Читать онлайн Риск бесплатно

1
Бренна

Он опаздывает на наше свидание.

Но я же не последняя стерва. У парней, с которыми я встречаюсь, всегда есть пять минут в запасе. Пять минут опоздания можно простить. И даже семь – я готова войти в положение, особенно если меня заранее предупредили, что задержатся.

Дорожное движение то еще гадство: в любой момент можно попасть в дурацкую пробку.

Через десять минут мое терпение начинает лопаться. Десять минут, а этот придурок до сих пор не позвонил? Спасибо, следующий! Я ухожу.

Но уже прошло целых пятнадцать минут! Так какого черта я до сих пор делаю в этом ресторане?

Ну, точнее, в кафе.

Я сижу в закусочной «У Деллы», оформленной в стиле пятидесятых годов. Это в Гастингсе, небольшом городке, в котором я буду жить следующие два года, но, слава богу, не у отца. Да, он тоже живет здесь, но еще до перевода в университет Брайар я четко и ясно дала ему понять, что буду снимать жилье. Я уже давно покинула отчий дом и не собираюсь возвращаться, чтобы снова терпеть его чрезмерную опеку и ужасную стряпню.

– Еще кофе?

Официантка, кудрявая женщина в бело-голубой синтетической униформе, сочувственно смотрит на меня. Ей около тридцати. На бейдже написано «Стейси», и я уверена, она уже догадалась, что меня кинули.

– Нет, спасибо. Только счет, пожалуйста.

Когда официантка отходит, я беру телефон и быстро отправляю короткое сообщение своей подруге Саммер. Вообще-то, это ее вина. Так пусть весь мой гнев обрушится на нее.

Я: «Он не пришел».

Саммер отвечает сразу же, как будто все это время сидела с телефоном и ждала от меня отчета. Хотя «как будто» можно вычеркнуть. Уверена, что так все и было. Моя новая подруга всюду сует свой нос, и ей совсем не стыдно.

САММЕР: «О БОЖЕ, НЕТ!!!»

Я: «Да».

САММЕР: «Вот. Козел. Мне очень-очень-очень жаль, что так вышло, Би».

Я: «Пф! Я ожидала чего-то подобного. Он же футболист. А они все известные мудаки».

САММЕР: «Я думала, Джулс не такой».

Я: «Неправильно ты думала».

Появившиеся на экране три точки обозначают, что она пишет ответ, но я и так его знаю. Еще одно длинное извинение, которое мне совершенно не хочется сейчас читать. Мне вообще не хочется ничего, кроме как заплатить за кофе, вернуться в свою крошечную квартирку и снять лифчик.

Дурацкий футболист. Я даже накрасилась ради этого придурка. Да, мы просто собирались вечером попить кофе, и тем не менее я сделала над собой усилие.

Склонив голову, роюсь в бумажнике в поисках мелких купюр. На стол падает тень. Должно быть, Стейси принесла счет.

Не угадала.

– Дженсен, – протяжно произносит нахальный мужской голос. – Что, свидание не задалось?

Уф! Из всех, кто мог появиться здесь прямо сейчас, его я предпочла бы встретить в последнюю очередь.

Джейк Коннелли проскальзывает на сидение напротив меня, и я приветствую его скорее подозрительным оскалом, нежели улыбкой.

– Что ты тут делаешь?

Коннелли – капитан хоккейной команды Гарварда, он же ВРАГ. Гарвард и Брайар давно уже соперничают друг с другом, и так уж вышло, что команду Брайара тренерует мой отец. Уже лет десять как, и за это время выиграл три чемпионата. «Эпоха Дженсена» – так была озаглавлена статья, которую я прочитала на днях в одной из газет Новой Англии. Целая страница хвалебных речей о том, как великолепно играет Брайар в нынешнем сезоне. Но, к сожалению, Гарвард ничуть ему не уступает, и все благодаря суперзвезде, сидящей сейчас напротив меня.

– Да так, был неподалеку. – В его глазах цвета зеленой листвы поблескивают задорные огоньки.

Когда мы виделись в последний раз, он и его дружки из хоккейной команды прятались на трибунах ледовой арены Брайара, шпионя за нашими игроками. А все потому, что незадолго до этого мы надрали им задницу. Что было чертовски здорово и с лихвой компенсировало горечь от поражения, когда они выиграли у нас в начале сезона.

– Хм-м, ну, конечно же, ты просто случайно оказался в Гастингсе. Но разве ты живешь не в Кембридже?

– И что с того?

– Это в часе езды отсюда. – Я ухмыляюсь ему. – Не знала, что у меня появился преследователь.

– Ты меня раскусила. Я искал тебя.

– Я польщена, Джейки. Давненько уже никто не был настолько влюблен в меня, чтобы приехать в другой город и выследить меня.

Его губы медленно растягиваются в ухмылке.

– Слушай, ты правда очень красивая…

– О, так ты считаешь меня красоткой?

– …но я не стал бы столько тратить на бензин, чтобы мои яйца пропустили через мясорубку. Прости, если разочаровал. – Он проводит рукой по своим темным волосам. Они стали короче, а на его щеках темнеет короткая щетина, которая ужасно ему идет.

– Ты так говоришь, как будто мне когда-то было дело до твоих яиц, – приторно-сладким голосом отвечаю я.

– Моих метафорических яиц. Сомневаюсь, что ты смогла бы управиться с настоящими, – растягивая слова, говорит он. – Красотка.

Я закатываю глаза, да так сильно, что, кажется, потягиваю мышцу.

– А теперь серьезно, Коннелли. Что ты здесь делаешь?

– Я приезжал повидаться с другом, и мне показалось, что это отличное место, чтобы выпить кофе перед возвращением в город.

– У тебя есть друг? Уф, какое облегчение! А то я видела тебя лишь в компании твоих товарищей по команде, и похоже, им приходится притворяться, что ты им нравишься, потому что ты их капитан.

– Я нравлюсь им, потому что я чертовски классный. – Джейк снова самодовольно ухмыляется.

От такой улыбки плавятся трусики. Именно так один раз описала его улыбку Саммер. Клянусь, у этой девицы какая-то нездоровая одержимость Коннелли. Например, среди фраз, которыми она пользовалась, когда говорила о нем, были: перегрузка от сексуальности, взрыв яичников, сексапильный, трахабельный.

Мы с Саммер дружим всего пару месяцев. Из незнакомок в лучшие подруги мы превратились буквально за тридцать секунд. Она перевелась к нам из другого университета, потому что случайно сожгла половину своего общежития – ну и как после этого не влюбиться в такую сумасшедшую? Саммер учится на факультете моды и дизайна. С ней всегда чертовски весело, и еще она твердо убеждена в том, что я неравнодушна к Джейку Коннелли.

Но моя подруга ошибается. Он и правда офигенно красивый парень и феноменальный хоккеист, но он не прочь «поиграть» и за пределами хоккейной коробки. Это, конечно, ни в коем случае не странно. Многие спортсмены предпочитают иметь в своем ближайшем окружении девушек, которые всегда согласны на: во-первых, просто секс, во-вторых, то, что они не являются единственными, и в-третьих, то, что они всегда будут на втором месте, каким бы видом спорта не занимался парень.

Но я не из таких девушек. Пусть я сама не против секса без обязательств, но пункты два и три для меня совершенно неприемлемы.

И стоит ли говорить, что отец шкуру с меня спустит, если я начну встречаться с ВРАГОМ. Папа и тренер Джейка, Дэрил Педерсен, на ножах уже много лет. Если послушать моего отца, то Педерсен в свободное от работы время приносит младенцев в жертву Сатане и проводит кровавые ритуалы.

– У меня много друзей, – добавляет Коннелли и пожимает плечами. – Включая одного близкого друга, который учится в Брайаре.

– Как по мне, когда кто-то хвастается, что у него много друзей, это означает, что у него их нет. Хотя тебя слишком стараются убедить в обратном, понимаешь? – Я невинно улыбаюсь.

– По крайней мере, меня никто не кидает на свидании.

Моя улыбка исчезает.

– Никто меня не кидал, – вру я.

Но именно в этот момент к нам подходит официантка и рушит всю мою легенду.

– Ну наконец-то! – Она с облегчением смотрит на Джейка. И стоит ей как следует рассмотреть его, как ее глаза загораются от восхищения. – Мы уже начали волноваться.

Мы? Не знала, что в этой унизительной авантюре у меня был компаньон.

– Дороги скользкие, – говорит официантке Джейк, кивая головой на окна кафе. По запотевшему стеклу стекают капли дождя. Тонкая вспышка молнии на секунду озаряет темное небо. – Когда идет дождь, за рулем нужно быть предельно осторожным.

Она оживленно кивает.

– Дороги такие мокрые во время дождя!

Вы просто гений, Капитан Очевидность. Во время дождя все становится мокрым. Кто-нибудь, позвоните в Нобелевский комитет!

Губы Джейка слегка подергиваются.

– Принести вам чего-нибудь? – спрашивает официантка.

Я бросаю на него предостерегающий взгляд.

В ответ он ухмыляется мне и подмигивает ей.

– Я бы с радостью выпил чашечку кофе… – Джейк украдкой косится на бейджик официантки, – Стейси. И принесите еще одну для моей обиженной спутницы.

– Я не хочу кофе, и никакая я ему не спутница, – рычу я.

Стейси растерянно моргает.

– Ой, но…

– Он шпион из Гарварда, который вынюхивает вокруг хоккейной команды Брайара. Так что можете не угождать ему, Стейси. Он враг.

– Сколько драмы, – усмехается Джейк. – Не обращайте на нее внимания, Стейси. Она просто злится на меня из-за того, что я опоздал. Два кофе и пирог, будьте добры. Кусочек… – Его взгляд скользит по застекленным витринам у стойки. – Черт, не могу решить. На вид все такое вкусное.

– Как и ты, – бормочет под нос Стейси, но я ее слышу.

– Что-что? – спрашивает Коннелли, хотя, судя по его едва заметной улыбке, он тоже прекрасно все слышал.

Официантка краснеет.

– О, э-э-э, я сказала, что остались только с персиком и с пеканом.

– Хм-м-м. – Джейк облизывает нижнюю губу, и это чертовски сексуально выглядит. Да что уж, он сам ходячий секс. Поэтому я так его ненавижу. – А знаете что? Давайте по куску каждого. Мы с моей девушкой поделимся друг с другом.

– Ничего подобного, – бодро отвечаю я, но Стейси уже мчится за дурацким пирогом для Его Величества Коннелли.

Черт.

– Слушай, мне очень нравится обсуждать вашу дерьмовую команду, но сегодня у меня совершенно нет сил, чтобы ругаться с тобой. – Я пытаюсь скрыть усталость, но она все равно сквозит в моем голосе. – Я хочу домой.

– Не сейчас. – Его беззаботный, даже насмешливый тон вдруг становится серьезным. – Я приехал в Гастингс не к тебе, но раз уж так получилось, что мы вместе пьем кофе…

– Против моей воли, – вставляю я.

– …нам нужно кое о чем поговорить.

– Ох, да неужели? – Меня охватывает любопытство, и я вынуждена прикрыть его сарказмом. – Очень хочется узнать, о чем же.

Джейк складывает руки на столе. Они у него красивые. Правда, просто загляденье. Это моя слабость – мужские руки. Мужчины с небольшими руками никогда меня не возбуждали. От вида огромных, тяжелых рук мне становится немножко не по себе. Но у Коннелли они, по-моему, идеальные. Пальцы у него длинные, но не костлявые. Ладони большие и властные, но не мясистые. Ногти чистые. Правда, пара костяшек красные и потрескавшиеся, но это, видимо, из-за какой-нибудь стычки на льду. Мне не видно кончики его пальцев, но готова поспорить, что они в мозолях.

Мне нравится это ощущение, когда шероховатые пальцы ласкают мою голую кожу, касаются соска…

Уф, нет! Мне нельзя думать о таких вещах рядом с этим человеком.

– Я хочу, чтобы ты держалась подальше от моего парня. – Джейк заканчивает предложение, обнажив зубы, и это точно не улыбка. Больше похоже на звериный оскал.

– Какого парня?

Но мы оба знаем, кого он имеет в виду. Для того, чтобы пересчитать парней из Гарварда, с которыми у меня случались интрижки, хватит одного пальца на одной руке.

Я познакомилась с Джошем Маккарти относительно недавно, на одной из вечеринок Гарварда, куда меня притащила Саммер. Сначала, узнав, что я дочь Чеда Дженсена, он запаниковал, но потом осознал свою ошибку, извинился передо мной в соцсетях, и после этого мы несколько раз встречались. Маккарти – милый и бесхитростный парень, идеальный кандидат, если вы предпочитаете не серьезные отношения, а секс по дружбе. Джош живет в Бостоне, так что не сможет задушить меня своей любовью или появиться перед моей дверью без предупреждения.

Ясное дело, что все это ненадолго, поэтому не затрагивает моих принципов, и я не опасаюсь гнева отца. По правде говоря, Маккарти совсем меня не вдохновляет. В нем начисто отсутствует сарказм, и, если его язык не у меня во рту, с ним скучно.

– Я серьезно, Дженсен. Хватит морочить голову Маккарти.

– Ого! Спрячь-ка свои когти, мама-медведица. Между нами нет ничего серьезного.

– Нет ничего серьезного, – недоверчиво повторяет Коннелли. Но это не вопрос, а передразнивание.

– Да, совершенно ничего серьезного. Мне попросить Сири найти для тебя пояснение? Мы просто иногда встречаемся. Вот и все.

– Но он воспринимает это по-другому.

Я закатываю глаза.

– Что ж, его проблемы, не мои.

Но меня беспокоит это откровение. «Он воспринимает это по-другому».

Боже мой, надеюсь, Коннелли ошибается. Да, Маккарти много мне пишет, но я стараюсь отвечать ему, если только это как-то связано с сексом. Я даже не отправляю смеющийся смайлик, когда он присылает мне какое-нибудь забавное видео, чтобы не поощрять его.

Но… может быть, я не слишком четко дала ему понять, насколько несерьезны наши отношения?

– Я устал смотреть, как он ходит с видом преданного и любящего своего хозяина щенка. – Джейк укоризненно качает головой. – Он по уши втрескался в тебя, и из-за всей этой хрени он очень отвлекается на тренировках.

– Повторяю, это его проблемы, не мои.

– Сейчас середина чемпионата конференции. Я знаю, что ты задумала, Дженсен, и тебе лучше закончить с этим.

– С чем закончить?

– Хватит морочить голову Маккарти. Скажи ему, что он больше не представляет для тебя интереса и ты не будешь с ним встречаться. Все, конец истории.

Я театрально дую губы.

– Ох, папочка, какой же ты строгий!

– Я не твой папочка. – Губы Джейка изгибаются в улыбке. – Но могу им быть, если захочешь.

– Фу, какая мерзость! Я ни за что не стала бы называть тебя «папочка» в постели!

Стейси просто мастер появляться в самое неподходящее время, потому что она возвращается к нашему столику в тот самый момент, когда эти слова слетают с моих губ.

Она запинается. Нагруженный поднос опасно дрожит. Столовое серебро начинает звенеть. Я мысленно готовлюсь к тому, что сейчас мне на голову выльется водопад горячего кофе, когда она подается вперед. Но Стейси быстро берет себя в руки и успевает предотвратить катастрофу, сохранив равновесие.

– Кофе и пироги! – Ее голос звучит бодро и весело, как будто она ничего не слышала.

– Спасибо, Стейси, – любезно благодарит ее Джейк. – Извиняюсь за слова своей девушки. Теперь вам понятно, почему я стараюсь редко появляться с ней в общественных местах.

Стейси, вспыхнув от смущения, быстро уходит прочь.

– Из-за твоих грязных сексуальных фантазий у человека теперь травма на всю жизнь, – сообщает мне Коннелли и впивается зубами в свой пирог.

– Прости, папочка.

Джейк усмехается, откусывая кусок, и из его рта вылетает несколько крошек. Он берет салфетку.

– Не называй так меня на людях. – В его зеленых глазах танцуют озорные огоньки. – Давай оставим это на потом.

Второй кусок пирога – с пеканом, судя по виду – стоит передо мной. Но я тянусь к чашке с кофе. Мне нужна еще порция кофеина, чтобы прийти в себя. Мне не нравится, что я сижу здесь с Коннелли. Вдруг нас кто-то увидит?

– Или я оставлю это для Маккарти? – парирую я.

– Нет, не оставишь. – Джейк проглатывает пирог. – Ты собираешься порвать с ним, забыла?

Так, ему бы уже пора перестать давать мне указания по поводу моей личной жизни! Как будто я послушаюсь его.

– Хватит уже принимать решения за меня. Если я хочу встречаться с Маккарти, то буду встречаться. Если не хочу, то не буду.

– Ясно. – Он медленно жует пирог, потом проглатывает. – Ты хочешь встречаться с Маккарти?

– Встречаться? Нет.

– Хорошо, значит, мы заодно.

Я поджимаю губы, а затем делаю неторопливый глоток кофе.

– Хм, как-то мне не очень нравится тот факт, что мы с тобой заодно. Наверное, я все-таки передумаю… Точно, я определенно попрошу его стать моим парнем. Не знаешь, где мне купить кольцо обещания?

Джейк ломает вилкой корочку слоеного пирога.

– Ты не передумаешь. Ты потеряла к нему интерес через пять минут после того, как заполучила его. Есть только две причины, почему ты еще спишь с ним – либо тебе скучно, либо ты пытаешься вывести из строя нашу команду.

– Правда?

– Угу. Ничто не в силах удерживать твое внимание надолго. И я знаю Маккарти – он хороший парень. Забавный, милый, но в этом его слабое место. «Милый» не подходит такой женщине, как ты.

– Ну вот опять! Ты думаешь, что хорошо меня знаешь?

– Я знаю, что ты дочь Чеда Дженсена. Я знаю, что ты используешь любую возможность, чтобы заморочить голову моим игрокам. И еще я знаю, что через несколько недель мы с большой долей вероятности будем играть в финале регулярки с Брайаром, и победитель этого матча получит автоматический пропуск в национальный чемпионат…

– И этот автоматический пропуск будет наш, – весело щебечу я.

– Я хочу, чтобы мои парни были собранными и сконцентрировались на игре. Все говорят, что твой отец порядочный человек. Я надеялся, что то же самое можно сказать и о его дочери. – Коннелли укоризненно цокает языком. – А ты пудришь мозги бедному несчастному Маккарти.

– Никому я ничего не пудрю! – раздраженно отвечаю я. – Иногда мы развлекаемся. Это же весело. И вопреки тому, что ты думаешь, мои поступки никак не связаны с моим отцом и его командой.

– Что ж, а я действую ради своей команды. И я решил, что хочу, чтобы ты держалась подальше от моих парней. – Джейк проглатывает очередной кусок пирога. – Блин, чертовски вкусно! Хочешь попробовать? – Он протягивает мне свою вилку.

– Да я скорее умру, чем прикоснусь к этой вилке.

Коннелли лишь смеется в ответ.

– Я хочу попробовать пирог с пеканом. Не против?

Я смотрю на него во все глаза.

– Ты же сам заказал этот чертов пирог!

– Ух, а ты сегодня не в настроении, красотка. Наверное, я бы тоже злился, если бы меня кинули.

– Никто меня не кидал!

– Его имя и адрес? Хочешь, устрою ему небольшую взбучку?

Я стискиваю зубы.

Джейк отламывает кусок от нетронутого десерта, стоящего передо мной.

– Ох, черт! А этот еще лучше! М-м-м. О-о-о, просто супер!

Ни с того ни с сего капитан хоккейной команды Гарварда начинает стонать от удовольствия, словно снимается в одной из сцен «Американского пирога». Я пытаюсь оставаться равнодушной, но между ног начинает предательски покалывать от тех сексуальных звуков, которые издает Джейк Коннелли.

– Могу я уже уйти? – рычу я.

Нет, погодите-ка. Почему я спрашиваю у него разрешения? Меня ведь не удерживают здесь в заложниках. Не стану отрицать, все это было даже немного забавно. Но этот чувак только что обвинил меня в том, что я сплю с его парнями, чтобы уменьшить шансы Гарварда на победу в матче с Брайаром.

Я люблю свою команду, но не настолько.

– Конечно. Иди, если хочешь. Только сначала напиши Маккарти, что между вами все кончено.

– Прости, Джейки, но я не стану выполнять твои приказы.

– Мне нужно, чтобы у Маккарти была трезвая голова. Заканчивай с ним.

Я упрямо поднимаю подбородок. Да, мне и правда не помешает прояснить наши отношения с Джошем. Мне казалось, я ясно дала ему понять, что между нами все несерьезно, но видимо, он увидел в этом нечто большее, раз капитан его команды называет его «преданным щенком».

Однако осчастливливать Коннелли, выступив с ним заодно, я не хочу. И пусть меня считают мелочной.

– Я не стану выполнять твои приказы, – повторяю я, засовывая пятидолларовую купюру под свою полупустую чашку. Этого должно хватить и на чаевые для Стейси: сегодня она, возможно, перенесла эмоциональное потрясение. – Я буду делать с Маккарти все, что захочу. Может, даже позвоню ему прямо сейчас.

Джейк смотрит на меня прищурившись.

– С тобой всегда так трудно?

– Да. – Улыбаясь, я соскальзываю с диванчика и надеваю кожаную куртку. – Надеюсь, ты доберешься до Бостона в целости и сохранности, Коннелли. Слышала, что во время дождя дороги становятся очень мокрыми.

Он тихо усмехается.

Я застегиваю молнию на куртке и наклоняюсь вперед, чтобы мои губы оказались у самого его уха.

– О, и Джейки. – У него перехватывает дыхание. – Я займу тебе местечко за скамейкой Брайара на матче «Ледяной четверки».

