Читать онлайн Тайна Дракона-Златояра бесплатно

Предисловие

Пройдёшь вслед за ним сквозь жару и сквозь воду,

Не вздрогнешь под гнётом оков силы Тьмы.

И пламя с тобой обретает свободу,

Ведь вы теперь вместе, и ваш девиз – «Мы!»

Блэквимы – таинственные существа. Их раса, возникла в параллельной вселенной за миллионы лет до появления жизни на Земле. В жилах этих созданий вскипают потоки особой энергии, деммы, что происходит от самого мрака, и потому каждый блэквим ведёт нелёгкий бой со своей тёмной сущностью. Внешность большинства носителей деммы напоминает человеческую, но не стоит их путать с людьми. Это может стать смертельной ошибкой. Чудовища – такое определение им дали на Земле. Блэквимы и люди не должны были пересекаться, однако первые нарушили священный запрет.

Всё началось за много веков до рокового дня на родине блэквимов – в некоем измерении, звавшемся Чёрными Землями. Тот мир не знал лучей солнца, не ведал синевы небосвода и сияния звёзд – планета, окутанная вечной темнотой. В таких тяжёлых условиях способны были выжить только эти существа. Помимо необычных физических данных, они были наделены разумом.

В блэквимическом обществе была своя иерархия. Элита и представители средних классов проживали в городах, напоминавших огромные катакомбы, а бедняки были вынуждены скитаться по холодной поверхности. На золотом троне в сердце Чёрных Земель восседал потомок создателя измерения, блэквим из династии Чернотворов. Повелитель всех блэквимов был настоящим гигантом – его рост был около трёх метров; кожа Чернотвора имела тёмно-рыжий оттенок и выделялась небольшими пигментными пятнами, рассыпанными по всему могучему телу. Властелин был лысым, его голову покрывали два десятка пятисантиметровых округлых рогов. Лицо Чернотвора выделялось широкими скулами; у него были маленькие глаза пылающие, словно два факела, широкий нос, мощные зубы.

Кроме правящей династии Чернотворов, высокими титулами обладали пять кланов, остальным же в те времена жилось несладко. Когда у обделённых обитателей Чёрных Земель почти погасла последняя надежда, объявились три легендарных героя, изменившие ход истории. Ярослав Паргелий – первый блэквим солнца. Он был высоким, сильным и статным. Его златая шевелюра ниспадала на широкие плечи, а таинственный символ – солнце с двенадцатью лучами – горел на лбу; амулет из волшебного сплава – золотой орёл – гордо сиял на груди, покачиваясь на прочной цепочке. Агний Андрон – блэквим огня, что слыл удалым и отважным. Длинные гладкие волосы Агния были чернее угля, глаза сверкали, словно два рубина. Ему принадлежал Андронов меч – оружие, обладающее душой и подчиняющееся истинному хозяину; потомкам владельца Андронов меч даровал мощь, но взамен питался их жизненной силой. Ковентина Акваайс – блэквим рек, морей и океанов – была опасной женщиной, умелой, бесстрашной. Её светло-рыжие локоны спускались до осиной талии, а малахитово-зелёные очи грозно блестели.

Ярослав Паргелий и Агний Андрон – погодки и двоюродные братья – были рождены в семьях рабов. Ещё в начале времён грозный Чернотвор стал свидетелем того, как их предки управляли огнём. Тогда он повелел изловить всех блэквимов огня, а затем заковал их в цепи. Поглощая демму повелителей пламени, злой властелин и его наследники могли целыми сутками контролировать эту опасную стихию, умножая свою власть над жителями Чёрных Земель. Срок жизни блэквима – пятьсот лет, но постоянная нехватка деммы, которая с трудом восстанавливалась, сильно истощала невольников – повелители огня не доживали и до тридцати.

Родители Ярослава погибли от когтей блэквимов-оборотней из клана Волков, который имел высокий титул и был первым сторонником Чернотворов. Оборотни хорошо приспособились к местному климату и не хотели перемен, а первый блэквим солнца мог стать для их власти серьёзной угрозой. К тому же его демма была ядовита для Чернотворов. Родители сумели защитить пятилетнего Ярослава лишь ценой собственной жизни.

Узнав о том, что стало с сестрой и зятем, мама Агния приняла сироту к себе. Она заботилась о племяннике как о родном сыне; тайком от надзирателей помогала ребятам развивать блэквимические способности и учила стоять друг за друга горой. Когда же сыновьям подходил черёд жертвовать демму во благо властелина, мать делала это вместо них. К двадцать пятому году жизни она стала похожа на дряхлую старушку. Ярослав с Агнием просили окружающих позвать лекаря, веря в то, что тот сумеет спасти маму, но всем были чужды их страдания. Однажды бедная женщина не смогла больше подняться с земли, а на следующие сутки её не стало. Стресс от невосполнимой потери помог мальчишкам достигнуть третьего уровня силы и обрести амулеты из особого сплава. Братья разрушили цепи и, расправившись с надзирателями, сбежали.

Долгие годы Ярослав и Агний странствовали по Чёрным Землям, помогая беднякам, и упорно тренировались. Они стремились исполнить обещание, данное на могиле матери: собрать единомышленников, набраться сил и избавить мир от гнёта Чернотворов, а пока договорились избегать больших городов. Вот только Агний считал, что лишь в реальной битве закаляется сталь, и потому, в отличие от брата, то и дело появлялся в столице.

Достигнув отроческих лет, Агний одолел опаснейшего блэквима оружия и обратил амулет поверженного противника в Андронов меч. На четырнадцатом году жизни он спас от рабства девочку-ровесницу. Андрон даже представить себе не мог, насколько в будущем сплетутся их судьбы. Но уже тогда осознал, что вряд ли сможет позабыть вьющиеся волосы этой рыжей бестии. Девчонка же глядела на него с недоверием; она не сразу поверила, что наконец получила свободу. К тому же повелитель пламени был для неё воплощением зла. Чернотвор силой огня отнял всех, кто был ей дорог, а старшую дочь поверженных блэквимов приказал в оковах доставить в свои хоромы, чтобы периодически питаться её деммой и обрести власть над стихией воды.

– Когда-то я тоже был в цепях… – негромко сказал Агний, заметив, что большие зелёные глаза юной незнакомки перестали щуриться и засверкали при свете огня.

– Теперь мы свободны! Сейчас я не могу помочь всем, пусть и стараюсь каждый день спасти хотя бы одного обделённого блэквима. Мы с другом собираем силы и однажды изменим этот мир!

– Ты не побоишься пойти против Чернотворов? – внезапно спросила девочка; его речь словно её пробудила.

– Я буду не один, это Чернотвору стоит нас бояться, – уверенно ответил Агний.

– Можно я тоже буду в вашем строю? – предложила она и стала призывать ледяной клинок, желая впечатлить своего освободителя, но только облила мальчишку с головы до ног студёной водой. Покраснев от стыда, девочка отвела глаза и негромко процедила сквозь зубы: «Хотя нет. Забудь… Для тех, у кого есть амулет, первоуровневые…»

– Все мы когда-то начинали с нуля, – спокойно произнёс Андрон, высушив волосы и одежду силой огня. – Главное – практиковаться и никогда не вешать нос! – он одарил девочку доброй полуулыбкой и протянул ей свою тёплую руку. – Моё имя – Агний.

Их взоры встретились, и она горделиво заявила:

– Я – Ковентина! Ковентина Акваайс. – И, крепко пожав ему руку, сказала:

– Отныне я с вами. Но не расслабляйся, Огонёк. Я буду много тренироваться и получу такой амулет, которого ещё никто не видывал, и превзойду всех вас!

– Я тоже не собираюсь останавливаться на достигнутом! А пока давай-ка выбираться на поверхность, – заключил Агний. Ковентина бодро кивнула ему в знак согласия.

Андрон привёл новую знакомую в секретное место, где располагался их лагерь. Ярослава это совсем не обрадовало: первоуровневый блэквим воды, да ещё и девчонка, – не лучший союзник в предстоящей войне. Он видел в ней обузу, а после того как Агний принялся её обучать, и девушка, схватывая всё на лету, за несколько месяцев превратилась в умелого бойца второго уровня, стал считать Ковентину шпионкой Чернотвора. Акваайс не раз пыталась доказать ему, насколько она предана делу, но блэквим солнца всё равно не доверял ей. Переубедить Ярика не смог даже Агний, однако Паргелий согласился терпеть Ковентину в команде ради друга: было ясно, как много значит эта девчонка для блэквима огня.

Как-то раз Ярослав сильно занемог: подручные властелина Чёрных Земель отравили его таким страшным ядом, что уже никто не мог ему помочь. Блэквим солнца угасал на глазах; Агний заламывал руки, не находя себе места от мысли о том, что скоро придётся предать лучшего друга сырой земле. Ковентина же не отходила от больного блэквима ни на шаг, хотя и знала: он с трудом её переносит с первой встречи. Но с той самой встречи этот парень стал ей очень дорог, поэтому Ковентина хотела спасти его любой ценой. Колдунья из блэквимов-беглецов поведала девушке, что есть единственный способ его спасти. Старуха провела с ней опасный обряд, и в руках Ковентины возникло белоснежное сердечко из особого сплава – символ третьего уровня.

Акваайс со всех ног помчалась в лагерь, но, когда она увидела Ярослава, тот уже не дышал. Девушка испугалась, но сумела взять себя в руки и, вспомнив наставления колдуньи, оттолкнула Агния в сторону и склонилась над блэквимом солнца. Она прислонила к его груди свой амулет: белое сердце стало медленно чернеть, а его хозяйка – превращаться в ледяную статую. Амулет Ковентины принял цвет кромешной тьмы, и даже слёзы на её щеках превратились в лёд, но Ярик открыл глаза: он был полностью здоров.

– Тина, – чуть слышно молвил Ярослав, догадавшись, что произошло, – прости меня… Я был слеп. Твоё место среди нас! – и обнял её. Из рук его полился необычный свет и окутал замерзшую девушку. Произошло чудо: ледяная корка, покрывшая тело блэквима рек, морей и океанов, растаяла, и Ковентина вновь ожила. Правая сторона её амулета вновь стала белоснежной, но левая осталась чернее самой тьмы.

Минут через двадцать подростки уже мирно беседовали и искренне улыбались, радуясь выздоровлению Паргелия и спасению Акваайс. Ярик и Тина поняли для себя нечто важное, Агний же был неописуемо рад, что с его друзьями всё хорошо. В тот вечер они втроём дали клятву быть верными друзьями, куда бы их ни занесла жизнь.

С каждым днём Ярослав, Агний и Ковентина становились сильнее, однако прошло двенадцать лет, прежде чем они стали Победоносным трио: осмелились бросить вызов правителю Чёрных Земель и одержали победу. Затем Паргелий, воспользовавшись силой амулета, подарил Чёрным Землям дневной свет и тепло. Андрон создал Великое пламя, чтобы поддерживать блэквима солнца в его непростой миссии. Акваайс очистила воды и сделала землю плодородной. В лесах и рощах возникли блэквимические звери, а в реках, озёрах, морях и океанах – обитатели водоемов. Заслужив доверие и почтение большинства сородичей, герои, прозванные Победоносным трио, переименовали Чёрные Земли в Мир Блэквимов и разделили измерение на три великие державы: империю – Солнечную Долину, королевство – Морской Бриз и царство – Пламя Справедливости.

