Читать онлайн Так не бывает! бесплатно
Предисловие
Отрицание. В момент, когда человеку сообщают о смерти близкого, он не может поверить в случившееся. И даже если близкий отошел в мир иной у него на руках, он продолжает верить, что он просто спит и скоро проснется. Он может по-прежнему разговаривать с ним, готовить ему еду и ничего не менять местами в комнате покойного.
Гнев. На этой стадии принятия смерти близких человек впадает в ярость и жгучую обиду. Он злится на весь мир, судьбу и карму, задает вопрос: «Почему это случилось именно со мной? Чем я так провинился?» Он переносит свои эмоции на покойного, обвиняя его в том, что он так рано ушел, оставив своих близких, что ведь мог еще пожить.
Сделка или торг. На этой стадии человек снова и снова прокручивает в голове смерть близкого человека и рисует картины, которые могли бы предотвратить трагедию. В случае с авиакатастрофой думает, что можно было не покупать билет на этот рейс, уехать позже. Если любимый человек находится при смерти, то близкие взывают к Богу, прося спасти дорогого человека, и забрать вместо него что-то другое, например, работу. Они обещают исправиться, стать лучше, лишь бы любимый был рядом.
Депрессия. На этой стадии принятия смерти близкого человека наступает момент отчаяния, безнадежности, горечи и жалости к себе. Человек, наконец, начинает осознавать, что произошло, осмысливать ситуацию. Рушатся все надежды и мечты, приходит понимание того, что теперь жизнь никогда не будет прежней и в ней не будет самого дорогого и любимого человека.
Принятие. На этой стадии человек принимает неизбежную реальность, смиряется с утратой и возвращается к привычной жизни.
Глава 1
Лина
Я стояла на коленях на земле у холма могилы, запрокинув голову к небу. С небес на меня падали капли мокрого снега. Пасмурно. Небо тоже печалится. Хотя странно, ему-то что? Забрало у меня самого дорогого человека, должно радоваться. А в моей душе черная дыра, которая все больше и больше поглощает меня. Я уже не плачу. Не могу больше. Нет сил, нет эмоций. Мне все равно.
Я уже несколько часов сижу у могилы Самсона. Джинсы промокли и заледенели, так же, как и куртка, но холода не чувствую. Хотя пальцы уже не сжимаются в кулак.
Темнеет. На кладбище остались только я и привидения. А ко мне так и не пришел ответ – как жить дальше без тебя? Я понимаю, что ты хотел бы, чтобы я жила и радовалась за нас двоих. Но КАК это сделать, когда выключили солнце? Ты был моим солнцем, а я твоим цветком. Мы так друг друга в шутку и называли. Твое имя в переводе с древнееврейского означало «Солнце», а меня ты звал своим «Васильком». А еще у тебя глаза цвета заката – карие с желтыми вкраплениями. Таких глаз я ни у кого больше не видела.
Как же больно. Мне кажется, у меня болит каждый нерв в теле и никогда не наступит облегчение. Ведь ты больше не обнимешь меня, не прошепчешь на ухо всякие глупости. Мне холодно без тебя. Ты мое лекарство, рядом с тобой я жила. А теперь… Ты умер тогда на трассе, а я умерла, когда узнала, что тебя больше нет. От меня осталась только оболочка, тело с еле трепыхающимся сердцем.
На плечи опустился плед. Папа.
– Девочка моя, пошли домой, – и, не дожидаясь ответа, папа приподнял меня за плечи и на секунду крепко прижал к себе.
Родители, я понимаю, как вы переживаете. Но ничего не могу сделать со своей болью. Прошло всего полгода как не стало Самсона. Обещаю, что со временем научусь не показывать своих эмоций. Но не сейчас. Сейчас еще нет сил притворяться.
На могилу к Сэму я ходила каждые выходные, этого мне хватало, чтобы зарядиться до следующих выходных. Хотя это громко сказано «зарядиться». Учитывая, что все дни напролет я лежала в кровати, и даже не могла есть. Пока папа не пригрозил, что положит меня в больницу, и там меня будут кормить через зонд. Зная, что он это обязательно сделает, я не спорила и ела, не чувствуя вкуса.
Отец покрепче укутал меня в плед и как куклу повел к машине. Если бы я знала, что задумали родители, я бы не позволила себя увести и сидела у могилы пока окончательно не заледенела. Они захотели разлучить меня с моим Солнцем, с последней ниточкой, что нас связывала.
На следующий день мы переехали из города Сочи, в незнакомую мне Москву.
Записки Самсону:
«Ты не мог умереть. Когда же ты вернешься? Я тебя так жду. Твоя рубашка весит в моем гардеробе. И я все так же варю по воскресеньям твой любимый кофе с корицей. Мне так плохо без тебя»
«Прошло уже 3 года, а ты не возвращаешься. Ненавижу тебя. Ненавижу тебя! Ненавижу тебя!! Ненавижу тебя!!! Ненавижу тебя!!!! А больше всего ненавижу родителей, они что-то знают, а мне не рассказывают. Они знают, где ты. Почему мне нельзя об этом знать?!!! Где ты?!!!»
«Мой врач говорит смириться, а я не могу. Хоть и прошло уже больше четырех лет. Ты не должен был умереть, лучше бы меня забрали небеса. А лучше бы мы никуда не ездили. Помнишь, как я просила остаться дома вдвоем? Все очень странно. Куда же ты так торопился в тот вечер?»
«Боже, я готова отдать все ради одной встречи с любимым. Только бы знать, что у тебя все хорошо. Устала видеть тебя в каждом прохожем.»
«Почему ты не снишься мне?
Я ведь так по тебе скучаю!
Приходи! Хотя бы во сне…
Отпросись хоть на час, умоляю!
Где сейчас ты, мне расскажи,
И кто встретил тебя на пороге,
И какая ждет ПОСЛЕ жизнь.
А еще расскажи мне о Боге.
Приходи, буду очень ждать!
Мне как раз на вопросы ответишь.
Я теперь не боюсь умирать,
Потому что ТАМ ты меня встретишь!»
«Где же ты? Я так устала тебя ждать. Я устала чувствовать эту тупую боль в груди. Я слышала, как родители говорили, что я не могу выкарабкаться и они не понимают меня, ведь прошло уже 6 лет как ты ушел. Ты моя жизнь и никому я не нужна. Мне так плохо без тебя. Возвращайся скорее»
«8 лет. Ты считаешь, что я недостаточно наказана? За что? Пытаюсь жить без тебя. Пора, наверное. Я превратилась в тень, в серую массу. Мне больше не хочется ярких цветов и спонтанных решений. Жизнь продолжается. Без тебя…»
Глава 2
10 лет спустя.
Лина
– Мам, ты не могла выбрать другой день для шопинга? – Раздраженно спросила я. – Два дня до майских праздников. Посмотри, на парковке ни одного свободного места. Все закупаются перед длительными выходными.
– Василина, хватит ворчать, как бабка. Мне нужно выбрать подарок твоему отцу.
Я поморщилась, моим полным именем меня называют только родители, хотя знают, что я не люблю слышать свое имя в полной вариации. Для многих моих знакомых я просто «Лина». Самым странным оказалось в Москве, что к моему необычному имени так никто и не смог привыкнуть.
