Читать онлайн Я – киллер бесплатно

Глава 1

Давайте знакомится. В этой жизни меня зовут Александра Репина. Друзья зовут Алекс, мне всего двадцать семь лет.

Я живу обычной жизнью. Муж – рохля и лентяй, давно уже нигде не работает, сидит дома и занимается кулинарией. Мама, которая постоянно жалуется на жизнь и просит денег. Сестра, вечно попадающая в переделки. У меня есть две закадычные подруги – Надя и Вера.

Но это только видимость, ширма для друзей и родных! Обычный мир!

Но есть другой мир- мир магов, колдунов и ведьм! И в этом мире я киллер!

Я первоклассный киллер. Скрупулёзна, хладнокровна, точна. Не допускаю ошибок и просчетов.

Так бы и жила двойной жизнью, но она преподнесла мне сюрприз. Перевернула все с ног на голову, разорвала привычный круг, вытащив на свет божий семейные тайны, разбросала по миру родных людей.

Все началось с того, что однажды моя сестра погибла, а я бросилась на поиски ее убийцы и начала вендетту.

Даже не догадываясь, к чему это может привести.

Ночную тишину разорвал звонок.

Звонила мама, она рыдала в трубку, от ее рыданий было тошно на душе, но не понятно, что же там произошло. Соскочив с кровати, быстро оделась и вызвала такси. Меня уже ждали в больнице.

Мой мозг спросонья еще не успел обработать информацию, но душа уже плакала, предчувствуя беду. Как будто две тысячи кошек царапали ее своими когтями, а она рвалась, пытаясь вырваться, заливая все вокруг кровью. Случилось непоправимое. Это не исправить. Оно приближается ко мне и вот-вот накроет черным покрывалом невыносимой тоски и горя.

Возле подъезда меня ждет старенькая пошарпанная машинка с черными шашечками, ее водитель торопливо курит в ожидании пассажира.

Дождь, мелкий противный дождь, дорога мокрая, блестит асфальт, машина скользит по нему, почти не чувствуя тормоза. Капли дождя скользят по стеклу, как слезы. Вот и огни больницы. У приемного покоя прямо под моросящими каплями стоит моя мама и рыдает. Она похожа на птичку, которой сломали крылья. С ее мокрых белокурых прядок капает вода. Тонкими руками она комкает на груди куртку, стараясь прикрыться от надоедливого холодного дождя. Возле крыльца стоит милицейская машина. Рядом топчется молодой парень с портфелем и курит сигарету за сигаретой. Несколько окурков уже белеет у его ног. Воротник его серого плаща поднят, но это не спасает, по худой шее капли стекают за воротник, и он зябко подергивает плечами.

Завидев меня, мама бросилась ко мне с криком: Она умерла, умерла…

Пытаюсь ее успокоить, глажу по спине и плечам, но мама бьется в истерике и судорожных рыданиях.

Краем глаза замечаю парня с портфелем. Он перемещается ближе к нам, топчется, чувствуется, что он торопится и ему хочется быстрее разобраться с этим делом. У него холодный, уставший взгляд следователя. Он поправляет мокрые волосы и воротник плаща, пытаясь добавить себе солидности, но все равно по нему видно, что он очень молод: Ну что, на опознание кто пойдет?

Его голос с хрипотцой бьет по барабанным перепонкам.

Я еще не до конца поняла, хотя где-то там глубоко загорелась опасная красная лампочка предчувствия беды. Иду на автомате, придерживая правой рукой под локоть мать. Почти ничего не вижу перед собой. Где-то глубоко в мозгу все больше и больше разгорается красный цвет. Сигнал тревоги оповещает меня, что нужно бежать, но бежать уже некуда.

Обычная комната, как многие комнаты в больнице, металлические каталки, столы с канавками для слива жидкости. Участливый человек в белом халате спрашивает: Готовы?

На автомате киваю головой, и он снимает простыню с головы…

Слышу, как сзади падает в обморок мать, и кто-то бежит к ней с нашатырем, вокруг суета. Только я стою молча, ни один мускул на моем лице не дрогнул. На столе передо мной лежат останки моей сестры Алины…

Меня спрашивают. Я подтверждаю, что да, это моя сестра. Расписываюсь в бумагах, качаю головой в ответ на соболезнования. Разворачиваюсь и выхожу на улицу. Туда, где идет дождь, ветер свеж и нет удушливого запаха дезинфицирующих веществ и формалина.

