Читать онлайн Со мной так нельзя!: каким бывает насилие и как его распознать бесплатно

Независимый благотворительный Центр помощи пережившим сексуальное насилие «Сёстры» рекомендует

Каменная стена

Эти женщины умеют сохранять улыбку, что не может не удивлять. Даже в кабинете психотерапевта они уверяют, что всё у них было бы хорошо, если бы не одна небольшая проблема…

– Научите, как себя вести, чтобы не раздражать всю свою семью, а особенно мужа. Он у меня замечательный, только очень нервный, у него трудная работа…

– Да у меня всё прекрасно! Семья, дети, их у меня четверо… Не работаю уже давно… Вот только сердце почему-то прихватывает, с каждым месяцем всё хуже и хуже, и трудно дышать. Ума не приложу: откуда это взялось? Врачи ничего не находят, говорят: «психосоматика». Вот решила обратиться к вам.

– Мой парень мне говорит, что, если я когда-нибудь его брошу, он убьёт меня и себя. Я не собираюсь его бросать, но он такой подозрительный, ему всё время кажется, что у меня есть другие мужчины.

– Я его очень люблю, очень! И он меня! Но я просто хочу у вас спросить, есть у нас в отношениях насилие или нет. Я прочла статью в Интернете, судя по ней получается, что есть. Но, наверное, это пустяки какие-то…

Из их слов вырисовывается прекрасная картинка, которую хочется повесить на стену и любоваться: ведь на ней замечательная семья, идеальные отношения двух любящих людей. В процессе расспроса, однако, обнаруживается, что картинка прилегает неплотно: стоит отодвинуть край – из-под него показывается что-то чёрное и страшное. А потом, когда женщина начинает больше доверять специалисту, к которому обратилась, приходят слёзы. Очень много слёз…

Как психотерапевт, я не думала специализироваться на теме домашнего насилия. Однако как только начала работать, обнаружила, что на самом деле многие симптомы, которые безуспешно лечат мои пациенты – вегето-сосудистую дистонию или сердечный невроз, многие навязчивые мысли и фобии, от которых они тщетно пытаются избавиться, – объясняются тем, что все эти несчастные вынуждены не жить, а выживать в экстремальных условиях. А создал их для женщины, между прочим, её партнёр, который совсем не обязательно алкоголик, маргинал (нужно иметь неплохой доход, чтобы оплачивать услуги психотерапевта). Сотрудничая впоследствии с Центром помощи пережившим сексуальное насилие «Сёстры», я убедилась, насколько многообразна эта тема и до какого отчаяния она способна довести. Из размышлений о том, что происходит с женщиной в ситуации домашнего насилия, родился этот образ:

КАМЕННАЯ СТЕНА

«Ты за ним как за каменной стеной», – принято говорить женщине, которая вышла замуж за мужчину серьёзного, основательного, надёжного… Таков переносный смысл поговорки. Но что она буквально означает, какие ассоциации вызывает? Что это за стена такая? Та стена, за которой безопасно, или та, которая отделяет от всего остального мира, многообразного и влекущего? Что хотел сделать каменщик, который клал её: создать тёплое безопасное пространство для двоих или замуровать свою благоверную в каменном мешке? Случается так, что женщина, вступая в отношения, надеется на первый вариант, а получает второй. И вот уже стена становится всё толще, через неё невозможно достучаться до тех, кто снаружи, да и неловко становится стучать. Постепенно женщина свыкается с мыслью о том, что она теперь пленница, что такова её судьба, выхода для неё нет, что с ней однозначно что-то не так…

Можно ли заранее вычислить такого мужчину, чтобы не угодить в его сети? А если вычислить не удалось и женщина всё-таки угодила в такого рода отношения, как быть, где и как искать спасения? Несут ли женщины за это ответственность? Что делать, если семья для вас – место страданий? Что происходит при этом с детьми? Уходить или нет, а если уходить, то как? На все эти и многие другие вопросы я постараюсь ответить в книге, вобравшей в себя мой опыт работы с пострадавшими от домашнего насилия.

Ранее, в 2017 г., в издательстве «Никея» вышла моя книга «Немые слёзы», также посвящённая этой теме. Некоторые моменты в обеих работах совпадают, но лишь потому, что без них невозможно обойтись, как невозможно обойтись в учебнике физики без закона всемирного тяготения. Данная книга не является повторением предыдущей, как не является и её продолжением: их можно читать и вместе, и раздельно.

Немного о терминологии: слова «абьюз», «абьюзер» (англ. abuse – злоупотребление, неправильное использование) уже вошли в русский язык и не требуют перевода. В соответствии со смыслом я в тексте иногда заменяю их словами «обидчик», «насильник» и «домашний тиран», чтобы избежать повторов. Однако надо отметить, что с этими словами обычно связывают представление о жёстком, очевидном для всех насилии – как правило, побоях. Абьюз – более широкое понятие: это отношения, которые для одного из участников разными способами ограничивают жизнь, а иногда и лишают жизни – в буквальном смысле.

Домашнее насилие многолико: от него страдают и дети, и старики, и инвалиды, оно случается и в официальном браке, и в гражданском, и в однополых отношениях… Почему же на протяжении всей книги я, как правило, употребляю слово «мужчина», когда речь идёт об абьюзере, а слово «женщина» – когда речь идёт о пострадавшей стороне? Насколько это корректно?

После выхода книги «Немые слёзы» мне задавали вопрос о том, часто ли приходится сталкиваться в моей практике с мужчинами, страдающими от своих партнёрш. Не сразу удалось узнать, что существует достаточно мощное течение в современной российской общественной мысли, которое утверждает, что мужчины становятся жертвами домашнего насилия так же часто, как и женщины. И тут мне становится очень интересно: где скрываются все эти несчастные мужчины? Нам говорят, что они никому не признаются, что с ними происходит, потому что очень стыдятся. Но ведь и женщины, находящиеся в ситуации домашнего насилия, стыдятся того, что с ними делают мужья, и до последнего терпят, лишь бы сохранить красивую картинку любящей семьи. Нам говорят, что женщины распускают руки даже чаще, чем мужчины – но каким-то непостижимым образом это остаётся скрыто и от соседей, и от друзей и сотрудников мужей и жён, и от врачей, оказывающих помощь пострадавшим от побоев. Почему те, кто занимается статистикой правонарушений, этого не видят? А видят они то, что жертвами рукоприкладства в семье в подавляющем большинстве – до 75 % случаев – становятся женщины. Но когда речь идёт о супружеском насилии, их доля достигает 91 %1. Основываясь на статистике и на собственном опыте, я позволю себе употреблять слова именно так, как употребляю.

В моей практике неоднократно встречались мужчины, претерпевшие психологическое насилие от своих матерей, но от партнёрш – ни разу. Однако если они захотят ко мне обратиться, я буду рада им помочь. В центре «Сёстры», с которым я сотрудничаю с 2015 г., оказывают помощь пережившим сексуализированное насилие – всем, без различия пола, возраста, национальности, религиозной и идеологической принадлежности. Насилие нельзя спровоцировать. Насилие – это не то, что должен испытывать человек. Насилие – плохая штука, с которой нужно бороться, в том числе на уровне пересмотра прежних представлений и развеивания мифов.

Все истории и диалоги в книге созданы автором на основе ситуаций, типичных для домашнего насилия, совпадения с реальными людьми случайны.

С уважением,Светлана Морозова,к. м. н.,координатор очных консультаций Независимого благотворительного Центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сёстры»

Первое знакомство

Удивительные всё-таки бывают случаи в жизни! На этот тренинг личностного роста Юля шла как раз для того, чтобы избавиться от стеснительности, которая очень ей мешала при отношениях с мужчинами… Точнее, отношений-то никаких не было – из-за стеснительности. Была влюблённость в старших классах школы, был лёгкий студенческий роман на втором курсе – вот и всё… А ведь студенческие годы кончились. И хотя брюзжание матери по поводу «тикающих часиков», «старородящих» и прочего Юля гордо игнорировала, но всё чаще задумывалась о личной жизни. Ведь это для неё важно! А на тренинге обещали за три дня научить входить в контакт с абсолютно любым человеком…

И надо же так случиться, чтобы человека, с которым захотелось познакомиться и пообщаться, Юля нашла именно там! Сам тренинг ввёл её в состояние ещё большей застенчивости, чем обычно: задание, которое там дали (выйти на улицу и приставать к прохожим с рекламой мороженого), она выполнила хуже некуда, потому что чувствовала себя серой мышью, которой хотелось забиться в норку. Зато Артём – как же свободно он себя вёл! Даже рекламок раздал больше, чем все остальные. А когда ведущий тренинга пошутил насчёт его активности, Артём ответил ему очень жёстко. Да что там жёстко, он его целую минуту отчитывал, сжимая кулаки, словно вот-вот побьёт! Кажется, все участники тренинга порадовались посрамлению наглого ведущего. А Юля рассматривала Артёма, точно картину или классическую статую: нечто красивое, интересное, но далёкое.

Когда он в перерыве подошёл к ней и заговорил, она смутилась: не ожидала такого. Подумала, что, наверное, ошибся, перепутал её с кем-то. Но никакой ошибки не было! Он ей улыбался.

– Что, не нравится тренинг?

– Так себе, – осторожно ответила Юля.

– Мне тоже. Я думал, тут дают полезные для бизнеса знания, а на самом деле это я их учить должен. Не нюхали они настоящих переговоров!

Он смотрел на Юлю и как будто чего-то ждал, хотя она не могла понять чего.

– Ну давай одевайся и пошли! Я же тебе сказал, тут ловить нечего. Хочешь, расскажу, как себя держать, чтобы добиваться всего, чего захочешь?

Юля растерялась: ею никто так не командовал, кроме матери и некоторых учителей в школе. Но тренинг ей не нравился, и то, что кто-то сделал выбор за неё, в общем, её устраивало. К тому же Артём её заинтересовал. Не каждый день встречаешь человека, так уверенно ведущего себя на тренинге, который должен избавлять от неуверенности в себе.

Они бродили по городу три часа и всё это время говорили… Точнее, говорил в основном Артём. Рассказывал о своём бизнесе, о семье, о доме, который построил отец – не хочет жить в городе, а ему, Артёму, лучше в городе. Рассказывал с юмором, сыпал шутками, по большей части удачными. Между всем этим расспрашивал Юлю о её жизни, вставляя иногда замечания: «О, шить умеешь, это здорово! А вот хобби у тебя плохое, среди косплейщиков много ненормального народа, я тебя предупреждаю по-дружески. И вот что скажу тебе – я же за тобой наблюдал на тренинге, могу подсказать, где ты неправильно себя ведёшь, ну это чтобы ты не сердилась, что я увёл тебя с тренинга…» Юля не понимала, как ей с ним: хорошо или нет? Что-то из того, что он говорил, её задевало, хотелось ответить, она отвечала – и чем дальше, тем больше втягивалась в разговор.

Заключение вечера было таким:

– Я ведь обещал тебе показать, как надо себя вести, чтобы добиваться всего, чего захочешь? Ну вот, я сегодня увидел тебя, самую красивую девушку, которую только встречал, захотел добиться – и сделал! А сейчас ещё кое-что сделаю.

И потянулся её поцеловать. Но Юля увернулась:

– Знаешь, это уж слишком!

И ушла в негодовании.

Проснувшись на следующий день (было воскресенье), она какое-то время лежала и пыталась понять, что это было. Взяла телефон – и села на постели, растеряв остатки сна. Как только Артём нашёл её в соцсетях? А, наверное, через список участников тренинга… Он забросал её лайками и комментариями, отыскивая такие давние её фото, о которых даже она забыла, а в личке назначил свидание сегодня вечером.

Юля не знала, что и думать. С одной стороны, такой напор её пугал. Но с другой – ни от одного мужчины она ещё не видела ничего подобного… Вдруг это и правда любовь? И она согласилась.

Артём встретил её с огромным, красиво оформленным букетом. Сколько он стоил, Юля боялась думать. Вместе с тем ей было приятно: неужели она для него так много значит? Неужели для такого мужчины может что-то значить такая серая мышь, как она?

– Не бойся, целоваться сегодня не будем! Только если ты захочешь. Теперь я вижу, что ты девушка серьёзная. Не то что моя бывшая, Кристина: она вешалась на шею каждому встречному, ни одного мужика не пропускала! А я так её любил! Когда мы расстались, чуть не умер. Но теперь понимаю: хорошо, что расстались – иначе я не встретил бы тебя.

Кристина… Имя показалось Юле холодноватым и надменным. Конечно, они не подходили друг другу: Артём такой живой, так легко идёт на контакт! Юля улыбнулась: кажется, этому человеку можно доверять…

Абьюзер часто выглядит очаровательным. Он умеет преподносить себя с наилучшей стороны. Это похоже на сказку, на красивые романы: чудесная встреча, мгновенная влюблённость, единение сердец… И всё же некоторые моменты могут настораживать с самого начала. Иногда наблюдаются несколько признаков сразу, иногда всего один, и то тщательно скрываемый. Но! Если вы обнаружили хотя бы один, вам стоит быть начеку. Перечень приведённых далее признаков не полный. Вы можете не найти ни один из них, но, если вы чувствуете себя с мужчиной неловко, временами испытываете страх с ним, обратите на это внимание.

КРИТИКА И ОЦЕНКА – самый опасный симптом. Может быть, ваш новый знакомый пока не в полную силу высказывает свои «замечания», понимая, что если перегнёт палку, вы от него сбежите, но выносит оценочные суждения. Похвалит бусы… и заметит, что туфли не идут к юбке – надо заменить. Поинтересуется профессией: «Инженер? Тяжёлая специальность и… неженственная». Расскажете ему, что в школе проходили летнюю практику в детском саду, услышите в ответ: «О, вот это хорошо, моя жена должна любить детей…» Подобные комментарии могут злить, они могут восприниматься так или иначе, но в любом случае хорошим признаком такое поведение не назвать. Причём если вы попытаетесь ответить человеку тем же, он возмутится: выносить оценки – исключительно его привилегия.

СЛИШКОМ СТРЕМИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ОТНОШЕНИЙ – тоже опасный симптом. Вы только познакомились, а вас уже приглашают жить вместе… Ну да, у него хорошая двухкомнатная квартира в Бирюлёво, а вашу будете сдавать! Вы только выпили вместе кофе, а вас уже продавливают на секс. Вы в первый раз занялись с ним сексом, а вас уже зовут замуж. В сказках такая скоропалительность выглядит естественно, а в жизни настораживает. Если вы отказываете, поклонник становится напористее. Настойчивые просьбы могут перерасти в преследование, приобретающее разные формы: от огромного количества лайков в соцсетях и личных сообщений до забрасывания вас подарками и букетами и попыток повлиять на вас через ваших знакомых.

Как ни прискорбно, многие из нас до сих пор считают, что если мужчина продолжает добиваться женщину, не слыша её «нет», то это не потому, что он не считается с её мнением, а потому, что так сильно её любит. Сама женщина может поддаться этому мифу и откликнуться на домогательства, считая, что «такая любовь встречается раз в жизни, разве можно её упустить».

РЕВНОСТЬ – ещё один верный признак, что вы стали объектом внимания абьюзера. Ревнует – значит любит? Нет, ревнует – значит не доверяет. Ревнивец находит самые удивительные «доказательства» того, что женщина ему изменяет: «Почему ты ему улыбнулась?» (даже если речь идёт о курьере или дежурном на ресепшене в гостинице); «Почему твой коллега тебе позвонил?» Изобретает самые диковинные (и дикие) способы проверки верности: неожиданно заявляется к женщине на работу, устанавливает строгий контроль времени, рассчитывая её путь с работы вплоть до пяти минут… Если он твёрдо уверен, что его ревность имеет основания, никакие доказательства обратного его не убедят. Авторитарный и контролирующий – вот каков абьюзер, и, ревнуя, он именно так себя и проявляет.

«ВСЁ ИЛИ НИЧЕГО». Если вы согласны принять любовь своего поклонника, то должны также принять и все его представления о семейной жизни, и все обязательства, которыми он только захочет вас нагрузить. Договориться с ним невозможно, остаётся лишь слушать и слушаться.

Где кончается конфликт и начинается насилие? Если вы готовы выслушать друг друга и прийти к общему соглашению, это нормально. Конфликты неизбежны между близкими людьми. Если же один человек постоянно вынуждает другого уступать, в результате чего тот жертвует своими интересами, – это насилие.

ЛОЖЬ И МАНИПУЛЯЦИИ. Ложь широко распространена в человеческом общении: иногда лгут из хороших побуждений, из вежливости и т. п. Однако если мужчина обманывает вас в существенных вещах, касающихся его биографии и вашей совместной жизни (например, скрывает, что страдает психической болезнью с периодическими обострениями, имеет проблемы с алкоголем, продолжает жить с женщиной, с которой, как он уверяет, давно развёлся и т. д.), вы вряд ли будете счастливы с ним.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ НЕУСТОЙЧИВОСТЬ, ПЕРЕПАДЫ В НАСТРОЕНИИ. От спокойного состояния он может резко переходить к подавленному и, наоборот, к агрессивному (крики, яростная жестикуляция, битье кулаком по близлежащим предметам), что не может вас не пугать. Даже если эти выплески адресованы не вам, а «этому козлу», который слишком медленно идёт по пешеходному переходу, берегитесь: следующей жертвой станете вы.

ЖЕСТОКОСТЬ К ЛЮДЯМ И ЖИВОТНЫМ. Он даёт выход своей агрессии в физическом насилии, и неважно, кто адресат – его пёс, который скулит и привычно забивается под диван, или случайный прохожий, отпустивший глупое замечание о нём или о вас. Ваш спутник накинулся на прохожего с кулаками? Знайте, это давно не признак рыцарства.

ПЕРЕКЛАДЫВАНИЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ НА ДРУГИХ. «Да, я немного вспылил, но это потому, что ты мне сказала неприятную вещь. Никогда больше не говори такое мужчинам, ведь не каждый будет таким терпеливым, как я!» В его неудачах виноват кто угодно – родственники, конкуренты, рептилоиды, прогноз погоды, – только не он сам. Вас он может назначить на роль той единственной родной души, которая его понимает, сочувствует ему и которая на его стороне против всего этого сонмища врагов. Но не обольщайтесь: малейший отказ от выражения сочувствия или, на его взгляд, недостаточно сильное сочувствие – и вы тоже перейдёте во вражеский лагерь. Точно так же обвинения, как в адрес «ужасной бывшей», с большой долей вероятности посыплются на вас, если вы только предпримете попытку сбежать из райского местечка, созданного исходя из вкусов абьюзера.

ПРЕЗРЕНИЕ К ЖЕНЩИНАМ, ВЫСКАЗЫВАНИЯ, УНИЖАЮЩИЕ ЖЕНЩИН. «Можно ли женщину назвать человеком?» – по легенде, целый церковный собор в Средние века собрался, чтобы это выяснить. Любопытствующие раскопали, что нечто похожее действительно имело место в истории: на Маконском соборе в 585 г. один, мягко скажем, не слишком образованный епископ задал такой вопрос, но более продвинутые собратья сразу его осадили, приведя цитату из Библии о сотворении человека. «Мужчину и женщину сотворил их…» – вот доказательство. В Библии человеком названы мужчина и женщина! Как видим, в Средние века, которые принято считать дикими и отсталыми, этот вопрос решили мимоходом, не задумываясь. Однако в XXI в. появились люди, которые стряхнули с него пыль и интересуются им всерьёз. Это они выпускают книги с названиями, аналогичными вопросу простоватого средневекового епископа. Если бы автор выпустил книгу под названием «Можно ли считать человеком… (название расы или национальности подставить)», его обвинили бы в разжигании ненависти, но тут ведь всего-навсего женщины – кого это волнует. Идеология мужского движения – странная смесь противоречивых утверждений: с одной стороны, женщина в представлении этой группы – примитивная обезьяна, одержимая инстинктами и даже близко не дотягивающая по интеллекту до мужчины. Но с другой стороны, эти «обезьяны» достигли такого могущества, что заставляют мужчин выполнять все свои желания, отбирают у них детей по суду, заставляют их служить в армии и т. п. Над этим можно было бы понимающе посмеяться: ну да, одни назначают на роль тайной мировой власти евреев, другие – рептилоидов. Эти вот назначили женщин, а схема абсолютно одна и та же – стоит ли замечать таких, гм, своеобразных людей? Полагаю, на информацию о том, что ваш избранник подписан на паблики антибабистов, «Мужского движения», ББПЕ (если я расшифрую эту аббревиатуру, книгу не напечатают) и другие схожей направленности, обратить внимание всё-таки стоит, учитывая, что их участники обсуждают, как бить жён и как не платить алименты. Да и заниматься сексом с тем, кто видит на вашем месте гориллу или шимпанзе, – удовольствие на любительницу.

Не всегда идеологический принцип срабатывает. Бывают феминисты, которые называют себя так для того, чтобы сексуально использовать женщин, которых это привлекло. А бывают мужчины, которые некритично воспроизводят вслух сексистские штампы, почерпнутые из окружения, но на деле и слышат партнёршу, и успешно договариваются с ней, и варят борщ, и меняют памперсы младенцу. Всё индивидуально! Однако вы имеете право не проверять, какие «сокровища» скрываются в душе человека, чьи высказывания вас задевают. Если ещё на раннем этапе вас что-то не устраивает, вы вправе уйти, не беспокоясь о том, что вы слишком мнительная, что «часики тикают», что так вам никогда не найти своё счастье… Начальный период отношений – самый безоблачный; если уже и в это время сгущаются тучи, дальше они разразятся громом и дождём.

Да, и касательно того самого тренинга, который свёл главных персонажей: такие занятия, связанные с проламыванием границ, очень опасны. Артём повёл себя агрессивно, но тренеры были не лучше. Если вас заставляют делать то, чего вы не хотите, уходите немедленно! Это, конечно, относится и к личным связям.

А что если в поведении абьюзера не было ни одного из вышеперечисленных признаков, но позднее он обнаружил себя во всей красе? «Куда смотрели твои глаза? – принято говорить у нас в таких случаях. – Надо было быть внимательнее! Сама такого выбрала – сама и виновата». Создаётся впечатление, что если вы хотите хороших отношений в паре, то обязаны обладать кандидатской степенью по психологии, квалификацией частного детектива и вдобавок ещё исследовать генеалогию потенциального партнёра до седьмого колена. Если же вы этого не сделали, а он окажется домашним тираном, вся ответственность будет лежать на вас… Нет! Это перевёрнутый взгляд на мир. Виноват в насилии лишь тот, кто его совершает, а в норме у людей принято доверять друг другу. Мы не ходим по улицам, тревожно оглядываясь и подозревая в каждом встречном вора, насильника или убийцу. По умолчанию, пока человек не доказал обратного, вы вправе не заподозрить в нём абьюзера. И если он таковым оказался, винить себя не нужно. Это не вы оказались непроницательной, доверчивой и глупой, а ваш партнёр злоупотребил вашим доверием. И вы за это не в ответе.

Откуда они берутся – 1: нарциссы, психопаты, алкоголики?

КТО ТАКОЙ АБЬЮЗЕР: асоциальный опустившийся тип, брутальный выпивоха или затаившийся до поры до времени маньяк, имеющий добропорядочный вид? Что движет им: дурная наследственность или же плохое воспитание, нарушения в работе мозга или же эхо травматических событий первой половины жизни? Версий много. Давайте рассмотрим самые распространённые, чтобы разобраться, где миф, а где правда.

Принято считать, что домашнее насилие происходит где-то на дне общества, среди несостоятельных малообразованных людей. Отсюда часто выдвигаемый проект: надо бороться с бедностью, дать неимущим возможность как следует зарабатывать, заниматься любимым делом, повышать их культурный уровень – и абьюзеры исчезнут сами собой. Намерения, конечно, прекрасные, но как они соотносятся с домашним насилием? Только за последнее время в России вскрылись неприятные факты: домашними тиранами оказались продюсер популярной певицы, отец известной пианистки, телеведущий и – вишенкой на торте – писатель, создавший симпатичные образы, которые для нескольких поколений жителей нашей страны являются неотъемлемым элементом счастливого детства. Фигурантами культурологических расследований, связанных с делами о насилии над членами семьи, стали и классики: Чарльз Диккенс, Лев Толстой, Иван Бунин… Как видим, все перечисленные – люди весьма обеспеченные и образованные.

Версия о бедности и некультурности не подходит? Тогда на сцену выдвигается новое страшилище – абьюзер как психопат или нарцисс: лицо, обладающее скрытыми психическими нарушениями, заметными лишь при ближайшем контакте. Благодаря обилию статей на эту тему в русскоязычном секторе «Живого журнала» страх перед нарциссами широко распространился, становясь чем-то сродни страху перед ведьмами в Средневековье: они представляются зловещими сущностями, порождениями мрака в человеческой оболочке, которых можно распознать по определённым особенностям внешности и поведения, прежде чем они вам навредят.

Прибегнем к строго медицинскому подходу. Что касается психопатии, у неё есть разные определения, и старая наша классификация психопатий по Ганнушкину (шизоидная, истероидная и т. п.) имеет мало общего с тем представлением о психопате как о безжалостном, лживом, лишённом эмоций и привязанностей типе, которого описал Роберт Хаэр в нашумевшей книге «Лишённые совести. Пугающий мир психопатов». Согласно Международной классификации болезней (МКБ-11) этому описанию скорее соответствуют диссоциальные черты. Страдающие психопатией, действительно, имеют весьма неприятный стиль поведения: бессердечие, отсутствие эмпатии, враждебность и агрессия, беспощадность и неспособность или нежелание поддерживать просоциальное поведение. Также часто проявляется в чрезмерно позитивном взгляде на себя и склонности к манипуляциям и эксплуатации других. Женщине, находящейся в отношениях с таким типом, действительно не позавидуешь!

Годится на роль домашнего тирана также страдающий тем, что раньше называлось параноидным расстройством личности. Для него характерны чрезмерная чувствительность к неудачам, обидам, отказам, склонность долгое время таить злобу, подозрительность и привычка истолковывать нейтральные и дружеские действия других людей как враждебные или неуважительные, а также склочность, надменность и заносчивость, тенденция объяснять все происходящие плохие вещи заговором. Из таких личностей выходят ревнивцы, которых невозможно ни в чём переубедить.

А что же, собственно, нарцисс, из-за которого столько тревоги? В МКБ-11 такого обозначения нет, но психиатры, составлявшие свою часть МКБ-10, описали его вполне мягко (проходит под грифом «Другие специфические расстройства личности»). Для такого человека характерны чувство собственного превосходства вопреки отсутствию достижений, фантазии об огромном успехе, власти, красоте или идеальной любви, убеждение в собственной «уникальности» и неповторимости, потребность в постоянном восхищении.

В общем, целая куча амбиций и воздушных замков на пустом месте. Отмечаются, правда, такие признаки, как использование межличностных отношений, если это выгодно для достижения собственных целей, и дефицит эмпатии; пренебрежение чувствами и потребностями других людей или нежелание идентифицировать себя с ними.2 Однако в целом о нарциссе создаётся впечатление как о человеке, который больше способен навредить себе, чем другим. Хотя жить рядом с тем, кто постоянно хочет восхищения и фантазирует о том, какой он замечательный, может быть довольно тяжело.

Что касается перверзного нарциссизма – понятия, которым любят объяснять теперь все случаи домашнего насилия, – то оно далеко не общепризнано: вы не найдёте его ни в МКБ, ни в учебниках по психиатрии. Термин предложил французский психоаналитик Поль-Клод Ракамье. Вот что говорится о нарциссизме в его статье:

Нарциссическая перверсия происходит из универсальной примитивной детской мегаломании. Следовательно, и сама концепция, и клиническая реальность, с ней связанная, лежат в хорошо знакомом поле нарциссического соблазнения.

Нарциссическое соблазнение, сохраняющееся навсегда и включающее страдание, приводит к психозу. Нарциссическое соблазнение, соединенное с аутоэротизмом (и с некоторыми частичными влечениями), имеет своим результатом перверсию.

Как показано в случае мошенника и самозванца (Гринакр и Шассге-Смиржель), постоянным доминирующим элементом в нарциссической перверсии была активная иллюзия о том, что он на самом деле безнаказанно заменил отца в жизни матери. Отец изгнан и в мыслях, и в реальности. Как дополнительный бонус, помимо изгнания отца, избегания эдипова комплекса и разрушения Супер-Эго, нарциссическое соблазнение предлагает попытку достижения иммунитета к конфликту.3

Преодолев дебри терминологии, читатель-непсихоаналитик сумеет всё-таки понять, что Поль-Клод Ракамье описывает людей, которые испытывают «всепоглощающую потребность в самодостаточности», ненавидят быть кому-либо обязанными и самоутверждаются за счёт других. Они отлично улавливают социальные возможности, но человеческие чувства не играют для них никакой роли. Они блистательно обаятельны и искусно лгут. Ну… такие люди есть. Но подвести под этот портрет всех домашних тиранов, как видно, не получится. К тому же описание нарцисса, данное Ракамье, местами прямо противоречит тому общепринятому мнению, которое приведено выше.

Ну так что же, возразят читатели, какая разница, признавать термин «перверзный нарциссизм» или не признавать, это всё детали. Главное, корень зла найден, абьюзеры – психически нездоровы… Э, нет, не всё так просто. Количество в общей популяции людей со всеми вместе взятыми (не только вышеперечисленными) расстройствами личности (в огромном большинстве эти люди никому не приносят зла, к тому же часть из них женщины) – около 13 %.4 А количество женщин, подвергающихся насилию, в мире 35 % – каждая третья!5 Цифры очевидно несопоставимы.

Если малая часть абьюзеров – носители расстройств личности, то кто же все остальные? Может быть, алкоголики и наркоманы? Что ж, давайте рассмотрим роль алкоголя в том, что мужчины становятся абьюзерами. Одни учёные считают, что роль эта чрезвычайно велика: так, Сиена Файзель, профессор факультета психологии Оксфордского университета, проанализировавшая данные о десятках тысяч шведских мужчин, обвиняемых в домашнем насилии, обнаружила, что те из них, кто имел проблемы с алкогольной или наркотической зависимостью, в 6-7 раз более склонны к рукоприкладству по отношению к женам и другим членам семьи. Выяснилось, что 1,7 % мужчин, злоупотреблявших алкоголем, привлекались за такие правонарушения повторно, что в шесть раз больше, чем у мужчин, не имеющих зависимостей. А среди наркозависимых доля абьюзеров составила 2,1 %, что в семь раз выше среднего показателя среди мужчин того же возраста. Авторы исследования отмечают, что алкоголь заставляет мужчин терять самоконтроль и при решении проблем обращаться к насильственным методам, и считают, что уровень домашнего насилия можно снизить за счёт лечения алкогольной и наркотической зависимостей.6 Однако другие данные показывают, что эти социальные проблемы не идентичные, а пересекающиеся: многие домашние тираны не пьют, а многие алкоголики не бьют своих жён. Одни субъекты, злоупотребляющие алкоголем, бьют в состоянии опьянения, другие – когда трезвы. Например, результаты исследования Л. Уокер (1984) показали, что 67 % абьюзеров часто злоупотребляли алкоголем. При этом только одна пятая их часть была в состоянии алкогольного опьянения. Исследование также показало высокий уровень злоупотребления алкоголем среди мужчин, не применяющих насилие. Подавляющее большинство мужчин, и это тоже результат исследования, наносили побои своим партнёршам, будучи трезвыми.7

Вопреки распространённому мифу, что главная русская беда – пьянство, исследование ВОЗ, посвящённое связи между употреблением алкоголя и насилием по отношению к партнёрам, показало: в России всего 10,5 % преступников, совершивших убийство партнёрши, находились в состоянии алкогольного опьянения. Вместе с тем в Австралии их доля составляла 36 %, а в Южной Африке вообще 65 %. Вот так-то: наши абьюзеры предпочитают убивать на трезвую голову!8

Давайте задумаемся: а почему вообще кажется столь естественной, само собой разумеющейся картинка, на которой абьюзер в состоянии алкогольного опьянения бьёт жену и детей? Если он действительно ничего не понимает под воздействием алкоголя, почему он не бьёт своего начальника, своего коллегу, своего соседа, первого попавшегося прохожего на улице? Почему нет форумов и групп в соцсетях, где мы могли бы читать:

– Помогите, что делать? Я начальник фирмы, сегодня один из моих сотрудников снова избил меня в пьяном виде. Уволить его или дать ещё один шанс?

– Да, мне это хорошо знакомо, сочувствую.

– Мы все здесь начальники фирм, у нас одна и та же беда. Мы все знаем, что уволить – правильное решение: будет трудно, но постепенно вы почувствуете себя лучше.

Или:

– А у нас всё как обычно: по улицам бродят пьяные, у меня на глазах двух полицейских избили…

Трудно представить такое, правда? На самом деле стоит переформулировать это так: не «пьющий мужчина бьёт жену и детей», а «бьющий мужчина использует употребление алкоголя как предлог для насилия, когда считает, что может себе это позволить». «Это не я, это всё водка проклятая», – обвиняет он вещество, не признавая собственной ответственности за проблему.

Итак, можно сделать вывод: ни психическое заболевание, ни употребление психоактивных веществ не являются причиной поведения абьюзера. Насилие – это социально усвоенное поведение, ему учатся.

Ловушки любви

Роман развивался так стремительно, что могла закружиться голова: от свиданий в кафе стремительно перешли к сексу, а через месяц знакомства Артём предложил переехать к нему. Квартира у него была большая, с необыкновенной стильной мебелью и бытовой техникой, не то что Юлина съёмная однушка на окраине… Но девушка пока не решалась соглашаться: уж слишком это было как-то стремительно! Не всё ей нравилось в их отношениях: то, что в те вечера, когда она брала работу на дом и силилась сосредоточиться у ноутбука, Артём заявлялся к ней без предупреждения и уезжал под утро. Если она говорила о том, что ей надо поработать, он выглядел таким расстроенным. «А я-то думал, ты меня любишь…» Стоило Артёму так сказать, как Юля сразу уступала. И в сексе он был груб и настойчив, не заботясь о предварительных ласках, захватывал её врасплох. Мог напугать её, устроить розыгрыш, а потом наброситься с поцелуями. Секс иногда в результате получался восхитительным, но… Юля ужасно от этого уставала. Она не понимала сама себя: иногда Артём её дико злил, а в следующий момент казался самым лучшим и единственным человеком на свете! Однако, судя по отношениям матери со всеми партнёрами, которые были до нынешнего отчима, жить с мужчиной – дело непростое, и здесь приходится запасаться терпением, подстраиваться под другого человека, идти навстречу ему. Юля готова это делать, она же не хочет быть такой, как мать! Чувствует, что из породы однолюбов: её мечта – одна любовь на всю жизнь. Да ведь и Артём такой же! Она насмотрелась на других мужчин, есть те, которые ведут себя гораздо хуже… Как он в неё влюбился – с первого взгляда! А как красиво её добивается! Да, у них настоящая любовь, никакого сомнения. Когда они будут жить вместе, всё наладится. Она ведь уже без него не может! А ради любви можно вытерпеть всё.

Бывает так, что женщина не может уйти от абьюзера по причинам, связанным с финансами, жильём и т. п., но она отлично понимает, что происходит, и ненавидит его. А бывает так, что и возможности уйти есть или могут появиться, если приложить усилия, но усилия не прикладываются, а на вопрос «Почему ты от него не уходишь?» следует ответ: «Понимаешь, несмотря на всё это, я его люблю». И человек, задавший этот вопрос, оказывается смущён и не знает, как говорить на эту тему дальше: ну да, любовь – это чувство, которое не обсуждается.

А почему бы и нет? Почему всё, что проходит у нас под знаменем любви, объявляется священной коровой? Ведь это тоже манипуляция, распространённая в обществе и с успехом используемая абьюзерами: объединять понятием «любовь» самые разные вещи, причём часть из них не идёт на пользу любящему. Давайте же познакомимся поближе с тем, что нас приучили считать любовью, чтобы понять, в какие ловушки можно угодить, стремясь к ней.

ЛЮБОВЬ НЕ ПРИЗНАЁТ ГРАНИЦ, ЛЮБЯЩИЕ ДОЛЖНЫ ВО ВСЁМ БЫТЬ ЕДИНЫ. Разве не приятно соединяться с любимым и любящим человеком во время секса, чувствуя себя так, как будто вы – единое тело? Разве не бывает так, что супруги, прожившие долгое время вместе, буквально читают мысли друг друга: жена начнёт фразу, а муж её договаривает? Разве не случается, что, когда один из любящих испытывает физическую боль, другой тоже её ощущает? Разве нет у людей, долго проживших вместе, общего кода, общих намёков, общего пространства, где всё, что делает или говорит один, понятно другому без объяснений? Да, есть. И мы привыкли думать, что идеал в любви, к которому нужно стремиться, – вот такое состояние. И религия подтверждает: «И будут двое одна плоть…»

С этим мнением готов согласиться и абьюзер. С одной существенной поправкой: эта плоть должна быть… его. И как её использовать, решать будет он. Второй же стороне, если она недостаточно растворяется в любимом, предъявляются претензии:

• Если бы ты меня по-настоящему любила, то уступила бы мне в этом.

• Я-то думал, мы так близки, что ты понимаешь меня без слов, а ты… Эх ты!

• Другие жёны сияют от счастья, когда муж с работы приходит, а ты спокойно так бросаешь: «Как дела?» Наверное, ты лжёшь, когда говоришь, что любишь меня!

• Да ты вообще не женщина, ты не знаешь, что такое любить.

На самом деле слияние – то дивное состояние, когда люди чувствуют себя одним телом и одной душой, – действительно существует и является одной из самых приятных сторон в любви. Оно даруется нам зеркальными нейронами, с помощью которых мы «отражаем» у себя в голове поведение других людей, и способствует объединению, ничего плохого в том нет. Но, увы, не длится 24 часа в сутки, хотя бы потому, что человек должен есть, спать, заниматься своими делами. Если один партнёр сломает руку, другой может очень сильно переживать за него, его собственная рука останется в целости и сохранности. Брак, партнёрство, любовь не лишают вас права на личные интересы и на личную боль. Если вам что-то не нравится в отношениях, вы чувствуете дискомфорт, то вправе говорить об этом, а если партнёр старается завиноватить вас в этом и говорит, что это мешает любви… Ну, наверное, что-то не так с этим партнёром или с этой любовью.

ЛЮБОВЬ – ЭТО ВСЕГДА ЧУВСТВО ВЫСОКОЙ ИНТЕНСИВНОСТИ. Безумства, серенады под окном, «умру без тебя» – в общем, если вас не затянуло в водоворот страстей, то вы, считайте, зря коптили небо, не испытав самого главного. Этому сопутствует другое убеждение: если чувство такой интенсивности вошло в вашу жизнь (всё равно, безумствуете вы или партнёр), значит, это любовь, бери её, хватай и ни за что не упускай, потому что только это – настоящее чувство. Абьюзер охотно поддерживает подобную позицию, привлекая на свою сторону весь опыт мировой культуры. Нередко даже готов подтвердить, что да, он не всегда хорошо себя ведёт, но любовь – она уж такая жестокая вещь.

На самом деле интенсивность чувства свидетельствует только о его… интенсивности. Ни о том, что оно принесёт счастье, ни о том, что все другие чувства «ненастоящие», она не свидетельствует. Интенсивно можно и страдать, а та любовь, которую предлагает вам абьюзер, создаётся перепадами между надеждой и отчаянием, между болью и передышкой от боли. Испытывать эмоциональные качели не единственный способ любить. Вы имеете право быть счастливой без страдания, любить без того, чтобы вся остальная жизнь шла наперекосяк. А произведения мировой литературы, где герои страдают и кончают с собой из-за любви, можно просто читать и наслаждаться ими, помня, что приключения интересны и приятны, пока они в книгах и фильмах; но стоит вам из читателя превратиться в главного героя, как вы рискуете обнаружить, что это очень утомительно и иногда смертельно.

Экстремальная ситуация, переживаемая совместно с привлекательным для вас человеком, увеличивает шанс испытать к нему романтические чувства. В 70-х годах ХХ века был проведён психологический эксперимент, который показал: мужчины считают более сексуальной женщину, стоящую на высоком раскачивающемся мосту, чем ту, что находится на прочном, низкорасположенном. А секс после просмотра триллера бывает лучше, чем после спокойного фильма… Организм способен нас обманывать, создавая путаницу между тревогой, возбуждением и влечением. Механизм пока неизвестен, но возможно, выброс адреналина из-за опасности человек принимает за возбуждение от влечения.9

ЛЮБОВЬ ДАЁТСЯ ОДИН РАЗ НА ВСЮ ЖИЗНЬ. Когда-то на земле обитали могучие существа, каждое из которых имело мужскую и женскую части. И они были столь сильны, что боги устрашились их силы и разделили пополам. Так появились мужчины и женщины. С тех пор каждый из нас обречён искать свою половинку – и огромное счастье, если в земных странствиях удаётся её найти…

Вы, конечно, слышали этот античный миф в какой-либо из вариаций. В совокупности с предыдущей ловушкой он даёт 80 % к харизме абьюзера, старающегося убедить страдающую от него женщину, что именно он – тот самый, предназначенный ей судьбой, что того, что с ним, она не испытает больше ни с кем на свете. Даже если уйдёт от него, всё равно будет с тоской вспоминать их любовь. Такую любовь! Если ты её предашь, будешь навек несчастна!

