Читать онлайн Жизнь моя бесплатно

© АО «Издательская группа «Весь», 2023

Дорогой читатель!

Искренне признателен, что Вы взяли в руки книгу нашего издательства.

Наш замечательный коллектив с большим вниманием выбирает и готовит рукописи. Они вдохновляют человека на заботливое отношение к своей жизни, жизни близких и нашей любимой Родины. Наша духовная культура берёт начало в глубине тысячелетий. Её основа – свобода, любовь и сострадание. Суровые климатические условия и большие пространства России рождают смелых людей с чуткой душой – это идеал русского человека. Будем рады, если наши книги помогут Вам стать таким человеком и укрепят Ваши добродетели.

Мы верим, что духовное стремление является прочным основанием для полноценной жизни и способно проявиться в любой области человеческой деятельности. Это может быть семья и воспитание детей, наука и культура, искусство и религиозная деятельность, предпринимательство и государственное управление. Возрождайте свет души в себе, поддерживайте его в других. Именно это усилие создаёт новые возможности, вдохновляет нас на заботу о ближних, способствуют росту как личного, так и общественного благополучия.

Искренне Ваш,Владелец Издательской группы «Весь»Пётр Лисовский

Предисловие от Вадима Зеланда

Может ли любовь жить там, где ей жить невозможно?

Может ли жизнь быть хуже, чем она может быть?

Может ли предательство превзойти само себя?

Если вы считаете, что жизнь не удалась, эта книга убедит вас в обратном и научит ценить жизнь.

Глава 1. Уходящая душа

Все утро лил тяжелый суровый дождь, небо заволокло серыми тучами. В окне зияла бесчувственная злая пустота, сковывающая все вокруг. Эта пустота была повсюду: даже люди, идущие по улице, сливались в одну серую массу. Им было все равно, что происходит, и они просто шли по своим делам, сливаясь в единый поток.

Мне никогда не было так плохо, как в это осеннее утро. Я просто сидела на кровати, мои глаза повторяли за серыми облаками: из них не переставая текли слезы горькой утраты. Я уже не знала, что где-то за облаками есть просвет, яркий и солнечный…

Вчера я похоронила своего любимого кота. Две недели это беззащитное существо боролось за жизнь, хватаясь за соломинку над пропастью. Я пыталась спасти моего Монти, но все было тщетно. Он умирал у меня на руках, задыхаясь в тяжелых хриплых муках, несмотря на то что его пытались вылечить самые опытные ветеринары. Ну кому понадобилось так жестоко лишить жизни невинное создание, отравить сильным ядом? Ведь мы никому ничего не сделали. Если бы я тогда отогнала его от этого злополучного куска колбасы, мой кот был бы жив и здоров.

Сейчас мне было просто все равно. Я лежала целый день начиная с утра, так и не съев ничего из того, что было на поминальном столе. Мне казалось, вот сейчас Монти, как обычно, начнет ходить по кровати и впиваться коготками в одеяло, чтобы разбудить свою ленивую хозяйку. Он не шел, и я знала, что этого больше никогда не будет. Я снова зарыдала в голос, упав лицом в подушку. И так прошел целый день. Вечером мать пришла с работы и, сразу зайдя ко мне в комнату, проговорила ледяным тоном:

– Хватит реветь. Посмотри, на кого ты похожа. Почему в холодильнике до сих пор ничего не съедено? Ты совсем с ума сошла, что ли? Хочешь сдохнуть, как твой кот? А впрочем, толку от тебя все равно ноль, делай что хочешь, – заключила она, хлопнув дверью.

Я снова осталась одна в моей холодной комнате. «Последние две недели ты мурчал, мой котенька, согревал меня, хоть тебе и было плохо, а теперь тебя нет. Ведь роднее у меня никого не было и уже не будет…» – заливаясь водопадом слез, шептала я про себя, пока не провалилась в долгий глубокий сон.

Ко мне на кровать прыгнул мой кот и тут же начал тереться мордочкой о мою голову, а затем коснулся лапой лица, лизнул мне шею и прилег рядом, громко мурлыча. Стало тепло, словно на кровать упали горячие лучи солнца, лаская мое тело. Нам было хорошо вместе, и нам больше никто не был нужен. Но вдруг стало холодать. Я дотронулась до кота, но его пушистое тело было настолько ледяным, что я вскрикнула.

В ужасе я подскочила на кровати в холодном поту и поняла, что мне приснился страшный сон. Уже пришла ночь. Я только что осознала, что потеряла самое дорогое в жизни. «Прощай, мой котик…» – сорвалось с моих губ.

Глава 2. Побег

Наступило утро. Наконец-то дождь перестал, но небо по-прежнему было затянуто густыми тучами. Из недр квартиры раздавались какие-то приглушенные голоса. Чтобы расслышать слова, я поднялась с кровати и приоткрыла дверь. И тут я почувствовала, как страшно хочу есть. Это добавило мне уверенности в том, что надо выйти из комнаты, узнать, что происходит, а заодно и перекусить. Чем больше я приближалась к кухне, тем четче становились эти голоса. Кроме того, чувствовался запах табака. Скорее всего, к матери пришел ее очередной ухажер, и они, как обычно, сидят на кухне, курят и о чем-то возбужденно болтают.

Вот я стою почти у самой двери, ведущей на кухню, прислонившись к ней ухом, и пытаюсь хоть что-то услышать из беседы:

– Галюнь, и что теперь делать?.. – прогундосил мужской голос.

– А ничего! – бросил визгливый голос матери. – Узнает, так узнает…

– Все-таки жалко кошака… Может, не надо было так… ну… как таракана, его травить? – продолжил бубнить мужик.

– А как надо?! Продолжать терпеть этого гниденыша?! – взвизгнула мать. – Ну уж нет! Хватит с меня!

– Мда… Ну ты и живодерка, Галка. Лишила дочу любимого звереныша.

– Ничего, переживет! Все равно бы сдох рано или поздно!

Не в силах больше слушать их беседу, я ворвалась в кухню, встав прямо возле стола, за которым они сидели. Мать тут же затушила сигарету о пепельницу, а ее любовник так и застыл с папиросой в руке. Оба уставились на меня, раскрыв рты.

– Ну, чего смолкли?!

– Ну… мы… это… – забормотал Тоха.

– Замолкни! – рявкнула Галина и, без всякого сожаления взглянув на меня, заговорила спокойным, но жестким голосом: – Чего тебе? Зачем так врываешься? Не видишь, мы разговариваем?

– Ты… ты убила Монти?.. – сорвалось у меня с языка. – Но зачем?.. Что он сделал… тебе?.. – Я почувствовала, как слезы заливают мои щеки.

– Думаю, ты уже все слышала, – тут же ответила мать. – Ну раз уж ты спросила, значит, до твоего уха еще не долетело-таки… – вздохнула она и продолжила с гнусной улыбочкой на лице: – Да, я его траванула, как мелкого противного таракана! Вот!

Слезы внезапно высохли. Теперь у меня дрожали ноги – то ли от гнева, то ли от ужаса. Я сжала кулаки. Мое лицо залилось свинцовой краской, мною овладел острый приступ ярости, какого у меня никогда не было. А эта тварь продолжала смотреть на меня и улыбалась. Сволочь… Мне хотелось закричать, но изо рта вырвался лишь глухой хрип.

– Ритуля… – подал голос Тоха. – Та не горюй ты!.. Я куплю тебе другого котейку!..

– Я тебе куплю, урод! – бросила вслед за ним Галина. – Там же окажется, что и этот!

Чтобы больше не слышать эти ненавистные голоса, я закрыла уши руками и зажмурила глаза. Но это мне не помогло – я все равно слышала мать и ее мужика. Не разжимая уши, я заорала:

– Ненавижу! Ненавижу вас! Пропадите вы пропадом! Ты… – обратилась я к матери, понизив голос, – убийца… Проклятая убийца! – снова заорала я. – Чтоб ты сама сдохла и удавилась со своим хахалем вонючим!

Я еще продолжала орать, не замечая ничего вокруг. А в ответ стояла тишина. Не обращая внимания на мать-убийцу и Тоху, я выбежала из кухни и ринулась в свою комнату.

Я тут же приняла решение: надо бежать отсюда. Не могу я здесь больше оставаться. Пусть даже она моя мать, все равно я ее никогда не прощу за то, что она совершила такой страшный поступок. Теперь эта женщина для меня навсегда останется чужой. Однако я понимала, что идти мне некуда. Что ж, как-нибудь выкарабкаюсь, но жить с убийцей под одной крышей я больше не намерена. С этими мыслями я быстро собрала в дорожную сумку все необходимое. В копилке оставалась какая-то сумма денег, накопленная за несколько месяцев. Этого вполне хватит на несколько дней на еду и на воду. Полностью собравшись, я еще раз осмотрела внимательно комнату и поспешила к выходу. Тихо обрадовавшись тому, что меня не видят, я прошмыгнула в прихожую, натянула сапоги и куртку и выскочила, не захлопнув дверь. До меня донеслись обрывки выкриков матери:

– Катись! Попутного ветра, ублюдина!..

