Читать онлайн Леса Цибиллы. Берега земли бесплатно

Прочти меня, пожалуйста

Привет тебе!

Рада, что ты собрался читать мой роман:)

Обычно авторские заметки выходят в конце произведения и рассказывают о том, откуда пришло вдохновение и как всё творилось… Но цель моей записки отличается. Здесь я хочу ввести тебя в курс дела, чтобы тебе было легче и приятнее воспринимать всё то, что я подготовила. Для меня же это повод раскрыть свою задумку и быть понятой максимально возможно.

Спойлеров не будет, обещаю!

Итак, роман состоит из трёх книг («Берега земли», «Центр рая», «Дневник её воспоминаний»), однако историй на самом деле четыре:

• о молодом учёном Робе из Вентспилской лаборатории;

• о девушке-чиновнике Ярославе из Евразийского союза;

• о 96^й в Республике объединённого Магриба;

• и о Следителе № 13 из Службы информационной безопасности Панъевропейского союза.

Каждая история написана в своём стиле, который при этом тоже может варьироваться в зависимости от происходящих событий, эмоционального состояния героя и его способности осознавать себя и мир. Я сделала так, чтобы отчётливее и полнее передать динамику изменения личности. Поэтому я прошу тебя воспринимать стиль как форму выражения и как зеркало внутренних процессов главных героев.

Сейчас я расскажу подробнее о «Берегах земли». В эту книгу вплетены две истории из четырёх: о молодом учёном Робе и о Следителе № 13.

Про Роба я писала от третьего лица. В начале парень – призрак своей личности, он не до конца понимает, кто он и что хочет, и с миром взаимодействует как учёный – фиксируя детали и картины, анализируя, но почти не обращая внимания на свои реакции или не зная, что с ними делать. Поэтому в начале «Берегов земли» ты столкнёшься с точными описаниями, иногда вызывающими у героя нераскрывающиеся в дальнейшем мысли.

По мере развития сюжета Роб станет больше понимать себя, а стиль написания станет более насыщенным переживаниями мира и внутренних преобразований героя.

В эту книгу включены так называемые записки из дневника Роба, который парень ведёт по давнему совету своего бывшего психолога. Они являются попыткой зафиксировать мысли о себе как об объекте изучения.

Записи составлены на основе моих реальных мыслей из дневничков разных лет. В тексте курсивом выделены оригинальные, неизменённые слова и предложения.

История Следителя № 13 проходит красной нитью через все три части.

В начале романа Следитель – «спящая душа». Он почти не живёт, но интеллектуально существует. Представление мира Следителя я складываю из мультивселенной личностей окружающих его персонажей. Поэтому и стиль написания, от третьего лица, в каждом отдельном событии опирается на мировоззрение и состояние одного из героев: психолога Анны, директора Службы Клауса и реже самого Следителя.

По мере развития сюжета акцент от мультивселенной смещается ближе к жизни и переживаниям 13^го, а связи между персонажами обретают смысл через призму его пути.

Здесь я делаю вставки в виде справочного материла из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза, которые как описывают геополитический и геоэкономический ландшафт мира 2029–2031 годов, так и дают большее представление о персонажах «Берегов земли». Таким подходом я напоминаю о реальности где-то покрытого фантастикой мира.

Я сама определяю этот роман, несмотря на его серьёзный художественный облик, как систематизированный набор инструментов для работы с собой, чувствования и переживания своей жизни и взаимодействия с миром.

Я постаралась описать систему как можно более гибко, понятно и поэтапно, хотя в процессе её формирования по ходу событий моей жизни она такой зачастую не казалась:D

Я очень смело желаю и надеюсь, что книга не станет для тебя местом эскапизма от реальности. Напротив, я хочу, чтобы книга помогла тем, кто боится реальности, мягко вернуться в неё и увидеть, что она не так страшна; тем, кто сомневается в себе и потерялся, найтись, чтобы творить свою историю; тем, кто слегка опасается проявлений жизни, прочувствовать вкусы; а тем, кто страшится своей боли в одиночестве, прожить свою историю с моей поддержкой и присутствием в каждом слове здесь.

Я верю, что сколь бы ни была персонифицирована история в этом романе, она настолько же универсальна и найдёт свой отклик в каждом, пусть и разной силы. Ведь я такой же человек, как и ты, мы с тобой живём на одной планете рядом с другими, и каждый из нас по-своему, но стремится к одному и тому же – к самому себе и раскрытию своей души через этот мир, прорываясь через страхи, потери и боль.

Я желаю тебе приятного чтения.

Qui-dam

Справочный материал

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Леса Цибиллы – экосистема, преимущественно состоящая из постоянно мутирующих растений, грибов и бактерий с повышенной в сравнении с нормой скоростью регенерации и географического распространения. Отличается высоким уровнем приспособляемости к климатическим условиям. Населена слабо изученными представителями животного царства.

География распространения – территория Европы от побережья Атлантического океана с запада до границы с Евразийским союзом (по внешним границам России, Беларуси, Киевской Республики) и Турцией на востоке, от Средиземного моря на юге до Балтийского моря на севере. Существует на уровне до 1,5–2,0 тысяч метров над уровнем моря.

Оказывает усиливающееся с увеличением времени пребывания негативное влияние как на физическое, так и на психическое самочувствие большинства людей. Подавляет электромагнитное излучение, выводя из строя часть техники.

Не предназначена для заселения человеком в текущей степени изучения.

Устраняется выработанным в лабораторных условиях составом X–X. Со временем вырабатывает иммунитет к формуле (данные не подтверждены).

Информационное пространство – энергетическая сеть, состоящая из душ населяющих планету Земля.

Хранит данные об уровне развитости каждой души, её задачах и взаимосвязях с другими душами.

Каждому человеку соответствует одна единица души в информационном пространстве.

Панъевропейский союз (ПЕС) – образовавшаяся после коллапса душ на территории бывшего Европейского союза федерация, состоящая из функционирующих и восстанавливающихся городов, экономических зон и научно-исследовательских лабораторий по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы, объединённых в четыре региона.

Центр объединения находится в Брюсселе (население – 2 млн человек).

Состоит из:

• Центрального региона (12 120 тыс. человек; субрегионы: Брюссельский, Французские земли, Федеральные земли Германии, Лихтенштейн, Швейцария),

• Испанской страны и Средиземноморского альянса (5 945 тыс. человек и 9 100 тыс. человек соответственно; субрегионы: Испания (в т. ч. Гибралтар), Андорра, Балеарские острова, Корсика, Сардиния и Сицилия, Крит и греческие острова),

• Австро-Венгерской Республики (5 349 тыс. человек; субрегионы: Будапештский, Австрийский, Словения, Хорватия),

• Объединённых северных стран (29 995 тыс. человек; субрегионы: Дания, Швеция, Финляндия, Норвегия, Ирландия).

Всего населения – 62 509 тыс. человек (порядка 13 % от населения Европейского союза до коллапса душ).

В федерацию входят такие пункты, как Эдамская база (бывшие Нидерланды, близ бывшего Амстердама; население – около 500 тыс. человек), Монс (Бельгия, близ Брюсселя; население – около 100 тыс. человек), город Валенсия (центр Испанской страны и Средиземноморского альянса; население – около 600 тыс. человек), город Будапешт (центр Австро-Венгерской Республики; население – 1 630 тыс. человек), город Братислава (спутник Будапешта; население – около 500 тыс. человек), Вентспилская база (бывшая Латвия; население – не определено), город Стокгольм (центр Объединённых северных стран; население – 2 млн человек) и др.

Институты союза:

• Панъевропейский совет (ПС).

Состоит из глав регионов (4 человека), глав субрегионов (20 человек) и Председателя.

Основная функция – утверждение стратегии восстановления и других сопутствующих верхнеуровневых документов.

• Совет Панъевропейского союза (СПС).

Состоит из верховных комиссаров регионов по отраслям (24 человека) и министров субрегионов (120 человек) в 6 отраслях: конкурентоспособность (внутренний рынок, промышленность и исследования), экономические и финансовые вопросы, правосудие и внутренние дела, сельское хозяйство и рыболовство; транспорт, телекоммуникации и энергетика; образование, дела молодёжи и культура.

Совет является законодательным органом и собирается в составе по каждой отдельной отрасли при обязательном присутствии каждого из 4 верховных комиссаров регионов этой отрасли.

• Панъевропейская комиссия (ПЭК).

В состав входят 3 объединённых министерства (Министерство по стратегическому восстановлению и изучению лесов Цибиллы, Министерство по внешним отношениям, Министерство безопасности), проводящих единую для всех регионов политику в указанных областях, а также 23 отраслевых Директората, координирующих работу соответствующих министерств субрегионов.

• Суд Союза (СС).

Сохранил функции Суда ЕС. На данный момент состоит из 20 судей от каждого субрегиона и 4 генеральных адвокатов от каждого региона.

Схема институциональных органов исполнительной и законодательной власти Панъевропейского союза

Коллапс душ – общеевропейская катастрофа, произошедшая 22 марта 2028 года, возникшая в результате обретения лесами Цибиллы силы вследствие недооценки учёной группой интеллекта созданий лесов Цибиллы, последствиями которой стали захват большей части территории Европы лесами, огромные человеческие жертвы от атак лесов неподготовленных населённых пунктов. В рамках акта часть крупных городов (Берлин, Рим, Париж, Вена и др.) была уничтожены.

Европейский союз понёс огромные человеческие потери, отчего информационное пространство деструктуризировалось и пришло в состояние хаоса. Значительная часть выжившего населения (по предварительным оценкам – до 7 %; на данный момент цифра конкретизируется) перешла в категорию «спящих душ» (феномен в процессе изучения).

На внеочередном заседании Европейского совета 24 марта 2028 года было принято решение о временном расширении полномочий организации для предотвращения усугубления последствий дальнейшего развития ситуации.

После сведения угрозы для населения ЕС до минимума и создания зон безопасности, свободных от лесов Цибиллы, Европейский совет 31 марта 2028 года на внеочередном заседании консенсусом принял решение о функциональной трансформации Европейского союза в Панъевропейский союз, преследующий цель восстановить докризисный уровень жизни объединения и отвоевать у лесов до 75 % территории к 2035 году.

* * *

Название объекта: Служба информационной безопасности Панъевропейского союза (подконтрольна Министерству безопасности Панъевропейского союза).

Местонахождение: 50.838564, 4.376026, Брюссель, Панъевропейский союз.

Штатная численность службы (на 27.08.2029): 337 человек.

Количество департаментов (на 27.08.2029): 7 (Департамент психологического наблюдения и контроля, Департамент технологического обеспечения, Администрирование и поддержка, Департамент информации, Департамент международного сотрудничества, Департамент безопасности, Департамент изучения и развития информационного пространства).

Директор Службы информационной безопасности: Клаус Рутцен (подконтрольны: Департамент психологического наблюдения и контроля, Департамент технологического обеспечения, Администрирование и поддержка, Департамент информации; в т. ч. отвечает за Центральный регион в рамках Департамента изучения и развития информационного пространства).

Заместители директора: Кимберли Боу (отвечает за международное сотрудничество (Департамент международного сотрудничества, Департамент безопасности));

Мигель Бенито Вуэло (отвечает за Испанскую страну и Средиземноморский альянс в рамках Департамента изучения и развития информационного пространства);

Иштван Конт (отвечает за Австро-Венгерскую Республику в рамках Департамента изучения и развития информационного пространства);

Пер Аас-Энг (отвечает за Объединённые северные страны в рамках Департамента изучения и развития информационного пространства).

0. Утро. Как обычно

Анна осталась в кровати. Она всё ещё спала, Клаус не стал её оповещать о своём уходе – они оба знали, что он уходит на рассвете.

Он накрыл её голые плечи одеялом – она боялась холода – и покинул её дом.

Они оба жили недалеко от Лакенского парка, что было абсолютной случайностью, однако оба любили это место: он в утренние часы, когда лёгкий туман прятал редкие скопища деревьев, она в вечерние – когда люди неторопливо гуляли по дорожкам, а подростки гоняли мяч.

Клаус прошёл по улочке с прижавшимися друг к другу домиками из трёх или четырёх этажей, в основном с плоскими крышами, балконами и в редких случаях с дымоходами; спустился к нешумному в это время проспекту и свернул в парк с небольшим прудом; затем, дойдя до кирпичного двухметрового забора, повернул направо и двинулся вдоль автодороги, где, разумеется, сейчас никого не было. Он шёл по Лакенскому парку извилистыми тропами, то поднимаясь на холмы, то спускаясь с них, и наконец добрался до огромного дорожного кольца, под которое без промедления нырнул. Несколько пешеходных переходов, поворот, пара кварталов, и он прибыл спустя полчаса.

