Читать онлайн Когда не настало утро бесплатно

От автора

Это – совершенно вымышленная история, которая могла произойти где угодно, но случилась, почему–то, именно здесь.

Вступление

Он любил Настю. Точнее, он был от неё без ума. Но когда видеограф в свадебном лимузине спросил его, что такое любовь, он, вдруг, серьезно задумался. «Ну, ты чего?» – Настя толкнула его в бок локтем и он, смущаясь, ляпнул первое, что пришло ему в голову: «Ну, это когда ты и я… вместе… навсегда»

Настю этот ответ вполне устроил, видеографа тем более, а про себя Тарас решил, что без подготовки лучше и не ответишь, потому что нечего задавать такие дурацкие вопросы.

Родственники за окном лимузина кричали что–то праздничное и кидались друг в друга цветами и пробками от шампанского.

Держать всю церемонию под контролем не удавалось, и Тарас постоянно отвлекался от происходящего. Можно было, конечно, нанять распорядителя, как делают это модные столичные персонажи. Но определенно, то, что не пришлось брать кредит на всю эту свадебную чепуху, было очень в тему. Кому вообще нужны эти свадьбы, за которые потом приходится несколько лет пахать без продыху, отказывая себе во всём? И Тарас задумался ещё глубже: банкиров он недолюбливал, уже повязанный по рукам и ногам кредитами на свой небольшой бизнес. Настолько небольшой, что деньги для возвращения кредита ему частенько приходилось одалживать. Ещё одного займа он просто–напросто не потянул бы.

С Настей ему повезло: не бедная по местным меркам наследница погибшего в конце 90– х российского бизнесмена она безоговорочно влюбилась в высокого симпатичного, чуть расхристанного студента, который взял академический отпуск, как он говорил, для того, чтобы заниматься своим магазинчиком компьютерной техники.

Впрочем, он довольно быстро позабыл, что собирался вернуться к учебе, по уши увязнув в делах магазина, отказываться от которого не хотел, даже не смотря на почти полную убыточность этого предприятия. К тому же, наличие собственного бизнеса резко поднимало его статус в глазах провинциальных студенток, которых он не редко приводил туда после первого же свидания в местном ресторане, сделав вид, будто что–то забыл на работе. Разгоряченные вином и деликатесами девушки редко отказывали молодому и очень предприимчивому человеку.

А Настей у него сразу всё пошло не по плану: она просто зашла в его магазин, зачем, он теперь уже и не помнил. Зато он помнил, что этого чего–то у него не оказалось. Так бы они и разошлись, похлопав друг на друга и почти пустые витрины глазами, но девушка, вдруг, очаровательно улыбнулась и, открыв сумочку, достала несколько крупных купюр и визитку. И Тарас провел целый день, обзванивая знакомых поставщиков в поисках этого недостающего чего–то и удивляясь тому, как растерялся он при виде невысокой рыжеволосой девушки.

На следующий день он набрал ее номер, но так и не решился говорить ни о чем, кроме покупки. И когда она пришла в магазин, долго выписывал квитанцию, считал деньги. Слова будто застряли у него в горле. Впрочем, голова тоже была абсолютно пустая, так что даже если бы он захотел что–то сказать, сказать было абсолютно нечего. Только растерянная улыбка бродила тенью по его физиономии, мешая сосредоточиться. Наконец хлопнула выходная дверь, и Тарас остался стоять за прилавком с шариковой ручкой в руке и так и не убранными в кассу деньгами, которые он почему–то очень захотел вернуть девушке, но так и не тронулся с места.

Крики за окном лимузина сменились на визги и хохот, снова сбивая Тараса с мысли. Видимо родственники открыли ещё одну бутылку шампанского.

«… и у нас будет трое детей!» – закончила свою мысль Настя на камеру. Видимо, пока Тарас отвлекся, видеограф задал очередной дурацкий вопрос.

«Хорошо, что у меня тогда осталась визитка, – подумал Тарас, – ведь если бы она сама не позвонила на следующий день, я бы уж точно сделал это первым!»

***

Сумерки слишком глубокие, чтобы видеть внезапно появляющиеся на пути деревья. Тяжелый автомат больно бьёт по спине и Настя перехватывает его руками, выставляя перед собой, чтобы защититься от веток и кустарника. Сбивается дыхание, бежать сложно, когда приходится всё время петлять. Но нельзя сбавить темп, нельзя остановиться, чтобы передохнуть. Передвигаться в тумане было бы куда безопаснее, но откуда взяться туману, когда даже дождя не было уже несколько недель? Девятилетняя Аня, соседская девочка, бежит чуть вперёди и гораздо проворнее уворачивается от темных, как ночь, деревьев.

Только сейчас Настя поняла, что деревья темнее неба. Светает, значит и снайперу они тоже стали заметны. И с каждой минутой ситуация будет только ухудшаться. «Словно загнанные вампиры» – мелькнула мысль. Чуть не выронила автомат и снова забросила его за спину. Слишком тяжелый.

Оглушительно щелкает пуля, проходя почти невидимое дерево насквозь, выворачивая его тысячей щепок. Спустя мгновение доносится звук выстрела. Когда стреляют в тебя, пуля всегда прилетает первой.

Растительность недостаточно густая, чтобы быть надежной защитой, поэтому приходится бежать наперегонки со временем, подгоняемой предательски светлеющим небом. Но даже эта редкая защита вдруг заканчивается, открывая почти пустое поле со стволом поваленного дерева посередине. На другой его стороне, возле небольшой рощи, ряд едва различимых в полумраке пограничных столбов. Ещё есть шанс добежать, укрывшись отступающим сумраком. И этот сумрак – последнее, что у них осталось. Ни в скорости, ни в силе, ни в точности преимущества у них нет. Но то, что делает оружие таким смертоносным, мешает и стрелку: оптический прицел. Целиться в движущуюся мишень в утреннем полумраке крайне непростая задача.

За горизонтом медленно наливается ослепительное сияние, предвещая скорый рассвет. И впервые в жизни для них восход солнца означает смерть. Они будут как на ладони на этой открытой местности, и тогда пуля – это только вопрос времени.

Девушки замирают на границе поля, но только на секунду. «Беги, прячься за тем деревом» – Настя показывает на поваленный ствол посреди поля, вскидывает автомат и тщательно прицеливается в сторону холма, откуда по ним ведут огонь. «Давай!» – и, слыша, как Аня срывается с места, делает несколько выстрелов, а потом бросается вслед за ней.

Пуля попадает ей в бедро, когда она уже почти добежала до дерева. Настя вскрикивает и падает рядом с Аней.

Адреналин, который выбрасывают в кровь надпочечники, обостряет чувства до предела. Ей кажется, что она слышит, как лязгают металлически части затвора, когда снайпер перезаряжает оружие. Пока оглушительная боль не накрыла ее с головой, Настя выдергивает из джинсов кожаный ремень и плотно перетягивает им ногу. Пуля с такого расстояния, конечно, прошла навылет, но бедро сильно кровянистая часть тела, достаточно нескольких секунд, чтобы потерять сознание – и тогда всё, не понадобится даже снайпер, просто истечешь кровью.

Аню кровью не напугать, они обе уже так перемазаны ей, своей и чужой, что мало похожи на двух симпатичных девчушек, в другое время сошедших бы за сестер.

«Когда всё настолько изменилось? Ведь свадьба была всего год назад. Всего? Прошел уже целый год…» – Настю раскачивает мягкий противный поток. Если ему поддаться, потом будет очень трудно заставить себя встать. «Что он тогда сказал в лимузине? Это ещё написано на свадебной фотографии…» – мысли путаются – «Свадебные фотки… в телефоне… Телефон!» Настя поднимает глаза на Аню. «Когда я скажу, беги к тем деревьям!» – достает телефон, включает на нём фонарик и кидает обратно, как можно дальше от себя, в сторону опушки, откуда они прибежали. Телефон, кувыркаясь в воздухе, на мгновение освещает пространство вокруг и падает в траву. «Давай!» – выталкивает ребенка из–за укрытия.

Сознание ускользает. Настя кожей чувствует, каким вязким становится время: «Раз – и, два – и» – считает она про себя, чтобы не потеряться. И слишком медленно поднимается из–за ствола, слишком медленно вскидывает автомат и слишком долго целится, каждое мгновение ожидая увидеть вспышку ответного выстрела. Но видит только слабый отблеск оптики поворачивающегося к ней прицела и успевает нажать на спуск. Два выстрела звучат почти одновременно.

Часть первая

Это был один из теплых вечеров в начале сентября, когда природа, надышавшаяся за день горячим южным солнцем, словно замирает перед наступлением ночи. Теплый асфальт и камни домов никак не отпускают раскаленный послеполуденный воздух, который уже отчетливо пахнет маячащей на горизонте осенью, а настороженные этим запахом деревья упираются в темнеющие небеса, подметая их своими опаленными солнцем ветвями, чтобы расчистить дорогу звездам.

Настя погасила свет и вышла на улицу. На неё накатила жаркая духота вечернего города. Она чуть задержалась на крыльце, закрывая ключом двери цветочного магазина с большим стеклянным фасадом. Сзади бесшумно возник Тарас. Обхватил одной рукой за талию, подкрался губами к шее, вдыхая запах ее волос и поцеловал чуть ниже мочки уха.

Настя почти привыкла к такому поведению своего мужа, но каждый раз приятно замирала, прислушиваясь, как тело отзывается на его прикосновения.

– О, привет… Как день?

Тарасу меньше всего хотелось сейчас говорить о том, как он почти весь день провел один в пустом магазине.

– Ну, так… пара клиентов…

Настя повернулась к Тарасу, упираясь теперь в него ставшим уже довольно заметным животиком. Интересно, мальчик или девочка? Они вместе решили не проверять этого. Впрочем, женское любопытство иногда брало верх, и Настя подумывала, не сходить ли к врачу самой. А что тут такого? Можно ведь и не говорить Тарасу, если он не хочет.

Глаза их встретились близко–близко. Но губы упрямо произносили что–то свое:

– Что– нибудь купили или носом вертели?

Тарас поддерживал эту игру, позволяя диалогу идти совершенно отдельно от того электричества, которое проскакивало между их телами:

– Ну, так… несколько планок памяти, да блок питания. А что у тебя?

Насте было чем похвастаться:

– Скупили почти всё! Просто цветочное безумие какое–то!

И тут Тарас вытащил из–за спины букет огромных темно– красных роз в шикарной серебристой обертке, за которыми специально посылал сегодня своего приятеля. Шах и мат! Партия заканчивается убедительной победой гроссмейстера! Но Настя почему–то улыбнулась:

– Ты продавцу цветов решил букет подарить?

– Я жене своей решил букет подарить. К тому же ты в них разбираешься, значит оценишь. А если не оценишь, можно завтра загнать его в твоем же магазине!

