лязг. Грохот. Гулкие удары. Глухие вопли. Трудно разобрать, что вообще происходит. Ощущение, будто в контейнер врывается ураган, выносит дверь, срывает с петель, выворачивает с мясом.

Тяжелая поступь. Знакомая. До одури.

– Какого хрена? – рычит Гурам, резко отстраняясь и отпуская мое горло. – Сука! Ты кто такой и как прошел?!

Меня больше не держат. Лодыжки и запястья свободны. Хватка в момент разжимается, и я, пользуюсь случаем, соскальзываю на пол, лихорадочно забиваюсь в угол, зря пытаюсь прикрыться остатками одежды.

Высокая фигура полностью заслоняет вход в контейнер.

– Пиздец тебе, придурок, – злобно шипит Гурам, отдает холодный приказ своим верным псам: – Порвите его. Быстро.

Охранники гогочут. Движутся на того, кто им в жертву назначен. Наивные. Они думают, заперт с ними. Нет, это их заперли с ним.

Зверь крови жаждет.

Глава 18

Это рефлекс. Инстинкт. Что-то животное и примитивное, уловимое исключительно на физическом уровне. Подавляющее и порабощающее, отключающее разум, вырубающее рассудок напрочь. Потребность преклониться, подчиниться главному хищнику.

Ужас отступает, трусливо жмется в стороне. Дрожь сотрясает тело до сих пор, но страха больше нет. Я четко понимаю: бояться нужно не мне. Под кожей разливается пьянящее тепло. Прозвучит дико и безумно, однако я ощущаю себя в абсолютной безопасности.

Да. Прямо тут. В жутком контейнере, где меня заперли и намеревались насиловать, брать против моей воли раз за разом. Где желали ломать, унижать, издеваться, пропускать через все мыслимые и немыслимые извращения.

Больше ничего не страшусь, просто потому что рядом ОН. Зверь. Настоящий. Жестокий и безжалостный, кровожадный, осатаневший от гремучей злобы. Тот, кто меня защитит.

Глупо. Бредово. А я верю. Целиком и полностью отдаю жизнь оголодавшему монстру. Предвкушаю его победу, торжество, пиршество на чужих костях.

Нельзя так. Неправильно. Насилие – не выход. Но для некоторых это единственный понятный язык. Как иначе с ними говорить, если иного не воспринимают?

Тьма увлекает на дно. Порабощает.

Теряюсь. Сбиваюсь. Утопаю в противоречивых эмоциях. Жажду возмездия для этих уродов, хочу справедливого наказания. Только самосуд – не выход, верно?

– Эй, чего застыли?! – вопит Гурам. – Уройте этого ублюдка!

Мордовороты уже не смеются. Что-то во взгляде противника заставляет их вмиг заткнуть пасти и замереть на месте. Что-то первобытное и пугающее. Омеги неминуемо тушуются перед альфой. Чуют истинную власть.

Но голос официального хозяина вырывает охранников из оцепенения, вынуждает заняться делом, рискнуть и податься вперед, выступить против Зверя.

– Ну! – ревет Гурам, ядовито прибавляет: – Шевелитесь.

А в ответ ему лишь прищур зеленых глаз. Колючий. Острый. Ледяной. Будто лезвием полосует. И красиво очерченные губы складываются в оскале. Клыки обнажаются.

Пощады не будет. Никому.

Все происходит быстро. Как удар грома. Как всполох молнии. Отследить человеческим взглядом невозможно. Или я просто не привыкла к такому?

Миг – семь огромных фигур движутся на Зверя, идут в наступление, подступают с разных сторон. Миг – семь тел распластаны на полу контейнера. Жестко обездвижены. Несколько мощных ударов разрешают конфликт. Отбирают шанс на реванш.

Никакой пощады. Никакой милости. Исход предрешен.

Зверь разбрасывает здоровенных амбалов. Играючи. Как ребенок разбрасывает надоевшие игрушки. Без особого труда. Небрежно и невозмутимо, быстро и просто, не напрягаясь.

Я никогда таких драк не видела. Чтоб сразу семеро на одного бросались, а после сгинули разом, как срубленные деревья рухнули наземь.

Страшно. И завораживающе. Триумф грубой животной силы. Торжество самца. Победа дикого и свирепого варвара.

Это только начало. Разминка.

– Вставайте, – глухо бормочет Гурам, пятится назад. – Нечего тут валяться. Вставайте, придурки. Я вам за что бабло плачу? Эй, вы… ну же!