Выбежав из подъезда, я понимала, что дороги назад уже не будет. Еще раз посмотрев на окна своей квартиры, я двинулась – куда глаза глядят. У меня не было ни друзей, ни подруг, к кому бы я могла пойти переночевать. И в эту минуту я очень пожалела о том, что перессорилась с университетскими приятелями из-за своего скверного характера. Но надо было что-то предпринимать. А пока я только бежала и бежала, не зная куда, пока не выбежала на дорогу, ведущую в парк, заросший желто-красными деревьями. Я прошла вперед по широкой аллее. Что удивительно – людей там не было вообще. «Жутковатое местечко… – протянула я про себя. – И куда все подевались?» Я еще немного прошлась вперед. В животе мучительно крутило от голода, но ни кафе, ни магазинов поблизости не было.

– Девочка! Хочешь пирожок? – проскрипел старушечий голос.

Я оглянулась и увидела коренастую, но слегка полноватую старушку в коричневом платочке, сидящую за лотком с пирожками. Она смотрела на меня светло-голубыми глазами, уже давно выцветшими, и тепло улыбалась уголками губ. И было в этой улыбке что-то родное и в то же время чуждое и непривычное для меня. Это была совершенно посторонняя женщина, но я едва сдерживала себя, чтобы не вылить на нее поток своих переживаний.

Так и не вымолвив ни слова, я лишь купила несколько пирожков и пошла искать место, где бы посидеть и перекусить.

Кругом были пустые скамейки, но мне почему-то ни одна из них не нравилась. Я усмехнулась этому странному чувству. Вроде бы что тут такого: садись на любую и сиди. И какая разница где? Везде одинаково: все те же осенние деревья, все та же тускнеющая зеленая трава под ногами, но все равно почему-то я не села ни на одну из скамеек. Решив пройтись еще дальше, я заметила вдали одинокую скамью на отшибе парка. Вот куда мне нужно! Я ускорила шаг и решительно направилась туда. Усевшись и вздохнув, я достала из пакета пирожок и принялась со зверским аппетитом уминать его. Как же все-таки хорошо здесь!..

За поеданием пирожков я не заметила, как ко мне приблизился парень неопределенного возраста, одет он был во все черное: кожаная куртка и такие же кожаные штаны. Черные, вьющиеся растрепанные волосы почти касались плеч. Темно-карие глаза смотрели зло и хмуро. Я поежилась и вросла в скамейку от его взгляда.

– Слышь, малявка, ты тут долго еще жрать будешь? – спросил он грубым хриплым голосом.

– Сколько надо, столько и буду, – ответила я, стараясь не показывать ему свой страх.

– Так… я долго ждать не намерен. Скатывайся отсюда, здесь мое место! – заявил он.

– А где написано, что это ваше место? – спросила я, придав своему голосу смелости. – Я вот что-то не вижу надписи: «Здесь мое место». Так откуда же мне знать, что здесь ваше место?

– Теперь знаешь. Вали давай и пирожки свои не забудь.

– А если не свалю?

– Тебе же хуже будет.

– Ой-ой… Как страшно!.. – произнесла я с ехидством и добавила, понизив голос: – Ну прибейте меня тогда, что ли! Мне все равно терять нечего.

Лицо парня резко переменилось. Он посмотрел на меня не то с усмешкой, не то с любопытством, а затем спросил:

– Чего так?

– Да не стоит оно того…

– Ну уж нет! Колись давай, – сел он рядом со мной. – Или вали отсюда к чертовой матери!

– Ладно, – сдалась я, – слушайте.

Он достал сигарету, закурил и внимательно посмотрел мне в глаза.

Я ему рассказала про то, как похоронила своего кота, а потом случайно узнала, что моя собственная мать убила Монти. После этого я сбежала из дома, не желая больше жить под одной крышей с убийцей.

– Мразь… – проговорил он и сплюнул на асфальт. – Тебе надо было отомстить ей, а ты из дома слила.

– Не хочется руки марать о дерьмо, – тут же ответила я. – А это ей еще аукнется, уж поверьте.

Парень немного помолчал, затушил окурок и спросил:

– Так ты теперь что, беспризорница?

– Чего?! Вы вообще в курсе, сколько мне лет? – вспыхнула я, обидевшись, что меня приняли за малолетку.

– Ну, на вид так… шестнадцать… – прикинул он.

Я достала свой паспорт, открыла на главной странице и сунула ему под нос.

Он несколько раз переводил взгляд то на мое фото в паспорте, то на меня.

– Двадцать два?! Тебе двадцать два года?! – опешил парень. – Да ты не стареешь!

– И не собираюсь. Зато молодой помру, – пошутила я.

– У друзей перекантуешься, так? – спросил он, проигнорировав мою шутку.

– Нет у меня друзей. И матери у меня больше нет, – призналась я. – Она для меня умерла.

– И жить тебе по ходу негде, – добавил он задумчиво.

Я не нашлась, что ответить, и отвела глаза.

– Поехали! – выпалил он решительно.

– Куда?!

– Ко мне. У меня квартира большая. Живу я один. Места хватит.

– Ну… я не знаю… как-то неудобно… – замялась я.

– А бомжевать удобно? – усмехнулся он.

Я окинула его быстрым взглядом, и в моей голове поселились сомнения: ведь я его знаю всего несколько минут, и ехать куда-либо с ним просто рискованно. Но с другой стороны – мне ведь больше нечего терять. Жизнь моя кончена, и теперь будь что будет…

Мы с ним дошли до парковки, где стояла его черная машина, джип неизвестной мне марки, с тонированными стеклами. В другой ситуации я бы просто сбежала подальше от этого типа. Но сейчас даже такой странноватый вид машины меня не испугал, и я сразу же села в нее.

Дорога до места, где он жил, заняла полчаса. Я даже слегка задремала. Въехав во внутренний двор, он остановился и разбудил меня, скомандовав:

– Вставай, приехали!

Многоэтажный дом, стоящий во дворе, выглядел весьма респектабельно и современно, в отличие от того, где я жила.

«Странный он какой-то… – подумала я. – Пустил к себе жить совершенно незнакомую девчонку. А поначалу строил из себя крутого. И с чего это он вдруг пожалел меня? Что-то тут не так…»

Пока мы ехали с ним на лифте, я старалась смотреть под ноги, чтобы не встречаться взглядом с этим странным типом.

Он открыл железную дверь, от которой у меня пробежали мурашки по коже.

– Ну, чего встала? Проходи, пока я не передумал, – с ноткой усмешки произнес он.

Грубо толкнув меня внутрь, он захлопнул дверь и почему-то не стал зажигать свет, хотя уже давно сгущались сумерки.

– Как вас зовут? – промямлила я, отметив про себя, каким неожиданно писклявым стал мой голос.

– Рома. И хватит уже мне выкать! Бесит до жути!

Он меня провел в одну из комнат, объяснив, где я могу достать постельное белье и принадлежности для ванны. Поблагодарив Романа, я направилась в душ. Помылась, а затем вернулась в комнату, чтобы наконец-то лечь на кровать.

День был долгий и тяжелый, поэтому я даже не заметила, как провалилась в глубокий сон.

* * *

Открыв глаза, я едва смогла разглядеть на часах время – в комнате было сумрачно. Показывало восемь утра. Обычно я всегда просыпалась в шесть часов и кормила своего кота. Но его больше нет со мной. И мне теперь надо привыкать к пустоте, что окружала меня без Монти.

Включив настольную лампу на тумбочке возле кровати, я встала, оделась и посмотрела по сторонам: комната была гораздо больше моей прежней. Напротив кровати величаво стоял большой зеркальный шкаф пугающего темного цвета. Возле окна располагался прямоугольный письменный стол со стулом.

Но больше всего мое внимание привлекли серые обои с черными завитками, придающие комнате какой-то завораживающий мрак. Ее внешний вид завершали плотные темно-серые шторы на окнах, препятствующие проникновению солнечного света. Я их раздвинула: на улице было по-осеннему пасмурно. В окне виднелся внутренний дворик с высокими деревьями.

Умывшись, я прошла на кухню. Там царила небывалая чистота: сверкал начищенный пол, ни пылинки, ни крошки, ни соринки. Все убрано по своим местам. «Редкостный зануда этот Роман», – отметила я про себя. Никакой еды мне не попалось на глаза. У меня даже возникло ощущение, что здесь не едят. Горячий чай меня бы сейчас непременно взбодрил, но и его нигде не было видно. Порывшись на полках, я нашла только банку кофе. Значит, чай тут не пьют. Ни круп, ни макарон я не нашла. На дальней полке валялась буханка черного хлеба. Из сладостей – ничего, кроме нескольких плиток горького шоколада. Потом я залезла в холодильник в надежде, что хоть там что-то есть. Холодильник оказался полупустым, но на полке стоял лоток с куриными яйцами. «Ну вот, хоть яичницу можно сделать…» – подумала я. Также там лежал кусок непонятной колбасы, к которому я даже побоялась прикасаться.