Что противопоставить древнему мифу? Не надо ничего противопоставлять. Надо просто спросить себя: «А насколько я умею быть целой? Насколько богата моя жизнь в отсутствие этого человека, который стремится подменить для меня своей особой весь мир?» Мир богат и разнообразен, в нём немало людей, с которыми можно построить устраивающие вас отношения.

На момент написания этой книги, в августе 2020 г., численность населения Земли составляла 7 775 947 227 человек. Даже если вычесть тех, кто не подходит вам по возрасту или по иным признакам, количество внушительное, не так ли?

Есть пары, которые счастливы в одном-единственном браке всю жизнь, однако это не является всеобщим правилом: многие люди способны влюбляться, образовывать семьи и быть счастливыми несколько раз. История о лебедях, которые кончают жизнь самоубийством, если кто-то из пары погиб, не причина терпеть отношения, которые для вас мучительны: вы не лебедь и совершенно точно не умрёте, когда ваш домашний тиран исчезнет с вашего горизонта.

ЛЮБИТЬ – ЗНАЧИТ ТЕРПЕТЬ, ПРОЩАТЬ И УСТУПАТЬ. Когда двое решают жить вместе и оказываются на одной территории, притирка неизбежна: ведь объединяются люди с разными привычками, разным семейным бэкграундом, разными взглядами на вещи, которые предсказать заранее нельзя – начиная от воспитания будущих детей и заканчивая тем, куда класть предназначенные для стирки носки. В том, что двое приходят к каким-то соглашениям по поводу совместного житья-бытья, нет ничего необычного или ненормального. Однако стоит присмотреться, идёт ли партнёр вам на уступки или только просит вас уступать. Сначала просит он – и вы, конечно, охотно идёте ему навстречу. Снова просит – и вы соглашаетесь. Потом просит ещё раз – вы опять соглашаетесь, хотя уже со скрипом, убеждая себя, что совместная жизнь требует жертв, что, если вы согласились на его условия столько раз, значит, сами заслужили кредит уступок. Но тут выясняется, что в обе стороны это не работает: вам навстречу не идут. Вместо ответных уступок – возмущение, упрёки в том, что от вас любви не дождаться, и ещё миллион придирок и насмешек. А в следующий раз вы уже сами ничего не попросите, потому что знаете, что это не сработает, и проглотите горький ком.

То же самое касается прощения каких-либо проступков. Привыкнув к мысли, что истинная любовь всё прощает и терпеливо ждёт, вы именно так и относитесь к своему любимому – ждёте, пока он сам поймёт, что так, как он, делать нехорошо. Но почему-то в жизни это не работает, хотя в добрых книгах читали о другом: ваш партнёр не только не понимает и не раскаивается, но и продолжает в том же духе. И чем дальше, тем интенсивнее.

ЛЮБОВЬ – ЭТО ЧУВСТВО ГОРЯЧЕЕ, А УВАЖЕНИЕ – ХОЛОДНОЕ И ОТСТРАНЯЮЩЕЕ, ПОЭТОМУ ОНИ НЕСОВМЕСТИМЫ. «Что значит “ты меня не уважаешь”? Я тебя люблю, дура! Да, мне противны твои подруги, твои хобби, твои несносные родители. Почему это я должен сдерживаться? Да, если хочешь, я не проявляю к тебе уважения, но это только потому, что я переступаю его во имя тебя: я так сильно тебя люблю…»

На самом деле любовь без уважения – это какая-то очень странная любовь: некто заявляет, что ему дорог другой человек, но обращается с ним так, что ему неприятно. Если с вами так поступают – унижают, стесняют, не обращают внимания на ваши ценности, на то, что вам дорого и приятно, при этом говоря о великой любви – значит, вас просто используют.

ЛЮБЯЩИЙ ЗАБОТИТСЯ О ЛЮБИМОМ, ИСПРАВЛЯЕТ ЕГО, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЛУЧШЕ. Это убеждение из детства, и внушено оно взрослыми, которые стараются оправдать себя: ведь многие не поддерживают своих детей, а упрекают по поводу и без. В нашей культуре вообще принято критиковать как тех, кто ниже по положению и слабее, так и равных: осуждению подвергаются увлечения, черты внешности, мельчайшие ошибки, всё, что можно, – чтобы потом присовокупить: «Я это тебе говорю, потому что добра желаю – это же правда». На самом деле, если такая «правда» была не запрошена тем, к кому обращена, о желании добра тут речи не идёт: это проявление агрессии, прикрытое маской заботы, иерархические игры с целью показать, кто здесь главный. Однако многие люди привыкли именно к такой заботе в родительском доме, и когда абьюзер обращается с ними, они страдают, чувствуют обиду, но в то же время видят в этом нечто привычное и – как их приучили считать – правильное. «Ну не уходить же из-за таких пустяков», – говорят себе они.

Когда ваш партнёр говорил вам о любви, когда давал согласие начать совместную жизнь с вами, он признавал, что вы для этого достаточно совершенны. Вы достаточно совершенны, чтобы жить на свете такой, какая вы есть, и не извиняться за это.

Если вы видите в вашем партнёре недостатки, с которыми невозможно мириться, у вас есть право от него уйти, но нет права его менять. Хочет ли человек меняться или нет, может решить только он сам.

У этого убеждения есть ещё один лик, широко используемый в массовой культуре образ «красавицы и чудовища» – женщина, разглядевшая тонкую чувствительную душу в теле жестокого грубого мужчины. На практике, увы, никакого прекрасного принца под мохнато-клыкасто-когтистой маской не обнаруживается. Как правило, в процессе совместной жизни выясняется, что это не маска, а настоящее, оно же и единственное, лицо. Так что начинать совместную жизнь с идеи исправления партнёра – верный путь к разочарованию.

Таким образом, слово «любовь» часто используется так, как нужно абьюзеру. Не соблазняйтесь этим словом, судите по поступкам и прислушивайтесь к своим чувствам.

Откуда они берутся – 2: насилию учатся в семье?

Когда Артём сказал: «Ну ты меня продавила: предлагаю тебе руку и сердце. Когда в загс?» – Юля почти не удивилась. В преддверии брака предстояло познакомиться с родителями друг друга, и если будущая тёща Артёму не понравилась, то свёкр и свекровь Юлю впечатлили. Их жизнь казалась чем-то из сериала: загородный дом, семейный стол с белой скатертью, хозяйственный отец и домовитая мать… Правда, Юля удивилась, когда узнала, что этой женщине всего 52 года: выглядела она лет на 10 старше. «Наверное, из-за болезни, – подумала Юля. – Недаром она вся седая и у неё трясётся голова». Мать Артёма ей не понравилась: и вид у женщины был какой-то неаккуратный, словно она махнула на себя рукой, и разговаривала она с Юлей холодно и надменно. Зато отец – другое дело: красивый, обаятельный, весёлый… Юлю, однако, немного удивило, что он сразу властно послал её на кухню помогать своей жене: «Ну-ка, девочки, займитесь салатами! Сейчас мы увидим, какая ты у нас хозяйка». Она не привыкла, чтобы так вели себя с гостями. Хотя вместе с тем, разве это не показатель, что она здесь уже не гостья, а совсем своя? Ведь в студенческой компании все одинаково трудились, готовя общий стол… И Юля последовала на кухню в сопровождении строгой седой женщины, которую всё-таки побаивалась.

– Поздравляю, ты прошла у моего отца тест, – огорошил её Артём на следующий день.

– Какой тест?

– Пошла на кухню беспрекословно, сделала всё так, как тебе сказали… Он сказал, молодец, приличную девушку нашёл, будет хорошей женой. Таких, говорит, сейчас мало, бери её. Надо, чтобы жена была, как в сказке!

И Артём начал пересказывать ей эту сказку о старике, который выбирал жену для сына нестандартным способом: ездил по деревням и предлагал сливы за сор. Тем девушкам, которые выносили много сора, отдавал сливы, а той, которая вынесла совсем маленькую горсточку и сказала, что подметает каждый день, поэтому так мало накопилось, дал в мужья своего сына. Юле хотелось спросить, понравились ли друг другу жених и невеста и что было бы, если бы горсточку сора вынесла старенькая бабушка или мужчина, но Артём был так горд отцовской похвалой, что она не стала иронизировать. В конце концов, главное состоялось: родители мужа её приняли! И она дала себе слово, что будет очень стараться. Стараться создать свою семью – такую же хорошую и правильную, как у них.

Очевидный и наблюдаемый факт: домашнему насилию учатся

Учатся главным образом в собственной семье, которая является для каждого ребёнка первым образцом отношений между мужчиной и женщиной.

Мужчины учатся насилию в собственных семьях – как полных, так и неполных. Их отцами могут быть как алкоголики и психопаты, чья жестокость очевидна всем, так и вполне добропорядочные мужчины, чья репутация безупречна. Иногда семья производит со стороны положительное впечатление, но за красивым фасадом скрывается неблагополучие. Впрочем, такое неприятное открытие можно сделать не скоро: домашние тираны уделяют большое внимание красивой картинке, женщины их в этом поддерживают, стыдясь того, в каком положении они вынуждены жить.

Чему эти несчастные учатся на примере собственной семьи? Они чётко знают, что есть люди-субъекты и люди-объекты. Первые свободны делать со вторыми всё, что захотят, и вторые не имеют права сопротивляться. То, что мальчик до поры до времени может попадать во вторую категорию, не меняет положения вещей: ну да, сейчас я мал и слаб, а вот вырасту – буду, как папа. Однако есть люди, которые являются объектами от рождения до смерти и иными не станут: это женщины. Ребёнок учится, что мужчины властвуют над женщинами. Он растёт в мизогинной атмосфере, причём не имеет значения, от кого ребёнок слышит непристойные, грубые высказывания – от родственников или от родственниц. Важно, что оскорбления женщин, прямые или маскирующиеся под шутку, представление о том, что женщины – существа глупые, второстепенные, заслуживающие только подчинённого положения, – присутствуют в доме, где он растёт.

Не всегда мизогиния (от греч. misos – отвращение и gyne – женщина) выражается в такой гротескной и откровенной форме. Иногда она проявляется в форме шуток, в которых женщины предстают глупыми, истеричными, некомпетентными, или убеждений, что они сами провоцируют насилие. Даже как доброжелательный сексизм: «Женщина – это такое хрупкое, слабое, драгоценное существо, предназначенное для того, чтобы украшать собой жизнь, а мужчина – её кормилец и защитник от природы». На практике это может означать то, что, если женщина отклонится от представления данного мужчины о хрупкой драгоценности в сторону самостоятельных желаний и решений, к ней будут применены жёсткие санкции.

«Хочешь быть равноправной? Готовься получать по физиономии!» – такой довод часто приводят противники гендерного равенства. Хочется спросить такого мужчину: давно ли он бил по физиономии своего начальника? А полицейского? А мастера спорта по боксу? Или бить можно только того, кто слабее? Действительность такова, что в отсутствие равноправия женщинам гораздо труднее избежать побоев, чем когда оно есть.

К формированию будущего абьюзера может иметь прямое отношение жёсткая иерархичность и вытекающая из неё бедность эмоциональной жизни. То, что взрослые устанавливают свои правила в доме, – нормально: ведь они несут ответственность за детей, за их здоровье и воспитание; отсутствие границ вселяет в ребёнка неуверенность. Однако дети имеют право на внимание к себе, к своей эмоциональной жизни, а этим как раз неспособны похвастаться семьи с жёсткой иерархией. Глава семейства наделён статусом, остальные домочадцы играют заранее написанные для них роли, из которых нельзя выбиваться: делиться чувствами здесь не принято. Со стороны такая семья может показаться идеальной, иногда по-хорошему старомодной. Ведь окружающим так легко принять власть и контроль за любовь и сотрудничество, видя улыбки на лицах.

Ланди Банкрофт, психолог, работавший с мужчинами, склонными к проявлению жестокости, подчёркивает: главное, что делает абьюзера таковым, – это не то, что он чувствует, а что думает.

Образ мыслей, предполагающий, что один человек имеет право пользоваться другим, как предметом, закладывается в детстве. Однако откуда берётся сам этот образ мыслей? Является ли он порождением нездоровой семейной системы? Или на него как-то влияет окружающая среда, представления, господствующие в социуме?

Гендер вездесущий

Само это слово в нашей стране, как правило, вызывает неприятие. «Что такое гендер? – часто приходится слышать. – Ну да, люди делятся на мужчин и женщин, но почему бы не употреблять нормальное русское слово – пол? К чему эти лишние обозначения, зачем всё запутывать?»

Однако на самом деле некоторые вещи, простые и очевидные для нас, при ближайшем рассмотрении оказываются настолько сложными и запутанными, что для того, чтобы их распутать, приходится вводить новые термины. Кто такие в нашем понимании мужчина и женщина? Существуют ли мужские и женские качества характера? Да. Но врождённые они или приобретённые? Почему мы на основании внешности, имеющей признаки мужского или женского, ожидаем от человека, что он будет вести себя тем или иным образом? И вообще, есть ли в этом рациональное зерно?

Все мы, независимо от формы половых органов, рождаемся в этот мир совершенно нагими, с набором простейших реакций: плачем, когда больно, мокро или голодно, затихаем, когда все потребности удовлетворены. Вопрос, кто он, новорождённый человек, мальчик или девочка, далёк от его несформировавшегося сознания, как вопрос исследований лунного грунта. Но взрослые начеку! Они сразу же одевают младенца в голубые или розовые ползунки и начинают относиться к мальчикам и девочкам по-разному… В зависимости от цвета этих самых штанишек? Как ни смешно, оказалось, что да! Проводили эксперимент, в котором испытуемым показывали фото младенцев, произвольно называя пол, и просили их охарактеризовать. Так вот, тех новорождённых, которых считали девочками, люди обычно называли красивыми, нежными, мальчиков – сильными, активными. Если предполагаемая девочка на фото плакала, о ней говорили: «Она испугалась», если мальчик – «Он недоволен», «Он сердится».

Новорождённых девочек родители чаще берут на руки, сюсюкают с ними; у мальчиков больше поощряют двигательную активность.

Ребёнок растёт, количество способов, которыми взрослые дают ему понять его гендерную принадлежность, растёт вместе с ним. Для мальчиков одни игрушки, для девочек другие. И никак не иначе! Если ты девочка, машинки и футбольный мяч не для тебя, а если мальчик, кукла (миниатюрная копия человека, между прочим) допустима в твоей детской, главное, чтобы она изображала солдата. Если ты девочка, тебе положено быть аккуратной, следить за своим внешним видом, иначе тебе скажут: «Девочки так себя не ведут». Если ты мальчик, плакать тебе не положено, а то получишь упрёк: «Что ты, как девчонка!»

Нет, я не сторонница того, чтобы во имя равенства отнимать у девочки розовый бантик, а у мальчика солдатиков. Ребёнку нравится – пусть, на здоровье! Я против того, чтобы искусственно ограничивать для него мир и собственную личность только из-за того того, с какими половыми органами он родился.

Чему учат девочек?

• Они должны быть аккуратистками, маленькими хозяюшками – поэтому, когда вырастают, на них возлагают груз домашнего хозяйства.

• Они должны вести себя спокойно, не бегать, не прыгать, не лазить по деревьям – поэтому, когда вырастают, оказываются менее сильными и физически развитыми, чем могли бы.

• Они должны быть для всех удобными и приятными, подо всех подстраиваться – поэтому, когда вырастают, испытывают трудности в том, чтобы высказывать своё мнение и отстаивать его.

Чему учат мальчиков?

• Если ты хочешь быть настоящим мужчиной, чувства тебе не положены, учись их контролировать и держать при себе – поэтому они вырастают без сформированного навыка определения своих эмоций (см. «Алекситимия», с. 59).

• «Он тебя обидел? А чего ты жалуешься, побил бы его, да и всё!» – поэтому, когда они вырастают, чаще прибегают к физическому насилию, приравнивая его к проявлению силы.

• Девочки – это такие особые существа, быть похожими на которых («Ты чего, как девчонка?») очень стыдно, – поэтому мужчинам трудно избавиться от мизогинии, даже если они осознают её в себе.

Такие способы воспитания сейчас уже вовсю критикуются. Однако сегодняшние взрослые, вступающие в близкие отношения, создающие семьи, в основном им подвергались. И с детства привыкли, что девочки и мальчики – это два разных биологических вида, которые каким-то странным образом объединяются в понятие «человек». «Мужчины с Марса, женщины с Венеры», – и что тут поделаешь!

Конечно, я не собираюсь отрицать роль биологических факторов. Мужчины отличаются от женщин анатомически и физиологически: у них разный гормональный фон, разная роль в репродукции, да и вообще опыт ощущения себя в теле разный, а это важно. Я также не считаю, что человек рождается чистым листом, на котором можно написать что угодно: на него влияют и генетические факторы, и пренатальная история. Но дело в том, что к своему половому созреванию люди подходят полностью готовыми соответствовать своим гендерным ролям, как их им преподнесли. Поэтому несмотря на то что общее мнение гласит: есть качества мужские и женские, – проверить этот тезис с научной достоверностью мы не можем. Ведь у нас нет ни одного человека, воспитанного в условиях, когда бы на него совершенно не влияли бытующие в обществе представления о мужском и женском (даже там, где равноправие законодательно возведено в принцип).

Согласно Стамбульской конвенции (см. главу «Особенности национальной защиты женщин», с. 119) гендер – это «социально сконструированные роли, модели поведения, действия и атрибуты, которые данное общество считает подходящими для женщин и мужчин» (статья 3с).

Многие люди думают, что различие мужчин и женщин заложено от природы. И в то же время это не мешает им считать, что разное воспитание девочек и мальчиков необходимо, чтобы из них получились настоящие мужчины и настоящие женщины. Но здесь есть очевидное противоречие. Если вы купили щенка, то вряд ли станете внушать ему: «Смотри не мяукай, хорошие собаки не должны так поступать!» Собаки лают, кошки мяукают, вороны каркают – никакого воспитания здесь не нужно, это в самом деле заложено природой. Когда же человека поощряют за одно поведение и наказывают за другое («Хорошие девочки так себя не ведут!», «Какой же из тебя будет солдат?»), значит, то, что получилось на выходе, – реакции не врождённые, а приобретённые. Если бы у девочек был инстинкт ведения домашнего хозяйства, а у мальчиков – инстинкт ведения войны, они проявлялись бы безо всякого обучения, так же как у только что вылупившихся морских черепашек – инстинкт, заставляющий их ползти в сторону моря.

Психологи провели эксперимент: детей от 8 до 10 лет просили нарисовать сказку. Обнаружилось (весьма предсказуемо): смелых и сильных персонажей малыши изображали мужчинами, а девушки выступали в роли существ притесняемых. Нет ли следа этих детских представлений в том, что когда девочки вырастают, они соглашаются на зарплату на 30 % ниже, чем у противоположного пола, даже не пытаясь требовать больше, хотя такие возможности у них есть, и на отношения, которые их не устраивают?10

Иногда родители говорят: «Ну мы же ни к чему не принуждали своих детей, мальчик сам тянулся к игрушечному пистолету, а девочка – к пупсикам. Значит, это природа!» (Какая, однако, забавница природа: за миллионы лет не потрудилась снабдить человека жизненно важным врождённым умением распознавать растения съедобные и ядовитые, а вот способность узнавать огнестрельное оружие, которому меньше тысячи лет, – держи на здоровье!) Но растущий человек отзывается не только на прямые приказы и запреты, но и на невербальные сигналы (родительская умилённая улыбка), на то, какие игрушки ему предлагают с наибольшей частотой, на то, во что играет его детское окружение… Детство – время, когда освоение всего, что есть в мире, идёт с максимальной интенсивностью, а обучается ребёнок путём подражания, поэтому маленькие дети – отчаянные подражатели. И конформисты, готовые приспосабливаться под то, как у нас здесь в мире всё устроено, не спрашивая, хорошо или плохо, этично или неэтично, – просто цепляют всё подряд. К представлениям о девочках и мальчиках, о мужском и женском это тоже относится.

Настоящий мужчина, настоящая женщина – это вымышленные образы, которые заставляют самых что ни на есть реальных людей страдать от своего несоответствия этим образам. В мире нет ни одного человека, который на сто процентов соответствовал бы им.

Может быть, лучшая иллюстрация того, что не существует черт характера, которые были бы свойственны только женщинам или только мужчинам, – экскурс, показывающий, как различно было представление о них в разных странах и как оно менялось на протяжении веков. Так, в XVIII в., в эпоху романтизма, диктовавшую моду на сильные чувства и рыдания по поводу и без, считалось, что такая развитая эмоциональная жизнь свойственна исключительно мужчинам, поскольку женщина от природы спокойна, хладнокровна и эмоционально туповата.

В современном мире существуют диаметрально противоположные представления. И это касается не только данного вопроса. В наши дни ни у кого не вызывает сомнений, что женщина может быть полноценным конкурентом мужчине, например на научном поприще, причём даже в странах, где исповедуют ислам. Оттуда тоже выходит много женщин-учёных, хотя по-прежнему есть и выраженное неравенство, и угнетение представительниц прекрасного пола. Однако представление, что девочки менее способны к математике, этой культуре несвойственно.

Всё это казалось бы забавными играми, в которые человечество зачем-то играет: вот постановили, что одна его часть должна быть такой-то, а другая такой-то, и поддерживают эту иллюзию. Ну и пусть бы, на здоровье! Как же так получается, что иллюзорные представления способны нанести неиллюзорный вред?

А получается, что…

У мужчины социальные роли разнообразней: он может реализовываться и в семейной жизни, и в общественной, и в профессиональной, причём отказ от семьи не будет воспринят как что-то порочащее его. Женщину уже не ограничивают семьёй, но на ту, которая отказалась от мужа и детей ради карьеры, смотрят неодобрительно, ей приписывают холодность, жестокость, неспособность любить. Поле деятельности мужчины – весь мир, поле действия женщины – семейный мирок. «Но всё-таки главное в моей жизни – семья и дети», – высказывание, которое в нашей стране часто произносят в интервью знаменитые женщины, как бы извиняясь за свой успех. «На старости лет останешься одна с 40 кошками», – самое страшное проклятие, которое, по мнению интернет-спорщиков, способно обрушиться на женщину (хотя на самом деле, чтобы ухаживать за 40 пушистыми питомцами, требуется изрядное здоровье и неплохой достаток, а значит, пожелание это не такое уж страшное).

В выборе профессий тоже существует гендерный крен. Как правило, высокооплачиваемая работа – это для мужчин, низкооплачиваемая – закономерно для женщин. Более того, считается, что сильному полу не пристало ухаживать за больными, за детьми, убирать в помещениях. Ведь так заведено, что этим должен заниматься слабый пол. Плюс к этому в России есть профессии, которые женщинам запрещены.11 Что касается присутствия мужчин и женщин среди руководства, то в России начальницы преобладают в среднем звене, тогда как в высших эшелонах власти их очень мало – непропорционально мало относительно общего количества.

Образ творца по-прежнему связывается с мужчиной, тогда как женщине традиционно отведена роль его музы-вдохновительницы и в то же время заботливой жены, почти матери, которая избавляет талантливого человека от тягостей этого бренного мира, полностью обслуживает его.

Мужчина имеет право идти вопреки своему окружению, отстаивая собственные идеалы, это признаётся его достоинством. Типичную женщину, напротив, растят с мыслью, что она обязана всем нравиться, ни в коем случае не возражать и не спорить. Порой это доходит до какого-то абсурда. Некоторым женщинам уже во взрослом возрасте приходится учиться защищать свои интересы и говорить «нет». Мужчину, который отстаивает собственную точку зрения, назовут упорным, волевым, женщину – сварливой, скандальной. От женщины требуют терпения – и потом удивляются: «Ну почему же ты так долго терпела насилие?! Наверное, тебе это нравилось».

МАЛЬЧИКОВ УЧАТ: «Он тебя ударил? Дай сдачи!»

ДЕВОЧЕК УЧАТ: «Он тебя дёрнул за косичку? Значит, ты ему нравишься!»

Забота о собственном теле выражается по-разному. Для мужчины красота является чем-то необязательным и даже чрезмерным («Мужчина красивее чёрта – уже красавец»). Для женщины её внешность – дополнительный фронт работ, отлынивание от которого порицается («Фу, какие неухоженные брови!»). Если обсуждают личность, авторитетную в обществе, то на внешность мужчины обычно не обращают внимания, тогда как неидеальный внешний вид женщины послужит ей дополнительным упрёком («Она такая некрасивая и жирная, потому и злая»). То же самое касается сексуального аспекта: посчитайте сами, сколько раз скажут «Да мужика ей не хватает!» в дискуссии о женщине-политике.

Мужчина хочет секса и имеет право его получать, а женщина несёт ответственность за его последствия. Область секса представляет собой царство двойных стандартов: это единственная область, где за преступление общественное мнение порицает не преступника, а пострадавшую сторону («Конечно, он её изнасиловал, но только потому, что она сама его спровоцировала»). Если речь идёт об аборте, никто не вспоминает, что в зачатии участвовали двое: в нём винят несостоявшуюся мать («Она убила ребёнка!»), но никогда не винят отца.

В целом, набор женских добродетелей очень похож на тот, который раньше приписывался рабам: терпение, послушание, низкий интеллект, преданность, забота.

«Ну, автор, – скажут мне, – откуда вы только набрали целую гору этих замшелых стереотипов?! Это всё давно уже не так!» В самом деле, все эти представления, вместе взятые – так сказать, одним пакетом, – существуют не во всех головах. Однако ни одно из них невозможно считать изжитым: они многократно повторяются в литературных произведениях, в фильмах и, конечно, транслируются в воспитании. Таким образом, людей растят с представлениями, что одни из них рождены, чтобы властвовать, другие – чтобы подчиняться. А отсюда один шаг до насилия, и оно не замедлит себя ждать.

Он заменит тебе весь мир

Юля всегда считала себя стеснительной, но это не значит, что она избегала общества. У неё были подруги, с которыми она время от времени встречалась, ходила в кафе, на выставки, гуляла. У них были любимые места, они любили делиться впечатлениями от книг и фильмов – им было просто хорошо вместе!

Поэтому когда через неделю после свадьбы подруга Аня пригласила её в Ботанический сад, Юля начала радостно собираться.

– Куда это ты? – спросил Артём.

Она объяснила.

– А мужчины там будут?

– Какие мужчины? – не поняла Юля. – Нет, ну там все гуляют, и мужчины и женщины, но нам-то с Аней до них дела нет. Мы любим просто побродить, поболтать…

– Аня? Такая рыжая, та, что за свадебным столом просто не закрывала рта?

– Почему это? – обиделась за подругу Юля. Она знала Аню много лет как интересного человека, с которым всегда есть о чём поговорить, но сейчас под влиянием слов мужа отметила, что подруга действительно чересчур активная. – У неё от природы громкий голос, вот и всё.

– Любит командовать, да? Бой-баба?

– Да что ты придумываешь? Она моя хорошая подруга, незачем о ней говорить в таком… тоне.

– О, извини! – Артём поднял руки, будто сдаваясь. – Конечно, не буду. Я просто немного разочарован, потому что рассчитывал все выходные провести вместе…

– Ну я же часика на два, не больше!

– Нет, я тебя не держу. Иди, если хочешь. Я, конечно, иначе это всё представлял. Думал, жена должна любить своего мужа.

– Тёмочкин…

– Я же говорю: иди, я тебя не держу.

Юля чувствовала себя так, словно по незнанию совершила ужасную ошибку. Неужели Артём её не простит? Но что же тут прощать? Она не знала, но попросила прощения – на всякий случай.

Мы вдвоём, нам никто не нужен…

Считается, что любящие должны быть сосредоточены друг на друге, и домашний тиран пользуется этим представлением. Изолировать свою жертву от всего остального мира – вот к чему он стремится. Таким образом его власть и контроль становятся безграничными. Всякий посторонний человек – носитель иного взгляда на ситуацию, а это ему ни к чему, ведь если его женщина получит альтернативную точку зрения, эти события будут развиваться по другому сценарию, не им написанному. Кроме того, лишая свою жертву связей с друзьями и родственниками, абьюзер заранее лишает её поддержки на случай, если она захочет от него уйти.

Чтобы добиться этого, он может утверждать, что её родственники и друзья:

• недостойны её;

• завидуют ей;

• слишком глупые;

• слишком умные;

• слишком феминистичные;

• слишком консервативные;

• тянут её назад, в своё болото;

• внушают ей безумные, вредные для семейной жизни идеи.

Если женщина и после этого не желает «раззнакомиться» со своим прежним окружением, абьюзер может действовать с другого конца. Например, ходить вместе с ней в гости к её друзьям, но вести себя так неприятно, что их просто перестанут приглашать. Или ревновать ко всем мужчинам из числа её друзей. Или устраивать скандалы из-за каждого выхода из дома (как же, это ведь несанкционированное мероприятие!). Женщина из боязни разгневать своего мучителя замкнётся в себе, перестанет общаться с кем бы то ни было. Ну и, наконец, прямой и незамысловатый способ – запрещать видеться с теми, кто ему не подходит.

В период пандемии коронавируса все профильные НКО (Некоммерческие организации) отметили рост обращений, связанных с домашним насилием.12 Если в парах, где присутствует абьюз, в обычное время женщина может скрыться хотя бы на работе, то в замкнутом пространстве возрастает риск насилия – и психологического, и физического.

Стремление изолировать партнёршу, закрыть её от всего мира может проистекать и из ревности. Ревнивец находит почву для подозрений буквально во всём: нашла старых друзей – возобновляет прежние любовные связи, общается активно с коллегами – пытается кого-то заинтересовать, подписалась на блогера, комментирует его – ищет способ познакомиться, читает роман – фантазирует на эротические темы, а потом пойдёт воплощать фантазии в жизнь с первым встречным… Кажется, что я преувеличиваю, но нет: упоминаемый ранее Ланди Банкрофт приводит в своей книге «Почему он это делает» пример того, как участник его терапевтической группы для домашних насильников обвинил свою жену в том, что она каким-то образом занялась сексом в лифте на работе, хотя при детальном разборе представившейся ему картины сам же признал её совершенно невероятной и алогичной.

Типичный для ревнивого абьюзера ход мыслей демонстрирует у Льва Толстого (автор, к слову, вложил много личного в этот образ) герой «Крейцеровой сонаты» Василий Позднышев:

Одно из самых мучительнейших отношений для ревнивцев (а ревнивцы все в нашей общественной жизни) – это известные светские условия, при которых допускается самая большая и опасная близость между мужчиной и женщиной. Надо сделаться посмешищем людей, если препятствовать близости на балах, близости докторов с своей пациенткой, близости при занятиях искусством, живописью, а главное – музыкой. Люди занимаются вдвоём самым благородным искусством, музыкой; для этого нужна известная близость, и близость эта не имеет ничего предосудительного, и только глупый, ревнивый муж может видеть тут что-либо нежелательное. А между тем все знают, что именно посредством этих самых занятий, в особенности музыкой, и происходит большая доля прелюбодеяний в нашем обществе.13

В общем, закрыть и не пускать! Самое главное будет происходить там, за крепко запертыми дверьми.

Насилие как замкнутый круг

Юлю тяготило то, что Артёма задевали её встречи с подругами, но ведь положительного в браке было гораздо больше! Им было хорошо и в сексе, и в общении; Артём бывал слишком говорлив, но с ним было интересно. К тому же жить в прекрасной квартире с отлично зарабатывающим мужем оказалось неожиданно приятно: не подсчитывать постоянно расходы, не решать, выпить лишнюю чашку кофе или отложить деньги на отпуск… «Ну, ты вытащила счастливый билет – войти в такую семью! Такой муж хороший, работящий… Повезло тебе, Юлька, ты за ним как за каменной стеной», – сказала мама, и девушка согласилась, хотя для неё доходы Артёма были не главным. Юля радовалась, что попала на тот неудачный тренинг, который оказался удачным для них обоих. Она была совершенно счастлива.

Правда, прошло некоторое время, и в счастье наметились лёгкие трещины. Шутки Артёма становились всё жёстче и задевали её всё чаще, он повышал на неё голос. «Что с тобой?» – спрашивала Юля и в ответ слышала: «Проблемы с бизнесом, но не волнуйся, я справлюсь. Что конкретно? Не забивай голову, не женское это дело». Юлю это волновало, она старалась относиться к нему с большей заботой… Ведь она хорошая жена!

В один вечер Юля никак не могла дождаться мужа с работы. Телефон не отвечал. Куда обращаться? Юля решила позвонить его родителям и уже собиралась с духом, чтобы сделать это – она до сих пор их стеснялась, – как услышала звук отпираемой двери. Артём вошёл и громко захлопнул дверь.

– Где ты был? – спросила Юля. – Почему у тебя отключён телефон?

Муж резко повернулся к ней. Глаза у него были красные, брови сдвинуты.

– Это что, допрос?

– Артём, о чём ты? Я же волновалась!

– Ах, волнова-алась она… А как ты думаешь, почему у меня был отключён телефон?

– Ну откуда же мне знать?

– А ты подумай!

– Но я правда не знаю…

– Да потому что я работаю как вол! – рявкнул муж так, что Юля отшатнулась. – Стараюсь заработать на жизнь нам и нашим будущим детям, а ты меня дёргаешь своими звонками!

– Ну извини, но я же не знала…

– Извини? Ты теперь говоришь «извини»? А вот на прошлой неделе…

В четыре часа утра Артём беспокойно спал, а Юля на кухне заваривала себе чай, утирая слёзы. Она была полностью растеряна… Нет, даже раздавлена! Что она сказала мужу, когда он пришёл? Помнилось, ничего ужасного, но, должно быть, это так прозвучало… Артём ведь и правда так устаёт… Юля чувствовала себя и злой на него, и виноватой: ведь он до трёх часов ночи вытаскивал все её оплошности, разбирал по косточкам, что и где она сделала не так… Ну да, она много делает не так! Но если подобные мелочи его так задевают, им нельзя вместе жить! Надо разводиться!

На работе она то и дело отвлекалась: то подавляла слёзы, то заглядывала в смартфон, ища сведения о том, какие документы подаются на развод и нужно ли согласие обоих супругов. А вечером её ждал роскошный букет, как на том самом памятном свидании. Муж выглядел виноватым:

– Прости, зайчик! У меня в самом деле был загруз, когда ты мне звонила… Не сердишься? Пойми, когда я устал, меня не надо трогать…

«Не сердишься?» Да Юля порвать его была готова! Но он смотрел на неё такими умоляющими глазами, что она начала колебаться. В самом деле, чего не бывает в жизни? Оглядываясь назад, она удивлялась тому, что между ними произошло. Казалось, будто этого не было вовсе, будто она упала в обморок, на самом глубоком дне которого ей это привиделось…

– Простишь меня?

– Прощаю!

Почему же они не уходят? Почему женщина остаётся с абьюзером, несмотря на то что пребывание рядом с ним означает для неё страдание и даже грозит смертью? Ленор Уокер, американский психолог, даёт ответ на этот вопрос в своей книге «Избиваемая женщина».14 Дело в том, что домашний тиран не остаётся тираном всё время: у него есть не только оскаленное, но и улыбающееся лицо. Домашнее насилие имеет четыре (иногда выделяют только три) фазы, которые циклически повторяются.

Первая фаза – НАПРЯЖЕНИЕ: мужчина становится отстранённым, придирчивым, у него случаются вспышки гнева. Он объясняет это неприятностями на работе, проблемами со здоровьем, плохим настроением, которое скоро пройдёт, но оно не проходит. Его подспудное раздражение только нарастает, несмотря на то что женщина пытается перевести всё на мирные рельсы, отвлечь человека. Эта фаза длится несколько дней или недель.

За этой фазой наступает ИНЦИДЕНТ НАСИЛИЯ: раздражение прорывается вспышкой агрессии. Абьюзер может кричать, бить женщину, сыпать обвинениями, ломать вещи. Иногда это совершается в форме циклического разговора (см. главу «Не только побои», с. 81). Со стороны выглядит очень страшно, во-первых, из-за ничтожности повода, во-вторых, потому что абьюзер в момент ярости не похож на себя обычного: налитое кровью лицо, всклокоченные волосы, нелогичная речь. Женщина пытается успокоить мужчину, взывает к его благоразумию, но от этого становится только хуже. Данная фаза длится от 2 до 24 часов. Очень часто она приходится на ночное время, что усугубляет страдания женщины вследствие лишения сна.

В ходе инцидента насилия домашний тиран ведёт себя так, что можно подумать, будто он находится в остром психотическом состоянии. Но, как гласит народная поговорка, «сумасшедший, а мыла не ест». На самом деле абьюзер чётко отслеживает обстановку и, как только на сцене появится кто-то посторонний, кто может вмешаться, сразу перестаёт буйствовать. Следовательно, он может сдержаться, просто не считает нужным это делать.

После того как инцидент насилия завершился, женщина чувствует себя обиженной, раздавленной, полностью потерявшей ориентиры, как будто её переместили в незнакомую пугающую реальность. Иногда из-за полученных травм ей требуется медицинская помощь. Она заявляет о готовности уйти от абьюзера. Услышав это, он просит прощения, обещает исправиться (но при этом возлагает ответственность за произошедшее на женщину: «Только ты больше меня так не доводи»), преподносит цветы или подарки. Так протекает фаза ПРИМИРЕНИЯ.

«Ну вот, на самом-то деле он именно такой, он любит меня, – думает женщина, – а то, что между нами произошло сегодня ночью, всего лишь недоразумение. Всякое бывает! Ведь невозможно прожить вместе долгие годы и ни разу не поссориться». Она идёт ему навстречу, даже сама извиняется: «наверное, что-то не так сказала», «у меня тоже характер не сахар». И остаётся. Отношения возвращаются на тот начальный уровень, когда они были безоблачно счастливы. Эта фаза носит название «МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ», и во время него женщине даже в голову не придёт уходить: зачем, если им вместе так хорошо.

Она думает, что это никогда не повторится. Но проходит время медового месяца, постепенно раздражение абьюзера снова нарастает – и завершается инцидентом насилия, которого она боялась, пыталась предотвратить, но не смогла избежать. Затем снова примирение и снова медовый месяц – и вот её уже втянуло в круговорот, из которого не вырваться. Примирения становятся всё суше и формальнее, медовый месяц всё короче, насилие отвоёвывает всё больше места в её жизни. Когда же женщина наконец это замечает и хочет уйти, у неё уже слишком мало сил для столь решительного поступка.

Возможно ли уйти сразу после первого инцидента насилия? А после второго? Да, если есть отчётливое понимание: «Со мной так нельзя». Совсем нельзя. Ни разу

Человеку, который повёл себя так однажды, нельзя давать второй шанс. Но, к сожалению, этому нигде не учат, а учат (преимущественно девочек) противоположному: надо прощать людей. Надо быть доброй, чуткой и понимающей. С людьми, которые тоже стараются быть добрыми, чуткими и понимающими, это работает. Однако использовать те же принципы общения с человеком, который старается тебя подчинить, – всё равно что открыть ворота злобному врагу. К несчастью, когда приходит понимание, что перед тобой враг, территория уже сдана, на улицах валяются трупы, а дать отпор проблематично.

Небольшая интермедия на тему того, откуда берутся женщины, попадающие в абьюзивные отношения. Оправданно ли представление о том, что это девочки из семей, где тоже практиковалось насилие? Да, велик шанс, что они не заметят, что что-то не в порядке, сочтут, что так и надо: ну да, жизнь – боль, семейная жизнь особенно. Но ведь женщины, выросшие в хороших, гармоничных семьях, тоже не защищены! Они по умолчанию считают, что везде так, как в их родном доме, что близкие люди не обижают друг друга, а если вдруг нечаянно обидели, то это исключительный случай, о котором после извинения не стоит вспоминать, – и попадают в этот капкан… Это всего лишь ещё одна иллюстрация того, что в поисках ответа на вопрос «Почему происходит домашнее насилие?» НАДО ПРИСМАТРИВАТЬСЯ НЕ К ПОСТРАДАВШИМ, А К НАСИЛЬНИКАМ.

Замечая, что иногда партнёр бывает нежен, спокоен и любвеобилен, а иногда превращается в чудовище, женщина приходит к выводу, что есть некая причина, из-за которой он так себя ведёт. И если убрать эту причину, то партнёр будет хорошим всегда. Для такого умозаключения недостаточно оснований, однако, соединяясь с ожиданиями счастливой жизни с этим человеком (ну, наверное, никто не начинает строить отношения с мужчиной, настраивась, что они будут полны несчастий), оно оказывается достаточно весомым, чтобы привести к действиям. Поиск причины поведения абьюзера и попытки её искоренения – изнурительный квест, который многие проходят в течение долгих лет.

Причину эту женщина может искать в себе или вовне.

Вовне:

• Проклятущая водка (наркотики) и проклятущие дружки, которые спаивают (подсаживают на иглу).

• Эта работа изматывает.

• У него ужасные родственники: каждый раз, как он с ними пообщается, «делается больной».

• Он слишком нервный и тонкий для среды, в которой вынужден находиться.

• Он не находит применения своему таланту – вот и страдает.