2
Джейк

Я возвращаюсь домой после половины десятого. Эта большая квартира, которую я делю с товарищем по команде Бруксом Уэстоном, была бы мне не по карману, даже несмотря на выгодный контракт, подписанный с «Ойлерз». Она располагается на последнем этаже четырехэтажного дома, и это жилье просто чума: кухня как у шеф-повара, эркеры, окна в крыше, огромный балкон и даже личный одноместный гараж для «Мерседеса» Брукса.

О, и все это без арендной платы.

Мы с Бруксом познакомились за пару недель до начала первого курса. Это было командное мероприятие – ужин, устроенный для того, чтобы узнать своих товарищей по команде до начала семестра. Мы сразу же нашли общий язык, и ко времени десерта он уже просил меня переехать к нему. Оказалось, в его квартире в Кембриджпорте пустовала вторая спальня – и, по его словам, мне не пришлось бы платить.

У Брукса уже было специальное разрешение на проживание вне кампуса – привилегия сына неприлично богатого выпускника Гарварда, чьих пожертвований лишился бы университет, если Уэстон-младший не был бы там счастлив. А потом отец Брукса снова подергал за ниточки, и я получил такое же разрешение. Действительно, деньги решают все.

Что касается арендной платы, то поначалу я упорствовал, потому что ничего в этой жизни не бывает бесплатным. Но чем больше я узнавал Брукса Уэстона, тем яснее мне становилось, что для него бесплатно все. Этот парень никогда не работал. У него был огромный трастовый фонд, и все, чего он желал, подносилось ему на блюдечке с голубой каемочкой. Его родители (или кто-то из их сошек) обеспечили ему право владения этой квартирой и за аренду платили сами. Так что за последние три с половиной года мне довелось на себе узнать, что значит быть богатеньким мальчиком из Коннектикута.

Не поймите меня неправильно, я не какой-то там паразит, живущий за чужой счет. Я пытался давать ему деньги. Но Брукс никогда их не возьмет, как и его родители. Миссис Уэстон пришла в ужас, когда я поднял эту тему во время одного из их визитов.

«Вы, мальчики, должны сосредоточиться на учебе, – закудахтала она, – а не беспокоиться о том, что нужно оплачивать счета!»

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, потому что оплачивал счета всю свою сознательную жизнь. В пятнадцать я начал работать и с тех пор тоже должен был вести хозяйство: покупать продукты, платить за телефон, газ, кабельное телевидение.

Моя семья не бедствует. Папа строит мосты, мама парикмахер, и я бы сказал, что мы находимся где-то между низшим и средним классом. Мы никогда не жили в роскоши, так что мне было не очень комфортно, когда я окунулся в ту жизнь, которую вел Брукс. Но я уже поклялся себе, что когда обустроюсь в Эдмонтоне и получу все, что прописано в моем контракте НХЛ, то первым делом выпишу чек семье Уэстонов за три года и еще не оплаченную аренду.

Когда я скидываю «тимберленды», жужжит мобильник. Вытащив его из кармана, вижу сообщение от моей подруги Хейзел, с которой я недавно ужинал в одной из шикарных столовых Брайара.

ХЕЙЗЕЛ: «Добрался? Все хорошо? Льет как из ведра».

Я: «Только что вошел. Еще раз спасибо за ужин».

ХЕЙЗЕЛ: «Всегда пожалуйста. Увидимся на субботнем матче!»

Я: «Заметано».

Хейзел посылает в ответ несколько эмоджи с поцелуями. Другие парни увидели бы в этом нечто большее, но только не я. У нас с Хейзел чисто платонические отношения. Мы знаем друг друга с детского сада.

– Йоу! – кричит из гостиной Уэстон. – Мы ждем только твою задницу.

Я сбрасываю промокшую куртку. Мать Брукса прислала декоратора сразу же, как только мы въехали сюда, и позаботилась о том, чтобы закупить все, о чем парни никогда не задумываются: вешалки для одежды, полочки для обуви, сушилку для посуды – да уж, вешалки интересуют мужчин только в том случае, если речь идет о девушках, вешающихся на их шею.

Повесив куртку в прихожей, вхожу в большую комнату. В квартире открытая планировка, и мои товарищи по команде расположились в гостиной и обеденной зоне, а еще несколько – на высоких стульях у барной стойки на кухне.

Оглядываюсь. Собрались не все. Но ладно, ведь я сообщил о собрании в последнюю минуту. Всю дорогу до дома меня не отпускали мысли, вызванные замечанием Бренны о «Ледяной четверке». Да еще и их отношения с Маккарти. Я даже задумался о других вещах, которые могли негативно сказаться на подготовке команды. И так как я всегда был человеком действия, то разослал всем сообщение: «Командное собрание, у меня дома, сейчас».

Приехали почти все игроки стартового состава – около двадцати человек, – и мне в нос тут же ударила смесь ароматов гелей для душа, одеколонов и запаха пота от тех придурков, которые решили не приводить себя в порядок перед приездом сюда.

– Привет, – здороваюсь я с парнями. – Спасибо, что пришли.

Кто-то кивает, кто-то отвечает: «Без проблем», – но большинство просто ворчит.

Единственный, кто по-прежнему не замечает меня, это Джош Маккарти. Он уткнулся в телефон, прислонившись к стене у углового дивана из коричневой кожи. Судя по его позе, выражению лица и тому, как едва заметно напряглись плечи, он чем-то раздосадован.

Должно быть, Бренна Дженсен все еще крепко держит его за член. Меня это раздражает. Ему лучше вообще не тратить время на всякую ерунду. Маккарти учится на втором курсе, он симпатичный, но едва ли способен играть в лиге Бренны. Эта девица – ходячий секс. Честно скажу, она одна из самых сногсшибательных женщин, которых я когда-либо видел. Ей палец в рот не клади. Его лучше вообще заткнуть, например, поцелуем… либо скользнуть членом между этих красных губ.

Ох, черт. Отгоняю от себя эти мысли. Да, Бренна красотка, но она не на шутку отвлекает. Наглядный пример – Маккарти, который так и не поднял головы.

Я кашляю. Громко. Он и еще несколько парней, увлеченные своими телефонами, резко вскидывают головы.

– Давайте закончим с этим побыстрее, – предлагаю я присутствующим.

– Давайте, – растягивая гласные, отвечает с дивана Брукс. На нем только черные спортивные штаны и больше ничего. – В моей кровати меня ждет девушка.

Я закатываю глаза. Ну конечно, Брукс с кем-то трахался. Он всегда с кем-то трахается. Не то чтобы я отстаю от него: в нашей квартире бывают и мои подружки. Иной раз мне даже жалко наших соседей снизу: им приходится слушать этот бесконечный стук шагов по лестнице. Но, к счастью для них, мы почти не устраиваем вечеринки. А это то еще удовольствие. Кто захочет, чтобы их дом разнесли к чертовой матери? Для этого есть общежития.

– Ты не одинок, – ворчливо говорит Уэстону Дмитрий, наш лучший защитник. – Из-за этого собрания мне тоже пришлось вылезти из кровати. Но дело только в этом. Потому что я совершенно без сил.

– Как и все мы, – встревает наш крайний нападающий, третьекурсник Хит.

– Ага, Ди, добро пожаловать в наш Клуб ухандокавшихся, – насмешливо произносит Коби, один из будущих выпускников.

Я иду на кухню и беру бутылку воды. Да, я их слышу. В этом месяце мы все вымотались. Все команды конференций Первого дивизиона бьются в регулярном чемпионате – вы вряд ли еще увидите настолько жесткий хоккей. Все мы пытаемся пробиться в национальный чемпионат, а если у нашей команды не получится… Будем надеяться, что статистика окажется достаточно хорошей и нас допустят до финала. Сейчас на кону стоят игры в нескольких сезонах.

– Да, – соглашаюсь я, отвинчивая крышку, – мы устали. Я едва могу сидеть на парах с открытыми глазами. Мое тело похоже на один большой синяк. Я живу и дышу предстоящими матчами в плей-офф. Каждый вечер перед сном только и делаю, что обдумываю различные стратегии. – Делаю маленький глоток. – Но мы сами на это подписались, и награда уже не за горами. Игра с Принстоном будет одной из самых тяжелых за весь сезон.

– Я не переживаю из-за Принстона, – самодовольно ухмыляясь, отвечает Коби. – В этом году мы уже выигрывали у них.

– Но тогда сезон только начался, – замечаю я. – За это время они значительно выросли. В четвертьфинале разгромили Юнион.

– Ну и что? – Коби пожимает плечами. – Мы тоже выиграли свою серию.

Он прав. В прошлый уикенд мы сыграли как никогда хорошо. Но сейчас мы в полуфинале. Все дерьмо только начинается.

– Четвертьфинал закончился, – напоминаю я парням. – Сейчас же, если мы проиграем, то сразу же вылетим.

– После такого сезона, какой мы провели? – говорит Дмитрий. – Нас отберут в национальный турнир, даже если мы вылетим из финала конференции.

– И ты поставишь на это весь сезон? – с вызовом спрашиваю я. – Разве не будет лучше получить гарантированный пропуск?

– Ну да, ты прав, но…

– Но нет уж, – перебиваю я его. – Я не хочу, чтобы мы надеялись исключительно на статистику наших игр. Мы должны надрать задницу Принстону в эти выходные. Поняли?

– Да, сэр, – отвечает Дмитрий.

– Да, сэр, – эхом повторяют за ним парни с младших курсов.

– Я же просил вас не называть меня «сэр». Господи боже.

– Ты хочешь, чтобы мы называли тебя «Господи боже»? – Брукс невинно хлопает ресницами.

– Нет. Я хочу, чтобы вы выиграли. Чтобы мы выиграли. – И мы уже так чертовски близки к этому, что я практически ощущаю вкус победы.

Прошло… черт, да я даже не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как Гарвард выигрывал чемпионат НАСС[1]. Я еще не учился здесь, это точно.

– Когда «Кримзон»[2] в последний раз выигрывали в «Ледяной четверке»? – спрашиваю я Алдрика, нашего командного знатока. Он как говорящая энциклопедия – ему известно все о хоккее, даже самые незначительные мелочи.

– В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, – отвечает он.

– В восемьдесят девятом, – повторяю я. – Прошло уже почти тридцать лет с тех пор, как мы называли себя национальными чемпионами. «Бинпот»[3] не в счет. Финалы в конференциях не в счет. Нам нужен главный приз.

Я снова обвожу взглядом комнату. К моему раздражению, Маккарти снова уткнулся в телефон, отстраненно кивая головой.

– Чувак, ты хоть знаешь, что делали с моим членом, когда ты прислал сообщение о собрании? – жалуется Брукс. – Скажу так, был задействован шоколадный сироп.

Несколько парней одобрительно загудели.

– А ты всего лишь хотел произнести перед нами речь из «Чуда»[4]? Ну, тогда мы все поняли, – говорит Брукс. – Нам нужно выиграть.

– Да, нужно. А что нам не нужно, так это отвлекаться. – Я бросаю многозначительный взгляд на Брукса, а затем останавливаюсь на Маккарти.

Похоже, я застал его врасплох.

– Что?

– Тебя это тоже касается. – Я смотрю прямо ему в глаза. – Хватит развлекаться с дочкой Чеда Дженсена.

На его лице появляется испуганное выражение. Но мне не стыдно из-за того, что я сдал его с потрохами; хотя, как по мне, в нашей команде об этом знали абсолютно все. Их с Бренной интрижка была для него как знак почета. Нет, он не трепался об этом в раздевалке, но в то же время только и говорил о том, какая она красивая.

– Слушайте, конечно, не мне говорить вам о том, что и кому делать с вашими членами, но речь идет всего о нескольких неделях. Уверен, вы сможете удержать их в своих штанах на это время.

– Значит, теперь никому нельзя трахаться? – ошеломленно спрашивает третьекурсник Джона. – Потому что если так, то тогда сам позвони моей девушке и скажи ей об этом.

– Удачи, капитан. Ви – настоящая секс-машина, – с усмешкой говорит Хит, имея в виду девушку Джоны.

– Нет, погодите-ка! А разве не ты вчера уходил из бара с горячей рыжеволосой красоткой? – требовательно спрашивает Коби. – Ведь получается, что у тебя дела расходятся со словами, брат.

– Душой кривить – черту служить, – мрачно заявляет Брукс.

Подавив стон, я поднимаю руку, чтобы заставить их замолчать.

– Я не говорил, что никому нельзя трахаться. Я имел в виду, что это вас отвлекает. Если вы не в состоянии справиться с собой, лучше этого не делайте. Джона, вы с Ви трахаетесь как кролики, но это никогда не влияло на то, как ты играешь на льду. Так что продолжайте трахаться, сколько вашей душе угодно. Но ты, – я снова сурово смотрю на Маккарти, – ты всю неделю косячил на тренировках.

– Ничего я не косячил! – возражает он.

– Сегодня утром во время отработки бросков по воротам ты не забил ни одной шайбы, – встревает наш голкипер Йоханссон.

Маккарти потрясен.

– Ты останавливал все мои шайбы. И теперь меня поливают дерьмом только потому, что ты классный вратарь?

– Ты наш лучший бомбардир после Джейка, – пожав плечами, отвечает Йоханссон. – Пару раз хотя бы ты уж должен был забить.

– А как Бренна виновата в том, что у меня выдался неудачный день? Я… – Маккарти замолкает и опускает глаза. Что-то мне подсказывает, что на его телефон пришло очередное уведомление о новом сообщении.

– Боже, ты сейчас доказываешь, что Коннелли прав, – ворчит один из наших нападающих Поттс. – Убери свой телефон. Большинство из нас хочет, чтобы это собрание побыстрее закончилось, и чем быстрее оно закончится, тем быстрее мы вернемся домой и откроем банку пива.

Я резко поворачиваюсь к Поттсу.

– Кстати, о пиве… Вам с Брэем закрыт вход на все вечеринки до дальнейшего распоряжения.

Уилл Брэй начинает упираться:

– Да ладно тебе, Коннелли!

– Согласен, пиво-понг – это весело, но вам двоим следует воздержаться. Черт подери, Поттс! У тебя уже начинает расти пивное брюшко!

И тут же все начинают пялиться на живот Поттса. Сейчас его хорошо скрывает толстовка с логотипом Гарварда, но я вижу этого парня в раздевалке каждый божий день. И знаю, что там под ней.

Брукс щелкает языком.

– Поверить не могу, что ты публично дискриминируешь Поттса из-за его фигуры!

Я хмуро смотрю на своего соседа.

– Ничего подобного. Я лишь указал на то, что все эти турниры по пиво-понгу снижают его скорость на льду.

– Это правда, – мрачно соглашается Поттс. – Я начал сдавать.

Кто-то фыркает.

– Все не так плохо, – подбадриваю я его. – Но тебе действительно стоит на пару недель отказаться от пива. А тебе, – пришел черед Уэстона, – воздержание тоже не повредит.

– Да пошел ты! Это секс дает мне мои суперспособности!

Я закатываю глаза. Когда Брукс рядом, мне часто приходится так делать.

– Речь не о сексе. Я имел в виду другие твои стимуляторы.

Он тут же сжимает челюсти. Ему, как и остальным членам нашей команды, прекрасно известно, о чем я. Ни для кого не секрет, что на вечеринках Брукс не отказывает себе в удовольствии что-нибудь принять. Он, конечно, очень осторожен в том, когда это делает и в каких количествах, но, думаю, ему лишь на руку, что некоторые препараты остаются в крови максимум сорок восемь часов.

Я не мирюсь с этим дерьмом. Совсем нет. Но указывать Бруксу, что делать, – это как говорить с кирпичной стеной. Как-то раз я пригрозил ему, что расскажу об этом тренеру, на что Уэстон ответил: «Давай, вперед!» Он играет в хоккей, потому что ему это в кайф, а не потому что он обожает этот вид спорта и хочет попасть в профессиональную команду. Брукс может уйти в любой момент, а угрозы не прокатывают с теми, кому нечего терять.

Он не первый, кто иногда балуется чем-то подобным, и точно не последний. Это лишь один из его способов развлечься, и Уэстон никогда не рискует до игры. Но на вечеринке после матча? Ему уже ничего не мешает.

– Если тебя поймают или что-то найдут в анализах, ты знаешь, чем это грозит. Так что имей в виду, ты должен быть чистым до тех пор, пока не закончится «Ледяная четверка», – сообщаю я ему. – Ты меня понял?

После длинной напряженной паузы он коротко кивает.

– Я тебя понял.

– Хорошо. – После этого я обращаюсь к остальным: – Давайте сосредоточимся на том, чтобы в эти выходные разгромить Принстон. Все остальное должно уйти на второй план.

Коби вызывающе ухмыляется.

– А от чего откажешься ты, капитан?

Я хмурюсь.

– В смысле?

– Ты созвал нас всех на это собрание. Сказал бедному Маккарти, что ему больше нельзя трахаться, а Уэстону как следует оттянуться на вечеринке, запретил Поттсу и Брэю участвовать в турнирах по пиво-понгу. Так скажи нам, что ты готов сделать ради команды?

Воцаряется тишина.

На мгновение я даже лишаюсь дара речи. Он сейчас серьезно? В любом матче я забиваю как минимум один гол. Если забивает кто-то другой, то обычно с моей подачи. Я самый быстрый игрок на Восточном побережье и чертовски хороший капитан.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Коби начинает смеяться.

– Братан, ты бы видел свое лицо! – Он ухмыляется мне. – Расслабься. Ты и так делаешь немало. И ты самый лучший капитан из всех, что у нас были.

– Точно! – поддакивают еще несколько человек.

Напряжение спадает. Но Коби в чем-то прав.

– Послушайте, я не стану извиняться за свое желание, чтобы мы все сосредоточились, но простите, что так жестко наехал на вас, парни. Особенно на тебя, Маккарти. Я прошу от вас лишь одного – уделите все свое внимание игре. Мы же сможем это сделать?

Все согласно кивают.

– Отлично. – Я хлопаю в ладоши. – Все свободны. Выспитесь как следует и выложитесь на завтрашней тренировке по полной.

Собрание заканчивается, команда расходится. И наши соседи вновь вынуждены слушать грохот шагов по лестнице, только на этот раз это тяжелый топот двадцати здоровых хоккеистов.

– Папочка, а теперь я могу вернуться в свою комнату? – с сарказмом спрашивает Брукс.

Я ухмыляюсь ему.

– Конечно, сынок. Я запру дверь.

Уэстон показывает мне средний палец и уносится в сторону спален. У входной двери меня поджидает Маккарти.

– Что мне сказать Бренне? – спрашивает Джош.

По его лицу нельзя понять, злится ли он.

– Просто скажи, что тебе нужно сконцентрироваться на чемпионате. А после сезона вы снова будете вместе.

Они больше никогда не будут вместе.

Но я ничего не говорю, хотя знаю, что это правда. Бренна Дженсен ни за что не согласится на паузу в отношениях, тем более с игроком команды Гарварда. Если Маккарти приостановит их роман, пусть даже на время, она бросит его раз и навсегда.

– За последние десять лет Брайар три раза становился национальным чемпионом, – спокойным голосом продолжаю я. – А нам не везло. С этим больше нельзя мириться, парень. Поэтому скажи мне, что для тебя важнее: чтобы Бренна Дженсен трахала тебе мозги, или чтобы мы обыграли ее команду?

– Обыграть ее команду, – не задумываясь отвечает Маккарти.

Он не медлил, и мне это понравилось.

– Тогда победим их. Сделаем то, что уже давно нужно сделать.

Кивнув, Маккарти уходит. Я закрываю за ним дверь.

Мучают ли меня угрызения совести? Ну, может быть, чуть-чуть. Но это очевидно, что они с Бренной не созданы друг для друга. Она сама так сказала.

Я лишь ускорил неизбежное.

3
Бренна

– Где ты была, Бренна? Я звонил тебе три раза.

Резкий тон моего отца никогда не перестанет раздражать меня. Он говорит со мной в точности, как со своими игроками – отрывисто, нетерпеливо, жестко. Я могла бы сказать, что так было всегда, что он рявкал и выговаривал мне всю жизнь. Но это было бы ложью.

Отец не всегда был таким суровым со мной. Моя мама погибла в автомобильной аварии, когда мне было семь, и папе пришлось взять на себя и ее роль. Он прекрасно справлялся. Он говорил со мной нежно, с любовью, и это отражалось не только в его голосе. Он мог посадить меня на колени, взъерошить мне волосы и сказать: «Расскажи, как сегодня дела в школе, Куколка». Да, когда-то он называл меня Куколкой.

Но это было давно. Теперь я просто Бренна и уже не могу вспомнить, когда такие слова, как «любовь» или «нежность» ассоциировались у меня с отцом.

– Я возвращалась домой под проливным дождем, – объясняю я. – Не могла ответить.

– И откуда ты возвращалась?

Я расстегиваю молнию на ботинках, стоя в тесном коридоре своей квартиры на цокольном этаже. Ее сдает мне милая пара, Марк и Венди. Из-за работы они часто в разъездах. А если учесть, что у меня отдельный вход, то я могу не видеться с ними неделями.

– Из закусочной «У Деллы». Пила кофе с другом.

– Так поздно?

– Поздно? – Я заглядываю в кухню, чтобы посмотреть на часы на микроволновке. – Еще и десяти нет.

– У тебя вроде завтра собеседование, верно?

– Да, и что с того? Считаешь, что если я вернулась домой в половину десятого, то обязательно не услышу будильник и просплю? – Мне не удается удержаться от сарказма. Порой трудно не огрызнуться в ответ, когда он вот так рявкает на меня.

Отец игнорирует мою подначку.

– Сегодня я разговаривал кое с кем. Это был Стэн Сэмюэлс, который заведует центральной аппаратной. Хороший парень. – В папином голосе появляется хрипотца. – Я сказал ему, что ты придешь завтра, и попросил замолвить за тебя словечко.

Я немного смягчаюсь.

– О, очень мило с твоей стороны. Большое спасибо.

Кому-то неловко обращаться за помощью, чтобы продвинуться по карьерной лестнице, но я без зазрений совести готова пользоваться связями отца, если это поможет мне пройти ту стажировку. Конкуренция очень большая, и хотя профессиональных знаний мне для этой должности более чем хватает – не зря же я все это время вкалывала, как проклятая, – есть одно «но»: я женщина. К сожалению, в этой сфере доминируют мужчины.

