Читать онлайн Свидетельство о смысле бесплатно

Глава 1

Дружок

Обдувая кроны чуть заснеженных деревьев, ветер нехотя брал в объятия могущественный корпус модели DL-13, робота БИ-8. Земля сотрясалась от шагов. Редкие снежинки присаживались на металл и исчезали, будто проникая вовнутрь боевой машины.

Ели отчаянно пытались достать до плеч БИ-8, но тщетно. Устрашающе громадный красный объектив, который слегка выпирал из основы корпуса, сканировал непроглядную даль в поисках врагов. Сильные механические руки двигали перед собой деревья, опасаясь сломать насаждения. Из реактора доносился слабый звук реактивного комплекса, а на плечах с обеих сторон красовался знак Сидигрона: красный ромб с минималистичными прямыми рожками наверху и с черной точкой в центре самой фигуры.

– Ненавижу эту модель, – сетовал БИ-8 глубоким роботическим голосом.

Ланс, сидящий на плече у БИ-8, убрал бинокль в сторону и поправил чуть слетевший ремень автомата. – Ты бы поменьше разговаривал. Твоё нытьё на всю округу слышно.

Робот ему ничего не ответил, зато Грек, шедший со своим командиром внизу по заснеженным ухабам, крикнул:

– А ты бы поменьше выпендривался. Твою жалкую рожу даже отсюда видно.

Ланс посмотрел вниз. Его шлем обнажил угловатое мраморно-белое лицо. Проницательный взгляд охватил Грека, и тот это почувствовал.

– Ты зачем намордник снял? – спросил Ланс.

Грек сразу оскалился:

– Чтобы перекусить твоим дрыщавым телом!

– Для того чтобы спорить с тобой, я нахожусь слишком высоко.

– Буквально, – добавил командир.

Грек непристойно обернулся на него и усмехнулся:

– Твоё дело команды раздавать, а не раскрывать рот почем зря.

      Командир ничего не ответил. Он шагал по коленным сугробам и смотрел вперёд. Его не волновали пороки своих товарищей. Да и спорить с кем-то не имело смысла. Главной была цель, а точнее – задание.

Команде нужно было выставить маяк для крейсера. Они разделились на две группы. Первая осматривала горизонт и наблюдала, чтобы противник не подошел близко. Вторая же настраивала и охраняла аппаратуру.

Операция проходила на Полсафе – планете, враждебной Сидигрону. Их высадили на специализированном корвете, который способен пройти сквозь окружную защиту планеты. Крейсеры на такое не способны. Большие корабли слишком заметны, поэтому их сразу же устраняют, а вот подготовленные корветы с распределителем стратифицированного ДБМ (двигатель быстрого маневрирования) имеют шанс пробраться.

Если установить маяк, то крейсер сможет за долю секунды оказаться на том месте, где выставлена специальная аппаратура. В принципе, место выбрано там, где никого нет. Но горизонт всё-таки нужно было осматривать. Повезло, что отдельным кораблём доставили модель DL-13 для БИ-8, ведь если противника станет слишком много, то будет трудно одной пехотой удержать напор. Враг узнает о расположении маяка, и тогда операция провалится, а этого ни в коем случае нельзя допустить, ведь на Сидигроне бойцы платят жизнью за невыполненные задания высокой важности.

– Хватит, – сказал командир. – Тут остановимся и будем наблюдать. И так уже далеко отошли.

Грек выдохнул, открыл шлем и живо закурил. Его ненавидящее лицо чуть скукожилось из-за того, что дым попал в глаза.

«Чертов ветер», – брезгливо подумал Грек.

– Что скажешь, БИ-8? – послышалось от командира.

Робот помедлил.

– Ничего, – ответил он.

Еще бы ничего, ведь спереди весь горизонт обволокло туманом. Куда ни брось взгляд, там, где заканчивался еловый лес, всё заморожено сонным одеялом. Даже небо накрылось металлическим листом и давило на солдат серой пеленой. Странно, что туман спереди не пропускал сканер. Этот факт даёт основания полагать, что противник точно рядом: кто-то выпустил неоно-чипы на тумане, чтобы блокировать сканер, а значит, явление не имеет природного происхождения.

– Продолжай наблюдать, – кинул командир.

Он бросил автомат под дерево на пушистый снег и уселся на оружие, как на скамейку, утопая ногами всё в том же белоснежном поролоне. После открыл шлем и включил часы, собираясь позвонить Тиме с Юрико, которые остались настраивать и защищать маяк.

Свежую и цветущую кожу на лице обволок голубой свет от проекции, которую производили часы. Нежные, как лепестки ромашек, пальцы нажимали на трёхмерное меню звонков, а доверчивые глаза искали контакт Юрико.

– Куришь на каждой остановке, – сладкозвучным голосом послышалось от командира. – Бросай уже. Нет ничего важнее здоровья.

Грек скривился.

– Мне до своего здоровья дела, как до этой жалкой операции.

– Не говори так, – раздраженно проговорила Лиза. Сейчас командир попыталась изобразить злость, но получалось, как всегда, немного с заботой и волнением.

– Тогда не указывай мне! – выпалил Грек.

– Может, ты уже заткнёшься?! – крикнул Ланс сверху.

Грек взглянул на высокое плечо БИ-8.

– Сиди там молча, косточка! Иначе смотри, ветром сдует.

Он засмеялся от своей же шутки. Лиза и БИ-8 молчали, хотя спустя время командир всё-таки дозвонилась до Юрико и начала беседу.

– Когда собака лает на меня, я не опускаюсь на четвереньки и не лаю ей в ответ, Грек. Я всё равно тебя не понимаю.

БИ-8 так усмехнулся, что Ланс чуть не упал. Грек за долю секунды озлобился и в один затяг докурил половину сигареты.

– Грек, успокойся, – сказала командир.

Он пробежал взглядом по Лизе:

– Ты не настолько красива, чтобы указывать мне. Думаю, тебе бы…

– Думать – не в твоём стиле, – перебил Ланс.

Морпех поднял голову.

– Я смотрю на всё с правдой. Мне не о чем думать.

Лиза досадливо взглянула на него, но ничего сказать не осмелилась, поэтому продолжила разговаривать с Юрико.

– Давай я на пальцах объясню тебе, кто ты есть! – крикнул Ланс. – Отсюда видно мой средний палец?!

– Чего говоришь?! – изобразительно проговорил Грек.

От Ланса ничего не послышалось.

– Не слышу! Ветер силь…

– Грек! – рявкнула Лиза, и тот замкнулся.

Солдат понурился взглядом и начал осматриваться вокруг. Конечно, он мог позволить себе чуть дерзить командиру, но лучше до пика её не доводить.

Вдруг сзади Грека послышалось глухое приземление. Он резко обернулся, обнажая манипуляторную улыбку и хитрый взгляд. Перед ним стоял Ланс и всматривался проникновенными глазами прямо в наглые зрачки Грека. Его черно-красный комбинезон окутывали боязливые снежинки. Ноги почти по колено увязли в снегу. Спина была прямой, как стрела, а скулы выпирали выточенным камнем.

– Теперь меня хорошо слышно, дружок?

Последнее слово являлось грохочущим катализатором злости Грека. Освирепев и показав свой оскал, он накинулся на товарища. Тот просто шагнул в сторону. После разворотом сделал подножку Греку.

Конечно же, «дружок» повалился на спину и увяз в снегу. Ланс размахнулся носком вверх, и его пятка направилась прямо в лицо Греку. Морпех еле успел увернуться. Он схватил Ланса за ногу и повалил на снег.

Может, Грек был не выносливее и ловчее Ланса, но намного сильнее, поэтому противник с разъярённым белым пухом кинулся вниз. Грек скрутил тому руку, но Ланс выбрался и врезал кулаком прямо в челюсть. Грек заорал от злости, и это услышала Лиза. Она уже торопилась выключить звонок, когда Грек накидывал на товарища сытные удары.

Ланс ворочался, иногда лишь нанося удары по противнику, но тому всё было нипочем. Грека питала злость и взбудораженная ненависть к Лансу. Он часто не одобрял его и сейчас же чувствовал себя настоящим. Он проникновенно колошматил своего товарища, пока Лиза не подбежала к ним.

– Грек! – кричала она. – Живо прекратить, иначе…

Произнося это, она подобралась к его спине и захотела оттащить. Но в момент замкнулась, когда, размахнувшись в очередной раз, Грек влепил локтем по челюсти своему командиру. Та обмякла и повалилась на снег.

Только когда Грек сквозь заядлую ненависть и злость почувствовал еле ощутимое прикосновение к своему локтю, он обернулся и обомлел. Челюсть свисла, а глаза застлались туманом. Перед ним валялась Лиза, и причина этому – некомпетентность Грека. За это даже страшно разговаривать, что с ним будет, когда они вернутся на Сидигрон.

Конечно, если вернутся…

С распухшим и окровавленным лицом Ланс посмотрел, как в снегу лежит командир. В нём вдруг взорвалась бомба, и с животным оскалом он влепил Греку локтем прямо в висок. В этот удар Ланс вложил всю дружескую любовь к Лизе и всю свирепую неприязнь к Греку.

«Дружок» пал на грудь Ланса, а тот небрежно отбросил его в сторону. И взглянул на устланное холодным омутом небо. Белые льдинки иногда лишь были видны перед зрением Ланса, когда усаживались ему на тело. Сейчас снег пошел сильнее. Ветер гнал поток снежного десанта сначала в одну сторону, потом в другую. Ланс чувствовал себя опустошенным и от этого в то же время таким свободным.

«Что заставило меня опуститься на четвереньки и залаять?» – подумал он, наблюдая за тем, как вверху копошится БИ-8. Он задвигался и топнул ногой так, что снег застлал Лансу лицо. После снова топот, и его полностью окутал холодный пух.

Вдруг взрыв. В правую часть корпуса DL-13 врезалась праздная ракета. Модель не имела скоростной защиты, чтобы препятствовать такой быстрой атаке. Спустя пару секунд туман, который охватывал горизонт, начал, будто гирляндой, издавать малиновый пятнистый свет. В момент эту чернильно-серую ткань прорвало страшными иглами. Они с соколиной скоростью неслись к БИ-8, а тот ничего не мог поделать.

Комплекс заело, энергоблок обмазался ленью: видимо, знали, куда целиться. Ракеты изрешетили DL-13. Последовали многочисленные взрывы. Деревья начали валиться, как и сам БИ-8.

Когда уже громадная модель DL-13 с многочисленными взрывами полетела вниз, то из основы корпуса вылетела капсула, а из неё уже робот, по габаритам схожий с человеческими. БИ-8 схватился за дерево, скользнув, ринулся к другому стволу. Таким образом он спустился вниз.

Его красный объектив замигал и после только узрел картину перед собой: Грек вместе с командиром валялись на снегу и под ним.

Ланс только поднялся. Он снял верх тяжелого комбинезона, обнажив корпус. Так ему было легче и свободнее. Он понимал, что сейчас придётся бежать, причем немалое расстояние.

От груди и плеч доносился дерзко-боязливый пар, а лицо увязло в кровавых синяках и ссадинах. Он остриём взгляда впился в неприметный образ БИ-8, услышав от того:

– Нас заметили.

Вокруг всё полыхало. Ошмётки DL-13 продолжали глухо взрываться звуком, отдалённо напоминающим взрыв праздного салюта в лихой высоте. Ветер обмывал огонь и заботливо переносил того на другие ели. Полыхающее кольцо охватило команду. БИ-8 тупо ждал, что же ему ответит товарищ.

Вдруг сверху пронёсся небольшой звездолёт. Он летел в сторону маяка, где сейчас находились Тима и Юрико. Злостным рёвом моторов вражеский корвет оставил Ланса и БИ-8 одних. Но они знали, что будет. Всё шло по плану.

– Не думал, что они настолько много ракет выпустят.

