Читать онлайн Хроники Нового Света: Пути Абсолюта. Акт 1 бесплатно

«Нет в мире зла страшнее грешника, ведомого благой целью.

Омоет он кровью невинных собратьев своих, дабы узрели

они истину, что внутри таит скорбную фальшь».

Слова Праха, лика лишённого.

Стратум Апокалипсиса без имени

Глава 24.1. Причина

Нита Грин и её таинственный спутник.

29.09.2033.

За 2 часа и 11 минут до исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

У любой истории есть свойство, присущее ей с первого слога и до последнего: она обладает несколькими точками обзора – ракурсами, с которых может быть рассказана; местами событий, приоткрывающими новые подробности и детали, способными в миг порушить представление читателя, считающего, что он знает весь расклад наперёд. Что же… моя история не исключение, и нам пора взглянуть на неё с угла, кой я поверхностно затронул, когда Сайман Рукер вышел на связь с умирающим в муках прихвостнем Нового Света. Тот обмолвился о встрече с загадочными мужчиной и женщиной, исчезнувшими в небытии – разрыве в пространстве, ведущем за грань человеческого понимания.

Именно об этом ваш покорный слуга сейчас и поведает.

Транспортная западного сектора комплекса Баффало стала полем кровопролитной битвы. На её территории раскрылся межпространственный мост. Он заинтересовал двух бывалых воинов. Одолев пешек, они шагнули в бездну, и раскинувшийся перед ними пейзаж заставил обоих сделать обречённый выдох. Песчаные просторы, своими цветами напоминающие гнилое болото, останки разрушенных небоскрёбов и горизонт, буквально пронизывавший взор тёмно-зелёным люменом, не в первый раз приветствовали таинственную парочку. Даже спёртый воздух, аналогичный тому, что я вдыхал на Перекрёстке Абсолюта, и приглушённые звуки не могли сбить их концентрацию. Дело предстояло серьёзное, а потому и настрой требовался соответствующий.

Встав на одно колено, девушка индийской наружности набрала полный кулак песка. Она пропустила его между пальцев, а затем прошептала с печальным видом:

– Он зелёного цвета… На другое я и не рассчитывала.

Пепельноволосый напарник за её спиной, крепко державший рукоять убранной в ножны сабли, подал голос, заранее зная ответ на свой вопрос:

– Позволь чиркнуть огнём догадки. Кристаллы здесь присутствуют в избытке?

– Ты, как всегда, проницателен, мой ненаглядный. Времени в обрез, а судя по количеству осколков, нам идти минут двадцать, может быть, двадцать пять. Выбирай…

Воительница, вооружённая двумя зазубренными клинками, закреплёнными у неё на поясе, протянула спутнику некий предмет, внешним видом схожий с компасом. Диковина обладала парой окаймляющих её колец; они были подвижны и готовы к использованию.

– Фланниген или Критц? – вопросила она.

– Фланниген, двадцать пять минут. Этого нам вполне достаточно.

Тут её чёрные глаза, обрамлённые серебристыми, точно луна, ресницами, выдали толику угасшего беспокойства, а тонкие губы слегка дрогнули.

– Я думала, ты выберешь Критца. Ситуация ведь внештатная…

– Скажи, когда я в последний раз выбирал его, свет моей жизни? Риск оправдан – мы непременно уложимся в график, зане выбора не осталось.

– Да будет так, – кивнула она. – Двадцать пять минут по Фланнигену. Для внешнего мира пройдут пятьдесят, но хотя бы разрыв замедлит свой рост.

Получив вразумительный ответ и подведя итог, девушка прикоснулась к внешнему кольцу прибора и повернула его на сорок пять градусов. Спустя мгновенье её нос слегка поморщился, ибо диковина испустила невидимую для глаза, но ощутимую для кожи волну, оповестив всех и вся о начале обратного отсчёта. Тотчас темно-зелёный песок под ногами парочки наполнился влагой: кристаллы в нём превратились в пыль и затерялись в общей массе частиц.

Было ясно одно – где бы не оказались эти двое, тамошние законы отреагировали на их вмешательство, оскалив зубы.

– Вот стрелка и побежала, – сказала девушка, поправив свои длинные смоляные волосы. – Хорошо, что мы не стали есть перед выходом. Я думала перехватить что-нибудь, но…

– Но перспектива опустошить возрадовавшийся от трапезы желудок не несёт ничего благоприятного, – договорил мужчина. – В этот раз всё будет по-другому. У меня хорошее предчувствие.

– У меня тоже. План кажется надёжным, и мы взяли всё необходимое.

Смуглая индианка пустила руку во внутренний карман кожанки и показала напарнику две компактные стеклянные капсулы, наполненные жидкостью неведанного толка.

– Припасла на крайний случай.

– Ах, Нита… – промолвил он с умилением, отведя глаза в сторону. – В минувший раз мы прекрасно справились и без них. Однако по твоему выражению лица я понимаю, что вступать в полемику – это весьма малосодержательная затея.

– Вот и умница. Мальчики идут первыми. Нам туда…

Окинув взглядом ладонь напарницы, пепельный шагнул вперёд. Будучи готовым к любым испытаниям, он концентрировал всю силу в руке, крепко вцепившейся в рукоять сабли, кою украшал крупный рубин. Тот жадно пожирал лучи небесного света, укрощая их изумрудный отблеск и перекрашивая его. Хозяин оного таинственного оружия метр за метром ступал по песку, оставляя нам нём размытые следы. Делал это так, словно маршрут заранее проложили высшие силы.

На них путник и обратил внимание:

– Она ведёт меня, как и всегда.

– Ты видишь бабочку? – спросила Нита. – Я что-то никак её не примечу. Ткни пальцем в небо, я сходу найду.

– «Вон там…» – указал он и поправил рукав чёрного пальто, слегка задравшийся к локтю.

Девушка устремила взор по указанному направлению и увидела одинокого бирюзового мотылька, летевшего на удалении от неё и напарника. Ритмично взмахивая шестью крыльями, насекомое вело путников пространственного разрыва к цели-загадке. Его тело очертаниями напоминало стрекозу – метку, что давала отмеченным силу.

– За столько лет она ни разу не подвела нас, – с упоением молвила Нита. – Миссия приближается к финальной точке, и если ты уверен, что этот парень именно тот, кого мы ищем, то я готова на всё.

– Безусловно. Мы верно истолковали подсказки бабочки и очень скоро закончим сие предприятие победителями.

– А что мы станем делать с…

Индианка сделала резкую паузу.

– Что будем делать с «ней»?

И в тот же миг мужчина остановился. Он обернулся к идущей позади Ните.

– Ей не взять верх. Мы займёмся этой проблемой после того, как расправимся с Новым Светом и Оплотом…

– Я поняла, можешь не продолжать. Больше не стану поднимать этот вопрос. Извини, что встряхнула. Без сомнения?

– Вне утрат и чаяний, – договорил пепельный.

Таким образом, соратники убедили друг друга и пошли дальше. Сказанные в конце строки несли особое значение, произносились не в первый раз и действовали безотказно.

Преодолевая километры запределья, полные тишины и всепоглощающей разрухи, двое то и дело оглядывались, словно невидимый враг вёл на них смертельную охоту. Псевдочасы Ниты достигли отметки в десять минут, а препятствия на пути становились всё изощрённее: металлические заборы с колючей проволокой, насильно забранные из иного мира; автомобили, наполовину засыпанные песком; разбросанные по округе острые камни, размерами превосходящие взрослого человека, и вырванный из пространственного контекста космический спутник, воткнутый в землю, точно одинокий донжон, лишённый привычного окружения звёзд.

Через минуту наши герои добрались до мрачного подземного туннеля, на первый взгляд ведущего в неизвестность. Тут-то и пригодились сосуды с жидкостью, кои без промедления покинули карман куртки Ниты. Она осушила один, а второй передала компаньону, утерев губы рукавом.

– До дна. Я знала, что они пригодятся.

– Мне их эффект не страшен, – проговорил он и принял склянку, – а ты завтра будешь чувствовать себя крайне скверно. Могли бы пройти и без них.

– Могли бы, но я предпочитаю видеть в темноте и заранее реагировать на опасность. Скорость реакции никогда не бывает лишней.

– Только если не испить две сразу, – поправил он и проглотил содержимое стекляшки. – Тогда побочные эффекты заставят тебя пожалеть о содеянном – молить вселенную о скорой казни пошатнувшегося рассудка. Ты это и без меня знаешь… Полагаю, мальчики снова идут вперёд?

С улыбкой на лице Нита покачала головой и на этот раз предпочла роль ведущего игрока. Она ловко обнажила два зазубренных клинка и шагнула во мрак – без сомнения, вне утрат и чаяний. Следом за храброй коренной американкой ступил и владелец сабли. Припасённое снадобье позволило обоим уравнять шансы с врагом, который затаился неподалёку.

Выстроив гнусные планы, тот либо смиренно выжидал удобного момента для атаки, либо ещё не обнаружил путников, вооружённых и готовых к схватке.

Их текущая дорога представляла собой идеально ровный, словно выжженный лучом в земной породе туннель, лишённый любых намёков на индивидуальность – наполненный сыростью и до одури тёплым воздухом. Первые сто метров маршрут не преподносил никаких сюрпризов, лишь бабочка-гид виднелась вдалеке. Однако стоило пересечь лужицу грязной пещерной воды, разделявшей путь на две части, как Нита перегородила проход клинками.

– Что ты чувствуешь? – спросил мужчина. – Опасность?

– Во-первых, мы почти добрались до цели, – проговорила она, с прищуром осмотрев окружение. – Во-вторых, на нас вышли как минимум четыре перевёртыша. Они знают, что мы здесь.

Тут он поравнялся с ней и вытащил саблю из ножен, но лишь на пару сантиметров.

– Часовой? Прячущийся? Или перевёртыши пришли одни?

– Одни… Разрыв категории «Б», поэтому сволочи сегодня без подмоги. Убьём их быстро, пока осталось время. Если не успеем, разрыв из крошечного превратится в огромный, и нам тогда…

– Придётся отпевать больше невинных, чем планировалось, – договорил он с улыбкой на устах. – Я уловил аллюр твоей мысли, дорогая.

Здесь храбрецы прекратили переговоры и встали спина к спине, дабы противник не смог застать их врасплох. Падавшие с потолка капли воды, своим неспешным ритмом точь-в-точь повторявшие такт биения сердца Ниты и её красноречивого напарника, позволили всецело сконцентрироваться на задаче – подготовке к бою с перевёртышами. Тем в силу специфического ограничения (полного отсутствия органов чувств) приходилось отслеживать изменения в пространстве и двигаться на память – туда, где в последний раз ощущались колебания двух человек с оружием. Когтистые лапы шуршали по земле, выдавая суматошный настрой чудовищ, возгласы и причмокивания говорили о нескончаемом голоде, который вряд ли смогла бы утолить даже человеческая плоть, а длинные языки болтались в воздухе, гонимые гулким ветром.

До заветной цели оставались считанные метры. Укрытые мраком перевёртыши бесстрашно неслись вперёд. Их в отличие от наших героев не волновало время, но самый крупный из всей четвёрки монстр явно не хотел ждать и уж тем более делиться наживой. Обогнав собратьев, он прыгнул навстречу пустоте, дабы выяснить, где схоронились незваные гости. Он получил ответ на свой вопрос.

Одним движением, мастерским, но бесконечно пренебрежительным, воин извлёк саблю из повторяющих её изгибы ножен и рассёк воздух перед собой. Острое лезвие, источающее фиолетовый свет, прошлось по шее чудовища ровной полосой, а затем моментально вернулось восвояси, будто хозяин стыдился показывать его. Сабля исполнила кровавую работу, но до окончательного воссоединения с ножнами ей оставались считанные сантиметры. Мужчина наполнился решимостью и закончил путь клинка звонким щелчком.

– Tuum nomen translatum est gaudium1, – проговорил он.

В мгновенье ока голова перевёртыша отделилась от тела, взмыв в воздух с потоками крови. Фонтан жидкости буквально вытолкнул её, а потом растворился в пространстве, оставив череп на попечение гравитации. Та любезно уложила его на землю, покуда торс, руки и ноги монстра видоизменялись на глазах, принимая первозданный облик. Сперва живот и спина, поменянные местами, вернулись в привычное для гуманоида положение, следом конечности, выгнутые на манер саранчи, с громким хрустом вспомнили о своём утраченном родстве с хомо сапиенс. Лишь голова, отсечённая от мерзкого взору организма, всё так же пребывала в образе хищной пасти.

– У нас по-прежнему проблемы, – отметил пепельноволосый. – Три супостата на подходе и один из них избрал потолок.

– Положись на меня, дорогой.

Уверенная в успехе, не раз и не два убедившаяся в исключительности навыков напарника, Нита не отставала от него. Поднявшись ввысь изящным прыжком, она оттолкнулась от крепких мужских плеч ступнями и рассекла чудовище пополам, ещё до того, как оно успело хоть что-то предпринять. Две части изуродованной туши рухнули вниз, но за секунду до падения воительница успела пронзить пасть ещё одного врага. Она извлекла холодный металл вместе с ошмётками плоти, застрявшими между зубчиками клинка, и тихо выругалась, а её соратник тем временем играл с оставшимся противником.

– Uno spettacolo pietoso per assistere al decline dell'anima2, – молвил тот, чей слог, будто песнь, разнёсся по туннелю. – Всего одно движение, и твои муки прекратятся, окаянный.

Пепельный мастерски уклонился от взмахов острых когтей, уйдя чуть влево, и продолжил вести беседу с перевёртышем:

– Сегодня мой урок будет прост… Его способен усвоить даже ребёнок, не обрамлённый аурой греха.

Сабля вновь освободилась из плена ножен и пронеслась от затылка до паха вставшего на дыбы монстра, даровав тому милостивую кровавую свободу.

– Не покусись на чужое и обретёшь своё…

Исполнив волю хозяина, расписанное древними символами люминесцирующее лезвие окунулось в родные чертоги. Вражеская кровь на нём испарилась.

По достоинству оценив последнее убийство, Нита сделала низкий поклон.

– Ещё одна душа отправилась в Абсолют. Ты слишком милосерден к врагу…

– Милосердие – это первый шаг к очищению. Я понял сию истину раньше остальных, поэтому ты меня и выбрала.

Её лик украсила улыбка:

– Не только поэтому, но обойдёмся без лирики. У нас осталось пять минут. Вроде успеваем… До конца туннеля метров сто.

– Как закроем разрыв, выйдем на связь с Денисом. Мой друг уже должен быть далеко от комплекса Баффало, посему проверочный звонок не повредит.

– Ты так печёшься за человека, которому всё нипочём, – улыбчивая индианка покачала головой. – Видимо, это твоя слабость по жизни: беспокоиться за тех, кому нечего бояться. Особенно за меня…

Пойманный с поличным, он отвёл взгляд в сторону и почесал затылок ладонью.

– Ты права. Спорить не стану. Ты моя слабость, любимая Нита Грин.

Обменявшись утвердительными кивками, двое продолжили шествие. Заключительные сто метров не принесли никаких сюрпризов, только тишину и покой. Конец туннеля одновременно служил окончанием территории тьмы и выходом из разрыва в пространстве, смертельно важным для успешного завершения миссии. Внешне похожий на неровный шов, находящийся в нескончаемом цикле сжатий и расширений, он ждал своего звёздного часа. Хитроумный прибор Ниты, заведённый на двадцать пять минут, как раз добрался до отметки «23:30».

Тут, думаю, есть смысл пояснить, что же произошло и ради чего был проделан столь фантасмагоричный путь. Как вы уже наверняка поняли, Грин и её напарник, личность коего перестала быть тайной, стоило ему произнести слово «зане» (характерное для Учителя – покровителя Харви Молза), намеревались закрыть некий пространственный разрыв. Сделать это они могли особым способом: связать вход и выход посредством временной аномалии, пронесённой от точки А до точки Б. Ей послужили те самые двадцать пять минут по Фланнигену, заведённые на «Калибуре» – устройстве Ниты. Она прекрасно управлялась со штуковиной, но выбор интервала неизменно давала возлюбленному; тот, в свою очередь, никогда не ошибался.

Теперь, когда вопрос был исчерпан, а причина, по которой носитель сабли не смог присутствовать во время разгрома комплекса Баффало, всплыла наружу, вернёмся к истории.

– Маленький шаг для человека, – проговорила Грин, встав напротив выхода.

– Гигантский скачок для всего человечества, – дополнил Учитель и взял Грин за руку. – Если расчёты верны, как только мы преодолеем мост, окажемся средь водных просторов на палубе нашей яхты. Я заранее там её оставил .

– До этого расчёты никогда не были на сто процентов верны…

Уловив слова спутницы, он прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Такова была его работа – забывать о непрощающей математике во имя оптимизма, редко вознаграждающего своих безрассудных аколитов.

Пепельноволосый мужчина ухмыльнулся через силу и продолжил:

– В течение часа мы скооперируемся с друзьями на воде и доберёмся до Возродившегося Детройта. Там всё будет зависеть от удачи и нашей расторопности.

– Это всё равно не так страшно, как в Копенгагене. Ты согласен?

– Оу, разумеется. Даже я тогда боялся…

В глазах Грин вмиг появился огонёк любопытства и женской страсти.

– Правда?

– Да, но совсем чуть-чуть, – улыбнулся он, показав масштабы своего страха, придвинутыми друг к другу указательным и большим пальцами. – Ты готова к гигантскому скачку?

– Ты хотел сказать «к маленькому шагу»? Без сомнения…

– Вне утрат и чаяний.

Держась за руки, таинственная пара пересекла межпространственный мост, и тот исчез, не оставив и следа. Двадцать пять минут по Фланнигену подошли к концу – Учитель успел закрыть разрыв, и теперь его ждали новые опасные приключения. Увы, но в этот раз ваш покорный слуга о них не поведает – всему своё время.

***

Дамы и господа, ну что я могу сказать? Это снова началось! Простите за долгую паузу – нам с Карсоном пришлось изрядно попотеть, дабы найти новое укрытие от братьев Эссексов. Левша и Правша не дают нам вздохнуть полной грудью, однако это не повод уходить в затишье ещё на один месяц. Мы распространили записи через даркнет и выкладывали их с небольшой временной задержкой – раз в четыре дня. Полагаю, аналогичный интервал сохранится и в этот раз…

Обещаю, я больше не стану затрагивать наши насущные проблемы в тексте, ведь вам потом читать всё это в формате книги. Но уж извините – сегодня не удержался.

Суть второй полномасштабной части истории Детей Санриз безумно проста, и я здесь, чтобы донести до людей истину: дорога, избранная вами, бесконечно далека от Пути Абсолюта. Негде спрятаться и некуда убежать: его метка взывает к ответственности и нравственности. В последние годы их разлагающийся силуэт стал напоминать о себе всё реже, но это не значит, что можно сдаться и пасть в объятия Фатума. Нет, только не сейчас! Поверьте, я знаю, о чём говорю. Мэттью Саммерс впустил Леди Фатум в свою душу, и она оставила на ней кровоточащий отпечаток.

Все мы представляем собой сосредоточение наших ошибок. Необдуманные слова, поспешные решения, наивные взгляды, пренебрежение чужим доверием; проигранная борьба с гневом и завистью, отсутствие воли и отказ от помощи мудрецов – это карта человеческих душ. Но какое бы уныние на вас не нагоняли эти строки, учтите, что не существует ошибок, которые невозможно исправить. Придёт час, и человечество воспрянет духом – станет единым целым и посмотрит в глаза светлому будущему. Этот час близок, и я надеюсь, что мои слова позволят цивилизации планеты Земля не упустить заветный момент. Ибо не только угроза гибели подталкивает нас к положительным изменениям…

Иногда достаточно простой искры, зажжённой тем,

кто побывал на оборотной стороне мироздания.

Глава 24.2. Шафэлл к Шафэллу

Супруги Сколлетти, Харви Молз и Субъект В8.

29.09.2033.

За 1 час и 41 минуту до исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

Что такое план? Если обратиться ко всемирной паутине, она выдаст следующее определение: «Заранее намеченная система мероприятий, предусматривающая порядок, последовательность и сроки выполнения работ». Недурственный набор слов… Понятно, со вкусом и не слишком занудно. Однако я вывел для себя иную формулировку, не раз и не два доказавшую свою состоятельность: «План – это совокупность дурных идей, кои в процессе разработки кажутся светлыми, а на деле приносят уйму проблем». Вы помните, чем заканчивалась большая часть планов, разжёванных в моей истории. С завидным постоянством кто-нибудь отправлялся на тот свет, попадал в плен или ловил пулю. Смешного тут мало, скорее, плакать хочется… Но мы тут не для того, чтобы терять голову и жаловаться на жизнь.

«Зачем он начал с определения?» – спросите вы. Всё просто: у Джуллио и Адриано Сколлетти тоже был план. Тем вечером, когда Мэттью Гордон Саммерс исчез, пропуская пространство сквозь пальцы, Бесформенные Гимнасты хотели опрокинуть стаканчик – другой после встречи с друзьями и выйти на связь с Учителем, дабы увидеть счастливую физиономию Харви Молза. Ожидая Детей Санриз в порту, тот беседовал с полицейскими, покуда Сколлетти-интроверт вникал в слова экстраверта, параллельно всматриваясь в водные дали, ведущие к Возродившемуся Детройту. Ночной Хорнсгейт фанатично чеканил деяния тёмного времени суток: роботы Патрика Риза крепко спали, считая электроовец, а шум прибоя создавал сдержанное настроение. Все, кроме Адриано, разделяли его, и нетрудно догадаться, почему.

Стрелок держал в руках заряженную винтовку и вслух размышлял о грядущих свершениях. Каждый патрон для него был возможностью – чернильным всплеском, что закрасит пробелы прошлого. Так ему сказала Таннели, когда особняк Молза осаждали пешки и Кинлесс бим Санриз срочно требовалась помощь мастера-снайпера.

«Пусть каждый выстрел будет сделан не ради улыбки отца, а во имя светлого будущего, способного затмить былое», – от всей души пожелала Госпожа Зеркал.

Она хотела красноречиво приободрить потерянного итальянца, и неё получилось: множество пешек тогда лишилось жизни, вдобавок Майлз Уоррен Блэк ощутил на себе гнев Бесформенного Гимнаста. Это хорошее начало, учитывая длительную карьерную паузу Рио.

Пока Джуллио, временно покинувший катер, осматривал окрестности в компании офицера полиции, болтун целился в воображаемых врагов и рассуждал:

– Правильно всё-таки говорят: мастерство не пропьёшь.

– Очень тяжело не согласиться, ведь ты так старался это сделать, – съязвил Джулл, ухмыльнувшись.

– Пара бокалов вина перед сном – это ещё не пьянство. Я всегда умел выпить красиво! Сейчас разговор о другом… Я наслаждаюсь атмосферой! До чего же приятно вернуться в строй! Мы стали настоящей командой. Вот сейчас Брайан приедет с ребятами, мы укатим в Детройт, а после дадим врагу смачный пропистон! Я буду кайфовать от каждого момента!

Вникая в речь супруга, Джуллио склонился над землёй, будто следопыт, и внимательно рассмотрел пыльный рисунок у себя под ногами. Детектив-самоучка ответил собеседнику, не оборачиваясь:

– Угу, я тоже получу удовольствие, когда эти ублюдки все передохнут. Их ждёт заслуженная кара.

– Твои слова и богу в уши. Чего ты там застрял? Хоть что-то нашёл? Может, мне спуститься к тебе, и мы поищем вместе? Что бы это ни было…

– Нет, у нас тут всё в норме. Ларош и я скоро поднимемся. Мне просто интересно, когда тут заканчивается работа. Судя по следу, в последний раз тут копошились часов пять назад. Быстро они завернули вещички…

В ответ Рио пожал плечами:

– Значит, за этот промежуток времени никто не приезжал, и мы тут одни.

– Хорошо, если так… – пробубнил Джулл.

– Что?! Я не расслышал!

– Говорю: хорошо, если так! Меня подобные вещи успокаивают. С Новым Светом необходимо постоянно держать ухо в остро. Эти Светоносные так и норовят вылезти из-за угла и надеть тебе на башку мешок.

Последнее замечание вызвало у Рио лёгкую тревогу, и он решил ненадолго отлучиться. Пришло время поведать Харви, ждавшего за штурвалом вместе с полицейской подмогой. Офицеры Томпсон и Пейс, временно переброшенные из Манхэттена, явно не воспринимали ситуацию всерьёз, что бесконечно раздражало учёного. Насупившись, демонстративно кряхтя каждые пару минут, Молз закатывал глаза от негодования и выдавал характерные для него словесные обороты без доли иронии:

– Сам комиссар полиции назначил вас на задание, а вы продолжаете вести себя, как пара отстриженных овец, которым произвели трепанацию черепа, удалили мозг и заполнили образовавшиеся пустоты кислым пуншем.

Харви облокотился на панель управления и повесил голову, приготовив панчлайн:

– Рискну предположить, что после данной операции ничего не изменилось. Ваши умственные способности остались на том же уровне. Великолепно! До чего же человек беспечен! Сачковать и отшучиваться ему не мешает даже смена места обитания.

– Да остынь ты, док, – бросил Пейс. – Это обычная ситуация, и у нас всё под контролем.

– Ага, точно. Мы вдвоём плюс Ларош – это даже перебор. Посидим тут немного, поиграем в картишки, заберём ваших друганов и свалим. Раз плюнуть.

– Удивительно, потрясающе, невероятно! Я бы даже сказал – экстравагантно, – вновь запричитал Молз. – Сколько раз мне нужно повторять, с кем вы имеете дело? Неужели, когда ваши матери рожали вас, они вместо привычного всем женственного напора, выдали десятикратную мощь и буквально выстрелили вами в стену? Я не нахожу иного объяснения, кроме как сотрясение мозга при рождении! Вы имеете дело с отмеченными – у них есть сверхспособности!

– Да, но вы же сами сказали, что они все куда-то свалили, – вспомнил Томпсон и утёр нос рукавом. – Вот прям ради нас сюда приедет эта электрическая баба?! Я вас умоляю!

– А вы сомневаетесь, господин? Ферзь – весьма непредсказуемая женщина. Признаюсь честно, это даже немного меня заводит, но я предпочитаю оставаться живым. К такой барышне лучше не прикасаться.

– Опа, да она, походу, как жена Томпсона! – обрадовался Пейс. – Вечно пытается откусить ему член, когда он поздно приходит домой с работы!

Не веря ушам своим, Зик Томпсон стукнул наглого напарника ладонью по макушке. Ещё минуту назад Молз говорил вещи гораздо обиднее, однако от светила современной науки коп мог стерпеть любые удары.

– Ишь каков засранец! Моя дорогая жёнушка – это ангел во плоти! Когда она приходит в церковь, все начинают молиться!

– Во-о-от! Что и требовалось доказать, – радостно кинул Пейс, указав пальцем в ряху Томпсона. – Ты хоть сам понял, что сейчас сказал?

Парочка приготовилась сожрать друг друга живьём, но в ту секунду, когда гипотетический рефери вознамерился выставить протестующую руку, на сцене появился Адриано.

– Джуллио говорит, что тут никого не было с конца смены строителей.

Он устроился на сиденье около Молза и своим озабоченным видом помог тому переключиться на новую тему разговора.

– Вижу, Джуллио зря времени не теряет. Работает на износ, как настоящий страж закона. Верно, мистер Томпсон и мистер Пейс?!

Генетик дождался одобрительного кивка полицейских и продолжил:

– Учитель выбрал это место не просто так… Есть особая причина, по которой он решил устроить переправу с Хорнсгейта. Я неплохо знаю моего покровителя, и с ним ничего просто не бывает, даже когда он говорит, что урок простой.

– О-о-о, Дио, тут вы правы, Харви! Его урок про знания и оружие вынес мне мозг! Поначалу я вообще ничего не понял! Какие-то плащи, мечи… Полная бредятина на первый взгляд! Только потом, пораскинув мозгами, я понял, что в знании сила. Именно это Учитель и имел в виду. Жизнь моя merda3, а нельзя было ограничиться двумя строками?

– Что поделать, это его стиль. Он считает, что без красивого слога человек не воспримет слова всерьёз. Учитель всегда так излагает.

Готовый ответить на аргументы Харви, Адриано ухмыльнулся. Едва он успел открыть рот, как прорвавшийся снаружи крик офицера Лароша разрушил атмосферу беседы.

Полицейский рвал глотку:

– Нас раскрыли! Все к оружию!

Аккурат воплю стража закона безмятежность порта пронзил шум выстрелов трёх винтовок. Всё произошло очень быстро, но Джуллио был готов к дерзкому нападению – ему не составило труда увернуться от троекратной угрозы. Совершив грациозный перекат, он сфокусировался на разгоревшемся конфликте и вскинул пистолет-пулемёт. Дыхание Сколлетти стало прерывистым, но ему оно не мешало.

– Ты у меня в прицеле, stronzo4, – проговорил он, завидев пешку, укрывшуюся за грузовым контейнером вместе с двумя сопартийцами. – Я не буду ждать, пока ты высунешься.

Ещё одна секунда, и перст стрелка успел бы проредить стадо шахматных фигур, но в самый неподходящий момент окружение захватила дымовая завеса. Она скрыла урожай смерти от взора мрачного жнеца, и тот ощутил всю тяжесть своего положения: его руки окаменели, зрение вознамерилось подвести, а сердце забилось с бешеной скоростью. Вот она – настоящая паническая атака. Страх овладел разумом смельчака, ибо на арену битвы вышел нежданный противник. Сколлетти хватило мимолётного блика, чтобы узнать его переливающиеся глаза.

– Полярис… – тихо молвил итальянец, узрев, как зловещие линзы сменили цвет с жёлтого на красный.

Бронированный убийца неспешно приближался. Как только маска показалась из завесы, Адриано, Харви и полицейские выпустили шквал пуль, но на их аргументы у Поляриса нашёлся защитный механизм – клинчер, именуемый Берсерком. Покинув углубления в перчатках, живое оружие воплотилось в непробиваемый башенный щит и укрыло хозяина. Доспехи были в состоянии защитить его, однако существо не могло рисковать. Оно буквально поглотило металл, слегка встрепенулось, словно сожгло кинетическую энергию внутри себя, и вернулось на положенное место.

– Всё, я так не играю! – громко отшутился Адриано. – Это что вообще такое?! Как он это сделал?!

– Не знаю, друг мой, но учёный внутри меня одновременно ликует и испытывает страх.

Впечатлённый генетик увидел, как линзы в маске Поляриса кратко блеснули белыми искрами, а затем снова приобрели красный цвет. Выбив оружие из рук Джуллио метательным ножом, убийца Нового Света рванул вперёд. Надёжно прикрытый огнём пешек, он возвысился над Сколлетти и приготовился обезглавить его выросшим из запястья клинком. Лезвие накрыло жертву своей тенью, как вдруг прозвучал очередной выстрел.

Спровоцированное на ответный ход живое оружие поспешило принять образ щита, но, к удивлению всех окружающих, случилось невероятное: пуля из винтовки Рио отправилась в путь столь замудрённый, что даже пешки прекратили огонь. Она пролетела в метре от Поляриса, столкнулась с портовым контейнером, отскочив от него под углом в тридцать градусов, и пронеслась за щитом, повредив правую линзу поборника инфернальной организации. Он отступил назад, почувствовав звон в ушах, а Адриано поспешил взять ситуацию под свой контроль:

– Стреляйте из всех стволов, ребята! А ты, Джуллио, беги! Беги, не жалея сил!

Сколлетти принял проигрышный расклад и побежал к катеру, покуда Томпсон, Пейс и Ларош прикрывали его, на давая пешкам продохнуть. Полярис видел, как цель ускользает от него, но неверие в происходящее и покорёженная гордость не давали ему светло мыслить. В своей манере, метнув клинок вдогонку, он и представить не мог, что Джулл ожидает нечто эдакое и готовится.

Лезвие почти соприкоснулось со спиной Бесформенного Гимнаста, но тот увернулся в последний миг, послав Полярису американский жест: вытянутый средний палец.

– Arrivederci5! – выкрикнул Джуллио, забираясь в катер.

Там храбрец столкнулся с новой порцией скверных новостей – необходимостью покинуть порт без Мэттью Саммерса и остальных друзей. Старина Харви приготовился к волне протеста, но итальянец-интроверт знал, что выбора нет. Мотор водного транспорта взревел на всю округу – спасители Детей Санриз унеслись по направлению Возродившегося Детройта, а Полярис остался ни с чем.

– Я просто не могу поверить… – проговорил Бронированный убийца. – Он что, сейчас рассчитал угол и выстрелил так, чтобы пуля отрикошетила мне в линзу? Повреждения исправимы – Берсерк подлатает их. Но каким образом этот макаронник провернул такой сложный трюк?

Видя, как бьющийся в конвульсии Полярис склонился над землёй держась за голову, пешки начали переживать, и один из бойцов подал голос:

– Всё в порядке, сэр? Может быть, этот рикошет – это эффект метки Адриано Сколлетти?

– Нет, он умеет тоже, что и его муж – они одинаковые! Тут дело в навыках! Я чувствую не стыд, а настоящий азарт!

Выпрямившись, киллер хрустнул шеей и создал из тканей живого оружия огромный серп. Лезвие вонзилось в землю остриём и испустило каскад искр – их яркий свет отпугнул пешек.

– ОН ПРОБУДИЛ ВО МНЕ СПОРТИВНЫЙ ИНТЕРЕС! Какой накал! Какой потрясающий расчёт! Готов поспорить, наша схватка будет легендарной! После неё я стану лучше! ЛУЧШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО!

– Эм, сэр, вас к телефону. Я даже не знаю, кто звонит – номер скрытый. Никогда не слышал этот голос. Представиться отказались.

– Кому, твою мать, не спится?! – завопил Полярис, выхватив мобильник у пешки. – Я сейчас очень занят! Надеюсь, это что-то серьёзное!

– Смотрю, ты потихоньку теряешь сдержанность из-за сыворотки, дорогой друг.

Поняв, кто находится по ту сторону провода, Полярис нервно сглотнул слюну. Пришлось взять себя в руки и успокоиться, хотя бы на время разговора.

– Король… Я прошу прощения за то, что повысил голос.

– Ничего страшного – это было даже забавно. Главное – не переусердствуй с «RTSQuared», а то закончишь, как подопытные Полукса Гранта. Вспомни, что Коулкард с собой сделал…

– Всё в норме, Дариус, я держу себя в руках. Не беспокойтесь.

От этой очевидной лжи пешки переглянулись между собой. Их лидера буквально трясло от напряжения – каждый его мускул говорил об этом, покуда лезвие серпа барабанило по полу снова и снова. Едким звоном оно придавало разговору торопливый темп.

– Больше доза мне не понадобится.

– Ловлю тебя на слове. Перейдём к основной теме разговора: в Баффало сущий бардак. Заключённые убивают наших людей, копы вынюхивают подробности экспериментов… Скажи спасибо Дмитриеву – наш друг оказался предателем.

– Это сильное заявление.

Линзы Поляриса приобрели синий цвет.

– Вы уверены? Такие вещи обычно проверяют.

– Я абсолютно уверен. Задокументированные действия Дмитриева привели к серьёзным последствиям. Оззвальд Колд и Майлз Блэк пока не у дел, поэтому я оперативно связался с Гроссмейстерами и выбил для Лиз подмогу в виде бойцов Атлас. Они приберут разбросанный тут и там мусор, а затем организуют переправу выживших сотрудников. Пятеро, разумеется, считают, что это их идея, но направление задал я. Пусть всё идёт так, как задумали высшие силы. Сейчас главное – не потерять Сколлетти.

– Как раз об этом, – сказал безымянный и уставился на очерченный водой горизонт. – Они ушли на катере. Я их упустил…

– Очень жаль… А я думал, хотя бы ты не подведёшь меня. Такими темпами мне скоро надоест сидеть на заднем ряду… Придётся выступить самостоятельно и показать дилетантам, как следует выполнять их работу.

Спокойный голос Короля веял пренебрежением. Он будто подначивал Поляриса – провоцировал совершить какой-нибудь рискованный манёвр или спешно сообразить запасной план. Дариус чувствовал, как рука убийцы постепенно сжимает телефон, и, не давая ни единой подсказки, ждал от него инициативы.

В то же время Полярис нутром чуял, как монарх улыбается, подмечая шум столовых приборов на заднем фоне.

– Я сейчас должен поймать Сколлетти. Чёрт… Что это за звуки у вас там? Они сильно отвлекают. Я не могу собраться.

– Конечно же, не можешь – это оммаж твоей нерасторопности. Если бы ты делал всё с первого раза, то проводил бы свободное время так же, как и я.

– И как же я проводил бы его?

