Космическая трилогия

Про эту трилогию есть анекдот: "Поспорили Толкин и Льюис, кто лучше книгу про космос напишет. Разошлись по домам. Толкин подумал-подумал и решил: "Все равно у меня лучше получится". И не стал писать. А Льюис написал."Соревновались они, Толкин и Льюис. И эта трилогия - попытка переплюнуть Властелина Колец. Но слишком серьезная книжка получилась, ей бы с Сильмариллионом больше тягаться.

Эта книга — незамаскированная проповедь, но до чего же она хороша и какой в ней вкусный язык. И как только Льюису удаются все эти описания — они как живые, честное слово. Я уже и забыла, что книги бывают так хорошо написаны.Особенно понравилось, как ловко во всех трёх книгах отрицательные персонажи умеют заговаривать зубы, подталкивать других к нужным решениям, манипулировать. Это такое реалистичное зло — не злодейский хохот тёмного властелина, а реальные и хорошо знающие своё чёрное дело люди. И пусть их поступками руководит Сатана в самом прямом и религиозном своём воплощении, без всяких там метафор, но как же омерзительны они сами по себе — именно тем, что они такие настоящие. И, как бы парадоксально ни звучало, это делает книгу совершенно прекрасной.

И он снова подумал, что мифы одного мира могут быть правдой в другом.Большинство знают Клайва С. Льюиса как создателя одной из самых любимых сказочных историй для детей. Многие смотрели хотя бы один фильм, снятый по его Хроникам Нарнии. Но немногие смотрящие знают, что как богослов, Льюис, намеренно или нет, как он сам утверждал, добавил в историю христианские образы. Если в Хрониках Нарнии это было намеками, то в Космической трилогии фантастика уже прям очевидно и в лоб сплетается с христианской составляющей. Космическая трилогия - трилогия, книги которой поразительным образом похожи друг на друга и при этом совершенно разноплановые. Если бы мне представили изначально эти три книги как разные произведения (заменив имя Рэнсома на разные имена и убрав некие детали), то я бы даже поверила в это, потому что по итогу читатель видит перед собой классическую научную фантастику, что-то фантастическое и похожее на философскую притчу, и некую мистическую фэнтези-историю. Но при этом все книги объединяет одно - христианская подоплека.