И Настя рассмеялась в ответ. Разговору окончательно вернулось привычное ироничное настроение.

– Удобно!

– А главное находчиво! – продолжал Тарас. – Можно целый бизнес на этом построить: букеты напрокат. Вечером на свидании подарил, утром сдал обратно за полцены.

Настя подхватила:

– И до следующего вечера не дожил!

Тарас комично сморщил нос:

– Об этом я как–то не подумал!

– Вот–вот! Какая ж девушка отдаст подаренные цветы без боя?

– Какая… практичная. Удобно же! И порадовались, и деньги сэкономили. А так утром завянут – и никакой выгоды!

Теперь задумалась Настя:

– Сложно спорить, но что–то со всёй этой конструкцией не так!

Не давая ей опомниться, Тарас вручил Насте букет, взял под локоть и они отправились по направлению к дому по теплым вечерним улицам.

***

Диса всегда ждал его под этим фонарем. Нужно было только набрать номер и правильно спросить. Сегодня он был тут даже чуть раньше договоренного времени. Нервничал. И из–за предстоящего разговора, и из–за визита куратора из… впрочем, он толком и не знал, откуда ему привозят порошок. Для себя он решил, что из столицы, но куратор был только похож на местного. Внимательному глазу его выдавала военная выправка. Хотя, может и не военная: безопасники тоже чем–то неуловимо отличались от простых граждан, которых Диса навидался по роду своих занятий много и разных: богатых и бедных, гламурных и быдловатых, терпил, бандитов, ментов и даже судей. Но этот был не таким: иногда Дисе слышался странный акцент, настолько легкий, что проще было списать его на разыгравшееся воображение. И тогда Диса сосредотачивался на смысле разговора, чтобы не палить перед куратором факт того, что он и сам иногда любил попробовать привозное снадобье. Может, даже чаще, чем следовало бы. Впрочем, Дису не отпускало ощущение, что куратор знает.

Диса был неимоверно худой и при этом довольно высокий, выше Тараса почти на голову. Возраст? Молодой, может 25, а может и 30. При такой внешности не разберешь толком. Плохим человеком Тарас его назвать не мог, но недолюбливал, как и всёх, кому был должен. Диса чувствовал деньги и знал свою выгоду. Пару раз они даже проворачивали вместе небольшие махинации. На большие Тарас не подписывался – было боязно, да и Дисе он всё–таки не доверял: барыга – он и есть барыга. Но Диса ценил постоянных клиентов, тем более с Тараса было, что взять. Опять же, удачный брак только повышал кредит доверия, и Диса на многое закрывал глаза. Постепенно Тарас стал брать у него всё больше и Диса решил, что Тарас и сам взялся приторговывать порошком. Ему это было только на руку, и он даже выделил некоторое количество товара юному предпринимателю в рамках развития бизнеса, но назойливый колокольчик интуиции не давал Дисе покоя вот уже несколько дней. В их отношениях что–то неуловимо изменилось. Тарас начал его избегать. И Диса стал серьезно опасаться за свои инвестиции. А тут ещё куратор лично в гости пожаловал. В общем, разговор между Дисой и Тарасом намечался не самый приятный. И оба это знали.

Тарас остановил Настю, когда они пересекали аллею городского парка.

– Настя, погоди тридцать сек, – он кивнул головой в сторону курящего под деревьями Дисы, – я ему ноут обещал подогнать.

Не дожидаясь ответа, Тарас нырнул в тень под деревьями. Диса заметил его и тоже отошел с освещённой части дорожки под раскидистую крону высокого каштана. Словно и не было никого.

Тарас первым подал руку: – Здоров!

– Чё как? – привычно ответил Диса.

– Да, как обычно, – Тарас замялся, не будучи уверенным, как правильно продолжить разговор. Но Диса его опередил:

– Деньги–то принес? Или как обычно? – в его руке мелькнул пакетик белого порошка, но отдавать Тарасу он его не спешил.

– Часть, – Тарас вытащил из кармана сложенные купюры. Протянул их Дисе. Тот схватил, нервно пересчитал и удивленно уставился на Тараса.

– Да ты издеваешься! – зашипел он, зависнув над Тарасом, словно выпавший из листьев питон, – Ой, смотри Тарасик! Два месяца я за тобой бегаю. Меня там, – неопределенно махнул рукой, указав куда–то в сторону, – за такую щедрость по отношению к тебе вообще не поняли. Пришлось свое отдавать. Так что, если ты думаешь, что я не хочу переломать тебе ноги прямо сейчас, то нет, очень хочу!

Тарас понимал, что этот разговор рано или поздно состоится. И опасался, зная, что Дисиных покровителей даже менты не трогают. К тому же разговор клеился плохо, и Тарас нервничал, переставая соображать. За что злился сам на себя и нервничал ещё больше. И вместо заготовленного и тысячу раз повторенного себе объяснения он виновато промямлил:

– Я же тебе говорил, там дурацкая ситуация вышла…

– Да, знаю я всё эти ситуации! А, главное, мне вообще пофиг! Жена, вон, молодая красивая с цветами ходит. И магазинчик у нее новый, стеклянный весь. А? Чего, дорого по современным меркам стеклянные фасады выходят? Может мне у неё денег попросить, раз ты этот вопрос закрыть не можешь? Чё, как на это смотришь?

Диса щелкнул Тараса пакетиком по носу. И тот с перепугу сделал, то, чего сам от себя никак не ожидал: мгновенно перехватил руку Дисы на незаметный болевой прием. Просто сказались несколько лет тренировок. Мышцы отработали, не вступая в долгие переговоры с мозгом, и Тарас понял всю глубину ситуации, только когда Диса, задыхаясь от боли, охнул, не в силах что– либо произнести, и на ослабевших ногах навалился на Тараса. А со стороны казалось, что два приятеля просто о чем–то секретничают. И тут бы Тарасу испугаться ещё больше, но соображать он перестал окончательно. Он всё сильнее сдавливал руку Дисы, медленно процеживая слова сквозь неплотно сомкнутые зубы:

– Даже не вздумай! Вообще к ней не приближайся! – пока Тарас это произносил, из Дисы с тихим свистом выходил воздух. Казалось, что он стал на голову ниже, чем был минуту назад. Возможно, он стал бы ещё меньше, но тут из темноты послышался негромкий свист. В полумраке соседних деревьев на мгновение мелькнула ещё одна фигура. Диса оглянулся и скривился в недоброй улыбке. Всё ещё на полусогнутых ногах он прошипел сквозь зубы:

– Отморозок! Ты же не думал, что тюкнешь меня по башке, и твой долг исчезнет? Жди здесь, а то наговоришь себе на могилку в лесу.

Диса осторожно вытащил руку из захвата и, потирая ее, отошел под соседние деревья. Впрочем, разговор был не долгим. Перекинувшись с незнакомцем буквально парой слов, Диса вернулся, взял Тараса под локоть и отвел ещё глубже в тень газона. Теперь он говорил с Тарасом почти спокойно, полушепотом, словно со старым приятелем, но эта дурацкая ухмылка уж точно не была приятельской.

– Ну, всё, время кончилось. Теперь ты его с потрохами. А значит схема такая: сотка баксов в день тебе за хорошее поведение. Но не здесь, в столице. Так погасишь долг. Этому парню нужны такие… резкие, как ты. И не кочевряжься, Тарасик, потому что теперь решаю не я. А они… тот самый случай, когда клиент всегда не прав, если задолжал.

Адреналин уже отпустил, и Тарас, почему–то чувствуя себя заговорщиком, тоже перешел на полушепот, испытывая почти облегчение, от того что свист незнакомца раздался пока он не натворил ещё больших глупостей:

– Делать–то что надо будет?

– Вот у него и поинтересуешься… – Диса поглядел на Тараса с искренним любопытством, – слушай, а вот чё бы ты делал дальше, после того, как меня прижал? В бега подался? Так у тебя тут жена, бизнес, типа…

– Поехал бы, наконец, под пальмы загорать. С женой. – Тараса окончательно отпустило, и он даже позволил себе шутку, –только тебя сперва прикопал бы. Тут в кустах. Кто ж тебя прямо тут искать будет?

Диса шутку оценил и хмыкнул: – Ну, не скажи. Ко мне разные ходят… очень разные. Ладно, держи карточку.

Диса сунул Тарасу кусочек картона с цифрами без имени и крохотный пакетик с порошком.

– Подарок от заведения, – пояснил он, – за то, что и вправду не прибил, придурок. На карточке номер, как выйдешь из поезда, сразу набери. Ты должен быть там в понедельник. И вообще, думай о том, что если поедешь, за тебя заплатит он. А если нет… – Диса кивнул в сторону Насти и когда Тарас машинально обернулся, ловко шмыгнул в кусты. Впрочем, его стремительное исчезновение осталось незамеченным: ошалевший Тарас наблюдал, как незнакомец непринужденно беседует с его женой. Она смеялась, а незнакомец улыбался и внимательно смотрел на Тараса. Затем он кивнул Насте, сказал что–то на прощание, с такого расстояния Тарас не слышал что именно, и растворился в тени деревьев.

Когда Тарас подошёл к Насте незнакомца уже и след простыл.

– Ты его знаешь?

– Сказал, что твой знакомый. Занятный.

– Занятный? – Тарас злился на самого себя, на Дису, на незнакомца и даже почему–то на Настю, – Ну–ну…

Правда, дальше этого «Ну–ну» разговор у них не сложился, на освещённой аллее замаячили фигуры Настиного брата Саши и их соседей, тоже братьев, Володи и Кости. Издали замахали руками. Саша перекинул с плеча на плечо спортивную сумку и заорал на полгорода:

– Привет, систер! – Послал Насте воздушный поцелуй и тут же переключился на Тараса, – Ну, ты где пропал? Тренировка скоро начнется. Я тут уже всё здоровье прокурил, тебя дожидаясь.

Был он веселый, но шумный. Тарас молча пожал подошедшим руки.

– Сейчас до дома дойдем, сумку возьму.

Саша заметил в руках у Насти свежий букет:

– Давай, давай, Ромео! 20 минут осталось!

– Вот, так за весь день с мужем и не пообщаешься! – Хохотнула в ответ Настя, спрятала лицо в роскошно пахнущие розы. – А как хорошо вечер начинался. Ладно, беги вперёд, мы с Сашей пойдем помедленнее.

***

Через 20 минут запыхавшийся Тарас был в спортивном зале. Последнюю пару лет он занимался рукопашным боем больше по привычке. Всегда можно козырнуть перед девушками, да и приятели знали и относились с почтением. В соревнованиях участвовал редко и не слишком успешно, так что был, скорее, почетным завсегдатаем, нежели надеждой секции.