– Могла бы попросить Артема подвезти тебя, – я уже второй круг сделала по парковке у гипермаркета, а ни одного места не освободилось.
– Ты же знаешь, что он занят, – спокойно ответила мама.
– Конечно! А у меня полно свободного времени! – Взорвалась я. – И вообще, надо было пораньше позаботиться о подарке для папы.
Угораздило же отцу родиться 1 мая.
– Да! И не устану повторять тебе, что ты занимаешься ерундой. Ладно, я стерпела, когда ты пошла на филологический, вместо финансово-юридического. Но когда ты решила пойти психологом к этим малолетним преступникам…
– Мам, они не преступники, они просто… сложные, – прервала я ее и стрельнула в нее гневным взглядом. – Это мой выбор.
Мама недовольно сжала губы. Мы не любили поднимать эту тему, все мои родные прекрасно знали причину, почему я выбрала именно этот путь, а не спокойно пошла под крыло к отцу в его офис.
Когда мы только приехали в Москву первый год для меня и особенно для моих родных был адом. У меня начались сильнейшие перепады настроения – недели рыданий и истерик сменялись неделями полной апатии. Родители водили меня к психологам. Я уже и не помню, сколько их было, но ни один не мог мне помочь. И только Людмила Петровна, мой последний врач, вытащила меня из этого состояния. Она применяла нестандартные методы лечения, и окунула меня в другую реальность, показала, что другим может быть хуже. Психолог познакомила меня с другими такими же подростками, и именно она повлияла на мой выбор профессии.
Из-за сложной жизненной ситуации плюс переезд в другой город, я пропустила учебный год в школе. А знаете, как сложно прийти в незнакомую школу в 11 класс, причем, когда все остальные на год младше. Тогда я поняла, что подростки бывают очень жестокими. Если бы не Людмила Петровна, которая умело выключала мою агрессию, мне кажется, я принесла бы в школу дробовик и расстреляла бы этих мерзопакостных малолеток.
– Наконец-то, – я увидела освободившееся место.
Мне пришлось втиснуть свой «Лексус НХ» между какой-то маздой и столбом. Еще раз мысленно отругала отца, что он купил мне такой громоздкий автомобиль и такой примечательный. Как только накоплю денег, сразу же сменю этот джип на что-нибудь попроще. А то приходится парковаться в конце улицы и идти пешком на работу, так как в школе для сложных подростков пока не в курсе, кто мой отец. И мне с трудом удается скрывать свое благосостояние. Да, конечно, я привыкла к деньгам родителей и то, что у меня с самого детства все есть, но сейчас мне до боли в висках хочется что-то сделать для мира, чтобы я была личностью, а не просто «дочкой Зарецкого». Можете считать это бунт подростка-переростка. Хотя мне уже 27 лет. Но так получилось, что все ко мне приходит с опозданием, так как в период с 17 до 19 лет меня не существовало.
Выйдя из машины, я осмотрелась. Да уж… припарковалась криво. Надеюсь, владелец «мазды» не очень толстый. Но все равно оставила записку со своим номером телефона, не хочется, чтобы поцарапали машину. И, надеюсь, мы с мамой не очень долго будем бродить по гипермаркету. Мама вышла из машины, поправив меховой жакет и юбку. Какая же она у меня красивая! Короткие светлые волосы уложены в аккуратную строгую прическу, фигура не утратила стройности и при взгляде сзади, маму можно принять за тридцатилетнюю девушку. На лице мало морщинок, но они не портят ее уточенной красоты, наоборот придают шарма. Мама никогда не колола себе всех этих новомодных штук, типа ботокса, хотя регулярно посещает спа-салон.
И как же мы с ней отличаемся. Я оглядела себя – черные джинсы, замшевые ботинки на низком каблуке, кожаная синяя куртка. На голове наверняка хаос. Мы в молчании дошли до крутящихся дверей.
– Мам, а ты решила, что ты хочешь купить папе? – Нарушила я молчание.
– Пока нет. Может что-то посоветуешь? – Мама посмотрела на меня глазами так похожими на мои, только на оттенок светлее.
– Часы, запонки, – предложила я, но мама покачала головой. – А вообще, ты бы ему отпуск подарила. Съездили бы с папой к океану на неделю.
Мама с недоумением посмотрела на меня:
– Дочь, ты же знаешь, что он не может далеко уехать от своей работы.
Мы с мамой бродили по бутикам уже час. В конце концов она решила купить папе дорожный набор и барбекю – он любит делать шашлык.
Хорошо, что я отцу купила подарок заранее. Я решила подарить ему пивной завод. Не настоящий, конечно, а домашний. Надеюсь, ему понравится. У меня папа вообще любит всякие такие штучки – Большому боссу иногда нужно отвлекать мозги на вот такие необычные занятия.
Пока мама оформляла заказ на доставку барбекю, я отдыхала на удобном пуфике. Зазвонил телефон – неизвестный номер.
– Алло, – ответила я.
– Алло, – ответил мне мужской голос, от которого у меня забилось чаще сердце. Этот голос мне показался смутно знакомый, из моей прошлой жизни. – Эй, вы там?
– Да, кто вы? – немного осипшим голосом спросила я.
– Это Ваш Лексус с номером 463?
– Да, – осторожно подтвердила я.
– Идите сюда и отгоните его. Он мне мешает. – Грубо ответил мужчина и сбросил вызов.
Я поднялась с пуфика, у меня почему-то задрожали коленки. Ну что такое? Просто знакомый голос. Мало у кого такие голоса. Вот разнервничалась как девственница перед первой ночью любви.
– Мам, все-таки наша машина помешала. Пойду отгоню. – Предупредила я маму.
Выходя на улицу, я уже издалека увидела нескольких людей у моей машины – двое парей и девушка. Один из мужчин стоял ко мне спиной, и чем ближе я подходила, тем сильнее тряслись коленки, а в животе загорался огонь. Кого же мне напоминает этот парень? Мне захотелось, чтобы он повернулся ко мне. Да так сильно, что уже протянула руку, чтобы коснуться плеча. Но мужчина сам резко развернулся, и у меня перехватило дыхание. На меня уставились карие глаза с желтыми вкраплениями. Я схватилась за горло от накативших эмоций. Мы несколько секунд смотрели друг на друга.
– Твой лексус? – нарушил молчание молодой человек.
Я кивнула.
– Убирай давай, мы опаздываем. – Мужчина с неприязнью посмотрел на меня, так что все наваждение мигом прошло. Конечно же, мне показалось.
Я начала садиться в лексус и услышала, как он кинул своим друзьям, а те противно засмеялись:
– Купят «папики» права, а водить своих «сосок» не научат.
От такого хамства у меня пошла красная пелена перед глазами. Я выскочила из машины:
– Что ты сказал? Извинись немедленно! – Потребовала я.
– Надо же? Кто-то разговаривать оказывается умеет, – молодой человек с вызовом посмотрел на меня.
– Макс, что ты нарываешься? Поехали, – запищала девушка, которая была с ними.
– Катя, не лезь. Сейчас эта курица отгонит свою машину, и поедем, – мужчина ухмыльнулся, ожидая моей реакции.
– А знаете, что, ребята, я передумала. Как хотите, так и выезжайте, – я развернулась и пошла обратно в гипермаркет. Внутри просто все клокотало.
