Читать онлайн Пустота бесплатно

1. Северский. Поместье

Поместье Северских расположилось за две сотни километров от столицы, вдали от скоростных трасс, дачных участков и оптоволоконных кабелей. Двадцать гектаров на краю леса, огороженные высоким стальным забором – их вполне можно было принять за секретный объект или заброшенный склад, если бы не массивные кованые ворота с множественными узорами и острыми шпилями по образцу средневековой готики. Мощенная крупным камнем дорога соединяла ворота с жилищем – «двукрылым» каменным домом с высокой покатой крышей.

В тот летний вечер моросил дождь. Такой мелкий, что частички его нависли туманом, ретушируя хаотичную неухоженность внутреннего двора – местами поваленные деревья, широченные, не дождавшиеся выкорчевки пни, высотой в человеческий рост сорняки.

Мягкий свет единственного не закрытого шторами окна сквозь сумерки освещал фигуру хозяина. Высокий, худощавый, обеими руками он широко уперся в массивные перила, замерев в некой глубокой задумчивости. Лишь грудь его мерно вздымалась, то натягивая, то вновь отпуская тонкую ткань рубашки.

Северский поднял голову, обвел взглядом мрачные виды поместья и тяжело выдохнул.

– Снова не вышло, – прошептал мужчина, подводя итог усилиям последних трех месяцев.

Его не слишком расстраивала неудача. И все же еще вчера ему казалось, что он наконец нашел решение, обрел его. Он был практически в этом уверен. И вот следующим днем предстояло начать все заново.

– И черт с ним, – пробурчал он. – Займусь этим завтра!

Приняв решение, Северский стремительным шагом вернулся в дом, почти вбежал в огромный с камином холл, где на одном из диванов праздно валялась его сестра. Беспорядочно раскинув руки в стороны, девушка сверлила взглядом отдаленные уголки потолочного свода.

– Лина, вставай! – весело провозгласил брат, подбегая к дивану. Присев на ковре прямо около девушки, он взял ее ладонь. – Хватит уже помирать, пойдем прогуляемся!

– Лениво, – грубым хриплым голосом, совсем не соответствующим ее внешности, ответила сестра.

– Тебе всегда лениво, когда речь о прогулке! – он лихо вскочил на диван и, встав на четвереньки, навис прямо над ее лицом. – Идем же! – нежно улыбнулся он, глядя в ее отрешенные глаза.

Она вынужденно встретилась с глазами брата и, не в силах игнорировать его улыбку, непроизвольно ответила тем же.

– Слава, ты такой настойчивый.

– Надо двигаться, Лина! Движение – жизнь! – продолжал брат, не отпуская ее взгляда.

– И так целый день двигаюсь, – возразила девушка, не шевелясь, – два часа в спортзале, час на стрельбище. Куда уж еще? Устала двигаться.

– Ну а я-то – нет! – Вячеслав плюхнулся рядом с сестрой и тут же оперся на руку, чтобы найти взглядом ее лицо. – Я целый день сидел, чуть к стулу не прирос, – он усмехнулся. – А один я гулять не могу, ты ж знаешь! Когда я один, работа опять в голове бурлит.

– Да-да, – прохрипела она. – Опять мне тебя спасать.

– Да, моя спасительница! – кривляясь, провозгласил Северский. – Помоги же мне!

Не дожидаясь ее согласия, он обнял ее и, прижав к себе, резко крутанулся вправо. Сделав почти полный оборот на диване, они скользнули вниз – на толстый, смягчивший падение шерстяной ковер.

– Чертов безумец! – рассмеялась Полина, оказавшись аккурат на своем брате. – Дышать-то хоть можешь?

Девушка поднялась и протянула ему раскрытую ладонь.

– Еще бы, все ж было просчитано! – выдавил из груди Северский, протягивая навстречу свою.

Хотя он учел небольшую высоту диванных ножек и толстый ворс ковра, падение с сестрой «на борту» оказалось чувствительным для грудной клетки мужчины.

– Больше так не делай! – продолжала посмеиваться она. – Ну ты балбес!

– Так что, ты идешь?

– Конечно иду! Сейчас, оденусь теплее! – улыбка не сходила с ее лица.

Девушка отпустила его руку и, бросив на брата беглый взгляд, словно хотела еще раз убедиться, что и ему тоже весело, спешно устремилась в спальню.

– Игрушки свои не забудь, – довольный своей выходкой, подмигнул Северский.

– Куда ж я без них, – согласилась она, уже взбегая на второй этаж.

В этом одиноком доме, купленном на наследные деньги почивших родителей, они жили более десятка лет; и ему тут нравилось. Никаких сверлящих стены соседей, никаких лающих собак или тарахтящих по утрам автомобилей. Тут было полное умиротворение и спокойствие. Здесь был именно такой мир, в котором они с Полиной хотели обитать. Отсутствие иных людей, кроме них самих, было важной, если не сказать главной, чертой этого мира.

Вячеслав Северский не всегда был столь отчужден от общества. Как любой гений, он сильно отличался от прочих и все же легко вживался в ткань внешнего мира – слыл заводилой в школе, лихим парнем в университете, быстро освоился в НИИ. Вокруг него всегда было много приятелей, не было отбоя от девушек. Тогда он любил обычный мир, а мир за это любил его в ответ.

Северский хорошо помнил, когда произошел перелом. Это случилось, когда его выгнали из института. Не уволили, а именно выгнали – лишили наград и регалий, вычеркнули из числа авторов им же ведомых НИРов, а вдобавок еще разослали отрицательные рекомендации в профильные R&D центры.

«И было б за что?!» – недоумевал Северский. Но остальные, в том числе и руководство института, полагали, что причина на то есть. Причем веская.

Стоило опальному ученому оказаться вне игры, как многочисленные приятели один за другим скоро испарились из его потерявшей задор и перспективы жизни. Гражданская супруга – видная красавица, сделавшая рациональную ставку на его будущий успех, не дала мужу второго шанса и вскоре исчезла тоже.

В тот жуткий шторм Северский обрел убежище у сестры, любившей его всегда и вне зависимости от всего. Без семьи и собственных забот, Полине удалось уберечь брата от депрессии, отчаяния и уныния.

Они сблизились. Северский с легкостью перенял от сестры ее нелюдимость и, с тех пор всегда вместе, за двухметровым стальным забором, они ощущали себя счастливо.

– Давно мы с тобой не ходили в эту сторону, верно? – он снял поясной фонарь, чтобы направить его луч на уходящую вниз тропинку. – Давай сюда.

– Когда мы были тут в прошлый раз, встретили лося, – прохрипела сестра. – Помнишь?

– Да-а! – весело затянул Вячеслав. – Та еще встреча была! – на секунду он замолчал, смакуя в голове прошлые события. – Слушай, а какой тут запах сегодня! Хвоя… словно свежая… Ты всю обойму в него всадила, а ему хоть бы что!

– Прямо уж всю?

– Ладно, не всю. Но было тогда жутко! Будто это не зверь парнокопытный, а какой-то монстр из ужастиков! Зомбяк, во!

– Вообще странно, что он на нас бросился.

– Да это как раз не очень, – не согласился Вячеслав. – Это же осенью дело было, а у лосей в эту пору гон, они агрессивны.

– Уверен?

– Ну да, а что? Ты не знала? – искренне удивился брат.

– На кой хрен бы мне это знать? – усмехнулась Полина.

Северский широко улыбнулся, но спорить не стал. Он хорошо знал, что сестра его, обладая недюжинным интеллектом, пренебрежительно относится к энциклопедическим познаниям, в особенности тем, что не имеют прямой пользы. Вячеслав поддерживал ее в этом, и тем не менее помнил многое; помнил просто потому, что мозг его был могуч и мог позволить себе запоминать всякую ерунду, не вытесняя действительно нужной информации.

– О! А тут мы, кажется, вообще не были!

– Были, – Северская обвела своим фонарем округу. – Видишь, там просека. Она длинная, но идет в никуда… Ее будто для чего-то рубили, а потом забросили к черту.

Они вышли на широкую, освещаемую половинной луной тропу, чтобы, встав рядом, неспешно побрести дальше.

– А говоришь, я всякую херню помню! – не удержался Вячеслав.

– И не говори, – не теряя серьезности, согласилась сестра.

Некоторое время они брели молча. Почва в этом месте, пусть и подмоченная недавним дождем, отличалась неровным рельефом, так и норовящим подвернуть путникам ноги. Сосредоточившись на ходьбе, оба позабыли о разговоре.

Когда ноги адаптировались, а молчание все еще было с ними, мысли о рабочих делах вновь пробрались к Северскому в сознание.

– Черт! – выругался он вслух, поймав себя на том, что опять погружен в раздумья. – Расскажи лучше, Лина, что там у нас в мире финансов творится.

Девушка не удивилась вопросу – брат спрашивал о том почти ежедневно, на самом деле мало интересуясь биржевыми и макроэкономическими тенденциями.

– ОПЕК+ не может обеспечить соблюдение сделки, – монотонно начала сестра, – саудиты грозят развязать ценовую войну. Короче, Brent лихорадит уже неделю. Индексы продолжают бить рекорды, все больше твердят о V-образном восстановлении… И «Тесла» теперь стоит как пятнадцать «Газпромов».

– «Тесла»? – поморщился Северский. – Это та, что продает жалкие триста тысяч машин в год?

– Да, она.

– Пятнадцать «Газпромов»?! Скажи мне, что мы не участвуем в этом безумии! – рассмеялся он, на ходу перепрыгивая через валяющийся поперек дороги березовый ствол.

– Нет, не участвуем, – успокоила его Полина, неспешно перебираясь через препятствие. – Мы продали свои акции полтора года назад, когда они стоили в пять раз дешевле.

– Но мы ж заработали на них? Я помню, ты говорила, что заработали!

– Да, что-то около тридцати процентов.

– Ну, не всегда ж можно предсказать, в какую сторону выстрелит рыночное безумие, – он обнял ее за плечи, словно успокаивая горечь упущенной выгоды. – Твои ведь слова?!

– Угу, вроде того.

– А как думаешь, Лина, можем мы себе позволить тысяч сто пятьдесят потратить? – круто сменил тему Северский.

– Ты сейчас про доллары?

– Про них, родимых.

– Не знаю, Слава, – сестра задумалась, видимо, сводя в голове баланс прибылей и убытков. – Сильно надо?

– Хотелось бы секвенатор новый и запас реагентов пополнить… а главное, вычислитель наш старый не тянет… Ну то есть тянет, но медленно так ворочает, раздражает прямо!

– Давай, – вздрогнув от неожиданного озноба, она сильнее прижалась ко все еще обнимающему ее за плечи брату. – Придется в капитал залезать.

– Не-не-не! – решительно замотал головой Вячеслав. – Тратим только с дохода!

– Как скажешь, тогда восемьдесят… ну сто, если сложится.

Северский надул губы. Все же он рассчитывал на новый вычислительный модуль.

– Лин, а может, ты постараешься и натрейдишь нам еще пятьдесят кусков, а?

– Это как? – сестра не проявила энтузиазма. Отпустив брата, она чуть отстранилась. – Купить биткойнов и молиться богам за их рост?

Он рассмеялся.

– Не, ну вот ты сколько за терминалом своим сидишь? Пару часов в день, где-то так?

– Где-то так, – не стала спорить девушка.

– Ну а если до четырех увеличить, а? – он задорно толкнул ее в бок локтем.

– Слава, да я же не трейдер! – засмеялась сестра. – Я просто инвестор, который делает мало ошибок.

– И хочешь сказать, что это ничего не даст? – не поверил брат.

В его представлении увеличение времени работы с малого до среднего неизбежно должно было дать эффект, причем ощутимый.

– Ладно, попробую, – быстро сдалась Полина; по лицу ее было видно, что ей не хочется оставлять брата без надежды. – Но не думай, что четыре часа вместо двух позволят получить в два раза большую прибыль.

– А я и не думаю, Лина, я просто рассчитываю на тебя! – подмигнул он, довольный собой.

По итогу этого маленького торга Северский убил сразу двух зайцев – не только повысил шансы приобретения желанного им оборудования, но и дал сестре маленькую цель, новые хлопоты и занятия, которые должны были заполнить ее, в общем-то, пустоватые будни.

– Лина, а не пора нам с тобой возвращаться уже? Уж голодно как-то!

– Пора. Но готовить поздно уже.

– Да брось ты! – не поддержал ее брат, которому после сложного дня хотелось отвлечься и порадовать себя чем-нибудь экзотическим. – Сейчас замутим с тобой какую-нибудь вкуснятину! Да не морщись ты! Все сам сделаю, самую малость поможешь!

– Уговорил, – согласилась она, послушно ускоряя шаг вслед за братом.

Через час они были дома, слегка продрогшие, чуть уставшие и очень голодные. Скинув ботинки, Северский поставил голод в очередь, отдав предпочтение разжиганию потухшего за время долгой прогулки камина. Дрова, бумага… как всегда потерявшиеся спички.

Не торопясь приступить к готовке раньше суетящегося с огнем брата, Полина прошла к дальней стене – к своему рабочему столу. Перед прогулкой она оставила торговый терминал открытым, дабы вернувшись, узнать о решении Федрезерва по ставкам.

Через пару минут Северский закончил с камином и, отряхнув грязные от сажи ладони, подошел к сидящей у монитора сестре.

– Ну, сестра, чего тут у тебя случилось? – он не мог не заметить, что вместо привычных синих графиков и таблиц она изучает служебные отчеты каких-то замысловатых программ.

Девушка ответила не сразу. Полистав отчеты антивирусной программы еще немного, она повернула к нему свое удивленное лицо:

– Похоже, мой комп хакнули.

2. Солнцева. Отдел

Уже вторую неделю Катерина Солнцева мучилась плохим сном. Она поздно ложилась, быстро отключалась, но просыпалась задолго до звонка будильника. Нарушить ее покой могло все что угодно – случайный крик с улицы, храп мужа, тревожный сон или внезапный приступ беспокойства. В этот раз это был храп. Короткий, совсем непродолжительный, которого оказалось достаточно, чтобы пробудиться.

С досады она пихнула мужа локтем.

«Трындец! – выругалась Солнцева про себя. – Теперь точно не заснуть».

Катерина подняла подушку ближе к стене и повернулась на спину. Губы ее непроизвольно надулись, руки скрестились на груди. Выдохнув частичку кипящей внутри злобы, она обратила взгляд на своего обидчика.

«Боров!» – ей жутко хотелось пнуть его, однако поняв, что будет оттого только хуже, она сдержалась.

Солнцева понимала, что уже дошла до стадии постоянного им недовольства. Тот был самым обычным мужчиной – неопрятным, заносчивым, неуспешным, с мерзким, как она говорила – пивным, животиком. Ей было стыдно показывать мужа друзьям, общения один на один она избегала, а на телесную близость могла решиться лишь очень крепко выпив.

Все бы уже давно кончилось, если бы не их восьмилетняя дочь, безумно любящая своего доброго, заботливого и веселого папу. Ради нее, этой маленькой непоседы и проказницы, Катерина была готова еще потерпеть.

«Но как долго смогу я еще терпеть?»

Задавшись этим вопросом, Солнцева вдруг обнаружила, что руки ее незаметно опустились к гениталиям и через белье уже медленно поглаживают свою хозяйку. На миг она устыдилась, остановив себя, а затем, решив, что, может, не так уже это и плохо, попыталась дать волю фантазиям.

Из этого тоже вышло мало. Несмотря на нелюбовь к супругу, за девять лет совместной жизни Катерина ни разу не позволила себе измены, даже интрижки. И дело было не в клятве верности, а в том, что такое поведение в ее представлении было совершенно недостойным, таким, после которого она бы сама себя ненавидела. По этой же причине фантазии вышли смазанными, неприятными.

Поборовшись с бессонницей еще около часа, Катерина решительно скинула с себя одеяло и скорым шагом направилась в ванную.

Контрастный душ, умывание – все очень быстро, чтобы затем очень основательно и кропотливо заняться лицом и прической. Сначала база, тональный крем, затем контурирование, растушевка и ресницы, наконец, помада. Когда было закончено и с прической, настроение Солнцевой уже выровнялось:

– Ну вот! Безупречно! – похвалила она себя.