Только сейчас я поняла, какое это счастье, когда никто не капает на мозги, не давит на тебя, а кругом уютная тишина и только не хватает его… моего любимого кота.

Прошел целый час. Я уже позавтракала и теперь смотрела в окно на людей, идущих куда-то. Все они составляли одну большую унылую серую массу. И я знала, что когда выйду, то тоже сольюсь с этой массой и ничем не буду от них отличаться. Я – такая же, как они, а они – такие же, как я. И я ничем не лучше и не хуже их. Вот я сижу здесь и смотрю на то, как течет жизнь, опускаясь незаметно песком на дно. Надо жить здесь и сейчас. Жизнь ведь одна и другой такой больше не будет. Хватит смотреть на пешеходов, надо встать и начать что-то делать.

Невольно глянув на стол с грязной тарелкой и хлебными крошками, я сказала вполголоса:

– Вот теперь здесь едят!

Быстро помыв посуду, я положила все на свои места, не забыв также протереть стол. Мне не хотелось портить впечатление о себе, хоть этот тип и был мне не особо приятен.

Пройдясь по длинному коридору, я решила заглянуть к Роману в комнату – она была открыта, но там было темно. Смело зайдя туда, я раздвинула шторы, впуская дневной свет. Первое, что бросилось в глаза, – это аккуратно заправленная кровать. У меня сложилось ощущение, будто Роман совсем не ложился спать, а возможно, и вовсе никогда не спит. В стеклянном шкафу, что располагался поодаль от письменного стола, стояли фотографии в рамках: шатенка с темными глазами, как у Романа. Быть может, это его мать? На фото, что рядом, – голубоглазый блондин, но с суровым выражением лица. Немного дальше – на фото была запечатлена улыбающаяся светловолосая девушка, сидевшая на скамейке в парке, – скорее всего, это его сестра либо подруга.

– Можно узнать, что ты тут делаешь? – раздался недовольный резкий голос за моей спиной.

– А просто… фотки вот смотрю… – стушевалась я.

– Просто так ничего не бывает, – ухмыльнулся он.

– Стало интересно пройтись по другим комнатам. Еще мне нравится рассматривать фотографии.

– Значит, послушай меня: ты можешь ходить везде, крысой заглядывать в каждый угол. Но давай договоримся сразу: ты не лезешь в мою жизнь, а я не лезу в твою. Все понятно?

– Да, я все поняла.

– Я рад. А теперь беги на кухню и приготовь мне что-нибудь пожрать, пока я собираюсь.

Я развернулась, невольно взглянув на Романа: он стоял передо мной голый до пояса, замотанный в полотенце, с мокрыми волосами. Залившись краской от смущения, я быстро прошмыгнула мимо него.

Я приготовила Роману такой же завтрак, что и себе. Он пришел на кухню с высушенными растрепанными волосами, в черной вельветовой рубашке и серых джинсах.

– А ты вообще кроме этого умеешь что-то еще готовить? – спросил он, отодвинув опустевшую тарелку.

– Да, конечно, – ответила я слегка неуверенно.

– Что ж, посмотрим… А сейчас вымой всю посуду и приберись. Я буду вечером, часов в восемь. Приготовь ужин.

– Но в холодильнике мышь повесилась.

Фыркнув от смеха, он достал немного денег и положил на стол:

– Это тебе на еду.

Роман вышел так стремительно, что я даже не успела спросить, чего бы он хотел на вечер.

Сходив в супермаркет, я накупила всего, из чего можно было бы приготовить неплохой ужин: макароны, курицу, томатную пасту, что-то из овощей и зелени, черный хлеб, коробку черного чая, печенье, овсянку, гречку, банку сгущенки, молоко, йогурты.

Денег вполне хватило, даже что-то осталось.

Доехав на лифте с полными пакетами, я увидела возле квартиры Романа какую-то женщину средних лет.

– Здравствуйте! – произнесла я, подходя к ней.

– Добрый день, девушка! – тут же откликнулась дама. – Скажите, пожалуйста, Роман живет в этой квартире?

– Да, верно. Вы что-то хотели?

– Да вот стою здесь уже полчаса. Никто не открывает. Думаю, быть может, не туда попала…

– Так его сейчас нет. На работу ушел. Будет только вечером. Может, чем-то могу вам помочь?

– Вы живете с ним? – спросила женщина.

– Не совсем. Я снимаю у него комнату на время.

– А-а-а… Понятно… В таком случае зайду вечером.

– Погодите! Вы, наверное, хотели что-то передать ему? – предположила я.

– Да, хотела вот, – полезла в сумку незнакомка, достав оттуда белый конверт. – Письмо… Конечно, лучше бы сразу в руки адресату… Ну ладно, передайте вы тогда. Только не забудьте! И еще, скажите вот что: похороны будут завтра, в одиннадцать часов утра.

– Ой! А кого хоронить-то будут? – Я широко распахнула глаза. – Мне просто точно надо знать, чтобы передать все как надо.

– Да вам-то что за дело, голубушка… – вздохнула дама. – Вы только письмо передайте, а он прочтет и сам все поймет.

– Поверьте, вам лучше все мне рассказать как есть, – проговорила я вкрадчивым голосом. – А я в свою очередь подберу нужные слова, зная, что да как. Все-таки такое горе.

– Горе, деточка, горе… – проговорила женщина со слезами в голосе. – Отмучилась, бедняжка. Это ж Мариночка, мамка его, померла. Давно уж хворала. Все к тому и шло. Это он ее в могилу свел. Ох, нет такому прощения. До конца своей жизни расплачиваться будет и жалеть. Если у него еще хоть что-то в душе осталось. Хотя какая там душа… У него и души-то, считай, нет. Сплошная тьма…

Женщина промокнула глаза платком.

– Почему вы так его осуждаете? – спросила я.

– А вы проживите с этим человеком всю жизнь, вот тогда и поймете, о чем я говорю, – сказала она строгим голосом.

– Может, зайдете? Чаю попьем, – предложила я.

– Да нет, спасибо. Пойду я уже, дел много. Еще к завтрашнему дню готовиться надо.

Попрощавшись с женщиной, я, все еще пребывая в состоянии шока, медленно открыла дверь ключом. У него была мать, и теперь ее нет! И где же она жила все это время? И где ее муж, отец Романа? Не зная всей ситуации, я могла только гадать. И эта светловолосая девушка на фото, вероятно, его сестра… А может, и вовсе не сестра. И живет он один. Неужели из-за своего несносного характера он разогнал всех своих родственников? А характер у него и вправду оказался непростой, я бы даже сказала – тяжелый. И эта женщина, осуждающая его… «Это он ее свел в могилу!» – звучал голос в моих ушах.

Положив продукты в холодильник, я взяла в руки белый конверт. Да, чужие письма читать нехорошо. Ведь это означало одно – я влезаю в чужую жизнь, которая меня явно не касается. Но любопытство взяло верх: я пошла в комнату Романа, села за стол и, аккуратно вскрыв конверт невидимкой, принялась читать текст, написанный неровным почерком:

«Рома, сыночек мой любимый… Если ты читаешь это письмо, то меня уже нет на этом свете. Ты, наверное, первым делом выкинешь его. И правильно сделаешь! Ведь я тебя бросила, сбежала, когда тебе было плохо, когда ты нуждался в моей помощи. Я потом очень сильно об этом жалела. Бог меня за это покарал. Нет мне прощения! И ты, наверное, меня уже никогда не простишь.

В те последние дни, когда я к тебе заходила, я уже знала, что мне недолго осталось: мне поставили страшный диагноз – белокровие. И я не хотела тебе говорить. Да ты все равно не принял бы меня назад. Куда тебе лишние хлопоты… Потом стало еще хуже: все тело ломило, голова просто раскалывалась. Я совсем не могла есть. Мне врачи говорили, что остались считаные дни. Самое главное, что ты вылечился и теперь будешь жить, остальное все неважно. Даже если меня уже нет, я все равно всегда рядом с тобой. Я тебя очень люблю.

Прости, что тогда не послушала тебя. Кто знает, может быть, все было бы по-другому. Как ты тогда мне говорил, так все и вышло, будто в воду глядел: второй муж меня вовсе не любил, а использовал. А когда я ему надоела, он выкинул меня на улицу и мне негде стало жить. Я ушла из школы, не выдержала. Потому что поползли разные слухи обо мне, и я больше не могла там работать. Устроилась уборщицей и дворником. Меня поселили в сарай – хоть какое-то жилье. Потом эта внезапная болезнь. Но я благодарна Богу за то, что Он решил забрать меня к себе. Не могла я больше жить и ходить по земле после того, как бросила тебя. Но я там, на небесах, все еще буду надеяться, что ты меня простишь когда-нибудь. И еще: помни одно, что бы ты ни узнал, ты всегда останешься для меня самым любимым и родным сыночком… Прощай».