Учебная программа по специальности «телерадиовещание» в Брайаре предусматривает официальное трудоустройство студентов выпускного курса, но я надеюсь всех обойти. Если мне удастся пройти летнюю стажировку в «ХокиНет», то есть шанс, что я смогу работать там и во время учебы на последнем курсе. А значит, у меня будет серьезное преимущество перед моими сверстниками и потенциальное место работы после окончания университета.

Я всегда хотела стать спортивным журналистом. Согласна, «ХокиНет» существует всего десять лет (и пусть им не хватило оригинальности в выборе названия), но этот канал посвящен исключительно хоккею и внес немалую лепту в сферу спортивного телевещания. Конечно, я постоянно смотрю «И-Эс-Пи-Эн»[5], но, как и большинство его зрителей, могу пожаловаться на то, как мало внимания они уделяют хоккею. Что совершенно непростительно. Вообще-то, хоккей – четвертый по значимости вид спорта в стране, но популярные каналы часто уделяют ему мало внимания, отдавая предпочтение гонкам НАСКАР[6], теннису или – о, ужас! – гольфу.

Я мечтаю стоять перед камерой или сидеть за огромным столом с новостными обозревателями, разбирать яркие игровые моменты, оценивать матчи, озвучивать собственные прогнозы. Женщине непросто пробиться в спортивную журналистику, но я знаю и люблю хоккей и уверена, мое завтрашнее собеседование пройдет удачно.

– Дай мне знать, как все пройдет, – приказывает папа.

– Хорошо.

Я прохожу через гостиную и наступаю на что-то мокрое. Я вскрикиваю.

– У тебя все в порядке? – В голосе отца слышится тревога.

– Прости, да, все нормально. Ковер мокрый. Наверное, разлила что-то…

Я останавливаюсь, когда замечаю небольшую лужицу перед раздвижной дверью, ведущей на задний двор. По-прежнему идет дождь, размеренно стуча по выложенной камнем террасе.

– Черт! У задней двери лужа.

– Это плохо. Что случилось? Что-то не так с водостоком?

– Откуда мне знать? Думаешь, я проверяла водостоки перед тем, как въехать? – Ему не видно, как я закатила глаза, но, надеюсь, слышно по голосу.

– Скажи мне, откуда она затекает.

– Я же уже сказала! Лужа только у двери.

Я осматриваю гостиную. Кроме как у двери, воды больше нигде нет.

– Ладно, что ж, это хороший знак. Значит, дело не в трубах. Но если это ливневые стоки, причин может быть несколько. Подъездную дорожку затопило?

– Ага.

– Твоим арендодателям следует заняться дренажной системой. Позвони им завтра и попроси проверить.

– Хорошо, позвоню.

– Это не шутки.

– Я же сказала, что позвоню.

Да, отец старается мне помочь, но зачем разговаривать со мной таким тоном? Чед Дженсен всегда отдает приказы, а не советует.

Он хороший человек, я знаю это. Просто слишком опекает меня, и когда-то у него была на это причина. Но я уже три года живу самостоятельно и в силах сама о себе позаботиться.

– Ты придешь на полуфинальный матч в субботу? – быстро спрашивает отец.

– Не смогу, – отвечаю я, искренне сожалея, что придется пропустить столь важную игру. Но планы есть планы. – Я еду в гости к Тэнси, помнишь?

Тэнси – моя любимая кузина, дочь Шерил, старшей сестры моего отца.

– В эти выходные?

– Угу.

– Ну ладно, раз так. Передавай ей от меня привет и скажи, что я жду их с Ноа на Пасху.

– Хорошо.

– Ты останешься на ночь? – Вопрос папы звучит резко.

– На две ночи. Я уеду в Бостон завтра, а вернусь в воскресенье.

– Не… – Отец умолкает.

– Что – не? – так же резко отвечаю я.

– Не делай ничего безрассудного. И много не пей. Будь осторожна.

Я благодарна уже за то, что он не сказал: «Не пей», – но, наверное, папа просто понял, что не сможет ничего со мной поделать. С тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, ему уже не заставить меня соблюдать его правила. А с тех пор, как мне исполнился двадцать один, он уже не может запрещать мне выпить.

– Буду, – обещаю я, потому что это единственное, в чем я могу быть сама уверена.

– Брен, – начинает он, но снова умолкает.

По-моему, все наши с папой разговоры проходят в точности, как этот. Фраза начинается и тут же обрывается. Мы многое хотим друг другу сказать и не говорим. С ним сложно найти общий язык.

– Пап, давай прощаться. Я хочу принять горячий душ и лечь спать. Завтра нужно рано вставать.

– Конечно. Дай мне знать, как пройдет собеседование. – Пауза. – Ты справишься! – Неожиданно: все же поддержка с его стороны – явление редкое.

– Спасибо. Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, Бренна.

Я вешаю трубку и, как и сказала, принимаю обжигающе-горячий душ, потому что до костей продрогла под проливным дождем. Из тесной душевой кабины я выхожу красная как вареный рак. В моей маленькой ванной есть место только для нее. А жаль. Нет ничего лучше, чем принять горячую ванну.

Мне не нравится ложиться спать с мокрыми волосами, поэтому я быстро сушу их феном и роюсь в комоде в поисках самой теплой из своих пижам. Останавливаюсь на клетчатых штанах и футболке с длинным рукавом с логотипом Брайара. На цокольных этажах обычно холодно, и моя квартира не исключение. Удивительно, что за семь с небольшим месяцев, что живу здесь, я еще не подхватила пневмонию.

Забравшись под одеяло, я отключаю телефон от зарядки и вижу пропущенный вызов от Саммер. Что-то подсказывает мне, что лучше мне самой ей перезвонить, иначе она меня разбудит.

– Ты злишься на меня? – спрашивает меня подруга вместо приветствия.

– Нет.

Я сворачиваюсь калачиком на боку, прижимая телефон плечом.

– Даже несмотря на то, что я устроила тебе это свидание с Джулсом и поручилась за него? – Ее голос виновато подрагивает.

– Я уже взрослая девочка, Саммер. Ты не заставляла меня соглашаться.

– Знаю, но все равно чувствую себя ужасно. Поверить не могу, что он не пришел!

– Не переживай. Я ни капельки не расстроилась. Если уж на то пошло, я избежала лишних проблем.

– Ну ладно. – Саммер облегченно вздыхает. – Я найду тебе кого-нибудь получше.

– Ну уж нет! – тут же отвечаю я. – Я официально освобождаю тебя от должности свахи, на которую ты, кстати, самовольно себя назначила. Поверь мне, детка, у меня нет проблем с парнями.

– С парнями, может, и нет, но как насчет отношений? В них ты полный ноль.

Я спешу возразить:

– Это все потому, что я не хочу никаких отношений.

– Почему? Так здорово постоянно с кем-то встречаться.

Ну да, наверное, в случае, если он Колин Фитцджеральд. Саммер встречается с одним из самых классных парней, которых я знаю. Он умный, добрый, проницательный и к тому же чертовски сексуальный.

– Вы с Фитци до сих пор сходите с ума друг по другу?

– Еще как! Он терпит мою безбашенность, я терплю его чудаковатость, и, ко всему прочему, у нас лучший в мире секс.

– Уверена, Хантер в восторге, – сухо замечаю я. – Надеюсь, ты не кричишь слишком громко.

Хантер Дэвенпорт живет вместе с Саммер и Фитцем. В свое время Саммер дала ему от ворот поворот. Она согласилась пойти с ним на свидание, но вдруг поняла, что не может игнорировать свои чувства к Фитцу. Хантер не очень хорошо это воспринял.

– Боже, ты даже не представляешь, как трудно вести себя тихо, когда Фитц вытворяет волшебство с моим телом! – со вздохом отвечает Саммер.

– Волшебство?

– Да, волшебство. Но если ты переживаешь, что Хантер лежит в своей кровати, слушает нас и безутешно рыдает, то можешь быть спокойна. Каждый вечер он приходит домой с новой девушкой.

– Ему полезно. – Я усмехаюсь. – Готова поспорить, Холлис весь зеленый от зависти.

– Не уверена, что Майк вообще хоть что-то замечает. Он все по тебе страдает.

– До сих пор?

Вот черт. А я-то надеялась, что с этим покончено.

На мгновение закрываю глаза. В моей жизни было не так уж много глупых поступков, но та ночь с Майком Холлисом занимает одно из первых мест в этом списке. Мы оба были пьяны до потери сознания, так что все закончилось несколькими слюнявыми поцелуями и тем, что я заснула с его членом в руке. Определенно, не самый лучший эпизод в моей жизни, и о нем лучше забыть раз и навсегда. Понятия не имею, почему ему хочется повторить.

– Он по уши влюблен в тебя, – утверждает Саммер.

– Это пройдет.

Она хихикает, но быстро становится серьезной.

– Хантер ведет себя с нами совершенно по-скотски, – признается подруга. – Ну, когда не занят очередной юбкой.

– Наверное, потому что ты очень ему нравилась?

– Честно? Думаю, дело не во мне, а в Фитце.

– Так вот оно что! Он хотел трахнуть Фитца, – печальным голосом объявляю я. – Хотя кто бы не хотел?

– Нет, дурочка. Просто Фитц нагло соврал Хантеру, когда тот спросил, есть ли у него ко мне какие-нибудь чувства. Хантер считает, что это предательство и Фитц нарушил братский кодекс.

– Ну, братский кодекс – это святое, – вынуждена согласиться я. – Особенно среди товарищей по команде.

– Знаю. Фитц говорит, что на тренировках чувствуется напряжение. – Саммер стонет. – А что, если это повлияет на их игру в полуфинале, Би? Тогда в финал выйдет Йель.

– Мой отец заставит их взяться за ум, – уверяю я ее. – И как бы ни вел себя Хантер, ему нравится выигрывать матчи. Так что он не позволит, чтобы конфликт из-за какой-то девчонки – ты уж прости – отвлек его от победы.

– Может, мне…

Телефон вибрирует, и я не слышу, что говорит Саммер.

– Что это было?

– Сообщение пришло, – объясняю я. – Прости, продолжай. Что ты там говорила?

– Я спрашивала, может, мне стоит поговорить с ним?

– Не знаю, поможет ли это. Он упрямый осел. Но рано или поздно Хантер повзрослеет и все забудется.

– Надеюсь.

Мы еще некоторое время болтаем о всякой ерунде, и у меня начинают слипаться глаза.

– Саммер, малышка, мне пора спать. Завтра утром у меня собеседование.

– Ладно. Позвони мне завтра. Люблю тебя.

– И я тебя.

Я уже собираюсь выключить лампу на прикроватной тумбочке, когда вспоминаю про сообщение. Ткнув пальцем по иконке, недовольно прищуриваюсь, увидев имя Маккарти.

«Привет, Би. С тобой всегда круто, но мне нужно от всего абстрагироваться на время. По крайней мере до тех пор, пока не пройдет плей-офф. Должен сфокусироваться на игре, понимаешь? Я позвоню тебе, когда все утрясется, окей? XO»

У меня отвисает челюсть. Это что, шутка?

Я перечитываю сообщение, но нет, текст не изменился. Маккарти действительно прекращает наши отношения.

Похоже, Джейк Коннелли только что объявил мне войну.

4
Бренна

В большинстве ситуаций мне почти всегда удается сохранять самообладание. Я не впадаю в панику, и меня почти ничего не пугает, даже собственный отец, который известен тем, что лишь одним взглядом может заставить плакать взрослых мужиков. И это не преувеличение – как-то я сама была тому свидетелем.

Но этим утром у меня потеют ладони, живот крутит, и все из-за управляющего директора «ХокиНет», Эда Малдера, который с самого начала внушает неприязнь. Он высокий, лысый и всем своим видом наводит ужас, а первое, что он делает после того, как пожимает мне руку, это спрашивает, почему такая симпатичная девушка, как я, хочет работать за камерой.

Я пытаюсь не хмуриться на это сексистское замечание. Один из моих научных ассистентов, Тристан, когда-то проходил тут практику и предупредил меня, что Малдер тот еще козел. Но в то же время, по словам Тристана, стажеры не подчиняются ему напрямую, а значит, мне не придется больше общаться с ним после этого собеседования. Он просто еще одно препятствие, которое мне придется преодолеть на пути к заветной стажировке.

– Вообще-то, об этом сказано в моем сопроводительном письме. В перспективе я хочу стать телевизионным обозревателем или репортером и работать перед камерой, но также надеюсь получить опыт работы и за кулисами. Я учусь в Брайаре по специальности «телерадиовещание», как вы уже знаете. В следующем году я буду проходить производственную практику…

– Эта стажировка не оплачивается, – перебивает меня Малдер. – Вы в курсе?

Он застает меня врасплох. Я опускаю потные ладони на колени.

– О, эм-м. Да, я в курсе.

– Хорошо. Я убедился, что всем кандидатам-мужчинам знакомы даже незначительные детали, а вот женщины почему-то ждут, что им будут платить.

Теперь я точно знаю, что он настоящий сексист. В этом его комментарии не было никакого смысла. В тексте вакансии на сайте «ХокиНет» было четко указано, что эта стажировка не оплачивается. Так почему мужчины ожидают одного, а женщины другого? Или он намекает на то, что женщины плохо читали объявление? Или что мы вообще не умеем читать?

Я почувствовала, как на лбу выступил пот. Я выбита из колеи.

– Итак. Бренда. Расскажите о себе.

Я сглатываю. Он назвал меня Бренда. Стоит мне поправить его?

Конечно, поправь его. К черту! Он в твоих руках. Уверенная в себе Бренда – то есть, Бренна – подняла свою хорошенькую головку.

– Меня зовут Бренна, – ровным голосом говорю я, – и мне кажется, я прекрасно подхожу на эту должность. Прежде всего потому, что я люблю хоккей. Он…

– Ваш отец Чед Дженсен.

Его челюсти двигаются вверх-вниз – он жует жвачку. Классика.

Я осторожно отвечаю:

– Да, это мой папа.

– Тренер-победитель чемпионата. Несколько побед в «Ледяной четверке», верно?

Киваю.

– Он великий тренер.

Малдер кивает в ответ.

– Вы, должно быть, гордитесь им. Какими еще, по вашему мнению, достоинствами вы обладаете, кроме известного в узких кругах отца?

Я заставляю себя не обращать внимания на желчные нотки в его вопросе и отвечаю:

– Я умная. Быстро соображаю. Не теряюсь даже в стрессовых ситуациях. Но, главное, я искренне люблю этот вид спорта. Хоккей…

И-и-и-и-и… Он меня не слушает.

Малдер уставился в монитор своего компьютера, продолжая жевать жвачку, совсем как лошадь овес. В окне за его столом отражается экран и… это что, состав виртуальной хоккейной команды? Да, по-моему, это страничка фэнтези-спорта[7] «И-Эс-Пи-Эн».

Вдруг он поднимает взгляд.

– Ваша команда?

Я морщу лоб.

– Моя университетская команда или…

– Я про НХЛ, – нетерпеливо перебивает меня Малдер. – За кого вы болеете, Бренда?

– Бренна, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – И я болею за «Брюинз», конечно. А вы?

Малдер громко хрюкает.

– За «Ойлерз». Я канадец до мозга костей.

Я изображаю интерес.

– О, как здорово! Значит, вы из Эдмонтона?

– Да. – Он вновь переводит взгляд на монитор и отстраненно продолжает: – А какие у вас есть недостатки, если не брать во внимание вашего известного в узких кругах отца?

Мне удается не сострить в ответ.

– Иногда я бываю нетерпеливой, – признаюсь я.

Ни за что на свете не стану отвечать ему банальщиной типа «мой самый большой недостаток в том, что я слишком переживаю за свою работу» или «я трудоголик». Бе-е-е!

Внимание Малдера снова приковано к его виртуальной хоккейной команде. В огромном офисе воцаряется тишина. Я нервно ерзаю в кресле и изучаю стеклянный шкафчик у стены. Внутри выставлены различные награды, полученные каналом за все время своего существования, а также атрибутика и экипировка, подписанные знаменитыми хоккеистами из НХЛ. Замечаю, что представителей «Ойлерз» здесь больше всего.

На противоположной стене висит два больших экрана. На одном показывают нарезку лучших моментов НХЛ за эту неделю, на другом – фрагмент «Топ-десять», в обратном порядке перечисляющих самых скандальных новичков всех времен. Было бы куда лучше, если бы телевизоры работали не в беззвучном режиме. По крайней мере, я могла бы услышать что-нибудь интересное, пока меня игнорируют.

Ощущение полной безысходности сдавливает горло. Малдер совершенно не обращает на меня внимания. Он либо невоспитанный хам, либо хуже всех в мире умеет проводить собеседования, либо не рассматривает меня всерьез.

А может, и все вместе.

Тристан ошибался. Эд Малдер не просто козел – он настоящий мудак. Но, к несчастью, возможность стажироваться на крупных каналах типа «ХокиНет» выпадает не каждый день. Да и все хорошие предложения мигом разбирают. Я не настолько наивна, чтобы считать, что Малдер – частный случай. Мои преподаватели – как мужчины, так и женщины – предупреждали меня, что в сфере спортивной журналистики к женщинам относятся весьма скептически.

На протяжении всей карьеры мне придется сталкиваться с людьми вроде Малдера. Я могу выйти из себя или в гневе выбежать из его кабинета, но это не поможет мне в достижении моих целей. Наоборот, это лишь докажет «правильность» его сексистских умозаключений: женщины слишком эмоциональны, слишком слабы и не имеют достаточной квалификации, чтобы выжить в спортивной журналистике.

– Итак, – откашлявшись, начинаю я, – что будет входить в мои обязанности, если я получу эту должность?

Ответ мне уже известен – я буквально наизусть запомнила текст объявления и с рвением агента ЦРУ допросила Тристана. Но мне нужно задать хотя бы пару вопросов, чтобы посмотреть, насколько охотно готов отвечать Малдер.

Он поднимает голову.

– У нас три свободных места в отделе производства. Я начальник этого отдела.

Интересно, он понимает, что не ответил на мой вопрос? Я делаю вдох, чтобы успокоиться.

– А что насчет обязанностей?

– Работать придется на износ, – отвечает Малдер. – От вас потребуется отмечать яркие игровые моменты, монтировать видеоклипы, помогать создавать тизеры и заставки. Вы будете присутствовать на производственных совещаниях, подбрасывать идеи для сюжетов…

Несколько раз кликнув мышкой, он умолкает.

Иными словами, это идеальная работа. Я хочу устроиться на нее. Мне нужно устроиться на нее. Закусив щеку, я раздумываю, как мне направить ход собеседования в нужное русло.

Но такого шанса мне не представляется. Раздается громкий стук в дверь, и она распахивается еще до того, как Малдер успевает ответить. В кабинет влетает возбужденный мужчина с неопрятной бородой.

– Романа Макэлроя только что арестовали по обвинению в домашнем насилии!

Малдер соскакивает со своего кожаного кресла.

– Ты, нахрен, прикалываешься?

– В интернете полно видео. Не того, как он бил жену, конечно, а самого ареста.

– Какой-нибудь канал уже взялся за это?

– Нет. – Бородач чуть ли не подпрыгивает на месте, словно ребенок в магазине игрушек, хотя на вид ему не меньше пятидесяти пяти.

– Есть свободные комментаторы? – резко спрашивает Малдер, направляясь к двери.

– Джорджия должна быть здесь…

– Нет, – обрывает его босс. – Только не Барнс. Она попытается ввернуть в сюжет какое-нибудь феминистское дерьмо. Кто еще есть?

Я закусываю губу, чтобы не сказать что-нибудь грубое. Джорджия Барнс – одна из двух женщин-обозревателей на «ХокиНет», и она просто бесподобна! Ее выводы и оценки всегда великолепны.

– Кип Хаскинс и Тревор Трент. Но сейчас они снимают прямой эфир. «Пятничная пятерка».

– К черту «Пятничную пятерку»! Пусть Гэри запишет материал, а Кип и Тревор обсосут эту новость и по косточкам разберут видео ареста. Я хочу, чтобы весь информационный сегмент был посвящен этому Макэлрою. – Малдер притормаживает у двери, внезапно вспомнив о моем существовании. – А с вами мы закончим в понедельник.

У меня отвисает челюсть.

– Простите, что?

– Приходите в понедельник, – рявкает он. – У нас тут сейчас на руках скандальный эксклюзивный материал. Новости не будут вас ждать, Бренда.

– Но…

– В понедельник ровно в девять. – Сказав это, он уходит.

Я ошалело таращусь на пустой дверной проем. Что, черт возьми, это было? Он начинает собеседование с парочки женоненавистнических комментариев, потом ни черта меня не слушает, а теперь берет и уходит? Я понимаю, что когда профессионального хоккеиста арестовывают за избиение собственной жены – это сенсация, но… я не смогу прийти в понедельник. У меня занятия. Тристан предупреждал меня насчет Малдера, но этот человек оказался даже хуже, чем я предполагала.

Со злостью схватив сумку и пальто, я поднимаюсь из кресла. Да пошло оно все! Я не вернусь в понедельник! Я не позволю этому уроду…

«Это стажировка твоей мечты», – приходится напомнить мне самой себе, и я снова и снова мысленно повторяю эту фразу. «И-Эс-Пи-Эн» и «ХокиНет» – два самых крупных спортивных канала в стране. Но в «И-Эс-Пи-Эн» нет вакансий.

А значит…

В понедельник мне придется пропустить учебу.

Секретарь Малдера, милая блондинка по имени Рошель, поднимает на меня взгляд, когда я подхожу к ее столу. Она официально переносит мое собеседование, и я покидаю здание «ХокиНет» с ощущением чего-то ужасного.

В кои-то веки не идет дождь; я вызываю «Убер» и, встав на край тротуара в ожидании машины, звоню кузине.

