Читать онлайн Слова. Том VI. О молитве бесплатно

Блаженны установившие связь с Небесным Командным Пунктом

Геронда, что значит молитва лично для Вас?

– Молясь, я посылаю радиосигнал и прошу о помощи. Я постоянно прошу помощи у Христа, у Божией Матери, у святых… И для себя самого, и для других. Ведь если не просить, то никакой помощи не получишь.

Помню, во время гражданской войны нас на одной высоте окружили и блокировали части коммунистов, их было тысяча шестьсот человек. А нас – всего сто восемьдесят бойцов. Мы окопались и держали оборону за скалами. Если бы они нас захватили, то не оставили бы в живых никого. Я, будучи радистом, пытался установить антенну, чтобы связаться с Центром. Но где там: её то и дело сбивало пулями и осколками. Ротный кричал: «А ну бросай эту антенну, бегом ко мне, помогай таскать ящики с гранатами!» Когда ротный уползал к пулемётчикам проверить, как у них дела, и отдать приказания, я тут же бежал к рации. Пока он отдавал приказы, я вновь и вновь пробовал установить антенну, а потом бежал обратно, помогал таскать ящики, чтобы командир не ругался. В конце концов с помощью палки и сапёрной лопатки я смог закрепить антенну и установить связь с командным пунктом. Я успел передать всего два слова – наши координаты. Слава Богу пары слов хватило, чтобы изменить всё! На рассвете прилетели наши штурмовики и разбомбили позиции противника. Мы были спасены! Это, по-твоему, что – пустяки? Сто восемьдесят бойцов в окружении, против тысячи шестисот, и в конечном итоге – остаются в живых!

Тогда-то я и понял, в чём великое предназначение монаха: помогать молитвой. Люди мирские болтают: «Чем занимаются эти монахи? Почему они не идут в мир помогать обществу?» Но говорить так – всё равно что на войне укорять радиста: «Ну что ты там возишься со своей рацией? Бросай её, хватай винтовку и беги стрелять!..»

Даже установив связь со всеми радиостанциями на свете, мы не получим от этого никакой пользы, если не будем иметь небесного общения и контакта с Богом. Общение и контакт с Ним необходимы для того, чтобы просить у Него помощи. И не только просить, но и получать. Блаженны те, кто установил связь с Небесным Командным Пунктом и, благоговея перед Богом, работает с Ним на одной частоте.

Христос даёт нам возможность с Ним разговаривать

– Геронда, моя молитва – повод для скорби и печали. Она у меня совсем не идёт. Что мне делать?

– А ты разговаривай со Христом, с Божией Матерью, с ангелами и со святыми непринуждённо, искренне и не подбирая специально слова. Делай это, где бы ты ни оказалась, и говори всё, что захочется. Например: «Христе мой!» или «Матерь Божия, Ты ведь знаешь, в каком я состоянии. Помоги мне!» Постоянно разговаривай с Ними так, просто и смиренно, о том, что тебя беспокоит. А после – твори молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

– Геронда, я молюсь рассеянно.

– Молясь, думай о том, с Кем ты сейчас разговариваешь. С Самим Богом! Это, по-твоему, что – безделица? Когда человек разговаривает с важным чиновником, то погляди, с каким вниманием он произносит каждое слово! Следит, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, порой заикается, язык заплетается от смущения… Но если с человеком мы говорим настолько внимательно, то насколько собраннее надо быть, когда разговариваешь с Богом! Обрати внимание: даже ребёнок, желая поговорить с отцом или пожилым человеком, смущается при разговоре. А когда ребёнок хочет поговорить с учителем, которого к тому же немного побаивается, то смущается ещё больше. А мы? Разговариваем с Самим Богом, с Божией Матерью, со святыми – и этого не понимаем?

– До прихода в монастырь, геронда, я не сомневалась, что монашество и молитва – неразрывные вещи. А теперь мне так трудно молиться… Мне кажется, что молитва – самое трудное и утомительное дело.