Стою одна, слушаю, как падают капли на землю. Дождь холодный. Вы когда-нибудь обращали внимание, как пахнет сырая земля? В этом запахе жизнь и смерть. Вода – начало новой жизни, и вместе с тем она помогает процессу гниения старого и отжившего. И этот запах ни с чем не сравнится. Только меня всегда окружает смерть.

Рядом со мной материализуется следователь. Ещё совсем мальчишка, наверное, недавно закончил вуз. Он поправляет воротник, достает помятую пачку сигарет, выщелкивает одну и прикуривает от зажигалки. Обычные вроде действия, но у меня в голове рождается мысль, что Алина вот так больше никогда не сделает. Не прибежит ко мне со своими проблемами, не затянется сигаретой, сидя в стареньком кресле в углу. Хотя за сигареты я ее ругала. У моей сестры этого не будет больше никогда.

Приятно пахнет дымом. От этого запаха веет воспоминаниями. Алинка курила такую же марку сигарет. Крепкие, мужские. Это тебе не тянучка с ментолом. Ей казалось, что это придает солидности. Маленькая и хрупкая, она все время старалась изображать кого-то, кем она на самом деле не была. Меня это смешило, а Алинка сердилась и топала маленькой ножкой.

Мы были такими разными. Я – высокая брюнетка с зелеными глазами, сильная и рослая спортсменка и дня не прожившая без тренировок, целеустремленная. Алина – хрупкая и белокурая. Голубоглазый маленький ангел воплоти. Она не утруждала себя физическими занятиями, не имела четких целей в жизни, просто жила, наслаждаясь каждой минутой.

Она курила. Курила всегда в затяг, пуская дым в потолок, при этом закидывала голову и задумчиво смотрела куда-то вверх. Ее белокурые локоны рассыпались каскадом по спине. В этот момент она казалась умной, интеллигентной девушкой. И только я знала, насколько Алинка взбалмошна, капризна, «без царя в голове». Но это была моя любимая сестра, и я ей прощала все.

А вот ее нет.

Мальчишка следователь протягивает мне пачку. Мотаю головой, отказываюсь, я никогда не курила. Да и зачем? Любой запах оставляет след, а в моем деле следы не нужны.

Следователь говорит осипшим от бессонницы и простуды голосом. Говорит о протоколе опознания, о том, что есть видео наезда, и они точно найдут того, кто это сделал. Но я знаю, что не найдут. Где-то в глубине души понимаю, что в этом деле не будет просто. Чувствую это всеми своими рецепторами, и меня начинает трясти в бессильной злобе.

Поворачиваюсь и иду обратно к судмедэксперту, который будет производить вскрытие.

Доктор особо не пускается в рассуждение, но за крупную купюру говорит коротко и по существу. То, что уже известно.

Машина ее сбила на пешеходном переходе, скорость была большая. О передний бампер ей сломало голени, затем подкинуло, и она перелетела через крышу, сломав ребра. С крыши она упала и ударилась об асфальт. От этого удара, скорее всего, и получила черепно-мозговую травму, но еще почти час была жива. Если бы скорая приехала быстро, то у нее был бы хоть маленький, но шанс. Но свидетели не вызвали скорую, а снимали ее агонию на телефоны.

И только через какое-то время случайный прохожий позвонил.

Скорая приехала через десять минут, довезти ее уже не успели.

Я стояла и слушала его, а мои пальцы непроизвольно сжимались в кулаки.

Суки, вы все ответите за ее смерть…

Я не успокоюсь, пока последний виновный в ее смерти не будет наказан!

Они умрут, умрут все.

Ведь я киллер!

Глава 2

Все кручу в голове события последних дней. Могла ли я предотвратить, уберечь сестру, подстелить соломку, чтобы ей не так больно было падать? Может, стоило чаще говорить с сестрой. Я так погрузилась в свои дела, что не знала, как сестра прожила последние свои дни.

