Читать онлайн Порочный бит бесплатно

Глава 1. Подарок лучшему другу

Если у стен фешенебельного замка династии Бертран есть уши, то сегодня они, должно быть, получили контузию.

Неподалеку от Марселя на небольшом острове, практически всю площадь которого и занимает это родовое гнездо Бертранов, сегодня самый главный праздник их семейства – вечеринка единственного наследника Антуана, в честь завершения этим охламоном последнего курса магистратуры.

Справедливости ради надо отметить, что Тоха единственный наследник не только несметных банковских счетов и натертого до блеска антиквариата во Франции, откуда родом его мать, но и строительного бизнеса отца в России.

Единственный и до безумия избалованный родителями. Уверена, он даже каши с комочками ни разу в жизни не видел.

Вместо того чтобы заниматься бесчисленными инвестициями и фондами деда или возглавить строительный бизнес родителей, Тоха крутит винил на танцполах по всей планете. Впрочем, делает он это настолько виртуозно, что уже достаточно давно сам обеспечивает свои капризы. И что дед, что родители утратили финансовый рычаг давления на слишком энергичного отпрыска.

Его популярность, и невероятная харизматичность вскружила немало наивных голов. Густые черные ресницы придавали его взгляду глубины и выразительности, и этим Бертран научился пользоваться раньше, чем горшком. Падающие на лоб вихры густой шевелюры, четко очерченный чувственный рот, шикарная улыбка и стойкая уверенность в собственной неотразимости, сражают нежные сердца девчонок без особых усилий обладателя всего этого гиперсексуального оружия.

Я увидела его, как только вошла в огромный зал для проведения торжеств. Антуана Бертрана трудно не заметить, даже в окружившей его куче людей. Около него всегда толпятся люди, особенно девушки.

Для них он звезда, повелитель виниловых пластинок мега популярный диджей Toxic. Потомок знаменитого рода французских буржуев, унаследовавший и безумно брутальную сексуальность отца, его богатырскую стать. И всё это смешалось в безупречном коктейле с утончённой красотой матери-француженки, наложив на черты лица Антуана мягкий и очень смазливый отпечаток.

Тоха возвышался над всеми, стоя за микшерным пультом с вертушками по бокам и проворно прокручивая винил своими длинными пальцами.

Красивые мужские руки никогда не были моим фетишем, но проблема в том, что наследный принц стал моим сексуальным фетишем весь целиком, вместе с пальцами даже на ногах. От длинной вихрастой чёлки, всё время спадающей ему на лоб, до ступней сорок пятого размера.

Когда-то в этом помпезном зале проходили высокосветские рауты с участием всего французского бомонда. Теперь же парадный зал напоминает наш спорт-бар около университета с громко звучащей музыкой и бесчисленным количеством голых длинных женских ног в ультракоротких юбках и шортах.

Одна из них вертит задом под взрывные биты и через плечо оглядывается на Тоху, посылая ему многозначительные взгляды.

– Прикрыла бы ты свой сракотан, мамзель, – слышу голос моей подруги Вики рядом, обращённый к какой-то вертихвостке рядом.

Я давно перестала обращать внимание на откровенные наряды вертящихся рядом с Тохой девушек. Казалось, это был какой-то вирус – стоит Антуану мазнуть взглядом по какой-то девушке, как в ней тут же просыпается всё самое порочное.

– В антураже своего замка он ещё больше похож на сказочного принца в современной аранжировке, – не сводя взгляда с Тохи, поделилась я мыслями с подругой.

– Вот и подари ему коня, а не свой нетронутый цветочек, – не оставляла попыток переубедить меня Вика.

То, что я сегодня собралась ему подарить, не укладывается ни в какие рамки здравомыслия. Я хочу, чтобы он стал моим первым. И Вика единственная, кого я посвятила в свой безрассудный план.

Это желание поселилось в моём мозгу настолько давно, что приросло к моим извилинам намертво. И манит меня отнюдь не смазливая моська и не красиво плетенные мышцы атлетичного тела принца. Его несметные богатства и титулы тоже мне безразличны. В Антуане Бертране кроется тайна. Темная и порочная. Я долго старалась избавиться от этого наваждения. Мне страшно приоткрыть завесу и обжечься, оказаться затянутой в воронку его похоти и пропасть, как маленький кораблик в тёмных водах Бермудского Треугольника.

Но что-то тянет меня к нему с непреодолимой силой. Я чувствую, как меня буквально тащат невидимые нити, стоит Тохе оказаться рядом. Температура тела поднимается, словно изнутри кто-то жжет напалмом. Мне плохо без него настолько, что я уже согласна упасть хоть на дно Марианской впадины, хоть в хоромы Аида.

Я слишком долго влюблена в своего лучшего друга. Что может быть хуже? Хуже может быть, только если сегодня он рассмеётся и выставит меня за дверь своей спальни, отказавшись от такого подарка, как моя девственность.

От этой мысли меня бросает в жар, груди становится тесно в тугом корсете платья. От переполняющего волнения пальцы скручиваются до побелевших костяшек и колющей боли от ногтей в ладонях.

– Судя по неоднократно возвращающимся в его постель девушкам, Бертран сам тот ещё жеребец, – бормочу я в ответ на предложение дарить коня.

Сегодня или никогда! Я не передумаю и не испугаюсь! По крайней мере, больше, чем трясусь сейчас. Вряд-ли моё сердце способно биться еще быстрее, чем в тот момент, когда он на меня смотрит.

– Он бабник, Саш. Это не лечится.

Заканчивается трек и Тоха поднимает голову, сканируя пространство зала своим блудливым взглядом. Его угольные и идеально четкие брови приподнимаются, когда он поворачивается и замечает меня. Сощурив глаза, он скользит по моим губам с ярко-красной помадой. Медленно продвигается ниже, задерживаясь на глубоком декольте, и продолжает лениво стекать по животу.

Мою кожу начинает невыносимо покалывать от покрывающих её толстым слоем мурашек. От зашкаливающего пульса начинает кружится голова, а внизу живота закручивается горячая тянущая спираль.

Один лишь взгляд и я тону в переполняющих, новых для меня, ощущениях.

Либо с ним, либо ни с кем.

Либо сегодня, либо никогда.

На долю секунды мне показалось, что в глазах Тохи вспыхнул интерес. Такой же, как в то лето на пляже Истринского водохранилища, когда он с удивлением таращился на мою внезапно пополневшую и округлившуюся грудь.

То, что я, а точнее моё тело, вызывает у Бертрана сексуальный интерес, я прекрасно видела. Этот факт был единственным, что придавало мне уверенности. Мысли о том, что хоть разового, хоть многоразового секса мне будет недостаточно, я гнала от себя прочь. Как и те, что Тоху способна возбудить любая женская особь с любым размером груди и шириной задницы.

– Вика, а тебе брёвна в глазах не мешают? Напомнить тебе, кто окольцевал главного бабника всея Руси? – съязвила я.

– Зануда, – беззлобно фыркнула Вика, но пыл наставить меня на путь истинный у неё спал.

В этот момент к Тохе поднялась блондинка, с ногами длиннее моего роста и невероятно узкой талией. Принц наклонил голову, говоря ей что-то на ухо, и она рассмеялась. Ярко-розовые ногти стервы впились в плечо Бертрана.

– Я бы могла свернуть её в крендель и замариновать в винном погребе, но боюсь что, у этого парада девиц Тохи не будет конца и края, – посмотрела на меня Вика, выискивая в моих глазах слёзы поражения.

Была ли я готова к этому? Разумеется, я знала, что так будет, но в глубине души надеялась, что он увидит меня в этом потрясающе-неудобном платье и потеряет голову, как двухмерный принц из сказки про Золушку. Вот только Тоха точно не картонный, он самый настоящий 5D, с непередаваемыми звуками льющейся музыки в мастерской обработке.

Накрутив на пульте кучу рычагов, Тоха вскинул руки, снимая наушники и, положив руку на талию блондинки, спустился вниз к одному из столов. Места на диванах было предостаточно, но предприимчивая девица сразу забралась на колени Антуана. Её короткая юбка задралась, демонстрируя окружающим то, что они, может быть, видеть и не хотели. Тоха улыбался ей, его ладонь лежала на едва прикрытых бёдрах девушки.

– Идёшь за столик? – спросила Вика, заметив за ним своего ненаглядного Андрея.

– Туда где шустрая блонда практически оседлала Тоху? Нет, спасибо, я боюсь заразиться герпесом. Лучше пойду и что-нибудь выпью.

– Герпес не передаётся по воздуху, – скривилась Вика и поспешила к столу, заприметив на горизонте ещё парочку вертихвосток, прямым курсом топающих к столу, где сидел бывший бабник, а ныне верный муж Викуси.

В очереди за коктейлем от специально приглашенного бармена, чьё имя знает каждый уважающий себя тусовщик во Франции, я проторчала вечность.

Пить мне категорически нельзя. Любой алкоголь, независимо от градуса и количества, едва попадает в мой желудок, и я моментально пьянею. Тоха ненавидит, когда я пью, потому что не может бросить меня в таком состоянии одну. И ему приходится отвозить меня домой, вместо того, чтобы раздвигать очередные умопомрачительные ноги на своей кровати.

Как только я поставила залпом осушенный стакан, сзади меня кто-то обнял.

– Вот ты где! Привет!

Приторно-сладкий аромат с нотками каких-то восточных специй ударили в нос, выдавая парня.

– Привет, Стас. Как настроение? – поворачивая к нему голову, поздоровалась я.

Почему я не влюбилась в него? Стас учился с Тохой в универе на одном курсе, был капитаном футбольной команды. Умничка, спортсмен и довольно симпатичный молодой человек, предпочитающий отдавать время учёбе, а не охотой за юбками. Отзывчивый и очень искренний парень – чем не мечта?

– Я хочу потанцевать, составишь компанию? – позвала я парня, зная, что он не откажет.

Я планировала немного сбросить напряжение, подрыгавшись под ритмичную музыку, но едва мы со Стасом остановились на танцполе – зазвучал медляк.

Бросив взгляд на Стаса, я хотела, улыбнувшись, пожать плечами и вернуться к плану напиться, но наткнулась на такой откровенно горящий взгляд парня, что растерялась.

– Повезло! – радостно оскалился Стас, протягивая ко мне руки.

Мне не нужно было смотреть в сторону столика порока и разврата, но… я же девочка. Конечно, я ныряю в омут с головой!

Блондинка всё так же сидела на коленях у Тохи. Теша его ЭГО постоянно хохоча над его шутками. И, судя по тому, как она ёрзает, «тешит» она ему не только эго.

Запретив себе смотреть на них, я постаралась сконцентрировать внимание на своём партнёре по танцу.

– Ты уже приготовила вещи для завтрашней поездки? – спросил Стас.

Какой поездки? А… кажется Тоха что-то говорил про горы и лыжи. Боюсь, там у меня будет шанс только опозориться, а не соблазнить лучшего друга.

– Я… – начала я отвечать Стасу, как сильные руки обхватили мою талию и потащили назад.

Моя спина коснулась неподвижной стены из мышц. Медвежьи объятья и исключительно шикарный эксклюзивный аромат не оставили сомнений в том, кто это сделал. Только один человек в мире может позволить себе хватать меня так, и только в его руках мне настолько хорошо.

– Сожалею, но мне придётся её украсть, – глубокий голос Бертрана окутывает всё моё тело.

Стас натянуто улыбнулся, бросив взгляд на мои ноги, которые не касались пола. Мне пришлось вывернуть шею, чтобы посмотреть на Тоху. Опустив ресницы, он с довольным видом наблюдал за тем, как я испуганно верчусь в его лапах.