• И даже: его заколдовали (это всё бесы).

Бороться с водкой, бесами и дружками, тайком выливать содержимое бутылки в раковину, падать перед ним на колени, когда он снова собирается пойти в неподходящее место… Способы разнообразны, и кажется, что стоит ещё чуть-чуть постараться – и цель будет достигнута. Но следующий инцидент насилия ставит крест на этой надежде. И всё-таки надежда не умирает… Снова кажется: если ещё постараться, зайти немного с другой стороны, сменить ракурс, то всё будет в полном порядке.

Здесь мне возразят: а что, разве не может быть у человека ужасных родственников? Или случая, когда он не находит применения своим способностям в родном маленьком городке? Отвечу: случаи в жизни бывают разные, но ни один из них не даёт права на насилие. Когда, вместо того чтобы помогать себе, один человек вредит другому, который ничуть не виноват в его страданиях, – это я нормальным назвать не могу. И полезным кому-то – тоже.

В такую же игру с нулевым результатом можно играть, пытаясь найти причину в себе. Это особо коварная форма издевательства над собой, потому что она имеет легитимный и очень правильный вид. Почти всех в детстве учат: «Если с тобой это произошло, подумай, что ты не так делаешь». Даже если не учат нарочно, то абьюзер, который обрушивается с обвинениями, ставит себя в доминирующую позицию, чем напоминает разгневанного родителя или учителя, а та, которая подвергается подобной атаке, поневоле спускается на детский уровень и чувствует себя так, будто допустила какую-то страшную ошибку. Была недостаточно вежлива, внимательна, преступно пренебрегала интересами своего мужчины, не так сидела, не так свистела, заигрывала с разносчиком «Яндекс.Еды», а если не заигрывала, то всё равно вела себя так, что дала повод для ревности… Даже в том случае когда женщина точно про себя знает, что с разносчиком «Яндекс.Еды» обращалась только как с разносчиком «Яндекс.Еды», наряду с удивлением невольно может ощутить чувство вины. «Да, – подумает она, – он что-то не так понял, но, может, и я веду себя как-то так… или как-то не так… В общем, себя-то я со стороны не вижу! Он же не стал бы так просто говорить, если бы ничего не было».

Вот это чувство вины в ситуации, когда ничего плохого не сделала, – важный сигнал, что что-то идёт не так. Точнее, идёт так, как надо абьюзеру. Виноватость делает объект очень удобным для психологического насилия: женщина привыкает считать себя мировым злом и даже к психотерапевту приходит не со словами «Я живу с домашним тираном», а с запросом «Научите, как меньше раздражать людей».

В общем, всё перечисленное ведёт к характерному состоянию:

• Женщина верит, что именно она контролирует ситуацию. Ситуация продолжает оставаться плохой (инциденты насилия никуда не исчезают).

• Женщина приходит к выводу, что до сих пор она плохо старалась. Старается более настойчиво. Ситуация продолжает оставаться плохой.

• Она снова старается, чувствуя себя виноватой и угнетённой, но не опускает руки. Ситуация продолжает оставаться плохой.

Женщин, живущих с домашними тиранами, нередко обвиняют в безответственности. В том, что у них внешний локус контроля. То есть они приписывают всё плохое, что происходит в их жизни, внешним силам, не принимая за это ответственность на себя. Так вот: чем ответственнее женщина, тем меньше у неё шансов вырваться из вышеописанного  замкнутого круга. Именно потому, что верит в свои силы, принимает на себя всю ответственность за отношения плюс ещё немножко, она и бьётся о то, что не в силах сдвинуть с места.

И это что-то – воля другого человека.

Но вот заметить, преодолеть такую «преграду», находясь внутри ситуации, очень трудно. Потому что другой человек идёт на любые ухищрения, чтобы женщина продолжала верить: всё зависит от её поведения. И, конечно же, делает так, чтобы она не заподозрила, что ситуацию контролирует не она.

А есть ли предпосылки для жертв?

Юле хотелось в жизни многого: и сделать карьеру, и попутешествовать, и реализоваться через хобби – шитьё косплейных костюмов… Но самой заветной мечтой была семья. Настоящая, полная, такая, где все дружные, – и родители, и братья, и сёстры. Все по вечерам собираются за общим столом, обсуждают, что случилось за день. Дети видят любовь родителей, с детства зная, какая она, настоящая любовь, настоящая семейная жизнь…

У Юли всегда выступали слёзы, когда такие идиллические сцены встречались в кино: ей самой подобного счастья не досталось! Родители развелись, когда она была ещё совсем маленькой, и на протяжении всего детства мама находилась, по её собственному выражению, в активном поиске. Сколько их было, Юлиных несостоявшихся и почти состоявшихся отчимов! Один был особенно отвратителен: оставаясь с ней наедине (мама хотела, чтобы они подружились, поэтому доверяла ему присмотр за девочкой), снимал перед ней трусы, просил его потрогать… Юля пожаловалась маме, но та сказала, чтобы она не выдумывала. Несостоявшийся отчим вскоре куда-то исчез, но Юле долго после этого снились кошмары, в которых её оплетали змеи.

«Это ты его спугнула!» – упрекала мама. Юля привыкла, что она во всём виновата: в том, что отец их бросил, в том, что «мужчинам не нужны жёны с прицепом», в том, что на неё не напасёшься обуви, в том, что она растёт такой некрасивой, длинной и сутулой… Нет, в старших классах вдруг обнаружилось, что её внешность многим нравится. Но она была не в силах этому поверить: так привыкла быть некрасивой. Зато старательная. Стремясь порадовать маму, Юля приносила из школы отличные оценки, участвовала в олимпиадах. Мама всё это одобряла, улыбалась, хвалила дочь… «Надо много стараться, чтобы тебя полюбили» – к такому выводу пришла Юля.

Долгое время психологи, интересовавшиеся проблемой насилия в отношениях, старались составить психологический портрет женщины, склонной попадать в абьюзивные отношения. Самый ранний и самый популярный в нашей стране пример книги на эту тему – «Женщины, которые любят слишком сильно» Р. Норвуд. Однако с той поры, как она была написана, эта тема была растиражирована во множестве популярных статей. Что же в них говорится о женщинах, которые могут оказаться в ситуации домашнего насилия?

ВОСПИТАНИЕ БЕЗ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ. Начинается это с самого раннего детства, с младенчества: «Нельзя брать на руки – избалуется», «Оставь ребёнка одного, не подходи к нему – пусть прокричится». Младенец не в состоянии «избаловаться», для него всё просто: не подходят, не утешают, не откликаются на его зов – значит бросают в одиночестве, на погибель. И он начинает воспринимать мир, куда попал, как небезопасное место, где приходится терпеть плохое обращение. Впоследствии такое мировосприятие для человека станет нормой.

ВОСПИТАНИЕ БЕЗ УМЕНИЯ РАЗЛИЧАТЬ СВОИ ЧУВСТВА (эмоции, ощущения). В норме обучение этому проходит в самом раннем возрасте, когда с ребёнком разговаривают, обозначая то, что с ним происходит: как «Ты плачешь, потому что памперс мокрый, сейчас поменяю, и всё будет хорошо», так и «Ты испугалась», «Ты злишься». Позднее уже ребёнок начинает самостоятельно определять свои состояния и выражать чувства. Родитель в ответ показывает, что достаточно устойчив, чтобы не разрушаться от гнева, злости или других «негативных» чувств, которые демонстрирует его ребёнок. Родитель не робот, он также способен говорить о своей эмоциональной жизни.

Алекситимия – это неумение различать и выражать словами свои чувства, эмоции и ощущения. Алекситимики также испытывают трудности с определением чувств других людей.

В семьях, где родители сами были не в ладах с собственными чувствами, наблюдаются различные искажения. Взрослые демонстрируют, что они лучше ребёнка способны разобраться в том, что он чувствует. Как в известном анекдоте: «Мамочка, я замёрз?» – «Нет, ты хочешь есть!». Они заявляют, что чувства малыша неправильные: «Да что тебе такого сказали, на что тут обижаться-то?», «Чего ревёшь, не притворяйся, тебе не больно!» Тем самым дают понять, что предъявление ребёнком собственных потребностей или выражение своих чувств может быть разрушительно для взрослого: «Не говори так, а то мамочка сейчас умрёт! Видишь, у мамочки уже плохо с сердцем!» В результате такой обработки ребёнок приходит к выводу, что его чувства – это что-то неправильное, что лучше не показывать. Никогда. А ещё лучше – сделать так, чтобы их совсем не было. Иногда можно выражать «хорошие» чувства, например радость, но «плохие» находятся под абсолютным запретом: человек не позволяет себе злиться, даже когда его личные границы грубо нарушаются… Точнее, он уверен, что не злится: ведь для него подобные эмоции – негласное табу, тогда как они продолжают существовать на бессознательном уровне. И конечно, это мешает защищать себя.

ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВА ВИНЫ И СТЫДА. Психологи, как правило, против того, чтобы стигматизировать какие-либо чувства: то, что мы способны винить себя, когда нарушаем этические нормы, делая что-то плохое другому человеку, и стыдиться, когда нарушаем нормы общественные, – нормально, это знак того, что мы существуем не сами по себе, а связаны с другими людьми. Ненормален как раз абьюзер, не испытывающий ни вины, ни стыда за свои действия. Но в правильном воспитании эти чувства связаны с чем-то конкретным и не делают человека плохим: нанёс, пусть даже нечаянно, вред другому – извинись и постарайся ему это компенсировать; нарушил, пусть даже по незнанию, какие-то принятые в обществе нормы – просто прими к сведению и больше так не делай. Всё – инцидент исчерпан. Однако когда ребёнка постоянно винят и стыдят, он отвыкает связывать это с конкретными поступками и привыкает считать себя действительно отвратительным, никуда не годным. Часто взрослые отыгрывают так агрессию, связанную с тем, что малыш не был желанным, появился на свет не вовремя, принёс больше трудностей, чем ожидалось, – это на бессознательном уровне. А на уровне сознания – считают, что так правильно, что таким образом они растят доброго и совестливого человека.

ВОСПИТАНИЕ С УСЛОВНОЙ ЛЮБОВЬЮ. Ребёнок нужен, только пока хорошо себя ведёт (достигает успехов в учёбе, спорте, дружит с теми, кого выбрали ему в друзья папа и мама, интересуется желаемой родителями профессией и т. п.). Как только он проявляет самостоятельность, ему дают понять, что его такого не любят (иногда говорят об этом прямо: «Фу, если ты будешь так себя вести, я перестану тебя любить»). Итог: выросший человек считает, что он не ценен сам по себе, что его ценность определяют окружающие исходя из того, каких достижений он добился. Такие люди стараются заслужить любовь, подстраиваясь под других.

ВОСПИТАНИЕ ПОСТОЯННЫМИ УПРЁКАМИ, КРИТИКОЙ, НАКАЗАНИЯМИ, ВЫСМЕИВАНИЕМ И Т. П. Ребёнку говорят, что он некрасив, неумён, постоянно упоминают черты его внешности, считающиеся неудачными, употребляют оскорбительные – якобы ласковые – прозвища, не обращая внимания на то, что чадо протестует против них. Выросшая в такой атмосфере девочка не верит, что кто-то способен полюбить её, и становится лёгкой добычей абьюзера, который может изобразить любовь и очарованность.

ВОСПИТАНИЕ ПОД ФЛАГОМ ЗАБОТЫ ТОЛЬКО О МАТЕРИАЛЬНОМ, о том, что можно предъявить обществу: ребёнок сыт-обут-одет, иногда даже лучше сверстников, у него могут быть дорогие вещи, что составляет гордость родителей, а ещё непременно хорошие оценки в школе… Но что творится внутри у прилежной девочки, никого не интересует. И она сама привыкает считать свою внутреннюю жизнь, свои желания и нежелания чем-то ненужным, – тем, что необходимо скрывать, чтобы быть принятой.

Нарушения телесных границ, включая СЕКСУАЛИЗИРОВАННОЕ НАСИЛИЕ.

Насколько всё перечисленное значимо для понимания проблемы абьюзивных отношений? Давайте сначала поговорим об очевидном вреде, который заключается в самой постановке вопроса «Почему с ними это происходит?», предполагающей, что женщины это чем-то вызвали или заслужили, и переводящей фокус внимания с насильника на пострадавшую. Домашние тираны такому очень обрадуются. «Ну вот, – скажут они, – теперь ясно, в ком причина насилия: в женщинах! Их неправильно воспитывают, вот они и провоцируют мужчин, чтобы их побили!»

Когда говорят о домашнем насилии, часто используют термин «созависимость», применяемый к женщинам. На самом деле это глубоко неверно: в отношениях домашнего насилия женщина старается приспосабливаться к абьюзеру, не раздражать его и т. п. не потому, что её вынуждают к этому психические особенности, которые ей свойственны, а потому, что она трезво оценивает уровень исходящей от человека опасности. Называть таких женщин созависимыми – значит патологизировать их и косвенно обвинять в совершаемом над ними насилии.

Если женщина выросла в семье, где применялось насилие, значит ли это, что она виновата в насилии, которое происходит в её собственной семье? Не демонстрирует ли она какое-то поведение, за которое её просто невозможно не побить? Это некорректная постановка вопроса. Это всё равно что, обсуждая воровство, заявить: «Да просто есть люди, которые так и напрашиваются, чтобы у них что-то украли!» Есть существенная разница между терминами «виновность» и «уязвимость». Да, если женщина не видела в родной семье ничего, кроме насилия, у неё меньше возможностей определить, что действия абьюзера по отношению к ней не норма. Но при чём здесь провокация?

Провокация – это когда один человек преследует цель заставить сделать другого то, что он от него хочет. Выбирая свадебное платье, ни одна девушка не ставит себе целью добиться переломов рёбер и искалеченной психики.

Существует такой феномен, как обвинение жертвы. В 1966 г. американский психолог Мелвин Лернер провёл один эксперимент. Участницы наблюдали через толстое стекло за женщиной, которая решала математические задачи и получала удар током за ошибки (на самом деле там находилась актриса, изображавшая судороги). Сначала они ей сопереживали, но чем дольше продолжалось испытание, чем сильнее корчилась актриса, тем меньше становилось сочувственных реплик: её начали высмеивать, осыпать ироническими замечаниями, даже оскорблять. Правда, когда им сказали, что в эксперименте она участвует за деньги, к ней снова стали относиться мягче. Отсюда вывод, который постоянно подтверждается на практике: людям необходима вера в то, что мир, в котором они живут, является справедливым, и все в нём получают то, что заслуживают в соответствии со своими личными качествами и поступками: хорошие люди – награду, плохие – наказание. Этот феномен носит название ВЕРА В СПРАВЕДЛИВЫЙ МИР.

Но как же может продолжать существовать подобное нелогичное убеждение, ведь каждый человек сталкивался с людьми, которые страдают не потому, что совершили что-то плохое, а по стечению обстоятельств? Где же тут справедливость? Чтобы уйти от этого невыносимого противоречия, нужно придумать, в чём страдалец провинился: недосмотрел, недоучёл, оказался неосторожен, был жестоким убийцей в прошлой жизни, а если не он лично, то его прадедушка… Так рождается ОБВИНЕНИЕ ЖЕРТВЫ, когда на неё возлагается полная или частичная ответственность за произошедшее.

Чтобы разобраться с проблемой насилия, надо твёрдо усвоить: если человек применяет насилие, вина лежит на нём. Никакие «она меня спровоцировала, а сам по себе я белый и пушистый» здесь не работают. Если же он применяет насилие к человеку, в чьей жизни жестокости и деспотизма было предостаточно, тем больше его вина: это всё равно что ударить по уже сломанной руке или ноге.

Женщины, которые в детстве имели опыт насилия – физического, психологического и даже сексуализированного, во взрослой жизни в большей степени «рискуют» оказаться жертвами абьюзера: то, что с ними так обращаются, для них привычно и знакомо. И тут вышеприведённый список признаков недолжного воспитания может пригодиться – он поможет подвести несчастную к мысли: «То, как растили меня, не является нормой, и сейчас я живу в ненормальной обстановке». Однако разве особенности воспитания – это приговор, знак того, что в будущем такая женщина обречена на абьюзивные отношения? Нельзя сказать, что те девушки, которые выросли в хороших условиях, с адекватными родителями, совершенно от этого защищены: привыкнув, что члены их семьи по-доброму относятся друг к другу, они не распознают первых звоночков абьюза, решив, что это какое-то недоразумение или болезнь, с которой им удастся справиться, спасти любимого… И постепенно втягиваются в замкнутый круг. Причина того, что и первые, и вторые в замкнутый круг вообще попали – не предпосылки, идущие из детства, а злая воля абьюзера.

Попасть в ситуацию абьюза может каждая

Поэтому, очутившись в ней, не тратьте напрасно время на самообвинения и выяснения, чем вы это заслужили. Лучше направьте все усилия на то, чтобы выйти из этой чудовищной ситуации.

Зачем он это делает?

Поговорим о тонком, нежном и ранимом внутреннем мире абьюзера…

Нет-нет, никакой насмешки, это действительно так. Если со стороны домашний тиран может выглядеть брутальным и свирепым, то внутри он уязвим, как улитка без панциря. Беда абьюзера в том, что он живёт в мире, который не соответствует его пожеланиям! Конечно, наш «всезнайка» обустроил бы эту планетку лучше, если бы ему позволили, только кто же спрашивает по-настоящему умных людей? Но от целого мира это ещё можно было бы стерпеть. Однако когда в ту же нечестную игру начинает играть человек, который казался самым близким – его женщина, – перенести такое никак нельзя. Он ведь любит её, столько для неё сделал, а она… Ничего не ценит! Да и как она вообще может? Снова разочаровала его! В первый раз он её простил и сейчас упорно сдерживается, старается быть добрым и хорошим, но она не унимается, всё время выводит его из терпения. Как будто нарочно! Так что ж он, терпила, что ли? Нет! Мужчина он или кто? Значит, по-любому должен, прямо-таки обязан настоять на своём, показать, что с ним нельзя так обращаться!

А теперь вместо слов «разочаровала его» подставьте «говорила по телефону со школьным другом». Или «нашла высокооплачиваемую работу». Или «приняла противозачаточную таблетку». Или «отказалась ехать на дачу к моей маме». В общем, сделала что-то по собственному, а не по его разумению. Вышла из-под контроля. Вы ничего не поймёте во внутреннем состоянии абьюзера, если будете думать, что вспышки гнева по поводу, который вам кажется ничтожным, наигранные. Нет, он в самом деле воспринимает это как нападение на себя! Потому что его женщина должна вести себя только так, как хочет он. Быть его кофемолкой, скороваркой – всем, чем ему угодно, только не человеком со своими желаниями и потребностями. В том, что его «разочаровывает», он видит угрозу, предательство, дефект и делает всё, чтобы наставить свою заблудшую овцу на путь истинный.

Абьюзер хочет власти и контроля. И он добивается их всеми возможными для него способами.

Не стоит представлять тирана в виде карикатурного персонажа с плёткой в руке, который кричит: «Жена, брысь под лавку! Знай своё место» (хотя похожий тип тоже иногда встречается). Абьюзер способен искренне очаровываться женщиной. Он видит ту, в которой отмечает массу достоинств – красивая, умная, сильная… «Вот это счастье, если она будет моя!» – думает он. И устремляется за своим счастьем. Всем известно, что путь к счастью порой бывает тернист, но этот мужчина трудностей не боится: если женщина его не хочет – он её завоюет; если выяснится, что она не соответствует его идеалу – «допилит» её до идеала, который должен соответствовать следующим его требованиям.

• Подчиняйся мне.

• Будь всегда такой, как я хочу.

• Твоё тело должно находиться в полном моём распоряжении.

• Избавься от всех своих привязанностей и увлечений. Я – твоя единственная привязанность.

• Не смей злиться и гневаться на меня! И вообще, чувствуй только то, что я тебе разрешу.

• Мы не равны. Всегда помни, кто здесь главный.

Ведёт ли он себя так со всеми подряд? Нет. У него, как правило, отлично развито чувство иерархии. Он не станет пытаться подчинить себе своего начальника, коллегу, клиента, постороннего человека с улицы. Абьюзер считает, что они – отдельные люди.

Жена – его принадлежность

Он жестокий и бесчувственный человек? Не со всеми и не всегда. Он может идентифицировать свои эмоции, может сочувствовать другим людям (некоторые абьюзеры – люди помогающих профессий). Вот только в отношении его партнёрши и страданий, которые она испытывает по его вине, это не работает.

Он не любит свою женщину? Как раз-таки считает, что очень любит, – и добивается от неё любви, которая должна выражаться в полном обслуживании всех его потребностей (и в этом абьюзер уверен на сто процентов).

Он не заботится о потребностях членов семьи? Нет, он вполне может много зарабатывать и на основании этого искренне считать себя отличным отцом семейства – лучше не бывает! А жена и дети, которые чем-то недовольны, не ценят своего счастья.

Он чудовище? Да. Но чтобы познакомиться с этой гранью его личности, нужно быть его партнёршей. В другом случае узнать о такой нелицеприятной стороне тирана не получится.

А если вы его партнёрша, то для вас заготовлен целый арсенал насилия, которое бывает разных видов: физическое, психологическое, экономическое, репродуктивное и сексуализированное.

Физическое насилие

Женщины падают, падают с лестниц… У них подворачиваются каблуки – ну кто ж их просит ходить на таких высоких каблуках? Они ударяются спросонья лицом о дверной косяк – с кем не бывает. До чего же они неловкие, эти женщины, надо быть осторожнее! Сами виноваты…

Это не сценарий фильма абсурда – это ролик социальной рекламы, посвящённый теме домашнего насилия. Ведь именно к таким оправданиям прибегают женщины, которые не хотят объяснять происхождение синяков и ссадин на видимых частях тела. «Упала с лестницы», «упала с кровати», «ударилась о дверь», «копала грядки на даче и растянула связки…» Оправданий много, они в самом деле часто звучат абсурдно – так, что невозможно поверить. Избиваемая женщина догадывается, что ей не верят, и всё равно продолжает делать вид, что в её жизни не происходит ничего особенного.

А ещё такие женщины могут:

• постоянно одеваться в закрытые рубашки с длинными рукавами, даже в жару;

• носить тёмные очки, даже в помещении;

• использовать косметику, тональный крем;

• вздрагивать от громких звуков, от того, что кто-то рядом резко поднял руку.

Физическое насилие выражается не только в форме побоев. Женщину могут толкать, трясти, кусать, щипать, дёргать за волосы, сдавливать (якобы в объятиях), насильно удерживать, когда она хочет уйти, выливать на неё кипяток или прикладывать лёд. Не все из этих видов физического насилия оставляют видимые посторонним следы, но они могут повреждать глубоколежащие ткани и внутренние органы. Даже когда мужчина закрывает собой дверной проём, не выпуская из квартиры, – это тоже физическое насилие.

Разрушение предметов совмещает в себе черты физического и психологического насилия. Женщина не только страдает при виде того, как разрушаются вещи, имеющие для неё ценность, но и боится, что следующий удар обрушится на неё.

Избиваемые женщины – частые гостьи в травмпунктах и в поликлинике у хирурга, причём после предложения доктора обратиться в полицию они с большой вероятностью возмутятся или отправятся искать помощи в другом месте. Если пострадавшие попадают в больницу с переломами костей, гематомами внутренних органов, сотрясением головного мозга, врачи, по идее, должны сообщить в полицию, но… Они обязаны это делать, только когда речь идёт о несовершеннолетних, а совершеннолетняя женщина может решать за себя, особенно если она объясняет раны бытовой травмой. Такова официальная позиция в России.

Физическое насилие всегда идёт в паре с психологическим. Ведь если посторонний человек подойдёт к вам на улице и ударит, вы убежите или вызовете полицию, правда? Для того чтобы оставаться в ситуации, где побои становятся обыденностью, женщина должна быть уже основательно психологически обработана насильником, который убеждает, что «на самом деле все так живут», «у других ещё хуже, они просто не признаются» и даже «я никогда не позволил бы себе ударить женщину, но ты не женщина, ты чудовище». Как дать себе разрешение на то, чтобы бить жену? Сказать: «Женщина не должна вести себя так, как ты», – и, пожалуйста, бей сколько угодно.

Не стоит выяснять: «А за что он тебя побил?», «А что ты такое сделала?» Насилию в семье нет и не может быть оправданий.

Несмотря ни на какие поговорки вроде «Бьёт – значит любит», физическое насилие в семье всё-таки считается уже признаком серьёзного неблагополучия, а потому женщины, которые регулярно получают порцию тумаков за «правое дело», в большинстве случаев стыдятся того, что с ними происходит, и стараются скрыть это, если могут. Поэтому перед человеком, который заподозрил, что его родственницу или знакомую бьёт муж, встаёт нелёгкий выбор: сделать вид, что всё в порядке, чтобы не вызвать у неё смущения, или, рискуя сложившимися отношениями, заговорить на такую скользкую тему. Что лучше? Мы не имеем права призывать вас непременно поступать рекомендованным образом, но тем не менее считаем, что лучше заговорить. Да, тема болезненная, но положение, в котором оказалась эта женщина, представляется ей безвыходным, и то, что рядом нашёлся человек, который облёк её страдание в слова, должно стать первым шагом к выходу. Особенно если домашний тиран убедил её, что весь остальной мир полностью к ней равнодушен.

Говорят:

А я её не просто так бью. Я её наказываю, если она сделала что-то плохое.

Реальность:

У взрослых людей нет права наказывать друг друга. Побои – предмет административной или уголовной ответственности.

Говорят:

Они мазохистки. Им нужны побои для того, чтобы возбудиться.

Реальность:

В парах, практикующих для возбуждения BDSM, существуют чёткие правила, в частности стоп-слово, услышав которое партнёр должен остановиться. А насилие – не то, что вы можете остановить по своему желанию: когда начнётся его очередной эпизод и когда прекратится – зависит исключительно от воли насильника.

Говорят:

Когда она стояла и смеялась с этим посторонним мужчиной, то причинила мне нестерпимую боль! Это в сто раз больнее, чем тот лёгкий удар в челюсть, который я ей нанёс.

Реальность:

Если муж и жена не сходятся во мнении относительно важных принципов семейной жизни, каждый из них вправе развестись. Но нет права применять насилие, чтобы заставить вторую половину вести себя так, как хочет первая.

В последнее время мне приходится читать всё больше историй о том, как женщина, побывавшая у не слишком умелого косметолога или массажиста, устала выслушивать от знакомых и незнакомых, от сослуживцев, от сотрудниц аэропорта и случайных полицейских на улице: «Он вас бьёт? Вы не должны этого терпеть!» Для героини такой истории это может быть забавно и отчасти досадно. Надо признать, что здесь есть и ещё один момент, причём радостный: у нас много неравнодушных людей, которые не будут делать вид, что синяки на теле женщины – это нормально; людей, которые показывают, что они на стороне пострадавшей , а не тирана. На самом деле, этот факт важен, потому что доказывает, что наше общество потихоньку меняется, переходя от позиции «Бьёт – значит любит» к той точке, где факты домашнего насилия будут вызывать всеобщее возмущение.

Если вас избили, сфотографируйте следы побоев. Обратитесь в травмпункт или поликлинику, где обязательно расскажите, при каких обстоятельствах получены телесные повреждения; если видимых следов нет, опишите болевые ощущения. Убедитесь, что врач правильно и подробно всё зафиксировал. Возьмите справку: в ней должны быть разборчиво указаны номер карты, дата обращения, Ф. И. О. врача, штамп медицинского учреждения, ваше имя и описание травм. Сохраняйте все копии документов.

Об агрессии, клыках и немного об эволюции

Всякий раз, когда в широкой аудитории заходит речь о домашнем насилии, находится хотя бы один участник (иногда даже участница) дискуссии, который скажет: да, то, что сделал тиран, плохо, но ведь он же мужчина! Агрессия свойственна мужчинам как виду (биологи, молчать!), и именно благодаря ей человечество распространилось так широко и получило все свои достижения, которыми мы сейчас пользуемся. Мужчина – воин, первопроходец, исследователь – не может быть не агрессивен, а следовательно, не может не быть насильником по отношению к тем, кто ему сопротивляется, в том числе и к самым близким. Женщина-жертва его полюбила потому, что почувствовала в нём силу, а теперь жалуется. Так нечего жаловаться, надо понимать своё счастье! Если вы, бабы, хотите обойтись в личной жизни без насилия, тогда выходите за спокойных и безобидных («омёжек», «аленей»), но при этом ни на что не годных самцов. А настоящий самец – тот, что нападёт на женщину из соседнего племени, притащит её к себе в пещеру, оплодотворит, чтобы распространить свои великолепные гены на много километров вокруг… Хищный силач безо всяких моральных ограничений, привнесённых современностью, – вот каков идеальный мужчина! И ВОТ ПОЧЕМУ ДОМАШНЕЕ НАСИЛИЕ НЕИСКОРЕНИМО: ЖЕНЩИНЫ ВСЁ РАВНО БУДУТ ВЫБИРАТЬ ТИРАНОВ И МУЧИТЕЛЕЙ, ИБО ТАК ВЕЛЯТ ИМ ВЕКА ЭВОЛЮЦИИ.

Примечательно всё-таки, как любят сторонники домашнего насилия апеллировать к давно прошедшим эпохам, причём неважно, идёт ли речь о заре формирования человечества или о Средневековье. В их представлении канувшие в Лету времена – это некий утраченный рай для «сильных мужчин», которых они пишут, разумеется, с себя. Но давайте приглядимся, так ли это. Если эволюция шла именно по вышеописанному пути, то она должна была привести к формированию суперсамца – того, кто всех выше, мускулистее, агрессивнее. Однако это не подтверждается на практике: возьмём наших родственников-гоминидов, гориллу и шимпанзе, и поставим их рядом с человеком – что получится? Человек окажется среди них самым хилым. Горилла и выше, и мощнее, чем он, а шимпанзе хотя и ниже, но гораздо мускулистее – и при случае способен нанести человеку серьёзные травмы. С агрессивностью тоже вышла промашка: шимпанзе и горилла клыкасты, что охотно демонстрируют перед нападением, а если человек оскалит зубы, то его клыки, практически не выступающие из зубного ряда, напугают разве что самого маленького детёныша. Похоже, древние самки отдавали предпочтение не самым клыкастым и шкафообразным, а прямо-таки наоборот.

Оказывается, с эволюцией не всё так просто, как полагают сторонники представления о суперсамцовости насильника. Долгое время считалось, что клыки у предков современного человека уменьшились в связи с появлением каменных орудий, сделавших это естественное оружие (и средство устрашения) излишним. Однако теперь выяснилось, что клыки стали меньше задолго до изобретения первых каменных орудий (около 2,5 млн лет назад). Поэтому американский антрополог Оуэн Лавджой15 предположил, что это произошло по социальным причинам. Попросту говоря, самцы начали меньше враждовать из-за доминирования в стаде, из-за самок, из-за территории и к женским особям и детёнышам стали относиться более заботливо. Вот как пишет об этом А. Марков в книге «Эволюция человека»:

По мере укрепления парных связей предпочтения самок должны были постепенно сместиться от самых агрессивных и доминантных самцов к самым заботливым. У тех видов животных, у которых самцы не заботятся о семье, выбор самого «крутого» самца часто оказывается для самки наилучшей стратегией. Отцовская забота о потомстве в корне меняет ситуацию. Теперь самке (и её потомству) гораздо важнее, чтобы самец был надёжным кормильцем. Внешние признаки агрессивности (например, крупные клыки) начинают не привлекать, а отталкивать самок. Самец с крупными клыками с большей вероятностью будет повышать свой репродуктивный успех силовыми методами, при помощи драк с другими самцами. Такие мужья выходят из моды, когда для выживания потомства необходим старательный и надёжный муж-кормилец. Самки, выбирающие мужей-драчунов, выращивают меньше детёнышей, чем те, кто выбрал неагрессивных работяг. В итоге самки начинают предпочитать самцов с маленькими клыками – и под действием полового отбора клыки быстро уменьшаются.

В результате у наших предков сформировался социум с резко пониженным уровнем внутригрупповой агрессии. Возможно, была понижена и межгрупповая агрессия, потому что при том образе жизни, который предположительно вели ардипитеки, трудно предполагать развитое территориальное поведение. Неравномерность распределения ресурсов по территории, необходимость преодолевать большие расстояния в поисках ценных пищевых объектов, высокий риск попасть на обед хищнику – всё это делало затруднительным существование чётких границ между группами и тем более охрану этих границ.

Снижение внутригрупповой агрессии создало предпосылки для развития эффективной кооперации. Отсюда нетрудно вывести последующее освоение потомками ардипитеков совершенно новых типов ресурсов – в том числе переход к питанию падалью в саванне (это было, несомненно, весьма рискованным делом, требующим высокого уровня кооперации самцов), а затем и к коллективной охоте. Последующее увеличение мозга и развитие каменной индустрии в модели Лавджоя предстаёт как побочное – и даже в известной мере случайное – следствие того направления специализации, по которому пошли ранние гоминиды. Предки шимпанзе и горилл имели те же исходные возможности, но их «повело» по другому эволюционному маршруту: они сделали ставку на силовое решение матримониальных проблем и в итоге так и не стали разумными. Ранние гоминиды «избрали» нестандартное решение – моногамию, довольно редкую стратегию среди млекопитающих, – и это, в конечном счете, привело их к развитию разума.16

Таким образом, антропологи признают, что наши предки-самцы были не спринтерами-осеменителями, а заботливыми отцами, умеющими накормить семью. Первобытные люди – мускулистые завоеватели, которые заселяли территории за счёт того, что истребляли всё вокруг? Нет, оказывается, главное их оружие заключалось не в воинственности, а в умении устанавливать тесные связи, в формировании привязанностей, в эмпатии, а позднее – и в развитом интеллекте. Эволюционную гонку выиграли не те, кто проявлял агрессию направо и налево, а те, кто умел договариваться – в том числе и с членами собственной большой семьи: с поддержкой-то и выжить легче, и жить проще и вкуснее!

А вот агрессия против собственной самки и детёнышей – стратегия заведомо проигрышная. Запуганная и избитая самка оставит хилое и нездоровое потомство, у которого больше шансов погибнуть, а значит, не распространить дальше гены агрессивного отца. Homo sapiens выжил и размножился не за счёт издевательств над слабыми, что свойственно домашним насильникам, а за счёт коллективных действий и поддержки, которую он рано начал оказывать слабым, зависимым и даже, казалось бы, бесполезным.

Первобытные люди заботились о детях-инвалидах.17

Я далека от того, чтобы превозносить первобытные времена. Естественно, это был не мифический золотой век, жизнь была скудная и опасная. Я обращаюсь к нему здесь, только чтобы показать: нет никаких биологических подтверждений того, что абьюзеры стоят выше на эволюционной лестнице, чем заботливые мужчины, добрые мужья и отцы. Точно так же, как нет никаких тайных (но властных) генетических механизмов, которые толкали бы женщин в объятия тех, кто их бьёт.

Не только побои

Второй «обморок» в их семейной жизни произошёл через месяц после первого. Артём приехал домой поздно, и от него пахло алкоголем. «А где ты оставил машину?» – спросила Юля. После этого безобидного вопроса муж впал в ярость: «Какое тебе дело до моей машины? Это моя машина, не твоя! Ты-то даже не сдала экзамен на права, а знаешь почему? Потому что тупая!» Половину ночи он потратил на обвинение жены во всех возможных недостатках и проступках, а она робко ему возражала, приводила доводы в свою пользу, чем только распаляла его гнев. Наутро после пробуждения Юля чувствовала себя гораздо более виноватой, чем в первый раз: ведь если другой человек снова говорит о её недостатках, надо как следует задуматься, посмотреть на себя, может, она не замечает за собой чего-то, что видно другим! На этот раз она постаралась быть мудрой женой: встала рано, приготовила простенькую выпечку, подала её мужу к чаю… Артём был растроган. Он извинился за то, что было накануне: да, выпил, повёл себя, как дурак… за машиной надо будет заехать… «Прости, Юльчонок, это было в последний раз, клянусь!»

Но за этим «последним» разом случился ещё один, а потом ещё… Всё происходящее Юле очень не нравилось, но она утешала себя тем, что они так ещё недолго вместе и пока не приспособились друг к другу. Наверное, она просто должна быть терпимее, чтобы не упустить своё счастье: ведь на самом деле Артём – замечательный мужчина! Он иногда брал её с собой на встречу с деловыми партнёрами, которые непременно отмечали его выдержку и хладнокровие в трудных ситуациях. А как было трогательно, когда они поехали отвозить подарки в детский дом. Муж с такой неподдельной теплотой общался с детишками, оставшимися без родителей! Да, конечно, он самый лучший на свете, причина их ссор – в ней. Она должна исправиться, следить за собой, не принимать всякие пустяки так близко к сердцу…

Должна признаться, первоначальное название этой книги содержало слово «бьёт», но я от него отказалась. Почему? Потому что ассоциация между словами «домашнее насилие» и «бить», поддерживаемая журналистами и блогерами, – тоже проблема. Понятие насилия над женщинами сложнее и многообразнее, и физическое насилие – всего лишь один из его видов, настолько бросающийся в глаза, что затмевает все остальные – и мешает их распознавать. Нередко приходится сталкиваться с тем, что женщина приходит к психотерапевту в сомнениях: «Ну вот что касается насилия, его у нас в семье нет, он меня никогда не бил… Только плохо мне с ним что-то…» Домашний тиран рад поддержать её в этом пункте: «Что ты врёшь? Какое насилие! Я тебя хоть пальцем трогал?» И женщина остаётся в недоумении, готовая признать, что это с ней что-то не в порядке и никакого насилия она не испытывает.

Я не собираюсь умалять страдания избиваемых жён и партнёрш, так же как не собираюсь и утверждать, что психологическое или экономическое насилие хуже физического: в этих вещах не может быть «лучше» или «хуже». Любой вид насилия – это не то, что стоит выбирать. Но физическое насилие предоставляет женщине больший шанс понять, что в отношениях что-то идёт не так: всё-таки никто, кроме совсем уж одиозных личностей, не утверждает публично, что когда муж бьёт жену – это хорошо. Следы побоев – веский повод обратиться в травмпункт и зафиксировать в медкарте синяки, кровоподтёки и тем более переломы, что может быть использовано на суде. Это то, что могут увидеть все. А бывает насилие, похожее на повышенный радиационный фон: глазом не увидеть, а последствия тяжёлые.

Я постараюсь вам дать «счётчик Гейгера», который позволит заметить черты этой опасности и постепенно приведёт к мысли: «Вы не ошиблись, это тоже насилие».

«ТЫ ВСЁ НЕПРАВИЛЬНО ПОНИМАЕШЬ». Есть такой знаменитый фильм «Газовый свет». Он был выпущен в 1944 г., но его можно с увлечением смотреть и сегодня. Детективный сюжет построен на том, что один негодяй убил знаменитую певицу, чтобы забрать её драгоценности, но не нашёл их. Однако он знал, что они спрятаны где-то в особняке! Чтобы найти их, преступник женился на племяннице убитой. Жена могла помешать поискам, поэтому он решил «извести» её: с помощью мелких инцидентов, подстроенных им же самим, заставил поверить несчастную, что она всё забывает, всё теряет, а того, что видит, не существует.

Откуда взялось это название? События фильма (и пьесы, по которой он снят) происходят в ту эпоху, когда дома освещались газом. Уходя на чердак в поисках драгоценностей, муж зажигал там свет, из-за перепадов газа в комнатах внизу, где находилась жена, лампы меркли. А преступник внушал, что ничего такого нет, это ей мерещится…

Так родился термин «газлайтинг» (можно также встретить названия «гэслайт» или «гэслайтинг»), означающий примерно то же, что преступник из кинофильма делал со своей жертвой: человека заставляют сомневаться в том, что его восприятие внешней среды адекватно ей.

Вы имеете дело с газлайтингом, если вам говорят:

• «Ты всё неправильно поняла».

• «Ничего не было, тебе померещилось».

• «На самом деле у тебя всё хорошо».

• «Ты слишком чувствительная».

• «Ты слишком сильно реагируешь».

• «Ты всё выдумываешь».

• «Любая женщина на твоём месте была бы счастлива, а тебе всё не так, что бы я ни сделал».

• «Ты что, хочешь сказать, что я вчера на вечеринке трогал свою коллегу за грудь? Какая бессмыслица! У тебя грязное воображение!»

• «Я?! Тебя?! Ударил?! Да как бы я мог? Это ты наткнулась лбом на косяк и принялась орать».

Женщина подвергает себя бесконечным самопроверкам, сомневается в своих чувствах, в своём психическом здоровье. Ей внушают, что она плохая, ненормальная, что она-то и есть насильник в семье. И вуаля – женщина начинает в это верить. Чем дальше, тем сильнее абьюзер разрушает уверенность жертвы в том, что она имеет право на свою точку зрения. Отныне реальность для неё будет формировать он.

«ЧТО-ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?» Существует особый тип разговора, который, собственно, трудно назвать таковым, потому что один из собеседников преследует цель не услышать другого, а измотать, вынудить сознаться в чём угодно и повергнуть в отчаяние. Предпосылки: у абьюзера плохое настроение или, наоборот, слишком хорошее… В общем, он намерен заняться любимым делом. И начинается всё с какой-нибудь мелочи. Например, представим такой диалог между абьюзером и его партнёршей.