– Ты у нас, по-моему, филолог по образованию? Тебе нравится разговаривать, и от бесед с людьми ты не устаёшь. Однако со Христом, Который снисходит до беседы с тобой, ты разговаривать устаёшь, и такая беседа кажется тебе трудной. Ты в своём уме? Это всё равно что сказать: «Ох, беда-то какая, пора идти с царём разговаривать… Желания никакого, да делать нечего, придётся идти». Христос даёт нам возможность постоянно общаться с Ним в молитве, а мы этого… не хотим? Виданное ли дело!.. И самое удивительное, что Он Сам хочет с нами разговаривать, желая нам помочь, но нам, видите ли, лень говорить с Ним!

– Геронда, я часто впадаю в болтовню, а потом из-за этого переживаю.

– Если хочется поговорить – лучше поговори со Христом. Разговаривая со Христом, человек никогда об этом не жалеет. Понятно, что склонность к болтовне – это страсть. Но если обратить эту склонность к духовной пользе, то она может стать предпосылкой для молитвы. Представляешь, есть такие люди, которым даже разговаривать лень! А в тебе живёт какая-то сила, ты всё порываешься с кем-нибудь поговорить… Если ты обратишь эти порывы к духовной пользе, то твоя душа освятится. Постарайся говорить с людьми только о необходимом и всё время разговаривать со Христом. Стоит тебе завести с Ним смиренную беседу, как ты перестанешь замечать, что происходит вокруг: настолько интересным и сладким будет это общение. Меня вот даже духовные разговоры утомляют, а молясь, я переживаю необыкновенный покой.

Молитва – это разговор с Богом. Я иногда завидую людям, жившим во времена Христа: ведь они видели Его своими глазами и слышали своими ушами, они даже могли с Ним разговаривать. Но думаю, что мы находимся в лучшем, по сравнению с ними, положении, потому что они не могли часто беспокоить Его, тогда как мы в молитве можем разговаривать с Ним не переставая.

Трепетное желание молитвы

– Геронда, как нужно молиться?

– Почувствуй, что ты маленький ребёнок, а Бог – твой Отец, и, не теряя этого ощущения, проси Его обо всём, что тебе необходимо. Если будешь так разговаривать с Богом, то наступит момент, когда уже не захочется отходить от Него ни на шаг. Ведь только в Боге человек обретает безопасность, утешение, невыразимую любовь, соединённую с Божественной нежностью.

Молиться – значит поместить Христа в своё сердце, возлюбить Его всем своим существом. Возлюбиши Го́спода Бо́га твоего́ от всего́ се́рдца твоего́, и от всея́ души́ твоея́, и все́ю кре́постию твое́ю, и всем помышле́нием твои́м[1], – говорит Священное Писание. Когда человек, возлюбив Бога, находится с Ним на связи, ничто земное его уже не прельщает. Он становится словно сумасшедший. Заведи сумасшедшему самую лучшую музыку – она его не тронет. Приведи его в музей и покажи картины лучших живописцев на свете – он пройдёт мимо, как ни в чём не бывало. Поставь перед ним самые изысканные блюда, разодень его в самые красивые и модные наряды, разлей вокруг него самые тонкие ароматы – он ни глазом, ни носом не поведёт. Сумасшедший живёт в собственном мире. Так и человек, находящийся на связи с горним миром: он весь там, он ни за что не хочет спускаться на землю. Попробуй оторви от матери ребёнка, который её обнял! Так нельзя и оторвать от молитвы человека, который понял её смысл. Что чувствует малыш в объятиях матери? Это может понять только тот, кто почувствовал, что Бог рядом с ним – близко, совсем близко, а сам он – ребёнок в Его объятиях.

Я знаю людей, которые во время молитвы ощущают себя маленькими детьми. Если бы кто-то услышал их в это время, то воскликнул бы: «Да они же просто дети малые!..» А если бы кто-то подсмотрел, как они себя ведут во время молитвы, то сказал бы, что эти люди точно сошли с ума! Они становятся похожи на дитя, которое со всех ног бежит к отцу, виснет у него на рукаве и упрашивает: «Я не знаю как, но ты должен это сделать!.. Каким угодно способом, но только сделай это, пожалуйста-пожалуйста!..» – вот с такой же простотой и дерзновением упрашивают Бога эти люди.

– Геронда, может ли желание молитвы родиться просто от сентиментальной потребности в общении, в утешении?

