Читать онлайн Сакрополис. Маг без дара бесплатно

Глава 1

– Опять опаздываете, Матвей Сергеевич? – с наигранным укором произнес старик-охранник.

Я резко затормозил, точно пойманный за курением школьник, и развел руками:

– Пришлось заехать в редакцию. Обсуждали тиражи и обложку.

Естественно, это ложь. После моих грандиозных успехов на бумаге мне остался только электронный самиздат типа автор.тудея, и никакие редакции со мной уже давно ничего не обсуждали и не собирались, а обложки я по обыкновению скачивал из интернета.

Но не говорить же прямо, что все перечисленное – мое единственное достижение на литературном поприще, которому я посвятил пятнадцать лет своей жизни. И уж тем более я не мог сказать прямо, что на самом деле полночи квасил в соляного под «Мир танков», а потом тянул до последнего, лишь бы не тащиться на опостылевшую работу. И в итоге опоздал.

– Ладно, – вахтер улыбнулся и закрыл журнал. – В этот раз отмечать не буду. Но с вас книжка с автографом.

– Вы читаете мои книги? – я нахмурился, явно не ожидая таких откровений. Да и зачем уважаемому пожилому человеку мусор про попаданца в гарем с эльфийками?

– Не я. Внук.

– А-а… Тогда это многое объясняет. В смысле, обязательно подарю ему экземпляр. Как только так сразу. Ну, я побежал.

Мои оболтусы потратили прошедшие десять минут с пользой – сняли, что учителя нет на месте, после чего слили компромат в личку завучу. Да, меня тут любят и ценят, а я отвечаю взаимностью. Не валю и не режу, но крови и нервов попортить могу, так что отношения с учениками замкнулись в бесконечный круг подлости, мести и подлости за месть. Радовало лишь одно – до выпускного осталась пара месяцев, и больше я этих бестолочей не увижу.

– Итак… – я бросил рюкзак на стул и подошел к доске. – Убрали смартфоны, закрыли рты и слушаем внимательно. Хотя никто из вас не взял литературу в качестве предмета для ЕГЭ…

– Еще бы… – донеслось с галерки, и класс захихикал.

– Тихо там. В общем, сегодня я подробно познакомлю вас со структурой рассказа. Вряд ли кому-то из вас пригодится в будущем умение их писать, но знание структуры позволит, например, грамотно составить резюме, деловой е-мейл или отчет. Я посмотрел итоговые оценки и очень рад, что далеко не все из вас пойдут во «Вкусно и точку» сразу после получения аттестата.

– Странно, с таким-то учителем… – снова прозвучал тот же голос, и на этот раз я его узнал.

– Смирнов! – резко развернулся и ткнул в сторону наглеца указкой, будто собрался поразить Авада Кедаврой.

Было бы неплохо – мелкий рыжий гаденыш не раз доводил до белого каления, но коль магия в этом мире недоступна, пришлось ограничиться небольшим поучительным унижением.

– Смотрю, ты у нас самый умный? Может, даже умнее меня? Тогда почему бы тебе не провести этот урок? Прошу к доске – распиши-ка мне структуру художественного произведения. Сколько пунктов упомянешь – такую оценку и получишь.

– Я ни одного не знаю, – засранец равнодушно пожал плечами. – Да и зачем мне это надо? Ваша последняя книга вышла четыре года назад тиражом полторы тысячи штук, половина из которых до сих пор пылится на полках. – В доказательство негодяй показал ссылку на складские остатки крупного интернет-магазина. – Так что какой прок от этих структур? С вашими талантами мы не то что резюме, а слово из трех букв на заборе нормально не напишем.

Класс захохотал в голос, а я понял, что окончательно разбит, посрамлен и для контратаки не осталось ни сил, ни желания.

– Ну и пошли вы все на то самое слово, – процедил в ответ, взял вещи и ушел прямо в отдел кадров. Заявление на увольнение носил с собой уже полгода, и вот наконец-то выпал шанс вырваться из гребаного ада. Пусть делают, что хотят – плевать. Попробую запустить новый проект на АТ – глядишь, и серия получится, а если опять провалюсь – пойду работать на завод. Всяко лучше, чем в этом гадюшнике.

– Матвей Сергеевич, как же так? – кадровичка в изумлении уставилась на меня. – Это же выпускной класс. Где мы найдем замену за два месяца?

– На «Авито», – я бросил лист на стол и быстрым шагом покинул школу.

Подходя к забору, почувствовал жжение промеж лопаток, словно в одну точку уставились сразу несколько взглядов. Обернулся и посмотрел в окно на втором этаже – ученики собрались перед ним и провожали любимого учителя гримасами. Не сдержался и показал засранцам средний палец – те заржали и показали по два: на том и распрощались.

Включил на смарте «Я свободен», что делал после каждого увольнения – и надо сказать, за прошедшие годы песня порядком поднадоела, но не изменять же традиции? Докатил на маршрутке до вокзала и встал на нужный перрон – чтобы сэкономить выручаемые копейки, пришлось снять халупу в пригороде, а до центра добираться на электричке. Долго, муторно, накладно, но такова судьба бездарного писаки. Впрочем, все не так уж и плохо – к тридцати годам я не сел, не спился, не завел спиногрыза и не взял ипотеку, так что волноваться особо не о чем.

В общем, к черту все это. Возьму все, что откладывал на отдых летом, и мотну на море первым же рейсом. Солнце, девушки, пиво и веселье – на неделю знатного кутежа запасов хватит. А там, глядишь, вдохновлюсь приключением и замучу что-нибудь мощное и прорывное, а не очередной трижды пережеванный проходняк.

От мечтаний отвлек пронзительный детский визг – малолетняя бестолочь как угорелая носилась по перрону, вереща на всю округу. Причем порой бежала прямо по краю платформы, в то время как молодая мамаша с головой ушла в телефон. Когда же кто-то из сердобольных стариков делал ей замечание, она как резаная орала на ребенка, после чего возвращалась к важной переписке с очередным оленем, а ребенок – к беготне вдоль платформы.

Оставалось надеяться, что эта чудесная парочка не окажется со мной в одном вагоне. Чтобы еще больше отрешиться от раздражающего шума, надел солнцезащитные очки и представил вместо серого вокзала напротив жаркий галечный пляж, где загорали сплошь красотки в бикини.

Но вскоре из фантазий вырвали сразу три оглушительных звука – плач ребенка, визг мамаши и рев локомотивного гудка. Как и следовало ожидать, чадо добегалось и грохнулось прямо на рельсы, да так, что не могло встать и только отчаянно выло и тянуло грязные ручонки.

Девушка же встала на колени и пыталась схватить малыша, да только высота не позволяла коснуться даже кончиков пальцев. А прыгать за ним никто не спешил – приближалась электричка, причем слишком быстро, и даже искры из-под застопоренных колес не сильно ее замедляли.

Я огляделся – кто-то охал и заламывал руки, кто-то отворачивал своих детей и закрывал им уши, кто-то снимал происходящий ужас на видео. Рисковать жизнью никто не собирался, да и некому, собственно, было. Рядом стояли только старики, пузатые мужики за сорок и школьники – какие из них спасатели?

Пришлось все делать самому. Да и не смог бы я просто стоять и смотреть – одно дело склоки с учениками, но это уже совсем перебор. Поэтому сбросил рюкзак вместе с инстинктом самосохранения и прыгнул за мальцом. И только тогда понял, что выбраться вдвоем уже не получится.

Я поднял мальчишку, точно Симбу над скалой. Мама тут же сжала его в объятиях, даже не догадавшись мне помочь – тогда, глядишь, смог бы выскочить, весу-то немного. Но все, что успел – это повернуться к надвигающейся стальной громаде и зажмуриться. Как ни крути, а умер не зря – многие погибают куда как бессмысленнее.

Пронзающий насквозь вой клаксона, крики с платформы, удар – и пустота.

Которая почти сразу сменилась криками чаек и приглушенным шумом прибоя.

Стоп – что?

Я кое-как разлепил веки и осмотрелся – вместо больничной койки или, упаси Перун, гроба я лежал на роскошной кровати в огромном вагоне, обставленном не хуже президентского люкса. При этом почти вся мебель выглядела, точно купленная в антикварной лавке: все тяжелое, громоздкое, из лакированного черного дерева и начищенной до блеска меди.

За окном колыхалась громада моря – поезд шел вдоль берега. Вдали – на горизонте – низко клубилась похожая на шайбу туча, в остальном же картина открывалась совершенно идиллическая, прямо как из моих фантазий. И первая мысль, которая тут же цунами смыла все остальные – неужели я попал?

Неужели.

Я.

Попал?

Вскочил, как ужаленный, и подлетел к ростовому зеркалу рядом с гардеробом. Из отражения на меня смотрел подтянутый рослый господин лет тридцати – с широкими плечами, пронзительно-глубокими голубыми глазами и ухоженной короткой бородой. Стоит ли говорить, что этот человек не имел со мной настоящим ничего общего? Холеное лицо, благородный строгий взгляд и превосходная осанка, которая не исчезала, даже когда я пытался сутулиться.

Из одежды на мне были только кальсоны и просторная белая рубаха, так что не удержался и взглянул на главный калибр – эта деталь так же обрадовала куда больше предыдущей, и я едва не заорал от радости. Девять из десяти моих книг – про попаданцев, и вот теперь я тоже исекайнулся! Осталось только понять, в кого и куда.

Долго искать не пришлось – на прикроватной тумбочке стояла черно-белая фотокарточка в рамке, на которой новый я сидел рядом с самим императором Николаем Вторым – вернее, с его местной альтернативной версией. О том, что я попал не просто в прошлое, а в иное измерение, подсказала верительная грамота, лежащая тут же. На листе с вензелями и гербовой печатью красивым каллиграфическим почерком означалось следующее:

Прѣдъявитѣль сѣй грамоты

Романскiй Матвѣй Алѣксѣявичъ, вѣликiй князь Таврiческiй, Курскiй и Бѣлгородскiй

Назначенъ Его Импѣраторскимъ Вѣличествомъ Николаемъ Алѣксѣявичемъ

Вѣрховнымъ Рѣкторомъ Ялтинскай Акадѣмiи Магическихъ Наукъ

Срокъ заступлѣнiя на службу съ момѣнта полученiй сѣй грамотъ до нѣпосрѣдствѣннаго распоряжѣнiя Импѣратора

Так, секунду… Я написал всего два текста в жанре боярки, отдавая предпочтение классическому фэнтезийному Средневековью, но кой-чего из матчасти помнил. Великий князь – это прямой потомок правящей династии и потенциальный наследник престола. Выше великого князя только сам император, а значит, я прихожусь Николаю достаточно близким родственником.

Но кто? Для сына староват. Брат? Но у Николая не было брата по имени Матвей – впрочем, он и по отчеству Александрович, а не Алексеевич. Расхождения с моим миром уже довольно существенные, и на ум приходит только двоюродный племянник… впрочем, какая разница? Главное, что я забрался так высоко, что выше – только правитель всей Российской империи. Да и должность ректора в магической академии – весьма почетная, хлебная и чисто символическая. Сиди в кабинете, плюй в потолок, кадри студенток… – это даже круче, чем отдых на море. Это отдых на море, совмещенный с…

Погодите-ка…

Какая-какая академия?

Поднес лист к глазам и детальнее вчитался в обилие дореволюционных ятей – Академии Магических Наук. Обалдеть – гребаный Хогвартс для взрослых… И я – не всратый школяр-новичок, как в очередном второсортном чтиве, а весьма удачно прыгнул сразу в дамки. И по всей логике выходит, что я тоже чародей, раз уж возглавил такое заведение… Конечно, пост могли дать и по блату, но все же хотелось верить в чудо – если уж попадать, то по полной программе.

Нужно попробовать использовать магию – знать бы еще, как именно она тут работает. Нужны ли заклинания и волшебные палочки, источники рода, система прокачки и прочий лишний мусор, или же делается по наитию, силой мысли? Обычно магия имеет под собой стихийную природу, так почему бы не попробовать начать с огня?

Слегка помучившись с защелками, открыл окно и полной грудью вдохнул соленый морской воздух. Красота, лепота-то какая! Десять лет не был на курорте! И если послать в море файербол, ничего страшного не случится – все меры безопасности соблюдены.

Собравшись с мыслями, резко выбросил руку вперед, щелкнул пальцами и крикнул:

– Огонь!

Над ногтем вспыхнул язычок пламени – не больше, чем от зажигалки. С одной стороны, это просто безумно крутой фокус, о котором нельзя и помыслить на родине. С другой – это что, блин, всё? И как с такими талантами побеждать местных Волдемордов? Ведь я теперь главный герой, а значит мне предстоит самое отчаянное и крутое приключение…

Но чуть позже.

Сначала вдоволь наслажусь новыми возможностями, а мир спасу, когда пресыщусь низменными утехами.

Кстати, о них – в тумбочке нашлась бутылка отменного виски и вчерашняя газета. Прежде чем углубиться в чтение, занес руку над граненым стаканом и приказал:

– Лед!

Надеялся, что емкость наполовину заполнится кубиками, но выпал всего один – а этого для теплого напитка маловато. Когда же попытался тем же макаром скастовать еще, на коже проступила единственная жалкая снежинка и тут же растаяла.

Значит, мой дар не просто ограничен, он невероятно слаб – похоже, вместо упражнений и занятий предшественник занимался политикой или бизнесом. А может просто забил на все болт и кутил на холопские налоги, как в последний раз, и дар со временем атрофировался, как мышцы забросившего зал качка.

Да какая в жопу разница – пусть сила мала, зато титул – велик и могуч, и позволит без труда пробраться в любые кабинеты и женские трусики. С моей последней подругой я расстался год назад – в постель к бедному творцу очередей, знаете ли, не выстраивается, так что наверстать упущенное – приоритетнейшая целей. Жаль, что я не попал лет десять назад, на пике формы и либидо – уж тогда бы ни одной юбки не пропустил, едрить их в корень.

Вернулся к газете – тонкой, всего в один разворот – и узнал пару полезных фактов. Время сейчас – двадцать пятое августа девятьсот пятнадцатого года, Великая Колдовская Война в самом разгаре, однако серьезных прорывов нет ни у одной из сторон, несмотря на применение новейших техномагических устройств.

Каких именно – не указано, но, вероятно, речь шла о танках, боевых дирижаблях или чем-то подобном. Но пока все сидят по окопам в непроходимой и непроглядной позиционке. И только на последней странице парой абзацев сообщили, что немецкий шпион с псевдонимом Леннер убит при попытке пересечь государственную границу. Что же – пожалуй, тут стоит остаться подольше.

От сладких грез отвлек такой рев, что вагон задрожал. Вскоре после этого в дверь постучали, и раздался звонкий женский голосок:

– Ваше сиятельство, позволите войти?

Интересно, кто это? Наверное, служанка – пришла помочь одеться или типа того.

– Да, входи.

На пороге показалась фигуристая блондинка с большущими голубыми глазами, вздернутым веснушчатым носиком и собранными в косу золотистыми волосами. Носила незнакомка темную юбку в пол, белую блузку с широкими рукавами и жилетку с неким подобие галстука поверх весьма симпатичной груди.

– Рада вас видеть, Матвей Алексеевич, – девушка низко поклонилась, а на острых скулах вспыхнули розовые пятнышки. – Мы скоро прибудем в Сакрополис. Помочь вам одеться?

Куда, блин? – чуть не вырвалось у меня, но я вовремя прикусил язык. Не стоит выдавать первой встречной свою главную тайну, а настоящий Романский наверняка знает, что это за место. Так что сразу приступил ко второму вопросу, смерив фигуристую красотку сальным взглядом.

– Помочь ли мне одеться? – встал напротив и расправил плечи, чуть не задев макушкой потолок. – Смотря сколько времени у нас осталось.

– Машинист говорит – четыре минуты, – с ехидцей донеслось в ответ.

– Да мне и дву… то есть, никак не успеем, сударыня. Поэтому извольте подобрать мне подходящее платье.

Платье в данном случае – это комплект одежды, и служанка достала из гардероба роскошную тройку и легкий темно-синий плащ с алым подбоем.

– Выглядите потрясающе, ваше сиятельство, – с почтением произнесла девушка.

Ага. Ты даже не представляешь, насколько.

Даже.

Не.

Представляешь.

Теперь я тот, о ком мечтал всю жизнь. О ком написал почти все свои книги. Статный, могучий и притягательный властитель умов и сердце. Отсель грозить я буду миру! Здесь начнется мое возвышение!

Поезд протяжно свистнул.

Следующая остановка – Рай.

Глава 2

Город на южном побережье Черного моря окружала высокая белокаменная стена с частыми зубцами. Если некогда меж них и стояли орудия, то теперь их сняли, оставив только допотопную батарею в порту. Морпехи в черных бушлатах и бескозырках тоже встречались крайне редко, и такого количества явно не хватило бы для защиты даже такого небольшого поселения.

То ли этот Сакрополис находился в тылу – причем настолько глубоком, что из него вывезли всю артиллерию и солдат. То ли командование предполагало, что могучие чародеи смогут защитить себя сами. Тем не менее, в соседнем вагоне ехала целая рота гвардейцев, а сам поезд был бронированным, с пушечными башенками и пулеметными спонсонами. Ну а фигли – не картошку, чай, везут, а уважаемого человека.

Нас без лишних проверок пропустили через тяжеленные двустворчатые ворота, которые, пожалуй, выдержали бы атомный взрыв. И тем не менее, на пропускном посту я заметил единственного старика, что носил револьвер и шашку больше для проформы, чем для дела. Поэтому на всякий случай уточнил у служанки, не маловато ли охраны.

– Не беспокойтесь, ваше сиятельство, – с улыбкой ответила блондинка. – Город под надежнейшей защитой наших британских союзников.

За стеной раскинулся настоящий город-сад, прибывший прямиком из утопической сказки. Малоэтажные кварталы поражали изысканной лепниной и полуколоннами, всюду журчали фонтаны, на мощеных улицах не виднелось ни соринки, а дворы и тротуары утопали в сени кленов и пальм. Подобным образом выглядят окрестности Букингемского дворца, только тут весь Сакрополис представлял собой громадный дворец, особенно прекрасный в лучах полуденного солнца.

А посреди всего этого великолепия в окружении пышных клумб и журчащих ручьев высился мраморный замок с изумрудными витражами. В архитектурном плане строение больше всего напоминало смесь монастыря и крепости – увитые плющом стены кругом обступали трехъярусный донжон, рядом с которым высилась увенчанная алым шпилем башня.

Башенки поменьше стояли над воротами и по периметру похожего на усеченную пирамиду основания главного здания, а в зазорах меж плитами блестело золото, залитое туда явно магическим способом. Но вдоволь насладиться этим великолепием не дали – бронепоезд свернул в плотную застройку на окраине, где и находилась финальная точка маршрута.

На вокзале царила прохлада из-за вычурной стеклянной крыши, рассеивающей большую часть света. На перроне толпились зрители – сплошь благородные дамы в пышных юбках и корсажах и джентльмены в темных костюмах и котелках.

Зрителей живым забором сдерживали городовые в белых кителях, и только двоим разрешили приблизиться непосредственно к вагону. Первая – степенная бледная леди лет на пять младше меня в черном платье с ромбовидным и весьма скромным вырезом декольте. Узкое лицо обрамляли острые пряди, а медно-рыжие волосы собрали в хвост на затылке.

Второй – рослый мужчина моего возраста с насмешливым взглядом, легкой щетиной и пшеничным ежиком на макушке. Этот носил галифе цвета хаки с красными лампасами, светлую гимнастерку и кожаную куртку, всем своим видом выдавая лихого и острого на язык молодца.