В половину восьмого она поцеловала еще не закончившую завтрак дочь, прикрикнула на мужа, дабы не опоздали они в поликлинику, и выскочила из квартиры.

По мере приближения к офису мироощущение Катерины становилось все более позитивным. Солнцева искренне любила свою работу, и именно это позволяло ей игнорировать семейные «неполадки». На работе ей были рады, ее ценили, восхищались ее красотой и умом. Работая в мужском коллективе, Катерина не только не стала чужой, она была его звездой и бесспорным украшением.

На проходной она мельком улыбнулась охраннику, силящемуся отвести от нее взгляд, мило поприветствовала начальника следственного департамента и ловко проскочила в специально задержанные для нее лифтовые створки.

– Спасибо, джентльмены! – она широко улыбнулась окружившим ее мужчинам в погонах, которые при виде эффектной шатенки тоже заулыбались и ожидаемо начали соревноваться в остротах и комплиментах.

До своего этажа Солнцева добиралась уже в одиночестве. Первый отдел специальных расследований располагался на самом верху, в недавно сооруженной к историческому зданию пристройке.

– Всем привет! – с порога объявила она, демонстрируя коллегам лучезарную улыбку.

Не считая Лебедева, все были уже на месте. Сбившись в кучку около чайного столика, с кружками в руках, они весело обсуждали что-то незначительное.

– Привет, Кэт! – Здорова! – Монинг! – Давай сюда, тут Макс вкусняшки из «Азбуки» притащил!

– О, вкусняшки! – заинтересовалась она. – Сейчас буду!

Подойдя к своему столу, Катерина бросила сумку, щелкнула кнопку включения компьютера и, найдя поверхность стола недостаточно опрятной, собрала оставленные со вчера бумаги, ручки и маркеры. Она еще не успела ввести пароль, как появился Константин Николаевич – в ту пору заместитель министра и их непосредственный руководитель, в сопровождении Лебедева.

«Дурной знак!» – подумала про себя Солнцева, увидев их вместе.

Иван Лебедев был ее давним товарищем и одновременно соперником за статус лучшего сотрудника экспериментального департамента специальных расследований; а потому даже случайное появление вместе с шефом возбуждало в ней мелкую профессиональную ревность.

– Итак! – начал шеф после ординарного раунда приветствия. – Начнем нашу планерку. Сначала с итогов.

Константин Николаевич был немногим старше среднего сотрудника отдела, дозволяя тем обращаться к нему по имени, но неизменно на «вы». Для своей должности, благосостояния и общественного положения он был очень молод. Вдобавок харизматичен, хорош собой и очень проницателен. Если и искать идеал среди мужчин, то, в представлении Солнцевой, это был ее шеф.

– Главное вы уже знаете. Вчера Разумовского взяли, признательные показания получены, дело закрыто. Катерина, – он повернулся к Солнцевой, – отличная работа, так держать!

– Йес, босс! – скромно опустила она глаза.

Дело одинцовского маньяка, похитившего на детской площадке двух мальчиков, было раскрыто менее чем за неделю; когда они вышли на убийцу, следственный комитет все еще опрашивал свидетелей. Расследование в отделе возглавляла Солнцева.

– И это значит, тридцать вторая! – Константин достал из кармана позолоченную звезду, торжественно покрутил ей, дабы всем было видно, и, подойдя к столу Солнцевой, опустил очередную звезду на стопку себе подобных.

Константин Николаевич полагал геймификацию действенным для молодого поколения стимулом, а потому серьезно относился к нематериальным поощрениям сотрудников. Эти столбики позолоченных звезд были своего рода рейтингом работников департамента. Всегда на виду, они, словно погоны, красноречиво говорили о заслугах лидеров и отставании догоняющих.

Видимо, не желая излишне давить на подчиненных, начальник умолчал, что по числу звезд Катерина в тот день догнала бесспорного ранее лидера. Но он был уверен, что сами подчиненные это хорошо знают.

– Все было на уровне, профессионально и быстрее следкома, – продолжал шеф. – Как обычно, впрочем… Благодаря сэкономленному времени ваш фонд премирования вырос до десяти миллионов пятисот тысяч!

Фонд премирования – еще одна новация амбициозного руководителя. Фонд увеличивался за каждый сэкономленный день расследования и уменьшался, если им не удавалось раскрыть дело в срок.

– Катерина, – вновь обратился к ней начальник, – уже решила, кто заслужил половину звезды?

По заведенному им порядку лидер проекта, как называли ведущего дело, при условии успешного завершения мог наградить половиной звезды того из участников, кто внес в успех расследования наибольший вклад. Две половинки складывались в целую фигурку, пополняли «звездные» столбики и впоследствии учитывались при распределении премий; последнее, к слову, заставляло относиться к звездам серьезно. Даже прожженных скептиков.

– Конечно решила, Константин Николаевич!

Солнцева мучилась этим вопросом весь вчерашний вечер, когда стало известно, что Разумовский сознался. Первая ее мысль была отдать половинку Максиму, который сильно старался, был всегда рядом и проделал кучу рутинной работы. Но когда она все структурировала, расписала цепочку действий, приведшую к раскрытию дела, оказалось, что от усилий Макса толку было немного, а решили все пара догадок, высказанных Лебедевым; высказанных без рвения, из задумчивости, что, собственно, было для последних месяцев нормой.

Когда она все разложила по полочкам и ощутила, что все равно не хочет отдавать половинку Лебедеву, Катерине стало противно.

– Отдайте ее Ивану! – твердо заявила она. – Он заслужил, хоть и не особо старался.

Константин Николаевич чуть сощурился, принимая полученную информацию к сведению, но тут же одобрительно закивал.

– Отлично! Ваня, она твоя, – Лебедев был единственным, кого шеф, в силу семейного знакомства, прилюдно называл неполным именем.

С улыбкой, немало напоминающей усмешку, Иван принял из рук начальника награду и без всякого довольства положил ее рядом со своим столбиком.

– Ладно, закончили с раздачей слоников, теперь давайте к делу! – Константин Николаевич подошел к девственно-чистой черной доске и взял голубой маркер. – К новому делу, – поправился он и написал на доске «Вячеслав Северский».

Положив маркер, шеф вернулся в центр кабинета.

– Поступил запрос от очень влиятельных людей, – сложив руки за спиной, он начал расхаживать по просторной комнате. – Не спрашивайте от кого, сказать все равно не могу. Так вот, есть подозрения, что наш Северский, сорока лет отроду, проводит на людях генетические опыты. Наша задача – достоверно выяснить, так ли это на самом деле, – Константин многозначительно покачал головой. – Выяснить тихо, без шума и, еще раз повторюсь, достоверно. Всем ясно?

– Какой срок? – сыграла на опережение Солнцева.

– Сроку, Катерина, четыре дня.

– Так мало?! – ахнула она.

Средним плановым сроком у отдела был месяц. Для сложных и старых дел – два месяца. Ни разу им не давали проект со сроком меньше недели.

– Константин, – вступил в разговор Юсупов, ровесник Катерины, как и она, принятый в отдел при самом его создании, – четыре дня – это чтоб мы не смогли фонд премий пополнить?

Вопрос был задан в возмущенно-шутливой форме, однако для Кирилла, совсем недавно купившего в центре города апартаменты, финансовый аспект их деятельности стоял особенно остро.

– Признаться честно, – быстро нашелся шеф, – я подумывал об этом. Слишком уж быстро вы справляетесь с поставленными задачками! – он по-доброму рассмеялся; мужчины в основном поддержали его, Катерина ограничилась улыбкой. – Но на самом деле нет, такой срок неспроста. Первое – с понедельника нам дают дело «казанской ГТА».

– О-о-о! – одобрительно отреагировал отдел, соскучившийся по большим и громким проектам.

– Второе, – невозмутимо продолжал Константин, – дело Северского не видится мне сложным. Полагаю, вы справитесь быстрее. И наконец, – он повернулся к Кириллу, – для фонда счет будет исходя из десяти дней. – Последнее, лидер проекта…

Сердце Катерины учащенно забилось. Шеф редко назначал дважды кряду, да и дело ГТА выглядело куда более заманчивым, и все равно Солнцевой хотелось вести проект самой.

– Лидером будет Илья, – после короткой паузы объявил Константин Николаевич. – На том все! За дело! – призывно произнес он и молча, по-деловому направился к выходу.

Солнцева с любопытством наблюдала за реакцией Зайцева – мужчины статного, крепкого, с красивым, как она считала, низким голосом и добротным вкусом в одежде. По типажу его смело можно было отнести к так называемым альфа-самцам.

– Слушай меня, стая, – словно подслушав ее мысли, объявил Илья, – два часа «серчим» на него объективку, потом сводим и делим задачи. Первичная инфа пришла на него?

– Только паспортные данные.

– Достаточно! Давайте посмотрим, что нам за птичка досталась!

Катерина хорошо понимала, почему Зайцеву, столь важному в роли лидера проекта, так нравилось руководить процессом, – это была часть его сущности; но вот почему шеф поставил на это дело его, оставалось для нее загадкой.

«Не я и не Лебедев, потому что мы – лучший выбор на ГТА, – рассуждала она про себя, – Макс еще не дорос для лидерства, но Кир…» – тот бы, по ее мнению, справился лучше.

Взглянув на свою стопку позолоченных звездочек, Солнцева самодовольно улыбнулась. Насилу оторвав взгляд, она перевела его на экран – новый маленький вызов уже ждал ее.

К завершению отведенных двух часов Катерина полностью погрузилась в работу и напрочь забыла о былых успехах и вечном соперничестве. Дело, названное шефом проходным, начинало выглядеть все более загадочным и странным.

– Всё, всё, всё! – трижды хлопнул в ладоши Зайцев. – Пора начинать!

Он выкатил в центр небольшую мобильную доску, обычно используемую для фиксации ключевой информации по делу. Стирали с нее только тогда, когда дело закрывали.

– Макс, начинай, дружище! – скомандовал Илья.

– Ну, – чуть замешкал молодой человек, – с чего бы начать… Ай, ладно… Физтех при МФТИ, потом МГУ… все с отличием… Аспирантура в Сеченовке, защитился за год до получения диплома. Работал в Медико-генетическом научном центре – с 2002-го по 2006-й… Старшим научным сотрудником. С тех пор безработный, незанятый, если правильно говорить… Зарегистрирован в Химках, Маяковского десять. А вот дальше самое интересное, – Максим оторвал глаза от своей бумажки. – В сетях его нет, к поликлинике не прикреплен, на госуслугах не зарегистрирован! Собственности не имеет, сим-карты нет и на выборы не ходит. Короче, следов о нем так мало, что я вообще… вообще не уверен, жив ли он… Как-то так!

Закончив с ответом, тот ободрился, словно сбросил с души камень. Максим работал в отделе уже полтора года, но все еще чувствовал себя неуверенно.

– Да, типок у нас мутный, – согласился с ним Зайцев, дописывая на доске последние факты. – Кэт, а что у тебя? Кстати, шикарный вырез!

Солнцева погрозила ему пальчиком, но довольную улыбку скрывать не стала. Хотя коллеги лицезрели ее каждый день, ей нравилось, что они видели в ней не только способную сотрудницу, но и привлекательную женщину.

– В 2005-м умерла его мать, – спокойно, не в пример Максиму, начала Солнцева. – Северский имел право на половину наследства, но отказался в пользу старшей сестры.

– Отлично! – похвалил ее Зайцев, упустивший данный факт при собственном поиске. – Большое?

– Наследство? По тем деньгам примерно двадцать миллионов долларов.

– Ого! – на доске появились зеленые нули.

– Я думаю, Полина Северская – это ключ к нашему объекту.

– Тоже особа скрытная, – воспользовавшись секундной паузой, перебил ее Лебедев.

В задумчивости он сверлил доску глазами, выстукивая по столу одному ему понятный нервный ритм.

– Согласна, Ваня, – Катерина очень не любила, когда ее перебивали, – ты, может, хочешь продолжить?

– Нет-нет, прости, я задумался просто.

– Спасибо, Ваня. Сестрица наша тоже не работает, но… – на этот раз она специально взяла паузу, – НДФЛ она платит.

– М-м… – затянул удивленный Зайцев. – Кто агент?

– До этого пока не добралась.

– ВТБ агент! – как обычно, излишне резко и громко выдал Юсупов. – Вангую, отдала мамашкин бабас в управление и живет с процентов, в ус не дует!

– Я так не думаю, – замотала головой Солнцева. – Смотри, Кир, она закончила финэк, а в начале двухтысячных работала в московском офисе «Маккинзи». Ты думаешь, станет такой человек отдавать деньги в управление?

Кирилл развел руки и скорчил гримасу, мол «чего бы и нет?»

– Узнаем позже, что еще, Кэт?

– Зарегистрирована там же в Химках, но, судя по всему, там не живет. Сомневаюсь, Илья, что получив в наследство полтора миллиарда, она будет жить в хрущевке.

– Добро, дальше!

– В собственности у нее земельный участок и жилой дом в Тверской области, деревня Сна, а еще «Тойота-Тундра», а значит…

– Значит, что там она и обитает, – пользуясь полномочиями лидера, закончил за нее Зайцев. – Что подтверждается…

Илья замолчал, дабы позволить Солнцевой озвучить нечто стандартное, вроде «фотками с ее профиля в „Фейсбуке“1».

– Пока ничем, Илья, – огорчила его Катерина. – Чуть позже можно подтвердить через почтовые отправления, операции по кредитке и геолокацию.

– Посмотрим, а что в социалке?

– Ничего.

– Кир, подтверди! – не оборачиваясь, командовал Зайцев.

– Голяк! – подтвердил Юсупов, заправляя свои длинные локоны за уши. – Но это и не странно, учитывая ее возраст.

– И на «Одноклассниках» нет? – не сдавался лидер.

– Я ж говорю, Ил, нигде нет! Только профиль на «Мейле», непубличный.

– Ох и мутные товарищи! – цокнул Зайцев. – Готов делать ставки, что они преступники. А фотки их есть? Можно вывести?

– С паспортов только и водительских, – отозвался Кирилл.

– Давай с паспортов… и на печать тоже.

Через минуту интерактивная доска уже показывала им оба объекта – молодого, совсем юного Северского и его старшую сестру.

– Неплохо выглядит для паспортных сорока пяти, – вдруг очнулся ушедший на задний план Лебедев.

– У нее ж бабла куча, могла пластику сделать, – проснулся и Максим.

– Да ладно вам, – снисходительно возразила Солнцева, – сорок пять – это не так уж много. Куча женщин в ее возрасте выглядит не хуже!

– Да забейте на внешку! – повысил голос Илья. – Жан, ты чем порадуешь?

– Ничем, – невозмутимо ответил тот.

– Совсем?! – не поверил ему Зайцев.

Не поверила и Катерина.

– Вань, расскажи хотя бы о догадках, – вступилась она, будучи уверенной, что Лебедев не мог просто так отсидеться.

– Ладно, – вздохнул он. – Как и ты, я подумал про Вышний Волочек. Предположил, что если он проводит эксперименты… то подопытных надо где-то брать. И их должно быть много.

– Ну, – торопил Илья.

– И ничего. Если он и тащит людей, то не в Волочке и не в соседних районах.

– Это все?

– Потом я прикинул нереальное, – продолжал Лебедев, не поднимая глаз, упорно вертя в руке шариковую ручку, – что люди идут к нему добровольно и это им не вредит, а даже помогает. Потому не заявляют… Но тоже «в молоко», следов нет.

– Добро, Жан, вот только рано еще для гипотез! – огрызнулся Илья. – Анамнез еще не собран!

– Как знаешь, – послушно согласился Лебедев.

Неожиданно все замолчали. Все лежащее на поверхности было вскрыто, и найденное говорило мало, говорило лишь то, что с Северскими что-то не так.

– Взяли б да просто устроили там обыск, – озвучил очевидное Максим. – И не парились бы!

– Скажи мне, Макс, – невольно продолжал раздражаться лидер, – что нужно, чтобы устроить в жилище обыск?

– Судебное решение?

– Молодец, а теперь припомни, умник, как Константин сказал дело сделать?

– Быстро? – смутился парень.

– Не быстро, а тихо и без шума! – лидер нахмурился. – По-твоему, получить судебное решение – это без шума?!

– Илья, ладно тебе Макса гнобить! – вступилась за парня Солнцева. – Давай лучше работу спланируем.

