Читать онлайн Подарок для дочери бесплатно

Подарок для дочери

Глава 1. Папы продаются!

– Рыбёнок, ты уже придумала, что хочешь на день рождения?

Последний штрих – поправляю заколку-уточку с розовым бантиком на голове своего чада. Непослушные белокурые прядки лезут в глаза, приходится спасаться таким способом. Все маленькие девочки, которых я знаю, любят косички, бантики, укладки всякие стильные и не очень, и только моя звезда отличается вечно распущенными волосами. Вот и спасаемся уточками – две, три, четыре. Никаких кос, хвостов, кудряшек. Не стоит заикаться с предложениями что-то сделать с ее прической. Вот куклам – пожалуйста, себе – нет.

– Я же русалочка, мама! – поясняет каждый раз с завидным терпением. – Где ты видела русалочек с косичками?

– А где ты видела русалочек с ножками, рыбка моя? Да еще таких болтливых? – подшучиваю. – Куда хвостик дела?

– А я наполовину русалочка. На верхнюю половину, – добавляет, искренне веря в то, что говорит.

И бездонные, голубого цвета детские глазенки при этом такие огромные, что возражать язык не поворачивается.

Поверить не могу, что через несколько дней моей Яночке исполняется шесть лет. Шесть!

Она у меня большая, рассудительная, самостоятельная девочка. А характер – ух! Не зря Янка родилась в год обезьянки. Такая же смешная и подвижная. А еще своенравная. Звезда, по-другому не назовешь.

До выхода из дома у нас еще двадцать минут. Остаются последние штрихи в сборах перед рабочим днем – у меня в кондитерской, у дочки в детском саду.

В данный момент Яна "работает" в собственном салоне красоты – уголок в детской с миниатюрным трюмо и диодной подсветкой по периметру зеркала. На столешнице детская косметика – блеск для губ, расчески, заколки, туалетные воды, лаки для ногтей. Набор практически ничем не отличается от моего, только брендами.

Мне нравится краситься рядом с дочкой, тем более сейчас у меня цель – выведать желание малышки. Пора узнать, какой подарок она хочет на день рождения. Взросление дочери хочется отметить пусть не с размахом, но впечатляюще для малышки. Нет большей радости для матери, чем восторг в глазах собственного ребенка.

Яна расчесывает Кларису, еще одну полурусалочку – блондинистую куклу ростом с мою дочь, с волосами до пола – подарок Янкиной крестной.

Любуюсь украдкой своей девочкой. Такая взрослая уже и в то же время маленькая, щекастая. Так и хочется потискать, как в младенчестве, зацеловать эти пухлые щечки, пяточки, животик до безудержного звонкого смеха моей крохи.

Но чем старше ребенок, тем меньше нежности. И это в шесть лет! Страшно подумать, что будет дальше.

Закончив с волосами дочери, остаюсь рядом наводить красоту себе.

Подкрашиваю ресницы тушью перед зеркалом, ожидая ответа со списком желаемых подарков.

– Да, придумала! Папу хочу!

Чертыхаюсь от неожиданности. Рука дергается, и кисточка тыкает в глазное яблоко. Больно, обидно и слезно. Успокоившись и поморгав, смотрю в зеркало на катастрофу на лице. Под глазом клякса из водостойкой туши. Ну как так-то?

– Да ну, Ян, зачем тебе папа? – взяв в себя в руки, ровным голосом даю понять, что желание сомнительное. Попутно смачиваю ватный диск мицеляркой. По-другому это черное безобразие не стереть. – У тебя уже есть я и Бориска.

Борис, услышав свое имя, дернул ушком, словно отгонял надоедливую муху. Свернувшись калачиком на кровати маленькой принцессы, делает вид, что спит, а сам ждет момента, когда за нами закроется дверь. Ведь тогда можно будет безнаказанно беспредельничать. Безнаказанно, потому что Янка всегда защищает эту наглую рожу со вдавленным в голову носиком. Оправдывает его тем, что котику одному скучно и он развлекается как может и на что фантазии хватает. И ничего, что у этого обормота целый игровой комплекс в несколько этажей, куча персональных игрушек и маленькая хозяйка, которая тискает его каждую свободную минуту. А платит он за это полосками от когтей на обоях, царапинами на мебели, затяжками на шторах и шерстью на одежде.

– Тебя и Бориски мне мало. Хочу еще папу! – требовательно поджимает губы Яна, глядя большими ясными глазенками на мое отражение в зеркале. – Мы с ним играть будем, в парк ходить. Он меня на велике научит кататься, на рыбалку поедем, в лес…

– Слушай, кнопыч, – перебиваю дочку, которая сейчас вспомнит все мыслимые и немыслимые возможности мифического папы. Подозреваю, бабуля заводила старый проигрыватель с песней "Папа может, папа может все, что угодно". Слышала я у нее однажды сие чудо советских времен, – я тут увидела такую очаровательную собачку. Сейчас покажу!

Бросив идею с макияжем, судорожно листаю в телефоне странички в инете, молясь поскорее найти хоть какое-нибудь подобие собаки. Как назло, в ленте одни кошки, еда и навязчивые советы как убрать лишний жир, которого, кстати говоря, у меня нет! Даже не смотря на специфику работы.

– Вот, смотри, какая прелесть.

Показываю первую попавшуюся собачку. Маленькая, желто-кофейного цвета и пушистая как облачко, с черными глазками-бусинками, кнопкой носиком и умненьким выражением мордочки. Прости, Борис, так надо.

– Смотри какая очаровашка. Хочешь?

– Хочу!

И я успеваю на долю секунды расслабиться.

– Хочу, чтобы ее папа подарил!

Да что ж такое? Дался ей этот папа! Ведь понятия не имеет какими бывают папы, а все равно хочет. Не возьму же я ей первого встречного! С мужиками в принципе сложно, а с папами тем более. Уж лучше собаку или две.

– Янусь, я не знаю где нам папу взять. Они, к сожалению, не продаются.

– Продаются, – уверено заявляет дочь. – Я видела.

– Где?

– В магазине.

– Каком?

– Щас.

Бросив недочесанную Кларису, Янка убегает из детской и вскоре возвращается с журналом в руках. Кладет его на столик, бесцеремонно сдвинув предварительно свою и мою косметику в сторону.

– Откуда у тебя этот журнал? – отгибаю край, разглядываю обложку. Еще вчера утром в нашем доме его не было.

– У бабули взяла.

– А она разрешила? Это ведь не детский журнал.

– Разрешила!

Слава богу не для лиц старше 18 лет. Обычный рекламный журнал, напечатан в нашей городской типографии. Такие бесплатно лежат на столиках и стеллажах в разных салонах города.

– Вот! Надо его купить!

Яна тыкает пальчиком на глянцевую страничку в середине каталога. Двигаю журнал ближе к себе, дочь тут же заглядывает тоже, уперевшись подбородком мне в предплечье.

На указанной странице вижу…

Красивый мужчина.

Под каким углом не посмотри – хорош собой. Чувствуется рост и стать. В светло-карих глазах притягательная уверенность и магнетизм. Легкая небритость, приятная улыбка. Конечно, для рекламы кого попало не возьмут, а этот мужчина прям очень удачная модель.

Чем дольше я смотрю на фото, тем больше мне кажется, что этого человека я где-то раньше видела. Наверное, так же в рекламе попадалась его физиономия. Но вдобавок к смутному ощущению, что мы знакомы, добавляется голос. Низкий, хрипловатый, отдающий приятной вибрацией. Хоть убей не могу припомнить кому он принадлежит, но вот этому из журнала он бы идеально подошел. Слова, что произносит мужской голос, растворимые, без оболочки, но явно успокаивающие. Встряхиваю головой, отгоняя то ли воспоминания, то ли вымысел.

– Почему именно этот дядя, Яна? Мне он совсем не нравится.

И это чистая правда! Подумаешь симпатичный. Да таких полгорода, полстраны, полмира. Форма, которую рекламирует красавчик, ему безумно идет. Вообще с такой фигурой даже рабочий комбез уборщика или автослесаря будет смотреться шикарно.

– Мам, ты просто его не разглядела. Смотри какой он красивый. У него глаза добрые, – тыкает пальчиком в лицо мужчины. – Видишь, он продается. Сколько он стоит? Это очень много, да?

Пальчик смещается на шестизначные цифры телефона, написанные без привычных дефисов. Таких сумм дочь еще не изучала, а с номером телефона не сопоставила.

И как мне не хочется разбивать надежды дочери, но приходится говорить правду.

– Рыбка моя, это не он продается. Это реклама магазина форменной одежды. Дядю специально нарядили в охотничий костюм, чтобы все знали, где можно такую форму приобрести. И это не цена, это номер телефона.

– Давай туда позвоним, позовем его к нам в гости, – вспыхивает голубоглазка. – Я помогу тебе печеньки постряпать. Мои любимые, с шоколадом. Или ты тортик с работы принесешь.

– Ян, этот дядя там даже не работает. Его попросили в рекламе сняться, чтобы пригласить людей в этот магазин за спецодеждой.

По расстроенному личику ребенка вижу, что разочарована она. Заправляю ей выбившуюся прядку за ушко.

– Ян, не нужен нам никто. Разве тебе со мной и Бориской скучно?

– Не скучно, – бурчит, – но с папой было бы веселее.

– Не все папы веселые.

– Ну и пусть он будет невеселым, – упрямо парирует. – Он все равно будет самый лучший. Пусть он у нас просто будет? Давай найдем и спросим этого дядю, может быть, мы ему очень нужны, а он не знает где нас искать?

– А вдруг его кто-то уже нашел?

Наверняка нашел. Разве могут быть привлекательные мужчины одни? Тем более модели.

Такой вариант дочь совсем не устраивает. В глазках скапливаются слезки и вот-вот побегут соленые ручьи.

– Солнышко, я обещаю, если я его увижу, то обязательно спрошу.

– Правда? А ты не забудешь?

– Не забуду, – честно киваю, зная, что с этим мужчиной точно не встречусь. Как-то же мы не пересекались раньше.

– Ура! Папа придет ко мне на день рождения! – ликует Янка. – Бориска, слышал?

Бориска потянулся, зевнул и залез на Янкин рюкзачок, приготовленный в сад. Обнял его лапами как подушку и продолжил спать.

– Если я увижу этого дядю, Ян, – предупреждаю. – И если он согласится… быть папой.

В чем я сильно сомневаюсь.

– Согласится, не сомневайся! – уверена дочь. И вид такой, будто вопрос уже решен.

– Яна! Время! – спохватываюсь, бросив взгляд на часы.

Глаза остались не накрашенными. Сгребаю в косметичку карандаши, тушь, румяна. Буду красится по дороге или, на худой конец, на работе.

– Борисонька, – Яна осторожно, на ее взгляд незаметно для оборзевшего кота, вытягивает из-под него рюкзачок с игрушками и сменкой, – не скучай, вечером приду, будем с тобой в мяч играть.

Сплющенный нос придает двухлетнему котяре вечно недовольный вид. Поцелуй хозяйки в лоб и легкое почесывание за ушком не исправляют ситуацию. А ведь когда-то мы подобрали его на улице маленьким жалким комочком. Никакой благодарности. Даже не муркает.

– Борис, не шали! – предупреждаю строго и для пущей убедительности грозно машу ему пальчиком.

"Скорей бы вы уже ушли" – написан ответ на серой приплюснутой морде. – "Надоели".

Глава 2. Нетерпеливый хвост

Оставляем кота одного с важной миссией – присматривать за домом, и мчимся с дочкой к моей ласточке, что, выделяясь ярко-зеленым цветом, стоит на парковке.

На ходу щелкаю брелоком. Янка добегает первая, открывает дверь и запрыгивает на заднее сиденье. Закидываю туда же ее рюкзак, сажусь за руль, завожу автомобиль. Дочка сзади кряхтит, умещая жопку в автокресло.

– Пристегнулась?

– Ага.

В подтверждение слышу щелчок – пристегнулась.

– А ты?

– И я.

Тоже перекидываю через себя ремень безопасности. Тут попробуй не пристегнись – автомат будет верещать всю дорогу противным пиликанием, да и безопасность превыше всего. Сама же учу этому дочку.

Блокирую двери. Оглядываюсь назад убедиться, что ничего не забыли. Подмигиваю Янке, прижимающей к себе рюкзачок, словно у нее там сокровище – бриллиантовое ожерелье, например.

– Едем?

– Едем!

Трогаемся. Времени впритык.

Включаю радио. Из колонок неразборчивый треп утреннего шоу сменяется рэпом. Пальцы танцуют на руле. Яна смотрит в окно и в такт музыке кивает головой.

Прокручиваю в голове утренний разговор. Поглядываю на свое чадо в зеркало заднего вида – беспечный ребенок. Озадачила мать невыполнимой миссией, а теперь пританцовывает сзади.

На душе моей скребут кошки. Я была уверена, что тема с папой нас с Яной не коснется. Нам хорошо вдвоем, плюс кот есть, бабушка, на работе у меня Янка любимица. Дома у дочки отдельная комната на зависть любой принцессе, а игрушек…

И вниманием дочка не обделена, я всегда стараюсь проводить с ней все свое свободное время. Мужчину, каким бы он ни был распрекрасным, просто некуда в нашу идиллию пристроить. И Игоря, бывшего мужа и биологического отца моей малышки, в нашей семье не вижу. Хватило его одного, чтобы насытиться от души отношениями с мужским полом.