Ещё один маркер, косвенно доказывающий его избалованность. Несмотря на то, что в его воспитание Эмелин вложила все свои силы, стараясь вырастить из него достойного мужчину, в то же время Антуан не знал запретов. Если его что-то заинтересовало, он просто подходит и берёт, невзирая ни на какие обстоятельства. Этот принц привык получать всё, что только захочет.

– Ты ни капли не сожалеешь, Бертран. Поставь меня туда, где взял, – вцепившись в его руки, потребовала я.

– Не поставлю. Ты такая крошечная, что я могу носить тебя в кармане, хомячок! – дразнил меня Тоха, утыкаясь в мои волосы и щекоча дыханием чувствительный участок кожи за ухом.

– Что? Поставь меня на пол, идиот! – нервно рассмеялась я.

Хомячок, Бурундучок, Пирожочек. Из-за этих милых кличек я ненавидела свои пухлые щёки с самого детства. Я мечтала о том дне, когда повзрослею, наивно полагая, что щёки останутся в школе, вместе с обязанностью носить с собой сменную обувь. Увы, стать обладательницей изящных скул мне так и не удалось.

Но Бертрану и эти детские клички всегда спускались с рук. Ему я прощаю всё за одну улыбку. Она у него сногсшибательна.

– Пойдём со мной. Я придумал новый бит, хочу, чтобы ты услышала это первой, – опустив меня на пол, Тоха привычно закинул руку на мои плечи и повёл к своим вертушкам.

Наверное, именно любовь к музыке, нас когда-то сблизила. Тоха часто брал меня за свой диджейский пульт, мы много раз играли в четыре руки, удивляя окружающих. И раньше я скакала рядом с ним за этим пультом, совершенно не воспринимая Тоху, больше, чем друга. Сейчас же, моё несчастное сердце готово лопнуть от счастья, а тело дрожит в предвкушение неизбежных прикосновений…

Глава 2. Звуки музыки

Пульт диджея вотчина только для одного и Тоха, как любой творец, крайне ревностно относился к своей технике. Запрещал любому прикасаться к отполированным панелям. Табу распространялось на всех, кроме меня. Нам не было тесно, мы спорили, смеялись и погружались в иное измерение с головой.

– Ты на фидбеке, – подмигнул мне Тоха, надевая мне на голову наушники так, чтобы одно ухо осталось открытым.

Щелкнув тумблером, он погрузил зону работы диджея в темноту, слепя народ в зале мощными неоновыми лампами и лучами стробоскопов, воспроизводящих повторяющиеся световые импульсы.

– Слушай, – коротко приказал мне Бертран, вставая позади меня и протягивая свои руки к рычажкам контроллера.

Боже! Ну почему он всегда находится настолько близко? Во мне это вызывает океан желания, а для принца это всего лишь та дистанция, которую он позволяет себе с девчонкой, которую знает с младенчества.

Музыка всегда была неотъемлемой частью моей жизни. Она заряжала меня энергией, пока я шла на занятия. Она поднимала настроение, когда случались неприятности. Она составляла мне компанию в тоскливые дни, когда настроение было собрать котомку и затеряться в горах Тибета. Но самый порочный мужчина в этой вселенной, научил меня чувствовать музыку гораздо глубже. Настолько, что однажды шагнув с ним в эйфорию драйвовой музыки, меня захватили эмоции гораздо мощнее, чем это можно выразить словами. Одномоментно поразив моё сердце, и в корне изменив моё отношение к Бертрану.

– Я не знаю это ритм, – повернувшись к нему, сообщила я, услышав первый затяжной звук.

– Ты его почувствуешь, родная. Закрывай глаза, – наклонился Тоха, чтобы потереться своей щекой об мою.

К сожалению, в нашем случае «родная» не имело ничего общего с ласковым обращением второй половинки. Это обращение тоже выросло прямиком из детства и шуток наших родителей, о чрезмерной заботе Тохи о пухлощёкой дочери друзей.

Шквал нахлынувших чувств едва ли позволял мне слышать те биты, которые создавал неподражаемый диджей Toxic. Сердце колотилось так быстро и так громко, что казалось это оно и выступает основной линией трека. Пальцы дрожали и соскальзывали с пластинки, но непостижимым образом это звучало гармонично с битами Тохи.

– Чувствуешь, как эта музыка зарождается вот здесь, – убрав руки с контроллера, Тоха, почти невесомо, коснулся моих ребер, медленно скользнул пальцами вверх, – она переполняет в тебя, проникая в каждую клеточку… – продолжал говорить звёздный принц.

От его мимолётного движения каждая моя клеточка не музыкой наполнилась, а затрепетала, словно меня осыпало иголочками. Ни пошелохнуться не могу, ни дышать.

Его голос звучал низко, с легкой хрипотцой, словно нежный бархат, растекаясь по моей коже. Лёгкие покалывания на затылке, как вышедшая из берегов река, стремительно унеслись по венам, покрывая мурашками спину и плечи. Я вздрогнула, когда его длинные пальцы добрались до нижней части груди, словно изучая её очертания. Это было как удар током в грудь, от которого сразу же пересохло во рту и стало невыносимо жарко. Он слишком близко.

– Она возбуждает, порождая порочные мысли, – не замечая моё состояние на грани ясного сознания, продолжал Бертран хвастаться своим шедевральным битом.

Камерность диджейского уголка, которую он создал, приглушив освещение, добавляло опасных ноток происходящему. У меня кружилась голова, и всё тело охватывало пламенем. Узел внизу живота наливался всё больше. Я чувствовала пульсирующую влажность между бедер и злилась на Тоху, который подчинял моё тело играючи.

Чёртов Бертран может отыметь кого угодно, не снимая штанов. Как он ещё не обрюхатил полсотни своих девиц, с таким потенциалом.

– Этот звук заставляет тебя желать запретного. Ты словно стоишь на краю опасной границы, которую так хочешь перешагнуть… – проведя ладонями по моим бёдрам, Тоха опустил руки ниже, но как только коснулся кончиками пальцев моих открытых ног, сразу одернул руки.

Я судорожно пыталась найти хотя бы одну годную извилину в своей голове, но тщетно. Порочный бит уже настолько переполнил меня, что я вот-вот взорвусь сияющими лучами, как раскрывшийся ящик Пандоры. И точно так же, как его магическая сила, разлечусь по залу, накрыв своим сиянием гостей.

Бертран же, как только закончилась презентация нового ритма бита, выпустил меня из круга соблазна и занялся своим любимым винилом.

– Ты хоть когда-нибудь думаешь о чём-то ещё кроме музыки и секса? – пытаюсь избавиться я от раскаленного во мне добела нервного напряжения.

Тоха, непринужденно продолжающий двигать рычажки своего пульта, весело ответил мне:

– Эй, вообще-то это обидно слышать. Ты оскорбила мои чувства, Санечка.

– У тебя нет чувств, – усмехнулась я, заглянув в ящик под столом.

Если я не выпью прямо сейчас литр чего-нибудь холодного – воспламенюсь изнутри, как птица Феникс.

Присев на корточки, я принялась раздвигать маленькие стеклянные бутылки с колой и минеральной водой, рассчитывая найти что-то покрепче.

К моему удивлению в личном мини баре диджея Токсика, не оказалось ни одной бутылки спиртного. Зато было целое ведёрко с уже подтаявшим льдом.

– Грубо, Санечка, грубо. Чувствами я буквально переполнен, – слышу рядом насмешливый голос Бертрана.

Взяв один кубик и зажав между губ, я повернулась к Тохе, намереваясь встать с ним рядом за пульт. Мой взгляд упёрся в ширинку его брюк.

Сунув руки в карманы, из которых торчали только большие пальцы, Тоха возвышался надо мной, уставившись на кубик льда, всё ещё торчащий у меня между губ.

От неожиданности я едва не выплюнула лёд прямиком в пах титулованному перцу. Остановила меня от этого действия будоражащая кровь картина. Грудь Антуана начала взлетать и опадать так быстро, будто он только что добежал по длинному уклону вверх. Опустив ресницы и чуть приоткрыв свои чувственные губы, он пялился то на ложбинку моей груди в открытом участке декольте, то на торчащий из моего рта лёд.

Неожиданно выкинув руку вперед, Тоха схватил меня за подбородок и потащил вверх.

Несмотря на наши довольно длительные дружеские отношения и вопиющую вседозволенность, в которой рос Бертран, такого по отношению ко мне он себе ранее не позволял. Но, отчего-то это грубое и пугающее поведение Тохи, лишь сильнее распаляли во мне желание испытать силу его необузданной страсти.

Заставив меня приподняться на цыпочках и наклонившись к моему лицу, Тоха вглядывался в мои глаза. И снова слишком близко. Его лицо было в сантиметре от моего и, могло показаться, что уже нет необходимости озвучивать ему свой подарок, если бы не сверкающие адским гневом глаза.

– Ты расстраиваешь меня, Санечка, – сдвинув брови, вдруг заявил Бертран, и я всё же выплюнула лёд.

Ему в лицо. То ли из-за того, что судорожно дышать с этим кляпом от БДСМ Санты, было сложно, то ли от того, что мне показалось, что он хотел меня поцеловать.

Получив кусочком льда по губам, Тоха со вздохом закатил глаза и выпустил моё лицо из захвата. О моей неуклюжести ходят легенды, и у всех давным-давно иссякло желание как-либо на это повлиять.

– И чем же? – поспешила я поинтересоваться, с интересом глазея, как рука Тохи потянулась к верхним пуговицам рубашки.

Ему из-за меня стало жарко? Всё-таки не зря я сегодня в таком платье, что едва прикрывает сиськи?

– Ты общалась с этим придурком, – качнул головой в сторону бара Тоха.

– С каким придурком, – проследив за его взглядом, не поняла я.

– Со Стасом.

– Мы просто танцевали, – начинаю злиться я.

В последние полгода Тоха стал играть роль папочки или старшего брата, которые к слову у меня, слава Богу, и без него имелись.

– Мне не нравится, как он на тебя пялится! И я не хочу, чтобы ты сейчас возвращалась к нему, – как высокомерный заумный ректор академии, наградил меня взглядом Тоха, который говорил: «Я понимаю в этом больше, чем ты»

– Прекрати, грубиян! Он вовсе не придурок! И мы просто танцевали!

Весь мой настрой на сегодняшнюю ночь летел в пропасть. Секундная слабость Тохи всего несколько минут назад уже не казалась хорошим знаком.

– Пойдем со мной, – схватив меня за руку, как воспитатель в детском садике, Тоха рванул мимо столов, не обращая внимания на призывы гостей вернутся к пьянке.

Едва поспевая переставлять ноги, я семенила рядом в полной уверенности, что Тоха пьян. Другого объяснения его внезапному порыву я найти не могла. Орать на весь зал или подпрыгивать до его уха, чтобы он услышал я не стала, но едва за нами закрылась дверь в парадный зал и звуки музыки стали значительно тише, я спросила:

– Куда ты меня тащишь?

– В твою комнату. Тебе нужно найти наряд, который не будет держаться ещё на чём-то, кроме честного слова портного, – с раздражением ответил Тоха.

Резко остановившись, я чуть было не оправдала фразу «как вкопанная». Мои каблуки проскрипели по паркету, едва не прорыв в нём канаву. Хватка на моей руке усилилась, оставляя красный след.

– Ты пьян? Какая тебе разница, что на мне надето? Тем более переодеваться мне не во что! Это единственное платье, что я взяла с собой! – возмутилась я, ещё больше испытывая обиду от того, что ему не понравилось платье. – Блондинку ты тоже потащишь переодеваться?

Объяснения поведению принца я нашла только одно – он привык видеть меня в широких джинсах-трубах и бомберах оверсайз. Но разве стоит из-за этого так на меня рычать? Я ведь всего лишь нарядилась и накрасилась так, как те девушки, которых он предпочитает увозить домой из клубов.