* * *

Спустя тысячелетия, в 1937 году, гармония пошатнулась. Потомок Агния Андрона, царь Ратибор III Брониславович, воспользовавшись малолетством нового императора, разгромил Солнечную Долину. Королева Морского Бриза, Диана Алексеевна Акваайс, предпочла наблюдать за гибелью империи, находясь в стороне. С исчезновением последнего потомка Ярослава Паргелия в Мире Блэквимов не стало солнечного света. Свет Великого пламени не мог и близко сравниться с ним. Перемирие в оставшихся государствах висело на волоске: Ратибор III жаждал мирового господства, а Диана I намеревалась отобрать у Андрона часть захваченных им земель. Планету угнетало недоброе напряжение, сулившее войну.

У Ратибора Брониславовича было трое детей. Пятилетний сын, цесаревич Агний, носил имя основателя династии Андронов. Это был мальчик с чистой душой и храбрым сердцем; его любили и бедняки, и знать, а родители обожали и возлагали на наследника большие надежды. Дочурка, царевна Вероника, трех лет отроду, была ласковым ребёнком и любимицей отца. Эта круглолицая девчушка с пухленькими ручками и ножками любила наряжаться в пёстрые платьица, а добрая нянюшка заплетала в её кучерявые, чёрные, как у братьев и отца, волосы радующие глаз разноцветные ленточки. Большие алые очи маленькой Вероники всегда заставляли суровое лицо Ратибора смягчаться. Помимо законных сына и дочери, у царя был отрок-бастард Колояр, которого он лично обучил владению огненным копьём и с одобрения супруги позволил мальчишке жить с ними во дворце. Однако Колояр недолюбливал всю их семью и ни на миг не забывал, что его родная матушка погибла в нищете. Но своего брата по отцу, Агния, Колояр видел главной преградой к восстановлению справедливости, как он её понимал. Агний же в Колояре души не чаял и с гордостью всем рассказывал, какой у него добрый, честный и смелый брат. Потому он с большим энтузиазмом отправился с Колояром в секретный поход на границу держав, когда тот сказал ему, что там запрятаны сокровища самой Ковентины Акваайс.

Колояр действовал не один: сообщники помогли ему тайно вывести наследника из дворца, а заранее подготовленный экипаж вывез их за пределы столицы. Как только повозка с сыновьями царя достигла границы держав, извозчик высадил мальчишек, а сам покинул это зловещее место. Колояр завёл брата далеко в ледники и бросил там на погибель. Мальчик долго блуждал по мёрзлой земле в надежде найти Колояра. Его меховая шапка слетела, а густые вьющиеся чёрные волосы, собранные шёлковой лентой в небольшой хвост, растрепались. Он звал брата, не сомневаясь, что тот тоже ищет его. Однако Колояра и след простыл, а Агний только сильнее заблудился.

Внезапно маленький блэквим огня заметил торчащую из сугроба рыжую кудрявую макушку и, приблизившись к ней, принялся быстро копать снег. Его находкой оказалась сверстница: малышка в лёгком платье, она была без сознания. Агний попытался согреть её и привести в чувство, а когда маленькая незнакомка приоткрыла заплаканные очи, зелёные, как свежая трава в прекрасных садах его родного дворца, мальчик словно почувствовал тепло. Она настолько ослабла, что была не в силах связать и пары слов, а только вся съёжилась от холода.

– Всё будет хорошо! Взрослые нас скоро найдут. Мне вот совсем не страшно, – проговорил Агний, стерев горькие капли с порозовевших на морозе щёк. Он заставил себя улыбнуться и, скинув с плеч соболиную шубку, накинул на неё.

– Спасибо… – подала она приятный, но немного охрипший голосок, кутаясь в шубку. Агний ответил ей доброй полуулыбкой и создал вокруг девочки защитное поле из пламени, внутрь которого не могла проникнуть вьюга, а сам остался снаружи.

Девочка согрелась и заснула, а Агний, скрипя от холода зубами, весь в снегу, продолжал оберегать её. Шли долгие часы, мальчик почти выбился из сил, но упрямо вытягивал из себя последние остатки деммы ради маленькой незнакомки. Взрослые чудом успели их обнаружить, а если бы задержались ещё на пару минут, то спасти Агния уже бы не удалось. Колояра же больше никто не видел, но по столице прошёл слушок о том, что в рядах разбойников под предводительством клана Волков был замечен воин-копьеносец.

Девочка, которой Агний не дал погибнуть, оказалась наследной принцессой Морского Бриза. В благодарность Диана Алексеевна пообещала выдать наследницу замуж за Агния, когда та достигнет совершеннолетия. А пока принцесса часто гостила в соседнем царстве, постепенно став для маленького блэквима огня лучшим другом. Её поддержка придавала Агнию уверенности и побуждала мальчика к храбрым решениям. Он достиг третьего уровня контроля над деммой, доступного лишь избранным представителям их расы, и получил амулет, едва ему исполнилось шесть, а верную подругу прозвал Свеллом. Дети дали друг другу обещание всегда быть вместе. Однако козни недоброжелателей разлучили их… В день, когда принцесса должна была вернуться в Морской Бриз, на ее экипаж напали враги и сожгли его дотла. Среди пепла обнаружили семейный герб династии Акваайс, принадлежавший наследнице.

Известие о гибели подруги заставило Агния впасть в «бездушие» – состояние, когда блэквим становится максимально сильным, но навсегда теряет разум и все чувства, кроме гнева. Его глаза закатились, и в них отразился огонь. По воспалённым щекам потекли кровавые слёзы. Он издал страшный крик и схватился за голову, на которой от макушки до затылка проросли пять рогов: красные, словно кровь, они запылали диким пламенем. На спине цесаревича образовались заострённые крылья. А кожа Агния начала покрываться коркой, как от ожогов.

Затряслось, закипело и вырвалось – ярость Агния пробудила нечто, не поддающееся здравому смыслу. Леса, поля и рощи Пламени Справедливости охватили страшные пожары, а на села и города обрушился огненный град. Морской Бриз накрыла бешеной волной лава, стерев Великое королевство с лица Мира Блэквимов. Всё измерение погрузилось в хаос. Ратибор III не знал, как остановить сына, мощи которого уступала даже мощь Андронова меча, и защитить выживших. Тогда мать мальчика, царица Алеся Ивановна, отважилась на рискованный шаг: она призвала особое полотно, созданное Ковентиной I, желавшей сберечь дорогого блэквима от «бездушия». Алеся Ивановна не могла и близко сравниться по уровню с основательницей Морского Бриза – обряд отнял её жизнь и привязал душу к волшебной ткани. Отец Агния был подавлен гибелью супруги и чуть было сам не впал в «бездушие», но таинственное полотно вернуло ему самообладание. Царь сумел повязать особую косынку на шею сына. Пожары потухли, лава застыла, а огненные осадки прекратились, но измерению был нанесён небывалый ущерб. Чтобы приблизиться к сыну, Ратибор III позволил Андронову мечу поглотить остаток своей жизненной силы. Вместе с его последним вздохом погасло Великое пламя, и: в Мире Блэквимов настала кромешная тьма. Агний был спасён слишком большой ценой; он опустился на нулевой уровень и непроизвольно будто запечатал в себе все воспоминания о Свелле. В его сердце осталась пустота.

Из сторонников Ратибора III и жителей столицы Пламени Справедливости, не считая виновника происшествия, выжила только сестра главного советника покойного царя Жанна, которой недавно исполнилось девятнадцать лет. Раны девушки болели, её пугала непривычная темнота в глазах, но Жанна услышала чей-то плач и, позабыв о себе, устремилась на звук. Она чуть не сшибла ручной фонарь, в котором горел блеклый огонёк. Уже не думая о том, как тот здесь оказался, она взяла фонарь и смогла разглядеть впереди ребёнка: маленький блэквим огня давно вернулся к своему привычному облику, но на месте исчезнувших рогов остались рубцы, похожие на шрамы от ожогов.

– Агний, – негромко сказала Жанна и осторожно его обняла. – Нам нужно отсюда выбираться!

Понимая, что пребывание на родине для них больше невозможно, Жанна решила сбежать с сиротой на Землю. Примерно за час до той трагедии был создан Сапфир Мирона Тихого – волшебный замок, запечатавший портал в мир людей. Они узнали об этом уже у самой пещеры. Блэквимы, жаждущие мести, уже поджидали там беглецов из столицы, поэтому у них не оставалось другого выхода, как положиться на волю Сапфира Мирона Тихого. Особый замок позволил им пройти: перенеся Жанну с ребёнком на планету Земля, да ещё и в начало XXI века. Сапфир лишил её способности управлять воздухом и сократил срок жизни с пяти сотен лет до среднего человеческого, а у мальчика отнял все воспоминания.

Глава 1. Подозрительный свет

Огонь и вода – яркий пример противоположностей. Огонь обращает воду в пар, она же способна погасить его пылающие языки. Сколько себя помню, я всегда испытывала особую симпатию к прозрачной жидкости, не имеющей ни вкуса, ни запаха, но однажды как будто заново посмотрела на огонь. Обжигающий разрушитель, заманивающий в коварные сети доверчивых мотыльков, показался мне символом чести. С тех пор и по сей день, когда окружающие уже обращаются ко мне по имени-отчеству, растя сына-подростка и дочь, стараясь достойно нести всё, что легло на мои плечи, я продолжаю хранить в памяти заветный свет того неистового пламени.

Сейчас настали спокойные времена, но мир наш по-прежнему хрупок и шаток. Большинство современников не осознают, насколько всё на самом деле непросто. Не знают они и тех, благодаря кому видят новый рассвет. Не ведают о нечеловеческой мощи, способной уничтожить Вселенную. В учебниках многое недосказано, пропущено, забыто. Вряд ли кто-то ещё вспомнит души, ставшие жертвами того безграничного зла. Я же помню. Помню каждого, кто повстречался мне на жизненном пути! И посему я опишу всё как было, без прикрас, чтобы наши дети и все, кто прочтёт эту книгу, узнали правду и научились по-настоящему ценить жизнь.

Много лет назад в неприметном городке Стратогорске проживала резвая, любопытная и немного упрямая девочка. Полина Воробьёва – так меня величали, и это подтверждало свидетельство о рождении. Как-то раз, отправляясь в школу в серый сентябрьский вторник, выпавший на седьмое число, я не поленилась взять с собой зонт со сломанной спицей.

Наш маленький населённый пункт, которому на тот момент было чуть меньше столетия, был наречён в честь профессора А. К. Стратогорского. Этот учёный вошел в историю Республики Вальстонии не только благодаря вкладу в науку, но и из-за славы весьма нелестной. Стратогорский закончил блистательную карьеру как старый безумец, заявлявший о существовании могущественной силы, невиданной в людском мире. Старик твердил, что она однажды ворвётся на Землю и низвергнет человечество! Но люди никогда не были склонны верить в подобные пророческие откровения – угасавший на глазах профессор окончил свои мучения в стенах жёлтого дома, непризнанный и позабытый.

Сенсация канула в Лету; сам Стратогорский перевоплотился в городскую легенду, призванную удовлетворять интерес туристов. Жизнь же простой школьницы была настолько тихой и однообразной, что только мечты о чём-то волшебном и детское воображение могли разогнать скуку будней.

Моя мама, Элеонора Александровна, родилась за границей. Будучи ещё несовершеннолетней, она осталась сиротой и была удочерена дальними родственниками – такова история её переезда в Вальстонию. На протяжении всей своей жизни она носила девичью фамилию – Воробьёва и передала её мне.