Партнёрша (П.): Давай посмотрим какой-нибудь фильм.

Абьюзер (А.): Давай. А какой ты хочешь?

П.: «Джокер».

А.: Это про того типа с уродливым лицом, да?

П.: Да. Его все хвалят.

А.: Это ты так мне намекаешь, да?

П.: На что?

А.: На то, что я урод.

П.: Что за ерунда, ты не урод!

А.: Ты меня обвиняешь в том, что я говорю ерунду? По-твоему, всё, что я говорю, ерунда?

П.: Слушай, ты не так понял…

А.: Ну да, конечно, я всегда всё не так понимаю. Не то что ты, правда? Ты-то очень хорошо всё поняла недавно, когда ругалась со своей матерью!

П.: При чём тут моя мама? И мы совсем не ругались, я ей просто сказала…

А.: Просто так орала на неё по телефону, что стены тряслись. (Передразнивает, кривляясь.) «Мама, отстань от него, пусть живёт как хочет!» Я думал, все соседи сбегутся!

П.: Но она меня просила повлиять на брата, чтобы он устроился на работу, а я ей пыталась объяснить, что это бесполезно…

А.: Конечно, бесполезно, когда за дело берётся такая тупая баба, как ты. Правильно твой брат тебя в детстве бил, только не пошло на пользу.

П.: (Плачет.) Как тебе не стыдно!

А.: Мне не стыдно? Да мне сил нет как стыдно, что я вляпался в такую гнилую семейку, как твоя! Что они с тобой делали, как тебя воспитывали? Я всего лишь хотел спокойно посмотреть фильм, а ты, как обычно, устроила целую трагедию на пустом месте!

Этот диалог – пример циклического разговора. Назван он так потому, что абьюзер может сколько угодно ходить по кругу, подбирая всё новые и новые обвинения в адрес партнёрши, нанося словесные удары по всем её уязвимым местам. Его ни в чём невозможно убедить, потому что он не хочет убеждаться, получая удовольствие от процесса, который для противоположной стороны чрезвычайно мучителен.

Абьюзеров принято обвинять в неумении считывать и понимать эмоции других людей. Однако, чтобы получать удовольствие от того, что нанёс болезненный психологический удар партнёрше, такое умение необходимо. Абьюзер не аутист, он прекрасно видит и понимает, что испытывает человек, страдающий по его вине.

Что происходит с женщиной в процессе циклического разговора? Прежде всего, жертва думает, что сказала что-то неправильное. И именно это послужило триггером для её любимого и любящего (как она уверена) мужчины. Потом несчастная считает, что недостаточно хорошо излагает свою точку зрения, пытается объяснять лучше, но под воздействием уводящих в сторону реплик абьюзера всё сильнее запутывается, из-за чего ещё больше кажется себе глупой и беспомощной. Наконец, она просто чувствует себя так, словно её избивают словами, и мечтает только о том, чтобы это прекратилось. Часто мучитель выбирает для циклических разговоров ночное время, и женщина после бессонной ночи напрочь лишена сил и бодрости, тогда как её «любимый» полон энергии.

«ТЫ ДЛЯ МЕНЯ ПУСТОЕ МЕСТО». Домашний тиран наказывает женщину тем, что объявляет ей бойкот: молчит, не реагирует на попытки заговорить с ним, ведёт себя так, будто перед ним пустое место. Кажется, этот вид психологического насилия противоположен предыдущему. На первый взгляд, в нём нет ничего страшного, но на самом деле он тоже разрушителен. Он несёт послание: «Тебя нет. Ты вообще не существуешь. Я вычёркиваю тебя из жизни».

Конечно, всем нам время от времени бывает необходимо побыть в одиночестве. И если один человек говорит: «Слушай, сегодня у меня был трудный день, пойду посижу в комнате, пожалуйста, не трогай меня», – а другой уважает его решение, это нормально. Но когда один член семьи ходит с каменным лицом, показывая, что ужасно обижен или рассержен, а другой пытается догадаться, в чём он провинился и как должен искупить свою вину, – это насилие. Звенящая тишина в доме становится вдвое страшнее, потому что в любой момент её может прервать вспышка гнева, крик, обвинения.

«МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ТАМ ТЕБЕ НУЖНО». Пренебрежение потребностями другого человека необязательно проявляется в демонстративном молчании; равнодушие, которое убивает, может выглядеть и по-другому. Жена сидит рядом с больным ребёнком, не имея возможности выйти из дома, а муж снова забыл купить лекарство… в холодильнике не осталось продуктов, беременная и безработная женщина выпрашивает у партнёра деньги на питание… Требуются средства на срочную операцию, а он тратит весь неприкосновенный запас на своё дорогостоящее хобби… Если вы сталкивались с такими ситуациями, знайте, что эта форма насилия носит название «неглект». Бывает, что неглектом занимаются один или оба родителя в отношении потребностей ребёнка, вплоть до того, что органы опеки вынуждены изъять его из семьи.

Неглектерами в отношении своих жён были некоторые известные мужчины, признанные столпы морали. Например, Лев Толстой пренебрегал здоровьем Софьи Андреевны, которое было подорвано многочисленными родами, и не делал ничего, чтобы предохранить её от новой беременности (как явствует даже из «Крейцеровой сонаты», кое-какие средства для этого имелись в тогдашней медицине, но Толстой считал, что это противоестественно и отвратительно). Когда же ей потребовалось срочно удалить гнойную кисту, чтобы избежать развития абсцесса, хирург Снегирёв услышал от великого русского писателя такие слова: «Я против вмешательства, которое, по моему мнению, нарушает величие и торжественность великого акта смерти».

Другой пример – Махатма Ганди, который не дал разрешения на то, чтобы его 72-летнюю жену лечили пенициллином: надо применять исключительно традиционные индийские средства! В результате женщина умерла. Когда же позднее он сам заболел малярией и обнаружил на своём опыте, что традиционные средства не работают, то принял хинин и выздоровел.

«ЕСЛИ ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ, Я ПОКОНЧУ С СОБОЙ». Шантажировать суицидом – ещё один работающий способ для того, чтобы контролировать любящих или просто тревожных людей. По большей части это всего лишь угрозы, однако абьюзер, увидев, что ему больше не верят, может действительно пойти на демонстративную попытку самоубийства, которая закончится в больнице или, при его неудаче, на кладбище. Он способен также наносить себе лёгкие повреждения с целью запугать партнёршу.

ГИПЕРКРИТИЧНОСТЬ. Критике может подвергаться буквально всё: не так встала, не туда пошла, не умеешь варить борщ, положила мыло не в мыльницу, а на раковину… Каждое из замечаний вроде бы безобидно, но если их много, вместе они создают душную атмосферу, в которой человек чувствует себя постоянно виновным и теряет желание что-либо делать: всё равно – либо сделает не так, либо этого вообще делать не стоило!

«ТЫ НИ НА ЧТО НЕ СПОСОБНА». Обесценивание – мощное средство, лишающее мотивации что-либо делать. Впервые человек знакомится с ним ещё в детстве: «Тройка по географии? Ты тупая, ты совсем не способна учиться!», «Ты что, пытаешься писать стихи? А что такое деепричастный оборот, не знаешь? Иди лучше полы помой!» Так «любящие» родители пытаются мотивировать ребёнка на успех, не преминув в конце наставления добавить: «Я же тебе добра желаю!» Практика, однако, показывает, что после таких назиданий учиться не хочется совсем: а зачем, если всё равно тупая и ни на что не способная. Тем не менее многие это преодолели и успешно двигались по жизни, получая доказательства, что на самом деле они способные, активные, добившиеся успехов в профессии… И тут на пути такой женщины попадается абьюзер. Ему нравится её яркость, успешность, финансовая обеспеченность («Да, только такая женщина меня достойна»), при этом он боится, что контролировать столь успешную особу вряд ли удастся. Иногда мужчина понимает, что его жизненные достижения на фоне достижений партнёрши выглядят скромно. Как же справиться с этим? Использовать беспроигрышное средство – не расти в собственной профессии и добиваться новых высот, а разрушать самооценку своей будущей второй половины.

Для этого он может:

• высмеивать профессию, в которой она добилась успеха: «Психология – это не наука, а гадание на кофейной гуще», «Художники – да кому они сейчас нужны, любой дурак может научиться рисовать на планшете»;

• обесценивать её достижения путём сравнения с чужими: «Ну вот если бы ты получила Нобелевскую премию, как Бродский, то имела бы право открывать рот, а твои стишки на сайтах графоманов – просто бабское развлечение»;

• утверждать, что из-за работы она забыла, что значит быть женщиной: «Когда ты в бизнес пошла, вообще в мужика превратилась», «На детей тебе наплевать, только о работе думаешь».

Как ни парадоксально (на самом деле нет), домашний тиран может при этом великодушно пользоваться деньгами, зарабатываемыми той, к кому обращены эти упрёки. Более того, если она пойдёт у него на поводу и бросит работу, то заслужит новые нелестные эпитеты. Только теперь её будут упрекать в том, что она «отупела», «обабилась», «превратилась в клушу», «сидит с детьми у него на шее».

«ДА У ТЕБЯ ЖЕ ИСТЕРИКА!» Понятия о чувствах в нашем обществе также отражают гендерный дисбаланс. Вообще считается, что «это для женщин», у настоящего мужчины по умолчанию никаких эмоций быть не может. Но реальность, в которой даже у человека, находящегося в коме или под наркозом, всё-таки есть какие-то чувства, вступает в очень уж сильное противоречие с данным утверждением. Из этого приходится выкручиваться следующим замысловатым способом: «мужские» эмоции именуются одними словами, «женские» – другими. Если мужчина краснеет, визжит и топает ногами – это гнев. А если женщина повысит голос, отстаивая свои интересы, – у неё, конечно, истерика. Смотрите не перепутайте!

Слово «истерика» происходит от греческого hyster – матка: древние греки считали, что женские крики и рыдания происходят от того, что матка блуждает по телу. В настоящее время, конечно, ни один медик не согласится с этим наивным предположением. Из собственного опыта и знакомства с произведениями искусства (романами Фёдора Достоевского, например) мы знаем, что рыдать, кричать и биться в судорогах могут как мужчины, так и женщины. Слово «истерика» не несёт никакого практического смысла, кроме обесценивания высказывания. Вместо того чтобы прислушаться к тому, что женщина хочет донести, партнёр даёт понять, что её высказывание неприемлемо по форме и вообще не имеет никакого смысла. «У тебя истерика, выпей воды, и всё пройдёт», – недвусмысленное указание, что то, о чём она говорит, что хочет до него донести, не более чем порождение психического расстройства. В результате женщина не только остаётся неуслышанной, но и получает дополнительную порцию газлайтинга: она «истеричка», «психбольная», с ней что-то не так! И она ещё упорнее будет игнорировать свои чувства и разум, подсказывающие, что это не с ней что-то не так, и постарается привести себя к норме – разумеется, удобной для абьюзера.

Часто домашний тиран давит на болевые точки партнёрши, которые он уже изучил, доводя до выраженной эмоциональной реакции и оставаясь при этом спокойным и вежливым, чтобы обвинить в истерике, в неумении справляться со своими чувствами. Если это наблюдают окружающие, они встанут на сторону абьюзера, сделав вывод, что он – прекрасный человек, которому не повезло полюбить «ненормальную».

«ТЫ ЧТО, ОБИДЕЛАСЬ?» В последнее время стало популярным такое мнение: «Человека нельзя обидеть, он может только сам обидеться». Согласно этому представлению, обида – низменное чувство. Оно свидетельствует о том, что человек не достиг совершенства. Следовательно, признаваться в своей обиде – всё равно что расписаться в том, что ты чего-то не понимаешь, не владеешь собственными чувствами и т. п. На самом деле обижаться – нормально. Обида – это боль обманутых ожиданий: да, действительно, человек не ждёт, что его близкий будет обходиться с ним, как с врагом. А после того, как обида нанесена, ему ещё и дают понять: «С тобой что-то не так, если ты обижаешься». В результате выходит двойное насилие.

«ТЫ УРОДИНА». У каждого человека во внешности есть что-то красивое – и что-то, к чему можно придраться, выставив чуть ли не уродством. Часто бывает, что в начале отношений абьюзер поёт гимны красоте женщины, а потом находит в её внешности какие-то изъяны и уделяет им гипертрофированное внимание. Допустим, у неё горбинка на носу. «Любимый» будет всё время упоминать об этой детали, после заговорит о её горбатом носе, потом она превратится в «кривоносую» и вскоре получит бонусом постоянное, якобы ласковое прозвище… Дефект может быть как реальным, так и мнимым: если стройную женщину постоянно донимать её лишним весом, отыскивать у неё складки на боках и целлюлит на бёдрах, она поверит в то, что она и вправду стала «жирухой», и будет пытаться убрать лишние килограммы с помощью жёсткой диеты, лишая себя питательных веществ, а значит, сил и здоровья. Некоторые жёны богатых абьюзеров претерпевают одну пластическую операцию за другой во имя нарисованного мужем идеала… Но дело в том, что к идеалу приблизиться невозможно: как ни старайся, благоверный всегда даст понять, что ты недостаточно хороша. И – контрольный выстрел: «Ну не расстраивайся, я же тебя люблю даже такую. Кто, кроме меня, тебя ещё полюбит?»

«ТЫ ЧТО, ШУТОК НЕ ПОНИМАЕШЬ?» Фрейд в своей работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» высказал идею о том, что функция юмора – символическое уничтожение врага. Когда-то в старину вышучивание, высмеивание противника было преддверием нападения, символическим объявлением войны (например, письмо запорожцев турецкому султану). Те времена прошли, активное использование шуток в качестве оружия скрытой речевой агрессии (или не слишком хорошо скрытой) продолжается и в наши дни. Как это происходит и что чувствует объект, попавший в поле зрения остряка?

Человек чувствует себя неуютно, когда:

• высмеивают его психическое и физическое состояние и внешность, её реальные или мнимые особенности;

• шутят над его полом, национальностью, расой, происхождением, религиозными или политическими взглядами, увлечениями и делом жизни;

• показывают свойственные ему какие-то черты поведения в гипертрофированном виде («Опять ты скукожилась, сгорбилась, не человек, а улитка!»), кривляются, изображая его.

И после этого нередко прибавляют: «Ну я же пошутил! У тебя что, нет чувства юмора?» В результате тот, над кем смеются, испытывает обиду, возмущение и злость, но не может прямо об этом сказать и против воли тоже смеётся над собой. Но он всё равно ощущает себя униженным. И это не случайно: чувства подсказывают, что шутник возвысился за его счёт.

Что же получается – в семейной жизни должна царить полная серьёзность? Что, уже и пошутить нельзя? Не всякий юмор – это насилие: юмор может и способствовать объединению, и помогать переносить жизненные невзгоды. Если вы затрудняетесь понять, имеет ли место в вашей жизни добрый юмор или юмор-агрессия, вот критерии.

В вашей семье всё в порядке с юмором, если:

• вы смеётесь вместе, испытывая приятные эмоции, ни один из вас не является объектом вышучивания;

• вы можете прямо сказать, если какие-то шутки вас не устраивают, ваш партнёр способен принять это, извиниться и больше так не делать.

Гелотофобия – выделенная в 2008 г. особая форма социофобии, боязнь насмешек. Может проявляться в двух видах: человек либо избегает любых контактов с людьми, опасаясь, что они будут над ним смеяться, либо скрывает свою боязнь, постоянно высмеивая других.

«ТЫ НЕ ТАКАЯ, КАК ДРУГИЕ ЖЕНЩИНЫ, ОСОБЕННАЯ (ДОБРАЯ, ДОМОВИТАЯ, УМНАЯ и т. п.)». А уж здесь, казалось бы, что плохого, когда вас сравнивают с кем-то в вашу пользу? Но представьте, что вы переехали в другую страну, где вам постоянно говорят: «Вы какой-то уникальный русский: совсем не употребляете алкоголь, а все русские – пьяницы. Плюс отлично знаете наш язык, а ведь известно, что русские не способны к изучению языков. Да, вы совсем не такой, как другие русские!» Не слишком приятно принимать такую похвалу, не правда ли? А всё потому, что под видом комплимента вас пытаются убедить, что вы принадлежите к группе, относиться к которой, в общем, стыдно, но для вас, так и быть, делают исключение. В число сомнительных комплиментов попадает также «мужской ум»: он подразумевает, что женщины по умолчанию существа глупые, но вот вы в своём интеллекте достигли уровня мужчины, за что заслужили от него снисходительную похвалу.

За этим и подобными оценками кроется нехитрая манипуляция: тиран, поощряя вас, называет умной, только пока вы ведёте себя так, как ему хочется. Но как только посмеете возражать ему и отстаивать свои интересы, тотчас же станете «такой же истеричной, как все бабы».

Конечно, для любящего объект любви всегда особенный, не такой, как другие, и совсем не вредно говорить ему об этом, если хочется. Но делать это можно и нужно без отсылки к обидным стереотипам.

«ДОРОГАЯ, Я УЖАСНО УСТАЛ, ДАВАЙ КАК-НИБУДЬ В ДРУГОЙ РАЗ». И в довершение всего вид психологического насилия, который выходит на сцену, когда вы обнаружили в своей семье какие-либо из предыдущих и хотите это обсудить. Но оказывается, что абьюзер ничего обсуждать не намерен! Правда, впрямую он вам этого не скажет, а, скорее всего, будет:

• переводить разговор на другое (вы говорите ему о том, что вас не устраивает в ваших отношениях, а он – об экологической ситуации в мире);

• высмеивать ваши доводы, выставлять их безосновательными претензиями, придираться к словам, неправильным лексическим оборотам, ударениям и др.;

• уходить от разговора, объясняя это усталостью, важными делами, о которых он внезапно вспомнил, тем, что сейчас неподходящее время (а подходящее никогда не наступает);

• показывать, что от ваших слов ему стало плохо (хвататься за голову, за сердце, демонстративно измерять себе давление);

• разговаривать с вами, погрузившись в книгу, компьютерную игру, со всем соглашаясь, но не давая ни одного ответа по существу.

Вы чувствуете обиду и растерянность: вроде бы вам удалось вызвать его на разговор, но результат отсутствует! Все попытки обсудить то, что для вас важно, повисают в пустоте. Значит, вы столкнулись с тем, что носит название ВИСХОЛДИНГ – вид пассивной агрессии, не слишком страшный на посторонний взгляд, но разрушительный. Вы чувствуете себя ничтожной, сварливой, принимающей всё близко к сердцу. Начинаете сомневаться в здравости своего рассудка… И снова здравствуй, газлайтинг, мы так давно тебя не видели! Да, виды психологического насилия могут перетекать один в другой или сосуществовать так тесно, что разделить их настолько же проблематично, как сиамских близнецов.

Если в этой главе вы узнали способ действий кого-то из своих знакомых женщин, не удивляйтесь: применение психологического насилия не зависит ни от пола, ни от гендера.

Репродуктивное насилие

После выходного дня в детском доме Артём стал всё чаще заговаривать о том, что семья без ребёнка не семья. Юля хотела иметь детей, но не сразу после начала семейной жизни. Сначала надо осмотреться, встать на ноги, подняться повыше по карьерной лестнице: ведь ребёнок требует столько материальных вложений! В первые три года жизни ребёнка Юля намеревалась полностью отдавать всё внимание ему, а для этого нужна основательная финансовая подушка. Сейчас как раз есть возможность пойти на повышение, а потом, спустя год, а может быть, ещё два…

Ни года, ни двух лет не случилось: задержку менструации Юля обнаружила к концу первого года жизни с Артёмом. Обнаружила поздно: она так была занята мыслями о том, что же происходит в их отношениях, что собственные физиологические процессы словно перестали для неё существовать… Юля не придала этому большого значения: у неё и раньше случались перебои в цикле. К тому же она просто не может быть беременна: ведь они всё время занимались сексом только с презервативом! Юля каждый раз сама распечатывала и надевала его на мужа… Нет, это наверняка гормональный сбой.

Однако в женской консультации подтвердили, что никаких сомнений быть не может: она беременна. Из кабинета Юля вышла в растерянности: делать аборт или нет? С одной стороны, сейчас совершенно неподходящий момент для ухода с работы, да и Артём ведёт себя как-то странно… временами… Но, с другой стороны, это ведь её ребёнок, её первенец! И она решила посоветоваться с Артёмом: согласен он стать отцом прямо сейчас или нет?

Действительность превзошла все её ожидания: Артём был на седьмом небе от счастья! Об аборте даже речь не зашла: муж уверял, что уже любит её за двоих, что будет ещё больше работать, чтобы она и ребёнок ни в чём не нуждались… «Вот теперь ты стала настоящей женщиной», – повторял он.

Заразившись его радостью, Юля отбросила все дурные мысли. Но одна всё-таки упорно шевелилась, грызла мозг: как же так получилось, что она забеременела? Конечно, мог попасться некачественный презерватив – бывает ведь брак в производстве! Однако теперь ей припомнился дефект упаковки, очень похожий на прокол… Не было ли это сделано намеренно? «Конечно, нет, – мысленно возразила себе Юля, – какая ерунда!»

Когда-то давно, ещё подростком, я ехала в электричке «Москва – Александров» вместе с женщиной, испытывавшей серьёзные проблемы в семейной жизни. Напротив нас расположилась интересная компания: отец, немолодой мужчина заурядной внешности, и три девочки, младшую из которых он держал на коленях. Все они обращались к нему «папа», все они были удивительно красивы и на редкость похожи между собой.

Последний раз мы столкнулись с отцом и дочерьми в тамбуре на конечной станции, а когда они вышли, моя спутница, наклонившись ко мне, тихо сказала:

– Наверное, мать у девочек очень красивая, вот он и заставил её родить троих детей, чтобы удержать.

Я не знаю, как в действительности обстояли дела в этой семье. Хочется верить, что все её члены были счастливы (девочки, по крайней мере, выглядели довольными, свободными и оживлённо общались как с отцом, так и друг с другом), а сделанное той женщиной предположение было всего лишь эхом её собственного негативного опыта. Но если тогда слова случайной попутчицы показались мне полной бессмыслицей, теперь я знаю: такие случаи возможны. Иногда абьюзер видит в ребёнке цепь, приковывающую женщину к нему, и он прав: уйти с ребёнком гораздо труднее, чем одной. Поэтому стоит поговорить ещё об одном виде насилия – РЕПРОДУКТИВНОМ.

«Роди мне ребёнка». Для одних женщин эти слова звучат как наивысшее доказательство любви, тогда как другие видят в них помеху своим планам и объясняют, что не хотят иметь детей вообще или не готовы к ним в данный момент, считают, что к рождению ребёнка нужно создать лучшую материальную базу (взять в ипотеку квартиру, поправить здоровье и т. п.). Супруги, которые уважают друг друга, обсуждают этот важный вопрос и приходят к какому-либо общему решению; если взгляды на то, иметь или не иметь детей, у обоих отличаются, они, скорее всего, расстанутся, причём честно и без насилия. Но абьюзер не таков! Он считает, что вправе властвовать над женщиной так, как он хочет, и её матку рассматривает тоже как свою собственность. (Кстати, фраза «Роди мне ребёнка», с которой начался этот абзац, звучит достаточно насильственно, в отличие, скажем, от «Давай подумаем о детях», однако не обязательно приписывать человеку дурные намерения только на основании неудачных языковых клише.) И если он решил, что ребёнок ему необходим (для самоутверждения, продолжения рода, спасения России от убыли населения, потому что «тогда эта шлюха от меня никуда не денется», потому что у всех его друзей есть дети, потому что такова Божья воля и т. д.), то намерен добиваться своего любыми средствами.

Какими же именно?

• Прокалывать презервативы.

• Подменять противозачаточные таблетки или выбрасывать их.

• Высчитывать максимально благоприятные для зачатия дни и стараться заняться сексом именно в это время.

• Если супруги практикуют прерванный половой акт, он предоставляет широкие возможности для того, чтобы жена забеременела (этот метод вообще ненадёжен).

• Ну и конечно, изнасилование в браке – тяжёлая тема, включающая пункты о нескольких видах насилия.

Если женщине не удалось ускользнуть из-под репродуктивного контроля абьюзера, он проследит, чтобы она не пошла на аборт. (Бывает и по-другому: абьюзер активизируется в плане репродуктивного насилия, стоит женщине признаться, что она беременна от него и хочет сделать аборт.) Может удерживать её, не выпускать из дома, преследовать… Может оправдывать действия огромной любовью к ещё не рождённому ребёнку, религиозными мотивами («жизнь священна»). Однако после родов выясняется, что этот любящий отец не готов даже сменить младенцу памперс. Более того, во время инцидентов насилия он может совершать опасные для ребёнка действия – и тут почему-то жизнь перестаёт быть священной… А вот право силы священно, им он поступиться не готов.

Когда речь идёт о репродуктивном насилии и праве женщины распоряжаться собственным телом, обычно говорят о том, что аборт должен быть доступен и женщину после него нельзя дискриминировать. Но не будем забывать, что существует другая сторона медали: принуждение женщины не к материнству, а к отказу от него. В некоторых местностях России, где женщина находится в подчинённом положении, будучи частью сложной иерархической системы, ей не позволено родить, если вышестоящие члены семьи (муж, свекровь) это запрещают. Поэтому местные правозащитные женские организации используют методы, которые в других частях страны покажутся парадоксальными: они ставят своей целью борьбу с абортами! Поскольку именно принудительные аборты – наиболее актуальная проблема, с которой к ним обращаются.

Не всякое нежелание поддерживать ваше будущее материнство является репродуктивным насилием. Если муж говорит, что не хочет обзаводиться детьми, он имеет такое же право высказывать своё мнение, равно как и женщина; вы вправе развестись с ним, но не вправе его «исправлять». В том случае когда хотите растить ребёнка одна и просите свою мать о помощи, а в ответ слышите отказ, не спешите возмущаться и обижаться на неё. Ваш родной человек честно обозначил свои границы: она такой же взрослый человек, как вы, и может жить, сообразуясь со своими, а не вашими желаниями. В таком случае вам лучше обратиться в какой-нибудь благотворительный фонд.

Если не удаётся принудить женщину к аборту, муж может действовать другими путями: избить её, метя в живот, тайком подливать ей в еду и питьё лекарства, вызывающие выкидыш… Всё это противозаконно, но пострадавшие редко обращаются в полицию по такому поводу. Подобные случаи относятся к разряду скрытых преступлений, которых так много, если речь идёт о насилии над женщинами.

Экономическое насилие

Юля рассчитывала работать долго, едва ли не до самых родов, но получилось по-другому: беременность протекала тяжело, в первой её части она мучилась токсикозом, во второй – лежала в больнице на сохранении. Артём был уверен, что его первенцем будет сын, однако родилась дочь, которой дали популярное имя Ева. Тем не менее он с такой нежностью вглядывался в маленькое личико, откинув край одеяльца, что Юля поверила: он изменится ради ребёнка, и у них всё будет по-новому. Точнее, по-прежнему, как в начале отношений, когда семейная жизнь дарила ей только счастье. Наверное, права народная мудрость: ребёнок скрепляет семью.

После родов, конечно, пришлось всё внимание отдавать дочери – этому совершенно непостижимому и незнакомому существу, которое плохо сосало грудь, а по ночам пищало, повергая Юлю в тревогу… Артёма же – в ярость:

– Успокой ребёнка! Успокой, тварь! Я опять не высплюсь! Могу я поспать в этом доме? Ты что, не понимаешь, что мне завтра на работу?

Юля падала с ног от усталости: силы тратились и на заботу о младенце, и на то, чтобы подчиняться требованиям мужа, которые временами были совершенно безумными и невыполнимыми. К старым упрёкам, на которые Артём был мастер, добавились новые: что он её кормит, а она палец о палец не ударит, чтобы вести дом, как нормальная женщина. Теперь у неё появилась новая обязанность – отчитываться по списку за каждую малость. «Почему так дорого стоили памперсы?» – «Но они везде так стоят, – оправдывалась Юля, – сходи посмотри сам…» – «Вот ещё, делать мне нечего – на памперсы смотреть! Если ты не справляешься с ведением хозяйства, давай позовём мою мать, пусть тебя научит».

Юля с радостью согласилась: в самом деле, помощь ей нужна! И бабушке будет приятно повозиться с младенцем, ведь Евочка такая замечательная… Однако мать Артёма не пожелала оказывать ту помощь, которая требовалась Юле. Она только инспектировала, что невестка, по её мнению, делает не так, и сообщала ей об этом, не забывая напоминать, что женщина должна как следует заботиться о своём муже. И попутно тоже упрекала её за неэкономность. Так что Юля вскоре отказалась от такой помощи, дав основания Артёму говорить: «На тебя не угодишь».

Когда Ева подросла, Юля предложила отдать её в ясли, чтобы пойти работать. И нарвалась на жёсткое сопротивление мужа:

– Я что, мало зарабатываю? Надо больше? Ты не только транжира, но ещё и скряга? Даже не думай, ребёнок – твоя главная работа.

Сидя во дворе возле песочницы, в которой Ева играла с формочками, Юля подсчитывала на смартфоне расходы: говядина оказалась на 50 рублей дороже – Артём рассердится… Вспомнилось то время, когда она зарабатывала сама, когда не спрашивала ни у кого разрешения, чтобы купить себе пирожное, колготки или лак для ногтей… Нет, надо пойти работать! Но куда? С прежней работы она ушла, а новую найти будет нелегко, с прежними знакомыми не общается, и, наверное, не соответствует новым требованиям… Да и Артём рассердится… И снова круговорот мыслей, из которого нет выхода.

Невозможно говорить об отношениях в семье, упуская материальный аспект: людям, вне зависимости от того, любят они или ненавидят друг друга, необходимо есть, одеваться, тратить деньги на бытовую технику и т. п., делать что-то по дому. Если у них рождается ребёнок, объём работ, как и объём трат, возрастает. И вопрос о том, как и на что распределяются деньги в семье, является совсем не праздным. Но какое отношение всё это имеет к нашей теме? Обсуждения расходов, споры из-за того, на что в первую очередь выделить деньги, стоит ли покупать дорогостоящий пылесос, – какое отношение имеет насилие ко всей этой бытовухе?

То, что люди не обязаны во всём сходиться по финансовым вопросам, – нормальная часть жизни. То, что кто-то может уступить в чём-то одном сегодня, зато получить компенсацию завтра, – это тоже нормально. Ненормально, когда кто-то один постоянно решает, как распределять деньги в семье, а другой вынужден вечно уступать, не имея права голоса.

Как правило, в положении того, кто вечно уступает, оказывается женщина – по целому ряду обстоятельств. Во-первых, она зачастую теряет в доходах, потому что абьюзер требует постоянного внимания, упрекает её в неженственности, стоит ей подняться по карьерной лестнице – и она предпочитает вернуться на нижние позиции, лишь бы не раздражать своего тирана. Во-вторых, общество у нас построено так, что репродуктивный труд, как правило, возлагается на женщин: именно они в семье готовят еду (причём если муж требует постоянные завтраки, обеды и ужины, свободное от готовки время резко уменьшается), наводят чистоту, ухаживают за детьми и престарелыми родственниками… И всё это не считается трудом! «Она же всё равно дома сидит, ничего не делает», – говорят о домохозяйке… Да, это труд неоплачиваемый, даже невидимый, но стоит человеку, его выполняющему, на время куда-то уехать, чтобы домочадцы ощутили, насколько они зависимы от него. То, что работа по дому ничего не стоит, – иллюзия, от которой легко излечиться, подсчитав, в какую сумму обойдётся готовая еда, в какую – услуги няни, сиделки, клинера. Тем не менее женщина, которая вынуждена сидеть дома, ухаживая за младенцем или ребёнком-инвалидом, часто винит себя за то, что не зарабатывает, и считает, что все бразды семейного экономического правления справедливо находятся у мужа: ведь он добытчик!

В том, что касается ухода за младенцем, хочется отметить вот что: у нас практически никогда в декрет не идёт отец, хотя по закону такая возможность есть. На целый год (иногда и на более долгое время) женщина вынуждена уходить с работы, терять навыки и прежний уровень дохода, на который, возможно, никогда уже не поднимется, если ребёнок болен и потребует повышенного внимания в первые годы жизни. Это тоже способствует её экономическому закабалению в семье. Нередко наблюдается, что абьюзер нарочно лишает женщину источников дохода, чтобы сделать её зависимой от себя. Это часто совпадает с беременностью: «Сейчас для тебя главное – забота о ребёнке». А после того как ребёнок появится на свет, домашний тиран прикладывает все усилия, чтобы жена забеременела снова и совсем не вернулась в профессию.

Часто бывает так, что деньги, зарабатываемые отцом, принадлежат исключительно ему, их он тратит на свои потребности, а на всё остальное – на бытовые нужды, еду, потребности детей – должна зарабатывать мать. Такой глава семьи считает, что он дал женщине самое дорогое и важное – детей, и растить их – безусловное счастье и огромное вознаграждение. А его участие в процессе на этом закончено. Если он вынужден платить алименты, то предпочитает оформиться на работу с минимальной зарплатой, с которой их будут начислять, в то время как основные источники дохода предусмотрительно разместит в серой финансовой зоне.

Примерно в середине нулевых годов в Интернете часто встречались выступавшие под маской психологов (как правило, не имевшие психологического образования) пропагандистки – и даже пропагандисты – «ведической мудрости», которые обещали научить женщин, как не работать и правильно просить денег у своего мужчины. Предполагалось, что мужчина, осчастливленный такой супругой, станет больше зарабатывать и больше заботиться о женщине, которой остаётся только украшать себя, носить длинные юбки (никакого нижнего белья!), есть углеводистую пищу, заниматься приятными ей вещами вроде посещения спа-салонов и передоверять всю ответственность за себя своему господину. Сейчас эти взгляды уже не столь популярны, возможно, благодаря тому очевидному факту, что сами женщины, их проповедовавшие, заколачивали весьма неплохие деньги на продаже своих курсов, а не благодаря тому, что просили что-то у своих мужей, которые в это время совершенно «неведично» сидели дома и ухаживали за детьми.

Приверженцы взгляда «А раньше было лучше» представляют прошлое как рай для женщин: не нужно нестись в офис ни свет ни заря, сиди себе дома, занимайся детьми… Эта умилительная картинка рассыпается, стоит почитать классическую литературу XIX в.: не работать могли себе позволить только единицы, у которых, однако, была масса своих обязанностей в зависимости от сословия. Множество женщин зарабатывали себе на жизнь тяжёлым малоквалифицированным трудом, требовавшим физических усилий. В лабораторию учёного или в кабинет адвоката путь им был закрыт, а в шахту – возить вагонетки с углём – добро пожаловать! Об этом повествует, например, роман Э. Золя «Жерминаль».

Я ничего не имею против того, что один из супругов – неважно, мужчина или женщина, – остаётся дома, посвящая время репродуктивному труду, тогда как другой зарабатывает деньги. Но это должно совершаться по взаимному соглашению, которое может быть в любой момент пересмотрено без скандалов и шантажа, если «домашний» партнёр решит выйти на работу. И конечно, учёт потребностей всех членов семьи – очень важная вещь. Никто не должен превращаться в монополиста, который с барского плеча снисходительно отстёгивает беднякам копеечки на хлеб и туалетную бумагу.

Охотно поверю, что в семье, где кормилец только отец, а мать – домохозяйка, воспитывающая троих детей, всё в полном порядке, но даже самый замечательный мужчина может лишиться места службы, заболеть или получить инвалидность, что потребует больших финансовых вливаний. Так что не вредно, хотя бы для собственной безопасности, позаботиться о навыках, позволяющих зарабатывать деньги. Я не утверждаю, что это должна быть непременно специальность, полученная в институте: её иногда выбирают в ранней юности, когда ещё не имеют представления, чем хотят заниматься. Однако наш мир с его новыми техническими возможностями предоставляет массу способов обучаться чему-то новому и с успехом применять полученные навыки на пользу себе и другим людям. Просто не лишайте себя такого шанса.

Рубцы на теле, раны в душе́

«Но ведь Артём прав: вкалывает только он один, а я даже не могу как следует содержать дом в чистоте!»

Юля корила себя за то, что из декрета так и не вышла на работу. Да, Ева – сложная девочка, с ограничениями по здоровью, но не инвалид же! Другие матери вкалывают – и ничего, всё успевают. А она… обленилась, сидя дома.

И ещё здоровье пошатнулось – наверное, после родов: постоянно скачет давление, сердце начинает биться так, что чуть не выскакивает из груди, руки становятся холодными и потными.

Но сильнее всего беспокоили смутные боли внизу живота: врачи ставили разные диагнозы, назначали курсы лечения, однако безрезультатно. Из-за этой непонятной штуки секс для Юли превратился в сплошное мучение, которое она терпела, стиснув зубы. Артём это чувствовал – и упрекал в том, что она стала холодной, больше не любит его…

Что происходит с женщинами, которые живут с абьюзерами? Как меняется их здоровье – физическое и психическое?

Эмоциональная жизнь женщины, попавшей в заколдованный круг насилия, имеет ряд особенностей. Если поначалу она сохраняет позитивный настрой и активность, для неё характерны бодрый подъём сразу после примирения и во время медового месяца, как и падение в бездну отчаяния, когда случается эпизод насилия, то постепенно радость исчезает, мир окрашивается в равномерные серые тона. Утрачивается прежняя работоспособность, как и способность радоваться жизни, совершать в ней новые открытия, испытывать приливы счастья. Изоляция от людей, в которую помещает женщину абьюзер, ведёт к настороженности и страху перед ними. Преобладающей эмоцией становится печаль, а также другие со знаком минус, которые неприятно испытывать, но жертва абьюза сживается с ними, они становятся привычными и естественными для неё. Женщины, которые подвергались жестокому обращению, в психологических тестах имели более высокие результаты по измерениям депривации / депрессии и агрессии / разрушения; в опросах они чаще называли себя грустными, апатичными, одинокими, злыми, сварливыми и необщительными. У них повышается уровень агрессии, которая, однако, не всегда направляется на её источник – абьюзера, а нередко на случайных людей, иногда на слабых и зависимых – детей, домашних животных.

СИНДРОМ ИЗБИВАЕМОЙ ЖЕНЩИНЫ представляет собой разновидность посттравматического стрессового расстройства. Для него характерны постоянные возвращения в мыслях к травмирующим эпизодам, раздражительность, плаксивость (иногда слёзы льются сами по себе, «на ровном месте», без каких-либо печальных предшествующих событий или воспоминаний), расстройство внимания, кошмарные сновидения и головные боли. Для того чтобы избавиться от этого и хоть ненадолго вернуться к прежнему эмоциональному фону, такие женщины могут прибегать к алкоголю или наркотикам, что усугубляет ситуацию. Лечить все разновидности посттравматического расстройства должен психиатр, когда имеется алко– или наркозависимость – в тандеме с наркологом. Самолечение опасно! Ну и, конечно, если не убрать такой болезнетворный агент, как жизнь с абьюзером, все усилия вылечиться окажутся бесполезными.

Жизнь в постоянной психотравмирующей обстановке может вызывать такие симптомы, как постоянная тревога, разнообразные необоснованные страхи (фобии), нарушения сна (бессонница, прерывистый сон), панические атаки, характерные для тревожного расстройства. Постепенно появляются многочисленные симптомы, говорящие о соматической, т. е. телесной, патологии: усиленное сердцебиение, одышка, покалывание в груди, желудочно-кишечные расстройства (неопределённые боли в животе, метеоризм, запоры и поносы). А отсюда уже рукой подать до психосоматических болезней.

ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ – очень важный и малоисследованный пока сегмент. С тех пор как Франц Александер, американский психоаналитик венгерского происхождения, оказался первопроходцем в этой области, миновало около 70 лет – солидный возраст для человека, но совсем юный для медицинского направления. Первоначально так называемую чикагскую семёрку составляли гипертоническая болезнь, бронхиальная астма, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, неспецифический язвенный колит (болезнь Крона), тиреотоксикоз, ревматоидный артрит и нейродермит. Впоследствии перечень их неоднократно пересматривался: была, например, открыта инфекционная природа язвенной болезни желудка и – в ряде случаев – бронхиальной астмы, поэтому сейчас многие врачи не включают их в список; зато добавляют синдром раздражённой толстой кишки, проблемы с менструацией…18

Если женщина в детстве перенесла жестокое обращение или пострадала от насилия, для неё вдвое выше вероятность страдать от болезненных менструаций, заболеваний, передающихся половым путём, и инфекций мочевыводящих путей.

Неизменным остаётся факт, что все наши эмоции влияют на тело, и если их не признавать, пытаться сделать несуществующими с помощью привычных заклинаний «У нас всё хорошо», «Не бывает семейных пар без ссор», «Детям нужен отец» и т. п., оставляют сильный отпечаток, хотя действие было бы не столь убийственным, будь прожиты и осознаны и та же печаль, и тот же страх, и то же отвращение.

