Читать онлайн Потайные двери Москвы. Старинные особняки и их истории. Почему князь украл бриллианты жены, для чего крепостным актерам секретная лестница, какой дворец ненавидела Екатерина Вторая бесплатно

История первая

Дворец Петра Шереметева в усадьбе Кусково

Самый богатый помещик России в XVIII веке, граф Петр Шереметев, прославился на всю Москву своим гостеприимством, умением жить на широкую ногу и превращать жизнь в сплошной праздник. В его летнюю резиденцию в Кусково съезжались до пятидесяти тысяч гостей за вечер. По легенде, на дороге, ведущей в его усадьбу, стоял деревянный столб с приглашением «веселиться, как кому угодно, в доме и в саду». Матросы в нарядных голубых костюмах приветствовали гостей салютом из пушек. За деревьями прятался хор и развлекал посетителей народными песнями. Разукрашенные лодки катались по прудам, били фонтаны, сверкали фейерверки. Знала ли веселая публика, что сам хозяин пережил большое горе и за роскошью и блеском прятал свои страдания?

«Восторги новые всечасно менялись там, как облака, – так говорил о Кусково князь Иван Долгорукий, – куда пять пальцев ни протянешь, везде приятности застанешь». Причудливые домики на европейский манер, затейливые павильоны, парковые аллеи с мраморными статуями, гроты, водопады, беседки, руины и даже собственный театр – шереметевская усадьба казалась волшебным царством. «За вычурными воротами кусковского сада открывался пленительный мир, в котором ничто, кроме неба, не гармонировало с привычными впечатлениями», как писал историк Юрий Шамурин. Чего стоил один зверинец! Там разгуливали немецкие олени, американские лани, сибирские волки.

Екатерина Вторая не раз приезжала в Кусково. Императрица шла через триумфальную арку под музыку и пушечный салют, по бокам дороги стояли слуги с корзинами цветов, а девушки в белых платьях и венках рассыпали букеты. Вдалеке мерцали каскадные водопады и горели щиты с вензелем императрицы. Екатерина Вторая пускала механического голубя, и вспыхивал фейерверк из тысяч ракет. Иностранцы удивлялись, кто может позволить себе потратить столько пороха ради минутного удовольствия? По воспоминаниям современников, для императрицы накрывали стол с сервизом из чистого золота. Перед ней стоял искусный рог изобилия – его заказали у лучших ювелиров и украсили бриллиантами.

Из-за сказочного богатства Петра Шереметева прозвали «Крезом-старшим» в честь легендарного царя Лидии в Малой Азии. В шесть лет он унаследовал огромное состояние от отца, петровского спо-движника. Борис Шереметев участвовал в Северной войне и за первую победу получил высший чин фельдмаршала, а за расправу с Астраханским стрелецким бунтом стал графом. Петр Первый щедро одаривал его не только наградами, но и землями с крестьянами. Кусково было старинным семейным поместьем боярского рода Шереметевых, и Борис купил его у брата в 1715 году, за четыре года до смерти. Оно досталось старшему сыну Петру, а тот в 30 лет женился на самой богатой невесте тогдашней России и удвоил отцовское наследство.

Жена Петра Шереметева, княжна Варвара Черкасская, была единственной дочерью канцлера Российской империи и принесла мужу около 80 тысяч крепостных. Брак по расчету, на удивление, оказался счастливым. Варвара была красавицей, как рассказывал историк Михаил Пыляев, она носила такие роскошные локоны, что императрица Анна Иоанновна только ей это и позволяла при дворе. Варвара уговорила мужа устроить летнюю резиденцию в Кусково – поместье окружало село Вишняки, где она провела свое детство. Княжна любила эти места за теплые воспоминания о беззаботных днях. Наверное, поэтому после смерти жены, а затем и дочери граф в 1768 году подал в отставку и переехал в Кусково, где фейерверками заглушал боль от потерь.

Петр Шереметев сделал ошеломительную карьеру. Ему удалось избежать опалы в эпоху дворцовых переворотов. Семь раз сменялись правители, а хитрый и ловкий вельможа оставался при дворе и получал титулы от всех – от Екатерины Первой до Екатерины Второй. Елизавета сделала его обер-камергером, то есть главным придворным. В этом чине он покинул Петербург и занял пост предводителя дворянства в Москве. Здесь он не только устраивал свои знаменитые праздники, но и издавал переписку отца с Петром Первым и пополнял семейную коллекцию портретов и оружия. У него даже хранилось седло короля Швеции Карла XII – трофей Бориса Шереметева в Полтавской битве.