Но тут меня резко схватили за локоть и развернули. От неожиданности я впечаталась в грудь молодого человека и резко отскочила. Подняв свои глаза, зло посмотрела в лицо мужчине.
– Ты кого из себя возомнила? – Зашипел он и еще больнее сжал мой локоть. – Иди и убери свою гребанную машину.
– Нет. – Я попыталась вырвать локоть. Блин, синяк будет. – Иди и сам выкручивайся перед своими друзьями как хочешь. Хотя, – я задумалась, – если ты попросишь у меня прощение, даже на ушко чтобы никто не слышал, так уж и быть, уступлю.
Молодой человек как-то недобро ухмыльнулся и наклонился к моему уху. У меня опять перехватило дыхание.
– А не пойти бы тебе на х*й, – парень выпрямился и самодовольно посмотрел на меня.
– Окей, я пошла, – улыбнулась я и выдернула руку.
– Когда вернешься, от твоей машины останется только хлам. Я сейчас возьму биту и хорошенечко с ней поработаю.
– О, а вот это не советую. Твой номер машины я запомнила, так же у меня есть номер твоего мобильного. Думаю, мой «папик» будет недоволен, что с его подарком так обошлись. – Последние слова я сказала тоненьким голоском, выпятив губы, изображая «тупую блондинку», – пока, Дружочек. Желаю хорошо повеселиться.
Помахав на прощание, я развернулась и пошла, услышав в спину «Сука».
Зайдя в гипермаркет, я прислонилась к стене, унимая сердцебиение. Как же он так легко вывел меня из себя? Ведь я каждый день сталкиваюсь с хамством и неадекватным поведением своих подопечных, а тут растерялась. Наверное, потому что на работу я иду подготовленная с сильной психологической броней, а тут этот парень – очень похожий на Сэма. Я просто потеряла дар речи и если бы он не открыл свой поганый рот, то, наверное, так бы и осталась под впечатлением. Но конечно же это не Сэм. Ведь это не может быть он? Правда? Боже мой, что за мысли. Я схожу с ума.
На улице завизжали покрышки. Выехал. Надеюсь, он благоразумный и не причинил вреда моей машине.
– Василина, переставила машину? – Ко мне подошла мама. – Что-то ты бледная.
– Нет, машину не переставила, они сами выехали.
Мы вышли с мамой из магазина, и я опасливо огляделась в ожидании ловушки. Но ничего такого не оказалось и даже машина цела, ни одной царапины. Испугался гад.
Мы поехали домой к родителям, мама о чем-то щебетала, а у меня из головы не выходили эти глаза цвета заката. В памяти все вспыхнуло, как старое кино. Картинка за картинкой. Меня опять накрыла боль. Говорят, время лечит. Вранье! Не лечит оно, время просто стирает из памяти наши воспоминания. И я уже почти забыла лицо Сэма, только размытые черты. В моих снах я вижу только его глаза, да и снится он мне все реже и реже. Я так боюсь забыть его совсем. Ведь родители забрали у меня все, что напоминало мне о Самсоне, даже ни одной фотографии не осталось. Помню, когда вышла из больницы через три месяца после происшествия, я никак не могла прийти в себя. А дома, когда узнала, что мама выкинула все мои фотографии с Сэмом, даже из детского сада, я так орала, угрожала, чтобы мне их вернули. Но родители были непреклонны, тогда я стала умолять и просто лежала в ногах у мамы и скулила как раненая волчица. Тогда мама села на пол рядом со мной и обняла меня, укачивая как в детстве. «Так будет лучше» – уговаривала она меня.
Но мне так хотелось увидеть Самсона, я искала фотографии в интернете, но кто-то позаботился и об этом – все социальные странички Сэма были закрыты. В общем, кто-то хорошо поработал, чтобы стереть из всего интернета все его фотографии. Даже наши совместные фото у друзей исчезли. Как будто и не было никогда Самсона. И самое странное, что его фотографии нет даже на могильной плите. Когда я поинтересовалась – «Почему?» – мне был ответ, что его родители так же переживают потерю сына и не хотят видеть его на кладбище.
Я даже предприняла отчаянную попытку пойти к его родителям, чтобы у них спереть фото Самсона. Но они меня на порог не пустили. Его мама кричала, что это я во всем виновата. Что это я его впутывала в передряги, и что она меня ненавидит и не желает больше видеть. С тех пор мы с его родителями не виделись. Когда я приезжаю в Сочи, то на кладбище хожу только после обеда, чтобы не столкнуться с родными Самсона.
Мысли как шершни вырвались из улья и роились в моей голове, больно жаля. Да, временами я вела себя безрассудно. Но мы ведь были подростками, кровь кипела. Хотелось обнять весь мир. Я была заводилой, а Сэм – моим сдерживающим механизмом. Если я шагала по краю обрыва или крыши, он держал меня за руку. Если я прыгала с тарзанки, он держал страховочный трос. Если я лезла в гущу толпы на концерте, он не отпускал меня от себя ни на шаг, чтобы не потерять. Если я танцевала под дождем, он потом лечил меня от простуды. У меня напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Самсон звал меня 33 несчастья, так как я все время куда-то вляпывалась.
Но та безрассудная девчонка умерла 10 лет назад. Теперь я многое боюсь. Да и многого мне уже просто не хочется делать.
Я отвезла маму домой, а сама поехала на работу. Мне там еще нужно было заполнить несколько карточек по новым зачисленным подросткам. К себе на съемную квартиру вернулась как обычно после 20:00. Я только недавно переехала сюда, устала от опеки родителей.
Спать легла рано, но никак не могла уснуть – в голове прокручивались события сегодняшнего дня. Я уже ненавидела этого парня, даже не за нашу дурацкую перепалку, а за то, что у него глаза моего Самсона. Я не могла понять себя, что больше меня пугает – больше никогда не увидеть этого мужчину или наоборот встретиться вновь. Наконец, после того как я превратила свою постель в кокон из-за постоянного переворачивания сбоку на бок, я уснула.
Но в пять утра вскочила под действием панической атаки. Мне опять приснился кошмар, который одолевал меня последние года. Я бегу в темноте по трассе, по щекам хлещет дождь. Состояние дикого страха, я ищу Самсона и постоянно выкрикиваю его имя, но его нигде нет. Деревья нависают с обоих сторон дороги, отбрасывая жуткие тени. И вот я вижу огни перевернутого байка Сэма, рядом лежит человек. Я пытаюсь ускориться, но ноги вязнут в земле. Начинаю ползти, земля до крови забивается под ногти. От боли и страха я рыдаю, пытаюсь позвать Самсона, но крик застревает в горле, вырываясь слабым хрипом. И вот я почти доползла, пытаюсь перевернуть лежащего человека, и просыпаюсь, так и не увидев лица.
Резко сев на кровати, попыталась унять сердцебиение, сделав несколько глубоких вдохов, вытирая пот со лба. Закрыв лицо руками, упала обратно на кровать, свернувшись калачиком. Меня на части разрывала боль, так что трудно вздохнуть. Эт боль поедает мою душу изнутри как червяк. Как же угнетает эта звенящая тишина. Может родители были правы? И я еще не готова жить одна? Да и буду ли я когда-нибудь готова. Мне кажется, легче пережить отрубленную руку, чем постоянно терпеть душевную боль.