– Привет, – говорю я, когда Тэнси берет трубку. – Мое собеседование закончилось.

– Уже?

– Ага.

– И как все прошло?

– О, это была настоящая катастрофа. Потом тебе расскажу. Я только что вызвала машину. Мне можно приехать в твою общагу? – По плану мне нужно было посидеть немного одной и дождаться, когда Тэнси вернется с занятий.

– Да, я оставила свой ключ комендантше. Она в четыреста четвертой комнате. Постучишься и получишь ключ. Я в четыреста восьмой.

– Отлично.

Я оглядываюсь на высотку, из которой только что вышла: блестящие окна, стеклянный холл и огромный бело-красный логотип «ХокиНет». Тяжело вздыхаю.

– Надеюсь, сегодня ты готова зажигать, потому что мне нужно как следует напиться и забыть об этом собеседовании.

* * *

– Ненавижу тебя! И почему ты всегда так круто выглядишь, даже когда не особо стараешься? – ворчит Тэнси позже вечером.

Мы сидим в ее комнате в Уолш-Холле, одном из общежитий Бостонского колледжа. Вместе с ней здесь живет еще трое девушек, но спальню она делит с Аишей, которая на выходные уехала в Нью-Йорк навестить родителей. Аиша мне по душе, потому что она превратила свой письменный стол в туалетный столик. Я бы сделала то же самое, будь у меня тоже стол – мне больше нравится делать домашку, развалившись на кровати или диване.

Улыбнувшись отражению Тэнси в огромном зеркале Аиши, я продолжаю наносить тушь на ресницы.

– Я вообще-то крашусь, а ты говоришь «не стараешься»!

Она фыркает.

– И ты называешь это «крашусь»? Немножко консилера и туши не считается за старания!

– Ты забыла про помаду, – напоминаю я ей.

– Пусть будет еще и помада, – соглашается кузина и закатывает глаза. – Ты же знаешь, что в этом большом прекрасном мире существуют и другие цвета, помимо красного?

– Красный – мой цвет. – Я посылаю Тэнси воздушный поцелуй. – Моя подруга из Брайара говорит, что это моя визитная карточка.

– Она права. Даже не вспомню, когда я видела тебя без нее. Может, рождественским утром? Хотя нет, погоди, тогда мы обе были с красной помадой. Она сочеталась с нашими колпаками Санты. Но я выглядела ужасно. Прекрасно это помню. Красная помада мне не идет.

– У нас одинаковый тип внешности, Тэнс. Она точно тебе идет!

– Нет, я про стиль. Нужно обладать определенным чувством стиля, чтобы круто выглядеть с красной помадой на губах.

Я вынуждена с ней согласиться. Такой образ требует немалой уверенности в себе. Как ни странно, в моем случае все наоборот, и это помада придает мне уверенность. Знаю, звучит глупо, но я чувствую себя непобедимой, накрасив губы именно красной помадой.

– Могу одолжить тебе немного моей самоуверенности, если хочешь, – предлагаю я.

Тэнси морщит нос и ухмыляется. Серебряная сережка в ее носу поблескивает на свету.

– О, спасибо, Би. Поэтому-то ты моя самая любимая кузина!

– Ну, остальные не слишком подходят для этого почетного звания. Ли и Робби чересчур религиозны. А про Алекс я вообще молчу.

Мы обе морщимся. Алекс – дочь нашего дяди Билла – пренеприятнейшая особа.

На телефон приходит смс.

– Можешь посмотреть, что там? – прошу я Тэнси, потому что телефон лежит ближе к ней.

– Некто по имени Джи-Би пишет, что скучает по тебе. Он шлет сто пять, нет, сто шесть сердечек. Ого, и они красные! Это серьезно. Кто такой Джи-Би, и почему ты никогда не рассказывала мне про него?

Я заливаюсь смехом.

– Джи-Би означает «Барби из Гринвича». Я так называю свою подругу Саммер. Богатая горячая штучка из Коннектикута.

– Врушка, я не слышала от тебя ни про какую Саммер, – обвиняющим тоном говорит Тэнси.

– Она перевелась в Брайар в начала января. – Я закрываю тушь. – Та еще сумасшедшая, но в хорошем смысле. Она веселая и всегда готова отрываться. Жду не дождусь, когда смогу вас познакомить.

– Мы увидимся с ней в этот уикенд?

– К сожалению, нет. Она при исполнении обязанностей девушки хоккеиста – завтра будет болеть за Брайар в матче против Йеля. Ее парень в команде.

– Почему она скучает по тебе?

– Мы не виделись с прошлых выходных. И да, я знаю, что неделя – это не так много, но для Саммер, считай, прошло десять. Она склонна к драмам.

Мой телефон снова пищит.

– Теперь понимаешь? – усмехаюсь я, убирая тушь и помаду в маленькую косметичку, которую захватила с собой. – Передай мне телефон, пожалуйста. Если я не отвечу ей, у нее случится паническая атака.

Тэнси смотрит на экран и тут же замирает.

– Это не Саммер, – говорит она мне.

Я хмурюсь.

– Ясно, тогда кто это?

Наступает длинная пауза. В воздухе что-то неуловимо меняется, и внезапно между нами повисает напряжение.

Тэнси с подозрением изучает мое лицо.

– Почему ты не говорила мне, что по-прежнему общаешься с Эриком?

5
Бренна

Из-за этого напряжения мое тело словно каменеет, руки начинают дрожать. Хорошо, что я уже накрасила ресницы, иначе могла бы выколоть себе глаз.

– Эрик написал? – Мне не по себе слышать свой ослабевший голос. – Что там?

Тэнси бросает мне телефон. Мой взгляд сразу же опускается на короткое сообщение.

ЭРИК: «Позвони мне, Би. Нужно поговорить».

По спине бегут мурашки. Черт. Чего он хочет?

– Чего он хочет? – озвучивает мои мысли Тэнси, но ее голос звучит как будто издалека.

– Не знаю. И отвечу на твой вопрос: я не поддерживаю с ним связь.

Но это не совсем правда. Эрик дает о себе знать два-три раза в год, обычно когда он под кайфом и вдрызг пьяный. Если я не беру трубку, он продолжает названивать до тех пор, пока я не сдамся. Мне не хватает духу заблокировать его номер, но мое сердце разбивается каждый раз, когда я отвечаю на его звонок и понимаю, в каком он отвратительном состоянии.

– Ты знаешь, что моя мама видела его где-то полгода назад? Накануне Хэллоуина?

– Правда? Но почему она ничего не сказала мне, когда я была у вас на праздниках?

– Не хотела волновать тебя, – признается Тэнси.

К горлу подкатывает ком. Мне сразу же становится понятно, в каком он был состоянии, когда на него наткнулась тетя Шерил, раз не захотела волновать меня.

– Он был под кайфом?

– Маме показалось, что да.

Я медленно выдыхаю.

– Я очень переживаю за него.

– А тебе бы не следовало, – без обиняков говорит Тэнси. – Он сам выбрал для себя эту жизнь. Его мама выбила ему местечко в том дорогущем реабилитационном центре в Вермонте, но он отказался ехать, помнишь?

– Да, помню.

За маму Эрика я тоже переживаю. Трудно пытаться помочь тому, кто отказывается признавать, что у него есть проблемы.

– Никто насильно не вливает в него алкоголь и не заставляет принимать наркотики. Никто не удерживает его в заложниках в Уэстлинне. Он может уехать из города, когда захочет. Мы же уехали.

Она права. Ничто не держит Эрика в Уэстлинне, кроме его собственных демонов. Я же улетела в Бостон сразу же после окончания старшей школы.

Нет, с моим родным городом все в порядке. Это очаровательный маленький городок, спокойный и приятный. Мой папа, его братья и сестры родились и выросли в Уэстлинне, а тетя Шерил и дядя Билл по-прежнему живут там со своими супругами. Папа дождался, когда я вырасту и съеду, и только тогда перебрался в Гастингс. До этого ему приходилось тратить час на поездку в Брайар, чтобы я могла учиться в школе со своими кузенами и друзьями. Но мне кажется, в Гастингсе ему лучше. Город находится в пяти минутах от кампуса, да и его старый викторианский особняк просторен и очарователен.

Мой бывший парень предпочел остаться в нашем родном городке. После окончания школы он пустился по наклонной, общаясь с неправильными людьми и делая неправильные вещи. В Уэстлинне не так много наркодилеров, но наркотики все равно несложно найти. К сожалению, как и в любом другом месте.

Эрик застрял. Все продолжали жить, а он увяз и теперь все глубже погружается во тьму. Может, мне действительно не стоит беспокоиться за него, но я беспокоюсь. К тому же из-за нашего прошлого мне трудно навсегда вычеркнуть его из своей жизни.

– По-моему, тебе лучше не звонить ему.

Жесткий тон моей кузины возвращает меня к реальности.

– Наверное, я и не буду.

– Наверное?

– Девяносто процентов, что не буду, десять процентов, что возможно, позвоню.

– Десять процентов – это очень много. – Тэнси качает головой. – Если ты снова впустишь его в свою жизнь, этот парень утянет тебя за собой.

Я становлюсь белой, как мел.

– Боже, даже не думай об этом! Я на сто процентов уверена в том, что такого не случится!

– Вот и хорошо. Потому что совершенно ясно, что он по-прежнему одержим тобой.

– Он никогда не был одержим мной, – говорю я в защиту Эрика.

– Ты шутишь? Помнишь одиннадцатый класс, когда ты подхватила мононуклеоз и пару месяцев не ходила в школу? Эрик впал в настоящий психоз, – напоминает мне кузина. – Он звонил тебе каждые пять секунд, сбегал с уроков, чтобы повидать тебя, запаниковал, когда дядя Чед приказал ему не приходить. Это было похоже на какое-то безумие.

Я избегаю смотреть ей в глаза.

– Да, возможно, он вел себя тогда немного импульсивно. Кстати, а как тебе этот топ? – Я указываю на свой черный трикотажный кроп-топ.

– Оч секси, – объявляет Тэнси.

– Ты же понимаешь, что можно сказать просто «очень секси»? Разницы никакой, – поддразниваю я ее. Хорошо, что она с такой легкостью согласилась сменить тему.

Мне не особо нравится возвращаться к тому периоду своей жизни. Если честно, сейчас даже думать об Эрике так же тяжело, как было общаться с ним в те дни. Одна мысль о нем, и я уже чувствую себя так, словно только что взобралась на Эверест. Мой бывший – энергетический вампир.

– Я говорю на языке интернета, – дерзко отвечает Тэнси. – Единственный живой язык. Так, ладно, ты секси, я секси, так что пора нам уже пойти и показать всем, какие мы секси. Ты готова?

Я подхватываю с кровати Аиши свою сумочку.

– Готова!

* * *

В итоге мы оказываемся в ирландском пабе в районе Бэк-бэй. Он называется «Лиса и Скрипач» и, судя по заполнившим его молодым лицам, пользуется популярностью среди студентов. К сожалению, хоккеистов тут почти нет. Я замечаю лишь парочку бордово-золотистых свитеров – это цвета «Бостон Колледж Иглз». Мне сразу же хочется оказаться в гастингском баре «Малоун», где тусуются все фанаты хоккейной команды Брайара.

Как только мы входим внутрь, Тэнси сразу же проверяет свой телефон. Мы должны встретиться здесь с ее парнем. Или уже бывшим парнем? Или другом по сексу? У них с Ламаром сложные отношения, напоминающие катание на карусели – они то расходятся, то сходятся.

– От Ламара пока нет сообщений. Наверное, он еще не приехал. – Кузина берет меня под руку, и мы направляемся к барной стойке. – Давай закажем шоты. Мы не делали этого с Рождества.

У бара уже собралась большая очередь. Я ловлю взгляд одного из барменов, и он жестом показывает мне, что сейчас подойдет к нам.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты тоже училась в Бостонском колледже! – говорит Тэнси с ноткой печали. – Мы могли бы не расставаться.

– Знаю.

Я бы тоже с радостью училась в Бостонском колледже, но они отклонили мою заявку. Тогда у меня были проблемы с оценками – наши с Эриком отношения весьма негативно сказались на моей успеваемости в школе. Я поступила в муниципальный колледж и училась там до тех пор, пока не смогла перевестись в Брайар, где мне не нужно было платить за обучение, потому что папа там работает.

– Круто, тут показывают матч «Брюинз». – Я залипаю на один из телевизоров, вмонтированных в потолок и работающих в беззвучном режиме. Команда идет в наступление, и на экране мелькают черно-желтые пятна.

– Ура! – с притворным энтузиазмом восклицает Тэнси. Хоккей ей до лампочки, она предпочитает баскетбол. А если точнее, баскетболистов.

Я снова пытаюсь привлечь внимание бармена, но он занят обслуживанием компании девиц в ультракоротких платьях. Для десяти вечера в баре на удивление много народа. Обычно в это время все еще только разогреваются.

Снова проверив телефон, Тэнси начинает что-то печатать.

– Да где же его черти носят? – бурчит она.

– Отправь ему сообщение.

– Уже. Он не отвеча… нет, погоди, что-то пишет. – Кузина ждет, пока появится текст. – Так, он… боже, да это какое-то издевательство!

– Что случилось? – Тэнси явно раздосадована.

– Секунду. Мне нужно позвонить ему и выяснить, какого черта!

Ну вот! Я молюсь, чтобы в раю все было спокойно, потому что иногда Тэнси может слишком зацикливаться на своем парне/бывшем парне/друге с привилегиями. Не знаю точно, кем он ей сейчас приходится.

Но я точно знаю, что с нетерпением ждала этих выходных, чтобы весело провести их в компании своей любимой кузины, и особенно – после этого ужасного собеседования. Как же, черт, дерьмово все прошло!

Я наблюдаю за матчем «Брюинз», пока жду Тэнси. Ни один из двух барменов по-прежнему не подошел, чтобы принять мой заказ, и, наверное, это даже к лучшему, потому что кузина возвращается, охваченная яростью.

– Ты не поверишь! – объявляет она. – Этот тупой идиот перепутал бары. Он в «Лягушке и Лисе» неподалеку от стадиона Фенуэй. А мы в «Лисе и Скрипаче».

– Зачем в названии каждого бара в этом городе слово «лиса»?

– И не говори! И я даже не могу злиться на него, потому что это чистая случайность. – Тэнси раздраженно вздыхает. – Ладно, он там с парочкой приятелей и не хочет всей компанией двигать сюда, проще нам двоим поймать такси, и через десять минут мы будем на месте.

– Логично.

– Ты не против уйти?

– Нет. – Я отхожу от барной стойки. – Но сначала заскочу в дамскую комнату.

– Отлично. А я пока вызову такси. Встретимся на улице?

– Договорились.

Тэнси выходит из бара, а я продвигаюсь в сторону уборных. Несмотря на пятничную толпу, очереди в женский туалет нет. Когда я вхожу, перед большим зеркалом болтают, поправляя макияж, две девушки. Кивнув им в знак приветствия, я проскальзываю в кабинку.

– Если так хочешь ехать в «Дайм», поехали в «Дайм», – говорит одна из девушек другой.

– Я же сказала, что не хочу!

– Уверена? Ты только и делаешь, что болтаешь о Джейке Коннелли и его потрясающем языке.

Я замираю. Даже, как по волшебству, перестаю писать.

– Сегодня нам все равно куда податься, – говорит первая девушка. – Так что поехали уже в «Дайм», чтобы ты смогла увидеть его. Может, вы снова уйдете оттуда вместе…

– Маловероятно. Коннелли ни с кем не спит по два раза, – подавленно отвечает вторая. – Нет смысла туда ехать.

– Откуда ты знаешь? Ты же сказала, что ему понравилось, верно?

– Я сделала ему минет. Конечно, понравилось.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. О, вы только послушайте! Прошлым вечером у Джейки был секс. Повезло ему.

Но тут я вспоминаю, что он провернул с Маккарти, и мне больше не до смеха. Я спешу закончить свои дела, чтобы побыстрее убраться отсюда и не слушать это дерьмо.

За стенками кабинки раздается мечтательный вздох.

– Ты даже не представляешь, как это было круто!

– Очень даже представляю. Потому что ты только и делаешь, что болтаешь об этом.

– Как классно он целуется! А когда он поцелуями спустился вниз по моему телу, его язык делал такие вещи… я даже не могу это описать. Что-то типа… поцелуя и вращения языком.

Мне становится некомфортно. Я тоже люблю потрепаться с подругами о сексе, но эти девицы слишком углубляются в детали. Хотя знают, что не одни здесь. Они видели, как я вошла.

– Удивительно, что он удовлетворил тебя. Обычно таким красавчикам плевать, кончила девушка или нет. Большинство из них получили бы минет и свалили по-быстрому.

Я смываю воду в унитазе и с шумом выхожу из кабинки.

– Простите, можно мне? – небрежным тоном спрашиваю у девушек, показывая на раковины.

В этот раз я не упускаю случая как следует их рассмотреть. Первая высокая брюнетка. Вторая – та, с которой переспал Джейк – небольшого роста, с золотисто-каштановыми кудрями, большой грудью и огромными карими глазами, отчего напоминает очень сексуального олененка.

И такой тип девушек нравится Коннелли? Секси-Бэмби?

– Так поехали в «Дайм»! – настаивает брюнетка.

Секси-Бэмби покусывает нижнюю губу.

– Даже не знаю. Будет странно, если я приеду в его любимый бар. Мы же переспали четыре дня назад. Он, скорее всего, даже не вспомнит меня.

Я мою руки. Всего четыре дня, и она думает, что он уже забыл о ней? Да уж, невысокого она о себе мнения. Может, мне стоит вмешаться и посоветовать ей не бегать за ним? Таким, как она, Джейк не по зубам.

– Ладно, тогда остаемся здесь, – говорит ее подруга по дороге к выходу. – Найдем…

Дверь закрывается, и их голоса затихают. Я вытираю руки бумажным полотенцем и раздумываю над тем, что сейчас услышала. Итак, четыре дня назад Джейк и его восхитительный язык осчастливили Секси-Бэмби. Вот так лицемерие!

И он имел наглость сказать мне, с кем спать, а с кем нет, и приказал Маккарти бросить меня? А сам занимался оральным сексом с девицей, похожей на сексуального оленя, и в пятницу вечером торчит в каком-то баре, надеясь подцепить очередную красотку! А бедный Маккарти сидит дома, и ему нельзя даже поонанировать без разрешения Коннелли!

Да пошел он!

Расхрабрившись и гордо расправив плечи, я выхожу на улицу в поисках кузины. Она стоит на тротуаре у парковочного счетчика рядом с задней дверцей спортивного черного седана.

– Едем? – заметив меня, кричит она.

Я подхожу к машине.

– Да. Но планы немного изменились. Сначала ненадолго кое-куда заедем.

6
Джейк

«Дайм» – мое самое любимое место в городе. Это идеальный образец кабака: здесь тесно и темно. На бильярдном столе не хватает трех шаров, включая восьмерки. Мишень для дротиков наполовину треснула. Пиво почти всегда разбавлено, а еда покрыта слоем жира, который камнем оседает в желудке.

Но несмотря на все эти недостатки, мне нравится эта дыра. Помещение маленькое, поэтому большие компании сюда не ходят. Клиенты в большинстве своем мужчины, и поэтому это отличное место, куда можно завалиться, если не ищешь секса.

Но Брукса, конечно, это не останавливает. Мой сосед где угодно найдет себе девушку. Приведите его в монастырь, и он совратит монашку. Возьмите его на похороны, и он будет трахаться со скорбящей вдовой в туалете. Или даже прямо на гробе. Этот парень – настоящий кобель.

Прямо сейчас он, заняв столик в углу, целуется с нашей официанткой. Сегодня на обслуживании столов их всего двое, и у одной из них во рту язык Брукса.

Второй официант, чувак с бородой и в очках, то и дело многозначительно покашливает. Но она не обращает на него никакого внимания. Тогда он кричит:

– Рейчел, твой столик ждет!

Девица, задыхаясь, отрывается от губ моего товарища по команде и машет своему коллеге рукой:

– Можешь сам их обслужить? Все чаевые твои.

Похоже, ей больше не нужна эта работа, и это ее способ уволиться, потому что без наказания она точно не останется. Официант-бородач и бармен мрачно переглядываются, и я уверен, что один из них уже позвонил менеджеру.

Пока Брукс лапает в углу официантку, мы смотрим игру «Брюинз» и слушаем жалобы Коби Чилтона по поводу назначенного мною лимита в два пива. Пусть плачется хоть всю ночь, мне все равно. Завтра вечером мы играем с командой Принстона, так что никто не имеет права притащиться на игру с похмельем. Черт, сегодня я даже запретил Поттсу и Брэю идти куда-нибудь вместе. Не доверяю я их пиво-понг-дуэту.

– Если бы ты мог трахнуть любого хоккеиста, ныне живущего или уже почившего, кто бы это был? – спрашивает Коби у Дмитрия.

Он еще секунду назад говорил про пиво, но вдруг резко сменил тему.

– Что? – в полнейшем недоумении спрашивает Дмитрий. – Ты имеешь в виду хоккеистку?

– И под словом «почивший» ты имеешь в виду, что я буду трахать труп, или спрашиваешь, трахнул бы я ее, будь она жива? – встревает Хит.

– Да нет, я про НХЛ. И никакой некрофилии! – Лицо Коби искажается гримасой ужаса.

– Погоди, так ты спрашиваешь, трахнули бы мы кого-то из парней? – спрашивает один из защитников.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

– Ну да. Я бы выбрал Бобби Халла. Мне нравятся блондины. А вы, парни?

– Стоп, Чилтон! – вскрикивает Адам Миддлтон, наш самый многообещающий новичок. – Ты гей? – Восемнадцатилетний парень оглядывает сидящих за столом. – Он всегда был геем, и я только что узнаю об этом? Вы все знали?

– Я гей в твоих мечтах, – отзывается Коби.

Первокурсник хмурится.

– Зачем мне мечтать об этом?