– Мама, мама, смотри! – кричит сзади дочь, едва мы выезжаем на проспект. Показывает пальчиком в окно справа.

– Яна, не кричи под руку, – умоляю кнопку, нервно поглядывая в боковое зеркало.

– Там тот самый дядя!

– Яна! – кидаю раздражено, пропуская мимо ушей смысл слов. – Пожалуйста!

Дочь обижено затихает. Не до ее обид сейчас. Вот уже несколько минут за мной "хвост". Сзади пристроился черный мерс с тонированными стеклами и внаглую прижимается. Наклейка "Ребенок в машине" и восклицательный знак в желтом треугольнике на заднем стекле моей малютки его очевидно совсем не смущают. А я быстрее ехать при всем своем желании не могу. Поток с утра плотный, со всех сторон ни одного просвета. Ни обогнать, ни пропустить.

– Ну перепрыгни уже, – ругаюсь в сердцах. Я ведь тоже опаздываю!

Быстро набираю сообщение воспиталке, что Яна задерживается. Такими темпами мы не только на завтрак в детсад не успеем, но и я на работу опоздаю.

Мерс позади мечется то вправо, то влево, мигает поворотниками. Куда ж ты так торопишься, дорогой? Или дорогая? Нет, мне кажется там за рулем мужчина. Женщины в дороге лишний раз не нарываются на неприятности.

– А летать не умеешь? – язвлю отражению "хвоста". – А зря. Учись.

После второго светофора мерс уходит направо и перестает раздражать мои нервы. Совпадение или нет, но дорога становится свободнее, и мы без проблем добираемся до сада.

– Ян, ты что-то говорила? – припарковавшись, оборачиваюсь на дочь. – Прости, но водителя в дороге отвлекать нельзя, – напоминаю строго.

Особенно когда всякие парнокопытные ПДД не соблюдают.

– Я хотела показать тебе того дяденьку, – обижено.

– Какого?

– Того, которого я в папы хочу. Из журнала.

– Где ты его видела? – недоумеваю.

– На картинке у дороги. Большой такой картинки. Больше, чем у тебя на работе.

Рекламный щит? Этого еще не хватало. Журнал я планировала спрятать, чтобы дочь о нем забыла, а вот с баннером будет сложнее.

– Завтра покажешь, ладно? Пораньше выедем, чтобы в пробку не попасть как сегодня, и посмотрим. Окей?

Узнаю, где висит наш красавчик, и буду ездить в сад другой дорогой. С глаз долой из сердца вон, а навязчивую мысль о папе из головы доченьки надо как-то выветрить.

– Окей, – согласно кивает малышка, не подозревая что задумала ее мать.

Отстегивает ремень. Настроение моей кнопки заметно улучшается.

– Опаздываем! – тороплю девочку.

– О-ёй. Людмила Николаевна ругаться будет! – Яна накидывает рюкзачок на спину, кряхтит. Помогаю ей и беру за ручку. – Бежим скорее, пока наши олухи весь завтрак не съели!

Деловая такая, как будто это я ее задерживаю.

– Что за олухи?

– Дети нашей группы. Это Людмила Николаевна вчера Марии Яковлевне так сказала, а я услышала.

Нормально так отзывается воспитательница о подопечных в их присутствии.

Детей на площадке уже нет, время завтрака. Торопимся в группу. С порога в нос бьет запах молочной каши и какао.

– Мы здесь! – машу воспитательнице, что вместе с нянечкой раскладывает кашу по тарелкам.

Она укоризненно качает головой. Ребятишки-муравьишки, переговариваясь, сидят за столами, ждут завтрака.

Янка в одно мгновение переобувается, закидывает уличную обувь и рюкзак в кабинку с вишенками.

– Пока, мам! – чмокает меня в щеку и скрывается в туалетной комнате мыть руки.

– Пока, солнце, – прощание летит в спину маленькому метеору.

Вздыхаю. Обычно наше прощание длится чуть дольше. Чувствую себя плохой матерью – не уделила должного внимания ребенку, не услышала его, когда ему это было важно.

– Мама! – Яна выбегает с беспокойством на лице и по глазам вижу – рада, что я не ушла. Весь вид ее говорит о том, что девочка забыла сказать что-то важное.

– Мам! – Яна выбегает с беспокойством на лице. Увидела, что я не ушла, и обрадовалась.

– Да, солнышко!

– Я придумала! Хочу на день рождения шоколадный торт с ягодками! Только большой-пребольшой, – разводит руки в стороны, – вкусный-превкусный!

– Хорошо, рыбка моя. Будет тебе шоколадный торт с ягодками. Вкусный-превкусный.

– Ой, надо же два тортика! Еще в группу!

– А может быть для группы сделаем шоколадные пирожные? Каждому?

– Тогда пусть это будут шоколадные мини-тортики. Вот такие, – соединяет большие и указательные пальчики обеих рук, расширяет, расширяет, расширяет до размеров, никак не подходящих под мини. В детские животики не поместятся такие порции.

– Это уже не пирожные, а самые настоящие торты, – смеюсь и сужаю детские пальчики до круга поменьше. – Такие пойдут?

Смешно покрутив носиком из стороны в сторону, Янка соглашается.

– Такие пойдут. Но! – поднимает пальчик вверх. – С ягодками! Только крем пусть сделает дядя Вася, ладно?

– Ладно, я его попрошу. А внутри прослойка из фруктов?

– Да! Прослойку надо сделать из киви и клубники.

– Ого! Это будет интересно! Ну, беги, а то каша остынет.

Маленькие ручки крепко обнимают за шею. Получаю еще один поцелуй в щеку, и дочь бежит на завтрак.

– И про папу не забудь, – оборачивается в последний момент.

Против воли мои ресницы согласно моргают.

Тороплюсь из душного, пропахшего топленым молоком помещения, на улицу. Мне нужно глотнуть свежего воздуха, прийти в себя. Что я пообещала дочери? Как? И что теперь делать?

– Да уж, Екатерина Александровна, ловко тобой родная дочь манипулирует. Бизнес-вуман называется, – бормочу себе под нос, садясь в машину. – Так, соберись! Нам срочно нужен папозаменитель. А раз собаку я предлагала на день рождения, то сейчас нужно что-то или кто-то другой.

Из головы никак не вытесняются небесно-голубые, полные надежды глазенки Яны и фотография мужчины из журнала. Это ж надо было додуматься! А если бы это был заграничный журнал с фотографиями например Джонни Деппа или Бреда Пита?

Бьюсь лбом об руль.

– Господи, какой Депп, какой Бред, Катя? При чем тут вообще какие-то мужики из журнала, даже местного?

Дорога немного помогает, отвлекает. Привычный маршрут напоминает о работе и вскоре я настраиваюсь на сложный, впрочем, как обычно, рабочий день.

К счастью, до работы я добираюсь без пробок, даже с запасом в несколько минут.

Пристраиваю свою голубку на парковку, ставлю на сигналку и иду в одноэтажное здание из красного кирпича, пристроенного к девятиэтажке. С любовью смотрю на яркую вывеску, которую видно издалека.

Кондитерская "Карамелька" – мой второй ребенок. Сначала домашнее хобби в виде выпечки во время декретного отпуска, потом заказы через знакомых и знакомых знакомых, а потом с объемами в одиночку просто перестала справляться.

И тогда родилась идея открыть кондитерскую. Составила бизнес-план, оббила множество порогов и заполнила кучу необходимых бюрократических бумажек, нашла помещение, подобрала персонал, и вуаля! Скоро полгода, как в новой части города открылась наша кондитерская, и мы сами не ожидали, какими востребованными станут наши торты и пирожные.

Благодаря неограниченной фантазии моей помощницы-дочери и профессионалам-кондитерам, что не боятся экспериментировать, мы расширили и постоянно расширяем ассортимент тортов, сочетая, кажется, несочетаемые продукты, превращая их в очередной кулинарный шедевр.

Добилась бы я всего этого, если бы осталась с Игорем? Нет конечно. Но добилась бы большего, не виси он на мне балластом до сих пор. Совесть не позволяет бросить отца моей дочери на произвол судьбы. Ему и так несладко.

У входа в кондитерскую задерживаюсь. Достаю из сумочки зеркальце, смотрю на себя все ли в порядке. Накраситься сначала не успела, а в машине некогда было, теперь лицу не хватает яркости. Выуживаю из косметички алую помаду. Ею я пользуюсь крайне редко, только в исключительных случаях, а сейчас именно тот случай.

Обычно ярче я крашу глаза, а губам достаточно блеска. В этот раз все наоборот. Делаю акцент на губах.

Да, так лучше. Губы будут брать внимание собеседников на себя до тех пор, пока не подкрашу глаза и не сотру помаду.

– Ну что, Екатерина Александровна Морозова, идем творить новые шедевры!

Репетирую приветливую улыбку, взгляд. Расправляю плечи и уверено шагаю в свою кондитерскую.

– Доброе утро! – приветствую коллег, обходя владения.

Вдыхаю любимый запах ванили, шоколада и свежей выпечки. Теперь точно утро будет добрым, по-другому с такой ароматерапией просто не может быть.

– Доброе утро, Екатерина Санна! – дружным хором отзывается небольшой, но слаженный коллектив.

У нас уютно. Это не только я так считаю, но и посетители отзывы оставляют. Доминирующие цвета отделки и мебели – беж и молочный шоколад. Много света и холодильных витрин с точечной подсветкой на свежайшую продукцию. Одна стена – баннер с изображением наиболее популярных тортов и ценами. Они у нас демократичные.

По пути к своему кабинету мельком осматриваюсь – все ли сотрудники на месте. Считываю эмоции – у людей с личными проблемами выпечка получается невкусная, проверено. Улыбаются, значит, сегодня все будет на высшем уровне.

Крис и Рита натирают стеклянные витрины, о чем-то оживлено беседуя. Под стеклом в четыре яруса выставлены готовые изделия: торты, пирожные, десерты, печенья на любой вкус и запрос. Одного взгляда на холодильники хватает, чтобы убедиться – ничего не забыли. Ассортимент на зависть конкурентам. Нам есть чем гордиться и хвастаться.

– Дина, привет! – останавливаюсь у стойки администратора. – Как дела, как настроение?

– Все хорошо, – рапортует кассир и по совместительству администратор, наша лучезарная визитная карточка. – По плану сегодня в десять мастер-класс для шестого "Б" тридцатой школы – участие с утра подтвердили. На два часа и на четыре заказаны торты – ребята делают. На субботу четыре свадебных торта, пятый под вопросом. Остальное в рабочем режиме.

– Отлично. На мастер-класс все готово?

– Конечно.

Можно было и не спрашивать. У этой девушки всегда все под контролем, повезло мне с помощницей.

– Хорошо. Дина, от меня еще будет заказ. Восемнадцатого у дочки день рождения, будем ваять новый шедевр. Большой-пребольшой, вкусный-превкусный! – копирую интонацию дочки. – Персональный заказ для Василия Викторовича. Плюс пирожные для садика.

– Ага, – Дина делает пометки в блокноте, – записала на восемнадцатое торт и пирожные. Подарок Яночке купили?

– Увы, – вздыхаю, вспоминая желание кнопки. – То, что дочь заказала, не продается.

– Заинтриговали, Катерина Санна. Боюсь представить, что она хочет.

– Ох, Дин, лучше тебе не знать.

Хм, а если сделать торт с фотопечатью того мужчины, прокатит? Да нет, бред!

Задумавшись, не слышу щебет Дины. Реагирую только на ее прикосновение.

– Катерина Санна, все хорошо?

– А? Да, извини, задумалась. Клевая блузка, Дина. Новая?

– Вчера купила, – Дина хвастливо крутанулась вокруг себя, показывая обновку.

– Очень красивая. Тебе идет.

– Спасибо! У нас с ней случилась любовь с первого взгляда. Не смогла устоять.

– Умница! Себя надо баловать.

Только разворачиваюсь, чтобы пойти к себе в кабинет, как помощница тормозит меня.

– Ой, Катерина Санна, снова заказ от неизвестного, – подозрительно круглыми глазами Дина смотрит в экран монитора. – С того же адреса.

Глава 3. Инкогнито

– Ой, снова заказ от неизвестного, – подозрительно круглыми глазами Дина смотрит в экран монитора. – С того же адреса и опять без контактного телефона. Теперь нужны торты на 270 детей и 50 взрослых!

– Торты обязательно гипоаллергенные, оформление и наполнение на наше усмотрение. Заберет курьер в 10.00 в воскресенье, – продолжаю за Дину заученную фразу. – Все как в прошлые разы?

– Да-да! Все так, только в этот раз заказ прилично больше. И предоплата пришла, Екатерина Александровна, – девушка переводит взгляд на меня, недоуменно хлопая ресницами. – Смотрите сколько, – разворачивает монитор ко мне с цифрами.

– Ого!

Мысленно прикидываю – почти стопроцентная предоплата. В этом месяце прибыль бьет рекорды.

– Это уже седьмой заказ за полтора месяца. По одному каждую неделю. Вот как только сделали возможность интернет-заказа, так у нашей кондитерской появился поклонник, – администратор гордо выпячивает грудь.

С недавних пор у нас появился свой сайт, где мы выкладываем меню, новинки в ассортименте, отзывы покупателей, фото изготовленных на заказ тортов и многое другое. Интернет-страничка оформлена в одном стиле с вывеской и внутренним антуражем кондитерской. С возможностью предзаказа через сайт увеличились объемы производства и соответственно выручка, что не может не радовать.

