Читать онлайн Вернуть Веру бесплатно
Глава 1
Меня разбудил странный звук, который почему-то как-то по-особенному выбивался из шума, царившего на съемочной площадке вот уже вторую неделю. Не спрашивайте, кому пришло в голову устраивать съемки «Новогоднего огонька» посреди лета. Точнее, это даже не «Огонек». Наш канал был ориентирован на более продвинутую аудиторию, но это не означало, что у нас какой-то особенный Дед Мороз. Нет-нет… Тут все по старинке. Синий тулуп и белая борода, которую я, к счастью, успел снять, перед тем как вырубился.
Я растер руками лицо, оглянулся по сторонам и резко сел. Диван в гримерке оказался дьявольски неудобным. Но я так сильно устал за последние дни, что уснул, едва мое тело приняло горизонтальное положение. Спустив ноги на пол, я прислушался, одной рукой растирая затекшие мышцы на шее, а другой – избавляясь от прилипших к телу тряпок. То, что я не сварился в них заживо, еще не означало, что смерть мне не грозила в принципе. Костюмерша у нас была баба жесткая. Старой закалки. На неё мои чары не действовали совершенно. И это было особенно обидно, потому что она-то как раз имела возможность рассмотреть меня со всех наиболее выгодных ракурсов во время примерок.
Звук, который еще секунду назад больше всего походил на кошачье мяуканье, оборвался. И зазвучал вновь уже совсем по-другому. Более настойчиво. Громко… Требовательно.
Оставшись в одних атласных штанах, я поплелся к куче сброшенного в углу барахла, откуда и доносился шум. Ноги путались в разбросанном по полу серпантине. Если уж в костюмерной такой бедлам – трудно представить, что творится на съемочной площадке. Я чертыхнулся, стряхивая с ноги фольгу, да так и застыл в этой нелепой позе.
– У-у-у-у!
Не может быть. Просто не может такого быть… Откуда здесь взяться ребенку? Возможно, привиделось в темноте? Ведь помещение освещалось лишь парочкой новогодних гирлянд.
– У-у-у-у-у-у! – повторилось громче.
Я сглотнул. Растрепал волосы, с трудом разделяя залакированные намертво пряди. Осмотрелся, судорожно вспоминая, где же здесь выключатель.
– Постой-ка, приятель. Сейчас дядя Стас включит свет, и станет не так страшно. Ты же смелый парень, правда?!
Наверное, я нес какой-то бред. Не знаю… Просто в тот момент я был несколько не в себе. А еще мне ужасно хотелось курить, и плевать на то, что я давным-давно бросил, сосредоточившись на своем здоровье и очищении кармы… Наверное, так ко мне подкрадывалась старость. Или в тридцать пять об этом рано было думать?
Злосчастный выключатель нашелся, когда плач ребенка уже перешел в ультразвук. Свет ударил по глазам, на секунду ослепив нас обоих. Я зажмурился. Парень, наконец, умолк. И лишь тихое икание нарушало абсолютную тишину, установившуюся в комнате. Не открывая глаз, я прислушался снова. И тут до меня дошло, что никакого другого шума и не было. Очевидно, я проспал дольше обычного, и съемки уже закончились. А это означало, что я увяз в дерьме просто по уши. Один… наедине с ребенком.
– Какого чер… – я не успел договорить, наткнувшись на влажный от слез взгляд. – Да ты еще и девчонка! – добавил возмущенно, разглядывая довольно симпатичный зефирно-розовый комбинезон.
– Дя-дя-дя-дя…
– Дя? Ты говоришь мне «да»? Думаешь, я сомневаюсь?
Девочка посмотрела на меня, покачала головой и улыбнулась беззубым ртом. А я еще больше взмок. Не потому, что не умел обращаться с детьми… Любой выросший в детдоме парень запросто справится с целым выводком, но… Черт! Мне не нужны были эти проблемы. Я вообще старался держаться от них подальше, став таким приторно-правильным, что меня иной раз самого от себя тошнило.
Не то, что раньше.
– А раз ты такая разговорчивая, признавайся, откуда ты здесь взялась?
Конечно, девчушка ничего не сказала.
– Ну-ка, иди ко мне…
Малышка вытянула ручки, но осталась сидеть на месте.
– Так ты еще даже не ходишь? Тогда ползи! Смотри, какие здесь яркие штуки…
Я поиграл серпантином, судорожно обдумывая ситуацию. По идее, я вряд ли здесь остался один. По любому где-то бродят сторожа. Может быть, они что-то видели? Это же их работа!
– Давай-ка, пойдем, посмотрим, кто здесь есть… Поищем твою мамочку?
Девчушка вновь подняла руки и всхлипнула, но не сделала ни единой попытки ни подползти ко мне, ни подойти, хотя, судя по возрасту, уже могла сделать и то, и другое. Решив, что она просто не доверяет мне, я ободряюще улыбнулся. Осторожно, стараясь не напугать ее еще больше, подошел поближе, подхватил на руки и, удерживая под попку, понес к выходу. Моя забитая до кончиков пальцев рука странно смотрелась на этом розовом… Инородно.
– Эй! Здесь есть кто-нибудь?
В отличие от костюмерной, где все еще царил хаос, в павильоне было прибрано. И ничто не напоминало о творящемся здесь еще каких-то пару часов назад хаосе. Тихо было так, что звук моих шагов отражался от стен и проносился эхом под высокими сводчатыми потолками.
– Кто-нибудь? Ау!
Я прошел через зал к гримерной, толкнул дверь и чуть было не впечатался в…
– Господи! Как ты меня напугал! Я думала, здесь давно никого нет…
– Ника? Хм…
Если что-то и могло сделать эту ночь хуже, так это встреча с моей бывшей. Не потому, что она не давала мне прохода или как-то цепляла. Нет! Скорее… потому, что каждый раз, когда мы виделись на этих чертовых съемках, её взгляд скользил будто сквозь меня. А ведь я еще помню, как она на меня смотрела, когда любила… Совсем не так, как теперь. Да… И бог его знает, почему, спустя столько лет, это так сильно меня задевало.
– Гуляев? – взгляд голубых неспокойных глаз скользнул вниз от моего лица по груди, на которой с удобством устроилась девочка, и снова метнулся вверх. – А это кто?
– Понятия не имею. Я нашел ее.
– Как это – нашел? – нервно облизала губы Вероника, а я вдруг подумал о том, что, возможно, не только я один уснул, не справившись с напряженным графиком съемок. Ника тоже выглядела довольно помято. Против воли я залип на ее лице. – Гуляев! Ау! Что значит – нашел?
Она щелкнула пальцами у меня прямо перед носом и чуть сощурилась.
– То и значит! Я уснул на диванчике в костюмерной, а проснулся от её плача.
– Что ты делал в костюмерной?
– Переодевался! – рявкнул я, устав от допроса Ники. Мой сердитый голос испугал девочку. Её губки задрожали, и было похоже, что она вот-вот снова расплачется. – Ну-ну, красотка. Не вздумай реветь… – предостерег я малышку, осторожно прижимая к себе её головку и успокаивающе поглаживая по спине. Вероника отвернулась, нервничая все сильней. И я не хотел бы знать, о чем она думала в этот момент, или что она представляла…
– Значит, ты уснул в процессе переодевания, а когда проснулся, обнаружил в костюмерной ребенка? – уточнила Ника спустя некоторое время, которое ей понадобилось, чтобы успокоиться.
– Так и есть. Сел на секундочку перевести дух и уснул. Вот, что бывает, когда работаешь по восемнадцать часов в сутки…
– Ну, и чего ты завелся? Я не из любопытства интересуюсь. Надо понимать, что теперь делать.
– Вызвать полицию – и дело с концом.
– А что, если ее мать где-то здесь?
– Уснула, как мы с тобой, забыв о собственной дочке?
Дурацкий вопрос. Со стороны могло показаться, будто мы спали вместе.
– Не знаю! Может быть, и уснула… Ты все здесь проверил? Не хотелось бы мне звонить в полицию. Это может затянуться надолго, а я и так еле держусь на ногах.
Ника запрокинула руки за голову и потянулась ухом сначала к правому плечу, затем к левому, как и я совсем недавно, разминая затекшие мышцы. Она очень изменилась после нашего развода. Скинула добрых двадцать килограммов, отрастила волосы и каким-то непостижимым образом превратилась из толстого бегемота в знойную экзотическую красотку. Пока я пожирал свою бывшую взглядом, девчушка в моих руках вывернулась и ухватила её за нос. Ника отшатнулась в сторону. Провела по лицу руками, словно стирая это касание, и бросила:
– Я попрошу охрану все проверить, прежде чем куда-то звонить. Будь здесь. И… оденься, бога ради.
Я пересадил малышку на бедро. Скользнул взглядом вниз по своей груди. Хм… Может быть, не только я… хкм… отреагировал. Хотя как-то сложно было представить, чтобы Нику вновь могли заинтересовать моя смазливая морда и прокачанная на индивидуальных тренировках фигура. Слишком хорошо она знала мне цену. Потому что, говоря откровенно, в свое время я с ней поступил как мудак.
Не то что сейчас я поступил бы иначе. Я, наверное, и не на такое решился бы, чтобы пробиться в жизни. Смыть с себя позорное клеймо детдомовца, кажется, выжженное на лбу. Подняться с самого дна и выплыть на поверхность.
– Именно это я и планировал сделать, когда ее нашел. – Я улыбнулся сидящей на моем бедре малышке и позволил ей сунуть в рот свой палец. – Вот… Подержи.
– Нет! Нет, я не буду… Просто посади ее куда-нибудь. – Ника отскочила от нас, как от огня. Пожалуй, впервые с тех пор, как нас с ней снова свела судьба, я видел ее истинные чувства. Она была в панике. Об этом буквально кричали ее бегающий взгляд и нервные движения рук, которыми она теребила юбку.
– Ты все еще переживаешь из-за того, что случилось? – тихо спросил я. Спросил, пожалуй, впервые… Наверняка слишком поздно и не к месту… Вероника отрицательно дернула головой и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала из павильона.
– Пойду, все же позову охрану, – донеслось до меня уже от двери. Я кивнул, понимая, что она не увидит, и перевел взгляд на девочку. А ведь я тоже уже мог быть отцом. Сколько бы ему сейчас было? Пять? Шесть? Глядя на детей, я все чаще об этом думал. Гадал, на кого он мог бы быть похож. И вообще… каким бы он был? Ника… мечтала, чтобы наш малыш стал моей точной копией. Потому что себя она никогда не считала красивой. Да и я… говоря откровенно, не считал. В то время я был тем еще мудаком. Но что-то я повторяюсь…
Воспоминания о прошлом засасывали меня воронкой. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не жадный ротик, зашаривший по моей груди в поисках пропитания. Это было щекотно, и я хохотнул.