Взвизгивает под конец, потому как спиной в стену упирается. Аж подпрыгивает от неожиданности. Мелко подрагивает.

– Я… я… – заикается. – Знаешь, кому я брат? Слушай, не понимаю, откуда ты такой лихой взялся, но связываться со мной не советую. Тебя найдут и прикопают. Усек?

Зверь приближается. Молча. Неспешно. Надвигается необратимо и неотвратимо, как сама судьба. Шаг за шагом.

– Я… я денег дам! – восклицает Гурам. – Много денег. Сколько хочешь? Скажи. Да кто ты?! Чего тебе надо?

Удар. В челюсть. Настолько жесткий, что даже я вздрагиваю. Приглушенный скулеж. Кипучая боль не позволяет заорать, разрешает лишь униженно стенать.

Удар. Еще и еще. Градом. Сбивая с ног. Вгоняя в пол. Обращая в кровавое месиво. В кашу из плоти и костей. Медленно. Размеренно. Методично.

Удар. Месть. Безжалостная.

– Нет, – шепчу я, поднимаюсь. – Пожалуйста, нет.

Неровной походкой подступаю ближе, обнимаю себя руками, стараясь унять лихорадку внутри.

– Хватит, – прошу. – Н-не н-надо.

Он как машина. Робот. Не реагирует, не отзывается. Программа запущена. Активирован четкий алгоритм действий. Ощущение, будто до разума не достучаться. Не добраться.

Кулаки работают. Трудятся, не ведая слова «стоп». Молотят и дубасят, ходят точно железные поршни.

Боже. Господи.

– Никита, – говорю я. – Ник. Пожалуйста, остановись. Ник.

Застывает. На долю секунды. Смотрит на меня.

Проклятье.

Эти глаза. Как ножи впиваются, под кожу вонзаются и вспарывают, разрезают на куски, кромсают в клочья. Больно от них. И сладко. До дрожи, до судорог, до одури.

– Пойдем, – холодно произносит он, отрывается от своего чудовищного занятия, отходит по направлению к выходу.

Гурам хрипит. Даже не скулит и не стонет. А вдруг у него ребра сломаны? Нужно врача вызвать. Смотрю на своего несостоявшегося мучителя и содрогаюсь. Ужасное зрелище. Нельзя так человека избивать, неправильно это, преступно, незаконно.

– Можно я «скорую» вызову? – спрашиваю тихо.

– Что? – резко бросает Зверь, оборачивается и будто взглядом насквозь продирает. – Ты о чем?

– Доктор, – запинаюсь, однако продолжаю: – Тут помощь доктора необходима.

– Я сам вызову, – хмыкает и ледяным тоном прибавляет: – Идем.

Больше не задаю вопросов, послушно ступаю за ним. Покинув контейнер, замечаю поблизости несколько стонущих охранников. Они ворочаются, тщетно пытаясь приподняться. Трое крупных мужчин. Нет, четверо. И еще один вдалеке.

Зверя не остановить. Не стоит даже рисковать. Пробовать опасно.

Куда он ведет меня? Зачем?

Минуем опустевшие ряды, проходим на парковку, останавливаемся у огромного черного автомобиля. Странный значок. Не помню, чтобы видела такие прежде в городе, хотя в марках машин все равно плохо разбираюсь, но в памяти многое откладывается.

Ник отворяет дверцу.

– Я не… – начинаю и замолкаю под его тяжелым взглядом.

Просто подчиняюсь и усаживаюсь, куда указано – занимаю переднее сиденье.

– Я скоро вернусь, – ровно заявляет Никита.

– Ты же не, – осекаюсь, по его кривой ухмылке читаю единственный возможный ответ на свой немой вопрос. – Ты… пожалуйста. Прошу! Ты же сказал, что врача вызовешь.

– Вызову, – усмехается шире. – Когда закончу.

И закрывает дверцу. Удаляется в ночь.

Пробую выбраться. Не сразу нахожу ручку, однако все же хватаюсь за нее, дергаю, отчаянно жму. Бесполезно. Явно блокировка. Из салона автомобиля не выйти.

Придется ждать.

Я всматриваюсь в полутемные улицы, но сильная тонировка на стеклах мешает обзору. Да и мало что можно разглядеть. Понимаю, вряд ли сумею как-то повлиять на происходящее.

