Читать онлайн Не злите добрую колдунью! бесплатно

* * *

Пролог

«Приходит чародей к храмовнику и слезно жалуется на жизнь:

– Святой брат, жизнь – боль! Ученики – бездари, нечисть отбилась от рук, жена пилит и пилит! Что делать, святой брат?

– Чародей, заведи дракона, – приказывает тот.

Приходит чародей к храмовнику через месяц.

– Святой брат, сил моих нет! Ученики – бездари, нечисть отбилась от рук, жена пилит и пилит! Еще этот поганый дракон в доме! Жрет, спит и нападает на соседей. Он скоро меня разорит! Что делать, святой брат?

– Чародей, убери дракона!

Возвращается чародей к храмовнику еще через месяц и светится от счастья:

– Святой брат, ученики – бездари, нечисть отбилась от рук, жена пилит… Но дракона-то больше нет!»

Анекдот от светлой чародейки Агаты Истван.

Июльская ночь шла своим чередом, и ничто не предвещало жизненных потрясений. На очаге булькало зелье. Через край котелка на дощатый пол стекал густой розоватый дым и тянулся в сторону раскрытой кухонной двери. Он стелился между кустами и грядками выхоленного огорода, отчего казалось, будто мой кукольный домик и участок затопил кровавый туман. Жутковатое зрелище, буду честной. Да и запах стоял соответственный, как в покойницкой.

Цветастый табурет Йося, одержимый духом песика, запахов не чувствовал, но на всякий случай спрятался в чулан под лестницей. Призрак прежней хозяйки дома Петуньи, полноправно владеющий посудным шкафом, категорично заблокировал дверцы. Я сбежать не могла, хотя хотела бы, желательно в сторону кровати. Но демонское зелье красоты мало что смердело, так еще и требовало внимания. Приходилось по-простому спасаться от зловония у раскрытого окна. На улице пахло чуть лучше, чем в кухне.

На другой стороне участка высилась мрачная махина соседского дома. Брошенный хозяевами много лет назад, он ветшал от времени, зарастал густым плющом и гнусно портил дивный сельский пейзаж. Особенно по утрам, когда спросонья хотелось красоты и простора, а не полинялого уродства с заколоченной дверью и покосившейся, засыпанной прошлогодней листвой верандой.

Я широко зевнула в ладонь… да так и замерла с приоткрытым ртом. В окне второго этажа в заброшенном доме вспыхнул свет. Мелькнула чья-то тень.

На секунду показалось, что от ядреных паров у меня начались причудливые видения. Отвисшую челюсть я все-таки подобрала и даже глаза потерла, чтобы четче разглядеть неожиданное явление. Свет, нахально разрезающий густую сельскую темноту, действительно горел.

Никакой ошибки. У меня появились соседи!

Глава 1
Всерьез и надолго

Посередине огорода тянулась стена из крепко переплетенных сухих сучьев. Плотная, высокая, в человеческий рост. Колючая. Появление этого монструозного заграждения, скрывающего от глаз вторую половину участка, по которой вчера по-хозяйски прохаживался мой новый сосед, несколько обескураживало. Когда я засыпала, забора еще и в помине не было.

Скажу больше: утром он тоже не наблюдался. Но стоило отлучиться в погреб, чтобы проверить дозревающее зелье, как безобразная стена уже отбрасывала густую тень на цветущий белый олеандр и скрывала от взгляда мою драгоценную красную бузину!

Кончиком пальца, вспыхнувшего голубоватым магическим свечением, я прикоснулась к ощеренному длинными шипами пруту. Конструкция, как живая, пришла в движение и мигом подросла в высоту еще на ладонь.

– Чудесно, – отряхнув руки, процедила я сквозь зубы, хотя чудесного ничего вообще не находилось, с какой стороны ни посмотри.

У кого-то заводились мыши, а у меня по соседству завелся ведьмак!

Впрочем, совершенно забыла: королевский указ требует строгого политеса между магами, даже если мысленно рассуждаешь о поехавшем кровлей некроманте. Ведьмаков теперь следует величать исключительно «темными чародеями».

Чародеями! Демоны дери.

Ведьмак – он и в тихом Круэле ведьмак. Не успел появиться, сразу принялся наводить свои порядки в моем огороде, как и принято у этих паразит… поразительных людей!

– Что ж, буду считать это приглашением к знакомству.

Наверное, следовало эффектно разобрать шипастую стену на прутики и пройти напрямик, но кто городил, тот пусть образину и убирает. Желательно очень аккуратно, чтобы ни одна травинка больше не пострадала. Иначе расстроюсь и начну добро не приносить, а причинять.

С мрачным видом я зашагала между грядками. Из раскрытой кухонной двери, завидев меня, навстречу бросился восторженный табуретопес Йося. Кусок красного канта, заменявший ему хвост, мелькал туда-сюда, как маятник. Резные ножки бодро цокали по каменным плиткам.

Раньше ножки у него не гнулись, как у любой нормальной мебели. Призрачный пес с грохотом переваливался и скакал, пока не ускакал за мной в овраг и не переломался. Я его починила, как умела: с помощью заковыристых светлых чар и бранных слов. Но с тех пор он стал раздражающе проворным.

– Йося, охранять! – цыкнула неспокойному созданию.

Тонко прочувствовав, что хозяйка сильно не в духе, он неуклюже развернулся и бодренько потрусил в дом.

Понимаю, что светлой чародейке из знаменитого ковена Истванов не к лицу жить с шумной нечистью – отец схватился бы за сердце, – но без Йоси внутри табурет мигом рассыплется, а он мне дорог как символ свободы.

Я направилась к кованой калитке, оплетенной цветущими розами. По пыльной сельской дороге, тянущейся вдоль заросшего густым плющом забора, дошагала до соседского дома и ступила в чужие владения, хотя еще пару дней назад считала их практически своими.

На полу старой веранды по-прежнему валялись прошлогодняя листва и потемневший от пыли тополиный пух. От каждого шага доски прогибались и словно заходились в нервной дрожи. Обшарпанная входная дверь, прежде намертво заколоченная крест-накрест, оказалась раскрытой настежь. Посреди холла с темной лестницей и ободранными стенами зияла проломленная дыра.

С усмешкой я посмотрела на порог. Он считался красной линией, разделом между светом и тенью, который не следовало переступать. По крайней мере, без разрешения хозяина.

Ведьмаков я, конечно, не жаловала, и уродливый забор посреди огорода бесил неимоверно, но кое-какие представления о хороших манерах имела. Пусть они мне и претили. Закон о политесе – чтобы его демоны разодрали! – никто не отменял.

– Кто есть? – позвала громко, но дом отозвался печальным молчанием. – Эй, сосед, к тебе гости пришли!

За спиной раздалось сдержанное покашливание. Я обернулась. Ведьмак незаметно появился откуда его не ждали. В смысле, демон знает из какой дыры, но точно не из той, что украшала холл. Некоторое время мы молчали и разглядывали друг друга.

У него было хмурое, но выразительное лицо. Рыжевато-каштановые волосы торчали в беспорядке. Челюсть покрывала трехдневная щетина. Светло-карие глаза смотрели тяжело и пристально. Развязанный ворот измусоленной рубахи открывал три зарубцевавшихся шрама, похожих на следы от звериных когтей. В руке он держал топор…

Не то чтобы наличие топора меня беспокоило, но некоторую напряженность в обстановку вносило.

– Приветствую темного в Круэле, – проговорила я ритуальную фразу, как и велел королевский указ (да-да, правила общения в нем тоже прописаны). – Надолго ли в наших краях?

– Приехал в родовое гнездо, – кивнул он в сторону дряхлого дома, четко обозначив, что не считает себя временным гостем.

– Значит, всерьез и надолго, – нарочито пробормотала я себе под нос.

Хоть бы одна сволочь из целого бестиария любимых родственников тонко намекнула, что раньше в Круэле жили темные! Я-то гадала, когда с гордым видом покидала родной замок Истван, почему никто не плюнул мне в спину. Оказывается, плюнули и, поди, гаденько радовались.

– Давно здесь поселились светлые? – пристраивая топор к лестнице, искоса глянул сосед. Голос у него был замечательный, мягкий, вкрадчивый. Даже жалко, что такой достался именно ведьмаку.

– Темные отсюда уехали раньше, – спокойно парировала я, спускаясь по скрипящим ступенькам. – А ты, сосед, значит, решил вернуться на историческую родину?

Он выпрямился во весь рост. Пришлось поднять голову, но я не принципиальная и не испытываю комплексов. Источать высокомерие несложно, глядя снизу вверх.

– Так и есть, по родным краям заскучал, – невозмутимо согласился он. – Как поживается светлым на наших землях?

– Прекрасно поживалось, но появился ты и начал тишком наводить свои порядки в моем огороде, – не отказалась я от обмена любезностями.

Не хочет утруждаться манерами – бога ради. Или кому там молятся темные? Они вообще кому-нибудь молятся?

На его лице расцвела нахальная белозубая улыбка.

– В твой огород я не лез. – Ведьмак неопределенно кивнул, видимо, имея в виду педантично поделенный на части участок. – Шагу не ступил.

– А уродливую стену утром гномики построили? – фыркнула я, складывая руки на груди.

– Забор я поставил во избежание недоразумений.

– Каких еще недоразумений? – сощурилась я, не веря, что по-прежнему разговариваю вежливо, хотя уже хотелось скрипеть зубами. – Поверь на слово, я на веревках в огороде исподнее не сушу.

– Не хочу случайно забрести на твою половину, – издеваясь, пояснил он. – Давай жить в мире и согласии, огородная фея, а не как у нас принято.

Огородная фея?! Нет, я, конечно, проглочу ради мира между светлыми и темными в условиях тесного соседства, но запомню. А потом обязательно припомню!

– Уверена, мы станем по-настоящему добрыми соседями, – поддержала я, – но сначала ты уберешь свой забор с моей территории!

– Давай-ка, соседка, я внесу ясность в один вопрос. Здесь все принадлежит мне по праву родового владения. – Он широко обвел рукой, намекая на дом и прилегающую территорию. – Но коль мои предки уступили бывшим жильцам твоего дома земельный надел, я не стал нарушать традиции и щедро оставил тебе половину участка.

– Прекрасно, – улыбнулась я той самой улыбкой, которая как бы тонко намекала, что ничего прекрасного не было. – И ты ведь способен предъявить доказательства?

– А зачем мне что-то доказывать? – с фальшивым недоумением протянул он. – В старых городских летописях все указано. Если не веришь на слово, то поищи.

Не сомневайся, обязательно поищу и ткну тебе в нос этими самыми летописями!

– То есть ты перекроил мой огород, вспомнив о темных временах? – хмыкнула я. – Благодарю, конечно, за щедрость, но кусты-то за твоим забором растут мои. Что будем делать?

– Выкапывай, – предложил ведьмак. – Сколько тебе надо времени?

– До осени, – потребовала я шесть седмиц, чтобы успеть снять урожай.

Если подумать, самые опасные растения цвели на половине ведьмака. Все по канону, написанному в светлом гримуаре: «О растениях полезных, сорных и ядовитых». Нет, эта настольная книга ядоваров… в смысле, зельеваров не советовала сажать подозрительные кусты под окнами темных чародеев, но настоятельно рекомендовала их не растить под своими.

– До конца седмицы, – отрезал ведьмак.

– Бузина созреет к концу лета, – спокойно отказалась я притесняться, – потом ее можно будет пересаживать.

– Используй магию, – цинично посоветовал он. – Вы же, светлые феи, знаете, как заставить землю плодоносить.

– Ты охренел, господин темный чародей? – вырвалось у меня незапланированное ругательство, заставившее этого самого «господина» сверкнуть очередной улыбкой. – Мы с тобой оба в курсе, что потом земля омертвеет.

– Я все равно не собираюсь разбивать клумбы, так что удачного сбора урожая, госпожа чародейка, – благословил он меня на превращение его части участка в мертвую, обезвоженную пустыню, и кивнул, намекая, что пора бы отойти с его пути, хотя вообще-то он никуда пока не двигался: – Раз мы все решили…

– Мы ничего не решили! – рявкнула я.

– У меня дел по горло.

Издевательски блеснув нахальными глазами, с довольной рожей он обошел меня, подхватил пресловутый топор и начал подниматься на веранду. От его шагов заскрипели ступени.

Умеют же некоторые люди качественно взбесить, едва появившись на пороге! Я готова укокошить темную сволочь лопатой, и труп приковать под кустиками цветущей вербены. Она защищает от нечисти. Не зря Йосик старается на эту половину не соваться.

– Да чтоб ты провалился! – буркнула я, резко разворачиваясь в сторону открытой калитки.

Неожиданно за спиной раздался хруст, заставивший меня удивленно обернуться. Под дорогим соседушкой сломалась прогнившая доска, и он действительно провалился одной ногой в пол прямехонько посреди веранды. Удивительно, как быстро этого жлоба настигла карма!

– Тебе даже вселенная намекает, что надо дом ремонтировать, а не соседей притеснять! – хохотнула я.

Он проткнул меня злобным взглядом, в котором читалось, как бы ему хотелось сейчас швырнуться если не топором, то хотя бы заклятием. А можно сразу и тем, и другим. Ведьмака, колдующего с застрявшей в полу ногой, я еще, признаться, не встречала. Было бы любопытно посмотреть, но он сдержался.

– Подсказать хорошего плотника? – продолжала измываться я, с весельем наблюдая, как он пытается освободиться. – Расскажу, если уступишь участок до осени.

– Переживу, – буркнул он.

– Хорошо, переживай, – пожала я плечами.

Он с силой дернул ногой, пытаясь освободиться. Нога осталась при нем, сапог по-прежнему торчал в полу. Носок был потерян в голенище. Сосед раздраженно цыкнул, пристраивая голую ступню на замызганный пол. Дивное зрелище! Буду вспоминать в приступах плохого настроения.

– Удачно добраться до холла, господин темный. Приползай, если на пороге переломаешь лодыжки, так и быть, схожу за костоправом.

– Никуда не торопишься? – рыкнул он в мою сторону.

– Уже ухожу! Кстати, через огород ко мне быстрее. Ох! – нарочито всплеснула я руками. – Ты же стену поставил! Значит, или в обход, или подкоп…

Видеть его лицо было бесценно: он сделался злым, непримиримым и как-то по-особенному темным. Даже темнейшим!

– В общем, смотри почаще под ноги, – елейно улыбнулась я, но, повернувшись к нему спиной, улыбку мгновенно погасила.

Ведьмак действительно думал, что нагородит забор в моем священном огороде, с большим пафосом заявит, будто является хозяином каждой былинки, а ему поверят на слово? Не с той светлой чародейкой связался!

Через десять минут, надев соломенную шляпку, я решительно пошагала в городскую управу, но через четверть часа от прогулки под солнцем решительности поубавилось, а раздражения прибавилось.

День выдался жаркий и душный. Такой лучше проводить дома или в гамаке под тенью сливовых деревьев, а не шпарить по кромке фермерского поля. Сразу захотелось от души кому-нибудь отвесить светлой благодати, но по пути никого не встретила. Может, и неплохо, что не встретила. До меня уже дошли слухи, что уважаемый бургомистр Хенрик Дюпри во всеуслышание сомневался в цвете моей светлой магии.

В Круэл я приехала три года назад, выбрала место подальше от магических ковенов и кланов. Сняла у городской управы домик в получасе ходьбы от городской стены, когда-то переданный в казну за долги, посадила огород и завела нечисть. Последнее – случайно. Но здесь никто не знал имени Агаты Истван и никогда не слышал скандальной истории, заставившей меня, старшую дочь пресветлого Вацлава, шарахнуть дверьми родового замка.

К слову, уходя из семьи, замковые ворота я тоже за собой захлопнула. Хотела ритуально поставить жирную точку на старой жизни, но не учла, что створки не закрывали еще с молодости бабки Розалинды. Смыкались они с истошно-скрипучим стоном, потревожившим в могилах всех окрестных мертвецов, а потом вывалились. С куском крепостной стены. Грохот стоял, как в каменоломнях. После моего ухода целостность родового гнезда вообще была чуток нарушена, и новых разрушений никто не ожидал. Признаться, даже я.

Отец до сих пор страшно злился, о чем не забывал регулярно писать, где-то один раз в месяц. В ответ я мстительно напоминала ему, что гнев и злопамятность плохо сочетаются с его званием пресветлого, а значит, добрейшего чародея королевства. С другой стороны, он всю жизнь выдавал добро порционно и в таком причудливом исполнении, что просителям было впору спасаться бегством. Не понимаю, почему все говорят, будто мы похожи характером. Врут как дышат!

Архив с библиотекой находились в здании городской управы, как раз под боком бургомистра. И новость о том, что в городе впервые за долгое время появилась чародейка из старого дома тетушки Петуньи, долетела до господина Дюпри раньше меня самой. Пока я добралась до пыльного здания с каменной башней, на брусчатой мостовой уже стояла запряженная коляска. Возница с улыбкой поприветствовал меня, приподняв шляпу, за что был награжден любезным кивком. Люблю вежливых мужчин.

Не успела я дошагать до парадного входа, как дверь передо мной волшебным образом раскрылась, и на улицу, морщась от яркого солнца, выкатился помощник бургомистра. Дай бог вспомнить его имя, но оно что-то никак не вспоминалось.