* * *

Я еще долго сидела в оцепенении после прочтенного письма. Ком в горле мешал дышать. Я забежала на кухню и залпом выпила стакан воды. Немного придя в себя, я положила письмо в конверт и отнесла его в свою спальню.

Целый день я находилась под сильным впечатлением от произошедшего. Тем не менее время шло к вечеру, и надо было что-то приготовить.

На ужин я решила запечь курицу и отварить макароны, нарезать салат из свежих овощей.

Роман вернулся домой в приподнятом настроении, и я передумала сообщать ему о смерти матери.

– Ну, чего ты там придумала? – прозвучал его насмешливый голос.

Сама я уже успела перекусить и накрыть на стол. Он принялся за еду, а я украдкой поглядывала на него, моя посуду после готовки и не имея понятия о том, как ему рассказать ужасную новость. Он это заметил и теперь тоже смотрел на меня исподлобья.

Потупив взгляд, я посеменила в свою комнату, чувствуя спиной, как он прожигает меня глазами.

Я сидела на диване и вертела конверт в руках, думая, что же делать дальше.

Тут неожиданно вошел Роман. Я едва успела спрятать конверт под подушку.

– Чего пялилась на меня? Небось подсыпала отравы в ужин и ждала, пока я кони двину, так? – встал он возле меня с презрительной ухмылкой на лице.

– Что за бред ты несешь?! Какая отрава?! – обиделась я не на шутку. – Вот и готовь после этого!

– Ладно, шучу, – смягчился он. – Ты ведь хотела мне что-то сказать?

– Да ничего такого… – смутилась я.

Он сел на кровать и, буравя меня взглядом, произнес:

– Ты это брось корчить из себя таинственную тихушницу. Говори, что хотела!

– Ничего я не хотела. И потом, зачем ты нарушаешь мое личное пространство?

– Ну, мое личное пространство ты уже нарушила. И вот что я нашел в своей комнате на столе, – показал он мне невидимку, которую я сняла с волос, чтобы вскрыть конверт. – Что ты там делала?

– Просто сидела, что, нельзя?

– Вот опять! Ты не просто так сидела, а что-то делала.

– Я не хотела говорить тебе, – сдалась я, поняв, что отпираться бесполезно. – Тут такое дело… В общем, приходила женщина и просила передать тебе письмо от матери. Вот оно.

Я показала ему конверт с письмом.

– И зачем ты его читала? – нахмурился он. – Тебя мать не учила, что читать чужие письма нехорошо?

– Да, я знаю, – понурила я голову. – Просто мне надо было разобраться в том, как сказать тебе… нет… я не могу…

– Что ты не можешь?

– Сказать тебе о том… что ее больше нет.

– Кого нет? Не понимаю тебя, – резко переменился его голос.

– Мамы твоей.

– А где же она?

– Ее больше нет на этом свете, – прошептала я, уставившись в пол.

– Посмотри мне в глаза и повтори то, что только что сейчас сказала, – произнес он таким тоном, что у меня все похолодело внутри.

– Марина умерла. Похороны завтра в одиннадцать утра. Она тебе письмо написала. – Проговорив все на одном дыхании, я протянула ему конверт.

Не говоря ни слова, он встал и с конвертом пошел к себе. Мне почему-то стало дурно. Не надо было ему сообщать обо всем этом. Ведь, судя по рассказу женщины, он с ней не общается уже давно. Ну зачем надо было давать ему это письмо?! Что теперь будет?

Спустя какое-то время, тихо войдя к нему, я увидела, как он, скрючившись, сидел в кресле возле окна – видимо, плакал.

– Рома, могу я помочь тебе? – спросила я с сочувствием. – Ты только скажи чем.

– Ты поможешь, если исчезнешь сейчас же, – его голос звучал твердо. – Что стоишь?! Проваливай!

Чтобы не злить его, я ушла к себе. Скорее всего, он хотел, чтобы я убралась вообще из его квартиры, но идти мне было некуда. Тем более он сейчас был шокирован новостью, и я надеялась, что завтра он хоть немного придет в себя.

Этой ночью я долго не могла заснуть. Мне приснилось, что я падаю в пропасть под противный смех Галины.

Утром я проснулась в разбитом состоянии. Взяв из шкафа первое попавшееся полотенце – белое, в синюю полоску, – я пошла в ванную. Чтобы отогнать от себя мысли о ночном кошмаре, я пела под потоки льющейся воды.

Когда я вышла из ванной, Роман, идущий навстречу, окинул меня презрительным взглядом и одним рывком сорвал с меня полотенце, прикрикнув:

– Ты не смеешь его брать! Это ее любимое!

– Прости, – вымолвила я, вместо того чтобы закричать от возмущения.

Не взглянув на меня, он прижал полотенце к груди, как что-то самое дорогое и милое сердцу, и с силой захлопнул за собой дверь.

Через какое-то время Роман зашел ко мне и сказал безразличным тоном:

– Собирайся сейчас же. Я отвезу тебя назад домой.

– Подожди… Я ушла оттуда навсегда! И не собираюсь туда возвращаться! Она мне больше не мать! – заговорила я, чуть не плача.

– То, что она грохнула твоего кота, вовсе не означает, что она стала тебе чужой. Возможно, на то были свои причины. Тебе нужно было с ней поговорить и все выяснить.

– Но она убила его просто так! Ведь она знала, как сильно я его люблю! – Я едва сдерживала слезы. – И она отобрала его у меня! А раз ты так думаешь, то ты вообще черствый и бездушный человек! Даже мать твоя это поняла и сбежала от тебя! Ты ведь ее ни во что не ставил! Вот она и…

– Заткнись! – стукнул он по столу так, что я подпрыгнула. – Ты мою мать сюда не приплетай. Ты ничего не знаешь, соплячка. Ты вообще мне никто, чтобы так рассуждать. Пакуй пожитки и уматывай отсюда сейчас же. И чтобы я больше тебя не видел!

Войдя в свою комнату, я принялась медленно собирать вещи, все еще надеясь на то, что он передумает. Но он не передумал.

Я вышла, прикрыв за собой дверь, а он даже не проводил меня и не подвез, как обещал, хотя ему самому уже надо было ехать на похороны.

Глава 3. Снова у Ромы

Кое-как с пересадками добравшись до дома, я только сейчас вспомнила, что не взяла ключи. Дверь была закрыта – пришлось звонить. Долго не открывали. Я снова нажала на кнопку. И только после этого высунулась тщедушная фигура в замусоленном халате.

– О, явилась не запылилась! Гулена! Думаешь, мы тебя ждали?! – проскрипела противным голосом Галина.

Окинув ее презрительным взглядом, я лишь промолчала.

– Галюнь, кто там? – раздался в глубине квартиры гнусавый голос Антона.

– Да эта притащилась!.. – протянула досадливо Галина и нехотя пустила меня через порог.

После необъятных хором Романа эта квартира казалась мне тесной картонной коробкой, пропахшей кислыми щами, водкой и дешевыми сигаретами. Ее стены с обшарпанными обоями встретили меня хмуро и неприветливо, хоть она и была когда-то моим домом, где я выросла и прожила свою никчемную жизнь.

– Ну здравствуй, Ритусяша-крысяша! – кривляясь, прогнусил кисло-сладким голосом Антон.

– Тоха, чего ты перед ней раскланиваешься?! – возмутилась Галина. – Танцуй туда, откуда вынырнул!

– Ладно-ладно… Не бузотерь только. Жду тебя, моя селедочка!

– Ага… Размечтался! – насмешливым голосом бросила ему в ответ Галина. – На работу уже пора! Некогда мне тут с тобой кувыркаться. Накувыркались уже вдоль и поперек!

Я украдкой наблюдала за тем, как она спешно собирается на работу. Галина работала кассиршей в небольшом супермаркете, что располагался недалеко от нашего дома. Ее сожитель Антон, наоборот, целыми сутками просиживал дома, объясняя это тем, что у него очень слабое здоровье. Хотя я ни разу не слышала, чтобы он жаловался на плохое самочувствие. А когда пыталась заводить на эту тему разговор, то она просто фыркала и посылала меня куда подальше.

Вот и сейчас мне снова предстояло остаться с ним в одной квартире. Но в данном случае – это было меньшее зло, чем терпеть присутствие убийцы. Я хотела было закрыться у себя в комнате, чтобы отдохнуть немного с дороги и побыть в тишине, но Галина вдруг дернула меня за рукав.