– Кто-то, кажется, проголодался, – пробормотал я. – Ну-ка, пойдем, милая. Я оденусь, а после мы поищем что-нибудь на перекус.
Малышка не протестовала. Лишь когда я вновь посадил ее на пол, недовольно пискнула. Пришлось заговаривать ей зубы. Что-что, а в этом мне не было равных. Язык у меня был подвешен как надо. Не зря за пять лет я поднялся от рядового стендапера до самого высокооплачиваемого шоумена в стране.
– Стас! Вы здесь?
– Угу…
– Охрана не видела ничего подозрительного. Сейчас они осматривают территорию, но вряд ли мы найдем мать ребенка. Я кое-кому позвонила, так что… скоро приедет наряд. Боюсь, тебе придется остаться здесь, чтобы ответить на вопросы следователя.
Выматерившись под нос так, чтобы девочка не услышала, я натянул через голову футболку, стащил штаны Деда Мороза и втиснулся в собственные потертые джинсы. Малышка в углу снова заплакала.
– Не знаешь, что её может беспокоить? – занервничала Ника. Она могла сколько угодно притворяться, что эта история оставила ее равнодушной, но меня ей было не провести.
– Девчонка голодна. Кем бы ни была ее мать, она кормила ее грудью.
Глаза Ники широко распахнулись:
– Как ты это определил?
– Она пыталась раздобыть еду на моей…
Вероника закашлялась.
– Думаешь… Полагаешь, мать девочки… её действительно бросила? Вот так?
– А на что это, по-твоему, похоже?
– Не знаю, – Ника растерла руками плечи. – Просто никогда не могла понять таких горе-мамаш.
Что ж… А я мог написать по этому поводу диссертацию. Меня ведь тоже бросили, так что… Я равнодушно повел плечами и склонился над девочкой.
– Здесь осталось что-нибудь съедобное, после съемок?
– Откуда? Все уже давно убрали. А впрочем, подожди… Ей можно банан? Как думаешь? Ой, смотри – здесь какой-то конверт, – резко сменила тему Ника.
– Не трогай! Это улика! – запротестовал я, не давая ей дотянуться до конверта. Её кожа была прохладной и очень чувствительной. От моего легкого касания на ней выступили мурашки. Но я бы не стал утверждать, что это от удовольствия. Вполне возможно, виной всему была брезгливость.
Ника отвела взгляд и опустила голову.
– Вероника Васильевна, мы осмотрели всю территорию, но везде тихо.
– Спасибо. Я уже вызвала полицию. Будьте готовы предоставить в их распоряжение записи камер и… что там еще может понадобиться.
Два пожилых охранника поохали, покачали головами и ушли. А мы вновь остались втроем. Я… Моя бывшая жена. И чужой ребенок, сумевший разбудить слишком много воспоминаний, которые мы оба хотели забыть.
– Как думаешь, что в том конверте?
– Не знаю. И вообще… это нас не касается. Мы – люди случайные.
– Я все же посмотрю. Может быть, там телефон или…
– Ага… Как же? Ее мать, что, совсем дура, по-твоему?
– А если она вообще ни при чем, а? Если девочку украли? Ты об этом подумал? Вдруг это и не мать вовсе её оставила! Что ты на это скажешь? – Ника осторожно раскрыла конверт.
– Скажу, ты слишком долго продюсировала мыльные оперы.
Вероника фыркнула, извлекая на свет божий карточку, на которой от руки было написано всего два слова и дата. Точнее… Имя, дата и непонятная аббревиатура.
– Ну, здравствуй, Дарья СМА… ноль один ноль шесть девятнадцать.
Глава 2
Город не спал, несмотря на позднее время. Вслушиваясь в его ритм, я с силой затянулась и завороженно уставилась на огонек сигареты. Нет, мне больше не было больно. Все осталось в прошлом. Я даже не знаю, почему вновь закурила, хотя давно уже бросила, потому что вредно и не модно, и цвет лица портится… А я уже в том возрасте, когда на это приходится обращать внимание. Так почему же я здесь расселась? Побыстрей бы разобраться с полицией, и домой… домой. Отсыпаться. А не сидеть вот так, думая непонятно о чем.
– Вера… Привет. Не знал, что ты куришь.
– Господи! Ты меня напугал.
Я отбросила сигарету и яростно втоптала ее задником в асфальт. Свинство. И надо было воспользоваться урной. Но когда я увидела Олега, сработал рефлекс. Будто мне снова пятнадцать, и вот-вот влетит от мамки за то, что от меня несет куревом.
Не то чтобы я была такой уж бедовой.
Я отвлеклась от разглядывания полицейских, которые, сидя за заваленным реквизитом столом, записывали показания Гуляева, и обернулась на голос мужчины, с которым сейчас встречалась.
– Извини. Я не хотел.
Он был старше меня на пять лет. Тоже разведен… Раньше я считала, что развод – это всегда грязь, боль и слезы. Может, потому, что в свое время пережила их аж целых два и столкнулась именно с этим. Но… У Олега все обстояло иначе. Они расстались с женой вполне цивилизованно и остались с ней в хороших отношениях, вместе воспитывая дочь. Для меня это был очень показательный момент. Он рассказал мне о Вавилове гораздо больше, чем все остальное. Дал понять, что у нас с ним получится нечто действительно стоящее.
Олег был первым в моей жизни мужчиной, которому от меня ничего не было нужно. Кроме меня самой. В те редкие дни, когда его и моя работа позволяли нам встретиться.
– Ничего страшного. Это у меня нервы расшалились.
Я встала со скамьи и шагнула в его объятия.
– И сигареты по этому случаю?
– Ага…
Мягко улыбнувшись, я уткнулась лицом в его грудь, глубоко вздохнула, и как-то сразу стало спокойнее.
– А этот… Он тут что забыл?
– Кто?
– Твой бывший.
Никогда не замечала, что Олег ревнив, но какие-то новые интонации в его голосе заставили меня присмотреться к нему повнимательнее. Впрочем, даже если так, напрасно он волновался… Я уже не была такой глупой, непроходимой дурой, как еще шесть-семь лет назад. Теперь меня было не сбить с толку. Да, я по наивности не сделала выводов из своего первого развода, но второй… второй урок запомнила навсегда. Я окончательно уяснила, что внешняя красота ничего не значит. Как и слова… Теперь я верила только поступкам. И старалась держаться подальше от звезд шоу-бизнеса, притяжение которых для меня оказалось слишком губительным и опасным. На пути к славе эти чертовы звезды были способны абсолютно на все. Они играли чужими судьбами, чувствами… И мной тоже, как оказалось, играли. Никто из моих мужей не любил меня по-настоящему. А вот я к тридцати четырем годам полюбила себя достаточно. Полюбила настолько, что таких, как они, теперь и близко к себе не подпускала. Чуя их фальшь за версту. Как если бы два развода кряду наделили меня какой-то суперспособностью.
Олег в этом плане мне подходил лучше других. Совершенно далекий от мира шоу-бизнеса. Обычный полицейский… Хотя нет, скромничаю. Он был начальником аж целого отделения.
– Ну, привет. Гуляев – основная звезда всей программы. Кстати, это он нашел нашего подкидыша.
– Ты в это веришь?
– В то, что он нашел? – удивленно вскинула я брови.
– Угу. Ну, мало ли… обдолбался и спер у кого-то.
Это предположение Вавилова было таким нелепым, что я громко рассмеялась, откинувшись в его руках. На глазах выступили слезы.
– Как те парни из «Мальчишника в Вегасе»? – поддразнила я его, вспомнив о фильме, который мы пересматривали в нашу последнюю встречу.
– Почему бы и нет? – усмехнулся Олег.
– Ну, не знаю… А полицейские машины у вас все целы? – продолжала веселиться я. – Ты проверь. А то мало ли.
Вавилов улыбнулся шире. Дернул меня за ухо, а я сморщила нос и потерлась щекой о его нежные пальцы.
– А тебе лишь бы поржать…
– Поклеп! Твое предположение, конечно, интересное. Но вряд ли верное. Он не сидит на наркоте.
Об этом я могла судить с уверенностью. Когда все твое детство проходит в богемной среде, как-то сразу учишься определять, кто вмазан. Выдают суета в движениях, бьющая фонтаном энергия или, наоборот, полнейшая апатия. А еще это мерзкое кокаиновое хлюпанье носом… Но за две недели, что Гуляев был у меня на глазах, я не заметила ничего подобного. Да и слишком умным тот был, чтобы вляпаться в такое дерьмо. Расчетливым. У него был план на все. Наркотики же вели к утрате контроля. А для Стаса не было ничего хуже. Поэтому он и держался от этих бэд трипов[1] подальше. А вовсе не потому, что был правильным.
Такую скотину еще попробуй найди.
Ну, вот какого черта это все случилось? Я так надеялась, что сегодня мы распрощаемся! Буквально минуты считала… И вот тебе на! Как насмешка судьбы какая-то.
Олег испытывающее заглянул мне в глаза и неожиданно жадно поцеловал. Я удивилась, но отстраняться не стала. Обычно он не позволял себе таких проявлений чувств на людях, а мы все же были на виду, хоть и чуть в стороне ото всех… Я машинально прошлась языком по губам, слизывая мятный вкус его поцелуя. Вавилов явно только-только почистил зубы, потому что мой звонок выдернул его посреди сна. Мысль о том, что он, не раздумывая, примчался мне на выручку, согрела душу. Я улыбнулась, чуть откинулась в его руках и натолкнулась на пристальный наглый взгляд Гуляева. Даже с ребенком на руках он умудрялся выглядеть как секс в чистом виде… И картину ничуть не портили Дашкины слюни на его футболке.
Именно таким я его и представляла когда-то… С той лишь разницей, что в моих мечтах на руках у Стаса был наш ребенок.
Кажется, я говорила, что это больше не причиняет мне боли? Может быть, так и будет. Когда-нибудь… Если напоминать себе об этом почаще.
– Пойдем, я попрошу парней опросить тебя побыстрей и отвезу домой. Ты выглядишь измученной…
Я машинально кивнула. Шагнула за Олегом следом, но этот шаг почему-то стал шагом в прошлое. Будто его слова включили некий тумблер в моей памяти.
– Ты выглядишь измученной, доченька. Мы с отцом считаем, что тебе нужно отдохнуть.
На самом деле в тот момент я выглядела не измученной, а жалкой. За плечами у меня остался мучительный развод с первым мужем, а внутри – опустошающая депрессия. Он столько гадостей мне наговорил, когда мы расставались, столько ран нанес… А я никак не могла понять, в чем же так перед ним провинилась.