Одинокие электронные часы показывали 7:26 утра. В доме было прохладно и тихо. Клаус поднялся на второй этаж и заглянул в спальню, чтобы переодеться в тренировочную форму.

Сегодня обещали +16 по Цельсию – становилось довольно прохладно для бега. Клаус это почувствовал по пути домой: едва заметный пар уже шёл изо рта. Значит, скоро придётся перебираться полностью в фитнес-центр недалеко от работы.

Клаус серьёзно занялся своей физической подготовкой, когда поступил в Королевскую военную академию Брюсселя. Он был высоким, узкоплечим эктоморфом – совсем не походил на своего отца-военного и не мог равняться с однокурсниками. Не хотелось быть белой вороной, поэтому вскоре он добился атлетического телосложения.

В Королевской академии они и познакомились с Анной. Она была его единственным близким другом на протяжении всех лет обучения на бакалавра, но после выпуска их пути разошлись: он пошёл в магистратуру той же академии, а она переехала в Великобританию, направив свой интерес на изучение людей и их поведение.

Совершенно случайно старые знакомые снова встретились – в НАТО. К тому моменту она полностью отдалась психологии, а он, пытаясь сбежать от завещанной ему отцом военной службы, углубился в публичную дипломатию и коммуникации.

Ни в академии, ни в НАТО, он не испытывал к ней то, что зовётся романтической любовью. Она была другом, очень хорошим другом, и он любил её как друга. А ту самую любовь он испытывал к молодой скромной девушке из архивов библиотеки Североатлантического альянса, Клаудии.

Вскоре Клаус и Клаудия сыграли свадьбу, но ещё скорее Анна обнаружила у девушки биполярное расстройство.

Вначале жена Клауса наблюдалась у Анны как коллега по организации, но затем психолог передала её другому специалисту, дабы не нарушать профессиональную этику.

Состояние Клаудии ухудшалось, антидепрессанты долго не подбирались, и в какой-то момент при обострении в период мании Клаудия в присутствии мужа вышла в окно прогуляться по радуге с третьего этажа. Получив черепно-мозговую травму, она скончалась.

Проходили недели, месяцы, год и больше. Клаус спивался от горя, и если бы не Анна и ещё один закадычный друг детства, возможно, и сам вскоре вышел бы в окно или утонул в алкоголе.

Постепенно именно Анна смогла вытащить Клауса из этого состояния.

Как-то они сидели в привычном полуподвальном тёмном баре недалеко от центра города: Клаус глотал тяжёлые крепкие, Анна предпочитала крафтовое со смородиной.

– Зачем ты вернулась в армию? – внезапно спросил её Клаус.

– Назло отцу, – равнодушно потянула Анна пиво.

– Психолог, у которого есть свои невылизанные раны? – недоверчиво обернулся он к ней.

– Моя единственная ноющая рана – это ты, – раздражённо ответила Анна.

– А что я? – искренне не понял Клаус. – Я лишь немного пьян.

Она с болью посмотрела в его покрасневшее от алкоголя лицо. Он запомнил этот взгляд. В баре было шумно и людно, но всё, казалось, затихло в тот момент.

– Я тебя люблю, Клаус. Уже очень давно. И мне больно смотреть, как ты разрушаешь себя после смерти Клаудии. Очень больно, – ему показалось, что eё глаза заблестели от слёз.

Он отвернулся и грустно уставился на стойки с бутылками. Тогда он предложил поехать к нему, всё так же не смотря в её сторону.

С того вечера начались их отношения, а Клаус постепенно выкарабкался из своего состояния.

Он быстро поднялся по карьерной лестнице, как и Анна – оба отличались везением и трудолюбием и легко устанавливали нужные связи.

Вскоре им доверили одно из самых нелёгких заданий, которое и привело Панъевропейский союз к тому, что он из себя сейчас представлял – объединённая идеей выживания и фактически единым правительством кучка городов, лабораторий и экономических зон, окружённых лесами Цибиллы.

После коллапса душ Клаус Рутцен стал Директором Службы информационной безопасности Панъевропейского союза – самого могущественного в европейской истории органа государственной власти. Анна Форхэд была назначена главой Департамента психологического наблюдения и контроля этого органа. И случилось это во многом благодаря рекомендации его очень влиятельного знакомого, от которого он накануне получил очень личную, но крайне важную просьбу.

Был четверг прошлой недели. Как обычно, в офисе стояла напрягающая тишина. Клаус читал очередной доклад следителя. Ничего криминального, по крайней мере пока. Запах кофе наполнял его кабинет, солнце всё ещё светило сквозь шторы.

Позвонил секретарь. К нему гости. Вне графика. Господин… Мисфит. Блейн Мисфит.

Мужчина крепкого телосложения под метр 90, на фоне которого Клаус даже при всём своём упорстве в спорте смотрелся мелковато, – он был чиновником настолько высокого уровня, что на его фоне Клаус даже при текущем своём статусе смотрелся марионеткой.

Он был министром объединённого Министерства по стратегическому восстановлению и изучению лесов Цибиллы. Он же стоял у истоков коллапса душ. Тогда они и познакомились и сошлись.

Но сейчас он пришёл к нему с просьбой. Точнее, с поручением.

У господина Мисфита был сын, который вот-вот должен был вступить в ряды исследователей – подчинённых отца. Но перед этим Блейн решил отправить его в одну из лабораторий союза, чтобы тот набрался самостоятельного опыта.

Блейн по-своему любил сына – он видел в нём своё продолжение, поддерживал его интерес к науке и радовался неординарным способностям мальчика, но на расстоянии. Блейн по-своему боялся своего сына – он был совсем не похож на отца, слишком чувствительный, нежный и… закрытый. И ещё, Блейн не доверял своему сыну. Поэтому он пришёл к Клаусу, чтобы приставить к сыну следителя.

Клаус не мог и не видел причины отказать этому мужчине. На том разговор и закончился.

День подошёл к концу, прошла и пятница, однако Клаус по непонятным ему мотивам оттягивал с сообщением задания своему подчинённому. Ещё при разговоре с господином Мисфитом Клаус знал, кого назначить на такое деликатное дело – он очень доверял этому следителю – и всё же он медлил.

Парень приезжает в лабораторию 28 августа, то есть завтра. Сегодня Клаус обязан сообщить задание следителю и дать доступ к нужным файлам. Да, он так и сделает, как только придёт в офис, – решил он, подбегая к Атомиуму.

Около монумента он сделал небольшую паузу. Равнодушный взгляд на железку, как обычно, и он повернул обратно.

Дом, душ, кофе, рубашка из химчистки, лак для волос, ключи от машины, выключенный радиоприёмник, посеревшее небо, дома, дома, дома…

Он припарковался на служебной парковке, вышел из машины, незаметно для себя с напрягом выдохнул.

Клаус нейтрально относился к Службе информационной безопасности, даже считал в некоторой степени её благом для общества – причём бо́льшим, чем полиция или армия. Нарушение личных границ отдельно взятой личности его не беспокоило – он ставил безопасность выше морали или уважения к человеку. То, что действительно его напрягало в Службе – это исполнители, а точнее, следители.

Следители были не совсем людьми для Клауса. Они дышали, ели, пили, спали, иногда разговаривали – существовали, да. Но не жили. Их души, как здесь говорили, спали. Возможно, они были сломаны, что не было никак доказано, однако одна мысль о чём приводила Клауса в ужас. В глубине души Клаус боялся следителей – для него они были ходячими мертвецами.

Он особенно нервничал перед встречей с этим следителем – вена на его левом виске яростно пульсировала.

В кабинет вошёл белобрысый парень. Было сложно сказать, сколько ему лет – он выглядел молодо. Только пронзительный взгляд потускневших зелёных глаз выдавал какую-то глубину.

Клаус не называл его по имени – здесь эта информация была засекречена.

Глава службы вкратце объяснил задание, сообщил о предоставленном доступе к нужным файлам и пожелал удачи.

Белобрысый парень коротко кивнул в ответ и ушёл.

Он был Следителем № 13. Лучшим в Службе информационной безопасности – благодаря тому, что душа его была самой незаметной среди остальных. Иногда Клаус задавался вопросом, а осталась ли у него душа вообще?

Рутцен сжал губы. На его лице отразилась боль.

Был понедельник. Утро. Как обычно.

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Клаус Рутцен.

Дата рождения: 15 ноября 1989 г.

Место рождения: Гейдельберг, Германия.

Семейный статус: вдовец (жена – Клаудия Рутцен скончалась 29 марта 2026 г. (секретно: суицид – данные не подтверждены)), без детей.

Место работы: Директор Службы информационной безопасности Панъевропейского союза (с 2028 г.);

2012–2028 гг. – Организация североатлантического договора (НАТО), Департамент публичной дипломатии.

Образование: 2007–2011 гг. – Королевская военная академия Бельгии, Факультет социальных и военных наук (BA, MA).

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Анна Форхэд.

Дата рождения: 3 марта 1990 г.

Место рождения: Брюссель, Бельгия.

Семейный статус: не замужем.

Место работы: глава Департамента психологического наблюдения и контроля Службы информационной безопасности Панъевропейского союза (с 2028 г.);

2023–2028 гг. – Организация североатлантического договора (НАТО), Исполнительное управление, отдел профилактики и контроля психического здоровья;

2018–2023 гг. – Министерство обороны Бельгии, запасной офицер-психолог (участвовала от Бельгии в Многопрофильной комплексной миссии Организации Объединённых Наций по стабилизации в Мали в 2020–2021 гг.).

Образование: 2007–2010 гг. – Королевская военная академия Бельгии, Факультет социальных и военных наук (BA);

2011–2015 гг. – Университетский колледж Лондона, Факультет исследований мозга, отделение психологии и языка, программа «Психология» (MSci);

2015–2016 гг. – Университетский колледж Лондона, Факультет исследований мозга, отделение психиатрии, программа «Клиническое психическое здоровье» (MSc).

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Засекречено.

Дата рождения: Засекречено.

Место рождения: Засекречено.

Семейный статус: Засекречено.

Место работы: Служба информационной безопасности Панъевропейского союза, следитель № 13 (с 2028 г.).

Образование: Засекречено.

1. Его отец был…

Стояла глубокая ночь, но никто почти не спал.

Два мальчика крались по лугу, часто останавливаясь и перешёптываясь. Одному из них, что повыше, постоянно приходилось уговаривать другого продолжать путь. Второй слегка побаивался: он не любил темноту.

– Так в этом и вся суть! Они появляются только ночью. Пойдём скорее, а то всех упустим!

– Ты знаешь, что мне страшно. А вдруг они нападут? Переберутся через забор… Папа рассказывал, что они «жуткие твари», – он даже сделал акцент на последнем словосочетании, произнося его так же серьёзно, как говорил его отец.

– Да ладно тебе! Надёжнее забора ничего нет!

И всё же второй не двинулся с места. Первый разозлился и решил было идти сам, но остановился: второй мальчик жалобно смотрел на него.

– Ты обещаешь, что мы только глазком глянем и сразу уйдём? – тихо спросил второй.

– Обещаю, – сказал первый уверенно. Подумав, он добавил: – Я защищу тебя, если что… У меня с собой отцовский нож!

Он демонстративно достал из кармана складной ножик, сантиметров 20 длиной лезвие, раскрыл его. Смотрелся он мужественно, насколько это возможно для мальчика 12 лет, которого ещё не затронули подростковые изменения в теле.

Он, жестом позвав второго следовать за ним, гордо и бесстрашно потопал в сторону железной дороги.

На всякий случай мальчик кинул из-за плеча:

– Но он нам вряд ли понадобится. Нож, я имею в виду. Никто же до этого не перелезал через забор, а значит, он надёжный.

Две фигуры перебежали рельсы, взобрались на очередное поле и увидели тот самый забор. Издалека он больше походил на огромную клетку для птиц, как в зоопарках. Только наверху не было купола, сетка не смыкалась.

Отец как-то говорил, что она ещё не была достроена, на чём он настаивал, но руководство не видело в этом смысла. Почему-то эти слова вспомнились второму мальчику. Они его насторожили.

Земля уже потихоньку покрывалась опавшими хрустящими осенними листьями. Над лесом нависал слабый туман. Выглядело и слышалось пугающе.

Мальчишки затаились за стволом огромного бука, стоящего совсем рядом с клеткой.

Сердце замерло, слух обострился.

– Вон! Смотри! Вон они! – с придыханием крикнул шёпотом первый.

– Где? Я ничего не ви…

Слова застыли на его губах. Прямо напротив них на земле сидело несколько чудовищ. Красные горящие глаза смотрели в его глаза.

Одна из тварей начала постукивать своим клювом. Листва под его лапами и хвостом зашевелилась. Другие тоже начали щёлкать клювами.

Опасно.