– С пользой, а не барабаня оружием по полу. Я сейчас готовлю замечательное блюдо – яичные оладьи по-французски с грибами и луком порей. Говорят, есть на ночь вредно, но я не могу думать на пустой желудок. А, как ты понимаешь, мне приходится думать за вас всех – моих любимых охламонов. Сейчас включу музыку, раскинусь в кресле и хорошенько поем. От одной ночной трапезы я форму не потеряю.

– Вы меня подначиваете.

Цвет линз сменился на зелёный.

– Я уже придумал, как догоню Сколлетти, и обязательно их поймаю. Можете не сомневаться в результате, Дариус. Когда задание будет выполнено, я тоже хорошенько поем. Вознагражу себя за блестяще проделанную работу.

Получив желаемое, Король торжественно включил музыку. Громкость композиции нарастала постепенно, по ту сторону трубки раздалась «A Little Less Conversation» Элвиса Пресли.

– Какой заразительный боевой дух! Не рассказывай, что придумал: хочу потом прочесть отчёт и удивиться твоей находчивости! Давай, Полярис! Я тебе даже пропою: «A little less conversation, a little more action, please… All this aggravation ain't satisfactioning me… A little more bite and a little less bark – а little less fight and a little more spark. Close your mouth and open up your heart and, baby, satisfy me! Satisfy me, baby!»

– Понял вас. Меньше болтовни, больше дела. Я выйду на связь, как закончу задание.

Мимолётно окунувшись в зажигательный тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год, Полярис приободрился. Зелёный цвет его линз подтверждал это чувство. Он попрощался с Королём, несмотря ни на что находившимся в прекрасном расположении духа, и обратился к пешкам, всё это время сохранявшим молчание:

– Проваливайте из порта. Вас не должны здесь видеть. Я отправлюсь за Сколлетти в одиночку.

– Но, сэр, каким образом?

Парень, чей телефон продолжал находиться в руке киллера, вышел вперёд и потянулся к своей собственности.

– Объясните ваш план, вдруг мы можем пригодиться.

– Нет, не можете…

Ладонь Поляриса сжалась, и мобильник разлетелся на куски. Изменчивый взор зловещей маски остановился на водной глади, осветил её маяком – сиянием двух белых линз.

– Вы меня только задержите…

***

Будучи далеко от Хорнсгейта, спасательный отряд медленно переваривал случившееся. Никто не понимал, по какой причине Полярис объявился в порту и что за невиданное оружие принёс с собой. Волна вопросов захлестнула Детей Санриз. Им срочно требовались ответы, однако они не могли появиться из воздуха.

Джуллио молча сидел на скамье, уткнувшись взглядом в пол, Харви стоял за штурвалом, обрисовывая в голове очередную теорию заговора; наконец серьёзно настроенные копы рассредоточились по палубе, а мастер-стрелок Адриано занимался самокопаниями, кои привлекли внимание его супруга. Было трудно не заметить, как Рио, стоя у фальшборта и смотря на воду, вытаскивал патроны из обоймы и вставлял их обратно. В его движениях чувствовалась лёгкость, но глаза переполняли тяжкие думы. Сколлетти-экстраверт мысленно прогонял сценарий вечера по кругу и искал тонкую нить логики. Ровно до тех пор, пока к нему не обратился Джуллио:

– Ну, чего ты тут встал? Пойдём к Харви. Нельзя сейчас киснуть одному.

Адриано обернулся и сходу задал вопрос:

– Почему ты не сопротивлялся, когда мы бежали, поджав хвост? Я тебя знаю… Ты был обязан воспротивиться – сказать своё знаменитое «нет». Это очень странно…

– Хм, тебя не проведёшь. Если честно, я и сейчас борюсь с собой.

Поняв, что разговор затянется, Джуллио встал рядом и облокотился на фальшборт.

– Для меня это всё неправильно. Будь моя воля, мы бы остались сражаться, но выбора не было. Мы могли только бежать.

– Боже, я словно сплю.

Рио отвернулся и опять начал перебирать патроны.

– Слышать от тебя такое – уму непостижимо. Хотя, если разобраться, это уже не важно. Значение имеет только логика, и я пытаюсь её найти. Зачем они напали на нас? Они хотели помешать эвакуации? Когда Полярис подобрался к тебе, он был готов совершить убийство.

– Ничего удивительного, – ответил Джулл, комично приподняв брови. – Когда мы сражались у особняка, своими действиями он явно дал понять, что два гимнаста Новому Свету не нужны. Вдобавок, Блэк тоже хотел убить одного из нас. С этим моментом всё понятно, а вот причины нападения в порту… Вряд ли мы сможем сейчас разобраться.

– Тут я бы поспорил…

Голос Молза сию секунду привлёк внимание итальянцев, и те повернулись к учёному.

– А кто сейчас за штурвалом?

– Не переживай, Джуллио, меня заменяет господин Ларош. Я ненамеренно подслушал ваш разговор, и у меня есть идея, которой я бы хотел поделиться. Вы не против?

– Конечно же нет, синьор Молз, – официально проговорил Сколлетти-экстраверт.

– Спасибо, Рио. И так, синьоры, я хочу начать диалог с одного малоизвестного понятия. Оно называется «Шафэлл к Шафэллу». Сейчас я объясню в чём его смысл. Возьмём условного мистера Д. Шафэлла, испытывающего финансовые проблемы. Его план, который он набросал одним пятничным вечерком, должен позволить исправить текущий расклад. Наш дорогой мистер Д. Шафэлл идёт в банк, чтобы положить на счёт последние сбережения. В то же время некий однофамилец, с именем, начинающимся на букву Д, тоже выдвигается в банк. Синьоры Сколлетти, обращаю ваше внимание – у нас два Д. Шафэлла. Второй живёт вполне себе неплохо и планирует пожертвовать малость зелёных на благотворительность, то есть совершить денежный перевод.

– Мне кажется, я понимаю, к чему вы клоните…

– Возможно, Адриано… Возможно… Я не отрицаю. Однако позвольте закончить. Вся суть истории в том, что оба приходят в один и тот же банк, и из-за системной ошибки их счета путают между собой. Тот, который хотел немного отложить денег, отправил их на счёт больницы для детей, больных раком, а второй сбросил себе на счёт в банке и просто не посмотрел в треклятую квитанцию. Он засунул её в карман пиджака, решив, что деньги ушли куда надо, и отправился домой пить чай. Шафэлл ушёл к Шафэллу и оба провалились, даже не зная об этом.

– И как это связано с нами? – спросил Джуллио.

– А ты не понял, персик мой? Новый Свет и мы – это и есть два Шафэлла. У нас у обоих был план, и он провалился из-за банального стечения обстоятельств. Полярис не хотел помешать эвакуации – он пришёл только за нами.

– Вот именно, друзья мои! – заулыбался Молз. – Если бы наши костюмированные клоуны хотели помешать эвакуации, они бы дождались её непосредственного начала. Схоронились где-нибудь и молча выжидали в теньке. А затем, когда Брайан показался бы им на глаз, вся волчья стая угодила бы пламя, и конец истории.

Вникнув в слова верного товарища, Адриано стукнул прикладом винтовки по полу и расплылся в улыбке.

– Они понятия не имеют, что мы должны были встретиться в Хорнсгейте! Брайан был прав – нас как-то отслеживают! В этот раз выбрали конкретно меня и тебя, Джуллио. Полярис просто приехал забрать нас! Поэтому с ним и прикатило так мало людей – два гимнаста не стоят полноценного отряда убийц!

– А вот тут они крупно ошиблись, – поправил Джулл и положил руку на плечо мужа. – Я в шоке от твоих умений. Как ты заставил пулю отрикошетить! Мне такому никогда не научиться – это настоящий природный талант!

– Это обыкновенная геометрия, дорогуша… С математикой не пропадёшь.

– Эй, а ну-ка хватит прибедняться.

Указательный палец Джуллио воткнулся в кончик носа Рио.

– У всех челюсть отвисла, а я вообще подумал, что у меня галлюцинации. Такую хрень обычно в кино проворачивают, а ты умудрился сделать всё в реале. Это невероятные навыки. Вот, что происходит, когда ты начинаешь верить в себя.

– Может, ты и прав, но как только всё наладится, я тебя научу. Рикошет со стороны кажется нереальным, а когда ты поймёшь саму технику, всё встанет на свои места.

Увидев, как молодые спорят друг с другом, Харви сделал шаг назад. Он облокотился на фальшборт и решил полюбоваться видами: ночным горизонтом и чистыми водами, что приглашали путников в Детройт. Спокойная погода напевала симфонию умиротворения и навеивала Молзу воспоминания о давно минувших днях счастливого брака. Генетик был готов раствориться в них, но чёрная приближающаяся фигурка вдалеке заставила его отложить калейдоскоп мечтаний.

– Что за бред…

Он снял очки и вытащил платок из кармана, вытер им линзы, дабы рассмотреть таинственные блики получше.

– Надо идти к окулисту, у меня опять зрение упало.

Вернув очки на положенное место, Молз понял, что поход к врачу отменяется. Внимательный учёный оторопел от увиденного.

– Чёрт возьми, всем быстро приготовиться!

– Что такое, Харви? Опасность? Где она?! – вопросил Джулл и сразу получил ответ на свой вопрос – трясущийся указательный палец Молза обозначил направление.

– Святая Мария… Это просто невозможно! Это немыслимо!

Сознание троицы сразил силуэт человека, приближающийся из-за горизонта – настойчиво и яростно, словно охота за жертвой для него сам смысл жизни. Выстрелы копов проносились мимо незваного гостя, звёздное небо озаряло его путь, а безграничный всепоглощающий и такой желанный спортивный интерес служил маркером пиршества битвы. Взор Молза не подвёл – генетик не ошибся. Буквально мчась по водной глади, прокладывая дорогу при помощи Берсерка, создающего под ногами стойкие платформы, за катером гнался неутомимый Полярис.

Его линзы сменили цвет с жёлтого на красный.

Ни брызг, ни ряби – поступь преследователя была необычайно легка и своей скоростью превосходила водный транспорт. Офицер Ларош старался, как мог, но Полярис не отставал. Он догонял цель, сохраняя исключительное равновесие и темп, прожигая души врагов багровым взором, таким же зловещим, как очи дьявола, готового предать своего создателя.

– Вы трое! Быстро в трюм! – скомандовал Томпсон.

– Снова бежать?! Ну, уж нет! Один раз за сутки – тактическое отступление! Два раза – позор, да и только!

Тут рука Зика вцепилась в ворот противящегося Джуллио, и голос копа стал громче обычного:

– Хватит упрямиться, смельчак хренов! В трюме есть бронебойное оружие! Один выстрел такой винтовки пробьёт доспехи этого злобного урода! Если мы втроём его не уделаем, вы закончите нашу работу! Может, я и относился к заданию несерьёзно, но теперь другое дело!

– Офицер Томпсон прав, Джуллио, – поддержал Харви. – Нам нужно скорее спускаться! Здесь мы лёгкая мишень!

– Хм… – громко хмыкнув, Сколлетти скривил недовольную физиономию. – Хорошо…

Сладив с изувеченной самооценкой интроверта, Молз и Адриано повели его в трюм, дабы найти секретное оружие. Между тем храброе трио полицейских приготовилось дать отпор Полярису, который догнал катер и забрался на него одним ловким прыжком. Металлоплатформы из живого оружия, всё это время перемещавшиеся в такт движениям владельца, тотчас обрели прежний облик и собрались воедино, образовав в его руке изогнутый клинок. Своим лезвием тот процарапал палубу и устремился вперёд – по направлению людской помехи: Пейса, Лароша и Томпсона, ладной когортой вскинувших винтовки.

Согласно уставу, они должны были зачитать преступнику права и сделать устное предупреждение, однако в этот раз копы решили пойти против системы.

Под аккомпанемент неистового крика Зика Томпсона пули одна за одной вгрызались в доспехи Поляриса и отскакивали от него, теряя первоначальный фарватер, ибо Берсерк поделился надвое. Первая его часть стала холодным оружием, другая расползлась по телу хозяина тонким слоем, укрепив его защиту. Теперь даже линзы и соединительные швы чудо-костюма приобрели неуязвимость: атаки полицейских попросту ничего не давали.

– Вы закончили? – поинтересовался безымянный жнец. – Я знаю, что Сколлетти и Молз в трюме. Тут больше негде прятаться. Хватит тратить моё время – вы и так уже мертвы.

– Чёрта с два! – выкрикнул Томпсон и понёсся на врага с кулаками.

Их он и лишился в первую очередь. Чёрный клинок пришёл в движение и вроде вращающейся пилы отсёк ладони защитника закона, разметав кровавые сгустки по палубе. Несколько капель угодили на лицо Пейса, пока он и Ларош смотрели, как их друг превращается в безжизненную стену плоти. Лицо, грудь, верхние слои кожи и мышцы с дрожащей от вибрации жировой прослойкой, отделились от телесного каркаса после двух продольных ударов меча. Берсерк не просто отрезал ломти от Томпсона – он перенял от своего владельца манию совершенства во всём. Каждый взмах должен был быть идеальным, каждый надрез филигранным и каждый удалённый орган наполненным жизнью, покуда не соприкоснётся с землёй.

Создав на глазах полицейских образец абстрактного искусства, кой завис в одной позе, Полярис шагнул вперёд, и настал черёд Пейса.

В то же время Сколлетти и Молз готовились к финальному акту. Зарядив бронебойную винтовку и заняв позицию напротив входа в трюм, они держали его на мушке. Снаружи слышались крики и неприятные уху звуки – выстрелы и скольжение клинка, путешествующего по просторам человеческого организма. Джуллио знал, что подготовительная пауза вот-вот закончится, и перед ними предстанет враг. Он непременно зайдёт внутрь, и дальнейший ход событий будет зависеть исключительно от воли судьбы – беспристрастной и высокомерной, той, что собирает налог с каждого осмелившегося жить.

Сколлетти думал лишь об одном: ему не хватало совета матери, она могла помочь – вытащить из жгучей безнадёги…

***

– Я не знаю, мам… В нашем краю это считается неправильным. С какой стороны ни посмотри, я проиграл, – размышлял тогда ещё пятнадцатилетний Джуллио, сидевший за столом с матерью. – Сверстники не докапывают меня, но держаться на расстоянии. Я для них как будто урод какой-то.

– Ты прекрасно знаешь, что ты не урод, – оборвала синьора Сколлетти, поставив чашку чая на блюдце. – Живи мы в девятнадцатом веке, может быть, тебя и называли нехорошими словами, но сейчас, в современном мире большинству наплевать. А даже если у кого и вырывается, ты можешь смело проигнорировать. Тебе это труда не составит…

Дослушав до конца, Джулл кратко посмотрел в глаза Летиции Сколлетти и ухмыльнулся.

– Хах, однако папе ты не говоришь. Небось, окликнет меня грязным пидором и забудет навсегда.

– Джуллио Сколлетти, чтобы больше не говорил такого! – строго наказала мать. – Слово на букву «Ф» («Frocio») мы не употребляем!

– Как скажешь, – он сделал глубокий, полный отстранения вздох. – Мамочка…

– То-то же! У сверстников набрался или тебя всё-таки кто-то так назвал?

Теперь и Джулл поставил чашку на блюдце, отодвинул его будто в знак протеста и уткнулся подбородком в стол, дабы рот ненароком не подвёл, позволив языку бросить лишнее слово.

– Эй, чего нос опустил? Отец нормально воспримет твою ориентацию. Ты замечательный человек, Джуллио, и кто-нибудь это оценит. Обязательно! Я тоже долгое время не могла найти друзей. Конечно… я не была молчаливой, как некоторые… Ты ведь у нас говоришь в основном только по делу, не так ли?

Физиономия интроверта стала ещё более мрачной.

– Пфф… – он тихонько всхлипнул и продолжил молчать.

– Содержательное это твоё « пфф» … Как я и сказала – у меня тоже были проблемы. Я жила богато, и по логике вещей деньги должны были собрать вокруг меня большую компанию. Так мне думалось, когда я покупала всем выпивку, угощения и подарки… Жаль, реальность жестока, и люди чувствуют не только страх, но и отчуждённость. Они понимают, что не нужны тебе, и поэтому не идут с тобой на контакт. Ответь самому себе, Джуллио, только честно… Ты и вправду хочешь найти друзей? Тебе вот прям так хочется общаться?

И тут глаза Сколлетти предательски выдали слабую искру, кою непременно заметила Летиция. Её материнский взгляд не мог упустить даже скрытую подсказку.

– Что и требовалось доказать. Твоя ориентация тут ни при чём… Тебе просто удобно быть одному, потому что таким образом ты делаешь то, что хочешь. Говоришь с кем хочешь и молчишь, когда хочешь… Джуллио, разве я должна напоминать тебе, что ты сказал первое слово аж в шесть лет? Мы с отцом думали, ты вообще никогда не заговоришь, и тут ты просто заходишь на кухню и бросаешь: «Маменька, я хочу мороженое».

– Хм, – улыбнулся он. – Помню. Вырвалось почему-то…

– Это был самый счастливый момент в моей жизни. Я перестала волноваться, и с тех пор за тебя вообще не боюсь. Я знаю, что мой сын отыщет свой путь. Он не просто найдёт любимого человека… Он встретит настоящих друзей и раскроется как личность благодаря им. Даже, если он не будет этого хотеть.

Летиция встала из-за стала, поправила свои каштановые волосы рукой и протянула её сыну с улыбкой на устах, гордая, несмотря ни на что.

– Отец придёт в восемь. Ты сам ему скажешь или перебросишь ответственность на меня?

– Сам, – ответил будущий Бесформенный Гимнаст, приняв руку матери. – Спасибо, Летиция Сколлетти, я люблю тебя.

– Не за что, Джуллио Сколлетти. И я тебя люблю. Сколько бы трудностей не возникло на твоём пути, ты преодолеешь их все.

***

Когда флешбэк, охвативший разум итальянца, завершился, он смог наблюдать запертую перед собой дверь, супруга с винтовкой в руках, и Харви, державшего дробовик наготове. Последний вопль затерялся за пределами трюма, а шаги неторопливого киллера становились всё ближе. Осмотрев Адриано повнимательнее, Джуллио приметил в его голубых глазах хрупкую сосредоточенность. Он знал, что любой шорох или вырвавшееся слово неминуемо разрушат её, а потому не двигался, не говорил и даже не дышал – лишь ждал, крепко вцепившись в автомат.

Вопреки намеченному плану (если вы помните, что я говорил о схемах действий в начале повествования), Полярис не спешил врываться внутрь. Он встал перед дверью как вкопанный и затих. Рио мог без труда прострелить её насквозь, но он не был уверен, стоит ли так поступать. Вдруг чувства обманывают и на деле враг далеко, готовит пакость Бесформенным Гимнастам?

«Нет… Этого не может быть!» – подумал Сколлетти-экстраверт.

Бронированный убийца однозначно стоял в считаных метрах от входа и сам размышлял о ценности риска! Как же иначе – он ведь тоже смертен… Эти мысли клубом дыма скопились в сознании Адриано и не позволили ему заметить тень поражения.

– Слишком медленно! – выкрикнул Полярис с той стороны.

Палец стрелка тотчас вдавил спусковой крючок, но тот отказался предшествовать выстрелу. Никто не увидел, как отделившаяся частичка Берсерка проникла в помещение через вентиляцию, добралась до винтовки по одежде Адриано и заполнила собой её пустоты, задержав патрон перед затвором. Снаряд банально не смог сдвинуться с места – никак не отреагировал на команду.

И теперь безымянный киллер мог поприветствовать оппонентов. С лёгкостью обезоружив и повалив их на землю, он рассёк воздух клинком в считаных сантиметрах от незащищённых шей и заговорил спокойным тоном:

– Замечательное представление… Неужели вы думали, что я настолько глуп? Какой смысл прятаться в трюме, откуда нет выхода? Устроить ловушку, разумеется. Мне это очень нравится, господа. Удивительная трансформация: циркачи и книжный червь превратились в полноценные боевые единицы. Будь мы на одной стороне, я бы даже пожал вам руки.

– И что? – внаглую вопросил Адриано. – Мы на радостях должны пуститься в пляс?

– Конечно же, нет… Расклад не в вашу пользу. Мне нужен только учёный и один гимнаст. Два одинаковых эффекта метки организации ни к чему, поэтому кому-то сегодня придётся умереть.

– Убей меня, figlio di puttana6! – прокричал Джуллио. – Не вздумай трогать Рио! Ты слышишь меня, урод?!

Полярис мигом сфокусировался на добровольце. Линзы маски сузились, приняв вид белых заострённых линий, отражающих блики клинка, что острым концом соприкоснулся с шеей Сколлетти.

– Вижу, смелости вам не занимать, синьор. Но решение сегодня принимаете не вы и не ваш дорогой муженёк.

Вновь взор Поляриса переменился – стал ярко-красным.

– Харви Молз, я даю вам выбор. Вы решите, кого я убью – Джуллио или Адриано Сколлетти.

Загнанные в угол сердца ощутили сдавливающую длань безысходности. Куда ни посмотри – всюду сплошные препятствия. Врагу нечем ответить, ибо лазейки стёрты, а хитроумные идеи раздавлены фактами. Беспощадный клинок качался из стороны в сторону, будто маятник нечестивого рока, готовый к предвещанию конца. Полярис требовал сделать выбор, и на долгие раздумья времени не было – в зловещих линзах появилась цифра «пять», запустившая обратный отсчёт.

– Кто выживет, а кто умрёт, господин Молз?

Четыре: Джуллио и Адриано взяли друг друга за руки.

– Я сам веду счёт, Харви, и останавливаться не буду. Как только увидите ноль, они оба умрут, а я уж как-нибудь найду оправдание перед Новым Светом.

Три: влюблённые обречённо закрыли глаза – уж лучше умереть в бою, чем сгинуть в камере инфернальной организации, как псы, лишённые воли к свободе.

– Полярис, я не могу брать на себя такое! – взмолился Харви. – Вы не можете так поступить!

Два: взгляд учёного ненароком пал на Адриано – оного знака убийца вожделел.

– Один! Ваш выбор сделан! Спасибо за подсказку, мистер Молз!

И линзы монстра пожрали циферблат багровым светом. Он не услышал ни криков, ни мольбы… Судьба заранее расчертила исход битвы – избрав победителя, уравновесив проржавевшие чаши весов. Глаза Джуллио и Адриано Сколлетти оставались закрытыми, покуда Харви Вильбур Молз беспомощно наблюдал.

Ему не верилось, но наступил конец мукам…

…последовал удар…

Конец записи 29

Субъект: Мэттью Саммерс. Запись ведёт: Карсон Смит.

К:Снова саспенс… Заканчиваете на полуслове, мистер Саммерс – в своём репертуаре. Месяц беготни и постоянной тревоги, видимо, ничего не изменил.

М:Вы говорите так, как будто тревога закончилась…

К:О, нет! Я отдаю себе отчёт, что при невероятной дотошности Эссексов они накроют лавочку быстрее, чем мы успеем с материалом для второй части. Сейчас главное – держать хвост пистолетом и не терять времени. Я готов сразу же запустить следующую запись. Не забывайте, кофе стынет, и холодным он будет невкусным.

М:Так, глядишь, подсядем на него, как на наркотик.

К:Я уже подсел… У меня голова по утрам болит, если не выпью чашечку.

М:Хах, аналогично, Карсон. Мигрень, как во времена Санриз, когда мы кутили ночи напролёт. Хорошо тогда было! Сумрак не дышал в затылок, рассудок не играл со мной в «Лайрс Дайс», а я помнил собственную улыбку и говорил другим голосом.

К:Прошлого не вернёшь, что поделать… В любом случае… куда дальше держим путь? Вы расскажите, что с вами случилось и куда вы пропали?

М:Нет, это подождёт… Мы обязательно до меня доберёмся, но сперва необходимо ответить на другие, не менее важные вопросы. Я хочу в юбилейный раз перепрыгнуть к другому участнику событий и поведать о нём. Расскажу о том, что приключилось с лучшим из худших.

К:Я понял, о ком вы говорите. И, кстати, чуть не забыл: Ситуэл вчера сделал официальное заявление. Болтал много и не по делу.

М:Что, прямо ни одной любопытной строчки? Вообще не за что ухватиться?

К:Ну… Основной материал состоит из хитро преподнесённых маркетинговых филлеров процентов так на восемьдесят. Однако само обращение Дункана к народу стоит услышать.

М:Вперёд! Включайте, хочу послушать этого олуха!

К:Знал, что вы не откажете себе в удовольствии. И… включаю…

Воспроизведение:

«Братья и сёстры, услышьте моё слово. Некоторые называют его героем… Глупцы, коим вбили в голову пропитанные фальшью истории… Истории о провидце, символе свободы Америки и обычном парне из Спрингфилда, спасшем нас от великой напасти. Всё это враки! Максимилиан Пертридж был истинным героем! Он пытался уберечь всех нас и пал от руки подонка, не заслуживающего даже суда! Мэттью Гордон Саммерс – наш враг! Террорист, мясник – противник мира во всём мире! Не бойтесь сообщить К.О.С. любую информацию о местонахождении этого пасынка природы! Вы знаете его лицо! Вы знаете, на что он способен! Знанием и победим! К.О.С. зиждется на двух китах: Левом и Правом…»

Конец аудиозаписи.

М:Какая прелесть… Вице-президент К.О.С. рвёт волосы на заднице в попытках изловить пресловутого Мэттью Саммерса, а Архонт Аэрамас между тем устраивает теракты. М-да… приоритеты ни капли не сбиты – всё в порядке. Да и Пертридж был просто святой, нам там не от чего было спасать людей…

К:Дальше Дункан начинает орать про свободу слова и её защиту… В общем – неинтересно. Ситуация скверная, если не сказать больше. Те, у кого есть поддержка общественности, идут по ложному следу, а тот, кому она нужна позарез, для того чтобы действовать, лишён её.

М:Вот поэтому мы и работаем, Карсон. Заканчивайте запись и начинайте новую. Дело не ждёт.

К:Слушаюсь, босс! Стартуем через минуту.

Глава 24.3. Тонкие нити любви

Денис и Виктория Дмитриевы.

30.09.2033.

Примерно через 5 часов 15 минут после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

В чём смысл жизни? Этим вопросом человечество задаётся всё своё непродолжительное существование, и до сих пор никому не удалось на него ответить. Мыслители считают оное понятие субъективным – отзвуком сознания, несущим ответственность за мировосприятие индивида. Кем-то движет желание обрести богатство и власть, а иными – жажда славы; другие готовы пуститься во все тяжкие ради кратковременных удовольствий, а некоторые, чьи души искалечены бесчисленными испытаниями, видят в собственной незавидной доле сакральный смысл, расчерченный болью.

Увы, но всё перечисленное не имеет значения, ибо, отправившись на обратную сторону бытия, вы неминуемо лишитесь счёта в банке, влияния и телесной оболочки, способной передать трепет прикосновений или агонию боли. У вас останется только память, и её содержимое станет ответом на величайший вопрос.

В том мире, где нет ни образов, ни звуков, ни осязания, ни запахов, ни вкуса; среди бескрайних простор, ставящих непоколебимый крест на понятиях Рая и Ада, истина не заставит себя долго ждать. Будучи свободными от петли пяти обманчивых чувств, вы вспомните о единственно важном – о любви. При жизни она толкает на безумные поступки, затмевает разум и отнимает контроль над телом, а после смерти оставляет приятное послевкусие, которое длится вечно. Сила величайшего из всех даров вселенной никогда не покинет того, кто испытал его хотя бы раз.

Денис Дмитриев испытал это на собственной шкуре.

Старина Дабл-Ди затратил на путь до Возродившегося Детройта чуть больше времени, чем планировалось. Дорожные заторы то и дело возникали на горизонте, и, чтобы не угодить в пробку, здоровяк колесил в объезд. Никакого чёрного костюма и никакой шахматной клички; теперь лишь имя и фамилия блистали в сознании семьянина, готового обнять любимых – его смысл жизни. Пусть впереди был серьёзный разговор, полный объяснений и оправданий, Дмитриев не страшился трудностей. Он крепко держался за руль обеими руками, пронзая взором расстилающуюся впереди дорогу.

Колонки аудиосистемы авто передавали меланхоличное звучание «Nothing else matter» группы «Metallica7», а редкий дождь подкреплял заданное песней настроение. Её здоровяк выбрал неспроста – строки текста описывали его экзистенциальную карту лучше любых знатоков философии.

– Почему он не выходит на связь? – проговорил Денис себе под нос. – Прошло столько времени… Я, конечно, знаю адрес, но неужели Учителя там не будет? Что за дела? Есть вещи важнее разгрома Баффало?

Он машинально схватил запасной телефон и тут же положил обратно.

– Нет! Пока что сотовым Учителя опасно пользоваться! Я три года терпел, потерплю ещё чуток…

Тяжёлый выдох вырвался из могучей груди, и Ден уткнулся головой в руль.

– Так неловко… Даже не знаю, что сказать, когда покажусь на пороге. Надо будет обнять детей покрепче и обязательно смотреть Вике только в глаза. Если она согласилась на предложение спрятаться в Детройте, значит, ей всё известно, и мне будет легче говорить правду. Хах… «Говорить правду!» Стоит поблагодарить Майлза Блэка… Если бы не его речь, я бы так и не надумал.

Вновь сфокусировавшись на дороге, бывший оперативник Нового Света скривил недовольную физиономию. До цели оставалась пара километров, но скопление грузовиков прямо по курсу буквально требовало взять паузу и подумать, как следует.

– Прекрасно… Сворачивать больше некуда! Вот блин горелый! Это точно минут на пятнадцать… Включить что ли радио вместо плеера?

Он нажал на кнопку, и бодрый голос ведущего ток-шоу раздался на весь салон:

– Майдас – славный малый – это факт. Спенсер жертвует крупные суммы денег на лечение детей, больных раком, помогает домам престарелых и позитивно влияет на развитие медицины по всей Америке. Он пример для подражания.

– Прямо, как его отец, – отметил присоединившийся гость студии. – Иногда мне кажется, семье Майдас незнакомо слово «алчность».

– Это уж точно! Здорово, наверное, работать со Спенсом рука об руку? Вы постигаете его философию каждый день! Учитесь у него вести бизнес и помогать обществу. Скажите, мистер О’Коннелл, каково дружить с таким человеком? Со слов вашей жены, вы общаетесь со Спенсером с раннего детства… Вы вместе учились в одной школе и в одном колледже. Какой он… Спенсер Майдас?

– Очень добрый. Он последнюю рубашку с себя снимет – отдаст все сбережения, лишь бы помочь людям. К деньгам Спенсер относится с юмором…

Не осознавая всю значимость момента, Ден мимолётно забыл о грядущем. Он получал искреннее удовольствие от беседы парочки: облокотился на спинку кресла, положил руки под голову и расплылся в широкой улыбке. Давно ему не представлялось такой чудесной возможности – забыть о Новом Свете, послушать радио и насладиться убаюкивающим «штилем», кой не могла разрушить даже симфония сигналивших без устали машин. Напротив, та действовала, будто снотворное, создавая шумовую колыбельную из голосов и клаксонов.

– Спенс обычно мало говорит о себе, – продолжал О’Коннелл. – Мой друг больше вспоминает отца и уроки прошлого. Руперт был его настоящим кумиром. Он заботливо возился с ним – воспитывал сына так, чтобы тот не посрамил принципы семьи. Скажу вам, Майдас старший преуспел!

Образовавшаяся идиллия имела право завершиться на мажорной ноте – свободным проездом и предвкушением от встречи с семьёй. Однако у вселенной были свои планы, и атмосфера ментального единения прервалась раскатом грома:

– Какая отвратительная приторная чепуха! Меня сейчас вывернет наизнанку…

Тотчас зрачки Дениса дрогнули, руки опустились по швам, а шея непроизвольно повернулась в сторону пассажирского сиденья. Флюиды зла одним мазком чёрной кисточки испортили портрет спокойствия присутствием Элизабет Джоан Кейл.

– Это невозможно! – оторопел колосс. – Вы не могли оказаться здесь! Что происходит?!

– Ой, да заткнись ты уже, балалаечник, – грубо оборвала бестия. – Думал, я тебя не найду?

Её неоновый взгляд окутал Дмитриева – парализовал беднягу ужасом. Он не мог противостоять власти вольтажа и смирно слушал.

– Выкинул галстук и всё? Осмелел? Я тебя умоляю, так наши дела не делаются. Новый Свет направит свои лучи на каждого…

Кейл отчитывала собеседника, как провинившегося школьника:

– Или ты забыл? Или ты не знал? Господи! Боже мой! Нельзя быть настолько тупым, Денис! Мы серьёзная организация, а не кучка клоунов из дебильных комиксов, где все злодеи кретины, рассказывающие планы супергероям! Ты реально возомнил себя таким? Хочешь нацепить плащ, нарисовать букву Д на груди и снимать кошек с деревьев?

– Я сейчас…

– Что ты сейчас?! – оборвала Кейл и на этот раз её голос буквально впечатал русского в кресло. – Что?! Смотри не обосрись, пока будешь стараться! Мои люди знают, где твои дети: Тайрелл-стрит дом один – там скоро всё и закончится. Я пущу твою жену и сына на колбасу со специями, а Алису заберу в отдел.

Едва имя дочери сорвалось с уст злодейки, как Дмитриев забыл азы воспитания:

– Не смей говорить о ней, тварь! Если с головы моей звёздочки упадёт хотя бы один волосок, я разъебу всю вашу контору голыми руками! Ты слышишь меня?!

– Ой, как страшно, наш мальчик вспомнил, как материться, – усмехнулась Элизабет. – Нашёл чем пугать! Такие, как ты, порой забывают, что водка внутри, а снаружи бутылка! Собрался он тут всю контору разносить! Денис, ты сейчас не в клетке, только потому что мне насрать!

Аккурат звонкому щелчку пальцев волосы Ферзя наполнились неоном, а голос утратил нотки женственности.

– Ты бесполезный кусок мяса, а вот твоя дочка – это настоящая находка! Оружие, против которого никто не устоит! Мне одно не понятно, сколько ещё времени ты собирался скрывать от нас этот золотой билет? Год? Два года? Может быть, десять лет?

– Вы обещали мне! Когда я устраивался на эту работу, все как один талдычили о неприкосновенности моей семьи! А в итоге я нахожу переписки с Талос и узнаю обо всём последним!

Впитав слова бывшего сотрудника, Элизабет самую малость отстранилась от него и поубавила давления.

– Немного неудобно перед тобой…

Однако её пренебрежение никуда не делось:

– Не подумай – мне тебя не жалко. Я считаю дурой себя, так как переоценила твой интеллект. Серьёзно… Ты вообще размышлял о том, куда устроился работать? Это тебе не «Весёлый пекарь», Ден. Это организация, в которой крутятся гигантские деньги! Мы людей похищаем каждый день!

– Расскажите мне то, чего я не знаю! Когда вы задумали предательство?! С какого перепугу я резко стал бесполезен?! После задания мне говорят, какой я потрясающий сотрудник, а на самом деле играют в покер под столом! В ЧЁМ СМЫСЛ?! НУ ЖЕ! Я ХОЧУ ОТВЕТ!

– Ты стал угрозой с тех пор, как начал вести шашни с Джеймс и другими заключёнными, – обрубила Кейл, стукнув колосса по голове. – Ты слишком много времени проводил с убогими, и это было опасно. Мы оба прекрасно понимаем, что в один день тебе бы приглянулась какая-нибудь бабёнка, похожая на твою дочку или жену, и в итоге, набравшись смелости, ты бы устроил то же самое, что вытворил сейчас! Это математика, Ден! И мой ход – это тоже математика! Можешь больше не переживать: твоего драгоценного ребёнка окружат заботой и любовью. Уж я прослежу, чтобы…

Не закончив предложение, Элизабет Джоан Кейл ощутила на своей шее груз осознания фатальной ошибки. Она забыла, что имеет дело с человеком, готовым на всё ради семьи. Любые поступки и неописуемые безумства для него становились эссенциальной частью существования, когда кому-либо из близких угрожала хотя бы эфемерная опасность.

Утонув в море гнева, Ладья освободился от страха перед электрической бестией, обхватил её хрупкую шею обеими руками и сдавил что есть мочи. Он испустил гортанный вопль, напоминавший жуткий рык властителя глубоководной цивилизации – того, описанного в мифах о далёком городе, породившем узы страха, нас связывающего. Дмитриев уподобился ему во всём, когда с упоением душил королеву шахматной доски… Душил и радовался с маниакальной ухмылкой, покуда не услышал щелчок позвоночника жертвы и…

– У нас будет конференция на следующей неделе, и Спенсер желает высказаться на тему современных методов диагностики раковых заболеваний. Он считает, что использование столь архаичных по современным меркам…

Голос О’Коннелла, рассказавшего о друге детства Спенсере Майдасе. Денис очнулся на водительском сиденье, наблюдая за разъезжающимися грузовиками. Теперь дорога свободна… Элизабет Джоан Кейл нигде нет. Она вовсе не приходила к бывшему сотруднику…

Ему приснился дурной сон.