– Верно, Кэт, – Зайцев выдохнул, – и да, Макс, извини, я зря на тебя волков спустил.

– Да я уже привык, – хихикнул Максим.

– Так и быть, поделим работу! – потирая руки, он подошел к черной рабочей доске с именем и фамилией. – Макс, на тебе почта, финмониторинг, таможня и химкинская берлога. Поговори с соседями, старостой, со всеми, кто знает или помнит хозяев… Прикинешься старым другом, усек?

– Принял!

– Кэт, вы с Жаном поедете в Волочек, будете работать в поле.

– Мы с Жаном? – удивилась Солнцева.

– Да, солнышко ты наше, тяжелой артиллерии самое место в поле! – он подмигнул. – Возьмите дрон, фонари, как обычно, в общем… Кир, еще раз социалка! Я, блять… Прости, Кэт… Не верю я, в общем, что они нигде не светились. Друзья, коллеги, однокурсники – у кого-то они должны всплыть!

– Че, это все?!

– Нет, наш гениальный хацкер, конечно не все! – Илья подошел к Юсупову и заговорщицки обнял того за плечи. – Ты ломанешь его комп!

– А?! – немало удивился Кирилл.

– По-тихому ломанешь, как сказано было! – стал нашептывать своим басистым голосом Илья, вызывая дружные смешки в кабинете.

– Не тупи, Ил! Чтоб по-тихому, надо время. Дни, а то и недели!

– Да брось, Кир, пришли ему мейл потом, типа «я ломанул твой комп, и у меня теперь твои интимные фотки. Перешли восемьсот баксов на этот кошелек!» Справишься?

– Да не вопрос! Ты только у шефа согласуй, а то ж огребем потом, – оживился хацкер.

– Добро!

– А ты, Илья, видимо, останешься на мостике? – с ехидцей вопросила Солнцева.

– В точку, Кэт! Но сначала я сгоняю в его НИИ!

3. Северский. Былое

Пятнадцать лет назад, будучи совершенно потерянным, Северский сразу не думал искать у сестры помощи. С похмельного утра он просто перебирал номера, на которые мог еще позвонить, и набрал ее. Приехал на ее квартиру вечером, поболтать, а в итоге остался в ней на полгода.

Терапия Полины была проста. Всегда рядом, всегда при деле, не думать о случившемся. К тому времени уже отчаявшийся, Вячеслав полностью ей доверился.

Они много гуляли, играли в настольные игры и очень много разговаривали. О преходящем и значимом; о прогрессе и его роли в жизни человека; о книгах, кино и просто газетных новостях.

Тогда Северский впервые увидел, что сестра его, которую в прежней его жизни он замечал мало, не только добра к нему, но и на удивление умна. Не столько начитана или талантлива, сколько рассудительна и проницательна. Чем больше они общались, тем сильнее Вячеслав увлекался ею.

В один момент он даже подумал, что по-настоящему влюбился в сестру. Ему нравилось в ней все – и ее толстый хвостик, и низкий с хрипотцой голос, и манера ее речи. Находясь рядом, Северский чувствовал сильную тягу, влечение.

Мысли о запретной влюбленности окончательно отвлекли его от настоящего кризиса. Тот факт, что объектом желания была сестра, включал подсознательные табу, позволяя молодому человеку удерживаться от опрометчивых действий. Подвергнув чувства анализу, Северский пришел к выводу, что будущее они имеют совершенно сомнительное.

В конечном счете Вячеслав подавил влюбленность, но не убил и не вытоптал ее, а взрастил на ее основе весьма нетривиальное к сестре отношение. Он ее любил, любил с той заботой и нежностью, с какой мать любит свое единственное дитя, но вместе с этим позволил ее образу стать объектом восхищения и даже вожделения. Смотря на Полину, он видел самого дорогого ему человека и идеальную женщину, но лишь при виде похожей на нее особы мог чувствовать настоящее сексуальное возбуждение.

Когда и влюбленность, и прежние переживания уже не столь беспокоили его, когда разговоры с сестрой ему больше не требовались, Северский вдруг заметил, что та нуждается в помощи не меньше, чем ранее он сам. Пока Полина хлопотала о нем, то не было заметно, но стоило ему оправиться, как зачахла она.

Северской ничего не было нужно, ничего не хотелось и не желалось. Часами она могла валяться на диване, рассматривая светильники на натяжном потолке или незамысловатый рисунок на шторах.

Чтоб одолеть ее апатию, брат тайно кормил ее целебными, «улучшающими настроение» травами, а затем, убедившись в их бесполезности, перешел на антидепрессанты. Но так как стресс она не испытывала, затея сия успеха не имела. Одни препараты ее усыпляли, другие вызывали беспричинные эмоции, заставлявшие сестру думать, что она к тому же еще и больна.

И все же Северский сумел найти выход.

– Лина, – уже тогда он использовал нестандартное сокращение, обычная «Поля» очень ему не нравилась. – Ну сколько можно бревном валяться?

– Чего бы нет? – лениво отвечала та, расплывшись в уютном кресле.

– Ничего не хочется, так?

– Угу.

– А за работу не хочешь взяться?

– А зачем? – казалось, ей так лень, что она даже не поворачивает головы, присутствуя в этом мире лишь подвижными зрачками. – Родительских денег на всю оставшуюся жизнь хватит.

– Может, музыкой займешься? Или роман напишешь? – осторожно подбирался Вячеслав.

– Не тянет.

– Заведи семью, детей наделай!

То предложение заставило ее хихикнуть.

– Ты знаешь, Слава, я ведь ненавижу людей. Всех, кроме тебя… Только представь, что у меня будет за семья.

– Мир посмотри, – следовал своему плану брат.

– Я ж говорю, – все так же потерянно отвечала она, – не люблю людей. Неприятно мне среди них.

– Чего ж ты тогда хочешь?

– Часа через два захочу есть.

– Какое славное применение этому великолепному телу и уму, Лина!

– Знаешь лучше? – ее ожидаемо не задел сарказм.

– Безусловно! Помочь младшему, горячо любимому тобой брату!

– Опять картошки почистить?

– Речь о чем-то посерьезней картошки, Лина!

– Удиви меня, – она чуть оживилась.

– Как ты знаешь, сестра, меня выгнали за нарушение служебной этики, – это была официальная версия увольнения молодого ученого. – Тогда я ввел нашей спящей лаборантке модифицирующий волшебный состав.

– Да, ты рассказывал.

– Так вот, Лина, на самом деле никто даже не представляет, как близко я подобрался! К тому, чтобы улучшить человека на генном уровне!

Он подошел к ней вплотную, посмотрел глаза в глаза и, не увидев ни толики энтузиазма, продолжил шепотом:

– Меня выбросили из системы, Лина, но я не собираюсь сдаваться, понимаешь? Я прошу тебя помочь мне, – обеими руками он сжал ее ладонь, продолжая смотреть прямо в глаза.

– Ты хочешь, чтоб я стала подопытной? – сделала догадку сестра.

– Я подумал, тебе все равно, а так хоть польза будет, – Северский подмигнул, но руку не отпустил.

– Резонно, я в деле, – Северская подмигнула ему в ответ, но руку не отняла.

– Это еще не все, моя подельница, – продолжал нашептывать он, – мне нужно, чтобы ты взяла на себя все мирские вопросы. Не смогу творить великое и делать рутину одновременно.

– Только не готовку, – улыбнувшись, прошептала она в ответ.

– Не подведи меня, сестрица!

Полина улыбнулась еще шире.

– А для начала, – он наконец произнес в полный голос, – нам нужен большой, я бы даже сказал огромный, дом. Никаких соседей, никаких посетителей, полная тишина!

– А вот это действительно хорошая мысль!

Так Вячеслав снова вдохнул в нее жизнь. Сперва строительство, ремонт, закупка бесчисленного и в основном непонятного ей оборудования. Затем, когда большая часть родительского капитала была съедена, он усадил Полину за торговый терминал.

На первых порах единственной научной целью Северского была остановка старения, омоложение тела его подопытной. Приступая к исследованиям, он справедливо полагал, что это вообще будет единственной и так и не решенной задачей, ведь главным на тот момент был процесс, а не результат.

Прорыв случился так быстро, что Вячеслав сам долго отказывался в него верить. Он не придавал особого значения результатам молекулярного анализа, списывая резкие изменения на возмущения, вызванные первыми опытами. Но вскоре были получены и натурные подтверждения – морщинки на лице сестры, замеряемые Северским ежемесячно, стали постепенно исчезать.

Тогда он вновь списал успех на случайность – на погрешность измерений, ведь из-за бедной мимики и спокойного нрава лицо Полины и так не пестрило морщинами.

Лишь спустя месяцы, когда и анализы, и измерения уже кричали об удивительной динамике, он поверил в происходящее. Осознав это, он оцепенел, все еще завороженный сравнением анализов текущих и четырехмесячной давности. А затем, словно плотину его разума наконец прорвало, бросился со всех ног к сестре:

– Получилось! – кричал он что есть мочи, так громко, что крик его был слышен во всех уголках огромного дома. – Получилось, Лина! Получилось же! – от волнения он оступался, едва не падал и снова кричал: «Получилось же!»

– Чего получилось? – она вышла ему навстречу.

– Ты молодеешь! – провозгласил он торжественно.

Сестра тоже совсем не ожидала того, веря в успех проводимых над ней опытов меньше самого Северского.

– Серьезно?.. – опешила она.

– Точно так! – ликовал он. – Сейчас я тебе все расскажу, – Вячеслав схватил ее за руку и спешно повлек в лабораторию. – И покажу тоже!

Вечером был праздничный ужин, коллекционное красное вино и специально заготовленная для великих открытий, ждавшая целых двенадцать лет сигара.

– Ты весь день светишься! – Полина была счастлива за брата, что заставляло светиться и ее.

– Еще бы, Лина! – считая от победоносного крика, эйфория не покидала Северского. – Это же открытие века!

– Статью уже пишешь? – без задней мысли спросила она.

Тогда он задумался, уголки его губ синхронно опустились. До самого вопроса эта простая идея даже не приходила ему в голову, что стало для Вячеслава совершенно удивительным.

– Нет, – ошеломленный, едва выдавил он.

– Это ж открытие века, – заинтересованная его ступором, продолжала давить сестра. – В историю войдешь…

– Хера себе, – завороженно произнес он, продолжая смотреть сквозь собеседницу. – Я не хочу… Ты представляешь, Лина, я действительно не хочу!

Всего несколько лет назад, в бытность работы в научном институте, он счел бы то чистым безумием, нелепым притворством или на крайний случай – недостойным фарсом.

«И как же быстро все успело измениться?!» – спрашивал себя Северский, ведь он на самом деле не желал себе ни известности, ни славы. Ему очень нравилось здесь, с любимой сестрой, в завораживающей тишине его домашней лаборатории.

– Разве что посмертно, – добавил он, подумав еще немного.

В отличие от него сердце Полины давно уже пропиталось социопатической логикой, то и дело переходящей в мизантропию. Эмоционально ей сложно было понять смятение брата, тем более что саму ее волновало другое:

– Но ты ведь добился своей цели?

Уловив, как на мгновение дрогнул ее низкий голос, Северский опомнился. Мозг его тут же включился, застучал всеми цилиндрами, почти моментально найдя тому объяснение.

Вячеслав не имел новой программы исследований, тем вечером он даже не хотел о том думать. Вероятно, он мог просто провозгласить: «О новых целях мы подумаем завтра!», но то ли от реликтового вина, то ли от волнения, он объяснил себе, что сестрины тревоги должны быть развеяны незамедлительно:

– Ха! – нарочито наигранно усмехнулся он. – На самом деле, мы только начали, сестра!

– Серьезно? – не поверила та.

– Точно так! Теперь, когда твое тело стало молодеть и крепнуть, мы развернемся с ним в полный рост!

– Посвятишь меня в грандиозные планы?

– Еще бы! Оглашаю программу-минимум! Сперва мы займемся твоими мышцами, – на ходу Северский начал собирать осколки былых фантазий. – Сильные, крепкие, но женственные!

– Так не бывает, Слава!

– Так будет, Лина! – самоуверенно заявил он, указывая на нее своим перстом. – Как турборежим на маломощных процессорах. Короче, автобус тащить ты не сможешь, а вот в нокаут отправить или меня вверх подкинуть – это у нас будет!

– А в чем смысл?

Вячеслав привык к тому, что сестра во всем требует смысла. И даже в части исследований, главное назначение которых она, без сомнения, понимала, ей требовалась видеть какую-то рациональную целеполагающую основу.

– Пойми, литл систер, – с наскоку объяснил себя Северский, – у меня такой фетиш, мне нравятся сильные и грациозные женщины!

– Little sister? – поморщилась та, которой перевалило за сорок.

– Скоро будешь! – засмеялся он своей остроте.

– Надеюсь, не превращусь в тупого подростка.

– А после мышц мы займемся костями и суставами. С одних только мышц толку не будет!

Так и родился новый план. В какой-то момент к ежедневным заботам молодеющей Полины добавились тесты на выносливость и упражнения с нагрузками. Согласно разъяснениям брата, новую ткань и связки требовалось тренировать, а мышцы – умеренно наращивать, чтоб интенсифицировать деление.

Все складывалось как нельзя идеально, а все идеальное, как известно, не длится долго. За чередой успехов последовала ошибка, чуть не обернувшаяся трагедией.

Очередную экспериментальную инъекцию организм Полины принять отказался. На месте укола образовалась здоровенная опухоль, иммунитет взбесился, подскочила температура.

Идиллия сверхуспешного исследователя сменилась кошмаром близкой утраты.

Вячеслав не находил себе места и не на шутку запаниковал. Думал самому оперировать опухоль, везти к хирургам, вычищать кость от мутировавших клеток, ампутировать руку, молиться богу и дьяволу – все что угодно, лишь бы она выжила.

Из всего перечисленного по-настоящему действенной, по его мнению, могла оказаться лишь ампутация. Не будучи уверенным в самой возможности отрастить сестре новую руку, Северский ограничился молитвами и консервативным противовоспалительным лечением.

Страх и отчаяние были столь велики, что он решил навсегда покончить с опытами над сестрой. Следуя своему обещанию, во время ухода за больной Вячеслав ни разу не вернулся к работе – ни делом, ни мыслью.

Часами он молча сидел у ее кровати, держал ее горячую руку, словно каждую секунду хотел быть уверен, что она все еще не покинула этот свет.

– О чем задумался? – в один из таких эпизодов пробормотала пришедшая в сознание Полина.

Он взял ее ладонь и прижал к своей щеке.

– Я подумал, Лина, – размеренно, не в пример его обычному беглому говору произнес брат, – что мы с тобой умрем в один день, как в сказках.

– С чего бы? – усмехнулась она.

– С того, сестренка, что ты не сможешь жить без меня, как и я без тебя.

– Слава, это романтическая чушь…

– Это не чушь, Лина! – перебил Северский. – Мы так срослись друг с другом… Ты вот представь, что потеряла обе руки. Жить дальше можно, но вот захочешь ли… А ты, Лина, для меня гораздо больше, чем две руки! Теперь понимаешь?

– И ты для меня, Слава.

– Раз так, будь добра, собери остатки своей витальности и начинай уже выкарабкиваться… Спаси нас обоих.

Слеза вырвалась из его глаз, оросив прижатую к щеке ладонь.

– Не хнычь, брат… образуется, – болезненно прохрипела сестра.

Им повезло. Судьба простила экспериментаторам ошибку и таки отвела от них беду. Северский, как и обещал себе ранее, не брался за исследования до тех самых пор, пока Полина окончательно не пришла в себя.

Это был первый за последний месяц раз, когда они вышли на прогулку. Медленно ковыляли они по лесу, гребя ботинками по опавшей листве.

– Думаю, нам надо остановиться, – впервые поднял эту тему Вячеслав.

– Зачем?

– Слишком опасно, слишком! Я же знал об этом, с самого начала знал, но игнорировал риск! – от волнения пульс его резко подскочил. – Не могу, Лина, не хочу! Не желаю тобой рисковать! Ты – все, что у меня есть! Уж лучше я буду ежиков из мышей делать!

– Еще кости и суставы. Держимся плана, Слава, – словно не слышала она речей своего брата.