Немногочисленные репортеры нацелили на дверь окуляры допотопных фотоаппаратов и подняли над головами фосфорные вспышки. Поезд в последний раз скрипнул колесами и остановился, и на волю тут же хлынули гвардейцы в синих мундирах и белых фуражках. И только после того, как мои личные телохранители выстроились почетным караулом и подняли шашки «домиком», слуга в расшитой серебром ливрее с поклоном распахнул дверь.

– Волнуетесь? – тихонько спросила служанка.

– Немного…

Прямо сейчас передо мной разыгрывалась сцена из влажных фантазий моей юности. Когда я мечтал стать столь же популярным, как Роулинг, или хотя бы Лукьяненко, ездить на презентации, встречаться с поклонниками и купаться в лучах всеобщей любви.

Но все, что мне перепало – унылое интервью в интернете. Первое и, похоже, последнее, как итог моей «головокружительной» карьеры. И вот теперь я видел то, о чем мечтал с того самого момента, когда в пыльной родительской библиотеке познакомился с Александром Беляевым.

В то время как обычные дети читали букварь или «Родничок», я пытался спасти оживленную голову профессора, задыхался в старой немецкой подлодке при бегстве с острова Погибших кораблей или воображал вкус похожего на жабью икру вечного хлеба.

И уже тогда загорелся мечтой писать так же. Это знакомство определило цель моей жизни, и я отдал ее литературе всю без остатка. И вершина этой жертвы – шедевры вроде «Повелителя эльфов» или «Моя девушка – демон»: печальный и закономерный итог погони за легким хайпом и быстрыми деньгами.

Но теперь все изменится.

Я медленно спустился по выдвижному трапу, маша восторженной публике, улыбаясь в ярких вспышках и подрагивая от бурных рукоплесканий. Да, меня чтят как ректора, а не автора, но как говорится, не каждый популярный писатель может стать миллионером, зато каждый миллионер может стать популярным писателем.

Новая должность – чистая формальность, император просто пристроил родственничка на теплое местечко. В худшем случае придется раз в неделю писать отчеты о том, что все стабильно и замечательно, а в остальное время – развлекаться и бить баклуши. Вот в промежутках и настрочу какой-нибудь опус – в этом мире, глядишь, до попаданцев еще не докатились, так что у меня есть все шансы удивить самую предвзятую аудиторию.

– Добро пожаловать в Сакрополис, ваше сиятельство, – с коротким поклоном произнесла рыжая – причем максимально холодно, на грани открытой неприязни. – Меня зовут Алина Владимировна Блок, я преподаватель магии Тьмы.

– Да, привет, – я улыбался во весь рот и подставлял ладони под вспышки фотокамер. – Всем привет.

– А это – Захар Петрович Зарубин, клирик и преподаватель магии Света.

Лихач театрально повертел рукой перед лицом и согнулся в пояс, отставив ногу на французский манер. Но несмотря на такую почтительность, в каждом движении и жесте ощущалась наигранная фальшь. Я, конечно, не бог весть какой психолог, но тут и самый тупой ребенок поймет, что мне, мягко говоря, не очень рады.

Я ведь блатной назначенец – и не удивлюсь, если ради меня подвинули прошлого – всеми любимого и уважаемого ректора. Впрочем, какая разница, что думают в Академии? Я не собираюсь лезть к ним с реформами и перестановками, я тут вообще на отдыхе, так что пусть скрипят зубами, сколько захотят.

– Приятно познакомиться, – вопреки всем правилам я протянул ладонь, и блондин после недолгих сомнений ее пожал.

– Прошу за мной, – девушка развернулась и зашагала на выход, не утрудившись убедиться, идет ли за ней дорогой гость или уже потерялся в толпе.

Тротуар перед вокзалом полностью очистили и отогнали зевак на противоположную сторону дороги. Эти зрители одевались куда как проще и не выказывали ровным счетом никаких эмоций при моем появлении – просто стояли, лузгали семечки и с улыбками перешептывались. Репортеры тоже куда-то исчезли, и когда я в очередной раз поднял руку, на приветствие никто не отозвался, будто я не императорский родич, а рядовой уездный чинуша.

И тогда все точки встали на свои места – радушный прием на вокзале просто постановка и театральщина, чтобы порадовать тщеславного князька. Как говорил один известный блогер – прямо как в жизни! Да и насрать – как только начну сорить деньгами налево и направо, меня полюбят уже по-настоящему. А до тех пор – чхать я на всех хотел.

У обочины стоял кортеж из примитивных автомобилей, больше похожих на кареты с движками. Их украсили, как на свадьбу – лентами, цветами и прочими рюшечками. Алина подвела меня к машине, за рулем которой сидел тощий долговязый юноша с копной черных как смоль волос, впалыми щеками и мутными темными глазами.

Одет он был в клетчатые серые брюки, рубашку и жилет, играющий роль поддерживающего корсета. Ноги парня – тонкие, что у паука, сковывал сложный каркас из скоб, спиц и распорок, какой обычно носят больные с крайне хрупкими костями. Тем не менее, наличие подобного устройства ничуть не мешало господину рулить – и скоро стало ясно, почему.

– Знакомьтесь, – ведьма распахнула дверцу пассажирского сиденья и указала на водителя. – Рауль Альбертович Давыдов, ферромант и преподаватель магии Земли.

Маг за рулем угрюмо поклонился с таким выражением лица, словно каждое движение давалось ему с невероятной болью. Разумеется, ни намека на радость или хотя бы интерес я не заметил, да и пес бы с ними.

– Как видите, – продолжила девушка, сев сзади, – ради вашего визита мы отвлекли от занятий половину магистров.

Я глубоко вздохнул и сел вполоборота, положив предплечье на спинку. В этот момент гвардеец скомандовал отъезд, и семь машин-карет разом загудели, дав мне отличное шумовое прикрытие. Не боясь, что нас услышит кто-то, кроме пассажиров, я произнес:

– Послушай, милочка. Давай обо всем договорим на берегу. Я знаю, что занял это место только из-за фамилии. Вы знаете, что толку от меня никакого и стать таким же крутым, как предыдущий ректор, мне не светит. Поэтому поступим так: вы занимаетесь своими академическими делами, я – своими культурно-туристическими. Не будем мешать друг другу – и все обойдется без грызни.

– То есть, вы не собираетесь влиять на учебный процесс? – с легким удивлением уточнила Алина.

– Естественно. Потому что ни черта в нем не понимаю – и разбираться не планирую. Если хочешь – назначу тебя заместителем и рули сама от моего имени.

– У нас всем управляет Совет, – в голос вернулись надменность и неприязнь. – Но последнее слово за ректором.

– Так даже лучше. Решайте, что вам надо и присылайте бумаги на подпись. Признаюсь честно и сразу – у меня нет ни малейшего желания лезть в вашу компашку со своим уставом. Все мы люди взрослые, все всё прекрасно понимаем, так зачем лишний раз собачиться?

– Как посчитаете нужным, ваше сиятельство, – произнесла рыжая и отвернулась к окну, дав понять, что разговор закончен.

Поездка заняла минут сорок, хотя мы ни разу не разогнались выше двадцати километров в час. И если в ближайших к вокзалу кварталах люди еще провожали кортеж насмешливыми взглядами, то потом на нас и вовсе перестали обращать внимание.

За всю поездку со мной ни разу никто не заговорил, и я тоже не лез с расспросами – несмотря на попытку полностью отрешиться от нерадушного приема, на душе было поганенько. По большому счету я снова попал в ту же ненавистную школу, где меня все презирали тупо по факту существования, и оставалось тешиться надеждой, что эти тревоги до первого кутежа на пляже. Мне с этими кадрами детей не крестить, по сути мы всего лишь соседи, а нравиться посторонним людям никто не обязан.

На подъезде к Академии высокие стрельчатые ворота открылись сами собой, и кортеж остановился на свободной площадке перед зданием. Перед широкой мраморной лестницей выстроились студенты: юноши в темно-синих двубортных пиджаках с золотыми оторочками на манжетах и девушки в…

Черт, как бы понятнее это описать, чтобы не скатиться в анимешные штампы? В общем, если кто не знал, то такой тип униформы, как матроски, придумали вовсе не японские задроты. На самом деле фотографии матросок встречаются аж с середины девятнадцатого века, и наиболее распространены они были в приморских городах.

Вполне логично, что студентки ялтинской академии выбрали себе именно такой фасон. А именно – укороченные двубортные кители с полосатыми гюйсами и довольно фривольные по меркам времени темно-синие складчатые юбки, всего лишь на полпальца ниже колен. В качестве головных уборов леди предпочли более уточенные белые береты в противовес строгим армейским фуражкам у парней.

Подобная одежда не только спасала в летний зной, но и позволяла активно двигаться и маневрировать, что, похоже, играло решающую роль в сражении в отличие от простого стояния на месте и размахивания руками.

Стоило мне ступить на мощеную дорожку, как студенты хором затянули «Боже, царя храни» – но как-то без особого старания, без искры и восторга. Повинуясь колдовской силе, двери академии распахнулись сами собой, и навстречу гостю шагнула оставшаяся троица преподавателей.

Роскошная стройная дама под сорок с усталым лицом и серебристыми волосами, облаченная в легкое лазурное платье, чей шелк скользил по изгибам фигуры, точно вода.

Низкорослый похожий на крота старичок с седыми усами, во фраке и пенсне.

И бородатый гигант со сложением борца, который несмотря на жару носил плащ с волчьим воротником поверх бурой тройки.

– Позвольте представить, – Алина встала на нижнюю ступень. – Вивьен Валуа, аквамант, магистр стихии Воды.

Леди спустилась ко мне, точно Мерлин Монро, и протянула ручку для поцелуя. Вопреки ожиданиям, глаза колдуньи были не голубыми, как море, а красноватыми, что вкупе с белыми волосами добавляло ей сходства с вампиром. Тем не менее, ее кожа оказалась теплой и весьма приятной на ощупь, вот только усталая француженка вовсе не пыталась проявить ко мне интерес, а скорее немного унижала, пользуясь лазейкой в правилах этикета.

Ведь я в первую очередь был мужчиной и джентльменом, а уж потом великим князем. А мужчине положено приветствовать даму в полном соответствии с традициями той страны, где она родилась. И с одной стороны я должен был просто проявить вежливость и поцеловать протянутую руку, как сделал бы любой на моем месте, хоть сам император. Но с другой, белобрысая милфа специально встала выше и делала все с такой манерностью, словно сама являлась царицей, а я – ее слугой. Но так как мне глубоко наплевать на все правила, я просто повернул ее кисть и пожал, точно старому приятелю.

– Очень приятно. Матвей Алексеевич, ваш новый ректор.

Леди кисло улыбнулась и шагнула в сторонку, уступив место следующему преподавателю.

– Карл Васильевич Зых – аэромант, магистр стихии Воздуха.

Старик посмотрел на меня, как на обоссаную кошками рухлядь и рывком поклонился, положив правую ладонь на сердце, а левую отведя за спину. Дирижер, блин, недоделанный.

– Олег Игоревич Одинцов – пиромант, магистр стихии Огня.

– Добро пожаловать, – пробасил великан и единственный из всех поклонился с почетом и уважением, а не на отшибись. – Надеемся на плодотворное и долгое сотрудничество.

– Сейчас я покажу ваши покои, – побурчала Алина. – Затем подадут обед, где вы сможете выступить перед учащимися.

– Не вижу смысла тянуть, – я обошел преподов и поднялся на площадку перед воротами. – Прошу внимания! – новый голос – зычный и густой, как у Шаляпина, позволял легко обходиться без микрофона. – Все мы здесь – колдуны. Кто-то опытный, кто-то – начинающий. Но объединяет нас одно – дураков тут не держат. И все прекрасно понимают – насильно мил не будешь, уж я-то знаю это как никто иной. Поэтому предлагаю компромиссный вариант: вы занимаетесь своими делами, я – своими. Никто не требует от вас показного подобострастия – живите, как привыкли, и делайте, что должны. На том и закончим, а обед принесете в мои покои. И захватите побольше пива и виски. Это – мой первый и последний указ. За сим прошу откланяться.

Вслед за хмурой, как туча, провожатой я вошел в холл – украшенный, точно Эрмитаж. Никогда не любил музейной вычурности – нет в ней ни жизни, ни вдохновения, только мертвая роскошь. Поэтому быстрым шагом добрался до лифта – девушка положила ладонь на полированную плиту, точно на сканер отпечатков, и створки бесшумно разъехались в стороны.

Базальтовая шайба вознесла нас под самый шпиль, где располагалось мое новое жилище, которое уместнее всего назвать двухэтажным пентхаусом. Наверху, в похожем на маяк застекленном куполе находились кровать, ванна и камин, а внизу – рабочий кабинет с книжными шкафами, непонятными приборами вроде астролябии и широченным рабочим столом с кипами исписанных бумаг. Но такая обстановка понравилась мне куда больше, а творческий беспорядок лишь добавлял уюта.

– Мы еще не успели здесь прибраться, – мрачно сказала Алина. – Господин Вебер отбыл в спешке.

– Вебер? – я подошел к окну – ну и высота, едрена вошь, метров сорок, не меньше. – Немец?

– Да. Хотя всю жизнь прожил в империи. И служил ей верой и правдой, как не каждый исконный русский.

Теперь многое стало на свои места, а печальный тон подтвердил мою догадку.

– Его сняли из-за войны?

– Да. Первый год император еще сдерживался, хотя уже тогда ходили слухи о скорой отставке. Но после острых неудач на фронте терпение лопнуло, ректора обвинили в неблагонадежности и выслали из страны.

– Что же, – поискал по шкафам бутылку, но мой предшественник, похоже, не пил ничего крепче чая. – Так даже лучше.

– Лучше? – Алина невольно повысила голос, а по хмурым бровкам и алым пятнам на скулах я понял, что вплотную подошел к опасной черте. И поспешил развить мысль.

– Да, лучше. Ведь его могли казнить или отправить на каторгу. А для пожилого утонченного господина слова «тюрьма» и «смерть» означают одно и то же.

О внешности ректора подсказал портрет над рабочим местом – больше всего опальный колдун напоминал пожилого эльфа с длинными светлыми волосами.

– А раз его просто выгнали, то после войны вполне могут восстановить в должности. Ждать-то осталось – всего ничего, в восемнадцатом все закончится.

– С чего вы взяли? – удивилась спутница.

И тут я понял, что надо еще внимательнее следить за базаром. И пофиг, если мои слова примут за предсказание – в конце концов, раз тут есть маги, то и ясновидящие должны быть. А вот если посчитают «прогнозы» за выболтанные государственные секреты – тут-то язычок и укоротят, и не посмотрят, что я родич самого Николая.

– Просто предчувствие, – с улыбкой произнес в ответ. – Не станут же люди десять лет сидеть в окопах по уши в грязи?

Судя по хмурой моське, оправдание вышло не очень убедительным. И чтобы сменить тему, я снова подошел к окну – теперь уже с южной стороны – и увидел ту самую облачную громадину, которую заметил еще в поезде.

– Кажется, шторм приближается.

– Ничего страшного. Если нам будет грозить буря, я просто попрошу господина Зыха отвести ее.

Хотел поблагодарить девушку, но тут в кабинет, покачивая бедрами, вошла служанка со здоровенным подносом. На серебряном блюде исходили паром всевозможные дары моря – кальмары, осьминоги, креветки, рыба, а посреди этого великолепия в запотевшем ледяном ведерке позвякивали заветные бутылки.

– Присоединитесь? – спросил у Алины, в предвкушении потирая ладони.

– Вынуждена отказаться, – с прохладой отчеканила та. – Много важных дел.

– Не переживайте, – блондинка с намеком подмигнула. – У меня никаких дел нет, так что скучать не придется.

Глава 3

За обедом нажрался, как свинина.

Морепродукты оказались крайне паршивыми закусками в силу крайне низкого содержания жира, но тогда я об этом не думал и заливал, как не в себя. То ли стресс сказался, то ли дух свободы и абсолютной власти вскружил голову, но отключился я быстрее, чем напали первые вертолеты.

И судя по тому, что очнулся под вечер в одежде, ничего со служанкой не вышло, если я вообще пытался. Изнывая от дикой головной боли, вылакал остатки теплого пива, но это не очень-то помогло. Интересно, если в этом мире есть магия Света и клирики, значит, наверняка существуют и заклинания исцеления. И если очень повезет, мою больную голову успеют вылечить раньше, чем она лопнет от невыносимых страданий. Нужно только найти медпункт…

Шатаясь и покряхтывая, добрался до лифта и спустился в пустующий холл. Студенты, похоже, разошлись по общагам, и мое появление встретил только призрачный свет кристальной люстры. Огромная подвесная конструкция вспыхнула при моем появлении, точно лампа с датчиком движения, только эта штуковина явно отозвалась на источаемую мной магию.

Зараза – и у кого теперь спросить дорогу? Хотел уже потопать на улицу – наверняка в парке еще шатаются парочки, как вдруг услышал приглушенный крик. Сперва подумал, что показалось, но тут звук повторился, и больше всего он напоминал падение чего-то тяжелого на маты, точно в школьном спортзале. Кто-то решил поупражняться перед сном? Ну и славно – заодно проводит в лазарет.

Быстро вычислив нужную дверь, приоткрыл створку и увидел просторное помещение с обитыми матрасами стенами и полом. С противоположной стороны от входа стоял растрепанный пухлый парнишка с видом приговоренного к расстрелу лицеиста. Однако били по нему вовсе не пулями, а потоками воздуха, но такими мощными, что бедолага отлетал на несколько метров и врезался в препятствие. И только мягкая обивка спасала его от неминуемых переломов.

Заправляли экзекуцией трое крепких юношей при полном параде. Я не стал врываться в зал с ноги, решив выяснить, что происходит. Если тренировка – то и черт бы с ней, а если страдальцу невесть за что устроили темную, тут уж пройти мимо не смогу. Я сам в младших классах был единственным толстяком в классе и знаю, почем фунт лиха, так что на буллинг и травлю закрывать глаза не стану.

– Вставай, Пирожков, – процедил высокий блондин, что стоял поодаль и только наблюдал за избиением. – Раньше начнем – быстрее закончим.

– П-прошу прощения, – промямлил студент. – Я больше не могу…

– А надо, Пирожков. Надо. Только так ты поймешь, что монстры в подземелье – не такие уж и страшные. Поверь, Пирожков – мы гораздо страшнее. Так что вставай – сопли на кулак будешь наматывать перед сном.

Пухляш утер кровь под носом и медленно выпрямился. Палач с ехидной ухмылкой занес руку для очередного удара, но тут я резко распахнул дверь и вошел в помещение.

– Это что за неуставные отношения вы тут устроили? – громом разнеслось под потолком.

Студенты тут же вытянулись по струнке, а я невольно расправил плечи. Несмотря на слабый дар и численное превосходство противников, я обладал несоизмеримо большей мощью – особенно в стенах этой академии. И никто не осмелился бы открыто перечить и дерзить члену императорской семьи.

– Господин ректор! – заправила шагнул вперед и поклонился. – Мы просто упражняемся, чтобы сделать княжича Бейкера более храбрым. Это так, ваша светлость?

– Д-да… – толстяк шмыгнул. – Я боюсь спускаться в подземелье и постоянно проваливаю практические занятия, а моя группа получает низкие баллы.

– Так, вы трое – марш отсюда, – обличительным перстом указал на выход. – И еще раз увижу что-то подобное – вы у меня из своих комнат выйти бояться будете, поняли?

– Да, ваше сиятельство! – задиры склонили головы, а меня аж тошнить перестало от ощущения безраздельной власти.

Как только хулиганы удалились, я подошел к толстяку и тихо спросил:

– Что еще за подземелье?