– Блондинку? Ты про моего нового друга из Ниццы? – уточнил Бертран, будто я в курсе в каких городах и странах он находит этих «подружек».

– Друга? – усмехнулась я. – Ты уверен, что «друг» подходящее для неё определение.

Тоха вздохнул, наклоняясь и утыкаясь лбом в мою макушку.

– Ты права, Санечка, эта крошка мне не друг. Сколько я себя помню, только ты всегда была мне настоящим другом.

От его признания мои плечи опустились и в носу защипали слёзы. Я просто непроходимая тупица, поверившая, что он сможет полюбить меня так, как люблю его я. Наивная мечтательница, которая каждый день, лежа в кровати, представляла нас вместе, до тех пор пока эти фантазии не сменялись сном.

– Единственное платье, говоришь… пойдем-ка со мной! – вдруг оживился Тоха и бодрым шагом потащил меня через всю центральную часть замка, в другое крыло.

Прогуливаясь с наследным принцем по широкому коридору его дворца, невольно чувствуешь себя замарашкой, которую фея-крёстная отправила на бал. Количество позолоты, бронзы и хрусталя ослепляет. Не говоря уже о стоимости картин и скульптур, украшающих это пространство.

О том, куда именно привёл меня Антуан, я поняла за несколько шагов до тяжелых дверей, которые он бесцеремонно распахнул.

В роскошной трапезной праздновали получение диплома своего ненаглядного сыночка родители Тохи, их родственники и друзья.

Шмыгнув за дверь, я испепеляла взглядом Тоху. Я не готова предстать перед этой публикой в платье, по виду которого можно заподозрить, что я украла его в ближайшем доме терпимости.

– Мам, мне нужно твоё голубое платье! – громко заявил Антуан, ввергнув присутствующих в шок.

Повисшая тишина прервалась деликатным покашливанием отца Антуана и последующим вопросом:

– Сынок, я уверен, что мы могли бы обсудить… твои необычные интересы позже.

Ошеломление от неожиданно ворвавшегося наследника прошло и, разумеется, никто не принимал за чистую монету слова дяди Ильи.

Цокнув языком и закатив глаза, Тоха попытался вытащить меня из-за двери, но я намертво вцепилась в висящий на стене светильник.

– Это не мне! Это для Санька, – пояснил Тоха.

– То есть… это что значит? Внуков у нас не будет? – уточнил папа Тохи.

После этой фразы гости уже не выдержали и по трапезной раскатистым громом зазвучал смех.

Разумеется, в том, что их любимый сын тот ещё бабник, родители Тохи знали не понаслышке. И только дед Антуана забеспокоился, прищурив глаза и вынашивая план, как остепенить неразумного наследника.

Заглянув в щель двери, я увидела, что в нашу сторону направляется Эмилин – мать этого несносного эгоиста.

– Ты ведёшь себя, как эгоистичный ребёнок! С чего ты решил, что я надену чужое платье? Даже если оно принадлежит твоей матери?

– Оно новое. Это платье маме прислали сегодня утром с «Недели Высокой моды» в Париже, – не хотел принимать мой отказ Тоха.

Мама Антуана двигалась невероятно грациозно, наверное, её этому тоже учили с младенчества, как и безупречным манерам.

Несмотря на очень тёплое отношение ко мне, она всегда казалась мне слегка заносчивой особой. Нет, она не была высокомерной или что-то подобное, просто чувствовалось, что моя мама ей неровня.

Моя мама выросла в детском доме, в то время как её отец кочевал с одних тюремных нар на другие. Но, даже то, что она была единственной наследницей крупного криминального авторитета и после его смерти получила немалый капитал, не шло ни в какое сравнение с положением в обществе и богатством семьи Бертран.

Социальное неравенство наших семей, казалось мне ещё одной пропастью, из-за которой наша с Антуаном дружба никогда не перерастет в нечто большее.

Конечно, мы живём в двадцать первом веке, и даже титулованные принцы женятся на простых девчонках, но я была уверена, что мама Тохи и его дед, не позволят ему выбрать спутницу из обычной семьи.

Выплыв из трапезной, Эмелин сразу направилась к встроенному в стену пульту управления, где на экране светились многочисленные значки, для вызова нужного персонала. Прогрессивный потомок сонетки для вызова прислуги. Сами же исторические колокольчики теперь хранятся в многочисленных витринах, едва ли не в каждой комнате, на шёлковых подушечках. Некоторые из них сделаны из дорогих материалов и инкрустированы драгоценными камнями.

– Сашенька, у тебя что-то случилось с нарядом? – спросила Эмелин, тыкая в нужный знак на экране.

Если маме Антуана и не понравилось моё платье, то она этого никак не выказала. Не позволила даже тени брезгливости или неодобрения проскользнуть на лице. Как всегда спокойна, мила и доброжелательна.

– С нарядом всё в порядке, – ответила я, испепеляя взглядом Тоху.

– Не в порядке! Я не хочу, чтобы всякие извращенцы пялились на… это всё! – тоном, не терпящим возражений, заявил Тоха.

– Стас не извращенец и он не пялился! – начинаю оправдываться я.

Десять минут назад я растворялась в его шёпоте и плавилась от близости его тела. Теперь же я испытывала целую гамму негативных эмоций – от стыда, до злости и обиды. Только Бертрану подвластно раскачать мои чувства от невесомости до ада, с невероятной лёгкостью.

– Ты не прав, Антуан. Во-первых, на каком основании ты решаешь, что Сашеньке носить, а во-вторых мини в её возрасте предпочитают многие девушки. Тем более во Франции.

– Вот пусть остальные и носят, – упрямился Тоха.

То, что Эмелин ни капли не осуждала мой выбор, не сильно меняло ситуацию. Тоху я всё равно придушу.

– Антуан, может быть, тебе сразу ключи от комнаты в подвале дать? – заискрились смехом глаза Эмелин. – Закроешь девочку там, на неделю, чтобы её никто не видел.

Для непросвещённых людей предложение Эмелин выглядело бы, как бред сумасшедшей. Да вот только мы все в курсе, что она держала в плену отца Тохи именно в этом замке. Кстати, я никогда не видела ту часть владений Бертранов. Интересно посмотреть и понять, как в таком жутком месте могли зародиться чувства.

– Мам, оставь эти шутки для той компании, прошу тебя, – качнув головой в сторону трапезной, ответил Тоха.

– Какие шутки? Могу с уверенностью сказать, что в нашей семье это один раз сработало, – загадочно улыбнулась Эмелин.

Появившаяся камеристка прервала этот бессмысленный спор и выслушав указания Эмелин, повернулась ко мне с улыбкой на губах, которая, кажется, прилипла к ней еще во времена, когда мы по этому острову носились с пустой головой.

– Сашенька, пойдём, я покажу тебе сногсшибательное платье! – подхватив меня под руку, потащила меня Эмелин вслед за своей горничной. – Мне прислал его в прошлом году один мой старый знакомый дизайнер. Оно словно создано для тебя, вот увидишь!

Слушая болтовню Эмелин, я обернулась через плечо и застукала Тоху, за разглядыванием моей задницы, обтянутой тканью злосчастного платья.

Предатель, лжец и манипулятор! Как меня угораздило потерять голову от такого говнюка?

– Хочешь совет? – щёлкая вешалками в огромной гардеробной, которая даже не была основной для неё, спросила Эмелин.

– Быть скромнее, чтобы не расстраивать титулованного говнюка? – всё еще пребывая в состоянии нервозности и злости на Токсика, спросила я.

– Мужчины, безусловно, получают эстетическое наслаждение, видя открытые привлекательные части тела женщин. Но, в этом случае у них не остаётся места для полёта фантазии. В женщине должна быть некая загадка, понимаешь? – выудив из шкафа один чехол, спросила Эмелин.

Судя по объемному и длинному чехлу, мама Тохи решила нарядить меня в паранджу.

– Ходить в никабе и парандже? – уточнила я посыл её совета.

– Одна загадка, Сашенька, а не сборник задач, – ослепительно улыбаясь, ответила Эмелин и достала из чехла обалденное платье, от вида которого я потеряла дар речи.

Даже его носило всё семейство Бертран – я не смогу отказаться надеть эту прелесть!

– А вы коварная женщина, – промолвила я, незамедлительно протянув руки к шедевральному наряду.

В этом гардеробе было столько новых нарядов из самых известных модных домов, что, несомненно, можно нарядить всех куриц на празднике, что явились в таких же куцых нарядах, как и я. Круто быть селебрити. Эмелин получает эти баснословно дорогие одеяния, только для того, чтобы один раз появится в них в светском обществе. И, судя по битком набитым вешалкам, половину из всего ни разу не надевала.

Эмелин, словно добрая Фея, исправляющая ошибки моей наивности и неопытности, выбрала полупрозрачное платье цвета лесной травы после дождя, расшитое витиеватыми узорами в стилизации под эпоху возрождения, что придавало ему ещё больше изыска и утончённости. Шикарная ткань длинной юбки, колыхалась при движении, открывая весьма пикантный разрез, лишь мельком позволяя увидеть кружево резинки чулок от «Valentino»? купленных мною специально для этой ночи.

Вертясь у зеркала и разглядывая себя в этом безукоризненном платье, я умудрилась забыть и простить Тохе эту выходку, находя, что в такой обёртке мой подарок выглядит гораздо шикарнее.

Вот чего не отнять у этих буржуев, так это исключительный вкус во всём.

– Теперь смело спускайся в зал и не обращай внимания, на падающих, от твоей изысканности и женственности, мужчин, – напоследок дала ещё один совет мне Эмелин, провожая обратно к парадному залу, откуда всё громче разносились звуки веселья.

Конечно, среди присутствующих гостей далеко не все девушки были в откровенных нарядах, и мне не приходилось думать о том, что я буду слишком выделяться. В тусовке Бертрана народ был настолько разношёрстным и все давно уже привыкли, что на его вечеринках можно встретить девушек в платьях достойных красной ковровой дорожки и тех, чья скромность умерла в зародыше. Однако я всё равно нервничала, тихонько просачиваясь в зал.

К моему облегчению на праздник прибыли и Брауны, наверное, самые состоятельные люди из нашего окружения. Стефания Браун всегда была для нас иконой стиля и с этим не спорила даже Вика, способная даже из тряпок с «алика» сконструировать обалденный лук. Все представители империи Браун блистали роскошными платьями, слепили народ своими ювелирными гарнитурами и ослепительно улыбались.

Антуан уже сидел на прежнем месте, но уже без полуголых девиц на коленях и я решила идти прямо к нашему столу.

Вопреки предсказанию Эмелин, ни один мужик мне в ноги не свалился, пока я дошла от двери до стола друзей, здороваясь и чмокаясь с новоприбывшими на пиршество.

С трудом сдерживая себя, чтобы не смотреть на Тоху, я заняла место рядом с Викой.

– Вау! – округлила глаза Вика, разглядывая моё платье. – Ты решила нашего плохиша наглухо нокаутировать?

– Это платье мне подарила Эмелин пять минут назад. Отвела меня в свою сокровищницу и переодела. Чувствую себя манекеном из гардеробной Эмелин Бертран, – пожаловалась я подруге, словно ища оправдания своей слабости.

– Ого. То есть, план претерпел глобальные изменения? Теперь нас интересует не только инструмент дефлорации в штанах принца, но и его холостяцкая свобода?

– Вика! – шикнула я, призывая болтать тише и не знакомить с моими планами всех, чьи уши имели неосторожность оказаться рядом.

– Твои шикарные сиськи под этой прозрачной тканью выглядят так… соблазнительно, что даже мне стало жарковато, – не унималась Вика, бесцеремонно разглядывая отчетливо видимые линии моей груди, кокетливо прикрытой лишь линией узорчатого кружева. – И не надо преувеличивать насчёт манекена. Эмелин всегда привозит нам подобные наряды, когда ездит во Францию.