Женщины, находящиеся в ситуации абьюза, могут годами ходить по врачам и не находить исцеления, и только тщательный сбор анамнеза проливает свет на их загадочные болезни. Так, медики отмечают, что хроническая боль в малом тазу имеет тесную связь с домашним насилием.19

Исследование, проведённое в Соединённых Штатах, показало, что амбулаторное лечение женщин, имеющих в анамнезе сексуальное или физическое насилие, более сложное и комплексное и стоит в 2,5 раза дороже, чем у других пациенток.20

Я не могу дать гарантию, что если женщина уйдёт от своего домашнего тирана, то вышеперечисленные состояния исчезнут как по волшебству: всё же эмоции, которые нематериальны, оставляют вполне материальные следы в теле. Но во всяком случае, переступив порог дома, в котором над ней издевались, она сделает важный шаг к тому, чтобы вылечиться.

И не будем забывать о последствиях ран – не только душевных, но и вполне себе физических. На месте гематом и переломов развивается соединительная ткань, которая сдавливает кровоток и перекрывает доступ кислорода, что может приводить к развитию опухолей, в том числе и злокачественных. Если рука, нога или челюсть была сломана, пользоваться ею впоследствии будет труднее. Неглект в отношении больного, зависимого человека может привести к тому, что болезнь перейдёт в хроническую форму. Плохое питание, недополучение белков и витаминов из-за экономического насилия либо ультимативного требования абьюзера, которое он ставит своей жене: у тебя должна быть модельная фигура (что в его представлении равноценно экстремальной худобе) – наносит серьёзный удар по здоровью. Так женщина, здоровая и красивая до начала совместной жизни с домашним тираном, теряет силы, внешнюю привлекательность, иногда приобретает инвалидность… «Он из неё все соки высосал», – говорят о таких отношениях, подразумевая некие мистические основания. На самом деле никакой мистики здесь нет, чистейшая физиология, что, конечно, не делает ситуацию менее грустной.

Тёмная тема

Существует ещё один вид насилия, о котором не было сказано ранее и который занимает особое положение среди других. Женщина, пришедшая к психологу или психотерапевту, заговорит об этом не на первой сессии. И нередко даже не на десятой… Если о побоях жёны, ушедшие от бьющих мужей, ещё разрешают себе во всеуслышание говорить, то о сексуализированном насилии21 в браке – ни в коем случае. Эта тема совершенно у нас не освещается. Зона молчания, зона абсолютного стыда. Как об этом говорить, какими словами? Когда речь заходит о сексе, мы обнаруживаем в нашем «великом и могучем» чудовищный недостаток нормальной повседневной лексики, не относящейся ни к языку подворотни, ни к  языку медицины. И обсуждать то, что делает муж-абьюзер с телом жены, становится крайне сложно. Можно сказать более категорично: эта тема в данном случае беспросветно темна…

Что слышит девушка о сексуальной жизни в браке? «Мужикам только одно надо», «Ему это нужно, если ты не будешь этим заниматься, он от тебя уйдёт». Подчиняйся – такова патриархальная установка. Существует и вторая распространённая установка, казалось бы, продвинутая: тренинги раскрытия кундалини, курсы «игры на кожаной флейте» и т. п. – «мы сделаем вас женственной, желанной и раскрепощённой». Но и тот и другой вариант, если вдуматься, совпадают в том, что трактуют секс как нечто внешнее, навязанное женщине: в первом случае она должна принимать это, стиснув зубы, во втором случае – с песней… Но ни один из них не предполагает, что женщина прислушивается к своим желаниям. Абсолютный реципиент секса – мужчина. Женщина – тот человек, который должен предоставлять ему этот «продукт» по любому требованию. Таково бытующее в нашем обществе убеждение.

Из этого уравнения совершенно исключается то, что жена или партнёрша – живой человек со своими сексуальными потребностями, со своими желаниями и нежеланиями, со своими телесными границами. Вот этот член уравнения – это какой-то неизвестный икс, а неизвестный он потому, что его и узнавать как будто незачем. Зачем, когда всё просто? Муж – хозяин тела жены, который вправе «брать своё» тогда и в таких формах, как только ему заблагорассудится.

Женщина может верить в эти установки и даже искренне считать, что если так происходит в их отношениях, значит, всё правильно. Но она не в состоянии убить свои чувства, которые буквально вопят, что с ней происходит что-то не то, что она уже не хозяйка своего тела, над которым властен теперь другой человек. Сексуализированное насилие, особенно если оно практикуется постоянно, разрушительно действует на уверенность в себе, не говоря уже о том, что область сексуальности, которая должна приносить удовольствие, превращается в область тревоги и страхов.

Сексуализированное насилие – это если:

• вас принуждают к сексу;

• секс происходит в неподходящее для вас время и в неподходящих для вас формах;

• секс происходит в формах, которые для вас травматичны;

• в секс против вашего желания вовлекают других людей;

• вы не можете сказать «нет» (ваше «нет» остаётся неуслышанным);

• вас принуждают к просмотру порнопродукции;

• ваш партнёр пользуется вашим телом, когда вы не в состоянии дать согласие (опьянение, сон).

Вас могут убеждать, что всё это совершенно естественно и правильно: ведь вы муж и жена! Но нет, в браке, как и вне брака, нормально договариваться, какие действия приемлемы, а какие нет. Мужчина часто утверждает, что хочет таким образом раскрепостить свою женщину, сделать её свободной в сексе. Но разве мы раскрепощаемся, когда на наши границы совершается атака? Наоборот, это заставляет сжаться, перейти к обороне, лишает человека свободы. Путь свободы иной: он не признаёт принуждения и базируется на уважении, на внимании к потребностям друг друга.

Некоторые мужчины предпочитают «мириться» при помощи секса после инцидента насилия. «Ну поссорились, чего не бывает, но мы же всё равно любим друг друга, правда? Хватит дуться, давай займёмся как следует сексом и забудем об этой ерунде!» После выплеска агрессии и после того, как удалось в очередной раз утвердить свою власть, абьюзер действительно чувствует возбуждение, в то время как женщина не только не готова к сексу, но даже не готова пойти на примирение. Она всё ещё находится внутри противостояния, которое для неё не исчерпано. Однако к новому витку насилия женщина тоже не готова и поэтому полагает за лучшее согласиться на такую форму мирных отношений, хотя секс точно не то, чего ей хотелось бы в данном случае. После того как это произошло, она чувствует обиду и отвращение: ведь с её потребностями не посчитались дважды. Если такие эпизоды приобретают систематический характер, женщина может вообще перестать испытывать сексуальное желание.

Мысль о том, что в браке и в длительных отношениях может происходить сексуализированное насилие, как правило, даже не посещает наших женщин. В этом, к сожалению, они едины с российскими правоохранительными органами. Если жертва обратится в полицию с жалобой на то, что её избивает муж, к ней, возможно, отнесутся с вниманием, но если она пожалуется на то, что муж или партнёр её изнасиловал, на неё посмотрят недоумённо. Изнасилование в браке? Это что ещё за фантазии? Вот если незнакомец выскочил на тёмной улице из подворотни, приставил нож к горлу, оставил следы побоев – да, это изнасилование; а если дома с человеком, которого она сама выбрала… Такого просто не может быть!

Изнасилование остаётся изнасилованием даже в браке. Брак не даёт разрешения делать с телом жены всё, что заблагорассудится.

Это ещё один пункт, в отношении которого мы отстаём от европейских стран постсоветского пространства. Украина и Молдова – страны постсоветского пространства, где изнасилование в браке наказывается более строго, чем изнасилование со стороны незнакомого лица. (Законодательство Украины конкретно упоминает изнасилование в браке, тогда как в молдавском законодательстве речь идёт о сексуализированном насилии в отношении члена семьи, которым может быть и жена.) В законах Грузии сказано: если преступление совершается против члена семьи, то это считается отягчающим обстоятельством. Стамбульская конвенция (см. главу «Особенности национальной защиты женщин», с. 119) предусматривает: если преступление совершается против бывшего или нынешнего супруга (супруги) или партнёра, это должно служить отягчающим обстоятельством при вынесении приговора и определении меры наказания. Будем надеяться, что подобные изменения законодательства скоро произойдут и в России.

В общем, легче сказать, когда у вас с партнёром всё в порядке с сексом. Когда вы доверяете друг другу и можете свободно признаваться в своих желаниях и нежеланиях. Когда вы с уважением относитесь к потребностям друг друга. Когда вы можете сказать «нет», и партнёр это примет. Когда секс – это пространство близости, а не пыточная камера или поле боя. Когда вы получаете от своей сексуальной жизни удовольствие.

Ещё более тёмная тема – сексуализированное насилие над детьми. В последнее время об этом всё-таки начали говорить, но этот разговор всякий раз наталкивается на общественное сопротивление. И точно так же как тема насилия над женщинами, вопрос сексуализированного насилия над детьми изрядно мифологизирован.

Как представляет эту тему неинформированный человек? Разброс мнений очень велик. Если собрать вместе все расхожие представления, получится, что:

• это делают только педофилы;

• это делают геи;

• опасность представляют только особые люди – извращенцы, которые подкарауливают в кустах возле детских площадок, секций, школ и т. п.; с близкими людьми в семье ребёнок находится в полной безопасности;

• если вдруг (маловероятно, но всякое бывает) это случается в семье, мать всегда знает и несёт за происходящее ответственность;

• дети, развращённые Интернетом, сами стремятся к сексуальным контактам и соблазняют взрослых;

• сексуализированного насилия над детьми очень мало, дети большие фантазёры, которым хочется подражать взрослым, вот они и выдумывают всякое.

На самом деле…

Словом «педофил» – не с бытовой, а с научной точки зрения – называют человека, который испытывает сексуальное влечение именно к тем, кто не достиг половой зрелости. К сожалению, лиц, осуществляющих сексуализированное насилие над детьми, намного больше, чем педофилов: среди них есть также люди, которые не испытывают специфического влечения к несозревшему детскому телу. Они состоят в браке, имеют постоянные сексуальные контакты со взрослыми противоположного пола. То, что их привлекает в отношениях с человеком слабым и зависимым, – это власть и контроль… И если вопрос, кто такие педофилы и откуда они берутся, находится за пределами этой книги, то лица тех, которых привлекает власть и контроль, мы уже видели на предшествующих страницах, потому что это как раз и есть абьюзеры.

Да, как правило, насильник – это не подозрительный незнакомый тип, который наблюдает за резвящимися школьниками сквозь решётку. Это взрослый, которого ребёнок хорошо знает. Человек, имеющий семью. Дядя, родной или двоюродный старший брат… Или отчим. Или родной отец. Отцы, годами насилующие дочерей, могут выглядеть респектабельными людьми в глазах окружающих, которые впоследствии упрекают в чёрной неблагодарности этих дочерей, если они, став взрослыми, разрывают все связи с семьёй. Иногда это крайне религиозные люди, которые используют авторитет священной книги для того, чтобы сломить сопротивление ребёнка, убеждают, что повиноваться отцу – это его долг. Но, как правило, сопротивления никакого не бывает: дети ещё не знают, что должно с ними происходить, а чего не должно. Не говоря уже о том, что ребёнок по умолчанию верит значимым взрослым…

Каждое шестое преступление, связанное с сексуализированным насилием над детьми, совершается в семье, а каждое двенадцатое – родителями.22

Следует понимать, что сексуализированное насилие не обязательно осуществляется в форме полового акта. Насильник может:

• трогать ребёнка в интимных местах или заставлять трогать себя;

• обнажать перед ребёнком свои половые органы, мастурбировать при нём;

• вовлекать в порнографию;

• сексуализированно эксплуатировать ребёнка с целью получения выгоды.

В любом из описанных случаев дети чувствуют стыд, отвращение, страх. Несмотря на туман, в который погрузил их абьюзер, они улавливают, что происходит что-то очень нехорошее, но считают, что об этом нельзя сообщать другим, потому что чувствуют себя виноватыми в происходящем, особенно если насильник обставляет дело так, как будто «ты сама хотела», требует никому не рассказывать. Для них велика опасность попасть под влияние другого абьюзера: ведь они привыкли, что взрослый может делать с телом ребёнка всё, что захочет.

По данным исследования, проведённого в США, у девочек, переживших сексуализированное насилие в детстве, в 3 раза больше вероятность забеременеть до 18 лет по сравнению со сверстницами, не имевшими такого опыта.23

Надо остановиться на распространённой фразе: «Мать всегда знает». Да, бывает так, что знает. Бывает, что не только не защищает дочь или сына, но и негласно поощряет действия отца в отношении собственного ребёнка, чтобы муж «остался дома, не ушёл из семьи». Бывает, что она ревнует дочь к её отцу и упрекает последнюю в развратности… Но это не является общим правилом: значительная часть матерей, узнавших о том, что их мужья делают с детьми, испытывают шок и ужас, и для них это бывает последней каплей, после которой они решают порвать с абьюзером. Они чувствуют себя тяжело виноватыми, постоянно спрашивают: «Ну как же я могла быть такой слепой, как же могла не замечать очевидных признаков, не прислушаться к своему ребёнку?» Им и без того нелегко, а упрёк «Да ты на самом деле всё знала, просто закрывала на это глаза» им не поможет, только погрузит в бездну отчаяния. В этом упрёке я вижу всё тот же старый (не) добрый механизм обвинения жертвы.

Повторюсь: с медицинской, с научной точки зрения отцы-абьюзеры в подавляющем большинстве случаев не являются педофилами, т. е. не испытывают влечения только и именно к детям. Просто такой отец семейства считает своих детей, как и свою жену, объектами, предназначенными для удовлетворения его потребностей – абсолютно любого характера. И точно такой же механизм самооправдания с возлаганием вины на пострадавшую он применяет, будучи изобличён: «Эта маленькая мерзавка сама хотела, она вела себя так, что я не мог отреагировать иначе, я же мужчина. Виновен не я, а развращающий Интернет / её озабоченные сексом ровесники / отсутствие в школах правильного религиозного воспитания для девочек / зарубежные развратители наших детей / кто-нибудь ещё, только не я». Иногда, чтобы, по его мнению, обезопасить себя, он требует от ребёнка согласия на свои действия, и тот даёт его – из страха или потому, что видит в этом единственный способ получить отцовское внимание… По какой бы причине ни сделал этого ребёнок, его согласие ничего не значит: в его случае это выбор без выбора, и он ещё не знает, на что соглашается, и по своему возрасту и жизненному опыту он не может это знать. Зато взрослый человек обязан знать: то, что он совершает, – уголовное преступление.

Такие вещи делать нельзя. Точка

Особенности национальной защиты женщин

Говоря о юридических аспектах, связанных с домашним и сексуализированным насилием, необходимо упомянуть о Стамбульской конвенции. Это международное соглашение Совета Европы против насилия в отношении женщин и насилия в семье.

Суть дела заключается в том, что женщины и девочки имеют право на такую же защиту в рамках законов, как и мужчины. Однако по факту в тех случаях, когда речь идёт о сексуализированном насилии и домашнем насилии, это право не соблюдается. И здесь большую роль играют самые разные факторы: и патриархальная культура, возлагающая ответственность за насилие на женщину, что заставляет её не обращаться в правоохранительные органы, и те законы и процессуальные нормы, в соответствии с которыми жертвы остаются беззащитными, а насильники безнаказанными. Не секрет, что у потерпевших по делам, связанным с домашним и сексуализированным насилием, часто не принимают заявления в отделении полиции или настойчиво предлагают «решить дело миром»; что существуют преступления, которые оправдываются местными обычаями (например, похищения невест, браки в детском возрасте) и расследование которых затруднено из-за мнения общества; что есть преступления, которые и вовсе не считаются таковыми, например изнасилования в браке; что женщинам уязвимых категорий, в частности с ментальной инвалидностью или нетрадиционной сексуальной ориентацией, очень трудно получить правовую помощь. Для того чтобы исправить эти и другие вещи, которые мешают женщинам полноценно жить и находиться в безопасности, и понадобилась вышеупомянутая Конвенция.

Стамбульская конвенция является первым юридически обязывающим документом, который «создаёт всеобъемлющую правовую базу и подход к борьбе с насилием в отношении женщин» и направлен на предотвращение бытового насилия, защиту жертв и судебное преследование виновных. Согласно ему насилие в отношении женщин – это нарушение прав человека и форма дискриминации, и страны-участницы должны проявлять добросовестность при предотвращении насилия, защите жертв и привлечении к ответственности виновных.

Кроме того, Конвенция определяет ряд преступлений, квалифицируемых как насилие в отношении женщин. Государства, которые ратифицируют данное соглашение, должны криминализировать несколько преступлений, в том числе психологическое насилие (ст. 33), преследование (ст. 34), физическое насилие (ст. 35), сексуальное насилие, включая изнасилование (ст. 36), принудительный брак (ст. 37), калечение женских половых органов (ст. 38), принудительные аборты и принудительную стерилизацию (ст. 39). Конвенция гласит, что сексуальные домогательства (харассмент) должны подлежать «уголовному или иному правовому наказанию» (ст. 40). Она также включает статью о преступлениях, совершённых во имя так называемой чести (ст. 42).

Россия Стамбульскую конвенцию не ратифицировала. Нет у нас также закона о домашнем насилии. Первая версия документа появилась ещё в 2016 г., тогда его отклонили и отправили на доработку. Довольно много времени спустя, 29 ноября 2019 г., Совет Федерации опубликовал текст законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия, который сразу подвергся критике: были внесены поправки, делающие его почти бесполезным.

Что же в нём есть нового, чего не было в нашем законодательстве раньше? Законопроект в своей первой версии предполагал введение защитных предписаний, которые выдавали бы жертвам сотрудники внутренних дел. Причём это распространялось бы и на пары, живущие в незарегистрированном браке.

В числе основных мер защиты пострадавших указывались защитное предписание и судебное предписание. В первом случае предписание выносят органы внутренних дел; их сотрудники на первый раз могут ограничиться профилактической беседой с нарушителем, но если она не подействовала, следующим шагом будет защитное предписание с согласия пострадавших или их законных представителей. Предполагалось, что о фактах бытового насилия или угрозе его совершения могут сообщить другие граждане, организации соцзащиты и медицинские работники.

Защитное предписание запрещает агрессору совершать насилие в отношении жертвы, контактировать с ней любыми способами – лично, по телефону или через Интернет, а также устанавливать её местонахождение. Предписание выносится сроком на 30 суток, если необходимо, его можно продлить до 60 суток. На время действия защитного предписания нарушитель ставится на профилактический контроль.

Судебное защитное предписание выдаётся, как явствует из названия, судом и предусматривает все вышеуказанные запреты плюс другие, более жёсткие профилактические меры. Оно может быть выдано на срок от 30 суток до одного года и обязывать агрессора пройти специализированную психологическую программу, покинуть место совместного жительства с жертвой на срок действия предписания… но только при условии наличия у нарушителя возможности проживать в ином жилом помещении.

Судебное защитное предписание не «отнимает квартиру», как утверждают противники закона о домашнем насилии.

Также в законопроекте указывались меры профилактики домашнего насилия: правовое информирование, профилактическая беседа, профилактический учёт, профилактический контроль, помощь в социальной адаптации и реабилитации лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию.

Так обстояли дела с законопроектом 2016 г. Что же произошло с ним в редакции 2019 г.? Адвокат Мари Давтян и общественный деятель Алёна Попова подвергли критике определение, которое дано семейно-бытовому насилию в опубликованной редакции законопроекта: «умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления». Последняя часть – про административное правонарушение или уголовное преступление – показывает, что сюда не входят те виды насилия, которые подлежат наказанию по Уголовному кодексу и Кодексу об административных правонарушениях. То есть если вас бьют или угрожают убить, получается, что это никакое не семейно-бытовое насилие. Побои – административное правонарушение, проверка по которому может занимать от 10 до 30 суток. Это значит, что во время инцидента насилия жертва остаётся без защиты.

Далее привлекает внимание такая формулировка: «Профилактика семейно-бытового насилия основывается на принципах поддержки и сохранения семьи, индивидуального подхода к каждому случаю, добровольности получения помощи жертвами, соблюдения прав человека, а также соблюдения конфиденциальности». Звучит красиво, но что значит – ставить во главу угла поддержку и сохранение семьи? Это значит играть на руку насильнику, кровно заинтересованному в том, чтобы объекты насилия от него никуда не делись. Вот видим мы запуганную женщину с синяками, жмущихся по углам ребятишек, мужчину, который довёл их до такого состояния… Кого здесь надо спасать? Разумеется, семью!

Нет, конечно, люди способны договариваться, особенно если они значимы друг для друга. Но обо всём ли можно договориться? Представьте себе, что рядом с вами находится людоед, который говорит: «Позволь мне тебя съесть». Возможно ли прийти к соглашению, если одна сторона не хочет быть съеденной, а другая не хочет удовлетвориться ничем, кроме её мяса? Можно предложить: «Я тебе отдам своё ухо, его всё равно под причёской не видно, но кроме него, больше ничего не ешь». Однако сразу же возникают сомнения: как сильно потом пострадавшая сторона будет жалеть о своём добровольно отданном органе? И где гарантия, что людоед удовлетворится только ухом? А вдруг эта малая часть тела только раззадорит его аппетит? Вдруг он скажет: «Ну вот, начало положено, ты же видишь, что это не так уж страшно, так разреши мне есть тебя – всего лишь маленький кусочек один раз в неделю, от тебя не убудет».

Соглашение между людоедом и его жертвой – плохая сделка: жертва в ней проигрывает в тот момент, когда принимает сам факт того, что её можно есть. Не соглашайтесь кормить людоеда, даже если он апеллирует к высшим ценностям. Ваше право жить без насилия не предмет торга.

Законопроект 2019 г. плох ещё и тем, что он не защищает партнёров, официально не состоящих в браке. А ведь таких много. И если вы думаете, что легче уйти от абьюзера, когда вы не состоите с ним в браке, чем от того, с кем официально оформили свои отношения, практика показывает, что это не так.

Согласно новому законопроекту жертва обязана заявлять об угрозах и о фактах насилия сама: другие лица могут сделать это за неё, только если она находится в беспомощном или зависимом состоянии. Но мы уже видели, какой арсенал психологического насилия применяется против женщины в случае абьюза, и понятно, что она далеко не всегда способна заявить на своего мучителя, ведь жертва часто не осознаёт, что с ней происходит, особенно если всю предшествующую жизнь с ней обращались подобным образом. Поэтому нужно оставить возможность, чтобы заявил кто-то другой: родственник, подруга, соседи или врач в поликлинике, куда она обратилась с травмой.

Изменения, делающие закон беззубым, коснулись и вопроса нарушения защитных предписаний. Во-первых, в новой редакции их можно выносить только с согласия жертвы или её представителя. Почему это неприемлемо, говорится выше. Кроме того, в законопроекте за нарушение предписаний предусмотрен только штраф или арест, что вряд ли испугает абьюзера. В противовес этому за повторное нарушение предписаний Попова предлагает ввести уголовную ответственность.

Но даже в таком урезанном виде закон не был принят, несмотря на разнообразные акции женщин, рассказывающие о масштабах домашнего насилия. По-видимому, Россия – единственная на всём постсоветском пространстве страна, входящая в Совет Европы, которая не признаёт, что домашнее насилие существует: в ней достаточно большое количество людей, считающих, что никаких законов принимать по этому поводу не нужно.

Дети – заложники семейной системы

Ева росла умненькой, но не слишком здоровой: мучили боли в животе, причины которых не мог понять ни один педиатр. Долго не могла приучиться к горшку, никак не отвыкала сосать, грызть пальцы. Когда отец ругал мать, девочка наловчилась прятаться или притворяться спящей… Правда, последнее не гарантировало того, что «добрый папочка» не растолкает её, не вытащит из постели, не будет кричать: «А ну смотри на ребёнка! Ты что, не видишь, что портишь её своим воспитанием? Вот вырастет такая, как её бабушка или как ты!»

Юля утешала себя тем, что отец, каков бы он ни был, нужен для роста и развития ребёнка. Она читала в Интернете много статей о том, что без отца ребёнок никогда не вырастет социализированным, не сможет построить личную жизнь, так как попросту не будет знать, как общаться с противоположным полом… Такие материалы ей нравились: они внушали ей уверенность, что, сохраняя семью, она делает для ребёнка важное и полезное дело. Это помогало ей снижать беспокойство при виде того, как Ева кусает пальцы и выдёргивает себе волосы, как напрягается, когда к ней обращается отец… Артём был для неё грозным божеством, которое то разразится громом и молниями, то осыплет щедрыми дарами. Дары в самом деле были щедрыми: девочка ни в чём не нуждалась… Ни в чём, кроме мира и гармонии в доме, где ей приходилось расти.

Однажды Ева перед сном стала особенно сильно капризничать, разбрасывать игрушки: у неё были проблемы с засыпанием, она боялась темноты и страшных снов. Юля потеряла терпение и повысила на неё голос. В ответ Ева, сдвинув брови, как Артём, выкрикнула ругательство, услышанное во время семейных скандалов. Юля на миг словно ослепла и оглохла, а потом схватила ребёнка и принялась трясти:

– Не смей так говорить! Это плохо! Не смей! Я тебе!..

Опомнилась, только когда девочка начала задыхаться от рыданий.

Потом Юля плакала и просила прощения. «До чего же отвратительно, – думала она. – Я не могу дать отпор взрослому мужчине, а срываю зло на такой малышке».

«С мужем нелады? А что, детей у вас до сих пор нет? Так ты роди ему ребёнка, всё образуется!» – такой совет часто дают люди старшего поколения женщинам, которые решили пожаловаться на своего домашнего тирана. Конечно, стоит только последовать этому совету – и всё наладится… где-то в другом мире, где беременность и роды лечат от всех болезней, а младенцы – это ангелы, прекрасные и мудрые, сходящие на землю для того, чтобы одним своим присутствием исправлять к лучшему людей, которым посчастливилось стать их родителями. Вышеописанный мир, безусловно, прекрасен, но не слишком похож на наш, где беременность и роды представляют собой серьёзное испытание для организма, и лучше подходить к ним, как следует обследовавшись и пролечив все хронические болезни, чтобы мама и ребёнок действительно были здоровы. После рождения ребёнка семейная система не исправляется автоматически к лучшему, наоборот, маленький человек служит для неё новым испытанием: людям требуются время и силы, чтобы приспособиться к родительской роли, и даже очень дружным супругам сначала будет непривычно в этих ролях… Не инфантильно ли возлагать на свежепоявившееся существо такие ожидания, как если бы оно был суперменом, способным исправить всё, что до его рождения было неправильным и кривым? Скорее оно вправе ожидать от мамы с папой, что они о нём позаботятся, позволят расти в обстановке любви и уважения, покажут пример хороших, гармоничных отношений… Но если в семье до рождения ребёнка существовало насилие, всё это становится весьма и весьма проблематичным.

К чему же на самом деле приводит появление ребёнка в семье, где практикуется насилие?

Нередко манифестация домашнего тиранства происходит во время беременности. Абьюзер считает, что женщина в положении уже точно никуда от него не денется, постепенно начинает сужать её личные границы: запрещает ходить на работу, видеться с подругами и родственниками под предлогом угрозы будущему ребёнку, регламентирует и другие стороны жизни, но жертва часто не придаёт этому значения, видя в том заботу о себе. «Любимый» тиран может язвить по поводу её изменившейся внешности, выражать недовольство ограничениями в сексе, упрекать за какие-то черты характера и поведения, реальные или вымышленные: «Ты, оказывается, такая плаксивая, истеричная, какая же из тебя будет мать?» Если ранее он воздерживался от алкоголя, может начать напиваться и скандалить. Возникают первые инциденты насилия с классической цикличностью. Всё это задевает и пугает женщину, но она может думать, что сама виновата, что это она стала слишком вспыльчивой и чувствительной («гормоны шалят»), а после родов всё наладится, всё будет как прежде.

Не наладится! Женщина в союзе с абьюзером уязвима, и долгожданный ребёнок не снизит, а повысит её уязвимость, да и сам будет страдать в нездоровой семейной системе. Даже если она считает, что оберегает малыша от зрелища насилия над собой, он очень хорошо считывает то, что происходит между родителями. Может ли дитя оставаться незатронутым, когда оно всё время находится с мамой, которую ежесекундно унижают и оскорбляют? «Травма свидетеля» не пустые слова.

Исследование, проведённое в Леоне (Никарагуа), показало, что дети, которые регулярно были свидетелями избиения или унижения их матерей, в сравнении с другими детьми в пять раз чаще испытывали серьёзные эмоциональные и поведенческие трудности.24

Каким будет отношение абьюзера к ребёнку?

Здесь возможны варианты:

ПЕРВЫЙ – абьюзер находит в ребёнке новую мишень для насилия, как физического, так и психологического.

ВТОРОЙ – «мой принц», «моя принцесса»: абьюзер показывает ребёнку, что в семье они вдвоём, на одной стороне, а на другой – мать, особа недостойная, глупая, некрасивая и т. п.; домашний тиран может баловать сына или дочь время от времени, но повседневно о ребёнке заботится именно женщина.

Иногда встречается сочетание первого и второго: обычно отец выступает в качестве тирана, но иногда может проявить великодушие, сделать дорогой подарок, взять сына или дочь в увлекательную поездку и т. п., причём на фоне обычного плохого обращения эти редкие вспышки счастья воспринимаются ребёнком как что-то невероятно прекрасное, заставляющее видеть в отце замечательного человека и крепко привязываться к нему. Это те же эмоциональные качели, перепады от инцидента насилия к медовому месяцу, только с поправкой на детско-родительские отношения.

Если в семье несколько детей, домашний тиран может выбрать любимчиком одного, а с остальными обращаться так же плохо, как с их матерью. В результате такой ребёнок растёт с ощущением избранности и презрением к братьям или сёстрам, которые испытывают к нему сложную смесь восхищения, зависти и ненависти. Таким образом абьюзер разделяет семью и властвует над ней.

Какой вариант лучше? Да все нехороши! Последствия детства, проведённого в абьюзивной обстановке, аукаются во взрослой жизни, пока человек не осознаёт, что на самом деле происходило в его семье, которая в воспоминаниях предстаёт иногда до странности идиллическим местом… Что же, мы, люди, так устроены: рождаемся в этот мир, не имея ни малейшего представления о том, что здесь происходит, и всё, что встречаем в родной семье, воспринимаем за норму. И только сравнивая и узнавая, как устроены отношения в чужих семьях, как вообще может быть, человек начинает понимать, откуда растут его проблемы и чем действительно было его детство.

Можно подумать, что второй вариант предоставляет лучшие возможности для роста и развития, но на самом деле он имеет свои теневые стороны. Для ребёнка мать – всегда значимый взрослый, в раннем возрасте – главный взрослый в его жизни, и демонстрация того, что она слабая, неумелая, недостаточно умная и т. п., не может не сказываться и на его оценивании себя тоже.

Отсутствие заботы, пренебрежение потребностями ребёнка – тоже вид насилия. Если родители не предоставляют ему нормальные условия для проживания, нормальное питание, одежду и обувь, атрибуты для обучения, не лечат его и не учат – они нарушают закон.25

Что делают такие отцы с детьми? Да в общем то же, что и с жёнами: осуществляют над ними власть и контроль. Причём ребёнок беззащитен, и насилие, которое применяется к нему, так легко оправдать: «Ну я же его воспитываю!»

ПРИМЕРЫ ВЛАСТИ И КОНТРОЛЯ

• Отец подвергает ребёнка телесным наказаниям. Не обязательно именно бьёт: ставит на колени на горох, заставляет долгое время оставаться в мучительно неудобной позе и т. п.

• Отец постоянно его критикует (не так сел, не так встал, не так пошёл, не так играешь и т. п.).

• Отец запугивает, унижает, ребёнок постоянно слышит, что он плохой, никуда не годный, – таким образом домашний тиран находит дополнительный предлог мучить его мать, демонстрируя, что она не смогла родить ему «достойного наследника».

• Отец постоянно демонстрирует своё превосходство над ребёнком в физической силе, в знаниях, соревнуется с ним: «Эх ты, не думал я, что ты такой слабак!»

• Ребёнку не позволяют ни с кем дружить, пресекают все его контакты с миром, в тяжёлых случаях запрещают даже посещать школу.

• У ребёнка нет личного пространства, он лишён какой бы то ни было приватности, его вещи в любой момент могут выбросить или подарить кому-нибудь.

• Это, как правило, относится к девочкам: высмеивание внешности, преследование за интерес к отношениям между мужчиной и женщиной, к любви и к сексу, постоянные подозрения в раннем начале сексуальной жизни, обзывания «шлюхой» и т. п. Нередко так обращаются со своими дочерьми мужчины, которые видят в них сексуальный объект.

• Подвергают детей сексуализированному насилию.

Всё перечисленное может относиться как к родным отцам, так и к отчимам.

Агрессия отца против ребёнка представляет собой большую проблему. Но ведь бывает так, что мать, претерпевающая насилие от отца, приветствует такое его «воспитание»: «Если за дело, то надо побить!» Или сама проявляет агрессию к нему. Да, это сложный этический вопрос, и всё-таки невозможно на нём не остановиться: статус пострадавшей не лишает женщину ответственности за свои поступки.

Каковы её мотивы? Женщина может возлагать на ребёнка те самые надежды, которые были перечислены в начале главы. Убедившись, что в отношениях с мужем всё осталось по-прежнему и даже многое ухудшилось, а растить ребёнка – ежедневный труд, она испытывает разочарование и злость. Если до этого ей внушали, что дети – самое большое счастье в жизни, «родишь – поймёшь», то теперь она понимает, что счастьем и не пахнет, ощущает себя какой-то неправильной (учтём ещё, что абьюзер приучил её считать себя неправильной и в других отношениях). От этого один шаг до того, чтобы счесть неправильным ребёнка: «У других дети как дети, а у меня родилось чудовище!»

Если мужчина проявился как абьюзер во время беременности или после рождения ребёнка, женщина может возлагать на маленького человека ответственность за произошедшее: «У нас всё было так хорошо, а этот маленький выродок всё испортил!»

Канализация агрессии… Видели карикатуры Херлуфа Бидструпа, на которых начальник накричал на подчинённого, тот, в свою очередь, на жену, та на ребёнка, а малыш пнул собачку, которая укусила того самого начальника? Не имея возможности обратить свою агрессию против того, кто её вызвал, мать нередко срывается на ребёнке, мстит через него его отцу. Женщина может раздражаться, видя, насколько малыш похож на мужа-агрессора, особенно если он подражает ему.

Совсем не обязательно, что мать понимает, почему кричит на ребёнка, бьёт, пренебрегает его лечением, когда он болен, или, напротив, применяет мучительные и не признанные медициной способы лечения. В таком случае женщина обычно прибегает к рационализации, считая, что поступает так, заботясь о ребёнке, который «ничего не делает, пока не накричишь», «вечно болеет, я из сил выбиваюсь, ищу для него лучших гомеопатов и целителей, лишь бы он не умер», «кто, кроме матери, ей правду скажет».

В свою очередь, дети тоже испытывают проблемы с собственной агрессией. В детском саду они либо выглядят забитыми, тихо сидят в углу, уступают всем подряд, даже малышам из младшей группы, либо, наоборот, постоянно лезут в драку, отнимают у других игрушки. Могут отставать в психоэмоциональном развитии. У них часто отмечается энурез. В школе существует вероятность, что такие дети станут ужасом класса, терроризируя других, либо займут должность классного шута. Мальчики в семье, где насильник отец, быстро учатся столь пагубному поведению сами и после совершеннолетия строят отношения с партнёршами по знакомой схеме.

Что касается девочек, то они могут слишком рано вступать в половые отношения с теми, кто старше их, со взрослыми мужчинами. Это совсем не потому, что якобы они «развращены Интернетом и хотят секса»: они ищут, в первую очередь, человеческого внимания и любви, которых им так не хватает в собственной семье. Секс же, напротив, воспринимается обычно с отвращением, как невкусная и даже отравленная приправа к тому, что они принимают за любовь… Но если вы смертельно голодны, то возьмёте хлеб, будь он даже с плесенью, не так ли? Сексуальная жизнь для них – поле ужаса и отвращения. И скорее всего, они станут строить отношения по знакомому семейному сценарию.

И конечно, жизнь, первые годы которой прошли в такой обстановке, не способствует психическому здоровью. Не только большие последствия, такие как депрессия и тревожное расстройство, но и «малые» – замкнутость, постоянно сниженный эмоциональный фон, невозможность говорить о своих проблемах – могут быть проявлением пережитого в детстве насилия. Человек как будто бы не испытывает выраженного страдания, но он существует по минимуму, стараясь как можно меньше соприкасаться с миром, способным снова причинить боль. Люди, которые в детстве подверглись насилию со стороны родителей (особенно сексуализированному), испытывают трудности с построением прочных эмоциональных связей, с созданием собственной семьи. У них часто отмечаются зависимости (алкогольная, наркотическая, любовная). У женщин могут быть проблемы не только с сексом, но и с едой: булимия, которая проявляется чередованием периодов «зажора» с периодами голодания, и анорексия, от которой можно умереть из-за недополучения питательных веществ…

Существует статистически значимая корреляция между пограничным расстройством личности и физическим насилием в детстве.26

Но, знаете, меньше всего мне хочется быть Кассандрой и строить касательно детей из семей с насилием мрачные прогнозы. Многое меняется, кое-что слишком медленно, кое-что лавинообразно. И главная среда лавинообразных изменений – Интернет, который несёт новые опасности (там тоже можно наткнуться на насильника)… и новые возможности. Если в доинтернетную эпоху ребёнок из семьи, где происходит насилие, имел очень мало возможностей критически взглянуть на то, что происходит у него дома, опираясь разве что на опыт друзей и на художественную литературу, то сейчас информации более чем достаточно. Безусловно, ориентироваться в ней трудно, но полезные вещи в этом разнообразии отыщутся. Особенно ценно, что в соцсетях каждый может не только побеседовать со сверстником с той же проблемой, но и задать вопрос психологу.

Дети, в семьях которых практиковалось насилие, став взрослыми, ищут и находят психологов, психотерапевтов, которые им подходят и помогают наладить отношения с собой и с окружающими… Но как было бы хорошо, если бы не приходилось тратить годы и деньги на поиски того, что в семьях без насилия даётся просто так, даром! Поэтому лучше не делать ребёнка заложником больной семейной системы. А если так случилось, что вы с сыном или дочкой очутились вдвоём в этой системе, ищите выход. Спасайте себя и спасайте ребёнка. Этим вы окажете ему ценную услугу.

Закон о домашнем насилии – за и против

Если домашнее насилие приносит столько вреда, как совершающегося в настоящем, так и отложенного, почему существуют противники закона, который мог бы защитить этих женщин и детей? Как они обосновывают свою точку зрения? Давайте ознакомимся с доводами, которые они приводят, и заодно посмотрим, что на них можно возразить.

• МНЕНИЕ: домашнее насилие – частный случай насилия. Необходимо бороться с насилием вообще, а не сосредоточиваться на частностях.

ОТВЕТ: бороться с насилием вообще – всё равно что бороться с преступностью вообще. Воровство, убийство, грабёж – это всё разные виды преступлений. Для каждого из них есть свои статьи Уголовного кодекса. Домашнее насилие – особый вид насилия, до сих пор не имеющий в России юридической базы, которая позволила бы с ним бороться.

• МНЕНИЕ: в Уголовном кодексе достаточно статей, по которым можно посадить домашнего тирана – это и побои, и причинение тяжкого вреда здоровью и т. п. Зачем принимать отдельный закон?

ОТВЕТ: одно дело – случайный хулиган, который избил вас на улице, и совсем другое – опасный человек у вас в доме. Для того чтобы оградить вас от последнего, имеющихся законов недостаточно.

• МНЕНИЕ: первопричина конфликтов в семье – алкоголь. Государству нужно бороться с алкоголизмом, внедрять здоровый образ жизни, тогда никакой закон о домашнем насилии не понадобится.

ОТВЕТ: домашние тираны могут не пить, могут быть одеты с иголочки, могут быть прекрасно вписаны в общество, могут отлично зарабатывать. Это не делает их менее опасными. Вопрос об алкоголизме не равен вопросу о домашнем насилии.

• МНЕНИЕ: семья – муж, жена, дети – это не отдельные люди, а цельный организм, и всякое вмешательство в него – зло. В семье нет отдельно интересов жены, мужа, детей, есть только интересы семьи.

ОТВЕТ: даже в семье рука мужа не становится рукой жены, а еда, съеденная женой, не переносится волшебным образом в желудок мужа. И как расценивать ситуацию, если муж бьёт жену: что происходит в этом едином организме? Это почка идёт войной на печень или одна рука бьёт другую? На самом деле словесные упражнения на тему «семья – единый организм» годятся лишь для того, чтобы затушевать истину: единый организм – это всё-таки человек, единственный и неповторимый, с его индивидуальной судьбой, который страдает, когда ему больно. Можно ли пожертвовать человеком во имя картинки идеальной семьи? У сторонников и у противников закона о домашнем насилии ответы на этот вопрос будут противоположными, и сойтись им в этом пункте не получится.

• МНЕНИЕ: семья – самое безопасное место на свете. Если же впустить в семью какие-то контролирующие органы под предлогом профилактики домашнего насилия, то жизнь семьи превратится в ад и не защищены будут все её члены.