– Вы не знаете? – удивился юноша. – Вы же заканчивали академию в Геленджике, а под каждым Сакрополисом есть…

– Тихо, – я воровато огляделся. – У всех есть маленькие тайны. Ты никому не скажешь, что я бил баклуши вместо учебы, а я никому не скажу, что тебя били вместо баклуш после. Договорились?

– Д-да, ваше сиятельство. Как вам будет угодно.

– Вот и славно. А теперь проводи меня в лазарет и заодно расскажи, что там внизу творится.

Как выяснилось из разговора, под каждой академией находятся залежи некоего манорода – кристалла, что усиливает колдовские способности. Собственно, строительство академии и начинается с возведения подземных галерей, которые переходят в шахты, а те – в естественные пещеры, уходящие на такие глубины, где мало кто бывал. И уже после постройки основного здания окрестности обрастают укрепленным городом для защиты и снабжения чародеев.

Манород притягивает разного рода живность, и со временем она мутирует под его воздействием, превращаясь в обезумевших чудовищ, что стремятся любой ценой защитить свою прелесть. И чем ниже, тем концентрация минерала выше, тем сильнее воздействие, и тем ужаснее твари обитают во мраке.

Если на первые ярусы водят даже первокурсников, то на последние не отваживаются спускаться даже магистры. Да это, в общем-то, и ненужно – излучения манорода вполне хватает для постепенного и безопасного насыщение магией.

За пять лет обучения чародеи получают достаточное количество дара, но если не подпитывать его, то со временем он иссякнет и сбросится на «заводские настройки». Собственно, поэтому у меня и остались только зачатки волшебства – все остальное атрофировалось за ненадобностью.

И если теорию маги штудируют в аудиториях, то практику проходят именно в подземельях, где испытывают изученные заклинания на всякой нечисти. Манород при том брать ни в коем случае нельзя – в неумелых руках вещество крайне опасно, а мгновенное потребление большого объема может превратить в монстра и самого колдуна. Личи, некроманты, алхимики, демонологи и прочая еретическая мерзость – как раз и являются результатом неуемной жажды силы.

– А вот и лазарет, – Бейкер указал на дверь с красным крестом в конце коридора.

– Благодарю за помощь. Если эти засранцы продолжат донимать – сразу говори. А лучше дай разок по роже. В ответ, конечно, получишь по первое число, зато потом трижды подумают, прежде чем лезть. Договорились?

– По роже? – толстяк с ужасом посмотрел на пальцы, которые, похоже, никогда еще не сжимались в кулак.

– Да, – стукнул в ладонь так, что гулкое эхо разлетелось по холлу. – Прям в пятак, чтоб сопли с кровью. А иначе придется терпеть до самой смерти, которая наступит гораздо раньше срока, так что выбор за тобой. Все, бывай.

Оставив студента в полном недоумении, без стука открыл дверь. Ожидал увидеть типичный медицинский кабинет, но узрел пред собой настоящий анатомический театр. Посреди стояла кушетка, рядом с ней – кресло вроде стоматологического и схема человеческого тела с малопонятными символами на внутренних органах, а вверх подковой уходили узкие столики и скамьи, ныне пустующие.

Зарубин то ли собирался дежурить до утра, то ли нашел место, где его никто не побеспокоит, но я застал лекаря развалившимся в кресле с фляжкой в руке. И что-то подсказывало, что в мятой армейской емкости не обычная вода, а огненная.

– Вы поздно, ваше сиятельство, – при моем появлении Захар нехотя встал. – Что-то случилось?

– У меня похмелье, – честно произнес в ответ. – Можете помочь?

– Конечно, – он указал на кресло. – Присаживайтесь.

С легкой опаской занял предложенное место – черт его знает, как работает магическая медицина. Но все прошло быстро и безболезненно – доктор возложил ладони на трещащую голову, я ощутил теплые лучи на макушке и миг спустя боль и тошнота полностью исчезли, хотя все еще чувствовал себя немного побитым и чертовски уставшим.

– Как самочувствие?

– Гораздо лучше. Настолько лучше, что я выпил бы еще. Что это у вас там во фляжке, сударь?

– Газированный чистый спирт. Изволите?

Желудок снова скрутило в бараний рог.

– Пожалуй, это будет чересчур. А вот от пива не откажусь.

– Что же, тогда вам крайне повезло. У набережной недавно открылся превосходный ирландский паб. Я обычно заезжаю туда после смены на пару кружек темного. Если хотите – едемте вместе. Заодно покажу вам город.

– С превеликим удовольствием.

Мы сели в гудящую колымагу и покатили в сторону моря. Грузовичок с гвардейцами тронулся следом, но держался на почтительном расстоянии и не мешал. Да и бояться было нечего – публика вокруг собралась сплошь почтенная да степенная, и никому из них и в голову бы не пришло нарываться на столь влиятельных господ.

Хозяин паба встретил нас лично и провел к лучшему столику на втором этаже с видом на волны, откуда предварительно выгнали немногочисленных посетителей. Я снова начал пьянеть без вина от небывалого ощущения власти, о которой в прежней жизни не смел и мечтать. Я впервые чувствовал себя на вершине мира, а нечто подобное доступно лишь очень ограниченному числу землян. И я собирался наслаждаться этим кайфом до упора.

Сначала мы заказали лучшего пива. Потом перешли на виски. Затем стали запивать виски пивом, и когда хмель ядом разлился по телу, Захар поднял руку и пьяно пробубнил:

– Внимание, фокус!

И поднес пальцы к виску, точно хотел застрелиться. Но вместо пули из-под ногтей ударили яркие иглы света и пронзили мозг насквозь. И вот уже мой визави стоял, не шатаясь, а зеленые глаза засверкали, как после крепкого здорового сна.

– Извольте подлечить и вас.

Я привстал, едва не опрокинув кресло, и после исцеления пьянка продолжилась, но теперь пошла в более непринужденном ключе.

– Разрешите на ты, сударь?

– Как пожелаете, ваша светлость. Можете даже не спрашивать.

– Ага. Желаю, чтобы и ты со мной на ты, окей? В смысле, хорошо?

– Хорошо, – Зарубин кивнул.

– Сейчас, обожди – сменю пластинку, а то сидим, как на поминках, – я свесился с перил и гаркнул, как медведь: – Оркестр, давай веселее! Ра-ра-распутин, лавер оф зе… ой, блин. Рубите что-нибудь бодрое, в общем.

Музыканты поспешили немедленно сменить репертуар, а я повернулся к собеседнику.

– Так вот, что узнать хотел. У тебя галифе с лампасами – служил, да?

– Так точно. Полевым клириком, пока не ранили под Красником. Взял на себя заряд немецкого чародея, чтобы прикрыть госпиталь. Я выстоял, но щит выжег почти всю ману, и меня отправили в Сакрополис на восстановление. Думаю, к началу осени полностью оправлюсь и вернусь на фронт.

– Слушай, – подался вперед и хлопнул собутыльника по плечу. – Я тебя прошу… нет, приказываю! Возлагаю особую миссию в интересах империи и всей планеты! Найди там фрица по фамилии Гитлер – и прикончи эту гниду. Любой ценой – слышишь, друг? Любой. Ценой!

– Я запомню это имя. А откуда вы… ты его знаешь? Тоже служил?

– Неважно. Просто сделай это – и окажешь огромную услугу всему миру. Ну, за победу!

– За победу!

Чокнулись – опрокинули – подлечились.

– Поверь – ждать осталось недолго. Леннер уже крякнул, а значит империю ждет достойная победа. А если ей еще немного помочь – подтолкнуть в нужном русле, то без труда соберем все сливки и выйдем в полном шоколаде. Ну, хряпнем…

– Я только за, но сил на Свет почти не осталось. А с утра на занятия.

– Да плевать. Не мучай школяров, все равно сейчас каникулы.

– Что сейчас? – с удивлением произнес Зарубин, но я только отмахнулся.

– Пьем – вот что! И отказа не потерплю! До дна, приятель. До дна!

Накатывали мы до поздней ночи, пока оба не отрубились. На рассвете я очнулся от непривычного холода, закутался в пальто и вышел на балкон. Все вокруг заволокло непроглядным колючим туманом, что умудрялся протискивать густые щупальца даже в плотно закрытые окна.

Обзор, как в Сайлент Хилле – метров пятьдесят, а дальше сплошное белое марево. Никогда не видел ничего подобного – впрочем, раз мир колдовской, то и природные явления тут наверняка необычные. Да и пофигу, лишь бы ктулхи всякие из моря не полезли, а морок развеется к обеду.

Кстати, об обеде.

– Эй, любезный! – обратился к скучающему бармену за стойкой. – А подай-ка нам ирландского завтраку, да поживее!

Заказ подали в два счета – яичница, бекон, сосиски, картофель, фасоль, грибы, хлебцы и поджаренные помидоры. Пища богов! Особенно после стаканчика доброго вискаря. Похоже, Захар немного поскромничал про свои запасы – после нескольких исцелений похмелье выдалось таким же легким, как в семнадцать лет.

Но не успел я приступить к трапезе, как снаружи донесся грохот мотора, сменившийся угрожающим цокотом каблучков. В паб смерчем ворвалась Алина Владимировна, прижимая к груди кипу бумаг и неся в свободной руке чемоданчик.

– Что вы себе позволяете? – с порога накинулась на меня девушка, пылая от гнева.

– Что хочу – то и позволяю, – отсалютовал ей стаканом и тут же опрокинул. – Я же великий князь.

– Это не повод отлынивать от занятий! Захар Петрович вообще пропустил свою лекцию, а вам надо срочно заняться оформлением учебного процесса на следующую неделю!

– Милочка, мы же договорились, – откинулся на спинку и поморщился, как от зубной боли. – Делайте, что должны. А я буду развлекаться и не отсвечивать.

– Мы не можем работать вообще без ректора, – Алина едва сдерживалась, чтобы не нагрубить императорскому родичу. – Как минимум, нам нужны ваши подписи и печати на документах.

– Это они? – указал на толстую папку. – Давайте прямо здесь и подпишу.

– Прямо здесь не получится. Печать хранится в канцелярии, так что будьте добры…

Магистр осеклась на полуслове – со стороны моря донесся гром: резкий, короткий и без раскатов. И это – посреди безоблачного утра, омраченного только вездесущим туманом. Но ведь туман не гремит как туча, верно?

Секунду спустя раздался взрыв – очень близкий, оглушающий, выбивший землю из-под ног. Стекла брызнули осколками – хорошо, что большинство посетителей разошлись еще затемно, и никто не сидел около окон. И не успел звон в ушах утихнуть, как вдали громыхнуло еще раз, затем еще и еще.

– Сорок пять калибров! – Захар перекинулся через перила и сиганул прямо со второго этажа. – Всем на пол!

Лекарь в два прыжка оказался рядом с нами, развел руки в стороны, и всю троицу накрыло полупрозрачным золотистым куполом. И очень вовремя – ударные волны от близких прилетов ворвались в паб и смели всю мебель, как брандспойт – листья.

Боковая стена треснула, и сквозь рассеянное ударами марево я увидел остатки береговой батареи. Она и раньше стояла вдоль пляжа больше для красоты, чем для дела, но теперь все пушки и бетонные ДОТы разорвало и размочалило в труху.

– Сорок пятый калибр? – прорычал я, с опаской выглядывая из-за края стола. – Ничего не перепутал? По нам явно не из ружья стреляют!

– Не сорок пятый калибр! – с азартной усмешкой ответил доктор. – А сорок пять калибров! Это длина ствола, а калибр получается – триста сорок три миллиметра.

Я примерно представил масштаб и сразу понял, о чем идет речь. Только главные орудия линейного крейсера могли обладать подобной мощью.

– По нам с кораблей бьют? Немцы, что ли?

– Их здесь быть никак не может.

– Тогда кто?

– Не знаю. Но вот в чем уверен наверняка, сударь – так это в том, что пора отсюда драпать. Алина Владимировна – свяжитесь с академией и велите немедленно поднять щиты!

Рыженькая коснулась двумя пальцами виска, точно под кожей была вшита радиогарнитура, и зажмурилась.

– Не получается! Помехи в эфире. Вражеский маг рвет все пси-нити!

– Я давно собирался на фронт, но, похоже, фронт устал ждать и собрался ко мне, – усмехнулся Зарубин. – В машину, леди и джентльмены. Надо убираться отсюда как можно скорее и готовиться к обороне.

– Может, это ошибка? – с надеждой спросил я. – Перепутали мишени? Сбились с курса?

– В нашем мире чего только не бывает, – Захар взял меня за плечо, как заправский бодигард, и спешно повел к выходу. – Но лично я еще ни разу не видел, чтобы линкоры ошибались подобным образом.

Глава 4

Колымага завелась с третьей попытки – хорошо, что Алина помимо основной специальности неплохо владела остальными, и силы ферромантии хватило, чтобы раз за разом раскручивать рычаг в стартере. Карета с примитивным ДВС рванула в сторону академии на всех парах, но двадцать км/ч – явно недостаточно, чтобы активно маневрировать и уклоняться от снарядов.

А повторный обстрел начался сразу после первого – избавившись от батареи, неизвестные налетчики принялись «выключать» прочую оборонительную архитектуру: ворота, башни, казармы береговой охраны, арсенал и полицейские участки.

Похоже, враг раздобыл весьма подробную карту Сакрополиса со всеми потенциально опасными местами, но несмотря на это точность пятнадцатиметровой дуры оставляла желать лучшего. Дважды огромные бронебойные болванки падали на жилые дома, и те складывались в облаках пыли, как картонки.

Хорошо, что не били фугасами, иначе повреждения были бы не в пример серьезнее, но даже такой условно точечный обстрел вызвал в городе жуткую панику. Люди в ужасе метались по прежде спокойным и безопасным улицам, вламывались в ближайшие дома, забивались в подвалы, а то и просто неслись куда придется, как обезглавленные курицы.

Тем же, кому хватило самообладания, похватали самое необходимое и ломанулись к вокзалу в надежде поскорее уехать из развернувшегося ада. Вот только логичный на первый взгляд ход оказался смертельной ошибкой – наступившее затишье сменилось тремя выстрелами подряд, и снаряды упали один за другим вдоль железной дороги.

Первый угодил в здание вокзала и превратил паровоз в груду шипящего металлолома, второй обрушил стену вместе с многотонными воротами, а третий оставил посреди единственной колеи глубокую воронку. Пути к отступлению отрезали, ведь перебраться через завалы на автомобилях или лошадях невозможно. Оставалось только бежать пешком, но тут Алина откинулась на спинку, обхватила голову ладонями и закатила глаза.

– Это еще что?! – крикнул я.

– Кто-то связался с ней через пси-нить без разрешения, – прорычал водитель, объезжая упавшее на дорогу дерево и отчаянно сигналя бросающимся под колеса горожанам.

Наваждение длилось с полминуты, после чего магистр встрепенулась и простонала:

– Они сказали, что убьют любого, кто попытается покинуть Сакрополис.

– Кто – они? – прорычал Захар.

– В академию, быстрее, – ослабшая рука указала направление. – Мы должны их остановить.

Зарубин нажал на газ, чуть не проломив тонкий пол, и свернул в парк, где было заметно меньше перепуганных жителей. Тонкие шины на длинных спицах с трудом проходили по гравию, но так мы хотя бы ехали, а не ползли в попытках отогнать снующий тут и там народ.

Но клирик то ли забыл впопыхах, то ли решил прорываться любой ценой, но на выезде из парка стоял похожий на крохотную крепость опорный пункт полиции, ставший очередной мишенью для обстрела. Снаряд со свистом вонзился в белую крышу, причем так близко, что дрогнувшая земля сначала подкинула наш экипаж, а последующая воздушная волна опрокинула набок.

Мы лишь чудом отделались царапинами и ушибами. Захар первым выбрался из кабины и разрезал рапирой брезентовый тент на крыше, тем самым сэкономив пассажирам немало времени и сил. Однако пока мы выползали на волю, раздалась очередная канонада, и судя по нарастающему свисту, этот залп нам уже не суждено было пережить.

Я как в замедленной съемке увидел летящую по параболе чугунную «пулю» размером с автомобиль. Болванка падала прямо на нас, и как Зарубин не старался оттащить коллег с линии огня, все прекрасно понимали, что это конец.

Смертельный металл становился все ближе и ближе, летя при том все медленнее и медленнее. Я вскинул руку в глупой попытке заслониться и только тогда понял, что с течением времени все в порядке, а тормозит только снаряд. И вскоре стало ясно, почему.

Громко лязгнуло, и перед нами приземлился тощий юноша в каркасе, с помощью которого скакнул через перевернутое авто, как кузнечик. Бледный брюнет поднял ладони, словно собирался бросить мяч в корзину, и только тогда я заметил, как его тонкие ноги плавно погружаются в землю, как в пластилин.

Магистр Земли всеми силами сдерживал натиск металла, являющегося неотъемлемой частью этой стихии. Но напряжения это требовало неимоверного – такого, что под конец браслеты на ногах лопнули, и юноша завалился набок. Но перед тем успел достаточно затормозить болванку, и та потратила большую часть кинетической энергии в пустоту. И когда многотонная «маслина» рухнула на газон вслед за чародеем, мы ощутили лишь едва заметную тряску.

– Вас непросто найти, господин ректор, – с укором прошептал Рауль.

– И все же ты нашел нас вовремя. Захар – подлечи его, – протянул ладонь Алине и помог встать, несмотря на явное недовольство последней. – Дальше пешком. Бежим!

К счастью, больше город не обстреливали. Зато я краем глаза видел, как над каменной стеной поднимается стена тумана – того самого, что заметил еще из поезда. Неведомый противник плотно обложил Сакрополис, чтобы ни одна мышь не сбежала, и оставалось только гадать, кому и зачем это понадобилось.

Вскоре мы добрались до цели, и в холле нас уже ждали остальные преподаватели и студенты. Кто-то смотрел на нас с тревогой, кто-то – с вызовом и жаждой поквитаться. Алина хотела что-то сказать прямо с порога, но запнулась и схватилась за голову – едва успел придержать ее под локоть – после чего повела рукой.

Под действием аквамантии находящаяся в воздухе влага сконденсировалась в белесую зыбь, а та в свою очередь превратился в полупрозрачную фигуру. Призрак отличался невысоким ростом, солидным брюхом и обрюзглыми щеками с косматыми бакенбардами. Одет был в двубортный длиннополый камзол с эполетами и заправленные в высокие сапоги брюки. Точнее – в сапог, потому что от колена левой ноги шел замысловатый металлический протез, похожий не то на клешню робота, не то на когтистую куриную лапу.

Увечье вынуждало незнакомца опираться на трость, но в остальном о здоровье он не особо заботился и помимо излишеств в еде еще и постоянно посасывал трубку. Голову же венчала шляпа-бикорн – как у Наполеона, только поменьше и носимая вдоль черепа, а не поперек.

– Меня зовут лорд-коммандер Даллас Картер, – заговорила Алина, точно чревовещательница. – Отныне ваш Сакрополис переходит во временное распоряжение британской короны. Мои ферроманты бьют без промаха – все ваши огневые точки и опорные пункты уничтожены, а связь и сообщение разрушены. Вы полностью отрезаны от внешнего мира, так что помощь не придет, а сопротивление бесполезно.

– Что вам от нас нужно?! – Вивьен шагнула вперед и в гневе сжала кулаки.

– Это мы обсудим при личной встрече. Я приду к вам или по красной ковровой дорожке, или по красным от крови руинам. Срок на обсуждение – до полудня. В случае добровольной сдачи вам гарантируют обращение согласно всем нормам закона и этикета – слово офицера. Если решите проявить благоразумие и сдаться на мою милость – вывесите на шпиле академии белый флаг. Любой иной знак я сочту за сигнал к началу штурма. И поверьте – вам лучше со мной сотрудничать, чем воевать. А если сомневаетесь – посмотрите на море.