– Так может это поклонник не нашей "Карамельки", а твой личный? – слегка толкаю Дину плечом. – Ну а что, идея с сайтом была твоя, может быть и тайный обожатель тоже твой? Стесняется только признаться, вот и шлет тебе приветики.

– Да ну, вы что, Екатерина Санна, – смущается коллега, – я таких отчаянных не встречала. Это скорее ваш. Что будем делать с анонимом? Оформлять заказ?

– Конечно! – поставив локти на стол, а на кисти рук положив подбородок, смотрю на заказ на нашей интернет-страничке. – У нас есть постоянный платежеспособный заказчик. Не нравилась бы наша продукция, не было бы всего этого, – киваю на монитор. – Мы же не единственные в городе.

– А если откажется?

– Заказ оплачен? Оплачен. Оформляй.

– Но триста двадцать человек! Это сколько же тортов? – Дина вбивает цифры в программу, запускает торт-калькулятор. – Тридцать пять килограммов, это если с основным столом, а без стола округлим… Пятьдесят три! А раньше он заказывал на меньшее количество людей.

– Если каждый торт сделать весом по два килограмма, то получится всего восемнадцать штук.

– Или двадцать семь.

– Не так уж и много. Как думаешь, справимся? За двойную премию? – играю бровями.

– А то!

– Вот и отлично. Предупреди всех.

– Катерина Санна, а вдруг наш аноним перепродает потом наши торты, выдавая за свои? – распахивает Дина голубые глазищи.

– Хм, а смысл?

А почему нет? Надо подумать, возможно ли такое провернуть, и вычислить хитрого заказчика. Все же хочется верить, что это не так и наши торты попадут на крутую детскую вечеринку.

– Ладно, Дина. Я сама уточню у нашего таинственного заказчика детали, а потом оформим заявку.

– Хорошо, Екатерина Санна.

После Дины иду в кондитерский цех. Тут работа кипит – тесто месят, кремы варят, взбивают, в воздухе летают мучная пыль, запах карамели, шоколада, ванили…

– Катюш, попробуй, – Василий Викторович на лопатке дает попробовать нежнейшую пенку белоснежного крема. – Как?

Высокий, с небольшим лишним весом, лысый мужчина по возрасту годится мне в отцы, а сейчас смотрит на меня глазами маленького ребенка в ожидании чуда.

Прихватываю крем губами. Тает во рту, а вкус изумительный.

– М-м, шикарно! Очень вкусно!

– А то!

– Василий Викторович, а сделаешь мне такой же? У Янки день рождение восемнадцатого, она попросила шоколадный торт с ягодками. "Только крем пусть сделает дядя Вася" – копирую интонацию дочери. – А еще она хочет прослойку из киви и клубники.

На глазах Василий надувается от важности и довольно улыбается. Мужчина обожает Янку, так как она у нас главный дегустатор, генератор идей по сочетаемости продуктов, а расхваливает она Васины торты так громко и искренне, что посетители тут же берут по дополнительной коробке десерта.

– Киви и клубника? Тогда крем надо другой. Я для нашей Яночки придумаю кое-что особенное.

– Спасибо, Василий Викторович! Ты гений!

Обсудив еще пару рабочих моментов, уединяюсь в своем кабинете. Открываю вкладку сайта. Изучаю заказ от инкогнито.

– Кто же ты, таинственный заказчик? Что ты делаешь с нашими тортами? Сейчас мы тебя об этом спросим.

Открываю вкладку с заказом незнакомца, сравниваю с предыдущими. Раньше он был скромнее, но объемы наращивал. Начал с трех разных тортов по два с половиной килограмма, потом было пять тортов, снова пять, четыре, семь. Последние три заказа – торты гипоаллергенные. Мы конечно же делали все на совесть, тут не подкопаешься. Все свежее, красиво оформленное. Когда нет ограничений во внешке, мои ребята душу вкладывают, красоту создают. Может потому и понравилась наша продукция безымянному заказчику, что мы отходим от стандартов?

Чуть подумав, набираю текст.

"Здравствуйте! Благодарим за выбор тортов нашей кондитерской. Удобно ли вам позвонить сейчас по этому номеру, чтобы обсудить детали заказа? С уважением, Екатерина Морозова"

Вбиваю номер своего сотового и отправляю сообщение комментарием к заказу. Глупо надеяться, что прочитают его сию минуту, возможно не прочитают вовсе и тем более позвонят.

И тем не менее ответ приходит через минуту. Как будто мое письмо ждали.

"Здравствуйте, Екатерина, звонить неудобно, но обсудить можем"

Отлично, есть обратная связь! Потираю руки в предвкушении пообщаться с незнакомцем и быстро пишу.

"Как мне к вам обращаться?"

Небольшая пауза, а потом имя: "Роман".

Красивое. "Я написала роман. Рома-рома-роман…" – звучат в голове строчки из песни.

Улыбаясь, отвечаю:

"Приятно познакомиться, Роман. Вы указали, что вам нужны торты на 270 детей и 50 взрослых, гипоаллергенные, оформление и наполнение на наше усмотрение"

"Да, все верно"

"Сколько тортов нужно сделать? Каким весом? Предпочтительно одинаковые или разные? Мы можем сделать отдельно для девочек, отдельно для мальчиков, либо заменить торты на порционные пирожные. Если хотите, они будут тематические или именные, в последнем случае нам нужен список имен"

Прикрепляю к сообщению фотографии наших пирожных, оформленных в виде мини-тортиков, чтобы заказчик имел представление о чем речь.

Это не крошечные маффины, а полноценные порции по 250 грамм. А оформление такое, что хоть сейчас на выставку.

Ответ задерживается. Наверное, Роман с кем-то советуется.

В ожидании пальцы выстукивают барабанную дробь на столе. Чтобы не терроризировать замерший экран, отвожу взгляд к окну.

По ту сторону стекла уже август. Мой любимый месяц, потому что ровно шесть лет назад, восемнадцатого августа, на свет появилось маленькое чудо – моя Яночка. Крохотный комочек, подаривший мне нескончаемое счастье. Девочка, дающая сил стойко выносить все проблемы, которые сваливались на ее мать-одиночку. Малышка, которая одним взглядом бездонных голубых глаз в моменты, когда попросту опускались руки, безмолвно приказывала: "Ни шагу назад! Только вперед!"

И мы с ней шли вперед и добивались успеха. Без мужской помощи. Без папы! Так зачем он нам сейчас, когда у нас все есть?

Вздохнув, возвращаю взгляд на экран. Есть сообщение от Романа:

"Предложение с пирожными интересное. Мне оформить новый заказ?"

"Я могу сама внести правки"

"Хорошо. Вносите. 320 пирожных с оформлением на ваше усмотрение, гипоаллергенные. К воскресенью успеете?"

"Конечно! К 10 часам все будет готово. Роман, скажите, для кого вы устраиваете праздник? Корпоратив, утренник, благотворительность или вы продаете нашу продукцию? В таком случае мы должны оформить сотрудничество официально. Для оптовых покупателей у нас отдельные условия, предусмотрены скидки. Можем встретиться, обсудить"

"Детский утренник. Условия действующего сотрудничества вполне устраивают"

Понятно, встречаться он не хочет. Что ж, нет так нет. В таком случае меня тоже устраивают "условия действующего сотрудничества", но хотелось бы больше информации, а ее нет. Как и намека, что это тайный поклонник хозяйки "Карамельки" или ее помощницы.

Перечитываю нашу переписку. Неизвестный Роман немногословен. Я ведь по делу вообще-то, а не просто поболтать.

"Хорошо, поняла вас. Ваш заказ принят. Спасибо за предоплату.

320 пирожных будут готовы к 10 утра в ближайшее воскресенье.

Точную сумму заказа напишу к концу рабочей недели. Будет удобнее, если мы будем общаться по телефону. Мой номер у вас есть, звоните в любое время"

"Спасибо"

– Спасибо и все? – возмущенно пялюсь в экран монитора на это сухое "Спасибо". – Вообще-то мог бы и свой номер тоже написать, мало ли? Вдруг форс-мажор какой?

На самом деле во мне взыграло чисто женское любопытство – кто же наш таинственный заказчик, почему не хочет "показать личико", например, прийти лично в "Карамельку", чтобы оформить заказ на месте? Мы могли бы провести дегустацию, да и просто пообщаться, оформить карту постоянного клиента, включить скидку.

Что ты за человек Роман? Какой? Трудно представить человека, не услышав его голоса, не увидев лично. Хоть имя написал, уже молодец, надеюсь, оно настоящее.

Вношу поправки в заказ, предупреждаю Дину об изменениях.

Слышу детские голоса – на мастер-класс пришел шестой "Б".

Выхожу в зал. Детей насчитываю двенадцать человек, как и было заявлено, плюс классный руководитель. Для них составили в ряд несколько столов, выдали каждому по колпаку, нашему фирменному фартуку и перчатки.

Дети тихо переговариваются между собой, завороженные происходящим. Для них приготовили бисквитные коржи, кремы нескольких цветов, зеркальную глазурь, и конечно же украшения: фрукты, шоколадные и марципановые фигурки, и еще кучу всяких съедобных мелочей.

Девочки, такие девочки, сразу придвинули себе заготовки из цветов, вазочки с жемчужинами, мальчишкам достались безе и шоколад. Поглядывают на фрукты. И все довольны. Переминаются в нетерпении приступить к процессу.

Под присмотром Василия школьники ваяют шедевры. Они еще не знают, что все, что они сегодня сотворят, им разрешат забрать домой.

Делаю для сайта несколько кадров с увлеченными детьми. От работы меня отвлекает звонок на мобильный. На экране высвечивается фотография Ксюхи. Мы с ней бывшие одноклассницы, лучшие подруги, а еще она – крестная моей дочери.

И я уже знаю повод, по которому она звонит.

Глава 4. Фея-крестная

Уже зная, что услышу от Макарской, нажимаю на зеленый кругляш.

– Привет, Морозова! – слышу в трубке звонкий голос подруги. – Обедать пойдем?

– Привет, Ксюш! Идем!

Смотрю на часы, скоро двенадцать. И причина, по которой звонит Ксюха – приближающийся день рождения Янки и вечный вопрос перед каждым праздником – что подарить крестнице. У меня появляется слабая надежда, что подруга поможет мне найти папозаменителя или хотя бы подскажет что делать.

– Ты ко мне приедешь или в городе встретимся? – спрашиваю.

– Давай в городе, а то я у тебя опять витрины опустошу, а мне нельзя, я на диете.

– Куда тебе худеть, Ксю? Ты идеальна!

– Это ты у нас идеальна, Катька. Работать в кондитерской и не толстеть можешь только ты.

– Ахаха, нарвалась на комплимент. Тогда через полчаса на нашем месте?

– Ага.

– Ксю, – спрашиваю осторожно, предугадывая ответ, – привезти тебе что-нибудь? У нас новинка…

– Аа-а-а, Морозова! – верещит на том конце Макарская, от визга которой я отвожу телефон в сторону от уха. – Я так и знала, что ты меня соблазнишь! Вези свою новинку! А еще тирамису и… Ой, нет, ничего больше не надо!

– Ладно, как скажешь, – смеюсь в трубку. – До встречи!

В наше любимое с Ксюхой кафе на Пушкина я вхожу в половине первого. Первая волна обедающих схлынула, вторая только подтягивается, поэтому есть свободные места.

Здесь уютно. Низкие абажуры с теплым светлом над овальными столами, мягкие стулья, панорамные окна, вдоль которых стоят пышные зеленые фикусы. Ненавязчивая негромкая музыка позволяет разговаривать не напрягая голосовые связки.

Администратор узнает меня, приветствует и провожает к подруге. Ксюха заняла столик в дальнем углу у окна и в данный момент изучает меню. А ведь она знает его почти назубок, потому что мы с ней здесь частые гости.

– Привет, дорогая!

Обнимаемся и "целуемся" щечками.

Ксюха у меня красавица. Короткая стрижка, в меру нарощенные ресницы, карие глаза и очаровательные ямочки, когда она улыбается. Неудивительно, что молодой человек по имени Владислав, увидев один раз Макарскую, влюбился в нее с первого взгляда, добился ответных чувств и вот уже пять лет они счастливы в браке и растят такого же кареглазого Илюшку.

– Привет. Держи свое тирамису.

Ставлю на дальний край стола пакет с двумя коробками тортов.

– М-м-м, Катька, ведь знаешь, чем меня соблазнить! Я за ваше тирамису душу продам!

– Это ты еще новинку не пробовала. Там…

– Стоп! – Ксюха выставляет ладошку вперед, не давая договорить. – Молчи! Не говори ничего! Попробую, сама тебе все скажу.

– Окей, – смеюсь. – Если что – новинка диетическая. Специально для тебя Василий Викторович разработал.

– Я обожаю твоего Василия Викторовича! Если бы не мой Владик, я бы за твоего кондитера замуж вышла. Он бы меня на завтрак, обед и ужин своими вкусняшками баловал…

– Увы, не получится. Василий Викторович женатый однолюб, а форма шарика тебе бы не пошла.

Ксюха хрюкает. Ей приходится ради стройной фигуры держать себя в ежовых рукавицах, потому что есть склонность к полноте, но от моих тортов она отказаться не может. Маленький кусочек себе, остальное мужу и сынишке.

– Что мы сегодня едим? – тянусь к меню.