Это правда. Эмелин таскала эти роскошные наряды еще нашим мамам, а потом и наша очередь настала.

– Так это было в подарок, а сейчас… мне помогала одеться её личная камеристка! Там столько этих крошечных крючков, что я не представляю как буду снимать это платье, – продолжала ныть я, что было совсем не в моём характере, но видимо поступок Тохи выбил меня из равновесия.

В отличие от меня Вика не боялась посмотреть на Тоху, который, сидел за другим концом стола. Мило улыбнувшись ему и взмахнув бокалом, Вика, ответила мне:

– Так ты, вроде, сама его снимать и не планировала.

– Если принц сегодня уйдёт в свою спальню с другой, то мне придётся спать одетой, – вздохнула я, уже не веря, что Тоха в одно мгновенье превратится из заботливого друга в моего парня.

– Главное, чтобы будущая свекровь к другой невестке не ушла, – продолжала веселиться Вика.

Ироничные намёки Эмелин, по моему мнению, не имели ничего общего с порывами Тохи упаковать меня в голубое платье. Его, кстати, я тоже видела в гардеробной – несуразный мешок с высоким воротником Снежной королевы, который своими острыми углами запросто мог бы выцарапать наглые глаза принцу. Боюсь, если бы Эмелин попыталась нарядить меня именно в него, то её любимый сыночек услышал бы о себе много нового и нецензурного, прямо из диджейской рубки.

Изобилие закусок на столе радовало глаз, но не желудок. С каждой минутой праздник набирал оборот и, в то же время, каждая проходящая минута приближала его окончание. Когда народ потихоньку начнёт разъезжаться или удалятся в выделенные комнаты, а я постучусь в двери спальни принца.

Вместе с истекающим временем, улетучивался и мой настрой вручать подарок лично в руки Тохе. Пытаясь побороть нарастающую нервозность я пила с Викой её любимое грузинское вино и слушала болтовню друзей.

– Гришка, я думала, ты никогда не женишься. Так и состаришься отшельником в своём громадном особняке. Уж тебе-то чего не хватало? – доносился чей-то трёп.

– Чем больше квадратных метров, тем грустнее эхо. Одиночество надоедает даже таким, как я, – ответил Авдеев.

Слушать о семейном счастье других приятно, только в те моменты, когда в твоей душе не скребут кошки от одиночества и страданий безответной любви. И, кажется, мои кошки ещё и гадить там же начинают, загаживая душу завистью.

Решив немного пройтись по залу и поглазеть на все развлечения, которые сегодня были предложены для гостей, я едва тут же и не растянулась, запутавшись в подоле платья.

Чертыхаясь себе под нос, я выставила ногу, чем сразу же воспользовался длинный разрез, оголив мою ногу по самый край кружева чулок.

– Потанцуем? – прозвучал глубокий голос Тохи над моей макушкой.

Моё сердце от неожиданности булькнуло в груди, кажется, умирая от счастья. Но, как только мой взгляд пробежался от ботинок принца до протянутой руки, начало биться, словно заново родилось.

Наверное, впервые Бертран смотрел на меня так, как смотрит на своих бесконечных девушек. Его взгляд оставлял покалывающий след на коже, там, где прозрачная ткань верха платья не скрывала окружности моей груди.

– Я хотела пройтись до фотокабинки, – судорожно пыталась я возродить в себе обиду за его эгоизм и самодурство.

Не вышло. Скорее всего, я самая беспринципная особа, позволяющая обращаться принцу с собой, как его душеньке угодно. Но едва он оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня, я теряю и голову и гордость.

Вложив ладонь в предложенную руку, справиться с отрывом задницы от кресла оказалось гораздо проще.

– Боюсь, что тогда даже мой друг Луи поменяет ориентацию и вернётся к традиционной любви, – съязвил Бертран, притягивая меня к себе, словно пряча.

Раньше, дурачась, я могла у него не только повиснуть на шее, но и забраться на неё же. Сейчас же, едва мои ладони дотронулись до твердого торса, за жесткими мышцами которого гулко и быстро стучало сердце принца, меня уже с головы до пят затоптали мурашки.

Из колонок потекли звуки нежного английского вальса, яркие лучи стробоскопов перестали скакать по залу, сменившись, медленно перетекающими по стенам и полу, волнами пастельных оттенков синего.

Я испуганно уставилась на Тоху, с запозданием осознав, что этот танец не будет простым топтанием на месте в обнимку.

– Вальс? – моментально овладел мною страх опозориться.

Я как бы на этот бал и явилась за шкурой принца, но кружить с ним по залу, под прицелом сотни глаз не планировала!

– Не дёргайся, Санечка. Я поведу, – сильнее надавив мне на спину ладонью, ответил Тоха.

Без намёка на волнение. В его медовых глазах только перманентная самоуверенность и твёрдость намерения, такая, что спорить бесполезно. И снова этот таинственный блеск. Опасный, жаркий, манящий. Он завораживает меня, как огромная закручивающаяся штормовая волна.

Под давлением его широкой ладони, моя спина выпрямилась, лопатки едва не поцеловались друг с другом. Такой безупречной осанки не удавалось добиться даже моему деспотичному учителю танцев. Тоха ходил так, словно в нём сконцентрировалось достоинство и величие всего рода Бертранов.

Танцы, фехтование, езда верхом и прочие традиционные занятия аристократов, сформировали и у принца идеальную осанку. Сколько я себя помню, Бертран всегда держит спину прямо, в любом состоянии.

Сила духа и неукротимая отвага Антуану досталась от рода Слащёвых. Любую трудность Тоха принимает с гордо поднятой головой. Этого не видят его бабочки однодневки, только те, кто знает Тоху не только в атмосфере драйва и куража его бесконечных вечеринок.

– А что блондинка? Неужели отказалась ознакомить всех присутствующих с цветом своего нижнего белья? – дрожа от волнения как мокрый заяц под кустом, язвила я, ещё не до конца простив ему идиотский поступок.

Держащая мою ладонь рука Антуана, резко дернулась, вынуждая меня податься вперёд, а та, что лежала на талии, казалось, уже прожгла тонкую ткань и клеймила мою поясницу пятернёй.

– Во всяком случае, оно у неё хотя бы есть! – рыкнул мне в ухо Тоха и так же резко отпустил, отправляя кружиться под его рукой.

Сияющий под светом лучей атлас взметнулся, обнажая натянутую до предела ногу в высоком разрезе, на следующем шаге уже стекая по ноге. Холодная ткань, словно морозный воздух, обожгла разгорячённую кожу.

В бесконечной карусели поворотов я не видела лиц окружающих нас людей. Голова и без того кружилась, превращая всё вокруг в смазанные картинки образов и вспышек. Но, я знала, что на нас смотрят десятки пар глаз и едва ли уже не жалела о выборе наряда, чувствуя себя практически голой.

Мой брошенный взгляд на Тоху, полный мольбы остановиться, остался незамеченным. Его медово-карие глаза, полыхая огнём, бесстыдно блуждали по моему телу, словно впервые видят.

Управляя мной, как куклой на верёвочках, Тоха снова уверенно притянул меня к себе. Ледяные пальцы принца дерзко обхватили мой подбородок, поднимая выше.

– Если ты хотел узнать, надела ли я трусики, мог бы просто спросить! – прошипела я ему в лицо, догадавшись к чему был этот выпад.

Адское пламя в глазах Бертрана бушевало, будто их мехами раздувают.

– Надела? – тут же спросил Тоха.

Бесполезно с ним язвить и пререкаться – всё пропустит мимо ушей, но своего добьётся.

Его пальцы опустились ниже, скользнув по бёдрам, и это прикосновение ощущалось невероятно остро, словно он касается моей голой кожи. Жар прилил к моим щекам и спустился ниже, к самому краю кружевных стрингов, которые я тоже надела ради своей цели.

Я не могла ответить. Моё сердце колотилось и увеличивалось в груди, дыхание сбивалось от каждого, даже незначительного движения его рук. Неужели он не видит, что сводит меня с ума?

– Не слышу, Санечка, – сузил глаза Тоха, впиваясь пальцами в мои бока.

Наложенный эффект на музыку, позволил Тохе опорочить даже этот благопристойный вальс, добавляя движения ему несвойственные. Может в этом секрет его бешеной популярности? Любая нота, к которой он прикасается, наполняется сексуальным звучанием, любой трек пропитан пороком.

– Какая разница, Антуан? У тебя, наверное, уже черный пояс по сниманию трусиков, – выпалила я, сканируя взглядом его лицо.

Я хотела убедиться, что всё происходящее мне не кажется. Что он действительно хочет меня, а не моё разбушевавшееся либидо замечает то, чего быть может и нет.

Принц на моё нежелание отвечать только ещё больше разозлился, рывком разворачивая меня к себе спиной.

Снова! Снова слишком близко! Моя спина тесно прижата к его груди, так, что я чувствую жар его тела сквозь слои одежды. Страстные и чувственные движения его бёдер, скорее всего, окончательно сбили публику, пытающуюся угадать, во что превратил Бертран этот невинный вальс. Я бы даже на горячую и острую сальсу не стала ставить, потому как от движений Тохи, даже она сгорела бы со стыда.

– Тогда я проверю сам, – касаясь своими тёплыми губами моей шеи, заявил Тоха.

Кожу моментально покрывают мурашки, вслед за жарким шёпотом растекаясь по затылку и плечам. Медленно, словно здороваясь с каждой мурашкой, Тоха скользит ладонями по моим рукам вниз.

Головокружение уже приняло масштабы катастрофы, превратив мои мозги в расплавленный маршмеллоу.

Плавно подняв мои руки вверх, Тоха начал обратное движение по ним. Каждый пройденный им сантиметр, ускорял биение моего сердца на один шаг. Для меня эта пытка тянулась, как рабочее время лентяя. Антуан же никуда не спешил, словно растягивая удовольствие, изучая и смакуя.

Мы снова были слишком близко. Настолько, что я не могла не почувствовать давление твердого желания на своей заднице. Но едва робкий луч ликования забрезжил в дебрях моих тайных фантазий, как тут же исчез.

– Тони! – отвратительный писк прервал наше своеобразное уединение в порытой вуалью флера атмосфере.

Как камень, влетевший в стекло витрины и разрушивший уютную жизнь лавки магии и волшебства в Косом переулке.

– Арина! – встрепенулся Тоха, радостно скалясь этой наглой и бестактной сучке.

У меня моментально всё оборвалось внутри и приносящие самые прекрасные ощущения горячие импульсы в мгновенье вытащили свои острые зубы, раздирая теперь трепещущее сердце в лоскуты.

Глава 2. Ангел под мухой

С появлением на празднике Арины, шансы на реализацию моего плана резко сократились до нуля. Этой девушкой Бертран грезил очень долго и его можно понять – Ариша потрясающая красива и отлично владеет искусством соблазнения мужчин. Даже её бесцеремонная наглость и плебейские манеры крикливой торгашки, ничуть не охлаждают пыл парней.

Ещё совсем недавно я сама стебалась над безуспешными попытками Тохи уложить её в постель, а сейчас я чувствую себя маленькой невзрачной букашкой. Словно в сад, где всё уютно и знакомо, где я чувствую себя уверенно, планируя волшебную ночь с принцем, вдруг впорхнула невероятно красивая бабочка и тут же завладела вниманием напыщенного титулованного жука, оставив бедную букашку ронять горькие слёзы в лопухах.

Одарив Арину дежурной улыбкой, я решила не пытаться натянуть сову на глобус.

– Вижу у вас долгожданная встреча, не буду вам мешать, – отстранилась я от парня нарасхват.