За пределы безмолвной планеты. Первая книга трилогии и яркий образец научной фантастики с сумасшедшим учёным и его помощником, полетом через космос на космическом корабле на Марс и неизведанной планетой с разумной жизнью. История начинается банально. Филолог Рэнсом во время своего отпуска набредает на некий дом, в котором случайно оказывается его нелюбимый однокурсник и ещё какой-то нелюдимый мужик. Вроде ничего страшного, но внезапно Рэнсом оказывается пленником странной парочки и отправляется с ними в космос в качестве подношения внеземной расе. Вот это я понимаю незабываемый отпуск. Но по прибытию оказывается, что все совсем не так, как представляли себе люди, прогнившие на земле. Малакандра, она же Марс, представляет собой планету-утопию. Три расы, населяющие Марс, живут мирно и дополняют друг друга. Сорны - самые возвышенные и разумные. Хроссы - мохнатые звероподобные поэты и певцы. Пфифльтриггахи - рептилиеподобные гении механики. Смерть у них считается безропотно принимаемым благом в отведенное время. Они не знают войн, похоти, жадности. Зачем убивать кого-то ради полей, если они просто могут поделиться друг с другой едой? Забавно, что Рэнсом изначально принимает их устрой общества как низший, но в итоге понимает, что это людям наоборот далеко до такого идеального мироустройства. В целом эта часть вышла довольно приключенческой. Открытие нового мира, погоня от преследователей, знакомство с новыми существами.Вторая книга "Переландра" изначально выглядит как прямое продолжение первой книги, но при этом она совсем другая по тональности, по стилю написания. Остались только Рэнсом и космические путешествия. Венера предстает неким Раем с райскими садами, первой Женщиной, ещё не познавший греховных чувств и Искусителем. Перед читателем ретроспектива событий, когда-то возможно произошедших на земле. Новый мир - старые испытания. В послесловии переводчика сказано, что Льюис любил эту свою книгу больше прочих и понятно почему. Она получилась невероятно странной, но при этом цепляющей. Да, через текст порою сложно продраться. Иногда читая описания планеты, я уплывала на волнах снов, как островки земли уплывали на волнах Переландры. Иногда, читая разговоры Рэнсома, Королевы и Нелюдя, было неимоверно сложно сосредоточиться. Однако при все при этом эта часть мне понравилась не меньше, чем первая. Просто по-другому. Читатель словно виден через время и пространство битву Королевы/ нашей Евы и Искусителя. Зло персонифицированно. Это Искуситель/Нелюдь с его детскими поступками и красивыми речами. Рэнсом же предстает здесь скорее как ангел на другом плече, нашептала противоположное Нелюдю. Эта часть плавная, без приключенческих событий, но с большим количеством мыслей и образов. Словно автора наконец-то прорвало и он излил все на бумагу.Если бы я читала Мерзеюшую мощь отдельно от предыдущих частей и не зная, что было до, я бы изначально решила, что это обычный мистический роман с фэнтези элементами. В духе историй о каких-то старинных сектах со стрёмными мужиками, куда один из героев попадает по своей наивности, о необъяснимых проявлениях сверхъестественных способностей. Вообще в самом начале эта история напоминала мне фильм "Адвокат дьявола". Молодая пара, которая все меньше проводит времени вместе. Муж, попавший в некий институт со злобными учёными, где его работой становится то облагородить снос чудесной деревеньки, то обелить мужика, казнённого за проступки, чью голову хотят оживить (в общем Его пытаются подтолкнуть нравственно пасть разными способами). Жена, которая боится, что сходит с ума и видит вещие сны о смертях людей. Супруги сначала стоят по разные стороны баррикад, а дальше начинается хаос. Стороны добра и зла становятся все более очевидными и набирают мощь. Если в первой книге были намеки на падшего гнилого Урсу и т.д., то тут часть людей предстает не просто намеками, а настоящими гнилушка и, помешанными на возвеличивании человеческой расы и искоренению духовных ценностей. На самом деле на месте учёных в жизни я бы обиделась на Льюиса, ведь тут они представляют собой ту сторону, которая против всего хорошего что есть в людях. Ну и конечно читателя ждём последняя в этой трилогии "битва" к которой непонятно зачем автор прислал мифологию с Мерлином. Словно ему было мало религии, науки, аллегорий, фантастических и фэнтезийных составляющих, и он ещё долбанул сюда Мерлина. Вот уж что было ни к селу, ни к городу. Вообще эта часть вроде вышла и интересной, но слишком пафосной и перегруженной. Первые две книги были хороши в своей мнимой простоте, а здесь же получился набор всего чего только можно было намешать. Впечатления о трилогии в общем совершенно сумбурные. К.С.Льюис писал очень хорошо. У него была богатая фантазия и прекрасный описательный стиль. Его мозг был явно наделён интересными мыслями. Но при этом в целом не могу сказать, что трилогия мне зашла. Отдельные части - безусловно, но как целое готовое полотно - нет. Скорее всего виновата третья часть и мешанина, появившаяся в ней. Она показалась мне не то чтобы лишней здесь, но какой-то отчасти чужеродной. Словно ее и быть не должно.

Сложное сочетание авторских переложений христианских проповедей и космической фантастики еще тех времен, когда о полетах в космос только мечтали. Отсюда и полная наивность в деле освоения космоса и построения космических кораблей, которая, тем не менее, почти не раздражала, а скорее переносила меня на пару десятков лет назад, в детство, когда я зачитывалась мэтрами-основоположниками научной фантастики, вызывая приятные и радостные воспоминания. Приключения героев на других планетах, с подробными описаниями жизни тамошних обитателей, тоже были интересны. Хотя разговоры на инопланетных языках, придуманных автором, слегка выносили мозг - ну не способна я с первого раза запомнить переводы иноязычных слов, нет у меня способностей к лингвистике.
Вообще трилогия очень разнородная, и вторая книга, состоящая из максимума притч и проповедей и минимума фантастики и приключений, едва не заставила меня прекратить чтение. К счастью, третья книга вернула это сочетание на приемлемый для меня уровень, и даже в итоге понравилась - опять же, не христианскими идеями, заложенными в ней, а как приключение и немного детектив, да и некоторые мысли в ней были очень даже здравые. Подозреваю, что я совершенно неправильно восприняла эту трилогию, вряд ли она задумывалась как развлекательная, но - не люблю религиозные проповеди в книгах, особенно когда и в реальной жизни их, на мой взгляд, чересчур много.