В этот момент к нашему столику подходит девушка-официант и Макарская делает заказ, не дав мне слова поперек вставить.

– Нам два Цезаря с лососем и вот это, – тыкает пальчиком в меню на горшочек жаркого, – две порции плюс зеленый чай с жасмином в заварнике.

– Мне только салат, – поправляю заказ.

– Ладно, тогда два салата и чай.

– Ксю, ты опять? – хмурюсь на подругу. Когда Макарская делает заказ на нас двоих, это означает, что и оплатить мне за себя она не даст.

– Что? – невинно хлопает она ресничками. – Ты мне это, – стреляет глазами на коробки с тортами, – я тебе это, – откладывает меню в сторону и наклоняется вперед, практически ложась троечкой на стол, открывая великолепный обзор на ложбинку в вырезе блузки. Кулончик в виде солнца на золотой витой цепочке громко брякает о поверхность стола. – Ну, рассказывай!

– Что рассказывать?

– А то нечего? У тебя на лице написано, что что-то случилось.

– Да? – достаю из сумочки зеркальце, смотрю в него, улыбаюсь отражению. – Все как обычно.

Может, только румянца чуть больше на щеках и немного паники в глазах, как вспомню о желании дочери.

– Ты мне зубы не заговаривай. Кто он?

– И почему ты уверена, что именно он? – откидываюсь на спинку мягкого стула. Заинтересовано смотрю на улицу, там картинка меняется каждую секунду, как в калейдоскопе цветные стеклышки. Очень увлекательно.

– Ка-ать, – предупреждающе тянет подруга, возвращая мой взгляд на себя.

Понятно, не отмолчусь. Сама же хотела совета спросить.

– Хотя да, – кидаю затравку, – если подумать, ты не ошиблась – косвенно ОН.

– Оу! Все-таки ОН есть? – Ксюха оживляется. – Кто такой? У вас все серьезно? Как давно? Ну же, Кать, говори уже! – нетерпеливо взмахивает руками.

– Да ты слова не даешь мне сказать, – с усмешкой отвечаю.

И снова Ксюха томится в ожидании, потому что официантка принесла наш заказ. И пока она расставляет блюда на столе, Макарская пыхтит и показательно дует губы, всем своим видом торопя девушку.

– Наконец-то, – ворчит, когда та уходит. – Ну! – Ксюха вооружается ножом и вилкой. – Я тебя слушаю, – закидывает в рот кусочек лосося и начинает активно его жевать.

– Крестница твоя на день рождения подарок заказала, – выдаю как на духу. С кем не делиться проблемой, если не с лучшей подругой.

– А причем здесь ОН и подарок Яне? – вилка с нанизанным кусочком помидора замирает на пол пути ко рту Ксюхи.

– При том, что ОН и есть подарок, – изображаю фейспалм.

Через щель в пальцах слежу за эмоциями подруги.

Проходит несколько секунд, за которые помидор все же оказывается там, где надо и даже несколько раз перемалывается зубами.

– Не поняла, Кать, – Ксюха перестает жевать. – Мы с тобой как будто на разных языках разговариваем. Что за подарок-то? Дорогое что-то? Давай я куплю, а то все равно мне голову ломать что подарить нашей принцессе.

– Ой, Ксю, – ковыряю вилкой в салате, – ты такое ей подарить точно не сможешь, если только у тебя не припрятана волшебная палочка в рукаве.

– Ну все, заинтриговала. Колись давай.

– Ты не поверишь. Яна захотела.... папу.

– Чего-о? То есть кого-о? – округляет глаза кума.

– Папу.

– Настоящего? Она хочет, чтобы твой бывший явился? Ты представляешь, какой это будет удар для девочки? То не было, то вдруг появился, нате, любите.

Ксюха единственная из моего окружения, кто знает всю историю с Игорем от начала до конца.

А с папой Яны… Было очень просто однажды сказать дочери, что его нет. Нет и все. Так бывает. У меня, например, тоже нет ни папы, ни мамы, зато есть дочь, а у дочери мать. Вопросов больше не последовало и все было спокойно до сегодняшнего утра.

– Нет-нет! Ей нужен определенный человек. Сейчас.

Оглядываюсь по сторонам, осматривая соседние столики, тумбы, полки. Замечаю нужное возле кассы. Оставляю подругу на пару секунд, сама иду за журналом и возвращаюсь за наш столик уже с ним.

Листаю, примерно вспоминая, где находится та реклама.

Ксю ждет, нетерпеливо постукивая коралловыми ноготками по столу.

– Вот, – тыкаю пальцем прямо в лицо мужчины, развернув и подвинув журнал Ксюшке. – Его.

– В смысле?

– Да, Ксюш, – вздыхаю. – Яна заявила, что хочет, чтобы этот мужчинка был ее папой. Я ей предложила альтернативу – собаку, а она – пусть придет этот "папа" и подарит ей собаку. Купи, говорит, его в этом магазине. Решила, что эти цифры – его стоимость.

– Ох, ничего себе запросики!

– А я о чем! И как догадалась еще! Из рекламного журнала папу выбрать…

– Скажи спасибо, что из рекламного, – хмыкает подруга. – И одетого.

– Вот уж точно. И кстати. Этот тип еще и на баннере висит на Некраске, представляешь? Я сама не видела, Яна утром заметила.

– Да? Хм, надо глянуть, – озорно сверкает карими глазами Ксю.

Внимательно разглядывает рекламный прямоугольник. Вертит журнал то так, то эдак, будто картинка имеет голографическое изображение.

– А неплохой мужчинка на самом деле, Кать. Вполне себе симпатяга. И взгляд такой… р-р-р, раздевайся, я потушу твой пожар!

– Тебе смешно. А мне что делать, Ксю? Я обещала дочке, что спрошу у него не захочет ли он стать ее папой.

– Ахаха, ну ты даешь. Но вообще знаешь, раз обещала, надо спросить.

– Издеваешься? Где я его найду? Да и не хочу я! Я вообще не понимаю, где и когда я упустила свою дочь, что она в шесть лет такие подарки заказывает.

– Ну знаешь, дети сейчас слишком развитые. Это мы и в шесть, и в десять глупыми были, я до тринадцати вообще еще в куклы играла.

– Это да, – вздыхаю. – Я тоже.

Разворачиваю журнал к себе, смотрю на мужчину. Симпатичный. И прям мужчина, а не какой-то мачо. Взгляд серьезный. Снова поражаюсь, как идет ему охотничий костюм. Интересно, что чувствуют женщины, которых этот охотник ловит в свои сети?

Даже знать не хочу!

Психуя, отодвигаю.

– Нет, это невыполнимо и невозможно, а главное – мне не нужно.

– А что тебе нужно? – осторожно спрашивает Ксю. – Неужели мужика не хочется, Кать? Для себя хотя бы, для здоровья? Или целибат приняла?

– Да какой там целибат – отмахиваюсь и пробую съехать с темы. – Ксюш, может Янке попугая купить говорящего? Ну а что? Научим его материться, вещи по дому раскидывать, орать по поводу и без.

– Подожди с попугаем. Слушай, ну вот чисто гипотетически – тебе мужик этот нравится? Хотела бы ты с ним, например… пообщаться?

– Ксюша! – взвизгиваю, чем привлекаю внимание людей за соседними столиками.

Она что – телепат? Мысли мои читала, пока я глазела на рекламу? Не замечала раньше за ней подобного.

– Все, все, молчу, – хихикая, Ксюха отодвигает от себя пустую тарелку из-под Цезаря. – А я бы пообщалась.

– Ксюш, я у тебя хотела совета спросить, что мне делать с желанием дочери, а ты… Да ну тебя, – делаю вид, что обиделась.

Наливаю из заварничка чай в кружку. Подношу к лицу, вдыхаю цветочный запах. Аромат жасмина успокаивает.

– Не обижайся, Кать. Я ж любя.

– Мхм.

На несколько секунд между нами повисла пауза. Пью чай, наслаждаясь вкусом. Смотрю в окно. Ксюха постукивает чайной ложечкой, размешивая сахар. И ведь чувствую, что не просто так она молчит. Так и вижу, как шестеренки в ее голове крутятся, какой-то план разрабатывают.

– Как Илюшка поживает? – я первая не выдерживаю затянувшегося молчания.

– Хорошо. Жениться собрался, – с улыбкой выдает подруга.

– На ком?

– На Лоле Максимовне, воспитательнице. Помнишь, маленькая такая, хорошенькая?

Киваю, помню. Девочка-зажигалочка, от нее все дети в Илюхиной группе в восторге, а уж как он мне, захлебываясь, рассказывал о Лоле Максимовне. И бегает она с ними, и скачет, и сказки сама придумывается, сценки ставит, песни поет.

– Она замуж выходит. Илюха как узнал – впал в депрессию. Все разговоры только о ней и ее замужестве. Сначала просил ее бросить жениха. Теперь говорит, я тоже на ней женюсь, пусть у нее будет два мужа.

– Бедный малыш.

– Угу. Такая трагедь в четыре года. Детская травма.

Ксюха снова пододвигает к себе журнал, разглядывает рекламу.

– Что делать с папой будем? – поднимает на меня глаза.

– Если бы я знала, – пожимаю плечами.

Несколько раз посмотрев на меня и в журнал, Макарская выдает:

– Где-то в маленьком сундучке темного чулана спрятана у меня волшебная палочка, – медленно проговаривает она низким таинственным голосом и хитро щурится. – Пора достать.

– Ты что задумала? – настораживаюсь.

– Обещай мне, Катерина, что не будешь мешать фее-крестной исполнять желание ее крестницы?

– Ксюша! Ты в своем уме? Ты что задумала? – повторяю вопрос.

– Обещай! Не факт, что у меня получится, я не волшебник, я только учусь.

– Сразу нет! – пресекаю фею-крестную, которая, игнорируя мои возражения, уже засовывает рекламный журнал себе в сумочку. – Не надо нам ничего исполнять! Ксюша, я тебя умоляю!

Но Ксюха уже что-то для себя решила и мое согласие ей совсем не требуется. И я жалею, что рассказала подруге о желании дочери. Надо было ей о Романе рассказать, пусть лучше о нем наводит справки.

Глава 5. Глеб. (Не)возможно отказаться

Закрываю ноутбук, откидываюсь на спинку кресла. Устал. Плечи ноют, веки опускаются и подняться у них больше нет сил.

В полной тишине снова уношусь мыслями на семь лет назад. Точнее, на шесть с половиной.

Так всегда, стоит мне закрыть глаза, как я оказываюсь там. Рядом с девушкой, из-за которой до сих пор не построил ни с кем серьезных отношений. Которую искал по приезду из-за границы и нашел совсем недавно.

Несколько лет назад

Канун Нового года. Через три часа мой самолет в Германию. Бой курантов я встречу через два дня в другой стране.

Еду в такси по сверкающему новогодней иллюминацией городу в сторону аэропорта. На улице светло как днем. Молодежь гуляет. Настроение праздничное, несмотря на приближающийся к тридцати градусам мороз. Мне кажется, через стекло авто я слышу счастливый смех людей.

Дорога почти пустая. Словно угадывая мои мысли водитель, пухлый мужичок в кепке набекрень, поясняет:

– Город пустой, потому что все сейчас в торговых центрах закупаются. Туда вообще не подъехать, все забито. Мы с моей вчера в десять вечера поехали за продуктами к празднику, представляете, на кассе сорок минут простояли.

– Понятно.

– У вас когда самолет?

– В 23.15.

– У, еще куча времени.

– Да, можете не торопиться.

Таксист по моим односложным ответам понимает, что собеседник из меня так себе и замолкает. Словно чувствует, что мне нужно, и едет медленно, давая возможность попрощаться с городом. Здесь мне делать больше нечего. Квартира сдана агентству, с друзьями попрощался заранее, родных больше нет.

А что есть?

Есть выгодное предложение поработать по контракту на немцев. Условия приятные, грех было отказываться, поэтому долго не думая, согласился. И теперь лечу в другую страну, чтобы начать новый виток в жизни. Надеюсь успешный.

На высокой скорости, громко газуя, нас обгоняет серая иномарка. Странно юлит на асфальте.

– Пьяный, что ли? – ругается таксист, вовремя крутанув руль вправо. – Жить надоело, мать его за ногу.

Хватаюсь за ручку над головой, адреналин выплескивается в кровь, бодрит.

Водитель иномарки действительно будто пьян, и как назло ни одного патруля в поле видимости. Повезло, что не задел нашу машину. Не хотелось бы задерживаться из-за ДТП, иначе рискую опоздать на самолет.

Иномарка скрывается из виду. Возникшее было напряжение отпускает.

По радио Дискотека Авария задорной песней поздравляет с Новым годом, навязывая мотив. Мне кажется, пройдет еще лет пятьдесят, а эту песню все равно будут крутить в праздники.

Впереди крутой поворот налево, освещенный неяркими желтыми фонарями.

– Твою мать! – вырывается громкое ругательство из таксиста.

– Черт! – одновременно с ним.

На обочине, снеся металлическое ограждение, верх дном лежит та самая серая иномарка. Все-таки долихачился водила.

– Тормози!

Не раздумывая, выскакиваю из машины.

– Вызывай скорую, – кричу назад, а сам бегу к серому куску железа. Мороз обжигает щеки.

Пытаюсь открыть дверь со стороны водителя. Без помощи это сложно, вокруг ни души, а таксист все еще в своей машине.

– Эй, живой? – кричу, дергая проклятую дверь. Пальцы прилипают к замерзшей ручке, перчаток нет.

