Читать онлайн Идол бесплатно

Глава 1

Богдан

Ещё одна ночь, похожая на десятки тех, что составляют мою жизнь. Жизнь, в которой каждый ночной бой решает, буду ли я в строю или какой-нибудь молодой боец скинет меня с Олимпа…

Сегодняшний бой с соперником, который любит попиариться на ринге, так сказать, поработать на публику. Я называю таких клоунами. Промоушен компании это нравится, и клоуны у них на хорошем счету, так что бой предстоит тяжёлый как физически, так и морально. Ненавижу циркачей. Ненавижу показные выступления и дерганье на радость публики. Я – Идол. И толпа будет скандировать именно мой спортивный псевдоним. Но его придумали мои пиарщики. Спорт тоже шоу, которое должно приносить деньги и развлекать публику.

И шоу начинается!

Сейчас главное – не перегореть.

Настрой на победу – это уже полпобеды!

Узкие коридоры до раздевалки, друзья и тренеры… гул голосов – что-то говорят, советуют, стараются приободрить и сохранить правильный настрой, но я уже этого не слышу. Всё окружающее как в тумане, и звуки доходят, словно из-под воды. Белым шумом. Наружу выползает мой внутренний зверь!

Бой и только бой!

Это состояние полного игнора всего человеческого – только инстинкт. Инстинкт выживания. Только на ринге я чувствую себя свободным. Свободным от внешнего мира со всеми его договорами и гонорарами. От всех этих двуличных шакалов, что окружают меня… Жажда денег на крови! Это единственное, о чем думает каждый из них, дружелюбно улыбающихся тебе в лицо!

За кулисье вбегает помощник тренера – маленький лысенький мужичок Жора, а это значит – мой выход. Каких-то пятьдесят метров – и я оказываюсь в эпицентре света прожекторов, оглушительной музыки и кричащих фанатов боёв без правил.

– Идол! – скандирует толпа.

Я не тщеславен, но мне льстит их фанатизм.

Ликующие предвкушающие сотни людей. Они пришли за зрелищем. Беспощадная бойня и кровь – вот что им сегодня нужно. И они это получат.

Перепрыгиваю через канаты – и вот я в углу ринга. Стараюсь не смотреть по сторонам, сосредотачиваюсь на центре арены. Опускаю взгляд в пол, пока ринг-анонсер рассказывает о моих победах и поражениях. Толпа ревет, пульс стучит в висках, а мне нужна минута полного погружения в себя.

Поднимаю голову, разминая шею, осматриваю толпу, и взгляд цепляется за огромные невинные глаза. Замираю, фокусируясь на глубине синих омутов. И все, в голове – полная тишина, все отходит на второй план. Это не глаза, это – космос. Такие большие, невинные, держат меня, не отпуская, погружая в себя все больше и больше. Девушка моргает, взмахивая длинными ресницами, выводя меня из транса. Скольжу взглядом по милому лицу: курносый носик, естественные пухлые губы слегка приоткрыты, кожа фарфоровая. Куколка. Такая нежная, хрупкая девочка. И я не понимаю, что эта невинность с синими глазами делает на боях без правил.

Черт! Это не тот настрой, который мне нужен! Куколка немного дезориентирует меня, ее бездонный синий океан поглощает. Никогда не видел таких глаз. Они нереальны. Трясу головой, скидывая с себя это наваждение.

Объявляют моего соперника. Оглушительная тишина, резкий пафосный голос ринг-анонсера режет слух....

– Чемпион Европы, чемпион мира по смешанным единоборствам, обладатель трех поясов по версии ММА в среднем весе…

…Аслан Исаев – звучит как страшилка для тех, кто вне ринга, но для меня это как приманка, на которую я всегда буду клевать, ибо отбирать титулы и пояса – это и есть жизнь. Моя жизнь!

 А вот и сам Исаев, выходит под оглушительный выстрел фейерверков и какую-то только для него понятную музыку, прыгая и скалясь, приближается к рингу. Излишняя бравада и какие-то выкрики в мою сторону, ненавистный жест большим пальцем по горлу – визитная карточка Аслана. Толпа в восторге. Рев и ликование… Это шоу для зрителей, не для меня. Наверное, я должен обоссаться от страха, но меня это заводит. Внутренний зверь срывается с цепей и ведет носом, чуя запах крови.

Рефери подзывает нас к центру ринга, и мы, смотря друг другу в глаза с ненавистью и желанием уничтожать, слушаем о том, что ему нужен честный и красивый бой: не бить в пах, не кусаться и не трогать глаза. Расходимся по углам, рефери покинул ринг, звучит долгожданный гонг.

Всё тело одновременно со звуком превращается в мощную пружину, и я уже готов взорваться серией ударов в корпус и голову. Но соперник прыгает в ноги и пытается перевести бой в партер, делает захват, и я автоматически убираю опорную ногу и наношу сокрушительные удары в голову, шею. Руки работают на автомате, кажется, что соперник повержен, но это лишь видимость – его голова, как стальной шар, принимает все удары, и кажется, что я бью, как ребёнок. Хватка слабеет, и он всё-таки уступает и отпускает захват.

Отскочив назад, я жестом приглашаю его биться в стойке, а не валяться на ринге, ища возможность болевого приёма. Мы тут не за этим, а для того чтобы биться в кровь на кулаках в угоду всем присутствующим. Его сильная сторона – это борьба, и моя задача – не дать себя завалить. С ухмылкой подняв руки, Аслан призывает публику аплодировать ему, показывая, что все мои удары ему ни по чем. Клоун. Ухмыляюсь в ответ. Я знаю, что удары «копятся», и в один момент будет решающим, когда один удар переполнит чашу его стойкости, и Аслан рухнет.

Пока, циркач кривляется, я вновь сталкиваюсь взглядом с синими глазами, в которых застыл ужас. Девушка не сводит с меня глаз, кусая красивые пухлые губы, и дышит настолько глубоко, что я вижу, как под бежевым платьем вздымается небольшая грудь. Ей бы дома учить уроки или читать сказки, а не ходить на кровопролитные бои. Куколка вскрикивает и морщится, когда я пропускаю удар. И все виной ее чистые синие глаза. Я на секунды теряю ориентацию от силы удара и следом пропускаю серию ударов в корпус и голову. Синеглазая малышка сейчас станет виновницей моего проигрыша.

Ухожу в глухую оборону. Два удара приходятся в висок и подбородок, еще один рассекает бровь. Кровь стекает на глаз. Нужно держаться, дать ему веру в его превосходство и почувствовать вкус крови.

Исаев не останавливается, пробивает корпус коленом и попадает в печень – резкая боль на доли секунды сковывает меня, темнеет в глазах. Зажмуриваюсь, открываю глаза и вижу, как синеглазая девушка вскакивает с места и быстро моргает ресницами, морщась, словно ей тоже больно. Черт, малышка, я тебя найду после боя и накажу за то, что отвлекаешь меня.

Только не падать! Стоять! Эти слова бьются пульсом в голове. Толпа ревет, волна ликования проносится над рингом и ещё больше бодрит Аслана.

Вот этот долгожданный момент!

Момент, когда он мнит себя волком, раздирающим овцу под фанфары победы… Этот фокус всегда срабатывает с клоунами ринга. Левый хук проходит через защиту, и Аслан открывается – всё, как в замедленном кино. Мой кулак чётко ложится в челюсть, голова Аслана дергается, его ведет, и вот момент, которого меня чуть не лишила синеглазая кукла. Прыжок – и колено попадает точно в висок. Обмякшее тело под дикий рев толпы падает на настил. Наваливаюсь на него и по инерции чисто механически добиваю…

Рефери хватает меня сзади и не даёт ударить. Адреналин всё ещё поступает потоком в кровь, и уже я тот самый волк, которого нужно останавливать. Ни боли в мышцах, ни усталости, я перестаю чувствовать, как из рассеченной брови капает кровь, заливая белый настил – всё исчезает, как только противник падает. Это то чувство, ради которого я на ринге.

Тишина.

Слышно только ударяющий в голову пульс. Я вижу цель – потухающие глаза противника… хочется наносить удары нескончаемым потоком… Но это игра подсознания. Адреналин. Раж. Это даже не я сейчас на ринге, это внутренний зверь, которого выпустили наружу и накормили, но ему мало, он беснуется и хочет еще и ещё. Возникает опасение, что противник встанет, что всё было напрасно. Силы были потрачены – второго шанса не будет. И только рефери отрезвляет меня жестким захватом сзади… Ухо режет от крика «Стоп!» Я постепенно прихожу в себя от оглушающего рева толпы.

Тренера и помощники выскочили на ринг и неистово радуются моей победе. Все они понимают, что осознание всего произошедшего придет ко мне позже, сейчас я не принадлежу себе, и меня надо сдерживать – зверь еще не скоро притаится, мне нужен выплеск адреналина.

– …Победа! Победа! – раздается вокруг меня.

Аслана пытаются привести в чувство, пичкая его нашатырем…  он приподнимается и потерянным взглядом смотрит на всё это безумие, находясь в прострации. Сотрясение и многочисленные гематомы – это лишь поверхность айсберга. Я нанес травмы, которые будут ещё не один месяц беспокоить и не давать полноценно тренироваться – это цена за право быть лучшим. Все пояса и титулы поверженного достаются сильнейшему.

А сегодня на пьедестале я!

Нет ни радости, ни огорчения… Усталость и боль от нанесенных ударов сменяет состояние эйфории… Рефери поднимает мою руку вверх и объявляет меня обладателем уже трёх поясов по версии ММА.

Я чемпион! Я Идол! Сканирующая толпа оглушает ликованием.

Делаю несколько благодарных поклонов. Стираю кровь с лица, и боль в рассечённой брови напоминает о синеглазой куколке. Ищу ее взглядом, автоматически кивая – принимая поздравления. Она теряется в толпе, но пытается прорваться вперед. Мы вновь сталкиваемся взглядами, и я уже рассматриваю девушку во всей красе. Хрупкая – тонкая талия, изящные руки с длинными пальцами. Высокая небольшая грудь, красивые ножки в черном капроне. Платье милое, с прозрачными рукавами, туфли на шпильках. Смотрит на меня во все глаза не моргая, переставая дышать, кусая губки. А я сам хочу ее укусить. Нет, я хочу сожрать эту красоту. Я хочу ее!