Глава 3
Лина
День рождение отца.
Я сегодня специально для папы одела платье – тугой лиф из белого кружева и юбка-колокольчик бардового цвета. Свои каштановые волосы немного завела и уложила аккуратными локонами. Ох, опять волосы подросли – уже ниже лопаток спускаются, даже в завитом состоянии. Я к парикмахеру хожу не больше 1 раза в полгода и то только чтобы подравнять челку и концы. Терпеть не могу впустую сидеть 2 часа в салоне красоты. Не понимаю, как остальные выдерживают? Там даже почитать толком не удается.
Мои родители живут в престижном коттеджном поселке недалеко от Истры. Живописное место, но далековато от Москвы. Когда я жила с ними мне до работы на машине приходилось добираться больше часа. Это был еще один аргумент, почему я переехала в саму Москву.
Подъезжая к дому, я увидела уже с десяток припаркованных машин. Блин, папа решил устроить пир? Я поежилась, с недавних пор очень некомфортно чувствую себя при большом скоплении народа.
Выйдя из машины, скинула балетки и надела туфли на высоком каблуке. Тут же споткнулась, но удержала равновесие. Да уж, мой расквашенный нос вряд ли бы понравился гостям. Хотя Артем повеселился бы. Мне кажется, кроме лица у меня все остальные кости были сломаны или с трещинами. Да, у меня было бурное детство. Я падала с качелей, с деревьев, с тарзанки. Я даже поежилась при вспоминании тарзанки, как еще жива осталась. Мы прыгали в воду, а там оказались бетонные плиты. Вот я и размозжила себе обе ноги, пройдя только по касательной. Метр в сторону и была бы трупом. От боли я тут же потеряла сознание и если бы не Самсон, который естественно без раздумий прыгнул в воду за мной, то, наверное, утонула бы.
Самсон…
Зайдя в дом, я нашла маму, но ей конечно было не до меня. Поздоровалась с гостями, которых знала и пошла на поиски папы. У нас очень большой дом – три этажа. На первом этаже кухня, столовая, папин кабинет, тренажерный зал и огромная гостиная, по размерам напоминающая всю мою съемную квартиру. На втором этаже спальни, на третьем – мамин цветник и зона отдыха с бильярдом. К дому прилегает пристройка, в которой бассейн и сауна. Конечно, родители могут себе позволить роскошь, хоть и не находятся в списке Форбс. Папу я нашла в кабинете – он сидел в кресле и разговаривал по телефону, смотря в окно.
– Можно? – Тихо спросила я.
Папа улыбнулся и махнул мне рукой, а потом похлопал себе по ноге, приглашая меня сесть. Когда я была маленькая, я всегда сидела у папы на коленях – меня это успокаивало. Да и сейчас я радостно забралась к нему на колени, обняла за талию, насколько смогла. Хочется отметить, что папа у меня очень габаритный, рядом с ним что мама, что я просто дюймовки. Хотя у меня рост 175 см. Нет, он не толстый – он просто очень большой, двухметровый, широкоплечий.
Уткнувшись носом ему в шею, глубоко вздохнула родной запах, он приобнял меня и начал гладить по спине. Сейчас замурлычу от удовольствия, вот так бы и сидела вечность. Не успела я пригреться под бочком, папа уже закончил разговор и поцеловал меня в макушку.
– Привет, девочка моя.
– Папочка, с днем рождения! – Я смачно поцеловала его в щеку и крепко-крепко обняла за шею.
– Ох, ты меня сейчас задушишь, – засмеялся папа. – Радость Моя, расскажи, как твои дела.
Я начала щебетать, про работу, про дополнительные занятия. Я с папой всегда была ближе, чем с мамой, с ним могла обсуждать все что угодно. Папина дочка.
Папа слушал меня, улыбался, давал советы как лучше общаться с трудными подростками.
– Вот вы где! Пап, тебя там все заждались, – в комнату зашел Артем. – Васька, ты вообще-то не маленькая, раздавишь отца.
– Не завидуй, – огрызнулась я.
Мы все время тявкались с братом. И сейчас мне захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым.
Прежде чем выйти я остановила папу в дверях.
– Пап, у меня один вопрос, – папа повернулся ко мне и посмотрел сверху вниз ласковым взглядом.
– Слушаю. Надеюсь, ты хочешь сказать, что возвращаешься домой?
– Ну, нет, – заулыбалась я, – я хочу спросить про Штенбергов. Они до сих пор живут в Сочи?
– Зачем тебе это? – папа заметно напрягся.
– Хочу с ними поговорить.
– Зачем?
– Просто узнать, как у них дела. Я в июне поеду в Сочи и хочу зайти к ним, – начала мямлить я. Не скажу же я отцу, что встретила парня очень похожего на Самсона. Опять засунут меня в психушку.
– Дочь, когда ты уже прекратишь цепляться за прошлое? – Папа покачал головой и погладил меня по щеке, – Они уехали почти сразу после нас. Куда не знаю.
– Ладно.
– Ладно? Ты так просто оставила эту тему? – Папа с недоверием посмотрел на меня.
Я как болванчик быстро закивала головой, а сама скрестила пальцы за спиной, не люблю обманывать отца.
– Ну-ну… Пошли к гостям. – Но потом опять повернулся ко мне, – Дочь, пожалуйста, прекращай ездить в Сочи. Я очень переживаю за тебя.
– Пап, я знаю, но не могу пока. Мне это нужно. Очень.
Мужчина покачал головой, мы вышли из кабинета, и к нам тут же подскочила мама.
– Олег, где ты ходишь? Гости уже заждались, – разнервничалась мама.
– Я тут, милая, тут, – папа крепко прижал маму к себе и поцеловал в шею, шепнув что-то маме на ушко, так что так зарделась и заулыбалась. Я закатила глаза. Ох, родители, ведут себя как студенты.
Хотя мама очень красивая сегодня – бирюзовое платье в пол с лифом без бретелек. Идеальная прическа, идеальный макияж. Прям нимфа, глаз не оторвать. Кстати, что и делают большая часть мужчин в зале – смотрят на маму с восхищением, а женщины – с завистью.
Пока мама с папой обжимались, я решила найти, что перекусить. Зайдя на кухню, стащила бутерброд и налила себе сока. Алкоголь мне нельзя, от него мне сносит крышу – начинаю вести себя неадекватно, а на утро почти ничего не могу вспомнить.
Когда я поступила в университет, я связалась с неблагополучной компанией, и мы почти каждый день тусили. Причем по-крупному – с крепким алкоголем, экстази и травкой. В таком убойном угаре мне все время виделся Самсон и вот однажды я проснулась в чужой квартире и в кровати с незнакомым мне человеком. Отдраивая себя в душе, я никак не могла прийти в себя, от того, что натворила. Это был мой второй сексуальный опыт после Самсона, хотя я не особенно запомнила. После этого я решила завязывать с такой жизнью, тем более родители уже изрядно устали вытаскивать меня из передряг. Мои «друзья» устраивали гонки по улицам, за что нас постоянно задерживало ДПС. А учитывая, что все мы были под кайфом, наши родители постоянно нас отмазывали. Все мои друзья были из круга «золотой молодежи», и верили в свою безнаказанность. Да уж, натерпелись тогда мои родители. Но мне нужно было отключить мозг, чтобы не думать о Сэме и своей боли. Я хотела, чтобы из меня ушла жизнь, я хотела к Сэму. Но суицид я никогда не рассматривала – уж очень сильно боялась попасть в ад и разминуться с Самсоном. Мне нужно было умереть случайно или своей смертью. Но …ничего не вышло.