– Ты чего несешь?! Я ж…

– Ты испугался, но это временно. Нам надо держаться плана.

Тогда он попытался услышать Полину. Ее настойчивое упорство продолжить, как поначалу казалось Северскому, было продиктовано заботой о нем, желанием поддержать его профессиональное увлечение. Но стоило ему сместить фокус с себя, как стало ясно, что сестра пытается сохранить и свой raison d'etre, тот каркас, что долгое время позволял им жить счастливо.

– Я все еще не супергел, ведь так? – слышал ее на заднем фоне Вячеслав.

Внутренне он уже уступил ей, хотя искренне сомневался, что найденный ранее каркас невозможно сменить другим.

– Все еще нет, – ответил Вячеслав после требующей ответа паузы.

– Тогда скажи, на кого ты из сильных девок западаешь? Йовович? Джоли? Скарлетт Йохансон?

– Лара Крофт, – совсем сдался он.

– Так и знала.

Северский смущенно рассмеялся.

– Уже заказала себе пистолеты.

– Шутишь?! – он окончательно повеселел. – Игрушечные, что ли?

– Настоящие. С глушителями. Не спрашивай как!

– После выздоровления ты стала сумасбродкой!

– Я всегда была такой, брат.

…

Несмотря на уговор, с того дня Северский стал очень осторожен в своих опытах и за последующие семь лет добился сравнительно малого.

4. Солнцева. В поле

В Тверскую область они выехали тем же днем, еще засветло. В силу непригодности купе Лебедева для бездорожья в путешествие отправились на кроссовере Солнцевых.

Покидая дом, Катерина испытывала двоякие чувства. Вроде бы ей было грустно оставлять дочку, которая расплакалась при виде ее сборов, с которой она и так проводила непозволительно мало времени, и которая все больше перенимала повадки своего отца. И в то же время она была рада тому, что пару вечеров и пару ночей сможет провести спокойно, без раздражения.

И вот уже сидя за рулем, Солнцевой снова вспомнились озорные косички дочери, ее писклявый голос и кокетливая улыбка. Уголки ее губ поднялись.

– Чему радуешься? – вырвал ее из мечтаний Лебедев.

Развалившись на пассажирском кресле, тот максимально отодвинулся к боковому стеклу, будто хотел лицезреть ее в полный рост.

– Так, вспомнилось, – не снимая улыбки, Катерина повернулась к нему. – Сам-то чего на меня пялишься?

Лебедев не счел нужным отвечать. Словно зритель в театре, который может без смущения глазеть на артиста, он рассматривал профиль ее лица, ее плечи, большую по меркам ее комплекции грудь.

– Расскажи о своем муже, – последовало от него вместо ответа.

– А?! – немало удивилась Солнцева. – Зачем это вдруг?!

– Мне интересно просто.

– Сначала скажи, в чем твой интерес, – совсем не желая говорить о супруге, она напряглась.

Однако и просто уйти от ответа Катерина не могла, ведь с коллегами, и Иваном в том числе, ее связывали не только рабочие, но и приятельские отношения.

– Ты часто говоришь о дочке и никогда о муже, – Иван выпрямился и перевел взгляд на трассу. – Это странно… Ведь если он смог заполучить такую видную девушку, как ты, то по идее и сам должен быть «ого-го!»

В сердцах Катерине хотелось сказать правду, что это была просто случайность, просто глупое стремление молодой девчушки не отстать от быстро выскочивших замуж подруг. Немного подумав, она решилась лишь на часть правды:

– Он хороший отец и так себе муж, – печально произнесла она и закусила губу. – Вот так!

– М-м, – слегка надув губы, закачал головой Лебедев, словно демонстрируя ей понимание и ироническое сочувствие.

– А что с твоей подругой? – поспешила уйти от неприятной темы Катерина. – Вы уже месяц где-то встречаетесь?

О том она знала из досужих мужских разговоров, свидетелем которых ей часто приходилось быть – как в отделе, так и за его стенами – в боулинге, в баре, по пути к очередному объекту или свидетелю.

Иван усмехнулся.

– Она хороша в постели и так себе во всем остальном. Как-то так, Кать!

Катерина усмехнулась, хихикнула, потом рассмеялась. Обернувшись к нему, она увидела на его лице широкую улыбку, так не часто посещавшую Лебедева в последнее время.

– Какая уже по счету?!

– Да я уже сбился, – отмахнулся он.

За пару последних лет Лебедев, не слывший ранее ловеласом, сменил уже более десятка подруг. В представлении Катерины он был привлекательным мужчиной – высокий, серьезный, с ястребиными чертами лица и нежно-голубыми глазами. Но в отличие от Зайцева, он не был «альфой» и не был способен очаровывать девушек одним только своим видом и исходящими от него флюидами. Больше того, в каждой своей новой девушке он искал нечто иное, чем страсть и веселое провождение времени.

– Может, ты слишком придирчив? А, Вань?! – воспрянула духом Солнцева. – Ведь вряд ли удастся найти «ту самую», свою идеальную?

– Да я и сам уже потерял надежду, – с какой-то обреченной улыбкой признался Лебедев. – Чем старше становишься, тем сложнее с кем-то сойтись, тем жестче требования… А круг общения, наоборот, сужается. Контора наша, где одни мужики, да случайные знакомые. Все к одному, в общем.

– Да уж, – цокнула Катерина. – Кто-то поторопился, кто-то задержался.

Они замолчали. Каждый задумался о своем не-счастии.

Мерно мелькали за окном столбы, монотонно гудели об асфальт шины, уставшее за день солнце клонилось ко сну, играя последними оранжевыми лучиками на их лицах.

– Кать, как ты думаешь… – нарушил медитативное молчание Лебедев, когда, сбросив скорость, они подкатили к пункту оплаты.

Солнцева в ожидании продолжения повернула к нему свое безупречно ухоженное лицо.

– Если бы ты не была замужем, был бы у нас двоих шанс? Как думаешь?

Катерина отвернулась. От столь неожиданного, честного и манящего вопроса, сердце ее учащенно забилось, а затем замерло, сжалось. Незаметно для пассажира она смахнула с левой щеки слезу, сглотнула горьковатую на вкус слюну и лишь тогда ответила:

– Думаю, мы были бы идеальной парой.

Вопрос тот глубоко запал в душу Катерины. Его нельзя было считать признанием или предложением, но он разбудил в ней что-то. Что-то неоформленное, робкое, но все же несущее в себе надежду. Весь путь до отеля, за ужином, а затем долго в постели она пыталась осознать нежданно родившееся в ней чувство.

Вдруг ставшие дозволенными мысли о том, что на месте мужа мог быть Иван – умный, понимающий, сильный, конечно же, способный подобрать нужный ключик к сердцу маленькой Насти, – никак не давали ей покоя. Образ коллеги, товарища, друга враз приобрел для нее новые очертания.

– А ведь собиралась выспаться! – уже ближе к двум ночи выругалась на себя Солнцева. – Трындец, ну что я за дура?!

Безжалостный будильник поднял девушку в четыре, чтобы ровно через час, накрашенная и уложенная, она смогла выехать с Иваном «в поле».

– Как спалось? – встретил ее «преобразившийся» коллега.

– Ужасно! – она спрятала от него глаза и не глядя передала ключи. – Ты поведешь.

– Ладно.

С лучами утренней зари они покинули отель. Уже через пять минут Катерина боролась со сном, а еще через пять, раз опустив веки, она эту борьбу проиграла.

– Кать, пора! – аккуратно потрепал ее за плечо Лебедев. – Нельзя больше ждать.

Тело ее передернуло, едва проснувшиеся зрачки суетливо забегали по сторонам, пытаясь понять, что на самом деле происходит.

– Где мы? – через стекло салона Солнцева видела лишь высоченную, закрывающую обзор траву.

– Ну ты соня! – усмехнулся Иван. – Мы около Северских, метров триста до забора.

– Да, точно! – опомнилась Катерина. – А что за джунгли?

– Я съехал с дороги, чтоб не заметили нас. Ну же, идем, – призывно кивнул он.

– Я что, по дороге уснула?

– Да, почти сразу. Мы как приехали, я тебе «Катя, Катя!», а тебе вообще пофиг… Минут двадцать запаса у нас было, не стал будить. Теперь уже все, надо двигаться.

– Спасибо, Вань, – поблагодарила она, про себя отметив, что тот отнесся к ней с пониманием и даже заботой.

Не без труда они вылезли из салона. Лебедев взял сумку с разведывательным дроном, вручил своей сонной спутнице ноутбук и повел за собой по направлению к маячившему впереди забору.

– Там, где мы бросили машину, – на ходу объяснял он, – там раньше была дорога деревенская, на карте до сих пор обозначена. Теперь сорняком поросла.

– Как же сейчас деревенские ездят? – с трудом думалось Солнцевой. – Не через Северских же?

– Нет, – он подал ей руку, помогая преодолеть канаву, – просто больше некому ездить. Их дом в деревне единственный.

– Все скупили?

– По реестру они купили четыре участка у «физиков», остальное у муниципалитета. Думаю, деревня умирала и им с радостью все продали. В 2008-м они объединили участки и огородили этим забором, – Иван указал на профилированные стальные листы, по верхнему краю обмотанные колючей проволокой.

– Странно, что им позволили купить всю деревню.

– Формально не всю. Та дорога в поле, на которую мы съехали, она должна идти полукольцом, вон там, – Лебедев указал пальцем, – и выходить к их забору на севере. По другую сторону там будет еще гектаров двадцать, они все еще числятся как земли поселений.

– Вот не пойму, – наконец начала просыпаться Солнцева, – когда ты успел все это накопать, а?! Мы ж с тобой вместе ехали!

– Макс накопал, а я просто в почту с утра заглянул, – обернувшись, Лебедев улыбнулся ей.

– Вот как…

Тем утром Катерина была не в своей тарелке. Совсем. Жуткий недосып, рассеянность, приставучие мысли об их с Лебедевым возможных отношениях, а еще и отсутствие привычного завтрака. Ее просыпание было таким скомканным, таким сумбурным, что она даже забыла просмотреть почту и сейчас выглядела совсем неподготовленной, как не выполнившая домашнее задание школьница.

Место для запуска квадрокоптера было выбрано заранее – в северной, «заброшенной» части Сны, там, где по фотографиям со спутника деревья на участке Северских были пониже и пореже, а значит, была и меньше вероятность потерять с дроном связь.

Подняв аппарат на высоту птичьего полета, они уставились в свои экраны: Лебедев – в подключенный к пульту планшет, Солнцева – в принимающий с того сигнал ноутбук.

– Поехали, Кать, – тихо скомандовал Иван, как только дрон пересек границу участка.

Погода стояла ветреная, пасмурная – по всем параметрам не самая идеальная для съемки видео с высоты.

– Ближайшая роща, видишь что-нибудь необычное?

– Ничего, Вань. По центру деревья мелкие, возможно, сами высаживали.

– Согласен, а тут что?

– Где?

– Показалось, летим дальше.

Иван стал водить дрона от одной стены забора к другой, каждый раз смещаясь метров на тридцать вперед.

– Вроде ничего, но опусти пониже.

– Хорошо… О, смотри! Что-то вроде интересное начинается, – приметив следы присутствия человека, он направил дрон вправо.

– Это не интересное, Вань, это банальный бардак.

В той части двора Северских и в самом деле царил хаос – поваленные еще при постройке, но так и не вывезенные деревья, не выкорчеванные пни, строительный мусорный контейнер, до половины заваленный пластиковыми пакетами, вышедшим из строя оборудованием и прочим хламом.

С минуту покрутившись над местной свалкой, аппарат был направлен далее, ближе к стоящему в самом центре дому.

– Здоровый домина.

– Для двоих всяко с избытком!

– Да там и для десятерых с избытком.

Прочесав поляну около дома, квадрокоптер отправился в дальнюю часть поместья. Чтобы сохранить хорошую связь, поднять его пришлось еще выше.

Минуты шли, дрон продолжал курсировать из стороны в сторону, а озябшая на свежем утреннем ветре Солнцева – щуриться, глядя на тусклый экран ноутбука.

– Вон там, слева! – чуть не воскликнула Катерина. – Какой-то подвал у самого забора!

– И правда, – по камере хорошо было видно небольшое строение с железной дверью, круто уходящее вниз под землю.

– Видишь вентиляционные трубы? – оживилась Солнцева. – Согласись, это странно – сделать обитаемый подвал как можно дальше от дома.

– Соглашусь.

Лебедев облетел таинственный вход с разных сторон и, убедившись, что ничего больше они там разведать не смогут, дал дрону команду возвращаться к точке запуска.

– Закончили, думаю, – он опустил пульт и обратил взор на сидящую на пригорке Солнцеву.

В легкой тканевой ветровке она съежилась от холода, обняв себя обеими руками. Замерзшее лицо ее болезненно побледнело.

– Черт, Катя, да ты ж продрогла вся! – он опустил пульт и спешно расстегнул свой толстый шерстяной пиджак. – Давай-ка, иди сюда! – он взял ее за руку и потянул к себе. – Прижмись крепче!

Лебедев прижал ее посильнее к груди, насколько хватало ширины, окутал своим пиджаком и обнял поверх, дабы борты его не разъехались. От неожиданной близости щеки ее вмиг покраснели, но, не будучи видимыми Ивану, вскоре потухли.

Солнцева опустила сложенные на своей груди руки, прижалась к нему еще плотнее, осторожно обвив освободившиеся конечности вокруг мужской талии.

– Хорошо, – дрожащим голосом пробормотала она.

Под прикрытием дружеского согревания Катерина ощутила сильное сексуальное возбуждение. Она чувствовала, как губы ее непроизвольно приоткрываются, а голова уже поднимает их, чтобы приблизить к шее обнимающего ее мужчины.

– Совсем замерзла, – вовремя спохватилась она, уткнув свой холодный нос ему в ключицу. – Не заболеть бы…

– Теплее становится хоть? – обычным, но, как ей тогда показалось, мягким голосом спросил Лебедев.

– Да, отлично, Вань, ты меня спас прямо.

– Хорошо, – произнес он, наблюдая, как летательный аппарат садится в паре метров от них. – Дрон вернулся, через минутку выдвигаемся.

– Как скажешь, – Катерина еще сильнее уткнулась в его шею носом и закрыла глаза.

Много позже, уже после того, как одетая в его пиджак, она дошла до машины, после того как вернулась в отель, склеила из записи фильм и залезла в остывшую постель, только после этого Солнцева поняла, что совсем не стыдится произошедшего, своих желаний, которые еще пару дней назад казались бы ей ужасными.

Немного поразмыслив, Катерина была удивлена еще больше, обнаружив, что Лебедев при этом не стал фокусом ее желаний. Словно он, являя собой один из примеров нового мужа и нового отца, отворил запретную ранее дверь, а сам отошел в сторону.

– Трындец! И почему я себя так зашорила? – спрашивая сама себя, недоумевала Солнцева. – Или меня так пугал развод, что все вокруг будут «фукать»? Так ведь многие разводятся…

Мысли девушки сосредоточились на себе, и вскоре она уснула, да так крепко, что к обеденной конференцсвязи ее поднял лишь старый злодей-будильник.

– Давай, Кэт, начинай! – распорядился «на экране» Зайцев, важно сидящий за своим рабочим креслом. – Видосик мы твой посмотрели. Что сама думаешь?

– Участок большой, схоронить там можно что угодно и найти будет нереально, – Катерина ерзала в кресле, подбирая такую позу, чтобы ее изображение через камеру смотрелось максимально эффектно. – Самое загадочное, как мне кажется, это подвальное помещение в южной части. В нем трубы для вентиляции, и это жуть как подозрительно! Не будешь же подсобку в такой дали делать, а если и сделаешь, то вентиляция в ней ни к чему.

– Думаешь, тюрьма у них там? – усмехнулся Илья.

– Я бы пока не исключала.

– Жан, добавишь чего?

– Да, – Лебедев тоже был в своем номере, но не в пример Катерине, строго сидящей за письменным столом, развалился на кровати. – В местной администрации о Северском ничего сказать не смогли, а вот сестру его знают. Характеризуют как даму деловую и вменяемую, говорят, проблем с ней никогда не было.

Лебедев замолчал, давая понять, что на том у него все.

– Ясно, прервал молчание Илья. – Не густо у вас… Теперь Макс. Поведай полевикам нашим, чего ты накопал!