В голове моментально рисуется картина, как я врезаюсь в нее, распластав на столе, закинув стройные ноги себе на плечи, и трахаю на бешеной скорости, смотря в эти глубокие и синие, как океан, глаза. И ее невинный, наивный взгляд не останавливает меня, наоборот – заставляет моего зверя бесноваться. После боя мне всегда нужен алкоголь и секс – зверя нужно пресытить и утихомирить. Впереди месяцы тренировок и ожидание… когда созреет следующий претендент на место лучшего… Промоушен компания постарается подобрать бойца со скандальным прошлым и безудержной тягой прославиться. Им нужно Шоу! И они его получат!

Ухожу с ринга в сопровождении тренера и его помощника. За нами следом несется толпа, но их сдерживает охрана. Тренер молчит, зная, что сейчас мне бесполезно что-то говорить, и поздравления принимает тоже он, а я ухожу в раздевалку, где меня уже ждет медик.

– Наше место в клубе готово? – спрашиваю суетящегося Жору.

– Обижаешь, давно все забронировано. Все готово – стол, алкоголь, девочки. Мы готовились праздновать победу.

Ухмыляюсь их вере в меня. Я сам не был уверен в победе, а они уже организовали празднование.

– В первом ряду сидела девушка-фанатка, молодая. Шатенка с длинным каре, синими глазами, в бежевом платье. Ее хочу. Тащите ее тоже в клуб.

– А если не согласится? – усмехается Жора.

– Согласится, вопрос в цене. Она явно фанатка. Ну ты не хами и не применяй силу, попытайся уболтать.

– Хорошо, договоримся, – кивает мужик и выходит из раздевалки.

Глава 2

Алиса

Мне было всего тринадцать, когда я впервые его увидела. И уже тогда я влюбилась с первого взгляда. Так бывает… Смотрела на него, и по телу бежали мурашки, а в животе порхали бабочки. Непередаваемое ощущение для подростка, когда украдкой рассматриваешь мужчину и чувствуешь, как барабанит сердце, готовое выскочить из груди.

Богдан оказался братом моей подруги, который долгое время жил и тренировался за границей, а в двадцать три года вернулся на родину. Он старше меня на десять лет.

Тогда Богдан даже не обратил внимания на пигалицу рядом с его сестрёнкой. А я за несколько минут запомнила каждую деталь. Высокий, широкоплечий, в меру накачанный, с короткими темно-русыми волосами и красивыми серыми глазами. Черные татуировки на плечах и руках, выглядывающие из-под белой футболки, привлекали внимание, выделяя парня из толпы. Такой красивый, сильный и опасный, но главное – очень взрослый для меня. Я девчонка для него, ребёнок, на которого он даже не смотрит. Он, наверное, и не запомнил меня.

Мне нравилось в нем все: терпкий запах – такой глубокий, чувственный, который хочется вдыхать снова и снова – незабываемый аромат. Я искала его в парфюмерных магазинах, но не нашла ничего похожего. Он часто приезжал к родителям, и я, маленькая дурочка, караулила его на лавочке возле подъезда. Могла часами сидеть и смотреть на их окна, комкая подол юбки. Когда Богдан выходил, я наивно делала вид что занимаюсь своими делами, а сама бледнела, когда он проходил мимо. Жадно рассматривала, впитывая в себя каждый его жест – как трясет рукой, поправляя массивные часы, накидывает капюшон куртки и уверено идёт к спортивной машине. Я мысленно фотографировала его жесты и манеры, а потом по ночам воспроизводила их в своей памяти, мечтая. Глупо и по-детски представляла, что мы вместе: он держит меня за руку или талию, целует, обнимает. В моих фантазиях он подвозит меня до школы, и все мои одноклассницы завидуют мне. Я влюбилась настолько сильно и искренне, как может любить наивная девочка.

Шли годы, Богдан многого добился как боец и стал Идолом, как его прозвали в интернете. Я никогда не увлекалась спортом, тем более боями. Я вообще боялась крови и драк, но стала изучать все, что связано с Идолом. Смотрела каждый его бой, тренировки, интервью, статьи. Собрала все фотографии, которыми пестрил интернет. Каждый его пропущенный удар и травмы вызывали во мне дикую боль. Богдан даже не подозревал, что я существую и живу им последние пять лет. Иногда мне очень хотелось признаться ему в любви, написать о своих чувствах, чтобы Идол знал, что ему поклоняется маленькая девочка. Я писала огромные письма о том, что творится в моей душе. Писала. Но не отправляла… Мне было очень страшно, что он посмеётся надо мной, отвергнет, осудит или вообще сообщит всем о моих чувствах. Он был моей далёкой заветной мечтой и самой сокровенной тайной. Никто бы не понял чувств маленькой девочки, которая с ума сходила от мужчины старше ее на десять лет.

И чем старше я становилась, тем болезненнее и навязчивее была моя любовь. Он стал выкладывать фото с девушками, сначала называя их подругами, потом с одной и той же моделью Юлианой Сотниковой. Шикарная девушка, длинноногая, с пышной грудью, идеальным телом и красивыми русыми волосами. Настоящая модель, у которой были контракты с известными брендами. Мне до неё очень далеко. Юлиана источала сексуальность и женственность, а я по сравнению с ней – серая мышка. Ее соцсети пестрили фотографиями с Богданом. Они обнимались, целовались, не стесняясь камер. Они снимались в совместной рекламе нижнего белья. Идол с идеальным торсом, резко очерченными кубиками пресса, яркими татуировками на плечах и сексуальная девушка в полупрозрачном белье на черных шелковых простынях, в разных позах, имитирующих интимную близость. Это было очень красиво… и невыносимо больно. Они гармонировали как пара, даже через экран монитора ноутбука от них веяло сексом. Я, наверное, только тогда поняла, что действительно ребенок для этого мужчины. Я до сих пор почему-то помню её кружевное черное белье с бордовой вышивкой, оно въелось мне в голову.

Я возненавидела их за эту рекламу. Закрылась в комнате, сняла с себя всю одежду и долго изучала свое тело в зеркале, а потом рыдала полночи, заглушая вопли подушкой. Мое тело совсем не такое, как у модели. Я маленькая и худенькая – ребенок. А она женщина, на которую смотрит мой любимый мужчина.

В семнадцать лет я удалила все ссылки, видео и статьи – все, что могло напомнить о Богдане. Я даже прекратила общаться с его сестрёнкой Надей. Я вдруг резко повзрослела, поумнела и убедила себя, что это все детская блажь. Занялась учебой, завела новых друзей и даже парня. Мне казалось, я переросла эту фанатичную детскую любовь. Но, к сожалению, не смогла подпустить к себе парня слишком близко. Мне нравилось общаться с Адамом, проводить время, даже нравилось тепло его ладоней. Парень довольно симпатичный, спортивный, но я воспринимала его как друга. Я любила его, но не как мужчину… Мы целовались… скорее, я позволяла себя целовать, не чувствуя ничего, кроме тепла его губ. Никакого трепета, волнения, ни единой эмоции. Но я надеялась, что все изменится. "Можно влюбиться с первого взгляда, а можно со временем" – твердила я себе и отчаянно шла наперекор чувствам. И у меня почти получилось…

Это случилось, когда мне исполнилось восемнадцать. Я окончила школу, поступила в медицинский на бюджетной основе. Родители устроили мне праздник, разрешив отметить его в клубе с друзьями. Со мной был Адам и пара подруг. Было весело, легко, мы танцевали, и казалось, что у меня впереди только светлое будущее. Мой парень светился от счастья, от того, что вела себя раскованно, позволяя ему намного больше, чем раньше. Адам старше меня на два года, да и я не ребенок и прекрасно понимала, что парню нужен секс. Какой бы он ни был терпеливый, физиология берет свое, а я не хотела его терять. Он стал мне родным, близким, и все должно быть по-настоящему. Я решила, что отдамся ему в его день рождения. Преподнесу подарок в качестве своей девственности.

Когда вечер в клубе подходил к концу, я увидела ЕГО. Богдан с Юлианой поднимались на второй этаж в вип-зону. Мне казалось, я не могу вдохнуть и выдохнуть. Все вокруг перестало существовать. Нет никаких друзей, клуба, моего парня и всего мира вокруг. Есть только ОН. Идол, которому поклоняется мое подсознание. Все вернулось в ту же секунду. Я сошла с ума только от одного взгляда на этого мужчину. Сердце вновь отбивало грудную клетку, и проклятые бабочки трепетали, вынуждая терять себя.

Прошло время, и он изменился. А самое отвратительное, что Богдан не стал хуже. Он неотразим. Все мужчины, которых я когда-либо видела, меркнут и становятся никем. Я никогда не разговаривала с ним, никогда не стояла рядом и не смотрела в глаза, но я зависима от этого человека. И это ненормально.

Я фиксировала его жесты: вот рука Богдана ложится на талию Юлианы, девушка усмехается и запрокидывает голову, встряхивая волосами; вот его ладонь с массивными часами и сбитыми костяшками скользит вниз, к бедру девушки, он слегка шлепает Юлиану, и она закусывает губу, сверкая карими глазами. Они скрылись за дверями, а я зажмурила глаза. Адам крутился вокруг, что-то говорил, спрашивал, все ли со мной хорошо, я кивала, жалуясь на головную боль, и просила проводить меня домой.

Со мной все плохо, гораздо хуже, чем я думала. Идол ворвался в мою голову, и я вновь чувствовала себя той маленькой девочкой с навязчивой идеей.

Нет, я пыталась жить как раньше, делая вид, что все хорошо, но в мой компьютер вернулись его фотографии, меня снова начали интересовать бои и личная жизнь Идола. Я опять сблизилась с Надей, только для того, чтобы знать немного больше о ее брате.

С Адамом мы отдалились, мне перестали нравиться его прикосновения и поцелуи, казалось, что я не должна это делать. Нельзя быть телом с одним мужчиной, а головой и душой с другим. Это измена. И я уже запуталась и не могла определить кому изменяла. Возможно, себе. Мне все больше и больше казалось, что я схожу с ума.

Я была в гостях у Нади, мы болтали, обсуждая подружек, платья, учебу, ее парня, и вдруг я увидела на журнальном столике два приглашения на бой. Я прекрасно знала, что это за бой. Он очень важен для Идола. И знала, что он состоится двадцать восьмого сентября, через два дня.