– Нам нужно уходить, – еле выдавил из себя младший. И сделал шаг назад.

Тварь тут же гаркнула в его сторону.

Страшно! Как же стало страшно вокруг: ночь, темнота, холодная земля, открытый луг, который обязательно надо пересечь, чтобы спрятаться.

Бежать, бежать, бежит, он бежит дальше оттуда.

Высокие травы били по лицу, пальцы рук холодели, ноги наливались свинцом… Ноги, которые внезапно стали чужими.

Он упал.

Кто-то очень сильный и тяжёлый наступил на него, когти впились в спину. Запах сырой земли ударил в нос, опавшая кора поцарапала щёки, попала в глаза, вызвав слёзы.

Он почти терял сознание, почти задыхался…

Его слегка подкинуло, он снова упал, пересчитав все косточки грудной клетки своими внутренностями. Мальчик тут же был оживлён шоком от боли. И только эта боль заставила его потянуть за ниточки части своего ужасно хрупкого тела, чтобы собраться и попробовать рвануть. Но было уже поздно двигаться куда-то.

Внезапно раздался раздирающий всё, душу и тело, крик. Кричал от боли его друг, совсем рядом.

Мальчик обернулся. Его чуть не стошнило. В трёх метрах корчился старший из двоих – на нём сидел, вцепившись в плоть, грибус и точечными сильными ударами выклёвывал мякоть и дробил кости. Вторая тварь, которая до этого наслаждалась вторым мальчиком, неуклюже расправив лапы-крылья, подскочила к трапезе. Началась потасовка. На заднем плане по клетке на свободу карабкались ещё грибусы.

Мальчик не мог отвести глаз от зрелища. Закончив драку, две твари решили есть с разных концов. А он видел каждую мелочь – кровь на клюве, на перьях, выходящие внутренности, слёзы, стекающие из пустых глаз, так похожих на его глаза.

Он смотрел внимательно. И приглядевшись, он увидел своё лицо. Он услышал знакомый смех. Грудь наполнилась тяжестью свинца. Морда грибуса расползлась в человеческой улыбке-оскале. Прямо как у его отца…

Он проснулся. На своей кровати, нет, не на земле. Но ощущения остались. К тому же он ничего не видел: всё сливалось, слипалось в мерзкую жижу.

– Срочно! Помогите! Кто-нибудь… Пожалуйста…

Его голос был слаб, настолько, что он слышал себя с трудом. Тихий…

Ещё секунда зависания, и он упал в пустоту.

Резкая вспышка боли в груди – наверное, так чувствуется выстрел – мгновенно вырубила его. Тяжёлое редкое дыхание отголосками доходило до вакуума, в который он погрузился, – без понимания, кто он, без чувствования своего тела, лишь утопая в духоте.

Спустя какое-то время он наконец проснулся. Теперь по-настоящему. Постепенно приходило осознание реальности и снов.

Нос был забит. Было сложно дышать. Он что-то бормотал, возможно, стихи. Ему жарко. Он умер. Трижды: два раза во сне, один наяву.

Его кошмары снова вернулись к нему, как старые друзья. Когда-нибудь из-за них он не сможет уснуть. Он ненавидел их: каждый сон, словно вторая жизнь. Не отдых, а боль физическая и душевная, реальная. Это выматывало. Это бесило.

Его психолог просила его каждый раз записывать в дневник свои переживания за день и ночь, чтобы они могли потом обсудить их. Но его психолога нет с ним с тех пор, как отец посчитал это бессмысленной тратой времени.

Загорелась холодная лампочка ванной комнаты. Он посмотрел в зеркало: бледнее, чем обычно, кожа даже отдавала в желтизну, губы сливались с цветом лица. Он громко вздохнул.

«Который час?»

Между часом и тремя ночи – слишком рано, чтобы идти в лабораторию, но уже слишком поздно, чтобы пройтись по территории, которую он не знал.

Он вышел на балкон – на улице шёл дождь. Прямой стеной без лишних движений в стороны, издавая бесконечный звук рвущейся бумаги, он закрывал серым полотном дальнее жилое здание, ближе всего расположенное к обрыву.

Около другого здания слева на уровне ниже располагалась веранда-сад. Сейчас еле заметные её освещали рыжие фонари: рядом с лестницей, ведущей к морю, около входа со стороны непонятной площади и вдоль тропинок, которых было предостаточно, несмотря на искусственность всего этого сооружения.

Он открыл окно и просунул руку в клетку решётки. Мокро. Слишком мокро для и так подавленного состояния.

Случай из сна имел место быть, когда его семья жила в Портон-Дауне. Отец тогда перевёз их из Штатов. Его отец был учёным, именитым и уважаемым человеком.

Они с другом решили посмотреть на новых животных, которых вывели в исследовательском центре, где работал отец. Друг погиб, а он выжил. На спине остались шрамы.

После этого случая отец отправил мать и сына в Солсбери.

Парня отдали в школу Епископа Вордсворта, и он стал верить в бога, хотя отец был крайне этим возмущён.

Мать же повела его к психологу, чтобы помочь справиться с пережитым.

На сессиях они много рисовали – его страхи, сцены из кошмаров, из жизни, которые его пугали.

Ему очень понравилось рисовать – он начал зарисовывать городские улицы, деревья и речку Уатбриджа, остатки крепости Олд Сарум, свою школу…

А потом ему попались иллюстрации растений ботаников. И ещё больше, чем в бога, он начал верить в жизнь.

Он восхищался природой и её стремлением к творению, несмотря на суровые для человеческого, его, восприятия законы.

Так он увлёкся биологией, чему, в свою очередь, его отец был очень рад. Ведь его отец – великий создатель лесов Цибиллы, лесов, которые ему предстояло изучать тут, в лаборатории Вентспилса.

Записки из дневника Роба

21.08.29

Скоро переезжаю в лабораторию.

Я боюсь оказаться лузером. Неудавшимся человеком. Хочу сотворить себя.

Хочу быть непохожим на родителей.

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Роб Лангрид.

Дата рождения: 21 мая 2007 г.

Место рождения: Фредерик, штат Мэриленд, США.

Семейный статус: холост; отец – Блейн Мисфит (секретно), мать – Маргарет Лангрид.

Место работы: младший научный сотрудник Третьей научно-исследовательской лаборатории по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы (с 2029 г.).

Образование: 2023–2027 гг. – Университетский колледж Лондона, Факультет биологических наук, программа «Биологические науки», направление «Биоразнообразие и охрана природных ресурсов» (MSci);

2027–2029 гг. – Университетский колледж Лондона, Факультет биологических наук, программа «Экология и Data Science» (MSc).

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Блейн Мисфит.

Дата рождения: 12 декабря 1980 г.

Место рождения: Фредерик, штат Мэриленд, США.

Семейный статус: разведён, бывшая жена – Маргарет Лангрид (секретно), сын – Роб Лангрид (секретно).

Место работы: Министр объединённого Министерства по стратегическому восстановлению и изучению лесов Цибиллы (с 2028 г.).

Образование: Принстонский университет, Департамент молекулярной биологии (BA, MD).

* * *

Следителю № 13 не спалось этой ночью. Новая цель была скорее формальностью, хоть Клаус явно переживал из-за статуса мальчика. Самого Следителя тоже настораживало происходящее.

У большинства высокоранговых следителей были личные кабинеты, оборудованные таким образом, чтобы можно было оставаться ночевать или даже жить, в случае необходимости. В отдельной полукомнате стоял шкаф-кровать; мужской и женский души находились в конце коридора на этаже, там же, где и общая кухня, на которой обычно пили кофе, а не готовили.

Этой ночью 13^й остался в офисе. Кажется, он тоже переживал, ибо зачем ему тогда было синхронизироваться?..

Он подключился значительно раньше, чем на то была необходимость. Можно было бы проверить состояние Роба в конце недели и тогда и подключиться к его душе. Ведь задача была формальностью…

Мониторы горели в полутёмном кабинете. На одних были карточки душ, на других – локации и географические сведения с картами, ещё один показывал физическое состояние следителя и заметки по поводу наблюдаемого, и ещё один – то, что переживал человек, за которым следили, – цвет его эмоций, концентрацию энергии его души, её структуру, и, если совсем повезёт, всплывающие вариации жизни и связи с другими душами – но только если следитель смог такое заметить.

13^й был из тех, кто частично замечал такие вещи. Вообще, способность их видеть не была распространена среди служащих информационной безопасности, сколько бы кадры ни искали таких людей. 13^й слышал только о двоих подобных ему, но ни разу с ними не сталкивался по понятным причинам. Одного направили в составе первой рабочей группы в Республику объединённого Магриба для выполнения соглашения по созданию и введению в эксплуатацию информационной системы этой страны. Второй же постоянно находился в разъездах по Панъевропейскому союзу, проводя идентификацию выживших людей в информационном пространстве вручную.

Вообще, неправильно было сказать, что он «слышал» эти сведения: 13^й почти ни с кем не общался, так как не видел необходимости. Как у высокорангового следителя у него был доступ к бо́льшей части информации из архивов Службы. Сложив вместе факты, он догадался о существовании тех двух.

Одна мысль о том, что они существуют, непонятным образом волновала его, он чувствовал какую-то связь. И точно такую же связь он почувствовал сейчас, когда собирался подключиться к душе Роба. Даже его дыхание на секунду задержалось и выбилось из ритма.

Следитель отогнал это чувство – оно показалось лишним. Его ждала работа, да, это было важнее переживаний.

Для синхронизации с душой наблюдаемого рядом с экранами стояло огромное кресло-капсула. Когда следители ложились в неё, запускалась программа, погружающая их в своего рода транс и переносящая в информационное пространство.

Информационное пространство было странным местом, и чувствовал 13^й себя здесь странно. Он будто был совсем голым и невесомым одновременно. Он был энергией, точнее, сгустком энергии, в ещё большем, но менее структурном сгустке. Другие души-сгустки одновременно были очень далеко, как в космосе звёзды, и очень близко, настолько, что он чувствовал их колебания.

Здесь он двигался не как материя в реальном мире – сложно было назвать движением то, что походило на мысленный перебор информации с целью вспомнить что-то конкретное. Если совсем приблизиться к материальной аналогии, то перемещение в информационном пространстве напоминало хаотичное открывание множества папок с папками и файлами на рабочем столе компьютера.

У программы было два режима, и следители в 99 % случаев пользовались только одним – автоматическим. Программа сама находила уже идентифицированную с нужным человеком душу и помогала душе следителя синхронизироваться с ней. Это было быстрее, удобнее и… не так страшно, как оказаться одному в информационном пространстве.

В основном, даже у высокоранговых следителей сохранилось понятие страха. 13^й его не испытывал.

Редко, но он бродил по информационному пространству без помощи программы. Один раз он наткнулся на датчики, установленные Департаментом безопасности, обозначающие границы территории информационного пространства Панъевропейского союза. Правда, сама идея обозначения границ одновременно безграничного и, по ощущениям 13^го, максимально сжатого пространства показалась Следителю более чем абсурдной. Хотя поговаривали, опять же, в справках архива, что благодаря датчикам удалось поймать троих следителей Евразийского союза…

Этой ночью ему не терпелось – он запустил автоматический режим и сразу обнаружил Роба.

Сгусток мальчишки был небольшим – Следителю приходилось работать и с более яркими душами – и каким-то вялым, малоподвижным. Но 13^й, лёжа в капсуле, неожиданно выдохнул с облегчением; что-то защекотало в районе груди и тихонько зашевелилось. Только он подумал, что не знает, как называется это чувство, как его погрузило в жизнь Роба – синхронизация прошла успешно и на редкость мгновенно.

Этой ночью Роб спал, и ему снился кошмар…

Справочный материал

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Название объекта: Третья научно-исследовательская лаборатория по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы.

Местонахождение: 57.370520, 21.503309, Вентспилс, Панъевропейский союз.

Численность комплекса:

штатная численность лаборатории (на 28.08.2029): 5;

численность военного персонала (на 28.08.2029): 51;

численность административного персонала (на 28.08.2029): 25;

численность иностранных исследователей (на 28.08.2029): 0.

Руководитель лаборатории: Тания Шепёк.

Заместитель руководителя лаборатории: Ашер Канерус.

2. Лаборатория в Вентспилсе

Лаборатория находилась в 40 минутах ходьбы от бывшего аэропорта Вентспилса по прямой вдоль изгибающихся автомобильных дорог, тоже бывших. От города не осталось ни души, ни привычного пейзажа – он был, как документальный фильм BBC про n-лет после человечества. Так что описание этого места выше в корне было неверным, ибо не было ни аэропорта, ни дорог, ни безопасных 40 минут ходьбы.