После этого случая я перестала пить, курить и занялась учебой. Мне было стыдно перед родителями, Сэмом и собой. Он бы не одобрил такого… Чтобы хоть как-то занять мозг, начала ходить на разные курсы – так я выучила английский и испанский языки, научилась рисовать, петь, занялась спортом.
Из всех увлечений, которые у меня сейчас остались – это бег. Только он помогает мне выпустить наружу пар. Хотя мне иногда требуется всплеск адреналина – тогда я прыгаю с парашютом, летаю на вертолете или хожу в секцию бокса.
– Лина, привет! – из моих размышлений меня выдернула Ксюха – жена Артема. Я повернулась к ней, и мы обнялись. – Как ты?
– Нормально, – улыбнулась я.
– Ага, вижу. Прячешься тут от толпы, – улыбнулась она, – Кстати, родители тебе мужа подыскали.
Я поперхнулась соком и чуть не выплюнула его на Ксюшу.
– Что?!!
– Вот-вот, предупреждаю тебя. А то будет «приятным» сюрпризом. Только меня не выдавай. Я побежала, а то Татьяна Васильевна паникует.
Я опять отвернулась к окну, размышляя как бы мне незаметно улизнуть, чтобы родители не успели меня «пристроить». Выглянув в коридор, я покрутила головой в разные стороны и, убедившись, что никого нет, быстро пошла на выход.
– Васька, стоять!
Блииин. Артем, похоже он тоже в сговоре.
– Что тебе? – Я состроила недовольную рожицу.
– Куда собралась? Тебя родители ждут, иди в зал.
– Зачем?
– Иди и увидишь, – ехидно улыбнулся братец.
Не выдержав, я показала ему язык.
– Детский сад, трусы на лямках, – закатил глаза Артем. – Копуша, ты идешь?
– Иди, я следом, – попыталась я обмануть Артема.
– Нетушки, я провожу тебя и сдам родителям. Такой спектакль я уж точно не пропущу.
И брат так противно захихикал, что мне захотелось ударить его в мягкое место. Но передумала, Ксюху стало жалко, она ведь так хочет детей.
Под конвоем я дошла до родителей, и уже издалека увидела, что с ними стоят супружеская пара и молодой человек.
– А вот и дети, – обрадовался папа, – Константин Михайлович, Лидия Павловна, Денис, познакомьтесь, наша дочь – Василина. С Артемом вы знакомы.
Мы обменялись рукопожатиями и поцелуями. И пока родители вели беседу, касающуюся бизнеса, я исподтишка разглядывала Дениса. Он мне показался смутно знакомым. Интересно, где я могла его видеть?
Парень оказался симпатичным, чуть выше меня, хотя я сегодня на 8-ми сантиметровой шпильке. Светло-русые волосы с длиной прикрывающие уши, необычно для парня, но ему идет. Светло-голубые глаза, я бы даже сказала прозрачные, как у альбиноса. Мягкие черты лица, в равной пропорции, только нос показался большим – орлиным, как у армян. Но это ничуть не портило общей картины. Я обратила внимание, что он тоже меня с интересом разглядывает и совсем не участвует в разговоре.
– Василина, вижу, ты заскучала. Покажи Денису сад, – предложила мама. Я посмотрела не нее большими глазами, и она едва заметно улыбнулась.
Вздохнув, я повернулась к Денису:
– Пойдем.
Мы вышли на террасу, где было много маминых цветов.
– Денис, я так понимаю, наши родители занялись сватовством. Думаю, тебя это тоже напрягает, – я улыбнулась и взглянула на парня, – давай постоим тут и разойдемся по своим делам.
– Я не прочь пообщаться поближе, – сказал юноша, приятным басом. – Кстати, мы можем стать неплохими друзьями. Раз нашим родителям приспичило нас поженить, можем подыграть им и заодно прикрывать друг друга.
Я задумалась, а у парня котелок варит. Неплохо.
– Заманчивое предложение. Тогда давай знакомиться заново. Для друзей – я Лина, – я протянула руку.
– Я для друзей Дэн, – юноша пожал мне руку. – А почему Лина? У тебя такое необычное и красивое имя – Василина.
– Да уж, у родителей фантазия взыграла почему-то на мне. Уменьшительное имя «Васька», причем брат меня так и называет.
Дэн засмеялся.
– И правда, не очень привлекательно.
– Ага…
Мы с ним еще немного поболтали и обменялись номерами телефонов. Денис оказался моим ровесником, и работал в юридической фирме своего отца. А наши родители были давними партнерами. Странно, почему только сейчас мы с ними познакомились.
Дэн ушел, как он сказал «на охоту», хотя выбор сегодня не очень хороший, в основном всем за сорок. А я решила спуститься к пруду, захотелось посидеть в тишине.
Выйдя на улицу, поежилась от холода. Подойдя к берегу, сняла туфли и босиком прошлась по пирсу, усевшись на самый край и свесив ноги. Я подняла голову к небу. Такое звездное! Мы с Сэмом часто сбегали по ночам из дома и ехали на его байке на «Красную поляну». Причем я всегда выходила через окно, у меня там была проложена тропа – сначала по крыше, а потом по сливу спускалась в низ, где меня подхватывал Самсон. Сложнее всего было вернуться обратно.
У нас в горах есть потаенное место откуда открывался волшебный вид. Я больше нигде не видела такого красивого неба как в Сочи на «Красной поляне»! Хотя может я смотрела на это небо счастливыми глазами, и рядом был человек, которого я безумно любила. Мы брали с собой плед и расстелив его на траве ложились на спину бок о бок, молча смотрели на звезды, держась за руки. Но мне больше всего нравилось разглядывать профиль Сэма, пока он устремлял свой взор в небо.
– Васька! Что ты тут делаешь? Замерзнешь.
Я вздрогнула от неожиданности, и посмотрела через плечо на брата:
–
Сижу.
–Я вижу, опять прячешься? Я вышел покурить, смотрю – кто-то на пирсе сидит. Подумал, что кто-то из пьяных гостей.
– Опять куришь? Как тебе Ксюха кадык не вырвала за это, – улыбнулась я. Брат уже в сотый раз бросал и опять начинал курить.
– Она не знает. И надеюсь, не узнает, – Артем многозначительно посмотрел на меня.
– Вау! У меня на тебя появился компромат. Так-так, – я потерла руки.
– Сейчас пну тебя и свалишься в пруд. И никто не услышит твои крики о помощи.
– Ой-ой, уже угрозы пошли.
Я неуклюже попыталась встать, и Артем подал мне руку, на которую я тут же оперлась.
– Васька, ну правда, руки ледяные, – брат стянул с плеч пиджак и накинул на меня, укутывая. – Пошли скорее в дом.
– Тём, как думаешь, если я сейчас уеду, родители ведь не расстроятся?