– Что за бред?! – выпалил Одинцов. – Мы же союзники!

Но туман уже полностью рассеялся, оставив нас в гнетущей тишине. Которая, впрочем, тут же сменилась ожесточенными спорами.

– И что теперь делать? – француженка всплеснула руками.

– Дать бой! – здоровяк рассвирепел настолько, что был готов ринуться в атаку в гордом одиночестве.

– Это безумие! – Зых аж подпрыгнул от возмущения. – Я пытался разогнать проклятый туман, но даже самый сильный ветер разбивался об него, как об бетон! Не знаю, сколько у них магов, но нам с ними явно не тягаться!

– И что вы предлагаете, профессор? – Олег Игоревич набычился. – Сдаться?

– Надо попробовать пробить завесу, – подал слабый голос Рауль. – И попросить о помощи. Одна из эскадр стоит совсем рядом – в Евпатории. Если справимся – нас спасут.

– А если нет? – резонно заметила Вивьен. – Что если эти подонки в наказание сотрут все в порошок?

– Хватит собачиться! – Алина резко выпрямилась, несмотря на усталость и боль. – Вы постоянно вините меня в чрезмерной бюрократии, но ее как раз для того и придумали, чтобы в час беды не превратиться в свору лающих псов! Есть Устав академии, где русским по белому написано, что в случае возникновения чрезвычайной ситуации все вопросы решаются Советом магистров! Так что давайте взвесим все «за» и «против» и проголосуем. Право созвать Совет есть у каждого преподавателя, так что я задействую свое!

– Предлагаю начать через час, – Захар выступил вперед и подбоченился. – Во-первых, нам всем надо прийти в себя: решать такие проблемы на горячую голову – верный путь к беде. Во-вторых, нужно собрать как можно больше данных о ситуации в Сакрополисе. Возможно, тут и обороняться уже некому. Но сначала давайте узнаем, что за враг нам угрожает.

Все вместе поднялись на лифте в мой кабинет. Во время подъема я стоял и мелко трясся от ужаса. Я никогда не был на войне, хотя и видел ее очень близко. И одна только мысль о грядущей осаде вселяла такой страх, что ноги намертво приросли к полу, а сердце екало буквально через каждую дюжину ударов.

Наконец кажущийся вечным подъем закончился, но легче от этого не стало. С высоты мы увидели окруженные непроницаемой завесой корабли – огромный линкор размером чуть ли не с треть города с угрожающим названием HMS Starblade, два легких скоростных крейсера класса дредноут и с десяток посудин поменьше, включая заполненные солдатами десантные баржи. И все до единого – под юнион джеками, так что либо на фронте произошли значительные перемены, о которых нам не успели сообщить, либо хрен его знает, как это вообще объяснить.

– О, Свет, – прошептал Зых, глядя на открывшуюся картину. – Спаси и сохрани наши души.

– А это еще кто такие, черт побери?

Захар взял мой телескоп и навелся на баржи – на палубах плечом к плечу идеально ровными рядами, точно терракотовая армия стояли двухметровые здоровяки в прорезиненных плащах, бронированных противогазах и типично британских касках-тарелках. Руки защищали пластинчатые наплечники, торсы – тяжелые кирасы с продольными килями, на широких поясах покачивались здоровенные абордажные сабли.

Большинство громил держали в руках пулеметы Льюиса со спаренными дисками – причем с такой легкостью, словно оружие сделали из пластмассы. У остальных же на спинах покачивались баллоны для огнеметов – лучше и не думать, что начнется, когда вся эта прелесть зеленой волной хлынет в город.

– Никогда не видел ничего подобного, – продолжил военный. – И мне это совершенно не по нраву.

– До заседания сорок минут, – Алина щелкнула золочеными карманными часами. – Постарайтесь собрать побольше фактов, чтобы обосновать свои мнения, ведь от них зависит очень многое. Торопитесь – Сакрополис ждет наших решений.

Магистры разошлись выполнять задание, задержалась только ведьма, чтобы проводить меня в зал Совета. Находился он под куполом донжона – центрального здания академии, и убранством больше всего напоминал суд из американских фильмов.

У стены расположили скамьи – почти как в католическом храме – на случай особо важных мероприятий или приема почетных гостей. Посреди помещения в окружении узких как бойницы окон находился круглый стол с шестью тяжелыми креслами. Для ректора и одновременно главы Совета предусмотрели кафедру, возвышающуюся над столом, точно нос корабля. И с этого места я отлично видел чадящие трубы линкора, чье кормовое орудие «смотрело» прямо на меня. И оставаться с ним наедине было воистину невыносимо, однако рыжая отказалась скрасить мне ожидание.

– Я вынуждена вас покинуть, – она коротко поклонилась. – Надо отослать студентов по общежитиям, пока не наделали глупостей. А затем отогнать тварей с третьего яруса на четвертый – думаю, такой глубины хватит.

– Для чего? – с трудом удержал голос от постыдного срыва.

– Для того, чтобы спрятать подданных во время штурма. Если он, конечно же, начнется.

– А вы за или против?

– Еще не знаю, – после недолгих раздумий ответила Алина. – Я позову служанку, чтобы вы не скучали. Только постарайтесь не напиться до начала заседания.

Напьешься тут…

Я отвернулся к противоположному окну, подпер щеку кулаком и постучал ногтями по столешнице. Тут бочку виски вылакаешь – не опьянеешь. Чертов стресс, так и с катушек слететь недолго. Все же надо остограмиться для успокоения и храбрости.

– Доброе утро! – заявила блондинка с порога, пытаясь сохранять бодрый настрой, вот только бледное как мел лицо выдавало ее с головой.

– Не похоже, что оно доброе… Слушай, тут такие запа… проблемы, в голове каша, уже и память отнимать стало. Не напомнишь, как тебя зовут?

– Вы забыли мое имя? – девушка в изумлении захлопала ресницами. – Я же служу вам уже четыре года!

– Извини… – в отчаянии сжал губы, кляня себя за глупость. – Из-за всей этой кутерьмы я и свое имя скоро забуду.

– Как вам будет угодно, – с фальшивой обидой протянула прислужница и присела в книксене. – Андреева Ева Сергеевна к вашим услугам. Горничная, служанка, распорядительница и секретарь в одном флаконе. Рада знакомству и новому назначению. Клянусь служить вам верой и правдой.

– Прямо как в первый раз, – подыграл ей наудачу, и судя по улыбке, экспромт попал точно в цель. – А теперь будь добра – принеси пузырик «Джека» и сосисок на закусь.

– Пузырик? – тонкие бровки поползли вверх.

– Ну, шкалик. Графинчик. Чуть-чуть, в общем, граммов двести. Нет, давай пятьсот. Пол-литра сейчас самое то: и нервы успокою, и не опьянею.

– Сию минуту! – она удалилась, вертя задом.

Я же нашел в кармане плаща платок и вытер руки и шею, отчего шелковая тряпица промокла насквозь, точно в ведро воды упала. Зараза… не о таком попаданстве я мечтал – вот вообще не о таком. Неужели так сложно было закинуть меня в гарем к эльфийкам или на худой конец в тушку царя, которому не надо ни с кем воевать? Треклятая структура сюжета с конфликтом в основе первого акта. Пока что все идет прямо по Снайдеру, а значит самая жесть еще впереди.

Вернулась Ева – шатающаяся и слегка осоловевшая. Причина крылась в хрустальном графине с виски, опустошенном едва ли не на треть.

– Прошу прощения, – служанка шмыгнула и замахала руками перед раскрасневшимися щеками. – Я не удержалась и немного пригубила по дороге. Просто… мне еще никогда не было так страшно. Ведь если британцы ворвутся в город, даже не представляю, что они сделают со мной и другими барышнями. Вернее, представляю, и от этого становится еще страшнее. Вы ведь… защитите нас, ваше сиятельство? Вы ведь не позволите этим псам надругаться над нами?

С опухших век сорвались крупные слезинки. Помощница уронила лицо в ладони и тихонько разревелась, а я вылакал добрую половину того, что осталось, и не заметил ни толики хмеля. Сука, вот же угораздило. А ведь если бы не повелся на подколки долбаного школяра и не уволился раньше смены, то не попал бы под поезд. Если бы, если бы, если бы… Если бы я не писал говно про попуданов – глядишь, вообще не пришлось бы работать в школе.

– Я постараюсь, – холодно произнес в ответ. – Но обещать ничего не буду.

Девушка хотела что-то сказать, но тут в помещение один за другим вошли преподаватели и заняли свои места.

– Вы что, пьете? – с ходу спросила Вивьен и сморщила носик.

– Совсем немного, – а вот язык, в отличие от распаленного сознания, градусы еще как ощутил. – Если что – господин Зарубин подлечит.

– Господину Зарубину, возможно, придется тратить ману на более важные вещи…

– Коллеги, хватит! – сказал клирик. – С таким подходом нам и враг не нужен – сами друг друга поубиваем. Ваше сиятельство – приступайте.

– А… – я отодвинул поднос с виски на край стола, но перестарался и чуть не скинул на пол, словно кот. – Объявляю заседание открытым. Тема – оборона Сакрополиса. Как обстоят дела в городе?

– Весьма печально, – продолжил лекарь. – Уничтожены телеграф, почта, вокзал, дороги, три полицейских участка, береговая батарея, арсенал, защитные башни и казарма морской пехоты. Враг хорошо подготовился к бомбардировке. Потери уточняются, но речь уже идет о десятках погибших. В строю остались три сотни солдат, плюс можно созвать городское ополчение еще на полторы-две тысячи штыков. Однако их боеспособность крайне сомнительна, а значит, противостоять налету придется только чародеям.

– Ваш вердикт, поручик?

– Считаю, что сопротивление бесполезно и приведет лишь к бессмысленным жертвам.

Одинцов сжал кулаки и скрипнул зубами, но ничего не сказал – по крайней мере, пока.

– Хорошо. Раз в бой пойдут одни колдуны, то как обстоят дела с магами противника?

– Я еще раз прощупал их защиту, – усатый старичок Зых встал, несмотря на заметное утомление. – Каждый корабль – от линкора до баржи – прикрыт непроницаемым куполом. Кроме того, на одном из бортов находится второй эшелон обороны, прикрывающий не только эскадру, но и весь город. Боюсь, несмотря на весь пыл и жажду мести, мы не сможем одолеть даже первый рубеж. Я голосую против боя.

– Да хватит уже бояться этого подонка! – Олег Игоревич вскочил и хлопнул по столу. – Я навел справки о безногой крысе. Это капер и контрабандист, что проворачивал темные делишки вдоль всего побережья Южной Америки. Брал в заложники пассажирские суда, обменивал на опий, рабов и оружие, а затем продавал в Европе. И бизнес шел весьма успешно, пока негодяй не переоценил свои силы и не взял на абордаж яхту с послом Соединённых Штатов. И как только янки крепко взялись за его толстую задницу, лиходей тут же умотал под юбку королевы. Но Амелия не собиралась отправлять столь ценный кадр на покой в самом начале Великой войны. Она выделила ему для боевых испытаний экспериментальный сверхмалый линкор – дредноут, и послала громить османов в Черном море. И уж не знаю, как этому хлыщу удалось все провернуть, но всего через год ему доверили целую эскадру. Которая сейчас должна заниматься уничтожением турецкого флота, но ублюдок вместо этого решил разграбить наш Сакрополис и под шумок заработать лишние талеры. Из всего озвученного смею сделать вывод, что Даллас Картер – крайне мерзкая и трусливая личность, способная нападать только на более слабого соперника. И если мы покажем, что грабитель не получит ни кусочка кристалла без боя, этого боя не состоится вовсе. Поэтому я голосую за жесткий отпор!

– Я тоже, – хрупкая француженка совершенно неожиданно поддержала свирепого викинга. – В боевой аквамантии есть такой прием, как волна-убийца. Если вы сумеете отвлечь врага, я подниму линкору нос и корму, и он разломится под собственным весом. И когда громадина пойдет ко дну, справиться с мелочью не составит труда. Поэтому я – за бой.

– Это заклинание крайне сложно даже в идеальных условиях, – тихо молвил Давыдов. – Мы не знаем, сколько у врага чародеев и на что они способны. Если туман и подавляющее поле – это предел их возможностей, то ваше предложение может сработать. А если нет? Как бы так не вышло, чтобы это наш город не провалился в бездну, над которой стоит. Я всегда выступал против дерзких и поспешных решений – и сейчас менять мнение не буду. Я против боя.

– Решающий голос за вами, леди Блок, – с печальной улыбкой произнес Зых.

– Вы все думаете только о тактиках и стратегиях, – Алина встала и обвела каждого сердитым взором. – Но никто не произнес ни слова об этической стороне вопроса. Как вы думаете, что с нами сделают, когда обезумевшая от безграничной власти матросня хлынет на улицы? Или вы поверили слову этого подонка и предателя? Грош цена его обещаниям, так что лично я предпочту доблестную смерть позорному плену. Я – за бой!

– Что же… – подытожил старик, и шесть пар глаз повернулись в мою сторону. – Я ошибся. И точку в споре ставить вам, господин ректор. А нам придется подчиниться, несмотря на все разногласия. Так скажите, ваше сиятельство – как быть с городом: защищать любой ценой или же сдать в надежде на спасение?

– Я… – со сжатых добела пальцев капнул холодный пот. – Зараза…

Глава 5

– Найдите простыню побольше? – Алина вскочила и всплеснула руками. – Вы серьезно? Прошлый ректор никогда бы так не поступил!

– Я не могу рисковать жизнями студентов и горожан, – попытался оправдаться я, прекрасно осознавая, что единственная жизнь, которой не хочу рисковать – моя собственная. – Против такой армады потери будут колоссальными – и без каких либо шансов на успех! Британцы все равно зайдут в город – только по трупам! А уж потом учинят полный беспредел, ибо, как говорили мудрые римляне: горе побежденным.

– Чушь собачья! – не выдержал Одинцов.

– Нет, это единственный выход! – в ярости возразил Зых.

Все шесть магистров вскочили и принялись орать, как стая сорок, размахивая кулаками и перебивая друг друга. Но склоку прервал оглушительный пушечный выстрел – на этот раз холостой.

– Время вышло, – Зарубин взглянул на часы.

– Поднимайте белый флаг, – с тревогой и толикой стыда произнес я.

Боевое крыло совета развернулось и в полном составе покинуло зал заседаний. У самой двери Алина обернулась и холодно произнесла, глядя прямо в глаза:

– Если со студентами что-либо случится – я вам этого не прощу.

Дура, блин. Как будто в бою с ними ничего бы не случилось.

Не остались в стороне и другие «ястребы».

– Вы заставили меня крепко усомниться в вашем патриотизме, – проворчал Одинцов, прежде чем выйти.

– А меня – в мужественности и дальновидности, – Вивьен усмехнулась и вздернула нос.

Да и пошли вы все к черту. Поглядел бы, как долго вы бы продержались против такой мощи.

– Господин ректор, – старый аэромант приблизился к кафедре. – Перед тем, как мы поднимем флаг, вам стоит обратиться к горожанам и объяснить, что происходит.

– А без этого никак? – меньше всего мне хотелось светить лицом перед обозленной толпой.

– Без этого будут ненужные жертвы, – пояснил Зарубин, глядя в окно. – Надо приказать гарнизону сложить оружие, а гражданским – не выходить на улицы.

– А кто-то другой может выступить?.. – продолжал цепляться за последнюю соломинку.

– Ректор так же является и главой Сакрополиса, – хмуро сказал клирик. – Вся ответственность – на вас.

– Враг накрыл нас непроницаемым куполом, – Давыдов поднялся на своем каркасе медленно и плавно, как на гидравлических приводах. – Но внутренняя радиосвязь должна работать. Думаю, из моей лаборатории получится подключиться к громкоговорителям на улицах и площади. Прошу за мной. Я подготовлю устройство к работе, а вы подготовьте речь, чтобы успокоить жителей.

Да уж, ничего не скажешь. Уж лучше бы я попал в тело бездарного школьника и прокачивался охотой на всяких тварей, а не вот это вот все. Я, конечно, блин, писатель, но Черчилль из меня вряд ли получится. Я никогда и не ставил пред собой задачи быть властителем умов и сердец, а просто хотел веселить людей и отвлекать от безумной реальности.

Чтобы условный Вася Пупкин, придя с двух смен домой, где его ждут трое детей и жена-мегера, не лез в бутылку, а лез в интернет – прочитать свежую проду от любимого автора, улыбнуться и понять, что все не так уж плохо, ведь скоро выйдет новая глава.

Я никогда не собирался наставлять, поучать и воспитывать, втирая заумные псевдофилофские трактаты о смысле жизни и месте под солнцем. Именно поэтому девять из десяти моих романов – о попаданцах. Потому что я хочу, чтобы эти тексты погружали в светлый сказочный мир, где добро всегда побеждает зло, а справедливость торжествует, а не так, как обычно. Тем же, кто жаждет крови, мрачности и суровой правды, могу посоветовать почаще выглядывать в окно.

А мои книги – это временная передышка от всей окружающей жести. В том числе и для меня самого. Я и в страшном сне не мог представить себя на месте правителя осажденного города во вселенной, меньше всего похожей на добрую сказку. Но если во мне все же есть хоть какие-то зачатки таланта, я сумею объяснить жителям свое решение. По крайней мере, постараюсь.

– Будьте осторожнее, – Давыдов поднял руку, и поворотный запор на бронированной переборке завертелся сам собой. – И не подходите близко к решеткам.

Обитель ферроманта выглядела так, что сам Тесла бы обзавидовался. Похоже, Рауль изучал не только магию земли и металла, но и все современные научные разработки, непосредственно связанные с землей и металлом, отчего лаборатория выглядела, как технический музей.

Несмотря на высокий потолок, просторное помещение напоминало бункер из-за полного отсутствия окон. Под мрачными сводами разместили громадные динамо-машины, паровые турбины, самые разные виды труб и кабелей, антенны, механические вычислители, катушки и, конечно же, новомодные двигатели внутреннего сгорания.

Мелочевка вроде проводов и нитей пребывала в жутком беспорядке и свисала отовсюду, точно лианы. Но стоило хозяину войти в свой санктум санкторум, как медь и сталь змеями расползлись в стороны, освобождая путь к столу с разобранным радиоприемником и раструбом примитивного микрофона.

– Прошу, – мановение пальцев – и решетчатый алюминиевый стул залетел мне прямо под задницу и пододвинул вплотную к устройству. – Сейчас я настрою связь.

Пока Рауль вертел тумблерами и щелкал переключателями, я пытался придумать правдивую и в то же время обнадеживающую речь, однако в гудящую голову постоянно лезли политические мемы и крылатые фразы, вроде «я устал – я ухожу». Вдобавок ко всему, разговорная речь экспромтом – вообще не мой конек.

Несмотря на работу в школе, я все-таки знал тему уроков и заранее готовил материал, а не жег глаголом от души и сердца. Зато с письмом получалось гораздо лучше – когда есть время продумать и проработать каждую фразу, то и результат совершенно иной. Если бы мне дали на речь пару часиков, а еще лучше – пару суток, вот тогда…

– Все готово, – шепнул задохлик. – Можете начинать.

– Ептыть… Ой… – закрыл раструб ладонью и вдохнул поглубже, собираясь с мыслями. Ближайший рупор висел рядом с входом в академию, так что я прекрасно слышал собственные слова. И мне они совершенно не нравились.