– Что это? Билеты на концерт? – спросила я, строя из себя дуру, хватая пригласительный. Самые лучшие места рядом с рингом.

– Нет, это Богдан оставил. Он всегда приносит нам с мамой билеты, даже на бои за границей вместе с билетами на самолет. Но мы никогда туда не ходим.

– Почему? Разве вы не хотите поддержать Богдана? – гладила билеты пальцами, задумывая что-то очень сумасшедшее.

– Мама не может смотреть, как его бьют. Да и я тоже. Мы не смотрим даже записи боёв. Нам звонит тренер и сообщает, что Богдан взял очередной пояс или титул. Мама вообще не любит этот спорт, она называет его «медленным убийцей». Постоянные удары в голову и по внутренним органам ни к чему хорошему не приведут, говорит мама.

Надя вздохнула, а я кусала губы. Я тоже не выносила, когда Идол пропускал удары, но смотрела каждый его бой. Там, на ринге, он другой. Он в своей стихии и на своем месте. Ему нравится то, что он делает, мне это интересно.

– Значит, вы не пойдете?

– Нет, конечно.

Подруга выхватила у меня приглашение и кинула на столик. А я не сводила с них взгляда.

Я стащила одно. Наглым образом в первый раз украла вещь, которая не принадлежит мне. Для того чтобы посетить важный для Богдана бой. Посмотреть на него на ринге вживую, а не на экране монитора.

Глава 3

Алиса

Когда смотришь бой на экране, кажется, что это все не по-настоящему, до подсознания не доходит реальность происходящего. Все воспринимается как шоу. Жесткое, кровавое развлечение. А находясь в огромном зале рядом с рингом, погружаясь в реальность, все воспринимается реальнее и острее. Мои чувства граничили с восторгом и щемящей болью. Бой настоящий! Удары сильные и жестокие! Кровь настоящая! И всем вокруг нравится это жестокое шоу! А я не могу оторвать глаз от Богдана. Случилось то, о чем я так долго мечтала – он обратил на меня внимание!

Мы встретились взглядами, и внутри что-то перевернулось. Его взгляд цепкий, тяжелый, он держит не отпуская. Стальные глаза погружают в транс. Богдан спокоен и уверен в себе. Его соперник, кажется, крупнее, сильнее и постоянно показывает свою ненависть и превосходство. А Идол лишь изредка ухмыляется, не принимая его всерьез. А мне так страшно, до замирания сердца. Словно я оказалась посреди побоища, которое никак не могу остановить. Все, что я могу – только смотреть и молиться за Богдана. Я видела сотни его боёв, и в большинстве он одерживал победы. Но, оказавшись в эпицентре и почувствовав энергетику, агрессию его противника, мне стало жутко.

Бой для меня проходил как в тумане, в замедленной съёмке, казалось, я ощущаю каждый пропущенный удар. Я до боли искусала губы и сломала ногти, впивая их в ладони, когда увидела его кровь. Кажется, кричала, вскакивала с места, повторяя вместе с толпой его имя. Жмурилась, сжимаясь, и вновь распахивала глаза. Никогда не думала, что буду настолько жестокой и испытаю восторг от того, что человека вырубят жесткими ударами. Идол был похож на зверя или машину для убийств. Казалось, он сорвался с цепи, и, если бы Богдана не остановили, он бы добил противника.

Я визжала и радовалась вместе с болельщиками, когда его объявили победителем и подняли его руку. Он не забыл обо мне. Богдан меня запомнил! Я поймала Идола на том, что он ищет меня глазами. Или мне хотелось так думать… Но в это раз он осматривал меня нагло, горящим взглядом, не упуская ни одной детали, настолько пронзительно, что становилось горячо. В этот момент я окончательно убедилась, что больна Идолом. Он только на меня посмотрел, а я уже захлебываюсь от восторга.

Богдан покинул зал, стало тоскливо и пусто. Казалось, я потеряла что-то очень важное. Меня переполнили эмоции и впечатления. Я находилась на грани возбуждения и точно знала, что не смогу уснуть этой ночью. Я буду воспроизводить этот вечер в памяти снова и снова. А потом фантазировать, как бы он мог закончиться, если бы мы были вместе.

Вся толпа ринулась к выходам, а я так и сидела на месте, пытаясь прийти в себя. Восстановить дыхание и утихомирить барабанившее сердце.

– Добрый вечер. Можно посмотреть на ваш билет? – рядом со мной присаживается невысокий лысоватый мужчина неопределённого возраста. А у меня сердце уходит в пятки. Сейчас он заметит, что билет не принадлежит мне. И что тогда будет? Но я как примерная девочка, со страху вынимаю из сумочки пригласительный и протягиваю мужчине, молясь, чтобы все обошлось. Мужчина мельком смотрит на билет и отдает его мне, расплываясь в улыбке. – Поздравляю! Вам несказанно повезло – ваше место выиграло в лотерее, вы пригашаетесь в закрытый клуб на празднование победы.

– Что? – не понимаю, поднимаясь с места, и посматриваю на выход. Мне совсем не нравится этот мужчина, хочется быстрее покинуть это место.

– Богдан Беляев лично приглашает вас разделить с ним победу. Он был бы очень рад, если бы вы украсили его вечер, – поясняет мужчина. Имя Идола действует, как приманка. Здравый смысл просто вопит не соглашаться и поехать домой. Время позднее, и мама будет волноваться, а влюбленное сердце трепещет от того, что я смогу провести этот вечер в обществе Богдана. – Вижу, вам интересно это предложение? – ухмыляется мужик, осматривая меня блестящими глазами. Закусываю губы, борясь с желанием убежать. – Ну что вы, девушка, не переживайте, обещаю – вас никто не обидит. Пойдёмте, – мужчина хватает меня за руку и ведет к выходу.

Боже. Боже! Что я делаю?! Мне страшно, и одновременно внутри все трепещет от того, что я проведу вечер с Идолом. Мы выходим на улицу через черный выход, и только когда меня окутывает холодом, я понимаю, что забыла жакет. Но это уже неважно. Кажется, я не в себе. Это самый безрассудный поступок в моей жизни. И, возможно, самая большая ошибка. Но мои чувства и желания приблизиться к персональному богу выше разума.

Мужик доводит меня до огромного черного внедорожника, учтиво открывает дверь, помогает сесть и странно улыбается, заставляя меня нервничать. Он просит немного подождать и уходит.

Глубоко вдыхаю, оставаясь наедине с собой, осматривая необычный салон машины с противоположными сиденьями. Здесь пахнет Богданом – я ни с чем не спутаю его запах. Закрываю глаза, откидываюсь на спинку и дышу мужчиной, которого люблю. Я должна расслабиться, быть более раскованной, чтобы он воспринял меня как женщину, а не как ребенка.

Вздрагиваю, когда дверь открывается, и за руль садится какой-то парень. Он не реагирует на меня, не здоровается, включает музыку, не обращая на меня внимания. Ещё через несколько минут дверь открывается уже с моей стороны и напротив садится сам Богдан. Машина трогается. А я забываю, как дышать. Он впервые настолько близко ко мне, стоит протянуть руку – и я смогу его коснуться.

– Выключи музыку! – резко, с недовольством произносит он хриплым усталым голосом.

В салоне воцаряется тишина, она давит на меня. От Идола исходит аура мощи, вызывая страх и притягивая. В полумраке четко видны очертания его лица с пластырем на рассечённой брови. Я не вижу серых глаз, но чувствую, что Богдан меня рассматривает. Я сама пользуюсь моментом, изучая его. На Богдане клубный пиджак с небрежно закатанными рукавами, под ним белая футболка, на груди болтается серебряная цепочка с подвесками в виде жетонов, черные джинсы. Поза расслабленная, ноги широко расставлены, он измотан, но все равно привлекателен.

– Имя? – немного хрипло спрашивает он, склоняя голову набок, играя телефоном, крутя его между пальцев.

– Алиса, – тихо отвечаю и закусываю щеку изнутри.

А он усмехается.

– Ну что, Алиса, поедем в Зазеркалье? – подмигивает мне. Киваю и медленно выдыхаю. – Сколько тебе полных лет?

– Двадцать…

– Лжешь, – вновь ухмыляется, ловя мой взгляд.

– Нет, просто я так выгляжу. Я маленькая, худенькая… Хочешь, покажу паспорт? – для убедительности заявляю, но на самом деле блефую. Мне восемнадцать, но я боюсь, что окажусь для него слишком молода.

– Не нужно, поверю тебе на слово. Но я очень не люблю, когда мне лгут, – резко поддаваясь ко мне, говорит он. Наши лица в нескольких сантиметрах друг от друга. Он обхватывает меня за подбородок и притягивает к своему лицу. Богдан глубоко вдыхает, а я прикрываю глаза. Прикосновения его пальцев оставляют ожоги, голова кружится, дыхание спирает, а сердце уже стучит где-то в висках. Я словно резко опьянела. Меня завораживала его близость, запах, голос. Это безумие, но хуже не будет, поскольку я давно сошла с ума. Этот мужчина умеет поработить с первого взгляда. Чувствую, как он ведёт носом по моей щеке и глубоко вдыхает.

– Очень вкусная куколка, и откуда ты такая взялась? – задаёт вопросы, я слышу его голос, даже разбираю слова, но ничего не понимаю. Богдан усмехается и отпускает меня. Открываю глаза и ощущаю себя полной дурой. – Дай мне десять минут. Не скучай, – он откидывается на сиденье, запрокидывает голову и закрывает глаза.

А я пользуюсь моментом и пытаюсь запомнить каждую черту его лица и тела. Он глубоко и размеренно дышит, будто спит, а я ловлю себя на мысли, что мне страшно, но это будоражащий страх на грани с восторгом и предвкушением. Я боюсь Идола, как мотылек огня, но все равно лечу к нему.

Машина паркуется на стоянке клуба, в котором я никогда не была. Слишком дорогой для простой студентки, и вход здесь только для избранных. Богдан выходит из машины и подаёт мне руку. Нерешительно вкладываю свою ладонь, он вытягивает меня на улицу и молча ведёт за собой. Мы не идём к главному входу, а обходим здание и проходим в маленькую дверь. Быстро идем по коридору, поднимаемся на второй этаж по узкой лестнице и оказываемся в коридоре с синим неоновым светом.