– Ну а что плохого, если желание молитвы родится от доброй, пусть даже сентиментальной потребности в Боге? Однако похоже, что ты частенько забываешься и прибегаешь к молитве, только когда у тебя что-то случается. Естественно, что Бог поэтому и попускает «случаться» разного рода сложностям и затруднениям. Он делает это для того, чтобы мы прибегали к Нему. Но разве не лучше ребёнку бежать к отцу или матери просто потому, что он их любит, а не потому, что у него что-то случилось? Ты можешь себе представить ребёнка, знающего, как безмерно любят его родители, но которого приходилось бы заставлять идти на руки к матери или отцу?

Бог – наш нежный и заботливый Отец, Он нас любит. Поэтому нужно трепетно желать, чтобы поскорее пришёл час молитвы, и никогда не насыщаться, разговаривая с Ним.

Будем чувствовать молитву необходимостью

Геронда, у меня нет большой веры и я чувствую себя слабой.

– А ты знаешь что сделай? Обними Бога и повисни на Нём! Видела, как ребёнок виснет на отцовской шее? Вот и ты так: обними Его и не отпускай, чтобы Он не мог тебя от Себя оторвать. Тогда ты будешь чувствовать уверенность и силу.

– Да, геронда, я и сама чувствую, что надо опереться на Бога, но это ведь так сложно…

– А ты тяни руки вверх, вытягивай их к Небу. Чем сильнее будешь тянуть, тем длиннее они у тебя вырастут. Не сразу, конечно… А там и за Бога ухватишься.

– Геронда, когда не хватает времени, я молюсь впопыхах. Как Вы считаете, может быть, я ворую время, которое должна посвятить Христу?

– Знаешь, у Христа всего много. Воруй не воруй у Него, Он ни в чём нуждаться не будет. А вот сама ты от такой поспешной молитвы пользы не получаешь – это точно. Подумай, это ведь не Христу нужна наша молитва, а нам самим необходима Его помощь. И молимся мы не потому, что это надо Христу, а потому, что, молясь, мы общаемся с Богом, Который нас сотворил. Если мы не будем молиться, то впадём в руки диавола, и горе нам тогда. Помнишь, у аввы Исаака Сирина: «Бог не спросит с нас, почему мы не молились, но почему не пребывали с Ним в общении и таким образом дали право диаволу мучить нас»[2].

– Геронда, как полюбить молитву?

– Надо почувствовать, что молитва необходима. Как телу, чтобы жить, нужна пища, так должна питаться и душа, чтобы не умереть. Если оставить душу без пищи, то она ослабеет, а потом наступит духовная смерть.

– Геронда, что мешает молитве?

– Молиться трудно только тогда, когда мы не ощущаем, что молитва необходима. Если человек не войдёт в смысл молитвы, опытно не ощутит, что она ему необходима, то он будет считать молитву рабской повинностью. Такой человек будет похож на неразумного младенца, который, отворачиваясь от материнской груди, отвергает всю сладость материнской нежности и заботы. Такой ребёнок растёт слабым и несчастным.

Молитва – это защищённость

– Геронда, а как почувствовать, что молитва необходима?

– Эх, вот если бы вы побывали на войне, мы бы друг друга поняли!.. На войне у нас были разные режимы радиосвязи с командным пунктом. Был режим постоянной связи, когда мы, радисты, не отходили от рации, постоянно находясь в эфире. О, тогда мы чувствовали себя уверенно, точно знали, что мы под защитой! Если мы выходили на связь каждые два часа, то такой уверенности уже не чувствовали. А если связывались с командным пунктом всего два раза в день, утром и вечером, то чувствовали своё положение очень зыбким. С молитвой всё очень похоже. Чем больше человек молится, тем в большей духовной безопасности он себя чувствует. Молитва – это защищённость.

Находясь в непрерывном контакте, «в режиме постоянной связи» с Богом, мы сможем предупредить любое зло. Как-то раз в автобусе ехал один монах[3]. Он сидел и молился с закрытыми глазами, и все пассажиры думали, что он спит. Приближавшийся грузовик вдруг врезался в столб и вылетел на встречную полосу. Машины стали врезаться одна в другую – авария была страшная! А автобус неведомым образом оказался в стороне от дороги на безопасном расстоянии. Словно невидимая рука взяла его и перенесла на обочину!.. Никто из пассажиров не пострадал. Их спасла молитва монаха.