Когда они с Сашей закончили привычную разминку он обратился к тренеру: – Евгений Александрович, мы с Сашей на макетах оружия потренируемся?

Тренер как раз гонял новичков, отрабатывая кату «10 зверей», поэтому просто махнул рукой. Его откровенно раздражал настолько бездарно разбазариваемый потенциал Тараса. Ждать результатов от парня он давно перестал, но с высоты своего опыта прекрасно понимал, что виной всему только Тарасова лень. Бывают физически неподходящие для рекордов люди: у кого сердце слабовато, у кого связки плотные настолько, что легче порвать, чем растянуть. Здесь же всё было исключительно наоборот: отличное соотношение силы, скорости и реакции. Приложи Тарас чуть больше усердия, давно мог бы стать чемпионом. Или тренером. Но, как это частенько бывает у людей талантливых, всё, что дается просто, не вызывает особого интереса. И Тарас словно застыл на одном уровне, продолжая ходить в зал по привычке. А тренер давно перестал спрашивать себя, зачем. Не в пивную – и ладно.

Поэтому Евгений Александрович только махнул рукой: делайте, что хотите. И вернулся к подросткам. А Саша и Тарас достали макеты ножей и пистолетов, отрабатывая приемы ухода и обезоруживания. Конечно, ножбой ребят интересовал гораздо больше, чем рукопашка. Но тренер то ли не знал этой техники, толи не хотел раскрывать ребятам ее смертельный потенциал. Поэтому тренировки они проводили самостоятельно, подсматривая, где возможно, новые приемы. Книг и видео сейчас на эту тему не мало, особенно, если знать, где искать.

Саша, как обычно, начал болтать первым: – Чёт, ты сегодня какой–то задумчивый.

Поймал на себе неодобрительный взгляд тренера и чуть снизил голос: – Случилось чего?

– Мне, наверно, придется уехать на некоторое время, – ответил Тарас.

Саша опустил руки и выпучил глаза: – Не понял?

– Подработать предложили. Сотка баксов в день. Но это в столице.

– Сотка? Ты в киллеры подался?

– Это ещё почему?

– А где у нас ещё сотку в день платят? Две– три тысячи в месяц выходит. Хотя киллер – не вариант. Это ж целую войну устроить придется, чтобы как следует заработать.

Тарас отчего–то начал заводиться: – Да, пофиг! Войну, так войну… Не здесь же…

Саша не нашелся, что ответить. Только задумчиво промычал:

– Ну, да…

Но Тараса было уже не остановить:

– Ты, блин, такой странный. Сам бы что, не поехал?

– Зачем? Мне и так хватает. Могу до конца жизни не работать, но это скучно. Да, и куда поехал бы? На войну за деньги? Не– е… Точно нет. На войну вообще, только если свой дом защищать.

– Да, от кого защищать? – Тарас не успевал за Сашиными мыслями, поэтому недобро поглядывал на своего приятеля.

– Пофиг от кого, поставлю в каждом окне по пулемету, и буду стрелять в любого, кто приползет! – Саша тоже не лез за словом в карман, а рассуждал предельно прямолинейно. Возможно, даже слишком.

– Никто к тебе подползать не будет. Времена не те. Поставят пушку – и размолотят в куски. Пушки для того и придумали, чтобы руки не марать: дернул за веревку – и вопрос решен.

– По мне из пушки? Много чести! Я в жизни так не косячил, чтобы из–за меня сюда пушку пригонять. Или ты на идеологические разногласия намекаешь?

– Я на деньги намекаю. Все войны из–за них. А идеология для тех, кто потупее, да побесстрашнее. Так что сотка в день – это хороший аргумент, чтобы не заморачиваться.

– Чувствую, в этом вопросе мы расходимся… убивать за деньги… – Саша пожал плечами, – блин… если хочешь разочароваться в человеке, узнай, о чем он думает.

Тарас раздраженно бросил макет ножа:

– Ты, блин, достал уже! Может, там сисадмин нужен? Поеду, осмотрюсь, подзаработаю. Будет стрёмно – свалю!

– Вот–вот, валите оба! – грозной фигурой вырос позади ребят тренер, – Не мешайте учить других, если сами ни черта не хотите!

Каждый из учеников знал: спорить с тренером бесполезно. Друзья угрюмо переглянулись и направились к раздевалке. Переодевались молча, думая каждый о своем. Первым не выдержал Саша: – Сестре уже сказал?

– Нет.

– Ну, ты – человек взрослый. Решать тебе, конечно. Но странно всё это: она беременная, а ты на заработки собрался…

Тарас отвернулся, яростно перекладывая вещи из шкафчика в карманы. В своей хмурости это занятие настолько поглотило его, что он не заметил, как из кармана брюк вывалилась карточка, которую дал ему Диса. А вместе с карточкой выпал и маленький пакетик слегка розового порошка. Саша тоже умолк, глядя на упавшие вещи. А Тарас вдруг вспомнил, что именно таким и должен быть самый хороший товар. Это, когда амфетамин разбавляют не мелом, а глюкозой, важно пояснил ему в свое время Диса. Наверно соврал.

– Так и не завязал? – Саша безразлично отвернулся: – А тренер–то прав, Тарас, нафига тебе всё это надо?..

И вышел первым.

***

Уже совсём стемнело. Желтые фонари разгоняли тень в частых промежутках между столбами. Двор освещали распахнутые настежь окна. Плотный воздух был настоян осенней травой, листьями фруктовых деревьев из соседних садов и дождем, который грозил пролиться вот уже несколько дней, да так и не собрался.

Где–то работал телевизор, где–то галдели дети, кто–то пил водку, отчаянно чокаясь с собутыльниками, словно в последний раз. Звуки наполняли полумрак, но всё они были привычными и почти не обращали на себя внимания на фоне торжествующей вечерней тишины. Вернее, они и были тишиной, окружающей каждый ночной город, медленно проваливающийся в сон. Ведь, если убрать всё эти звуки, тишина может напугать. Это будет уже совсём другая тишина. Не добрая и опасная. В такой тишине, лишенной привычного наполнения, подкрадывается хищник. В такой тишине таится обрыв на туманной горной вершине. Но в городе всё совсём не так.

Из тишины проступили два раздраженных знакомых голоса. Настя даже не сразу сообразила, кому они принадлежат, настолько неуместны они были в привычно успокаивающемся дворе. Поэтому с любопытством выглянула в окно, но почти ничего не успела заметить.

– Дурак! – сказал Саша, вслед уже заскочившему в подъезд Тарасу, так что никаких подробностей открытое окно не добавило. Двор на мгновение притих. Выглядывали заинтересованные соседи. Но отсутствие продолжения быстро вернуло всё на свои места.

Настя привычно подняла руку, приветствуя тётю Тому, полную соседку пятидесяти с лишним лет из дома напротив. Каждый вечер она нянчилась со своей восьмилетней внучкой, давая возможность её родителям почти всё время находиться на работе. Вот и в этот раз Аня выскочила из–за тети Томы совершенно неожиданно, ловко запрыгнув на стоящую возле окна табуретку. Заметив Настю радостно замахала ей рукой. Шум во дворе, как думала Аня, прекрасный способ на совершенно законных основаниях ещё хотя бы немного не укладываться спать. Впрочем, насколько прекрасным был этот способ, настолько же и ненадежным. Потому что, бабушка так не считала. Тома согнала егозу с табуретки и увела вглубь дома, откуда ещё некоторое время доносились возмущенные причитания. Это была очень добрая бабушка, но очень строгая. Такой, вот, детский парадокс.

Тарас был раздражен. Ему совершенно не хотелось объясняться ни с женой, ни тем более с ее братом. Он понимал, что сам виноват в этом неловком положении, и оттого злился ещё больше. Он думал скинуть кроссовки и без разговоров прошмыгнуть в ванную, чтобы принять душ. А там вода всё смоет: и неприятный разговор с Дисой, и неприятный разговор с Сашей, и предстоящий неприятный разговор с Настей. А в том, что разговор будет неприятным, Тарас не сомневался. Так и получилось. Настя вышла из комнаты ещё до того, как он закрыл входную дверь.

– Что стряслось?

– Да, спаситель человечества один запарил. Всю дорогу лечил меня. Решил, что я на войну собрался, – Тарас направился в ванную.

– А ты на войну собрался? – переспросила, не уловив настроения Настя.

– Нет, в столицу, деньги зарабатывать! – прямо взглянул на неё Тарас и хотел закрыть дверь, но Настя уже вошла следом.

– Так… это что–то новенькое… и когда?

– Завтра.

Яснее не стало. Тем более что почти безупречная женская интуиция четко улавливала второе дно: вот муж есть, а завтра он уже где–то в другом месте, потому что – что? Пауза затягивалась и она спросила первое, что пришло на ум: – Со мной посоветоваться тебе в голову, конечно, не приходило!

– Да чего тут советоваться? – отступать Тарасу было некуда, – Ты же видишь, что магазин мой ничерта не зарабатывает. А что зарабатывает, съедает аренда. А тут реальные деньги предложили. И думать некогда, не поеду – до свидания!

Ещё женская интуиция ясно подсказывала, что Тарас врет. И боится. А это было совсём уж непонятно.

– Господи, чего ж ты так нервничаешь–то? Это ж просто деньги… – всё ещё пыталась сгладить напряжение Настя. Ещё можно было просто уйти и продолжить этот разговор потом. Переварив информацию, когда и он, и она найдут нужные слова и оценят новые перспективы. Но девочки тоже совершают ошибки. Она взяла Тараса за руку, и в крохотной ванной комнатке он ощутил себя, как загнанный в ловушку зверь.

– Просто деньги? Для тебя это очень просто? – Тарас психанул, – да ваша семья в них никогда не нуждалась! Скажите спасибо отцу! Я, как ни кручусь, даже рядом встать не могу. Меня, блин, жена содержит!

Как это частенько бывает, утонув в эмоциях, разговор начал развиваться сам по себе, уже не обращая внимания на участвующих в нем людей.

– Предлагаешь мне отказаться от отцовских денег, чтобы ты себя обиженным не чувствовал? Ну, хорошо, я откажусь. А что ребенку делать, когда он родится? Тоже отказываться, чтобы папа не переживал? Тебе не кажется, что это… слишком… эгоистично?

– Молодец! Поддержала! Я для них в другой город собрался, – снова соврал Тарас, – а она меня в эгоизме обвиняет! Ну, и семейка! Что братец, что сестренка: его моя этика не устраивает, её… а что, кстати, её не устраивает? Тоже этика или, всё же, количество денег?

Запрещённый прием. Но на войне, как в любви, всё средства хороши. И Тарасу это показалось очень важным аргументом, хотя оба понимали, что деньги тут не причем. Вернее, Настя понимала. А Тарас понимал то, чего не понимала Настя: насколько он попал.