– Соберитесь, ваше сиятельство, – выдохнул Зых. – Город в опасности.

– А, да… – кашлянул в кулак и продолжил. – Дорогие россияне… горожане… сакропольчане… в общем все, кто сейчас это слушает. Ситуация непростая… непростая ситуация, да… но мы все держим под контролем. Однако для того, чтобы ситуация не стала еще хуже, нам надо кое-что сделать. А именно… Карл Васильевич, принесите виски – граммов двести. Так, о чем это я… ах да, нам всем надо не сопротивляться нашим э-э-э… западным партнерам. Они побудут здесь какое-то время, погостят, в общем, сделают свои дела и уйдут. А вы, пожалуйста, сидите по домам и не лезьте на рожон. Гарнизона тоже касается – возвращайтесь к семьям и ждите дальнейших указаний. Ничего страшного не случилось, нужно лишь немного подождать – и все наладится. Спасибо за внимание и понимание, всем пока.

Закончив, откинулся на спинку и сжал переносицу. Сука, ну и стыд, а ведь главный позор еще впереди. Может, поэтому я ничего не добился к тридцати-то годам? Не из-за лени, едкого характера, козней конкурентов, предвзятых читателей, а потому, что абсолютная бездарность? Разве Беляев выступил бы так по радио в столь ответственный момент? Да даже Белянин, млять, выступил бы лучше. Дерьмо…

– Надо спешить, – Зых осторожно положил ладонь на плечо. – Враг ждет сигнала.

Над шпилем донжона взмыло кремовое полотно, и корабли тут же пошли вперед. Линкор и дредноуты приблизились, насколько позволяла глубина бухты, и бросили якоря, а десантные баржи устремились к берегу. Они выбрасывались на галечный пляж на полном ходу, словно киты, и тут же откидывали аппарели. По широким трапам походкой Терминаторов ступали амбалы в плащах и противогазах, держа на мушке каждый угол, каждое окно.

Всего насчитал не меньше тысячи громил. За ними высаживались обычные солдаты в форме цвета хаки, вооруженные винтовками и карабинами – еще примерно три тысячи. Отряды широкой волной двигались в сторону академии, выстрелами в воздух разгоняя редких зевак. Но к тому моменту улицы почти полностью опустели, а город словно вымер.

Происходящее с точки зрения военной науки называлось зачисткой. Как только десантники убедились, что угрозы нет и сопротивляться никто не собирается, с линкора спустили сияющий белизной катер, на котором прибыл Даллас Картер в компании десятка старших офицеров. А значит, каждый из них априори являлся колдуном очень высокого ранга, ибо дар, насколько я понял, пробуждался только у благородных.

Теперь-то я смог рассмотреть цвет формы старшего командного состава – камзолы красные, брюки и портупеи белые, шляпы и сапоги – черные. Похоже, британцы все еще чтили традиции времен покорения Индии, раз вместо удобства и практичности выбрали вычурную пестроту.

Когда же захватчики преодолели половину пути до лестницы, некий особо отчаянный гвардеец выскочил из дома и попытался метнуть в них гранату. Однако один из магов молниеносно махнул рукой, и смельчак превратился в факел. Я не слышал крика и видел все, будто на экране компьютерной стратегии, и все равно едва удержал содержимое желудка внутри.

– Зараза… – я отвернулся и часто задышал, борясь с головокружением.

– Крепитесь, ваше сиятельство, – строго произнес Зых. – Вы должны быть самыми сильными из нас.

– И постарайтесь не упасть в обморок во время переговоров, – проворчал Зарубин, направляясь к лифту. – Иначе гости с нас три шкуры спустят.

– Не волнуйтесь, – я облизнул пересохшие губы и выпрямился. – Я видел и не такое, хоть и не так близко. Просто привыкнуть к подобному не так-то просто.

– Понимаю, – военный чуть смягчился. – На мой взгляд, привыкнуть к этому вообще нельзя.

Мы спустились в холл, где уже ждала воинственная тройка преподавателей, глядя на ворота такими взорами, словно внутрь должен был ворваться Волдеморт. Но главное отличие от сказки Роулинг – за спиной темного волшебника стояли такие же волшебники, а не гребаное ударное соединение с целой армией на подхвате.

Да к тому же сама Джей-Кей не раз говорила в интервью, что даже малый отряд спецназа с современным огнестрелом перевалил бы всех магов на раз-два. Так что те, кто будут осуждать мой выбор, пусть сначала представят себя на моем месте.

Створки с грохотом распахнулись, и в здание, словно Артас в замок Лордерона, вошел Картер в сопровождении хмурой свиты. И видок у них был не как у высокородных вышколенных офицеров, а как у пиратов, наряженных в парадную флотскую форму.

Быть может, сказались многочисленные раны и лишения – загорелая дубленая кожа, шрамы и выбитые картечью глаза под повязками добавляли лихого колорита. А может, Даллас подбирал спутников себе под стать – таких же отмороженных и кровожадных.

И тем не менее сам капитан старался держаться чинно и в соответствии со званием и статусом – не спешил, не хамил, не гримасничал и не пытался отвешивать дамам комплименты с далеко идущими намеками. Толстый пожилой джентльмен с усталыми серыми глазами вел себя так, будто все происходящее – нежеланная, но необходимая мера.

Я не видел во взгляде ни намека на алчный азарт, хотя в зажиточном Сакрополисе наверняка нашлось бы, чем набить трюмы. Даллас скорее напоминал делового мафиози из нуарных фильмов, что предпочитал решать проблемы не только добрым словом.

– Добрый день, леди и джентльмены, – на неплохом русском сказал налетчик, после чего снял двууголку и вежливо поклонился. – Знаю, у вас нет настроения встречать меня радушной беседой. У меня же нет ни малейшего желания задерживаться здесь дольше, чем того требуют обстоятельства. Мои условия предельно просты и понятны: добывайте нам пуд манорода в день – и никто не пострадает.

– Никто?! – доселе молчавшая Алина бесстрашно шагнула вперед. – На верхних ярусах нет столько минерала. Придется спускаться ниже, а вы прекрасно знаете, что там таится! Почему бы вам самим не заняться добыч…

Девушка запнулась, выпучила глаза и схватилась за грудь, хватая ртом воздух, словно рыба.

– Многие думают, что вода – самая слабая стихия, – почти без акцента сказал британец. – Забывая при том, что человеческое тело состоит из оной на восемьдесят процентов. И опытному акваманту не составит труда замедлить движение вашей крови…

Дрожащие ноги обмякли, точно набитые ватой, и бедолага упала на колени, скребя по горлу в тщетных попытках вдохнуть хотя бы глоток.

– Или наоборот – ускорить.

Мотор рвануло, как при инфаркте. Магистр зажмурилась и стиснула зубы, чувствуя, как внутри водят невидимым ножом.

– Грамотно управляя телесными жидкостями, – капитан задумчиво пустил тугое кольцо дыма к потолку, – можно причинять как небывалые удовольствия, так и невыносимые страдания.

Мозг изнутри сжало раскаленными тисками – да так, что Блок вмиг позабыла о больном сердце и с воплем схватилась за голову, чувствуя, что глаза вот-вот вылезут из орбит.

– Хватит! – я резко подался вперед, и офицеры за спиной вожака вскинули руки. – Мы все поняли. Пуд так пуд – только отпустите ее.

– Вы здесь главный, сэр?

– Да.

– Да? – коммандер усмехнулся. – Представьтесь как положено. Мы же не холопы.

– Романский Матвей Алексеевич, великий князь, ректор.

– Славно. Все вопросы буду решать через вас. И вот вам первый указ – займитесь субординацией подчиненных, пока этим не занялся я. Никто не потерпит дерзости, сопротивления и саботажа. За невыполнение нормы буду жестоко наказывать – и в первую очередь ваших студентов. Если не хотите, чтобы какую-нибудь милую леди протащили под килем – работайте, не покладая рук. Вы прольете или пот, или кровь – иного не дано. Вам все понятно, сэр?

– Да, лорд Картер.

– Похвальное рвение, – мужчина улыбнулся и указал в мою сторону мундштуком. – Второй указ – вы все, включая учащихся, принесете временную клятву британской короне. Это не присяга, а лишь обещание содействовать и не вредить моему делу.

– А это обязательно?

В сердце будто вонзилась игла, левая нога вмиг затекла, а в голове потемнело.

– Это неправильный вопрос, сэр. Правильный вопрос – когда вам удобно принять клятву, лорд Картер? Еще одна подобная вольность – и я остановлю ваше сердце на минуту, а затем запущу снова. И поверьте моему опыту – даже самые стойкие и бесстрашные пленники выдерживали не больше десяти повторений.

– Понял, – процедил, морщась и давясь соленой слюной. – Я соберу студентов здесь же через полчаса. Вас это устроит?

– Отложим до вечера – сегодня уже спешить некуда. За это время моим солдатам нужно найти квартиры и снабжение. Казармы мы уничтожили, так что размещаться придется в домах – это третий указ на сегодня. Обеспечьте моих людей всем необходимым – и они не станут брать это сами.

– Хорошо, – я положил руку на сердце и поклонился, чтобы спрятать от взоров сжатые добела губы и вздувшиеся желваки.

– Прошу прощения, сэр, – покорно молвил Зых. – Но ваших солдат слишком много для столь небольшого города. Нам придется выгнать половину жителей на улицу, чтобы заселить всех.

– О, не беспокойтесь, – с наигранным сочувствием ответил налетчик. – Рядовые морпехи скоро вернутся на корабли, а для охраны порядка вполне хватит моих бронированных ребят. Главное – офицеры. Думаю, ничего страшного не случится, если двум десяткам семей придется какое-то время погостить у родни. Мы как раз отправимся подыскивать себе дома, а вы займитесь тем, что должны.

– Вы довольны? – прошипела Алина, когда красные камзолы зашагали на выход.

– Вполне, – ответил я, сверля взглядом спины британцев. – Мы живы и здоровы, нас не пытают и не насилуют.

– Чтобы вы знали, – девушка едва сдерживалась, чтобы не повторить подвиг безымянного бомбиста, – добыть даже унцию манорода – сложная и нетривиальная задача. Именно поэтому академии и Сакрополисы строят прямо на жилах, а не перевозят кристаллы в удобное место. Этот минерал не берут ни долота, ни кирки, ни даже динамит – его можно извлечь только магией. И поверьте – силы уйдет столько, что далеко не каждый справится с таким напряжением, так что пытки и здоровье можете сразу вычеркнуть. Как только на кристалл начнут воздействовать хотя бы толикой дара, он тут же войдет в резонанс, который услышат все твари на ярусе – так что жизнь вычеркивайте тоже. И когда мы несколько раз подряд провалим сдачу нормы, можете задуматься и над последним пунктом. Всего хорошего, господин изменник Родины. Удачной службы новым хозяевам.

Глава 6

Многие люди в час глубоких напряженных раздумий имеют привычку щелкать зажигалкой.

Я же сидел на ступенях центральной лестницы холла и щелкал большим пальцем об указательный, всякий раз высекая над ногтем магический огонек. И попутно пытался убедить себя, что все сделал правильно и обошелся малыми жертвами.

И все равно чувствовал себя предателем и полицаем, что из страха пошел на сделку с оккупантами. В любом случае, скоро весь этот ужас закончится – британцы заберут столько манорода, сколько им нужно, и свалят восвояси. А я свалю из академии куда подальше – в более спокойное местечко. Но как оказалось, мечты чересчур преждевременны, а впереди ждало еще немало неприятных моментов.

Алина вскоре привела студентов, и те встали полукругом у подножья лестницы, сверля меня такими взглядами, будто собрались немедленно казнить за измену. Вперед вышла бойкая брюнетка с коротким каре, сжала кулаки и чуть ли не выкрикнула прямо в лицо:

– Вы что, не только сдали академию врагам, но еще и заставите нас клясться им в верности?!

– Перед клятвой сделайте вот так, – сложил кукиш и завел за спину. – Тогда не считается.

– И вы еще шутить изволите?! – девушка топнула ножкой. – Никто из нас не склонится перед этими подонками!

– Послушайте, – поднял ладони и на всякий случай встал повыше. – Ситуация сложная, а противник крайне силен. Моя задача, как ректора, сохранить ваши жизни и здоровье.

– Именно поэтому вы согласились на добычу манорода? – вперед вышел парень с волчьим взглядом – тот самый, что издевался над Бейкером. – Мало того, что минерал – национальное достояние империи, чье похищение карается смертью. Так еще и придется сражаться со всей нечистью, что столетиями скапливалась в подземельях. Отличное решение, ваше сиятельство. Мы умрем не сразу и в праведной битве, а медленно, мучительно и в позорном рабстве!

– Знаете что? – я скрипнул зубами и обвел собравшихся рукой. – Раз такие смелые – идите и говорите это Картеру, а не мне. А то взяли моду спорить с тем, кто априори ничего вам не сделает. Давайте, вперед. Герои недоделанные.

– Мы, может, и не герои, – процедила девушка, не сводя с меня взгляда. – Но уж точно не трусы. В отличие от вас!

Воцарилась такая тишина, что я услышал шум прибоя и пронзительные крики чаек. Назвать трусом родственника императора – это перебор даже по меркам сложившихся обстоятельств. И это прекрасно понимали сами студенты, потому и прикусили языки в ожидании развязки.

Работая в школе, пусть и совсем недолго, я прекрасно знал, что новый класс всегда начинает знакомство с прощупывания границ дозволенного. Можно ли шуметь? А опаздывать? А сидеть в телефонах? И стоит дать слабину в одном вопросе, как баловство тут же пустит метастазы, заразит весь коллектив и превратит учебный процесс в ад. Если же сразу одернуть зарвавшихся детишек и подавить их наглость своим авторитетом, они притихнут и станут доставлять гораздо меньше проблем.

Проще говоря, если учитель позволяет слишком многое, у него и медалисты превратятся в завзятых отморозков. Если же сразу ставит засранцев на место, то и полный класс хулиганов будет ходить по струнке. Знаем, проходили, но что я мог сделать сейчас? Вызвать родителей? Ха-ха, смешно. Отстранить от занятий? Это уже не в моей власти. На дуэль, блин, вызвать? Ага, с моим-то даром… Но и оставить столь серьезное оскорбление без наказания – значит опустить себя на уровень грязи. Что же, придется как-то выкручиваться и соображать на ходу…

Впрочем, всегда можно сослаться на случайно вырвавшееся словечко. Девушка, на эмоциях, не подумавши – пусть заберет сказанное обратно и принесет извинения: уверен, этого вполне хватит, чтобы сохранить лица нам обоим. Поэтому расправил плечи, набычился и шагнул вперед, нависнув над дерзкой леди, как шкаф.

– Ну-ка повтори, что сказала? – произнес тоном завзятого гопника, посчитав, что для экивоков и этикета не время и не место.

Но как оказалось, сказанное было вовсе не случайностью. И девушка повторила, причем в довесок еще и обосновав свое мнение.

– Вы трус! – прошипела она. – Трус, бездарность и пятно на репутации семьи! Думаете, о вас никто ничего не знает? Думаете, вы с неба упали или появились из ниоткуда? Вы ленивы, несмелы, алчны и завистливы. Вы никогда не работали и не служили, предпочитая сидеть на шее своего же народа и пользоваться благами титула. И даже когда началась Война, вы продолжили гулять на балах в Петербурге, вместо того, чтобы поехать на фронт, как все ваши братья. И чтобы совсем не опозориться перед подданными, вас послали сюда, перед тем отправив на пенсию человека, который не сдал бы академию самому дьяволу! Я презираю вас. Вы недостойны ни своей фамилии, ни своего статуса, ни своей Родины. Можете убить меня за эти слова – уверена, на это храбрости вам хватит. Но вы ничего не сделаете с той гнилой правдой, что тянется за вами из самой столицы!

Раунд, млять!

И что тут ответить на такую отповедь? К счастью, долго думать не пришлось – двери распахнулись, и в холл вошла колонна пулеметчиков. Здоровяки в кирасах встали кругом вдоль стены, держа оружие наизготовку, и только после этого в помещение вошел Картер в сопровождении десятка офицеров.

– Смотрю, вы уже готовы к присяге? – толстяк пыхнул трубкой. – Похвальное рвение.

Девушка резко крутанулась на каблучках с явным намерением высказать нечто подобное и британцу. Но я уже успел узнать, чем бы тот ответил на такую дерзость, поэтому схватил наглячку за шею и притянул к себе. И чуть слышно, но достаточно грозно прошептал на ухо:

– Заткнись, прошу тебя, не усугубляй положение. Эти люди – мясники и убийцы, не нарывайся, иначе тебя запытают до смерти и за половину того, что ты мне сказала. Их не взять грубой силой, их не одолеть прямым ударом. Включи мозги и не подставляй ни себя, ни товарищей – поняла?

Бунтарка вырвалась, оттолкнула меня и встала в строй, не сказав ни слова. Дура набитая. С другой стороны, понятия о чести и долге в двадцать первом веке принципиально иные, нежели сто лет назад. У нас в школе до сих пор висит плакат о том, как вести себя в случае захвата заложников – хотя казалось бы, уже давно не актуально.

И там черным по белому написано: выполнять все требования террористов, какими бы унизительными они не были. Но благородные чародеи из тысяча девятьсот пятнадцатого года вряд ли стали бы прислушиваться к подобным правилам.

– Клятва предельно проста, – сказал капитан. – Но последствия ее нарушения – более чем серьезные. А теперь каждый из вас произнесет такие слова: клянусь верой и правдой служить делу Короны и ее посланника Далласа Картера, пока он не освободит меня от сего бремени. Повторяйте!

Лорд стукнул тростью в пол, однако никто из студентов не издал ни звука. Все стояли, как пленные партизаны, вскинув подбородки и не мигая глядя сквозь налетчиков.

– Послушайте, – я протиснулся сквозь ряды учащихся и встал напротив толстяка. – Мы обещали вам пуд в день – вы получите пуд в день. Какой смысл попусту сотрясать воздух?

– Попусту? – британец хмыкнул. – Вы же чародей. Вам ли не знать, что сила происходит из слова, а слово обладает силой? Да и ваши подопечные отлично это понимают, потому и молчат. Но либо вы заставите их говорить, либо придется мне.

– Уверяю, в этом нет нужды…

Сердце словно сжали раскаленными тисками. Миг спустя горячая тяжесть перекинулась на легкие. Я схватился за грудь и попытался вдохнуть, но не смог. В затылок впились иглы, боль стремительно нарастала, как перед инсультом, а страх готовился перерасти в агонию.

– Я не просил вас со мной спорить, господин Романский, – холодно произнес Даллас. – Я приказываю, а вы исполняете – любая иная форма общения приведет только к боли и страданиям. Не понимаете умом – поймете телом.

Мучение закончилось, но мне все равно стоило немалых усилий устоять на подкосившихся ногах. Обливаясь потом и все еще держась за грудь, я отошел в сторонку и привалился плечом к колонне, что поддерживала потолок. После пережитого желание нарываться улетучилось, как дым в бурю. А что до студентов – то бог им судья. Хотят ощутить нечто подобное – пусть выеживаются дальше.

– Я даю вам последний шанс присягнуть по-хорошему. В противном случае пеняйте на себя.

И снова никто не проронил ни слова. Картер выждал полминуты, пыхнул трубкой и махнул подельникам. Офицеры расступились, и собравшиеся увидели молодого юнгу, что вел за руку девочку лет семи в белом кружевном платьице. Ребенок тащил за собой плюшевого медведя и во все глаза таращился на открывшееся взору великолепие.

– Тебе нравится? – с теплой улыбкой просил капитан.

– Да! – малышка в восхищении распахнула рот. – Здесь так здорово! Я всю жизнь мечтала побывать в академии!