Следом появился и сам Дюпри. Он был лысеющим человеком чуть за пятьдесят, среднего роста и средней комплекции. Мимо такого пройдешь в толпе и не заметишь. Единственное, что примечательного имелось во внешности Хенрика – густые усы сочного угольного цвета. Магический порошок для окрашивания я смешивала собственными руками. И, несомненно, это был наш с бургомистром маленький секрет.

При виде меня уважаемый градоначальник мигом осознал, что план побега провален, но, смирившись с неизбежной встречей, расставил руки в самом гостеприимном жесте, словно актер провинциального театра на последнем поклоне:

– Госпожа чародейка, я услышал, что вы к нам направляетесь, и лично вышел поприветствовать! Какими ветрами?

– Попутными, – отозвалась я. – А вас они куда понесли?

Мы втроем одновременно посмотрели на готовую коляску.

– Велел запрячь заранее, чтобы вам не пришлось возвращаться пешком по жаре, – ловко выкрутился он. – По каким вы к нам делам?

– По личным.

– Так идемте же быстрее в кабинет, там гораздо-гораздо прохладнее! – пропел он. – К слову, может, обсудим вопросик похолодания хотя бы на парочку дней?

– Исключено, – отказалась я гневить стихийной магией природу. – Я все равно пришла не к вам, господин бургомистр, а в городской архив. Очень нужно о местных жителях почитать.

– А что с нашими горожанами? – испуганно переглянулся он с помощником.

– Растут в численности, – скупо буркнула я, проходя в сумрачный холл.

После яркого солнца внутри казалось совсем темно. Воздух был пропитан особенным запахом казенных мест – смесью сладковато-медовых чернил, пыльных бумаг и расплавленного сургуча. Я окончила академию светлой магии пять лет назад, а этот запах по-прежнему напоминал мне о деканате и стареньком секретаре в очках с толстыми стеклами, который заполнял бумаги исключительно гусиным пером.

– Так после вашего благословения, госпожа чародейка, у нас младенцы как цыплята… – закудахтал бургомистр. – Губернатор нашей долины даже грамоту прислал за хороший приплод!

– Поздравляю. А о том, что в Круэл приехал новый чародей, вы уже в курсе? – быстро спросила я.

– Еще один?! – Дюпри отшатнулся и схватился за сердце.

Кажется, он собрался осесть на исхоженный каменный пол, чтобы изобразить глубокий обморок, но был подхвачен под локоть верным помощником.

– Он не еще один, а темный, – педантично поправила я.

– А есть какая-то разница?

– Принципиальная! Темные чародеи никогда не живут поодиночке. Где один, там десяток. Теперь разница ясна? Ждите в Круэле нашествия ведьмаков, а потом живых умертвий.

– Кажется, я начинаю понимать, – расплылся в довольной улыбке Дюпри, как-то разом передумав падать в обморок. – Опасаетесь честной конкуренции на магические услуги?

– Ошибаетесь, господин бургомистр. Вы все-таки чего-то недопоняли, – сощурившись, вкрадчиво произнесла я. – Сегодня мой темный сосед заявил, что земля, которую я арендовала у города на десять лет, принадлежит его семье. Так яснее?

Что мне особенно нравилось в Дюпри: он быстро смекал, когда начинало припекать пятую точку, и умел красиво переобуться в полете.

– Вы правы! Немедленно в архив! Мы обязаны доказать, что это заговор и возмутительная клевета! – с убежденностью заявил он, отчего мигом стало ясно, что ведьмак, скорее всего, не соврал. Хотя по дороге в город во мне теплилась надежда.

Архив размещался под зданием, и копаться в старых городских книгах лично Дюпри не собирался. Помощника он тоже не оставил. Приведя меня в холодное помещение с крошечными окошками под самым потолком, он покричал архивариуса.

В ответ раздалась глухая тишина, характерная для забитых хламом хранилищ с низкими потолками. О том, что архивариус со службы не сбежал, доказывала лишь надкушенная булочка, лежащая на разложенной салфетке между книгой для учета посетителей и чернильницей с кособоко торчащим пером.

Наконец где-то за стеллажами зашуршало. Я была почти уверена, что из-под полок выбрался неупокоенный дух, но к нам вышел высокий и нескладный молодой человек, отчего-то напоминающий кузнечика.

При виде визитеров он испуганно попятился, словно увидел трех умертвий кряду и быстренько придумывал, чем бы отбиться. Потом рассудок прояснился, архивариус признал начальство, живое, говорящее и недовольное, и начал оправдываться. Тут его прервали и всучили меня. Фигурально выражаясь.

– Очень толковый парень, – отрекомендовал бургомистр и, подтолкнув помощника обратно к обшарпанной двери, оставил нас с толковым парнем в гробовом молчании.

– Что вы ищете, глубокоуважаемая госпожа чародейка? – заискивающе уточнил он и с дурацкой улыбкой на узких губах вкрадчивым движением убрал в карман служебной мантии надкушенную булочку.

На столешнице остались хлебные крошки, и некоторое время я с интересом ждала, не стряхнут ли их на пол? Уборкой архивариус заниматься постеснялся.

– Мне нужны любые упоминания о темном клане, который раньше жил в Круэле, – вздохнула я, стаскивая с головы порядком надоевшую шляпку.

– Легко! – объявил он. – Когда они здесь жили?

– Понятия не имею, – призналась я. – Дом у них опустел… лет двадцать назад?

– Уже сложнее, – рассудил толковый молодой человек, но, потерев гладкий подбородок, обнадежил: – Сейчас что-нибудь поищу. Вы там за столик присядьте.

Как ни странно, справился он поразительно быстро. Я только устроилась за пустым столом под окошком, с натугой пропускавшим дневной свет, как передо мной лег фолиант не самого впечатляющего размера.

– Семейная книга темных магов? – оживилась я.

– Нет, просто учетная, – поправил архивариус. – Если верить каталогу, в середине кое-что о колдовской семье упоминается.

– Негусто. – Я поцокала языком и едва заметным взмахом руки заставила толстый слой пыли самостоятельно смахнуться с кожаного заскорузлого переплета. Туда-сюда прочертились полосы, словно по нему небрежно прошлись веничком для уборки. Не особенно чисто, но я непривередливая.

– Может, еще что-то и имелось, но прежний архивариус сказал, что в прошлом году архив по весне затопило. Много чего не уцелело. – Сложив руки за спиной, парень с интересом наблюдал за простеньким колдовством. – Я-то всего пару месяцев как к службе приступил…

– Вы нас наедине не оставите? – намекнула я, что кое-кто здесь лишний, и это точно не мы со старой городской летописью.

– Конечно, госпожа чародейка. – Архивариус отступил от стола и скрылся за стеллажом, заставленным старыми рукописными фолиантами.

Наверняка в них рассказывалось об истории провинциального Круэла, но все больше в сухих фактах и цифрах. Кто на ком женился, а потом умер, и как увеличилось в тот год поголовье скота.

Щелчком пальцев я заставила книгу раскрыться и зашуршать пожелтевшими страницами с расплывшимися чернильными строчками. На середке фолиант замер. Нерешительно поиграл листиками и окончательно определился, замерев на развороте.

– Что ж, соседушка, – пробормотала я, – что-то твое семейство не жаловали на исторической родине.

Если верить городским записям, в Круэле действительно жила колдунья Матильда Хэдлей. Одинокая старуха пользы городу не приносила, местных не привечала и четверть века назад ушла за грань миров.

В уголочке городской летописец вкривь и вкось изобразил герб темного клана. Если обладать воображением, то в тотемном животном угадывался оскаленный дракон. Хотя больше всего он походил на плотоядную корову.

Старый дом ведьма оставила внучатому племяннику, имя которого так размазалось, что, как ни прочитай, выходило или затейливое ругательство, или бодрая белиберда.

В общем, выяснить имя соседушки, если говорилось о нем, заочно не удалось. И еще черным по белому (вернее, теперь по желтоватому) было написано, что кусок участка Матильда отдала своей единственной прислужнице, чье жилище стояло по соседству.

За стеной вся земля действительно принадлежала безымянному племянничку, и по осени не видать мне бузинных ягодок! Не использовать же магию, в самом деле. Этот, прости господи, сосед отчалит туда, откуда появился, а я останусь с выжженным пустырем!

– Чудесно, – процедила я сквозь зубы и постучала светящимся магией ноготком по листу, отчего на желтоватой пористой бумаге разбежались круги, как по водной глади.

– Что чудесное вы обнаружили? – прошептал за плечом не только толковый, но и очень любопытный архивариус.

– Вот именно, что ничего! – буркнула я и махнула рукой: – Принесите, любезный, бумагу с чернилами. Чертить буду.

– Волшебные знаки чертить изволите? – оживился парень.

– Карту своего участка, – проворчала я, хмуро разглядывая схему, где было педантично отмечено в футах, сколько старая ведьма уступила землицы своей темной прислужнице в безвозмездное пользование. Вернусь домой и просчитаю все до последнего клочка.

Оказалось, за последние пять лет после окончания академии я сильно растеряла навыки, и чертежник из меня получился такой себе, криворукий. Сжав зубы, я мысленно ругалась и вела нетвердые линии. Закончив, встряхнула лист и выставила перед собой. Чернила насквозь проели тонкую папиросную бумагу, пропускающую дневной свет.

– Что-то не очень похоже, – покачал головой архивариус, наблюдавший за работой из-за моего плеча.

– Зато повторяет естественный ландшафт, – недовольно проворчала я, несколько задетая справедливой критикой.

В моем исполнении прямоугольный участок походил на кособокую трапецию. Кто посмотрит – не поверит, что на последнем курсе академии светлой магии я вдохновенно переносила на бумагу сложнейшие схемы вихревых магических потоков, но потом ни разу ничего не чертила. Было незачем.

И вообще, знала бы, что в реальной жизни эти знания мне никогда не пригодятся, побольше читала бы о выращивании ядовитых растений под окнами жадных ведьмаков. Глядишь, из одного куста красной бузины вырастила бы целую бузинную плантацию. Вот соседушка замучился бы топором размахивать.

Ведь какая дивная идея! Физический труд облагораживает и даже мартышку превращает в нормального мужика. Спору нет, внешне темный уже выглядит мужиком и даже не самым последним представителем своего подвида, но внутри-то, прости господи, ведьмак ведьмаком.

Горя желанием восстановить свой огород в исторических границах, я свернула схему трубочкой, нахлобучила на голову шляпку и покинула архив.

На улице стоял послеполуденный жар. Солнце пряталось за черепичные крыши, и изломанная тень от соседнего здания неумолимо наползала на тесную круглую площадь. Коляска с возницей, специально приготовленная «для госпожи чародейки», исчезла без следа. Не то чтобы я на нее рассчитывала.

– Вот мошенник! – проворчала себе под нос и направилась в сторону городских ворот.

Вела к ним прямая улица, пересекающая городок с запада на восток. Если, задумавшись, не сворачивать в переулки – никогда не заблудишься и минут через двадцать окажешься за городской стеной. Но ко мне начал выходить народ. По дороге к управе окликать побоялись. Видимо, что-то в моем лице намекало, что чародейка в том чудном настроении, когда она сама не особо уверена в цвете собственной магии.

Через час я сидела в повозке соседа-фермера, обмахивалась шляпкой и перебирала в голове десяток полученных заказов. Расплатились за них заранее – снедью. В плетеной корзине лежали хлеб, кусок ветчины, половинка сырного шара, покрытого восковой корочкой, и бутылка козьего молока. У светлых не принято назначать цену за простое бытовое колдовство, мы же не какие-то темные жлобы. Эти, прости господи, здоровые конкуренты на магические услуги даже за мелкое заклятие предлагают подписать кровавый договор, а потом заставляют до седин горбатиться на них прислужником.

На повороте к ферме я заставила соседа притормозить и подхватила довольно увесистую корзинку.

– Госпожа чародейка, давайте до калитки довезу! – воспротивился он.

– Тут дойти пять минут, – отказалась я утруждать хорошего человека и слезла с повозки на дорогу.

Я почти добралась до дома, как из-за поворота на полном ходу, заставив меня отпрянуть в кусты, выскочила знакомая коляска. С каменными лицами мимо прокатили бургомистр с помощником. От их стремительного проскока с головы едва не слетела шляпка, а на зубах заскрипел песок.

Выходило, что неразлучная парочка, пока я ковырялась в архиве, сгоняла за городскую стену, чтобы поприветствовать ведьмака. Поди, пожаловались на самоуправство светлых, а теперь дали стрекача, чтобы не попасться мне на глаза. Каковы подхалимы!

Подпрыгивая на кочках, коляска стремительно отдалялась. Еще и пыль за собой глотать заставили!

Тихий щелчок светящимися магией пальцами, и пассажиров окутало плотное пыльное облако. До меня донеслись ругательства. Бургомистр сорвал с головы помощника шляпу и начал ею размахивать в разные стороны, стараясь получить хоть глоточек чистого воздуха.

Пыль разом осела, покрыв седоков плотным слоем. В коляске ошарашенно замерли, а секунду спустя синхронно обернулись назад. С улыбкой я помахала бургомистру и, напевая под нос веселый мотивчик, повернула к своему утопающему в зелени жилищу.

Не успела я закрыть калитку, как из-за угла выскочил Йосик и принялся скакать по дорожке. Он трусил следом за мной в огород и тыкался в ноги, пока я пристраивала возле раскрытой кухонной двери корзинку. Казалось, призрачный пес требовал немедленно зайти в дом.

– Подожди, табуретка! У нас важное дело, – раздраженно отмахнулась я от табуретопса и, пристроив шляпку на длинную корзиночную ручку, с умным видом расправила схему.

– Сейчас проверим, господин темный жлоб, сколько ты у меня землицы оттяпал! – процедила я, орлиным взором оглядев ненавистную стену.

Измеряла расстояние шагами от дома и до самого забора. Три раза проверила. Сначала в одну сторону, потом обратно и снова. Так и есть! Ведьмак прихватил не меньше шести футов.

– Попался, – пробормотала я и, сощурившись, приказала забору: – Расступись!

Забор оставался колюч и монолитен. Пришлось предупредительно щелкнуть пальцами и, выбив искру, зажечь магический огонек, похожий на свечную пику.

– Сейчас же…

Стена ожила, пришла в движение и расступилась, открывая узкий зазор. На соседскую территорию пришлось пролезать бочком, чтобы не зацепиться за ощеренные длинные шипы, а хотелось-то войти по-королевски, гордо вскинув подбородок. И с лицом инквизитора.

– Итак…

С независимым видом я двинулась к дому ведьмака, себе под нос тщательно считая шаги. Так увлеклась, что едва не уперлась склоненной макушкой в крепкую мужскую грудь. Сосед перекрывал проход, уперев руки в бока. Пришлось поднять голову, чтобы посмотреть в его наглую рожу.

– Что делаешь? – тихо спросил он.

– Восстанавливаю историческую справедливость! – объявила я и сунула ему в нос слегка помятый папиросный лист, изрисованный линиями, кружочками и прочими топографическими обозначениями. – Любуйся, дорогой сосед!

– Чем? – поморщившись, как от зубной боли, он отодвинул рисунок от лица.

– Вот этим! – потрясла я бумаженцией. – Я сходила в архив, как ты настаивал, и знаешь, что выяснила? Твоя тетка отдала темной прислужнице огород, так что ни один внучатый племянничек на него претендовать не может.

Он молча перевел нечитаемый взгляд с чертежа, на меня.

– Видишь? – не унималась я. – Это доказательство, что ты присвоил целых шесть футов моей честно арендованной земли!

Смирившись, что так просто с него не слезут и причитающиеся футы стрясут, ведьмак цыкнул и забрал у меня чертеж. Некоторое время он его изучал, сверялся с натурой: посмотрел направо и налево, снова покосился в схему.

– Кто чертил? – оборонил он.

– Подсказка нужна? – съехидничала я.

Он молча пальцем ткнул в крестик и указал на старую корявую яблоню, стоящую у него под окнами. Потом постучал по второму крестику и махнул в сторону высокого древнего дуба, растущего за забором возле дороги.

– И что? – с вызовом уточнила я.

Одарив меня убийственным взглядом, ведьмак перевернул схему.

Бог мой, какой конфуз! Я-то считала, что на чертеж нанесли какие-то особенные топографические метки, значение которых понимали только землемеры, а они, подлецы, просто деревца таким нехитрым образом обозначили.

– Если верить чертежу, дорогая соседка, – проговорил ведьмак, даже не пытаясь скрыть издевку, – я отмерил тебе шесть лишних футов. Так что, будем восстанавливать историческую справедливость или оставим как есть?

Скрипнув от злости зубами, я выдрала из его рук бумагу и быстренько смяла в кулаке. Это же надо так оплошать, чтобы в собственном чертеже запутаться. Чуть сама у себя кусок огорода не оттяпала. Позор тебе, Агата Истван! Несмываемый и вечный.

– Так и я думал, – ухмыльнулся ведьмак.

– И вообще, по правилам забор между прилегающими участками нужно ставить из штакетника, а не городить такую глухую стену, что белого света не видно! – не придумав, за что еще поспорить, как-то очень удачно вспомнила я.

– Это по правилам этикета? – хмыкнул он.

– По правилам, написанным в королевском указе о добрососедских отношениях! – заявила я.

– Наш король горазд на странные указы. – Ведьмак сочувственно покачал головой. Неясно, кому он сочувствовал: мне, его величеству или всем подданным нашего королевства.