Я полюбил «Хроники Нарнии» до того, как это стало мейнстримом. В 2001 году в Издательстве «Эксмо» (серия Unicorn Sign) вышел двухтомник цвета сырой штукатурки с уютными иллюстрациями на обложке. Все открытия в ту пору делались вслепую, опирались мы в основном на такие признаки крутости как: оформление, звучание имен (например, произнесенные вслух фамилии Муркока и Лиона Спрэг Де Кампа приятно раздражали воображение), первый прочитанный абзац… Льюис вписался по всем параметрам. Я купил книги и несколько вечеров подряд, протиснувшись между пыльными шубами в платяном шкафу, путешествовал по Нарнии. Это был один из лучших опытов чтения фэнтези, что мне довелось пережить.

Однажды я увидел в газете объявление следующего содержания: «Куплю любые книги Клайва Льюиса». Это было неожиданно и тем более интригующе, потому что я не чаял найти в Благовещенске кого-то, посвященного в тайны Нарнии. Чтобы не звонить в холостую, я быстро связался с приятелем, которому в течение месяца сватал двухтомник Льюиса, и втянул его в изнурительную дискуссию, весь смысл которой сводился к тому, что «Хроники Нарнии», в общем-то, произведение ни к черту. Через несколько дней я уже стоял на остановке с его книгами подмышкой. На старом «жигулёнке» подъехал долговязый дядька сорока лет. Он подарил мне сборник своих стихов, календарь и, между прочим, рассказал, что у Льюиса есть и другая жемчужина в библиографии, но найти ее практически невозможно. Называется она – «Космическая трилогия».