– Го-о-осподи… – проговорил он, схватившись за голову. – Успокойся, дурень, Элизабет Кейл не знает адрес в Детройте. Её тут вообще нет. Это дурацкий сон, и тебе нечего бояться. Ты просто давно не спал, вот и отрубился. Возьми баранку и следи за дорогой – осталось совсем немного…

Руки вернулись к управлению, но тревога не отступала.

– А что, если она всё-таки знает? Такие сны обычно несут какое-то значение… Вдруг я сейчас туда приеду, а их нет? Вдруг меня ждёт целый отряд пешек, а мои любимые непонятно где?

– Езжай давай! Чего встал?! – прокричал парень на джипе позади Дмитриева.

– Он прав… Я должен ехать. Педаль в пол, и будь что будет.

Если бы схожей логикой руководствовались всё члены инфернальной организации (лёгкой в исполнении и действенной), вероятно, я бы сейчас не рассказывал эту историю…

Денис находился меж молотом и наковальней, даже будучи свободным человеком. Ржавые оковы Светоносных не стягивали его шею, но им на замену пришла старая добрая паранойя. Знакомая в своих нервозно-расшатывающих проявлениях и такая манящая, когда дело касается животрепещущих аспектов существования.

Каждые пять минут Дмитриев суматошно оглядывался, покашливал в кулак и краем глаза проверял пассажирское сиденье. Ранее описанный позитивный настрой как ветром сдуло, и по мере приближения к цели жуткие позывы нервной системы становились всё ощутимее. Сперва появилось подёргивание правого глаза, потом откуда не возьмись в эфир просочилось щёлканье зубами, а последней каплей стало предательское желание выудить из воздуха бутылку бурбона, дабы в очередной раз разбить её, не допив…

Ден справлялся с потоком негатива как мог. В своей манере спрятался за постной физиономией и думал только о поставленной задаче: добраться до Тайрелл стрит и обнять семью.

***

Современные учёные часто рассуждают о передаче мыслей на расстоянии. Громкие статьи, занудные трактаты и усложнённые лекции – это материалы, тщательно собранные пытливыми умами, жаждущими приоткрыть завесу тайн человеческого мозга. Столько потраченных сил, а ответа всё нет… Будто заветная ментальная транзакция происходит без каких-либо последствий, вне условий и заданных порядков – по мановению волшебной палочки. Порой связь меж двумя людьми настолько крепка, что приводит к буквальной утечке информации о состоянии одного из участников линка или о его намерениях. Можно сказать, что у учёных есть событийный ряд, но нет события. Есть следствие, но нет причины…

Я говорю об этом неспроста, ибо подобная утечка произошла тридцатого сентября, когда Виктория Дмитриева пыталась найти способ занять себя хоть чем-нибудь. Уложив детей спать, она заранее приготовила им сэндвичи на завтрак, вымыла всю посуду, подмела пол на кухне и села за стол поразмышлять о постыдной работе мужа, про которую Нита Грин обмолвилась вскользь перед отъездом в Баффало.

Какие тайны скрывал подземный комплекс Нового Света, Дмитриева боялась даже представить. Денис ей ни слова не сказал про обязанности, детали работы и общую концепцию инфернальной организации. Он соврал, нарушив главное правило семейной жизни: говорить друг другу правду, несмотря ни на что. Временами высвободить истину бывает практически невозможно, но на то и существует заветный институт взаимопонимания. Твой человек не отвернётся от тебя – он будет возвращаться из раза в раз, с омытыми печалью глазами, что, поднимаясь от пола всё выше, восстановят связь умов и сердец по воле абсолютного чувства.

Так оно должно было случиться или нет, Виктории предстояло выяснить.

– Даже если всё наладится, нам нельзя оставаться в этом городе, – шептала она, лишь бы не разбудить детей. – Тут живут сплошные преступники… Их семь заповедей ничего не оправдывают. Они скорее напоминают швы, которые вот-вот разойдутся. Алисонька меня всё время спрашивает, когда мы поедем домой, а я даже не знаю, что ей ответить… Мой ребёнок не должен видеть все эти ужасы.

Тут любящая мать машинально потянулась к вазе на столе, где Нита Грин оставила нераскрытую пачку сигарет.

– Закурить что ли? Нет! Плохой пример детям! Ден не пьёт, я не курю – мы должны сдерживаться, как и обещали. Хотя может быть…

Наперекор собственной установке, Вика с упоением извлекла «кислородную палочку» из упаковки, опалила её зажигалкой и получила давно забытое табачное наслаждение.

– Ох, да, чёрт побери… – выдохнула она. – От одного раза ничего не станет. Ден с его работой наверняка выпил рюмку–другую… Я помню, как он срывался на отцовский бурбон, когда дела обстояли туго. Вечно не допивал – оставлял на дне пару глотков. Вот блин! Сижу, как сумасшедшая, болтаю сама с собой! Надо прекращать…

Кивнув в пустоту, Виктория сделала мощную затяжку и потушила окурок о чайное блюдце, оставив на нём выжженный отпечаток.

«Какой же ты дурак, Денис… – шёпот перешёл в мысли. – Ты никого не убил, но помощь этим тварям ничуть не лучше убийства. Такое понятно и без раскладки. А теперь наша доченька в опасности – твоя звёздочка, которую ты обещал беречь… Так хочется ругаться… Но какой смысл? Я же тебя люблю, идиота! Вроде такой большой и свирепый, а дал загнать себя, как крысу, в лабиринте».

Сама того не ведая, она выудила вторую сигарету и зажгла её, но теперь уже спичкой.

«Что делать теперь? Я не боец вовсе, а Денис и эти двое вряд ли справятся с целой организацией. Я всегда знала, что эта Кейл – мутная баба! Не бывают такие люди чистенькими, а их деньги тем более! Напялили на моего мужа костюм, промыли мозги и заставили заниматься чёрт знает чем! Как я теперь должна разгребать это дерьмо?»

И вдруг поток мыслей Виктории прервался. За окном она почувствовала нечто знакомое, постепенно приближающееся со стороны дороги. Выглянув наружу и осмотревшись, мать семейства обнаружила незнакомую машину и поняла, что час пробил. Её руки покорно опустились по швам, а ком напряжения встал в горле. Шаг за шагом, приближаясь к входной двери и боясь разбудить детей, Дмитриева ощущала непомерную тяжесть, граничащую со сверхъестественной лёгкостью. Сердце готовилось выпрыгнуть из груди, а пальцы ухватиться за ключ, что висел в замке. Он подзывал к себе, настойчиво глаголя о войне между чувствами и фактами, покуда краткие вздохи из соседней комнаты осаждали обстановку тревоги… лишь мимолётно, ибо пальцы успели соприкоснуться с ключом. Последовал едкий скрип, холодный воздух пробился через дверной проём, и она увидела их: омытые печалью глаза, что от пола поднимались всё выше, восстанавливая связь умов и сердец. Перед Викторией стоял пропахший смрадом подземелий, пронизанный угрызением совести и мольбами измученных заключённых всё тот же Денис Дмитриев, безмолвно молящий о прощении.

Муж и жена не смели нарушать эту безгласную паузу. Оба проверяли реальность на прочность, нажимая невидимые рычаги. Прошли те дни, когда повидавшая невзгоды пара могла бездумно отдаться нагой вере. Требовалось убедиться, что картина перед глазами не сон и не иллюзия – прочувствовать сцену единства душой и телом.

– Ты снова рядом, – молвила она тихо. – Твой взгляд немного изменился, но я его по-прежнему узнаю.

– Я твой различу везде, – ответил он, не смея переступать порог. – Прости меня, пожалуйста. Прости, что я молчал… Мне было стыдно заговорить с тобой.

– Я догадалась, что дело в этом. Ты надолго пропал, и я знала, что твоей душе больно. Мне дано чувствовать, когда тебе стыдно.

Немного помявшись у входа, Ден осмелился просунуть руку сквозь проём и прикоснулся к ладони любимой женщины.

– Мне нужно тебе столько…

– Да заходи уже, олух царя небесного, – перебила Вика. – Ты так и будешь стоять там и выуживать извинения или зайдёшь и обнимешь меня?

Он выбрал второе, здесь иного сценария возникнуть не могло. Однако, когда могучие руки обхватили Викторию, смута с её лица никуда не делась. Женщина знала, что прикосновения помогут мужу умерить водоворот эмоций, но ей самой это было совершенно не нужно. Думы о будущем семьи и нелёгкой судьбе тяготили душу Дмитриевой, и она разорвала объятия.

– Пойдём на кухню, не хочу будить детей. Они завтра тебя увидят.

– Знал, что ты так скажешь… Пусть спят – утро вечера мудренее. У тебя наверняка куча вопросов, и я отвечу на все. Я не стану скрывать правду, Вик. Я уже домолчался, и вот что получилось.

Согласная с каждым словом, верная жена зашла на кухню и устроилась за столом вместе с мужем. Он обратил внимание на раскрытую пачку сигарет, но говорить ничего не стал. Он помнил о своём выпитом бурбоне.

– Ты вообще собирался рассказывать? – начала Виктория.

– Это прозвучит странно, но у меня не было чёткого плана. Я понимал, что рано или поздно придётся что-то сделать, но что именно, я не знал. Платили исправно, вам всего хватало… Мне сообщали об этом отдельно… И пока Алисе ничего не угрожало, я был готов тянуть резину. Разумеется, я предполагал, что в один прекрасный день тебе надоест ждать и ты попытаешься меня найти, но такие мысли редко приходили в голову. В основном я думал о заданиях.

– Тебя пугал вопрос нашей безопасности?

– Я работал по негласному договору…

Он положил обе руки на стол и облокотился на него, смотря жене прямо в глаза.

– Вас должны были не трогать, а я выполнял любые приказы. Мы скооперировались с Майлзом Блэком, и всё шло как по маслу. Он пообещал мне, что я никого не убью и брал кровь на себя, пока я помогал ловить людей с суперспособностями, как у меня и у Алисы.

– Нита говорила, что таких людей много, однако это не суть вопроса. Ты же понимаешь, что ты не решил проблему? Ты просто её подвинул, и всё.

– А как иначе? Я отмеченный, стало быть, кто-то из моих детей тоже. Сложив два плюс два, Новый Свет пришёл бы за вами. Узнай они, на что способна Алиса, её бы забрали не задумываясь.

– Ты, видимо, забыл про свои силы, – вспомнила Дмитриева, потянувшись к третьей по счёту сигарете. – Тебя не берёт никакое оружие, Ден! Ты неуязвим и смог бы нас защитить!

– Жаль, что вы не такие, – оборвал он, остановив руку жены в считанных сантиметрах от пачки с акцизной маркой. – Майлз Блэк выдал весомый аргумент… Он сказал, что, если я попытаюсь сопротивляться, всё закончится одним способом: я буду сидеть абсолютно невредимый на коленях, видя ваши бездыханные тела. Как он тогда сказал? Ах да… Вы падёте от случайной пули…

Не выдержав напряжения, Виктория стукнула по столу кулаком и сорвалась с места.

– Как будто сейчас что-то изменилось!

– Да, изменилось…

Ответ здоровяка прозвучал пусть и без запинки, но неуверенно.

– Выбора у нас нет. Новый Свет на пороге великих открытий, и я стал ему не нужен. Учитель показал мне переписку Кейл и доктора Талос: меня планировали убрать и выкрасть Алису. Пойми меня правильно: всё приближается к финальной фазе, и сейчас медлить нельзя. Надо спрятать вас в укромном месте и разобраться с организацией раз и навсегда. Теперь я не один – у меня есть союзники.

– Ты только вернулся, а уже говоришь о какой-то войне! Что это такое? Что тебе пообещал этот Учитель?

– Хм… Ну, как минимум, факт вашего присутствия в Детройте уже подтвердился.

Теперь Ден встал из-за стола, подбоченился на стену в противоположной части кухни.

– Вик, я вот о чём думаю… Если Учитель умудрился скрываться от Нового Света столько лет и, не привлекая лишнего внимания, взломал защиту целого комплекса, значит, он не просто какой-то мелкий игрок. Он серьёзный противник для организации, и мы должны держаться за ту возможность, которую он нам даёт.

– Господи, боже мой… – запричитала Виктория. – Денис, ты опять нашёл себе покровителя. Тебе на подсознательном уровне нужен поводырь: человек, который укажет путь, и ты бездумно пойдёшь за ним. В Москве это был Стариков, в Новом Свете – Блэк, а теперь Учитель? Когда ты будешь сам по себе, Денис?

Речь жены задела Дмитриева за живое, но он всеми силами постарался не подать вида; сжал кулаки и проглотил скопившуюся вину, чтобы было проще смотреть в глаза его Принцессы.

– Всё потому, что я Ладья… – тихо ответил колосс.

– Кто?

– Расходная фигура на шахматной доске, которой можно пожертвовать без сожалений. Это моё место и моя участь… Я был Ладьёй ещё до того, как вступил в Новый Свет. Тебе может не нравиться такой принцип существования, но мне необходим Король, за которым я последую. Когда я был со Стариковым, всё шло хорошо… У нас всегда находились лишние деньги, и мы не думали, что они могут понадобиться в будущем. Мы просто тратили их и получали удовольствие от жизни. Стариков был хорошим Королём, жалко только недолговечным. Блэк… Он просто связь между мной и Королём Нового Света. Тут я совершил ошибку, но ты понимаешь, что меня загнали в угол и приставили нож к кадыку. Я не мог двинуться в сторону и обречённо подчинился. Я боялся каждый день, что вот именно сегодня мне скажут: «Прости, Ден, но твои услуги больше не требуются»…

Последняя строка заставила Викторию вернуться на место и демонстративно взять сигарету.

– Я был так близок к этому моменту, и тут появился Учитель. Я не хотел предавать Новый Свет из-за страха, но он меня убедил. Сказал всё правильно, так как требовалось – нажал на нужные рычаги и не прогадал. Вика… моя принцесса…

Назвав возлюбленную так же, как Мэтт Саммерс величал Мисс Райс, Дмитриев не смог сдержать слёзы.

– Я хочу помочь Учителю не только ради нашей семьи, но и ради других. Ты не видела, сколько несчастных томятся в камерах. Сколько больных, измученных и убитых горем людей сверлят стены глазами каждый день и молят Господа освободить их! Не из заключения, а от жизни! Один я не мог это остановить… Но теперь у меня есть друзья и те, перед кем я бесконечно виноват и должен искупить вину! Зачем мне мой дар, если он не может служить во благо?

– Ты всё тот же дурачок в очках-блюдцах, как и в школе, – ласково молвила улыбающаяся Дмитриева. – Странное чувство, но когда ты лежал у меня на руках в спортзале и когда все вокруг боялись сдвинуться с места…

Она сделал паузу и посмотрела в окно, на луну.

– Я в глубине души знала, что ты тот самый. Такой маленький и хрупкий, но с могучим сердцем и добрыми намерениями. Мне совсем не важно, что ты делал все эти годы в Новом Свете… Я достаточно умна и сильна духом, чтобы понять, и я люблю тебе большего всего на свете. Поэтому…

Тяжёлый вздох прервал речь женщины.

– Поэтому весь твой жуткий обман, которым ты кормил нас… Я предпочту не вспоминать и сделаю вид, что ничего не было. Ведь ты врал не со зла, а потому что хотел нас защитить. Мне не нужно объяснять простую истину – я дошла до неё сама.

И вот, спустя месяцы тяжких лишений и каждодневного ужаса, супруги нежно поцеловали друг друга, отбросив пагубные мысли о будущем – растворившись в дарованном настоящем. Отныне Новый Свет окончательно утратил власть над своим поборником, перепутал час и миг, упустив тонкие нити любви. Денис сам выбрал траекторию движения и всё благодаря сердцу, скрытому за пластинами стали. Оно откликнулось на зов Учителя, несущего орудие знания.

Праздновать было рано, но Дабл-Ди чувствовал, что появился повод улыбнуться во все тридцать два и расслабить напряжённую спину.

– Я так сильно тебя люблю. Ты ни капли не похожа на женщин из американских сериалов. Они обычно начинают говорить всякие глупости и зацикливаются на самой лжи, а не на её причине.

– Значит, цени меня, олух, – ответила она, проведя ладонью по щеке бывшего агента инфернальной организации. – Нам обоим повезло. Я отхватила мужа, для которого семья на первом месте, а он умудрился поймать жену, которая всегда его поймёт.

– Мы счастливчики.

– Не то слово… – выдохнула Вика и сцепила руки на своей груди. – Ладно, войнушки твои подождут. Иди помойся и переоденься, а то грязный весь и в одежде не по размеру. Спорю, твои шмотки продырявили пули, пока ты отбивался от бандитов. Даже не буду про хвост спрашивать – мой муж не мог его сюда привести.

В ответ здоровяк покраснел от смущения и кивнул.

– Одежда в шкафу в спальне… Подбери себе что-нибудь и иди в душ, а я пока заварю чаю с бергамотом и разогрею тебе поесть. Перекусишь и сразу расскажи мне все детали. О твоих новых друзьях, планах и идеях…. Я хочу всё знать – я этого заслуживаю!

Даже не думая противиться, Ден выдал свойственную ему формулировку:

– Слушаюсь, Виктория Дмитриева. Ваше слово для меня – закон.

– То-то же. Давай быстро ножками туда и обратно.

Проводив Дениса заботливым взглядом, Вика покачала головой и приступила к заварке чая. Она окунулась в привычную житейскую атмосферу, одновременно осознавая тот факт, что от былых устоев практически ничего не осталось. Жизнь требовала перемен, и хранительнице очага предстояло пройти немало испытаний, прежде чем ритмика мира сего приняла бы хоть сколько-нибудь знакомые очертания. Дмитриева боялась за мужа и детей, поддерживала точку зрения о том, что дар неуязвимости должен служить на благо общества, и адекватно воспринимала утверждения об исключительности Учителя. Но в то же время хотела запереть все двери мироздания на замок, отстраниться от проблем отмеченных и сказать Денису короткое и болезненное «нет».

Что тут добавить? Она колебалась, выстраивая цепочки прорицания – пыталась предсказать скорые события, скрытые от глаз человека.

Не решусь утверждать на все сто процентов, но, возможно, в этом и состоит замысел высших сил: не давать нам доступа к будущему – сделать из него главную тайну жизни и наблюдать за смехотворными попытками смертных извлечь из чана времён хоть какие-нибудь ответы. Смысл в любви – я это уже говорил. Да вот только путь к ней полнится несчётными тропами, подавляющее большинство которых ведёт в никуда. Науськивая свои лживые догмы, проводники Фатума ведут нас к краю, где сорваться в пропасть аннигиляции не составит труда. Это ведь так просто… потерять равновесие и отдаться гравитации, что, став матерью отчаянного усопшего, обнимет его хладное тело, забыв передать душу чертогам ментального всевластия. Так человек и пропадёт – среди дорог, созданных лишь для того, чтобы запутать жертву, сбить внутренний компас и, еле сдерживая смех, наблюдать за уморительной картиной: заблудшим корчащимся в миазмах Фатума, принявших его, точно родное дитя.

Я давно стал таковым, но мой путь Абсолюта ещё очень далеко. Впереди бесконечные просторы и, временно поставив одну главу на паузу, мы неминуемо закончим её и перейдём к следующей…

Конец записи 30

Субъект: Мэттью Саммерс. Запись ведёт: Карсон Смит.

К: Да, уж… Так мрачно, что аж зубы сводит. Я, конечно, знаю, откуда такие настроения, но иногда хочется вколоть вам морфина или дать таблетку. Если вы понимаете, о чём я…

М: Причин радоваться не сказать, что много. Поверьте, я всё перепробовал. Лёгкие наркотики, тяжёлые… За последние три года я успел переметнуться от одного дерьма к другому. Вспоминаю себя, когда отчитывал Палмера, и становится смешно. Такое лицемерие… Фу, гадость! Главное, что сейчас я в завязке, и меня совсем не тянет на увеселители. Необходимо сохранять трезвость разума – точнее то, что от неё осталось. И кстати… Вы обещали рассказать, почему начали курить…

К: Ах, это… Чёрт, мы напрочь забыли о том моменте. Я пристрастился к сигаретам из-за проверок К.О.С. Помню всё так, будто это было вчера… Прихожу на работу, отмечаюсь, сажусь на своё место и жду. Минут пятнадцать… Может быть, двадцать…

М: Чего вы ждёте?

К: Проверку. С недавних пор агентов К.О.С. посылают даже к нам. Они сканируют работников, задают вопросы в конце дня… Как будто мы живём при диктатуре. Моего коллегу заподозрили в пособничестве врагам К.О.С. и арестовали. После разбирательства семья увидела его спустя полтора месяца. Теперь вы понимаете почему я подсел? Помогает успокоиться… Я ведь знаю, кто я. И мне от этого тяжело…

М: Понимаю вас. Это как сидеть на бомбе замедленного действия. Никогда не знаешь, в какой момент произойдёт детонация.

К: Почему вы дали отмашку заканчивать запись? Ещё полно времени, только пять часов. Можно посидеть до десяти и разойтись… Не совсем понимаю.

М: Сообщение от нашего общего друга. Он сказал, что Шарлотта вас ищет и лучше бы показаться ей на глаза, прежде чем колокол подозрения ударит четырежды. Она умеет складывать два и два – лучше не бросать ей вызов. Особенно учитывая проверки К.О.С. Я без вас сегодня не пропаду… сделаю небольшую уборку, почищу сеть и разберусь с насущными проблемами.

К: Прежде чем я уйду… От него нет никаких вестей? Никаких писем или упоминаний местоположения?

М: Нет… Молчит, как рыба – мы до сих пор в ссоре. Он не поймёт, почему я так поступил. Не станет вникать, почему я отпустил Ёорико… Он просто не захочет этого сделать. Для него Кюгани всего за месяц стала всем миром, и, даже несмотря на сильную волю и способности справляться с болью похлеще, чем у меня, он вряд ли простит меня. Такой уж человек. А я… Я редкостное говно, и я это знаю.

К: Вы не пробовали извиниться?

М: За что? За её решение? Ёорико сама захотела пожертвовать собой и прикончила чудовище Пертриджа. Что я должен был сделать? Встать между ними и сказать: «Нет давайте все дружно умрём?» Пожертвовать миллионами ради счастья пары человек на пять минут реального времени? Кюгани задала мне риторический вопрос, Карсон, и мой ответ не имел никакого значения. Просто ЕМУ хочется верить, что я что-то решал, вот и всё. Отправьте меня в прошлое, и я скажу то же самое. Мы должны были остановить Максимилиана… Пусть Ситуэл орёт свою пропаганду во всё горло хоть сутками, но мир требовал, чтобы наша команда бросила вызов монстру, и мы сделали то, что должно. Конец истории.

К: Ладно… Ладно… Конец так конец. Не буду больше поднимать эту тему без лишней необходимости. Спасибо, мистер Саммерс. Я завершаю запись.

Глава 25. «Пунцовый Рубец»

Таннели Саат и Джеффри Палмер.

30.09.2033.

Примерно через 1 час после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

История Детей Потустороннего Квартала началась с одного города – Санриз Сити. Вы помните, как я рассказывал о нём, описывая улицы, торговцев, злачные места и популярные точки. Сразу на ум приходит Удивительная Четвёрка Паллёро и владельцы тамошних прикрас: Арнольд Доббенс, Бернальд Васкович и другие… За годы проживания в величайшем городе мира я успел породниться с этими людями. Мы с Джеффри помогали Доббенсам, выдумывая монстров для дворца, раз в пару месяцев заглядывали к Крёно и наслаждались десертами мечты, а про американские горки Блиц вспоминали чуть ли не каждую неделю – Памела Уойсли проводила нас на территорию Луна-Парка тестировать новые аттракционы.

Хорошие были времена, но Мэттью Гордон Саммерс вспомнил Санриз Сити не ради кратковременного нырка в омут памяти8. Грянул час второго города, занявшего важное место в сказе о цирковой семье.

Пришло время Возродившегося Детройта.

***

Этот город стал своеобразным искуплением Оланреоуджу Патрика Риза. Африканский учёный хотел сделать первый взнос во всемирный проект по избавлению от организованной преступности, однако его ожидания материализовались в реальность самым неблаговидным образом: возродили Детройт в виде пристанища аугментированных головорезов, превратив некогда блеклые улицы в оплот цветастых кибертехнологий. Туда полицейским и военным силам ход закрыт – концентрированная угроза уж слишком велика, чтобы лишний раз делать вид, мол, удар палкой по пчелиному улью не доставит никаких хлопот.

Под командованием отбросов общества правила жизни изменились. Отныне, стоило человеку ступить на территорию «заповедника» (дурацкая политическая шутка), как он попадал под влияние Семи Нерушимых Заповедей. Любое движение против ветра, и ты труп, но если играешь по правилам, сохраняешь честь и целостность человеческой души, то добро пожаловать. Тебе предоставят защиту, крышу над головой, дружеские объятия и ресурсы для выживания. Вызов системе – это главный принцип города преступников. Супротив экономике, политиканам и богачам – назло всему свету.

Детройт быстро набрал обороты и примерно через пять лет после открытия Санриз обрёл чёткие границы, форму и порядок. Туда не принимали преступников, нарушивших Заповеди, и, раз уж о них зашла речь, поры бы вспомнить семь знаменитых строк.

Первая: Не смей очернить невинного.

Заложенный в эту заповедь посыл нетрудно разобрать – педофилам и насильникам на территории Детройта не место. Оных не просто изгоняют из города – их провожают из жизни. Прилюдные казни самых грязных ублюдков преступного мира стали чем-то вроде народного развлечения.

Поначалу правительство пыталось лезть не в свои дела, но, когда разгневанные массы аугментированных пожаловали в конгресс, все рты как-то быстро захлопнулись. Никто не хотел спорить с человеком, тело которого могло представлять собой бомбу, а уж когда таковыми населён целый город… Ну уж не-е-ет… Мы лучше всем правительственным коллективом помолчим. Вы нас не трогаете, и мы вам не мешаем – всё честно.

Вторая заповедь: Двойная игра – четвертованный финал.

Тут всё, как бы сказал Денис Дмитриев, проще пареной репы. Ведёшь двойную игру? Являешься предателем криминальных идеалов и бросаешь друзей в минуту нужды без веской причины? Такого, как ты, ждёт казнь четвертованием. В современном мире для проведения данной манипуляции не понадобятся лошади, однако инструментарий фатализации, мягко говоря, роли не играет. Ты всё равно труп.

Важно заметить, что предательство Дениса не считается преступлением на территории города, ибо организации на подобие Нового Света – это те ещё твари по меркам тамошних жителей. Дмитриев сделал выбор в пользу семьи и справедливости. Он не нарушил другие строки кодекса и никого никогда не убивал, что делает его подобием девственника в глазах детройтовцев.

Третья заповедь: Не тронь догматы чужие и свои не забудь.

Как выяснилось, люди, совершающие убийства, грабежи и сомнительные сделки, крайне трепетно относятся к религии. Ты имеешь полное право быть атеистом, но не при каких обстоятельствах не должен оскорблять чужие взгляды и совершать религиозные преступления. Верь во что хочешь и другим не мешай – вот он, принцип номер три, достойный, с какой стороны ни посмотри.

Четвёртая и самая странная заповедь: Четыре – это плохой знак.

Оная формулировка вызывает массу вопросов. Постараюсь объяснить максимально понятным языком… Допустим, вы вор, который украл из банковской ячейки четыре тысячи долларов. По меркам Детройта это плохой знак, дурная примета. Лучше укради пять кусков или хотя бы три, но не смей забирать треклятые четыре!

Эта мелкая деталь касается абсолютно всего: патроны в револьвере, количество пуговиц на одежде, нажива после ограбления и даже число букв в фамилии. Если ты гордый обладатель семейной марки из четырёх символов, её либо дополнят лишней буквой, либо уберут одну. Ровно до тех пор, пока твоя туша не покинет территорию Возродившегося Детройта.

Пятая заповедь: Гендерные и расовые преступления – это несмываемый крест.

Людей, замешанных в принижениях меньшинств или расизме, не выгонят из города. Их просто будут гоношить почём зря. Основной принцип Детройта – это равенство, и тот, кого обвинили в дискриминационных взглядах, сперва пройдёт тщательную проверку. Если его вину докажут, тухлым помидором в голову он не отделается. Такому провинившемуся не дадут умереть с голоду, не оставят без ночлега, но и друзей он себе точно не найдёт. Постоянное психологическое давление заставит клеймённого пятой заповедью покинуть пристанище преступников.

Тут стоит сделать важное замечание: у жителей города всё в порядке с головой. Они адекватно воспринимают расистские и сексистские шутки – умеют различать юмор и злобу. К примеру, за случайное слово на букву «Н», в Детройте никто сразу не станет смотреть на человека исподлобья. Но вот если он вякнет нечто наподобие: «Убери свою чёрную жопу из моего магазина…» – пиши пропало.

Аналогичная ситуация и с белыми. Со злым умыслом назови кого-нибудь снежком один раз – ничего не случится. Скажи два раза – тебя сделают замечание. Ляпни трижды – получишь в морду. Четыре? Возвращайтесь к принципам предыдущей заповеди, и вам всё станет понятно. Азиаты, чёрные, белые, краснокожие и любые другие могут чувствовать себя на территории Детройта в безопасности. Не мудрено, что в этом городе самый высокий процент межрасовых браков в мире.

Шестая заповедь: Сбыт наркотиков детям – самое грязное преступление.

Оказывается, даже у прожжённых наркодилеров есть свои принципы. Героин, кокаин и иная дрянь спокойно воспринимаются в городе убийц и воров, однако, если кто-нибудь заметит, как несовершеннолетний тянется к игле, сходу поднимется такая буря, что снесёт любого.

В Детройте всего один раз происходила масштабная чистка, и её виновником стала Лиззи Дитрих – Кровавая Баронесса. Ей было плевать, кому продавать наркотики и сколько лет покупателю; злодейка сколотила банду единомышленников и заразила своим влиянием весь северный квартал ВД, превратив его в выжженную героином землю. Лишь стараниями трёх оставшихся группировок (западный, восточный и южный сектора) Дитрих удалось остановить, а охрана здоровья несовершеннолетних Детройта стала строже, чем в любом другом уголке США.

И, наконец, седьмая заповедь: Однажды ступивший на территорию Детройта – отныне вечное дитя Детройта.

Здесь долго объяснять не нужно. Если тебе посчастливилось пройти проверку, и ты стал почётным гражданином города, нельзя просто так покинуть ВД и сказать: «Я больше не соблюдаю заповеди». Ты навечно помечен порядками города – зыркнешь в его сторону, будучи нарушителем, как тебя повяжут по рукам и ногами, дабы суд был справедливым и преждевременным.

Отходя от темы, скажу, что по мере углубления в историю Возродившегося Детройта всплывает немало пробелов и несостыковок. Главы четырёх кланов «Старейшины» бережно относятся к летописям криминал-града и не позволяют внешнему миру лезть куда не следует. Оланреоуджу хотел поднять один из самых бедных городов планеты на новую ступень эволюции, и пусть всё пошло не по плану, но у него получилось. Никаких билбордов, статей в газетах и упоминаний из уст Хендрикса и подобных – лишь дурная слава, тянущаяся ядовитым змеем по карте Мичигана. Сотни хотели покорить Детройт, тысячи мечтали стать частью величия и миллионы его боятся.

Однако, несмотря на страшный риск, мудрый покровитель Харви Молза избрал самую противоречивую точку планеты в качестве убежища, и Дети Санриз верили ему всем сердцем.

Дамы и господа, пристегните ремни – это начало рассказа о Возродившемся Детройте.

***

В дешёвом мотеле на пути к Детройту, за стенами уборной комнаты, запахи коей напоминали омерзительный смрад канализации, полз окружённый тьмой маленький представитель царства насекомых. У него не хватало одной лапки, но он упорно двигался на свет к отверстию в обшивке, перебирая пятью конечностями. Ритмичные звуки снаружи привлекли его внимание, и любопытная натура так и требовала взглянуть, что же там такое. Быть может, угощение или новый знакомый? Предстояло узнать…

Страшная травма ни капли не стесняла крошечного хитреца – он привык жить с тем набором добродетели, кой ему выдали высшие силы. Расстояние до цели уменьшалось всё быстрее и быстрее, пока потешная физиономия с глазами-бусинками не очутилась за пределами тени, освещённая тусклой лампочкой на хлипком проводе.

Что же он увидел?

Девушка восточной наружности, утирая слёзы и еле сдерживая гневные позывы, отстригала свои смоляные волосы мечом. Она нещадно обрубала локоны, падающие в раковину словно с чувством непомерной вины – снова и снова, до тех пор, пока от бурных рек черноты не осталась укороченная причёска каре, слегка неровная с правой стороны. Отвергнутые волосы отправились в жёлоб, их остатки небрежно смахнули с меча, а затем вытерли его лезвие о полотенце, висевшее на дверной ручке. Воительница сделала глубокий вдох, посмотрев на себя в зеркало, и ощутила обманчивое удовлетворение.

Ей хотелось сотворить с собой хоть что-то, ведь наказание за проигрыш в битве с Ферзём казалось невесомым: всего одна рана и та прекратила кровоточить. Удары током почти не сказались на работе организма, и элементарный вывод напрашивался на рандеву с логикой: Кейл атаковала так, чтобы не убить.

– Хоть космы теперь не будут мешать сражаться, – молвила артистка по имени Таннели Саат. – Убожество! Слабачка! Дура! Твоих навыков недостаточно для победы над Ферзём. Элизабет – сильный противник, и ты её недооценила. Где теперь Мэтт?! Жив ли он и что мне сказать Джеффу?! Он зависит только от меня и… НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Нельзя сомневаться – Саммерс жив!

Схватившись за голову, готовая вновь пуститься по дороге слёз, Госпожа Зеркал заметила упомянутого жучка, всё это время не сводившегося с неё глаз.

– А ты кто, малыш? Почему у тебя пять лапок?

Мягкая ладонь девушки приблизилась к насекомому, и оно, ничего не страшась, устроилось на ней, как у себя дома. Перебегая от пальца к пальцу, кроха приветствовала новую знакомую.

– Какой необычный и большой, – прошептала Саат. – Ты тоже искалечен жизнью? Судьба нанесла тебе такие увечья, но ты всё ещё не сдался. Пятипалый, ты вышел ко мне, чтобы поддержать?

Он радостно застрекотал и сел на запястье Таннели.

– Да уж… У нас у всех есть раны… Нельзя избавиться от них – можно лишь посмотреть вперёд и сказать себе: «Не сдавайся». Если ты крепко стоишь на ногах, значит, я должна. Может быть, пока что моих сил маловато для победы, но скоро всё изменится. Я знаю, что я должна сделать и кого должна найти. Говорят, он плохой человек… Такой нам сейчас и нужен: тот, кто не побоится замарать руки в крови. Спасибо тебе большое, жучок… Ты меня не понимаешь, но тебе удалось приподнять мне настроение.

Благодарная и воодушевлённая владелица Кибо-Нимитта отпустила насекомое, посадив его у отверстия в стене. Она внимательно смотрела, как её новообретённый приятель шагает ко входу, сохраняя достоинство и внутреннюю мощь. Если даже такому крохе удалось найти путь абсолюта, то наша воительница была просто обязана отыскать свой.

Он ждал неподалёку: возлюбленный Джеффри Алан Палмер рассуждал про себя в пикапе Раптор. Никто не мог услышать его слова, от того боль в сознании резонировала с удвоенной силой:

– Я сплю сейчас… Такого не может быть – это всё нереально. Мэтт исчез, не оставив и следа. Он спас нас, пропуская пространство сквозь пальцы. Елена это имела в виду, когда умирала. Каким-то образом ей было заранее известно, чем всё закончится, и она просто выдала нам эту тайну. Блядь… Блядь, почему! В чём смысл этого всего?! Я чувствую своего друга рядом! Чувствую его дыхание, слышу голос и вижу глаза, но на самом деле его рядом нет! Мэтт, старик, ты оказался отмеченным и даже не знал об этом… Никто не знал, кроме Елены! Это немыслимо! Как такое вообще можно пережить?! Как Таннели держится после увиденного?! Моё превращение в зверюгу не вызывало таких эмоций! Это просто мелочь по сравнению с исчезновением Мэтта!

Палмер припал к спинке пассажирского сиденья и взялся лапами за свою кошачью морду, будто человек.