Я не помнила отца, но мама часто рассказывала, что он был рослым мужчиной и отличался строгостью и справедливостью. И пал подобно герою… Однако у нас дома не было ни одной его фотографии, ни единой вещи, напоминавшей о нём. Я пришла к выводу: родная дочь для этого человека ничего не значила… И в душе презирала его.

Вынужденная растить меня без отца, мама еле сводила концы с концами, работая медсестрой в городской больнице. Так уж вышло, что этот самый потрёпанный зонт, висевший на крючке у нас в коридоре, был единственным. Мама, которой тогда было тридцать, много раз планировала купить себе и мне по новому, а отживший зонтик отправить «на пенсию», но этот и другие наполеоновские планы она никак не успевала воплотить в жизнь.

* * *

Свинцовое небо, холодный ветер и песнь студёных капель, ударявшихся об асфальт – типичная картина в начале сентября. Среди серых улиц Стратогорска ничем не выделялась Старая Отрядная, где уже четверть века располагалось стандартное сине-голубое здание школы № 21. Из неё возвращались три ученицы четвёртого «Б» класса: две после дежурства, а третья задержалась, чтобы помочь подругам с уборкой. Это была я.

Не низкая и не высокая; «ступни, как у Золушки», часто подшучивали подруги – среди учащихся нашего класса я носила самый маленький размер туфель. У меня были аккуратные брови, большие глаза, зелёные, словно молодые ягоды крыжовника, курносый нос и губы бантиком. Вольные кончики рыжих, как листья клёна в октябре, кудрей касались поясницы. Одевалась я просто, но старалась не забывать об аккуратности. На макушке красовался скромный ободок. На мне был школьный сарафан, который в сочетании с блузкой и гольфами смотрелся очень неплохо.

Поскольку моя лучшая подруга в ту неделю заболела гриппом, я была вынуждена присоединиться к компании Лены и Оли. Вскоре я обнаружила, что им совсем неинтересны ни фантастика, ни приключенческие истории, которыми я увлекалась с раннего детства. Но из-за страха одиночества я старалась влиться в их коллектив.

Закончив школьные дела, мы покинули до боли знакомые стены. Мои спутницы беззаботно болтали, а я растягивала губы в улыбке и специально наступала в каждую лужу, чтобы облить их модные колготки. Всё потому, что Ленка, когда мы переобувались, колко пошутила про мои гольфы, а Оля громко хихикала. План мести периодически оказывался действенным, но девчонки не замечали подобных мелочей.

Лёгкий дождь сменился ливнем, и я в спешке раскрыла зонт. Подруги сразу же нырнули под него. Втроём нам было тесно под ветхим куполом. Оля с Леной стали тянуть его в свою сторону, а я отчаянно тянула к себе, вцепляясь холодными пальцами в рукоять и отбиваясь от настырных одноклассниц локтями. Резкий порыв ветра гневно надул купол. Зонт выскользнул из рук и полетел в сторону школьного забора.

– Ну спасибо, удружили! Теперь мне за него попадёт! – воскликнула я недовольным голосом и со всех ног помчалась за ускользающим зонтиком.

Пока я отчаянно неслась за ним, словно изголодавшаяся львица за газелью, мои одноклассницы отправились по домам. Олю ждали мать-домохозяйка и наваристый борщ. Старший брат Лены обещал ей помочь с домашним заданием, а после – заказать огромную пиццу. Я же на самом деле никуда не спешила: мама работала допоздна, и меня ждала лишь безлюдная квартира. Мне было горько ощущать себя ненужной, но я не могла ничего изменить.

С упорством продолжая ловить кружащийся в порывах ветра купол, я не переставала думать о том, что мама устроит мне «райскую жизнь», если посмею вернуться без него. И вот дерзкий беглец почти был у меня в руках, как вдруг я поскользнулась и врезалась в мокрый асфальт. Острая боль мгновенно пронзила локоть и правую лодыжку, а на глаза навернулись слёзы.

Взяв себя в руки, я приподнялась, стараясь убедить себя в том, что из-за проливного дождя сарафан и так уже был ни на что не годен. Я бросила взгляд вслед отлетевшему зонту. В нескольких шагах от школьного забора стоял лопоухий мальчишка. Он не вышел ростом, да еще сильно сутулился, и если бы нас поставили в ряд, то его макушка оказалась бы на уровне кончика моего носа. Я вспомнила его. Это был мой сверстник, новенький из параллельного класса. Тот самый, которого все дразнили и избивали, а он безмолвно терпел побои и унижения, не способный за себя постоять…

Злосчастный мальчуган промок с ног до головы. А я поняла, что не знаю его имени. Прежде мы пересекались пару раз, но я не решалась не то чтобы заговорить – даже встретиться с ним взглядом. Хулиганы из четвёртого «А» нарекли новичка Зелёной косынкой, поскольку он не снимал оливково-зелёную бандану. Теперь же платок был вновь повязан на его черепушку, а несколько курчавых тёмных влажных прядей, вылезших из-под головного убора мальчишки, липли к его лбу, «львиному» носу и щекам. Лёгкая ветровка намокла и обвисла, из-под неё выглядывала серая, местами полинявшая футболка. Завершали портрет этого невзрачного мальчика потёртые штаны и поношенные ботинки. Но его глаза… Слишком задумчивые для ребёнка, честные, сверкающие рубиновым блеском. Я никогда ещё не видела таких! Хлопнув себя ладонями по щекам, я хотела отвернуться, но заметила подозрительный свет в его правой ладони.

«Что он держит в руке? Никак не пойму… Может, фонарик?» – с любопытством размышляла я, пытаясь тщательнее присмотреться, и меня осенило: это огонь! Настоящий живой огонь, которым школьник пытался высушить насквозь мокрую куртку.

«Как он так делает?! Это же невозможно! Пламя должно жечь ему руку, а он даже не реагирует…» – я совсем позабыла про боль, не сводя с него удивлённого взгляда.

«А! Должно быть, какой-то фокус. Но какой? Я тоже хочу научиться!»

Мальчик в бандане, заметив, что я за ним наблюдаю, провёл левой ладонью над пылающими язычками, и те мгновенно погасли.

– Ничего себе… – прошептала я, ощущая, как по спине сбегают мурашки.

Мне хотелось вскочить с места и, приблизившись к нему, обо всём расспросить, но я увидела молодую женщину с длинными соломенно-жёлтыми волосами. Стройная и довольно высокая, она была одета в плащ цвета хмурого небосвода, блеклые джинсы и кожаные сапоги. Её красивая тонкая ладонь немного нервно сжимала лямку скромной дамской сумочки, что была перекинута через правое плечо.

Незнакомка прошествовала уверенной походкой на расстоянии вытянутой руки от меня и, даже не взглянув в мою сторону, остановилась рядом со школьником в зелёной косынке.

– Разговор с директором был долгим, но мы смогли найти общий язык, – раздался её негромкий серьёзный голос. – Константин Евгеньевич обещал рассмотреть нашу проблему. Понимаю, тебе нелегко, но придётся потерпеть до летних каникул. В следующем учебном году тебя переведут из класса «А» в «Б», однако нет гарантий, что там дети будут лучше к тебе относиться… Сын, ты точно хочешь здесь обучаться? В нашем районе немало хороших школ, а в этой… Кроме того, что контингент не из лучших, так она ещё и находится бог знает где…

«Его переведут в мой класс?!» – проворчала я про себя.

– Во всех школах одинаково, мама, но я хочу учиться в этой. С того дня, как нам рассказали о ней, меня не покидает предчувствие, что именно здесь моя жизнь изменится к лучшему, – уверенно ответил мальчик.

– Что ж, поступай как знаешь, – женщина пожала плечами и уже бодрее добавила:

– Идём домой, Виталя.

– Подожди меня возле остановки, мам, – отозвался он и, подняв грязный зонт со сломанной спицей, громко сказал:

– Я скоро тебя догоню!

Мать кивнула ему в знак согласия и, вздохнув, направилась к остановке. Виталик же подошёл ко мне, подал руку и помог подняться с мокрого асфальта, а после протянул моего «беглеца».

– Спасибо, – пробормотала я, резко выхватив зонт. – Толя, Коля, или как там тебя зовут?

– Виталий Ярилов, – спокойно уточнил он.

– Скажи, а как ты провернул тот фокус с огнём? – позабыв о приличиях и сгорая от любопытства, поинтересовалась я.

– Какой ещё фокус? – изумлённо произнёс Виталик, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь.

– Я всё видела: у тебя в руке горело пламя, но оно тебя не обожгло. Так не бывает, я точно знаю! Поэтому колись! – закричала я, нахмурив брови, и машинально вцепилась в ткань его ветровки.

– Не понимаю, о чём ты! Я просто ждал маму… – отозвался он, разжав мои пальцы, и, отдалившись на шаг, попытался усмирить меня недобрым взглядом. Не вышло.

– Хочешь сказать, что мне всё показалось? – проворчала я с возмущённой гримасой.

– Прости, но я должен идти, – сказал Ярилов и, уже направляясь к остановке, добавил довольно холодно:

– А что касается «фокуса», то всё это только плод твоего богатого воображения. Вероятно, ты сильно ударилась, когда поскользнулась.

– Эй, Коля, я ударилась локтем и коленкой, но не головой! Я видела огонь в твоей руке, видела, слышишь! И когда-нибудь я раскрою твой секрет! – злобно крикнула я ему вслед, но Виталик ускорил шаг, проигнорировав мои слова.

– Что от тебя хотела девчонка? – насторожённо спросила мать, как только Виталик подбежал к ней, и как-то нехорошо посмотрела в мою сторону. Взгляд её бледно-васильковых глаз, столь же необычных, как и у замершего рядом сына, был суровым и строгим.

– Всё в порядке, мам! Она просто поблагодарила меня за то, что я вернул ей зонт, – спокойно ответил Виталик.

Его мать отвернулась от меня. К остановке подъехал старенький пыхтящий «Икарус». Они поспешили скрыться в тесном салоне. Двери с визгом захлопнулись, и вскоре автобус уехал, покинув опустевшую остановку.

Тот случай долгое время не давал мне покоя, и я всячески пыталась выяснить, как Ярилов смог управлять огнём. Но, наблюдая за ним, убедилась лишь в том, какой он всё-таки неудачник: слабый, плохо успевающий в учёбе, вечно неряшливый. Просто ужас… В итоге весь интерес к Виталику прошёл, осталась только обида. Тем не менее в новом учебном году его перевели в наш класс. Да ещё и посадили за парту позади меня. Таким образом мальчик в зелёной бандане с необычным для человека цветом глаз стал моим одноклассником.

Глава 2. Земляной червь

Первое апреля – известный всем День смеха. Однако эту дату весной 2006 года я едва ли могу назвать забавной, ведь она стала одной из решающих в моей жизни. Это был день, заставивший двенадцатилетнюю девочку посмотреть на многие вещи другими глазами, и миг, позволивший пересечься на долгие годы судьбам двоих.

Как сейчас помню весёлую мелодию, которая ещё в 2003 году заменила старый добрый школьный звонок. Мы с нетерпением ждали её во время занятий и надеялись услышать как можно позже на переменах. Но звонок был бодр и исправен: он звучал в срок, заставляя учащихся средней школы № 21 расходиться по классам. Столовая и коридоры быстро пустели, погружаясь в тишину.