Руки Тохи соскользнули с моей талии и зависли в воздухе на пару секунд, будто он не мог понять, что со мной делать. Поджав губы, Бертран смотрел на меня, будто я сказала ему что-то неприятное или зацепила его самолюбие.

– Не волнуйся, я уверена, что сама найду дорогу к столику, – попыталась улыбнуться я и ему, но чёртовы губы не слушались, кривясь в гримасе, словно я вот-вот разревусь.

Может быть, и заморосила бы, будь я нежной фиалкой, падающей в обморок от слова «жопа». Но, по моим жилам течёт ядрёная смесь дочери криминального авторитета по кличке Кид и самого уникального человека планеты с позывным «Сумрак».

С этой же прилипшей кривой улыбкой я и вернулась за стол. Никого не видела и ничего не слышала. Мир вокруг громыхал и пестрил яркими красками праздника, а я переводила взгляд в попытках зацепиться за что-то, что спасёт моё разорванное сердце, и за грохотом разрушившихся надежд в моей голове я расслышу голоса друзей.

Почувствовав, как меня дёргает за руку Вика, я с той же дебильной улыбкой повернулась к ней. Грозно сверля меня взглядом, подруга грозно рявкнула:

– Пей, кому говорю!

– Не могла бы ты проявить сочувствие, и жалобно сложив бровки, поплакать вместе со мной? – зло поинтересовалась я у подруги, конечно выпуская пар совсем не по её вине.

– А в монастырь с тобой не сходить? – фыркнула Вика. – Что-то ты рано сдулась! А пафоса-то сколько было! Либо с ним сегодня, либо ни с кем и никогда!

И часа не прошло, как Вика отговаривала меня от моей затеи, но стоило появиться серьёзной сопернице – вскипела кровь волчицы!

– И что ты предлагаешь? Гладиаторские с ней бои устроить, за право присесть на жезл его высочества? – хватая предложенный стакан с коктейлем, злилась я.

– Как минимум не стоило убегать, поджав хвост! – упрекнула меня Вика за трусость.

– Ты её видела? Стройная, как бамбук на диете! Моя задница по сравнению с её похожа на дирижабль, – с плохо скрываемой завистью, продолжала я страдать.

Немного повернув голову, я посмотрела на Тоху. Он стоял ровно в том месте, где я его оставила, и был полностью поглощён беседой с Аришей. Я вижу, как она тянется ближе к Тохе, кладёт руку на его плечо, так что её грудь прижимается к его руке. Что-то говорит ему и смеётся. Бертран наклоняется к ней, и его непослушная чёлка падает на лоб. Антуан улыбается стерве, но не той ласковой улыбкой, которая чаще всего достаётся мне. Сейчас он больше похож на облизывающегося кота, собирающегося съесть це́лую клетку мышей.

– Он всегда был недосягаем для меня, таким и останется, – решила я прервать этот бессмысленный разговор. – Давай ещё по коктейлю.

Ещё один стаканчик сменился следующим, потом ещё и ещё. В какой-то момент я потеряла им счёт. Как назло, сегодня алкоголь не спешил затуманить моё сознание и помочь отвлечься от мечтаний о грёбанном принце.

– … эту стерву я беру на себя! Не волнуйся! – иногда долетала до моих ушей болтовня Вики. – И слышать больше не хочу, что ты серая мышь!

У меня совершенно не было настроение продолжать разговор на тему провалившегося плана, поэтому я только изредка кивала и улыбалась, надеясь, что делаю это своевременно.

– Я сейчас вернусь, – остановила я пьяный словесный поток Вики, поднимаясь с дивана.

– Покажи ему сиськи! – глядя на меня пьяными глазами, посоветовала Вика, хватая меня за руку.

Чуть не растянулась по её вине, не успев нормально встать. Зал качнулся, размазывая лица людей, как на картинах Ван Гога.

– Шикарный совет, – заверила я подругу.

Я не хотела искать взглядом Тоху, пересекая зал в сторону выхода к уборным, но встроенный в меня магнит не сбоил даже под натиском влитого алкоголя.

Бертран стоял у своих любимых вертушек в компании Арины, но сейчас уже не обращал на неё внимания, провожая меня взглядом так, будто готов в любую секунду сорваться и проводить меня в мою комнату.

Злость и отчаяние смешались во мне с алкоголем. Он не посмеет! Сегодня я пошлю его к чёрту! Надменно задрав нос, я решительно посмотрела в прищуренные глаза Тохи. «Даже не думай, Бертран! Либо сегодня, либо никогда! И плевать уже с кем»

Эта дурацкая выходка едва не стоила мне расквашенного носа и ободранных коленей. Споткнувшись, я с трудом и чьей-то помощью устояла на ногах.

– Если бы я знал, что тут такие ангелы падают с небес, приехал бы пораньше! – произнёс незнакомый голос над моей головой.

Глава 3. Никто, кроме меня

Иногда я становлюсь противен сам себе. Пресыщенная жизнь титулованного засранца с огромным состоянием за спиной стала надоедать. Прибавившаяся популярность к моему завидному положению в обществе, уже не приносила удовлетворения, а скорее уже висела тяжким грузом, зачастую мешая спокойно выпить пива в баре.

Сегодняшний праздник не вызывал у меня прилива эндорфинов в кровь, как раньше. Вчера я получил свой диплом. И что дальше? Присоединиться к строительному бизнесу отца? Чёрт, это последнее, чем бы я хотел заниматься в жизни. Никогда не мечтал заниматься этим, и вот, пожалуйста – на руках диплом по «бизнес-чертовщине».

– Тони, здесь слишком шумно! Эта чёртова музыка долбит мне по мозгам! Может быть, ты покажешь мне остров? – повиснув на моём предплечье, ворвалась в моё ухо Арина.

Предложи она мне это пару лет назад, я бы уже показывал ей и остров, и море. Всю фауну бы изучила в коленно-локтевой на пляже. Нет же! Динамила меня постоянно, с прицелом на серьёзные отношения. Вот только мне они на хер не нужны.

Стоит мне подумать о сексе, мой взгляд неизменно перемещается на Сумарокову. С тех самых пор, как она со звонким воплем вылетела из воды Истринского водохранилища прямиком в мои руки. С распущенными мокрыми волосами, тонкими локонами, облепившими её плечи, роскошную грудь. И сверкающими счастьем глазами. Про её задний бампер я без крепкого успокоительного и думать не могу! Ненавижу её плавную походку, заставляющую смотреть на безумно женственно раскачивающиеся бёдра, как на маятник гипнотизёра. Санькин аппетитный орех меня когда-нибудь доведет до греха…

– Это моя музыка, Арина. Мне она не по мозгам долбит, а будоражит кровь в венах, – ответил я, не отрывая взгляда, от перемещающейся по залу Санечки.

Сумарокова выглядела невероятно соблазнительно в этом роскошном платье. Обнаженная грудь под полупрозрачной тканью заставляет моё либидо биться в конвульсиях, от желания увидеть соски, скрытые под кружевными узорами вышивки. Движение атласной ткани юбки завораживают и я жадно ловлю моменты, когда её ножка появляется в разрезе.

– Обожаю смотреть на тебя, когда ты крутишь эти штуки! Тебе говорили, что ты невероятно горяч? – убирая мою челку со лба, томно выдохнула мне в лицо Ариша.

– Интересно… – пробормотал я, поборов в себе желание убрать её руки с моих волос.

Нахрен я заставил её переодеться? Лучше бы она и дальше продолжала скакать в мини-тряпке, смешиваясь с толпой девчонок в таких же блядских обрезках мануфактурной промышленности! А сейчас она выглядит как самый лакомый кусочек для всяких негодяев. Невероятно соблазнительна, и в то же время слишком наивна и невинна, что сводит придурков, вроде меня, с ума от желания затащить её в постель. Именно поэтому я должен за ней присматривать.

– Тони, малыш, мне кажется, ты не рад меня снова видеть, – обиженно надула губы Арина.

Наверное, я должен быть внимательным к даме, но в данный момент меня занимала не она. Сашенька, высокомерно вздёрнув нос, стрельнув в меня пьяным взглядом, едва не растянулась на полу. Недотёпа! Предотвратил встречу курносого носа и паркета какой-то Казанова, явно припершийся сюда, чтобы найти кому присунуть свой вонючий огрызок.

– Я не твой малыш… так, стоп! – выпалил я, глядя как Сумарокова вместо секундной благодарности, подхватывает под руку этого гамадрила, и идёт с ним к бару.

– Опять присматриваешь за своим хомячком? – цокнула языком Ариша, проследив за моим взглядом.

Раздражение прокатилось по венам, как цунами. Санька давно перестала походить на хомячка! И… только я могу её так называть!

– Она не должна находиться одна, – неохотно бросил я, а мои руки на автомате уже заряжали длинный фристайл треков.

– Так она и не одна, – сладким голоском проговорила Арина, касаясь губами моей щеки.

– Вижу, – сквозь сжатые зубы цежу я.

В том-то и дело! Сашенька олицетворение идеальной женщины. Она чиста и свежа, как майский ландыш. Она неприкасаемая!

Она для меня всё. Лучшее, что я сделал в жизни, было ради этой маленькой крошки. Если её не останется в моей жизни, я просто провалюсь в ад. Чтобы крутить там чертям пластинки, разумеется.

– Она уже взрослая девушка, Тони. Лучшее, что ты можешь для неё сделать – перестань лезть в её жизнь, – словно мои мысли пробежали по лбу красной строкой, заметила Ариша.

– Да, ты права, – нехотя согласился я, позволив глазам отлепиться от идеальной попки, водружающейся на барный стул.

Что я могу? Сашенька мой лучший друг и это самая большая проблема. Она помнит тысячи вечеров, где мы болтали, обсуждая моих подружек. Сашка помнит даже больше имён девиц, с кем у меня был перепихон, чем помню я.

А сейчас… сейчас я каждый раз до смерти боюсь, что очередная бабочка однодневка, станет последней каплей. Сумарокова повзрослела, но осталась прежней жизнерадостной девчонкой, для которой моя музыка значит едва ли больше, чем для меня. А я боюсь, что однажды она скажет, что с неё хватит. Хватит вечеринок, девок и бездумной траты времени.

И тогда она уйдёт из моей жизни.

Когда-нибудь это случится, я знаю.

Сейчас, глядя на этот распускающийся бутон самой красивой в мире розы, я сожалел, что позволил случиться нашей дружбе. Встреть я эту знойную красотку с роскошными формами и безупречным содержанием, я бы ни за что её не отпустил. Теперь же, после сотен дружеских посиделок, где я хвастался очередной взятой «крепостью», уверен, от этого цветочка мне достанется лишь шипами по морде.

– Тони, помнишь, ты предлагал познакомить меня со своей семьёй? Мне кажется, что теперь я готова, – нежно покусывая мочку моего уха, замурлыкала Ариша.

– Ни хера не помню. Наверное, был пьян, – отклонил я голову, уворачиваясь от этих жалящих мои уши укусов.

Хера себе у баб память! Это было года три назад, когда в моих мозгах не было ничего, кроме тестостерона. Член обескровливал мозг настолько, что мимолётное влечение казалось большим чувством.

Недотрога трёхлетней давности, тем временем принялась облизывать мою шею, а её тонкая ладошка скользнула к моему паху. Но ни мне, ни моему дружку в штанах было не до прелюдий в диджейской рубке. Прямо мимо моего носа проплыла Сашенька, покачивая бедрами в нетрезвой походке. В компании того самого Годзиллы волосато-перекаченного.

– Сука! – выругался я, разозлившись, что эта хитрюга намеренно не смотрела в мою сторону, точно зная, что я не одобрю её выбор и остановлю.