– Так, я совсём запуталась. Количество денег, Тарас, не устраивает только тебя. Сам себе что–то придумал, теперь истеришь. Ну, давай, беременная жена тебя успокоит, это же не у неё гормоны скачут!

Тоже запрещённый прием. Но срабатывает всегда. Против того, кто его применяет. Потому что эмоциональная победа в человеческих отношениях отменяет их человечность. Доминировать важно в стае, чтобы не быть сожранным или не превратиться в изгоя. Но часто ли мы отделяем свою звериную сущность от человеческой, бесконечно обвиняя друг друга в непонимании, вместо того, чтобы слушать. Финал закономерен:

– Да, ну вас к черту!

Тарас оттолкнул Настю, загородившую ему проход, схватил кроссовки и босым выскочил за дверь. Добежав до площадки первого этажа, обулся и пошел через двор прямо к соседнему дому.

Зайдя в плохо освещённый подъезд, он прислушался: никого. Тогда достал из кармана первую попавшуюся купюру, скрутил из неё трубочку и, размяв порошок, сделал хороший вдох прямо из пакетика. Крякнул, шмыгнул пару раз носом. Потер нос рукой, задумался, не нюхнуть ли ещё, но потом убирал всё в карман и решительно направился к знакомой двери.

Дверь открылась не сразу, видимо тётя Тома шла из дальней комнаты.

– Ой, Тарас, чего так поздно? У меня Анютка легла уже!

Не было ещё девяти часов. «Детское время» – решил про себя Тарас.

– Да, я ненадолго, здрасти… Тётя Тома, одолжите денег на билет. Мне уехать надо на время, я с первой зарплаты вам отдам.

Это была не первая подобная просьба. Время от времени Тарас одалживал у соседки деньги. И всегда отдавал. Да, и в целом, Томе нравилась красивая пара из дома напротив. А уже вполне оформившийся животик Насти приводил её в состояние близкое к родительскому трепету. «Во Всёленной нет ничего прекраснее беременной женщины» – сказал ей как–то Тарас, и она полностью с этим согласилась.

– Понятно. Я–то думаю, что у вас за разборки на ночь глядя, а это ты от беременной жены уезжать собрался. Насовсём или так, побаловаться? – полная тётя Тома обладала поистине южным темпераментом.

– Да какой там побаловаться? Я работу в столице нашел. Хорошие деньги предлагают.

– Ну, работа за деньги – это всегда хорошо. Если вернешься потом, конечно.

– Конечно, вернусь! Куда ж я денусь?

– Вот, не знаю, куда мужики от беременных жен деваются. Мой тоже обещал вернуться. Внуки уже, а я всё жду.

– Тётя Тома, и вы туда же??? Мне, вот, только от вас ещё выслушать осталось!!! Вы денег–то дадите или я пойду уже?

– Да, дам– дам, чего ж не дать–то? Сколько лет знакомы.

Тётя Тома взяла из прихожей сумочку, достала кошелек, немного подумала и протянула Тарасу несколько купюр. Раздалось частое топанье босых ног. Из комнаты выскочила внучка Аня и обняла бабушку за то место, где обычно бывает талия. Бесцеремонно заявила: – Чего вы тут ругаетесь? Не знаете, что приличные люди уже спят?

Тётя Тома охнула и засмеялась: – Не ругаемся, не ругаемся! Просто, люди должны помогать друг другу. Твоя бабушка – фея, она всём помогает. Вот и соседу сейчас поможет, а потом тебя укладывать будет. Снова.

– Да, и снова сказку! Раз уж опять меня укладывать придется! – находчивости Ани не было предела. «В бабушку» – решил про себя Тарас, а вслух сказал: – Спасибо, теть Том, я сразу всё отдам!

И ушёл.

***

Город был слишком большим и слишком шумным. И если бы Тарас был чуть повнимательней, он бы заметил, как с другой стороны улицы, через перекресток, за ним внимательно наблюдает молодой парень лет двадцати пяти. В самой обычной неприметной одежде, с самой обычной, как у многих, плоской сумкой через плечо. Но, конечно, Тарасу было не до него. Ещё от вокзала он удивлялся огромным пространствам мегаполиса. Вышел на перрон из прибывшего спозаранку поезда и сразу начал таращиться вокруг. Хотя постоянно одергивал себя и пытался изображать заправского столичного жителя, получалось у него это плохо. Всё вокруг было новое, незнакомое.

Он и до этого бывал тут. Но всего пару раз и всегда проездом. Так что местность была ему не знакома, привычки и манера одеваться тоже. Потратив минут десять на выход из вокзала, он достал карточку с телефонным номером. Позвонил, получил адрес и номера общественного транспорта, и через час с небольшим уже стоял в назначенном месте. С непривычки ему показалось, что прошла уже половина дня, но на деле день ещё даже не начинался.

Парень внимательно смотрел по сторонам. Убедившись, что Тарас пришел один, нырнул через перекресток под самым носом у проезжавшей машины и подошёл к нему сзади.

– Это ты звонил насчёт работы?

Тарас обернулся.

– Да. С вокзала… Сразу, как приехал.

Парень кивнул головой в сторону подворотни, приглашая следовать за ним. Войдя в густую тень, он остановился и протянул руку.

– Телефон.

Тарас на секунду задумался, но решил не спорить. Отдал ему видавший виды мобильник. Парень ловко повертел его в руках, привычным движением снял аккумулятор и положил разобранный аппарат в блеснувший фольгой карман наплечной сумки. Затем достал оттуда же небольшой черный прибор, нажал на кнопку и ловко провел прибором вдоль Тараса с головы до ног, потом со спины в обратном направлении.

– Идём.

Первым зашёл во двор и, дождавшись Тараса, нырнул в заднюю дверь одного из подъездов.

Поднимались до нужного этажа пешком. Благо, идти было не высоко – третий этаж. Парень дважды коротко нажал на звонок, встал прямо перед глазком. Зазвенела снимаемая цепочка, характерно щелкнули открываемые замки. Тараса пропустили вперёд, и он шагнул в помещение.

Внутри ждали двое. Один – спортивного вида бритый громила, второй был поменьше, но Тарас безошибочно определил в нем главного. Выправка – вот, что его выдавало. Он без слов забрал у сопровождавшего Тараса парня его разобранный телефон в металлизированном пакете и скомандовал:

– За мной.

Комната, куда привели Тараса, оказалась кабинетом. Шкаф, письменный стол возле окна, пара стульев. Светозащитные шторы плотно прикрыты.

Человек с военной выправкой сразу прошёл за стол, расположенный так, чтобы сидеть лицом к двери. Открыл один из ящиков и спрятал в него пакет с телефоном.

– Кто прислал?

Обычно, при приеме на работу, собеседование мало похоже на допрос, да и проводят его дилетанты, важно надувающие щеки. Но не здесь. Уставшему после ночной дороги и широких перспектив нового города Тарасу потребовалось время, чтобы включиться.

– В смысле?

– Контакты кто дал?

– А… знакомый. Сказал, подработать можно. Платите нормально.

– Знакомый – это хорошо. Имя твоего знакомого, твое имя, адрес, где живешь. И паспорт на стол.

«Рабство, не иначе» – обеспокоенно подумал Тарас. И словно почувствовал, как из–под тяжелого стола смотрит на него ствол пистолета. Пришлось отдать документ этому странному человеку. Тот взял и стал внимательно разглядывать паспорт, переворачивая страницу за страницей.

– Зовут Тарас, телефон дал Диса Тощий. Адрес в паспорте.

– Диса Тощий – это Кощей, что ли?

Тарас пожал плечами.

– Не знаю. Диса Тощий – он и есть Диса…

Человек усмехнулся. И сильно удивил Тараса, достав из ящика блокнот и что–то в него записав. Вот же прикрытый ноутбук стоит на столе. Кто вообще в 21 веке пользуется блокнотом?

– Ты, Тарас, отдал свой паспорт совершенно незнакомому человеку. Просто потому что твой дилер сказал, что тут хорошо заплатят. Очень хочется понять, это храбрость или глупость?

Очень внимательные глаза. И они не отрываясь изучали Тараса. А Тарас был смущен, удивлен и обескуражен. Потому что так с ним разговаривали впервые.

– Так ты же… вы же… Там один человек был. Диса сказал, что такие, как я, ему нужны.

– Значит всё–таки глупость. Что ж, меньше объяснять.

Убрал паспорт и блокнот в стол. Тарас было потянулся за исчезающем в ящике паспортом, но так и не издал ни одного звука, просто разведя недоуменно руками. А человек снова поднял на него глаза и продолжил:

– Знакомый твой – гнида, каких мало. Но любит деньги. Ты, видимо, тоже любишь. А вот, кто ты есть изнутри – это мы сегодня посмотрим. Вечером съездим кое– куда, проверим тебя в деле.

Тарас приуныл.

– Что за дело?

– Силовая операция. Посмотришь, что к чему. А мы на тебя посмотрим.

«Ну, всё, – решил Тарас, – приехали. Какой–то развод. Эх, Диса– Диса, подставил– таки…»

Но вслух произнес:

– Силовая? Это вообще законно?

– Скоро всё, что ты делаешь, будет законно. А пока можешь считать себя Че Геварой. При выполнении задания не курить, имен не называть, смотреть, что делают остальные, слушать старшего. Старший – это я. Пока всё.

Сейчас иди в комнату напротив. Отдохни, приведи себя в порядок. Туалет, душ, телевизор – всё есть. Еда на кухне. Из квартиры не выходить, из комнаты без нужды не высовываться. К девяти вечера будь готов.

– А телефон? Я жене позвонить хотел, как приеду.

– Телефон пока останется у меня. Вечером позвонишь.

Тарас молча кивнул. Деваться ему было некуда. И он пошел в комнату обдумывать сложившуюся ситуацию.

Когда Тарас вышел, Старший вытащил из прикрытого ноутбука небольшой пистолет, снял его с боевого взвода и переложил в ящик стола. Затем подошёл к двери и жестом позвал парня, который встречал Тараса. Когда тот вошел, Старший привычно оглядел коридор и плотно прикрыл дверь.

– Гик, ты же в сигналках шаришь? На вас с Санчесом машина. Не очень приметная, лет 10– 15. Рухлядь не берите, чтобы не встала в неподходящий момент! – кивнул на шкаф, – оборудование там. Номера в кладовке.

Гик подошёл к шкафу, покопался на полках, взял несколько приборов и сложил их в свою наплечную сумку. Старший в это время продолжал говорить:

– В 21.00 быть тут. Машину паркуешь за углом у 45 дома. По дороге смотреть в оба. В случае чего автомобиль бросаете, уходите дворами. Сюда не возвращаетесь. Проверяете наличие хвоста. Дашь прозвон, я скину точку встречи.