– Наслаждайся, моя дорогая. А вы двое – подойдите сюда.

С грацией заводных автоматов приблизилась пара пулеметчиков. Картер сделал жест рукой, словно собирался позвонить по телефону, после чего один стрелок забросил оружие за спину, а второй снял со своего Льюиса ремень. И уложил ствол на плечо соседу так, чтобы получилась перекладина. И что-то подсказывало, что Даллас вовсе не собирался заняться воркаутом, хотя с учетом роста амбалов, он вполне мог использовать их как турник.

Нет, на ремне завязали небольшую петлю, и солдаты превратились в живую виселицу. Девочка не сразу заметила этот ужас, а когда британец подвел ее ближе, невинно спросила:

– Это что, качельки?

– Да, милая, – в тоне капитана не скользнуло ни намека на эмоции, словно он собирался просто выгулять собаку. – Сейчас ты на них покачаешься.

У меня чуть второй раз не случился приступ. Позабыв о страхе и боли, я рванулся к ублюдку и вскинул руки.

– Да вы совсем с ума сошли?! Это уже ни в какие ворота не лезет!

– Присяга, – холодно проскрипел Даллас. – Немедленно. Детей в городе еще полно. Не вынуждайте брать грех на душу.

– Да вы издеваетесь?.. – я обхватил голову и повернулся к студентам. – Вам что – и этого мало, чтобы засунуть гордость поглубже в гузно?!

Из последнего ряда протиснулся пухляш, с которым я познакомился во время «тренировки», завел левую руку за спину, а правую поднял около уха. И первым произнес:

– Я, Клаус Бейкер, клянусь верой и правдой служить делу Короны и ее посланника, пока он не освободит меня от сего бремени.

Какое-то время царила напряженная тишина, но стоило одному начать, и лед тронулся. Студенты выходили из строя один за другим и приносили присягу, стараясь не смотреть в глаза и налетчикам, и друг другу. Так продолжалось до тех пор, пока у лестницы не осталось пять чародеев – три парня и две девушки – во главе с дерзкой бунтаркой. Эти решили стоять до конца, хотя всем уже стало очевидно, что бой окончательно проигран.

– Что же… – Картер глубоко затянулся и кивнул. – Я вполне удовлетворен итогом. А этих смутьянов – в наручники и на Старблейд, пусть с ними потолкуют ребята из разведки. В Мексике и Турции они научились таким приемам, о которых не слышали даже тауэрские палачи.

– Тогда я иду с ними, – Алина шагнула вперед. – Как проректор по воспитательной работе, я несу прямую ответственность за их поведение.

– Похвальная жертва, – Даллас ухмыльнулся. – Хоть и глупая.

– Господа! – я встал между спорщиками, точно рефери на ринге. – И дамы. Давайте не осложнять себе жизнь. Сэр Картер – дайте нам времени до утра. Обещаю – завтра с присягой проблем не возникнет.

– Она уже возникла, – капитан выдохнул сизую струйку мне в лицо. – Эти люди готовы пожертвовать жизнью ребенка ради своих убеждений. Из таких вырастают крайне опасные мятежники, так что по-хорошему надо пристрелить их на месте. Я же из уважения предлагаю их просто изолировать. Понимаю, что вы хотите спасти всех, господин Романский. Но войн без потерь не бывает. И чем раньше вы это поймете – тем меньше людей потеряете.

– И все же я хочу попытаться. И прошу о единственном шансе.

– Я могу дать и больше. Но не имею привычки вручать подарки просто так. Иначе мою щедрость примут за слабость, а слабость – это смерть для вожака.

– Два пуда, – как можно громче произнес в ответ, стараясь не сорваться на крик, но в то же время, чтобы услышали офицеры. – Мы добудем завтра двойную норму.

– А если нет? – толстяк сощурился, прицениваясь к предложению.

– Тогда делайте с ними, что захотите, – неожиданно в моем голосе скользнула неприкрытая злость. – Только сперва определитесь, вы пришли сюда за кристаллами, или же за утолением своих садистских наклонностей.

– Садистских? – обветренные и жесткие как у воблы губы расползлись в надменной улыбке. – Сейчас я обращаюсь с вами практически как с равными. Но если вы не ответите взаимностью, то в самом деле узнаете всё о моих наклонностях. Однако манород для меня важнее мести, так что я принимаю ваше предложение. Два пуда и присяга в обмен на мои милосердие, великодушие и безграничное терпение. Но если не сдержите слово – пеняйте на себя. Пойдем, милая, – Даллас многозначительно погладил притихшую девочку по макушке. – Возможно, мы зайдем к магам в гости еще раз.

Англо-саксы ушли в одну сторону, студенты и преподаватели – в другую, а я остался один посреди холла, презираемый и ненавидимый обеими сторонами, вдобавок взваливший на себя миссию, которая по праву считается невыполнимой. Впрочем, времени еще полно – может, что-нибудь да придумаю. А пока – вискаря для рывка!

Поднялся на лифте в «пентхаус» – Ева как раз сидела под дверью кабинета и что-то бормотала с закрытыми глазами, перебирая в пальцах едва заметно светящиеся полупрозрачные четки.

– Молишься, что ли?

– А? – девушка вскочила, чуть покраснела и спрятала украшение за спиной. – Д-да – просила Свет, чтобы все прошло успешно.

– То ли плохо просила, – устало бросил я, – то ли у Света иные планы на наш счет.

– Все плохо? – голубые глаза округлились и заблестели.

– Ну… могло быть и хуже. Будь добра – принеси пива, виски и ручку с блокнотом.

– Сию минуту, ваше сиятельство.

Я подошел к окну и свел руки за спиной, словно капитан на мостике. Я смотрел на линкор, линкор смотрел на меня шестью носовыми орудиями главного калибра. Несмотря на теплый вечер, на улицах не заметил ни души, и даже в огнях не горели огни. Думаю, сейчас многие перебирали светящиеся четки в ожидании спасения. Вот только спасти нас могло только чудо – никаких иных решений на ум пока не пришло.

Служанка принесла заказ, и помимо всего прочего на подносе лежал небольшой золотой колокольчик.

– Что это? – удивился я.

– Пси-связь заглушена, – Ева постучала пальцами по виску. – Теперь вы сможете вызвать меня только так. Поэтому скажите сразу, нужно ли что-нибудь еще. Например, горячая ванна или расслабляющий массаж, – она отвела взгляд в сторону и покраснела еще гуще. – Нас учат, что телесное напряжение мешает плодотворно мыслить. Так что если хотите…

В ушах гудело, будто мне снова стукнуло семнадцать. Хочу ли я идеально сложенную блондинку с ангельским личиком, вдобавок обученную всем премудростям любовной науки? Глупый вопрос, но если не найти решения к утру, это будет последний массаж в моей жизни. И я, скрепя сердце, отправил горничную домой – как раз потому, что мне уже давно не семнадцать, и на плечах такой груз ответственности, что никакой массаж уже не поможет.

– Как-нибудь в другой раз, – с угрюмой улыбкой кивнул на дверь. – Отдыхай, до утра не побеспокою.

– Господин Романский… – девушка замялась и потупила взор. – Не сочтите за дерзость, но можно переночевать в вашей спальне? Я боюсь идти одна городу – там полно британцев и этих жутких громил с пулеметами.

– Конечно, какие вопросы.

– Премного благодарна! – милашка просияла и с поклоном удалилась.

Я же взял бутылку «Джека» и поднес к лицу, сжимая в ладони, точно череп бедного Йорика. С жаждой посмотрел на этикетку, облизнулся и прошептал:

– Прости, друг. Сегодня без тебя.

После чего убрал алкоголь в стол, попутно найдя в выдвижном ящике тяжеленный изрезанный неведомыми рунами револьвер с восьмигранным посеребренным стволом и накладками из слоновой кости. Патронов, правда, при нем не оказалось, так что оставил игрушку, разложил перед собой блокнот и взялся за любимое дело – прорабатывать сюжетные линии.

В данном случае – пути решения возложенной задачи. Казалось бы, я на этом собаку съел, ибо зачастую заводил героев в такие дебри, что без рояля и не выбраться. Но просидев битый час, обдумал что угодно, только не хоть сколь-нибудь полезный и при том жизнеспособный вариант.

Обдумал, какой я желчный мудак и бездарность. Что любые мои действия неминуемо ведут к всеобщей ненависти. Что в школе было не так уж плохо. Прикинул даже, стоит ли рискнуть исекайнуться второй раз, как вдруг в дверь раздался тихий стук.

Рука невольно потянулась к оружию, хотя вряд ли неведомый враг стал бы выдавать себя с порога. Так что задвинул ящик и спокойно произнес:

– Открыто.

Вошла Ева – с распущенными волосами и в полупрозрачном розоватом неглиже, почти не скрывающем манящих прелестей. И если бы солнце светило ярче, толку от кружевного халатика было бы не больше, чем от целлофана. При одном только взгляде на красавицу мотор рванул с такой силой, что я взял на заметку поменьше пить, а то и вовсе бросить, чтобы не двинуть кони в самом расцвете сил.

– Что-то случилось? – попытался казаться бесстрастным и отрешенным, но дрожь в голосе выдала с головой.

– Все в порядке, ваше сиятельство. Просто пришла пожелать вам доброй ночи.

– Спасибо. Только доброй она не будет, хоть обжелайся.

– Не можете найти ответ?

– Такое впечатление, что у меня ступор мозговины. Причем с самого детства. Как говорил отец – ни ума, ни фантазии. Пожалуй, стоило послушать его еще тогда – двадцать лет назад.

– Если не можете придумать сами – позаимствуйте идею у других. Книги для того и нужны, чтобы делиться мудростью.

Хм… С одной стороны, это плагиат. С другой – сейчас определенно не то время, чтобы бороться за авторские права. Просто интересно, а что сделали бы именитые писатели, если бы оказались на моем месте? Это может стать годным толчком, что сдвинет раздумья с мертвой точки, только сперва надо избавиться от пары крайне отвлекающих факторов.

– Большое спасибо за наводку. Возможно, это сработает. И раз уж ты здесь – будь добра, унеси виски.

– Как прикажете.

Служанка игривой походкой подошла к столу и наклонилась гораздо ниже, чем того требовалось, и мне стоило огромных усилий смотреть на исчерканный лист, а не коситься на вырез.

– Не вижу бутылки… – прошептала Ева.

– А, черт, я же ее в стол убрал.

Сел вполоборота, распахнул дверцу и указал на золоченый поднос. Красавица потянулась к нему, и в этот самый миг в кабинет без стука влетела Алина с перекошенным от гнева лицом. Которое перекосилось еще больше, едва проректор увидела служанку, наклонившуюся практически параллельно столешнице и шарящую рукой в районе моих ног. Оставалось только гадать, как все это выглядело со стороны, и о чем подумала коллега, застукав нас за подобным безобразием.

– Смотрю, вы не очень-то переживаете! – выпалила магистр. – Пообещали британцам двойную норму и думаете, что легко сдержите слово? Да, вы попытались спасти от наказания пять студентов, но в итоге обрекли на смертельную опасность всех остальных! Вы даже не представляете, что полезет из глубин при попытке добыть столько манорода. И я решительно не представляю, как вы собираетесь выпутываться из западни, куда загнали всех нас. Если, конечно, вообще собираетесь, – рыжая многозначительно посмотрела на горничную, вздернула носик и поспешно удалилась.

Вслед за ней ушла и Ева, виновато поклонившись на прощание, а я снова остался в гордом одиночестве – без ласки, виски и киски, зато с тревогой, нарастающим унынием и подступающей паникой. И задачей, у которой вряд ли было хотя бы одно позитивное решение.

И все же – что бы сделали другие на моем месте?

Глава 7

И первое, что пришло на ум – почему бы не использовать найденный револьвер? Что если в нем нет патронов только потому, что обычные снаряды ему не нужны? И это оружие – своего рода волшебная палочка, что не только направит колдовской заряд в цель, но и значительно его усилит. И раз уж скоро придется сражаться с тварями, хотелось бы получить возможность хотя бы самостоятельно обороняться, а не прятаться за чьей-то спиной.

Достал из ящика ствол и взвесил на ладони – тяжелый, зараза, килограмма полтора. Хорошо, что для моей новой тушки это полная ерунда. Стоит отдать князю должное – каким бы повесой и лодырем он ни был, все же предпочитал активный отдых, а не сидел на жопе ровно и жрал в три горла. Подобный подход вкупе с наследственностью дали мне относительно атлетичную оболочку без чрезмерных усилий.

Жаль, что грубой силой в этом мире много каши не сваришь. Я подошел к окну, что выходило на развороченный бомбардировкой пляж – не очень-то хотелось стрелять в сторону линкора, мало ли, еще ответит… Собравшись с духом, навелся на полосу прибоя, закрыл глаза и спустил курок. Сухо щелкнуло, однако ничего более не произошло, и попытки выкрикивать заклинания положение не исправили.

И только когда я поднял ствол вертикально вверх, увидел, что после «выстрела» из дула выскакивает слабый огонек – в общем, если раньше в моем арсенале была простая зажигалка, то теперь есть в виде кольта. Просто здорово. И все же выбрасывать револьвер не стал – во-первых, красивый, собака, во-вторых, быть может после нескольких дополнительных занятий мне удастся частично восстановить дар. Но это – далеко идущие планы, а на носу две крайне сложные проблемы, которые необходимо решить до утра.

Итак, что бы сделал на моем месте, например, Головачев? Собрал бы отряд элитного спецназа и зачистил ярус за ярусом, пока не добрался бы до самого злого зла – и зачистил бы его тоже. Сценарий в моем случае маловероятный, ведь единственный доступный мне спецназ – это шайка перваков, что выступят против монстров в лучшем случае на равных.

Что бы сделал на моем месте Лукьяненко? Оценил бы местную кухню и обогатил ее своим уникальным рецептом.

Что бы сделал на моем месте Пехов? Нашел бы местного охотника на монстров, совершенно не похожего на Геральта, и отправил бы его в одиночку и бороться со злом, и добывать манород, и сражаться с британцами, и крутить шашни, и вообще мастерить на все руки.

Что бы сделали на моем месте Стругацкие? Посетовали бы на несправедливость и античеловечность установившегося строя, который и привел в итоге к большой беде. Вариативно – отправили бы разгребать проблемы супермена из мира Полудня.

Что бы сделал на моем месте Беляев? Нашел бы неизвестного, но весьма талантливого ученого, и с помощью его знаний и природной смекалочки создал бы эффективное оружие против чудовищ…

Минуточку…

А что сделал бы любой сетевой графоман, ваяющий по книге в месяц про попаданцев ради лишней копеечки – ну, вроде меня? Он бы занялся прогрессорством и добавил этому ученому толику технологий из современности, тем самым получив ультимативный ответ на брошенный вызов.

Хм…

Кажется, я знаю одного такого ученого. Вот только чем смогу ему помочь со своим журналистским образованием и опытом работы в школе? Впрочем, как раз вот тут можно немного поддаться плагиату и слямзить что-нибудь полезное у других творцов. Цель всяко оправдает средства. За дело!

– Магистр Давыдов! – постучал рукояткой кольта в стальную переборку. – Вы тут?

Ответ последовал не сразу, и я уже собрался искать задохлика дальше, как вдруг ворот со скрипом повернулся, а люк открылся плавно, точно под водой. Рауль стоял напротив, и перед ним на металлических распорках парили сразу три книги. Одновременно с этим раскаленные магией паяльники собирали некое устройство на столе, и о предназначении вороха проводов, ламп и катушек я мог только гадать. Кроме того, перед грифельной доской парил стилус с зажатым в нем мелком и с точностью принтера вычерчивал загадочную схему.

– Доброй ночи, ваше сиятельство, – юноша элегантно поклонился, вновь опустившись на каркасах, как на гидравлике. – Бессонница мучает?

– Да какой тут сон… Чем это вы занимаетесь, если не секрет?

– Пытаюсь создать резонатор для манорода на основе прототипа ультразвукового сонара, – изобретатель подошел к столу и в задумчивости потер подбородок. – Хочу ускорить добычу с помощью науки, но, боюсь, к утру не успею.

– А как вообще добывают эту штуку?

– Вы что, вообще в академию не ходили? – с удивлением произнес собеседник и тут же осекся. – Прошу прощения, я нервничаю и потому позволяю себе лишнего.

Ничего себе нервничает – как по мне, тощий брюнет выглядел куда спокойнее, чем обычно. Хотя куда, блин, еще спокойнее – даже коматозники и те живее.

– На кристалл воздействуют магией, пока тот не начнет вибрировать на микро-уровне.

Повинуясь воле рассказчика, губка с зажимом смахнула чертеж с доски, а подлетевшая эскадрилья мелков принялась иллюстрировать повествование в виде своеобразного комикса. Собеседник нарисовал – причем весьма талантливо – подземелье и жилу на стене, похожую на полупрозрачный сталактит – ну, или на громадную сосульку. Маги в остроконечных шляпах обступили залежь полукругом и воздели над ней руки, посылая в минерал лучи и молнии.

– Процесс чрезвычайно сложный и опасный, ведь если влить слишком много маны, кристалл накопит критическую массу и взорвется.

Жила лопнула мириадами осколков, и половина колдунов рухнули, как подкошенные.

– А если слишком мало, то вы не успеете унести ноги, прежде чем на звон резонанса пожалуют твари.

Во тьме один за другим вспыхнули зловещие треугольники глаз и клыков, а после магическая искра озарила жутких созданий, похожих на смесь вурдалаков из «Варика», гоблинов из экранизации «Хоббита» и головастых серых пришельцев из западной уфологии. И несмотря на достаточно схематичное изображение, мне стало не по себе даже внутри бункера, что уж говорить о перспективе встретить такую прелесть лицом к лицу.

– Добыча манорода сродни резной миниатюре, – подытожил Рауль. – Требуются опыт, терпение и нечеловеческая выносливость. Но чтобы добыть два пуда, придется в любом случае сразиться с мутантами. Как правило, роль стражей лежит на преподавателях, ведь студенты слишком слабы, чтобы дать достойный отпор, но вполне способы достать карат-другой. Вот только никому и никогда не приходилось вызывать резонанс такого масштаба. Звон проникнет очень глубоко – может быть даже туда, где еще не ступала нога человека. И я не хочу даже думать, что выберется оттуда.

– А этих мутантов можно убить обычным оружием?

– Если только из танка, – ферромант горько усмехнулся. – Но танк не пролезет в шахту.

– Вот об этом я и хотел поговорить. Сколько тонн металла вы можете держать под контролем на протяжении… ну, нескольких часов.

– Тонн? – тонкая бровь изогнулась знаком вопроса. – Даже не знаю. Мне никогда не приходилось долго управлять большой массой. Я ношу постоянно лишь этот каркас, а он весит не так уж много.

– Авария? – спросил с осторожным намеком на увечье.

– Нет. Это от рождения. Если бы не дар к стихии земли, я бы вряд ли закончил даже начальную школу.

– А-а… Просто вот о чем подумал, – взял мелок и как мог изобразил на доске человеческую фигуру. – Что если усилить металлом не только ноги, но и все тело. А поверх этого, скажем так, внешнего скелета навесить пластины брони. Ну, как у средневекового рыцаря, но толще и прочнее. Тогда получится шагающий танк, который без труда спустится в подземелье. И если вооружить этого танка подходящим оружием – например, шестиствольным руническим пулеметом с питанием из заплечного рюкзака, выйдет сокрушительная огневая мощь, крайне эффективная в узких туннелях.

– Даже не знаю… – ученый нахмурился. – Если сопоставить рисунок с реальным масштабом, получится около двух центнеров стали. Не могу дать никаких гарантий, что сумею управлять таким весом продолжительное время.