Зверь глух к мольбам. Он уже вынес приговор, причем окончательный, без права на обжалование. Теперь остается лишь смириться. Такие, как он, действуют прямо и четко, напролом. Воплощают в реальность самые суровые фантазии. Жестко. Четко.

Ворох тягостных мыслей не позволяет успокоиться, никак не удается унять лихорадочный трепет в руках и ногах. Пусть пострадали дурные люди, причем справедливо, однако мне муторно от всего произошедшего. Не хочу, чтобы проливалась кровь, не важно чья.

Ненормально это. Аморально. Хотя внутренний голос упорно нашептывает, будто я не права.

А меня бы пожалели? Отпустили? Закончив глумиться над телом, стали бы врача вызывать?

Ком в горле. Глаза печет. В груди становится тесно, желудок спазмы терзают. Как представлю, что могло произойти, как воображу последствия. Думать тошно.

Плевать им на меня было. Развлеклись бы по полной и на помойку вышвырнули, и это еще при хорошем раскладе. А при плохом – труп бы утром закапывали.

Сколько людей пропадает? Десятки. Сотни. Вот на нашем рынке такое тоже бывало. Раз и нет человека. Никто этим бандитам не указ. Везде у них свои «кадры».

Бешеным псам закон не писан. За деньги многое купить можно. И молчание, и спуск расследования на тормозах.

Надо о себе волноваться. Радоваться, что жива осталась, отделалась легким испугом и вырвалась из пекла, так и не ступив вглубь.

Теперь сумею к детям вернуться. А если бы Зверь не пришел за мной, если бы чуть задержался, то может, и некому бы тогда домой возвращаться было. Сгинула бы.

Боже. Но как я в таком виде в квартиру заявлюсь? Что Миша подумает? Как ему все объяснять? Только зря дергать и нервы ему трепать.

Куртку в контейнере забыла. Теперь уже за ней не вернусь. Да и какой смысл? Когда меня раздевали силой, все разодрали. Пуховик испорчен. На нем живого места нет. Бесполезно зашивать и чинить, ткань не восстановишь.

Осматриваю себя, осторожно ощупываю. Отмечаю: на запястьях синяки проступают. А после шею вытягиваю, в зеркало заднего вида смотрюсь. На горле тоже отметины, прямо вся пятерня Гурама отпечаталась. Круче любых улик. Моя кожа реагирует на сдавливание сразу, сохраняет следы преступления, ничего не позволит скрыть.

Сокрушенно выдыхаю, заметив, как порван свитер, напополам разорван вместе с моим бюстгальтером. Грудь обнажена. Как стыдно. Невольно пробую прикрыться, однако получается с трудом, пряжа дальше расползается. Джинсы тоже не спасти. Молния выдрана. Между ног, четко по шву, еще разрыв. И рядом несколько. Тут штопать нечего. Просто лохмотья висят. В клочья все подрано.

А сапоги мои где? Их зачем стянули?

Нервно усмехаюсь. Пальцы подрагивают, между ребрами дрожь разливается, никак тело не желает униматься. Поджимаю ноги, обнимаю колени руками.

Вроде не холодно, а трясет.

Здесь так приятно пахнет. Спокойно. Уютно. Неужели секрет в кожаной отделке салона? Или особый ароматизатор есть?

Я запрокидываю голову, закрываю глаза. Кровь шумит, пульс стрекочет в напрягшихся висках. До сих пор не удается шок побороть.

Из одежды уцелели лишь трусы и носки. Будет сложно скрыть подобное от мужа. Он сам разобраться захочет, разгневается, отомстить попытается. Нет, нельзя ему знать. Нельзя. Утаю как-нибудь. Найду способ. Придумаю. Снова солгу ему, но рисковать не позволю.

Звук открываемой дверцы заставляет подскочить на месте. Вжаться в сиденье. Разом подобраться и встрепенуться.

Зверь усаживается за руль и забрасывает назад мою куртку. Заводит авто и окидывает меня долгим взглядом. От макушки до пят оглядывает. Усмехается. Понимаю, что на носки мои смотрит. Темно-синие, со снежинками. Явно забавляется этим зрелищем.

Поспешно опускаю ноги вниз, разгибаю поджатые колени, прячу ступни, как будто смущаюсь. Почему? Зачем? Какая разница, что он подумает? Посмеется и пусть.

Хотя сейчас в его глазах нет ни тени насмешки. Никакого веселья. Тьма. Похоть. Дикость. Одержимая жажда плоти. Аж ледяной пот прошибает от осознания этих мрачных мыслей.