Брат посмотрел на меня такими печальными глазами, что я опустила взгляд. Он тоже за меня сильно переживает, и как бы не старался быть «злым» старшим братом, очень любил меня.
– Думаю, нет, но пообещай, что приедешь к ним завтра или послезавтра. Они по тебе скучают.
– Я постараюсь.
Брат тяжело вздохнул и проводил меня до машины. Мои родные привыкли, что я могу уехать не попрощавшись. Эта особенность моего поведения самая безобидная из всех.
Время было уже за полночь, я неслась по пустой трассе в сторону Москвы, путь был свободен. И я немного превысила скорость. Сделав музыку погроме, ловила кайф от скорости, и адреналин заполнял мой мозг, затопляя мысли. Я на скорости чуть не пролетела пост ГАИ, но в последний момент успела притормозить, опасаясь, что мой автомобиль все-таки попал на регистратор. Проезжая мимо сотрудника ДПС, я уже хотела рвануть, но он в последний момент, слушая что-то по рации, махнул своей палкой, приказывая мне остановится. Черт! Может рвануть? Хотя нет, мне еще погони не хватало, и так достаточно приводов в полицию.
Вздохнув, я остановилась и опустила стекло, доставая из бардачка документы.
– Добрый вечер. Лейтенант Королев. Ваши документы, – представился мужчина.
Я протянула документы и в напряжении уставилась на него.
– Превышаете скорость, госпожа Зарецкая.
– Совсем чуть-чуть! – Выпалила я.
– Ну да, 40 км. Для вас это, наверное, незначительно. Пройдемте со мной.
– Лейтенант! – позвала я, – выписывайте мне штраф, я здесь подожду.
– Нет, госпожа Зарецкая, просьба пройти со мной.
– Зачем? – Не унималась я.
– Вы меня настораживаете. Я сейчас устрою вам полную проверку, если не последуете моему приказу.
– Слушаюсь, – пробурчала я.
Я подняла стекло, заглушила двигатель и вылезла из машины, накинув на себя кофту и захватывая волосы резинкой в небрежный высокий хвост.
Сержант отвел меня в их комнату, где пахло сигаретным дымом и кофе, а сам куда-то вышел с моими документами. Я осмотрелась и присела на диван. Через десять минут в комнату вошел другой полицейский и сел за стол напротив меня. Я подняла взгляд и встретилась с карими глазами. Меня аж прострелило, я заморгала, прогоняя наваждение, но наваждение как сидело, так и сидит передо мной.
– Не ожидала? – Усмехнулся мужчина.
– Что вам нужно?
– Мне? Ничего. Но ты нарушила правила.
– Я не помню, чтобы мы переходили на «ты», – зло бросила я.
– Разве? – Усмехнулся он, и я вспомнила наше последнее общение, – Или корона жмет с обычным людом разговаривать?
Я скрипнула зубами, но ничего не ответила. Какой смысл отвечать хаму?
– Ну что Ваше Высочество, что будете делать? Может сразу папочке позвоните? – скривился он и посмотрел на мои документы, – Госпожа Зарецкая.
– Так вот в чем дело, – зло улыбнулась я, – сколько?
– Что «сколько»?
– Сколько вам нужно заплатить?
– Не понял? Ты мне взятку что ли предлагаешь?! – Мужчина привстал из-за стола.
– Ох, тут что камеры? – Я осмотрелась, – давайте выйдем на улицу, и я вам незаметно положу в кармашек, – театральным шепотом предложила я и, не удержавшись, злорадно улыбнулась.
– Да как ты смеешь! – Мужчина даже побагровел от злости.
– Ой-ой-ой, лейтенантик, давай без этого представления, – я видела, что у него на погонах 4 звезды «капитана», но мне очень захотелось его позлить.
– Во-первых, я капитан, – сердито ответил он.
– Ох, надо же, – я поднесла ладошки к лицу и удивленно захлопала ресницами, играя в «глупенькую».
– А, во-вторых, мне не нравиться твое состояние. Может ты пьяная или обкуренная?
– А ты понюхай, – я демонстративно встала и подошла поближе, выдыхая ему в лицо.
Мне кажется, у него от злости даже ноздри как у лошади затрепетали. Он так сжал кулаки, что я поняла, что немного переборщила.
Мы стояли так близко, что я почувствовала аромат его одеколона – древесный с нотками лайма. Опять эмоции обрушились на меня, мужчина пахнет так же, как Сэм. Я прикрыла глаза и опять взглянула в его лицо. Он так похож и в тоже время не похож на Самсона. У него более крупные черты лица – римский нос, полные губы, квадратный подбородок. А у Самсона были более тонкие черты. Мне так кажется… образ совсем ускользает и как бы я ни пыталась достать его из глубин мозга ничего не выходит. Я опустила взгляд и проглотила подступивший ком, мужчина тоже отошел к столу и начал собирать мои документы.
– Ждите, – бросил он мне и вышел.
– Эй, капитан, чего ждать?! – крикнула я вслед, но ответом мне была за хлопнувшаяся дверь и щелчок замка. – Придурок! – В сердцах сказала я. Похоже, меня арестовали.
Я села обратно на диван и достала телефон. Через 30 минут ожидания встала и подошла к окну – мимо проносились одинокие автомобили и начал накрапывать дождь. Время уже было второй час ночи. У меня нещадно болели глаза и каждые пять минут я зевала. Сев обратно на диван, я прилегла и укрылась своей кофтой. И конечно же уснула.
Макс
Вот так встреча! Я как увидел в камере видеонаблюдения ее номер машины, не удержался и попросил своего коллегу остановить эту машину. Как же меня раздражают эти безмозглые бл*ди! Если у них есть дорогая машина и мужик, который оплачивает их расходы – значит им все можно? И ведут себя как властелины мира. Ох уж эти богатенькие детки. А эта, как со мной разговаривала – как с ничтожеством. Но красивая, все-таки, зараза. Когда первый раз ее увидел – не мог оторвать взгляда от ее завораживающих глаз. Таких синих в жизни не встречал. Как ненастоящие, кукольные. Хотя может быть линзы. И вот сегодня – такая удача! Но все пошло не по плану, я думал, что она начнет звонить всем подряд, а вместо этого дрыхнет у меня на диване. Когда ее завели ко мне в кабинет и я бросил на нее взгляд, аж дыхание сперло. Это ее детское платьице и длиннющие ноги навевают мысли о разврате. В груди и ниже пояса аж прострелило.
Присев на корточки рядом с диваном, я начал ее разглядывать поближе – светло-каштановые волосы отдают рыжиной, маленький нос и такие притягательные губы – верхняя губа немного больше нижней, что делает выражение лица капризным. Хотя может не они делают ее лицо капризным, наверняка она такая и есть на самом деле. На носу и щеках небольшая россыпь веснушек. Я наклонился и понюхал ее волосы. Фетишист хренов! Но как она замечательно пахнет. От моих движений девушка зашевелилась, а я как завороженный не мог от нее отлипнуть.
Лина
Я проснулась от легкого дуновения по волосам, сладко потянувшись, открыла глаза. Рядом с диваном на корточках сидел Сэм и так ласково на меня смотрел. Улыбнувшись, я не держалась, и провела пальцами по его щеке. Надо же, первый раз во сне смогла до него дотронуться. И он оказался таким теплым и сразу не растворился. На его лице расплылась наглая улыбка, и наваждение начало таить. Я быстро убрала руку и резко села на диване.