– Так, а ты куда? – обратилась она ко мне. – Сейчас же отправляйся в ванную и выстирай все, что лежит в тазу. И еще приготовь поесть что-нибудь нормальное, а то только и умеешь баланду варить.

Я, молча повинуясь, кивнула. И, вместо того чтобы прилечь отдохнуть, поплелась в ванную.

Я тщательно перестирывала поношенные, видавшие жизнь тряпки и ненавидела себя за то, что не смогла отказать Галине просто потому, что струсила, боясь ее реакции. Ведь от нее можно было ожидать чего угодно. В этот момент дверь в ванную приоткрылась и показалась сальная, немытая голова Антона.

– Эй, Ритуся-я-я-я-ша-а-а-а… – пропел он, слащаво растягивая слова.

– Чего тебе? – буркнула я сквозь зубы.

– Брось ты это все! Потом достираешь. Пойдем лучше потолкуем о том о сем, – задушевно проговорил он. – Я как бы соскучился.

– Да пошел ты!.. – бросила я.

Тяжело вздохнув, словно побитый пес, мужик ушел.

Достирав белье, я еле-еле добрела до комнаты и рухнула на кровать, тут же заснув.

Не помню, сколько часов я так проспала, но тут меня разбудило шарканье возле кровати. Кто-то коснулся моего бедра. Все еще думая, что сплю, я пробормотала, ничего не соображая:

– Рома… прости…

Тут же послышался глумливый смех и такой же голос проговорил:

– Меня зовут Тоша, если ты забыла. Проснись, красавица, и пой!

Тут я окончательно распахнула глаза и уставилась на плешивого мужичонку.

– Ну, чего тебе еще надо? – презрительно фыркнула я.

– Поговорить бы мне с тобой, спящая красавица, – расплылся Антон в кривой улыбке, – а то с этой бабой вообще не о чем разговаривать.

– Зато вам есть чем заняться! – язвительно заметила я.

– Да, с ней только в койке трахаться и можно, и то как-то не очень…

– Что не очень?

– Да меня давно уже не возбуждает эта сушеная селедка. Другое дело – ты. – Он бросил взгляд на мои бедра.

– А что я?

– Ну, в смысле, ты умнее, что ли, образованная. Да и с фигурой у тебя полный порядок.

– И что?

– Ну что ж ты такая непонятливая? Ладно, короче, ты мне нравишься, и у меня на тебя давно… ну, понимаешь.

– Ага, – усмехнулась я. – И что ты думаешь, я вот так возьму и лягу под тебя? И потом, у меня уже есть парень. А ты и гроша ломаного не стоишь по сравнению с ним. Так что даже и не мечтай!

– И где этот твой парень? И его, кажется, Ромой зовут? Это не он ли послал тебя сюда, а? – отвратительно хихикнул Антон.

– А вот это не твое собачье дело! – не на шутку разозлилась я. – И вообще, чего ты тут расселся?! Делать больше нечего?! Иди устройся на работу, и яйца будет некогда чесать!

– А ты чего это мне хамишь, дюймовка? Вот вернется твоя маманька, и я все ей про тебя расскажу!

– Да рассказывай! Думаешь, так боюсь?! Пуганая уже!

– Ишь, какая борзая стала! А до того как свалила отсюдова, такой тихоней была! Эх, жаль, я тогда тебя не отогрел как следует…

– Действительно, очень жаль. Но ты уже опоздал!

– Ничего, мы же можем наверстать упущенное… – Он схватил меня за ногу.

– Руки убрал! – рявкнула я на него. – Иди вон, селедочку свою лапай!

– Так ее еще долго не будет, а мы с тобой можем так по-быстренькому! Она и не узнает!

– А если я возьму да расскажу ей, что ты меня домогался?

– Хе-хе! Да она тебе не поверит!

– Ну это мы еще посмотрим! – резко встала я.

– Э, девочка, куда?! – схватил он меня за руку и повалил на кровать. – Я тебя не отпускал!

– Пусти меня сейчас же, кобель вонючий! – заорала я и начала вырываться, что было сил.

Но он, крепко вцепившись, уже расстегнул мои джинсы и стащил их. Улучив момент, я со всей силы пнула его в пах.

– Ай-и-и-и-и-и! – завизжал мужичонка, хватаясь за низ живота. – Сука! Сука-а-а-а-а-а-а! Ты об этом пожалеешь!

Я вскочила с кровати, но он уже пришел в себя и отвесил мне оплеуху.

– Что здесь происходит?! – вскрикнула Галина, пришедшая с работы на обеденный перерыв.

– Да эта… в общем… она ко мне приставала! Еле отвязался, – слезливым голосом прогундосил Антон.

– Неправда! Я спала, а он тут как тут и сам стал приставать ко мне! Да! Он пытался меня изнасиловать! – выкрикнула я в отчаянии.

– Я тебе велела заниматься домашними делами, а ты спала?! – накинулась на меня Галина. – Да еще и пыталась совратить моего мужика!

– Да-да, так и было! – нервно закивал сожитель. – Я попросил ее приготовить поесть. А она обманом затащила меня к себе и начала приставать, мол, давай по-быстренькому, пока мамка не видит.

– Ах ты дрянь! Потаскуха поганая! – Галина резким движением вытащила ремень из брюк. – Тоха, держи ее!

Вдвоем они повалили меня на кровать, содрали одежду и перевернули на живот. Антон крепко привязал меня веревкой к кровати, а Галина принялась лупить по всему телу жестким кожаным ремнем. Я не кричала и даже не плакала, а ждала, стиснув зубы, когда у нее закончатся силы. Вдоволь поизмывавшись надо мной, она бросила ремень на пол, и они наконец-то оставили меня в покое.

Через какое-то время я еле-еле освободилась от веревки, терпя адскую боль от свежих царапин. С трудом одевшись, я собрала вещи и незаметно выскользнула из квартиры.

* * *

Немного побродив по ночному городу, я все же решила вернуться к Роману. Куда мне еще идти? Да, он прогнал меня. Но я надеялась, что он пустит меня хотя бы переночевать, а не выгонит снова на улицу, да еще и в ночь.

Уже было слишком поздно, когда я оказалась на безлюдной автобусной остановке. Спустя полчаса ни один автобус так и не подошел, а я уже замерзла. Чтобы хоть как-то согреться, я сама помчалась по ночным улицам к нему домой.

Тяжело дыша и едва переставляя ноги, я ввалилась в лифт.

Прислонившись головой к двери квартиры, я нажала на кнопку звонка. Он долго не открывал. Я продолжала упорно ждать и надеяться, что все-таки он мне откроет, и позвонила еще раз. Спустя несколько минут дверь распахнулась, и вместо парня со злой ухмылкой меня встретил совсем иной, не похожий на того, с кем я познакомилась в парке: на лице – явное выражение скорби и утраты; покрасневшие глаза смотрели на меня совсем по-другому; черная рубашка и брюки помялись и выглядели нелепо; только волосы на голове, как и прежде, были растрепаны. Кроме того, от Романа исходил тяжелый запах спиртного.

– Чего тебе еще надо от меня? – спросил он усталым, тусклым голосом и покосился на мои сумки. – Чего приперлась?

– Я убежала из дома. Навсегда убежала. Я туда не вернусь, – тут же ответила я.

– И ты решила, что теперь твой дом здесь? – понизил он голос до хрипоты.

– Мне больше некуда идти. Сожитель Галины пытался меня изнасиловать, а когда я ей пожаловалась на него, то этот гад обвинил во всем меня, и она ему поверила.

– А мне-то что до этого? На кой мне твои проблемы? К подруженьке своей иди и ей сопли изливай!

– У меня никого нет! Больше никого нет!

– Короче, возвращайся туда, откуда пришла, либо иди бомжуй. Мне плевать!

Я хотела еще что-то сказать ему, но он захлопнул дверь, скрывшись в недрах квартиры. Я еще немного постояла возле двери и села на лестницу, обхватив колени руками.

Через какое-то время дверь за спиной снова распахнулась.

– Ты все еще здесь? – спросил хриплый, бесцветный голос.

Я обернулась: Роман стоял возле распахнутой двери с пачкой сигарет.

– Вставай, – бросил он небрежно. – Заходи!

Я прошла вслед за ним. Больше не сказав ни слова, он ушел к себе. Я же разделась и пошла в комнату, в которой еще вчера переночевала.

Сон ко мне пришел не сразу. Я еще долго ворочалась из-за боли в теле. Уснула под утро, когда за окном взошло солнце и запели птицы.