Вентспилс продолжал существовать, но в усечённом составе и с определёнными функциями. Во-первых, здесь была лаборатория для исследования лесов Цибиллы. Выбор был неслучаен: место стало самой северной точкой Панъевропейского союза, заселённой трудящимися людьми, а это, к слову, во-вторых, и одновременно самой северной границей между лесами и Мировым океаном.

Чудом во время коллапса душ Вентспилский свободный порт ухитрился не проиграть свою территорию лесам. Вента, река, разделяющая город, остановила подбирающуюся с юга растительность, разрушившую неподготовленный левый берег, и немного оттянула время для экономического центра. К моменту прихода лесов с юго-востока остаток города был готов – химикаты в срочном порядке были закуплены и доставлены из Евразийского союза.

Как печальный итог, многие цепочки добавленной стоимости и логистика были нарушены, так как железные дороги из Беларуси и России с товарняками не только из этих стран, но и из центральноазиатских республик, заросли наглухо. Порт пришлось приспосабливать под нужды самых необходимых для европейцев предприятий металлообрабатывающих и машиностроительных отраслей.

Товары из Евразийского союза шли по большей части из Санкт-Петербурга, а Вентспилс служил перевалочным пунктом или конечной точкой для восстанавливающейся промышленности; экспорт же, особенно «отечественной» продукции, в третьи страны пока был невелик.

Как Европа, так и Евразия планировали вернуть отнятые природой каналы торговой коммуникации друг с другом, и Вентспилс входил в эти планы. У города-базы были перспективы.

Лаборатория находилась южнее порта на искусственном острове в Балтийском море недалеко от берега. Комплекс соединялся с сушей созданной человеком протяжённой дорогой – насыпью из песка, камней, земли и волнорезов.

На берегу среди груды горной породы, являясь частью дороги, был сооружён ещё один, только небольшой, остров – вертолётная площадка с ангаром. Как раз сюда вечером и прилетели Роб и ещё несколько человек из административного персонала и рабочих.

Их встретили военнослужащие Объединённых войск Панъевропейского союза, один из которых лично проводил Роба до его нового жилища.

Тогда было темно, а тёплые тусклые уличные фонари едва смогли дать парню хоть какое-то представление о его спутнике. Да и идти было не очень далеко – от площадки до ворот – входа на территорию лаборатории и жилых корпусов – минут семь, а от ворот до дома всего три.

Он запомнил только, что человек был чуть ниже него, то есть довольно невысокого роста, но весьма массивный, с широкими накачанными плечами.

Лица Роб так и не разглядел – постоянно падала тень. Голос у мужчины был приятный и по-военному спокойный; интонации – немного неуклюжие, так как фразы требовали лаконичности и обрывистости, что шло вразрез с природной мелодичностью речи. Мужчина был иностранцем: несильный акцент его выдавал.

Перед тем как оставить Роба одного, военный назвал номер квартиры парня и этаж, передал ключи и сказал, что будет ждать его в холле этого, где поселился Роб, здания завтра в 9:30.

И вот наступило утро. Парень с надеждой подумал, что, наверное, в такое время – а начало рабочего дня в лаборатории было в 9:00 утра – мужчина будет единственным стоять в вестибюле, поэтому Роб точно не ошибётся с человеком. Ему очень не хотелось разговаривать с кем-то сейчас, но так как это был первый рабочий день и его ожидало приличное количество новых знакомств, он точно не хотел лишних знакомств, тем более из-за какой-нибудь дурацкой случайности.

Бессонная ночь сказывалась на самочувствии парня: его подташнивало, тело расклеивалось, вроде даже пробивался насморк. Приведя себя в порядок в последний раз перед зеркалом – умывшись тёплой водой, Роб собрался с мыслями и покинул квартиру.

Он спустился на небольшом пассажирском лифте с седьмого этажа на первый и вышел из лифтового холла в маленький, но уютный вестибюль.

Роб огляделся. Вместо холодных стен были панорамные окна, пропускающие свет в помещение. По площади раскидалось несколько поддерживающих покрашенных в белое колон-параллелепипедов.

Справа в ближайшем к лифтовому холлу углу прятался в огромных листьях лианы монстеры ресепшен, а за ним – обособленное помещение с отдельным входом. Видимо, для охраны или администрации здания.

Слева ближе к окнам стояло два низких дивана в английском стиле с обивкой серого цвета и между ними журнальный столик на трёх чёрных металлических плоских ножках со столешницей из стекла, имитирующего мрамор.

Рядом со столиком уже стоял тот самый военный. В руках он держал планшет с зажимом с приличной стопкой бумаг. Он был одет в летнюю форму Объединённых войск союза: тактические брюки, обхваченные мягким поясом с четырьмя подсумками расцветки Multicam, рубашку, коричнево-серую в области туловища и всё той же MC на рукавах и плечах, и в ботинки с высоким берцем в цвете Coyote. Роб не раз видел подобные расцветки в Портон-Дауне, когда к отцу приходили друзья из армии США.

Парень подошёл к военному.

– Приветствую! – мужчина обратился первым, Роб моргнул в ответ.

Они пожали друг другу руки. У военного была крепкая хватка, но он не старался раздавить руку Роба и показать, кто тут главнее – он просто был уверен в себе.

– Меня зовут Давид Севанян, можешь звать меня просто Давид. Я отвечаю за безопасность команды учёных в пределах этой территории и при вылазках в леса Цибиллы. Со мной работает ещё один сослуживец – Дерек. Сегодня он сопровождает выход в лес. Я позже вас познакомлю.

– Ясно, – отозвался чутка рассеяно Роб.

– Сейчас я хотел бы показать тебе территорию и рассказать об основных правилах безопасности. А-ммм… – мужчина слегка замялся. – Прости, как я могу к тебе обращаться?

– А, да, эм… Роб. Просто Роб, – парень улыбнулся. Ему начинал нравиться этот человек.

– Роб, хорошо. Будем знакомы! – на круглом лице Давида появилась благожелательная улыбка, а глаза сощурились от удовольствия. – Позже, я имею в виду в течение этого месяца, мы с тобой пройдём небольшой курс по выживанию в лесах.

– Ого, это как у спецназа? – Роб наконец включился в разговор.

– Ага. Я взял их наработки и модифицировал. Ну, в условиях лесов, – военный кивнул головой в сторону нахождения тех самых условий. – Я, конечно, не учёный, как вы, как ты. Где-то, может, я не совсем прав по поводу лесов… Но моя задача – сделать так, чтобы было безопасно. Вам.

Давид откашлялся. По нему было видно, что он одновременно смущался и гордился результатами своего труда.

Роба он заинтересовал: перед ним стоял уже не обезличенный военный с широкими плечами, а человек, которому, кажется, нравилось своё дело.

«Думаю, с ним стоит познакомиться поближе», – подумал парень.

– А-ммм. Пойдём, я покажу тебе территорию.

Они вышли из здания. Стояла ясная погода, асфальтированные дорожки почти высохли после ночного дождя.

– Начнём с внешнего мира. В леса я тебя, конечно, не поведу сейчас, но покажу, где что расположено за пределами ворот.

Обогнув жилой комплекс справа, они пошли по той самой дорожке, по которой вчера уже ходили.

Роба поразило то, что территория была обустроена и ухожена – повсюду виднелась разнообразная зелень: розы, можжевельники, хорошо постриженный газон и клумбы с осенними цветами – безвременником, сиреневой астрой, жёлтой и рыжей циннией, а где-то даже фуксией.

«Красиво», – отметил он, но без должного энтузиазма.

Справа и слева от ворот стояли две сторожевые башни из двух этажей в виде бетонных коробок. Верхние этажи были полуоткрытыми с большими проёмами без стекла, оснащены биноклями на лёгкой переносной стойке.

– Роб, первое, что тебе надо запомнить. Когда ты захочешь выйти с территории – например, у тебя отпуск и тебе необходимо добраться до вертолётной площадки – ты должен сначала отметиться на контрольно-пропускном пункте в правой башне. Нужно будет представить дежурному свой пропуск – он уже готовится, я скоро тебе его выдам. Пойдём, посмотрим, как выглядит КПП, а потом дойдём до ангара.

Они зашли в башню. На первом этаже за стеклом располагалась каморка дежурного – стол с журналом для записей, несколько мониторов с камер видеонаблюдения и стул, за которым сидел долговязый парень с большими торчащими ушами.

– Майкл, приветствую! – Давид протянул руку в небольшое окошко для пожатия.

Долговязый парень хмуро улыбнулся.

– Новенький? – повернулся он в сторону Роба.

– Да. Это Роб, наш новый учёный, – познакомил их Давид.

Роб не стал просовывать руку в окошко, а просто кивнул головой.

– У парня пока нет пропуска, но я хотел бы показать ему внешний мир. Пропустишь нас? – попросил Давид.

– Да, без проблем, Давид, к тебе вопросов нет.

– Спасибо, Майкл!

Они вышли через тяжёлую железную дверь на дорогу. Впереди раскинулся песчаный пляж, а за ним – леса. Тёмные, отдающие холодом, немного пугающие даже на фоне голубого неба… они магически влекли Роба.

Давид быстро показал вертолётную площадку, объяснив, где надо ждать посадки и куда складывают багаж для последующей загрузки. Затем они ступили на берег, чтобы немного прогуляться вдоль линии. Военный указал на небольшой едва заметный выруб в лесах, обозначив его как вход. Он порылся в бумагах на планшете и, найдя нужную схему, дал взглянуть Робу.

– Эта карта – основные маршруты, по которым мы ходим в лесах. Мы оставили несколько ориентиров на деревьях. Внимательно изучи дома, эти знания точно помогут спасти тебе жизнь, если вдруг потеряешься, – серьёзно сказал Давид. – Мы с Дереком планируем её расширять – от твоих коллег уже поступали запросы на глубокое изучение лесов. Я думаю, ты тоже захочешь зайти дальше, чем здесь нарисовано. Мне кажется, леса тебя так и манят – ты глаз с них не сводишь. А-ммм…

Давид притупил взгляд. Кажется, он зашёл в личное пространство Роба, поэтому ему стало неловко.

– Всё в порядке. Ты прав. Что-то меня тянет туда.

– Ну, ты же учёный и приехал ради них, – приободрился Давид.

«Да, наверное», – подумал Роб с сомнением. Только ли научный интерес влёк его в эту кромешную тьму?

Они вернулись на базу. Сопровождающий провёл Роба вдоль жилых корпусов.

В первом, в котором парень жил, на первом этаже находился также и медицинский пункт. Небольшой, его планировали развить до полноценной поликлиники, ведь поток рабочих возрастал, да и лаборатория наконец заработала.

Пока там работала одна Мэрлин – кучерявая шатенка с отличной фигурой и яркой тёмной родинкой на правой щеке немного ниже глаза. Крайне общительная дама – Роб успел за три минуты знакомства с ней узнать, что её мать была горячей испанкой из Валенсии, от которой не смог оторвать глаз её отец, моряк из США, и так и остался жить вдали от родины. Что её назвали в честь Мэрлин Монро за удивительную красоту и сходство. Что её родители и всё семейство со стороны матери были счастливы узнать, что дочь выбрала благородный путь служения людям – профессию врача. И наконец, что она не была религиозна, как множество её тёток и бабок, но к врачеванию имела талант и тягу.

Давид вежливо прервал её и обратился к Робу:

– Если вдруг ты внезапно чувствуешь себя плохо – сразу иди к Мэрлин. Она быстро поставит тебя на ноги. По возможности сообщаешь мне. Помни, что я отвечаю за твою безопасность, – Давид повернулся к врачу. – Мы пойдём дальше, спасибо, Мэрлин.

– Ещё увидимся, cariño[1], – послала она Робу воздушный поцелуй.

Давид сообщил, что в медпункт можно было попасть прямо из подъезда той части здания, где поселился парень: между ними был соединяющий с вестибюлем небольшой коридор. Собственно, они через него и прошли и снова вышли через ту же дверь наружу.

– В том жилом комплексе будет бассейн и тренажёрный зал. Бассейн на первом этаже сейчас достраивают, а тренажёрный уже открыт, но не до конца заполнен – он на втором этаже. Это всё во втором подъезде, в первом – жилые помещения. Раздевалки есть как около бассейна, так и на втором этаже.

– Неплохо, – прокомментировал Роб.

– Согласен. Хорошее место для отдыха. Так, – протянул Давид, – идём дальше, покажу тебе столовую.

Робу показалось их перемещение немного хаотичным, возможно, потому, что Давид изначально не планировал рассказывать парню всё о жизни комплекса, ведь его зона ответственности касалась исключительно безопасности. Как бы то ни было, Роб был благодарен военному за подробности.

Одноэтажная постройка размещалась за первым корпусом ближе к воротам, но стояла в стороне от них.