И вновь прокручиваю в голове тот вечер.

Это была весна. Мокрая, дождливая, больше напоминающая позднюю осень. Везде слякоть и лужи, по углам дворов еще лежал кучами ноздреватый снег, но на грязных газонах уже пробивалась зеленая трава. После работы я медленно брела домой. Ходила одним и тем же маршрутом много лет. В голове прокручивала мысли, идеи, воспоминания. Это давало мне возможность отключиться от работы.

Вот и в тот день все шло как обычно. Размышляла о домашних делах. Нам с мужем пришло приглашение на свадьбу. Его двоюродная сестра решила выйти замуж. Свадьба уже скоро, а я не знаю, как отпроситься на работе. Мой босс этого не любят. Звонила мама и «плакалась в жилетку», что сестра опять что-то учудила. Поэтому уже с утра мама обрывает мне телефон, умоляет меня поговорить с Алиной. Как всегда весной моя чудная любимая сестра Алина устроила игры в любовь и подцепила очередного ухажёра. Из маминых причитаний я не поняла ее претензии к новому хахалю моей сестры, но мама очень переживает, ведь Алина ее любимая дочь. Мама опять просит денег. Им не хватило до зарплаты, им всегда не хватает, поэтому мне приходится выкраивать из своего бюджета несколько тысяч. Что ж, придется и в этот раз выделить ей сумму. Муж будет не доволен. Он всегда говорит, что я сильно балую свою родню. Муж….

И в моей голове всплывают кадры давно ушедших дней. Университет, я училась на химфаке, а Вадик заканчивал матмех. Он играл в баскетбол в нашей университетской команде и был самым красивым и высоким парнем на потоке. За ним бегали десятки девиц, но он выбрал меня не понятно за какие качества. Мама говорит мне, что я далеко не красавица, уж слишком высока ростом, и плечи по-мужски широкие, таз узкий и ноги длинные, нет приятных глазу выпуклостей, как у других девушек, она называла меня «нескладушка», нескладная девушка. Издали меня всегда путали с юношей, да и прическу я ношу короткую.

С детства росла больше похожей на мальчика, уж слишком бойкой, сколько себя помню, всегда играла с мальчишками в войнушку, дралась и лазила по деревьям, когда подросла, пошла в секцию борьбы, потом был бокс, на областных соревнованиях заняла первое место, но бросила. Занятия боксом закалило и сформировало во мне бойца. В университете я серьезно занялась стрельбой, участвовала в соревнованиях и защищала честь своего института, меня даже приглашали в профессиональный спорт, но я отказалась, ведь тогда бы пришлось бросить маму с сестрой, да и учёбу хотелось закончить.

А Вадика во мне все устраивало, и он выбрал меня из всей толпы девушек, что бегали за ним. Я была удивлена и поражена, и первое время не отвечала ему взаимностью, но он взял меня измором. Ухаживал красиво, заваливал мою комнату в общаге цветами, водил в кафе, потом мы стали путешествовать в каникулы по разным городам, он сумел создать для меня иллюзию любви и семьи. Перед выпускными экзаменами мы поженились и вот уже пять лет живем вместе. Пережили трудности, безденежье, отсутствие работы. Хотя работы нет только у моего мужа. В университете ему предрекали великое будущее. Он так уверовал в свою исключительность, что не уживался ни на одной работе. Требовал к себе какого-то индивидуального подхода, сыпал направо и налево идеями, не утруждаясь узнать, а нужны ли кому-то его идеи. Везде у него были конфликты и рано или поздно его просили уйти по собственному желанию. Максимально, что ему удалось продержаться на работе – это один год. И, в конце концов, он осел дома, именно дома раскрылся его талант.

Мой муж гением поварского искусства. Он отличный кулинар! В его голове хранится огромное количество рецептов, которые он разработал сам. Никто лучше его не готовит мясо, его салаты изысканы и вкусны, а о десертах среди наших друзей ходят просто легенды. Его с удовольствием приглашает на праздники, зная, что он приготовит свои фирменные блюда. Мои подруги Надька и Милка вечно удивляются, как это я еще не растолстела, имею такого мужа. Они мне даже завидуют, ведь я никогда не стою у плиты.