Дима много чего мне тогда наговорил… Пьяный. И то, что его тошнит ложиться со мной в постель, и то, что только такая тупая корова, как я, могла поверить, будто он меня любит. А я ведь действительно одиннадцать лет была уверена в том, что мы с ним идеальная пара. Я одиннадцать лет только им и жила. Им и нашей дочкой Настькой. А Дима жил своим творчеством, гастролями и изменами. У певца, треки которого день и ночь крутили по радио, как оказалось, было столько поводов… для измен. А жена – дочь крупнейшего в стране продюсера, благодаря которому он и стал звездой – это так… Джаст э бизнес.
И знаете, что было самым большим ударом? То, что все вокруг это знали… И никто… ни одна сволочь не потрудилась рассказать о происходящем и мне.
– Я не знаю, мам…
– Выбирай, Ника. Либо курорт, либо реабилитационная клиника. Я уже не могу смотреть на то, как ты себя разрушаешь.
Как раз в этот момент я поймала свой взгляд в отражении зеркала. Мне было двадцать восемь, но выглядела я гораздо старше. Сказывались бессонные ночи и попытки залить горем алкоголем. К тому же я начала активно заедать стресс и за очень короткое время поправилась на целых пятнадцать килограммов. А потом, с какого-то перепугу, еще и подстриглась. Женщины склонны к экспериментам с внешностью, особенно в переломные моменты жизни. Но та попытка явно не удалась. Бунтарский короткий ёжик окончательно меня изуродовал. Словом, когда мы познакомились с Гуляевым на том турецком курорте, куда меня сослали родители, выглядела я просто ужасно.
И да, я, наверное, все же была тупой коровой, раз поверила, что такой, как Стас, мог позариться на меня ту… отчаявшуюся.
Дело было в лобби отеля. Куда я спустилась выпить коктейль, а может, чего и покрепче, во время ежедневного вечернего представления. В Турции мало кто заморачивается по поводу внешнего вида, даже на вот такие шоу приходя в пляжных шортах и майках. И я тоже не потрудилась принарядиться. Шорты-парашюты, майка – новая, но не глаженная, и спекшееся на солнце лицо.
Теперь мне ужасно стыдно за ту женщину, в которую я превратилась… Стыдно за то, что позволила проблемам так сильно меня сломить, за то, что так распустилась. А тогда мне на все плевать было. Я сидела с очередным коктейлем, а он, среди прочих приглашенных нас развлекать звезд, выступал на разогреве. Уже тогда я понимала, что Стас далеко пойдет, так сильно он выделялся на фоне других выступающих. Гуляев был таким жадным до внимания и по-хорошему злым, что это не могло не дать своего результата.
Тогда я думала, что по-хорошему злым. Да… Я ошибалась.
Он привлек мое внимание именно своим талантом. А потом… что скрывать? Наглым взглядом настоящего плохиша. Мне ужасно льстило, что среди десятков других женщин он обратил внимание именно на меня. Я тогда не задумывалась о том, как это было странно…
– Понравился? – вот что спросил этот наглец, когда подошел к моему столику. Ни «здравствуйте». Ни «какой приятный вечер». В этом был весь Гуляев. Он знал себе цену. И знал, как действует на женщин.
– Н-ничего.
Да. Я запнулась. Взрослая и битая жизнью, я запнулась, глядя в глаза этого самовлюбленного придурка. Я, кстати, думала, что он младше. Но потом выяснилось, что мы одногодки.
– Пойдем, пройдемся – расскажешь мне, какие шутки тебе показались особенно удачными.
И я зачем-то пошла. Как бычок на заклание. Или тупая корова… Да. И ни одной шутки потом не вспомнила. Сколько ни пыталась – так на меня подействовало то, что он взял меня за руку. Уже тогда его пальцы были забиты, и мне до дрожи хотелось ощутить, как это, когда они коснуться меня иначе… Более интимно. Мне было плевать, как я выгляжу – он смотрел на меня так, что это вообще не парило. Голодно смотрел.
Может, в тот момент Стас думал о том, какие перспективы для него откроет знакомство со мной. Но тогда я этого не знала. Так наивно и так по-женски реагируя на его внимание…
Глупая! Второй раз на одни и те же… Да-да, я могла продюсировать «Танцы с граблями». В этом мне бы не было равных.
– Вер… Ты меня слышишь?
Вот уже пять лет я просила называть себя Верой. Я была Вероникой, но привычное раньше «Ника» теперь казалось мне легкомысленным и несерьезным.
– Говорю, девочка выглядит нездоровой. Сначала мы отвезем ее в больницу. А дальше, если мать не найдется, отправим в приют.
– Почему вы решили, что она нездорова?
– Ну, она не ходит. Не ползает даже… Не бери в голову, это просто формальности.
Я машинально кивнула.
– Тогда мы свободны?
– Угу. Собирай вещи. Я тебя отвезу. Настька дома сама осталась?
Олег переплел наши пальцы. Сидящий рядом на стуле Гуляев хмыкнул. Я не стала оборачиваться, чтобы узнать, чем вызван этот звук. Плевать мне на него было… А то, что Стас в это время качал в своих забитых подчистую руках чужого ребенка, вообще было ни при чем. С виду могло показаться, что он настоящий душка, но я-то знала его настоящего. Так что… алаверды. Слава богу, съемки остались позади, и мы больше с ним не увидимся. Нет, его выступления все еще будут литься из каждого утюга, а красивая наглая морда мелькать в телевизоре, но это – совсем другое. Не то, что когда на двоих один кислород.
– Ага. Сама…
– Как она, кстати? Наверное, уже тебя обогнала? – бросил Гуляев мне в спину.
«Одно время очень скучала по тебе, придурок», – хотелось крикнуть мне, но я лишь ответила напоследок:
– Угу. Выросла детка… Время очень быстро летит.
Глава 3
– Подпишите здесь, здесь и… вот здесь…
Я тряхнул головой, отвлекаясь от созерцания удаляющейся парочки, и перевел взгляд на сидящего напротив меня полицейского. Наверное, в этот момент я выглядел полнейшим придурком. Потому что тот, все сильнее нервничая, переспросил:
– Все нормально?
Я кивнул, с опозданием вспомнив о том, зачем я здесь и чего от меня хотят. Пододвинул к себе листы с записанными от руки показаниями, взял протянутую мне ручку и поставил, где нужно, подписи.
– Это все? Я могу быть свободен? – уточнил, глядя на измученную малышку, уснувшую на моей груди.
– Да-да, конечно… Но прежде, если вас не затруднит, я хотел попросить… вот… – на стол лег еще один лист, – если можно, автограф.
Ну, конечно… Автограф. К этому я уже привык. В отличие от других звезд, меня ничуть не раздражало такое повышенное внимание. Я хотел популярности. Я столько пахал, чтобы стать тем, кто я есть, что теперь было бы глупо делать вид, будто меня тяготит слава.
– Конечно.
– Для дочки. Она вас обожает. И смотрит все передачи с вами. И все фильмы.
– Как зовут?
– Что? – окончательно растерялся мужик.
– Как дочку зовут?
– Маша…
Я нацарапал автограф для Маши. Отложил ручку, встал и решительно протянул девочку топчущейся в стороне женщине неопределенного возраста. На душе было гадко. Будто это я был непутевым родителем, который бросил своего ребенка на куче барахла в костюмерной.
– Куда ее теперь?
– Сначала в больницу. А потом, если мать не объявится, в приемник.
Малышка подняла ресницы и уставилась на меня голубыми, как небо, глазами. Я до того себя накрутил, что мне в них почудилась укоризна. И ведь понимал, что эта история взволновала меня так сильно исключительно потому, что я сам был детдомовцем, но легче от этого не было. Уходя, я то и дело оглядывался. А потом вернулся. Зачем – и сам не знал. Осмотрелся, схватил листок, все ту же ручку и под полными недоумения взглядами полицейских быстро нацарапал свой номер телефона, как будто мне мало было того, что он остался в материалах дела.
– Если ей вдруг что-то понадобится… Лекарства, там, или, я не знаю, что, дайте знать.
Женщина растерянно кивнула. Я развернулся на пятках и, уже не оглядываясь, быстро зашагал прочь. Жара душила. Я замотался и забыл включить в тачке кондер. Забрался в душный салон. Опустил голову на руль и несколько раз глубоко вдохнул, убеждая себя забыть обо всем, что случилось. Просто вычеркнуть из памяти, будто ничего и не было. Обычно у меня с этим не возникало проблем. Я запросто переступал через все плохое и двигался дальше. Но только не в этот раз. Какая же дурацкая ночь!
Я тронулся с места, прибавил газа. В этот предрассветный час дороги были почти свободны, и я мог дать волю своей девочке. Выжимая из неё, конечно, не максимум, но достаточно скорости, чтобы ей насладиться. Вот только от себя не убежишь. И не уедешь. Воспоминания настигали меня, сколько бы я не вдавливал педаль в пол… И в какой-то момент я просто сдался, возвращаясь на годы назад.
– Ну, что? Что они сказали, Кир?!
– Что ты хорош, но твой материал слабо вяжется с политикой канала.
– Да чтоб тебя!
– Слушай, я знаю, что ты рассчитывал на эту работу, но…
Но… но… но! В этом чертовом бизнесе всегда находилось какое-то «но». Каждый раз побеждал тот, чья рука волосатее. Здесь связи решали все. Иногда мне начинало казаться, что я не прошибу эту стену.
– Ты меня слышишь, Стас? Хрен с ним, с этим шоу. Зато у тебя куча корпоративов. Десятка зелени – как с куста. И проезд, конечно, оплачивают. Ну, что скажешь?
Скажу, что меня достали эти корпоративы, сколько бы денег они мне ни приносили. Слишком мелким мне это все виделось. Я же хотел заниматься чем-то действительно стоящим. У меня был проект классного вечернего шоу, и я бы душу продал, чтобы получить возможность сосредоточиться исключительно на этом. Я обивал пороги всех более-менее стоящих каналов, но результата не было. И мне чем дальше, тем сложнее было поддерживать в себе веру в то, что меня, наконец, заметят.
Я плеснул себе немного виски в стакан и залпом выпил.
– Ты коней-то попридержи. На сцену через пять минут, – одернул меня Кир. – Кстати, мне тут шепнули, что среди гостей дочка Пестова. Говорят, у нее после развода с мужем кукуха того… вот родители и отправили ее сюда развлечься.
– Серьезно? – я даже шею вытянул, чтобы разглядеть в толпе дочь одного из самых влиятельных в шоу-бизнесе персонажей.
– Угу… Вон, если мне не изменяет память, видишь ту, с ежиком на голове?