***

В свои пятьдесят с небольшим мама Насти была весьма привлекательной женщиной. Выглядела она на хорошие сорок и рядом с дочкой смотрелась, как старшая сестра. Единственное, что могло ее выдать – это грустная мудрость красивых глаз. Под локонами возле ушей скрывалась пара незаметных шрамов от пластической операции. Впрочем, нужно было подойти слишком близко, чтобы их заметить.

Она очень гармонично смотрелась среди цветов в своем магазинчике. Особенно, когда собирала букет. Пальцы ловко справлялись с изящными стеблями роз, хризантем, пионов, всевозможными бечевками, упаковочной бумагой, лентами, скотчем. Среди всего этого порхали ножницы, добавляя ритмической упорядоченности возникающей из разрозненных частей композиции.

Очередной букет мама поставила в вазу и хитро прищурилась в сторону Насти:

– Ну, и где твой трудовой мигрант? Ошалел от возможностей большого города, даже жене не звонит?

Настя выглянула из–за вороха цветов.

– Ну, мам! Дай ты человеку до места добраться. Он же, наверно, только приехал.

Деликатность боролась с опытом. И мама взялась за другой букет. Потом нетерпеливо отложила его в сторону.

– Мне вот интересно: рожать тоже по телефону будете?

– Рожать, мама, буду я. Личное присутствие отца тут не обязательно!

– Вот именно, наличие отца для этого дела вообще не обязательно. Уж мне ли не знать.

– Папа умер, вообще–то!

– Вот–вот, я именно об этом! Как делать детей, так он живее всех живых, а как растить – раз и помер! И, вот, всё у мужиков так! Ни в чем нельзя положиться!

Настя рассмеялась. Этот разговор заходил у них не впервые.

– Ну, так дети–то получились прекрасные!

– А какие ещё они могли получиться? Ты на маму посмотри!

Только вернувшаяся из салона мама в этот момент и вправду выглядела едва ли не лучше своей беременной дочери. Взялась за новый букет.

А Настя набрала Тараса. Автоответчик в очередной раз объяснил ей, что абонент временно не доступен. Тогда она отправила СМС: «Я тебя люблю. Как добрался?»

И задумалась: «Что такое любовь? Это когда любишь ты? Или когда любят тебя? Или когда любите вы оба? А вдруг вы любите разных людей, но одновременно. Или вы спите друг с другом, но один, потому что любит, а второй потому, что замещает тобой кого–то. В какой момент это становится любовью? Или перестает ею быть?»

Подумай она ещё немного, она решила бы, что это лишь вопрос терминологии и умения договариваться. Но кого интересует формальная логика, когда вся жизнь вперёди?

***

Без десяти девять Старший зашёл к Тарасу:

– Вещи никакие с собой не брать. Даже зажигалку или жвачки из карманов долой. Ничего, что можно было бы потерять или на чем оставить отпечатки. Готовность 5 минут.

Тарас выложил всё из карманов на стул возле двери. Собственно, комнатка была очень не большой. Скорее пенал, в котором едва разместились стол, стул и кровать. Возле двери висел маленький телевизор с очень ограниченным числом каналов.

После утреннего разговора, он отрезал на кухне кусок колбасы и хлеба, оправился и принял душ. А потом включил телевизор и заснул под его размеренный бубнеж. Проснулся ближе к вечеру, повторил всё утренние процедуры и больше не выходил из комнаты, пока Старший трижды не постучал в дверь.

Уже одетым Тарас поднялся с кровати. В коридоре стоял бритый громила с бейсбольной битой – Санчес. Перчатки из тонкой синтетической ткани и балаклавы Старший дал прямо перед выходом. Пояснил:

– Перчатки надень сейчас, чтобы в машине отпечатков не оставить, а балаклаву на месте, когда я скажу.

Тарас удивленно посмотрел на биту в раках у Санчеса. Тот усмехнулся:

– Съездим, заберем кое– что. Возможно, человек будет против.

Стемнело. На улицах зажглись фонари. Тарас осторожно шёл рядом со Старшим, нервно оглядываясь по сторонам. Санчес топал чуть позади, и это только добавляло Тарасу неуверенности. Если бы его хотели убить, то сделали бы это по– тихому ещё в квартире, поэтому удара сзади он не ожидал, но буквально чувствовал затылком оценивающий взгляд. А этим двоим, похоже, было всё равно и на предстоящее дело, и на Тараса, и на прекрасный сентябрьский вечер.

Словно крохотный прогулочный катер, зажатый между двумя линкорами, Тарас налетел на милующуюся возле фонаря парочку. Ойкнул, буркнул какие–то извинения, но Санчес нетерпеливо подтолкнул его сзади и, будучи раза в полтора легче, Тарас пулей пролетел мимо притихших девушки с парнем.

Когда загрузились в машину, с поджидавшим их за рулем Гиком, Старший обернулся и внимательно посмотрел на Тараса.

– Тебя хоть прямо сейчас отправляй обратно.

Тарас замер.

– Почему?

– Когда идешь, смотри куда. Нет ничего заметнее, чем человек, который отдавил тебе ногу. Или ты не случайно с ними столкнулся, а что–то незаметно передал?

На несколько секунд в машине повисла напряженная тишина.

– Расслабься, я бы заметил.

Затем Старший хлопнул Гика по плечу.

– Поехали. Работа сама себя не сделает.

Машина тронулась с места, а Старший продолжил: – Сегодня работаем одного типа. Машина остается за углом. Санчес, ты ждешь у подъезда. Мы у парковки, блокируем объект возле автомобиля. Гик, у него будет с собой ноутбук, который, возможно, отслеживается. Твоя задача: извлечь накопитель. На всё две минуты. Уложишься?

Гик не отрывал внимательных глаз от дороги:

– Легко.

Старший повернулся к Тарасу: – Ты на подхвате. Внимательно смотришь по сторонам и делаешь, что тебе говорят. А главное не зевай, в таких делах всё зависит от скорости.

Тарас хотел ответить, но волновался настолько, что даже ощущал во рту неприятный металлический привкус. И, сухо сглотнув, просто кивнул головой.

Центр остался позади. За окном замелькали огни шоссе, потом показались пригородные коттеджи, и автомобиль лихо промчал мимо. Могло показаться, что он теперь уезжает из города. Кружились дорожные развязки, и незнакомые линии дорог. Но неожиданно огни вернулись, и машина оказалась в довольно свежем районе, построенном где–то неподалеку.

Нырнув вглубь района, они подъехали к многоквартирному четырехэтажному дому, удачно вписанному между зеленых насаждений. Остановилась на улице за углом. Старший скомандовал: «Выключи двигатель!» И потянулись вязкие секунды ожидания.

Сидели тихо. Только поглядывал на часы Старший. Минут через пять он шепнул Санчесу:

– Пошёл!

Санчес передал Гику биту, открыл дверь машины и исчез в полумраке. Вынырнул у подъезда, как ни в чем не бывало, закурил сигарету.

В тишине завибрировал телефон Старшего. Он бросил взгляд на экран:

– Выходим!

Бойцы ловко высыпались из авто и скрылись в тени деревьев у парковки так, чтобы с улицы их не было видно. Тарас старался держаться рядом. Следующие несколько минут он нервно переминался с ноги на ногу и всё время вертел головой оглядываясь, как сказал Старший. Ему казалось, что воздух уже звенит от напряжения, когда по улице мимо дома медленно проехали два автомобиля. Первый завернул во двор, а второй поддал газа на освободившейся дороге и промчал мимо, но Тараса словно током ударило: из–за руля, словно зная, где они притаились, смотрел человек, который несколько дней назад разговаривал в парке с его женой.

– Это он! – зашипел Тарас Старшему. – Он был тогда с Дисой.

Старший раздраженно отмахнулся: – Заткнись! Демаскируешь группу!

Дорогая иномарка, заехавшая с дороги во двор, запарковалась возле дома. Из нее вышел хорошо одетый мужчина лет сорока в таком же дорогом, как машина, костюме. Он слегка потянулся, разминаясь, затем наклонился и вытащил с пассажирского сидения кожаную сумку. Повернулся, собираясь идти к подъезду, но возникший перед ним Санчес наотмашь ударил его в лицо. Мужчина охнул и, держась за голову, осел на асфальт прямо в своих дорогих брюках, которые Тарасу отчего–то стало жалко.

Старший запустил на часах таймер. Всё, кроме Тараса, пришло в движение. Санчес подхватил выпавшую из рук у мужчины сумку и ловко перебросил ее Гику, а сам вместе со Старшим схватил бедолагу подмышки и, скрываясь за машинами, оттащил вглубь двора, где свет фонарей терялся за кронами деревьев. Прошло всего пару секунд, а Гик уже сражался с ноутбуком.

Санчес придавил коленом к земле лежащего мужчину, показывая жестом, чтобы тот молчал. Впрочем, после удара и падения на асфальт тот сбил себе дыхание и, пока даже не думал шуметь, судорожно хватая ртом воздух.

Старший кивнул замершему Тарасу, показывая на Гика: – Времени мало, помоги ему! – И теперь Тарас тоже стал частью этого странного балета. Гик бросил ноутбук на землю и врезал по краю бейсбольной битой. Затрещали внутренности, согнулся и раскрылся алюминиевый корпус.

– Ты так диск–то не поломаешь? – попытался поучаствовать Тарас.

– Ну, надо же понимать, куда бить! Или думаешь, я наугад?

Гик запустил руку в образовавшуюся щель, но потом передумал, снова бросил компьютер на землю и замахнулся битой посильнее, чуть не попав по Тарасу. Тот едва успел прикрыться рукой.

– Да не мешайся ты тут, времени в обрез!

Старший показал Санчесу, чтобы он отпустил мужчину. Тот сразу же попытался подняться, но Старший опустился на одно колено и, обхватив шею бедолаги удушающим захватом, зашептал ему прямо в ухо:

– Мы знаем, что вы сделали копии контрактов по газу. Где они?

Мужчина затряс головой и что–то неразборчиво замычал. Старший чуть раздраженно прошептал:

– Я вас не понимаю, говорите нормально!

– Я… я ничего не делал…

Очевидно, Старшего такой ответ не удивил, потому что голос его совершенно не изменился:

– Вы неверно оцениваете ситуацию…

Он повернулся к Тарасу: – Сломай ему руку.

Тарас окончательно растерялся. У него был перелом руки в пятом классе, когда они с местной шпаной лазили воровать яблоки в соседский двор. Он тогда грохнулся с забора и две солнечные летние недели ходил с гипсом, чем вызывал немалое уважение у своих сверстников. Но как ломать руки другим людям он не знал. Поэтому он подошёл поближе, наступил ботинком на ладонь мужчины и начал давить.

Старший выдохнул: – Придурок… это не кино.

И, повернувшись к Сачесу, добавил: – Давай ты.