Сейчас в наших с ним отношениях не все гладко. Последний год нас с ним как подменили. Мы стали чаще ссориться из-за денег, вернее, их отсутствия, работы, быта.

С нашими ссорами наступила охлаждение в постели. Сначала мы стали реже занимаемся сексом, реже обнимать друг друга и целовать. Кардинально все изменилось в последние месяцы. Секса у нас нет уже два месяца.

Не скажу, что не люблю своего мужа, он по-прежнему красивый высокий брюнет, только за пять лет семейной жизни немного поплыл, обзавелся брюшком, раздался в плечах, со своего сорок восьмого размера перекочевал в пятьдесят четвертый. Стал ленив как кот, неряшлив.

Подруги часто спрашивают, как я с ним живу до сих пор. Ведь на моих плечах лежит такой груз ответственности. Мы живем за счет моих заработков, а еще я содержу мать и сестру студентку. Мне нечего им сказать. Так уж все сложилось.

Витая в своих мыслях, дохожу до нашего двора. Вокруг старенькие панельные пятиэтажки. Кустики сирени во дворах, скромные клумбы, что разбили неугомонные бабушки, лавочками перед подъездами. Вот и сейчас все лавочки оккупированы старушками, перемывающими косточки соседям. И хотя идет дождь, лавочка занята, так как главная сплетница и по совместительству старшая по дому выбила у домоуправления стройматериалы и рабочих, которые соорудили навесы.

Здороваюсь и прохожу в подъезд.

Живем мы в двухкомнатной маленькой квартирке, которая досталась в наследство моему мужу от бабушки. Квартира у нас обставлена простенько, даже комод и шкаф стояли ещё при жизни бабушки. Все просто, ничего не намекает на хорошие заработки или достаток.

Меня встречает муж в фартуке с поварёшкой в руках. По его кислой физиономии вижу, что ему опять отказали на очередном собеседовании. Значит, рассчитывать в этом месяце и последующем придется только на мою зарплату.

Когда-то я, окончив вуз, тоже осталась без работы, выхода не было, и, забросив свой красный диплом, просто окончила бухгалтерские курсы. Затем устроилась бухгалтером в маленькую прачечную. Зарплата конечно небольшая, зато постоянная, работа стабильная. Это дает нашей семье возможность выжить.

Мои подруги удивляются, как я, спортсменка, комсомолка и просто красавица, выбрала себе в мужья такого рохлю и лентяя.

Никто из них не догадывается, что он моя ширма. Вся моя жизнь – это ширма.

Никто не понимает, почему я так держусь за копеечную зарплату и место бухгалтера в прачечной.

Только прачечная – это тоже ширма, прикрытие для моего босса.

Потому что на босса я работаю киллером.

Глава 3

Однажды меня вызвал к себе этот самый ужасный человек в городе и предложил совсем другую работу.

Я выполнила заказ, и теперь у него на крючке…

Я не обычный киллер. Никаких пистолетов, автоматов, винтовок с оптическим прицелом, глушителей. Конечно, они у меня есть, но я профи в другой области. Убрать так, чтобы никто не догадался.

А началось все прозаично. Моя неугомонная сестра Алинка частенько ошибалась с выбором друзей. И связалась с компанией подростков, которые обносили ларьки. К тому времени ей уже исполнилось шестнадцать, и об уголовной ответственности она знала. Но мальчишки сыграли на ее «тебе слабо». Ларек оказался местного вора Васька. Тот быстро вычислил всех участников налета. Его уголовники пришли к их родителям. И выставили такой счет, как будто там ребятки не батончики и шоколадки украли, а годовую выручку. Родителей запугали. Деньги не отдадут к положенному сроку, деток отправят на нары, а там им создадут такие условия, что детки живыми и здоровыми не вернуться. Родители мальчишек напряглись, но деньги достали. Я такую сумму не потянула. Кредита мне не дали. Поэтому пришлось обратиться к шефу. Знала, что прошу денег у сатаны, но выхода не было. Моего шефа зовут Лютый, он вор в законе. Шеф к моему удивлению мне не отказал, но сказал: Услуга за услугу.

Так я попалась на крючок.