Тогда же, в 70-х годах XVIII века, Петр Шереметев задумал переделать «старые хоромы» и пригласил архитектора Карла Бланка. Чертежи фасадов он заказал во Франции, у Шарля де Вайи – учителя Василия Баженова. На берегу пруда растянулся дворец с антресолями – верхним полуэтажом. В XVIII веке его называли «Большим домом». В те времена «дворцами» считали только дома, где жила царская семья. Но уже в середине XIX века появилось новое значение слова, которое используют и сейчас: дворец – это богатый дом влиятельной особы. Здесь Петр Шереметев принимал избранных гостей. По широкому пандусу вдоль фасада карета подъезжала к портику, то есть к колоннаде перед главным входом. Пандус с двух сторон охраняли мифические сфинксы. Посередине спускалась парадная лестница. По ней гости выходили к пруду полюбоваться «морскими боями» на золоченых яхтах с пушечными салютами и огнями фейерверков.

Граф не хотел отставать от моды и заказал дворец в духе раннего классицизма, который только появился. Но по традиции дом строили из дерева, поэтому получилось любопытное сочетание старого и нового. «Старое» мы видим и в барочных чертах фасада. Фронтон дома, то есть верхняя часть портика в форме треугольника, выглядит массивно и делает дворец непропорциональным. Его украшает обильная резьба, типичная для стиля барокко. В центре фронтона картуш, то есть щит, с вензелем хозяина «PS» – его венчает графская корона, а вокруг ползут стебли зелени и извиваются ленты. Но фасад дома меркнет перед его великолепными интерьерами, настоящими театральными декорациями. Разве могло быть по-другому у Петра Шереметева, любителя грандиозных праздников?

Давайте представим, что нас тоже пригласили на бал, и зайдем в парадный вестибюль. Здесь сверкает мрамор, в нишах стоят яшмовые вазы с бронзовыми козьими головками вместо ручек, а над ними – античные рельефы. Приготовьтесь удивляться, это иллюзия: «мрамор» на самом деле – расписанная штукатурка, «бронза» – папье-маше и мастика, а вазы – из гипса. Скульптурные панно в действительности живописные: это техника гризайль, когда разными оттенками одного цвета имитируют объем. Но почему же «великолепнейший богач», как называл Шереметева князь Долгорукий, так сэкономил на материалах? Дело в том, что в XVIII веке ценили не только роскошь, но и мастерство, поэтому такие «обманки» были модными. Ловкий царедворец знал немало о «притворствах»!

Двери вестибюля с двух сторон открывают парадные анфилады – одна комната перетекает в другую и отражается в зеркалах. Они висят в самом конце и создают еще одну иллюзию – бесконечной вереницы роскошных гостиных. В них стоят изразцовые печи и рядом мраморные камины – они больше для красоты, чем для тепла, с зеркалами в золотых рамах и с канделябрами. Мода на камины пришла из Западной Европы, но в русском климате они были неудобны. В одном из писем граф жаловался, что от каминов «везде дымно и холодно», отчего все кашляют.

На стенах мы видим шпалеры – фламандские ковры-картины ручной работы. Они стоили баснословно дорого, ведь требовали не только особого умения, но и колоссального труда. Представьте себе, в палитре ковров около десяти тысяч оттенков! Мастера ткали их из толстой крашеной шерсти и изготавливали в день не больше тридцати квадратных сантиметров. На шпалерах изгибаются тенистые деревья, тянутся парковые аллеи на фоне моря и гор. Эти картины будто раздвигают стены и уносят вдаль – еще один сценический прием театрала Шереметева. Граф наполнил дом дорогущими диковинками: здесь и китайские фарфоровые вазы, и немецкий столик с бисерной столешницей, и настенные часы с боем из мастерской француза Шарля Буля. Из Англии для Шереметева привезли бильярдный стол из красного дерева – редкость по тем временам.

Однако граф не только следовал моде и придумывал, чем бы новым и необычным удивить гостей, он еще и использовал удачные находки из других своих дворцов. Его парадную спальню оформили так же, как и в Фонтанном доме в Петербурге, оттуда перевезли и барочный живописный плафон для столовой. Поэтому отголоски «старого» мы встречаем не только на фасаде, но и внутри. Сложно поверить, но граф-изобретатель сначала хотел отделать вестибюль кожами – с золотом, или с серебром, или с цветами. Но такая обивка устарела, и ее больше не продавали!

Парадные анфилады соединяются в большом танцевальном зале в центре дома. Белые стены покрывает золотая резьба – это тоже обманка из папье-маше и мастики. Вечером, когда зажигали свечи, в зале разыгрывалась мистерия: зеркала бесконечно множили сверкающие огни, а хрустальные подвески люстр преломляли свет. Настоящая магия! Не зря танцевальный зал сравнивали с зеркальной галереей Версаля. Из этой комнаты гости спускались во французский парк с мраморными скульптурами. Он заканчивался оранжереей, а каждая аллея вела к павильону с новыми развлечениями.