ОТВЕТ: знаете, а я обеими руками за то, чтобы семья была самым безопасным местом на свете! Семья – это важно, это соединение людей, дающих друг другу любовь и поддержку. Однако результаты научного исследования, заказанного Госдумой, говорят о том, что домашнее насилие применяется в каждой 10-й семье, 70 % опрошенных россиян проходили или проходят через домашнее насилие, 80 % из них – женщины, за ними идут старики и дети.27 Авторы закона о домашнем насилии заботятся о том, чтобы семья стала для этих женщин, стариков и детей не адом, а местом, где им хорошо.

Ироничное название классической работы психоаналитика и семейного терапевта Робина Скиннера «Семья и как в ней уцелеть» находит мрачное преломление в реальности: опытные следователи знают, что убийцей, как правило, оказывается родственник или знакомый убитого.28

Стоит ли в целях профилактики насилия подключать какие-либо органы, просить их содействовать в решении проблемы? Многие скажут, что нет. В таком случае хочется обратиться к мужчинам, поддерживающим эту точку зрения: почему же вы так не бережёте жизни своих собратьев? Ведь образ действий домашнего тирана – это не только сахар и мёд власти, это ещё и неиллюзорная опасность для него же. Большая часть заключённых в женских колониях попала туда за убийство мужей и партнёров в финале длинной истории домашнего насилия: если легальных выходов из ситуации нет, крышку чайника в какой-то момент срывает – и… Если выбор стоит так – «Профилактика или смерть», не лучше ли предпочесть профилактику?

• МНЕНИЕ: а мужчины тоже страдают! Почему нет закона, защищающего мужчину, на которого идёт жена с горячей сковородой?

ОТВЕТ: половая принадлежность пострадавшей стороны в законе не значится. Если мужчина испытывает в семье домашнее насилие, он также вправе обратиться в полицию и получить помощь.

• МНЕНИЕ: после введения охранных ордеров любая искательница материальных благ из провинциального города сможет отобрать квартиру у москвича, заявив, что он осуществляет над ней насилие.

ОТВЕТ: первое, что обращает на себя внимание, – то, что в представлении мужчин, выступающих против закона о домашнем насилии, женщины исключительно корыстные личности, которые мечтают лишь о том, как бы получить от мужчины материальную выгоду. Ради этой цели они выходят замуж, ради этой цели рожают детей, чтобы, едва родив, развестись и жить на алименты… Но ладно, корыстные люди встречаются – обоих полов. Но даже если они правы, расчётливой девице из провинции придётся уйти несолоно хлебавши, потому что охранный ордер не лишает мужчину права на жильё, он защищает жизнь и здоровье женщины – до разбирательства в суде. Если расследование дела покажет, что донос ложный, ей придётся ответить по закону. В любом случае невозможно выселить единственного собственника с его жилплощади, в таких случаях женщина должна будет покинуть не принадлежащую ей квартиру. Куда она пойдёт после этого? Параллельное создание большого количества убежищ и кризисных центров должно решить этот вопрос.

• МНЕНИЕ: после введения закона о домашнем насилии мужчины не захотят вступать в брак и вообще иметь сколько-нибудь длительные отношения с женщинами. Потому что мужчина – глава семьи по своей природе, и нельзя отнимать у него эту роль.

ОТВЕТ: человек в современном цивилизованном обществе имеет полное право как вступать в прочные или временные отношения, так и оставаться всю жизнь в одиночестве, никто не должен его принуждать. И если мужчина знает за собой такую черту, что он способен создать семью только при условии своего главенства, а главенство понимает как властвование с помощью насилия и откажется от семьи вообще, чтобы не причинять никому боль, – его сознательность заслуживает глубокого уважения (настоящие, а не гипотетические абьюзеры ею, увы, не обладают). Но разве желание быть главой семьи – единственная причина для прочных отношений? Сюрприз: случается так, что людям просто нравится быть друг с другом! Нравится разговаривать, вместе проводить время, заниматься сексом, заботиться о детях, пожилых родителях, домашних животных – в общем, много всего, для чего не требуется чьё-то главенство.

И в заключение хочется уточнить: далеко не все противники закона о домашнем насилии – сами насильники, не всем из них нравится насилие. Многие выступают против принятия закона из-за ощущения собственной незащищённости, из желания, чтобы и на русской почве реализовались слова «Мой дом – моя крепость». Это отголоски давней травмы, наследие всего ХХ в. и более ранних времён, когда в тёплое семейное гнёздышко могли в любой момент ворваться посторонние – напугать, забрать жену в уплату дани, продать детей другому барину, сжечь за то, что крестишься двумя перстами, расстрелять за то, что не сдал излишки хлеба по продразвёрстке… Таким людям хочется сказать: я вас понимаю, ваша рана тоже заслуживает уважения. Но насилие, приходящее извне, ничуть не лучше насилия, творящегося внутри: крепость не должна превращаться в пыточный застенок. Наоборот, домашний насильник виновен больше, чем пришедший извне: ведь он пренебрег доверием близких – тех, кого он должен был любить и оберегать.

У противников закона есть ещё один аргумент: традиционная семья – это основа нашей родины, наша ценность. Тот, кто хочет разрушить Россию, непременно должен разрушить сначала традиционную семью. Более того, Россия рисуется как последний оплот традиции и патриархальной семьи: если она сдаст позиции, то воцарятся разврат, матриархат, что приведёт в итоге к вымиранию страны из-за того, что люди просто не захотят рожать детей.

На этом действительно стоит остановиться, чтобы разобраться: так какая же она, традиционная семья? И патриархальна Россия или нет?

Если считать в процентном отношении заключенные браки к разводам, то наша страна находится в десятке лидеров (51 %), причём близко к США (53 %).29 Количество абортов различается по годам, но в общем мы тут тоже стоим вровень с США или чуть выше, в отличие от Западной Европы, которая абортирует гораздо меньше плодов. А по числу женщин-руководительниц Россия даже оказалась ведущей страной в 2015 г.30 Где же здесь патриархат?

Когда сторонники традиционных ценностей видят статистику разводов и абортов, обычно говорят: это как раз и происходит из-за того, что русские люди оторвались от корней, позабыли свои традиции; нужно их возродить, и всё пойдёт на лад. Хорошо. Давайте вспомним, что такое классическая патриархальная многопоколенная семья: глава её – старший в роду, дедушка, а сыновья и внуки должны были слушаться, подчиняться и из его воли не выходить – и в имущественных вопросах, и в вопросах женитьбы. Причём в XVIII—XIX вв., как правило, несколько семей – родительская и сыновние – жили под одной крышей. Такая семейная система приводила ко многим злоупотреблениям, например снохачеству – это когда престарелый глава семьи сексуально использовал жён сыновей. О том, как это было, можно почитать у Николая Лескова… Берём?

Нет, не берём? А что тогда берём? Частый ответ: многодетность. Но почему раньше рожали трёх, четырёх и более детей? Потому что их так любили? Нет: вследствие трезвого понимания, что из-за отсутствия присмотра, ухода, из-за низкого уровня медицины до возраста, когда они способны будут оставить своё потомство, доживут лишь немногие из рождённых. Любовью и заботой об элементарных потребностях детей наши предки себя не утруждали. Вот как рассказывает об этом Ольга Семёнова-Тян-Шанская в своей документальной книге «Жизнь “Ивана”. Очерки из быта крестьян одной из чернозёмных губерний» (1914 г.):

… А у бедных ребёнок уже с первого дня совсем предоставляется матери и её уходу. Попадает в грязную люльку, где подстилкой ему служит материнская старая грязная понева. Более опрятные матери подкладывают в люльку соломку, которую меняют через день или два. Это, однако, бывает реже: «Хорошо, и на поневе полежит, не лучше других. Небось другие не подохли – выросли».31

… Ребёнок по часу и больше ползал в грязи, запачканный, мокрый, кричал, плакал. Чтобы он замолчал, ему иногда давалась в руки печёная картошка, сырое яблоко, огурец и т. п. Иногда он пытался переползти высокий порог избы, падал, ушибался, ссаживал всё лицо и т. п. Свою печёную картошку или огурец он, разумеется, вываливал в грязи и навозе и уже в таком виде ел их, иногда пополам с тем, что текло у него из носу и т. д. Ел отбросы из корыта для свиньи, пил из этого корыта, хватал руками что попало, «нагадит да рукой и хвать». Иногда набивал себе землёю рот, глотал землю.32

Впрочем, даже в крестьянских семьях бесконтрольное произведение на свет потомства не поощрялось:

… Если же баба начинает часто родить, то в семье к этому, конечно, относятся неодобрительно, не стесняясь иногда делать грубые замечания по этому поводу: «Ишь ты, плодливая, обклалась детьми, как зайчиха. Хоть бы подохли они, твои щенки-то, трясёт каждый год, опять щенка ошлепетила…33

В той же книге мы находим описание издевательств над стариками, обыденности матерной брани, лжи и других вещей, которые никак не вяжутся с чистотой и благочестием, приписываемым предкам.

Этой жизни, которой во времена Семёновой-Тян-Шанской жило подавляющее большинство населения России, давно уже нет. Ей подписали приговор не только изменения, произошедшие после революции, но и процессы, связанные с развитием науки и техники. Успехи медицины сделали ненужным рождение большого количества детей (причём это не российская, а общемировая тенденция, так называемый второй демографический переход). О детях теперь принято заботиться, детская смерть – трагедия, а не обыденность; противозачаточные средства обеспечили возможность появления ребёнка тогда, когда он станет желанным, – и это тоже традиция, в том смысле, что для нас это нормально и привычно, у нас здесь так принято. Традиционны для России и женская образованность (тому, кто читал классическую русскую литературу, невозможно не знать слово «курсистка»), и участие женщин в общественной жизни, и их экономическая самостоятельность… Сошлюсь на Стивена Кинга, рассмотревшего проблему домашнего насилия в разных её аспектах: главная героиня романа «Долорес Клейборн» окончательно решается на убийство своего домашнего тирана, когда узнаёт, что он снял все средства для обучения детей и перевёл на свой счёт… Такое не могло быть сделано без её подписи, но банковский служащий пренебрёг этим: ведь это муж! Глава семьи! Действие происходит в 1960 г., и для советской сверстницы Долорес такая ситуация была бы невозможна.

Избирательное право российские женщины получили в 1917 г., чуть раньше, чем женщины Германии и Великобритании (1918 г.), и намного раньше швейцарских (1971 г.).

Напротив, если у кого-то появится желание загнать всех женщин в жёсткие рамки патриархальной семьи и заставить их без конца рожать – это будет воспринято не как традиция, а как новшество, причём неприятное новшество. Традиция – то, что живо, что не только передано от родителей и каких-то дальних предков, но и ощущается своим, полезным, существенным: люди сами вправе решать, какое наследие предков для них традиция, а какое – архаика, которой место в музее. Такое понятие, как семья, претерпевает много изменений, и если противники закона о домашнем насилии воспринимают её как живой организм, то они как никто другой должны понимать, что современного взрослого человека невозможно нарядить как в подгузники и ползунки, так и в армяк и лапти. Люди меняются. Семья меняется. И законы должны отражать изменившуюся реальность, так же как закон о домашнем насилии, который рано или поздно будет принят.

Ложные убеждения

Слово «развод» иногда представлялось Юле окружённым пылающим ореолом, но каждый раз становилось страшно, с колотящимся сердцем приходилось «отодвигать» его от себя. Она же так страдала в детстве от того, что её родители развелись! Мечтала, что вот вырастет и не повторит ошибок своей матери, создаст прочную семью, в которой детям будет хорошо… А получается, что она готова сдаться, отказаться от своей мечты? А Ева? Да, плохо, что дочка присутствует при скандалах родителей, часто плачет, но ведь как же она будет расти без отца? А перед глазами стояла мать, которая обнимает очередного претендента на роль Юлиного отчима. Эти воспоминания до сих пор вызывали слёзы… Но ведь Ева растёт, с каждым днём понимает всё больше; какое у неё сложится представление о матери, с которой так обращается отец, что она с детства будет думать о семейной жизни? Надо что-то делать… И хотя ей было очень стыдно, она решила посоветоваться с матерью и подругами.

– Он тебя бьёт? – перебила Юлю мать, не дослушав историю её злоключений.

– Нет! – на автомате ответила Юля, но сейчас же заставила себя признаться: – Ну, один раз ударил… когда был пьяный. Но он редко бывает пьяным, – тут же по привычке оправдала она мужа.

– Всего один раз? Наплюй! Муж почти не пьёт, зарабатывает отлично, ты сидишь дома с ребёнком, квартира у вас не в ипотеке, а своя… Да ты в раю! А то, что ты рассказала, ерунда: мужики бывают иногда жуткими придурками, но с ними всегда лучше, чем без них. Вот когда твой папочка меня бросил…

Что касается подруг, то возвращаться к общению с ними было приятно, хотя и грустно: вдруг обнаружилось, насколько редко они видятся! Ане Юля не рассказала. Та, конечно, сразу заявит: «Как ты можешь разрешать ему так обращаться с собой? Уходи от него немедленно!» – а этого Юля боялась. Зато другая подруга, Настя, дала иной совет:

– Я прямо вижу, что вы – две души, которые пришли на землю и соединились, чтобы помочь друг другу стать лучше. И ведущая роль здесь – у тебя, потому что женщина рождается, чтобы служить мужчине, но на самом деле сильнее его. Ты должна одолеть всё чёрное в его душе своим терпением, благородством, красотой. Только в тебе слишком много мужского начала: ты всегда была карьеристкой, любила руководить, вечно в джинсах… Ходи в юбках и платьях, украшай себя ради него, вкусно его корми, во всём ему уступай, показывай, что он умнее и сильнее тебя, – и всё у тебя получится!

Эзотерические фантазии Насти раньше всегда вызывали у Юли улыбку, но может быть, она права? Муж иногда, особенно на следующий день после «обмороков», становился таким хорошим! Даже вызывал жалость, когда рассказывал о своём отце истории, нарушающие его улыбчиво-обаятельный облик: как он всё детство бил сына за плохие отметки и малейшие нарушения дисциплины, как отказался вызвать для жены скорую, говоря, что она притворяется, а это на самом деле был микроинсульт…

– Спаси меня, Юля! Я становлюсь таким же, как он. Только ты можешь меня спасти!

Нет, что бы ни было, Юля не намерена отступать перед трудностями! Она будет бороться за свою семью – полную, полноценную. Она женщина, любящая женщина, и это её женская обязанность – создавать и поддерживать гармонию в семье.

Что удерживает женщину рядом с абьюзером? Не только материально-финансовые причины, не только несбывшиеся ожидания и надежды, что муж исправится; у неё есть ещё убеждения, которые могут казаться самоочевидными истинами и в значительной мере управлять её семейной жизнью. Когда они приходят женщине на ум, то вгоняют её в состояние виноватости за одни только мысли об уходе… Откуда они берутся? От старших родственниц, которые считали необходимым внушать их растущей девочке, от учителей, из женских журналов, из глубоко затронувших книг и фильмов – в общем, из разных источников, которые по тем или иным причинам женщина считает (или когда-то считала) авторитетными. Часть из них внушает своей партнёрше абьюзер.

Иногда такие убеждения «передаются по наследству»: они служат частью семейного сценария, и чтобы разобраться с ними, приходится обращаться к истории предков. Возможно, для прабабушки они когда-то сыграли позитивную роль, но не годятся для современной женщины в изменившейся обстановке.

Авторитет источника ещё не означает истинности того, что он транслирует: средневековые учёные, например, долго считали, что у мухи четыре лапки, опираясь на компетентность Аристотеля! Но стоило повнимательнее приглядеться к обычным мухам, как стало ясно, что в данном вопросе великий философ был глубоко неправ. Так, может быть, нужно почаще подвергать сомнению утверждения, которые претендуют на житейскую мудрость?

• Нужно, чтобы был мужчина в доме. Это очень важно.

Мужчина, с которым вам хорошо вдвоём – подарок судьбы и чудо. Мужчина, от которого хочется спрятаться, когда он входит в дом, – серьёзная проблема, а не преимущество.

• Женщина ответственна за отношения в семье.

Вы не домашняя фея – хранительница очага, вы обычный человек со своими потребностями. И никак не можете нести ответственность за совершаемое над вами насилие: это ответственность насильника, не ваша.

• На самом деле у всех так, семейная жизнь не бывает безоблачной.

Семьи бывают разные, как счастливые, так и несчастливые. Наличие на свете несчастливых семей не основание для того, чтобы вы терпели насилие.

• Если я его брошу, это будет значить, что я потерпела поражение.

Семейная жизнь не поле битвы: пока вы воюете со своим мужчиной или за него (например, в случае его алкогольной или наркотической зависимости), тратите свои силы и здоровье, которые могли бы использовать более плодотворно. Грустно, упустив время, потом признавать своё поражение в этой войне. Не позволяйте абьюзеру топтать вашу жизнь, ведь он всё равно этого не оценит.

• Если я не справилась в этот раз, то с другим мужчиной отношения тоже не получатся.

Отношения двоих людей зависят от обеих сторон: с другим мужчиной всё может быть иначе. Если же вы ловите себя на том, что повторяете одни и те же паттерны в отношениях с разными людьми, для того чтобы с этим разобраться, существуют психологи.

• Если я выбрала такого мужчину, значит, я глупая и совсем не разбираюсь в людях.

Нет ни одного человека, который не совершал бы ошибок; к тому же абьюзеры совсем не заинтересованы в том, чтобы их распознавали с первого взгляда, и умеют отлично притворяться. В том, что вы не распознали домашнего тирана, нет вашей вины, и это никак не зависит от вашего интеллекта.

• Во мне есть какой-то дефект, я не гожусь для семейной жизни.

Эти мысли поддерживает (или внушает вам) абьюзер, ему выгодно, чтобы вы обвиняли себя во всём, что происходит в вашей семье.

• Если я уйду, он меня убьёт.

Серьёзное заявление, к которому нельзя относиться легкомысленно, и об этом мы ещё будем говорить. Но если этот мужчина представляет такую опасность, он может убить вас и без того, чтобы вы от него уходили. Фактически вы признаёте, что живёте рядом с источником опасности, потенциальным убийцей.

• Если я уйду, он покончит с собой.

Покончить с собой после вашего ухода – его, а не ваше решение, за которое вы не можете нести ответственность. Шантаж – плохая основа для отношений и весьма сомнительное доказательство любви.

• Ребёнку нужен отец.

В семьях с отцом-абьюзером всегда страдает развитие ребёнка; такой отец может представлять для ребёнка прямую опасность, что совершенно точно ему не нужно.

• Я должна ему доказать, что я хорошая, а он подлец.

Доказать подлецу, что вы хорошая… Гм, вам не кажется, что миссия невыполнима? Даже если он произнесёт такую фразу, что вы будете делать с этим признанием? И стоит ли оно потерянных лет?

• Я попала в эту ситуацию не зря, я должна пройти свой путь до конца, как велят мне высшие силы (Бог).

Я не знаю, в какие именно высшие силы вы верите, но почему позволяете себе думать о них так плохо, что считаете, будто они велят вам оставаться в ситуации, причиняющей вам вред? Разве любящий родитель хотел бы этого для своего ребёнка? Что, если высшая воля относительно вас заключается в том, чтобы вы сумели выйти из ситуации абьюза, восстановить своё психическое состояние и быть счастливой?

Есть ещё такой момент, который препятствует как уходу, так и получению помощи в ситуации домашнего насилия. Дело в том, что у нас в России очень высока ценность терпения. Если ты попал в плохую ситуацию, то обязан героически в ней оставаться. А если тебе станет невыносимо и ты попытаешься вырваться из этого ада – найдутся доброжелатели, которые объяснят, что:

• А другие терпят, и ничего!

• Раньше хуже было, и терпели!

• Есть те, которые страдают сильнее, чем ты, и ничего, не ропщут.

• Капризные вы, молодые, вот что. Нежные такие. Уж и не тронь вас.

• Что, захотела прожить без страдания? Не выйдет!

• Да какое это страдание! А вот в войну…

Женщины, которые ощутили первые позывы выйти из ситуации насилия, слышат – от родственниц, от подруг или внутри себя – настойчивый голос коллективного осуждения и сомневаются: «А достаточно ли сильно я страдаю, чтобы иметь право это сделать?» На приёме у специалиста они смущаются, словно совершили что-то недозволенное, обратившись к нему. Стыдятся того, что отнимают его время, тогда как на свете много людей, гораздо сильнее нуждающихся в помощи (при том, что насилие, которое они описывают, выглядит ужасающим). Удивляются, узнавая, что изводящие их насмешки тоже насилие: насилие – это ведь когда бьют? Но и в побоях они сомневаются: мол, какие же это побои, так, просто пощёчина! Вот если бы переломал руки и ноги, то это да, было бы насилие…

Таким образом, получается безвыходная ситуация, когда женщина замечает первые признаки абьюза и жалуется на это, то ей говорят: «Тут не на что жаловаться, терпи». А когда внутреннее неблагополучие в паре становится очевидно для всех, упрекают: «А куда ты раньше смотрела, зачем терпела?»

Убеждение «Ты можешь просить о помощи, только если умираешь» не годится для жизни: ведь когда человек умирает, просить о помощи уже поздно.

Да, действительно, жизнь в России всегда была полна суровых испытаний. Но разве это причина для того, чтобы проявлять суровость к тем, кому и без того несладко? Поддерживая точку зрения «Надо терпеть, ведь другим ещё хуже», общество превращается в коллективного абьюзера, не задаваясь вопросом: кому это надо, чтобы они терпели? И как это поможет тем, кому ещё хуже? Можно терпеливо преодолевать препятствия, двигаясь к своей цели. Но терпение само по себе, бесцельное и бессмысленное, ценности не представляет. Оно лишь сбивает моральные настройки, в результате чего страдание привыкают считать нормой.

Как ей помочь?

А что делать, если вы не психолог, не консультант кризисного центра, не какое-либо лицо, постоянно имеющее дело с проблемой насилия над женщинами, а просто обычный человек, который узнал, что подруга (родственница, коллега, соседка) живёт в домашнем аду? И у вас сразу возникает много чувств…

• Удивление – вам всегда казалось, что такие вещи происходят где-то, с кем-то, с какими-то особыми людьми, и вы не думали обнаружить их в своём ближайшем окружении.

• Недоверие, особенно если домашний тиран до сих пор представлялся вам безупречным.

• Возмущение, негодование по поводу действий домашнего насильника и его личности.

• Чувство вины – если страдает ваша дочь или внучка. Вы можете начать думать о том, не повлияло ли ваше воспитание на ту ситуацию, в которой она оказалась, не были ли вы слишком тираничны по отношению к ней.

В общем, всё это приводит к тому, что вы не можете спокойно смотреть на происходящее и загораетесь желанием вывести из ада эту женщину. И вы начинаете действовать… Как?

УБЕЖДАТЬ ЕЁ: «Брось этого козла! Он же отвратителен, ты с ним только губишь свою жизнь. А помнишь, я говорила, что он мне не нравится? Я ещё тогда что-то такое подозревала, надо было верить моей интуиции и слушать родных».

СТАРАТЬСЯ ДАВАТЬ ЕЙ ВСЁ, ЧТО ОНА ХОЧЕТ. Пускать её к себе в дом во время инцидента насилия, вести с ней долгие разговоры, выслушивать её рассказы о том, что происходит в семье, какие виды насилия применяет к ней абьюзер.

Совсем радикальный способ – поступить так, как поступают с жертвами сект: ПОХИТИТЬ ЕЁ. Забрать от абьюзера, твёрдо сказать: «Ты больше туда не вернёшься». На какое-то время запретить ей выходить куда бы то ни было. Постоянно разговаривать, заручиться поддержкой специалиста – психолога или даже сектоведа: в общем, провести своего рода экстренную психологическую дезинтоксикацию.

Все эти способы выглядят логичными, убедительными и работающими. Однако в каждом кроются огромные подводные камни.

Если женщина только-только раскрылась вам (надо помнить, что этот процесс тоже небыстрый), слишком сильный напор может её отпугнуть. В ответ на ваши обвинения она начнёт защищать абьюзера, оправдывать его поведение, доказывать, что в целом у них всё хорошо, что то, что она рассказала, лишь отдельные неприятные моменты. Также за вашим «он плохой» она может услышать «ты плохая, потому что выбрала такого мужчину и продолжаешь с ним жить».

Женщина, для которой не новость, что в её семье происходит насилие, может, найдя в вас благодарную слушательницу и опору в критических ситуациях, занимать всё больше и больше вашего времени. Она будит вас среди ночи, вторгается в жизнь вашей семьи, когда вы занимаетесь своими делами, осыпает вас такими подробностями своих страданий, о которых вы предпочли бы не знать. Вам по-прежнему её жаль, но вы чувствуете себя в неудобной ситуации, из которой не видите выхода: ведь вы сами предложили помощь, нехорошо теперь отказать в ней!

Она соглашается, что от абьюзера надо бежать, постоянно говорит об уходе – но не уходит или, уйдя на время, возвращается. В какой-то момент вам это надоедает, вы взрываетесь и обвиняете её в том, что она только морочит вам голову, что на самом деле ей нравится так жить. Она плачет, вы преисполняетесь чувства вины, просите прощения – и всё возвращается на круги своя.

Она соглашается, уходит от своего абьюзера, оказывается в сложном материальном положении, да ещё бывший муж начинает мстить – и во всём этом она обвиняет вас.

Что касается похищения, то в книге Ауд Далсегг и Ингер Вессе «На крючке: Как разорвать круг нездоровых отношений» приводится пример того, как это сработало, но вообще я вам такие вещи делать крайне не рекомендую. Во-первых, похищение человека – уголовное преступление, и эта женщина имеет право подать на вас заявление в полицию. Во-вторых, вы не можете удерживать её вечно, и как только она вырвется от вас, ничто не помешает ей побежать к абьюзеру, который на контрасте покажется ей меньшим насильником, чем вы (возможно, вы даже невольно укрепите их связь). В-третьих, насилие не лечат насилием: абьюзер отнимает у женщины её пространство, её время, её волю, её интересы, в конечном счёте, пытается отнять её «я», и реабилитация пострадавшей должна идти через возвращение всего этого, а не отнятие того, что осталось.

Так что же всё-таки делать?

• Оценивайте не человека («Этот козёл»), а его поступки («Бить человека запрещено законом», «Кричать и ломать вещи – это тоже насилие»).

• Пробивайтесь к её чувствам. Если она затрудняется их называть, не стесняйтесь это делать: «Когда он кричит на тебя, тебе ведь страшно».

• Не давите на её чувство вины, не вынуждайте оправдываться: этого в её жизни и так слишком много.

• Побуждайте её к размышлениям. «А если бы ты со стороны увидела, что мужчина так себя ведёт с женщиной, что бы сказала?»

• Старайтесь не только слушать рассказы о её несчастьях, но и обращать её внимание на те стороны жизни, когда она чувствует себя сильной, уверенной, компетентной, когда сама в состоянии нести ответственность за себя и за детей.

• Рекомендуйте ей книги о насилии в семье, как научно-популярные, так и художественные.

• Дайте ей телефоны доверия, телефоны кризисных центров.

Если вы обнаружили, что слишком вовлечены в происходящее, что живёте жизнью и интересами этой женщины, пренебрегая собственными, и всячески пытаетесь показать ей, в каком аду она живёт; что другие вам на это указывают, но вы с ними спорите – «Что ж мне бросить её, пусть погибает?»; что даёте ей больше, чем хотите, но не можете прекратить, – знайте: вы впали в спасательство. Это нередко случается с людьми помогающих профессий, и их учат с этим бороться.

Помогать и спасать – это разные вещи

Нет ли здесь противоречия: говорю о том, что общество обращает слишком мало внимания на проблему домашнего насилия, и в то же время утверждаю, что спасательство ни к чему хорошему не ведёт? Но дело в том, что существует большая разница между помощью и спасательством. Первое – действие, основанное на равноправии, на признании простого факта: если человек сломал ногу, надо наложить гипс и дать ему на время костыли, чтобы потом он выздоровел и пошёл вперёд на своих ногах. В системе координат спасателя объект его забот – жертва – беспомощна перманентно, она уязвима и хрупка до хрустальности; сам же спасатель ставит себя в положение врача, который закутает обе ноги объекта в гипс, не проверяя, сломаны они или нет, и запретит выходить без костылей… А может, и выходить вообще, пусть жертва сидит дома, где ей ничего не грозит. Он лучше знает, что так правильно, поскольку наделён знаниями (психологии, религии, юриспруденции, теории феминизма – нужное подставить) и облечён в белое пальто, от блеска которого слепнут глаза…

Всякий раз, когда вы порываетесь спасать человека без его участия, ничего хорошего из этого не получается.

Если внезапно обнаружили (или окружающие вам подсказали), что вы завязли в спасательстве, а воз и ныне там, вдохните и выдохните. Похоже, вы с жертвой абьюза сливаетесь в одном и том же процессе: она убивается из-за того, что муж не желает себя вести так, как хочет она, вы убиваетесь об то, что она не хочет вести себя так, как хотите вы. Кто-то должен это прервать, и скорее всего это будете вы, потому что у вас более ресурсное состояние.

Похоже, вы обе не хотите (или не умеете) заботиться о себе. Возможно, вы считаете, что забота о себе – это презренный эгоизм, а отвержение собственных интересов – прекрасный альтруизм. Но даже альтруистическое «Возлюби ближнего как самого себя» не звучит как «Возлюби ближнего больше самого себя». Если вы не заботитесь о себе, то как можете заботиться о других? «Сначала наденьте кислородную маску на себя, а потом на ребёнка» – так гласит надпись в самолёте, и это совет, которому неплохо последовать.

Подумайте о том, какие свои потребности вы удовлетворяете за счёт спасательства. Чего вам не хватает: признания собственной важности или компетентности, общения, похвалы за то, что вы делаете, или чего-то ещё? Выявив эти потребности, составьте план, за счёт чего вы могли бы их удовлетворить, не вовлекаясь в чужую жизнь.

При этом вы не обязаны помогать страдающей от абьюза так, как хочет она, не обязаны удовлетворять все её желания. Вы (разумеется!) не должны помогать ей в противозаконных действиях: например, если вы медик, а она просит вас раздобыть психотропные препараты, чтобы тайком добавлять мужу в еду («Пусть станет потише»). Вы имеете право не впускать её в свою квартиру среди ночи в сто первый раз, когда абьюзер снова разбушуется, – только лучше всё-таки заранее предупредить, что впускать её больше не собираетесь. Вы вправе не выслушивать от неё подробности истязаний, которым её подвергает домашний тиран, и ограничивать во времени её монологи: у вас есть собственная жизнь, полная забот. В общем, составьте список того, что вы ей давать точно не хотите, а вслед за этим – другой: что можете ей дать и на каких условиях.

У многих, погрязших в спасательстве, сейчас загорится перед глазами красная надпись: «Я буду виновна в оставлении её в опасности!». Нет, не будете. Оставление в опасности – эта статья касается узкого круга лиц и ограниченных ситуаций: например, если врач отказывает в помощи умирающему человеку. Ситуация, когда оба человека вполне в сознании и ни один не наделён особыми правами в отношении другого, сюда не относится.

Если вы хотите оказать жертве абьюза помощь, требующую ресурсов всей семьи (жильё, деньги и т. п.), посоветуйтесь с домочадцами и всё обсудите. Если собираетесь позволить ей жить у вас, оговорите заранее, на какой срок это будет возможно.

Вы вправе ставить границы

Ваша помощь не должна быть бесконечной: чем усерднее вы изображаете золотую рыбку, тем больше женщина, страдающая от абьюзера, утверждается в мысли, что она беспомощна и бессильна, что она ребёнок, зависящий от воли других людей, просто одни (абьюзер) обращаются с ней плохо, а другие (вы) хорошо. Там, где человек ни за что не отвечает, он ничего не может сделать, следовательно,– беспомощен. Когда же вы не берёте на себя лишнюю ответственность, тем самым показываете, что верите в её силы.

Итак, повесьте в шкаф белые крылья и отстегните нимб: эта женщина – точно такой же человек, как вы, и самая здоровая позиция – общаться двум людям с позиции уважения друг друга. Уважайте эту женщину, её индивидуальный путь, пусть даже он не совпадает с вашими взглядами, её возможности, которые в данный момент таковы, что не позволяют уйти от тирана.

И ещё: при подготовке моей первой книги о домашнем насилии «Немые слёзы» мне предложили в главе, посвящённой помощи со стороны других лиц, заменить слова «женщина, которая подвергается домашнему насилию» словами «ваша подопечная». Я резко воспротивилась, потому что такая позиция уже представляет собой часть проблемы. Ваша сестра, ваша подруга, ваша соседка вам не подопечная – у вас нет права опеки над ней, поскольку она взрослая и дееспособная, а посему и диктовать вы ей ничего не можете.

Не становитесь в позицию наставника. Разговаривайте с ней не сверху вниз, а на равных. Вместо того чтобы смотреть на неё как на объект спасения, получайте удовольствие от общения с ней, совместного времяпрепровождения, от общих тем, от общего хобби. Так вы обе получите намного больше пользы.

Поговори с ним

И всё-таки Юля решила не верить в то, что в её семье не происходит ничего особенного! В то свободное время, которое у неё оставалось от домашних дел и воспитания Евы, она читала статьи в Интернете, посвящённые теме домашнего насилия, и удивлялась, насколько же всё совпадало с тем, что она испытывала на себе. Там же Юля прочла рекомендации, как общаться с абьюзером… Было очень трудно и страшно, но она всё-таки решилась на разговор с Артёмом. В первый раз это не удалось: муж сказал, что жутко устал на работе, и она не решилась настаивать. Во второй и в третий он тоже находил предлоги, в третий раз даже ушёл от разговора в буквальном смысле – на прогулку.

Четвёртый раз случился после инцидента насилия. После ночи с субботы на воскресенье, проведённой в обычном отчаянии, страхе, злости и невозможности сбежать, Юля готова была высказать мужу всё и сразу, как только он наконец-то прекратил над ней издеваться и отправился спать, но удержалась. Она хорошо изучила эту последовательность, привыкла к ней – если к чему-то настолько плохому вообще возможно привыкнуть, – и знала, что время говорить придёт позже. Когда он проснётся.

Примерно вычислив это время, Юля постаралась занять дочку, предложив ей купленный недавно и ещё не открытый набор «Лего» – то, что всегда поглощало Еву целиком. Жаль, конечно, что сегодня не понедельник, когда у ребёнка развивающие занятия, но что поделаешь, откладывать разговор на понедельник было бы тактически неверно. Юля чувствовала себя точно на войне, где от каждого её действия зависела жизнь. Она долго думала, готовить ли к пробуждению Артёма чай и выпечку, как делала иногда раньше в знак примирения. Решила пойти на компромисс: чай заварила, но печь ничего не стала. Сгодятся и покупные крекеры.

Обычно наутро после такой ночи Юля либо упрекала Артёма за произошедшее, либо, наоборот, пыталась всё сгладить и показать, что всё простила, что они по-прежнему любящая пара. Сегодня она молчала. Артём, уловив в её молчании что-то необычное, заговорил первым:

– Ну чего ты бычишься? Мы что, первый раз поссорились?

– Мы не поссорились. Ты меня оскорблял всю ночь.

– Слушай, ну что за глупости! – Артём снова начал взвинчиваться. – Ты первая начала…

Юля выслушала то, что он обычно говорил, не пытаясь перебить или вступить в спор. И когда он закончил, продолжила с того же места:

– Ты меня оскорблял всю ночь. Мне до сих пор больно и обидно, и я на тебя злюсь. Я не хочу больше этого терпеть. Я не хочу, чтобы наша дочь росла, видя всё это. И предупреждаю тебя: если ты ещё раз так сделаешь, я с тобой разведусь.

Ей было бы страшно сказать об этом в любое другое время, но наутро после таких ночей муж обычно вёл себя потише. Однако он всё равно разъярился:

– Ты мне угрожаешь?

– Я тебя ставлю перед выбором. Это следствие твоего поведения. Даю тебе полгода срока. Если за полгода ещё хоть раз такое случится, я подам на развод.

– Только попробуй! Я тебя убью!

Юля подалась назад: Артём стиснул кулаки, глаза снова налились кровью. В это время заплакала Ева: она проснулась и услышала, как родители ссорятся. Артём отступил, а потом, не говоря ни слова, оделся и убежал куда-то. У Юли сильно колотилось сердце, она по привычке чувствовала себя виноватой, но не собиралась отступать. «Со мной так нельзя», – напоминала она себе.

Прошёл час, за время которого она успела поднять Еву, накормить и усадить смотреть мультики на планшете. Юля напряглась, услышав, как звякнул отпираемый замок. Но муж улыбался.

– Ну и злыдня же ты! Но я тебя почему-то до сих пор люблю… Уговорила! Стану хорошим… безопасным, да? Все вы хотите несовместимого: чтобы и мужественным был, и сидел у твоей ноги, как собачка… Ладно, ладно, всё! Сказал «стану» – значит, стану! Моё честное слово, это был последний раз. Что, не веришь?

– Верю, – сказала Юля. И тут же поправилась: – Поверю через полгода.

Юля правильно построила разговор с домашним тираном.

• Указала, что именно её не устраивает и какие чувства это вызывает у неё.

• Выдвинула ультиматум: «Если ты снова сделаешь это, то я…» Нельзя выдвигать нереальные угрозы: только то, что вы готовы осуществить.

• Указала конкретные сроки.

Однако необходимо учесть: вышеизложенный план разговора не гарантия того, что он пройдёт гладко. Когда абьюзер чувствует, что власть и контроль ускользают от него, он совсем не будет этому рад и может представлять серьёзную опасность. Поэтому я не призываю вас очертя голову решаться на подобный диалог: если боитесь даже поговорить вот так со своим домашним тираном, вероятно, это действительно опасно – вы-то изучили его лучше, чем кто бы то ни был. В том случае, когда недоговороспособен, готовьте уход.

Домашний тиран на приёме у психотерапевта

Испробовав разные народные средства, посоветованные подружками и родственницами, женщина иногда наконец решается наладить семейные отношения при помощи психолога и психотерапевта. И если она будет достаточно настойчива, партнёр даже примет её предложение, хотя и посопротивлявшись. Я с уважением отношусь к любому клиенту. И если ко мне на приём придёт абьюзер, то не увижу в его желании измениться ничего плохого: люди меняются, было бы желание, и я тот человек, который помогает им меняться в нужную им сторону. Но как это выглядит, когда на приём приходят вместе домашний тиран и человек, которого он тиранит?

Когда Юля пригрозила разводом, Артём немного отступил. Кажется, он понял, что она говорит всерьёз, и принялся добросовестно соблюдать соглашение. В течение месяца ни одного эпизода ночных издевательств не было, однако не было и счастья: казалось, будто в семье стоит духота перед грозой, которая всё никак не разразится. Ева стала часто капризничать, беспричинно плакать, но, когда отец приходил с работы, настороженно затихала. Юля чувствовала себя так, словно в следующий момент случится что-то страшное. И оно случилось: однажды, придя с работы, муж принялся искать в домашнем компьютере доказательства её неверности – и конечно, нашёл. «Ты кому лайк поставила? Что это за парень, почему он тут сфотографировался в плавках?» Разразился скандал, какого давно не было: Артём навёрстывал месяц, проведённый в подавляемой злобе. В этот раз из окна полетели вещи, принадлежащие Юле, игрушки Евы… Не всё удалось вернуть, не всё осталось целым.

Обещание надо исполнять, и Юля подала на развод. Артём был возмущён.

– Ты что, в самом деле хочешь разрушить семью? Ну скажи по-человечески, чего тебе надо?

– Мне надо, чтобы ты перестал делать то, что делаешь сейчас.

– Да что я такого делаю? Не понимаю!

– Я же тебе столько раз объясняла…

– Не понимаю! Я тружусь как вол, зарабатываю, забочусь о дочери, о тебе, в то время как ты крутишь хвостом, а тебе всё не так. Что я неправильно делаю?

На Юлю накатило привычное бессилие: разговаривать с ним всё равно что со стенкой. Наверное, она действительно плохо объясняет. Наверное, есть люди, которые объясняют лучше. Эти люди называются психологами и психотерапевтами. Если уж она приняла решение о разводе, почему бы не дать мужу последний шанс и не попытаться спасти их брак с помощью семейной терапии? На форумах её так хвалят, говорят, что лучше узнали друг друга, что отношения фактически начались заново…

Мужу идея не слишком понравилась (с каких это пирогов вмешивать посторонних в семейное дело), однако он дал согласие – только с тем, чтобы Юля нашла терапевта сама. После долгого изучения специальных сайтов, где можно посмотреть и фотографии психологов и психотерапевтов, и их статьи, и отзывы о них, она остановилась на женщине средних лет, обладательнице немалого количества дипломов. На фото она выглядела доброжелательной и совсем не обвиняющей… Ну, по крайней мере, Юле хотелось бы думать, что этот специалист в области отношений не будет очень уж сильно её винить в том, что происходит в семье. Потому что Юля на самом деле готова была услышать, что делает не так. Вот готов ли это услышать Артём, она не была уверена.

Первую встречу назначили на шесть часов вечера в пятницу. «А ты успеешь к психотерапевту с работы?» – усомнилась Юля, на что Артём ответил, что не собирается тратить на это дело свой законный выходной, а значит, постарается успеть. Ну что же делать, пришлось удовлетвориться таким обещанием.