Глава 4. Знакомство

Целая неделя прошла с того момента, как я стала жить у Романа. Про Галину я старалась не думать, но, как я ни пыталась все забыть, воспоминания о последних днях жизни с нею не давали мне покоя. А еще меня беспокоило, что Роман стал на меня как-то странно поглядывать – будто подозревал в чем-то. После готовки я старалась перекусить до его прихода, чтобы избежать совместного ужина. И каждый раз, когда он предлагал посидеть с ним, я говорила, что уже успела поесть. Потом, когда я ложилась спать, слышала, как тихонько приоткрывается дверь в мою комнату. Мне казалось, что Роман стоит за дверью. Я чувствовала его взгляд на себе и боялась обернуться. Слышала его неровное дыхание и боялась дышать. Мне становилось настолько жарко, что тело покрывалось испариной.

Утром в понедельник меня разбудили отдаленные мужские голоса. Я открыла глаза и потянулась за часами: было двенадцать дня! Никогда я еще так долго не спала! Зато отлично выспалась. Теперь неплохо было бы принять душ и переодеться.

Выйдя из комнаты, я услышала, как кто-то громко разговаривает. Наверное, к Роману пришли в гости друзья. Дверь в его комнату была закрыта, но это не помешало мне расслышать то, о чем говорят:

– Ты знаешь эту девушку совсем не долго и поселил ее у себя в квартире?! – изумлялся один из мужских голосов.

– Мне было очень плохо. Я хотел вены себе вскрыть. Она мне помешала: приперлась не вовремя. Если б не эта ненормальная, меня бы тут с вами не было, – ответил Роман.

– Да ты сам ненормальный! Ты же знать ее больше не хотел. Сам сколько раз нам говорил: «Нет у меня больше матери!» – прокаркал другой мужской голос вслед за Романом. И этот голос мне сразу не понравился.

– Теперь ее и вовсе нет. И я даже не могу попросить у нее прощения…

– Да будет тебе уже, Ром! Жизнь-то продолжается… Давай лучше обсудим тех девок, что были на прослушке позавчера. Что ты решил? Какую возьмешь из них? – заговорил самый первый из тех голосов, что я услышала.

– Никакую.

– Понятно… Так, подожди, Алиса вроде неплохо пела. Мафу понравилось. Да, Маф?

– Да, нормально, пойдет.

– А мне не пойдет! И это не обсуждается! – заявил Роман.

– Ладно-ладно… Не кипятись.

– Не надо больше никого искать! Задолбали меня уже эти безголосые курицы. С меня хватит! И вообще, я хочу побыть один.

– Так может, хоть познакомишь со своей ненормальной? Мы вроде как теперь должны ей «спасибо» за тебя сказать.

– Вот еще! Это ни к чему. К тому же она еще спит.

– Ни фига себе она у тебя дрыхнет!..

– Ну и что ты собираешься с ней делать?

– Пока не знаю. Ей жить негде.

– А если ты вдруг влюбишься в нее? Может, она тебе парит мозги про мамашу? А чего… увидела, как ты живешь, и решила нырнуть в теплое местечко. Они такие.

– Она – не такая, и я ей почему-то верю. У нее дома действительно проблемы.

– Ну да… ну да…

– Слышь, Ром, да ты никак уже запал на нее! У тебя такой загруженный вид!

– Геныч, ты вообще думай, что говоришь! Да она похожа на девочку-подростка! Совершенно не в моем вкусе. Но я вовсе не против того, чтобы она у меня жила. Один я здесь не смогу – боюсь, что сорвусь.

– Но ты уже давно в завязке. Неужели тебе снова хочется?

– Вижу, вы меня совсем не понимаете.

– Куда нам до тебя?..

– Будет лучше, если вы уйдете.

– Мы, вообще-то, пришли за тобой. Просто Алиса надеется, что именно ты ее сегодня прослушаешь.

– Никаких сегодня, ни даже завтра не будет! Я не буду заниматься этой пустышкой! Таких, как она, миллионы. А миллионы меня не интересуют.

– Зря ты так… У девчонки все данные эстрадной звезды: эффектная внешность, фигура – бомба. А голос – это не проблема. Немного поработать над ней, и вообще все будет зашибись!

– Вот сами и занимайтесь своей Алисой. Но помните: последнее слово все равно будет за мной. Теперь уходите. Оставьте меня.

Догадавшись, что парни сейчас выйдут, я спряталась за угол, краем глаза пытаясь разглядеть их: один был достаточно высокий, брюнет. Другой – чуть пониже, волосы цвета спелой пшеницы чуть прикрывали ему уши. Как только за ними захлопнулась дверь, я побежала умываться.

* * *

– Как спала? – спросил он, только я распахнула дверь ванной комнаты.

– Спасибо, нормально, – ответила я, пытаясь скрыть раздражение. – Ты за мной что, следишь?

– Очень надо! – тут же обиделся он. – Можешь поесть, если хочешь. Там, на столе, – кивнул он в сторону кухни. – Специально для тебя оставили.

– Да, конечно, – с охотой отозвалась я, чувствуя пустоту в желудке.

Весь кухонный стол занимала вскрытая картонная коробка. В ней лежали приличные куски пиццы с колбасой, красным перцем и грибами. Я невольно улыбнулась и попробовала один из кусков. Никогда я еще не ела ничего подобного. Пицца давно остыла, но для меня оказалась восхитительно вкусной, как в дорогом ресторане. Несмотря на чувство голода, я ела медленно, чтобы насладиться этим новым для меня блюдом.

Когда я вернулась в свою комнату, то увидела, как Роман рассматривает мой диплом. Еще вечером я его оставила на столе.

– Знаешь, что с такими, как ты, бывает? Им носы на базаре отрывают, – проговорила я с недовольством в голосе.

Он весело рассмеялся. А я демонстративно вышла и пошла к нему в комнату.

Отыскав на полках фотоальбом, я принялась его рассматривать. С фотографий на меня глядела молодая красивая женщина, которую я видела в отдельной рамке в шкафу. В альбоме были другие ее фотографии, на некоторых она была запечатлена в совсем юном возрасте, на других – в более зрелом. Среди них также были подростковые фотографии Ромы, который на каждом снимке улыбался и был совсем не похож на себя настоящего. Но самое странное было то, что я не нашла ни одного снимка Ромы в младенчестве. «Быть может, его малышом просто не фотографировали, чтобы не сглазить?» – подумала я, перелистывая страницу.

– Правда, она у меня самая красивая? – прошептал Роман надо мной.

– Да, хорошенькая. И совсем почему-то на тебя не похожа. Как-то это странно… Тебе не кажется?

– Она моя мать, – заявил он сурово. – И всегда ей останется.

– Ты ведь из детдома? – ляпнула я, не подумав.

– Я же сказал, она моя мать! – выкрикнул он в гневе. – Что ты лезешь, куда тебя не просят?!

– Блин… Прости… – проблеяла я.

– Убирайся с глаз долой! – бросил он злобно и выхватил альбом из моих рук.

* * *

Все последующие дни я старалась избегать Романа и не разговаривала с ним, боясь сказать что-нибудь лишнее. Мы жили, как соседи в общежитии. И я бо́льшую часть времени проводила у себя в комнате, читая книги либо слушая музыку. Помимо этого, я накупила газет с вакансиями о работе репетитором по испанскому либо английскому языку. Но пока ничего такого не находила, все больше впадая в уныние оттого, что завишу от совершенно чужого мне человека. А он, когда уходил из дома, молча бросал мне на кухонный стол очередную сумму денег на продукты.

Один раз я решила съездить на могилу своего кота. Сил находиться в чужом доме уже не было.

Приехав на такси, я побрела по мрачным дорогам немого кладбища. Неподалеку от него был похоронен мой кот. Свернув по узкой тропинке влево, я дошла до могилы Монти. Там я увидела нечто, что вмиг разорвало мне душу: все цветы, что я посадила, были вырваны с корнями, деревянный крест слегка покосился. Но самое ужасное было не это: у вырытой за крестом ямы валялись останки кота. Вместе с ними лежала грязная смятая бумажка. Развернув ее дрожащими пальцами, я прочитала: «Покойся с миром, урод блохастый».

– Кто?.. За что?.. – только и вырвалось у меня с хрипом.

Опустившись на землю, я принялась судорожно закапывать яму. Вдруг в мои пальцы впилось нечто острое и твердое. Я разжала правую ладонь и выронила что-то блестящее. Это оказалась серебряная брошка в виде дельфина, глазок которого был сделан из белого фианита. У меня больно кольнуло в груди: именно эту брошку я прикалывала на ошейник Монти! Но как она здесь оказалась?! И как я могла ее забыть, когда убегала из квартиры Галины?! И почему не вспомнила о ней?! И тут до меня дошло, что Галина специально спрятала брошь, чтобы она не попалась мне на глаза. Скорее всего, именно она здесь была и разворотила могилу, не забыв выкинуть брошь и написать гадкую записку. Сунув в карман записку и брошь, я закопала могилу и привела ее в порядок.

Всю обратную дорогу на автобусе я просидела с каменным лицом.

– У тебя что-то случилось? – донесся до меня знакомый голос, когда я уже подошла к подъезду. – Чего такая пришибленная?