Согласно отчету Максима, сестра Северского регулярно закупала лабораторное оборудование – секвенаторы, гомогенизаторы, станции выделения нуклеиновых кислот, термоциклеры и прочие малопонятные нормальному человеку названия. Об этом говорили как данные таможни, так и расходы по ее банковским счетам.

– А это значит, стая, что генетические исследования он проводит! – возбужденно подытожил Зайцев.

– Илья, – но это не говорит об экспериментах на людях, – постарался охладить его Иван. – Я не разбираюсь во всех этих «циклерах», но ведь ничто не мешает ему просто исследовать или мышек мучить.

– Ты слушай дальше, бродяга! – перебил Илья. – Теперь буду рассказывать я! В НИИшке его еще куча ботанов, которые помнят Северского. И все, кто помнит, убеждены, что тот был гениальнейшим засранцем!

– Чего ж его вытурили, гениального такого?

– Они не сильно-то хотели рассказывать, но я все разнюхал!

С подробностями, не в полной мере соответствующими правде, Илья поведал им о скандальной истории увольнения Северского.

– Трын-дец! – округлились глаза Катерины.

– И это не все, Кэт! Дальше больше! – потирал руки Зайцев. – Разговорился я с одним очкариком, который ему вроде приятелем был. Тот долго хныкал, что с тех пор таких «светил» у них не было, но это все лирика… А потом рассказал мне, что пару лет назад встретил того в Твери, в супермаркете. Ну, значит, разговорились они, то да се, мол, «не бросил ли науку?». Тот ему: «Нет, ковыряюсь». «И как успехи?» «Да как тебе сказать», – отвечает наш фрукт, – «По-разному. Но свою сигару я уже выкурил!»

– И что мы должны из этого понять, Илья? – хмыкнула Солнцева.

– Да ты дослушай, Кэт! Я поначалу тоже не просек. Так вот, когда они вместе в своей НИИшке работали, купили себе по сигаре и условились, что скурят их только тогда, когда достигнут чего-то действительно потрясающего. А значит, наш любитель тайком модифицировать людей таки добился своего! Та-дам! – победно заключил лидер проекта.

– Кир, а что у тебя? – все еще переваривала Катерина. – Удалось в его компе покопаться?

– Да, – недовольно начал Юсупов, – машину его я сломал, но там хренота всякая. Если судить по файлам, то он спекулянт, а не безумный ученый!

– Так, наверное, комп сестры его, – догадался Иван.

– Да, кэп, – усмехнулся Кирилл, – но другого там нет. В сети нет.

– А это значит, – вновь возник Зайцев, что все свои терабайты расшифрованных ДНК он хранит в офлайне! И значит, стопудово что-то скрывает! Не знаю как вам, а по мне так точно виновен! – вынес свой приговор Илья.

– Да перестань, – вальяжно возразил Лебедев, – все это полудоказательства.

– Зато их уйма!

– Зато сейчас не Средние века, чтобы два полудоказательства складывались в доказательство! – повысил голос Лебедев, дабы успокоить разгоряченных коллег. – Вот тебе простейшая контрверсия: уволили, осознал, науку не бросил. Вырастил мышь с двумя головами и крыльями – вот и выкурил сигару. Или просто соврал, чтоб приятелю бывшему нос утереть.

– Жан, чего предлагаешь-то?

– Давайте с ним поговорим. Поймем его психику, мотивацию… Если он не совсем в себе, то может, и сам все расскажет.

– Вань, как его на разговор-то вывести? – с легкой укоризной спросила Катерина. – У нас всего два дня осталось.

– Макс, твой выход!

– По данным геолокации, их номера покидали деревню пятьдесят два раза за последний год, из них девяносто два процента выездов пришлись на первую половину четверга, – оттарабанил Максим. – Тут нам на руку…

– А биллинг звонков, Макс?

– Оба номера за Полиной Северской. Первый номер, судя по всему, ее – там коммунальщики, магазины, банк, все казенное. Второй номер – только звонки на первый.

– Что скажешь, Кэт? – перебил молодого коллегу Зайцев. – Сможешь разговорить его завтра? Ты же неотразимая профессионалка! – Илья знал, какие струны ее души надо затронуть.

– Если он будет с сестрой, то даже у неотразимой меня не будет шансов!

– Отвлечем ее как-нибудь!

– А еще хорошо бы его прижать немного, – вновь вернулся в разговор Иван. – Спровоцировать. Тогда и маски спадут, и ошибки повалятся, и подельники, если они есть, повылазят. Даст повод – возьмем его, потом обыск, и тогда все встанет на свои места.

– Что за повод?

– Да что угодно, – Лебедев вновь стал вальяжным, – сопротивление полиции, насилие, ношение оружия… Главное, чтобы по делу, а то с их деньгами они нас засудят потом, а Константин все с нас, как обычно, спишет.

– Да, Жан, идея недурная! Поговорю с шефом.

На несколько секунд Илья замолчал. Вроде бы на тот момент все было проговорено, но как ведущий проекта, отбой он давать не спешил.

– Ну что, тогда все на пока? – не выдержала Катерина.

– Я вот что еще думаю, – негромко начал Зайцев. – Пока они будут разъезжать, надо пробраться к ним на фазенду, проверить землянку, а в доме жучки поставить. Че думаете?

– Извини, Илья, но ты что, дебил?! – вмиг вскипела Солнцева. – Если такое выплывет, то нам не только судебные иски вчинят, но и уволят к сам знаешь какой матери! Ты вообще в своем уме предлагать такую хрень?!

– Люблю, когда она злится! – подмигнул Зайцев из монитора. – А как думаете, оно может всплыть?

– Да, блин, как два пальца! – возмущению Катерины не было предела. – Уверена, там весь дом в камерах! Что за бред вообще!

– Ладно, Кэт, не пыхти! В семь будьте на связи, решим, что дальше делаем!

5. Северский. Участок. Солнцева

Впервые за последние два года Северский ехал за рулем. Он не забыл, как это делается, но чувство руля, габаритов утерял однозначно. Словно новичок, он был напряжен, ухватившись двумя руками за руль, он притормаживал перед каждой тенью, на утреннем солнце кажущейся ему кочкой.

С учетом последних событий Северский и сам не хотел покидать поместье. Однако так любимые им замороженные булочки, как назло, кончились, равно как свежие овощи, фрукты и сладости.

Вячеслав был озабочен. Компьютер Полины, отличавшейся образцовой чистоплотностью при пользовании сетью, был взломан. Иначе говоря, был взломан не по глупости владельца, а целенаправленно. А утром, совсем ранним, когда нормальные люди еще крепко спят, он видел над участком дрон.

В иной ситуации дрон можно было считать рядовым событием, но вкупе со взломом… Такому сочетанию Вячеслав находил лишь два объяснения – либо бандиты, хорошо организованные, современные, либо спецслужбы. Первые могли позариться на их капитал и недвижимость, вторые, само собой, на результаты его исследований.

Последний сценарий казался ему значительно менее вероятным. В представлении Северского, наделенные силой и властью спецслужбы должны были действовать куда более открыто и нагло.

В сценарии же с бандитами физические кондиции Полины и ее навыки обращения с оружием были полезней, чем его интеллект и смекалка. Именно поэтому он вел огромный пикап к гипермаркету, а она, вооружившись пистолетами, осталась охранять поместье.

Как и положено для утра буднего дня, народа в магазине было мало. Идя строго по списку, Вячеслав быстро набил первую тележку продуктами, но после застрял на единственно работающей кассе.

«Неудобно одному, – сетовал про себя он, ведь вдвоем с Полиной они справлялись за один заход. – А теперь разгружаться и снова идти».

Пока Вячеслав ждал своей очереди, открылась соседняя касса, к которой тут же подъехала молодая пара. Девушка немного напомнила ему сестру и он, как всегда в таких случаях завороженный, внимательно разглядывал ее, слегка завидуя обнимающему ее кавалеру.

На выходе парочка немного опередила его и он, вежливо пропустив их вперед, оценивающе пригляделся к девичьей «корме».

Чуть отстав от них, Северский хорошо видел, как на самом выходе парочку остановил полицейский с собакой. Тот представился, красавица ему улыбнулась, собака обнюхала чужаков и равнодушно отвернулась.

– Извините за беспокойство, хорошего дня, – вежливо попрощался с ними молоденький сержант, переводя взгляд на следующего клиента.

Когда овчарка подошла к нему, Вячеслав готов был держать пари, что равнодушной она не останется. И он не ошибся. Стоило собаке залаять, как появился напарник:

– Что в рюкзаке?! – обвинительно-хамским тоном, свойственным большинству стражей порядка, обратился он к подозреваемому.

– Деньги, ключи, документы, – спокойно ответил Северский.

– Доставай!

– Уж лучше вы сами.

Вячеслав быстро просчитал наиболее вероятный сценарий происходящего. Упрощать коррумпированным полицейским работу он не хотел.

– Сереж, ищи понятых! А ты не дергайся, чтоб руки на виду были!

Понятых привели, рюкзак вывернули и помимо ключей, денежных купюр и пластиковых прав оттуда выпали семь маленьких пакетиков с белым порошком. Овчарка снова залаяла.

– И что это? – издевательски вопросил полицейский.

– Вам виднее, – театральное представление немного забавляло Северского.

«Спецслужбы отпадают, технологические бандиты тоже, – быстро шелестел клапанами мозг ученого. – Получается, конгломерат бандитов с полицией, либо меня только прощупывают… Грубо лапают, точнее».

– Умничаешь, мудак? – завелся представитель закона.

– Нисколько, просто это не мое.

– И чье ж тогда, а? Расскажи-ка нам свою версию! – он выдал наручники молодому сержанту и кивнул на жертву.

– Полагаю, мне его подбросили, пока я покупки делал, – невозмутимо заявил Северский, принимая на запястья оковы. – Давайте посмотрим камеры и все выясним.

– Не тебе тут командовать! – огрызнулся старший. – Следователь разберется, что делать. Сереж, вези его в участок!

– Позвонить-то можно? – тихо спросил Вячеслав у сержанта.

– Если следователь разрешит, то можно, – уже без всякой учтивости ответил тот, толкая задержанного в направлении полицейской машины.

По пути в участок и после, в ожидании допроса, Северский пытался найти иные объяснения происходящему; однако ничего более правдоподобного, чем две ранее найденные гипотезы, не придумал.

«Если меня пробивают, то будут много болтать, – решил он для себя. – А если бандиты, допрос будет формальным, а Лина получит предложение заплатить за освобождение. Вот и посмотрим! А интересно, как она поступит?»

Что-то подсказывало Северскому, что сестра такое предложение не примет.

В тесном коридоре полицейского участка его ждало еще одно представление. Пьяный бугай с татуированной шеей устроил потасовку, в ответ на толчок в спину со всей дури зарядив кулаком в лицо своему сопровождающему. Весьма оперативно бугай был коллективно избит дубинками и без сознания изолирован в камеру.

Не успела заварушка утихнуть, как из заветного кабинета появилась фигура мужчины:

– Харченко! – крикнул он молодому сержанту, присматривающему за Северским, – наркодиллера в допросную! Бегом!

В пустой комнате без окон, с одиноким столом и двумя хлипкими стульями Вячеславу пришлось ждать еще не менее десяти минут. Дверь за его спиной хлопнула и вскоре его взгляду предстала эффектная в гражданской одежде шатенка:

– Здравствуйте, – протянула она свою тонкую, но крепкую ладонь, – меня зовут Катерина Солнцева.

Во внешности следователя его всего более зацепили глаза – широкие, с необычным для европейки разрезом, слегка устремленные дальними уголками вверх.

– Выглядите ярко для такого места, – встав, Вячеслав пожал ее ладонь, чуть задержав в своей.

(«Интересно, как она среагирует на мелкий раздражитель», – пронеслось в голове у Северского за секунду до этого.)

Катерина вопросительно взглянула на него, и он тут же ослабил хватку.

(«Интеллигентна», – отметил для себя Вячеслав.)

– Вы, конечно, не верите, что это не мои наркотики, так ведь? – бегло, но вкрадчиво начал он. – Не верите, что мне их подбросили?

– Вы слишком категоричны, Вячеслав Евгеньевич! – небрежно бросила Солнцева, усаживаясь напротив него. – Пока я не исключаю такой возможности.

(«Сюсюкается?»)

– Так может, посмотрите камеры? – осторожно предложил он. – Там наверняка все можно увидеть.

– Мы их посмотрим, безусловно, – по-деловому сухо ответила следователь. – Материалы в «Ленте» запросили, завтра просмотрим записи.

(«Значит, хотим поболтать, – заключил Северский. – Проверим»)

– Получается, этот наш разговор ни к чему? – глядя девушке прямо в глаза, вопросил задержанный.

Катерина вздохнула, учтиво указывая тем самым на необдуманность и глупость такого предложения. В этой паузе мозг Вячеслава не получил для обработки новой информации, и взгляд его непроизвольно соскользнул вниз по ее телу.

(«Приятная фигура», – заключил он, когда его глаза прилипли к облаченной в обтягивающую блузку груди девушки.)

– Вячеслав Евгеньевич, а вы не допускаете, что камеры не будут содержать нужных кадров? – поучительно вопросила она. – Ведь могут быть мертвые зоны, могут быть ракурсы, где вас кто-нибудь загораживает… Но если хотите, – она угрожающе начала собирать принесенные с собой бумажки, – можем отложить наш разговор до завтра. С момента задержания у нас двадцать четыре часа, времени навалом.

Без выражения явных эмоций Северский продолжал молча сверлить ее своими темно-коричневыми глазами.

(«Вот и проверим, как срочно вам нужен этот разговор… Будешь ли ты ждать до завтра?» – в отношении себя он уже смирился с тем, что придется провести сутки в заключении.)

– Так что, я ухожу? – уже взяв в руки папку с бумагами, спросила Солнцева.

– Как пожелаете, Катерина, – вновь сцепившись глазами, он кротко улыбнулся ей. – Здесь вы следователь, – намеренно негромко и медленно произнес Вячеслав.

Солнцева недовольно хмыкнула.

– Мне кажется, вы не воспринимаете ситуацию серьезно, – оставив попытки уйти, она постучала краем папки по столу.

– Почему вы так решили?

– Вы как будто играетесь здесь, – взгляд ее стал строгим и угрожающим. – Как будто уверены, что все будет хорошо.

(«Девушка внимательная, хоть и молода. Умна? Или мне так хочется думать из-за внешней привлекательности?»)

– Я уверен в своей правоте, Катерина, – парировал ей Северский. – И соответственно, уверен, что либо правосудие, либо адвокаты помогут разобраться с этой инсценировкой.

– Инсценировкой? – возмущенно поморщилась девушка.

– Не иначе, Катерина. Или вы временами встречаете в супермаркетах полицию с собаками? – сыронизировал Вячеслав.

Солнцева вновь уничижительно вздохнула, попутно демонстрируя ему высоту своего бюста.

– Мы не наобум искали, Вячеслав Евгеньевич. И то количество, что нашли у вас, говорит о том, что искали мы не зря!

– Мне тоже звать вас по отчеству? – словно не услышал ее Северский.

– Нет, можете звать меня Катерина.

– То есть, Катерина, вы не допускаете, что это инсценировка?

(«Ответишь в лоб, или подумаешь?» – решил проверить ее сообразительность Северский.)

– Допускаю, Вячеслав, – ответила девушка после короткой паузы. – Но оснований отпустить вас только потому, что вы уверенно держитесь, у меня тоже нет.

– Логично.

(«Неплохо, – он дал ей оценку, попутно замечая, что симпатизирует ей все больше. – Или это прием, который призван заставить говорить более откровенно? Нельзя исключать».)

– Так что, Вячеслав, мы будем играть дальше или поговорим наконец?

В представлении Северского одно можно было вполне совмещать с другим, и это было бы куда веселее. Но он уступил девушке, вновь не в силах распознать, то ли это было следствием возникшей симпатии, то ли желанием без лишних рисков узнать намерения подставивших его людей.

– Давайте поговорим, – серьезно ответил он, – мне приятно ваше общество.

(«Что это?! – спросил он себя, заметив мимолетную улыбку на лице Катерины. – Показное приятие лести… Или это искренне?»)