У нас вторым уроком, как обычно по субботам, – школа считала необходимой закалкой для светлого будущего учёбу шесть дней в неделю – была литература. Учительница запаздывала, поэтому неудивительно, что ребятня из пятого «Б» решила заняться своими делами. Громкие голоса, звонкий смех по поводу и всё больше без – типичное явление для нашего класса. Я была убеждена в том, что этот гул слышен даже на первом этаже, учитывая, что кабинет литературы находился на втором, недалеко от лестничной площадки. Чьи-то шустрые пальцы ловко сжимали кнопки потёртой игровой консоли, пока их юный владелец увлечённо вглядывался в небольшой экран, где синий антропоморфный ёжик прыгал по трамплинам, побеждая врагов и собирая кольца. Чуть ли не половина класса играла в «мафию». Пять-шесть человек просто болтали, пытаясь занять время, но только усиливали шум, а Миша Алоян – наш отчаянный староста – пытался всех успокоить, но, как всегда, безрезультатно. Я же молчаливо сидела, сложив руки на парте, и жевала жвачку.

Двенадцать мне исполнилось в феврале, и я по-прежнему оставалась среднего роста. Мои длинные коричневато-рыжие кудри пришлось постричь неделю назад. Виной всему стали шесть пластинок вишнёвой жвачки, что Лена и Оля, с которыми я перестала водиться ещё в четвёртом классе, влепили мне в волосы. Новая стрижка, скромное каре, к особой злости виновниц происшествия, ничем не портила внешнего вида. А школьная форма – слегка облегающий фигуру клетчатый сарафан из полушерстяной ткани – смотрелась на мне, словно была сшита на заказ, хотя мама приобрела её для меня в секонд-хенде.

Начало дня было не слишком удачным: утром я чуть не проспала, забыла тетрадь с домашней работой по математике, моя лучшая подруга Люба Камышева опять не пришла в школу. И, ко всему прочему, я плохо выучила стихотворение, заданное по литературе.

Дверная ручка резко дёрнулась и жалобно взвыла, так нажимать на неё – с инквизиторской суровостью – в нашей школе мог лишь один человек – Каледина Акулина Анатольевна. Эта невысокая, в меру упитанная женщина пятидесяти шести лет была учительницей литературы, классным руководителем пятого «Б» и заместителем директора по учебно-воспитательной работе. В школе каждый знал не понаслышке её суровый нрав, а всевидящего взора голубых очей Акулины Анатольевны страшились даже старшеклассники. Не успела она войти, как в помещении воцарилась гробовая тишина, а ученики вскочили по стойке смирно подобно солдатикам.

– Пятый «Б»! – дети содрогнулись от её грозного голоса. – Вас слышно даже с улицы! Можете забыть о поездке в зоопарк!

Класс испуганно смотрел на эту властную женщину, не зная, что ответить в своё оправдание. Но Каледина никогда не ждала мольбы о пощаде.

– Алоян, вы ответственный за дисциплину! Я начинаю сомневаться в том, что назначение вас старостой было правильным решением! – наша классная предпочитала обращаться к ученикам на «вы».

– Акулина Анатольевна, я п-приношу и-искренние и-извинения от всего нашего класса… – заикаясь, пролепетал староста.

– На моих уроках тишина и порядок – так было и будет всегда. А от своего класса я требую дисциплины вдвойне! – зарычала учительница, пропустив робкие оправдания Алояна мимо ушей. Окинув пронзительным взором весь класс, сердитая женщина села за стол.

– Садитесь. Проведём перекличку, затем я начну спрашивать стихотворение, которое вы должны были выучить наизусть.

Открыв классный журнал – опрятную тетрадь в тёмно-синем переплёте, она принялась отмечать присутствующих. – Абрамова, – подавляющим тоном промолвила Акулина Анатольевна, не отрывая от государственного документа глаз.

– Здесь, – мгновенно отозвалась девчушка с весёлыми косичками, которые подскочили в воздух вслед за хозяйкой.

– Алоян, – продолжала Каледина, а ребята старались не смотреть на её короткую шевелюру, крашенную в лиловый цвет. Староста поднял руку и, открыв учебник, принялся повторять стихотворение, ощущая, как лоб покрывает испарина. А я продолжала жевать жвачку и глядеть в окно со скучающим выражением на лице. Сонно всматриваясь в переплетение ветвей, я заметила странную птичку, замершую по ту сторону стекла. Крохотуля с зелёным пятнышком на правом крыле. Она как будто бы уловила мой взгляд и, сверкнув черными горошинами-глазками, улетела.

– Воробьёва! – голос учительницы заставил моё сердце ёкнуть, а меня живо проглотить жвачку, чудом не подавившись. Резко вскочив с места, я проголосила с не меньшим вызовом:

– Полина Воробьёва здесь!

Класс заполнился глухим хихиканьем, но вскоре все вновь затихли, смирённые одним взором Акулины Анатольевны, после чего Каледина вспомнила обо мне.

– Повторяйте стих, Воробьёва, я начну спрашивать с вас!

Вернувшись за парту, вместо того чтобы принять во внимание предупреждение учительницы и повторять стихотворение, я продолжила лениво смотреть по сторонам. Мне хотелось приключений, таких, чтобы аж дух захватывало! А не заучивать занудные строки. К тому же тогда я не понимала, сколько сил и терпения затратил на каждую строфу поэт.

Каледина отметила почти всех учеников и, дойдя до буквы «я», произнесла:

– Ярилов! – ответа не последовало. Тогда женщина оторвалась от журнала и, бегло окинув взглядом кабинет, громко повторила:

– Виталий Ярилов! – вновь тишина. – Что же это такое?! Он что, посмел заболеть?

Впервые за столь долгий срок мне подвернулась возможность отомстить одиозному мальчишке, который так и не поделился со мной тайной фокуса с огнём. Я подняла руку и выкрикнула на весь класс:

– Ярилов был сегодня в школе! Он удрал до того, как начался ваш урок! – я говорила правду, ведь он действительно куда-то ушёл перед литературой. Но послышались знакомые шаги, и, стоило лишь мне замолчать, как под натиском мальчишеской ладони дверь в кабинет отворилась, и перед нами предстал Виталий.

Его серая водолазка, тёмно-синие брюки, протёртые на коленках, и старые кеды – помимо самого факта его появления, любая мелочь вызывала у меня неприязнь. Ярилов не сильно изменился с нашей первой встречи – слегка вытянулся и теперь ростом был на сантиметр ниже меня. По-прежнему не было и дня, чтобы он явился в школу без своей старой зелёной банданы или снял её при нас. А я лишь гадала, зачем, и почему учителя позволяют Виталику присутствовать на уроках в головном уборе, когда другим детям это запрещено. В нашем классе за Яриловым осталось прозвище Зелёная косынка. Ребята из пятого «Б», в отличие от «ашек», руки не распускали, но с Виталиком никто не дружил.

Мальчишка неловко почесал затылок, застыв возле порога. И произнёс спокойным голосом:

– Простите за опоздание. Я был в медкабинете. Можно зайти?

– Конечно, Виталий, заходите, – ответила Акулина Анатольевна. Произошло чудо – эта суровая женщина ласково улыбнулась ему. Но вскоре голова учительницы повернулась в мою сторону, улыбки уже не было и в помине. Каледина сделала страшное лицо и строго сообщила:

– А вы за ложь будете наказаны, Воробьёва! Испишите десять листов следующими словами: «Я трижды подумаю, прежде чем что-либо сказать» к завтрашнему занятию!

Класс снова залился смехом, на этот раз мои одноклассники похохотали от души, а я отказывалась верить ушам. Машинально привстав с места, я не успела заметить, как рот открылся сам собой, глаза полезли на лоб: я напоминала рыбу, выброшенную на сушу.

– Но, Акулина Анатольевна! Я же только… – не успела я договорить и слова в своё оправдание, как она перебила.

– Никаких «но»! Не потерплю в классе ябед! Напишете как миленькая. Или же не видать вам положительной оценки по моему предмету как своих ушей.

– Хорошо… – сдалась я, с досадой опустившись на место, и нервно подумала: «Да она не имеет права! Это же урок литературы, а не чистописания! Не собираюсь я ничего писать! Из-за какого-то неудачника? Ну уж нет! – злость кипела внутри, но, на миг представив разочарованное лицо матери, я попыталась смирить задетое самолюбие. – Придётся написать…. Клянусь, Ярилов за всё ответит!»

Весь день был непоправимо испорчен. За неудачную попытку рассказать стихотворение Каледина мне поставила «неуд». Любка в школе так и не появилась. Мне предстояло выполнить несправедливый наказ учительницы: исписать десять листов бессмысленной ерундой. Но главной задачей было найти способ, чтобы подлый мальчишка получил по заслугам. Впрочем, к концу четвёртой перемены мою голову посетила идея, которую я решила осуществить, несмотря ни на что.

После уроков я не пошла домой. Я решила проследить за Яриловым и, выяснив, где он живёт, рассказать его родителям, какой их сын прогульщик. «Наверняка его строго накажут! – думала я, растягивая губы чуть ли не до ушей. – Такой будет моя беспощадная справедливость!»

Пока я ликовала, разрабатывая стратегию, Виталик покинул здание школы и, поправив лямки рюкзака, зашагал к остановке. Я тут же поспешила за ним, стараясь держаться на расстоянии, дабы мой враг не заметил слежки. Мне всё время казалось, что Ярилов догадался о моём присутствии, но вскоре я убедилась, что это не так. Около остановки, где нам впервые «посчастливилось» повстречаться, он достал из кармана кошелёк. Порывшись в нём, мальчишка обнаружил несколько вальстонских монет, которых в лучшем случае хватало на простую карамель на палочке, но никак не на проезд. Убрав бумажник обратно, Виталик смирился с тем, что придётся идти до дома пешком. Мне же ничего не оставалось, как только вздохнуть и пойти за ним следом.

* * *

Наш путь продолжался уже чуть ли не час, а объект моей слежки шел все так же быстро, как и вначале. Я же от усталости мечтала растянуться на асфальте. Да и улочка, как назло, вильнула и пошла в гору. Я подумать не могла, что этот противный мальчишка и в самом деле живёт так далеко!

Оставив позади страшные гаражи и пригорок, пробравшись вглубь частного сектора, мы наконец приблизились к дому Виталика. Его жилище, одноэтажное здание с низким угрюмым забором, вероятно, было ровесником покойного профессора Стратогорского. Оно единственное в этом квартале не было заброшено. На остальных участках стояли полуразрушенные строения или не было ничего. Я поражалась, как Яриловых угораздило поселиться в таком месте! Тогда я не знала, что раньше они жили почти в центре города, а сюда переехали год назад, поскольку мать Виталика сменила работу, и предыдущее съёмное жильё стало им не по карману.

Виталик вошёл в калитку, закрыл её за собой и, вздохнув, поправил сползающую лямку рюкзака. Я же притаилась возле ограды. Взглянув сквозь щель в заборе во двор, я заметила ту самую молодую женщину, которая пришла с Виталиком в школу сентябрьским днём полтора года назад. Её звали Анной Никитичной Яриловой, как выяснилось позже. А я по-прежнему не могла дать ей больше двадцати пяти, и в голове никак не укладывалось, что это и есть его мать. На сей раз она была в полинявшем домашнем халате, а её длинные соломенно-жёлтые волосы были собраны в небрежный пучок.

– Почему ты задержался? – раздался строгий женский голос, заставив меня прислушаться. – Я же велела после уроков сразу вернуться домой.

– Прости, – тихо ответил Виталик и, опустив голову, невесело добавил:

– Мальчишки из параллельного класса попросили меня поделиться монетами на проезд. Пришлось добираться «на одиннадцатом трамвае».

– Ты вновь не дал им отпор? Сколько можно позволять этим существам использовать тебя вместо боксёрской груши и забирать деньги на обед и автобус! – продолжала Анна Никитична, не в силах скрыть разочарования.