– Тони! Оставь девочку в покое! Ну понравился ей этот… беспородный жеребец, тебе-то что? – заканючила Ариша, положив ладонь мне на щёку и разворачивая лицом к себе.

– Что? Ты делишь людей по их происхождению? – уставился я на ту, что когда-то казалась мне эталоном красоты, изыска и воспитания.

– Боже, Бертран, ты как с луны свалился. Тебе пора вынырнуть из мира своих битов и грез. В нашем мире всё и всегда делится. Лучше принеси мне выпить, – её рука снова на моих волосах. – Я люблю Периньон, помнишь?

– Конечно, Верочка, сейчас принесу, – бормочу я, убирая с башки эту внезапно ставшую мерзкой клешню, и улыбаюсь во весь рот.

– Ч-что? Я Арина! – в неподдельном ужасе и шоке распахнула зенки курица, делящая людей по сортам.

– Да пофиг, – ещё шире улыбаюсь я, отлично зная, как круто работает этот метод быстрого разрыва с бабами. – Потряси булками на танцполе, детка, потом пойдём потрахаемся.

– Ты в своём уме? – взвилась Ариша и её безупречнийшие черты лица исказились в довольно отвратительной гримассе.

– Что? – деланно изумился я, затем перевел взгляд на её тощий зад и добил: – А-а-а… булки усохли? Ну, тогда костями, старушка, костями!

Заржав как дегенерат, я спрыгнул с подмостка и широким шагом пересек огромный зал.

Антуан Бертран, по части избавления от излишне прилипчивых девушек, может курсы анти пикапа открывать. И вторые курсы по спасению чести и достоинства глупых маленьких хомячков!

Я был зол настолько, что не отдавал себе отчет, в том, что, по сути, обидел заинтересованную во мне девушку. Даже то, что интересовал я её лишь потому что моя персона удовлетворила её критерии, не давали мне права так жёстко с неё обходиться. Но, мой опыт мне подсказывал, что лучше две минуты побыть негодяем и подлецом, чем пытаться устанавливать рамки. С девушками никакие рамки не работают. Вообще. Все мои прежние «останемся друзьями» девушки, ещё продолжительное время не оставляли попыток перевести отношения в романтическое русло.

Остров, на котором расположены многочисленные строения нашего родового имения достаточно большой, и чтобы найти на нём Саньку потребовалось бы немало времени, учитывая, что укромных уголков тут на полсотни человек хватит. Но мне повезло. Я услышал бас этого волосатого чудовища, едва не проскочив мимо эллинга.

– Ты невероятно сексуальна, Саша, – усыплял бдительность вместе с разумом наглый потаскун.

– Правда? – раздался тоненький голосочек Сумароковой.

Что? Она серьёзно? Ты свои буфера видела, Хомячок? Я готов дрочить на них вечность!

Выглянув из-за угла, мысли о семяизвержении на шикарные круглые сиськи Санечки пришлось отложить. Крупные жилистые руки перекаченного мачо плавно сползали на аппетитную задницу Сашки.

– Подожди… я… кажется я перебрала. Мне пора, – попыталась отстраниться Саша, но гоблин её не позволил.

– Куда же ты? Мы ведь хотели посмотреть на огни Марселя, – продолжил дурить девчонке голову мудак.

– Она сказала, что ей пора, – максимально ровным голосом но с нескрываемой агрессией произнес я. – Убирайся отсюда, романтик хуев.

Самое хреновое, что я совершенно не узнавал чувака, которого занесло на мой остров. В мой дом. Что для моих вечеринок, признаться, было совсем неудивительно – многие мои друзья и знакомые привозили с собой ещё кучу народу, желающего потусоваться в фешенебельном замке Бертранов по системе «ультра всё включено». Знать бы какая тупая псина притащила в мой замок этого макака.

– Слышь, пацанчик, иди погуляй! Видишь, у меня тут наклёвывается! – отозвался придурок, не выпуская Сашку из рук и не глядя на меня.

– Что ты сказал? – охренел я больше с пьяной улыбки Саши, чем от дерзости мохнатого.

– Он сказал – наклевывается у него тут. Иди, погуляй, Антуан, – с насмешкой протянула Санька.

Услышав моё имя, ковёр ходячий обернулся и мне показалось, что поняв, с кем он имеет дело, мудак извинится и самоустранится.

– Девушке действительно пора, – почти миролюбиво сообщил я, вставая между ними и практически загораживая Санечку собой. – Ты её не получишь! Ни сегодня, ни потом. То, что у тебя на уме не произойдет, ясно?

– А я думаю, что девочка уже взрослая, чтобы решать самой, что ей делать, – ответил придурок, потянув Саньку за руку.

– Мне плевать, что ты думаешь. Девушка уйдет со мной, – угрожающе прорычал я, резко вскинув руку и ударив идиота по ключице веером торчащими из кулака костяшками.

С-с-сука! Макар был прав – удар эффективный, судя по взвывшему на луну шерстяному, но и мою руку прошила острая боль.

– Ты понятия не имеешь, с кем связался! – прошипел блохастый, всё ещё отходящий от удара под названием «От Беса, с любовью».

– Ты в моем имении, идиот, – напомнил я, хотя этот никак не меняло того, что реально не знаю что это за хрен.

– И что? Позовёшь на разборки старшего братика? – хмыкнул бабуин, определённо не зная, что никакого братика у меня нет.

– Я позову. Братика, – вдруг вмешалась Санька и я не выдержал, заржав в голосину.

Ну просто потому что старший брат Саньки – Сумароков Илья тип уникальный, который таким недалёким бабуинам может кошмар устроить хронический, даже не применяя физической силы.

– Лучше подумай ещё раз. С удовольствием отшлифую камень на тропинке твоей рожей, – посоветовал я.

– Думаешь, что если ты мелкий богатенький гадёныш, то ты вправе вмешиваться во всё? Решать, кто и с кем проводит время? Вы просто тупые, эгоистичные повесы, которые ничего собой не представляют. Без денег своих родителей ты никто! Никчемный музыкантишка, юзающий винил с чужими хитами! – взбесился Годзилла, аж покраснел от злости, но поражение принял, гордо развернувшись и словно вымуштрованный солдат, зашагал в сторону элинга.

– Quel salaud*, – вздохнул я, хмуро провожая его бритый затылок взглядом. – Где ты нашла этого мерзкого типа, Саня?

– Что? Вообще-то он не был мерзким, пока ты не заявился! – возмутилась мелкая нарушительница моего спокойствия, легонько тюкнув меня кулачком по моему торсу.

Развернувшись, я хотел смотреть собеседнице в глаза. Но не вышло. Её чертова грудь сейчас привлекла бы внимание даже самых асексуальных людей в мире. Тугие вершинки груди заострились и затвердели на холоде вечернего влажного воздуха и так призывно торчали, нескрываемые абсолютно тонкой тканью платья. О, дьявол! Дай мне сил! Потому что все остальные, похоже, на меня уже забили!

– Замёрзла? – пытался я всё же поднять глаза выше, но выходило из рук вон плохо.

Словно крупицы разума в моем мозге, как бурлаки, тянули глазные яблоки вверх, но груз оказался им не по плечу. Похоже потому, что каменеющий член в штанах, тянул их обратно.

***

*Quel salaud* – Вот придурок! (французкий сленг)

Глава 5. А поутру она проснулась

– Замёрзла? – окутывает меня глубокий голос Тохи, щедро украшенный хрипловатыми нотками.

– Не-а, – отрицательно качнула я головой, и звезды на небе начали сливаться в карусели. Кажется, с храбростью я перебрала.

Тоха всё ещё стоял слишком близко, что моему отрезвлению не способствовало. Он такой порочно красивый в этом свете луны. Его аристократические скулы в этом зловещем полумраке выглядели ещё острее. А в глазах можно было погибнуть, как в чёртовых темных омутах. Инкуб. Соблазнитель высшей пробы. Один мазнувший по тебе взгляд, и в груди нарастает приятная взволнованность.

Вот только для Антуана я просто лучший друг…

– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, а по дороге ты расскажешь мне, почему ты так напилась, – приобняв меня за талию, как всегда мой доблестный друг спешил спрятать меня от тех глупостей, что я могу натворить в таком состоянии.

Потащив меня по узкой каменной дорожке, Тоха абсолютно не замечал, как я таяла от прикосновений его ладони к моему телу. Словно кусок масла на горячем тосте. Для него это просто очередной раз, когда он тащит Санечку домой, чтобы самому продолжить веселиться с какой-нибудь длинноногой девчонкой.

– А сам вернешься к своей мисс совершенство? – разозлилась я, вырвавшись из его обхвата и, качнувшись на высоких каблуках, едва не улетела со скалы в море.

Хотя лучше бы свалилась. Не так уж тут высоко, не разбилась бы, только, может, немного остыла. Стальная хватка на моей талии, жесткий торс за спиной и насыщенный бархатным хрипом голос разогнали эндорфины по венам с такой скоростью, что моя голова бедовая начала кружиться пуще прежнего. Тоха прижал меня к себе так крепко, что я чувствовала каждую мышцу стального тела Бертрана.

– Чёрт, малышка! Сейчас ты опасна сама для себя, – не выпуская меня из своего медвежьего капкана, заключил Бертран.

– Этот столбик так неожиданно выпрыгнул прямо на меня! – пожаловалась я, увидев, что зацепилась за небольшой осветительный столбик, который почему-то не работал.

– Угу. Я так и понял. Пожалуй, я буду держать тебя подальше от всяких ниндзя-столбиков, – развернув меня лицом к себе, покачал головой Тоха.

Его непослушная челка опять упала на лоб, и я автоматически потянулась к ней рукой, сдвигая вверх и… не смогла остановиться, обвивая Тоху за шею и запуская пальцы в шелковистые вихры на затылке.

Мгновенье никто из нас не двигался. А затем ладони Тохи медленно опустились с моей талии на бедра. В это время глаза Антуана заполонила темная мгла. Он буквально пожирал меня взглядом. Его грудь начала вздыматься всё быстрее, чёрный взгляд, полный похоти и огня, блуждал по моему лицу, будто пытался найти в нём сигнальный «стоп».

Решив, что возможно это мой последний шанс – завалить сегодня этого брыкливого жеребца в постель – я потянулась к его губам. Но мои планы снова были безжалостно разбиты. Губы соприкоснулись вовсе не с чувственным ртом принца, а с его холодной щекой.

– Саша, – произнёс Антуан, тоном в котором было нечто среднее между мольбой и проклятьем.

Крепкие ладони только на секунду соскользнули на мой зад, сминая его, но этого хватило, чтобы внутри меня расплескалась горячая волна. Я вся горела от груди до шпилек, непроизвольно выгибаясь в его руках, будто он как кукловод управлял моим телом. Мои щёки охватило языками пламени от того, что я почувствовала твердое давление его эрекции.

– Ты не знаешь, что творишь, Саша, – сверкнул глазами Тоха, словно злился на меня.

– Я знаю, – твердо заявила я, опуская ладони на его рельефные мышцы груди.

Я сто тысяч раз видела его обнаженный торс и столько же раз прикасалась к его плетеным каменным мышцам. Но раньше во мне не происходило такого смертельного урагана бушующих гормонов.

– Ты слишком пьяна, малышка, – перехватил мои запястья Тоха, поднимая высоко над головой.

– Я хочу, чтобы ты сделал со мной всё, что ты делаешь со всеми своими крошками, Тони, – пропадая в черных пропастях его глаз, решилась я.

Тоха издал странный звук, что-то между стоном и рычанием, и, резко подхватив меня под зад, закинул на своё плечо. Но не успела я порадоваться тому, как развиваются события в лучших традициях пещерных людей, как Бертран вернул меня на землю и в прямом, и в переносном смыслах:

– Ты пьяна, Санечка. И я отведу тебя в твою комнату. Это единственное, чему я позволю случиться, – отрезал гребанный принц таким тоном, который не подразумевал ничего, кроме как: «Заткнись и выполняй, что я говорю».