К психотерапевту Юля пришла заранее: очень боялась в первый раз не найти нужный дом и нужный кабинет. А вот муж не торопился. Миновало пять минут сессии, потом десять, потом пятнадцать, а третий стул в кабинете всё ещё оставался пустым. Юля, преодолевая смущение, уже начала рассказывать немного о том, что её не устраивает в семейной жизни, – психотерапевт оказалась в самом деле милой женщиной и слушала так, что ей хотелось довериться… Большие круглые часы на стене кабинета отсчитали тридцать пять минут седьмого, когда в дверь без стука ворвался Артём. Занял приготовленный для него стул и тотчас принялся наводить свои порядки.

– Вы тут уже успели сговориться?

– Артём, о чём ты? – попыталась урезонить его Юля, но муж не собирался останавливаться. Он вообще только начал.

– Нет, ну вы же специалист, правда? Какое же вы имеете право слушать только одну сторону? Вот моя жена вас пытается убедить, что я монстр какой-то, да? Правда ведь, она вам это сказала? Не смей перебивать! – это уже Юле. – А на самом деле она меня только вчера шантажировала! Да, разводом. Я вас как специалиста спрашиваю: какое право она имеет разговаривать с позиции силы?

Юля сначала пыталась вмешаться, но потом только сидела, согнувшись, пряча в ладонях пылающее от стыда лицо. В оставшиеся пятнадцать минут Артём умудрился выставить её лгуньей, психопаткой, которая наплевательски относится к дочери и держит в страхе всю родню, из-за чего никто больше не хочет с ней общаться. Когда психотерапевт пыталась вставить хоть слово, Артём перебивал её, повышал голос… Единственное, что помогало Юле не вскочить и не выбежать из кабинета, – мысль о том, что психотерапевт видит, как ведёт себя её муж, а значит, разберётся, кто из них домашний насильник.

Как потом оказалось, психотерапевт всё поняла правильно. Она даже предложила Юле проходить терапию – но без мужа. Однако Юля представила, что придётся отчитываться мужу, на что она каждую неделю тратит деньги, придётся врать и изворачиваться, рассказывая, куда она уходит, и отказалась.

Что ж, если терапевт женщина отказалась иметь дело с Артёмом, может быть, поискать мужчину? Вдруг мужу требуется авторитетная фигура, тогда как женщина для него не авторитет? На том же сайте, где Юля выбрала первого терапевта, периодически выскакивала реклама набирающего известность психолога, который представлялся специалистом по семейным отношениям. Стоили его услуги гораздо дороже, но, может, и результат будет лучше? Начало внушало оптимизм: если с женщиной-терапевтом Артём был криклив и высокомерен, то со специалистом по семейным отношениям оказался вежлив и выдержан. И Юля принялась ждать, преисполнившись надежд…

Они с Артёмом посещали семейную терапию. Прошло уже больше двух месяцев, но Юля не заметила, чтобы атмосфера в доме улучшилась. Скорее наоборот, тучи над её головой сгустились. На сессиях Артём выглядел таким вежливым, понимающим, чутким, постоянно говорил о том, как его беспокоит состояние жены, просил рекомендаций, что он должен делать, чтобы ей помочь. С его слов, он не стал бы никак реагировать на странности и неправильности в её поведении, ведь он так её любит, что готов всё ей позволить, но в доме растёт ребёнок, а если Юля навредит дочери, делом или примером, он себе этого не простит… Для Юли было непостижимо: как же так можно всё вывернуть наизнанку? Она пыталась возражать, приводила примеры того, как Артём на самом деле обращается с ней и с Евой, но при этом у неё на глаза наворачивались слёзы и начинали трястись руки. Она понимала, что выглядит неадекватной, психически больной фантазёркой. Тогда как Артём на её фоне был само хладнокровие: принесёт воды из кулера, подаст салфетку, успокаивающе похлопает по плечу… Ещё и перемигнётся с терапевтом: «Вот, видите, что мне приходится терпеть?»

Зато дома – с какой злостью он вымещал на ней эти часы притворства! Тут-то он становился снова самим собой. Но как показать семейному терапевту, на чьей стороне правда? Если он сам до сих пор не разобрался, то, наверное, никак. Не выдержав двойного давления, мужа и терапевта, Юля попросила прекратить терапию. Артём торжествовал победу.

Да, и самое главное: заявление о разводе Юля забрала, когда муж выполнил её условие, пошёл на семейную терапию. Ничего не поделать, таково было соглашение, как же его нарушить?

Семейная терапия – отличное средство для пары, которая хочет изменить свои отношения к лучшему. Но если один ничего менять не хочет, задача обречена на неуспех. Даже если домашний тиран не перетянет терапевта на свою сторону, как во втором примере, терапевт не волшебник и не сможет сделать с человеком что-либо помимо его воли, «починить» или «исправить» вашего мужа, заинтересованного в сохранении существующего положения вещей. Поэтому совет: если вы обнаружили, что в вашей семье происходит что-то, что вас очень не устраивает, идите на терапию сами.

Первый шаг – осознание, что происходит что-то не то, – вы уже сделали

Как противостоять насилию

И всё-таки Юля сделала это! Тайком от мужа она позвонила той женщине-психотерапевту, в кабинете которой Артём устроил показательное выступление, и сказала, что хотела бы к ней походить. Отдельно, без мужа.

– Понимаете, мне очень стыдно, что Артём тогда так себя повёл, – со слезами сказала Юля.

– Вы не должны извиняться за поведение вашего мужа: за него отвечает только он, – услышала она. – Зато я получила исчерпывающее представление, в какой обстановке вам приходится жить.

– Вы… Ну в общем, вы как специалист считаете, что у нас в семье есть насилие? Артём – он ведь поднял на меня руку один-единственный раз. А так он почти не пьёт, много работает, знакомые его уважают…

– А вы считаете, что вот эта сцена, которую я увидела, когда вы пришли ко мне на приём, не была насилием?

– Да… нет… Иногда считаю, а иногда не уверена: мало ли что пишут в Интернете? Вдруг я чего-то не понимаю?

– Хорошо, приходите. Будем разбираться.

То, чем пришлось заниматься, чтобы получать психотерапевтическую помощь, Юля про себя называла шпионскими играми: она искусно выкраивала деньги, а также время для себя, чтобы Артём ни о чём не догадался. Телефон психотерапевта пришлось заучить наизусть: она помнила о том, что её смартфон регулярно проверяется. Иногда случалось отменять сеанс в самый последний момент, когда муж внезапно приходил домой. В основном работа проводилась по скайпу, но для нескольких сеансов пришлось всё же выбраться на очный приём: психотерапевт сказала, что работа с агрессией без применения телесных техник малоэффективна.

– Агрессия? Но у меня нет никакой агрессии.

– Неужели? А когда муж кричит на вас и обвиняет, что вы чувствуете?

– Ничего. Я будто перестаю существовать, замираю, такая у меня реакция с самого детства.

– А ещё?

– Чувствую себя ужасно виноватой. Даже когда он говорит обо мне неправду и всякие глупости, я всё принимаю на свой счёт. Извиняюсь, конечно… Хотя вот сейчас, когда вы спросили, мне захотелось сказать мужу: «Ты не должен так поступать!»

– А попробуйте сказать «Со мной так нельзя».

– Со мной так нельзя… – медленно и неуверенно повторила Юля.

– Что вы сейчас чувствуете?

– Я себя чувствую… странно. Будто это не обо мне.

Самый, наверное, крупный вред, наносимый абьюзером, – то, что он помещает вас в удобную для себя реальность, правила которой отнимают у вас вашу жизнь. Вы не можете ориентироваться в своих чувствах, отказываете себе в праве определять, что для вас подходит и не подходит, что хорошо и что плохо: все ориентиры сбиты, очертания окружающих предметов причудливо искажены… Да, вы можете быть не готовы сейчас совершить такой решительный шаг, как уход. Но вы можете побороться с абьюзером за собственное душевное равновесие.

Первое и самое главное – вернуть себе право на собственные чувства и эмоции. Это может быть нелегко, особенно если вам с детства запрещались злость, гнев, обида и другие чувства, привычно маркируемые как «негативные». Вам говорили: «Фу, какая ты некрасивая, когда плачешь»? Бросали в ответ на предъявление обиды: «На обиженных воду возят»? Наказывали, когда вы говорили: «Нет», «Мне это не нравится/невкусно/противно»? Учили, что девочка должна быть всем довольна, всегда всем приятна и ни в коем случае не показывать, если её что-то сильно не устраивает? Ну вот, значит, вас учили быть удобной – для других, не для себя. Однако никогда не поздно переучиться. Снять запрет с определённых эмоций и состояний. И первым делом позволить себе не делить чувства на негативные и позитивные. Бывают чувства, которые тяжело и неприятно испытывать, но это не значит, что они не нужны: они необходимы, потому что показывают человеку, что с ним происходит что-то не то и с этим надо что-то делать. Так же, как физическую боль испытывать неприятно, но она выполняет важную роль – предупреждая: «Убери руку от горячего утюга, а то не миновать беды».

Запретить человеку злиться – всё равно что запретить ему есть. Злость необходима, когда кто-то нападает на наши границы.

Даже если вы говорите «Я никогда не злюсь», «Гнев – это не для меня», у вас всё равно есть полный набор чувств, тот же самый, что и у других людей. Если вы не затрудняетесь с определением чувств и эмоций у героев книг и фильмов, вам будет не так уж трудно идентифицировать их у себя. И первым делом обратитесь к своим ощущениям в теле: ваш организм неизменно реагирует на вашу эмоциональную жизнь, хотите вы того или нет, он так сформирован веками эволюции.

Не бойтесь, что определите ваши эмоции неправильно: вы лучший в мире эксперт по ним.

После нахождения эмоции постарайтесь определить: вот этот ком в горле – что это, обида? А «меня всю трясёт» – что это, злость или страх? А вот это щекочущее ощущение в руках, когда они сжимаются в кулаки, – гнев, да такой, что хочется ударить? Я ни в коем случае не призываю вас сделать это: физическое противостояние агрессору – плохой, опасный метод. Но осознавая одну важную для себя мысль, как «этот человек делает такие вещи, что я в ответ на них гневаюсь и хочу его ударить», вы становитесь на твёрдую почву. И следующим шагом должно стать убеждение:

Со мной так нельзя!

Только это – здравая позиция, из которой становится возможным защищать себя.

ЕСЛИ К ВАМ ПРИМЕНЯЮТ НАСИЛИЕ, ВЫ ИМЕЕТЕ ПРАВО ВЫЗВАТЬ ПОЛИЦИЮ. У полиции сейчас действительно мало возможностей для защиты женщины и детей в ситуации домашнего насилия, однако уже само явление полицейского на сцену в момент, когда абьюзер куражится, ломает привычную схему и может его приструнить. Поверьте, среди полицейских много честных, добросовестных людей, которые постараются вас защитить.

ГАЗЛАЙТИНГ. Если ваш абьюзер обволакивает вас «газовым облаком» давно и интенсивно, вы, вероятно, сомневаетесь в том, что ваше видение отношений, ситуаций, людей – правильное. Чтобы получить подтверждение этому, есть простые надёжные способы.

ВЕДИТЕ ДНЕВНИК. Во-первых, дневник вообще полезная штука для обращения к себе, для отслеживания, что с вами происходит. Во-вторых, записывая подробности семейных скандалов и поведения вашего партнёра, вы в любой момент можете к ним вернуться и убедиться, что запомнили всё верно, а партнёр лжёт, утверждая: «Что ты придумываешь, ничего этого не было!»

Той же самой цели служит ЗАПИСЬ ВАШИХ ДИАЛОГОВ НА ДИКТОФОН. Это продуктивнее в том смысле, что диктофон сохраняет живую речь безо всяких интерпретаций. У вас может возникнуть идея дать прослушать запись вашему абьюзеру, но это опасно: тот, кто употребляет газлайтинг, обычно отлично помнит, что и кому он говорил, и, будучи разоблачён, может перейти к физическому насилию.

Если сцена, о которой вы и партнёр рассказываете по-разному, произошла с участием или на глазах третьих лиц, НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ ОБРАТИТЬСЯ К НИМ и расспросить, как они помнят происходящее. Не останавливайте себя соображениями «Ну, тогда они точно решат, что я сумасшедшая» – эти мысли вселил в вас абьюзер, и это тот способ мышления, который играет ему на руку. Людей, которые отнесутся к вам с пониманием и симпатией, гораздо больше, чем он пытается вас уверить.

ПЕРЕСТАНЬТЕ ЕГО ОПРАВДЫВАТЬ: «Ну, каждый может ошибиться», «У него просто проблемы с памятью», «Он же делает это неосознанно» и т. п. Это человек, который видит, как вы страдаете от его действий, и совершенно осознанно продолжает делать то же самое.

Фразы, которые вы можете произнести, обнаружив газлайтинг:

• «Мы запомнили этот эпизод по-разному».

• «Я не буду это обсуждать».

• «Я не собираюсь с тобой спорить».

• «Я не стану разговаривать с тобой на эту тему».

Однако абьюзер не был бы абьюзером, если бы просто принял эти фразы и не стал настаивать на продолжении: он непременно захочет вывести вас из равновесия. Как с этим быть? Это лучше проиллюстрировать взаимодействием во время циклического разговора.

Корень страдания жертвы циклического разговора в том, что она поставлена в положение оправдывающейся. Женщина слышит от тирана настолько обидные, ужасные или очевидно лживые вещи, что не может не возразить – и проигрывает в тот момент, когда втягивается в спор. Чтобы этого не случилось, примените правило:

«НЕ ВОЗИ»: «НЕ ВОЗРАЖАЙ, НЕ ОБЪЯСНЯЙ, НЕ ЗАЩИЩАЙСЯ, НЕ ИЗВИНЯЙСЯ»34

Выскажите своё мнение коротко, по существу, и дальше стойте на своём. Пример того, как это делается, можно найти у Булгакова в романе «Собачье сердце»:

– Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.

– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.

Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налётом.

– Почему же вы отказываетесь?

– Не хочу.

– Вы не сочувствуете детям Германии?

– Сочувствую.

– Жалеете по полтиннику?

– Нет.

– Так почему же?

– Не хочу.35

Как видите, метод «НЕ ВОЗИ» подходит для взаимодействия не только с домашними тиранами, но и с представителями сетевого маркетинга, и с другими людьми, которые стараются вынудить вас поступить как-либо вопреки вашей воле.

Если человек спрашивает «Почему ты не хочешь сделать это?», знайте: ему не важно ваше «потому что», ему важно вас продавить. Ваши желания и нежелания в обоснованиях не нуждаются.

Если излюбленный метод вашего домашнего тирана – бойкот, не пытайтесь разговорить человека, не ведите себя так, словно вы в чём-то виноваты: просто занимайтесь своими делами, как делали бы это без него. Если ему что-то не нравится, его ответственность – сказать об этом; догадываться вы не обязаны.

Если насильник сломал вашу самооценку, убедил вас, что вы никчёмная, глупая, никому, кроме него, не нужная, соберите подтверждения своих достоинств. Для этого подойдут дипломы, печатные работы, собственноручно вылепленная статуэтка или ваза, свидетельства успехов детей – в общем, всё, что вы считаете важным для себя, всё, что согревает вас, позволяет ощутить радость от того, что вы, такая замечательная, живёте на свете. Позвольте этим вещам служить для вас средствами первой помощи, когда вы впадаете в самоуничижение.

Создайте свою «коробку первой помощи», в которую сложите предметы, напоминающие о радостных, вдохновляющих моментах вашей жизни.

Если домашний тиран воспитывает в вас отвращение к собственному телу, не стоит часами простаивать возле зеркала, пытаясь понять, есть ли у вас лишние килограммы и насколько вас уродует эта горбинка на носу. С тем, чтобы спрашивать об этом у окружающих, тоже могут быть проблемы: внутренний критик может сказать, что они вам лгут из вежливости, а муж как раз говорит правду. Лучший способ уйти от постоянных сомнений, насколько ваше тело красиво, – почувствовать, насколько оно сильное, гибкое, функциональное, насколько оно хорошо служит вам. Для этого займитесь любой физической активностью, которая вам по душе: подойдёт и плавание, и йога, и езда на велосипеде, и долгая прогулка. Примите ванну со средством, запах которого вам нравится. Съешьте то, что любите, – не торопясь, а внимательно прислушиваясь к оттенкам вкуса. Отнеситесь к своему телу с вниманием: оно ваша главная реальность, через которую вы можете существовать в этом мире.

Если вы замкнуты в узком семейном кругу, ищите общения. Родственники, прежние подруги, новые знакомые – кто угодно, с кем вы можете позволить себе быть откровенной и кто не станет выступать на стороне тирана. Позвоните по телефону доверия и расскажите о вашей ситуации; вы можете звонить по этому телефону столько, сколько потребуется.

Найдите психолога или психотерапевта. Но будьте внимательны: адепты мудроженственности, считающие, что женщина должна всё терпеть и искать, в чём она виновата, вам явно не подойдут.

Если у вас нет возможности поработать с психологом, поищите убеждения, которые удерживают вас в ситуации абьюза. Можете воспользоваться этой книгой. Возьмите большой лист бумаги, разделите его на три колонки. В первой напишите убеждение, во второй – факты, его опровергающие, в третьей – откуда о нём узнали. Вы можете с удивлением обнаружить, что люди, внушившие вам ту или иную мысль, сами не придерживались её или были заметно несчастны в семейной жизни.

В противостоянии психологическому насилию есть одна ловушка, о которой стоит упомянуть. Женщина, которая долго ему подвергается, может уже после осознания того, что с ней происходит, удерживаться в отношениях за счёт желания отомстить, накормить агрессора тем же малосъедобным блюдом, которое он столько времени варил для неё. Имейте в виду, пока вы этим занимаетесь, ваш абьюзер получает то, что хочет: ведь в то время как вы оттачиваете ваши навыки реагирования на его выпады, всё равно остаётесь с ним. Возможно, надеетесь, что, если станете для него «невкусной», он сам уйдёт от вас? Но вспомните, что его основные потребности – власть и контроль, и сразу поймёте, насколько иллюзорна эта надежда: когда он увидит, что прежние уловки на вас не действуют, его желание сломить вас может, наоборот, возрасти. К тому же у вашего мучителя всегда остаётся козырь в рукаве – физическое насилие. Так что учтите: чем раньше вы выйдете из этой игры, тем больше сохраните времени и сил. Ваша лучшая месть – стать здоровой и счастливой без своего абьюзера.

Право на самозащиту

К сожалению, работу с психотерапевтом пришлось прекратить: Артём что-то заподозрил и стал ещё более бдительным. Теперь он дотошно проверял её смартфон, все сайты, по которым она бродила днём, пока его не было, до копейки проверял расходы… Юля жалела о том, что потеряла этот такой необходимый ей час в неделю. И всё-таки сеансы не прошли даром: работа над собой продолжалась где-то внутри. Тот трезвый взгляд на происходящее, который она получила, Артём не в состоянии был отбить. Чувствовал это – и злился. Злился ещё сильнее, чем когда жена была робкой и забитой овечкой.

Так что во время очередного инцидента насилия Юля отлично отдавала себе отчёт, что происходит: ей ли этого не знать! «На этот раз я подготовлена, я не поддамся, – старалась она поддержать себя. – Не ВОЗИ, не ВОЗИ… Главное, чтобы Ева не проснулась…» Теперь, когда тактика манипуляций супруга была ясна для неё, ей стало даже немного смешно от того, как старательно он подбирал все те аргументы, которые всегда раньше причиняли ей боль… Нет, если быть совсем честной, то они даже сейчас не были безболезненными. Но сегодня, по крайней мере, она избегала дополнительной боли, которая совсем недавно возникала от попыток оправдаться, достучаться, от того, что она вязла в логических доводах, которые муж разбивал своей нелогичностью. Пожалуй, смотреть на то, как он старается, было даже немного… забавно. Очень хочется спать, и есть тревога за Евочку, которая безмятежно посапывает в соседней комнате. Но вместе с тем – какой он, оказывается, жалкий, когда вьётся вокруг, выдумывая о ней всё новые и новые гадости, переходя на мат! Глаза красные, жидкие волосы дыбом – и это тот мужчина, от которого она когда-то была без ума? Машинально отвечая так, как она отрепетировала с психотерапевтом, Юля почувствовала, что уголки губ разъезжаются в улыбке. И он почувствовал перемену в жене! И взбесился окончательно.

– Что, шлюха, свободу почуяла? Никуда ты от меня не уйдёшь!

Юля вскрикнула: руки мужа крепко обхватили её горло. Перед глазами поплыли пятна. Юля пыталась вырваться, но шансов не было. Беспомощно шаря вокруг себя руками, Юля нащупала холодный металлический предмет и, теряя сознание, ткнула им не глядя. Вопль мужа – и горло освободилось. Вилка со звоном упала на кухонный пол.

– Смотри, что ты мне сделала! Смотри!

Юля, сгибаясь пополам от кашля, смотрела на то, как он задирает футболку, смотрела на четыре красные кровоточащие точки от вилки… А что если бы ей под руку подвернулся нож? Ей живо представился муж, валяющийся на полу в луже собственной крови, она сама, которая падает рядом с ним на колени, пытается зажимать рану одеждой, но кровь всё просачивается и просачивается. А что дальше? Скорая, полиция, чужие люди в форме заполняют квартиру – равнодушные люди, ведь такова их работа, они видят трупы чуть ли не каждый день. Отчаянно плачет Ева, вцепившись в маму, но девочку отрывают от неё. Маму заберут дяди, потому что она убийца…

Тогда-то Юля отчётливо поняла: надо уходить. Она не хотела быть убитой мужем, и быть убийцей мужа ей совсем не улыбалось. В том и в другом случае Ева останется без матери.

В российском законодательстве существует закон о превышении самообороны. Ст. 37 УК РФ гласит:

1. Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

А также:

2.1. Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Так что теоретически женщина, на которую угрожающе надвигается мужчина, вправе защищать свою жизнь всеми средствами, какие только имеются в её распоряжении: как она, спрашивается, может «объективно оценить», что у него на уме? Тем более если он годами избивал её и подвергал моральным пыткам… Однако, практически после того, как она защитила себя, её судьба зависит от воли конкретного следователя и конкретного судьи. Следователю надо поставить галочку о раскрытии преступления, когда «преступница» – вот она, сама во всём признаётся. Судье выгодно согласиться со следствием; дело о самообороне нетрудно переквалифицировать и пустить уже по другим статьям…

91 % женщин, осуждённых по статье о превышении самообороны, защищались от домашнего насилия со стороны мужей, партнёров или мужчин-родственников: это следует из анализа более четырёх тысяч приговоров, вынесенных россиянкам с 2016 по 2018 год за убийство (ст. 105 УК РФ) и с 2017 по 2018 годы за причинение тяжкого вреда здоровью, который повлёк смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Как выяснили исследователи, чаще всего женщины совершают убийство непреднамеренно и в целях самозащиты.36

Однако это не означает, что положение женщины, которая во время сопротивления нечаянно нанесла мужу смертельную рану, безнадёжно: если несчастье случилось, рекомендуется как можно скорее обратиться к адвокату и отвечать на вопросы следователя в его присутствии. А также мобилизовать общественное мнение: если вспомнить историю Александры Иванниковой, которая по случайности смертельно ранила водителя, попытавшегося изнасиловать её, поддержка со стороны самых разных организаций и простых граждан способствовала тому, что обвинение с неё было снято. Конечно, выносить на публику подробности произошедшего и всей своей несчастливой семейной жизни трудно и больно, однако если речь идёт о том, чтобы не провести годы в тюрьме, лучше сделать это, пообещав себе получить после психологическую помощь… или начать получать её сразу же, когда такая возможность есть.

Уход… Куда и как?

Что опаснее – уйти, рискуя вызвать месть мужа, или остаться? Юля долго обдумывала этот вопрос, склоняясь то к одному, то к другому решению. Её главным чувством был страх – и страх что-то решать, и страх оставаться в ситуации, которая, как ей теперь стало ясно, могла привести только к худшему.

И всё же, не отбрасывая страх, а как бы договариваясь с ним, она продолжала заботиться о себе, возвращая себе ту Юлю – весёлую, активную, со множеством интересов, которой была до Артёма. Радовалась прогулкам, весеннему небу, общению с дочерью, которая стала, оказывается, такой умной (а она и не замечала, поглощённая своими проблемами), с которой можно было читать книжки и разговаривать обо всём на свете…

И при этом она совершала действия, которые приближали её уход. Постепенно, понемногу. Не получается каждый день – хотя бы раз в неделю. Первым делом Юля побудила себя сходить в гости к матери, чтобы выяснить, не примет ли она её на время, пока не удастся найти работу и съёмную квартиру. Муж на этот раз не препятствовал. Однако после вечера в компании отчима, постоянно говорившего только о машине, которую он недавно купил, и матери, смотревшей на него восторженными глазами, Юля поняла, что её здесь никто не ждёт, что она лишняя. Подруги? У них свои семьи, дети… Нет, надо искать приют для женщин, пострадавших от насилия. Должны же в России в XXI веке быть приюты? Если судить по роману «Роза Марена» С. Кинга, ставшего в последнее время её настольной книгой, их должно быть немало, просто они хорошо маскируются, чтобы оградить себя от визитов бывших мужей… Но в Сети их было не так уж много, и они выдвигали свои требования: в одном не берут с детьми, в другом принимают только людей с определённой религиозной принадлежностью… И снова страх что-то решать. Вдруг она выберет место, где окажется плохо ей и её ребёнку? Вдруг она столкнётся с таким же насилием, как дома? После того как обманул её ожидания Артём, она отвыкла верить людям и не собиралась привыкать. Да, так жить тяжело, но это лучше, чем поверить и получить новый удар.

Перебрав разные варианты, Юля выбрала один центр помощи женщинам, оказавшимся в кризисной ситуации, который располагался где-то в сельской местности. Помощь психолога и юриста, люди сами трудятся на земельном участке, принимают женщин с детьми… Сельская местность лучше, чем город: и свежий воздух для ребёнка, и найти их там мужу будет труднее. И Юля связалась с этим центром. Вскоре пришёл ответ, в какой день её и Еву готовы принять. Переписку Юля стёрла, предварительно зазубрив все нужные сведения. Артём ничего не узнает.

По мере того как Юля делала шаги к освобождению, её решимость крепла. Да, в случае побега Артём может найти её и убить, как он грозился, но, если она останется рядом с ним, с источником опасности, вероятность быть убитой будет ещё выше. Если же она нечаянно убьёт Артёма, что едва не случилось, то оставит Еву круглой сиротой, потому что из тюрьмы никак не сможет ей помогать. Оба варианта плохи, а значит, надо действовать.

К назначенному дню Юля подготовилась заранее. Собрала все документы: диплом о высшем образовании, медицинские страховые полисы, свидетельство о рождении ребёнка – и спрятала их у подруги, о которой Артём не знал. Там же хранилась одежда, её и Евы, немного лекарств и предметы первой необходимости, игрушки… Жаль было оставлять гигантского медведя, подаренного на первый Евин день рождения, но Юля пообещала себе, что обязательно купит девочке такую же большую игрушку, как только начнёт достаточно зарабатывать. И даже может… она не была уверена, но надеялась, что когда-нибудь получит развод, Артём всё-таки отпустит их с Евой подобру-поздорову и разрешит забрать вещи… Конечно, это были всего лишь мечты.

Накануне ответственного дня Юля спрятала в коридоре под зеркалом паспорт, банковскую карту, ключи, смартфон, кошелёк с наличными (на всякий случай, не везде принимают оплату картой), чтобы их можно было легко взять, покидая квартиру. Очистила всю историю в общем ноутбуке. Разорвала свою старую записную книжку с телефонами и по листочку спустила в унитаз.

Ну что, готова? Готова. За Артёмом закрылась дверь. Для верности Юля выждала полчаса. Теперь, когда она всё предусмотрела, её слегка потряхивало от волнения, но голова стала холодной и ясной.

Как уходить?

Если вы уже решились на это, готовьтесь к уходу в полной тайне

В 50 % случаев пик насилия в семьях приходится именно на тот период, когда женщина объявила о своём намерении уйти. Поэтому, если вы задумали уйти, постарайтесь сделать это максимально незаметно.

Позаботьтесь о своей финансовой безопасности. Если вы собираетесь уйти от абьюзера, возможно, вам предстоят большие расходы.

Проконсультируйтесь с юристом.

Уход от абьюзера представляется чем-то сложным, большим и страшным. Чтобы избавиться от этого восприятия, разбейте это понятие на части: жильё, финансы, безопасность. Каждую часть тоже можно представить в деталях. Чем более отчётливо вы представляете свой уход, тем меньше его боитесь. И тем больше вы на него работаете: представленный в последовательных практических шагах, он становится всё ближе.

Всё ли Юля сделала как надо?

• Нашла убежище и договорилась о дате прибытия.

• Подготовила все необходимые документы и спрятала их в надёжном месте у других людей.

• Поместила деньги, смартфон (лучше зарегистрированный на другое имя) и т. п. в том месте квартиры, откуда их легко взять, уходя.

• Уничтожила свои записные книжки, конверты с адресами и др. – всё, что может навести домашнего тирана на след.

До сих пор всё было верно – или в основном верно.

Однако Юля не сделала ещё кое-что важное – НЕ УНИЧТОЖИЛА СВОИ АККАУНТЫ В СОЦСЕТЯХ. Это опасная вещь, которая может навести абьюзера на ваш след.

Уход – дело трудное

Ну, вот и кризисный центр! Юля представляла его в виде приюта из ирландского фильма о несчастной жизни девушек, родивших детей вне брака: толстые, как у средневекового замка, стены, узкие стрельчатые окна с решётками, мощёные плиткой полы и насупленные старухи в качестве персонала. Однако на деле место, оказавшееся неожиданно далеко, на границе с соседней областью, выглядело современно и приветливо. Двухэтажные корпуса, покрашенные в весёленькие цвета бежево-розово-оранжевой гаммы. Чистые маленькие комнаты. Работники кризисного центра – улыбчивые, приветливые.

Соседкой по комнате оказалась Хаджар, мать двоих детей, необыкновенно тихая, вежливая и аккуратная, которая любое обращение к другому человеку сопровождала робкой просительной улыбкой. Разговаривая с ней о внутреннем распорядке кризисного центра, о здешнем режиме, Юля старалась смотреть ей в лицо, но взгляд невольно перемещался к правой руке Хаджар, закованной в гипсовую повязку. Из гипса виднелись пальцы с ногтями, покоробившимися и почерневшими от старых кровоизлияний, они вызывали сочувствие и испуг.

Перехватив Юлин взгляд, Хаджар снова улыбнулась:

– Рентген утром делали, сказали, заживает. Это не страшно. Пройдёт. Вот моего двоюродного брата жену закопали.

– Как закопали?

– Так. Сначала бил её, сильно бил, потом закопал. Это ещё в нашей стране было… Там, откуда мы в Россию приехали.

Юля собиралась её расспросить подробнее, но не успела, потому что их позвали на ужин.

Ужин был сытный и даже вкусный, но Юля не могла сосредоточиться ни на еде, ни на разговорах соседок за столом, которые всячески старались подбодрить её. Мысли витали в стороне, цеплялись то за стену, свежепокрашенную в салатовый цвет, то за простиравшийся за окном закатный вид. Закат в чужом месте навевал тоску, стоило вспомнить: ты не дома. И неизвестно, когда ещё у тебя будет дом, где ты с дочерью сможешь чувствовать себя в безопасности.

А может, не так уж была велика опасность? Так ли уж плохо жилось ей с Артёмом? Другие местные обитательницы перенесли больше – вот хотя бы Хаджар с её сломанной рукой, Хаджар действительно нужно было бежать, а ей… По сравнению с неприятностями Хаджар и её родственницы Юлины были ничтожны. Может, стоило притерпеться хотя бы ради дочери? Юля вспомнила детскую площадку возле дома, где ей было так уютно и хорошо, красивые Евины игрушки и книжки, которые пришлось оставить, – и сердце защемило. Казённая обстановка, необходимость терпеть присутствие чужих людей. Сейчас она сомневалась, что приживётся здесь, что выдержит в этих условиях хотя бы время, необходимое, чтобы найти работу и квартиру. А может, Артём ещё не успел вернуться домой? Юля вскочила из-за стола.

– Ты куда? Ещё компот будет.

Юля села обратно. Представилось, как она сейчас хватает в охапку Еву, как преодолевает долгую дорогу до дома, как входит в квартиру, где их ждёт Артём… Он обо всём догадается. Стоит ему только взглянуть на жену, как он сразу поймёт, что она не просто гуляла с дочерью, а пыталась от него сбежать. Но если даже не с первого взгляда, то всё равно узнает: наткнётся на следы её приготовлений к побегу, расспросит Еву… Что же она наделала! Отрезала себе все пути назад!

Медленно, тяжело шла она из столовой, борясь с желанием позвонить мужу, закричать в трубку и просить прощения. Ева потянула её за руку:

– Мам, а когда мы домой пойдём?

И как будто этой последней капли не хватало, чтобы рухнуло всё, что она строила в последние дни. Юля присела перед дочерью, обняла её и заплакала.

Ну вот, побег успешно осуществился, домашний тиран не смог ему воспрепятствовать, женщина в безопасном месте, те, кто ей помогал, радуются и предвкушают для неё нормальную жизнь… А она, будто в насмешку и над ними, и над самой собой, возвращается к человеку, от которого так долго мечтала уйти! Такие случаи служат основанием для рассказов о том, что «жертва – это диагноз, что-то врождённое», «им самим это нравится, они все мазохистки». И разочаровывают тех, кто внёс свой вклад в её уход – как оказалось, временный.

Чтобы не пугаться и не разочаровываться, надо помнить: да, не все нити, привязывавшие мучимую к её мучителю, рвутся сразу. Так же как существуют причины, удерживающие женщину в ситуации длительного насилия, точно так же есть и причины для возвращения. Давайте рассмотрим их.

СЛОМ ПРИВЫЧНОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ

Слышали шутку про зону комфорта: «Вот все говорят: выйти из зоны комфорта, выйти из зоны комфорта… Покажите мне, где эта зона комфорта? Я в ней ни разу не был, там, наверное, хорошо…» Так вот, зона комфорта – это не там, где хорошо, это там, где привычно. Жена домашнего тирана по одному его молчанию, по стискиванию челюстей и движению бровей научилась определять, в какой момент это молчание прорвётся насилием, способна перечислить, какие оскорбления он использует против неё во время циклического разговора, знает, когда побежит прятаться к соседям… Сказать, что ей в такой ситуации хорошо, нельзя, но ей в этой ситуации – привычно. Она там обустроилась, сделалась асом по выживанию, проложила свои муравьиные тропы. Это был тесный, неуютный, но насквозь знакомый мирок. И вдруг она шагнула из него в большой мир, где нет никаких привычных ориентиров, откуда она ушла слишком давно, а может, и вовсе здесь не бывала, угодив в тираническую семью сразу из такой же семьи… Голова пойдёт кругом!

ЛИШЕНИЕ ПРИВЫЧНЫХ УДОБСТВ

Героиня упоминавшегося здесь романа Стивена Кинга «Роза Марена», оказавшись в кризисном центре, с грустью вспоминала своё «кресло Винни-Пуха», в котором отдыхала и приходила в себя после мужниных побоев. Если в странах с законодательством о домашнем насилии пострадавшая остаётся дома, а тирану, напротив, запрещено к ней приближаться, то российская женщина, сбежавшая от абьюзера, вынуждена сталкиваться с рядом неудобств – от необходимости переводить ребёнка в другую школу до невозможности питаться так, как предписывает лечебная диета. Всё это редко бывает ведущим фактором, но способно склонить чашу весов в сторону возвращения.

КРАХ ОЖИДАНИЙ

Мы всегда связываем определённые ожидания с партнёром, с которым живём долгое время. И даже после того, как человек много раз продемонстрирует, что он не соответствует нашим ожиданиям, мы продолжаем верить, что он изменится: не могли же мы так обманываться! Тот механизм, который запускался циклом насилия и удерживал женщину в этой ситуации, не прекращает работу так сразу: после того, как фактор насилия убирается из непосредственного окружения, она впадает в подобие фазы медового месяца и отыскивает в общем прошлом только хорошие черты, приходя к выводу, что в целом партнёр не так уж плох, это ей нужно было просто приложить ещё усилия, чтобы всё наладить. Когда женщина старалась исправить своего мужчину, перепробовала массу вариантов и продолжала искать новые, она, уйдя, может думать, что сделала недостаточно, что если бы чуть подождала, то наткнулась бы на какое-то универсальное средство, делающее из её чёрта ангела. Ведь иначе придётся признать, что уйма сил и времени была вложена в никуда, а это слишком больно.

Боль после расставания бывает так сильна, что сравнима с наркотической ломкой.

НЕСООТВЕТСТВИЕ СОБСТВЕННЫМ ПРИНЦИПАМ

Если женщина верит в то, что семья – это главное, ради чего стоит жить, если она религиозна и верит, что, расставшись с мужем, совершает грех, то ко всему перечисленному добавляется ещё горечь. Сожалений о том, что она изменила своим ценностям, что она теперь не так хороша, как раньше – в пору бесконечных унижений… и терпеливого ожидания наступления светлого будущего.

«МАМОЧКА, А ГДЕ ПАПА?»

Если женщина уходит с детьми, это влечёт за собой ряд специфических проблем. Во-первых, не всегда семейное насилие распространяется на детей; абьюзеры редко, но бывают добрыми и заботливыми отцами. Если ребёнок любит второго родителя и спрашивает у мамы, когда они вернутся к нему, это усиливает у женщины чувство вины: она лишила ребёнка отца, разлучила двух любящих друг друга членов семьи! Она также может чувствовать себя виноватой в том, что ухудшила условия жизни ребёнка, бояться, что не сумеет дать ему в материальном отношении того, что давала раньше, и из этого побуждения готова пожертвовать собой, особенно если ребёнок болен или нуждается в реабилитации.

СТРАХ МЕСТИ СО СТОРОНЫ АБЬЮЗЕРА

Как ни парадоксально, этот страх способен привести женщину обратно к тому, кого она боится: «Если я не вернусь, он меня убьёт, а так будет всего только бить, как привык». Она может поддаться на шантаж, если абьюзер угрожает выложить в Интернет её откровенные видео, раскрыть знакомым её тайны, сломать ей карьеру, причинить вред её родным или домашнему животному.

СТРАХ ТОГО, ЧТО ОНА НЕ СМОЖЕТ ЖИТЬ НИ С ОДНИМ ДРУГИМ МУЖЧИНОЙ

Если она не ужилась с этим, то обречена на одиночество. Вероятность возникновения этого страха тем выше, чем сильнее абьюзер подорвал её уверенность в себе.

Восстановление

В начале своего пребывания в кризисном центре Юля попросилась на приём к психологу. Состояние её было далеко от спокойного: она представляла, как Артём ищет их с Евой, как в гневе разносит квартиру, как потом идёт по её следам, которые она наверняка оставила – ведь она не преступница, не суперагент и заметать следы не умеет… Когда Юля представляла, что сейчас муж войдёт в комнату, сжимая кулаки, её начинало трясти. Но бывали другие моменты, когда в воображении она рисовала иную картинку. Вот он войдёт и скажет: «Прости меня! Я всё понял, осознал. Пожалуйста, вернись и начнём всё заново». Как будто внутри неё боролись две Юли: одна – прежняя, надеющаяся на чудо и очарованная напором Артёма, другая – умудрённая и разочарованная, знающая, насколько страшным он может быть. Однако рядом с ними росла третья Юля, мыслящая разумно и трезво. Она уже знала, что от психолога можно получить помощь, и надеялась, что это удастся сделать как можно скорее: ведь её состояние влияло на Еву, которой и так много пришлось вытерпеть. За дочь Юля беспокоилась больше, чем за себя.

Ну вот, наконец, дошла очередь на приём и до неё! Психолог оказалась женщиной средних лет, ухоженной, с короткой стрижкой и в деловом костюме. От неё исходила уверенность, которой хотелось подчиниться, и Юля, устраиваясь в кресле напротив неё, с облегчением подумала, что теперь всё наладится.

Рассказывая свою историю, Юля волновалась. Некоторые моменты ей было очень стыдно с самого начала выдавать постороннему человеку, их пропускала и в итоге даже удивилась, что шесть мучительных лет жизни с Артёмом удалось уложить в каких-то тридцать минут. Она подумала, что без тех самых стыдных и страшных моментов получилось как-то неубедительно, но психолог смотрела сочувственно, и Юля решила, что ей всё же удалось донести то, что она хотела.

– Да, – сказала психолог, – тебе пришлось нелегко. Но теперь ты понимаешь, в чём была неправа?

Юля напряглась: она ожидала других слов, мягких и утешительных. Но у неё хватило силы сказать:

– Понимаю. Надо было уходить раньше. Я очень виновата перед Евой, надо было брать её, совсем крошечную, и бежать…

– И лишить ребёнка отца?

На это у Юли ответа не нашлось. Разговор становился каким-то совсем странным.