– Чтобы наверняка, – процедил Ланс, осматривая командира. – Бери Лизу, а я этого…

– Он тяжелее, – сказал БИ-8.

– Зато роднее, – уже накидывая на плечи ленивое тело Грека, произнёс Ланс, лишь в окончание добавив: – Мне не тяжело.

Глава 2

Тише!

Сканер силового костюма V-5 пробежался по устланной толстым слоем снега местности. Громадный бронированный панцирь держал солдата в тепле и уюте. Толстые слои металла внушали уверенность, а два заряженных орудия на рукавах придавали некую агрессию в сознании бойца.

Вокруг лишь еловый лес шумел ветвями и наблюдал. В центре неприметный маяк, близ которого копошился Тима. Он настраивал аппаратуру и всё время возвращался в рядом стоящий корвет за инструментами или какой-нибудь неясной деталью.

Они находились на небольшой пустой местности, далее же начинался лес. Им необходимо было дождаться настройки маяка для того, чтобы крейсер смог переправиться на Полсафу. Другие солдаты пошли осматривать горизонт, пока броневой боец и Тима находились рядом с маяком.

Солдат резко обернулся, топнув тяжеленной ногой. Послышался шум среди деревьев. Броненосец сосредоточил сканер на елях. Оружие вмиг напряглось. Крупнокалиберные пушки на рукавах перешли в боевой режим.

Тишина. Сканер бродит по лесу и молчит.

Пушки успокоились, но только не сам боец. Немая сцена продолжалась до тех пор, пока сканер не замер на месте, и вдруг, как поплавок, начал сигнализировать о цели. Вот она – цель! Кто-то следит за ними.

Боец был готов выпустить залп, который разнесёт всё, что находится впереди, но сканер сообщил об атаке сверху. Слоновые ступни броненосца перенаправили того в сторону, чтобы уклониться, но никакой атаки не было. Что-то было сверху, но ничего не видно. Тогда боец взглянул на лес, там тоже никого. Странно. Видимо, утихли. Ждут, пока он расслабится, но не сегодня.

Ветер с силой накатил на силовой костюм, но тот не дрогнул. Чернильно-серая броня окуталась в пятнистый цвет. Снежинки веером падали на основу туловища, а затем быстро растворялись, приглашая своих товарищей следом.

Небо будто спало, укутавшись теплым серым одеялом. Конечно, был день, но время суток всё более недоверчиво говорило о себе.

Тима возился вокруг небольшой круговой основы с фиолетовым кольцевым свечением в центре. Вдруг загорелось еще три круга, но уже на стенках самого маяка. Он что-то нажал на панели и только потом подошел к броненосцу.

– Ничего не слышно? – поинтересовался он.

– Ничего, – кратко ответил солдат, не поворачиваясь, а всё наблюдая за местностью, – …почти.

Металлические ноги силового костюма у Тимы были по диаметру чуть меньше, чем у броненосца. Корпус отсвечивался зелёными неоновыми линиями. Толстые железные плечи усыпаны снегом, и лишь стеклянная капсула, которую держала многофункциональная шея, могла показать, кем Тима являлся на самом деле.

Тревожный сканер всё бегал по лесу в поисках цели. Никого. Будто растворились или пропали. Может, отошли назад, когда поняли, с кем имеют дело. Бронированный боец на их месте поступил бы так же.

Но вот сканер вновь показал цель. Пушки не спали и начали заряжаться для сокрушительного залпа, но умолкли, когда направились в сторону куда-то бежавшего в спешке зайца-русака (Да, банально. Но не ругайте затейника-автора. Мы его только научили писать). Животное двигалось вдоль грустных деревьев и не представляло никакой опасности для маяка. Может, тот, кто охотился за ним, и был опасен или силён, но сканер уже отчаянно говорил, что никого, кроме зайца, рядом нет. А что тогда было сверху?

Вероятно, система подумала, что стрелами падающие снежинки и есть атака? Возможно.

Вдруг до приятелей начал доноситься гулкий звук. Шум, исходящий от маяка, напоминал разгоревшуюся бурю.

– Так быстро?! – обрадовался броненосец тяжелым тоном.

– Еще бы! – самодовольно ответил Тима. – Я и не с такими механизмами работал.

После он предложил согреться в корвете.

Боец бы и дальше продолжал свой пост, но охотиться на зайцев и отбиваться от снежинок не есть служба. Наверное, стоит отдохнуть. Спустя незадумчивую секунду они тяжелыми шагами двинулись к звездолёту. Взошли на трап и закрыли за собой дверь.

Броненосец встал возле стенки, и толстенные жестяные листы показали хрупкую восемнадцатилетнюю девчонку азиатской внешности. Её прибранные назад аспидно-черные волосы всегда восхищали Тиму. Взгляд несмелый, но значительный. Лицо было настолько мягким и ухоженным, что хотелось накрыть её пуленепробиваемым стеклом и покорно охранять всю свою жизнь.

– Тебе чай разогреть или молоко? – подойдя к приспособлению для напитков, проговорил Тима.

Юрико взглянула на себя в зеркало, и, поправляя волосы, со стеснением ответила:

– Молоко.

Замерев, Тима услышал ответ и только затем двинулся. Ему было тесно в своём силовом костюме да и неудобно было копошиться с машинкой для напитков этими толстенными, как железные сардельки, пальцами.

Вскоре стакан горячего молока и блюдце с тем же содержимым, но тёплым, находилось на столе. Тима напоследок поднёс печенья, побаиваясь раскрошить тарелку. Юрико по-детски уселась на стул и просящим образом взглянула на Тиму.

Тот отошел чуть от стола. Спустя секунду зелёным свечением охватило всё помещение. Неоны на костюме неистово разгорелись до слепоты в глазах. Мгновение, и на полу стоял черный кот с серыми отблесками на свету. Его ухоженная, но, к великому сожалению, наглаженная шерстка уже вся просилась в объятия нежных рук Юрико, но он ждал, пока зелёный жетон у него на шее потухнет.

Вскоре он запрыгнул ей на колени, чуть прошелся, устраиваясь, и свернулся в неясный глубок. Постепенно урчание проникло в уши. Юрико подобрала со стола горячее молоко, а Тима всё согревался на коленях своего верного товарища.

Сделав стеснительный глоток молока, Юрико громко вздохнула и посмотрела в овальное окно звездолёта. Снаружи копошилась природа. Холод пытался проникнуть вовнутрь, но дружеский уют стоял верным сторожем на пути к бойцам.

– Надеюсь, всё пройдёт хорошо, – спустя молчаливую паузу, проговорила Юрико.

Тима даже не поднял век, а лишь с силой замурчал.

– Не волнуйся. Миссия только кажется сложной.

– Нас ведь могут заметить.

– Не заметят. Маяк уже запускается, а Лиза как раз дошла до горизонта. Если от них нет вестей, значит всё идёт по плану.

– Если бы этот план еще был…

Внезапно Юрико дрогнула. Тима поднял голову и увидел, как ей звонит Лиза на высоконавороченные неприметные часы. Кот лениво поднялся с колен и с нескрываемой досадой запрыгнул на стол.

Попивая своё молоко, он даже не пытался прислушиваться к тому, о чем говорят командир и Юрико. Команде нужно было лишь настроить маяк, а затем выставить прожекторный ландшафт, чтобы скрыть приспособление для маневрирования. Они просто улетят обратно на Сидигрон, в то время как маяк уже будет скрыт.

Тима допил своё молоко. Он прогонял в своей голове мысль о том, что котам нельзя молочное, ведь они плохо переносят лактозу. Потом он вспомнил, что было бы неплохо настроить ДБМ – двигатель быстрого маневрирования – на их корвете. Вдруг план пойдёт провалится, тогда придётся надеяться только на ДБМ.

Эти будничные мысли так были приятны для Тимы, что он даже забыл о задании. В звездолёте было тепло, тогда как на улице бушевал холод. За столом сидела счастливая Юрико и беседовала с Лизой, а на усах остались крапинки молока, словно намекая на одну важную деталь.

– …не поняла… что? – неясно произнесла Юрико.

Звонок сбросили. Видимо, у Лизы что-то случилось. Классика во всей своей красе…

Юрико потянулась, зевнула и пьянящим взглядом посмотрела на Тиму.

– Всё хорошо? – поинтересовался кот.

– Да, – протянула девчонка. – Грек снова начал спорить.

Тима мотнул головой и пристально посмотрел на своего товарища. Она уже хотела спать и бессознательно звала Тиму на колени. Юрико просто подложила руки под голову и улеглась на поверхность стола. Пушистый боец со спокойствием выдохнул.

«Всё идёт по плану», – тёплым ветром пронеслось у него в голове.

– Спасибо большое, что мёд добавил, – сквозь мимолётный сон пролепетала Юрико. – Я и забыла тебе сказать, а ты вспомнил…

– Пожалуйста, – с улыбкой ответил Тима, чуть шевельнув усами.

Спокойствие и тишина.

Юрико с уютом уснула, а Тима ждал сигнала. Помещение охватила заботливая теплота. Она просачивалась в мысли бойцов и побеждала каждую неприятную мысль, определяя акцент только на хорошем. Юрико наверняка снились её куклы. Почему-то она их очень и очень любила. Хоть и выросла, а собирает целые полки игрушек и моделек. Тима попросту ждал, с приятным осознанием, что всё идёт как надо.

– Мёд? – поинтересовался он, будто у самого себя.

Вдруг он открыл глаза, задумчиво всматриваясь в стену. После он поднялся и со слабым напряжением попробовал принюхаться к напитку Юрико. Отпивать нельзя ни в коем случае.

Ему пришлось окунуть голову по уши, чтобы втянуть запах оставшегося на дне молока. Его голова, конечно же, застряла, а он всё пробовал принюхаться к напитку, в который он не добавлял мёд…

– Юрико! – гулко прозвучало со дна кружки. – Юрико! Ты правда чувствовала мёд? Юрико!

Нахлынувшая тревога охватила кошачью голову. Он пытался высунуть её, но бесполезно. Тогда он задёргался и спустя минуту Тима, наконец, откупорил себя от ухмылявшейся кружки. Остатки тёплого молока расположились на шерстке бойца. Он волновался и быстро вздыхал. Пробовал дозваться до Юрико, но та крепко спала.

Грохочущий взрыв донёсся до корвета, в котором находились бойцы.

«Сигнал! Только не сейчас!» – подумал Тима.

Раскрытый костюм V-5 внезапно запустился и чуть оглушил ушки пушистого инженера. Бронированный механизм закрылся, будто там находилась Юрико. Костюм еще издал пару гулких шумов и постепенно потух, только когда закончились взрывы.

Тима вскочил и побежал к машинке для напитков. Было неудобно, ведь ему пришлось прямо когтями открывать засекреченную крышку на приборе. Он бы включил свой силовой костюм, но шум мог разбудить Юрико. Точнее, её костюм V-5. Неужели произошло то, чего так боялся Тима?!

Вскоре неподатливая крышка сдалась. Тима открыл её и достал пакет с порошком едкого аквамаринного цвета, а затем раскрошил его. После он включил свой жетон и просканировал вывалившееся содержимое пакета.

– Вот собака! – проскрежетал Тима.

Это не тот порошок, что нужен был. Они всё перепутали! Нужен был не этот!

Постепенно уши Тимы ощутили нарастающий рёв моторов. Приближался фрегат. Нужно срочно что-то предпринять.

«Может, наушники?» – подумал Тима, но потом отогнал эту мысль, ведь пришлось бы их сначала найти, а потом еще умудриться их вставить в уши Юрико, да и костюм свой не включить…

Спустя половину минуты, пока Тима носился по комнате и в панике размышлял, что же делать, моторный шум двигателей фрегата уже раскачивал корвет. Юрико чуть сотрясалась во сне, а V-5 снова запустился, охватывая кота грохочущим шумом старта механизма.