Только сейчас я заметила Романа с сигаретой в руке.

– Все нормально, – прошептала я и побежала к лифту.

В прихожей со мной случилась истерика: я упала на пол и заорала нечеловеческим голосом. Рома, появившись в дверях, схватил меня и понес в ванную, где облил холодной водой.

Лязгая зубами, я замоталась в синий махровый халат, который нашла в шкафу. В этот момент вошел Роман с кружкой горячего чая. Он сел рядом со мной на кровать и, сунув мне в руки кружку, заговорил:

– Ты ведь снова была у матери?

– Нет. Я ездила на могилу к своему котику, – призналась я.

Мне было очень трудно, но я ему рассказала все, что увидела на кладбище, и даже показала ему записочку с почерком матери. Рома тут же со злостью смял ее и кинул на пол. Лицо у него при этом так перекосилось, что я невольно отшатнулась и вскочила с дивана.

– И чего ты шугаешься, как испуганный хорек? – проговорил он с усмешкой в голосе.

– Просто… мне страшно.

– Кота твоего уже не вернуть. Это было лишь тело. Его бы и так черви могильные сожрали. Так что успокойся. Лучше расскажи что-нибудь о себе.

– Ну, про кота моего ты знаешь. Про мать-убийцу тоже… Знаешь, где я училась. Да и, собственно, я собой ничего не представляю, чтобы рассказывать что-то…

– Я так не думаю. Мне все интересно про тебя знать.

На самом деле я рассказала ему не все: мне всегда нравилось петь, я даже хотела стать известной певицей. Но это были детские мечты. Галина частенько насмехалась надо мной, если слышала, как я пою. И поэтому я боялась, что Рома обязательно попросит меня что-то спеть, а потом будет смеяться. Мне нравились музыка и книги, которые не все понимали. Конечно же, друзей у меня не было: кому-то было со мной скучно, а те, которые пытались со мной общаться, были мне неинтересны и раздражали. Я жила с людьми, которые всегда находили повод унизить меня. И лишь кот Монти был единственным, кто любил меня и мог поднять настроение, которое чаще всего было плохим. И Галина, видимо, за это решила сжить его со свету.

– Нет, так дело не пойдет. Я хочу все знать о тебе. А ты ведь рассказала не все, – заметил Рома, когда я замолчала.

– А может, я не хочу себя напоказ выставлять, обнажаясь перед едва знакомым человеком.

– Но ведь и ты для меня мало знакома. Вот я и хочу, чтобы ты рассказала о себе.

– И что ты хочешь услышать?

– Я же сказал: узнать тебя.

– А если у меня в жизни ничего хорошего не было? Боюсь, тебя утомит моя заунывная исповедь.

– Открою тебе страшный секрет: меня бесит, когда кто-то рассказывает обо всех счастливых моментах, происходящих в его жизни, хотя сам при этом выглядит несчастным, – прошептал он мне на ухо. – Ненавижу ложь.

– Только после этого ты не захочешь иметь со мной никаких дел.

– Напрасно ты так… – произнес Рома с обидой в голосе.

– Ладно, сам напросился, – вздохнула я и продолжила свой рассказ.

Я рассказывала про свои невеселые школьные годы, потом про студенческую жизнь, увлечения, лишь умолчав о том, что люблю петь. Моя исповедь растянулась на целых полтора часа. Рома слушал с неподдельным интересом.

Когда я закончила, он произнес:

– Чудна́я ты какая-то. Не от мира сего. Понятное дело, что все тебя считали белой вороной.

– А ты ничего не хочешь о себе рассказать?

Мой вопрос заставил Романа измениться в лице: в его глазах блеснули скрытая тревога и страх. Пряча глаза, он заговорил странным голосом:

– А ты сама готова узнать то, что тебя напугает? Тебе сейчас некуда идти. Куда тебе еще деваться… К тому же по тебе видно, что к жизни ты не приспособлена.

– Ладно, раз ты не хочешь ничего о себе рассказывать – не надо. Но я все равно рано или поздно что-то о тебе узнаю. Ты можешь хотя бы сказать, чем занимаешься?

– Выступаю в клубе со своей группой. Кстати, это они сегодня заходили утром.

– Здорово! Вы поете? – оживилась я.

– Да. Но все песни, правда, пишу я.

– Вот это да! Я хотела бы послушать. У вашей группы есть, наверное, какое-то название?

– «Бродячие Коты».

– Как необычно! А почему именно коты, а не собаки? – засмеялась я. – Ведь название ты придумал?

– В голову именно это пришло, – пожал он плечами.

У меня почему-то сразу в голове всплыла картина: коты, бродящие по подвалам в поисках крова и тепла. Вечные мятежники, борющиеся со светом и тьмой, гоняющиеся за крысами.

– Ну, говори! Не бойся, – уловил он мою задумчивость.

– Вдруг тебе это покажется глупостью.

– Я хочу услышать твое мнение. Мне это очень важно.

Когда я раскрыла ему свои мысли, он нисколько не обиделся. Зато по его реакции было видно, что он со мной полностью согласен. Но выглядел он, однако, расстроенным.

– Рома, что у тебя с лицом?

– Так, ничего… – только отмахнулся он.

Вдруг из комнаты послышался звонок мобильного. Я побежала за телефоном и, не посмотрев, кто звонит, машинально ответила:

– Слушаю.

– Слышь ты, шалава поганая, Тошка от тебя заразу подхватил! Ты все-таки с ним спала! Ну я тебе покажу! Я тебе устрою, дрянь! – визжал противный голос в трубке.

– Я с ним не спала! Что ты несешь?! Он все врет! – выкрикнула я.

– Да он во всех красках расписал, как ты с ним любилась! Чтоб ты сдохла, гадина! Не вернешься домой с баблом – из-под земли тебя достану! Все до копейки с тебя вытрясу на лечение Тохи! А лечение дорогое! – продолжала орать Галина в трубку.

– Сами там разбирайтесь, – буркнула я отрешенно. – Мне пофиг.

– Значит так, даю тебе неделю, чтобы собрать десять тысяч, – уже спокойным, но жестким голосом отчеканила Галина. – Приедешь и отдашь. А там уже катись куда подальше. И мне плевать, как ты эту сумму добудешь.

На этом она бросила трубку.

Слезы злости безжалостно сжимали горло. Приоткрыв окно, я вдохнула уличный воздух и постаралась успокоиться.

Рома вошел ко мне в комнату и спросил:

– Что там у тебя опять случилось?

– Галина звонила, – с трудом проговорила я.

– Зачем? Что она тебе сказала?

– Какая разница?

– Так что она тебе сказала?

– Она утверждает, что я заразила ее мужика. Но я с ним не спала!

– Что еще?

– Требует с меня деньги на лечение Тохи.

– И ты утверждаешь, что не спала с ним, а она тебе не верит?

– Да. Так оно и есть.

– Ну, значит, у нее есть основания тебе не верить. Либо же просто деньги с тебя вымогает…

– Но я же говорю, что не спала с ним! И ни с кем у меня никогда не было! Ни с кем!

– Это точно?

– Да! Ты хоть мне поверь!

– Верю. Не переживай. Все пройдет… Все кончится… – многозначительно проговорил он и, захватив сигареты, вышел.

«Все-таки странный тип этот Роман», – подумала я. И тут мне в голову пришла безумная идея: надо осмотреть его комнату!

На столе лежали исписанные листы. И вот что я прочитала на одном из них:

По моей спине пробежал приятный холодок. Кому посвящены эти стихи? У него кто-то есть? И если да, то почему эта девушка к нему не заходит? Неужели из-за того, что я здесь живу?

Дрожащими руками я взяла еще один лист и прочла:

Я забыла, что хотела обыскать его комнату. Теперь я почувствовала себя лишней в этом доме. Почувствовала себя виноватой в том, что Роман не может устроить свою личную жизнь из-за меня. Нет, так больше продолжаться не может. Я должна что-то предпринять… Я не хочу разрушать чужое счастье.

На город плавно опустились сумерки. Настало время ужина. Я приготовила плов с курицей и салат из свежих овощей.

Роман молча сидел за столом и без особого энтузиазма жевал салат. Он ни разу не взглянул на меня. Я любовалась из окна на вечерний город, сверкающий огнями, и не знала, о чем с ним говорить. Он тоже продолжал молчать, плавая где-то глубоко в своих мыслях. И мне показалось, что он был чем-то расстроен. Но как только он попробовал плов, то тут же его выплюнул прямо в тарелку.

– Что это такое?! – вдруг вспыхнул Роман. – Ты решила надо мной поиздеваться?! Что это за мерзость?! Почему плов воняет тухлым козлом?! Это есть невозможно! Жри это сама! Лучше потрачусь, но закажу себе нормальной еды!