Дверь не поддается, и пассажирскую тоже заклинило.

Оббегаю машину с другой стороны и о чудо. Без усилий открываю переднюю пассажирскую. Там девушка без сознания. Она в вязаной розовой шапке с помпоном, черном пуховике, ремнем пристегнута.

– Сейчас, сейчас, потерпи, вытащу, – уговариваю девушку, пытаюсь отстегнуть ее ремень.

Пока пальцы нащупывают замок, глаза выхватывают водителя. Ему повезло меньше. У него разбита голова, и он тоже без сознания. Шапки нет, кожаная куртка расстегнута. Возможно и ребрами приложился.

– Какого черта подушки у тебя не сработали, брат?

Девушка со стоном падает мне в руки, когда ремень я все-таки отстегиваю. Сзади слышу вой сирены. Скорая.

– Все будет хорошо, – прижимаю девушку к своей груди, быстрым шагом унося от машины в сторону дороги, к карете скорой помощи. Скользко, а потому страшно уронить хрупкую ношу. – Сейчас тебе помогут, Новый год встретишь как новенькая. Теперь будет у тебя два дня рождения, да, маленькая?

Мне необходимо говорить с пострадавшей, иначе, кажется, с ней случится что-то непоправимое. Ее бледное лицо совсем рядом с моим, неровное горячее дыхание бьет в шею. Пахнет сладкой карамелью. Черные длинные волосы выбились из-под шапки и колышатся в такт шагам.

– Все, мы уже пришли, теперь не страшно.

Мужчина в синей медицинской фуфайке уже распахнул задние двери скорой, вытащил носилки. Осторожно кладу на них девушку. Задерживаюсь рядом, рассматриваю пока есть возможность.

Хорошенькая. Черные соболиные брови, густые ресницы, аккуратный носик и пухлые губы с розовой помадой. Лет двадцать на вид. Трогаю ее щеку пальцами – холодная. Скольжу взглядом по фигуре. Руки лежат вдоль тела, на безымянном пальце обручальное кольцо. Значит, муж финты на дороге показывал? А ты, маленькая, поощряла или умоляла не лихачить?

– Вы родственник? – спрашивает мужчина, вкатывая носилки в салон.

– Нет, я в такси мимо проезжал. Там мужчина остался, – спохватываюсь.

Оглядываюсь. Возле иномарки уже группа спасателей, ГАИ и еще одна скорая.

– Едем, – кричит врач водителю, оттесняя меня, чтобы закрыть двери.

– В какую больницу повезете девушку?

– В первую травматологическую, – на ходу бросает мне мужчина и скрывается внутри.

Включая сирену, скорая исчезает.

Ко мне спешит сотрудник ДПС. Представляется, спрашивает что да как. Рассказываю все, что видел. Такси приходится вызвать другое, моего водилу еще допрашивают. Показываю билеты на рейс и меня отпускают. Напоследок спрашиваю про водителя иномарки. Живой. Пьяный.

Спустя несколько минут с места ДТП отъезжает вторая скорая.

Из Гамбурга дозвониться до регистратуры первой травматологической оказывается просто нереально. Приходится звонить другу и попросить узнать состояние пострадавшей в ДТП девушке. Не выходит она у меня из головы, хоть ты тресни. И запах ее карамельный преследует.

Ромка передает сухую информацию. Та девушка, Екатерина Вербина, жива, легкое сотрясение, беременность в порядке. Муж ее жив, состояние средней тяжести, стабильное.

За девушку рад, за ее мужа почему-то не очень.

Наши дни

Из воспоминаний меня вытаскивает телефонный звонок. Открываю отдохнувшие от монитора глаза, смотрю в экран мобильного. Там высвечивается номер Киры. Чую, неспроста звонит.

Принимаю звонок.

– Слушаю.

– Глебушка, привет!

Точно что-то надо. По подозрительно ласковым ноткам в голосе чувствую.

– Здравствуй, Кира.

– Ты на работе? Я заскочу?

– Давай.

Предыдущая наша встреча закончилась тем, что меня нарядили в камуфляж и заставили позировать в течение получаса перед камерой фотографа. А потом, через неделю, торжественно вручили рекламный журнал с моей физиономией на фоне магазина спецодежды.

Как?! Как меня угораздило согласиться на съемки до сих пор не понимаю. Наверное, был под гипнозом. В принципе, так и говорю парням, что стебут меня с этой рекламой уже две недели.

Клятвенно обещаю себе, что больше ни на какие уговоры и провокации не поведусь. Хватит с меня. Что, не нашлось больше мужиков во всем городе, желающих лицезреть свою мордень в рекламе? Не поверю.

Это все Кира. Вцепилась клещом, напела о моей фотогеничности, усыпила бдительность. Чертовка.

Размахивая сумочкой, взбудораженная Кира влетает в кабинет как раз в тот момент, когда я наливаю кипяток в две чашки с растворимым кофе.

– Как знал, на тебя приготовил, – принимаю легкий поцелуй в щеку от девушки.

Не девушки конечно. Кира старше меня на пять лет, но я помню ее с детства и она всегда для меня молодая красивая девчонка, только чуть взрослее. Кира – старшая сестра моего закадычного друга детства Романа Вертинского. Помню, как она играла с нами, шпендиками, в прятки. Мы с Ромкой спрячемся под кроватью, сидим как мышки, не дыша, и смотрим, как голые ступни девчонки ходят по комнате туда-сюда. А потом она резко приседает и кричит "Нашла!", а мы визжим в два голоса от неожиданности и ржем как кони.

Мы давно выросли, а дружба только окрепла между нами троими.

Кира с улыбкой стирает с моей щеки след от помады.

– Спасибо, Глебушка! Жуть как хочу кофе.

По глазам вижу, рвет ее на части от той новости, что она хочет сообщить. Сдерживается.

И я тактично не спрашиваю, интуитивно оттягиваю момент откровения, как будто это меня спасет от задумки ураган-женщины.

Буду отбиваться руками и ногами, боднуть еще могу в случае чего. Живым не дамся.

Приглашаю ее за стол, ставлю кружку. Сажусь в свое кресло. Поверх чашки с напитком наблюдаю за Кирой, жду, когда озвучит причину визита. А в том, что ей что-то от меня надо, уверен на сто процентов.

– М-м-м, – закатывает глаза Кира, устроившись в кресле и поднеся напиток к носу. – То, что нужно.

Кира с годами стала еще красивее и эффектнее. Она теперь деловая – занимается рекламой и выпускает собственный журнал. Сама работает с крупными клиентами, раскручивает их на долгосрочные проекты, Набирает и обучает стажеров, нянькается с ними, как с младенцами, выращивая себе подобных акул.

– Какими судьбами, Кир? Только не говори, что просто так, не поверю.

Долгие годы знакомства позволяют разговаривать с этой деловой женщиной как с родной. В принципе, я их с Ромкой и так считаю родными.

– У-у, Глеб, ты что, злишься до сих пор на это? – Кира кивает на свой журнал, что лежит на краю стола. Несколько раз порывался выбросить его, но все чего-то тянул. – Все же прекрасно получилось! Заказчик доволен. Говорит, реклама сработала отлично, народ пошел.

– Рад за них, – прищуриваюсь на Киру, делая глоток несладкого кофе. – Еще хочешь на что-то меня подбить? Сразу говорю нет!

– Глеб!

Чуйка меня не обманула.

– Нет я сказал!

– Очень надо! – Ромкина сестра строит мне умоляющие глазки. – Клиент необычный, просит именно тебя.

– Не-ет! – с грохотом ставлю кружку на стол. Кофе выплескивается. – Черт, вот что ты творишь! – в сердцах ругаюсь, будто это Кира плюхнула лужу на поверхность, а не оно само.

Ищу в тумбочке салфетку, вытираю.

– Глеб, мне уже заплатили…

– Ничего не хочу слышать, – добавляю стали в интонацию. – Извини, Кира, эта тема закрыта. Будешь продолжать – поссоримся!

Как еще напугать эту женщину?

– Ради меня? – пошли в ход запрещенные приемы.

– Нет!

Неожиданно Кира расслабляется. Откидывается на спинку кресла, хитро щурится.

– Глеб, ты даже не спросишь реклама чего? Ну просто так, ради интереса…

– Нет!

– Карамелька.

Черт.

Глава 6. Катя. Подарок крестной

Забираю дочку из садика. Яна с надеждой заглядывает в мои глаза, а мне сказать ей нечего. Вздыхает. Обмениваемся стандартными фразами, разговор не клеится.

На Некраске кнопка прилипает носом к стеклу и, мне кажется, не моргает, провожая долгим задумчивым взглядом рекламный щит. По ее реакции я понимаю, в каком месте он размещен. Надо менять маршрут…

Следующие два дня проходят относительно спокойно. Яна больше не заикается о подарке, правда кидает на меня взгляды, полные ожидания. Будто хочет спросить, но не решается. И я не завожу разговор о предстоящем дне рождения и подарках. Оттягиваю как могу и день, и ответы.

Ксюха не звонит. Написала только смску, что новинка – бомба, и все.

Хорошо, что Макарская не звонит и не озадачивает подарком для Яны. Не до этого мне пока, я вся погружена в работу. Приближается воскресенье. Мы готовимся выполнять большой заказ. Проверяем запасы продуктов, дозаказываем необходимое, делаем заготовки.

Роман больше не пишет, и я не надоедаю ему вопросами. В принципе, мы с ним все выяснили, а смету вышлю по факту.

– Катюш, – в кабинет, предварительно постучав, заглядывает Василий Викторович, – у нас там торт на заказ. Хочешь поучаствовать?

– Конечно! – рада отвлечься от калькуляции и размять пальчики. С должностью директора все меньше времени остается для любимого дела.

Иду со своим супер-кондитером в цех.

– Что тут у нас?

Убираю волосы под косынку, надеваю фартук, перчатки.

– Торт заказали на годовщину свадьбы, а у меня вот, – Вася показывает листок с нарисованным макетом торта, – рояль. Юбилей у какого-то музыканта. Боюсь не успеть до пяти.

– Делай рояль, я займусь свадебным. Какие пожелания у заказчиков?

– Свадьба жемчужная. Сказали, хотим что-нибудь торжественное килограмма на три.

С клиентами, которые не знают чего хотят, работать сложно, но интересно. С одной стороны, можно придумать такое оформление, что торт есть будет жалко, с другой – может не понравиться. Правда, со вторым случаем мы пока еще не сталкивались. Заказчики оставались довольными и приходили к нам еще.

– Начинка?

– Тропикана. Они уже заказывали, им понравилось.

– Заказывали? Фамилию напомни?

– Пересветовы.

– А, помню их.

Вспоминаю улыбчивую женщину блондинку пятидесяти лет и ее мужа – седовласого мужчину с цепким орлиным взглядом. Хорошая пара, красивая – тридцать лет вместе. Делать для них юбилейный торт – одно удовольствие.

– Они заказывали торт на рождение внучки? Месяца три назад.

– Да-да. Было дело.

Картинка будущего торта уже нарисовалась в голове. Немедля приступаю к заказу.

Беру из холодильника коржи-заготовки, завожу крем для прослойки.

Игнат, веселый парнишка-студент, что подрабатывает у нас после учебы, травит анекдоты и истории из жизни. Они с Кристинкой плечом к плечу стоят по другую сторону стола от меня с Василием. Один тесто месит, другая фрукты чистит. Алина по поручению Васи взбивает безе. Остальные тоже работают на своих местах аки пчелки.

– А вот еще случай был, – начинает новую историю Игнат. – Мужик на 30-летие жены заказал торт, на котором должна была быть надпись "18 12". Причем, он сам, своей рукой, нарисовал картинку, подписался. Окей, утверждено-согласовано, делаем. Приезжает забирать, выношу. Он такой смотрит, репу чешет – я что, говорит, торт на годовщину войны 1812 года заказал? Вас не смутило, что он в виде сердечка? Оказалось, плюс забыли нарисовать.

Цех взрывается хохотом. Мы с Васей смеемся тоже. Бывают курьезы, как без них.

Дина прибегает.

– Ребята, там девушка пришла, спрашивает, нет ли у нас торта, который бы подгорел с одного бока? Говорит, хочу, чтобы муж подумал, что это я его испекла.

Новый взрыв хохота сотрясает воздух, хорошо, звукоизоляция хорошая, клиенты не слышат. Дина недоуменно хлопает ресницами, не понимает причину веселья. Объясняем в двух словах.

– Сейчас, Диночка, – приходит ей на выручку Василий. Уходит вместе с администратором к клиентке, через пять минут возвращается.

Берет готовый бисквит, режет его повдоль, шлепает на корж сметанный крем. Еще одни корж сверху и снова крем. Не замазывая края, посыпает верх шоколадной стружкой и грецкими орехами.

– Максимально приблизил к домашнему, – поясняет свое наискромнейшее творение. – Все как пожелал клиент. – Подмигивает и выносит его в холл.

– Клиент доволен, репутация молодой жены восстановлена, – хвастается Вася по возвращению. – Заканчиваешь, Катюш? – заглядывает на мою территорию.

– Со сборкой закончила, осталась внешка. Самое интересное.

Раскатываю в круг мастику шоколадного цвета, треть круга других цветов – сине-голубой, бирюзовый и белый с перламутровым оттенком. Получается эффект морской волны. Обтягиваю ею торт, обрезаю края. Декорирую по низу еще одной волной.