– Что вы себе позволяете?! – передо мной на корточках сидел Капитан.
– Ну, ничего себе! Баба сама меня отлапала и еще обвиняет меня в своем же изнасиловании.
Я поморщилась от слова «баба»:
– Ни в чем я вас не обвиняю. Отойдите от меня на метр.
Мужчина хмыкнул, но все же без спора встал и отошел.
– Боишься не устоять? – Он лукаво на меня посмотрел, а я опять поморщилась, – Ваши документы и штраф, можете ехать.
– И это все? – удивилась я, – почему сразу не могли отпустить?
– Мне так захотелось.
Я стиснула зубы, чтобы не ответить ему очередной колкостью. Выдернув у него из рук документы, я быстро пошла к двери и посильнее хлопнула ей, в надежде, что лампа отвалится и прямиком упадет на голову этому идиоту.
Меня всю трясло, ни то от холода, ни то от невысказанных эмоций. И до сих пор перед глазами стояло видение с Сэмом и тепло его щеки. Ну почему так несправедливо?!
Я села в машину и с визгом покрышек рванула с места. Опять накатила боль, и я начала лихорадочно кусать губы, превращая их в месиво.
В рекордные минуты добравшись до дома, быстро припарковала машину и бегом понеслась к подъезду. Кое-как с третьей попытки набрала код домофона и влетела на третий этаж в съемную квартиру, как будто за мной неслись бесы. Хотя то, что было – это не бесовство? Не бывает так. ТАК НЕ БЫВАЕТ! Я читала, что у многих на земле есть двойники, но не может ведь быть так что двойники живут… точнее жили… в 1600 км друг от друга, в 2-х часах полёта на самолете, в 2х сутках езды на машине. У меня пальцы до сих пор покалывали от прикосновения к его коже.
Я забежала в квартиру и закрылась на все замки, еще бы ключ проглотить, но боюсь, что он встанет у меня поперек горла. Мне до боли в ногах хотелось рвануть обратно к посту ДПС и еще раз дотронуться до того … чужого … мужчины. Я схожу с ума. Ведь 10 лет прошло… когда же станет легче? Когда?!!
Скидывая на ходу балетки и кофту, я вбежала на кухню и выдернула табурет из-под стола. Взобравшись на него, дотянулась до самого верхнего шкафчика кухонной гарнитуры – там у меня была припрятана бутылка Метаксы. Достав ее, быстро спрыгнула и открыла крышку. Отхлебнув глоток, вскрикнула от обжигающей боли в горле. Ох, как же давно я не пила алкоголь. Сев на пол, подтянула к себе колени и сделала еще глоток Метаксы. Положив голову на колени, почувствовала, как по телу разливается тепло, а мозг заволакивает дымкой. Перед глазами опять возник образ капитана. И я начала биться головой о колени.
– Уходи! Уходи из моей головы! – его образ начал замещать последние крохи воспоминаний о Самсоне. – Пожалуйста, Сэм, не бросай меня.
К горлу подкатил ком. Ну почему я не могу заплакать? Может, стало бы легче. Как сказала Людмила Петровна – это психологическая проблема. Что когда-нибудь я снова научусь плакать…
Сделав еще пару глотков обжигающей жидкости, я на нетвердых ногах отправилась в комнату. Поставив бутылку на тумбочку, открыла шкаф и выкинув из него все вещи, наконец добралась до коробки, которую искала. В этой маленькой коробке из-под обуви хранилось то, что осталось мне от Сэма.
Несколько набросков его лица. Я учиться рисованию пошла только из-за этого. У меня ведь не осталось ни одной его фотографии, даже в моем телефоне родители все стерли, поэтому я начала рисовать, чтобы по памяти восстановить лицо Самсона, но наброски получились отдаленно похожие.
Крестик на серебряной цепочке. Мы как-то с Сэмом обменялась крестиками, он мне тогда сказал, что его ангел хранитель сильнее и будет меня всегда защищать. Может, в той аварии я должна была погибнуть? А мы с Сэмом вот так взяли и обманули судьбу. Этот крестик я всегда носила при себе, и в день аварии он был со мной, поэтому мне удалось его сохранить. Родители до сих пор про него ничего не знают.
Ворох небольших записок и несколько писем. Когда мне нестерпимо хочется пообщаться с Самсоном, я ему пишу записки. А потом письма и записки закапываю в землю на его могиле. Я каждый год в день его смерти и по совместительству день его рождения езжу в Сочи и почти весь день провожу у него на могиле. Да, Сэм погиб на свой день рождения по совершенно нелепой случайности. Мы праздновали его День рождение на берегу моря с нашими друзьями, и ближе к ночи Сэму позвонили, я не слышала, о чем разговор, но видела, как Сэм бросал на меня взгляды и с кем-то спорил. Через несколько минут он сказал, что нужно ехать, что у него для меня сюрприз. Мы сели на его байк и поехали в направлении «Красной поляны». Я была просто переполнена счастьем и чувствовала себя чертовски везучей девчонкой. На повороте на нашу полосу выехала полицейская машина и понеслась нам на встречу в лобовую. Все произошло так быстро, я даже не успела понять, что случилось. Сэм каким-то образом спихнул меня в кусты в кювет, а сам попал под колеса машины. Сам момент столкновения я не видела, так как после удара потеряла сознание. Когда очнулась попыталась встать, но правая нога совсем не слушалась, кое как выползя из кювета я увидела перевернутый байк и вдалеке тело. Тут же понаехали машины, родители Сэма. Я так до сих пор и не поняла откуда они так быстро узнали об аварии. Они загрузили своего сына в свой джип и уехали, а меня забрала скорая. Как оказалось у меня была серьезная рваная травма бедра, даже шрам до сих пор остался, несколько сломанных ребер и сотрясение мозга. Я всех умоляла узнать, что с Сэмом, мне было так страшно, что трясло в лихорадке. И только в больнице мне сообщили, что Сэм погиб. Теперь на его могильной плите красуется дата 06.06.1991 – 06.06.2009. Последние 7 лет я каждый год 06.06 летаю в Сочи, чтобы почтить память своего любимого человека. Может быть из-за того, что я не присутствовала на похоронах Сэма, я до сих пор не могу смириться и поверить, что он умер. Если бы своими глазами увидела его мертвым, все было бы по-другому? Хотя Артем как-то признался, что хоронили Сэма в закрытом гробу. Опять же, почему? У меня накопилось столько вопросов, которые я хотела бы задать родителям Сэма. Но вот где их искать? Да и станут ли они разговаривать со мной?
Я сделала еще глоток Метаксы и достала из тумбочки альбом с карандашами. Сев на пол и облокотившись спиной к кровати, начала рисовать. Я уже осушила пол бутылки спиртного и мой разум летал в соседней реальности. Когда на меня с бумаги начало ухмыляться лицо капитана, я вырвала лист из альбома и, скомкав его, бросила в угол. Нет. Нет! Нет!! Я должна вспомнить лицо Сэма! Когда еще несколько скомканных листов полетели в угол и на бумаге опять выступили черты лица капитана, я начала со злостью зачеркивать его лицо карандашом, да с такой силой что карандаш переломился пополам. С рыком откинув в сторону альбом и туда же отправив обломок карандаша, я сделала еще пару глотков алкоголя. Встав с пола, рухнула на кровать и свернулась в позу эмбриона, укрывшись пледом, провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 4
Лина
Утром меня разбудил телефонный звонок. Застонав, я нащупала причину, усилившую мою головную боль.