– Богдан! – нас встречает мужчина лет сорока, в костюме и белой рубашке, которая в неоновом освещении кажется синей. Это действительно Зазеркалье. В этом месте все воспринимается иначе. – Можно поздравить?!

Богдан кивает, отпуская мою руку, и пожимает ладонь мужчины.

– Будто ты не знаешь, – усмехается Идол.

– Конечно, знаю, я ставил на тебя и немало заработал!

– А какой был коэффициент? – немного удивленно спрашивает Богдан.

– Ну, знаешь ли, по прогнозам Исаеву тоже сулили победу…

Я не понимаю, о чем они говорят, и чувствую себя неуютно, лишней. Мне здесь не место – твердит разум. Хочется сбежать. Но как это сделать, если мужчина моей мечты как никогда близок ко мне? Богдан даже не знакомит меня со своим собеседником, а тот совершенно не обращает на меня внимания. Мне бы, дуре, в этот момент понять, что я всего лишь аксессуар, как часы на его руке. Нет, часы дорогие, их, возможно, будут бережно носить несколько лет. А я – одноразовая вещь. Меня используют и выкинут. Только я, наивная и глупая, ещё этого не понимаю, находясь в эйфории, радуясь, что, наконец, приблизилась к своему Идолу.

Глава 4

Богдан

Первая волна эйфории сходит, и я начинаю чувствовать лёгкую усталость. Но малышка рядом бодрит. Секс перед боями снижает уровень тестостерона и снижает выносливость, поэтому я голодаю. Раньше я не верил в эту теорию, а потом проиграл бой, потому что накануне сорвался и полночи трахал девку. Поэтому на время подготовки я сексуально голодаю и коплю тестостерон, а после срываюсь в секс-марафоны.

Юлиане хватило нескольких раз моих выплесков, когда она не могла ходить и свести ноги. Иногда мне кажется, что Юлиана специально уезжает в рабочие поездки на время моего боя. У нас свободные отношения, и она спокойно относится к тому, что после голодовок я использую других женщин. Единственное ее условие – чистота и предохранение. Сегодня я буду кормить себя куколкой. Я еще ее не пробовал, но уверен, что она очень вкусная. Чего стоят синие бездонные глаза. Ее реакция на меня будоражит, и мой зверь бунтует, требуя взять девочку прямо сейчас. Но мне интересно с ней поиграть. Мне нужно понять – кто Алиса? Развязная женщина, скрывающаяся под маской наивной куколки, или глупая фанатка, готовая раздвинуть передо мной ноги, только чтобы прикоснуться? Кем бы она ни была – она осознано приехала со мной и прекрасно понимает, чем закончится вечер. А пока мне очень нравится, как куколка изображает из себя невинность. Это меня и цепляет. Хочу искушать эту девушку и вскрыть все ее пороки.

Сжимаю маленькую ладошку, заводя девушку в вип-зону. Отдельное помещение с диванами, сценой, шестом, зеркальными потолками и приглушенным светом. Хозяин клуба мой хороший знакомый. Болельщик, но больше азартный игрок, любитель тотализатора. Мои победы приносят ему деньги и удовольствие. Поэтому эта комната всегда наша. Тренер и Жора уже здесь, несколько помощников, шестерка из промоушена и парочка моих друзей. Куколка на секунды застывает, смотря на чисто мужскую компанию в отдельной комнате. Девочки, конечно, будут, но немного позже. На столе закуски, фрукты, крепкий алкоголь и несколько бутылок шампанского для них. Пора расслабить мою куколку – слишком напряжена. Иду к диванам, сажусь и тяну малышку за собой. Наливаю бокал холодного шампанского и отдаю Алисе.

У нас нет привычки произносить тосты или весь вечер чествовать меня, мы просто расслабляемся, отдыхаем в непринуждённой обстановке. Моя победа – это общая заслуга.

– Ну и как зовут украшение нашего вечера? – интересуется один из помощников.

Алиса растерянно моргает длинными ресничками, а я ухмыляюсь, качая головой, и демонстративно закидываю руки на спинку дивана позади девушки.

– Нет, это украшение моего вечера. Слюни подотри.

– Так всегда, все лучшее тебе, – с наигранной досадой отвечает Леха и наливает всем коньяка. Чокаюсь с малышкой, на секунды ловя ее нереально красивый взгляд. Бывает, в женщине возбуждают ноги, грудь, задница, даже пухлые губы, а в ней меня цепляют глаза, я хочу смотреть в них всю ночь. Ох, Алиса, надеюсь, ты выдержишь мой темп. Я дико голодный.

Замечаю, что девочка не пьет. Нет, так не пойдет, мне нужна ее раскованность.

– Пей, это очень вкусный женский напиток, – забираю из ее рук бокал и сам подношу его к ее губам.

Игра началась. Это все длинная прелюдия, потому что, когда мы уйдем в приват-комнату, я буду не способен на предварительные ласки. Наклоняю бокал, заставляя ее пить с моих рук. Послушная девочка, глотает шампанское. Намеренно делаю наклон больше, и тоненькая струйка стекает с ее губ на подбородок. Убираю бокал и стираю большим пальцем напиток, подбираюсь к розовым губам, немного стирая помаду. Кажется, куколка забывает дышать, смотрит на меня, словно завороженная. Мне определенно нравится ее амплуа невинной девочки. Ей идёт эта роль – моего зверя это заводит.

Я подливаю куколке ещё шампанского и обсуждаю с тренером бой, в наш диалог вклинивается Жора, нахваливая меня. Не люблю лизоблюдов, но как помощник он незаменим. Жора может все и очень исполнителен. Деньги свои отрабатывает на сто процентов.

Двигаюсь вплотную к Алисе, водя пальцами по ее плечу. Мне нравится ее энергетика. Такая сильная реакция. Каждое мое лёгкое прикосновение вызывает в ней дрожь. Очень чувствительная девочка, и я пьянею больше не от коньяка, а от ее близости.

Дверь в випку распахивается, в комнату проходят три девочки. Элитные стриптизёрши, экскортницы, с удовольствием отдающиеся в привате. Если бы я не встретил Алису, то забрал бы себе Оксану – высокую пластичную блондинку. В комнате гаснет свет, и начинает играть громкая, немного эротичная и провокационная музыка. Это шоу от девочек. На небольшой сцене загорается красный свет, освещая только танцовщиц, которые, начинают представление. На девушках одинаковые костюмы, похожие на кожаные бикини, и высокие сапоги на шпильках. Они как сестры-близняшки – с одинаковыми причёсками и макияжем. У Оксаны в руках стек, она игриво шлепает им по задницам других девушек и ведет их за поводки на кожаных ошейниках. Небольшое доминирование, но больше эстетика и красивая игра девочек. Это пошло, немного грязно, но красиво. Алиса рядом со мной напрягается и залпом допивает шампанское.

– Что такое? Шокирует? – спрашиваю я, шепча ей на ушко, чтобы она расслышала сквозь музыку. Но на самом деле это повод сесть к куколке вплотную и в темноте касаться ее ушка, вдыхать нежный тонкий запах, чувствуя, как она дрожит. От нее пахнет свежестью, как после дождя с примесью цветов и меда.

– Ммм, я… хочу уйти… – выдает Алиса, а сама прикрывает глаза, когда я веду носом по ее виску. Наивная, думает, я ее сейчас отпущу.

– Это всего лишь шоу, просто постановочный танец. Посмотри на них, разве это не красиво? – шепчу, убираю волосы за ушко.

– Это… развратно, – сглатывает она и кусает губы, но все равно смотрит, как Оксана в танце притягивает к себе девочку за поводок и целует.

– Тогда не смотри, это представление для других, – меняю тактику. – Мне плевать на этих девиц, я наслаждаюсь твоей красотой, – каждое мое слово – это небольшой поцелуй в ее ушко. Беру со стола ягоду винограда и подношу к ее губам, обвивая тонкую талию, притягивая Алису вплотную. – Открой ротик, Алиса, – выделяю ее имя, растягивая его. Вкладываю в ее губы ягоду. – Ты очень красивая, – наглею, прикусывая мочку уха, веду ладонью по талии и накрываю бедро.

Девочка, покорно съедает ягоду и замирает. Темнота, музыка и отвлеченное внимание окружающих делают свое дело. Создается иллюзия интимности, внутри меня кипит возбуждение. Девочка очень вкусная – не могу больше терпеть. Элитные шлюхи на сцене меня совершенно не интересуют, я хочу эту куклу. Беру со стола бокал, подношу к ее губам, заставляя выпить шампанское до конца, и вновь скармливаю ей ягоду, чувствуя, как по ее телу идёт дрожь, которая передается мне. Хватаю Алису за подбородок, притягиваю к себе, слегка сжимаю бедро и прикасаюсь к ее губам. Горячий всхлип мне в рот сводит с ума. Слегка кусаю вкусные губы, ее ладонь накрывает мою руку на бедре, потому что я сам не осознаю, как начинаю забираться под ее милое платье.

Все, терпеть больше нет сил. Тем более девочки заканчивают танец, и сейчас их начнут тискать. Допиваю коньяк, встаю с места и беру Алису за руку, помогая подняться. Молча вывожу ее из випки и веду в дальнюю приват-комнату.

– Мы куда? – немного пьяно спрашивает она.

Ухмыляюсь, открываю дверь, зажигаю свет и пропускаю девушку внутрь. Комната в приглушенном свете, горят только тусклые светильники и подсветка логотипа клуба. Большой кожаный диван, пара кресел, бар, низкий столик и резной комод, внутри которого много секс-игрушек. Все стерильно, но я предпочитаю ими не пользоваться. Даже презервативы у меня всегда свои, хотя здесь их полно на любой вкус. Пока девушка осматривает комнату, запираю дверь и снимаю с себя пиджак, кидаю его в кресло.

– Что это за комната? – спрашивает она, продолжая строить из себя наивную дурочку.

– Приват, – спокойно отвечаю, надвигаясь на Алису.

– Зачем мы здесь? – немного испуганно спрашивает она, отходя от меня, пятясь назад и вздрагивает, когда натыкается на комод.

Меня заводит эта игра. Есть в этом что-то первобытное. Ее амплуа девочки недотроги возбуждает. Подхожу к ней вплотную, хватаю за талию и сажаю на комод. Красивые синие глаза распахиваются и, кажется, заглядывают мне в душу. Я чувствую от нее флюиды настоящего неподдельного страха, об этом говорит ее напряжение и то, насколько сильно она кусает губы.