– Я никогда не стану причинять вред окружающим, даже если они хулиганы, – серьёзно промолвил Виталик, посмотрев в бледно-васильковые глаза матери.

– Наивное дитя с чистой душой… – негромко произнесла Анна Никитична, приблизившись к сыну, и крепко обняла, а он почувствовал биение её обеспокоенного сердца. – Мне так тревожно за тебя.

– Я не пропаду, вот увидишь, мам!

– Завтра будет худший день в моей жизни… – Анна Никитична разжала дрожащие пальцы и слегка отдалилась от него.

– Тридцать дней пролетят, и мы снова будем вместе! Я уже вижу, как ты встречаешь меня с гордостью… и угощаешь в честь праздника своим фирменным яблочным пирогом! – уверенно сказал мальчик и попытался взбодрить маму доброй улыбкой.

– Ох уж это Великое Сражение… – печально вздохнула она, – боюсь, что другие двести девяносто девять участников ни перед чем не остановятся. Как же ты собрался выживать?

– Не беспокойся, мама Аня… Уверен, я найду способ, – ответил он.

«Что они несут?» – промелькнуло в моей голове, и я с большим усилием сдержала эмоции, чтобы не залиться громким смехом.

– Ты ещё мал, Виталя, и не прошёл курс подготовки, который помог бы тебе полностью овладеть своей силой к двадцати годам. Да и борьба за Сапфир Мирона Тихого должна была начаться только через десять лет! – пояснила мать всё тем же тревожным тоном.

– Я – блэквим огня. Люди – не соперники пламени, но на пути к Сапфиру я встречу равных. Поверь, я смогу за себя постоять и никогда не сдамся!

– Хватит ли тебе храбрости и терпения?

– Справлюсь! Я не собираюсь просто сидеть сложа руки и ждать, когда исчезнут все блэквимы, кроме одного – победителя! – на этой оптимистичной ноте Виталик и Анна Никитична скрылись в доме, а я застыла на месте, поражённая услышанным.

«Не может быть! Неужели Ярилов – блэквим?! Это невероятно! – удивление стало понемногу проходить, но сердце продолжало биться в восторженном ритме, и от ликования мне хотелось пуститься в пляс. Для меня блэквимы были любимейшими из сверхъестественных созданий, о которых я читала в книжках. Хоть общество не поверило пророчеству Стратогорского, мифические твари – блэквимы, о существовании которых заявил опальный профессор, стали популярной темой для многих вальстонских писателей. И вдруг я встретила этих созданий наяву. – Вот почему у Виталика такие глаза! А «фокус» с огнём, значит, не просто мои фантазии!»

Я млела от радости, а когда опомнилась, уже стемнело. Оглянувшись вокруг и не заметив ни единой живой души, я решила уйти отсюда от греха подальше, но вскоре заблудилась. К горлу подступил ком; на глаза навернулась солёная пелена. Сквозь слёзы я уловила, что за мной из кустов следит пара сияющих жёлтых точек. Испугавшись пуще прежнего, я поторопилась прочь. А подозрительная тень покинула кусты и зашагала вслед за мной.

– К-кто ты?.. Не приближайся! – воскликнула я и рванула со всех ног без оглядки. В ответ раздался недобрый смех. Это напомнило мне кошмарный сон… Теперь меня пугало всё: дома, деревья, кусты, любые случайные звуки. Из борца за справедливость я превратилась в жертву собственного упрямства. Как же я жалела обо всём…

* * *

– Вроде убежала… – произнесла я, переводя дух, и, впервые обернувшись назад, никого не заметила. Однако стоило мне повернуться и посмотреть перед собой, как мои глаза ошеломлённо расширились – из мрака навстречу мне выступила пара тяжёлых шнурованных мужских сапог. Я судорожно подняла голову и благодаря свету моргающего фонаря смогла разглядеть недруга лучше. Парню в синей куртке из плащёвки, из-под которой виднелись футболка и рваные джинсы, было пятнадцать лет. Короткий ирокез, выкрашенный в алый цвет, и злые янтарные глаза внушали ужас. Мне навсегда запомнились его чумазое насупленное лицо и сморщенный нос – неприятнейший образ. Он грубо схватил меня за руку и потянул к себе. А я закричала настолько пронзительно, насколько было возможно, но незнакомец заткнул мне рот пятерней в кожаной перчатке и леденящим душу тоном заявил: «Тебе уже никто не поможет!»

– Не будь так уверен, – раздался третий голос, невероятно спокойный в сравнении с тем, как говорил напавший, и моим паническим визгом. Мне показалось, что я его уже где-то слышала. Очень знакомый и безумно раздражающий – голос Виталика. Впрочем, в сложившейся ситуации я была рада слышать его.

– Ты ещё кто? – прорычал похититель, сжимая моё запястье каменной хваткой. – Хотя… Этот взгляд, гранатовый цвет глаз… Блэквим огня? Вполне сойдёшь за легендарного, о котором говорилось в пророчестве.

– Отпусти её, – невозмутимо отозвался Ярилов. Раньше я никогда не слышала в его голосе подобных нот: уверенных и сильных.

– Она – мой улов, – сказал враг, сделав хищную гримасу; Виталик же поднял с земли большую сломанную ветку, провёл по ней левой ладонью, и дерево покрыло пламя, чудесным образом не причиняя вреда самой палке.

– Моё имя – Виталий Ярилов. Я вовсе не популярен… С другими блэквимами, кроме мамы, не общался… Но я не допущу, чтобы такие, как ты, вредили людям. Если не отпустишь её, мне придётся заставить тебя это сделать силой! – грозно воскликнул мой одноклассник.

– Не скромничай, легендарный. Нас так немного на Земле. Можно сказать, мы почти что семья. Великое Сражение начнётся завтра, давай сбережём силы для него? В глазах людей мы всегда будем монстрами. Так позволь мне доставить девчонку в Школу Щукина, а сам забудь о ней! – твердил парень с алым ирокезом.

– Кто такой этот легендарный? Я не понимаю тебя. Если ты мне не враг, отпусти мою одноклассницу по-хорошему. В противном случае пеняй на себя! – всё тем же уверенным тоном обратился к нему Виталик, картинно взмахивая палкой. В его взгляде чувствовалась внутренняя сила и непоколебимость.

– Ты мне правда поверил? Глупец! Все блэквимы – враги и соперники! – заявил недруг, срываясь на злой смех, затем его лицо стало серьёзным. – Она нужна моему боссу – Дракону-Златояру. Я не могу её отпустить, но даже если бы мог, не отпустил бы. А раз ты такой настырный, придётся разобраться с тобой до Великого Сражения. Тут он толкнул меня вперёд, прибавив: «Погрузись!» – я пикнуть не успела, как оказалась по пояс в земле.

– Я – Земляной червь, блэквим земли, принимаю твой вызов! – враг поднял руку вверх, множество камней высвободилось из почвы и взлетело в воздух.

«Это всё – страшный сон…» – мысленно твердила я самой себе, но только больше расстраивалась, понимая, что всё происходит в реальности.

– Не бойся, Поля, я помогу тебе! – крикнул Виталик, встретившись взором с моими испуганными глазами. Его слова вселяли надежду, хотя блэквим огня был намного меньше противника ростом, а в плечах уже чуть ли не вдвое, и шансы на спасение, казалось, были невелики.

– Ты не оставляешь мне выбора, Земляной червь, – промолвил он, точно не замечая превосходства моего похитителя, и, сосредоточившись, атаковал противника пылающей палкой.

Вокруг врага образовалась стена из земли и отразила удар. Убрав защиту, коварный противник ударил Виталика, который уже успел подскочить для повторной атаки, коленом в живот и швырнул мальчишку так, что тот ударился спиной о дерево. Ярилов только тряхнул головой – нечеловеческая выносливость позволила ему мгновенно подняться на ноги. Стащив с себя прорванную суком водолазку и отбросив её в сторону, он поправил бандану. Виталик сжал палку в руках, покрыл её огнём и повторил попытку.

Блэквим земли нанёс моему однокласснику десятки синяков и ссадин и, видя, что тот с трудом может защищаться, вновь толкнул к дереву, да с такой силой, что от столкновения листья и ветки посыпались Виталику на голову.

– Слабак! – воскликнул Земляной червь, скривив губы.

– Не спеши с выводами, – отозвался Ярилов, поднимаясь и крепче сжимая ветку. Бандана слетела с его головы. Я впервые увидела, что скрывалось за ней: вьющиеся смоляные волосы и пять залысин – шрамов от ожогов, что рассыпались от макушки до затылка. Пламя, покрывшее палку Ярилова, стало расти, вторя гневу в душе мальчика-блэквима. Его оппонент заинтересованно взглянул в сторону взмыленного и мрачного мальчугана, но тут же язвительно цыкнул. Неконтролируемый огонь взвился полуметровым столбом, превращая нижние ветви дерева в угли, заставив Виталика закричать от сильной боли. Горящие языки погасли, а ветка выпала у него из рук.

Наблюдая за неудачей блэквима огня, Земляной червь не стал скрывать насмешливой гримасы, а после властно молвил:

– Погрузись!

Ярилов стал медленно погружаться в почву. Враг уставился на него надменным взглядом.

– Слыхал я, что в легендарном блэквиме скрыта опасная мощь, которую почти невозможно победить… Но, видимо, ты и вправду не он, – в глазах Виталика пылала ярость, однако он молчал. А Земляной червь продолжал свою речь:

– Ты самый слабый из всех блэквимов, которых я встречал. Неспособный одолеть даже меня, блэквима второго уровня. Как ты справишься с теми, у кого есть амулет? Впрочем, не утруждай себя ответом, я знаю – никак.

Сделав паузу, он присел рядом с Яриловым и прошептал ему в ухо:

– Я мог бы убить тебя прямо сейчас, но это не принесёт пользы. Тебе нужна эта девчонка, а мне – нечто куда более важное. Завтра ты посетишь Школу Щукина, где мы сразимся при всех. Не сомневайся, победа вновь будет за мной! А если не придёшь, я найду девчонку и отдам учителю, как и собирался, – припечатал Земляной червь.

Он достал из кармана брюк тетрадный лист, сложенный в несколько раз, и, пояснив, что с его помощью Виталик без труда доберётся до места их завтрашней стычки, вручил блэквиму огня в зубы, стоило Ярилову попытаться что-то выдавить в ответ.

Земляной червь отдалился на несколько шагов и освободил нас, жестом показал, что следит за нами, и скрылся.

* * *

Отряхнувшись от пыли, я догнала Виталика. Тот уже успел вернуть косынку на прежнее место, поднял с земли и надел рваную водолазку. Мальчишка спрятал сложенный лист и застыл с задумчивым видом.

– Спасибо, Ярилов! Правда. Я благодарна!

– Тебя ничто не удивляет? Ты не боишься меня? – ответил он, прервав раздумья.

– Ярилов…

– Что ты так поздно здесь делаешь? Ты же вроде живёшь около школы? – продолжил он совсем некстати.

– Э-э-э… Так и есть, я живу в пяти минутах от неё, – сказала я, пропустив первую часть вопроса. – И мне уже пора домой!

– Тогда я тебя провожу, а то мало ли кому ещё вздумается напасть в такой час, – его лицо стало слишком серьёзным. – Не могу поверить в то, что ты знаешь мою тайну…

Я лишь пожала плечами, не в состоянии дать верный ответ.