– Геронда, часто миряне спрашивают, как им приучить себя к молитве.

– Вот послушай. В прежние времена некоторые из тех, кто посвящал себя монашеству и имел твёрдый характер, уходили и подвизались среди неприступных скал, в пещерах, в языческих гробницах или в бесовских капищах. Там им угрожала целая куча опасностей: камни со скал срывались им на голову, бесы на них нападали и многие другие искушения их подстерегали… Страх вынуждал этих людей постоянно взывать: «Христе мой!.. Матерь Божия!..» Так через страх этим людям привился добрый навык непрестанной молитвы. А теперь представь наши дни, представь людей, которые садятся с утра за руль, «весело» проведя предыдущую ночь на вечеринках и в клубах, с алкоголем, наркотиками и прочими «радостями» современного человека. Садясь после бессонной и безумно проведённой ночи за руль, такие люди не контролируют ни себя, ни автомобиль. И представь обычного христианина, который, зная о том, сколько на дороге таких «героев», тоже с утра заводит свой автомобиль и отправляется на работу. Может ли он быть уверен, что вернётся домой живым? Может ли твёрдо сказать, что окажется дома, – или его, искалеченного после аварии, увезут на скорой? И скажи теперь: разве этого не достаточно, чтобы постоянно взывать: «Христе мой!.. Владычица моя!..»? Если бы миряне извлекали духовную пользу из страха перед этими опасностями, то они и нас, монахов, превзошли бы в молитве… Да и тех опасностей, которые им угрожают, тоже бы избежали.

Помню, ко мне в каливу пришёл один человек. Он был почти в отчаянии: по невнимательности он сбил на дороге ребёнка, но, слава Богу, тот остался жив. Этот человек повторял: «Я преступник и заслуживаю наказания». – «А когда ты его сбил, ты молился?» – спросил я. «Нет», – ответил он. «Наказания ты заслуживаешь, – ответил я, – но не столько за то, что сбил ребёнка. Ты заслуживаешь большего наказания за то, что не молился». И я рассказал ему про одного своего знакомого. Он был государственный служащий, но достиг высокой меры добродетели. Он постоянно творил молитву Иисусову: и на работе, и в дороге, везде. Молитва у него стала самодвижная, из его глаз текли слёзы славословия и радости. Даже документы на его рабочем столе были мокрыми от слёз. Поэтому он хотел оставить работу, готов был на меньшую пенсию. И вот он приехал на Афон и пришёл ко мне в каливу, чтобы спросить, как ему жить дальше. «Работу не бросай, – сказал я ему. – А если коллеги станут допытываться, почему ты плачешь, отвечай: „Знаете, что-то вспомнил своего покойного отца“». Так вот, однажды этот человек тоже вёл машину, и неожиданно перед ним на дорогу выскочил ребёнок. Столкновения было не избежать: от удара ребёнок отлетел как мячик. Но потом оказалось, что он ничуть не пострадал. Это Бог сохранил от беды, потому что даже за рулём этот человек не переставал молиться.

Мобилизация на молитву

– Геронда, а война будет?

– А вы мо́литесь, чтобы её не было? Я вот с весны по осень объявляю самому себе мобилизацию на молитву. Правда, делаю это без шума, и кроме меня самого о моём призыве на действительную молитвенную службу не знает никто. Я молюсь, чтобы Бог нас помиловал, помог нам избежать войны и настоящей мобилизации, когда люди идут на фронт и проливают кровь. Я получил такое извещение[4]: «В воскресенье, 16 октября, турки собираются напасть на Грецию. Молитесь сильнее, чтобы их планы разрушились». Слава Богу, пока Пресвятая Богородица нас уберегла. Давайте же молиться, чтобы Она не переставала хранить нас и дальше.

– Геронда, а сейчас, когда конкретная опасность для Греции миновала, нужно ли продолжать молиться о том, чтобы не было войны?

– Да разве мало сейчас войн на земном шаре? Что значит «для Греции», «не для Греции»? Там, где сейчас идут войны, страдают и гибнут люди – наши братья. Разве все мы не братья по Адаму и Еве? Конечно, семья наша разделилась, и люди разошлись по разным местам Земли. С православными мы, греки, – братья и по плоти и по духу, но с неправославными мы тоже братья – правда, только по плоти. И значит, за неправославных нам надо молиться с бо́льшим состраданием, потому что они более несчастны.