Думаю, он судил о невозможности достать трилогию исходя из своих, вероятно – скудных, познаний «мест» (читай – букинистик). Потому что у меня с этим проблем не возникло вовсе. Спустя считанные дни я, приплясывая от нетерпения, мчался домой с черным двухтомником в руках. Я купил бутылку колы, улегся на балконе и с головой ушел в новый для меня мир Льюиса.Спустя почти двадцать лет, я вернулся к «Космической трилогии». Вышло это спонтанно, а потому читался цикл легко и с большим удовольствием. Я не без приятного удивления отметил крепкий классический стиль Льюиса: предложения не нарублены бесформенными ломтями, они плавно перетекают одно в другое, сообщая последовательность и самой выражаемой мысли. При этом психологии, мотивации, причинно-следственным связям, в общем, всему тому, что связано с внутренними движениями героя, отведена изрядная доля повествования (что не так часто встречается в фантастическом жанре). Другими словами, в действиях нет бульварной бездумности, от которой становится стыдно даже читателю. Манера у Льюиса подчеркнуто английская: изысканный в своей прямоте юмор, местами ужасная серьезность и решительное отсутствие пространной болтовни на свободные темы. Этим его проза мне, безусловно, симпатична.Если вкратце, все три книги «Космической трилогии» повествуют о столкновении Темного и Светлого (что-то новенькое, так?). Все это обрамлено библейскими мотивами (как и в случае с Нарнией), видимо потому что, будучи христианским мыслителем, Льюис ни во что другое обрамлять свои сюжеты не привык. В целом я – За то, чтобы заливать фундамент разного рода притчами и мифами, но очень важно, в этом случае, не забывать о «литературе». Льюис превосходно раскрывается как литератор, его фантастика богата красками и образами, но в какой-то момент из-под этого, сильного по своей сути, материала высовывается туго набитая буквами страница из Библии. Он увлекательно рассказывает в первом романе цикла («За пределы безмолвной планеты») о передряге в которую попал Рэнсом, о его внезапном путешествии черт те знает в какие глубины космоса (на Марс), наконец, – дает ему рассмотреть и прочувствовать новый, чуждый для себя мир. А в финале, словно не удержавшись, берет и практически в открытую проговаривает замысел. Дескать, этот мужик символизирует материалистический взгляд, этот – не безнадёжен, на нашей планете грехопадения еще не было, а у вас на Тулкандре – дело дрянь. Такая концовка сильно портит впечатление.В «Переландре» Льюис наступает на те же грабли, потом поворачивается к ним и наступает еще раз. Отправив героя во второе путешествие, он снова живописует невероятный мир (при этом сила описания, сама по себе, перевешивает недостатки), который не похож на наш, и все идет замечательно. А потом Льюису попадает вожжа под мантию, и он ударяется в еще более выспреннее богословие. Звери у него ликуют, прообраз Адама плетётся в солнечных лучах с лавровым листом в зоне Фаберже. Все поют, славят Бога, на глазах просветляются и прочее. У меня возникла ассоциация со сценой из романа «Бесы» Достоевского, где Ф.М. иронически описывает литературную манеру некоего Кармазина, мол: «сначала запел хор ангелов, потом – хор душ, и даже пропел что-то один минерал»… В третьем романе («Мерзейшая мощь») – события разворачиваются на Земле, и эта часть, мне показалась наиболее интересной. Есть в ней и детективный мотив, и по-кафковски удушливый абсурд происходящего. Логически она становится завершением основной линии, которая пронизывает весь цикл. Если честно, я примерно до середины вовсе не мог понять, что происходит. От этого читать было еще интереснее. Да и библейского там все же поменьше.Об этом я и говорю: Льюис очень силен, когда пишет РОМАН, а не думы о житии Христовом. Ему здорово удается создавать жуткие сцены без единой капли крови, его далекие миры кажутся по-настоящему чуждыми человеку: герои с других планет не выглядят как твой сосед по лестничной площадке. Мышление их, в обычном понимании, первобытно и величественно.

В целом, как я уже сказал, сильные стороны с лихвой компенсируют религиозный пафос «Космической трилогии». Всегда интересно вернуться к олдскульной фантастике, которая описывает другие планеты еще до первого полета в космос. Если вдуматься, у таких как Льюис имелась лишь задумка, богатое воображение и, в данном конкретном случае, – сопернический дух. Для тех, кто не знает: он был ближайшим другом Толкина. Однажды они поспорили о том, кто лучше напишет фантастический роман. Толкин немного поковырялся и бросил, а Льюис не без английской чопорности довел дело до конца. За что ему и спасибо.