Он попросил меня приготовить увеселительные таблеточки для ночного клуба, но такие, чтобы человек, испробовав сей продукт, отдал богу душу. Я сделала ему, я же химик. Сварила, что просили, рассчитала дозу.

И тогда Лютый приказал мне самой дать эти таблетки клиенту. Выполню заказ – получу деньги. И на одной чаше весов оказалась жизнь моей сестры, а на другой – жизнь чужого, неизвестного мне человека. И я выбрала сестру.

Мне ничего не оставалась.

Днем хозяин всучил мне пухлый пакет. Там лежало фото клиента и пачка денег. На картонке было описано, что любит клиент. Фото и инструкции я должна была сжечь.

Приговоренный оказался любителем блондинок и заядлым тусовщиком, завсегдатаем одного ночного клуба.

Я брюнетка, пришлось брать парик у подруги, гримироваться, чтобы никто не узнал. Благо мужа дома не было, он уехал на корпоратив, в те времена муж еще работал.

В гриме и парике меня даже сплетница всея подъезда баба Маня не узнала. Я ушла за квартал от своего дома и от туда вызвала такси.

В клуб вошла на трясущихся ногах. Никогда не была поклонницей ночных увеселительных заведений. Меня раздражала громкая музыка, всполохи света, дергающиеся фигуры на танцполе, а еще дым, что висел густой завесой над толпой. В институте пару раз сходила с подругами, потом перестирывала одежду и мыла волосы, чтобы смыть с себя запах сигаретного дыма.

В клубе было душно, темно, накурено, мое сердце выбивало сумасшедшую чечетку, руки были липкими от пота и холодными, кровь пульсировала в висках. Заказав один приторно сладкий коктейль, стоя у бара, прокручивала в голове мысль, что бы такое придумать, как подойти к клиенту.

В глазах щипало от густого табачного дыма, мощные кондиционеры не справлялись. Объект удалось разглядеть не сразу. Он сидел в вип ложе, скучающий, одинокий, равнодушным взглядом скользил по толпе. Несколько размалеванных девиц на танцполе махали ему, призывно виляя бедрами, но он был равнодушен. Он окинул взглядом людей возле бара и из толпы выбрал меня. У меня перехватило дыхание, я отвела взгляд в сторону, продолжая краем глаза за ним наблюдать. Вот он встает и спускается вниз на танцпол, его подхватывает толпа девиц и с визгом уносит в сторону от меня. На миг облегченно вздыхаю, даже успеваю в голове прокрутить несколько фраз для Лютого. Ведь можно ещё все отыграть назад и сказать, что объект мной не заинтересовался. Но тут случилось непредвиденное. Откуда-то из толпы он вынырнул прямо передо мной, дыхнув перегаром в лицо спросил: Потанцуем.

И, приобняв за талию, потащил на танцпол.

Мы танцевали под ритмичные биты, а я все смотрела ему в глаза. Мои руки были ледяными, меня трясло так, что зуб на зуб не попадал, и я не знала, как дать злополучные таблетки. Меня не просто мучила совесть, мне было страшно. Меня выворачивало изнутри! Вот сейчас мне надо убить этого человека! Но память все прокручивала заплаканные глаза Алинки. Надо было решиться и выполнить заказ.

– Ты чё трясешься вся, я тебя не укушу, ну может быть чуть- чуть,– его глаза рядом, он улыбается и водит рукой по моим ягодицам, от него пахнет чем-то приторно сладким, зрачки резко сужены, он уже под дозой.

Мне становится совсем плохо, липкий пот заливает глаза, ноги подкашиваются, еще немного и просто упаду в обморок, не знаю, как выйти из положения.

Но все случилось само собой, он просто прошептал мне на ухо: Ты мне нравишься, детка. И потащил в сторону туалетов, там, не раздумывая, впихнул меня в одну из кабинок и одной рукой стал расстёгивать ширинку, а другой вытащил презерватив из кармана.

И тогда, подавив рвотный рефлекс, я сказала: Может, накатим, чтобы веселее было? И вытащила трясущимися руками из кармашка пакетик с прозрачными таблеточками. Парень заржал, сказав: А ты прикольная. И тут же закинул в рот две. Мне и делать ничего не пришлось.