– Ты уверен, что это она? – недоверчиво протянул я.
– Она-она. Не хочешь подкатить? – заржал Стас.
– К ней? Разве похоже, что я так сильно изголодался по женскому обществу?
– Да шучу я, шучу… Даже связи Пестова не стоят того, чтобы мутить с его дочкой. Хотя, конечно, с таким тестем, как он… Эх! Ты только прикинь, какие бы перед нами открылись возможности… – Кир пошевелил бровями и снова заржал, а потом отвлекся на кого-то из артистов. Он отвлекся, да. И думать забыл о том, что ляпнул. Я же вцепился в его слова, как шакал в украденную исподтишка кость. Выступил с трудом. А когда мой номер закончился, не давая себе передумать, спустился в импровизированный зал, хоть это было запрещено правилами, и без всяких усилий склеил Нику. В тот момент я совершенно не задумывался о моральном аспекте того, что делаю… Я думал лишь о себе. Мне даже как-то льстило, что такая правильная девочка, как она, повелась на меня. Делало ли это меня подонком? Теперь я понимаю, что да. А тогда… Тогда меня это не волновало.
Я трахнул Нику в тот же вечер. Совершенно неромантично, у стенки, едва мы вошли в ее номер. Воспользовавшись её душевным состоянием, да… Я даже свет ей не дал включить. Опасаясь, что вообще ни черта не выйдет, ведь она мне даже не нравилась. Но потом оказалось, что волновался я зря. В этом плане у мужиков довольно просто все устроено. Стоило мне ощутить ее тесноту и жар – все случилось само собой. Я вбивался в нее снова и снова, с какой-то отчаянной злостью. Уже тогда ненавидя себя за то, что фактически продавался, как самый последний жиголо, но еще не осознавая природу этого чувства. А она так нежно вздыхала, всхлипывала… и принимала в себя эту злость. Незаслуженную. И неправильную… Мягко сжимая меня внутри, отчего у меня перед глазами разве что только искры не сыпались. И низко, с придыханием повторяя это бесконечное «Ста-а-ас»…
Где-то за спиной просигналили. Я очнулся, приходя в себя. Нажал на газ, проезжая на зеленый на последнем перед поворотом к дому перекрестке. Еще каких-то пару часов назад казалось, что я усну, едва только переступлю порог спальни. Но это было до того, как я нашел девчонку… и Нику… И до того, как эта встреча подняла осевшую на дне души муть.
Я поплелся в душ. Долго стоял, хватая губами льющуюся сверху воду. Впрочем, нисколько не сомневаясь, что не отмоюсь от того, что сделал, сколько бы себя ни тер. И как бы теперь ни старался стать лучше.
А перед глазами на репите картинка – Ника уходит прочь в обнимку с другим… Похер… казалось бы. Но почему-то как раз и не было. Я не знал, чего хочу больше – понять, почему так, или и дальше оставаться в неведении. Ведь вряд ли бы мне понравилась правда.
В конце концов, мне удалось убедить себя оставить все как есть. Пять лет прошло с тех пор, как мы расстались с Никой. Самое умное, что я мог сейчас сделать – не ворошить…
Я выбрался из душа, закинулся таблеткой снотворного и лег в кровать. А утром проснулся от того, что оглушительно громко орал телефон. Дерьмо! Кому я мог понадобиться? Все мои были в курсе, что у меня выходной. Так какого хрена? Еще и незнакомый номер… На такие звонки я обычно не отвечал, но в то утро, дернул черт – и я принял вызов.
– Алло!
– Станислав?
– Да. Это я. Чем обязан?
– Это Иванова Лидия Михайловна. Заведующая педиатрическим отделением второй окружной. Вы вчера оставили свой номер нашему специ…
– Да-да. Я помню… Что-то случилось?
– Как сказать. Если ваше желание помочь найденной девочке все еще в силе…
– Конечно, – перебил я смущенный лепет женщины.
– Отлично. Тогда, думаю, вам будет лучше подъехать.
– Это еще зачем? Разве я не могу перевести деньги на счет больницы или, я не знаю, куда там обычно переводят?
– Понимаете, ситуация очень сложная. И, боюсь, речь пойдет об очень значительной сумме, поэтому нам бы не мешало все обсудить при личной встрече. Поверьте, я бы не отвлекала вас, если бы ситуация не была критичной.
– Девочка больна серьезней, чем показалось?
– Боюсь, что так.
Да чтоб его! Я перевернулся на живот. Дотянулся до лежащих на тумбочке часов, прикидывая, сколько времени мне понадобится на то, чтобы добраться.
– Буду через полтора часа. Устроит?
– Конечно. Скажете, что вы ко мне. Вас проводят.
– Напомните еще раз, как вас зовут, – вздохнул я, а после отбросил трубку и пошел в ванную, ругая себя за то, что ввязался в какую-то непонятную мне авантюру, вместо того чтобы выспаться, как планировал.
– Думаешь, сделаешь что-то хорошее, и все тут же наладится? – спросил у собственного отражения. Хмыкнул, покачал головой и открыл кран.
Я не знаю, когда понял, насколько пуста моя жизнь. Возможно, это случилось года через два-три после того, как я получил все то, к чему так долго и упорно стремился. Когда, забравшись на самую высокую гору, осмотрелся и понял, что все… Я здесь. В полном одиночестве. Растеряв по дороге всех, кто мне был дорог и близок. Неуверенный даже в том, что такие люди в принципе были в моей жизни. Что я хоть кому-то позволил стать мне дорогим… в этой бешеной грязной гонке без правил.
Нет, все же об этом лучше не думать – иначе дерьмовое настроение обеспечено на весь день… Изгоняя из головы ненужные мысли, я быстро оделся и поехал в больницу.
Лидия Михайловна – достаточно молодая приятная женщина, ожидала меня в приемной. Как и любой человек, вынужденный общаться с кумиром миллионов, она несколько нервничала, и я поспешил ее успокоить, бросив на ходу пару дежурных шуток. Иногда мой комедийный талант здорово выручал.
– Так что там с нашим найденышем? – вернул я заведующую в действительность, когда мы, отсмеявшись, устроились за столом.
– Видите ли… Диагноз все еще под вопросом – он требует дополнительных тестов. Но то, что мы видим, наблюдая клиническую картину, вместе с запиской, найденной в вещах девочки, позволяет нам говорить о том, что у девочки, скорее всего, спинально-мышечная атрофия. СМА…
Да… Что-то такое было в записке… Впрочем, мне этот диагноз ни о чем не говорил.
– Окей. И что это означает?
– На самом деле ничего хорошего. Это наследственное заболевание, при котором происходит нарушение функции нервных клеток спинного мозга, приводящее к прогрессивному развитию слабости мышц, их атрофии и, в итоге, обездвиживанию пациента.
– Это поэтому Даша не ходит?
– И даже не ползает.
Я растер ладонью лицо. Вот мало мне было проблем… Теперь еще и это. Мелькнула трусливая мысль – уйти. Это не мой ребенок и не моя ответственность. И знаете, я бы, может, свалил, если бы так сильно не разозлился на собственное малодушие. Остаться меня заставила именно злость! И отвращение… к себе самому… настолько поверхностному и очерствевшему.
– И? Это как-то лечится? Кажется, речь шла о какой-то крупной сумме.
– Долгое время СМА считалась неизлечимой, но в две тысячи шестнадцатом году на фармацевтический рынок вышел препарат «Спинраза»…
– Отлично. Нам подходит.
– Все-таки дослушайте. Данная терапия очень дорогостоящая. В первый год необходимо сделать шесть инъекций. Одна из них стоит порядка ста тысяч евро.
– Ни хрена себе…
Если заведующую и смутила моя грубость, то виду она не подала. И продолжила:
– Затем препарат колется пожизненно. По три инъекции в год.
Не то чтобы я был великом математиком, но даже мне было нетрудно посчитать, что такое лечение просто неподъемно. Даже для меня…
– И все? А дешевле нет никаких вариантов?
Лидия Михайловна покачала головой:
– Нет. Но есть вариант получше. Совсем недавно выпустили еще один препарат. Золгенсма. Это настоящий прорыв в генной терапии. Лекарство не только останавливает течение болезни, но и улучшает общее состояние пациента. Нужна всего одна инъекция…
– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. А в чем подвох?
– Ну, во-первых, препарат не сертифицирован в нашей стране. Во-вторых, его стоимость превышает два миллиона долларов…
Собственно, этого уже было достаточно, чтобы мои руки опустились окончательно, но, будто этого было мало, Лидия Михайловна продолжала:
– А еще у нас очень мало времени на сбор денег. Чтобы препарат подействовал, его нужно ввести ребенку до того, как ему исполнится два года.
Глава 4
– Мама! Ма-а-а-ам! Вставай, тут тебе с работы звонят.
– Уйди, девочка. Я тебя не знаю, – просипела я, пряча голову под подушкой. Настька захохотала. Вырубила пылесос – слава те, господи! – и почесала мне пятку.
– Я серьезно, ма. От самого главного главнюка звонят. У тебя ж так номер его приемной записан?
Я тяжело вздохнула. Перевернулась на бок и, вытянув руку из-под одеяла, пошевелила пальцами, безмолвно требуя подать телефон.
– Как думаешь, мне уже можно брать деньги за услуги секретаря? – задумчиво поинтересовалась Настька, протягивая мне смарт. Я пробормотала что-то невнятное. Дочка закатила глаза и демонстративно вдела в ухо беспроводной наушник, чтобы после снова запустить Кёрхер. Мне бы порадоваться такому трудовому энтузиазму Настьки, но, во-первых, потом эта мартышка непременно выставит мне счет за уборку, а во-вторых, ни хрена ведь не слышно! А значит, нужно выбираться из-под укрытия одеялка и отправляться в холодный жестокий мир… Я зевнула. Спустила ноги на пол и пошлепала в кухню. К счастью, там было относительно тихо. Запустив кофемашину, я подождала, пока зерна смелются, и только потом приняла вызов.
– Да, Катя… Что там у вас за срочность с утра?
– У нас завал, Вер… Тебя шеф к себе вызывает. Срочно!
– Вы издеваетесь? У меня первый законный выходной за… Господи, я даже не знаю, за сколько времени! Мы вчера снимали до трех! А потом еще этот случай с подкидышем…
– Какой еще случай?! Впрочем, нет… При встрече расскажешь, если я до этого не помру…
В трубке то и дело звучали телефонные трели параллельных вызовов, Катя отвлекалась то на один звонок, то на другой… Я терпеливо ждала, когда хоть что-нибудь станет ясно.
Чашка наполнилась. Воздух пропитался бодрящим ароматом кофе и вонью выхлопных газов – зря я открыла окно.