– До чего же я бесполезный балласт! Никакой от меня пользы – только проблемы! Сука, Неубиваемый Человек самый уязвимый из всех! Его надо защищать круглыми сутками, пока остальные варятся в дерьме!

Высунув язык, мой друг отдышался и повёл мысли обо мне чуть дальше:

– Мы с Танн так спешно свалили из порта, а вдруг Мэтт вернулся? Мы даже не проверили, просто убежали и всё! Грёбанная кошачья голова, вот ты кто! Почему все важные вещи пролетают мимо?! Они такие мелкие, что их хрен заметишь! Если бы я отвлёкся на просьбу Саммерса перед выступлением с пумой, всё было бы в миллион раз проще! Это я во всём виноват!

– Винишь себя? – угадала Таннели, устроившись на водительском сиденье. – Не знаю, каким образом, но иногда я догадываюсь, о чём ты думаешь.

Растерянный Палмер убрал лапы от лица и посмотрел на любимую девушку, сменившую имидж.

– Что ты натворила с волосами? Блин, как её спросить?

– Волосы я обрезала, чтобы не мешали во время боя. Ты об этом спросил, да?

Палмер утвердительно кивнул.

– Ах, хоть что-то я понимаю… Нам надо ехать, Джеффри. Нельзя надолго останавливаться. Я планирую просидеть за рулём всю ночь. Ты не против, если я буду говорить с тобой всё это время? Я спрашиваю, потому что не хочу тебе мешать. Вдруг ты спать хочешь.

– Говори, дорогая. Говори сколько хочешь, – промыслил он, прикоснувшись к ладони Саат.

– Спасибо. Правда, для меня это очень важно… Нам многое нужно обсудить, и лучшего момента не подобрать. Поехали, нам пора в путь.

Госпожа Зеркал завела машину и развернулась, продолжив путешествие до города преступников. Пока пейзажи за окнами скоротечно сменяли друг друга, образовалась подходящая обстановка для монолога. Ведь Палмер мог только слушать… Это и было нужно Таннели: чуткий зритель, готовый наблюдать жуткий спектакль её сомнений. Первые пятнадцать минут салон авто полнился молчанием, но, когда в памяти Саат всплыли воспоминания о давней поездке в Детройт и устоях аугментированного города, слова нашлись сами:

– Знаю, и без того много новых лиц в последнее время. Мы узнали Харви, его дворецкого, Новый Свет, Айлин… Тебе тоже кажется, что это перебор? Я не фанатка близких знакомств, но жизнь принуждает. Иногда встречаются даже хорошие люди… Например, Джеймс – неплохая девчонка. Интересно, где она сейчас?

– Да, деваха прикольная, – подтвердил Палмер. – Она здорово поднимала нам настроение.

– Как бы мне не хотелось, нам нужна помощь, Джеффри. Одна я это всё не вытащу.

Проскочив на красный свет, Таннели убавила скорость. Её движения были безукоризненно чёткими – она знала, что делает, и, не отвлекаясь от дороги, рассуждала:

– Сколлетти и Молз пропали – мы сейчас сами по себе. Я долго думала и готова признать, что Денис прав во всём… Он выбрал семью, и мы обязаны последовать его примеру, а для этого требуются союзники, не заинтересованные в деталях конфликта. Есть человек, про которого слагают легенды. Он настолько хорош в своём деле, что даже Новому Свету с ним не сладить.

– Серьёзно? – удивился Палмер. – Звучит интригующе… И где же нам найти этого человека, Танн?

– Тебе интересно, где его искать, не так ли? О да… Я знаю это место! О нём слышал каждый, кто побывал в Детройте. Бар «Пунцовый рубец» – точка сбора всех киллеров аугмент-сити. Туда приходят те, кого боятся упоминать вслух. Имена тамошних завсегдатаев вызывают дрожь в коленях у худших из худших, а тот, кого я хочу привлечь, – ужаснейший из ужаснейших. Во всяком случае, такова молва…

Снова красный светофор на пути и снова бунтующая педаль газа вжалась в пол.

– Его подвиги называют легендарными, а мастерство боя исключительным. Он наш шанс на победу и придётся тщательно подбирать слова, когда мы окажемся в баре. Тебе будет не трудно…

Впечатлённый многообещающим описанием, Неубиваемый Человек ощутил успокоение. Не каждый день Таннели рассказывала о ком-то, буквально источая энтузиазм. Её надежды имели определённый вес и требовали соответствующего отношения – просили о тёплом дуновении веры моего лучшего друга.

– Давай просто прикинем общий расклад? – подначила Саат. – За нами охотится электрическое чудовище…

Вмиг Палмер собрал в голове образ Элизабет Джоан Кейл – её неоновый взгляд, что предрекал гибель всему живому.

– Бесчувственный отморозок…

Следом за бестией, Саат вспомнила Оззвальда Колда – холодный айсберг, лишённый сострадания и страха.

– Оголтелый гринписовец…

А потом – и Майлза Уоррена Блэка, мотивированного бесконечной гонкой – призраком отца, тлеющего над костром прошлого.

– И бронированный убийца, жаждущий моей крови!

Последним Госпожа Зеркал упомянула Поляриса, опьянённого спортивным интересом и желанием стать лучше.

– Но даже они не остановят нас, Джеффри. Я знаю, Мэтт где-то там – совершенно один вне пространства и времени. Мы преодолеем любые преграды, сразим всех врагов на нашем пути, и, даже если придётся окунуться в иные миры и бросить вызов незнакомым цивилизациям, я обещаю тебе…

Пропитанный отвагой взор владелицы Кибо-Нимитта объединился с животными очами Неубиваемого Человека.

– Мы спасём Мэтта во что бы то ни стало!

– Я тебе верю, Таннели! – истовый раж завладел Палмером. – Сердце подсказывает, что он не умер! Саммерс не из тех, кто легко сдаётся, и пусть его сломало… он всё ещё тот самый Спрингфилдский Мальчишка! Я не поведусь на этот бред – не стану думать о нём плохо! Пума я или человек, разницы никакой – Джефф Палмер перегрызёт вражескую глотку за Мэтта Саммерса!

Увы, она не услышала… Саат продолжала рассуждать о плане, мало-помалу выстраивая картину скорой встречи с преступниками. Даже крошечный просчёт мог стоить парочке артистов жизни, однако выбора в копилке мироздания не нашлось. Возродившийся Детройт приветливо относился к рисковым персонам, и Госпожа Зеркал хотела сыграть на этом. От неё требовалось проявить рвение, выдержку и продемонстрировать небывалое актёрское мастерство, вжиться в роль боевой девчонки, готовой бросить вызов целому миру с одной лишь катаной наперевес. Перспектива не особо приятная, но, если уж ходить по лезвию бритвы, то с задором и максимальным риском, как можно крепче сжав шест равновесия в руках.

Что Таннели, что Джеффри – оба ощущали хладное дыхание опасности на своих шеях. Часы, проведённые в дороге, стали для них релаксантом непродолжительного воздействия… Чем-то вроде успокоительного, эффект которого испарится через полдня, дав хватке страха десятикратную мощь, выжигающую нервные клетки одну за одной. При таком незавидном сопряжении переменных, весь организм напоминает конопляное поле, неугодное как владельцу, так и потенциальному покупателю. От того его требуется сжечь без остатка, дабы языки пламени кратко скрасили понурый настрой.

Саат не хотела быть топливом для огня и делала всё, чтобы поддержать моральный дух команды. Она утешала любимого, с переменным успехом отгадывала его мысли, вспоминала старые добрые времена и говорила о том, какой я хороший друг и что Джеффри обязательно со мной встретится.

Хотел бы я быть там… Устроился бы на заднем сиденье, подбадривая брата и сестру. Жаль, но тропы Кинлесс бим Санриз в очередной раз разошлись по швам и моё местоположение находилось за пределами стези, ведущей к Возродившемуся Детройту.

Пора навестить его.

***

У врат Кархейна9 каждое утро производили стандартную процедуру пробуждения города. ВД со всех сторон окружала непреодолимая кольцевая стена, за которой жители-преступники и иные нуждающиеся в укрытии, могли дышать полной грудью, забыв о проблемах внешнего мира. Для обеспечения умиротворённой атмосферы (в рамках возможного, разумеется) центральный вход охраняли, как святой Грааль. Всюду разъезжал конвойный транспорт, по периметру располагались автоматические турели, нашпигованные ракетомётами и скорострельными орудиями, а проверочный пункт навеивал ассоциации с военными бункерами, внешним видом схожими с черепашьим панцирем.

Как говорится, и муха не пролетит.

С девиантами в Детройте разговор короткий: проверка данных и итоговые результаты. Не нарушил ни единой заповеди – жди, пока состряпают бумаги, напряги все свои чресла и заходи на территорию. Успел набедокурить и словил отрицательный сигнал сканера? Вспоминай молитвы и надейся на хорошее настроение охранников, если, конечно, заповедь у тебя не смертельная.

И раз разговор зашёл о стражах ворот, то грех не окунуться в их рабочую обстановку. Парочка аугментированных ребят утром тридцатого сентября несла службу, будучи в прекрасном расположении духа. Пока конвой патрулировал дороги, а система авто-защиты отслеживала подозрительную активность, оба играли в карты, обсуждая последние новости:

– Бита! Давай следующую, Хопкинс, – проговорил молодой человек в кожаной куртке с цветастой символикой города, кой щедро подарил ему навороченные протезы ног. Их устройство ничем не уступало природным аналогам.

– Я-то даю… Хватит уже кулаками хрустеть. Будь у тебя замены рук, я бы подумал, что ты мухлюешь. Раздаю по новой. Готовься.

Спокойный говор Хопкинса заставил загорелого парня в кожанке улыбнуться, оголив ряды аугментированных тёмно-синих зубов, нашпигованных сонмами датчиков, переливающихся, точно новогодняя ёлка. Передние зубы были темнее остальных собратьев, а клыки напоминали инструменты вампира.

– Вот у тебя как раз руки и заменены. Небось, спрятал туз в указательном пальце, как в предыдущий раз.

– Нет, не спрятал. Можешь не параноить, Эвери, – ответил Хопкинс и демонстративно опалил сигарету обвинённым перстом – тот выполнял роль зажигалки. – Я обещал не жульничать, и так и быть, дам тебе шанс на победу. Вместо пустой болтовни ты лучше расскажи, что там с Джиллиан…

Окинув взглядом защитную стену, и вглядевшись в её мозаичный рисунок из шестерёнок и болтов, нёсших далеко не декоративный толк, Эвери Спаркс ответил:

– Я предложил ей остепениться и узаконить наши отношения. Хочу завести ребёнка и нормально работать.

– Ага… А она что?

– Сказала, мол, идея крутая, но ей нужно через неделю ехать на ограбление ломбарда Муччи в Форт-Уэйне. Она обещает, что это последнее дело и мы поженимся.

От этого сценарного чуда физиономия Дэйви Хопкинса приобрела многозначительный вид: левая бровь чуть приподнялась вверх, рот скривился вправо, а глаза сохранили абсолютное спокойствие, таким манером атаковав настрой Эвери.

– А чего ты с ней не поехал? Пабло мог заменить тебя на службе, а ты бы укрепил отношения с будущей женой.

– Да я хотел, а потом вспомнил, что надо подлатать стену у восточного сектора. Ты глянь, я не зря беспокоюсь. Эту стену собирали из металлолома, спаивали её… Делали из мелких запчастей одно целое. На вид кажется, что это рухлядь, но на деле она выдержала многое.

– Ты, блин, её любишь больше живых людей. Тебе кто-нибудь об этом говорил?

– Будущая жена, – ухмыльнулся Эвери и снял свои съёмные коленные чашечки; под левой было фото возлюбленной, а под правой счастливый четвертак. – Эх, Джиллиан, мою любимая Джиллиан! Ты уговорила меня заменить ноги на аугменты, чтобы я мог добираться до труднодоступных участков стены! Она сама любит эту стену, братан, – нашу защиту, нашего друга!

– Стена не может быть другом, Эвери.

– А вот и неправда! – заупрямился тот и стукнул кулаком по столику. – Вспомни, как она защитила тебя от рейдеров! Эти гандоны покинули город и вернулись с пушками! Ты укрылся в последний момент! Если бы не плазменное покрытие, ты был бы трупом!

Тут наконец и Дэйви выдал улыбку, пусть и еле заметную.

– М-да… Металлолом металлолому рознь. Мы с тобой оба принимали участие в сборке ограды. Я как сейчас помню: Терри орал, что заменит себе жопу, если мы продержимся до конца сезона.

– За задницу Малливана! – крикнул Эвери, протянув кружку с кофе перед собой. – Теперь он подогревает любое место, куда садится! И греет наш кофе!

– Аминь. Ты должен быть благодарен Джиллиан, за то что она выбрала твой зад, а не его. Он весьма неплох.

– Разбираешься в мужских пятых точках? – спросил Спаркс и следом за своим вопросам задал ещё один позабористее. – Не ты ли ухлёстывал за Монти, когда была перестройка западного сектора? Может быть, из-за вас он на ладан дышит?

– Смешно. Очень смешно… Прямо шутка века! Попахивает нарушением заповеди. Найду того, кто распускает слухи о моей ориентации, и засуну кулак ему в дышло. Нет, я не гей, Эвери… У меня на завтра назначена встреча с одной девчонкой из «Пунцового Рубца». С Тэмилиной…

Приложив массу усилий, дабы поверить в услышанное, Спаркс чуть было не подавился кофе.

– Аргх, чё?! – откашлялся он. – Реально? Она же снайпер экстра класса – профессиональный убийца! Ты хоть спросил Его мнение, прежде чем подкатывать к члену отряда? Они там все живут по принципу мушкетёров!

– Охлади траханье, коллега. Всё на мази. Он благословил наш союз. Я же не дурак лезть в «Пунцовый Рубец» без подстраховки! Мы познакомились на вечеринке в честь праздника «Святой Пули». Она накинулась на меня с пьяни, трахнула и дала номер телефона. Во всяком случае, я думал, что с пьяни… Когда Тэми получила от меня звонок утром, она сказала, что ждала его. Это оказалась любовь с первого взгляда! Пусть она и обожает душить во время секса…

– Везучий ты ублюдок, – проговорил Эвери и поднял кофе над головой. – Ещё один тост: за наших защитников из «Пунцового Рубца», за Тэми и за тебя! Может, теперь ты сам станешь частью отряда!

– Не мели чушь, я мирный чувак и в перестрелку не полезу. Кстати, это… Мне позвонить надо. Карты не трогай, хорошо?

– Даже обидно, что ты такое попросил! Ладно! Не буду! Я не плохой парень… Но я запомню эту просьбу…

Обменявшись дружеским взглядом с Хопкинсом, Спаркс смачно поковырялся в носу, выудил от туда несколько «сокровищ», кои без задней мысли вытер о внутреннюю поверхность стола, и уставился в монитор. Камеры видеонаблюдения и дроны не показывали ничего интересного: машины конвоя шныряли туда-сюда, мелкая живность светилась на датчиках движения, а дороги к городу постепенно забывали, каково это – направлять гостей. Эвери знал, что сегодня есть семь согласованных пассажирских рейсов. Самолёты должны были пролетать над Детройтом, следуя к соседним городам, посему на сканерах ему предстояло просидеть до глубокой ночи.

Работа совершенно не напрягала Спаркса; напротив, он её даже любил. Процедуры проверки ВД вызывали у него ощущение значимости: веса каждого решения, действия и протокола. Немудрено, ибо город требовал неприкосновенности, и её поддержание лежало на плечах охранной системы столь совершенной, что у воинственно настроенных противников Детройтского строя не было ни шанса преодолеть турели и следующую за ними вторую волну обороны, а именно горожан.

Внушает доверие, но как это заведено, без форс-мажорных ситуаций будни не обходились. К примеру, бунт канализационного народа (да, есть даже такое); мелкая ссора между северным и восточным секторами, ну и, конечно же, упомянутые рейдеры. Так называли изгнанников, вернувшихся с целью отомстить криминал-граду.

Эвери пережил все эти моменты, и напугать его было той ещё задачкой.

Поэтому, завидев на камерах приближающуюся машину, он ни удивился от слова «вообще».

– Так, так, так… Всем постам! К центральному входу приближается автомобиль. Пикап марки Форд. Внутри двое: девушка и животное. Я не зоолог, но, по-моему, это пума. Приём…

– Слышу чётко и ясно, Спаркс, – проговорил конвоир. – Сейчас сопроводим их. Пушки в режим контроля, без сигнала не стрелять. Если всё будет норм, тачку сразу в Дог-Хаус на проверку.

– Понял вас. Жду сближения.

– Я много пропустил, да? – спросил вернувшийся герой-любовник Хопкинс. – Кто там едет?

Старина Эвери повернулся к напарнику, положил ногу на ногу и раскинул руки в стороны, улыбаясь во весь рот.

– Чуваки, которых мы ждали на катере. И то не все… Видимо, что-то пошло не по плану. Надо будет спросить Учителя, ждать ли нам кого-то ещё. Мы получили хорошие деньги, и этот седой мужик никогда не подводил… Поэтому прими серьёзный вид, пожалуйста, но не перебарщивай! Саат – наш резидент, а кот… Ну, с котом мы как-нибудь разберёмся…

Готовые к работе парни взяли оружие, положили сканеры в карманы курток и выдвинулись навстречу с гостями. Оба детройтовца щёлкнули шеями наклонив голову чуть влево, будто это нечто обязательное: обряд, который они повторяли при контакте с редкими в этих краях обитателями внешнего мира.

Темнить не стану – так оно и есть. Весь коллектив стражей Кархейна считал щелчок шейными позвонками приветственным жестом, и пренебрежение данной традицией каралось внушительным штрафом.

– Кто сегодня, ты или я? – спросил Дэйви.

– Я был у русского, поэтому твой черёд. Живот втяни, плечи расправь. Ты так выглядишь внушительнее.

– Без тебя знаю, засранец, – улыбнулся Хопкинс. – Я ещё член с яйцами в трусах слегка приподнял. Ты глянь, какой бугор.

Оглядев силуэт достоинства друга, Эвери звонко щёлкнул пальцами.

– Бле-е-е-еск! Вот это я понимаю – хер настоящего стража Кархейна. Таким можно врага по голове уработать и соблазнить снайпершу из «Пунцового Рубца».

– Ладно, всё тихо. Они выходят. Кгхм-кгхм, дамочка, насколько я понимаю, браслета у вас, конечно же, нет?

– Вы правы, – ответила Таннели Саат, хлопнув дверью Раптора и щёлкнув шеей.

Она поравнялась с охранниками, покуда её и Палмера на прицеле держали десятки турелей и отряд вооруженных автоматами бойцов. В случае опасности противника моментально нашпиговывали свинцом. Такое понятие, как транквилизаторы, на территории Детройта считалось моветоном.

– Вы знаете порядок… Руки за голову, глаза закрыть и не дышать.

– Знаете порядок? – промыслил Джефф, встав рядом с Госпожой Зеркал. – Чё за фигня? Всё выглядит так, будто Таннели была тут до этого. Я чего-то не понимаю… Хотя, стоп… Она сказала – «это место знает каждый, кто побывал в Детройте…» Чёрт, до меня только сейчас дошло!

– Сканер определит уровень вашей пригодности, – договорил Хопкинс.

Он направил пластиковое устройство на Саат и вновь скривил ту самую многозначительную физиономию. Предмет, выглядевший, как миниатюрный пистолет с лампочками красного цвета по краям, и сенсорной панелью под указательным пальцем владельца, материализовал у него перед лицом голографический экран. На нём всплыли все необходимые данные.

– Таннели Саат. Возраст: тридцать лет. Рост – один метр, шестьдесят девять сантиметров, что при переводе в футовую систему, около пяти целых и пятидесяти четырёх сотых фута. Вес – в районе пятидесяти девяти килограммов, что соответствует нормам соотношений роста к весу. На теле обнаружены раны и лёгкие ожоги, оставленные предположительно энергетическим оружием; обработаны, скорее всего, самостоятельно и имеют минимальное воздействие на работу организма. Патологий нет, состояние психики в данный момент нестабильное, вирусов не обнаружено. Нарушений заповедей – нет. Перехожу к следующему субъекту…

Когда Дэйви отошёл от Госпожи Зеркал, она наконец открыла глаза, и Палмер увидел источаемое ими сосредоточение. Зрачки хозяйки Кибо-Нимитта забыли, что такое страх, отчаяние и тревога – неотрывно смотрели на врата Кархейна, прожигая их насквозь опытом и решимостью.

Окутанный мощью возлюбленной, Джеффри ужаснулся, ибо ему явно не хватало перечисленных качеств. Мой друг не верил, что слева от него стоит простая цирковая артистка, кою он знает три года. Палмер желал быть достойным хотя бы её тени.

– Лапы я тебя поднимать не заставлю, – обратился Хопкинс. – Да и глаза животного функционируют иначе… Поэтому не закрывай их и просто не дыши.

– Не дыши? Он отсталый или просто глупый? Я кошак! Этот дебил понимает, к кому он обращается?!

– Так, посмотрим. Джеффри Алан Палмер. Возраст: тридцать три года. Рост в родном теле – сто семьдесят сантиметров, что при переводе в футовую систему, около пяти целых и пятидесяти семи сотых фута. Вес в родном теле – в районе шестидесяти двух килограммов, что слегка ниже нормы соотношения роста к весу. На теле обнаружены ссадины и шрамы; функции организма в пределах нормы. Патологий нет, состояние психики на данный момент нестабильное, вирусов не обнаружено. Нарушений заповедей нет, хотя парень частенько ведёт себя, как первостатейный ГОВНЮК. Ну… Я думаю, тут всё понятно и без всяких доп. проверок. Айда за бумажками, Эвери!

– Что это, мать его за поясницу, сейчас было?

Неубиваемый Человек хотел колотить лапами по земле от негодования.

– Если бы не слова «в родном теле», я бы спятил! Ему вообще пофигу, что перед ним стоит парень, застрявший в пуме?! Сомневаюсь, что здешней охране стали бы сообщать о таких заморочках… Но как тогда это понимать?

– Всё дело в сканере, Джеффри, – угадала Саат, сохранив прежний сосредоточенный вид, не сводя глаз с цели. – Как бы ты ни старался, каким бы мастером не был – тебе не скрыть то, что внутри. Криминал-град прочитает кого угодно, и, если ты решил ступить на его территорию, твоя жизнь станет частью архива.

Она говорила тихо, размеренно, почти без эмоций, создавая нагнетающую обстановку.

– Здесь люди меняются – становятся теми, кто они есть на самом деле. Здесь правят Семь Заповедей и больше ничего. Мы вступаем в настоящую игру, Джеффри, и я сделаю всё, чтобы мы победили.

– Открывай, Хопкинс! – громогласно прокричал Спаркс. – Я всё заполнил!

– Понял тебя! Через десять секунд! Пушки в режим охраны через три… два… один!

Массивные врата Кархейна пришли в движение. Больше двух десятков разномастных замков принялись издавать щелчки, глухие постукивания и скрипы. Гидравлика, расчерчивавшая металлическое полотно крест-накрест, сдвинулась к углам проёма, исчезнув без следа; сетка из неисчислимого множества нанороботов стекла, точно сироп, и впиталась в землю; четыре автоматических засова поочерёдно покинули рамы, а лазерная мозаика погасла, подарив сетчатке глаза Палмера памятные огоньки, кои ушли до того, как последний замок исполнил свою задачу. Им оказалась плеяда штурвалов герма-затворов, связанных электроцепью. Один за одним они раскрутились против часовой стрелки, деактивировали высоковольтную защиту и дали сигнал силовому полю приоткрыть небольшую брешь, дабы парочка гостей получила доступ к сокровенному.

Врата распахнулись, подняв ворох пыли, что наполняла воздух города особым шармом.

– Добро пожаловать в Возродившийся Детройт, – властно проговорила Таннели Саат.

Без лишних отступлений скажу, что ядерная доза пафоса тут неспроста, ибо глазам Неубиваемого Человека явилось всё великолепие аугмент-сити:

Словно нервная система сложного организма, бесчисленные ветви прозрачных проводов расползались по полотнам дорог Детройта. То возвышаясь над асфальтом, то уходя в глубь, они поднимались по обочине к зданиям, своим внешним видом вводившим в откровенный ступор. Неуклюжие и угловатые постройки из металла и стекла бросали вызов всем известным порядкам. Их несимметрично расположенные окна разных форм и размеров не позволяли нащупать общий стиль; подъезды и входные двери, лишённые даже намёка на изысканность, и обшарпанные крыши, откуда в разнобой торчали антенны, наспех сделанные народными умельцами, впивались в сознание, приговаривая: «Так и должно быть». Каждый клочок собственности напоминал изделие из детского конструктора, будто его собирали, как лего – разноцветное и безумно старое. Там все наборы перемешались в один…

Палмер и Саат шагали по открывающей улице города, разглядывая десятки ядовитых оттенков. Кислотный, голубой-неоновый, ярко-розовый, фиолетовый и тому подобные – все они соседствовали друг с другом в тандеме с уличными образчиками искусства. Ни один закуток не обходился без граффити… Стены кричали о своей индивидуальности, вырывая из прожорливой пасти контекста гнилые зубы, каждая последующая отличная от предыдущей. Даже лавки торгашей, предлагающих закупиться ворованными запчастями для тела, были разрисованы сверху донизу. Приписки: «для жизни», «чтобы легко дышалось» и «прикончи своего соседа-гандона» как бы намекали гостям, какая категория товаров в Детройте наиболее востребована. Всюду звон рабочего металла, аляповатые огни и пыль. Из-за спёртого воздуха Возродившегося Детройта тебе казалось, будто ты куришь без остановки, а твои руки покрываются сажей.

Вдобавок общая атмосфера города давила на плечи непомерным грузом.

Ты чувствовал себя чужим и одновременно своим… среди этих улиц, бросающих вызов общепринятым нормам. Отказ от благ правительства, яркий облик и острый язык – вот они, атрибуты истинного детройтовца. Чтобы все запомнили твой образ! Льстили, нагло копируя его и боялись ошибиться хотя бы в мелочи! Жить супротив бюрократам или сдохнуть в канаве с пулей во лбу? Сей выбор горожане считали истинным даром – плевком в разожранную морду богачей, не знающих жизни, корчащихся в её жалкой пародии, картонной в своих ничтожных попытках убедить людей, что дыхание в вакууме – это мечта только «цивилизованной части общества».

Но здесь всё не так! Здесь это реальность… на территории Города Семи Заповедей. Тут не нужен кислород, чтобы дышать! Тут человеческое нутро свободно!

***

Размеренным шагом Дети Санриз продвигались по улице с громким названием «Да-Винчи стрит», оглядывая фантасмагоричное окружение. По правую руку от них лежал крытый рынок с его натоптанным полом и рядами лавок, тянущимися на сотни метров вперёд. Продавцы в штатском ворковали на местном сленге, поливая товары коллег грязью и превознося собственные. Огнестрельное оружие, энергетическое, холодное – любые экземпляры! Однако боеприпасы и заточка отдельно, уж будьте добры. Всюду царила атмосфера спроса и предложения, вкупе с отборным матом и пошлыми шутками, кои не услышать ни в одном другом уголке планеты.

Продолжая движение, Таннели и Джефф обратили внимание на спортивную площадку недалеко от рынка. Там скейтборды и велосипеды считались эталонами скуки. Полоса препятствий, собранная с целью покалечить горе-экстремалов, представляла собой сумбурное нагромождение лестниц, крутых спусков, подъёмов и рампов. Прокатиться на них отваживались только истинные смельчаки, и таковых наша парочка приметила сразу.

Двум циркачам улыбнулся парень с аугментами челюстей. Острые, как бритва, зубы двигались по кругу словно гусеницы танка. Молодой человек поправил свой жёлтый ирокез, помахал Танн рукой и рванул на роликовых коньках вниз – по перилам лестницы. Сделав пару заковыристых трюков, он совершил мягкую посадку и торжественно поднял руки вверх.

Следом за ним внимание к себе приковал брейк-дансер. Одетый в одни только шорты, он демонстрировал публике рельефный пресс, стоя на голове и вращаясь по собственной оси. Трюкач делал это легко и непринуждённо, успевая болтать с многочисленными фанатками. Те издавали восторженные вопли, тянулись к загорелому красавчику, фотографировали его и спорили, кого же сегодня он поведёт на свидание. Наблюдая эту сцену-комедию со стороны, Джеффри вспомнил о своих «романтических» похождениях и усмехнулся. Через секунду мысленную улыбку человека-кота стёрло…

Палмер увидел, как танцор оттолкнулся от земли руками и встал на ноги, покуда голова продолжила вращение отделённая от тела. Вырисовывая пыльный след, она сверкала ослепительной улыбкой – озаряла толпу поклонниц, что еле держала себя в руках, визжа от восторга и неуёмных гормонов. В лучшие годы Джеффри мог бы побороться с брейк-дансером в конкурсе популярности, но сейчас он был готов высвободить содержимое желудка и упасть в обморок. Когда симптомы головокружения почти взяли над ним верх, аугментированный череп подлетел в воздух и соединился с шеей хозяина, издав громкий щелчок.

Впечатляющее представление, не находите? Весьма оригинальное и шокирующее, достойное Потустороннего Квартала Гилберта. Вот и Таннели с моим другом подумали так же. Они хотели поаплодировать, однако вытянутый средний палец уличного артиста заставил их передумать.

И дабы отделаться от дурных мыслей, Саат отвела взгляд в сторону. Она приметила раздутого старика у магазина игрушек для взрослых и тотчас пожалела о том, что переключилась с брейк-дансера на него. Надменный бородатый пузан в байкерском костюме представлял из себя ходячий аугмент: его тело было усеяно эластичными трубками, источающими приятный на вкус дым. Наслаждаясь каждым вдохом, смакуя нежный аромат клубники, пятёрка девушек в латексе раскуривала великовозрастного киборга, как кальян.

И такими индивидами кишел весь Возродившийся Детройт. Заветная формула города проста: гротескная и небрежная архитектура, избыток оружия и контингент, столь отталкивающий и одновременно притягательный, что хочется провериться у психолога на признаки наличия биполярного расстройства.

Благо, Госпожу Зеркал интересовал иной специалист, и добраться до него можно было аж тремя способами: на такси, пешком и при помощи главной гордости криминал-града – сверхскоростного монорельса, разросшегося по всей территории города паутиной дорог и мостов. Оторванный от земли на пятьдесят метров, он заставлял приезжих самозабвенно задирать головы. Единственный источник архитектурного белого цвета на весь Детройт, монорельс Эмелина Немо10 стал главной достопримечательностью. Всяк желающий мог быстро домчаться на нём до почти любой11 точки ВД.

Купив билеты, выбрав уютные места рядом с окном, Таннели села напротив компаньона-пумы и уставилась в потолок. Поезд мчался по рельсам, размывая и без того нечёткую картинку Возродившегося Детройта, однако старина Палмер улавливал некоторые элементы: технопричуды тянущихся к небесам построек и до жути мрачные отголоски трущоб, захламлённых кибер-мусором. Много интересного бросалось в глаза, но были и вещи, наполненные сплошь негативными эмоциями.

Наталкиваясь на парочки влюблённых, разгуливающих по городу, держась за руки, мой лучший друг резко отводил взгляд. Эти образы вызывали у него острую боль по причине собственной недееспособности. Раньше Джеффри интересовали секс и наркотики, а сейчас он просто хотел обнять любимую девушку и вслух признаться ей в своих чувствах. Они возникли аккурат откровению Таннели, дав Неубиваемому Человеку то, о чём так давно мечтал.

– Странно… Зависть теперь – часть меня, и я даже не боюсь это признать, – подумал он и отвернулся от окна, громко фыркнув. – Я сказал об этом Саммерсу, а сегодня и самому себе говорю. Чёрт бы меня побрал… Моя Таннели рядом и в тоже время бесконечно далеко. Я хочу поцеловать её и не могу этого сделать… Я понял, что всё познаётся в сравнении, но что теперь?! Каковы дальнейшие уроки, Бог?!

Проглотив ком боли, Палмер положил голову на стол и зажмурился изо всех сил. Мимо проходили многочисленные пассажиры, коих совершенно не удивляло присутствие большого домашнего животного. К чему закатывать глаза, если в двух метрах от циркачей расположился ручной коала с железной рукой?

– Боже, я такой глупый! Танн всегда смотрела на меня по-особенному, а я только сейчас это вразумил! Как можно было не догадаться?! Это озарение какое-то! Мэтт говорил, что та самая рядом и мы её просто не замечаем! Теперь в голове всё сложилось, и я помню: когда мы собирались у Брайана на вечерние посиделки, она постоянно поглядывала в мою сторону… Она посылала знаки, но при этом стеснялась выйти на прямой контакт, подойти и заговорить со мной. Хах… Вот я дебил… Чему тут удивляться? Она ведь не знала, как кутила и мудак Палмер отреагирует!

Веки разомкнулись, и Джефф посмотрел на Саат. Гневный огонь в его мыслях мгновенно угас.

– Интересно, сказала бы моя любимая о своих чувствах, будь я человеком? Даже не знаю, что думать… Но спрашивать не стану никогда. Другое скажу и прямо сейчас… Тебе, мой друг – тебе, Брайан! Спасибо, что нашёл меня… Спасибо за семью и за твою силу воли. Ты буквально уступил Таннели мне, потому что знал, что я без неё не справлюсь. Я очень тебя люблю, Брайан Нолан Гилберт, и ты – ещё одна причина сражаться с Новым Светом.

Здесь тяжкие думы Неубиваемого Человека приостановила Госпожа Зеркал. Сняв капюшон и взглянув на экран монитора у входа в вагон, девушка с катаной, несущей надежду, начала своё рассуждение:

– Взгляни, Джеффри. Взгляни на этот город и ощути его ауру – она повсюду. Внутри дорог, исполосованных проводами, и на поверхности уродливых наклонённых зданий. Каждый дом в Детройте лишён души. Там только металл и стекло… Я помню, как произносила эту фразу много лет назад и сейчас повторюсь: «Если раскусить обманчивую атмосферу и включить голову, ты поймёшь, что жизнь здесь давно исчезла».

Увидев одинокую слезу на щеке Таннели, Палмер понял, что она медленно теряет контроль над эмоциями, а значит, необходимо хоть как-то помочь. Посему мой друг встал с насиженного места и устроился рядом с Саат.

Госпожа Зеркал продолжила говорить:

– Местные не гонятся за красотой или уютом. Им подавай адреналин, визуал кибер-панка и свободу самовыражения. Многие любят этот город и называют его оплотом нравственности, но я его ненавижу. Он будто высасывает из тебя всё человеческое. Ты превращаешься в животное, и у каждого тут свой собственный таймер. Кто-то выдерживает год, некоторые – месяц, а самые слабые – пару недель или дней. Ты забываешь о правилах внешнего мира и живёшь только согласно заповедям… Понимаешь, Джеффри? Там нигде не сказано «не убей» или «не укради»! Полный ноль полезной информации! Лишь несколько правил, сдерживающих самых мерзких гадов планеты и не позволяющих конкретно им скрыться от полиции за непробиваемой стеной с силовым полем! Вот и всё! И чтобы тебе было максимально больно…

Танн издала краткий смешок, погладив голову Палмера.

– В этом грёбаном городе на всю его площадь нет ни одного дикого дерева! Задохнуться можно! Только редкие подстриженные кусты и лианы, разбросанные по всему городу… Остальное просто мёртво – в нём нет даже намёка на жизнь! Разве что куцые воспоминания о ней…

Услышав оповещение о прибытии в западный сектор, обременённые минором Дети Санриз вышли на остановке. Ранее упомянутый бар «Пунцовый Рубец» находился неподалёку, и, чтобы переговоры с наёмниками прошли согласно плану, от Саат требовалось собрать всё мужество в кулак, утереть слёзы и сыграть звёздную роль. Кто бы мог подумать, но актёрское мастерство, приобретённое на сцене, пригодилось.

Во избежание ненужных вопросов ваш покорный слуга Мэтт Саммерс возьмёт паузу и немного расскажет о злачном месте наёмных убийц.

Одноэтажное здание в стиле забегаловок у заправочной станции под названием «Железный молот» появилось на раннем этапе возрождения Детройта – в давние времена, когда Эмелин Немо и Патрик Риз состояли в партнёрских отношениях. Оба учёных решили на скорую руку состряпать закусочную для операторов ПАСС, дабы те могли бы спокойно отдыхать после рабочей смены и обсуждать с коллегами любые вопросы. Таким образом Немо и Риз планировали сократить число конфликтов между подчинёнными и наладить их взаимодействие ради ускорения трансформации города.