– Система простая. Если не хочешь готовить, ты идёшь сюда. Еда тут приличная. Оплачивать наличными нет необходимости – просто даёшь свой пропуск – в него встроена какая-то программа от наших бухгалтеров, – всё высчитывается автоматически из твоей зарплаты. Если ты все-таки захочешь сам приготовить себе ужин, то идёшь к Линде… А вот и она.

– Привет, Давид! – к ним подошла миловидная пухлая женщина лет 40 с короткими светлыми волосами, уложенными голливудской волной.

– Линда, как жизнь? Знакомься, твой новый клиент – Роб.

– Приятно познакомиться, – она тепло пожала руку парня. – Смотри, дорогой, еду мы заказываем раз в неделю – в четверг до 10 утра. Мне от тебя нужна будет информация, какие продукты тебе нужны и сколько по весу. Если у поставщика чего-то нет, я тебе сообщаю, а ты выбираешь что-то другое. Каталог лежит на стойке в конце, вон там. Захочешь что-то экзотическое, чего нет в списках, – не бойся, скажи. Постараюсь добыть.

Женина приятно улыбнулась Робу – он в ответ.

– Понятно, спасибо.

Попрощавшись с заведующей по продовольствию, Давид и Роб направились к фонарному саду, который парень видел из окна ночью.

– А это что за здание? – Роб указал на огороженное дополнительным забором с колючей проволокой нечто, напоминающее склад.

– Склад боеприпасов. Он относится к имуществу Объединённых войск. Там хранятся химикаты типа X–X и оружие. Доступ туда для гражданских закрыт.

Быстрым шагом они обошли сад. Давид за это время успел рассказать о последовательности действий в чрезвычайных ситуациях. Оказывается, под островом был бункер, и все здания, кроме склада, соединялись подземными ходами, а столовая даже двумя. Был проход, который вёл от жилых корпусов к небольшой подземной базе транспортной подлодки, а также ещё один, который вёл от лаборатории к причалу, куда они направлялись. Но сначала им предстояло пересечь фонтанную площадь, под которой как раз и располагалась подводная лодка.

Площадь по форме напоминала пентаграмм. По краям она шла лестницей вниз, углубляясь в остров; на ступеньках можно было вполне удобно присесть. По центру располагался многоуровневый классический фонтан. Вода быстро стекала из-под шишки, расположенной на самом верху, в мраморный вазон, украшенный каменными ветками роз.

Давид к слову сказал, что раньше остров принадлежал гостиничному комплексу, а на берегу располагался кемпинг. После коллапса душ оставшийся нетронутым остров быстро переоборудовали под лабораторию.

Поговаривали, что площадь раньше использовали как кинотеатр под открытым небом, однако новые постояльцы ещё ни разу не изъявили желания что-либо посмотреть.

– В бункер мы сегодня не пойдём – я его покажу тебе на одном из уроков по выживанию. К причалу спустимся по этой лестнице.

Причал делился на два уровня – один выше, другой ниже. Около последнего пришвартовался катер – тоже имущество Объединённых войск.

– В общем-то, всё. Я отдаю тебе все дополнительные документы для изучения, памятки по безопасности. Там есть и твой график тренировок по выживанию – он согласован твоим руководством. Встречаться будем в холле твоего корпуса. Будут вопросы – задавай, – Давид передал Робу планшет с бумагами. – А сейчас идём в лабораторию, я передам тебя непосредственно госпоже Шепёк.

На часах было только 10:33, а Робу совсем не хотелось больше никуда идти. Он устал, ему нравился приятный морской воздух на причале. Жаль, что деваться было некуда.

Лаборатория представляла собой несколько построек: трёхэтажное здание цилиндрической формы и примыкающая к ней меньшей стороной промышленная арочная теплица. Теплица выходила к причалу, а основное здание стояло ближе к воротам.

Давид и Роб направлялись к цилиндру.

– И ещё, захочешь обустроить квартиру – обращайся к администратору на первом этаже своего корпуса, Филлу или Бартоломео, они попеременно дежурят. Ты сразу поймёшь, кто есть кто, – сказал напоследок Давид и открыл дверь лаборатории.

Сначала они оказались в небольшой комнате-прихожей, имеющей множество дверей. Давид выбрал вторую дверь справа – так они попали на лестничную площадку, примыкающую к основной стене здания. Она отделялась от другого помещения стеклом, поэтому Роб сразу увидел своё новое место работы – основную комнату лаборатории.

Она была светлой, нейтрально холодного оттенка. Всё благодаря лампам на потолке – окон не было. Напротив лестницы, по которой они поднимались, возвышалась ещё одна, но в противоположную сторону, тоже за стеклом.

Пространство было поделено рабочими местами сотрудников, расположенными по краям круглой комнаты. Роб насчитал пять столов, три из которых пустовали, при этом от одного веяло необжитостью – он явно предназначался ему.

Парень заметил двух мужчин.

В углу чуть ли не под второй лестницей устроился как-то наискосок стол, заваленный смятыми бумагами. Над столом нависала огромная фигура человека, которому явно не хватало там места. Он что-то искал в завалах.

Второе освоенное место располагалось справа от первого через стол Роба. Аккуратное, чистое и будто слишком правильное – за ним сидел парень с прямой осанкой, среднего телосложения, с длинными по плечи золотистыми прямыми волосами.

Оба эти человека не вызвали у Роба желания знакомиться, напротив, он хотел бы избежать контакта с ними.

Центр лаборатории пустовал, что смотрелось не очень уютно.

Но вот Роб с Давидом поднялись на второй этаж, и вид сменился. Они очутились в центральной круглой комнате с несколькими дверьми – одна точно вела на противоположную лестницу (у неё даже было такое же стальное обрамление, как и у той, через которую парни вошли). Остальные двери были оформлены солидно, под дерево – кабинеты, видимо, для совещаний или приёма посетителей.

Чуть правее второго металлического входа поднималась, рассекая горизонтальное пространство, винтовая лестница. С её верхней площадки лился солнечный свет.

«Должно быть, открытый этаж. Хотелось бы мне туда уйти и забыться, хотя бы на полчасика», – грустно подумал Роб. Силы как-то быстро закончились.

Тем временем Давид постучался в одну из деревянных дверей. В кабинете раздался женский голос, предлагающий гостям войти, что они и сделали.

Комната по форме была устроена в виде трапеции, где длинное основание целиком было занято панорамными окнами от пола до потолка, а короткое – стеной с выходом. По левому боку строился длинный застеклённый шкаф, такой же солидный и деревянный, как дверь, но почти пустой. С правой стороны параллельно стене располагался массивный стол с неподъёмными стульями. И, наконец, по центру ближе к окнам обосновался ещё один массивный стол, за которым и сидела владелица кабинета.

– Добрый день, госпожа Шепёк, – уважительно поздоровался с женщиной Давид.

– Добрый день, мистер Севанян, – не дожидаясь представления военного, она обратилась напрямую к Робу, – рада вас видеть, господин Лангрид. Я так понимаю, урок по технике безопасности окончен?

Давид кивнул:

– Да, всё верно. Передаю господина Лангрида вам.

– Хорошо. Можете идти.

Женщина улыбнулась, но на губах заиграла скорее нотка снисхождения, нежели приветливости. Давиду такой жест не очень понравился – Роб почувствовал. Да и самого Роба это напрягло.

Военный ушёл, оставив их наедине. Женщина предложила Робу присесть на те самые неподъёмные стулья – сама она тоже переместилась за второй массивный стол.

В кабинете повисла тишина.

Итак. Перед Робом сидела Тания Шепёк, руководитель третьей научно-исследовательской лаборатории по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы.

Что Роб знал об этой женщине? Перед переездом отец дал ему несколько вводных по работе лаборатории и по некоторым персоналиям, в частности по ней.

Она была, как Блейн Мисфит её охарактеризовал, умной девушкой, которая сделала себя сама. Ну, для Блейна она была, конечно, «девушкой», но явно не для Роба.

«Я слышал, хоть она и тщательно это скрывает, что она вышла из неполной бедной семьи из какой-то Латвии. У неё пробивной характер. Тебе стоит с ней сотрудничать, в дальнейшем вы не раз будете пересекаться», – посоветовал отец парня.

Но пока что госпожа Шепёк не вызывала сильного желания сотрудничать.

Она была достаточно очаровательна для женщины: шатенка с длинными, слегка путанными волосами, в меру вольно уложенными в пучок сзади; скромный, но подчёркивающий глаза макияж, и заметная коричневая родинка над губой левее носа. Но каким же холодным был её взгляд!

Язык тела сказал бы, что она готова к контакту и доброжелательна, однако энергетика, которую она посылала, говорила Робу обратное. Он почувствовал, будто сидит на неколючих иголках. Пробуждающе и неприятно.

– Что ж, господин Лангрид, рада, что вы пополнили штат сотрудников этой лаборатории. Пока он небольшой – с вами вместе пять человек. Но задач много, тем более ответственных и требующих проявления гибкости ума, – она многозначительно посмотрела на Роба, улыбаясь. – Впрочем, в вас я не сомневаюсь. Вас лично рекомендовал господин Мисфит.

Почему-то последнее предложение прозвучало для парня уничижительно – он даже сморщил нос.

Госпожа Шепёк это заметила.

– Даже несмотря на то, что вы являетесь ему родственником, насколько я знаю вашего отца, он не раскидывается хвалебными словами, – при этом она гордо подчеркнула часть фразы про её знакомство с Мисфитом, будто этот факт был самым важным в сказанном.

Сердце же Роба упало на иголки. Он не хотел, чтобы в лаборатории кто-либо знал об его родстве с министром.

– Госпожа Шепёк, – неуверенно начал Роб, – я попросил бы вас не распространять сведения о нашем родстве в лаборатории. Пожалуйста.

– Да, господин Лангрид, я предупреждена вашим отцом о… деликатности данного вопроса для вас. Никто, кроме меня, в лаборатории не знает о вашем положении.

Она снова улыбнулась. Неприятно.

– Спасибо, – сухо ответил парень. Почему-то ему не хотелось доверять этой женщине.

– Что ж, господин Лангрид, рассчитываю на продуктивную совместную работу.

Она встала из-за стола и протянула ему руку. Роб пожал её, без энтузиазма.

– Пойдёмте, я проведу вас до вашего рабочего места и передам своему секретарю для дальнейших объяснений.

Внизу на полпути их уже ждали. Женщина, или девушка, сложно было определить возраст. Высокая, худая, но без выпирающих костей; её лицо было вытянуто, как у лошади, а мутные глаза выделялись своей огромностью и печалью.

– Этта, будь добра, расскажи господину Лангриду о том, как здесь всё устроено, и обозначь выделенный ему участок работы, – сразу отдала поручение Тания Шепёк своему секретарю, а затем, кинув через стекло враждебно-холодный взгляд на других своих сотрудников, удалилась.

Секретарь печально, но с нескрываемым любопытством посмотрела Робу в глаза:

– Здравствуйте, господин Лангрид. Меня зовут Этта Кавалли, я секретарь лаборатории. Вы можете называть меня Этта, – она говорила медленно, полушёпотом, успокаивающим голосом, будто с животным, которого пыталась приручить.

Почему-то такой тон не вызвал отторжения у Роба, наоборот, после иголок той женщины усмирил и настроил на дружеский лад.

– Здравствуйте, Этта. Я Роб, можно просто Роб.

– Условились, Роб, – мягко улыбнулась Этта, не показывая зубы. – Пройдёмте со мной, я познакомлю вас с другими членами команды.

Роб кивнул в ответ, и они зашли в основную комнату.

Вначале они подошли к столу длинноволосого парня. Он углубился в раздумья над данными на мониторе своего компьютера, поэтому не сразу обратил внимание на вновь прибывших.

– Доброго утра, Ашер, – так же мягко окликнула его Этта.

– А, – парень поднял голову, – доброе утро, Этта…

Глубоко посаженные глаза цвета морского дна сначала хаотично пробежались по комнате, а затем остановились на Робе в удивлении. Парень встал с места, не сделав ни шага.

– А, вы, должно быть, Роб Лангрид, наш новый сотрудник? – вопрос был кинут копьём в парня.

– Да.

– Роб, это заместитель руководителя лаборатории, господин Канерус. Ашер Канерус.

Мужчина, не обращая внимания на представления Этты, уже тянул руку для пожатия Робу. У него была острая хватка, в отличие от Давида он будто хотел переиграть Роба, но исподтишка.

– Только прибыли?

– Да, вчера.

– М, – короткий звук будто обозначил поставленную в голове мужчины галочку напротив недавно заданного вопроса. – Откуда прилетели?

– Из Лондона.

– М, – синие глаза широко распахнулись. – А где до этого работали?

– Я не…

– Ашер, прости нас, но нам с господином Лангридом нужно многое успеть изучить, – внезапно прервала допрос тихая Этта всё таким же мягким и успокаивающим голосом.