– А вы попробуйте. Вон у вас брони тут сколько – взять хотя бы ту же дверь. Зачем такая толстая – от ядерного взрыва спасаться?

– От чего, простите?

– Э-э-э… – я быстренько прикинул, стоит ли вообще развивать эту тему, и пришел к выводу, что для подобных решений еще рано. – Неважно. В общем, испытайте мою задумку на практике – а там видно будет.

Рауль встал пошире, поднял руки, и миг спустя раздался протяжный хруст, от которого свело зубы. Вкрученные глубоко в камень болты вывернулись из пазов, следом дрогнули петли, а затем уже и сама переборка плавно поплыла по воздуху. И не успел задохлик поставить ее у стены, как в коридоре послышался дробный стук каблуков. Как оказалось, шум привлек господина Зыха – похожий на крота старичок подбежал к нам с шариком огня на ладони и затараторил:

– Ваше сиятельство, вот вы где! Хвала Свету, я быстро вас нашел. Скорее за мной – пока не приключилась беда!

– А что стряслось? – я жестом велел Давыдову продолжать работу, а сам выскочил в холл.

– Пятеро студентов во главе с Брусиловой заперлись в столовой! Собираются свести счеты с жизнью, чтобы завтра не приносить присягу. Преподаватели на месте, но никто не знает, что делать. Виктория сказала, что они выпьют яду, если кто-либо попробует войти внутрь.

– Дерьмо… Ведите, живо!

Несмотря на преклонный возраст, старик взлетел по лестнице на второй этаж, что мангуст.

– Вика! – орал Одинцов, стуча кулаком в створку. – Хватит дурить! Ты никому ничего не докажешь!

– Я и не собираюсь! – донесся изнутри гневный голос, по которому я понял, что леди на грани нервного срыва. А в таком состоянии можно сотворить что угодно. – Лучше уйти с честью, чем жить с позором!

– Надо же, – Вивьен скрестила руки на груди и смерила меня презрительным взором. – А мы уж думали, вы не появитесь.

Алина молча отвернулась, а Захар виновато пожал плечами – мол, такие дела.

– Виктория! – я подошел вплотную к двери. – Это ректор. Позволь мне войти.

– Зачем? Мы не собираемся выслушивать очередные увещевания! Тем более, из уст предателя!

– А что такого, если я просто выскажу свое мнение? Тем более, что с моими талантами я все равно ничего вам не сделаю.

– Так говорите с порога!

– Я не могу орать на всю академию о том, что хочу сказать! – прорычал в ответ, и в трапезной воцарилась напряженная тишина.

Похоже, смутьяны советовались, и в конце концов признали мой довод логичным.

– Хорошо. Войдите. Но если войдет кто-либо еще – мы выпьем яд. И в этой клятве можете не сомневаться!

Я глубоко вдохнул, зачесал назад взмокшие волосы и открыл дверь. Студенты – те самые, что наотрез отказались присягать британцам, сидели за общим столом, как на тайной вечере, и держали в руках золоченые кубки. Запершись на засов, медленно подошел к бестолочам и занял свободную скамейку напротив. Окинул собравшихся хмурым взором и прошептал:

– Вы, млять, издеваетесь?

Крепкое словцо, которое меньше всего ждешь от благородного господина, возымело эффект холодного душа. Пребывающие в обреченном трансе юноши и девушки встрепенулись, а в блеклых глазах загорелись живые огоньки.

– Как это понимать? – набычилась запевала.

– Очень просто. Вы – мой единственный шанс на победу. Без вас я не одолею захватчиков, как бы ни старался. Только маги смогут вырваться из плена и освободить Сакрополис, и мне понадобится помощь каждого из вас. Если же сразу пять чародеев погибнут, враг получит слишком серьезное преимущество, и я не смогу никого спасти.

– Спасти? – хмыкнул хлыщ, что издевался над Бейкером. – Разве вы не заодно с тем выродком?

– Да, я выбрал постыдное рабство, а не доблестную смерть. Да, я подчинился и пошел на сотрудничество, но не по доброй воле и не от чистого сердца, а для того, чтобы выиграть время, собраться с силами и найти способ прогнать захватчиков. Потому что для меня важно не только собственное величие. На моих плечах не одна академия, но и весь город. Вы можете броситься в самоубийственный бой или выпить яду, но кто подумает о простых жителях? Кто защитит тех, у кого нет ни толики дара? Никто, кроме нас. Поэтому я и предпочел поступиться гордыней, чтобы впоследствии нанести скрытный удар в неожиданном месте.

– Прогнать? – тихо молвила незнакомая девушка в очках. – Вы же сами сказали, что на борьбу нет сил.

– Верно, прямую схватку мы не сдюжим, но сопротивление на этом не заканчивается. Скоро мы найдем способ избавиться от оккупантов, но для этого нужно сохранить максимум боеспособности.

– Но как? – продолжил наседать задира. – Их слишком много.

– О нет, приятель. Их много относительно нас. Но по сравнению с черноморским флотом – это вообще чепуха: размажут и не заметят. Наша главная задача – прорвать колдовскую блокаду и послать сигнал в штаб. И тогда под натиском имперской армады налетчикам придется отступить.

– И как это сделать? – уже спокойнее спросила Виктория.

– Пока не знаю. Но мне в любом случае понадобится как можно больше бойцов. Поэтому повторю – дулю за спину и клянитесь, в чем попросят. Присяга под принуждением не имеет никакой силы – это вам любой судья подтвердит. Хотите верьте, хотите нет, но я не собираюсь никого предавать. Я хочу сыграть в хитрую, а для этого придется на время забыть традиции и нравы. Ведь в конечном итоге, все страдания окупятся с лихвой. Вас будут чествовать как героев, и ни одна собака не вспомнит, что вы делали до победы. Подумайте об этом, – положил руки на стол ладонями вверх. – Нам всем есть что терять. Так давайте не лезть в петлю без толка и смысла.

Студенты замолчали – на этот раз дольше. Кто-то посматривал на меня с надеждой, явно не горя желанием расставаться с жизнью, но поддавшись давлению товарищей. Кто-то, наоборот, с сомнением – можно ли верить тому, кто сдался после первого же выстрела? Вика же не таясь сверлила жгучим взором, словно хотела проникнуть прямо в мозг и найти там истинный замысел. Когда же раздумья затянулись, одна из девушек предложила проголосовать:

– Давайте устроим свой собственный совет. Пусть рассудит большинство: поверить господину ректору или же пойти своим путем.

Ленин, блин, в юбке. Какой на хрен путь, если он заканчивается на дне ваших бокалов? Может, мои действия многие расценят как трусость, но уж лучше быть трусливым победителем, чем мертвым лузером.

– Я ему не верю, – проворчал хулиган, явно мстя за спасение «Пирожкова».

– А я бы дал шанс.

– Я тоже.

– Сомнительно как-то. Мечется туда-сюда, как бакен в шторм. Я против.

Голоса разделились, и решение осталось за главой этой шайки высокородных суицидников. Я напрягся, не отводя взгляда от жгучих карих глаз. Все слова сказаны, и последний камень на весы могло бросить что угодно – от мнимой нерешительности до показной бравады.

Но я верил в то, что говорил. И ни разу не покривил душой, когда раскрыл свой план – между прочим, сильно рискуя. Уж меня-то может сдать с потрохами любой из них и не почувствовать ничего, кроме злорадства. Похоже, Вике пришел на ум тот же довод, что в конечном итоге и склонил вердикт в мою пользу.

– Уж не знаю, что вы задумали, но прямо говорить нам о заговоре – показатель либо глупости, либо искренности. Я поверю вам, Матвей Алексеевич, но если увижу, как вы пресмыкаетесь перед этой мерзостью, если узнаю, что вы предали хотя бы одного из нас – вы горько пожалеете о своем вероломстве. А пока что мы заключим временный союз ради общей цели. Надеюсь, нам не придется об этом жалеть.

– Благодарю, – кивнул с улыбкой. – Вместе мы справимся с любой напастью.

Зачинщица нервно поклонилась и направилась к выходу, уводя за собой последователей. Я же остался сидеть на месте, словно приросши к лавке, и больше всего на свете мечтая пропустить стаканчик-другой, чтобы забыться крепким сном, а очнуться в совсем другом мире, где есть только одна война – война прекрасных полуголых эльфиек за мою постель. Однако на потных переговорах приключения не закончились – теперь на смену одиозным студиозисам пришли преподаватели и обступили меня плотным полукольцом.

– Невероятно! – с восторгом произнес Зарубин. – Как вам это удалось?

– Да какая разница?! – Зых подскочил, схватил меня за руку и что есть мочи затряс. – Хвала Свету, у вас получилось! Не представляю даже, что со мной стало бы, если бы они погибли.

– Так значит, это не вероломство, а ловкий ход… – Одинцов хмыкнул и в раздумьях почесал бороду, после чего окончательно сменил гнев на милость. – Что же, не каждому быть волком или медведем. Путь лиса тоже может привести к победе.

Вивьен ничего не сказала – зато на бледном и холодном, как у мраморной статуи, лице проступила теплая благодарная улыбка. И только Алина продолжила гнуть свою линию:

– И вы просто взяли и поверили? – ведьма в недоумении подняла ладони. – Может, молодежь и клюнет на его слащавые речи, но нам-то не стоит так просто развешивать уши. Пока что господин ректор силен только на словах, но никак не проявил свою лояльность на деле.

– И как, по-вашему, это должно выглядеть? – я встал и с вызовом посмотрел на магистра, которая была от силы метр шестьдесят роста и сорок пять кило веса, зато проблем доставляла, как дохлый слон. – Мне вам голову британца на блюдечке принести? Чтобы оккупанты устроили в отместку децимацию и массовые пытки? Или же вас не план мой не устраивает, а я лично? Ну так засуньте свое мнение куда подальше, ибо моя основная задача – спасти Сакрополис, а не понравиться вашей светлости.

– Да как вы… – Блок чуть не подавилась воздухом от возмущения, сжала кулачки и густо покраснела. – Да как вы смеете так со мной разговаривать?!

– Как хочу – так и смею, – ухмыльнулся с полным ощущением собственного превосходства. – У нас чрезвычайное положение, а у меня – чрезвычайные полномочия. Можете пожаловаться на мое поведение в Петербург… ах да, не можете, – скорчил нарочито угрюмую мину. – Так что придется потерпеть, моя красавица.

Девушка явно понимала, что поносить в ответ императорского родича весьма чревато, и все же не сдержалась и в ярости выплюнула:

– Плебей!

После чего развернулась на каблучках и быстрым шагом поцокала на выход. Впрочем, демарш длился недолго – из темноты коридора раздался дикий крик, точно милашка встретила по дороге мышь размером с собаку, и Алина пулей влетела обратно в столовую. Следом раздался приглушенный лязг, очень похожий на тот, что издавали при ходьбе британские пулеметчики.

Магистры как один подались вперед, и меж сведенными пальцами вспыхнули стихийные сферы: огонь, вода, ветер и свет. Грохот усилился, и миг спустя порог переступило нечто, больше всего напоминающее сплав брони Братства Стали из «Фалаута», космодеса из «Вархаммера» и средневековых турнирных лат со шлемом типа «жабья голова».

В стальных перчатках воин нес шестиствольный миниган с изрезанными рунами стволами и сразу двумя гофрированными трубами питателей, что подключались к строенной батарее баллонов за спиной, в том числе и дыхательных. И судя по полному отсутствию зазоров, предо мной стоял уже не доспех, но полноценный боевой скафандр.

Несмотря на литой шов посреди, щеки шлема разошлись в стороны, как у Железного человека, открыв взорам уставшее, мокрое от пота, но явно довольное результатом лицо.

– Господин ректор, – с улыбкой доложил Рауль. – У нас получилось!

Глава 8

– Час до рассвета, – Зых торопливо взглянул на часы.

– Хорошо, – я встал из-за стола. – Будите студентов.

– Не думаю, что хоть кто-нибудь сомкнул глаза, – устало произнесла Вивьен.

– Тогда будите оружейника, или кто у вас тут продает стволы и снарягу. Колдун из меня такой себе, но быть слабым звеном не хочу.

– Есть в городе один господин, – Захар ехидно ухмыльнулся. – Дело у него не совсем честное, зато враги о нем не знали и потому не разбомбили. Прошу за мной.

Мы сели в машину и поползли в порт. Поползли – потому что буквально на каждом перекрестке стояли блокпосты. Громилы умудрились за ночь натаскать с берега мешков с галькой и обустроить вполне годные ДОТы, где скучали рядовые морпехи под присмотром двух-трех пулеметчиков. К счастью, меня узнавали без документов и не досматривали авто, так что мы не только спокойно добрались до цели, но и имели все шансы вернуться без происшествий.

Контрабандист жил в старом пакгаузе, а лавку оборудовал в подвале. Зарубину пришлось долго барабанить в дверь, прежде чем открылась крохотная заслонка, и мы увидели старый слезящийся глаз.

– Чего надо?

– Белый парус одинокий, – сказал спутник, и я сразу понял, что это кодовая фраза. Вот только пароль, похоже, давно утратил актуальность.

– Парусиной не торгую. Особенно с теми, кто снюхался с британцами.

– Не слишком ли вы праведный для вашей работы? – окрысился я. – Вашей братии должно быть плевать, кто с кем снюхался – главное, чтобы платили.

– Вы меня с собой не равняйте, ваше сиятельство. Я присяге никогда не изменял и верен только русскому царю.

– Слушай, дед, – меня начало потряхивать от нового разговора на старую тему. – Или ты продаешь нам все, что нам нужно, или мы выломаем на хрен дверь и заберем все сами. Выбирай – время пошло.

Хозяин поразмышлял немного, чуть слышно произнес «Иуда» и снял засов. Мы же спустились под землю, разгоняя душный мрак искрой света. И пока Захар следил за обстановкой, я взял себе жилет из дубленой кожи и тяжелый прочный плащ с отворотом на спине, подобные которому предпочитали суровые шерифы в вестернах.

Защита от всего этого не бог весть какая, но против клыков и когтей должна сработать. Всяко лучше, чем идти на бой с мутантами в деловой тройке. Когда же старик откинул брезент с оружия, сходство товара с Диким Западом стало еще более очевидным, а все сомнения отпали – контрабанда шла прямиком из Штатов, и от обилия ремингтонов, кольтов и винчестеров голова пошла кругом.

Но перед тем, как взять игрушку по душе, я показал продавцу свой магический револьвер и спросил:

– А к такому подойдут обычные патроны?

– А зачем такому красавцу обычные? Вот заговоренные шаманами ильвас, для пущего магического урону, – на прилавок с тихим шорохом опустилась деревянная коробочка. – А вот с чесноком – от вампиров. Есть и с серебряными пулями – против оборотней.

– Борис, кончай баять чепуху, – беззлобно пригрозил Захар. – Господин ректор не местный, но не идиот. И прекрасно знает, что и вампиры, и ильвас – всего лишь легенды.

– А что это там такое в углу стоит? – спросил я, чувствуя себя ребенком в магазине сладостей, да еще и с полным безлимитом на любые покупки.

– Ах, это… – хозяин с любовью положил предо мной катану в лакированных черных ножнах. – Гордость моей скромной коллекции. Настоящий раритет! Сам древний мастер Мурамаса выковал ее из металла, что упал с неба на вершину горы Фудзияма. Уже тогда эта великолепная внеземная сталь рубила мачты, как бамбук, но дайме, который отдал за меч свой замок и триста наложниц, отправился в плавание к берегам Европы. Там его подкараулили драккары самого Харальда Хардрады, и сей воин Тора улучшил трофей с помощью языческих рун, наделив силой молний!

Старик резко вынул клинок из ножен, и я увидел сияющие в полумраке угловатые символы.

– Говорят, именно этим оружием Одиссей отрубил головы Сцилле и Харибде. Редчайший и могучий артефакт – отдам всего за тысячу рублей.

– Матвей Алексеевич, – прошептал Зарубин. – Это просто сувенир с капелькой магии для доверчивых иноземцев.

– Беру! А еще дайте вон тот патронташ, сапоги из крокодильей кожи со шпорами, помповый дробовик – в подземелье самое то – и картечь, зачарованную на урон по мутантам. Пожалуй, серебряные пули для кольта тоже возьму. И запишите все на счет академии.

Делец широко улыбнулся – как и оказалось, нагретый покупатель для него куда важнее чести. И если встретили нас как врагов народа, то проводили как родных сыновей, вдобавок подарив фляжку отменного техасского бурбона.

Взвалив сумку ништяков на плечо, я открутил крышку и хлебнул огненную воду на ходу – уж не знаю насчет «волшебных» маслин, но качество пойла более чем отменное. Эх, если бы я дома так жил, мне бы и в голову не пришло писать про попаданцев.

На обратной дороге Захар объяснил, как перезаряжать оружие, и мне уже не терпелось всадить крупную дробь в рожу какого-нибудь местного снорка. По прибытию в академию нас уже ждал Картер – капитан принял присягу у пятерки смутьянов и предупредил, что времени на двойную норму до полуночи.

А чтобы все прошло честно, громилы в противогазах притащили в центр холла стол с механическими часами и напольные весы с толстым проклепанным баком, куда и предполагалось сбрасывать драгоценный минерал. Чуть поодаль горкой лежали брезентовые заплечные рюкзаки явно военного образца.

– Good morning, друзья, – вместо трубки лорд держал в руке чашечку чая. – Вижу, вы полностью готовы к труду и обороне. И даже сумели склонить этих строптивцев на свою сторону. Так что позвольте вручить за старания небольшой, но очень полезный подарок – рюкзаки. И помните – прежде чем часы пробьют двенадцать, стрелка на весах должна показать шестьдесят четыре. Это необходимый вес с учетом сего замечательного бака, – захватчик постучал тростью по укрепленной емкости, похожей на ту, где перевозят ядерные отходы. – Каждый из вас должен собрать чуть больше двух килограммов манорода – на первый взгляд ничего сложного. Поэтому от всей души надеюсь, что вы сумеете выполнить обещание.

После этих слов британцы удалились, а мы принялись снаряжаться к походу за хабаром. Рауль мановением рук облачился в спрятанные заранее латы, а студенты разобрали сумки, морщась и кривя носы от крепкого солдатского запашка.

Я же перевесил через грудь патронташ, приторочил к поясу ножны с катаной, повесил дробовик на плечо и снарядил рунный кольт серебряными патронами. Вот это, мать мою, герой боевика – хоть сейчас мангу рисуй. Правда, впечатление портили мокрые руки, бледное лицо и бегающий взгляд – признаться честно, вылазка в логово мутантов особой радости не вызывала, пусть я и храбрился, как мог. Я и в хорроры, блин, боюсь играть, а сейчас мне предстояло сыграть в ужастик в реальной жизни.

Приготовления закончились. Я долго думал, как попасть в загадочное подземелье, но все оказалось весьма тривиально – в него вел тот же лифт, что и в мои апартаменты. Хорошо, что я ни разу не промазал мимо кнопки, ибо чувствовал тревогу даже в сопровождении шести преподавателей и пятнадцати студентов. И даже присутствие задохлика в доспехах не шибко облегчало ощущение грядущей беды. Очень не хотелось бы оказаться среди чудовищ в гордом одиночестве…

Спуск длился не меньше минуты, хотя платформа двигалась столь быстро, что сосало под ложечкой. Наконец диск остановился, и вперед вышли Захар и Олег Игоревич, держа магию наготове. Створки медленно расползлись в стороны, открыв взору мрачный туннель, облицованный тем же мрамором, что и стены холла.