В итоге два светила науки воплотили фантазию в жизнь и, скажем так, немного перестарались. У них получился не просто маленький уютный бар, а навороченный байкерский клуб со всеми удобствами и вместимостью в добрую сотню человек. Место стало очень популярным и уже через полгода кардинально сменило направление, став пивнушкой для маститых подонков с большой буквы. Киллеры, медвежатники, хакеры, воры и грабители заняли обтянутые кожзаменителем диваны, оккупировали бильярдную и объявили бар приватной точкой дислокации худших из худших. Там они устраивали бесчинства, оргии и массу других непотребств, ровно до те пор, пока не объявился «Он».

Тот самый человек, которого разыскивала Таннели: легендарный, умопомрачительный, жуткий и одновременно манящий, неподражаемый, великолепный и восхитительный – ДэнниБой. Признаюсь честно, я подобрал слишком мало ярких эпитетов…

Он в одиночку утихомирил преступников бара «Железный Молот», переименовал его в «Пунцовый Рубец» и сделался главарём наёмных убийц. Те, кто не желал мириться с новыми порядками, сбежали, поджав хвост, и даже не думали возвращаться, ибо понимали, что с ДэнниБоем им не совладать. Мастер на все руки, он мог сражаться с двумя десятками врагов одновременно, умудряясь обставить любую схватку, как умопомрачительный танец смерти. Презирающий огнестрельное оружие, способный убивать совершенно не подходящими для оного ремесла предметами, ДэнниБой делал невозможное: внушал и страх, и уважение.

***

Добравшись до бара и встав напротив шеренги припаркованных мотоциклов, Таннели обратилась к Джеффри. Её голос избавился от тревожных нот, а глаза сияли уверенностью – превосходной актёрской игрой.

– Чтобы не случилось, как бы они не отреагировали, ничего не делай и не вздумай вмешиваться. В этот раз я всё беру на себя. Я знаю, ты хочешь помочь, но пока нельзя. Не думай, что ты бесполезен. Ни в коем случае, не считай себя балластом. Просто сегодня у нас свидание с бандитами, и необходимо анализировать каждое слово и действие. Пусть это прозвучит унизительно, но для них ты мой питомец – по команде перегрызаешь глотки врагов. Кивни, если всё понял.

Согласный с требованиями, Палмер выполнил просьбу.

– Отлично. Тогда заходим и чувствуем себя, как дома. Ровный шаг, дыхание размеренное.

Вновь последовал утвердительный кивок.

Джеффри хотел почувствовать себя в родной стихии и отключить мозг на пару минут, но, как выяснилось, Таннели понимала значение слов «Чувствуем себя, как дома» буквально. Она со всей силы ударила входную дверь ногой, да так, что металлический заслон издал молящий о пощаде скрип. Тут-то Палмер и усомнился в затее… Он вмиг представил, как десятки пар злобных глаз отъявленных негодяев просверлят в его возлюбленной дыру, однако в действительности никто даже не шелохнулся.

Наёмные убийцы в куртках разного толка сидели на своих местах, распивая эль и болтая о повседневном. Почти все стулья у широкой барной стойки были заняты, диванчики у окон облюбовали романтические парочки, а у столов для бильярда кучковались бородачи с довольными ухмылками, настолько милыми, что можно подумать в «Пунцовом Рубце» ошиваются сплошные скауты и прилежные мальчики и девочки.

Таннели рассмотрела пёстрый контингент, кашлянула в кулак и направилась к бармену, чтобы, как это у них на сленге говорится, «перетереть за криминальный базар». Она крепко держала запертый в ножнах Кибо-Нимитта, сохраняя боевой настрой, а голос сделала чуть ниже, дабы впечатлить жонглировавшего бутылками умельца:

– Привет. Армадилло тёмный, будь добр.

– У девушки превосходный вкус, – подметил бармен и шустро выхватил сосуд с пивом из-под стойки. – Обычно дамы предпочитают Торббери или Шварц. Вы у нас любитель крепких напитков?

– Да, люблю, когда пойло бьёт в голову.

Настрой Саат, как и было задумано, вызвал на лице бармена улыбку. Он рассмотрел гостью получше и подкатил к ней кружку. Спустя секунду сам облокотился на стойку и принялся флиртовать:

– Ну и что же такая красавица забыла в нашей дыре? Я тебя тут раньше не видел.

– Вообще-то я резидент, – ответила она, отхлебнув Армадилло. – Вернулась в ВД по делам. Я и моя хвостатая подруга хотим убрать парочку засранцев с нашего пути. Лучше места, чем «Пунцовый Рубец» нам для этого не найти.

Сделав ещё один глоток, Таннели зазывно стрельнула взглядом по направлению бармена, и тот, не справившись с натиском гормонов, схватился за причинное место рукой, лишь бы постыдный кол не стукнулся о дно стойки со слышным стуком, кой легко узнавали все присутствовавшие. Гэрри (имя собеседника Госпожи Зеркал) часто покидал пост с дамочками.

Завсегдатаи бара знали о его пристрастиях, посему реакция толстяка, сидевшего через стул от Танн, была, кстати:

– Опять хочешь оприходовать красотку в подсобке, Нелин? Ты не слышал что ли? Она пришла сюда по делу, и твой краник ей не интересен! Её интересуют убийцы – такие профессионалы, как я!

– С чего это ты взял, Найджел Бреддок?!

Физиономия бармена комично вытянулась. Он схватил салфетку и бросил ею в толстяка, будто вызывая того на дуэль.

– Незнакомка и впрямь прекрасна, но… Извините мне мою прямолинейность, мисс…

– Сат, – отозвалась Таннели, убрав одну букву из фамилии.

– Да, мисс Сат. Очень приятно с вами познакомиться. Ну, так вот… Она и впрямь прекрасна, Найджел, но ещё одну взбучку от жены я не переживу! Это первое! А второе: уж не тебе говорить о профессионализме!

От неслыханной наглости обслуживающего персонала глазные яблоки Бреддока моментально порозовели, а руки судорожно обхватили кружку с элем, оставив на ней испарину.

– Ух, если бы я не любил твои крутецкие трюки с бутылками, Гэрри, я бы тебя укокошил!

– Становись в очередь, засранец! Таких, как ты, тут целая куча! Нашёл чем пугать!

Стоило бармену и киллеру сойтись в поединке прищуренных взглядов, как из глубин обширного помещения раздался голосище пьяного байкера в бандане и повязке на глазу. Подняв бутылку текилы над головой, он запел известный в «Пунцовом Рубце» хит.

Запел фальшиво, не попадая в ноты и скрипя своим прокуренным голосом:

– За упоко-о-о-о-о-ой! Не знаю я беды! Со мною ты и вместе мы уходим на причал! Умрёт геро-о-о-о-ой! Сегодня будут похороны с горькою землёй!

– Парни, хватит, – вмешалась Таннели, пока вокалист надрывал глотку на заднем фоне. – У меня не обычный заказ, а настоящее испытание. Только лучший боец справится.

– Я же говорю – профи! Найджел Бреддок к вашим услугам! Я тот, кто вам нужен! Стреляю с любого оружия, никогда не промахиваюсь и кокну кого угодно!

– Никогда не промахиваешься? – возник бармен. – А хер ли ты мне вечно сортир обоссываешь?

– Заткнись, Гэрри! Ничего я не обоссываю! Простите, пожалуйста, моего друга, мисс Сат. Уверяю вас, я ничего не боюсь и за хорошую плату согласен умертвить ваших оппонентов!

– Надо же, вы умеете красиво говорить, когда у вас есть мотивация, мистер Бреддок. Но я чувствую, что вы не тот, кто мне нужен.

– Тогда возьми меня, – вклинилась бритоголовая девушка с аугментами рук и правого глаза; одетая в кожаный плащ и рваные джинсы. – Я второй месяц подряд занимаю первое место в рейтинге убийц, специализирующихся на холодном оружии! Пущу кишки твоей цели, да так, что она ничего не заметит! Молча улетит на тот свет!

– Эй-эй! А ну-ка хорош! – прозвучал крик из-за спины хвастуньи. – Я отстал от тебя всего на пару очков! Жалкая случайность, да и только!

– Скажи это своей мамке, Лукас, когда будешь жаловаться ей на жизнь! Я стала лучшей, и точка! Эта девушка выберет меня!

Наблюдая, как бойкие ремесленники смерти собираются вокруг Саат один за другим, Палмер понимал, что её план отлично работает. Актёрская игра Госпожи Зеркал манила потенциальных исполнителей, как огонь мотыльков. Это сравнение преступно близко подобралось к сакральной истине, ибо Новый Свет представлял собой жерло вулкана, где слабые духом сгорали без остатка. Такие подробности были предусмотрительно опущены, от чего и желающих набралось много.

Десятки убийц реагировали на предложение незнакомки с катаной не по финансовым соображениям, а из-за её выражения лица: сосредоточенного и бесстрашного. Подобные гости редко захаживали в бар. Обычно его посещали отчаявшиеся, испуганные и отвергнутые – проливающие слёзы глупцы, коим подавай справедливость, месть или кратковременное удовлетворение.

К счастью, наша боевая подруга к ним не относилась.

– Мне безумно приятно наблюдать такое рвение, – заговорила она. – Столько желающих! Вы предвкушаете убийство – для вас оно равно экстазу! Но, увы, такой, как я, нужен лучший из лучших! Я пришла сюда, чтобы увидеться с ДэнниБоем…

И, как по щелчку пальцев, галдёж киллеров сошёл на нет. Все разом замолчали, вылупившись на безрассудную дамочку. Любители бильярда уронили кии на стол и разинули рты; Найджел ощутил острый приступ изжоги и присосался к кружке с элем; головорезы на диванах заёрзали и общим скопом опустили руки в карманы, как бы демонстрируя, что они не при делах, а остальные выпивохи с грустинкой в глазах уткнулась в пол, будто прощаясь с гостьей – провожая её в дальний путь.

– За упоко-о-о-о-о-ой! Не знаю я беды! – запел громкоголосый. – Со мною ты, и вместе мы уходим на причал! Умрёт геро-о-о-о-ой! Сегодня будут похороны с горькою землёй! И я отдамся ветвям конопли-и-и-и!

– Всё! Всё! Всё! Даки, замолчи уже нахрен! – грубо оборвал Гэрри и выставил руки перед собой, встав в оборонительную позу напротив Саат. – Я сейчас хочу кое-что уточнить у нашей подруги… Мисс Сат, вы действительно сейчас сказали, что хотите увидеть ДэнниБоя?

– Да, я пришла сюда лишь ради него. Извините, что отняла время, я хотела нагнать саспенса.

– Ага, понятно. Ну, что я могу сказать…

Сделав краткую паузу, бармен повернулся в сторону подсобного помещения у себя за спиной. Он прокашлялся в кулак и закатил рукава, словно готовясь к некоему обряду. Никто не прерывает, не лезет под руку – можно всласть завопить во всю глотку:

– МЭННИ!

– ЧЕГО?! – донеслось из подсобки.

– ТУТ КАКАЯ-ТО БАБА С КОТОМ ГОВОРИТ, ЧТО ХОЧЕТ ВИДЕТЬ ДЭННИБОЯ! ПРИКИНЬ?

– ДА НУ, НЕ МОЖЕТ БЫ-Ы-ЫТЬ! ТЫ ГОНИШЬ! – не поверил тот. – ЧЕМ ДОКАЖЕШЬ?

– А ТЫ ГЛУХОЙ ЧТО-ЛИ? ТУТ ВСЕ ЗАМОЛКЛИ!

Этот аргумент убедил собеседника Гэрри Нелина. Спустя пару секунд Мэнни вышел на свет.

– Ёб вашу мать… Вы та баба с котом, которая хочет видеть ДэнниБоя?

– Она самая, – уверенно ответила Таннели.

– Ясно, понятно, – буркнул Мэнни и потёр подбородок, осмотрев её с ног до головы. – БИЛЛИ!

– ЧЕГО?! – и вновь крик из той же подсобки.

– ТУТ БАРАЫШНЯ С ЗУБАСТЫМ КОТЭ И МЕЧОМ ХОЧЕТ ВИДЕТЬ ДЭННИБОЯ!

– НЕ МОЖЕ-Е-Е-ЕТ БЫ-Ы-Ы-Ы-ТЬ!

– САМ ВЫЙДИ И ПОСМОТРИ!

Теперь и Билли вышел в центральный зал, повторив все те же действия, что и Мэнни, но только в разы медленнее.

– Иисусе на кресте… Вы женщина, которая хочет видеть ДэнниБоя? Вы? Я думал тут будет накаченная бикса с кошкой размером с мой дом. Да уж… Тут только один вариант…

– И какой же? – вопросила Госпожа Зеркал, не теряя надменного вида.

– Хм… – затормозил Билли и продержал короткую паузу. – ГИЛЛИ!

– ЧЕГО?!

– ТУТ ДАМА С ЗУБОЧИСТКОЙ И ЧЕТВЕРОНОГИМ ДРУГОМ ХОЧЕТ ВИДЕТЬ ДЭННИБОЯ!

– НЕ МОЖЕ-Е-Е-Е-Е-Т БЫ-Ы-Ы-ЫТЬ!

– САМ В ШОКЕ! ВЫВАЛИВАЙСЯ НАРУЖУ И ЗАЦЕНИ ЭТОТ ЦИРК!

Гилли, к счастью, не заставил себя долго ждать, однако:

– Святая Мария моей жёнушке под дышло… – проговорил свидетель номер три, не веря своим глазам. – ФИЛЛИ! – и позвал четвёртого конкурсанта.

– ЧЕГО?!

Спектакль мог продлиться час–другой, но у человека, сидевшего в глубине зала под покрывалом тени и дыма от сигарет, был особый взгляд на вещи, посему он остановил затянувшийся гэг и сделал это лишь одним словом:

– Граница, – произнёс незнакомец, низкий глас которого пробивал сознания каждого посетителя бара лёгкой хрипотцой и общей мелодичностью.

– ДИКАЯ ГРАНИЦА! ДИКАЯ ГРАНИЦА! ЭТО ДИКАЯ ГРАНИЦА! – тотчас закудахтали все. – ЭТО ДИКАЯ ГРАНИЦА!

– Вы говорите, что пришли сюда увидеть ДэнниБоя, – продолжил загадочный мужчина. – А с чего вы взяли, что он принимает заказы? Откуда такая уверенность, мисс Сат?

– Он никогда не откажется от достойного испытания. Это его страсть, его смысл жизни.

– Хм… Неужели такая, как вы, способна предложить достойный челлендж?

Закончив предложение, сокрытый затушил сигарету в пепельнице и встал из-за стола, оставшись невидим для взора артистки Санриз. Она, в свою очередь, облокотилась на стойку бармена, зазывно раскинув руки в стороны, и улыбнулась.

– Поверьте мне, никто на целом свете не сможет предложить то, что предлагаю я. ДэнниБою будет интересна борьба с настоящими чудовищами. К тому же… Я Таннели Сат – звезда Санриз Сити. Денег у меня предостаточно, чтобы нажить свирепых врагов и расплатиться за их устранение.

– А что, если легендарный ДэнниБой сочтёт вас недостойной и просто убьёт? Вы думали о таком варианте?

Вмиг впитав суть вопроса, скоп наёмников безгласно уставился на Госпожу Зеркал, мысленно молясь о её благополучии. От последующего ответа зависела жизнь храброй девушки.

– Смерть привела меня сюда, и, если сейчас всё закончится, да будет так. Граница давно пройдена, и после перехода в мир мёртвых я найду себе занятное испытание, пусть и с вашей помощью.

В баре повисла гробовая тишина. Ответ прозвучал; человек в тени должен был принять решение, и, покуда он думал, сердца всех без исключения постояльцев «Пунцового Рубца» ушли в пятки, тела застыли в бездыханном миноре, а ноги чуть не утратили равновесие. Бармен Гэрри вцепился в стакан с пивом, постукивая по нему пальцем и видя в отражении своё лицо, по которому стекала капля холодного пота; Найджел ощутил неимоверное желание опустошить желудок, но не смел даже двинуться, хоть по его лбу и ползала назойливая муха, портившая кровь местным уже второй день подряд; вдобавок, старая морозильная камера, бесперебойно используемая персоналом исключительно из ностальгических соображений, напрочь забыла издать фирменный скрежет металла, кой так любили близнецы-мечники Шоу и Тилль, ковырявшиеся друг у друга в носу на брудершафт и застывшие в оной позе.

Никто не подавал признаков жизни. Всех интересовало одно: что же Он скажет? Как таинственный убийца отреагирует?

– Это любопытная точка зрения, – проговорил незнакомец. – Но вам не кажется, что жизнь блекнет, когда в ней нет страха смерти?

– Для кого-то другого возможно, но не для меня, – ответила хозяйка Кибо-Нимитта. – Может быть, хватит? Долой эффект спектакля и трюкачества. Каков ваш ответ?

Впечатлённый, но сдержанный, мужчина сделал шаг вперёд, затем ещё один и ещё… Двигался медленно и несколько беспощадных секунд, мрак продолжал скрывать его лицо, однако фигуру и одежду Саат всё же успела разглядеть. К ней направлялся длинноногий наёмник крепкого телосложения, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, одетый в джинсовую куртку с меховым воротником, столь высоким, что сзади тот укрывал шею, доходя до затылка.

Под верхней одеждой виднелась белая футболка с мартышкой, плачущей кровавыми слезами, стекающимися в надпись: «А ты нашёл свою Дикую Границу?». Все киллеры Детройта знали ответ на этот вопрос и боялись собственной осведомлённости.

Незнакомец продолжал движение, держа руки в карманах потёртых джинсов и аккуратно переступая через щели в полу, проделанные бойкими коллегами по убийственной стезе. Он не хотел испачкать фирменные кеды «Converse», ибо их чёрно-белый окрас всегда должен был оставаться нетронутым.

Прошла ещё одна секунда, и человек-тайна поравнялся с Саат. Теперь она видела его лицо, и оно произвело на неё неизгладимое впечатление. Носитель ярко-зелёных глаз мгновенно околдовал Госпожу Зеркал своими зрачками, что обладали уникальным свойством: стоило свету попасть на них, как они выдавали фиалковый блеск.

Следующим элементом внешности тридцатипятилетнего белого американца с севера, на котором Таннели сконцентрировала внимание, стали скулы. Незначительная асимметрия не портила общую картину, наоборот, придавала ей изюминку. Природный рисунок карты лица лучше проглядывал с левой стороны, но не слишком выделялся, дабы не затмить правую. Спустя мгновенье воительница с катаной оценила давным-давно окрепший, некогда сломанный нос с горбинкой и мужественные тонкие губы. Финальным штрихом служили короткие каштановые волосы, зачёсанные назад и обильно покрытые прозрачным гелем. Они идеально дополняли образ плохого парня из фильмов ранних нулевых.

Практически всё во внешности наёмного убийцы вызывало вопросы, однако основным источником сплетен являлся грубый пунцовый рубец, тянущийся от шеи до кончика вытянутого подбородка. Оттуда и пошло название бара.

– Вы ведь понимаете, что до сих пор живы? – вопросил убийца.

– Да, я понимаю, мистер ДэнниБой. Вы выслушаете меня?

– Угу, я вас выслушаю. Пройдёмте к моему столику, мисс Сат.

Наблюдая за действом, Палмер в любой момент готовился сорваться с цепи и защитить возлюбленную. Кошачьим взором он внимательно изучал легендарного мастера летального искусства и заметил, что тот не выдаёт даже намёка на улыбку. Мой лучший друг тогда ещё не знал, что ДэнниБой никогда не улыбается.

– А остальных попрошу расслабиться и продолжать заниматься делами, – наказал киллер. – Если мне покажется, что хоть кто-то подслушивает…

Тут толпа зевак синхронно выпучила глаза.

– Я прикажу этому человеку выйти из бара вместе со Снуппи. Всем всё ясно?

– Никто не будет подслушивать, ДэнниБой! – закричал Гэрри. – А ну-ка, все шустро сраки положили на места и забыли обо всём!

– Спасибо, мой друг. Твоя поддержка неоценима. Итак, мисс Сат, чего же вы…

– Можете звать меня Таннели.

Поняв, что его перебили, наёмник демонстративно потёр подбородок ладонью, но делать замечание не стал. Видимо, счёл жест Госпожи Зеркал издержкой развязной жизни в Санриз Сити.

– Красивое имя. Вы уроженка Турции?

– Да, я с востока, мистер ДэнниБой, – ответила она, приблизившись к самому чистому столику во всём баре. – Слышала, вы бывали в моих краях… выполняли заказ для министра Четина. Вы единственный наёмный убийца и телохранитель в мире, которому доверяют даже чистые политики.

– Сейчас я в своеобразном отпуске, но мне очень понравился ваш ответ. Поэтому… Весь во внимании. Рассказывайте.

Они сели за стол и рассмотрели меню, покуда Палмер лежал в ногах Саат. От него требовалось играть роль прилежного питомца, и с этой ролью мой друг справлялся на отлично – пусть и без энтузиазма.

– Прежде чем мы перейдём к основной теме разговора, мистер ДэнниБой, я хочу поинтересоваться, какое блюдо в «Рубце», по-вашему мнению, самое вкусное?

– Стейк из свинины под соусом Марко-Бъячи. Рекомендую заказать овощной микс с помидорами черри, маринованными огурцами и капустой брокколи. Пальчики оближешь. Весь набор витаминов, необходимый для эффективного выполнения задания.

– Спасибо, что помогли определиться. Официант, я буду овощной микс и стейк из свинины под соусом Марко-Бъячи.

– Оу, прямо, как и ДэнниБой, – подметил белый фартук, кивнув шрамированному киллеру. – Я сообщу повару. Начнут готовить сию минуту, мисс Сат.

– Прекрасно. Просто славно… Заказ сделан, и никто нас не слушает. Вперёд, жгите, Таннели. Хочу узнать вашу историю и стоит ли тратить на неё время.

– Я долго думала, с чего начать и решила, что идеальным стартом будет наглядная демонстрация. Прошу вас, не пугайтесь и ведите себя как профессионал.

Не дав ДэнниБою вставить и слово поперёк, Госпожа Зеркал обнажила Кибо, и использовав его в качестве отражающей поверхности, создала точную копию меню бара в плоть до каждого знака препинания, фотографии и номера телефона на обложке. Танн ждала бурной реакции или хотя бы дрожи в коленях, однако человек-легенда повёл себя весьма интересным образом:

Выпрямился, положил обе руки перед собой, хрустнул пальцами и:

– Ясно, значит, вы отмеченная.

– Что? – оторопела она. – Вы знаете о…

– Конечно же, знаю. Я часто натыкаюсь на обладателей метки. Начало диалога уже неплохое, мне как минимум любопытно. Напрашивается законный вопрос: какие же противники у девушки, управляющей отражениями? Не удивляйтесь и этому, Таннели, я быстро схватываю. У вас хорошая способность, если её развить. Возможности практически безграничны, и я даже немного вам завидую.

– А вы сами отмеченный?

– О нет, – отмахнулся ДэнниБой. – Я обычный человек, просто через многое прошёл и многому научился. ВД – это особенный город: в нём приходится адаптироваться на ходу. Я знаю об отмеченных больше десяти лет, мне приходилось вытаскивать их из дерьмовых ситуаций и стирать их прошлое. Отвечая на ваш следующий вопрос – да, мне приходилось и убивать. Тут момент скорее индивидуальный… Есть слабые отмеченные с не слишком опасными силами, а есть почти неуязвимые засранцы – чуть-ли не полубоги. Это как повезёт.

Блеснув улыбкой, Таннели приготовилась окатить собеседника волной подробностей:

– Я поняла, к чему вы клоните. Поверьте мне, ваш ждёт достойное испытание. Мои враги не просто какой-то сброд, а полноценная секретная организация, базирующаяся по всей Америке. Они тоже отмеченные и крадут других обладателей метки, чтобы копировать их силы.

– Вы сейчас говорите об организации «Новый Свет»?

Стоило ДэнниБою произнести это название, как Саат ощутила знаменитое оглушение Мэттью Гордона Саммерса. Моя названная сестра не верила ушам своим: наёмник второй раз подряд был осведомлён о деталях незавидного расклада жизни Кинлесс бим Санриз и вёл себя так, словно сидел на детском утреннике, где мелкие пакостники творят хаос, привычный для неунывающей матери, уживающейся с тремя спиногрызами.

– Как вы это делаете? Откуда знаете про них?!

– Успокойтесь, я знаю немного. Слышали о блогере под ником «Бан»?

– Краем уха… Мой друг им интересовался.

– Ну, так я его фанат, – сказал шрамированный и развёл руками. – Слушаю аудиозаписи, смотрю подкасты и читаю все статьи. Меня поражает его смелость – с такой волей к победе он далеко пойдёт и достигнет многого. В последнее время Бан говорит только про «Новый Свет». Он предупреждает людей о скорой опасности.

Здесь последовала короткая пауза. Говоривший взял со стола солнцезащитные очки и закрепил их на воротнике футболки.

– Я заинтригован не на шутку. Быстро вы умудрились взять меня в оборот. Весьма похвально… Обычно я посылаю заказчика в жопу примерно за первые две минуту разговора. Если он, конечно, доживает до него.

– Сочту за комплимент. Но раз уже вы не в курсе деталей, позвольте мне описать моих противников.

– Валяйте…

– Начнём с вооруженных солдат, которых называют пешками. Последние новшества мира огнестрельного оружия, профессиональная боевая подготовка – это, пожалуй, самая скучная часть набора, дальше будет лучше… Например, Офицер: отмеченный мужчина с даром криокинеза. Он замораживает всё, к чему прикасается, и не испытывает вообще никаких эмоций. Пули ему не страшны, а лезть с ним в ближний бой – это чистое самоубийство.

– Угу, – поддержал ДэнниБой. – Дальше…

– Следом у нас Конь. Мало того, что он мастер ведения дальнего и ближнего боя, так ещё и управляет землёй. Он топчет её ногами и создаёт разломы, наподобие землетрясений, только контролируемых его волей. Вместе с ним работает мечник по кличке Полярис. Какими силами он обладает, я не знаю, но даже без метки с ним нужно считаться. Он вооружён мечами и метательными ножами. Наконец последняя, но не по значению – Ферзь.

Упомянув Кейл, Таннели инстинктивно схватилась за рану, оставленную неоновым клинком допельгангера. Наёмник заметил эту деталь – его внимательный взгляд вмиг наполнился неподдельным интересом.

– Она контролирует электричество – творит с ним всё, что захочет. Мне кажется, её возможностям вообще нет предела… Ферзь победила меня в предыдущем поединке, и, если бы не помощь друга, я была бы мертва.

– У вас есть личная вендетта, Таннели. Я обожаю такую мотивацию. Дальше про врагов можете не рассказывать. Я в деле.

– Что? Неужели так просто? – удивилась Госпожа Зеркал. – Я думала, будет гораздо сложнее…

– Бросьте… Я вижу, что вы говорите правду. К тому же мне не каждый день дают возможность побороться с сильными оппонентами. Электричество, земля, лёд – да у нас тут полный набор стихий. Это круто, больше и сказать нечего. Солдафоны с пушками идут бонусом, а значит, Снуппи найдёт с кем поиграть. Это мой пёс и мой лучший друг. Мы выполняем задания вместе.

– Напитки за счёт заведения, – вклинился официант, поставив две пинты крепкого в центре стола и сразу удалившись.

– Спасибо, Карл.

Легенда Детройта опустошил ёмкость и продолжил:

– Короче… Авансом я оплату не требую. Я не тупой и понимаю, что на данный момент денег у вас нет. Это заметно невооружённым глазом. Поэтому… мы приходим к следующей схеме: я буду защищать вас в этом огромном городе, потому что больше этого сделать некому. Даже если в Детройт приехали ваши друзья, то нам до них ещё нужно добраться, а «Новый Свет» будет вставлять палки в колёса на каждом этапе предприятия. Его пронырливые агенты окопались в ВД – они ждут только повода, чтобы себя показать. Каждый из них хочет подняться по служебной лестнице, отрубив вашу голову. Я не допущу этого.

– А что насчёт денег? Как мне в итоге с вами расплатиться?

– Сейчас я буду помогать вам исключительно из соображений челленджа, но потом, когда всё закончится, «Новый Свет» свалит из моего города, вы воссоединитесь с друзьями и мои услуги станут вам не нужны, я потребую определённую сумму денег – в фунтах стерлингов. Зависимость тут простая: проведённое с вами время плюс общие затраты ресурсов – равно моё вознаграждение. Идёт?

– То есть по сути я не знаю ваши расценки?

– Да, не знаете… Но и выбора у вас нет.

Пожав друг другу руки, компаньоны закрепили неписанный договор и продолжили общение. ДэнниБой поведал о последних изменениях в порядках города, выслушал историю о противостоянии «Нового Света» и Детей Потустороннего Квартала, а потом представил своего напарника: – бультерьера по кличке Снуппи. Мелкий задира бежевого окраса с овальным чёрным пятном вокруг правого глаза и оттопыренными ушами, громко зевнув, вышел из подсобного помещения. Сначала он отреагировал на нового нанимателя в присущей бультерьеру манере: оскалив зубы. Однако, стоило ему разглядеть Палмера, пребывавшего в образе пумы, как пёс ощутил с ним родство на животном уровне – разглядел в Неубиваемом Человеке четвероногого товарища. Снуппи забрался под стол, улёгся рядом с моим лучшим другом и уткнулся мордой ему в нос, немного ошарашив Джеффа, но не выбив из колеи.

Со слов хозяина его дружелюбный пёс нагонял первобытный ужас даже на киллеров из бара «Пунцовый Рубец», ибо отличался недюжинным умом, потрясающей ловкостью (несмотря на короткие лапы) и поразительной свирепостью, если дело касалось битвы с недругами.

ДэнниБой рассказал парочку историй о напарнике, и, как выяснилось, Снупс – настоящий профи – натренированный боец, выполняющий любые команды. Таннели скептически отнеслась к такому заявлению, но, когда человек-легенда приказал четвероногому разбойнику выбраться из-под стола и занять оборонительную позицию, её настрой переменился.

Снуппи молниеносно отреагировал, расправив ноги и навострив уши – он буквально приготовился броситься в бой. К счастью, ему не пришлось демонстрировать публике клыки, ибо ДэнниБой попросил выполнить базовые трюки, такие как «сидеть», «голос» и «переворот». По окончанию маленького представления Таннели оценила способности напарника киллера, почесав тому за ухом, а бедолага Палмер пустился в рассуждения:

– Охренеть можно, собака так радуется! Обычно, когда животных заставляют выполнять команды, они будто через силу это делают. Да уж… Теперь у меня появился друг-пёс, а я сам дикая кошка! Куда звонить, чтоб получить бабки за идею для сериала? Стану сценаристом ситкома и буду грезить мечтой порвать «Друзей12» на британский флаг! Только не сраный перезапуск, а старое шоу с Мэттью Перри и Дженнифер Энистон13.

Вспомнив классику комедии, Неубиваемый Человек кратко окунулся в ностальгию и слёту переключился на другие мысли. Он разобрал телохранителя Саат подетально:

– Ладно псина, но вашу мать… Вы только посмотрите на этого типа! Ни одного аугмента – чувак держит весь город в страхе без кибернетических примочек! Интересно, как он добился такого результата? Спорю, что замочил кого-нибудь монстряка! Огнестрел не носит, никаких примечательных гаджетов я тоже не вижу, да и собака не сказать, что страшная… Нормальный такой пёс – обычный бультерьер. Только одна странность: за всё время общения ДэнниБой ни разу не улыбнулся и даже не попытался этого сделать. Это мега-имидж наёмника или он просто не знает, как давить лыбу? Смешанные у меня чувства… Сердце подсказывает, что он толковый тип и действительно пригодится, но его условия попахивают чистым нагибаловом! Ещё попросит в конце миллиона два, а то и больше. Хах, он не знает, что все наши сбережения того… Даже стремно немного, вдруг он взбунтуется? Отмеченные ему не страшны, и мы в том числе… Хотя вот если взять Ферзя! Эта сволочь и с ДэнниБоем управится – глазом не моргнёт! Её молнии никого не пожалеют!

Лик Кейл всплыл в памяти Джеффа, и он дёрнул от страха задними лапами, будто электрический маятник смерти опять повис над головой.

– Сколько по времени я не вспоминал об этой твари? Несколько часов? Такое впечатление, будто я пробыл в анабиозе. Когда Кейл шла на меня в порту, я был готов умереть! На самом деле – смирился со своей участью! Но Мэтт спас меня, пропуская пространство сквозь пальцы… Если мой лучший друг смог победить Ферзя, его вообще никто не остановит! Вместе с ним и ДэнниБоем у нас есть шанс на победу! Осталось только найти моего друга…

– Знаете, Таннели… – проговорил киллер, облокотившись на спинку сиденья, – я очень люблю хорошее чтиво перед сном, и история Детей Санриз – это настоящая находка.

– Спасибо за похвалу. Наверное… Каков наш план? Что будем делать?

– Сперва рванём на мою корпоративную квартиру. Надо захватить снаряжение, собрать ресурсы и выбрать оптимальную дорогу. Ты и твой домашний любимец…

С этих слов вы понимаете, что Саат полностью опустила часть про метаморфозу Палмера.

– …отделились от друзей и не знаете, где они находятся. Этот Денис Дмитриев, по-видимому, толковый мужик, и нам нужно найти его в первую очередь. С его помощью мы выйдем на Учителя.

И Человек-Легенда резко встал из-за стола.

– Нельзя терять драгоценное время. В городе полным-полно всяких говнюков, если ты понимаешь, о чём я… Судя по часам, вашу тачку уже проверили на таможне и после сборов вещичек мы направимся в Дог-Хаус – там оставляют все машины приезжих. Мы заберём бумажки на неё и отправимся в путь. На оформленных по всем правилам колёсах будет проще искать ваших друзей.

– А я уже голову сломала, где наша машина! В Детройте столько новых правил… Придётся запоминать.

– Не придётся. Если всё так, как ты мне рассказала, мы управимся за пару дней, и контракт будет исполнен. Помни, Сат – чем больше времени, тем больше плата. Выдвигаемся немедленно. Снупс…

Пёс услышал своё имя, и его глаза сфокусировались на хозяине, а хвост пустился в задорный пляс.

– Рядом, дружище. Наблюдай за обстановкой и, если что увидишь, дай мне знать.

В ответ клыкач подпрыгнул на месте и потешно рявкнул, чем перепугал добрую половину завсегдатаев бара.

– Ты уже уходишь, ДэнниБой? – вопросил Гэрри. – Мы будем скучать!

– Не стоит. Я вернусь раньше, чем вы успеете познать Дикую Границу. Ведите себя хорошо, ребята, и держите место в чистоте. Найджел, научись ссать, пожалуйста. Весь сортир в моче, и меня это уже напрягает.

– Окей, ДэнниБой! Я начну ходить сидя! Больше никакого ссанья не будет!

Попрощавшись с дружелюбными убийцами, отдав последние гроши за выпивку с едой и очутившись снаружи, там, где опасность подстерегала на каждом шагу, Госпожа Зеркал, Неубиваемый Человек, Легендарный мужчина со шрамом и его верный пёс отправились в северный сектор – на корпоративную квартиру, расположенную в клубе «Продиджи14».

Забегая вперёд, скажу, что телохранитель Таннели оказался прав. Агенты инфернальной организации давно проникли на территорию криминал-града. Замаскировавшись обывательской маской, пешки «Нового Света» следили за беглецами-отмеченными и докладывали об их передвижениях, прислуживали старшим фигурам, распространяя шёпот треволненья средь улиц нетронутых лжепредсказаниями и мантрами о лучах, направленных на каждого.

В те часы моё искалеченное подсознание улавливало тревожные сигналы. Я знал, что близится нечто ужасное, и Детям Потустороннего Квартала срочно требуется моя помощь. Увы и ах, но Мэттью Гордон Саммерс не мог ничего предпринять. Он находился во власти могущественных сил, управляющих вселенским строем руками двух титанов мироздания: Надежды и Фатума. Спор Господина в белых одеяниях и Леди в сумрачных шелках подбирался к ответственному моменту. Не к тому, где все точки расставлены, где обратной дороги нет и где человечество обречено на погибель… Нет, всё гораздо проще…

Песочные часы отмеренного лишь неумолимо перебирали крупицы дозволенного, упрашивая меня дать чёткий ответ.

Что ты выбираешь? Тьму или Свет? У тебя ещё есть шанс подумать, человек, – воспользуйся им с умом.

У тебя есть шанс… избрать Фатум.

Конец записи 31

Субъект: Мэттью Саммерс. Запись ведёт: Карсон Смит.

К: Так… Вот сейчас мы и узнаем, куда вы попали! Пожалуйста, скажите, что ответ – да!