Черт. Скрывая свои смешные носки, я чересчур резко выпрямилась и случайно оголила грудь. Соски твердеют под горящим взглядом Зверя.

Судорожно прикрываюсь руками, краснею, готова от стыда провалиться. Опять я перед ним голая. Ну, почти. Это начинает входить в привычку. В очень дурную привычку.

– Что ты с ними сделал? – спрашиваю тихо.

– То, что заслужили, – следует ровный ответ, холодный и безразличный, лишенный эмоций.

А зеленые глаза продолжают изучать меня. Нагло. Жестко. Ни одной детали не упускают. Такое пристальное внимание ощущается кожей.

Ему не нравятся мои синяки. Отметины на горле и на запястьях. Не нравятся, потому что не он их оставил. Этот мужчина любит и умеет причинять боль. В постели тоже ласки не ведает. Его страсть способна искалечить. Выжечь клеймо.

Стоп. О чем я опять думаю? Плевать, каков он в постели. Чужой человек. Бред.

– Мое трогать нельзя, – чеканит Зверь. – Никому и никогда.

– Я замужем, – роняю сдавленно.

– Да? – кривится и на газ жмет. – И где же твой муж был? Почему от этих упырей не оградил? Что это за мужик? Жена за него вкалывает, на холоде торгует, еще и такие подкаты терпеть должна.

– Он… не виноват.

Господи. Его руки. По локоть в крови. Реально. Костяшки снова сбиты. Кулаки разбиты. Сплошное месиво. Опять. Как после боя. А что тогда с теми?

– Они мертвы? – еле шевелю губами, мороз изнутри сковывает.

– Живы, – широко ухмыляется, хищно. – И будут жить долго-долго.

Звучит жутко. Чудовищно. Похоже, смерть была бы милосерднее, но Зверь решил никого не жалеть.

– Они мстить начнут, – говорю я. – Точнее Гурам решит отплатить. Не простит унижения. Не лгал он. Брат директора рынка. Там все схвачено. У них весь город в кармане.

– Не у них, – заявляет вкрадчиво. – И вообще – зря дергаешься. Ты под моей защитой. Кто черту перейдет, сдохнет. Больше поблажек не светит. Порву каждого.

– Я о другом, – выдаю сквозь судорожный вдох. – Меня, может, и не тронут, но до тебя же точно добраться захотят. Такие люди ничего не забывают и не прощают.

Хмыкает. Головой качает. Потом смотрит, как на полную идиотку.

– Серьезно? – не скрывает насмешки. – Обо мне тревожишься?

– Нет, – выпаливаю и осекаюсь. – Просто ты спас меня. Не хочу, чтобы из-за этого пострадал.

– Разберусь, – заверяет холодно. – А тебе бояться не надо. Если только…

Замолкает и скалится. Выдерживает выразительную паузу. Глазами бешено сверкает, припечатывает то жаром, то льдом.

– Если только меня не разозлишь, – произносит хрипло.

Подается вперед, сокращая расстояние между нами, руша всякие границы. Резко вынуждая содрогнуться. И воздух с шумом втягивает, вдыхает мой аромат, будто утробный ужас жаждет впитать.

– Тогда даже гантель не поможет, – заключает мрачно.

И вдруг смеется. Совсем как мальчишка.

Я за курткой тянусь. Хоть пуховик и разодран, но лучше дополнительно прикрыться, глупо тут своими прелестями сверкать, дразнить и без того заведенного мужчину.

– Брось, – Зверь перехватывает мою руку, мешая дотянуться.

– Я…

– Забудь это дерьмо, – отрезает.

– Ты же сам мою куртку принес, – выдаю удивленно.

– Чтоб там ничего твоего не оставлять.

Киваю. Послушно прижимаю руки обратно к груди, не желая вновь случайно обнажиться. Размышляю о том, кто же он. Бандиты его никак не волнуют, даже того уровня, что Гурам с братом. И здесь не бравада, не тупая уверенность в собственных силах, не надежда на физическое превосходство. Больше. Гораздо. Как будто четко понимает: им и впрямь до него не добраться.

– У тебя одежда для офиса есть? – интересуется Никита.

– Для офиса?

– Ну, всякие там платья, юбки, костюмы, – перечисляет небрежно. – Найдется что-то, кроме этих джинсов и свитеров?

– Немного, – пожимаю плечами. – Наверное. Но зачем ты…

– В понедельник выходишь на новую работу.