– Да, прошу.

Ашер моментально прервал контакт и сел на место, Роб не успел вздохнуть.

Этта уже направлялась ко второму сотруднику в комнате.

Великан облокотился на спинку стула, величественно задрав подбородок с густой неопрятной чёрной бородой. Его корпус был повёрнут в сторону «гостей». Кажется, он давно наблюдал за ними.

– Привет, – тут же обратился он к Робу, полностью игнорируя существование Этты.

– Привет, – ответил Роб с той же фамильярностью.

– О, – оценил великан. – Хорошо. Я Хаган, так и зови.

У него был поставленный раскатистый голос; некоторые ударные гласные он растягивал дольше положенного, чем напоминал поющего кита.

– Роб, – представился твёрдо парень.

Они пожали друг другу руки. Роб еле смог обхватить ладонь Хагана – настолько она была огромной. Роб заметил, что ноготь на большом пальце великана был выпуклым, поломанным в одном месте и жёлтым. Такая деталь вызвала у парня лёгкое отвращение.

– Ну, ещё увидимся, – решил закончить Хаган диалог в одностороннем порядке.

– Ага, – кинул Роб и развернулся к Этте.

У той уже был готовый план:

– Роб, ваш стол находится позади вас. У вас позже будет возможность обустроиться. Сейчас прошу проследовать за мной, я отдам вам ваш халат и покажу здание.

Они вышли из основной комнаты в прихожую. Этта выбрала ближайшую к выходу дверь справа, через которую они попали в длинный и узкий для двоих коридор, обставленный железными шкафчиками.

– Ваш шкафчик под номером 6. Там хранится ваша сменная форма для работы в лаборатории. Рекомендую завести сменную обувь, осень совсем близко.

– Да, конечно, без проблем, – Роб подошёл к шкафчику и открыл его. В нем висела новенькая идеально выглаженная белая форма – он взял её и накинул поверх футболки, а куртку оставил в шкафу.

«Вот я и сотрудник лаборатории», – утвердился наконец парень.

Дальше Этта рассказала ему о системе отпусков, больничных и отгулов, графике дежурств в общие праздники, а также показала комнату для опытов, которая находилась вверх по винтовой лестнице, и оранжерею для выращивания лесов Цибиллы в лабораторных условиях.

В теплице Роб и узнал, что Этта родом из Италии, из большой семьи потомственных фермеров. Она с детства помогала по хозяйству, в основном ухаживала за животными. Но вот наступила беда, и леса уничтожили почти все земли Италии. Благо вся её семья была в это время на Сицилии – им чудом удалось спастись. Хозяйство было разрушено, возвращаться было некуда, поэтому отец Этты основал новую ферму на острове, сумев привлечь и инвестиции, и хорошие рабочие руки. В условиях дефицита продуктов ферма Кавалли процветала.

У самой Этты появилась личная мотивация работать в лаборатории. Она хотела найти способы выращивать привычные человеку культуры в лесах Цибиллы.

Госпожа Шепёк пообещала посодействовать Этте в данном вопросе, поэтому в Вентспилсе и построили фитотрон – теплицу с искусственно регулируемыми условиями. Собственно, Тания и привела Этту в эту лабораторию: они были знакомы ещё до коллапса душ.

Удивительно, отметил Роб про себя, какой оживлённой становилась девушка, когда говорила о теплице. Печаль из глаз пропадала, а речь начинала напоминать беглый итальянский поток.

Также Роб узнал, что другие члены команды недавно прибыли сюда. Первыми здесь оказались госпожа Шепёк и Хаган – оба прилетели 15 июля, за полтора месяца до прибытия Роба. Неделю спустя приехала и Этта. Господин Канерус же присоединился к команде неделю назад.

Лаборатория была не до конца оборудована. Поэтому работа пока скорее налаживалась, чем шла.

Только Этта начала рассказывать о функционале лаборатории, как в оранжерею вошёл господин Канерус.

– А, вот вы где! – воскликнул он на пороге. – Этта, госпожа Шепёк ищет тебя. Я готов подменить.

– Спасибо, Ашер.

Этта ушла. Господин Канерус подошёл к Робу вплотную – парню захотелось отодвинуться.

– И на чём вы остановились? – синие глаза расширились и впились в Роба.

– В общем-то, мы закончили, – намеренно соврал Роб. Не нравилось ему общество этого человека.

– А, жаль. Думал, буду полезен, – мужчина немного опечалился. – Тогда позволишь задать ещё пару вопросов?

Ашер изменил манеру общения – явно попытался сократить дистанцию между ними. Хотя Роб не хотел отвечать на его вопросы, он не смог отказать, скривив рот в подобии улыбки.

– Так, где ты до этого работал, говоришь?

– Я ещё не работал. Лаборатория – моё первое место.

– М. Сразу после университета? Ого! Откуда?

– Университетский колледж Лондона.

– Ммм, – в этот раз звук был протяжнее и многозначительнее. – Неудивительно, что господин Мисфит лично тебя порекомендовал.

Вроде бы Ашер хотел похвалить парня, но вышло паршиво: то ли за счёт абсолютного отсутствия эмоций в голосе, то ли от очередного за этот день упоминания отца Роба.

«Мы вряд ли с ним сойдёмся», – подытожил Роб. Ему захотелось закончить диалог.

– Господин Канерус…

– Называй меня Ашер, – быстро перебил тот.

– Хорошо, Ашер. Давайте вернёмся в лабораторию. Хочу изучить данные, – снова соврал Роб. Ни о каких данных речи в разговоре с Эттой не шло.

– А, да, конечно. Тебе надо быстрее вникнуть в происходящее, – Ашер засуетился.

Роб обогнул заместителя и почти подошёл к выходу, когда Ашер внезапно обратился к нему.

– Слушай, Роб. Как насчёт того, чтобы вместе ходить на уроки по выживанию? – предложил Ашер в спину. – Я недавно приехал, ещё ни разу не ходил. Что скажешь?

Роб обернулся. В синих глазах сверкали интерес, сомнение и какая-то надежда.

«Почему бы и нет?», – подумал парень.

– Да, давай.

Ашер впервые улыбнулся. Ярко.

– Супер. Я согласую время с Давидом.

Они вернулись на рабочие места: Ашер в приподнятом расположении духа, а Роб совсем выбившийся из сил. На часах было всего 11:47.

Этта помогла Робу разобраться с подключением к общей системе, обучила ею пользоваться – несмотря на усталость, парень легко вник в тему.

Наступил обед. Тания, Ашер и Этта позвали Роба с собой в столовую. Еда действительно была неплохая, но Роб не почувствовал вкуса из-за насморка – отвратительное ощущение, стоит отметить.

Тания и Ашер что-то вяло обсуждали по поводу политики в органах Панъевропейского союза. Этта в основном молчала. Роб тоже предпочёл молчать. Ашер пытался несколько раз вовлечь парня в разговор и выяснить его политические предпочтения, но Роб открещивался, что он учёный и до остального ему нет никакого дела. Ашер и отстал.

После обеда Роб приступил к кипе электронных бумаг: руководствам по приборам, имеющимся в лаборатории; правилам техники безопасности; собранным данным по лесам Цибиллы. На последних буквы перед глазами поплыли окончательно.

Парень отвлёкся от экрана и закрыл глаза руками.

– Не выспался сегодня, да? – мягко прозвучал голос Этты над ухом.

– Да, есть такое, – пробурчал он себе под нос.

Роб открыл глаза – перед ним реально стояла Этта.

– А, извините, – спохватился парень.

– Всё в порядке. Я думаю, тебе стоит пойти домой и отоспаться.

– А так можно? – удивился Роб.

– Я думаю, ни Ашер, ни Тания против не будут.

И Этта ушла уточнить у руководства лаборатории, можно ли Робу уйти. Спустя пару минут она вернулась и утвердительно кивнула.

Какое же облегчение испытал парень!

Через три минуты монитор горел чёрным, а идеально выглаженный белый халат висел в шкафчике номер 6.

Через семь минут дверь квартиры закрылась с внутренней стороны.

На часах горело 16:34.

Не притронувшись к чемодану, Роб направился прямиком в душ. Он простоял две минуты под водой – больше не захотел мокнуть, быстро смахнул полотенцем капли с тела, начеркал запись в дневнике и упал в постель.

Сегодня ему не снились ни кошмары, ни другие сны.

Записки из дневника Роба

29.08.29

Меня сейчас вырвет, если я ещё буду с кем-то общаться. Вырвет словами. Тошно от них. Замкнутое состояние.

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Тания Шепёк.

Дата рождения: 7 марта 1990 г.

Место рождения: Елгава, Латвийская ССР, СССР.

Семейный статус: не замужем.

Место работы: руководитель Третьей научно-исследовательской лаборатории по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы (с 2029 г.);

2028–2029 гг. – руководитель Второй научно-исследовательской лаборатории по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы (Эдамская база);

2014–2028 гг. – Амстердамский университет, Исследовательский отдел эволюционной и популяционной биологии (научный сотрудник, ассистент профессора, заведующий отделом).

Образование: 2008–2011 гг. – Рижский технический университет, Факультет электрической и экологической инженерии, программа «Инженерия окружающей среды» (BSc);

2011 г. – Амстердамский университет, Институт междисциплинарных исследований, программа «Исследования будущего планеты» (обмен по Erasmus);

2012–2014 гг. – Амстердамский университет, Институт биоразнообразия и динамики экосистем, программа «Биологические науки», направление «Экология и эволюция» (MSc).

Карточка души

(из архива Службы информационной безопасности Панъевропейского союза)

Имя: Этта Кавалли.

Дата рождения: 29 февраля 1996 г.

Место рождения: Амандола, область Марке, Италия.

Семейный статус: не замужем.

Место работы: старший научный сотрудник Третьей научно-исследовательской лаборатории по вопросам развития и эволюции лесов Цибиллы (с 2029 г.);

2025–2028 гг. – Амстердамский университет, Исследовательский отдел эволюционной и популяционной биологии (научный сотрудник, старший научный сотрудник, ассистент профессора, секретарь);

2023–2025 гг. – Миланский государственный университет, Исследовательский отдел экологии и экологической политики (научный сотрудник).

Образование: 2014–2017 гг. – Миланский государственный университет, Факультет сельскохозяйственных и продовольственных наук, программа «Агротехнологии для окружающей среды и сельской местности» (BSc);

2018–2020 гг. – Миланский государственный университет, Факультет сельскохозяйственных и продовольственных наук, программа «Сельскохозяйственная наука для устойчивого развития» (MSc);

2020–2023 гг. – Миланский государственный университет, программа «Сельское хозяйство, окружающая среда и биоэнергетика» (PhD).

* * *

Схема лаборатории и маршрутов в лесах Цибиллы, Вентспилс, 2029 г.

3. Знакомство с Табором

Дни в лаборатории захлестнули Роба волной: новые люди, новая информация, новая роль и даже возможности новых открытий. Но пока он сосредоточил своё внимание на том, что было доступно и перед глазами.

Основной целью всех лабораторий, находящихся под объединённым Министерством по стратегическому восстановлению и изучению лесов Цибиллы, было освоение территорий, ранее захваченных лесами. Стратегия восстановления предполагала три возможных пути достижения цели: а) уничтожение части или всех лесов; б) создание способа сосуществования человеческой экосистемы и лесов; в) комбинирование механизмов а и б.

Чтобы определить главный механизм и приступить к разработке, а далее и осуществлению дорожной карты по его реализации, необходимо было собрать максимально возможное количество информации о лесах. В условиях достаточно жёстких дедлайнов, разумеется. Ведь стратегией предполагалось добиться показателя в 75 % от всех территорий, заселённых лесами, уже к 2035 году.

Информация делилась на пять категорий:

• об отдельных элементах экосистемы лесов Цибиллы;

• об уровнях иерархии, установленной/устанавливающейся в лесах Цибиллы;

• об организации взаимодействия отдельных элементов друг с другом в условиях одного уровня и/или разных уровней;

• об изменениях элементов, уровней и/или организации взаимодействия при отличных (климатических) условиях;

• о возможностях искусственного вмешательства человека в развитие лесов Цибиллы.

На данный момент над сбором данных трудились полноценно только две лаборатории: в Монсе и на Эдамской базе. Только что были введены в эксплуатацию лаборатории в Вентспилсе и в Будапеште, строились ещё три: во Французских землях, Испанской стране и Хорватии.

Правда, реальность была такова, что рабочих рук, учёных, крайне не хватало. Во-первых, физически их осталось немного. Во-вторых, не все были готовы идти изучать то, что уничтожило 87 % населения Европы и грозилось уничтожать и дальше. Леса вызывали страх. И в-третьих, те, кто все-таки брался за эту работу, не могли долго и часто находиться в среде: леса каким-то магическим образом истощали почти каждого человека, заходящего в их пространство.