Снова схватив меня за руку, Антуан шел со мной рядом, сурово сдвинув соболиные брови. Я знала, что будет непросто переступить через годы дружбы и перевести эту дружбу в горизонтальное положение. И, разумеется, понимала, что для Тохи я не просто очередная телка. И, учитывая, что наши семьи дружат, он, наверное, боится, что придется понести ответственность за то, о чем я его прошу.

– Боже, Бертран, ты решил, что мне нужна твоя холостяцкая свобода? – расхохоталась я так, что хрусталь в люстрах холла зазвенел. – Мы все знаем, что ты ни с кем не встречаешься. Я ведь говорю только об одной ночи.

– Что ты несешь, женщина? Это всё, что тебе от меня нужно? – насмешливо выгнул брови Тоха, явно уже не воспринимая меня как адекватного собеседника.

– Ну да, – кивнула я, неуверенно пожав плечами.

Нужно мне гораздо больше… он прав.

– Ты не соображаешь, о чем ты просишь, Саша, – тяжело выдохнул Тоха, останавливаясь у тяжелой добротной дубовой двери в выделенную мне спальню.

– Мне двадцать три, Бертран! А я знаю, что такое секс, только по фильмам для взрослых! И всё из-за тебя! Ты пасешь меня, как глупую овечку, сколько я себя помню, а сам в это время трахаешь всё, что не успело убежать! – с обидой выплеснула я, осознавая свое поражение.

Он ни за что не перешагнёт эту гребаную черту дружбы.

– Значит, ты не остановила бы этого мохнатого, если бы я не пришел? – гневно засверкал очами наследный засранец.

Его ярость была настолько… горячей, что я чувствовала жар его кожи, даже не дотрагиваясь. Раньше Тоха только посмеивался над неуклюжими попытками парней затащить меня в постель, но в последнее время его стало дико бесить любое чрезмерное внимание мужчин ко мне.

– У меня был план «Б», – буркнула я. – Мы вернулись бы в зал, и его остановила бы водка.

– Водка разгоняет, а не останавливает, – рявкнул Тоха, распахивая дверь и затаскивая меня в комнату. – Объясни мне, что на тебя нашло?

И снова это странное чувство, что я и Тоха становимся дальше друг от друга из-за моих к нему чувств. Раньше я бы не раздумывая разболтала ему всё, что у меня на уме. Но и он раньше всегда меня поддерживал, что за блажь отгонять от меня парней, если я ему не интересна как девушка?

В комнате кромешная темнота из-за выключенного освещения и плотно задернутых штор.

– Ничего я объяснять не собираюсь на том простом основании, что я женщина! – заявила я, хлопая рукой по выключателю.

– Козыри пошли? – хмыкнул Бертран и щёлкнул выключателем где-то выше. – Спокойной ночи, Санечка.

Щелкнул выключатель, и яркая вспышка света заставила меня на секунду зажмурить глаза, а когда я их распахнула, то наследная задница уже смылась, оставив меня один на один с десятками маленьких крючков на платье и неудовлетворенным желанием, болезненно ноющим в низу живота.

Теперь понятно, зачем Эмелин камеристка. Такие шмотки просто невозможно ни надеть самой, ни снять.

Вывернув руки, как гуттаперчевый акробат, всё, что я смогла, это только грязно выругаться. На платье, на Антуана и на гнусную подножку судьбы в целом. Почему бы мне не влюбиться в любого другого парня? Вот Самойлов Родька, например, подкатывал со своим хреном. Тёртым. Чем не вариант? Ах, ну да, и тогда же меня утащил Антуан, завернув в свой пуховик, как в мешок. Он просто не даёт мне ни единого шанса на отношения, скотина эгоистичная!

Крючки моим пьяным пальцам не поддавались, и, окончательно обессилев в борьбе с ними, я громко выругалась на того, по чьей прихоти я в этот капкан влезла:

– Ну и гад же ты, Бертран!

В следующую секунду дверь распахнулась, но, к моему разочарованию, это был не Тоха.

– Отставить брань! – гаркнула Вика, заплывая в мою комнату с бутылкой шампанского и двумя фужерами. – Это ты так нашу звезду разозлила? Он примчал за свой пульт и врубил такой депресняк, что даже Бес скривился. Слышишь?

Скосив глаза в сторону все еще открытой двери, Вика замерла, улавливая тоскливые «Walking in My Shoes», наполнив и без того грустную музыку своими минорными битами.

Вика захлопнула дверь и протопала до небольшого диванчика в виде кушетки у подножья кровати.

– Ничего не вышло. Тоха никогда не полюбит меня так, как люблю его я, понимаешь? – пожаловалась я подруге, забираясь рядом с ней на кушетку и принимая наполненный шампанским бокал.

В любой другой день я бы наотрез отказалась пить эту шипучую дрянь, способную опьянить меня, как говорится, «в сиську», но после сегодняшнего провала не остается ничего другого.

– Ты ему предложила себя, а он отказался? – уставилась на меня мутными зелеными глазищами подруга. – Ах он кобель породистый! Да я ему сейчас «купирование» члена сделаю, чтоб писать мог только на собственные яйца!

Я аж прифигела от того, как быстро Вика переобулась от «не дари свой цветочек, не делай глупостей», до «как он посмел отказаться от такого подарочка»!

– Да погоди ты! – притормозила я всплеск генофонда Борзовых в этой кукле тощей. – Между мной и Тохой всё не так просто ведь. Я сама с трудом смогла принять в себе то, что в какой-то момент вдруг посмотрела на него другими глазами. Прикинь… мы ведь знаем друг о друге всё! Тоха даже один раз держал мои волосы, пока я блевала после клуба, где нам подсыпали какую-то дрянь в стаканы.

Казалось, что, рассказывая Вике о наших взаимоотношениях с Антуаном, я сама себя хотела убедить в невозможности других вариантов нашей с ним связи. За первым бокалом пошел второй, затем и под историю о событиях вечера – следующий.

– Да-да… – пробормотала Вика. – То есть грудь ты ему не показала? – осоловело уставившись на меня, уточнила она.

– Вроде нет, – неуверенно ответила я, так как алкогольный туман в голове становился всё плотнее, и я, честно говоря, не совсем улавливала, о чем мы собственно говорим?

– Ты должна пойти к нему и признаться, что ты его любишь! – внезапно вскочила Вика и вцепилась в мою руку, стаскивая с кушетки.

– Ему неинтересны такие как я! Он любит женщин опытных! – отказалась я.

Честно говоря, уже мечтая вырубиться в постели, а не о плотских утехах в объятьях принца.

– Угу. Истрепанных как пословица, скорее, судя по тем дамам, что вечно около него крутятся, – язвила Викуся, но тоже уже начиная клевать носом. – Любовь нужна всем, понимаешь? Всем! И раз я даже Аристову это смогла доказать, то и у тебя получится!

– Любовь волшебная страна… и каждый житель в ней обманщик… – грустно процитировала я.

Четвертый бокал шампанского оказался решающим, и все события дальше остались в моей голове как в тумане.

Хотела я этого или нет, но утро наступило. Глаза открывать совершенно не хотелось, но тихие звуки звяканья посуды заставили меня приподнять веки, чтобы через узкие щелки посмотреть, кто их производит.

Первое, что я осознала – я не в той спальне, где меня поселили. Интерьер в стиле «Хеннесси» подсказал, что я таки залезла в койку к Антуану. И под одеялом я совершенно голая!

Сквозь распахнутые в спальню двери я видела и другую часть апартаментов Тохи, состоящие, кажется, всего из четырех комнат.

В зоне моей видимости была часть гостиной с большим ансамблем мягкой мебели и широкой барной стойкой. А возле нее, как ни в чем не бывало, крутился Тоха. В одних боксерах…

В голове практически отсутствуют воспоминания о том, как я сюда попала. Лишь короткие обрывки, где я помню, как мы с Викой допились до стадии жёсткого стёба над всеми странностями мужской половины человечества. Начиная от неспособности запомнить, где находится корзина для грязных носков, и заканчивая их неизлечимой тягой поглазеть на женскую грудь… Точно! «Покажи ему сиськи»! Эта пьяная авантюристка уговаривала меня взять этого быка за рога. Точнее, за один, на который он и без моих сисек находит кого насадить без усилий.

Я пришла к нему с требованием снять с меня это чёртово платье, в плену маленьких крючков которого я оказалась по его вине!

Вот же черт! Сейчас на трезвую, хоть и больную, голову всё произошедшее вчера казалось верхом идиотизма. Череда глупых поступков, начиная с этого переодевания. И во всем виновата только я сама. И до обильного принятия на грудь, я вчера была взвинчена, взволнована до предела своим планом. И мне так хотелось понравиться этому искушенному мачо, что я шла у него на поводу, словно овечка на веревочке.

– Всё нормально, госпожа Александра, я готов подождать, пока ваше сиятельство изволит подняться с постели! – обернувшись через плечо, громко известил меня Тоха о том, что заметил мое пробуждение.

Искрящийся смехом взгляд Бертрана настойчиво намекал мне на ночное шоу в исполнении хомячка.

– Боже… – простонала я, испытывая самый настоящий испанский стыд. – Мне так стыдно!

От стыда горели не только мои щёки. Я не переживу этот позор! Муки совести спалят меня изнутри адским пожаром.

Из-за невозможности самостоятельно облачиться во вчерашний элегантный капкан из гардероба Эмелин мне пришлось завернуться в одеяло, чтобы доползти до барной стойки, где Антуан собственными руками выставил на стойку всё, что привезли в его апартаменты слуги.

– И почему это я госпожа? – пробурчала я, затащив задницу на барный стул и хватая бокал с дымящимся ароматным кофе.

Бертран развернулся ко мне, и мои глаза уперлись в идеальную мужскую грудь. Гладкая, загорелая кожа так и манила к ней прикоснуться. Пощупать рельефные мускулы, отлично просушенный пресс с мягким очертанием пресловутых кубиков.

– Ну а как? – деланно изумился Тоха, выгибая свои точеные брови. – «Я хочу, чтобы ты был моей маленькой грязной шлюшкой, Бертран!» – пропищал Тоха, изображая мой голос.

Сука! Нет, скорее сучка! Это всё Вика!

«Скажи ему, что хочешь быть его маленькой похотливой шлюшкой! Что он может сделать с тобой всё, на что только хватит его грязной фантазии! У мужиков от такого мозги полностью отрубаются!» – советовала мне Вика, провожая до дверей опочивальни принца.

Мамочки! Я ему так сказала? Хотя… судя по ржущему лучшему другу, я всё перепутала. Какая же я… нелепая недотёпа!

Но хуже всего, что я вспомнила! Я наехала на Бертрана, требуя расстегнуть мне платье, а он… и не сопротивлялся.

В голове отчетливо промелькнул весьма эротичный сюжетец. Я не помню, что говорила ему, но дьявольски откровенный интерес в глазах Антуана всплывал в памяти очень отчетливо. Он злился, матерился, но требование выполнил… ещё как.

Резко развернув меня лицом к стене, он шептал мне что-то на французском. Так яростно выплевывая ругательства, что от его шепота мне становилось жарко. Медленно, словно разворачивает долгожданный подарок, расстегивал один крючок за другим. А я сходила с ума, от порхающих по моей спине пальцев, от его близости… и кажется, даже тихо постанывала…

– О, нет… – простонала я, закрыв лицо ладонью.

Тоха в ответ на мои страдания от стыда и похмелья только ещё шире растянул улыбку.