Таблетки сделали свое дело быстро, он только начал расстегивать на мне платье, как его уже накрыли конвульсии.

Сдерживая рвотные позывы, быстро прибрала за собой. Протерла все поверхности платочком, всё то, чего могли коснуться мои пальчики. Забрала из его рук так и не открытую упаковку презервативов. Сделала все так, как будто парень просто зашел в кабинку справить нужду и принять наркотик один. И тут его хватил передоз. После этого быстро исчезла.

Выбежав на улицу, стремглав бросилась за угол. Меня накрыло. Мой желудок просто вывернуло наружу. Проходящие мимо парни, неодобрительно кивая в мою сторону, говорили: Нажралась дура. Но мне было не до них. Меня выворачивало и выворачивало, желудок был пустой, шла желчь и слюна. Какая-то проходившая мимо девушка протянула мне бутылку воды. Я с трудом глотнула из нее. Минут через двадцать стало легче. И я медленно заковыляла в сторону дома.

Пару раз меня пытались остановить подвыпившие молодые люди, но взглянув на меня в ужасе отшатывались.

Лишь дома я поняла почему. Мои густо наведенные тени и подводка расплылись по лицу, окрашивая кожу в мертвенно серо-голубой цвет; ресницы отклеились и торчали в разные стороны; помада размазалась. Мой парик съехал на бок. Я скорее напоминала покойницу, что закончила свою жизнь в глубоком омуте, чем девушку, вернувшуюся из клуба.

Приняв душ, я сняла с себя всю одежду и бросила все в стирку. Улик не должно остаться.

На следующий день по всем новостным каналам передавали, что сын крупного бизнесмена Абрамова, до этого обвиняемый в избиении и изнасиловании девушки, погиб от передозировки в ночном клубе.

И я поняла, для кого выполнила заказ. Та девушка приходилась племянницей другу моего босса.

После этого мой босс изъял все видеозаписи того вечера в ночном клубе и предупредил меня, если «рыпнусь», то записи уйдут в ментовку. Но это так, больше для острастки.

И дальше последовали другие заказы.

Теперь я боец другого фронта. Моей работы никто не видит. Действую издалека, чаще всего объект не знает, что на него открыта охота. В этом мне помогает химия, механика, фармакология и медицина.

Все на предприятии уверены, что для босса я работаю аудитором, и он посылает меня в командировки для аудита его предприятий в разные города. На самом деле я выполняю заказы. И в рабочее время мне приходиться изучать медицину, механику, делать устройства, проводить химические опыты. Ведь моя работа – идеальное убийство.

Глава 4

Я не помню похорон моей сестры, все смешалось у меня в голове, лица, венки, соболезнования. Всем управлял мой муж, он словно очнулся от долгой спячки, стал суетливым, деятельным, и организовал похороны. Со своей ролью он справился хорошо.

Алину похоронили красиво.

До сих пор вижу ее ангелоподобное лицо в белой фате, вокруг белых кудрей на подушке лежат белые лилии. Грим закрыл страшные раны от аварии, белое свадебное платье скрыло сломанное тело.

На ее могиле поставили памятник в виде ангела, опустившего свой лик и взирающего на могилу, из его рук падают цветы. Я не хотела портретов и обычных каменных изваяний. Говорят, памятник сделал для Вадика один поклонник его кулинарного искусства.

Все эти дни после похорон мы с мамой живем словно в серой пелене. Словно это плохой сон, и он скоро закончится, и Алинка вновь возникнет на пороге, радостно встряхнет кудрявой головой и крикнет: Привет всем!

Мы ходим, едим, даже иногда спим, словно в желе, в сером вязком желе. Наше горе не прошло, ни через день, ни через неделю. Мы завязли в этом сером беспросветном болоте горя.

Из старого комода достаю потрепанные альбомы с фотографиями, сижу и рассматриваю их, вспоминая нашу жизнь. Фото пожелтели и начали скручиваться по краям, кое-где на них появились пятна, размыты образы. И все же это мы. Вот Алинка с белым лохматым медведем, совсем еще маленькая, а вот мы с ней вдвоем. Отчим и мать, мать молоденькая, тонкая в белом платье, а на следующем фото с новорожденной Алиной. Моих фото мало, меня в этой семье не любили.