– Потому что я великолепен в постели. Ты упускаешь свой шанс.

– Что сейчас происходит? – спрашивает у меня Адам.

Я поджимаю подрагивающие от смеха губы.

– Понятия не имею, мужик.

– Вчера на Гарвард-сквер я слышал, как две девчонки обсуждали эту фигню, – объясняет Коби, приканчивая вторую (и последнюю) бутылку «Сэма Адамса». Он театрально закатывает глаза. – Их выбор был таким банальным! Тайлер Сегин! Сидни Кросби!

– Я бы трахнул Кросби, – отзывается Дмитрий. – Мне даже не нужно думать о какой-нибудь девчонке, чтобы возбудиться. Я просто представляю его статистику.

Все громко смеются. Я чувствую, как в кармане вибрирует телефон, и достаю его.

ХЕЙЗЕЛ: «Чем занимаешься? Я дома, и мне скучно».

Я быстро отвечаю ей, что тусуюсь с парнями.

ХЕЙЗЕЛ: «Используй презервативы!»

Я громко усмехаюсь, привлекая внимание Коби.

– Над чем ты там ржешь? – Он хмурится. – Надеюсь, ты не переписываешься с девчонкой. Ты ведь сам запретил нам трахаться, помнишь?

– Я запретил отвлекаться, – поправляю я его.

И пока это работает. Сегодня утром Маккарти был в прекрасной форме, тем самым доказав, что их роман с Бренной Дженсен действительно отвлекал его от игры. Сегодня он не пошел с нами, потому что захотел остаться дома и посмотреть все доступные видеозаписи матчей Принстона, чтобы подготовиться к завтрашней игре. Видите, что происходит, когда вы устраняете помехи?

– И я переписываюсь не с какой-то там девушкой, а с Хейзел, – добавляю я.

– О, круто! Передай ей привет, – говорит Коби.

В прошлом году Хейзел сопровождала меня на одном командном мероприятии, так что большинство моих товарищей по команде знакомы с ней. Коби же положил на нее глаз. Но Коби нравятся все, у кого есть грудь. И все блондины, даже независимо от пола, похоже.

– Ты когда-нибудь дашь мне ее номер? – ворчливо спрашивает он.

– Нет. Тебе нельзя путаться с моими друзьями.

Не хочется мне, чтобы Чилтон оказался даже рядом с Хейзел. Он тот еще бабник и в итоге лишь разобьет ей сердце. К тому же она слишком неопытная, чтобы справиться с таким, как Коби.

Если честно, по-моему, у нее и парня-то никогда не было. Наверняка Хейзел иногда с кем-то спит, потому что она привлекательная 21-летняя девушка, но я ни разу не видел ее в компании мужчины. В прошлом я даже гадал, не лесбиянка ли она, но и в компании женщин ее ни разу не видел, а как оценивающе она иногда поглядывает на парней, замечал. Думаю, она просто предпочитает не клеить их. В отличие от Коби, который клеит девчонок направо и налево.

Сквозь ревущий в баре рок прорезается громкий свист. Он раздается со стороны бильярдного стола. Двое мужиков оставляют свою игру и во все глаза таращатся на входную дверь.

Я следую за их взглядами и… та-дам!

Через зал идет Бренна Дженсен. И выглядит она так аппетитно, что ее хочется съесть.

Кожаные сапоги на высоких каблуках, короткая юбка, черная кожаная куртка. Волосы цвета шоколада падают на плечи, на полных губах алеет кроваво-красная помада.

Следом за ней идет такая же темноволосая девушка. Тоже красивая, но все мое внимание приковано к Бренне. Ее темные глаза горят огнем, и каждая его искорка летит прямо в меня.

– Коннелли. – Бренна подходит к нашему столу и обнажает зубы в насмешливой улыбке. – Мальчики. Как здорово встретить вас здесь. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Я притворяюсь, что меня ничуть не взволновало ее появление, но глубоко внутри чувствую опасность.

– Конечно, нет. – Я показываю рукой на единственный пустой стул. – Но боюсь, у нас только одно место.

– Ничего страшного, мы ненадолго. – Она обращается к своей подруге: – Хочешь присесть?

– Нет. – Девушка явно забавляется происходящим. Что бы сейчас ни происходило. – Я пока позвоню Ламару. Позови, когда закончишь.

Она ленивой походкой направляется к барной стойке, к ее уху уже прижат телефон.

– Здесь так жарко! – замечает Бренна. – Неудивительно, столько людей и в такой тесноте.

Она расстегивает свою куртку.

У всех глаза лезут на лоб, когда они видят, что под ней.

– О, черт! – слышу я бормотание Коби.

Короткий топ открывает ее плоский гладкий живот, а глубокий вырез не оставляет места для фантазий. Бренна не надела лифчик, и я вижу очертания ее сосков – через ткань в рубчик выпирают два затвердевших шарика. Мой член возбужденно упирается в молнию.

Обведя оценивающим взглядом моих товарищей по команде, Бренна останавливается на мне.

– Нам нужно поговорить, Коннелли.

– Неужели?

Ее взгляд снова скользит вокруг стола, задерживаясь на каждом парне, включая неприметного первокурсника Адама. К моему неудовольствию, дольше всех она смотрит на Коби, чей язык уже лежит на липком полу «Дайма».

– Садись уже, – мрачным тоном говорю я.

– Пожалуй, я и правда присяду. – Изогнув одну бровь, девушка подходит к Коби и садится прямо ему на колени.

Он издает какой-то сдавленный звук. Отчасти удивленный, отчасти радостный.

Я, прищурившись, смотрю на Бренну.

Она улыбается.

– Что такое, Джейки? Ты же сам сказал мне сесть.

– Думаю, на стуле тебе будет удобнее. – Мой голос звучит зловеще.

– О, но мне и здесь очень даже хорошо. – Ее тонкая рука обвивает шею Коби, а ладошка ложится на его широкое плечо. По сравнению с ним – метр девяносто пять и сто с лишним кило – Бренна кажется совсем крошкой.

От меня не ускользает, как его рука ложится на ее бедро.

– Дженсен, – предостерегающе говорю я.

– Дженсен! Привет! – Брукс, решивший глотнуть воздуха, наконец-то замечает появление Бренны. – Когда ты пришла? Ди Лаурентис с тобой?

– Нет, Саммер осталась в Гастингсе.

– Хреново. – Пожав плечами, мой сосед продолжает целоваться взасос с нашей официанткой, которая вот-вот станет безработной.

– Тут такое дело, – начинает Бренна. И пусть она сидит на коленях у Коби, ее взгляд прикован ко мне. – Ты приказал Джошу бросить меня.

Я поднимаю бутылку пива и делаю медленный глоток, обдумывая то, что она сказала.

– Бросить? Я думал, вы не встречались.

– Мы и не встречались. Но меня очень устраивала наша форма взаимоотношений. И он мне нравился.

Ее голос звучит удивительно искренне. Другая девушка вряд ли бы стала признаваться, что ей нравился парень, который только что ее бросил. Под ложечкой посасывает при мысли о том, что она действительно могла быть влюблена в Маккарти.

– Мне нравилось чувствовать на себе его руки, – хрипловатым голосом продолжает Бренна, и все парни за столом с жадностью ловят каждое ее слово. – Мне нравились его губы… его пальцы…

Со стороны первокурсника Адама раздается сдавленное покашливание. Я бросаю на него убийственный взгляд. Он поспешно делает глоток пива.

– Думаю, тебе придется найти другие руки, губы и пальцы, – говорю я Бренне, а сам пристально смотрю на Коби, который уже готов предложить ей свои части тела. Он послушно закрывает рот.

– Как я уже говорила, это не тебе решать, – холодно отвечает она.

– Я ничего за тебя не решал. Маккарти сам определился.

– Слабо верится. И мне не нравится, что ты вмешиваешься в мою жизнь.

– А мне не нравится, как ты влияешь на моих игроков, – парирую я.

Мои товарищи по команде таращатся то меня, то на Бренну.

– Серьезно? Мы снова будем спорить на эту тему? – скучающим тоном спрашивает она. Ее указательный палец скользит по руке Коби.

Его глаза стекленеют.

Дерьмо! Бренна не только чертовски сексуальна, но и притягивает к себе, как проклятый магнит. А ее округлая попка сейчас прижата к промежности хоккеиста, которого переполняют накопившиеся к завтрашнему матчу агрессия и предвкушение.

– Ты пришла сюда, чтобы покричать на меня, красотка? Только это все равно не вернет тебе твоего милого Маккарти. – Я специально подначиваю ее. Мне нравится смотреть, как ее темные глаза вспыхивают от злости, словно два горячих уголька в костре.

– Ты прав, мне не вернуть Маккарти. А значит, я найду ему замену. – Кончики пальцев Бренны находят руку, которую Коби положил на ее бедро. Она переплетает его пальцы со своими, и я хмурюсь, когда замечаю, как ее большой палец чертит круги на его ладони.

По-моему, он даже застонал. Музыка приглушает звук, но выражение муки на его лице подсказывает мне, что он целиком и полностью в ее власти. Я мечу в него гневный взгляд.

– Сосредоточься, мужик! Она просто играет с тобой.

– Это не игра. Мне кажется, твой парень очень даже ничего. – Бренна перебрасывает свои шелковистые волосы через плечо и наклоняется, чтобы посмотреть в благодарные глаза Коби. – Как тебя зовут?

– Коби, – отвечает тот осипшим голосом.

Вот гадство! Мы попали. Он смотрит на нее так, словно она уже голая. Черт, да в этом баре все так на нее смотрят.

– А я Бренна, – воркует она. – Очень рада знакомству.

– Это так мило, – говорит он в ответ, с трудом сглотнув.

Бренна ухмыляется мне и, разъединив их с Коби пальцы, скользит ладонью по его массивной груди. Она прижимает ее к логотипу Гарварда на его толстовке.

– Как быстро бьется твое сердце! Все в порядке?

– Все просто отлично. – Парень целиком и полностью под властью ее чар. Из-под полуопущенных век он любуется изгибами ее тела. Потом ерзает на стуле, потому что член у него уже, вероятно, встал.

– Смотри на меня, Чилтон, – приказываю я. – Не позволяй ей заманить тебя на темную сторону.

– Не слушай его, Коби. Ты действительно хочешь, чтобы Коннелли разрушил твою жизнь? Он такой зануда. А кто любит зануд? – Бренна еще сильнее прижимается к Коби. – А чем еще ты любишь заниматься, кроме хоккея? Ты любишь танцевать?

– Обожаю, – бормочет он, а его взгляд приклеился к ее груди.

Но я-то знаю, что он совершенно не умеет двигаться под музыку.

– Коби, не ведись на это! Ты не представляешь для нее никакого интереса.

Но они оба не обращают на меня внимания.

– Нам нужно как-нибудь потанцевать. Нам будет. Так. Весело. – Бренна поглаживает его грудь, а потом скользит к его покрытому бородой подбородку и гладит его тоже. – Наши тела будут так близко, что твое сердце начнет биться еще быстрее.

Адам снова заходится кашлем. Сидящий рядом с ним Дмитрий зачарованно наблюдает за Бренной. Да все они. Такой эффект она производит на мужчин.

Я сверлю взглядом Коби.

– Она просто дразнит тебя. Это месть за мои так называемые «грешки».

Бренна вызывающе улыбается.

– Вообще-то, я считаю Коби невероятно привлекательным.

– Ну, конечно! – протяжно отвечаю я и обращаюсь к идиоту, на чьих коленях она восседает: – Ты можешь это сделать! Выберись из тьмы!

Когда он наконец обретает способность говорить, его голос звучит сдавленно, словно слова тянут из него силой.

– Прости, Джейк. Мне кажется, я люблю ее.

Бренна смеется и одним легким движением поднимается с его колен.

Коби тоже подскакивает.

– Давай потанцуем сегодня, – с жаром предлагает он.

Я вздыхаю.

– Слабовольный говнюк.

Тоже вздохнув, Бренна ласково касается руки моего товарища.

– Прости, милый, но Коннелли был прав. Я играла с тобой.

Коби ошарашено пялится на нее.

– Ты серьезно?

– Серьезно. Я манипулировала тобой и приношу свои извинения. Ты стал невольной пешкой в этой маленькой шахматной партии между мной и твоим капитаном.

Коби выглядит таким разочарованным, что я чуть не давлюсь от смеха. Но мне его ничуть не жаль – я его предупреждал.

Бренна поворачивается ко мне.

– Видишь, как легко это было? – Она раздраженно качает головой. – Я не лью слезы по Маккарти лишь потому, что между нами не было ничего серьезного. Но пусть это послужит тебе предупреждением, Коннелли. Держись подальше от моей жизни. От моей личной жизни, от моей сексуальной жизни, от моей жизни вообще! У тебя нет никакого права заставлять кого-либо порывать со мной. Детский сад какой-то!

– А то, что ты только что сделала, это не детский сад? – с вызовом спрашиваю я.

– Еще какой! Я этого не отрицаю. Пришлось опуститься до твоего уровня, чтобы доказать свою правоту. Если ты портишь мне жизнь, я плачу той же монетой. Продолжай обвинять меня в том, что я отвлекаю твоих парней, и я начну это делать. И судя по всему, это будет совсем не сложно. – Она похлопывает Коби по плечу. – Еще раз прости, что втянула тебя в это. Но как бы то ни было, я правда думаю, что ты чертовски симпатичный. У меня есть одна подруга, Одри, и мне кажется, я смогу тебя с ней свести. Ты определенно в ее вкусе.

Лицо Коби проясняется.

– Правда?

Бренна поднимает свой телефон.

– Улыбнись! Я отправлю ей твою фотку, и посмотрим, что она скажет.

Я, не веря собственным глазам, наблюдаю, как Коби позирует для фотографии. Черт подери, он даже играет мускулами! Но мало того, он еще и говорит ей:

– Спасибо.

Этот идиот благодарит ее! Боже мой. Я фигею со своих товарищей по команде.

Бренна убирает телефон в сумочку и встречается со мной взглядом.

– Наслаждайся вечером, Джейки. – Она подмигивает мне. – И не забудь… Если будешь портить мне жизнь, я отвечу тем же.

7
Джейк

В три часа ночи я стою у кухонной раковины, залпом опустошая стакан воды. Не знаю, что именно меня разбудило. Может, гром? Дождь начался, когда мы с Бруксом вернулись домой из бара, и льет до сих пор. Не переставая.

А может, это чувство вины выгнало меня из кровати. Я ни за что и никогда не признаюсь в этом Бренне, но… мне действительно стыдно за то, что я влез в ее личную жизнь. Когда она призналась, что ей нравится Маккарти, скажу честно, я ощутил себя последним засранцем.

– Ой! – взвизгивает женский голос. – Я не знала, что тут еще кто-то есть.

Я поднимаю голову и вижу стройную фигуру в двух метрах от себя. Либо это игра теней, либо на девушке только трусики. Она делает пару шагов вперед. Светлые волосы струятся водопадом по ее спине. Свет в кухне включается, и да, я был прав, она почти голая. Ее грудь предстает передо мной во всей своей красе.

– Прости, – говорит девушка. – Я думала, я буду тут одна.

Но несмотря на эти слова, она даже не пытается прикрыться.

Ну, а так как я мужчина, то не могу не пялиться на ее груди. Которые и правда ничего. Не очень большие, но округлые и упругие, с бледно-розовыми сосками, которые сморщились на прохладном воздухе.

Но хитрый блеск в ее глазах отрезвляет меня. Я не слышал, чтобы кто-то приходил, значит, скорее всего, ее пригласил Брукс. А раз она почти голая, значит, вряд ли они с Бруксом всю ночь делали домашку. А значит, она точно не должна вот так смотреть на меня.

– Ты ночуешь у Брукса? – спрашиваю я, ополаскивая стакан.

– М-м-м-хм.

Я хмурюсь.

– Во сколько ты пришла?

– Около полуночи. И прежде чем ты спросишь, да, он позвонил мне, чтобы заняться сексом.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не покачать головой. Брукс Уэстон – это что-то с чем-то. Весь вечер целуется с одной, а потом звонит другой, чтобы потрахаться.

– Не подашь мне стакан? Я не знаю, где тут что. – Девушка облизывает губы. – А пить так хочется.

Ну да, ей хочется пить.

Я открываю шкафчик, достаю стакан и протягиваю ей. Она берет его, с намеком задев мои костяшки кончиками своих пальцев.

– Спасибо.

– Не за что. – Я отдергиваю руку и, выразительно посмотрев на ее соски, добавляю: – Кажется, ты замерзла.

– Если честно, мне кажется, что я вся горю. – Девушка хихикает. – Ты тоже так выглядишь.

– Как выгляжу?

– Горячим.

Мне удается сохранить самообладание. Какая откровенная девица. Бесстыдная даже, если учесть, к кому она сегодня приехала.

– Ты же только что была с моим соседом, разве нет? – Я киваю головой в сторону коридора.

– Да, и что?

– Наверное, тебе не следует говорить другому парню, что ты считаешь его горячим.

– Брукс уже знает, что я о тебе думаю.

– Ясно.

По моей спине пробегают мурашки. Мне не нравится, когда меня обсуждают. И я искренне надеюсь, что не стал частью извращенных игр, в которые эти двое играют за закрытыми дверями.

Девушка наливает себе стакан воды из встроенного в холодильник кулера и, как ни в чем не бывало, голая, выпивает его. У нее классное тело, но что-то в ней меня раздражает. И дело не в ее бесцеремонности. Мне нравятся беззастенчивые девушки. Девушки, которые могут поддразнить меня. Такие, как Бренна Дженсен – вот уж кто точно дерзкий, но в ее присутствии мне не хочется выскочить из комнаты.

В отличие от этой мадам…

– Как тебя зовут? – осторожно спрашиваю я. Не знаю, откуда взялась такая недоверчивость, но эта девица заставляет меня нервничать.

– Кайла. – Она делает очередной долгий глоток, прислонившись бедром к гранитной столешнице. Ее ничуть не смущает тот факт, что на ней только крошечные трусики и ничего больше. – Мы уже встречались.

– Разве?

В ее глазах вспыхивает неприкрытая злость. Да, мне не показалось, она из тех, кто не любит, чтобы о них забывали. Но я честно не помню, чтобы видел ее.

– Да. На вечеринке Нэша Мэйнарда.

– Ты учишься в Гарварде?

– Нет. Мы говорили об этом на той вечеринке, не помнишь? – холодно отвечает Кайла. – Я учусь в Бостонском университете.

Я ничего такого не припоминаю. В том месте памяти, где должны храниться воспоминания об этой предполагаемой встрече, зияет черная дыра.

– Детка, – доносится из коридора сонный голос, – возвращайся в постель. Я хочу заняться сексом.

Я сухо улыбаюсь Кайле.

– Тебя вызывают.

Она ухмыляется в ответ.

– У тебя ненасытный сосед.

– Откуда мне знать, – пожимая плечами, отвечаю я.

– Да? – Кайла допивает воду, ставит стакан в раковину и с любопытством изучает мое лицо. – Вы с Бруксом никогда не?.. – Она позволяет вопросу повиснуть в воздухе.

– Нет, я не из той команды.

Кайла, размышляя над чем-то, склоняет голову набок.

– А если бы между вами был буфер в виде девушки?

Та-а-ак, пора заканчивать. Уже слишком поздно, и я слишком устал, чтобы обсуждать со странной девушкой секс втроем.

– Это тоже не по моей части, – бросаю я, проходя мимо нее.

– А жаль, – говорит она мне вслед.

Я не оглядываюсь.

– Спокойной ночи, Кайла.

– Спокойной ночи, Джейк, – поддразнивая, пропевает девица.

Боже мой, сколько приглашений за столь короткую встречу! Она позволила бы мне трахнуть ее прямо на столешнице, если бы я поддался. А если бы я был не против тройничков, мы с Бруксом трахнули бы ее вместе.

Но меня не привлекает ни один из вариантов.

Я возвращаюсь в постель, заперев за собой дверь. Так, на всякий случай.

* * *

Рано утром я отправляюсь навестить своих родителей. Мне предстоит короткая поездка по красной линии, а затем уже более долгая – на поезде по ветке Ньюберипорт-Рокпорт до самого Глостера. Я бы добрался быстрее, если бы взял машину Уэстона и поехал вдоль побережья, но сегодня выбрал поезд. Это не только дешевле, чем заправлять «Мерседес», но и дает мне время побыть в тишине, чтобы подумать и внутренне подготовиться к предстоящему матчу.

Весь наш сезон зависит от этой игры.

Если мы проиграем…

Вы не проиграете.

Я прислушиваюсь к решительному голосу в своей голове, проникаясь уверенностью, которую я воспитывал в себе с тех пор, как стал играть в хоккей еще маленьким ребенком. Никто не поспорит, что у меня был талант с самого раннего возраста. Но талант и потенциал ничего не значат без дисциплины и неудач. Нужно хотя бы раз проиграть, чтобы оценить вкус победы. Я не раз проигрывал, и эти матчи имели большое значение для статистики, для получения приза. Но нельзя позволять поражению уничтожить уверенность в себе. Наоборот, оно лишь должно укрепить ее.

Но сегодня мы не проиграем. Мы – лучшая команда в нашей конференции, а может быть, даже лучшая во всей стране.

Поезд прибывает на станцию около девяти часов. В кои-то веки на улице сухо, и вместо того, чтобы вызвать такси, я решаю пройтись до дома пешком. Вдыхаю свежий весенний воздух, улавливая знакомый запах соли, рыбы и водорослей. Глостер – рыбацкий городок, один из старейших морских портов в стране, а значит, на каждом шагу вам встретится маяк, лодка или еще что-нибудь, связанное с морем. Я прохожу мимо зданий, над входными дверьми которых висят декоративные якоря.

Двухэтажный дом, в котором я вырос, ничем не отличается от большинства зданий, выстроившихся вдоль узких улочек. Белая обшивка, скатная крыша и симпатичный палисадник, за которым мама ухаживает с рвением религиозного фанатика. Сад на заднем дворе впечатляет еще больше, и это настоящее свидетельство того, что у нее талант к садоводству. Сам дом небольшой, но нас в семье только трое, поэтому места нам всегда хватало.