Разговоры стихли. Поднимаю глаза – коллеги собрались в полукруг, внимательно наблюдают за моей работой, впрочем как всегда и за всеми, когда кто-то украшает заказной торт.

Плавный переход от цвета к цвету пересыпаю кондитерскими жемчужинами – мелкими и покрупнее. Из марципана леплю морскую ракушку, внутрь которой помещаю две крупные жемчужины из белого шоколада. Ставлю поделку на светлую сторону торта, добавляю еще две нежно-голубые и одну розовую жемчужины.

На шоколадной части рисую белым кремом два сплетенных сердца.

– Как?

– Шикарно, как всегда, Катерина Санна, – восхищенно цокает языком Игнат.

Василий одобрительно кивает.

– Красиво. Со вкусом. Умница, Катюша!

Фотографирую торт, упаковываю его в коробку, подписываю и ставлю в холодильник.

– Василий Викторович, с тебя тоже фото. Не забудь.

– Сделаю.

Снимаю фартук, перчатки, иду в зал к Дине.

– Пересветовым можно звонить, заказ готов.

– Хорошо, сейчас позвоню. Катерина Санна, к вам посетитель.

Дина кивает на кого-то позади меня. Оборачиваюсь.

– Вы были заняты, – оправдывается Дина, – я предлагала позвонить завтра для встречи, но девушка сказала, что дождется сегодня. У нее что-то важное.

На диванчике нога на ногу сидит молодая женщина лет тридцати пяти в брючном костюме горчичного цвета. Под пиджаком белый топ, русые волосы завиты в локоны, рассыпаны на плечах. Сумочка рядом. Посетительница увлеченно листает альбом с нашими тортами.

– Здравствуйте! Вы ко мне? – подхожу к женщине.

Она захлопывает альбом, кладет его на столик. Встает, прихватив сумочку.

– Екатерина Александровна? – быстро окидывает меня внимательным взглядом, растягивает губы в приветливой улыбке. Точечно рассматривает мое лицо. На ее написано: я что-то про тебя знаю, но не скажу. Интересненько.

– Да.

– Здравствуйте, меня зовут Кира Олеговна Вертинская, можно просто Кира. Я из журнала "Территория выбора".

Вертинская одним движением вытаскивает из сумочки названные журналы. Показывает их мне, держа веером. Один я уже знаю, другие, видимо, предыдущие.

– Вы не могли бы уделить мне десять минут вашего времени? Это касается рекламы.

Мне кажется, пол под ногами начинает как-то странно двигаться. Боюсь потерять опору, на всякий случай хватаюсь за край витрины. "Территория выбора" – так называется журнал, в котором Яна нашла себе "папу". Но это же ничего не значит, да? Ко мне уже приходили агенты из телевидения, радио и газет, предлагали рекламу на своих площадках, с некоторыми мы успешно сотрудничали, когда открывались и набирали обороты.

Приглашаю Вертинскую к себе в кабинет, заказав Дине по чашке чая для нас с гостьей.

Цокая каблучками белых босоножек, она проходит и присаживается на предложенное ей кресло. Легкий шлейф хороших духов витает в воздухе.

– Екатерина Александровна, я успела познакомиться с вашей продукцией и хочу выразить свое восхищение. Ваши торты великолепны. Вы знаете, они на слуху у всего города.

Признание искреннее. Вертинская – приятная женщина, и мы могли бы в будущем посотрудничать, если бы не одно но.

– Спасибо, – сдержанно улыбаюсь. Внутренне нервничаю, хотя уверяю себя, что повода нет.

Есть.

Если бы не Яна с фотографией того мужчины и желанием заполучить его в папы, беседа была бы намного непринужденнее, а сейчас это чистая пытка. Не могла госпожа Вертинская прийти на несколько дней раньше?

Собраться помогает пауза, заполненная приходом Дины с чаем и пирожными. Пока помощница расставляет чашки, прихожу в себя, настраиваюсь на деловой разговор. В конце концов, мне нужно только выслушать Киру Олеговну и вежливо попрощаться после.

Дина уходит, а Кира продолжает разговор.

– Наше агентство радо сотрудничать с вами. Завтра во второй половине дня удобно будет провести съемки? Скажем, часа в четыре? Предлагаю у вас в кондитерской, отличный антураж…

– Какие съемки? – прерываю дамочку. – Ничего не понимаю.

– Рекламные съемки, – все также очаровательно улыбаясь, поясняет Вертинская. – Я думала вы в курсе.

– В курсе чего?

– Через неделю мы выпускаем очередной номер журнала. Для вас зарезервировано место на обложке и рекламная статья на две страницы.

Говоря все это, Кира тыкает пальчиком на обложку последнего номера, затем раскрывает журнал в самом начале, показывает чью-то статью. Начинаю подозревать, что меня с кем-то перепутали.

– Поверьте, – продолжает Вертинская, – это очень выгодное место и самое просматриваемое по статистике. Завтра мы можем сделать фотосъемку, отобрать фотографии, в понедельник придет наш корреспондент, побеседует с вами, вашими коллегами. Текст статьи обязательно будет согласован с вами. Вы не волнуйтесь, мы все успеем, вам понравится. Тираж нашего журнала…

– Стоп. Кем зарезервировано? О чем вообще речь? Я не заказывала рекламу!

– Ну как же, – теряется Кира Олеговна, – я лично беседовала с вашей помощницей, она сказала, вам очень нужна реклама.

– С Диной? Она не решает такие вопросы.

– Не с Диной. С Ксенией Валерьевной Каретниковой.

– С кем? Я не знаю таку…

И тут меня озаряет! Ксюха! Для меня она со школы Макарская, а фамилия Влада как-то не отложилась у меня в памяти. Что она задумала? Зачем? Почему не предупредила?

– Одну минуту, мне срочно нужно позвонить. Угощайтесь.

Прихватив телефон, оставляю Вертинскую одну в кабинете. Выхожу в зал, набираю Макарскую, мать ее, Каретникову.

– Ксюха! – рычу в трубку, едва слышу ее голос. Громко говорить не могу, везде люди. – Что все это значит?

– Что?

– Какая реклама? Какие фотосъемки? Зачем?

– Блин, Кать, прости, закрутилась, забыла тебя предупредить. Я договорилась о рекламе твоей Карамельки в журнале. Считай, это подарок моей крестнице на день рождения.

– Но мне не нужна реклама, Ксюша! Мы и так с заказами не справляемся. В субботу ночевать тут будем, потому что у нас большой заказ на воскресенье. Очень большой, Ксю!

– Катя, ты обещала мне, что не будешь мешать исполнять желание Яны. Я все организовала. Завтра семейная фотосессия в Карамельке. Мне обещали, что часа будет достаточно. Всего час твоего драгоценного времени – это все, что от тебя требуется, дорогая моя.

– Что значит семейная?

– Ты, Яна и Глеб.

– Какой Глеб?

– Тот самый. Из журнала.

Мама дорогая!

А Ксюша продолжает пламенно убеждать меня, только голос ее я практически не слышу. Оглушенная новостью о возможной встрече с тем самым мужчиной из рекламы, невидящим взглядом смотрю в окно. Держу телефон возле уха, в которое бубнит Макарская.

– Поработаете вместе, присмотритесь друг к другу, может быть он Яне не понравится. Ты не переживай, отнесись к этому как к очередному заказу просто в другом формате. Всего лишь час. Ради дочки. Ка-ать?

Скидываю звонок. Слов нет. Одни эмоции. Бешеные!

В голове не укладывается выходка Макарской. О чем она думала, затевая встречу с мужиком из рекламы и моей дочки? Как можно играть чувствами людей? Ребенка? Маленькой наивной девочки, для которой все люди пока еще хорошие? Что будет с Яной потом, когда псевдопапа исчезнет? А он обязательно исчезнет!

Возвращаюсь в кабинет.

– Кира Олеговна, произошло недоразумение. Мы с Ксенией Валерьевной неправильно поняли друг друга. Я отказываюсь от рекламы, отменяйте съемки.

– Но как же… – растеряно хлопает густыми ресницами Кира, – ведь проплачено.

– К сожалению, этот вопрос будете решать с Каретниковой. Можете устроить семейную фотосессию ей лично. А сейчас извините, у меня много работы.

– М-м, я поняла, – с растяжкой ответила Вертинская. Не ожидала она такого исхода встречи. Я, признаться, тоже. До сих пор не могу успокоиться. – Я оставлю вам мою визитку, если передумаете, позвоните.

Это вряд ли.

Кира достает из сумочки карточку, кладет ее на стол.

– Хорошо. Всего доброго, – холодно прощаюсь с Вертинской и выдыхаю свободно, когда за ней закрывается дверь.

Выбрасываю визитку в урну.

Отпиваю остывший чай.

Трындец!

Ксюха звонит и звонит. Не беру трубку. Не могу. Не хочу с ней разговаривать. Мне надо переварить ситуацию.

"Кать, ответь!" – пишет.

Ну уж нет. Не сейчас.

"Я все объясню! Давай поговорим?"

"Нет!" – не выдержав, отвечаю.

"Я приеду"

"НЕТ!"

Оставляю телефон в кабинете и выхожу в зал. Посетителей много – конец рабочего дня. Кто по пути идет, заходит за сладеньким, кто специально приезжает. На парковке места нет – одна машина уезжает, на ее место другая встает, третья ждет. Все к нам.

Витрины стремительно пустеют.

У холодильников ажиотаж, девочки-консультанты без передышки общаются с клиентами, на кассе очередь.

Замечаю девушку лет двадцати пяти. Полненькая, темноволосая. Стоит у витрины, что-то бормочет, не сводя глаз с торта "Дамские пальчики". Подхожу ближе.

– Девушка вам помощь нужна? Подсказать что-нибудь?

– Знай, я люблю тебя таким, какой ты есть… – слышу ее пламенное обращение к тортику.

Поворачивается ко мне, в глазах дикий голод и боль.

– Нет, я уже все.

– Подождите, – останавливаю собравшуюся было уходить девушку. – Идемте со мной.

Подвожу ее к другой витрине, прошу Веру, нашего консультанта, что стоит по ту сторону:

– Вера, подай мне чизкейк, пожалуйста.

Принимаю из ее рук контейнер с треугольной порцией десерта. Вручаю опешившей девушке.

– Держите. Это вам – чизкейк с горьким шоколадом. Не волнуйтесь, – спешу ее успокоить, замечая панику в карих глазах, – он диетический, всего 146 килокалорий. Один в день точно можно. Держите, держите, это подарок.

– Ой, спасибо! – чуть ли не плача девушка принимает десерт дрожащими руками. – У меня диета, я только смотреть могу, – оправдывается. – А он точно диетический?

– Точно-точно, – улыбаюсь на ее неверие. – Мы специально вводим линейку диетических десертов.

– Спасибо еще раз! Я обязательно приду еще.

– Приходите, – тепло прощаюсь с еще одной счастливой обладательницей сладкого. – Вера, запиши его на меня, – прошу коллегу.

Иду к кассе.

– Дина, как дела? Зашиваешься? Помощь нужна?

– Успеваю, Катерина Санна. Привычное дело.

В цехе тоже горячая пора – часть коллег на завтра делают заготовки. Крис обливает шоколадом эклеры, чтобы вынести их в зал. Игнат не шутит – некогда. Надо бы помочь, но снова накатывают слова Вертинской и Ксюхи. Из рук все валится, нельзя с таким настроением десерты делать.

– Торт пломбирный спрашивают, есть? – прибегает в цех Вера.

– Щас гляну, – откликается Игнат и торопится к холодильнику. Выносит коробку. – Там еще два, нести?

– Неси, хорошо берут.

Вера с тортом уходит. Здорово, что у кого-то сегодня будет праздничный ужин с нашими вкусняшками.

Уставшие и довольные пустыми полками, расходимся домой. Завтра все с начала.

После работы меня ждет еще один "сюрприз".

Приезжаю в детский сад за Яной. Дети на площадке играют. Моя козочкой скачет с девчонками в догонялки. Видит меня и показывает ладошку с растопыренными пальчиками – просит еще пять минут игры. Разрешаю кивком.

Ко мне подходит Людмила Николаевна, воспитательница нашей группы. Женщине за пятьдесят. Приветливая, справедливая. И с детьми не сюсюкается, и с родителями не лебезит в отличие от второй воспиталки – Марии Яковлевны.

– Добрый вечер, Екатерина Александровна, – голос неожиданно ледяной.

– Добрый вечер, Людмила Николаевна, – улыбаюсь в ответ. Не понимаю, чем заслужила такую интонацию.

С напускной строгостью воспитательница смотрит мне прямо в глаза. Как учительница в школе. Прям неудобно, будто урок не выучила.

– У меня к вам разговор, – так же холодно.

– Да?

– Вы знаете, Яночка чудесная девочка, у нас вообще все детки чудесные…

Чувствую, разговор будет непростой, а с такой прелюдией он уже ничего хорошего не сулит.

– Конкретнее пожалуйста.

– Поведение вашей дочери…

– Что не так с ее поведением? – напрягаюсь. Улыбка пропадает сама собой.

– В последние дни Яна только и говорит о том, что к ней на день рождения придет ее папа.

Яна? Я думала, идею с папой она уже забыла, а оказывается, она взращивается и культивируется, выходит за пределы нашей маленькой семьи. Настроение падает еще ниже, чем после разговора с Вертинской.

– И что?