– Ты поставил стену с шипами. А если мой пес напорется? – обвинительным тоном вопросила я. – Кто ответит за здоровье невинного создания?

Неожиданно в плантации ревеня, аккуратным квадратом зеленеющей ровнехонько за спиной ведьмака, началось странное движение. Листья энергично зашевелились, и из них выглянул край любопытной табуретки. Появление «невинного создания», которому стена с шипами даже лак не могла поцарапать, ведь благородное покрытие давным-давно сошло, оказалось совершенно некстати.

Я цыкнула, запрещая призрачному псу являть миру цветочную обивку, и приказала сидеть в ревене тихим шпионом. Но при жизни Йося, очевидно, был энергичным, добрым и на редкость глупым зверем. Одним из тех, что лают на грабителей от искренней радости, а не ради сохранности хозяйского имущества. В посмертии характер пса не изменился. Он решил, раз хозяйка цыкает, а не орет, значит, сильно его любит и подзывает познакомиться с новым соседом, от которого за милю разит темной силой.

Сосед между тем, ехидничая от всей темной душонки, предлагал превратить Йосю в умертвие и не догадывался, что в этой жизни Йосе уже ничего не поможет. Песик, восторженно выставив алый кант-хвост, ринулся из ревеня. Прямиком через грядку с цветущими одуванчиками.

– Тыгыдын-тыгыдын! – цокали у меня в голове табуреточные ножки.

– Сидеть! – рявкнула я, пытаясь остановить неминуемую встречу ведьмака и нечисти.

– Не понял? – изумился тот, перебитый на полуслове.

– Стоять! – страшным голосом черной ведьмы приказала я табуретопсу.

– Ты уж определись, – прошипел сосед, словно действительно хотел выполнять команды и не мог выбрать, с какой именно начать.

Секундой позже Йося, как бодливый баран, ударил острым краем ему под коленями, и ведьмак начал терять равновесие. Я отошла на шаг. Не ловить же тяжелого мужика, право слово. Тот выразил неземную радость от встречи с табуреткой лихой матерной фразой.

Уверена, что хотел сказать что-нибудь политесное, вроде «мама дорогая!», просто не нашел правильных слов. Но Йося проникся моментом и остолбенел, уронив хвостик-кант. Кажется, мне открывалась тайна Вселенной, как именно управлять нечистью.

Сосед самым немыслимым образом устоял, хотя по закону земного притяжения должен был приземлить пятую точку в сочный куст алоэ, и резко обернулся.

– Табуретка?! – в мужском голосе прозвучало откровенное изумление.

Йося отмер и начал бочком перемещаться к хозяйке, то есть ко мне, мучительно прикрывшей на секундочку глаза. Почему у всех заводятся нормальные псы и хорошие соседи, а у меня – адское недоразумение? Не иначе как пресветлый Вацлав, сидя в отремонтированном замке, насылает светлые проклятия.

– Живая, – озадаченно добавил ведьмак и перевел на меня восхищенный взгляд: – Ты об этом невинном создании соловьем разливалась?

– И что с того? – ощетинилась я, уперев руки в бока. – Отличный домашний питомец, между прочим! Есть не просит, обувь не грызет, мебель не портит.

– Безусловно, живая мебель не портит сородичей, – издевательски протянул ведьмак.

– Ключевое слово «живая»! – огрызнулась я. – В отличие от вас, темных, мы, светлые, все-таки предпочитаем жить с живыми существами…

– Мы все еще говорим об одержимой нечистью табуретке? – с ехидством протянул он, пропустив мимо ушей откровенный намек на пробужденных умертвий, которых заводил каждый мало-мальски уважающий себя некромант.

Скрипнув зубами, я подхватила увесистого «питомца» под мышку. Йосик принялся шевелить ножками, как большая водоплавающая черепаха, непременно желающая добраться до моря.

– В общем, сосед, – проворчала я напоследок, – прореди свою изгородь. Иначе прорежу я, и вам всем это не понравится!

– Всем – кому? – любезно уточнил он.

– Ни тебе, ни изгороди! – отрезала я и с независимым видом пошагала между грядками по направлению к дырке в заборе.

Даже пройти через нее не успела, как колючие ветви срослись обратно, самым нахальным образом прищемив мне край юбки. Не догадываясь о конфузе, я едва не осталась без нижней половины наряда.

– Да чтоб в твой дом молния попала! – обругала я ведьмака и, спустив табуретку на землю, кое-как выдрала прищемленный подол. Ткань безобразно порвалась, а на шипах остался висеть светлый лоскут в мелкий цветочек.

Злобно схватив шляпку и корзинку, я влетела в дом. Хлипкая дверь шарахнула за спиной, ударив скачущего изо всех ножек Йосика. А в опрятной кухне меня ждал неожиданный сюрприз. Хотя сюрприз, понятно, ожидаемым не бывает.

Между столом и посудным шкафом, безвольно уронив руки по бокам, застыл высокий и худой, как оглобля, парень. И с первого взгляда в восковое, словно высушенное лицо с рыжеватой козлиной бородкой, похожей на приклеенную паклю, стало ясно, что он неживой. В смысле, подвижный, но точно мертвый!

Глава 2
Не самый свежий заложник

На лбу у «бородатого сюрприза» красовалось расплывчатое клеймо со знаком семьи Хэдлей, тонко намекающее, что питомца создали по разрешению светлого ковена. Он являлся движимой собственностью ведьмака и упокоению не подлежал.

Другими словами, наглый сосед – все-таки поехавший крышей некромант. С первого взгляда, конечно, не скажешь. Выглядит-то он относительно нормальным, без характерного безумного огонька в глазах, но и меня, миловидную и моложавую шатенку, легко спутать с нежной фиалкой. Что он и сделал. Не то чтобы я сама показала высший класс магического мастерства и искусства дипломатии.

В общем, чудесно! В смысле, конечно, ужасно. Но знаете? День перестал быть отчаянно поганым…

«Еда!» – беззвучно раззявил монстр щербатую пасть.

«Заложник!» – мысленно возликовала я.

Сорвавшись с места, кровожадный гость в три шага преодолел расстояние между нами. Выпустив из рук корзинку, я выставила вперед открытую ладонь. Кухоньку, раскрашенную теплым закатным солнцем, озарила такая ослепительный вспышка, что перед глазами поплыли белые круги.

Магическая печать врезалась в грудь умертвия и как таран опрокинула его на спину. В воздухе мелькнули ноги в исхоженных сапогах. Окостеневшее тело с грохотом распласталось на домотканом половике, раскинув руки-лапы с безобразными желтоватыми когтями.

Петунья возмущенно зазвенела чашками в посудном шкафу. Хотелось верить, что она беспокоилась за меня, а не за обездвиженное чудовище.

– Что ты раскудахталась? Он еще поживее тебя будет! – проворчала я и, обмахивая лицо шляпкой, чуточку склонилась над воскрешенным.

Незваный гость таращился в потолок по-рыбьи мертвыми глазами и энергично смердел. Пасть была раскрыта, словно челюсть отпала от изумления, что слабый корм оказался сильным хищником. Да так ее и заклинило. Передних зубов не хватало.

Самое забавное, что он удивительным образом походил на моего дядьку Дюка Иствана, ловца за живыми мертвецами. Разве что уважаемый родственник (один из немногих, к кому я испытывала теплые чувства) все еще жив. Ну… я надеюсь. Мы виделись лет семь назад, и с тех пор я о нем ничего не слышала.

В последнюю встречу, Дюк выглядел не лучше: бородатый, отощавший и оголодавший. Да и пах тоже отвратительно. С мрачным видом он заявил, дескать, только вылез из склепа, из которого гонял студентов-некромантов, вздумавших создать неподсчитанное умертвие. Но, судя по амбре, источаемому заношенным плащом, этих самых студентов дядька прождал в засаде не меньше месяца. Еще с тех пор, когда они сами не подозревали, что хотят сотворить живого мертвеца. У меня же имелся готовенький, с разрешительной грамотой и даже печатью на лбу.

Пальцем я аккуратно закрыла умертвию рот, в смысле, пасть. Челюсть опять отпала.

– Ладно, я сделала все, что могла, – выпрямляясь, вздохнула я и тут же вспомнила, что рядом с Дюком-вторым глубоко вдыхать не стоило, впрочем, как и рядом с первым. – Поехали прятаться, сердечный?

Держать пахучего монстра в доме не очень-то хотелось, но сюда, в отличие от старой клети возле забора, ведьмак без разрешения не войдет. Нет, он мог бы, но правила приличий и закон о пиетете по-прежнему были с нами. Да и отдача потом замучает.

Под действием магии распростертое на полу тело дернулось и рывками заскользило ногами вперед к дверном проему, утягивая за собой, как хвост, домотканый половик. Длинные худые руки начали медленно подниматься. В дверном проеме заложник застрял, словно вцепился когтями в косяк и отказывался двигаться дальше.

– Да что ты будешь делать? – проворчала я и сложила ему руки на груди опрятным крестом. Хоть сейчас отправляй в последний путь. Но упокоенный заложник отобранную часть огорода мне точно не вернет.

– Двигаемся! – вновь скомандовала, подкрепляя приказ магическим знаком.

Пока он перемещался мимо обалдевшего и по этому случаю изображавшего обычный табурет Йосика, я открыла дверь хозяйственной кладовки. Крошечная клетушка под лестницей была заставлена метлами, лопатами, ведрами и остальными очень нужными в приусадебном хозяйстве вещами. Кто бы три года назад сказал, что я буду знать, для чего нужна садовая тяпка, подняла бы на смех, а потом зачаровала. Заклятием честности. Чтобы несли в мир прекрасное, а не чушь.

Неожиданно до меня донесся равномерный стук, точно кто-то отбивал молотком кусок мяса. С недоумением я выглянула из кладовки. Заложник доехал до стены и тыкался в нее ногами, словно старался проломить проход. За ним скромно топтался Йосик. Видимо, тоже очень рассчитывал на эту дыру в большой мир.

– Демоны дери, – пробормотала я, щелчком пальцев останавливая ритмичную долбежку. – Ты там выжил, Дюк?

Вообще, спрашивать у умертвия, насколько он жив, например, по шкале от скорее жив до окончательно мертв, натуральное издевательство, но Дюк, безусловно, был безответен. Пустые глаза по-прежнему смотрели в потолок, приоткрытая пасть демонстрировала щербатость, а сам он источал мертвенный холод и аромат бродяги со стажем. В самый раз, чтобы потравить тараканов. Правда, тараканов в доме не было, а так бы воспользовалась случаем и избавилась.

Затаскивать Дюка в чулан пришлось волоком, схватив под мышки. Он оказался тяжел и неповоротлив. А с виду-то и не скажешь, что весит, как полтора мешка батата. Дурацкий коврик под ним собирался гармошкой и перемещению совсем не помогал.

– Что же ты такой худой, но неподъемный? – кряхтела я, пятясь спиной. – Пожрать, поди, любишь. Да, Дюк?

Кое-как мы втиснулись в узкое пространство между тяпками и лопатами. Те зашатались, грозясь осыпаться мне на хребтину, полка над головой тоже странно задрожала, но обошлось без инвентарных катастроф. Приваленный к стене Дюк, горестно уронил голову на грудь, точно хмельной пьянчуга, случайно заснувший в подсобке питейной. Аккуратно перешагнув через длинные ноги умертвия, я вышла и накрыла его хвостом коврика, упрямо вылезающим из чулана.

– Чудесно! – С довольной улыбкой я отряхнула ладони и глянула на Йосика, обиженно жавшегося к стене. – Не ревнуй, табуретка. Скоро твое место освободят.

На запертую дверь каморки пришлось наложить проклятие, в смысле, заклятие, чтобы ядреный дюковский дух не пропитал дом и не уничтожил в нем все живое. В смысле, меня и две цветущие герани на кухонном подоконнике. Осталось дождаться, когда сосед обнаружит пропажу и лично явится за питомцем.

Но вторжение злобствующего некроманта никак не происходило. Дом медленно окунался в сумерки, я успела хорошенько отмыться и сделать освежающую маску из огуречных кругляшей, а он все не являлся. Возможно, оказался недогадливым или же рысцой носился по окрестностям, прочесывая близлежащие овраги, кладбища и единственный склеп на другом конце Круэла.

Вскоре я начала подозревать, что ведьмак просто выгнал умертвие, как нашкодившего щенка. Может, в соседнем жилище оно пыталось найти нового хозяина, а не корм? Но его мало что не упокоили, так еще сверху добавили сковывающую печать. Даже жалко стало горемычное. Чуть слезу не пустила, пока думала о нем и разливала по флаконам зелье красоты! Хотя, возможно, глаза заслезились от ядреного снадобья.

Когда на землю опустилась по-сельски густая темнота, в небе рассыпались мелкие звезды, а сверчки застрекотали на остроконечный месяц, дом сотряс грозный стук во входную дверь.

Дождалась! Темнейший явился.

Петунья с перепугу заблокировала створки посудного шкафа. Йосик изобразил табуретку. А я, источая спокойствие, достойное мертвого озера замка Истван, открыла припозднившемуся визитеру.

Сосед был взмылен, взбешен и растрепан. Зуб даю: гонял в склеп на другом конце города. Над его головой светился уличный фонарь, привешенный на крючок под козырьком. В тишине в стекло бились мотыльки, привлеченные ярким огоньком.

– Где он? – без вступлений рявкнул ведьмак и дернулся, готовый без дозволения чародейки ворваться в светлый дом.

Я выразительно посмотрела на порог и сложила руки на груди. Темный скрипнул зубами, но вернул ногу в пыльном сапоге на место. Видимо, кое-какие зачатки манер у него все-таки имелись. Или исключительно развитый инстинкт самосохранения.

– Мне просто любопытно, ты недогадливый или невнимательный? – К шантажу я приступила издалека, не скрывая ехидной улыбочки. – Не сразу понял, где его искать, или не сразу заметил, что оно сбежало?

– Верни мое умертвие! – процедил он.

– Без проблем, – с фальшивой легкостью согласилась я, и по его лицу пробежала судорога облегчения. – Но что мне за это будет?

– Я тебе ничего не сделаю, – щедро пообещал он.

– Это понятно, – усмехнулась я. – Что ты готов мне предложить за своего потерянного питомца?

– Чего? – коротко уточнил ведьмак, кажется, не веря собственным ушам.

Может, ему эликсир для остроты слуха предложить? В качестве компенсации. Или лучше успокоительную настойку? А лучше смешать все в одном флаконе! По-моему, отличная идея. Вон какой дерганый. Явно нервишки не в порядке.

Нарочно затягивая переговоры, чтобы он точно проникся безвыходностью положения, со знанием дела я принялась рассуждать:

– По правилам светлых ковенов, если хозяин не обнаружился в течение суток, я обязана умертвие упокоить и предать огню, чтобы его никто не поднял еще раз. А если вспомнить, как выглядел твой питомец, то он уже заслужил вечный сон.

– А ты, огородная фея, смотрю, не так проста, как кажешься, – нехорошо сощурился сосед. – Что ты хочешь?

– Твою часть участка, – без экивоков потребовала я, – убрать безобразную стену и, пожалуй, чтобы ты больше не выпускал своего товарища на самовыгул.

Он кривовато усмехнулся:

– Если подумать, сутки еще не прошли…

– Верно, – спокойно согласилась я, – но завтра-то под вечер они закончатся, и тогда я буду вынуждена следовать правилам. Ты и меня пойми: в ковенах очень строго с этими вашими умертвиями. Один раз отпустишь, потом он сбежит и кого-нибудь слопает, а отвечать придется мне.

– А знаешь, госпожа соседка…

Ведьмак облокотился одной рукой о дверной косяк и склонился ко мне. От него мускусно пахло горячим телом и хвойным мылом. Носы сапог уперлись в порог, но шаг внутрь кухни он себе не позволил.

– Я сейчас просто войду к тебе и заберу умертвие, – хрипловатым тихим голосом пригрозил он. – Как тебе план?

– Нет, ты, конечно, мог бы попытаться… – Я пожала плечами, дескать, взбесившего коня здравый смысл вряд ли остановит, только пропасть. – Но искренне не рекомендую.

Некоторое время мы смотрели глаза в глаза. Вблизи ведьмак казался старше. Полагаю, я выглядела младше, но он уже не обманывался моложавой внешностью. Всем своим сильным, напружиненным телом темный стремился ворваться на чужую территорию, а я с напряжением ждала, когда его подсознательное победит и мне удастся сорвать раздражение из-за переполоха в священном огороде.

Неожиданно он выпрямился и предложил:

– Забирай до осени.

– Навсегда! – отрезала я. – Ты уступишь свою часть участка навсегда.

– Идет, – вдруг согласился ведьмак на совершенно наглый, даже с моей точки зрения, шантаж.

У меня вырвался смешок:

– А ты, похоже, действительно дорожишь своим умертвием.

– Теперь я могу его забрать? – Он пропустил мимо ушей издевательское замечание.

– Быстрый какой! – фыркнула я. – Мне нужны гарантии.

– Считай, ты их получила, – кивнул сосед.

– Пф! Я с детства не верю людям на слово.

– Тяжелое детство? – не преминул съехидничать он, хотя по всему находился не в том положении, чтобы отвешивать ядовитые комментарии.

– Обычное, но оно научило меня не рассчитывать на призрачные морковки, – не думая обижаться, объявила я. Он же не жил с пресветлым Вацлавом в одном замке и не в курсе, как от басистого голоса «самого доброго чародея королевства» дохли даже канарейки в клетках. – Дай магическую клятву.