– Геронда, сейчас Греция переживает нелёгкие времена. Я, видя это, каждый день много молюсь по чёткам, чтобы нашей Родине помог Бог. Помолишься-помолишься, а потом думаешь: «Что же, спасение Греции на твоих чётках подвешено?»

– Не волнуйся, не подвешено спасение Греции на твоих чётках. Но раз ты постоянно думаешь о трудностях, которые переживает Греция, это значит, что тебе больно за Родину и ты просишь Бога вмешаться. А помочь может только Он.

Молитесь, чтобы Бог явил людей духовных, Маккавеев[5]. В таких мужественных людях сейчас великая нужда. Пришло время битвы добра со злом. Ведь беззаконие сегодня возвели в ранг закона, а грех ввели в моду. Однако, когда вы увидите в Греции умножившиеся беды, когда увидите, как правительство принимает безумные законы, когда всю страну будет трясти от нестабильности, не бойтесь – Бог вмешается и поможет[6].

– Судя по тому, что Вы говорите, геронда, нам нужно оставить все дела, а все силы свои отдать молитве…

– По-твоему, это ещё предмет для обсуждения?! Погляди: весь мир бурлит, как огромный котёл! Церковь, государство, племена и народы – всё перевернулось вверх дном! И к чему это приведёт, не знает никто. Да прострёт Бог Свою руку! А монахам надо сейчас очень много молиться. Дела и заботы, даже срочные, надо отложить и отдать молитве все свои силы.

Со смирением и насколько хватает сил, молитесь за людей в миру. Они дали лукавому большие права над собой и от этого страдают. Не забывайте, что мы стали монахами ради спасения своей души и для того, чтобы помогать миру молитвой. Давайте постараемся стать хорошими монахами. Будем молиться по чёткам, совершать земные поклоны за себя и за мир. Ведь чётками и поклонами монах помогает людям.

Страсти – радиопомехи, мешающие связи с Богом

Геронда, если во мне живут страсти, то может ли моё сердце начать работать в молитве?

– Как же твоё сердце станет работать в молитве, если в тебе есть страсти? Попробуй возьми гнилой кабель и присоедини его к телефонному разъёму. Ты сможешь разобрать звуки в телефонной трубке? От постоянных коротких замыканий связь будет то и дело прерываться, из трубки услышишь только свист и треск. Так и человек: когда внутри у него «гниль», когда в нём живут страсти, то и в его духовной жизни происходят «короткие замыкания». Он духовно «замыкает себя на себя». Надо блюсти себя от гордости, эгоизма, своеволия, вседозволенности. Ведь если над человеком господствуют эти страсти, то его не может посетить благодать Божия, необходимая для молитвы. Нужно очистить свои внутренние «провода» от ржавчины, чтобы они хорошо проводили ток и можно было установить связь с Богом. Чем больше человек будет очищаться от страстей, тем больше будет преуспевать в молитве.

Страсти – это радиопомехи, мешающие нам установить связь с Богом. Если эти помехи не исчезнут, то как человек сможет разговаривать с Богом в молитве? Помню, на фронте радист, когда слышал помехи, отвечал тому, кто его вызывал: «Вас не слышу, слышимость „ноль“ (или слышимость „единица“). Проверьте связь и повторите попытку!» Из-за помех слов было не разобрать. Слышимость должна быть хотя бы не ниже «трёх». Слышимость «пять» считалась очень хорошей – связь тогда была идеальной. Иначе радист кричал до хрипоты, а его не было слышно из-за плохой настройки. Сначала радист должен был настроить на одну частоту передатчик и приёмник своей рации, а уже потом на этой частоте выйти на связь с командным пунктом.

Чтобы «настроиться на одну частоту» с Богом, необходимы такие же действия. Передатчик своей духовной радиостанции надо настроить на частоту Любви, а приёмник – на частоту Смирения. Это необходимо, чтобы Бог слышал нас, а мы слышали Его. Ведь «Любовь – Смирение» и есть та самая «частота», на которой «работает» Бог. Человек должен приложить максимум усилий, чтобы «поймать» эту частоту и настроиться на неё. Тогда он установит связь с Богом, и в Боге будет постоянно пребывать его ум. Итак, желаю вам установить эту Божественную связь. Аминь.