– Скоро Великое Сражение. Все напряжены, ведь каждый хочет остаться на Земле, – услышала я тихий голос Виталика. Пусть я пока не до конца понимала его слова, мне стало ужасно интересно узнать обо всём подробнее.

* * *

Мы шли тёмными дворами, но мой страх давно отступил. Ярилов был рядом, и моё сердце наполняла уверенность в том, что этот мальчик сумеет меня защитить.

Выйдя к освещённой дороге и уже не плутая, мы шагали по направлению к моему дому. Да, путь был неблизким, но время пролетело незаметно, поскольку мы были увлечены разговором, и нам было интересно вдвоём. Я осознала, что моё мнение об Виталике было предвзятым, а презрение и раздражительность по отношению к нему исчезли навсегда.

Наконец показался старый двор и восьмиэтажное серое здание с тремя подъездами, вокруг которого находились ещё четыре похожих невесёлых дома – моя маленькая потерявшаяся родина.

– Знаешь, Ярилов, я подумала и решила, что пойду с тобой, – воодушевлённо сообщила я, но от Виталика не последовало ответа. – Во-первых, очень интересно: блэквимы, опасности. Всегда мечтала о приключениях! А во-вторых, вдвоём ведь веселей! – продолжала я, потупив взгляд, поскольку опасалась увидеть его неодобрение. Когда я осмелилась поднять глаза, мальчика-блэквима уже не было рядом. Он просто ушёл, так и не попрощавшись.

* * *

На следующее утро я вновь пришла к дому Виталика и, усевшись возле забора, принялась ждать. Чтобы не пропустить Ярилова, мне пришлось встать в пять утра, что для меня было почти подвигом. Завершив утренний туалет, я надела сиреневый джемпер, джинсовую юбку, гетры и туфли. Собрав кое-что из одежды, немного еды и три пакета молочного коктейля в сумку для физкультурной формы – эту сумку маме отдала ее знакомая, – я оставила записку: «Мама, я ушла. Не могу сказать, куда, но, поверь, со мной всё будет хорошо! Люблю тебя».

Мне пришлось просидеть на улице около получаса, прежде чем Виталик и Анна Никитична вышли во двор. Мой одноклассник был в расстёгнутой ветровке болотного цвета, белой майке, спортивных штанах и кедах. Его образ, как всегда, завершала зелёная бандана.

– Увы, я не могу отправиться с тобой, – невесело молвила женщина.

– Там будет очень опасно, к тому же ты не входишь в число участников. Враги не побоятся взять меня врасплох, навредив тебе, как только узнают, что ты лишилась блэквимической силы. Мне будет спокойнее, если ты останешься дома, мама. Я вернусь, обещаю! – отозвался мальчик.

Как назло, у меня зачесалось в носу, и я громко чихнула. Я медленно взглянула на них – конечно, меня заметили. Их лица были бледны, а взгляды пронзали меня насквозь. Но я не растерялась и, перекинув лямку сумки через плечо, с гордо поднятой головой подошла к ним.

– Что, Ярилов, решил пойти без меня? Не выйдет! Я тебя одного никуда не отпущу! – заговорила я, но мать и сын отвернулись, сделав вид, что меня не существует.

– До встречи, мама, – с некой грустью сказал Виталик и подошёл к калитке.

– Береги себя, сынок! – промолвила Анна Никитична ему в ответ. Мальчик-блэквим собрался уходить, но я преградила ему путь.

– Если не возьмёшь меня с собой, я всем расскажу, что ты блэквим! – пригрозила я, но Виталик толкнул меня в сторону и пошёл своей дорогой. Ох, как же меня это задело…

– Да-да! Я всё знаю! И не смотрите на меня так, – обратилась я к его матери, меня раздражал её презрительный взор. Подойдя к Анне Никитичне чуть ближе, я вложила в её ладонь небольшую записку с моим домашним адресом. – Я иду с Виталиком. Пожалуйста, свяжитесь с моей мамой и передайте, что я в порядке! Придумайте что-нибудь! Вы же всё-таки блэквим!

Женщина ухмыльнулась и с насмешкой произнесла:

– До чего же ты упрямая девчонка! – она подмигнула мне и, сжав мои руки, прошептала:

– Береги его.

Я кивнула ей в знак согласия и, развернувшись, побежала догонять Виталика. Он помог мне, теперь я не могла бросить его одного.

– Эй, Ярилов! – крикнула я, но он даже не обернулся. – Ярилов! Подожди! Или хотя бы иди медленней, я же не успеваю!

Он резко остановился и посмотрел мне в глаза.

– Скажи, ты что, ненормальная и совсем ничего не понимаешь?! Я – блэквим, а ты всего лишь человек! Тебе стоит меня бояться! – почти срываясь на крик, говорил Виталик.

– Представь себе, но я тебя не боюсь! Может, я и не знаю, каковы все блэквимы, но в одном уверена: ты мне не враг. Ты заступился за меня, хоть и не должен был. А ведь я ненавидела тебя! – с отвагой призналась я. – Я хочу, чтобы мы стали друзьями… Пожалуйста, возьми меня с собой!

Виталик глядел на меня с удивлением.

– Знаешь, Полина, я с радостью буду дружить с тобой, но взять с собой не могу: пойми, блэквимы очень опасны! Я боюсь, что сам не справлюсь и тебя не смогу защитить, – сказал он, и я заметила тревогу в рубиново-красных глазах собеседника. Тогда я улыбнулась и, бодро взмахивая рукой, сказала:

– Не волнуйся! Ты справишься, потому что теперь не один. Я всегда буду на твоей стороне! – и решительно добавила:

– Я иду с тобой, это не обсуждается!

Мальчик ухмыльнулся, поправил рюкзак и направился дальше. Я шла рядом с ним. Виталик хоть изредка и поглядывал в мою сторону, но уже не возражал.

Глава 3. Ни рожи, ни кожи, и что ты в ней только нашёл?

В апреле 2006-го я узнала секрет Виталика Ярилова: он – блэквим, способный управлять огнём. Постепенно изумление прошло, но у меня по-прежнему словно вырастали крылья, стоило лишь подумать об этом. Как пояснил Виталик, помимо него, двести девяносто девять созданий, наделённых особой силой, получили шанс родиться на Земле, чтобы принять участие в неравной игре, названной Великим Сражением. Лимит – тридцать дней; ни карты, ни особых указаний; также никто понятия не имел, что представлял собой этот злосчастный Сапфир Мирона Тихого, который предстояло найти. Но земные блэквимы были вынуждены принять условия, ведь победа в этом своеобразном турнире оставалась для них единственным способом выжить.

Второго апреля, когда Великому Сражению суждено было взять старт, множеству душ пришлось подняться на заре. Одни провели прошлую ночь в салоне самолёта, разместившись на широких сидениях бизнес-класса. Другим пришлось добираться на тесных полках плацкарта. Один рослый блэквим просидел до самого утра перед экраном телевизора в пятизвёздочном отеле, иные же были вынуждены ночевать в палатках. А некто, увлечённый очередным экспериментом, по собственной инициативе улёгся в три часа ночи и тотчас заснул в своём неприступном особняке. Были и те, кто до утра не покидал мрачных казарм, и те, кому повезло проснуться дома в уютной постели.

Собрав сумки, рюкзаки, чемоданы либо просто взяв с собой меч, спрятанный под неказистой тряпкой, а быть может, просто приведя себя в порядок или перекусив вчерашней пиццей, угрюмые, весёлые, хладнокровные, хищные, насторожённые, простодушные, отчаянные, целеустремлённые – сотни существ встречали новый рассвет, зная, что совсем скоро им придётся стать частью опасной игры. Нашей же первой целью стала так называемая Школа Щукина, которой, судя по словам Земляного червя, заправлял Дракон-Златояр. Именно там Виталику предстояло завершить поединок с блэквимом земли, который отпустил нас прошлым вечером только лишь потому, что мы были одни. Я не представляла, кому и что своей победой он жаждал доказать, но это происшествие обернулось для нас с Яриловым большой удачей. Судя по схеме, изображённой наспех, место предстоящей стычки располагалось в ближайшем лесу. Точных координат недруг нам не оставил, потому Виталик планировал найти вражеское логово с помощью собственного чутья – блэквимы были способны ощущать демму собратьев.

* * *

Старенький «Икарус», на котором мы рассчитывали уехать за город, был на удивление пуст. Я неудачно плюхнулась на старое кресло, обитое дерматином, и больно ударилась копчиком о какую-то железку, но постаралась сдержать непрошеные слёзы, чтобы не показаться слабой перед Виталиком. Однако тот будто ничего не замечал: протиснувшись к окну, сел рядом и с задумчивым видом уставился в стекло, покрытое засохшими разводами. Возможно, так продолжалось бы всю поездку, но для меня молчание было невыносимым, поэтому я осмелилась нарушить тишину.

– Переживаешь? – вполголоса спросила я, видя, как невесел мой друг. Больше минуты Виталик мучил меня безмолвием, а после решился ответить:

– Ты уверена, что хочешь отправиться дальше? – серьёзно начал он, не глядя в мою сторону. – Блэквимические существа непредсказуемы. Земляной червь силен, и я не уверен, что справлюсь с ним. Вдобавок несложно догадаться: в случае моей победы его соратники не позволят нам уйти; особенно настораживает их босс – Дракон-Златояр, ты была ему для чего-то нужна… Всё может закончиться печально, поэтому я не хотел тебя брать, – мальчик посмотрел на меня и, не скрывая тревоги, добавил:

– Пока не поздно, возвращайся домой.

– Ещё чего! – возразила я и, встретившись взглядом с рубиновыми глазами, в которых застыло беспокойство обо мне, твёрдо объявила:

– Ты всем злодеям покажешь!

Мой друг слегка улыбнулся:

– Спасибо за доверие… – в его голосе ощущалась некая неуверенность.

– Да не за что, – фыркнула я, почувствовав, что мои слова не слишком уж убедили Виталика, и тот по-прежнему намерен заставить меня вернуться в Стратогорск, поэтому решила сменить тему:

– Кстати, а как ты меня вчера нашел?

– Как бы тебе сказать… – негромко начал он, но вмиг переменился в лице и продолжал беспристрастным голосом:

– Я тебя не искал.

– Чего?! – воскликнула я самым недовольным тоном, на который была способна, для драматичности вскочив с места. Честное слово, мне хотелось дать ему пощёчину за такую откровенность, но я быстро остыла и вернулась обратно.

– Хотел прогуляться по родному Стратогорску. Кто знает, увижу ли я его ещё раз… – объяснил Виталик с какой-то горечью в голосе. – Но внезапно заметил присутствие блэквимической ауры, решил выяснить, что и как, а дальше ты знаешь.

– Вот оно что, – мне даже стало немного стыдно за своё недавнее поведение.

Больше мы не разговаривали до самого выхода. Блэквим огня продолжал смотреть в окно, точно стараясь что-то узнать или почувствовать… Я же ёрзала и вертелась – причиной тому было вовсе не отжившее свой срок сиденье. Мне было не по себе от присутствия полной кондукторши средних лет, которая не стала брать с нас денег за проезд – за что ей, конечно, стоит вручить отдельную воображаемую премию – но пристальный взор этой женщины, казалось, готов был прожечь меня насквозь. Кожа кондукторши была болезненно бледной, ещё ей зачем-то понадобились затемнённые очки…

По ту сторону стекла мелькнули деревья, похожие на корявые рисунки на недосхеме Земляного червя. Виталик встал с места и, кивнув мне в сторону выхода, поторопился к водителю. Он попросил остановить автобус у ближайшей обочины, но седой мужичок с хмурой гримасой пропустил его слова мимо ушей. Увидев это, кондукторша пулей примчалась и наклонилась над седовласым человеком, чьи руки, с профессиональной выдержкой крутившие потёртый руль, на мгновение дрогнули. Она шепнула ему что-то на ухо, и водитель без споров и лишних вопросов остановил «Икарус» у обочины.