Мама мне говорила, что мой отец проходимец, который обесчестил ее и бросил. И однажды ее подруги поведали мне печальную историю ее первой любви. Мой отец был дьявольски красив, повеса и ловелас, он соблазнил ее, а когда она забеременела, то без сожаления бросил. Мама была девушкой из глубинки. Такой глубинки России, что туда даже транспорт не ходил. Деревня вымерла, и из родственников никого не осталось, кроме сестры, да и та уехала с мужем, не оставив ей адреса. Молоденькая девчонка осталась беременная и без поддержки. Жила в комнате общаги камвольного комбината. Ей пришлось работать на двух работах, часто по ночам, чтобы нам хватало на жизнь. Меня она отдала сначала в круглосуточные ясли, затем в такой же садик, ей и некогда было меня любить. Да и внешностью я напоминала ей своего отца – лишнее напоминание о неудачном романе. Мы с ней совсем не похожи. Мама – голубоглазая блондинка, ростом едва ли метр пятьдесят пять. Я же пошла в отца – рослая, с жесткими темными и густыми волосами, зеленые глаза, а на щеках и подбородке ямочки.

Но мама от меня не отказалась, хотя ей предлагали сдать меня в детский дом.

Прошло пять лет, и моя мама познакомилась с серьезным мужчиной. Он был ее старше почти на двадцать лет, настоящий полковник, как говорили ее подруги. Он военный пенсионер с квартирой при машине, даже дача у него была. И мама, не раздумывая, вышла за него замуж.

Зажили они хорошо, у меня даже появились игрушки, новые платьица, но любви маминой я так и не дождалась. Все также рабочую неделю жила в круглосуточном садике, лишь изредка меня забирали домой. Затем была школа- интернат. Через год после свадьбы у родителей родилась Алинка, белокурая и голубоглазая, кудрявая, веселая, маленькая малышка. Когда она стала подрастать, я стала нужна. Мама пошла на курсы парикмахеров и устроилась на работу в салон, нужна была няня для Алины. Меня вернули из школы- интерната, и я стала и няней, и домработницей. Никогда не роптала, училась отлично, нянчила Алинку, занималась в секции. Учеба всегда давалась мне легко, поэтому окончив школу с золотой медалью, сразу выбрала вуз. Чем старше я становилась, тем все больше походить на своего отца. И все вокруг начали твердить мне, что я становлюсь красавицей. В подростковом возрасте на меня стал засматриваться отчим, и когда я поступила в институт, мать от греха подальше выбила мне общежитие. Про деньги сказала так: Ты теперь большая самостоятельная девочка, зарабатывай сама. И я работала, мыла полы в офисах по вечерам, в выходные стояла на рынке и продавала вещи. Иногда денег подкидывал отчим, но я стеснялась у него брать. Часто жила впроголодь, спасали подруги по общаге, все они были девушки деревенские или из маленьких городков, поэтому после выходных привозили из дома картошку, овощи, соленья и много других вкусностей. Девчонки жалели меня и часто подкармливали.

Семейная идиллия моей матери разбилась внезапно, со смертью отчима.

Все рухнуло, денег, что скопили, матери хватило только на год, потом она стала продавать вещи. Моей зарплаты на троих не хватало. Мать особо никогда не любила работать, при отчиме совсем разленилась, после курсов парикмахеров работала в салоне, потом стала приглашать своих клиенток к себе домой, когда в салоне об этом узнали, ее выгнали с работы, а дома она зарабатывала сущие гроши. Все уговоры матери о том, что мне надо бросить институт и пойти работать, я отметала. Как-то в запале крикнула матери: А ты не пробовала сама работу поискать, а не сидеть у меня на шее…

Это надолго испортило наши отношения, мать обиделась и перестала мне звонить, Алинке тоже запрещала со мной видеться. И только когда я вновь стала давать матери деньги, наши отношения чуть – чуть потеплели. С каждой получки я выделяла небольшую сумму для Алинки. А потом мать перестала справляться с Алиной. Та начала курить, водить компании в квартиру, из квартиры стали пропадать те немногие вещи, что остались от старой сытой жизни. Мне пришлось взять все в свои руки. И все бы было хорошо, но тут случилось с Алинкой несчастье. Она попалась на краже, если бы я тогда смогла ее остановить, всего бы дальнейшего не было бы…

И вот я сижу в депрессии, перебираю пожелтевшие фотографии и капаюсь в своей памяти.