– Нет.

– Как знаешь. – Я потянулась к ручке, чтобы захлопнуть перед его носом дверь. – Спокойной ночи, сосед. Обещаю, твой питомец уйдет в вечный сон со всеми почестями.

– Да демоны тебя дери! – рявкнул он, не позволяя мне запереться. – Хорошо!

Ведьмак протянул руку, раскрыв ладонь с глубокими, словно порезанными линиями судьбы. Просто мечта ярмарочной гадалки! На внутренней стороне крепкого предплечья выделялись вены.

– Держи свою клятву, – поторопил он.

Отгоняя идиотскую мысль, что мне всегда нравились красивые мужские руки, а у ведьмака они до обидного красивые, я мягко обхватила крепкое запястье. Его шершавые сухие пальцы сомкнулись на моем предплечье без нарочитой агрессии и излишней силы. Из-под них заструился черный дымок.

– Участок твой, – спокойно произнес ведьмак, глядя мне в глаза.

Магическая клятва была дана, и мы мгновенно расцепились.

– Теперь отдай мое умертвие! – потребовал он.

– Конечно, – согласно кивнула я. – Забирай.

– Где?

– Ну…

– Ты его зарыла, что ли? – мрачно пошутил ведьмак.

Конечно, до вечера садовым совком махала и грабельками помогала: раскидывала комья земли, а потом закидывала. Как раз на том месте, где в начале лета землекопы не дорыли компостную яму.

В самую жару они втроем вяло поковыряли грунт и сбежали «обедать» в неизвестном направлении, как Йосик, чудом вырвавшийся на свободу. Месяц жду, когда подлецы вернутся, но, думаю, их уже нет в королевстве… А на крыльце между тем стоит крепкий, широкоплечий и, главное, готовый абсолютно на все мужик. Просто сто семьдесят фунтов – точно не меньше! – не пристроенной к приусадебному хозяйству силы!

– За домом, – не моргнув глазом соврала я.

Сосед поменялся в лице и прошипел:

– Какого хрен… демона ты его похоронила?!

– Ну не в кладовке же его прятать, право слово. Он у тебя такой зачуханный, что скоро чесаться начнет. Когда ты его в последний раз мыл? За умертвиями тоже надо следить. Не в курсе, что вы в ответе за тех, кого воскресили?

– Лопату… – перебил ведьмак скрипучим голосом и протянул руку, словно рассчитывал, что садовый инвентарь ему вытащат из кармана платья. – Давай!

– В огороде возле бочки стоит, – охотно подсказала я и крикнула в спину, когда ведьмак, как налакавшийся зелья резвости, ринулся за угол дома: – Подожди: фонарем подсвечу!

Господи, радость-то какая! Мало, что участок вернула, так и землекопа для компостной ямы сумела найти.

Я быстро спряталась в кухне, запалила фонарь и через заднюю дверь вышла в огород. Ночь неожиданно оказалась прохладна. Ветер, намекающий на близкую непогоду, шелестел в кустах боярышника и тревожил светлячков в густой траве. Из-за дома к небу поднималось багряное марево, словно возле забора полыхала пламенем старая покосившаяся клеть.

Несколько забеспокоившись, я завернула за угол и поморщилась от яркого, режущего глаза света. Ведьмак действительно копал, но без ожидаемого энтузиазма: ритмично вонзал лопату в сухую землю, откидывал рассыпающиеся комья. А над ним переливалась оранжевая сфера, словно наполненная раскаленной лавой.

Недолго думая, без предупреждений я погасила чужую магию. Показалось, что мир погрузился в темноту, а перед глазами поплыли красные пятна. Землекоп замер и выразительно кашлянул.

– У нас есть свет, – пояснила я и для наглядности помахала фонарем, отчего огонек безудержно затрепетал, готовый погаснуть. – Мы же не хотим спалить дом?

Ведьмак так громко промолчал, что стало ясно: не стоит говорить за всех присутствующих здесь чародеев. Он-то в душе не против подпалить дом ушлой феи. Но знаете? Какие соседи, такие и феи!

– Странно, – протянул он и выразительно воткнул в глинистую почву лопату.

– Что именно?

– Земля твердая, как будто до меня здесь никто не копал. Тщательно утрамбовала?

– Хочешь найти свое умертвие? – сдержанно уточнила я, не собираясь выпускать из огорода бесплатную рабочую силу, пока не получу хотя бы подобие компостной ямы. – Копай!

Видимо, нечаянный помощник уже и сам осознал, что, как и умертвие, превратился в заложника, которому придется отработать и свою свободу, и неживого приятеля. С мрачным видом он швырнул мне под ноги комья земли, словно сказав все, что думает о светлых чародейках. Выразительно цыкнув, я отряхнула туфлю и потеснилась, практически утопив его в темноту.

– Поближе, – недовольно буркнул он. – Я копаю почти наощупь.

Чем уж там он ощупывал почву, ногой или лопатой, история умалчивала, а мне были не особенно интересны подробности. Главное – результат!

– Уверяю, ты ему точно ничего не отрубишь, – отозвалась я и, подняв повыше фонарь, вновь придвинулась к краю будущей компостной ямы. – Получишь своего питомца в целости и сохранности. Со всеми конечностями. Правда, без зубов. Но зубы он потерял до меня, так что потом не предъявляй претензий.

Некоторое время он продолжал работать. Компостная яма грозила перерасти в могилку.

– Давай левее, а то недолго до первобытных захоронений дорыть, – деловито скомандовала я и указала пальцем в намеченную еще землекопами границу.

Окинув меня убийственным взглядом, он начал копать левее. На руках напрягались мускулы, гибко двигалось сильное тело. Честное слово, следить за тем, как мужик роет компостную яму – сплошное удовольствие. Очень советую попробовать. Расслабляет дивно! Особенно когда за это еще и денег платить не придется.

Неожиданно он прервал работу и вытер вспотевший лоб краем выбившейся из-за пояса штанов широкой рубахи.

– Правее тоже надо?

– Как отказаться, если господин темный чародей сам предложил? – с улыбкой развела я руками. – Ни в чем себе не отказывай. Рой в удовольствие!

– Свет! – рявкнул он.

– Господи, что ты кричишь, как будто не землю копаешь, а артефакт собираешь? – буркнула я и снова вытянула фонарь, отбрасывающий тусклое свечение.

Накидывая землю на быстро растущую по краю ямы гору, порядком упаренный ведьмак пропыхтел:

– Ладно, что моего умертвия здесь нет, я понял с первого взгляда. Но зачем мы роем? Клад ищем?

– Почему же мы? – даже удивилась я. – Роешь ты, а я контролирую процесс.

– И что именно я рою?

– Компостную яму, естественно.

Он поперхнулся на вздохе, словно до этой вспышки честности считал, что его в самом деле посреди ночи заставили хитростью сооружать могилку. Ну знаете? Так сказать, на будущее. Чтобы горюющие Истваны не перепутали место, куда завещала похоронить свой прах старшая дочь пресветлого Вацлава, когда ее укокошит взбешенный сосед.

– Ты комаром, что ли, подавился? – озаботилась я. – Водички принести?

– Не надо.

– Да мне не жалко водички для усердного работника, – уверила я. – Просто, понимаешь, полтора месяца ждала, когда вернутся землекопы, а ты один за полчаса справился. Всегда знала, что некроманты умеют отлично выкапывать ямы. Но чтобы настолько! Искренне восхищена. Честное слово, похлопала бы, но фонарь мешает… Почему ты на меня так смотришь, будто думаешь проклясть?

Лицо соседа действительно было сложно описать во всех оттенках и красках. Полагаю, он представлял, с каким наслаждением свернул бы мне шею и похоронил в этой самой, уже выкопанной, компостной яме. А потом, через пару дней, поднял и превратил в свеженького питомца, коль прежнего, потасканного жизнью и пахнущего отнюдь не розами, найти не удалось.

– Идея соблазнительная, но я и без магии уже затрах… накопался.

Он категорично воткнул лопату в землю и, отряхнув руки, с превеликой аккуратностью принялся расправлять закатанные рукава рубахи.

– Что ты делаешь? – заволновалась я. – Мы еще не закончили.

– Я закончил, но ты можешь продолжать, уважаемая соседка. Хочешь, фонарь подержу? – любезно предложил он, напрочь отказываясь превратить неровную яму в опрятную усыпальницу для животворящего компоста.

– Похоже, я тебя перехвалила, господин некромант, – недовольно проворчала я себе под нос.

Ведьмак брюзжание проигнорировал и выбрался из ямы:

– Теперь я могу забрать свое умертвие?

– Конечно, – согласилась я, и он напрягся, видимо, начиная подозревать, что сейчас его хитростью вынудят еще что-нибудь сделать: крышу там отремонтировать, старую клеть заново построить. – В смысле, конечно, забирай. Он в кладовке.

Если бы взглядами темные умели проклинать, ей-богу, у нас случился бы магический поединок.

– Позволь задать личный вопрос, а то меня терзают смутные сомнения, – вымолвил он мягким голосом, отчего сразу стало ясно, что непременно ляпнет гадость.

– Спрашивай, – великодушно согласилась я.

– То, что ты не наивная фея, я уже понял. Но ты точно светлая?

– Вот сейчас было обидно! – возмутилась я. – Не понимаю, почему все сомневаются в цвете моей магии?

– И впрямь! С чего бы? – издевательски хмыкнул он.

Не побоявшись повернуться к нему спиной, с независимым видом я направилась к распахнутой задней двери, из которой в ночь сочился теплый свет обжитого дома.

– Я начинаю понимать, как ты оказалась в глухой провинции, – проговорил он мне в затылок и без промедлений предположил: – Тебя поперли из ковена за дивный характер.

– Мне любопытно, за что в глухую провинцию поперли тебя, господин темный? – не оборачиваясь, с усмешкой парировала я и вошла в дом.

Ведьмак остался стоять в раскрытом дверном проеме, с интересом разглядывая цветочные стены, дощатые полы и Йосика, несмело покачивающего хвостиком-кантом.

– Могу я войти? – поторопил сосед.

– Сапоги для начала оббей, – велела я, кивнув на измазанную в глине обувку.

Он нарочито громко, так что косяк задрожал и в двери зазвенело оконце, постучал мыском о порог. Сбив с подошвы комья глины, то же самое проделал со вторым сапогом.

– Сейчас я достаточно чистый, чтобы оказаться в вашем гостеприимном жилище, госпожа чародейка?

– Добро пожаловать. – Пристроив фонарь, обернулась я к нему, но тут же ткнула пальцем: – Главное, не забывай, что ты гость, а приличные гости грязными башмаками по мытым полам сильно не топчутся. Хотя где темные, а где приличия…

– Я нахожусь от тебя в двух шагах и все слышу, – войдя, насмешливо отозвался он.

– Значит, в зелье для остроты слуха не нуждаешься, – кивнула я и пояснила, собственно, ничего толком не поясняя: – А то я уже начала подозревать неладное. Идем: покажу, где кладовка.

Мы остановились перед чуланом под лестницей. Ведьмак оглядел закуток и кивнул на хлипкую дверь:

– Он все время был здесь?

– На нем печать неподвижности, поэтому убежать не должен, – рассудила я и уткнулась носом в рукав платья, представив, какой «божественный» запах стоит в кладовке. Хоть топор вешай. У соседа, к слову, один был. Могли бы из исследовательского интереса провести эксперимент.

– Открывай, – поторопил он, теряя терпение.

Проглотив совет не дышать глубоко, а лучше вообще не дышать, я повернула ручку и дернула на себя дверь. Изнутри, больше не сдержанное заклятием, на нас хлынуло облако зловония. Оно практически сбивало с ног. Я была готова, а вот ведьмак отшатнулся.

– Господи боже, – едва слышно пробормотал он, тоже утыкаясь носом в сгиб локтя.

Пленник по-прежнему сидел, горестно уронив голову на грудь, словно страшно печалился одиночеством.

– Вот твой Дюк, – прокомментировала я. – Как сказала: целый и невредимый.

Ведьмак покосился на меня как на чокнутую. Не то чтобы прежде он смотрел как-то иначе: с пиететом, согласно королевскому указу, или, того хуже, с мужским интересом.

– Ты дала умертвию имя?

– Он заслужил! Ты не видишь, что ли? Жизнь с тобой его доконала. Обидно уходить в вечный сон безымянным.

Откровенно говоря, Дюк давно протянул ноги, притом гораздо раньше, чем попал в кладовку моего дома.

– Это он тебе сказал? – усмехнулся ведьмак в рукав.

– Если бы твое умертвие могло говорить, то давно потребовало бы банный день! – начала беситься я. – Не в курсе, что его надо мыть? Желательно, почаще. Я думала, что это очевидно любому некроманту.

– Некроманту, может, очевидно, но я не некромант, – зачем-то высказался ведьмак, не уточнив, что мне делать с этим знанием.

– А за Дюком тебя, значит, попросили посмотреть? – не преминула съехидничать я.

– Вроде того. Зачем ты его прикрыла? Замерзал?

– В саван замотала! – огрызнулась я.

Отодвинув меня с дороги, он отбросил коврик мыском сапога, схватил неподвижного питомца за ноги и дернул. Стоило Дюка сдвинуть, как неустойчивая конструкция из тяпок, грабель и лопат с грохотом рассыпалась, накрыв исстрадавшееся чудовище. В смысле, именно то из двух чудовищ, которое было мертвым. А с полки восторженно, словно только и ждал возможности объявить о себе, свалился пыльный уличный фонарь. Он припечатал скрюченного ведьмака аккурат в район лопаток и, задорно отпрыгнув в сторону, со звоном разбился.

На дом опустилась звенящая тишина. Вокруг все замерло. И даже я. Кажется, можно было услышать, как в огороде стрекочут сверчки, не подозревающие, что им тоже следует замереть. Ведь у нас как-никак развернулась фонарно-тяпочная драма.

Ведьмак медленно выпрямился, упер руки в бока и выразительно повел широкими плечами.

– Если тебе от этого станет лучше, то мне он тоже едва не свалился на голову, – нарушила я безмолвие. – Не лучше?

– Какого демона… – делая паузы между словами, процедил он и рявкнул на одном дыхании: – У тебя такой бардак?!

– Эй, ведьмак! – охнула я, перестав говорить в рукав. – Ты владениями не ошибся? Пока твое чудовище ко мне не забралось, здесь было чисто и пахло вкусно, а не вот этим всем! Один насмердел, второй натоптал. Из нас троих я единственная, кто пострадал!

Очень медленно он повернул голову и бросил взгляд над плечом. Глаза почернели, из-под пальцев заструился темный дымок.

– Ты колдовать, что ли, в моем доме надумал? – вкрадчиво уточнила я.

Он тяжело перевел дыхание, действительно погасил заклятие, а потом одним махом, заставив меня отпрянуть к стене, за ноги вырвал Дюка из плена садовых инструментов. Грохот стоял такой, словно чулан разломали на дощечки. Впрочем, он и лежал в руинах.

– Теперь я знаю, почему у него не хватает зубов, – пробормотала я себе под нос, но на самом деле достаточно громко, чтобы этот изверг услышал. – Ты же не потащишь его за ноги?

– Ему наплевать.

– Никакого понятия о гуманности, – покачала я головой. – А еще он будет цепляться за заросли… Но действуй, как хочешь. Главное, уже вытащи своего питомца на улицу, а то у меня герань от его ароматов завянет.

– Да чтоб тебя!.. – проскрипел он, выпуская ноги Дюка. В смысле, как и при знакомстве с табуретопсом, сосед очень хотел произнести эту фразу, но почему-то получилось красочным матом. – Ты!

– Что? – немедленно приготовилась скандалить я.

Скажу больше, мне даже хотелось поругаться. От души поорать на нахального мужика – еще один отличный способ расслабиться. Даже лучше, чем понаблюдать, как этот самый мужик копается в огороде.

– Ты слишком болтливая!

Что именно ведьмак хотел сказать на самом деле, осталось загадкой. Вообще, он так умело использовал бранные слова, собирая из них восхитительные конструкции, что невольно возникало подозрение: не учат ли их простонародному наречию в темных академиях? Очевидно же, что у моего соседа твердые знания и богатый словарный запас на любой случай жизни. Даже на тот случай, когда по хребтине прилетает стеклянным фонарем во время спасения умертвия из кладовки светлой чародейки.

– Ну извините, – развела я руками. – Пока никто не жаловался.

– В общем, поговорить тебе просто не с кем, – буркнул он и дернул подбородком, указывая на Дюка: – Печать с него сними.

– Не получится, – покачала я головой. – Сама растает.

– Когда?

– Да скоро. Через пару-тройку дней. – Я задумалась, пытаясь вспомнить, какой силы заклятие наложила. Выходило, что достаточной. – Хотя, скорее всего, через пару седмиц.

– Две седмицы?! – Он поменялся в лице.

А мне-то казалось, что еще темнее этот темнейший сделаться просто не способен.

– Что ты возмущаешься, как будто его с концами упокоили? – охнула я. – У тебя две седмицы, чтобы спокойно заняться ремонтом и не думать о питомце. Только запри его где-нибудь, а то он очнется оголодавший и будет готов сожрать даже моего Йосика. Я тебе как специалист по…

Острый взгляд ведьмака как бы тонко намекнул, что девушка неосмотрительно сболтнула лишнее. Пришлось выворачиваться:

– Просто из опыта. Помочь перевалить его на спину?