– Я обещал тебе Зазеркалье, Алиса, – голос хрипнет и срывается. Зарываюсь в ее мягкие волосы, а другой рукой задираю широкую юбку платья и раздвигаю стройные ножки, помещаясь между них. – Сейчас мы перешагнём грань реальности и окажемся в своем мире, где нет стеснения, запретов, и стёрты все границы нормальности и морали. Но это все останется между нами, куколка, – накрываю ее губы, целую, но отдачи не получаю.

Алиса не отвечает, пытаясь сжать ноги, но натыкается на мои бедра, хватает меня за плечи и сильно сжимает, будто я причиняю ей боль. Меня начинает злить ее поведение. К чему строить из себя целку? Это уже неуместно! Всасываю ее губы сильнее, проталкивая язык, сжимаю волосы на затылке. Девочка очень вкусная, мне сносит крышу от ее вкуса, запаха и нежного дрожащего тела, впиваю пальцы в ее бедро, понимая, что она в колготках, а мне хочется почувствовать ее кожу. Хочу ее полностью голой, в разных позах. Хочу ее на коленях, такую покорную, трахать сладкий ротик.

– Твою мать! – срываюсь, потому что девочка упирается мне в грудь и пытается оттолкнуть. – Расслабься! Хватит изображать невинность! Мне понравилось, но это уже перебор! Дальше делаешь всё, что я говорю! – рычу ей в губы, собираю в ладонь колготки на бедре и под ее вскрик разрываю с треском капрон.

– Не надо… подожди… – задыхаясь, шепчет она.

– Заткнись! – дергаю ее за волосы, открывая шею.

Целую нежную кожу, всасываю, веду кончиками языка ниже, а потом понимаю, что мне нравится ломать ее сопротивление. Меня это заводит ещё больше. Возбуждение зашкаливает. Член наливается кровью и пульсирует, требуя разрядки, иначе меня разорвет от долгого воздержания.

Глава 5

Алиса

Этой ночью я поняла смысл фразы «бойтесь своих желаний». Я хотела Идола – я его получила. Он касался меня, ласкал очень откровенно, целовал, но делал это жадно, грубо, необузданно. Его прикосновения не были похожи на ласки Адама. Ничего схожего, они как с разных планет. Мне нравится близость с Богданом, я просто задыхаюсь от того, что его стало так много в моей жизни, и одновременно мне страшно от его агрессивной настойчивости.

Он жадно целует в шею, сжимая до боли бедро. И в этот момент я действительно чувствую себя ребёнком. Богдан взрослый мужчина, и я прекрасно понимаю, что ему нужно, но все происходит слишком быстро. Мне и больно, и страшно, и сладко рядом с ним. Наверное, нужно сказать, что я девственница, но я не могу произнести это вслух, я задыхаюсь от его близости. Он целует меня, прикасается, и уже неважно, как он это делает, главное – я прикоснулась к мечте.

Богдан отстраняется, и я тут же сжимаю ноги. Он снимает с себя футболку и отшвыривает ее на кресло. На его теле несколько синяков, и мне хочется провести по ним пальцами. Ему, наверное, больно. Но жалость к этому мужчине очень быстро пропадает. Он хватает подол моего платья и, сняв его с меня, отшвыривает к своим вещам. Боже, я трусиха. Это всего лишь девственность, и в моих мечтах именно мой Идол делал меня настоящей женщиной. А сейчас мне страшно и хочется сбежать. Все не так, как я фантазировала. Все совсем не так.

– Расслабься, я сказал! – рявкает он, смотря на меня горящими глазами.

Богдан ловко расстегивает мой бюстгальтер, срывает его с меня, и именно в этот момент мне становится холодно. Кожа покрывается мурашками, тело пробирает дрожь. Закрываю грудь руками, но Богдан откидывает их, и накрывает ее большими ладонями. Сжимает – больно. Совсем неприятно. Хочется домой к маме. Но я словно впадаю в ступор, понимая, что это случится, невзирая на мое нежелание. Закрываю глаза, когда Богдан цепляет мои трусики и медленно тянет их вниз, начиная глубоко дышать. Я обнаженная и открытая перед ним, боюсь распахнуть веки и посмотреть в глаза. «Пусть это случится», – повторяю про себя и зажмуриваюсь, когда чувствую, как его рука накрывает лобок. Вздрагиваю, когда наглые пальцы раскрывают складки и немного входят в меня. Мне не больно, скорее, неприятно и непривычно, и я с замиранием сердца жду, что будет дальше.

– Какая тугая, – его голос меняется и становится сиплым, будто Богдан простыл.

Он продолжает растягивать меня, добавляя второй палец. Всхлипываю, потому что немного больно. Богдан накидывается на мою грудь, всасывая и покусывая чувствительные соски. По телу проносится волна жара, и я паникую, потому что не испытываю ничего общего с удовольствием. Он опять отстраняется от меня и вынимает пальцы.

– Открой глаза! – тон приказной, и я слушаюсь.

Богдан подносит пальцы к моим губам и размазывает влагу. А мне хочется сжаться и закрыться. Набираю в грудь побольше воздуха, чтобы сказать, что я боюсь, но Богдан целует меня, слизывая мою влагу, и снова отстраняется, вынимая из кармана презерватив.

– Согни одну ногу в колене и поставь ее на комод! – снова приказывает, словно я дрессированная зверушка.

А главное – я не понимаю, что от меня требуют. Сглатываю, когда вижу, как мой Идол расстегивает ширинку, осматривая меня, словно хочет съесть. Опять зажмуриваюсь и сжимаю ноги, слыша шуршание упаковки. Проходит всего минута, и Богдан хватает меня за ногу, сгибает ее в колене и ставит на комод. Его член вжимается в лоно, и меня накрывает настоящей паникой. Он хватает меня за волосы, удерживает и прислоняется щекой к моей щеке.

– Можешь сопротивляться, меня заводит эта игра, – хрипло усмехается мне в ухо, обхватывает бедро, дёргает на себя и…

– А-а-а-а! – кричу от резкой пронзительной боли.

Кажется, в меня вонзили раскаленное железо. Очень больно. Распахиваю глаза, задыхаясь в немом крике и впиваю ногти в его плечи. Хватаю воздух, как рыба, чувствуя, как меня разрывает изнутри. Не могу вымолвить ни слова, ощущая, как из глаз потоком брызжут слезы. Мамочка! Почему так больно? Мне рассказывали, что это не так…

Боль сковывает, мы замираем. Богдан тоже не шевелится, лишь ещё сильнее сжимает мои волосы на затылке и отрывает от своей щеки. Я понимаю, что он видит поток моих слез из-под закрытых век, но остановить истерику не могу. Боль жаром отдает в живот и ноги, и я закусываю губы.

– Твою мать! Кукла! – яростно рычит мне в лицо, словно я в чём-то виновата. Может, в этом и есть моя вина, только я уже не способна анализировать. – Какого хрена ты не сказала, что целка?! – кричит мне в лицо. Как отвратительно звучит слово «целка». – Откуда ты вообще такая взялась?! – и все равно толкается в меня ещё глубже, грубо удерживая за бедро, не позволяя отстраниться. Молчу, пытаясь дышать и перетерпеть боль. – Сука! – последнее, что я разбираю.

Дальше все происходит словно в тумане. Я чувствую только жжение и его сильные толчки, все глубже и глубже. Кажется, что это никогда не закончится. Не выдерживаю, утыкаюсь Богдану в плечо и кусаю его. Раньше я представляла себе секс как что-то прекрасное, самое лучшее, что может произойти. А сейчас поняла, что это все ложь! Это невыносимо! Но я терплю, пытаясь выдержать и не рыдать в голос от каждого его сильного точка. Богдан ещё что-то рычит, как животное, но я совсем его не понимаю. Я расцарапала его плечи в кровь и прокусила плечо, но это его не остановило. Мне рассказывали, что больно только поначалу, а потом боль стихает. Со мной, видимо, что-то не так. Боль не стихает, а нарастает с каждым его движением, кажется, меня разрывает изнутри.

И вот когда я думаю, что больше не выдержу и громко всхлипываю от сокрушительных толчков, Богдан замирает глубоко внутри меня, содрогается и стонет на выдохе в мои волосы.

– Прости, куколка, невозможно было остановиться. Ты слишком сладкая, – шепчет в мои волосы, пытаясь восстановить дыхание. Его слова сейчас как издевательство. – Мне крышу сорвало, когда я понял, что ты настоящая, а не играешь.

Все, что я сейчас хочу – чтобы он вышел из меня, прекратив делать мне больно. Я вся в холодном поту, меня трясет, как в лихорадке. Поднимаю голову, но сквозь слезы ничего не вижу. Нахожу в себе силы, упираюсь в его сильную грудь и отталкиваю. Он отшатывается, словно пьяный, ловит мой подбородок и заставляет смотреть в глаза. Осматриваю его даже сейчас такого красивого, такого мужественного и понимаю, что несмотря на то, что он причинил мне боль, он все равно остаётся моим Идолом. И ненавижу себя за это. Я жалкая наивная дура, которую только что унизили, воспользовавшись, как вещью. Но мне не в чем его обвинить. Никто не тащил меня насильно на бой, и никто не заставлял меня ехать в клуб с взрослым мужчиной. Обвинять стоит только себя…

Богдан сжимает челюсть и медленно из меня выходит, а я втягиваю воздух, потому что это тоже больно. Становится немного легче, но все равно саднит. Сжимаю ноги, прикрывая руками грудь, и кажется, что я не просто голая и уязвимая, с меня словно содрали кожу. Невольно опускаю взгляд и вижу его большой член с разводами собственной крови.

– Бл*дь! – зло цедит Богдан, стаскивая с себя презерватив. – Ну, сука, конечно, именно сейчас это должно было случиться! – нервно ругается он, стягивая с себя презерватив.

Не понимаю, о чем он. Опускаю взгляд, сползаю с комода, подбираю с пола трусики и бюстгальтер, пытаюсь быстро одеться. На внутреннюю сторону бедра стекают розовые капельки, и я хватаю с комода салфетки и стираю их с отвращением. Нет, мне не противно от Богдана – мне противно от себя.