Если бы не грязь, отсутствие окон и низкий потолок, я бы подумал, что оказался на цокольном этаже академии. Тварей на глаза не попалось, зато нос учуял слабый запах плесени, разложения и нечистот, приносимый сквозняками откуда-то снизу.

Зарубин метнул сияющую сферу, и та зажгла инкрустированные в камень кристаллы. Часть из них давно разбилась, часть помутнела и едва светилась, часть раздражающе мерцала, отчего помещение напоминало подвал лаборатории из какой-нибудь «Обители зла».

Отряд неспешно преодолел полсотни шагов и оказался у второй двери – на этот раз чугунной. Паровая машина с магическим приводом втянула многотонную плиту вглубь породы и вернула на место, как только мы прошли мимо. Я сдуру обернулся, намереваясь спросить, на кой черт нас замуровали, однако увидел на поверхности переборки несметное количество царапин и вмятин самых разных форм и размеров.

После чего все вопросы отпали сами собой, и появились только предложения – например, свалить отсюда куда подальше. Но спутники спокойно шли по просторному коридору с колоннадами и стрельчатым сводом, и я решил не показывать страх у всех на виду. По крайней мере, первым.

Алина точно опытный экскурсовод подвела группу к тончайшей синей прожилке, выступающей из стены, как стежок. Древние мастера вырезали вокруг манорода изысканный барельеф – похожее на дракона существо парило в небе с широко разведенными перепончатыми крыльями, а голубой поток проистекал из вонзенного в грудь копья. На земле же полуголые и явно дикие люди стояли на коленях, подставляли под «ману небесную» сложенные лодочками ладони и с упоением поглощали драконью кровь.

– Долгие годы никто не осмеливался извлекать кристаллы из недр, – вздохнула девушка. – Это – лишь малая часть красоты, что таят три нижних яруса. Это – лишь малая часть великолепия, которое нам предстоит осквернить и разрушить.

Я не стал ерничать и подтрунивать, хотя на языке вертелось сразу несколько вариантов. Нам в самом деле придется изуродовать предметы древнего колдовского искусства, представляющие невероятную историческую, эстетическую и художественную ценность.

Это все равно что если бы нас заставили раздолбать кувалдами Янтарную комнату только потому, что врагам понадобились лак или канифоль. Впрочем, никто до сих пор доподлинно не знал, что Картер собрался делать с награбленным. Хорошо, если просто толкнет на черном рынке. А если использует против России на фронте? Или еще чего похуже. Но что поделать – из двух зол пришлось выбрать меньшее.

– У меня есть одна мысль, – продолжила рыжая. – Чтобы лишний раз не рисковать, предлагаю разбиться на три группы и подсчитать, сколько манорода получится добыть за час, не привлекая при том чудовищ из глубин. Если уложимся в отведенное время – останемся здесь. Если будем опаздывать – придется спускаться ниже. На третий ярус могут пойти господа Зарубин, Одинцов и Давыдов вместе с самыми опытными и умелыми студентами. То место наиболее опасно, к тому же там полно пещер и проломов, что ведут прямо в шахты. Логично выставить там самую сильную оборону. Со средним уровнем вполне справятся магистры Зых и Валуа. Верхний же буду сторожить я, так как от господина ректора в бою многого ждать не придется.

Я бы мог возразить и аргументировать это своей раритетной катаной и крутым дробовиком, но если уж Алина решила устроить мне отдых – так тому и быть. Снаряга снарягой, но лезть к черту на кулички и драться со всяким морлоками слишком муторно и опасно, так что спорить не стал. Вместо этого привалился плечом к колонне, достал фляжку и принялся созерцать красоту вокруг.

– Под барельефами могут быть еще жилы, – Бейкер провел ладонью по стене.

– Знаю, – Алина вздохнула. – Придется все здесь разрушить.

А дальше случилось то, чего я меньше всего ожидал, хотя такая реакция вполне понятна. Одна из трех девушек, что остались вместе с нами, закрыла лицо руками и тихонько разревелась. Остальные леди выглядели немногим лучше – покрасневшие щеки, дрожащие губы, блестящие веки.

По сути, прямо сейчас им предстояло разрушить место, где они упражнялись в магии долгие годы. Это все равно что снести любимую школу по прихоти иноземных захватчиков. Только вот школу можно отстроить заново, а подобные культурные артефакты теряются раз и навсегда.

– Я сделаю это сама, – Блок выпрямилась и вскинула подбородок.

Громкий хруст пронзил до самых костей. Тонкие женские плечики вздрогнули, а грохот осыпавшегося крошева заглушил тихие всхлипы. Взмах руки – и ветер втянул белую пыль в щели, и сквозь белесое марево проступила окруженная прозрачным коконом темная фигура.

– Надеюсь, – прошипела Алина, встав вполоборота, – очень скоро я сделаю то же самое с черепом британского подонка.

Но как бы постыдно это не звучало, страдания не прошли даром: под мраморными плитами обнаружились тонкие – с мизинец – ветвящиеся жилки, похожие не то на раскидистое дерево, не то на проросшие в камнях вены.

Это всяко больше тех жалких крох, что мы нашли изначально, однако вряд ли бы дотянуло до нормированных шести килограммов – хотя я, конечно, не держал кристаллы в руках и понятия не имел, сколько они весят. Если как золото – хорошо, а если как стекло – нам крышка.

– Соберитесь с духом, дамы и господа, – в голосе проректора царил холод, несмотря на клокочущую внутри ярость. – Судьба Сакрополиса в наших руках. Вливайте ману медленно и осторожно, словно обращаетесь с мощной взрывчаткой. Что, в общем-то, недалеко от истины. Не думайте ни о чем, кроме работы, не бойтесь, но и не проявляйте излишнюю ретивость. Вспомните все, чему вас учили, и все пройдет гладко. Удачи.

Студенты встали вдоль стен, выбрали подходящие вкрапления и направили на них стихии, на которых специализировались. В минералы вонзились тонкие струйки огня, воды и ветра, лучи света и блестящие металлические иглы. В тот же миг галерея наполнилась едва слышным протяжным звоном, отдаленно напоминающим модулированный для человеческого уха ультразвук.

Звон этот не столько раздражал, сколько вселял тревогу, и оставаться с ним наедине было просто невыносимо. Чтобы хоть как-то отвлечься, я задал Алине давно интересующий вопрос:

– Все хотел спросить, а это подавление пси-связи – чем оно вызвано? Колдуном? Артефактом? Или неким техномагическим устройством?

– Чем угодно, – проворчала девушка, будто я сломал барельефы не из острой нужды, а просто по приколу. – Хоть одним, хоть другим, хоть третьим, хоть всем вместе взятым.

– Хм… – глотнул виски и почесал пальцем в ухе, чувствуя, что от комариного писка скоро сам завою, что мутант. – Есть идеи, как найти источник?

– Если б были – уже бы нашла.

– Слушайте, хватит дуться! Не я виноват в том, что происходит. Не я позвал этих чертовых британцев. Если и дальше собачиться, о победе можно забыть.

– Я вас не знаю, господин ректор. И в Петербурге вы прослыли не самой публичной персоной. Видимо потому, что вас прятала собственная семья. Я не знаю, о чем вы думаете, в кого верите и какие цели преследуете. Следовательно, не могу вам доверять. И работать сообща – тоже.

– Но я не сделал ничего, чтобы потерять ваше доверие.

– Да неужели? – ведьма в гневе обернулась. – А как же… о, Тьма! – ее глаза округлились, а ладони окутали темно-фиолетовые дымные черви. – На пол, живо!

Я запрокинул голову, и в этот миг с потолка спрыгнуло нечто, похожее на громадного лысого опоссума с шестью когтистыми лапами и полностью пастью крокодильих зубов. Тварь явно нацелилась вцепиться мне в лицо и прокусить макушку – с такими клыками череп треснул бы, как лесной орех. И если бы не своевременное вмешательство магистра, мое путешествие в подземелье закончилось бы на первом же ярусе.

Но черви растянулись в длинные жгуты, обхватили мутанта и сдавили что есть сил, буквально выжав сморщенную тушку прямо мне на голову. Матерясь и чертыхаясь от попавшей за воротник требухи, я вскочил и хотел спрятаться за колонной, однако поскользнулся на выпавших из гадины кишках и грохнулся на спину.

Тут же сверху сорвался еще один уродец в попытке закончить то, что начал сородич. Как оказалось, обрушение барельефа вскрыло широкие ходы под потолком, где твари устроили себе лежки поблизости от залежей манорода – своеобразные солярии, где и загорали на радость мутагенам.

Меж ходами словно бусины зияли крупные чашеобразные камеры, забитые «крысами» сверху донизу. Их складчатые белесые тельца непрерывно шевелились, напоминая опарышей в ранах от дроби, и один только взгляд на эту мерзость чуть не вызвал приступ тошноты.

Теперь же потревоженные монстры выползали из укрытий и с отвагой камикадзе бросались на защиту драгоценного минерала. Хвала всем богам, я успел выхватить катану и приставить рукоять к груди. В падении тварь напоролась на острие, но какое-то время скользила по клинку и размахивала огромными – как у ленивца – когтями.

Чтобы мне не разодрали физиономию, вынул револьвер и высадил половину барабана, прежде чем нечисть испустила дух. После чего произошло нечто странное – из мертвой тушки вырвалось облачко едва заметного голубоватого тумана, молнией пронеслось вдоль лезвия и впиталось в руки. Я взмахнул мечом, отправив дохлятину в затяжной полет, и принялся трясти пальцами, пока студенты отбивались от наседающих крыс.

– Что с вами? – спросила Алина. – Вы ранены?

– Из твари вылетел какой-то газ… – я нещадно тер ладонь об штаны.

– О, Тьма! – девушка закатила глаза. – Вы что, вообще на занятия не ходили? Это не газ, а сгущенная манаплазма.

– Она заразна? – в ужасе начал тереть еще быстрее – еще немного и ткань бы задымилась. – Я тоже мутирую?

– У меня нет времени читать вам лекции за первый курс! – ударившая из пальцев фиолетовая молния испепелила особо борзую крысу до костей. – Просто сражайтесь – и все поймете!

Тем временем очередное чудище подскочило к сапогу и чуть не впилось в мысок – благо успел прижать подошвой голову и рубануть катаной по шее. Без башки мутант сдох моментально, а из обрубка снова вылетел синеватый сгусток и втек уже в стопу. Ощущения при том были довольно странные – в скованную страхом душу тонкой струйкой ворвалась смесь азарта, воодушевления и счастья.

Вот только радоваться было слишком рано – я навел револьвер на скачущего во весь опор опоссума и пускал пулю за пулей, но гребаная многоногая скотина прыгала из стороны в сторону и уклонялась от попаданий с ловкостью Нео. Патроны закончились, но я продолжил по инерции жать на крючок, и вместо маслины из дульного среза вылетел огненный шарик размером с наперсток. Но и этого хватило, чтобы прошить врага насквозь.

Я в удивлении поднес оружие к лицу и увидел, как облачко маны пронеслось вдоль колдовских знаков, и те слабо вспыхнули в ответ. Раньше о подобной мощи я мог лишь мечтать, а пределом усилий был крохотный огонек как от зажигалки.

Сражайтесь – и все поймете…

Судя по всему, после убийства тварей я поглощал накопленное ими излучение и тем самым усиливал собственный дар.

Проще говоря, я мог качаться на мобах, как в какой-нибудь сраной RPG.

– Все-таки на занятия вы ходили, – неожиданно похвалила Алина, бросив в стайку мутантов черную сферу. Шар тут же притянул к себе грызунов, завертел на орбите и всосал, точно черная дыра – одни только хвосты упали на пол. – Хотя бы на парочку. Продолжайте в том же духе – и месяца через четыре дорастете до уровня первокурсника.

Я отвлекся, глядя на пляшущий по ладони огонек, выглядящий как подожженный спирт. Одна из крыс попыталась прыгнуть мне на грудь, я в панике махнул катаной, и с клинка сорвалась тусклая световая дуга.

Однако ее силы вполне хватило, чтобы разрезать тварь напополам. Значит, приложив достаточно стараний, я смогу перестать быть обузой. А это может поменять правила игры самым решительным образом. Пусть и не сразу. Пусть и не просто. Пусть и с риском для жизни. Но все тяготы и невзгоды определенно стоили возможного результата.

Но не успел порадоваться открытой способности и отточить ее на оставшихся чудиках, как из полумрака галереи донесся жалобный крик. Блок тут же направила в ту сторону луч света, и мы увидели на ступенях девушку в изодранной матроске.

– Алина Владимировна! – бедолага с окровавленным лицом тянула к нам руку. – Господин ректор… Скорее, на помощь!

Глава 9

– Что случилось?

Мы с Алиной первыми подбежали к страдалице. Проректор тут же направила на нее целебный золотой туман, однако из-за иной стези стараний едва хватило, чтобы остановить кровь из многочисленных рваных ран. И хоть я ни разу не медик, все-таки заметил, что повреждения нанесены не когтями, а чем-то вроде дроби.

– Взрыв на третьем ярусе, – простонала студентка. – Один из наших перестарался, и жила не выдержала.

– Кто-нибудь погиб? – спросила Блок, и у меня в груди похолодело – совершенно не хотелось стать пусть и очень косвенным, но все же виновником чьей-то смерти.

– Нет. Но много раненых. Захар Петрович не может ими заняться, потому что отражает натиск чудовищ. Резонанс был очень сильным, из глубины поднялось такое, чего я не встречала за все время учебы.

– А как же Рауль? – удивился я.

– Господин Давыдов продержался пару минут и потерял сознание.

– Ученики, внимание! – распорядилась Алина. – Отнесите Нику к выходу и подлечите, а затем займите оборону и ждите нас.

– Но мы можем помочь, – сказал самый смелый из отряда.

– Если понадобится – я позову. А пока делайте, что велено. И вас, господин ректор, это тоже касается.

– Да сейчас, – я снял с плеча ремингтон и щелкнул затвором. – Еще я за спинами школяров не прятался.

– Это слишком опасно, – продолжила спорить рыжая. – Я не могу потерять члена императорской семьи.

– А студентов потерять лучше? И если оставить за скобками этику, мы потеряем манород, и тогда гребаный бриташка нас четвертует. И раз терять нечего, то лично я пойду качаться. В смысле, помогать отбиваться.

Второй уровень представлял собой похожую галерею, только шире – примерно с два учебных класса. Здесь никого не оказалось – очевидно, все бросились на выручку. Тем не менее, найти лестницу не составило труда. Сбежав по пыльным ступеням, я увидел некое подобие просторного балкона с обломками колонн и балюстрады, за которым клубилась непроглядная тьма.

Посреди единственной стены зияло обугленное отверстие, словно по мрамору дали залп из танка. Трое студентов лежали ничком посреди помещения, над ними водили светящимся ладонями стоящие на коленях товарищи. Преподавателей поблизости не оказалось, но по грому, треску и отблескам молний стало ясно, что на подступах к ярусу идет нешуточный бой.

– Матвей Алексеевич! – ко мне подбежала Вика Брусилова, и теперь во взгляде не осталось ни намека на бунтарство, только страх. – Алина Владимировна! Как хорошо, что вы здесь. Эта тварь где-то рядом, а господа магистры слишком заняты.

– Ну и где ваша крыса? – я шагнул к краю балкона. – Сейчас мы ее в два сче… ух, мля…

За край схватились длинные когтистые пальцы и вытащили из мрака белесое тощее тело с безглазой башкой. Рта на положенном месте не оказалось – да и зачем, если клыкастые пасти чавкали по всему торсу этого существа, которое не так давно еще было человеком. А теперь больше напоминало жуткого паука с четырьмя дистрофичными руками и столь же тонкими ногами, чью бледную кожу сплошь испещряли темно-синие прожилки.

Мутант утробно взревел, брызнул голубоватой люминесцирующей слюной и со скоростью кошки бросился в мою сторону. Мне стоило огромного труда не дать стрекача, а поднять дрожащие руки и спустить курок. Кусочки серебряного прута врезались в рожу твари, но лицевая пластина окостенела настолько, что на ней не осталось ни царапины.

Хорошо, что Алина вовремя подоспела на помощь и растянула гада на теневых жгутах, открыв беззащитное брюхо. Туда-то я и высадил четыре патрона, прежде чем нечисть перестала трепыхаться и повисла в путах.

– Елки… – смахнул со лба испарину и облизнул пересохшие губы. – Тут такого много?

– Подойдите к краю, – посоветовала Виктория.

Если бы первой в указанном направлении не шагнула проректор, хрен бы я туда полез. Но стоило девушке бросить в бездну частичку света, и я увидел десятки, а может и сотни распластанных на камнях «пауков», что лезли к пролому в стене – как раз туда, где разгорелась магическая битва.

– Их привлекает мана, – продолжила Брусилова. – Нужно отступить ко входу и дать чудовищам время успокоиться.

– Раны слишком опасные, – Алина склонилась над едва дышащим юношей. – Переносить их сейчас нельзя. Я сменю Захара Петровича, а он займется пострадавшими.

– Лечение тоже приманит тварей, – глаза бунтарки округлились.

– Но ведь с нами ректор! – с трепетом и надеждой произнесла тихоня в очках. – Он сильный чародей и защитит нас.

– Э-э-э… – лесть, конечно, штука приятная, но всему свое место и время.

– Я попрошу господина Зыха помочь, – проворчала моя заместительница. – Если бы Рауль Альбертович пришел в сознание, мы бы попробовали обрушить туннель. Но раз он до сих пор не очнулся – значит, дела плохи. Надеюсь, мы сдержим мутантов до вашего отступления.

– Мы попробуем справиться сами, – я повернулся к сникшим студентам и подмигнул, попутно перезаряжая револьвер. Дробовик в полной боеготовности ждал своего часа на плече. – Защитить пролом гораздо важнее, иначе вся эта дрянь хлынет сюда, как из лопнувшей канализации. А если совсем прижмут – позову кого-нибудь из вас.

– Хвалю вашу решительность, – после недолгих колебаний сказала рыжая. – Но сомневаюсь в навыках. Однако выбора, похоже, нет. Если что – кричите громче.

Девушка ушла, а минуту спустя послышался дробный топот на ступенях. К нам спустилась самая слабая пятерка во главе с Бейкером – при виде крови толстяк побледнел так, что едва не грохнулся в обморок, и все же каким-то чудом сумел устоять на ногах.

– Что произошло?

– Манород взорвался, и теперь на огонек прут мутанты.

– А нас почему не позвали?

– Вот поэтому, – указал на белое лицо и трясущиеся руки. – Вам лучше уйти.

– Нет, – толстяк тряхнул потными кудрями. – Не сочтите за дерзость, но нет. Они наши соратники и друзья.

– Друзья? – хмыкнул. – Те самые, что лупили тебя, как грушу?

– Ну и что, – студент насупился. – Я сам виноват. Нечего было трусить.

– Во-первых, в травле – как и в любом другом преступлении – виноваты только зачинщики, но никак не жертвы. Во-вторых, если ты боишься крысок с первого уровня, то здесь вообще в штаны наложишь. Уж поверь моему опыту.

Кто-то из девушек хихикнул, шайка задир покачали головами, а «Пирожков» покраснел, как рак. И все же нашел в себе духу возразить самому ректору.

– Не наложу. Вы же не наложили.

У доброй дюжины учащихся глаза сделались, что блюдца – ничего себе наглость, верховному колдуну дерзить. Но я решил не ронять и без того нулевой авторитет пухляша и немного ему подыграл:

– Во-первых, еще не вечер. Во-вторых, мне нужны помощники, а не обуза. Если останетесь – драться придется насмерть. Не потому, что мы такие крутые, а потому, что иначе попросту погибнем. Так что если остаетесь – то стоите до конца.