– Сам справлюсь, – буркнул он, действительно кое-как закидывая Дюка на закорки.

Неповоротливым караваном они двинулись к выходу. Ноги умертвия волочились по полу.

– С дороги! – рявкнул сосед на Йосика, неосторожно застывшего в проходе.

Несчастная табуретка с грохотом отпрыгнула в сторону и убралась под кухонный стол. Ведьмак потащился к задней двери, чтобы добраться до дома через огород.

– Спокойной ночи, – пропела я ему в спину и с улыбкой щелчком пальцев захлопнула дверь. Правда, через секунду открыла обратно: дюковский дух истреблялся только беспрерывным проветриванием.

Глава 3
Сад камней в священном огороде

На следующее утро я вскочила ни свет ни заря, но не от жажды деятельности, а от холода: под тонким летним одеялом продрогла до костей. Предчувствие меня не подвело: погода портилась.

Круэл давно ждал от лета послабления и прохлады. Бургомистр и вовсе был готов заплатить деньги за стихийную магию, крайне губительную для природы и погодного равновесия. Представляю, как он обрадуется, что удалось сэкономить городской казне внушительную сумму, а себе – нервы. Всегда найдутся недовольные, штурмующие мэрию. Ведь одним побрызжет дождичком, а другим превратит засеянное поле в непроходимое болото.

Кутаясь в теплую шаль, я быстро спустилась на проветренный и даже успевший выстудиться первый этаж. Хотела поскорее прикрыть оставленную на ночь дверь, но замерла на пороге, залюбовавшись огородом.

На рассвете он выглядел не просто прекрасно, а по истине божественно! Грядки зеленели, ухоженные кусты шелестели листвой. Дремлющие одуванчики только и ждали, когда придет время раскрыть тугие бутоны навстречу готовому выкатиться из-за горизонта солнцу.

Превосходный вид не портил даже соседский дом. Потемневшие ставни, грязные окна, стены, местами прикрытые покрывалом изумрудного плюща, а местами незамысловато облезлые. Веревка с постиранным мужским исподним, натянутая между деревьев… И никакой шипастой стены посреди участка!

Отсутствие этого колючего препятствия доставляло такое эстетическое наслаждение, что даже развешанные мужские портки не противоречили моему чувству прекрасного.

– Чудесное утро, – вздохнула я полной грудью и тут же поежилась от порыва сквозняка. – Холодное только.

Хорошим оно, правда, оставалось недолго, часов до восьми. Только я собралась вкусно позавтракать хлебом с ветчиной, даже успела поднести сандвич к открытому рту, как на мясной ломоть упали хлопья серого пепла.

– Да что же тебе не спится-то? – проворчала я, с раздражением откладывая еду на тарелку.

В воздухе, постепенно приобретая форму листа, закружились сожженные лоскуты бумаги. Послание выткалось и посветлело. Появились строки, написанные крупным размашистым почерком пресветлого. Письмо упало на стол, прикрыв тарелку с ветчиной.

– В чем я на этот раз провинилась?

Отец всегда безошибочно угадывал, когда у меня случалось хорошее настроение, и обязательно его портил, но послание оказалось на удивление доброжелательным. Впрочем, пресветлый всегда лучился дружелюбием, когда подкладывал кому-нибудь свинью.

Оказалось, что в ковене начался традиционный отбор неофитов, и, по мнению отца, пришло время мне взять в ученики какое-нибудь юное дарование. «Превратить сорняк в благородное цветущее растение», – высокопарно писал он, по-видимому, решив, будто теперь дочь понимает исключительно садово-огородные аллегории.

– Петунья, открой шкаф! – не отрывая взгляда от послания, приказала я. – Мне нужен письменный набор.

Тетушка моментально выдвинула ящичек, где хранились перья и чернильница. Не тратя напрасно бумагу, я нацарапала ответ сразу под подписью пресветлого, нахально наехав восклицательным знаком на родовую печать: «Дорогой отец, облагораживайте сорняки на собственных клумбах. Без моего участия!»

Между засветившимися пальцами затрепетал нежный лепесток магического пламени. Чахлым и безобидным он выглядел только со стороны – лист от него съежился и потемнел в мгновение ока. В воздухе закружилось лишь несколько невесомых, как тополиный пух, хлопьев черного пепла.

Я прихлебнула чай, ожидая отцовского ответа. Обычно возмущенное послание, полное родительской скорби, приходило моментально, полагаю, пресветлый его заранее готовил и предвкушал, как обрушится на меня со всей силой всего своего возмущения.

Время шло. Чай закончился. Новое письмо не торопилось появляться. Пресветлый Вацлав проглотил отказ! Или подавился им до удушья и сейчас боролся за жизнь (сильно вряд ли).

Возможно, бросился переписывать по сотому разу завещание и мстительно представлял, как вырвет лист с моим портретом из родовой книги? Задумал какую-то каверзу? В любом случае его таинственное молчание изрядно нервировало, ведь оно могло означать что угодно!

– Умеешь же ты испортить хорошее утро, – поймав себя на том, что перебираю в уме, что именно отец задумал, буркнула я и отправилась в огород. Успокаиваться.

Прошлась по владениям: с видом полноправной хозяйки осмотрела половину ведьмака. Проверила каждый куст! Сосед не тронул ни одного растения, даже придраться не к чему. Пришлось с помощью нехитрого, но очень полезного заклятия заставить лейку поливать грядки с аптекарскими травами. Вода в ней никогда не иссякала и поступала прямиком из кристально чистого озерца в подземном гроте пресветлого.

Ведьмак выбрался из темного логова в то время, когда у нормальных людей закончился второй завтрак, и они с нетерпением ждали обеда. Йосик, топтавшийся рядышком, начал украдкой отступать в кусты. Видимо, не хотел попасться на глаза суровому представителю темной братии. Тот направился к веревке с развешенным бельем, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания.

– Доброе утро, – поприветствовала я, укладывая в корзинку срезанный лист алоэ.

Сосед остановился и резко повернул голову. Судя по хмурому виду, он считал, что только откровенные идиоты называют утро добрым, даже если это самое утро наступило в полдень.

– Что ты делаешь? – бросил он.

– Наслаждаюсь работой в своем огороде, – с елейной улыбкой пояснила я и без того очевидную вещь. – Чудесно расслабляет. Как-нибудь попробуй завести свой огород. Очень рекомендую!

Он окинул меня недобрым взглядом, выразительно кашлянул и, сорвав с веревки белье, широкими шагами направился в дом. Так решительно и целенаправленно шел по кромке огорода, что грешным делом я подумала: не забыл ли завернуть за угол? Вдруг выйдет прямиком из калитки и на своих двоих уберется из Круэла, не забирая ни вещей, ни умертвия?

Я наблюдала за решительным проходом, затаив дыхание. Это было бы идеальной развязкой нашего нелепого соседства. Но увы! До меня донесся грохот захлопнутой двери. Он шибанул ею с такой силой, словно выместил на ней всю необъятную «радость» от нашей встречи.

Во второй половине дня громко позвонили в колокольчик, висящий на крюке возле калитки. Я щелкнула пальцами, заставляя засов отодвинуться. За дверью зазвучали звонкие женские голоса. Под действием заклятия сама собой отворилась неприятно скрипнувшая входная дверь.

На пороге под жестяным козырьком, занеся кулак, удивленно хлопала глазами девица в светлом платье и в соломенной шляпке. За ней мяла в руках зонтик от солнца ее подружка.

Дочь главного лекаря Эльза и падчерица хозяина ателье Гретта всегда приезжали без договоренностей. Обе учились в женском пансионе недалеко от столицы и в прошлом месяце вернулись домой на каникулы.

– Привет, Агата! – разжав кулак, с улыбкой Эльза помахала рукой. – Я за эликсиром красоты.

– А я со списком от матушки, – высовываясь из-за ее плеча, пояснила Гретта. – Можно войти?

– Конечно, – с гостеприимной улыбкой кивнула я. – Добро пожаловать.

За спиной раздался категоричный щелчок запертого посудного шкафа. В прошлый раз Эльза кокнула чашку с голубым цветочком на боку, и тетушка Петунья тонко намекнула, что девицы, конечно, могут пожаловать в дом хоть с добром, хоть с чем угодно, но на облепиховый чай пусть не рассчитывают. Посуды для чаепития из ее шкафа мы все равно не добудем. Разве что из шкафа соседа. Что тоже весьма сомнительно.

– Список, – потребовала я от Гретты.

Она с азартом вытягивала шею и смотрела в окно, словно между кустами выросло что-то интересненькое, о чем я сама не имела понятия.

– Ага, держи. – Не потрудившись повернуть голову, она на ощупь вытащила из кружевной сумочки запечатанную записку и протянула в мою сторону.

Некоторое время я провела в погребе: подобрала заказанные флаконы с эликсирами, упаковала их в холщовые мешочки, чтобы спрятать от солнечных лучей, и вышла обратно в кухню. Девицы успели переставить с подоконника горшки с геранью, а теперь припали к окну, что-то с жадностью разглядывая.

– Какая красота! – прошептала Эльза, обмахивая лицо ладошкой, словно в кухне резко сгустилась духота.

– Превосходный образчик! – с придыханием согласилась Гретта. – Глаз не оторвать.

– Чего вы там разглядываете? – наконец не выдержала я, смутно догадываясь, что девушки говорят вовсе не о замечательном отборном кусте белого олеандра.

Подвинув болтушек, я выглянула в окно и изумленно прошептала:

– Бог мой…

Вообще-то, хотелось выругаться, но меня подвел голос. Раздетый до пояса ведьмак раскладывал крупные камни, явно привезенные с берега соседней речушки.

– Скажи? – хихикнула Эльза. – Какой мужчина! Не представляю, как ты рядом с ним живешь и не воспламеняешься?

– Поверь мне, – зачарованно глядя, как ведьмак укладывает очередной булыжник, протянула я, – с огромным, огромным трудом. Просто нечеловеческим усилием воли…

– И я тебя понимаю! Какая убийственная фактура! – подхватила Гретта и дрожащими от жадности пальцами словно погладила в воздухе невидимые ведьмачьи телеса. – А торс! Какие у него мускулы.

– Ты ехать не хотела, – высокомерно фыркнула ее подружка. – Говорила же: здесь будет на что посмотреть.

– Бог мой, что он творит? – едва слышно выдавила я и выкрикнула звенящим от ярости голосом: – Какого адского демона ты устроил в моем огороде?!

С недоуменным видом повернувшись, ведьмак обнаружил в окне девиц, две из которых пускали на подоконник слюни, а третья незамысловато исходила злостью и практически из этого самого окна вываливалась. Он одарил нас широкой улыбкой, вызывающей немедленное желание превратить ее из белозубой в беззубую.

– Отличный денек, дамы!

– Не смей сходить с места! – приказала я, готовая взорваться на тысячу маленьких светлых чародеек.

Пихнув в руки ойкнувшей Гретты корзинку с флаконами, я рванула на улицу. Выскочила через кухонную дверь и двинула в сторону соседа. На пальцах трещали магические разряды. Перед глазами плясали кусты, грядки и почему-то световые пятна. Никак от гнева из глаз собирались посыпаться искры.

– Соседка, ты вышла мне помочь? – с иронией протянул он. – Не суетись, я почти закончил.

– По какому праву ты хозяйничаешь в моем огороде? – прошипела я, останавливаясь в трех шагах от ведьмака. Вблизи оказалось, что следы от когтей умертвия пересекают не только грудь, а тянутся до самых ребер. На другом боку был виден еще один белесый рубец, оставленный оружием.

– Тебе не понравились изменения ландшафта? – С самым непонимающим видом он указал на разложенные широким кругом валуны.

– А мне должны понравиться раскиданные поперек грядок булыжники? – прошипела я.

– Почему же раскиданные? – протянул он. – Художественно разложенные. И грядок здесь нет.

На клочке земли, где он устроил свои архитектурные фигуры, действительно ничего толкового не росло, сколько бы я ни предпринимала попыток. На островке появлялась лишь мелкая травка. Да и та вылезала неохотно, жалкими пучками.

– Пока нет! Ты решил из камней художественную стену сложить?

– У тебя никакого творческого воображения, госпожа светлая чародейка, – жалостливо поцокал он языком, словно я действительно страдала скудоумием и этот обидный факт его страшно расстраивал. – Это сад камней. Никогда о таких не слышала? На эти камни надо взирать и успокаиваться.

Я сделала к нему угрожающий шаг.

– Пожалуй, я сейчас тебя упокою на пару седмиц и без медитаций стану безмятежной, как гладь мертвого озера.

– Видишь? – он неодобрительно покачал головой. – У тебя проблемы с контролем гнева. Будешь ходить по кругу и ловить волны спокойствия. Не благодари.

– И не подумаю! Немедленно убери камни! – рыкнула я и указала на один из валунов.

С кончика пальца сорвалась магическая молния. Вокруг рассыпались искры, а на гладкой, отполированной речной водой поверхности нарисовался черный след. По идее, камень должен был отлететь как минимум на пару шагов, но он не сдвинулся с места. Не веря собственным глазам, я проговорила:

– На них темное заклятие!

– Зато пролежат долго. Каждый на своем месте.

– Эй, ведьмак, ты же не собираешься собрать шабаш и устроить какой-нибудь темный обряд? – нехорошо сощурилась я. – С танцами голышом и зарезанными курами.

– А ты о темных обрядах, гляжу, побольше моего знаешь, – хохотнул он. – Расскажи поподробнее, а то я впервые о таких слышу. Наблюдала? Близко?

Далеко, демоны дери! Если так интересно, то перетряси темные гримуары.

– Лучше ты расскажи, как обошел магическую клятву, – огрызнулась я.

Удивительно, но ведьмак не послал меня в учебники, а, наоборот, охотно ответил:

– Разве можно обойти клятву? Я не владелец этих земель, а твой новый садовник.

От неописуемого нахальства я подавилась на вздохе и только сумела выдавить:

– Ты сам себя нанял?

– Тебе явно не хватает в хозяйстве мужских рук, госпожа светлая, – спокойно пояснил он. – Я решил, что готов подсобить. По доброй воле. Ты против?

– Против!

– А вчера заставила рыть яму.

Откровенно сказать, я не нашлась чем ответить. Мужских рук в хозяйстве мне точно не хватало. Мужских, заметьте, а не ведьмовских.

– Ладно, мой новый садовник, – проскрипела я, понимая, что сама открыла ведьмаку лазейку в магической клятве. – Мне не нравится твой заговоренный сад камней. Убери!

– Завтра.

Я резко дернула подбородком в сторону каменного круга:

– Сейчас!

– Сейчас не могу. – Изображая вселенскую печаль, он потер поясницу. – Спину сорвал, пока дотащил тележку. Не жалко согревающей растирки для усердного работника?

Ответом ему послужил убийственный взгляд.

– Ясно, никаких растирок, – хмыкнул он и кивнул в сторону дома: – Там тебя дожидаются.

Я обернулась. Гретта с Эльзой, с жадностью следящие за нами из окна, с зачарованным видом синхронно подняли руки – одна правую, другая левую – и помахали. Ведьмак хмыкнул, схватил небрежно наброшенную на ветки кустов рубашку и прикрыл телеса, будоражащие девичьи фантазии.

– Увидимся, дорогая соседка… – Он делал вид, будто на секунду призадумался. – М-м-м… Хотя ты же мне теперь хозяйка, да?

Он сжал ручки тележки, поднял ее и резко толкнул. Деревянное колесо подскочило на кочке и как-то ловко скатилось в углубление, где крепко сидел куст горного табероуса. Незаменимое для косметических паст растение было вкопано так, чтобы до него не добрался Йосик и не раздавил коробочки с розовой пыльцой на жилистом стебле. Но мой новый сосед оказался проходимее табуретопса.

– Осторожно! – воскликнула я. – Там…

Раздался хлопок. В ведьмака ударило клубящееся облако ярко-розовой пыльцы. Со стороны дома донесся испуганный вскрик. Я успела прикрыться магической заслонкой, красящий пигмент захватил лишь подол платья и носы туфель, из-под него торчащие, а вот соседа накрыло. Он-то о коварности горного растения, похоже, понятия не имел.

– Там… посажен табероус, – тихо договорила я и, помахав рукой, развеяла магию, любезно позволившую мне избежать большой стирки.

Зато пыльца табероуса не плавала по воздуху, а моментально прилипала на ближайшие поверхности. На травку, кусты, обалдевшего от цветочной подлости ведьмака. Он замер в напряженной позе, сжимая ручки тележки. Сказала бы, что до побелевших костяшек, но пальцы, рукава и кузовок окрасились жизнерадостным цветом королевской фуксии. Зато спина осталась чистенькой!

– Эта пыльца используется почти во всех косметических притирках, – зачем-то пояснила я буквально жизненную необходимость каждой светлой чародейки вырастить в огороде подлое растение.

Сосед резко повернул голову. С розового лица осыпалась пудра. Глаза горели от ярости.

– Не открывай рот! – Я выставила вперед указательный палец. – Она отвратительно горькая.

Не то чтобы совсем отвратительно… На самом деле мне ни разу не пришло в голову попробовать пыльцу табероуса. Но лучше пусть сосед сожмет зубы и молчит. Злобные ведьмачьи глаза на фоне розовой физиономии получше любых слов говорили о том, какие мысли сейчас проносятся в его голове. Очень говорящие глаза! Буквально вопящие забористыми ругательствами.