– Извини. Здесь из правительства звонили… Что им не сидится спокойно… Так вот, о чем это я? Главный ждет. Тебе часа хватит, чтобы собраться?
– Да чтоб его! Кать, выходной…
– Это я уже слышала. Ответ, как ты и сама понимаешь, неверный.
Дерганым движением я закрыла окно и прислонилась лбом к раскаленному стеклу. Видит бог, я обожала свою работу, но иногда даже мне хотелось от нее отдохнуть! Сходить куда-нибудь с дочкой или любимым мужчиной… Банально провести вечер перед телевизором. Впрочем, кого это волновало? Да никого. И не то чтобы у меня был хоть какой-нибудь выбор.
– Буду через два часа! – буркнула в трубку.
– Ты – чудо! Как там твой красивый здоровенный, кстати? – параллельный телефон опять зазвонил, Катя чертыхнулась и, перед тем как оборвать связь, повторила: – А впрочем, расскажешь при встрече. Здесь и впрямь какой-то дурдом.
Дурдом у них, понимаешь ли! А мне что до этого? Я опустилась на стул, закинула босые ноги на соседний и, притворившись, будто мне все нипочем, неторопливо отпила кофе.
– Мне вчера папа звонил, – донесся из коридора голос Настьки.
– Ну, надо же…
– Звал к себе на пару дней.
– И как? Ты хочешь поехать?
– Еще не решила. – Голос приблизился.
– У тебя есть время подумать.
– А ты не будешь против?
– Даже не знаю. Он тебя когда в последний раз забирал? – я, наконец, открыла глаза и опустила ноги на прохладный покрытый мраморной плиткой пол.
– Давно. – Настька нахмурилась, а я в который раз подивилась тому, как быстро она у меня выросла. Совсем ведь большая. Пятнадцать лет… Я рано родила. Родители были в ужасе. В один голос твердили, что я не готова, и что ребенок непременно испортит мне жизнь. И как же хорошо, что я их не послушала! Я много о чем жалела, но только не о том, что тогда, в восемнадцать, нашла в себе силы выстоять одна против, кажется, целого мира.
– Вот именно… С другой стороны, ты всегда можешь вызвать такси, если тебе что-то не понравится. Или позвонить мне – я приеду.
– Что-то ты подозрительно быстро согласилась, – недобро сощурилась дочка. – Я чего-то не знаю?
Угу… Вот же мартышка! Такую бы проницательность, да в нужное дело… И вот как ей прикажете объяснить, что Олег пригласил меня к себе? Она ж не маленькая. Сразу поймет, что это приглашение подразумевает определённого рода продолжение вечера. Ужасно неловко… Ужасно! Особенно и потому, что это будет наш первый раз. Кому расскажи – не поверят. С Вавиловым мы встречались не один месяц, а до секса дело так и не дошло. А ведь хотелось, и очень… У меня тысячу лет не было мужчины. Тысячу долгих, наполненных одиночеством и неудовлетворенностью лет…
– Ой, мам, ты покраснела!
– Да ну тебя… – пока Настька сушила зубы, я забрала из ее рук наушник и сунула в ухо. Потому как лучшая защита – это нападение. А Скриптонит в ушах дочери – повод более чем достойный. Не то чтобы мне самой не нравилась его музыка…
– Насть, я же просила тебя не слушать этот кошмар…
– Скрип – крутой, – с непрошибаемой подростковой уверенностью заявила моя великовозрастная дочурка. И по совести, я должна была с ней согласиться, но по сути…
– Слишком много мата на квадратный сантиметр текста.
– Ну, вот и не слушай, если тебе не нравится, – отрезала Настя, ловким движением выуживая из моего уха капельку и тут же от меня отскакивая. Признаться, в такие моменты я совершенно терялась. Она была еще такой маленькой, но уже такой большой… Что правильно для неё, что нет? Кто скажет? Мне не хотелось ограничивать ее свободу. Но в то же время я задавалась вопросом, где заканчивается свобода и начинается вседозволенность?
– Ты же знаешь, что наркотики – это плохо? А мальчик, который вдруг, наслушавшись Скриптонита, назовет тебя сучкой – сам козел, которого надо слать подальше?
– Ма-а-ам! – взвыла Настька. – Ну, я что, по-твоему, на дуру похожа? Конечно, я все понимаю… И вообще, разве тебе не надо собираться на работу?!
– Черт! – опомнилась я. Помчалась к выходу, по пути бросив чашку в раковину. И случайно пребольно ударилась мизинцем о ножку стула. Пока я одевалась и приводила себя в порядок, нога распухла. Понятным стало, что ни в одни туфли я не влезу. Настька порылась в гардеробе и нашла мои поношенные кроссы.
– Вот…
Я сунула ногу в ботинок. Было довольно комфортно. Но с деловым костюмом мои видавшие виды Адики не смотрелись от слова совсем.
– Ну, как? – беспокоилась дочка. – Удобно?
– Угу. Неудобно будет разве что перед людьми.
Настька прыснула со смеху. Повернула меня к зеркалу и задумчиво почесала в белобрысой макушке:
– Может, тебе джинсы надеть?
– А, черт… Времени уже нет. Пойду я!
– Сильно не гони.
– Спасибо, мамочка.
– А как быть с отцом? – крикнула мне вдогонку.
– Как решишь! Только позвони! И вообще, я надеюсь, что справлюсь быстро…
Что ответила Настька, я уже не слышала – двери лифта закрылись, и мы с тихим урчанием поехали вниз.
По дороге к телецентру пришлось потолкаться в пробках. Так что в приемную гендиректора я вошла, опоздав не меньше, чем на четверть часа.
– Где тебя черти носят?! Все уже собрались… – рыкнула Катя.
– Кто эти «все»? Да постой ты! Что вообще случилось?!
– Карапетяна повысили. Вот что! Думаю, тебя на его место хотят запихнуть.
Я открыла рот, но не успела ничего произнести, потому как дверь в приемную снова открылась, и на пороге возник… Гуляев. Собственной персоной. А, собственно, чего я хотела? Это же его шоу лишилось выпускающего продюсера за пару недель до старта нового сезона!
– Шеф у себя? – покрутив на пальце ключи от машины, поинтересовался он.
– Уже давно! Вас двоих только и ждут.
– Наверное, потому что у нас выходной вообще-то.
– Хоть ты не начинай, а? – взмолилась Катя. – И давайте уже… двигайте-двигайте, пока Королев окончательно не рассвирепел.
Гуляев хмуро на меня уставился, а потом дурашливо взмахнул рукой в направлении двери:
– После вас.
Катя улыбнулась. Я закатила глаза. Клоун – он и в Африке клоун.
Стараясь не хромать, я прошла в распахнутые настежь двери. В переговорной, кроме генерального, было еще полно народу.
– Добрый день. Прошу прощения за задержку…
– Ничего-ничего… Заходите. Присаживайтесь. Я вас надолго не задержу. Стас, ты уже в курсе, что Карапетян переходит в дирекцию кино…
– Не то, чтобы… На последнем совещании обсуждалась такая возможность. Но не более.
– Ну, тогда у меня для тебя неприятные новости. Или… приятные. Тут как посмотреть, – улыбнулся генеральный. – Все ж Вероника гораздо симпатичнее Карапетяна. Да и вы, вроде бы, не чужие люди.
Я с трудом подавила истерический смех. Да уж… Знал бы Королев, как мы с Гуляевым расставались – ему бы и в голову не пришло поставить нас в один проект. Но ни я, ни Стас не распространялись на эту тему. Мне было слишком больно и стыдно… Ему… понятия не имею. Может, просто хотел поскорее забыть о таком позорном факте своей биографии, как наш брак.
– А как же мои проекты? – возразила я, с трудом собравшись с мыслями.
– Да брось, Вер. Я тебе настоящее дело предлагаю. Ты знаешь, с каким рейтингом мы уходили на каникулы?
Я перевела взгляд на Гуляева. Тот самодовольно усмехнулся и, сложив руки на груди, вольготно откинулся в кресле.
Козел…
– Не хочу показаться неблагодарной, но у меня дочь, а шоу вечернее и…
– Вер, у меня желающих занять это место – вагон. Не хочешь – никто не станет тебя уговаривать.
Как будто я этого не знала! Звездой у нас был Гуляев. А все остальные – так… Обслуживающий звезду персонал. Даже удивительно, что для Стаса новость о моем возможном назначении тоже стала полнейшей неожиданностью. Я думала, Королев обсуждает с ним такие детали.
– Так что? Ты согласна? Времени нет совсем…
Разве я могла сказать «нет»? От таких проектов отказываются только дураки! Я столько лет мечтала поучаствовать в чем-то таком, глобальном, столько к этому шла, работая, как проклятая… Доказывая, что я без отца сама по себе чего-то стою, как специалист. Но в моих мечтах не было Гуляева. Факт…
– Ну, если Стас не против.
– Почему я должен быть против?
Один бог знает, чего мне стоило выдавить из себя улыбку и сладким голосом пропеть: «Ну, мало ли». Ведь на деле таких причин было великое множество.
– Отлично. К работе приступай незамедлительно.
– А как же выходной?
– На том свете отдохнем.
Прекрасно. Настька очень обрадуется… Хорошо, что в начале лета мы успели смотаться в Италию. Теперь-то вообще непонятно, когда удастся выбраться в отпуск.
– Наверное, мне оформиться нужно…
– Ага. Кате скажи. Она напряжет, кого надо.
Я кивнула, попрощалась со всеми присутствующими и похромала к выходу. В моей голове воцарился хаос, а в душе… В душе был полный раздрай.
– Ну, что там? Ты согласилась?
– Угу. Шеф сказал готовить документы на перевод.
– Отлично! Там знаешь какая прибавка… – заговорщицки подмигнула Катя.
– Боюсь, там придется так ишачить, что никаких денег не захочется.
– Да брось! Деньги еще никому не мешали… Слушай, а что это у тебя с ногой?
– Пустяки. Ударилась…
Отвлекая от разговора, у меня зазвонил телефон. Я повернула к себе экран и улыбнулась.
– Привет…
– Привет!
– Не разбудил?
– К несчастью, нет.
– А что так?
– Все то же. Меня в срочном порядке вызвали на работу.
– Только не говори, что наши планы срываются, – простонал Олег. Я рассмеялась. В его голосе сквозило такое явное неприкрытое разочарование, что это было действительно смешно… И очень… очень трогательно.
– Нет. Наши планы на вечер остаются в силе. К тому же… – я закусила губу, усугубляя драматичность момента паузой, – Настька сегодня собиралась остаться у отца.
– Серьезно? То есть ты сможешь остаться на ночь?