«За пределы Безмолвной планеты»
То, что меня смущало в «Хрониках Нарнии», есть и в этом маленьком романе – литературная незрелость Льюиса. Насколько проникаешься искренностью философской мысли, настолько жалким кажется построение сюжета и характеров, наивным изображение фантастического мира. При том, что «За пределы Безмолвной планеты» композиционно достаточно изощренный роман. Следуя за фантастами предыдущей эпохи, в частности за Конан Дойлем и Уэллсом (на которого есть и ссылки), Льюис представляет путешествие на другую планету как достоверный факт. Последняя глава и постскриптум как бы выводят читателя из пространства игры воображения, оправдывая все нестыковки и плоскостное повествование. Вроде бы Льюис увлечен и разработкой собственного механизма космических полетов, и старается предусмотреть все возможные физико-биологические концепты жизни на Малакандре, но получается в результате все небрежно и инфантильно. Возможно, связано это и с тем, что по жанру Льюис предлагает утопию – идеальный мир, который до конца не может быть осмыслен порочным человеческим умом.
В духовно-нравственном и религиозном отношении Льюис сделал то, что фантасты подавали под разными соусами сотни раз. Есть расы, живущие достаточно обособленно, но представляющие собой какую-либо грань деятельности – религиозно-художественную, научно-ремесленную и прочее. Всё это подчиняется почти невидимым существам, которые в силу своих превосходящих привычные физические законы возможностям отождествляются с божественным. Забавно, как в эльдилах Льюис иронически переосмысляет эльфов. Но в этой языческой иерархии почти впрямую угадывается библейская мифология. И Земля в ней играет роль почти что ада, покинутая добрыми силами и отданная во власть Порченого. Получается, что вся фантазия о Марсе-Малакандре нужна в первую очередь для того, чтобы оттенить землян и их пороки – бесхребетного Рэнсома, жестокого Уэстона и подленького Дивайна, типичных персонажей приключенческих романов второй половины XIX века. Но здесь именно они держат ответ за всю планету с социально-государственными и нравственными законами и ситуациями, выглядящими на фоне инопланетного порядка чудовищной несправедливостью и глупостью. Глупостью в большей степени, в уничижительно-саркастической традиции Свифта. Но вся грусть от того, что еще одно произведение, полное толстых намеков, ничего не изменило за 70 лет.
***
«Переландра»
Любопытно, как вольтеровские литературные идеи прижились у принципиально иного по мировоззрению Льюиса. Удивленное исследование мира главным героем очень быстро переживает философичную иронию и вырастает до христианской притчи, с которой фантастический антураж сыпется под воздействием сильнейшего духовного переживания автора. Льюис азартно, с детским увлечением придумывает райский мир Венеры-Переландры, еще более босховский, чем Марса-Малакандры. Эти описания по стилистике напоминают сочинения средневековых авторов и глыбами ворочаются посреди приключений Рэнсома, которые внезапно обретают напряженную динамику, не хуже, чем у известнейших романистов конца XIX – первой половины XX века. Продолжая развивать мифологию своего космоса, Льюис открыто заявляет, что лингвистические игры с именами и топонимами есть лишь фасад для христианского устройства вселенной. Если «За пределы Безмолвной планеты» это своеобразная «Божественная комедия» Данте, где представлен древний метафизический мир, то «Переландра» читается как ответ Мильтону. На глазах читателя рождается новый мир, новый рай, в котором человечество снова подвергается искушению. Другой вопрос, почему Льюис решил, что воплощенному злу может противостоять слабохарактерный соглядатай Рэнсом. Тут уже можно строить гипотезы. Не обременяя себя выверением литературной формы, писатель просто пошел по пути, который сегодня часто используют ремесленники. Конечно, профессор в этом романе совсем другой. Трудно сказать, есть ли у него человеческий характер. Скорее, это некий эпический символ слабости человеческого тела, сомнений и неуверенности, которые растворяются в глубокой христианской вере и позволяют самозабвенно бороться со злом. Главное зло – это высказать недоверие Малельдилу-Христу, ставить под сомнение предписания и законы мышления. В противостоянии Рэнсома и Уэстона, в котором и воплотился Враг, видна внутренняя борьба и автора. А потому эмоциональность этих сцен достигают мощнейшего пика не только за счет того, как Льюис пытается описать физическую оболочку Уэстона самыми отвратительными и пугающими эпитетами, но и почти ощутимым физиологическим страданием. Казалось бы, вслед за Вольтером писатель готов показать веру как нечто иррациональное. Но герой как раз учится принимать непознаваемое благо, попадая на Переландру. Почти с психологическими нюансировками писатель связывает эмпатию к Королеве, первому представителю нового человечества, с желанием защитить ее от Врага. Но само стремление к жертвенности в этом случае не объяснимо иначе как доверием высшему существу.
***
«Мерзейшая мощь»
Самое совершенное, пожалуй, по форме произведение у Клайва Льюиса. В «Космической трилогии» по увлекательности и литературной отточенности оно занимает такое же место, как первые две повести цикла «Хроники Нарнии». Впрочем, и авторский жанр «современная сказка» тут тоже не случаен. Видимо, осознание литературного творчества как «сказки» давало Льюису больше пространства для юмора, насыщенного событийного ряда. Это предположение основано исключительно на впечатлениях и того удовольствия, которое доставляет «Мерзейщая мощь». Сатирический, фэнтезийный, научно-фантастический роман с элементами хоррора. В самом сердце британской науки зреет заговор темных сил, просыпается главный символ рубежа языческой и христианской эпох Британии – Мерлин, спускаются древние воплощения планет, принимаемые эллинами за богов. Христианство соседствует с космогонией, отчасти почерпнутой у Вольтера, отчасти у друга Толкина (да-да, толкинистов ждет встреча с Нуменором). Готические сновидения и безумные научные эксперименты. Можно долго перечислять приемы, которые Льюис виртуозно поставил на службу своей христианской проповеди, неумолимо гасящей пламя гордыни. Человек ученый в погоне за истиной добровольно отрекается от духовных ценностей. При том, что роман подобен буре страстей, писатель оказывается довольно деликатным в том, что касается сущностных вещей. Не наука как таковая оказывается под сатирическим прицелом, а нежелание находить в ней нравственное начало, которое якобы сдерживает прогрессию. Льюис видит конечную цель бесовских сил – уничтожение всего живого, в том числе и человека. Под натиском строительства ГНИИЛИ изводятся заповедные леса, мыслится все человечество свести к бессмертной голове, факту пустого сознания. На сторону же сил добра писатель привлекает наивную, гордую магию эпической героики и фольклора (это же он и проделывает в «Хрониках Нарнии»). И мы видим евангельское христианство не как череду церковных ритуалов и псалмов, а как что-то родное, детское, представленное как воплощение жизни и любви. В романе оно, несмотря на уют домашнего очага, забавную коммуну, в которой живут люди и звери, оказывается куда более сложной и постигаемой силой, чем светский лоск и наглость института. Врагов ждет ужасная гибель, напоминающая библейскую сцену Содома и Гоморры. Но это лишь существа, переставшие быть людьми. Что же происходит за пределами битвы, писатель умалчивает.
***
«Человек отменяется…»
Разгар Второй мировой войны. Льюис пишет эссе, которое вызывает мурашки по сей день, потому что оно не просто актуально – ситуация стала еще хуже. Мыслитель обеспокоен деятельностью педагогов, которые вознамерились вырастить новое поколение в отрицании того, что веками называлось «естественным законом». Со свойственной ему размеренной, но в то же время едко-сокрушающейся иронией, он защищает базовые духовные ценности. Причем, оставаясь христианином, отдавая предпочтение именно этой религии, Льюис вводит в трактат свое понятие «дао», как бы уравновешивая духовность вообще и ее злое отрицание. Конечно, это некая уступка множащейся глупости, стремительно извращаемому понятию толерантности. Но это призыв не отменять того, что тысячелетиями считалось истиной и было направлено на ее постижение, быть человеком, а не набором физиологических функций в тумане относительных ощущений, порожденных нервными импульсами. Одномерность прогресса, его исключительно числовое выражение попросту убивает все живое. Читать Льюиса – и бояться.