Перед самым выходом я решила поблагодарить добрую женщину за помощь, но, когда я обернулась к ней, автобус как раз заходил на грунтовую полосу, и меня угораздило врезаться в её толстый бок. Очки кондукторши упали, а я, прежде чем унести ноги и, покинув автобус, нагнать Ярилова, смогла разглядеть её усталые глаза. Пожалуй, это противоестественное чувство можно было сравнить с падением в бесконечную пропасть – я была счастлива, что задержала взор лишь на миг. В этих глазах отражалась лишь пустота.

* * *

Когда «Икарус» уехал, я попыталась выбросить из головы странный образ кондукторши да забыть неприятный запах, который от той исходил, и огляделась по сторонам.

– Где Школа Щукина? Кругом только лес да дорога! – крикнула я, не скрывая недовольства. Интуиция, окончательно пробудившаяся на студёном лесном воздухе, орала мне в оба уха: «Полина, ослиная бородка! Во что ты себя собираешься втянуть!» Чувство самосохранения пыталось заставить меня вернуться в город, но нечто гораздо более сильное твердило: «Следуй вперёд!».

– Думаю, то место в чаще леса. Я чувствую исходящую оттуда мощную энергию, – пояснил Ярилов, окинув взором дубраву; в его глазах сверкнула и померкла чуть заметная задорная искра.

– Значит, мы пойдём туда? – я с беспокойством присмотрелась к деревьям, но, осознавая, что Виталик отправится в логово врагов со мной или без меня, добавила:

– Ладно…

Блэквим огня без лишних слов направился в лес, а я поторопилась следом. По мере продвижения вглубь я не переставала шарахаться от преследовавшего меня детского страха. Теперь под каждой разлапистой веткой уже как будто жило что-то незримое: то и дело потрескивало, шевелилось. Я могла поклясться, что в лесу, который служил логовом страшным блэквимам, обязательно должно было водиться чудовище, ежедневно обедающее храбрыми героями, как мой спутник, и закусывающее наивными девочками.

Минут через десять мы вышли на поляну, посреди которой стояло кирпичное пятиэтажное здание, окружённое ржавым забором. Мне оно показалось покинутым много лет назад, но то было лишь первое впечатление неопытного человека. Зато моего спутника его вид ничуть не смутил, напротив, он с большим энтузиазмом направился в сторону входа.

– Какая школа может здесь находиться? Скорее, тюрьма! И то заброшенная, – заметила я, это место заставляло кровь стынуть в жилах пуще, чем сам лес.

– Вполне подходит для тайного убежища блэквимов, – ответил Виталик, растягивая губы в восторженной ухмылке. В тени от обнаруженных нами развалин Ярилов с его неприступным волевым лицом казался довольно внушительным и даже опасным.

– Ну, не знаю… По-моему, это гиблое место. Я лучше тут подожду, – сказала я, остановившись неподалёку от здания.

– Уверена? Тебя могут поймать! – с какой-то новой для меня интонацией в голосе произнёс Ярилов.

– Я остаюсь! – отозвалась я настолько грозно, что Виталик был вынужден отправиться к дверям в одиночестве. Внезапно прямо перед моими глазами пролетело насекомое, при одном виде которого я подскочила как ошпаренная. Это была омерзительная тварь: хитиновые сочленения, длиннющие усы и вёрткие лапы; вдобавок это создание преисподней сопровождал характерный треск крыльев и хищных жвал. Оценить прочие прелести здешнего животного мира у меня не хватило бы выдержки – я пулей сорвалась с места.

– Ярилов! Подожди меня!

Сколько себя помню, я никогда не испытывала симпатии к насекомым, правда, они стали мне безразличны с годами, но до двадцати лет мной овладевала неописуемая паника, когда те находились рядом.

Как только я догнала Виталика, мы подошли к неброской парадной двери. Блэквим огня хотел постучать, но в том не было надобности: она оказалась открытой. Тогда мы заглянули внутрь и, не обнаружив ни души, вошли. Мне сразу не понравился широкий длинный коридор: стены с осыпающейся штукатуркой, высокий потолок, намертво запертые железные двери. В конце нас ждала извилистая лестница, стилизованная под старину.

– Что-то не похоже, что здесь вообще кто-то есть, – сказала я, чихнув от попавшей в нос пыли.

– Но они здесь. Я их чувствую, – возразил Виталик, кивнув в сторону лестницы. – Отступать уже поздно, – его слова меня нисколько не обрадовали, но я согласно кивнула, и мы поспешили вверх по серым ступеням.

Не встретив недругов и на втором этаже, мы поторопились вверх, но выше также никого не обнаружили. И вот, достигнув последнего этажа, я и мой друг были вынуждены притормозить.

– Всё, Ярилов! – выкрикнула я, не жалея связок. – Земляной червь нам дал фальшивый адрес! Пошли отсюда, – я начала спускаться вниз, но голос Виталика заставил меня остановиться. – Мы ещё не везде проверили, – невозмутимо заявил он, показывая пальцем на люк в потолке, к которому вела ржавая лестница. Сложно описать словами, как мне хотелось зацементировать зловещее отверстие, ведущее к новым опасностям. Идея забраться на крышу была ещё безрассудней, чем попытка осматривать заброшенное здание.

– Может, не надо? Наверняка там никого нет, – произнесла я уже не так уверенно, увидев решительное лицо спутника, и наконец пожала плечами, прибавив:

– Ну, раз ты так хочешь, то, пожалуйста, вперёд!

Понадобилось немало усилий, чтобы открыть старый люк; мне то и дело казалось, что ржавые прутья не выдержат, и Виталик кубарем свалится вниз, но, к счастью, обошлось без происшествий. Я с трудом поднялась вслед за другом, цепляясь мёртвой хваткой за каждую ступень и стараясь не смотреть вниз. Я смогла преодолеть и это препятствие; ладони ещё долго воняли ржавчиной.

Стоило нам оказаться на крыше, как мы с удивлением обнаружили прочные деревянные ворота и дубовый забор. Наверное, из-за ветвей деревьев мы не сумели рассмотреть это сооружение с земли.

– Что это? – поинтересовалась я, осторожно прикасаясь к аккуратно оструганным доскам.

– Сейчас проверим, – отозвался Виталик и всем весом облокотился на ворота. Те неожиданно легко поддались и открылись, застав моего друга врасплох. Он провалился внутрь и упал на песок, запачкав лицо и одежду.

– Ярилов! – я со всех ног устремилась за ним и чудом успела протиснуться, пока ворота не захлопнулись с пугающим звуком.

Виталик живо поднялся. Отряхнув ветровку и спортивные штаны, он насторожённо осмотрелся. Я проследила за его взором и с шумом выдохнула – мы очутились на арене, окружённой крепким забором, на котором разместилось восемь подозрительных существ. Всех, кроме Земляного червя, я видела впервые, но запомнила каждого, кто встретил нас в самой первой нашей битве; и мой долг – рассказать вам о них.

Валька, сухощавый подросток в тёмно-синей толстовке, широких штанах и поношенных сникерсах, почуял гостей раньше других и уставился на нас недобрым взглядом; его глаза были тёмными, как две спелые маслины. Я покривилась, заметив его звериный оскал и лохматый собачий хвост, что блэквиму-псу явно не понравилось. Он грозно пригнулся, собираясь накинуться на меня, но небольшая рука, лишённая указательного пальца, лёгким движением стащила с него панаму, позволив всем увидеть лысый затылок и кофейного цвета чёлку младшего брата. Тот завертелся, пытаясь прикрыть голову ладонями, но удостоился только усмешки сестрицы.

Драка, сестра блэквима-пса, несмотря на хлипкий вид, была боевой и выносливой. Она не гнушалась лезть в стычки не только с врагами, но и собратьями, например, чтобы забрать лишнюю куриную котлету с общего стола и отдать Вальке. В банде Дракона-Златояра ходил слушок о том, что она однажды побила Земляного червя, за что блэквим земли жестоко отомстил, лишив девчонку пальца. Тем не менее многие опасались её и старались обойти, едва завидев серовато-бурую бритую голову, рысьи уши и пару жидких прядей, сползающих на лоб. Одежда Драки отличалась от наряда Вальки только преобладанием зелёных тонов – её скрытная натура была склонна к камуфляжным расцветкам.

Драка и Валька были родом из забытой всеми деревушки. Они не знали родителей, а бабушка, не придающая значения некоторым странностям в облике детей, рассказывала внукам, что их мать уехала в город в поисках работы, когда близнецам исполнилось несколько дней, и не вернулась. Потеряв последнего родственника, что ушёл на небеса в глубокой старости, дети-блэквимы остались одни. По ночам они охотились на обитателей леса, но иногда Драка срывалась и нападала на соседский скот. В деревне на проделки необычных односельчан отреагировали очень резко: мужики взялись за ружья да факелы и, устремившись в ветхую избушку сирот, решились на расправу. Драка заперла брата в погребе и, превратившись в рысь, пустилась навстречу разъярённой толпе. Когда же Валька выбрался, сестра, связанная прочными верёвками, лежала окружённая разгневанной толпой. Тогда он использовал стопроцентный уровень деммы и, обернувшись гигантским псом, обезоружил мужиков, забрал Драку и помчался прочь.

Очнулись сироты в палатке, умело сотканной из паутины и аккуратно покрытой листвой. Их раны почти затянулись, перевязанные другим видом паутины, которая обладала исцеляющим свойством, а подростков ждало жаркое из членистоногих, что им подал в самодельной посуде хозяин скита. Низенький паренёк – кожа да кости – в майке, сшитой из того же вида паутины, что и палатка, но чуть тоньше, свободных бриджах, босой. В тёмных завитках, торчащих из-под его широкой шляпы, в глубоких лазурных глазах, в небольшом носе, напоминавшем закорючку, – во всём его облике отражалась беспечность. По его телу ползали паучки, без спроса зарываясь под одежду и бледную кожу. Таким Драке и Вальке запомнился блэквим пауков Пауль. С тех пор они продолжили странствовать вместе, пока дороги не завели их в окрестности Стратогорска. Там усталые путники повстречали Дракона-Златояра и, согласившись на его условия, попросили приюта, а также помощи в повышении уровня силы для предстоящего Великого Сражения.

А теперь, когда мы с Виталиком ворвались на арену, все трое ожидали указаний босса. Помимо этой троицы и Земляного червя, я заметила ещё двоих, накануне сидевших на заборе. Игнат, мальчишка тринадцати лет, обычного телосложения, одетый в футболку без рукавов, джинсовый комбинезон и светлые кроссовки. Он выделялся вызывающе лохматой салатовой шевелюрой и широкой повязкой, скрывающей глаза, благодаря чему моё внимание привлекли его греческий нос и лёгкая улыбка. На плече Игната сидела та самая странная птичка, на которую я днём раньше обратила внимание, глядя в школьное окно.

Глаза зеленоволосого мальчика с рождения были недоразвиты, потому он всем казался слепым и беспомощным, однако Игнат калекой себя никогда не считал. Когда он появился на свет, произошло чудо: из неприметного яйца, что как-то оказалось в просторной комнате будущей матери, вылупился крохотный птенец с зелёным пятнышком на правом крыле. Птичка, которой Игнат, став постарше, дал кличку Очи, и заменила малышу глаза. Ему было уже больше одиннадцати, когда случай привёл его в Стратогорск. Там Игнат познакомился с Паулем и Дракой. Девчонка рассказала новому знакомому о Школе Щукина, в которой он сможет найти ночлег и друзей, если согласится принять условия босса.