М: Нет… Рано, Карсон. Потерпите немного, я не успел рассказать, что приключилось с Джуллио и Адриано. Мы закончили на том, как Полярис выбрал жертву с помощью взгляда Молза и приготовился пустить Берсерк в ход. Во время следующей записи мы вернёмся к катеру и узнаем, кто из Сколлетти словил удар судьбы.

К: Эх, мистер Саммерс, мистер Саммерс… Я с трудом привыкаю к вашей манере вести повествование – обрывать на самом интересном месте. Надеюсь, что доживу до великого момента возвращения.

М: Доживёте, никуда не денетесь… Интуиция подсказывает мне, что новое убежище надёжнее предыдущего и мы задержимся тут минимум на пару недель. Пока у нас осталась пара минут, скажите, как вам Детройт и ДэнниБой?

К: Относительно наёмника всё более чем подробно – вы здорово описали его внешность, с максимумом деталей. Этот отрезок меня очень порадовал, но вот самого города маловато… Всё-таки мы планируем написать книгу и надо бы привнести больше описательных красок.

М: Согласен, но я не хотел бы выкатывать всё скопом. Впереди много материала, и город раскроется постепенно. Насчёт ДэнниБоя – тут я специально вдарился в подробности. Этот человек очень важен, и события с его участием требовали от меня составить детальный фоторобот.

К: О, спасибо, что напомнили! Фоторобот! Я сделал пару набросков по делу наших фанатиков и собрал очень интересную картинку! Вы в курсе, что виновные в нападении на сеть закусочных «Хелси-Пакс» засветились на камерах? Подручные Аэрамаса в количестве восьми человек: Джон Лоуб, Катрина Ноксели, Даут Чамис, Майк Ферес, Анджела Карамутти, Джорно Бертенелли, Дик О-Нилл и Макс Цуренбарк. В кои-то веки нам известны имена всех злоумышленников, и самое забавное в том, что семеро из восьми проходили курс реабилитации после попытки самоубийства. Попахивает, вы не находите?

М: Архонт горазд давить на отчаявшихся – меня это не удивляет. Куда проще запудрить мозги человеку, у которого не осталось надежды, чем переманить на свою сторону стоящего бойца за идею. Как Пакстон Стросс отреагировал на эти новости?

К: Владелец закусочных? Он крепкий мужик – сделал официальное заявление и сказал, что продолжит радовать всех веганов США вкусными блюдами. Ну, вы знаете… «Здоровый аппетит требует здоровой пищи».

М: Коронная фраза Пакстона. Я рад, что он не сломился под гнётом Аэрамаса. Как всё утрясётся, схожу попробую фирменный хэлси-сэндвич. Хоть я и любитель натурального мяса…

К: И когда же всё утрясётся?

М: Вы знаете, кому я доверил работу. На него можно положиться, и в результате нет никаких сомнений.

К: А он себя контролирует? Не будет сопутствующих жертв и…

М: Я знаю, что вы хотите сказать, Карсон. Всё уже в прошлом. Инцидент с Пертриджем изменил нашего общего друга, и теперь он выкрутасничает лишь по особым случаям.

К: Верю на слово. У вас убедительный тон, когда вы о нём говорите. Жаль, имя нельзя произносить. Пока что… Спойлеры, видите ли!

М: Да, никто не любит спойлеры. Люди хотят узнать детали истории самостоятельно. Эх… Ладно, Карсон… Время уже позднее, и пора закругляться. Я хорошо провёл вечер и в следующий раз мы затронем несколько точек в истории. Меня клонит в сон, так что заканчиваем запись.

К: Доброй ночи, мистер Саммерс.

М: Доброй ночи, мистер Смит.

Глава 26.1. Имя ему – вечность

Полярис, Нита Грин и Джуллио Сколлетти.

29.09.2033.

За 1 час и 3 минуты до исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

Когда живое оружие Поляриса накрыло Адриано своей гротескной тенью, оставив на десерт полсекунды жизни, мастер-стрелок против воли окунулся в омут былого. Он увидел идеальную картину Санриз Сити: беззаботные будни и расплывшиеся в алкоголе выходные, тысячи улыбок и сотни комплиментов. Они всплывали на поверхность без посторонней помощи – смотритель сознания, видимо, не стал убирать их на дальнюю полку. Будучи сварливым старикашкой, не забывающим ничего, он решил, что прошлое куда важнее будущего. Потому мой друг и задумался о недоступной природе спрятанных за горизонтом событий.

Формируя любопытную линейку вопросов, Сколлетти наблюдал движение смерти. «Знала ли хоть одна душа, что конец будет столь безрадостным и кровавым?» «Мог ли хоть кто-то помешать Полярису?» «Прожил ли Адриано Сколлетти достойную жизнь?» Красные линзы убийцы «Нового Света» сверкнули нулём, пожрав фатальный циферблат, и последовал удар. Разрушительный и яростный, но не тот, которого все ожидали…

Нечто колоссальное врезалось в катер и заставило судно накрениться под углом. Мои друзья кубарем покатились к стене, покуда Полярис держался за поручни лестницы, сбиваемый грудой из предметов окружения и обломков. Это был настоящий хаос, но довольный Адриано мысленно благодарил судьбу за подаренный ему шанс. Берсерк не успел завершить жатву душ и для говорливого Сколлетти бой продолжался.

– Святая Мария! – прокричал он, схватив Джуллио за руку. – Что это такое?!

– Кто-то явно не хочет, чтобы вечеринка прошла без его участия! У нас гость, и настроен он серьёзно!

Заполучив от супруга вразумительный ответ, Рио почувствовал небывалый прилив мужества и направил его на Поляриса.

– Ну, что будешь делать? – он нахмурил брови, дабы выглядеть устрашающе. – Замочишь нас или посмотришь, что снаружи? Я теперь так просто не дамся! Я буду тянуть время, и пока ты управишься со мной, те, кто наверху, убьют тебя!

– Синьор Сколлетти, не берите на себя слишком много.

Сменив свечение с красного на зелёный, линзы Поляриса намекнули на его состояние.

– Мой Берсерк превратит вас в кровавую кашу за секунду. Если я того захочу… Вы безоружны и не представляете для меня никакой угрозы. Единственный, кто здесь способен слегка напрячь, так это мистер Молз. Он хотя бы может попытаться заболтать меня до полусмерти.

– И на том спасибо, – пробурчал Харви.

– У меня есть чёткие инструкции, и я намерен им следовать. Ваша участь предрешена. Вы никуда отсюда не денетесь.

Бесстрастно отчеканив свою речь, владелец живого оружия распахнул входную дверь и направился к верхнему уровню, дабы узнать, кто именно прервал сцену казни.

– Я заблокирую проход и подержу вас внутри, – выкрикнул он напоследок. – Скоро вернусь, господа, вы можете в этом не сомневаться. А пока что… Спортивный интерес зовёт.

Чтобы никто не смог покинуть помещение, безжалостный убийца Елены Райс запечатал трюм и шагнул туда, где царствовало звёздное небо. На его правой руке красовался серп-лезвие, тонкий, словно лист бумаги, а на левой умещался компактный щит, собранный из остатков материи Берсерка. Дыхание почти не пробивалось сквозь плотную маску, говоря о собранности и отваге носителя. Был ли это побочный эффект изобретения Полукса Гранта, или Полярис не испытывал страх, предвкушая грядущую резню, только предстояло узнать. Он поднялся наверх и узрел картину разрухи: источником удара, чуть не повалившего катер набок, оказалось незнакомое судно, впившееся в обшивку носом. Чёрное, точно едкая тень над штатом Мэн, сотканное из высокопрочного сплава, оно нашёптывало Полярису об угрозе, но тот не мог определить её источник.

Жёлтый цвет поглотил изменчивые линзы, слух подвёл киллера, зрение сыграло злую шутку, а нюх отказался преподнести запахи на прочтение, ибо за спиной наёмника на крыше капитанского мостика стояла безжалостная, но справедливая Нита Грин.

– Как жаль, что ты пришёл сюда один. Я думала, будут и другие.

– Кто ты? – спросил он, не поворачиваясь. – Я тебя знаю? Твой голос незнакомый…

Раздался звук соприкосновения обуви и палубы. Индианка спрыгнула.

– Мы не знакомы. Я спрошу лишь один раз и, будь добр, не трать моё время. Просто дай мне ответ. Что с циркачами и учёным? Они живы?

– Пока дышат, но только пока. Я ещё не видел твои глаза, но по голосу слышу, что ты боец. Такая уверенность… Я бы даже сказал, доблесть в каждом слоге. Ты совсем не боишься меня, и это очень хорошо…

Маскированный киллер сделал краткую паузу и спустя секунду раздался яростный крик:

– НЕ ЛЮБЛЮ, КОГДА ВРАГ ИСПЫТЫВАЕТ СТРАХ!

В попытке застать соперницу врасплох, Полярис молниеносно обернулся, обрушив на неё удар неистовой мощи. Серп врезался в скрещённые у лица девушки клинки и выдал крошечную искру от контакта с ними. Но Нита не отступила, не поморщилась и не ослабила рвение. Она улыбнулась, оттолкнув врага ногой.

– Какой грязный ход, – подметила Грин. – Просто омерзительный!

– Зато теперь я знаю, чем ты вооружена! Бейся!

И вновь металл пустился в бойкий танец смерти. Успешно отражая выпады друг друга, Нита и Полярис изучали навыки оппонента: наблюдали за шириной размаха, делали выводы о ритмике и искали слабости. Каждый раз, когда зубчики парных мечей соприкасались с живой поверхностью Берсерка, та чуть отступала от них, оставляя пространство для воздуха, способного усилить отталкивающий эффект удара.

На Грин этот фокус не возымел и малейшего воздействия. Почувствовав сопротивление стихии, она вошла в неистовый раж и стала атаковать, не прерываясь на короткие паузы и смены позиций. Её скорость удвоилась, рефлексы преобразовались в инстинктивный заслон от любых невзгод, а окна для парирования были настолько короткими, что помыслы об ответном рывке в голове бронированного киллера испарились, не оставив и следа. Он принял логичное решение изменить форму живого оружия и создал нечто совершенно новое.

– Опять грязный ход! – отметила Нита, увидев, как серп, вспенившись и растворившись, трансформировался в клешни на руках Поляриса. – Это будет интересно!

– Согласен! Ты пробудила во мне спортивный интерес!

Точно когтистые лапы медведя, формы Берсерка остановили клинки воительницы посреди серии ударов и попытались их сломать. Так, видимая глазу дрожь пробежала по телам обоих бойцов, проверив тягу к равновесию каждого. Непоколебимый взор коренной американки сцепился с люменом кроваво-красных линз безымянного наёмника. Казалось, никто из них не желает отступать, однако Полярис оказался напористее.

– Не хватает у тебя силёнок!

Издав звериный рык, он поднял Грин над землёй и приготовился разорвать её пополам. Ещё секунда и непоправимое свершилось бы, но в последний момент в битву вмешался третий участник.

– И думать об этой мерзости не смей, – проговорил Учитель, сокрушив противника волной энергии, вырвавшейся из древней сабли.

Он оголил её лишь на мгновенье и убрал в ножны, прежде чем отброшенный прочь киллер успел врезаться в стену капитанского мостика. По лицу мужчины с волосами цвета атомного пепла было видно, что ему неприятно использовать оружие, но тем не менее приходится это делать.

Грин встала на ноги и перевела дух.

– В нём определённо что-то есть. Некий стероид, увеличивающий физическую силу. Обычный человек не способен на такое.

– Вполне возможно и не исключено, что оный поворот нам на руку. У каждого подобного соединения есть видимый изъян.

– Надеюсь, он проявит себя прямо сейчас, потому что этот засранец поднимается.

Грин и её напарник сфокусировались на цели: прислужнике «Нового Света», кой без труда вернулся в строй и выставил Берсерк-копьё перед собой. Линзы источали белое свечение, но что-то в них было не так… Внимательный взор Учителя заметил скрытую борьбу цветов, словно яростный красный пытался вытеснить остальные индикаторы эмоций – добавлял кровь в молоко.

– Кто ты такой, чёрт побери?! – выкрикнул Полярис. – ОТВЕЧАЙ МНЕ!

– Имя ему – Вечность! – ответила Нита. – Несносный глупец, ты даже не знаешь, кто перед тобой стоит! Он одолевал противника куда страшнее тебя: алчность – жажду порочного металла! На его бессмертном клинке столько крови, что ему стало стыдно выпускать его из ножен! Неужели тебе хватит наглости бросить вызов Вечному?!

– Если он такой крутой, то зачем прячется за твоей юбкой?

Ошарашенная наглостью оппонента, Грин сделала шаг вперёд, сжав рукояти клинков до белизны в пальцах. Она не желала мириться с обидой и была готова прикончить Поляриса на месте, однако мудрый наставник Харви Молза решил иначе. Красноречивый воин заслонил девушку своей спиной и обратился к грубияну:

– Мне бесконечно интересна та постыдная вуаль, что скрыла твоё прогнившее лицо. Мудрецы говорят: «Маски нужны лишь двум типам лжецов… Тем трусам, что погрязли в страхе перед смертью, и инфантильным самодурам, не знающим ничего, кроме мирской прихоти». Кто же ты, человек-загадка, чей лик мне неизвестен?

– Интересно говоришь, – ответил тот, медленным шагом очерчивая арену битвы слева направо. – Помню, в детстве читал Шекспира и кайфовал от каждого слога! Такое впечатление, будто он стоит передо мной – из плоти и крови! Но даже ему я не стану показывать лицо, чтобы не застрять в чужой памяти!

– Хм… Значит, страх подвергнуться идентификации.

Пепельный задумался.

– Учитывая современный уклад общества, я произнесу грязную ложь, если скажу, что не понимаю тебя. Лицо человека – это, прежде всего, слабость и лишь потом достойный маркер причастия. Я своего не стыжусь, зане есть иные проклятые чернилами детали.

– ТОГДА ТЫ НЕ БУДЕШЬ ВОЗРАЖАТЬ, ЕСЛИ Я СОРВУ ТВОЁ ЛИЦО?!

Полярис ринулся к цели, сделав наконечник копья режущим лезвием. Он рассёк им перед собой, вложив всю мощь RTSQuared в удар, но Учитель не повёл и бровью. Его ноги застыли в безмятежности, а глаза были умиротворённо закрыты. Наклонившись назад, он позволил вражескому оружию пронестись в считанных сантиметрах от кончика носа и играючи вернулся в обратное положение, зная, что разгневанный противник за спиной – позади на несколько шагов. Тому потребовалась ровно секунда, чтобы прийти в себя и попробовать снова, но всё впустую. Каждая атака била мимо, ибо пепельный с лёгкостью предугадывал ходы Поляриса, уклоняясь и сохраняя минимальное расстояние от поверхности Берсерка.

Омытое отчаяньем копьё стало циркулярной пилой, затем тяжёлым молотом и, наконец, колющим мечом. Но как бы киллер не ухищрялся, Учитель всегда был на шаг впереди. Он читал все движения, терпеливо держа саблю в ножнах. Он давал Полярису фору, перекармливая негодяя его же гневом.

– НЕВОЗМОЖНО! – прокричал владелец Берсерка и трижды рассёк воздух клинком. – Никто не способен так долго уворачиваться! ЭТО НЕВОЗМОЖНО! АТАКУЙ! ВЫТАЩИ ЭТУ ЧЁРТОВУ САБЛЮ, ТЫ, БЕЗУМЕЦ!

– Не смею спорить, друг мой, зане я безумец, без сомнения…

– Вне утрат и чаяний, – договорила Грин, став свидетелем ожидаемого финала.

С улыбкой на устах Учитель крепко обхватил руки киллера и вонзил лезвие чёрного клинка себе в грудь. Пробив собственную плоть насквозь, он безгласно приблизился к жуткой маске и коснулся её кончиками пальцев, чувствуя сбитое дыхание – знакомое по бесчисленным сражениям минувших лет. Оно готовилось обмануть Поляриса, ведь тот думал, что один враг повержен и ему вот-вот предстоит продолжить сражение с Нитой Грин. Однако высшие силы распорядились по-другому:

– Requiem aeternam15, – прошептал Учитель на ухо оппоненту, взяв того за затылок. – Увы и ах, но этот бой ты проиграл, о безликий.

Пепельноволосый воин молвил мрачный приговор и с чувством полного удовлетворения высвободил саблю из ножен. Фиолетовый свет пролил лучи правды на два обстоятельства: из раны на груди Учителя не вытекло ни капли крови, и броня, изобретённая Доктором Талос, не смогла выдержать взмах древнего оружия. Еле коснувшись цели, оно произвело аккуратный надрез в районе живота, окатив своего хозяина тёплой кровью, а жертву заставило надорвать голосовые связки от боли. Но никто не стал слушать крик Поляриса. Теперь, когда бой был окончен, наставник Харви Молза мог с лёгкостью столкнуть противника в воду, дабы насладиться зрелищем: совокуплением багровой жидкости и вод озера Эри.

– Как мы ещё не разорились на одежде? – отшутилась Нита. – Это была моя любимая рубашка.

– Мне она тоже по душе. Была…

Взглянув друг на друга, влюблённые рассмеялись, разрядив обстановку.

– Одно дело сделано, теперь время второго, мой ненаглядный рыцарь в продырявленной рубашке. Пора проверить, как там наши друзья. Вы ведь впервые увидитесь с Харви вживую? Как ощущения?

– Вроде тех, когда я познал сущность бытия, – сказал он, проведя по груди ладонью.

Там, где ещё минуту назад зияло бескровное отверстие, не осталось и следа от раны. Чудесным образом она исчезла, отправив деяния Поляриса в небытие вместе с ним.

– Такая встреча, – продолжил Учитель. – Я ощущаю дрожь по всему телу. Ах, мой дорогой Харви Молз, настал этот волнительный час, и я готов принять тебя, как брата.

– Я немного тебе завидую, – добавила Нита. – Давай уже, не томи. Смелее!

Обменявшись утвердительными кивками, двое проследовали в трюм. Шаг за шагом продвигаясь вперёд, они боролись с тревогой, возникшей из-за кратковременного ожидания. Долгие годы Учитель не видел Харви вживую, и такой расклад казался ему привычным. А теперь, когда до судьбоносной встречи оставались ничтожные мгновенья, он с трудом заставлял ноги двигаться.

Давненько путнику пространственных разрывов не приходилось испытывать подобное. Будто властители мироздания брали его на слабо, уговаривая поддаться слабости и повернуть назад. Признаюсь, я безмерно рад, что никто не мог повлиять на решимость Учителя. Встав напротив тяжёлой двери со сломанными замками и обезображенной обшивкой, он исполосовал её своим клинком и беспрепятственно вошёл в трюм – туда, где ждал духовный брат.

Первые секунды лик всезнающего скрывала тень. Адриано, Джуллио и Харви не могли его разглядеть. Однако стоило пелене мрака спасть, как Молз изумлённо разинул рот. Перед ним мастер красноречия, бесстрашный освободитель и просто друг. Харви не знал, на какой детали сосредоточить внимание в первую очередь.

На остром подбородке и чётко очерченных уголках нижней челюсти, что создавали мужественный контур? Или на ровной линии рта, подчёркнутой изящными губами, столь выдающимися в своей симметрии? Ответ требовал куда более тщательного поиска.

Быть может, стоило одарить взглядом прямой нос с тонкими ноздрями и высокие скулы, по-джентельменски сдержанные и учтивые в данной им красоте? Хороший вариант, но нельзя забывать про гладкий лоб и широкие брови, слегка нависшие над глазами, но не затмевающие их великолепие. О, боги… Вот оно! Абсолютно верно! Главнее всего и вся были зеркала души. Как иначе? Они сразили Харви Молза наповал. Лазурные глубины, служившие кошачьему зрачку бездонными бассейнами, источали печаль, кою нельзя ни прочесть, ни услышать извне. Эта замаскированная грусть была с ним всегда – он гордо нёс её внутри.

– Здравствуй, мой драгоценный друг, – молвил европеец с прямыми, уложенными на косой пробор пепельными волосами. – Мы пришли, как и обещали.

– Учитель? Это вы? Я не понимаю, как, но я узнал вас, стоило только взглянуть. Как такое возможно, мы ведь никогда не виделись?

– Духовные братья узнали друг друга… Я безмерно рад, что настал тот день, когда я наконец могу поделиться с тобой поводьями, даруемыми знанием имени. Харви Молз, позволь представиться…

Окружение стихло, раскатистый шум ментальных прерий сошёл на нет. И возникла короткая пауза. И праведный трепет завладел всеми. Разбившись о пороги многочисленных догадок, даже супруги Сколлетти почувствовали незримую связь между собой и Учителем. Они не понимали, как незнакомый человек за одну жалкую минуту умудрился всецело захватить их сердца. Его взгляд дарил спокойствие, голос опьянял опытом, силуэт пробирал силой, а слог провожал в чертоги желанной правды. Вот он, ответ на главный вопрос – очевидный и безмерно прекрасный… Знамение средь туманных островов.

– Меня зовут Лоуренс Весткотт, а мою возлюбленную – Нита Грин.

– Приятно познакомиться, господа, – проговорила она. – Не хочу портить атмосферу долгожданной встречи, но здесь находиться опасно. Проследуйте к нашему судну. Как придёте в себя, мы обязательно обо всём поговорим.

– У меня просто нет слов.

Это сказал самый болтливый член группы.

– Хотя нет… Парочка всё-таки найдётся. Где Полярис? Что вы сделали с этим мерзким Bastardo16?

– Не волнуйтесь, Адриано. Лоуренс уже решил эту проблему.

– В смысле решил? Можно услышать хоть какие-то подробности? Что случилось с бронированным?

– Скрытный наёмник «Нового Света» отправился на корм рыбам, – ответил Учитель. – Он затерялся в водах озера Эри со смертельной раной на животе. Мой клинок…

Весткотт коснулся рубина, закреплённого на рукояти, и, как ошпаренный, убрал руку в карман чёрного пальто, кое покрывали многочисленные швы.

– Он не только режет сталь, аки бумагу, но и оставляет противнику прощальный подарок. Гнусное и, несомненно, эффективное – радиационное облучение. Посему лучше держать Сакраментию в ножнах, иначе она способна навредить всем окружающим.

– А ещё Лоуренс недолюбливает насилие и предпочитает заканчивать бой одним ударом, – добавила Нита, кивнув в сторону катера. – Всё? Вопросы закончились? Хватит стоять на месте и тратить время – пойдёмте уже.

Команда направилась к катеру, габаритами не уступавшему полноценной яхте. Мощи его двигателя хватило, чтобы отпрянуть от пробитой обшивки транспорта Детей Санриз и гарантировать всем комфортное путешествие. На проливание слёз за погибших полицейских времени, к сожалению, не нашлось, как и на разбирательства с оружием и средствами выживания. Ребята взяли то, что лежало на самом видном месте и закрыли тему амуниции до прибытия в Возродившийся Детройт.

***

Первый час пути Учитель одиноко стоял у панели управления, сохраняя молчание. Он наблюдал за шестикрылой бабочкой, что сидела на носу судна и периодически меняла местоположение, указывая дорогу к цели. Таинственное насекомое никогда не покидало ведомого – пепельноволосый мог рассчитывать на бесперебойную помощь высших сил.

Между тем, Нита проверила состояние Сколлетти и Молза, дала им выпить чистой воды и на всякий случай удостоверилась, не подкинул ли Полярис отслеживающее устройство. Она сказала, что будет рядом, если понадобится помощь, и получила от новых друзей краткие слова благодарности. На поэтичные похвалы у них сил не нашлось. Было тяжело собраться с мыслями и выстроить траекторию дальнейших действий.

– Давай, старый брюзга, соображай. Включи мозг!

Выставив руки перед собой, генетик закрыл глаза.

– Так, ладно… Вроде бы я справился с волнением. И-и-и… Понеслась!

Он вытаращился на Адриано, который сидел рядом, и начал рассуждения:

– Какое удивительное стечение обстоятельств, дамы и господа! Я могу очень долго размышлять о случившемся в пустоту, но нам сейчас необходимо понимать, что будет с остальными членами труппы. Мы не в курсе о событиях в Баффало, ничего не знаем о планах «Нового Света», и, если говорить начистоту, мы похожи на слепых кротов, у которых напрочь отбило все остальные чувства! Мы глухие, слепые, не чувствуем запахи, прикосновения и вкус опасности! Мы ничего не знаем!

– Как посмотреть, Харви, – подключился Рио. – Ты сам сказал, что мы выяснили, что в порту Полярис напал конкретно на нас и караулить там больше никто не будет. Получается, что наши прикатят туда, никого не найдут и поедут в Детройт сами. Это, конечно, если за ними не будет тянуться вереница из тачек Светоносных. Вот скажи нам, Нита…

Экстраверт бросил взгляд в сторону Грин, подбоченившись на приклад винтовки.

– Сугубо гипотетически возможно ли сегодня добраться до ВД на машине? При тех условиях, в которых мы варимся.

– Это сложно, но возможно, – улыбнулась она. – Дмитриев едет на четырёх колёсах, и у него хорошая фора, поэтому он точно доберётся. А вот Брайан и остальные… Тут я готова признать, что план накрылся, и мы крупно лопухнулись.

– Они доберутся, – вступился Лоуренс. – Я чувствую это всеми фибрами души. Мы воссоединимся в городе сопротивленцев закону и одолеем «Новый Свет». Бабочка непременно приведёт нас к победе.

– Бабочка? – вопросил Харви.

– Не заморачивайтесь, мистер Молз. Вы как никто знаете, что мой муж любит побаловаться игристым словцом. Скоро привыкните к его причудам.

– Это не главная наша проблема…

Джуллио пробубнил оное предложение, встав с насиженного места. Он кивнул Грин, в своей манере ещё раз отблагодарив ту за спасение, и пошёл к корме судна – решил побыть в тишине и покое. Друзья не должны были знать, что ему в голову пришла мысль, о которой Бесформенный Гимнаст не желал распространяться. Лишь озёрный воздух, бескрайний горизонт и звёздное полотно над головой получили официальное приглашение на вечеринку. Им Сколлетти мог довериться.

Шёпот рассуждения еле заметно соприкоснулся с водной гладью. Разговор с самим собой окрасил воздух в цвета волнения.

– Итак… – произнёс Джулл. – Пока они там болтают, я могу поразмышлять. С огнестрелом опять проблемы, эвакуация провалилась, но хотя бы Полярис сдох. Минус один… Елена отомщена, но надо многое сделать. Для начала понять, что не так с этим Учителем. Они все слепые или я такой внимательный? У него дырка в рубашке, и она явно не для красоты. Его пронзили чем-то, но раны не осталось. Быть может, регенерация? Заживление тканей? Хах, Джуллио Сколлетти, ты так только перед зеркалом активно болтаешь…

Взглянув на воду, он улыбнулся и тотчас отвёл смущённый взор.

– А, точно… Stronzo, ты ведь сейчас перед зеркалом. Учитель… Мы не видели, как он прикончил Поляриса, но сомневаться не приходится, что это он. Манера речи, как у автора письма – здесь всё сходится. Однако эта сладкая парочка, что-то скрывает. Выпутывать сейчас нет никакого смысла, потому как мы знакомы от силы час… Но, когда все устаканится, я подначу Рио. Он умеет выболтать инфу, и уговорить его будет несложно.

Сколлетти помялся на месте и облокотился на фальшборт.

– Теперь второй вопрос – сходка в Детройте. Лоуренс говорит, что наши доберутся, а вот я не уверен! Сердце подсказывает, далеко не все встретят рассвет. Cazzo17… Сейчас бы всё отдал за способности, как у Ферзя! С её эффектом метки я смог бы в соло разобраться с чёрными костюмами и закончить этот цирк! Как прибудем в ВД, надо начать тренировки с Адриано. Буду стрелять до тех пор, пока руки в кровь не сотру!

– Простите мне мои манеры, друг, но я ненароком подслушал часть ваших рассуждений.

Голос Весткотта донёсся из-за спины Джуллио, и тот обернулся.

– Ох! – выдохнул он. – Это вы. А кто у управления?

– Нита любезно согласилась меня подменить. Позвольте задать вопрос…

– Ну, задавайте.

Лоуренс встал рядом, тоже облокотился на фальшборт и посмотрел Сколлетти в глаза. Пусть вертикальные зрачки собеседника смущали итальянца, а цвет волос вводил в ступор, всё же Джулл старался не подавать вида и расслабился.

– Вы часто занимаетесь ментальным самоистязанием, синьор? – спросил Учитель.

– Нет.

И вмиг взгляд всезнающего сверкнул ноткой умиленья.

– Ваш ответ окончательный?

– Что? – потерялся Сколлетти. – Окончательный ли мой ответ? Если вы спрашиваете, значит, все просекли и без моей помощи. Да и ещё раз да! Я часто занимаюсь этой хренью. Разве это важно?

– Вы страшитесь проявить сильные эмоции, зане окружающие могут их не понять. Людям куда проще вечно блуждать в лабиринте обыденного, чем ухватиться за золотистую нить и выйти наружу. Туда, где бушует непознанное.

От столь сложного умозаключения Джуллио неприкрыто поморщился, отважившись на собственный вопрос:

– Почему вы так разговариваете?

– И как же? – улыбнулся Весткотт.

– Сложно, с кучей непонятных сравнений и аллегорий. Когда мы читали ваши письма, я чуть не спятил.

– Представляю, – вновь ухмыльнулся Учитель. – Если отбросить кандалы гипербол, то моя манера изречения – это дитя опыта и привычки. Я так привязался к собственному стилю общения, что не в силах отказаться от него. Мозг формирует мысль, душа придаёт ей форму, а ткани памяти рисуют блажь.

– Постараюсь привыкнуть. Наверное…

– О, не переживайте, дорогой Джуллио. Человек – гибкое создание, и адаптация заложена в его генетическом коде с первых секунд существования. Нита ведь привыкла к моим особенностям.

– Давно знаете друг друга?

– Очень давно, – спешно ответил Лоуренс, крепко сжав рукоять сабли. – Она усердно поддерживает мою хрупкую веру в светлое будущее. Нита Грин – это неугасаемый свет моей жизни, ведомый чистым намереньем любить.

– Адриано бы оценил подобное. Он обожает романтику – вы точно поладите.

В ответ рука Лоуренса легла на плечо Джуллио.

– Мы обязательно поладим, мой друг. Сейчас важнее всего единство. Посему идите к любимому и обнимите его покрепче. Проявите заботу и сочувствие, как он того жаждет.

– Я не умею, – бросил Сколлетти, отпрянув от Весткотта. – Это не ко мне. Мне бы пушку с кучей патронов и на войну.

– Любовь – это тоже война, и для победы в ней требуется весь боезапас, что у вас есть. Не растрачивайте время зря, Джуллио. Люди смертны: стрелки их часов идут только вперёд.

– Тогда что прикажете делать? Выбросить тревогу и забыться на одну ночь?

– Совершенно верно.

Лоуренс сделал приглашающий жест рукой, словно указывая своему ученику путь.

– Если вы не хотите, чтобы измученный нервозом организм взбунтовался в самый неподходящий момент, оставив вас на поле брани без средств к сопротивлению, то просто выдохните, отчистите разум и идите к любимому человеку. Вы нужны ему, так же, как и он нужен вам. До судьбоносного выстрела двуглавья ещё очень далеко. Стало быть, крепкий сон и тепло любви никак не повлияют на карту экзистенции. Ступайте, мой друг. Адриано сейчас в каюте для гостей.

Последний раз подарив собеседнику взгляд полный надежды, Учитель вернулся к панели управления, а Сколлетти ещё несколько минут провёл у воды. Он подыскивал слова, кои мог преподнести мужу, и с непривычки принялся наворачивать круги на месте, изнемогая от стыда. Это ведь Джуллио Сколлетти – мужчина сдержанный, лишённый чуткости и проявляющий эмоции исключительно в пылу сражения. Когда мучительный ком в горле почти прикончил все его попытки собрать шаткую конструкцию романтики, интроверт вдруг вспомнил коронную фразу героя пьесы «Осуждённый сердцем».

Если вы помните, она прозвучала по окончании выступления гимнастов перед Фрэнком Паттерсоном, и теперь Джулл знал, что нужно сказать. Шёл к цели, спотыкаясь, явно спешил, дабы провести с любимым как можно больше времени. Распахнув дверь каюты и увидев Рио, мужчина не знающий мук чувственности, заключил его в крепкие объятия и молвил, неотрывно, не страшась:

– Наша любовь сильнее законов мироздания. Я ни за что не отпущу тебя.

– Во мрак, в огонь или же в лёд… – подыграл Адриано. – Ты будешь там со мной?

– Навечно. Навсегда.

И забылись они на одну ночь. И отбросили оковы отчаяния. Редколесье сумрака ждало их впереди.

Глава 26.2. «Rock around the clock»

Элизабет Кейл, Майлз Блэк, Дариус и Субъект В8.

30.09.2033.

Спустя 16 часов после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

Головная боль, ломота в костях, покорёженное чувство собственного достоинства. Все эти неприятные ощущения сопровождали Элизабет Кейл во время срочного перелёта в пафосный Сан-Франциско. Ни комфорт личного самолёта, ни первоклассные горячие блюда, поданные в салоне транспорта, не могли приподнять её «разряженное» настроение. Бестия потерпела сокрушительное поражение. Комплекс Баффало утилизировали, захваченные отмеченные погибли, а чёртова троица цирковых шутов улизнула, напоследок вломив Ферзю, как следует. «Результат, достойный ничтожества», – повторяла она себе.

Из целого перечня новостей, расстелившегося под ногами бумажной лентой, Кейл могла выделить от силы две, максимум три сносные вести: «Герман Сайкс жив и здоров», «полицейские и власти не получили никаких данных» и «Сердце королевы шахматной доски по-прежнему бьётся».

Неудивительно, что успешно выбравшийся из подземелья Майлз Уоррен Блэк не входил в список именно сносных вестей. По просьбе доктора Талос, донёсшей волю Короля, Элизабет пришлось взять его на борт самолёта и через силу терпеть общество несносного засранца, даже не думавшего извиняться за своё бездействие. В течение часа Кейл выслушивала словесный понос, наполненный непомерным количеством ругательств, обвинений и противоречивых высказываний. Это весьма сомнительное удовольствие, и, дабы провести остаток перелёта в тишине и покое, Ферзь приказала Коню умолкнуть, использовав три запретных слова.

Как по щелчку пальцев рот буяна захлопнулся, однако стоило парочке ступить на землю города холмов и числа четыреста пятнадцать, вдохнуть претенциозный воздух и сесть на заднее сиденье машины до пункта назначения, как электро-фурия сама вывалила на голову подчинённого ворох отходов.

– Прозвучит забавно, но я просто в шоке, – начала она, уставившись в окно. – Как тебе хватило смелости показаться мне на глаза? Это уму не постижимо…

Королева ждала вразумительный ответ, но Майлз лишь барски раскинулся на широкой спинке сиденья и отрешённо зевнул.

– Ты меня вообще слушаешь? Я с тобой разговариваю, Майлз Уоррен Блэк…

– ЧТО?! ЧТО?! ЧТО?! ЧТО?! – гневно вопросил он. – Что вы хотите от меня услышать?! Что я долбанный самоубийца?! Что с двумя дырками в плечах я должен был покинуть медчасть и идти драться?! Нет уж, спасибо, блядь! Я уже поучаствовал в сверхважном задании! Вы отправили меня одного, и мне хватило!

Тон отцеубийцы явно не подходил для ведения беседы с вышестоящим руководством, и по логике вещей должна была последовать соответствующая реакция. Так Блэк думал… Ферзь же придерживалась иного мнения. Она не отвела взгляд от пейзажей Сан-Франциско и продолжила говорить спокойным голосом:

– Не посчитай за комплемент, Блэк, но я никогда не думала, что Конь «Нового Света» забьётся в уголке, посасывая копыто. Это последнее, что я могла от Тебя ждать. Говорят, когда Атлас отыскивал выживших, он нашёл тебя в лазарете спрятавшимся под кроватью. Скажи мне, дорогой Майлз…

Кейл наконец взглянула на Блэка.

– Что это за пиздец? Я просто понять хочу. Пока пешки дохли одна за одной… Пока я сражалась с Саат и Саммерсом, ты лежал на полу и играл в крестики нолики с тараканами? Лучше бы ты насрал мне в утреннюю кашу – это и то приятнее. Никчёмность, боязливость, ненадёжность – такими словами хочется тебя охарактеризовать. Мне сидеть рядом с тобой противно. Непонятно, кто хуже, – грязный предатель Дмитриев или сыкло Блэк.

– Хм… – Конь расплылся в улыбке. – Я думал, вы будете орать, а тут так сдержанно. С расстановкой…

– У меня нет сил повышать голос…

Она вновь повернулась к окну.