– Ну, если ты меня не прогонишь… – опять засмеялась я, развернулась и едва не налетела на стоящего за спиной Гуляева.
Глава 5
Ну, и какого черта он на меня так пялится? – вот, о чем я подумала первым делом, когда наши взгляды встретились. Да, ситуация вышла дурацкая. Но из нее можно было выйти с достоинством. Например, как-то остроумно прокомментировать происходящее. Гуляев бы оценил… Но, как назло, на ум ничего не шло. Это Стас у нас был королем юмора и импровизации. А мне только и оставалось, что смотреть в его глаза, старательно игнорируя потрескивающее вокруг напряжение.
– Ты закончила?
Гуляев чуть приподнял холеную бровь и с намеком перевёл взгляд на телефон, который я все еще прижимала к уху.
Я демонстративно отбила звонок, предварительно пообещав Вавилову перезвонить, сунула трубку в сумочку и, сладко улыбнувшись, пропела:
– Да. Я закончила. Ты что-то хотел?
– Угу. Я собираю группу… Раз уж мы все здесь, поработаем над первым выпуском.
– Ты шутишь? У меня…
– Выходной? – бровь Гуляева поднялась выше. А я осеклась.
– Похоже, уже нет, – заметила сухо.
– Вот именно. Знаешь, куда идти?
Я отрицательно мотнула головой.
– Тогда я тебя провожу, – осчастливил меня Стас, пропуская к выходу из приемной. Я с тоской покосилась на Катю, с которой не успела перекинуться даже парой слов, и похромала к выходу. Моя бедная нога болела, чем дальше, тем сильнее.
– Что у тебя с ногой?
Я запнулась.
– Ничего особенного. Ушиб.
Между нами опять повисла неловкая тишина, которую Гуляев нарушил уже у лифтов:
– Как Настька?
– Да нормально. Сейчас на каникулах, а вообще… Учится. Ходит в танцевальную студию. И в художку.
– И что… есть какие-то задатки?
Не знаю, почему, может, я и впрямь охладела ко всему в гораздо меньшей степени, чем изначально думала, но попытки Гуляева завести ни к чему не обязывающий разговор меня только все сильнее злили.
– Конечно… Есть. Задатки нормального человека.
Тихонько выругавшись под нос, Стас пригвоздил меня тяжелым неподъемным взглядом к полу.
– Я же пытаюсь быть вежливым, Ника…
– Со мной? – искренне удивилась я. – Зачем? Я тебе уже знаю цену… Побереги силы для тех, на кого ты действительно сможешь произвести впечатление.
Высказала то, что накипело… И тут же пожалела. Не потому, что в моих словах не было правды. Но потому, что сейчас было не самое удачное время к ней возвращаться. Ведь мы планировали работать вместе. И вряд ли у нас это получится, если я каждый раз буду напоминать ему о том, как он со мной поступил. Но… с другой стороны, как иначе? Может быть, зря вообще я согласилась? Хотя… какое, к черту, «может»?! И дураку понятно, что напрасно я в это все ввязалась. Отец, когда узнает, с ума сойдет. А Олег? Я даже представлять не хотела, какой будет его реакция.
– Мне жаль, что я тогда так с тобой поступил.
Это было неожиданно. Очень. Так неожиданно, что я даже закашлялась. И что на это ответить? Шепнуть, куда он может засунуть свои запоздалые извинения? Или найти в себе силы принять их?
– Угу… – буркнула я, так и не определившись.
– Я поймал себя на том, что всегда останавливаюсь у детских площадок. Сейчас понастроили, знаешь, таких… красивых и современных. С безопасным покрытием и прочим дерьмом, а раньше…
– Не надо, – оборвала пустившегося в воспоминания бывшего, чувствуя, что если не сделаю этого… расплачусь или вцеплюсь в его морду. – Не смей. Не знаю, что творится у тебя в голове, и знать не хочу… Но не думай, что ты мне покаешься, и я отпущу тебе все грехи. Справляйся с этим сам, понял?
Двери лифта, наконец, открылись, и я вывалилась из кабины, жадно хватая ртом воздух. Торопливо шагая вперед, чтобы он только не видел, как до сих пор мне больно…
– Ника, нам в другую сторону.
Сквозь нарастающий шум в ушах до меня донесся тихий голос Гуляева. Такой… особенный и запоминающийся голос. Стоит раз услышать – и все. Уже ни с кем не спутаешь.
– Конечно. Ты иди. Я только, – судорожно осмотрелась по сторонам и, завидев кулер, с облегчением пробормотала, – я только налью воды.
К счастью, Гуляев, обычно не отличающийся тактичностью, ушел. И только тогда я выдохнула. Достала стаканчик, набрала воды, чуть не расплескав половину, и залпом выпила. Налила еще. На этот раз руки тряслись уже меньше. Даже странно, что меня так пробрало. Я-то уже давно не вспоминала о прошлом. И жила вполне нормальной, счастливой жизнью. До тех пор, пока этот козел не стал мне каяться… Делая вид, что и ему не все равно.
С хрустом смяв стаканчик, я выбросила его в стоящую тут же урну и пошла к переговорной.
– А вот и Ника. Ждем только тебя… Друзья, кто не знает, Вероника Пестова. Наш новый выпускающий продюсер.
Дальше последовало представление мне остальных присутствующих. Одних я уже знала, а некоторых, например, большинство сценаристов, видела в первый раз.
– Так, я, вообще, зачем вас собрал? Есть тема… Надо бы внести изменения в сценарий первого выпуска.
– Что не так? – загудели. – Уже ведь все прогнали.
Я открыла лежащую перед глазами папку и пробежалась по тексту.
– Нам нужно вставить сюжет о больной девочке и объявить сбор средств. Предлагаю порезать рубрику «Детский взгляд».
– В развлекательной программе? Это шутка? – возмутился толстый как туча парень, в котором я узнала одного из самых главных креативщиков канала.
– Не самая лучшая идея. Обычно такие сюжеты вставляют в выпуск новостей… – согласилась Таня – главный редактор.
– Но ситуация касается меня лично… – Гуляев встал. Может, мне показалось, а может, он и впрямь на меня покосился, когда обходил стол по кругу. – Мне кажется, из этого можно замутить классную историю. Смотрите, как было дело… Мы писали новогоднюю программу, когда в последний съемочный день я нашел на площадке малышку… Подкидыша. – В переговорной поднялся шум, и Стас был вынужден постучать по столу, чтобы оборвать все разговоры. – Дайте договорить… Вчера мне позвонили и сказали, что девочка очень больна. Если бы речь шла о меньшей сумме, я бы не стал вмешивать в это канал. Своими бы силами справился. Но на лечение уйдет более двух лямов зелени. И на сбор этих денег остался какой-то месяц…
Гуляев – благодетель? Это прям что-то новое. Я закусила щеку и сделала вид, что меня действительно крайне увлек сценарий программы. Отстраняясь от обсуждения этой темы. Не зная, как вообще реагировать на происходящее…
– А почему молчит наш выпускающий продюсер?
Если бы можно было, я бы забралась под стол. Только чтобы вообще ничего не говорить.
– Соглашусь, что эта тема – не для вечернего развлекательного шоу, – пробормотала я, откашлявшись. Разрываясь между пониманием правильного и желанием помочь. Не просто какому-то далекому абстрактному человеку, а девчушке, которую я успела узнать.
– Тут – смотря как преподнести. Давайте обыграем ситуацию. В подкасте я расскажу, при каких обстоятельствах нашел Дашку, поведаю о ее диагнозе… Это можно сделать смешно…
– Такой способ подачи информации вряд ли будет успешным. Тут, Стас, на жалость надо давить.
Гуляев помедлил, обдумывая слова Гарика, а потом принялся с азартом что-то ему объяснять. И было видно, что он горит своей идеей. По-настоящему. Как и всем, что делает. Он шутил, быстро записывал пришедшие в голову мысли, спорил до хрипоты с редакторами и сценаристами, но это всегда, даже в запале было… предельно корректно, что ли. Уважительно. Гуляев давал высказаться всем. Выслушивал аргументы, соглашался там, где мог и не делать этого, лоббируя свои интересы. Я впервые видела, как он работает. И меня это… восхищало. Особенно потому, что мне было с чем сравнивать… Начальников у меня до него было, как грязи.
Черт. Только этого мне и не хватало для счастья. Восхищения! Господи боже…
– Ну, что скажешь? – выводя меня из задумчивости, пробасил над ухом один из сценаристов – Иван.
– Скажу, что мы можем задействовать Стаса в репортаже о девочке для большего охвата. Но выйти он должен в новостях. Луканина я возьму на себя.
– И ты, Брут, – нахмурился Гуляев.
– А что поделать? – пожала я плечами, сгребая со стола документы. – Это я могу взять с собой? Хотела узнать побольше обо всех наших рубриках…
– В смысле? – насторожилась Таня.
– Никогда не видела.
– Ты никогда не видела Гуляй-шоу?
– Да как-то не приходилось, – ответила я. Еще раз проверила в сумочке – ничего ли не забыла, дернула молнию и поправила ремешок на плече. – Что? Почему вы все на меня так смотрите?
– Ты не видела ни одного выпуска самого рейтингового шоу страны? – сощурился Стас.
Ни единого. С чего бы мне это делать?
– Я ведь уже сказала… Извините, ребят, я, может, еще успею на послеобеденную летучку к Луканину. Вдруг удастся выторговать у них немного эфирного времени в вечерних новостях? Стас, ты, если что, когда будешь готов к записи?
– В любой момент, – ответил Гуляев, глядя на меня с тем самым своим знаменитым прищуром… Теперь вокруг его глаз собирались морщинки. А шесть лет назад их еще не было.
– Ну, тогда я свяжусь с тобой, когда все устрою. Номера для связи мне уже выдали, – я похлопала по сумке, где лежала распечатка с контактными номерами телефонов, улыбнулась застывшим в недоверии лицам и первая покинула переговорную.
К счастью, в дирекции информационных программ у меня оказалось достаточно связей, чтобы, заручившись поддержкой главреда, получить добро на съемку сюжета о нашем подкидыше в ближайшее время. Домой я возвращалась уставшая, но довольная собой. О Настьке вспомнила уже в лифте. Проверила телефон – дочка, отчаявшись мне дозвониться, накатала сообщение в Телеграм, предупредив, что останется у отца. Там же зависли неотвеченные от Олега. Вот же черт! Я набрала его номер и, зажав трубку плечом, стала искать ключи.
– Привет! Извини, так замоталась на работе, что только увидела твои сообщения…
– Привет. Ну, да… ты так и не перезвонила, вот я и решил напомнить о себе.