– Я бы не обращала на это внимание. Знаю, что с Яниным отцом вы разведены и не встречаетесь…

Вот теперь я неприятно удивлена – откуда информация о моей личной жизни? Это закрытая тема в моем окружении! Но времени соответствующе отреагировать Людмила Николаевна не дает.

– Яна утверждает, – продолжает воспитательница, – что на этот день рождения папу ей купит мама. Она приносит с собой журнал, показывает фотографию якобы отца. Я понимаю, собственный бизнес дает много возможностей в материальном плане, но купить мужчину… Вы серьезно решили это сделать? Купить ей папу?

– А вы верите всему, что говорят дети? – не могу сдержать сарказма.

– Но Яна…

– Яна ребенок, – резко обрываю женщину. – И вы, как воспитатель, должны знать, какая богатая фантазия у детей. И материальные возможности тут не причем. Прошу впредь фильтровать все, что говорит моя дочь. И еще. Все, что касается моей семьи – это касается только МОЕЙ семьи. Надеюсь, вы понимаете о чем я.

Людмила Николаевна недовольно поджимает губы. Отворачиваюсь от нее, показывая, что продолжать беседу не намерена. Колотит всю изнутри.

– Яна, – машу девочке рукой, – пойдем, мы опаздываем.

Слава богу, коза моя слушается, забирает рюкзачок и бежит ко мне.

– До свидания, Людмила Николаевна, – прощается с воспиталкой.

Я тоже ей кидаю сухое прощание. Ноги сами несут быстрее с территории сада.

Дочка вприпрыжку бежит рядышком. Заглядывает мне в глаза. Чувствует, что что-то не так с настроением матери, волнуется. А я смотрю строго вперед. То Ксюха удружила, теперь вот воспитательница выбесила. Хорош вечерок.

Навстречу попадаются родители детей из нашей группы. Здороваются со мной, с Яной, что-то спрашивают, притормаживая нас. Ссылаюсь на то, что торопимся, извиняюсь, ускоряю шаг.

– Мам? Мама! – дергает за руку Яна. – Людмила Николаевна ругалась? Она на меня пожаловалась, да?

– Нет, солнышко. Никто ни на кого не ругался. На работе много было заказов, устала.

– Правда? – Яна не верит, а значит не успокоится.

Я же еще не подобрала правильные слова для разговора на тему покупки папы. Да и не посреди улицы об этом говорить.

– Что заказывали? – не отстает малышка.

– Дядя Вася делал сегодня рояль. Игнат футбольное поле, правда, ему пришлось переделывать покрытие, у него поле порвалось.

– Почему поле порвалось? Слишком тонко раскатал или сахарной пудры много положил? – дочка включает "специалиста". Скоро можно будет поручать ей обучение стажеров.

– Тонко раскатал. Боялся, что не хватит на всю основу, в итоге пришлось все заново мастерить.

– У-у, меня там не было, я бы ему подсказала, – вздыхает с сожалением. – А еще что делали?

– Я делала свадебный торт.

– Свадебный! С розочками?

– Нет, с ракушкой и жемчугом.

– Ух ты-ы! А фоточки есть?

– Есть конечно. Дома покажу.

– И рояль дяди Васи?

– И рояль дяди Васи, – улыбаюсь. Моя крошка умеет переключить разговорами в позитивное русло.

– А он какого цвета? Черного или белого?

– Не скажу. Сама увидишь. Но он очень красивый! Как настоящий.

– Ух, скорее бы домой.

За беседой дошли до машины, усаживаемся. Пока пристегиваемся, тоже устраиваю Яне мини-допрос:

– Как у тебя день прошел, рыбка моя? Что нового?

– Меня сегодня Денис поцеловал, а потом сказал, что теперь я его жена.

– А ты?

– А я не хочу быть женой. Я хочу как ты – быть директором.

– Чтобы стать директором, надо хорошо учиться. Сначала в школе, потом в институте или колледже.

– Я знаю. И Денису тоже сказала, что учиться надо. А он сказал, что я уже и так очень умная. Это значит, я некрасивая, да?

– С чего ты взяла, что некрасивая, Ян? Ты у меня красавица, даже не сомневайся.

– Все мамы так говорят своим детям, – со знанием дела заявляет Янка. – Денис сказал, что жена должна быть или умная, или красивая.

"Дурак твой Денис" – так и хочется ответить дочери, но она меня опережает:

– Вот поэтому я не хочу быть его женой. Зачем мне такой глупый муж, да, мам?

– Точно. Глупых нам не надо.

– Мам? – спрашивает малышка перед сном.

– Да, рыбка моя? – поглаживаю светлые прядки своей русалочки, что веером лежат на подушке.

– А кто ко мне на день рождения придет?

– Илюша, тетя Ксюша, дядя Влад, бабуля, – перечисляю нашу привычную компанию, избегая пытливого взгляда дочери.

– А еще кто?

– Хочешь дядю Васю пригласим? Девочек со двора?

Вздыхает так тяжело, что мне на сердце камень ложится.

– Я подумаю, ладно, мам?

– Ладно, подумай, только мне заранее скажи, чтобы гостям угощения хватило.

– Угу.

Целую крошку в лобик, желаю спокойной ночи ей и Борису, что свернулся калачиком под боком дочки. Только собираюсь уходить, как слышу тихое:

– Мам? – оборачиваюсь. – А ты того дядю еще не встретила?

– Нет.

Снова присаживаюсь на край кровати. Хотела отложить разговор до утра, но сейчас, раз дочка сама его завела, лучший момент поговорить,

– Яна… ты в садике всем говоришь, что я куплю тебе папу… Понимаешь, нельзя купить того или иного человека. Вот собачку, котика, хомячка, например, купить можно, а людей не покупают. С ними знакомятся, дружат, общаются, но без денежных отношений.

– Бориску мы не покупали. Мы его под забором нашли, – хмуря бровки, вспоминает событие двухлетней давности.

– Потому что животным хозяин нужен. Без хозяина они пропадут.

Между нами виснет тягучая пауза. Мы обе ищем аргументы для продолжения беседы.

– А если он придет к тебе за тортиком, ты с ним познакомишься?

– Я попробую.

– Правда? И на мой день рождения его пригласишь?

Убедительно смыкаю ресницы.

– Хоть бы он поскорее пришел.

Мечтательно улыбаясь, Яна поворачивается на бочок.

Снова целую ее, желаю сладких снов. Оставив включенным ночник в виде полумесяца, выхожу из детской. В душе покоя нет.

Взгляд падает на небрежно брошенный на диване рюкзак дочери. Открываю его, достаю злосчастный журнал. Он уже изрядно потрепан, особенно на той странице, где расположен рекламный блок магазина спецодежды. Лицо мужчины кажется покрыто слоем следов детских пальчиков. Натирали его как аромакругляш в журнале сетевой косметики?

Рассматриваю мужчину под желтым светом торшера. Симпатичный, как ни крути. И на глупого не похож. Нечем перед дочкой его очернить, чтобы выкинула она его из головы. Идеальный.

– Глупая! – бурчу сама себе. – Где ты идеального увидела? Это же внешность, а она обманчива.

Захлопываю журнал, прячу под диванную подушку. Брожу из угла в угол допоздна, а потом набираю Ксюху.

– Да, Кать? Что-то случилось? – спрашивает та встревожено. – Я тебе звонила, звонила…

– Рассказывай что ты там придумала.

– Да ничего особенного, – виновато. – Просто несколько фотографий для журнала и статья. Мы с мадам Вертинской решили, что фото семьи привлечет больше внимания к твоей кондитерской.

– А этот мужчина, как его? Глеб? Он знает чего хочет от него Яна?

– Нет-нет, я никому не говорила, даже Кире. Он просто будет играть роль счастливого семьянина.

– Да уж, счастливого семьянина. Актеры играть умеют правдоподобно. Только я не актриса, Ксюш, ты об этом забыла? Испорчу кадры.

– Кать… я просто хотела, чтобы вы пообщались. Ну вдруг что получится?

– Ладно. Позвони Вертинской, скажи, я согласна на съемки, но без дочки.

– Правда? – чуть ли не взвизгивает Макарская и тут же осаживается. – Хорошо, я позвоню.

Я просто посмотрю на этого Глеба вблизи, пообщаюсь в рамках рекламных съемок. Мне нужно всего лишь убедиться, что он – обычная пустышка-модель, который только и умеет что торговать своим смазливым лицом, да играть на публику. И этого будет достаточно, чтобы найти для Яны подходящие слова, объяснить, почему нам не нужен "этот папа".

И не этот тоже.

Едва голова касается подушки и глаза закрываются, я перемещаюсь на шесть с половиной лет назад…

Глава 7. Катя. Почти семь лет назад

– Девчонки, зацените, мне духи подарили, – тихо, чтобы не слышала старшая смены, позвала Лёля.

Оглянувшись проверить, не смотрят ли лишние глазки, Лёля раскрыла кулачок, и на ладони возник пузатый флакончик с бледно-желтой жидкостью внутри.

– Шанель номер 5, – гордо прошептала девушка.

– Настоящие? – ахнула Света, Лёлина напарница, что стоит на ленте по правую руку от нее.

– А то!

Лёля осторожно открыла флакон, мазнула крышечкой по запястью.

– Налетай, девчат!

Упрашивать нас не надо. Мы подставили Лельке четыре руки и каждой она мазнула парфюмом.

– Божественно, – зажмурившись, прошептала Света, уткнувшись носом в свое запястье.

Я тоже подношу свою руку к носу, втягиваю в себя запах. После ванили, цитруса и других ароматов, которыми мы окружены в цехе по производству карамели, духи пахнут необыкновенно. Вкусно и…

Тошнотворно.

Что-то прям сильно тошнотворно.

Ой-ой. Зажав другой рукой рот, я кинулась в дамскую комнату, расталкивая девчонок, не обращая внимание на рык бригадира Маргариты Павловны, нашей грымзы.

Залетаю в кабинку и меня полощет до боли в животе, выворачивая остатками завтрака. Чуть легче становится только когда в желудке остается пустота.

Умываюсь, привожу себя в порядок возле зеркала. Бледная.

– Кать, ты чего? – слышу обеспокоенный голос Светы и ее тихий стукоток в дверь туалетной комнаты.

Открываю, делаю несколько шагов.

– Тошнит. Съела, наверное, что-то.

Вместе с содержимым желудка из меня выкачалась вся энергия. Идти могу по стеночке и медленно. Кружится голова, перед глазами пьяные звездочки, и я прям чувствую, как мне не хватает воздуха. Куда ни глянь – все плывет.

– Девочки! – кричит вдруг совсем рядом Света и подхватывает меня под руки. А потом невесомость и невероятная легкость, в которой я плаваю как на волнах океана.

Прихожу в себя на диване в кабинете грымзы.

– Что случилось? Почему я здесь? – вращаю глазами.

– Лежи, лежи, – ворчливым голосом останавливает Маргарита Павловна мою попытку подняться.

Слушаюсь ее и с тихим стоном опускаю голову обратно на сложенный в несколько раз палантин в роли подушки. Так легче.

– Беременна, что ли?

– Нет. Не знаю…

Прокручиваю в голове даты. Критические дни задержались на… уже две недели. Слабость, постоянную сонливость и легкую тошноту по утрам списывала на нерегулярное питание и отсутствие выходных. Перед Новым годом на нашем пищекомбинате аврал, а за переработку хорошо приплачивают, грех было отказываться от дополнительных смен. Вот и доработалась. Переработалась.

Стоп!

Это же получается – не переработалась? Я беременна?

– Я беременна? – резко поднимаюсь в положение сидя и таращу глаза на грымзу.

Она, поджав ярко накрашенные губы, пристально смотрит на меня из-под очков.

– Тебе лучше знать. Если не предохраняетесь, то ничего удивительно, – сухо бросает и что-то заполняет в журнале.

Не предохранялись. Последний год я все чаще завожу разговор о ребенке. Поначалу Игорь воспринимал мое желание в штыки. Находил кучу отговорок почему пока рано.

Меня его отговорки не пугали. По пунктам раскладывала как мы будем жить с малышом. Выходило – не обременительно.

У нас своя квартира, оба работаем, я учусь на заочке последний год. Да, денег не хватает, так их никогда не хватает, а кто-то получает еще меньше, а дети уже есть и не один и ничего. Плюс возраст у нас подходящий, а главное – мы любим друг друга. Так почему нет?

В конце концов Игорь сдался, а потом, наоборот, как будто поставил цель исполнить наше желание. Оценил всю прелесть секса без защиты. Ощущения ярче, не надо переживать купил или нет резинки, есть они под рукой, когда приспичило здесь и сейчас и не надо бежать в ванную или в спальню за ними.

Признавался, что начал поглядывать на ребятишек во дворе и хочет также гулять с малышом, а позже, когда он подрастет, отдадим его в спортивную секцию – на хоккей, бокс или волейбол. Сына хотел. Назара. Я втайне мечтала о девочке. Сначала нянька, потом лялька, как говорила мама Игоря, когда я делилась с ней своими мыслями. Хоть в чем-то она меня поддерживала.

И вот теперь, когда наша мечта исполнилась, я очень хочу увидеть выражение лица любимого, когда он узнает, что станет папой. Даже слабость и неважное самочувствие отошли на второй план. Сейчас, прямо сию минуту, хочется сообщить мужу радостную весть. Но не по телефону.