Ещё одним блэквимом из банды Дракона-Златояра – на него я направила недовольный взгляд в последнюю очередь – был Алик Пантера. Долговязый юноша с короткими волосами, подобными чёрному бархату, и чересчур серьёзными глазами, которые поражали изумрудным блеском; широкий нос, острые кошачьи клыки, небольшая бородка. Мрачные оттенки его наряда вызывали недобрые ассоциации: чего только стоили брюки с цепями да сапоги с шипами на подошве! Он слыл свирепым типом, державшимся от союзников на расстоянии, однако поединок блэквима земли решил всё же не пропускать. Алик беспризорничал, сколько себя помнил, пока не забрёл в этот лес, где наткнулся на блэквимов Дракона-Златояра. Драка сумела убедить его перейти на их сторону. Тогда у парня появилась цель – помочь ей выжить во время Великого Сражения, по этой причине он присоединился к банде.

Виталик краем глаза осмотрел перечисленных ранее недругов, но его внимание осталось приковано к иному объекту. Сосредоточенное выражение лица Ярилова убедило и меня посмотреть в ту же сторону. На выступе, в кресле мрачного и даже зловещего вида, напоминающем трон, важно устроился некто особенно грозный на вид, хоть внешне ему было около четырнадцати лет. Кудрявая чёлка Дракона-Златояра выглядела небрежно, а вьющаяся каштановая шевелюра касалась худощавых плеч. Тогда я не придала значения тому, что его волосы были светло-рыжими у корней. Правый глаз был скрыт за мрачной кожаной повязкой, а левый – небесного цвета – оценивающе рассматривал нас.

Меня передёрнуло при виде кровавой полосы, пересекающей правую бровь и щёку подростка. Похожая линия, напоминающая вскрытую рану, была и на правом предплечье, а левое – умело перебинтовано. Всё же, несмотря на раны, веснушки и лёгкую курносость, черты его лица были довольно приятными. Мельком оглядев распахнутый шёлковый халат с короткими рукавами; цепочку с металлическим амулетом в виде буквы «D», что касался торса, покрытого многочисленными шрамами – невольным напоминанием о чьём-то остром скальпеле; рубец от кинжала у самого сердца; тёмные штаны с мотней и босые ноги, перебинтованные у щиколоток, я поспешила отвести взгляд.

Уныло хмыкнув, я решила, что самое время пронзить взглядом Земляного червя. Виновник предстоящего «торжества» был во вчерашнем наряде, если не брать в расчёт отсутствие куртки. Вспомнив, как этот монстр заставил меня увязнуть в асфальте, я показала недругу язык и, презрительно отвернувшись, обнаружила отсутствующий элемент его одежды на незнакомце примерно моего возраста. Он сидел в стороне от всех с тревожным видом, но мигом укрыл глаза капюшоном, заметив на себе чужой пристальный взор, и скрылся, спрыгнув с забора, однако в мою память успела запасть татуировка на его лбу – восьмиконечная звезда.

Земляной червь лишь ухмыльнулся, а главарь банды обратился к Виталику таким тоном, что я содрогнулась:

– Ты и есть тот самый блэквим огня?

– А ты Дракон-Златояр? – бесстрашно отозвался Ярилов.

– Вопросом на вопрос не отвечают, – строго молвил главарь, нахмурив рыжие брови. – Так уж сложилось, что многие приписывают мне это мерзкое прозвище, – он притих на мгновение, – но я не потерплю, чтобы кто-то произносил его в моём присутствии! Моё имя Илья.

– Нам нет до тебя дела. А уж тем более плевать на твои предпочтения! – громко крикнула я, не желая молчать. Илья посмотрел на меня, точно только сейчас уловив моё присутствие, и на его лице появилась злая улыбка.

– Так вот, значит, ради кого блэквим огня связался с Земляным, – сказал он оценивающим тоном, с насмешкой добавив: «Ни рожи, ни кожи, и что ты в ней только нашёл?»

На мгновение я потеряла дар речи от подобного оскорбления, но тут же опомнилась, и, совершенно уже не соображая, кто передо мной, решила вершить справедливость:

– Гадкий мальчишка! Возьми обратно свои слова!

– Она не жилец, – произнёс враг леденящим душу голосом, совершенно не реагируя на мои восклицания.

– Только попробуй к ней приблизиться! – с угрозой в голосе сообщил Виталик, Илья же громко засмеялся.

– Смейся, пока можешь, чудовище! Ярилов вас всех победит! – уверенно выкрикнула я, дружески хлопая Виталика по плечу и заставляя Дракона-Златояра перемениться в лице.

– Ты подписала себе смертный приговор, девчонка, – грозно прорычал он. – Что касается тебя, отныне ты – мой враг, Виталий Ярилов, и если одолеешь червяка, твоим следующим противником стану я! Наша битва будет насмерть, обещаю!

Илья и Виталик с ненавистью посмотрели друг на друга.

– Я принимаю твой вызов, Дракон-Златояр! – промолвил Виталик, специально подчеркнув ненавистное противнику прозвище, затем блэквим огня обратился к Земляному червю:

– Давай начнём нашу битву. Хочу поскорее с этим покончить.

Парень с алым ирокезом посмотрел на Илью и, как только босс кивнул ему в знак согласия, спрыгнул с забора. Приблизившись к нам, он прервал молчание.

– Согласен, пора завершить вчерашнее! – он довольно улыбнулся и, посмотрев в мою сторону, резко сжал пальцы правой руки в кулак. Вокруг меня в мгновение ока образовался огромный булыжник, принявший вид напряжённой вражеской пятерни, и обездвижил моё тело по плечи. Новое ощущение было настолько отвратительно, что я начала скучать по погружению в землю.

– Что ты творишь?! – прошипела я, вспыхивая от негодования. – Нельзя так обращаться с девочкой!

– Это чтобы она не сбежала, – пояснил Земляной червь, скалясь.

– Ты что, меня за пустое место считаешь, раз говоришь обо мне в третьем лице?! – ему страшно повезло, что я не могла шевельнуться ниже шеи, в противном случае блэквим земли испытал бы на себе истинную силу гнева Полины Воробьёвой.

– Так и есть, – фыркнул он в ответ. Я хотела уже высказать абсолютно всё, что о нём думаю, но сдержалась, так как в поле зрения попал мой друг.

– Не бойся, Поля. Клянусь, я не проиграю! – заявил Виталик. Оставив рюкзак в стороне, он поднял палку, что явно не случайно лежала неподалеку, и окружил её огнём.

– Проучи их, Ярилов! – сказала я, заставив себя улыбнуться, дабы его подбодрить, пытаясь погасить в себе страх и поверить в победу друга.

– Ну что ж, начнём, – объявил Земляной червь, и в Виталика полетели камни.

Глава 4. Как расходятся пути

Начался опасный бой. Ярилов чудом успел увернуться от первой вражеской атаки. Блэквим земли хмыкнул и повторил попытку: на сей раз град камней был намного сильнее. Они летели в моего друга с такой скоростью, что он просто не смог сосредоточиться и полностью отразить нападение. Несколько грозных ударов пришлись на его палку, и та переломилась. Воспользовавшись ситуацией, Земляной червь подбежал к Виталику и, образовав каменные перчатки, нанёс противнику нехилый удар под дых. Мальчик упал и скорчился от боли.

Мне хотелось закричать, чтобы остановить эту бессмысленную битву, но голос не слушался. Страх и отчаяние накрыли меня с головой. Земляной червь создал вокруг Виталика воронку из горных пород и, подняв блэквима огня в воздух, резко бросил вниз. Другие блэквимы стали аплодировать союзнику – этим кровожадным зрителям зрелище, вероятно, казалось захватывающим. Впрочем, Драка делала это с нескрываемым сарказмом, считая низким уже сам поединок со столь слабым противником. Только Илья безмолвно смотрел на происходящее, не демонстрируя абсолютно никаких эмоций, что раздражало меня ещё больше, чем ликование остальных.

– Давай, Земляной червь! – крикнул Валька, в его глазах отражался азарт.

– Добей его! – поддержал союзника Игнат.

Блэквим земли уже было заулыбался, собираясь довольно кивнуть им, но взглянул на босса – безразличие Дракона-Златояра возмутило его не меньше, чем меня. И он решил выпустить всю ярость на Виталика.

– У тебя не было ни единого шанса, – издевательским тоном начал Земляной червь, пихнув соперника в бок тяжёлой подошвой сапога. – Тебе стоило спрятаться за свою мамочку, а не совать нос в чужие дела, – продолжал он, схватив Ярилова за горло. – Обещаю, твоя подружка умрёт вскоре после тебя, но ей будет больнее.

Было видно, что Земляной червь весь вскипает от злости.

– Из-за блэквимической силы я был обречён на одиночество… Ни одного друга; никого, кроме мамы. Но неожиданно появилась Полина, она не только не испугалась, узнав, что я блэквим, но и поддержала меня, – раздался хриплый голос Виталика, он обжёг недругу пальцы и освободился, с трудом удержавшись на ногах. – Поэтому я готов на всё ради неё и буду биться до конца!

Ярилов поднял обе половины сломанной палки и, покрыв их пламенем, приготовился к нападению. Земляной червь смачно сплюнул, запустив в Виталика каменные колья. Блэквим огня с трудом увернулся, но удержал равновесие. Более того, это позволило ему увидеть возле рюкзака, оставленного у самого забора, железный прут. Кинув в соперника пылающие палки, мальчик, несмотря на повреждения и усталость, заставил себя рвануть к последней надежде на победу. Крепко сжав металл, он ударил им по поверхности крыши. Земляного червя мгновенно окружила сотня обжигающих языков пламени.

«Невероятно… И как он это сделал?» – удивленно подумала я, гордясь другом.

Виталик осознал, что сумел выиграть необходимые для удара секунды – противник был не в состоянии увернуться. Он без промедления замахнулся и кинул огненный прут во врага. Удар блэквима огня был настолько сильным, что соперника откинуло назад, и он стукнулся о забор. Все удивлённо наблюдали за происходящим. А я заметила за чуть приоткрытыми деревянными воротами мальчика со звездой на лбу. Он наблюдал за битвой через щель и по-прежнему был чем-то очень взволнован.

– Этот блэквим в зелёной бандане… – тихо произнёс Илья, правда, говорил он это скорее самому себе, нежели своим пешкам, – далеко пойдёт.

Внимание большинства было сосредоточено на Земляном черве, точнее, на том, что теперь он растянулся около забора без сознания. А это означало только одно…

– Ярилов, ты победил! – радостно загорланила я.

Виталик повернулся в мою сторону и наградил меня счастливой улыбкой. Мои «оковы» исчезли, когда их повелитель отключился, а я была готова со всех ног побежать к другу, но стоило мне сделать шаг, как ноги вновь застряли, оказавшись в огромных булыжниках по колено. Все замерли, не ожидая такого поворота. Земляной червь пришёл в себя и сумел подняться в полный рост. Его одежда была рваной, грязной, обгоревшей. Однако истинный страх внушал его взгляд, который смело можно было назвать убийственным. Глаза налились кровью, руки дрожали, дыхание сбилось. Безумец яростно взмахнул почерневшими ладонями, создав каменные колья и приказав им обрушиться на блэквима огня.