– Я о тебе не забывала, – улыбнулась, справившись, наконец, с замками.
– Меня это несказанно радует. Тем более что я уже думал ехать за тобой.
– Уже? А который час? – растерялась я.
– Ужасно поздний! Только не говори, что ты не готова!
Не готова – это мягко сказано! Вообще-то я планировала сходить в СПА, чтобы в нашу первую ночь поразить Олега своей красотой и свежестью. Но все мои планы, как вы понимаете, накрылись медным тазом. Из зеркала на меня смотрела замученная тетка, главным желанием которой было как следует отоспаться.
– Я только переступила порог. Дашь мне немного времени, чтобы принять душ?
– Даже готов потереть тебе спинку…
Голос Олега стал ниже. Чувственнее… Я сглотнула, ощущая, как на теле выступают мурашки. Радуясь им, как своим добрым друзьям, которых долго не видела.
Олег приехал быстро. Минут через сорок. Я только и успела, что обмыться да переодеться. Чтобы не терять времени, он даже подниматься не стал. Я сама вышла к нему навстречу. Олег стоял возле своего Туарега, сжимая в руке букет белых лилий. Так мило. Мне давно не дарили цветов.
– Привет, – улыбнулась я, касаясь губами его щеки, заросшей частой белесой щетиной. Олег отличался от всех других моих мужчин не только профессией, но и мастью. Если честно, он вообще был не в моем вкусе. Но даже это было скорее плюсом. Ведь раньше меня тянуло на каких-то смазливых подонков… – Давно ждешь?
– Не-а… Вер…
– М-м-м?
– А ты не против, если мы чуток изменим нашу программу? – Олег распахнул передо мной дверь. Я забралась в салон. Он навис надо мной, подперев локтем стойку.
– В каком смысле?
– Я этих всех ухаживаний уже вот так наелся. – Вавилов резанул рукой воздух у горла и развил мысль: – Ресторанов и долбаных выставок… А тут еще день такой – на работе дурдом.
– И-и-и?
– Поедем домой, а? Или это слишком… в лоб предложение?
Олег попытался сделать вид, что смутился, но вышло у него не очень. Я запрокинула голову и рассмеялась.
– Это да? Или нет? – усмехнулся он, демонстрируя милые ямочки на щеках.
– Да… ну, конечно, да, глупый.
Вавилов издал что-то вроде победного клича, захлопнул дверь и, оббежав капот, устроился за рулем. Улыбнулся, наблюдая за мной, смеющейся, и провел костяшками пальцев по моей скуле. Я облизала губы, замерев в томительном предвкушении.
В квартиру Олега мы ввалились, целуясь и сдирая друг с друга одежду. На пол полетели его китель и мое летнее платье. Щелкнула пряжка ремня. Олег оторвался от моих губ, чертыхнулся. Брюки упали к его ногам, и он никак теперь не мог снять обувь. Я хохотнула и прижалась губами к его мощной шее.
– Мне бы в душ, Вер…
А мне не хотелось его отпускать… Я развела полы рубашки, прошлась ладонями по широкой груди, вниз. Он был в неплохой, хоть и не идеальной форме, но это тоже меня устраивало. Мне за глаза хватило идеалов… за глаза. Олег подтолкнул меня к шаткой тумбочке. Усадил сверху и потянулся к свалившимся брюкам… И практически в тот же момент у него зазвонил телефон.
Глава 6
Из дирекции новостей позвонили практически сразу же. Все же Нику ко мне перевели не зря. Она отлично себя зарекомендовала со старта, выторговав нам пару минут в послезавтрашних итоговых новостях. Но даже это не прощало ей того, что она не видела ни одного выпуска моего шоу. Ни единого! Понимаете? А я, признаться, порой представлял, что Ника сидит по ту сторону экрана и если не гордится мной (так далеко я не забегал даже в самых смелых своих мечтах), то хотя бы… хотя бы больше не злится.
Не то чтобы я вспоминал о ней часто… Нет. Обычно я, напротив, старался не думать о том времени. Так что мысли о Нике врывались в мою голову скорее тайком. Такими себе мародёрами… Стоило только потерять бдительность – и все. Здрасте, пожалуйста… А главное, чем дальше, тем чаще это случалось. Время не лечило, нет… Не стирало из памяти того, что забыть хотелось. Того, что позорной унизительной летописью было высечено у меня внутри.
Тот неловкий момент, когда, с одной стороны, тебе за самого себя стыдно, а с другой – ты понимаешь, что иначе поступить просто не мог. Или… выбор все-таки был?
Я отошел от окна и попытался сосредоточиться на новом выпуске шоу Джимми Киммела, которое планировал посмотреть до того, как меня вновь накрыло, но перед глазами все равно стояла она.
Знаете, я даже в страшном сне не мог представить, что мне придется жениться на Нике. Встречаться время от времени, трахать – да. Потому что Ника была моим входным билетом в тот мир, куда я не мог попасть сам, сколько ни пытался. Мир, где обитали воротилы из теле- и киноиндустрии, с которыми у меня… да просто не было шансов пересечься в обычной жизни. И ведь все шло как надо. Мой план работал. А потом дал сбой… Когда Ника сообщила мне о своей беременности. Она была такая счастливая в тот момент. Я же чувствовал себя хищником, угодившим в клетку. Мне даже казалось, будто я слышал лязг, с которым эта самая клетка за мной захлопнулась. Он потом еще несколько дней звенел у меня в ушах… Этот звук. Нашу свадьбу я помнил плохо. Слишком много выпил я в тот ненастный день.
Настроение резко испортилось. Я щелкнул пультом, потому что один черт ничего перед собой не видел, и схватился за телефон. Позвонил Гарику – своему сценаристу, узнать, как продвигались дела с сюжетом. Было решено, что мы запишем мой стенд-ап[2], вставим несколько лайфов[3], снятых в больнице, а на перебивке[4], как замануху – пустим кадры-спойлеры из новогоднего шоу.
– Слушай, а с больницей-то мы о съемке договорились?
– Вера обещала все организовать, – повысил голос Гарик.
– Вера?
– Ну, привет! Наш новый выпускающий…
Ах да. Теперь Вероника предпочитала, чтобы ее звали так. Интересно, что на неё нашло. Вера…
– Точно… Все время забываю. Слушай, что у вас там за дурдом? – перевел я тему, чуть отставляя трубку, чтобы не оглохнуть от льющегося мне прямо в ухо шума.
– Да мы тут в клубешник один забурились. На Профсоюзке, знаешь? У Гара дочь родилась – он выставляется. Хочешь, подтягивайся…
Приглашение прозвучало дежурно. Ведь в последнее время я забил на светскую жизнь… Просто пресытился ею в один момент. Пережрал… До отвращения. И во всяких «клубешниках» меня уже было не встретить.
– Это можно. Адрес скинь в Директ.
– Ты это серьезно?
– Почему нет? Начнется сезон – тут уж будет не до веселья.
– Димон, Гар… К нам Гуляев едет, – заорал в трубку Гарик так радостно, будто вместо меня обещала пригнать Бейонсе.
Я отбил звонок и пошел одеваться. Теперь я не слишком заморачивался по поводу внешнего вида. По крайней мере, там, где речь не шла о работе. Но я по-прежнему любил модные тряпки. Трушный мерч[5], который сменил детдомовские обноски и купленное в сэконде барахло. Я понимал, что все эти дольчегаббаны и прада, заполонившие мой гардероб, – квинтэссенция всех моих детских комплексов. Но я не собирался с ними бороться. В конце концов, это то, что я мог себе позволить…
К клубу я добрался довольно быстро. На входе тоже не возникло проблем – я уже давно был во всех VIP-списках. Но даже несмотря на это, у меня внутри до сих пор что-то екало, когда я проходил мимо вышибал. И сколько бы ни прошло времени, я один черт чувствовал себя самозванцем на чьем-то празднике жизни и так и ждал, что мне укажут на дверь. И это дерьмо меня здорово напрягало. Напрягало так сильно, что в попытке избавиться от этих комплексов я даже обратился к психотерапевту. И мы регулярно прорабатывали этот момент на наших встречах. Вот только результата пока не было.
К психотерапевту… Понимаете? Я ходил к гребаному мозгоправу…
В полутемном гудящем, как улей, зале найти своих было не так-то легко. Но, к счастью, я заметил Гара у бара. Тот был уже хорошо вмазан и счастлив просто до соплей. Я стукнул приятеля по спине.
– Выглядишь страшно довольным.
– Ага… Девка. Прикинь, я – батя.
– Это довольно сложно. Прикинуть…
– Эй! – подтолкнул меня плечом Гар. – Я остепенился.
– Вижу, – откровенно засмеялся я и взмахом руки велел бармену налить мне виски. Красивыми отточенными движениями тот плеснул бурбона в стакан, добавил льда и подтолкнул хайбол в мою сторону. Я перехватил его уже у самого края стойки. Поднес к губам, но так и не отпил, наткнувшись на полный неприкрытого интереса взгляд стоящей чуть поодаль девицы. Ей было интересно, да… Не то, что мне. Я так устал от того, что бабы сами на меня вешались, лишая самого главного… удовольствия от процесса охоты, что в какой-то момент вообще перестал получать удовольствие от секса. Даже в дрочке было больше азарта. Ей богу.
Я прочертил глазами линию от слишком ярко накрашенных глаз, вниз по тонкой шее, к впечатляющему декольте и еще ниже… по длинным тощим ногам в туфлях-копытцах. Разве такие не вышли из моды еще пару лет назад?
– Ну, ты идешь? Или тебя уже можно не ждать? – подтолкнул меня в бок локтем Гар и с намеком покосился на девицу. Та улыбнулась. Я задумчиво постучал по стойке, прикидывая в уме, стоит ли она моего времени. Да и вообще… насколько оно мне надо.
– Иди сам. Я догоню.
– Мы в лоджии. По лестнице – вторая дверь направо, – подмигнул Гар.
Я проводил его взглядом и переключился на девушку. Ее звали Алена. Мне понадобилось пару минут, чтобы прийти к неутешительным выводам: даже секс не станет мне достойной наградой за терпение, такой ограниченной она оказалась. Глупость я не переносил. Все, что угодно, но только не глупость… У меня на нее была аллергия. Я махом осушил стакан, вытряс в рот остатки льда, чтобы остыть, и встал со стула.
– Эй, ты куда, Стас? – ошарашенно уставилась на меня Алена, решившая, будто уже сорвала джек-пот в моем лице.
– Извини. Срочное дело.