Если бы Робу нужно было подытожить существующие условия и сопоставить с планом Панъевропейского совета, то он бы сказал, что стратегия нереальна.

Да, уже было собрано достаточно сведений (как раз их Роб и читал сейчас взахлёб), но даже при первом взгляде в глаза бросались вся несистемность информации и отсутствие выводов по большей части данных.

К слову о данных – собирались в основном образцы – представители флоры и фауны – и по ним, собственно, и писалась большая часть информации. В лабораторных условиях, опять же, потому что долго человек не мог находиться под влиянием энергетики лесов.

Как оказалось, в лаборатории Вентспилса на подземном этаже располагалось своё хранилище образцов. Этта упомянула о нём, когда Роб пытался узнать, где можно найти фотографии или хотя бы зарисовки растений из бесконечной вордовской несвязанной таблицы.

Она сообщила, что собранная «мертвечина» также находится там, в заморозке. В её голосе прозвучало отвращение.

Пока Роб не спускался туда – решил сначала одолеть кучу текста перед глазами. Откровенно говоря, он его разочаровывал. Не такой подход он ожидал от лабораторий при Министерстве.

Роб вздохнул и снова подумал о Стратегии.

До грандиозного возвращения земель оставалось пять лет, ибо можно было не считать оставшиеся четыре месяца 2029 года. По крайней мере для лаборатории в Вентспилсе. И на это были причины.

Как уже было сказано, лаборатория была недавно введена в эксплуатацию. Поэтому на ближайшие полгода или даже год у неё были другого рода задачи. Нужно было создать и обучить команду, исходя из местоположения лаборатории, условий и оборудования, а также полученных из центра основных ориентиров. Нужно было, собственно, и обустроить лабораторию, в частности комнату для опытов и оранжерею (которая, к слову, была единственной в своём роде). И, наконец, нужно было предложить и обосновать проекты на следующий этап. А для этого в рамках первого же этапа существования Вентспилской лаборатории необходимо было собрать информацию о лесах в текущей широте и поставить некоторые опыты.

Помимо вышесказанного стоило отметить тот многозначительный факт, что в лаборатории трудилось всего пять человек. Всего пять. И всё же для начала функционирования лаборатории – недурно.

Роб нисколько не умалял достоинства каждого сотрудника – он внимательно изучил их резюме и пришёл к выводу, что на его работе собрались достаточно интересные люди.

Тания была биологом и в разные годы занималась вопросами и экологии, и эволюции, и биоразнообразия. Ашер получил образование геолога и эколога, вдобавок работал в национальном министерстве Дании в сфере защиты окружающей среды. Этта была специалистом по вопросам сельского хозяйства и агротехнологий, при этом у неё уже был опыт работы с Танией по тематике биоразнообразия. Единственное, Хаган стал загадкой для Роба: ранее он работал с лазерами и звуковыми волнами и был физиком по образованию.

Однако, возвращаясь к размышлениям о функционале лаборатории, всё это вело к тому, что все будут работать по всевозможным направлениям вне зависимости от образования или опыта. Что уже проявлялось и, к удивлению Роба, вовсе не значило постоянной непрерывной загрузки каждого члена команды.

Например, Ашер выходил из лаборатории ровно в шесть вечера. Его ждал созвон с семьёй, женой и дочкой, кажется, лет четырёх. Бывало, он позволял себе позвонить им днём прямо на рабочем месте по видеочату, но всегда надевал наушники, так что слышно было только его.

Хаган проводил время особняком, особенно это касалось обедов. Раза два-три в день выходил из лаборатории покурить и так и бродил по территории. Его могло не быть на месте в течение получаса – всё зависело от настроения и того, поругались ли они с Танией из-за того, что он ест прямо на рабочем месте, или нет.

Этта иногда задерживалась после окончания рабочего дня, в основном из-за поручений руководителя. Вообще, госпожа Шепёк часто перекладывала на секретаря свои функции: то ей необходимо было распределить задачи между коллегами, то прочитать их отчёты. И если Ашер доброжелательно относился к Этте и спокойно реагировал на её медленную речь, то Хагана она крайне раздражала. Иногда он мог позволить себе нахамить девушке в ответ на просьбу о помощи, но затем всегда извинялся. Неискренне и высокомерно.

Тания обычно сидела в своём кабинете на втором этаже, поэтому Роб точно не знал, когда она уходила. Да и не следил настолько тщательно. Случалось, женщина проводила весь рабочий день в общей комнате за пятым столом – и тогда атмосфера становилась излишне напряжённой. Даже Этта старалась не говорить лишнего.

* * *

Что ещё интересного происходило в этот момент в жизни Роба, так это тренировки по выживанию с Давидом.

Первая состоялась чуть ли не сразу после приезда – 31 августа.

Ашер сдержал обещание и договорился о совместных учениях. Кажется, Давиду так даже было удобнее.

Они занимались по утрам в рабочие часы – по часу с 9.00 до 10.00 – раз или два в неделю. Занятия проходили в специально отведённом для совещания кабинете в бункере. Белый, стерильный, с доской для иллюстрации – всё, что нужно было для теоретической части.

За 15 минут до начала Давид уже ждал их в вестибюле первого жилого комплекса. Роб спускался раньше – чтобы пообщаться с Давидом наедине, Ашер – без пяти минут девять.

К слову, Ашер жил на третьем этаже, а не на седьмом, как Роб, что создавало приятную дистанцию для последнего. Заместитель всё ещё настораживал парня, точнее, дал новый повод для неприязни. Ситуация произошла как раз на их первой тренировке.

Давид давал вводную информацию по лесам, сопровождая каждое высказывание мерами, которые необходимо предпринять, чтобы сгладить негативные последствия. Например, учитывая постоянно холодную атмосферу, военный настаивал на использовании термобелья при каждой вылазке, даже короткой по времени.

Многие рекомендации и советы действительно были продуманны и полезны. Но были примеры совсем очевидных мер безопасности. Так, Давид подчеркнул необходимость вести себя в лесах тихо и аккуратно, не кричать, ступать мягко и медленно. Ашера это позабавило – Роб заметил искривлённую улыбку на его лице.

Когда военный отошёл за термобельём, Ашер открыто насмехнулся над памятками по безопасности:

– Не знаю, как ты, но я думаю, этим военным не стоит лезть в наши профессиональные дела. Ты же заметил, что написано в этой памятке? Даже не так, как, – он акцентировался на последнем слове, – написано там. Бред. В Министерстве над таким посмеялись бы. И карта – будто в школе нарисована…

Роб почувствовал, как кровь прильнула к ушам. И ещё он почувствовал въедающийся взгляд Ашера, ищущий поддержки его словам.

– Знаешь, Ашер, я думаю, ты забываешь о целеполагании этой памятки и наших тренировок, – Роб повернул голову в сторону заместителя и посмотрел насколько мог сурово глаза в глаза. – Задача Давида – сделать так, чтобы ты и я выжили. А не объяснить учёным, как устроен объект их изучения.

Роб продолжал смотреть в глаза Ашера не моргая. В итоге заместитель опустил взгляд. И как раз вернулся Давид с термобельём и дополнительным обмундированием – сумками для выживания, как он их назвал.

Ашер ринулся перебирать содержимое сумки. Кажется, там было всё: от наручных механических часов, спичек, двух ножей, складного и швейцарского армейского, до аптечки со жгутом и бинтами и лески с крючком. Ашер с какой-то хаотичной яростью брал каждый предмет в руки и начинал закидывать Давида вопросами «Зачем?», «Почему?» и «Кто это придумал?». Но ни один из них не смутил и не поколебал военного – он с лёгкостью ответил на все, достаточно рационально, чтобы усмирить Ашера.

Правда, тот не хотел сдавать позицию. В один момент он выпалил:

– Давид, знаешь, я не понимаю, зачем вам, военным, склад боеприпасов на нашей территории? Лаборатория построена, чтобы заниматься исследованиями, а не активной обороной от Евразийского союза. Разве нет?

Давид напрягся, не от вопроса – он начинал уставать от назойливости Ашера.

– Господин Канерус, насколько мне известно, вы осведомлены, что на складе хранится по большей части реагент X–X. В специальных для того услови…

– Да, но я ни разу не был на складе, чтобы быть уверенным в этой информации, – Ашер нагло перебил Давида.

– …в специальных, как того требуют инструкции, условиях, – всё же закончил фразу военный, – на случай внезапного расширения лесов Цибиллы и обеспечения вашей безопасности.

Ашеру не понравилась непоколебимость оппонента. Он яростно впился в него глазами, всей позой говоря: «Не верю, что-то тут нечисто, и я найду правду».

Давид поймал сигнал, но вместо того, чтобы завязать словесную перепалку, он завершил всё одной фразой:

– Я не распоряжаюсь доступом к складу, но вы можете обратиться к моему руководству с вашей инициативой. В моих силах лишь уверить вас, что вся наша работа осуществляется исключительно в целях обеспечения вашей безопасности на этой территории.

Было видно, как Ашер, не произнося ни звука, будто выпрыгивал из тела, пытаясь как-то вывернуть ситуацию обратно в конфликтное русло. И стало очевидно, когда он ничего не придумал спустя несколько секунд, что разговор окончен.

Ашер сдался:

– Хорошо, – сдержанно ответил он.

А потом внезапно, вернувшись к сумке для выживания, начал нахваливать Давида и его предусмотрительность.

Такая перемена показалась Робу лицемерной. С тех пор он и старался лишний раз не контактировать со своим начальником.

* * *

Сегодня он снова отказался от обеда с Ашером и Танией, сославшись на ждавшее его дома заранее приготовленное блюдо.

Он и в правду любил готовить – однако с учётом его засиживаний на работе допоздна делал Роб это нечасто. Уж точно не заранее. Как бы то ни было, одному в квартире приятнее, пусть на обед и была яичница или жаренная соломкой картошка. Не любил он разговоры о политике, да и эту компанию.

После обеда его наконец ждал поход в хранилище. Ему не терпелось – он устал от букв на экране, хотел поскорее увидеть своими глазами. Листья, ветви, корни, почки, а может, там была коллекция насекомых? Или грызунов? А может, они уже поймали… грибуса?..

Больше всего он хотел поскорее попасть в лес, но до этого оставалось занятий пять. Пока стоило подготовиться: запомнить, как выглядят уже собранные образцы, выучить их свойства, функции… Тогда-то он, оказавшись в лесах, сразу поймёт, как они устроены, увидит пазлы, собирающиеся в великолепную систему жизни. Ох, поскорее бы!

И вот, он в хранилище. Темно. Он нащупал выключатель – свет ослепил его на мгновение и… Пусто.

«Как мало!» – Роб вздохнул с огорчением. Полки были почти не использованы. Он прошёлся вдоль рядов, пооткрывал шкафчики, заглянул в морозильный отсек. Пока больше места занимали расходные материалы и различное оборудование для подготовки образцов к хранению.

«Этих образцов хватит мне на два вечера», – рассудил парень и приступил к гербарию.

Вскоре Роб понял, что начинает путаться в названиях, которые так усердно запоминал из файла.

«А правда ли мне нужно всё это запоминать?» – спросил он себя.

Вскользь он обратил внимание на биение своего сердца – громкое, раскатистое, пульсирующее кровью вены левой руки, на которую он положил подбородок, сидя за столом и перелистывая книгу с сушёными травами.

«Думаю, стоит для начала узнать, что есть, а чего нет, подробнее, но без деталей. А детали я и позже запомню», – решил исследователь.

И так незаметно для себя Роб облазил все шкафы в хранилище, потеряв всякое представление о времени и реальности – он купался в знаниях, которые манили и очаровывали.

Когда он решил, что на сегодня хватит – его тошнит, будто от четырёх кружек выпитого за раз красного чая, – и пора остановиться, и поднялся обратно в кабинет, уже никого не было. Никого, кроме Хагана.

Роб вывел компьютер из спящего режима и обнаружил, что проторчал в хранилище до 19:56.

– Ого, – сказал он вслух.

– Так увлекли дохлые зверушки? – среагировал Хаган из-под своей лестницы.

Роб поднял глаза.

– Нет, сегодня изучал растения.

– Аа, – коротко протянул великан.

Повисла пауза, из которой Роб сделал вывод, что разговор окончен, поэтому снова уткнулся в монитор. Стоило завершить работу на сегодня.

– Я, конечно, не из этой сферы. Не биолог, в плане. Но ходить в леса и собирать странные листики мне нравится, – Хаган не поменял позы тела, только повысил голос, чтобы его было лучше слышно. – Ну, по крайней мере это интереснее, чем смотреть на странные попытки Тании угнаться за идеалами Стратегии.