Тогда Тима не нашел ничего лучше, кроме как выскочить на лапах в снег и направиться к ним через заснеженные ухабы. Только дверь открылась, он выбежал и закрыл её опять же с помощью своего неприметного жетона: Юрико должна быть в тиши. Крайне желательно!

Наглый ветер нахлынул на шерсть и трепетал её, как рваный флаг в пургу. Уши прильнули к голове, а усы вмиг оледенели. Тима пытался раскрыть глаза и докричаться до товарищей, которые только что приземлились возле корвета. Звук моторов, конечно же, стал тише, но не настолько, насколько было необходимо.

Звёздный корабль, чуть больше корвета, расположился полностью и осел. Дверь раскрылась, горизонтально прильнув к пепельному снегу под кораблём. Затем холодный свет вышел из внутренности корабля, а за ним шесть человек на пару державшие три увесистых ящика из бесчувственного металла.

Тима что-то кричал. Он еле пробирался сквозь явственность природы. Вскоре он понял, что может включить свой костюм. Видимо, благодаря внезапной тревоге совсем потерял голову.

Всё же кот запустил жетон и спустя пару секунд вместо четырёх лап снег продавили две твёрдые бронированные ступни. Грохочущими шагами Тима подобрался к товарищам в непроглядно черных костюмах.

– Заглушите моторы! – кричал он, но они не обращали на него внимания, а лишь выносили ящики. – Оглохли, что ли? Нужна тишина!

– Эй, тебя блохи покусали! – вдруг донеслось в дверном проёме. – Или молочко на усах прокисло? Не о чем волноваться, приятель!

Тима внедрил свой взгляд в образ достаточно крепкого мужчины, чтобы поверить в его замкнутую свирепость. Черный костюм с открытым шлемом. На груди справа расположился герб Полсафы, похожий на плохо нарисованный глаз. Длинные ухоженные волосы были прибраны назад, а распухшая борода с мудрыми усами чуть нервничали под горбатым носом.

Он глядел на Тиму настолько любящим и уверенным взглядом, что невольно хотелось бежать. Его шаги изображали ту сдержанность, которая требовала огромнейшей силы воли и мужества. Своим образом этот человек говорил о пройденном опыте.

– Выключите моторы! – повторил Тима.

Мужчина достал маленький стержень. Прибор выбросил луч стеснительный луч, который последовал под основание капсулы силового костюма Тимы. После этого кот встал на четвереньки, с оскалом направляя голову вверх.

Мужчина схватил Тиму и с детской радостью начал обнимать. Он тискал кота, тёрся об него лицом и произносил непонятные нежные восклицания.

– Джекоб, нужна тишина! – кричал Тима, пытаясь высвободиться из объятий.

– Ну что ты сердишься? – сказал мужчина. – Дай я тебя помучаю еще немного! Сколько мы не виделись…

Тима укусил того за щеку. Джекоб высвободил его на вытянутых руках и с напускной миной спросил: – Это как понимать? Ты не рад мне?

– Вы мне дали не тот элемент! Он не блокирует мозжечковую миндалину, а просто заставляет спать. Как обычное снотворное, Джекоб! Это очень и очень плохо!

– Почему же? – не понял тот.

– Потому что V-5 может работать в стационарном режиме. То есть если боец спит, то костюм может его охранять.

– Ну, так пускай охраняет.

У Тимы вся шерсть встала дыбом, когда он услышал тяжелые, сердитые шаги, доносившиеся со стороны корвета. Дверь медленно отворилась. Тёплый свет помещения плюхнулся на снег под звездолётом.

– У вас же нет регистрационных чипов!

Джекоб еще чуть-чуть потупил взгляд, наблюдая, как Тима весь дрожит и постоянно оборачивается. А затем попросту понял, что им всем конец…

Давящая тень V-5 последовала за уютным светом из внутренности корабля. Весь ландшафт дрогнул от грохочущего шага. Уже было слышно, как заряжается орудие костюма, а дуло пушек окрашивается в персидский-красный цвет.

Лишь со вздохом Джекоб сказал:

– «Finita la commedia».

– Ну, типа того, – в окончание добавил Тима, обернувшись взором на грозный V-5.

Глава 3

Честностью обожженный

Сколько Грек смотрел вниз и пытался осознать реалии происходящего – неизвестно. Твёрдое плечо Ланса с наглостью впиралось в его живот, ноги свисали с другой стороны плеча, а глаза слабо держались полуоткрытыми. Он не хотел показывать, что проснулся поле недавней драки, ведь, как только услышал автоматные очереди, за ними последовал интересный разговор между Лансом и БИ-8. Кстати, скорее всего, именно из-за выстрелов Грек и проснулся, а может быть, он просто захотел перевернуться на другой бок…

Ланс значительно отстал от БИ-8, который нёс на своих плечах лёгонькую Лизу. Самому же приходилось тащить этого Грека. Ланс, конечно, сам напросился, но он и так недолюбливал этого самодовольного морпеха, так еще и нести на плечах его тушу до самого маяка. А ведь надо спешить.

Роботу легче, конечно. Или потому что он несёт Лизу, или потому что всё его туловище состоит из пуленепробиваемого, высокопрочного и еще сто таких же синонимов, металла.

– Ты слышал? – поинтересовался БИ-8.

– Конечно, слышал, – с недовольством ответил Ланс, уже укладывая Грека на холодный снег.

Ему на часы позвонил Габриэл. Ланс, поджав губы, принимал звонок, а БИ-8 неуверенно приближался к своему товарищу.

– Что у вас случилось?! – сразу же послышался грубый голос.

Ланс лишь пожал плечами, запамятовав, что Габриэл его не видит, но позже ответил:

– Мы сами хотим это выяснить.

БИ-8 занервничал.

На обратной стороне повисло молчание. Спустя минуту Габриэл вторил:

– Тима не берёт трубку, Джекоб тоже. Никого нет на связи! Зачем вы взялись за это…

Пока Габриэл высказывал своё очередное недовольство, Ланс взглянул на металлического товарища. Тот положил Лизу рядом с Греком, возле ели неподалёку. Их туловища опёрлись друг на друга.

Робот не любил выслушивать, как его отчитывает лидер сопротивления, да и Ланс мало был этому рад.

– Лиза!.. – скромно послышалось в левом ухе. – Лиза, поднимайся. Давай же!

Локоть Грека незаметно вонзился в рёбра Лизы, и та со вздохом раскрыла глаза. Её рот сразу же раскрылся, чтобы закидать Грека недовольством и упрёками, но она вдруг замкнулась. Грек указывал ей молчать. И делал это тихо, чтобы БИ-8 и Ланс его не услышали.

Всё же набравшись смелости, командир решила поинтересоваться, зачем нужно молчать, да и что вообще происходит.

– Они из сопротивления, – ответил Грек сквозь зубы.

Раскрыв глаза до ширины экватора, Лиза подумала, что это очередная глупая шутка.

– Ты идиот? Зачем ты …

– Тихо! – упрекнул её Грек. – Слушай.

Их внимание пало на Ланса с голым торсом и БИ-8 с металлическим туловищем среди мерзлой природы.

– …не тебе мне говорить за время!

– Я ведь… – начал Ланс.

– Закрой свой рот! Если бы я знал, насколько вы, два полудурка, не можете справиться даже…

Лиза замерла. Её волосы вдруг утяжелились, а в горле расположился ком. Она с усилием направила свой взгляд на Грека, а тот, чуть приподняв, одно веко, всем своим видом указывал на свою правоту.

– Они говорят с Габриэлам – произнёс он.

– Такого не может быть, Ланс ведь…

– Может, – вторил Грек.

Почему-то он знал голос лидера сопротивления и сейчас был уверен в этом, как никогда.

– Нужно с ними поговорить… я не верю…

– С ума сошла? – сказал Грек. – Если они узнают, что мы их вычислили, то нас сразу же устранят.

– Почему ты так решил?

– Это не я решил.

Голос на обратной линии всё продолжал:

– …бегом к маяку и решите уже эту проблему! У меня нет столько зн… , чтобы терпеть ваш идиотизм.

– Так точно! Мы всё сделаем, – в окончание проговорил Ланс.

– Я уж надеюсь. До связи!

Трубку бросили. Проекция звонка выключилась на часах, и показалось время: шесть часов вечера.

– Он не в духе, – произнёс БИ-8, лишь бы что-нибудь ляпнуть.

– А когда он был в духе? – Ланс задумался. Один раз взглянул на Лизу с Греком и сказал своему металлическому товарищу: – Ладно, ты быстрее. Пока беги к маяку и разберись там. Я пока дотащу Лизу и Грека.

– Ты уверен…

– Да, я уверен! – оборвал Ланс.

Лиза сквозь маленькие щели век заметила спор. Затем посмотрела жалостливым взглядом на Грека и вымолвила:

– Я не хочу в это верить. Нужно что-нибудь предпринять.

– Нужно бежать, – подчеркнул Грек.

– Зачем? Если они предатели, то преимущество на нашей стороне.

– Почему ты так уверена, что мы сильнее?

– Ну как? Они сдадутся, поняв, что мы их рассекретили. Главное —взять их на мушку.

– Как тебя вообще взяли командиром? – с некой досадой проговорил Грек, да так что его чуть не услышали. – Они из сопротивления. Да ты хоть знаешь, какие звери в него вступают. Я вообще удивлён, как Ланс меня в живых оставил. Он точно поддавался мне…

– Тогда бежим?

– Да, – ответил Грек. – Если же они не из сопротивления, то стрелять не станут, а если да… то хоть убежим. – Грек выдержал задумчивую паузу, устремив свой взгляд на Ланса, который еще секунду и останется один. Он оценил, насколько Ланс может быть сильным и поэтому добавил: – Может быть.

– Тогда нужен какой-то сигнал. Нужно понять, когда… – Лиза замкнулась, когда увидела едкий взгляд Грека, направленный прямо.

Ланс глядел на них с неминуемым затмением. Его грудь слабо вздымалась, а глаза были направлены стрелой во взгляд Грека. Они будто боролись, надеясь, что кто-то из них сдастся первым.

Рука Ланса медленно потянулась за пистолетом. Грек подорвался, схватил Лизу за руку и побежал вместе с ней прочь среди густых елей. Они волочили ногами едкий снег, который пробирался вовнутрь ботинок. Ноги охолодели, руки тоже. Дыхание то и дело прерывалось, но воздух содрогался от злостного вздоха Грека.

– Не стреляет, – лишь вымолвила Лиза, пока пыталась не упасть в сугроб.

Вдруг ствол рядом расположившегося дерева разорвало с одной стороны вдребезги. Казалось, этот выстрел могли услышать даже на самом Сидигроне. Настолько он был подтверждающим и скоропостижным.

– Не бросай меня, – кричала Лиза, когда чувствовала, что её кисть соскальзывает с горячей руки Грека.

Морпех держал её, как держится за свою жалкую жизнь. Они бежали вместе, пытаясь скрыться за стволами деревьев, за сугробами, небольшими оврагами. Их ноги уже подкашивались, а ноздри оледенели (сопли застыли).

Стоит уточнить, что было огромной глупостью не надеть шлемы обратно. Лиза и Грек, видимо, настолько были увлечены своими мыслями и бегством, что позабыли чуть ли не о самом главном. На этом рассуждении подловил себя Грек, когда они выбежали на довольно просторный заснеженный пустырь. Местность окружали ели, будто зрители у сцены, которые ждали долгожданной развязки или любого другого волнующего момента.

– Шлемы! – крикнул Грек.

Лиза с усилием перебирала ногами, а морпех подтягивал её.

– Что?! – с выдохом проговорила она.

– Говорю…

Вдруг Лиза замерла и спустя секунду повалилась на снег. Грек на момент остановился и повернул её к себе. На её затылке виднелся шестиугольный чип, который с красного цвета резко переменился на зелёный. Прозвучал слабый писк, сигнализирующий о правильности процесса: она спит.