Христианское фэнтези. Больше "христианское", чем "фэнтези", и этим уступает нарнийскому циклу. Здешняя вселенная не такая яркая и живая, и более явно приводится в движение мотором авторских идей. И всё-таки, это совсем не философский трактат, расписанный на реплики (сооответствующие диалоги здесь, кстати, гораздо короче, чем у того же Пелевина). Действие не "зависает", герои живые, сюжетные повороты не дают читателю заскучать. Несмотря на имеющийся в наличии многообещающий набор космического перелета к другой планете, колдуна, заснувшего на пятнадцать веков и вернувшегося к жизни, а также ясновидящей, - это очень оригинальное, яркое, небанальное произведение. В каждый момент чтения элементарно любопытно: "а как всё это автор дальше повернёт?"Обычно отрицательные герои получаются более интересными, а тут наоборот - положительные намного "живее". Враги, когда развивают идеи космической экспансии человечества, "прогресса" (и, кстати, "женского равноправия") тут похожи на голливудских злобных злодеев. Это можно объяснить тем, что враги здесь - это маски абсолютного Врага, в котором ничего "живого" и "доброго" нет вообще.P.S. Обложка этого издания аккуратно, на 180 градусов, противоположна содержанию. Тут много что есть, но звездных крейсеров "Галактика" абсолютно точно нет.