– Вот смотри, – психолог говорила с доброй увещевающей интонацией, как старшая родственница, – есть два человека, со своей биографией, со своими взглядами на мир… Вот они сходятся. Конечно, им нелегко привыкнуть, притереться друг к другу. И по незрелости один обвиняет другого в том, что у них что-то не получается. Но пойми, что у каждого из супругов есть ответственность за то, что происходит в семье. Ровно поровну, пятьдесят на пятьдесят. Никогда так не бывает, чтобы только один человек был виноват, каждый совершает свои ошибки. Но все мы люди, все мы, бывает, ошибаемся. Главное – признавать ошибки и исправлять их.

Юля молчала, но в её случае это не был знак согласия. Её наполняло возмущение, и она не могла подобрать слов, чтобы на это возразить. Однако та, прежняя Юля, которая усердно брала ответственность на себя во имя сохранения семьи, соглашалась со словами психолога и от этого противоречия уйти не могла.

– Подумай: у вас ребёнок, семья…

– Больше нет. Я хочу развестись. И я не думала, что здесь меня станут от этого удерживать, считала, что вы должны помогать женщинам. Вы им внушаете совсем другое: мол, если избивают, надо подумать, что они сделали не так.

– Ты так негативно настроена, а ведь я здесь для того, чтобы тебе помочь. Помочь вам обоим, таким молодым и неопытным… Сколько времени вы вместе?

– Шесть лет.

– Ну вот видишь, я так и подумала: седьмой год – самый трудный период. Зато если вам удастся его пройти, велики шансы сохранить семью…

Юля больше не могла это переносить! Ей захотелось схватить коробку с карандашами, которая лежала на столе у психолога, швырнуть в стену, чтобы карандаши разлетелись по всей комнате… «Но ты же не Артём!» – напомнила она себе. Юля вонзила ногти в ладони, медленно сосчитала до десяти под журчание речи о настоящей любви и семейных ценностях, а потом сказала:

– Я не считаю, что несу ответственность за то, что со мной делал мой муж. И мне не нужны такие консультации.

И пошла к выходу. Уже у двери обернулась:

– Со мной так нельзя.

Знакомое «со мной так нельзя» настолько её воодушевило, что она пошла к руководителю кризисного центра – женщине, чьи статьи в Интернете, посвящённые теме домашнего насилия, ей понравились, – и передала свой разговор с психологом. Что произошло дальше, Юля не знает, но с этим психологом она больше не работала и вообще не встречала её в кризисном центре. Ей назначили другого психолога, худенькую девушку в забавных очках, которая не пыталась обращаться к Юле на «ты», но держалась с ней на равных. И удивительно умела слушать.

– А я становлюсь зубастой, – поделилась с ней Юля.

– Пойти нажаловаться на кого-то, ещё и на новом месте, куда меня взяли из милости, – да мне бы такое и в голову не пришло! Может, я слишком многого набралась от жизни с Артёмом? Не научилась ли я от него насилию?

– Вы учитесь отстаивать свои границы, – обнадёжила её психолог.

Если вы ушли от абьюзера, то…

• Прежде всего знайте: в ситуации расставания испытывать сильные чувства, колебания настроения, сомнения в правильности своего поступка – совершенно нормально! Многие женщины в аналогичных условиях сейчас испытывают то же самое одновременно с вами.

• Помните: если вы совершили данный поступок, значит, обстоятельства, которые вынудили вас к этому, были плохими, очень плохими. Они остались всё такими же. Вернётесь – снова попадёте в них, только уйти во второй раз будет гораздо труднее: домашний тиран примет все меры, чтобы этого не произошло, и будет мстить вам за первый уход.

• Вам неполезно какое-либо общение с тем, от кого вы ушли. Вы знаете, что он воспользуется тем, что вы сомневаетесь, чтобы убедить вас вернуться. Кроме того, он непременно постарается в процессе разговора узнать ваше местонахождение – и вы уже не будете в безопасности.

• Вам неполезно общаться со знакомыми и родственниками, которые будут убеждать вас вернуться; читать, смотреть и слушать адептов традиционных семейных ценностей, внушающих, что жена должна терпеть и смиряться, что бы ни делал муж.

• Вам полезно общение с теми, кто уже пережил расставание и сейчас живёт счастливо; посещение терапевтических групп для женщин, переживающих расставание.

• Вам полезна работа с психологом, но только не таким, который станет убеждать вас изменить ваш выбор.

• Вам полезны встречи с друзьями, разговоры на приятные темы, все радости, которых вы были лишены, пока жили с абьюзером. Было бы хорошо возобновить занятия прежним хобби или обзавестись новым. Свобода – это новые возможности, позвольте себе их ощутить.

• Вы вправе обсуждать с юристами вопросы собственной безопасности, подать заявление в полицию.

• Вы вправе просить о помощи.

• Вы не обязаны испытывать чувство вины перед ребёнком за то, что «лишили его отца»: ваш уход – результат не вашего произвола, а действий этого мужчины. Напоминайте себе, что таким образом заботитесь о будущем ребёнка: детство и взросление в обстановке семейного насилия всегда травмирует человека.

• Вы вправе не заводить новые отношения, пока не будете к ним готовы. Вы не обязаны доказывать себе и другим, что у вас ещё могут быть новые отношения.

• Почаще вспоминайте, что разрыв – это серьёзная операция. Было бы наивно думать, что человек, вскочив с операционного стола, тотчас пойдёт танцевать. Боль неизбежна, но вы способны её перенести, и постепенно она будет становиться всё меньше и меньше.

Домашнее насилие и религия

В кризисном центре Юля стремилась не только заботиться о себе и о Еве, но и помогать другим, особенно Хаджар. Той было неудобно справляться с делами одной рукой. Но не только боль в сломанной руке беспокоила Хаджар: эту хрупкую, похожую на девочку мать двоих детей терзало чувство вины буквально перед всеми. Перед сёстрами, о которых будут думать, что они помогли ей бежать, перед мужем, который иногда всё-таки бывал хорошим, когда не бил… И перед Аллахом. Аллах, по мнению Хаджар, был недоволен в ней буквально всем: и тем, что она покинула мужа, и тем, что из-за гипса не совершает омовения перед намазом, как положено, и тем, что дети, глядя на неё, вырастут плохими «неправильными» мусульманами.

Юля не имела ничего против религии. Она не ходила в церковь, но иногда, на дне самой чёрной ямы отчаяния, она представляла, что кто-то невидимый, большой и добрый заботится о ней. Он не допустит, чтобы с ней или Евой случилось то, чего она больше всего боится. Для неё это было немножко не всерьёз, точно детская игра, но прибавляло уверенности. Однако Аллах, каким его представляла Хаджар, походил не на невидимого защитника, а на домашнего тирана. От мужа и поддерживавшей его московской диаспоры Хаджар сбежала, но сбежать от такого тирана, всевидящего и всесильного, не представлялось возможным.

– Да наплюй! – не выдержала однажды Юля. – Нет никаких богов! Земле миллиарды лет, мы все не сотворены, а появились в процессе эволюции… Не мучай ты себя из-за этой ерунды!

Хаджар отшатнулась, словно её ударили, и Юля сразу же пожалела о том, что сказала: столько доверия было между ними, и вот из-за неосторожных слов оно нарушилось…

Домашний насильник часто оправдывает своё поведение религией, со священными текстами в руках доказывая женщине, что он же глава семьи, поэтому она обязана ему беспрекословно подчиняться и делать всё, что он скажет. Этот далеко не новый в истории метод манипуляции часто служит основанием для того, чтобы позволить некоторым феминисткам, которые помогают пострадавшим от насилия, требовать от них порвать с религией. «Все религии сформировались под влиянием патриархата, – уверяют сторонницы радикальных мнений. – Все они репрессивны по отношению к женщине, поэтому пока не выбросите это всё из головы, с домашним насилием не справитесь. Только так!»

Однако такое жёсткое требование служит не освобождению, а ещё большему нарастанию внутреннего конфликта женщины. Ведь религия для верующего человека – это одна из главных ценностей. Конечно, человек может принять другую религию или стать атеистом, но это происходит в результате долгих размышлений и внутренних процессов, над которыми не властен никто другой, только он сам. И тут вдруг его пытаются извне лишить того, что ему важно и ценно, того, в чём он находил опору в сложных ситуациях, в том числе в ситуации семейного насилия… Фактически женщине говорят: «Ты должна оставаться с Богом в ситуации домашнего насилия либо уйти оттуда, где над тобой совершается насилие, и оказаться без Бога». Но то же самое говорит и насильник! Свои действия он оправдывает божественной властью, запугивает женщину тем, что если она от него уйдёт, то совершит великий грех, который отлучит её от Бога. И тем принуждает остаться.

Нет, женщина не должна поступаться своими ценностями ради того, чтобы над ней не совершалось насилие! Наоборот, всё, что её поддерживает, что доставляет ей радость и спокойствие, должно использоваться: будь то вышивание, езда на велосипеде, изучение иностранных языков… Почему же нужно исключать из этого ряда молитву или медитацию? Даже если человек, помогающий женщине выбраться из ситуации семейного насилия, считает религию ненужными костылями, он должен учитывать такой важный момент: если выбить эти «костыли», человек совсем не сможет ходить. Имеет ли такой поступок что-либо общее с гуманностью?

Существует и другой полюс проблемы: пользуясь тем, что женщина, ушедшая или собирающаяся уйти от своего домашнего тирана, очень уязвима, её приглашают пожить в кризисном центре с религиозным уклоном. А это значит – ты здесь не свободна исповедовать свою религию или не исповедовать никакой, ты обязана подчиняться местным порядкам: обязательная общая молитва, утренняя и вечерняя, согласно правилам данного религиозного направления, обязательная форма одежды (платок, или хиджаб, или никаких коротких юбок и т. п.) и многое другое. Разумеется, религиозные люди вправе оказывать помощь тем, кто принимает их веру; те, кого это не устраивает, могут уйти. Некоторые так и поступают. Но у женщины, побывавшей в ситуации длительного насилия, меняется мировосприятие, меняются реакции: как правило, она приучена терпеть очень многое, пренебрегая и своими чувствами, и своими интересами. И вот получается, что вместо того чтобы восстановить эти нормальные реакции, в том числе способность сказать «нет», она оказывается в ситуации нового насилия. Причём за это она должна испытывать благодарность: как же, ведь её приютили, поят и кормят…

Никто не должен посягать на вашу свободу совести. Побывали вы в ситуации насилия или нет, исповедовать определённую религию или не исповедовать никакой – исключительно ваш выбор.

А сейчас я обращаюсь к женщине, которую абьюзер ставит перед вышеописанным выбором. Кто бы вы ни были – христианка, мусульманка, последовательница одного из направлений индуизма или другой религии, – ваш домашний тиран вам лжёт, подменяя божественное начало… собой, несовершенным и своекорыстным человеком. Он произвольно выхватывает из священного текста то, что играет ему на руку. Однако священные тексты не так-то просты, и если читать всё, а не выборочно, можно найти противодействие его аргументам. Скажем, у апостола Павла указание «Дети, будьте послушны родителям (вашим) во всём, ибо это благоугодно Господу» дополняется симметричным: «Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали» (Кол. 3: 20—21). Свои обязанности есть как у жены перед мужем, так и у мужа перед женой. Если супруг не выполняет свои обязанности, тем самым он разрывает соглашение: супруга свободна от своих. А в Коране целые главы посвящены тому, в каких случаях жена имеет право уйти от мужа.

Да, действительно, большинство религий сформировалось в те времена, когда мужчина был безусловным господином в доме, который имел право и бить, и даже убить жену или ребёнка, а женщина не считалась способной жить самостоятельно: её место было где-то на уровне домашнего скота. Но основатели религий как раз противодействовали этим патриархальным ценностям. Иисус Христос шокировал иудейское общество тем, что общался с женщинами как с равными, обращаясь к ним как к личностям. Мохаммед боролся с обычаем убивать лишних младенцев женского пола (их закапывали в песок). Если вам кажется, что в религии всё задано раз и навсегда, посмотрите, носите ли вы с собой лопатку для закапывания испражнений, – а ведь это одно из предписаний Ветхого Завета! Жизнь меняется, и обычаи меняются следом за ней. Возможно, вы запуганы консервативно настроенным священником, но есть и другие трактовки, и другие священнослужители. После выхода моей книги «Немые слёзы» в издательстве «Никея» у меня появились клиентки, которых направили ко мне священники, прочитавшие эту работу!

И напоследок хочется вас познакомить с фрагментом из «Сказок Амаду Кумба» сенегальского поэта и прозаика Бираго Диопа. Он рассказывает о муже-абьюзере, который после брани и побоев, желая дополнительно наказать жену, сказал ей: «Ступай к матери, я с тобой жить не буду». Жена послушалась и ушла. Через некоторое время лишённый домашнего обслуживания муж понял, что поступил опрометчиво, и захотел вернуть благоверную. Но та, пожив вне домашней тирании, ни за что не хотела возвращаться! Женщина настаивала, что он от неё отказался, а значит, она свободна. Супруг возражал, что он не отказывался. Родня мужа поддерживала эту точку зрения, родня жены – противоположную. За разрешением конфликта они обратились к авторитетной фигуре – благочестивому человеку, совершившему не одно паломничество в Мекку.

…Так вот, однажды вечером Демба и Кумба добрались до Мака-Кули. Здесь жил среди своих преданных учеников Мадьякате-Кала, знаменитый марабут, который совершил невесть сколько паломничеств в Мекку.

С утра до вечера, а часто и с вечера до утра в этой деревне не прекращались молитвы, славословия Аллаху и его пророку, чтение Корана и жизнеописаний святых.

Демба и Кумба были приняты в доме Мадьякате-Кала так, как повсюду принимают путников, прибывших издалека. Кумба поела вместе с женщинами, а Демба разделил ужин с мужчинами.

Когда поздно ночью пришло время ложиться спать, Кумба не захотела идти в отведенную для них с Дембой хижину.

«Муж от меня отказался», – объяснила она и рассказала, как Демба в гневе вернулся с поля, как она сносила его брань и терпела побои. Демба признался, что кричал на жену – о! не так уж сильно, как она говорит! Да, он поднял на неё руку – пустяки, всего несколько тумаков, но он вовсе от неё не отказывался.

– Нет, ты от меня отказался!

– И не думал я от тебя отказываться!

Уже готов был разгореться старый спор, но тут вмешался Мадьякате-Кала. Он сказал Таре, самой молодой из своих жен:

– Уложи Кумбу в своей хижине, мы разберёмся в их деле завтра, иншалла!

И муж с женой улеглись врозь, как и каждый вечер после той злополучной ночи, когда Голо с ватагой сорванцов, не предвидя последствий своих проказ или просто не считаясь с ними (вероятно, так оно и было, ведь обезьяны знают обо всем, что происходит у людей), опустошил арбузное поле.

Занялся новый день; подобно другим дням в Мака-Кули, он прошёл в труде и молитвах – в труде у женщин, молитвах – у мужчин.

Мадьякате-Кала сказал накануне: «Мы разберёмся в их деле завтра, если будет угодно Аллаху». Но время шло, а он так и не позвал к себе, не расспросил ни одного из супругов. Кумба помогала женщинам по хозяйству и на кухне. Демба молился вместе с мужчинами и слушал разъяснения учёного марабута.

Солнце, окончив трудовой день, покинуло своё поле, политое индиго, когда на нём уже расцветали первые звёзды, предвещая богатый ночной урожай. Муэдзин выкрикнул на все четыре стороны призыв к вечерней молитве.

Имам Мадьякате-Кала повёл верующих по долгой и трудной, полной всяких ловушек Дороге Спасения.

Тела наклонялись, лбы касались белого, как сахар, песка; затем головы поднимались и тела выпрямлялись, но колени продолжали сгибаться под ритмы священных строф. При последнем коленопреклонении головы повернулись сначала в одну сторону, потом в другую, чтобы поклониться ангелу справа и ангелу слева.

Едва успев промолвить «салям алейкум», Мадьякате-Кала быстро обернулся и спросил:

– Где тот человек, что отказался от жены?

– Я здесь, – ответил Демба из последнего ряда молящихся.

– Человек, твой язык опередил мысль, и уста произнесли истину. Пусть же его жена спокойно возвращается к матери, её муж признал перед всеми, что он от неё отказался.37

Как видим, человек не только благочестивый, но и мудрый сумел разобраться в ситуации. И встал не на сторону абьюзера.

Они мстительны

А ведь не зря Юля столько лет прилежно училась и настойчиво овладевала профессией! Найти работу, позволившую перебраться из кризисного центра на съёмную квартиру, оказалось проще, чем она думала. А юристы центра помогли с разводом. Иначе, наверное, ничего не получилось бы… Юля, вопреки опыту всей семейной жизни, надеялась, что Артём легко откажется от плохой жены, не оправдавшей его надежд, однако получилось не так. В суде он устроил целый спектакль, заявляя, что Юля психически нездорова, что то, что ей казалось жестоким обращением, делалось исключительно для того, чтобы не допустить плохого исхода из-за её поведения как для неё самой, так и для дочери. Он настаивал на том, что должен сам воспитывать дочь, у него было заключение семейного терапевта, которого они с Юлей посещали вместе. Однако кризисный центр тоже выдал своё заключение, которое для суда показалось достаточно убедительным, и Ева осталась с матерью. По поводу этого Артём развернул в Интернете целую кампанию в поддержку родительских прав мужчин: он утверждал, что судья как женщина судила несправедливо, что мужчин в России притесняют, лишая их права воспитывать своих детей. На Юлины страницы в соцсетях вылился такой поток грязи и оскорблений, что та уничтожила все свои аккаунты и несколько дней плакала (конечно, старалась, чтобы её слёз не видела Ева). Юля просыпалась от кошмарных снов и постоянно бегала проверять, заперта ли дверь: ей всё казалось, что вот-вот ворвётся бывший муж в компании своих новых товарищей.

После развода Артём внезапно позабыл про свои родительские чувства, которыми временно воспылал: выяснилось, что разрешение видеться с дочерью ему было совершенно не нужно, и он пренебрегал днями посещения. Ева совсем не вспоминала папу, с удовольствием ходила в детский садик возле дома, где у неё было много друзей, и выглядела довольной и счастливой. Юля думала, что она уже твёрдо встала на ноги, пришла в себя и может забыть произошедшее, как страшный сон. «Пусть бы он был счастлив, – твердила себе Юля, – как угодно, с кем угодно, только бы подальше от нас».

Она совсем было уверила себя, что так и получилось, если бы в один совсем не прекрасный день начальница не вызвала её к себе в кабинет. Юля зашла, гадая, в чём дело, и обнаружила, что у начальницы обеспокоенно сдвинуты брови.

– Юлия, поймите меня правильно, но на мою рабочую почту поступило письмо очень странного содержания… Пишет один из ваших бывших… клиентов. Я бы отправила это в корзину, но тут фото, и я сочла, что вам стоит знать…

На экране замелькали фотографии – много фотографий. Юля узнала их: они были сделаны в то жаркое лето, когда она ещё была беззаботна и не думала о плохом, когда лежала на постели, доверчиво раскинувшись, не думая прикрываться от мужа и его «Никона-6000»… Её накрыло горячей волной. Следующие полчаса она сквозь рыдания рассказывала свою историю. Начальница отпаивала её водой из кулера; она оказалась в общем доброй понимающей женщиной и заверила, что клевета бывшего мужа никак не скажется на её отношении к Юле. Однако Юля вынесла из этого инцидента твёрдое убеждение: Артём так и не оставил её в покое. Он будет вредить ей всеми возможными способами.

Эта пессимистическая мысль скоро нашла своё подтверждение. Две недели спустя Юля поздно возвращалась с работы, глядя только под ноги: дело было в декабре, и она боялась, как бы не поскользнуться. Детская площадка, которую ей пришлось пересекать по пути к подъезду, была в это время безлюдна. На шаги сзади Юля совсем не обратила внимания: наверняка такой же припозднившийся прохожий… Внезапно чьи-то руки стиснули горло и знакомый голос прошептал:

– Что, забыла обо мне? А я напомню!

Юля считает, что своим спасением обязана владельцам собак, которые как раз в этот час вышли погулять с питомцами. А ещё толстому шерстяному шарфу. Хотя синяки на шее долго приходилось потом прикрывать свитером…

В полиции к её заявлению отнеслись скептически:

– Вы точно узнали бывшего мужа? В девять часов вечера? Ну, голос вы могли и перепутать, тем более вы сами сказали, что он шептал… А может, это был просто грабитель? Но у вас ведь ничего не пропало, значит, и дело заводить нет смысла! Нет, на камерах этот участок двора не отображается. Хотите хороший совет? Бросьте вы это дело, поберегите свои нервы!

Юля ушла из отделения полиции разочарованная, решив, что действительно лучше ей молчать: она ничего не докажет. Но с тех пор время от времени начала замечать знакомое лицо. В её обеденный перерыв за соседним столиком в кафе, в метро напротив, в музее, куда она повела Еву… Юля уже не знала, вправду ли бывший муж тратит столько сил и времени на то, чтобы её изводить, или ей уже мерещится. Очень страшно было сойти с ума.

Но нет, Артём скоро доказал, что ни о каких галлюцинациях речи не идёт: Юля начала получать сообщения со своими фотографиями. Вот она идёт с работы, вот гуляет с Евой… Фотографии были обработаны в фотошопе так, как будто лицо Юли было в крови. Иногда их пересекала надпись «Я здесь». А в свой день рождения она выглянула утром из окна и отшатнулась, увидев ту же надпись большими белыми буквами на асфальте…

Склонны домашние тираны мстить или легко отпускать тех, кого довели до плохого психоэмоционального состояния и даже психосоматических болезней?

В отличие от других историй, рассказываемых здесь, следующая далее – документальная. Имена не изменены. То зимнее утро 2017 г. началось для Маргариты Грачёвой из Серпухова вполне обычно: надо было отправить в садик сыновей. Машины у неё не было, машина принадлежала мужу… Если точнее, бывшему мужу. Маргарита недавно подала на развод, потому что ей надоело терпеть постоянную ревность и вспышки ярости супруга. Незадолго до этого утра муж угрожал ей ножом, требуя забрать заявление о разводе. Для посторонних их брак выглядел прямо-таки идеальным: фотографии семьи с красивыми улыбающимися родителями и двумя очаровательными детьми можно было бы поместить на рекламную картинку. В жизни рекламной картинки не получилось, но Маргарита надеялась, что после развода они смогут поддерживать неплохие отношения. Хотя бы ради детей.

От заботы о детях Дмитрий не отказывался: он сам вызвался отвезти их в садик. После он оказал Маргарите ещё одну любезность, предложив подвезти её на работу. Она согласилась… И не сразу обнаружила, что муж ведёт машину совсем по другой дороге: оказывается, теперь они направлялись в лес. Она испугалась, но выпрыгнуть из машины на полном ходу – задача, выполнимая для обычного нетренированного человека только в кино.

Дмитрий завёз Маргариту в лес, где отрубил ей руки, после чего отвёз женщину в медицинское учреждение и пошёл сдаваться в полицию. Это был не поступок, совершённый в состоянии аффекта, а заранее продуманное преступление. Он подготовил топор, верёвки, даже жгуты, которые наложил, прежде чем рубить руки и которые не позволили женщине истечь кровью.

Одну руку Маргариты врачам удалось спасти, вторую пришлось заменить бионическим протезом. В том, что сделал, Дмитрий не раскаялся. Маргарита боится, что когда он выйдет из тюрьмы, то снова будет представлять опасность для неё…

Со стороны это может показаться нелогичным: мужчина на протяжении долгих лет говорит женщине, какая она плохая, как он с ней мучается, но, когда та наконец избавляет его от своего присутствия, несчастный безумствует, пытается её вернуть или навредить ей, часто с риском для себя… Зачем? Попытаемся мыслить как абьюзер (такой дикий поступок, какой совершил бывший муж Маргариты Грачёвой, всё-таки большая редкость, но побуждения, которые к нему привели, типичны для всех домашних тиранов). Человек пользуется предметом, который удовлетворяет его потребности; пользуется так, как хочет. И вдруг этот предмет, к которому он привык, у него отнимают. Абьюзер испытывает ярость собственника. Поскольку даже в такой ситуации он неспособен перейти на уровень общения «человек – человек», то первой мыслью его бывает: «Кто похититель?» На эту роль назначаются разные люди: мужчины, к которым он ревнует жену (в случае Маргариты Грачёвой припадок ярости вызвала безобидная эсэмэска от сослуживца), родители супруги («они так и думали всё это время, что я тебе не пара, и нашли способ разрушить наши отношения»), подруги, которые «капают ей на мозги», «лесбиянки-феминистки из Интернета» и др. В общем, человек будет говорить всё что угодно, лишь бы не нести ответственности за то, что жене с ним давно уже невыносимо. Не отказываясь от мыслей о похитителе (отказ от них будет означать, что он не настолько проницателен, как о себе думает), абьюзер начинает строить планы, как вернуть утрачиваемую вещь в своё полное владение. Для этого после приступа ярости, который более чем вероятен, когда женщина объявила об уходе, он может «включать» медовый месяц, уверяя, что теперь-то раскаялся и всё у них будет хорошо. В этот период мужчина возвращает женщине некоторые возможности, которые раньше отнимал, соглашается на семейную терапию и т. п. В том случае, когда она не поддаётся на эту манипуляцию и не отказывается от своего намерения, в ход идут более грубые средства, вплоть до физического удерживания, запирания дома или в другом месте, соединённые с психологическим насилием. Если же пострадавшей от абьюзера удаётся вырваться, злость собственника достигает пика: если его вещь больше не принадлежит ему, она не должна принадлежать никому. Теперь он хочет только одного – сломать её.

Необходимо отметить, что такое преступление, на которое пошёл муж Маргариты Грачёвой, – редкость: не все домашние тираны настолько опасны. Обычно они всё-таки понимают, что убийство или причинение тяжкого вреда здоровью не пройдут для них безнаказанно, и соизмеряют это со своей потребностью в мести. Однако абьюзер способен портить жизнь бывшей партнёрше иными способами:

• подкарауливать её на улице или в подъезде, избивать, врываться вслед за ней в квартиру, где может ломать вещи, мебель;

• манипулировать детьми, похищать их (причём обычно выясняется, что сам он заниматься ими не хочет и сразу передоверяет их своим родителям или новой партнёрше);

• навязчиво писать ей с разных аккаунтов, организовывать травлю в Интернете;

• выложить в Сеть её фото откровенного содержания, интимную и служебную переписку;

• уничтожить её диссертацию, книгу, другие важные документы, которые она сохраняла на общем компьютере или Google Диске;

• оклеветать женщину перед общими знакомыми, её сотрудниками или начальством, родственниками и даже детьми;

• похитить общего ребёнка, угрожая, что она его больше не увидит (и по закону это даже не будет считаться похищением, ведь он отец).

Наряду со способами, заслуживающими уголовного преследования (что под большим вопросом, поскольку полиция терпеть не может заниматься такого рода делами), существуют вещи, чрезвычайно выбивающие из колеи, хотя по закону не наказуемые. Например, абьюзер может ходить за вами, постоянно появляясь там, где вы бываете. Может оказаться за соседним столиком в кафе, на близстоящей скамейке в парке, напротив вас в вагоне метро…. Да, ваш бывший не показывает оружие, не угрожает, вообще даже не подходит к вам, но он рядом с вами, его присутствие угрожающе, и вам от этого крайне дискомфортно…

Может показаться, что я зря рассказываю об этом, подавая ценные идеи тем, кто собрался преследовать бывших жён. Но дело в том, что они эти способы и так знают, делятся ими в пабликах «антибабской» направленности, изобретают новые. Так же хорошо, как они, знают это женщины, которые подвергаются насилию со стороны бывших мужей и партнёров и никак не могут найти на них управу, – это их повседневная реальность.

Если бывший муж врывается в квартиру, бьёт вас, портит мебель и т. п. – вы можете прямо с места происшествия вызвать полицию по номеру 112 (на него можно позвонить, даже если в телефоне нет симки) или прийти в своё отделение позже для оформления заявления. В последнем случае обязательно узнайте фамилию, должность, служебный телефон того, кто принимает у вас заявление. Если документ принят, вам обязаны выдать талон – уведомление о регистрации в Книге учёта сообщений о преступлениях. В случае отказа звоните в прокуратуру. Если и это не помогло, обращайтесь в Следственный комитет. Можно снимать происходящее на видео. Вы имеете все на то основания: всё вышеперечисленное подпадает под статьи Уголовного кодекса.

Что касается сталкинга (англ. stalking – преследование, нежелательное внимание), то здесь, увы, всё сложнее: в России это ненаказуемо. В США, Великобритании, Германии, Австралии, Канаде сталкинг был признан преступлением с 90-х гг. прошлого века, а позже к ним присоединились Япония, Франция, Италия, Румыния, Молдова и Индия. Опыт изучения этого явления, проводившийся в перечисленных странах, показал, что сталкеры небезобидны: от забрасывания письмами со смайликами и отправки букетов и подарков они легко переходят к похищениям и убийствам. Ведь и на принятие закона о сталкинге в США повлияло убийство актрисы Ребекки Шеффер: поклонник преследовал её три года, после чего застрелил.38

Что делать, если вы стали объектом внимания сталкера? Первым делом расскажите об этом родственникам и друзьям, общим знакомым. Собирайте и документируйте все свидетельства его деятельности: записывайте разговоры по телефону, делайте скриншоты сообщений. Обратитесь с накопленным материалом в полицию. Даже в отсутствие закона можно попробовать привлечь сталкера к административной ответственности за оскорбление или к уголовной – за угрозу убийством.

На что стоит обратить внимание, если уголовное дело дошло до суда.

В зале суда допросят вас и свидетелей. Вы должны будете ходатайствовать о назначении экспертизы по вашим медицинским документам. Экспертиза призвана определить тяжесть вреда, нанесённого вашему здоровью.

Затем выступит сторона подсудимого: свидетели и защита. Подсудимый никаких доказательств предоставлять не обязан, он в принципе не обязан даже говорить.

Процесс может длиться довольно долго: от 8 до 12 месяцев. Будьте готовы, что на всех этапах процесса судьи будут пытаться помирить вас с обидчиком, пугать будущей судимостью мужа/отца детей/бойфренда.

В суд вам придётся ходить два раза в месяц. Если вы пропустите хотя бы одно заседание, это автоматически будет означать прекращение дела – по процессуальным законам считается, что вы никаких претензий к обидчику больше не имеете.

Завершение пути

С тех пор прошло несколько лет. «Время лечит», как гласит поговорка… Но Юля считает, что поговорка неверна. Если просто ждать и ничего не делать для себя, то время не принесёт желанных изменений. Для того чтобы вылечиться от последствий абьюза и вскрыть гнойники несчастливого детства, она посещала психолога. Очень беспокоилась за Еву: как она перенесёт всё, что с ними случилось, как это отразится на всей последующей жизни? Но на самом деле дочь при работе с детским психологом восстанавливалась быстрее, чем она сама: у детства много резервов, детская психика гибкая. И всё-таки иногда Юля тревожилась. И временами вскакивала в холодном поту, когда ей мерещилось среди ночи, что кто-то ломится в дверь. Сейчас уже, правда, всё реже и реже. Но она хочет, чтобы это окончательно прошло, прежде чем входить в новые отношения. Есть мужчина, с которым у неё ровная, спокойная любовь, ничуть не похожая на то, что было с Артёмом. Но Юля до сих пор чувствует недоверие и говорит, что пока не готова. Боится: вдруг Ева привяжется к нему, но ничего не получится? Он её не торопит.

Артём давно уже не объявлялся в их жизни. Алименты поступают от него исправно, правда, судя по ним, он скрывает изрядную часть доходов, но Юля решила не затевать из-за этого новую борьбу. С определённого момента он потерял к ней интерес, и некоторое время это её сильно беспокоило: не может быть, чтобы бывший вот так взял и оставил их с Евой в покое, должно быть, снова что-то затевает! Юля не раз говорила себе, что надо бы зайти к нему на страничку в соцсети, посмотреть, чем он занят, вдруг что-то прояснится, но при одной мысли об этом начинали трястись руки, из глаз текли слёзы… Нет, она не сможет. Пока. Или никогда не сможет. Лучше не будет и пытаться. Это ни к чему.

Но вот прошло полгода, потом год, и ничего не происходило. Неужели это наконец кончилось – вся эта чёрная полоса в её жизни? «Да, это позади», – сказала она себе и на какую-то секунду даже не знала, верить или не верить, настолько непривычно это звучало. Зато потом – какой же радостью её накрыло! Причём в самом неподходящем месте – в автобусе, из которого надо было выходить под дождь, а она как раз сегодня утром забыла зонтик… И всё равно! Мокрая голова, холодные капли, затекающие под куртку, – это ведь такие пустяки по сравнению с тем, что её теперь не будут оскорблять, изматывать, преследовать, нападать, пугать, душить! И она больше никому не позволит обидеть ни себя, ни Еву! Другие пассажиры, недовольные тем, что внезапно начался осенний дождь, смотрели на неё, которая шла, прикрыв голову целлофановым пакетом, и улыбалась, и от их взглядов ей стало так смешно, что прекратить улыбаться было уж совсем невмоготу…

В тот день она всё-таки решилась: зашла на страничку к бывшему мужу. И первое, что увидела, – свадебные фотографии: Артём снова женился! Причём удивительно, до чего его новая жена походила на Юлю: если бы у неё была младшая сестра, она выглядела бы именно так. Может быть, из-за внешности новой невесты Артёма, а может, из-за воспоминаний, которые проявились в виде ярких картинок, у Юли кольнуло сердце: как будто и правда её сестрёнка, такая наивная и уязвимая, оказалась в беде. Но как ей помочь? Написать, предупредить – не поверит, покажет сообщение Артёму, который скажет ей, что это просто месть бывшей. Так же как сказал ей, оклеветав Кристину, с которой она так и не успела познакомиться. А надо было… Тогда она не попала бы в ситуацию насилия, которая наложила отпечаток на её жизнь. Неизвестно, сколько ещё придётся испытывать её последствия. И удастся ли всё пережитое забыть…

Насилие заканчивается

Иногда оно уже миновало, но кажется, что никогда не кончится – там, внутри, всё будет вариться и вариться, как чёрное ведьмовское варево. Хочется уже оставить всё позади, и забыть, простить, но не получается… Не принуждайте себя, не обвиняйте за то, что медленно расстаётесь с прошлым: самообвинения – часть того несчастливого прошлого, от которого вы уходите. Просто работайте над этим. Просто радуйте себя, занимайтесь тем, что вам нравится, вернитесь к старым хобби или найдите новые, изучайте иностранные языки или собирайте пазлы. Посещайте психолога или психотерапевта, группы для переживших насилие. И ваши старания обязательно принесут результат. Результаты я постоянно вижу в своей работе, и это самая приятная её часть – видеть, как человек меняется, часто даже внешне… И уходит в свою замечательную новую жизнь.

И напоследок – обращение к абьюзерам. К тем, кто узнал описание своего образа действий в этой книге. Скорее всего, вы полны гнева: с вашей точки зрения, всё обстоит не так, всё описанное насилие имеет веские причины, и совершается оно только для самозащиты… Я не стану спорить со схемой межчеловеческих отношений, существующей в вашей голове: мне хорошо известно, что от нападок извне она только укрепляется. Я хочу сказать, что, несмотря на то что вы жили с этой схемой очень долго, настолько долго, что она кажется вам частью вас, это всего лишь схема, а не реальность во всём её многообразии, и она только подменяет собой реальный мир. А там, в реальном мире, много хорошего – такого, что можно получить и ощутить, только будучи с любимым человеком на равных, не стремясь утвердить своё главенство. Это то хорошее, от чего вы отгораживаетесь. Но пересмотреть схему никогда не поздно – если вы того захотите. Потому что нет ни одного человека в мире, который сделал бы это за вас.

Вместо послесловия. Новая мораль против насилия

В заключение хочется сказать ещё несколько слов. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними – истина, изречённая ещё древними римлянами, работает до сих пор. Насилие существовало во все времена, но отношение к нему претерпевает значительные трансформации прямо у нас на глазах. Мы – свидетели борьбы двух моралей. Согласно первой, перенесённое насилие оставляет на человеке несмываемое пятно: однажды жертва – жертва навеки, а быть жертвой – это стыдно, страшно и опасно, поэтому, если тебя избили, изнасиловали, если над тобой издевались, тебе лучше молчать об этом; абьюзер же остаётся чист и незапятнан. Согласно второй, в насилии виноват только один человек – тот, кто его совершает, весь позор за содеянное должен достаться ему, в то время как пострадавшая сторона имеет право открыто говорить о перенесённом страдании, и никто не должен её за это упрекать.

Первая мораль кажется непререкаемой, она по привычке внушает уважение, потому что за ней стоят поколения предков, живших согласно ей. «Честь превыше всего», «Стисни зубы и терпи», «Не будь тряпкой» – какие знакомые и до сих пор работающие заклинания! Вторая мораль на фоне первой выглядит хрупкой и пока ещё очень юной. Но её больше не пугают нахмуренные брови и сжатые челюсти. Она смеет задавать вопросы: «А почему честь требует молчать о нечестных поступках? А ради какой цели нужно терпеть? А кому приносит пользу молчание?»

И тут выясняется, что МОЛЧАНИЕ – ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОРУДИЕ НАСИЛИЯ. Оно играет на руку насильнику, который будет просто в восторге, если о том, что он сделал, никто никому не расскажет. То, что пострадавшая сторона будет держать язык за зубами, служит для него разрешением совершать то, что он сделал, снова и снова – либо с ней, либо с кем-то другим. И чувствовать себя приличным, даже высокоморальным человеком.

Молчание – то, что пострадавшей стороне кажется проявлением милосердия к ней: как будто если никому, кроме насильника, неизвестно о том, что произошло, можно жить так, словно этого и не было… Но такие ожидания нереалистичны. Перенесённое насилие всё равно прорвётся – в кошмарных снах, в негативных высказываниях по поводу людей со схожим опытом, которые позволили себе дать ему отрицательную оценку, в разрешении себе проявлять агрессию по отношению к кому-то более слабому и уязвимому («Подумаешь, неженка, мне-то гораздо больше пришлось терпеть, и ничего!»).

Так распространяется насилие, словно круги по воде. Так засасывает оно всё новых и новых пострадавших. И я понимаю, что для того чтобы ему противостоять, мало одних только моих усилий как писателя и как психотерапевта: нужен пересмотр имеющихся законов, нужно больше кризисных центров, нужно формирование навыков ненасильственного общения – и много чего ещё нужно! Однако цель моей книги состоит в том, чтобы поделиться опытом, который для многих является спрятанным глубоко во тьме, скрываемым даже от себя. Показать: то, что происходит с вами, не какое-то уникальное явление, не происходившее больше ни с кем в мире, а вещь достаточно хорошо известная, распространённая и даже изученная. Рассказать о том, что если вы попали в ситуацию насилия, это не делает вас хуже. И это не приговор.

Две морали, старая и новая, борются не сами по себе, где-то в платоновском мире идей, а здесь и сейчас, в дискуссиях, в пересмотре старых представлений о мире и рождении новых. Все люди так или иначе имеют определённое мнение, придерживаются той или другой точки зрения на эту тему, а значит, все участвуют в этой борьбе. И вы, и я – мы в ней участвуем, потому что создание психологической атмосферы, нетерпимой к насильникам и поддерживающей тех, кто от них пострадал, – это наше общее дело.

Если вы не имеете опыта насилия, а взяли эту книгу из любопытства, я надеюсь, что она побудит вас отказаться от «самадуравиноватинга». Вы не обязаны помогать пострадавшим от насилия, но по крайней мере не бросайте в них камни. Не употребляйте в их адрес уничижительные, грубые слова и не поддерживайте тех, кто их оскорбляет. По возможности распространяйте правдивую информацию о людях, которые подвергаются насилию, о психологических механизмах, которые препятствуют их уходу от домашних тиранов.

Если вы находитесь в ситуации насилия либо уже вышли из неё и знаете, как это больно, но пока не нашли в себе сил, чтобы заговорить о своей боли, – мой совет для вас один:

Говорите. Возможно, найдутся те, кто вас осудит, но также обязательно найдутся те, кто вас поддержит. Говорите – и вас услышат

Помощь пострадавшим

ВСЕРОССИЙСКИЙ ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ ДЛЯ ЖЕНЩИН, ПОДВЕРГШИХСЯ ДОМАШНЕМУ НАСИЛИЮ:

8 (800) 700-06-00

по рабочим дням с 07:00 до 21:00 по московскому времени.

•

ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ ЦЕНТРА ПОМОЩИ ПЕРЕЖИВШИМ СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ «СЁСТРЫ»:

8 (499) 901-02-01

по рабочим дням с 10:00 до 20:00.

[email protected] – кризисная почта.

•

ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ КРИЗИСНОГО ЦЕНТРА ПОМОЩИ ЖЕНЩИНАМ И ДЕТЯМ:

8 (499) 977-20-10

по будням и в субботу с 10:00 до 20:00.

•

ТЕЛЕФОН ЦЕНТРА ПО РАБОТЕ С ПРОБЛЕМОЙ ДОМАШНЕГО НАСИЛИЯ

Насилию.нет (https://nasiliu.net/):

8 (495) 916-30-00