– Тогда я обязана предупредить вас, что ваши показания могут быть использованы в качестве доказательств по делу, – Вячеслав коротко кивнул. – Где вы проживаете? – Солнцева открыла свою тонкую папку. – В Химках?

– В Вышневолоцком районе, деревня Сна. Знаете такую?

Не поднимая глаз с документов, она отрицательно мотнула головой.

– Соседи за вас поручиться смогут?

(«Как будто поручительство соседей может чем-то помочь! – молниеносно пронеслось в его голове. – А говорила, не будет игр!»)

– У меня нет соседей, Катерина. У нас с сестрой единственный дом в деревне.

– Хм… Экзотично… Но плохо для вас!

– Зато сестра сможет.

(«Хорошо, играем».)

– Заинтересованное лицо, – снова помотала головой девушка. – Друзья, коллеги?

– Первых, как оказалось, не было, вторых растерял.

Сложив руки на груди, следователь выдерживала паузу.

– Считайте, Вячеслав, что если вас подставили, инсценировали, как вы говорите, то сделали это очень грамотно, знаючи вас… Без камер вам будет нелегко оправдаться.

– Тогда, может, стоит проверить того, кто дал вам наводку? Вы так не считаете?

– Вы помогаете мне вести дело? – снисходительно ухмыльнулась Солнцева. – Думаете, не сообразим? Или снова играете?! – она взглянула на него строго.

– Просто мысли вслух, извините, – он изобразил легкую обиду.

– Даже если вы ни при чем, это не значит, что наш информатор лжет, – поспешила оправдаться Катерина. – Вы могли получить героин от настоящего преступника. Или не допускаете такого? – изобразила легкую издевку она.

Вячеслав широко улыбнулся.

(«Сообразительная! И задорная! Она мне определенно нравится, – мозг Северского мгновенно простроил сценарии возможных взаимоотношений. – Интересно, как повела бы себя Полина, если бы я привел в дом женщину?» – на этот вопрос его рассудок не смог дать быстрого ответа, и он поспешил вернуть свое сознание к допросу.)

– Я бы на месте преступника лучше спрятал его под какой-нибудь палетой.

– А если у вас была сотня таких доз? – тут же возразила Солнцева. – Не проще ли пожертвовать малым и избежать риска потери?

Северский не стал вскрывать возможные на то возражения, хотя и имел их. Он просто задумчиво растопырил пальцы и улыбнулся вызывающему у него симпатию следователю. И, к своему удивлению, получил улыбку в ответ.

– У вас есть враги?

– Думаю, что уже нет.

– Что вы с ними сделали? – слегка шутливо, в стремлении поддержать возникающую атмосферу доверия, задала очередной вопрос Солнцева.

– Это не я, Катерина, это время.

– М-м, остроумно.

В ходе всего этого разговора Катерина никак не могла совместить этого сдержанного, интеллигентного и умного человека с образом безумного ученого. Ничто не выдавало в нем помешательства наукой, кричащего превосходства над миром или ненависти к нему.

– Видите эту папку? – она раскрыла пластиковый скоросшиватель с парой листочков в нем. – Это вся объективная информация на вас, что есть у полиции. Паспортные данные, права, место учебы и последнее место работы. Которое, к слову, оканчивается 2006 годом. С таким послужным вас и без наркотиков брать можно было! Шучу, – добавила она после короткой паузы.

– Надеюсь, – с едва уловимой иронией произнес подозреваемый. – Может, мне стоит ответить на полиграфе? Вместо поручителей.

(«Чертовски хорошая идея! – подумала про себя Солнцева, пожалев, что для тверского отделения полиции такой прибор был недоступен. – Это ваш блеф, товарищ безумный ученый?»)

– Идея интересная, – вновь помолчав немного, согласилась она, – только вот полиграф не считается доказательной базой.

– Жаль, – цокнул Вячеслав.

– Жаль, – цокнула в ответ Солнцева. – Пусть без полиграфа, но расскажите мне о себе. Если я пойму, какой вы человек, мне будет проще найти решение вашему делу.

– Проще будет если вы спросите сами, Катерина, – без промедления ответил он. Казалось, Северскому вообще не требуется время, чтобы ответить, словно он знал свою роль и выдавал заранее написанный текст. – Мне самому неловко решать, что рассказать. Но я обещаю говорить вам правду и только правду, – он поднял правую руку, будто клялся на библии.

– Что ж, давайте попробуем!

Северский чем-то напоминал ей Лебедева – чуть старше, заметно живее, а в остальном – такой же уверенный, проницательный и спокойный. И его волосы, слегка взъерошенные и одновременно опрятные, тоже смахивали на прическу Ивана, во время раздумий нередко копавшегося у себя в волосах.

– Расскажите, Вячеслав, на что вы живете, если последние пятнадцать лет вы без официальной работы, а коллег у вас нет? Я не налоговая служба, мне сказать можно.

– На оставленное нам наследство и доходы с него, – последовал вновь быстрый ответ.

– Т-ц! – недовольно цокнула она. – Опять плохо!

– Разве? – неискренне удивился он.

– Посудите сами, Вячеслав. Дохода официального – нет, контактов социальных – нет… Все условия, чтоб заниматься наркотиками.

– Но это не так, Катерина.

– Надеюсь.

Они вновь улыбнулись друг другу. С улыбкой этой в груди Катерины что-то екнуло. Для любви с первого взгляда сердце ее было уже слишком опытным, закаленным. Но некоторая искра, за которой следует заинтересованность, способная, в свою очередь, дать волю другим сильным чувствам, определенно тогда пробилась.

– Хорошо, тогда чем вы занимаетесь? Если не работаете.

– Занимаюсь наукой. Считайте, ради удовольствия.

– Эх, жаль, полиграфа нет! – покачала она головой, и они вместе усмехнулись; они бы, может, и рассмеялись, если бы находились в менее принужденной атмосфере. – Вы сказали «считайте». Почему так сказали?

– Потому что это сопряжено с упорным трудом, иногда разочарованиями и неудачами. Но в целом мне нравится.

– Разве сейчас можно заниматься наукой в одиночку? – с ходу сориентировалась Солнцева, неожиданно получившая нужную ей тему. – Я полагала, такие времена прошли.

– Вы хорошо образованы, Катерина, – последовал быстрый ответ. – На самом деле наука сейчас такова, что одному и без поддержки теперь очень сложно добиться успеха. Но заниматься ей можно и в одиночку.

– А в какой области вы работаете?

– Изучаю генетический код человека.

Его способность отвечать без промедлений смущала и восхищала Солнцеву одновременно. Ей казалось, что он просчитывал все ее вопросы наперед… либо действительно ничего не таил.

(«Если это и игра, – сохраняла она возможность для отступления, – то очень мастерская игра! Что очень удивительно для того, кто отгородился от общества».)

– В домашней лаборатории? – скептически сощурилась она после короткого раздумья.

– Коллайдер для этого не требуется, – с улыбкой парировал Северский.

– И многого вам удалось добиться в таких условиях?

– Мне кажется, что достаточно, Катерина. Руки не опускаются.

– А что думают о ваших успехах другие? Научное сообщество? – медленно, но верно, как ей казалось, она вела своего собеседника к ловушке.

– Скажем так, сообщество о них ничего не знает, – с этими словами он уставился ей прямо в лицо, словно мастеровитый шахматист, который уже знает о намерениях противника и уже заготовил ответный ход.

Солнцева взгляд отводить не стала, не позволяя себе моргать до того самого момента, пока не моргнул он. Победив, по ее мнению, в этой маленькой дуэли взглядов, она продолжила:

– Мне казалось, я понимаю ученый люд…

– Все мы иногда ошибаемся, – хотя говорил Вячеслав доброжелательно, его пытливый взгляд так и не покинул лица Катерины.

– Пусть так, – почувствовав себя в роли исследуемой, она чуть занервничала и, дабы обуздать дискомфорт, сделала наступательный ход. – Допустим, признание вам не важно… но если вы действительно преуспели, тогда ваше знание могло бы помочь другим. Вы бы могли спасти тысячи, сотни тысяч жизней. Вячеслав, вы разве не думали об этом?

Хотя это и была домашняя заготовка, Солнцева искренне верила в это, а потому и фраза ее получилась настоящей, правдивой.

– Вы слишком торопитесь с выводами, Катерина, – все так же доброжелательно отвечал Северский. – Во-первых, мое понимание своих успехов не значит, что они действительно таковы. Нельзя исключать, что я заблуждаюсь.

Впервые за время их диалога он сделал паузу между своими репликами.

(«Нарочно?» – не поверила в случайность Катерина.)

– А во-вторых? – подыграла она.

– А во-вторых, немного наивно воспринимать генетику так однобоко. Не обижайтесь, – взгляд Северского оставил ее лицо и вновь соскользнул на сорочку.

Привыкшая к тому, что мужчины на нее пялятся, Катерина нисколько тому не смутилась. Более того, в тот момент она этого даже не заметила:

– Наивно?! – самолюбие ее было уязвлено, ведь она действительно так считала.

– По-моему, вы все-таки обиделись. Это для меня снова плохо.

Мужчина улыбнулся, но на этот раз она ему не ответила.

– Я готова признать свою недальновидность, Вячеслав, – серьезно и сдержанно сказала она, – но только получив весомые аргументы.

– Вы мне нравитесь, Катерина, – он улыбнулся, как Солнцевой показалось, улыбается лектор способному, но заблуждающемуся студенту. – Я хотел сказать о следующем: генетика – это не средство от рака и не вакцина от злобного вируса. В перспективе это огромная сила, которая может иметь как созидательную, так и разрушительную направленность.

– Жду аргументы, Вячеслав! – она уже опознала свое раздражение и всеми силами пыталась обуздать его.

– Допустим, – теперь взгляд Северского блуждал от глаз к натянутой на груди блузке и обратно, – чисто гипотетически, мы достоверно знаем, как увеличить мозг человека в три раза. Голова у такого человека будет вот такая, – он развел руки до ширины своих плеч, – по современным меркам уродец выйдет. Зато нейронная сеть в его безобразной голове будет изумительная, а следовательно, он сможет стать гениальнейшим из гениев.

Солнцева уже поборола эмоции и всеми фибрами вслушивалась в его интонацию, тембр, акценты, которые могли бы выдать его истинные желания и стремления.

– Допустим, Вячеслав. Чисто гипотетически, – она уже могла улыбаться ему.

– Тогда как вы думаете, Катерина, будут ли созданы такие уродливые гении или нет? – второй раз он взял паузу, которая, однако, в данном случае была уместна. – Во благо нашей с вами страны? Ведь если не сделаем мы…

Северский оборвал реплику, испытующе глядя в ее каре-зеленые глаза.

(«Не слышу, не слышу в нем безумия», – по мнению Солнцевой, о перспективах генетики тот говорил не более и не менее взволнованно, чем о прочих вещах.)

– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, – покачала она головой. – Продолжите?

– Если угодно. Нельзя утверждать наверняка, но скорее всего, такие уродцы появятся. Отдельно возникнет каста воинов разных типов, каста спортсменов, музыкантов и даже, возможно, чревоугодников. Вы умная девушка, Катерина, можете при наличии времени и желания пофантазировать.

– Получается, вы таким образом печетесь об обществе? Не слишком ли наивно? – это была одновременно и мелкая месть, и попытка вывести Северского из себя, заставить его сэмоционировать.

– Разве я говорил такое? – слегка поморщился мужчина.

– А разве нет? Вы же сами сказали, что из-за этого не разглашаете свои результаты. Не ваши слова?! – слегка повысила голос Солнцева.

(«Ну же!»)

– Меня не слишком волнует благополучие нашего общества, Катерина, – остался спокойным тот. – Я лишь хотел сказать, что не считаю сокрытие результатов своих работ преступлением против человечества. Может, это во благо, а может, во вред. Мне не за что тут оправдываться.

– Без обид, Вячеслав, – продолжала давить Солнцева, – вы полагаете, что столь гениальны, что ваши открытия, полученные в кустарной лаборатории, способны перевернуть мир?

Северский как-то разочарованно вздохнул, словно готов был к этому ее ходу, но в силу своих симпатий желал от нее более изящной игры.

– Катерина, я никогда не считал себя гением, хотя мне часто про это твердили. И я не думаю, что непосредственно мои открытия перевернут мир, – он встретил ее взгляд все с тем же легким разочарованием. – Уверен, вам известно, что наука развивается кумулятивно. Скажем так, есть шанс, что я приоткрою дверь, на такую вот щелочку, – он показал маленький зазор между подушечками пальцев, – за нее зацепятся другие, подхватят, разовьют, расширят, и вы уже обернуться не успели, а дверца от ящика Пандоры распахнута.

– Я поняла, – без всякого намека на прежний напор, согласилась Солнцева. – Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом и на досуге все это обдумаю.

– У нас еще остались вопросы?

– Конечно. Кроме вашего научного хобби, вы чем-нибудь еще увлекаетесь? – голос ее вновь стал доброжелательным и мягким.

– Ничем, если говорить об увлечении, – казалось, Северский потерял всякий интерес к разговору. – Мне нравится готовить, гулять, смотреть на горящий камин и слушать классическую музыку. Но все это вряд ли можно назвать увлечениями, согласны?

– Пожалуй… А почему вы поселились здесь, в глухом лесу, в одиночестве?

– Разве для вас это не очевидно? – и снова этот снисходительно-разочарованный взгляд.

– Интересно как вы ответите.

– Там тихо, спокойно, никто не мешает, и там достаточно места для научного оборудования.

(«Тогда держи еще один панч!»)

– Вы мне позволите нескромный вопрос, Вячеслав?

– Попробуйте, Катерина.

– Я отключу микрофон, – она встала со своего места, щелкнула рычажок и присела на стол совсем близко от него, так что он мог слышать ее дыхание. – У вас нет друзей, соседей и коллег. Но ведь с женщинами вы встречаетесь? Ради… секса.

Впервые за весь разговор Северский по-настоящему задумался – то ли обдумывая ответ, то ли рассматривая линию бедра сидящей рядом.

– Я обещал говорить вам только правду, Катерина. Не вынуждайте меня лгать.

– Хорошо, Вячеслав, давайте тогда будем считать первую часть допроса оконченной, – она так и не встала со стола. – Завтра, после просмотра записей, мы продолжим. На всякий случай рекомендую к тому моменту найти защитника. Если хотите, адвоката дадим мы. По этой части ясно?

– Да, вполне, Катерина.

– Не переживайте, Вячеслав, – она слегка прикоснулась к его плечу, готовя последний выпад, – я думаю, мы во всем быстро разберемся. Возможно, действительно произошло недоразумение, или вас умышленно подставили. Будем надеяться, что камеры все расскажут. Но даже если нет, то проведем у вас обыск, – она сделала короткую, которая не должна была показаться намеренной, паузу, – если следов преступления не найдем, будете свободны. Возможно, вам придется дать подписку о невыезде на время окончания следствия. Устраивает?

– Да, вполне, – не моргнул и глазом Северский.

(«Что за фигня? – внутренне удивилась Катерина. – Это взаправду?!»)

– Хорошо, Вячеслав, – ожидая иной реакции, она чуть расстроилась. – Возможно, у вас есть ко мне вопросы?

– Да, есть, – и снова, Северский как будто знал, что его спросят об этом. – Я хотел позвонить сестре, предупредить ее, чтобы она не волновалась. Но мне не позволили, все на вас кивали. Можно?

– Дебилы… – сыграв возмущение, она решила более не смущать задержанного близостью тела и вернулась на прежнее место. – Конечно, вам дадут позвонить.

– А можно с вашего?

– С моего? – на несколько секунд она растерялась.

(«Что это за ход вообще?»)

– Конечно, – сообразив, что официальная передача номера его сестры пойдет делу на пользу, Солнцева взяла телефон, сняла блок и передала подозреваемому. – По закону я обязана присутствовать при разговоре.

Северский кивнул, принял аппарат и без суеты набрал по памяти номер.

– Лина, привет, это я… В Твери, в полицейском участке… Мне подбросили наркотики в маркете… Да, адвоката подыщи, но придержи до завтра. Примерно до обеда? – он повернулся к Катерине и, дождавшись ее кивка, подтвердил, – да, до обеда… Потому что к обеду они посмотрят камеры и, возможно, убедятся в моей невиновности… Нет, Лина, я не особо в это верю, – он снова поднял глаза на внимательно наблюдающую за ним Солнцеву. – Сначала твой комп, потом дрон, героин, теперь девушка-следователь, слишком умная и слишком интеллигентная для мелкого дела в провинциальном городе.