– Что? – роняю пораженно. – Как это?

– Просыпаешься, собираешься и едешь в центральный офис компании «Строй-Град», заходишь в лифт, поднимаешься на десятый этаж, находишь отдел рекламы, и вперед. Начальник ждет тебя в девять утра, – поясняет невозмутимо. – Справишься?

– Кем я буду там работать?

– Ассистентом руководителя.

– Но у меня диплома нет, образования нормального, – запинаюсь. – Опыта тоже нет. Я никогда в подобных местах не работала.

– Вот и попробуешь, – замечает небрежно. – Не понравится – другой вариант подберу. На рынок точно не вернешься.

– Я же не знаю ничего, – бормочу. – Я не умею.

– Научат.

– Кто?

– Твой босс и научит, – пожимает плечами. – Иначе зачем он там?

Хороший босс. Это шутка? Издевательство такое? Нет. Зверь серьезен, причем абсолютно.

– Куда мы едем? – спрашиваю, напрасно пытаясь унять цепенящую дрожь.

– Куда скажешь, – бросает холодно.

Так просто? Верится с трудом.

– Я домой хочу, – начинаю осторожно. – Адрес скажу…

– Знаю я твой адрес, – усмехается.

Выходит, следил за мной. Ну конечно следил, под присмотром держал. Это и прежде было понятно. Даже обвинять его не хочется. Если бы упустил меня из виду, если бы не преследовал с маниакальной одержимостью, то и сегодня бы не прервал этот кошмар.

– Нет, – говорю и сама своим словам удивляюсь. – Не надо домой.

Может, опять к Наташе заехать? Принять душ, переодеться и в нормальном состоянии вернуться. Хотя неудобно практически незнакомого человека грузить всякий раз, мы не настолько дружны с ней. Тогда остается Кристина. Но та Мише проболтается наверняка, не умеет хранить секреты. Лучше бы голову не морочить, признаться мужу, часть правды открыть. Например, рассказать, будто меня ограбить пытались.

Опять ложь. Какой-то порочный круг. Как это прекратить? Как цепь разорвать? Я раньше и мелочей от супруга не скрывала, а теперь тайны нарастают, точно снежный ком. Чем дальше, тем мощнее водоворот. Поток уже не остановить. Двигаюсь не туда.

Меня до сих пор потряхивает от пережитого. Мучительно тянет помчаться в душ, смыть с себя всю гадость, мерзость, следы чужих прикосновений. Но не стану же я проситься в берлогу Зверя? Еще и ванну там принимать. Дурацкая идея, откровенно провальная.

– Куда везти? – хриплый голос под кожу пробирается, будто ласкает, согревает затаенной нежностью.

– Я должна подумать, – роняю чуть слышно.

Не знаю. На самом деле, понятия не имею. И вряд ли ко мне придет хорошая идея.

– Тогда я могу сам выбрать, – поворачивается, опаляет горящим взглядом, издевательски выгибает брови. – Да?

– Нет! – выпаливаю в момент.

Смеется, снова за дорогой следит, разрывает обжигающий зрительный контакт, однако я едва способна дышать. Легкие точно огнем выжигает. Черт. Что со мной происходит?

– А можно мы просто покатаемся по городу? – решаюсь озвучить вопрос. – Без цели, без пункта назначения. Поездим немного и все. Потом домой отвезешь.

Нужно успокоиться, вернуть прежнее самообладание, восстановить контроль, урезонить нервную систему. Вот только не выходит мыслить трезво, когда рядом он. Его мощная энергетика сшибает с ног, давит и порабощает. Ощущение, будто Зверь касается меня, трогает везде и сразу. По телу разливаются кипучие волны, бросая то в жар, то в холод, играя на контрасте эмоций.

Страшно. Жутко. А убежать не тянет. Наоборот. Задержаться бы подольше.

Начинается дождь. Сперва легко накрапывает, чуть моросит, погружая ночной город в едва уловимую влажную дымку, а после нарастает, усиливается, льет потоком. И вот уже огромные капли ударяются о стекла, разбиваются, расползаются прозрачными кляксами.

Неоновые огни причудливо преломляются. Тонут в бурном ливне. Сливаются в единое целое, вспыхивают калейдоскопом ярких красок. Ослепляют. Обесточивают.

Красиво. Взгляд не отвести. Завораживающее буйство природы. Музыка из грубых ударов грома. Яростные вспышки молний вспарывают реальность.