«Мне» и «моё» мешают установить связь с Богом

– Геронда, Вы сказали, что мне нужно зарядить мой аккумулятор духовным электричеством. Как его заряжать-то? – Возделывай в себе духовное благородство, любочестие, чтобы из тебя исчезли «мне» и «моё». «Мне» и «моё» мешают молитве, потому что они отделяют человека от Бога, словно покрывают его слоем изоляции. Знаешь, что такое изоляционные материалы? Отделивший себя от Бога человек молится, а Господь ему словно говорит: «Нет, сынок, я тебя не понимаю!..»

– Геронда, а может ли монах старательно исполнять своё правило, но при этом не иметь в себе жертвенности и любви к братьям?

– Ну конечно, может. Если монах думает только о себе, то он может читать молитвы, нести немалые подвиги, поститься, класть поклоны… Однако, совершая все эти подвиги, он лишь раздувает великое мнение о себе самом, а к другим остаётся равнодушным. Поступая так, монах всегда будет оставаться нищим. Даже в аскезе он занят лишь собой – делает то, что ему вздумается. А ему надо по-настоящему заняться собой – искоренением своих страстей, иначе он не преуспеет.

– Получается, геронда, что и на послушании, и с сёстрами, и во всём нужно быть безукоризненной?

– Конечно, во всём! Чтобы установить связь со Христом и не терять её, нужно, чтобы вся твоя жизнь радовала Христа. А Христос радуется, когда мы радуем нашего ближнего, угождаем ему – в хорошем смысле этого слова. Поэтому я и подчёркиваю значение духовного благородства, значение жертвенности. Ведь если монах исполняет правило и кладёт поклоны, а на жертвенность, благородство, любочестие и подобное этому не обращает внимания, то и поклоны его, и молитвы идут насмарку.

Когда я пришёл в монастырь[7], меня как новоначального поставили помогать трапезнику. Тогда один старенький монах восьмидесяти лет, совсем дряхлый, попросил, чтобы иногда я приносил ему в келью суп. И вот, заканчивая послушание, я наливал в тарелку суп и нёс ему. Как-то раз это увидел один брат и завёл мне свою шарманку: «Ты вот что, особо не приучай его к хорошему!.. А то приучишь, он станет просить одно, другое и совсем тебе никакого покоя не даст. Будешь возиться с этим стариком и даже правила исполнять не сможешь! У-у, ты ещё не знаешь, как он меня замучил своими просьбами! Я ему тоже как-то раз помог, когда он простудился, так он меня потом вообще в покое не оставлял! То и дело стучал мне в стену: „Окажи любовь, завари мне чайку́!“ Потом: „Окажи любовь, помоги повернуться на другой бок!“ Через несколько минут опять тук-тук и: „Окажи любовь, положи мне на поясницу горячий кирпич!..“[8] Налей чай – дай кирпич!.. Налей чай – дай кирпич!.. А у меня правило!.. Когда мне его совершать?! Этот старик меня до белого каления довёл!..»

Представляешь, что творится? Страшное дело! Старый человек за стенкой страдает, стонет, просит о помощи, а монах не хочет идти, чтобы не прерывать правила!.. Это признак совсем ледяного, бездушного состояния. Да какие тут могут быть сомнения: для Бога именно кирпич и чай имели бы гораздо большее значение, чем любое количество «безукоризненных» поклонов и чёток! Ведь стоя со своими чётками перед Христом, тот монах просил Его: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» – но при этом огрызался на своего страдающего ближнего: «А ну оставь меня в покое!»

– Геронда, как человеку получить благословение Божие?

– Бог благословляет человека, если этот человек – Богу родной. Зачем Богу давать Своё благословение неродному? Чтобы тот бросил Его благословение на землю и растоптал ногами? Я пережил это на собственном опыте. Когда я жил на Синае[9], там была страшная засуха. За несколько лет не упало ни капли дождя, так что и монастырю святой Екатерины, и бедуинам, которые жили рядом, приходилось очень тяжело. Монахи молились о даровании дождя, но безрезультатно. И вот наступила пора обреза́ть масличные деревья[10]