– Ты серьезно? – прилетело в спину, но я лишь взмахнул рукой и пошел к лестнице. Про какую там дверь говорил Гар? Так и не вспомнив, я взлетел по ступенькам и толкнул первую попавшуюся. Картина мне открылась занятная. Я чуть не блеванул. Дима Кравец, заходящая звезда нашей многострадальной эстрады и по совместительству первый муж моей бывшей жены, склонившись над зеркальной поверхностью стола, как раз сметал ноздрей дорожку кокса.
– Ты бы хоть закрылся, – заметил я, но Димыч был таким обдолбанным, что ему все нипочем было. Я тихо выматерился, захлопнул дверь, чтобы не видеть этого дерьма, и в тот же миг ощутил легкий толчок в бок…
– Эй, полегче.
Врезавшаяся в меня девчонка резко отступила. Подняла на меня наполненный паникой взгляд, и я… охренел. Натуральным образом. В который раз за этот вечер.
– Настя?
Она тоже меня узнала. За секунду на лице девочки сменилось столько самых разных эмоций. От облегчения до страха. Чего она боялась?
– Эй, дэвачка! Ты куда это собралась?
Настька затряслась как осиновый лист, вся сжалась. Я повернул голову на звук. Выйдя из двери, расположенной в глубине коридора, к нам направлялся разгоряченный горец… Его намерения были вполне очевидными, недаром ведь вон как Настьку трясло… Я перевел взгляд на девочку. Вымахала она, конечно, будь здоров. Может, даже выше Ники стала. А ведь все равно – дите дитем. Непонятно только, как оказалась в этом гадюшнике.
– Спускайся вниз и жди меня возле вышибал на входе, – велел я Насте. Думал, она спорить будет – раньше ведь, когда малой была, все время пререкалась, хлебом не корми. Но в этот раз, видать, струхнула по полной. Даже не пискнула. Рванула со всех ног к лестнице, я даже толком не сумел сориентироваться.
– Какого хре… – сжал кулаки мужик, но в тот же миг я вышел из тени, и пыла в нем поубавилось. – Гуляй-шоу? Ну, ни хрена себе, брат. А я не признал тэбя…
Что я ненавидел практически в той же мере, что и глупость? Фамильярность. К несчастью, чем известнее я становился, тем чаще сталкивался и с тем, и с другим. Но тут уж было не до политеса. Ситуацию следовало замять. И желательно – отделаться при этом малой кровью. Что представлялось не так-то легко, учитывая темперамент кавказцев и ситуацию в целом.
У меня ушло почти четверть часа, чтобы все уладить. Сфотографироваться с друзьями недоделанного Донжуана и выпить с ними же. Когда я всеми правдами и неправдами освободился от их компании, думал, что Настюхи уже и след простыл. Но она, бледная, как мел, стояла чуть в стороне от выхода, нервно теребя бахрому на сумке.
– Маме не звонила?
– Нет, – прошептала она, облизав губы.
– Позвони… – велел я, пропуская ее в широко распахнутые двери. Настя запнулась и отчаянно затрясла головой.
– Нет! Не надо… Не хочу портить ей вечер.
Серьезно? Портить вечер?! Что-то мне подсказывало, что Ника хотела бы знать, куда угораздило вляпаться её несовершеннолетнюю дочку.
– Ты хоть понимаешь, что с тобой чуть не произошло? Как ты вообще очутилась в компании этих… этих…
Я не мог подобрать цензурных слов. Вот серьезно. И почему-то только сейчас, оказавшись в безопасности, я до конца осознал, чем для Настьки могло закончиться дело, не окажись я поблизости.
– Насть! Ну, что ты молчишь? Ты сюда, что, с подружками забурилась? Нервишки захотелось пощекотать, или дохрена взрослая стала?
Девчонка переступила с ноги на ногу. Пожевала губу, а потом закинула на плечо ремешок сумочки и бросила мне короткое:
– Да пошел ты. Тоже мне, полиция нравов…
– Постой! Я не хотел тебя обидеть. Но Ника должна знать…
– А я ничего и не собиралась скрывать! Расскажу. Только не сегодня. Не хочу ей свидание портить.
Настька вызывающе вздернула подбородок, но весь эффект портился тем, что ее до сих пор легонько потряхивало. Надо бы полегче с ней, и так девчонке досталось. Но ведь сама же и виновата! Или… нет? А куда Ника смотрит? Вся в тумане любви, или что?
– Пойдем, – бросил зло, – отвезу тебя домой.
– Я и сама могу добраться.
– Видел я уже, как сама. Подружки твои там остались? Их хоть не надо выручать?
– Нет никаких подружек.
– А с кем же ты пришла? С парнем? – запнулся, широко распахнув двери Бэхи.
– С отцом, – прошептала Настя, но тут же ощетинилась снова: – Впрочем, тебя это не касается.
Наверное, так и есть. Но я не мог пройти мимо этой девочки. Мы здорово сблизились в свое время. Настька для меня стала настоящей семьей. А потом я все испортил… Так! Стоп… как это с отцом? С этим обдолбанным ублюдком?
Я велел Настьке пристегнуться и захлопнул дверь. Слишком резко. Она даже вздрогнула. А я… Черт, не знаю… Меня разрывало от злости.
– И кому пришла в голову эта гениальная идея? Судя по виду – точно не тебе.
Настька провела ладонями по тощим, обтянутым джинсой бедрам и, ничего не ответив, закусила губы. А мне и не нужен был её ответ. Девчонки, если в клуб собираются, надевают все лучшее сразу. Тут же было видно, что ничего такого она и близко не планировала. Джинсы, кеды. Самая обычная майка. И никакой косметики. Хотя обычно малолетки, желая выглядеть старше, размалевываются только так…
– Папа позвал меня к себе. Мы планировали поехать за город, но потом ему кто-то позвонил. И вот… Ой, погоди… Его же нужно предупредить, что я уехала.
Я покосился в зеркало заднего вида, перестроился в крайний правый ряд и включил поворотник.
– Поверь, он твоего отсутствия даже не заметит.
Настька сдулась. Может быть, даже догадываясь, на что я намекаю. А я не то чтобы это пытался скрыть. Понимал ведь прекрасно, что молодежь сейчас продвинутая. Просто не хотел, чтобы ее эта грязь хотя бы вскользь коснулась. Желание вернуться в тот клуб и как следует ввалить Настькиному горе-папаше душило. Дальше ехали молча. Думая каждый о своем. Лишь у дома Настя встрепенулась.
– Свет почему-то горит…
– А что, не должен?
– Не-а. Мама у Олега ночует. Это ее бойфренд.
И снова этот вызывающий взгляд из-под ресниц. Неужели и впрямь не догадывалась, что я в два счета просек ее желание заставить меня ревновать? Как будто это было возможно…
– Если боишься – могу подняться с тобой.
Настька бы и под пытками не созналась в том, что чего-то боится. Тут я маху дал. Думал, пошлет меня куда подальше. Но страх оказался сильней. Девчонка надменно кивнула. Своим согласием одаривая меня, будто царской милостью. Я усмехнулся тайком и вышел вслед за ней из машины.
За то время, что меня здесь не было, ничего практически не изменилось. Даже замок открылся с тем же знакомым до боли звуком. А вот музыка, что гремела в колонках, была чем-то новеньким.
– Оксимирон, – закатила глаза Настюха, – Отбой. Мама дома…
Глава 7
Олег выругался. Хотя обычного он этого себе при мне не позволял. Даже своих друзей одергивал, когда мы собирались одной большой компанией. Не то чтобы в этом была хоть какая-то необходимость…
– Извини, мне нужно ответить. У нас двойное убийство на участке и…
Я взмахнула рукой, не дав ему договорить. Мол, конечно-конечно… Я все понимаю.
Олег резко выдохнул, опять матюгнулся. Погладил меня по щеке, опалив напоследок голодным взглядом, и вернул на место болтающиеся на щиколотках брюки. Ситуация была – глупее не придумаешь. Я вся взлохмаченная, с расстегнутым на груди платье и со сбившейся на талии юбкой. Он – суетливо натягивающий штаны… Как будто, ответь он в трусах, это бы уронило его достоинство. Застегнув ширинку, Вавилов выудил из кармана пиликающий телефон и скрылся за дверями спальни. Я попыталась встать, но в квартире стояла такая адская жара, что выступившая на коже испарина приклеила меня к полированной поверхности тумбочки, как суперклей. Я насилу смогла отлепиться и слезть, чтобы привести себя в порядок. Не дожидаться же мне его вот так… с призывно раздвинутыми ногами. И подолом, задранным едва ли не на голову. Я одернула юбку. Непослушными пальцами застегнула пуговички… Уставилась на себя в отражении небольшого зеркала, висящего над той самой злополучной тумбой, и захохотала, вцепившись обеими руками в край.
– Все хорошо? – раздался голос за спиной. С трудом нацепив на лицо маску серьезности, я кивнула. Вавилов выглядел ужасно раздраженным и… виноватым. А мне уже как-то пофигу было. Я сразу поняла, что никакого продолжения не будет. У меня даже мысль закралась, что, может, кто-то меня специально останавливал от этого последнего шага.
– Абсолютно. А у тебя? – я кивнула на телефон, который Олег так и не вернул обратно в карман.
– А я, мать его все дери, должен уехать.
– Ох… Ладно. Что-то на работе?
– На ней, родимой. Будь она неладна!
– Ну, что ж теперь. Сейчас… Я только сумочку найду. Не помнишь, где я ее бросила?
Вавилов осмотрелся. Провел широкой ладонью по ежику на голове, и неуверенно поинтересовался:
– Может, все же останешься?
– Здесь? – широко распахнула глаза. – У тебя? Не-е-ет… Нет, пожалуй. Ты ведь, наверное, даже не знаешь, когда освободишься?
– Не знаю, но постараюсь побыстрей.
– А если не выйдет? Нет, Олеж… Лучше отвези меня домой. А если быстро справишься – приезжай ко мне. Настька-то у отца сегодня.
Мой наполненный сомнением голос к концу речи приобрел совсем другие нотки и стал таким, знаете, сладким-сладким, которым даже самая неприступная женщина, сама того не замечая, начинает разговаривать с мужчиной, который ей симпатичен.
– Эм… ладно, – он снова провел по волосам, – только… – замялся.
– Что?
– Я очень спешу. Правда. Ты не обидишься, если я тебе такси вызову?
– Нет-нет, что ты! Пойдем. Я и сама не без рук…
К чести Вавилова, он не уехал, пока не усадил меня в Убер. Я забралась на заднее сиденье и как-то растерянно покачала головой. Низ живота несильно тянул. И все тело сковало напряжение, которое и не думало ослабевать. Я поерзала. Бросила взгляд на часы, не совсем понимая, что дальше. Время еще было ранее, дома – никого. И чем заняться, чтобы не завыть с тоски – непонятно. План созрел сам собой.