– Алло, – хрипло ответила я.
– Василина, ты где? – услышала я обеспокоенный голос отца.
Распахнув глаза, я огляделась.
– Пап, я дома. Все хорошо.
– Ты вчера так неожиданно уехала, Артем сказал, что ты приедешь сегодня.
– Папа, я не знаю, получится или нет, – ответила я, садясь на кровати и спустив ноги. Как представлю, что мне опять придется ехать через тот злополучный пост ДПС, аж передернуло.
Ответом мне был тяжелый вздох.
– Тебе понравился мой подарок? – Я перевела тему.
– Понравился! То, что надо, – я почувствовала, что папа улыбается, – Сегодня с утра уже разобрался и заварил первую партию пива.
– Круто, – улыбнулась я.
Мы с папой еще немного поболтали и, отключив телефон, я пошла в ванную. Приняв душ и выпив таблетку Алка-зельтцер, почувствовала себя человеком.
Убрав в комнате разбросанные вещи, я подняла с пола скомканные наброски и разгладила об коленку один из листов. Все же не могу не признать, что капитан красавчик. И эта прическа плохого парня, не слишком длинные, но и не короткие волосы, слегка взъерошенные. Опять в груди запекло, и, собрав с пола все скомканные листы, понесла их на кухню, чтобы выкинуть в мусорное ведро. Но прежде, чем выкинуть наброски, опять развернула один из них, где на меня смотрели нахальные улыбающиеся глаза. Вздохнув, расправила на столе все рисунки и сложив пополам вернулась обратно в комнату и запихнула в свою тайную коробку. Рука не осмелилась выкинуть.
Разложив по полкам все разбросанные вещи, осмотрелась. Чем бы себя еще занять? Решила отдраить квартиру, хотя в ней и так не было ни пылинки. У меня маниакальное требование к чистоте, прямо трясти начинает, если увижу беспорядок. Артем говорит, что я перфекционистка, но я так не считаю. Я не стремлюсь, чтобы все было идеально, без малейших ошибок, мне просто нравится, когда все чисто и лежит на своих местах. А сама я далека от совершенства, особенно то, что внутри меня. Включив музыку погромче, приступила к работе. Мне нравится слушать панк-рок, а Самсон любил металл. Причем чем тяжелее, тем лучше, всегда не могла этого понять – как такой спокойный утонченный парень может слушать такую жесть. Но у нас были и общие группы или композиции, их мы слушали лежа на траве – один наушник у меня, второй у Сэма. Наедине с Самсоном я всегда притихала, как будто он знал, как можно меня укротить. А я просто получала всю гамму эмоций только просто из-за того, что находилась рядом с ним, держа его за руку, целуя. Он был для меня всем. И если бы у меня был выбор – в ту ночь я бы отдала свою жизнь, только чтобы Самсон жил.
У меня иногда проскальзывают мысли, а что было бы, если Сэм остался жив? Были бы мы так же вместе? А может быть он меня уже давно бы бросил? Как было бы мне тогда? Но в любом случае, наверняка легче, если бы я знала, что мой любимый живет, дышит со мной одним воздухом, что он счастлив. Даже если не со мной, а с другой. Или нет?
Убираясь на кухне, включила чайник и заглянула в холодильник. Пусто. А готовить ничего не хочется, может и правда поехать к родителям? У них всегда есть что-нибудь вкусненькое. Я вообще много ем, можно сказать постоянно что-то жую. Желудок недовольно заурчал. Да, поеду к родителям, ну и что, что ехать через злополучный пост. Не будет же он меня второй раз останавливать. Натянув джинсы с толстовкой, обула кеды и выбежала из квартиры. На улице остановилась, втянув воздух. Весна. Люблю весну.
До родителей я доехала без происшествий, и как приехала сразу направилась на кухню. Сделала бутерброд и пошла на поиски родителей. Мама оказалась в саду – опять возилась со своими растениями. А папа как всегда в кабинете, хорошо, что не на работе.
– Пап? Можно?
– О, Малышка, приехала все же? – Папа поднял взгляд от ноутбука и потом перевел взгляд на мой бутерброд, и усмехнулся, – ты просто голодная, так бы я тебя не дождался.
– Па-а-а-п, – сделала я обиженное лицо, – ну зачем ты так?
– Иди ко мне, – папа похлопал по коленке, – вчера так и не поговорили.
Я, устроившись у отца на коленях, заглянула в ноутбук.
– А чего ты тут делаешь? – Спросила я, запихивая последний кусок бутерброда в рот, и отряхивая руки.
– Да с таблицами вожусь, бухгалтер прислала сальдо, а у меня не сходится.
– Дай посмотрю, – я повернула к себе ноут и пробежалась по таблицам, – папуль, тут все просто. Щас я тебе все сделаю.
Поковырявшись несколько минут, я создала несколько макросов, которые автоматически все высчитывали и выводили в отдельную общую таблицу.
– Ну вот, – я повернула ноутбук обратно к папе.
Он минуту смотрел в монитор, потом перевел удивленный взгляд на меня.
– Василина, тебе срочно нужно идти работать ко мне. Такой ценный кадр пропадает. И когда ты всему успеваешь учиться?
– Ну, у меня полно времени. На работе нужно было базу данных наладить, вот пришлось разбираться в премудростях Экселя. А к тебе я работать не пойду, мне у тебя совсем скучно будет.
Папа только с сожалением покачал головой.
После общения с папой, я пошла поздороваться с мамой, и потом поднялась к себе в комнату. За эти десять лет она так и не стала мне родной. Светло-фиолетовые стены, занавески в тон, панно над кроватью в виде больших цветов, мебель в светло-серых тонах. Все строго и … холодно. У меня всегда возникает ощущение, что у меня нет дома, мой дом остался там – в Сочи. А здесь я нигде не могу прижиться, найти свое место.
К ужину приехал Артем с Ксюхой, и весь ужин превратился в сплошной балаган из-за наших с ним препирательств. Папа с Ксюшей хихикали над нашими шутками, а мама была багровая от злости и требовала прекратить.
После ужина я пошла прогуляться до пирса и пока наслаждалась теплым вечером – зазвонил телефон. Денис? Интересно.
– Алло, – бодрым голосом ответила я.
– Лина, привет! Я видел, как твоя машина заехала в посёлок. Приходи ко мне, мы тут с друзьями отдыхаем.
Я уже собралась сказать «нет», как обычно это делала, но вдруг между моим ответом и мозгом вклинилась мысль «А почему нет? Как давно ты общалась со сверстниками?»
– Хорошо. Какой твой дом? – Все же согласилась.
Денис, оказывается, живет с родителями в нашем поселке, и папа мне рассказывал, что наши мамы часто встречаются, типа «заклятые подруги». Причем их дом в шаговой доступности от нашего. Я буквально прошла три дома и зашла в калитку. Дом Богурских похож на наш. В принципе, в нашем поселке все дома похожи и с одинаковой архитектурой.