Санчес отработанным движением схватил руку мужчины в захват и начал выворачивать. Мужчина хотел закричать, но Старший сильнее сдавил ему шею. Сквозь хрип мужчина попытался что–то сказать. Старший кивнул Санчесу:

– Стой! – И, обратившись к мужчине, добавил: – Если вы сейчас же не ответите, у него есть нож.

Санчес без колебаний достал из кармана финку и упер ее конец в ладонь мужчины, пуская капельку крови. Тот покосился на нож и зашипел:

– Флешка… флешка у меня в кармане брюк.

Возникло неловкое замешательство: Старший держал за шею лежащего мужчину, Санчес с ножом держал его руку, Гик чуть поодаль сражался с алюминиевым корпусом компьютера.

Старший обернулся к Тарасу: – Проверь!

Тарас отвис и, присев, начал шарить по карманам мужчины. Ключи, мобильник, флешка.

– Да… да, это она. – Прохрипел мужчина.

Санчес отпустил его руку. Старший тоже ослабил хватку, взял у Тараса флешку. Казалось, дело сделано, но в этот момент в руках у Тараса пиликнул чужой телефон. Мужчина привстал, автоматически протянув руку по направлению к своему аппарату. И Тарас, ничего не соображая от зашкаливающего адреналина, автоматически ответил ему ударом ноги под дых. Мужчина выкатил глаза и свернулся в позе эмбриона.

Старший выругался и обернулся к Гику: – Что у тебя?

Гик выдрал, наконец, накопитель: – Порядок.

Старший повернулся в Тарасу: – Если он сейчас не ответит… – телефон ещё раз пиликнул и затих. И эта тишина показалась Тарасу страшнее предыдущей неразберихи. Мужчина на земле хватал ртом воздух, всё ещё не в силах сделать вздох.

– У нас минута. Потом сюда пришлют бойцов. – Старший кинул флешку Гику, – быстро проверь.

Гик достал из кармана какое–то портативное устройство, а Старший начал сам обыскивать лежащего мужчину. Не найдя ничего нового он бросил Гику через плечо: – Ну, что там?

– Загружается.

– Тридцать секунд! – Старший сверкнул глазами на Тараса, – После сегодняшнего вечера я тебя сам пристрелю!

За деревьями мелькнул свет фар огромного джипа, который приближался из глубины района. Старший скомандовал:

– Сворачиваемся. На этом всё!

– Порядок, всё здесь, – отозвался Гик, распихивая устройства по карманам.

– Уходим!

Всё бросились в сторону припаркованной за углом машины, и Тарас не успел заметить, как только что задыхавшийся на земле мужчина стремительно распрямился, схватил Гика за ногу и вцепился в нее зубами. Гик упал, матерясь, роняя приборы и биту: – Сука– а!

Старший и Санчес уже успели добежать до угла дома, и, будь Тарас чуть порасторопнее, Гик был бы сейчас совсём один в очень непростой ситуации.

Тарас развернулся и ударил мужчину с ноги, но тот вцепился мертвой хваткой и волочился за Гиком, как живой якорь. Гик же совершенно нелепо отбивался, мало что соображая, от затмившей всё вокруг дикой боли. А джип был уже рядом, мелькая за недалекими деревьями соседних домов. Тарас подхватил с земли выпавшую у Гика биту и нанес один сильный удар. Хрустнули кости, мужчина замер с нелепо откинутой головой. Схватив припадающего на одну ногу Гика, Тарас бросился прочь. Огромный автомобиль въехал на стоянку, но прямо перед тем, как он осветил её яркими галогенными фарами, ребята скользнули за угол дома.

Из джипа появились четыре человека. По их движениям сразу было понятно, что это хорошо подготовленные бойцы с многолетним опытом. Тем более чужеродно выглядели они в засыпающем мирном районе. У каждого в ухе виднелась радио– гарнитура. И понимали они друг друга совершенно без слов, показывая чудеса почти хореографического взаимодействия. Словно это не четыре разных человека, а один, специально спроектированный организм. И если бы в этот момент Тарас увидел их, то напугался бы ещё больше.

Из подъезда донесся невнятный шум: шаги, бормотание и ещё какие–то звуки животного происхождения. Спецы мгновенно рассредоточились, обнажив оружие. Двое укрылись позади джипа, взяв подъезд на прицел, ещё двое направились прямиком к подъезду, заняв позиции по обе его стороны. Один потянулся к ручке, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге показалась ухоженная женщина с маленькой огрызающейся собачкой в руках, неловко пытавшаяся достать из клатча автомобильные ключи. Женщина ойкнула, увидев направленные на себя четыре пистолета, собачка замолчала, испугавшись хозяйкиного испуга. Немая сцена продолжалась всего пару секунд: тишину прервало пиликанье брошенного в тени деревьев телефона. Бойцы мгновенно перестроились и, словно призраки, исчезли в темноте за припаркованными машинами. Дверь подъезда захлопнулась.

Тарас дотащил сильно хромающего Гика до машины. Сорвал балаклаву. Санчес уже забрался на место водителя, а Старший открыл пассажирскую дверь, чтобы запустить их внутрь. Гик потянулся к ручке задней двери, попытался самостоятельно наступить на поврежденную ногу, но со стоном осел возле колеса и зашептал с придыханием, пытаясь снова подняться:

– Сука… я, кажется, выронил накопитель, когда этот гад меня цапнул! Но флешка у меня…

Старший замер и бросил быстрый взгляд на угол дома, откуда они только что прибежали. Вернуться за вещами было уже совершенно не возможно, всю площадку по ту сторону здания заливал свет фар невидимого отсюда джипа. Даже оставаться здесь было абсолютным безумием: в любую секунду могли показаться вооруженные спецы. А в том, что они вооружены никаких сомнений не возникало. Ещё через несколько секунд они найдут ограбленного мужчину и бросятся обыскивать окрестности. И тут Тарас вытащил из кармана брюк черный пластмассовый прямоугольник, протянул Гику: – Больше не теряй.

Старший удивленно приподнял левую бровь. Затем отобрал у них всё устройства и запрыгнул на переднее сидение:

– В машину быстро!

Тарас подал руку Гику, поднимая его с земли, и тоже нырнул в машину. Последним, тихо матерясь сквозь зубы, на заднее сидение уселся Гик.

Санчес потянулся к зажиганию, но план неумолимо продолжал рушиться. Из–за угла показался один из спецов с оружием наизготовку, подсвечивая себе фонариком, который держал прямо под пистолетом. Он внимательно изучал окрестности. Почти сразу следом за ним вынырнул ещё один спец, прикрывая первого. Все в машине пригнулись. По окнам запрыгали блики от фонарей.

Из–за руля подал голос Санчес: – Это что за кибрг– убийца?

Старший, не отрывая глаз от спецов, тихо ответил:

– Команда зачистки… – и на недоуменный взгляд Санчеса добавил, – они, Санчес, таких обосравшихся котят, как вы, закапывают.

– Никогда раньше не видел.

Старший хмыкнул:

– Потому и жив до сих пор, – обернулся, – Гик, машина заряжена?

– Шашка пластита на бензобаке и радиодетонатор.

Достал из своих бесконечных карманов кнопочный телефон и протянул Старшему. Блики фонариков исчезли, оба спеца с кошачьей грацией растворились за углом. Санчес выдохнул, а Старший заметил: – Сейчас вернутся. Только в этот раз их будет больше. Так что самое время делать ноги. Заводи потихонечку.

Санчес завел автомобиль. Несколько секунд ничего не происходило, потом вдалеке послышался вой полицейской сирены.

– Езжай. Медленно.

Машина оторвалась от тротуара и на малом ходу проехала с десяток метров, прежде чем им открылся двор, который они так стремительно покидали. Несколько секунд казалось, что им удастся проскочить незамеченными. Просто случайный автомобиль едет по вечерней улице.

Один из спецов возле джипа разговаривал по телефону, второй находился рядом с ним, держа руку на кобуре. Двое осматривали автомобиль убитого мужчины. Разговаривавший по телефону спец краем глаза уловил движение на дороге. Чуть повернул голову, увидел двигающийся мимо автомобиль и встретился глазами с замершим возле автомобильного окна Гиком. И одного этого взгляда было достаточно.

– Гони! – рявкнул Старший и Санчес утопил педаль в пол.

Спец отпустил телефон, и, падая на колено, рванул из кобуры пистолет. Мобльный ещё не успел коснуться земли, как загрохотали выстрелы. Сквозь оглушительные щелчки пуль по металлу машины Тарас расслышал голос Старшего:

– Гони– гони– гони!

Второй спец тоже среагировал мгновенно, и уже через секунду по автомобилю велся огонь из двух стволов. «Как в клетке, – мелькнуло в голове у сжавшегося в клубок Тараса, – ни спрятаться, ни убежать»

Благо, до следующего дома было всего метров пятнадцать, затем щелчки металла о металл прекратились. Только ревел на пустой дороге двигатель. Старший перегнулся через сидение: – Всё целы?

Гик сидел, удивленно смотря на свои окровавленные руки. Затем попытался что–то сказать и обмяк. Из груди тугой черной струей хлестнула кровь. Старший бросил Тарасу балаклаву: – Зажми рану!

Сзади прямо через газон двора, даже не заметив разделяющего бордюра, с оглушительным утробным ревом выскочил на дорогу джип.

Старший уперся руками в переднюю панель: – На прямой они нас сделают! Отрывайся на поворотах.

Санчес оказался прекрасным водителем. Машина словно не касалась колесами асфальта, пролетала повороты на дрифте, почти не сбавляя скорости, лихо обгоняя редкие в этот час автомобили. Тяжелому джипу такие маневры давались с трудом, но и там за рулем был не новичок и, вынужденно сбавляя на поворотах скорость, он пролетал бордюры и островки безопасности, даже не замечая препятствий.

Старший быстро обрисовывал ситуацию: – Полиция наверняка уже в курсе. Если они присоединятся к погоне, нас накроют.

Повернулся к Тарасу. Тот, как ему сказали, скользкими от крови руками зажимал балаклавой рану. Голова Гика безвольно болталась, отвечая на повороты и кочки несуразным шаманским танцем. Старший отстегнул ремень, перегнулся через сидение и одной рукой попытался нащупать на шее у Гика пульс. Затем отрицательно покачал головой и вернулся на свое место:

– Санчес, выбирай улицу потише, будем их блокировать. Со спецэффектами!

Достал непонятно откуда взявшийся пистолет и дослал патрон в патронник.

Санчес покосился на пистолет: – Щас всё будет!

Несколько почти мгновенных движений руками и ногами, машина сменила рев мотора на визг покрышек, боком влетела в переулок и, продолжая разворачиваться, проскользила юзом ещё добрых двадцать метров, прежде чем покачиваясь замерла.