По спине Грека проехал поезд. Корни волос превратились в лёд, а дыхание замерло. Он почувствовал на себе этот звериный, ожесточённый взгляд. Грек поднял глаза и увидел, как среди тени деревьев, этих неодухотворённых зрителей, стоит Ланс. Его туловище было затемнено. Ноги по колено утопли в холодеющей едкости заснеженного рельефа. Лишь глаза сверкали теми звёздами, что сейчас опалят тебя своим могуществом внутренней силы.

Ноги Грека, будто сами двинулись прочь. Сначала медленно. А затем с каждым шагом всё быстрее и быстрее. Уже спустя миг он бежал, как обожжённый. Что его так испугало? От кого он на самом деле бежит, ведь как чувствовал раньше взгляд Ланса, то теперь чувствует, что его никто не преследует?

Он уже пробежал пустырь и неосознанно начал замедляться. Грека окутала тишина. Ветер покачивал ветки елей, которые оказались в плену омертвевшего снега. Грек смотрел вокруг, но никак не смел оглянуться назад. Боялся ли он – глупо рассуждать. Ведь и так ясно, какую порочную глупость он совершил.

Вдруг где-то вдали послышались протяжные автоматные очереди. Когда Грек с Лизой бежали от Ланса, то взрывы и выстрелы не слышались, сейчас же почему-то они восстановились. Только теперь не с той продолжительностью, а с интервалом, через пару ударов предательского сердца Грека.

Он вслушивался в эти выстрелы и только лишь тогда, когда он смог возненавидеть себя, пропустить эти мысли сквозь свою душу и разум, а тем паче полностью себя увидеть, смог повернуться назад. Сквозь ограду деревьев виднелся тот белёсый пустырь. Бездушные зрители глядели на образ Лизы, отчаянно валявшейся на снегу, посреди пустой, обволакивавшей холодом местности.

Он обернулся назад, но вдруг понял, что этот шаг будет именно тем, что будет обозначаться, как идти дальше, а не возвращаться назад. Ступая, Грек ненавидел себя, Ланса, БИ-8 и Лизу. Сквозь боль своего обломленного самолюбия и грязи Грек шел вперёд к Лизе. Он ненавидел весь мир только лишь потому, что ненавидел себя.

Глава 4

«Обратная звезда»

С каждым вздохом густеющая чернота леса окутывала до мурашек. Ноги корнями вцепились в бесчувственную поверхность. Ветер лелеял волосы, а кожа на лице онемела в такт проносившимся мыслям о Лизе.

Небо еще сильнее рассердилось и накрыло местность своим бесчувственным пледом. Грек лишь иногда всматривался наверх, когда не видел ничего среди черноты деревьев. На Лизу же, которая лежала прямо перед ним, он не мог смотреть. Его калило его же характерное самолюбие и глупость. Взглянуть на Лизу – всё равно, что посмотреть на свои ошибки.

Что-то послышалось сзади. Грек не оборачивался, ведь знал, с чем или с кем ему придётся столкнуться. Лёгкие задышали с новым ритмом. Душа спряталась в неизбежности своего проявления. Глаза сощурились, скулы же напряглись камнем и сдавили ряды зубов.

– Трус, – донёсся голос Ланса.

Грек через силу обернулся и поднял взгляд на своего противника. Тот стоял с пистолетом в руках. Его корпус всё так же был оголён. Мышцы напряжены, словно их натянули струнами или вывели красками неаккуратной кисти. Сейчас Ланс казался самым что ни на есть настоящим и правдивым. Его взгляд прожигающим взором был направлен в стыдливую физиономию Грека.

Сам же морпех будто маску напялил, пытаясь не страшиться этого образа, стоящего в пяти метрах от него.

– Ты поддался мне, – сказал Грек нехотя.

– Ты ведь любишь свою жалкую жизнь.

Грек ухмыльнулся.

– Любить – громко сказано.

– В твоём случае слишком тихо. – Ланс двинул шеей. Его грудь со спокойствием вздымалась, но взор говорил о накалившейся до придела свирепости. – Я бы не погнался за тобой. Оставил бы здесь, а Лизе бы наплёл, что тебя убили те, кто на нас напали.

– Уверен, что я бы не выжил и не добрался бы до тебя? – с явственной ухмылкой поинтересовался Грек.

Ланс скривил рот и блеснул глазами.

– Уверен, – ответил он.

Грек промолчал. В результате между противниками возникла пауза. Ланс будто ждал, что Грек ему что-то скажет, что-то очень важное и определённое. Морпех же стоял, словно пластиковый манекен, и ждал точного того же.

Вздохнув и успокоив дух, Ланс потянулся рукой переключить чиповый режим пистолета. А ведь знал, что Грек уловит этот момент и налетит на него. Так и случилось.

Только Ланс поднял пистолет, как Грек с отчаянным криком врезал тому по челюсти – промахнулся. Ланс просто отошел в сторону и ждал следующего удара. Грек летел на того с кулаками, пытался бить ногой по корпусу и в голову, но тщетно. Ланс, будто воздух, уходил от всех нападений противника. Его взгляд был непоколебим, тело двигалось по заданной траектории, отработанной изнурительными часами тренировок.

Буквально уже через пять минут Грек начал выдыхаться. Его тело осунулось, а взгляд потупился. Он пытался дышать чаще и набрать лёгкими как можно больше воздуха, но вдруг омертвел разумом, когда получил пылкий удар прямо под дых. Ланс кулаком врезал Греку, когда тот в край размяк.

Словно кровь начала двигаться в другую сторону, глаза завернулись вовнутрь. Боль охватила всё, что могло чувствовать и осязать. Грек схватился за живот и попытался отойти назад. Ланс мог бы пожалеть его, но сделал это всего на пару секунд, позволяя лишь прочувствовать всю тягостность удара.

Когда Грек сделал два шага назад, то понял, что потерял противника из виду. И только спустя секунду заметил, что тот стоит прямо с правого бока. Морпех с криком и новыми силами попытался ударить кулаком в переносицу Ланса. Тот еле успел увернуться, и даже было видно, как его взгляд чуть оживился.

Когда кулак пролетел над ухом, Ланс обхватил кисть противника и повалил Грека через бедро. Морпех, словно мешок с картошкой, послушно кинулся в снег с последними издыханиями. На момент ему показалось, что Ланс его просто застрелит и не будет дальше наносить ударов, ведь это попросту бесполезно, но только лишь допустив эту мысль, получил в глаз. Было бы легче, если бы тот самый глаз просто выкатился, нежели ощущать эту страшную боль. Почему-то все удары от Ланса были настолько ощутимы, что с редкостью поверишь, будто это действительно бьёт человек.

Очередные взрывы и выстрелы доносились откуда-то издалека. Внимание они уже не привлекали, лишь с редкостью впадали в осознание того, что где-то в округе творится почти такое же невыносимое и бесполезное, как и на этом заснеженном пустыре.

Пропустив боль через себя, Грек глядел в небо. Серое, но не унылое и грустное, а мрачное и серьёзное. Оно скрывало Грека и Ланса от тех зрителей, что были бесконечно мудрыми. Теми, кто мог бы только с одного взгляда понять, кто здесь силён, а кто слаб.

«Может, оно и к лучшему», – подумал Грек.

Нечего ему тут ловить и осуждаться зазря. Ланс просто выпустит ему пулю в лоб, и наконец вся эта нелепая история закончится. И всё закончится. Не нужно будет злиться, разочаровываться, унывать и радоваться всякой ерунде. Всему попросту конец, ведь всё это – лишь точка осознания в голове Грека. Что уж поделать, если целый мир для морпеха – лишь маленькая черная точка? А смерть тогда запятая, переходящая к следующей части предложения?

Может быть, оно и так, но смысл тогда строить эти предложения? Они только лишь ведут тебя к этим глупым умозаключениям, которые потом всю жизнь не дают тебе ощутить эту самую жизнь…

– О чем задумался? – сказал Ланс, вновь настраивая пистолет.

Грек услышал эти слова, но пропустил их мимо. Так же мимо, как проносится холодный ветер, как горячие лучи палят по щекам в жаркий июнь, или как вода обтекает всё лицо, когда ныряешь щучкой.

Вдавшись в сравнения, которые фланировали стаей мальков в сознании Грека, он взглянул на Лизу, лежащую справа от него. Почему-то сейчас она казалась на редкость изящной и неповторимой. Она так беспомощна и отчаянна. Левой щекой она чуть касалась белизны простиравшегося ковра. Глаза по-детски прикрыты, ресницы уже превратились в стеснительные ледышки.

Хочется по-настоящему защитить её. Встать перед ней и отгонять всех тех, кто шел к ней со страхом и злостью. Она не заслуживает этих чувств, но всё время их ощущает. Да, её хочется защитить. Но что поделать, если Грек сам себя защитить не может? Тогда ощутить этот страх и злость самому? Вместо неё. Пускай она будет в тиши. Ведь если Грек не может драться, он может прочувствовать все эти порочные силы за неё, и тогда эти силы наполнят его.

Если никак, то уж как-нибудь Грек защитит Лизу.

Может быть, в последний раз он взглянул на неё. Осмотрел сверху донизу, прислушиваясь, Как Ланс направляет пистолет. И увидел на бедре у Лизы ножик. Он неприметно находился в подсумке.

Вдруг глаза запылали, а грудь словно взорвалась. Он схватил нож у себя на бедре и рванулся на ноги. Ланс выстрелил, но промазал. Такого он немного не ожидал…

Грек лихвой кинулся на Ланса с ножом в руках. Полоснул того по корпусу, никакой раны, только тупой звучащий удар металла по металлу. Грек лишь на момент задумался над этим, но спустя секунду снова нанёс удар ножом. Он попал в шею, и это было очень странно. Ведь лезвие, тронувшись шеи, чуть придержалось, когда Грек уводил орудие. Оно будто за что-то зацепилось и только лишь потом поддалось обратно.

Ланс закричал и за долю секунды выдержал дистанцию от Грека. Морпех сейчас же задумался, когда смог четко рассмотреть своего противника. Никаких повреждений. Ни на корпусе, ни на шее…

Тем не менее, Ланс издавал свирепый вопль и держался ладонями за шею. Ему было невыносимо больно. Его глаза вмиг покраснели, а плечи скривились. Он живо засунул пистолет в кобуру на поясе и с новым, еще более страшным криком начал творить невообразимое.

Его пальцы потянулись к середине груди. Он схватился за что-то невидимое, но твёрдое, и потянул руки в противоположные стороны. Казалось, будто он рвёт кого-то вымышленного на части. Спустя несколько секунд рвений и воплей показалось то, что Грек предполагал уже в тот момент, когда только подумал о том, почему нет ран. Это было невозможно, и он не хотел в это верить. Ведь если это правда, то он очень зря вступил в драку с этим человеком.

Когда кисти рук уже вдоволь растянулись друг от друга, то весь корпус замигал черно-синим отсветом. Моргающим блеском виднелся термоскелет, который облепливал туловище противника. Он сдирал этот незамысловатый тонкий бронежилет с себя, словно прилипшую смолу.

С невозможными криками у Ланса получилось, и термоскелет перестал моргать и показался полностью. Он облепливал и руки. Ланс раскрыл грудные ставни, а затем, как кофту, снял с рукавов и бросил защиту на снег.

Перед Греком показался образ, который лишь одним своим порывом окутывал душу холодом и жаром одновременно. Конечно, Ланс был слегка худощав, но сейчас он выглядел так, будто его туловище высекли из камня, а руки и ноги приделали от какого-нибудь специализированного робота. Вены пульсировали на шее именно там, где образовался маленький порез. Как оказалось, Грек зацепился за воротник термоскелета и всё-таки нанёс противнику хоть и маленькое, зато повреждение. Это позволило сравнять шансы, хотя если задуматься, то лучше бы Грек не видел всего того, что было выбито татуировками на рукавах Ланса.