Мужчина надевает на себя футболку и молча идет к бару, а я натягиваю платье и туфли, смотря на разорванные колготки. Не о таком первом разе я мечтала… А кто сказал, что он обязан осуществлять мои мечты? Это я что-то себе придумала. Это он моя фанатичная мечта. Это я знаю о нем все. А Богдан только сегодня меня впервые заметил и, видимо, принял за шлюху. Теперь мне больно от того, что он для меня Бог, а я для него шлюшка. Сажусь в кресло и закрываю лицо руками, упирая локти в колени. Мне бы сбежать домой и попытаться вычеркнуть эту ночь и этого человека из своей жизни, но я, дура, сижу и жду приговора, на что-то надеясь. Слышу, как он гремит льдом в бокале, тяжёлые шаги и шуршание кожи в кресле, напротив.

– Сколько тебе лет? – четко и холодно спрашивает он.

Молчу не потому, что не хочу отвечать, а потому что в горле до сих пор стоит ком, который я не могу сглотнуть. Я больше не плачу, слез нет. Боль отошла на второй план, я просто боюсь, что у меня начнется истерика. Слышу, как он с грохотом ставит бокал на стеклянный столик, встаёт с кресла, и вновь звон бокалов. Тяжёлые шаги останавливаются рядом:

– Выпей воды. – Поднимаю голову и сталкиваюсь с холодным стальным взглядом. Беру стакан и только по выплескивающейся воде понимаю, насколько сильно у меня трясутся руки. Сжимаю стекло и залпом выпиваю воду. – Попытайся успокоиться и предельно честно отвечать на мои вопросы! – Киваю, продолжая сжимать холодный стеклянный стакан. – Итак, сколько тебе полных лет? – спрашивает таким тоном, словно он судья, а я обвиняемая, и от моих ответов зависит его приговор.

– Восемнадцать, – отвечаю я и отвожу взгляд в сторону.

– Пи*дец! – сквозь зубы проговаривает он. – Ну хоть под статью не подвела –  и на том спасибо!

Поднимаю взгляд и смотрю на большую картину-пазл – обнаженная девушка с идеальной фигурой на черном фоне. Что-то в этой картине не так, а я пока не могу понять, что именно.

– Как ты оказалась на боях? Фанатка?

– И да, и нет, я не люблю кровопролитный спорт, но… – всматриваюсь в картину, пытаясь понять, что не так, что именно меня заставляет ее изучать. С девушкой определенно что-то не так… как и со мной сейчас. Вроде все на месте, а ощущение, что отобрали что-то очень важное.

– Алиса! – Богдан отвлекает меня от картины. – Что «но»?! – с раздражением спрашивает он.

– Я твоя фанатка. Мне важны бои только потому, что ты принимаешь в них участие. Я стала интересоваться ими только после встречи с тобой, – поясняю я, сжимая и вертя в руках бокал.

– Мы встречались? – с подозрением спрашивает он.

– Да, пять лет назад я увидела тебя впервые и… – вдыхаю, задерживая дыхание. Всматриваюсь в силуэт девушки на картине и понимаю, что идеальна она только на первый взгляд, но если присмотреться…

– Пять лет назад тебе было тринадцать! – слышу, как он встаёт и опять идёт к бару. В его голосе негодование.

– Ну и что? Какая разница сколько мне было лет?! Я живу во дворе, где живёт твоя мама и сестра, я была у них дома много раз. Видела твои вещи, твои детские фото. Ты часто приезжал и заставал меня с Надей, но не замечал… Мы часто сталкивались… – кусаю губы, скрывая, что специально его караулила. Сейчас мне стыдно за это.

– Ты понимаешь, что это ненормально?! – спрашивает он.

Конечно. Только не знаю, где грань этой нормальности… Ничего не отвечаю, продолжая изучать картину, и понимаю, что пазл собран неверно, его части намеренно переставлены.

– Как ты попала на бой?! Такие места просто так не продаются!

– Я украла билет у твоей сестры, – честно отвечаю, чувствуя, как на меня накатывает слабость, а все тело ломит, и пульсирует между ног.

– Замечательно, бл*ть! Просто отлично! – вдруг взрывается он, подскакивая с кресла, и начинает ходить по комнате.

Но мне не страшно. Хуже уже не будет. Его тяжелые шаги отдают головной болью, и я вновь сосредотачиваюсь на картине. На первый взгляд красивая девушка совершенно неправильная нелогичная внутри, собранная из кусков. Такая же, как я сейчас, когда внутри все переворачивается и сжимается. Богдан подходит ко мне, забирает бокал, наклоняется и опирается на подлокотники кресла, заключая меня в плен.

– Какого хрена ты поехала со мной. Зачем?! Неужели не понимала для чего?!

– Понимала, – тихо отвечаю, обращая внимание на его расцарапанные мной плечи. – Но я думала, что все будет по-другому, – отвечаю и тут же жалею, потому что Богдан цинично ухмыляется.

– А как ты думала? Хотела увидеть здесь кровать в виде сердца с лепестками роз? Меня на коленях с признаниями в вечной любви? – гадко усмехается он, иронизируя, втаптывая в грязь мои мечты. – Запомни на будущее: если ты садишься в машину к незнакомому взрослому мужчине и строишь ему глазки, то будь готова к тому, что тебя везут жёстко трахать! – зло кидает он и резко выпрямляется, отходит от меня и выходит из комнаты.

Осматриваю помещение, и слезы сами собой стекают по щекам. Больно. Очень больно от того, что он прав. Я сама во всем виновата. Но разве я жалуюсь? Встаю с кресла, подхожу к зеркальной стене, смотрю на себя и ужасаюсь: косметика размазана, черные дорожки от слез, губы распухшие, глаза красные, вся растрёпанная и помятая. Вздрагиваю, когда вижу в отражении Богдана. Он проходит в комнату, кидает на стол конверт и садится в кресло.

– Иди сюда, сядь… – указывает на кресло, и я покорно сажусь, складывая сжатые руки на коленях. – Сейчас тебя отвезут домой. По дороге заедете в круглосуточную аптеку. Купи себе таблетку, которую пьют «после». Не уверен, что с первого раза можно… но все же.

Ничего не понимаю и вопросительно смотрю на Богдана. Что он несёт?!

– Какие таблетки?!

– Да, бл*ть! За что мне это?! До такой степени глупая?! – Сглатываю, кусая губы от обиды. – У нас порвался презерватив. Есть такие таблетки, которые выпивают в таких случаях, чтобы не было нежелательных последствий. Я достаточно ясно объясняю? – Киваю, чувствуя, как кружится голова. – В общем, здесь деньги. За моральный ущерб. Это все, что я могу тебе дать. Давай договоримся сразу – ты не жертва насилия. В том, что произошло, ты виновата сама! Забудь меня! Но, думаю, что у тебя и так больше не будет желания искать со мной встреч. …

Кажется, ещё одно его слово – и у меня начнется истерика. Смотрю на конверт и не верю глазам. Меня смешивают с грязью. Собираю все оставшиеся силы, поднимаюсь с кресла, подхватываю сумку и иду на выход, пошатываясь. Слышу, как Богдан идёт за мной, но уже все равно. Я чувствую себя очень грязной, мне срочно нужно отмыться.

Глава 6

Алиса

Домой я ехала как в тумане, смотря в окно. Огни ночного города мелькали перед глазами, вводя в транс. Я не плакала, мне больше не было больно, я вообще не чувствовала себя. Я не знала, который час, да и мне было все равно. Абсолютная пустота внутри – как защитная реакция организма от срыва. Все, что я хотела – отмыться, лечь в кровать, закрыть глаза и представить, что этого дня никогда не было.

Машина останавливается около моего подъезда, а я, словно заторможенная, пялюсь в окно и не выхожу. Водитель меня не торопит, курит и терпеливо ждёт. Поднимаю глаза на второй этаж и вижу, что в кухне горит свет. Жакет так и остался в огромном зале, где проходил бой, колготок нет, а на улице дождь. Но разве это имеет значение?

– Нет, – сама себе отвечаю вслух.

– Что? – спрашивает водитель, посматривает на меня в зеркало, как на ненормальную.

– Ничего, – спокойно отвечаю, хватаю сумку и выхожу под дождь.

До двери всего несколько шагов, если пробежаться, можно не промокнуть. Но я останавливаюсь, пытаясь почувствовать холод. Любовь не такая красивая, как всем кажется. Она жестокая циничная тварь. Я точно знаю, что меня любит Адам, он в рот мне заглядывает и будет целовать ноги, если я попрошу, но я его не люблю. Я помешана на бесчувственном демоне, которому плевать на меня. Смешно? Любовь ещё та шутница.

Волосы и платье промокли, но холода я так и не почувствовала. Я захожу в подъезд, поднимаюсь на свой этаж, долго не могу найти ключи, перерывая содержимое сумки. Щелчок замка, и дверь распахивается – мама смотрит на меня заплаканными глазами. Она хватает меня за платье и силой втягивает в квартиру, закрывая дверь.

– Ты где была?! – кричит мне в лицо. – Почему не отвечала на звонки?! – а я не знаю, почему не отвечала. Вынимаю из сумки телефон и понимаю, что он разряжен, но я этого даже не заметила. – Отвечай на вопросы! – мама нервно трясет меня за плечи, требуя ответов. – Я обзвонила всех твоих подруг, отец ездит по городу в поисках тебя! – от мамы пахнет корвалолом. Она очень переживала, она задает ещё кучу вопросов, только я ни на один не могу ответить. Что я должна сказать? «Меня, дуру, лишил девственности взрослый мужчина и вышвырнул. И он не виноват, это я сама напросилась»? Хочется соврать, придумать какую-нибудь правдоподобную историю, но в голову ничего не приходит. Поэтому я молчу и смотрю в стену.

– Алиса! – кричит мама и даёт пощечину.

Мне не больно, но щеку очень жжёт. Прислоняю ладонь к лицу, и мы обе застываем. Я отталкиваюсь от двери, обхожу маму и иду в ванную. Запираюсь, срываю с себя одежду, слыша, как мама звонит отцу. Мои родители не живут вместе, они уже пять лет в разводе, но хорошо общаются. И я молю бога, чтобы папа не приехал и не устроил мне допрос. Я не смогу ответить ни на один вопрос.