– Саммерс врезал мне по первое число – я думала, что сдохну. Если бы не подзарядка от катаны Саат, ты бы сейчас ехал один.

Тут Блэк неожиданно положил руку на плечо Элизабет, но та сходу отбросила её и упёрлась лбом в стекло, издав гневный возглас.

– Не трогай меня.

– Ладно… Не очень-то и хотелось, – брякнул он. – И как этот лохопед Саммерс умудрился одолеть вас?

– Никогда не забуду…

Поморщившись, Ферзь прикоснулась к щеке, куда угодил мой хук с левой.

– После первого удара я немного потерялась. Резко в глазах потемнело, и я утратила контроль. Это ничтожество возникало со всех сторон… Било меня ещё, ещё и ещё – до тех пор, пока я не упала. И вот… Уже в следующую секунду я беспомощно валяюсь на земле, и вижу, как он формирует огромный кулак из бетона прямо передо мной. Понимаешь, Блэк? Это не управление землёй – это контроль аспекта пространства. Он приказал ему атаковать меня. Я с горем пополам активировала барьер и даже через него почувствовала удар двадцатитонной фуры на полном ходу.

– Ну и жесть…

– Ты не ответил на мой вопрос, Майлз, – перебила Кейл. – Почему ты отсиживался, как крыса?

Теперь и Термополисовский отцеубийца уставился в окно.

– Даже после того, как меня обработали, плечи продолжали болеть. В таком состоянии я был бы для вас обузой. Вдобавок, мои способности под землёй причинили бы слишком много вреда. Вы не находите?

– Хватит делать из меня дуру. Это ведь не главная причина, верно?

– Да… – выдохнул он. – Я хотел проверить, придёте ли вы за мной. Последнее задание создало впечатление, будто от меня хотят избавиться.

– Что?! Ты из ума вышел, Майлз?!

Её голос всё же перешёл в наступление.

– Совсем уже мозги спеклись?! Не смей даже думать! Ты нам нужен! Особенно после предательства Дмитриева. У меня на него были большие планы…

Эта откровенная ложь из уст злодейки звучала крайне убедительно.

– По изначальной задумке Ладья должен был встретиться с Королём и увидеть Санкториум вместе с нами, а на деле он просто подложил всей организации здоровенную свинью! Правильно говорят – не делай добра, не получишь зла! Поэтому я тебя прошу, Блэк, хватит быть тупым! Купи себе какую-нибудь научную книжку и прочитай на досуге! Позорище! Как ты мог так о нас подумать? Мы «Новый Свет»! Мы твоя семья!

– Вы серьёзно?

– По-твоему, я лгунья?!

Взгляд Кейл буквально впечатал Майлза в сиденье. Она продержала краткую паузу и от негодования прикусила нижнюю губу, да так, что та немного покраснела.

– Я не хотела кричать, а ты всё равно умудрился меня заставить. Сперва изнасиловал мне мозг в самолёте, а теперь решил добивочку сделать? Предупреждаю заранее, Блэк: когда мы зайдём в кабинет Короля, тебе придётся думать, прежде чем говорить. Или, как заведено у неучи – фильтровать базар. Имей в виду, нам нечем порадовать Дариуса. Бьюсь об заклад, он уже знает о фиаско в Баффало.

– То есть вы ему не звонили?

Конь вопросительно скривил рот.

– Я не посмела его тревожить. Дариус – очень своеобразный мужчина. Скажем так, человек настроения. Если ты когда-нибудь увидишь его в гневе, поверь – он тебе не понравится.

– Что, он тоже начинает орать, как вы? – намеренно прыснул Майлз.

– О не-е-е-еет…

Улыбка Ферзя выглядела странно: словно её натянули.

– Меня даже возбуждает, когда Дариус злится. Его гнев невиден глазу, но ты его чувствуешь. Тебе одновременно страшно и радостно. В твоём случае – первое перевесит второе.

– Приехали, госпожа Кейл, – объявил водитель. – Кристальный пик. Вас уже ждут.

– Большое спасибо, Джереми. Передай от меня жене и детишкам привет. Я пришлю им подарки на день рождения.

– Вы слишком добры, мэм. Обязательно передам. Удачного вам и мистеру Блэку совещания.

Закончив с формальностями, Майлз первым покинул машину, в обязательном порядке громко хлопнув дверью. Он поправил воротник, затянул галстук потуже и показался Элизабет, дабы получить оценку внешнего вида. Сухого кивка королевы оказалось достаточно, и довольный собой Блэк обернулся, тотчас разинув рот от удивления. Его глазам явилось чудо технологий Эмелина Немо: «Кристальный Пик» – двухсотэтажная башня, сотканная из металла и стекла, своей синевой сливавшегося с небосводом. Шестиугольные окна – пчелиные соты покрывали львиную долю поверхности здания, вырисовывая симметричную сеть, что отражала блики Сан-Франциско и рельсовой дороги, вьющейся вокруг пика-иглы. Компактные вагончики, перевозившие пассажиров и оборудование, неустанно колесили снизу вверх по двум отдельным веткам, обеспечивавшим движение между парой соседних башен, соединённых с основным кристаллом несколькими пролётами.

– Ёб вашу мать, – просвистел Конь. – На фотографиях он казался гораздо меньше. Охренеть, какую махину отгрохал Немо! И всё ради какого-то центра финансирования…

– Хорошо, что мистер Немо не в курсе об истинной роли своего произведения искусства, – раздался знакомый голос. Навстречу Майлзу и Элизабет вышел Оззвальд Колд. – Вы как по часам. Король идеально подгадал время вашего приезда.

– Озз, рада тебя видеть, дорогой!

Ухмылка Ферзя даже по меркам Офицера была скудна на настоящие эмоции.

– Вижу, ты осваиваешься понемногу?

– Да, миссис Кейл. Король – прекрасный учитель. Благодаря ему, я многое узнал за последнее время. Если вам интересно, задание Женевьевы Талос выполнено на отлично.

– Мы приехали сюда писюнами мериться? – Майлз бесцеремонно вгрызся в диалог. – Давайте уже закончим с этой ебучей инициацией и приступим к нормальной работе? Я безумно рад тебя видеть, Колд, но у меня нет настроения молоть языком впустую.

– Так прикуси его, копытное…

Неоновый взгляд пронзил грубияна насквозь.

– Оззвальд, охлади, пожалуйста, пыл Блэка, пока я проведу нас.

– Конечно, мэм.

Альбинос-джентльмен учтиво отошёл в сторону, пригласив королеву вперёд плавным жестом руки. Он поравнялся с Красавчиком-Голливудом, дабы не упускать его из виду, и всей троицей чёрных костюмов Светоносные направились к лифту.

Приветствовавшие их на пути сотрудники инфернальной организации в ответ не получили ни кивка, ни даже взмаха ладони, разве что средний палец, кой Майлз поспешил оттопырить, завидев клеркообразного воротничка, бегущего со стопкой бумаг. Колд попросил напарника больше так не делать, и тот, пусть и с кислой миной, но пообещал соблюдать рамки приличия. В итоге после короткого спуска под землю и проходки по коридору, обставленному в стиле ренессанса, завешенному оригинальными картинами Рафаэля, стоимость которых оценить невозможно, Офицер, Конь и Ферзь встали напротив двери, ведущей во владения Короля «Нового Света».

Кейл загородила проход спиной.

– Озз, ты уже знаком с Дариусом, поэтому следующие мои слова можешь смело пропускать мимо ушей. А вот ты… МАЙЛЗ! Слушай, вникай и запоминай – это для твоей же пользы. Засунь свою деревенскую гордость куда подальше. Никаких отрыжек, кашля и другой мерзопакостной хрени. Нецензурную брань вообще забудь! Хоть раз услышу мат или намёки на него – зажарю твою задницу.

– М-да-а-а-а, – протянул Конь. – Будто сам Римский Папа за дверью! Ладно! Окей! Побуду паинькой для разнообразия!

– Замечательно. Вот видишь – можешь, когда хочешь.

Кейл погладила Блэка по голове, как домашнего питомца.

– Самое основное: не разговаривай с ним, пока он сам к тебе не обратится. Не перебивай. В процессе диалога не вертись и не отвлекайся. Отведёшь взгляд, и Дариус сочтёт это признаком неуважения. Ничего не трогай! Мой муж очень трепетно относится к своим вещам. Он знаток искусства, и экспонаты в его кабинете стоят целое состояние. Ты всё понял, Майлз?

– Да понял я всё! Я не идиот! Ничего не трогать, в разговоры не влезать, руки держать в карманах, отвечать, не вертеть башкой! Не материться, не пердеть, не чихать, не дышать! Господи, я ничего не забыл?!

– Не забыл, – подтвердила Кейл. – Прошу вас, джентльмены.

Едва коснувшись двери, Элизабет отворила её и первой шагнула за порог – во владения главенствующей фигуры. Следом за ней вошёл Колд, а за ним и буян Блэк, впечатлившийся масштабами помещения. Неоглядный зал с высокими потолками опирался на ряды расписных колонн, выполненных в один приём. Поднимаясь от мозаичного чёрно-белого пола, их антрацитовый оттенок постепенно переходил во власть аметистового отблеска… расходился по потолку беспорядочными мазками и затухал ближе к углам комнаты. Всюду висели картины художников эпохи Возрождения, подсказывая, что хозяин сих чертогов – натура одухотворённая.

Вразрез с этим или же в подтверждение этому умозаключению обширный зал наполняло звучание песни, знакомой всем тем, для кого музыка пятидесятых была и будет вершиной искусства на все времена. По кабинету Короля «Нового Света» струился «Rock around the clock» – Билла Хейли.

«One, two, three o'clock, four o'clock, rock» Звонкий щелчок пальцев подыгрывал такту хита. «Five, six, seven o'clock, eight o'clock, rock». Мужской силуэт вдалеке приготовился пуститься в танец рок-н-ролл.

«Nine, ten, eleven o'clock, twelve o'clock, rock.

We're gonna rock around the clock tonight».

Убедившись, что глаза его не подводят, Майлз впал в безвольный ступор. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

Мужчина, лик и тело которого скрывала непроглядная тень (эффект метки), отрывался на полную катушку, вытворяя акробатические трюки под музыку. В левой руке Дариуса находился бокал бренди, кой тот умудрялся не проливать во время танца, а правая ладонь пестрила единственным чётко выраженным предметом – кольцом с крупным аметистом. И пусть покров черноты не позволял разглядеть иные детали, было ясно, что весельчак носил строгий костюм, как и остальные шахматные фигуры.

Испив последние капли алкоголя, он играючи отшвырнул эстетичный сосуд в сторону и чудесным образом сам оказался перед своей любимой Королевой, дабы пуститься с ней в пляс.

– Бог мой, Дариус! – выкрикнула она от неожиданности, взяв супруга за руку. – Ты выглядишь таким счастливым!

– А почему я должен быть грустным?

– Но как же комплекс? Как же сбежавшие отмеченные? Гроссмейстеры наверняка в ярости и хотят получить от нас…

– Я уже всё решил, Лиз.

Он закружил её на месте, крепко держа за руку. «We're gonna rock around the clock tonight. We're gonna rock, rock, rock, 'til broad daylight».

– У Гроссмейстеров нет ни малейшего повода для беспокойства. Они ждут не дождутся, когда мы закончим наш проект, и до его завершения осталось немного. Я рад сообщить, что Женевьева приступила к финальной фазе.

– Правда?!

На фоне забренчала гитара, и Ферзь тут же оживилась.

– Это замечательно, Дариус! Столько трудов и времени! Постоянный стресс и практически полное отсутствие сна! Неужели скоро всё это закончится?!

– Любуясь твоей улыбкой, моя богиня, я говорю тебе «Да».

Он сделал паузу, дав музыке подпитать общий настрой: «When the chimes ring five, six and seven. We'll be right in seventh heaven».

– Большая часть эффектов метки для финальной мимикрии найдена. Талос буквально поёт от счастья! Нашими избранными оказались Лоран, Ленсдейл и Санада. Их способности идеально подходят для проекта «Файв».

– Столько кандидатов разом?! – изумилась бестия. – Потрясающе! У меня сразу отлегло! Я так боялась начать этот разговор! Думала, ты будешь злиться из-за потери комплекса Баффало.

– Да пёс с ним, – шутливо отмахнулся Король, вновь закружив свою Королеву. – Сегодня я хочу забыть о работе и насладиться обедом с любимой женой и её верной командой. Оззвальд, мой мальчик, не стой! Нажми на кнопку! Пусть стол пока выдвигается! Я готовил всё утро не для того, чтобы мы ели остывшую пищу!

– Конечно, сэр. Считайте, что всё уже сделано.

Колд сдвинулся с места, но его сразу же остановил Майлз. Он совершенно не понимал происходящее и, задавая правильные вопросы, выполнял просьбу Кейл держать себя в руках.

– Я вообще не всекаю, что тут творится. Объясни мне, Оззвальд.

– Тебе наверняка говорили, что наш Король – своеобразный человек, – отчеканил тот, ещё больше смутив коллегу. – Пол в середине зала раздвижной. Под ним стол с готовым обедом. Мы всё организовали заранее. Я помогал…

– Помогал с чем? – Конь говорил ретивым полушепотом. – Что стол делает под полом?

– Там внизу есть ещё один уровень – это личная кухня Дариуса. Он любит готовить в тишине и в специфически оборудованном помещении. Между прочим, лично для тебя он приготовил особенное вегетарианское блюдо. А теперь, если позволишь…

Офицер шагнул вперёд.

– Я исполню волю моего Короля.

Сохранив фирменную позу, альбинос вальяжно приблизился к участку стены, где красовалось полотно, названное «Преображением»18. Он холодно ткнул секретную кнопку рядом с картиной, и, покуда властвующие фигуры заканчивали танец, мозаика в центре зала сложилась клетка за клеткой. Роскошно оформленный стол медленно поднимался, взывая гостей множеством блюд, накрытых баранчиками. Сквозь их полупрозрачную поверхность виднелись яства, приготовленные с любовью.

Спустя секунду хит пятидесятых пробил последние аккорды, и Король поцеловал Королеву, держа её на руках в считанных сантиметрах над землёй.

– Будь моя воля, я бы застыл в этом мгновении, – молвил Дариус, неотрывно любуясь очами бестии. – Лишь бы ты всегда была рядом, Элизабет Джоан Кейл.

Лицо женщины в чёрном благоухало искренней улыбкой, ибо каждое прикосновение любимого пробуждало в ней истинные чувства.

– Я тоже хотела бы этого. Ты и есть мой Санкториум.

– А ты мой. Пойдём за стол? Я приготовил твоё любимое блюдо. Пальчики оближешь.

На этой приятной ноте два монарха отложили трепетный диалог на потом и сели за стол, где уже расположились Конь и Офицер. Дариус не преувеличил, когда сказал, что готовил всё утро, ибо для каждого гостя он подал особое блюдо. Для Кейл – хорошо прожаренный бифштекс в томатном соусе с грибами; для Блэка – изысканный фалафель в соусе тхина, а для Колда – приготовленное на парý филе индейки в сливочном соусе с тимьяном и огурцами. Оззвальд предупреждал, что не чувствует вкуса блюда, но радушный хозяин всё равно постарался на славу.

Обед проходил по запланированному сценарию. Сытность блюд объяснялась удачной попыткой привести измученные организмы в норму после тяжёлых рабочих будней. Вопреки опасениям Майлз проявлял себя, как образцовый джентльмен. Он быстро нашёл общий язык с Королём и даже не стал спрашивать, почему тот скрывает внешность. Смекнув, что ему и Оззвальду пока рано видеть истинный облик Дариуса, он предложил достойную тему для обсуждения: алкоголь. Парочка успела поделиться вкусовыми предпочтениями всего за полчаса. Конь и Король вспомнили: коньяк, бурбон, джин, простое пиво и старую добрую водку. Оба сошлись во мнении, что нет ничего лучше глотка бренди. И не после еды, как это принято, а именно перед нею.

За столом царили весёлый смех и домашняя атмосфера. Одним словом, триумф, а не обед. Так Дариусу казалось до определённого момента. Когда он подал десерт, включил ненавязчивую музыку и собрался насладиться ягодным муссом, Элизабет вспомнила о рутине:

– Милый, а что мы будем делать с труппой санризских циркачей?

Поднесённая ко рту ложка остановилась. Радушный хозяин застыл.

– А что с ними? Стандартная процедура – их найдут и доставят в Отдел. Если будут излишне сопротивляться или окажутся опасными для нашей работы, их устранят.

– Эм, Дариус… Саммерс поиграл мной в теннис, понимаешь? Ты читал полный отчёт?

– Да, я читал отчёт, Лиз. Очень вдумчиво читал. Найденный вами Мэттью Гордон Саммерс – крайне любопытный экземпляр, но мы займёмся им несколько позже.

Скривив недовольную физиономию, Элизабет отодвинулась от стола.

– Что значит позже?

Её электризованный голос был мягким, даже жалобным. Это моментально привлекло внимание Блэка и Колда.

– «Позже» – наречие, обстоятельство времени, – едко пояснил Король. – То есть, прежде чем мы уделим Саммерсу наше драгоценное внимание, пройдёт некий отрезок времени. У меня есть дела поважнее, и вас у троих тоже. Если тебя или кого другого за этим столом так распирает заглянуть в будущее, я перешлю вам инструкции на почту сегодня. Почитайте перед сном, загрузите себя лишней информацией, смотрите скучные, ничем не примечательные сны. Давайте зададим себе простой вопрос: кому, кроме Лиз, сейчас интересна работа?

– Не мне, – прыснул Термополисовский джентльмен. – Я всем доволен. Большое спасибо, сэр. Прекрасный день и отменная кухня. Здорово по всем параметрам!

– Вот…

Король кивнул в сторону Коня.

– А ты говорила, что с ним будут проблемы, моя дорогая.

Ощутив коварный удар в спину, Кейл злобно покосилась на Майлза и продолжила портить Дариусу настроение.

– Я правильно поняла, любимый… Тебе наплевать, что твою Королеву чуть не убили? Мы просто закроем глаза на это недоразумение? Пусть всё придёт в норму, как по мановению волшебной палочки?

– Понятно, – выдохнул теневой монарх. – Нормально посмаковать десерт мне не дадут. Как говорится, «Жизнь не мила без потерь».

Отложив посуду, он вытер руки платком, встал из-за стола и медленно обошёл его, зайдя за спину Ферзя.

– Ты хочешь, чтобы я высказал свою точку зрения, Лиз? – он положил руку ей на плечо. – Ладно, если это важнее атмосферы, которую мы сегодня подарили друг другу, то я выскажусь.

Одним духом речь Дариуса перешла в гнетущее молчание, от которого напряглась не только Кейл, но и Блэк, сидящий с противоречивым выражением лица – напуганным и одновременно радостным, первое перевешивало второе. Разве что Колд спокойно доедал десерт, наблюдая за тем, как пышущий красками зал охватывают маслянистые скопления тьмы. Стекая со стен и потолка, издавая булькающие звуки и человеческие посапывания, тьма расползалась под ногами шахматных фигур, очернивших мероприятие радушного хозяина. Элизабет не в первый раз ощущала ласковую теплоту этой жижи с отливом аметиста. Она старалась держать себя в руках, всем своим видом намекая Оззвальду и Майлзу, что лучше не рыпаться – сидеть смирно и ждать, пока всё закончится.

Но те и не думали сопротивляться. Пока тень захватывала обширный зал, их внимание приковало кольцо на пальце Дариуса. Из фиолетового камня тоже сочилась тьма, капля за каплей пробегая от плеч Элизабет до её шеи. Жидкость словно обладала сознанием и делала всё, чтобы зарвавшаяся бестия забыла о работе и не покушалась на настрой монарха.

Он поставил жирную точку:

– Покуда наш невероятный Мэттью Саммерс пропал со всех радаров, я не намерен растрачивать ресурсы на его бесцельные поиски. Он исчез, Лиз, просто взял и растворился в небытии. Смирись с этим.

Дариус слегка наклонился к ней.

– Но по собственному опыту могу сказать, что рано или поздно Саммерс объявится. И вот когда он объявится… Когда поймёт, кто он и на что он способен, я лично займусь им, моя дорогая Элизабет Джоан Кейл. Куда бы этот парень не отправился… В Санриз Сити, в Нью-Йорк или на Перекрёсток Абсолюта… Я повсюду его найду.

– Ладно…

Кейл проглотила страх и подвинулась обратно к столу.

– Прости, что испортила обед. Я не хотела…

– Ничего страшного, – бросил он, поцеловав жену в щеку. – Мы все иногда забываемся. Верно, ребята?

Тотчас среди теней на невидимом лице Дариуса вырисовалась улыбка, окаймлённая мраком по краям. И по щелчку его пальцев королевский зал вернул утраченные краски. Будто утренняя роса, тьма исчезла.

– Да, бывает, нас заносит, – поддакнул Майлз. – Я в принципе понимаю миссис Кейл. Она поучаствовала в нечестном бою и хочет реванша.

– Мы все этого хотим, Конь. Но нужно проявить выдержку и просчитать ходы противника наперёд. Загнать его в грамотную ловушку и защёлкнуть замки. На данный момент я крайне сомневаюсь, что мы сможем провернуть подобное. Ждём инструкции от Гроссмейстеров – они поступят в скором времени. А сейчас давайте переведём дух. Как обед уляжется, кто-нибудь хочет поиграть в боулинг? Минут так через двадцать?

И снова Блэк отозвался первым:

– Я не против покатать шары. Хорошая разминка нам не повредит.

– Отлично, – ответил Король. – Давайте разберёмся с десертом и хорошенько повеселимся. Работа начнётся завтра, а сегодня наш день, и мы должны провести его, как одна большая семья.

Дариус вздохнул с облегчением. Он устроился за столом и, взяв десертную ложку, снова поднёс её ко рту, дабы быть прерванным на самом интересном месте. Зазвонил телефон.

– Вот чёрт, – пробормотал Король. – Совсем забыл! Вы не расстроитесь, если я отойду на две минуты? Не хочу портить атмосферу этим диалогом. Отвяжусь по-быстрому…

– Нет, дорогой, мы не расстроимся. Я пока расскажу Майлзу и Оззвальду историю про Сен-Тропе. Нашу с тобой любимую.

– Отличная идея, Лиз.

Указательный палец тени направился на Ферзя, и среди мрака вновь возникла улыбка.

– Обещаю, что вернусь раньше, чем ты доберёшься до момента с автобусом.

– Хорошо, милый. Итак, парни, дело было непростое…

Старая байка знаменовала импровизированный кофе-брейк, а мобильный продолжал названивать, выводя Дариуса из себя. Он отошёл на приличное расстояние от обеденного стола и скрылся в тени, как в карманном измерении – повторил трюк, аналогичный тому, что проворачивала Таннели на своих выступлениях. Никто не мог услышать разговор, посему Король всецело отдался ему:

– Талос, ты меня подставила. Я минуту назад прочитал своим лекцию о здоровом отдыхе и умении забыть о работе, а ты звонишь и делаешь из меня пустомелю. Некрасиво получается.

– Простите, сэр, но вопрос срочный. Вы сами знаете…

Каждый раз слыша акцент Женевьевы, монарх старался сдерживать смех, однако сейчас он был предельно серьёзен:

– Мой секретарь вышлет тебе разрешение через десять минут. Ставь Лоран на дорожку Бозона, а я поговорю с Гроссмейстерами. Схожу к ним завтра часиков в девять, после того как Густав закончит с подписанием договора. Без него никто начинать не станет.

– Я поняла, но это ещё не всё. Эта линия защищена?

– Да, она под защитой. Я контролирую сигнал, и прослушать его без ручного взлома не получится. Не трать моё время. Я хочу побыть с женой и с её подчинёнными.

– Как бы выразиться, – замялась миссис Свонсон. – Они опять убили охранника.

– Что? – оторопел монарх.

– К сожалению, вы не ослышались. Они хотели поиграть с ним и использовали его по назначению. Труп уже утилизировали, если вас это волнует.

– Женевьева… – голос Короля стал жёстче. – Мне плевать на труп. Кто-нибудь знает? Есть свидетели этого происшествия?

– В этот раз всё чисто. Я выложилась на полную. Не забывайте, что у меня есть доверенные лица, и они никогда не подводят. Однако сдерживать Их приступы становится всё сложнее. Мы обязаны…

– Дальше я сам разберусь. Сегодня найду время и загляну к ним. Ты молодец, Талос. Я сделаю перевод сегодня же.

– Дело не в деньгах, а в том, что Им скучно. Они сходят с ума в четырёх стенах.

– Разговор окончен, – резко оборвал Дариус. – Твоя помощь неоценима, и твоё место в Санкториуме принадлежит только тебе. Когда всё закончится, мы будем смотреть в будущее и видеть только «Новый Свет». Я позвоню после встречи с Гроссмейстерами, а ты продолжай в том же духе. Принеси Им… – Дариус запнулся, словно боялся, что за ним наблюдают. – Принеси Им новую игровую приставку, чего-нибудь вкусненького и найми пару-тройку хороших жигало. Если они хотят «поиграть», то пусть играют с теми, кого никто искать не будет.

Повесив трубку, человек-тень прислонил мобильный телефон к груди и ещё несколько секунд стоял неподвижно. Он старался успокоить сердечный шторм, упрашивая высшие силы о моральной стойкости. Дариус верил, что от Короля «Нового Света» мир ждёт великих свершений, посему испытывать страх или проявлять иную постыдную слабость было сродни преступлению против человечества. О ком бы не говорила Безумный Доктор, для властителя судеб шахматных фигур её слова имели огромное значение.

Чернота вокруг рассеялась. Краски зала-кабинета окружили скрытого от любопытных глаз человека, и он произнёс короткую, но безмерно важную фразу, коя служила постулатом всей истории борьбы инфернальной организации и Детей Санриз:

– Жизнь не мила без потерь.

Глава 27.1. Она молода, она прекрасна, она следующая

Женевьева Талос, Даниэль Альварес, Такао Санада и Анна-Мари Лоран. 30.09.2033.

Спустя 17 часов и 20 минут после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

«Верность обязательно окупится, и я получу заслуженный дар», – думала Женевьева Талос, слыша череду прерывистых гудков по ту сторону телефонной трубки. Эта мысль не подвергалась сомнению, стало быть, планам инфернальной организации ничего не угрожало. Новый день в стенах Отдела № 16 проходил в присущем ему вакууме. Отмеченных водили на процедуры, пешки несли занудную службу, а учёный персонал познавал грани недозволенного, шаг за шагом расширяя познания людей в области «повседневной» фантастики. Талос радовал текущий расклад. Всё на своих местах – никакого хаоса.

Вернувшись в кабинет, она немного прибралась и распечатала разрешение от Дариуса на проведение экспериментов над Лоран. Старый добрый диктофон служил отдушиной, покуда тяжкие думы сотрясали хрупкое сознание.

– Запись номер три тысячи двести двадцать восемь. Я заполучила одобрение Дариуса. Эксперименты над Леди Пламя с использованием дорожки Бозона начнутся сегодня. Осталось лишь получить подпись Альвареса как второго по рангу специалиста, и все бессмысленные формальности прекратят быть помехой на моём пути. Великолепный результат! Картер станет свидетелем триумфа «Нового Света»! Он поймёт меня и разделит мою точку зрения. Просто ему необходимо время.

Отвлёкшись на фотографию сына в рамке, что стояла на рабочем столе, миссис Свонсон потеряла ход мысли. Улыбающийся мальчишка красовался на чёрно-белом изображении в костюме эльфа; он мечтал стать помощником Санта Клауса.

– Ах, мой малыш. На этом фото ты за год до той бездарной сцены…

Ментальный поток завёл учёную не туда. Она заставила себя вернуться к первоначальному направлению.

– Хватит! Соберись! Запись номер три тысячи двести двадцать девять! Такао Санада продолжает сопротивляться. В отличии от Ленсдейла и Лоран, он не теряет рвение к свободе. Напал на пешку, за что получил удар электрошоком. Требуется отправить запрос на усиление охраны его камеры. В противном случае он ещё кого-нибудь покалечит, а я не хочу заполнять бумаги. Слишком много трупов и слишком много вопросов…

– Вы ждали меня, Доктор? – бесцеремонно ворвался Альварес. – Дверь была не закрыта. Что-то случилось?

– Чёрт… Мне придётся перезаписывать.

Диктофон упал на стопку бумаг в ящике стола.

– Мог бы и постучать.

– Простите за это. У меня уйма поручений от Кейл. Голова идёт кругом. Ферзь сегодня с утра рвёт и мечет. После прорыва Баффало возникло множество неприятных ситуаций.

– И не говори, Даниэль, – отметила Талос с грустью в голосе. – Я уже устала подписывать документы о переводах. Атлас слишком эффективно производят работу.

Тут на лице Альвареса возникла язвительная улыбка.

– Моё изобретение так и было задумано. Максимум эффективности.

– Максимум, который заставляет меня подписывать бумажонки. Только Гроссмейстеры отдают приказы Атлас, и это создаёт определённый спектр сложностей. Например, заполнение отсчётов о сопутствующем ущербе.

– Подписываемых нами, – закончил учёный. – Ну, извините.

– Ну, извиняю…

Женевьева протянула Альваресу три листа А4, заполненных согласно принятой в «Новом Свете» «форме официального разрешения».

– Держи. Дорожка Бозона уже ждёт Аннушку. Я намерена быстро разобраться с её эффектом метки.

– «Файв» близко, – пробурчал Даниэль, вглядевшись в текст. – Даже не верится…

– У меня аналогичное чувство, мой душка. Волнительный момент, которого мы все так давно ждали. Все наши труды будут вознаграждены, невежи получат по заслугам, а истинные приверженцы «Нового Света» продемонстрируют планете Земля законы Санкториума. У меня мурашки по коже…

– Кстати, о мурашках. Анна-Мари меня пугает. Девчонка изменилась, стала совсем другой под нашим влиянием. Вы получили мой отчёт? Закроем глаза на класс Эллиум и четвёртую категорию опасности. Главное, что у неё Дельта-барьер, доктор. С каждым новым эмоциональным потрясением она будет открывать новые грани способностей. Кто знает, каков предел? Последний инцидент в плавильне не даёт мне покоя!

– Опять завёлся…

– Да, завёлся! Лоран – одна из сильнейших отмеченных! Её потенциал – это один огромный секрет. Мы не можем рисковать драгоценным персоналом, ради соблюдения сроков договора. Я говорю вам это, потому что от меня требуется подпись, и я поставлю её только при выполнении моих условий.

Разные глаза миссис Свонсон блеснули искоркой интереса. Встав из-за стола, она аккуратно подвинула кресло и поравнялась с Даниэлем.

– Продолжайте, коллега.

– Это только между нами, – проговорил он и сглотнул скопившееся напряжение. – Я поставлю подпись, но вы пообещаете мне под запись диктофона, что отзовёте Лоран, если дорожка выдаст перепад эмоционального фона, близкий к критическому. Ни я, ни вы не хотите, чтобы она эволюционировала, как грёбанный покемон19, и разнесла весь отдел подчистую.

– Включайте диктофон, мой душка. Я скажу то, что вы хотите услышать. Дариусу нужен результат, вам нужны гарантии. Давайте закончим с формальностями.

***

Покуда в кабинете Женевьевы Талос шла борьбы двух точек зрения, отмеченные потихоньку возвращались в камеры после экспериментов. Их страдания вырисовывали картину запретной науки, а несгибаемая вера фанатиков «Нового Света» создавала образ художника, жаждущего признания, но идущего к нему дорогой, бесконечно далёкой от путей Абсолюта. Все чувствовали это. В стенах и воздухе, пронизанных пренебрежением ко всему человеческому.

Заметные признаки неравнодушия проявились лишь в семнадцать ноль-ноль. Было объявлено начало подготовки «Дорожки Бозона». Лестничный перекрёсток в холле заполнился спешным потоком белых халатов. Учёные выстроились друг за другом ради импровизированного собрания: обращения Монтгомери Густава – одного из Гроссмейстеров «Нового Света».

Я бы с удовольствием рассказал историю этого напыщенного подонка, но, к моему счастью, далеко не все представители инфернальной организации о нём знали. Среди скоплений ботаников присутствовали и приставучие новички, а их хлебом не корми дай задать какой-нибудь вопрос. Вот и Лесли Балдвин, переведённый в Отдел всего неделю назад, не удержался, привязавшись к своему куратору Шарлиз Чедвиг:

– Мисс Чедвиг, а можно спросить? – пробубнил он, чувствуя, как коллеги тычут ему в спину руками, с отрытыми ртами пялясь в экран с надписью «ВНИМАНИЕ».

– Валяй. Я обещала отвечать на любые вопросы.

– Я хотел узнать, а кто такой этот Монгоммери Густав? Я так часто слышу это имя, но в архивах о нём ни словечка.

– Ты что, издеваешься?! – фыркнула она, обернувшись. – Это второй Гроссмейстер «Нового Света». Ему подчиняются и Король, и Ферзь. Он один из богатейших людей в мире, известный филантроп. Как можно не знать такое?

Засмущавшись, Балдвин поправил очки, съехавшие с носа.

– Простите… Вы же знаете, я всю жизнь провёл дома с мамой и редко читал о чём-то, кроме физики. Эта наука – моя страсть, чего не скажешь о политике и общении с людьми.

– Значит, слушай и запоминай. Густав – могущественный отмеченный, такой же, как и остальные Гроссмейстеры: Родерик Роузли, Сальвадор Торнри, Сильвия Хауэр и Брингильда Дарк’Сан.

– Брингильда – одна из Гроссмейстеров? Я думал, это шутка.

– Не смешная. Дарк’Сан – глава пятёрки – она командует всем «Новым Светом». Патрик Риз об этом не знает, а нам всё выложили только полгода назад. Серьёзно, зелёный ты мой, пораскинь мозгами. Ты думал, что одна из богатейших династий мира будет стоять в стороне, пока этот самый мир переделывают? Не смеши меня, Лесли.

Получив словесную пощёчину, Балдвин попятился назад. Наступив на ногу девушке у себя за спиной, он понял, что та ничего не заметила. Ожидание буквально захватило её разум.

– Простите, пожалуйста.

– Она тебя не слышит. У неё мысли только о грядущем событии.

В ответ Балдвин смиренно повесил голову.

– Теперь я чувствую себя круглым идиотом. А какую роль выполняет именно Густав? Что он делает?

– Контролирует персонал. Он нечто вроде нашего супервайзера, отбирает лучших кандидатов для работы в Отделе № 16.

На этом диалог завершился. Вниманием всех и каждого завладел яркий голоэкран. Учёный персонал будто забыл заветы самоидентификации, ибо выражения лиц подавляющего большинства походили на растерянную физиономию прыщавого подростка, словившего первый оргазм во время незапланированного секса. Остекленевшие взгляды, шизоидные застывшие улыбки, и конечно же, сложенные на груди руки, будто Монгоммери – проповедник, и сейчас прозвучит речь ничем не хуже высказываний Роберта Паттинсона20 о заблуждениях в фильме, название которого я не вспомню.

Короткий ролик о становлении «Нового Света» ввёл в курс дела новичков организации, и перед всеми присутствующими предстал Гроссмейстер – худощавый загорелый мужчина пятидесяти девяти лет. Его чёрные волосы были зачёсаны на правый пробор, тонкие брови и усы поблёскивали на студийном свету, а карие глаза источали огонь оратора, готового подарить своим слушателям пищу для размышлений.

Улыбаясь во весь рот, Густав потеребил свои оттопыренные усы и заговорил:

– Друзья мои, сегодня мы запускаем очередной цикл испытаний с использованием Дорожки Бозона. Это повод поговорить о том, чего мы достигли за последние годы. До прихода Дариуса мы топтались на месте, мыслили узко и не знали, чего хотим от самих себя. Древние артефакты и письмена – этим мы захламляли пустоты в сердце и душе. Святой Грааль не сделал «Новый Свет» бессмертным, но стремления, которые мы разделяем сейчас, – это уже совсем другое дело. Мы упорно трудились! Мы учились на своих ошибках и сейчас способны на великие свершения! Мы контролируем рассвет сверхъестественного! Мы берём то, что наше по праву, и всё благодаря новейшим разработкам Отдела № 16! Я не перестану восторгаться достижениями умов, отобранных для работы над проектом «Файв»! Будущее кажется безоблачным, однако…

Радостный лик Монтгомери переменился. Теперь он источал высокомерное отвращение и мракобесную спесь.