Старший рванул ручку двери:

– Из машины! Санчес, уходишь самостоятельно!

Тарас кубарем выкатился наружу, следом за Старшим. А Санчес дал газу, разгоняя автомобиль навстречу невидимому пока джипу, затем врубил нейтралку и выпрыгнул из машины, чудом не попав под её задние колеса.

Джип с оглушительным ревом показался из–за угла. Он едва поместился на узкой улице, а его водитель, увидев приближающиеся фары, ударил по тормозам. На мгновение шум погони затих, сменившись шелестом покрышек, движущегося по инерции автомобиля. Затем раздался хруст сминаемой обшивки.

Старший нажал кнопку детонатора. Секундная задержка, потом оглушительный хлопок, и обе машины скрылись в огненном вихре.

Тарас бросился к ближайшей подворотне. Но как только стихло первое пламя, трое спецов выскочили из джипа с разных сторон, перекатились на обочину.

Старший, не давая им возможности сгруппироваться, высадил в том направлении две обоймы подряд, перезаряжая оружие с точностью автомата. Меньше, чем через десять секунд его пистолет встал на затворную задержку – вторая обойма пуста. Двое спецов не подавали признаков жизни, третьего было не видно из–за машины. Наступила тишина, в которой гудело ослепительное бензиновое пламя. Старший схватил Тараса за шиворот и втолкнул в подворотню.

Светила неполная луна, откуда–то доносился запах прелой листвы, из освещённых окон падали косые лучи света. «Как тогда, когда мы воровали яблоки», – промелькнуло в голове у бегущего со всёх ног Тараса. Никаким другим мыслям, бушующий в его крови адреналин, шансов не оставил. Через несколько дворов Старший достал из кармана мобильный и, приостановившись, нажал кнопку дозвона:

– Устройство у меня. Находимся в движении. Нужен транспорт по геолокации.

Задержка во время разговора спасла им жизни. Последний спец, двигаясь параллельным курсом, выскочил из–за угла прямо перед ними. Он явно не ожидал, что преследуемые окажутся позади него, и старший налетел на него сзади. Оба не удержались на ногах. Раскатились в разные стороны.

Матерый спец даже во время падения не выпустил из рук оружия и, завершив падение отработанным кувырком, попытался выстрелить прямо из положения лежа. И, если бы Старший был один, тут бы его приключение и закончилось. Но Тарас, успевший притормозить и оставшийся на ногах, сделал первое, что пришло ему в голову: ударил ногой по пистолету. Пуля ушла в сторону, всё же опалив щеку Старшего. И снова оружие осталось в руках специалиста. Второй выстрел он сделал в сторону Тараса, и только неудобство прицеливания из положения лежа дало Тарасу возможность не попасть под выстрел.

Спец лихо кувыркнулся назад и твердо встал на колени. Оба неприятеля теперь были прямо перед ним, и третий раз он не промахнется. Тарас, чувствуя свою почти полную беспомощность, бросился на него, пытаясь не дать произвести прицельный выстрел. Пока они перетягивали пистолет, два выстрела снова ушли в сторону. Но силы были явно не равны даже в таком положении. Словно механический пресс, спец спокойно встал с колен и ударил Тараса по ноге, подламывая её. Теперь уже Тарас оказался на коленях, но держал пистолет мертвой хваткой, вложив в это всё свои силы. Мир сузился до одной простой задачи: не дать спецу прицелиться. А тот, казалось, даже не напрягался, потому что, вдруг, отпустил одну руку и расстегнул нагрудные ножны, хватаясь за армейский нож. «Вот и всё…» – подумал Тарас за мгновение до того, как выстрел Старшего разнес спецу голову. Нож так и не успел обнажиться.

Старший подал Тарасу руку, помогая подняться. Он встал, потом нагнулся и вытащил у спеца нож. Прикинул, не отрезать ли Старшему голову прямо сейчас, но ярость уже утихла, поэтому он просто спросил: – У тебя завод с патронами в кармане? Гуддини, мля… Три обоймы…

Старший убрал пистолет под куртку: – Четыре. Много – не мало.

Кивнул на нож в руке Тараса: – Зачем тебе такой приметный трофей?

– Пригодится.

Двор начал просыпаться. В окнах зажёгся свет, галдели люди.

– Уходим.

***

Дверь открыл Санчес. Старший приподнял бровь. Удивился и Тарас: не считая схватки со спецом и плутания по плохо освещённым дворам, на всю дорогу они потратили едва ли больше времени, чем, когда ехали туда. Через десять минут после звонка Старшего на одной из окрестных улочек их подобрал малоприметный автомобиль с затемненными задними стеклами. Тарасу показались знакомыми его номера, но мало ли, что после таких приключений померещится. Да и не похоже было, чтобы группа, которой заведовал Старший, могла сотрудничать с государственными структурами. «Впрочем, кто этих столичных ухарей разберет?» – решил про себя Тарас и больше об этом не думал.

В автомобиле сидели двое. Оба на передних сидениях. Старший тут же отобрал у Тараса трофейный нож и протянул переднему пассажиру: – Проверь.

Тот внимательно осмотрел оружие со всёх сторон, попытался что–то окрутить. Потом достал из бардачка небольшую коробочку, и некоторое время смотрел на мерцающие индикаторы, щелкая переключателями. Вернул со словами:

– Не светится. Но номера я бы перебил.

Дальше ехали молча. Тараса колотило, но виду он не подавал. Думать тоже получалось плохо, так что он просто смотрел в окно на мелькающие огни.

Через полчаса их высадили у какого–то парка. Машина уехала, а они нырнули в глубину местной застройки, миновали несколько дворов и оказались у своего подъезда. А потом дверь открыл непонятно как опередивший их Санчес.

– Вот, ты – шустрый! Как успел раньше нас? – удивился Старший.

– Меня девушки любят. Тормознул на соседней улице одну. Видел бы ты ее… иномарку. Я б погонял! Эх… даже денег не взяла.

– Проверился?

– А то! Я ей другой адрес назвал. Да и вышел в трех кварталах у магазина. Походил по залу, поглядел. Потом нырнул в подворотню и через сквозной подъезд на соседнюю улицу. Всё чисто. Вот, телефончик оставила!

Санчес достал из нагрудного кармана этикетку от жвачки с написанными цифрами и протянул Старшему. Тот забрал, мельком глянув на надпись: – Пробью номер. Как звали… иномарку?

– Наташа.

– М– да, можно было и не спрашивать. Ты, – повернулся к Тарасу с тёмными пятнами крови на синих джинсах, – со мной.

Старший нырнул в кабинет, набрал с разных полок комплект вещёй, запакованных в полиэтиленовую пленку, и дал Тарасу. Это была не армейская форма, да и не форма вообще, но вещи практичные, серые, неприметные, похожие на то, что носил сам Старший или Санчес. Если встретить в городе человека в такой одежде, его будет очень трудно описать, потому что взгляду почти не за что зацепиться.

– Всё вещи, в чем был на задании, в мешок. Я вернусь, утилизирую.

Первым кинул в черный полиэтиленовый пакет балаклаву и перчатки, передал пакет Тарасу.

– Теперь брысь по комнатам. – Старший вышел в коридор и пошел к выходной двери, но остановился и добавил, – Да, Санчес, вещи Гика туда же. Закрой за мной.

Тарас развел руками:

– А телефон? Я позвонить хотел…

Старший посмотрел на него, но не ответил. Хлопнула выходная дверь, Санчес накинул цепочку.

– Куда это он, на ночь глядя? – поинтересовался Тарас.

– Даже знать не хочу! – буркнул в ответ Санчес и ушёл в комнату.

Тарас зашёл на кухню, сделал бутерброд, запил водой из чайника и пошел в ванную переодеваться. Ему было жалко одежды. Хорошие вещи, почти новые. Он вообще редко мог найти что–то, что бы ему по– настоящему нравилось, поэтому походы в магазин случались не часто. И вот теперь, снимая с себя одежду, ему было жалко вещёй. А потом стало нестерпимо жалко себя. Не Гика, которого он почти не знал, не холёного мужчину, лежащего теперь во дворе своего дома. Именно себя, вырванного из привычной провинциальной суеты, из изрядно надоевших, но знакомых и безопасных отношений, из целой жизни, внезапно оказавшейся совсем далеко. Словно и не с ним всё это было когда–то. С кем–то знакомым, но другим. Из зеркала на него смотрели уставшие злые глаза.

Вода смыла всё. И, надевая на себя новые вещи, он не без удовольствия отметил, что теперь почти не отличим от Старшего. Или от Санчеса. Про Гика он больше не думал.

***

Куратор был человеком действия. Вот и в этот раз он сам сидел за рулем, хотя вполне мог позволить себе не только водителя, но и личный самолет. Как любой человек действия, он считал элементы роскоши фактором мешающим выполнению задания. Слова «эффективность и целесообразность» можно было выбить у него на фамильном гербе, если бы он, конечно, у него был. Много лет он отслужил в специальном подразделении в качестве бойца, затем участвовал в разработке спецопераций и даже был рекомендован начальством для повышения по службе на руководящих должностях, пройдя соответствующее обучение. Но он был слишком эффективен, чтобы отсиживаться в штабе. Скорость реакции на меняющуюся оперативную обстановку и отсутствие брезгливости при выполнении деликатных операций делали его очень ценным специалистом. И очень опасным оппонентом.

Старший уселся на пассажирское сидение служебного автомобиля и передал Куратору пакет с изъятыми устройствами. Куратор внимательно посмотрел в зеркала, отъехал на пару кварталов и снова припарковался. Еще раз посмотрел в зеркало и, не отрывая от него взгляда, обратился к Старшему: – Мне стоит тебя уволить за весь этот цирк. Задача была поставлена четко: изъятие информации. Боевые действия на улицах города не предусматривались. Вас выбрали, чтобы всё сделать, как можно тише. Кстати, ликвидация объекта – это непростительная самодеятельность. Объект разрабатывался годами. Задействованы огромные ресурсы.

– Виноват. Новенький перестарался.

– А руководитель в группе на что? На этот раз – черт с ним, его свои всё равно бы грохнули, так что с этой стороны потери минимальны, но у вас было четкое задание: извлечение данных. Вы категорически не должны были пересекаться с другой группой. А вместо этого шесть трупов, стрельба в городе, два взорванных автомобиля.

Старший никак не мог уловить тональность разговора. Задание было выполнено не идеально, но ему не впервой было терять людей. К тому же, выполнение поставленных задач всегда было его приоритетом. Он знал, что ценили его именно за это. А остальное – приемлемые потери, если в задании не обозначено иное. Поэтому, ожидая от куратора более ясного продолжения, он просто повторил:

– Виноват.