Стоит мне подойти к крыльцу, как звонит телефон. Это Хейзел. Я останавливаюсь, чтобы ответить на звонок, потому что сегодня она собиралась приехать на наш матч.

– Привет. Ты еще собираешься в Кембридж?

– Ни за что. Я скорее умру, чем предам свой университет.

– О, заткнись! Тебе хоккей-то даже не нравится. Ты приходишь на игру как друг, а не как фанатка.

– Да, прости, конечно, я приду. Просто так забавно притворяться, что между нами яростная вражда. Ну, знаешь, эти запретные отношения. В смысле, дружба, – добавляет Хейзел.

– В нашей дружбе точно нет ничего запретного. Все знают, что ты мой лучший друг, и никто из-за этого не парится.

Повисает мимолетная пауза.

– Верно. Чем занимаешься? Если хочешь, могу приехать пораньше и потусить с тобой перед матчем.

– Я почти вошел в дом родителей. Мама готовит особенный завтрак.

– Сказал бы мне, я бы тоже с тобой поехала.

– Ну да. Только тебе пришлось бы вставать раньше восьми. В субботу.

– Я бы встала, – протестует Хейзел.

– До девяти утра мир не существует. Это твоя прямая цитата, Хейзел. – Я усмехаюсь.

– Мы будем праздновать твою сегодняшнюю победу? О, может быть, поужинаем в каком-нибудь крутом ресторане?

– Не знаю даже. Парни точно захотят отпраздновать. Но вот мне нужно кое-куда успеть к десяти. Если хочешь, пойдем со мной.

– Зависит от того, куда.

– Помнишь Дэнни Новака? Сегодня его группа играет в городе. Это их первый концерт, так что я пообещал, что приду.

Мы с Дэнни играли в одной команде в старшей школе. Он здорово управлялся с клюшкой, получше многих, а теперь эта сноровка пригождается ему в игре на гитаре. Парень до сих пор не может определиться, что любит больше – хоккей или музыку.

– В каком стиле они играют?

– Метал.

– Уф, убейте меня. – Хейзел вздыхает. – Я дам тебе знать позже, но пока склоняюсь к твердому «нет».

Я усмехаюсь.

– Тогда еще увидимся, да?

– Угу. Передавай привет своим родителям.

– Обязательно.

Я вешаю трубку и вхожу в незапертую дверь. В маленькой прихожей я вешаю свою хоккейную куртку на один из металлических крючков, сделанных в форме – кто бы мог подумать – якорей.

– Мам? – кричу я, развязывая шнурки на ботинках.

– Привет, детка! Я здесь! – Из кухни доносится ее голос, а следом – манящей аромат еды.

Мой живот урчит, словно сердитый медведь. Я всю неделю ждал этого завтрака. Многие парни предпочитают не объедаться в день игры, но это не про меня. Если я не съем плотный завтрак, то буду медлительным и отстраненным.

Мама стоит у плиты с красной пластиковой лопаткой в руке. Чувство голода усиливается. Да, черт побери! Она готовит гренки. И бекон. А там что, сосиски?

– Привет! Пахнет божественно. – Я подхожу к матери и чмокаю ее в щеку. Поднимаю бровь, глядя на украшения. – Милые сережки. Новые?

Мама пальцами свободной руки перекатывает блестящую жемчужину в правой мочке.

– Красивые, да? Твой папа вчера сделал мне сюрприз! У меня еще никогда не было такого крупного жемчуга.

– Молодец, папа!

Рори Коннелли знает секрет здоровых семейных отношений. Счастливая жена – счастливая жизнь. Ничто так не радует мою мать, как всякие блестящие побрякушки.

Она разворачивается ко мне. Темные волосы гладко зачесаны в хвост, щеки раскраснелись от жара плиты. Мама выглядит куда моложе своих пятидесяти шести. Я родился, когда моим родителям было за тридцать, и она часто называет себя «старушкой». Но определенно так не выглядит.

– Хейзел передает привет. Я только что разговаривал с ней по телефону.

Мама радостно хлопает в ладоши.

– Ох, скажи ей, что я соскучилась. Когда она приедет сюда в гости? На праздниках ее не было.

– Да, в этом году она была у матери. – Родители Хейзел развелись несколько лет назад. Ее отец по-прежнему живет в Глостере, а мама переехала в Вермонт, так что она ездит к ним на праздники по очереди. – Но сегодня она будет на матче. А вы приедете?

– Боюсь, что нет. Папы в это время еще не будет дома, а ты знаешь, как мне не нравится ездить по шоссе одной.

Я разочарован, но скрываю это. Родители никогда особо не интересовались моей хоккейной карьерой. Папа всегда занят работой, а для мамы это просто не так важно. Когда я был поменьше, это довольно сильно меня расстраивало. Я видел на трибунах родителей своих друзей, и сердце каждый раз переполняла зависть.

Да ну и ладно. Такова жизнь. Я во многом придерживаюсь этой позиции. Ты не можешь изменить прошлое, не плачь о настоящем и не переживай за будущее. Все это бессмысленно, особенно если сожалеть о чем-то.

– Ясно, но тогда постарайтесь приехать на финальный матч, если мы пройдем дальше, хорошо? – небрежным тоном говорю я.

– Конечно! А теперь хватит нависать надо мной, суперзвезда. Пойди сядь, а я позабочусь об остальном.

– Позволь мне хотя бы накрыть на стол, – спорю я, пытаясь вытащить тарелки из шкафчика.

Мама шлепает меня по руке.

– Нет, садись! – приказывает она. – Может, я в последний раз готовлю тебе завтрак до того, как у тебя появится прислуга.

– Да ну, перестань выдумывать!

– Ты станешь профессиональным хоккеистом уже этой осенью, милый. Знаменитым. А у знаменитых людей всегда есть прислуга.

Я совершил ошибку, показав предкам свой контракт с НХЛ. Когда они увидели, сколько денег я вскоре буду зарабатывать (не говоря уж о системе поощрения, которую мой агент навязал клубу), у них глаза на лоб полезли. Не знаю, какой точно будет моя зарплата в итоге, но стоимость контракта около двух миллионов долларов – предел мечтаний для какого-то новичка.

По утверждению моего агента, столько они дают «перспективным суперзвездам». Конечно, это чертовски потешило мое самолюбие. Маме это тоже понравилось, поэтому только так она меня теперь и называет – «суперзвезда».

– Я не хочу никакой прислуги. – Но все равно, усмехнувшись, сажусь, потому что раз ей так хочется побаловать меня сегодня, то почему бы и нет? К тому же, кое в чем она права. В следующем году я буду уже в Эдмонтоне, отмораживать яйца канадскими зимами. Мне будет не хватать суббот в Глостере с моими родителями.

– А где папа-то?

– На строительной площадке, – выключая конфорку, отвечает мама.

– В субботу?

И все же я не удивлен. Папа работает управляющим на одну из компаний, специализирующуюся на строительстве мостов и тоннелей и обычно заключающую контракты с городом. А контракты с городом означают жесткие временные условия и череду бесконечных согласований и прочей волокиты. Из-за этого отец все время находится под огромным давлением.

Такая работа может и до инфаркта довести – в буквальном смысле. Несколько лет назад у него уже останавливалось сердце прямо на строительной площадке моста, что до чертиков напугало нас с мамой. Удивительно, что мама позволила ему снова вернуться к работе. Но, мне кажется, у него и выбора-то не было. До пенсии ему еще далеко.

– Вчера там возникла какая-то проблема, – продолжает мама. – Только не спрашивай, что именно, потому что, как тебе прекрасно известно, я слушаю его вполуха, когда он трещит про свои мосты. Только знаю, что у них там самый разгар работы; им нужно успеть закончить до начала зимы, и сейчас они рискуют серьезно отстать от графика, потому что кое-кто из бригады ведет себя как, цитирую, «долбаные кретины».

Я громко смеюсь. Папа умеет подбирать слова.

– Уверен, все обойдется. У папы отлично получается командовать людьми. К тому же, ему это нравится, так что все останутся в выигрыше.

Мама расставляет тарелки на большом столе из кедра, который мы с папой сами смастерили как-то летом, когда я был еще ребенком. Я пытаюсь наколоть на вилку гренку, но она снова шлепает меня по руке.

– Подожди, пока я все принесу. Если честно, мне кажется, что твоему отцу уже не так сильно нравится руководить бригадой. Он устал, милый. Он слишком долго там работает.

Она ставит на стол целую тарелку ржаных тостов с маслом.

– Но лучше расскажи мне о себе! Когда ты уже привезешь к нам домой сам знаешь кого?

Я прикидываюсь дурачком.

– Кого? Щенка? Или ты про машину?

– Девушку, Джейк! Тебе нужна девушка, – ворчит мама.

– Правда? Мне нужна девушка? – Мне остается только отшучиваться. В последнее время родители все чаще говорят об этом.

– Да, – твердо заявляет мать, – нужна. Какая-нибудь милая и всегда готовая поддержать девушка. Такая, как Хейзел… Я никак не пойму, почему ты до сих пор не встречаешься с ней. Она так тебе подходит!

Хейзел всегда первая, кого мама мне сватает.

– Я не буду встречаться с Хейзел. – Мне кажется, я повторяю это уже в десятый раз. – В этом смысле она меня не интересует.

– Ладно, тогда найди себе кого-нибудь.

Это мамин второй вариант – «кто-нибудь». Ей не терпится, чтобы я остепенился.

Но пока это не входит в мои планы.

– Не хочу, – отвечаю я, пожав плечами. – Сейчас для меня на первом месте хоккей.

– Хоккей для тебя на первом месте с тех пор, как тебе стукнуло пять! Не думаешь, что пришло время поменять приоритеты?

– Неа.

Мама неодобрительно качает головой.

– Ты учишься в колледже, Джейк. Ты молодой и красивый. Просто я не хочу, чтобы когда-нибудь в будущем ты оглянулся назад и пожалел, что ни с кем не разделил этот период своей жизни.

– Я ни о чем никогда не жалел, мам.

Но если быть абсолютно честным, кое о чем я все-таки сожалею.

Похоже, мне никак не избавиться от чувства вины за то, что я влез в отношения Бренны и Маккарти. Конечно, они не были обручены и не собирались пожениться, но она права – это я попросил его бросить ее. Это было по-свински. Я бы тоже не хотел, чтобы кто-то вмешивался в мою личную жизнь.

Я надеялся, что скоро перестану чувствовать себя виноватым, но не тут-то было. Угрызения совести терзали меня всю прошлую ночь и продолжают мучить все утро.

«Сегодня день игры», – напоминает мне суровый внутренний голос.

Верно. Сейчас имеет значение только наш матч с Принстоном. Нам нужно выиграть.

Мы выиграем.

Других вариантов нет.

8
Бренна

– Поверить не могу, что ты оставляешь меня одну! – Я сердито смотрю на Тэнси, хотя в глубине души ничуть не удивлена.

Я отчаянно надеялась, что они с Ламаром не испортят мне эти выходные, но, как любит говорить мой отец, надежда для дураков. «Выкладывайся изо всех сил и сама осуществляй собственные мечты – тогда тебе никогда не придется надеяться на других», – то и дело повторяет он.

– Это всего лишь на час-два, – обещает мне кузина.

– Ну да, конечно, – недовольно фыркаю я с кровати ее соседки по комнате.

Аиша точно мой герой. Каким-то чудом ей удалось заменить стандартный общажный матрас на тот, что запоминает форму тела и на котором ты спишь, словно на облаке. Я забралась под одеяло, как только мы с Тэнси вернулись домой после ланча и шопинга, настолько удобная эта кровать.

– Я серьезно, – уговаривает меня Тэнси. – Я лишь хочу поговорить с ним о том, что случилось прошлым вечером.

– А, ты о том, как вы орали друг на друга на весь бар, словно парочка психов?

Да уж, было весело. Тэнси и Ламар начали ругаться почти сразу же, как мы с ней приехали в «Лягушку и Лису». Давно уже я не видела, чтобы события развивались с такой скоростью.

Они поцеловались, Тэнси пошутила по поводу того, что он приехал не в то место, Ламар пробурчал, что это она написала ему не то название. Моя кузина принялась это отрицать, он продолжал настаивать. Она сказала, что не виновата в том, что он такой тупой, что даже не может прочитать сообщение, на что он ответил: «Почему ты всегда ведешь себя как последняя стерва?», – и понеслось… настоящий апокалипсис.

Ох, Ламар. Ни за что и никогда не говори своей девушке, что она ведет себя как последняя стерва. Даже если это так.

Мы с друзьями Ламара решили выпить по паре шотов текилы, подумав, что Тэнси с Ламаром скоро выдохнутся и присоединятся к нашей компании, но не тут-то было. В слезах моя кузина, вытащила меня из бара, и мы вернулись домой еще до полуночи.

Проснувшись утром, я даже не почувствовала похмелья. А значит, вечер прошел дерьмовее некуда.

– Да ладно тебе, Тэнс, скажи ему, что вы увидитесь завтра. Ты уже и так испортила нашу прогулку по Ньюбери-стрит[8], всю дорогу написывая ему сообщения!

Мы должны были наслаждаться шоппингом и весело проводить время, но вместо этого я весь день наблюдала, как она переписывается в телефоне. Мы даже почти не поболтали за ланчем, потому что он продолжал писать ей.

– Знаю, и мне очень жаль, правда. Просто… – Кузина смотрит на меня большими умоляющими глазами. – Мы думаем обручиться после окончания колледжа. Я не могу игнорировать его, когда мы ссоримся. Нам нужно разобраться с этой ситуацией.

Я даже бровью не повела, услышав слово «обручиться». Тэнси и Ламар так часто расходятся и снова сходятся, что я уже перестала воспринимать их отношения всерьез. Если вы то и дело расстаетесь, этому должна быть какая-то причина. Забавный факт: вечные скандалы не способствуют развитию серьезных отношений.

Сильно сомневаюсь, что они когда-нибудь обручатся. Но если это все-таки каким-то образом случится, вряд ли дело дойдет до свадьбы. Ставлю на это все свои жалкие сбережения.

Но, не выдавая своего скептицизма, я говорю Тэнси:

– Хорошо, вы собираетесь обручиться. Но это не имеет никакого отношения к тому, что твоя кузина, которую, кстати, ты не видела уже несколько месяцев, приехала из другого города, чтобы провести с тобой выходные. Вчерашний вечер превратился в грустнотеку. Сегодняшний поход по магазинам – в сплошную переписку. И вот теперь ты еще хочешь сорвать ужин и тусовку в клубе!

– Я не хочу ничего срывать, честное слово! Подумаешь, пропущу ужин, но в клуб мы идем точно. Ты можешь воспользоваться моим пропуском и поесть здесь, бесплатно. Потом вздремнешь немного или еще что-нибудь придумаешь. А я скоро вернусь и отправимся в «Бульдозер», как и планировали.

Я очень хочу попасть в «Бульдозер». Несмотря на дурацкое название, о нем пишут восторженные отзывы, а музыка там, по всей видимости, просто отпад!

Но у меня такое чувство, что я ее никогда не услышу.

– Пожалуйста, – умоляет меня Тэнси, – я ненадолго. Всего лишь на несколько часиков!

Вы только посмотрите, как красиво она перешла с «час-два» на «несколько часиков»!

– И я обещаю, что больше никогда-никогда не поступлю так с тобой! Когда мы запланируем собраться в следующий раз, то я приеду в Брайар, а Ламар останется дома, и мы оторвемся по полной!

Я сдерживаюсь, чтобы не огрызнуться. Она уже все придумала, так какой смысл ссориться?

– Делай, как знаешь, Тэнс.

– Ну же, Би, не злись!

– Тогда не бросай меня.

– Бренна…

Мне приходит эсэмэска. Обычно я веду себя вежливо и не проверяю телефон посреди разговора, но Тэнси уже настолько вывела меня из себя, что я хватаю мобильник просто из вредности.

Но только вот… какая прелесть. Сообщение на экране раздражает меня еще больше, чем бред моей кузины.

– Гарвард разгромил Принстон, – рычу я.

Тэнси осторожно смотрит на меня.

– Это хорошо или плохо?

Я делаю глубокий вдох.

– Если бы ты услышала хоть слово из того, что я говорила тебе сегодня, то уже знала бы ответ.

* * *

ТЭНСИ: «Скоро приеду».

Сообщение приходит в девять часов, и я облегченно вздыхаю. Наконец-то! Ее нет уже три часа.

Я уже успела по полной программе воспользоваться ее пропуском в столовую. Съела вкусный ужин, потусовалась с классными девчонками, отшила нескольких парней из команды по лакроссу. Но сейчас мне хочется лезть на стену от скуки. Последние сорок минут я валяюсь на кровати Аиши, бесцельно пролистывая профили в «Тиндере».

Обычно я не пользуюсь приложениями для знакомств, но что еще мне сейчас остается? Позвонить друзьям никак: все они в Брайаре, на полуфинальном матче против Йельского университета, либо болеют за команду, либо играют в ее составе на льду. Сам матч мне тоже не посмотреть, потому что у Тэнси и Аиши нет телика, а прямую трансляцию в сети я не нашла.

Значит, буду болтать с незнакомыми парнями.

Стоило мне открыть приложение, и уже через две минуты оно подобрало мне около пятнадцати парней. И четырнадцать из пятнадцати написали мне: «Приве-е-е-т», «Привет, секси», строчки из эмоджи с глазами-сердечками и «мать твою, ты существуешь???», – выбирай не хочу.

Последнее вызывает у меня смех. Я снова заглядываю в профиль парня. Его зовут Аарон, он баскетболист. У него поджарое тело и классная улыбка. Перекатившись на бок, я пишу ему ответ.

Я: «Иногда сама этому удивляюсь».

ОН: «ЛОЛ».

Я: «Что вообще существует в реальности? Кто из нас реален? Небо настоящее?»

ОН: «Небо ненастоящее. Прости, если огорчил…»

Я: «БОЖЕ МОЙ! Что это тогда?»

ОН: «Мы живем под куполом. Как в «Шоу Трумана».

Я: «Хм, это же был спойлер! Я ни разу не смотрела этот фильм!»

ОН: «А стоило бы. Он классный. Тебе обязательно понравится. Я учусь на кинематографическом факультете, и на занятиях мы смотрим кучу прикольных фильмов».

Я: «Круто. Какая у тебя специальность? Сценарист? Режиссер?»

ОН: «Режиссер. Когда-нибудь я получу «Оскар» :) Если честно, я уже снимаю собственные фильмы».

Я заинтригована. Но тут он присылает подмигивающий смайлик.

Уф.

Пусть мой ответ будет туманным, потому что я уже чувствую, к чему все идет.

Я: «Здорово».

ОН: «Не хочешь спросить, какие именно фильмы я снимаю? ;)»

Я: «Уже хорошо представляю».

На экране снова появляются две подмигивающие рожицы.

ОН: «Ты сногсшибательно красива. Мне нравится твое тело. Я бы с удовольствием снял тебя в одном из своих фильмов».

Пока он еще не начал вести себя как полный козел, но это лишь вопрос времени. Поэтому я заканчиваю разговор, написав ему: «Прости, не хочу становиться актрисой».

ОН: «Готов поспорить, у тебя такие сексуальные сиськи. М-м-м-м, и твои соски. Мне хочется сосать их и снимать, как я это делаю».

Фу-уф! За что мне это? За что?

Я без промедлений удаляю его профиль и начинаю смотреть в потолок.

Честное слово, я уже начинаю сомневаться в эволюции. Из пещерных людей мы развились до homo sapiens, человека разумного, превратились в невероятное общество великих умов: Александр Грехем Белл изобрел телефон, Стив Джобс изобрел… все. И вот теперь мы катимся вниз. Возвращаемся обратно к пещерным людям, только сейчас мы зовем их мудаками.

Эволюция вернулась к исходной точке, и это очень печально.

Я издаю стон, желая, чтобы моя кузина уже вернулась домой. Поверить не могу, что ради этого мне пришлось пропустить полуфинал!

Вспомнив про игру, я проверяю телефон, чтобы узнать последние новости из Брайара. Судя по постам в «Твиттере», второй период закончился в нашу пользу со счетом два-один. Хорошо, но недостаточно. Гарвард выиграл у Принстона, забив три гола.

Готова поспорить, Коннелли чрезвычайно доволен собой. Наверное, сейчас тусуется с Секси-Бэмби, празднуя победу минетом и чем-то типа «поцелуя и вращения языком». Везет ему.

Я снова открываю «Тиндер», и тут же приходит еще одно сообщение от моей кузины.

ТЭНСИ: «Планы меняются. Ламар идет в клуб с нами».

Я чуть ли не до хруста сжимаю телефон. Она издевается? В эти выходные мы хотели собраться только девочками. Ее бойфренд уже и так подпортил наш сценарий, а теперь она позволяет ему ехать с нами в «Бульдозер»? Черт, я же так хотела туда попасть!

Я решаю позвонить ей вместо того, чтобы писать, хотя меня душит обида.

– Ты серьезно? – сердито спрашиваю я, когда она берет трубку.

– Мне очень жаль, – стонет Тэнси. – Просто… мы помирились, и он спросил, можно ли пойти с нами. Что я должна была ответить? Нет?

– Да! Да, ты должна была ответить «нет». Скажи ему, ничего личного, просто мы хотим потусоваться одни.

– Да ладно тебе, Брен, будет весело! Клянусь!

Точно, так же весело, как вчера вечером? Я так сильно стискиваю зубы, что пульсирует в челюстях. Стараясь немного успокоиться, делаю медленный выдох. Я устала спорить с ней.

– Ладно. Вы заедете за мной или встретимся там?

– Мы заедем за тобой. Ламар за рулем, сегодня он не будет пить. Я приведу себя в порядок здесь, так что где-то через час, ладно?