– На пороге триумфа некоторые проявляют трусость. Чувство стыда, быть может, даже совесть просыпаются в этих людях, и они хотят отступить. Он хотят помешать великому случиться! Хотят замедлить прогресс и стагнировать судьбу! Если среди вас есть такие, то я прошу отбросить тяжкие сомнения. Мир, который мы строим, не потерпит проявления слабости! Ему нужны лучшие из лучших, и я верю, что они собрались здесь! Рядом со мной! Вы видите, что мы отличаемся от политиков и иных держателей иллюзорной власти! Мы стараемся во имя мира! Наши деяния не могут быть злом, поэтому и сомнениям здесь не место! Мы творим будущее! «Новый Свет» есть благо, поэтому я с превеликой радостью объявляю начало финальной фазы проекта «Файв»! Уже к концу года Санкториум станет явью! Новый Свет ждёт, друзья мои!

– Он направит свои лучи на каждого! – прокричали прихвостни инфернальной организации.

На этой ноте речь Гроссмейстера завершилась. Его лик пропал с голоэкрана, но не из сознания учёных, вдохновлённых на сверхурочные. Белые халаты посещали дополнительные факультативы, устраивали конкурсы и корпоративы, то есть мало чем отличались от привычных нам всем коллег по работе. Те разве что не пытались перевернуть мир с ног на голову, хотя и в этом я не уверен.

Единственное, что в данной части рассказа не вызывает сомнений у меня, так это намерения Такао Санады, бившегося головой о защитный барьер камеры H-30. Надрывая глотку, мой друг декламировал, что покинет чертоги зла любой ценой. Между тем, его сосед по несчастью Говард Ленсдейл (недавно переведённый к нему) зализывал раны после процедуры учеников Талос.

– Бля-я-я-я-я-дь! – прокричал Призрак. – Я выберусь отсюда, даже если придётся стереть ноги в кровь! Я вытащу Лоран! Вы слышите меня, чёртовы ублюдки?!

– Такао, хватит орать. Мне и так несладко, а ещё ты тут вопишь. Никому из пешек нет дела до твоей вендетты. Сядь и успокойся. Сейчас мы ничего не можем.

Речи Говарда заставили Санаду отпрянуть от защитного поля.

– Это неправильно. Нельзя опускать руки и сдавать позиции. Я должен бороться, или силы меня покинут. Если снова упаду на колени, больше не встану. Ты слышал слова пешек: Лоран попадёт на Дорожку, и нам всем хана. Она молода, она прекрасна…

– Она следующая, – отрезал Вихрь с тяжестью на душе. – Ты знаешь, что «Новый Свет» всё распланировал, и мы не в состоянии повлиять на ход событий сейчас. Не сегодня. Мы должны быть терпеливы, а не то скатимся в ад, как Анна-Мари! Я рассказывал тебе, какой она стала…

– И я её прекрасно понимаю! Сам бы с удовольствием поджарил Талос!

– И ты туда же?

Последовал кивок Санады, моментально взбесивший Ленсдейла.

– Это какой-то бред! Хватит уподобляться врагу! Наша первостепенная задача – выбраться, а не мстить! К сожалению, сегодня мы ничего не можем сделать, но это не значит, что не сможем потом! Надо прийти в себя после экспериментов! Помнишь, как говорила Талос? Нужны разгрузочные дни, или организм не выдержит.

– Предлагаешь сидеть сложа руки несколько дней? А что потом?

– Потом нас найдут наши ребята!

И Говард стукнул кулаком об пол.

– Я пожил больше твоего, самурайчик! Я знаю, друзья своих не бросают! Сердцем чую, что скоро всё закончится. Предлагаю прекратить заниматься бессмысленным трудом и успокоиться. Лучше провести это время в мире с самим собой и вспомнить светлые моменты жизни. Вот когда ты был по-настоящему счастлив?

– Счастлив? – Санада переспросил друга и наперекор себе, рухнул на пол. – Я был счастлив трижды за всю свою жизнь. Когда играл Заллена, когда выступал в квартале Гилберта и когда был женат на Шейле Дарвуд.

– С тех пор, как нас посадили вместе, ты несколько раз её упомянул.

– У нас был хороший брак, – погрустнел Призрак. – Мы работали в кино и хотели доказать, что талант важнее политики. Меня не хотели брать на роль в «Бреши» из-за глупых формальностей, мол, японец не может играть корейца. Я думал, всё пропало и мне не светит даже поучаствовать в кастинге, как вдруг за меня заступилась Шейла. Ей понравились мои старые актёрские работы.

– И что было дальше?

– Через пару недель я получил уведомление об успешном назначении. Я плясал от счастья. Съёмки начались осенью, и мы с Шейлой стали видеться почти каждый день. Когда выдавалось свободное время, мы ходили в кафе и театр. Мне пришлось добиваться её, и она оценила моё упорство. Однажды она сказала, что ей по душе такие мужчины, как я: с мощным духовным стержнем, который никому не сломить. Понимаешь, Говард? Умные барышни ищут достойных кавалеров, а не плохих парней, которых придётся исправлять.

– Когда вы поженились?

– Во время съёмок второго сезона.

– Сыграли пышную свадьбу или по-скромному? – спросил Вихрь, устроившись на полу рядом с Такао. – Там был весь актёрский состав сериала, да?

– Все ребята собрались. Мы с Шейлой были так счастливы… После венчания мы гуляли по городу с улыбками до ушей, забыв обо всех проблемах. Мы прожили так почти семь лет…

– Это я слышал. Краем уха… Она бросила тебя через полгода после закрытия шоу.

– «Брешь» тут играет не главную роль.

Бывший Колду Заллен ощутил, как накатываются слезы. Сделав глубокий вдох, он отсрочил приток эмоций.

– Я сломался. Шейла полюбила война, а он взял и размяк. Когда Заллена не стало, мне думалось, что предложения посыплются одно за другим, а про меня просто забыли. Пока я снимался в «Бреши», мог воротить носом и высказываться на любые темы. Но когда сериал умер, я погиб вместе с ним. Я опустил руки, начал постоянно жаловаться на жизнь и сел дома на диване, обложенный сэндвичами с газировкой. Какая женщина такое выдержит? Мы ссорились почти каждый день. Её карьера шла в гору, а моя рухнула в пропасть. Но, несмотря на оскорбления и истерики, Шейла пыталась меня вытащить. Она искала мне роли, пусть я и был никому не нужен. И вот однажды она собрала вещи. Решила оставить мне дом и уйти.

– Ты пытался остановить её?

Задав этот вопрос, Ленсдейл увидел слёзы на глазах непоколебимого Призрака.

– Я помню, как она повернулась ко мне спиной…

Голос Санады стал слабым, еле слышным:

– Помню, как её взгляд скрылся и каким он был. Она шагала так медленно и осторожно. Она безмолвно просила меня остановить её. Заключить в крепкие объятия и никогда не отпускать. Я увидел её руку… Ладонь взывала ко мне, и я сделал шаг вперёд. Я потянулся к ней и…

Агония утраты поднялась к горлу Санады, заставив его выдавливать слова:

– Я прошёл насквозь, – прошептал он. – А потом и сам рухнул под землю. Не знаю, обернулась ли она, но меня там уже не было. Это значит, что я отпустил мою Шейлу. Я просто падал вниз и кричал.

– Но как же так? – запричитал Говард, чувствуя, как дрожь пробирает его насквозь. – Ты пытался искать её?

– Да, пытался. Но она не отвечала на мой зов. Игнорировала меня, потому что я не воспользовался последним шансом. Всё из-за этого ЧЁРТОВОГО ДАРА!

Кулак Призрака яростно врезался в стену позади него.

– Я никогда не просил об этом!

– Ну-ка прекращай. Держи себя в узде, самурай! Сейчас тебя подавитель ударит!

– Пускай бьёт! Я это заслужил. И даже говоря тебе это сейчас, я понимаю, что наказание оказалось слишком малым!

В тот момент между Говардом Нельсоном Ленсдейлом и Такао Санадой зародилась сильная духовная связь. Теперь Вихрю не составляло труда поставить себя на место собрата, ощутить весь спектр его эмоций. Он окунулся в бушующие воды подточенного самоуважения и не поддался их течению. Уловив темп шторма, Говард стал с ним единым.

– Нельзя сдаваться, Такао. Прошло много времени. Ты осознал себя как отмеченного и нашёл новую любящую семью. Это важнее карьеры и статуса, поэтому я бы не спешил винить в случившемся дар метки.

– А что тогда? Я не смог взять её за руку из-за способностей. Пусть они и стали частью меня со временем, но я о них не просил.

– Скажу тебе вот что, мой дорогой Призрак…

Понимая боль друга, старина Вихрь положил ладонь на ему плечо и выдал сдержанную, полную мудрости улыбку.

– Ты получил не то, что просил, а то, что было тебе нужно. Этот дар – знак щедрости. И если ты его заполучил, значит, есть высшая цель. Скоро мы узнаем, какая.

***

Всем нам требуется рука помощи. Мы можем прожить полсотни лет, не прибегая к спасительному воззванию, но рано или поздно нагрянет час нужды и переступить через себя всё же придётся. Признать слабость и многочисленные ошибки, заглянуть в глаза правде, порой настолько жестокой, что теряешь всякую веру во вселенскую справедливость.

Ты начинаешь задаваться вопросом: а существует ли она вовсе? Есть ли граница дозволенного, или её давным-давно стёрли? Ты хочешь разобраться в устройстве мироздания и прикладываешь массу усилий, однако треклятая полоска прогресса ни в какую не желает сдвинуться. Это больно… Человек вообще состоит из боли. Она формирует его взгляды на жизнь и развивает умение преобразовывать боль в нечто осязаемое. Так, некоторым людям удаётся создавать выдающиеся произведения искусства с помощью воспоминаний о давно утихших страданиях; иным открываются новые пути философских учений, а самым везучим выпадает шанс направить внутренний мрак на добрые дела.

Думаю, вы не станете спорить, что Хомо сапиенс – противоречивые создания. Они наделены заветным правом выбора, уникальными способностями и чертами характера, но пренебрегают ими. Ставят перед собой обыденные задачи и находят обыденные способы их решения. По этой причине общество постепенно деградирует. Люди, не справившиеся с болью, отказываются от мечтаний и становятся частью стада. По закону счастливой случайности, единицы таких добровольных коматозников встречают того, кто готов протянуть им руку помощи, но из-за собственной недалёкости отвергают её и остаются ни с чем.

От человека требуется ни много ни мало… Взглянуть в глаза правде, превозмочь боль и проявить особенную силу: дать слабину в тот момент, когда неравнодушный предлагает поддержку и заботу. Признать тот факт, что порой для победы необходимы командные усилия, а не горделивая поза, кричащая о некому не нужной самодостаточности.

Такао Санада согласился с Говардом и направил свои надежды к Детям Санриз – любящей семье и верной команде. Что до бедняжки Анны-Мари Лоран… Ей предстояло пережить настоящий кошмар и справиться со жгучим желанием испепелить Женевьеву Талос.

***

Закончив со всеми делами, миссис Свонсон направилась проследить за ходом эксперимента над Леди Пламя. Помимо жены комиссара в зале наблюдения собралась ещё дюжина учёных и два вооруженных отряда пешек. Полагаю, это идеальный момент для того чтобы рассказать, что же такое Дорожка Бозона.

Скажу сразу, Бозон Хикса не имеет к изобретению Светоносных никакого отношения. Просто фамилия ныне покойного учёного Гастина Мэдисона Бозона созвучна с названием квазичастицы. Дорожка представляет собой устройство, состоящее из четырех модулей: комнаты управления, двух энергоблоков и антигравитационного молекулярного блокиратора поляризации – «дорожки». Именно благодаря ему изобретение Гастина обзавелось своим забавным названием. Гордость учёного со стороны напоминала беговую дорожку длиной около десяти метров. Она постоянно двигалась под ногами испытуемого, но в отличие от известного спортивного тренажёра не сгоняла ему лишний вес. Основной целью четвёртого модуля было закрепить отмеченного в воздухе с помощью антигравитационного поля и пропустить через него волны энергии, провоцирующие метку суперспособностей впитать заряд и подготовиться к мимикрии.

Стоит ли объяснять, что такую пытку выдерживал не каждый? Генетический код человека подвергался беспощадной атаке. Его насильно заряжали чужеродной энергией, и весь накопленный заряд пускали на создание мимика. Некоторые заключённые после эксперимента возвращались в камеру при смерти, а те, кому везло меньше, умирали в первые минуты его проведения.

Неудачи заставили учёных пересмотреть протоколы. Они начали проводить короткие «забеги» не более трёх минут. Таким нехитрым методом организм испытуемого постепенно адаптировался к условиям адской машины и охотнее вырабатывал мимик. Это ждало Анну-Мари Лоран. Облепленную датчиками девушку завели внутрь камеры и поставили на Дорожку, ещё не начавшую движение. Холодный пол пробирал тело бедняжки морозом, точно Оззвальд Колд, а прикосновения ассистентов в защитных костюмах навеивали воспоминания о кресле по кличке Брут. И дабы отвлечься от пагубных мыслей, Леди Пламя сосредоточилась на Женевьеве Свонсон – её улыбке по ту сторону испытательного бокса.

«Им придётся снять с меня подавитель, чтобы провести эксперимент. Как только ошейник слезет с шеи, я поджарю этих подонков. Сожгу Отдел дотла! Буду смеяться во всю глотку! Только тогда Говард поймёт, что я права! Мы должны уничтожить "Новый Свет"! Это путь Детей Санриз! Только я это вижу, потому что мой разум не замутнён! Поэтому я и должна была быть одна! Никаких помех, лишь мысли о том, как лицо Талос слезет с черепа!»

– Не вздумайте снимать подавитель, – проговорила Женевьева. – С Аннушкой шутки плохи. Просто дадим ошейнику отключиться во время фазового сдвига и всё. Так будет проще.

«ЧТО? Она это сейчас серьёзно?!»

Глаза Лоран округлились от ужаса, а в груди возникла дикая боль-разочарование.

«Невероятно… Она хочет, чтобы эта хрень поджарилась вместе со мной?! Нет… Нет, нет, нет… НЕТ! Всё не так, как я задумывала! Талос должна была снять с меня этот чёртов ошейник! Я должна была сжечь всё дотла! ДОТЛА! ДОТЛА!»

– ДОТЛА! ДОТЛА! ДОТЛА! – Анна-Мари закричала, её сумасшедшие вопли пробились наружу. – Мерзкая тварь! Я сожгу всех, кого ты любишь! Я оставлю тебя одну! Сделаю такой же, как и я! А потом, когда ты сама попросишь о смерти, я исполню твою просьбу! Ты слышишь?!

– Слышу очень хорошо, моя любимая девочка. Прости, но у меня чёткие инструкции. Я не могу рисковать безопасностью Дорожки и персонала. Ты достаточно побаловалась…

– Пока ты жива, недостаточно!

В попытке вырваться из хватки учёных, Анна-Мари ударила одного из них локтем. Она хотела убежать, но поверхность изобретения Гастина не дала ей сдвинуться с места. Гравитационный зажим был активирован.

– Бежать некуда, солнышко. Если бы ты знала, какова наша цель, сама попросила бы провести эксперимент. У тебя особая роль, Аннушка! Не стоит пренебрегать положением!

– Абсолютно согласен, – проговорил Альварес, встав рядом с Талос. – Это великая роль – быть отобранной для проекта «Файв». Гордись, Лоран!

– Ты всё-таки пришёл?

Удовлетворённая ухмылка возникла на лице Женевьевы.

– Я не мог упустить миг триумфа. Иногда учёный должен переступить через свой страх и увидеть всё собственными глазами. Мне не нравится ваша идея, однако потенциал Анны-Мари я отрицать не могу.

Улыбнувшись друг драгу, Даниэль и Женевьева отдали команду начинать:

– Приступить к эксперименту!

Смотровая погрузилась в молчание. Покинув камеру испытаний, ассистенты дали отмашку запускать процесс, а сами отправились на перерыв. Видя их безразличие, Лоран продолжала источать пары гнева, но её пылкая речь продлилась недолго. Дорожка подняла француженку над землёй, крепко обхватила её конечности невидимыми руками (гравитационная аномалия вызвала параличи) и пришла в движение.

Ритмичные шумы, похожие на интенсивную работу гидравлического пресса, в одну секунду покорили образовавшуюся тишину, а следом за ними прогремел самый мерзкий звук из всех существующих: гремучая смесь из протяжного гула парохода, старого клаксона, первых аккордов сигнализации и неумелой игры трубача, впервые взявшего инструмент в руки. И если учёный персонал защитился наушниками, то пламенная дочь Потустороннего Квартала ощутила всю мощь «слухового ада». Непроизвольно закатив глаза, она чуть не потеряла сознание, но дорожка не позволила ей сбежать. Энергоблоки выбросили поток энергии, распространившийся по площади герметичной камеры, точно северное сияние. Озарив Анну-Мари лучами своего великолепия, оно проникло ей под кожу и подарило девушке новый дивный мир… мир страданий.

Когда крик вырвался изо рта испытуемой, Талос обратилась к Даниэлю:

– Хорошо идёт, да?

– Меня спрашиваете? Я специалист в другой области.

– И всё-таки… Опять сомневаешься? Хочешь состроить кислую мину?

– Вы были правы, – обречённо выдохнул он. – Всё идёт хорошо. Мне нечего добавить, док.

– Замечательно! А то от тебя вечно похвалы не дождёшься! Умеешь, когда хочешь.

Пока Талос добивалась от коллеги извинений, Анна-Мари познавала боль, как верного друга, открывшегося для неё с новой стороны. Ни капли зла. Разве что навязчивое добро, пропитанное самообманом и постыдными желаниями. Леди Пламя ощущала это каждым миллиметром тела. Словно чуждая прослойка возникает между кожей и мышцами, отделяя их друг от друга, разрывая в клочки и возвращая всё в первоначальное состояние. Эти изменения были не видны, но учёные знали о них. Выжившие описывали воздействие Дорожки, как работу портнихи за швейной машинкой. Тебя пускают на лоскуты, перемешивают обрывки между собой, а затем сшивают обратно. Внешне ты остаёшься прежним, но внутри безвозвратно теряешь частичку себя самого. Важнейшую свою часть.

Теперь Анна-Мари забыла, как кричать. Разум девушки сфокусировался на цели: отключиться от реальности, уйдя в сон. Там северное сияние не имело власти и не могло причинить боль. Лоран бежала от него снова и снова, но оно догоняло. Дорожка не давала отмеченным терять сознание. Когда счётчик времени перевалил за две минуты тридцать секунд, началось самое страшное. Изобретение Бозона создало фазовый сдвиг и отключило ошейник-подавитель. Теперь жар сверхъестественного огня ничего не сдерживало, однако вопреки ожиданиям Анны-Мари тот не появился.

Пусть Фатум и просила:

«Чего ты ждёшь?! Эта машина способна тебя сломить? Огонь умоляет высвободить его! Не будет момента лучше: Талос и Альварес здесь! Сожги их! Спали это гнусное подземелье дотла и прими мой дар! Гнев – это необходимое топливо! Зависть, Алчность, Чревоугодие, Похоть, Гордыня и Лень становятся сильнее, когда их подпитывают Гневом. Покажи мне свою исинную силу, девочка! Стань со мной одним целым!

– Я не могу, – молвила Лоран. – Боль слишком сильна. Не проси меня сейчас…

– С кем она говорит? – встрепенулся Альварес. – Плохо слышно.

– Да, какая разница, Даниэль? Аннушка просто бредит – это нормально при таких-то условиях. Ребята…

Безумный Доктор обратилась к коллегам в комнате управления.

– Сколько у нас там процентов?

– Двадцать восемь, мэм. Делаем, как обычно? Доходим до тридцати и вырубаем?

– Да, давайте так. Главное, чтобы моё золотце выжило во время отключения. Ещё одного фиаско я не потерплю.

Видя непоколебимое спокойствие Женевьевы, Альварес сам немного собрался. Он запустил руку в карман халата и достал оттуда связку ключей с прикреплённым к ним брелоком в форме распятия.

– Опять твои побрякушки?

– Не опять, а снова. У меня целую неделю не было повода, дайте шанс пообщаться с богом. Не все атеисты, как вы.

– Mein Gott… – пробурчала она на своём. – Сколько раз тебе повторять, что я верю в бога? Он существует вне времени и пространства. Оззвальд поддержал бы меня…

– Потому что вы привели его в «Новый Свет». Кого ещё ему было слушать? Давайте так – я верю в своё, вы – в своё.

Сверкнув улыбкой, Свонсон пожала плечами в знак согласия.

Между тем, эксперимент подошёл к концу, и Анна-Мари рухнула на землю. Объятая жаром, корчащаяся от боли, она видела, как к ней приближаются ассистенты. Новый ошейник подавитель заменил старый, и все планы рухнули в бездну.

«Я не смогла… Талос всё ещё жива. Я должна была её убить – всех этих trou du cul méchant21. Я всё ещё слаба, мне нужно больше огня. Больше гнева. Но… есть ещё что-то. Почему мне кажется, будто чего-то не хватает? Я не помню маму и папу… Я не помню их любовь и не помню, почему хотела любить. Где мои желания? Кто их забрал?

– Дайте-ка на неё посмотреть, – скомандовала Женевьева.

Ассистенты остановилась напротив Безумного Доктора с Леди Пламя на руках. Талос обхватила её подбородок пальцами и, посмотрев Лоран в глаза, утвердительно кивнула.

– В следующий раз дойдём до семидесяти процентов. Прекрасный результат! Это повод выпить сегодня вечером!

Всем циничным коллективом прихвостни Женевьевы захлопали в ладоши.

– Ты молодец, моя душка. Не стоит на меня злиться. Твоя роль слишком важна для построения нового мира, поэтому тебе стоит отпустить ненависть.

– В этом и проблема, доктор…

Шёпот Анны-Мари необъяснимым образом донёсся до всех присутствовавших, объяв души учёных и солдат невыносимой меланхолией.

– У меня осталась… только ненависть.

Глава 27.2. Хороший аргумент

Оззвальд Колд, Картер Свонсон и Субъект В8.

30.09.2033.

Спустя 19 часов после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

По окончании эксперимента над хрупкой француженкой в Отделе № 16 воцарился покой. Кофе-брейк, приуроченный к собранию руководителей, позволил отмеченным угомонить разбушевавшиеся нервы. Никаких разговоров со штатным психологом, ноль шансов оказаться в объятиях очередной адской машины, и даже пешки на посту окунулись в рутину. Они обсуждали недавний приказ о мобилизации сил в комплексе Сан-Антонио и не замечали ничего вокруг. Заключённые могли играть в крестики нолики на полу, и никто не сказал бы им ни слова. В таком расслабленном манере подземелье мучений просуществовало сорок минут, до тех пор, пока в Отдел не нагрянул Оззвальд Колд.

Покинув владения Короля, альбинос направился в тюремную камеру захваченного им Картера Свонсона. Комиссар полиции Санриз Сити обладал важной информацией о порядках Возродившегося Детройта, и по просьбе Ферзя Офицер должен был выведать данные любыми доступными методами.

Узнав об этом, миссис Свонсон спешно совершила телефонный звонок. Колд поднял трубку сразу:

– Оззвальд слушает.

– Я могу как-то повлиять на тебя? – с ходу обозначила Талос.

– Зависит от того, что вы имеете в виду, доктор. Это стандартный протокол, и я обязан его исполнить.

– И я это прекрасно понимаю, но не забывай, что у нас с тобой уговор. Картер уже изрядно натерпелся. Его ногу пришлось заживлять экспериментальной сывороткой, а мы оба знаем, что слово «экспериментальный» редко несёт положительные результаты.

Подойдя к двери с надписью «Заключённые особого назначения», Колд активировал устройство распознавания сетчатки глаза.

– Чему быть, того не миновать.

– Это как понимать, Оззвальд?! – спросила Талос с несвойственной для неё тревогой в голосе. – У нас уговор! Или ты забыл, каким ты был, когда я привела тебя в «Новый Свет»? Ты искал цель! Просил Бога сделать твою жизнь осмысленной!

– Я прекрасно помню об этом, доктор.

Офицер вошёл в секцию для особых заключённых и заблокировал дверь.

– Я бы сказал, что безумно вам благодарен, но эмоциональная ложь не мой конёк. Я просто знаю цену вашим стараниям и не подведу. Можете не переживать – мистер Свонсон будет в добром здравии. Уговор есть уговор.

– Ох, мой душка, – с облегчением выдохнула она. – Ты заставил меня поволноваться. Приказы Ферзя никогда бывают сдержанными. Я уже подумала, что мне придётся собирать Картера по кусочкам.

– Здесь я должен рассмеяться? Хорошо… «Ха-ха», – чётко проговорил Колд. – Миссис Кейл не всегда умеет сдерживать эмоции, но она прекрасный лидер и в отсутствии Короля достойно справляется с его обязанностями.

– Поверь мне, Оззвальд, Король и Королева очень разные. Когда Дариус вступит в игру, даже у тебя проявятся эмоции. Ты испытаешь истинное удовольствие.

– Очень надеюсь. Вы обещаете мне это уже не один год.

– Терпение, мой мальчик. Время ещё не пришло, но, когда мы закончим, ты сможешь проявлять эмоции и поймёшь, в чем была цель бога по отношению к тебе! Новый Свет ждёт!

– Он направит свои лучи на каждого.

На этом их диалог завершился.

Колд положил телефон во внутренний карман и шагнул по направлению тюремных камер. Держа руки на животе, в присущей ему манере чёрный костюм осматривал окружение. Он ступил на территорию самой мрачной секции Отдела № 16: низшего подуровня, кой озарял минимум света. Редкие лампы создавали гнетущую атмосферу, и даже Безумный Доктор признавала, что без них было бы гораздо лучше. Всем своим видом эти жуткие коридоры напоминали катакомбы, окутанные бетоном и мёртвой тишиной.

Здесь Оззвальд провёл первые месяцы пребывания в инфернальной организации. Он сидел в той же камере, в которой сейчас томился Картер Свонсон.

– Посмотрите, кто пожаловал! Санта, мать его, Клаус! – сказал комиссар, завидев Офицера в дверном проёме. – Какой сегодня будет подарок? Мне дали кровать, сортир… кормят вон понемногу. Я так хотел похудеть, чтобы порадовать жену, и погляди на меня! Я в прекрасной форме!

Свонсон комично развёл руками.

– Мечты сбываются, вашу мать! Просто охренительно! Когда вернусь на работу, буду всем хвастаться, что нашёл новый способ похудеть: грёбаная голодовка и стресс!

– Это хорошо, что вы сохраняете боевой настрой.

Офицер сделал шаг за порог и закрыл за собой дверь камеры.

– Я пришёл по делу: нужна ваша помощь.

– Обойдёшься. Закрой дверь с той стороны и пиздуй подобру-поздорову! Заебли меня ваши допросы! Я, по-моему, уже рассказал даже то, что я не знал! Чего вы ещё от меня хотите?

Колд сел на корточки перед Картером, положив руки себе на колени. Он смотрел собеседнику в глаза, и в его сапфировом взгляде не была ни намёка на слабость.

– Мне нужна информация о договорённости между правительством США и Возродившимся Детройтом. «Пакт Соулкейджа» о неприкосновенности города. Даже недалёкие пешки понимают, что там не всё чисто. Правительство просто взяло и закрыло глаза на город преступников? Это смешно, вы не находите?

– Ух ты ж нифига себе! Ты знаешь, что такое смешно?! – расхохотался Картер.

– Это слово образовано от существительного «смех». Будь рядом Король, он сказал бы нечто наподобие: «Выражение полноты удовольствия, радости, веселья или иных чувств отрывистыми характерными звуками, сопровождающимися короткими и сильными выдыхательными движениями».

– Ёб твою мать, – поспешил отреагировать мистер Свонсон. – Ты вообще в порядке, сынок? Я же пошутил…

– Знаю, сэр. Однако, ваша реакция была весьма любопытна. Вернёмся к первоначальной теме. Скажите мне, в чём подвох? Я знаю, что вы присутствовали во время подписания соглашения. На чём зиждется мир между политиками и преступниками? Скажите мне, и я больше вас не потревожу.

Тут на лице комиссара возникла широкая улыбка.

– Ага! Так я и сказал! Дай угадаю… Вы уже проникли в город? Или ваши люди сидели в ВД с самого начала? Как удобно: пихаешь сексотов всюду, куда можно, а потом наблюдаешь за результатами. Аплодирую! Серьёзно, парень! Это похвально!

– И к чему мы приходим, мистер Свонсон??

– Послушай ты, мистер Фриз…

Комиссар подскочил с кровати, ткнув пальцем в нос Оззвальда. Холод вмиг поглотил ноготь и две фаланги, но Свонсон не дал ему распространиться дальше. Он замотал руку платком и сохранил хмурый вид.

– Сука… Я не идиот и не склеротик! Я прекрасно помню, как ты убил моих друзей! Ничто не заставит меня выдать тебе правду! Можешь начинать свои игры и пытки! Я всё выдержу!

– А ваша жена? Она тоже всё выдержит?

– В смысле? – голос Свонсона моментально выдал его тревогу. – Что ты собрался делать? Она же тут главная и…

– Миссис Свонсон не главнее Короля или Ферзя, а я подчиняюсь только им. Если мне прикажут охладить амбиции доктора Талос, я без промедления исполню волю высших сил. Таков порядок вещей, и я его жертва, так же, как и вы.

– Ты блефуешь! – прорычал Картер, стиснув зубы. – Это грязный блеф!

– Разве я похож на того, кто способен на блеф?

Хороший аргумент. Не разглядев на лице Оззвальда Колда ни малейшего признака подвоха, Свонсон сел на кровать и схватился за голову. Он мало знал о планах «Нового Света» и ничего не смыслил в градациях полномочий внутри организации. Стало быть, слова Офицера походили на правду.

– Охренеть… Быстро ты меня уделал, даже сопротивляться нет смысла. Вот сука! Я не могу сказать о тонкостях соглашения! Я не знаю, как вы ими воспользуетесь!

– Какая разница, мистер Свонсон? Таким образом вы защищаете положение жены.

– Того, что осталось от моей жены! – поправил Картер. – Учти, засранец, я не скажу много! У меня тоже есть принципы, и я намерен держаться за них!

И вдруг громкий бас служителя закона стих.

– Но этой мелочёвки… Её тебе хватит, чтобы догадаться, что к чему. Так что слушай и запоминай, сукин сын.

Следующие пять минут Колд провёл, вникая в каждое слово комиссара полиции: почерпнул важное, отбросил незначительное и сделал выводы из услышанного. Чёрный костюм получил необходимую информацию. Учтиво отблагодарив Свонсона за сотрудничество, он попрощался с ним и оставил секцию для особых заключённых. Тамошние проблемы не имели над Офицером власти, а вот Ферзь с её инструкциями имела. Позвонив ей, альбинос сказал лишь два слова: «Блеф удался».

Впереди ждали новые заботы и камеры отмеченных, идущие ровной линией по белому, казавшемуся безжизненным, коридору. Оззвальд остановился напротив одной из них. Он увидел знакомое лицо.

– Мисс Лоран, всё в порядке?

Будучи в гордом одиночестве, француженка сидела на полу у кровати.

– Ваше самочувствие нестабильно. Мне стоит вызвать медиков?

Понимая, что её визитёр не испытывает жалость и действует инстинктивно, Анна-Мари ухмыльнулась.

– Какая прелесть: обо мне беспокоятся. Да и не кто-то маленький, а сам Офицер «Нового Света». Я польщена, mon chéri.

– В перечень моих обязанностей входит поддержание удовлетворительного…

– Я в курсе, – перебила она. – Не стоит повторять, ты это уже говорил. Из всех местных чудовищ ты самое безобидное. Ты делаешь то, что делаешь, не из-за денег, славы или фанатизма, а по какой-то другой причине.

– Почему вы так в этом уверены? – спросил он, приблизившись к барьеру вплотную. – Есть вероятность, что я ничем не отличаюсь от остальных.

– Ха-хах-аха-ха-ха! – смех Леди Пламя отразился от стен камеры, точно игривый разряд тока. – Ты очень забавный! Прости, но я не верю, что ты такой же, как они. Тобой движет нечто иное, но я не знаю, что именно. Поэтому я на тебя и не злюсь. Мне кажется, тебе самому не нравится твоё состояние. Силы превратили тебя в бесчувственный айсберг – это отвратительная судьба.

Лоран взглянула на свои ладони.

– Мы похожи. Я боюсь сблизиться с людьми, потому что, боюсь их сжечь. А ты страшишься превратить их в лёд.

– Я не испытываю страх. Я помню, что это, но не могу его испытать. Тем не менее, мне удаётся считывать чужие эмоции, и в вас я вижу что-то новое. Вы в ярости и хотите направить её на доктора Талос.

– Тут этого хочет большая часть заключённых.

Анна-Мари отвернулась от Оззвальда, дабы он не видел, как она плачет.

– У меня никого нет, понимаешь? Никого и ничего, кроме пламени. Оно направляет меня, умоляя сжечь чертовку дотла. Я слышу его голос… Голос женщины. Она помогает мне справиться с болью, впитать её и стать сильнее. Пламя и я… мы никогда не расстанемся.

Разобрав слова заключённой, Колд сделал неосторожный шаг назад и чуть было не потерял равновесие. В сознании Офицера пронёсся короткий флешбэк: воспоминание о горе, породившем чудовище изо льда.

«Освальд, ты и я… – сказал голос девушки. – Мы никогда не расстанемся!»

– Всё нормально? – спросила Анна-Мари.

– Да, всё в рамках нормы. Видимо, это последствия переедания за обедом.

– Ты очень забавный. Хочу, чтобы ты знал: я не желаю тебя калечить, и, когда пламя освободится, просто не вмешивайся. Ты тут не при чём. Я понимаю, что Офицер «Нового Света» – это лишь исполнитель. Моя цель – Талос, её я сожгу дотла. Поэтому не стой у меня на пути, хорошо? Отойди в сторону и не смотри на огонь.

Колд ничего не ответил, пусть Анна-Мари и вожделела слов согласия. Наивная девчонка полагала, что альбинос поймёт её, однако тот мог думать лишь о таинственном обращении, возникшем у него в голове. Оно вызвало ряд необъяснимых реакций. Те были далеки от настоящих эмоций, но даже их оказалось достаточно, чтобы начать задаваться вопросами. Например, почему неизвестная девушка назвала Оззвальда Колда именно Освальдом? Она из прошлого Офицера? Она знала о нём гораздо больше, чем «Новый Свет»?

Покидая сектор заключённых, альбинос мирился с тем фактом, что скелеты из его шкафа постепенно выбираются наружу. Их уродливые силуэты напоминают о жарком летнем деньке, когда естество метки Абсолюта неправильно поняло своего хозяина. Перечеркнув все блага жизни, оно превратило его в бесчувственный айсберг.

Конец записи 32

Субъект: Мэттью Саммерс. Запись ведёт: Карсон Смит.

К: Во сколько мы начали сегодня? Я даже немного устал от потоков информации.

М: Мы просидели весь день. У меня ноги затекли, не могу сдвинуться с места.

К: То же самое… Но это того стоило. Вы рассказали о встрече Лоуренса и Харви, поведали, что там творится с оперативниками «Нового Света», раскрыли секреты Отдела и забросили удочку в прошлое Оззвальда Колда.

М: Сразу становится понятно, что история будет долгой. Не знаю, как вам, а мне вспоминаются фильмы по комиксам, в которых антагонистам практически не уделяют внимания. В итоге получается невнятное месиво с высосанным из пальца конфликтом. К счастью или к сожалению, тут как посмотреть, у нас всё более-менее адекватно.

К: В реальной жизни редко бывает по-другому. И раз уж мы заговорили о ней, думаю есть смысл поболтать о реальной проблеме Эмелине Немо. Просто поболтать и не более того.

М: А что с ним?

К: Шизофрения с приступами авто-моносексуального бешенства…

М: Насмотрелись старых комедий? Я говорил вам не налегать на классику. Потом не слезете.

К: Вы меня подловили. Но если серьёзно, то у Немо крупные проблемы. Он опять заперся в своей лаборатории и не выходит оттуда уже второй месяц. Орёт в интернете, мол, его никто не понимает, угрожает К.О.С. и строит из себя нового мессию. Он говорит, что почувствовал прикосновение бога. Бьюсь об заклад, скоро он почувствует тепло отапливаемых помещений К.О.С., в которых его заставят работать на износ.

М: Эмелин всегда был странным персонажем. Казалось бы, типичный интроверт, но уже через пару минут из него хлещут энергия и желание общаться. Сегодня он ненавидит весь мир, а завтра бегает и дарит людям цветочки.

К: Вы когда-нибудь думали, помирится он с Ризом или нет?

М: Зависит от Риза. Вместе они создали великие вещи, а порознь кажутся разбитыми.

К: Как по мне, разногласия никуда не денутся. Риз хочет улучшить мир при помощи кибернетики, Немо – с помощью биологии. Его эксперименты на людях принесли массу неприятностей.