Я попробовала плов – он оказался вполне нормальным на вкус, и я никак не могла понять, что с ним не так. Тогда я попробовала еду в тарелке у Ромы – но никакого тухлого козла я так и не почувствовала.

– Рома, я не знаю, что у тебя там в голове. Но чтобы спутать курицу с тухлым козлом… – чуть слышно пролепетала я. – Это же кем надо быть?..

– Чего?! Чего ты сказала?! По-твоему, я больной на всю голову, так?! Да ты готовить толком не умеешь! Жри сама свое хрючево! – Он вышел из кухни, резко хлопнув дверью.

Сквозь слезы я выкинула в мусорное ведро неудавшийся ужин.

За уборкой на кухне ко мне в голову пришла идея: устроиться на работу, неважно куда. Быть может, он начнет меня больше уважать? Да и с девушкой сможет встречаться, пока меня нет дома. Наверное, у него и вправду из-за меня проблемы в личной жизни, вот он и срывается.

Через час в дверь позвонили. Это был курьер из ресторана, который принес «нормальный» ужин. Роман ушел есть в свою комнату. Мне он еды не предложил. И если еще несколько минут назад я бы отважилась попросить у него доступ в интернет для поиска объявлений о работе, то сейчас я просто осталась сидеть в комнате, боясь из нее выйти.

Глава 5. Парк откровений

Всю ночь я так и не сомкнула глаз. Заснула только на рассвете.

Легкое дуновение прохладного ветра коснулось моего лица, но я не спешила открывать глаза. Мне было приятно ощущать холодный свежий воздух.

– Давай вставай! Раздрыхлась тут! – сквозь ветер послышался голос Романа.

Я разлепила глаза и увидела его, стоящего спиной ко мне, возле приоткрытого окна.

– У тебя на сборы полчаса, чтобы привести себя в порядок, – заявил он, не поворачиваясь ко мне.

– А мы что, куда-то едем? – зевнула я.

– Нет, плывем! – фыркнул он.

– Но я не успею поесть. И потом, я решила поискать работу…

– Потом займешься своими делами. Собирайся! – произнес он тоном, не терпящим возражений.

Я надела свои старые поношенные джинсы с футболкой и фланелевой рубашкой в клеточку. Чтобы долго не возиться с длинными спутанными волосами, я стянула их в пучок на затылке.

Роман окинул мой наряд критическим взглядом, но смолчал. Хотя мне на миг показалось, что он вот-вот выльет на меня поток «комплиментов».

Всю дорогу мы ехали молча. Наконец ему это надоело, и он сказал:

– Может, хватит в немтыря играть? С тобой со скуки можно сдохнуть.

– Но ты же ведешь машину, а я не хочу тебя отвлекать, – сказала я первое, что пришло в голову.

Он лишь усмехнулся и включил радио на весь салон.

Когда мы приехали, перед моими глазами возникло темное здание, напоминающее клуб. Название у этого заведения оказалось странным и смешным: «Бешеная Матка». Мы вошли внутрь – там было достаточно темно. Только лампы, висевшие вдоль стен, тускло светились. Улыбающаяся девушка-администратор поприветствовала нас.

Роман свернул за угол и дернул ручку полупрозрачной двери. Это оказалось кафе, больше похожее на столовую. И эта столовая по своему виду ну никак не вязалась с внешним видом заведения: она оказалась просторной и светлой, в отличие от главного холла. В центре располагались круглые железные столики с такими же узкими изящными стульями, а по бокам помещения – уже прямоугольные столы со светло-коричневыми кожаными диванчиками. Мы сели за самый дальний стол у окна.

– Мы теперь будем завтракать в кафе, а обедать и ужинать блюдами из ресторанов на дом? – спросила я, оказавшись в полном недоумении.

– Не кажется ли тебе, что завтракать каждый день в кафе – это слишком жирно? – произнес он с издевкой. – Мечтать не вредно. Только вот готовить ты не умеешь. Все, что ты можешь, – это омлет, бутерброды, яичница и каша. И все! Так что будешь готовить только завтраки.

– Странный ты… Зачем тогда пригласил сюда завтракать? Поели бы дома.

– Поели бы дома!.. – передразнил он меня. – Если бы ты так долго не дрыхла, то мы бы дома и поели! Здесь я на работе. А тебя взял, чтобы показать своим. Помнишь тех парней? Так вот, они хотят на тебя полюбоваться.

Мне стало обидно, что он решил показать меня своей команде, как какую-то вещь, диковинку, а не человека, с которым хотят познакомиться.

Когда мы позавтракали, он повел меня по длинному коридору. Потом мы поднялись еще на два этажа и оказались прямо возле широкой железной двери. Роман решительно дернул за ручку, и мы вошли в просторный концертный зал, где нас уже ждали. Их было трое: парни, которых я уже видела у Романа, и девушка – длинноногая красавица с пепельными волосами до пояса.

Он представил меня. Девушку звали Алисой, брюнет оказался Мафом, а парень со светлыми волосами – Генычем.

– Так, вы тут побудьте пока, а я скоро вернусь, – небрежно бросил Роман и спешно вышел.

Трое обступили меня со всех сторон и действительно стали рассматривать, как диковинку.

– Сколько тебе лет? – прощебетала красавица.

– Шестнадцать! – решила я соврать. Все равно бы они мне не поверили.

– Ну мы так и подумали! – рассмеялся Маф, прижимая к себе Алису.

– Вообще-то, Ром малолеток не берет, – заявил Геныч.

– Ну чего вы накинулись на ребенка? Девочка как девочка, – вступилась девушка.

– Девочка-припевочка! – передразнил Маф.

– Что ж ты, девочка-припевочка, сбежала от родителей и живешь у чужого дяди? Как-то нехорошо это! – проговорил с ехидством Геныч.

– А вот это уже не твое дело, Генусик-дусик. Хочу и живу, вас не спросила, – ответила я таким же тоном.

– Ритусь, мне кажется, что ты выбрала не того мужчину: он слишком стар для тебя и совсем тебе не подходит, – добавила свою реплику красавица.

– Ну и что тут такого? – произнесла я с вызовом. – Может, он мне нравится! А тебе, я смотрю, очень нравятся деньги и связи. Так что, Мафусик-котусик, – обратилась я к Мафу, – попридержи свою невесту, а то как бы не сорвалась с цепи собачонка и не погналась туда, где кормят лучше!

– Слышь, малая, а ты бы попридержала свой острый язычок. А то как бы тебе его не оторвали и на мясо не пустили! – гневно сверкнул зелеными глазами Маф.

– Ты по поводу Рома губу-то закатай, голуба, – с деланным сожалением промолвил Геныч. – Не твоего поля ягода. Ром – крепкий орешек. Так что он тебе не по зубам. И ловить тебе нечего.

– Ну это мы еще посмотрим, друзья-товарищи, – не сдавалась я. – Или как там говорится… время покажет?

Девушка уже раскрыла рот, чтобы что-то умное сказать, но тут вошел Роман.

– Ну что, я смотрю, вы уже нашли общий язык? – произнес он с некой иронией.

– Да уж… Та еще штучка, – протянул Маф, не отходя от Алисы.

– Она меня оскорбляла, – слезливым голоском пропищала Алиса.

– Понятно все с вами. Что ж, пожалуй, начнем! Алиса, вперед, на сцену! – скомандовал Роман.

– Но, Роман Германович, я еще не готова…

– Твои проблемы. Вместо того чтобы трепаться и сопли жевать, могла бы подготовиться. Выходи или уходи!

Алиса, повинуясь, вышла на сцену и обреченно встала возле микрофона.

– Ну, чем удивишь?

– Можно я спою «Дивный сон»?

– Пожалуйста! Геныч, включи минус!

Алиса смотрелась на сцене эффектно, казалось, что она рождена для этого. Ее фигурой восхищались бы многие, если бы не одно «но», перечеркивающее всю модельную внешность: ее голос, звучащий на весь зал, напоминал чем-то вопли болотной выпи. Я, уставшая слушать ее, просто сидела, заткнув уши руками, украдкой поглядывая на Романа: по выражению лица было ясно, что его вот-вот стошнит.

– Достаточно! – крикнул он.

Красавица замолчала и вопросительно уставилась на него.

– И чего ты так на меня смотришь? – заговорил он. – Ждешь, что я рассыплюсь в аплодисментах от твоего сногсшибательного выступления? А вот и нет! То, что я услышал сейчас, похоже на сценку с визгом бешеной курицы. Но здесь не цирк. И очень жаль. Там тебе самое место. У меня все! Кто еще что скажет? Геныч! Первое слово тебе!

– Ну, сложно что-либо сказать… Вроде нормально. Пойдет, – пожал плечами Геныч.

– Теперь ты, Маф!

– По-моему, очень даже неплохо. И вообще Алиска эффектно смотрелась.

– А мне вот интересно послушать, что скажет Маргарита… – посмотрел Рома в мою сторону.