(«Трындец! Так это теперь он испытывает нас?»)

– Короче, Лина, даже если меня отпустят, надо будет срочно что-то предпринимать… Да, пока! Постараюсь позвонить тебе завтра.

Закончив, он вернул Солнцевой телефон, вернул безучастно, словно то был обычный, никак не касающийся ее разговор.

– Простите, Вячеслав, но вы сказали дрон и компьютер? – тот утвердительно кивнул. – Не расскажете?

Оказалось, что Северский видел дрон по случайности, оказавшись ранним утром в уборной с широким окном.

– Подумайте на досуге, Вячеслав, может, у вас еще остались враги, – посоветовала Солнцева, направляясь к выходу.

– Подумаю, Катерина, хорошего вам дня!

– И вам удачи, Вячеслав! С протоколом вас ознакомят завтра.

Через минуту она была в наблюдательной, где Зайцев, Юсупов и Максим о чем-то оживленно спорили.

– Ну, что вы думаете о нем?! – влетев внутрь, дала волю своему возмущению Солнцева. – Каков наглец!

– Ты все равно молодец! Хорошо отработала, Кэт.

– А как тебе его звонок? Слишком умная и интеллигентная! Я что, правда облажалась?!

– Остынь, Кэт! Я же говорю, ты молодец!

– Так что вы о нем думаете?!

– Я думаю, он псих.

– Псих?! Мне так не показалось, Илья!

– Он не из буйных просто! Знаете же про тот тест с вагонетками? Макс не знает! Короче, суть в следующем: человеку одевают очки виртуальной реальности, там узкий мост, одна железнодорожная колея и две вагонетки, несущиеся навстречу друг другу. В одной десять человек, в другой – двадцать, тебе показывают их лица, их ужас, чтобы ты успел испытать эмпатию. У тебя есть возможность – переключить стрелки и пустить одну из вагонеток с моста. Так вот, Макс, нормальные люди теряются и не решаются дернуть ни первый, ни второй рычаг. В итоге все погибают, но обычному челу проще допустить большую трагедию, чем осознанно кого-то убить. А психи, вернее психопаты, те не колеблются!

– Ты думаешь, он бы сделал рациональный выбор?

– Да, но я при этом думаю, что наш красавчик не стал бы дергать рычаг, и что именно это и был бы его рациональный выбор! Не подсознательный, а именно рациональный!

– А вам не показалось странным, что он ничего не сказал сестре про обыск?! Ведь у него был шанс дать ей подготовиться, а он этого не сделал!

– Либо ему действительно нечего бояться, либо он блефует!

– Или верит в камеры?

– Нет, он сказал же, что не верит.

– Было такое?

– Да, иди, Макс, переслушай. И Киру отправь!

– Мы неверно подходим к анализу.

– А?! О чем ты, Жан?

– Надо исходить из того, что он умнее нас. Мы недооцениваем его, а он, судя по всему, правда гений.

– То есть?!

– А я согласна с Ваней! Меня не покидало чувство, что он все мои вопросы знал заранее!

– Как гипотеза – он знает, что наркота – только повод, понимает, что мы копаем под его исследования. Однако ляпнуть про обыск открыто – значит, спугнуть нас, заставить действовать быстро. «Что-то предпринять» – это может быть шифр, чтобы сестра начала уничтожать улики. Возможно, она уже этим занимается.

– Блять! Вот только этого нам не хватало! Надеюсь, ты не прав, Жан!

– Если они держат подопытных, их надо будет срочно умертвить и вывезти трупы. Или просто вывезти. Но я бы поставил патруль на выезде.

– И как вы так лажанули с дроном?

– Трындец, Илья! Мы, значит, лажанули! И должны были знать, что он в полшестого пописать пойдет и что у него в сортире окно панорамное! А ты, значит, когда распорядился комп хакнуть, белый и пушистый!

– Давайте лучше подумаем, как выйти на доказательство.

С этими словами галдеж затих. В маленьком кабинете повисло молчание.

– Не ссыте. Еще ничего не потеряно! У меня есть запасной план.

– Что за план?

– Пока еще рано для него. Макс, дружище, ты сегодня дежуришь у их фазенды. Если кто-нибудь выедет, организуй местных ребят. С утра тебя сменим.

– Принял!

– Кэт, завтра ему скажешь, что судя по камерам он не виновен. Проявишь все свое очарование, чтоб он не подавал на нас в суд. Подвезешь домой, разговоришь, а если получится, напросишься к ним в гости.

– У него же машина здесь.

– Эвакуируем!

– Илья, ты думаешь, он клюнет?

– Уверен! Он, может, и гений, но ты видела, как он на твои титьки пялился?

– Фу, Илья!

– Жан, ты расскажешь шефу ситуацию.

– Я?!

– Ты. Так надо! Объективно расскажи как есть. Он тебя любит, ругаться сильно не станет.

– А я всегда думала, он меня любит!

– Тебя он не любит, на тебя он любуется!

– Хорошо, Илья, сделаю.

– Добро! Ты, Макс, мчи в их деревню, а мы пока внимательно запись изучим.

6. Солнцева. У поместья

Утром пятницы – последнего отведенного им дня, Катерина не слишком надеялась на благополучный исход этого дела. И срок, установленный для решения, был, по ее мнению, мал, и Северский оказался слишком скрытным и слишком умным, и Зайцев действовал слишком грубо и слишком прямолинейно.

«Впрочем, как и всегда», – не без нотки злорадства отметила Катерина, накладывая в миску овсяную кашу.

Бросив в нее пару долек зеленого яблока и захватив ранее приготовленный кофе, она отправилась за столик к Лебедеву. Завтракать они условились вместе.

– Завалим, как думаешь? – села напротив Катерина.

– Вероятно, – согласился он, медленно ковыряя свой омлет. – Было бы еще дня три, я думаю, мы бы вышли на доказательство.

– Ага, я тоже так думаю.

Внимательно смотря на своего коллегу, Солнцева не могла понять, есть ли у нее какие-то чувства к нему, или их все же нет. Стоило ей вспомнить то дружеское согревание в деревенском поле, как ей казалось, что они есть. Но абстрагируясь от них, глядя на Ивана здесь и сейчас, она почему-то не чувствовала к нему тяги.

«Может быть, дело в Северском?» – спрашивала себя Катерина.

В ходе вчерашнего допроса этот мужчина смог сильно ее впечатлить – своей безграничной силой ума и неколебимой уверенностью, на фоне которых его взъерошенная прическа и живые карие глаза приобретали особое очарование и шарм. Когда же позже, в попытке расшифровать по записи его эмоции и мысли, она поняла, что тот и вправду засматривался на нее, Солнцева стала бояться, что может в него по-настоящему влюбиться.

И теперь, в преддверии скорого завершения дела и предстоящей с ним встречи, Катерину это нисколько не пугало, и даже наоборот, радовало. Она ощущала, как легкий выброс адреналина распространяется по ее кровеносным сосудам, как по ногам ее пробегают приятные мурашки, как сердце учащается в ожидании чего-то особенного.

Из задумчивости Солнцеву вырвал звонок телефона – любимый ею «Come, Gentle Night» из современного саундтрека к «Ромео и Джульетте».

– Да, Илья! – ранний звонок Зайцева немало ее удивил.

– Кэт, я облажался!..

– Чего?! – глаза ее наполнились тревогой.

Чуть отвернув от лица телефон, она поманила пальцем Лебедева, чтобы тот тоже мог слышать голос коллеги.

– Облажался я! – чуть не заорал Илья, так что ей пришлось прикрыть пальцем динамик.

– Как облажался? – шепотом спросила она. – Говори потише, мы здесь на завтраке с Ваней!

– Я в их ебучем подвале!..

– Трындец… – прошептала Катерина, переглядываясь с Лебедевым.

– И мне пиздец как херово, Кэт.

– Да что с тобой?! Говори внятно!

– Я оступился на гребаной лестнице. Кажется, ногу сломал… Может, и не сломал, один хрен, встать не могу! И башкой долбанулся крепко, в кровищи все… Короче, спасайте, братцы! Только шефу не говорите!

– Ты че, все-таки туда полез? – глаза Солнцевой округлились.

– Да, полез, Кэт. Но все б нормуль было, если б не чертово масло на ступеньках.

– Ну ты дебил, Илья! – не смогла удержаться Катерина.

– А что в подвале?

– Это самое смешное, Жан! Тут дизель-генератор! Как можно было не додуматься, а?!

– Ладно, держись там, мы едем!

Напрочь забыв о еде, незакрытом деле и душевных переживаниях, они синхронно встали и чуть не бегом ринулись на выход.

– Ну дебил, ну дебил, – бурчала себе под нос Солнцева, ведя машину по направлению к Сне. – Есть мысли, что ей скажем?! Вань!

– Ты чего кричишь? – вырванный из задумчивости, улыбнулся ей Лебедев.

– Я нервничаю так!

– Тогда ясно. Сначала извинимся, попросим. Не поможет, тогда припугнем. Когда ее брат под следствием, ей нет смысла самой нарушать закон.

– Тогда говорить будешь ты! Я не в себе от его тупости!

Прибыв на место, Лебедев долго жал на кнопку видеофона, однако ответ так и не последовал.

– Звони ей, – обернулся он к Солнцевой, после очередной неудачной попытки.

– Я?

– Да, – он казался невозмутимым, – слишком умная и слишком интеллигентная следователь, которая приглянулась ее брату.

– Ладно, – подобрела Солнцева. – Так и быть, позвоню. Вот же дебил… – продолжала ругаться она, слушая длинные гудки телефона.

– Слушаю, – отозвался хрипловатый голос на той стороне.

– Полина Евгеньевна, доброе утро! Меня зовут Катерина Солнцева, я веду дело о задержании вашего брата, он вчера звонил вам с моего телефона.

– Слушаю, – тот же неприветливый низкий голос.

Солнцева недовольно скривилась.

– Полина Евгеньевна, мы с коллегой стоим у ваших ворот. Не могли бы вы выйти? Это очень срочный, можно сказать, неотложный вопрос.

В трубке продолжало висеть молчание.

– Поверьте, в ваших с братом интересах поговорить сейчас с нами.

Молчание вновь повисло, и когда казалось, что нужно искать новые аргументы, динамик телефона ожил:

– Ждите.

– Сучка! – прервав звонок, недовольно отрезала Катерина.

– Кать, тебе надо успокоиться.

– Да знаю! – огрызнулась она.

Если бы Северская повела себя нормально и как нормальный человек поспешила бы навстречу со следователями, у Катерины бы, скорее всего, не было шанса успокоиться. Но та вела себя ненормально.

За первые пять минут ожидания Солнцева успела приструнить свои нервы, за следующие пять она полностью успокоилась, а затем, вновь начала заводиться – с каждой новой минутой все больше.

– Трындец, Вань, ну и где эта сучка? – уже ходила она из стороны в сторону. – Мне что, снова звонить ей?!

Словно испугавшись ее слов, парадная дверь отворилась и выпустила в их направлении хозяйку. Не торопясь та двинулась в сторону ворот.

Поскольку дом и ворота разделяли почти двести метров, а двигалась она неспешно, Солнцева успела хорошо рассмотреть обидчицу. Средний рост, тренировочные лосины и кроссовки, скрывающие часть лица длинные волосы, короткая черная юбка и плотная, с широким длинным рукавом толстовка.

«Лахудра!» – хотела произнести Катерина, но побоялась быть услышанной.

Оставив до ворот примерно пять метров, Северская остановилась; руки ее так и остались сложенными на поясе, словно в муфте спрятанные в широкие рукава толстовки.

– Слушаю, – теперь уже вживую прохрипела Северская.

– Полина Евг… – дернулась было Катерина, но Лебедев, схватив за руку, остановил ее.

Спорить Солнцева не стала. Она понимала, что разговор с женщиной будет более успешным, если вести его будет мужчина; спокойный мужчина.

– Полина, – обратился он к хозяйке по имени, хотя та была много старше его, – по собственной глупости мы оказались в затруднительной ситуации. Один наш сотрудник так сильно хотел доказать вину вашего брата, что проник к вам на участок.

Лебедев сделал небольшую паузу, очевидно, ожидая ее реакции, но так и не дождавшись, продолжил:

– Поступок, как я уже сказал, глупый, и я приношу вам извинения за своего коллегу, – издали он старался разглядеть эмоции на лице Северской, но за волосами, растрепанными по ее лицу ветром, увидеть ничего не мог. – Главная же проблема в том, что он сейчас в подвале с электростанцией и у него травма головы и сломанная нога. Я прошу вас позволить нам увезти его в больницу.

Вновь повисла пауза.

– Нет, – откликнулась наконец хозяйка.

– Нет?! – было видно, что Лебедев искренне удивлен. – Но почему?

– Считайте, я вам не верю.

– Мы можем показать удостоверения, – не могла более молчать Солнцева.

– Бумажкам я тоже не верю.

– Если вы ему не поможете, и он умрет, вам будет грозить тюрьма. Оставление в опасности, статья 125 Уголовного кодекса, – с ходу перешла к угрозам Катерина. – Тоже не верите?!

– Суд разберется, – подумав немного, ответила женщина.

Ее кажущаяся высокомерность, игра на чужой беде, жутко бесила Катерину. Очень хотелось ей ответить жестко, грубо, так, чтобы разом сбить с нее всю спесь и нахальство.

– Правда считаешь, что это поможет твоему брату? – непроизвольно сорвалось у нее с губ.

– Катерина, прекрати! – сердито одернул ее Лебедев, сильно повысив голос. – Ты ведешь себя деструктивно!

– Хорошо, Ваня, – она понимала, что сильно перегнула, а потому уступила, хоть и немало обиделась за этот тон, – попробуй сделать все конструктивно!

Солнцева демонстративно отошла в сторону и сложила в замок руки.

– Полина, – он подошел к ограде вплотную и взялся обеими руками за прутья, – скажите, что мы должны сделать, чтоб вы позволили забрать его?

– Отпустите брата и снимите с него обвинения. Тогда я отдам вашего человека… Если он действительно там.

– Ты… вы серьезно? – вновь вскипела Катерина. – Шантажируешь нас?!

– Катерина! – опять прикрикнул Лебедев, судя по всему, сам уже начиная раздражаться ее неожиданной несдержанностью.

– Я серьезно, – в отличие от них, Северской удавалось сохранять спокойствие. – Вы знаете не хуже меня, что это не его наркотики.

– Хорошо, – неожиданно согласился Иван. – Я прямо сейчас позвоню и распоряжусь, чтобы его отпустили. Идет?

– Нет, Иван. Вы должны привезти его сюда, – впервые за время разговора она сменила позу, повернувшись к ним анфас.

Лебедев задумался. Немного почесав свою шевелюру, он дал ответ:

– Это большой риск, Полина. За эти полтора-два часа наш товарищ может истечь кровью или получить заражение. Я слышу ваши опасения, они не беспочвенны. Но если он умрет, это будет катастрофой для всех.

– Что вы предлагаете, Иван?

– А вы, Полина?

Солнцева уже перестала злиться и, к удивлению своему, заметила, что эти двое очень быстро нашли общий язык. А ведь Лебедев, по ее мнению, пусть и обладал превосходным аналитическим мышлением, в переговорах силен не был.

– Вы делаете звонок, забираете раненого, – сосредоточенно начала Полина. – Перед тем, как увезете его, Слава должен позвонить мне и подтвердить освобождение. После один из вас повезет раненого, а другой останется, пока брат не будет на месте. Идет?

– Договорились.

Хотя Лебедев решил за двоих, для отказа, по мнению Катерины, весомых доводов не было; безусловно, если не считать освобождения Северского, на которое они согласие уже дали. Особенно непонятным ей было желание оставить одного из них здесь, в поместье. Это соответствовало их планам, но не очень-то вписывалось в потенциальные мотивы Северской. Поверить в то, что она захочет держать следователя как заложника, Катерина не могла.

Вскоре ворота были открыты, и они смогли добраться до покалеченного Зайцева. Получив сильное сотрясение, тот чувствовал себя ужасно. Однако раны его смертельными не выглядели.