С детства одна из любимых книг.Сначала казалось,просто приключения и фантастика,но со временем понимаешь и главную мораль и убеждаешься,насколько глубока эта вещь.
И хотя с научной точки зрения жизнь на таких планетах как Марс и Венера(скажет вам любой школьник)-это полный бред,я считаю это абсолютно не принципиальным(особенно если учесть время написании трилогии 1938,43и 45 год).Ведь главное-это арена противостояния добра и зла,где битва ведется за душу человека.
Всегда испытываю чувство грусти,когда эта книга заканчивается.Обожаю всю трилогию:
"За пределы Безмолвной планеты","Переландра","Мерзейшая мощь"и это потрясное издание`93-го.Для меня Клайв С.Льюис - это в первую очередь автор"Космической трилогии"
Простите милые говорящие зверушки,но трилогия была первой :)/b

Здравствуй, дорогой читатель! Возможно, от моей трилогии ты ожидал более научную или приключенческую фантастику, но не суди строго: я лишь обернул события, описанные моим другом Рэнсомом или увиденные собственными глазами, в оболочку беллетристики.
Первый роман «За пределы безмолвной планеты» написан в форме классической научной фантастики. Мой добрый друг Рэнсом попадает на Марс и исследует местное мироустройство: я детально прописал местный ландшафт, природу, население. Рэнсом пытается выяснить, какая же раса из трёх главенствует над остальными, но в финале осознаёт, что разумы всех рас равнозначимы и все расы есть рабы Божьи.Читатель может заметить, что одна из оспариваемых идей романа – это стремление человечества покорять космические пространства. Испортив свою планету, отправляться портить другие в надежде на новое начало. В христианстве смерть – это важная часть жизни. Неумолимая, но ценная в своей осмысленности. Как человеку отмерен свой срок, так и человечество однажды столкнётся со своим завершением. Слабейший из моих людей не страшится смерти. Это только Порченый, повелитель вашего мира, растрачивает ваши жизни и оскверняет их бегством от того, что вас настигнет. Будь вы подданными Малельдила, вы жили бы радостно и покойно.Второй роман «Переландра» кардинально другой. Это книга-размышление, книга-рассуждение, книга-разговор с Богом. Рэнсом становится гостем на Венере, где разумная жизнь совершает первые шаги. Местные Адам и Ева наивны и чисты, но коварный искуситель уже строит козни ради их грехопадения. Рэнсому приходится представлять добрые силы в этой неравной битве против зла, чтобы защитить будущих венерианцев от судьбы людей, чья история начинается с первородного греха. Главное в «Переландре» – диалоги и рефлексия.
Третий роман «Мерзейшая мощь» самый сюжетный из всех. Рэнсом остаётся свидетелем и участником событий, но в центре повествования обычная земная супружеская чета посреди противостояния добра и зла в обычном университетском городке. Носителем дьявольского выступает наука, использующая аморальные методы ради своего беспрепятственного развития – ради освобождения от оков природы, давления смерти и естественных потребностей. Становится не важно, виднеется ли впереди благая цель или творится диктат ради диктата, обычный человек не способен противостоять прессингу зла, когда это зло – обыденность. Так Марку впервые предложили сделать то, что он считал преступным. Он не заметил, когда же именно согласился, – во всяком случае, ни борьбы, ни даже распутья не было. Вероятно, кто-то где-то и переходит Рубикон, но у него все случилось само собой, среди смеха, шуток и той свойской болтовни («Мы-то друг друга понимаем»), которая чаще всех земных сил толкает человека на дурное дело, когда он еще не стал особенно плохим.Я объединил в космическую трилогию три разных романа – разных стилистически и сюжетно. Но идейно романы дополняют друг друга, подталкивают читателя рефлексировать и осмыслять собственный подход к жизни. Простите трилогии некоторую религиозность и символизм – ваш покорный слуга истовый христианин, пришедший к вере уже в осознанном возрасте. И поучительность с назидательностью простите – романы написаны соответственно до, во время и после Второй Мировой войны. Но если «Космическая трилогия» сумеет дотянуться до сердца читателя хотя бы одной своей идеей – большего счастья не нужно.