– И послушай доброго совета: лучше сразу отмывайся в реке, иначе весь дом уделаешь, – поделилась я печальным опытом. – Где речка, ты уже знаешь. Вот! Прямо туда и отправляйся.

Неожиданно мне на нос сверху упала тяжелая капля. Невольно я подняла голову. Весь день ветер гонял по небу серые облака, собирая их в тучу. Похоже, Круэл дождался осадков.

– Хотя, может, и не надо на речку, все равно сейчас пойдет дождь, – задумчиво протянула я. – Зря только грядки с утра поливала.

– Госпожа чародейка! – неожиданно позвали из кухонного окна девушки, заставив меня повернуться. Выглядели они испуганными, словно ожидали, что сейчас начнется магический поединок, и их вместе с домом сметет каким-нибудь разрушительным заклятием.

Или просто боялись, что дороги традиционно размоет, и в городок они вернутся только к ночи, вымокшие и несчастные. После того, как их карета раза три увязнет в грязи. Если что, прошлой осенью маменька Эльзы так и добиралась из нашей с соседом дыры в Круэльскую цивилизацию после притирок красоты.

– Уже бегу!

Ведьмак как-то странно зарычал и почти выпустил из рук тележку.

– Нет-нет! – поспешно остановила я. – Аккуратно откати, а то куст заденешь. Мне надо идти. Но ты постой. Под дождем все быстренько отмоется.

Ливень обрушился на землю разом: заколотил по листьям деревьев, наполнил воздух влажной серой дымкой, притушил дневной свет, превратив его в грязноватые сумерки. Я бросилась в сторону дома с опустевшим кухонным окном.

Пока рассчитывалась и прощалась с девушками, сосед исчез вместе с тележкой. Паршивый сад камней никуда не делся. Мок под дождем и выглядел неопрятно. Такой себе, прямо сказать, источник спокойствия. Бесит одним видом!

Дождь зарядил до ночи. Набирал силу и слабел, снова превращался в яростный ливень. Прекращался на некоторое время, а потом опять начинал частить звонкой капелью. Он смывал с кустов розовую пыльцу, насыщал иссохшую землю влагой.

Я засыпала под убаюкивающий мерный стук по крыше, а проснулась от яркой вспышки, осветившей спальню. Тишину сотряс тяжелый басовитый раскат грома. Кажется, от него даже стекла зазвенели.

Откинув стеганое одеяло, я слезла с кровати и подошла к окну. На улице хлестал дождь, ветер гнул деревья, трепал кроны… Но барабанной дроби злого ливня не было слышно. В доме царила ничем не потревоженная тишина. Похоже, на окно была наложена мастерская иллюзия.

Нахмурившись, я громыхнула шпингалетом и открыла створки. В лицо вместо влажной мороси действительно пахнуло густой, тяжелой магией. Настолько сильной, что кончики пальцев сами собой вспыхнули голубоватым свечением.

Ни ветра, ни дождя. Только небо выглядело мутным, сизым. Сверкнула близкая молния и под новый раскат грома за кустами высветила фигуру ведьмака. Он стоял, возведя руки к небу, посреди того самого доморощенного сада камней, а вернее, самого настоящего ведьмовского круга.

Я почувствовала, как меняюсь в лице.

– Какого демона?

Натянув на ходу халат, я спустилась по лестнице на первый этаж, сунула босые ноги в туфли и толкнула дверь. Теперь за порогом дул колдовской набирающий силу ветер. Уверена, темные придумали для этого явления красивое название, но в белых гримуарах иначе как «ведьминым дыханием» яростные порывы не величали. Во времена кровожадных драконов они корежили рощи, сносили крыши, а иногда разрушали целые деревни.

Если ветер войдет в полную мощь, то окончательно разворотит посадки, но он неожиданно стих. Пространство замерло, словно приготовилось к новой вспышке молнии и раскату грома, но небо промолчало – содрогнулась земля. Между грядок, заваленных сломанными ветками и сорванной листвой, прочертилась кривая глубокая трещина. С яростной скоростью она ринулась по каменной дорожке. Я остановила разрушение резким магическим приказом и, от ярости сжав зубы, свирепо зашагала к самодельному святилищу.

Картина открылась чудная. Выложенные камни тускло светились, озаряя полупрозрачным мерцанием стоящего спиной ведьмака. В магическом свечении он казался выше и мощнее, чем при свете дня. В центре круга из земли высовывался каменный ларь, стоящий на невысоком постаменте и закрытый резной крышкой. Во время магических войн в таких тайниках ведьмаки прятали мощные артефакты. Зато стало ясно, почему в этом месте не приживался ни один саженец.

– Не приближайся к колдовскому кругу, светлая, – повернув голову, бросил над плечом ведьмак. Его голос звучал иначе: мягкие, вкрадчивые интонации теперь резали, словно холодная сталь.

– Значит, ты под моим носом все-таки выложил ритуальный круг. Поэтому хотел отгородиться забором? Чтобы я ничего не заметила? – насмешливо проговорила я, не сводя с него глаз и не пропуская ни одного даже малейшего жеста.

– Не люблю любопытных соседей. Как ты сейчас догадалась о ритуале?

– Гром есть, а шума дождя нет. Ты забыл, что дождь не бывает беззвучным.

Ведьмак усмехнулся и повернулся ко мне. Он выглядел другим. В смысле, не просто отмылся от цвета фуксии, что уже вызывало восхищение, а двигался иначе. Плавно, как напряженный перед стремительным выпадом хищник. Лицо не выражало эмоций, глаза казались почти черными. Настоящий, стопроцентный ведьмак, готовый к бою. Не то чтобы кто-то сомневался в цвете его магии.

– Послушай, фея, у меня есть щедрое предложение. Ты зайдешь в свой уютный чистенький домик, закроешь дверки и снова заснешь. Я не трону тебя, просто заберу свое.

– И что там? – кивнула я в сторону ларя. – Ответь, ведьмак. Тогда я решу: готова ли вернуться в дом и закрыть ставни на окнах.

– Значит, по-хорошему не хочешь. В таком случае… постараюсь быть нежным.

Мы выбросили заклятия одновременно: он хотел быть резким и неожиданным, а я ожидала удара и приготовилась защищаться. Но нежность по-ведьмачьи поражала воображение. Я отклонилась от сонных чар, и за спиной фактически облысел куст сирени, принявший на себя темную магию.

Оказалось, что уходить от ударов в домашнем халате такое себе удовольствие. Особенно, когда противник превосходит в сноровке. Он одет в удобные штаны и, в отличие от меня, последние три года не закапывал навыки в грядках. С выпущенным в него заклятием, сбивающим с ног, справился играючи.

Яркой вспышкой оно отлетело в сторону и яростно врезалось в ларь. Каменная коробка зашаталась, грозя перевернуться. На долю секунды движение отвлекло противника, и я тут же отправила в него парализующее заклятие. Но едва магия сорвалась с кончиков пальцев, как сверху меня накрыла невидимая сеть. Ловушка сжалась вокруг тела, перепеленав руки и ноги.

Ведьмак застыл в нескольких шагах в самой нелепой позе, словно собирался бухнуться на одно колено и преподнести на раскрытой дымящейся магией ладони обручальное кольцо.

За пару коротких мгновений мы оба превратились в неподвижные изваяния: в колонну и в статую мужика с протянутой рукой. Не огород, а галерея скульптурного творчества. И мы наблюдали, как медленно, не устояв, заваливается на бок ларь…

С грохотом отлетела тяжелая крышка. Каменная коробка перевернулась, мелькнув нутром, и упала на землю. Тайник ведьмы Хэдлей оказался безнадежно пуст.

От неприятного открытия затих даже огород. Вокруг плавали сорванные листья, потухли ритуальные камни, превратившись в непритязательные речные голыши. Никто из нас не победил. С яростью мы таращились друг на друга, скрипели зубами и неохотно осознавали, что придется наступить на горло принципам и договориться.

– Милое платьице, – заговорил ведьмак, неожиданно заведя светскую беседу.

– Это вообще-то халат. Так торопилась, что не успела переодеться к твоему чудесному шабашу, – насмешливо отозвалась я. В смысле, настолько насмешливо, насколько возможно, будучи опутанной темным заклятием.

– Снимем на счет три? – предложил ведьмак. – Раз…

– Давай хором, – перебила его.

– Мы на детском празднике? – разозлился он, хотя, казалось бы, куда уж сильнее.

– На детских праздниках не устраивают темные ритуалы, – огрызнулась я. – Вдруг я сниму заклятие, а ты нет?

– Демон с тобой, фея, давай хором, – процедил он.

Мы принялись считать, словно маленькие дети, вызывающие призрак давно почившего дедушки. Получилось вразнобой: он торопился, я тянула.

– Три! – исхитрились произнести в унисон.

И ничего не произошло. Мы по-прежнему стояли как два идиота и сверлили друг друга ненавидящими взглядами. В общем, проверка на доверие между соседями оказалась с треском провалена.

Сверху на макушку упали тяжелые холодные капли. Снова начинался дождь. Представилось, как через пару часов займется рассвет, а мы, вымокшие, замершие и потерявшие чувствительность конечностей, стоим посреди огорода, и вокруг, увязая в грязи, скачет ничего не понимающий восторженный Йосик.

– Почему ты не сняла заклятие? – накинулся на меня ведьмак. Фигурально выражаясь. Он по-прежнему представлял собой неподвижную статую.

– А ты?

– Не доверяю изворотливым, хитроумным светлым ведьмам!

– Сам ты… ведьма! – оскорбилась я. – Нахальный, вероломный…

– Хорошо! – рыкнул он. – Согласен! Ты свободна!

Чужая магия, заставляющая стоять по стойке смирно, исчезла и перестала удерживать тело в вертикальном положении. Колени подогнулись, я едва не осела на мокрую траву. Ойкнув, кое-как удержала равновесие и принялась расхаживать колющие иголками затекшие ноги.

– Эй, фея! – рыкнул сосед.

– Ах, ты же еще тут… – пробормотала я и щелкнула пальцами.

Ничего не вышло. Парализующее заклятие по-прежнему вынуждало его вдохновенно указывать вперед окостенелой рукой. Ведьмак опалил меня гневным взглядом.

– А нечего было меня пеленать, как умертвие в последний путь, – буркнула я.

Встряхнула руки, потопталась на месте и, резко сжав кулаки, натянула путы. Пленник издал крякающий звук, словно ему стянули ребра и перекрыли дыхание. Хотя так и есть: стянули и перекрыли. Невидимые нити лопнули. По воздуху прошлась волна. Ведьмак плюхнулся на одно колено и уперся ладонями в землю, только чудом не уткнувшись в нее же физиономией.

– Да раздери тебя демоны! – донеслись чуть слышные ругательства.

Не обращая внимания на возмущенное бормотание, я вошла в погасший ведьмовской круг. Магия уже развеялась.

– Что ты рассчитывал найти в своем поразительно пустом тайнике? Наследие Хэдлеев?

Сосед прекратил разминать затекшие плечи и проткнул меня мрачным взглядом.

– Серьезно? – У меня вырвался смешок, очень похожий на издевательский, но на самом деле сочувствующий. – Тетка зарыла родовое наследие, а его стащили?

– Ведь его забрала ты, – с утвердительной интонацией проговорил он и сделал ко мне очень неожиданный, но весьма угрожающий шаг.

Мы двигались стремительно и почти синхронно. Он схватил меня за горло и крепко сдавил, словно хотел придушить на месте. Я впечатала ладонь в его крепкую грудь, в районе солнечного сплетения. От пальцев колдуна исходил черный дымок, облизывающий мою кожу. От моей руки по его рубахе разбегались блестящие жилки ледяного заклятия. Наверняка магия кусала болезненно и острый холод пробирал до костей, но ведьмак даже не морщился.

– Где оно? – тихо проговорил он.

– Конечно, кого ты еще можешь обвинить? – усмехнулась я. – Только светлую чародейку. Ты в своем праве искать наследие в этом городе. Препятствовать не стану. Ищи. Но больше не смей ступать на мою землю!

Приближение молнии мы почувствовали, должно быть, одновременно, и отскочили в разные стороны от ларя. Воздух взорвался ослепительной вспышкой. Жар опалил. Показалось, что я не падаю, а парю в невесомости. Недолго, правда. Приземлилась я на камни и впервые в жизни позорно потеряла сознание.

Бесславное окончание этой ночи запомнилось короткими вспышками. Нахальный ведьмак холодной рукой легонько хлопал меня по щекам и приговаривал: «Эй, фея, ты живая? Или нужно воскрешать?» Его лицо плыло и выглядело недовольным. Потом я болталась, как мешок с опилками, перекинутая через крепкое мужское плечо, и носом неприятно ударялась о мужскую спину. В следующий момент меня уронили на мягкую поверхность, знакомо пахнущую фиалками. Громыхнула дверь.

Проснулась я лежа поперек собственной постели, одетая в грязный халат и даже обутая в измусоленные туфли. Комнату заливал полупрозрачный солнечный свет, и внутренние часы подсказывали, что время давно перевалило за полдень. Тишина стояла как в склепе. На полу тянулась дорожка из следов от мужских сапог.

Кое-как отскребшись от кровати, я подошла к окну и скорбно поморщилась. С высоты второго этажа огород выглядел плачевно. На месте ритуала кусты были поломаны и потрепаны. Валялся перевернутый ларь и почерневшая разбитая крышка, принявшая удар молнии.

Мрачный дом напротив выглядел покинутым и безжизненным, каким и был еще несколько дней назад, до приезда соседа.

– Только появись перед моими глазами…

В кухню я спустилась хорошенько отмытая и прибранная, в чистом платье и новых туфлях. Йосик несмело высунулся из-под стола и замотал хвостиком-кантом. Присев, я погладила табуретку по выцветшей обивке.

– Напугался вчера?

Никогда не испытывала приступов нежности к домашней нечисти, но неожиданно накатило. Кошку, что ли, завести? Настоящую, живую, с хвостом, который не надо пришивать.

– У тебя кант отрывается, – проворковала я Йосе и указала пальцем на кусок материала. – Сейчас приращу. Не шевелись.

Магия пробудилась мгновенно. И я оторопела, не веря собственным глазам. Вместо привычного с детства голубоватого свечения, покалывающего кончики пальцев, в воздух потекли колечки прозрачно-черного дымка.

– Да вы шутите! – вырвалось у меня, но только ядреным ругательством из лексикона соседа.

С шумом распахнулась хлипкая кухонная дверь, и задрожали стекла. Я резко сжала кулак, пряча темную магию, и подняла голову. Небритый растрепанный ведьмак замер на пороге. Он заметил предательский дымок. Пронзительный взгляд остановился на моем лице, рыжеватые брови сошлись на переносице. Молчание давило на уши и казалось оглушительным.

Я медленно выпрямилась и тихо вымолвила:

– Ты меня вчера проклял, темный?

– А ты меня зачаровала, светлая? – хрипловатым голосом проронил он и протянул руку.

Кончики его длинных пальцев искрили светлой магией. Как у чародея.

Глава 4
Крепкая память предков

Никогда в жизни не проходила пять стадий принятия с такой поразительной скоростью, не задерживаясь, в сущности, ни на одной. От шока и понимания, в какую абсурдную ситуацию мы попали, хотелось расхохотаться в голос, а потом так же громко выругаться. С другой стороны, благословенный светлый дар не исчез, а переместился в соседнее тело, в смысле, в тело соседа.

– Так… – глубокомысленно выдохнула я, не найдя других приличных слов, чтобы описать весь спектр эмоций, посетивший меня при виде задорно потрескивающих пальцев идейного врага. Тех самых пальцев, которыми он вчера сжимал мне горло. Хорошо, следов не осталось.

Но я твердо решила быть оптимисткой. Мы сможем поменяться обратно! Взрослые люди и профессиональные чародеи способны справиться с этой адской неразберихой без грызни. Не скатываясь во взаимные обвинения.

– Какого демона ты вчера вмешалась в ритуал! – накинулся на меня сосед, оптимизмом этим странным утром вообще не страдающий. – Что за идиотская привычка совать нос в чужие дела?

Или не справимся без взаимных обвинений. Пусть пиетет катится в топку! Взрослым людям и профессиональным чародеям нужно изредка спускать пар, а потом решать проблемы с холодной головой.

– Позволь напомнить, что ты колдовал под моим окном!

– Вообще-то, я колдовал под своими окнами! – осадил он.

– Но на моей земле! – огрызнулась я. – Ты вызвал грозу и разворотил участок! Я должна была притвориться глухой и закрыть окна ставнями? Что за адский ритуал ты проводил, если мы поменялись магией?

– Обычный ритуал.

– Страшно представить, чем заканчиваются твои особенные ритуалы! Концом света?

Я резко взмахнула руками, и за ладонями потянулся темный дымок, словно за вытащенными из костра обугленными головешками. Ей-богу, выражение «спустить пар» сегодняшним утром заиграло новыми красками.

При виде явного доказательства, что его магия прекрасно во мне прижилась и даже требовала выхода, ведьмак недобро сощурил глаза и процедил:

– Меняемся!

– Сейчас же! – охотно согласилась я, но он не предпринимал попытки что-то делать. – Надеюсь, ты знаешь верный способ. Меня не учили, как действовать, если однажды я проснусь темной.