В области вен на руках были высечены чернилами неясные символы. Грек не знал о них, но был уверен, что означают они что-то сокрушительное и страшное. Но точно Грек знал об одном…

– Что такое, дружок? – будто пережевав сгусток собственной крови, проговорил Ланс. – Боишься взглянуть? Бойся, это правильно. Это спасёт тебя.

Морпех впал в ступор и чуть было приоткрыл рот. Его глаза сами по себе округлились, и в этот же момент челюсти сомкнулись. Он сглотнул холодную слюну и замер, вникая во взгляд Ланса.

В такое состояние Грека ввела татуировка «Обратная звезда» на груди Ланса со стороны сердца. Если оно вообще было… Каждый боец знал о том, что она означает, хоть и выглядит неприметно: обычный черный круг размером со взрослую ладонь. Нельзя на неё было смотреть! Ни в коем случае!

Ланс злобно улыбнулся. Греку пришлось увидеть настоящую сущность его товарища. На лице морпеха красовался самый настоящий страх. Теперь он точно знал, кто перед ним. Теперь он уверен, что живым ему не выбраться.

– Взгляни, давай же! – пролепетал Ланс.

Дело в том, что, посмотрев на эту татуировку, можно увидеть проявление своих остаточных и скрытых потенциалов, эмоций, чувств и страхов – себя проживающего. Своё испуганное лицо или несчастное, настоящее. И тогда обладатель этого черного круга будет обязан забрать сущность, взглянувшую на себя в последний раз. А делают это именно наёмные убийцы.

Казалось бы, откуда на Сидигроне наёмники, когда всё население в край милитаризовано? В том-то и загадка, что неясно, откуда они взялись и на кого вообще работают. Это было попросту невозможно, и никто не знал, каким образом можно стать наёмным убийцей.

– Я не хочу… – горько проговорил Грек и не успел, ведь на весь лес прорычал грохочущий смех.

Ланс смеялся над своим противником и товарищем. Он ведь знал, что Грек не цепляется за свою жизнь. По крайней мере, морпех так говорит постоянно. А сейчас этот испуганный герой напрямую утверждает, что не хочет прощаться с жизнью. Это было так смешно для Ланса, что ему даже стало чуть приятней жить.

Грек уловил этот момент. Внезапно он понял, что если не успеть сейчас, то потом такого удобного случая не выдастся. Он ринулся на Ланса с тем же ножом в руках. Полоснул того по груди, но слабо. Осталась лишь неясная линия вдоль ключицы и рёбер.

Ланс свирепо выкрикнул и махнул разворотом ноги. Грек увернулся и попытался ткнуть Ланса. Тот схватил руку и сжал с такой силой, что казалось, будто она стала частью чего-то другого. Грек издал тягостный вопль и выпустил нож. Зато другой рукой успел вмазать противнику прямо в висок. Ланс чуть потерялся и получил еще один удар под дых.

Он сделал два шага назад от Грека и чуть не пропустил удар ноги. Как только манёвр закончился, он тоже решил пяткой проверить твёрдость лица противника. И у него это получилось. Боковым зрением Грек не заметил, как прямо ему в глаз летит протекторная подошва чернющего и горячего, как битум, ботинка.

В мгновение Грек потерял ориентир. Удар был уж больно увесистым. Трудно было не потерять сознание, но он держался. Сквозь эти мимолётные размышления Грек снова получил удар. В живот ему будто врезали битой. Он согнулся и получил сомкнутыми кулаками меж лопаток. После он свалился в снег и попытался перевернуться. Ланс замахнулся пяткой, мысленно прощаясь с жалким образом Грека. Сам морпех только заметил краснеющие глаза противника и еле успел поставить Лансу подножку. Тот свалился, не завершив удар, но быстро встал. По крайней мере, быстрее, чем Грек, а поэтому успел врезать противнику по челюсти, затем в висок.

Морпех уже валялся в снегу, окрашивая белую, как альбомный лист поверхность вишнёвой краской своего лица. Ланс не останавливался. Он колошматил Грека, пока тот не захлебнулся своим подавленным самолюбием. В лице Ланса не было видно свирепости или злости. Казалось, будто ему также больно, как и Греку.

Удары закончились так же быстро, как и начались. Лишь остаточная боль, как запах и сырость улицы, напоминали о минувшей картине. Почему-то Ланс не убивал своего противника, а только размазал того в грязь своего естества. Словно нужно было именно это. Но Грек был уверен, что ему конец. Почему же тогда он до сих пор ощущает свою никчемность и порочность?

С тягостью подняв взгляд, он попытался посмотреть на «обратную звезду». Он сосредоточил взгляд и с паузой взглянул на эту до смеха простую, но до слёз правдивую татуировку. И тогда испуганные мысли Грека встали и с интересом взглянули на всё происходящее. Он не видел ничего. Он должен был увидеть себя, своё несчастное лицо, но не видел абсолютно ничего… Неужели это всё выдумки, насчет «обратной звезды»?

– Не пытайся, – вдруг вымолвил Ланс, разминая плечо.

– Почему?.. Почему ничего?

Ланс со спокойствием вдыхал воздух и пытался сосредоточить сознание. Теперь ему было холодно:

– А почему ты должен что-то увидеть…

– Но ведь…

– …если ты уже всё видел?

– Что?! – в голове у Грека, будто в отделе офисных планктонов в момент внезапной проверки налоговой, взревело движение. – Как это? Не может же…

– Может, дружок, – восстановив дыхание, произнёс Ланс. Только сейчас он перевёл добродушный и сочувствующий взгляд на Грека. – Юрико ведь тоже жива.

– Она тоже?

– Да, – кратко ответил Ланс.

– Не понимаю…

– Я должен был убить её. А потом… узнал, – Ланс будто вспоминал свой провал на выпускном вечере, говоря об этом, – что её заказал её собственный отец. Тогда я убил его, а Юрико оставил в покое.

– И что же? – опёршись на локоть и проглотив сгусток крови, сказал Грек. – Пришел Габриэл и спас тебя?

– Откуда ты знаешь его имя? – с внезапным загадочным тоном ответил вопросом на вопрос Ланс.

Грек глупо ухмыльнулся.

– Ну, как откуда?..

– И ведь пока бежал, не задумался. Я же говорил, что это не в твоей компетенции.

– Если так, то…

– Да, – оборвал Ланс. – Не Габриэл, а ты. Ты пришел за мной и спас меня.

Ему было трудно и легко говорить эти слова. Они будто и обогащали его мертвую душу, и одновременно простирали ту самую чернь, что никак не зарастает.

– Меня опознали, когда я убил её отца. Всё шло не по плану, и тогда меня схватили. Но тут явился ты. Вместе с Андреем. Вы всё так провернули, что я выбрался… снова. И тогда вы отвели меня к Габриэлу.

– То есть ты хочешь сказать, что я был в сопротивлении? Чушь какая!

– А твоя семейная история с женой-красавицей, лучшим другом-предателем и несчастным сыном, которого якобы у тебя забрали, не глупость? – Ланс выдержал паузу, чтобы собеседник переварил все те слова, что молнией светили ему именно на ту цель, благодаря которой он так цепляется за жизнь. – Это настолько глупо, что мы даже сами сочинили тебе другое алиби, но ты отказался. Сказал, что хочешь оставить и отпечатать символизм! Бред какой!

– Откуда… нет, не может!

– Может, дружок. А хотя знаешь, я тоже так говорил. Ну не может сама главнокомандующая ворваться в твой дом и украсть твоего сына! Да она даже не участвовала в этом сражении. Вашу планету вмиг захватили. Только чуть ракет попускали и сразу сдались. Потому что никто и понять ничего не успел.

– Что же Маргарет? Неужели она жива?

Грек не мог ни во что поверить. Он уже понял, о какой истории твердит ему Ланс. Но само осознание того, что он правда был в сопротивлении, опалило те стены, что так сдерживали умыслы.

Ланс взглянул на пистолет, что-то прокручивая в своей голове, а затем решился:

– Всё равно мне удалять тебе память. Точнее, пускай этим Андрей занимается. Мне надоело уже. – Он досадливо вздохнул и продолжил: – Ты командовал операцией по уничтожению дредноута. Его на тот момент только собрали, а Маргарет успела уже удалить чертежи. Правда, она забыла про голографические камеры. Некоторые её заметили. А твой сын, Льюис, на тот момент уже оканчивал курсы. У него была мечта, и ты стоял горой за него. Ну а если в семье есть кто-то из сопротивления, и это утаивалось, то всех на расстрел. Вот ты и решил первым сдать Маргарет, чтобы потом всё разрешить. Ты думал, она простит тебя, но… она видеть тебя не хочет. А сына и вправду забрали, только ты и понятия не имеешь, где он и что он теперь. Поклялся найти его и восстановить связь с женой, но, как видишь… пока не получается. Придумал историю себе, чтобы стереть умыслы сопротивления и выжить, при этом сохранить цель. Я до сих пор в шоке, как такой бред вообще мог возникнуть в твоей голове! Не, ну серьёзно…

– Так она жива? – жалостно оборвал Грек, уже встав на колени.

Ланс по-другому взглянул на него и ответил:

– Да.

– Тогда…

Пистолет уставился в лоб Грека, и тот замолк. Между горячим дулом и таким же жарким умом морпеха было некоторое расстояние. Грек прикрыл глаза, мысленно сдерживая образ своей жены и сына. Они живы – это главное!

«Я найду вас. Я найду тебя, Льюис, Маргарет», – выточил в уме Грек, когда Ланс уже давил на курок.

– Тогда ты спас меня и сказал, что сделаешь всё, чтобы я исцелился. Потому что понимал меня. – Ланс сдерживал курок. Стоило чуть-чуть надавить. – Мне не понять тебя, но я сделаю всё, чтобы ты нашел свою семью, друг.

Выстрел.

Ланс промазал…

Грек лишь слабо двинул шеей. Его затылок двинулся назад, и он уже…

– Подожди.

…валился на мерзлую поверхность, что никак не могла охладить ту память и вечность благородного помысла Грека.

– Грек.

Всё его тело обволок снег, и он пытался прочувствовать это. Он был рад, что может ощущать, ведь это и вело его к цели. Умом он…

– Грек! – повторил досадливо Ланс.

…не мог увидеть всю ту картину, что цепкими когтями окровавливали душу.

– Грек! Да послушай же!

Морпех открыл один глаз и, высоко задрав бровь, взглянул на Ланса, который со вздохом чесал затылок.

– Я промазал, – сказал он.

Грек выдержал паузу.

– Ну да.

– Нет… я еще раз.

– Как это? – не понял морпех.

– Вот так. – Ланс убрал стыдливый взгляд в сторону. – Поднимайся. Давай еще раз.

Грек непонятливо нахмурил брови и пощупал лоб. Чипа не было. Тогда он глубоко вздохнул.

– Так близко были. Да как такое вообще случилось?

– Не знаю, – неслышно ответил Ланс.

Кряхтя и оттряхивая снег, Грек снова встал на колени и, поджимая губы, посмотрел на Ланса. Тот откашлялся и вновь поднял ствол.

– Может, другой диалог? А то уже было, как бы…

– Ну, какой? – произнёс Грек. – Ты уже всё раскрыл.

Ланс задумался. Оба почесали бороды и тогда Грек проговорил:

– Я придумал. Давай, я начну.

Ланс попробовал вновь нахмурить взгляд – не получилось. Тогда снова, вот так хорошо. Грек тоже подготовился.

– И чья же эта сюжетная арка? – послышалось от морпеха.

Пауза и…

– Моя, – протяжным громом ответил Ланс и совершил выстрел.

…чип впился между бровей Грека, и тогда тот окончательно повалился на снег. Цвет шестиугольника уже сменился, но Грек не прикрыл глаза, будто ожидая услышать что-то давнее, что точно раскроет свет на ту жизнь, что обливалась слезами тоски и грусти.