– Илья, что ж ты за идиот! – причитала Солнцева, наспех накладывая ему повязки прямо в подвале. – Проникновение в жилище, это ж статья!

Как и говорил бывший лидер проекта, там был лишь мощный дизельный генератор и кое-какие расходники к нему.

– Ни-ни-ни, Кэт, – заторможенно покачал он указательным пальцем, – хозяйственные постройки жилищем не являются. И если я ничего не украл, то значит, и преступления не совершал!

– Но мегаидиотский поступок совершил точно!

– Ты права, Кэт, я облажался… – виновато согласился Зайцев. – Завалил все дело.

– Завалил, это мягко сказано, Илья, – на всякий случай, она осторожно затянула на сломанной ноге кровоостанавливающий жгут. – Теперь они нас засудят еще.

– За что засудят? – не понимал тот. – Я же тебе говорю, Кэт, это не жилище!

– Да при чем тут твое жилище?! – на миг вспыхнула Солнцева. – Чтобы забрать тебя, Жан пообещал ей выпустить Северского и снять с него подозрения. Это, считай, признание подставы!

– Тут несогласен, – вступил в разговор все время стоявший рядом Лебедев. – Я сделал это под давлением, и после мы сможем это переиграть.

– Кэт, может, я сейчас хреново соображаю, но лучше бы тебе потереть с Северским и до суда ничего не доводить… Ай! – оборачиваясь, Солнцева случайно дернула его больную ногу.

– Прости! Да, я постараюсь все замять, Илья.

Для себя Катерина уже решила, что именно она останется «заложницей». С одной стороны, ей требовалось реабилитироваться за нервный срыв, который она сегодня себе позволила, а с другой… С другой стороны, она хотела еще раз увидеть того удивительного Северского, с которым ей довелось недавно общаться, хотела вновь ощутить его силу, хотела проверить зарождающиеся в ее душе чувства.

Хотя их расследование и не было завершено, и хотя многое указывало на то, что Северский может быть виновен, она в его вину не верила. Окончательно к этому выводу Катерина пришла после изучения записи допроса.

Тот психологический портрет, что они составили, посмотрев запись несколько раз, частично подтверждал гипотезу Ильи – Северский мог быть рациональным психопатом. Но в таком случае для проведения запрещенных и крайне рискованных экспериментов над людьми, ему нужна была твердая и понятная цель, которая бы оправдала эти «средства». И поскольку цель эта никак из ответов Северского не просматривалась, а язык его тела указывал на то, что с очень высокой вероятностью ответы были правдивыми.

В общем, и логически, и чувственно Катерина уже внутренне его оправдала.

С большим трудом они дотащили рослого и плечистого Зайцева до ее машины, погрузили на заднее сиденье.

– Ни-ни-ни, стойте! – запротестовал раненый. – Там в кустах, метров за двести до въезда, стоит мой «Ровер». Жан, ради всего святого, увези меня на нем!

– У тебя с головой не в порядке, – возразил было Иван, глазами ища поддержки у Солнцевой.

Она пожала плечами:

– Северский не звонил еще, так что время у нас есть. Давай, уважим его.

– Спасибо, Кэт, – простонал Зайцев. – Слушай, выходи за меня, а?!

– Болван, я уже замужем, забыл? – расцвела в улыбке Катерина.

– Ну так разведись, – улыбнулся ей контуженный, закрывая в болезненной усталости глаза.

«Может, это знак?» – отметила про себя Солнцева, вчерашним вечером и сама размышлявшая о перспективах развода.

7. Солнцева. Встреча в лесу

– Идем в дом, – приглашающе кивнула Катерине хозяйка, только что закрывшая за уехавшим «Ровером» ворота.

Северская не нравилась Катерине, даже раздражала ее. Не нравилось в ней все: ее надменность, ее пропито-прокуренный голос, ее вычурный наряд, к которому успели добавиться тканевые перчатки и солнцезащитные очки. Единственное, что делало ее в глазах Катерины хорошей, так это то, что она была сестрой Вячеслава Северского.

Оказавшись внутри, взгляду Катерины предстала просторная, неформатного вида гостиная. Потолки ее устремлялись вверх на всю высоту двухэтажного здания, а пол был опущен от места входа почти на метр, вследствие чего убранство гостиной казалось каким-то приглушенным, а весь интерьер – воздушным.

– Завтракать будешь?

– Давай.

Переход на «ты» Солнцеву не смутил. Северская была на пятнадцать лет старше, да и не так давно сама она «тыкала» ей с угрозами – весьма постыдные для Катерины воспоминания. В целом вспыльчивая, она давно не выходила из себя настолько, всегда вовремя усмиряя свой гнев.

Не в пример гостиной, кухня Северских оказалась вполне обычной. В прямую линию гарнитур, большой массивный стол, легкий, не выходящий за границу критического, беспорядок.

– Дрон тоже был ваш? – неожиданно спросила женщина, продолжая хлопотать за разделочным столом.

Солнцева недовольно надула губы.

И солгать, и сказать правду казалось ей одинаково плохой идеей. Вранье могло еще больше обозлить хозяйку, а ведь главной своей задачей Катерина сейчас видела именно устранение угрозы судебных исков со стороны Северских. Однако дав правдивый ответ, она бы дала сестре новые козыри для судебного процесса.

– Может, заключим сделку? – все так же не оборачиваясь, ответила Северская на ее молчание.

– Сделку? – повела бровью Солнцева. – Какую сделку?

Хозяйка повернулась к ней и, отряхнув руки, сцепила их ниже пояса.

– С тебя – правдивые ответы, с меня – диск с записью ваших утренних глупостей.

– Каких именно глупостей? – сощурилась Катерина, оценивая привлекательность предложения.

– У ворот микрофон, а территория участка под наблюдением. Нет записи, нет улик. Ведь так?

– Нет явных улик, – поучительно поправила ее Катерина.

Глядя на женщину вблизи, она не могла не согласиться, что для своего возраста выглядела та неплохо. Небольшая лицевая пластика и ботокс, как ей казалось, могли иметь место, плюс дополнялись косметикой, за толстым слоем которой все же проступали лобные и носогубные морщины.

– Ладно, как хочешь, – Северская медленно всыпала манную крупу в кипящее молоко.

– Да нет, предложение у тебя неплохое, – поспешила реабилитироваться Катерина, полагая, что отказ от явных улик был равнозначен отказу от суда. – Просто я тоже хочу выторговать себе правдивые ответы… всего один.

– Ладно, – без встречного торга согласилась хозяйка.

Солнцева улыбнулась. Пока получалось недурно.

– Каша будет через пять минут. Так что с дроном?

– Нет-нет, – замотала головой Катерина, подозревая, что здесь тоже могли быть установлены микрофоны, – говорить будем в гостиной.

– Ладно, – и снова согласилась хозяйка. – Ты чай с сахаром пьешь?

– Да, дай лучше сама сделаю.

Оказавшись у разделочного стола рядом с Северской, взгляд ее снова прилип к странным черным перчаткам.

– Скажи, пожалуйста, а на фига тебе эти дурацкие, прости меня, рукавицы?

– Это и есть твой вопрос? – усмехнулась та.

– Нет-нет, – усмехнулась в ответ и гостья, – это женское любопытство.

– Мизофобия, – кивком Северская указала на разделяющее их пространство, – с возрастом развилась.

Вскоре они уже сидели на широких диванах гостиной, с мисками сдобренной вареньем каши. Привыкшая к плотным завтракам Катерина, к тому моменту уже сильно голодная, едва сдерживала свое желание напихать побольше горячей вязкой массы себе в рот.

– Так что дрон?

– Наш.

– Взлом компьютера?

– Тоже мы.

– И наркотики?

– По нашей просьбе.

– А цель?

– Выяснить, занимается ли твой брат генетическими экспериментами на людях, – и глазом не моргнув, выдала Катерина, сама внимательно наблюдая за реакцией далеко отсевшей от нее Северской.

– О!

– Удивлена?

– Немного. А кто заявитель?

– Нет пока заявителя. Заказчик, скорее.

– Тогда кто заказчик?

– Кто-то на самом верху. Шеф побоялся сказать нам.

Хозяйка хмыкнула и, уткнувшись глазами в свою миску, замолчала.

Гостья же, окончательно восстановившая свое расположение духа, не могла отделаться от ощущения, что ей здесь очень нравится. И уже ранее замеченный ею, очевидно, придуманный искусным дизайнером воздушный интерьер. И неширокие, высотой в пять метров окна по обе стороны от пасти камина, судя по запаху, совсем недавно пожиравшей своим пламенем поленья. И огромная люстра-шар, зависшая между потолком и полом, словно светило. Здесь было одновременно и странно, и уютно, как-то немного сказочно.

– А что дальше?

– Дальше? Мы доложим, что ничего не нашли. А там уж как шеф решит.

– А наркотики?

– Просто повод для задержания. Сегодня твоего брата в любом бы случае отпустили.

– Так и думала.

– Что, слишком быстро мы согласились?

– Угу, – Полина улыбнулась.

Улыбнувшись в ответ, Солнцева вдруг поняла, что чудаковатая хозяйка более не бесит ее. Да странная, да с причудами, но в целом порядочная и рассудительная женщина.

– Могу уже и я спросить?

– Слушаю.

– Эксперименты на людях. Их правда не было?

Сердечный ритм Катерины участился; очень хотелось ей услышать в ответ уверенное «нет».

– Не было, – невозмутимо отозвалась хозяйка.

– А тот случай в институте? – не сдавалась Солнцева. – После которого твоего брата уволили?

– Слава не любит о нем вспоминать.

– А сама ты что думаешь?

– Думаю, – подняла глаза Полина, – тогда это мог быть эксперимент, – но проводил его другой Вячеслав Северский. Прежний.

– Так ты думаешь, люди способны меняться?

– Я в этом уверена.

– Тогда какие его мотивы?

– Спросишь его сама о мотивах, – уклонилась от ответа Северская.

Возражать Катерина не стала. Интригующая встреча с мужчиной, так поразившим ее своим умом, своей внутренней силой, должна была стать украшением ставшего уже вполне себе сносным дня.

По достигнутой с Северской договоренности Максим должен был доставить ее брата в поместье, а затем отвезти сестру в Тверь – за их пикапом и сорвавшимися ранее покупками.

Однако прошел уже час – время достаточное, чтобы привезти сюда Северского, а их до сих пор не было. Не выдержав ожидания, Катерина уже более десяти раз набрала Максима, получая в ответ лишь то, что «абонент отключил телефон или находится вне зоны действия сети».

Мобильный Вячеслава, вероятно, потерявший заряд с момента задержания, отвечал тем же.

– Что происходит? – хмуря густые брови, спрашивала ее Полина.

Солнцева лишь разводила руками и звонила еще. С каждой минутой напряжение росло по экспоненте. Лебедев тоже не отвечал, сбрасывая все ее многочисленные вызовы.

– Кать, случилось что? – наконец позвонил он сам.

– Вань, ну ты чего не отвечал?! – чуть не кричала в трубку она. – Я извелась уже вся!

– Все нормально, Илью положили. Первичный осмотр сделали.

– А с Максом что?! – не дослушала его Солнцева. – Где его черти носят?!

– Не знаю, я только из больницы вышел. Не паникуй, я разберусь.

Следующие полчаса ожидания получились еще более нервными. Единственное, что могла предположить правдоподобного Катерина, была авария. Сильная авария, помешавшая всегда исполнительному Максиму выполнить несложное, но ответственное поручение.

Когда заиграла мелодия Абеля Корженевского, она чуть не подпрыгнула.

– Ну что там?!

– Хуйня какая-то, – Лебедев никогда не матерился при ней, что могло означать лишь самое худшее. – Макс в реанимации с черепно-мозговой, а Северского похитили.

– Похитили?! – не поверила Солнцева. – Ты уверен?

– Да, Кать, на выезде из Твери. В машине регистратор был, все хорошо видно. Четверо, на «Ладе», с чулками на головах.

– Охренеть! – в растерянности она села прямо на журнальный столик. – И кто они?

– Пытаемся выяснить, номера поддельные. Ладно, Кать, наберу тебя позже!

– Давай.

В полной прострации она взглянула на Северскую, которая, очевидно, слышала часть их разговора.

– Трындец, – могла лишь сказать Катерина.

– Расскажи подробнее.

Казалось, поначалу Полина сочла это очередным трюком, уловкой. Однако к концу эмоционального рассказа она перестала сомневаться и сразу перешла к действиям.

Все молча, сначала она скрылась в ведущем в левое крыло коридоре, через минуту уже появилась с топором в руке и пронеслась в правое крыло; еще через минуту Катерина услышала грохот тяжелых ударов. Решив, что для приличий уже не осталось места, она устремилась к эпицентру шума.

Миновав несколько дверей, она нашла хозяйку в серверной. Вынимая из стойки очередной накопитель, та клала его на край стола и точным тяжелым ударом превращала терабайты информации в мусор.

– Ты чего делаешь? – недоверчиво спросила Катерина.

– Уничтожаю результаты исследований, – очередной жесткий диск был вынут из серверной стойки и брошен на «плаху».

– Зачем?!

– Затем, что без них голова брата гораздо ценнее, – полотно топора опустилось, разделив твердотельный диск надвое.

– Они действительно так ценны? – скептически поморщилась Солнцева, так и оставшись в дверном проеме.

– Да, – утвердительно кивнула Полина, – думаю, здесь десятки, может, даже сотни миллиардов долларов, – в какой-то задумчивости произнесла она, а затем вернулась к уничтожению информации.

– Не знала, что ты шаришь в генетике.

– Я шарю в экономике.

Понемногу картинка в голове Солнцевой начинала складываться. Если речь шла о больших деньгах, об очень больших деньгах, то похищение ученого уже не казалось странным. Мафия, спецслужбы, иностранная разведка, крупный капитал – перечень игроков в этом «фильме» резко увеличивался. Но чтобы во всем этом разобраться, следовало понимать, за чем именно идет охота, что на самом деле уничтожает сейчас сестра Вячеслава Северского.

– Стой! – вскрикнула Катерина.

Женщина инстинктивно замерла.

– Почему? – непонимающе обернулась она.

– Я должна знать, что на дисках! – твердо заявила Катерина. – Иначе мне будет сложно найти твоего брата! – быстро добавила она, завидев, как та возвращается к своему занятию.

Раздумывая над сказанным, Северская повертела в руках топор, а затем, видимо, решив, что толку от того будет мало, замахнулась и раздробила очередной накопитель.

– Стой! – еще громче заорала Катерина.

Теперь в ее руках уже был пистолет, дуло которого направилось прямо на хозяйку. Сотрудникам их отдела не было положено огнестрельное оружие, но травматическое, в целях защиты, носить разрешалось.

– Опусти топор! Положи на стол!

Совсем не ожидавшая такого поворота событий, Полина подчинилась, опустив инструмент на столешницу.

– Хочешь забрать их себе? – сделала предположение она. – Серьезно?

– Я уже сказала, что мне нужно, – продолжала нервно выцеливать хозяйку Солнцева. – Расскажи мне, что там записано, или я их конфискую.

Несколько секунд Северская, смотря на угрозу исподлобья, молчала. Медленно водила она подушечками пальцев по краю стола, видимо, просчитывая – уступать или упорствовать.

– Ладно, я тебе покажу.

Полина повернулась, опустила под столешницу обе руки, чуть присела, а затем швырнула массивный деревянный стол в дальний конец комнаты. Тот сделал один оборот в воздухе, врезался в книжный шкаф, разбив его стеклянные дверцы, и с грохотом рухнул на пол. Шкаф повалился на него сверху.

– Ох-ре-неть! – пистолет Катерины непроизвольно опустился, а левая ладонь прикрыла открывшийся от удивления рот.

Северская тем временем подобрала упавший топор и вернулась к серверной стойке. Теперь, в отсутствие стола, выдернутые жертвы-накопители укладывались на пол. Во всем остальном процесс остался прежним.

– Так значит, эксперименты на людях все-таки были? – совсем оторопевшая молвила Катерина.

– Нет, – возразила та, выкладывая оставшиеся диски в шеренгу. – Целью эксперимента является накопление научного опыта. Сохранение объекта желательно, но необязательно, потому что это средство, расходный материал. Для Славы же все было не так. Я бы назвала это направленным изменением.