– Мне все равно. Напиши мне, когда будете выезжать. Я начну собираться.

Справившись с раздражением, быстро принимаю душ, сушу волосы и укладываю их небрежными волнами утюжком Тэнси. Достаю сексуальное платье, захваченное специально для клуба – блестящее, черное, обтягивающее. С низким вырезом и очень короткое. Надеваю его и сажусь за чудесный столик Аиши, чтобы наложить макияж. Сегодня больше, чем обычно: помимо фирменной красной помады, я делаю «смоки-айс», рисую стрелки и густо крашу ресницы тушью.

Закончив, изучаю свое отражение в зеркале и остаюсь довольна результатом. Пятница обернулась настоящей катастрофой. Сегодняшний день прошел не лучше. Но по поводу вечера у меня хорошее предчувствие. Ну и что, что Гарвард вышел в финал? Брайар тоже выйдет, и мы надерем им задницу. А через час я буду танцевать ночь напролет в «Бульдозере».

Пищит телефон. Хорошо. Вот и они. Тэнси едет забрать меня и…

ТЭНСИ: «Пожалуйста, не убивай меня. Мы с Ламаром не едем в клуб».

Моя мечта накрылась медным тазом. «Бульдозер» только что ускользнул от меня. От злости учащается пульс, и я опускаюсь на край кровати Тэнси, совершенно утратив дар речи. Кузина Тэнси только что потеснила кузину Алекс. Она хуже всех, однозначно. Ее никто не переплюнет. Никто.

Дрожащими руками набираю ответ.

Я: «Ты прикалываешься?»

ТЭНСИ: «Мне очень-очень жаль. Эти два дня оказались ОЧЕНЬ тяжелыми для нас, и он считает, что нашим отношениям пойдет на пользу, если мы проведем этот вечер наедине. Мы останемся дома и посмотрим кино, чтобы пообщаться».

Пообщаться? Они видятся каждый день! Ярость сдавливает горло, моя челюсть каменеет.

Я: «Мои поздравления. Ты выиграла награду «Худшая кузина года», и сейчас всего лишь апрель».

ТЭНСИ: «Прости. Мне ужасно стыдно».

Я: «Неправда. Иначе ты не кинула бы меня».

ТЭНСИ: «Ты злишься?»

Я: «Конечно, злюсь. Какого хрена, Ти?»

Я не боюсь ссоры, и, конечно, не собираюсь притворяться, что все чудесно, когда это не так. Мои резкие слова явно повлияли на нее, потому что после нескольких напряженных минут кузина быстро дает задний ход.

ТЭНСИ: «Ты права. Прости. Я вела себя глупо. Давай я сейчас еще раз поговорю с Ламаром, и мы встретимся в клубе, хорошо?»

У меня так и отвисает челюсть. Она вообще в своем уме? Как тут что-то может быть хорошо? Стиснув зубы, я быстро сочиняю целый трактат. Тезис: иди на хрен!

Я: «Нет, не хорошо. И забудь про клуб. Просто оставайся уже у Ламара – очевидно же, что сейчас ты хочешь только этого, а я не хочу проводить время с теми, кому нет до меня дела. Придумаю что-нибудь другое, Ти. У меня в городе есть и другие друзья, так что наслаждайся своим вечером и, может быть, увидимся завтра утром».

Через пять секунд телефон начинает звонить.

Я игнорирую его.

* * *

В итоге я и мое блестящее платье оказываемся в небольшом музыкальном заведении рядом с Фенуэй-Парк. Сначала я заглянула в парочку баров. Обычно у меня нет проблем с тем, чтобы отправиться куда-то в одиночку и пообщаться с незнакомыми людьми, но сегодня я в таком мрачном настроении, что сердито зыркаю на любого, кто пытается подойти ко мне, будь то мужчина или женщина. Мне не нужны ни секс, ни разговоры. Мне нужно, чтобы меня оставили в покое.

Поэтому решаю отправиться в такое место, где музыка будет играть так громко, что остановит любые попытки завязать знакомство.

«Бульдозер» вполне отвечает этим требованиям, но я больше не хочу танцевать. Хочу заказать выпивку и дуться в тишине. Или, скорее, дуться под оглушительный хэви-метал, потому что в заведении, куда я забредаю, сегодня играет метал-группа. Отлично.

Клуб состоит из одного главного зала, «просторов» которого едва хватает, чтобы вместить узенькую сцену и крохотную танцевальную площадку перед ней. Вдоль кирпичной стены, выкрашенной в черный цвет и разрисованной граффити, стоит несколько высоких столиков. У противоположной стены находится бар, но без барной стойки, и я бреду к столикам. Ни один из них не занят.

Пока я иду через темную комнату, все пялятся только на меня. Наверное, потому что я одета для вечеринки в городе, в то время как большинство из них выглядит так, словно только что выползли из-под деревянного настила на набережной: помятая одежда, сальные волосы и сплошь футболки с надписями Pantera и Slayer. К счастью, освещение практически отсутствует, поэтому в темноте почти невозможно разглядеть лица людей. И слава богу, хотя я чувствую на себе их взгляды.

– Чем могу помочь? – Ко мне подходит официант с черными волосами до пояса. – Группа вот-вот начнет выступать, так что заказывай побыстрее.

– Водку с клюквенным соком, пожалуйста.

Он кивает и уходит, даже не спросив у меня документы. Хотя удостоверение личности все равно при мне. Повернувшись в сторону сцены, я наблюдаю, как к стойке микрофона подходит длинноволосый вокалист.

– Привет, Бостон! Мы «Стик Патрол» и сейчас мы ЗАЖЖЕМ!

Если под «зажжем» он подразумевал, что они сыграют шесть раздирающих уши песен с непонятными текстами и покинут сцену еще до того, как я допью свой первый коктейль, то им это удалось.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закрыть лицо ладонями и не расплакаться.

Что это было, черт побери?

Пока вокалист благодарит всех за то, что они пришли, я просто стою и таращусь на него. Мать вашу, я просто в шоке!

Их выступление длилось четырнадцать минут. То есть в среднем по две с половиной минуты на песню. Но разве метал-композиции не длятся по миллиону минут? Любая песня «Металлики», которую я слышала, была длиннее фильма из трилогии «Властелин колец».

Четырнадцать минут, и освещение в зрительном зале загорается, а я наблюдаю, как группа начинает собирать свое оборудование. Какой-то парень увозит со сцены усилитель. Другой сматывает провода микрофона.

К черту этих «Стик Патрол»! К черту их и это идиотское название, к черту мою кузину за то, что нарушила женский кодекс дружбы, к черту Гарвард за то, что выиграли свой сегодняшний матч, к черту глобальное потепление, из-за которого мы уже черт знает сколько вынуждены прозябать под дождем. К черту их всех!

Я одним глотком допиваю свой коктейль и жестом показываю официанту повторить.

Честное слово, это самые худшие выходные в моей жизни.

– Стоп, я что, пропустил выступление?

Надо мною нависает здоровенный парень с бритой головой и проколотой губой. Он переводит взгляд с меня на пустую сцену и снова на меня. В его глазах вспыхивает вожделение – ага, заметил мое платье.

Я отрешенно вожу пальцем по краю своего пустого стакана.

– Да, к сожалению. Они только что закончили.

– Бред какой-то.

– И не говори.

А я ведь даже не фанатка метала. Но охотно представляю, каково это, когда с нетерпением ждешь выступление группы, и приходишь и обнаруживаешь, что концерт уже закончился.

– Не против, если я составлю тебе компанию? – Парень хватается пальцами за край столика.

Мой взгляд опускается на его руки. Они огромные – две мясистые лапы с красными костяшками. Мне они не нравятся, и я сейчас не хочу ни с кем общаться, но он не дает мне шанса сказать «нет».

Придвинувшись ближе, парень опускает локти на столешницу. Левая здоровая ручища покрыта этническими татуировками.

– Тебе нравится музыка?

Он правда только что спросил, нравится ли мне музыка? Вообще? Как и большинству людей?

– Ну да, конечно.

– Какая у тебя любимая метал-группа?

– Э-э-э, вообще-то нет такой. Метал мне не нравится. Я случайно забрела сюда, потому что мне хотелось выпить.

– Круто.

Я жду, пока он скажет еще что-нибудь, но чувак молчит. Но и не уходит.

– Ты студент? – спрашиваю я, сдавшись и решив поддержать разговор. Все равно больше нечего делать.

– Меня отчислили, – равнодушно отвечает парень.

Хм, ну ладно. По большому счету мне все равно, но странно слышать такое.

– И откуда тебя отчислили? Из Бостонского колледжа? Из Бостонского университета? Я учусь в Брайаре.

– Я учился в Святом Майкле.

– Святом Майкле? – Я роюсь в памяти. – Никогда не слышала про такой колледж.

– Старшая школа, не колледж. Это старшая школа. – Пробурчав это, он показывает на себя большими пальцами обеих рук. – Мне отчислили из старшей школы.

М-да.

И что прикажете на это ответить?

К счастью, меня спасает официант. Он появляется с еще одной порцией водки с клюквенным соком и бутылкой «Короны» для этого отчисленного. Я с жадностью приникаю губами к коктейлю.

Мой новоиспеченный товарищ делает длинный глоток пива.

– Как тебя зовут?

– Бренна.

– Крутяк.

– Спасибо. А как тебя зовут?

– Нет, это и есть мое имя – Крутяк. Так меня зовут.

Да уж.

Я подавляю горький стон.

– Тебя зовут Крутяк?

– Ну, вообще-то Ронни, а Крутяк – это мой сценический псевдоним. – Он пожимает своими огроменными плечами. – Раньше я был в группе, мы играли каверы «Ганз-энд-Роузиз».

– О, круто! Но все-таки я буду называть тебя Ронни.

Он смеется, закинув голову.

– А ты баба с яйцами, мне это нравится!

Повисает тишина. Ронни придвигается ближе и подталкивает меня локтем.

– У тебя грустный вид.

– Да? – Сомневаюсь. Единственное, что я сейчас испытываю – это раздражение.

– Угу. Ты выглядишь так, будто тебя нужно обнять.

Я натянуто улыбаюсь.

– Нет, спасибо. Со мной все хорошо.

– Уверена? Я настоящий мастер объятий. – Он протягивает свои огромные руки и выгибает бровь, делая вид, что он Патрик Суэйзи из «Грязных танцев», призывающий меня прыгнуть на него.

– Со мной все хорошо, – повторяю я на этот раз тверже.

– Можно мне попробовать то, что ты пьешь?

Что? Кто вообще задает такие вопросы?

– Нет. Но я могу купить тебе то же самое, если хочешь.

– Не надо, ни за что не позволю даме угощать меня.

Я отодвигаюсь, оставив между нам свободное место, но Ронни снова делает шаг ко мне. Правда, я не чувствую от него никакой угрозы. Парень большой, но не страшный. Он не пытается давить на меня своей физической силой. Мне кажется, он просто совершенно не чувствует исходящих от меня вибраций «меня это не интересует».

– Да, понимаю, моя жизнь… все сложно, – признается Ронни, как будто я у него что-то спросила.

Чего я, конечно, не делала.

– Я вырос в Норд-шоре. Мой отец работает рыбаком в открытом море. Мамаша-шлюха сбежала с каким-то козлом.

Я больше не могу. Ох, боже, не могу.

Ронни не какой-то там мерзкий подонок, ничего такого. Слишком откровенный – с этим не поспоришь – но кажется довольно милым и сейчас всего лишь пытается завязать разговор.

Но я не могу, я хочу, чтобы этот вечер, эти чертовы выходные уже закончились. Они выдались просто ужасными. Унылыми. Честно говоря, даже не знаю, сможет ли эта ночь стать еще хуже.

Но стоит мне подумать об этом, как вселенная решает влепить мне пощечину: перед моими глазами появляется Джейк Коннелли.

Джейк, мать его, Коннелли!

Я тут же настороженно застываю.

Что. Он. Тут. Делает.

– Такой отстой, знаешь. Думаешь, вот переедешь в Бостон, найдешь работу, но это сложно, потому что у тебя нет диплома.

Я почти не слушаю Крутяка. То есть Ронни. Все мое внимание приковано к Джейку. Он единственный в этой толпе, кто не облачен в черное или в футболку с логотипом какой-нибудь группы – синие потертые джинсы, темно-зеленая футболка и бейсболка «Брюинз». И еще он на голову выше всех.

Я стискиваю зубы. Почему спортсмены всегда такие большие и мужественные? У Джейка невероятно привлекательное тело. Длинные ноги, мускулистые руки и грудь, как у античных статуй. Я ни разу не видела его без футболки, но ловлю себя на мысли, что мне интересно, как его грудь будет выглядеть без одежды. Сплошные мышцы, надо думать. А она у него волосатая? Или гладкая, как попка младенца? Кончики моих пальцев начинает предательски покалывать от желания узнать это.

Он еще пока не заметил меня. Стоит у сцены и разговаривает с одним из членов группы. По-моему, гитаристом.

Интересно, смогу ли я улизнуть отсюда так, чтобы он меня не увидел? Если Коннелли застукает меня здесь, в этой дыре, да еще и разодетой в блестящее обтягивающее платье… Это будет протухшей вишенкой на просроченном торте, в который превратились эти выходные.

– Но знаешь, что тяжелее всего? Эти онлайн-знакомства, – продолжает жаловаться Ронни.

Я отрываю глаза от Джейка.

– Да, онлайн-знакомства и правда отстой, – рассеянно отвечаю я, ища взглядом официанта.

– Куча совпадений, девушки такие типа: «Привет, красавчик, ты такой классный и сексуальный», – и тут все резко заканчивается. Я этого не понимаю.

Правда? Он ничего не понимает? А вот лично у меня есть смутные подозрения, почему все так происходит. У него начисто отсутствует хоть какой-то шарм. И эти небрежные упоминания его «матери-шлюхи» и постоянные жалобы о том, что его отчислили, ничуть не помогают. К несчастью, Крутяк не пытается произвести наилучшее впечатление, но сейчас я слишком занята планированием своего побега, чтобы что-то ему посоветовать.

Бросив взгляд в сторону сцены, я вижу, что Джейк по-прежнему увлечен разговором с гитаристом.

Дерьмо. Где этот официант? Мне нужно побыстрее расплатиться за выпивку и сваливать отсюда ко всем чертям.

– Ты классная девушка, Бренна, – нерешительно говорит Ронни. – С тобой легко.

Я снова оглядываю помещение. Пора уносить ноги. Если Джейк заметит меня, то потом ни за что не даст мне забыть об этом. Платье, место, компанию.

Да! Я замечаю официанта, выходящего через вращающуюся дверь рядом с баром, и начинаю лихорадочно махать ему рукой.

– Прости, но мне нужен счет, – говорю я Ронни. – Я…

Я замолкаю на полуслове. Потому что Джейка у сцены больше нет.

Куда, черт побери, он делся?

– Уходишь, да? – Ронни заметно приуныл.

– Да, я уже начинаю уставать, и…

– Вот ты где, детка! – растягивает слова знакомый голос. – Прости, что опоздал.

И прежде чем я успеваю хоть что-то сообразить, Джейк подходит ближе, обнимает меня за шею, и его губы накрывают мои.

9
Джейк

Я не собирался целовать Бренну. Всего лишь хотел подойти и спасти ее от парня, от которого ей явно хотелось сбежать. Но вот ее губы прямо передо мной. Полные, красные и такие манящие, что я просто не могу устоять.

Мой рот едва касается ее в жалком подобии поцелуя, но… Мне хочется большего. Настоящего поцелуя. С языком.

Но ничего не выйдет. Я же пришел спасти ее, а не целоваться с ней взасос.

Я иногда ходил куда-нибудь с Хейзел и видел, как к ней подкатывали те, кто ей совершенно не нравился – этого достаточно, чтобы узнать сигнал SOS в глазах женщины. Нечто среднее между «Боже, сделай так, чтобы это прекратилось» и «Кто-нибудь, пожалуйста, заберите меня отсюда».

Взгляд Бренны выдавал ее панику. Сначала я не поверил своим глазам, когда увидел ее. Мой первой мыслью, как безумно бы это ни звучало, было то, что она проследила за мной, но я быстро ее отбросил. Это совсем не в характере Бренны Дженсен. Придя в себя, я заметил, как отчаянно она старается привлечь внимание официанта, и решил действовать.

Когда я отстраняюсь от нее, все мое тело протестует. Мой член напряжен, а губы требуют еще одного поцелуя. Уже настоящего. Но я встаю у нее за спиной и обвиваю руками ее стройное тело.

– Привет, красотка, – бормочу я, наклоняя голову, чтобы уткнуться носом в ее шею. Черт, как классно от нее пахнет!

Бренна на секунду замирает, но тут же расслабляется.

– Привет. Ты опоздал. – Она склоняет голову, чтобы встретится со мной глазами. Мы поняли друг друга без слов, и Дженсен поворачивается к третьему лишнему. – Ронни, это мой парень, Джейк.

– Ох. – На лице парня читается явное разочарование. – Я не думал… Э-э-э, прости.

– Тебе не за что извиняться, – легко отзывается Бренна.

– Нет, есть. – Он пристыженно смотрит на меня. – Я флиртовал с твоей девушкой, прости, бро.

– Да все нормально. – Я провожу ладонью по обнаженной руке Бренны. Игривый жест, но в то же время собственнический. Перевод: она моя.

В его взгляде проскальзывает зависть.

– Как давно вы вместе?

– Около года, – вру я.

– Год – это слишком много, – ворчит Бренна.

Ронни хмурится.

– Не обращай на нее внимания. – Я поглаживаю пальцами руку Бренны, и у нее перехватывает дыхание. Хм. Ей нравятся мои прикосновения. Думаю, это открытие мне еще пригодится. – Поверь мне, она просто без ума от меня. Она каждый день названивает мне, чтобы сказать, как сильно любит меня. По-моему, психологи называют это «чрезмерная любовь».

– О, кто бы говорил про «чрезмерную любовь», – приторным голосом говорит Бренна. – Каждый вечер перед сном он пишет мне прекрасные хокку. Обычно про мои глаза. И про губы.

– И про ее задницу, – подмигнув, добавляю я. Моя рука скользит по ее восхитительному телу и сжимает его только что упомянутую часть. И это была ужасная идея, потому что у нее такие упругие и аппетитные ягодицы, что это райское чувство заставляет мой член приподняться.

– Ух ты! Вы двое… так влюблены друг в друга, да? Приятно видеть. Эта чертова культура секса без обязательств убивает любовь. Все стали одноразовыми. – Ронни улыбается нам так искренне, что мне становится стыдно за нашу маленькую ложь. – Вы такая милая пара.

Я целую плечо Бренны. И это тоже плохая идея. Ее кожа обжигает мои губы и так приятно пахнет!

– Нет уж, у нас все надолго.

– Навсегда, – щебечет Бренна, улыбаясь мне сияющей улыбкой.

Ронни допивает свою «Корону» и ставит пустую бутылку на стол.

– Ладно, больше не буду надоедать вам. Но спасибо, что поболтали со мной. Хорошего вечера, ребята.

Когда он уходит, Бренна освобождается из моих объятий и отходит от меня на пару шагов. Ее кроваво-красные губы недовольно поджаты.

– Что ты здесь делаешь?

– Могу спросить тебя о том же.

– Я спросила первой.

Я пожимаю плечами.

– Я с группой.

– Ну да, конечно. Почему ты не празднуешь вашу большую победу со своими дружками из Гарварда? – По ее мрачному выражению лица нетрудно догадаться, что именно она думает о нашей победе.

– Говорю же тебе, я друг группы. Мы с гитаристом вместе учились в старшей школе.

Вспомнив о Дэнни, я поворачиваюсь убедиться, что он не мечет в меня кинжалы за то, что я оставил его. Но мой друг увлечен разговором с каким-то чуваком в худи с логотипом «Металлики». Поймав его взгляд, я жестом показываю ему, что подойду через пару минут, на что Дэнни кивает и продолжает свой разговор.

– Что ж, тогда скажи своему другу, что их выступление должно длиться дольше четырнадцати минут, – говорит Бренна. – Я глазом моргнуть не успела, как все закончилось.

Я усмехаюсь.

– Знаю. Но это их первый концерт, они не виноваты. – Я машу проходящему мимо официанту, и он останавливается у нашего столика. – Бутылку «Сэма Адамса», пожалуйста. И повторите заказ моей девушке. – Я указываю на ее пустой стакан.

– Я не… – Но ее возражения угасают, потому что парень уже уходит прочь. – Я не хотела пить еще, Коннелли.

– Этот за мой счет. Можешь хотя бы выпить со мной? В конце концов, я только что спас твою задницу.

Бренна сухо улыбается мне.

– По-твоему, так все и было?

– Именно так. На твоем лице было написано: «Вытащите меня из этого ада».

Бренна хрипло смеется, а затем проводит рукой по своим густым блестящим волосам.

– Я действительно хотела убраться отсюда, – признается она. – Но потому что увидела тебя.

Я прищуриваюсь.

– Правда. Ой, да ладно тебе! Неужели я похожа на барышню, которую нужно спасать? И ты действительно считаешь, что я не смогла бы самостоятельно избавиться от этого парня?

Она права. Бренна совсем не похожа на беспомощную. Мой желудок вдруг сжался при мысли о том, что она собиралась бежать от меня, а не от Ронни. И это неприятно бьет по моему самолюбию.

– Так что, значит, ты даже не поблагодаришь меня за то, что я пытался быть хорошим?

– И таким ты себя считаешь? Хорошим? – Бренна подмигивает мне. – А ты разве не слышал, что хорошие парни всегда проигрывают?

– Ты до сих пор так и не рассказала мне, как тут оказалась. Еще и в этом. – Я киваю головой на ее платье, и надеюсь, что на моем лице не отразилось все то, что я о нем думаю.