– Спи, мой друг, сладким сном.

И только лишь услышав эти слова, он, наконец, прикрыл глаза, затвердив слабую опомнившуюся улыбку на своём лице.

Ланс посмотрел на Грека еще некоторое время, а затем прислушался. Он попытался заново прочувствовать всю сцену и понять, что же ему делать дальше.

Где-то рядом еще полыхали остатки DL-13, а вдали, там, где находился маяк, тянулись слабые струи клубов дыма. Местность была холодной и насмешливой. Деревья глядели на Ланса с зоркостью и ухмылкой. Луны не было. Всё небо закрылось на замок серых, уже черных туч. Время было позднее и поэтому сориентироваться оказалось куда труднее, чем раньше.

Вскоре он захотел позвонить БИ-8 через часы и вдруг увидел от него сообщения. Ланс быстро открыл панель диалога, где было всего одно слово: «Прости».

Ланс нахмурил брови и отвернулся от часов, понимая, что звонить кому-либо бесполезно. Он, словно зная всё, что будет дальше, взглянул на черноту сгустившихся деревьев.

Малый снег на лице морпеха дрогнул. Потом еще раз. Воздух вмиг затвердел. Тучи словно забежали быстрее, желая поскорее удалиться, а ели нависли над сценой с новым интересом.

Сквозь надвигающуюся темень леса были видны силуэты. Они двигались к Лансу и пробирались сквозь заснеженные ухабы и ветви деревьев. Их глаза слабо светились синим, только лишь поэтому Ланс смог вычислить их. Этих силуэтов было шесть. Снег под ногами сильно дрогнул, и в середине силуэтов показались красные, будто облившиеся кровью окуляры V-5.

Глава 5

Игра в куклы

Дым от разрушенного корабля обволакивал лес. Чернильные сгустки тянулись вверх, что напоминало бесконечно омертвевшее, тянущееся растение. Рядом с этой разрухой-кораблём находился здоровый и невредимый, где сладко спала Юрико, подле него маяк. А неподалёку от всего этого игрался V-5. С кем он игрался и зачем, БИ-8 еще не выяснил, но непонятливо наклонил голову вбок и присмотрелся к этой картине.

Вокруг силового костюма собрались несколько членов армии Полсафы. Они должны были доставить таблетки в ящиках, а Тима уже загрузил бы их на звездолёт и скрыл, чтобы не заметили на КПП Сидигрона.

Сам же Тима находился под разрушенным кораблём в своём костюме. Железные сундуки с малиновыми таблетками были разбросаны по белёсой местности. Как только хвостатый боец увидел своего товарища, то помахал ему, но не кричал.

– Юрико? – по-простому обратился БИ-8 к V-5.

Все семеро солдат вмиг обернулись на робота. Силовой костюм, в котором и подавно не находилась Юрико, тоже. Тима сильнее замахал руками, а бойцы участливо выставили указательный палец возле губ.

V-5 выдержал взгляд своих красных окуляров на роботе, затем повернулся обратно и продолжил своё дело. БИ-8 умолк. Он лишь приблизился к силовому костюму, где сгрудились все бойцы, кроме Тимы.

Как только БИ-8 подошел вплотную к силовому костюму, то не понял, как на такое реагировать. Это вообще нормально, то, что он видит?

V-5 держал Джейкоба за туловище одной громадной рукой. Металлические пальцы сдавливали ему рёбра. Глаза уже чуть ли не выкатывались наружу. На шее и на лбу выступали вены, а из уголков рта тянулись неприметные ручейки крови. V-5 игрался с ним. Рука неуклюже делала так, чтобы Джейкоб якобы ходил. Потом прыгал. БИ-8 молча наблюдал за этим, лишь один раз почесав чугунный затылок. После V-5 схватился за другого бойца и изображал, будто Джейкоб и солдат целуются.

Оба хрипели от сдавленных органов. Робот видел, как им было больно, но никто не смел проговорить ни слова. Все молчали, лишь слабо выдавливая из себя глухие вопли. Когда звук увеличивался, то металлическая рука сдавливала туловище еще сильнее. А в момент утихания, казалось бы, рука должна была ослабеть, но всё же продолжала свой натиск.

БИ-8 простым шагом прошел мимо них и подобрался к Тиме. Валяясь под грудой железяк и обломков корабля, тот карабкался металлическими руками. Он пытался выбраться и хоть как-то помочь своим товарищам, но обломки уж слишком сильно его придавили, что даже силовой костюм их не может подвинуть. Хотя он мог бы это сделать, но шума было бы…

– Что происходит? – простодушно поинтересовался БИ-8.

Тима взглянул на него, попытался выбраться, но тщетно. Вскоре он обмяк, положив стеклянную голову на железную руку:

– Это конец.

– Почему?

– Они всё перепутали.

– Кто? Они? – Робот взглядом указал на стоявших столбом солдат.

– И они тоже, – ответил Тима. Он чуть поправил руку и расположился лучше, будто заигрывая со своим товарищем. – Не тот пигмент дали. Теперь Юрико спит, а V-5 нет. Вот и всё. Если попробуешь разбудить Юрико, то разбудишь только костюм. А он может работать в стационарном режиме и продолжать свою функцию.

– Вот как, значит.

– Вот так.

БИ-8 присел на корточки.

– Хорошо. И что мы будем делать?

– Я – не знаю. Ты еще можешь что-то сделать.

Робот ухмыльнулся. Он встал и попытался убрать груду железяк с огромного туловища Тимы. Тот сразу же замотал руками и зашикал.

Послышались глухие вопли Джейкоба и его товарища в другой руке. Их рёбра и внутренности превратились во что-то единое. Всё тело отдавало страшной, умопомрачительной болью. V-5 замер, лишь сжимая свои «игрушки».

– Не шуми! – сказал Тима, не выбрав – злиться ему или отчаиваться.

БИ-8 замер с железкой в руках. Он разомкнул руку, и балка стукнулась о такую же. Вдруг крик, но мимолётный. V-5 сжал левую руку, в конец раздавив бойца, прежде находившегося в ней. Теперь в железной руке было только непонятное месиво из крови и внутренних органов. Немного одежды порванной, но это меркло на фоне такой ужасной для товарищей картины.

Шерсть у Тимы встала дыбом. Глаза расширились, а зрачки сузились в смертную полоску. БИ-8 обернулся на V-5 и пожал плечами.

– Тогда что будем делать? – поинтересовался он у Тимы.

Тот медленно перевёл на него взгляд.

– Ты ненормальный?

– Что?

– Ты ненормальный.

– Да.

Кот повёл усами.

– Ладненько. Тогда всё не так страшно.

– В нормальном мире, чтобы выжить, достаточно быть нормальным, – проговорил БИ-8. – Мы живём в нормальном мире?

– Я понял, понял. Хватит…

– А ты нормальный?

– Я тоже ненормальный, всё.

– Кот разговаривает. Это нормально?

– Нет – не нормально. Всё! Доволен?!

– Да, – остановился робот.

Тима задумался. В его кошачьей голове рождался план, на выдумку которого он с трудом решался. В принципе можно было бы всё это решить, но чего бы это стоило? Справится ли БИ-8?

– Мы не можем просто разбудить Юрико?

– Она не проснётся, – ответил Тима.

– Тогда что будем делать?

– Сейчас, я думаю.

– Ладно.

Робот повернулся к V-5, который так и продолжал играться с бойцами. У тех глаза были на выкате, но все молчали. Ситуация патовая.

Им нужно было в любом случае завершить погрузку таблеток. Если этого не завершить, то будут потом большие проблемы от Габриэла. Но силовой костюм попросту не даст им этого сделать. Да и вызывать еще кого-то из рядов Полсафы тоже нельзя. Им либо конец, либо будет еще большая разруха, которую они потом никак не замажут.

– Восьмёрка, – позвал Тима, – ты готов?

– Да. К чему?

Робот повернулся к нему и снова присел на корточки.

– Нужно просто отключить V-5, – сказал кот.

– Юрико спит, а её никак не разбудишь.

– Поэтому работаем, как всегда.

– Угу, – БИ-8 поднялся. – Ты уверен?

– Выхода нет. Придётся действовать так.

– Хорошо, но я даже притронуться к нему не могу. Да и прицел не наведу, чип ведь… запрещает.

– Поэтому ты его отключишь, – будто проведя остриём лезвия по ладони, проговорил Тима.

БИ-8 замер, обдумывая те слова, что были катализатором именно того бойцовского возбуждения. Если вспомнить, сколько БИ-8 уничтожил целей, врагов, и товарищей… то невольно захватывает душу черным пледом отчаяния и грусти за тех, кому пришлось с ним столкнуться.

Много ли приходилось БИ-8 уничтожать противников в несколько раз сильнее, чем он сам? Они были уверены в своём превосходстве до тех пор, пока робот не вспоминал о своей цели. Не о той, благодаря которой боец ведёт свой быт, а той, необходимой. Нужной не для существования, а для самой жизни.

Задумываясь над этим не раз, сам БИ-8 размышлял над собою. Человек он на то и человек, что не властен над собственными эмоциями и чувствами. Это толкает его как на героизм, так и на тщеславные поступки. Хотя героизм со стороны тоже есть тщеславие, просто неоправданное, скрытое и осведомлённое благими намерениями.

Тима внимательно посмотрел на своего товарища:

– Когда ты отключишь чип, то и все остальные станут врагами.

– Поражение неприемлемо.

– Именно. Конечно, если принудительно усыпить себя, то чип никак не распознать. Ты попросту станешь невидимым для сканера. Поэтому…

– Сладких снов?

– Сладких снов, – на выдохе произнёс Тима и пожелал удачи своему металлическому другу.

Кот включил панель на громоздких рукавах. Провёл пару манипуляций с характеристиками. И, будто что-то желая произнести, но сдерживая себя, уснул. Его костюм не выключился, и поэтому он продолжал валяться под обломками уничтоженного корабля.

БИ-8 развернулся и вгляделся в образ V-5. Этот громадный ребёнок игрался с бойцами, как с куклами. Это было смешно и грустно одновременно. Люди страдали, их внутренности уже давным-давно превратились во что-то целостное.

Джейкоб понял, что задумал робот. Он сжал зубы и с мольбой взглянул на «Восьмёрку». Тот стоял в десяти метрах от своего будущего врага.

Робот включил роговую панель внутри объектива. Зашел в настройки контрольного процессора и выдержал паузу, рассматривая светящуюся строку: «Регистрационный чип – вкл». Когда мысленно нажал на неё, чип отключился. Панель пропала, и теперь робот глядел на V-5, как на восходящую, непобедимую гору.

Силовой костюм замер. Он медленно, будто не соображая, поднял кровавый взгляд на БИ-8. Джейкоб замер. Остальные хотели двинуться, но не решались на это.

V-5 поднялся. Что-то с грохотом загудело внутри, будто запуск реактивного самолёта. Сейчас процессор сканировал БИ-8. Теперь он противник. Еще две цели находились где-то в лесу. Но к ним он подойдёт чуть позже…

Металлические руки задёргались. Они лишь на момент расслабились, и Джейкоб успел сообразить. Он вытиснулся из громоздких рук, будто пробка из-под вина. Повалился на снег и вдохнул холодный воздух. Его грудь вздымалась, а глаза разошлись пеленой удовольствия и наслаждения жизнью.

Вскоре железные кулаки V-5 трансформировались в две пушки высокого калибра, которые в момент начали заряжаться. Из внутренностей броневой кишки-пушки, светился фиолетовый неон, со временем преображаясь в красный.

БИ-8 со вздохом присел на снег, подложив голову на железный кулак.

Солдаты в неуверенности ринулись прочь. На спине у V-5 появилось несколько отверстий, откуда начала вытисняться бирюзовая дымка. Вскоре она стал настолько густой, что пошла жидкость. Она стала замерзать, и там образовались похожие на сосульки сгустки. В момент V-5 выстрелил ими, словно дикобраз. Сосульки попали во всё, что только можно. Из бойцов получилось замечательное решето.