Роб навострил уши:

– Что ты имеешь в виду?

Хаган расплылся в улыбке.

– Ну, смотри. У нас есть Стратегия по восстановлению и прочее, которая даёт нам самый главный дедлайн – 2035 год. И есть две лаборатории, которые рвут жопу, чтобы выполнить поручение руководства – хотя бы определить, как дальше действовать – уничтожать ли леса, культивировать культуры… И есть мы – только что открывшаяся лаборатория из пятерых раньше не работавших учёных. По идее, мы сейчас должны тоже вступить в ряды тех, кто жопу рвёт ради общей цели. Но мы же все прекрасно понимаем, и ты, и я, и Тания, и даже наше брюссельское руководство, что сроки-то нереальные.

Хаган сделал паузу, проверяя реакцию Роба: понял ли тот его, согласен ли. Роб подыграл:

– В общем-то да, когда я читал Стратегию, удивлялся насколько она отдалена от реальности…

– Вот, – великану нужно было только это подтверждение, и он сразу продолжил, – а значит, что? Что, Тания как руководитель должна бы была, например, собрать нас вместе и сказать: «Так, ребята, планы нереальные, но руководство требует, но, понимая ситуацию, я возьму удар на себя, а вы давайте, помогите мне, не напрягаясь, собрать достаточно сведений». И всё, зашибись. А она…

Снова этот выжидающий взгляд. Роб вопросительно на него посмотрел: «Ну, что она, говори?».

– Ну, вот, а как она себя ведёт? То всё спокойно, никого не трогает, то как навалит кучу непонятного говна, а ты сидишь и разгребаешь. И такой не понимаешь, откуда что берётся? Зачем? – Хаган поднял свои огромные руки в воздух.

Роб отчасти был с ним согласен. По вопросу Стратегии – точно солидарен. А вот по стилю управления госпожи Шепёк скорее понимающе относился к руководителю, нежели готов был её ругать.

– Вот знаешь, – продолжил великан, – Когда я работал в Сен-Луи, в Германо-французском институте, мы ебашили со страшной силой. Иногда спали на работе. Правда, в основном после тусовок, – Хаган лукаво улыбнулся. – У нас был адекватный руководитель – понятные цели, задачи. Требовал с нас много. Зато и отдыхали хорошо – возил нас в другие лаборатории для обмена. Я вот в Штаты ездил. Ничего не помню, я почти засыпал на семинарах, потому что всю ночь тусовался с американскими физиками. Ох, были времена…

Великан глубже устроился в своём кресле, мечтательно закатывая глаза.

Роб решил воспользоваться моментом и больше узнать о том, как Хаган сюда попал:

– А как ты вообще сюда попал и зачем? Ты же с лазерами работал вроде, не?

– А, так просто, – Хаган сел в позу бравого солдата, собирающегося поведать о своём подвиге и прихвастнуть, – по крайней мере такую картинку увидел Роб. – Я был перспективным сотрудником. Наш руководитель сразу меня под своё крыло взял. Часто говорил мне: «Ты, конечно, раздолбай, Хаган, но толковый парень». Хах. Научил меня многому по лазерам. Я ведь не особо по этой теме. Но он даже меня добавил в группу по эксперименту с лесами Цибиллы. Я ничего не понимал тогда, но чувствовал, знаешь, масштаб происходящего. А как узнал, что всё полетело, аж мурашки по коже прошлись. И тогда-то пошли вот эти дела с лабораториями. И наш руководитель мне сказал: «Слушай, поезжай-ка в Вентспилс. Ты ж толковый парень, ты придумаешь, как раскусить эти леса». А я такой, а почему бы и нет. И вот я здесь.

Роб отметил в голове, что Хаган был причастен к эксперименту отца. Надо потом расспросить подробности. Не сегодня, сегодня бы уже потихоньку идти домой. Но последний вопрос:

– Ты сказал, ты не по лазерам. А кто ты тогда?

– Ооо, – по-китовски удовлетворительно закачал он головой. – Я вообще так-то музыкант.

– Что? – не понял Роб.

– Ну и физикой звука занимаюсь, – бросил он дополнительно. – Ох, я тебе столько могу рассказать про звук. Не смогу остановиться. Вот ты знал…

И мелодичный раскатистый голос приступил к убаюкиванию Роба. Хаган действительно любил свою тему и, стоило признать, рассказчик из него был отличный.

Сколько всего Роб услышал – голова чутка набухла. Хаган освежил в памяти парня то, что звук – это колебательные движения частиц, а если проще, то периодическое изменение давления среды, например газа, другими словами, череда области сжатия и разряжения воздуха. При этом звук гораздо быстрее распространяется по твёрдой среде, чем по воздуху, поэтому он порекомендовал чаще слушать землю под ногами в лесах Цибиллы, чтобы узнать о приближении животных. Звуковая волна переносит энергию. У звука есть такая характеристика, как частота – «очень надуманная единица, но на что-то надо опираться» – это количество колебаний, то есть количество циклов движения, которые повторяются через определённые интервалы времени, но рассчитанные на 1 секунду. Измеряется в герцах.

– Чтобы тебе было понятно, это высота звука. Ну, нота. Например, ля первой октавы по международному стандарту настраивают на частоте 440 Гц, – рассказывал Хаган с энтузиазмом. – Но я тебе так скажу. Лучше всего ля звучит на частоте 432 Гц. Гармоничнее.

Великан поведал о том, что раньше каждый оркестр в Европе настраивался, как тем было приятнее – ещё не было ни стандарта, ни инструмента, чтобы поддерживать этот стандарт. Ля колебалась между 400 и 480 Гц. Но тут пришла Международная организация по стандартизации и решила «да будет A440».

– Зачем выбрали 440, я не знаю. Знаю только, что ошиблись. Сейчас я тебе одно видео покажу, как звук рисует фигуры песком в зависимости от частоты. Это целая наука – киматика! – он включил видео.

– Ничего себе! – поразился Роб на возникающие ниоткуда геометрические фигуры.

– А то! Понимаешь теперь, как музыка на нас влияет?

– Боюсь представить.

– А теперь посмотри разницу между 432 и 440, – он нажал на следующее видео в сохранённых. – Видишь, фигуры более чёткие?

– Ага.

– А то. Ошиблись. Или специально сбили всю гармонию. Кто их разберёт, – в полушутку полусерьёзно представил он свои выводы.

А ещё Хаган рассказал, как играл в музыкальной группе. Там он получил прозвище «Табор» в честь маленького барабана, который использовали в военных рядах в Европе начиная со Средневековья. Великан разрешил Робу себя называть так – в качестве вознаграждения за внимательное слушание.

Прошло полтора часа. Постепенно великан начал чаще зевать, а у Роба заныла поясница. В какой-то очередной момент смены позы Роб подумал, что очень хочет спать и что всё это ему уже неинтересно.

– Ну, что, давай на другой раз. А то я вижу, ты засыпаешь, – прервался наконец Хаган.

– Да, действительно. Пора домой бы.

– А ты, знаешь, что? Приходи ко мне. Сегодня у нас среда… В пятницу, 7 сентября. После работы пойдём. Я тебе покажу мою барабанную установку, – Табор решил сразу всё за парня, и тому оставалось лишь кивнуть.

* * *

Рабочая пятница закончилась.

– Проходи, не стесняйся, – пригласил Хаган нового приятеля в свою квартиру.

Сам великан пошёл на кухню за напитками, предлагая Робу расположиться в комнате. Тот решил присесть на рабочее кресло, которое явно редко использовали – ему даже показалось, что ткань на сиденье покрылась приличным слоем пыли. Да и достать его пришлось из-за двери.

Парень огляделся. Комната Хагана сильно отличалась от пока не обставленной коробки Роба.

Кровать хозяин задвинул в дальний левый угол параллельно окну, она была кое-как накрыта одеялом и засыпана пакетами из-под чипсов и другого перекуса. Было видно, что матрас слегка прогнулся посередине – наверно, Табор часто сидел там.

Над кроватью прям под потолком висели три длинных закрытых ящика из ЛДСП, выкрашенных бежевым, – кажется, это считалось за шкаф, так как больше мест для хранения одежды в комнате не было.

Стол был придвинут перпендикулярно кровати. Весь заваленный бумагами, в основном нотами, и скорее всего сочинениями самого Табора – что-то было написано от руки. Под нотами виднелась какая-то хитрая техника с множеством разных кнопочек. Роб пригляделся – он заметил чёрно-белый ряд клавиш. Должно быть, это тот самый синтезатор, о котором ему рассказывал по дороге новый знакомый.

Остальное пространство комнаты – самая большая часть – была занята барабанной установкой. Цилиндры барабанов блестели натёртым чёрным цветом, Табор явно их часто вытирал, а натянутая кожа внизу стоящего баса контрастировала своей лунной белизной. Раз, два, три… ага, пять барабанов, насчитал Роб, и три тарелки. Скоро выходные, а значит, ему предстоит услышать их в действии.

Роб посмотрел на барабанную установку, затем на окно. Оно, к слову, выходило так же на веранду, как и у него. Разве что вид был более плоский – Роб жил повыше Хагана на два этажа.

– На, держи, – вернулся хозяин комнаты, протянув банку спрайта с мятой. – Нормально?

– Никогда не пробовал с этим вкусом, – парень взял прохладную банку себе.

– Ну, – потянул Табор, – представь себе чай с мятой. Она даёт такой сладковатый вкус. Вот так же, только ещё и с лаймом и химией.

Табор уселся на кровать, вскрыл свою банку и сделал пару глотков. Насладившись напитком, он оглядел одеяло в поисках закуски и быстро нашёл хлебцы из воздушного риса и кукурузы с клюквой. Огромная рука полезла в пачку – вместилось только три пальца. Великан отломил половину хлебца от целого и закинул сразу в рот весь кусок. Крошки посыпались на выцветший чёрный свитер.

Он протянул руку с пачкой Робу, предлагая угощение. Тот только вскрыл свою банку газировки и поднёс напиток к губам. Мотанием головы в стороны и свободной рукой он показал, что отказывается от угощения.

– Мм, действительно, вкус как ты описал… – подтвердил парень удивлённо.

– Я знаю, кто ты такой, – неожиданно уверенно прервал его Хаган.

Роб вопросительно посмотрел на него, громко сглотнув газировку.

– Ты сын Мисфита.

Земля ушла из-под ног. Плечи непроизвольно напряглись и подтянулись к шее.

– Не переживай, никто больше не знает, – спокойно сказал Хаган. В его голосе и выражении лица чувствовалась власть и контроль происходящего. – Мне отец сказал.

Только эта информация не могла успокоить Роба. В голове возмутился странный вопрос: «Зачем он это сказал?». Ведь даже не было понятно, кто такой этот «он».

Табор обратил на это внимание, но взгляда не изменил.

– Да не волнуйся ты так, – протянул он, отвернув голову будто от чего-то неприятного. – Давай я тоже расскажу секрет? У меня тоже именитый отец. Карберс. Да, тот самый. Ты наверняка его встречал.

– Да. Как-то в Лондоне на конференции… – оживился Роб. – А вы похожи.

– Да, мама тоже так говорит, – слегка улыбнулся Хаган, довольный тем, что испуганный ребёнок перед ним перестал трястись. – Не хочешь спросить, почему у меня не его фамилия, или почему я всё ещё не крутой руководитель в аппарате?

– Боюсь, это невежливо, – искренне ответил парень.

– Да брось. Я расскажу, если спросишь.

Хаган закинул в рот вторую половинку хлебца. Роб отхлебнул газировку.

– Ладно… Так почему ты тут? – теперь Роб говорил уверенно.

– Свобода, – не замялся с ответом Табор.

– Свобода? – переспросил парень.

– Да, именно она, – Табор выдохнул перед предстоящим рассказом. – Папа очень хотел, чтобы я стал его наследником. Таких, как я, у него около сотни. В плане, внебрачных детей.

Роб не особо удивился. Отец часто приводил на семейные ужины людей, которые только в политике или бизнесе были ответственны, и то отчасти.

– Как он говорит, в каждом порту есть его отпрыск, а я должен ценить, что он обратил на меня внимание, – продолжал Хаган, незаметно для себя переключая свою манеру речи на какую-то чуждую его образу – холодную, отстранённую, излишне высокомерную. – Он увидел во мне себя и забрал, конечно, с разрешения матери, к себе на воспитание в 14 лет.

Он сделал глоток.

– Поначалу я бунтовал. Типа отец, тебя не было 14 лет, и вдруг ты решил появиться и воспитывать меня? – его челюсти сжались. – Он хвастался своим золотым замком и блюдами из мидий на завтрак, когда моя мать всю жизнь еле выживала, пытаясь меня вырастить…