Мать вашу, это платье! Неприлично короткое и с таким вырезом, что у меня пересыхает во рту. Где, черт подери, мое пиво? Я тут умираю! Блестящий материал подчеркивает соблазнительные изгибы ее тела, плотно облегает грудь. Любой мужчина согласился бы вновь стать младенцем, только бы прикоснуться к ней. А ее ноги… Господи боже мой. Нет, Бренна не слишком высокая – я бы сказал, среднего роста, где-то метр шестьдесят семь – но из-за длины ее платья вкупе с сапогами на высоких каблуках ее ноги кажутся бесконечными.

– Сегодня вечером я должна была пойти в клуб, – неохотно отвечает Бренна. – Но моя кузина кинула меня в последнюю минуту.

– Отстой.

– Угу.

Приносят нашу выпивку, и я жадно пью. Бренна Дженсен слишком опасная штучка, и мне определенно не стоит проводить сегодняшний вечер с ней. Я до сих пор пребываю в упоении от нашей победы, и по моим венам еще струится адреналин. Мы уничтожили Принстон. Раздавили их. И вот вселенная сталкивает меня с Бренной. Мои мысли путаются, что уж говорить о моих намерениях.

Когда я увидел ее с Ронни, то решил, что если спасу ее от него, то таким образом смогу извиниться за ту фигню с Маккарти.

Но вот она стоит передо мной в этом платье, и я уже позабыл об извинениях. Я думаю только о том, чтобы поцеловать ее. Коснуться. Снова сжать ее упругие ягодицы. Нет, не только сжать.

В голове мелькает целый ворох непристойных картинок. Я хочу трахнуть ее, нагнув к столу. Провести руками по гладкой попке. Одним медленным движением скользнуть в нее… готов поспорить, ее спина выгнется, а с губ сорвется стон, если я так сделаю.

Мне приходится закусить губу, чтобы не застонать самому. Слава богу, Бренна ничего не замечает. Она самозабвенно размешивает свой коктейль тоненькой пластиковой трубочкой, потом делает глоток, морщится и ставит стакан на стол.

– Прости, Коннелли, я не могу это пить. Я уже проглотила два таких меньше, чем за час, и теперь немного пьяна.

– Где ты остановилась? – хрипло спрашиваю я. – Ты ведь не собираешься сейчас садиться за руль и ехать в Гастингс?

– Нет, я позвоню в «Убер».

– Поездка будет недешевой.

– Восемьдесят баксов, – мрачно соглашается Бренна. – Но лучше я их заплачу, чем вернусь в общежитие к кузине.

Я присвистываю. С языка уже готово сорваться приглашение переночевать у нас с Бруксом, но мне удается сдержаться и промолчать. Самая дурацкая идея, которая когда-либо приходила мне в голову. Да и она ни за что не согласится.

Я сжимаю в руке бутылку и заставляю себя признать правду: я хочу трахаться.

Меня до сих пор не покидает возбуждение от сегодняшней игры. Кровь горит, член встал, а Бренна словно ходячий секс. Ее присутствие лишает меня способности здраво мыслить, как будто по щелчку выключателя.

Когда вдруг моего запястья касаются теплые пальцы, я вздрагиваю, как от удара электричеством. Опустив глаза, наблюдаю, как Бренна перебирает мой браслет. Она вертит в пальцах одну из розовых бусин, и ее губы дергаются, как будто ей с трудом удается сдерживать смех.

– Классная вещица, – говорит девушка. – Ты обчистил комнату восьмилетней девочки?

– Очень смешно. – Я закатываю глаза. – Это мой талисман. Я всегда надеваю его в день матча.

– Ох уж эти спортсмены и их суеверия. – Бренна надувает губы. – Попытка номер два: ты напал на отряд девочек-скаутов и нагло обчистил их.

– И снова не угадала.

– Попытка номер три: ты путешественник во времени из тысяча девятьсот шестидесятого года и…

– Прости, если разочарую, – с улыбкой перебиваю я ее, – но у этого браслета нет никакой впечатляющей истории. В девятом классе я проиграл пари своему товарищу по команде и в наказание должен был носить его не снимая целый месяц.

В ее голосе звучит недоверие:

– Разве это не должно было поставить под сомнение твою мужественность?

– Еще бы! – Я подмигиваю ей. – Но этот чувак совсем меня не знал. Я мужественен, как скала.

Мой член тоже будто окаменел, но я стараюсь не обращать на него внимания в надежде, что стояк пройдет.

Покрутив розово-фиолетовый браслет вокруг запястья, я говорю:

– По-моему, он украл его у своей младшей сестры. Надеюсь, она не сильно дорожила им, потому что она ни за что и никогда не получит его обратно.

– Он обладает магической силой?

– Еще какой! Мы не проиграли ни одного матча на протяжении того месяца. Побеждали в каждой серии. И я говорю о четырех уикендах подряд. А потом, когда я снял его…

По спине пробегают ледяные мурашки.

Бренна заворожено смотрит на меня.

– Ты снял его и что?

– Не могу говорить об этом, воспоминания слишком травматичны.

Она заливается мелодичным смехом. Что уж отрицать, мне нравится слушать его. Нет, мне нравится знать, что это я заставляю ее смеяться. Эту прекрасную, циничную девчонку, каких я еще не встречал, колючку, которая никогда не упускает возможности подначить меня.

– Первый матч, который мы провели ББ – без браслета. Так я теперь отсчитываю время.

В ее глазах танцуют веселые искорки.

– Ну еще бы!

– Короче, мы проиграли. Да еще как! Просто немыслимо, как плохо мы играли. – Воспоминания об этом до сих пор вгоняют меня в краску. – С тем же успехом мы просто могли нагнуться и позволить игрокам команды соперника отшлепать нас своими клюшками. Это было поражение века. – Я выдерживаю паузу. – Нас обыграли всухую. Восемь-ноль.

У Бренны отвисает челюсть.

– Восемь-ноль? Даже не припомню, чтобы я смотрела хоккейный матч, где команда забила бы восемь голов. Вау! Никогда не снимай этот браслет, иначе… – Она вдруг умолкает. – А знаешь… – сладко улыбается, – я могу позаимствовать его?

Я ухмыляюсь.

– Размечталась! Он будет на моем запястье, когда мы выиграем финал. Кстати… – Я достаю свой телефон. Прошло около получаса, как я последний раз проверял новости, хотя весь вечер следил за матчем Брайара с Йелем. – Посмотри-ка на это, красотка. Угадай, кто в овертайме?

Ее веселое настроение тут же испаряется.

– Какой счет? – сурово спрашивает Бренна.

– Два-два. – Я невинно хлопаю ресницами. – Если мне не изменяет память, Брайар вели в счете почти до конца третьего периода. Но, похоже, твои парни не выдержали напора Йеля и позволили им сравнять счет.

– Мне не о чем волноваться. Брайар победит. – Она беззаботно пожимает плечами. – Ну, а я сейчас отправляюсь домой. Хорошего вечера, Коннелли.

Я ощущаю непривычный укол разочарования. Мне хочется, чтобы она осталась. Что за хрень со мной творится?

Я бросаю взгляд в сторону сцены, но Дэнни по-прежнему занят беседой.

– Я провожу тебя.

– В этом нет никакой необходимости. Мне не нужна охрана. – Похлопав меня по руке, Бренна добавляет: – Спокойной ночи, Джейки.

Но несмотря на ее отказ, я все равно иду за ней.

– Я же сказала, мне не нужна охрана.

– Да, ты это сказала.

Бренна останавливается у бара и протягивает официанту двадцатидолларовую купюру.

– Этого должно хватить, включая его пиво. – Она смотрит на меня через плечо. – Скажи спасибо мамочке, Джейки.

– Спасибо. – Я отвечаю ей похотливой улыбочкой. – Папочка любит, когда ты заботишься о нем.

Бренна вздыхает.

– Ненавижу тебя.

Я иду вслед за ней к узкой лестнице.

– Нет, ты не ненавидишь меня.

Клуб находится на цокольном этаже здания, и нам приходится преодолеть один пролет, чтобы подняться наверх. Бренна идет впереди, и ее задница маячит в двух дюймах от моего лица. Я давлюсь слюной. Господи боже. Я как будто вижу сквозь ее платье.

Когда мы поднимаемся, я останавливаю ее, кладя руку ей на плечо.

– Вообще-то, я нравлюсь тебе.

Бренна окидывает меня медленным оценивающим взглядом.

– Как раз-таки наоборот. По-моему, это я нравлюсь тебе.

Я пожимаю плечами.

– Ты ничего.

Уголки ее губ приподнимаются в улыбке.

– О нет, ты думаешь, я лучше, чем просто ничего. Ты неровно дышишь к Дженсенам.

– Да ладно, это какой-то бред.

– Хочешь сказать, что если прямо сейчас я попрошу тебя поехать домой со мной, ты откажешься? – Она облизывает губы, свои сексуальные красные губы, и придвигается ближе.

Я тоже облизываю свои.

– Откажусь.

Продолжая улыбаться, Бренна подходит еще ближе, заставляя меня дюйм за дюймом отступать к стене, и вот ее теплое стройное тело прижимается к моему, а волосы щекочут мой подбородок.

– А я думаю, ты согласишься, – шепчет она, скользя руками вверх по моей груди.

Я выгибаю бровь.

– Ты серьезно решила, что я куплюсь на это? Я видел, как вчера вечером ты проделывала это с Чилтоном, забыла? А я не такой кретин, как он.

– Ты мужчина. Все мужчины кретины.

Бренна смотрит на меня снизу вверх, и будь я проклят, если она не самая красивая женщина в мире. Дерзкая и пылкая. В сочетании с ее красотой эти качества делают ее той силой, с которой невозможно не считаться.

И все же… от меня не ускользает, как сильно забилась жилка на ее горле. Или как участилось ее дыхание. Не такая уж она железная, эта девчонка. И я тот, кто может вывести ее из равновесия.

– Ты очень много говоришь, детка. Но если я раскрою твой блеф, ты тут же убежишь прочь.

– И кто тут блефует?

– Ты. По-моему, ты только и делаешь, что блефуешь.

Я кладу ладонь на ее бедро, легко и небрежно – так и было задумано, – и ответная реакция не заставляет себя ждать.

Ее глаза вспыхивают.

– Если я засуну свою руку под твое платье, то что обнаружу? – охрипшим голосом спрашиваю я.

Этот вопрос был задан для того, чтобы выбить из колеи ее, но, похоже, я сам себя перехитрил. У меня стояк. На самом деле, мне нравятся такие грязные игры, где вы дразните друг друга, флиртуете, бросаете друг другу вызов, пока один из вас не сдастся. Пока один из вас не сломается.

– Что я обнаружу? – повторяю я, и мои пальцы почти незаметно двигаются вниз, чтобы поиграть с подолом ее чересчур короткого платья.

Бренна смотрит мне прямо в глаза.

– Что я сухая, как пустыня.

– М-м-м, сомневаюсь. Я думаю, ты готова для меня. – Я тяну эластичный материал и нахожу место, где он граничит с ее кожей. Провожу большим пальцем по внутренней стороне бедра и с наслаждением наблюдаю, как приоткрываются ее губы. – Что скажешь? Проверим мою теорию?

Мы не отрываясь смотрим друг на друга. Я провожу костяшками по ее коже. Она невероятная мягкая, а я до боли твердый. Мой член горяч и… вдруг начинает вибрировать.

Вернее, это мой телефон. Который лежит в кармане в опасной близости от изнемогающего члена, и его вибрации заставляют меня в буквальном смысле задрожать от удовольствия.

– Ты ответишь? – с понимающим видом спрашивает Бренна.

Ее тело по-прежнему прижато к моему, ладони лежат на моей груди, и я уверен, она чувствует мою эрекцию.

– Нет, я занят. – Моя рука по-прежнему под ее платьем, в дюймах от рая.

Вдруг Бренна резко отстраняется и лезет в свою маленькую сумочку. Наши телефоны завибрировали одновременно? Это может означать лишь одно…

Я убираю руку с ее бедра и, первым вытащив телефон, просматриваю кучу сообщений. Бренна читает свои, и ее радостный визг эхом отскакивает от черных стен узкого лестничного пролета.

– Да! – восклицает она. – Да, мать вашу!

Я неохотно встречаюсь с ней глазами.

– Поздравляю.

Брайар обыграл Йель в овертайме. Победный гол забил Нейт Родс, капитан команды.

Бренна улыбается, и ее лицо светится. Но тут же ее улыбка превращается в самодовольную усмешку, а затем в вызывающую ухмылку.

– Ну что, увидимся в финале!

10
Бренна

Несмотря на победу Брайара над Йелем, я по-прежнему злюсь из-за этих выходных. Я вернулась домой около полуночи – спасибо неприлично дорогой поездке от «Убер», – а когда проснулась утром, то меня уже ждали с десяток текстовых и три голосовых сообщения от Тэнси, в которых она извинялась и умоляла о прощении. Я собиралась написать, что ей придется как минимум месяц пресмыкаться передо мной, прежде чем я смогу окончательно ее простить, но мне трудно злиться на людей, которых я люблю. Так что я ответила, что у нас все хорошо, но она должна мне уикенд, когда мы точно соберемся только девочками.

Сейчас я завтракаю с Саммер в закусочной и рассказываю о своих адских выходных. Конечно, умолчав про эпизоды с Джейком Коннелли. Иначе Саммер схватится за них, как собака за кость. Только вот в отличие от собаки, которая когда-нибудь да бросит эту кость или закопает ее где-нибудь, Саммер вечно будет обсуждать и анализировать каждую деталь моих встреч с Коннелли.

– Прости, но твоя кузина та еще гадина, – говорит Саммер, хрустя кусочком бекона.

Ее золотистые волосы заплетены в небрежную косу, которая свисает с ее плеча поверх белого кашемирового свитера. На ней нет ни грамма косметики, да она ей и не нужна. Саммер Ди Лаурентис красивая до омерзения. Как и ее старший братец Дин. Эта парочка словно ожившие Кен и Барби, хотя Саммер терпеть не может, когда ее так называют. И, конечно, я не упускаю случая сделать это просто, чтобы позлить ее.

– Эх, на самом деле, нет, – отвечаю я, имея в виду свою кузину, – но в этот уикенд она действительно повела себя очень гадко.

– Она кинула тебя в оба вечера? Вот жесть!

– Ну, первый вечер мы все-таки провели вместе. Если можно так сказать. Они с ее парнем устроили грандиозный скандал, так что большую часть времени я тусовалась с его друзьями.

Я умалчиваю о своей провокации Коннелли и его товарищей по команде в кабаке. А про концерт мне вообще страшно рассказывать. Конечно, сделать это можно, просто не упоминая Джейка, но я боюсь, что ненароком забудусь и поведаю о том, о чем не следует.

Например, о том, какими теплыми были его губы, когда он поцеловал меня.

Или о том, как он скользнул рукой мне под платье, почти положив ее между моих ног.

Или о том, какой волной облегчения накрыло меня, когда он ее убрал, потому что иначе мне было не избежать разоблачения. Я соврала, сказав, что сухая, как пустыня. На самом деле я еще никогда не была такой влажной. В тот момент мне казалось, что я в жизни никого не хотела так сильно, как его.

И это плохо. Очень плохо. Джейк слишком непредсказуем. Я никогда не могу разгадать, что у него на уме, что он вот-вот скажет или сделает, и для меня это недопустимо. Как можно защитить себя, если не до конца понимаешь мотивы человека?

– И все равно повторюсь, по-моему, она настоящая гадина, – машет мне Саммер своим кусочком бекона. – Так, к слову.

– У них с Ламаром какие-то нездоровые отношения. Она не привыкла думать и о себе. – Я поливаю кленовым сиропом второй блинчик. – Плохо так говорить, но я очень надеюсь, что они расстанутся.

Саммер делает глоток травяного чая.

– Что ж, хорошо, что теперь ты дома, и я позабочусь о том, чтобы твой уикенд закончился очень даже хорошо. Хочешь пойти сегодня с нами в «Малоун» и посмотреть матч «Брюинз»?

– Еще как! – Я проглатываю кусочек блинчика.

– И если хочешь, я помогу тебе порепетировать перед завтрашним собеседованием. Оно ведь завтра утром, верно?

Я киваю.

– Наверняка, пройдет так же дерьмово, как и первое.

– Не говори так! Позитивные мысли порождают позитивные события, Би!

– Ты это только что придумала?

– Да. И знаешь, что?

– Негативные мысли порождают негативные события? – подсказываю я.

– Это тоже, но я собиралась сказать, что хочу одолжить тебе свои сапожки «Прада» на завтра. Из черной замши, которые мне прислала бабушка. Они принесут тебе удачу.

– Угу. У тебя есть научное доказательство этому?

– Тебе нужны доказательства? Они называются «Прада», Би. «Прада», черт подери! Никто не может надеть «Прада» и не почувствовать себя непобедимым.

Я до сих пор не могу понять, как эта девица стала моей лучшей подругой. Саммер – моя полная противоположность. Жизнерадостная, женственная, обожающая дизайнерскую одежду. У ее семьи денег куры не клюют, так что она может позволить себе дорогие вещи. Ну, а вот для меня бренды не имеют совершенно никакого значения. Дайте мне мою помаду, любимую кожаную куртку и ботинки, парочку джинсов-скинни, одно или два обтягивающих платья, и я готова. И все же, несмотря на все наши различия, мы с Саммер… отлично ладим.

– О, и еще я поговорила с Фитцем перед тем, как поехать сюда. Завтра утром он подвезет меня до кампуса, так что ты можешь взять мою машину. – Саммер водит стильную «Ауди», и она только что одолжила мне ее, тем самым избавляя от многочисленных железнодорожных и автобусных пересадок. В полдень у меня лекция по теории коммуникации, которую никак нельзя пропустить, поэтому мне нужно будет вернуться в Гастингс как можно быстрее.

– Ты уверена?

– Конечно! – Подруга поднимает свою чашку.

– Спасибо. Ты даже не представляешь, сколько времени я сэкономлю благодаря тебе…

– Привет!!! – прерывает меня радостный голос.

Я даже глазом не успеваю моргнуть, как перед нами появляется водоворот каштановых волос, блестящей кожи и огромных-преогромных глаз.

Рядом с Саммер, непринужденно, словно мы давние друзья, плюхается девчонка, которую я никогда раньше не встречала. Глаза у нее огромные, густые каштановые волосы оттеняют блестящую кожу.

У Саммер отвисает челюсть.

– Прошу прощения… что за… – Но она умолкает, потеряв дар речи. Что почти никогда не случается с Саммер Ди Лаурентис.

Я рассматриваю незваную гостью. На ней белая рубашка с красными пуговицами. Волосы длиной до плеч волнами ложатся на кружевной воротничок.

– Здравствуйте, – вежливо говорю я. – Не уверена, что вам знакомо слово «этикет», но оно подразумевает, что вы не можете мешать людям обедать, особенно если они с вами не знакомы.

– Ничего страшного, мы познакомимся. – Девчонка широко улыбается, сверкнув белоснежными зубами. Если честно, она даже миленькая.

Но если кто-то выглядит милым, это не значит, что он не может быть не в своем уме.

– Я Рупи. Рупи Миллер. И да, у меня индийское имя и западная фамилия, потому что мой папа с Запада. И еще очень-очень обычный. Он дантист. А это определение скуки. Зато моя мама просто супер! Когда-то она была крутой болливудской звездой! – Голос Рупи звенит от гордости.

Саммер растерянно моргает.

– Это все очень хорошо… – Но она снова умолкает.

Я еле сдерживаю смех.

– Рупи?

– Да? – Девчонка лучезарно улыбается мне.

– Почему ты за нашим столиком?

– Ой, простите! Знаю, я много говорю. Давайте с самого начала. Я – Рупи, ты – Бренна Дженсен, а ты – Саммер Хейворд-Ди Лаурентис.

– Да, спасибо, что сообщила нам, как нас зовут, – сухо отвечаю я.

К Саммер, наконец, возвращается способность говорить.

– Не обижай Рупи! – упрекает она меня, и судя по блеску ее зеленых глаз, подруга проникается к этой настырной девчонке.

– Я учусь на первом курсе, – объясняет Рупи. – Знаю, звучит глупо, но, клянусь, я не такая. В смысле, не глупая. Со мной очень весело – вы еще узнаете. Но, к сожалению, у меня почти нет знакомых со старших курсов. Только не волнуйтесь, я вас не выслеживала! Ничего такого. Я сидела тут с подругами и вдруг заметила вас. Это Линди и Мел. – Она показывает на двух девушек, сидящих через несколько столиков от нас. Одна из них густо краснеет, зато вторая радостно машет нам рукой.

1 Национальная ассоциация студенческого спорта, NCAA (англ.). – Здесь и далее примеч. переводчика.

2 Гарвард Кримзон», Harvard Crimson (англ.) – спортивная команда Гарвардского университета.

3 Beanpot (англ.) – турнир по хоккею, проводящийся между командами основных четырех вузов, расположенными вблизи Бостона, штат Массачусетс: Бостонским университетом, Гарвардом, Бостонским колледжем и Северо-Восточным университетом.

4 Спортивная драма режиссера Гэвина О’Коннора о подготовке и триумфальном выступлении американской хоккейной сборной на Олимпийских играх 1980 года в Лейк-Плэсиде.

5 Entertainment and Sports Programming Network (англ.) – американский кабельный спортивно-развлекательный телевизионный канал.

6 Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей, NASCAR (англ.).

7 Онлайн игра, в которой участники составляют команды из действующих спортсменов, и победитель определяется на основании фактических результатов этих спортсменов в реальном мире.

8 Улица в Бостоне, известная расположенным на ней большим количеством магазинов, бутиков и аутлетов.

Вход для пользователей

Меню

Читать онлайн Риск бесплатно

1Бренна

2Джейк

3Бренна

4Бренна

* * *

5Бренна

* * *

6Джейк

7Джейк

* * *

8Бренна

* * *

* * *

9Джейк

10Бренна

Вход для пользователей

1
Бренна

2
Джейк

3
Бренна

4
Бренна

5
Бренна

6
Джейк

7
Джейк

8
Бренна

9
Джейк

10
Бренна