Похоже, Куратор размышлял вслух: – Технаря, опять же, жаль, толковый был парень… Я понимаю, что для тебя этот детский сад непривычен. Но команда создана для решения чисто тактических задач в строго отведенный промежуток времени на определенной территории. Поэтому не стали перебрасывать сюда готовую группу, а взяли тебя натаскать этих. Твоего уровня для них с головой хватит. А дальше они вряд ли понадобятся. Ладно, что по новенькому? Говоришь, его рук дело?

– Прикрывал технаря с данными. Жестко, но эффективно. Меня во дворах прикрыл, не растерялся. В одиночку с этим терминатором, конечно, у него шансов не было, но командно сработал хорошо. Кстати, почему в прикрытии объекта команда зачистки?

– Это не твоего ума дело! – Куратор сверкнул холодными стальными глазами, – Сейчас пойдешь и напишешь подробный рапорт. По минутам! Кто где был и что делал. Мне ещё отчитываться за тебя! И, я надеюсь, ты понимаешь, что означает увольнение для человека такого уровня, как ты.

– Конечно.

– Прекрасно! Вот расходники на неделю, – достал из–под сидения пакет: деньги и флаконы с желтыми и синими этикетками, – будем вас отправлять из города после такого шума. Завтра дам знать, что к чему.

Старший потянулся к дверной ручке. Куратор его остановил: – Да, не вздумай принимать эти таблетки сам.

– Это не амфетамин?

– Конечно, нет. Вернее, не только он. Тут сразу несколько тактических задач решаются в области боевой фармакологии. Ну, и в целом помогает держать молодняк в узде: не так просто найти себе дилера в чужом городе. Так что привыкание – эффект запланированный. К тому же, при сворачивании деятельности, состав препаратов немного изменится. Будет похоже на обычный передоз нескольких торчков. Никто не станет разбираться.

Старший внутренне напрягся, прекрасно понимая, что в случае чего это и его судьба, но снова ответил предельно просто: – Понял.

– Так что не привыкай к молодняку. А то ещё рука дрогнет в нужный момент.

Старший кивнул. Он понимал. И Куратор знал, что он понимает. Это хорошо, значит, урок усвоен. Теперь после кнута пряник: – Захочешь расслабиться выпей хорошего коньяка. Немного!

Достал из–под сидения ещё один пакет с двумя бутылками фирменного коньяка. Внимательно посмотрел на них, затем одну отдал Старшему: – Тебе сегодня повезло. Дважды.

Старший взял бутылку в руку и тоже внимательно посмотрел сперва на неё, потом на ту, что осталась у Куратора: – Спасибо. И за везение тоже.

Куратор задорно сверкнул глазами: – За острый ум тебя и ценим. Эту пей смело. Свободен.

Старший вышел из машины и ему нестерпимо захотелось курить.

***

Тарас валялся на кровати и смотрел по телевизору какой–то невнятный боевичок. Мысли его были далеко, только глаза автоматически скользили по мельтешившему пестрой картинкой экрану.

Матери давно не звонил. Даже не сказал, что уезжает. Хотя, ей не особо и интересно, с тех пор, как нашла себе этого… предпринимателя. Видал Тарас таких предпринимателей: спит до обеда, потом смотается куда–то на пару часов – и обратно домой. Правда, на курорты мать возит регулярно. Машина не плохая. Значит, деньги водятся. Этак, глядишь, ребенка заделают…

Насте тоже обещал позвонить, как устроится. Впрочем, сказал же, как устроится, а пока ещё ни черта не понятно…

Он отвлекся, когда протопавший мимо Санчес открыл входную дверь. В коридоре тихо перекинулись парой фраз. Затем Санчес вернулся к себе, а со стороны кабинета раздался голос Старшего:

– Молодой, зайди!

Размышления перед экраном пришлось прервать.

Дверь в кабинет была приоткрыта, так что стучаться не потребовалось. Когда Тарас зашёл, Старший уже откупорил бутылку коньяка и налил крохотный наперсток. Подвинул в сторону Тараса.

– Поначалу решил, что ты нам не подходишь.

Надолго замолчал, глядя внимательными холодными глазами.

– В общем, чуть всё не завалил, но потом собрался. Так что неплохо.

Тарас хмыкнул:

– Вообще–то, я кое– кого от пули спас, Гика вытащил, а накопитель вы бы без меня вообще… потеряли…

Теперь уже хмыкнул Старший:

– Победителей не судят, факт. Но я надеюсь, ты не медаль ждешь? Потому что тебя именно для этого в команду и брали. Остаешься.

Тарас потянулся за коньяком, но перед тем, как выпить поднял глаза на Старшего: – Я, конечно, в чужие дела не лезу, но что это за фантомас был? Он же вообще неубиваемый! Не удивлюсь, если он оттуда уполз и сейчас себе в каком– нибудь дешёвом отеле руку плоскогубцами ремонтирует. Нож у него американский, кстати. Да и морда… на нашего не похож…

Старший всё ещё вглядывался в Тараса, словно ждал, что засланный агент выдаст себя неосторожной фразой. Но нет, ничего такого, просто стресс и повышенная болтливость.

– Не похож. Я об этом уже доложил. Мне сказали: «Не твое дело!» – Вот так дословно тебе и передаю! Ладно, допивай и топай отдыхать.

Пока Старший копался в бумажном пакете, Тарас залпом выпил, поморщился и поставил рюмку на стол.

– А позвонить? Ты сказал, что я вечером домой позвонить смогу.

Старший достал из стола телефон Тараса, вставил в него аккумулятор.

– Напиши СМС. Поздно уже.

Внимательными глазами наблюдал, как Тарас держит телефон, как пишет и отправляет сообщение. Затем забрал телефон и отправил обратно в ящик. Аккуратно выложил из пакета на стол семьсот долларов и два флакона. Достал табель.

– Это на неделю. Распишись.

Тарас явно обрадовался такому повороту событий. Он постоянно ждал, что его всё–таки кинут, и потому даже вздохнул с облегчением, убирая деньги в нагрудный карман. Купюры и выпитый до этого коньяк приятно согревали. Расписался, взял один из флаконов и потряс возле уха. Характерно загремели таблетки.

– А это зачем?

– Синие для того, чтобы снять стресс после работы, желтые – наоборот, чтобы бодрячком, когда ночью работать придётся. Так что путать их не рекомендую, мне на работе овощ ни к чему.

– Понял, не дурак.

– Да, и не увлекайся. Штука мощная.

– Да я вообще не люблю это дело, – соврал Тарас. По глазам понял, что командир прекрасно всё знает и хмыкнул: – Что за день? Сплошные эксперименты… Ладно, разберусь.

Старший проводил его до двери и обратился в темноту коридора:

– Санчес, зайди!

Из другой комнаты появился уже успевший задремать перед телевизором Санчес. Прежде, чем Тарас скрылся за дверью, Старший добавил:

– С этого момента твое имя в группе – Мороз.

Тарас спросил машинально: – Почему Мороз?

Старший ухмыльнулся: – Потому что у меня от тебя мурашки по коже.

Тарас нырнул к себе, а Санчес зашёл в кабинет и плотно прикрыл дверь.

– Ты серьезно? Мурашки? От него?

Старший удивленно поднял глаза: – Дурак, что ли? Он на пистолет с голыми руками полез… Отморозок, потому и Мороз!

Санчес удовлетворенно хмыкнул – это объяснение его полностью устраивало. Он вообще старался не обращать внимания на детали, которые не мешали ему смотреть телевизор или принимать пищу.

На столе снова появились деньги и два флакона. Санчес ловко всё подхватил, распихал по карманам и привычно чиркнул закорючку в табеле. Не особо церемонясь ткнул пальцем в откупоренную бутылку:

– Коньячком баловались?

Но Старший пропустил его слова мимо ушей:

– Завтра нас переведут за город. На всякий случай глаз с него не спускай!

***

Лучше всего в своей жизни Санчес умел делать две вещи: поднимать железо в спортзале и смотреть телевизор. Сейчас он был занят именно вторым: развалившись в большом мягком кресле, таращился на противоположную стену с плоской панелью экрана в 37 дюймов.

Они приехали недавно и ещё не успели распаковаться. Рюкзак Санчеса валялся возле него, а приоткрытая сумка Тараса стояла на диване. Их легкие куртки лежали там же.

Это был небольшой, но уютный дом, стоящий особняком километрах в тридцати от города. Два этажа, несколько комнат и большая гостиная, совмещённая с кухонной зоной, где и расположились ребята. От ближайших соседей их отделяла роща и несколько сотен метров проселочной дороги. Ещё дальше начиналась окраина маленькой деревеньки в полтора десятка домов и две улицы.

Старший привез их и тут же куда–то уехал. Тарас бросил сумку, осмотрелся и пошел гулять по комнатам первого и второго этажей, с интересом заглядывая в новые помещёния. А когда вернулся, Санчес уже разобрался с незнакомым телевизором и полностью погрузился в просмотр содержимого многочисленных каналов.

Тарас открыл сумку и достал оттуда небольшую книжку в мягком переплете, которую взял в дорогу. Сел на диван, пролистнул несколько страниц. Но работающий телевизор мешал читать. Пришлось смотреть кино вместе с Санчесом.

Время шло, шелестел ветер в деревьях у реки, где–то на том берегу пронзительно закричала хищная птица. Тарас понял, что проголодался. Он открыл кухонные шкафчики и начал изучать доставшийся инвентарь. Всё, что нужно для жизни тут имелось. Был даже водопровод. Пару пластиковых пакетов с едой лежали возле варочной панели на длинном кухонном столе. Удовлетворенный осмотром Тарас не стал терять времени и занялся разборкой пакетов, попутно прикидывая варианты обеда. Готовить он умел и любил.

Через спину обратился к Санчесу: – Природа – это хорошо! Как дома. Сейчас шашлычок замутим. Знаю маринад: два часа – и готово!

Санчес оживился, но даже мысль о еде не смогла заставить его подняться с кресла:

– О! А я за! Зелепухи побольше и винишко. Надо сообразить, где у них тут магаз…

– Отставить винишко! – раздался за спиной голос Старшего. Тарас чуть не выронил пакет. Санчес подпрыгнул в кресле. А Старший, явно наслаждаясь произведенным эффектом, продолжил: – Вот так вас и перестреляют! Если вы не слышали машины, это не значит, что она не подъехала. И уж тем более не значит, что к вам кто–то пешком не пришел. Дверь всегда на замке держите, даже если сами во дворе. От настоящего противника это не спасет, а от таких же, как вы, очень даже. Иногда пара секунд – это всё, что у тебя есть.

Ребята молча переглянулись. Аппетит пропал.

– Ладно, бойцы, с завтрашнего дня, кроме работы, к нам будут приезжать инструкторы. Поднатаскают в тактике, научат работать с оружием и спецсредствами. Вот график занятий. Смотрите регулярно, он будет меняться.