В голове прокручиваются варианты реакции Игоря. Упадет на колени и будет целовать мой животик или подхватит на руки и будет кружить по залу? А может быть уложит на кровать и будет исполнять все мои прихоти? Мужчины ведь считают беременность болезнью. Улыбаюсь своим мыслям. Одна картинка лучше и приятнее другой.

Смотрю на часы, что висят напротив. До конца смены еще три часа.

– Иди уже домой, Катерина, а еще лучше – к врачу, – заметив мой блаженный взгляд, разрешает грымза. – Такси вызвать?

– Спасибо, Маргарита Павловна, – растрогано благодарю.

Зря девочки ее грымзой называют. Добрая она, на самом деле, только вид делает, что строгая. И ведь ни разу не ругала никого просто так, всегда за дело.

План обрадовать Игоря был прост. Попросила водителя остановиться возле аптеки, накупила разных тестов, чтоб наверняка. Сначала проверю, потом, за праздничным ужином, сообщу. Ждать Нового года терпения не хватит, я себя знаю, сказать хочется прямо сейчас. И не только любимому, но и всем-всем-всем! Таксист только что-то не особо разговорчив, поэтому с ним мимо. И все равно не смотря на слабость, душа поет и пляшет в такт мерцаниям гирлянд в витринах магазинов.

Еду и представляю тот миг, когда доктор мне скажет пол ребеночка. Я хочу из этого события тоже сделать праздник. Например, в огромную коробку спрятать красные или синие воздушные шары. Или испечь торт с голубым или розовым кремом внутри. Или на снимок узи прицепить характерного цвета бантик. А еще можно подговорить девчонок с работы, чтобы в коробочку набрали карамелек с розовой или голубой начинкой. Через несколько недель любой вариант станет реальностью. От предвкушения губы растягиваются шире и шире. Восхитительное чувство – осознавать, что скоро стану мамой.

Поднимаюсь на свой этаж. Роюсь в сумочке, ищу ключи с улыбкой до ушей, потому что пальцы вместо связки металла без конца натыкаются на тесты. Я больше не сомневаюсь. Уверенна, что все они покажут две полоски, от того в груди словно розы распускаются. Огромные, алые, белые, розовые -невероятно нежные и красивые. Это же счастье, подарок небес – во мне зародилась жизнь! Маленькое зернышко – символ любви двух человек, созданных друг для друга.

Ключи наконец находятся, а вот в замочную скважину почему-то нужный не вставляется.

– Что за черт? – бормочу, разглядывая связку. – Да нет, ключ тот.

Просто изнутри кто-то закрылся, не вытащив ключ.

Кроме мужа некому.

Почему Игорь дома? Обычно он приходит ближе к семи, а сейчас только четыре. Приболел? Стараясь не нервничать, давлю на кнопку звонка. Прислоняюсь ухом к дверному полотну, прислушиваюсь. Ничего не слышу. Давлю снова и снова.

Достаю телефон, набираю мужа. По ту сторону двери слышу его рингтон. Начинаю паниковать.

– Игорь! Игорь, открой! – долблю со всей силы по металлу, представляя одну картину страшнее другой.

Упал, ударился, лежит без сознания – самое вероятное. Только не это! Не переживу!

Судорожно вспоминаю номер МЧС. Пальцы дрожат, набирают не те цифры, в глазах пелена из слез. Только бы любимый был жив!

Игорь жив!

В этом я убеждаюсь, когда с той стороны проворачивается ключ и дверь открывается. Мой любимый муж цел и невредим, только в глазах недоумение и непонятная растерянность. Из одежды наспех натянутые спортивные брюки и тапки, волосы взъерошены.

– Господи, Игорь, как ты меня напугал! Я чуть МЧС не вызвала!

С невероятным облегчением кидаюсь ему на чуть влажную грудь. Обнимаю за талию, глажу ладонями мокрую спину, прижимаюсь залитым слезами лицом к его груди. Живой!

– Ты в душе был? Поэтому не слышал, да? А я дура, напридумывала себе бог весть что.

Меня все еще телепает от пережитой эмоциональной встряски. Наверное, это первые признаки перестройки гормонов. Сквозь слезы прорывается смех – накатывает отходняк. Вот это я нафантазировала!

– Котенок, ты почему так рано?

Мне кажется, в голосе мужа я слышу нервные нотки. Игорь гладит меня по спине поверх пуховика. Мы так и стоим на лестничной площадке с распахнутой настежь дверью.

– Неважно себя почувствовала, отпустили пораньше. Идем домой?

Хочу выпутаться из мужеских объятий, чтобы зайти в квартиру.

– Кать… – Игорь держит меня. – Сгоняй в магазин, а? Я хлеб съел, на ужин нет больше.

– Позже, милый. Устала очень.

– Ну Катя, – настойчиво повторяет муж.

Не понимаю, почему он не пускает меня внутрь. Всматриваюсь ему в глаза. Они у него серо-голубые, напоминают замерзший лед на озере.

Не может быть!

– Ты не один? – вдруг доходит до меня.

В голове генерируется неприятная картинка. Упорно отмахиваюсь от нее, не веря, даже в ее возможность.

– Не надо, Котенок, ну зачем? – морщится Игорь под моим не верящим в предательство взглядом, что только подтверждает мою догадку.

Отодвинув мужа в сторону, иду внутрь прямо в обуви.

В нашу спальню.

Наша кровать расправлена, наше постельное белье скомканное, на полу чужие капроновые чулки.

За дверью девушка с огненно-рыжими волосами тянет вниз по бедрам узкое красное платье. Щеки алые, глаза зеленые перепуганные. От белизны ее ляжек наступает временная слепота, словно я на галогеновый фонарь посмотрела.

Вот и все.

А Игорь говорил, что любит меня.

– Игорь, – оборачиваюсь к мужу. Голос срывается, – как ты мог?

– Ой, не начинай, а? Че такого-то? – морщась как от зубной боли, муж холодно цедит сквозь зубы.

Рыжая тенью проскальзывает позади меня, несется к входной двери, словно боится, что я выдергаю ее патлы. А мне даже смотреть на нее противно, не то что касаться. И воздухом дышать одним, и в одной квартире находиться.

Провожаем ее взглядами. Она, схватив с вешалки черную короткую шубку и сапоги (и как я сразу не заметила чужие вещи), босиком скрывается за дверью, оставив нас один на один.

– Че такого? – возвращаю Игорю его вопрос. – Че такого?! Ты мой муж! – с геометрической прогрессией на меня накатывает истерика. – Ты говорил что любишь! Детей хотел!

– И хочу. Только это, – поразительно равнодушно кивает на закрытую дверь, – ничего не значит.

– Супер, Игорь! Ты даже не пытаешься оправдаться! Для тебя это так естественно? С ней, – взмахиваю рукой в сторону закрытой двери, – со мной, наверняка еще с кем-то? Я права?

Боже! Смотрю на человека перед собой, словно прозрев. Я не узнаю в нем того, кого любила со школьного возраста. Он же чужой!

Только на миг представив, как Игорь совал свое "достоинство" в меня после какой-то… прошмандовки, как снова накатила тошнота. Зажав рот, сдерживая позывы, смотрю на мужа. Не хочу ему говорить о ребенке. Не хочу! Не могу!

Разворачиваюсь и бросаюсь вон из дома.

Слезы застилают глаза, душат, давят. Ноги помнят количество ступенек, повороты на пролетах. Сами несут из дома, где я считала себя самой счастливой и любимой целых два года.

Мороз обжигает щеки. Хватаю ртом холодный воздух, заполняю им легкие. Как вместе с выдохом выпустить из груди разрывающую боль? Как отключить показ увиденных картинок и крик внутреннего голоса, который вопит о том, что я слепая дура?

Сколько раз Игорь мне изменял? Как мог после в глаза смотреть, любимой называть? Наверняка смеялся над моей глупостью и наивностью.

Больно! Как же больно!

Выбегаю со двора на дорогу, машу рукой встречной машине. Оглядываюсь проверить, не бежит ли за мной Игорь. С одной стороны, хорошо, что не бежит, не хочу его больше видеть. С другой, обидно, что он виноват, но в вины не чувствует, не пытается как-то реабилитироваться в моих глазах. Он ведь даже не извинился!

Одна машина проезжает мимо, вторая, третья. И только затем останавливается черная жига. Запрыгиваю на заднее сиденье. Только сейчас замечаю, что пуховик расстегнут, а я здорово замерзла.

– Куда едем, дочка? – спрашивает седой старичок-водитель.

Называю ему Ксюхин адрес. Больше ехать некуда.

Глава 8. Катя. Мужика не хватает…

Наши дни

На утро я просыпаюсь полная решимости не отступать от задуманного и уже к вечеру поставить точку, вернее крест, на подарке в виде папы.

И надо не забыть о подарке от меня лично, а то с этим "папой" Яна еще и без собаки останется.

Блин, собака! О чем я думала, когда предлагала ее? Это же еще один ребенок! Надо было настаивать на попугайчике или хомячке.

Собираемся с Яной в сад и на работу.

Сегодня я тщательнее выбираю что надеть, убеждая себя, что просто так хочется что-то наряднее, а не потому, что встречусь с кое с кем из журнала. Останавливаю выбор на приталенном платье-футляре цвета бордо и черных лакированных туфлях. Несмотря на высокий каблук, они удобные, а ремешки вокруг щиколотки придают пикантную изюминку образу. Ну и волосы. Волосы я оставлю распущенными, только кончики подкручу. Все равно на работе их придётся спрятать под косынку, но пока можно покрасоваться так.

– Рыбенок, сегодня из садика тебя заберет бабушка, хорошо? – кричу дочке из своей комнаты.

Крашу глаза, рисуя тоненькую стрелочку на веках.

Янка прибегает.

– Бабуля заберет? – переспрашивает и прыгает на месте, хлопая в ладоши. Вместе с ней подпрыгивают длинные волосы. Мысленно делаю себе заметку, что надо что-то делать с моей лахудрой. – Ура!

Посчитав, что слишком радуется, Яна останавливается. Пытается спрятать радость, сжимая губки. Наверное решила, что я могу расстроиться.

– Ой, а ты? Много работы, да? – участливо заглядывает в глаза, на которые осталось только тушь нанести.

Держу кисточку подальше от лица – пережидаю ураган в виде моей русалочки, чтобы ресницы в этот раз накрасить ровно.

– Очень много, – киваю убедительно.

– Хочешь я вам помогу? – ластится лисичкой.

– Очень хочу. Но давай в другой раз? Побудь с бабушкой, она наверняка очень-очень по тебе соскучилась.

– Ага. Я тоже.

Удивительно, как сошлись характерами Маргарита Павловна и моя малышка. Стоило этой строгой, местами суровой женщине, что забрала меня к себе после аварии, впервые взять на руки маленький пищащий сверточек, как она изменилась до неузнаваемости. Она заменила Яне родную бабушку и для меня стала палочкой-выручалочкой. Опорой, наставницей, близким человеком, проще говоря членом нашей маленькой семьи. И мы с Яной стали родными для Маргариты Павловны, так как у нее до нас никого не было. Только работа.

И конечно, опыт и советы мудрой женщины, не один десяток лет проработавшей на пищекомбинате, пригодились мне при открытии моей кондитерской. Без нее раскручиваться пришлось бы дольше, если я вообще бы взялась открывать свое дело. Скорее всего струсила бы на первом же этапе.

После аварии

В палату, где я лежала с двумя женщинами, вошла наша грымза, Маргарита Павловна. Со своей неизменной высокой прической, ярко накрашенными красным губами и строгим пронизывающим взглядом. Оглядела все сверху донизу и слева направо, удовлетворенно кивнула, подошла к моей кровати. Я же смотрела на нее удивленно, не понимая, что эта женщина делает здесь. По моим подсчетам, она должна быть на работе, да и у меня с ней отношения до этого дня были чисто рабочими.

– Здравствуй, Катюша, – вдруг как-то ласково, по-матерински улыбнулась Маргарита Павловна, опустившись на стул.

– Здравствуйте!

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Врач сказал, через два дня выпишут.

– Это хорошо.

Маргарита Павловна снова обвела взглядом палату. Чуть прищурив глаза, посмотрела на женщину, кровать которой стояла с краю от окна. Валентина неудачно подвернула ногу и вчера ей сделали операцию. Сегодня она весь день сидит на подоконнике, ждет мужа и сына. Ее соседка, тетя Галя, куда-то вышла.

И снова грымза обратила внимание на меня:

– Что с ребенком делать собираешься, Катерина?

Маргарита Павловна смотрела прямо в глаза, и я растерялась. Показалось, что она в курсе моей истории. И в подтверждении этого она погладила мою руку, что лежала поверх журнала. Читать врач запретил, поэтому я просто разглядывала картинки. Днем ранее приходили девчонки с работы, принесли развлекалку. Посплетничали как всегда, перемыли косточки мужикам и Игорю в том числе. Как я не хотела рассказывать о том, что произошло, как-то само получилось, что выложила все как было: от измены до аварии, в которой пострадали оба, но больше досталось Игорю. Он в коме и прогнозы неутешительные.

– Аборт делать будешь?

– Нет, – прошептала, опешив, и в добавок мотнула головой. Знаю, в моем положении лучше бы без ребенка, но избавиться от крохи, что уже во мне есть, я не смогу.

– Вот и правильно, – выдохнула Маргарита Павловна и как будто даже повеселела, еще шире заулыбалась. – Вот и молодец! А козла своего забудь! Надо будет, другого найдешь, нормального, а нет – ребеночек будет тебе опорой и отрадой.

Читать далее