Включаю душ, встаю под теплые струи воды и только тогда чувствую, что между ног еще саднит. Беру мочалку, выдавливаю на нее много геля для душа и начинаю себя мылить. Хочу отмыться от этого гадкого чувства использованной. Встаю под воду, закрываю глаза и вижу ЕГО. Кажется, я до сих пор чувствую его прикосновения. Их невозможно смыть, они въелись в кожу.

Мылась я очень долго, до покраснения кожи, но отмыться не удалось… Живот болит и немного тянет. И я не знаю, нормально это или нет. Плакать по-прежнему не хотелось. Хотелось шагнуть с отвесной скалы и вместе с птицами полететь, только не вверх, а вниз. Людей убивает не прыжок в бездну, а приземление, и чем жестче оно, тем фатальнее.

***

Прошло два месяца, и ничего не изменилось – я осталась все той же наивной дурой. Я не удалила с компьютера и телефона его фото и видео, я продолжала дружить с Надей и пить чай с его мамой. Мало того – я хотела его видеть и разными путями выспрашивала у Нади о Богдане. Я даже тайком, пока подруга была в туалете, переписала его номер телефона. Я по-прежнему ему поклонялась. Мне очень хотелось, чтобы он нашел меня сам. Ведь теперь он знает о моем существовании. В наивных мечтах мой Идол искал со мной встреч и просил его простить. И я, конечно, прощала, рисуя себе разные сценарии нашего будущего. И ведь я, наверное, должна была возненавидеть Богдана, вычеркнуть раз и навсегда из своей жизни. Но я ненавидела себя за то, что позволила этому случиться. Он принял меня за шлюху, заплатил мне денег. Я не взяла их, но все же…

Иногда я смотрела на себя в зеркало и мысленно ругала. Я понимала, что это все ненормально, но ничего с собой поделать не могла. Я так и осталась глупой наивной дурой, и это уже диагноз. Я все равно его люблю! Звонила Богдану несколько раз. Сказать мне было нечего, я просто молчала в трубку, слушая его голос.

Я заболела. Что-то с пищеварением. Меня стало тошнить по утрам. Бывало, не могла проехать и пары остановок до института, выбегала из автобуса и исторгла содержимое желудка. Днём мне становилось хорошо, словно и ничего не было. Но каждое утро повторялось то же самое. Мама ругала меня за кофе на голодный желудок, за плохое питание и быстрые перекусы, сетуя на то, что я заработала гастрит.

В один из дней, когда она почти насильно накормила меня завтраком, я тут же выплюнула его, побледнев и шатаясь от головокружения, и мама насильно утащила меня в поликлинику.

Терапевт записал меня к гастроэнтерологу, выписал таблетки от тошноты и направил на сдачу анализов. Поликлиники я не любила, поэтому результаты анализов поехала забирать мама, а я осталась дома заедать тошноту таблетками. Через какое-то время мне стало легче, проснулся зверский аппетит, словно я долго голодала.

Мама пришла, когда я с удовольствием уплетала тосты с сыром и ветчиной, запивая все чаем с вареньем. Она молча прошла в кухню, села напротив и долго смотрела на то, как я ем.

– Что, все так плохо? – спрашиваю я, потому что на ней нет лица. – Я чем-то больна? – Аппетит пропадает, поскольку мама бледнеет. Мне тоже становится не по себе. – Мам, не молчи!

– Когда у тебя последний раз была менструация? – почти мертвым голосом спрашивает она, встаёт со стула, наливает себе стакан воды и залпом его выпивает.

– Что? Причем здесь это? – я еще ничего не соображаю.

– Ничего, я просто отказываюсь в это верить! – вдруг повышает голос, с грохотом ставя стакан на стол. Она нервно открывает свою сумку, вынимает оттуда какие-то коробочки и кидает их на стол. – Я спрашиваю, когда у тебя последний раз шли месячные?! – ещё громче кричит она.

Опускаю взгляд на стол и понимаю, что это тесты на беременность. И тут до меня доходит… Начинаю лихорадочно соображать и понимаю, что вообще не помню, когда у меня последний раз была менструация –  в депрессии и самокопании я обо всем забыла. В голове сразу возникает голос Богдана, когда он просил меня купить и принять таблетку «после». А моя память вычеркнули это из головы. Я опустела с того момента и ни о чем не думала. Становится страшно, меня окутывает паникой. Руки холодеют, сердце ускоряет ритм. Мама продолжает что-то кричать, ругая меня, а я стою в полном ступоре и смотрю на тесты. Этого просто не может быть! Нет! Нет! Нет!

– Иди делай тесты, немедленно! – мама хватает меня за руку, впихивает тесты и тащит в ванную.

Мне тоже хочется кричать, только от страха. Закрываюсь в ванной, раскладываю коробочки и смотрю на них. Не хочу ничего делать, не хочу ничего знать. Я в шоке, в полной растерянности, и чувствую себя очень одинокой. Со мной рядом мама, но кажется, что с этой проблемой я совершенно одна. И если я беременна, она меня убьет.

Читаю инструкцию и дрожащими руками делаю три теста. Складываю их на стиральную машину, жду, зажмурив глаза, и начинаю считать.

– Раз… – в голове вопят слова Богдана.

– Два… – «У нас порвался презерватив!»

–Три… – «Есть такие таблетки, которые выпивают в таких случаях, чтобы не было нежелательных последствий. Я достаточно ясно объясняю?»

– Четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять! – В ушах барабанит пульс, в груди горит.

Боже. Боже. Боже. Пожалуйста! Пусть это будет какая-нибудь болезнь – только не беременность! Открываю глаза, смотрю на палочки, и все расплывается перед глазами. Меня вновь начинает тошнить. Падаю на колени перед унитазом и исторгаю завтрак, задыхаюсь, пытаясь глотнуть воздуха. На всех тестах положительный результат. Я беременна! Почему это случилось со мной с первого раза! Почему?!

Мама барабанит в дверь и требует ей открыть, а я не хочу. Я боюсь ее реакции. Мне хочется испариться, чтобы меня вообще не существовало.

– Алиса! Если ты сейчас же не откроешь, я позвоню отцу!

Подрываюсь и открываю замок. Я не хочу, чтобы об этом знал папа. Я вообще хочу умереть – так проще. Практически отталкивая маму, которая преграждает мне дорогу, забегаю в свою комнату, ложусь на кровать, накрываюсь одеялом и отворачиваюсь к стенке. Хочется заплакать. Нет, зарыдать навзрыд. Но слез нет. Глаза нещадно жжет, ком в горле, а слез нет.

– Кто он?! – в комнату влетает мама, не оставляя меня в покое.

Кажется, истерика должна случиться у меня, но кричит и почти плачет мама. Я ее понимаю. Я всегда была хорошей девочкой. Закончила школу с отличием. Занималась музыкой, играю на фортепьяно, поступила на бюджет. А тут… Трахнулась со взрослым мужчиной и сразу залетела. У мамы шок. Да и у меня тоже.

– С кем ты спишь?! – мама хватает меня за плечо и пытается развернуть к себе, но я не поддаюсь, смотря в стенку. Мне нечего ей сказать. Расскажу правду – мать поднимет скандал, и все дойдет до Нади и ее мамы. А я этого не хочу. – С Адамом?! – спрашивает мама.

Это логично, мама думает, что у нас отношения. Но я не могу так подставить парня и не хочу, чтобы Адам об этом знал. Мне ужасно стыдно.

– Нет! Я не знаю, кто отец. Я не знаю этого человека! – выкрикиваю я.

– В смысле «не знаешь»?! – мать теряет голос. – С кем ты трахалась?! – у мамы опять начинается истерика.

Она довольно сдержанная и культурная женщина и никогда не выражается, и слово «трахалась» звучит от нее шокирующе.

– Я познакомилась с ним в клубе, в тот день, когда поздно пришла. Я ничего про него не знаю! Оставь меня в покое! – выкрикиваю в стену и, ударяя по ней рукой, отбиваю себе ладонь. Зажимаю уши, когда мама начинает плакать и обзывать меня падшей.

– Растили гордость семьи, а получили шалаву! Какой позор!

Для нее я шлюха, и для Богдана тоже. Может, так оно и есть – со стороны виднее…

Глава 7

Алиса

Я несколько дней лежала в кровати и смотрела в потолок. Периодически засыпала на какие-то часы, и это было спасительное время, когда проблемы отступали. Ко мне заходила мама, сначала ругалась, что-то кричала, требовала ответов, потом уговаривала, плакала, обнимала меня, приносила еду, заставляла есть и пить, но мне ничего не хотелось. Иногда она просто сидела рядом и смотрела в окно. Я находилась в полной прострации. Я беременна от человека, которого люблю. Неважно, как зачат этот ребенок, важно, что он уже есть. Но Богдан не любит меня и вряд ли хочет этого ребенка. Для него я просто очередная девка, о которой он, скорее всего, уже забыл…

Мама куда-то ушла. В квартире стоит тишина, слышно, как тикают часы в кухне, урчание холодильника, звуки за окном, и как работает соседский телевизор. Прислушиваюсь к себе и понимаю, что устала. Веки тяжёлые, тело ноет, в голове туман. Как такое может быть, если я не встаю с кровати? Резко сажусь и тут же падаю назад от сильного головокружения и потемнение в глазах. Вновь поднимаюсь, уже медленно, пытаясь взять себя в руки. Беру со стола телефон, а там много пропущенных звонков и сообщений от Адама, Нади и ещё парочки подруг. Кручу смартфон в руках, встаю с кровати, иду в кухню выпить воды, подхожу к окну и всматриваюсь в хмурое небо.

Глубоко вдыхаю и набираю номер Богдана. Он должен знать, что я беременна. Какова бы ни была его реакция – он должен об этом знать! Кажется, я выхожу из прострации, как только слышу гудки в телефоне, сердце то барабанит, то замирает. Но мне не отвечают, сбрасывая звонок. Сглатываю, набираю номер ещё раз, сжимая телефон. «Абонент отключен или находится вне зоны доступа» – сообщает автоматический голос. А я, будто ненормальная, перезваниваю ещё раз, и ещё, и ещё, пока до меня, наконец, не доходит, что мне не ответят. Включаю голову, начинаю думать и понимаю, что у Идола сегодня бой в Берлине. В одном из интервью на спортивном канале Богдан рассказывал, что в день боя он отключается от мира, чтобы сосредоточиться на себе и поймать настрой. Я пишу ему сообщение, подбираю слова, чувствуя себя виноватой. Так оно и есть – я не выпила таблетку, и вся ответственность на мне. Но Богдан все равно должен знать. Внутри меня все равно живёт глупая наивная девочка, и она до сих пор на что-то надеется. Она наивно полагает, что все изменится, как только Богдан узнает, что я жду ребенка.