Герб Шереметевых украшает девиз: «Бог хранит все», именно так и произошло с увеселительной резиденцией. Сын графа, Николай Шереметев, представитель нового времени и новых взглядов, возвел себе дворец на свой вкус в другом селе – в Останкино, а поэтому Кусково не перестраивал. Кусковский дом остался таким, как его задумывал его отец, – с блеском, роскошью и театральностью XVIII века. Шереметевы владели усадьбой до революции, а в 1919 году Кусково превратили в музей. Петр Шереметев был баловнем судьбы, и его самое большое «баловство», пышный и затейливый дворец, восхищает гостей и в наши дни.

История вторая

Петровский путевой дворец

«Фантазии своей не жалей», – так велела Екатерина Вторая строителю Петровского путевого дворца, Матвею Казакову. Это был один из первых его самостоятельных проектов, и архитектор вложил в него всю душу, талант и творческую энергию. За зубчатой крепостной стеной стоит причудливый расписной терем с куполом – небывалая смесь готики, древнерусского зодчества и классицизма. Петровский замок удивил не только императрицу, но и всю Москву в XVIII веке и продолжает удивлять почти 240 лет. «Праздник праздников», «дневная иллюминация» – так называли творение Казакова современники. Не зря путевой дворец стал путеводной звездой архитектора, его карьера взлетела, и даже появилось выражение «казаковская Москва».

Екатерина Вторая познакомилась с Матвеем Казаковым, когда ей представили архитекторов Пречистенского дворца. Дело в том, что императрица собиралась провести год в Москве и летом 1774 года обратилась к князю Голицыну с вопросом, не найдется ли для нее в городе дом, а если нет, то можно ли на скорую руку поставить деревянное строение. И князь, конечно же, предложил свой дом. Его соединили переходами с соседним домом князя Долгорукого – там разместился наследник престола Павел. А посередине выстроили деревянное здание для приемов.

Дворец напоминал лабиринт, и Екатерине Второй не понравился: «Я пробыла здесь два часа и не могла добиться того, чтобы безошибочно находить дверь своего кабинета, это торжество путаницы. В жизни я не видала столько дверей, я уж полдюжины велела уничтожить, и все-таки их вдвое более, чем требуется». Однако императрица понимала, что дала строителям всего три с половиной месяца, задача стояла непростая и лучше ее не выполнить, поэтому Матвей Казаков как автор проекта Пречистенского дворца вместо царского гнева получил чин архитектора. И ему выпал еще один шанс проявить себя.

Матвей Казаков помогал Василию Баженову возводить сказочный город для народных гуляний на Ходынском лугу. Их устроили в июле 1775 года в честь победы русской армии над турецкими войсками. Задумка императрицы для праздника восхищала. Она поручила воссоздать на Ходынке поле сражений с отвоеванными крепостями. Представьте, что Ходынский луг – это Черное море с лодками и кораблями, а две дороги – это Дон и Днепр с мельницами и домами на берегу. В устье первой реки стоит столовая «Азов», в устье второй – театр «Кинбурн». Посередине песчаная насыпь – Крымский полуостров с двумя бальными залами «Керчь» и «Еникале». Налево от Днепра – буфет с угощениями для народа.

«У нас выйдет праздник без вычур, но, может статься, гораздо лучше других», – говорила Екатерина Вторая. Императрица скромничала – увеселительные павильоны выглядели как раз-таки вычурно. Блестели на солнце турецкие минареты, сверкали остроконечные шпили, тянулись ажурные арки. Сама Екатерина Вторая из театральной ложи в форме корабля любовалась своей идеей, а после поручила Матвею Казакову выстроить в таком же диковинном стиле напротив Ходынского поля «каменную дачу» – Петровский путевой дворец. Путевой – чтобы отдыхать в нем на пути из Петербурга перед въездом в Москву. А Петровский – не в честь царя Петра Первого, как можно подумать, а по местности. Эти земли принадлежали Высокопетровскому монастырю, и здесь находилось село Петровское.

Матвей Казаков тут же принялся за проект дворца, и уже в ноябре 1775 года императрица его согласовала – невиданная скорость по тем временам. Так, прошло пять лет, пока начали воплощать проект Большого Кремлевского дворца Василия Баженова. А здесь уже на следующий год, осенью, приступили к работам – во многом благодаря деловой хватке архитектора. Но строительство забуксовало из-за скромного финансирования и затянулось на семь лет. И с этим ничего не мог поделать практичный и предприимчивый Матвей Казаков. Отделку дворца закончили в 1783 году, однако его хозяйка Екатерина Вторая приехала только спустя два года и всего на четыре дня.

Второй раз императрица остановилась в Петровском замке в 1787 году по дороге из Крыма. Тогда она провела во дворце десять дней и, по легенде, отослала личную свиту и караул и осталась «под охраной своего народа». По преданию, чуть не случилась давка – желающих увидеть Екатерину Вторую собралось немало. Давайте представим, что мы тоже пришли на прием к императрице. Тем более, что для этого даже не придется включать воображение – Петровский путевой дворец сейчас выглядит так, как его задумывал Матвей Казаков, и по парадным залам проводят экскурсии.