– Магическая клятва должна помочь, – уверенно заявил ведьмак, точно менялся силой с каждой второй светлой чародейкой и знал, как без потерь преодолеть этот местечковый конец света. – Надеюсь, магией тебя учили делиться, светлая?

– Учили. – Я сузила глаза, уговаривая себя, что надо правильно расставлять приоритеты. Сначала обмен, а потом избиение мужика тяжелой чугунной сковородкой.

– Так действуй! – Он протянул руку, предлагая немедленно устроить ритуал магического экзорцизма.

Неожиданно мне вспомнилось, в каком плачевном состоянии остался священный огород после его залихватской ворожбы, и опрятную кухню стало искренне жалко.

– Прыткий какой! На улицу! – сурово скомандовала я, кивнув в сторону окна, словно предлагала выйти из дома именно через окно, а не через открытую дверь. – Не хочу потом ремонтировать дом.

– Шустрее! – подогнал он. – У меня пальцы трещат.

– Ну извините, а у меня дымятся! – огрызнулась я, бочком протискиваясь возле него в узком дверном проеме.

Загородил всю дорогу. Не ведьмак, а шкаф! Вон какие широкие плечи отрастил.

– И это неприятно, – процедил он.

Придерживая подол платья, я решительно зашагала по дорожке в огород. Мы уже разворотили кусок участка и уничтожили куст сирени, не хватало еще лишиться олеандра или парочки грядок с аптекарской ромашкой.

– Далеко идем? – проворчал мне в спину ведьмак, практически дыша в затылок. Мог бы и подальше держаться, а то возникает неприятное ощущение, что он меня все время пришпоривает.

– Уже ноги устали? – буркнула я. – Дать растирку от старческой подагры?

Он кашлянул, по всей видимости, проглотив совет, куда мне следует намазать эту растирку… Или куда запихнуть всем флаконом с фигурной крышкой. Не за корсаж, если что.

Мы остановились возле ритуального круга с перевернутым пустым ларем – скорбным напоминанием, что ведьмаку тоже, мягко говоря, не свезло с родственниками. Смотреть на окрестные кусты с оплавленными черными листьями и переломанными ветвями было по-настоящему больно. Лишь красная бузина продолжала жизнерадостно ловить редкие лучи изредка выглядывающего из-за облаков солнца, да коварный табероус высовывал коробочки из-под мясистых полосатых листьев.

– Здесь! – повелительно кивнула я.

В молчании, бросая на меня мрачные взгляды, ведьмак завернул рукав рубахи, открыв сильное предплечье. Мы крепко сцепились в замок, обхватили запястья. При первом касании в разные стороны брызнули искры, а кожу неприятно закололо.

– Светлая чародейка… – Ведьмак запнулся и быстро спросил: – Тебя как зовут?

– Агата, – недовольно бросила я и добавила: – Истван.

– Из тех самых?

– Не делай вид, что не в курсе. Уверена, бургомистр тебе все выложил, – сухо вымолвила я. – Продолжить не хочешь? Или проникся светлым даром?

На подначку он не отреагировал и заговорил мягким приятным голосом, никак не гармонирующим со злобным блеском в светло-карих глазах. С другой стороны, зачастую самые ужасные вещи люди говорят с самыми теплыми, доверительными интонациями.

– Светлая чародейка Агата из ковена Истван, возвращаю тебе дар с чистой душой…

Из ритуальной фразы слов, конечно, не выкинешь, но у меня вырвался глумливый смешок. У ведьмака сделалось такое лицо, что стало ясно: он не пытается меня грохнуть только потому, что стал заложником нашей маленькой нелепости.

– И с благими намерениями, – договорил он, словно выплевывая каждое слово, и дернул головой, поторапливая меня.

– Темный чародей…

– Фентон.

– Темный чародей Фентон из клана Хэдлей…

– Варлок, – отрывисто исправил тот.

По моей территории слоняется мошенник, выдающий себя за племянника Матильды Хэдлей? Ну все! Терпение иссякло. Не то чтобы прежде я предпринимала попытки терпеть по соседству ведьмака. Клянусь, он за все ответит: за загаженный огород, за воровство чужого наследия и, особенно, за страшнейший бардак в моей спокойной, налаженной жизни! Или я не Агата Истван.

Вот прямо сейчас и начнет отвечать. Только магией обратно поменяемся.

– Темный чародей Фентон из клана Варлок, возвращаю тебе темный дар с чистой душой и благими намерениями, – четко произнесла я ритуальную фразу. – Да будет так.

– Да будет так, – договорил этот самый Фентон Варлок.

Мы смотрели друг на друга и ждали, когда случится великое чудо.

Ни великое, ни маленькое, вообще никакое чудо происходить не торопилось. Я шмыгнула носом, осознавая, что мы прокололись. Ведьмак кашлянул в кулак, должно быть, от конфуза. Очевидно, и дальше держаться за руки, сжимая запястья, не имело никакого смысла.

– Проклятие, – невесело хохотнул Фентон. – Я удивился бы, если бы все получилось настолько просто.

Надежда на быстрый обмен лопнула как большой мыльный пузырь. Внутри всколыхнулся гнев. Но яростным взглядом невозможно превратить подлеца в камень, только магией. Ее-то во мне имелось в избытке – Варлок был из колдунов, способных одним ритуалом запоганить жизнь чародейке. И темная сила пульсировала внутри, незнакомая и агрессивная, будоражила кровь, но без умений была совершенно бесполезна.

Сжав кулаки, я прошипела:

– Что же выходит? Моя магия осталась у вора чужого наследства? Блеск!

– Полегче со словами, светлая, – посуровев, сцедил ведьмак.

– Я и сотой доли того, о чем сейчас думаю, тебе не высказала! – взвилась я. – Если ты не вор, какое отношение имеешь к Хэдлеям?

– Семья Хэдлей много лет входит в клан Варлок.

– А ты кто такой? Очень, знаешь ли, хочется знать, в чьих руках моя родовая сила.

– Я их верховный маг, – веско уронил он.

Все традиции у ведьмаков родом из темных времен магических войн и огнедышащих драконов. На тринадцатый день рождения они вызывают демонов, чтобы в зрелости у избранных везунчиков случилось восхождение силы. Они становятся верховными магами. За такими идут темные чародеи и прислужники, а нечисть несется, не чувствуя под собой копыт. Понятия не имею, почему его побаивается Йосик. Возможно, от переизбытка уважения.

– Ничего не слышала о твоем клане, – процедила я. – Он не особенно знаменитый? Или просто угас?

И хотя ответ можно было прочитать в глазах ведьмака, он его все же озвучил:

– Поэтому я здесь: чтобы мой крошечный, никому не известный клан не угас окончательно. Так что, светлая… – Фентон сделал ко мне шаг. – В твоих руках тоже непростая сила, и мне очень хочется ее вернуть. Бессмысленно злиться. Выход есть.

– Тогда поделись гениальной идеей, верховный ведьмак. Вдруг сработает, и мы поменяемся обратно.

– Обратимся к памяти предков, – неожиданно предложил он.

Я даже моргнула, пытаясь понять, о чем он толкует, а потом брезгливо поморщилась:

– Ты духов, что ли, предлагаешь вызвать?

– Мы же светлые, право слово, – неодобрительно покачал Фентон головой, словно именно я предложила воззвать к какой-нибудь темной ведьме. – Просто расчехлим родовой гримуар.

– Покажешь родовую книгу? – присмирев неожиданно даже для себя, переспросила я. Все-таки не зря умные люди говорят, что гнев – плохой советчик.

– Скажу больше: дам ее прочесть. – Он почти с отвращением посмотрел на свои искрящие пальцы, и голубоватые отблески инфернально отразились в глазах. – Вряд ли предки Варлоков сейчас меня признают.

Обшарпанная дверь в соседский дом оказалась настежь раскрытой. Мы дружно встали перед порогом. Холл ничуть не изменился: выглядел уставшим и печальным. Облезлые стены, словно поглощали скудный прозрачный свет, проникающий с улицы. В полу зияла дыра.

Ладно, я по привычке опасалась входить в ведьмовской дом без приглашения. Вдруг шарахнет каким-нибудь заковыристым заклятием? Почему застрял Фентон, оставалось неясным. Любезно ждал, когда я налюбуюсь на его жилище?

– Может, позовешь? – нетерпеливо буркнул он.

– Хочешь, чтобы я тебя пригласила? – Изогнув брови, я указала пальцем в дверной проем: – Вообще-то, это твой дом.

– Но из нас двоих ты с темной магией, – напомнил ведьмак, словно об общей неприятности можно было забыть за пять коротких минут.

– Ну ладно… – чувствуя себя если не чокнутой, то где-то очень близко, протянула я. – Добро пожаловать, чародей Фентон Варлок, в ведьмачье логово. Не стесняйся чувствовать себя как дома, потому что ты действительно входишь в собственный дом.

Тот кинул на меня крайне недовольный взгляд и, перешагнув через порог, бросил:

– Чего застряла? Отдельного приглашения ждешь?

Конечно, жду, демоны тебя дери!

– Буду считать, что ты меня пригласил, – пробормотала я себе под нос, проникая в жилище темных магов.

Оно находилось в страшном упадке. В углах свисала паутина. Исхоженный пол натужно скрипел и ходил ходуном. Потолок почернел от влажности, и запах стоял, как в лавке старьевщика. Немногочисленная мебель была накрыта пыльными чехлами. Портрет бывшей хозяйки, висящий в гостиной над камином, потемнел настолько, что в нем едва угадывались очертания женской фигуры.

Всегда считала, что люди чешут языками, когда говорят, будто портреты сильных ведьм заполняются тьмой. Но – гляньте-ка! – на стене висел черный прямоугольник в богатой раме, похожий на окно в преисподнюю.

– А где Дюк? – полюбопытствовала я.

– Кто такой Дюк? – не понял его безответственный хозяин.

– Твой любимый неживой питомец.

– В погребе, – неопределенно кивнул он, и как-то сразу вспомнилась дыра в полу холла, откуда мог выбраться не только отдельно взятый мертвец, а целое древнее зло.

– Он проснется и на тебя нападет, – мрачно предсказала я. – Умертвия предпочитают первыми жрать светлых.

– Надо было закрыть его на замок? – развеселился ведьмак.

– В идеале подпереть дверь шкафом и заколотить дыру в холле, – назидательно высказала я.

Фентон бросил над плечом насмешливый взгляд.

– В погребе не нашлось ни шкафа, ни двери.

Ей-богу, он слишком легкомысленно относился к вопросам о содержании экзотических любимцев, способных прикончить полдеревни. А учитывая, каким голодным пробудится Дюк, вполне вероятно, в расход пойдет целая деревня. Кровавый пир начнется со светлого, живущего рядом и неспособного защититься магией.

– Уверена, из тебя выйдет сытная закуска, – с ехидцей протянула я, тут же в красках представив, как Дюк гоняет по дому взрослого мужика. – Хочешь, займу сковородку? Чтобы было чем отбиваться.

– Рассчитываю, что к его пробуждению закуской опять станешь ты, – парировал он и жестом руки пригласил меня войти в кухню, галантно пропустив вперед. – Кстати, почему Дюк?

– Он похож на моего дядьку, – поделилась я. – Дюк – ловец за воскрешенными мертвецами. По-моему, иронично.

– Не то слово, – хмыкнул ведьмак.

Кухня единственная выглядела обжитой, пусть и неопрятной. На очаге, облицованном потускневшими от времени изразцовыми плитками, стоял подкопченный чайник. Из каменной раковины выглядывал край кастрюли. Массивный обеденный стол выглядел крепким, как и деревянные стулья возле него. Их было всего два.

Фентон подошел к потемневшему от времени посудному шкафу, громоздкой махине с глухими дверцами. Именно в таком должен был водиться призрак, но прислужница ведьмы Матильды почему-то поселилась именно в моем шкафу! С усилием ведьмак выдвинул натужно заскрипевший глубокий ящик и вытащил оттуда завернутую в черную замшу книгу.

– Ты хранишь гримуар в ящике для полотенец?

– Готов поспорить, что твой спрятан в исподнем, – как-то ловко угадал Фентон.

– За кого ты меня принимаешь? – презрительно фыркнула я и мысленно поставила галочку, что белый гримуар следует перепрятать в место понадежнее одежного сундука, стоящего в изножье кровати.

Если бы старая ведьма Розалинда, в смысле, уважаемая бабуля, при жизни догадывалась, что ее уникальную колдовскую книгу завернут в плотненькие панталоны и прикроют ночными сорочками, немедленно переписала бы завещание на моего папеньку.

Прежде чем положить сверток на стол, Фентон ладонью смахнул со столешницы хлебные крошки. Развернул замшевый отрез. Темный гримуар был полностью окован серебром и напоминал шкатулку. В сложном узоре угадывались запирающие магические символы, а в центре зияли две круглые дырки.

– Ему нужна жертва, – объявил ведьмак, наблюдая, с каким пристальным вниманием я разглядываю этот кладезь вражеских чар.

– Нет уж! Ни одной капли крови Истванов не упадет на темную книгу! – категорически отказалась я принимать участие в очередном изуверском ритуале. Знаю этих темных: сначала просят кровушкой покормить, а потом и палец отчекрыжить. – Пойдем за белой книгой. Она не кровожадна.

– В этом гримуаре знания клана за триста лет, – заметил Фентон.

Умеет же подлец найти нужные слова, чтобы соблазнить девушку на непотребство! Совершенно точно предки не одобрят, что я согласилась с такой позорной проворностью:

– Давай ритуальный кинжал.

– У меня есть нож.

– Надеюсь, не кухонный?

– Охотничий, – уточнил Фентон и двинул обратно к шкафу, видимо, чтобы предъявить этот, прости господи, заменитель ритуального артефакта.

– Ты им кого-нибудь уже резал? – с подозрением прищурилась я.

– В смысле, кроме хлеба и умертвий? – не понял ведьмак.

– Давай лучше кухонный нож, – немедленно решила я. – Мне только дырочку в пальце проковырять.

– Ножи здесь тупые и ржавые.

– Темный, как ты вообще до верховного дожил? – проворчала я и, сердито выдернув из пучка острую шпильку с круглым стеклянным шариком-навершием, ткнула в палец. Было скорее неприятно, чем больно.

Тяжелая капля упала на оклад, стремительно разлетелась тонкими линиями, обводя зашифрованные в узорах магические символы. И на этом дело закончилось. Гримуар сам себя не раскрыл.

– И? – не поняла я, подозревая, что охочим до чужой крови предкам не хватило жертвы.

Внезапно в отверстиях вспыхнули два огонька, словно под серебряной маской с прорезями пряталась морда демонического чудовища. Колдовская книга оказалась с сюрпризом! В ней жила чья-то душа. Подозреваю, что ее создателя. Я о таких слышала, но ни разу не встречала, и вопросительно покосилась на Фентона.

– Когда-то Варлоки были сильным кланом, – невозмутимо пояснил он.

– Что случилось потом?

– Потом они практически исчезли, – скупо отговорился он и кивнул: – Открываешь?

Бабкина книга с завидной регулярностью шарахала меня магией. Ей не нравились плохо вымытые руки, освещение, луна не в той фазе, ретроградный Меркурий, да и бог знает какие еще мелочи. Видимо, сказывался возраст (хотя и странно думать, будто гримуар страдает старческим маразмом). Однако темный живой гримуар оказался не из капризных: позволил себя открыть без ворчания или плясок с бубнами.

Титульный лист украшал уже знакомый искусно нарисованный герб в форме огнедышащего дракона. Следующую страницу плотной сероватой бумаги с истрепанным срезом заполняла чернильная вязь строк из острых крупных литер.

Но не успела я просмотреть текст, как он начал исчезать. Сначала строчка за строчкой, а потом испарился разом весь.

– Ты ведь недавно стал верховным магом? – спросила я как будто между делом, переворачивая страницы. Они были пусты.

– С чего ты так решила? – мигом подобрался Фентон, не обманувшись небрежностью тона.

– Ты сказал про Варлоков «они», а не «мы».

– Зачем спрашиваешь, если сама догадалась? – в его голосе звучало ожесточение. Видимо, сама того не подозревая, я оттоптала новоявленному верховному больную мозоль.

– Пытаюсь понять, почему родовой гримуар прячет заклятия.

– Со мной он был разговорчивее, – нехотя признался Фентон.

– Древний шовинист! – ткнув пальцем в рыхлый сероватый лист, обругала я гримуар, и под пальцем неожиданно растеклись чернильные строки. – Смотри-ка, снизошел! Не зря бабка Розалинда говорила, что мужика надо обругать, чтобы он начал хоть что-то делать.

– Спорное утверждение, – хмыкнул Фентон.

– Но с твоим гримуаром сработало.

В паре абзацев неизвестный ведьмак давал изуверские советы, как заставить непокорную деву замолкнуть на седмицу-другую. Причем без магии. Он предлагал запереть «языкатую дщерь» на полчаса в подземелье с умертвиями. Если не онемеет, то точно научится выбирать выражения.

– Еще и садист, – осуждающе покачала я головой.

– Но совет дал неплохой, – протянул ведьмак с неожиданно мечтательной интонацией.

– В какой строке? – Я одарила его убийственным взглядом и принялась перелистывать гримуар.