– О, да! О-о-очень горячий круассан для моей госпожи, – пододвинул ко мне тарелочку Бертран и, снова надо мной угорая, отошел к своему мини-холодильнику в двух шагах от стойки.

Усыпанные по боксерам бананы с заигрывающе задранными бровями и типа распахивающими «полы» кожуры пытались меня склеить, недвусмысленно намекая на более близкое знакомство с содержанием этих трусов. Уверена, такой экземпляр любая не прочь развернуть… ох эта широченная спина, узкая талия и круглые ягодичные мышцы. Залипать можно вечность, глядя на принца в труселях.

– Может, ты оденешься? – мысленно вынесла я глазам строгий выговор и постаралась найти что-то интересное в тарелке с круассаном.

– Хм… вчера ты просила меня об обратном, – не унимался Тоха, заставляя снова и снова меня краснеть. – Приказывала показать тебе, кхм… ma bite.* Хотела потрогать мой зад…

– Заткнись, прошу тебя! – взмолилась я, готовая запустить в голову Тохе свою кружку с горячим кофе.

Бросив на меня взгляд через плечо, Тоха запустил пальцы под резинку своих боксеров, начиная их стаскивать, так, что показалась его упругая задница.

– Оу, ю тач май талала, – кривляясь в псевдоэротическом танце, принялся напевать Антуан. – М-м-м, май дин-дин-дон!

– Господи! – не выдержала я, хохоча и закрывая лицо руками. – Твой дин-дин-дон это не то, что я готова сейчас увидеть!

Вот, наверное, за это, в числе прочего, я его и люблю. Бертран ни за что не позволит мне грустить и поднимет настроение с самого дна в любой ситуации. Даже мой вчерашний позор он пытается перевести в шутку. Почему бы ему не подыграть?

Дождавшись пока Тоха вернется к стойке и сядет напротив меня, я чуть склонила голову. И, томно прикрыв глаза, прохрипела голосом роковухи с бодуна:

– Приказываю тебе, мой маленький грязный раб, принести госпоже её спортивный костюм из её царского чемодана.

– Ну, нет! Надень мою толстовку. Сойдет за платье, – сморщил нос Тоха, сливаясь с задания.

– Неси, – согласилась я, вставая и направляясь в комнату, чтобы найти бельё.

Кстати, это он с меня его снял?

В ожидании Тохи я села на его кровать, прикрыв глаза и пытаясь вспомнить, что я ещё от него требовала…

«Приглушенный свет, мягко растворяющийся в пространстве первой комнаты Тохи. Он расстегнул моё платье и замер. Я слышала только нарастающее тяжелое дыхание за спиной. Потом его ладони опустились на мои плечи и платье заскользило с них. И… случилась ядерная вспышка безумия. Между нами метались искры…

Моя обнаженная спина прижата к прохладной стене. Его ладонь на моей шее… обхватывает, давит слегка… заставляя запрокинуть голову и встретить его бешеный поцелуй… такой жаркий! Яростный, властный… что от напора его горячего языка у меня окончательно сносит голову…»

Это точно не может быть моим сном… воспоминания настолько отчетливо всплыли в памяти, что буквально чувствовала его губы на своих сейчас…

– О чем можно думать, с таким мечтательным видом? – раздался голос Тохи совсем рядом.

Боже! Он застукал меня за тем, что я, закрыв глаза, касалась своих губ, растянув их в идиотской улыбке!

– О том, что потребую у тебя в качестве выигрыша в турнире по бильярду, – заявила я, выдергивая из рук Антуана принесенный белый вязаный свитер.

– Да? Знаешь, до твоих слов я даже не планировал в нем участвовать… но теперь обязательно приму вызов! – сверкнул глазами Тоха, многозначительно задрав брови.

Примечание:

*ma bite – мой член. (фр. сленг)

Глава 6. Старый пройдоха

Санька единственный в мире человек, которому даже похмелье к лицу. Шикарная копна растрепанных волос, бледная, почти прозрачная кожа и широко распахнутые виноватые глаза.

Честно говоря, я давно почувствовал, что между нами зреет что-то иное. Вместе с тем, как мы сами взрослели, менялись и становились независимыми от мамкиной сиськи личностями, наши отношения с Сашкой так же меняли свое качество. От заступника маленькой шкоды, до друзей, как говорится – не разлей вода. Но, с тех пор как веселая пампушка Санечка превратилась в девушку с потрясными формами, а мой член наконец-то перестал вскакивать каждый раз, когда в поле зрения появляется кто-то без кадыка и щетины, между мной и Сашкой стало все иначе. Словно те крепкие узы дружбы начали натягиваться как гитарные струны, с каждым днем внося все большее напряжение между нами.

А вчера они лопнули. Струны эти. Не выдержали витавшей в воздухе между нами химии. Все реально взорвалось в момент, словно не выдержало накала спутанных чувств друг к другу. Химия сработала, а вот до физики мы так и не дошли… ну там сила трения твердого предмета по смазанной поверхности, скорости пошлых звуков…

– Мне нужно в душ, – пробормотала Санька, подозрительно косясь на мою сияющую морду.

А сияла она от того, что вчера я впервые уснул счастливым без секса. Матерясь под холодным душем и проклиная неспадающий стояк. Давясь слюной, глядя на офигеено-соблазнительную обнаженную грудь Сашки и не имея… хотя кого я обманываю! В моей крови нет ни капли порядочности и стыда, сплошной порок.

Притащившись ко мне ночью с замашками бывалой доминантки, эта смешная девчонка и не подозревала, какого демона во мне разбудила! Я набросился на её губы, словно одержимый. Сминал их своими, терзал, словно сожрать хотел. Полностью потерял контроль, таща её в кровать и на ходу сбрасывая одежду.

И я готов все конечности дать на отсечение, что Сашка отвечала мне взаимностью. Все время. И пока я нарочито медленно стаскивал с нее трусики, не разрывая зрительного контакта с такими же горящими безумием глазами. Я чувствовал дрожь буквально каждой ее клеточки, пока с кайфом изучал её тело, оглаживая и тиская, покусывая и облизывая. Зуб даю, она кончила за минуту, едва я добрался до розовых лепестков моего рая языком.

И всё. Эта коза вырубилась сразу, как только её тело перестало содрогаться в сладких судорогах. Это был, конечно, шок для южной головы Антуана, но верхняя голова ликовала, облизываясь, как обожравшийся хищник.

Не дождавшись ответа от зависшего в воспоминаниях меня, Сашка тяжело вздохнула, закатила глаза. Подхватив мой свитер и, завернувшись в кокон из одеяла, поплелась в сторону санузла моих апартаментов.

Черт!

– Саша, стой! Там занято… – только выкрикнул я ей вслед, как дверь из ванной с грохотом открылась и из нее показалась Элла. Вчерашняя блондинка, чей показ трусов не устроил Сашку.

Остановившись как вкопанная, Сашка медленно поднимала взгляд, с очевидным узнаванием длинных загорелых ног и все той же короткой юбки девушки, в которой она была вчера.

– Малыш, а это кто? – противно загундосила Элла, с насмешкой разглядывая нелепое создание в коконе из одеяла.

Может быть, Сашка и нелепая. Неуклюжая. Смешная. Но за это я её и люблю! За невероятное сочетание неприспособленности к жизни, вечные попадания в комичные ситуации и невероятно, но рациональному мышлению и отменному чувству юмора. Она такая одна, это точно.

– Вы встречались вчера, не помнишь? Александра, Элла, – сухо отозвался я и представил застывших девушек друг другу.

Посмотрев на Сашку, я нахмурился. Её взгляд медленно отсканировал вторую спальню, дверь в которую осталась открытой. Оценил вид смятых простыней и раскиданных подушек, затем вернулся на длинноногую пигалицу. Ни единая мышца не дрогнула. Ни слез, ни недовольства, ни ревности. Будто вчерашний фейерверк искр между нами мне приснился и Сашка мне по прежнему просто друг. Скорее всего, она даже не помнит, как кончала со мной.

– Эля! Мне зовут Эля! – надула пухлые губы, как оказывается, Эля.

Да похер. Ни капли раскаяния в моем лице найти не удастся, потому как его нет.

– Еще увидимся, Эля, – намекнул я, что даме пора возвращаться в свою спальню, где якобы не работал душ с утра.

Но, к моему великому огорчению из двух девушек, понятливой оказалась не та, что я бы хотел.

– Пожалуй, я приму душ у себя, – развернулась к двери Санька и, проходя мимо меня, шепнула: – Бабник!

Сто процентов Сашка решила, что я с ней спал! И ведь не поверит, что эта хитрая девка явилась сюда «типа помыться» только утром!

– Зайду за тобой в четыре, будь готова, – буркнул я, сморщившись от перспективы остаться наедине с ушлой девицей.

– Тебе тоже пора, Геля, – хмуро кивнул я на выход. – Мне нужно собираться.

Проводив напросившуюся на помыться девицу, я было хотел захлопнуть дверь, как сбоку гаркнул дед:

– А я вижу утро у тебя доброе, Антуан.

Бля! Ну что за подстава на подставе с утра? Любимый дедуля стоял чуть поодаль, в широко распахнутых дверях на террасу второго этажа. Опять кофе хлестал втихаря, чтоб мать моя, и она же его дочь, не спалила и не отобрала.

– Ты бы завязывал кофе с коньяком с утра хлестать. Подводит тебя зрение, дед. Утро хуже не придумаешь, – не согласился я с ним.

– Судя по выпорхнувшему из твоей спальни вороху бабочек, должно быть наоборот. Иль ты опростоволосился? С двумя не справился? – подначивал меня дед, шутками, которые шли вразрез моему настроению.

– Обсуждать свою интимную жизнь с восьмидесятилетним стариком как раз то, чего мне не хватало, дед, продолжай, – ёрничал я, возвращаясь в комнату с новым гостем, который с ходу оценил обе смятые постели моих комнат. Засада, шо пиздец!

– Спасибо, что напомнил, повеса Токсик. Я как раз и пришел поговорить о том, что уже стар и тебе пора заканчивать со своей праздной жизнью.

Мои глаза закатились настолько, что, кажется, я видел свой мозжечок. Разговор о том, что Антуан должен жить так, как ему предназначено родословной, меня уже утомили, и родители давно смирились с тем, что заставить меня заниматься строительным бизнесом им не удастся. Но дед Филипп упёртый. Его просто так не прогнуть, манипулировать им так, как безумно любящими единственного сына родителями, не получится. Филипп Бертран мужик старой закалки, и все эти ноу-хау воспитания детей с уважением в них личности ему неизвестны.

– Изнемогаю от любопытства, какие же аргументы на этот раз? – сложив руки на груди, скривил я губы в ухмылке.

– Ну что ты как маленький, Антуан. Какие еще аргументы? Банальный шантаж! – лукаво ухмыльнулся дед. – Жду тебя в кабинете. И дюже прошу, прикрой свои бананы, прежде чем явиться пред нарисованные ясны очи предков.

– Жулик, – проворчал я, глядя как дед Филипп покинул мои апартаменты, деловито заложив руки за спину и весело насвистывая.

Проводить со мной воспитательные беседы дед предпочитал в своем просторном кабинете, где все стены были завешаны портретами династии Бертранов, уходивший далеко на столетия назад. С портретов на меня смотрели люди благороднейших кровей, сплошная аристократия и знать. И лишь на самом скромном, задвинутым в самый угол, был мой кумир семейства Бертран – дядя моего деда по материнской линии – Готье Тосни. Для этого типа появиться в пивнушке Марселя без подбитого глаза было всё равно, что завалиться в Лувр в грязных сапогах и пропахшей силосом фуфайке – одним словом, моветон и полнейшее пренебрежение нормами этикета. И он единственный из всех первых сыновей династии Тосни, женившийся по любви на простой торгашке, что в его время крепко осуждалось в обществе.