Бирюзовые льдины застревали у них во всём теле, лишь иногда проходили насквозь. Некоторые ледышки попали в БИ-8, но он с ленивой гордостью стряхнул их со своего корпуса, наблюдая за тем, как солдаты в воплях валились настежь.

– Еще что-то будет, или мы уже начнём? – проговорил робот.

Убедившись в том, что каждый противник изрешечен бирюзовыми льдинами, V-5 направил стволы на БИ-8. Тот с кряхтением поднялся и однотонно взглянул на своего противника. Пушки силового костюма загудели, а налипший снег на корпусе начал растворяться. Броневые пластины…

– Нет, нет, нет, – внезапно начал БИ-8. – Послушай, тебе самому это не надоело?

V-5 замер в оцепенении, всё пытаясь напугать своего врага. Он был гораздо массивнее робота, а поэтому мог попросту раздавить его одним лишь ударом. Забить его, как гвоздь. Либо же стиснуть, словно надоедливую игрушку.

– Ты просто сам пойми… Ладно, это второстепенная история. Ладно, мы не доносим основную проекцию замысла, а лишь маленький пазл. Но ты тоже… блин, – БИ-8 всё пытался подобрать слова. V-5 чуть понурился плечами и моргнул пару раз красными окулярами. – Можно как-то это всё быстрее делать? Вот эти вот все преображения и так далее… Вот это всё можно чуть-чуть проворнее. Потому что если бы я хотел, то мог бы сразу напасть на тебя. Не, ну правда! А если бы тебе дали основную линию? Остальным тоже пришлось бы ждать, пока ты там преобразишься, встанешь как тебе надо и всё такое?

V-5 задумался и взглянул вниз. Огромным ствольным рукавом он почесал металлический затылок и лишь нелепо пожал плечами.

– Так вот и я об этом. Это хорошо, что я здесь. А если бы Деас начал с тобой разбираться? Поверь, он бы не стал ждать. – Робот поглядел на V-5, поставив руки на железные бёдра. – М? Как бы тогда дело пошло? – Силовой костюм уже стыдливо смотрел вниз и не понимал, что ответить. – Стыдно? Это хорошо, что стыдно. Ладно. Давай уже. Только в следующий раз доноси свой образ быстрее. Понял? Имей в виду, другие с тобой сюсюкаться не станут.

V-5 с благодарностью мотнул головой. После снова поднял пушки и набросил на себя свирепый и могучий вид. БИ-8 мысленно улыбнулся, что его слова восприняли, и сам приготовился.

Ствольные отверстия пушек V-5 начали заряжаться и вот-вот выплеснут всю свою мощь. БИ-8 внезапно подпрыгнул, да так, что его с трудом можно было разобрать средь налипшей черноты неба.

Железные ставни поползли неизвестно откуда и начали укреплять туловище робота. Всё преображение происходило в прыжке. Следовало всё настолько быстро, будто лишь от одного представления всё в момент изменялось. Весь образ БИ-8 резко преобразился из бытового помощника в бойца, верного своей состоявшейся цели. Его объектив чуть померк, потому что броневые ставни сузили свечение. Железный позвоночник вдруг начал гореть таким же красноватым оттенком, а там, где у человека вены на руках, у робота преобразовались в «кровяные» неоновые линии.

V-5 крутил своей чугунной головой в стороны. Он потерял противника. Заметил он его лишь только тогда, когда чуть направил взгляд вверх, и сразу же получил металлическим кулаком в такой же металлических лоб. Прозвучал звук, подобный удару колокола. Силовой костюм пошатнулся.

Вскоре он снова встал в стойку и попытался просканировать своего противника, но перед ним никого не было. БИ-8 снова куда-то пропал. Только повернув голову вправо, V-5 снова получил удар с ноги. Тогда уж он повалился. Весь корпус, словно громадная башня, рухнул навзничь на рыхлый снег. Белая дымка чуть проснулась и окутала силовой костюм, но в момент ахнула в сторону, когда последовал следующий удар.

БИ-8 налетел на лежащего противника и пытался раскрыть его броневые пластины на груди. Он пару раз ударил V-5 по голове, а затем раздирал ему грудь. Он рвал железо, словно отрывал линолеум. БИ-8 пытался добраться до реактора, чтобы как можно быстрее отключить тому питание. Драться с V-5 до победного, посредством отключения тому основных и вспомогательных функций, – бесполезно, уж слишком хитрая боевая машина. Поэтому будет правильным попросту добраться до основы и отключить тому питание.

Сам же V-5 будто терпел. И ждал неизвестно чего до того момента, пока ему не надоест.

Отрывая очередную броневую пластину, БИ-8 заметил сквозь сердитые щели голубоватое свечение. Еще немного, и он доберётся до реактора. Вот он схватился одной рукой за железку, а другую кисть подготовил для цепкого удара.

Вдруг он услышал два хлестких хлопка, будто два кирпича ударили друг об друга.

«ОИП!» – с тревогой подумал робот.

Он забыл об одной очень и очень важной характеристике V-5. БИ-8 попытался скорее убраться от противника в сторону и зайти с противоположного фланга, как воздух под ним «взорвался».

БИ-8 взмыл вверх неясным толчком импульсной силы. Это никак ему не навредило. ОИП – отрицательное интеграционное поле – лишь благодаря гравитационным ударам дистанцировало адресата от инициатора толчка. Поэтому сейчас БИ-8 находится перпендикулярно силовому костюму, словно подвешенная на невидимых верёвках игрушка перед младенцем в яслях.

Кстати, таким ОИП БИ-8 тоже мог похвастаться, но только отчасти. Поле было заряжено в модулях, которые находились на стопах.

V-5 зафиксировал цель над собой. Он живо направил дуло пушки на противника и выстрелил крупным взрывчатым снарядом. БИ-8, конечно же, заметил скорую атаку противника и использовал ранее упомянутые модули, чтобы увернуться в воздухе.

У робота получился манёвр: он успел двинуться в сторону, снаряд со звериным рёвом пролетел мимо него. Но еще один БИ-8, видимо, проморгал. Второй выстрел, который последовал сразу же за первым, но лишь с малым запозданием – этот снаряд попал прямо в цель.

Произошел взрыв. Повреждения точечно сосредоточились на корпусе. Реакторный модуль первого и третьего спектра, панельные сканеры, функции стабилизирующей объективизации корпуса чуть ли не канули в лету, но работать продолжили, хромая и кашляя.

Робот полетел вниз. Он с трудом приземлился на ноги. На него полетел шквал свинца пулемётного орудия V-5. БИ-8 начал уворачиваться и перебегать с места на место. Некоторые свинцовые снаряды попадали в него, но броневые пластины выдерживали эту атаку.

Он пытался прийти в себя после взрывчатого снаряда. Некоторые процессы сильно притормаживали, поэтому нужно было выдержать некую паузу. Конечно, это удавалось с трудом, поскольку силовой костюм не успокоится, пока не изрешетит своего противника. Тот уже встал на ноги и занял хорошую позицию.

БИ-8 наплевал на восстановление и снова налетел на V-5 с ударом ноги. Когда он приблизился, то заметил, что маленькие паукообразные роботы, наниты, начали заживлять ту разорванную область на корпусе силового костюма, которую БИ-8 недавно потрошил, словно раскрывал завернутую в подарочную упаковку игрушку на день рождения.

Атака не прошла успешно: БИ-8 снова оттолкнуло ОИП. Теперь V-5 будет использовать его постоянно, это понятно. Тогда БИ-8 выдержал дистанцию и выдвинул лучевой преобразователь. Банальный светло-желтый луч. В области запястья двинулись четыре стержня, которые преобразовались в четырёхугольные хороводы. Вскоре лучевой стержень впился в растерзанную грудь силового костюма. Наниты сразу же вымерли, а заживляемая часть быстро отсохла, поскольку была сделана лишь из дублированного материала, а не из броневых пластин. Потом, конечно, луч добрался до основной части и начал образовывать скважину до реактора, но опять же, V-5 было что ответить своему зазнавшемуся противнику.

БИ-8 постоянно менял позицию, не отводя лучевой стержень от цели. Было непросто, но исполнимо. Пули постоянно просвистывали над головой, иногда только попадали в корпус. Погодные условия не были на стороне ни того, ни другого. Вздыбившийся снег мешал сканировать цель, поэтому V-5 с редкостью терял своего противника из виду, а БИ-8 всячески мазал лучом по корпусу.

Когда луч уже прорезал чуть ли не последнюю пластину, то БИ-8 увидел, как от силового костюма отлетело несколько клочков железа одинаковых размеров. Скорее всего, это были не «клочки», а то, чего побаивался робот.

Это были «кукушки». Так их называли застарелые бойцы и проповедники загадочности и трудности нахождения на фронте. Так-то у них было зарегистрированное название Агроп-19. Почему и как это связано с их функционалом – неясно. Зато «кукушка» подходила как раз.

Пять небольших сферических, сверху и снизу приплюснутых роботов вспомогательного функционала. Друг от друга они отличались двумя цветами. Белые были с положительным воздействием, то есть на боках корпуса нарисованы плюсы, а у черных – минусы. Ко всему этому сверху был лишь один неприметный маленький гравитационный стержень, за счет которого они держались на лету. А в центре, чуть ниже стержня, находился синий объектив с черным кругом во внутренности.

БИ-8 сразу же кинулся прочь. Он снова и снова менял позиции, а «кукушки» летели за ним. Лазером он сбил две штуки, но остальные уже приближались к нему. Луч не справлялся: «кукушки» были слишком крепки да и быстры. Поэтому пришлось отбиваться врукопашную.

Вдобавок к этому V-5 поливал свинцом своего противника. Роботу было непросто. Он уворачивался, отбивался от «кукушек» и постоянно менял позицию. Ему ни в коем случае нельзя проигрывать, поскольку если он умрёт, то силовой костюм доберётся до остальных. У Ланса, Грека и Лизы, конечно же, тоже есть чипы. И теперь их регистрация враждебна. Нельзя проигрывать!

Но вот БИ-8 отфутболил одну «кукушку» куда-то в лес. Она полетела в противоположную сторону от робота и взорвалась красно-желтым пламенем уже где-то среди деревьев. БИ-8 чуть набрал уверенности, но внезапно почувствовал страх, ненависть и злобу по отношению к себе. Две «кукушки» он не видел. Их попросту нет! Где же они?!

Одна оказалась на пояснице, и БИ-8 это почувствовал, словно ему вонзили вилы в спину. Послышался быстрый, хорошо слышимый звук: «Ку». Затем прикреплённый вспомогательный робот перевернулся вокруг своей оси так, чтобы плюсы оказались с разных сторон. Еще одно «Ку», и талия БИ-8 сжалась в себя, словно у самой банальной куклы Барби.

Внутренняя панель высветила множество ошибок и прекращенных процессов. Голова сейчас взорвётся. БИ-8 ничего не видел перед собой из-за этих чертовых ошибок. Он закрывал их, оставляя все проблемы на потом. Еще и пулемётный град, от которого увернуться уже было большой проблемой. Ноги отказали. Робот полз и пытался выискать еще одну «кукушку».

«Где она?! Где?!» – прокручивал в своей голове БИ-8, понимая, что если он её сейчас не устранит, то всем его товарищам конец. В принципе, как и его цели. БИ-8 не должен проиграть.

Карабкаясь по замёрзшей земле, робот сканировал местность с нарастающей тревогой. Пули поливали корпус и отдавались нескончаемым звоном. Снег вздымался от промахов свинца, а пурга настигала всё с большей ненавистью. Это может быть конец. Конец будет у каждого, но БИ-8 не позволит себе сейчас дать слабину. Он справится. Он должен справиться!