«Я не приняла таблетку “после” … Прости… Я беременна. Я совершенно не знаю, что делать, но чувствую, что мама заставит избавиться от ребенка, – пишу, но не отправляю, перечитываю текст, а потом зачем-то добавляю: –  Мне страшно».

Дрожащими пальцами нажимаю на кнопку «отправить» и зажмуриваю глаза. Я полностью растеряна и не знаю, что делать. Впервые за свои восемнадцать лет не понимаю, какое будет мое завтра. Разворачиваюсь и иду в спальню. Ложусь на кровать и закрываю глаза. Может, я сошла с ума. Не бывает же так, чтобы человек ничего не ощущал. Полная пустота.

Закрываю глаза, и опять проваливаюсь в сон. Мне снится, что я лечу в бездну. Очень долгое падение в полной темноте, и вот когда я приземляюсь, то просыпаюсь от удара, подпрыгивая на кровати. Оглядываюсь и вижу в кресле маму. В комнате темно, горит только настольная лампа.

– Папа уже в курсе? – спрашиваю я, смотря в потолок.

– Нет, я не смогла ему сообщить. Да и не надо… У него давление, зачем ему эти переживания?

– Он все равно узнает, через несколько месяцев – это сложно будет скрыть, – нервно усмехаюсь.

– Не смешно! – одергивает меня мать. – Я договорилась со Светой, завтра утром тебя положат в клинику, все сделают за один день. Вечером будешь дома.

– Что сделают? – голова не соображает.

– Алиса, ты ведь понимаешь, что нам не нужен этот ребенок? Просто… Господи! – вздыхает мама. – Тебе всего восемнадцать, ты только поступила в институт. У тебя вся жизнь впереди… – всхлипывает.

– Ты хочешь, чтобы я убила ребенка?!

– Боже! Ты только подумай, ну кому ты будешь потом нужна с обузой?! Не делай из меня монстра! Я же хочу, как лучше! – мама встаёт с кресла и начинает нервно складывать мои разбросанные вещи. – Ты подумала, что о тебе скажут родственники, соседи?

– Мы не в восемнадцатом веке! Всем наплевать!

– Это тебе так кажется. Сейчас люди злые. Да и не в них дело. Если бы по любви, и парень был ответственный, женился бы… А так не пойми от кого! Мало ли какая там наследственность!

– Мама, что ты несёшь?! –  срываюсь я в крик.

– Не надо истерить! Подумай хорошо! Не ломай себе жизнь! Можешь считать меня чудовищем, но я настаиваю на аборте! Ты сама ещё ребенок! Не поедешь в клинику, помогать не буду! Про отца подумай – его удар хватит! Ты финансово зависишь от нас. Значит, и твою судьбу решаем мы! – кидает мне мать и выходит из комнаты, хлопая дверью.

Закрываю глаза, желая провалиться в темноту, но мне не везёт. Я не хочу делать аборт, но совершенно не понимаю, как буду жить дальше. Сажусь на кровати, голова кружится, но это, скорее, от слабости, чем от беременности. Беру телефон, перечитываю текст, который отправила Богдану, и вновь отсылаю ему сообщение. Точнее, копирую старое. Если Богдан мне не поможет, то я обречена. Что я могу? Уйти из дома? А кому я нужна в положении? Мама права – в душе я ещё маленькая девочка, которая боится остаться наедине со своими проблемами. Пытаюсь отвлечься, листая ленту в соцсети, но ничего не соображаю.

На телефон приходит ответное сообщение от Богдана, и я замираю. Мне страшно его открывать. От этого ответа зависит жизнь нашего ребенка.

«Твоя беременность – это твои проблемы. Не перекладывай их на меня. Хочешь совет? Прислушайся к маме. Не пиши мне больше. Забудь о моем существовании. Ни ты, ни твой ребенок мне не нужны».

Впервые за несколько дней я что-то почувствовала. Меня пронзило острой душевной болью. Вдыхаю, а выдохнуть не могу. Ничего не могу, боль сковывает тело. Хочется умереть, только быстро. Раз – и нет никаких проблем. Меня не будет, и всем станет легче. Мне хочется кричать Богдану, что он чудовище, хочется сказать ему, что я его ненавижу. И одновременно хочется молить его о помощи. Пусть не любит меня, но спасет ребенка! Глаза наливаются слезами, и я решительно набираю номер Богдана. Мне уже все равно, что он подумает, пусть окончательно меня добьёт, вынесет приговор лично.

В телефоне раздаются частые гудки, словно абонент занят, но я в какой-то истерии набираю его номер снова и снова, пока до меня не доходит, что он добавил мой номер в черный список. Вот так просто. Ему всё равно. А с чего я решила, что будет по-другому? Я сама себе придумала Идола и возвела его на пьедестал. А он не бог! Он дьявол, который ломает судьбы.

***

Утром я проснулась по звонку будильника, поставленному мамой, оглядела комнату и увидела небольшую собранную сумку. Я приняла решение. Как мне казалось, осознанно и хладнокровно. Решительно приняла душ, оделась и вышла к маме с сумкой. Но посмотреть ей в глаза не смогла. Не знаю почему, наверное, боялась увидеть там приговор, который мне вынесли.

В клинику мы ехали молча, да и я бы не выдержала разговоров. Я просто смотрела в запотевшее окно и рисовала на нем узоры. Я впала в прострацию. Мыслей не было никаких, будто я и правда умерла, но по какой-то причине нахожусь в этом мире.

А в клинике меня встретили с улыбками. И это странно – улыбаться в месте, где совершают убийства. Но клиника платная, деньги заплачены, и они их отрабатывают. Меня разместили в одноместной палате с голубыми стенами с яркими бабочками. Пришел врач, мужчина лет пятидесяти, и начал задавать кучу вопросов о моем здоровье, записывая все с умным видом, потом появилась медсестра, маленькая молодая девушка, и взяла у меня анализы. А я смотрела на бабочек и думала только о том, как реалистично они прорисованы. Словно настоящие, мне даже казалось, что они летают. Вон та, с сиреневыми крыльями, стала моей любимой. Мне было жалко бабочек – они живут на больничных стенах и видят здесь жертв обстоятельств. Хотелось распахнуть окно и выпустить их на свободу. Но на улице декабрь, да и бабочки не настоящие.

– Алиса, пойдёмте, – за мной приходит та же милая девушка и с улыбкой зовет за собой. А мне хочется сказать, чтобы прекратила улыбаться! Это неуместно! Когда мы подходим к кабинету, меня вдруг накрывает паникой, страхом и желанием сбежать. – Не бойтесь, вам сделают УЗИ, – оповещает девушка, улавливая мое настроение.

Выдыхаю, прохожу в кабинет, где сидит тот же мужчина. Возле окна стоит простая кушетка и аппарат УЗИ. Доктор сидит за столом и что-то пишет. Никаких страшных инструментов, кресел и приборов.

Во время обследования ультразвуком я смотрю в потолок. Мне жутко смотреть на экран. Я убийца! Все здесь хладнокровные киллеры, работающие за деньги. Но они косвенные преступники, а я настоящая, потому что согласилась на это добровольно. Потому что только от меня зависит жизнь ребенка.

После УЗИ доктор попросил меня присесть на стул, а сам что-то долго что-то писал в бумажках. Потом достал какую-то таблетку, налил мне стакан воды и с той же тошнотворной улыбкой предложил ее выпить.

– Что это?

– Просто успокоительное. Сегодня мы с вами ничего делать не будем. Процедура назначена на завтра, – поясняет он мне.

Успокоительное – это хорошо, мне оно необходимо, иначе я сойду с ума. Выпиваю таблетку, и меня отпускают в палату.

Меня не беспокоили до вечера, потом та же девушка опять взяла анализы, доктор интересовался моим самочувствием и почему-то спрашивал, не тянет ли у меня живот.

Спала я плохо, мне снились кошмары, темные комнаты, страшные лица и много обездоленных грязных и плачущих детей. Было жутко, я плакала во сне, рыдала взахлёб, пытаясь убежать от этих детей. А потом увидела маленькую девочку. Совсем крошку. Она отличалась от всех. Красивая, здоровая, с красивой улыбкой, и бантиком на ободке. Девочка тянула ко мне руки. У нее волосы, как у меня, а глаза, как у Богдана. Хочу ее взять и вынести из этой жуткой комнаты, уже почти дотягиваюсь до ребенка, но одёргиваю руки, потому что она вдруг начинает громко плакать навзрыд.

– Алиса! Проснитесь! – меня вырывают из кошмара.

Открываю глаза, оглядываюсь и понимаю, что я все в той же палате с голубыми стенами и бабочками. Мне принесли ещё несколько таблеток. На вопрос, что это, ответили – обезболивающее плюс успокоительное. Я выпила их быстро. Боли я боюсь. И тут до меня доходит, что скоро все случится. А я не хочу! Я не могу! Просто не могу это сделать. В голове мелькает девочка с серыми глазами из сна. Она не дает мне покоя. Она плачет у меня в голове, и я зажимаю уши руками.

Неважно, что мама и Богдан не хотят этого ребенка. Главное, что его хочу я. Он уже есть. И я не имею никакого права лишать его жизни. Я вообще не понимаю, как быть матерью, но я не хочу никого убивать.

Решительно встаю с кровати, переодеваюсь, хватаю сумку и выхожу из палаты. Иду к выходу, но дорогу мне преграждает медсестра.

– Вы куда?! Вам нельзя выходить! Вы должны быть под наблюдением!

– Выпустите меня! Я передумала! – пытаюсь обойти девушку, но она хватает меня за руку. – Да отпустите вы меня! Вы не имеете права! Я не хочу!

– Так поздно уже! – кричит она мне, теряя любезность, и тащит к палате.

– Почему поздно?! – спрашиваю и в эту же минуту чувствую, как начинает тянуть низ. – Что вы сделали?! – кричу на всю клинику.

Мне стало по-настоящему страшно от безысходности, словно я попала в ловушку и выхода нет. Точнее, он только один – через убийство.

– Вы подписали согласие и уже приняли таблетки, процесс необратим! – заявляет девушка.