Через добрую дюжину страниц колдовская книга начала приоткрывать тайные знания. Вернее, тайными они были лет триста назад. Не дай бог, узнают светлые! Но сейчас, как бы смешно ни звучало, подобные заклятия разбирались в общем курсе темной магии в светлой академии. В теории, конечно. Никогда бы не подумала, что появится возможность опробовать их на практике.

– Погоди! – остановил меня Фентон и кивнул: – По-моему, нам подойдет.

Заголовок гласил: «Как поработить дар светлого отродья».

– Триста лет назад чародеям явно не хватало указа о политесе, – неодобрительно покачала я головой.

– Можно подумать, сейчас ему кто-то следует, – хмыкнул Фентон.

– Я.

Он покосился на меня с нескрываемой иронией:

– Когда?

– Да почти всегда!

– Ключевое слово «почти», – хмыкнул он, и мне не удалось припомнить случая, когда я действительно следовала королевскому указу. По крайней мере, без искреннего возмущения.

Мы склонились над книгой и некоторое время в дружном молчании изучали неразборчивые строки. Автор не стремился облегчить жизнь будущим поколениям Варлоков и сыпал такими витиеватыми метафорами, что без бокала вина не разберешься.

– Чадо тьмы, забрать силу проще у светлого иного пола, существа мягкого и подверженного влиянию, – прочитала я вслух и неодобрительно кашлянула, выражая глубокое презрение к тому, что чародеек обозвали глупенькими существами. Существами, прости господи! Чтобы у этих предков язык отсох. – Переплетись корнями и конечностями со светлым отродьем, слейся в едином потоке сознания… Что нам предлагают сделать твои замороченные предки?

– Полагаю, что переспать, – невозмутимо пояснил Фентон.

У меня дернулся глаз.

– Чудесно, – сухо прокомментировала я.

– Считаешь совет рабочим? – весьма подозрительно оживился ведьмак.

– Считаю, что сошла с ума, если ожидала от ведьмаков чего-то дельного. Или хотя бы приличного!

Он потер небритый подбородок и протянул:

– Если хорошенько подумать…

– Даже не смей ни о чем таком думать! – перебила я.

– Если просто допустить мысль… То во время этого… кхм… ритуала мы, возможно, расслабимся и поменяемся силой естественным образом.

– А если силой не поменяемся, то хотя бы расслабимся. Получится, что не зря пыхтели, – издевательски заключила я.

– Давай рассуждать логически: предки плохого не посоветуют, – настаивал Фентон, словно действительно всерьез принял совет улечься на алтарь для тривиального занятия.

Что сказать? Только ритуальной близости для полного набора неприятностей нам и не хватает!

– Укокошу, – категорично объявила я, – зарою в компостной яме и вобью табличку, что при жизни ты мечтал о воскрешении! Пусть на твою могилу, как мухи, слетятся некроманты.

– Ты меня пугаешь, фея.

– Я очень рада.

– В смысле, что за праведный гнев? – Он выглядел озадаченным. – Ты девственница, что ли?

– Ну все! – окончательно озверела я. – К демонам некромантов! Сама подниму тебя из компостной ямы.

– Мне будет плевать на цвет магии, но ты никогда не вернешь свой драгоценный дар.

– Овладею темными заклятиями и стану верховной ведьмой твоего маленького клана, – парировала я. – Если подумать, тоже неплохой вариант.

– Ты неправильно меня поняла. – Он выставил ладони в примирительном жесте. – Ты не привлекаешь меня как женщина, и я тоже не в восторге от идеи…

В любом споре возникает тонкий момент, когда следует притвориться немым, чтобы не выглядеть полным кретином. Фентон Варлок этот момент мастерски упустил. Я задохнулась от негодования, уже не понимая, отчего злюсь больше: от предложения улечься в койку или от уточнения, что ни капли ему не нравлюсь.

– Почему я все еще с тобой разговариваю, дремучий колдун? – пробормотала я себе под нос и резко скомандовала: – Идем читать светлый гримуар! Уверена, у Истванов найдется нормальный совет без этой вашей… темной пошлости.

Я извлекла белую книгу из-под ровных стопок исподнего и болезненно поморщилась. Острыми окованными уголками колдовской гримуар натягивал панталоны в цветочек, штанины с кружавчиками болтались. Выглядело так, будто его пытались одеть, как куклу. Было очевидно, что ведьмак, сидящий в кухне, непременно оценит, и издевательских шуточек не избежать.

Он развалился за столом, с любопытством рассматривал посудный шкаф. Йосик, мелкий предатель, доверчиво поцокивал вокруг его вытянутых длинных ног, помахивая хвостиком.

– В твоем шкафу живет нечисть, – проинформировал меня Фентон с глумливой улыбкой.

– Да неужели? – с фальшивым возмущением охнула в ответ. – А я-то не знала.

– Что она там делает?

– Чашки от воров сторожит! – буркнула я и, перешагнув через его ноги, с независимым видом пристроила засунутый в зимнее исподнее гримуар. – Доставай.

Последовала длинная пауза. Судя по кривоватой ухмылке, и панталоны, и цветочки ведьмака впечатлили. Он даже попытался открыть рот.

– Не смей ничего говорить! – сердито перебила я. – Просто вытащи его и открой.

Фентон выразительно кашлянул в кулак, поднялся и с такой издевательской рожей извлек книгу из панталон, выразительно натягивая пояс двумя пальцами, что мне захотелось схватить с крюка сковородку.

– Тебе следует его перепрятать, – старательно пряча издевательский смех, проговорил он.

– Так и сделаю, когда смогу до него дотрагиваться! – отозвалась я, скрещивая руки на груди.

Но ведьмака, к моему огромному удовольствию, нагнала карма! Скидок на пол, возраст и цвет волос бабкина белая книга не делала и во всей красе продемонстрировала дурной нрав. Назидательно шарахнула Фентона таким магическим разрядом, что в разные стороны полетели искры. Он прекратил сыпать насмешками, а начал витиевато ругаться матом.

– У каждой книги свои недостатки, – с самым невинным видом пожала я плечами. – Твоя кровожадная, моя капризная.

– Стервозная, – прошипел ведьмак, растирая прокушенную магией руку.

– Зато без пошлостей!

«Дщерь света, если хочешь завладеть темной силой во имя добра и благодати, то слейся с колдуном в тесных объятиях, оплети его, как лоза…» – без экивоков советовал этот кусок древних знаний, который я искренне считала целомудренным, как монашка перед постригом.

– Да вы сговорились, – процедила я себе под нос. Никогда еще светлые чародейки не подставляли праправнучку в таком эпичном масштабе.

– Похоже, у наших предков единство мнений, – с неуместным весельем прокомментировал Фентон.

– Вообще, будем откровенны: ни в одной из книг не сказано, как должен проходить обряд, – высказалась я.

– А много вариантов? – заинтересовался ведьмак, видимо, сильно заинтригованный, чем порадует его воображение чопорная светлая чародейка.

– Мы можем провести ритуал стоя. И полностью одетыми, – предположила я.

– Безусловно, можно и так. – Ведьмак скользнул по моей фигуре оценивающим взглядом. – Весь вопрос в предпочтениях.

– Придержи плотоядные взгляды для своего шабаша! В книгах нигде не сказано, что надо укладываться в койку. Совет можно трактовать по-разному.

– Не хочу, чтобы ты подумала, будто тебя к чему-то подталкивают, но трактовка тут одна, – развел руками похотливый ведьмак. – Я много прочел странных советов. Этот говорит о близости тел.

– Думаю, нам достаточно покрепче обняться. Чем не физическая близость?

– Никакой сексуальной энергии.

– Обнимемся крепко и эротично. Я разрешу себя… за что-нибудь подержать.

Ведьмак подавился на вздохе.

– За что именно? – уточнил он в кулак.

– Откуда мне знать, что в твоем представлении эротизм? – вышла я из себя. – За что надо, за то и возьмешься!

На мой взгляд, особенно обдумывать здесь было нечего, но в кухне повисла странная пауза. Взъерошив пятерней рыжеватые волосы, Фентон спросил:

– Потискаемся здесь или во избежание ремонта желаешь выйти?

Я покосилась в окно. Солнце окончательно спряталось за дымные облака. В неопрятных сумерках огород выглядел по-особенному жалким, словно чудом пережил конец света.

– Выйдем, – скомандовала я, по-прежнему опасаясь за сохранность дома.

Не сговариваясь, мы друг за другом двинули к входной двери. За нами посеменил любопытный Йосик и замер в дверном проеме, робко покачивая хвостом, когда мы встали под жестяным козырьком лицом друг к другу. Наверное, со стороны походило, что двое чародеев решили устроить задорный магический поединок.

С самой серьезной миной Фентон раскрыл объятия, без слов предлагая в них нырять. Я потопталась возле него и пару секунд, словно юное одухотворенное создание, видавшее мужчину только из окна пансиона благородных девиц, примерялась, как потеснее прислониться к крепкому торсу. Ведьмак ждал, а потом все-таки посоветовал в высокомерной манере опытного мужика:

– Будь естественнее, фея.

– Тебя естественнее прикопать, а не обнимать, – проворчала я себе под нос и все-таки обхватила его поперек ребер. Прильнула к твердокаменной груди щекой, прислонилась всем телом и, сцепив в замок пальцы на его поясе, неожиданно почувствовала, как в судороге свело его поджарый живот. Фентон пах дурманным сугубо мужским ароматом.

– Чего стоим? Кого ждем? – буркнула я, ожидая, когда он уже замкнет ритуальные объятия.

Тяжелые сильные руки уверенно легли мне на спину, крепко прижали к горячему телу. Справедливо говоря, ни за что противозаконное он не хватался, я даже несколько расслабилась. Ладно, зачем врать? Полностью расслабилась, ведь стоять в тесной близости оказалось уютно.

Но непродуктивно. Не схватишься за запястье, чтобы торжественно произнести ритуальные фразы.

– Мне стоит повернуться спиной, – пробубнила я.

– Здравая мысль, – отозвался он в мою макушку.

Я развернулась и прислонилась лопатками к его груди. Однако спина вдруг сделалась ужасно чувствительной! Остро ощущалось рельефное тело ведьмака.

– Ты чего заерзала? – проворчал он, щекоча дыханием мои волосы.

– Стоять неудобно, – буркнула я.

– Так прижимайся теснее.

Он уложил раскрытую ладонь мне на ребра и заставил подвинуться так, что пряжка его ремня уперлась мне в поясницу. Я ойкнула или крякнула, сама не поняла.

По канону мы переплели пальцы и вновь по очереди произнесли ритуальные фразы. Сцепленные руки внезапно охватило синее пламя, испускающее сизый дым. Этакая дикая смесь между темной и светлой силой.

Едва финальное «да будет так» поставило точку в обряде, колдовской огонь потух.

– Удалось? – тихо спросила я, отступая от ведьмака, и поспешно призвала магию.

Кончики пальцев облизал полупрозрачный дымок. В гробовой тишине откуда-то издевательски каркнула ворона, как бы тонко подчеркивая эпичность провала.

– Я начинаю думать, что мы обречены, – тихо проговорила я, рассматривая тающую на ладони темную магию.

– Мы все еще можем испытать мой способ… – начал было Фентон, но, проткнутый навылет яростным взглядом, поднял руки в успокоительном жесте: – Наверняка ты права, и результат будет такой же.

– Какой покладистый, даже напрягает, – пробормотала я, проходя мимо него в дом.

– Я давно усвоил, что не стоит спорить с упрямой женщиной, – поделился он мужской мудростью. – Проще позволить ей сломать шею, чем объяснить, почему не следует лезть в склеп.

– Очень поэтично, – проворчала я. – Видимо, ты много знаешь о женском упрямстве.

– И прекрасно прожил бы без этого знания, – чуть слышно выдохнул он.

И столько в его голосе прозвучало скрытой обреченности, что невольно я почувствовала к неизвестной даме симпатию.

Усевшись за стол, некоторое время мы провели в опечаленном молчании. Петунья испуганно притаилась в шкафу, и только Йосик шумно скакал по кухне, пытаясь поймать муху. Не понимаю, как в мой заговоренный от насекомых дом вообще залетела крылатая тварь, но приходилось прятать ноги под стул, чтобы табуретка их не отдавила.

– Мы что-то упускаем, – задумчиво проговорил Фентон, перелистывая белый гримуар. – Что вчера случилось?

– Кроме твоего зубодробильного ритуала, шарахнувшего молнией? – уточнила я.

Ведьмак резко повернул голову.

– Что ты сказала о молнии?

Я почувствовала, как меняюсь в лице. Догадка была неловкой, неуместной и даже смешной. Она вселяла надежду, что нам еще повезет разобраться с магическим хаосом без лишних телодвижений. В общем, сегодня я решительно страдала нехарактерным оптимизмом. Не иначе как от потрясения.

– Считаешь, мы поменялись местами из-за молнии?

– Других предположений у меня нет.

– Чудесно! – воскликнула я и добавила через паузу: – Осталось понять, кто нам ее вызовет.

– Хороший вопрос. – Он потер небритый подбородок и продемонстрировал светящиеся кончики пальцев: – Объяснишь, как этой штукой пользоваться?

У меня вырвался смешок.

– Этой штукой я с детства училась пользоваться.

– Значит, дождемся грозы.

Невольно мы посмотрели в окно. Сказать, что на улице распогодилось, было бы большим преувеличением. Серые низкие облака, больше не пропускающие солнечные лучи, грозили ленивым дождем, но ничто не предвещало грозу с громовым шабашем и охапкой трескучих огненных молний.

– Когда-то гроза придет. Главное, чтобы не следующим летом, – заключил Фентон и тяжело, как старик, вздохнул, словно вложив в этот самый вздох глубокое недовольство.

– Так вот оно, значит, какое, – зачаровано пробормотала я, ощущая внутри нечто новое, совершенно мне не характерное.

– Что? – не понял он.

– Чувство бессилия. Никогда такого не испытывала.

– Я знаю, что нам надо! – вдруг глубокомысленно объявил ведьмак.

– Да? – оживилась я.

– Поесть. На пустой живот думается плохо.

Некоторое время он выжидательно смотрел в мою сторону.

– Ты хочешь, чтобы тебя накормила я? – возмутилась от неуместной соседской прыткости.

– У меня шаром покати.

– Так и иди катай шары! Зачем рассиживаться в чужой кухне и ждать трех блюд на фарфоре? Я привыкла обедать позже.

Вернее, обедала два раза в седмицу, когда из таверны привозили горячее. По-моему, прекрасный натуральный обмен! Они мне доставляли еду, а я им регулярно обновляла заклятия от разных паразитов. В том числе, двуногих.

Остальное время перекусывала на ходу. Готовить самой себе было лень. Поначалу, конечно, пыжилась: пару раз похлебку сварила. Не очень съедобную. Удобрила ею старую компостную яму, признала, что стряпуха из меня посредственная, и перестала напрасно портить продукты.

Неожиданно в животе булькнуло от голода. В царящей тишине только глухой не услышал бы этого непотребного звука, а ведьмак все-таки глухотой не отличался. Исключительно частичной, когда слышишь только то, что хочешь.

– Когда ты, говоришь, обедаешь? – протянул он.

– По вторникам и пятницам! – огрызнулась я.

– Так это у тебя не характер паршивый, просто ты всегда голодная, – глубокомысленно заключил Фентон.

Врезала бы сковородкой! Даже поднялась за этим смертоносным орудием справедливости, но неожиданно обнаружила, что направляюсь в кладовую к холодильному коробу.

Ели то, что бог послал. Вернее, что осталось от последних даров горожан. Запивали козьим молоком. Поцапались за последний кусок ветчины. Ведьмак утверждал, что лучшее оставляют гостям, а я искренне считала, что гости не имеют права наглеть. В итоге поделили пополам. Почти. Мне достался кусок побольше.

Когда с перекусом было покончено, со стола убрано, но ни одной хорошей идеи не возникло, с улицы донесся грохот подъезжающего экипажа. Через недолгое время кто-то затрезвонил в колокольчик, висящий перед калиткой.

– Ты кого-то ждешь? – нахмурился Фентон.

– Нет, – отозвалась я, прислушиваясь. – Сам уедет.

Но незваный гость легко сдаваться не собирался и намека, что дома никого нет, а если и есть, то ему не откроют, предпочел не заметить. Он звенел колокольчиком с такой яростью, словно случился пожар. Половина хозяйства давно полыхала, а я сидела в погребе перед рабочим столом и не замечала, что скоро превращусь в поджаренный гренок.

Между прочим, колокольчик был трофейный, купленный на легендарном ночном рынке, и возрастом этому, с позволения сказать, нежданному визитеру точно годился в прадедушки. Никакого уважения к старине, покрытой благородной патиной! Он заранее мне не нравился.

– Он сейчас колокольчик сорвет, – сощурилась я.

– Дорог сердцу? – усмехнулся Фентон.

– Не то слово. Почти как огород, который ты разворотил.

Не успела договорить, как колокольчик подавился звоном и замолк на несколько секунд. У меня екнуло сердце и забилось заново, когда по огороду разлетелась звонкая трель.

Вход для пользователей

Меню

Читать онлайн Не злите добрую колдунью! бесплатно

* * *

Пролог

Глава 1Всерьез и надолго

Глава 2Не самый свежий заложник

Глава 3Сад камней в священном огороде

Глава 4Крепкая память предков

Вход для пользователей

Глава 1
Всерьез и надолго

Глава 2
Не самый свежий заложник

Глава 3
Сад камней в священном огороде

Глава 4
Крепкая память предков