«Иначе…» – лишь пустил мысль робот и впал в отчаяние. «Кукушка оказалась прямо под снегом. Он полз и набрёл прямо на неё.

Его голова упала в снег, руки обмякли. «Ку», все цели исчезли в пелене отчаяния. Второе «Ку», и БИ-8 разорвало на две части, будто медведь дёрнул лапой. Верхняя часть без рук полетела прямо под ноги V-5, а другая оказалась возле деревьев.

Робот взглянул в красные объективы своего противника. В них он видел смех и торжество. БИ-8 сглупил. Много думал. И много думал о себе. Нельзя было лезть сразу в центр, в реактор. Это было огромной глупостью, проявлением тщеславного торжества. Нужно было выучить, ликвидировать вспомогательные функции противника и только затем с окаменевшими эмоциями идти в центр. Теперь же роботу приходится унимать свой бестолковый ум и гордость.

Он раздавлен и ничего больше сделать не может. Единый, грустный и молящий объектив БИ-8 лупился в широкое дуло. Протяжный звук наполнил местность. Силовой костюм был готов лишить робота жизни. Да и зачем это БИ-8 жизнь, если он всего лишь робот. Машина, смысл которой в служении кому-либо. Умрёт – сделают еще. А погибнет другой, так и снова изобретут.

В шахте орудия БИ-8 видел разожженный красным пламенем снаряд с его голову. Он смотрел на то, как нагревается оружие, и понимал, что это то, чего он не заслуживает, чего он не хочет, но обязан с этим согласиться, поскольку другого он заслужить и хотеть не может, кроме как смерти.

Он принял свою кончину, он готов к ней. И вдруг на внутренней панели начал автоматически воспроизводиться процесс. Показалась картина, на которой была изображена девушка лет двадцати трёх. Её глаза будто видели всю правду, что хотелось скрыть. Губы нежно расслаблены, шея чуть изогнута, чтобы взглянуть на того, кто сдался и просил её. Волосы слегка поблёскивали на свету, а этот взгляд… он помнил… Он помнил и никогда, ни за что не мог позволить себе забыть все те эмоции, что вулканом звучали в нём, лишь только он ощущал на себе этот самый взгляд.

Он не мог позволить себе умереть. Он служит, да. Но только себе. Цель должна быть достигнута, БИ-8 ощущает жизнь, если только идёт к ней. Робот придёт к ней, чего бы ему этого ни стоило. Он должен идти к ней.

БИ-8 включил диалог с Лансом и написал: «Прости». Если бы робот мог плакать, то на его корпусе сразу бы заледенела слеза. Он предал своих товарищей, но если бы не сделал этого, то предал бы себя самого. Он попросту не может так сдаться. Он должен найти её, иначе не сможет так спокойно умереть.

Когда робот почувствовал от вдоволь гудящего орудия и выходящего света из шахты смерть, то отключил все процессы и сам чип. Он уснул. Медленно и с предательской грустью.

Гудение прекратилось. V-5 опустил орудие.

Сканер силового костюма живо пал на даль лесного отчаяния. Он видел двух противников, к которым без раздумий двинулся. Только лишь шаг сотряс окружающую местность, и из-под неё поднялись шесть бойцов. Их тела были искровавлены и изуродованы. Бирюзовые кристаллы торчали в них, как непонятливые осколки. Глаза горели белым пламенем.

Они шли за V-5, как за своим руководителем. Бойцы должны уничтожить противников. Куклам могли помочь эти два врага, лишив их этой самой жизни, где цель не зависела от них. Шли они к ним лишь за помощью, лишь за смертью.

Глава 6

Неблагодарные

Обида, ненависть, смешанные с детской любовью, просачивались в стены старой, захламлённой комнаты. Дверь исцарапана, несколько книг по учебе были разбросаны на полу. Их листы чуть мокрые от горячих слёз. Куклы в хаосе расположились на холодных полках среди разного хлама. Они, как самые чувствительные зрители, глядели на Юрико и тоже хотели плакать.

Сама героиня находилась в центре комнаты. Она смотрела на своих друзей, компания которых помогала ей не сойти с ума. Ей нужно было, чтобы хоть кто-то разделил с ней то, что давило на душу. Юрико плакала, плакала часто. Очень горько и в то же время стеснительно, чтобы ни в коем случае её не услышали.

Время: 15:03. Еще один взгляд: 17:14. Страх нарастал с каждой секундой, но Юрико себя останавливала. Она еще не чувствовала ничего, кроме надежды и преданной любви к своему отцу. Вдруг глухо послышался щелчок, дверь в квартиру отварилась. Сам же вход в комнату был заперт. Она знала, какое наказание последует за такое, но не могла иначе.

– Юрико! – раздался строгий и пьяный голос среди комнат квартиры.

Дочка сидела на полу, обхватив руками колени. Дыхание прервалось. Всё тело замерло и лишь слабо сотрясалось, когда ощущало приближение отца.

Ручка в комнату дёрнулась, и Юрико тихо всхлипнула. Страх прорвался сквозь надежду и теперь уничтожал весь свет, который так желанно копился. Слёзы остановились, но глаза всё так же остались стеклянными.

– Юрико… а ну открывай!

Она молчала. Ни звука!

– Юр-р-ико! – Голос вдруг осёкся, и шаги со стуком удалились прочь.

Она взглянула на стол, карта-ключ лежала на поверхности. Но была и еще одна, который отец хранил у себя. Юрико так и не смогла найти эту карту…

Шаги приближались. Ручка зачем-то дёрнулась еще раз, как будто тот не был уверен, что она заперта.

– Юрико, девочка моя…

Она поднялась, и ноги сами двинулись прочь. Юрико шла спиной к столу, будто страшась двери, как собственной смерти.

Дверь медленно отворилась, и перед дочкой явился Он – её отец. Пьяный и избитый кем-то на улице. Белая рубашка была порвана и испачкана в чем-то желтом и ярко-зелёном. Штаны висели: ремень, видимо, был снят заранее либо вообще потерялся в сумбурности попойки.

– Девочка моя, нельзя запираться одной, – проговорил отец, путаясь в словах и обводя взглядом с ног до головы свою дочку.

Та шла назад. На её теле был свитер и свободные штаны, разорванные в области колен и снизу. Он приближался к ней со звериным и наглым взглядом. Уверенным, что его ненавидят, но с надеждой, что он любим. У Юрико тоже была такая надежда. Но страх переполнял и говорил о правде. Не переставая, твердил ей, что именно сейчас произойдёт.

Отец подошел к ней так близко, что она и не смогла бы убежать из комнаты. Юрико вся сжалась в себя и взглядом молила о помощи. Может, о прощении, а может, о смерти…

Одной рукой он схватил её за кисть, а другой чуть ли не разорвал свитер. Она попыталась закричать, когда он повалил её на стол, но хлёсткий удар по нежнейшей и мокрой от слёз щеке возобновил тишину.

Единственные зрители в этой комнате находились на полках. Единственные друзья и товарищи, чья душа тоже была наполнена пустотой. Они не были подвластны себе, как и их хозяйка. Они были подвластны лишь страху и отчаянию, ведь только это могло наполнить, хотя изначально их жизнь предназначалась для любви и добра. Но неистовость человеческого естества, зверства, сделала из них таких, какими они страшились быть.

Комнату наполнил крик. Такой громкости, что и удары не могли остановить этот вопль. Слёзы всё текли, словно пытались заживить эту рану. Голова лопалась от страха и отчаяния. Кровь пульсировала по всему телу, а глаза заволоклись пеленой. Она видела это пьяное и злостное, улыбчивое лицо и боялась его… любила. Ведь никого, кроме него, у неё не осталось. Ведь некуда ей идти, кроме как к нему.

       ***

Воздух лениво наполнял лёгкие. Веки постепенно открылись, затем закрылись и вновь вспыхнули, оголяя сонный взгляд. Юрико зевнула пару раз, оглядываясь вокруг, и потянулась. Она даже не помнит, когда последний раз так сладко спала.

Когда Юрико подняла голову, то на столе осталась маленькая лужица слюны. Она застенчиво улыбнулась этому, а потом сомкнула брови. Где кот?

– Тима? – в неясности позвала она его. – Тима!

Юрико встала и пошла в кабину пилота. Там никого. Затем она вернулась в основную комнату, не понимая, в чем дело. Что-то не так… Так тихо и в то же время тревожно. Она оглядела вновь стол. Кружка перевёрнута, какие-то следы. Аппарат с напитками весь разрыхлён. А… костюм? Где V-5?!

Лицо вмиг наполнилось кровью, а уши заложило неясным звуком. Она еще не двинулась, но готова была бежать – лишь бы куда-нибудь. Такого попросту не может быть. Где её костюм?! Ни Тимы, ни V-5! Это очень нехорошо!

Вскоре Юрико додумалась взглянуть в окно. И то, что она там увидела, никак не добавляло ясности в картину. Только лишь она поняла, где Тима. Тот ведь валялся под обломками корабля! Да и что это вообще за звездолёт? Вражеский?

Девчонка живо метнулась к выходу. Подождала дверь и затем быстро кинулась к своему пушистому товарищу, но замерла. Перед ней открылся всеобъемлющий вид, который не то что заставлял ахнуть в обморок, а просто останавливал всё думание и осознание. Она могла лишь просто глядеть, ведь если допустит хоть одну мысль, то упадёт обратно в сон.

Её ноги чуть подкосились, голова пошла кругом. Юрико не чувствовала холода. Частично из-за её костюма, а если честно, то от пылкого жара мыслей, чей поток вот-вот разорвёт голову.

БИ-8 валялся весь разломленный, без ног и рук. От него следуют крупные шаги куда-то в лес. Тима в силовом костюме валялся под обломками и никак не отзывался, хоть тряси, хоть бей. Жив ли он вообще?

Повсюду кровь, обломки. Еще где-то догорали части корабля. От них тянулась ленивая дымка.

Юрико не стала гадать, а просто включила панель на роговице. Управлять ей можно было с помощью тех навороченных часов, что были у каждого бойца. Она подключилась к стационарному следованию силового костюма, но… отмена – «Процесс не может быть подтверждён». Его что, кто-то отменил? Или почему-то нельзя подключиться?

Она попробовала еще раз – не получается. Снова те же действия, и снова тот же результат. Вдруг послышались взрывы и выстрелы. Они были сумбурны и неразборчивы, но ясно откуда. Где-то в лесу, куда вели следы. Тогда Юрико разозлилась. Она снова включила панель управления, зашла в дополнительные настройки стационарного управления и отключила вспомогательную защиту и приватизацию. Затем открыла панель свободного сканирования личности в самих настройках V-5 и тоже полностью всё отключила. Никакой защиты. Это было рискованно, но по-другому она бы никак не подключилась. Это либо сам силовой костюм распознаёт её как врага и не даёт связи, либо кто-то уже к нему подключился. Но главные настройки всё равно были за Юрико.

После всего этого осталось последнее. Она зашла в характеристики сопряжения с костюмом и выкрутила ленту с середины на полную мощность. Таким образом, она идентифицировала себя как союзника и дала понять V-5, что она хозяйка. Теперь должно получиться!

Юрико попробовала снова. Некоторое затишье, и её глаза обволокло красной пеленой. Вскоре она смогла различить, что видит. А видит она, как её окружили несколько личностей Ланса. Там еще была пара солдат, которые стреляли в Ланса либо куда-то в сторону. Так странно, что Лансов было несколько. И силовой костюм стрелял то по одному, то по другому.

Хозяйка попыталась приостановить этот процесс, но ненадолго. Пулемёты затихли, и Юрико увидела, как на неё налетел Ланс. Только настоящий. На нём было множество ран, которые неистово сочились кровью. Он весь озлобленный и оскаленный. Налетев на V-5, он воткнул свою руку в левый окуляр и с криком вынул его и раскрошил. Юрико завопила, и процесс администрирования связи прервался.