Из этого болота меня вытащил злой рок.

С утра прискакала моя подруга Надька и затараторила, как обычно, сначала я даже не поняла, о чем это она говорит, а потом в мозгу что-то щелкнуло…

Смерть Алины снимал блогер на камеру и выложил в Ютюб. И сейчас у этого видео почти пятьсот тысяч просмотров. На смерть моей сестры смотрели пятьсот тысяч человек! И не у одного не прорезалась совесть.

Дрожащими руками набираю название ролика «Смерть в эфире». И вижу Алинку, лежащую на асфальте, русые кудри раскиданы, голова лежит в луже крови, каждый вздох – ее смерть. Она захлебывается своей кровью. А эти горе операторы скачут вокруг нее и снимают, комментируя ее агонию.

На последнем кадре появляется рожа: Я Вован, это мой контент, подписывайтесь, ставьте лайки….

У меня темнеет в глазах, на несколько мгновений теряю сознание, и только резкий запах нашатыря приводит меня в чувства. Кто-то успокаивает меня, гладит по рукам и плечам. Они даже не понимают, что со мной. Внутри словно сжимается пружина. И это не горе, это ярость, ненависть, помноженная на боль. Ярость разрывает мне душу, я уже не человек, я зверь, который готов перегрызть глотку этим тупым людям. Моя ярость настолько сильная, что не дает мне дышать.

Открываю глаза и вновь смотрю на экран смартфона, разглядываю рожу этого недоноска, что снимал Алину. Память у меня фотографическая, но все равно делаю скрин с экрана. Распечатываю, одеваюсь и ухожу. Уже на выходе из квартиры оглянулась. Мама с Надюхой стоят, как изваяния, с широко открытыми ртами. Они не знают, на что я способна, и это хорошо.

В полдень я вошла в кабинет Лютого…

Глава 5

Мой босс Лютый на обычного уголовника не похож, любой встретивший его скажет, что перед ним интеллигентный мужчина средних лет. На нем костюм, сшитый итальянскими портными на заказ, белая рубашка и шелковый галстук в цвет костюма, волосы подстрижены по последней моде, маленькая ухоженная бородка и очки в золотой оправе. Никаких наколок и золотых зубов, даже в разговоре он не допускает тюремного жаргона и говорит всегда тихо, никогда не повышая голоса.

Но даже от его приятного спокойного баритона у людей дрожат коленки, потеют подмышки и ладони. Он страшный человек. И он мой босс.

Мне не к кому больше идти. Только у него я могу получить нужные мне сведения. И я снова сую свою голову в этот капкан.

Здороваюсь и кладу фото на стол: Мне нужен адрес этого убогого, и вся инфа.

– Я знал, что ты захочешь мстить, но послушай меня, девочка…

– Не надо меня учить, я работаю на вас уже почти пять лет, и знаю, для кого и ради чего выполняла заказы. Сейчас информация нужна мне лично.

– Ты не знаешь, кто стоит за спиной этих людей, не стоит начинать войну.

– Мне все равно.

– Хорошо, как скажешь.

Он смотрит мне в глаза, взгляд его блеклых глаз холодный, как у волка, от этого взгляда по телу бегут мурашки, никто из подчиненных не выдерживает его взгляд и минуты, только я могу смотреть ему в глаза, потому что мы с ним в курсе кто мы есть на самом деле.

Это я услышала от ректора в первый год своего обучения в вузе. Тогда внезапно впервые проявились мои силы. Просто однажды я сорвалась на своего однокурсника. Он обидел маленькую беззащитную юную студентку. И я чуть было не убила его. Но к моей удаче по коридору шёл ректор, он схватил меня за рукав и утащил к себе в кабинет, где и состоялся наш разговор.

– Тебе разве родители не объясняли, что свои силы надо контролировать?