Авто тормозит на парковке, и Зверь покидает салон, не сказав ни слова. Никак не поясняет свои планы, просто поднимается и выходит. Не успеваю задать вопрос, не удается ничего произнести. Поворачиваюсь и наблюдаю, как он обходит автомобиль, перескакивает через заграждение, легко и быстро, без каких-либо усилий, не тратит время на другой путь. И в этом поступке нет показной бравады или наигранности. Видно, что это привычка.

Всегда вперед. Четко по направлению к цели.

Я никогда таких мужчин не видела. Оголенный провод. Дикий. Одержимый. Бешеный. А держит себя на цепи. Жестко. Управляет каждым порывом.

Он возвращается через пару минут. Проливной дождь успевает смыть кровь с его рук. Или же он по дороге умывальник нашелся?

На мои колени падает коробка дорогущих конфет. Помню, Миша такие постоянно привозил после рейсов, в другой жизни.

– Тебе надо выпить, – говорит Никита.

Усаживается обратно на водительское сиденье, зажимает бутылку вина между крепких бедер, ловко орудует штопором, откупоривает, извлекает пробку.

– Я не пью, – произношу тихо, нервно облизываю пересохшие губы.

– Я тоже, – хмыкает. – Но иногда всем нужно выпить.

Безумие. Чистое и токсическое. Не могу от него взгляд отвести. Поразительное сочетание хищной грации и грубой физической силы. Такой громадный, мрачный и раскачанный, из железных мускулов выкованный, а двигается плавно, расслабленно, хотя в любой момент готов к резкому броску.

Голова кругом идет без всякого алкоголя. Смотрю на бутылку, заключенную между его сильных стройных ног, и крепче в сиденье вжимаюсь.

Интересно, а какого это – оказаться вот так зажатой в опасной близости от его паха?

Дышать нечем. Кровь к щекам приливает.

Я замужняя женщина. Я не должна думать о подобном. Не должна.

– Давай, – заявляет таким тоном, что отказаться нельзя.

Послушно принимаю открытую бутылку из его рук.

Авто снова трогается вперед, блуждает между полутемными улицами, подсвеченными лишь ночной иллюминацией и вспышками молний.

Дождь хлещет как из ведра. Стихия бушует.

Я прикладываюсь к прохладному горлышку, обхватываю губами, совершаю несколько крупных глотков. Надеюсь остыть, однако только сильнее распаляюсь. Мысли путаются, сердце лихорадочно колотится в груди, грозит разломать ребра.

Зверь. Чего он хочет от меня? Почему выбрал из толпы других женщин? Зачем оберегает? Банальная прихоть, страсть, слабость.

– Я никогда не брал женщин силой, – говорит Ник.

– Что? – спрашиваю сдавленно.

– Ты же этого боишься, – бросает холодно. – Трясешься, никак успокоиться не можешь. Думаешь, что сорвусь и завалю тебя прямо в этой гребаной тачке. Зажимаешься, грудь прикрываешь.

– Н-нет, – отвечаю практически беззвучно. – Я н-не…

– Я подожду, – усмехается. – Когда ты сама захочешь мой член принять.

От его слов вдоль позвоночника пробегает ледяная змея, а пальцы на ногах поджимаются. Скрываю смущение за очередным глотком вина. Пока пью, понимаю, как грязно и пошло выглядит эта картина со стороны: горлышко бутылки зажато губами.

Замираю. Закашливаюсь. Ощущаю себя настоящей шлюхой. Вытираю рот тыльной стороной ладони. Сознание раздирают порочные кадры.

Я напилась. Точно.

Иначе как это объяснить? Алкоголь плюс стресс. Убойная реакция. Меня уносит куда-то не туда. Хватит, пора завязывать.

Я не боюсь его. Я боюсь себя.

– У тебя красивые губы, – заключает Ник, глядя прямо в мои глаза.

В его устах даже обычный комплимент звучит до жути греховно. А его взгляд и вовсе током прошивает. Даже самый простой, скользящий. Не мазок, не легкое касание, не призрачная ласка. Порез. Под кожу. До крови.

Проклятье. Ну как он умудряется так смотреть?! Будто током бьет.

Нет. Бред. Чепуха. Это только мое воображение. Буйная фантазия.

Но почему всякий раз, когда я смотрю на него, по жилам электричество растекается? Напряжение сотрясает плоть. Вновь и вновь. Беспощадно. Безжалостно.